«Дневник, которого не было»

Евгения Евгеньевна Зинина Дневник, которого не было

Вступление

Представляю к Вашему вниманию свою длинную историю, которую можно назвать просто одной из сказок. И я расскажу Вам все так, как я помню, а верить в это или нет — Вы решите сами. Если можно было назвать важнейшие составляющие жизни, я бы сперва назвала именно веру, именно она вдыхает жизнь в то, что мы делаем, и без нее этой книги бы не появилось. Но я же не просто верю теперь.

Мы принимаем мысль о том, что мы многого не знаем о Вселенной и ее мирах, но отвергаем то, что не вписывается в наш собственный мир, созданный нашим разумом и разумом тех, кто нас окружает. Двадцать четыре года я пыталась понять, почему этот мир кажется мне таким чужим, почему я в него никак не вписываюсь, а когда поняла, я не могла принять это еще долгих шесть лет. Мы также можем не видеть многих вещей, но, тем не менее, мы знаем, что они существуют.

И я тоже знаю. Теперь. Спустя столько лет.

В конце концов — это просто фэнтезийный рассказ, так пусть же он, наконец, начнется…

Глава 1 Деревня близ туманных скал

Где-то подле самых высоких и непроходимых гор на Атане[1] раскинулась небольшая деревушка Тисла, которую населяли отважные и трудолюбивые люди. Это деревня рудокопов, добывающих уголь и камень для строений. Несколько поколений шахтеров трудились здесь, снабжая королевство Дангибир полезными ископаемыми. На каменоломнях, расположенных чуть дальше у карьера также работало много людей.

Тихое местечко у подножия скал с участком плодородной земли, было сплошь застроено небольшими домами и фермами. Деревню нельзя было назвать ни огромной, ни слишком маленькой — около трехсот домов с большой центральной площадью, где располагались все общественные дома. Такие, как ратуша, склад и даже пивная. Кузница и мастерские располагались ближе к лесу, черный дымок над ними витал почти каждый день. Здесь не было недостатка ни в лесе, ни в камне, ни в припасах.

Но настоящее богатство этих земель нельзя было ни подсчитать, ни измерить. Дикая первозданная красота этих гор очаровывала и пленяла сердца всех, кто вырос или волею судьбы попадал сюда. Скрытые влажным туманом, суровые и неприступные скалы обрамляла изумрудно-зеленая полоска хвойного леса, бурлящий широкий ручей, начиная свой путь в одном из устьев скал, спускался чередою искрящихся водопадов в зеленую долину и обвивал деревню подобно серебристой ленточке. Прохладные, глубокие и звездные ночи и влажные дни, частенько задернутые пеленою мелкого дождика, в каплях которого играло солнце, — здесь каждый день был новым чудом.

Еще дальше на север за карьером пролегала широкая дорога, ведущая в столицу и город-крепость Малбун. По этой дороге в город отправлялись повозки груженные камнем и углем, по ней до столицы было не более двух-трех дней пути. К югу дорога проходила над нашей долиной и поворачивала через еще одну деревню Белонь прямо на Скалистый Хребет. Там располагались пограничные города королевства, защищающие нас от набегов орков. Эти создания нередко доставляли массу проблем южным поселениям.

Но в Тисле почти никогда не видели их, поскольку красота эти мест таила в себе дремлющую куда более смертельную угрозу. Орки боялись этих скал, как огня.

Меня звали Марта тогда, и я родилась здесь, в простой небогатой семье, среди обыкновенных деревенских людей. По отцу наше небольшое семейство величалось Бэннер, хотя было и белое пятно в истории нашего рода, мой отец не знал, кем были его родители. Его воспитала странная, но добрая женщина по имени Верда Бэннер, поселившаяся здесь еще в беспокойные времена, названные Смутой, когда на трон взошел неродной сын Короля Ракот.

Мама нам часто рассказывала истории о рыцарях и великих сражениях и как-то в шутку сказала, что, возможно, наши предки были из благородных воинов, сражавшихся за корону. Мой брат Фейн так обожал эти рассказы! Он искренне верил в то, что в нем течет кровь славных рыцарей, и готов был даже поступить на воинскую службу к Королю, наслушавшись всех этих сказок. Но вот телосложением он не выдался среди своих сверстников, да и с мечом у него не ладилось.

Дангибиром вот уже несколько лет правил новый Король и ходило много слухов о том, что он был жаден и жесток, но люди старались об этом помалкивать. Начало его правления ознаменовалось несколькими новыми очагами войны в разных частях королевства, и даже в нашей тихой деревне было спокойно не всегда, тени горя и печали также приходили сюда.

В один из пасмурных дней однажды на войну ушел мой отец, чтобы больше никогда не вернуться. Мне едва исполнилось шесть. Мать со старшим братом вдвоем тянули все хозяйство и часто рассказывали мне настоящие легенды о его храбрых подвигах. Вот только едкая сажа горечи поселилась в их глазах, в которых уже почти не осталось надежды. Мать сказала, что не перенесет еще одной потери, и Фейн оставил мысли о службе, рыцарях, и всяком таком прочем, направив все усилия на процветание нашего хозяйства.

Мы держали большой птичий двор, в основном куры и утки, был и небольшой выводок маленьких, но гордых индюшек. Несколько рядов моркови с капустой даже огородом нельзя было назвать — дом находился на окраине, почти вплотную к лесу и высоким скалам. Земля была не такой плодородной и местами каменистой, с выращиванием овощей тут сильно не размахнуться.

Но птичий двор позволял нам жить в относительном достатке и даже ездить на вырученные деньги в Малбун на ярмарки. Мне так нравились его белые стены, выложенные, быть может, из нашего камня, уходящие на головокружительную высоту, его деревья, растущие строго вдоль дорог и тротуаров, ухоженные и аккуратно подстриженные, его арки и башенки, в цветных куполах которых постоянно играли лучи слепящего солнца. Я помню и его стражников гордо и четко отсчитывающих каждый шаг, его важных жителей, носящих причудливые роскошные одежды и его рынки, конечно, где проходили самые удивительные ярмарки и продавались самые чудесные в мире сладости!

Мы в основном покупали лишь безделушки, некоторую утварь и всякую мелочь, у нас в деревне был и плотник, и портной, и даже кузнец, в одежде, мебели и инструментах необходимости не было. Но в Тисле не шили таких замечательных платьев, которые продавались на рынках Малбуна! Если мы выгодно продавали птенцов, мне покупали такое платье, и брат всегда смеялся, как я крутилась перед ним в новой обновке, распустив светлые волосы, называя меня маленькой принцессой. Разница в возрасте в десять лет не мешала нам быть отличными друзьями и легко находить общий язык. Мы с Фейном всегда помогали друг другу, чем могли и очень любили друг друга. Он заботился обо мне и ревностно защищал, никому не позволяя обижать меня.

Брат когда-то учился грамоте у нашей бабушки и всегда хотел, чтобы и я овладела этим редким умением. Верда, которую мы ласково называли бабушка Вея, обучала меня чтению и письму, я занималась у нее едва ли не каждый день. Она была почти единственной грамотной женщиной в Тисле, в далеком прошлом она работала в историческом архиве при дворе, по крайней мере, с ее рассказов. Но наша бабушка никогда не говорила, что заставило ее уехать так далеко, она появилась в деревне с маленьким мальчиком, называвшим ее тетей. Это и был мой отец. Быть может, Верда просто влюбилась в эти леса и золотистые туманы, ведь многие оставались здесь именно так, раз или два побывав проездом. Ее всегда считали женщиной со странностями, богатая и очень ученая — что забыла она среди копающихся в земле фермеров и рудокопов? Тем не менее, к ней быстро привыкли, благодаря ее щедрости и доброте.

Бабушка Вея говорила, что я невероятно быстро учусь и очень способна, а эти уроки были для меня чуть ли не единственной вещью, вносящей разнообразие в наш простой сельский уклад.

Жизнь наша была, возможно, слишком скучна и незамысловата, если взглянуть со стороны, но в то же время мало найдется мест, где она была столь же умиротворенной и дышала бы таким благоденствием и спокойствием.

Годы для людей порой летят слишком быстро, особенно когда проходят без забот и проблем. В воде ручья уже отражалась юная девушка с веселой улыбкой и светлыми слегка вьющимися волосами.

И кто знает, что было бы дальше, быть может, мы так и жили бы в мире и достатке, если в наши земли не пришла однажды большая беда.

Глава 2 Что таили утесы Гростата

Новая война подкралась незаметно, и настали воистину тревожные времена. Давние враги людей — темные эльфы снова начали нападать на караваны, путников и даже на небольшие деревни, и командиры армии людей опять набирали новобранцев для отражения этой угрозы.

Его Величеству, Королю Ракоту, было мало отнять у меня с братом отца, а у матери мужа.

Когда с нами был Фейн, казалось, мы сможем все пережить, ведь мы все вместе, а когда за братом пришли из ополчения, мне стало по-настоящему страшно. Он не стал прятаться, как некоторые парни из нашей деревни и, несмотря на уговоры и плач матери, он ушел однажды утром, взяв с собой заботливо собранную ей котомку, так же, как и его отец. Отказ от службы означал измену Короне и виселицу.

И это горе подкосило здоровье моей матери, она старела прямо на глазах и едва не сошла с ума от отчаяния, стала очень плохо спать и кричала по ночам. Все заботы по дому и хозяйству теперь ложились на мои плечи.

Мне пришлось оставить занятия грамотой, я вставала задолго до зари, а ложилась, когда уже ничего нельзя было разглядеть. Мне исполнилось пятнадцать этой весной.

Но я не боялась тяжелой работы. Страх иного рода поселился в домах людей, и бояться действительно было чего.

Темные эльфы не знали ни пощады, ни жалости, жестокие, сильные, воинственные и непобедимые, они внушали ужас в сердца людей, увозя в плен десятками, убивая сотнями.

Хоть до места настоящих боевых действий было отсюда довольно далеко, наша деревня не отделалась одними слухами. Однажды не вернулись на исходе дня дровосеки, вместе со всей охраной исчезали повозки с продовольствием на дороге из Малбуна, банда разбойников, что раньше грабила караваны, то ли разбежалась, то ли была захвачена в плен. Иногда люди видели какие-то черные тени, передвигающиеся по крутым склонам с легкостью и кошачьей грацией, и бежали в ужасе с обжитых и насиженных мест. И не было тех, кто мог похвастаться, что видел темных эльфов вблизи и остался при этом в живых.

Хребты Гростата назывались Гибельными, но не только потому, что случайный путешественник находил там свою гибель, сорвавшись в пропасть, а еще и потому, что где-то в глубине их, в сети туннелей и пещер и обитали они, эти бесстрашные убийцы.

Старики говорили, однажды эти пещеры были практически разрушены, эльфы очень долго оправлялись от той битвы. Даже каждый ребенок знал Великого Ивора — Сокрушающего скалы, это имя в годы их молодости было у всех на устах. Именно он дерзнул бросить вызов темным эльфам, и на уничтожение их обители были вместе с ним отправлены лучшие отряды войска Его Величества Аантерота. На мага возлагались все надежды, его сил хватило бы, чтобы похоронить эти пещеры под обломками камней. Но суровые хребты и ледяные пики Гростата поглотили и его и практически всех солдат, что осмелились войти в их ломаные тени. Вернулись оттуда лишь двое дезертиров, один из которых тронулся умом, а второй бесследно исчез.

С рассказов безумного бедняги было ясно только одно — люди там погибли все, погиб и Великий Ивор. Окрестные земли содрогнулись от ужаснейшего землетрясения, и долго эхо той битвы отдавалось в ущельях. Темных эльфов с тех пор не видели долгих сорок лет.

Эти события люди до сих пор живо вспоминают в каких-то старых сказаниях, и передают из уст в уста легенды о героизме и самопожертвовании этих храбрых людей.

Добрым словом вспоминали старики Светоносного Аантерота, что приходился отчимом нынешнему Королю. Он правил в течение тридцати лет и был великим полководцем и дипломатом, королевство почти все эти годы сосуществовало в мире и согласии с соседями, поскольку Король всегда выступал против кровопролития, войны и насилия.

И вот, темные воины вернулись.

В Тисле с началом той войны все изменилось, тяжелая туча утраты нависала почти над каждым домом, ни дня не проходило без страха нападения или же новых слухах об эльфах. Беда не обошла стороной практически никого.

А слухи говорили о том, что отряды темных воинов возглавляет властный и неустрашимый Черный Принц, которому не было равных в бою. Неизвестно видел ли его кто-нибудь, но поговаривали, что перед его появлением небо чернеет, и поднимаются ветры с земли, принося страшные ураганы и грозы. Черный Принц был одной из самых любимых страшилок деревенских старожил. Они с жаром рассказывали, как горстка его искусных воинов сокрушает куда превосходящие войска Короля Ракота на севере. А мой родной брат утверждал, что своими глазами видел в горах его черный силуэт и тени огромных черных крыльев над ним. Над Фейном только тихонько посмеивались, говоря, что он-де слишком долго пробыл на солнце. Но он упрямо утверждал свое.

В нашей деревне люди стали бояться выходить по ночам и не выпускали детей на прогулки, были и такие, кто хвастался, что не боится эльфов. Молодые и заносчивые парни, не слушая старших, делали вылазки в лес, пребывая в абсолютной уверенности, что стерегут наш покой.

Старейшина деревни отправил к Королю гонца с докладом о набегах, но тот так и не вернулся, и никто не знал — суждено ли ему было вообще добраться до столицы.

Хоть и никто больше не пребывал в покое и безопасности, деревенский народ запугать было не так просто. Все, кто годился для службы, уже отбыли в столицу и поступили в распоряжение своих полевых командиров. Оставшиеся мужчины всеми силами пытались защитить свои дома и женщин, они возводили частокол вокруг деревни, носили для заточки к кузнецу свои пылившиеся мечи, готовили стрелы и копья.

Глава 3 Войска Его Величества

Старейшина деревни Тимберд — краснощекий и широкоплечий мужчина не собирался покидать обжитый и богатый край из-за каких-то «нелепых темных эльфов». Он вдохновлял людей и убеждал их остаться и защищать свои дома. В прошлом он был Командиром отряда в армии Его Величества Ракота, но, получив ранение в ногу в одном из походов на орков, осел в этих местах и стал очень уважаемым старейшиной в нашей деревне. Хоть он за годы отрастил небольшой живот, его военную выправку и горделивую осанку было видно издалека.

Когда же с рудников не вернулся его сын с несколькими приятелями, постаревший разом лет на двадцать Тимберд, попытался организовать отряд сопротивления. Но какое там может быть сопротивление из двух десятков фермеров ни разу не участвовавших в боях и стольких же юнцов, что уклонились от службы? Тимберд тяжело переживал утрату и даже пытался идти в горы на поиски, но они были непроходимыми для людей. После очередного набега на каменоломню в скалы утащили несколько работяг-каменщиков, и Тимберд решил отправить еще одного гонца к Королю с докладом и просьбой защитить «важный стратегический район». Он дал ему самую быструю лошадь, наказав скакать во весь опор. Стояло позднее лето и скоро наступало время сбора урожая, было крайне необходимо позаботится о безопасности фермеров.

Ровно через пять дней деревня была разбужена от какого-то странного шума и голосов. Тимберд, выскочивший на улицу принялся кричать то ли от радости, то ли успокаивая перепугавшийся народ:

— Войска Короля! Войска Его Величества идут!

Король откликнулся на его просьбу!

Кто-то крикнул голосившему старейшине:

— Хорош разоряться, старый дуралей!

Мне бы тоже хотелось, чтобы Тимберд кричал потише, моя мать сумела заснуть только под утро и ее сон был тревожен и короток. Я поправила ее одеяло и тихонько вышла во двор, чтобы посмотреть на них своими глазами.

— Войска Его Величества! — продолжал Тимберд.

Какая-то горластая женщина недовольно крикнула ему:

— Да полно уже! Разбудил всю деревню! — кажется, это была дородная Злата, живущая через три двора.

Деревня и впрямь походила сейчас на растревоженный муравейник, люди высыпали из своих дворов, кое-как одевшись, и поднимались на небольшое возвышение, откуда было лучше видно главную дорогу.

В моем сердце родилась странная смесь тревоги и волнения — среди этих воинов мог быть и мой брат. Для меня было бы настоящим счастьем встретить его снова, но я все бы отдала, чтобы не увидеть его среди тех, кто шел воевать.

Они гордо маршировали по главной дороге, одетые в простые кольчуги и шлемы, скорее похожие на какое-то ржавое старье, а некоторые и вовсе без того. Одинаковые мечи и щиты, на которых был грубо и наспех намалеван простой синей краской герб королевства Дангибир.

Сердце замирало, когда я, напрягая глаза, высматривала своего брата, о, Великий Ваар, ведь это идут совсем еще новички! Они иногда спотыкались и путались ногами в собственных ножнах.

Тимберд, наконец, умолк и бросился догонять первую колонну, от которой уже отделился высокий кучерявый командир, направившийся в сторону деревни. Их было много — человек триста, но я не была уверена, что они смогут защитить нас от набегов. Старейшина с небывалой прытью подскочил к молодому лейтенанту и, раскланиваясь, принялся что-то с жаром объяснить ему.

От шума и всеобщего волнения забеспокоились и мои курочки, и я со вздохом принялась за хозяйство.

За тремя длинными колоннами солдат как раз поехали груженые телеги со всякой снедью, палатками и прочим. Люди продолжали глазеть на них, но меня это уже не трогало, брата среди них не было.

Они встали большим лагерем на соседних холмах, широкая полоса леса отделяла солдатские палатки от нашей деревни.

Их Командир по имени Тиан — симпатичный и курчавый весельчак очень любил захаживать в нашу деревню по вечерам, травить байки в пивной и танцевать на площади вместе с молодежью. Незамужние девушки так и вились вокруг него, и замужние поглядывали, что уж греха таить. Да и Тимберд проникся к Тиану всей душой и всячески ублажал его, приглашал в свой дом и угощал сладкими пирогами с ягодами, которыми так славилась его жена. Правда, прочесывать горы в поисках его сына, судя по всему, молодой лейтенант желанием не горел. Старейшина же не сдавался.

Однажды, собирая в лесу грибы, я нашла обломок меча в кустах длиной примерно от локтя до кончиков пальцев. Я хотела бросить его тут же, но потом забрала с собой и попросила нашего кузнеца потихоньку перековать его в тонкий короткий меч. У него сейчас хватало работы, но за цену в пару цыплят он согласился. С тех пор дома у меня появился меч. Какое никакое, а все-таки оружие.

Несколько дней действительно было все спокойно, сизый дымок поднимался с соседних холмов, небольшие отряды солдат можно было встретить в лесах, патрулирующих окрестности. Мы, наконец, смогли вздохнуть спокойно. Они, конечно, выглядели неопытными, но гордости у них было не отнимать, еще бы — при мече и на службе, охраняющие покой простых трудовых людей.

Глава 4 Ночное сражение

Все случилось одним из тихих звездных вечеров, когда солнце уже растекалось золотисто-багровым пламенем на горизонте, и туман спустился так низко, что касался верхушек сосен. Подсвеченный огненными лучами, он нависал зловещим занавесом над деревней и казался красным, как кровь. Птицы смолкли, и лишь иногда было слышно истошное карканье одинокой вороны. Влажный воздух дрожал от напряжения, ощущение угрозы повисло в звенящей тишине, но, похоже, никто ничего не подозревал. Только я ходила какая-то сама не своя, мне казалось — должно случиться что-то ужасное.

Вечером деревня немного оживлялась, на центральной площади начала собираться молодежь и опять затевались танцы. У пивной Макфера, как всегда расселись на лавочке завсегдатаи, потягивая крепкий эль. Молодой лейтенант Тиан и несколько солдат из его отряда тоже были навеселе, пребывая в прекрасном расположении духа. Собирались на скамеечке девушки, поглядывали на них и оживленно шептались. Женщины созывали по домам своих детишек.

Иногда мы с братом ходили на площадь вместе, но я не танцевала, больше любила смотреть. А когда его призвали в ополчение, мне там и вовсе делать было нечего, да и времени не оставалось.

Закончив все дела по хозяйству, и присев на веранде на стул я вытянула уставшие ноги и вслушивалась в звуки окружающего мира. Все казалось таким тихим и спокойным, но ощущение тревоги все с той же силой сжимало в ледяном кулаке мое сердце. Вдруг я увидела, как на вершины скал Гростата медленно и неотвратимо наплывает огромная черная грозовая туча, принося с собой ледяные ветры, ослепительные вспышки молнии распарывали ее изнутри. Я вдруг быстро встала и вошла в дом, наверное, впервые в жизни задвинув тяжелый засов, затем погасила все свечи. Тихонько заглянув в спальню к маме, я убедилась, что она крепко спит. Я ушла в свою комнату и попыталась успокоиться и уснуть, но сон никак не шел. Было слышно, как косой дождь хлещет одинокие деревья на скалах, и ветер начал подвывать на чердаке и в дымовых трубах.

Не помню, сколько времени прошло, я внезапно проснулась и поняла, что задремала. Меня разбудили звуки далекого сражения, и я резко села, не веря своим ушам. Все это происходило не где-то там, далеко, оставаясь лишь преувеличенными слухами, все это было здесь, на соседних холмах, откуда сейчас доносились предсмертные крики людей. Липкий страх сковал мое тело. Я некоторое время не решалась пройти к маме в комнату, чтобы посмотреть, как она, мне казалось, что под моей кроватью засел темный эльф, который немедля схватит меня за ноги. «Ну что за детские глупости!», — одернула я себя, должна уже повзрослеть. Но, когда мама проснулась и тихо позвала меня, я, тут же не раздумывая, побежала в соседнюю комнату.

Я проснулась очень рано, так и уснув вместе с ней на кровати, помню только, как утешала ее, положив ее голову к себе на плечо.

Тишина — это было первое, что я услышала. Наверняка люди тихо сидели по своим домам и боялись и нос показать на улицу. Тишина настораживала. Чем окончилась та битва? Эльфов прогнали? Я не знала, что таится в этом тревожном утреннем воздухе, который был так нарочито спокоен. Мои птички начали волноваться, и я тихонько выскользнула из постели, чтобы не потревожить свою маму.

Открыв засов, я осторожно выглянула на улицу, странно, но ночью страх был намного сильнее. От влажной земли пахло дождем, солнце еще не взошло, но его кровавые лучи уже окрасили нижние слои густого тумана. Облака рассеялись и еще чуть блестели в небе последние утренние звезды. Я увидела, что я далеко не единственная — люди тихонько выходили из домов, переговариваясь вполголоса и даже шепотом, потихоньку принимаясь за свои дела. Два слова повторялись в разговорах постоянно, люди произносили их с каким-то благоговейным мистическим страхом — «…Черный Принц… Черный Принц…». Правда, никто, похоже, ничего толком не знал, известий с поляны не было.

Но война войной, а дела все же делами.

Тимберд с двумя самыми крепкими фермерами обходил дома, пытаясь набрать еще добровольцев, чтобы сходить в лагерь, где ночью шло сражение.

Мне никогда не забыть этого дня.

Они вывозили трупы по этой же дороге, без похоронных песен, молча. Бездыханные окровавленные тела, сраженные острыми клинками и меткими стрелами. В живых не осталось никого, не было даже ни одного раненого, но довольно много солдат забрали в плен. По мне так лучше было умереть. Запах крови стоял в лесах еще несколько дней.

Со слезами девушки провожали в последний путь своего обожаемого лейтенанта. Тиана вынесли на носилках двое фермеров, руки безвольно свисали и волочились по сырой земле, кровь залила его лицо.

Я не могла смотреть на них без слез, когда тела проносили недалеко от нашего дома, и грузили на повозки. При взгляде на их раны сильно кружилась голова, и тошнота подкатывала к горлу. Как только все птицы были накормлены, я вошла в дом и больше не нашла в себе сил выйти во двор и продолжить работу. Что такое война по-настоящему я поняла только сегодня утром.

Я с ироничной улыбкой взглянула на свой меч, висевший на стене в коридоре. Это было все так глупо и бесполезно! Я видела, какие глубокие раны наносили эльфийские клинки, я видела их черные стрелы, с меня высотой и их зазубренные наконечники, я слышала, как кричали солдаты, пусть неопытные, но все же крепкие мужчины, расставаясь со своими жизнями навсегда.

Мать опять застонала в соседней комнате, и я понесла ей успокаивающий отвар из трав. Она все больше лежала в постели и, наверное, ни один лекарь не смог бы назвать причину этой болезни. Неведомая хворь поразила сначала ее сердце, а потом уже и тело.

Когда я подошла к ее кровати — она сказала мне, что я должна бежать отсюда, пока не поздно. Уходить вместе с отправляющимися повозками в Малбун. Она поняла, что ей осталось недолго. При этих словах слезы сами по себе хлынули из глаз — как я могу бежать, как я могу оставить ее беспомощную здесь? Горю моему не было конца, я прилагала огромные усилия, чтобы не расплакаться, входя в ее комнату, даже работа не давала возможности хоть как-то забыться.

В этот день я, кое-как выполнив все домашние дела, почти до утра не могла уснуть и иногда плакала лежа в своей постели.

Но главные события в моей жизни только начинались.

Глава 5 Неожиданная встреча

В то утро было прохладно, выйдя из теплого дома на улицу, я немного озябла. Похоже, что сегодня собирался дождь, серая завеса опять висела над влажными скалами.

Со дня той битвы прошло всего несколько дней, жители пребывали в легкой растерянности. Одни собирали свои пожитки и намеревались уехать отсюда как можно дальше, другие же были в полной уверенности, что все дороги находятся под наблюдением темных эльфов и повозкам не суждено добраться до столицы. Тимберд осунувшийся, но все также полный почти безрассудной отваги с несколькими крепкими мужчинами, так называемым отрядом сопротивления, пытался закончить частокол вокруг деревни из остро отточенных бревен. Люди работали почти целыми днями, но забор удлинялся все же очень медленно.

Все эти дни я размышляла над тем, что нам теперь делать. Маме не становилось лучше, казалось, что силы постепенно покидают ее с каждым прожитым днем. Она все твердила, что я тоже должна уехать, я только улыбалась в ответ. Она мечтала о лучшей доле для меня, я же была в этом плане куда спокойнее, если надо работать — хорошо, пусть будет работа, а прекрасные принцы бывают только в детских сказках. Я никогда не жаловалась.

Сегодня я как всегда, занеся матери завтрак, собиралась по воду, но к колодцу было просто не подойти. Некоторые жители собирались в дорогу и запасались водой, там собралась небольшая толпа, громко выяснявшая, чья сейчас очередь.

Можно было набрать воды в ручье, но возившиеся с частоколом мужчины истоптали русло сапогами, и вода приобрела стойкий коричневый оттенок. Земля вокруг была мокрой, изрытой бороздами и превращалась в настоящее месиво. Придется пройти чуть выше, к горам, чтобы набрать чистой воды. Я подхватила кадку и направилась вверх, обходя всю эту развозню, Тимберд, руководивший строительством, заметив меня, только развел руки в извиняющемся жесте. Мужчины пытались соорудить что-то над самим ручьем, но пока у них ничего толкового не получалось. Они были безоружны, но несколько мечей лежали на бревнах рядом, чтобы можно было быстро похватать их в случае опасности.

Я тоже взяла с собой меч, он всегда висел на поясе, в кожаном мешочке, когда мне приходилось идти в лес, хоть и не особо добавляя уверенности, только путаясь в ногах.

Участок наш был почти у самой кромки леса, но домики здесь лепились рядом, поскольку пригодного места для строительства было очень мало. Ручей шел через заросли дикой ежевики, и воды можно было набрать почти у подножия скал. Там текла самая чистая родниковая вода. Прохладный воздух наполнял грудь легкой приятной свежестью, листья деревьев были еще влажными от росы, туманы поднялись уже высоко.

Стройные березы и лиственницы по мере приближения к горам, сменяли высокие сосны и ели, под ногами начала хрустеть влажная хвоя, мне нравилось гулять здесь, собирать грибы и ягоды, вдыхая смолистый пряный аромат.

Я легко напевала, щурясь от яркого солнца, пробивающегося сквозь ветви деревьев, и незаметно подошла к подножию скал.

Ручеек игриво вился меж дерев, прозрачная вода текла из-под большого выступа скалы, здесь можно было без помех набрать самой вкусной воды. На бережках цвели последние полевые цветы, распустив навстречу солнцу свои белые и желтые бутончики, над кустами шиповника порхали радужные бабочки, птицы без умолку распевали свои чудесные песни.

Я бывала здесь не раз, но сейчас мне почему-то стало совсем не по себе. Это чувство было наподобие того, что возникло перед нападением темных эльфов, только намного сильнее. Ощущение чужого присутствия.

Обернувшись, я никого не увидела, еще некоторое время я напряженно прислушивалась, затем решила просто набрать воды и поскорее уйти.

Мне казалось, что кто-то следит за мной, взгляд буквально жег мне спину. Но никого поблизости я так и не видела.

Наполнив большую кадку кристальной водой, я тут же пошла обратно той же дорогой, и вдруг подпрыгнула, услышав позади себя приятный мужской голос:

— У тебя удивительный голос, айера саинимэ.

Холодный пот прошиб лоб, пальцы мои разжались, ведро плюхнулось на землю, залив мои ноги ледяной водой. Тело будто парализовало, со второй попытки мне удалось вытащить меч, но он дрожал в руках. Я оглянулась, понимая, что от страха он так и ходит ходуном, и увидела его. Темный эльф. Он, видимо наблюдал за мной с самого начала, потому что я давно уже перестала напевать. Он сидел, прислонившись к дереву спиной, буквально в десяти шагах от меня, хотя минуту назад его там не было, и грустно смотрел на меня. На крешнинском диалекте он говорил абсолютно чисто, без намека на акцент.

Я долго не могла сказать ни слова, он же ничего не предпринимал, но у его пояса висело несколько кинжалов, какие-то лезвия торчали из-под нарукавников и голенищ, за спиной был длинный меч в ножнах. Я боялась даже шелохнуться, будучи уверена, что один из этих кинжалов в следующее мгновение воткнется мне в спину, но потом я увидела, что он ранен. Темная кровь сливалась с его черными доспехами, зияющую рану в груди скрывали длинные черные волосы, под которыми виднелось оперенное древко арбалетной стрелы. Он зажимал рану рукой, на тыльной стороне кисти под запекшейся кровью я разглядела рисунок в виде черной птицы. Дыхание давалось ему с трудом.

— О, Великий Ваар, ты серьезно ранен…

Он не ответил, огромные серые глаза смотрели прямо на меня, не мигая, с той же самой грустью.

Я осторожно и очень медленно шагнула назад и тут же остановилась, затем начала отступать уже чуть быстрее. Мне все время казалось, что со следующим шагом земля уйдет из-под ног, и я провалюсь в пустоту.

— Я не причиню тебе вреда, — его голос стал каким-то хриплым, он слабел прямо на глазах.

— Я могу тебе верить?

Он едва улыбнулся вымученной улыбкой.

Я поняла, что он умирает. Толстая стрела если и не задела само сердце, то засела где-то очень близко от него. А мне-то до него какое дело — думала я. И все-таки я понимала, что мне было дело, и еще какое, и я не смогу уйти так просто.

— Я могу помочь? — вдруг спросила я, удивившись собственной смелости.

— Ты?! — он улыбнулся, — Стрела вошла под сердце, если ее вынуть я проживу не дольше нескольких мгновений. Если же ты, юная саинимэ, дашь мне то, что мне нужно, ты умрешь.

Внутри у меня все похолодело от этих слов, даже смертельно раненый он казался опасным, но я пересилила свой страх и спросила:

— Что же тебе нужно? — мне бежать бы сейчас отсюда, много ли людей оставались в живых после встречи с эльфами? Все они мертвы. Но моя совесть и мое сострадание были намного сильнее.

— Твоя кровь.

Я ахнула и отступила назад еще немного.

— За… зачем?

— Мы, темные эльфы, питаемся кровью, она излечивает наши раны… Но почему ты хочешь помочь мне?… — его голос становился все тише.

— А почему ты окликнул меня? Тебе нужна помощь и я… я не могу пройти мимо!

Он слабо улыбнулся и внезапно, голова его начала клониться назад. Рука, зажимающая рану, упала на его колени, тело начало заваливаться на траву.

Сначала я стояла и не знала, что делать, затем, увидев, что он просто падает, подбежала к нему и попыталась подхватить под руки. Да вот только куда мне поднять рослого мужчину, облаченного в доспехи! Он повалился на траву, глаза его закрылись. Мне до слез стало жалко его, и я склонилась над эльфом, пытаясь привести его в чувство.

— Что же мне с тобой теперь делать, — отчаянно прошептала я. Он еще дышал, но был без сознания, его кожа была холодна, — Очнись, — мой голос был еле слышен сквозь шум ручья, — Пожалуйста!

Взгляд сам собой упал на меч, лежащий в траве, который я обронила, когда пыталась подхватить эльфийского воина. Я закатала рукав своей левой руки, глубоко вздохнув, и попытавшись не думать ни о чем. Несколько раз я прикладывала лезвие к своей побелевшей от напряжения коже и потом убирала его. Наконец собравшись с силами и стараясь не смотреть в упор на свою руку, я резко полоснула себя по запястью. Меня удивило, что боль была не сильной, но у меня уже не было времени размышлять. Я поднесла кисть к его рту так, чтобы красная струйка стекала в приоткрытые губы эльфа и умоляюще посмотрела в небо. Я не знала, каким богам молились темные воины, я вопрошала Небесного Бога Ваара о милости, просила его даровать этому эльфу жизнь.

Я даже не заметила, как приоткрылись его глаза, как дрогнули его черные ресницы. Он только слабо сказал:

— Остановись… Я не хочу причинять тебе вреда.

Я тихонько вскрикнула, когда он схватил мою руку железной хваткой и намертво впился в нее, слабость и какая-то отрешенная легкость наполнила мое тело, я без сил стала опускаться на траву. Он же склонился надо мной и медленно прижимал к земле своим телом, не выпуская мою руку. Вертелись в голове последние мысли: «Вот тебе наказание, Марта, за твою глупость». Эх, не стоило ему доверять… В ушах зашумело, все чувства сбились в кучу и начали растворяться в темноте, а дальше я уже ничего не помнила.

Я очнулась оттого, что кто-то плеснул мне в лицо холодной водой. Над собой я увидела его красивое и встревоженное лицо, моя голова покоилась у него на коленях.

— Твоя кровь будто жидкий огонь, — сказал темный эльф, и я пришла к мысли, что голос его был тихим, не потому, что он был ранен, просто немногословен и не привык к громким беседам и спорам. Без резких нот, но достаточно волевой, и тембр… он был очень мелодичным.

— Ты убьешь меня? — от слабости еле ворочая языком, спросила я.

— Нет, — ответил он, — Но я чуть было не сделал это. Ты спасла мне жизнь.

Я взглянула в небо, но солнца было не разглядеть за тяжелыми хвойными ветками.

— Долго я…

— Несколько минут.

Он подложил мне под голову свой черный плащ и сказал еще тише:

— Полежи немного, ты почти без сил, мне нужно сейчас извлечь стрелу.

— Это солдаты?… — свой же голос я теперь едва узнавала. Мне было так легко и в то же время так плохо. Хотелось чего-нибудь поесть, но от мыслей о еде подступала тошнота.

— Да.

— Она такая толстая!..

— Это бронебойная…

Его сильные руки обхватили оперенное древко и эльф одним движением, не задумываясь, резко выдернул ее из груди. Но из раны не хлынула кровь, наоборот ее края даже как-то затянулись. При этом он даже не поморщился от боли, только губы его были плотно сжаты. Он отшвырнул стрелу и глубоко вздохнул. Я даже не успела отвернуться, так быстро это было проделано. У меня возникло чувство, что сейчас в его жилах вместе с моей кровью течет и моя жизнь.

Его нечеловеческая красота поражала меня, не только высокие острые уши отличали его от людей, эльфы даже без этого казались совершенно другими. Чуть более резкие черты лица, чуть более раскосые глаза, большие и невероятно глубокие, с какой-то затаенной мудростью и пониманием многих вещей. Высокие брови и лоб, а кожа… кожа была намного белее человеческой и даже чуть отливала голубоватым оттенком. Мистическое неземное очарование невольно притягивало к себе взгляд и заставляло любоваться его красотой. Он был выше любого мужчины в нашей деревне, но при этом и более подтянут, тело было сильным и ловким, движения отточенные, более резкие, но не лишенные какого-то особого изящества, не присущего людям.

Я некоторое время смотрела на него, не в силах оторвать взгляда, и только после заметила, что моя рука заботливо перевязана куском его черного плаща.

У меня было странное смешанное чувство, откуда, — думала я, у темного эльфа, которых описывали такими бессердечными чудовищами, столько сострадания и человечности?

Я хотела было встать, но сил хватило только едва приподняться на локте, он присел рядом и мягко уложил меня обратно, положив свою руку на мое плечо.

— Ты не сможешь идти сейчас. Тебе нужно хорошо поесть и выспаться. Где ты живешь?

— Туда… не пробраться… Там частокол и вооруженные мужчины… — мне было трудно говорить, не хватало дыхания.

Эльф едва заметно усмехнулся.

— Не волнуйся, нас не заметят.

— Там… Маленький домик… На самой окраине… Осторожно, они могут… поймать тебя…

Улыбнувшись, он бережно подхватил меня на руки:

— Мы пойдем особыми тропами. Они даже не поймут, что мы рядом.

Он ступал абсолютно бесшумно, как ветер, сливаясь с тенью деревьев, даже редкие животные не реагировали на нас. Ни одна ветка не хрустнула под его ногами, ни одна птица не вспорхнула с дерева, испуганно крича. Мое прерывистое дыхание производило даже больше шума, чем его легкая поступь, а ведь он шел еще и со мной на руках!

Возможно это головокружение, смертельная усталость или еще что, но мне показалось, что лес вокруг, небо и земля как-то неуловимо изменились, стали какими-то размытыми, приобретя странный холодный голубой оттенок. Мы добрались до моего дома всего за несколько шагов, но в это мой уставший разум верить уже отказывался, так просто не бывает! Наверное, я как-то не заметила, что мы прошли и частокол, и реку, и всех, кто возился там с бревнами. Может, и задремала. Думать об этом мне и вовсе не хотелось. Но в том, что курочки никак не отреагировали на наше появление, я могла поклясться хоть собственной жизнью!

Перед самым домом он тихонько спросил меня:

— Ты живешь с родителями?

— Там только мама, он больна и не встает с постели.

Он кивнул, и быстро вошел в дом, у меня едва нашлись силы, чтобы махнуть ему в сторону моей комнаты. Вскоре он опустил меня на кровать, сам же держась за раненый бок, сел прямо на мою тумбочку. Мать в соседней комнате страшно храпела, и от этого звука мне стало легче.

— Спасибо тебе, — еле дыша, промолвила я.

Воздух вдруг помутнел, налился тяжестью и начал давить на глаза.

Его взгляд стал еще более обеспокоенным, и он резко встряхнул меня, затем, слегка брызнув в лицо водой, дал мне напиться из своей кожаной фляги.

— Это я должен тебя благодарить.

Затем эльф открыл свой небольшой дорожный мешок и достал из него несколько длинных темно синих фруктов, протянув их мне.

— Съешь это. Это даэли, они растут только глубоко в пещерах и помогут восстановить силы.

Видя мое замешательство, он взял один из них и надкусил.

— Они очень вкусные, люди также любят даэли.

Интересно, сколько же у них там людей в пещерах, подумала я, но, тем не менее, взяла фрукт у него из рук, поблагодарив за угощение, и решительно откусила от него небольшой кусочек. Разве что-то может расти под землей, — подумалось мне. Но они были такие сочные и невероятно вкусные, и не были похожи ни на что из того, что мне доводилось пробовать! В меру сладкий и освежающий фрукт, я даже не заметила, как съела его весь. Сразу же после этого я почувствовала, как в тело вливаются силы.

— Я тоже хочу помочь тебе, — вдруг сказал эльф, — Ты должна пойти в Белонь, это недалеко, там есть неприметная тропинка по левую сторону реки, ведущая в лес. Пойдешь по ней, и Она найдет тебя. Она одна из последних Хранителей и поможет вылечить твою мать.

— Меня убьют по дороге…

Он внезапно легко засмеялся и сказал:

— Мы не убиваем беззащитных детей и стариков. Если ты пойдешь одна — с тобой ничего не случится. Мне нужно уходить сейчас… — Он еще немного подумал, затем добавил, — Вот, возьми-ка это.

Эльф снял со своей шеи серебристую цепочку с маленькой прозрачной фигуркой совы прикрепленной к ней и вложил ее в мою руку.

— Спасибо! Я сохраню ее, и буду носить, вспоминая о нашей встрече.

— Только береги от людских глаз.

— Хорошо, но я даже не знаю, что дать тебе взамен…

— Ты уже дала мне намного больше.

Когда он, попрощавшись, ушел, я поняла, что мать проснулась уже некоторое время назад. Возможно, наши голоса разбудили ее. Легкий страх пробежал по спине, я еще не готова была рассказать ей все, надеюсь, она никогда не узнает, что сегодня она чуть не потеряла последнюю дочь.

— Марта, к нам что, кто-то заходил? — слабо спросила она.

— Да, сосед, просил пилу, они там частокол строят, — я сжимала амулет в руке и думала, что эльфы были совсем не такими, какими я их представляла.

— Ты очень бледная, Марта, тебе нездоровится?

— Ну, может совсем немного, — я надеялась, что она не заметит, что я едва стою на ногах, — Я пойду во двор, там надо закончить работу. Тебе что-нибудь принести?

Но работу мне закончить в тот день было не суждено — выйдя во двор и опустившись в деревянное кресло, я уже не смогла подняться снова, так и задремала в нем.

Я проснулась, когда солнце уже коснулось верхней кромки гор с четкой мыслью — едва рассветет, я отправлюсь в путь на поиски этой загадочной Хранительницы.

Я вдруг поняла, что все еще сжимаю этот странный амулет, и принялась рассматривать его. От прозрачной статуэтки исходили какие-то мистические волны силы, которые чем-то напоминали мне этого эльфа, я снова испытала то самое ощущение, какое у меня возникало в его присутствии. Амулет мне нравился, исходившие от него волны даже добавляли мне уверенности, решительности, я также поняла, что невольно копирую осанку темного воина, когда он просто висит на моей шее. Сильная штуковина.

У меня даже не было ни малейшего представления — кто такая эта Хранительница и как может мне помочь, но амулет я должна взять с собой обязательно. Это единственная ниточка, указывающая на то, что все это мне не приснилось.

«Нет. Не единственная», — подумала я, глядя на перевязанную руку.

Утром осталась только слабость, зверский аппетит и еще что-то, закравшееся в самую душу. Эльфы больше не казались мне некими монстрами из под моей кровати, глядя на рану, что чуть не отняла жизнь того воина, я поняла, что в войне нет хороших или плохих. Конечно, такие мысли лучше держать при себе, в Малбуне за это сажают в темницу.

Я проснулась, как и всегда — задолго до рассвета и обнаружила, что могу ходить, почти не шатаясь.

Зайдя к матери, я нашла ее в очень плачевном состоянии, я напоила ее молоком, за которым я как обычно сходила к соседке. От еды же она отказалась, как я ее ни уговаривала. Она с теплой улыбкой смотрела на меня так, что мне стоило огромных усилий не заплакать хотя бы в ее присутствии. Слабеющие пальцы едва сжимали мою руку, она шептала мне что-то, но я не понимала ни слова.

Я вышла из ее комнаты и тихо заплакала, затем решительно начала собираться в дорогу. Я надеялась, что успею вернуться с лекарством еще до обеда, Белонь — соседняя деревушка, до нее рукой подать.

В котомку я уложила только пару лепешек, одела дорожные башмаки и старую накидку. Затем, уничтожив все оставшиеся даэли и быстренько накормив своих беспокойных курочек, я отправилась в путь. После такого завтрака ко мне и впрямь как будто вернулись силы. С амулетом же я и не расставалась, он все также висел у меня на шее под платьем.

Глава 6 По дороге в Белонь

Я решила выйти из деревни той же дорогой, что и вчера. Мужчин у ручья еще не было, над водой они за вчерашний день соорудили что-то совершенно безобразное, но все же внушительное. Но у эльфов это вызовет скорее смех, чем трепет. Дальше дела у них пошли немного лучше, мне пришлось немного обойти их строение, чтобы выйти к лесу.

До главной дороги отсюда было недалеко, но я не знала, где идти будет безопасней. Этот лес был знаком как мои пять пальцев, но теперь в его листьях мне мерещились темные фигуры. Луна еще не скрылась за горами, когда первые проблески солнечных лучей позолотили небо на востоке. Листья были чуть влажными от росы и оставляли на руках и щеках мокрые следы. Ранние пташки завели первые трели. Я тихо ступала по утоптанным тропам, стараясь копировать невесомую эльфийскую походку, и вскоре вышла на главную дорогу, ведущую в Белонь. Я сделала большой крюк, далеко обходя свою деревню, чтобы не нарваться на ненужные расспросы.

Пыльная дорога была вся изъезжена телегами, и стоптана копытами всадников в сухую едкую пыль, поднимавшуюся в воздух при ходьбе.

Здесь я также не чувствовала себя в безопасности, к тому же родной лес, стеной поднимающийся на расстоянии в два десятка шагов от дороги, казался теперь чужим. Полным эльфов и их смертоносных клинков. Я быстро зашагала вперед, повторяя про себя: «Они тебя не тронут, они тебя не тронут…».

Через полчаса моего маленького путешествия я даже немного успокоилась, но внезапно услышала позади себя далекий странный шум, как будто сюда двигалось целое войско солдат. Сердце мое заколотилось, я начала выглядывать глазами какое-либо укрытие. Размеренный топот ног, копыт и скрип телег все приближался. Они дружно горланили какую-то песню и у меня отлегло от сердца, когда я услышала родной крешнинский диалект. Эльфы наверняка пели не так и совсем другие песни. Интересно какие, — подумалось мне.

Я решила просто сойти с дороги, чтобы не затоптали, да и пыли сейчас поднимется! Быть может, Король отправил сюда на смерть еще одну роту своих новобранцев? Так и войско все кончится.

Сначала из-за холма, куда уходила дорога, столбом поднялась туча пыли, затем показались копья. Кажется, это шли совсем не новобранцы! На гордых конях выезжали еще более гордые рыцари, их доспехи внезапно засияли в лучах солнца, чуть показавшегося над кронами деревьев. За ними шли и обладатели всего этого леса копий, и каждый был одет в полный латный доспех, шлемы были украшены плюмажем, у рядовых — белым, у командиров — красным. Все они шли, чеканя шаг, ни один не запутался в ногах, не сбился с темпа, стройными рядами проходили они мимо. У них было с собой сразу несколько видов оружия, включая мечи, и ростовые щиты, наверное, тяжело тащить на себе такую гору железа! За ними шла более легкая пехота, одетая в кольчуги и уже без копий. Остальных еще даже не было видно, а они все маршировали и маршировали, поднимая бурую пыль, да еще и пели.

Я догадалась, что где-то в этих местах и расположатся, судя по всему, элитные войска Короля. И это была только одна их рота! Вот на кого наткнулся, наверное, тот темный эльф, повстречавшийся мне в лесу!

Знаменосцы несли флаги с превосходно нарисованной несколькими красками эмблемой, барабанщики отбивали под лихую песню какой-то марш. Лица воинов были спокойны и уверены, у некоторых на них имелись шрамы, многие были седы. Ни одного молодого бойца!

Их командир в высоком шеломе с пурпурным плюмажем и в пурпурном плаще, в богато отделанных латах, располагался справа от первой шеренги. Пронзительные голубые глаза зорко смотрели из-под косматых седых бровей, длинные седые волосы развивались на ветру. Его лошадь также была немолода и даже имела несколько шрамов, но была отлично ухожена и выглядела еще полной сил.

Я подумала, что будет разумно поклониться ему, он с улыбкой кивнул мне, продолжая движение. Некоторые солдаты даже помахали мне рукой, и я также смущенно махала им в ответ.

Я уже хотела тоже потихоньку пойти вдоль дороги, колонны рыцарей все не кончались, а я ведь торопилась. Пыль все равно давно уже скрипела на зубах. Но вдруг появились те, кто совсем не вписывался в это стальное сияние и великолепие. Их было всего двое, и они были одеты в походные наряды, но одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что это маги. Они носили широкие пояса, увешанные странной мелочью, какими-то побрякушками, жезлами и цветными бутылочками, на шее каждого висело по три-четыре амулета, серебряные диадемы украшали волосы, пальцы унизаны кольцами. Одеты они были в простые, но просторные штаны и верхнюю робу, с плеч ниспадали прямо в пыль серые плащи. У них были дорожные сумки, перекинутые через плечо и посохи, искусно вырезанные из неизвестного мне дерева.

У того, что потолще была длинная борода до самого пояса и такие же каштановые волосы. Второй казался помоложе, но и он был уже в летах.

Маги шли за очередной шеренгой и, увидев меня, заметно оживились, принявшись что-то горячо обсуждать и спорить. Видно было, что они должны продолжать путь, но что-то во мне их явно заинтересовало. Я поплотнее закуталась в накидку, чтобы эти люди не заметили цепочку с амулетом.

В конце концов, бородатый отделился от шествия и подошел ко мне. Второй тут же направился следом. Я поприветствовала их легким поклоном и спросила:

— Чем обязана Вашему вниманию, господа?

— Привет тебе, дитя, — начал бородатый, — Не ожидал услышать в такой глуши столь связную речь!

— О, моя благодарность. Меня обучали грамоте.

— Ты посмотри! Она поди ж еще и читать умеет! — бородатый ткнул подоспевшего товарища в бок.

— Откуда здесь взялось это дитя? Этот чудный бриллиант! — ответил тот.

Я поняла, что совсем не сила амулета вызвала такой интерес и слегка успокоилась. Конечно, мне было любопытно, что еще во мне привлекло их.

— Боги, да ты посмотри! У нее же начинается отток по основному каналу! — добавил безбородый.

Его слова хоть и ни о чем мне не говорили, все же заставили напрячься. Что еще за отток? Какие каналы?

— Возможно, кого-то из потомков Даратиров скрыли, когда началась Смута… — первый маг задумчиво почесал свою бороду.

— Я прошу меня извинить… Надеюсь, я не мешаю вам? — не очень вежливо было обрывать беседу, но я признаться очень торопилась, вспомнив в каком состоянии находится сейчас моя мама. Нельзя было больше тратить времени, сердце звало меня вперед.

Бородатый маг опомнился первым и, загораживая второго, наклонился ко мне.

— Пожалуйста, выслушай меня. Ты сейчас не понимаешь всю важность нашей встречи! Я могу научить тебя стольким вещам, и обеспечу всем, что пожелаешь, если ты согласишься посетить мою башню в столице…

— Нет, это я хотел бы пригласить тебя в свою башню… — вставил слово второй.

— Не лезь, иди дальше, тебе ничего не обломится…

— Ах так?! С чего бы вдруг?

— Ай, не выводи меня из себя, не твоя ли библиотека сгорела после твоего последнего эксперимента? У тебя не осталось книг.

— Истинную мудрость не способна передать ни одна книга.

— Ага, не вдаваясь в детали и смежные области.

— Да у меня в мизинце больше огня, чем ты видел за всю свою жизнь!

— А ты кроме огня и знать ничего не знаешь.

— Ах, не знаю?! А вот я тебе бороду сейчас подпалю!

— Ну, это если ты сможешь руками пошевелить. Ты знаешь, как я владею заклинанием оцепенения!

— Зато моих големов этой ерундой не проймешь! Знаешь, какие у меня големы, девочка! Я могу тебе их показать! Выполняют любые приказы — огромные сильные и послушные…

— Ага, не забудь еще и «тупые». Ему скажешь — иди строго на север, он в стене дыру проломит… рядом с открытой дверью. Если ему еще и объяснить что такое «север». Задачка не для дилетанта. Лучше уж приходи ко мне, тебе понравятся мои наблюдатели и выводок редких горгулий…

— А ты случайно не про тех, что жутко ядовиты и любят кусаться? Спроси-ка его сначала — осталось ли у него противоядие для тебя! Да и башню его ты так просто не найдешь, ее почти никто не знает.

— Зато твоя третий год Королю в его дворе глаза мозолит.

Перепалка могла легко перерасти в потасовку, маг, что был помоложе начал дергать старшего за бороду, тот в ответ пытался огреть его посохом.

Выглядело это даже забавно, поскольку они явно не собирались причинять друг другу какой-либо вред. Они очень походили на двух закадычных друзей. Но я все равно решила вмешаться, поскольку очень спешила, желая найти ту самую Хранительницу.

Я вежливо кашлянула и улыбнулась им.

— Прошу меня извинить, мне надо идти сейчас, но я обещаю в скором времени навестить вас, — сказала я уклончиво, ни к кому конкретно не обращаясь.

Бородатый снова повернулся ко мне, но его друг потянул его за рукав:

— Ты посмотри, как мы отстали! Нам тоже пора… Мы найдем ее после.

— Запомни мое имя — Радамир, будешь в столице, спроси башню Радамира…

— Нет, лучше спросишь башню Дайяра…

— Радамир!

— Дайяр!

Они уже почти поравнялись с новой колонной арбалетчиков в легких кожаных доспехах, но продолжали отчаянно спорить.

— Надеюсь, мы скоро увидимся, Радамир, запомнила? — крикнул мне бородатый, второй маг уже тянул его на дорогу.

— Дайяр, — выкрикнул он, смеясь, — спроси Дайяра!

— Да пусти ты меня!

Они вышли на дорогу и ухитрились пристроиться перед шеренгой стрелков.

— Ты не понимаешь, ее дар вообще не по твоей области, в ней течет жидкий огонь!

— Да и без тебя вижу. Зато она получит всестороннее обучение, ты не обладаешь достаточными познаниями во всех областях…

— Мы не можем ее упустить в любом случае! Магов можно по пальцам перечесть!

— Я завтра же пошлю к Королю своего гонца!

— А я пошлю своего прямо сегодня…

— Ах ты старый хитрец! Вот утоплю твою башню…

Их голоса, перекрикивающие даже размеренный лязг доспехов, раздавались все тише и дальше и, наконец, стихли.

Меня охватило легкое оцепенение, как будто бородач и правда наложил на меня заклятие. Я — маг? Мне вдруг припомнились два случая, когда я чувствовала в себе силу, природы которой я не понимала. Эта сила рвалась откуда-то из груди, из самого сердца и я в те моменты чувствовала, что смогу сокрушить даже каменную преграду на своем пути.

И эти маги мне очень понравились, у меня даже было легкое ощущение, что все это сон. Слово «маг» произносилось всегда с почтением и даже благоговением, по одной из легенд в них текла кровь Богов, но их действительно осталось всего несколько человек. Именно их называли Даратирами.

Я тоже пошла по дороге, уже, конечно, ничего не боясь, и размышляла о том, как может повернуться для меня судьба.

Пока я думала, кого мне первого навестить, я и не заметила, что почти пришла в Белонь, деревушку намного больше нашей, обнесенную высокой каменной стеной. И стена эта и двухэтажные домики ее были построены из нашего камня. Эта деревня просто утопала в густых лесах, но туманы сюда подползали редко, да и воздух был как-то теплее. Когда я увидела ее высокие стены, последняя шеренга, только проходила мимо. Как же их много! Ну вот, а я еще боялась, что придется идти одной по пустой дороге. Интересно, они разобьют где-то здесь еще один лагерь?

Поехать в город! Тот маг говорил, что научит меня многим вещам — магии! Неужели это было возможно и происходило со мной?

Но как же я оставлю свою маму и все это хозяйство? Конечно, я знала, что она очень обрадуется этой новости. Хотя, что мешает нам поехать вместе, когда она поправится? Мы могли бы продать наш дом и переехать в столицу. Вот так я и шла, размышляя о своем будущем и строя всякие планы, представляя, как по мановению моей руки в камине зажигается огонь.

Может это и есть мой путь?

Глава 7 Засада

Когда меж густой листвы начали мелькать белые стены я как раз выходила к широкому ручью, через который был перекинут хороший каменный мостик. Здесь часто возили продукты и прочие припасы для армии Ракота, воюющей на юге с орками, поэтому за мостами всегда следили хорошо. Тропинка должна быть слева, но там, в колючих зарослях не было видно ни малейшего просвета.

Я прошла немного дальше от ручья, выглядывая хоть какую-то тропу, но густой подлесок тянулся на сколько хватало глаз, наверное, до самых стен города.

Пришлось вернуться к зарослям. Я не собиралась сдаваться. Эти кусты выглядели как обычные колючки, но все же было несколько странно видеть их здесь, среди густого лиственного леса, было в этом что-то необычное. Будто это сделано кем-то специально, чтобы оградить тайное место от незваных гостей.

Ну хорошо, он сказал слева, значит придется пробираться налево.

Я принялась осторожно раздвигать длинные ветки с острыми шипами, тут же оцарапав себе руки. Преодолев несколько шагов, я потеряла свою накидку, которая намертво запуталась в зарослях. Борясь с кустами, я уже почти отчаялась, каждый шаг давался все труднее, зачем я вообще сюда сунулась, — думалось мне. Я вцепилась в котомку, твердо для себя решив, что уж ее терять не намерена. Я уже довольно сильно ободрала руки до самых плеч и даже поцарапала шею, как вдруг, сделав очередной шаг, и впрямь оказалась на небольшой тропинке, ведущей куда-то в лес.

Все именно так, как мне рассказывал темный воин. Но только лес этот был не совсем обычным, будто наполненным жизнью и благоуханием, пением трав и листвы. Здесь не было усохших деревьев, пней, сломанных веток, а дышалось так хорошо, так легко! Деревья почти смыкали кроны над головой, но яркое солнце все же играло своими золотистыми лучами на траве и камнях. В листве было полно птиц, что с веселыми трелями перелетали с ветки на ветку. Я увидела маленького зайчонка, который совершенно не боялся меня, а также семейство суетливых барсуков, и множество непоседливых белок.

Этот лес просто дышал жизнью и спокойствием, все тревоги покидали разум, я едва не забыла, зачем я пришла в это место. Казалось, что я слышу какие-то странные голоса, невероятное низкие, они сплетались в один мощный, могучий голос, наполненный их разными обертонами — голос леса. Это было так удивительно и чарующе! Но это было скорее чувство, чем слуховое восприятие.

Гостеприимная тропинка вывела меня на небольшую полянку и затерялась в траве и нежных лютиках. Мягкие лучи солнца согревали мои плечи, какая-то светлая радость наполнила мою душу, я поняла, что даже слегка улыбаюсь.

— Кто ты? — окликнул меня высокий женский голос, звучавший, как мелодичный перезвон нежных колокольчиков, доносившийся откуда-то слева из-за спины. Тон не был резким или угрожающим, но и приветливым его назвать было нельзя.

Я оглянулась, и увидела, что за мной на тропе, что привела меня на поляну, стоит прекрасная женщина. Восхитительные волосы, почти белые, но с золотистым отливом обрамляли стройную фигуру, слегка раскосые ясные, как небо глаза смотрели на меня с интересом, но опаской. Острые ушки не оставляли сомнений в ее происхождении — это была эльфийка. Она совсем не походила на темного эльфа, но их общее сходство было в том чувстве неземной красоты и очарования. Одета она была в легкую белую тунику, поверх золотисто коричневых штанов, красивый вырез и длинные рукава были вышиты изящными цветами медного цвета. Тонкий золотой пояс с пряжкой в виде цветка подчеркивал ее тонкую талию. При ней не было никакого оружия.

— Кто ты и зачем ты здесь? — спросила она снова, пока я восхищенно разглядывала ее одежды.

Я смущенно посмотрела на нее и робко сказала:

— Я ищу Хранительницу.

Она подошла ко мне, и я только теперь поняла, какой она была все-таки высокой.

— Какие же ветры рассказали тебе обо мне?

Я вытащила из-под одежды эльфийский амулет.

— Я не знаю его имени, но он дал мне вот это, — я показала ей маленькую фигурку и, без того большие глаза ее округлились. Она смотрела на амулет и ее щеки пылали, она не смогла скрыть своего волнения. Колокольчики, как будто затрепетали, когда она спросила дрожащим голосом:

— Куда увела его дорога?

— Я не знаю, он… — я опустила глаза, — он был ранен…

Из ее груди вырвался протяжный выход, скорее похожий на стон, она вдруг коснулась моей руки, прикрыв на минуту глаза.

— Он… он пил твою кровь! — ее пальцы сжались на моей руке, а глаза смотрели на меня с удивлением и признательностью, — Он жив!… — радостно произнесла эльфийская дева, но ее лицо внезапно изменилось, улыбка исчезла, а в глазах появилась какая-то глухая мука.

— Что случилось? — взволнованно спросила я.

— Он жив, мой сердечный друг и песня моей любви бережет его. Ветер все также же играет с его волосами, а земля чувствует его мягкую поступь. Но другая жизнь оборвалась сегодня. Ушла за Край мира светлая душа, ушла, чтобы ее песня поднялась к небесам с песнями далеких предков. Но не грусти, милая девочка, твоя мама будет с тобой, пока жива твоя любовь к ней, — она тихонько положила свою руку мне на плечо и коснулась моей щеки, по которой сбегала одинокая слеза.

— Я… я ведь… даже не попрощалась… — крупные слезы заслонили собою мир, тупое острие боли, словно резким ударом вошло в мое сердце, я пошатнулась и, наверное, бы упала, если бы не ее руки. Она мягко положила мою голову к себе на плечо и говорила что-то о тех, кто ждет нас за Краем мира, чьи песни все также звучат для нас. Эльфийка смотрела на меня очень ласково, свет ее глаз затмевал всю скорбь, и душевная боль растворялась в сиянии ее сердца.

Внезапно странная тревога появилась на ее лице, прекрасная дева резко обернулась, прислушиваясь к чему-то, и затем сказала мне без всяких слов, звонким голосом, раздававшемся в моем сознании: «Скорее спрячься! Это ловушка!».

Она втолкнула меня в кусты и медленно вышла прямо на середину поляны.

Я замерла и тоже стала прислушиваться, но все было так тихо, что слышен был даже далекий шум ручья. Я заметила, что смолкли почти все птицы, а солнце скрылось за огромной фиолетовой тучей. И откуда только она взялась в чистом небе?

Они также бесшумно появились из ниоткуда… Они выходили на поляну со всех сторон. Блестящие и зазубренные наконечники их стрел были направлены прямо на нее. Это все было настолько неожиданно, что я чуть не вскрикнула, сидя в своем укрытии, но вовремя зажала себе рот.

Это были темные эльфы. Их холодные лица казались совсем белыми в окружении густых черных волос, они все были вооружены до зубов, а их черные доспехи казались очень легкими и прочными.

Ледяная рука сжала мое сердце, я уже не знала, суждено ли мне будет вернуться в опустевший дом, раз я уже испытала свою удачу, не отвернется ли она, дав мне выбраться отсюда живой?

— Приветствую тебя Вельрэль Акиири. Попрошу, не делать глупостей. Бежать бесполезно, — на поляну вышел еще один эльф — высокий и статный воин с великолепной осанкой и прямыми волосами ниже пояса цвета воронова крыла, в них хитро сплелись несколько тяжелых кос. Я в первый раз в своей жизни слышала такой низкий и красивый голос, чистый, глубокий, будто неспешное и чарующее пение подземных вод.

И сам он был также действительно прекрасен. Его кожа была такой светлой, что в лучах солнца, иногда пробивающегося сквозь рваные края тучи, казалась почти белой. Его слегка раскосые зеленые глаза, прекрасные, как прозрачное небо, но опасные, как лезвие клинка, сияли двумя изумрудами, и их взгляд внушал какой-то странный трепет. Может из-за этой изумительной чистоты и глубины, которая сразу поразила меня. Густые черные брови по крутой дуге уходили вверх, нос был прямым, а мужественные губы чуть улыбались. В его слегка расслабленной руке покоился странный меч на длинной рукояти, украшенной витой резьбой, он выглядел достаточно тяжелым и остро отточенным. Длина его была чуть больше его руки. Его сильное гибкое тело было одето в легкие изящные доспехи непроницаемо-черного цвета поверх плотной кожаной одежды и штанов, десяток стальных пластин колоском уходили к плечам от пояса, на некоторых были золотом начертаны странные руны. Наплечники, также украшенные рунами, небольшими крыльями загибались вверх. На руках и ногах были щитки из таких же пластин. У бедра висело несколько кинжалов. Подпоясан он был куском ярко-красной материи. Такие же пояса были у всех его воинов.

Эльфийка бросила один только взгляд на меня, слова же в моей голове просто кричали: «Беги! Беги при первой возможности и не оглядывайся!». Она повернулась к нему, загадочно улыбаясь, подняла руки медленным, изящным жестом, и вдруг… исчезла! Сначала ее очертания стали растворяться в воздухе, и через мгновение на ее месте кружился только слабый зеленый туман.

— Никто не может поймать меня в моих лесах, — откуда-то сверху раздался ее золотистый смех.

Несколько стрел с резким свистом вспороли покров листвы над нашими головами, темные эльфы стреляли наугад и напряженно прислушивались, вертя головами, реагируя на малейшие звуки.

Предводитель эльфов поднял руку, призывая своих воинов не стрелять. Вскоре звонкий переливчатый голос раздался снова, но уже из глубины леса:

— Сюда! Я здесь!

Она хотела увести их подальше от меня.

— Она уйдет, Владыка! — вскричал один из них, обращаясь к этому рослому воину.

— Не уйдет, — ответил тот, — окружите этот лес, и ищите ее тень в зеленой листве!

С этими словами он быстрым движением сунул оружие за спину и опустил свои руки. Его воины исчезли в лесах также бесшумно, как и появились. С рук предводителя эльфов срывалось какое-то заклинание, и я могла чувствовать, как волны энергии накатами входят во влажную землю, как отзывается она на призыв, поднимая из своих недр накопленную воду. На поверхности влага начала испаряться и кружиться темным туманом, расползаясь во всех направлениях. В этом тумане все окружающее принимало причудливые необычные очертания, и тени начинали расти и светится. Огромная тень этого эльфа стала иссиня-фиолетовой, а моя была слабого нежно сиреневого цвета. Я со страхом подумала, что в этом тумане уже можно было найти эту невидимую эльфийскую деву, он обнаруживал тени, даже под тяжелым слоем листвы! Включая и мою собственную тень.

Самое время было последовать ее совету и как можно быстрее и тише убираться отсюда, я приподнялась и осторожно шагнула назад. Прохладная ладонь, что легла мне на плечо чуть не обожгла меня и я, рванувшись, что было сил, побежала прочь. В два прыжка один из воинов догнал меня, и схватил под мышки. Попытавшись вырваться, я почувствовала, что под подбородок скользнуло лезвие клинка. Бежать от них бесполезно, — вспомнила я слова Владыки. Какая-то мелкая дрожь охватила все тело, и признаться, это было куда страшнее, чем эльф, пьющий кровь из твоей собственной руки.

Холодный голос позади произнес:

— Тихо. Не дергайся.

Отчаяние навалилось на меня, он тащил меня к их Командиру, а где-то в глубине леса я слышала крики эльфийки.

Их властный предводитель стоял все также на поляне, при нашем появлении меч молниеносно оказался у него в руках.

— Здесь еще человеческая девчонка, — воин схватил мои волосы, лезвие тут же поднялось чуть выше, заставив меня приподнять голову. Что-то теплое побежало по ключице, некоторое время я не могла ни вздохнуть, ни выдохнуть. Над своей головой я чувствовала его легкое, как ветер, дыхание.

— Возьмем с собой. Свяжи ее, — не без интереса оглядывая меня, ответил Властелин, — Допросим ее в Нивенрэле.

Но тут на поляне появились его воины, двое из них под руки вели прекрасную эльфийскую женщину, у ее горла также блестело лезвие длинного меча. Белая туника чуть порвалась и была измазана в земле. Она не сопротивлялась и смотрела на меня с сожалением и скорбью, я остро чувствовала ее боль. Но ее слова больше не звучали в моей голове. Дева лишь бесстрашно сказала:

— Я нужна тебе, Черный Владыка, отпусти эту девочку.

Державший ее воин вывернул ее руку так, что она закричала и упала на колени.

— Не перестарайся, Итэнис, — нахмурился темный предводитель.

Звук ее голоса будто полоснул по моему сердцу острым кинжалом, когда я увидела, как они мучают эту чудесную женщину-эльфа, что-то странное случилось со мной. Внутри меня, где-то в груди у самого сердца, вспыхнуло сиреневое пламя, я закричала не своим голосом: «Пустите ее!» и с такой силой сжала руки, что мощная энергия хлынула в них подобно водопаду. Сокрушительной силовой волной от меня отбросило того, кто держал мои волосы на несколько метров, он кубарем полетел прямо в колючие заросли. Я вытянула свою правую руку в сторону их Владыки, краем глаза заметив, как его воины натягивают луки. Через одно мгновение, после того как черная стрела с глухим звуком пронзила меня насквозь, из руки вырвался луч мощной энергии. Эльфийка вдруг рванулась мне на помощь, но опять закричала от того, что один из темных с силой сжал ее вывернутую руку. Сиреневый светящийся луч, взрывая клочья земли под собой, с бешеной скоростью полетел в сторону Владыки. Кто-то из воинов бросился ему наперерез, чтобы заслонить своего предводителя, но странная сила была быстрее. Намного быстрее. Эльф резко нагнулся, проявив чудеса реакции, но луч также изогнулся дугой и ударил ему прямо в плечо, опрокинув на землю.

Последнее, что я увидела — это его глаза, полные удивления и восхищения, в них не было ни тени боли, ни намека на ярость или злость, глубокие, умные и бесконечно бездонные. Меня поразила невиданная мощь этого взгляда, ошеломляющим разрядом молнии прошедшая по всему телу, я чувствовала в нем огромную внутреннюю силу. Именно этот взгляд и пленил меня раз и навсегда.

Далее сознание покинуло меня…

Глаза застилала черная пелена, в которой блуждала я не находя выхода, лишь дикая боль вырвала меня из объятий забвения и пустоты, я поняла, что они извлекли стелу и перевязывают меня ниже ребер. Два эльфа склонились надо мной, их красивые лица были суровы, а в глазах я читала недоумение и даже уважение. Похоже, острие угодило мне в правый бок, древко вошло под ребра почти по самое оперение. Я не понимала, почему они не убили или просто не оставили меня здесь.

Двое эльфов возились в нескольких шагах от нас, перевязывая своего Командира. Я не видела его лица за спиной плечистого воина, но рану с обожженными краями я разглядеть успела. Я никогда бы не подумала, что могу быть на такое способна! У меня все это никак не укладывалось в голове.

Остальные привели своих черных лошадей и меня водрузили на огромного боевого коня предводителя, привязав к седлу мои руки мягкой кожаной веревкой. Под корпусом животного была пропущена еще одна веревка, которой связали также и ноги. Я даже не сразу поняла, что это были совсем не лошади, конечно, если у них не выросли рога и острые зубы в звериных пастях. Еще большим сюрпризом было наличие у них мягких и толстых лап вместо копыт. Корпус животного и сами же ноги были очень сильные и мускулистые. Животное было спокойно, но иногда косило на меня свой угольно черный глаз.

У меня же в глазах все расплывалось, огромных усилий мне стоило собраться и выпрямиться прямо. Но моя отчаянная попытка вызвать ту силу снова не увенчалась успехом — я не имела ни малейшего представления, как это получилось в прошлый раз. Новые попытки не приносили результатов.

Связанная эльфийка сидела на другой рогатой лошади перед одним из воинов. Она, поймав мой взгляд, сказала умоляюще, обращаясь к их Командиру:

— Отпустите ее, вы же уже схватили меня! Она совсем еще ребенок!

Мягкий голос Владыки, спокойно отвечал ей:

— Этот ребенок — маг, она пробила мне доспехи и ранила в плечо. К тому же если мы оставим ее здесь без помощи — она умрет. Не думаю, что тебе хотелось бы этого. Мы о ней позаботимся.

— Твоя «забота» — для нее означает рабство.

— Зато она будет жить, — усмехнулся предводитель эльфов и одним легким прыжком ловко вскочил на коня, сильные руки взяли поводья предо мной, и я увидела какие у него длинные и гибкие пальцы. Спиной я чувствовала прохладу его тела, ему пришлось снять исковерканные доспехи, оставшись в черной рубашке с высоким воротом. Его плечо и широкая мускулистая грудь были грубо и наспех перевязаны, но рука прекрасно слушалась Владыку. Какой же волей надо обладать, чтобы терпеть такую боль!

Рабство у темных эльфов! Никто никогда не слышал о тех, кто попадал к ним в руки. Никто и никогда не возвращался из их пещер ни живым, ни даже мертвым. Я не смогу теперь и думать о том, чтобы похоронить свою маму, провожая ее в последний путь. Мой же путь теперь был темен, без проблеска надежды на спасение. А ведь я могла бы учиться у магов!

— А ее дар послужит моим целям, — продолжил он, и его слова повергли меня в ужас.

— Тебе никогда не сломать настоящего мага, заставив служить тебе.

— Ее сила спит, она еще не настоящий маг.

— Да будь ты проклят!

В ответ на эти слова предводитель только усмехнулся.

У меня в голове вертелось столько вопросов, но я понимала, что боюсь ответов. Что же теперь будет? Этот вопрос никак не хотел отпускать мой разум, как ни пыталась я отогнать его прочь. Судьба отнимала у меня все — семью, родной дом и свободу. Возможно, скоро она потребует и мою жизнь. Но все же что-то говорило мне — не сдавайся. Часто ли люди швыряют магические стрелы, пробивающие доспехи? Возможно, у меня есть еще какая-то надежда.

Сидеть вдвоем было не очень-то удобно, я попыталась устроиться получше, насколько это было возможно со связанными руками, но внезапно резкая боль пронзила живот до самого позвоночника. Тихий стон непроизвольно вырвался из груди, я не смогла сдержать слез, брызнувших из глаз, без помощи я точно умру, думала я. Но было очень странно почувствовать, как Владыка положил свою руку на мои ребра, одновременно поддерживая меня и снимая острую боль, которая постепенно начала стихать. Это было просто невероятно! Я решила больше не шевелиться, чтобы боль не вернулась снова.

Мы немедленно тронулись в путь, они держали путь на запад, в сторону отвесных скал, что возвышались вдали.

Их было всего около двадцати, небольшая незаметная группа, избегающая открытых пространств и дорог. Лошади где неслись галопом, где пробирались умеренной рысью, они прекрасно чувствовали себя и на равнине и в скалистой местности, уверенно ступая даже по заболоченным местам в низинах.

Глазами я провожала родные места, понимая, что больше никогда их не увижу, взгляд невольно опускался вниз на так умело связанные руки. Я украдкой подвигала кистями, убеждаясь, что освободится невозможно. Я не плакала, лишь две слезы застыли на щеках, не решаясь скатится вниз.

Глава 8 Путь в скалах

У подножия скал мы ненадолго остановились и эльфы накинули на плечи теплые тайшаны — некий вид безрукавок из кожи, утепленные мехом и украшенные хвостами вемеров и соболей. Также они надели и меховые нарукавники, которые закрывали руку от локтя до самых пальцев. Меня и эльфийскую деву завернули в теплые плащи и завязали глаза черной непроницаемой материей. Ощущение — как будто тебя сунули в мешок, а в плаще сразу стало жарко. Я вдруг поняла, что амулет на моей шее куда-то пропал. Наверное, потеряла, когда падала на землю, с сожалением подумала я.

Далее наш путь пролегал в скалах, куда не осмеливались войти путники, которым еще дорога собственная жизнь и где дули холодные ветра. В некоторых местах мы шли очень медленно, и я каким-то непонятным образом понимала, что мы движемся по краю пропасти, где один неверный шаг может стоить жизни. Иногда животным приходилось прыгать и карабкаться куда-то все вверх и вверх, я тогда сильнее прижималась к темному эльфу, перед глазами была только чернота повязки, и это отнюдь не добавляло отваги. Если хорошо не держаться в седле, можно было запросто вылететь из него. Мне это не грозило, а он держался очень крепко. Из-под ног лошадей иногда срывались камни, но эльфы двигались уверенно, наверняка проделывая этот путь сотни раз. Дорога шла все круче в горы, все сильнее припекало солнце, уже прошедшее зенит, ветер же стал намного холоднее. Мы шли уже достаточно долго.

Вскоре я услышала шум ручья, который раздавался все громче с каждым шагом, я ослабела, и меня здорово мутило, очень сильно хотелось спать. Каждый раз, когда я начинала клевать носом, Предводитель эльфов тормошил меня, иногда я слышала его мягкий голос. У ручья мы остановились еще раз и нам, наконец, развязали глаза. Мы находились на небольшом плато, поросшем молодой зеленой травой, в окружении суровых, но прекрасных горных хребтов, солнце, как расплавленное золото играло в их заснеженных вершинах. Кое-где росли одинокие сосны, волны вереска устилали южные склоны и один только взгляд вниз, на путь, что мы проделали, вызывал сильнейшее головокружение. Маленькое семейство вемеров вытянулось, грея бока на солнышке, чуть выше на плато, их большие глаза с настороженностью следили за каждым нашим движением.

Эльфы напоили своих животных и наполнили фляги в прозрачном голубом горном ручейке, что брал начало прямо между скал. Несколько пересохших русел на плато, говорили о том, что здесь часто шли дожди.

Предводитель дал мне попить, и проверил, не затекли ли мои связанные руки и ноги, но, хоть и витки веревки прилегали плотно, это не мешало кровоснабжению, что было просто удивительно.

Прохладная рука почти всю дорогу приобнимала меня, и я даже уже почти забыла про боль, хотя общее состояние хорошим назвать было нельзя.

Эльфийка от воды отказалась, гордо фыркнув и сказав, что лучше примет яд.

Темные эльфы иногда переговаривались друг с другом на своем певучем языке. Наречие эльфов показалось мне очень мелодичным, гласные звуки мягко растягивались, будто плавно проливаясь из их уст, но резкие согласные делали этот язык более отрывистым и перекатывающимся, как ручей текущий то плавно, то разбиваясь на острых камнях.

Плененная эльфийская дева же молчала почти всю дорогу.

Глава 9 Ворота Нивенрэла

Мы шли еще довольно долго, когда нам стали попадаться первые признаки близости подземной обители темных эльфов. Это были небольшие укрепленные каменные сооружения с бойницами для арбалетов и с одним или двумя разведчиками внутри. Предводитель все время шел во главе и ему салютовали из всех таких каменных схронов, эльфы, что ехали за нами, салютовали им в ответ.

И вот за очередным выступом скалы я увидела удивительную долину с практически отвесными склонами, в самом низу которой укрытые белоснежным туманом, простирались хвойные леса. Яростные ветра, будто невидимыми плетьми хлестали золотистые снега на вершинах хребтов. Солнце почти не касалось дна этой долины своими жаркими горными лучами. Грохочущий водопад ниспадал с головокружительной высоты на западе, река в тени нависающих глыб казалась темной, две громадные птицы, раскинув крылья, парили над этой красотой. На севере были расположены огромные черные врата, богато украшенные резьбой, глубоко врезанные в высокую скалу, к ним вело небольшое каменное возвышение. Они были настолько велики и массивны, что приводились в действие скрытым в скале механизмом.

— Ворота Нивенрэла, — услышала я за своей спиной тихий и низкий голос Владыки.

Я заметила также еще несколько выходов поменьше, они были в основном не в долине, а на верху, чуть ниже того уровня, где находились мы сейчас. Но Владыка направил коня прямиком к воротам, по узкой петляющей тропе, ведущей вниз. Внезапно налетевший с запада сильный порыв ветра взметнул его черные волосы и спутал тяжелые пряди с моими волосами, сплел их вместе в замысловатый узор, солнце исчезло, укрывшись за свинцовой тучей, и показалось опять, засияв всеми своими лучами. Он слегка приостановился и мы, не сговариваясь, посмотрели друг на друга, его рука чуть сильнее сжала меня. Затем он снова тронул своего рогатого коня. Но я спиной чувствовала, как забилось его сердце, он наверняка слышал и мое.

Влажный и терпкий запах хвойного леса, щекотал мои ноздри, когда мы вступили под сень угрюмых и величественных сосен и кедров. Водопад гремел где-то в глубине леса слева от нас, там же виднелась темная гладь реки с несколькими небольшими островками. Множество белок бросалось врассыпную, едва завидев нас, тихо переговаривались друг с другом редкие птицы. Хорошая утоптанная дорога вела сквозь лес к обители темных эльфов, слегка петляя между высоких деревьев. Когда мы уже подъезжали, Предводитель слегка замедлил шаг, заметив с десяток стражников выстроившихся живым коридором прямо перед нами. Они отсалютовали ему оружием, и пошли слева и справа от нас, с почетом сопровождая к воротам. Их черные доспехи были очень тяжелы на вид, а от одного вида их оружия бросало в дрожь. Огромные алебарды в два человеческих роста возвышались над нашими головами, готовые в один миг опуститься на голову любого врага.

— Что же со мной теперь будет, — тихо подумала я вслух, даже не заметив этого.

Владыка наклонился к моему уху и также тихо сказал:

— Все будет хорошо, не волнуйся.

Когда я удивленно посмотрела на него, запрокинув голову, он чуть улыбался, его слова вселяли слабую надежду, только я даже не догадывалась на что было надеяться здесь, откуда не смог уйти живым ни один человек.

Ворота с тихим скрежетом уже открывались перед нами. Мое сердце трепетало то ли от страха, то ли от ощущения надвигающейся неизвестности. Мы были почти перед самым возвышением, ведущем в подземную крепость, как я заметила слева еще несколько небольших пещер, ветер приносил оттуда не очень приятные запахи, там располагались конюшни.

— Алвар! Алвар эвайн! — как один вскричали сопровождающие нас воины, еще раз салютуя оружием. Алебарды дружно взлетели, со свистом делая короткий взмах. Еще двое стражей стояли у ворот в таких же тяжелых доспехах, у каждого был в руках массивный витой рог. Они чинно подняли их, и мягкий низкий звук огласил окрестности, но я даже не услышала эха! Эти инструменты были так созвучны земле, что не могли бы вызвать лавину или обвал, их звук разливался плавно и казался почти невесомым.

Нас встречали не только они.

Я видела как процессия, состоящая из еще нескольких воинов, пяти вельмож и двух властных темных эльфиек, через приоткрытые ворота направлялась прямиком к нам. За ними шли рабы, гремя кандалами, в которые были закованы их ноги.

Вельможи были одеты в богато украшенные одежды и плащи, ниспадающие почти до самого пола. Расшитые золотом камзолы были подпоясаны искусно сделанными поясами из какого-то легкого металла. Все они были при оружии, которое носили на поясе. Эльфийки носили изумительные платья, без стеснения подчеркивая все свои прелести, одна из них была в черном платье с огненно оранжевой отделкой, другая носила темно зеленое платье с таким глубоким декольте, что казалось, все содержимое вскоре окажется снаружи. Их точеные фигуры были будто вырезаны из белого камня искусным мастером, черные волосы обрамляли холодные лица неописуемой красоты. У той, что была в огненном платье, волосы были собраны в высокую прическу, и слегка вились.

У них не было оружия, только по черному кожаному хлысту, которые они держали в руках.

Когда Владыка спешился, они все почтительно поклонились ему, и одна из женщин сделала знак рабам, которые немедленно подбежали под звон цепей и дружно согнулись в глубоких поклонах. Я с ужасом увидела на спинах некоторых кровавые следы хлыста под разорванной одеждой.

Один вельможа спросил Предводителя о его плече, но он только отмахнулся и тихо рассмеялся, сказав что-то по-эльфийски. Остальные тоже заметив ранение, начали переговариваться и оживленно обсуждать это событие, казалось, это было для них крайне удивительным. Владыка отдал несколько распоряжений и один из этих важных эльфов в сопровождении своей охраны поспешил назад в пещеры.

Моя рана внезапно снова заныла, и темные пятна заплясали перед глазами, но, к счастью, я не могла упасть с лошади.

Эльфы из нашего отряда также подъезжали и спешивались, рабы тут же уводили в конюшни их лошадей, стараясь двигаться как можно расторопнее. Надменные взгляды эльфиек не сулили им ничего хорошего. Животные, что интересно, злобно рычали на людей, иногда пытаясь цапнуть острыми зубами, но рабы их не боялись, явно прекрасно осведомленные об их норове.

Владыка, которого назвали Алвар, взмахом руки подозвал одного из воинов, коротко объяснил ему что-то по-эльфийски, указав на меня.

Воин с резкими чертами лица подошел ко мне и развязал мои ноги, руки он всего лишь отвязал от седла. И только он попытался стащить меня со спины животного, как я тихо ахнула и сознание начало проваливаться куда-то вниз, в пустоту. Режущая и пульсирующая боль набатом стучала в боку, меня согнуло пополам. Алвар, шагнув к нам, решительно отодвинул этого эльфа в сторону, и аккуратно снял меня со своего коня. Его руки обладали такой мощной целительной силой, под его ладонями уходила вся боль, а под его взглядом растворялась и вся печаль. Мне почему-то подумалось, что если бы не Владыка, эльфы бы не довезли меня живой. Я стояла лицом к нему, он был очень высок, и мне приходилось запрокидывать голову, чтобы видеть его глаза. Всего лишь несколько мгновений я была в его объятиях, и в это короткое время я забыла, что я в плену у темных эльфов, забыла обо всем на свете. Но это длилось недолго, вскоре куда более жесткая рука крепко схватила меня чуть выше локтя и повлекла к воротам. Я успела бросить один взгляд на эльфийку, ей тоже развязали только ноги и нас потащили следом за Алваром в окружении его рослых воинов и остальной свиты.

Кажется, один из рабов замешкался с лошадью, черный зверь поднялся на дыбы, оглушительно рыча и яростно мотая головой, пытаясь вырвать повод из рук бедняги. Одна из этих женщин тут же подошла к нему, и я вздрогнула, услышав леденящий звук удара, когда хлыст опустился ему на спину, рассекая плоть. И еще один… И еще… Человек даже не кричал. Я хотела оглянуться, но хватка стражника стала внезапно такой сильной, что мне показалось — еще чуть-чуть, и он сломает мне руку. Я только закусила губу.

Мы шли вперед в нависающую темноту ворот Нивенрэла, в подземную крепость темных эльфов.

Колотилось как бешеное сердце.

Глава 10 Сияние Раш-Кенора

Я не знала, что я увижу внутри, за массивными воротами, я даже ожидала затхлых затянутых паутиной мрачных сводов, но только не представшего перед моими глазами сияющего великолепия.

Шагнув в кажущийся мрак ворот, мы оказались в огромном коридоре, потолок которого был едва различим, голова кружилась от такой высоты. Глаза быстро привыкли к темноте и мягкому сиянию подземного туннеля, отполированные стены мерцали серебристым отливом. Под ногами была ровная дорога из каких-то странных темно-зеленых камней, они были идеально подогнаны друг к другу без малейшего зазора. Справа и слева я увидела двойной ряд широких пилонов, подпирающих своды и высокие арки-мосты, причем одна ниже другой, создавая у меня странное чувство, будто я стою на стене и смотрю не вперед, а вниз, начиная падать в эту головокружительную глубину огромного грота. Стражник даже подхватил меня под руки, видя, как я пошатнулась.

— Не смотри вперед, — снова увлекая меня за собой, сказал он, и я посмотрела направо, мы проходили как раз мимо первых колонн. Витые лестницы с резными перилами, усыпанными зеленоватыми огнями, обвивали эти огромные пилоны, по мостам расхаживали вооруженные стражники в глухих доспехах и шлемах, при виде нас они опускались на одно колено, низко склоняя головы. Их двулезвийные зазубренные мечи, взлетали в воздух при поклоне, как стальные крылья, длинные черные волосы, выбивающиеся из под шлемов, рассыпались по плечам.

Страх вдруг отступил перед величием этих захватывающих дух сооружений, я и представить себе не могла — как они могли такое построить!

Внутренние ворота больше походили на гигантскую черную решетку с узором из желтых и оранжевых листьев, но когда мы подошли ближе, я увидела, что листья усеивали драгоценные камни, а сама решетка была сделана из черного золота! Одна створка, наверное, стоила больше, чем вся столица империи! Когда стражи не без труда распахнули эти врата — нам предстало такое зрелище, от которого просто перехватило дыхание.

Как только мы минули их, ноги окончательно отказали мне, и эльф подхватил меня на руки.

Мы оказались на самой вершине моста, который двумя дугами плавно спускался в подземный город эльфов справа и слева от нас. Сам город покоился на дне большого грота, среди гигантов-сталагмитов, его потолок терялся в серебристо-сизом тумане. Темно-серые стены грота с легким оттенком красного, были хорошо укреплены красивыми резными подпорками, некоторые из них были несколько выше других и являлись смотровыми башнями. Судя по архитектуре всех этих мостов, а также домов и строений эльфов — их мастера любили симметрию и плавные очертания, даже шпили домов и обработанные до гладкости красноватые сталагмиты и то не вызывали ощущения угловатости. Эльфы не терпели бесформенности и грубых очертаний. Окна домов светились желтым мерцающим светом, а сами строения были украшены магическими огнями нежных оттенков, в основном синего и фиолетового цветов. Некоторые крыши были отполированы, как стены только что увиденного туннеля и также переливались серебром в свете огней. Я догадалась, что это какой-то особый сплав. В стенах грота виднелись продолговатые арки в форме листьев с решетчатыми воротами, они вели в глубь скалы, в сеть пещер.

Сам город хоть и был красив, но потрясли меня совсем не уютные домики, облепившие огромные сталагмиты и просто рассыпанные по дну пещеры, а то, что нависало над всем этим городом и занимало добрую половину пространства грота. Я никогда не видела ничего подобного, массивная структура служила настоящим украшением пещеры, драгоценным камнем сияя во мраке подземного обиталища эльфов.

Это был Раш-Кенор. Я узнала об этом названии немного позже. Он был великолепен, и по виду он совсем не походил на королевский дворец. Он напоминал… Зонтик белого одуванчика по своей форме, только светился изнутри мягким сиреневым и голубым светом, сотни сияющих огнями мостов и туннелей расходились от центра во всех направлениях и упирались в стены и пол грота. В самом центре сооружения я разглядела несколько идеально круглых площадок и сфер в разных уровнях, но в строгой симметрии. Прямо напротив них, а также высоко над ними из противоположной к нам стены, чуть выступали балконы и мансарды самого удивительного дворца, который только мог быть. Несколько окон светилось, но большинство были темны. Замок, казалось, только чуть выступает из скалы, а сами его комнаты и залы покоятся глубоко внутри.

В пещере было довольно светло, но вовсе не огни Раш-Кенора были тому причиной. Под потолком в медленном чарующем танце кружилось кольцо из огромных осветительных сфер. Они и служили здесь для определения времени, разгораясь и угасая одна за другой.

— Это изумительно! — выдохнула я, поднимая голову и прослеживая путь одного из туннелей, что начинался прямо над нами и стрелой уходил к площадкам.

Мой страж усмехнулся, и выражение какого-то надменного безразличия сменилось на плохо скрытую гордость. Он даже немного замедлил шаг, давая мне рассмотреть этот удивительный подземный пейзаж.

Но вскоре мы догнали остальных эльфов, что уже исчезали в одной из арок почти в самом низу.

Когда мы поднимались по витой лестнице в стене пещеры, я уже догадывалась, куда далее лежит наш путь. Наверное, командир этого небольшого отряда вел нас к правителю эльфов, чтобы допросить, как следует. Интересно, каков он… А может она? И сильно ли ненавидит людей? Мне почему-то казалось, что у таких мрачных искусных воинов обязательно должен быть Король. Хотя в наших краях слышали только о принце. Когда первый шок от увиденного прошел, страх опять начал подкрадываться ко мне, особенно при мысли о том, что мне предстоит увидеть хоть кого-то из них.

Но как же интересно сплелись здесь неземная красота и банальная жестокость, холодность и мягкость, чуткость и равнодушие. Я вдруг поняла, что, возможно, эльфы просто заблудились во мраке, который был чужд их незамутненным душам. И, быть может, под твердой скорлупой ореха, прячется ароматная и нежная сердцевина?

Мы двинулись по направлению в Раш-Кенор, выйдя на один из мостов-туннелей. Он был чуть продолговатой формы и внутри освещен странными, но очень красивыми цветами всех оттенков. Свет распространялся от центра растения по его нежным лепесткам и был очень мягким, почти призрачным, он так и плясал на стенах, когда мы проходили мимо. Но они росли целыми соцветиями, и внутри коридора был легкий полумрак. К тому же на пути попадались широкие окна от самого пола до потолка, лишь перила отделяли нас от сияющей головокружительной бездны. Я пыталась хоть глазком заглянуть в каждое, рассматривая чудный подземный город.

Но вот, мы оказались внутри еще одного коридора, его высокие стены были обработаны почти до абсолютной гладкости, и на уровне плеч в камне был вырезан хитрый рисунок из листьев, светящийся волшебным золотистым светом. Магические светильники были подвешены почти у самого потолка и давали рассеянный зеленоватый свет.

Несколько боковых коридоров расходились в разные стороны, и стражник так быстро свернул в один из них, что я даже не успела посмотреть, куда они ведут прекрасную деву.

Мы некоторое время спускались по крытым переходам, минуя несколько дверей, и какую-то роскошную залу с рисунком в виде черной птицы на полу и вскоре страж опустил меня на кровать в одной из комнат, где-то под дворцом, по моим расчетам. Дверь запиралась на ключ, а снаружи имелся массивный засов. Перед тем, как закрыть дверь и задвинуть его он одним взмахом острого кинжала освободил мои руки.

Я осталась одна.

И даже не могла догадаться, что же будет дальше. Жутко ныло в боку, а при попытке перевернуться, начинало колоть чуть ли не до слез в глазах.

Комната была небольшой, хотя куда больше, чем в нашем старом доме. Тяжелая дверь была красивой неправильной формы и украшена резьбой, также как пол и даже потолок, но была глухой и тяжелой. Вместо утепленных бревенчатых стен был холодный камень, пусть даже и гладкий, как поверхность спокойного озера с какими-то нежными едва различимыми цветами, нарисованными жемчужно-белой краской. Помещение было освещено с десятком красивых цветов, облюбовавших южную стену. Но утварь была вполне человеческая, хоть и с замысловатыми узорами — кровать и тумбочка у стены, узкий шкаф, два стула, а еще маленький круглый столик. Я с удивлением смотрела на целых четыре подушки, расставленные вдоль стены на кровати и стопку одеял. Но последнее как раз и не удивляло — на такой глубине от стен исходил холод подземелья, и теплые одеяла были очень кстати. Кое-как затолкав одну из подушек под голову и накрывшись до подбородка, я попыталась уснуть.

Но в голову все лезли мысли о моей дальнейшей судьбе, я цеплялась за слова командира отряда, что все будет хорошо, как за последнюю соломинку. Моя судьба представлялась мне отнюдь незавидной. И теперь я сожалела, что дала волю своей ярости там, на поляне. Получив возможность подумать спокойно, я поняла, что ничего не соображала в тот момент, когда сила захлестнула меня. Я не знала, что делаю, но разве это может быть для меня каким-то оправданием?

Уснула я совсем незаметно.

Глава 11 Лишенные надежды

Я еле проснулась от того, что кто-то легонько тряс меня за плечо, и сразу поняла, что со вчерашнего дня мне стало хуже.

— Привет! Ты что-то плохо выглядишь. Хочешь поесть? — сказала склонившаяся надо мной девушка с очень добрыми, но печальными глазами. Ей было около двадцати пяти лет, высокая и худенькая с короткими и косо остриженными каштановыми волосами. Открытое лицо и мягкие, приятные черты делали ее очень симпатичной. Она сидела на стуле возле моей кровати, на столике появился поднос с какой-то едой, фруктами и бинтами. Одета она была в застиранную и потому серую сорочку и мятый темно-синий сарафан грубого покроя.

Я отрицательно покачала головой, но в горле все пересохло, и я попросила воды.

— Ты должна поесть, — строго, но ласково сказала она, когда я утолила свою жажду, попив из высокого металлического бокала.

— Я… Не могу, мне… нехорошо… — глухим голосом ответила я, — Спасибо.

— Съешь хотя бы даэли. Это укрепит твои силы.

Вспомнив их легкую свежесть, и приятный вкус я чуть кивнула. Она подала мне несколько фруктов со словами:

— Они сытные и очень вкусные, а на поверхности не растут. Ты не бойся, мы все их едим.

Я промолчала, только чуть улыбнувшись.

— Я — Диона и меня прислали, чтобы перевязать тебя, но сперва тебе надо набраться сил.

— Марта, — ответила я, — Спасибо за заботу.

— Не стоит. Я делаю то, что мне приказали.

И чему же теперь удивляться? Она была рабыней здесь, в плену у темных эльфов и должна была выполнять все их приказы. И самое ужасное — это же ждало и меня. Как бы в подтверждение моим мыслям она продолжила:

— Если ты откажешься подчиняться им — исход один. Смерть.

Я чуть не поперхнулась даэли от этих слов, приступ боли в животе заставил меня напрячься, но она была невозмутима.

— Я тебя не запугать хочу, а внушить, что ты должна будешь делать, чтобы выжить.

— Это называется жизнью? — спросила я. Голос окреп после пары фруктов, и мне даже стало немного лучше.

Девушка только усмехнулась.

— Были и те, кто выбирали смерть. Но таких людей можно по пальцам перечесть. Такую смерть не пожелаешь никому. Они медленно выпивают из человека всю кровь.

Мой взгляд невольно опустился на мою руку, где все еще была плотная повязка, я с легкой усмешкой подумала, что если это случится, то уж точно не в первый раз.

— Тебя я вижу, это не пугает, — удивленно подняла брови Диона, — Но ты просто пока не знаешь, что это такое. Здесь редко можно увидеть такую все еще детскую наивность и веру в добрых рыцарей. Здесь этого не будет. Марта, запомни, чтобы потом горько не разочароваться в своих светлых, но таких пустых убеждениях. Ты, наверное, еще не до конца веришь в то, что в жизни может быть много плохого, очень много. Много страданий и боли. Я же просто хочу предупредить тебя об этом.

— Я понимаю… — протянула я. Но понимать-то я понимала, а вот соглашаться и не думала. В ее словах не было надежды, только обреченность и даже отстраненность, какая может появиться после долгих лет мучений. Она слишком много страдала, эта печальная женщина, глядя на нее, у меня появилось чувство, что иногда надежда не умирает последней. Неужели все люди здесь утратили то единственное, что заставляет бороться, неужели в их сердцах уже более ничего не осталось кроме выжженной пустоты и безысходности?

— Всегда есть надежда, — сказала я ей с улыбкой, глядя в ее грустные глаза. И она тоже мило, но безрадостно улыбнулась в ответ.

— Ты еще поймешь, Марта. И все сама увидишь. Хотя, здесь можно жить, если привыкнешь, — лицо ее помрачнело, — Нас здесь много таких. Давай я расскажу тебе, кое-что о наших хозяевах, чтобы ты сходу не влипла в неприятности? А ты пока поешь…

— Хорошо, — согласилась я и взяла у нее еще несколько фруктов.

— Как я говорила, здесь много рабов и у нас что-то наподобие общины. Мы выполняем каждый свою работу, правда, иногда нас могут перевести на другую. Нас возглавляет дэльши — она же лидер рабов или старшая хозяйка и в ее ведении все внутренние вопросы. Она же принимает нашу работу по принципу: плохо поработал — плохо поел. Из эльфов за нами следят только младшие данаари и ришы, будущие жрицы, и у них занятие это совсем не в почете, поэтому — их очень легко разозлить. Но для них это также обязательное условие для продвижения по рангу, который они все вскоре неизбежно получают, хорошо послужив на этой хоть и низшей, но службе. Поэтому они в основном равнодушны, пока ты делаешь все, как они прикажут. Но не расслабляйся, найдутся и те, кому нравится нас унижать, в основном это жрицы. Чем старше данаари по рангу — тем меньше ему дела до нас, они считают, что это обязанности низших чинов — возиться с рабами. У них есть и собственные рабы, поскольку они имеют право участвовать в набегах. Низшие ранги такого права не имеют.

— Подожди, пожалуйста, Диона, я немного понимаю, но все же не до конца. Кто вообще такие эти данаари?

Диона только улыбнулась и легонько ткнула меня в плечо.

— Ну вот, начинай теперь все сначала.

И она снова пустилась в объяснения.

В их военных должностях действительно сам дерд свихнет свои щупальца, пытаясь разобраться. Данаари назывались те, кто вышел из юного возраста и стал воином темных эльфов, там было около сорока рангов. Но их и за полжизни не запомнить. Некоторые из них отдыхали, хорошо послужив или вернувшись с набега, некоторые несли службу, патрулируя нижние открытые туннели — весьма почетная должность, еще одна небольшая группа следила за передвижением дердов, кочующими гарваками и за состоянием самих пещер. У них были лучники, легкая и тяжелая пехота, всадники, разведчики, ассасины, копейщики и другие.

Те, кто прослужил достаточно проявив себя, став более искусным бойцом, мог получить ранг нандира и принят в очень уважаемую, но немногочисленную личную гвардию принца, рангов в гвардии было всего шесть. Нандиры носили отличительные красные пояса, и их выделяло еще несколько признаков, один из них — особая стать и осанка воина. Как правило, за каждым из них — могущественная семья во главе с тауроном, десятилетия и даже столетия упорных тренировок и участие в десятках сражений с людьми.

В гвардии служили нар-нандиры — это командиры отрядов, надари-нандиры — это маги, таинственные таши-нандиры — черные ассасины, эллай-нандиры — не менее загадочная особая каста воинов, Наездников ветра и шераш-нандиры, жрецы. В гвардии не было деления на лучников и воинов, каждый искусно владел основными видами оружия. Но это я уже узнала несколько позже. Диона не интересовалась их военными должностями.

И, наконец, тауроны — самые старшие из эльфов. Эти величественные и гордые воины составляли более многочисленную армию его Величества, они охраняли дворец Раш-Кенор и осуществляли охрану Короля и его сына. У них было восемнадцать рангов, но это было скорее распределение их почетных обязанностей. Каждый из них прожил достаточно долго, чтобы быть вне всяких рангов и пользовался доверием Его Величества. Ходили слухи, что сотня тауронов может легко одолеть многотысячную армию людей, но мне в это не очень верилось.

— Но не попадайся на глаза кому-то из магов, будь это Ошериш или там Аданир, у них тоже есть какие-то ранги и я в них не разбираюсь. Их обучают не здесь, а к востоку от Нивенрэла в оплоте магии — крепости Оренор. Их трудно с кем-то спутать, они все такие важные, изыскано одеты, некоторые любят броские яркие цвета. Очень многие женщины эльфийки становятся магами или как их там. Привозят туда в крепость сотни людей и мучают их в темных подвалах. Иногда за попытку бегства или другой серьезный проступок — неповиновение например, могут отправить в Оренор, для разных магических опытов. Бррр. Оттуда живыми не возвращаются.

— И еще кое-что, — добавила она напоследок, — Нас называют фольбы, так что учись откликаться на это слово, как на свое собственное имя. Обращайся к ним Аладраэ — к эльфам мужчинам и Аладрие к эльфийкам. И не дай тебе Ваар перепутать, потом не сосчитаешь своих шрамов. Не говори, если тебя не спрашивают. И не вздумай заикнуться ни словом о больном Короле! — последнюю фразу она сказала низким шепотом, не отрывая глаз от двери.

— Король болен? — я удивилась настолько, что произнесла слова намного громче, чем хотелось, и она тут же зажала мне рот.

— Молчи! Это правда. Эльфы не могут его вылечить уже долгие годы. Ему только хуже, и тема эта запрещена для обсуждения. Нам всем здесь доставалось, немало перепадет и тебе, пока не научишься не лезть в их дела, слушаться и держать язык за зубами, хлысты риш учат очень быстро. Ну, вот вроде все. Остальное тебе втолкует дэльши.

В голове от всего этого был полный сумбур, но все же многое было понятным. Понятно также было и то, что я попала в совсем новый и чужой мир, где царили свои правила и порядки, и при том жестокие порядки. Но какое-то странное любопытство проснулось во мне, мне почему-то захотелось узнать об этом мире чуть больше, и я не собиралась терять свою надежду.

Я хотела было еще раз переспросить, как к ним обращаться, чтобы запомнить наверняка, но тут нас внезапно прервали.

Глава 12 Допрос

Со стороны выхода раздался резкий лязг открывающегося замка и страж распахнул перед кем-то тяжелую дверь, она открывалась наружу, заметила я. Мы с Дионой разом переглянулись и, когда она увидела посетителя, глаза девушки полезли на лоб. Она мелкими шажками отошла к стене и склонилась в низком поклоне.

Чуть согнувшись из-за высокого, роста в комнату вошел тот самый Предводитель эльфов, которого я ранила у стен деревушки Белонь. Диона выпрямилась и застыла, как изваяние, прижав руки к стене, кровь отхлынула от ее лица, на котором без труда читался благоговейный страх.

Комната как будто неуловимо изменилась, даже мрачные цвета стен теперь казались веселее и ярче. Его изумительные глаза сияли подобно серебряной росе на сочной и нежной зелени листвы.

Он приветливо улыбнулся мне… я же почтительно поздоровавшись с ним, перевела глаза на его плечо. Там под изящным серебристым камзолом с низким воротом была видна перевязь, на которой запеклась его кровь. Смешанное чувство запоздалого сожаления и необъяснимой тревоги вдруг захлестнуло меня, мне стало так жаль, что я причинила ему столько боли. Да, я прекрасно понимала, что именно он забрал мою свободу, но это не уменьшало чувство вины и не могло заставить меня ему не сочувствовать.

Я поймала себя на мысли, что мы оба были ранены, но я лежу в постели с тупой болью, не в силах подняться, а по нему этого и не скажешь, если не знать, что случилось на поляне. И это… Это вызывало во мне искреннее восхищение.

— Как… Ваше плечо?… Мне… мне так жаль, — запинаясь, пролепетала я.

— Все хорошо. Скоро станет как новое, даже лучше, чем было, — с легким смехом ответил Алвар, затем взгляд его стал серьезным, — Но я пришел поговорить о тебе.

Меня охватило сильное волнение, сердце заколотилось, шутки кончились, и это уже походило на допрос.

— Что со мной будет?

— Не волнуйся, я просто задам несколько вопросов, — ровным тоном ответил он.

— Хорошо, — мой голос слегка дрожал.

— Диона, подожди за дверью.

Побледневшая Диона выскользнула, как мышка, плотно закрыв за собой тяжелую металлическую дверь.

Алвар спокойно подошел ко мне и присел на стул возле кровати, его волосы чуть пахли сандалом, и от него веяло какой-то предгрозовой прохладой и свежестью. Его взгляд внимательно изучал меня.

Он прикрыл глаза и слегка приподнял свои руки, в комнату хлынула волна силы, легким ветерком закружившись вокруг нас. Затем Алвар развел руки в стороны и раздался глухой хлопок, ветер сразу унялся.

— Некоторые слова не должны услышать посторонние уши, — сказал он, — Теперь моя магия блокирует любой звук, что прозвучит здесь. Не бойся, — сказал эльф, видя, как это испугало меня.

— Как тебя зовут?

— Марта.

— А теперь, Марта, скажи мне, откуда у тебя это? — в его руках оказалась маленькая статуэтка совы на серебристой цепочке.

— Это подарок, — ответила я, с удивлением смотря на знакомую фигурку.

— Знаешь ли ты, что это такое?… — сказал Алвар, пристально глядя мне прямо в глаза, и продолжил, — Это глэрц, первые слезы рожденного младенца, они застывают, определяя форму души, ее особенности и способности. Эльф никогда не расстается с ним.

— Это действительно подарок, — волнуясь, поспешно ответила я, — Не знаю, поверите ли Вы… Я случайно встретила в лесу эльфа, и он был смертельно ранен…

— Он умирал? — спросил Алвар, будто не желая в это верить, но лишь рука, сжавшая фигурку, выдавала его внутреннее напряжение.

Но он не спешил с выводами, он спокойно смотрел на меня и внимательно слушал.

— Да, — сухой комок застрял у меня в горле. Я не знала, поверит ли он мне, если я расскажу ему, что случилось, поэтому просто показала эльфу свою руку, размотав повязку. Запекшаяся резаная рана с грубыми краями красовалась поперек руки. Вокруг нее были отчетливо видны следы острых зубов.

— А после он едва не забрал и мою жизнь.

Он взял мою руку и осмотрел рану с каким-то непонятным удивлением.

— Лезвие было тупое, это не оружие наших мастеров. И я не думаю, что он сделал это силой, а потом подарил тебе свой амулет.

— Нет, я сама.

Теперь его лицо стало действительно удивленным.

— У меня был с собой короткий меч. У нас сейчас все ходят с оружием. А он умирал, и я сделала то единственное, что могло спасти его. Он был жив, когда мы расставались.

Он вдохнул, и, наконец, расслабился, убрав амулет.

— Я верю тебе.

Дальше я поведала ему остальную часть истории о больной маме и светлой эльфийской деве.

— Остальное Вы уже знаете, — вздохнула я, — Но теперь… моя мама… умерла… а я даже не смогу ее похоронить, — закончила я свой рассказ.

— Теперь мне все ясно, — задумчиво сказал он.

— А та женщина-эльф, где она сейчас?

— Она пока здесь. С ней все в порядке.

Алвар слегка коснулся своего плеча, видно было, что оно еще сильно болит.

— У меня еще вопрос, Марта. Были ли в твоем роду какие-либо маги?

— Мой отец был приемным сыном одной очень ученой женщины. Но никто не знает, кем были его настоящие родители.

Алвар кивнул и снова глубоко вздохнул.

И я спросила так тихо, будто боясь, что он услышит:

— Что со мной сделают?

Но он услышал это очень хорошо, улыбнулся и положил свою руку мне на плечо.

— Не бойся, Марта. Ты будешь многому учиться здесь.

Я не совсем поняла, имели ли эти слова какой-то двойной смысл, но не стала допытываться у него, что все это значит. Возможно, меня действительно будут учить управлять своей магической силой, он ведь сказал там, на поляне — мой дар был нужен ему. Во всяком случае, не все было так уж и страшно, успокаивала я себя. Я постараюсь не бояться, хоть это и непросто.

Он вдруг протянул свои руки к моей повязке на ребрах и принялся развязывать ее со словами:

— Давай-ка тебя немного подлечим…

Когда он закончил, мне показалось, что раны вообще никогда не существовало. Из его рук текла нежная прохлада утра и свежесть горного воздуха, он просто положил их на мою рану, и боль уходила. Я чувствовала, что рана затягивалась быстрей, мне становилось намного лучше. Не осталась без внимания и моя раненая рука.

Когда Алвар поднялся, я все же решилась спросить его:

— Я не смогу уйти?

— Нет, — ответил он, и в его голосе не было ни угрозы, ни мягкости, с которой он говорил со мной иногда, просто мой окончательный и жесткий приговор, — Отдыхай, теперь тебе надо поспать.

Я поняла, что слезы начинают наворачиваться на глаза, у меня не было такого ощущения ни на той поляне, ни когда мы ехали к подземной крепости, ощущения того, что жизнь моя никогда больше не станет прежней.

— Боюсь мне сегодня не уснуть… — мне едва удавалось сдерживать слезы.

— Ну, я так не думаю…

Он снова присел и положил свою ладонь мне на лоб, длинные прохладные пальцы касались моего виска, и только я хотела что-то еще ему ответить, как почувствовала, что мои глаза начинают слипаться, а тело наливается свинцовой тяжестью. Его слова раздавались как в глухом чулане: «Все будет хорошо, Марта. Отдыхай», и через несколько мгновений я погрузилась в глубокий сон.

Глава 13 Принц Нивенрэла

Наутро Диона вошла ко мне, сохраняя внешнее спокойствие, закрыла как обычно дверь и тут же подбежала к кровати. Сгорая от любопытства и переполненная безграничным удивлением, она спросила:

— Вчера он вышел и сказал, чтобы тебя в тот день больше не беспокоили. Я так разволновалась! Ну? О чем вы говорили? Расскажи скорей! — она, присела на краешек кровати, нетерпеливо перебирая свои пальцы и приготовившись выслушать интересную историю.

Мне бы, наверное, не стоило рассказывать об этом кому бы то ни было, а, глядя на Диону, я подумала, что завтра об этом будут знать все, кто только не страдал глухотой.

— Он пришел поинтересоваться, как я себя чувствую, — отчасти это было правдой.

Ее улыбка сразу исчезла, Диона отодвинулась от меня и сухо произнесла:

— Ах, вот как. То есть Его Высочество принц Нивенрэла приходит в камеру к какой-то рабыне и под заклинанием молчания беседует с ней целый час, просто интересуясь ее здоровьем?!

Я аж поднялась в кровати.

— Принц? Тот самый Черный Принц?!

— Да, тот самый, — Диона слегка передразнила тон моего голоса.

И как же я была так слепа! Не видела разве, как он держится, не заметила королевской осанки и властного взгляда? Неужто не замечала, как обращаются к нему все эти воины и вельможи, как кланяются! А все эти стражи, что встречали нас, опускаясь на одно колено, низко склоняя головы! И это в него мне «посчастливилось» пырнуть свою магическую стрелу?! О, Великие Боги! Я аж похолодела при мысли об этом, но потом вспомнила его спокойный взгляд и мягкий голос, его волшебные руки, что дарили мне исцеление. От сердца чуть отлегло.

— Ты сказала, что я рабыня?

— А кто же ты теперь еще! — ее голос был уже совсем резким и раздражительным, лицо стало холодным и непроницаемым, — Мне приказали перевязать тебя. Ну-ка повернись!

Она начала снимать повязку грубыми движениями, и я старалась терпеть, как могла.

— Все мы здесь в рабстве без надежды на освобождение. И даже не вздумай бежать отсюда! Стражники, эти надменные данаари, слышат, как птичье перо падает на землю, а стреляют так, что попадают в муху на расстоянии броска. Они легко поймают тебя. К тому же нижние пещеры полны гарваков и дердов и еще таких тварей, которым и названия даже нет. За побег одно наказание — смерть.

— Как они стреляют, мне уже известно, — закусив губу и напрягая мышцы, я старалась не думать о боли, когда она накладывала новую повязку, — Ты извини меня. Я правда не могу рассказать.

Она вспыхивала, как лучина, но остывала, похоже, так же быстро.

— Ладно, я понимаю, — ее движения стали мягче, в голосе звучало ощущение легкой вины, — Только опасайся других, особенно Долью. Это я так, на будущее. Но я тебе ничего не говорила, поняла?

— Да, конечно. А почему мне нужно ее опасаться?

— О, тебе уже все говорят, Марта. Ни для кого не секрет, что, что принц вернулся из похода, получив серьезное ранение, и ты вместе с этой светлой эльфийкой как-то с этим связаны. А ведь ни одному человеку не удавалось ранить его! Слово «татир» — человек, здесь говорят с презрением, и не считают нас выше грязи под их сапогами. Тебя же доставили в Раш-Кенор, как какую-то принцессу прямо в королевские апартаменты Его Высочества! И дали к тому же целую комнату! А мы спим в душной, пропахшей плесенью общей спальне на нижних уровнях под городом. Никто из рабов не удостаивался такой чести! — кажется, я услышала меж удивленных нот и едкую зависть в ее словах, замешанную на суровых воспоминаниях о тяжелой рабской жизни, — Ты ведь еще ничего не знаешь о здешних порядках. Ты еще не видела всего того, что происходит, не видела, как здесь издеваются над людьми, как жрицы работают своими хлыстами, оставляя незаживающие рубцы, как эти жестокие воины насилуют женщин. Сложно называть везением то, что ты оказалась здесь, но я скажу — тебе крупно везет!

Диона наклонилась ко мне и слегка понизила голос, многозначительно сказав:

— Я не знаю, кто ты такая и чем заслужила такое особое внимание, но тебя охраняют нандиры!

Она скосила глаза на дверь и судорожно дернула плечом, будто пытаясь отделаться от неприятного ощущения.

— Видела бы ты рубцы на моей спине и следы от кандалов на ногах! Никогда не забывай — кто ты для них, многие уже заработали достаточно шрамов из-за своей глупости!

— Мне не верится, что Алвар… что принц способен на такое… Да он властный, но такой… мягкий, мужественный и спокойный…

Ее лицо вдруг снова изменилось, глаза озорно засияли, а губы растянулись в понимающей улыбке.

— Да я вижу, ты влюбилась! — засмеялась Диона.

— Ну, нет, что ты! — я принялась оправдываться, понимая, что она права.

— Нет, ты можешь не беспокоиться, я здесь восемьдесят лет и за это время никто, абсолютно никто еще не видел, чтобы Алвар ударил кого-то хлыстом или унизил раба. О жестокости и злодеяниях Черного Принца наверху ходят легенды, но это все выдумки. Но знай, что его красота и истинное благородство растревожили немало сердец среди женщин и эльфиек. Только не смотри ему в глаза, если не хочешь испытать на прочность свою волю, о силе его взгляда слагают легенды, и не дай тебе Ваар увидеть его в гневе! И кстати, он обручен, а его невеста из одной из самых могучих семей Нивенрэла, — она сказала это, как будто хотела воткнуть мне мелкую занозу в ногу, чтобы было больно ступать.

Но я промолчала и улыбнулась, хотя улыбка получилась очень грустной. Он обручен. Мое тело бросило в жар от мысли, что жалкая смертная девчонка из глухой деревни, взятая в плен, без возможности распоряжаться собственной судьбой влюбилась в эльфийского принца! Нет, мне нужно оставить эти мысли, забыть о своих чувствах навсегда!

Но тут до меня дошло нечто совершенно шокирующее.

— Сколько ты сказала здесь уже лет?

Она горько улыбнулась и мрачно ответила:

— Восемьдесят.

— Не может быть!

Диона только усмехнулась.

— Они мастера варить всякие яды и зелья. Одно из этих снадобий — ларэ дают нам каждый месяц, и мы не старимся. Они называют себя бессмертными, люди же стареют, дряхлеют и не могут уже больше работать, вот они и поят нас этой отравой. Кстати, они не пьют кровь тех, кто хоть раз отведал ларэ. Хотя ты можешь не беспокоится пока не вырастешь — тебе его не принесут, — Ее громкий голос снова перешел на тихий шепот, — Что-то не так здесь, Марта. Это зелье позволяет нам жить, но отбирает у нас саму жизнь, я даже не могу тебе это описать.

Диона резко и взволнованно оглянулась на дверь, мне тоже вдруг показалось, что там кто-то есть, но это было скорее ощущение, чем уверенность.

— Я совсем заболталась, — сказала она похолодевшим голосом, — Надо идти, а то меня накажут. Ну, еще встретимся!

Мы быстро попрощались, и она ушла, оставив меня с потяжелевшими мыслями одну.

Глава 14 Белый цветок

Я проснулась очень рано, как и всегда. Вокруг была все та же комната, все тот же мрачный воздух глубоких пещер, но я немного научилась определять утро по звукам, раздающимся в их глубинах. А что мне было делать? Только и оставалось, что размышлять и слушать, смотреть особо было не на что. Я долго маялась, лежа в постели, не зная, чем себя занять, попытка встать приносила лишь тупую боль в боку.

И размышляла я о многом, даже о том, как можно было сбежать отсюда. Но главные мысли были все же о принце Алваре. Он сказал, что не отпустит меня, я не смогу уйти отсюда. Одна моя часть яростно бунтовала против всякого порабощения, жаждая глотка свежего воздуха, слепящих лучей солнца, которые бы отогрели промерзающее тело, ступни соскучились по мягкой траве-муравушке, а глаза по искристым туманам в горах и сочной зелени лесов. И эта самая часть отчаянно боролась с другой, воспылавшей трепетным чувством, подобного которому я не испытывала никогда за свою недолгую жизнь. Это чувство делало тело таким легким, но пригвождало к земле железным кинжалом, это и мучительная боль и неземное блаженство одновременно и у меня не было никаких сил, чтобы справится с ним. А если уж быть честной, то и желания.

Но одно лишь слово «рабыня» заставляло тело леденеть от горькой обиды на свою долю. Что же сделали мы, простые трудовые люди и фермеры, что нас используют в войнах, как мелкую разменную монету, выжимают все силы, заставляя работать, отбирают все имущество, а затем, когда уж и взять-то нечего убивают или угоняют в рабство?

Я не знаю, как долго я размышляла, но внезапно я услышала звуки шагов в коридоре за дверью и мои мысли прервались. Приближалось несколько пар ног, затем скрипнул замок, и тяжелая дверь открылась. Сердце екнуло и чуть не ушло в пятки, но я услышала знакомый мягкий голос:

— Доброе утро, Марта.

Принц вошел в мою маленькую комнату и плотно затворил за собой дверь. Еще некоторое время он потратил на заклинание молчания, затем присел у моей кровати. Сегодня Алвар был одет в легкую тунику снежно белого цвета с красивым черным симметричным рисунком из листьев, по краям отделанную серебром. Под ней была плотная черная рубашка под самое горло, скрывающая его повязку полностью, длинные черные рукава плотно облегали его руки, давая мне возможность полюбоваться красивым рельефом его мышц. Широкие штаны были также черного цвета, искусно сплетенный серебристый пояс довершал его костюм.

Длинные волосы были собраны на затылке в высокий тяжелый хвост, но две толстые косы спускались на его плечи спереди.

Принц выглядел как всегда великолепно.

— Как ты сегодня? — спросил он.

— Все хорошо, — я старалась не смотреть на него.

Он же был спокоен и невозмутим, лишь легкая улыбка тронула его губы.

— Я кое-что принес тебе, — он приподнял мою руку и вложил в нее что-то тяжелое и твердое.

Я равнодушно посмотрела на ладонь и вдруг ахнула — на ней лежало мамино обручальное кольцо! Я аж приподнялась в кровати, забыв, что под покрывалом на мне лишь одна ночная сорочка.

— Как?! Как же Вы… Где Вы взяли это?

Я старалась говорить с ним уже куда почтительней, стараясь вкладывать в каждое «Вы» как можно больше уважения. Я не знала, как надо обращаться к принцу темных эльфов.

— Я отправил двух своих разведчиков в твою деревню на ее поиски. С момента, как ты исчезла, многие уже покинули свои дома, и никто так и не похоронил твою мать. Мои воины завернули ее в белый саван и доставили сюда. Завтра состоятся похороны, ты можешь прийти, если чувствуешь себя нормально.

— О, пожалуйста! Я просто обязана быть там… И спасибо Вам! — я горячо с благодарностью сжала его руку. И куда же делись все мои обиды?

Принц тоже сжал мои пальцы в ответ и улыбнулся.

— Это самое малое, что я мог для тебя сделать за спасение жизни моего воина. Я лично буду следить за тем, чтобы с тобой хорошо обращались. Я позабочусь о тебе.

— Спасибо… — смущенно ответила я. Мне уже было все равно, что со мной будет, лишь бы смотреть и смотреть в эти глубокие глаза.

— Утром к тебе придет один из моих нандиров, он проводит тебя на церемонию. А сегодня я пришлю двух портных, они сошьют для тебя несколько платьев. Я же должен идти.

Когда он, попрощавшись, ушел, я опечаленно вздохнула. Что же мне делать с моим сердцем, которое вопреки всем моим попыткам продолжало страдать от любви? Я поправила подушку, намереваясь забыться сном и хоть на это время перестать думать о нем, как моя рука нащупала что-то живое и хрупкое. На настиле лежал амулет совы и нежный, ослепительно белый альпийский цветок с поверхности, который я прижала к своей груди. Где Алвар прятал его и как умудрился тихонько положить под подушку — было для меня необъяснимой загадкой. В то же самое время я четко осознавала, что этот цветок не должен увидеть никто. Казалось, что вся земля ушла из под ног, а я воспарила в густую синеву безоблачного неба.

Признаться, это были самые первые цветы, подаренные мне хоть кем-либо, глядя на белоснежные его лепестки, я живо представляла себе удивительно красивое место, где принц нашел его, нежная зелень травы, острый разреженный воздух гор, сверкающие ледники… Мои щеки горели, затрепетало сердце в груди, и я так разволновалась, что даже взгляд на каменные стены не мог вернуть меня с небес на землю. Но через несколько мгновений холодная мысль окатила меня словно душ, я очнулась вновь на своей кровати и повторяла себе снова и снова: «Забудь его, Марта. Забудь». Сердце не знало подобных этому чувств, оно кричало от боли, но хотело ее, и это мне было совершенно неподвластно. И непонятно.

Глава 15 В последний путь

Руки принца сотворили со мной нечто совершенно удивительное. Рана почти не болела и даже не беспокоила меня, и я смогла прийти на похороны моей матери.

Умерших они предавали священному огню, урны с прахом хранились в южных пещерах, которые были скорее похожи на чудесный сад. Здесь росло столько цветов, что их сияние даже слепило меня. Но глаза быстро привыкали к этому мягкому свету. Взгляд отдыхал на высоких храмах, что возвышались громадой черного камня посреди небольших гротов, где покоилась память о предках эльфов. Урны были расставлены на специальных алтарях.

Меня искренне удивило, что эльфы с почтением относились и к смерти людей, для ушедших за Край Света татиров строились отдельные храмы, что могли даже посоперничать с эльфийскими по своей мрачной красоте. Но одно место привлекло мое внимание, когда мы в полном молчании с моим провожатым-эльфом шли сюда. В центре сходящихся туннелей на самом почетном месте возвышался маленький храм, он был высок и построен с особой любовью и мастерством, но казался совсем запущенным. Вокруг не росло ни одного цветка, и земля под ногами была будто выжжена злой магией. Стены были матово-черными и взгляд тонул и засасывался этой чернотой. Мимо него мы прошли, в два раза ускорив шаг, и нандир избегал смотреть в его сторону.

В одном из людских храмов мы увидели небольшую группу странно одетых эльфов и высокого принца Алвара. Я была рада, что он будет здесь в этот печальный день.

По белым саваном лежало что-то уже теряющее форму, и мои глаза наполнились слезами.

Шесть эльфов, что присутствовали на церемонии, оказались жрецами и носили странные балахоны с пурпурно-фиолетовыми разводами и капюшонами, одежды были украшены блестящей, как золото металлической отделкой. Они держали в руках позолоченные сферы на длинных цепях, что распространяли по всей зале легкий запах каких то ароматических масел.

Я подошла в полном молчании к телу своей матери и хотела приподнять саван, но принц, тронув меня за локоть, чуть покачал головой.

— Пожалуйста… Я хочу увидеть ее, — сказала я сквозь слезы и Алвар, вздохнув, без слов, откинул белые ткани.

Я поняла, зачем нужны были все эти масла, тело в таком состоянии уже должно было ощутимо пахнуть. Я лишь прошептала: «Прощай, мама, да хранит тебя Ваар» и опустила глаза, не в силах смотреть на ее обезображенное лицо.

Принц снова закрыл ее тканью и отвел меня чуть в сторону, пока жрецы цепляли крюками специальную решетку, на которой покоилось тело. Затем они перенесли ее на огромную печь и начали читать молитву на своем языке. Едва слышно молилась и я, но слезы потекли рекой, когда они открыли заслонку, позволив пламени охватить ее тело.

Так ушла моя мама в свой последний путь. Она всегда будет в моем сердце, и я пообещала ей, что обязательно найду свою дорогу к счастью, как она того хотела.

Сильная рука принца тихонько легла на мое плечо, и я даже сама не поняла, как уткнулась в его темные одежды лицом.

После Алвар проводил меня до самой комнаты в окружении своей свиты и даже побыл немного со мной наедине. Он поражал меня каждый раз все больше, его благородство было поистине королевским, я поняла, что не просто влюбляюсь в него, это чувство ушло глубоко в сердце и заполнило его полностью. Кто бы мог подумать, что тот самый «Черный принц», которого в самых ужасных красках расписывали деревенские старожилы, был самым достойным из всех, кого я встречала.

Ах, моя бедная Надежда! Выдержишь ли ты такое испытание?

Алвар сказал, что должен уехать по делам, но перед самым отъездом он распорядился, чтобы меня начали учить эльфийскому языку. Когда я чуть отстраненно кивнула ему, погруженная в свои мысли, принц лишь с улыбкой добавил, что это невероятно сложный язык, требующий немалых способностей, и он проверит мои успехи по прибытию. И вот тут в моих глазах загорелся огонек живого интереса. Мне вдруг захотелось показать ему, что люди могут быть очень способны, и я поняла, что он ловко разжег во мне эту искру азарта, стремления показать, что я тоже чего-то стою.

Я вдруг выпалила, что обучена грамоте и их эльфийский язык меня не испугает, а затем покраснела от стыда. Но принц только весело засмеялся и сказал, что будет несказанно рад, если я справлюсь. Вот теперь я точно страстно жаждала поскорее начать учиться. А его смех оказался настолько приятным, что звучал чуть ли не музыкой для моей души.

Но когда он ушел непонятное волнение и страх охватили меня. Скоро мне предстоит познакомиться с тем чуждым миром, что лежал за дверью моей комнаты, и он был отнюдь не так дружелюбен.

Глава 16 Первый урок

Волнение сегодня действительно захлестнуло меня куда сильнее прежнего. Жрица, что лечила меня, после отъезда Алвара, на третий день презрительно бросила, что ее работа закончена и поспешила оставить меня наедине с моими страхами. Это почти все, что она сказала мне за все это время, и я ее больше не видела. Я проснулась намного раньше, чем обычно и долго ворочалась во всех этих подушках, пытаясь снова уснуть и хоть на миг вернуться с чарующий мир грез, где не было мрачных пещер с тяжелым душащим воздухом и едким запахом неизвестности.

Наконец, встав с постели, я со странным смущением оглядела одежду, что принесли мне портные, тонкие темные ткани, искусно сшитые и обработанные умелыми руками эльфов, не годились для раба. Все эти платья, конечно, не были такими вычурными, как великолепные одеяния эльфийских женщин, скорее, даже скромными, но и контраст между ними и жалкой робой Дионы был разителен. Я любовалась ими, но не знала, как показаться в этом на глаза рабам. Когда я одевалась в эти шуршащие мягкие ткани, я убеждала себя, что у меня все равно не было выхода — мою старую одежду они забрали, якобы подштопать.

Скинув сорочку я внимательно осмотрела свою рану и увиденное изумило меня до глубины души. Там не осталось даже шрама! Только едва видное темное пятнышко.

Когда в двери моей комнаты требовательно постучали — я так и сидела на кровати, не зная чем себя занять. Хмурый эльф, одетый в легкие одежды из темно-коричневой кожи, и подвязанный поясом гвардии принца, стоял за дверями, ожидая меня. Я заметила эфес длинного клинка, висящего у него за спиной на кожаном ремне. Его волосы, доходившие до пояса, были заплетены так хитро и красиво, что я невольно залюбовалась плетением. Видно было, что он совсем не в восторге от этого поручения, и я старалась слушаться его беспрекословно, как и сказала мне Диона.

Холодный взгляд нандира окинул меня с ног до головы и, приказав следовать за ним, он направился на Кенарит — площадки, от которых расходились все сияющие мосты. Кенарит состоял из нескольких разных по величине площадок, соединенных витыми лестницами, также украшенными магическими огнями, и огромных, сияющих изнутри сфер. С него можно было окинуть взором почти весь подземный грот, где располагалась большая часть города эльфов, что пока казался спящим. Только два эльфа повстречались нам по дороге, спешащие по каким-то важным делам, это действительно было еще очень раннее утро, лишь только полусонные рабы-мусорщики, сновали туда-сюда, заканчивая ночную уборку.

Под сводом грота разгорались огромные световые сферы, которые постепенно гасли с наступлением вечера.

Величественные пещеры Раш-Кенора с его магическими огнями и огромный город эльфов просто завораживали своей красотой. Мне очень хотелось постоять у края площадки и полюбоваться на этот изумительный, но чуждый глазу пейзаж, но это в планы моего стражника не входило.

Я прекрасно усвоила, что здесь могут сделать за неповиновение, хотя с такой участью себя смирившейся не считала.

По одному из сияющих мостов — кенари, как их называли, мы начали спускаться в город. Я считала ступеньки, но сбилась на сто восьмидесятой или около того. Лестница круто уходила вниз сверкающей огнями стрелой и у меня кружилась голова, когда я глядела через плечо спускающегося нандира.

Город эльфов вблизи поразил меня еще сильнее. Когда мы вышли из туннеля, и потолок исчез в чуть дрожащем тумане огромного грота, вздох изумления вырвался из моей груди.

Нандир только усмехнулся и кивком головы приказал следовать за ним.

Я чуть не свернула шею, разглядывая плавные изгибы домов, изящные мостики, перекинутые от одного сталагмита к другому, остроконечные башенки и уютные дворики, где эльфы выращивали светящиеся цветы. Еще больше поразили меня подземные деревья, их кора была почти черной, а листья темно-зеленого цвета, с серебряным окоемом. Это были даэли, я заметила на некоторых еще недозревшие плоды.

Множество жителей спешили по своим делам, я с удивлением заметила, что они здороваются не только друг с другом, но и с деревьями. Магов в городе и правда можно было увидеть достаточно редко, и своими пестрыми одеждами они действительно бросались в глаза среди темных кожаных одежд воинов, а вот жрецы, Ошераш или Ошериш — жрицы, встречались довольно часто.

Мы только один раз свернули направо на центральную улицу и остановились у искристого фонтана в центре маленькой площади.

— Ты будешь сама приходить сюда каждый день и ждать своего учителя, — сказал мне суровый стражник, — И не вздумай спрашивать о его волосах. Это тебе дорого обойдется. Это ключ от твоей комнаты. Но запомни — твое отсутствие в ней после того, как погаснут торилы, — эльф ткнул пальцем вверх, — Для тебя ничем хорошим не закончится. За этим будут тщательно следить. Помещения для рабов находятся в юго-восточной части пещер. Комната дэльши сразу за выходом. По всем вопросам будешь обращаться к ней. Ты все поняла?

— Да, Аладр… аэ, — я послушно склонила голову, надеясь, что он не заметил моей запинки.

Но он потерял ко мне всякий интерес, увидев что-то за моей спиной.

— А вот и твой учитель… — мрачно добавил воин и к моему удивлению склонился в поклоне перед роскошно одетым эльфом, показавшимся с одной из улочек.

Я тут же опомнилась и также низко поклонилась будущему учителю, наблюдая как расшитые золотом мягкие сапоги, медленно и с достоинством приближаются к нам. Когда я разогнулась, я поняла, что смотрю ему куда-то на уровне груди, этот эльф был настолько высок, что мне пришлось запрокинуть голову, чтобы увидеть его лицо. Если у эльфов и существовала старость, то он мог считаться стариком, подумала я. Конечно, после предупреждения моего охранника-нандира, я помимо своего желания посмотрела на его волосы. Они были достаточно длинными, намного ниже лопаток, и были абсолютно седыми, осталось только несколько черных прядей. По мне так волосы, как волосы, ничего такого. Его лицо было все так же молодо, как и лица всех прочих темных эльфов, но в зорких и пронзительных орлиных глазах я увидела жуткий сплав из вековой мудрости и неутолимой боли.

Одет он был и впрямь роскошно — свободная сутана из легкой, летящей черной материи, вышитая золотыми нитями и черным жемчугом, высокий ворот, подчеркивающий его прямую спину и невероятный рост, и нечто особенно поразившее меня — у него не было оружия. Только массивная трость с набалдашником в виде орла, сделанная из черного дерева даэли. Он иногда опирался на нее, но мне казалось, что не физическая боль сгибала его, а боль совсем другого рода.

— Меня зовут Тинарикетронтариэль Ниенараши, — гордо подняв свою голову, четко продекламировал седовласый эльф, затем с не меньшей напыщенностью продолжил, — Я дадарил — летописец и близкий друг Его Величества. Но от моего великого имени осталось только жалкое «Тариэль». Это ты запомнишь, — бросил он, хмуро сдвинув свои серебряные брови.

— Я не забуду Вашего имени, Великий Тинарикетронтариэль, — опустив глаза, ответила я.

Его удивлению не было предела и впервые на несколько надменном лице появились какие-то другие эмоции кроме раздражения и пренебрежения. Нандир же как-то недовольно хмыкнул.

— Я не буду возражать, если ты будешь звать меня так, — его тон был чуть более снисходительным, — Но если ты хоть раз запнешься, я скормлю тебя гарвакам.

Охранник при этих словах усмехнулся, глядя куда-то в сторону, летописец тут же наградил его испепеляющим взглядом.

— Ты все еще здесь? — гнев вдруг исказил лицо Тариэля, когда он повернулся к этому воину, — Будь любезен не загрязняй мой взор своим присутствием.

Ухмылка сползла с губ эльфа, он поспешно откланялся и исчез в боковой улице.

Кажется, в неприятности я влипнуть уже успела! Но Тариэль не дал мне поразмышлять ни минуты, тут же развернулся и направился прочь от фонтана к одной из улочек. Я послушно последовала за ним, соблюдая почтительное расстояние.

Наш путь лежал по восточной окраине города к самой высокой башне, где располагалась библиотека темных эльфов и исторический архив. Ее большой и высокий купол светился и переливался всеми цветами радуги, а на его вершине мерцало холодное и колкое сияние, будто с ночного неба сорвалась звезда и зацепилась за остроконечную вершину.

И лишь, по дороге туда, я поняла, что это была его обычная манера обращения ко всем.

— А ну прочь с дороги пустоголовый юнец! — прикрикнул Тариэль, на очередного воина, а перед ним, между прочим, был еще один из нандиров. Я уже знала, что все воины личной гвардии принца носили красные пояса, я даже научилась отличать их по гордой осанке. Они всегда носили с собой оружие и все до единого отращивали длинные волосы, которые заплетали очень искусно и замысловато. И, конечно, они не походили на юнцов, но по сравнению с возрастом моего спутника и эти вековые скалы можно было назвать юными.

Нандир резко обернулся и хотел сказать что-нибудь эдакое, но поперхнулся словами, увидев, кто к нему обратился. Он почтительно посторонился, и низко поклонившись, не разгибал свою спину, до тех пор, пока мы не скрылись за поворотом.

— Невоспитанные неотесанные болваны, — ворчал старый учитель, — Ветер в голове и ни крупицы истинной мудрости, им бы только махать и махать своими мечами. Они уже забыли кто мы. Мы называем себя темными эльфами, знаешь ли ты, что это значит?

— Возможно это… — начала было я, но он тут же раздраженно перебил меня.

— Да откуда тебе, смертной, знать такие вещи! Это, — с выражением подчеркнул он, — Значит, что мы все еще эльфы, рожденные первыми, духи воды и хранители дикой природы.

— Так вы были с эльфами одним народом?

— Ха! В вашей глупой человеческой стране нет и намека на почтение к Истории! Мрак на ваши головы, хотя у вас его и так в достатке. Мы были разделены тысячи лет назад войной и ужасным проклятием. Но у меня нет ни малейшего желания рассказывать тебе об этих черных днях для нашего народа.

— Я надеюсь, когда-нибудь я буду этого достойна, Великий Тинарикетронтариэль.

Эльф чуть улыбнулся одним уголком своих губ.

— Ну, хорошо. Историю должны знать даже фольбы, но слушай внимательно, я никогда не повторяю дважды.

И пока мы шли к высокой стрельчатой башне библиотеки, по извилистым улочкам огромного города, он рассказал мне о печальной истории темных эльфов.

Они когда-то были светлым и мудрым народом, ухаживали за лесами и дикой природой, говорили на языках зверей и растений и обладали даром телепатии. Их дом в лесах Инкувейтиль под кронами священных эналардов — исполинских деревьев с серебряными или золотыми кронами был настоящим средоточием силы, мудрости, знаний и искусства, настоящего величия эльфов. Тариэль был почти единственным, кто видел те времена. Но девственные земли начали топтать грубые сапоги людей, татиров на языке эльфов, они рубили деревья, убивали животных и реки мутнели там, где ступали их ноги. Кристальная вода эльфийских душ, что жили на окраине Золотых Лесов, также мутнела от гнева. Черен был тот день, когда люди вступили в Инкувейтиль. Они убили многих эльфов, и хрупкие создания были беззащитны перед их безжалостным натиском.

Несколько семей объединившись, начали войну за своих близких и за свои дома, за все, что было так варварски уничтожено татирами.

Когда мы подходили к башне, где располагалась библиотека, дадарил так распалился, что начал махать в воздухе своей тростью, и эльфы шарахались от него, стараясь обходить нас стороной.

— Мы сметали осквернителей с яростью диких ветров, обрушивались на их жалкие дома из мертвых деревьев, как гневные волны прибоя, опустошали их владения, как необузданные ураганы! Но взглянула Королева Нантилирь на эти кровавые реки, что оставили после себя ее любимые дети, и не смогла больше принять нас в своем сердце. Голос Королевы с тысячами прожитых лет стал таким громким, что любой, кто его слышал, глохнул на несколько дней. Ее имя означает — Громкоголосая. Потому именно ее Советница и ее Глас — Шагарэль явилась к нам и изрекла слова, что стали нашим приговором и нашей судьбой: «Вы жаждете крови людей! Так пейте ее и будьте прокляты!».

Мы были изгнаны из Золотых Лесов, за которые сражались и обречены на жестокие муки. Пить кровь ненавистных нам людей! И что же может быть хуже? В наших сердцах до сих пор остался след той обиды. Обиды на не запятнавших себя убийствами светлых, сохранивших свои жизни и дома ценой нашей крови.

Бог Талиан и отец эльфов уже к тому времени покинул Атан и наши песни скорби не долетали до него.

Вскоре согнувшиеся от тяжести проклятия изгнанники пришли в суровые скалы Гростата. Мы назвали эти пещеры Нивенрэл — или подземный очаг.

Темный Бог гномов и величайший ценитель искусства Н'Ишаар недолюбливал эльфов, оставаясь покровителем только своих созданий, но, увидев детей Талиана, угнетенных и потерявших себя, его сердце дрогнуло и преисполнилось сострадания. Именно он приютил нас здесь, в горах, именно его сила не позволила нам потерять связь с землей и природой. Его называют темным Богом, а нас стали называть темными эльфами. Мы были обречены пить кровь людей, но именно его могущество позволило нам исцелять любые раны благодаря их жизненным силам. Н'Ишаар полюбил нас за мастерство в изготовлении предметов искусства, доспехов и оружия и дал нам знания о строительстве подземных дворцов и туннелей. Он покинул мир последним из Богов, и мы поклоняемся ему наравне с Талианом.

Наша кожа, не видя солнца, стала бела, волосы, не питаясь энергией дневного светила, начали темнеть, пока не стали черными. Благодаря силе Н'Ишаара на нас теперь не действуют никакие проклятия. Но мы частично утратили некоторые способности, ослабел наш телепатический дар. Лишь только таши-нандиры могут использовать тайные тропы земли, чтобы абсолютно невидимыми проходить большие расстояния за очень короткое время, хотя раньше многие из нас могли делать это. Особо натренированные в этом искусстве могут провести с собой даже небольшой отряд, ну например, в город врага. О, в этом искусстве, — с сарказмом выплюнул Тариэль, — Искусстве убивать молниеносно и смертельно мы достигли небывалых высот!

— А светлые эльфы? Они так и остались в лесах?

— Нет… Они ушли в Серебрянные Чертоги и оставили этот мир для людей. Осталась здесь из сострадания к природе лишь жалкая горстка Хранителей, поклявшихся беречь леса и залечивать раны земли после губительного влияния татиров. Но Золотые Леса погибли, высохли и почернели, став обиталищем лишь пауков да хегенов. Говорят… что здесь осталась и гордая Нантилирь, Королева светлых эльфов, но с тех пор ее не видел никто, ни одна живая душа, — его голос стал таким тихим и глубоким, что я сразу поняла — мне больше не стоит лезть к нему с расспросами. Внезапно едва заметный огонь ярости загорелся в его глазах, и он глухо завершил свой рассказ:

— Она поступила так, как велело ей сердце, но никто не знает, чем это было для нее. Никто, кроме меня…

Тариэль отвернулся от меня и надменное выражение, как маска снова скользнуло на его лицо. Я поняла, что за ней он скрывал что-то совсем другое, свою истинную натуру, и был намного мудрее, чем желал казаться. Мы уже вошли в высокие двери башни и учитель взбирался по винтовой лестнице с такой легкостью, будто ярость придавала ему силы, ничуть не запыхавшись, хотя и ворчал без умолку то на ступеньки, что их-де так много, то на меня, что двигаюсь слишком медленно.

На самой верхней площадке уже перед самой библиотекой дадарил негромко сказал:

— Ну вот, и пришли.

Он распахнул дверь, сделанную из цветных полупрозрачных кристаллов и в нос тут же ударил тяжелый запах пыли. Летописец тут же переключился с меня на «проклятую пыль» и принялся ворчать с новой силой.

— Книги стареют, а никому ведь нет дела, — не унимался он, — Только я один забочусь обо всех свитках, хранящих в себе историю нашего мира чуть ли не с начала времен.

Внутри было очень даже уютно, и если бы не пыль, что нагло лезла в глаза и нос, то здесь было бы неплохое место для чтения и отдыха. Мы находились на самой вершине башни под большим куполом, также состоящим из полупрозрачных кристаллов, и я могла видеть отсюда чуть ли не весь город. Высокие стеллажи были расставлены на некотором расстоянии друг от друга, образовывая узкие окна. На полках также украшенных резьбой, стояли книги, лежали свитки, и просто огромные исписанные листы пергамента. Три больших стола в виде полумесяцев были расставлены по комнате в окружении высоких стульев. Два мягких, обтянутых кожей кресла, располагались у окон. Несколько магических огоньков, сгрудившихся под самым куполом, засияли при нашем появлении и, толкаясь, наперегонки полетели в нашу сторону.

— Кыш! — прикрикнул на них учитель, потрясая своей огромной тростью, и они бросились врассыпную, разлетевшись во все стороны.

— Я бы предпочел расположиться поудобнее… — нетерпеливым голосом сказал Тариэль, и я замерла на несколько мгновений, соображая, затем без слов кинулась к самому мягкому на вид креслу, чтобы подтащить его поближе к столу. Летописец, кажется, остался доволен, медленно и важно пересек комнату и уселся в нем, вытянув свои ноги.

— Так и будешь стоять? — раздраженно бросил он в мою сторону.

Я послушно взяла первый попавшийся стул и села напротив. Огоньки тут же подлетели к нам, и вокруг стало намного светлее, они залили поверхность стола ровным немигающим светом.

— Хм… С чего бы начать… — он задумался и смерил меня оценивающим взглядом, — Вряд ли приходится рассчитывать, что ты когда-либо обучалась грамоте…

— Учитель, я даже умею читать.

— Вот как? Хм, не часто к нам попадают такие фольбы, ты уже дважды удивила меня за один единственный день. Думаешь, это часто случается?

— Мудрые люди редко удивляются.

— Ты права, — он любовно разглаживал свои седые волосы. Я нахожу наше общение более приятным, чем я полагал сперва.

— Вы оказываете мне честь такими словами.

Он лишь устало махнул рукой.

— Ну ладно, хватит любезностей. Примемся же за дело.

Мой учитель оказался очень нетерпеливым, хотя и весьма скрупулезным, и обсуждал со мной все вопросы, которых у меня возникало множество. Хотя я не решалась задать и малую часть их, поскольку с каждым разом его раздражение все возрастало.

Но до чего же необычным, странным и интересным был эльфийский язык! Он был невероятно древним, сохранившимся практически неизменным от самых первых перворожденных, поскольку именно на нем можно было говорить с деревьями. Если я научусь понимать дерево, я освою его, так говорил старый учитель, но никак не наоборот.

Слова языка передавали не просто значение, но чувство от того, что я хочу сказать. Поначалу это понять было очень и очень трудно.

— Чувствуй мелодию каждого слова. Услышь ее смысл. Запомни ощущение, передаваемое каждым звуком, его переливы или громовой раскат, его дикую пляску или легкое дуновение. Слушай и чувствуй, иначе ты так и будешь говорить «эралвё» вместо «эралвё».

Мне очень хотелось сказать, что я и так не вижу разницы, он произнес это слово во второй раз в точности, как и в первый, но мне хватило ума промолчать и просто слушать дальше.

— Пусть эта мелодия звучит не в твоих ушах, а играет в твоих чувствах, на струнах твоих ощущений, звучит внутри, а не снаружи, — повторял эльф снова и снова.

В этом языке было куда больше слов, которыми можно было передать практически все на свете! Многочисленные обороты описывали любые оттенки радости и боли, счастья и страдания, любви и ненависти, а также множество различных закатов и дуновений ветра, сотни слов для описания воды, игры лучей луны и солнца в кронах деревьев и многочисленных песен.

Эльфы видели смысл в таких вещах, о которых люди даже и не задумывались, они понимали души живых существ, будь это растение, простой камень или игривый ручей, и ценили красоту мира, который нас окружает. Аладраэ видели прекрасное там, где человек просто пройдет мимо.

Ко всему прочему, я столкнулась с тем, что в этом древнем языке было много слов, значение которых я и вовсе не понимала, о чем боялась даже заикнуться. Некоторые явления были чужды людской природе.

Я удивилась, насколько разными могут быть два народа, эльфы и люди, удивилась я также и глубинам мудрости, которые приоткрыл для меня этот язык. Он раскрывал передо мной такие таинства природы, о которых люди и понятия не имели.

Моя бедная голова через несколько часов загудела и перестала вообще что-либо воспринимать, я, повторяя за ним слова, старалась изо всех сил точно передавать малейшую интонацию. Но он приходил в неописуемое бешенство от моего произношения и перед самым обедом выгнал меня вон.

Я с поклоном удалилась, краснея от потока красочных эпитетов, которыми он награждал меня, ворча мне вслед, и поспешила вниз, в город.

Мне еще предстояло найти помещения для рабов, хотя есть мне совершенно не хотелось, а голова просто раскалывалась от боли.

Мой интерес ничуть не охладел, я еще обязательно научусь — говорила я себе, сделаю все, что смогу, чтобы овладеть этим изумительным наречием. У меня пока и не получается, но все еще впереди.

Глава 17 Подземные будни

Когда я в этом милом платьице появилась на пороге большой столовой для рабов, мне захотелось провалиться под землю или просто убежать. Все рабы носили рубашки и сорочки простого покроя, женщины были одеты в грубые сарафаны, а то и вовсе в какие-то робы. Я стояла в дверях под их тяжелыми взглядами, загораживая проход, получая тычки от входивших, осыпаемая их недовольными возгласами. Я даже не решалась ни войти, ни выйти, до тех пор, пока подбежавшая Диона не схватила меня за руку и не втащила внутрь.

Обеденная была довольно большой, это была продолговатая пещера с длинными столами, расположенными между огромных столбов. Здесь было очень много людей, они рассаживались на деревянных скамьях и приступали к трапезе, бросая на меня странные завистливые взгляды. До чего же много у эльфов рабов! Женщин было несколько больше, чем мужчин, и я не увидела ни одного старого человека.

Слева был хеларис — так назывался длинный умывальник с проточным подземным ручьем. Перед обедом двое мужчин обычно разжигали под ним печь, чтобы вода была чуть теплой.

Когда мы умылись и сели за одним из столов, вокруг нас с Дионой сразу образовалось пустое пространство, сидеть с нами рядом не желал никто. Моя подруга только гневно прищурилась и равнодушно сказала:

— Махни на них рукой. Пусть.

На столах стояли огромные блюда с сушеным мясом и подземными фруктами.

Я взяла только горсть даэли, сразу напомнивших мне о встрече с темным эльфом в лесу. А затем я вспомнила свою семью, брата, веселого не унывающего мальчишку и свою маму… что всплывала перед глазами все под тем же белым саваном…

Как же далеко теперь был мой родной дом! Под толщей земли, за высокими суровыми эльфийскими стражами, за неприступными горами…

Такие родные сосны и серебристые туманы, журчание горного ручья, пение птиц, лучи восходящего солнца, что каждый день проливались в окна жидким золотом… Где теперь все это? Неужели так и останется только в моей памяти?

— Ты что, плачешь? — Диона вопросительно подняла свои брови.

— Нет… я только… Это просто…

Она придвинулась ко мне и легонько обняла меня за плечи, прошептав:

— Да плюнь ты на них, не обращай внимания! Они того не стоят.

Я улыбнулась ей, и постаралась успокоиться, хотя дело было совсем не в этом.

Дэльши я увидела сразу после обеда.

Моя подруга Диона ухаживала за больными рабами, она когда-то была помощницей лекаря в своей деревне, это и определило ее занятие здесь. Она оставила меня в длинной комнате полной каких-то стеллажей и ящиков и побежала исполнять свои обязанности. Низкое помещение было освещено несколькими факелами, потолок почернел от копоти. На полках лежали корзины, тряпки, прочие принадлежности для уборки, стирки и шитья, а также садовые и плотничьи инструменты. Точно такие же столбы, что я видела в столовой, располагались в ряд по центру комнаты, они служили опорами и имелись почти в каждом большом зале.

Рабы получали здесь инструменты и отправлялись на работу, несколько женщин толпились у большого стола, что располагался слева сразу за входом, где сидела крупная женщина с очень серьезным и недовольным лицом. Не сказать, что она была толстой, у нее были крупные черты лица и фигура под стать — с широкими плечами и бедрами, на роль лидера она подходила идеально. Я внезапно заметила, какие у нее были сильные руки, но рубцы на них от тяжелой плетки ужаснули меня. Видно было, что на старые, глубокие неоднократно ложились все более новые, бедная женщина пыталась защитить свое тело от ударов. Прямо под глазом имелся еще один длинный безобразный шрам, видимо, кто-то из надзирателей промахнулся. Но лицо неприятным делал вовсе не он, а тяжелый взгляд ее карих глаз, не предвещавший мне ничего хорошего. Короткие засаленные русые волосы торчали в разные стороны.

Лица женщин при виде меня резко изменились, некоторые не отрываясь, смотрели на платье.

Когда дэльши увидела меня, из ее горла вырвалось какое-то глухое рычание, она сделала вид, что прокашлялась и кивнула мне, чтобы я подошла поближе, указывая куда-то вправо.

— Явилась! — услышала я оттуда чудесный мелодичный голос и, оглянувшись, увидела красивую юную эльфийку, выплывающую грациозной походкой из-за одного из столбов. Наверное, риша, подумала я, когда увидела в ее руках хлыст, длинные пальцы поглаживали его по рукояти, — Мне бы наказать тебя за опоздание, но у меня другие приказы.

Я чуть не забыла низко поклонится ей, хотя от этого мне было не по себе. Я теперь должна кланяться своим хозяевам, как бы ни бунтовала моя гордость. Я еще не готова была узнать, что же таит в себе слово «Смерть».

Ее волосы были собраны на голове в пять хвостов, венчающих хорошенькую остроухую головку, как корона, узкий черный корсет с металлическими вставками поблескивал в свете факелов, от него шла пышная юбка до пола, подчеркивая изумительную талию.

— Мне сообщили, что Его Высочество отдал распоряжение не нагружать тебя работой. Что ж… Подыщем занятие полегче… — жрица задумалась на мгновение, нахмурив свои тонкие брови, — Ты будешь рассаживать цветы.

— Но нас цветочниц и так уже слишком много! — вдруг с горяча выпалила одна из женщин, обернувшись в нашу сторону. В ее взгляде, брошенном на меня, была уже не просто неприязнь, даже ее спина выгнулась, как натянутая тетива, что вот-вот отпустит ядовитую стрелу. Эта рабыня была высокой миловидной девушкой с черными чуть вьющимися волосами. Но ее локоны были коротко и небрежно острижены, впрочем, как и у всех людей здесь.

Эльфийка сдвинула свои тонкие брови, метнув в нее уничтожающий взгляд.

— Тогда тебе, жалкий фольб, придется мыть кастрюли, посудомоек как раз не хватает.

Хлыст описал дугу прямо перед лицом черноволосой девушки, так для устрашения. Она бы не успела отшатнуться, просто стояла, застыв и открыв рот от негодования, но промолчала и даже, скрипя спиной, низко поклонилась.

Ох, нехорошо это, ох нехорошо. Кланяясь, теперь уже бывшая цветочница, успела разрезать меня глазами на мелкие кусочки.

— Ну, вот и прекрасно, все согласны, — промурлыкала эльфийка, — Новых фольбов больше нет, — добавила она и легко, плавной походкой вышла из залы.

Как только ее стройный силуэт исчез в коридоре, Долья немедленно подошла ко мне почти вплотную, резко встав из-за стола. Плюясь и ругаясь через слово, она сказала мне грубым и чуть хриплым голосом:

— Я семьдесят лет выгребала нечистоты из-под их вонючих вобров, и еще столько же работала черной кухаркой, на моей спине нет живого места от их проклятых хлыстов! А ведь я была воином, мой отец командовал целым гарнизоном и был прославленным рыцарем! Здесь же я заработала свое место кровью и семью потами! Клянусь, тебе тут тоже сладко не покажется! Вот! — она сунула мне в лицо какую-то грязную тряпку, в нос ударил сильный запах чего-то давно протухшего, — Это твоя одежда. Возьми лопату, лейку, да не забудь переодеться и живо в оранжерею!

Молча и в растерянности кивнув, я вышла из залы и задержалась на мгновение, не зная в какой стороне находится оранжерея. И вдруг со стороны склада донесся голос той, что лишилась из-за меня своего места:

— Долья и ты все это так оставишь?

— Немного терпения, Зарика. Уриндири сказала — она сможет работать только вечером. Посмотрим, что ей удастся высадить за это время…

Эти слова были произнесены злорадным и очень недобрым тоном.

— Но ведь приказ Его Высочества…

— О, Его Высочество сейчас далеко…

Странно, почему-то я думала, что люди, заключенные здесь должны быть связаны более дружескими узами, поскольку их постигла общая беда, или хотя бы быть вместе. Диона предупреждала меня, но мне не хотелось в это верить. Я открывала для себя какие-то иные стороны людской натуры.

Но возможно они слишком долго не видели белого света в прямом смысле и не слышали и доброго слова, если из-за какого-то платья они одаривали меня взглядами полными ненависти. С тех пор я не стала больше рисковать и одевать все эти воздушные одежды, роба не выглядела лучше даже после основательной стирки, но выхода у меня не было. По крайней мере, она больше не воняла протухшими яйцами. Но с мягкими кожаными башмачками не расстанусь, — подумалось мне, в них я почти не чувствовала, как холодны полы этих темных пещер, к тому же их не видать под длинной уродливой юбкой.

Цветочницы должны были сажать в день не меньше двадцати цветов, которые назывались алотэль. Они в больших количествах росли в нижних пещерах, но рабы также выращивали их в оранжерее и высаживали в южных туннелях, находившихся рядом со складами, постепенно превращая это место упокоения в дивный сад.

Но когда я возвращалась с уроков, за остаток дня я успевала высадить только четыре-пять, это лишь означало, что я остаюсь без ужина. А если дэльши была в плохом настроении, что было практически всегда, то в ее руке появлялась короткая плетка, которой мне изрядно доставалось по спине. Она не стеснялась в выражениях и ругалась порой, как сапожник Клаус из нашей деревни. Боль была обжигающей, но не сильной и быстро проходила. Лишь горькие слезы лились иногда в подушку, когда стражник запирал тяжелую дверь, и я оставалась одна. Одна во всем мире, среди этих властных и жестких темных эльфов и презирающих меня соплеменников.

Риш и правда не волновало, чем мы занимаемся, лишь бы поменьше отвлекали их от дел, они изучали какие-то жреческие свитки, готовясь к поступлению в семинарию. Но надменных стражников данаари здесь можно было встретить на каждом подъеме, все они были хорошо вооружены короткими мечами и легкими луками. Иногда я видела патрули куда более тщательно вооруженных воинов, что уходили или возвращались с охоты на подземных монстров, но мне не довелось увидеть никого из обитателей туннелей, кроме алидов. Это премерзкие черви, были покрыты панцирем из мелких чешуек, и достигали иногда в толщину размеров хорошего поросенка. Они были безобидны, но, выкапывая множество ходов, могли привести к обвалам в пещерах, поэтому они также хладнокровно истреблялись.

О, Долье, разумеется, было прекрасно известно о том, что я ухожу куда-то с утренними огнями каждый день, но никто не собирался удовлетворять ее любопытство, включая и меня, что выводило ее из себя неимоверно. И с каждым днем плетка все с большим упоением опускалась на мои плечи, и только Диона пыталась остудить ее ярость, призывая к здравому смыслу.

Да и единственный человек, с которым я могла хоть иногда поговорить, и то удивлял меня порой до глубины души. Диона с какой-то маниакальной настойчивостью пыталась разузнать, что это я поделываю до обеда и мои отговорки бесили ее настолько, что она могла не разговаривать со мною несколько дней. Но потом ее настроение резко менялось, и она вновь становилась мягкой и доброжелательной. Ее любопытство, как и длинный язык, были известны всем рабам, и ни одна новость не проходила мимо нее. Быть может, когда я проживу здесь восемьдесят лет, со мной еще и не такие завороты случатся.

Но я всегда была рада поговорить с ней, у меня просто не было более близкого человека. А Диона, несмотря на все свои странности, была чуткой, понимающей и внимательной, она всегда поддерживала и вступалась за меня перед дэльши. Даже если все еще была в обиде на меня. Это именно она таскала мне тайком кое-что со стола, когда меня в очередной раз оставляли без ужина.

Она также была единственная, кто звала меня по имени. Все другие ко мне обращались либо «фольб», либо «эй ты».

Новости и сплетни же здесь были не просто единственным времяпровождением рабов, но и настоящим спасением от скуки. Что же касается королевской семьи — так это вообще была любимая тема для обсуждений. Рабы, коим доводилось побывать в Раш-Кеноре, охотно рассказывали все свежие новости, которые потом с жаром обсуждались за столами.

Но меня крайне удивило их равнодушие к войне, оказалось, не все люди жаждали освобождения и возвращения на родину. Жизнь раба хоть и казалась нелегкой, была сытой и относительно спокойной, некоторые женщины очень любили утехи с эльфами, они рассказывали такие подробности, что, невольно становясь слушателем, я краснела до самых кончиков ушей.

И многие девушки действительно вздыхали при упоминании о принце и их глаза становились мечтательными и печальными. Неужели и я выгляжу точно также? Еще моя мама говорила мне, что любовь не скроешь. Девушки не стеснялись этого, обсуждая даже детали его одежды, открыто восхищаясь и просто боготворя Алвара, но мне было неловко глядеть на них. Меня охватывало чувство вины за мою глупую влюбленность, и я стыдилась своих эмоций. И уж тем более ни с кем этого не обсуждала, даже с Дионой. Лишь тайком хранила подаренный цветок, он засох, но один взгляд на засушенную веточку наполнял теплом мое сердце.

Потекла быстрой водой череда мрачных, как и эти пещеры, дней. Лишь уроки эльфийского и выходки учителя вносили порой некое разнообразие. Раш-Кенор уже не так потрясал воображение, как в первый раз.

Как-то проснувшись, я вдруг поняла, что не знаю даже — наступила ли осень и стала отмечать дни на полу моей комнаты маленькими камушками, что я насобирала в южных пещерах. По моим расчетам выходило, что осенняя пора уже вступила в свои права, а я даже не увижу ее печальную красоту.

Здесь же приход осени ознаменовался тем, что стены стали холоднее. В моей комнате это не особо чувствовалось, а вот внизу иногда пробирало до костей. Женщины стали надевать теплые жилеты, все ж таки эльфы заботились о здоровье своих рабов. Ноги обматывали плотной теплой тканью, закрепляя простой тонкой веревкой. У меня не было ни того, ни другого, роба не грела, но под нее я старалась одевать еще и сорочку. Среди тех платьев, что висели в моем шкафу, были и теплые, но я теперь, наверное, не одела бы их, даже под угрозой замерзнуть насмерть.

Каждый новый день был… Еще одним камнем под моими ногами на полу, да еще несколькими добавившимися синяками от плетки. Но я смотрела в будущее без того панического страха перед неизвестностью, конечно, я не знала, что ждет меня впереди, но страх отступил, а надежда все также грела мое сердце.

Глава 18 История старого учителя

Учитель ворчал буквально на все, на пыль, на эльфов, на меня, даже на свои магические огоньки, на светлых эльфов, на Богов, еще раз на меня. Я долго задавалась вопросом — был ли он таким всегда или вместе с сединой у него появилось и старческое недовольство всем подряд. Его речь была немного пафосной и чересчур возвышенной, он даже кушанья просил подать себе так, будто был персоной королевской крови. Но его уважали и даже почитали все, хотя излишне поспешно стремились не попадаться ему на глаза. Он считал выше своего достоинства огреть кого-то своей тростью, зато поток проклятий лился на головы всех, случайно оказавшихся у него на пути, хоть уши затыкай. И еще здорово повезет, если удастся избежать нравоучений. Но даже проклятиями он сыпал чуть ли не с дипломатической утонченностью, создавая у попавшего ему под руку несчастного, ощущение, что того оплевали… изысканными духами.

Если я делала слишком много ошибок он, отвернувшись и закатив глаза, указывал мне на дверь. Сие означало — «Прочь отсюда, жалкий фольб, урок окончен». Один раз сказав это, он не утруждал себя больше повторением пройденного «материала». Если он переставал говорить и откидывался на стуле, это означало: «Если ты не умеешь слушать — мне сказать тебе больше нечего». Иногда это после переходило в «Урок окончен».

Но, не смотря ни на что, его общество было куда более приятным, чем возвращение назад в помещения для рабов, где мне непременно доставалось хлыстом по спине.

Его было довольно легко ублажить. Стоило только четко и с достоинством произнести его полное имя, и он, улыбаясь сам себе и любовно поглаживая волосы, раздабривался, окунаясь в далекие воспоминания. В такие моменты от него можно было даже услышать одну из многих удивительных историй об эльфах. Мне очень нравились эти рассказы, большой интерес вызывали их удивительные обычаи, я также пыталась читать о них, надеясь, что когда-либо увижу все своими глазами.

Дадарил иногда упоминал что-то о великой печали и ледяной игле, что прошила всю его жизнь, но на этом дальнейшие рассказы обрывались, и добиться от него чего-то еще было просто невозможно.

Иногда я сама просила рассказать его собственную историю, но Тариэль всегда резко и раздраженно отвечал, что мои уши слишком малы и тупы, чтобы быть достойными ее услышать. К тому же это было чревато «Окончанием урока». Не помогали даже обычные маленькие хитрости, типа: «Из уст мудреца и глупый уразумеет», хотя обычно это действовало безотказно. Но однажды мне все же довелось услышать ее.

Это случилось в один из дней текущей ранней осени, когда стены пещер стали особенно холодны, а свет цветов алотэль, казалось, померк. Лишь магические огни эльфийских мастеров-искусников горели, не угасая. Этот день назывался Моран — Исход, тот самый день, когда эльфы, проклятые светлой Королевой, вынуждены были покинуть Золотые Леса Инкувейтиль. В Моран были запрещены любые, абсолютно любые сражения и поединки. Я, как обычно, закопалась в кучу книг в библиотеке, я уже сама приходила туда задолго до появления учителя и надеялась, что сегодня мне не придется встречаться с Дольей и ее компанией. Чтение было очень трудным, но если я порадую дадарила своими успехами, возможно, он не отправит меня назад до вечера, и даже расскажет и какую-нибудь историю. Тариэль появился позже сегодня и выглядел еще более бледным и седым и очень уставшим.

Я тут же оставила книгу и подскочила к нему, помогая сесть. Он даже не ворчал, что я двигаюсь слишком медленно, что было просто удивительно. Я немного постояла возле него, затем робко спросила, что его беспокоит. Но он молча указал мне на мой стул и отвернулся.

Я уже почти привыкла к особенностям его характера, поэтому быстро села и снова погрузилась в чтение. Через некоторое время я и думать об этом перестала. Учитель тихо повздыхал о чем-то и приказал рабам принести себе кувшин золотистого тэля, одна из девушек немедля появилась в дверях с подносом и налила ему полный бокал. Он медленно выпил его, посидел над пустой чашей и затем повздыхал уже громче, понимая, что я не реагирую. Я, признаться, зачитавшись, не замечала этого.

Он начал, вздыхая покашливать, что выглядело бы очень забавно, если бы не его большие глаза полные печали, и тут я опомнилась, положила книгу и обратилась в слух.

Без всяких предисловий он тяжело начал:

— Этот день все такой же, как год назад, как сто лет, как тысячу… Он все также наполнен горем тысячи сердец, будто не было всех этих лет, а мои волосы цвета золотистого снега на солнце еще были так длинны…

Я поняла, что он сейчас готов рассказать мне ту самую историю и боялась шелохнуться, чтобы только не помешать ему. И он не был седым! Его волосы здесь под землей только слегка потемнели, приобретя несколько грязно-черных прядей, и выглядели, как седина.

— Осень… Время пестрых красок и золотой листвы. Тогда она была красной, как кровь. Моран… Исход. Последний взгляд на величественные эналарды, и груз из тяжелой печали за спиной. Мы оставляли не только наши дома. Мы теряли наших любимых, мы теряли нашу семью, и даже самих себя. Она не смотрела нам вслед. Лишь помню первое касание той ледяной боли, что сковала мое сердце на долгие века, — из его груди вырвался тяжелый вздох, — Мне никогда не забыть мою Королеву, с которой мы связали наши волосы. Мы всегда будем вместе, мы всегда будем врозь. И не вынуть больше ледяной иглы, не растопить холодный лед.

Я до того не понимал… Не верил… Ах, как горяча была моя кровь! Как жаждал я справедливого возмездия за уничтоженные деревья — наших мудрых братьев и сестер. Мы заботились о них, живя в их кронах, а они служили нам. Моя Нантилирь, печальная, как осеннее утро, светлая, как луч солнца в прозрачной воде, как никто другой понимала волю леса, она всегда говорила, что он бескорыстно отдает свои богатства всем, и нам и людям. Но я не верил тогда. Я также жаждал уничтожить этих наглых захватчиков, которые срубали моих друзей, братьев, что были в сотни раз старше их самих и пережили многие поколения их вероломных и жадных предков. Люди убивали и беззащитных эльфов, что пытались остановить их.

Он указал мне на пустой бокал, и я поспешно вскочив, наполнила его снова. Он одобрительно кивнул и, сделав небольшой глоток, продолжал:

— Я даже смутно помню тех двух татиров, что уже почти срубили огромное дерево — моего старого друга. Лишь помню его боль, его мольбу, вознесшуюся к самим небесам, что в моей голове густо смешалась с яростью и кровь этих людей, что осталась на моих руках и впиталась в землю. Но намертво врезался в мою память крик моей Нантилирь в самом сердце, что не смогла больше принимать… убийцу. Наши судьбы были разделены, но сердца и души связаны до сих пор. Теперь лишь ледяная боль… Так я стал одним из проклятых и ушел из Золотых Лесов. Навсегда…

Он закончил рассказ, и тишина окутала нас, печально обняв наши плечи. Тихонько потрескивал огонь в маленьком камине. Я понимала, что должна сейчас что-то сказать и осторожно начала, стараясь говорить как можно мягче, чтобы не всколыхнуть почтительную тишину:

— Мне так жаль… Это такая печальная история… Любовь… так сильно связывает вас?…

Его взгляд был полным грусти и воспоминаний, но не был злым или гневным. Лишь его голос резко вспорол завесу тишины:

— Когда мы теряем любимых, в сердце вонзается ледяная игла. Ах, лучше помолчи и не рассуждай о том, чего не знаешь! Сейчас этот обычай среди молодых темных эльфов постепенно уходит в небытие. Но все светлые эльфы, встретив свою настоящую любовь, связывали свои души навсегда. Данаари, напыщенные юнцы — они ведь не торопятся выбирать себе возлюбленную! Вместо этого они довольствуются грубым обрубком этого святого чувства, удовлетворяя свои страсти с людскими женщинами. Некоторые и того хуже — они могут таскать к себе новую хоть каждый день, а то и две. Тьфу. Но кто же захочет связать свои волосы с надменной, жестокой и скорой на расправу темной эльфийкой? Самые изощренные пытки и убийства были придуманы женщиной — это я тебе говорю, а я прожил дольше, чем все эльфы здесь. Вот уж где любовь принимает свои самые дикие и нелицеприятные формы. Наш народ теряет свое наследие, теряет свои корни и если люди не истребят нас, то мы и сами постепенно исчезнем с лица земли, дабы не поганить ее больше своими сапогами. Я уже не верю, что что-либо может спасти нас.

— А раньше Вы… верили?…

Он вдруг посмотрел на меня очень странно и к полному моему изумлению тепло улыбнулся.

— Я верил… Марта. И, наверное, надежда до сих пор не оставила меня, хотя для нее оставалось все меньше. Иди к себе и дай старику побыть теперь одному.

Меня очень тронула его нежность к той, с кем злой рок разделил его, меня поразила его любовь, что Тариэль пронес через десятки тысяч лет. И тут я поняла, что еще мне в эльфах кажется чужим, не человеческим. Это их чувства. Когда они становятся старше, взрослеют также и их чувства, и здесь я снова испытываю трудности с описанием того, что я увидела в них, очень сложно передать языком людей то, что люди никогда не испытывали. Все их эмоции кажутся как бы более яркими, незамутненными, более чистыми, даже если это негативные эмоции, такие как ярость или ненависть. Их любовь становится Любовью, ум превращается в Ум, а гнев явит себя истинным Гневом, и именно так, с большой буквы. И все их эмоции наполнены их внутренней силой, сиянием их разума.

Я размышляла об этом, когда торопилась в оранжерею, Тариэль отпустил меня пораньше, и у меня даже появилась сегодня надежда хоть раз поужинать нормально.

Глава 19 Загадочный защитник

— У меня двадцать, — я еле шевелила языком от усталости, но была довольна, что хотя бы за сегодня смогла сделать хоть одну дневную норму.

Долья даже не удосужилась взглянуть в мою сторону, увлеченная разговором с одной из женщин.

Я заметила, что сегодня все они как-то странно смотрят на меня, некоторые о чем-то шептались. Я мельком оглядела свою одежду, но ничего необычного не увидела, лишь неуютно съежилась под пристальными недобрыми взглядами. Мне показалось, что дэльши непременно найдет повод пройтись плеткой по моей спине.

— У нее ни одного, Долья! Вы можете проверить сами — западный подъем пуст, там нет ни одного цветка! — сказала, вдруг невесть откуда появившаяся Зарика с явно напускным возмущением. Ее фартук был грязным от остатков еды, что она смывала с огромных кастрюль, лицо и руки перемазаны в саже.

— Я… я и правда высадила сегодня все двадцать! Они там, клянусь вам!

Злобная улыбка не сходила с губ Зарики, кто-то захихикал, и страшное понимание вдруг озарило меня.

Долья с наигранным равнодушием лишь поискала глазами свою помощницу и нетерпеливо крикнула ей:

— Хенда, возьми ее и сходи туда, проверь.

Женщина грубо подтолкнула меня к выходу и каркнула:

— Шевелись, я сегодня хочу поужинать вовремя.

Когда я увидела абсолютно пустой коридор, я даже не удивилась, только обреченно покачала головой. Цветы были вырваны и лишь комья бурой земли, небрежно и поспешно сметенные в угол, говорили о том, что здесь кто-то хорошо поработал… чуть позже меня. Сегодня опять на угощение была только одна плетка. Хенда схватила меня за локоть и повлекла назад на склад, где с настоящим удовольствием рассказала, что там, где я должна была посадить цветы, действительно ничего нет.

— Ну, раз ты не умеешь работать, придется тебя поучить по-другому. Эй, девочки! Тащите-ка ее к столбу.

Женщины внезапно подхватили меня под руки и подтащили к толстому опорному столбу, развернув к нему лицом. Я даже не пыталась сопротивляться. Обернув вокруг него мои руки, они стянули их толстым кожаным ремнем. Старую робу разорвали на спине.

Долья обошла столб и продемонстрировала мне треххвостый хлыст, сделанный из толстых кожаных веревок, и от вида этой штуковины у меня мороз пробежал по коже. Одна из женщин ухмыляясь, поднесла ей кадку с водой и Долья на моих глазах с предвкушением смочила в ней черные хвосты. Обычная плетка только оставляла красные следы, которые впоследствии проходили бесследно, но я видела своими глазами, какие глубокие кровоточащие рубцы появляются при ударе подобным орудием. Остальные женщины собрались позади меня, и я слышала их ядовитые возгласы:

— Ну, сейчас тебе достанется!

— За все получишь!

— Посмотрим, как ты будешь орать от боли…

Нет, я не доставлю им такого удовольствия.

Но первый же удар заставил меня вжаться в столб и до крови прикусить губу. Она ударила неожиданно, с оттягом, взорвав мир перед глазами кровавой разрывающей болью. Вода… вода была соленой, подумала я, не в силах сдержать своих слез. После второго удара я догадалась закусить зубами рукав своей робы, после третьего я очнулась от того, что эту кадку с ледяной водой опрокинули на меня. Кровь была солона, как и дикая боль, полоснувшая по спине. Меня снова подняли, хорошенько встряхнув за плечи. Жутко щипало глаза, и ужасно кружилась голова. Я снова что было силы, вжалась в столб, ожидая очередного удара, как вдруг что-то со свистом пролетело в воздухе и рассекло толстый ремень на две половины, воткнувшись в опору как раз между моих рук. Я чуть не подпрыгнула от испуга, но теперь мои запястья были свободны. Попытавшись выглянуть из-за столба, я потеряла равновесие и упала на пол. Долья застыла с занесенным хлыстом, а остальные женщины за ее спиной хватали все, что попадалось под руки, пытаясь изобразить интенсивную уборку.

В помещение склада вошел высокий эльфийский воин, закутанный в непроницаемый черный плащ с ног до головы. Цветочницы шарахались от него, как от раскаленного огня. Низкий капюшон скрывал его лицо. Долья попятилась назад, выпучив глаза, будто это была сама смерть, эльф в один гигантский шаг пересек разделяющее их пространство, схватил ее за руку и так быстро прикрутил к этому столбу веревкой, что она не успела даже глазом моргнуть.

— Ты останешься здесь на всю ночь, — холодно и равнодушно сказал он, — А если еще раз поднимешь на нее руку, ты умрешь даже быстрее, чем успеешь испугаться.

Странный защитник отвел меня в ближайший храм и велел ришам залечить мои раны, я так и не увидела его лица, только разглядела на кистях его рук рисунок в виде черной птицы. Очень знакомый рисунок. Но я не осмелилась заговорить с ним, помня слова Дионы, и я ведь не знала — его ли я встретила там, возле моей деревни.

Двое эльфов-риш, которым пришлось лечить мои раны, почтительно раскланявшись перед ним, поспешили выполнять его приказ, но делали это с откровенным презрением, хотя действительно на совесть. У меня даже не осталось после никаких шрамов. Странный эльф, закутанный в черный плащ, исчез также внезапно, как и появился, так мне ничего и не сказав.

Я вышла из храма, иногда поправляя разорванную и красную от крови робу, что падала с плеч и решила вернуться на склад за ниткой и иголкой. Признаться, мне просто нужен был повод, чтобы снова пробраться туда. Неужели бедную женщину и правда оставят там связанной на всю ночь? Я чувствовала в этом и свою вину.

Магические огни были уже слегка приглушены, последние рабы возвращались в камеры под надзором данаари, и мне бы поспешить к себе, иначе беды не миновать. Но ноги упорно шагали в сторону склада. А ведь путь к моей комнате был совсем в другой стороне.

Когда я снова оказалась в подсобных помещениях, мой торопливый шаг перешел на бег. Здесь уже было слишком тихо и оттого немного страшно. Да что немного — было даже очень страшно.

В свете угасающих факелов мне едва удалось разглядеть ссутулившуюся фигуру, повисшую на обвивающих ее веревках.

Я осторожно подошла к ней, пытаясь заглянуть в ее лицо, и мягко и примирительно спросила:

— Как ты?

— Уходи отсюда, — ответил мне тихий голос с глухой ненавистью.

Я без слов подошла к столбу и попыталась отвязать ее, но эльф так крепко и мастерски затянул узлы, что мне это оказалось не под силу. Я оглянулась, в поисках чего-либо острого, чтобы перерезать толстую веревку. Взгляд скользнул по лопатам, тряпкам, лейкам, корзинам, молоткам, но это все не годилось.

— Они убьют тебя за это, — вдруг сказала Долья. В ее голосе я услышала злобные нотки какого-то неестественного торжества.

— Говоришь, как будто радуешься…

— Оставь меня! — зашипела она.

— Но я…

— Пошла вон!!

— …Хотела только помочь…

— Убирайся!!! — в исступлении крикнула она, брызжа слюной в бессильной ярости.

Я замолчала и, развернувшись на пятках, выбежала из склада прочь, услышав вслед злые тихие слова:

— Ты еще ответишь за это.

Затем посыпались ужасные проклятия.

— Я и правда хотела помочь, — тихо прошептала я в пустоту туннеля. Вдруг за спиной мне почудилось какое-то движение. Я резко обернулась и что было сил, припустила прочь от склада, не на шутку испугавшись. Мне казалось, что кто-то преследует меня, неотступно, но, тем не менее, специально не приближается слишком близко и не попадается на глаза. Я не могла сказать точно, была ли та тень, что я заметила краем своего глаза настоящей или всего лишь плодом моего воображения.

Добравшись до своей комнаты, я заперлась на свой ключ и, прислонившись спиной к двери, сползла на пол с бешено колотившимся сердцем. Я не помню, как оказалась на кровати, поджав свои ноги, когда снаружи тяжело лязгнул массивный засов, но мое бедное сердце чуть не выскочило прочь. Может, охранник видел, как я возвращаюсь и, как всегда, запер меня?

Ложись-ка отдыхать, Марта, — успокаивала я себя, — сюда теперь точно никто не войдет. Сегодня был просто сложный день. Я накрылась одеялом и уснула на удивление быстро, даже позабыв снять с себя свою рваную робу.

Глава 20 Печальный храм

Я не знала, как сегодня покажусь дэльши на глаза. Ни малейшего желания у меня не было также встречаться с ее подругами, теми, кто наигранно ахал, когда я говорила, сколько высадила цветов, чтобы затем вволю поиздеваться надо мной.

Утром, пока все были на завтраке, я пробралась на склад в одном из тех чудных платьев и заштопала мою драную робу, затем переоделась, положив тонкое одеяние на дно корзины, в которой я носила саженцы.

Лишь одно место в южных туннелях рабы обходили стороной и там не высаживали прекрасные растения. Это был тот самый маленький храм, что я видела в день похорон моей матери. После того, как Тариэль разрешил мне идти на обед, я направилась именно туда.

Диона рассказала, что там покоится прах великого эльфа и старшего брата Алвара — Гилаэля, но я недоумевала — почему никто не заботится об этом месте, почему там не садят алотэль. Ведь не будет же большой бедой, если я заботливо украшу это место в его память?

Храм был освещен снаружи только двумя какими-то тусклыми сиреневыми светильниками и казался просто сосредоточием мрака и пустоты. Я слегка поежилась у входа, высокую арку без двери украшала простая, но мастерски выполненная резьба. Внутри царил полумрак, лишь под потолком кружились и толкались несколько разноцветных магических огней.

Я подходила медленно, с каждым шагом какая-то печаль все сильнее давила на виски и от странного воздуха даже перехватывало дыхание. Иногда даже казалось, что стены чуть мутнеют перед глазами.

Кроме алтаря из кедрового дерева внутри ничего не было, здесь было довольно чисто. Стены тоже были украшены резьбой, а за самим алтарем задрапированы мягкой темной тканью с серебристым рисунком в виде скрещенных мечей.

Осторожно приблизившись к маленькой урне, я поклонилась, отдавая честь великому принцу, затем оглядела пол, выбирая место для маленького саженца.

Я провозилась довольно долго, посадив чуть увядший синий цветок алотэль под самим алтарем, и через некоторое время у меня сильно заболела голова. Поднявшись, я, едва не теряя сознание от душащего воздуха, хотела полить его и сразу уйти, как внезапно поняла, что различаю какие-то вибрации исходящие от цветка. Это не было звуком, как таковым, это не было каким-то проявлением на физическом уровне, но эти волны я улавливала все четче. В конце концов, сознании начали мелькать какие-то слова или даже скорее образы слов.

— Ты говоришь… Я тебя слышу… Только пожалуйста… Помедленней, — я снова присела и бережно взяла лепестки обеими руками, напряженно прислушавшись. Естественно, я не услышала ни звука. У растений не было голосовых связок, чтобы они могли говорить. Я просто опустила свои руки и стала прислушиваться к своим ощущениям, настраиваться на свои внутренние чувства, вспомнив слова учителя об особенностях эльфийского наречия. В голове внезапно возникла мысль об Алваре, и я тут же подумала о том, где он мог быть сейчас. Его лицо появилось перед моими глазами, его улыбка озаряла сгустившийся полумрак пещеры. Глаза озорно сияли под черными бровями. И я даже не знаю почему, но за его спиной я увидела огромные черные крылья.

— Я только и думаю о нем, милый цветок… у меня не получается сосредоточится, — пробурчала я себе под нос, — Как же мне понять, что ты говоришь мне…

Но тут меня озарило! Я услышала имя Алвар так, как произносили его эльфы со всеми оттенками чувств! Его имя звучало гордо, но без заносчивости, как будто огромная черная птица медленно поднимается с земли, расправляя свои крылья, готовясь взлететь в воздух. И его имя не могло быть моей мыслью, ее посылал мне цветок алотэль, также как и образ в моем сознании!

Моя спина похолодела, и я медленно обернулась назад. Я увидела все в точности, как «сказал» мне цветок — он стоял за моей спиной и озорно улыбался. Принц вошел так тихо, что я даже не заметила. Он был одет в черную рубашку и штаны, из плотной ткани, похожей на атлас и черный жилет вышитый серебряными узорами, доходивший до самых колен, подпоясанный длинным поясом из красной материи. На плечах были плотные кожаные наплечники, загибавшиеся вверх, с красивой серебряной отделкой, такая же шла по краям рукавов. Но крыльев у него не было.

Значит, он уже вернулся из своего похода!

Я так обрадовалась, что до меня только стало доходить — он видел и слышал все в этой комнате. Я начала лихорадочно вспоминать, что еще наговорила цветку о своих чувствах к нему, но, поймав взгляд принца, я поняла, что забываю даже свое имя. Зеленые глаза вызывали неодолимый трепет, и меня бросало то в жар, то в холод, я не могла даже моргнуть, не говоря о том, чтобы встать и поклониться, как положено.

Он держал меня взглядом еще несколько мгновений, затем отпустил и перевел его на маленький цветок у моих ног.

Я тут же встала, переводя дух, и низко поклонилась со словами:

— Приветствую Вас, принц Алвар, — я попыталась произнести это имя так, как я услышала от цветка, хотя правильно было бы говорить ему — «Ваше Высочество».

Он подошел ко мне и снова улыбнулся.

— Здравствуй, Марта. Не ожидал увидеть тебя в этом месте. Ты уже начинаешь говорить, как эльф, — промолвил он.

Неявная смесь гордости и стыда зарумянила мои щеки, лишь одно слово довелось мне понять из всех уроков — это его имя, но уж лучше я об этом промолчу. Вместо этого я ответила, глядя на маленький алтарь:

— Мне только хотелось как-то скрасить его печальный сон… — я взяла в руки лейку.

— У тебя нежное и отважное сердце, ты не побоялась войти в этот храм… Но цветы увядают здесь.

Моя рука дрогнула, и я уже не знала полить мне только что посаженный цветок или нет.

Алвар подошел еще ближе и взял у меня лейку из рук, затем аккуратно полил нежные лепестки подземного растения. Радость малыша наполнила мое сознание я теперь действительно «слышала» его, понимала этот необыкновенный язык, на котором растения не говорили вслух.

— А почему? — с печалью в голосе спросила я и чуть не прикусила свой язык, понимая, что лезу не в свои дела.

Но Алвар только мягко взял меня за руку и положил ее на алтарь, затем, выждав немного времени, тяжело сказал:

— Здесь пустота, Марта, посмотри, ты ведь можешь чувствовать это. Под твоей рукой выжигающая пустота, жизнь, что уходит отсюда, поглощается в этой черной бездне. Мой брат не нашел путь в Серебряные Чертоги и я не знаю, где теперь странствует его волевой и непокорный дух…

Я и правда четко ощущала какую-то воронку засасывающей черной пустоты, и отдернула бы кисть от этой жесткой разрушительной силы, если бы не рука принца, лежащая сверху.

Затем он отнял мою руку от алтаря, все еще сжимая ее своими сильными пальцами, и развернул меня к себе лицом. Мурашки снова пробежали по всему моему телу, «Не смотри ему в глаза», — напомнила я себе.

— С тобой ничего не случится здесь в моем присутствии. Но тебе слишком опасно приходить сюда одной. Старайся избегать этого места, хорошо?

— Да, Ваше Высочество.

Он смотрел на меня теперь немного иначе, не до дрожи в коленках, не заполняя все пространство, мягко и даже ласково.

— Только Ошераш или Ошериш могут находиться здесь в безопасности.

— Хорошо, я сделаю, как Вы сказали. Но Вы… Так заботитесь обо мне, — вдруг сказала я, не понимая, почему мой голос так дрожит.

Он вдруг легко улыбнулся, и из его глаз ушла тяжелая тень воспоминаний.

— Я принц Нивенрэла и должен заботиться здесь о каждом.

Мой взгляд вдруг совсем упал в пол.

— Даже о рабах?

Его улыбка тут же исчезла, а лицо потемнело от гнева. Он сжал мои плечи и сказал очень низким голосом:

— Кто посмел тебе такое сказать? Клянусь, за это он ответит! Ты не раб, Марта.

Я удивленно подняла на него глаза и тут же поняла, что опять попалась во власть его взгляда. И он даже и не думал отпускать меня.

— Но кто же я тогда? — едва прошептали мои губы.

— Ты моя пленница. Но я, все же, предпочел бы сказать — гостья, пусть даже и не по собственному желанию, — его тон стал чуточку мягче.

— Нно… Зачем я Вам? У вас здесь столько магов, что хватит сокрушить любую армию!

Его улыбка на сей раз, была скорее грустной, а в голосе появились терпкие нотки горечи. Он отпустил мои плечи и повернулся лицом к алтарю.

— Ну что ж, я вижу, что настало время рассказать тебе одну легенду, — он тяжело вздохнул и задумался на несколько мгновений, — Ты ведь слышала о Моране?

Я утвердительно кивнула.

— Тогда ты уже знаешь, что темные эльфы были изгнаны из Золотых Лесов. Но еще задолго до того всему роду эльфов было предсказано, что они обречены на истребление и оставят этот мир, вернувшись в Серебряные Чертоги. Они не смогут устоять перед расой людей, что обратит свое могущество против природы, против других рас. Именно среди людей рождались потомки Анадаратиров — ангелов, которые были призваны защищать этот мир, но позабыли свое предназначение. Но один из них, став на сторону эльфов, может изменить исход затяжной войны и спасти не только наш род, но и стать залогом благополучия всего этого мира.

Алвар снова посмотрел на меня своими ясными глазами и легко улыбнувшись, продолжил:

— Мой отец не верит в это, он не верит людям, но не осуждает меня за мою надежду на избавление от проклятия. Но знай, во многом то, что у тебя получится, зависит от того, кто в тебя верит. Я в тебя верю. Скажи — это много или мало? — спросил он, и было не совсем понятно — вопрос это или нет.

— Это все, что мне нужно, — просто ответила я.

Он вздохнул и промолвил:

— А мне нужна ты. Мне нужна твоя помощь, Марта. Я хочу вернуть свой народ на путь истинных перворожденных, избавить темных эльфов от чудовищного проклятия. Светлые эльфы уже давно смирились со своей судьбой, и ушли, остались лишь верные своему слову Хранители. Но чем дальше — тем меньше было надежды, тем глубже мы увязали в войне, тем больше убиенных людей на нашем счету… На моем… — тихо добавил он после небольшой паузы, — Ты поможешь мне? — он смотрел в мои глаза с такой надеждой и печалью, что мое сердце дрогнуло. Он приоткрыл для меня нечто такое, заставившее проникнуться к нему еще большим уважением, я чувствовала, что он редко с кем делился своими мыслями, страхами и надеждами. И мне также передавалась и его боль, звучавшая в словах, боль за собственный народ, теряющий свою суть, умирающий мучительно медленно.

— Что нужно делать? — я набралась смелости взглянуть ему прямо в глаза.

Он встретил мой взгляд с теплой улыбкой.

— Береги себя. Я знаю и о недобрых взглядах, обращенных на тебя и о том, почему ты носишь эту робу. Вижу, что некоторые приказы в мое отсутствие дэльши истолковала по-своему. Тебя даже заставили работать. Я разберусь со всем этим. Но прошу только — будь осторожна… Тебе нравятся уроки эльфийского? — неожиданно спросил он.

— Да, Ваше Высочество, — я промолчала о том, как мне достается после них от Дольи, — Мне очень нравятся истории Тинарикетронтариэля, и я хотела бы изучать обычаи и уклад эльфов.

— Великолепно, я рад это слышать! Хм… Я отдам тебя на обучение к лучшему тренеру будущих воинов в Франиртил — академию боевых искусств. Так начинают все молодые эльфы и многие эльфийки. Ты научишься там постоять за себя. Судя по тому, что мне известно — тебе это пригодится.

Видя, как загорелись мои глаза, он продолжал:

— Мэльир также и мой наставник и это лучший оружейник за несколько десятков тысяч лет. Ты станешь телендиром, и никто не посмеет более обидеть тебя. А когда ты будешь свободно говорить и читать по-эльфийски — ты отправишься в Оренор, где тебя будут обучать магии, поскольку твой дар может заснуть и никогда более не проявится, если мы будем медлить.

Наверное, впервые за несколько недель мое лицо выражало искреннюю радость и надежду, что сейчас отражалась в зеленых глазах. Надежду, что мне больше не придется терпеть унижения, бесконечные гадости от собственного народа надежду, что жизнь моя не превратится в череду бессмысленных будней раба.

Когда мы вышли из храма, два охранника тут же подошли к нам с разных сторон. Они были несколько выше Алвара и от них прямо так и исходили волны могущества, как физического, так и духовного. Тауронов я видела вблизи впервые. Они были в боевом облачении, в глухих кольчугах до самого пола, нижнюю часть лица скрывали специальные стальные полумаски, длинные косы едва ли не волочились по земле. Руки покоились на эфесах оружия, висящего у пояса. Взгляд выражал спокойствие и уверенность, я знала, что им, быть может, уже по десять тысяч лет, но только глаза, что лучились от внутренней силы, наполненные вековой мудростью, выдавали их возраст.

Я знала с рассказов Дионы, что по приказу Короля, принца всегда сопровождали эти могучие охранники. Алвар снова обратился ко мне со словами:

— Марта, ты можешь возвращаться к себе и после спокойно приходить на ужин. И больше ничего не бойся. Тебе больше не придется работать. Завтра у тебя будет первый урок боевых искусств.

Вот так я и стала телендиром.

Глава 21 Танарт

Чуть только забрезжил свет огней Нивенрэла, а я уже стояла перед академией Франиртил, где будут проходить мои занятия боевыми искусствами. Огромное здание находилось в центральной части города, но не было ни высоким, ни особо бросающимся в глаза. Оно было достаточно необычным даже для эльфийских построек, фасад был вогнут, а крылья были почти идеально круглой формы. Несколько сотен тусклых фиолетовых огней горели под покатой крышей, опоясывая все здание. Здесь занимались сотни молодых воинов, но Франиртил был способен вместить куда больше — ведь часть его помещений располагалась под городом.

У ворот стояли двое скучающих данаари с оружием наголо, но я даже не могла себе представить — зачем нужно было охранять боевую академию.

Один из охранников проводил меня вниз, в огромный тренировочный зал и оставил там. Несколько эльфов, что уже пришли на тренировку, находились внутри, и я робко встала слева от двери, не решаясь войти.

Зал был прямоугольной формы и был таким длинным, что дальний конец терялся в полумраке, там виднелось небольшое возвышение, огороженное веревками. Ярко-желтые магические огни на стенах не могли полностью осветить такое огромное пространство. На полу был толстый слой опилок, кое-где уде порядком утоптанный, но, тем не менее, достаточно упругий и мягкий. Справа располагались какие-то устройства, похожие на приспособления для пыток, но они лишь служили для тренировки мышц. Было очень много деревянных кукол разного роста, на которых воины упражнялись с такими же деревянными мечами. Они назывались боевыми тренажерами.

Слева была видна широкая арка, ведущая в арсенал, и я поняла, зачем здесь все эти стражи, а также, зачем на двери в зал такой сложных замок. Даже беглый взгляд на обилие всевозможных орудий потрясал воображение.

На мне был кевей, сшитый для меня буквально за ночь, это очень удобная облегающая одежда из кусочков кожи, плотные штаны и корсет, под него я надела белую сорочку с длинными рукавами. Я выглядела, как и некоторые воительницы эльфийки, которых я заметила среди воинов-мужчин, хотя, к слову надо заметить, что таковых было мало.

От группы эльфов отделился и направился в мою сторону гигантского роста воин с великолепной выправкой и широкими мускулистыми плечами. Он был обнажен до пояса, а волосы были собраны на затылке в длинный и нечесаный хвост, достающий до бедер. Вот такие, наверное, бывают мышцы, если упражняешься с оружием каждый день, красивый рельеф украшал его грудь, спину и сильные руки. Его кулак был чуть меньше моей головы. Серые глаза были большими, но он постоянно хмурил косматые черные брови, будто был вечно чем-то недоволен. Широкое лицо, волевой подбородок, тонкие губы и высокие скулы довершали его портрет. Одет он был только в просторные штаны грязно-черного цвета. Они и были черными в далекие лучшие времена, но изрядно вытерлись.

Смерив меня пристальным взглядом, он коротко сказал:

— Меня зовут Мэльир. Но все ученики называют меня Танарт. Ты тоже будешь звать меня так.

Слово «танарт» означало с эльфийского «Мастер-оружейник» и было весьма и весьма почетным званием в армии.

— Чему Вы будете учить меня, Танарт?

— Опустим формальности. С этих самых пор ты телендир, моя ученица и имеешь такие же права здесь, как и остальные. Я уже предупредил их. Взгляни-ка на это.

Он указал на стену тренировочного зала, где прямо в камне были вырезаны буквы светящиеся золотистым магическим светом.

— Что это?

— Мне говорили, ты умеешь читать. Это Кодекс Санарина или правила, которым должен следовать каждый воин. Ознакомься с ними, а я сейчас вернусь.

С этими словами он развернулся и отдал несколько команд своим ученикам на эльфийском, я разобрала только что-то о «выборе оружия на свой вкус» и один за другим молодые эльфы исчезали в соседнем зале и выходили оттуда уже с разными мечами в руках.

Я же пыталась вникнуть в суть написанного на стене, когда в двери вошли еще четыре фигуры, закутанные в черные плащи. Они, скрестив руки на груди, в полном молчании пересекли разделяющее нас пространство, но при виде их все ученики, пришедшие на тренировку, вдруг заулыбались. Один из них гордо откинул капюшон, и я увидела холодные темно-серые глаза. Эльф был высок и чуть шире в плечах, чем его сородичи. У него было такое же волевое лицо, как и у Танарта с резкими скулами и я уловила в них большое сходство. Все четверо коротко поклонились, приветствуя своего тренера, но тот только мрачно кивнул и внезапно схватил этого сероглазого эльфа за руку.

— Это еще что такое? — резко спросил Танарт, и я увидела грубо нарисованную черную птицу на тыльной стороне кисти ученика.

— Я понимаю их, — тренер кивнул на его друзей, — Они еще неразумные юнцы, но ты, Фердис! Ты же один из лучших! От тебя я не ожидал такой глупой выходки. Ты же со мной одной крови! Мой родной племянник! — отчитывал тренер своего сероглазого родственника.

— Стереть немедленно, — тренер указал ему на хеларис, затем окинул взглядом остальных эльфов в черных плащах, — Всех касается, — коротко отрезал он.

Телендиры со вздохами поплелись мыть свои изрисованные руки.

Тренер провожал их укоризненным взглядом.

— Мечтают стать таши-нандирами, — он презрительно оглядел их самодельные плащи, его ученики столпились у входа, наступая друг другу на подолы и тихо ругаясь, — Кто бы на их месте не мечтал? Даже я мечтал в свое время. Но такой дар бывает у единиц на тысячу. Ты уже все прочла?

Я смущенно опустила глаза.

— Еще нет…

— Тогда поторопись, — Танарт развернулся и подошел к одному из учеников, внимательно разглядывая его боевую стойку.

— Эй, фольб! — услышала я вдруг за спиной резкий окрик.

Оглянувшись, я снова увидела этого гордого Фердиса, вытиравшего мокрые руки о край своего плаща.

— Я к тебе обращаюсь, малявка, — его голос был вызывающим и не терпящим возражений, — Принеси-ка мне облегченный полуторный меч с долом и крестовидной гардой.

Его друзья, уже отмывшись, и поснимав свои плащи, собирались вокруг него и следили за мной с ехидными улыбочками.

С каким долом, с какой-такой гардой? Я бросила на эльфа растерянный взгляд, попутно отметив, что плетки при нем не было, с помощью которой он мог бы «заставить меня лучше усвоить свои ошибки». Оставив чтение, я обреченно пошла в оружейную, пребывая в полной уверенности, что сегодня мне снова крепко достанется только теперь за мое невежество.

Эльф, находившийся там, только надменно фыркнул в ответ на мой вопрос и исчез в дверях с тяжелым на вид мечом с дыркой по всей длине, взмахнув им перед самым моим носом. Они явно не привыкли к тому, что фольбы начали с ними разговаривать. Вряд ли темные эльфы относились ко мне как-то по-другому, чем ко всем несчастным людям, заточенным здесь, даже после предупреждения Танарта.

От разнообразия клинков на огромных тяжеленных стойках глаза разбегались в стороны, но я довольно быстро отыскала точно такой же здоровенный меч, и поволокла его из оружейной, держа обеими руками. Что-то он не был похож на облегченный.

Телендиры хоть и засмеялись, видя, как тяжело волочу я оружие, но сероглазый, кажется, остался доволен.

— Ты смотри, она даже угадала. Будет теперь кому таскать для меня оружие…

— Фердис!

Тот осекся на полуслове и даже чуть вжал свою голову в плечи от громового голоса Танарта.

— Иди и сам возьми себе меч в оружейной. И сделай-ка сто отжиманий, тебе во вред не будет.

Ухмылка моментально съехала с его губ, и молодой эльф без всяких разговоров и препирательств тут же исчез на складе оружия.

Тренер подошел ко мне и, взяв за локоть, отвел в сторону.

— Марта, не позволяй ему так с собой обращаться.

— Но что же мне при этом делать?

— Огрызайся. Нахами ему как следует.

— Чтобы тут же получить в зубы?

Танарт расхохотался.

— Ладно, я все же научу тебя постоять за себя!

— Танарт, расскажите мне лучше об оружии и доспехах, пожалуйста? Я не из-за них прошу… — сказала я, скосив глаза на молодых телендиров, — Мне и правда интересно.

— Ну, если так, тогда пошли в оружейку. Я тебе все покажу, — он сделал мне знак следовать за ним.

Проходя мимо тренирующихся эльфов, которые в основном делали быстрые красивые движения и взмахи длинными мечами, Мэльир вдруг резко повернулся к своему племяннику.

— Что это за стойка, Фердис?

Тренер сделал неуловимое движение ногой, и молодой эльф грохнулся на пол, подняв облако опилок. Меч тяжело бряцнув, рухнул рядом с ним.

— Следи за левой ногой!

— Да, Танарт, — эльф поднялся, стряхнув опилки, подобрав оружие, и занял низкую боевую стойку, затем тщательно проконтролировал положение каждой ноги. Тренер опять чуть нахмурился, но сказал:

— Продолжай.

Я увидела, что Фердис как-то странно смотрит мне вслед, видно было, что он совершенно не понимал, что я тут вообще делаю, и почему тренер так возится с жалким рабом.

В оружейной Танарт показал мне всевозможные виды оружия и рассказывал об их силе и назначении. Любимым оружием эльфов были, конечно же, мечи всех форм и видов. Поскольку именно лезвием можно было наносить быстрые смертельные удары, не затягивая мучения противника.

Клинком называлась рабочая часть меча, лезвием — только заточенная сторона, обухом — не заточенная. Также имелся эфес, на вершине которого находилось яблоко — или навершие, предназначенное для удержания. Долом назывался желобок по всей длине клинка, для облегчения оружия. Чтобы руки при ударе не соскользнули на клинок — у всех мечей имелась гарда. Но у некоторых видов сабель ее не было, они предназначались для режущих, а не колющих или рубящих ударов.

А с доспехами и вовсе разобраться было довольно сложно. Кирасы, кольчуги, пластины и латы из всевозможных сплавов имели самый разный запас прочности и слабые места. Пластинчатый доспех, к примеру, можно только прорубить, независимо от сплава, колющие удары имеют обыкновение соскальзывать, но для этого нужно, кроме недюжинной силы еще и умение.

— Мой двуручный меч, который я зову «Танцором», — рассказывал Мэльир, — Предназначен как раз против тяжелых рыцарей в полных латных доспехах. Навершие было немного утяжелено для работы мечом с лошади, это противовес, чтобы было легче поднимать клинок для нового удара. Самый большой урон наносят именно тяжелые мечи и булавы с боевыми молотами, но они значительно снижают скорость атаки из-за своей тяжести.

— Значит, Вы хорошо владеете всеми этими мечами? — я в удивлении окинула взглядом внушительный арсенал.

— Я искусен в бою с любым оружием, моя милая Марта! — улыбнулся Танарт, — Я могу убить одним ударом даже голыми руками. Но наиболее полезен в ближнем бою с латниками, проламываясь через их ряды или в конном бою. Но давай-ка попробуем твою руку, — тренер подошел к одной из стоек и взял самый простой длинный меч.

Он положил толстый деревянный брусок между двух стоек и, протянув мне клинок рукоятью вперед, продолжил:

— При ударе рука должна чувствовать наименьшее сотрясение! Попробуй нанести рубящий удар серединой клинка, затем ближе к острию и, наконец, самым кончиком лезвия, ты и сама почувствуешь разницу, затем скажешь мне, как сбалансирован этот меч.

В его могучих руках оружие казалось легким, как перышко, я же едва оторвала его от земли. Клинок в руках двигался очень тяжело, замахнувшись и чуть не потеряв равновесие, я с силой рубанула по деревяшке, но удар получился кривоват, сделав на ней только глубокую зарубку, сбросив ее со стоек.

— Линия удара слишком велика, — тренер снова водрузил брусок на прежнее место, — Чтобы разрубить брусок ты делаешь замах чуть ли не из-за головы, посмотри — ты ведь так теряешь равновесие! Попробуй ухватить чуть ближе к навершию, а центр удара сместить немного дальше, и короче замах! Крепче держи рукоять! А не то сломаешь себе пальцы.

Он поднял мою руку на нужное расстояние и отошел в сторону.

Я сжала рукоять во вспотевшей руке так крепко, как только могла. Клинок свистнул передо мной, с упоением рассекая воздух, прямо как в руке воина темных эльфов и вошел в деревяшку, как в подтаявшее на солнце масло едва ли не самым кончиком клинка. Две половинки упали к моим ногам. Туда же полетел и меч. Я тихо ойкнула.

Кисть руки теперь просто горела, пальцы побелели от напряжения, я принялась разминать их, сжимая и разжимая кулак.

Тренер довольно кивнул.

— А это, оказывается, не так просто, — сказала я.

— А что же ты хотела? Владение мечом — требует немалого умения. Всегда именно так и сжимай рукоять, рука прилегает к ней так плотно, что меч должен казаться ее продолжением.

Он положил на столбики еще одну деревяшку потолще и подобрал меч, вернув его в мою руку. Затем встал сзади, сжал мои пальцы вокруг рукояти и сильно надавил, зафиксировав кисть. Я только стиснула зубы. Наши руки поднялись в очень коротком замахе, я подумала, что этого возможно недостаточно, чтобы разрубить такой толстый брусок, но тренеру я доверяла. Резкий удар вниз, почти что самым острием клинка, и две половинки упали в опилки. Я почти не почувствовала самого удара, так плотно наши руки держали меч, с такой силой обрушилось оружие на цель.

— Ну, как? — спросил он, отпуская мою руку.

— Я поняла теперь, — на моей правой руке пальцы разгибаться отказывались в принципе.

Мэльир улыбнулся и, взяв у меня клинок, вернул его на стойку.

— Ну, с оружием, я думаю, мы на сегодня закончили, — одобрительно сказал он.

У меня против воли вырвался вздох облегчения, но оружейник только хитро подмигнул мне:

— Не переживай, мы только начали. Ну а теперь бери любой меч для веса и несколько кругов по залу бегом! — он кивнул в сторону одной из стоек.

Я, быстро выбрав для себя какую-то саблю полегче, побежала по залу, крепко держа ее в руках.

А затем еще несколько долгих часов он обучал меня искусству боя без оружия, делая только короткие перерывы для отдыха. В эти по-настоящему счастливые моменты я лежала, тяжело дыша и истекая потом, распластавшись на опилках, а он даже не присел, гоняя своих новобранцев. Я только и слышала: «Твоя рука слишком высоко! Почему у тебя корпус развернулся? Делай сальто повыше! Как-как — ноги кто будет подбирать? Это что еще за коряга? Убери ее и выставь руку, наконец! Скажи мне сам — где у тебя дыра в защите?».

С одной стороны он не очень-то щадил своих телендиров, но был очень умелым тренером, превосходно знающим свое дело, и они слушались его беспрекословно. Одобрительного кивка удостаивались совсем немногие из его подопечных. Но я разглядела и нечто другое — за суровой маской жесткого тренера, скрывалось очень чуткое сердце. Он искренне переживал за каждого из учеников и никого не давал в обиду. Танарт также никогда не позволял себе кого-то унизить и не терпел подобного в своем присутствии.

Даже став данаари, эльфы не переставали считать Танарта своим тренером, после испытаний и получения ранга их учили другие Мастера-оружейники из числа тауронов, но они все также беспрекословно слушались Мэльира.

Он всегда возвращался со словами:

— А это еще что? Не лежать! Один круг по залу шагом! — и все начиналось снова.

Об его стальные мышцы можно было отбить все руки и ноги! Победить его в бою в ближайшую тысячу лет мне не улыбалось. Удары руками и ногами так же приходилось тщательно ставить и отрабатывать. Он сам и выступал для меня в роли мишени, но пробить такую скалу моим дохлым худым кулаком было просто невозможно. Еще перед началом он на полном серьезе предупредил меня: «Бей вполсилы, не сломай себе руку». После первого удара, я поняла, что это был весьма ценный совет.

Хуже всего была растяжка. Тянул он жестко, сказав только, если будет больно — хлопнуть по земле. Но, посадив на шпагат, тренер прижал меня своим корпусом сверху и стоял так пока мои похлопывания по земле переходили в яростные удары. Отпускал только, когда я с тихим стоном начинала колошматить руками о настил и сдавленно кричала: «Все, больше не могу!..». Я теперь понимала, почему юные ученики были такими гибкими и без труда садились на любой шпагат.

После первой тренировки я едва доползла до своей комнаты. Какой там ужин?! Упав лицом куда-то в направлении кровати, я впервые в своей жизни спала так крепко, что меня не разбудили бы и рушащиеся на голову стены.

На тренировки я ходила почти каждый день. Все мое тело болело от малейших усилий, руки тряслись после меча, а в правой, что превращалась в одну сплошную мозоль, вообще ничего не держалось.

Диона, даже спросила меня как-то за ужином:

— Ты разве левша?

— С некоторых пор, — ответила я, пытаясь зачерпнуть ложкой хоть немного похлебки.

— Выглядишь так, как будто упала…

Ага. Подумала я. Раз пятьдесят сегодня. Из них сорок восемь меня уронили.

В редкие минуты отдыха перед глазами так и плясали всяческие клинки и огромные кулаки Танарта — стоило только закрыть глаза.

Взгляды рабов становились все злее, я встречалась с ними только за трапезами и некоторые женщины считали просто своим долгом кинуть мне в спину какое-либо оскорбление.

Но как только я снова входила на тренировки — все это и весь мир вне зала просто переставал существовать, проходила вся боль, и забывались все обиды, все печали. Я поняла, что даже забываю здесь о своей любви к эльфийскому принцу, что впрочем, не мешало моему сердцу напоминать мне об этом вне зала. На тренировках у сердца биться в другую сторону времени не оставалось. Только физические нагрузки.

Это было не просто спасением для моего страдающего сердца, но и просто начало мне нравится! Я поняла, что мне очень хочется позаниматься в зале, вместо уроков эльфийского, на тренировки я всегда ходила с немного большим удовольствием, о чем, конечно, перед Тариэлем благоразумно помалкивала. Дадарил откровенно презирал все эти «размахивания мечами», хотя и признавал это умение большим искусством.

Рука казалась слишком легкой и пустой без меча, а тело просило хорошей разминки уже каждый день. Да, были синяки и немало, была и боль и травмы, но недалеко от Франиртила был маленький храм жреческой семинарии, где молодые жрицы также тренировались лечить раненых телендиров. Ришы хоть и обучались в Ореноре, но лучшего места, чем Франиртил для наработки их навыков было просто не придумать! Где же еще они могли учиться исцелять, иногда за целый день им даже не доводилось присесть, так много было ран, ушибов и растяжений. Им явно не доставляло удовольствия лечить раба, но приходилось.

Упражнения эльфов с клинками для меня перестали быть «красивыми движениями». О, это без сомнений, было очень красиво, но теперь я знала название почти каждого финта, зигзага, кругового вращения или восьмерки, их было столько, что на перечисление с описанием уйдут многие страницы. Мне очень нравилось наблюдать за тренирующимися эльфами, их легкими, искусными движениями и настоящее восхищение во мне вызывало мастерство Танарта. Дыхание замирало, когда он, взяв в руки меч, показывал очередной финт, я, открыв рот, смотрела, как двигаются его стальные мышцы, как его пальцы сжимают эфес оружия, как лезвие в замедленном темпе лихо очерчивает очередную дугу.

Танарт многому учил нас, как ни странно, но иногда мы проводили по нескольку часов, просто слушая его и это было не менее важно, чем развитие навыков. Тренер рассказывал, что является решающим в победе, как правильно оценить бой, от каких способностей зависит его эффективность. Он всегда говорил, что не сила решает исход сражения, и любил повторять: «Не забывайте, для чего вам в бою голова!». Танарт учил нас настоящему искусству, доведенному до совершенства.

Воины с пренебрежением относились к своим ранам, но ходили к жрецам до тех пор, пока не исчезали малейшие шрамы. Если бы они не делали этого — лет через двадцать они были бы сплошь покрыты ими.

Женщин среди телендиров было немного, на тренировках им делались поблажки, но в боях — никогда. Эльфийки также учились терпеть боль, каждый день с утра примерно по одному часу все ученики проводили в подвалах Франиртила. Меня туда не пускали, но я знала — на то, что там происходит, мне смотреть совсем не хочется.

Когда я узнала, что эльфы начинают обучение у Танарта с пятисот лет, я долго не могла в это поверить.

Телендиры выглядели восемнадцатилетними мальчишками, а вели себя порой, как настоящие дети, юные, веселые, непосредственные и… мудрые. Порой меня ставило в тупик осознание того, что семисотлетние мужчины могут дурачиться, как веселая детвора в то же время рассуждая, как вековые старцы. Отношения между Аладраэ напоминали… отношения между детьми, вооруженными мудростью, которую невозможно измерить человеческими годами. Эту дикую смесь я никак не могла понять, мне трудно было поначалу разобраться в их эмоциях. Два телендира повздорив, могли в ярости наброситься друг на друга, а уже через пять минут вместе смеяться над какой-либо шуткой. Они обижались, словно дети, но не помнили обид, по крайней мере, дольше пяти минут, но когда кто-то или что-то угрожало кому-то из них, они поднимались все, и тогда их ярость становилась их кровью. Аладраэ казались мне едиными, одной большой семьей, их души были одной рекой, в которую вливалось множество ручьев. Если пересыхал один ручей — это чувствовали все. Они были едины с природой, и ее сила связала их всех вместе, они могли даже чувствовать эмоции друг друга.

Они могли быть и жестокими и надменными и ненавидящими и самодовольными, но это были всего лишь маски, которые они вынуждены носить. Я не раз видела, что когда кому-то из них требовалась помощь — они были как одно и без колебаний оказывали ее. Я не говорю за всех темных эльфов, конечно, могли быть и исключения, те, кто окончательно утратил свою связь с природой и своим народом и погряз в темных мыслях, я говорю про них в целом.

Я все-таки прочитала кодекс Вейтиля Санарина — великого эльфа, что, будучи в плену у людей, пережив немыслимые пытки и страдания, научился искусству боя и, бежав, обучил этому других эльфов. Не он придумал эти правила, но их назвали в его честь. И эльфы дрались только по этим правилам в память этого великого воина.

Бой по правилам Санарина мне понравился. Никто из учеников Танарта даже помыслить не мог о том, чтобы их нарушить. Эльфы никогда не дрались с безоружными, с немощными, с детьми. Они старались наносить только смертельные удары, чтобы не продлевать мучения раненых ими людей, они никогда не били в спину и не били тех, кто упал. Никогда не нападали вдвоем и более на одного. Это действительно было сражение по правилам чести. Но было и кое-что, вызвавшее во мне противоречивые чувства.

— Какое-то странное милосердие, мне так кажется… — сказала я Танарту как-то на седьмой день тренировок, увидев, как телендиры отрабатывают добивающие удары.

— Что тебя смущает? — спросил тот.

— Кое-что не вяжется с битвой чести, зачем добивать раненых после сражения?

— Ах, это… Понимаешь, если человека оставить истекающим кровью на поле битвы — его ждет куда более мучительная смерть. Раны будут гноиться, и воин погибает от болевого шока и заражения крови, даже если его подберут свои — они практически ничем не смогут ему помочь. Мы делаем это не из-за ненависти, как может показаться, хотя нам есть за что ненавидеть людей. Жизнь калеки не самая приятная участь. Это называется рэльхаш — милосердный удар, наносится только в горло или в сердце.

— А нандир не может нарушить приказ?

— Ну почему же? Только в этом случае он вкладывает свой меч в руку принца и приставляет лезвие к своему горлу. Тогда он может рассчитывать на один точный удар.

— Неповиновение карается смертью?

— Не всегда. Это решает Его Высочество. Но на моей памяти таких случаев не было. А вот несколько тысяч лет назад Феларус казнил двух отступников, которые бежали с поля боя в страхе перед магом людей. А за нарушение же этого кодекса воин гвардии может лишиться своего ранга навсегда и это еще самое мягкое наказание из возможных.

Я смотрела на эти искусные одиночные удары рэльхаш, выполняемые молодыми воинами и думала… Но совсем не о том, согласна я с этим положением кодекса или нет. Я думала о том, что моя жизнь накрепко связывается с эльфийским народом, я уже считала своим долгом следовать правилам Санарина, даже если мне кое-что не нравилось, и слово «честь» для меня приобретало особый смысл.

Принц несколько раз заходил на тренировки, лично интересуясь моими успехами. И тогда Мэльир устраивал показательный бой, который состоял в том, что он умудрялся лихо мне поддаваться, как бы случайно открываясь для ударов, и кто бы мог подумать, что у меня такой тяжелый кулак! Алвар только улыбался, наблюдая весь этот спектакль, но не говорил ни слова, понимая, что для действительно серьезных успехов нужно время. Каждый его визит был для меня настоящим праздником, а раскрасневшиеся от волнения щеки легко было списать на жар поединка.

Великий Тинарикетронтариэль явно расстроился, когда узнал, что я не буду теперь приходить каждый день, хотя старался делать безразличный вид. Судя по всему, он привык, что хотя бы кто-то разбавляет его едкое одиночество и, затаив дыхание, слушает его рассказы. Иногда он позволял мне задерживаться в библиотеке и читать все, что мне хочется. Он даже стал чуть более терпелив. Но все же сложным, очень сложным был эльфийский язык, и как я ни старалась, мне редко удавалось услышать и произнести какое-либо новое слово. У меня даже иногда возникало чувство, что я заново учусь говорить, и в чем-то это было недалеко от истины.

Глава 22 Победитель турниров

Каждую неделю в Франиртиле проводились небольшие соревнования, они назывались Тир'нараши, или учебный бой. В них мог участвовать каждый, и имя победителя вывешивалось на почетном месте рядом с правилами боя. Над ними висела еще одна табличка с именем победителя ежемесячного турнира. Мне не составило труда прочитать на обоих имя племянника Танарта. Каждый телендир жаждал увидеть свое имя на любом из этих почетных мест, поскольку чем чаще ты выходил победителем — тем больше шансов получить по завершению обучения высокий ранг в эльфийской армии.

Перед сражениями юные воины разминались, а я медленно, почти по слогам читала правила проведения боев. За спиной эльфы тихо смеялись над моими усилиями. Сами они были очень способны к изучению языков и на людском наречии говорили и даже читали абсолютно свободно.

Но я все же сосредоточилась на чтении, а не усмешках в спину. Так… Всего два раунда, победителем считался тот, кто набрал больше очков.

Удар по корпусу считался за один бал, кроме удара в область сердца. Удар в голову шел за пять очков, в шею и сердце — десять, но сам удар в этих случаях не наносился, только показывался.

Если ученик проиграл хотя бы раз — в этот день он больше участвовать не мог.

Дальше шел не очень-то и большой список запрещенных ударов, кое-что из Санарина, и даже нечто новое — нельзя было бить противника в пах.

Прочитав, я подошла к Танарту, стоящему у площадки перед самым началом Тир'нараши.

— Мне вообщем-то понятно, почему за горло и сердце десять — после такого удара поединок сразу заканчивается, они смертельны, но почему в голову всего пять? — спросила я его.

— Это наиболее защищенное место на теле. Поэтому здесь все просто — такой удар смертелен не всегда. И за него целых пять очков!

— А если в ногу?

— Не засчитывается. Хочешь попробовать? — вдруг спросил он, кивая на площадку для поединков.

Я покачала головой.

— Мне еще, наверное, рановато…

Тренер усмехнулся.

— Я так не думаю.

Я тут же испуганно посмотрела ему в глаза и даже попятилась, и он быстро добавил:

— Пожелаешь — выйдешь. Я не заставляю.

Я улыбнулась и направилась к зрительским рядам, чтобы успеть выбрать себе место повыше, услышав себе вслед совсем не обнадеживающее:

— Пока не заставляю…

За лесом из рослых спин телендиров было мало что видно, но круглая площадка, также называвшаяся сценой, была на небольшом возвышении. Эльфы рассаживались прямо на опилках, сидя на согнутых ногах или скрестив их под собой.

— Прочь, малявка, это мое место! — зарычал кто-то в самое ухо.

Я вздрогнула и растерялась, поскольку еще даже не присела. Но, пожав плечами, я отошла от этого агрессивно настроенного Фердиса на приличное расстояние. Выбрав место, подальше от всех я снова попыталась присесть. Попыталась — потому что этот юный воин тут же оказался рядом и снова сказал:

— Это место занято.

Это уже действительно было нехорошо, он отставать явно не собирался. Ну не стоять же мне!

— Здесь достаточно места для нас обоих, — ровным голосом сказала я и уселась прямо у него под носом. На его лицо было страшно смотреть, его глаза аж засветились от ярости.

Только он двинулся на меня, как резкий окрик Танарта заставил его остановится.

— Фердис! — жесткий голос не терпел неповиновения и пререканий, — А ну быстро на сцену! Тебе сегодня начинать, как победителю предыдущих поединков.

Юный эльф метнул в меня уничтожающий взгляд и подбежал к тренеру, который легким толчком отправил его на площадку.

В поединках принимали участие многие воины. Но этот самый Фердис был лучшим из них. Одолев в битве первого противника, он гордо спустился со сцены и место сражающихся заняли еще двое эльфов. Я видела, что Мэльир старается, чтобы как можно больше учеников поучаствовали в битвах и померялись силами друг с другом. Фердис снова доказал законное право своей таблички висеть на почетном месте. Он принял несколько вызовов, но никто не сумел скинуть его с пьедестала. Фердис владел мечом как никто другой из телендиров. Хотя больше предпочитал двуручный стиль, держа в обеих руках по короткому клинку. Стиль был легким, не лишенным изящества, но мне казалось, иногда он увлекается красотой боя в ущерб его эффективности.

Танарт во время боев отходил к краю сцены, он внимательно следил, чтобы каждый удар, попавший цель был засчитан и противники не покалечили друг друга. По крайней мере, слишком сильно. Ведь это действительно были поединки, пусть и с деревянными мечами, и не каждый обходился без травм.

После того как сражения закончились, Танарт вышел на середину сцены и подал знак, что собирается сделать важное объявление. Ученики уже начавшие подниматься с мест, тут же присели обратно.

— Близится время ежегодных соревнований Нариль, обычно мы проводили их, как только пожелтеет вереск в горах или на тридцатый осенний день. Но в этом году в королевской семье состоится важное событие. Вследствие чего дата Нариль еще не определена. Как вы знаете, через несколько недель состоится свадьба Его Высочества и его прекрасной невесты из семьи Алминила. Но даже если вам дадут еще несколько месяцев на подготовку — я все равно не вижу ни одного, кто заслуживал бы назваться данаари. Так что для вас нет ни одной причины расслабиться и пропускать занятия. Только ежедневные тренировки сделают из вас настоящих воинов. Так что, готовьтесь хорошенько, я сообщу вам, когда начнется интенсивная подготовка к соревнованиям.

Если бы тренер окатил меня с ног до головы ледяной водой вместо этих слов — я бы не почувствовала никакой разницы. Внутри, казалось, все опустело. Куда-то исчез Танарт, юные эльфийские воины, и тренировочный зал со сценой, я поняла, что плыву в вязкой серой пустоте, и рядом нет никого, кто бы помог мне выбраться, подал руку, утешил теплым словом.

Одиночество обычно не сваливается на голову, как бы вдруг, оно незаметно подкрадывается к человеку, чтобы однажды накрыть его тяжелой каменной плитой. И я, потеряв всех, кого любила, тоже не до конца осознавала всего, что со мной случилось. Теперь же надежда пошатнулась, стоя на самом краю пропасти, а я, наконец, во всей своей полноте осознала, что действительно осталась одна.

Не было ничего, что могло бы заполнить эту пустоту, кроме самого необыкновенного, нежного и яркого чувства в моей жизни, но пусть оно останется со мной, как воспоминание о лучшем, что когда-либо случалось. Мне оставалось только отдать себя обучению и битвам, пытаясь свыкнуться со своим необычным положением в Нивенрэле и среди людей и среди эльфов. Одни уже отвергли меня, а другие, возможно, никогда не примут.

Глава 23 Мастерство эльфийских воинов

Иногда мне казалось, что у меня ничего не получается, Дадарил злился от того, что я никак не могу ухватить суть эльфийского наречия, да и с мечом у меня не очень получалось. Прямо, как у моего брата. Правда Танарт был весьма терпелив и отнюдь не ждал немедленных успехов. Ему приходилось возиться со мной больше, чем с другими, чем я вызывала немало неодобрительных взглядов других учеников. Но никто меня не трогал, что несказанно радовало, они не осмеливались давать волю своей ненависти к людям в присутствии своего тренера. Мне казалось, что они даже как-то привыкают ко мне.

Танарт немало рассказывал мне о битвах, и о мастерстве эльфийских воинов, которое со временем могло достигнуть небывалых высот. У темных эльфов было несколько уровней мастерства, которых они достигали после долгих лет упорных занятий.

— В битве всегда разделяй тело и разум, — многозначительно подчеркивал он, — Я не знаю способа достичь этого иным способом, иначе, чем через ежедневные изнурительные тренировки. Только это может позволить тебе отключить разум от своего тела, дать ему самому сделать все, что нужно. Когда ты думаешь о своей стойке, о положении каждой руки и ноги, о силе и направлении замаха, центре удара и равновесии — ты не сможешь выиграть бой. Это должно делать только твое тело. Ты же должна сконцентрироваться только на противнике, улавливать малейшие его движения и при этом осознавать все, что происходит вокруг, иначе можешь получить удар в спину. Отбрось страх, сомнения, забудь о том, что ты чего-то не можешь. Не думай о том, что ты будешь делать. Просто делай это. Именно тогда и приходит чувство боя, твое тело, получая информацию от разума, само делает все, что нужно. А ты потом стоишь над поверженными противниками и не понимаешь — как это вышло, но ты помнишь все, что сделала. Вот это и есть начало истинного мастерства, первый уровень.

— А сколько их всего?

— Всего четыре уровня мастерства — нар'тилим. Предвосхищая твой вопрос, скажу, что при этом я достиг только третьего — вэйтин. Почти все нандиры второго, либо третьего уровня.

— А тауроны уже четвертого?

— Нет. Есть только один эльф, достигший «дари нар'тилим» — четвертого уровня. Это Его Величество Король Феларфиндор Сердце Дракона. Воин уже на втором уровне может предугадывать действия противника, пока он еще даже не начал что-то делать. Этот уровень связан с тем, что у нас осталось от телепатического дара. И это еще далеко не все. Первый уровень открывает тебе власть над телом, второй — над твоим разумом, при этом открывает и разум противника. А о третьем тебе и знать пока еще слишком рано.

Я посмотрела на свои худые руки, что не могли держать меч и жалких десяти минут и внезапно, поникнув, расстроено сказала:

— Вы правы, Танарт, у меня совсем ничего не получается. Боюсь, что и до первого мне еще так далеко… Я смотрю на Вас и Ваших учеников, и мне даже кажется, что вы уже рождались с мечами в руках.

Мэльир усмехнулся и покачал головой.

— Это, конечно, не так. Но сделай-ка тридцать отжиманий, сегодня я еще добрый. И больше не вздумай падать духом. Это не к лицу ученице Танарта.

Я опустилась на пол и принялась отжиматься, а он, присев рядом со мной продолжал:

— Ты полагаешь, все эти телендиры сразу начинали крутить косые восьмерки и падающие мельницы, когда в первый раз входили в мой зал? — тренер внезапно водрузил мне на спину свою тяжелую ладонь. Я едва смогла приподняться от пола на дрожащих руках, — Но ты продолжай, не отвлекайся.

Танарт чуть нажимал мне на спину, когда я в очередной раз пыталась подняться.

— Все когда-то были новичками, даже я.

— Глядя на Вас, с трудом верится… — кряхтя, ответила я.

Он задумался на мгновение, затем резко поднялся.

— Пойдем в арсенал.

Я в недоумении поднялась и пошла за ним, в оружейной он остановился у какого-то стола и откинул плотную бурую ткань, которой было накрыто множество острых лезвий без рукояти.

— Это метательные кинжалы… Ну-ка взгляни назад…

Я оглянулась и увидела Фердиса, выбирающего себе оружие для очередных тренировок. Он вытаскивал из стойки тяжеленную на вид алебарду, как вдруг что-то просвистело у самого моего уха и одно из лезвий, только что мирно лежащих на столе, вошло в древко алебарды как раз между его рук.

— Танарт! — воскликнул эльф в какой-то растерянности и даже легком негодовании.

— Возьми другую, — невозмутимо ответил ему оружейник, — Ты видел, что у нее древко треснуло? В следующий раз проверяй внимательно, если тебе еще дороги твои пальцы.

Фердис скосил глаза на оружие и молча кивнул, выдернув кинжал и кинув свою алебарду в специальную нишу для лома. Оружия за день иногда ломалось немало.

— Это может показаться тебе странным, — снова повернулся ко мне Танарт, — Но метание кинжалов, позволяет тебе лучше чувствовать себя и в ближнем бою. Это умение никогда не бывает лишним и не следует его недооценивать. Конечно, кинжалом броню не пробить, только таши-нандиры могут метать свои звезды-лезвия с такой скоростью и точностью, что пробивают любые доспехи. Ты даже не увидишь, как поднялась и опустилась его рука, а звезда уже поразит свою мишень. Но в любой броне есть слабые места. Давай-ка попробуем, у тебя хорошее чувство расстояния и прицел, метание как раз для тебя.

Я взяла один из них, точнее попыталась, но тренер тут же молниеносно перехватил мою руку.

— Осторожно, не порежься, — предостерегающе сказал он, — Эти кинжалы сделаны из зубов дердов, они невероятно остры.

Когда я спросила оружейника, на что вообще похожи эти дерды, Танарт лишь усмехнулся и сказал, что раз увидев — я уже ни с чем не спутаю и никогда не забуду. Эта тварь регенерирует так быстро, что победить ее в ближнем бою в одиночку практически невозможно. Но патрули из трех данаари легко расправляются как с забредающими дердами, так и со злобными гарваками, что живут над раскаленным озером Зараш к югу от Нивенрэла. Дерды обладали инстинктом пожирателя любой живности в пещерах, а запах крови просто сводил их с ума. Основная их пища — это конечно алидные черви или просто алиды, именно из их чешуи делаются самые прочные доспехи. А зубы дерда, хоть и мелкие, но способны раскрошить такую броню и из них изготавливают бронебойные наконечники для стрел, которые назывались срезни, звезды смерти и, конечно, все эти метательные кинжалы.

А что насчет моих способностей — то оружейник оказался прав. Как и всегда.

Когда кинжал трижды вошел практически в одну и ту же точку, Мэльир довольно кивнул. И это притом, что раньше метать такие, да и вообще любые кинжалы мне не приходилось ни разу!

Это, конечно можно назвать случайностью, поскольку впоследствии моя меткость оставляла желать лучшего, но Танарт не переставал повторять, что и это весьма неплохо для новичка.

Глава 24 Роковой поединок

— Если никто не бросит вызов — этот поединок будет на сегодня последним, — взгляд Танарта скользил по лицам учеников, выискивая очередную жертву для сражения с лучшим из молодых воинов.

Сегодня опять проходили Тир'нараши, уже подходившие к концу, и, как всегда, гордый Фердис стоял посреди сцены, одолев уже четвертого подряд. Он иногда взмахивал деревянным мечом, давая полюбоваться всем на свои безупречные восьмерки.

Впереди меня один из эльфов ткнул своего соседа в бок, но тот отрицательно покачал головой. Никто более не желал оспорить его право победителя уже какого по счету турнира.

Мне уже виделась теплая вода хелариса и моя такая манящая кровать, она всегда была особенно мягкой после целого дня тренировок. Я рассматривала свои пальцы, на которых появились первые мозоли и порезы от метательных кинжалов, и когда я услышала свое имя, даже не сразу поняла, что Танарт обращается ко мне.

— Марта! — сказал он уже громче, — Просыпайся и быстро сюда! Ну-ка, попробуй, сделай его! — кивнул он мне на ухмыляющегося Фердиса.

— Танарт, Вы шутите! — я неловко привстала и даже начала садится опять, думая, что это и правда какая-то шутка. Но никто не смеялся, наоборот, головы эльфов поворачивались в мою сторону и их глаза смотрели с большим интересом. Послышалось хихиканье и легкий шепот.

Я собралась с духом и, скинув с себя ледяное оцепенение, направилась в сторону сцены. Эльфы что-то показывали Фердису знаками, его губы расплылись в издевательской улыбке.

— Смерть татирам! — какой-то «добрый» эльф озвучил для меня сей непонятный знак и телендиры прыснули, замолкая только под взглядом Танарта. Он встретил меня у входа и сунул мне в руки деревянный меч, успев шепнуть: «Держи крепче».

Не очень обнадеживающее начало.

Я вышла на середину круглой площадки, и меня охватило какое-то ощущение нереальности происходящего. Но чего же я так боюсь, спросила я себя. Ну, получу сегодня немного больше синяков — в первый раз что-ли? Я покрепче перехватила свою деревяшку и приняла боевую стойку. Руки от волнения начали потеть, а меч чуть дрожал. Фердис стоял, оперевшись на деревянную имитацию и смотрел на меня с едва прикрытым презрением.

— Фердис против Марты! — громко продекламировал тренер, — Нападай! — сказал он молодому эльфу.

— Да я раздавлю эту малявку! — прорычал эльф.

— Не нужно недооценивать противника, телендир, — тихо ответил на это Танарт, отходя к краю площадки.

Деревяшка лихо просвистела у Фердиса в руках и крутанулась над головой, и как с таким мне сражаться? Он сразу перешел в атаку, уверенно выбросив руку в глубоком выпаде, я с перепугу отбила его, чуть не выронив меч. Следующий резкий удар пришелся мне по пальцам, я подскочила от боли и отпрыгнула от Фердиса подальше, потирая отбитую руку. Мои пальцы пульсировали от боли. Деревянный клинок продолжал издевательски танцевать в его руках. В рядах зрителей послышался громкий смех.

— Держи крепче меч! — крикнул мне оружейник.

У меня не хватало ни реакции, ни элементарного внимания, чтобы следить за его руками, движениями и контролировать все те вещи, что мы отрабатывали на занятиях, стойка положение рук, сила и направление замаха, центр тяжести тела и много еще чего. Мэльир был десять раз прав, когда говорил о разделении тела и разума в битве. Мои действия, мои движения и рефлексы не должны зависеть от моих эмоций и от всех моих мыслей.

Когда эльф снова двинулся на меня, я начала отступать, точнее пятится, уходя вправо. Это была заведомо проигрышная тактика, если вообще могла назваться тактикой, Фердис был намного увереннее в сражении и тому были веские причины. Он готовился для новой атаки, вращая деревяшку в руке. Судя по направлению восьмерки, удар можно было ожидать сверху… кажется… я сжала крепче меч, как и говорил Танарт, и удачно парировала несколько быстрых ударов Фердиса… К своему удивлению. Он сделал один обманный укол мечом в грудь, и когда я ушла в сторону, думая, что разгадала его маневр, кулак его свободной руки пришелся мне прямо в ребра. Охнув, я опустила меч, случайно попав ему по коленке. Фердис отпрыгнул, по нему было видно, что это больно, но он опять атаковал меня. Кое-как отбив два три удара, и получив еще в два раза больше по спине и плечам, я сделала размашистый и неуклюжий взмах мечом, целясь ему в голову, но эльф ловко пригнулся, тут же наградив меня еще одним ударом за мою неповоротливость. Бил он хоть и сильно, но без фанатизма. Интересно, Танарт успевает считать очки в его пользу?

— Держи оборону! — кричал он мне, — Семь-ноль в пользу Фердиса! Марта, где твои руки?

Фердис снова ухмылялся, инициатива боя всецело принадлежала ему с самого начала. Я же совсем растерялась, и обидно промахнулась, блокируя его режущий удар сбоку в голову. Мое орудие все же немного замедлило движение, хоть и соскользнуло, но от удара гарды собственного меча угодившей мне в челюсть, у меня перед глазами заплясали звездочки. Я снова отступила назад, стараясь хоть как-то держать оборону и не показывать, как мне было больно. Кажется, глаза стали влажными… нет, нельзя раскисать!.. Только не при Танарте!.. Эх, у меня ведь только один единственный раз получилось случайно стукнуть его деревяшкой по коленке, а я получила уже немало синяков. По коленке… ну конечно! Я вспомнила о левой ноге Фердиса, о которой он частенько забывал. У меня было много дыр в защите, и он пользовался этим, как только мог, но и я могла поразить его там, где он уязвим.

Мы снова кружились друг вокруг друга, я продолжила отступать, шарахаясь от его ложных выпадов, вызывая смешки телендиров, осталось только дождаться его настоящей атаки. Когда из боковой восьмерки импровизированный меч пошел на меня сверху, я сделала кувырок через правое плечо в сторону и, что было сил, рубанула его под колено левой ноги. Он грузно упал на настил, неуклюже выбросив вперед свои длинные ноги, и я одним ударом ноги выбила меч из его рук. Он не успел как следует опомниться, а деревянный клинок в моей руке уже воткнулся ему под подбородок. Фердис даже толком не мог понять, как это получилось.

Выдох изумления прокатился по залу, а я впервые видела довольное лицо Танарта, он даже одобрительно кивнул мне! Тренер сам, похоже, не ожидал такого исхода, просто он знал, он действительно знал, на что способны люди. Он подошел к отряхивающемуся от опилок Фердису и тихо сказал, но так, чтобы слышали все:

— Не недооценивай людей, телендир. Не недооценивай любого противника. Это главная ошибка всех вас, — он уже обратился к своим ученикам, — Я хочу, чтобы вы вбили это в свои горячие головы! Десять-семь в пользу Марты!

При этих словах какое-то непонимание, густо замешанное на ярости, заклубилось в темно-серых глазах побежденного, от его взгляда леденящий страх пробежал по моей спине.

Мэльир вдруг посмотрел куда-то в сторону дверей и тут же согнулся в поклоне.

Некто, стоящий там, мягко хлопал мне в ладоши. Обернувшись, я увидела… принца Алвара, который шагнул из тени в свет магических огней и улыбнулся. Он был там с самого начала, но мы не обращали внимания на темный силуэт, поглощенные сражением.

Эльфы повскакивали со своих мест и также отвесили ему низкие поклоны. Я выронила деревяшку сильно раскрасневшись и согнула спину так, чтобы скрыть свое волнение.

— Танарт, твои ученики делают большие успехи, — сказал он, кивнув сперва мне, а затем и Фердису.

В тренировочном зале даже принц называл нашего тренера только Танарт.

Мы с Фердисом снова поклонились, и телендир сказал, скосив на меня взгляд своих темно-серых глаз, в которых еще плясали недобрые огоньки:

— Для меня честь служить Его Высочеству!

Алвар снова кивнув ему с улыбкой, и обратился к Мэльиру:

— Дела требуют твоего вмешательства, нам нужно кое-что обсудить.

— Я иду. Так, ребята, занятия закончились. Фердис! Ты, как проигравший уберешь все оружие на стойки и запрешь двери, — Мэльир дал ему ключ и направился вслед за принцем, который уже повернулся к дверям.

Остальные эльфы тоже начали разбредаться по домам, живо обсуждая увиденное сражение и странно поглядывая на меня.

Фердис фыркнул:

— Оружие пусть таскают фольбы! Что стоишь? Убери все это! — он подобрал свой меч и швырнул его мне под ноги.

Я послушно нагнулась, чтобы подобрать деревянные мечи, Танарт, услышавший это в дверях, только неопределенно хмыкнул. Вскоре звуки их шагов стихли.

Минут десять я таскала на стойки все оружие, разбросанное по залу за день, чувствуя, что Фердис помял меня слишком уж сильно — плечи и спина болели, а под ребрами сильно тянуло. Хорошо хоть зубы на месте. Надо же — мой первый настоящий поединок и такая неожиданная победа. Фердис же, спустившись со сцены, стащил с себя насквозь мокрую рубашку и бросил ее в угол. Он был прекрасно сложен и мускулист, его белая кожа блестела от пота. Когда я начала размещать мечи на стойках в оружейной, краем глаза я вдруг увидела, как он подходит к дверям и запирает их на ключ… изнутри. Сердце будто облили холодной водой, сейчас он наверняка захочет отомстить мне за свое поражение. Я бросилась к стойке с настоящим оружием и сняла с нее самый легкий на вид меч. Я вовсе не хотела с ним сражаться, но не могла показать, что боюсь его.

Когда я обернулась, Фердис стоял в дверях, голый по пояс, безоружный, но ухмыляющийся. Его мокрые волосы прилипли к спине и плечам, грудь вздымалась от частого дыхания, но эльф был спокоен.

— Чего ты хочешь?

— Ты знаешь, все фольбы здесь одинаковые. Эти женщины стали такими же злобными, как гарваки, когда обнимаешь их, кажется, что обнимаешь ядовитую змею.

Вот теперь я поняла, куда он клонит.

— Но ты особенная. Такая живая, такая наивная, такая беззащитная.

— Я не беззащитна, у меня меч! — я выставила лезвие вперед, надеясь, что мой голос не дрожит.

— Не смеши, — в два скачка он оказался передо мной, молниеносно схватил за руку и резко вывернул ее. Я даже не успела и глазом моргнуть. Меч мягко упал на настил.

Всем корпусом он прижал меня к стене, я пыталась вырваться, да только куда там. Он смотрел в мои глаза, крепко держа правую руку, другая уже скользила по моей груди.

— Ты знаешь, многим человеческим женщинам это нравится. Они желают этого снова и снова. Эльфы искусны не только в сражениях…

Его лицо приблизилось к моему, а я даже не верила, что все это происходит, не представляла, как выпутываться из этой ситуации. Но ни один эльф не мог помыслить, на что способна девушка, защищая свою честь!

— Погоди… Погоди, я… только сниму одежду…

Фердис широко улыбнулся и чуть отстранился, отпустив мою руку. Я стала делать вид, что развязываю шнуровку своего кевея. У меня был шанс только на один удар. Мое колено молниеносно согнулось и ударило его в пах. Это запрещенный удар в бою, но он пытался со мной заниматься совсем не боевыми тренировками. Его согнуло пополам, и он упал, бросив какое-то проклятие, я попыталась перескочить через него к дверям.

Уже выбегая, я увидела, что вторая дверь заперта, я же совсем забыла про ключ! Когда я подбежала к нему, надеясь как-то отобрать его, он поднялся на корточки, все еще сгибаясь от боли, и схватил с пола тот самый меч. Его отчаянный и яростный удар пришелся бы мне по коленям, но я каким-то немыслимым образом успела отпрыгнуть. Вот теперь я точно тут умру, когда он очухается, едва успела подумать я. Но меч вдруг вошел в ножку одной из стоек, со всего маху подрубив ее у основания, и вся эта махина сейчас падала прямо на него.

Я отпрыгнула назад и зажмурилась, закрыла глаза руками, раздался оглушительный грохот и сдавленный крик Фердиса. Рискнув открыть глаза и взглянуть в его сторону, я увидела, что он успел немного отползти, но его сильно придавило. Он лежал распластанный на спине, а тяжелая стойка прижимала его грудь, красную от крови.

Я немедленно кинулась к нему, пытаясь поднять эту конструкцию, я не думала ни о чем, кроме того, чтобы вытащить его оттуда. Конечно, поднять такую махину мне было не под силу. Фердис чуть приоткрыл глаза и слабо застонал.

— Погоди, я сейчас.

От вида крови темные пятна плясали перед глазами. Я мотнула головой, отгоняя их прочь.

Я вытащила из другой стойки тяжелую алебарду, с которой он совсем недавно занимался, затем вогнала ее рядом с ним под эту конструкцию и, что было силы, потянула вверх, как рычаг. Стойка заскрипела и натужно приподнялась, Фердис стал выползать, опираясь на локти, несколько ребер сломаны точно, заметила я.

— Давай же, мне не удержать долго!

И откуда только у меня столько силы взялось?

Он поспешил вытащить свои ноги, и я отпустила рычаг, обдирая ладони. Хорошо хоть на стойке были только деревянные имитации, его не поранило клинками. Схватив какую-то тряпку, я прижала ее к его груди и положила сверху его руку.

— Ключ на поясе, — прохрипел он, кровь чуть запеклась на его губах. Плохо дело.

— Держись! Сейчас я позову кого-нибудь…

Сорвав с его пояса ключ, я вылетела в зал, чтобы позвать на помощь, но до двери добежать не успела, потому что она с треском вылетела вовнутрь, на пороге появился могучий Мэльир.

— Фердису нужна помощь, — кинулась я к нему.

Но он в полном молчании жестко схватил меня за шиворот и потащил волоком в оружейку. Моя одежда была заляпана кровью, которая явно принадлежала не мне, я представляю, что он при этом подумал. Моя жизнь зависела от того, что сейчас скажет Фердис, если он еще мог что-либо сказать. Но, возможно, где-то в глубине души мне уже было все равно.

Когда тренер зашел в комнату, он сразу понял, что произошло, взгляд его упал на алебарду, надтреснутое древко которой торчало из-под рухнувшей стойки. Кровавый след тянулся из-под нее. Отпустив меня, он подбежал к телендиру и, убрав тряпку, осмотрел его повреждения.

— Выйди, пожалуйста.

Послушно выйдя из комнаты, я уселась прямо на опилки возле дверей, вслед мне раздался громкий хруст и протяжный стон. Телендиры еще только учились терпеть боль. После второго хруста стон сорвался на крик. Я закрыла уши руками.

Вскоре Танарт вышел из оружейки с молодым эльфом на руках и понес его к выходу.

— Посиди здесь, — сказал он.

Вернулся он куда быстрее, чем я думала, но маленький храм семинарии ведь был совсем рядом. И он никогда не пустовал, что в принципе и понятно.

— Он будет жить? — сразу же спросила я.

— Да.

Я облегченно вздохнула.

Оружейник присел рядом со мной на опилки.

— Несколько ребер не беда. Когда я услышал грохот в зале, а дверь была заперта, тут уж любой поймет, что что-то неладно. Фердис сказал мне, что у вас там произошло, — голос Танарта был очень низким.

— Что бы он ни сказал, я поступила по совести.

— Я знаю, — он положил свою руку на мою, пожимая ее.

Я подняла на него глаза:

— Он действительно все рассказал?

Мэльир утвердительно кивнул.

Да уж… а ведь Фердис очень удивил меня этим, я вдруг поняла, что он мог быть кем угодно, но только не трусом.

— Я и сам все понял. Спасибо, что вытащила моего племянника. Но не понял только, как тебе удалось вырваться из его рук.

— Удар в пах, — сказала я честно.

Он кивнул еще раз и потрепал меня по плечу.

— Прости, если немного помял тебя.

— Ерунда, — Танарт не часто извинялся, — Почему он все рассказал?

— Он сказал — ты не думала ни секунды, когда его придавило. Твой поступок глубоко потряс его. Особенно после того, что он пытался сделать., - внезапно лицо его потемнело, — Я надеюсь, он только пытался, или я сам пойду и всыплю ему еще! Да ты еще совсем ребенок! И это в моем зале!

— Нет-нет! Так далеко не зашло.

— Хвала Н'Ишаару! И это, сцапай меня дерд, потрясло и меня!

Я вздохнула и снова опустила глаза.

— Я никого не могу бросить в беде.

Тренер улыбнулся.

— Пойдем. Тебе надо умыться и ложиться отдыхать. Завтра трудный день. Будем учиться постоять за себя.

— Хорошо, Танарт, — я поднялась с пола, и он также поднялся следом.

— Я тебя провожу. Уже достаточно поздно и все рабы в своих камерах. Если тебя увидят одну, с тобой могут случиться вещи и похуже.

— Спасибо, Танарт!

Через несколько дней Фердис появился в дверях уже совсем окрепший — жреческая магия ставит на ноги очень быстро, я знала по себе. Он рукой поприветствовал нас, но избегал смотреть в нашу сторону. Мы как раз отрабатывали с тренером выход из всяких захватов.

Танарт тут же воскликнул:

— О! А вот и тот, кто починит нам дверь!

Фердис хмуро оглядел выбитый с мясом косяк.

— Твоя работа?

— А то! — сказал Мэльир, подходя к нему вплотную и понижая голос, — Только попробуй заставить это делать кого-либо другого. И только попробуй откинуть еще что-то подобное. Тогда сможешь попрощаться с гвардией нандиров, куда ты так стремишься.

Когда я после тренировок, как обычно притащила в оружейку кучу деревянных мечей, Фердис внезапно вошел за мной. Он приволок еще одну кучу оружия. Он неловко улыбнулся мне и принялся размещать его на стойках.

— Как твои ребра, — спросила я.

— Все в порядке, — он потупил взгляд, — Спасибо за беспокойство… За все спасибо.

Он немного помолчал, потом вдруг неожиданно спросил:

— Хочешь немного потренироваться со мной? Я покажу тебе твои основные ошибки…

— Я… Я совсем не против!

А мне ведь действительно было это интересно! Все-таки Танарту я не противник, а желание попробовать потренироваться с кем-то из юных воинов у меня появилось давно. Я всегда с легкой завистью смотрела, как они разминаются, кружась друг вокруг друга в танце боя, как смеются и подначивают друг друга, как лихо сражаются, отпуская острые шуточки. Глядя на них, мне самой хотелось научится хоть когда-нибудь…

Танарт бросил на нас встревоженный взгляд, когда мы с телендиром скрестили свои мечи на следующий день, но опытный взгляд воина сразу отличил дружеский поединок от настоящего. Фердис двигался намного медленней и отрабатывал со мной каждое движение, рассказывая о возможных способах защиты. Оружейник едва заметно улыбнулся, глядя на нас, видно было, что он очень доволен, что мы с Фердисом не держим друг на друга никакого зла.

С тех пор мы стали с ним очень хорошими друзьями, как это ни странно. Мы часто сражались друг с другом, и юный эльф говорил, что в бою я непредсказуема, хоть мне и редко доводилось выходить победителем, если уж честно. Но ему нравилось учить меня. Мне тоже было интересно с ним сражаться, боевой тренажер не ухмыльнется и не сделает обманного движения с подсечкой, повалив тебя на землю. Он учил меня не так, как Танарт. Если тренер видел дыру в защите — он просто бил туда, из-за чего я училась молниеносно реагировать и отражать удары. А Фердис вставал в точно такую же стойку и показывал, как легко я могу его поразить. Благодаря ему я увидела себя со стороны, и мы оба многое освоили в наших поединках.

Молодой воин иногда изображал из себя безобразного орка, скорчив рожу и нападая прямолинейно, размашисто и с напором, копируя их примитивный стиль сражения. Но стоило только ему произнести несколько фраз на их рычащем и хрюкающем языке или издать боевой клич северного племени Ыглаха, как я начинала хохотать и не могла отбить уже больше ни одной атаки. Это был его любимый способ развеселить меня, поскольку с каждой проходившей минутой день свадьбы Его Высочества был все ближе. А я упражнялась на Фердисе в своих знаниях эльфийского, тогда хохотать начинал он и еще неизвестно, кто из нас смеялся громче.

Но еще большими друзьями мы стали с Танартом, он проникся ко мне какой-то отеческой заботой. Даже другие эльфы, казалось, начали смотреть на меня иначе, видя отношение ко мне того, кого чуть ли не боготворили. С лица Танарта пропало выражение холодного равнодушия, когда он обращался ко мне, иногда мне казалось, что он уж слишком оберегает меня, чем всегда напоминал мне моего отца, а мне иногда так не хватало его.

Я очень часто вспоминала свою семью, я потеряла родителей, и не знала, где сейчас мой бедный брат, куда занесла его дорога судьбы. Телосложением он не очень уж годился в солдаты. Разве что он умел немного стрелять из лука, да и лучник из него был тоже не очень.

Быть может, он уже лежал в сырой земле со стрелой в груди, а может, он сошел с ума, когда вернулся домой и, увидел, что он там оставил.

Я всегда вспоминала его в молитвах к Небесному Богу и просила хранить Фейна на его дорогах, если он еще был жив.

Глава 25 Эльфийские песни

После того, как Фердиса поставили на ноги, Мэльир пригласил меня на ужин в свой дом. Ему хотелось сделать что-то для меня и, зная, как я интересуюсь жизнью и обычаями эльфов, он заманил меня рассказами о песнях эралвё, что они будут петь вечером.

Ели они редко, быть может раз в неделю, а то и реже, собираясь за ужином всей семьей. Но очень любили золотистый напиток из нектара цветов алотэль, который, будучи производным от этого названия, назывался очень просто — «тэль». Они пели песни и даже танцевали, иногда на таких вечерах присутствовали несколько семей. Честь спеть первую песню выпадала Эрали, который выбирался членами семьи и обычно обладал самым красивым голосом.

А я всегда мечтала послушать песни эльфов, к тому же это было куда более заманчиво, чем тащиться в обеденную для рабов и ловить на себе испепеляющие взгляды.

— Голоса членов одной семьи всегда очень созвучны друг с другом, — рассказывал мне Мэльир, когда мы шли после тренировок к его дому — На ежегодном празднике Тинае эралвё многие эльфы получают возможность спеть друг с другом. Если голос эльфа и эльфийки сливаются в один — значит, судьба соединила их, эралвё не ошибается, они идеально подходят друг другу. Иногда так находят себе пару.

— А как еще можно узнать того, кто предназначен тебе судьбой?

Танарт на секунду задумался, затем улыбнулся.

— Нужно посадить цветок вдвоем в мертвой земле. Если он будет жить и цвести — это судьба. Но такие проверки рискуют делать немногие.

— А почему? — мое сердце затрепетало, когда я вспомнила тот самый цветок, который я посадила, а Алвар полил, там, где умирает жизнь. Как бы найти повод пробраться туда и взглянуть — что же с ним стало…

— Если растение приживется и продолжит цвести — это будет настоящей радостью. А если нет? Тогда это удар в самое сердце, это нелегко пережить тем, кто искренне любит.

Тем, кто любит.

Но осторожней, Марта, остановись, пока твои мысли не зашли слишком далеко, и пока не свели тебя с ума. Надо выкинуть это из головы. Нужно забыть про храм, про цветок и вообще про всякое такое. Принц обручен и женится уже через две недели. Не надо более терзать свое сердце пустой надеждой.

У Танарта был большой дом в северо-восточной части города, его фасад чуть выступал из огромного сталагмита. Прежде чем мы добрались до дверей, нам пришлось взбираться по многочисленным лесенкам, что могли даже пересекаться друг с другом, с перилами, украшенными золотистыми и голубыми магическими огоньками. За ними мы увидели… Фердиса, он уже умылся, скинув с себя старый кевей, что он носил на тренировки, представ перед нами в совершенно неожиданном для меня обличье — в золотистой тунике, одетой поверх широких черных штанов. Он был подпоясан черным поясом и даже расчесал свои волосы, что случалось с ним редко.

Внутри было очень чисто, дом не казался таким большим, как снаружи, уютные маленькие комнаты были идеально круглой формы в темно синих тонах. Мебель с расписанными на ней голубыми узорами и золотистыми росчерками, также была очень красивой, идеально вписывающейся в волшебное очарование атмосферы комнат. Под потолком плясали несколько осветительных огоньков. Некоторые комнаты как бы находились одна в другой, образуя коридоры, ведущие в другие помещения.

Когда мы с Мэльиром также умылись и вошли в круглую залу, где и проходила трапеза, поначалу на меня не обратили особо пристального внимания. Низкий круглый стол располагался как раз по центру комнаты. На его идеально гладкой поверхности был красивый спиральный узор с множеством завитков, и стояли чаши с фруктами и кувшины с их любимым золотистым напитком. Вокруг стола были разложены подушки, и с десяток эльфов удобно расположившись на них, вполголоса разговаривали друг с другом, обсуждая что-то на своем языке. Несколько взглядов недоуменно изучали меня и не без интереса. Это была семья Мэльира и при виде холодных лиц эльфов, мне сразу захотелось извиниться и уйти. Но было уже слишком поздно.

И когда Мэльир подвел меня к столу и усадил рядом с собой, все взгляды были обращены на нас. Я тихо поздоровалась на эльфийском, еле ворочая онемевшим языком, и покраснела от смущения.

После недолгого, но напряженного молчания, один из эльфов, сидящий напротив меня, резко отставил свою чашу и попытался подняться.

— А ну вернись на место! — рявкнул Мэльир так, что от его громового голоса у меня заложило уши.

С открытым ртом эльф так и сел обратно, остальные даже не предпринимали попыток уйти и вообще что-то возразить ему.

— Это Марта, одна из телендиров. Я прошу относиться к ней с должным уважением.

Фердис, внезапно оказавшийся за моей спиной, заботливо налил мне немного золотистого тэля в бокал. Два нандира справа от меня переглянулись и нахмурились.

Лишь Танарт был невозмутим, он вел себя так, будто ничего особенного не случилось, и его племянник следовал его примеру. Лишь когда я поднесла кубок к губам, чтобы отведать чудесного напитка, он как бы невзначай взял чашу из моих рук и тут же осушил ее до дна.

— Налейте ей лучше сока даэли, — крикнул он рабам.

Затем оружейник поочередно представил мне всех членов своей семьи, они лишь молча кивали мне, только его молоденькая сестра Миеливи поздоровавшись, улыбнулась, сияя своими нежно голубыми глазами.

Справа от меня сидели два его брата, Иледар единственный жрец в семье и один из сильнейших, и самый старший Тиариль, нандир. Далее располагались его сестра и мать, похожие как две капли воды и юные, как утренняя заря, первая, кажется, училась в семинарии, вторая была волшебницей. Остальные трое приходились ему племянниками и все уже были данаари, за исключением самого юного Фердиса. Единственная племянница и жена его старшего брата сейчас находились в Ореноре, где жили все жрецы и маги, проходя обучение или наоборот наставляя своих воспитанников. Жены и детей у Танарта не было. Его отец и глава семьи Тэнгольфин был могучим тауроном и охранял самого эльфийского Короля.

Трапеза проходила слегка напряженно, меня старались вообще не замечать. Несколько рабынь носили различные кушанья, эльфы если почти молча, только племянники Мэльира о чем-то шушукались, игнорируя суровые взгляды своего отца. Но вот тарелки начали отставляться, и семейство стало потихоньку беседовать друг с другом, все разговоры крутились в основном вокруг свадьбы принца. Алвар и его невеста, оказывается, уже надели свадебные браслеты, которые они будут носить в знак своей помолвки. Они замыкались на запястьях так, что снять или открыть их было невозможно. Но один вопрос Миеливи все же чуть оживил меня, правда, ненадолго:

— А Его Высочество до сих пор не позволил своей невесте прикоснуться к своим волосам? — но ответом эльфийке были только укоризненные взгляды. Такое обычно не обсуждалось открыто.

Сказать, что мне было не по себе — значит, ничего не сказать. Зачем Танарт пригласил меня в свой дом? Заставил своих родственников терпеть мое присутствие за их столом, относится ко мне, как к равной? Я не знала, куда себя деть, мне хотелось уменьшиться или вообще исчезнуть. И разговоры о свадьбе Алвара почему-то отдавались в груди тупой и вполне осязаемой болью. Мэльира интересовало только время проведения Нариль, я заметила, что к этой свадьбе он относится с явным пренебрежением и даже с оттенком негодования. Он не был явно против, но это иногда чувствовалось в его речах.

Миеливи внезапно спросила:

— Марта, ты почему ничего не ешь?

— Спасибо, я уже сыта, — вежливо ответила я.

— Поешь, не стесняйся, друзья Мэльира — друзья всей семьи, — ее голос был даже ласковым, в глазах была искренняя озабоченность, — Да на тебе лица нет. Все хорошо?

— Да, спасибо, — я попыталась улыбнуться.

Мать Мэльира, Элвавиэль, которая считалась главой семейства в отсутствие мужа, отставила свою тарелку и крикнула на кухню:

— Эй, фольб!

Я уже привычно попыталась вскочить, но железная рука Мэльира пригвоздила меня к полу. Он как ни в чем ни бывало, продолжал что-то обсуждать со своим братом.

Несколько женщин высыпали из кухни, ожидая приказов, и среди них была та самая Зарика, которая по моей вине так и работала теперь посудомойкой. Она опешила при виде меня, вытаращив глаза, помутневшие от злости, и даже не сразу расслышала, что волшебница обращается к ней.

— Убери-ка всю посуду, — мелодичный голос эльфийки прозвучал с таким презрительным равнодушием, что я поразилась — а та ли это Элвавиэль, что только что весело смеялась над шуткой своего сына по поводу платья невесты принца, чуть не опустошившего жемчужный запас в хранилищах.

Зарика молча поклонившись принялась собирать грязные тарелки и приборы, но намеренно обходила меня стороной.

Ледяной взгляд волшебницы она будто и не замечала.

— Я сказала — все убери, — руки эльфийки уже поигрывали с хлыстом, — Или мне придется наказать тебя за твою глупость.

Мое тело непроизвольно дернулось, я бы опять подскочила, если бы не Танарт. К концу трапезы у меня, признаться, отваливалось плечо, и я стала намного внимательнее следить за своими рефлексами.

Зарика пробормотала что-то вроде: «Служу госпоже» и, подойдя ко мне, забрала и мои нетронутые тарелки. Волны ненависти исходили от нее, ее взгляд прожигал мою спину насквозь, я еще раз пожалела, что пришла сюда. Это все равно, что дразнить змею.

Я уже хотела было обратится к Мэльиру с просьбой проводить меня до дверей, и даже тронула его за локоть, но он наклонился ко мне и шепнул:

— Потерпи немного, сейчас начнутся песни.

Элвавиэль внезапно приглушила все световые огоньки, они запылали серебристыми и нежными сиреневыми оттенками и начали медленно кружиться вокруг нас. Иледар принес инструменты и его сыновья тут же взяли себе по изящной деревянной штуковине, напоминающей гитару, но в два раза меньше, они назывались флёрты. Миеливи взяла себе маленькую арфу с нежным звуком, будто проливающимся с небес, еще один флёрт достался самому Иледару, а старший взял высокий барабан с мелодичными бубенцами.

— Ну, кто удостоится сегодня чести исполнить первую песню? — спросил Тиариль.

— Возможно, наша гостья согласится, — сказал вдруг Фердис.

Я укоризненно посмотрела на него и смущенно улыбнулась обращенным на меня взглядам. Ну что за нужда потянула меня сюда — в который раз вопрошала я саму себя. Ответа не было. Я ведь хотела послушать песни эльфов, а не петь самой.

— Давай же! Мы никогда не слышали песен людей! Мы поможем тебе, — в руках Мэльира флейта казалась просто какой-то зубочисткой. Он ободряюще хлопнул меня по моему многострадальному плечу, и я энергично закивала, скорее от боли, чем горя желанием петь.

Ясные, выразительные и прекрасные глаза эльфов выжидающе и с любопытством теперь смотрели на меня. Мое дыхание перехватило намертво. Петь для эльфов! И смех и слезы. Об их прекрасных голосах ходило немало легенд. Мэльир тихонько кашлянул в полной тишине, прочищая горло, и взял какую-то высокую ноту на флейте. Иледар тихонько тронул струны флёрта.

— Чуть ниже, — шепнула я Танарту и он, кивнув, взял на полтона ниже.

Я хотела спеть одну старую песню, еще со времен наших дедов, о войнах в скалах Гростата. Не знаю, почему мне вспомнилась именно она, у нас ведь было много веселых песен. Но я не могла думать о смехе и веселье, когда все мысли были об этой свадьбе и всех этих приготовлениях. О том, что если мне не справиться со своими чувствами — я так и буду страдать от своей, пусть и человеческой, но такой ледяной боли в сердце.

Почему я все еще на что-то надеюсь?

Что возомнила себе моя глупая головка?

Почему мне все еще кажется, что в его отношении ко мне есть что-то особенное?

И тут я тихо запела, выливая в песню всю боль моего сердца о живых кровавых туманах, спускавшихся с Гибельных гор и о тех, кто сгинул в объятиях каменной смерти. Музыканты моментально подстроились, буквально на лету ловя мелодию, и удивительные звуки их инструментов закружились вместе с волшебными огнями. Музыка лилась очень плавно, но песня благодаря искусной игре эльфов, внесших в нее свое понимание, приобрела какую-то особую остроту переживаний, она наполнилась яркими и печальными образами и затронула души каждого присутствующего в зале.

Когда я закончила петь, трепетное и почтительное молчание воцарилось в комнате, живые глаза эльфов стали чуть более влажными. Фердис тихо подошел ко мне и, опустившись передо мной на одно колено, изящно поцеловал мою руку.

— Твой голос похож на пение восходящего солнца, нежный и чистый он взлетает к самим небесам, подобно золотым лучам, я никогда не слышал ничего более прекрасного, — сказал Иледар.

— Он прав, Марта. Ты поешь изумительно и достойна называться Эрали, — кивнул Мэльир.

— Это просто чудо! — добавила Миеливи.

— Ты споешь нам еще? — спросил Фердис, все еще стоя на одном колене передо мной.

Я смутилась и опустила глаза.

— Я бы с удовольствием послушала и ваши песни… — ответила я, — Уверена, они намного красивее…

— Тогда может после? — не унимался телендир, наконец, вернувшись на свое место.

— Фердис! Спой нам тоже что-нибудь? — вмешался Мэльир.

Эльф улыбнулся и взял один из флёртов из рук своего брата.

Совсем другие звуки, настроения и чувства полились к своду зала, легкие парящие мотивы кружили мои мысли в водовороте романтических эмоций. Фердис пел сильным и красивым тенором, но внезапно в него вплелся чарующий узор кружевных нот Миеливи. Вместе они звучали просто восхитительно, тембры иногда сходились, тут же разлетаясь на разные октавы. Мурашки пробежали по спине и не угомонились до конца этой песни. Оба его брата также вступили позже, почти под конец мелодии, и я чуть не потонула в водовороте восхитительных звуков и вызываемых ими эмоций. А пел эльф… о вечной весне в его сердце и о горько-сладкой боли любви.

Как только отзвучали последние аккорды, в зале снова повисла тишина. Эльфы как бы пробовали на вкус новые ощущения от песни, пытаясь прочувствовать каждый звук, каждую интонацию.

Немного погодя Фердис нарушил это едва колышущееся послезвучие.

— Я сочинил эту песню только вчера… — певец старался не смотреть в мою сторону. Он чуть ссутулился и задумчиво облокотился на флёрт.

— Это такая чудесная и красивая песня! — от моих слов Фердис чуть улыбнулся, но так и не поднял глаз, — Но ты ведь только вчера ее придумал, как же Миеливи подпевала тебе?

Эльфы внезапно дружно рассмеялись.

— Марта! Это ведь эралвё, песня. Ты же изучаешь эльфийский. Ты поймешь однажды, — улыбнулся мне Мэльир.

— Фердис, — хихикая, промурлыкала Миеливи, — Почему ты не расскажешь нам о своей подружке? Ох, и повезло же ей!

Юный эльф передал флёрт обратно Илие и растерянно улыбнулся своей тете.

— Ну, настала моя очередь, — спас его от расспросов Танарт, — давненько мои пальцы не касались струн…

Голос Танарта удивил меня своими насыщенными интонациями и не присущей ему плавностью волн спокойного океана. В этот вечер я услышала очень много песен, эльфы все пели и пели и, наверняка могли так просидеть хоть всю ночь. А то и две. Меня заставили петь еще дважды, и оба раза их восхищению не было предела. Когда я поняла, что мои глаза начинают слипаться, я тихонько ткнула Танарта в бок. Я не хотела обидеть кого-то из поющих, заснув на середине эралвё.

Глава 26 Жрица

Мы тихонько вышли из зала, и Танарт отвел меня на маленький балкончик, усадив в одно из мягких кресел, расставленных там, тихо сказав:

— Подожди здесь немного, я пока обо всем позабочусь.

Когда он ушел, я даже начала дремать, отсюда было немного слышно их чудесную музыку, но все же проснулась, когда на балкон тихо скользнула Миеливи.

— У тебя такой чудесный голос! — пропела она.

— Твой голос намного красивее! — ответила я, поднимаясь с кресла.

Эльфийка откинула тяжелую прядь иссиня-черных волос.

— Ничего подобного. Нельзя сравнивать по красоте день и ночь, восход и закат, они совсем разные и во всем есть своя прелесть и красота.

— Посмотри на эту красоту, Миеливи, — неожиданно начала я, указывая на раскинувшийся под нами город эльфов, — Я была очарована, впервые увидев это, но милее родных пейзажей все равно нет ничего на свете!

— Я понимаю, — с легкой грустью в голосе ответила она, — Ты хотела бы вернуться?

На минуту я задумалась над этим вопросом, и сама удивилась своему ответу:

— Не знаю даже… У меня никого не осталось, а наши земли покинуты. А теперь те, кого люди считают врагами, дали мне новую жизнь, пищу и кров. А мои сородичи, которые по-хорошему должны были бы держаться вместе, чтобы противостоять всем трудностям, обернулись против меня. Танарт роднее для меня, чем все они!

Ее лицо становилось все печальнее, по мере того, как я говорила, но на последней фразе она звонко рассмеялась.

— Если ты сумела завоевать расположение Мэльира — знаешь, это дорогого стоит, для этого надо сделать что-то, что бы действительно потрясло его. Но можешь не волноваться, в ваши тайны я влезать не буду. Он ясно дал нам понять — эта не тема для обсуждения в семье. Но ты не совсем обычный человек, Марта, вот тебя и не принимают свои.

Я, признаться, устала от всех этих тайн. Я знала, что известие о моем даре к магии может создать мне много проблем здесь, но мне так хотелось сказать об этом хоть кому-то, поделиться тем, что так долго было причиной моих злоключений. Я чуть было не сказала об этом Миеливи, но потом решила промолчать.

Каково же было мое удивление, когда я услышала:

— Не волнуйся, Марта, за свою тайну, те из эльфов, которые еще не знают кто ты, уже кое о чем догадываются, но Мэльир мне сам рассказал о тебе. Не переживай, секреты мы хранить умеем. Но я сейчас совсем не об этом. Я о том, что ты очень чистая душой и потому особенная.

Я от изумления аж подскочила в кресле.

— Ты читаешь мысли?

— Ну… Немного.

— Тариэль говорил, что этот дар был утрачен…

Эльфийка немного смутилась.

— Ну да… Вообщем. У меня ведь не всегда это получается.

— Значит, ты тоже жрица и, наверное, очень сильная!

Ее красивое лицо потемнело от каких-то мыслей.

— Жрица… Ха! Может быть, я и стала бы ей. Но никто из эльфов не хочет, чтобы я лечила их раны! Да, я еще молода, но это не значит, что я ничего не умею! — эльфийка обиженно надула свои нежные губы и с силой сжала перила руками.

Я посмотрела на нее и мне вдруг пришла в голову одна интересная мысль…

— Миеливи, я ведь тоже телендир.

— Да, я знаю, — сказала она, тяжело вздыхая и вдруг подскочила на месте, воскликнув, — Но не хочешь ли ты сказать?… — эльфийка оживилась и ее глаза вдруг загорелись такой радостью, что я сразу поняла — я угодила точно в цель.

— Мне иногда сильно достается от твоего племянника в поединках, а жрецы не очень-то любят лечить людей.

— Ох, ну я… Спасибо тебе, Марта! Я обещаю, что буду очень стараться! А Фердису скажу, чтобы был полегче с тобой.

Абсолютно счастливая Миеливи упорхнула в зал и даже от радости сама налила золотистого напитка себе в бокал, обычно для этого она подзывала рабынь. На балкончик вдруг вышел Мэльир и озорно прищурился.

— Не пожалеешь?

— Ты все слышал, да?

Легкая улыбка внезапно исчезла с его губ, он облокотился на перила и посмотрел куда-то вниз.

— Ты еще не знаешь, что она была одной из самых худших Риш в храме и чуть не убила одного из данаари, когда перепутала потоки. Ее хотели изгнать из жреческой семинарии, но я вступился за свою сестру и упросил дать ей еще один шанс. Но с тех пор никто не позволял Миеливи лечить себя. Если хочешь, один из жрецов будет страховать ее, тайно, конечно. Она даже не узнает.

— Нет, Танарт. Если она так хочет быть жрицей — пусть будет ей и учится лечить меня.

Оружейник широко улыбнулся.

— Ты преподносишь мне еще один сюрприз. Но на всякий случай я предупрежу своего племянника, чтобы он был осторожнее.

Ну вот, теперь еще и Танарт.

— Я надеюсь, он не подумает, что я струсила и пожаловалась тебе на свои синяки?

Он так заливисто засмеялся, запрокинув свою голову, что аж зазвенели магические фонарики у нас над головами.

— Он знает, что ты не из тех, кто жалуется. Но, кажется, мы слишком уж долго пели и музицировали, давно пора отдыхать. Твоя комната готова. Пойдем, я сам покажу, где ты сможешь устроиться на ночь.

— Я останусь здесь? Но, Танарт мне… я…

— Я позабочусь, чтобы тебя никто не беспокоил, — ответил оружейник, сделав особое ударение на «позабочусь», — До тренировки уже не больше двух часов, пока ты доберешься до своей комнаты — надо будет идти в зал.

— А что если меня хватятся?

— Не беспокойся об этом, Марта. Его Высочество уже знал об этом еще тогда, когда я украл тебя на ужин, — улыбнулся тренер, — Ты сегодня под моей опекой.

Так я и осталась на ночь в доме Мэльира в уютной маленькой комнатке на втором этаже. И даже обрадовалась, когда Танарт запер снаружи дверь на ключ, я прекрасно видела, какие взгляды бросал на меня Фердис, когда я пела под звуки чудных эльфийских инструментов, как крутился он возле меня почти весь вечер. Оружейник заботился обо мне даже чуть в отеческом плане, и это вызывало во мне волны самых разных эмоций. Мне это нравилось с одной стороны, но боль от потери отца не исчезнет и через долгие годы, только притупится. Я поняла, что и сама начала относится к нему по-другому, он стал мне больше, чем тренер, когда я говорила Миеливи, что он роднее мне, чем все люди здесь — я не покривила душой. Наверное, поэтому я и согласилась на ужин с его семьей.

Но мне совсем не понравились взгляды Зарики и других женщин на кухне, я знала, что так просто они это не оставят и придумают что-нибудь, чтобы отомстить мне.

Размышляя, я ворочалась во всех этих подушках, что были у них вместо кроватей, не понимая, как они могут так спать, намотав на себя огромное одеяло чуть ли не в три слоя, и даже не заметила, как крепко заснула.

Глава 27 Полет Феникса

Бедняга Фердис в следующем поединке ушел в глухую оборону, парируя мои яростные удары и, как я ни старалась, мне не удавалось заполучить ни одного даже крошечного синяка. А мне так хотелось, чтобы Миеливи, наконец, довелось хоть кого-то полечить! Танарт только присвистнул, видя, как я разошлась, но пробить защиту молодого телендира мне тоже не удавалось. Удары сыпались на него и сверху и снизу, я показывала свои лучшие восьмерки, конечно, те которые получались, и даже ложные выпады. Через некоторое время тренер объявил ничью, едва сдерживая хохот.

Я расстроилась и бросила меч в опилки, снова собирая в узел разметавшиеся мокрые от пота волосы. Я впервые атаковала Фердиса в полную силу, не боявшись, что могу нанести удар и поранить его. В который раз я убеждалась, что он — прекрасный воин. Танарт подошел ко мне и сказал:

— Мне очень понравилось, как ты сегодня держалась! Я хочу, чтобы ты отдавала себя именно так каждой битве, Марта.

— Если бы он отвечал мне, — запыхавшись, еле проговорила я, — Не обошлось бы без травм. Фердис, ты превосходно сражаешься!

Фердис только кивнул мне, облокотившись на меч и пытаясь отдышаться.

— Это верно. Поэтому бери снова меч и иди на тренажер. Обрати внимание на защитные восьмерки. Старайся делать между ними атакующие выпады.

«Так его сестра никогда не получит шанс», — подумала я и подобрав деревянный меч, отправилась уничтожать тренажер. Настроение было самое что ни на есть боевое.

Но вечером должны были быть Тир'нараши и мне очень хотелось тоже принять участие. Другие телендиры не будут меня так щадить, главное не оказаться против жестокой Мирны, после нее нередко воины покидали зал на носилках. Потом по три дня отлеживались в храме под присмотром жрецов.

Мастерство Фердиса росло с каждым днем, быть может, наши с ним поединки раскрыли перед ним некие таинства боя, но никто не мог победить его сегодня уже седьмой раз. После очередного боя он вызывающе и с притворной заносчивостью бросал в сторону зрительских мест, дабы раззадорить своих соплеменников:

— Кто еще рискнет выйти и сразиться со мной! Неужели вы испугались моего меча? Смотрите, — он указал на деревяшку, — он даже не заточен.

В рядах молодых воинов послышался смех, но никто не горел желанием выйти против него. Я поерзала на месте, у меня даже было искушение еще раз сразиться с ним. Уж наверное, он не станет сводить бой к ничье при стольких зрителях, отстаивая право своего имени висеть на почетном месте, да и просто хотелось ноги размять, а синяков я уже не боялась.

Но тут сам Танарт вышел на площадку и, не спуская глаз с Фердиса, медленно поднял второй деревянный меч, расправив могучие плечи. На его губах играла озорная улыбка. Фердис тоже улыбнулся в ответ, но стал лицом белее мела. Он только со вздохом кинул прощальный взгляд на свою табличку и принял боевую стойку.

Из зала послышались ехидные возгласы.

— Ох, и крепко же ему достанется, — прошептал один из эльфов за моей спиной.

Вместо того чтобы взять имитацию за рукоять, Мэльир протянул ее Фердису, и теперь у того было в руках два меча, тренер остался безоружен.

Я чуть привстала, и хотела уже было сказать, что это не по правилам Санарина, как рука соседа-эльфа удержала меня. Я посмотрела на него, и он не сводя глаз с площадки, тихо сказал:

— Смотри, что будет.

Я опять посмотрела на сцену и поняла, что уже все пропустила, только и услышала, что какую-то возню. Фердис уже лежал на земле, один из мечей был у Танарта в руках, а на кисть ученика, что держала второй, тренер наступил носком своего кожаного сапога. В следующий миг конец деревяшки оказался у горла телендира.

— Десять-ноль, — с легким упреком продекламировал тренер.

Я решила больше не отвлекаться и смотреть только на противников, и правильно сделала, поскольку второй раунд был не намного длиннее первого. Причем перед началом Фердис снова получил в руки оба меча. Я только и увидела, как молниеносно оружейник уходит под сдвоенную атаку мечей, нанося короткий опрокидывающий удар под сгиб колена и, падающий Фердис успел получить в полете еще три удара — в голову и два размашистых по рукам, выронив оба меча. На земле тренер применил один из болевых приемов и телендир, воткнувшись лицом в опилки, трижды хлопнул ладонью по земле.

Танарт поднялся и широко улыбаясь, повторил сказанное Фердисом почти слово в слово:

— Кто еще рискнет выйти и сразиться со мной! Смотрите, я… вообще безоружен! — он явно передразнивал своего племянника, зрители засмеялись.

Могучий эльф даже не вспотел, дважды уложив лучшего из молодых воинов.

Но после в зале воцарилась гробовая тишина, было слышно лишь, как откашливается от опилок поднимающийся Фердис и, пошатываясь, направляется к выходу со сцены. Кто провожал его с сочувствием во взгляде, кто со злорадной улыбочкой.

Танарт уже хотел было снять имя Фердиса с почетного места, пробурчав, что хоть неделю его глаза отдохнут от надоевшей таблички, как от самых дверей послышалось:

— Я бросаю тебе вызов!

Тренер и все сидящие обернулись, волной поднимаясь и кланяясь кому-то, а я чуть не подпрыгнула от неожиданности, потому что этот голос был знаком до боли. Принц уже подходил к рядам зрителей и чуть улыбался, глядя на тренера. Проходя мимо нас, он бросил на меня один короткий, но отнюдь не случайный взгляд, от которого меня бросило в жар. Я лишь с пустым выражением в глазах смотрела на появившиеся металлические свадебные браслеты на запястьях Алвара с искусной резьбой и эльфийскими рунами.

Затаив дыхание, телендиры в предвкушении бесшумно подсаживались чуть ближе к площадке.

Я часто видела, как тренируются с настоящим боевым оружием эльфы, эти молодые воины, как управляется со всевозможными клинками Мэльир, но такого рода поединок мне доводилось увидеть впервые.

Оружейник хотел было отправить кого-то за его мечом, но один из его расторопных учеников уже стоял за спиной Танарта, протягивая ему огромные богато украшенные ножны.

Я также знала, что только Мэльиру было дозволено сражаться с принцем, поскольку он был его наставником и сам обучал его. Ни один другой эльф не имел права поднять руку и подвергнуть опасности члена королевской семьи. У принца был личный тренировочный зал, где они занимались только вдвоем, вот почему этот бой был так примечателен. И тем темным эльфам кто увидел его, потом будут завидовать все прочие воины, данаари и даже нандиры.

Принц уже поднялся на площадку, и они обменялись с оружейником пожатием рук. Все головы зрителей вытянулись в их сторону, а огромные глаза были широко раскрыты, чтобы не упустить из виду ни одного движения, даже их ушки, казалось, стали еще длиннее. Во все глаза смотрела и я на них обоих, но только взгляд на принца Нивенрэла заставлял мое сердце учащать свое биение. Он был одет в плотный камзол черного цвета с изумительно вышитой на ней огненной птицей, обнимающей своими крыльями его плечи, под которым был виден рельеф его натренированных мышц, и кожаные штаны с огненно оранжевой замысловатой шнуровкой по внешним швам. Обсидиановые волосы были распущены и аккуратно расчесаны. Он почти не уступал в росте Мэльиру, но тренер был намного шире его в плечах, я вообще удивлялась, как он проходит в двери.

Они разошлись в разные стороны и обнажили свое оружие. Мэльир отбросил к стене огромные ножны своего двуручного меча, они сильно мешали бы в сражении, путаясь в ногах, клинок сверкнул в свете магических огней. Лезвие было выполнено из превосходной стали, оно было таким прочным и острым, что с одинаковой легкостью разрубало железный доспех или летящий волос. В руках Алвара было его любимое укороченное копье, которое начало выписывать замысловатые вензеля. Фиолетовый огонь пробегал волнами от рукояти к лезвию, по невидимым рунам, оружие было зачаровано и при вращении издавало какой-то низкий, но мелодичный звон. Это был достаточно редкий и необычный вид копья, я пока не могла себе представить, как можно сражаться с такой странной штуковиной. Это были уже не деревяшки.

Оружие Мэльира было пока просто опущено вниз, он держал меч только в одной руке, у него была двусторонняя заточка, вспомнила я.

Они начали двигаться по широкому кругу вправо, как бы настраиваясь друг на друга, контролируя малейшее движение противника и все окружающее перестало для них существовать. Некоторое время ничего не происходило, напряжение в зале и повисшую тишину нарушали только размеренные звуки вращающегося копья, набирающего скорость: «Вввуух, вввуух, вввуух». Двуручник был неподвижен. Мягко и бесшумно ступали воины по настилу. И тут Мэльир внезапно нанес страшный рубящий удар снизу, почти без замаха, целясь прямо в грудь, и только недюжинная сила позволяла проделать такое с тяжелым двуручным мечом. Мое сердце провалилось в ноги и подпрыгнуло обратно, когда с мелодичным звоном, клинок отлетел об уводящий и мягкий удар копья. И сражение началось.

Мэльир яростно атаковал принца красивой серией выпадов с финтом, заставив меня искусать свои пальцы от волнения, но тот спокойно и уверенно отбивал разящие удары меча, и вскоре стало очевидно, что каждая серия заканчивается небольшим преимуществом Алвара. У принца было время на одно и даже два лишних движения, неизменно оборачивающихся молниеносной контратакой. Вследствие чего преимущество Танарта в начале каждой серии сводилось к нулю. Бой начинался неторопливо и никто пока не тратил силы. Я очень быстро поняла, что короткое копье явно выигрывает перед неповоротливым двуручником, поскольку последний наносил только рубящие удары, и держать его можно было только прямым хватом, к тому же для удара требовалось куда больше времени. Клинок же принца, способный наносить любой удар, давал целых две плоскости для блокирования, и сейчас крутился так, что рябило в глазах.

Очередную атаку тренер завершил высоким ударом ноги в голову, намереваясь, казалось, оглушить противника, но меч в другой его руке тут же пошел через спину туда же. Отвлекающий маневр. Ох, и силен же Танарт! Но лезвие лишь просто просвистело в воздухе, принц, уходя от удара, ловко крутанулся в горизонтальной плоскости и нанес изумительно красивый и невероятно опасный винтовой удар. Меч Мэльира, описав круг, парировал атаку, но оружейнику пришлось тут же пригнуться, уворачиваясь от косого режущего удара копья в шею. Подпрыгнув чуть ли не на высоту человеческого роста, Алвар завершил эту захватывающую серию сокрушительным ударом сверху, целясь в согнувшуюся спину. Телендиры дружно ахнули и привстали с мест. Падающая мельница! Гибкое тело сделало в воздухе несколько оборотов, волосы разметались черным ореолом, руки закрутились, подобно мельнице, сверкнула по широкой дуге со скоростью молнии закаленная сталь. Не без труда, бросив меч снизу и блокируя удар, Мэльир ушел в сторону, и тут уже Алвару пришлось отражать серию яростных выпадов, рубящих то сверху, то снизу. Я, кажется, говорила о неповоротливом двуручном мече, который ограничивает подвижность… Это не про Танарта. Его удары заблокировать было намного сложнее из-за огромной силы, что была в них вложена. Алвар, все так же грациозно отражал их, вертя перед собой копье в замысловатых восьмерках, но начал отступать. Сталь звенела, и лезвия высекали целые фонтаны белых искр, соприкасаясь друг с другом. Но было видно, что на сей раз, оружейник не давал ему преимущества, темп битвы ускорился настолько, что у сражающихся едва ли не появлялся двойной контур, и скоро в стальном вихре можно было различить лишь мечущиеся черные волосы в снопах белых искр. Я почти не могла дышать, завороженная великолепным, но леденящим душу зрелищем. Они явно наслаждались этой битвой, танцем клинков, этим пением стали, демонстрируя настоящую красоту и искусство боя.

Но внезапно оружейник сделал широкий замах, и принцу пришлось перепрыгнуть через сокрушительный разрубающий удар сбоку, заблокировать такое не смог бы никто. Он прыгнул назад через спину на руки, и, перекинув ноги, нанес удар почти от самой земли, чтобы заставить противника обороняться. Мэльир отбил перо копья еще одним мощным ударом, отбросив руку принца далеко назад, и меч в могучих руках воина нечеловеческим усилием побеждая инерцию, пошел Алвару прямо в голову. В зале все только и успели снова ахнуть, включая и меня, кровь хлынула в лицо, и я сжалась в комок, преодолевая желание зажмуриться от страха. Но принц с такой потрясающей реакцией откинулся назад, что эльфы даже тихонько зааплодировали ему. Хотя его положение было сейчас аховое. Отклонившийся назад, с левой рукой, ушедшей с копьем далеко в сторону, голова и грудь же были полностью открыты для любых ударов. А ведь именно в то плечо и угодила магическая стрела, пущенная мной Бог его знает сколько времени назад. Мэльир с усмешкой сделал замах мечом сверху, самый простой и логичный в этой ситуации, абсолютно уверенный в полной победе. Но внезапно копье принца, лихо обернувшись вокруг его пояса, посланное во вращение недрогнувшей рукой, встретило лезвие у самой шеи. Алвар слегка присел и копье, продолжив движение уже обратной — тупой стороной, нанесло короткий глухой удар рукоятью оружейнику в висок. Тренер пошатнулся и шагнул назад, и секунду спустя, еще раз перехватив копье, принц ушел влево, острие лезвия, со свистом разрезав воздух, остановилось у самого горла Танарта. Бой был закончен.

Теперь можно и выдохнуть.

Я вскочила и громко зааплодировала Его Высочеству, меня подхватили другие эльфы, также поднявшись на ноги. По виску оружейника бежала темно-красная струйка крови. Мэльир и Алвар опустили оружие и с улыбкой кивнули зрителям, снова пожав друг другу руки. Пожатие рук перешло в крепкое дружеское объятие, но я, зная хитрого оружейника, не смогла бы с уверенностью сказать, что он не поддался, когда наносил тот прямой бесхитростный удар. Но каким же искусным воином надо быть, чтобы поддаться так хитро! В любом случае учитель и ученик действительно стоили друг друга. Ловкость и гибкость принца, подвижность и сила Танарта поистине были впечатляющими. Отовсюду слышались восхищенные возгласы в сторону Его Высочества, эльфы вставали и с поклонами чествовали его, состязаясь друг с другом в красочности своих эпитетов. Но именно в мою сторону повернулся Алвар, видя мои сияющие от восхищения глаза, и тепло улыбнулся мне.

— Тебе понравился поединок? — спросил он.

Я тут же поклонилась принцу со словами:

— Вы великолепны в бою, Ваше Высочество! — в моих словах не было ни намека на лесть — я была просто потрясена этим редким зрелищем.

— А ты мастер своего дела, Танарт, — сказала я, обращаясь к тренеру, делая также комплимент и ему.

Алвар взглянул на меня с изумлением и уважением, понимая, что мои слова попали точно в цель, а если серьезно, то сразу в две.

Тренировки закончились, и я по обыкновению, прибиралась, а Танарт, изрядно вспотевший после поединка с принцем, сидел в оружейной и точил свой меч.

— Это очень прочная сталь, — сказал он мне, внимательно осматривая лезвие. Тот же сплав, из которого выковано копье Его Высочества. Но мелкие царапины и зарубки все равно появляются, «Танцор» со мной уже не одно столетие.

— Это изумительный меч, — я любовалась пляской магических огней в его идеально прямом лезвии.

Танарт довольно улыбнулся, любовно шлифуя клинок до практически зеркальной гладкости.

— И копье у принца тоже весьма необычно…

— Это копье называется «Полет Феникса», — начал объяснять мне оружейник, — Его полная длина с клинком и рукоятью чуть больше руки. Оно ковалось специально для Его Высочества. Им очень сложно овладеть, но если воин действительно становится мастером в обращении с этим оружием, ему трудно будет найти достойного противника. Это разновидность совны, утяжеленная с двусторонней заточкой клинка, и это копье настолько острое, что вместе с ним ковались и ножны. Можно сильно порезаться, просто дотронувшись до лезвия. Принц носит ножны за спиной. Удары в основном наносятся на вращении, блокирование возможно сразу на двух плоскостях, клинком и обитой сталью рукоятью. Есть и недостаток — из-за отсутствия гарды остаются незащищенными пальцы, по которым противник может наносить скользящие удары вдоль рукояти. Если ты заметила, я несколько раз в течение боя демонстрировал подобный удар. Для Алвара он не представляет опасности — он может вращать свое оружие с такой скоростью, что легко отбивает летящие стрелы и определить направление его удара практически невозможно. Круговое вращение и восьмерки осуществляются как одной, так и двумя кистями рук, перед собой, вокруг пояса, над головой и даже за спиной.

— У него длинные и сильные пальцы.

— Верно. Значит, заметила, да? — его губы чуть растянулись в улыбке, — Мой лучший ученик, без всяких сомнений, он очень искусен в бою.

— У нас в деревне говорили — ему нет равных…

— Он — принц, Марта, ему дали в руки меч, тогда же когда в первый раз посадили на вобра. То есть в два года.

— Я себя даже не помню в два года. Но я и не догадывалась, что он принц, когда впервые его увидела. Он выглядел просто как… командир отряда.

— Его Высочество очень мудрый полководец, и знает, что солдат должен смотреть ему в спину, а не наоборот. Он всегда сражается вместе со своей гвардией нандиров, не оставаясь в тылу.

— А «Полет Феникса» — красивое название! И имя «Алвар» звучит как раз как взлет гигантской птицы.

Танарт некоторое время смотрел на меня в полном изумлении.

— Ты начинаешь понимать наш язык. Это не каждому дается. Да, оно получило его из-за особого стиля принца, полное имя Его Высочества — Элаванир Черный Феникс. А «Алвар» уже появилось спустя несколько столетий. Люди называют его «Черный принц».

Я попробовала на ощущения полное имя Его Высочества, оно звучало несколько иначе, чем «Алвар», птица взлетала при этом высоко в воздух почти в вертикальном пике. Слышалось ощущение восторга от свободного полета и огромный размах его крыльев.

— Сколько же ему лет?

— Хмм… Ему чуть меньше трех тысяч лет, а вот мне уже более пяти тысяч.

— Вы, наверное, считаете свои года тысячелетиями.

Он засмеялся.

— Ну, почти. Особенно те, кто прожил их не одно. Если хочешь узнать возраст эльфа — посмотри на его волосы.

— Волосы?!

— Да, моя девочка. Наши волосы растут очень медленно, примерно на толщину пальца в сто лет. Аладраэ позволяет расчесывать свои волосы только своей возлюбленной или возлюбленному. А плетению может обучать только отец или мать, старший брат или сестра. Это предмет гордости и эльф никогда не острижет их. Это означает лишить себя своей силы.

— Тебе более пяти тысяч лет… — начала прикидывать я, — Но у принца волосы все же не намного короче твоих…

— Королевская кровь!

— Понятно, — задумчиво сказала я, — Тогда Фердису около шестисот…

— Умница. Шестьсот двадцать. Видела косы у королевских тауронов? Они доходят до коленей! Однажды и мне предлагали стать тауроном, но мне нравится гвардия принца, да и разве могу я бросить своих юных телендиров?

— Могу я задать еще один вопрос, Танарт?

— Что бы тебе хотелось услышать?

— Сколько лет Тинарикетронтариэлю?

Мэльир понимающе посмотрел на меня, но виновато качнул головой.

— Я не тот, кто сможет рассказать тебе его историю, Марта.

— Я уже слышала ее из его уст.

Мэльир аж перестал точить свой меч.

— А ведь этот гордец ни с кем не делился ей уже очень давно.

— Он не все рассказал мне, Танарт, — задумчиво ответила я. Внезапно одна догадка сверкнула в моем сознании, — Он… сам остриг свои волосы?

— Да. В день Моран Великий Король остриг свои волосы и отрекся от трона. Но причину точно не знает ни одна живая душа. Возможно… Он и сам не знает.

— Значит, остригая волосы, эльф может лишиться своей силы? Ты говоришь про магическую силу?

— Не совсем. Наша сила, как физическая, так и духовная растет вместе с нашим возрастом, и ты сама можешь понять, что чем мы старше, тем более сильными и даже высокими становимся. Королева светлых эльфов Нантилирь имеет такие длинные волосы, что если она встанет на макушке высокой сосны, они будут касаться земли. Она полубог и один ее взгляд может повернуть реку вспять или вырастить деревья на ровном месте. Род нашего Короля Феларуса и берет начало от нее, он носит на поясе длинную косу, и обладает огромной силой, но у него всего один сын. Каждая семья эльфов — это настоящий источник силы, эльфы, становясь старше, накапливают ее, а если кто-то погибает… Слабеет вся семья. Мы многих потеряли в войнах с людьми, одна такая страшная потеря недавно ослабила весь род темных эльфов…

— Когда погиб старший принц?

— Да, ты очень проницательна. Мы до сих пор любим и почитаем Гилаэля, это очень грустная история. Принц Невидимый Клинок так и не нашел путь в Серебрянные Чертоги, где обитают наши предки. Никто не знает, почему это случилось. А юный принц Алвар уже достиг возраста, когда может жениться, вот почему Король торопит его со свадьбой, хоть это на самом деле еще рановато. Сила семьи Карны вольется и укрепит не только королевскую семью, но и весь наш род. Эльфы теоретически бессмертны. А на деле никто не знает, куда уходят те, кто живет достаточно долго.

— Юный — в три тысячи лет? И в таком возрасте еще рано жениться? У нас это иногда и в двадцать делают. А потом могут разойтись и найти кого-нибудь другого.

Танарт раскатисто засмеялся.

— Тауроны и нас — нандиров называют юнцами и имеют на это право. Некоторым уже по восемь-десять тысяч лет. Поживи с мое — поймешь. Но… Видишь ли… Эльфы не расходятся, как ты сказала. Во время обряда их души связываются друг с другом, раз вступив в брак, они будут вместе навсегда, даже уйдя в Серебряные Чертоги. А принц… Должен поступать так, как будет лучше для его народа, а не так, как желает его сердце. Но, давай свернем-ка эту тему, пока здесь не появились чьи-либо уши, да и пора уже расходится на отдых.

Глава 28 Тайны плетения

— Тебе нужно перестать думать о нем.

Фердис настолько внимательно изучал свои ногти, это выглядело очень трогательно и забавно. Но неужели ж все эмоции с моего лица можно читать, подумала я, вслух же сказала:

— Не знаю, о чем ты…

Он, как ни в чем не бывало, продолжал:

— Здесь есть немало доблестных мужчин.

«Например я», — так и просилось с его языка.

— В этом ничуть не сомневаюсь, — улыбнулась я, надеясь, что он не воспримет мой ответ, как намек на продолжение. Я только хотела добавить, что не знаю, к чему он все это говорит, но он, видимо и сам уже понял, что начал не с того конца.

— Нариль состоятся уже через десять дней. Ты придешь на соревнования? — Фердис неловко перевел тему, но меня это только порадовало.

— Как же я могу пропустить такое!

— Я могу стать самым юным данаари, если выдержу все испытания!

— Среди телендиров тебе нет равных в бою, — подсластила я.

Он даже немного покраснел и смущенно сказал:

— Среди женщин тоже есть немало данаари и они великолепно сражаются!

— Это мне не грозит ближайшую тысячу лет точно!

Мы засмеялись, и напряжение в разговоре спало, мы начали говорить о тренировках, соревнованиях и, конечно, о моих дырах в защите, он больше не возвращался к теме о достойных мужчинах.

В этот день я, как обычно, шла в столовую на обед, я даже завидовала ученикам, которым не нужно было прерывать тренировки, пополняя запас энергии. Но в животе урчало, а Танарт загонял меня сегодня до полуизнеможения — еще бы, ведь скоро соревнования. Участвовать в них я пока не могла, но это было неважно.

Умывшись и привычно сев рядом с Дионой, я тут же приступила к трапезе, положив добрый ломоть вареного мяса на огромный кусок ржаного хлеба. Обедала я всегда торопливо, тут же возвращаясь в зал, где немного отдыхала после приема пищи.

Но на сей раз вернуться в зал мне не дали.

На выходе из столовой появилось несколько стражников, которые загоняли людей в какой-то боковой коридор и мне, признаться, стало совсем не по себе. Я прислонилась к стене и дождалась Диону, пока десятки рабов проходили мимо меня, затем, поймав ее за руку, встревожено спросила:

— Куда это нас?

Она лишь устало усмехнулась.

— Не волнуйся, всего лишь стрижка. Через пару-тройку часов пойдешь, куда тебе надо, — последние слова были сказаны с нажимом и даже упреком, но я уже ее не слушала.

Всего лишь… Нет, стричь свои длинные волосы мне совсем не хотелось. Что обо мне скажут после телендиры? Жалкий раб, позволивший остричь свои волосы. А Мэльир? «Эльф никогда не острижет их»…

И еще раз нет, нужно было срочно что-то делать.

Я так решительно направилась в обратную сторону, что рабы шарахались от меня, как от самоубийцы, давая мне дорогу. Выйдя из коридора, я сразу натолкнулась на одного из стражей данаари, который, видимо, просто потерял дар речи от подобной наглости. Людей все еще загоняли из столовой в тот коридор, иногда помогая хорошими тычками.

— Мне нужно предупредить Танарта, что я вернусь позже, — собрав всю свою смелость, сказала ему я, даже, забыв поклониться.

Эльф задумался, поскольку слово «Танарт» вкупе с моей гордой осанкой, возымело свое действие. Затем неохотно кивнул и молвил:

— Только быстро, не то пожалеешь.

Я коротко поклонилась и стрелой полетела в Франиртил, где Мэльир без устали гонял своих взмокших учеников.

Увидев меня, он сразу понял — что-то случилось и это что-то совсем не приятного характера. Он быстро подошел ко мне, я же повисла на его руке, пытаясь отдышаться.

— Марта, — тренер обеспокоено взглянул мне в глаза, — Расскажи, что случилось.

— Они хотят остричь мои волосы, — я мотнула головой и русые волнистые локоны скользнули мне на плечи.

— Так… — Танарт нахмурился, — А я и забыл про этот день. Сколько у тебя времени?

— Уже не осталось.

Он на секунду задумался, затем усмехнулся.

— Не волнуйся. Идем за мной.

Мы прошли в оружейную, и Мэльир внезапно усадил меня на стол, отодвинув в сторону метательные кинжалы, а затем принялся заплетать мои волосы своей рукой на замысловатый эльфийский манер. Телендиры смотрели на нас, не узнавая своего Танарта, но, меняя оружие, снова приступали к занятиям. Привычные звуки наполняли зал, и мне подумалось, что в некотором роде я понимала этих воинов. К физической нагрузке, пению меча в руке, звону лезвий и к властному голосу Танарта привыкаешь так, что потом этого начинает сильно недоставать. Я смотрела на них и не понимала, отчего мои руки кажутся такими пустыми без оружия. Я ловила каждое движение учеников и чувствовала, как они наносят каждый удар, даже мои мышцы напрягались. Пальцы оружейника были гибкими и ловкими, он плел довольно быстро, но я все равно немного нервничала.

Разгладив мои волосы, Мэльир многозначительно сказал мне:

— Теперь они не осмелятся обрезать твои волосы, это плетение называется «нар'дарараш».

— Непредсказуемый в бою? — повернулась я к нему.

— Верно.

— А как называется твое плетение? — я принялась разглядывать мастерски заплетенные толстые косы, что были заплетены много дней назад, и с тех пор изрядно подрастрепались, хотя сами волосы мылись часто.

— Нар'фангир — это означает искусный в бою. У мужчин не так много плетений, как у женщин и они намного проще, но многие предпочитают собирать волосы в хвост или носить распущенными. Я тоже это делаю не всегда.

— Я бы так хотела научиться!

Танарт хлопнул меня по плечу и ответил:

— Ну что ж… Сегодня после тренировок у нас будет еще один урок. Идем, я сам отведу тебя туда.

Когда страж снова завидел меня, он в ярости зашипел:

— Я же сказал, что ты у меня пожалеешь!

— Это ты у меня пожалеешь! — прогремел позади меня голос Мэльира, который вошел в коридор вслед за мной.

Эльф поклонился ему со словами.

— Мои извинения, Танарт.

— Принимается. Это я задержал ее. А теперь упор лежа и пятьсот отжиманий, пока я еще добрый. Марта, а ты иди и скорее возвращайся.

Я поклонилась ему с легкой улыбкой, глядя, как стражник начал отсчитывать отжимания под ногой тренера, что он водрузил ему на спину, и побежала в комнату для стрижки.

Когда я тихо подошла к концу очереди, я услышала, звонкий и обиженный голос Зарики, что жаловалась подругам… на меня.

— Вы видели? Она пролетела мимо нас, и страж отпустил ее! Я же вам правду рассказываю, и Виления может подтвердить! Она ужинала с эльфами! Сидела там, как принцесса, они поили ее этим проклятым эльфийским пойлом, а я таскала ее грязные тарелки!

— Тсс, Зарика, это, кажется она там, в конце, послышался зычный шепот другой женщины.

На меня сразу оглянулись.

— Она?! Да я и не собираюсь таиться! — вспыхнула та, — Ей сейчас стричь будет нечего, я ей все повыдергаю!

Девушка резко развернулась и хотела направиться ко мне, но подруги удержали ее.

— Успокойся, тебе что, жить надоело? Эти стражи тебя живо угомонят своими мечами.

— Я это так не оставлю, — сквозь зубы процедила Зарика и отвернулась.

Когда я вошла в длинную и темную комнату, освещенную несколькими факелами, я, наконец, увидела весь процесс своими глазами. В зале не было никакой мебели, лишь какие-то ящики стояли в самом углу. В противоположной стене виднелась тяжелая дверь, в которую и выходила длинная вереница людей, уже лишенных своих волос. На полу валялись отсеченные локоны, очередь двигалась довольно быстро, и было слышно, как люди вскрикивают от боли. Выглянув из-за спин женщин, я увидела одного из данаари, сидевшего на высоком стуле, что стриг бедных людей… короткой саблей, разворачивая очередного несчастного к себе спиной и молниеносным взмахом отточенного лезвия, отсекая «лишнее». Он явно пребывал не в духе, и занятие это доставляло ему откровенно мало удовольствия.

Долье досталось больше всех, похоже, эльф испытывал к ней особую неприязнь. Стальная рука грубо схватила женщину за жидкие сальные волосы, эльф вывернул ее голову так, что она рухнула на колени, и сабля с настоящим упоением обкорнала ее от уха до уха. Светлые волосы полетели на пол, а Долья — вперед по коридору от сильного тычка.

Но она не ушла. Она встала чуть в стороне, в тени и хотела посмотреть, как это сделают со мной. От ее взгляда мне стало очень нехорошо, глаза блестели в темноте от обиды и ненависти.

Я подошла к эльфу самой последней в очереди, его рука, жестко схватив меня за плечо, развернула к нему спиной, но он внезапно отпустил меня.

Его пальцы провели по моим волосам, и я услышала тихий и изумленный голос:

— Ты одинаково хорошо владеешь обеими руками, и они твердо держат меч! — сказал данаари, восхищенно разглядывая плетение, — Иди же, тренируйся, пусть не дрогнет он в твоей руке!

— Спасибо, — смущенно ответила я, обернувшись и встретившись с ним глазами, — Да будет крепка и Ваша рука, — сказала я на чистом эльфийском и у него отпала челюсть. Недаром я столько тренировалась на Фердисе!

Я поклонилась и вышла, он же провожал меня полными изумления глазами, так и не в силах вымолвить что-то еще.

Долья чуть не задохнулась от негодования и когда я спокойно проходила мимо нее, ликуя внутри, крепкий кулак чуть не угодил мне в ухо. Но я, вовремя заметив ее движение самым краем глаза, лихо нырнула под ее руку и опрокинула на пол самой обычной подсечкой. Она крякнула и тяжело плюхнулась на спину, подол юбки задрался, а глаза выражали такую смесь эмоций, что передать простым языком было просто невозможно.

— Ты недостойна называть себя воином, если нападаешь со спины.

Страж, еще находившийся в комнате, тихонько зааплодировал мне.

— Ты чтишь кодекс, — сказал он восхищенно.

— Да, Аладраэ, — ответила я.

Вернувшись в зал, я горячо поблагодарила Мэльира, и гордо ходила по залу, демонстрируя это восхитительное плетение, чем вызывала улыбки у тренера и его молодых учеников.

Но когда занятия кончились, и он отпустил измученных вконец телендиров, я подошла к нему и с какой-то легкой грустью сказала:

— Я сама не смогла бы заплести себя так, как ты. Тот эльф подумал, что это мои руки тверды.

— Я и так старался быть небрежным, как мог, — с улыбкой ответил Танарт.

— Мастерство не скроешь… — задумчиво ответила я, и тренер улыбнулся еще шире.

— Давай, я покажу тебе, как это делается.

Я долго возилась с его волосами, когда он начал обучать меня этому необычному плетению, черные пряди тренера, доходившие до бедер, были очень тяжелы и страшно запутаны после тренировки, но, в конце концов, кажется, у меня что-то начало получаться.

— С сегодняшнего дня ты будешь заплетать и меня и себя. У тебя уже получается, но тебе нужно попрактиковаться.

Хитрый лис за невозмутимым лицом скрывал, что ему это понравилось.

Я долго не хотела расплетать свои волосы, так и мыла все эти косы, стараясь не сильно растрепать их. Первая же моя попытка заплести саму себя вызвала просто грохот раскатистого смеха телендиров за моей спиной. Но я, точно также гордо задрав голову, как в прошлый раз, когда Танарт заплел меня, прошла по залу до оружейной, и смех постепенно стих. А в глазах Мэльира появилось немало уважения, хотя мои косы заставили улыбнуться и его.

Оружейник сказал, что это было правильно, и я все равно должна носить свое плетение с гордостью, да, пока что моя рука не так тверда, но тренировки и ежедневные занятия с плетением все-таки сделают свое дело. Фердис ехидно заметил, что по этим косам можно увидеть все несовершенство моего стиля. Я лишь с улыбкой ответила, что стилем в моих руках пока и не пахло.

Глава 29 Воля Гилаэля

Я проснулась, едва переводя дух от тяжелого засасывающего сна. Я не помнила всех деталей, но внезапно властный, сковывающий тело взгляд, предстал в моем сознании, как живой. Его неизведанная глубина внушала необъяснимый трепет, я будто провалилась под лед и колючая вода сковала все тело, одновременно впиваясь в него тысячью кинжалами. В то же самое время большие глаза были удивительно прекрасны, в темно зеленых радужках плясали светящиеся оранжевые огоньки. Этот взгляд я бы узнала где угодно — это взгляд Алвара, я уже не раз испытывала на себе его силу, но глаза, глаза были другими, более раскосыми и дерзкими, более жесткими. Слова из сна волной вошли в мои мысли, заставив все мое тело содрогнуться от страха: «Иди в храм немедля. Наши дороги еще пересекутся». Это… это же был его брат! Старший принц Гилаэль!

Я почти не помнила, как снова оказалась перед дверью этого храма, я осознавала лишь, что не могу противиться этой воле, не могу поступить иначе. Даже учитывая то, что Алвар сказал мне держаться отсюда подальше.

Именно его я и увидела там, внутри, принц стоял в темных одеждах у алтаря, положив на позолоченный кедровый стол обе ладони, и его губы что-то шептали на эльфийском. Я замялась у входа, поглядывая на его молчаливых тауронов, не зная, стоит входить или нет, но вдруг он удивленно обернулся, слегка нахмурившись, не ожидая встретить меня здесь еще раз.

Я поклонилась, поприветствовав его. Алвар же большими шагами быстро подошел ко мне и положил мне руку на плечо. Его тон был резким и обеспокоенным.

— Марта! Я ведь предупреждал тебя!

— Что с ним случилось? — я подивилась собственной наглости. Слова его брата из странного сна все еще пульсировали в голове.

В глазах Алвара мелькнула какая-то догадка, он понимал, что я пришла сюда не просто так из желания нарушить его наказ или встретить свою смерть. Затем он взглянул на алтарь и печальным голосом сказал:

— Мы не можем это выяснить. Это случилось сорок лет назад, когда армия людей вторглась в Гростат…

Мы вошли в храм, и принц рассказал о том, как его старший брат Гилаэль, вопреки воле Короля, поднялся в горы, чтобы обрушиться на людей с тыла. Армия была разделена и тандары, воины гвардии Невидимого Клинка, что ушли с ним, погибли за несколько мгновений, когда Ивор обрушил скалы. Часть пещер оказалась погребена под глыбами земли и камня. Победа далась эльфам очень дорого. Ивора сразило копье, пущенное самим Королем. В честь Гилаэля мастера эльфов отстроили заново южные пещеры, они куда прекраснее, чем были, но иногда там дули странные ветра печали. Алтарь Гилаэля, воздвигнутый в центре этого огромного сада получил злую славу, поскольку поглощал жизнь вокруг себя. Верховная жрица же дала четкий ответ — старший принц так и не достигнул Серебряных Чертогов, и его песнь не поднимается к небесам среди тысяч других. Эльфы оплакивали его, как оплакивают люди своих умерших. Обычно они лишь отдавали честь павшим воинам и погибшим соплеменникам.

— То есть уход в Чертоги не является смертью? — спросила я Алвара.

— Совсем нет, Марта. Это мир, созданный нашим отцом Талианом, где живут наши братья и сестры, на берегу бесконечного моря Вечности, — его взгляд стал далеким и мечтательным, и принц продолжил, — Там раскинулся настоящий бриллиант и вершина творения эльфийских мастеров, величайший город Налардрикиль, построенный среди деревьев-исполинов эналардов, подпирающих небо. Скажи мне, почему ты пришла сюда, ослушавшись меня?

Я потупила взгляд.

— Я не могла отказать…

— Но… кому? — судя по тому, с какой силой его рука сжала мое плечо он уже знал, каков будет ответ, у меня аж помутнело в глазах от резкой боли.

— У него такой же властный взгляд, как и у Вашего Высочества. Его глаза цвета ночного леса, в котором мелькают далекие огни.

Алвар побледнел, как нетронутый снег в горах и, казалось, перестал дышать. Его ладонь сомкнулась чуть сильнее.

— Марта… Это действительно так. Ты не могла знать этого. Что он сказал тебе?

— Ничего, кроме того, что наши дороги скоро пересекутся… что бы это ни значило. И это все… у него очень мало сил.

Алвар опустил голову, глаза его закрылись, а его пальцы еще сильнее сдавили мое плечо. Я едва не скрипела зубами от боли, но держалась. Мне никогда не доводилось видеть его таким. Это причиняло мне сильную душевную боль, и я тихонько коснулась его побелевшей от напряжения руки.

— С ним… С ним все в порядке. У меня не было ощущения, что он бесцельно странствует и не может найти дороги. У него здесь какая-то цель. Вот, посмотрите, Ваше Высочество, один цветок все же выжил здесь, — я несмело потянула его за рукав и указала на отливающий синим восхитительный цветок алотэль, который не только не завял, но стал еще прекраснее. И это притом, что его никто здесь не поливал.

— Я понял тебя, Марта, — принц поднял голову и внезапно опомнился, разжав свои пальцы и виновато проведя по моему плечу. Глядя на цветок, Алвар как-то странно улыбнулся, затем нежно и с благодарностью взял мою руку, надолго задумавшись о чем-то. Казалось, что его мысли странствуют где-то очень далеко, пока он стоял тут, замерев, напряженно, но слегка отсутствующе. Я же, сама не зная зачем, наверное, чтобы прервать его тяжелые думы, отвлечь на что-то веселое, с еще одним поклоном тихо сказала:

— Ваше Высочество, для меня большая честь поздравить Вас лично…

— Поздравить? — он выглядел все еще глубоко погруженным в какие-то размышления и совсем не радостным. Когда он взглянул на наши пальцы, которые сплелись в нежном пожатии, его взгляд изменился, в нем появилось, кроме озабоченности, еще и странное смятение.

— Через неделю Ваша свадьба.

Он так долго смотрел на меня, что мне показалось — у меня сейчас закружится голова. Затем лицо принца посветлело, и он сказал, все еще держа меня за руку:

— Я не знал, зачем ноги привели меня сюда именно сейчас. Теперь я знаю. Мне нужно идти и закончить важное дело, — ответил он чуть извиняющимся тоном.

— Последние приготовления… — произнесла я каким-то не своим голосом.

— Ну, почти, — он направился к выходу, увлекая меня за собой, и затем сказал, когда мы оказались от храма на безопасном расстоянии, — Нариль состоится уже через два дня, и мы увидимся там. Мне нужно поговорить с тобой о твоих успехах в изучении языка, возможно, ты уже могла бы отправиться в Оренор.

— Хорошо, Ваше Высочество, — прошептала я с напускным равнодушием и поклонилась.

Мы попрощались, и он направился на Кенарит, сопровождаемый своими тауронами.

Обычно я была бы счастлива любому поводу увидеть его снова, но теперь, когда тот, кто так волновал мое сердце, связывает свою жизнь с другой, теперь это было похоже на острую боль. Еще один раз я увижу его перед свадьбой, еще глубже кинжал вонзится мне в сердце, до рокового дня остается совсем ничего. А в это время его восхитительная невеста будет готовиться, и примерять свой нежный розово-зеленый наряд, переливающийся, как чешуя дракона, расшитый жемчугом и драгоценными камнями. Я столько слышала и про ее красоту и про это воздушное платье, что казалось еще чуть-чуть и увижу невесту в своем воображении.

Я стояла, глядя на коридор, где скрылся мой возлюбленный, какими-то невидящими глазами и все глубже погружалась в размышления. Сможет ли она дать ему ту любовь, что он заслуживает? Будет ли он счастлив с ней? Если да, то я буду только рада за него и смирюсь со своей ледяной болью.

— Ты зря за ним бегаешь. Когда-нибудь тебя подвесят за ноги в подвалах Оренора за это. Ты для него всего лишь раб, Марта!

Я с изумлением оглянулась, чуть не подпрыгнув от неожиданности, и увидела невесть откуда взявшуюся Диону, не узнавая в ней свою подругу.

Она стояла в одном из полыхающих огнями цветов туннелей и со странным выражением на лице смотрела на меня в упор.

— О чем вы говорили там? — с какой-то затаенной злостью спросила она.

— Как ты здесь оказалась?

— Я давно уже тут за вами наблюдаю, у меня везде есть глаза и уши, Марта.

«А она ведь тоже в него влюблена», — внезапно подумала я.

— У него скоро свадьба. Я просто поздравила Его Высочество, — не люблю я обманывать. Но и правду этой женщине говорить ни в коем случае нельзя.

— Ты?! Ты о себе слишком много возомнила!… — Диона вдруг осеклась и так резко сменила гнев на милость, что я, привыкшая к ее выходкам, была, тем не менее, поражена до глубины души, — Ай, не слушай ты глупую женщину! Я бываю иногда сама не своя. Мы с тобой в последнее время совсем не общаемся, ты прибегаешь на обед и тут же упорхнешь, а мне так нравилось с тобой поболтать!

Мне надоело ходить все время вокруг да около, будто боясь наступить на зыбкую почву, я подошла к ней и сказала ровным и спокойным голосом:

— Ты ведь тоже любишь его.

Это даже не было вопросом, и она внезапно опустила глаза. Когда через мгновение Диона снова подняла их, я даже не узнала ее, настолько изменилось выражение ее лица. Любовь измучила эту женщину за долгие годы, и я ужаснулась от осознания той судьбы, что выпала на ее долю.

— Да, Марта. Я долго скрывала от всех свои чувства. Но у меня не осталось больше сил. Скоро он свяжет свою судьбу с другой навсегда. А мне останется лишь боль.

— И ты ничего не смогла с этим поделать?

— А ты смогла?

Я замолчала и просто обняла ее. Диона, эта сильная женщина, за маской отсутствия надежды прятала то, что держало ее в этом мире долгие годы, пусть на соломинке, но все же крепко. Сейчас она плакала на моем плече, и я подивилась ее силе, что дала слабину, быть может, впервые.

Проводив ее к хеларису, я помогла ей умыться, даже посидела с ней немного, опоздав на тренировку. За что сильно поплатилась — Танарт не терпел опозданий и я приняв упор лежа, как всегда принялась за дело. Я сбилась и перестала соображать, когда количество отжиманий уже давно перевалило за сотню, его ученики за это короткое утро уже вымотались так, что еле шевелили руками, некоторые пластом лежали в опилках, прямо, как я поначалу. Тренер чуть ли не пинками поднимал их на ноги, день соревнований уже был послезавтра.

Глава 30 День ежегодных соревнований

Почти весь оставшийся день я была практически предоставлена сама себе, я не участник Нариль и Танарту не было смысла гонять меня наравне с телендирами, да и отвлекать его мне не хотелось. Весь день я метала кинжалы, и занятие это мне нисколько не надоедало, все же у меня неплохо получалось.

Когда начали гаснуть огни, один только Фердис благодаря своей силе и упрямству мог еще прямо держаться на ногах, на остальных было страшно смотреть — пот стекал с юных эльфов целыми ручьями.

На фоне их я выглядела даже слишком бодро и весело, посему именно мне выпало прибрать в зале после тренировки. Но дело это для меня вообщем-то привычное.

Меня лишь удивило то, что тренер не ушел, как всегда оставив ключ страже академии, а остался в зале, помогая мне размещать оружие на стойках.

Вдвоем мы управились очень быстро, и я видела, что ему нужно сказать мне что-то важное.

— Завтра академия будет закрыта, — начал он издалека. Я уже знала, что перед соревнованиями все, кто жаждал получить ранг данаари, будут отдыхать и набираться сил.

— Что ж, Тариэль будет рад, увидев меня в библиотеке. Хотя перед Нариль он стал особенно ворчлив.

Мэльир тихонько улыбнулся.

— Тем не менее, я не сомневаюсь — он тоже будет там. Это не просто соревнования, это еще и зрелище, даже рабы в этот день освобождаются от дел и могут прийти посмотреть, если того желают.

— Это наверняка очень важное событие.

— Еще бы. Мастерство воинов оценивает сам принц и шесть избранных для этой цели тауронов! Ты знаешь, ведь у моего племянника неплохие шансы стать данаари буквально через один день, — задумчиво сказал Мэльир, и я поняла, наконец, о ком он хотел поговорить.

— Он очень искусный воин, — ответила я без тени лести, просто, чтобы заполнить образовавшуюся паузу.

— Да, только два моих ученика превосходили его, — наконец продолжил оружейник.

— Про первого можешь и не рассказывать, я и сама знаю, кто твой лучший ученик. А кто второй?

Танарт засмеялся.

— Какая догадливая! Но только не второй, а вторая, — он мечтательно улыбнулся и посмотрел куда-то вдаль.

Я не особо этому удивилась, женщины иногда становились данаари, неся воинскую службу наравне с мужчинами.

— Это единственная эльфийка, которая достигла второго уровня мастерства. Ее зовут Девора и она была Ошериш, жрицей. И провела долгие годы, обучаясь искусству исцеления и управления потоками. Но после смерти ее отца, тандара, она поступила на воинскую службу и стала телендиром. Сорок лет назад вместе со старшим принцем погибли и все его тандары. Ее можно было понять, она хотела мстить за отца, и мстить кроваво, а излечивая раны эльфийских воинов, оставаясь в тылу, не помогло бы утолить ее жажду крови. Конечно, ей не было равных среди новичков-женщин, хотя над ней и посмеивались. Но когда я увидел, что она творит с оружием в руках, всего после нескольких лет тренировок — я понял, что ей уже нет равных и среди телендиров мужчин. Став данаари она заслуживала ранг за рангом, а когда принц даровал ей звание нандира — над ней уже не смеялся никто. Нандир! Меньше, чем за сорок лет!

— Тогда она прирожденный воин! Но я вижу, ты что-то хотел сказать мне, Танарт.

Мэльир посмотрел на меня и с улыбкой вздохнул.

— Ты права, моя проницательная Марта. Это касается моего племянника, Фердиса. Боюсь, тебе теперь придется остерегаться его! — глаза тренера озорно смеялись.

— Да уж, теперь он задерет свой нос, — также шутя, ответила я.

— Да я не об этом. Он станет данаари, воином, он может предложить тебе свой меч.

Я вопросительно и недоуменно пожала плечами.

— Это что-нибудь значит?

Тренер вдруг стал серьезным.

— Это предложение, Марта.

— Ч-что? Какое предложение?… Чего?

— Стать его женой.

Я от удивления аж открыла рот.

— Танарт, не похоже, что Вы шутите!

— Я вижу куда больше, чем ты. Поэтому и говорю тебе — остерегайся, если ты, конечно, не готова дать ему свое согласие.

— Часто ли эльфы предлагали меч человеческим девушкам? — недоверчивым тоном спросила я.

Мэльир понял, куда я клоню.

— Никогда.

— Ну вот! Так стоит ли волноваться? Тем более, по меркам эльфов, он еще слишком молод для этого, — улыбнулась я.

Тренер тоже улыбнулся в ответ и слегка пожал мне плечо.

— Это конечно так. Но мне придется подсуетится, чтобы его не приставили следить за людьми… Это во первых польстит ему, а во вторых лишним не будет.

— Спасибо, Танарт. Но я надеюсь, до такого при встрече не дойдет. А девушка может отказать, когда мужчина предлагает ей меч? — поинтересовалась я.

Мэльир странно улыбнулся, глаза же его вспыхнули от какой-то застарелой боли, хотя он быстро стряхнул с себя неприятные воспоминания и ответил:

— Да, тогда она не принимает меч из рук, если пока не готова или возвращает его лезвием вперед, если это однозначный отказ. Возврат меча рукоятью вперед означает, конечно же, согласие. При этом важно знать слова ритуала, если интересно — почитай завтра в библиотеке.

За день до соревнований весь город эльфов, казалось, встал с ног на голову. Библиотека также была закрыта, дадарилу все эти оживленные приготовления к боям откровенно не нравились и он, наверняка и носу не покажет на улицы города до начала Нариль.

Поэтому мы с Дионой договорились пойти туда вместе. Он говорила, что всем рабам приходится наблюдать сражения издали, а со мной ее могут пустить к зрительским местам, раз я уже так близка с эльфами, — не без ехидства заметила она. Но я уже привыкла не обращать на такие выпады внимания.

На улицах была такая толпа, что мне не сразу посчастливилось спуститься с кенарита.

Мне приходилось пропускать гордых и прекрасных эльфов, которые, надев сегодня праздничные наряды, спешили поскорее добраться до зала соревнований и занять удобные места. Глядя им в спины, я видела столько всевозможных красивых плетений, особенно у женщин, что в глазах начало рябить. Я вспомнила, что Фердис заплетал себя довольно редко, его волосы были еще слишком коротки, но я знала, что сегодня его косы будут сплетены с особой тщательностью. Его плетение называлось нар'храаш — стремительный в бою.

Спустившись и кое-как выбравшись из суматошного города, я, наконец, оказалась у помещений для рабов, где и увидела поджидающую меня Диону.

Глава 31 Единственная подруга

Она скромно стояла, поджидая меня и мяла в руках край своей рубашки. Серая грубая ткань ее одежд резко контрастировала даже с моей простой одеждой воина, которую я обычно одевала на тренировки. Мне не хотелось лишний раз смущать ее своими платьями.

— Ну что, идем? — спросила она.

— Конечно! — ответила я и она, подхватив меня под руку увлекла в сторону восточных пещер, где находился зал соревнований.

Она весело щебетала по дороге и рассказывала о том, что это один из самых больших праздников в пещерах, и как обычно его здесь празднуют.

— Сначала проходят соревнования. В зал набивается столько народу, что нам с наших дальних мест практически ничего не видно. Проходят различные состязания на силу, меткость, сноровку и выносливость. Затем проводятся парные сражения, и вот тут начинается настоящее зрелище! Если ты хоть раз увидишь, что творят эти воины с оружием и как стреляют из луков — тебе враз расхочется с ними связываться! Но это настолько красиво, что трудно оторвать взгляд!

Видела бы Диона Танарта, который с легкостью уложил бы любого из этих телендиров за несколько мгновений! Как же мне иногда недоставало порой простого общения! И так хотелось сейчас довериться ей, рассказать, что я тоже занимаюсь со всеми этими юными воинами в Франиртиле и не понаслышке знаю об их искусстве. Глядя на эту хрупкую, милую девушку, на ее приветливое и улыбающееся лицо, мне казалось, что мы станем с ней хорошими подругами.

Мы свернули в высокую арку и теперь шли по каким-то едва освещенным туннелям, где-то в юго-восточной части, хотя мы несколько раз поворачивали, и я окончательно сбилась с направления. Я даже не заметила сразу, что вокруг не было ни одного данаари, хотя раньше их можно было встретить почти на каждом шагу, и начала беспокоиться только когда почуяла запах свежей крови. Танарт говорил, что этот запах привлекает дердов.

— Диона, куда мы идем?

— Сейчас увидишь, — улыбнулась она и тут же добавила, указав на едва различимый в темноте выступ скалы, — Нам нужно свернуть вон в тот поворот.

— Я не хочу, чтобы нас сочли беглыми рабами.

Она едва заметно ускорила шаг. Я поспешила за ней, все время оглядываясь.

— Не бойся. Тебя точно не примут за беглянку.

— Но… почему? — спросила я.

Она вдруг замедлила шаг и еще раз ослепительно улыбнулась мне во мраке пещеры.

— Потому что ты будешь мертва! — торжествующим тоном внезапно вскрикнула она и резко толкнула меня куда-то в сторону. Камни ушли из-под ног, и я соскользнула вниз, в какую-то яму, едва зацепившись кончиками пальцев за один из выступов скалы. Ногами я пыталась нащупать хоть какую-то опору, но все же мысли мои были заняты женщиной, что появилась над обрывом и разочарованно хмыкнула, увидев, что я еще держусь. Ее глаза лихорадочно рыскали по полу пещеры, видно было, что ей хочется закончить дело и как можно скорей убраться отсюда.

Я содрала кожу на руках и ладонях, но все еще держалась за камень, пытаясь подтянуться. Я не могла понять, что случилось с единственным человеком, который хоть как-то помогал мне, я пыталась отыскать в ее взгляде хоть толику вины или сочувствия, но… Там была лишь досада и жгучая ненависть.

Камни осыпались под ногами, не давая ни одного шанса покрепче ухватится руками. До края обрыва было не очень высоко, вот если бы мне удалось туда дотянуться…

— За что, Диона? Ты… Ты ведь даже таскала еду со стола у дэльши под носом для меня! — сказала я, откашлявшись от пыли, попавшей мне в нос и горло, — Спасала меня от ее хлыста!

Я висела на одних пальцах, и у меня уже почти не оставалось сил. Леденящее дуновение страха и неизвестности налетело снизу из непроницаемого мрака. Я старалась не смотреть туда.

— Еду! Ха-ха-ха! Да она сама давала мне эту пищу для тебя, чтобы я еще больше втерлась к тебе в доверие, глупая девчонка! Я тебе говорила — этот мир жесток и в нем нет надежды для тебя. Она и била тебя своим хлыстом, чтобы я якобы вмешалась. Хотя кто говорит, что это не доставляло ей удовольствия! — с этими словами она исчезла и вскоре появилась с огромным камнем, который вскоре должен был опуститься мне на голову.

— Что я тебе сделала? — попробовала я в последний раз достучаться до того, что осталось в ней от человека, которому не чуждо хоть немного сострадания. Бесполезно.

Она тяжело подняла камень, чтобы немедля скинуть его вниз, но я, взглянув в ее глаза в последний раз, разжала свои руки и скользнула по почти отвесной стене в темноту. Кажется, я даже ни о чем не думала в этот момент, я просто выбрала одно из двух зол. Мне повезло, и я на шуршащих камнях плавно съехала на дно пещеры, больше перепугавшись, чем получив повреждений. Только парочка ушибов и содранные колени. Ерунда. Но я вляпалась во что-то липкое и, отдернув руку я увидела на ней кровь. В тусклом свете угадывались контуры человека, его тело было сломано при падении, но перед тем его горло еще и перерезали кинжалом. Я вскочила и отшатнулась от него и тут огромная глыба с грохотом упала на то место, где я только что находилась. Сверху раздался бешеный голос Дионы:

— Ты сгинешь там, мерзкая девчонка, твое тело разорвут на части, а косточки обглодают гарваки! Ты умрешь мучительной… А-а-а!!!… — вдруг истошно закричала она. Я тут же посмотрела вверх, где на высоте в четыре человеческих роста чуть сиял проем туннеля. А там… Что-то огромное и массивное обвило ее своими щупальцами и сдавливало в смертельных объятиях. Я услышала, как ломаются ее кости, и от страха потеряла всякий контроль над своими ногами, которые что было сил, понесли меня во тьму пещеры наугад, лишь бы подальше оттуда.

Я увидела лишь, что какая-то тень мелькнула в призрачном свете соседнего туннеля и с ошеломляющей скоростью устремилась за мной.

Я побежала так быстро, как могла.

Глава 32 Это были дерды

— Стой! — услышала я внезапно сверху низкий жесткий голос. Затем что-то черное стремительно прыгнуло на меня и прижало к земле. Я даже не успела как следует испугаться, как широкая ладонь закрыла мне рот, вторая рука существа откинула черный капюшон. У меня как камень упал с сердца — это был эльф. Его синие глаза в упор смотрели на меня. Но лучше умереть от его клинка, чем хрустеть на зубах голодной твари своими бедными косточками.

Внезапно его губы наклонились к самому моему уху, и он едва слышно сказал:

— Говори, как можно тише, я выведу тебя отсюда. Постарайся не шуметь.

Я растерянно кивнула, и он убрал свою руку, предложив ее мне, чтобы помочь подняться. На ее тыльной стороне я увидела черную птицу. Таши-нандир. Быть может тот самый, что спас меня от хлыста.

Я также тихо спросила:

— Кто ты?

— Я твоя тень, — с эльфийского это прозвучало именно так, и я не совсем поняла, что он имел в виду, возможно, он следил за мной или это был просто какой-то незнакомый оборот речи.

Я с опаской протянула ему свою руку.

Он немедля увлек меня дальше по узкой пещере и свернул в один из боковых коридоров. Здесь не росли цветы, и было очень темно. Я начала спотыкаться и путаться в острых сталагмитах ногами, сбивая их до крови. Он извлек из-за пояса маленький шар на короткой рукояти, который начал светится в его руках мягким рассеянным синим светом. Магический светильник имитировал свет цветов алотэль, но был немного ярче.

Оказалось, мы двигались по огромному туннелю, с нависающими сталактитами и стенами, поросшими какой-то темно зеленой плесенью, и мои шаги отражались от них низким эхом, звук же моего дыхания был почти таким же громким, как биение сердца. А эльф двигался совершенно бесшумно. Мы старались держаться подальше от стен, возможно опасность могла появиться из множества боковых ходов, что встречались время от времени. Ассасин все время уверенно вел меня вперед.

В этом неясном свете мне удалось получше разглядеть его. Под матовым черным плащом были очень необычные черненые доспехи, невероятно тонкие и подвижные, они повторяли любой изгиб его ловкого тела, давая ему абсолютную свободу в движениях. На поясе висело четыре парных кинжала разной длины, а на нарукавниках были звезды смерти — особое метательное оружие при удачном броске пробивающее броню. Сомневаюсь только, что броски этого эльфа были неудачными. За спиной на ремнях висели два длинных меча в ножнах. Его волосы были сплетены тоже очень необычно, толстая коса исчезала под плащом, и была, судя по всему достаточно длинной.

Мне казалось, что за спиной раздается какое-то шуршание, я шарахалась от черных провалов и боковых коридоров, полагая, что оттуда на нас выскочат те самые ужасные дерды.

Я не могла ступать также бесшумно, к тому же едва поспевала за ним, но он крепко держа меня за руку, знаками показывал, что нужно торопиться.

Внезапно он замер прислушиваясь, и я чуть не налетела на него, затем он также тихо шепнул мне:

— Иди вперед. Я догоню.

Я остановилась в растерянности, не понимая, как я смогу идти дальше в полной темноте без него, как вдруг тяжелая клешня вырвалась из мрака и цапнула меня за левое плечо. Тонкие зубы впились вместе с острой болью в мою кожу. Практически моментально две звезды смерти перерубили панцирь клешни почти у самой кожи, и я подивилась его поразительной меткости. Из темноты выползали новые клешни и уродливые пузырчатые щупальца. Я отскочила в сторону, пытаясь справиться с сильнейшим головокружением, и чуть не упала, облокотившись на стену. А на ней уже шевелилось что-то мерзкое. С отвращением я вырвала клешню из плеча и отшвырнула в сторону. Над моей головой со свистом пролетали смертельные звезды одна за другой, срезая нависающие огромные мясистые щупальца как подтаявшее масло, они были толстыми, цепкими и такими уродливыми, что к горлу подступала тошнота.

Потратив все свои звезды на спасение одной неповоротливой девчонки, он выхватил два длинных клинка с такой скоростью, будто они взяли и просто оказались в его руках. Затем тело таши-нандира, закутанное в черную одежду стремительно пролетело надо мной, он пробежал по отвесной стене несколько шагов, на лету кромсая эту извивающуюся мерзость, и атаковал обладателя всех этих клешней и щупалец — уродливую тварь высотой в три человеческих роста.

Это и был дерд.

На нас выползало такое немыслимое чудовище, что не присниться и в самых страшных кошмарах. От одного его вида бросало в дрожь. Его щупальца были очень длинными, они расползались от него по стенам пещеры, помогая передвигаться лишенному ног червеобразному туловищу и обрушиваясь сейчас на темного эльфа со всех сторон. Из центра твари, вырывалось с полтора десятка клешней, и это учитывая, что еще столько же валялось на полу пещеры уже будучи отрубленными. Они были короткими, но молниеносно растягивались в атаке, при неудаче, возвращаясь назад. Верхняя часть чудовища состояла из огромной пасти с тремя рядами маленьких зубов, хребта, венчающего его, как корона и множества огромных глазок на тоненьких ножках над ним.

— Беги! — услышала я возглас моего защитника.

Этот темный эльф делал с оружием что-то совершенно немыслимое, его удары всегда попадали точно в цель, его владение двумя длинными мечами было даже каким-то мистическим. Вот один меч уводит удар клешни, второй в это же время круговыми движениями разрубает одно за другим атакующие щупальца, а первый уже крошит клешню на части. Лезвие с легким звоном описывало вокруг него круги и зигзаги, я даже не видела, не могла уловить, как движутся его руки! Я не смогла распознать ни одного знакомого мне финта!

Он сделал стремительный выпад, пытаясь подобраться к твари вплотную, но смог лишь рубануть по толстому щупальцу почти у самого основания. Затем, крутанувшись и не подпуская ко мне остальные, отвлекая их на себя, вскрикнул:

— Беги же скорей!

Бежать? Мэльир говорил, что дердов почти невозможно убить в ближнем бою. Один он не выстоит против этой голодной твари, вместо того, чтобы уносить свои ноги я стала лихорадочно думать. Взгляд сам собой упал на камни под ногами и в памяти всплыли уроки метания. Я тут же принялась ловко метать увесистые камни по глазам чудовища, торчащих жутким моргающим лесом над его хребтом. Теряя свои буркала одно за другим, оно хуже ориентировалось и путалось в своих клешнях. Эльфу сразу стало легче, и чудище начало терять свои конечности с поразительной быстротой под его искусными ударами. Оно уже истекало темной кровью с мерзким тухлым запахом, но даже и не думало сдаваться. Я поймала взгляд эльфа полный удивления, но он, не теряя времени, только коротко сказал:

— Целься в нервный узел.

Нервный узел располагался под трясущимся тройным подбородком чудовища, в сплетении каких-то сухожилий и пульсирующих вен, но в ближнем бою было почти невозможно добраться туда под извивающимися многочисленными щупальцами и клешнями, дерд быстро отращивал новые. А вот метко брошенный булыжник… Я не раздумывала больше. Некоторое время мне никак не удавалось попасть туда, поскольку конечности твари так и кишели вокруг нее. Но первое же мое попадание сопровождалось жутким скрежещущим воем дерда, бьющегося в жесточайшей конвульсии. Темный эльф тут же взлетел, оттолкнувшись носками ног и чудовище с двумя клинками, погрузившимися в центр узла, булькнув в последний раз, замолчало навсегда. Оно оседало на пол пещеры, растекаясь мутной пузырящейся кровью.

Но щупалец на стенах не становилось меньше. Радоваться было еще пока рановато, новая и преогромнейшая тварь выползала сейчас прямо на нас, ступая прямо по еще шевелящемуся телу своего сородича. Сколько же их там? Я разглядела в темноте еще немало светящихся красных глаз. Возможно, нам уже не уйти отсюда живыми. Я подняла очередной камень, но вдруг что-то позади заставило меня обернуться. Я чувствовала угрозу во мраке коридора, и от этого непонятного ощущения множество мелких льдинок втыкались мне спину. Но там, в темноте были совсем не дерды, что сейчас наседали с одного конца коридора, лишаясь своих клешней и щупалец под стремительными ударами моего защитника. Что-то было позади нас, что-то совсем другое и это что-то пришло убивать. Я отчего-то знала, точно знала, что его целью была именно я.

— Марта! — услышала я сдавленный окрик и, обернувшись, увидела, что упругое щупальце этого огромного дерда обвило шею темного эльфа, и начало затягивать в смертельный узел. Еще одно щупальце охватило его руки. Я даже не успела подумать о том, откуда он знает мое имя, и почему не назвал меня «фольб». Камень в моей руке, чудом не задев кишащие вокруг твари щупальца, со свистом взлетел и приземлился точно в центр нервного узла. Но хватка не ослабевала, спазмы только усилили ее. Чудовище верещало так, что едва не лопались барабанные перепонки. Судорога прошла по всему его телу. Я набрала горсть камней и, подбежав ближе, принялась метать их, не обращая внимания на острую боль в плече, в глаза, в мясистую пасть и в само щупальце, кажется, я даже закричала что-то вроде: «Отпусти его, уродина!». Эльф захрипел, и один меч выпал из его рук, тело обмякло, и ноги перестали держать его. Через две секунды, показавшиеся мне вечностью, хватка ослабела, и щупальце безвольно упало на пол. Таши тоже повалился на землю, но я видела, что меч снова оказался в его руке. Он начал глубоко дышать, натужно хрипя, пытаясь восстановить дыхание, и даже делал попытки подняться. Я же метала камни с утроенной скоростью, чтобы дать ему немного времени перед новой атакой. Он оказался на ногах куда быстрее, чем я думала. Ассасин внезапно резко рванулся вперед и с налету с ожесточением вонзил свой меч в живот осевшего на землю чудовища, затем изменил угол, рванув рукоять вниз, вогнал клинок по самую гарду. Вторая тварь, испустив последний вздох, также затихла.

Несколько дердов поменьше были уже не так полны решимости, какие-то задатки их крошечного разума должно быть говорили им, что эти двое им не по зубам. Но должно быть запах крови не давал им сдаться так просто, один, самый смелый, угрожающе скрежеща, снова пошел на нас, остальные осторожно последовали за ним.

Было непросто попасть в нервный узел из-за множества щупалец, но надо было сильно постараться, чтобы промахнуться в их огромные буркала. Кое-как, на последних силах мы уложили еще одного, остальные были не настолько глупы, чтобы продолжать наступать на нас и стали потихоньку уползать, к концу сражения я почти перестала их бояться. Когда последний скрылся в темноте, а на каменном полу остались только лужицы слизи и обрубки щупалец, эльф подошел ко мне. Он тяжело дышал и прикрывал руками большую рваную рану на груди, повредившую и доспехи — видно одна из клешней задела его. Кровь текла по его руке, просачиваясь между пальцев. Всю его шею обвивал чудовищный синяк.

— Великий Ваар, ты ранен! — я развязала свой пояс из тонкой материи, чтобы перевязать его.

— Ты тоже, — он решительно остановил меня и взял мою руку, чтобы осмотреть мои раны.

— Это пустяки… Спасибо, что спас меня.

Я тихо ахнула от боли, когда он разорвал рукав моей сорочки, освобождая предплечье.

— Я бы тоже погиб, если бы не ты.

— Там есть что-то еще, — сказала я, вдруг вспомнив о своем ощущении.

— Я перевяжу тебе плечо. Не бойся, они не вернутся.

— С другой стороны… — я даже не успела договорить, как он прыгнул на меня и прижал к земле. Над нашими головами со свистом пролетел короткий дротик из самострела и воткнулся в сырую стену пещеры.

Он только и успел шепнуть мне еще раз в самое ухо: «Беги! Беги, во имя Н'Ишаара!», как еще один дротик вылетел из темноты и воткнулся ему в спину. Как хорошо, что он был в доспехах! Эльф рывком поднялся, не обращая внимания на раны, и, снова выхватив мечи, кинулся во мрак коридора.

А я побежала, хлюпая по лужам слизи в зияющий провал пещеры, туда, куда уползли эти кошмарные чудовища, с омерзением наступая в потемках на их склизкие щупальца и парующие внутренности. Я уже не помню, сколько я бежала, тела дердов были далеко позади, только считала камни, о которые спотыкалась и поглядывала — нет ли щупалец на стенах. Пещера постепенно поднималась вверх. Через некоторое время, все еще слыша звуки борьбы, я оглянулась и увидела в свете угасающего факела два сцепившихся тела темных эльфов. Нападавший был без плаща, что носили черные ассасины, и он заметно уступал таши-нандиру в гибкости и во владении оружием, только защищающийся был очень серьезно ранен. Что такое сражение двух темных эльфов не на жизнь, а на смерть не передать простыми словами. Стремительно мелькали два черных ловких тела, в диком танце метались волосы, взлетали почти невидимые для глаза из-за колоссальной скорости их длинные клинки. Я отбежала уже на приличное расстояние и не знала, что же мне делать дальше. Сколько бы я не тренировалась, я не противник эльфийскому воину, тем более такому искусному убийце. Но тот, кто спас мне жизнь был готов отдать свою, защищая меня, в этом я была уверена, как и была уверена в том, что я не могу уйти просто так и бросить его. Что ж, я побежала назад.

Свет факела вдруг задрожал и померк, они сражались теперь в полной темноте, только выход из туннеля был подсвечен растущими там цветами. Я слышала лишь отчаянный лязг оружия, который становился все реже и отчего-то тише и вскоре внезапно оборвался. Затем раздался глухой удар, как будто что-то тяжелое упало на землю.

В полной темноте и тишине, одна, меня охватил такой леденящий ужас, что я вжалась в стену пещеры не в силах сделать больше ни одного шага.

Глава 33 Спасение, что хуже смерти

Я так и стояла там, таращась в темноту, ловя малейшие звуки, пугаясь даже собственного дыхания. Но вокруг было все так тихо, что слышно было даже, как цветы поют о чем-то своем, там вдалеке. Я понимала, что могу и не услышать убийцу, если он подкрадется ко мне, и в то же время, если бы он еще был жив — меня уже тут бы не стояло.

А глаза, тем временем, понемногу привыкли к темноте, и я начинала видеть неясное свечение кристаллов в стенах пещеры, маленькие грибки, которые принялись светиться нежным зеленоватым светом, и более ядовитого цвета мох, что покрывал высокие сталагмиты. Но в самом туннеле уже никого, кроме меня не было. Они, наверное, ушли в один из боковых коридоров, подумала я и осторожно двинулась вперед, ощущение близости к чудищам было, право же, не из приятных. Я потихоньку подошла к месту сражения, стараясь избегать щупалец и липких луж, и увидела несколько боковых коридоров, что уходили вниз в какую-то смердящую черноту, но я не знала куда прошли или, скорее всего, упали в пылу сражения эти эльфы.

Я тихо спросила: «Где ты?», испугавшись звука собственного голоса, но ответа не было.

Нужно было немедля найти выход отсюда и рассказать обо всем Танарту, уж он-то разберется что делать. Когда я приближалась к выходу из туннеля, мой осторожный шаг перешел на испуганный бег, и я пыталась осаждать себя, как могла. В арке одного из выходов я увидела мерцающий свет цветов, и направилась туда, подкрадываясь с особой осторожностью, постоянно оглядываясь назад, судорожно выглядывая красные глаза чудовищ.

Цветы тихо пели о только что увиденном сражении, и я поняла из их песен, что оба эльфа действительно провалились в глубокую пещеру. Я тихонько спросила их на певучем языке эльфов о том, знают ли они, где находится подземный город эльфов. Мне было сложно понять их, мало того, что они говорили все одновременно, они к тому же не знали что такое «направо» или «налево». Ответ — «Там, откуда приходят эльфы», мне, конечно же, помочь не мог. Один огромный цветок, перекрикивая всех, ответил: «Иди в самый темный туннель, где не растут наши братья». Ну, конечно! Я пойду туда и найду выход отсюда, чего бы это ни стоило. Если тот, кто спас меня еще был жив — ему немедленно требуется помощь.

Я с усилием стряхнула с себя остатки страха и полетела в самый темный коридор из всех, не забыв поблагодарить и прекрасные цветы. Они предлагали мне сорвать и взять один с собой, чтобы освещать дорогу, какие самоотверженные малыши! Но я отказалась. Пересилить себя и вернуться за факелом в тот коридор я бы уже не смогла.

Вот так, спрашивая все встречающиеся цветы алотэль и шарахаясь от малейших шорохов, я пришла в место, которое, наконец, узнала. Я была уже недалеко от южных туннелей. Огромный сталактит возвышался здесь из центра пещеры и несколько цветов на потолке дружно запели, приветствуя меня. Ну что ж, осталось только три поворота — и я дома. «Дома?» — переспросила я сама себя, не веря. Да, наверное, после всех этих ужасов пещер и Нивенрэл с легкостью назовется домом. Видок у меня сейчас, наверное, был тот еще — грязная, в разорванной одежде, по колено в липкой слизи с кровоточащей раной на плече, царапинами и ушибами.

Я уже рассчитывала повстречать здесь стражников данаари, на ходу обдумывая, что я им скажу, но никак не ожидала увидеть здесь Долью за спиной у двух высоких и надменных боевых магов Оренора! Одетые в ниспадающие фиолетовые плащи и сверкающие точно золото кольчуги они держали внушительные жезлы с резьбою из рун и с желтыми светящимися навершиями. Верхнюю часть лица закрывали позолоченные маски, волосы собраны в высокие хвосты, что были еще пока достаточно коротки. Голоса цветов при их появлении смолкли, они опечалились, и я поняла, что мысли магов были чернее бездны. Обычно алотэль радовались эльфам, они приветствовали их, и сразу же начинали петь, но от этих двоих у них дрожь бежала по лепесткам. У меня была еще слабая надежда, что я смогу все объяснить, но зловещая тишина со стороны цветов говорила мне, что я обречена.

— Вон! Это она! Она пыталась сбежать! — закричала Долья, и с видом исполненного долга зло улыбнулась мне одним уголком своих губ из-за их спин.

Их лица были обращены только на меня, и я не видела выражений их глаз, за этими масками.

Бежать сейчас — означало бы расстаться с жизнью на месте. Сколько я проживу? Одну секунду, две? У меня даже было такое искушение, но я постаралась унять дрожь в голосе, собрав все свое мужество, и сказать:

— Меня заманили обманом. В туннелях, возможно, есть раненые эльфы.

— Она лжет! — суетливо сказала Долья, не забыв низко поклониться своим хозяевам.

— Молчать! — прикрикнул на нее боевой маг, даже не повернув головы в ее сторону. Они не сговариваясь подошли еще ближе ко мне, а дэльши осталась стоять позади, ее глаза говорили мне без всяких слов: «Сейчас ты умрешь. И это доставит мне немало удовольствия».

Я тоже старалась не шевелиться, как бы мне не хотелось бежать, Аданиры остановились в нескольких шагах от меня, и тут один из них сказал:

— За побег одно наказание — смерть.

И он направил на меня свой жезл. Я только после, несколько дней спустя, узнала, что они называются — жезлы повиновения. Но всю его мощь я прочувствовала на себе каждой частичкой собственного тела.

Ужасающая сила жезла повалила меня на каменный пол, тело выгнулось в переламывающей конвульсии, я зашлась в беззвучном крике, но магия жезла не давала мне потерять сознание. Мое тело еще некоторое время судорожно дергалось в приступах сумасшедшей боли, но потом оно просто застыло в одном длительном не отпускающем спазме, я видела только своды высокой пещеры и не могла пошевелиться.

Барабанным боем раздавались надо мной слова второго мага:

— В Ореноре знают, что делать с такими.

Я не видела Долью, но слышала ее запинающийся и льстивый голос:

— О, великий Аладраэ! Могу я сделать то, что мне было обещано?

Эльф недобро хмыкнул:

— Приступай.

И я услышала звук оружия, вынимаемого из ножен, этот звук я ни с чем не спутаю. Затем Долья подошла ко мне, держа в руках зазубренный остро отточенный кинжал с позолоченной рукоятью, украшенной драгоценными камнями.

Ее ледяной взгляд уже не удивил меня, в нем не было ни капли сострадания. Она замахнулась этим кинжалом, и я отвела глаза, чтобы не видеть искаженное гневом и жаждой мести лицо, склонившееся надо мной.

Я не знала, что она выпросила у эльфов взамен на свое предательство, но когда лезвие отсекло мне первую прядь волос — тут уж все стало ясно.

Долья яростно кромсала мне голову, и зрелище это немало позабавило обоих магов, один из них плотоядно улыбнулся, облизнув свои губы, заметив, как с клинка капает кровь.

Я смутно помню, как она закончила, возможно, я была слишком слаба от боли и ран, что же произошло после — навеки осталось сокрыто для меня и потеряно в памяти.

Глава 34 Старый знакомый

Очнулась я в своей комнате уже ранним утром и поняла, что опаздываю на тренировку. Я привычно начала собираться, натягивая свой кевей, как вдруг увидела несколько свежих шрамов на запястьях. Владыка Небесный! Откуда это? Вид собственных ног также ужаснул меня, несколько пальцев выглядели так, будто попали под кузнечный молот. Они едва сгибались. Я попыталась вспомнить то, что было вчера, но мысль будто провалилась в пустоту.

С ужасом я поняла, что мне не приснились ни дерды, ни поединок во мраке пещер, ни боевые маги. Вереница событий будто оживала в памяти вплоть до того момента, как Долья искромсала мне волосы. Последнее, что еще четко всплывало в сознании — это слова принца Алвара, прижимающего к своей груди мое израненное тело: «Я знаю, что нужно сделать, чтобы эта боль никогда не побеспокоила тебя» и его рука, что легла на мой лоб.

Я знала, что меня увезли в место, называемое Оренор, и там прошли несколько дней моей жизни. Но то, что произошло там, было наглухо заблокировано в сознании. Со мной явно случилось что-то очень плохое, но, похоже, что принц эльфов каким-то образом забрал мою память.

И я чувствовала, что меня покалечили еще и внутри. Та, которой я так доверяла, без малейших угрызений совести отправила меня на верную смерть. Мир же ее праху, теперь обвинять ее бессмысленно. Но это предательство было всего лишь царапиной в сравнении с зияющей раной в самом сердце. Свадьба принца уже наверняка состоялась и теперь все, что осталось от моей Надежды разнесло на мелкие кусочки.

Я брела по улицам Нивенрэла в Франиртил сама не своя, иногда обнаруживая, что иду не в ту сторону. Левая нога плохо слушалась, на правую было больно ступать, что-то ныло в спине при ходьбе. Когда я попыталась помассировать ноющие виски, мои пальцы нащупали рубцы от кинжала, я обнаружила, что почти лишилась волос, и поняла, что с меня хватит. Нужно только забраться на Кенарит и…

Как будто пребывая в каком-то трансе, я начала взбираться по бесконечной лестнице монотонно считая ступеньки. Я не сбилась ни разу, поскольку режущая боль каждый раз впивалась мне в ногу. Оказавшись, наконец, на верху, я прошла туда, где казалось, никого нет. Перед глазами все поплыло, когда я, ухватившись за перила, глянула вниз. Еще раз оглянувшись, и никого так и не увидев, я тяжело вздохнула, затем начала молиться едва слышным шепотом. Я просила Небесного Бога если не простить одну из своих дочерей, то хотя бы понять. Сияющая смерть звала меня. Тупая боль воткнулась в позвоночник, когда я перекинула через перила правую ногу. Волшебные огни закружились перед глазами. Левую я перекинуть не успела.

Один из таши-нандиров вышел из тайных троп в каком-то шаге от меня, и через мгновение я оказалась на другой стороне комнаты, без возможности пошевелиться. Глупо было бы думать, что меня оставят одну. Ассасин крепко держал меня в руках и, подождав пока я перестану сопротивляться, сказал:

— Зачем ты хочешь умереть? — этот тихий голос… Я сразу узнала его, хотя с тех пор прошла, казалось, целая вечность.

— От меня и так уже ничего не осталось. Отпусти… или убей меня.

Он сдавил мои руки до боли и наклонился к самому уху.

— Я мог бы выпить всю твою кровь… Если бы не отвечал за твою жизнь своей.

— Ну что ж, однажды ты уже пытался это сделать… Но теперь это не имеет значения… — я бы равнодушно пожала плечами, если бы смогла.

Он внезапно развернул меня к себе, и на его лице я увидела удивление, к которому примешивалось какое-то понимание, затем узнавание, а затем в его глазах отразилась и вся моя боль, что мне довелось пережить за долгие месяцы. Он разжал свою хватку, тем не менее, не выпуская из рук, и прикрыл свои глаза, низко опустив голову.

— Это ты… — произнес он так тихо, что его было едва слышно за пением цветов из боковых коридоров.

— Да… Была когда-то…

— Я едва узнал тебя. Что я могу для тебя сделать? — он поднял свою голову и сразу зацепился взглядом за шрамы.

— Уже ничего.

Он немного помолчал, но затем, поймав меня за подбородок, решительно сказал, глядя мне прямо в глаза:

— Я обязан тебе жизнью… Но волею судьбы отобрал твою. Может быть, я и не смогу вернуть тебе ее. Но я клянусь — те, кто посмеет тебя тронуть, жестоко заплатят за это своей кровью. И… прости меня…

В моей душе шевельнулось что-то, быть может, я просто вспомнила нашу первую встречу, вспомнила, как пожалела его, пронзенного арбалетной стрелой, как он чуть не умер у меня на руках. И я тихо прошептала ему:

— Ты ни в чем не виноват. Пойдем отсюда.

— Я отведу тебя в твою комнату.

— Нет, мне нужно в Франиртил. Я уже опоздала на занятия.

Он утвердительно кивнул.

— Это даже лучше, — сказал он как будто сам себе, — Идем.

Его звали Вэалор. В гвардии принца он был таши-нандиром и разведчиком. Он рассказал мне, что только недавно вернулся с важного задания и ничего не знал обо мне с того самого момента, как покинул мой дом. Но часто вспоминал меня и совсем не ожидал увидеть здесь, под сводами подземного очага.

Тренировка уже давно началась.

Как всегда я увидела Мэльира, показывающего своим взмокшим ученикам очередной финт, и поняла, что здесь, в зале, мое спасение от боли. Юные телендиры повторяли за ним движения почти один в один, но это его все равно не удовлетворяло.

Увидев, кто вошел в зал, Танарт оставил своих учеников и подошел к нам, притворно хмуря черные брови.

— Так, придется тебе хорошенько наверстывать сегодня, даже смерть не оправдание отсутствия на тренировках, — попытался пошутить Мэльир, но Вэалор показал ему что-то знаками и оружейник внезапно осекся, вся веселость пропала с его лица.

— Идем, Марта. Я хочу с тобой поговорить, — он чуть приобнял меня за плечи и повлек в самый угол зала, где мы присели у стены. Я заметила, что таши-нандир тут же пропал.

— Ты знаешь, что со мной произошло? — сразу же тихо спросила я.

— Мне ли не знать, — воин наклонился, осматривая шрамы, — Не беспокойся, три дня и ты про них забудешь. Но твоя боль внутри сильнее той, что снаружи. Расскажи мне, или она изъест тебя.

Я знала, что он был очень внимательным, но никак бы не подумала, что настолько. Ничто не укрыть от его взгляда.

— Это не то, что можно рассказать… Кому я обязана… этим? — я показала ему запястье, со шрамами от глубоко врезавшейся веревки.

Тренер вздохнул и мягко взял меня за руку.

— Карна. Она же невеста принца.

— Невеста? Я думала, они должны пожениться, — глубоко внутри меня, помимо моего желания, вспыхнула слабая искра надежды.

Мэльир посмотрел на меня недоуменно, затем, что-то вспомнив, сказал:

— Ну да, ты ведь еще не знаешь… Принц снова отложил эту свадьбу. Несколько дней здесь только об этом и говорили.

— Что?! — мое сердце подпрыгнуло вверх, и мне пришлось собрать всю силу воли, в попытках не выдать своего волнения.

— Я думаю, с этого надо было начинать, — пробормотал Мэльир, тихонько улыбнувшись.

— Пожалуйста… Не шути так… жестоко…

— Я и не думал, — его взгляд был по-отечески ласковым и совсем не издевающимся.

Не знаю даже, что на меня нашло, быть может этот теплый взгляд тренера, его искренняя забота обо мне, и я вдруг едва слышно сказала:

— Я люблю его.

Он сжал мою ладонь в своей огромной ручище.

— Я знаю.

— А я… — продолжила я свою исповедь, — Я ведь никто, простушка из деревни, жалкий человек, ничтожный раб, без семьи и свободы…

— Марта! — тихо сказал тренер, и затем добавил, уже повысив голос, — А ну, боец! Не раскисать! Ты потомок могучей расы людей, телендир и единственный в своем роде человеческий ученик Мастера оружейника эльфов, в тебе течет кровь древних Богов, что когда-то создавали этот мир. И ты, Марта, мой лучший друг.

— Я?! Лучший друг? — почему-то только последнее по-настоящему оживило меня.

— Именно ты. Если бы мне сказали об этом до того, как ты появилась в Нивенрэле, я бы рассмеялся говорящему в лицо. Я и сам не представлял, как ты дорога мне.

Я и правда раскисла, слова тренера растрогали мое сердце, пока я глядела на него, глаза наполнялись слезами. Не говоря больше ни слова, он обнял меня, сжав в своих руках с такой силой, что я едва смогла дышать, вместо слов: «Ой, раздавишь», — из груди вышел последний воздух. Мне очень хотелось расстаться со всеми невыплаканными слезами на его сильном плече, но как я могу проявить при нем свою слабость? Я еле держалась, и это стоило огромных усилий.

Танарт внезапно оторвал меня от себя и, глядя мне прямо в глаза, беззвучно сказал, шевеля лишь одними губами:

— Этой свадьбы не будет.

Возможно, он что-то знал об этом, а возможно это были просто догадки, но его слова дали мне то, что вернуло мне желание жить.

— А это еще что такое? — Мэльир вдруг отстранился и указал на выпирающие ребра и ввалившийся живот.

Я смутилась, не совсем понимая, что он имеет в виду.

— Это… я.

— Я вижу. А ну сделай-ка пятьдесят упражнений на пресс.

Я улыбнулась.

Его строгий голос никак не сочетался с заботливо предложенной мне рукой, чтобы я могла подняться. Через минуту я уже легла на специальную скамью и, все еще улыбаясь, принялась за дело.

Танарт молча сидел рядом, задумчиво наблюдая за мной.

Его можно было прекрасно понять, тяжелые физические упражнения всегда помогали забываться, входя в тренировочный зал, я оставляла практически все мысли и чувства снаружи. Он хотел как-то отвлечь меня. Выматываясь здесь до седьмого пота, уже не остается сил думать ни о чем-то плохом, ни о чем-то хорошем, только кровать и сон.

Фердис, который в это время разминался с одним из друзей, внезапно увидев меня, опустил свой меч, и лишь реакция его противника спасла воина от страшного удара деревянным мечом в висок.

— Фердис! — телендир резко тряхнул его за плечо, но тот уже ничего не слышал.

Эльф подбежал к нам и когда разглядел меня получше, деревяшка в его руках оглушительно треснула и согнулась пополам.

— Фердис, извини, что мне не довелось увидеть соревнования. Я уверена, ты достойно выдержал все испытания!

Но юный воин смог лишь кивнуть мне, отшвырнув сломанный меч куда-то в сторону.

— Что с ней случилось? — спросил он своего дядю.

— Ничего непоправимого, — коротко отрезал тот и кивнул в зал со словами, — Иди, разминайся, у тебя скоро первый выход в патруль. Тебе нужно хорошо подготовится — там спокойных маршрутов не бывает.

После я узнала, что принц дал новоиспеченному воину ранг раданмара под поручительством его дяди, и теперь Фердису предстояло защищать город от опасных гостей из нижних туннелей.

Молодой эльф, сочувственно провожая глазами каждое мое движение, неосторожно бросил:

— Ну, ты и зверь, Танарт!

Оружейник поднялся.

— Так. Лечь на пол и двести отжиманий. Быстро.

Я подавила очередную улыбку.

— Что? Но Танарт…

Мэльир четко и медленно произнес почти по слогам тоном, не терпящим возражений:

— Упор лежа.

Фердис вздохнул и приступил к упражнениям.

— И готовься хорошенько, раданмар. Твоим противником сегодня буду я.

Фердис побледнел и начал отжиматься в два раза энергичнее. Мэльир невозмутимо подошел к нему и сел племяннику прямо на спину, тот покраснел и взмок, но упорно продолжал отжиматься.

Остальные воины, проходя мимо нас в оружейную, благоразумно помалкивали, хотя и смотрели на меня ошарашенными и сочувственными взглядами.

Мне было еще тяжело выполнять какие-то физические упражнения, но я все же предвкушала, что хотя бы с кинжалами сегодня поработаю. Думаю, мне теперь всегда будут видеться красные глаза дердов на месте моей мишени.

Глава 35 Решение Владыки

Но моим планам не суждено было сбыться. Двери зала распахнулись, и на пороге объявился один из данаари, глашатай. Несколькими резкими шагами он пересек зал и остановился возле нас со словами:

— Его Высочество принц Нивенрэла немедля ожидает Марту в своих покоях.

Я растерянно села на скамье и посмотрела на Танарта, который все также восседал на спине своего пыхтевшего от натуги племянника. Но он только кивнул мне и я, поднявшись, направилась вслед за эльфом.

Вэалор, который буквально снял меня с перил кенарита, наверное, уже рассказал Его Высочеству обо всем случившемся.

Мы снова прошли знакомую мне высокую залу с черной птицей на полу, но свернули не к нижним помещениям, а прямо в покои принца — в центральную дверь.

И я была поражена тем, что увидела внутри, великолепие дворца и его залов с множеством волшебных огней несколько не сочетались с уютом и мягким полумраком комнат Его Высочества.

Приятные тени едва колыхались под потолком и клубились вокруг прекрасных серебристо-дымчатых деревьев, рассаженных в кадках вдоль стен, их листья излучали необыкновенный искристый свет. Изящные лесенки вели от пола к нескольким серебристым двустворчатым дверям, украшенным глубокой резьбой. Стены были темными, но не создавали мрачного настроения, скорее вызывали ощущения теплого лесного вечера. На их гладкой поверхности едва угадывался рисунок темных деревьев, плавно переходящий на слегка куполообразный потолок и казалось, что я нахожусь в волшебном лесу в окружении их огромных теней.

Изящные фонарики, заливали комнаты нежным дымчато-синим и пламенно-оранжевым светом закатных сумерек.

Мы прошли в комнату ожидания, где у стен были разложены пурпурные подушки с серебряными кисточками, и мой провожатый, предлагая присесть, скрылся за следующей дверью.

Я уже привыкла сидеть, поджав под себя ноги, но вдруг задержалась у странной высокой штуковины, взгляд на которую был для меня настоящим шоком. Я слышала об этом, но никогда не доводилось мне видеть такого своими глазами.

Она называлась зеркало, и я увидела в ней отражение той, в кого я превратилась здесь за какие-то несколько месяцев.

Когда-то веселая девочка с длинными вьющимися волосами и ясными голубыми глазами, отражалась в воде ручья. Теперь передо мной стояла девушка, смотрели, не мигая ошарашенные потемневшие от вечного полумрака глаза, в них очень глубоко пряталась боль. Взгляд на то, что сотворила со мной Долья, заставил ручьи слез устремиться вниз из моих глаз. Исхудавшая, похожая скорее на мальчишку я закрыла глаза руками, чтобы не видеть этого кошмара.

Глашатай снова вошел в комнату и покинул покои принца, сказав, что сейчас Его Высочество примет меня, но я даже не взглянула на него.

При виде меня лицо вошедшего Алвара изменилось за одно мгновение. Он немедленно подошел ко мне, и его пальцы провели по моему виску, едва касаясь редких волос, торчащих клочьями, где остались самые крупные шрамы, изумрудные глаза стали чуть влажными.

Он подхватил меня и поставил перед собой, спиной к этому проклятому зеркалу, затем взял за руки и пристально заглянул в мое лицо. Взгляд в его глаза был подобен полету с большой высоты.

— Я превратилась в чудовище, — сквозь слезы прошептала я.

Алвар внезапно опустился на одно колено, и теперь я глядела на него чуть сверху. Я могла бесконечно любоваться его красотой. Он был одет в просторную черную тунику, почти доходившую до колен и кожаные штаны. Золотой пояс подчеркивал его стройность, длинные рукава обвивали симметричные золотые узоры из кленовых листьев. Две косы, искусно заплетенные по вискам, выглядели точно корона, в них были вплетены золотые ленточки, они сходились на затылке в еще одну косу, лежащую поверх его густых распущенных волос. Глаза сегодня выглядели чуть потемневшими от тревог и печали. Мне так хотелось обнять его, развеять его грусть, согреть его теплом моей любви.

— Посмотри мне в глаза, посмотри внимательно, — начал он, крепко держа меня за руки, — И скажи мне, где ты действительно увидишь себя?

Затем принц отпустил мои руки.

Мудрый Владыка знал, что я увижу в его глазах. В них отражалась моя собственная душа, благодаря чистоте и вере которой мне удалось завоевать уважение самого принца эльфов, который опустился на одно колено перед человеком, слово, обычно произносимое здесь с презрением.

Я вдруг улыбнулась ему, и он также ответил теплой улыбкой.

— Ты все поняла. Ты — нежный цветок, чистый, как сияние утра. Ты то, что отражается в моих глазах.

Алвар увлек меня в одно из соседних помещений, служащее, судя по всему для отдыха, здесь был настоящий камин, и дымоход, ведущий на поверхность. Комната была очень маленькой и от того еще более уютной.

Предметы обихода густого цвета ночного неба с серебристой отделкой, создавали впечатление, что это место залито мягким лунным светом, и казалось будто пронизанным дыханием прохладной ночи. На полу был темно-зеленый ковер с таким длинным ворсом, что сразу напомнил мне нежную весеннюю траву. Стен было почти не видать за высокими полками с многочисленными книгами, огонь в камине служил единственным источником света, возле его красивой кованой решетки были разложены уже привычные подушки.

Мы присели друг напротив друга у огня и принц, подправив пламя изящной кочергой в виде веточки вьюна, мягко спросил меня:

— Расскажи мне, что случилось с начала и до конца.

Я вздохнула и уставилась на жаркие языки огня, сцепив между собой пальцы рук. Я прекрасно понимала, что мои слова могут расстроить их отношения с Карной, их свадьба и так была отложена. И уж, конечно, я ни словом не обмолвлюсь о Долье, пусть она и ненавидела меня всей душой, я зла ей не желаю. Бедной женщине и так досталось свыше всякой меры за эти долгие годы.

— Я шла на соревнования через юго-восточные туннели, но заблудилась там, — он обернулся, сверкнув своими пронзительными глазами, и моя голова непроизвольно опустилась еще ниже, я поняла, что прячу от него взгляд. Я не смогу обманывать его, глядя в эти необыкновенные глаза.

Он неожиданно легко засмеялся, с укоризной покачав головой.

— Хорошая история, Марта. А теперь расскажи мне, что там было на самом деле.

— Там было темно, и я еле нашла выход, а потом меня заметили и…

— Марта, данаари сначала стреляют, а потом уже задают вопросы. В тех туннелях нет ни одного разумного существа.

Да уж. Слово «дерд» и слово «разум» абсолютно не сочетаются.

— Я не знаю, как сказать Вам, В…Ваше Высочество… Я не знаю, имею ли право сделать то, что Вы просите.

— Хорошо, тогда я начну, а ты будешь дополнять. Только учти, что я очень хорошо осведомлен даже о том, что не было тебе известно.

И он рассказал мне о том, что произошло шесть дней назад, когда приготовления к свадьбе только начинались. Алвар сообщил Карне, что откладывает свадьбу на неопределенное время и, вскоре после этого, в ее апартаменты тайно доставили Долью. Принцу рассказали немало интересных фактов из их продолжительной беседы. Это она сказала невесте принца, что есть некая девушка, после разговора с которой, Алвар изменил свои планы. Затем два чародея из крепости магов прибыли в Раш-Кенор, чтобы якобы готовить магические эликсиры для успокоения безутешной невесты. И они действительно что-то готовили, только «эликсиры» оказались двумя мощными жезлами повиновения, которые были запрещены в Нивенрэле, Карна действительно боялась моего дара к магии и решила действовать только наверняка. С ними прибыли еще несколько эльфов из свиты Карны, один из них был специально обученным ассасином — убийцей. Но тогда еще принц об этом не знал. Он рассказал, что последний день принес ему немало беспокойства, поскольку я исчезла вместе со шпионом, что он приставил следить за мной, и о нападении на нас ему было неизвестно. Но когда шпиона нашли и израненного доставили жрецам Раш-Кенор, тогда-то Алвар и узнал, что Долья с помощью моей так называемой подруги заманила меня в смертельную ловушку, но мне удалось бежать. Некоторое время понадобилось, чтобы выяснить, что двое магов таинственно исчезли, а Карна же зачем-то немедленно отбывает в Оренор. Магов выследили очень быстро, их путь лежал туда же.

— Нандиры слишком поздно нашли моего шпиона, боюсь, что тебе слишком много довелось пережить за это время по вине Карны, — Алвар говорил голосом, в котором слышалась его сдержанная ярость, его глаза иногда сверкали в свете пламени камина, и тогда я поспешно отводила взгляд.

Но теперь мне стало понятно, почему он забрал мои воспоминания, щеки зарумянились, когда я подумала, что он так беспокоился обо мне. Вслух же я сказала:

— За мной следил Ваш шпион? Так вот почему он назвал меня по имени!

— Илингвё — один из моих лучших шпионов.

— Он… Он следил за мной все время?

— Да. Ты думаешь, я бы оставил тебя без защиты? Он оберегал тебя ценою своей жизни.

— О, нет! Мне так жаль!.. Это… Это все из-за меня!

— Не волнуйся, он жив. Но ему сильно досталось. И здесь нет твоей вины. Ассасин нанес ему несколько глубоких ран, но он будет в порядке. Его противнику пришлось гораздо хуже — он мертв. Гораздо труднее ему будет оправиться от удивления твоему самоотверженному поступку. Вы вдвоем уложили столько дердов, сколько все патрули раданмаров убивают за месяц. А теперь скажи мне — можешь ли ты к этому еще что-то добавить?

Я отрицательно покачала головой. Почти весь рассказ я слушала молча и только боялась смотреть в его глубокие и такие пленительные глаза.

— Нечего добавить, кроме того, что у Его Высочества отличные шпионы.

Алвар снова мягко засмеялся, но затем посмотрел на меня долгим испытывающим взглядом. Мое тело будто сковало заклятием. Со вздохом он сказал:

— Может быть, ты потому не хотела рассказать мне, что боялась мести Карны?

— Нет, — ответила я и подняла на него глаза, — Я боялась, что Вы узнаете тех, кто близок к Вам… с другой стороны. Тех, кто, возможно, дорог Вам. Я просто не имела права. И я не могла поступить так с бедной женщиной, что была рабыней здесь долгие годы, быть может, она и ответит за свои поступки, но не мне ее карать. Прошлого ведь не вернешь, все это уже случилось, так что в мести просто нет никакого смысла.

При этих словах он улыбнулся и тихо сказал:

— Я и не ждал другого ответа. Я узнал о тебе так много за это время и не перестаю удивляться чистоте твоей души.

Алвар вдруг опустил глаза на свои руки.

— Я думаю, что и это теперь уже не имеет смысла, — с этими словами он вытянул левую руку, и его сильные пальцы резко сомкнулись вокруг свадебного браслета, сломав его пополам прямо на запястье. Половинки с легким звоном полетели в жаркое пламя высокого камина. Второй браслет ожидала такая же участь. Он как-то облегченно вздохнул, будто многолетняя тяжесть спала с его могучих плеч и, растирая запястья, немного помолчал, затем продолжил снова, — Мне предстояло связать свою жизнь с той, у которой уже нет души. Все что осталось в нас от того светлого мудрого народа, которым мы когда-то были, в ней уже давно мертво. Карна не оставила бы тебя в живых, она не знает, что такое жалость, сострадание. Я давно знал это, Марта, я откладывал эту свадьбу не в первый раз. Я не думаю, что для тебя станет новостью болезнь моего отца. Он боится, что если ему в скором времени предстоит путешествие в Серебряные Чертоги, наша семья и весь наш род ослабнет, и люди сокрушат нас раз и навсегда. Я согласился на это не только из-за него, но и из-за всего нашего народа. Я ведь принц и для меня мой народ превыше моих желаний. Теперь же я знаю, что надежда на спасение темных эльфов угасла бы сразу после этой свадьбы, если бы Карна стала Королевой — мы были бы обречены на гибель.

Я затаила дыхание и долго не могла вымолвить ни слова. Но что тебе с этого, Марта, — спрашивала я себя. Он найдет достойную его женщину, эльфийку, из другого могучего рода, что укрепит силу королевской семьи, а моя ледяная боль не отпустит меня, все сильнее разрывая сердце.

Алвар вдруг поднялся, выпрямившись во весь свой огромный рост, и его властная осанка, его твердый волевой взгляд заставили мое сердце снова замереть от восхищения. Я тоже поднялась вслед за ним. Голосом, ставшим чуть более глухим от гнева, он сказал:

— Я немедля отдам приказ о расторжении этой помолвки. А для тебя мои лучшие жрецы сделают все, чтобы вернуть тебе длинные волосы и излечить от всех шрамов. Но тень пережитого нанесла тебе куда более глубокие раны, Марта, — принц выдержал небольшую паузу, затем продолжил, — Как ты изучала наш уклад и обычаи, так и я в свое время изучал людей, но никогда не мог понять этот народ до конца. Больше всего меня поразило, что вы по собственной воле можете сделать тот единственный шаг, что можно сделать только раз в жизни. Этот шаг за край и ставит многих наших магов в тупик. Этим вы перечеркиваете все, что было в жизни, отрицаете вашу суть и отдаете себя во власть неизвестности. Но для чего? Встретив тебя, я понял, наконец. Так вы вновь обретаете новую надежду. Наш народ, народ эльфов может сколь угодно отрицать это, но мы никогда не теряем этой надежды, нам нет необходимости нырять за ней в неизвестность. Поверь мне, я живу уже почти три тысячи лет и знаю, жизнь и смерть — это настоящие дары, не стоит разбрасываться ими. Сейчас моя надежда — это… это ты, Марта.

Последние несколько фраз он сказал на эльфийском, чтобы я могла лучше понять то, что он хотел передать мне. Я стояла и слушала его, открыв рот, его мудрость поражала меня, мне вдруг стало так стыдно за свой безвольный поступок. Я осознавала сейчас, как никогда, что не только моя судьба может зависеть от моей жизни, но и судьбы тех, кто рядом, даже если я всего лишь пленница в подземной крепости темных эльфов. Мудрость Алвара, его слова, сказанные на эльфийском языке, приоткрыли для меня тяжелую завесу знания о хитрых сплетениях судеб, и Владыка понимал их значение.

— Позволь мне сделать тебе один подарок, Марта, — в его руках внезапно оказалась толстая книга в тяжелой обложке в серебряной оправе, лицевую сторону украшали золотые эналарды, листья были рельефными, а пурпурные цветы на самых верхушках пышных крон были выложены гранатовыми камнями. Он вложил ее в мою руку, и, судя по тяжести, — деревья были и правда из чистого золота, тончайшая золотая пластина, вырезанная в форме осеннего листа, служила закладкой и крепилась к корешку серебряной цепочкой.

Я тут же хотела протянуть ему эту книгу обратно, собираясь что-то возразить, но потеряла всякую способность говорить. Его лицо было слишком серьезным и мне оставалось только низко поклониться и сердечно поблагодарить за столь дорогой подарок.

«Летопись Золотых Лесов», — было выгравировано на обложке, и я немедленно открыла ее в полном восхищении, жадно впившись глазами в древние тексты. Страницы были тяжелыми, книга была очень старой, но искусство эльфов позволило сохранить ее почти такой же как, быть может, сотни лет назад, золотые буквы нисколько не выцвели, а страницы не потерлись. Я успела прочитать уже несколько строк, рассказывавших о древних Богах, как пальцы Алвара мягко легли на корешок. Я подняла на него взгляд и увидела его улыбающееся лицо.

— У тебя еще будет время прочесть ее. Я вижу, что ты уже достаточно бегло читаешь на древнем языке. Думаю, пришла пора тебе заняться магией, Марта.

Чуть прошептав: «Да, Ваше Высочество», я виновато опустила глаза на книгу и закрыла ее, прижав свой драгоценный подарок к груди.

— Прекрасно. Тогда я распоряжусь подготовить твои вещи в дорогу. Ты отправляешься через неделю. Книгу возьми с собой. Один из таши-нандиров будет охранять тебя там, и он проследит, чтобы тебе оказывалось должное уважение. Отныне ты — Адани, волшебница, Фелэрт сегодня же подготовит указ.

Адани назывались волшебницы темных эльфов, также, как и Аданиры, маги, и это было уже неплохим званием, они даже могли участвовать в набегах и находились где-то в середине иерархии данаари. Улучшая свои навыки и колдовские способности, они могли подняться и выше по рангу, став даже Верховными магами или надари-нандирами, но по-настоящему в армии все же больше ценились именно воины. Молодые телендиры вообще задирали нос перед ришами, а на магов смотрели с презрением.

— Это честь для меня, — я поклонилась ему, — И спасибо Вам за все… — добавила я, немного смутившись.

Алвар на секунду задумался, а затем неожиданно спросил меня, глядя мне прямо в глаза:

— Скажи мне, Марта, чего бы ты сама сейчас желала больше всего? Мне хотелось бы что-нибудь сделать для тебя. Ты можешь попросить все, что угодно, только не проси у меня свободы, я все равно не отпущу тебя, — его взгляд был таким ласковым…

Я и не собиралась, — подумала я, услышав эти слова. А если я и получу ее, мое сердце навсегда останется с ним. Вслух же я сказала:

— Мне бы хотелось навестить Илингвё, чтобы поблагодарить его.

Он чуть не отдал жизнь за меня, и я даже не могла себе представить, какие муки совести обрушились бы на меня, если бы это произошло. Мне хотелось хоть как-то поблагодарить его за такую самоотверженность и свое спасение.

Алвар даже застыл в удивлении, затем засмеялся.

— Значит, ты уже слышала об этой традиции!

— Какой традиции?

— Так ты не знаешь! И как тебе удается все время меня удивлять? — это был не вопрос, просто рассуждение, — Если кто-то из Аладраэ спасает другому жизнь, то по этой традиции избежавший смерти дарит спасителю какой-либо подарок.

— Что же я могу ему подарить? — спросила я.

— Что угодно, Марта. Это может быть любой пустяк. Я могу проводить тебя к нему.

Я согласилась. Но перед этим набрала немного цветов в нижних тоннелях, там, где они росли гуще всего и начинали душить друг друга. Их давно уже нужно было прореживать и малыши сами просили меня об этом.

У одного из лучших ассасинов Его Высочества был небольшой уютный домик под западным кенари. Прекрасные темные даэли украшали фасад, двое сильных мужчин-рабов распахнули перед нами двери, упав на колени перед принцем Нивенрэла. Но он не вошел со мной. «Ты должна пойти одна», — шепнул мне Алвар и остался в тени деревьев вместе со своими тауронами.

Илингвё жил один, не считая рабов, и в его доме была всего одна спальная комната. Там и лежал он на двенадцати подушках из мягчайшего лебяжьего пуха, и выглядел уже весьма неплохо, несмотря на то, что его грудь и руки были забинтованы почти полностью. На шею было все еще страшно смотреть, хоть опухоль уже спала. Перед тем, как робко войти в эти двери я побывала на кухне, где рабы вручили мне поднос с различными кушаньями, близилось время обеда, а раненому нужно было набираться сил, поэтому его кормили почти каждый день.

Он не улыбнулся, когда я вошла в его комнату, и я даже не знала, рад ли он меня видеть. Хотя… С чего бы это ему радоваться, наверное, это была глупая идея навестить его. Я оставила поднос с его любимыми кушаньями на столе, и секунду нерешительно помяв букетик в руках, положила его возле его руки, на подушке. Затем поспешно развернулась и направилась к выходу.

— Присядь, — услышала я за спиной, его голос был таким хриплым, что у меня все сжало в груди.

Я обернулась и увидела, что букетик уже был в его руках, эльф вдыхал аромат цветов и улыбался мне.

— Я никому не дарил цветов, — заворожено глядя на букет, медленно прохрипел Илингвё, — Кто бы мог подумать, что так приятно получать их.

— Это от чистого сердца… — сказала я, — Я так благодарна — Вы столько раз спасали мне жизнь…

Внезапно лицо его потемнело, и я тут же осеклась, пожалев о своих словах, не понимая, что я сказала не так. Его рука с букетом мягко упала на его грудь и он, глядя куда-то в сторону, сдавленно произнес:

— Я не смог защитить тебя.

Так вот в чем было дело! Он должен был уберечь меня любой ценой, и теперь думал, что не справился с заданием.

— Но, тем не менее, именно Вы сделали это. Иначе бы я не сидела здесь.

Он замер на секунду, а затем, взглянул на меня и понимающе улыбнулся. Букет снова оказался в его руке.

— Спасибо тебе, — наконец ответил он, все еще улыбаясь, — Кто теперь твоя тень?

— Вэалор.

Эльф кивнул.

— С ним можешь не беспокоиться за свою жизнь, — кажется, в его голосе мне послышались ревнивые нотки, — Никто еще не превзошел его в меткости.

— А я и с Вами не беспокоилась, — как бы само собой разумеющееся сказала я, и эльф, подняв глаза к потолку и прижав руку к груди, как-то странно кашлянул, а из его горла раздались непонятные хрипы. Я обеспокоено взглянула на него, но он тут же ответил, взмахнув рукой:

— Со мной все в порядке, просто мне еще нельзя смеяться, Марта!.. Я действительно рад, что ты зашла ко мне!

Мы поговорили с ним еще немного и весело посмеялись, вспоминая наш поединок с дердами. После всего этого мне пришлось отпаивать его освежающим тэлем, но я увидела, наконец, что чувство вины постепенно покинуло ассасина. Чуть позже, тепло распрощавшись, я снова вышла на улицу. Алвар ждал меня, с тревогой на лице поглядывая на дом.

— Как он? — сразу же спросил принц.

— Держится молодцом. Только ему еще больно смеяться.

— Смеяться?! — Алвар недоуменно покачал головой, — Твой визит пошел ему явно на пользу. Но я вижу, что-то опечалило тебя.

— Я… только…

— Говори, не бойся меня.

Он осторожно взял меня за плечи и внимательно заглянул прямо в лицо. Я вздохнула и тихо сказала:

— Ваше Высочество, он не виноват в том, что со мной случилось. Он выполнил свою задачу, прошу Вас… он и так наказан мучимый собственной совестью…

Я, запнулась, и случайно подняв на него глаза, увидела, что принц улыбается.

— После нападения на вас он получил королевскую награду, Марта, и мою благодарность. Он сделал все что мог и знает, что мне это известно. Но, пожалуй, все, что ему было нужно, это осознание того, что ты также благодарна и не осуждаешь его. Я хотел сделать что-то для тебя, а вместо этого ты со своим невинным букетиком вернула одного из моих воинов к жизни, — вдруг засмеялся Алвар, и я тоже улыбнулась.

— Это и правда было нужно мне, ведь я чувствую и свою вину… — грустно ответила я.

— Не будь так критична к себе там, где уже ничего не изменить. Смотри на то, что меняешь сейчас. И не бери на себя чужой вины, — сказал Алвар, и я поняла, что никто не осуждает меня, кроме меня самой.

Мы вернулись во дворец, и у самых дверей моей комнаты Алвар задумчиво сказал, глядя на свой подарок, что я держала в руках:

— Ты прочитаешь в ней всю историю нашего народа… Раньше, до того, как я встретил тебя, я признаться не верил в легенду. Наверное, был слишком молод, — принц мягко рассмеялся, — Но с того самого момента, когда впервые увидел твои глаза, я твердо знал, что именно ты спасешь наш народ. Я верю в тебя.

При этих словах мои щеки начали краснеть помимо моего желания, я не обману оказанного мне доверия ради той надежды, что нужна ему.

Ради той надежды, что он дал мне.

Глава 36 Человек с душою эльфа

Я, бережно положив свой подарок в комнате на кровать, сразу побежала в академию боевых искусств, чтобы предупредить Танарта о моем отъезде.

К моему полному изумлению он сам и его племянник Фердис встретили меня у дверей Франиртила, как будто ждали тут с моего ухода. Лица обоих были мрачнее тучи.

Возможно, они уже знали, что мне предстоит уехать, хотя Его Высочество только что сказал мне об этом, весть не успела бы долететь так быстро.

— Я надеюсь, все хорошо? — спросила я, переводя свои глаза с одного на другого и чувствовала, что мне передается их внутреннее волнение и беспокойство. Дело было не в отъезде, и это было что-то очень серьезное, если смогло вызвать беспокойство самого Танарта.

— Марта… Есть кое-что, что я должен тебе сказать.

— Я слушаю, Танарт.

Начало однозначно мне не нравилось.

— Ты должна… Хм… Вообщем тебя вызывают на бой, Марта.

— Хорошо, я сражусь. Но отчего вы такие мрачные?

— Не спеши соглашаться, — остановил меня Мэльир, — Это смертельный бой.

— Победитель получает жизнь проигравшего, — добавил Фердис, его голос чуть дрожал.

Я как-то обреченно улыбнулась.

— Кто же будет вызывать на бой человека? Я не соперник ни одному из вас. Кому же нужна моя смерть?

— Твой противник не из рода эльфов, — быстро сказал мне Мэльир, — Это… Долья.

— Я сражусь, — повторила я.

— Марта! — воскликнул Фердис.

— Разве воин может отказаться? — это был не вопрос и Танарт прекрасно знал об этом. В его глазах блеснула гордость за свою ученицу, но голос казался сдавленным, когда он немедля ответил:

— Нет.

Если я уклонюсь от сражения — я потеряю уважение всех воинов, за каждую крупицу которого было заплачено дорого.

Его племянник посмотрел куда-то в сторону и зло процедил:

— Если бы я знал, что до этого дойдет, я убил бы ее голыми руками, но мы не можем нарушать наш кодекс.

— Ее подвергли жестокому наказанию и должны были казнить еще вчера. В своем последнем желании она заявила, что хочет сразиться с тобой в смертельном поединке. Хуже всего то, что ее казнят при любом исходе, но ее это не волнует. Даже я не могу предсказать, на что способны люди в таком… состоянии, — хмуро продолжил Мэльир.

— Где я могу выбрать оружие? — просто ответила я, чуть улыбнувшись, пытаясь одновременно ободрить воинов и побороть все свои страхи.

Танарт вздохнул, а Фердис лишь сжал кулаки.

— Идем в арсенал.

За Дольей уже послали гонца, скоро стражники данаари должны были привести ее сюда. Интересно, принц уже знал об этом? Вэалора снова нигде не было видно. Молодые ученики Франиртила, едва перешептываясь, наблюдали за нами, когда тренер давал мне последние указания. Они обступили нас и принялись наперебой сыпать советами, когда я вспоминала основные движения и финты. Вот уж никогда бы не подумала, что они так за меня переживают. Фердис, запустив руки в свои черные волосы, молча сидел у дверей оружейной, опершись на локти, он знал, что только Танарт сейчас сможет дать мне единственно верные советы, и старался не мешать. Один из телендиров вдруг сказал:

— Да разве может кто-то из людей быть достойным противником ученице нашего Танарта?

Оружейник потрепал своего ученика по плечу, затем, тяжело вздохнув, сказал мне:

— Знаешь, он, быть может, в чем-то и прав, но я учил тебя по правилам Чести, Марта, как и всех здесь, — он обвел руками зал, — Люди были всегда загадкой для нас, некоторые из них действительно имеют честь, которую способны проявить даже на краю гибели. Но Долья такого понятия не имеет и это слово для нее все лишь ветер, сорвавшийся с губ, ничего более. Я лишь прошу тебя держать свои глаза широко раскрытыми, никто из нас не сможет помочь тебе даже советом.

— Я знаю, Танарт.

— Ты человек, Марта… С душою эльфа.

Я улыбнулась ему и крепко пожала его руку в благодарность за эти слова и его помощь. Пока я не испытывала никакого страха. Возможно, просто не осознавала, что все это не сон, и я сейчас буду драться… не с каким-то ужасным орком, не с врагом всего и вся, не с мерзким чудищем под названием дерд из холодных пещер… а с сородичем, с человеком, с женщиной, в которой ненависть уже проела плесенью всю ее черную душу.

Когда в зал втащили Долью, Фердис снова встал и подошел ко мне, заслонив от ее ненавидящих глаз.

— Ты! — хрипела бедная женщина, — Примешь… ли мой вызов? — еле шевеля заплетающимся от слабости языком, спросила она. Долья выглядела так, как будто ей досталось не меньше моего. Руки и ноги ее были закованы в тяжеленные железные кандалы, и дэльши наверняка провела не одну ночь на холодном полу пещеры. Ее глаза горели голодным, неистовым и… абсолютно сумасшедшим блеском, — Надеюсь, ты знаешь, что это значит.

— Я принимаю вызов, — без всякого выражения ответила я.

— Да! — вырвался у нее злобный ликующий возглас, — Ты не можешь отказать! И теперь ничто не спасет тебя… Если бы ты знала, с каким удовольствием я насквозь проткну твое поганое сердце, — чуть тише продолжила она.

Глаза Фердиса сверкнули, в руках молниеносно появился зазубренный кинжал, ему хватило бы и мгновения, чтобы метнуть его, но Танарт был намного быстрее. Он, с поразительной скоростью и легкостью поймав его руки, намертво зажал своего племянника в таких могучих объятиях, что тот лишь стиснул зубы.

Я повернулась к ним и сказала:

— Не волнуйтесь за меня. Ученица Танарта не может быть трусом, — попыталась улыбнуться я, — Но эта женщина едва держится на ногах.

С ее стороны послышался ядовитый возглас:

— О, не волнуйся, для тебя моих сил хватит!

— Что ж… Тогда жрецы должны сначала вылечить ее, — ответил оружейник ровным голосом, — Но твое благородство может стоить тебе жизни, Марта, — лишь глаза могучего воина выдавали, что он на самом деле чувствует.

Фердис лишь прохрипел в адрес сумасшедшей женщины какое-то проклятие на эльфийском. Похоже, тренер здорово сдавил ему грудную клетку.

— Лучше потерять жизнь, чем потерять Честь, — ответила я, и эльфы подняли головы, кивнув мне почти одновременно.

Жреческая магия не просто залечивала раны, она еще и добавляла сил. Моя противница будет сейчас намного сильнее, и мне придется довольно непросто. На одну ногу до сих пор еще тяжело ступать, а боль в спине лишит меня изрядной толики подвижности. Долья же была воином и не забыла своих навыков, насколько мне было известно со слов Дионы.

Ее освободили, и некоторое время жрецы приводили ее грузное тело в порядок в храме. Женщина не сопротивлялась, но перед тем, как ее увели, прокричала, что и без всякой магии разорвет меня на мелкие клочки.

Мы сошлись на той же сцене, где проходили учебные бои, но на сей раз все было как-то по-другому. Улыбки и веселые возгласы исчезли, телендиры больше не сидели расслабившись на опилках, они плотным кольцом окружили площадку и смотрели, не мигая, во все свои огромные глаза.

Мне удалось чуть снять напряжение в зале, показав давно уже знакомый мне знак: «Смерть татирам». Юные ученики дружно засмеялись, даже Танарт не смог сдержать озорной улыбки от моей выходки.

В руках женщины был длинный меч, который она выбрала в арсенале.

Наличие у противника настоящего боевого оружия, делает тело куда более ловким, а глаза более внимательными. Я не знаю, почему весь страх ушел, это казалось даже как-то нереально, я просто смотрела на ее руки, как и сказал мне Танарт, и кроме них меня уже ничего не интересовало. Я даже почти не слышала, что дэльши говорит мне, это был лишь нескончаемый поток брани, который меня также не волновал.

Я взмахнула саблей, чувствуя ее баланс, Мэльир тщательно подобрал мне этот клинок, и ему я доверяла в этом куда больше, чем себе самой. Все же преимущество у меня было, да еще какое! Долья не могла похвастаться таким учителем.

Увидев этот взмах, моя противница лишь только усмехнулась.

— Меч ты держать умеешь. Посмотрим, чего ты стоишь!

Ряды эльфов вдруг расступились, и я увидела Алвара с глазами горящими настоящим зеленым пламенем. Наши взгляды встретились, и в них было то, что заставило меня поверить в себя. Я не могу подвести его, не могу дать ей себя победить.

Я чуть поклонилась ему, следуя примеру эльфов, но Долья, глухо зарычав, немедля атаковала меня… практически как бедняга Фердис, изображающий орка. Он уже давно успокоился, но сильные руки тренера по-прежнему лежали на его плечах. Танарт лишь кивнул, едва улыбнувшись, когда я быстро отразив серию размашистых ударов, отбросила Долью назад сильным ударом ноги в солнечное сплетение. Она, потеряв равновесие, упала назад, и я отступила на шаг, давая ей возможность подняться.

Но она встала не сразу. Я видела, как шокировало женщину то, что оказывается я еще и умею сражаться. Когда она снова бросилась на меня в совершенно безумную атаку, ее глаза светились от ярости.

Обманный выпад и два нижних удара по ногам… Вряд ли мы с тренером отрабатывали что-либо еще проще этого. Когда меч дважды встретил мою саблю там, где должны были быть мои колени, она пришла в неописуемую ярость.

Долья резко ускорила темп битвы и снова набросилась на меня атакуя, казалось, беспорядочными и лишенными смысла ударами, но все ее выпады нейтрализовались всего лишь одной единственной восьмеркой, которую я крутила хоть и лениво, но все же сосредоточенно. В один момент я поняла, что не думаю о том, как двигаются мои руки, я видела только ее движения, но это длилось не более мгновения.

Атакующий бросок, замах и выпад, два раза верх, один раз низ, и все сначала.

Когда мне это надоело, я, выбрав момент, выбила меч из ее рук и опрокинула женщину на землю ловкой подсечкой, чуть поморщившись от боли в спине.

Затем я наклонилась над ней, соблюдая все же достаточно безопасное расстояние, и тихо сказала:

— Давай закончим эту глупую игру. Я не хочу больше сражаться с тобой.

Она попыталась ударить меня ногой в живот, но я чуть отклонилась назад.

— И что?! Опять цепи и холодный пол камеры?! Дай мне снова меч и сражайся, жалкое ничтожество! Трусишка! Или ты уже не чтишь свои хваленые правила Санарина?

Я, вздохнув, подошла к ее мечу и, подобрав его, молча протянула ей рукоятью вперед.

— Осторожно, Марта! — успел выкрикнуть Фердис, но было поздно.

Кончик лезвия вдруг со свистом пролетел вскользь по моим рукам и ребрам, и я от резкой боли и неожиданности отступила назад, прижав свободную левую руку к животу. Под пальцами обильно выступила кровь.

Ах, как хорошо, что Танарт все еще крепко держал своего племянника, краем глаза я увидела, как Вэалор медленно поднял свою руку, но я бросила на Алвара быстрый взгляд и покачала головой. Взмахом руки принц остановил ассасина. Соблюдение правил Чести не зависит от того, как поступает противник. Долья поступала по своей совести, я же по своей. С моей стороны бой должен быть честным.

Я поняла, что почти не вижу меча, какие-то пятна так и плясали перед глазами, но ухмылку атакующей женщины, я отчего-то разглядела очень хорошо. Я едва смогла сделать несколько защитных восьмерок, правая рука слабела, я теряла много крови. Все в зале затаили дыхание, и я чувствовала их немую, но все же такую сильную поддержку.

Внезапно в сознании вспыхнуло зеленое пламя прекрасных глаз, и четкий голос раздался где-то внутри моей души: «Держись… моя милая…».

Быть может, мне просто послышалось, быть может, это какое-то видение, но я заставила себя собраться с мыслями. Долья оттесняла меня к краю сцены грубыми яростными ударами, и каждый был сильнее предыдущего, вид моей крови внушал ей уверенность в победе. Всю оставшуюся силу я послала в правую руку, закрутив один из моих лучших финтов. Лезвие сабли пропело у дэльши над головой, уводя тяжелый верхний удар, и тут же обрушилось вниз, описав стремительную дугу, вспоров пропахший кровью воздух. Мой клинок замер у самого горла противницы, даже слегка полоснув по подбородку. Она вытаращила глаза и замерла, рука с оружием медленно опускалась, затем неистовый блеск мелькнул в ее взгляде, и женщина снова попыталась поднять ее. Я чуть сильнее надавила ей на шею, и меч упал в опилки.

— Ты проиграла, — тихо сказала я.

Ее глаза смотрели на меня с дикой, нечеловеческой ненавистью и только теперь я увидела, какой она была старой и как же измучилась ее душа. Когда срок ее человеческой жизни истек, дух этой женщины стал проситься за Край Мира, жизнь стала сильно тяготить не тело, что оставалось молодым, благодаря ларэ, но саму ее душу.

Я стояла и смотрела на нее, все еще держа у горла кончик лезвия сабли, как вдруг поняла, что… падаю.

Лежа на земле, я увидела, как Долья быстро подобрала меч, и теперь острие было занесено над моей грудью. Никогда бы не подумала, что безумная радость может так обезобразить лицо. Мгновение спустя женщина замертво свалилась возле моих ног.

В полном молчании я услышала тихий голос Вэалора:

— Она билась не по правилам. Я целился в руку… Но промахнулся.

Услышавшие это эльфы дружно засмеялись. Лезвие его смертельной звезды угодило ей точно в центр лба между двух глаз, и красноречиво говорило за него. Молодые телендиры дружно зааплодировали ассасину, в полном восхищении от его нечеловеческого мастерства и невероятной скорости движений.

Лицо принца появилось надо мной спустя почти мгновение, он приложил свои руки к моей ране на груди и горько улыбнувшись, сказал:

— Ты молодец. Не бойся, теперь все позади. Я подлечу тебя.

Когда он был рядом, я уже ничего не боялась. Я не подведу его, я буду жить. Он не даст мне умереть.

— Алвар… — прошептала я, теряя сознание.

Глава 37 Крепость магов

Лучшей охраны, наверняка удостоилась бы лишь принцесса, меня сопровождал в Оренор целый отряд нандиров во главе с Танартом, и два таурона. Я уже не говорю о тени таши, что всегда следовал за мной, куда бы я ни отправилась.

После того случая с дердами, количество патрулей увеличилось чуть ли не в два раза, нандиры в полном боевом вооружении, готовы были отразить любой натиск пещерных тварей. Но за время путешествия нам встретились только две группы раданмаров и ни одного обитателя пещер.

Путь пролегал в верхних туннелях, которые были хорошо освещены изящными фонариками с магическими нежно-сиреневыми огоньками и тщательно укреплены. Стены, отливающие серебром, были также отшлифованы до гладкости, а полы выложены темно-зелеными плитами. Эти туннели всегда прекрасно охранялись, поскольку были почти единственно дорогой в крепость магов. Был еще один путь из Нивенрэла — на поверхности, но им могли воспользоваться только эллай, Наездники ветра. Вот бы когда-нибудь узнать, кто такие эти наездники. Слово «элай» переводилось, как крыло.

Пещера постепенно поднималась вверх, а во мне просыпалась надежда, наконец, увидеть солнце.

Танарт был хмур и они с Вэалором иногда обменивались какими-то обеспокоенными взглядами, значение которых понимали только они сами.

Когда впереди вдруг забрезжил свет, мое сердце дрогнуло и забилось чаще. Я ничего не видела в светящемся проеме, но ноги непроизвольно ускорили шаг, к ярким солнечным лучам стремилось не только тело, но и душа.

Когда мы подошли ближе, и сияние выхода стало почти невыносимым, я увидела по бокам туннеля низкие скамеечки, которые вызвали у меня полное недоумение. Если бы не Мэльир, я бы так и выскочила под слепящие солнечные лучи, но воин внезапно удержал меня за руку.

— Подождем здесь немного, Марта. Наши глаза должны привыкнуть к свету.

Нандиры уже располагались на скамеечках и, по-кошачьи щурясь от яркого света, поглядывали на выход.

Было раннее утро, но солнце все равно казалось таким ослепительным! То, что мы позволяли глазам привыкать к нему постепенно, теперь казалось мне очень мудрым.

Вскоре мы вышли из великолепной арки украшенной винтовой затейливой резьбой и очутились на круглой площади, накрытой куполом, состоящим их мельчайших кристаллов. Они были прозрачны, пропуская солнечные лучи, но преломляли их так, что свет казался рассеянным и очень мягким. В глазах я все равно чувствовала дикую резь, но это не могло омрачить мою радость находиться под открытым и таким синим небом, которое можно увидеть только высоко в горах. Синее молоко залило небосвод и казалось бездонным, даже ни единого облачка не занесло сюда ветрами.

Сразу же за стенами купола, чуть выше я заприметила еще одну круглую площадку, но она была лишь символически огорожена низким бордюром, купола над ней не имелось. Ограждение было сплошь исцарапано длинными когтями, острыми и массивными, явно принадлежавшими весьма крупным зверям.

— Напоминает… Посадочную площадку, — сказала я Мэльиру, указав в ее сторону, на что оружейник ответил:

— Это она и есть.

— Но, для… кого? — удивилась я.

— Для эллай, конечно. Я сам один из них. Видишь вон тот хребет, что нависает над площадкой?

— Да, — ответила я, разглядывая огромную и совершенно неприступную глыбу над нашими головами.

— Там путь в Нивенрэл.

Мне было очень интересно, узнать побольше об эллай, и я бы еще долго расспрашивала тренера, если бы не была захвачена совсем другим видом.

Перед нами, но ниже того места, где мы находились, сверкала магическими огнями всех цветов та самая знаменитая крепость магов стоящая в окружении высоких и диких первозданных скал.

От нашего купола к высоченным воротам шел извивающийся помост, огороженный белыми перилами. Странные плиты под ногами переливались точно гладь океана, и были нежно бирюзового цвета, иногда искрясь золотистым жемчугом в свете солнечных лучей.

Перед самими воротами я разглядела вереницу чудесных серебряных фонтанов, бивших, казалось, прямо из скал, стены крепости начинались с просто головокружительной высоты и были белы, как снежные вершины. Позже я узнала, что это была аладирь, так называемая твердая вода, которую изобрели за этими самыми стенами несколько тысяч лет назад. Из нее сооружались все капитальные строения, она не поддавалась эрозии, выветриванию, не давала трещин, оставаясь такой же гладкой, как и в момент создания. Внизу проплывали белоснежные туманы, скрывая зияющую черноту глубоких ущелий и пропастей. Помост пролегал как раз над одной из них, объятия скал разомкнулись, и мы так внезапно очутились между двумя обрывами, что голова у меня сразу же закружилась. Но Танарт, как всегда, был рядом, его рука казалась мне чуть ли не единственной опорой, что держит меня на помосте. Не помогало даже то, что резные перила здесь были очень высоки и едва ли не смыкались над нашими головами.

Крепость… Это было не совсем подходящее слово для небольшого города в окружении ломаных скал. Восточная стена из твердой воды нависала над пропастью, а западная глубоко врезалась в нависающие скалы, поросшие редкими соснами и можжевельником.

Многочисленные башенки, лестницы, подъемы, площадки, сферы и переходы из белого камня и аладирь очень походили на самый настоящий лабиринт, хоть и вызывали плохое скрываемое восхищение. Темные эльфы даже в своем магическом оплоте своим привычкам не изменили, город был полностью симметричен относительно самой высокой центральной башни ослепительно белого цвета, его плавные округлые очертания и изящные формы с остроконечными шпилями, очень напоминали Нивенрэл. Огней здесь было намного больше, также было больше деревьев с пышными кронами, окрашенными осенью в огненные пылающие цвета и чудесных искрящихся фонтанов.

Из симметрии выбивались лишь расположенные на утесе, нависающем над крепостью, башни из черного камня, серебряные искры мелькали на их стенах и высоких шпилях. Этот утес назывался Затан Рантиль и к нему вел самый высокий мост в городе. И хоть это место казалось отделенным от крепости глубоким ущельем, на самом деле и было ее сердцем, где располагалась академия магов Келадор. Хошерон, или же центральная башня — была душой Оренора и сильно выделялась из всех строений именно своим ослепительным цветом.

Когда мы подходили к арке распахнутых ворот, я по-настоящему смогла оценить их высоту. Створки были выполнены в форме двух деревьев эналардов и были в целую руку толщиной. На золотом дереве распускались пурпурно-красные цветы, на серебряном — небесно-голубые.

Миновав ворота, мы оказались на маленькой круглой площади и здесь воины остановились.

Несколько жриц и магов расселись на перилах и балкончиках, чтобы поглазеть на человека, обладающего даром к магии. Конечно, здесь уже все слышали обо мне, это ведь крепость магов. Они и впрямь были одеты в яркие броские одежды, и здесь Аладраэ изощрялись, кто во что горазд. Эльфийки носили тугие корсеты, либо самые разнообразные воздушные блузы и пышные юбки до колен, либо до самого пола. Мужчины предпочитали длинные камзолы, мантии или изящные робы с высокими воротами и роскошные позолоченные пояса. Также в ходу были плащи от коротких — чуть ниже пояса, до волочащихся по земле. Хоть расцветки и были довольно пестрыми, предпочтение отдавалось фиолетовым, черным, желтым, сиреневым и голубым цветам и всевозможным их сочетаниям. Нандиры посматривали на них, едва заметно усмехаясь. Тауроны невозмутимо встали у самых ворот.

Нас встречала одинокая фигура высокого мага. Его красная мантия с коричневыми и янтарными узорами, расшитая кровавыми рубинами и золотыми нитями, сразу выдавала в нем высокопоставленное лицо. Ворот был настолько высок, что едва ли не доставал до кончиков ушей. Черная кружевная сорочка и такие же манжеты, тонкий золотой пояс с выгравированными рунами и высокие мягкие сапоги с отворотом довершали его костюм. Лицо было суровым, но надменное выражение, обычное для эльфов, видящих перед собой татира, отсутствовало. Глаза были удивительного фиалкового оттенка и внимательно следили за каждым моим движением, за нандирами и тауронами, за молодыми учениками, за каким-то шестилапым зверьком, высунувшим из бассейна свою милую мордочку. Его интересовало буквально все, что попадало в поле его зрения, и что не попадало тоже. Глубоко в его удивительных глазах плясали озорные огоньки.

Тонкие губы мага слегка улыбнулись, он сделал изящный жест рукой, приветствуя меня. Затем Аданир почтительно кивнул тауронам, Мэльиру и остальным воинам, но все его внимание было полностью сосредоточено на мне. От его пронизывающего насквозь взгляда, у меня возникло чувство, что он смотрит мне прямо в душу, пытаясь разглядеть там каждый уголок. Не то, чтобы это было неприятно, просто мне было не по себе.

— Гонец Его Высочества был здесь еще два дня назад, — сказал мне маг, — Я успел все подготовить для тебя, юная Адани. Меня зовут Хэльвиллен. Я Шаделар — учитель магии. Советую не сокращать мое имя, мои ученики обычно совершают такую ошибку только один раз. Неделя пыток в подвалах весьма неплохой метод обучения.

Я чуть не поперхнулась и снова посмотрела на Танарта, глаза оружейника улыбались.

— Он шутит, — весело сказал он, и когда я снова повернулась к магу — тот бесшумно хохотал, запрокинув голову.

— Можешь звать меня как угодно, — все еще смеясь, продолжил Шаделар, — Ты еще наслушаешься здесь, как меня за глаза величают ученики, значения это не имеет. Все эти, с позволения сказать, звания, несомненно заслужены, кроме, пожалуй, алидного паразита. На червя я пока не похож. Твое обучение начинается с завтрашнего дня, сегодня я с удовольствием покажу тебе крепость, только зайду в зал медитаций и дам ученикам новое задание. Твоя комната уже готова, один из фольбов сопроводит тебя туда и отнесет поклажу.

Маг взмахнул рукой, и из-за его спины показалась женщина, склонившаяся передо мной в глубоком поклоне.

Взгляд на нее заставил меня содрогнуться, а когда я невольно стала рассматривать ее, увиденное заставило мое тело заледенеть.

Мешковатые одежды на худом согнувшемся теле, нарывы на руках, где их сжимали в своих холодных объятиях кандалы, ноги, что были и вовсе закованы и кровоточили под железными браслетами — все это долго еще снилось мне порой неспокойными ночами.

Я никак не могла понять, как она еще стоит на ногах! Похоже, что эта женщина вообще уже ничего не соображала, бесцветные глаза были замутнены странной пеленой боли и отстраненности. Я поняла, что она не видит меня, а видит лишь… вещьмешок, который протянул ей Танарт, да и взгляд ее чуть заметно метался от одной моей руки к другой, наверное, не понимая, где я спрятала свой хлыст.

— О, Великий Ваар! — прошептала я, чувствуя, какие все-таки жесткие пальцы у тренера, что сейчас предостерегающе сжали мой локоть, — Я сама справлюсь со своей поклажей, — я схватила свои вещи и крепко прижала к груди, не в силах оторвать взгляд от ее шрамов, в горле все пересохло настолько, что мне сводило шею.

— Отдай ей этот мешок, Адани, — немного резко сказал Хэльвиллен, — Не то с нее сегодня же снимут кожу плетьми.

На сей раз, он не улыбался, а озорные огоньки не плясали вокруг зрачков.

Я быстро отдала изуродованной рабыне поклажу и прикрыла глаза, мысленно приказывая подступающим слезам остановиться. Женщина поклонилась еще ниже и робко встала чуть поодаль от нас, ожидая дальнейших указаний.

Мэльир вдруг развернул меня к себе и многозначительно сказал:

— Пришло время нам прощаться, Марта, и я хочу, чтобы ты мне пообещала кое-что.

— Я слушаю, Танарт, — ответила я, моментально овладев собой, когда взглянула в его серые глаза. Здесь все будет по-другому, почему-то подумала я, крепость пугала меня. Пугала по-настоящему. Хотя бы потому, что рядом не будет могучего, жесткого и непреклонного оружейника, с которым я сейчас прощалась, чуть ли не как с родным отцом.

— Первое, — в том же тоне, подчеркивающем важность произносимого, продолжил он, — Не забывай отжиматься хотя бы сто раз в день.

Я неожиданно для самой себя тихо засмеялась и ответила:

— Обязательно!

— Я не шучу. Тренируйся хотя бы понемногу каждый день, или по приезду я с тебя семь потов сгоню.

Улыбка так и не сошла с моих губ.

— Я поняла, Танарт.

— И второе. Обещай, что никому не позволишь себя обижать.

— А вдруг…

— Обещай мне, Марта, — оборвал он мои жалкие попытки уйти от ответа.

— Хорошо, — вздохнула с улыбкой я, — Обещаю.

— Желаю удачи тебе, юная волшебница, — сказал воин, — Ну-ка иди сюда, я тебя обниму покрепче!

Я сделала притворно испуганное лицо и попятилась назад, Мэльир усмехнулся, затем нагнал меня и крепко сжал в своих ручищах, взъерошив мои волосы.

— Ах, ты моя проказница.

— Танарт, разда-а… — закончить предложение воздуху уже не хватило.

— Помни про свои обещания, — шепнул он мне в ухо, и я только и смогла кивнуть в ответ.

Брови Хэльвиллена поползли вверх от удивления, а в глазах появился еще больший интерес ко мне.

Через мгновение оружейник отпустил меня и кивнул в сторону мага.

— Иди же. Я вернусь за тобой весной, — Мэльир, махнул на прощание рукой и, пытаясь скрыть свою печаль от внимательных глаз волшебника, чуть более резко развернулся к воротам. Нандиры и тауроны направились за ним, прощаясь со мной кто кивком, кто помахав рукой.

Опять то самое ощущение зыбкой неизвестности под ногами, испытанное мной в день знакомства с Нивенрэлом, нахлынуло с новой силой. Теперь я осталась одна. Снова. Я проведу здесь, быть может, долгие месяцы, постигая не только новые знания, но и новые обычаи. Крепость дышала своей жизнью, которая лишь отдаленно напоминала мне Нивенрэл, здесь царили свои порядки, куда более жестокие и таинственные. Но в пещерах у меня не было этого странного чувства, впившегося в виски острой неослабевающей болью. Я не осознавала ни причину его, ни характер, одно я могла сказать однозначно — тяжелые стены пещер не душили меня с такой силой, как открытое небо над Оренором.

И кто знает, что может произойти теперь, когда жестокая и непредсказуемая Карна, готовая пойти на все, чтобы добиться своей цели, будет так близко, какая возможность и искушение для нее убрать меня с дороги, ведь я сама пришла сюда.

Я сделала глубокий вздох, собираясь с силами и проводив воинов глазами, и повернулась к Шаделару, стараясь не смотреть в сторону рабыни. Но только я сделала несколько шагов, как он внезапно сказал, взмахнув своей изящной рукой:

— Постой! — Хэльвиллен, улыбаясь, смотрел не на меня, а куда-то в сторону. Я заметила, что кожа на его ладони выглядела такой мягкой в сравнении и руками воинов и даже телендиров. Этим пальцам редко приходилось держать оружие.

И только теперь я вспомнила о таши-нандире, который исчез еще задолго до того, как мы минули ворота.

— По распоряжению Верховной жрицы, тень не может последовать за этой Адани. Здесь она будет в полной безопасности, я лично позабочусь об этом.

Я инстинктивно оглянулась, на пустоту, с которой сейчас разговаривал маг, прекрасно, зная, что мне увидеть ушедшего тайными тропами просто невозможно и вздрогнула, когда тихий голос таши раздался прямо передо мной.

— Марта, — Вэалор внезапно появился буквально в шаге от меня, черный капюшон скрывал его лицо, но голос был еще более тихим и мрачным, — Я вынужден оставить тебя. Я не могу ослушаться Верховной жрицы.

— Все в порядке, — я украдкой взглянула на мага, пытаясь прочитать хоть что-то в его фиалковых глазах. Но тот смотрел только на ассасина.

Теперь я поняла, что означают те взгляды, которыми они обменивались с оружейником, вне всяких сомнений, Танарту это не понравится.

— Все в порядке, — повторила я, и нандир, помешкав, хоть и с трудом, но все же кивнул. Конечно, я храбрилась, но что мне еще оставалось? Затем таши показал Хэльвиллену что-то знаками, и лицо того внезапно стало непроницаемо серьезным.

— Я слышал об этом, — коротко ответил маг, — Передай Его Высочеству мой поклон и заверения, что ее безопасность теперь в моей ответственности.

Мы попрощались с Вэалором, но он не ушел с площади, провожая меня глазами, наверное, до тех пор, пока я окончательно не скрылась с его глаз, увлекаемая магом в глубь этой удивительной и странной крепости.

Я видела волшебников и волшебниц темных эльфов повсюду здесь, они выстраивались в ряд на балконах и подъемах, они наблюдали за нами из окон. Почти всю дорогу я смотрела в пол, лишь стараясь не отставать от позолоченных сапог. Босые ноги, сопровождаемые звоном цепи, едва волочились следом, тем не менее, удивительным образом поспевая за быстрой походкой Хэльвиллена. Маг на ходу иногда делал легкие танцевальные па, будто некая мелодия звучала в его голове, но никому это не казалось странным, даже мне.

Когда мы вышли на центральную площадь, Шаделар вдруг повернулся ко мне и сказал:

— Перед нами Хошерон. Жреческая семинария, — тут же уточнил маг, — На самой вершине находится Трайнир — зал медитаций, там занимаются и ученики магов и ришы. Мне нужно ненадолго подняться туда, но очень скоро я снова буду в твоем распоряжении и познакомлю тебя с крепостью.

Саму площадь украшал самый огромный и удивительный фонтан из всех, что я когда-либо видела. Вода била из специальных глубоких желобов и создавала великолепные высокие арки над нашими головами. Коридоры из этих арок вели с площади в шести направлениях, образуя сходящуюся закрученную звезду. В центре площади шесть лучей воды, вздымаясь на головокружительную высоту, ниспадали вниз, образовывая спираль, вся вода мягко сияла изнутри белым мистическим светом, иногда маленькие звездочки мерцали, пролетая со струями над нашими головами.

Великолепие центральной башни также поражало воображение. Несколько крутых подъемов из аладирь, переливающихся голубовато-белым цветом, обвивали белые стены, расходясь на самом верху опять же шестью лучами, образуя этакий исполинский цветок. Сами подъемы не касались стен, находясь на некотором расстоянии от башни и вряд ли по ним можно было ходить, хотя смотрелось это внушительно. Но и само здание не было обычной каменной постройкой, резные окна и балкончики с чудесными белыми перилами, пестрели удивительными цветами и зеленью, рассаженными в высоких вазах. На шпилях и над арками мостов сияли лучистые звезды, это была единственная башня, которая светилась ночью призрачным молочным светом, а магические звезды сияли так ярко, что на площади было светло почти, как днем.

Если бы я не знала, где я нахожусь, я бы никогда не поверила, что сие творение — дело рук темных эльфов. Но, тем не менее, это здание было здесь и именно они воздвигли его.

Маг будто читал мои мысли.

— Не удивляйся, — голос Хэльвиллена обычно спокойный и ровный, как-то неуловимо изменился, когда его мысли задели давние воспоминания, — Это одна из первых построек после Морана и в этой башне находятся покои Ошерадриш — Верховной жрицы. Она наша наставница, даже члены королевской семьи не могут пренебрегать ее советами, и именно она управляет этой крепостью.

— Как ты можешь видеть, более поздние башни Затана, где находится академия магов Келадор, выполнены в совсем ином стиле, — продолжил Шаделар, указав на возвышающийся над Оренором утес, черные стены далеких башен совсем не отражали света, что попадал на них, лишь странно светились серебряные шары. Они расположились полукругом над черными стенами, и второй сиял заметно ярче, чем остальные.

— А вот, кстати, и она, ее зовут Наддара, Мудрейшая.

Аданир почтительно склонился в поклоне, это дело стало для меня уже настолько привычным, что я не опоздала ни на секунду, согнувшись с ним почти одновременно. Я признаться, даже не успела увидеть, кому мы кланяемся, только когда мы, наконец, выпрямили спины, я увидела маленькую хрупкую фигуру прекрасной женщины на высоком и отделенном от всех пышной зеленью балкончике. Ее одежды, походившие то ли на мантию, то ли на балахон, были темно серого цвета с молочными узорами, волосы скрывала темная накидка, ниспадающая до самого пола, серебряные глаза были такими огромными, что поглощали все пространство вокруг себя. С такого расстояния с моим зрением мало что можно было разглядеть еще, лишь обжигающее трепетное благоговение заполнило все мое естество, упругая сила, исходящая от нее окатила меня с ног до головы и я встала, как вкопанная.

Маг понимающе посмотрел на меня и улыбнулся.

«Еще одна убийца, алчущая крови эльфов!», — могучий голос ударил по голове, словно железным молотом. От внезапного шока и недоумения у меня помутнело в глазах. Я смотрела на тот балкон, где стояла маленькая девушка с мудростью многих тысяч лет, и совсем другой образ внезапно возник перед глазами. Легкая мысль чуть коснулась моего разума: «Нантилирь», — подумала я, сама не зная почему, и ветер тут же унес и развеял непроизнесенные слова. Но я знала, что она прочитала мою случайную мысль, потому что Ошерадриш резко развернулась и исчезла в дверях балкона, ведущих в ее покои.

— Что она сказала тебе? — спросил любопытный маг, протягивая мне свой платок.

Я с удивлением и недоумением посмотрела на него, но он молча коснулся платком моей верхней губы и показал мне, что на темной ткани осталась кровь. Сила мысли Верховной жрицы была слишком велика.

— Спасибо, — сказала смущенно я, принимая платок и вытирая нос, — Это было так неожиданно!

— Она не специально, — задумчиво сказал Хэльвиллен, — Но в ней говорит ее давний гнев на людей, от рук которых погибло столько наших сородичей!

Его глаза сверкнули так, что я отошла от него на шаг. Шаделар только покачал головой.

— В тебе есть то, чего нет в других потомках людских магов. Но не заставляй меня прибегать к… некоторым иным способам выуживания информации.

Я так и не могла понять, шутит он снова или уже нет.

— Она сказала, что я жажду вашей крови.

Волшебник чуть заметно усмехнулся.

— У нас еще будет время сегодня, чтобы поговорить об этом. А сейчас фольб проводит тебя в твою комнату. Я проверю, не покалечили ли еще себя мои юные ученики, и наведаюсь в гости, — он подмигнул мне и чуть пританцовывая, направился к Хошерону.

— Не угодно ли Госпоже продолжить путь? — поклонилась мне рабыня, почтительно стоявшая все это время поодаль.

Я лишь молча кивнула.

Вскоре я оказалась в круглой комнатке на втором этаже невысокой башенки в левом крыле огромной крепости, она была в моем распоряжении. Здесь жили многие ученики, все комнаты располагались внутри башни по спирали — одна чуть выше над другой. Рабыня дала мне массивный железный ключ, который я повесила себе на пояс. Она тут же откланялась и поспешила вниз, чтобы поскорей отчитаться перед своими хозяевами.

Комнатка была небольшая, но очень уютная, Полукруглое окно как раз напротив двери занимало третью часть всей стены, красные шторы были подвязаны по его краям. Узорчатая решетка была обычной мерой предосторожности — окно начиналось почти от пола, а до земли было очень высоко. На зиму окно закрывалось прозрачным магическим щитом, не пропускающим холод.

Кровати не было, только мягкий красный ковер, красные подушки и покрывало с кисточками, все было аккуратно сложено, в комнате была чистота. Также здесь имелся деревянный стол, на котором стояла бутыль с чернилами, и лежало перо, к столу вплотную придвинут массивный стул с очень удобным сиденьем и спинкой.

Куполообразный потолок был темно серого цвета с фиолетовым отливом, искусная резьба по камню и сияющие магические звезды привели меня в полный восторг. На каменной стене висело кем-то умело вышитое полотно, на котором был изображен красивый лесной пейзаж.

Когда я закрыла дверь, я невольно вздохнула с облегчением.

Из окна открывался такой удивительный вид, что я на некоторое время стояла потрясенная, любуясь этой неземной красотой. Величественные ломаные скалы, легкие белоснежные облака, медленно проплывающие где-то внизу на пути в бездонную пропасть, подсвеченные золотистыми лучами восходящего солнца, звезды, которые было видно даже днем, сияющие как настоящие маленькие солнца, от такого зрелища перехватывало дух! Небольшие плато густо поросли хвойными лесами, а синее небо, казалось таким близким и таким недоступно далеким! От волнения голова закружилась, я ухватилась за решетку и опустилась на мягкий ковер.

Вдоволь налюбовавшись пейзажем, я устроилась у окна на подушках и, открыв свою книгу на самой первой странице, погрузилась в чтение, забыв обо всем на свете.

Глава 38 История мира

Это было в начале всех эпох. Одинокий дух, что внезапно осознал себя в пустоте, не находил в ней покоя. Он не помнил начала, он не видел конца. Лишь то, что простиралось перед ним — безликое Ничто, погружало его в глубочайшее уныние. Он начал бросать свои мысли в Пустоту, чтобы хоть немного наполнить ее, но сияющие нити его дум были столь тонки в сравнении с бесконечной равниной отчаяния, что не могли заполнить и малой толики ее. Но он кидал и кидал свои мысли, пытаясь наполнить Пустоту, он не знал причины своего упорства. Так родилась Надежда — самой первой из всех из мыслей Великого Ваара.

И тогда пришли и другие, увидев свет этой Надежды, что засияла над равнинами таким всепроникающим светом, что ее видно было почти в каждом уголке бесконечности. Они называли друг друга братьями и сестрами, и велика была их радость, когда встретились они в Пустоте.

Прекрасные души поняли, что также могут создавать Нечто из Ничто и пожелали создать мир, что стал бы их спасением и отдохновением от Пустоты. Каждый создавал из тех мыслей, что разумел сам и ни одно из их творений не было похоже на творения других.

Прекрасен был этот новый мир, души, которых мы называем Боги, нарекли его Атан. Они все усердно трудились и результат превзошел все, что они когда либо видели, плавные изгибы холмов и влажные, бескрайние леса, прозрачные синие океаны и звенящий воздух, освещенный светом двух светил и множества звезд.

Талиан, увидев все это, заплакал от счастья, его дух дольше других бродил в пустоте. Так появился бескрайний океан, в который мудрый Ваар поместил Вечность, дабы новый мир развивался и жил, питаясь ее водами. И его история не завершится, покуда не будет исчерпаны неисчерпаемые воды Великого океана.

Возрадовались их сердца, но пустым показался им сей мир. Они населили его самыми разными существами, и Атан ожил. Боги хотели также создать и разумных существ, которые бы присматривали за миром и покоем, заботились о природе, сохраняя ее красоту. Но они хотели сохранить свободу воли своих созданий и поклялись не вмешиваться в судьбы напрямую. Чтобы направлять и присматривать за разумными расами на Атане, они создали Великую Книгу Судеб и начали творить историю нового мира.

Талиан, который был ближе всех к природе, породил эльфов из воды и они сразу полюбили леса, и реки, как и их отец, и так были прекрасны эти создания, что даже Боги восхищались и не нарадовались на них. Они были стройными и умными существами, быстро учились и понимали желания земли, им нравилось заботиться о ней. Каждый из Богов дал им какой-то дар, кроме угрюмого Н'Ишаара, что упрямо создавал в глубине созданных им гор своих детей — гномов, духов камня. Эти создания были могучи и крепки, как скалы, суровы и мрачны, как и их прародитель.

Эльфы же были наделены бессмертием, вечной юностью, мудростью, склонностью к искусствам и способностью творить. Многое получили они в дар от Богов, Ваар же дал им свет своей надежды.

Затем Он привел людей и поселил их на равнинах подле гор, сама земля помогла породить их. Танталин, Богиня ветра создала сильфов в танце двух ветров, а в жерле вулкана родились саламары, под благосклонностью Накири — Богини и создательницы Солнца.

И в книгу судеб вписывались десятки страниц, каждый Бог добавлял в нее свои строки и мир был населен десятками разных немыслимых существ. Но оказалось, не могут мирно сосуществовать могучие расы, в людях и гномах просыпалась жадность, они начали истреблять друг друга, завоевывая золотоносные шахты и рудники. Воинственные орки, что были лишь неудачной попыткой Н'Ишаара породить расу, похожую на людей, искали власти и захватывали новые территории, нападая практически на всех. Сильфы, что встали на сторону людей почти все были перебиты темными духами камня, и вернулись к своей Богине, а саламары ушли так глубоко в землю, что никто никогда их не видел более. Книга пополнялась тысячами новых и новых строк, Боги жаждали исправить то, что происходило, но судьбы сплетались только туже, закручиваясь в неразрешимый узел.

И величайший и мудрейший из Богов Ваар увидел в будущем раскол и гибель всех эльфов, которая будет началом конца для этого мира. Тогда, далеко за пределами Атана, Талиан создал для прекрасных созданий величайший город на берегу бескрайнего океана Вечности, куда они могли уходить после Смерти, и покинул Атан, чтобы более не вмешиваться в судьбы народов. Он поклялся помогать всем эльфам и ожидал своих детей под кронами высочайших деревьев бессмертного города.

Ваар вписал в книгу приход новой могущественной расы, в которой он соединил все стихии. Это были ангелы, которые должны были защищать мир и не допускать бессмысленного истребления народами друг друга. Он породил их из своих детей — людей, и дал им искру своего могущества, в надежде, что они смогут защитить мир на Атане. Много было сделано ими добрых дел, с их помощью земля стала еще прекрасней, а души существ, населяющих ее, намного светлей. Но сами Анадаратиры также стали рабами своей жадности, жажды господства и власти, в них текла кровь людей, погрязших в алчности и пороках, и это оказалось губительным для их чистой природы. Они начали использовать свое могущество против других рас, а когда они направили свой гнев на эльфов, мир, казалось, был обречен.

В книге судеб почти не осталось чистых страниц, и никто из Богов не мог придумать, как спасти эльфов от истребления людьми и весь созданный мир, который бы также ждала неминуемая гибель. Боги не могли вмешиваться напрямую и стали покидать охваченные войнами земли, сердца их разрывались от боли и скорби по погибшим детям.

Когда были произнесены страшные слова Королевы эльфов, прекрасный народ раскололся, как и было предсказано Вааром. Светлые эльфы вскоре покинули Атан, уйдя под кроны эналардов в Серебряные Чертоги, а изгнанники ушли в суровые ледяные скалы, полные неизведанных пещер, где и повстречали темного Бога Н'Ишаара. И тот, увидев их в своих подземных владениях, проклятых и обреченных, понял, что дрогнуло его сердце. И отец гномов дал им, наконец, и свой дар вместе с частью собственной силы, чтобы они не потеряли связь с землей и оставались бессмертными хранителями этого мира. Изгнанный муж эльфийской Королевы Нантилирь — Великий Владыка Тинарикетронтариэль отрекся от трона, но его королевская кровь текла во всех правителях новоиспеченных темных эльфов, и род их был силен.

Бесчисленные годы проходили в ожесточенных схватках людей и эльфов, яростные битвы закалили детей Талиана и они стали непревзойденными воинами. Но людям помогали потомки ангелов, обладающие чудовищной силой, которых называли магами, и пока никто не мог взять верх.

Но не все Боги ушли, остались сильнейшие из них — те, кому была не безразлична судьба этого мира. А в Книге Судеб перевернулась последняя страница. И сказал тогда Ваар, обращаясь к своим братьям и сестрам: «Что же еще можно вписать, чтобы спасти погибающий Атан?». Все принялись выкрикивать, что еще можно сделать, перебивая друг друга и споря без умолку, но Небесный Бог обратил свой взор на ту, что до поры молчала. Танталин, видевшая гибель и страдания многих своих детей, как никто понимала истинную ценность жизни, и Ваар отдал эту страницу ей — самой юной и чистой из всех. Танталин, чуть задумавшись над этой последней страницей, навсегда связала судьбу одного из магов с судьбой бессмертного эльфа, объединив два народа. И никто из Богов не мог предположить, чем обернется такой поворот судеб, но все как один сказали, что это было самым мудрым решением Ваара. Они договорились, что больше не будут вмешиваться, как и Талиан, иначе станет лишь хуже, и оставили этот мир, тем не менее, внимательно наблюдая за своим творением и за своими детьми лишь изредка оказывая помощь и направляя их. Только темный Н'Ишаар выпросив немного времени, провел его во мраке пещер, помогая своим новым детям и защищая их, поскольку полюбил их. Впоследствии он также покинул Атан, осознав, что его ярость на людей стала побеждать его разум. Он знал, что не в его праве и власти вмешиваться в судьбы.

Я читала и не могла остановиться.

Я понимала теперь, почему принц Алвар так верит в меня. На мои плечи ляжет слишком тяжелая ноша, которую я, быть может, не смогу осилить. Надежда для целого народа. И кто же я стану для них? Как я смогу им помочь? Я ни минуты не сомневалась теперь, что мир действительно погибнет без эльфов, я уже не могла мыслить с позиций какой-то из рас, прочитав историю создания Атана. И я была готова сделать все, что от меня зависит, чтобы не допустить гибель детей Талиана.

И такое бережное отношение к истории тронуло меня, эльфы берегли эти знания, как зеницу ока и я в полной мере осознала всю важность и ценность этого подарка, когда все-таки не выдержала и открыла книгу в том месте, где была золотая закладка, которую принц сделал специально для меня.

Здесь начиналась история молодого Короля Феларфиндора, а также его великих сыновей — Гилаэля и Элаванира.

Начиналась их история, как сказка — с пророчества мага Хакалиша. Хоть эльфы с изрядной долей пренебрежения относились к словам людей, записи о его предсказании все же сохранились в их летописях.

Хакалиш утверждал, что один из принцев сумеет снять древнее проклятие с темных эльфов и в награду получит бесценный дар.

Никто не верил в то, что это возможно, в том числе и те, кого это пророчество касалось.

Сейчас мудрость Элаванира казалась мне безграничной, но в юности оба принца наделали дел. Их называли разными именами, Гилаэль Невидимый Клинок был лучшим из таши и известным любителем женского пола, не одна красавица познала сладость его губ. Он был сильнее Элаванира, прекрасен и дерзок, ему не было равных в бою, в искусстве сражения он превзошел даже своего отца. О красоте и восхитительном голосе Черного Феникса — младшего из братьев, слагались легенды даже среди людей, он тоже достиг небывалых высот в воинских науках. Хотя все же по-настоящему любил землю и ее потоки, и после принц прослыл искуснейшим жрецом. Люди прозвали его Гнев Небес, поскольку в небесах отражались его эмоции, гнев или радость, счастье или печаль. Он много времени посвятил изучению явлений земли и ее народов, и стал ближе природе, чем кто-либо из темных эльфов.

Еще каких-то триста лет назад два принца наводили ужас на все Королевство Дангибир. Никто не мог совладать с ними. Как же коротка людская память! А в год, когда погиб Гилаэль, младшего сына Короля прозвали Черным Принцем. Он прошел безжалостным смерчем по поселениям людей и в тех местах до сих пор боятся вспоминать те забытые дни Черных Небес. Ибо месть Элаванира за брата и отца была воистину страшна.

События этого года и стали последними записями в книге. Далее лишь бегло упоминается День Великой Печали, плач по Гилаэлю и работы по восстановлению пещер в его память.

Эта летопись поймала меня в плен своей грусти. К тому же в священных книгах людей все это описывалось по-другому и здорово походило на выдумку. Значение людей в судьбе Атана было очень сильно преувеличено, они практически объявлялись наследниками всех его богатств.

А я все больше начинала понимать темных эльфов и узнавать о них, то, что заставляло меня сопереживать их заботам. Их жизнь изнутри была вовсе не такой, какой она казалась мне сначала — с точки зрения простой деревенской жительницы. Я увидела, что в них есть очень много хорошего и твердо уверовала в то, что склонность к добру или ко злу не зависит от происхождения, хотя образ жизни может играть значительную роль. Все-таки главную роль играл лишь выбор сердца, некоторые Аладраэ принимали его, некоторые отказывались следовать его зову. Это же я видела и среди людей.

Дело было лишь в том, что некоторых качеств, присущих людям в них не было, а некоторые были маской, которая призвана скрывать их истинную натуру. Выбор эльфов мне казался лишь более узким и даже более бесхитростным из-за огромной силы их чувств, но и более глубоким, осознанным и они следовали ему, редко изменяя свои убеждения, если почти никогда.

Я только хотела вернуться к основной истории, как кто-то почтительно постучал в мою дверь.

Глава 39 Верховный маг

Хэльвиллен действительно пришел, но уже ближе к полудню, видимо, дела заняли больше времени, чем он предполагал вначале. Или чем предполагала я.

Увидев мою книгу, которую я бережно заворачивала в мягкую ткань, маг тихо присвистнул.

— Подарок Его Высочества, — поглаживая ее по корешку, пояснила я.

— Воистину королевский подарок, — ответил Хэльвиллен.

Он оказался очень приветлив и сразу предложил показать мне крепость, я с радостью согласилась. Я не знала здесь абсолютно никого, и Шаделар пока был единственным, с кем можно было поговорить. К тому же мне было действительно интересно узнать побольше о здешних порядках, но главным образом о том, как ученики проходят здесь свое обучение.

Маг был весьма сведущ во многих вопросах и так любопытен, сложнее было сказать, что его не интересовало. Развитый интеллект делал его прекрасным собеседником, но его острый язык был таким же ловким и гибким, как тело эльфийского воина. Лгать он не умел, хотя поначалу показался мне хитрецом. В его глазах не было презрения ко мне, с каким на меня поглядывали ришы и ученики магов, но мне пришлось изрядно потрудится, рассказывая о себе, прежде чем его любопытство было хоть немного утолено. Это было сравнимо лишь с неукротимой жаждой и прошло не очень много времени, прежде чем он снова атаковал меня шквалом вопросов.

Какая там крепость! У меня даже почти не было времени, чтобы разглядывать удивительные пейзажи, что открывались буквально с каждого подъема! Настойчиво, но удивительно мягко он вытянул из меня все подробности моей жизни, даже до встречи с принцем, вплоть до того, сколько у нас было кур.

Я даже и не заметила, что несколько вопросов он задал на эльфийском наречии, я ответила без запинки, ничуть не смутившись.

— Ты превосходно говоришь на древнем языке! — сказал, наконец, Шаделар, — Я потрясен! Никак сам Тариэль учил тебя?

— Да, но откуда Вы знаете?

— Услышав пророчество этого Хакалиша, он рассмеялся и сказал, что если и появится в пещерах Даратир, что встанет на сторону эльфов — он сам научит человеческого мага языку деревьев. Видимо, он остался верен своей клятве… И надежде тоже.

Я промолчала. Потому что знала, что Тариэль действительно верил. Хоть и никому не показывал этого. Я еще немного подумала, затем решилась спросить:

— Вы тоже верите в это? То есть, верите, что именно мою судьбу Танталин связала с судьбою эльфов?

— А у тебя еще есть какие-то сомнения? К тому же этому сопутствовало слишком много случайностей, — Хэльвиллен вдруг вскинул руки к небу, — Ты только представь себе, какой же мощью нужно обладать, чтобы привести потомка ангелов к эльфам и сплести его судьбу с судьбами детей Талиана! Это божественный умысел, я в этом полностью уверен.

Когда я на минуту представила, меня и впрямь поразило множество как бы случайных событий, что привели меня сюда, к темным эльфам. Что заставили меня принять их уклад, проникнуться их проблемами и тревогами, фактически принять их сторону в бесконечной войне. Не выкинуть ни одного звена из этой цепи. Такое под силу только богам, желающим сохранить жизнь в созданном ими мире.

Я опять ненадолго задумалась, и Хэльвиллен не нарушал хода моих мыслей, лишь иногда внимательно посматривал на меня своими фиалковыми глазами.

— Иногда мне кажется, что это благо, — наконец сказала я, — Не знать свою судьбу. Жить и принимать то, что тебе дается. Когда же тебе открывается часть замысла, ты лишь понимаешь, что стоишь на пороге чего-то еще большего, и теперь от тебя зависит также куда больше.

— А ты намного мудрее, чем я ожидал. Пусть же моя мудрость хоть немного поможет тебе на твоем пути. Ты знаешь лишь часть своей судьбы, но я вижу, что ты боишься сделать неверный шаг. Есть кое-что подвластное Богам, но есть и кое-что, что в нас им неподвластно. Поступай так, как считаешь нужным, как говорит тебе твое сердце — это и будет единственно правильный путь. Это судьба нелегка, но не смотри со страхом в будущее и не ныряй за болью в прошлое. Знай, что ты там, где и должна быть и по-другому быть не может. И только ты сможешь исполнить возложенные на тебя задачи.

Маг провел меня в центральную часть крепости, показав мне свою башню, попросив не стесняться, если мне что-либо потребуется. Потом мы прошли во внутренний двор, откуда попали прямо на площадь фонтанов, где у воды на подушках сидели молоденькие хорошенькие эльфийки, изучающие какие-то свитки. При виде меня они принимались хихикать и шептаться друг с другом. Одна из них крикнула что-то обидное, я разобрала лишь слово «татир».

Хэльвиллен только вздохнул.

— Многим еще далеко до настоящей мудрости, когда ты начинаешь видеть суть мира и его замысел — ты уже не станешь насмехаться над его созданиями. Обладание мудростью — это тяжкая ноша, скажу я тебе. Многие здесь всерьез считают, что только магия может открыть душе истинные знания, но на самом деле это не совсем так.

— А воины вообще считают это недостойным занятием, — улыбнулась я.

Маг засмеялся.

— Да, я, конечно, об этом слышал. Но это лишь означает отказываться от самого себя, магия живет в каждом из нас, мы — не люди, у которых это довольно редкий дар. Но нам подчиняется лишь стихия воды, а магам людей подвластны все четыре. Знаешь ли ты, что дар Анадаратиров передается в людском роду только через два поколения и потомки ангелов, как и мы, бессмертны?

Я лишь покачала головой. Он внезапно сказал:

— Я слышал, что ты не знаешь, кем были предки твоих родителей. Я попытаюсь поднять все летописи о Даратирах и найду мага, чей дар передался тебе. Завтра твое обучение начнется здесь, — он указал на самый верх белоснежной башни, возвышающейся над нами, — В Трайнире. Приходи, когда лучи солнца, коснутся первого торила — это серебряные шары над башнями Затана. Не опаздывай.

Вот для чего нужны были эти шары. Так здесь отсчитывалось время.

Хэльвиллен проводил меня к моей комнате, и я вдруг поняла, что этот хитрец то и дело расспрашивал меня, а я так и не узнала о том, что меня интересовало. Ну что ж. Значит, всему свое время. Завтра сама все увижу.

Глава 40 Обреченные

Я еще плохо ориентировалась в каменном лабиринте огромной крепости, даже после вчерашней прогулки, и на следующий же день, чуть свет, за мной прислали рабыню, чтобы она проводила меня в зал медитации.

Нетрудно было заметить, что рабы здесь на глаза попадались довольно редко, эти люди еще более худые, чем я, выглядели больными и были запуганы до смерти, и тень ее жила в их уставших глазах.

Та же самая женщина с бессмысленным взглядом, которая вчера сопроводила меня в мою комнату, сегодня снова привычно принялась раскланиваться передо мной. Я сразу узнала ее. Она подала мне новое платье и юркнула за дверь, сказав, что будет ожидать… Госпожу. То есть меня.

Неужели она даже не видела, что я самый настоящий человек и в ее глазах я ничем не отличалась от эльфиек? Не знаю почему, но я решила поговорить с ней, хотя то, что я испытывала, больше походило на жалость, чем на сочувствие. И я знала, что моя совесть не успокоится, кто знает — я вполне могла оказаться на ее месте, сложись обстоятельства по-иному.

Не заставляя себя ждать, я оделась и вышла в коридор, женщина, ссутулившись, послушно ждала меня у стены. Она страшно вздрогнула, когда я, легко положила ладонь ей на плечо, пытаясь заговорить. Видя ее реакцию, я быстро отдернула руку и, вздохнув, спросила так мягко, как только могла:

— Как тебя зовут? — Женщина в изумлении подняла взгляд и тут же опустила его в пол, низко поклонившись мне.

— Я фольб, Госпожа.

Какое-то странное чувство охватило меня, мне вдруг так сильно захотелось помочь этой бедной женщине, это сильно напоминало то, что довелось пережить и мне, в том числе и то, что было стерто из памяти.

— Не называй меня «Госпожа», пожалуйста, — умоляюще потянула я, — Я тебя не обижу. Я такой же человек, как и ты.

Ее глаза, что она снова подняла на меня, расширились от чистого и неприкрытого удивления, и в них мелькнуло какое-то странное озарение. А я увидела в глубине этих влажных, полных боли озер, глубокий ум, который, возможно, и помог ей выжить здесь, изображая из себя бездушную и послушную рабыню.

Она быстро оглянулась, глаза так зорко и стремительно скользнули по балконам, что я только улыбнулась. Нет, людей до конца все равно не сломить. Но женщина все равно выглядела крайне испуганной, когда ее губы едва слышно зашептали:

— Меня зовут Сани, — затем ее голос стал чуть громче, — Мне сказали, что я буду прислуживать новой Адани.

— Это так… — ответила я отвернувшись и посмотрев куда-то вдаль, глаза в этом каменном лабиринте не находили за что зацепиться.

— Тогда… все эти слухи — правда. Вы — Даратир! О Вас только и говорят в последнее время! Не знаю, как им удалось Вас поймать, но я видела своими глазами, как страшно они пытали Вас!

Я немедленно развернулась к ней и каким-то глухим голосом спросила:

— Сани… Что они со мной делали?

— Так Вы не помните?! Хотя… такое я тоже предпочла бы забыть. Вы так кричали. Мы здесь всякого насмотрелись. Привыкли уже. Но про такие пытки даже я ничего не слышала! Сначала Вас приковали к огромной железной решетке и…

— Погоди… Я, пожалуй, не хочу об этом знать.

— Эт, конечно, как хотите. Я Вас понимаю. Но то, что после было — Вас бы позабавило. У нас такого отродясь не случалось, — в ее глазах заблестели злорадные озорные огоньки.

— И что же произошло?

— Ну вот, значит, лежите Вы на дыбе, а одна из Ошериш, красивая такая, колесо уж до половины затянула…

Она рассказывала об этом, как о чем-то самом обычном в ее жизни, можно сказать, даже повседневном. Видимо, ей не раз приходилось прислуживать при пытках, слышать крики и стоны, быть послушной и молчать, если она не хотела оказаться на месте следующей жертвы. От этого дрожь бежала по моей спине.

— Ты… только пытки опускай, — тихо сказала я.

— Ой, виновата, Госпожа!

— Сани!

Женщина тут же плюхнулась мне в ноги, умоляя пощадить ее. Я немедленно опустилась следом и тронула ее за плечо.

— Ты не рабыня для меня. Хочешь — мы будем подругами? Хорошо?

Она посмотрела на меня испуганными, но все же понимающими глазами и пролепетала:

— Умом-то понимаю, а привыкнуть не могу.

— Главное, не бойся, — я мягко подняла ее за руку, — Расскажи, что случилось после. Она затягивала колесо, и?

— Ну да. Мы с Хайной тоже там были… Ну, таскали предметы всякие. И тут, значит, дверь с треском распахивается и слетает с петель, а ее, между прочим, заперли накрепко, и появляется воин, да огромный такой! А за ним под стать ему, еще один выходит. А у первого уже оружие наголо.

«Именем Элаванира Черного Феникса!», — раздался его страшный голос и от этого громового раската стены сотряслись от подземелья аж до самых верхних этажей.

— Танарт, — с улыбкой прошептала я.

— Не знаю, как его зовут, но когда он Вас увидел, он кулачищем своим в гневе стальную решетку проломил. Там бы любой без руки остался, а ему хоть бы хны. А по Вам-то и видно было, что немного осталось… Ну… Вы понимаете. Хотя Вы долго держались. Мы же сразу на колени упали, с нас-то что взять, но до нас им и дела не было. А Ошериш эти… как стояли — так и замерли, та красивая побелела пуще Смерти, лицо аж от ужаса перекосило. Этот… Танарт кивнул ей на дверь, и она выскочила, как ошпаренная, а за ней остальные по стеночке выползли.

— А второй заходит, значит, и сразу к вам подбежал. Развязал веревки и долго еще над Вами колдовал.

— Это его брат, могучий целитель.

— Ну, мы-то так и поняли. Эт в смысле, что он целитель. И воду ему носили, раны Ваши промывать. Вы сначала так стонали, а потом Вам намного лучше стало, правда, не сразу. А первый только ходил хмурый по комнате туда-сюда и сжимал кулаки. Иногда ломал чего-нибудь. Там же инструментов этих пыточных много до него было. Мы на него даже смотреть боялись.

Я усмехнулась и покачала головой.

— Это на него похоже. Вот значит, как меня оттуда вытащили.

Она еще немало рассказала мне по пути к залу медитации. Но в моем присутствии пустое выражение ее глаз сменялось живым проницательным взглядом, маленькие огоньки надежды сверкали в его глубине, на лице больше не было следа той тени, исказившей лица всех фольбов здесь. Ей, конечно, трудно было вести себя непринужденно, и я хотела сделать так, чтобы она как можно больше времени проводила со мной, ее все равно приставили ко мне. От Сани я очень много узнала о жизни Обреченных в крепости магов.

В Ореноре и десять лет для замученных рабов была несказанная роскошь. Каждый год сюда привозили десятки новых людей и из мрачных подвалов постоянно доносились их крики, полные нечеловеческой боли. Эти жуткие леденящие кровь голоса после преследовали меня даже в моей комнате, когда я оставалась одна, и часто мне снились ночные кошмары. Быть может, это то, что оставалось во мне от стертых воспоминаний, но мне не хотелось это вспоминать.

Все рабы крепости, в отличие от Нивенрэла старались держаться вместе, помогая друг другу. Здесь не было никакой иерархии, никакой дэльши, зачем, если кто-то из них умирал сегодня, это значит, что завтра может наступить и твоя очередь. Они все жили, как люди, приговоренные к казни, но даже с приговоренными обращаются куда лучше.

В крепости все было как будто по-другому. Ничего похожего на Кодекс Чести. Я никогда не видела в Нивенрэле гарваков, здесь же эти сташные гоблиноидные существа содержались в подвалах и их часто уводили, закованных в цепи в одну из башен для магических экспериментов. Эльфийки изучали темную сторону магии, иначе называемую — «Темная вода», они исследовали ее губительную природу и могли за пять минут иссушить тело еще живого гарвака, так что оставался лишь обтянутый кожей скелет. Мне никогда не доводилось становится свидетельницей подобной мучительной смерти, но даже слышать об этом от Сани и то было страшно.

У магов были в ходу те самые жезлы повиновения, которые они заряжали и использовали на рабах. Именно такими жезлами со светящимся желтым пламенем навершием и помахивали некоторые из учителей. Ученикам такие даже в руки брать категорически запрещалось.

Когда мы вошли в башню и начали подниматься в зал медитации по широкой мраморной лестнице, я прекратила расспросы, мне все больше становилось не по себе. Нам повстречалось всего два учителя, но вместе с нами поднимались десятки учеников. В глазах рябило от их пестрых одежд. И чем выше мы взбирались — тем сильнее непонятные спазмы схватывали и душили мое горло, меня неотступно преследовало ощущение, что один из этих жезлов будет сейчас направлен в мою сторону. Судороги буквально с новой силой проходили по всему моему телу, когда они попадались мне на глаза.

Маги смотрели на меня так, что я чувствовала себя безобразным чудовищем, которое было к тому же и опасным, эльфы не решались дать волю чувствам в этой величественной башне, но не могли скрыть ни презрения, ни ненависти, да и не пытались. Между нами словно была огромная пропасть. Сани давно уже затихла и чем выше — тем сильнее сгибалась ее спина, искры в глазах давно и окончательно потухли.

Глава 41 Зал медитации

Каждое утро все эти напыщенные маги и их ученики собирались в огромном зале медитаций, открытом всем ветрам. К нему вело сразу несколько подъемов от основной башни, и его круглая форма чем-то напоминала храм. Окна зала начинались у самого пола и исчезали под нависающим куполом, казавшимся внутри очень темным. Здесь не было суровых надменных стражников на каждом шагу, и двери, повторяющие форму самого храма, никто не охранял.

Внутри зал поразил меня своей тишиной, покоем и какой-то неземной одухотворенностью. Звуки здесь были будто приглушены, а когда я вошла под огромный купол из темных прозрачных кристаллов, в которых лениво поигрывали солнечные лучи, меня охватил благоговейный страх.

В огромном круглом помещении стояло только несколько столов, с различными по емкости чашами, расставленными на них, а также множество подсвечников вдоль стен с горящими свечами. За подсвечниками я увидела большой круглый желоб, но о его предназначении я узнала чуть позже.

Аданиры и жрецы постарше занимались уже не здесь, это было место для занятий новичков. Ученики, концентрируясь на внутренней силе, создавали простые заклинания и наполняли водой все эти чаши, также они пробовали гасить свечи струей воды, выпущенной из рук. Она стекала по желобу и, наполняла небольшой бассейн в самом центре, выложенный мраморными плитами.

Изящные, грациозные эльфийские женщины и даже два молодых эльфа были совсем не похожи на телендиров, на которых я насмотрелась в Франиртиле. Их движения были не так точны, более плавны и медлительны, они никуда не торопились и занимались лениво, с выражением надменного равнодушия. Сколько бы отжиманий выжал бы со своих учеников Танарт, если бы застал их с такими лицами!

Но все же я иногда ловила себя на том, что исподтишка любуюсь их красотой, стыдливо пряча свои немного угловатые формы под складками одежды. Конечно, они не снизошли до того, чтобы интересоваться каким-то там человеком, разглядывая его телосложение, самое большее чего я удостаивалась — одного презрительного взгляда.

Но зато они были вовсе не прочь посмеяться над моими не особо-то уж и удачными попытками овладеть силой, и со свойственной им напыщенностью демонстрировали мне, кто во что горазд.

Моим учителем был ни кто иной, как Хэльвиллен, маг встретил меня в центре зала.

Когда я подошла к нему, он неотрывно смотрел куда-то в сторону, едва слышно пробормотав:

— Странно, почему она здесь?

Я тут же посмотрела в том направлении, но заметила лишь чуть уловимое колыхание воздуха, которое я списала на жар пламени множества свечей.

— Вы про кого? — спросила я.

— Карна… Не слышал, чтобы она взяла себе нового ученика.

— Возможно, она здесь… Вообщем, из-за меня.

Он посмотрел на меня с легким недоверием и покачал головой.

— Сомневаюсь… Хотя… Взгляд, что она бросила в твою сторону заставляет меня думать, что в твоих словах есть некая доля истины. В чем причина?

— Долгая история… — нахмурилась я, — Не знала, что маги умеют исчезать.

— Она не маг. Она ушла на тайные тропы. Карна — единственная эльфийка, которая наделена даром таши-нандиров. У меня нет такого дара, но я могу видеть их. Хоть Карна и презирает любого вида поединки и сражения, но, я скажу тебе, жрица из нее получилась одна из сильнейших. Еще бы — такая могущественная семья! К тому же, маги — это не жрецы, Марта. Маги работают с собственной силой, жрецы используют потоки силы прямые и обратные. Они комбинируют их, добиваясь нужного эффекта, вот почему целительная сила эльфов не иссякает, в отличие от магической. Работать с потоками учатся не один десяток лет, но когда-то мы делали это интуитивно. Верховная жрица учит нас использовать эти потоки.

— Вы постепенно теряете свои способности из-за этого проклятия.

— Да, Марта. Мы приобрели новые силы, новые способности, множество новых навыков, но взамен мы также что-то теряем. Прямые потоки исцеляют, обратные изменяют.

— Как изменяют?

— Хм… Ну, например, если направить один из обратных потоков в лоб, можно вышибить память или заставить заснуть на день или даже на неделю, если вложить чуть больше силы. Но повторяю еще раз — жрецы не используют собственные силы.

— Мне уже доводилось испытать и то, и другое, — при этих словах Хэльвиллен удивленно поднял бровь, — Но откуда-то эти потоки берутся?

— Да, эти потоки пронизывают все вокруг и дают жизнь всему, что ты видишь. Они называются транадоры, это сама жизнь, что дает нам наша земля, этот мир, Атан.

— Этот мир живой? — это было скорее не удивление, а просто уточняющий вопрос.

— Как и все вокруг.

Шаделар рассказал мне, как призывать силу изнутри, как концентрироваться на центре осознания, где она рождалась. Маг также вскользь заметил, что Верховная жрица знала больше о магии людей, но Наддара откровенно избегала меня.

Я же очень долго не могла сосредоточиться, это оказалось сложнее, чем я предполагала. Когда чувства переполняли меня, сильный страх или боль, это выходило само собой, но по собственному желанию у меня пока не получалось.

В магии все делается не силой рук, и я очень долго привыкала к этой мысли. Руки просили меч. Или даже просто что-нибудь, чем можно взмахнуть и сила бы потекла из ладоней. Но это было невозможно. Силу нужно призывать тем же самым, чем я двигаю своим телом, — то есть силой моего желания, но для этого нужна не просто интуитивная способность, но и куда большая концентрация.

Пару раз сила действительно устремлялась на зов, но моей радости хватало только на то, чтобы полюбоваться на едва теплящиеся сиреневые искры на ладонях. Хэльвиллен не хмурился, как Танарт, но в глазах читалось многое, хотя мне почему-то всегда казалось, что его презрительные усмешки — лишь видимость, маска, за которой он прячет огромную мудрость. Как ни странно, хоть это и это злило меня, но только придавало сил, я все время твердила себе, что не подведу Его Высочество, что я обязательно научусь управлять своей силой, и снова шла в зал, осыпаемая насмешками юных магов.

Хэльвиллен твердил, что если я научусь управлять чувствами, я овладею и магией, но слова его не оставляли следа в моей душе. Как же можно управлять чувствами? Если бы я и правда могла, воспоминания о зеленых глаза не причиняли бы такую боль.

Несомненно, я стала больше опираться на свои чувства, чем раньше, но для меня было настоящим шоком, когда я узнала, что Хэльвиллен не видит. Нет, он не был слепым, но его чувства заменили ему зрение, а также слух и даже осязание. Вот почему он мог видеть таши. Он мог завязать глаза и заткнуть уши, и ничего бы не изменилось, маг бы также слышал меня и окружающий мир и ориентировался в нем не хуже, а то и лучше любого зрячего.

Это был иной уровень восприятия, я пока не могла даже осознать каково это, о достижении такого уровня пока не могло быть и речи! Его способность давала ему куда больше чем наши пять чувств все вместе взятые! Зрение, слух было просто не нужно ему. Но я только училась воспринимать мир через чувства, а для этого нужно было хотя бы уметь контролировать их.

Занятия сильно истощали силы разума, мой учитель рассказывал, что Аданиры восстанавливают свои силы за ночь или во время медитации. В этом зале это происходило намного быстрей. Я убедилась, что люди не сильно отличаются в этом, а если я хорошо высыпалась, все получалось намного лучше. Из-за этого Сани научилась утром входить и выходить как мышка, подавая мне завтрак, и принося свежие вещи.

Иногда я занималась до позднего вечера, с настойчивостью, что поражала даже меня саму. А затем звездными ночами подолгу лежала на подушках, смотря в бездонное небо, и вспоминала улыбку того, кому навек принадлежало мое сердце. Мне так хотелось увидеть его, просто увидеть, ничего больше, я даже проболталась об этом Сани, и на удивление измученная женщина превосходно хранила тайны.

Мы с ней подружились за это время, но иногда перекошенное от ненависти лицо Дионы так и вставало перед глазами, мне было трудно снова поверить в то, что кто-то может здесь стать для меня настоящим другом.

Так проходили недели, в горах наступила зима, и деревья сбросили последнюю золотую листву. Частенько с вершин гор задувал холодный ветер, а улицы засыпало колючим ослепительным снегом. Эльфы носили плащи, меховые накидки и мантии, но некоторым рабам, особенно мужчинам, нечем было прикрыть свои голые плечи. Мое сердце обливалось кровью, когда Сани на моих глазах куталась в какое-то тряпье, растирая замерзшие руки и ноги. Но взять что-то из моих вещей она наотрез отказалась.

Обучение мое шло весьма с переменным успехом, хотя я и перечитала множество книг. Я заставила себя не реагировать на взгляды учеников и их насмешки, лишь некая тень, преследующая меня по пятам, добавляла немало острых ощущений и в без того нескучную жизнь. Я совершенно не представляла чего ждать от Карны, я пыталась подготовить себя ко всему, даже к удару из-за угла. Но пока ничего особенного не происходило, мне лишь казалось — она изучает меня.

Глава 42 Королева Нантилирь

Как-то вечер выдался на удивление теплый, в воздухе чувствовалось неуловимое присутствие весны, и даже ветер бесновался где-то очень высоко, не тревожа магический оплот. Мне захотелось прогуляться после занятий, полюбоваться на вечерние огни магической крепости, и я даже не заметила, как пришла на южный мост, что пролегал почти над самой пропастью. Это была практически самая высокая часть Оренора, если подняться к башням Затана, можно окинуть взглядом не только саму крепость, но и окружающие ее скалы, включая и перевал над Нивенрэлом.

Я не знаю, каким образом я забрела сюда, не знаю даже зачем, я опомнилась, когда увидела в сумерках лицо Верховной жрицы, что медленно подплывала ко мне.

— Сейчас здесь никого нет, нас не услышат, — тихо сказала она.

Ошерадриш была совсем невысокой эльфийкой, даже чуть ниже меня ее лицо было таким юным, почти детским. Она была одета в серебристые летящие одежды и легкую накидку, под которой обычно прятала свои волосы. Лунный свет играл с ее одеждами и отражался в больших глазах, как в чистом вечернем озере, ее взгляд был полон душевного тепла, космической грусти, вязкого отчаяния, неземной мудрости, лучистого света, ослепляющей боли, горечи и надежды. Наверное, взгляд самих Богов мог быть таким.

— Знаешь ли ты о самом великом даре, что мы получили?

О чем бы она ни хотела поговорить со мной — начинала жрица явно издалека.

— После нашей первой встречи, мне не трудно об этом догадаться. Это жизнь.

Наддара улыбнулась.

— Верно. Именно поэтому я отказалась учить тебя, и запретила бы всем магам, если бы не распоряжение Его Высочества! — ее голос не был резким или угрожающим, но от таких слов мне стало не по себе.

Да, мне, конечно, не привыкать к такому отношению, правда от Верховной жрицы я все же ожидала чего-то… другого. Обычно эльфы не смотрели на людей иначе, чем на рабов и презренных жалких существ, в сердцах многих из них пылала ярость и ненависть.

— Ты думаешь, это из-за неприязни или ненависти, глупышка?

Как же я могла забыть, что жрица читает чужие мысли, как открытую книгу? Ее голос был очень мягким и слово «глупышка» было произнесено с легким укором, с которым обычно говорит любящая мать своему непослушному ребенку.

— Я Верховная Жрица, Ошерадриш, мне подвластно не только это.

«И Королева светлых эльфов», — подумала я и Наддара внезапно подошла ко мне почти вплотную. Я даже испугалась ее ледяного тона и властного взгляда и тихонько начала отступать назад.

— Да. Это правда. Ты одна способна увидеть это, ты — Даратир. Поэтому я избегала тебя. Сила, что спит в тебе, была дарована людям, чтобы защищать этот мир. Защищать жизнь. Но видела бы ты, на что направляли ее великие маги, видела бы ты эти горы сорок лет назад, когда от взмахов ладоней Ивора, небо смешалось с землей, скалами и телами павших воинов эльфов и людей, — слово «великие» было сказано с некоторой долей сарказма, — Ты тоже будешь убивать, не говори ничего — тебе придется. Я вижу это в твоем будущем.

— Но… я…

— Я знаю. Я все знаю. Ты здесь, чтобы получить свое будущее, ты его получишь. Но учти, что темные эльфы прокляты, и это проклятие может коснуться и тебя, Марта. Как оно коснулось меня.

Я невольно отодвинулась от нее еще немного и постаралась разогнать подступающий страх. Жрица медленно подходила все ближе и, в конце концов, я почувствовала спиной холодный камень перил.

Едва слышным воздушным голосом она зашептала в самое мое ухо:

— История моего народа тебе известна. Но никто из них не знает, что их почитаемая и ненавидимая Королева всегда была с ними. Я считала, что могу не только указывать путь, но судить и карать, я думала, что мудрость моя не знает границ. Я причинила народу Аладраэ столько боли! Да, я ужаснулась от того, что сотворила со своими подданными и пошла за ними, чтобы разделить их судьбу — не вернуть было сказанных слов, не развернуть вспять чудовищную силу, что вложила я в это проклятие. Н'Ишаар изменил мой облик и наказал меня за то, что я искалечила детей Талиана, я не могла покинуть темных эльфов и не могла рассказать им кто я. А Он… говорил с ними через меня, поэтому я и стала Верховной жрицей. Но мне пришлось остричь свои волосы в день Моран из-за того, что ни один из Аладраэ был не в силах вынести силу моего голоса. Никто из них не узнал меня, когда я появилась в пещерах, как одна из изгнанников. Они проклинали Нантилирь, но превозносили Наддару, о, Великий Н'Ишаар знал, как научить мудрости тех, кто считает себя мудрейшим.

— Я восхищаюсь Вами, Владычица, мне кажется, Вы не заслужили таких страданий! И… я знаю еще одного, кто также остриг свои волосы в тот же день.

Ее глаза засветились в темноте холодными, колючими звездами.

— Не трогай мою ледяную боль, пусть твой Бог никогда не позволит тебе узнать, что это такое. Я заслужила свою кару. Но теперь ты тоже связана с темными эльфами накрепко, твоя судьба сплелась с нашими судьбами, ты не можешь выдать мою тайну, Марта.

Вот чем было наказание Н'Ишаара. Печальная история эльфов, теперь не просто тронула меня до глубины души, она становилась и моей судьбой. И мне было жаль и Нантилирь и Тариэля и всех тех, кто также был разделен из-за войны с людьми.

— Я не выдам Вас никогда… моя Королева, — сказала я с глубоким поклоном.

Наддара лишь тепло улыбнулась, сверкнули в свете луны ее глаза. Озорно подмигнув мне, она лишь поправила:

— Госпожа Верховная жрица.

Она всегда была со своим народом, не могла бросить его, оставить в беде. Она передавала им свои знания под видом Верховной жрицы, учила своих забывчивых детей снова использовать целительные потоки и со всей готовностью и состраданием лечила их раны, она всегда была с ними, помогая им тайно во всем. Окруженная своими почитателями и… одинокая.

— Да, госпожа, — улыбнувшись, ответила я ей.

— Какая же ты чистая, Марта! Сохрани свое сердце таким, и я обещаю, ты получишь редкий дар, гораздо более ценный, чем жизнь.

Она развернулась, взмахнув рукой на прощание, тончайшие ткани одежды будто танцуя, проплыли в воздухе и, улыбаясь луне, направилась к Затану.

В свою комнату я вернулась, без труда отыскав путь в лабиринте башенок, мостов, подъемов и переходов, даже не задаваясь вопросом — как мне это удалось.

После встречи со жрицей, с Королевой, у меня появилось ощущение какой-то весенней солнечной радости и полночной серебряной грусти в самом сердце.

У меня даже не укладывалось в голове все то, что пришлось ей пережить, но несмотря ни на что, я увидела главное. То, что было во всех эльфах, по праву называемых дивным народом — это надежда.

Глава 43 Обратная сторона души

Я очень много времени проводила в библиотеке, пытаясь найти хоть какие-то книги заклинаний, но… Эльфы не пользовались ими. Не навешивали на себя множество амулетов, бутылочек, колец, других предметов силы. Они почти не пользовались магическими пассами. Их сила была чистой, они намного лучше владели собственным разумом и, при должной тренировке, отправляли струю воды точно в пламя свечи, без применения каких-то специальных предметов.

Как-то Хэльвиллена не было в зале до самого обеда, я уже начинала беспокоиться — он редко опаздывал, да еще и на целых полдня. Но после он появился уставший, но невероятно довольный, в его руках покоился, огромный фолиант, который он откопал где-то в библиотеке. Книга была очень большой и очень пыльной. Маг иногда перекидывал ее то на одно плечо, то на другое, и при этом он умудрялся еще и вытанцовывать! Мы немедля опустили ее на один из столов и, переглянувшись с нетерпением, открыли первую страницу. Он призвал меня к осторожности — пергамент все-таки был очень старым, но страницы рассыпаться даже и не думали, они были скреплены самым настоящим заклинанием земли! Они гнулись, но были тяжелы и прочны как камень!

Мы вместе расшифровывали эти необычные письмена, язык был очень древний, но некоторые слова я узнала сразу. На этом языке говорили далекие предки людей. Крешнинский диалект узнавался лишь в некоторых отдельных словах. Маг тоже неплохо знал древние наречия и без его помощи мне бы с текстом не справится.

Из книги я узнала, что люди не могли колдовать, как эльфы, рожденные из воды. Их сила не была чистой, в них были сплетены несколько стихий. Древние люди заметили, что когда они призывают силу и направляют ее через какие-то слова, она обретает иную форму. Она может разжечь огонь, обрушить камень на врага или вызвать дождь.

Мы нашли немало заклинаний, а также слов и формул для зарядки волшебством разных предметов, и я поняла, наконец, зачем тем магам были все эти жезлы, кольца и бутылочки. Зарядив такой предмет, можно было после просто высвободить его силу, оставляя свой запас магии при себе.

Любопытный маг тут же упросил меня попробовать одно из заклинаний прямо в зале медитаций. Он приказал ученикам разойтись и дать мне место для сотворения моей первой огненной стены. Мне было ужасно неловко, я по прежнему видела насмешки на красивых лицах эльфов, и долго не могла сконцентрироваться, вызывая этим ехидное хихиканье.

Жалкие язычки пламени, что едва затеплились на полу, вызывали у эльфов снисходительные презрительные улыбки и даже едва прикрытый смех. Я так расстроилась, что едва смогла завершить заклинание и гордо развернувшись, ушла к себе в комнату.

Когда я подходила к дверям, сверху на меня обрушился настоящий шквал холодной воды, сбив меня с ног, я даже не успела оглянуться, чтобы хотя бы увидеть, кто это сделал, как потоком меня лихо вынесло за дверь. Вслед мне раздался дружный хохот.

Мокрая, расстроенная и сердитая, как грозовая туча я пошлепала к башне, где находилась моя комната. Ученики, что попадались на дороге, весело смеялись, запрокидывая головы, абсолютно не стесняясь.

И только руки повернули ключ в двери, а голова коснулась подушки, как горькие слезы полились из глаз, заливая шелковые ткани. Эх, Марта, что бы сказал сейчас Танарт, если бы это увидел? А Алвар? Он ведь верит в тебя, что же ты себе позволяешь? Я села на подушках и поняла, что просто… закипаю. Кое-как выбравшись из насквозь мокрой одежды я швырнула ее в угол и, одев первое попавшееся сухое платье, направилась к двери, намереваясь вернуться в зал медитаций.

Я нисколько даже не удивилась, увидев за дверью Хэльвиллена, но немало удивила его самого, поскольку он редко видел меня в таком состоянии. Но надо отдать ему должное, он хитро улыбнулся и загадочно сказал мне:

— Марта, мы еще не все дочитали, может, попробуем еще?

Взгляд его упал на кучу мокрой одежды.

Ох уж эти маги, не преминут они посмеяться там, где есть такая возможность, он спрятал улыбку, поднеся руку к губам, и сделал вид, что прокашлялся. Глядя на него, я вдруг почувствовала внутри ту самую силу, искра которой все жарче разгоралась в самом сердце.

Я медленно подняла руку в сторону этих тряпок и мои губы шепнули что-то, что я вдруг увидела в своем сознании. Одно из простых, но древних заклинаний.

Ослепительная вспышка сверкнула в комнате, силовой волной Хэльвиллена отбросило к дверям, огненный шар сорвался с пальцев и влетел в мою мокрую одежду. Несколько секунд спустя на том месте в полу красовалась здоровенная выжженная вмятина, и ни лоскута, ни малейшей капли не напоминало мне больше о сегодняшнем «душе». Я стряхнула со своей руки огненные капли, было немного странно, что они не причиняют мне вреда, хотя я чувствовала жар пламени.

Хоть маг был и не робкого десятка, что-то вымолвить он уже не смог.

Я как будто очнулась от наваждения, и посмотрела на свои руки, я теперь знала, что не использую свою силу, поскольку боюсь, что она завладеет мной. Я едва прошептала:

— Я… не хотела так…

Шаделар легко протанцевав через комнату до меня, как ребенок, бесстрашно положил мне руку на плечо и сказал:

— У тебя получилось! В следующий раз кинешь им это под ноги! Сразу забудут, как над тобой смеяться! Ха-ха!

Слова были произнесены уже без намека на упрек и с куда большим уважением.

Я чуть улыбнулась.

— Я не люблю ссор. И… Я думаю, сегодня мне нужно побыть здесь и успокоиться.

Хэльвиллен слегка пожал мою руку и ответил:

— Ладно, я понял. Уже исчезаю. Увидимся завтра в зале медитаций, — он подмигнул, — Почитаем еще.

Я кивнула, и он вышел, вернее, вытанцевал прочь, закрыв за собой двери.

Было бы на что смотреть, подумала я. Вдруг завтра опять ничего не выйдет? Неужели мне нужно будет снова хорошенько разозлиться и дать волю ярости? А быть может… быть может, отрицая часть себя, я отрицала и свой дар? Человек ведь не может состоять из одной только робости и скромности, где-то внутри обязательно должен быть стержень, на котором все это должно держаться. Моя сила, уверенность, напор, гнев и ярость, почему я не могу согласиться, что все это тоже могу быть я?

Я вдруг сконцентрировалась на сердце и почувствовала, как сила наполняет его, как она плавно, по моему желанию, скользнула мне в руки, на ладонях зарделся сиреневый огонь, жалкими искорками уже не пахло. Моя сила имела сиреневый цвет и была сейчас чистой, не прошедшей через заклинание.

Ей-ей, завтра нужно будет начать с чего-нибудь безобидного. Но посмотрим, как они посмеются утром, если у меня все получится!

Но утро началось далеко не самым приятным образом.

Глава 44 Сила Анадаратиров

Меня грубо разбудили. Сани с огромными, полными слез глазами, влетела ко мне в комнату и поспешно закрыла за собой дверь, я резко встала, поняв, что случилось нечто страшное.

Лицо рабыни было испачкано кровью, на руках, которыми она защищалась от ударов хлыста, красовались глубокие рубцы, бедную женщину исполосовали так, что она еле стояла на ногах. Слезы застыли в глазах, будто боясь скатиться вниз, глаза выражали ужас и надежду одновременно, и это было страшно.

Я вскочила со своей постели из мягких подушек только для того, чтобы едва-едва успеть подхватить ее падающее обессиленное тело. Я уложила ее поудобней и изодрала на ленты одно из своих платьев, чтобы хоть как-то перевязать самые глубокие раны. Некоторые все еще кровоточили. Она тихонько стонала и каждый звук, что вырывался из ее груди, разрывал мое сердце. Я поняла, что перед глазами начинает мутнеть от подступающей ярости.

Я не знала, у кого просить помощи, кто же из этих магов и жриц снизошел бы до того, чтобы хотя бы выслушать меня? Хэльвиллен? Ему тоже не было дела до рабов, я почти слышала его слова: «Ну что ж, завтра к тебе пришлют еще одного фольба». К тому же он не жрец.

Когда я осознала, что никто здесь не поможет мне и жизнь этой женщины зависит только от меня, воздух вдруг заколыхался перед моим взором, а в моих руках вместе с кровью побежало чистое пламя.

Я наклонилась к бедной рабыне и спросила:

— Кто это сделал?

Женщина чуть приоткрыла сухие губы, чтобы бессвязно пролепетать, что не смеет отвечать мне, но я крепко сжав ее руки, повторила свой вопрос, глядя ей прямо в глаза.

Она в ужасе отшатнулась от меня и едва прошептала:

— Это Карна, — и веки ее сомкнулись, а руки безвольно повисли в моих ладонях.

Подправив подушку под ее головой, я вышла из комнаты и заперла ее на ключ, даже и не думая обуздывать ярость, клокотавшую в груди.

Конечно же, я направилась прямиком к покоям бывшей невесты принца. Никто не посмел встать у меня на дороге, а обычные презрительные взгляды почему-то стали даже какими-то испуганными.

Сила в груди росла, набирая такую мощь, что я уже почти не видела дороги, каким-то непонятным чувством угадывая, куда нужно идти. Огонь так и плясал в глазах, руки натурально горели, но пламя не причиняло мне вреда. А вот тлеющие рукава платья, почему-то обжигали кожу, но это только распаляло меня еще сильней.

Я не знала, в своей ли она башне, я остановилась перед самой дверью и постучалась так громко, что слышно было, наверное, даже на самом высоком — третьем этаже. На двери осталась выжженная вмятина, я даже поразилась собственному гневу, но уже ничего не могла с ним поделать. Мне не было никакого дела до зрителей, что сейчас собирались на небольшой площади перед башней и выстраивались на балконах.

Только я занесла свою руку, чтобы постучаться громче или совсем спалить эту дверь, как на балкон второго этажа вышла восхитительная эльфийка в черном кружевном наряде и презрительно взглянула на меня сверху вниз.

Я никогда не видела подобной красоты, ее глаза были чернее ночи и в них тонули мужские сердца, пышные волосы струились по плечам, обрамляя восхитительную точеную фигуру. Высокий лоб, маленьких аккуратный носик и пухлые розовые губы делали ее лицо красивым настолько, что смотреть на нее было даже больно. Высокий корсет с кружевными оборками и летящая кружевная юбка чуть ниже колен, подчеркивали все ее прелести. Она не казалась ни жестокой, ни злой, я даже подумала, а не ошиблась ли я — как может такая женщина причинить кому-то зло. Но голос выдавал ее с головой — он был будто насквозь пропитан ядовитой ненавистью. Не удивлюсь, если она носит глэрц в виде змеи под своей одеждой.

— Чего тебе здесь нужно? Убирайся, пока мои слуги не разорвали тебя на куски!

Я отошла от башни, чтобы лучше ее видеть и тут услышала свой собственный голос:

— Я вызываю тебя на поединок! Ты искалечила невинную женщину. Ты ее и вылечишь!

Она звонко расхохоталась, облокотившись на перила, а затем сказала, едва сдерживая смех:

— Ты, наверное, сильно ударилась головой там, в зале медитации. Ты только посмотри на себя! Уродливый и самодовольный татир, мерзкая смертная оборванка… Еще раз говорю тебе — убирайся в свою нору!

Искры пламени, уже немного остывшие в глазах, теперь вспыхнули в два раза ярче и на какое-то мгновение я, казалось, потеряла способность видеть, пламя застилало все вокруг.

— Я потомок бессмертных магов Анадаратиров! — раздался вдруг голос такой силы, что башня загудела, и от его мощной волны внутри полопались какие-то сосуды, чудовищная волна магии заполнила меня изнутри полностью.

Ее лицо побелело, улыбки уже как и не бывало, Карна моментально юркнула в двери, затворив их и задернув тяжелые бархатные шторы.

Ах, какие симпатичные мраморные статуэтки украшали ее мрачную черную башню, каждая из них изображала Карну в разных величественных позах. Когда на площади появился запыхавшийся Хэльвиллен, я методично расстреливала их огненными шарами и остановилась уже на восьмой, снося их подчистую. Остальных зрителей уже и след простыл, самые смелые лишь выглядывали с боковых улочек.

— Остановись! Что ты творишь? — кричал мне Шаделар, но я не слушала. Статуэтками ее оттуда не выманишь.

Не получилось, значит, сломать меня физической болью, нужно бить мне прямо в сердце! Но у этой женщины не было смелости, чтобы ответить за собственные поступки. Вот же, сцапай меня дерд, как говорил Танарт, да что же это, неужели девушка, что когда-то была невестой самого принца, опустилась настолько, что, боясь вступить со мной в открытое противостояние, гадит мне под дверь! Бедняжка Сани не сделала ничего, кроме того, что сдружилась со мной, теперь из-за этого она лежит там беспомощная, истекая кровью от безжалостных ударов хлыста!

Нет, не выйдет у тебя отсидеться там, — подумала я и внезапно подняла обе руки. Губы начали читать сложное и непонятное заклинание, которое было мне абсолютно незнакомым. Я не знала, откуда во мне такие знания, но не могла совладать с чудовищной силой, вкладываемой сейчас в древние тексты.

— Оставь ее! — Хэльвиллен подошел ко мне и мягко взял меня за локоть, его голос стал каким-то вкрадчивым, слова будто таяли в моем сознании, мне было очень нужно его послушаться. Но силу уже было не остановить.

В глазах потемнело, разум затмила одна неистовая вспышка, и вот, на последнем слове заклинания, камень под башней Карны закипел, вспучился, брызнула во все стороны раскаленная лава. Одежда на мне загорелась, тлеющие лоскуты посыпались к моим ногам, по щиколотку стоящих в ослепительной лаве. Камень под ногами дымился и начал медленно, но неотвратимо проваливаться вниз.

Маг внезапно одернул руку, огонь уже успел сильно обжечь ее и отбежал от раскаленной земли, он с удивлением смотрел то на меня, то на башню, с шипением плавящуюся сейчас в озере лавы.

Затем, спохватившись, Шаделар бросился заливать образовавшуюся каверну с огненной землей ледяной водой. Как бы не так. Вода тут же закипала, в воздух поднялись клубы обжигающего пара. Башня уже начала оседать, сверху срывались мелкие камешки, мебель заходила ходуном, трещали перегородки, и гремела сыпавшаяся на пол утварь. Что-то оборвалось внутри и с треском рухнуло вниз.

— Остановись, — взмолился Хэльвиллен, едва сообразив создать вокруг себя ледяной щит, но магический заслон тут же начал таять, а случайные брызги, прожигая здоровенные дыры, едва ли не попадали ему на одежду.

Остановиться? Когда я сама превратилась в эту слепую ярость, когда настоящее пламя бурлило во мне, жидкий огонь бежал вместе с кровью!

Башня накренилась и натужно заскрипела, крыша провалилась вовнутрь, и раздался оглушительный грохот камней, срывающихся с купола.

— Остановись! Великий Даратир! Молю тебя! Я возьму, возьму свои слова назад! — послышалось откуда-то сверху и я подняла глаза.

На самом верху башни стояла Карна, от ее напыщенности и гордости не осталось и следа. Она была перемазана сажей, явно только что выбравшись из-под обломков, рваная одежда свисала с ее тела тряпьем не хуже, чем у любой рабыни здесь, в глазах читался неописуемый ужас. На руках и лице виднелись здоровенные ушибы и царапины.

Проблески сознания вдруг вернули меня к реальности и я, с трудом овладев собой, резко прекратила поток чудовищной силы, сжав кулаки так сильно, как только могла. Несколько долгих мгновений волны силы еще раскачивали меня, затем схлынули, исчезнув в воронке в самом моем сердце. Лава вдруг зашипела и мгновенно почернела, застывая, новые клубы горячего пара взметнулись вверх. В воздухе закружился черный пепел, оседая повсюду, на домах, улицах, любопытных эльфах, что рискнули высунуть из домов свои головы, делая их лица такими же черными, как и их волосы. Первый этаж башни сгорел и расплавился в лаве полностью. Второй ушел только наполовину. Из башни, что так и застыла, сильно накренившись, будто пытаясь завалиться на скалу, придется теперь выбираться только через окно.

Когда Хэльвиллен облил меня водой, я нисколько не обиделась, с благодарностью кивнув ему — моя одежда давно уже тлела. Кажется, я заполучила несколько довольно сильных ожогов, но это пока не беспокоило меня.

Так и не разжав свои пальцы, чтобы силе не вздумалось хлынуть опять, я снова посмотрела на растрепанную жрицу.

— Твои извинения мне не нужны, — медленно сказала я, стараясь, чтобы она расслышала каждое мое слово, — Ты покалечила невинную женщину, ты ее и вылечишь.

Карна сжала свои пухлые губы и молча кивнула, опустив взгляд своих роковых глаз, пытаясь скрыть сверкнувшую глубокую ненависть.

— Ты была невестой принца, — продолжила я, — Но ты не стоишь и мизинца на его руке.

Эльфийка открыла рот, но тут же закрыла его, когда Хэльвиллен показал ей что-то знаками. Жестами Аладраэ могли сказать друг другу что угодно, и любой эльф в совершенстве владел искусством передачи своих слов на этом безмолвном языке. Но сейчас я даже не могла догадаться, о смысле этих загадочных знаков.

Что сделано, то теперь уже сделано. Пламя в моей крови быстро остыло, неистовая ярость укрощена, лишь едкая сажа горечи, похожая на этот кружащийся пепел, и сожаления от того, что я позволила ей овладеть мной, занимала теперь все мои мысли.

Хэльвиллен был единственным, кто смотрел на меня теперь без страха, но с уважением, остальные поспешно убирались с моего пути, боясь даже смотреть в мою сторону. Слухи распространялись в Ореноре с ошеломляющей скоростью, тем более только слепой не увидел бы зарево пожара.

Когда Карна закончила лечить потерявшую дар речи рабыню и скрылась за дверями моей комнаты, мы остались втроем. Я боялась поднимать на мага глаза, и тихо сказала Шаделару, а может даже и самой себе, что у меня не было и мысли рушить чью-то башню, я просто не смогла справиться с этой мощью.

Маг, странно улыбаясь, лишь многозначительно сказал:

— Ивор.

Я вопросительно взглянула на него и он, загадочно сверкая глазами, продолжил.

— Ивор является твоим действительным прапрадедом, именно тебе передался дар нашего заклятого врага, который чуть не погубил всех нас. Я нашел это в летописях еще вчера.

Вот хитрец! Готова поклясться, что он намеренно пытался разбудить во мне эту силу, конечно, он не ожидал столь шокирующего результата.

— Я не хотела причинять никому вреда… — повторила еще раз я, — Моя ярость испугала меня. Мне так жаль, что я дала ей волю… — мой голос совсем поник, я не знала, что могут со мной за это сделать. В голове вертелись всякие мысли — одна хуже другой.

Я тихо подошла к Сани, женщина даже нашла в себе силы улыбнуться, лежа на подушках, рубцы затянулись, было видно, что со страху жрица хорошо поработала с ее ранами.

Хэльвиллен неторопливо подтанцевал к нам и присел рядом, заглянув мне прямо в глаза. Фиалковый водоворот его взгляда немного успокаивал меня. Он выдержал небольшую паузу, за которую я передумала все что угодно, вплоть до казни, но его слова немало удивили меня и даже вызвали легкую улыбку.

— Ты восхитительна в гневе! — вдруг сказал маг, — Все что случилось, не твоя вина, а моя. Это я облил тебя в Трайнире, это я специально смеялся там громче всех. А после… Я не стал предотвращать то, что мог бы… — он взглянул на Сани, и я поняла, — Твоя сила начала уходить вглубь, Марта, на языке людей это называется «отток». И было лишь несколько способов помочь тебе снова вызвать ее. Поверь мне — ярость — один из самых безобидных. Я знал, что делал, когда злил тебя. Но не будем об этом. Теперь ты научилась не только направлять свою силу, но и обуздывать ее. Ты уже заслужила уважение многих эльфов, и поверь мне — мое родилось не из сегодняшнего дня, а много раньше. Ты пришла, чтобы сплотить нас и указать нам на наши ошибки, дабы мы исправили их пока не поздно. Но какая ирония судьбы, — продолжил он, видя, что я все еще пребываю во власти своих невеселых мыслей, — Ведь теперь этот дар пришел, чтобы спасти эльфийский род! Я верил в предание, но когда все происходит на твоих собственных глазах… Это захватывающе! — закончил Шаделар.

— Я боюсь, что… не справлюсь. Тяжело жить, не зная, сможешь ли ты сделать все от тебя зависящее или нет.

— Марта, это уже никто не решит за тебя. Ты сама должна ответить на этот вопрос. Для тебя нет слов «должна», «могу», «возможно». Только два слова, Марта. «Да» или «нет».

— Тогда я отвечу — «да», — сказала я, даже не задумываясь.

Шаделар, широко улыбнувшись, озорным тоном сказал мне:

— Переоденься и приходи попозже в зал. Нам нужно подлечить наши ожоги и к тому же нас ожидает еще много интересных записей в древнем фолианте!

После того случая, сила всегда послушно устремлялась на зов, и я сбила немало спеси с молодых магов в Трайнире, демонстрируя всякие огненные фокусы по просьбе своего учителя. Его любопытство привело даже к созданию моего первого каменного голема, который продержался добрых несколько мгновений, прежде чем совсем развалился. Но к тому времени запас моих сил был уже на исходе, а магу не терпелось увидеть своими глазами все, что было описано в книге.

А тем временем весна начала вступать в свои права, но деревья просыпаться не торопились, было еще слишком холодно. Солнце в горах казалось таким близким, но я знала, что его тепло зимой было весьма обманчивым. Зато ветер больше не казался таким ледяным, он нес с собой множество весенних запахов с зеленых лугов далеких земель.

Однажды утром Хэльвиллен сказал мне с сожалением в голосе, что ночью прибыл гонец из Раш-Кенора с вестью от Его Высочества, и мне нужно собирать свои вещи. Доклады о моих успехах ложились на стол принца каждый день, и я прекрасно знала это. Я на миг представила его лицо, когда Владыка прочитал о своей бывшей невесте и виновато, но торжествующе улыбнулась.

С того момента, как я подожгла башню Карны прошла всего неделя.

Шаделар выбил с меня обещание навестить его как-нибудь. Конечно, такого ученика, как я у него уже никогда не будет, а любопытство его далеко не иссякло, но не только это было причиной. Ему было интересно узнавать о потомках ангелов, ему нравилось раскрывать мой потенциал, в конце концов, ему было просто приятно со мной пообщаться.

Я, тщательно пряча свое ликование, поспешила, собирать свои разраставшиеся пожитки, в которых появилось немало зелий, колечек палочек шаров и прочих магических мелочей. Мое сердце бешено колотилось и что-то сжималось в груди только от одной мысли, что я скоро увижу тех, кто стал мне дорог. Очень скоро я снова увижу его, того, кому принадлежало мое сердце. И ничто не могло радовать меня больше.

На душе у меня было легко и светло, я даже поймала себя на мысли, что возвращалась, наконец… домой. Кто бы мог подумать, что я буду рада вернуться в Нивенрэл, но я действительно была рада. Мне внезапно вспомнилась моя семья и мой родной маленький домик с его бревенчатыми стенами и беспокойными курочками, и моих мыслей коснулась печальная тень.

И мне стало совсем грустно, когда я увидела Сани, чьи глаза в моем присутствии не были пустыми и лишенными смысла, они горели веселыми и живыми огоньками.

Я поняла внезапно одну страшную вещь. Своим желанием помочь ей… Я дала этой женщине надежду, я теперь не могла отобрать ее. Просто не имела права.

— Я уезжаю сегодня, — негромко сказала я, а затем, не дожидаясь, пока ее глаза расширятся от ужаса, тут же добавила, — И ты поедешь со мной.

Страх и надежда на ее лице смешались так плотно, что одно уже было не отличить от другого.

— Но… Госпожа… Моя хозяйка накажет Вас за это.

— Ну, это мы еще посмотрим, — мой тон был излишне самоуверенным, но мне хотелось показать бедняжке, что я не боюсь ее так называемой хозяйки, — Пусть кто-нибудь только попробует тронуть тебя. Но не называй меня «Госпожа», пожалуйста, — устало добавила я.

— Хорошо, Госпожа.

Я лишь махнула рукой.

Мы не стали возвращаться в помещения для рабов, в эти мрачные подвалы, где жили рабы, там было слишком близко от моих чудовищных стертых воспоминаний, которые все же оставались отголоском боли не в разуме, но в теле. Вещей у Сани не было, ее рваное платье ей досталось от предыдущей рабыни, что скончалась в жутких мучениях на пыточном столе десять лет назад. Ее кровь так впиталась в грубую ткань, что не отстиралась за все эти годы. Ни одно из моих платьев не подошло рабыне, но я надела ей на плечи свою теплую накидку. Надо будет заказать портным несколько платьев для нее. В пещерах сейчас должно быть прохладно, ведь еще стояла ранняя весна. Замки ее цепей я сожгла в своих руках, но по неопытности обожгла и собственные пальцы раскаленным железом.

Мы вместе с Сани прибрались в комнате и сложили мои вещи, я оставила ключи на столе и осознала трепетное нетерпение в глубине души. Мне очень хотелось поскорей покинуть это место.

На центральной площади я прощалась с Хэльвилленом и поблагодарила его за уроки магического искусства. Он лишь улыбнулся, взглянув на рабыню, одетую в мою накидку.

— Не могу же я сама таскать свои вещи, — сказала я наигранно надменно и подмигнула ему. Маг прекрасно видел, что большую их часть все-таки я волоку сама, — Здесь и так много рабов, — добавила я.

За такое обычно полагалось наказание, если я не могла дать что-то равноценное взамен. Учеников магов и риш наказывали плетьми, но в Нивенрэле это было бессмысленно, воины умели терпеть чудовищную боль, куда сильнее, чем детские удары плеткой. За проступки просто понижали в ранге. Фольбы в Ореноре совершенно не ценились, и сама мысль о том, что жизнь человека можно как-то оценить была для меня просто ужасной. Что для хозяйки Сани потеря одной рабыни? Людей десятками умерщвляли на экспериментах и в мрачных подвалах, погибших тут же заменяли новыми. Я не знала, удастся ли мне задуманное, я просто хотела увести отсюда бедную женщину, желательно без происшествий.

— Гонец ожидает тебя у ворот. Я не смогу проводить тебя, так что будь осторожна, — хитро улыбнувшись, ответил Шаделар, — Не подожги еще одну башню.

Я смущенно кивнула, пряча улыбку, и уже хотела было попрощаться. Но тут маг подозвал своего раба, в руках которого я увидела тот самый фолиант.

— Возьми его с собой и не забудь, что мы его еще не дочитали!

— Спасибо! Я верну его Вам, когда приеду в следующий раз, — ответила я, пытаясь отобрать его у Сани, но она твердо вознамерилась тащить тяжеленную книгу сама.

Глядя на нее, я подумала, что зря пообещала магу вернуться, делать этого мне совсем не хотелось.

За мгновение до того, как белоснежная башня скрылась с наших глаз, я услышала звонкий воздушный голос Нантилирь в своей голове, донесшийся со свежим порывом весеннего ветра: «Иди же к своей судьбе, нареченная эльфу»…

Я глубоко задумалась над ее словами, с тех пор, как я стала познавать азы магии, для меня все начало приобретать особый смысл. Я, конечно, не могла, как Хэльвиллен часами созерцать проплывающие облака или тоненький ручеек чистой воды, бьющий из скалы, но многое, казавшееся неважным, вдруг заставляло меня задумываться. Я знала, что моя судьба связана с эльфами, но слова Верховной жрицы потрясли меня, один из них… станет моей судьбой? Я не знала ответа и, наверное, даже не хотела знать его. Поскольку лишь Его Высочеству принадлежало мое сердце, и никто другой не сможет больше войти в него, но я была человеком, а он — принцем эльфов, на что мне было надеяться?

Когда мы вынырнули к огромным воротам с узкой улочки, Сани вдруг задрожала, а на лице не осталось ни кровинки.

— Это… Это же моя… Хозяйка, — срывающимся голосом залепетала она и я спрятала бедняжку, закрыв ее собой, спиной я чувствовала, что она все еще дрожит, как осиновый лист.

— Не бойся, — шепнула я ей, — Я тебя им не отдам.

Она, взглянув на меня без всякой надежды, лишь молча кивнула.

У ворот в окружении трех боевых магов стояла красивая жрица, в откровенных черных кожаных одеждах, надменно и самоуверенно скрестив руки на груди. Эльфы, одетые в пестрые мантии магов, злорадно усмехались, один из них был Шаделаром — учителем, его холеные руки поигрывали с жезлом повиновения. Его волосы были самыми длинными из всей четверки и доходили до пояса.

Оглядев высокую эльфийку и смерив ее телохранителей оценивающим взглядом, я решительно подошла чуть ближе и громко сказала, чеканя каждое слово:

— Эта женщина едет со мной.

В ответ молодая жрица зло прошипела:

— Ее жизнь принадлежит мне.

— Ее жизнь не может никому принадлежать. Только тому, кто дал ее.

— Да как ты смеешь! Жалкая смертная! Отдай ее и, так и быть, уйдешь отсюда живой!

Шаделар подошел ближе, подтверждая ее слова внушительным потрясанием жезлом, но нападать пока не осмеливался. Быть может, потому что я также бесстрашно стала подходить к ним ближе, а глаза мои внезапно вспыхнули белым огнем, в груди заклокотала ярость, набирая силу.

— А ты попробуй, отбери! — тихо сказала я, не понимая, почему не чувствую никакого страха. Сиреневые язычки пламени уже вовсю танцевали на моих плечах.

Горящие руки. Одно из самых простых заклинаний. Но, тем не менее, довольно эффектное, когда мои кисти вспыхнули двумя мощными факелами, устремив жаркие языки алчущего пламени к небесам, эльфийка, что стояла ближе всех, отшатнулась, прикрывая глаза белоснежной рукой, а маги дружно сделали шаг назад, в их глазах застыл леденящий ужас. Жезл в руках Шаделара даже как-то потускнел в сравнении с ослепительным сиянием моих раскаленных ладоней.

— Бегите… Пока еще можете, — я не узнавала собственный стальной голос, полоснувший по воздуху, будто смертоносное лезвие клинка.

Жрица сразу пустилась наутек, а маги, пытаясь сохранить достоинство, нарочито медленно удалились с площади, но их спины посерели от страха. Я закрыла глаза и сжала пальцы в кулаки, сила в сердце унялась. Я стряхнула последние капли огня с ладоней и быстро сбила пламя с тлеющих рукавов, Сани рассыпаясь словами восхищения и благодарности, помогала мне. И только тут я заметила… Мэльира, стоящего в тени одной из башен неподалеку от ворот.

— Марта! — радостно вскрикнул воин, направляясь к нам, — Теперь я вижу, что ты действительно можешь постоять за себя! А я только хотел было вмешаться!

— Я даже не… Это просто… — вдруг замялась я, затем, улыбнувшись, продолжила спокойным голосом, — Возможно, ты прав, Танарт. Хотя я больше защищаю тех, кто рядом, чем саму себя. Я счастлива тебя видеть! — вдруг вскрикнула я и бросилась ему на шею.

— Вижу, ты соскучилась, моя проказница! Не побоишься больше со мной пообниматься? — весело спросил могучий воин, — Я скучал по тебе.

Мой смех от его сильных, как и всегда, объятий, превратился в хриплое покашливание. Сани застыла с выражением крайнего изумления на лице, она даже предположить не могла, что человек может обниматься с эльфом.

— Не побоюсь, — ответила я, когда он, наконец, отпустил меня, — Я действительно сильно скучала. Как там наш раданмар? А твои телендиры?

Воин взъерошил мои волосы и с улыбкой ответил:

— Эх, они все такие же недотепы, едва способные держать клинок, — в его голосе была и доля шутки, и изрядная толика любви к своим ученикам, — А кто та женщина, которую ты отбила из рук этой жрицы?

— Ее зовут Сани, — я взяла ее за руку и представила Мэльиру, — Сани, это мой друг и тренер.

Танарт вдруг улыбнулся ей и подал руку, бедная женщина тут же повалилась ему в ноги. Я немедленно подняла ее и, сжав в своих руках, принялась успокаивать простыми и даже бессмысленными словами, лишь бы мой голос звучал ровно и мягко.

— Запугали, — мрачно кивнул оружейник в сторону крепости.

— Еще как, — согласилась я.

— Тогда давай же поскорей покинем это место. Я становлюсь слишком нервным в этих стенах, с тех самых пор, как я был здесь в последний раз.

Я знала, о чем он говорил, поэтому подошла к нему и сказала:

— Спасибо… Спасибо тебе за то, что вытащил меня. И передай своему брату мой поклон и благодарность.

Он кивнул и снова улыбнулся, крепко сжав мои плечи. Но улыбка его была горше полыни.

— Я ей этого никогда не прощу. Я бы прямо сейчас разнес ее башню по камешку!

— Боюсь, с первыми двумя этажами ты чуть-чуть опоздал… Зато тебе остался целый третий этаж! Остальное… как бы это сказать… немного… сгорело.

Глаза оружейника при этих словах стали удивительно огромными и даже круглыми.

— Моя Госпожа расплавила в гневе полбашни! — восторженно воскликнула Сани, не сдержавшись, но тут же закрыла рот рукой и низко опустила голову.

— Ты?! — радостно вскричал Мэльир, — Глядя, как ты прогнала этих напыщенных магов — ничуть не сомневаюсь! Поделом же этой змеюке. От страха, небось, на потолок залезла?

— В одно мгновение!

Тренер расхохотался.

Из ворот внезапно показался Вэалор и быстрым движением откинул капюшон. Я впервые увидела, как он улыбается.

— Мы готовы отправляться, — кивнул ему Мэльир.

Таши тут же исчез, и краем глаза я увидела тень, что мелькнула у меня почти за спиной. Интересно, как часто они вообще выходят с тайных троп?

После того, как моя сила начала меня слушаться, я обнаружила множество перемен в себе, некое чувство подсказывало мне, что ассасины просто не терпят яркого света, ведь тени — самое могущественное их оружие.

Встретив с другой стороны ворот почти такую же свиту, что сопровождала меня сюда, мы незамедлительно отправились в Нивенрэл. И если кто-то и был способен отобрать у Сани поклажу, то только Танарт. Меня такое сопровождение ничуть не удивило, но рабыня согнулась кочергой и даже мои слова не смогли вернуть ее в прямостоячее положение.

Глава 45 Испытание для мага

Нам не пришлось ждать на скамейках, глаза быстро привыкли к полумраку, и мое сердце забилось, когда я увидела такие знакомые магические фонарики и полированные стены. От пестроты Оренора, его всевозможных красок, разноцветных одежд и аладирь, быстро уставали глаза.

Чем ближе мы подходили к Нивенрэлу, тем выше Сани приподнимала свою голову и расправляла ссутулившиеся за годы рабства плечи. Она видела пещеры лишь мельком несколько лет назад и теперь забыла обо всех своих страхах перед их богатством и величием.

Когда потолок начал уходить вверх она застыла, провожая его восхищенными глазами, я лишь улыбнулась, вспоминая себя. Но не торопила ее. Ее и так погоняли достаточно за годы жизни в Ореноре, хотя было бы неправильно называть это жизнью.

Не менее долго она разглядывала подземный город, а Раш-Кенор просто потряс ее. Воины терпеливо ждали нас, пока мы налюбуемся великолепным видом, лишь взгляд Танарта недвусмысленно говорил, что лучше бы поторопиться.

Что нас ожидает, точнее меня — я узнала чуть позже, когда мы по одному из кенари прошли во внутренние покои дворца. Меня удивило, что эльфы, встречающиеся нам по дороге, кивком приветствовали и моих спутников и меня, и я растерянно отвечала им, как посоветовал Мэльир. Он провел нас в уже знакомый зал с нарисованной на полу черной птицей, расправившей свои огромные крылья, обозначающей, что мы вошли в покои принца Элаванира. Он сам и вышел нам навстречу со своей немногочисленной свитой состоящей из двух тауронов, и мы склонились, приветствуя его. Мое сердце немедленно забилось в груди, и волна чувств с головой захлестнула меня, от дикого волнения у меня перехватило дух. Все, чему я училась, стало лишь жалкими попытками контроля своих чувств, мне было не под силу взять себя в руки, когда передо мной снова сияли эти могущественные и пленительные глаза.

Лицо Алвара было сегодня слишком серьезным, и я поняла, что сейчас должно случиться что-то очень важное. Я старалась не поднимать на него взгляд, любуясь огненными проблесками, пробегающими по его черному глухому камзолу. Но избегала этого совсем не по причине страха перед Владыкой эльфов, мой собственный взгляд сейчас бы выдал меня с головой, выдал бы, как я скучала по нему, как я мечтала о нем долгими и бессонными ночами, проведенными в безжалостной крепости.

— Рад приветствовать тебя, Марта! Наслышан о твоих успехах, — Алвар многозначительно подмигнул мне, и в его голосе мне внезапно показалась радость от нашей встречи. А может, мне просто очень-очень хотелось думать, что он тоже скучал по мне, хотя это было одним из несбыточных мечтаний, — Ты молодец и я горжусь тем, что ты даже превзошла мои ожидания! — при этих словах я невольно расправила плечи, и смущенно покраснела.

— Сколько тебе потребуется времени для подготовки к испытанию? — добавил он, и я сразу даже не поняла, о чем он говорит.

Усилием я стряхнула с себя головокружительное наваждение, навеянное изумрудным взглядом Владыки Аладраэ и, собравшись, спросила:

— Приветствую Вас, Ваше Высочество, это большая честь для меня. О каких испытаниях Вы говорите?

Голос Владыки звучал твердо и ровно, и я с таким наслаждением слушала мягкий и низкий тембр, погружаясь в его глубокие вибрации, что чуть не упустила смысл последующих слов, но вовремя спохватилась. Кажется, моя любовь к нему куда сильней, чем я думала.

— Ты должна будешь показать, на что способна перед вступлением в гвардию нандиров, — зеленые глаза блеснули в свете магических огней, как бы подчеркивая важность произносимого.

И теперь я поняла, почему принц встретил меня. Он лично приглашал каждого Аладраэ в свою доблестную гвардию и если я выдержу эти испытания, я тоже стану нандиром! Я понимала его, он хотел еще сильнее привязать меня и мою судьбу к судьбе своего народа, но это и не требовалось. Я видела перед собой властного принца эльфов и точно знала, что я войду за него и в огонь, и в воду, если потребуется. Нечто более прочное, чем любые оковы всегда будет удерживать меня здесь, даже если я получу возможность сбежать. Но я не представляла себе реакцию его воинов на появление в гвардии человека, да еще и потомка Ивора, по вине которого погибло столько их сородичей. В том, что здесь скоро узнают об этом, я почти не сомневалась.

— Мне может потребоваться несколько дней, — сказала я весьма неопределенно, и Алвар понимающе улыбнулся.

— Разумеется. Один из нандиров подготовит тебя и окажет любую помощь перед испытаниями.

Танарт вдруг с поклоном выступил вперед.

— Ваше Высочество! Позвольте мне порекомендовать Иледара, своего старшего брата! Он прекрасный жрец и со всей готовностью заявляет, что справится с этой задачей.

Мэльир поскромничал, причем сильно, ведь Иледар был одним из лучших.

Улыбка осветила лицо Алвара, и он ответил:

— Я не сомневался, что ты это скажешь, Мэльир. Лучшего и представить нельзя. Пусть будет так. Я буду счастлив принять тебя, Марта, в ряды своей гвардии! Скажи, ты хотела бы получить настоящее эльфийское имя?

Я тут же немедля ответила ему:

— Да, Ваше Высочество!

Много раз я любовалась в крепости красотой эльфиек, ловила себя на том, что иногда копирую их грациозные движения, и даже представляла себя одной из них. Конечно, эльфийское имя не превратит меня в Аладрие, может, это и было глупой детской мечтой, но вреда я в этом не видела.

Принц чуть задумался.

— Отлично, я подумаю над этим… — он сделал небольшую паузу, затем продолжил, — За время твоего отсутствия я позаботился, чтобы тебе приготовили новые апартаменты. Ты ведь не против жить в Раш-Кеноре?

— Почту за честь, Ваше Высочество! — мне не впервой было кланяться, пряча улыбку. Он явно хотел, чтобы я была поближе к нему. Но я должна подумать и о бедняжке Сани. Только я уже была готова несмело заикнуться об этом, как Алвар негромко добавил:

— Там будет достаточно места и для твоей подруги, — он кивнул ей, и она замерла, встретившись с ним взглядом, — Мэльир все покажет тебе.

Когда тренер привычно хлопнул меня по плечу, я поняла, что вернулась. Стоны подземелий Оренора, ночи полные кошмаров, колкие, как иглы взгляды магов — все позади. Нет, язык не повернулся бы назвать Нивенрэл своим домом, но другого у меня не было и уже, по-видимому, никогда не будет.

Танарт отпустил всю охрану и, откланявшись, мы вышли из залы в западное крыло, моя новая комната, как и прежняя, также располагалась в покоях принца Алвара.

За одной из дверей мы увидели просторный круглый зал и, войдя в него, я раскрыла в изумлении рот. Высокий потолок был выложен светящимися белыми и нежно-розовыми кристаллами и свет, похожий на сияние раннего утра заливал комнату. Мебель кремового цвета с серебристым рисунком из цветов и листьев приятно радовала глаз. В центре стоял столик с разложенными вокруг подушками персикового цвета, а прямо напротив нас из стены бил чудесный фонтанчик, чистая вода собиралась в прозрачной хрустальной чаше, поддерживаемой хрустальными веточками с почти невесомыми тончайшими листочками, чуть звеневшими под прозрачными струями.

Из залы вели несколько высоких дверей выделяющихся на фоне серебристых стен нежным молочным цветом и богатой резьбой, и я спросила в полном восхищении:

— Какая же из комнат моя?

— Это все — твои апартаменты. Твои вещи уже перевезли сюда, — Танарт протянул мне ключи, и я с улыбкой отметила, что связки было две. Я тут же отдала одну Сани, — Вы пока располагайтесь, но помните, что вечером я жду вас на ужин. Обеих, — оружейник подмигнул мне, и я согласно кивнула, приобняв Сани за плечи. Женщина потеряла дар речи с того момента, как ступила в Нивенрэл.

Здесь было все, что только можно желать. Небольшой хеларис, две спальни с настоящими человеческими кроватями, даже библиотека и каминная. В спальнях и в каминной имелись полукруглые окошки с резными серебристыми ставнями и, засыпая, я могла любоваться огромными звездами. Комнаты были светлыми и чистыми, потолок в моей спальне едва светился с наступлением темноты и рассеивал даже самые глубокие тени.

Спать в подушках я уже почти привыкла, но кровать меня приятно удивила и порадовала, к тому же она была такой мягкой! Когда я молча и потрясенно ходила из комнаты в комнату, мне казалось, что все это просто сон. Я даже подумала, что наш старенький дом поместился бы в центральной зале полностью!

Когда я зашла к Сани, посмотреть, как там она устроилась, женщина подошла ко мне, сжимая в руках целую охапку платьев — все ее размера. В глазах блестели слезы счастья.

— Спасибо…

Это было первое произнесенное ею слово, чуть ли не от самых ворот Оренора. Когда я увидела, что все в этой комнате точно также заботливо приготовлено для нее, я подумала — как же хорошо знал меня принц, чтобы настолько предвидеть мои поступки.

Вскоре я сидела за ужином в доме Мэльира, и его семья живо обсуждала мои успехи в магических искусствах.

Когда я засобиралась к тренеру в гости, Сани робко попросилась остаться, и я не могла ей отказать, я всеми силами старалась дать ей понять, что ей теперь никто не будет приказывать.

За ужином Фердис не сводил с меня серых глаз и оделся сегодня, как на праздник. Его черно-красный бархатный камзол удачно подчеркивал все достоинства его стройной и мускулистой фигуры. Миеливи, едва завидев меня, от радости чуть ли не повисла на моей на шее. Иледар так упрашивал меня показать хоть что-нибудь из того, чему я научилась, что я согласилась, но только взяв обещание не обливать меня водой с ног до головы, а гасить осторожно.

Две руки, полные живого пламени произвели на семью Мэльира огромное впечатление. Рукава Иледар и впрямь погасил с ювелирной точностью и аккуратностью, и мне не пришлось сидеть остаток ужина в мокром платье, как я боялась. И к тому же, я побаивалась их реакции, не в моих силах было предугадать ее — вдруг тень моего прадеда в ляжет на меня и отразится в их глазах? Но и здесь напрасно. Сестра Танарта так и вовсе звонко захлопала в ладоши от моего маленького представления.

Я признаться, не ожидала такого теплого приема, особенно, если учесть, что теперь перед ними был… настоящий маг людей. Но мне нравилось, как Мэльир однажды сказал обо мне — человек с душою эльфа. Пусть будет так, я не против. Они, конечно, не видели во мне одну из своих, но затянувшийся узел судеб уже ничто не способно было разорвать, я уже могла это видеть.

С Иледаром мы обсудили, как он начнет готовить меня к испытанию, и где мы будем тренироваться. А Танарт заметил, что я похудела, и шутливо сказал, что мне крупно повезло с такой отсрочкой, и после пощады в зале боевой академии мне не будет.

Когда я засобиралась к себе, Фердис вызвался было проводить меня, но Танарт ловко спровадил его по какому-то наверняка заранее подготовленному поручению и сам прогулялся со мной до самых дверей. Утром Раданмар отправился в новый патруль.

Вернувшись, я увидела, что Сани успела вычистить все до блеска, хотя там и без того было довольно чисто и даже приготовить легкий ужин. Женщина еще не ложилась и ждала меня, уже начав беспокоиться. Знала бы она, как меня здесь охраняют…

Устало я погрузилась в новую, мягкую кровать и впервые, за долгие дни, спала, наконец, спокойно.

Глава 46 Надари-нандир

Подготовка к испытанию теперь занимала все мое время. Я не могла провалить этот последний экзамен. Это было не совсем испытанием, скорее некой демонстрацией, мой новый наставник рассказал, что в обычный показ входят пять заклинаний, если магу удается шестое — ему обеспечен почет и уважение в гвардии. Жрецов это не касалось, для них была важнее всего точность и правильность потоков.

Шесть заклинаний подряд! Ученики Хэльвиллена едва могли сделать два, после им требовался отдых или медитация. Но ведь нандирами могли стать только лучшие, те, кто тренировался в магических искусствах очень долгое время. Но видимо, мое вступление в гвардию было необходимо именно сейчас, я чувствовала, что Владыка эльфов чем-то обеспокоен, и нет больше времени ждать.

Иледар рассказал, что будущих нандиров на испытаниях оценивают не тауроны, как на Нариль, а малый Совет Аладраэ, куда входят принц и пять нар-нандиров его гвардии. Принц также входил и в старший Совет, но его уже возглавлял сам Король Феларфиндор.

Советники или по-другому — Аадары оценивали заклинания по силе, продолжительности и точности, что было немаловажно. Если маг ошибался или промахивался, заклинание не засчитывалось, а сила на него все равно уходила. В конце испытания, советники должны взмахнуть специальными платками, если мне удастся доказать, что я достойна стать нандиром — платки будут красного цвета. Если нет — черного.

Но было еще нечто немаловажное, о чем Иледар рассказывал и со значимостью и гордостью, но и с заметным замешательством.

— После посвящения принц уведет тебя в красную палату для особого разговора. Это не является испытанием по сути, поскольку ты уже станешь нандиром, но откроет тебе немало. В этой палате, кстати, собирается Совет Аладраэ.

— И долго длится разговор?

— С каждым по-разному.

— Но о чем Его Высочество говорит с воинами? — я вдруг испытала странное ощущение, некое волнение, как будто должна была сделать нечто, в чем не могла допустить ошибки.

— Я не могу сказать, о чем он говорил со мной. Это будет только между мной и им. Я лишь знаю, что к каждому у него свой подход и особые слова, я вышел от него многое поняв. Еще могу сказать, что именно после этого разговора я осознал свое значение в гвардии, осознал, что значит называться нандиром. Ты тоже это поймешь, в красной палате, но давай-ка лучше увеличим твои шансы вообще попасть туда и потренируемся еще!

Мы с Иледаром тщательно составили план испытания, обсудив каждое из заклинаний, список был утвержден советом, и скоро его должны будут вывесить на дверях зала в северной части пещер, где проходили все испытания. Там я и тренировалась вместе со своим наставником каждый день.

Зал был огромен и оттого казался пустым и покинутым, вызывая ощущение какого-то уныния. Полы были выложены богато расшитыми коврами, а отливающие серебром гладкие стены плавно переходили в потолок. Над голубыми и пурпурными магическими светильниками сияли световые сферы, которые постепенно гасли одновременно с наступлением вечера. В центре над рядами скамеек обшитых мягким бархатом возвышалась огромная сцена, но еще выше у западной стены был расположен балкончик, где располагались судьи. К балкону вело две изогнутых лестницы с изящными коваными перилами, рабы расположили здесь четыре мягких кресла для Его Высочества и Аадаров — советников и украсили постамент красным бархатом с золотыми кисточками.

Теперь в Нивенрэле все только и говорили об этих испытаниях, да еще о башне Карны, что я подожгла уже более двух недель назад. И всем эльфам не терпелось взглянуть на мага людей и его возможности. Я же старалась, как могла, занимаясь с Иледаром до тех пор, пока над нами не гасли световые сферы, но мои силы быстро истощались. Я рассказала ему о том, что людям необходимо использовать заряженные предметы, чтобы не тратить собственные силы.

Сначала Иледар нахмурился, услышав об этом, он ведь мало знал о магах людей, но когда я после создания каменного голема упала без чувств, он тут же согласился. Он не на шутку испугался за меня и в тот же день обсудил это с советом Аадаров принца. Итак, голосами три против одного решение было принято. Мне разрешили использовать предметы.

Мне повезло, что один из Аадаров отсутствовал в Нивенрэле, говорят, он люто ненавидит людей. На моей стороне были Мэльир, его брат Иледар и, конечно, Алвар. В семье могучего таурона Тэнгольфина оказывается было целых два Аадара. Я еще не знала, что в спорных случаях у принца было два голоса.

Голем. Ох уж этот голем. Мне так хотелось сделать его, по моему мнению — он был просто необходим! Иледар придерживался того же мнения. На каменном истукане я покажу все заклинания, все стихии! Но палочку им зарядить было нельзя, его надо было создавать, творя вручную из камня с помощью живых слов заклинания.

Я не имела ни малейшего понятия, как дать ему хоть какие-то зачатки разума, но он просто внушительно поднимется из земли и постоит там, служа великолепной мишенью для заклинаний. Потребуется много силы, чтоб заставить все эти куски земли крепко держаться вместе. Я долго тренировалась и поняла, что силы мне хватит только чтобы не упасть после всех моих магических действий. Все остальное пришлось засунуть в палочки. Их должно быть ровно пять.

Первую — пробную, с огненными шарами, я помню плохо. Вспышка пламени, а дальше — лицо Иледара на фоне отполированного серебристого потолка, назвать его встревоженным — значит, ничего не сказать, и его руки, что передавали моему обожженному лицу целительные транадоры. Палочка снова отобрала все мои волосы, но срабатывала всегда очень мощно, правда через раз.

Волосы отросли, и невероятно быстро от магии могучего жреца, а палочку я сохранила на память о моей первой попытке. Ее энергия высвобождалась просто силой желания, как впрочем, и у всех, созданных мною магических предметов.

Я долго не решалась сделать новую попытку зарядки, но, в конце концов, жажда оправдать доверие Его Высочества победила мой страх. Тем более Иледар пообещал быть наготове, даже волосы свои спрятал под капюшон плаща, когда встал ко мне поближе.

Но во второй раз получился просто шедевр, казалось невероятным, что в хрупком дереве может быть сокрыто столько силы, но это было так! Таким же образом я заготовила, стену пламени, небольшой разряд молнии, с которым пришлось изрядно повозиться и заклинание дождя. Им я намеревалась погасить пламя, если оно выйдет из-под контроля, поскольку силу я дозировала пока плохо. Последним действием я намеревалась развалить своего голема обвалом, но эта идея сразу отпала, когда я чуть не обвалила потолок пещеры. Ох, и намучился же со мной Иледар! Хотя эльф был на удивление терпелив, и всякий раз, когда я колдовала — его глаза искрились каким-то любопытным и детским огнем.

Так что шестое заклинание я решила не делать вообще, необходимые пять получались просто на отлично. Незадолго до знаменательного дня список с пятью заявленными заклинаниями появился у всех Советников, также он был вывешен на дверях зала на всеобщее обозрение.

Помимо всего этого я с удивлением отметила, что на балконе появился еще один стул, и теперь их было ровно пять. Судя по всему, прибыл последний советник Его Высочества, ненависть к людям которого вошла в поговорки и песни, и с его приездом мои шансы стать нандиром существенно уменьшались.

В день испытаний я проснулась чуть свет и долго не могла заснуть, поглядывая на утренние звезды. Затем, все же встала с постели и принялась одеваться. Я выбрала красивое праздничное платье нежно-голубого цвета с тонкими серебристыми кружевами и перчатки с изящными стальными пряжками. Волосы я заплела в сложное плетение, на которое потратила почти все утро, но у меня все равно получилось не очень.

Город с утра вновь был похож на растревоженный улей, как в памятный мне день Нариль, всем хотелось хоть краем глаза взглянуть на предстоящее зрелище. Я пришла еще задолго до начала, на двадцать раз проверила и перепроверила все свои палочки, и поглядывала, как наполняется зал и какими взглядами полными любопытства и предвкушения эльфы смотрят на меня.

Семья Танарта уже была здесь, я сидела на скамеечке в первом ряду и два брата — Мэльир и Иледар старались с двух сторон успокоить меня, видя, как я разволновалась. Они сегодня были в боевом облачении, в легких кирасах и плащах, на поясах были подвязаны красные пояса. Иледар посоветовал сконцентрироваться на земле в центре сцены и представить будущего голема. Это помогло. Фердис тоже сегодня оделся в богато расшитый золотом темно-зеленый кевей и засыпал меня вопросами, ему не верилось, что я и правда могу сотворить все заявленные заклинания. Его глаза были полны восхищения, ведь пояс нандира — его мечта с самого детства. Вспоминая своего брата Фейна, я не удивлялась.

Молодые телендиры, многие из которых были мне знакомы, радушно приветствовали меня, гурьбой занимая свои места и весело толкаясь, но ни один из них не смеялся над моими неумелыми косичками.

Когда зал был уже почти полон, я увидела, что остались абсолютно свободными два самых последних и самых больших ряда. Но вот еще издали послышался четкий шаг нескольких сотен ног, и Иледар с Мэльиром поднялись, по их знаку поднялась и я.

Когда в зал, наконец, начали входить нандиры Его Высочества в боевом облачении, по рядам данаари и молодых воинов пронесся восхищенный выдох. Стройные ряды воинов темных эльфов, проходили по краю огромной сцены, делая большой круг, и все теперь смотрели на них, не отрывая глаз. Их доспехи были черней обсидиана, а глаза сияли неистовым огнем, их движения завораживали своей точностью и синхронностью, а красные пояса полыхали точно пламя. Проходя мимо меня один за другим, они вскидывали свое оружие неуловимым движением, салютуя мне, и, завершив круг, занимали последние ряды. Молодые телендиры пооткрывали свои рты, провожая глазами каждое их движение.

Нар-нандиры и Аадары вошли в зал в самом конце колонны воинов, Мэльир и Иледар поднялись на сцену и знаками показали мне сделать то же. Я шла к центру площадки через настоящий живой коридор, эльфы подбадривали меня, и желали удачи на испытании. Нандиры ложили свои руки мне на плечи и именно здесь, в окружении этих высоких и могучих воинов, я во всей полноте ощутила силу их единства и взаимопомощи. Если я пройду испытания, и мне когда-нибудь случится попасть в беду, они все встанут за меня. В то же время и я буду с ними единым целым, их боль и гнев станут моими. Я начинала понимать, почему Алвар так хотел, чтобы я стала нандиром. После такого я просто не могу сделать что-либо не так.

Советники только что подошли к своим креслам, и я с изумлением увидела среди них Илингвё, которого даже и не узнала на сцене без его черного плаща с низким капюшоном. Эльф улыбнулся, заметив мой удивленный взгляд, и помахал рукой. От его ран не осталось и следа.

Но вот весь зал поднялся и глубоким поклоном поприветствовал принца Нивенрэла величественно вошедшего двери в сопровождении своих тауронов. Узкий черный кевей, стянутый на ребрах несколькими ремнями для парных кинжалов, дополняли кожаные наплечники с высокими черными перьями. Раздвоенный плащ стелился вслед за ним точно крылья гигантской птицы, а черные штаны украшал необычный темный кольцевой рисунок. Черный Феникс был изумительно прекрасен сегодня и когда он ловко вскочил на помост, мне показалось, что его крылья ожили и наполнились шумом свободного горного ветра. Он кивнул Аадарам, затем мне и рукой поприветствовал всех присутствующих в зале и занял свое центральное место. Советники также расположились в своих креслах, за ними сели на скамьи и остальные зрители.

Ну вот, я в самом центре площадки и низкий звук рога возвестил о начале испытания. Я сделала низкий поклон Его Высочеству и его Аадарам, отойдя почти к краю площадки, чувствуя сухой комок воздуха, застрявший во рту. Сотни глаз смотрели на меня. Дрожащие пальцы скользнули в карман, нащупав там четыре заветные палочки. Но сначала голем.

По моей просьбе четыре Аданира накрыли всю сцену прозрачными магическими щитами.

Наблюдая за всеми этими приготовлениями зал как будто замер, лишь едва слышный шепот раздавался с рядов, я взглянула на Иледара, и эльф улыбнулся мне, слегка кивнув.

Первые строки заклинания я прочитала почти шепотом, затем, наблюдая, как земля послушно подчиняется силе, стала читать все смелее. Я подняла свои руки, и сначала небольшое облачко пыли закружилось на полу, при этом смолк даже редкий шепот, все заворожено смотрели в центр сцены. От волнения я перестаралась, и в руки хлынул такой чудовищный поток силы, что даже Иледар раскрыл рот, не веря своим глазам, когда к потолку потянулся каменный гигант. Этот голем был намного больше, чем мне удавалось сделать за все тренировки! Куски земли собирались в его руки и ноги, становились его туловищем, огромный камень яростно вращался на месте его головы. Я улыбнулась, когда услышала возгласы восхищения, но совладала с искушением чуть добавить силы, она мне еще пригодится.

Истукан вырос до громадных размеров, заняв чуть ли не половину пещеры, он встал, уперев руки в бока, и я подошла к нему, развернулась и раскинула руки, показывая всем свое творение, которому была лишь по колено. Раздались громкие аплодисменты.

Мои палочки были помечены, и я безошибочно взяла ту, что была заряжена огненными шарами. Я снова отошла к краю и, стараясь не особо показывать этот предмет зрителям, вытянула свою правую руку. Мне уже не требовалось читать заклинание, но и хотелось добавить чуть артистизма. Когда с пальцев сорвался раскаленный шар белого пламени и разнес руку моего голема на мелкие камешки вдребезги, зал ахнул и несколько девушек даже вскрикнули от испуга. Надеюсь, что никто не услышал, как сдавленно закричала от боли я, когда загорелась перчатка, а пряжка раскалилась докрасна. Это было не очень-то и умно с моей стороны, надеть такие украшения, но теперь уже ничего не поделать.

Вторую палочку правда пришлось взять левой рукой, а огненная стена не произвела такого бурного впечатления, даже когда она кольцом охватила моего бедного голема. Лишь когда волна пламени схлынула и эльфы увидели почерневший остов вместо его ног, раздался уважительный шепот. Ну и так уже неплохо. Главное не закричать от боли опять, ведь теперь ожоги будут на обеих руках.

Молнией я снесла ему вращающуюся голову, и если бы не щит, половину зрителей бы засыпало тяжеленными камнями. Это просто шокировало зал и вызвало бурную реакцию в рядах, фейерверк из камней очень понравился молодым телендирам, они встретили его радостными воплями, но я видела, как Аадары стали о чем-то перешептываться.

Пятое заклинание скрыло всю сцену за пеленою мелкого дождя, остатки пламени, что еще теплились на полу и даже на самом големе с легким шипением гасли. Пока завеса воды закрывала меня от внимательных эльфийских глаз, я взглянула на два круговых ожога, что красовались на каждой руке, от перчаток остались лишь обугленные лоскуты, которые я сбросила на пол. Раны начало щипать и невыносимо жечь. Пряжки во время показа огненных заклинаний стекли прямо на пол, выжигая мою кожу. Кое-где уже проступила кровь. Главное не потерять сознание от боли и достойно завершить показ.

Последнее заклинание исчерпало мои силы, но я видела, что дождь в пещере не сильно впечатлил эльфов. Жиденькие аплодисменты были тому доказательством, они были в основном со стороны Фердиса и нескольких его друзей. Дождь у них мог сделать даже начинающий маг, творение же моих рук было каким-то чахлым и совсем не впечатляющим, а от меня ведь они ждали чего-то особенного, сногсшибающего, как от настоящего потомка Анадаратиров.

Пелена рассеивалась, и я, подняв глаза на судей, увидела лишь сияние восхитительных зеленых глаз! Их чарующее пламя было словно светочем в серой пелене, принц сейчас смотрел на меня. Ради его одобрительного взгляда я сделаю все! Будь, что будет, даже если я потом упаду, я сделаю шестое заклинание. Сама. Я смотрела только на улыбку Владыки Аладраэ, направляя в руки последние остатки силы, чувствуя, как древние знания снова наполняют меня. Я не учила такого заклинания, но сейчас я поняла даже как преобразовать его под свои нужды и губы мои зашептали могучие слова. Я сплетала две стихии воедино, чего не делала даже в самых своих смелых фантазиях!

Вдруг земля вокруг каменюги начала покрываться инеем, повеяло зимним холодом, зрители вновь замерли в предвкушении, поняв, что я делаю что-то новое, о чем не было сказано. И в тот момент, как было произнесено последнее слово заклинания, из моих рук вырвались два рукава метели и зимней ярости и охватили моего бедного безголового голема. Он мгновенно заледенел, покрываясь толстым слоем голубоватого льда и превращаясь в гигантскую глыбу. Ледяной столб взлетел под самый свод пещеры, замораживая еще падающие струи дождя, в восхитительный и замысловатый снежный узор, искрящийся всеми цветами радуги в свете магических сфер.

На месте каменного истукана появился удивительный снежный замок, угадывалось даже некое подобие башен и мостов из сияющих и колких кристаллов. Затем я сжала руки в кулаки, останавливая поток силы, и замок тут же прекратил расти, замерев на расстоянии ладони от высокого потолка, все эльфы, включая Аадаров и самого принца, провожали его глазами, запрокинув свои головы.

С вершины образовавшейся ледяной горы в полной тишине понесся в загадочном танце целый ворох кружащихся снежинок прямо под ноги раскрывшим рты зрителям. Несколько мгновений полного молчания и мой поклон Алвару сопровождался просто грохотом аплодисментов. Белые снежинки искрились и казались маленькими драгоценными камнями, они усыпали пол в пещере и некоторое время не таяли, эльфы протягивали к ним руки, ловили их и даже играли с ними, словно дети.

Представление было завершено.

Шесть!

Я ведь сделала все шесть!

Иледар первый взмахнул платком. За ним последовали остальные, над их головами появилось ровно пять красных платков, их решение было единогласно. Это означало, что я стала нандиром.

Я заметила, что снег под моими ногами также окрашивается в красный цвет, и это означало, что раны на руках были очень серьезными. Запястья пульсировали от боли, и я тихонько спрятала свои руки за спину, пытаясь не пошатываться от подступающего головокружения.

Высокий и могучий принц эльфов поднялся, и с достоинством и всем своим величием, спустившись на сцену, уже подходил ко мне, держа в руке меч, завернутый в красную ткань.

— Ты достойно выдержала все испытания, Марта, и твои учителя могут гордиться тобой, — произнес принц, его взгляд обеспокоено скользил по моим рукам, — Я даю тебе эльфийское имя — Нари, носи его с честью, как и звание надари-нандира и прими этот меч в подарок от принца Нивенрэла.

Одним движением он сдернул красную ткань, и я увидела великолепные ножны из черненого серебра с замысловатым рисунком из нежных сиреневых цветов. Гарда сабли, что покоилась в них, была выполнена в форме лилии, сиреневые лепестки загибались к лезвию и выглядели очень острыми. Имя «Нари» казалось мне лучом света и звучало мягко и в то же время ясно, а его полная форма «Наннари» была пробуждением солнца на восходе. Таким именем можно было гордиться.

Я с низким поклоном приняла оружие, подивившись его легкости, и торжественно произнесла:

— Данной клятвой я вручаю свою жизнь гвардии нандиров, обязуюсь служить с честью Его Высочеству по всем правилам Санарина, отныне и до Серебряных Чертогов, пока мой Властелин не освободит меня.

— И для меня будет не меньшей честью принять тебя и с этих пор твоя кровь — это моя кровь.

Перевести эту фразу с эльфийского точнее у меня не получилось. Это лишь означало, что боль или вред, причиненный мне — это боль причиненная ему лично. Каждый из нандиров был ему, как член семьи.

— Ваша кровь, это моя кровь, Владыка, — ответила я, смотря на Алвара и зная, что это были не просто слова, что я со всей готовностью отдам за него жизнь, меня не нужно будет просить об этом. Я знала также, что и он никогда не оставит своего воина в беде — никого из нас, тех кто также прошел ритуал. Я чувствовала нечто, связывающее нас всех вместе, это можно было описывать долго и все равно не передать всей полноты этого особого ощущения. Но можно было применить одно из слов, что более всего подходило для описания такой связи.

Это Единство.

Принц чуть склонился, изящно прижав руку к груди, благодаря нового, вступившего в гвардию нандира, и повязал мне на талии красный пояс. Столько нежных чувств вызывали во мне его случайные прикосновения! Затем все нандиры, что присутствовали в этом зале, по его знаку трижды резко вскинули свои клинки, салютуя мне. Зал же наполнился бурными аплодисментами.

Когда ритуал был закончен, он немедленно положил свои руки на мои запястья, и я сразу почувствовала себя лучше, боль отступила.

Эльфы оживились и начали потихоньку переговариваться друг с другом, покидая зал и обсуждая зрелище. Представление очень понравилось им, многим никогда не доводилось видеть ничего подобного, и они явно сожалели, что все это закончилось так быстро. Зал наполнился мелодичными голосами, шуршанием одежды и лязгом мечей, что воины возвращали в ножны.

Меня удивило, с какой теплотой меня поздравляют нандиры, это казалось просто невероятным, ведь я все-таки просто человек.

Танарт первый запрыгнул на сцену, и, проходя к дверям, с чувством сказал:

— Ты молодец, Марта… Нари! Я горжусь тобой! Ты стала настоящим нандиром! — он хотел добавить что-то еще, как позади нас что-то ощутимо чавкнуло.

— Ой, мой голем! — обернувшись, я увидела целую гору липкой растаявшей грязи, что растекалась по полу во все стороны. Земля под ногами превращалась в месиво.

— Не беспокойся, после выступления Аданиров, здесь еще и не такое бывало, — оружейник едва заметно подмигнул мне, кивнув на Алвара, — Удачи тебе, надари-нандир!

Глава 47 То, что называется войной

После церемонии мы с Алваром удалились для того самого разговора, о котором рассказывал мне Иледар.

Его Высочество кивнул своим тауронам, и мы направились прямо в Раш-Кенор, где в северной части находилась палата малого Совета Аладраэ.

По дороге я, отвечая на многочисленные приветствия и поздравления, все думала, насколько было своевременно мое вступление в ряды нандиров. Маги эльфов изучали таинственную науку веками, прежде чем были достойны предстать перед судом Аадаров, жрецы и того больше, а тут появляется какая-то смертная девчонка и становится нандиром за каких-то несколько месяцев! А может все дело в том, что я так привыкла видеть презрение на лицах эльфов, что реакция нандиров просто потрясла меня? Я видела по их глазам, что стала одной из них, но была ли я достойна этого?

Вскоре мы, наконец, вошли в просторную круглую комнату с большим столом в центре и несколькими высокими стульями с мягкими удобными сидениями. Здесь не было почти ничего, кроме задрапированных темно-красной тканью стен и нескольких полок со свитками. Тауроны остались за дверью, а Алвар сотворил уже привычное заклинание молчания, которое плотно окутало нас.

Казалось, что все волнение было потрачено мной на испытании, сейчас меня просто иногда потряхивало, но внутренне я старалась быть спокойной.

Принц медленно прошел на другую сторону комнаты, обогнув круглый стол, и я не знала, что мне делать, только нерешительно подошла чуть ближе.

Знаком Алвар предложил мне сесть, но я заколебалась, пытаясь скрыть свое трепетное волнение. Он же совсем не собирался каким-либо образом подсказывать мне, что делать, он встал с другой стороны круглого стола и просто наблюдал за моими действиями. Немало поколебавшись, я все же села. Алвар сделал глубокий вдох. Я не сомневалась, что все мои действия и моя реакция что-то означает для него, но он не торопился с объяснениями, давая мне возможность поразмышлять над этим.

У меня возникло твердое ощущение, что я сделала что-то не то. Но я ведь выполнила то, что он сказал мне! Или я не должна была? Не должна была садиться раньше него? И мне нужно было стоять? Выполнить приказ или соблюсти этикет? Вот ведь задачка!

Я поняла, что вижу его совсем с иной стороны, вижу его как настоящего полководца, за которого воины готовы идти на смерть. От его властного взгляда, в котором появилась королевская стать, воля и жесткость у меня мурашки бежали по всему телу непрекращающимися волнами — одна за другой. Я впервые поняла во всей полноте, что нахожусь перед своим Владыкой.

Я едва могла дышать, совершенно не представляя, что он сейчас скажет мне, а быть может, я должна что-то сказать ему? Алвар хранил выжидающее молчание, и я даже не догадывалась, были ли мои действия правильными или нет, но видимо, это было для него, а не для меня, и он сделал свои выводы. Я опустила взгляд и краем глаза заметила, как принц улыбнулся, наблюдая с какой гордостью и одновременно смущением я поправляю только что полученный из его рук красный пояс нандира. После довольно длительной паузы, он, наконец, сказал мне:

— Я вижу по твоему лицу, какая тяжесть легла на твои плечи. Ты пока еще не решила, что для тебя означает сегодняшний шаг. Твой выбор еще не сделан, — он вновь выждал небольшую паузу, — Но я принц и не впервые принимаю решения, от которых зависит многое. Скажи, ты доверяешь мне?

— Больше, чем себе, Ваше Высочество, — ответила я, поднимаясь и кланяясь ему.

— Довольно смутный ответ, Нари, — загадочно улыбнулся принц.

— Я доверяю Вам полностью, — быстро поправилась я, и поймала его мягкий взгляд, от которого немного расслабилась. Не мне состязаться с ним в мудрости.

— Тогда скажи мне, что тревожит тебя. Я должен знать все.

Он, конечно, был прав. Было то, что заставляло меня смущаться, глядя на мой новый красный пояс, и я, не заставляя его ждать ответа, сказала:

— Ваше Высочество, я видела магов, которые занимались не одну сотню лет и все равно считались неопытными новичками. Они даже не осмеливались и заикнуться о гвардии нандиров! Меня же учили всего три месяца.

Алвар обогнул стол и, развернув соседний стул, присел рядом со мной. Теперь и я снова села, но уже без колебаний. Его голос звучал ровно и спокойно, было невозможно понять по интонации, какие чувства испытывает Владыка Аладраэ.

— Ты считаешь себя недостойной вступления в гвардию? — я так и не поняла, было ли это вопросом, но сегодня он не собирался давать мне ответы, он хотел получить их от меня, — Если ты доверяешь мне, что же не позволяет тебе доверять себе? Доверять себе так, как доверяю я? — сказал принц и мне стало стыдно, я почувствовала, что начинаю краснеть, — Слова, сказанные тобой могут повторить все мои нандиры. Но ты видела их истинную преданность мне в отношении к тебе, они приняли тебя, потому что я принял тебя, потому что ты достойна этого. Попробуй, если не поверить в это, то просто принять, как есть, для сомнений у нас сейчас времени нет.

Теперь кое-что мне становилось ясно. Не стань я сама нандиром, так бы и осталась для гордых воинов принца лишь жалким татиром.

И я знала, что хочет сказать мне Алвар этими словами. Преданность теперь также осознавалась для меня с новой стороны, я видела ее в нандирах, но вдруг осознала, как бы дико это не звучало, что мало быть готовым умереть за своего Владыку. Это всего лишь напыщенные слова молодого неопытного воина, куда сложней обрести такую веру, которая заставит меня со всей полнотой поверить себе самой, когда твой Повелитель верит в тебя. И когда ему потребуется все, на что я способна — я действительно буду на это способна.

Непросто было разобраться в этом, к своему огромному сожалению и ужасу, я поняла, что я пока не могу сказать, что предана принцу Аладраэ так, как его воины, и он сам прекрасно знал об этом, принимая меня. От этого какое-то непонятное давящее чувство навалилось на грудь, а мои глаза затуманила пелена печали.

— Нари, — сказал Алвар своим волшебным мягким голосом, прервав мои невеселые рассуждения, — Я лишь прошу тебя не сомневаться в себе.

Он подчеркнул почти каждое слово, и я поняла, что мудрый Владыка имел в виду — не сомневаться в нем. Он не хотел говорить это напрямую, но в то же время это должно было быть сказано.

— Я поняла Вас, мой принц. Я никогда не буду сомневаться в Вас! — это было, пожалуй, даже слишком смело, но мне хотелось сейчас кричать о том, что он может быть полностью уверен в моей верности.

Я ожидала какой угодно реакции, даже, быть может и гневного взгляда, только не чистого и веселого смеха.

Принц внезапно взял меня за руки, крепко сжав их со словами:

— Я доверяю тебе Нари, доверяю так же, как и любому из своих воинов. Пожалуйста, помни об этом, — последние слова он произнес глаза в глаза, и я, забыв как надо дышать, смогла только кивнуть ему.

Я поняла о себе очень многое сегодня, но была абсолютно уверена — он понял еще больше. Возможно, он знал, чего от меня ожидать теперь даже лучше, чем я сама.

— Обычно такой разговор занимает куда больше времени. Но я уже вижу, кто ты, вижу также, что очень многое тобой было осознано и осознано правильно. Я говорил, что у нас нет времени и здесь нет никакого преувеличения — его действительно нет. Я хочу кое-что показать тебе.

Он поднялся и прошел к полкам, взяв с одной из них какой-то свиток. Затем принц разложил его на столе, и я увидела карту приграничных владений Дангибира, скалы Гростат и даже владения орков на юге. Открыв один из ящичков в столе, он, высыпав на стол горсть флажков, и быстро расставил их на карте, обозначив некоторые места, такие как Нивенрэл, Белонь, две или три деревни к северу и многочисленные точки вокруг подножия скал. На карте появилось всего три красных флажка, которыми обозначались владения эльфов и две точки возле зубов Хегена, а все остальные были синими. Не нужно быть мудрецом, чтобы понять, что все это значит.

— Как ты уже знаешь, недавно между людьми и темными эльфами началась новая война, — начал он и я кивнула, соглашаясь с ним, — Я мог бы попытаться убедить тебя, что не Аладраэ являются зачинщиками этого конфликта, который начался несколько лет назад. Но я лишь обращу твое внимание на некоторые события, как давние, так и совсем свежие, а выводы ты сделаешь сама.

Да, мне известно, какие слухи распространяются в людских поселениях, признаю, мной пугали не одно поколение людей. Но ты просто подумай — в течение трех десятилетий при правлении Аантерота Флиравиля никто не слышал о появлении эльфийских воинов во владениях людей, в людских городах и деревнях царил мир и спокойствие. И как только на трон взошел Ракот Дешанский, сразу разносятся слухи о многочисленных нападениях темных эльфов. С чего бы это?

В эти самые минуты, Нари, войска людей буквально окружили Гростат, взгляни на эти флажки — это не отряды данаари! К ним приходят подкрепления почти каждую неделю. Небольшие группы солдат и одиночные разведчики людей прочесывают холмы в поисках подземных проходов в подземный очаг. Они осадили эти горы в тот самый день, когда мы впервые встретились с тобой. Их войско насчитывает тысячи людей, причем бывалых ветеранов, два мага неотлучно находятся при гарнизоне. Эти факты могут подтвердить таши-нандиры, каждый день они приносят новые, неутешительные сведения.

Принц сделал небольшую паузу, видя, что мне есть что добавить, и я мрачно сказала ему:

— Я видела их. Когда я шла в Белонь, огромное войско людей направлялось туда же. С ними шли двое магов.

Алвар кивнул, и я продолжила:

— Жители деревни иногда видели какие-то тени в лесах, это вполне могли быть людские разведчики, — добавила я, и принц еще раз утвердительно кивнул.

Я же скосила глаза на карту, и от множества синих флажков вокруг наших скал мне стало не по себе.

— Не один Владыка людей страстно жаждал заполучить подземные богатства темных эльфов, — снова принялся рассказывать он, — Золото, драгоценные камни, оружие и броня, особые металлы, что намного прочнее железа и, конечно, секреты наших сплавов. Вот почему любого эльфа — будь он воин или маг с детства учат терпеть боль, взрослея, Аладраэ становятся практически невосприимчивы к ней. Да, Ракот действительно сейчас ищет любые способы перейти неприступные горы и вторгнуться в Нивенрэл, вспомни историю, Моран, и то почему эльфы подняли оружие. Если ты не доверяешь нашим историческим летописям — доверься своим глазам и ушам, а главное — сердцу. Мы, Аладраэ, защищали землю, но потом нам пришлось защищать и самих себя. Да мы также виноваты в том, что позволили ярости и жажде мести овладеть нашими сердцами. Я думаю, что именно это и стало причиной того, что мы начали терять свою суть и предназначение. Ракот не первый, кто пытается добраться до подземных богатств и сейчас у него есть достаточно сил, чтобы попробовать сделать это!

На некоторое время в комнате воцарилось какое-то мрачное молчание, и Алвар дал мне возможность обдумать его слова.

Он был совершенно прав. Выводы я сделала и еще какие! В моей душе происходил настоящий переворот. Когда всю жизнь искренне веришь во что-то, трудно потом принять нечто иное. Я узнала эльфов совсем с иной стороны, я увидела их жизнь такой, какой не доводилось видеть даже рабам, тем, кто жил среди них. Это не они вели эту войну против людей. Люди сами направляли на себя мощь и ярость темных эльфов. Сейчас я узнавала нечто о своем собственном народе то, от чего мне хотелось и плакать и кричать. Простые люди, что всегда слепо верили Королю, трудились на благо королевства и обнажали оружие для его нужд, отдавая свои жизни, были всего лишь средством для достижения корыстных и отнюдь не благих целей. Нас всех жестоко и подло обманывали. И продолжают обманывать. Принц Алвар не сказал почти ничего из того, что я бы не знала и так, огромное войско людей, маги — все это я видела своими глазами. Но именно после его слов обрывки сложились в целую и неприятную картину.

— Все это не вызывает сомнений, но… не укладывается в голове… — сказала я и Алвар тяжело вздохнул.

— Конечно, это нелегко. Но я не хочу сказать, что в этом конфликте есть виноватые и невиновные, мы все виноваты. За словом «война» скрывается немало, властолюбие или жажда наживы, и если взглянуть в корень этого черного усохшего дерева, он также будет гнилым. Я мог бы сказать, что Аладраэ чужда корысть и эта война для них лишь месть и проклятие. Но… Трудно подыскивать благородные мотивы… убийству. Я не стремлюсь оправдать нас.

Но ты знаешь, к чему я хочу привести свой народ, и во что я верю. Не многие помнят, что в тот момент, когда мы заключим с людьми мир, мы перестанем пить их кровь, и это проклятие будет разрушено. Сейчас, когда эльфам снова грозит опасность, мое сердце говорит мне, что с твоей помощью мы можем предотвратить ее.

В войске людей теперь есть маг чудовищной силы, люди стали намного смелее, когда он прибыл в гарнизон. Говорят, что он также силен, как Великий Ивор. Солдаты строят укрепления неподалеку от Гростата и готовят нападение на скалы. Если мы не сможем их остановить, нам грозит катастрофа еще хуже, чем сорок лет назад в День Великой Печали. Небольшие отряды людей делают вылазки в сторону скал, они хотят разведать подходы к Нивенрэлу, наши воины едва сдерживают их. Люди не так сильны, но они берут своей численностью и они знают, как ослабла сейчас королевская семья эльфийских Владык, они без колебаний ударят при первой же возможности.

Мы не можем допустить этого и отправимся большим отрядом уже через два дня, я возьму всех своих нандиров и еще столько же данаари. Пока вы занимались с Иледаром, мы готовились к походу.

Скоро они узнают, что в нашем войске тоже есть могущественный маг. Это должно сдержать их от нападения какое-то время, за которое мы хорошо подготовимся к вторжению, быть может, даже завалим нижние пещеры, если не будет иного выхода. Если они найдут подземный проход — Нивенрэл может пасть. Ты должна показать им, что ты, Даратир, готова помешать их планам, тогда у нас еще будут шансы.

Я снова привстала и еще раз низко поклонилась Алвару со словами:

— Ваша кровь — моя кровь, Владыка. Они не пройдут, даже если я расстанусь со своей жизнью.

Серьезное и властное лицо принца внезапно смягчилось, и он с улыбкой ответил:

— Я не позволю тебе сделать этого. Вэалор по-прежнему будет твоей тенью и будет все время защищать тебя. Он займется твоим снаряжением. Ты можешь идти, он уже ждет тебя за дверью. А мне нужно заняться подготовкой к походу, сейчас как раз здесь состоится военный совет.

Снаружи ждал не только таши-нандир, но и все Аадары, включая и Илингвё. Глядя на мое мрачное лицо, Мэльир и Иледар лишь обменялись улыбками.

Я увидела, что аудиенции Его Высочества дожидался глашатай, а также гигантского роста королевский воин в глухой черной тунике, расшитой золотыми нитями. Он выделялся из советников не только отсутствием красного пояса. Его великолепная горделивая осанка, точные движения, невозмутимый и пронизывающий взгляд из под высоких бровей, вызывали трепетное восхищение. Коса таурона лежала на его плече спереди, но когда волосы случайно падали назад — они чуть касались пола. Его лоб был высоким, а золотистые глаза лучились от внутреннего могущества, и когда их ровный взгляд обратился на меня, волна этой силы чуть не сшибла меня с ног. Два длинных ножа в великолепных ножнах, украшенных чудесными изумрудами, висело у него на золотом поясе, и другого оружия я при нем не заметила.

Глашатай поклонился появившемуся в дверях принцу:

— Ваше Высочество! Прибыл Элверт Аатириль!

— Нанар и военноначальник тауронов, — тихонько шепнул подошедший ко мне Мэльир.

Ничего себе! Нанар переводилось, как Правая Рука Короля.

Он отвесил короткий поклон и без предисловий пояснил причину своего появления:

— Ваше Высочество, Феларфиндор прислал Вам в помощь двадцать королевских тауронов, — его голос был глубоким и насыщенным, будто эхо ветров гуляющих между скал, — Для меня большая честь присоединиться к Вам в предстоящем походе.

Мэльир присвистнул.

— Его Величество, похоже, решил, что мы будем сражаться с целой армией, — недовольно пробормотал Фелэрт.

Элверт лишь подошел к нему и положил руку на его плечо.

— Мы не знаем, что может ожидать нас, брат мой! Лично я хотел бы, чтобы слухи о вторжении были преувеличены, хотя мы оба знаем, что это не так.

— И для меня большая честь приветствовать Вас, Элверт. Я благодарен за Вашу помощь, — обратился к Нанару принц, — Полагаю, что ничто не бывает лишним. Возможно, мудрость моего отца спасет еще не одну жизнь. Давайте же пройдем к столу и обсудим все более подробно, — жестом Алвар пригласил всех советников войти внутрь красной палаты.

Мы же с Вэалором направились в мои апартаменты, ему тоже нужно было многое обсудить со мной.

Мне теперь было над чем подумать и еще предстояло немало понять. Я теперь нандир, и воины Его Высочества приняли меня. Но я знала, что они приняли меня только потому, что верили своему Владыке, потому что слушались его беспрекословно. Кто же из них верил мне? Я была просто человеком и не могла подвести их, я знала, что сделаю все возможное, чтобы быть достойной такого доверия.

Страшно, да еще как было думать, кем я стану для людей, но еще страшней было совершить ошибку и позволить им взять верх. Принц не говорил мне слушать его, он говорил мне слушать свое сердце. А оно подсказывало мне, что я поступаю правильно, даже если разум говорит иначе.

Глава 48 Наездники ветра

Когда мы вошли в мои комнаты, я сразу увидела целую гору снаряжения, которую для меня оставили на столе. Сани хлопотала на кухне и, вдыхая запах жареного мяса, приправленного ароматными специями, я подумала, что после всех сегодняшних испытаний, я жутко проголодалась.

— Значит, Илингвё теперь в Совете? — спросила я Вэалора, подходя к столу и рассматривая все эти вещи.

— Да, раньше таши-нандиры не входили в Совет, но теперь Илингвё назначен главным шпионом и Аадаром Его Высочества.

Я на миг погрузилась в те недавние воспоминания и невесело сказала:

— Видел бы ты, как мы отбивались от этих жутких чудовищ, он защищал меня, как защищал бы свою собственную жизнь.

Вэалор улыбнулся.

— Он был твоей тенью. После нападения на вас, жрецы долго ставили Илингвё на ноги, и тебя перепоручили мне. Когда же он поправился, я предложил Его Высочеству и дальше защищать тебя.

— Я вообще не догадывалась, что он шпионил за мной все это время. Вы так хорошо скрываетесь! До сих пор ума не приложу — как тебе удалось пройти мимо мужчин нашей деревни!

Вэалор тихо засмеялся:

— Одно из искусств ассасинов — быть незаметным даже при свете яркого дня у всех на виду. Тайные тропы это тропы иного времени и пространства. Но тень — это не шпион, хотя это и больше, чем охранник. Сейчас мы собираемся в поход, — сказал он уже куда серьезней, — И мне будет намного проще защитить тебя, если ты поможешь мне в этом.

— Что я должна буду делать?

— Ну, скорее так — не делать, Марта. Не выходить без кольчуги, не соваться под обстрел, не подходить к местам, где кипят сражения и ни в коем случае не вмешиваться в них! Подножие скал и окрестные деревни полны разведчиков, так что ни в коем случае не отходи от лагеря и не броди в одиночку. Ты все поняла?

Я утвердительно кивнула, и Вэалор указал на кучу всевозможного оружия и сверкающей стали.

— Это все для тебя. Наши кузнецы не одну неделю изготавливали эту чудесную кольчугу, стальные нарукавники, наголенники и еще вот этот изящный шлем, — я приподняла действительно великолепную кольчугу, понимая, что эта штука отдавит мне плечи уже с первых шагов. От стальных позолоченных крыльев соединенных пластинами на спине и груди, украшенных богатой резьбой и драгоценными камнями, шли идеально ровные двойные позолоченные кольца. Она была короткой, но все равно казалась слишком тяжелой. А чего стоила кольчужная юбка с широким стальным поясом!

Я даже и не знала, как сказать Вэалору о том, что не смогу колдовать во всей этой куче железа.

Также я увидела красивые парные кинжалы на перекрестных ремнях и еще один высокий кожаный пояс с метательными кинжалами и множество запасных. Я чуть улыбнулась, понимая, что это Танарт позаботился обо мне. Все это было новеньким, будто только что вышло из под кузнечного молота, возможно, что так оно и было. Для меня сшили черный плащ с серебристым рисунком, теплый тайшан, а также мех для воды.

Снаряжение Вэалора было уже давно собрано и аккуратно сложено здесь у стены.

— Зачем столько ножей? — удивленно спросила я, указывая на целую гору оружия.

— Не волнуйся, я расскажу тебе, как все это умещается на теле под одеждой, — усмехнулся ассасин, — Оружие всегда должно быть при тебе, поверь мне, много его не бывает. Но все это нам тащить не придется, снаряжение повезут на повозках через подземный проход, рабы завернут его и пометят особой руной, так ты легко сможешь узнать свой вещевой мешок. И, видишь ли, далеко не каждый эльф может стать эллай, большая часть воинов пойдут по низу. Кстати, рабы тоже поедут с повозками, и свою подругу можешь взять с собой. А сейчас тебе нужно запомнить несколько знаков, язык жестов слишком сложен, чтобы выучить его всего за день, но ты должна будешь знать хотя бы основные слова и команды, чтобы я смог показать тебе, что туда, к примеру, подходить опасно.

— В сражении сложно что-либо услышать, — продолжил Вэалор, — Нужно обладать луженой глоткой, чтобы перекричать шум битвы, а подать какой-либо сигнал или команду иногда просто необходимо. Для этого мы используем специальные жесты, которые изучает каждый воин. Это также удобно, когда нужно сохранять тишину или подать знак другу на виду у врагов, но так, чтобы они ничего не поняли. Язык жестов не должен стать известным людям и охраняется как одна из самых важных тайн темных эльфов. Даже рабы не знают его.

Когда он начал показывать мне все эти многочисленные знаки я начала клевать носом. Проснулась я уже только ночью на своей кровати. Стоило мне заворочаться, как двери чуть приоткрылись, и черная тень ассасина бесшумно скользнула в мою комнату. Если бы я не знала, кто это, я бы испугалась до смерти.

— Все в порядке? — спросил он.

— Кажется, я немного задремала…

— Скорее так — ты не просыпалась с обеда. Скоро уже утро, — его глаза смеялись.

— Ой, прости меня, все эти испытания отняли столько сил…

Эльф присел у моей кровати.

— Ничего страшного. Поспишь еще?

— Нет, я и так спала уже слишком долго. Нужно ведь готовиться, правда?

— Да, мы выступаем завтра. С первыми лучами мы уже будем в горах.

У меня как-то странно, но приятно кольнуло в боку, мы собираемся в путь к родным местам! Томительное ожидание взбудоражило всю кровь в моем теле, и сейчас мне уж точно было не до сна.

Ближе к обеду все снаряжение действительно забрали двое рабов под присмотром стражника данаари, осталась лишь часть оружия и теплые тайшаны. Когда я спросила Сани — не хочет ли она поехать со мной в поход, женщина чуть ли не завизжала от радости. Она была родом из деревни Белонь и сильно скучала по родным местам. Она собралась за пару минут и ушла вместе с данаари к повозкам, которые должны были отправиться сегодня, ближе к вечеру.

Вэалор рассказал, что путь под землей занимает около двух суток, тогда как мы вместе с эллай пойдем по верху и доберемся всего за полдня. Он еще довольно продолжительное время учил меня знакам, и вскоре мы уже без труда обменивались с ним самыми простыми.

Легла я сегодня пораньше, вставать нужно было очень рано. Я долго не могла заснуть, размышляя о своем новом ранге, о походе, и о том, что завтра снова увижу Алвара, эта мысль согревала меня куда лучше, чем пуховые одеяла.

Была еще глубокая ночь, когда Вэалор тихонько тронул меня за плечо. Он был уже одет в походный кожаный кевей и полностью экипирован оружием. Его черный плащ свободно ниспадал с плеч, а капюшон ассасин пока откинул на спину, подвязан он был красным поясом нандира.

Эльф ждал меня внизу, пока я натягивала плотную черную кожаную рубашку и черный кевей. Затем я быстро спустилась, и ассасин помог мне застегнуть все эти ремни с клинками и разместить ножи на нарукавниках, голенищах и даже за спиной. Я чувствовала себя увешанной оружием, как настоящий воин темных эльфов. Не забыла я и о своем поясе нандира, который вызывал во мне непонятное чувство ответственности за каждое свое действие.

Скоро своды пещер огласил низкий звук рога, возвещающий о начале похода и сборе гвардии перед воротами Нивенрэла. Я знала, многие рабы и тем более рабыни, сегодня вздохнут с облегчением.

Вместе с другими нандирами мы прошли через подземный город, но его жители уже не спали. Эльфы с почетом провожали воинов принца, выстраиваясь на улочках, слышны были подбадривающие крики.

— Покажи им, Нари! — услышала я из толпы телендиров. Они восхищенно провожали глазами каждого нандира, включая даже меня, и некоторое время шли за нами, копируя походку воинов.

Я улыбалась и махала друзьям рукой, чувствуя смутно пока осознаваемую гордость. Фердис тоже махал мне в ответ, но провожал воинов молча, лишь улыбаясь мне вслед.

— Возвращайтесь с победой! — кричали жрицы, провожая своих мужчин.

Трепетное волнение охватило меня, когда мы выходили за огромные ворота. Еще в коридоре волной налетели ночные пряные запахи леса, и я услышала трели цикад и еще издали разглядела маленькие огоньки светлячков, что кружились в густом подлеске.

Выйдя, наконец, из-под нависающей скалы темных пещер я увидела прекрасное звездное небо, залитое волшебным лунным светом. На востоке горизонт чуть загорелся предрассветным огнем.

Эльфы уже вовсю готовились к походу. Около двухсот воинов и трех десятков рабов сновали по выложенной камнями площади перед воротами, из стойбищ рабы выводили новых, так и рвущихся в бой, вобров. Они норовили боднуть или укусить неосторожных людей, но те их не боялись, и вели животных с особой осторожностью. Эльфы говорили вполголоса или обменивались знаками, и если закрыть глаза, то вполне могло показаться, что их не двести, а двадцать. Женщин среди эллай не было.

В полумраке едва забрезжившего утра лица Аладраэ казались высеченными из белого камня, они были сосредоточены и суровы, не слышно было их обычных шуточек, они тщательно проверяли подпруги и размещали свое оружие на спинах мускулистых скакунов.

Я чувствовала, как лес радовался эльфам, как весенний ветер играл с их волосами, а травы тихо пели для них какие-то неземные песни. Природа будто пробуждалась, чувствуя своих хранителей.

Вэалор оставил меня чуть в стороне и направился к конюшням. Стоило мне подумать, что же делать мне, как чья-то тень накрыла меня.

— Ты поедешь со мной, — Танарт подошел ко мне, держа под уздцы такого огромного и свирепого вобра, какого мне никогда не приходилось видеть. Он начал прилаживать огромные ножны к его боку. Животное было вполне под стать ему — выносливый, высокий и длинноногий, с лоснящейся черной кожей и таким же хмурым выражением на звериной морде.

— Мельшас самый быстрый среди наших скакунов.

Оружейник потрепал вобра по огненно рыжей гриве, и животное нетерпеливо хрюкнуло, призывая своего хозяина поскорее взобраться ему на спину.

— Нари едет со мной, — раздался внезапно тихий голос у меня за самой спиной.

От неожиданности я вздрогнула, хотя прекрасно знала особенность таши-нандиров мгновенно появляться из ниоткуда.

— Я отвечаю за нее, таши. Я Танарт и почти как отец ей. К тому же мое животное легко вынесет двоих, Мельшас сегодня просто рвется вверх.

— Я ее тень, — тихо сказал Вэалор и Мэльир только утвердительно кивнул.

— Иди к нему, — сказал мне оружейник, — За твою безопасность он отвечает своей жизнью.

Животное Вэалора недобро оскалилось на меня, когда мы приблизились но, ассасин жестко взял его под уздцы и похлопал по спине. Вобр некоторое время рычал и вырывался, но, в конце концов, под стальной рукой воина, понемногу успокоился.

— Ему нужна твердая рука, — виновато сказал ассасин, поднимая меня на спину своего скакуна. Он разместил мое оружие рядом со своими клинками, коих, как я отметила, было у него немало, крепко затянув ремнями. Небольшой тюк был приторочен к седлу.

— Может девочке было лучше по низу поехать с повозками? — один из нандиров обратился к Вэалору, вскакивая на своего вобра.

— Ты за кого меня принимаешь? Может я и не эллай, но в седле сидеть умею.

Воин осекся и ничего не сказал в ответ.

Вэалор лишь крепко связал мои ноги под корпусом животного, как в прошлый раз, когда мы пересекали Зубы Хегена — так назывались шесть самых высоких пиков Гростата.

— Я опытный наездник и стану эллай всего через несколько переходов, — шепнул мне ассасин.

Я только хотела ответить, что всецело доверяю его мастерству, как в полном боевом облачении из резных ворот вышел принц Нивенрэла. Я тут же постаралась перевести взгляд на что-нибудь другое, поскольку щеки начинали краснеть от волнения. Алвар был грозен и великолепен, его тонкий и изящный пластинчатый доспех был чернее ночи, но лучи утреннего солнца играли в зеркальной стали темно-фиолетовыми бликами. С широких наплечников с высокими шипами ниспадал укороченный плащ, едва доходящий до колен. От кирасы шла длинная кольчужная юбка до пят из черных кованых колец с разрезом от пояса. Нарукавники и наголенники также были кольчужными, но перчатки — латными.

Волосы его были заплетены в просто невероятное плетение и сходились в одну тугую и толстую косу. Небольшая серебряная корона принца эльфов делала его лицо чуть более властным и сосредоточенным. Его вобр послушно шел следом, но в черных глазах был неистовый блеск, а мягкие лапы иногда нетерпеливо скребли землю огромными когтями.

Эльфы низко поклонились Алвару, но непросто, однако, было кланяться с лошади.

Но что поразило меня больше всего — это глубокий вдох весеннего леса, когда ступни Владыки коснулись мягкой земли под его кронами. Лес будто ожил, наполнился сияющей радостью, деревья будто тянули к нему свои ветви и пели для него в звенящей утренней тишине. Ветер принес на своих крыльях свежий запах лазурной реки и вплел в волосы принца нежный шепот молодой травы. Даже птицы, казалось, замолкают, когда раздавался его удивительный голос.

За ним шли тауроны, высокие гордые и прекрасные, даже в их движениях чувствовалась их внутренняя сила, не говоря уж о взглядах. Они были облачены в чуть более легкие кольчуги и носили маски, защищающие нижнюю половину лица. Нандиры приветствовали королевских воинов и салютовали им своим оружием.

Лучше бы мне и не знать, что таится под красивым словом «эллай»! Все кто не причислял себя к этой группе умелых наездников, отправились по низу. В основном маги, данаари, и жрецы, но было и много нандиров. Все таши, кроме Вэалора ушли тайными тропами, они будут возвращаться к основному войску и докладывать ситуацию, разведывая местность.

— Завязать тебе глаза? — тихо спросил Вэалор, когда прозвучал рог, и мы вслед за Владыкой, ступили на дорогу, ведущую на перевал.

— Чтобы я не видела, какими тропами вы ходите в этих скалах?

Ассасин усмехнулся.

— Ах, Нари! Если бы там были хоть какие-то тропы! Это чтобы ты не вызвала лавины своим криком. Ветер сейчас южный, мы двинемся по самому верху.

— Я не буду кричать.

— Уверена? В первый раз даже эльфы иногда кричат, — он уже доставал черную повязку. Наверняка припас для меня…

Я же скосила глаза на Мэльира, который ловко держась в седле своего Мельшаса, ехал чуть в стороне и внимательно оглядывал строй — не отстал ли кто, не подвернул ли ногу чей-либо скакун. С особым беспокойством оружейник и эллай смотрел, конечно, на меня. Мы уже выезжали на перевал, с которого я первый раз увидела ворота Нивенрэла.

— Таши… Я могу зажмуриться, — чуть слышно сказала я, — Не дай мне уронить лицо перед Танартом.

Вэалор мягко рассмеялся.

— Ну, будь по-твоему. Как только я хлопну своего вобра трижды по крупу, готовься. Но я действительно советую тебе открывать глаза только в крайнем случае.

Солнце уже выкатилось из-за горизонта, когда мы начали взбираться вверх, на один из пиков, снег заискрился в теплых лучах, но ветер был ледяным, хоть и назывался южным. Теплый тайшан прекрасно защищал от холода, но ноги начали замерзать. Черная фигура принца возвышалась над нами во главе длинной цепочки, и его черный плащ, подобно крыльям взлетал к небесам.

Когда эльфы впереди начали готовить своих животных к переходу, похлопывая по их лоснящимся бокам, я вдруг начала понимать, что лучше бы мне поехать по низу. Из толстых шей и всех четырех лап животных внезапно расправлялись спрятанные в пазухах небольшие кожистые крылья, острые когти, что были, наверное, прочнее стали, на целую ладонь показались из мягких лап, цепляясь за камни, точно крючья. Хвосты теперь выглядели, словно обратные концы стрел, два маленьких крыла помогали им управлять положением тела в прыжках.

Я внезапно увидела за очередным поворотом скалы, где будет пролегать наш путь и что нам предстоит преодолеть, и чуть не попросилась назад, сжав луку седла до боли в пальцах. Сердце яростно заколотилось. Тропы? Да среди этих ломаных утесов не было ни одной хоть сколько-нибудь ровной площадки!

На самой вершине высокого гребня Вэалор шепнул мне:

— Готовься. И не смотри вниз.

Мне хотелось вскрикнуть, когда лапы вобра мягко прошли по самому краю обрыва, эльфы перед нами исчезали в нем с поразительной быстротой, и скоро была и наша очередь.

Я зажмурилась, стараясь не думать о зияющей бездне под ногами, и тут мы прыгнули. Сердце взлетело выше редких облаков, ветер ударивший в лицо тугой струей чуть не оглушил меня, глаза сами собой распахнулись, но все помутнело и расплылось перед взором. Мы летели прямо в пропасть, я бы закричала, но наглоталась воздуха, мне ничего не оставалось, как полностью довериться наезднику, надеясь, что крик не вырвется из моей груди. Но вот вобр, отклонившись в сторону, довольно жестко приземлился на отвесные скалы чуть ниже хребта, и мы сразу же прыгнули опять. С каждым таким прыжком перевал оставался все дальше позади.

Глубокие расселины скрывали свою бездонную черноту лиловыми туманами, деревья здесь не росли, лишь редкие кусты уныло торчали кое-где между скал. Признаюсь, какую-то часть пути я так и проделала — крепко зажмурив глаза. Когда же я открывала их — случайно, или от любопытства — кричать уже не хотелось. Хотелось молиться.

Эльфы взлетали, разрезая холодный воздух на крыльях ветра, их черные волосы метались в его порывах, их гибкие фигуры прижимались к сильным спинам животных в грациозном свободном парении. Они меняли направление в полете, приземляясь на суровые скалы, как бы неприступно они не выглядели, а затем тут же отрывались снова.

Воины сначала чуть взяли к западу, огибая нависающее нагромождение скал и, оседлав южный ветер и рассыпавшись по местности, с огромной скоростью устремились вперед. Они перепрыгивали со скалы на скалу через такие расселины, что казалось, падение в пропасть неминуемо, они пикировали вниз с утесов и мягко приземлялись с такой высоты, что от любого животного там бы осталось только кровавое месиво. Ветер свистел в ушах, и от огромной скорости на глаза надувало крупные слезы, которые тут же срывало и уносило прочь. А когда могучая фигура Танарта на своем огромном вобре, поднимаясь выше всех, устремлялась над нами вниз по крутой дуге — казалось, что эллай даже может летать.

Принц умело вел наш большой отряд, у него было великолепное животное, в стремительном полете спикировав на очередной уступ, ему даже приходилось немного ждать своих воинов, иногда показывая знаками направление ветра. Облака действительно шли за ним, по крайней мере, мне так показалось, но не черные, а огромные, белоснежные и многоэтажные. Небо было чистым с утра, а теперь эти исполины закрыли весь горизонт на юго-западе.

Эти воины действительно были наездниками ветра, они показывали просто чудеса воздушной езды там, где не пройдет ни пеший, ни конный.

Но страшнее всего было на подвижных камнях Иллитерун, хотя эльфийские скакуны даже здесь двигались легко и непринужденно, но я натерпелась страху. Дикие стада вобров, что выбрали это место своим обиталищем, были далеко не рады нашему вторжению, но мы обошли их далеко. Они ревностно охраняли входы в свои пещеры.

Я, как и в прошлый раз, вжималась в наездника в самые опасные моменты, хотя, не покривив душой, можно сказать, что весь наш путь буквально состоял из таких моментов. Но на сей раз, никто меня не придерживал, я вцепилась в седло обеими руками и, зажмуриваясь в очередной раз, яростно кусала губу. Я не представляла, как можно было управлять лишь одной рукой, но я прекрасно помнила, что принц делал именно так, когда мы переправлялись через горы в первый раз. Он лишь иногда перехватывал поводья! Без всяких сомнений, они все были превосходными наездниками, и зрелище летящих эльфов среди опаснейших ломаных скал было просто потрясающим!

Когда мы минули Зубы, и начался спуск, я закрыла глаза и почти не открывала их до тех пор, пока мы, наконец, не вышли на какую-то тропу, что оставили здесь дикие животные.

Вобры были в мыле, уставшие, также как и наездники, но по довольным мордам животных можно было догадаться сразу — там, наверху, был их дом.

Внизу у подножия мне развязали ноги и попытались снять со скакуна, я вцепилась в бедное животное мертвой хваткой и некоторое время не могла поверить, что твердая земля уже под ногами.

Эльфы смеялись, глядя на мои дыбом стоящие волосы и широко раскрытые глаза, и весело подбадривали меня.

— А ведь она молодец!

— Скоро сама будет эллай.

Когда к нам подъехал Танарт, я уже немного пришла в себя, гордо выпрямилась и сама спрыгнула с лошади. Но ноги не удержали меня, и я чуть не упала, чем вызвала еще один приступ смеха у воинов. Вэалор подхватил меня, и тоже озорно посмеиваясь, сказал:

— Не переживай, это бывает у всех поначалу.

Ассасин подал мне мех с водой и я разом осушила чуть ли не половину.

Танарт ловко спрыгнул со спины Мельшаса.

— Ты, говорят, неплохо держалась, — улыбнулся оружейник, — Так и быть — посажу тебя скоро на вобра, будем вместе летать, и ловить дикий ветер.

И вот тут, внизу, услышав его слова, я поняла… что хочу туда еще раз. Такой чудовищной смеси леденящего ужаса и дикого восторга я никогда не испытывала. Мои губы растянулись в широкой улыбке, от чего на лицах эльфов появилось легкое удивление, и я с какой-то восторженной радостью немедленно спросила:

— А когда?

— Ты смотри — а ей действительно понравилось! — воскликнул один из нандиров.

— Да хоть сразу по возвращению! — подмигнул мне Мэльир, — Мы сделаем здесь небольшой привал, животные отдохнут после перехода, так что пара часов у тебя на отдых есть. Смотри, не потеряйся.

— Не потеряется, — ответил за меня таши.

Какое-то непонятное чувство внезапно овладело мной. Я поняла, когда прошел шок от перехода, что впервые вижу родные места, пусть даже и издали и меня с невероятной силой потянуло туда. Ответ ассасина навел меня на странную мысль — кто же я все-таки для всех этих воинов? Один из магов гвардии принца или все еще пленница?

Эльфы спешивались и начали заниматься своими животными, напоив их и заботливо счищая пену с взмыленных тел. Переход был долгим, значительно длиннее того, что мы проделали, когда меня везли в Нивенрэл. Но теперь наш путь пролегал восточней той местности, да и горы выглядели посуровей.

И когда я увидела, как слажено и сообща действуют в походе эльфийские воины, как каждый без препирательств выполняет свою работу, как они охотно и без вопросов помогают друг другу, я прониклась к ним еще большей симпатией. Да, я не могла сейчас взять и уйти, а они? Они ведь тоже делали то, что должны, что приведет их, в конечном счете, к какой-то общей цели, которая послужит на благо всем, а значит и каждому из них. А разве их цели не стали моими?

Нет, я не могу считать себя пленницей, хотя, конечно, одной из них я тоже не была. События прошлого не раз доказывали необходимость защиты, и Вэалор все же не был ни шпионом, ни стражником, он действительно защищал меня, как Илингвё, что чуть не отдал за меня свою жизнь.

Я вдруг подошла к ассасину и взяла у него жесткую щетку. Таши улыбнулся и, накрыв мою руку своей, положил ее на гриву уставшему вобру.

— Тильдир не очень дружелюбен, но он нес тебя на спине, он тебе уже доверяет. Погладь его гриву, он это любит.

Я мягко провела пальцами по густому подшерстку скакуна и животное, хрюкнув, от удовольствия прикрыло глаза. Я принялась счищать с него белую пену, одновременно поглаживая по густой пепельно-серой гриве, и вобр совсем разомлел от счастья. Он даже подставлял мне бока, жесткая ворсистая щетка явно доставляла ему массу удовольствия. Вэалор же, скормив ему тушку какого-то маленького зверька, принялся проверять подпругу.

Вскоре мы, обгоняя теплый восточный ветерок, легкой рысью мчались вдоль подножия скал и я думала — если бы люди знали язык деревьев — они за несколько лиг бы обнаруживали присутствие эльфов. Природа наполнялась трепетной радостью, все деревья непременно приветствовали нас, шептались травы и эльфы отвечали своим зеленым друзьям. Молодые листочки едва распускались на голых веточках, но шелковый ковер уже зеленел вовсю, тянулись к солнцу первые полевые цветы.

Мое сердце тоже радовалось, в тот день, когда меня захватили в плен, я и помыслить не могла, что однажды снова увижу эти края.

Глава 49 Вечером в лагере эльфов

Эльфы разбили лагерь незадолго до наступления темноты на поляне среди редких деревьев. Позади на юге был Тарумир — северный пик Хегена и тень огромной скалы закрывала нас с востока, а чуть дальше к северу был небольшой обрыв, хорошее место для обороны, — подумала я. Из тюков появлялись темно зеленые палатки, которые за несколько минут усыпали всю поляну и воины занялись заготовкой дров из сухих, поваленных деревьев.

Таши-нандиры возвращались с небольшими докладами и принц, выставив часовых, отправлял разведчиков, которые должны были найти уцелевших эльфов из тех отрядов, что находились здесь. Также Алвар разослал несколько воинов вдоль подножия Гростата, чтобы обнаруживать любые группы солдат, ищущих подземный проход. Он переоделся в простой походный кевей, спрятав косу под обычный черный плащ, и отбыл с несколькими нандирами, чтобы встретить повозки, поручив Элверту подготовиться к их прибытию. Я заметила, что его палатка ничем не выделялась из других, и даже не была в центре.

Лагерь быстро опустел, остались лишь часовые, да еще и все тауроны.

Повозки должны были прибыть только завтра к вечеру, поэтому ужин был скуден, лишь несколько даэли из сумки Вэалора, смогли утолить мой разыгравшийся на природе зверский аппетит. Эльфы могли не есть довольно долгое время, лишь фляги с водой или тэлем у них были с собой всегда.

Палатку для меня поставили за палатками тауронов, и, выходя из нее, я почти сразу попадала к общему костру, обложенному большими камнями. Я не стала снимать тайшан, все-таки без него было еще слишком холодно, и грела свои замерзшие ноги у жаркого огня.

Солнце клонилось к закату и в сгущавшейся темноте все краски яркого дня постепенно таяли, легкий ветерок едва шевелил листья редких деревьев, тихо шепталась трава, напевая сладкую музыку. Луна уже показалась из-за хребтов, медленно заливая суровые скалы своим серебристым волшебным светом.

Я сидела и просто ни о чем не думала, наслаждаясь своим первым вечером, проведенным под открытым небом и любуясь дикой природой.

— Я думаю, пройдет немного времени, прежде чем люди обнаружат наше присутствие, — Вэалор бесшумно присел рядом со мной. Он единственный из таши сейчас находился в лагере, он отвечал за мою безопасность.

— Думаешь, будет битва? — спросила его я.

— Я в этом не сомневаюсь, — ответил ассасин, вынимая одну из стальных звезд и ловко вращая ее в своих гибких пальцах.

— Что с тобой? — я увидела, как эльф насторожился, к чему-то прислушиваясь, как вытянулись его острые уши, но, тем не менее, ничего не могла услышать.

— Посиди здесь, — шепнул он, молниеносно поднялся на ноги и исчез.

Я осталась у костра совершенно одна. Отсюда я прекрасно видела группу из четырех тауронов с обнаженным оружием обходящих лагерь, но они были очень далеко. Страх ледяными пальцами коснулся моей спины и я медленно обернулась, но позади никого не было. Я решила забраться в свою палатку и сидеть там до возвращения Вэалора, и уже встала, как что-то на востоке привлекло мое внимание.

На одиноком холме среди стройных сосен я заметила странную высокую тень, прищурившись, было трудно что-то разглядеть, зрением эльфа мои глаза не обладали. Я бросила всего лишь один взгляд в ту сторону, куда ушел ассасин, как тень так же неожиданно исчезла.

Но ее внезапно загородила чья-то широкая грудь, и я и думать о ней забыла, увидев над собой пылающие ненавистью ярко оранжевые глаза. Эльф смотрел на меня в упор, кисти его рук легли на эфесы парных клинков и силой сжали их.

— Татир! — взревел нандир и двинулся на меня.

Невысокое деревце справа от нас встревожилось, отрывистой песней убеждая эльфа успокоиться, но тот ничего не слышал.

Я перепугалась не на шутку. Он был явно не из тех, кто присутствовал на моем испытании, и я смотрела на него широко раскрыв глаза от страха, не в силах шелохнуться, чувствуя, как пересыхает горло.

Он схватил меня за плечо с такой силой, что чуть не хрустнули кости, другая рука уже нарочито медленно тащила из ножен клинок, но внезапно что-то со свистом пролетело между нами и пригвоздило его руку к дереву. От неожиданности он разжал пальцы и выпустил меня, я тут же отошла на весьма почтительное расстояние.

— Если ты тронешь ее хоть пальцем, я воткну это в твою руку, — Черный капюшон скрывал лицо Вэалора, но его тихий голос я узнала сразу. Он скрестил руки на груди, черные птицы красовались на обеих кистях, пальцы спокойно и даже расслаблено лежали на других звездах смерти, торчавших из-под нарукавников.

Тут я заметила, что лезвие только пригвоздило кусок одежды этого разъяренного эльфа, почти над самой кожей, но даже не оцарапало ее. Не перестану удивляться меткости черных ассасинов!

В ответ нандир не сказал ничего, только с силой выдернул лезвие и вернул его хозяину, наградив меня взглядом полным ненависти.

— Так! Кому здесь нужно выпустить пар? — услышала я за спиной еще один голос.

Мэльир молниеносно обнажил свой двуручный меч и подошел к нам, поигрывая им в руках. Нандир зло процедил сквозь зубы, не отрывая от меня своих янтарных глаз:

— Идем! — два клинка вылетели из ножен так резко, что на секунду мне показалось — он сейчас вгонит один из них в мое горло, сердце прогулялось до пят и обратно. Но они ушли куда-то за палатки в лес.

— Я надеюсь, они не… то есть все же будет в порядке? — я постепенно обретала дар речи, глядя им в след.

— Даже не сомневайся, — Вэалор подошел ко мне и решительно повел меня в сторону моей палатки, — Ложись-ка отдыхать, Нари, и старайся не попадаться пока Нэлвиру на глаза. Он Аадар — советник Его Высочества и могучий воин. Мэльир нашел его отряд, и они только что прибыли в лагерь, никто из них еще ничего не знает о тебе.

Это же был тот самый Нэлвир, о ненависти к людям которого ходили настоящие легенды среди Аладраэ! Мне чудом повезло остаться в живых, судя по тому, что я слышала о нем.

— Да… — расстроено сказала я, — Тут вряд ли забудешь о том, что я всего лишь человек.

Вэалор лишь чуть сжал мою руку.

— Не думай об этом, Нари. Ты одна из нас.

Я ничего не ответила ему.

Перед тем как нырнуть в палатку я увидела, что Вэалор подошел к дереву, приобняв его рукой, и тихо сказал ему на эльфийском:

— Прости меня, друг. Завтра прибудут жрецы и залечат твою кору…

Это вызвало во мне самые теплые чувства, я только привыкала относиться к растениям, как к наделенным разумом существам. А деревце гордилось, что помогло защитить меня, и я тихо поблагодарила отважного друга. Они удивляли меня своей добротой, искренностью, самоотдачей, у зеленых братьев было чему поучиться. Да, эльфам приходилось пользоваться дарами леса и природы, их одежды были из кожи, их мебель сделана из дерева, но они сами и залечивали раны друзей, которые отдавали им излишки своих богатств бескорыстно и с радостью.

Сегодня я спала так крепко и сладко, как никогда прежде в пещерах Нивенрэла. Свежий воздух, пропитанный запахами ночного леса, прохладная земля, которая чувствовалась через покрывало, трели сверчков успокаивали меня и навевали далекие и чудесные воспоминания. Тихие голоса эльфов звучали, как настоящая музыка, лагерь уже не казался пустым, все новоприбывшие размещались сейчас в палатках, и я не могла сказать, сколько их было, зная, как бесшумно они могут двигаться.

Вскоре мое сознание провалилось в мир грез.

Глава 50 Лучшая ученица

Ранним утром какой-то шум выдернул меня из объятий прозрачного сна, я потянулась и села, сразу же увидев в палатке Сани. Она хлопотала, готовя нам завтрак.

— Сани! — удивленно вскрикнула я, окончательно просыпаясь, — Ты бы прилегла отдохнуть, ты выглядишь смертельно уставшей!

Она обернулась и я увидела, что она хоть и устала, но лицо ее светилось от радости — еще бы, она впервые лет за десять увидела родные места.

Где-то неподалеку раздался голос Алвара и я, забыв обо всем, накинула сапоги и вышла под ясное утреннее небо, даже не зная зачем.

Лагерь за эту ночь вырос чуть ли не в два раза, прибыли повозки и теперь повсюду сновали воины данаари, а также маги, жрецы и жрицы. Многие уставшие эльфы разбредались по палаткам на отдых, хоть они и прибыли намного раньше, чем планировалось, они были в пути почти двое суток.

Костром теперь занимались рабы, они срубили низкие скамеечки из сухих деревьев, ставили новые палатки, разгружали повозки и таскали корзины со снедью.

Алвара я так и не увидела, робко пройдя к костру, я тут же нос к носу столкнулась с каким-то эльфом.

— Фольб! — зарычал он, — Прочь с дороги.

Я поспешно посторонилась, и данаари, проходя мимо, ощутимо двинул меня плечом, но сзади кто-то подхватил меня.

— Эй, ты что себе позволяешь? — услышала я за спиной вкрадчивый и чарующий женский голос, — Как разговариваешь с нандирами Его Высочества?! А ну извинись!

— Я… — эльф взглянул на меня и осекся, наконец, заметив мой красный пояс, — Я не знал…

Извиняться он не собирался, но эльфийке, похоже, до этого и дела не было, она, смерив его взглядом, забыла о нем буквально через мгновение.

Она была не похожа на тонкоруких хрупких волшебниц, тело было гибким, как тело настоящего воина, а руки были такими сильными, как будто она тренировалась не одно столетие. Высокая, одетая в обычный мужской кевей, с ясными ослепительно голубыми по-кошачьи загадочными глазами, она развернулась ко мне и представилась:

— Я Девора, нандир гвардии Его Высочества! Я видела тебя на испытаниях, это было потрясающе!

— Спасибо, Девора, я — Нари, и также немало слышала о тебе.

— Надеюсь, только хорошее, — хитро подмигнула она. — А я ведь тебя внизу не видела. Ты что — с Наездниками через Зубы прошла?!

— Да, точнее пролетела.

Девора тут же с жаром вцепилась мне в руку:

— Ой, как же я тебе завидую! Когда-нибудь я тоже оседлаю ветер. Глаза завязали?

— Нет.

— Ну, ты даешь! Мне о таком пока только мечтать приходится. Скучаешь одна? Хочешь, покажу тебе что здесь и как?

— Хорошо, давай! — с радостью согласилась я.

Мы побрели к общему костру, откуда доносились мелодичные мужские голоса и веселый смех.

— Ты наверняка слышала, как одна из Ошериш стала немного «того» и захотела помахать мечом?

Я невольно засмеялась.

— Совсем нет. Я лишь слышала о лучшей ученице Танарта, единственной из женщин ставшей нандиром.

Она смущенно улыбнулась.

— Не ожидала, спасибо. А меня ведь никто не понимает, все думают, я стала одержимой жаждой мести людям. Но ты не думай, я не про тебя.

— Стала бы ты тогда со мной разговаривать? — я тоже улыбнулась в ответ, — Если кто и одержим, то это Нэлвир, — я потерла плечо, где после его захвата остался здоровенный синяк, оно еще со вчера ныло и рука плохо слушалась меня.

Она звонко захохотала, да так, что на глаза ее выступили слезы.

— Вижу, вы уже встречались. Покажи-ка мне свое плечо.

На мой удивленный взгляд она ответила:

— Я была жрицей, помнишь?

— У меня даже после ударов Танарта таких синяков не оставалось, — тихо добавила я, закатывая рукав своей рубашки.

Когда Девора хмуро оглядела синяк и направила поток целительной силы в мое тело, она добавила:

— Да, я не спорю, Нэлвир силен… И значит, ты тоже тренировалась у Танарта! С тобой хоть поговорить можно, не то что с этими… Знаешь, я не особо люблю… магичек, — эльфийка тяжело вздохнула, — Ой, я не про тебя, конечно, но… Составишь мне компанию, Нари?

— С удовольствием, — ответила я.

Мы провели с ней почти целый день, и она взахлеб рассказывала о сражениях, в которых ей доводилось поучаствовать, и не было более благодарного слушателя, чем я. Ей нравилось, что хоть кто-то из женщин знает хотя бы с какого конца держать в руке меч, но сразиться с ней я бы никогда не решилась, хоть она и предлагала.

Костров теперь было несколько, на маленьких скамеечках вокруг огня сидели небольшими группками множество воинов. Также были и эльфийки, жрицы или волшебницы, которых сразу можно было узнать по надменным взглядам.

Гордые тауроны, сменившись с караула, сидели только возле своего отдельного костра, но нандиры свободно подсаживались к ним, чтобы послушать старые байки и легенды об их жарких схватках. У всех тауронов были длинные косы до колен и ниже. У каждого, в отличие от нандиров, были семьи и их собственные дети, младшие братья, племянники и даже внуки служили в доблестной гвардии принца.

Таши-нандиров было около десяти, и они тоже по-своему развлекались, метая свои смертельные звезды. Один из них делал молниеносный выпад, выкидывая вперед руку и отправляя лезвие в полет, а другой… ловил его раскрытыми ладонями, что было делом нешуточным.

Несколько эльфов устроили у одной из палаток веселую возню, угощая друг друга хорошими тумаками, другие гонялись за звонко хохочущими убегающими жрицами, эльфы легко сошли бы за детей, если бы я не знала об их возрасте. А ведь этим забиякам, что корчили рожи и задирали друг друга было по три-пять тысяч лет!

Но когда Девора проплывала неподалеку от какой-либо группы Аладраэ, все замирали и задерживали дыхание, провожая воительницу восхищенными глазами. Мужчины оживлялись, расправляли мускулистые плечи и разглаживали волосы, чтобы было видно плетение, а все женщины высоко задирали носы и, напустив равнодушно-пренебрежительный вид, гордо отворачивались. Ее походка не была легкой и изящной походкой утонченной леди, но ее движения были по-кошачьи плавными и мягкими, и если Девора как бы случайно бросала взгляд на какого-либо эльфа, у того перехватывало дыхание.

— Они ко мне как к женщине почти не относятся, — сетовала мне эта необыкновенная эльфийка, — Уважают — да. Но… Иногда приходится напоминать им, что я не просто воин или жрица.

— И как же?

Девора усмехнулась:

— А вот как схватишь одного, слегка по шее наподдашь, чтоб не дергался и он твой хоть на всю ночь.

Мои глаза полезли на лоб.

— Шучу я. Это дело, как и битва, требует мастерства и тонкого подхода, — Тут она внезапно зашептала мне в самое ухо, — Все мужчины изучают эту науку в каком-то тайном храме, они знают, как доставить женщине удовольствие. Поверь мне, недовольной ты не останешься… Они очень любят это дело.

Далее она продолжила уже чуть громче:

— Ты кого-нибудь себе уже присмотрела? Смотри, выбирай, я уверена — из тех, кто еще не связал свои волосы, ни один не откажется! — Девора заговорщицки подмигнула.

Я уклончиво ответила:

— Мне бы выспаться сегодня надо…

— Ладно, я поняла, но если не хочешь, то так и скажи, не вихляй.

— Не хочу, — смущенно засмеялась я.

— А зря, кстати, зря, — вон тот, — она указала на рослого воина, сидящего на самом краю скамьи, — хоть и неказист, но это настоящий пожар страстей, смотри, не обожгись! Последние три дня мне очень даже нравился. Забирай, если хочешь. А вот того — третьего с краю, видишь, даже не трогай. Посмотри, какие у него глаза! Они сияют, будто призрачный свет луны, отраженный в глубоком синем озере. Он сегодня мой, — она кокетливо помахала ему рукой, и он гордо выпрямился, демонстрируя ей свою великолепную осанку.

Я только слегка улыбнулась, смущенная до предела ее раскрепощенностью, чувственностью и откровенностью.

— А этого, что у палатки стоит, — она чуть скосила глаза в сторону Мэльира, — Даже не трогай! Настоящий зверь, я от него однажды еле ноги унесла. Да какой там пожар? Раскаленный вулкан! Сейчас самой от него скрываться приходится.

— Танарт?

— Ага, он самый.

Я улыбнулась еще шире, пытаясь подавить смешок.

— Я ведь тебе серьезно говорю, а ты…

— Девора, я никогда в жизни ну… этим не занималась…

— Ты… ты… ты… — казалось, она сейчас хлопнется в обморок. — Это надо немедленно исправить! — томно зашептала эльфийка, — Амэл! — позвала она.

От кучки эльфов, разлегшихся у костра, отделился восхитительно красивый лучник, не расстававшийся со своим оружием. Он смотрел на воительницу с предвкушением и восхищенно поедал ее глазами.

— Амэлар… — мечтательно потянула она, — Самый ласковый из всех. Как раз для… первого раза.

У меня внутри все похолодело, мне сразу стало не до смеха.

— Я, пожалуй, сама выберу, — сказала я, решительно направляясь к Мэльиру.

— Постой! — окликнула она меня, мой торопливый шаг тут же перешел на бег, — Он же зверь!

Я подбежала к Мэльиру и сказала знаками, так, чтобы не увидела настойчивая эльфийка:

— Спасай!

Он без лишних слов с хохотом подхватил меня на руки, закинув на плечо, свою роль он сыграл великолепно, Девора так осталась стоять, уперев свои руки в бока, и опустил на землю только когда и костер и эльфийка скрылись из виду. Мне было знакомо это выражение глаз, я уже видела, как смотрел на меня Фердис, когда принц посещал тренировочный зал.

Ревность.

Столько мужчин-эльфов жаждали встречи с ней, она могла выбрать себе любого, и делала это, очаровывая их своей непередаваемой смесью силы и отваги мужчины в настоящей чувственной женщине. Но когда тот, кто был действительно дорог ей ушел с другой — ее истинные чувства, наконец, открылись.

Вскоре мы оказались у другого костра, он был намного меньше, но почти все эльфы были мне знакомы — у него расположились члены совета и принц, было и несколько незнакомых лиц. Нэлвира здесь не было.

— Танарт, мы должны верну…

Мэльир приложил палец к губам, призывая меня к тишине, и мы тихонько подсели к ним.

Они играли на своих восьмиструнных флёртах, чудесные звуки одного из этих инструментов в руках Алвара просто обворожили меня. Его гибкие и сильные пальцы извлекали из простого деревянного инструмента такую трогающую душу мелодию, я никогда не слышала ничего прекрасней. Принц играл божественно, я и думать забыла об эльфийке и обо всем на свете.

Фелэрт подыгрывал ему на маленькой свирели, еще один флёрт в руках его старшего брата Элверта, иногда вкрадывался в чарующие звуки, создавая просто восхитительную мелодию.

Я думала, что это предел наслаждения, пока Алвар не запел, внезапно взглянув на меня.

По спине побежали волнами мурашки, я боялась лишиться чувств и пропустить неземное блаженство, чистый низкий голос, который я когда-то сравнила с неспешным течением подземных вод, обволакивал разум, заставляя мое сердце петь вместе с ним.

Я внезапно поняла, что слова не просто звучат в этом чуть влажном ночном воздухе, пахнущем смолой и дымом костра. Алвар пел о танце серебряных лучей луны на глади глубокого горного озера, и эта легкая песнь увлекала меня за собой. Звук поднимался к небесам, вплетался в шепот деревьев, кружился с ветром над костром, играл с его обжигающими искрами. Звук сливался с пением травы и впитывал в себя серебристое сияние луны, затем устремлялся к глади озера, чуть дрожащей от дыхания самой ночи. Никогда бы не подумала, что в таких простых вещах есть столько смысла, очарования и красоты, я так увлеклась путешествием по озеру, что не заметила, что сама начала подпевать принцу, наши голоса изумительно звучали вместе, советники не могли скрыть восторга, все играя и играя, поддерживая меня одобрительными взглядами. Наконец наши голоса слились в один, мощный, насыщенный и такой глубокий, что окружающие раскрыли рты в полном изумлении. Элверт даже играть перестал, так и сидел с широко раскрытыми глазами.

Это не песня. Это эралвё. И теперь я знала, что это такое. Не нужно было знать слов, чтобы петь эралвё. Это полет осознания, чувств, это безмолвный танец эмоций, который был виден всем, кто мог говорить на удивительном языке эльфов.

Алвар не казался удивленным, он смотрел на меня все это время так, что по телу пробегал приятный озноб, я знала, что он поет для меня. Его низкий удивительный голос подхватывал меня в воздух на своих мягких вибрациях, и песнь кружила нас над гладью лунного озера.

Когда это закончилось, я не помню, боюсь, что я все-таки упала без чувств, это был самый волшебный и восхитительный вечер, я никогда не забуду его.

Я помню, что очнулась оттого, что грозовая буря разразилась возле моей палатки, куда Мэльир принес меня. Глаза Деворы метали молнии, тело было в полной боевой готовности, в руке блеснул широкий кинжал. Она готова была прыгнуть на Мэльира, и я представляю, что она подумала, когда он бесчувственную принес меня сюда.

— Она еще ребенок, Мэльир! — в негодовании она была похожа на разъяренную тигрицу. Но благородная воительница, не думала о себе, она все это время волновалась за меня.

Я поспешно спрыгнула на землю и заслонила воина собой, быстро сказав:

— Это мой лучший друг, Девора, и он ни за что бы не совершил ничего плохого!

Ее лицо сразу осунулось, глаза стали какими-то вымученными, с тяжелым вздохом она сказала:

— Нари, прости меня за эту глупость, ты и правда еще слишком мала.

— Мэльир! — продолжила она, — Если бы с ней хоть что-то случилось, я бы разорвала тебя на части!

— Что ж, ты можешь попробовать сделать это сегодня ночью, — хитро прищурился он, и, обогнув меня, в два прыжка оказался рядом с ней.

— О нет! — ее глаза округлились, она попятилась, но было поздно.

— Ты от меня никуда не денешься, сегодня ты моя! — Танарт стиснул эльфийку в своих железных объятиях.

— Ой, помогите! А-а-а! — она яростно вырывалась, но против мастера-оружейника у нее не было никаких шансов.

— Кричи, моя кошечка, громче!

— А-А-А!

Эльф раскатисто засмеялся, и его руки прижали ее вплотную к сильному мускулистому телу, затем он закрыл ее отчаянные возгласы горячим поцелуем. Она ответила, в страсти обхватив его руками, и сопротивлялась уже не так яростно, скорее, для пущего виду.

Я, усмехаясь, забралась к себе, слушая стихающие звуки любовной борьбы и страстные вздохи их обоих, думая, что если он возьмет ее прямо здесь — перед моей палаткой, то уснуть под их крики мне уже не удастся. Но возня через некоторое время прекратилась и они ушли.

Глава 51 Военный совет

Засыпая под тяжелый храп моей подруги, я все думала об Алваре и во сне я снова танцевала с ним под звуки эралвё. Не знаю, сколько прошло времени, когда я почувствовала, как кто-то трясет меня за плечо. Открыв глаза, я увидела встревоженное лицо Сани, и поняла, что еще глубокая ночь.

— Что случилось? — тихо спросила я, — С тобой все хорошо?

— Не волнуйтесь, я в порядке. Но мне просили передать, что Госпожу ожидает принц.

— Принц? — я сразу поднялась.

— Да. И это очень важно! — многозначительно добавила она и указала мне в сторону выхода, — Его Высочество прислал за вами воина.

Кое-как отыскав свои сапоги в темноте, я вышла и сразу же увидела Вэалора. Ночь была такой тихой и не по-весеннему теплой, но он не дал мне налюбоваться на ночную природу.

— Его Высочество собирает военный Совет, Нари. Давай-ка поторопимся.

Я кивнула, и ассасин немедля увлек меня в сторону самой большой палатки, расположенной в самом центре лагеря.

На пути мы чуть не столкнулись с Мэльиром, что также спешил на Совет. Он был обнажен по пояс, одевая рубашку прямо на ходу, какой-то помятый и растрепанный после лихой ночи. К тому же эта страстная тигрица расцарапала ему плечи и спину. Кровь в свете луны казалась совсем черной.

Таши усмехнулся при виде его, но ничего не сказал.

Эта палатка была очень большой и состояла из двух отделений. Четыре охранника-таурона стояли, как вкопанные в большом коридоре. Когда мы с Вэалором с поклонами вошли во второе отделение, в ушах зажужжало от заклинания молчания, которое было произнесено здесь некоторое время назад. Теперь я остро чувствовала любую магию. Мэльир вошел сразу же за нами, сделав лишь короткий поклон.

Внутри я увидела Алвара, Элверта, всех остальных Аадаров и небольшой стол с картами, разложенными на нем. Илингвё как раз что-то рассказывал принцу, но как только мы оказались внутри они оторвались от дел и повернулись в нашу сторону. Хотя все это на фоне яростного взгляда Нэлвира, как-то даже терялось. Видно было, что Танарт не очень-то щадил его, бедро могучего эльфа было плотно перевязано, едва прикрывая резаную рану, скула была рассечена, а губы разбиты. Но жажды мести в нем не поубавилось.

— Что она здесь делает? — сказал он, обращаясь к Алвару, — Да я лучше остригу свои волосы, чем буду драться бок о бок с жалкой смертной девчонкой!

Вэалор чуть шагнул вперед и заслонил меня.

Алвар же посмотрел на Нэлвира и спокойно, но с выражением сказал:

— «Данной клятвой я вручаю свою жизнь гвардии нандиров, обязуюсь служить с честью Его Высочеству по всем правилам Санарина, отныне и до Серебряных Чертогов, пока мой Властелин не освободит меня».

— Не думал, что мне придется напоминать тебе, Нэлвир, — продолжил принц.

— Я приношу свои извинения, Ваше Высочество! — быстро сказал эльф и низко поклонился ему.

— Перед тобой надари-нандир, — указал ему на меня принц, — Недавно принятый в гвардию маг, она прошла все испытания и также давала эту клятву. И она чтит кодекс Санарина.

— Мои извинения, — сухо бросил Нэлвир шипящим от бессильной ярости голосом куда-то в мою сторону и принц кивнул ему, показывая, что для начала и этого достаточно.

Затем Алвар жестом пригласил всех подойти поближе к столу.

— Сегодня нас ждет битва, — начал он, — Две тысячи воинов против трехсот.

— Бывало и хуже, — равнодушно пожал плечами Элверт.

— Да. Но сегодня с нами двадцать королевских тауронов и маг… Человеческий маг, — сделав паузу, добавил Алвар, — Это хорошая возможность для того, о чем мы с Вами говорили вчера. Нари должна показать свою силу. Илингвё принес тревожные вести этой ночью. Час назад из ворот гарнизона в Белони под покровом ночи вышли четыреста арбалетчиков и чуть меньше тысячи воинов — щитников и копейщиков. И семьсот всадников. Они направляются сюда.

При этих словах Фелэрт неопределенно хмыкнул. Нэлвир лишь покачал головой.

— Магов с ними нет. Двое таши все время следят за их продвижением, — Алвар поставил небольшой флажок на карту, — Если мы выступим с рассветом, тогда мы можем встретить их здесь.

— Неплохая позиция для обороны, — задумчиво произнес Мэльир, глядя на стол, — Но… Слишком много всадников. Щиты не выдержат долго и из нас сделают решето раньше, чем мы доберемся до стрелков.

— Можно отправить тауронов и отряд нандиров через тайные тропы… — сказал Фелэрт.

Алвар тут же ответил ему:

— Мы рискуем большими потерями.

— Нари, — обратился ко мне Элверт, — Что ты можешь сделать?

От неожиданности я немного растерялась, я вообще стояла здесь как неприкаянная, и среди их высоких и рослых фигур я чувствовала себя неуютно. Человек, малявка, как называл меня Фердис иногда, на военном совете великих воинов Аладраэ. Я не была знакома с наукой тактики боя, и мне очень не хотелось сморозить какую-нибудь глупость. Но Алвар прекрасно понимал все это, мне даже не нужно было ничего говорить ему.

— Их будет четыреста, — начал объяснять он мне, — Это значит, магические щиты выдержат только три залпа. Они не должны сделать четвертый залп, Нари. К тому же у всех арбалетчиков есть стальные легкие щиты, стрельба на таких расстояниях с навесом нам не поможет. Только даст немного времени — арбалетчики, прикрываясь щитами, некоторое время стрелять не будут.

— Тогда я могу вызвать огненную стену, чтобы всадники не смогли проехать, — я вызывала ее не раз в зале Трайнир, и что-либо другое на ум пока не приходило.

Элверт нахмурился и коротко спросил:

— А големы?

Я подумала про едва держащиеся на последних волосках силы камни и покачала головой, также коротко ответив:

— Развалятся.

Таурон кивнул, а Мэльир принялся размышлять вслух, все же больше обращаясь ко мне:

— Обычно мы выезжаем вперед на вобрах большим отрядом, и сметаем всадников, лучники прикрывают нас выстрелами сзади. Далее мы проламываем ряды щитников, пока нас догоняют остальные нандиры. Лучников и арбалетчиков вырезают те, кто проходит тайными тропами таши-нандиров. Но твоя стена может зацепить и нас, — сказал мне Танарт.

— Это так, — поддержал его Алвар, — Наших всадников вперед отправлять нельзя, и в этом случае именно они возьмут на себя всех арбалетчиков, пробравшись в тыл людей. Но это большой риск. Наша тактика боя иногда меняется, но мы никогда не оставляем основные позиции без прикрытия. Если конные рыцари людей смогут добраться до них — многие эльфы погибнут.

— С оружием ближнего боя против всадников… — Фелэрт издал ироничный смешок и отрицательно покачал головой.

— Если ты уверена в своих силах, мы изменим нашу тактику, — сказал мне Алвар.

Стараясь ни на кого не глядеть, я послала в левую кисть немного силы, быстро прочитав заклинание огненных рук, на ладони вспыхнуло жаркое пламя. Я сжала пальцы в кулак, который стал похож на раскаленную головню.

— Я справлюсь, Ваше Высочество, — сказала я, поглядывая, как пламя лижет мои пальцы.

— Тогда они просто сметут нас… — зло процедил Нэлвир, ни кому конкретно не адресуя свой гневный выпад, — Если Совет примет такое решение — я последую ему без оговорок. Но я против изменения тактики.

Алвар немного подумал, затем спокойно и твердо сказал, обращаясь к Аадарам:

— Давайте решим этот спор. Встаньте рядом со мной те, кто готов пойти на этот риск.

Мэльир шагнул к нему, первым приняв решение. Не нужно было и сомневаться, что Нэлвир, тут же встанет с другой стороны стола. Меня не удивило, что Иледар в этом споре выступил против, но признаться сильно расстроило. Брат Мэльира хоть и доверял мне, но не был уверен в моих силах. Сколько раз ему приходилось спасать меня от последствий моих же собственных действий! Он знал, как непредсказуема магия в моих руках, после того, как сам готовил меня к испытаниям. Глядя на него, и Фелэрт поколебался, он хотел было шагнуть в сторону принца, но в последний момент передумал.

— Двое против троих, — сверкнул глазами Нэлвир.

— Но вы забыли меня, — Илингвё, действительно было трудно заметить в свете факелов, закутанного в непроницаемый плащ, оказывается, он стоял за спиной у принца с самого начала спора.

Элверт же в Совет Аадаров не входил.

— Решение принято, — властным голосом молвил принц, — Второй голос я также отдаю за Наннари. Ее огненная стена задержит всадников.

Нэлвир тяжело ударил кулаком в стол. Флажки на нем нервно подпрыгнули. Я вздрогнула. Что же я делаю? Смогу ли оправдать доверие тех, кто верит в меня? Ведь это не игрушки, не какие-то флажки на карте, это будут настоящие люди из плоти и крови, и я действительно собираюсь направить свою магию против них. Но я не могу допустить гибель Аладраэ, я поклялась в верности моему принцу, и выбор был сделан без колебаний.

— Я могу отправить твой отряд вместе с таши-нандирами в тыл людей, — повернулся к нему Алвар.

— Нет, — коротко ответит тот, — В моем отряде трусов нет, если они прорвутся, у нас будет, чем их встретить. Вы лучше меня знаете, Ваше Высочество — я сделаю все, что от меня зависит.

— Я тебе полностью доверяю, Аадар. Ты не раз доказывал свою доблесть, и благодаря тебе было выиграно немало сражений. Ты по праву называешься одним из лучших! Твой отряд прикроет лучников и магов, — братья Элверт и Фелерт разом скосили на меня глаза, — Мэльир, ты отправишься тайными тропами. Элверт, твои тауроны займутся щитниками. Вэалор, Илингвё — вы знаете, что нужно сделать.

Таши-нандиры одновременно сделали полушаг вперед и коротко поклонились принцу. Вэалор, не проронивший на совете ни слова, все это время стоял немного поодаль, скрытый под своим плащом.

Алвар кивнул им и посмотрел на покосившиеся флажки.

— Итак, давайте посчитаем, сколько всего у нас воинов и начнем расстановку сил…

Нудное это оказывается дело — военный совет.

Принц отпустил меня в палатку через некоторое время, чтобы еще немного поспать перед боем, сказав, что разбудит меня лично. Вэалор бесшумно направился за мной. А они еще долго могли там по карте двигать свои разноцветные флажки.

Таши предупредил меня, что в бою он должен вместе с другими ассасинами обеспечить проход части войска в тыл людей и ему предстоит оказаться в самой гуще сражения. И о моей безопасности будет заботиться Нэлвир со своими воинами. Он успокоился, только когда я трижды повторила ему все, что я должна была не делать на поле битвы, и отпустил отдыхать.

Вернувшись в палатку, я увидела, что меня ждал горячий походный завтрак, поблагодарив Сани и быстро проглотив его, я завернулась в одеяло и вскоре уснула.

Глава 52 Перед сражением

Принц действительно разбудил меня сам, проснувшись, я увидела, что он сидит рядом, и поправляет край моего одеяла, в его глазах было столько тепла, что я смутилась и покраснела.

Я сразу заметила, что Сани в палатке не было.

— Уже пора?

— Да… — тихо ответил он, — Но мне так не хотелось тревожить твой сон. Нужно готовиться к выступлению, — Алвар перевел свой взгляд на выход из палатки, как будто прислушиваясь.

— Что случилось? — я внимательно посмотрела на него, я видела, что ему нужно сказать что-то важное.

Он уже собрался произнести слова вслух, его пальцы слегка коснулись моей руки, но… вместо этого он вздохнул и убрал свою руку.

— Через час будь готова, звук рога известит о нашем отъезде.

Но перед тем как выйти из палатки, он внезапно повернулся и нежно погладил меня по щеке своими длинными пальцами со словами:

— Береги себя, слышишь?

— Я исполню, Ваше высочество.

— Обещай мне. Я не могу потерять тебя, — его взгляд смотрел мне в самую душу, с такой нежностью и заботой, мне даже показалось, что после размолвки с Карной он… Но не следовало порочить принца такими нечестивыми мыслями.

Я просто тихо ответила ему:

— Я обещаю.

Когда он выходил из палатки, его лицо было сосредоточенным и беспристрастным.

Не заставляя никого ждать, я не стала особо собираться. Оставив меч, пояс и бросив тоскливый взгляд на золотистую кольчугу, я вышла к костру в своем обычном кевее и теплой накидке. Глазами я быстро поискала Вэалора, но его видно не было.

Стояла безветренная погода, еще не рассвело, в сумерках небо, затянутое плотными облаками, казалось хмурым и неприветливым. В редких разрывах туч иногда мелькали далекие звезды.

Эльфы уже заканчивали последние приготовления, воины собирались на вытоптанной площадке внизу у оврага и одевали кольчуги и латы.

Всадники облачались в тяжелые доспехи, заковывая себя в настоящую стальную тюрьму, взобраться на вобра им помогали другие воины. Кольчужные сетки пристегивались к седлам, защищая спины свирепых животных, длинные маски одевались им на морды. Вобры знали, что их ждет, и глаза их сверкали неистовым огнем. Лучники проверяли натяжение тетивы, и разбирали из огромных корзин колчаны со стрелами. Мечники потуже затягивали ремни с клинками поверх кирас и легких кольчуг.

На поляне эльфы выстроились в несколько отрядов, но Аадары пока стояли чуть в стороне, рядом с Его Высочеством.

Я уже видела Алвара в его полном боевом облачении, но сегодня в разгоравшихся предрассветных лучах перед битвой он был невероятно величественен и грозен, являя собой само воплощение стати, доблести и отваги. Я украдкой любовалась им, наблюдая, как он отдает последние распоряжения.

Два брата Элверт и Фелэрт увлеклись спором, кто из них больше поразит целей в предстоящей битве. У старшего — Элверта был ростовой лук, сделанный из одиннадцати слоев, а тетива была сплетена из пряди волос его любимой жены. Воистину дорогой подарок от любящей эльфийки. Огромная сила натяжения лука была такова, что Аадару приходилось одевать на кисть руки специальное кольцо с крюком, для оттяжки тетивы. Обычно такое кольцо одевали только новички в стрельбе. Лук младшего — Фелэрта был сделан из очень редкого дерева и был невероятно гибким, но довольно коротким. Меня почему-то тоже охватил этот легкий азарт, и мне хотелось увидеть братьев в сражении. Остальные эльфы уже наверняка слышали этот вечный спор не раз, поэтому не обращали на них никакого внимания.

Нэлвир решил немного размяться перед боем, его клинки мелькали в воздухе с ужасающей скоростью, а глаза могучий воин не сводил с меня. При этом он расхаживал взад-вперед, на месте ему не стоялось. Он будто заряжался яростью и ненавистью, глядя на мои человеческие уши и эльфийский красный пояс.

Мэльира видно было издалека, он действительно был в войске выше остальных, он стоял, опираясь на огромный двуручный меч, длиной чуть ли не с него самого, он тоже надел тяжелые, великолепной выделки доспехи, но они, похоже, движений его совсем не стесняли. С плеч его ниспадал красный плащ, которые одели сегодня все Аадары. Он чуть улыбался, иногда посматривая на многочисленный отряд мечников. Конечно же, все его внимание было поглощено сильной, но казавшейся хрупкой среди могучих воинов, Деворой. А в глазах… в его глазах сияла любовь, да такая чистая, что вызывала во мне искреннее восхищение.

Эльфийка выглядела уставшей, даже вымотанной, покрасневшие глаза без всякого выражения следили за руками, чистившими оружие. Интересно, как она управляется с такой тяжелой на вид глефой? Древко было таким же длинным, как у алебарды, а лезвие чуть закруглено. Многие мечники также выбрали глефы и копья, но и с мечами не расставались, повесив их за спины.

Я решила подойти к ней, надеясь, что высокие воины, скроют мое незащищенное кольчугой тело от внимательных глаз Вэалора.

— Ты сама чистишь оружие? — удивленно поинтересовалась я.

— Я не доверяю его этим грязным фольбам… Ой, прости… Не хотела обидеть лично тебя, но… Не бери в голову, хорошо? У меня была непростая ночка, — она украдкой взглянула на Мэльира и тут же отвела глаза, — Если бы не эта битва, он бы до сих пор не выпустил меня из рук. Ты посмотри на него! Он и сейчас бодр и полон сил!

— Мне показалось, что ты не была против… — осторожно сказала я.

— Будешь тут, — буркнула она, глядя на его плечи, — Но все же он великолепен, правда? — ее лицо внезапно оживилось.

Я в ответ слегка улыбнулась.

— Он к тебе неравнодушен, — почти без звука сказала я, зная, как хорошо они могут слышать.

— Что? Да нет… Могучий Танарт легко найдет себе девушку из более влиятельной семьи. Что ему за дело до бедной сироты, у которой нет отца-таурона… Скажи, — она внезапно схватила меня за рукав, притянув поближе, — У тебя ведь есть заветная мечта?

— Еще бы… — мой мечтательный взгляд в сторону принца выдавал меня с потрохами, но мне уже было все равно. Все кто надо и кто не надо тоже уже знали об этом и так.

Она звонко засмеялась, приобняв меня за плечи, ох и тяжелая, не по-женски сильная же у нее рука! В ней так удивительно сочеталась женственность, кошачья грация и мужественность вдобавок к недюжинной силе, хотя раньше эти вещи мне казались несовместимы.

— А я намереваюсь стать первой эльфийкой-тауроном. Такого еще никогда не было! Ни одна женщина еще не достигала третьего уровня мастерства и у меня впереди еще столетия тренировок, но я не собираюсь отступать. А вот когда я стану тауроном — любой нандир и даже таурон будет счастлив стать моим.

— Они и так счастливы…

Она только махнула рукой.

— Нет, это совсем другое, я для них просто игрушка, развлечение для романтичных вечеров… Ах, Нари, давай не будем об этом, слишком много боли для одного хрупкого сердца!

Девора перестала чистить лезвие, в котором и так отражались наши лица, мое — напряженное, а ее — до боли печальное. Я благоразумно промолчала, хотя мне хотелось сказать, что она не права. Но не мне же учить ее — вон какие у нее длинные волосы! Ей, по меньшей мере, две тысячи лет!

Я не знала, какими словами заполнить образовавшуюся паузу, но тут прозвучал спасительный рог. Мурашки бежали лишь от одной мысли, что скоро мы вступим в настоящий бой.

Сидевшие эльфы поднялись, Мэльир самостоятельно вскочил на вобра, подъехав к немногочисленной группе эллай, Девора вмиг поменявшись в лице, гордо взмахнула глефой.

— Ты не дрейфь, в первый раз у всех такие лица, весело сказала воительница, пытаясь меня ободрить, и я обескуражено улыбнулась.

Только я направилась в сторону магов, как эльфийка удивленно спросила:

— Ты пойдешь так? Без кольчуги? Но ты ведь понимаешь, что это не учебный бой!

Сама эльфийка была одета, как и мечники — поверх клепаных кожаных одежд одевались гибкие составные пластины густого темно-серого цвета, украшенные резьбой из серебряных листьев, которые плотно шнуровались по бокам. Руки и ноги прикрывали латные нарукавники и наголенники, даже колени и локти были закрыты специальным подвижным суставом. На плечах шнуровку скрывали шипованные наплечники, а на голове я увидела пока еще не опущенную на лицо черную маску с серебристой отделкой. Такое снаряжение практически не мешало движению, было легким и изящным.

— Конечно, я понимаю, — мой голос слегка дрогнул, когда я представила себя без доспехов в самой гуще сражения, а еще глаза Вэалора, когда он все это увидит, но что мне еще оставалось? — Тише, пожалуйста! — я поглядывала на ассасинов, ища среди одинаковых черных плащей знакомую фигуру. Таши-нандиры готовились к одному из самых важных заданий, им предстояло провести через тайные тропы сразу несколько групп тяжеловооруженных всадников и тауронов.

— Но постой! Посмотри — все надари-нандиры одели сегодня кольчуги!

Я взглянула в указанном ей направлении, мрачно разглядывая золотистый блеск кованых колец их длинных кольчуг под темной зеленью плащей. Они надели укрепленные нарукавники и наголенники с золотой отделкой, и шлемы с загнутыми назад стальными крыльями.

— А ты когда-нибудь имела дело с огнем? Представь, каково мне будет, если все это начнет на мне плавиться.

— Ох, я представляю! Но как же ты совсем без защиты?

— Я о себе позабочусь, — говоря так, я, по крайней мере, на это надеялась, — Только не говори Вэалору.

Она кивнула, чуть усмехнувшись.

— Тогда не иди к этим… магам. Лучше держись поближе ко мне.

И я так и осталась в группе мечников.

После звука рога, разнесшегося по нашей поляне, Аадары заняли свои места подле тех, кого они поведут в битву. Вдруг эльфы, как по команде затихли, не было слышно даже редкого шепота, потому что сам Алвар вдруг выехал перед своим войском, держа в руке обнаженное копье. Его вобр замер, повинуясь воле хозяина, и принц начал говорить твердым и властным голосом, который было слышно над всей поляной:

— Нас ждет нелегкий бой сегодня, верные воины мои. Я доверяю всем вам, как я могу доверять самому себе. Но если кто-то не верит мне, не верит, что я приведу вас к победе — вы можете покинуть строй, — принц сделал паузу, и эльфы вскинули клинки, салютуя принцу, и даже твердо шагнули вперед, дружно крикнув: «Эг-нар!», что означало — «В бой!». Ни один не повернул даже своей головы назад.

— Все вы искусны в бою или магии и мне дорог каждый из вас, — продолжил Алвар, — Я буду драться с вами до последнего, и вы знаете это. Но мы всегда должны помнить, почему мы идем в бой, почему мы идем сражаться. Людям не смыть нашей крови со своих мечей, но мы идем не потому, что хотим их убивать. Мы идем, потому что мы хотим жить, потому что мы защищаем наш последний оплот, наши дома и близких. Мы сражаемся, потому что верим — мы сражаемся с Честью и верны своим клятвам. Так не будем же затягивать мучения противника — выступим немедля! Эг-нар, мои воины!

— Эг-нар! — раздался незамедлительный ответ, повторенный множеством самых разных мелодичных голосов и воздух буквально зазвенел от этого мощного непередаваемого звука.

Элверт затрубил в рог опять и Элаванир, взмахнув копьем, вернул его в ножны, затем развернул вобра и тронулся в путь. Аладраэ двинулись ровными шеренгами и ноги сами понесли меня. За нами двинулись повозки. В лагере осталось лишь несколько часовых, они смотрели нам вслед с досадой, они тоже жаждали ринуться в бой. Мне очень хотелось оглянуться назад, я не понимала, почему так дрожат мои руки, волны необъяснимого беспокойства бежали по спине. И как я не пыталась — мне было не по силам отделаться от этого ощущения.

Миновав овраг, мы вошли под кроны деревьев небольшого лесочка, но даже здесь воины не разбивали строй, деревья смотрели с грустью им вслед и песни их были печальны. Молодая листва была усыпана кристальными бусинами росы, и мне показалось, что друзья эльфов плачут, провожая их в бой. Первые лучи солнца скрылись за нагромождением свинцовых туч, холодный ветер вдруг налетел с запада, задувая нам в спину. Мы направлялись вдоль скал на восток, и я знала, что где-то далеко на севере пролегала дорога в Малбун.

Воины двигались быстро, мне даже иногда приходилось бежать, я не поспевала за их легкими бесшумными шагами. Их доспехи не бряцали при ходьбе, они не трубили в горны, не тащили флагов, не барабанили, не распевали песен, они шли убивать и знали, что это такое. Перед выходом из леса, Алвар остановился на небольшой отдых и подал знак Илингвё, вскоре часть войска ушла вместе с таши-нандирами тайными тропами. Верхом остались лишь принц и двое его охранников-тауронов.

Отдохнув, мы вышли на большую равнину, кое-где поросшую молодой травой с небольшим уклоном к востоку и мне послышался топот множества копыт. Сердце тут же удвоило свой ритм. Над холмом далеко впереди едва заклубилась пыль. Справа от нас возвышались хребты Гростата, глубокое ущелье пролегло меж двумя скалистыми рукавами.

Принц знаками отдал несколько приказов, и эльфы начали занимать позиции. Место и правда было выбрано весьма удачно, маги темных эльфов остались за деревьями, а лучники находились чуть выше предстоящего поля сражения, всадникам людей и их воинам теперь придется добираться до нас под небольшой уклон вверх.

Оглядывая поле, я старалась думать о расположении огненной стены, а не о тех, кому она предназначалась.

Ветер все усиливался и начал завывать в ущелье, тоскливо и отчаянно. Мне даже послышалось, что я различаю какие-то голоса, исходившие как будто из-за Края Мира.

— Нари! — приятный голос принца сразу отвлек меня от разгула моего воображения, он подъехал ко мне и указал на высокий обломок скалы чуть ниже линии леса, — Это будет для тебя хорошим укрытием, встань за него и жди моего сигнала. И удачи, маг, — добавил Алвар с легкой улыбкой, чуть гарцуя на вобре, рвущемся в бой.

С поклоном я ответила ему:

— И Вам удачи в бою, мой Повелитель.

Он кивнул мне и направился вниз, к мечникам, а я подбежала к камню, который действительно закрывал меня как от глаз людей, так и от возможного обстрела с их стороны. Теперь я была еще ближе к ущелью, но старалась не обращать внимания на вой ветра и не вслушиваться в его стоны.

Любопытство не дало мне спокойно сидеть за этим обломком скалы и ждать сигнала, я выглянула из-за него, наблюдая, как вдалеке на равнину выезжают рыцари в отполированных доспехах на лоснящихся, красивых лошадях. Их вел рыжеволосый главнокомандующий в крылатом шлеме, украшенном пурпурным плюмажем и тяжелой броне, под пурпурным плащом. Его окружало четыре рыцаря на гнедых лошадях, их плюмаж и плащи были белого цвета. Один из них нес флаг, в руках другого был герб на высоком шесте, остальные держали длинные белые копья.

Нандиры встали немного впереди данаари, чтобы принять первый удар на себя, они были куда более опытными и умелыми бойцами. Лучников на нашей стороне было всего около тридцати, они опустились на одно колено и втыкали перед собой длинные стрелы. Магов же было еще меньше, и за моей спиной они в это время готовили какое-то общее заклинание чудовищной силы. Когда волна магии Аладраэ налетела на меня волной, и повеяло запахом реки после дождя, я вспомнила и о своем задании, слегка коснувшись силы. Она тут же отозвалась, в груди немедля вскипела ее огромная мощь, сила прямо рвалась из меня, жаждала вырваться на свободу, ей все равно было — лечить или калечить, и я с усилием заставила ее немного успокоиться.

Люди тоже разворачивали свои отряды, занимая боевые позиции. Всадники выехали далеко вперед и начали гарцевать, показывая, что совсем не боятся нас. Одним сплошным живым ковром за ними маршировали арбалетчики, подходя на расстояние, пригодное для стрельбы. Щитники показались следом, и их было так много, что они усеяли весь горизонт с севера на юг, и мне даже показалось, что нам не удастся победить в этом сражении. Десятки и сотни пехотинцев, в длинных кольчугах и латах, вооруженные тяжелыми копьями и острыми мечами, выглядели очень и очень внушительно.

У нас было почти в шесть раз меньше воинов, но, глядя на лица эльфов, и их могучего Владыку, я видела — все эти люди умрут сегодня.

Посмотрев вверх, я поразилась, как быстро почернели небеса на западе, холодный ветер дул людям прямо в лицо и терзал их яркие флаги.

Главнокомандующий людской армией что-то крикнул стрелкам, они тут же выстроились широкой полосой, и присели на землю, заряжая арбалеты. Как только командир построил всадников огромным клином, он отъехал в сторону на небольшой пригорок и властно поднял руку.

Похоже, что он начал речь. Его громкий голос доносился даже сюда, но из-за разъяренного ветра я не могла разобрать его слов. Конечно же, он призывал людей убить нас всех. Его рука вдруг указала прямо на принца Аладраэ, и я напряглась, мне сейчас так сильно захотелось очутиться вновь в своей комнате в Раш-Кеноре и не знать ни о какой войне. В конце концов, он что-то закричал, и две тысячи глоток закричало с ним, теперь мне не составило труда услышать: «Смерть эльфам!». Мне стало страшно от таких слов. Он обнажил свой двуручный меч и закричал еще раз, воины вторили ему.

Да разве это меч, — подумала я, вспоминая взмах «Танцора» в руках Мэльира и его неподражаемые финты.

Глядя на него, Нэлвир стал точить друг о друга свои смертоносные клинки и расхаживать вправо и влево.

Алвар же медленным движением достал и свое оружие, мгновение спустя ряды нандиров ощетинились копьями, готовясь к бою. Чудовищная грозовая туча вырастала сейчас над нами, и Владыка был и сам подобен ей, черный плащ вздымался за его плечами, волосы черным пламенем развевались на ветру, делая могучего предводителя эльфов грозным, как штормовое небо. То ли от него, то ли с небес навеяло грозовой прохладой и свежестью, казалось, Алвар сейчас поднимет руку и обрушит на людей ярость ураганов и сокрушительных молний.

Через некоторое время предводитель людей… оставаясь в тылу, в окружении охраны, скомандовал атаку, всадники, дружно выхватив мечи, кинулись на нас. Одновременно с ними все четыреста арбалетчиков дали мощный залп, и туча стрел плавно полетела в нашу сторону.

Так началось сражение.

Глава 53 Битва близ Поющего Ущелья

Короткие толстые стрелы закрыли полнеба, арбалетчики стреляли хорошо, с навесом, целясь прямо в стоящих неподвижно эльфов. Но ни один мускул не дрогнул на их белых лицах, холодным блеском едва светились бесстрашные глаза. Мое сердце замерло, отказываясь биться в груди, кровь застучала в висках от этого страшного зрелища.

Ветер, как оказалось, сильно мешал им, но они были умелыми стрелками, серая туча вот-вот готова была накрыть горстку эльфийских воинов. И тут я поняла, что готовили позади нас надари-нандиры, они вдруг дружно вскинули руки и закрыли наши позиции прозрачными щитами, стрелы, налетая на невидимые преграды, с глухим звуком втыкались в землю, не долетая да нас. Несколько стрел все же пролетело сквозь щиты, но и они упали далеко.

А всадники тем временем все приближались, мне было страшно смотреть на их искаженные ненавистью суровые нечеловеческие лица. Метались в диком танце гривы их лошадей, земля под копытами взлетала и разбрызгивалась во все стороны, устрашающе гремели и скрежетали их тяжелые доспехи.

— Огонь! — услышала я далекий возглас и еще одна туча стрел поднялась во влажный воздух. Первый раз арбалетчики пристреливались, но теперь залп был намного точнее.

Я, чуть выглядывая из своего укрытия, во все глаза смотрела на принца, ожидая сигнала, но темная фигура Владыки в первой шеренге нандиров казалось, замерла. Он не дрогнул, даже когда стрелы начали падать прямо перед ним, натыкаясь на магические щиты, и вместе с ним не дрогнул ни один эльф. По его сигналу Аладраэ также натянули луки, и дали залп по всадникам такой силы, что первые рыцари слетали с коней, сшибая задних, поднимая в небо тучи земли и песка, да только меньше их не казалось. Я не удивилась, когда увидела, что на землю не упала ни одна лошадь, но мое уважение и восхищение этими темными воинами стало еще сильней. Если бы они стреляли по лошадям, они смогли бы вывести из строя куда больше всадников, но они не стали делать этого.

Третий залп арбалетчики дали почти сразу, еще одна серая туча плавно поднялась в воздух. Мучительно медленно стрелы пролетели над головами всадников и устремились к нам по широкой дуге. На сей раз, они стреляли с еще большим навесом и куда дальше, несколько эльфов упали, когда острые наконечники пробились через щит. Все они снова поднялись, раненые, но едва ли менее смертоносные, кроме одного из магов, которому древко пронзило грудь. Разом ослабли щиты, и я почувствовала, как истончилась и завибрировала магия эльфов. Где же Мэльир, тауроны и все ушедшие тайными тропами?

Принц немедля повернулся и подал мне знак, и пока наши лучники пересчитывали всадников своими срезнями, я собралась с силами и вышла из своего укрытия. Я так сильно волновалась, так боялась, что у меня ничего не получится, что, пытаясь сконцентрироваться, я вдруг поняла — у меня действительно ничего не получается!!! Я никак не могла поймать волну силы. Она не шла! Я разволновалась так, что кровь хлынула к голове, и загудело в висках. От напряжения я сжала руки до боли в суставах, но ничего не выходило. Я поняла и причину своего страха — я не могла направить свою силу против этих людей, перед моей магией они были так беззащитны!

Арбалетчики дали следующий залп почти сразу, он, конечно, был уже не таким дружным, стрелы напоминали не тучу, а длинную ленту, раскинувшуюся в потемневших небесах, но значения это теперь не имело. Они снова начали заряжать арбалеты, казалось, их удивляет то, что мы не проявляем активности, даже не выслали отряда навстречу всадникам. Таши-нандиров по-прежнему было не видно на той стороне.

Алвар вдруг завертел свое копье с бешеной ужасающей скоростью, и кинулся в самую гущу стрел, которая готовилась упасть на лучников. Он хотел с помощью своего клинка отразить их! Его охранники опомнившись бросились вдогонку, да только куда им было удержать летящего Феникса!

— Клинки к бою! — отдал он короткий приказ на лету, и лучники выхватили свои мечи.

Принц мог погибнуть, защищая своих воинов! Щит уже не смог бы отвести смертоносные наконечники летящих добрых четырех сотен стрел, сраженный маг лежал позади и признаков жизни не подавал. Первые стрелы начали сыпаться с глухим звуком на землю, Элверт лениво отмахнулся от одной из них рукой.

Мир будто остановился для меня, оглушил своей тишиной, я поняла, что свой выбор я делаю сейчас, а не в зале испытаний, принимая пояс нандира.

На одно мгновение я вновь услышала голоса далеких предков эльфов, что находились в благословенном краю, но не находили в нем покоя, обреченные на муки и вечную печаль. Их песни полные боли зазвучали в самой глубине души и длящиеся всего долю секунды поведали мне о многом, заставив меня горько заплакать, поскольку все их страдания я чувствовала каждой своей частичкой. Их голоса скорбели о тех, кто падет сегодня, и я уже знала, что мой выбор был сделан.

Я — надари-нандир.

Когда туча уже почти накрыла нас, мой голос прозвучал, как удары мощного колокола. От чудовищной волны мои руки раскинуло далеко в стороны, и я направила часть этой силы в древнее заклинание щита, которое я когда-то вычитала в магической книге, оно должно было помочь остановить эти стрелы.

Щит выглядел как едва заметное марево над нашими головами. Но я никак не ожидала от него такого эффекта! Стрелы не изменяли направления движения, не замедляли скорость, даже не долетали до земли! Они сгорали в воздухе дотла вместе с наконечниками прямо над головами изумленных эльфов!

Взмахнув копьем, принц понял, что отражать было уже нечего. Взгляды эльфов были полны неприкрытого восхищения и уважения.

Но я почти не видела их. От ярости у меня снова потемнело в глазах, как тогда перед башней Карны. Они чуть не убили принца Алвара, несколько эльфов с нашей стороны были ранены. Сила поднялась, сила забурлила во мне, меня ослепило от неистовой вспышки, из-под ног в небо рванулся столб алого пламени, кожа засветилась сиреневым светом.

Пятого залпа не успел дать никто.

Стена пламени? Нет, это была целая река бушующего огня, жар которой чувствовался даже здесь, на таком огромном расстоянии.

За несколько сот шагов от меня творилось что-то совершенно невообразимое. Первых арбалетчиков смело волной пламени начисто, остальные, зайдясь душераздирающими криками, тонули в огненной реке один за другим, щитники стоявшие за ними отшатнулись и бросились назад от жара, источаемого лавой, некоторым спастись не удалось.

Стена огня прошла не поперек, как мне хотелось, преграждая всадникам путь, а вдоль, поглощая их в своих испепеляющих объятиях. Больше всего досталось не всадникам, а как раз арбалетчикам людей. Река чистого пламени прорезала широкую ленту под их ногами и взлетела к самым небесам настоящим огненным штормом. Пошатнувшись, я облокотилась на камень и, не удержавшись на ногах, упала куда-то назад. Заклинание высосало последние мои силы, включая и физические. Внезапно я увидела обеспокоенный взгляд Алвара, он уже даже развернул своего вобра в мою сторону, но я подала знак, что со мной все в порядке. Я лежала так, что к собственному сожалению могла видеть практически все происходящее на поле боя.

Всадников скрыла за собой черная пелена дыма, оттуда доносились дикие вопли, я не знала, что лошади могут кричать совсем как люди.

Под ними кипела земля, плюясь самым настоящим огнем, сквозь дым виднелись силуэты, ставшие черными как уголь. Доспехи плавились и раскаленной вязкой жижей стекали с тел вместе с кожей, плоть тут же воспламенялась и горела, и вот уже скелеты лошадей и людей сделав по инерции несколько шагов вперед, падали, но до земли долетал только черный пепел.

Очень многим из них удалось прорваться через море бушующей земли, начисто сгорели их волосы, кожа была обожжена, доспехи кое-где оплавились, с воплями они мчались на эльфов, в последнем отчаянном порыве. Пришел черед и воинам, наконец, вступить в бой, лучники иногда прикрывали их.

Элверт невозмутимо достал одну из своих удлиненных стрел, и когда всадники были уже совсем близко, никуда не торопясь, натянул свой чудовищной силы лук. Его первый выстрел свалил сразу двоих, стрела проткнула первого навылет подмышкой у нагрудной пластины и застряла в горле второго. Он расстроено чертыхнулся. Вторым выстрелом были убиты уже трое, он молниеносно ловил нужный момент, рассчитывая каждое движение и чувствуя ветер, как собственные руки. Когда, наконец, пущенная стрела убила четверых, сшибая их с коней, пробивая их доспехи и насаживая на древко, как котлеты, он удовлетворенно хмыкнул.

Фелэрт не тратил время на такой сложный и точный расчет, его лук делал короткие выстрелы с такой скоростью, что колчан из пятнадцати стрел опустел меньше, чем за минуту. Он не промахнулся ни разу.

Девора билась как настоящая тигрица, ее глефа крутилась в лихом стальном танце, и все, кто осмелились напасть на нее, встречали свою смерть от ее точных ударов. Хрупкая фигура поднимала на острие здоровенных мужчин в глухих доспехах, и рассекала железную броню, она была особенно красива в бою и даже находила в нем некий покой, освобождение от боли.

Я чувствовала ярость могучего народа эльфов, что сейчас проходила сквозь каждого из них, что объединяла их в единую силу, что помогала им чувствовать друг друга. Центр ярости, настоящее средоточие ее, исходило из властной фигуры могучего принца Аладраэ, я уже ощущала нечто похожее, когда Алвар вручил мне меч нандира, но теперь это было намного сильнее.

Когда Черный Феникс пронесся мимо меня, врезаясь в самую гущу сражения, я раскрыла рот в полном изумлении. Он был подобен черной молнии, безмерно опасен, безумно прекрасен, сражаясь, он успевал еще и контролировать ход всей битвы, отдавая короткие приказы, и тауроны-охранники едва поспевали за ним. Он всегда прикрывал своих воинов, влетая яростным смерчем в строй людей, ломая его, и каждый из них, кто вставал у него на пути, встречал смерть на острие его копья. Его стиль сражения действительно можно было назвать полетом, сверкала в воздухе сталь зачарованного лезвия, черный плащ взлетал, подобно крыльям. Я смотрела на него, затаив дыхание, никогда прежде мне не доводилось видеть столь виртуозное владение оружием, совершенно нечеловеческую пластику, его клинок рассекал, колол и разрубал броню противников, они просто отлетали от него сраженные силой его молниеносных и яростных ударов.

Это настоящий Владыка — это тот, за которого воины идут в бой с улыбкой и отвагой в сердце. Он вдохновлял, он вел за собой к победе, он верил в них, эльфы кидались за него в битву и с его именем на губах они были непобедимы.

Не в силах оторвать от него глаз, я приподнялась и тяжело облокотилась на камень, почти не чувствуя своего тела. Слишком много силы было потрачено, ноги отказывались держать его, теперь я просто наблюдала за ходом сражения и уже не думала, что могу быть чем-то полезной в этой битве. Я даже не знала, что мне теперь делать. Я только и могла любоваться искусными движениями Алвара, его гибкостью и гордой осанкой.

Я заметила его слишком поздно, когда он уже был совсем близко от меня. В его блестящем щите отражалось мое собственное испуганное лицо. Один из рыцарей, что прорвались через реки расплавленной земли, ему тоже хорошо досталось там, но он не обращал внимания на боль. Высокий и статный мужчина с каштановыми волосами просто поразил меня своим взглядом полным ненависти и гнева.

— Смерть предателю! — воскликнул он и занес свой меч над моей головой.

Я едва успела испугаться и попыталась отшатнуться в сторону, как точный удар короткого клинка отделил голову человека от туловища. Фонтан крови брызнул во все стороны. Меч упал, и тело рыцаря грудой искореженного металла повалилось сверху. Над ним стоял Нэлвир, и оба лезвия его клинков были обагрены кровью, которая капала с них в землю. Взглянув на меня, Аадар подбросил меч, и в полете перехватив его обратным хватом, снова ринулся в бой. Я никогда не видела таких великолепных косых восьмерок, его двусторонние клинки наносили удары практически с любой точки. Его руки иногда проходили крест накрест, один из клинков при этом делал обманный выпад. Второй сразу наносил молниеносный и смертельный удар. Но определить его ложный выпад было невозможно.

Когда ветер немного прибил дым к земле, я увидела, что на той стороне битва тоже была уже в самом разгаре. Наконец-то! Эльфы, во главе с Мэльиром, выйдя из теней тайных троп, совершенно неожиданно напали на оставшихся щитников, их клинки мелькали в воздухе, обрушивая смертельные удары, звезды смерти таши-нандиров с ужасающей скоростью вырезали всех лейтенантов и командиров. Их шлемы, украшенные перьями, исчезали средь этого месива людей и коней одно за другим. Такие знаки отличия сыграли с ними очень злую шутку. Черные, закутанные в плащи фигуры ассасинов, выделялись на общем фоне сражения, будто лики самой смерти и это было недалеко от правды — каждое их движение несло гибель кому-то из людей. Среди солдат началась настоящая паника. Спереди лава, сзади эльфийские клинки, очень скоро в живых не осталось почти никого.

Главнокомандующий армией, в окружении своих рыцарей, наблюдавший за сражением со своего пригорка, внезапно развернул коня и что было силы, пришпорил его. Животное понеслось вскачь, прочь от поля битвы. Рыцари устремились за ним, по дороге побросав свои флаги, лишь один не выпуская древко копья из рук, кинулся на эльфов, прикрывая отход своего Командира.

Издав победный боевой клич, Мэльир отделился от гущи сражения и его вобр, побивая все рекорды скорости, настиг удирающую процессию. Стремительный прыжок и темный воин оказался прямо перед командиром, которому пришлось резко осадить коня, еще секунда и один взмах двуручного меча снизу вверх раскроил туловище главнокомандующего наискосок от бедра до самого уха. Лезвие просто проломило толстую стальную броню, и человек мешком свалился с лошади.

Казалось, что один из таши-нандиров, что стоял поближе, просто слегка повел плечом, но в то же время несколько неуловимых для глаза звезд смерти настигли трех стоящих в замешательстве рыцарей, угодив каждому из них точно в горло между шлемом и кирасой. Кажется, это был Вэалор, который слыл самым метким из всех, но с такого расстояния узнать фигуру в плаще было просто невозможно. Последнего, того, что кинулся в бой, эльфы стащили с лошади, подцепив за доспехи крюками, что крепились с обратной стороны копий, я знала, что ему сохранят жизнь за честь и доблесть, проявленную в бою.

Что творили тауроны, было не передать простыми словами. Все они были искуснейшими воинами третьего уровня мастерства, и никто не мог поразить их. Это они практически невидимыми для глаз движениями скашивали, тут и слова-то иного не подберешь, остатки войска людей. Они прорубались сквозь ряды из железа и стали, сквозь копья, щиты и обрушивающийся на них лес мечей, они, даже стоя в самой гуще сражения, в окружении врагов, чувствовали себя легко и казались неуязвимыми. И это действительно было так.

Вокруг меня земля была выжжена, одежда на мне превратилась в жалкие лохмотья и тлела, я смотрела на свои худые руки и не могла понять, как они могли сотворить такое.

Весь ужас того, что я сделала, ослепленная этой яростной магией, навалился всей тяжестью, из моих глаз катились слезы, которые не смогла бы сдержать ни одна сила в мире.

Перед глазами начали мелькать картины битвы, люди, горящие заживо, смотревшие на меня в своей предсмертной агонии, фонтаны крови, выбиваемые из массы тел отточенными клинками, глухие звуки разрываемой меткими стрелами плоти.

Когда Девора подошла ко мне она без слов молча обняла меня и я, уткнувшись ей в шею, тихо плакала, даже не пытаясь утирать своих слез.

Она сбила остатки искр с моей спины и накинула на меня свой плащ.

Тем временем битва заканчивалась, и когда противников вокруг уже не оставалось, эльфы, перешагивая через останки лошадей и людей, начинали искать своих сородичей.

Я даже не знала, когда я чувствовала себя хуже — во время боя или когда эльфы начали собирать всех раненых. Я не раз испытывала страх за время, проведенное среди эльфов, но такого рода страха я еще не знала — это был страх от содеянного своими собственными руками. Столько крови было вокруг… Во время сражения нельзя почувствовать всего ужаса войны, но когда на моих глазах один из нандиров помог выдернуть другому обломок стрелы из плеча, содержимое желудка немедленно запросилось наружу. Они не кричали от боли, они ее не чувствовали, они ее презирали. Лишь редкие стоны умирающих людей и предсмертные крики тех из них, кого они добивали одним точным милосердным ударом рэльхаш, оглашали поле битвы, но таких было мало.

Еще меньше было пленных, которых плотно связав уже знакомыми мне кожаными веревками, собирали в одну кучу.

Убитых эльфов я пока не видела, разве что того мага со стрелой в груди. Его уже унесли со всеми почестями, а позже его дух проводят прощальными песнями в Серебряные Чертоги. Я вдруг вспомнила голоса их предков, что звучали среди них, что страдали вместе с ними, и поняла, что сражение — единственная возможность для Аладраэ, разделенных чертою смерти, услышать друг друга. Быть может, я никогда до конца не смогу осознать, чем было для них проклятие Нантилирь, но эту печаль я видела своими глазами, трудно не видеть — она витала в воздухе и стала почти осязаемой.

Повозки подъехали к месту сражения, и все кто мог стоять на ногах, собирались около них, помогая укладывать раненых.

— Ты можешь идти? — спросила меня Девора.

— Да. Только отдышусь и немного посижу здесь…

— Тогда я буду там, — Эльфийка кивнула и указала на черную дымовую завесу, — Надо помочь магам рассеять дым, чтобы найти всех раненых.

Вскоре, пошатываясь от смертельной усталости, я тоже направилась к этому месту, стараясь не смотреть под ноги и перешагивать через все, что попадалось на пути. Вдруг какой-то стон слева привлек мое внимание, и я увидела, что прямо передо мной лежит еще живой человек.

Рыцарь из-за растерзанной одежды и неглубокой царапины на лбу выглядел очень жалким. Латный доспех был искорежен и пробит в боку, кровь залила ему руки, что он прижимал к своей ране. Ноги ниже бедер были заляпаны грязью. Он не замечал меня, поскольку все его внимание было поглощено стоявшим над ним Фелэртом. Аадар занес свой меч, намереваясь добить умирающего, человек прикрыл глаза, но тут я внезапно услышала свой собственный вскрик:

— Не надо!

Лезвие остановилось, и Фелэрт взглянул на меня, затем на свою жертву.

— Он серьезно ранен, Нари… Все равно не довезем.

— Пожалуйста…

Он вздохнул и опустил оружие.

— Тебе повезло, смертный. Один из наших магов дарит тебе жизнь. Жрецы попытаются сохранить ее тебе.

Тут раненый увидел, наконец, меня и его лицо скривилось в презрительной гримасе.

— Один из… ваших магов?! Она… недостойна называть себя человеком! — прохрипел он слабо, но яростно.

— Придержи свой язык! — голос Аадара был холоднее стали, — Или я передумаю, — эльф жестко схватил рыцаря за шиворот и поволок в сторону повозок. Я только подивилась, с какой легкостью он тащит за собой тяжелое тело, облаченное в доспехи. Когда Аадар не очень то и бережно швырнул человека подле одной из них, нандиры, помогавшие раненым, недоуменно переглянулись. Фелэрт только кивнул в мою сторону и воины понимающе заулыбались.

Я не решалась подойти, видя, что Нэлвир стоял там, тяжело дыша, облокотившись на одну из повозок. Когда подъехал и спешился Танарт, Аадар, шатаясь, подошел к нему и поймал за рукав.

— Почему вы так долго?

Мэльир мрачно кивнул на северо-запад.

— Перед самым сражением их войско тоже разделилось, и нам пришлось немного задержаться. Они хотели зайти к нам с тыла. Вон за тем холмом найдется ровно две сотни людей и три командира. Все мертвы. Наших там нет.

Нэлвир кивнул, сделал шаг и схватился за бок. Оружейник молча подхватил его.

— Да брось ты, я могу идти сам, — пытался отбиться от Мэльира, еле стоящий на ногах воин, — Это царапина! — но никто его уже не слушал, нандиры аккуратно уложили его с остальными ранеными.

Вот, появился и принц, держа в руках свое копье, его охранники-тауроны вели вобров на поводу. Кровь стекала с его лезвия, кровь запеклась у него в слегка растрепанных волосах, на лбу и даже на губах. Хоть я еле передвигала ногами, но была цела и невредима, мне было стыдно за свою слабость и стыдно за то, что чуть не подвела их всех. Но, увидев эту кровь на его лице, я пошла ему на встречу и пошатнулась, чувствуя, как холодеет моя спина. Алвар тут же подбежал ко мне, помогая устоять на ногах. Я попыталась оглядеть его и слабым испуганным голосом спросила:

— Вы… Вы не ранены, Ваше Высочество?

Тауроны дружно рассмеялись, один из них неосторожно бросил:

— Просто несколько глотков теплой человеческой крови…

Под ледяным взглядом принца Нивенрэла голос эльфа оборвался.

— Нет, это… не моя кровь. Все в порядке.

— Я… надеюсь, что выполнила задание! Но… Я предала свой народ… — сказала я чуть слышно.

— Нари! Ты только что принесла ему победу. Ты одна из нас. И достойна королевской награды. Возвращайся сейчас в лагерь вместе с первым караваном и отдыхай после битвы. Мы подъедем к вечеру, когда соберем всех раненых. Я нужен здесь, — Владыка сделал знак одному из тауронов и тот подошел, подхватив меня под руку, помогая добраться до повозок.

Когда мы уезжали, Алвар вместе с несколькими жрецами лечил тех, кому требовалась срочная помощь. Одним из первых он помог умирающему человеку. Он действительно Великий полководец, — подумала я.

Глава 54 Предательство

Я спала, как убитая, до самого вечера. Выйдя из палатки, я увидела, что небольшой праздник в самом разгаре. Все встречавшиеся воины приветствовали меня и высоко поднимали кубки с тэлем в мою честь, я смущенно пыталась отмахиваться от их речей. Эльфы уже что-то напевали под звуки флёртов, один из играющих вдруг крикнул мне:

— Эй, волшебница! Я сложил о тебе целых четыре строчки в моей новой балладе об этой славной битве!

— Э-э-э… Спасибо, — только и ответила я.

Оглядевшись, я поискала глазами знакомые лица, но вдруг увидела такое, от чего сразу помрачнела. Дым от устроенного мной пепелища было видно даже из лагеря, и я не могла смотреть в ту сторону без наворачивающихся слез. А небо расчистилось, и закат как назло был просто изумительным, несколько багровых облачков провожали светило, которое было таким красным, будто умылось пролитой сегодня кровью. Ветер уносил дым прочь от нашего лагеря, дальше, на восток.

В бою погибло несколько данаари и один из Аданиров. Стрела вошла ему точно в сердце — никаких шансов спасти ему жизнь. Жрецы быстро поставят на ноги остальных, раненых оказалось не очень много. Вспоминая свою первую встречу с Вэалором и кровь на губах Алвара, я знала — почему, и что помогает им быстрее исцеляться.

Пока я спала, эльфы с почетом проводили соплеменников в Серебряные Чертоги, перевязали раны и теперь праздновали заслуженную победу, каждый из них сражался достойно и с честью. В кружки разливался золотистый тэль, рабы разносили кувшины и простые походные кушанья в деревянных мисках, в воздухе пахло торжеством, весельем и копченым на костре мясом.

Вокруг меня начали собираться воины и выражать свое восхищение, кто-то сунул мне кубок с тэлем в руку, предлагая поднять его за победу. Сильные руки воинов вдруг подхватили меня и эльфы, не слушая мои неуверенные протесты и весело смеясь, потащили меня к костру.

Из этой веселящейся гурьбы меня выдернул Мэльир и забрал кубок из моих рук.

— Не пей с ними, Нари, иначе потом не отделаешься, — сказал он отеческим тоном, но с улыбкой, и в два глотка осушил мою чашу до дна, — У них слишком много историй о славных сражениях и великих победах, и теперь одной стало больше. К тому же сей напиток дарит эльфам легкость, ясность и веселье, а у людей кружится голова и затуманиваются мысли. Они даже теряют на время свой разум.

— Я и не собиралась его пить, — глазами я провожала черный дым от пепелища, — У меня не очень получается сегодня веселиться.

— Я знаю, каково это, — понимающе кивнул Мэльир и махнул в сторону костра, — Они все знают. Мы празднуем сегодня, и ты не вздумай грустить, моя маленькая проказница, иначе твои мысли могут свести тебя с ума.

Я улыбнулась ему, понимая, что он опять прав и сказала, пытаясь перевести тему:

— Как там Нэлвир?

— Да вон он сидит, — оружейник указал на могучую фигуру у одного из костров, что сидела в окружении своих нандиров к нам спиной, Аадар весело смеялся, попивая тэль из своего кубка, — Да ты не бойся, он тебя не тронет.

— Да не в этом дело… Я и не боюсь.

Тренер вопросительно посмотрел на меня.

— Он спас мне жизнь.

— О-о… — потянул Танарт, — Это означает, что и он принял тебя! Но теперь ты должна ему что-то подарить.

— Я знаю… — задумчиво ответила я, — Но что я подарю ему? У меня с собой только один магический хлам, — я перебрала в уме все, что находилось в моей дорожной сумке и сошло бы за подарок. Но всяческие колечки, шары и ворох палочек, в том числе и незаряженных на это бы наверняка не сгодились.

— Это неважно, Нари. Давай же, иди к нему! — Мэльир отступать не собирался, — А то я сам понесу тебя, — по его виду было не сказать, что он шутит, но глаза озорно сверкали.

— Танарт, мне и правда нечего…

— Нари! Выбери что-нибудь, главное — это твое внимание к нему, сам ритуал, и твоя благодарность.

— Тогда я пойду, пороюсь в своей палатке… — еще более задумчиво сказала я, и тренер улыбнулся.

Нэлвир сидел в самом центре окруживших его эльфов, как много любопытных глаз, — подумалось мне. Мэльиру пришлось чуть ли не тащить меня к его костру, мне хотелось просто провалиться сквозь землю. Интересно, есть ли заклинание невидимости?

— Это моя самая первая палочка огненного шара, — сказала я очень тихо за его спиной.

Он медленно обернулся и посмотрел на меня ровным взглядом, глаза горели так же, как яркие искры огня, взлетающие в небо, и было не понять, что в них прячется. Эльфы, сидевшие вокруг, затаили дыхание. Танарт стоял в тени, позади меня скрестив свои руки на груди. Я протянула Нэлвиру палочку в правой раскрытой руке и произнесла:

— Благодарю Вас Аадар, Вы сегодня спасли мне жизнь.

Эльф встал, и, не говоря ни слова, взял мою руку и, накрыв второй, с чувством пожал ее. Затем принял мою палочку и коротко сказал:

— Удачи в бою, надари-нандир. Присядь к нам, погрейся.

— Может позже, спасибо, — заплетающимся языком ответила я и вернулась к Мэльиру.

— Все отлично, Нари. Ты молодец, — сказал тот.

Нэлвир уже снова повернулся к огню, но несколько воинов все еще изучали меня любопытными взглядами.

— Я чувствовала себя так глупо с моей дурацкой палочкой. Она и срабатывала-то через раз… А он ведь принял ее и даже пожал мне руку!

— О, Нари, это дорогого стоит! Не в палочке дело, пойми же, наконец! Но посмотри-ка туда.

В указанном им направлении стоял Алвар, в своей обычной походной одежде. Лицо его было, как и всегда спокойно, но на сей раз его оттенили какие-то давние и печальные воспоминания. В правой руке он держал что-то. Подойдя ко мне, он грустно сказал:

— Это амулет моей матери, Хранительницы лунного света.

Он протянул на ладони круглый прозрачный глэрц в форме луны и к моему ужасу добавил:

— Ты спасла мне жизнь, Нари, я прошу тебя принять мой подарок.

Лица эльфов, что сидели у ближайшего костра, снова обернулись в нашу сторону и вытянулись, они даже не шептались друг с другом, увиденное шокировало их до глубины души. Даже Мэльир стоял, открыв рот. Кровь отхлынула от моего лица.

Этот подарок ставил меня в тупик. Я понимала, что значит для него этот глэрц, его мать давно уже была в Серебряных Чертогах. Одно дело подарить ненужную, ничего не стоящую палку, и совсем другое такую память о матери, которой не было цены. И в то же время, я отказать не могла, это было бы прямым оскорблением.

— Для меня всегда будет честью служить Вам, Ваше Высочество. Большей честью было бы только отдать свою жизнь за Вас, Владыка!

Я очень низко поклонилась ему, совсем забыв, что должна взять амулет.

— Твои речи благородны, Нари. Прими же мой подарок!

Я сделала все в точности, как Нэлвир, напустив на себя серьезный и достойный вид, с чувством пожав его руку, пожелав затем удачи в бою. На губах Алвара сначала появилась улыбка, а потом он внезапно легко и заразительно рассмеялся. Грусть же ушла из его изумрудных глаз. Теперь уже все эльфы вокруг обернулись и с интересом смотрели на нас. Я, прыснув, тоже засмеялась вместе с ним, и принц обнял меня, сказав:

— Нари, ты возвращаешь мне солнце.

Краем глаза я увидела, как Вэалор бесшумно подошел к Танарту, и они переглянулись. Таши-нандир удивленно поднял бровь, глядя на нас с Алваром.

— Давно я не слышал, как смеется Его Высочество…

— Вот увидишь, в следующий раз он предложит ей свой меч, — очень тихо сказал Мэльир.

— Три месяца назад я бы не поверил этому.

Алвар обнимал меня крепким объятием, и долго не выпускал из рук, у меня даже воздух перехватило в горле, я вдыхала запах его волос и чувствовала себя в раю. Но прикоснуться к нему и обнять его в ответ я все же не осмелилась. Но вот, он с сожалением оторвался от меня и подозвал Вэалора.

— Извести Аадаров, что после захода солнца я собираю совет.

— Слушаюсь, Ваше Высочество, — поклонился он.

— Перекличку уже закончили?

— Да, Владыка.

— Очень хорошо. Как оповестишь всех, можешь отдыхать.

Ассасин еще раз коротко поклонился и исчез, а Алвар снова обратился ко мне:

— Ты выглядишь совсем уставшей, Нари. Ты тоже можешь отдохнуть, твое присутствие на совете не требуется.

Я была даже рада этому, я все равно бы чувствовала себя крайне неуютно. Алвар направился к палатке Совета и когда Мэльир пошел вслед за ним, я все же спросила его:

— Я надеюсь, ничего не случилось?

— Совсем нет, — торопясь, ответил оружейник, — На таких советах обычно обсуждают ошибки в тактике, итоги и последствия, да и просто дальнейшие действия, а также, кто из воинов отличился и достоин награды. В общем, ничего особенного. Ты смотри — не пей ничего, а вон от тех озорников-данаари вообще держись подальше, узнаю, что они тебя напоили — всыплю им всем как следует. А еще лучше, ложись-ка отдыхать, так мне будет спокойней.

— Хорошо, Танарт, — с улыбкой сказала я, чувствуя в нем что-то от моего отца, этот взгляд, эта забота и беспокойство казалось таким родным. Так со мной говорил только мой отец.

Воспоминания о моей семье сделали мои думы, а вместе с ними и тело намного тяжелей и когда все Аадары скрылись в большой палатке, я действительно направилась к себе.

Пару раз меня чуть не уволокли петь и веселиться опять, но мне удалось ускользнуть и пробраться к своей палатке. Когда я подходила к ней, я даже не сразу поняла, что чувствую что-то не так, волосы на затылке встали дыбом, по спине тихонько пробежал холодок. Странно все это.

Когда я откинула полог, передо мной предстало страшное зрелище — Сани лежала в неестественной позе, а из ее груди торчала рукоять кинжала. Ее глаза так и остались открытыми, с удивлением и таким недоумением они смотрели в потолок, будто спрашивая — «За что?».

В воздухе витал пряный запах каких-то духов.

Дрожащими руками я закрыла ее веки и осмотрела рану, она была совсем еще свежей. Убийца мог быть где-то рядом, возможно он поджидал меня, и я должна была быть на этом месте. Слезы покатились по моим щекам, я, проверив все свои кинжалы, выскочила наружу и побежала срочно рассказать об этом принцу.

Вэалор поймал меня почти у входа в большую палатку, он хоть и веселился вместе с другими, а глаз с меня не спускал.

— Что случилось? — встревожено спросил ассасин, держа меня за плечи.

— Сани… м-моя подруга… мертва.

Таши-нандир выпрямился и переменился в лице, в следующее мгновение в каждой его руке оказалось по звезде.

— Мы должны доложить об этом немедля. Я пойду с тобой.

Из палатки не доносилось ни звука, но я знала, что это действие заклинания молчания. Только я повернулась, чтобы войти, как что-то удержало меня, я чувствовала, что мне надо раз семь подумать, прежде чем сделать это.

Наплевав на все свои предрассудки, и мотнув головой, будто стряхивая напряженные мысли, я все-таки вошла.

Первое, что я почувствовала — это холод лезвия у самого горла, а первое, что увидела — смеющиеся глаза Карны. Она стояла, закутавшись в темный плащ с капюшоном, наподобие тех, что носили таши, и победоносно улыбалась. Я вдруг вспомнила ту самую тень, что я увидела на холмах в первый же вечер. Быть бы мне чуточку бдительней и сообщить об этом заранее… Сладковатый запах духов окутывал эльфийку точно облако и щекотал мне нос.

Когда на меня обрушилась синяя лавина человеческой магии, я, наконец, поняла, что все это значит.

Вэалора схватили так же быстро, и когда он увидел кинжал, что уже погрузился в мою кожу, его звезды выпали из рук.

— Не шевелись, и будь умницей, — сладким голосом пропела предательница ему почти в самое ухо, но эльф и не думал сопротивляться, — Этого обыщите получше! — подчеркнула она, обращаясь к людям, — И ее, кстати, тоже!

Два охранника-таурона лежали на земле, но я успела заметить, что они были живы, только очень крепко спали, а в углу очень даже приличной кучей высилось все наше оружие. Я похолодела, когда увидела среди них «Танцора», и даже «Полет Феникса» тоже был там.

Алвар, — только и успела подумать я, и моя собственная сила рванулась из груди прямо в руки. Я тихо закричала от боли, поскольку эта сила, наткнувшись на зеркальную синюю преграду, хлынула назад. Из носа брызнула кровь, в глазах потемнело. Вэалор попытался освободиться, но тут из второго отделения выскочили еще два человека и заломили ему руки, крепкие веревки у них уже были наготове. Пока они связывали его, кинжал все также находился у моего горла. Это были ветераны, закаленные в сражениях, наверняка одни из лучших, их глаза были полны ненависти. Они были одеты слишком легко для серьезного сражения, в простые кожаные куртки, одетые поверх легких кольчуг и высокие наголенники с нарукавниками. Один был темный, курчавый, через все лицо шел внушительный шрам, судя по всему, это был капитан или, скорей всего, начальник стражи. Волосы другого были светло русыми, почти белыми, глубокие морщины пролегли на лбу, да и нашивки на его камзоле были уже не лейтенантские.

Через минуту нас втащили во второе отделение, где находился весь совет. Эльфы были также крепко связаны, и их тела сковывало странное оцепенение, это было похоже на какое-то заклятие, но несмотря ни на что они гордо стояли в окружении десятка ветеранов Ракота. Один только Мэльир еще барахтался на полу, с ним не могли совладать ни магия, ни четыре бывалых бойца.

— Нари! Что они с тобой делали? — Алвар, конечно, видел кровь, запекшуюся у меня на губах.

Я увидела точно такой же щит и вокруг него, и даже вокруг Иледара, колдовать они также не могли.

Аадары при виде меня только сжали кулаки, осыпая людей проклятиями, Мэльир слегка замешкался при моем появлении, и его все-таки скрутили, опутывая веревками с ног до головы.

Мои руки тоже грубо связали за спиной, я сразу же почувствовала боль в запястьях.

Глаза наполнялись слезами при виде Алвара, взятого в плен, взгляд скользнул по вывернутым рукам, заведенным назад, сильным плечам, туго стянутым колючей толстой веревкой, и вновь магический смерч рванул из груди с ошеломляющей мощью, но натолкнулся на уже знакомый щит. Когда моя собственная сила, отразившись от него, вернулась обратно, сердце, казалось, может взорваться, разлетаясь мириадами осколков. Мое тело дернулось так, что людям пришлось приложить серьезные усилия, чтобы меня удержать, кровь хлынула снова, побежав ручейками по шее и груди. Если бы я не была так слаба после битвы, возможно, мне бы удалось проломить этот щит, а может… а может и убить себя, пытаясь сделать это.

— Нари! — закричал Алвар, и его крик сорвался на шепот, — Не сопротивляйся, прошу тебя…

— Я не могу… ничего сделать… — ответила я не своим голосом. Тело обмякло в руках людей, державших меня, ноги подогнулись, а голова бессильно откидывалась назад.

Крепкие веревки затрещали на теле могучего Владыки и люди отпрянули от него в страхе, но тут в дверях появилась Карна и медленно подошла к нему почти вплотную, покачивая бедрами. Люди провожали ее легкими ухмылками, Мэльир выругался в ее адрес, да так витиевато, что мне не хватило всех моих знаний эльфийского.

Принц же смотрел не на свою теперь уже бывшую невесту, а на меня, от чего она пришла в абсолютное бешенство и ударила его по щеке.

— Зачем ты предала нас? — спросил он, уже зная ответ, просто так, для формальности.

— Потому что я люблю тебя, — ее тонкие пальцы коснулись щеки Алвара, но он с отвращением отшатнулся, в ее нежно голубых глазах заклубилась неистовая злоба и ненависть, — Я попросила людей, чтобы ее убили на твоих глазах.

При этих словах она снова занесла свою руку для удара.

— Ты предала весь наш народ. Отныне ты дважды проклята.

Мэльир изловчился и метко плюнул в ее тень.

Она натянуто улыбнулась и опустила руку.

— Это не имеет значения теперь. Моя любовь так сильна, что я пойду на все, чтобы ты не достался другой. Настоящая любовь близка к настоящей ненависти! — Карна как-то странно засмеялась ему прямо в лицо.

— Ты ничего не знаешь об истинной любви, — ответил Алвар своим ровным непоколебимым голосом, и посмотрел на меня, в его взгляде было столько нежности!

— Ты не сотрешь теперь ни своего предательства, ни моего плевка! — казалось, что Мэльир тоже был спокоен, но я видела какая ярость клубилась в его глазах.

— Довольно! — оборвал его один из людей, тот самый русоволосый капитан, затем он обратился к эльфийке, — Мы готовы. Ты обещала вывести нас!

— Да, — игриво сказала она, глядя на принца, — Это так. Это я провела их сюда. И теперь все, наконец, в сборе. Желаю вам счастливого пути и быстрой дороги в царство мертвых.

— А тебе, — она повернулась ко мне, и голос ее стал похож на шипение ядовитой змеи, — Я желаю, чтобы пытки в Ореноре тебе показались раем. Идемте!

Карна вывела нас далеко за пределы лагеря и когда нас с Алваром затолкали в обитую железом карету с решетками вместо окон, она встала в отдалении и еще долго провожала принца печальным взглядом, в котором уже рождалось безумие.

Остальных Аадаров разместили в еще двух таких же каретах, каждая была запряжена двумя сильными лошадьми. Мы с Алваром сидели друг напротив друга, по бокам село по два воина, и один из них все время держал нас на прицеле арбалета.

Щит держал нас все также крепко, как и веревки. Где же мог быть этот маг? Я так и не увидела его среди этих людей.

Не теряя времени, рыцари тронули лошадей и кареты понеслись по узкой дороге, поднимая пыль.

У меня была масса времени, чтобы погрузится в тяжелые раздумья и увязнуть в пучине вины и сожалений. Я жалкий маг-самоучка, не сумевшая даже защитить тех, кто мне дорог, не сумевшая отстоять свое право называться надари-нандиром, магом эльфийского войска. Я с радостью бы отдала свою жизнь, если бы можно было спасти Алвара и своих друзей.

Я теперь чувствовала себя пленницей в руках собственного народа, кто знает, на что похоже это ощущение — не пожелает такого и злейшему врагу.

Принц даже связанный сидел с прямой и гордой осанкой, и я видела, что люди боялись его. Их мечи были обнажены, заряженный арбалет смотрел ему точно в грудь.

Веревки больно впивались в запястья, я принялась тихонько шевелить за спиной пальцами, чтобы хоть немного ослабить их. Кисти рук начинали затекать. Когда боль стала сильнее, я начала ерзать на скамейке, и сидящий рядом со мной начальник стражи достал из-за голенища короткий кинжал. Я сразу затихла, пытаясь унять крупную дрожь и быть мужественной, я не знала, что у него на уме.

Алвар внезапно поднял на человека взгляд своих глаз, и тот отпрянул от него в страхе. Это взгляд, от которого по телу пробегает ледяная дрожь, в котором есть несгибаемая воля и огромная сила, он пригвоздил бывалого воина к скамье на несколько долгих мгновений, затем принц тихо и спокойно сказал ему:

— Если ты ее коснешься… я убью тебя.

Это даже не было угрозой, ни у кого из присутствующих не возникло ни малейшего сомнения — у него достанет сил сделать это, несмотря на все эти путы. Затем взгляд Алвара отпустил его, и воин, наконец, еле промолвил каким-то хриплым сдавленным шепотом:

— Дай… Я освобожу твои руки, — при этом он даже не осмеливался смотреть на меня, боясь, что так он каким-то образом может меня коснуться.

Через несколько секунд я уже осторожно растирала свои окровавленные запястья, Алвар ответил на мой благодарный взгляд настоящей волной тепла и заботы. Отчаяние и страх сразу растворились в этой уверенности, в этой силе противостоять любым невзгодам, в этой силе принять смерть, если ей суждено прийти к нам. Я смотрела в его глаза и думала, что когда он рядом я ничего не боюсь.

Мы ехали уже достаточно долго, темп передвижения оставался все таким же быстрым, мы редко снижали его и не останавливались. Люди не говорили друг с другом, на нас даже боялись бросить случайный взгляд. Но вот за зарешеченным окном замелькали знакомые места и я с бьющимся сердцем стала вытягивать шею, чтобы получше разглядеть родные горы. Огромные иссиня-фиолетовые тучи следовали за нами, иногда освещая горизонт от земли до самых небес разрядами ослепительных молний.

Поворот к нашей деревне мы пролетели так быстро, что я разочарованно откинулась назад. Я знала, конец нашего путешествия уже близился.

Глава 55 В плену у людей

Во что они превратили уютную деревушку Белонь, я смогла разглядеть даже сквозь частые прутья железной решетки.

Леса они вырубили вокруг начисто, поля теперь прекрасно простреливались со стен, но куда же подевалась волшебная роща Вэльрэль, — подумалось мне.

Сами крепостные стены вокруг бывшей деревни выросли в два раза, на них расхаживали часовые, вооруженные короткими луками, на высокие башни люди водрузили устрашающие катапульты.

Уже за воротами города нас под улюлюканье молодых солдат повезли на центральную площадь огромного лагеря, раскинувшегося недалеко от городских строений.

Наспех сколоченные деревянные бараки ровными рядами выстроились вдоль стен, несколько кузниц работали неподалеку вовсю, тысячи и тысячи воинов маршировали под наблюдением командиров, ближе к городу имелось впечатляющее стрельбище, где также тренировались новобранцы.

Местное население с любопытством с почтительного расстояния наблюдало за приездом своих лазутчиков и героев. Но в лагерь жителей не пускали.

Вокруг медленно катящихся карет, собирались солдаты, толпа улюлюкала и шепталась, были слышны как смелые выкрики, так и осторожный ропот.

— Черный Принц! Это же Черный Принц! — шепталась толпа в благоговейном страхе, я чувствовала его волны, исходящие от солдат, они густо смешивались с не менее сильной ненавистью.

Очень низко спустившиеся черные тучи хлестал яростный ветер, и они наливались свинцовой тяжестью, чтобы обрушить на этих людей весь свой гнев. Солдаты пугливо посматривали вверх, им было неуютно находится под этим этими чернеющими небесами, погода, казалось, взбунтовалась против них. Ветер взвыл, но не тоскливо, а угрожающе, яростно терзая их флаги и волосы, в колком воздухе витала неуловимая опасность.

Вскоре карета остановилась, и толпа смолкла, все люди затаили дыхание. Начальник стражи вышел и предложил мне руку, но я даже не взглянула на нее, ловко спрыгнув на землю. Рыцарь кивнул двум воинам, и они немедленно встали от меня по обе стороны.

Алвару пришлось сильно согнуться, чтобы выйти из кареты, по толпе людей прокатился выдох, и они чуть отступили назад, как по команде. Раздалось и несколько смелых злорадных возгласов, но когда могучий принц эльфов разогнул свою спину и выпрямился во весь свой рост, сверкнув изумрудными глазами из-под черных бровей, умолкли и они. Люди, что стояли ближе к нам, сами не понимая, почему внезапно склонились в поклонах, человек со шрамом тоже начал было кланяться, но русоволосый, выпрыгнув из кареты, гневно ткнул его в бок. Люди опомнились не сразу. Лишь когда в воздухе зазвенел чистый и мощный голос откуда-то сбоку они начали приходить в себя.

— Завяжите ему глаза, идиоты!

Стражники переглянулись в недоумении, лишь капитан, не растерявшись, сорвал одну из бархатных шторок кареты и завязал Алвару глаза.

Обладатель этого вибрирующего голоса и был тот самый могущественный маг, который, возможно, по силе мог равняться с самим Ивором. Сила слышалась даже в его голосе, уж не говоря про голубые светлые глаза, что просто лучились ей. Его внутренняя мощь просто сшибала с ног и была ослепительна, полыхая синим васильком. Он прижимал к носу красный от крови платок, видимо, мои попытки проломить его щит, тоже дались ему дорого.

И лишь после я обратила внимание на его странный вид и одежды. Высокий лоб и начисто лишенная волос голова, совсем еще молодое лицо. Упрямые губы и торчащие обожженные уши. У них не было искусных эльфийских жрецов, которые бы избавили его от шрамов за несколько дней.

Он был одет в длинный ярко-оранжевый камзол с золотой отделкой и массивными застежками, перехваченный на груди несколькими ремнями, на которых висели десятки цветных мешочков со всевозможной магической мелочью. Над коленями темно красный бархат штанов был также схвачен ремнями, на них крепились кожаные кармашки, чуть видимые из-под подола, тоже, по-видимому, набитые до отказа. Рукава камзола были достаточно длинные, но не скрывали шрамов от ожогов на его руках.

Что-то было в нем такое знакомое, но я никак не могла понять что. В его взгляде, обращенном на меня, было нечто странное, но лицо было настолько непроницаемым, что я не смогла уловить ничего за этой маской.

— Значит, ты и есть Черный Принц! — казалось, маг единственный не боялся Алвара, но, возможно, он просто был слишком силен, чтобы показывать это.

— Ваша Светлость! Сделайте что-нибудь! Буря сейчас накроет нас! — обратился к нему один из стражей, пытаясь перекричать налетевший яростный порыв ветра.

Алвар стоял, возвышаясь над ними, грозный и непокоренный и если бы глаза его не были завязаны — он испепелил бы зеленым пламенем всех этих людей, да заодно и Его Светлость. Двое стражников, что держали плененного принца, казались жалкими и испуганными.

— Вы называли меня Гневом Небес три столетия назад. Так узрите за что! — усмехнулся Владыка эльфов.

Ослепительная молния, будто в подтверждении его слов разрезала свод от горизонта до горизонта над самыми нашими головами, и ответ мага никто даже и не услышал, из-за чудовищного раската грома. Люди в страхе закрывали уши руками и сгибались, будто небо начало рушиться на их спины. Судя по всему, магу было не очень удобно еще раз с тем же пафосом повторять сказанное, к тому же даже он чувствовал себя неуютно, поэтому он лишь холодно бросил:

— В тюрьму его! — и махнул рукой куда-то в сторону.

Стражники почтительно, очень почтительно увели принца, держа на прицеле арбалетов, и скрылись в глухой каменной постройке без окон с единственной двойной дверью, обитой железом. Остальных эльфов уже куда более жестко затолкали туда же.

Ветер взвыл с новой силой, но затем чуть успокоился, тучи будто молчаливыми стражами замерли над головами людей и в них по-прежнему чувствовалась угроза.

Маг вдруг подошел ко мне и с легким поклоном представился:

— Меня зовут Айрон, я маг и Советник Его Величества. Мне бы хотелось потолковать с Вами.

— Я Наннари, — смотря на него в упор, гордо ответила я, — Надари-нандир личной гвардии Его Высочества принца Нивенрэла, — при этих словах изумленный выход и недовольный ропот пронесся по рядам солдат и командиров, они зашептались вполголоса, глядя на меня. Во взглядах появилась ненависть.

— И мне нечего Вам сказать, — продолжила я, едва сдерживая себя от подступающего гнева, — Кроме того, что если Вы его тронете, я разнесу это место на мелкие кусочки.

Губы мага скривились в странной усмешке.

— Я уже догадался, что битва этим утром у Поющего Ущелья не обошлась без Вашего участия… Наннари.

— Казнить!

— Казнить ее немедленно! — раздались возгласы полные ненависти.

— Там погибли сотни наших!

— Они убили ротмистра!

Айрон вскинул руку, резко осадив людей и развернувшись на каблуках, сказал, обращаясь одновременно и к ним и ко мне.

— Тем не менее, я желал бы ее допросить! — возгласы постепенно стихли, — Вы пойдете сами, надари-нандир, или стражники должны оказать вам некое… содействие? — с ядовитой вежливостью промолвил маг.

— Не утруждайте своих людей, Советник, — парировала я.

— Тогда пройдемте! — он жестом указал на какое-то строение и я, сверкнув на него глазами, молча направилась к этому каменному зданию. Оно не походило на тюрьму, но казалось не менее мрачным, окна были высокие и темные, а над ним развевался флаг с гербом Дангибира.

Маг пошел слева от меня, и стражники, включая обоих капитанов, обступили нас со всех сторон, мои руки были свободны, но меня вели с опаской, чуть ли не на острие клинков.

Мы расположились за грубым деревянным столом, с которого были торопливо убраны все карты и свитки, русоволосый же остался стоять у дверей. Меня посадили между начальником стражи и еще одним солдатом, они не торопились убирать свое оружие в ножны. Как только Айрон посмотрел на меня, собираясь заговорить, капитан вдруг подошел ко мне и, вынув свой кинжал, приставил острие к моему горлу.

— Наннари, значит, — в его словах было столько ненависти, что мне стало не по себе, — И сколько же у них воинов, Наннари? А сколько там, в рабстве, наших людей? Там вообще есть люди?

Не знаю почему, но я не боялась его кинжала. Может, просто устала от страха, и без всякой робости взглянула ему в глаза. Но и он меня не боялся.

— Капитан! — маг метнул в воина осуждающий взгляд, — Это лишнее. Я уверен, здесь требуется не жестокость, а такт.

— Разумеется. Только сначала я вытрясу из нее все, что мне нужно. Сколько у них воинов? Отвечай! Где точно находятся их пещеры? Как они преодолевают скалы?

— Сядь, Атандис! — голос Айрона зазвенел в ушах с такой силой, что воин попятился и спрятал оружие. Задрожал огонь на факелах, и пыль полетела со стен. Стражники чуть съежились, явно опасаясь его просто колоссальной силы.

— Расскажи мне сначала, кто ты, — обратился маг ко мне и его голос уже звучал чуть мягче. Он даже попытался вложить в него немного силы для убеждения, но я решительно взглянув на него, коротко ответила.

— Надари-нандир.

Капитан, казалось, пришел в бешенство от этих слов и выхватил с подставки один из факелов. Быстро подойдя ко мне, он зло прошипел сквозь зубы:

— Сейчас ты у меня заговоришь…

Он попытался ткнуть меня факелом, но я резко отдернула руку.

Начальник стражи схватил капитана за плечо, но тот лишь отмахнулся от него.

— Ты смотри, — он навис надо мной, сверля меня глазами, его лицо перекосило от гнева, морщины на лбу очертились еще глубже, — Она боится. После того, как я тебя немного поджарю, ты у меня все скажешь! Энгевен, не вздумай мне мешать, она наш враг!

Он все-таки поймал меня за запястье и сунул раскаленную головню в побелевшую от страха ладонь.

— Атандис! — голос мага эхом прокатился по комнате, но ненависть затмила, похоже, последние остатки разума русоволосого капитана.

Зашипела, сгорая плоть, из глаз покатились две крупные слезы, лицо мое, наверное, не отличалось своим цветом от лиц темных эльфов. Но я осталась сидеть на стуле, и ни звука не вырвалось из моей груди. Сквозь слезы я тихо сказала:

— Может я и боюсь… Но от меня вам ничего не узнать. Я не предам свой народ.

Я буду верна своему слову, даже если придется расстаться с жизнью. Несмотря на боль и страх.

— Твой народ?! Раскрой свои глаза! Мы твой народ, а не эти безжалостные убийцы, чудовища! — Энгевен, сидевший справа вдруг вцепился мне в плечо.

— Тогда и вы такие же убийцы. И вы ничего о них не знаете. Если вы погубите их — погибнет и весь этот мир вместе с вами заодно!

Никто больше ничего не ответил мне, люди в тишине смотрели на факел, было слышно лишь глухое шипение. Головешка уже почти потухла под рукой, кожа вокруг почернела, кровь капала с нее на пол. Комната расплылась от крупных слез, что одна за другой скатывались вниз.

— Великий Ваар! Что они с ней сделали! — прошептал один из стражников.

— Атандис, покусай тебя хеген, убери свой факел, я не могу на это смотреть! — начальник стражи вдруг резко обернулся, будто испугавшись, что высокая фигура черноволосого эльфа уже стоит над ним с занесенным оружием.

Воин и бровью не повел, хотя некоторые стражники уже прятали глаза.

— Капитан Атандис, твои методы оставляют желать лучшего, поумерь-ка свою злость, пока я не разозлился, — спокойным голосом сказал Айрон, но таким тоном, что у русоволосого побелела помимо лица даже кожа на голове.

Капитан резко оторвал мою руку от тлеющей головни, и я тихо вскрикнула. Энгевен вздрогнул и вжал голову в плечи. На ладонь было страшно смотреть, и я медленно отвела руку, чтобы она не бросалась в глаза. Боль тысячью игл впивалась в кожу, мне казалось, он до сих пор держит свой факел в моей руке, слезы текли ручьем.

Атандис бросил в меня холодный взгляд и сказал, обращаясь к магу:

— Ваша Светлость, может тогда притащить остальных? Под пытками нашего Шерода они заговорят как миленькие.

— Пытки?… — пробормотал Энгевен. — Нет, мне это совсем не нравится…

Маг внезапно посмотрел на него долгим испытывающим взглядом, но тот не поднял головы, уставившись вниз и изучая занозы на своих руках.

— Ты, наверное, шутишь! — сказал Айрон, снова обращаясь к капитану, все еще не сводя глаз с начальника стражи.

— Э-э-э… А что такое? Мы не будем их пытать? — недоуменно спросил русоволосый воин.

— Ты не понял, капитан Атандис. Это тебе не какие-то паршивые грязные орки. Сам Черный Принц и Аадары — его Высший Совет. Они могут переносить любую боль, они с юности учатся терпеть ее. К тому же не в твоих силах поднять руку на Черного Принца, даже сильный маг может оказаться не состоянии устоять перед его волей.

— Это чистая правда! — воскликнул Энгевен, подняв свою голову, — У него такой взгляд, будто ты падаешь в ледяную прорубь и не можешь шевельнуться… И еще, будто не он, а я у него в плену. Он великий и достойный воин и полководец!

— Вот-вот, — подтвердил Айрон, чуть усмехнувшись, будто только что убедившись в своих догадках, — Я об этом и говорил! Один из нас уже попал под его чары. И кто знает — может еще кто-то из наших людей. Завтра я сделаю настойку, которая развяжет им язык.

— Почему завтра, Айрон? — не унимался капитан.

— Ты хочешь, чтобы я искал нужные травы в потемках? Ты будешь светить мне факелом? Может этим? — издевательски сказал он и кивнул в сторону погасшего факела, лежащего на столе, с остатками моей почерневшей кожи.

— Ладно, тогда завтра, — вздохнул тот, — Ну а эту куда? — воин ощутимо ткнул меня в спину.

— Привяжите девчонку к эшафоту на площади. Она должна быть все время на виду. Прикажите страже не спускать с нее глаз. Энгевен! Найди палача и передай ему — я жду его немедля.

Рыцарь поднялся и, хлопнув себя правой рукой по груди, коротко поклонился Айрону. Затем развернулся и исчез в дверях. Казалось, ему очень хотелось оказаться подальше отсюда и как можно скорей.

Палач! Значит, будет казнь… Эта мысль обожгла меня не хуже факела.

— Атандис! — маг подозвал его рукой, показывая, что намерен сказать что-то очень важное.

Капитан тотчас оказался подле него и наклонился к самому уху Айрона.

— Да, Ваша Светлость, — раздался его льстивый голос.

— Пошли своих людей, чтобы присмотрели за начальником стражи. Вы не знаете и малой части того, на что способен Черный Принц.

Капитан тут же подозрительно посмотрел на дверь вслед ушедшему рыцарю.

— Я понял Вас, Айрон, — он повторил тот же жест, что и ушедший Энгевен и с ухмылкой в пол-лица снова подошел ко мне.

На совете эльфов я ощущала единство, они были все вместе, подчинялись беспрекословно своему могучему Владыке. Я чувствовала их объединенную мощь, когда они обсуждали стратегию боя. Но татиры были каждый себе на уме, спорили, огрызались и противоречили друг другу, казалось, что одеяло что они тянут каждый на себя, трещит по швам и кое-где уже дало прорехи. Между ними ощущалась разрозненность и лицемерие, их мысли разительно отличались от слов, что произносились ими. Я не могла, конечно, читать в их умах, но чувство это было очень четким. Кажется, я сказала — «татиры»?… И ответом было — да.

— Ну, что? Отколдовалась? Эльфийская ведьма… — раздалось у меня над ухом, — Скоро тебя зажарят также, как и твою руку. Взять ее!

Они привязали меня к толстому столбу одного из эшафотов, что стояли на площади, заведя назад мои руки. Плечи затекли почти сразу же под тугими витками, чуть после онемели. Невозможность пошевелиться иногда была просто невыносима и отдавалась не сильной, но постоянно тянущей болью во всем теле. Под ногами хрустели сухие ветки. Уж мне бы хоть чуточку силы — я во время казни устроила бы им такой дождичек!

На этой длинной прямоугольной площади стояло с десяток таких эшафотов, и я догадалась, что та же участь ожидает всех пленников, за исключением, быть может, принца.

Любопытные солдаты иногда приходили на площадь, поглазеть на меня и собирались в небольшие группки, что-то оживленно обсуждая.

Тучи разбежались, и солнце уже садилось, и я с ужасом думала, что вот так мне предстоит простоять всю ночь. Я понимала теперь, каково пришлось Долье за те памятные удары хлыстом по моей спине.

Мысли мои постоянно возвращались к Алвару — что с ним сейчас? Что они с ним там делают? И каково же было мое удивление, когда я увидела, как его и всех Аадаров выводят из тюрьмы и волокут сюда под какое-то робкое и совсем неискреннее улюлюканье солдат. Эльфов намертво прикрутили к другим столбам, Алвару пришлось хуже всех, мало того, что его глаза были по-прежнему завязаны черной непроницаемой повязкой, его откровенно боялись, и количество веревок на его теле значительно превосходило все мыслимые пределы.

Я увидела также и палача, скрывавшего свое лицо под высоким синим колпаком, что лично обходил каждого, проверяя — надежно ли завязаны узлы.

Вэалор успел бросить на меня обеспокоенный взгляд, а Мэльир даже попытался вырваться, но безуспешно. За свою попытку он лишь получил хороший удар в живот кулаком в латной перчатке.

— Оставьте их здесь, — услышала я звенящий голос Айрона позади меня, — Утром мы ими займемся.

Ветер снова взвился над городом, разрывая остатки флагов и срывая перья со шлемов лейтенантов, один из них почтительно спросил нахмурившегося мага:

— Неужели Ваше могущество не в силах совладать с этим?

— Это не его магия, Дайган. Это его гнев, ярость самой природы. Поверь мне, если бы я не связал его своим заклятием и дал бы ему управлять этой яростью — от лагеря бы уже ничего не осталось.

Затем они оставили нас и покинули площадь.

Я не знаю, что это могло означать для нас. Меня уж точно не оставят в живых. Но принц… Глядя на него, какой-то ком подступил к самому горлу, в груди заклокотала неукротимая сила, и чего же мне стоило снова взять себя в руки!

Когда последний луч солнца поглотила ночная темень, людской лагерь начал готовится ко сну и, несмотря на события сегодняшнего вечера, любопытствующих осталось немного. Население города сюда не пускали, а воины после отбоя как бы ни было велико желание поглазеть или поглумиться над нами, разбрелись по палаткам.

Толстая веревка обжигала грудь и мои затекшие руки, плечи давно потеряли всякую чувствительность, попытка пошевелить кистями взрывалась острой болью, но разве это было болью? Я иногда смотрела на Алвара, и вот это доставляло мне куда большие страдания, я никак не могла поверить, что вижу его последнюю ночь. Сердце разрывалось при виде его, ногти до крови впивались в ладони. Слезы уже залили мне щеки и шею, я все бы отдала, только бы он оказался на свободе!

Мне так хотелось сегодня перед смертью сказать ему, сказать о своих чувствах, которые сейчас переполняли меня, я даже почти решилась, но вместо слов с губ сорвался едва слышный шепот, подхваченный ветром и унесшийся далеко-далеко.

Туда, где девственные нетронутые леса пели для нас в объятиях каменных гор, где сочная зелень трав колыхалась под ладонями игривого теплого ветра. Туда, где рождались прозрачные и влажные туманы, и голубые дожди струились из белоснежных облаков, туда, где мы вновь танцевали с ним над гладью лунного озера в серебристых лучах в объятиях сказочной ночи.

Мне хорошо было слышно, как тихо, но страшно ругается Нэлвир, а Танарт скрипел веревками, безуспешно пытаясь освободиться. Вэалор угрюмо молчал, а Илингвё никогда особо разговорчив не был, братья же опять о чем-то спорили.

Флегматичного Элверта не волновали ни люди, ни предстоящая казнь, он с готовностью собирался принять свою смерть в отличие от своего брата, настаивавшего, что бороться нужно до последнего.

Все это наверняка было задумано Карной давно, все было спланировано от начала и до конца. Никто не мог предположить, что кто-то из эльфов способен на предательство, она даже придумала, как расправится также и со мной.

Сани, бедная Сани!.. Карне так хотелось заманить меня в эту ловушку! Что ей до еще одной загубленной человеческой жизни! Она могла прекрасно видеть, как принц отпустил меня отдыхать, и тогда придумала, как сделать так, чтобы я не просто пошла — полетела в ту палатку для военного совета.

Эльфийка, конечно, не думала, что небольшое войско людей будет разгромлено, но это ее совершенно не волновало — ее-то цель была достигнута. И как удачно все же было выбрано время — растратив всю свою энергию, я уже не смогла сопротивляться силе могучего мага.

Долго тянулась эта жуткая ночь. Все давно легли спать, затихли часовые на стенах, даже палач куда-то делся. С ужасом я думала о том, что скоро наступит утро, но слезы в глазах уже кончились, остались лишь пересохшие дорожки.

У меня была только одна надежда, что за ночь мои силы хоть немного восстановятся, но впивающаяся вместе с веревками в мое тело боль не давала мне хоть немного подремать.

Мрак внезапно заклубился перед моими глазами, и я чуть напрягла зрение, пытаясь понять, что там может быть? Неужели я задремала? А может, вернулся палач? Или просто пробежала кошка? Но из темноты вдруг показались две руки и мертвенно бледное лицо, и мое сердце забилось от ужаса. Я даже на секунду подумала, что это сама Смерть явилась за мной, пока не увидела лысый череп Советника Его Величества Ракота. Теперь понятно, почему мы не видели его, он все время скрывался под воздействием сложнейшего заклинания.

Контуры его стали обретать четкость, заблестели васильковые глаза. Тихо, как эльф он подошел к моему столбу и заглянул в мое лицо. Бешено колотившееся сердце теперь же замерло от удивления, в нем больше не было ни следа от того Айрона, могучего волшебника, резкого, слегка надменного и волевого, которым он мне казался вначале. Теперь это был робкий юноша, который наверняка так и не подружился с мечом. Я узнала его, поскольку только он мог так смотреть на меня, хотя во взгляде его сейчас было столько боли, что мне опять хотелось заплакать. Кинуться ему на шею, утешить его, сказать, что я никогда не забывала о нем.

Он же вздохнул и прошептал всего два слова. Веревку, которой я была привязана к столбу, разорвало в клочья.

Плечи просто чудовищно затекли и руки не слушались меня, я почти не чувствовала их. Вместе с кровью в них хлынула и адская боль, подобная десяткам игл, вонзившихся в кожу. Каково же сейчас Алвару и остальным? С ними не особо церемонились.

— Они убьют меня за то, что я делаю сейчас, — с этими словами он убрал свой антимагический щит, который не давал колдовать мне и эльфам, затем помог мне подняться, — Стража крепко спит, уходите.

Мое сердце забилось как бешеное, сбросив остатки веревки, я и впрямь чуть было не кинулась его обнимать. Карна не предусмотрела только этого, просто не могла предусмотреть.

— Пойдем с нами, клянусь, никто не посмеет тронуть тебя!

— Мое место здесь, — теперь он не скрывал своих эмоций, которые всего за несколько месяцев опустошили его душу, — Прости меня… Я не смог тебя уберечь.

— Ты только что меня спас! Но я не уйду без них.

Он кивнул в сторону остальных эшафотов и сказал:

— Тогда иди же… Торопись!

Теперь я поняла, зачем Айрон приказал привязать их здесь.

— Я никогда тебя не забывала, — шепнула я ему.

— И я тебя, — ответил он.

Затем, метнувшись к Алвару, я тихонько сказала ему в самое ухо:

— Ш-ш-ш, это я.

Владыка улыбнулся и прошептал:

— Марта…

Сорвав эту проклятую повязку, я принялась жечь узлы его веревок, прошептав заклинание горящих рук. Огненные капли, срываясь, обжигали его плечи, но он даже не замечал этого. Тело также плохо слушалось принца, я, с трудом подхватив его, помогла ему сесть. Нежно проведя по моей руке, он начал растирать затекшие конечности. На мои глаза навернулись слезы, когда я увидела кровавые следы от впившихся веревок на его руках, груди и шее.

Но нужно было спешить — я подлетела к Мэльиру и принялась освобождать его, надеясь, что никто не заметит свет от пламени в моих ладонях. Аадары теперь молча смотрели на нас, не до конца понимая, что происходит. Алвар пошатываясь на затекших ногах, поднялся вслед за мной, но маг внезапно удержал его, положив руку ему на плечо.

— Береги ее, Черный Принц.

Алвар повернулся к нему и сказал:

— Я умру за нее.

Айрон кивнул и, убрав свою руку, начал снова исчезать, шепча очень сложное и длинное заклинание. Я, наблюдая за этим, даже перестала дышать, от этих слов меня захлестнула волна любви и окрыляющего счастья. Мэльир тихо позвал меня — рука стала прожигать его одежду. Я быстро опомнилась и с подбежавшим Алваром мы освободили оружейника, затем и остальных.

— Почему маг отпустил нас? — тихо спросил Иледар.

— Это Фейн, мой родной брат.

Мэльир присвистнул, Нэлвир же долго не мог закрыть рта, братья переглянулись, а Вэалор, прикрыв глаза, неопределенно покачал головой. Принц, судя по всему, уже давно об этом догадался.

Когда все были свободны и могли стоять на ногах, мы поспешили убраться оттуда.

Через высокую стену эльфы перебрались без труда, Алвар помог мне взобраться и поймал меня, когда я прыгала вниз. Он заметил сильный ожог на моей руке и вопросительно поднял на меня глаза. Я старалась не обращать внимания на боль, к тому же столько чувств смешалось во мне все сразу! Мой любимый живой и невредимый, и мы, наконец, на свободе. И еще я увидела своего брата, и каким он стал! Во мне бурлила любовь, радость и надежда.

Я едва шепнула Алвару:

— Это ерунда, обожглась немного, — я сделала равнодушное лицо, но признаю, иногда от боли мне хотелось кричать.

По его глазам я увидела, что он понял все.

А дальше, пока эльфы бежали через лес, он нес меня на своей спине и держал меня за руку, вливая в нее свои целительные силы. Я обнимала его сильные плечи, и ничто в целом мире не могло наполнить мое сердце в тот момент большей радостью, чем близость любимого и тихий звук его бьющегося сердца.

Айрон долго смотрел нам вслед, я чувствовала его любящий и печальный взгляд.

Они старались бежать низинами и избегать открытых пространств. Вэалор был слишком измотан, чтобы провести тайными тропами вместе с собой кого-то еще и поэтому отправился вперед один, чтобы предупредить о нашем возвращении. В лагере наверняка сейчас готовили план атаки укреплений людей или уже приводили его в исполнение.

Эльфы ни разу не остановились до самого рассвета, бежали, почти не разговаривая — берегли дыхание, но Мэльир успел рассказать мне, как их поймали. Карна провела Айрона и небольшой отряд людей тайными тропами в лагерь, они решили ударить сразу с двух сторон.

Пока мы изничтожали их небольшую армию, они вошли в палатку военного совета и стали ждать. Они, конечно, не могли знать, что с помощью моего заклинания половина их плана, заключающаяся в прореживании наших рядов, полностью провалится, и неимоверно жаждали сцапать принца и выживших в бою Аадаров. У Карны также были особые планы и насчет меня.

Тауронов они усыпили, а на всех Аадаров, входивших в палатку, Айрон накладывал заклинание оцепенения, затем их связывали веревками. Другое же заклинание — молчания не позволяло эльфам предупредить остальных, и такая же участь ждала всех.

Вот только Мэльир их неприятно удивил своим сопротивлением к безотказному вообщем-то заклинанию, и с ним пришлось повозиться. А потом вошли мы с Вэалором, и магу пришлось совсем несладко, советники были удивлены, что им удалось поймать нас.

— Они скрутили таши, угрожая лишить меня жизни, — тихо сказала я, и Танарт с Алваром молча переглянулись и понимающе кивнули. Я не знала, что означает этот взгляд, но мне показалось, что они что-то недоговаривают мне.

— Когда я увидел тебя всю в крови… — глухим от ярости голосом продолжил Мэльир, — Если бы не веревки, я убил бы их всех голыми руками! Что они делали с тобой, Нари? Клянусь, что за каждую каплю твоей крови я выжму с них по бочке с каждого.

Плечи Алвара при этом напряглись, его сильные пальцы сомкнулись на моих кистях, и я поняла, какую боль ему причиняют мои страдания.

— На меня маг тоже наложил какой-то щит. Я ничего не могла сделать, когда он появился, — от стыда я опустила глаза, — Я даже не знаю, как теперь смотреть на вас. Я не маг, я недоучка, — на языке появилась едкая горечь.

— Нари, милая, благодаря тебе провалились оба их плана, — ободряющий голос принца заставил меня тихонько улыбнуться и придал мне уверенности.

— Это так! — Мэльир немного запыхался, непросто было бежать и болтать на ходу, — И больше не говори так о себе. Ты пришла, чтобы спасти наш народ…

— Танарт!..

— Погоди, не перебивай. Твоя преданность, твое сострадание, желание помочь любому, даже злейшему врагу, достойно наивысшего восхищения. И тут уже дело не в том, что твои попытки не всегда были успешными, главное — то, что ты совершаешь, поступки, которые и определяют — что ты есть на самом деле. Ты не отреклась от нас, когда тебя увели на допрос. И ты не престаешь поражать меня каждый раз. Ты… действительно пришла, чтобы вернуть нас с неверного пути, ты уже возвращаешь.

При этих словах Алвар легко и нежно провел по моей руке, и я отметила, что ожогов на ней уже почти, как не бывало.

— Спасибо, Танарт! Ты не представляешь, как твои слова тронули мое сердце! Это и правда очень важно для меня. Но я даже не знаю, что сделают теперь с Айроном.

— Он настоящий маг, он о себе позаботится, они побоятся его тронуть. Он наверняка сейчас гоняет по лагерю татиров, гневно размахивая руками и требуя найти виновного в нашем побеге. И как бы «случайно» забыв, что было бы неплохо отправить за нами погоню.

Я улыбнулась.

— Все может быть. Надеюсь, что это так. Я видела, как от его голоса дрожали стены. Мне до него далеко. И я все равно не чувствую себя достойной смотреть на вас.

— Нари, мы еще поговорим с тобой об этом после, — сказал Алвар.

— Хорошо, Ваше Высочество, — слова прозвучали так нелепо, учитывая, что я восседала у Его Высочества на спине, и принц тихо рассмеялся.

— Ты можешь звать меня просто Алвар.

Мэльир только хитро улыбнулся и перевел свой взгляд куда-то на дальние деревья.

Небо начало светлеть, ветер гнал за нами тяжелые облака, которые чуть окрасились в нежный предрассветный оттенок. Они молчаливым эскортом сопровождали нас всю дорогу, а лес встречал нас радостными песнями. Мы расположились на небольшой отдых еще задолго до восхода, и эльфы перевязали и подлечили свои раны.

Как оказалось, Мэльира сильно помяли, но могучий воин даже не подавал и виду, принц с Иледаром вдвоем колдовали над ним. Я молча сидела рядом, обеспокоено смотря на своего друга и тренера.

Вскоре появились тауроны, которых провели через тропы несколько таши-нандиров, и не успело солнце показаться над горизонтом, как мы были уже в поднявшемся на уши лагере.

Здесь действительно готовился план нападения на гарнизон Белони, и возвращение принца и Аадаров было насколько неожиданным, настолько и радостным. Эльфийские воины возле центрального костра обступили нас со всех сторон и не угомонились до тех пор, пока измученный Элверт не согласился рассказать им, как все было. Все мы, проведшие эти злополучные сутки не самым приятным образом, буквально валились с ног, но у таурона было куда больше выносливости, и военноначальник еще каким-то образом держался.

Танарт сел на скамеечку и так и не смог подняться, четыре воина еле-еле унесли его в палатку в сопровождении одного из жрецов, дело кажется было совсем плохо.

Я уже не помню, как оказалась в какой-то чужой палатке и заснула там беспробудным сном до самого вечера.

Глава 56 Поступь весны

Проснувшись, я поняла, что нежно обнимаю одеяло, пахнущее сандалом и кедром, и сразу же узнала этот запах. Мне вспомнилось, что накануне я не смогла пойти к себе, даже после того, как тело Сани убрали оттуда. Я резко села и оглянулась в темноте, но внутри никого не было. Я окинула полог, и увидела Алвара, сидящего у входа, он тепло улыбнулся при моем появлении. Он, видимо, ожидал моего пробуждения.

Был ранний вечер, в глубоком небе блестели первые звезды, ласковый ветерок зашевелил мои волосы. Лагерь выглядел спокойно, были слышны даже песни у костров, но я чувствовала, что что-то не так, воинов было меньше, зато часовых чуть ли не утроилось.

— Как ты, Нари? — с ноткой тревоги спросил принц, и я тоже присела, чтобы не разговаривать с ним сверху вниз.

— Со мной все хорошо. А Вы… даже не поспали, Ваше Высочество?… — с заботой в голосе ответила я.

Принц легко вздохнул.

— Не беспокойся, я достаточно отдохнул, Нари. Я просто сидел, смотрел на звезды и думал.

— Я, кажется, догадываюсь, что беспокоит Вас.

— Да, но ты знаешь еще не обо всем. Дело в том, что Карну поймать пока не удалось, ее следы ведут к подземному проходу и обрываются в скалах, судя по всему, она хочет вернуться в Нивенрэл. Я расставил вокруг лагеря больше часовых, некоторые вместе с таши стерегут тайные тропы, и отправил небольшой отряд к подземному проходу. Карна не воин, но очень опасна именно благодаря своей способности. Я думаю, что это обманный ход, Нари, поскольку все ее цели остались здесь.

Я посмотрела на него влюбленными глазами, и робко сказала:

— Я знаю, что Вы и Ваша мудрость проведет нас мимо всех опасностей, Владыка.

Принц чуть засмеялся:

— Ах, Нари, пока ты веришь в меня, я способен сделать все. Не будем же думать о плохом, и Боги уберегут нас от беды, как берегли до сей поры. А тебе сейчас нужно поесть, ужин давно готов. Я же еще немного подумаю…

Услышав эти слова, я сразу вспомнила Сани, она всегда готовила для меня с такой заботой и добротой! Быстро поблагодарив Алвара, я направилась к костру, чтобы скрыть свои слезы.

К тому же я только что поняла, что не ела уже чуть меньше двух суток, только вчера мне довелось попить немного воды, когда мы вернулись в лагерь. Странно, но голода я даже не чувствовала, только необычную слабость в ногах.

Но добраться до костра с первой попытки не удалось, воины сразу же стали окружать меня, засыпая вопросами, едва завидев, что я приближаюсь к огню. Не знаю, что рассказал им Элверт, но я, похоже, опять была героем баллады. Любопытных эльфов решительно растолкала Девора, и вместе с ней мы пробрались к скамейкам, она наполнила для меня миску какой-то ароматной похлебкой, которая аппетитно булькала в огромном котле и внимательно следила, чтобы никто не наседал на меня сзади.

— Ты только не спеши, поешь спокойно. А то у тебя уже одни ребра торчат. Я слышала, как тебе там досталось…

— М-м… Ерунда, — я налегала на похлебку с удвоенной скоростью, аппетит проснулся просто зверский, — Может быть, ты слышала, как там Танарт?

— Он… Он сам не свой с тех пор, как вы вернулись… — она понизила голос до шепота и склонилась к моему уху, — Элверт рассказал, что это не они схватили Алвара, это он дал им себя схватить и связать заклятием, когда увидел лезвия мечей готовых перерезать горло его советникам. Взамен люди пообещали ему, что Аадары останутся живы. Но в тюрьме их били на глазах у связанного принца, пытаясь выпытать у Владыки расположение тайного прохода. Мэльир чуть не освободился, порвав веревки и потому, ему и досталось больше всех. Он был где-то здесь.

Вот как оно было на самом деле. Великий Владыка эльфов готов был пожертвовать собственной свободой и жизнью, чтобы спасти своих верных подданных. Его благородство всегда восхищало меня. Но поступки людей мне казались подлыми и вероломными, и я чувствовала нечто, что, быть может, немного тревожило меня. Я встала на путь эльфов и уже сроднилась с ними в поступках и помыслах, я чувствовала их ярость и гнев к людям в своей душе. Хотя, я пока не отдавала себя во власть этой ярости и не собиралась делать этого.

Какой-то длинноволосый нандир подсел к нам и приобнял воительницу за талию, она не отвергла его ухаживания, но я видела, что и рада она была не особо.

Оставив свои раздумья, я поискала тренера глазами и когда увидела его одинокую фигуру, сгорбившуюся у потухших угольков маленького костерка, чуть не выронила миску из рук. Плечи могучего оружейника, быть может, впервые за месяцы ссутулились, безвольно повисли его волосы, и их кончики пылились на земле.

Я отставила свою похлебку, и хотела было подойти к нему, но длинноволосый с какой-то странной улыбкой сказал мне:

— Оставь его одного. С ним это случается время от времени…

Я кивнула, но это никак не повлияло на мои намерения. Он всегда был рядом, когда был нужен мне, неужели я останусь в стороне, когда помощь нужна ему самому?

— Мне знаком этот взгляд, — сказала я, почти бесшумно подойдя к огромному воину. Я прекрасно знала, что он слышит мои шаги.

— Марта, не сейчас…

— Иногда нужно поделиться своей печалью, иначе она изъест тебя. Или мне лучше уйти?

Я взглянула в сторону большого костра на Девору, что сейчас весело смеялась и кокетничала уже сразу с двумя стройными нандирами. Они тоже веселились, в промежутках между комплиментами, которыми они осыпали эльфийку, одаривая друг друга ревнивыми взглядами.

— Постой…

Я тихонько присела рядом, он же не отрывая от нее взгляда, промолвил:

— Никто из них не любит ее по-настоящему. А она дарит свой смех всем, она не знает что у меня в душе.

— Чего же ты ждешь, Танарт?

— Чего… — слегка удивленно и грустно потянул он, — Нари, пойми… Я ведь зверь! Меня так называют. Девора… Когда я впервые в своей жизни оказался на волосок от гибели в плену у людей — я понял, что никогда так не любил. Но однажды я уже предлагал свой меч другой удивительной девушке, которая пленила мое юное сердце. Мы называем это первой весной. Мои волосы были еще коротки. Она рассмеялась мне в лицо, когда я увидел острие моего клинка, направленное прямо на меня. Она первая прозвала меня так. И кто же из эльфиек согласится разделить свою судьбу… со зверем?

Да, могучие воины эльфов не держали обид. Но их сердце было так уязвимо, а нанесенные ему раны не заживали очень долгое время. Он давно простил ее. Но боль осталась до сих пор.

— У тебя доброе сердце, Мэльир, — сказала я, и тренер ласково посмотрел на меня, — Если она не разглядела в тебе твою душу, возможно, она и не стоила твоих усилий. Но ты будешь жалеть всю свою жизнь, если не попробуешь снова, если кто-то другой уведет другую — ту, что действительно достойна тебя. Стоит ли еще одна попытка бессмертной жизни эльфа с ледяной болью в самом сердце?

Один из нандиров, уже приобнимая воительницу за талию, повел ее куда-то в сторону палаток, что-то страстно нашептывая ей в острое ушко.

Рука Танарта внезапно легла на его огромный двуручный меч.

— Ты права, Нари. Чего же более ждать?

Мэльир резко поднялся и в несколько быстрых шагов обогнал этих двоих и заступил им дорогу. Обе его руки лежали на мече, что пока покоился в ножнах. Эльфы у костра разом обернулись на эту троицу, предвкушая занятный поединок, Девора внезапно скинула руку кавалера со своего бедра. Тот отступил на шаг и тоже положил руки на эфес оружия. Мэльир обнажил клинок и, как всегда отбросил тяжелые ножны.

— Давай, Мэльир! Покажи ему как следует! — послышались возгласы.

Но оружейник и не думал сражаться. Вместо этого он, напрочь игнорируя ее ухажера… преклонил колено перед прекрасной эльфийкой и произнес, протянув ей свое оружие в раскрытых ладонях:

— Примешь ли ты мой меч и мою любовь, милая Девора?

Все кто не потерял дара речи, дружно ахнули и замерли в трепетном ожидании. Мэльир не смотрел ни на кого, его абсолютно не волновали ни любопытные взгляды, ни вытаращенные глаза длинноволосого нандира, он смотрел только на нее. На свою любимую.

Жрица медленно подошла к нему и, приняв меч у него из рук, тихо сказала:

— Для меня великая честь и счастье открыть тебе свою любовь. Твоя судьба станет моей.

Затем она вернула меч Мэльиру — в его сильные руки плавно лег эфес клинка. Танарт посмотрел на меня с благодарной улыбкой, выражение неземного счастья преобразило суровое лицо. Он не говоря больше ни слова, крепко обнял свою невесту, все еще сжимая оружие, и их долгий поцелуй сопровождался хлопками и радостными подбадривающими криками очнувшихся от оцепенения эльфов. Мне показалось, что были среди них и несколько печально-расстроенных нот. И, наверное, громче всех кричала от радости я.

Я вернулась к костру и присела на скамеечке, смотря вслед влюбленным, радовалась за них, и в то же время из груди вырвался тяжелый вздох, когда мое сердце опять напомнило мне о моем одиночестве.

Постепенно погрузившись в свои невеселые мысли, я подумывала о добавочной порции похлебки, как тут один из данаари присел рядом со мной. Сверкнули в свете костра его огромные глаза. Он улыбнулся мне, и его ладонь скользнула по моему колену. Я опешила от возмущения и скинула ее, даже потеряв дар речи, но он снова настойчиво обнял меня и придвинулся еще ближе, восприняв это как игру. Ну вот, стоило только Деворе уйти… С женщинами они общались на такие темы только на одном языке — языке силы, к тому же какая же из них откажет? Руки данаари не обращали внимания на мои жалкие попытки сопротивления.

Я хотела было облить его холодной водой, прочитав простенькое заклинание, как эльф внезапно взлетел, когда чья-то сильная рука схватила его за шиворот и, получив хороший толчок, он оказался на другой стороне костра. Рядом со мной мягко опустился на скамью Его Высочество принц Нивенрэла и редкий шепот смолк, а на лицах воинов появились странные улыбки. Данаари расстроено хмыкнув, присел напротив, как ни в чем не бывало. Все жрицы уже давно удалились в свои палатки, и могу поклясться — ни одна не ушла в одиночестве, а рабынь в походы не брали.

Глаза Алвара сияли сегодня, словно звезды, несколько капель ночной росы искрящимся жемчугом застыли в его волосах, бледные губы чуть тронутые оттенком спелой брусники, улыбались мне. Он не клал мне руки на плечо, даже не касался и кончиками пальцев, но волны ощущений, идущих от него, были однозначны: «Никто не посмеет тронуть ее». Ему не нужно было говорить своим воинам об этом. Быть может, впервые я почувствовала, что не одинока, мы просто сидели с ним рядом, не касаясь друг друга, но все же казалось, наши сердца бьются вместе и более неразлучны.

Я поняла, что с самого начала знала, что мы будем вместе. Как и он. Хоть и были дни, когда отчаяние овладевало мной, я всегда знала это, с самого первого дня.

К нашему костру подошел Иледар, в его руках был флёрт, а на губах легкая мелодия.

— Я надеюсь, ты хорошо отдохнула, Нари? Потому что именно тебе сегодня быть нашей Эрали.

Жрец подсел как можно ближе, чтобы слышать мой голос и тронул свои струны.

Несколько воинов внезапно легко рассмеялись.

— Какой же человек может перепеть эльфа? — послышался чей-то задорный голос.

— А вы зря смеетесь, — за моей спиной появился Вэалор и сел чуть-чуть позади меня, — Она достойна этого.

— Тогда пусть докажет!

— Да, пусть споет!

Я закашлялась, поскольку в горле запершило. Три десятка пар глаз смотрели на меня, и среди них был Алвар, что сидел, едва ли не касаясь меня плечом.

— Марта, ты споешь для нас? — спросил принц, сверкая своими глазами, в которых плясали маленькие язычки пламени от нашего костра.

— Э-э… Я, пожалуй, пойду к себе, — поднявшись со смущенной улыбкой, я развернулась, собираясь уйти.

— Мы не отпустим нашу Эрали! — весело сказал Иледар и тоже стал подниматься, — Вэалор, лови ее с той стороны!

Низкий приятный голос Алвара раздался за моей спиной:

— Ты откажешь принцу Нивенрэла? — я повернулась в легком испуге, его голос прозвучал так серьезно. Но глаза… В них бегали такие озорные огоньки, что я, ахнув, бросилась бежать, воины хохотали и подбирали ноги, когда я пробегала мимо.

— Ловите ее кто-нибудь! — смеясь, крикнул Иледар.

Кто-то попытался поймать меня за край одежды, но шутливо, не особенно стараясь, но тут Алвар медленно встал, загадочная улыбка играла на его мужественных губах.

Я перебежала на другую сторону от большого костра и думала, что когда нас будет разделять его жаркое пламя, принцу меня уже не догнать. Но он, внезапно шагнув назад, оттолкнулся от скамейки и прыгнул, взлетели в воздух длинные черные волосы. Сделав над жарким костром лихое и красивое сальто с прямыми ногами, Алвар приземлился как раз возле меня.

Я тут же оторвалась от земли, подхваченная сильными руками Владыки, и мы, легко смеясь, повалились на траву, покатившись по шелковому зеленому ковру, и замерли, когда ночная тень укрыла нас. Мои руки оказались разведены в стороны и крепко прижаты к земле, а его лицо нависало надо мной на расстоянии ладони, его мускулистое тело прилегало к моему вплотную. Черные волосы тяжелым водопадом обрушились мне на грудь.

— Это Ваш приказ, мой Повелитель? — едва смогла выдавить из себя я.

— Если бы я мог тебе приказывать… моя милая. Я бы приказал никогда не покидать меня.

В темноте сияли его огромные зеленые глаза, а кроме них я уже не видела ничего больше. Легкое, как ветер дыхание касалось моего лица, горячие губы были так близко, я так боялась, что сейчас он поцелует меня, но хотела этого так страстно! Я знала, что он также жаждет этого.

— Бежать от Вас бесполезно, Ваше Высочество.

— Несомненно, — улыбнулся он.

— Я думаю, что свадьба нашего принца все же состоится, — в повисшей тишине сказал один из нандиров, сидящих у костра и глазеющих на нас. Не нужно было обманываться, считая, что тени могли скрыть нас от их взглядов, эльфы прекрасно видели в темноте. Но дело было совсем не в них. Принц не мог позволить себе дать мне надежду, не мог сейчас подарить мне свой страстный поцелуй. Без согласия Его Величества Феларфиндора он не мог связать свою судьбу с судьбою человека. Мы оба понимали это и сейчас мы без труда читали в глазах друг друга любовь, которой не могли пока отдаться.

— Ты споешь для меня?

— Да… мой милый.

Когда Алвар встал и помог мне подняться, воины разочарованно вздохнули, мы молча вернулись к общему костру.

Может, мы и не могли сейчас слишком многого, но наши руки как бы невзначай соединились друг с другом. Мы знали, что не одиноки больше.

Это была настоящая весна в моей душе.

Глава 57 Путь домой

Алвар расчесывал свои волосы, когда я, все еще зевая, подошла к общему костру, для меня поставили новую палатку, но этой весенней ночью мне плохо спалось. При виде меня Владыка эльфов улыбнулся, а я привычно низко поклонилась ему. Ни Мэльира, ни Деворы сегодня видно не было, и вряд ли что-либо могло вытащить их из палатки, кроме, пожалуй, боевой тревоги.

Нандиры уже с самого утра что-то наигрывали и горячо спорили насчет строк для новой баллады о принце и его приключениях. Они хотели первыми сложить ее, и у них получалось уже очень и очень неплохо, но эльфы в музыке и пении признавали только совершенство, тем более сам принц сидел прямо перед ними.

Было пасмурно и в воздухе чуть пахло дождем, но он обошел наш лагерь, пройдясь по скалам и окрасив их в хмурый темно-пепельный цвет.

Алвар, сияя своими загадочными глазами, подозвал меня к себе, и я робко и все еще сонно подошла поближе. Последние остатки сна как рукой сняло, когда вдруг он протянул мне свой гребень. Я ошеломленно взяла у него из рук изящную вещицу, украшенную сапфировыми цветами, она была сделана из чистейшего серебра в виде веточки эналарда, и осталась стоять не в силах пошевелиться.

Принц лишь тепло улыбнулся и развернулся ко мне чуть боком, расправляя спутанные волосы. После не очень-то приятной поездки, ночи в плену у людей и многочасового бега, они были сильно запутаны. Едва ли не теряя сознание от глубоких и смешанных чувств, я осторожно коснулась его густых прядей и только тут заметила, что нандиры перестали играть. Они, позабыв, наверное, все свои строки, смотрели на нас, раскрыв рты, и долго не могли выйти из оцепенения.

Я, присев чуть позади подле Алвара, с любовью и всей нежностью, на которую были способны мои пальцы, принялась за дело. И только в процессе я поняла, как много скрывал в себе этот ритуал, это было некой особой близостью, не эмоциональной и даже не физической, эта новая близость рождалась из двух предыдущих, но была в то же время чем-то еще. Нежные прикосновения моих рук доставляли ему удовольствие, которое окутывало нас, мы будто погрузились в облако тепла и окрыляющей любви, той весны, что рождалась глубоко внутри. Эльфы называли любовь весною, наверное, потому, что душа будто пробуждалась от многолетнего сна и получала новое рождение. Мои губы чуть растянулись в счастливой улыбке, а руки стали чуть более смелыми, и оттого еще более нежными. Алвар расправил свои могучие плечи, и светлая улыбка озарила его красивое лицо.

Мне очень хотелось продлить эти минуты, последняя прядь уже была распутана полностью, но я все еще нежно поглаживала его волосы, наслаждаясь каждым прикосновением, чувствуя единение наших душ в этом особом ритуале.

Но, увы, это не могло длиться вечно, я со смущенной улыбкой вернула ему гребень, и его благодарный взгляд озарил меня до самого глубокого закоулка души.

— Спасибо, — каким-то неземным голосом сказал Алвар, и поднялся, усадив меня на свое место.

Когда я поняла, что меня ожидает, я успела передумать кучу всяких мыслей за какое-то мгновение — одна хуже другой. Что мои волосы также страшно запутаны, что я не мыла их с… мне даже сейчас и не вспомнить, что они далеко не пахнут благовониями и вообще, наверное, и выглядят не очень… Но первое же его прикосновение развеяло все мои страхи, тревоги, да и, надо сказать, мысли вообще и чуть не заставило мое сердце выскочить из груди. Его пальцы, хоть и сильные, были невероятно заботливыми и нежность чувствовалась в каждом его движении.

Нандиры больше не играли, они смотрели на нас, чуть слышно переговариваясь друг с другом, иногда используя знаки. Я слышала их, но не понимала ни слова, хотя звучал эльфийский. Сейчас я не признала бы и родной речи, вновь погружаясь в воздушное облако весны и любви.

Эти переживания не были похожи ни на что, что мне доводилось когда-либо испытать. Никогда бы не подумала, что прикосновениями можно сказать так много!

Танарт со своей невестой не появился ни к завтраку, ни даже к обеду, его старший брат еще ночью окружил их палатку заклинанием молчания, чтобы они не мешали спать остальным, и оно еще держалось, Иледар все-таки был сильным жрецом.

Когда солнце начало клонится к закату, Алвар планировал собрать еще один совет. Люди понесли страшные потери, но и часть наших сил сейчас была занята поисками Карны. Эльфийка ведь могла еще натворить таких дел! Разведчики докладывали, что люди пока оставили свои попытки обнаружить подземный проход и тоже пребывают в неуверенности насчет дальнейших действий. Группы разведчиков они перестали высылать еще до сражения, после того, как нандиры перехватили несколько из них. И наличие в эльфийском войске человеческого мага, готового спалить за две минуты пять сотен людей, вызвало именно такую реакцию, о какой говорил нам принц. Они боялись.

Рабы приготовили ужин, в отличие от эльфов люди должны были есть каждый день, и я как раз собиралась утолить свой голод, отведав приятно пахнущего мясного супа. Но в лагерь неожиданно буквально влетел растрепанный гонец на взмыленном вобре. Видно было, что он в пути уже больше суток, когти животного и натертые ладони эльфа кровоточили, ремень с оружием съехал набок, но он даже не замечал этого. Кто-то сунул ему флягу с водой, но он решительно отстранил ее, показывая, что у него какое-то срочное донесение.

Когда его обессиленного подвели к принцу, сидящему у костра, эльф заплетающимся языком еле промолвил:

— Ваше Высочество!.. Я принес… весть из… Раш-Кенора.

Алвар встал.

— Я слушаю.

Эльф попытался поклониться, поддерживаемый сильными руками воинов и, не поднимая глаз, тихо сказал:

— Король Феларфиндор чувствует приближение смерти.

Принц резко изменился в лице и приказал очень низким голосом, обращаясь к сидящим у костра:

— Найдите Мэльира. Пусть подготовит двадцать самых быстрых эллай, мы отправляемся сегодня же, как можно скорей. Элверт примет командование в мое отсутствие.

— Но Ваше Высочество, — забеспокоился гонец, видя, как засуетились воины, бросившиеся на поиски Аадара, — Вы достигнете подножия к ночи, а в горах по ночам сейчас бушуют метели!

— Тогда приготовьте теплые плащи, — Владыка был непреклонен, отдавая новое распоряжение своим воинам, — Путь под землей слишком долог и теперь он опасен не только из-за дердов. А ты отдохни, Наскветир, ты заслужил награду. Жрецы подлечат тебя и позаботятся о животном.

Но последнее и так уже приводилось в исполнение — двое Ошераш поочередно лечили сбитые лапы скакуна, а третий счищал пену с его спины.

Гонца же напоили тэлем и помогли добраться до ближайшей палатки, где он рухнул, как подкошенный и тут же уснул богатырским сном.

Алвар нырнул в свою палатку, и через некоторое время вышел уже с седлом и прочим снаряжением. Я неуверенно подошла к нему и смотрела, как он потуже затягивает ремни с оружием и одевает на плечи тайшан.

Лагерь быстро ожил, на лицах эльфов была тревога и печаль, несколько высоких эллай уже готовили своих вобров в путь, к Алвару тоже подвели его скакуна.

— Я надеюсь, что все будет хорошо, мой Повелитель, — смущенно сказала я, — Берегите себя.

Алвар, мельком взглянув на меня и отдав еще несколько приказов, направился к своему вобру, знаком показав мне следовать за ним. Когда мы встали чуть поодаль, наблюдая за растревоженным лагерем, он негромко сказал:

— Мы потеряли способность видеть будущее. Но я всегда слушал свое сердце, и оно не подводило меня. Сейчас оно говорит мне, что ты должна поехать со мной. Но… Готова ли ты к такому риску? Мы действительно поедем в ночь, после зимы в это время суток бушуют страшные бури, а ветер все время меняется. Это опасно.

— Я готова, Ваше Высочество, — не задумываясь, ответила я.

Принц удержал меня от очередного поклона и загадочно улыбнулся.

— Ты смелая и преданная, Нари. Что ж… Тогда Тильвё сегодня понесет двоих, — он похлопал вобра по спине, — Не бери ничего лишнего, только флягу, плащ и тайшан. Не забудь про оружие.

Я еду с ним. О большем я не могла и мечтать. Буквально через две минуты я также выскочила из своей палатки уже готовая отправляться в путь. Из оружия я оставила только один пояс с кинжалами, лишний вес наверху был ни к чему.

Мэльир выглядел довольно бодрым, а Девора была крайне уставшей, но, несмотря на это, охотно помогала ему седлать его могучего скакуна. Эти двое смотрели друг на друга с такой нежностью, что даже я жалела, что им придется хоть и ненадолго расстаться.

Алвар усадил меня на своего Тильвё, и поверх тайшана заботливо закутал еще и в теплый плащ, и вскоре наш небольшой отряд уже мчался на запад, навстречу огненному закату, разливающемуся над мглистыми лесами. Я была несказанно счастлива находится в объятиях своего любимого, но сегодня грустные думы омрачали мои мысли. Что же случилось с Королем? Что это была за болезнь, с которой не могла совладать и вся магия эльфов? Эльфы избегали этой темы в разговоре, никто даже не упоминал об этом. Воистину непростое время настало для эльфийского народа.

Принц торопился, но берег силы скакунов, в пути мы несколько раз останавливались на короткий отдых, а перед подножием мы даже спешились и позволили вобрам отдохнуть от седоков. Алвар хоть и выглядел спокойно, но тяжелая тень легла на его красивое лицо, он был очень привязан к отцу и сильно любил его. Но уход близких не считался смертью, хотя эта удивительная связь с покинувшими Атан не ощущалась, как раньше. Лишь светлые эльфы могли чувствовать ее.

Когда мы начали первый подъем, небо и впрямь нахмурилось и чем выше мы поднимались, тем сильнее хлестал нас яростный ветер с колючим снегом в рукавах, дикий и необузданный. Алвару удалось ненадолго утихомирить его, но он, как непослушное дитя принялся завывать в ущельях с новой силой. Хотя, надо сказать, нас он хлестал уже не так яростно. Я очень быстро замерзла, а особенно ноги, которыми было не пошевелить из-за кожаных веревок, но не подавала виду.

Куда сложнее было не бояться и сдерживать рвущиеся крики, поскольку ночью в суровых заснеженных скалах было куда страшней. Но эльфы двигались уверенно, да и вобры чувствовали себя, как дома, и я полностью положилась на мастерство Алвара.

Как это ни странно, но в горах было достаточно света из-за близкой луны и белого снега, что тонким слоем покрыл иссиня-черные склоны.

Когда мы вдруг остановились на узком плато, я уже промерзла до костей, Алвар знаками показал что-то своим воинам. Они подлетали и взбирались на эту узкую, но довольно ровную площадку. Я закуталась в плащ посильнее и спрятала замерзший нос. Принц внезапно спешился и начал отвязывать мне ноги.

— Ветер меняется. Мы немного переждем здесь, — сказал он в ответ на мой немой вопрос, и я кивнула.

В небольшой выемке в скалах, кое-как защищавшей от ветра, эльфы укрыли своих вобров и сели сами, сбившись в плотную кучу, накрывшись плащами с капюшонами. Алвар спрятал меня от ветра под свой теплый плащ, замотав практически с ног до головы, и мы согревали друг друга теплом своих тел. Он сжимал меня в своих крепких объятиях, а тихонько касалась его густых черных волос, перебирая пальцами тяжелые пряди, надеясь, что он не замечает этого. Я была счастлива, несмотря на холод и чуть ли не мурлыкала от удовольствия. За несколько месяцев мне довелось пережить немало приключений, и я даже поймала себя на мысли, что не такая уж и плохая моя жизнь. Конечно, главную причину перемены моего настроения я сейчас нерешительно обнимала своими руками.

Ледяной южный ветер ожесточенно хлестал скалы над нашими головами, хлопья снега неустанно сыпались с иссиня-черных небес, но костер на удивление горел ярко да к тому же прямо на голых камнях, согревая наши замерзшие ноги. Вот что значит немножечко магии! Мэльир сказал, что теперь не побоится взять меня даже на Хадр'Нашкар — самый высокий пик из Зубов Хегена.

Я, кажется, чуть задремала, склонив свою голову Владыке эльфов на грудь, и внезапно проснулась от того, что его пальцы провели по моим волосам, а губы чуть коснулись виска. Сердце замерло, а затем трепетно забилось от радости, мои руки, совершенно меня не слушаясь, обняли его еще крепче, и Алвар также прижал меня к себе еще сильней. Его прохладная кожа и горячие губы на лбу, заставляли мое тело трепетать от восторга и нежности.

Едва забрезжили утренние сумерки, принц разбудил меня, ласково проведя своими пальцами по моей щеке и, открыв глаза, я увидела его улыбающееся лицо. Это было самое чудесное утро за всю мою жизнь!

Казалось, он единственный не спал в эту ночь, остальные еще пребывали в объятиях сновидений, плотно прижимаясь к нам со всех сторон.

— Северо-восточный, — тихо сказал принц, показав рукою в небо, и я поняла, что мы скоро снова двинемся в путь.

Небо было все еще хмурым после вчерашней непогоды, и я поразилась суровой красоте белоснежных скал под нависающими лохматыми темными тучами, иногда проплывающими над самыми вершинами.

Танарт и еще двое нандиров сразу проснулись от его голоса, заворочавшись, разбудив остальных.

Сборы были недолгими, через несколько минут мы уже разрезали утренний воздух, мчась к нашему дому, не побоюсь больше ни на миг назвать его так.

Мэльир успел подтрунить надо мной с Алваром, озорно спросив: «Как спалось? Не замерзли?», на что Владыка только усмехнулся и шутливо ткнул его в бок. Я знала, что оружейник не позволит себе такого, когда мы спустимся вниз. Но как же странно было находить столько удивительных граней в принце темных эльфов, он был и жестким и мягким, и властным и справедливым, честным, но загадочным, и великим полководцем, что вел своих солдат и одним из воинов, что грелись под ледяным ветром, сбившись в кучу. Я раньше не представляла себе, как все это может сочетаться в одном существе, но в Алваре это было так гармонично! Я видела, каким грозным он мог быть, но под всем этим у него было любящее и заботливое сердце, способное на искреннее сострадание, он обладал истинным благородством и настоящей Честью. Я знала, почему воины готовы идти за него на смерть, я ни минуты не сомневалась, что без колебаний сделаю то же самое.

Через некоторое время мы уже въезжали в прекрасную долину Нивенрэла и услышав знакомые возгласы: «Алвар эвайн!», я почувствовала, что вернулась домой.

Глава 58 Сердце Дракона

Нас встречали тауроны из свиты Короля во главе с таким огромным воином, что даже Танарт уступал ему в росте и ширине плеч. Серебряные глаза пронизывали меня жгучими искрами, когда его взор обращался ко мне, а лицо было суровым. Его пальцы время от времени играли с рукоятью длинной и узкой сабли, что висела в ножнах на поясе. Я по достоинству оценила их силу и гибкость, мне даже захотелось увидеть его в бою. Одет он был в темно-зеленый богато украшенный золотой отделкой кевей, а с плеч ниспадал золотистый короткий плащ.

Мы спешились и всех вобров тут же увели в конюшню, и когда этот огромный воин крепко обнялся с Мэльиром, я поняла, что это и был его отец, Тэнгольфин. Затем таурон подошел к нам и поклонился, привычным движением, удерживая косу, чтобы не волочилась по полу.

— Феларфиндор ожидает Вас, Ваше Высочество… Вас обоих, — добавил он и его взгляд снова уперся в меня. От этого у меня затряслись поджилки.

— Мы прибыли так быстро, как только могли, — ответил Алвар, — Как себя чувствует мой отец?

— Силы медленно покидают его, — хмуро сказал Тэнгольфин и внезапно подошел ко мне, — Я сопровожу вас в его палаты.

С этими словами он невозмутимо обнажил свою саблю, и решительно встал чуть за мной.

— В этом есть необходимость? — спокойно спросил его Алвар, — Она — один из моих нандиров и в ее преданности у меня нет ни малейшего сомнения! — он доверительно положил мне руку на плечо.

— Я тоже готов поручиться за нее, отец, — вмешался Мэльир.

— Я не сомневаюсь, — таурон взглянул на своего сына понимающим и добрым взглядом и низко поклонился принцу, — У меня приказ, Ваше Высочество. Король иного мнения о доверии к людям.

— Ничего не поделать, — принц ласково улыбнулся мне, — Не бойся, Нари.

Я ответила на его улыбку и мягко сказала с поклоном:

— Моя жизнь в Ваших руках, Владыка.

Эти слова заставили улыбнуться даже сурового Тэнгольфина, но его лицо тут же снова стало серьезным и непроницаемым.

— Идемте.

В пещерах почти ничего не изменилось за время нашего отсутствия. Город еще спал, но первый торил уже горел достаточно ярко, я была очень рада, что мы почти не встретили любопытных глаз, когда поднимались к кенариту. Шли мы очень быстро, я запыхалась уже на первом подъеме, а тауроны, сопровождающие нас вообще не знали усталости.

Мне становилось не по себе от того, в каком виде мы предстанем пред Его Величеством, сердце билось в груди, не переставая, учащая свое биение чуть ли не с каждым шагом. Алвар иногда поглядывал на меня ободряющим теплым взглядом, принц понимал, что я сейчас чувствую.

Я никогда не была в северной части дворца, где начинались величественные и непередаваемые простым языком покои Великого Феларфиндора. Нет, они поразили меня отнюдь не богатством, которым блистали роскошные коридоры и залы дворца.

Входная зала представляла собой высоченную пещеру с отвесными стенами и колоннами, уходящими на головокружительную высоту. Сперва мы долго спускались к ней по широкому и петляющему коридору, устланному темными коврами с золотыми и серебряными узорами, кое-где даже превращающемуся в покатую лестницу. А минут десять спустя, мы оказались в самом центре этой залы, окруженные неземной, но печальной красотой.

Стены утопали в мягкой мгле, иногда отблескивая серебристой поверхностью. А на востоке в потолке была огромная щель, которая не нарушала величественного полумрака, но освещала небольшой участок земли, где росли самые прекрасные деревья из всех, что я видела. Они не были слишком высокими, им не хватало света, тепла и плодородной земли, но любовь и забота эльфов позволяла им жить здесь, на дне этой пещеры. Их золотые и серебряные листья усыпали пол, и разлетались легкой пыльцой, когда мы ступали по их ковру. Это были те самые эналарды, но, глядя на них, мне становилось грустно, они походили на тень огромных величественных деревьев, которые я видела на картинах и на обложке подаренной принцем книги.

Ступив под их сень, принц печально произнес, обращаясь ко мне:

— Они никогда не цвели здесь.

Среди удивительных золотых и серебряных стволов росли и другие деревья, с привычного цвета листвой, а землистый пол пещеры густо порос молодой травой.

Искристый водопад струился с западной стены, но его шум был мягким и убаюкивающим. Алвар и тауроны уверенно шли именно туда. Я догадалась, что за водопадом есть проход, чуть раньше, чем принц взмахнул рукой, и вода остановила свое течение. Охранники Его Величества распахнули перед нами тяжелые двустворчатые двери в уже привычной мне форме листа с золотой гравировкой.

Убранство покоев Короля потрясало своей изысканностью и вкусом, но не было вычурным. Все было очень просто и даже скромно. Стражи остались снаружи, вошли лишь мы трое — Алвар, Тэнгольфин с клинком наголо и я. Мэльир также остался ждать у входа.

Король встречал нас в уютной круглой зале теплых осенних пурпурных цветов, какой-то золотистой краской на стенах были искусно нарисованы деревья, ноги тонули в мягких коврах.

У дальней стены возвышался тяжелый балдахин, ниспадающий из под потолка на четыре опоры, красный бархат был подвязан золотыми веревочками с пушистыми кисточками. Здесь, на пурпурных подушках полулежал Великий Король Феларфиндор в свободной красной мантии.

На первый взгляд его сходство с принцем было поразительно, их можно было принять за братьев, и только потом я увидела, что сделала с ним проклятая болезнь, Король был изможден и очень слаб. Но все же сила в нем чувствовалась немалая, его коса в несколько витков была обернута вокруг его пояса, а брови были такими длинными, что их приходилось вплетать в косы идущие по вискам. Его глаза просто полыхали зелено-желтым пламенем, и свет этого сияния играл на гладких стенах, но взгляд этих глаз был тяжел, как железный брусок. Губы были плотно сжаты, будто могучий эльф постоянно находился в состоянии борьбы, казалось, какая-то чудовищная боль не отпускает его.

Он вызывал ощущение мужественности, смелости, требовательности, был внимательным и жестким, он окинул всех нас долгим немигающим взглядом, и у меня закружилась голова, а дыхание заблокировало намертво.

В каком бы он ни был состоянии, от него прямо таки веяло силой и даже грациозностью, он вызывал во мне глубокое уважение. Он был из тех, кто не скупиться на похвалу, выиграл ли ты целое сражение, или всего лишь победил в бою первого наставника, но кто требовал в то же время железной дисциплины и строгого исполнения приказов.

Решительным жестом Феларус подозвал своего сына и, увидев кровавые следы на его руках и шее, что не могли скрыть ни длинные рукава, ни ворот, притянул его к себе, его голос чуть вибрировал от гремучей смеси неистового гнева и отчаянного беспокойства за своего единственного наследника. Глаза вспыхнули так ярко, что мне пришлось отвести взгляд.

— Сын мой! Ты обещал мне беречь себя!

Алвару даже пришлось опуститься на одно колено перед лежащим Владыкой. Руки Короля, нисколько не потерявшие своей силы из-за болезни, крепко держали его за плечи.

— Я знаю, отец.

— Ты чуть не погиб из-за этой человеческой девчонки! Я предупреждал тебя, хоть и не противился до поры! Оставь свои пустые надежды на забытую легенду! Мы не можем больше верить людям. Это они убили мою жену! Отправь ее туда, куда мы уже отправили тысячи ее сородичей, встретивших свою гибель на остриях наших мечей! — его голос гремел подобно яростному водопаду, я знала, что одно его слово и таурон, стоящий позади, исполнит любое приказание. Но я была спокойна. Ведь я верила. Не в легенду, а в своего принца.

— Она уже дважды спасала мне жизнь, отец, — молвил Алвар.

И с этими словами лицо Феларуса вытянулось, он разжал свою стальную руку и Алвар снова выпрямился.

— Я слушаю тебя, — в полной тишине произнес Король.

Принц рассказал Его Величеству все, включая и предательство Карны, подробно описав детали сражения и путешествие в город Белонь. Феларус лишь кивал время от времени и внимал ему, не прерывая вопросами. Алвар рассказал, что люди пытали меня, но я не сказала им ни слова, проявив истинную верность эльфийского воина. Он также особо подчеркнул могущество новоявленного мага, который, по мнению принца даже превосходил Великого Ивора, и приходился мне родным братом. При этих словах лицо Короля потемнело, и он вновь положил свою руку сыну на плечо.

Алвар ни словом не обмолвился о том, что некая недоучка, чуть не рассталась с жизнью, пытаясь проломить антимагический щит, созданным этим магом.

Феларфиндор ненадолго задумался, и когда он снова заговорил, голос его изменился, став подобным широкой и медленной реке.

— Я рад, что дожил до того дня, когда мудрость моего наследника превзошла мою собственную, — ответил Великий Владыка эльфов, — Старший из сыновей превзошел меня в искусстве боя, младший в мудрости, и вы моя гордость. Ярость и боль от потери любимой слишком долго ослепляла меня. Я восхищаюсь тобой, сын мой. И перед собой я вижу одного из самых достойнейших Королей для нашего народа, когда мое время завершится.

— Ты поправишься, отец, — ответил Алвар мягким голосом, но я уже слишком хорошо знала принца, чтобы догадаться, какую боль он прячет за этими простыми словами.

— Боюсь, что судьба решит иначе, Элаванир. Я уйду в Чертоги Талиана и там мы встретимся вновь. Я лишь сожалею, что не смогу поддержать тебя в это трудное время для нашего народа и с моим уходом сила эльфов ослабнет. Теперь я знаю, ты был прав в отношении Карны, но, видимо, мне уже не суждено дожить до той поры, когда ты представишь мне, наконец, достойную невесту. Пусть же твой надари-нандир и потомок Ивора подойдет поближе, я желаю познакомиться с ней.

Алвар протянул ко мне руку, приглашая подойти поближе, и я шагнула к ним, стараясь, чтобы дрожь была не так заметна. Когда я оказалась подле ложа Короля и низко поклонилась, принц встал и приобнял меня за плечи, увлекая вниз. Мы опустились на одно колено перед Его Величеством.

— Для меня Честь, отец, представить тебе дочь людей и потомка ангелов, надари-нандира и мою возлюбленную.

Я чуть не ахнула и у меня даже слезы навернулись на глаза от непонятных эмоций, ощущения счастья и непередаваемого страха, надежды и трепета перед Владыкой и отцом моего любимого.

Я не видела Тэнгольфина, но услышала, возглас удивления, вырвавшийся из его груди.

Мгновение мы стояли так, я не осмеливалась поднять глаза, пока Король не посмотрел на меня своим лучистым, но тяжелым взглядом. И я, подчиняясь его немой воле, тоже взглянула на него, и он тут же придавил меня тяжестью желто-зеленого света. Руки Алвара стали очень сильными, он держал меня так крепко, что мне казалось, это не я и Король смотрим друг на друга, это отец и сын смотрят друг другу прямо в души… через меня.

Я смотрела в эти необычайные глаза, и их свет вдруг будто вырос, начал обволакивать всю комнату, окружающее начало таять, а тело наполнилось небывалой легкостью, руки принца уже не держали меня. Я поняла, что уже не вижу свет, не вижу комнаты, не вижу ни Феларуса, ни Алвара и осознала, что попала в какое-то совсем иное место. Здесь не было пола, чтобы стоять, не было неба и звезд, сине-серая мгла клубилась вокруг и где-то вдали угадывались очертания каких-то то ли нитей, то ли остовов, то ли чего-то еще. Последнее было даже вернее.

Справа от меня все еще был какой-то свет, и я направилась к нему. Как хорошо, что я столько упражнялась вызывать силу своим желанием, поскольку здесь у меня не было тела, лишь свечение души, и передвигаться можно было, только используя эту силу.

Здесь я видела Черту. Слово «видела» немного не подходит для места, где у меня не было глаз, я просто знала это, и это знание вызывало во мне образ.

Это, конечно не было чертой, как таковой, нарисованной на земле, в воздухе или где-то еще, но воспринималось именно как Черта. А за ней… Серая Смерть.

Свечение, которое привлекло мое внимание, было душою Великого Феларфиндора, которого также называли — Сердце Дракона. Могучая душа эльфа была обвита тысячью светящихся нитей другого столь же могучего духа, некоторые насквозь пронзили его, оплетая всю его сущность, причиняя просто невероятную боль, подобной которой не было в материальном мире. Вот он источник болезни Короля! И этот светящийся дух стоял почти на пороге Края Мира, где поджидала Смерть, не в силах разомкнуть объятия, не в силах уйти за черту.

Это был Ивор и его ненависть, что обретала уже свой собственный уродливый разум, терзала их обоих, и Феларуса и мага. Да, он умер, сраженный Королем, но так и не обрел покой в своей смерти. Обе души, сражаясь, кричали от боли и бессильной ярости, я знала, что Ивор стал побеждать, Владыка становился все слабее. Больше долго так продолжаться не могло, хотя длилось без малого сорок лет.

Надо было попытаться расцепить их, но я не имела представления, как это сделать.

Я попыталась ударить душу Ивора по одной из этих нитей, но тихий крик полный боли заставил меня тут же пожалеть об этом. Никто из живых не знает, как кричит человеческая душа.

Часть сияющей энергии мага уже частично затянулась за черту, но Король упорно сопротивлялся.

— Отпусти его и возьми меня, — послала я мысленный приказ этой неистовой ненависти и, кажется, это подействовало.

Этому едва разумному сгустку злобы уже было все равно, лишь бы ломать и крушить, а Ивор слишком устал от сорокалетней борьбы с собственным разумом.

Нити разжимали свои объятия и устремлялись ко мне, я же собирала в центре осознания всю силу, что у меня имелась. Но… Я знала, что Ивору я не противник, это Феларус был способен устоять перед его мощью, меня могло утянуть в два счета.

Отпуская Короля, душа стала все сильнее погружаться в Смерть, но уже начинала опутывать меня, врезаясь с нечеловеческой болью, и потащив следом. Его Величество сильно ослаб, и держался из последних сил, но теперь ненависть Ивора переключилась на меня.

— Возьми же меня! — вязкая плоть астрала сотряслась от моей мысли и ненависть, взревев, как тысяча драконов, послала ко мне последние нити, одновременно отпуская Короля и окончательно соскальзывая в серую бездну Смерти.

Я ударила по нитям всей своей собранной мощью, но меня неумолимо тащило за черту. Ивор еще не успел опутать меня как следует, но все же я была не в состоянии скинуть с себя все эти нити могущественной души.

Потеряв всякую надежду, я уже почти не сопротивлялась, как вдруг что-то внезапно подхватило меня и с такой силой повлекло подальше от края, что путы начались соскальзывать и отпускать меня.

Гилаэль.

Через несколько мгновений душа Ивора обрела свой покой, встретив, наконец, свою Смерть за краем мира. Дух старшего принца, что не давал магу людей забрать Короля в людскую Смерть, подхватил нас обоих, ослабленных, но свободных, чтобы унести подальше от Черты. Феларфиндор возвращался в свое тело, его осознание уносило прочь в материальный мир, а мы со светлым духом Гилаэля повисли в безликой мгле астрала.

В мире материальном минуло лишь одно мгновение, за которое Король поднялся в постели впервые за долгие годы, а я упала в руках принца у самых его ног.

— Ты одна могла помочь нам, — зазвучали в сознании слова Гилаэля, — Никто из эльфов не был способен подойти так близко к Смерти людей. Лишь моя королевская кровь и любовь к отцу позволила мне сделать это. Я был связан с материальным миром лишь через тот алтарь и тянул столько жизни, сколько мог, чтобы не дать Ивору забрать его. Я защищал его все это время. Теперь я вернусь к своим братьям и сестрам в Серебрянные Чертоги. Передай моему отцу и брату, что моя песнь скоро поднимется к небесам и, избавившись от проклятия, они смогут услышать ее. Прошу лишь… Не оставляй моего брата. Он никогда не оставит тебя. И… Я не говорю тебе прощай, для тебя теперь открыты врата в священный Налардрикиль. Я покажу тебе путь обратно, в твое тело. Возвращайся. Не задерживайся в пути.

Гилаэль показал мне дорогу обратно. Но я сбилась и долго блуждала пораженная своей легкостью, ясностью осознания, прекрасными творениями астрала вокруг. Я знала, что это было такое, но, увы, мне не передать это ни какими словами в мире, я только могу восхищенно сказать, что это было прекрасно. Но в то же время и не прекрасно, в мире, где обитают лишь духи, нет земных слов и понятий.

Я не слышала здесь голосов, кроме одного, что прозвучал однажды издалека, он звал меня с надрывом и отчаянием. Я узнала бы его где угодно и радостно устремилась на его зов, в нем была неземная любовь и печаль, он все приближался и звал.

Я иду! Я иду к тебе, мой принц.

Глава 59 Возвращение

Алвар, белый, как мел, похудевший, с ввалившимися потемневшими глазами, склонился надо мной и внезапно сжал мое тело в нежных и крепких объятиях. Его подбородок лежал на моем плече, а носом он зарылся в мои волосы.

— Ты вернулась!

— Это ты вернул меня, Алвар!.. Но… сколько же времени прошло?

— Уже неважно, — он чуть отстранился, все еще держа меня в руках, наши лица были прямо друг напротив друга, в его глазах сияла настоящая бессмертная любовь.

Даже его одежда казалась какой-то блеклой, черная рубашка с золотистой оторочкой и высоким воротником, выглядела помятой, но ножны вместе с копьем все также висели за спиной на широком кожаном ремне, и я поняла, что он не спал несколько дней.

— Спасибо тебе, — сжав его руку, ответила я, — Гилаэль просил передать, что его песнь будет звучать для вас и теперь он вернется в Чертоги.

— Я знаю. Отец рассказал, что ему довелось увидеть у Края Мира. Силы возвращаются к нему, но ему требуется еще долгий отдых. Весь народ Аладраэ празднует его выздоровление! Я никогда не забуду того, что ты сделала для меня и для моего отца.

— Ты тоже должен отдохнуть, я вижу, что ты очень устал.

— Я не оставлю тебя, — обняв меня еще сильнее, промолвил принц.

— Со мной уже все в порядке, я здесь. Ты можешь отдохнуть прямо на этой кровати, если хочешь, а я постерегу твой сон.

Нежная улыбка осветила его лицо.

— Засыпать в твоих объятиях я мечтал долгими ночами, лежа без сна и считая звезды.

Меня поразили его слова, ведь и я ночами грезила о нем, перед взором всегда были его прекрасные глаза, теплая улыбка, заботливые руки.

— Помнишь, как я представил тебя, — озорно сияя глазами, спросил Алвар.

— Да, — смущенно ответила я, — Но разве я могу надеяться, что он одобрит твой выбор…

— Ты не знаешь моего отца! — весело сказал принц, — Ты видела его жестким правителем, разгневанным, твердым, волевым. Но ты еще не слышала его смеха и шуток! А его мудрость очень глубока, и хитрец знал о нас уже очень давно. Он просто хотел узнать тебя получше, прежде чем дать свое согласие, убедиться, что твои чувства также крепки. Ты взгляни на это! — легко засмеявшись, он указал на столик у моей кровати, — На такую работу требуется не меньше месяца. Кузнецы сделали это для нас по его просьбе.

— Но… как он узнал? — искренне удивилась я, недоуменно рассматривая две пары свадебных браслетов из сплетающегося белого и черненого серебра, искусная работа и выделка просто потрясала воображение. Одна пара была на могучие руки принца, другая… точь-в-точь моего размера.

— Ты узнаешь… В свое время, — улыбнулся Алвар, — Я тоже знал свою судьбу с того самого дня, когда ветер спутал наши волосы, моя милая Нари. Я не могу больше потерять тебя. Я люблю тебя. Люблю с самого первого дня.

Грациозно и медленно встав передо мной и затем, опустившись на одно колено, он изящным движением достал из-за спины свое великолепное копье. С достоинством протянув его мне, держа в раскрытых руках, он торжественно произнес:

— Нари, любимая, примешь ли ты мой клинок, согласишься ли ты разделить со мной судьбу, стать моей верной и единственной возлюбленной? Клянусь тебе в своей любви, и клянусь, он будет защищать тебя, пока в руках, что его держат, еще осталась кровь.

Я пошатнулась, и у меня перехватило дыхание. От волнения по телу пробежала лихорадочная дрожь. Неужели все это не сон? Но, собравшись, я тоже встала перед ним и произнесла:

— Да, любимый, я принимаю твой клинок, и твоя судьба станет моей. Я клянусь тебе в любви и верности пока сердце, принадлежащее тебе, еще может биться, — с этими словами я приняла копье из его рук и вернула ему рукоятью вперед.

Настоящие слова предложения меча и сердца были немного другими, но мы оба добавили что-то от себя, от наших трепетно любящих сердец.

Когда он сунул копье в ножны за спиной и улыбнулся, у меня даже слегка закружилась голова, я забылась на несколько секунд, и очнулась от того, что его прохладная рука скользнула мне на спину. Он также медленно поднялся и, глядя на меня такими сияющими любящими глазами, притянул к себе вплотную. Я чувствовала тепло его сильного тела под одеждой, его длинные пальцы слегка обняли меня за шею. Все это было, как будто во сне и я не могла себе даже представить, что однажды придет этот день, когда я буду вот так стоять в его объятиях. Мои руки тоже нерешительно обняли его за плечи, и его губы тронула теплая улыбка, затем они приблизились к моим губам. Его волосы пахли сандалом и легким свежим запахом кедра. Он целовал меня долго и нежно, я чувствовала едва различимый вкус диких ягод брусники, губы были твердые и властные. Властными и нежными были и руки, я признаться даже не заметила, что мои ноги давно оторвались от земли. Чтобы поцеловать меня, ему пришлось нагнуться, но теперь он стоял прямо.

— Когда я в твоих объятиях, я всецело в твоей власти, любимый! Я люблю тебя!

От его улыбки меня обдало теплом и нежностью.

— Это я в твоей власти, когда ты в моих руках.

Алвар обнял меня внезапно с такой силой и страстью, что мурашки пробежали по моей спине снизу вверх и обратно, и что-то перевернулось в груди.

— Этой ночью не будет тебе пощады до самого утра, — шептал он, едва касаясь губами моей шеи.

Глава 60 Благословление Феларфиндора

Мой любимый почти не выпускал меня из своих объятий, и некоторое время мы провели вместе, в его покоях, где жрецы восстанавливали наши обезвоженные тела.

Вскоре мы должны были предстать перед Королем, чтобы испросить его благословления.

Это было не просто церемонией, но и серьезным разговором, ведь свои судьбы соединяли эльф и человек, чего раньше никогда не было.

Одевшись, как и подобает торжественной встрече мы вместе с Алваром пришли в покои Короля и встретили Великого Феларфиндора в том же зале, но теперь на месте ложа был установлен высокий серебряный трон, где и сидел он в черных одеждах и массивной серебряной короне, венчающей его чело.

Мы упали перед ним на одно колено, и Его Величество тепло приветствовал нас. Поднявшись со своего трона, он взмахом руки позволил нам встать и молвил сильным, окрепшим голосом:

— Мое сердце преисполнено счастьем, поскольку вы соединяете ваши жизни, по-настоящему полюбив, а не потому, что это усилит семью. Мы не могли предсказывать будущее, когда сошли с пути наших предков. Но несколько дней назад я смог увидеть нечто, открытое мне Талианом, нашим Великим Отцом. Народ эльфов обретет невиданное могущество, когда в него вольется сила Анадаратиров, мы продолжим исполнять нашу миссию хранителей земли. Аладраэ получат власть над стихиями, ведь все мы связаны друг с другом, все мы одна река. Но чтобы объединить вас, мало заключить союз.

Король поведал, что эльфы, взрослея, накапливают силу и мудрость, они приходят на более высокие ступени своего развития в течение своей бессмертной жизни. Попав в Серебряные Чертоги, они не могут родиться на Атане еще раз, за редким исключением.

Люди приходят к силе и мудрости через многочисленные реинкарнации, но, возрождаясь, в теле смертного они забывают все предыдущие воплощения. Вот почему им так трудно прийти на более высокие уровни своей силы.

Феларус сказал, что и я не впервые пришла в этот мир, но мне нужна еще одна реинкарнация, ведь только так моя сила сможет влиться в эльфийскую семью. Маги также бессмертны и тоже становятся сильнее с годами. Когда я вернусь, эльфийские жрецы соединят наши силы в силу одной семьи. Это сложный ритуал и он потребует подготовки. К тому же, мое новое воплощение будет не здесь, это должен быть мир, где нет магии Анадаратиров, и Элаванир может пойти со мной, если желает. На что принц ответил, что готов к этому, и не отпустит меня одну.

Он всегда будет рядом.

— Учтите, это может быть очень трудно для вас обоих, Нари забудет прежнюю жизнь, и не услышит твоих слов, Алвар. Готова ли ты стать судьбой моему сыну, пройдя через это? — Его Величество обратился ко мне.

— Да, — твердо ответила я, — Я готова заслужить этот дар.

— Достойный ответ. А ты, Элаванир? — Король повернулся к сыну, — Она не знает, на что идет, но ты знаешь. Готов ли ты к этому?

— Я знаю это и готов. Я пойду с ней.

— И это достойно наивысшего уважения! Тогда я благословляю ваш союз. Идите с миром.

Мы низко поклонились, благодаря Его Величество, но перед тем, как развернуться и уйти, Феларус подошел ближе и положил свою сильную руку мне на плечо. Затем он вложил в мою ладонь нежное ожерелье из тонкого белоснежного жемчуга, сиявшее неземным блеском в свете магических огней.

— Это любимые бусы Эйлитари, моей жены. Теперь они твои, — я хотела было поклониться ему еще раз, со словами благодарности, принимая этот дар, но тут Феларус сам чуть согнулся в изящном полупоклоне и сказал, прижав к сердцу правую руку:

— Спасибо. Спасибо тебе.

Мы с Алваром обменялись свадебными браслетами в этот же день.

Глава 61 Новый Король

— Может, я и не знаю многого, я знаю самое важное — я люблю тебя, и буду любить, где бы ни была, — сказала я, когда мы вернулись в покои Алвара.

Мой жених улыбнулся и нежно обнял меня за талию, пальцы провели по моей щеке.

— Я знаю это. Наша любовь всегда будет с нами, даже когда твои воспоминания окажутся забыты. Я буду рядом, и буду помогать, и защищать тебя.

— Спасибо за то, что ты делаешь для меня. Значит, мы отправимся в другой мир?

— Да. Я не смогу принять физический облик, но ты сможешь родиться там, ты — человек. Ходить между мирами и проводить других с собой могут только самые могучие из эльфов, кто прожил куда более долгую жизнь, чем я. Но у меня был дар с рождения, мое имя Черный Феникс — по легенде эта мистическая птица могла летать между мирами. В свое время я немало… путешествовал, — он загадочно улыбнулся, — А после возвращения мы вместе приведем наш народ к процветанию.

— Наш народ?

— Да, моя милая. Мне нужно кое-что рассказать тебе о соединении двух судеб. Дело в том, что во время свадебного ритуала волосы влюбленных сплетают, а души связываются вместе, это делается единственный раз в жизни и навсегда. Вторая часть ритуала соединяет нашу силу в силу одной семьи. Поскольку твоя сила пока не может объединиться с нашей — ритуал был разделен. Мы свяжем наши души сейчас, чтобы мы не потеряли друг друга в сонме миров, а завершение ритуала и саму свадебную церемонию мы проведем после. Согласна ли ты на это?

— У тебя уже есть и мое согласие, и мое сердце, любовь моя. Но если это такой важный шаг в жизни, готов ли ты сделать его ведь я слышала, что… э-э-э… — я запнулась и растерялась, видя его широкую улыбку, — ну… вообщем… эльфы женятся, когда становятся… ммм… еще старше…

Он заразительно засмеялся, затем легко коснулся моих волос.

— Это так, моя милая Нари. Но я бы отдал все, чтобы быть с тобой эти годы, тысячелетия, быть с тобой намного дольше, чем всегда.

Его поцелуй был таким страстным, что у меня закружилась голова.

— Небольшая церемония все же будет, — продолжил мой возлюбленный, — Возможно семь или даже десять дней, — сказал он, смеясь, видя как мои глаза расширяются от его слов, — Но часто ли принц женится? — ласково добавил он, — В последний раз такое событие было чуть более двух десятков тысячелетий назад. Весь Нивенрэл будет ходить ходуном, и праздновать несколько недель! К тому же веселье по поводу выздоровления Короля еще не скоро закончится. Хочешь — погуляем по городу и послушаем, как эльфы поют на улицах?

— С удовольствием!

— Мы можем навестить Мэльира, он очень беспокоился за тебя, — сказал Алвар, и я с радостью согласилась.

Но песни мы слушали только издалека. Потому как, когда мы шли по городу, рука в руке, эльфы ненадолго останавливали веселье, расступались и кланялись нам, Алвар рассказал, что новость о нашей помолвке уже облетела всех Аладраэ. И все равно их удивление при виде нас читалось без труда. Два таурона, как всегда, сопровождали принца, но теперь один из них шел за мной, другой — за моим любимым.

Танарта мы застали в академии, и где же ему еще быть? Я прекрасно знала, как усиленные тренировки помогают отвлекаться от всех мрачных мыслей. Увидев нас на пороге, он просиял, но не успел он с поклоном подойти, как позади нас послышалось:

— Ваше Высочество! Мне сказали, что Вы здесь, — поклонился вбежавший гонец и запыхавшимся голосом продолжил, — У меня срочное донесение от Элверта!

Алвар повернулся ко мне, чуть сжав мою руку в своих ладонях.

— Ты не возражаешь?… — спросил он.

— Конечно, нет, милый, — ответила я, едва сдерживая улыбку при виде вытаращенных глаз эллай-нандира.

Принц тут же удалился вместе с гонцом, а тренер недовольно пробормотал:

— Как-то Его Высочество сказал мне слова: «Война никогда не просит внимания, она его требует». Если Элверт прислал гонца, значит, произошло что-то очень серьезное.

— Что там могло случиться? — обеспокоенно спросила я, глядя им вслед, — Новое нападение?

— Сомневаюсь, — задумался Мэльир, — Элверт бы справился. Если только все три мага не вышли против нашего лагеря, боятся нечего.

— А если вышли?

— Это был бы странный ход. Битва у Ущелья многое показала им… О, смотри, у нас еще один гость!

Фердис вошел в зал, взмахом руки приветствуя своего дядю и… низко кланяясь мне. Его глаза смотрели на мои браслеты, но на губах была добрая улыбка.

— Фердис, что ты делаешь! Мы ведь с тобой друзья! — я попыталась как-то предотвратить его поклон, мягко удержав за плечо.

— Не надо, Нари, — тихо сказал тренер, — Он делает то, что должен. Я тоже друг Его Высочества, но обязан соблюдать установленный этикет.

Затем молодой раданмар просто и от души обнял меня и мои тревоги рассеялись. Я очень и очень надеялась, что в наших дружеских отношениях ничего не изменится.

— Тебе также сказали, что я здесь? — спросила я.

— Да. Я хотел тебя поздравить, Нари. Ты изменилась… — задумчиво сказал Фердис.

— Если бы ты знал, сколько нам довелось пережить!..

— Я не о том. Весна согрела твое сердце.

Я даже растерялась, услышав эти слова, и смущенно улыбнулась. Мэльир вдруг потянул носом, и я тоже вдруг почувствовала знакомый пряный запах, который вызывал тревожные и неприятные ощущения.

— Весна обязательно придет и к тебе, мой друг! — ответила я.

Эльф улыбнулся.

— Я знаю. Я только хотел сказать, что буду тебе верным другом, и ты всегда сможешь рассчитывать на меня.

— Спасибо.

— Ай-яй-яй — какие нежности! — раздался вдруг ядовитый голос и все мы трое даже подскочили на месте.

— Ты удивлена? — у самого входа появилась Карна, которая теперь была похожа на какую-то злую ведьму, растрепанная, в изорванной одежде, измазанная в земле, но с неистово сверкающими глазищами, — Ты даже не успеешь моргнуть, как в твоем сердце окажется это! — В подтверждении своих слов она продемонстрировала тонкий нож, который она, наверное, выкрала на кухне, — Но я хочу, чтобы ты знала, кто оборвет твою никчемную жизнь, я хочу видеть твои глаза, когда жизнь покинет их.

С ошеломляющей скоростью Мэльир выхватил один из своих кинжалов и метнул ей прямо в голову, но лезвие просто просвистело в воздухе и по самую рукоять воткнулось в стену пещеры. На месте Карны уже был только воздух, едва пропитанный исчезающим запахом ее духов. Она ушла на тайные тропы и может буквально через мгновение проткнуть мое сердце. Но она явно играла со мной, с моей смертью, мне казалось, что я уже слышу нежный аромат ее волос буквально в шаге от себя и даже различаю ее душистый смех. Я резко попятилась в сторону Мэльира, прижав руки к своей груди, понимая, что это не спасет меня, внутренне я уже приготовилась к самому худшему. Я даже и не заметила сначала, что Фердис тоже пропал. Еще несколько секунд мучительного ожидания, Танарт заслонил меня, пытаясь прикрыть своим телом, но тропы таши-нандиров были ему неподвластны. Он бросил на меня взгляд, в котором я увидела боль моего отца, прощающийся взгляд. Я впервые в жизни увидела в глазах сурового Танарта растерянность и даже блеснувшую сухую мужскую слезу.

Внезапно Карна действительно вышла из тайных троп в каком-то шаге от меня, я отшатнулась от нее, а Танарт тут же выхватил еще один кинжал. Но эльфийка с перерезанным горлом, тут же упала мне под ноги. Сзади возник ошарашенный Фердис, с его меча на пол капала красная кровь.

— Ты всегда сможешь рассчитывать на меня, — тихо произнес он.

— Ты! — потрясенный оружейник почти потерял дар речи, но, собравшись, продолжил, — Ты — таши! Мой достойный ученик! Мой родной племянник!

Не в силах совладать с эмоциями, Танарт подошел к нему, и они крепко обнялись, Фердис странно, но счастливо улыбался, тихонько пробормотав:

— Я был там. Я был на тайных тропах…

Затем Мэльир, смахнув свою слезу, обнял и меня, приговаривая:

— Марта! Хвала Богам, ты жива… Теперь уже точно все позади!

Я только сейчас поняла, как сильно испугалась, мне показалось, что я обнимаю сейчас своего отца после долгой разлуки, и, как я ни старалась, слез сдержать не удалось.

Лицо Мэльира вытянулось, когда он услышал едва различимое «папа», но его руки еще крепче сжали меня в объятиях.

— Все хорошо… моя девочка, — прошептал он.

Ох, теперь надо думать, что же подарить Фердису…

Когда я, наконец, успокоилась, я подошла к раданмару и горячо поблагодарила его за спасение своей жизни. Эльф только скромно улыбался, краснея пуще пурпурного цветка алотэль, сам еще пребывая в легком оцепенении. Ведь он так мечтал стать настоящим таши-нандиром, но до конца не верил, что именно в нем раскроется этот редкий дар. Он смутился и хотел отвернуться, но чуть не споткнулся о распростертое тело.

Мэльир же сказал со сталью в голосе:

— Надо бы позвать фольбов, чтобы убрали эту падаль, — он склонился над телом убитой эльфийки, — Ее не будут провожать в Серебряные Чертоги.

Забегая вперед, скажу, что тело предательницы действительно сожгли, не отдавая почестей. В благословенные Чертоги она войти бы не смогла. Только те Аладраэ, кто отринет зло в своей душе, мог войти под серебряные кроны. В ней же от эльфийки ничего не осталось.

Очень скоро вернулся Алвар и, взглянув на тело, которое еще не успели убрать, на меч Фердиса, красный от пролитой крови и в наши глаза, он понял все. Молодой эльф даже забыл поклониться, все еще отходя от пережитого потрясения.

Принц сразу же заключил меня в объятия, а затем подошел к Фердису и торжественно произнес:

— Ты один из самых достойных и преданных воинов и дар за спасение моей невесты ты получишь от меня. Я дам тебе лучшего таши в учителя и звание нандира по окончанию обучения. Ты также получишь в награду парные мечи, достойные твоего искусства. Я сегодня же дам задание кузнецам.

Танарт довольно улыбнулся, пожимая плечо племянника и гордо распрямляя грудь.

Лицо новоиспеченного таши тоже засияло, видно было, что он только что получил то, о чем мечтал целые столетия, с детства. На сей раз, он низко поклонился, и едва сдерживая свою радость, и с достоинством произнес:

— Для меня Честь служить Вашему Высочеству и Вашей невесте.

Мы немедля покинули место этого короткого сражения и еще около часа провели в доме Мэльира.

Элвавиэль и Миеливи тепло встретили нас и быстро приказали рабам собрать на стол самые лучшие кушанья. Принц к ним заходил редко. Новость о том, что Фердис стал таши приятно обрадовала их, хотя они не казались слишком удивленными.

Я все не решалась спросить Алвара о том, какие вести принес гонец, но как только мы расселись на подушках за столом, он начал рассказ сам. Обнимая меня, он сначала поведал о некоторых событиях, которые произошли за время, пока я странствовала в астрале, потеряв дорогу назад.

После битвы у Поющего Ущелья в землях людей началась смута, которая по размаху грозила посоперничать с той, что разразилась, когда Ракот взошел на трон. В деревнях поднимались бунты, солдаты массово дезертировали из войск, даже бароны больше не оказывали поддержку нынешнему правителю. Расчет Алвара оказался верным, Даратир в эльфийском войске поднял настоящую панику не только среди несущих воинскую службу, но и среди простого населения.

Чего только стоило заявление Айрона о том, что мир не знал такой могучей волшебницы, как я, и войско Ракота начало таять, как пушистый снег под ярким весенним солнцем.

Королевство могло распасться на мелкие графства и потонуть в междоусобной войне, нужна была сильная рука, новый правитель, за которым пошла бы и знать, и крестьяне. У Ракота не было наследников, и не было иных претендентов, кроме восьмидесятилетней племянницы Аантерота.

Воинственный и алчный правитель людей совсем недавно ушел из жизни. Говорят, что его отравили, или он сам шагнул навстречу смерти, приняв яд, но об этом не любят упоминать и, конечно, нет ни слова о таком варианте событий, ни в одной официальной летописи.

У подножия остался лишь небольшой отряд эльфов и тауронов во главе с Элвертом, так, на всякий случай. Нандиры сейчас были где-то на полпути к Нивенрэлу, из-за бурь в горах они все шли через подземный проход.

— Весть, которую принес гонец, станет поворотной в этой войне, — улыбался Алвар, — На трон взошел новый Король и он выслал к нашему лагерю парламентера с предложением пакта о ненападении, а неофициально — мира. Все-таки бароны еще не готовы поддержать заключение союза с темными эльфами, но были бы довольны, если новый Король решит проблему набегов. Десять минут назад мой отец лично подписал его.

Все мы дружно ахнули, я даже смутно не могла представить себе последствия такого решения, дававшего надежду обоим народам.

— Кто был коронован на трон? — внезапно спросил Фердис.

Алвар, сияя зелеными глазами, посмотрел на меня и многозначительно сказал:

— Наш старый знакомый. Великий маг по имени Айрон.

Эльфийки недоуменно переглянулись, и Танарт добавил, кивнув на меня:

— Это ее брат.

Женщины замерли от удивления, а Фердис чуть не поперхнулся тэлем.

— Пакт не имеет срока действия. Король явно настроен на длительные добрососедские отношения и впоследствии мирные переговоры.

Маги были бессмертны. Конечно, правление Фейна, ставшего Великим магом, не могло длиться вечно, но он позаботится о королевстве Дангибир и поведает своим наследникам, как важно сохранить мир между нашими народами.

Мы приятно провели время, немного поговорив и о предстоящей церемонии, и вернулись в свои покои. Алвар настоял, чтобы я после помолвки переехала в его покои, где мы смогли бы жить с ним вместе, и я была счастлива, засыпая в его крепких объятиях среди мягких подушек. Погружаясь в сон, я думала, что теперь каждое утро будет чудесным.

На следующий день он разбудил меня нежным поцелуем, и когда я открыла глаза, я увидела, что его лицо светилось от радости!

— Сегодня я впервые услышал голос моей матери, — чуть дыша от волнения, промолвил он и сжал меня в своих сильных руках, — Я не знаю, что ты с нами сделала, но мне сегодня необыкновенно легко, будто тяжесть нависающего рока отступает от меня, от всех нас. Эйлитари пела мне о том, что ее боль также покидает ее.

— Я люблю тебя, Алвар, — сказала я.

— Я люблю тебя, моя милая.

Глава 62 Эльфийская любовь

Мы медленно вошли в тронный зал великого Короля темных эльфов Феларуса. Он располагался в восточной части Раш-Кенора, чуть ниже покоев Его Величества. Его холодные серебряные стены и сияющие колонны слепили глаза. Наши ноги мягко ступали по огромным темным плитам, шаги отдавались неясным эхом под величественными, скрытыми глубоким мраком сводами.

Я шла справа от принца. На мне было платье цвета нежной мяты с мелкими узорами цвета парного молока, оно было украшено нехитрыми, но милыми цветами жемчужного цвета. Небольшая оборочка, украшала верх платья, приоткрывающего плечи, и короткие пышные рукава были с такой же оборочкой еще и снизу. От кокетки легкими струящимися волнами разлеталась воздушная юбка, которая была чуть пышнее обычного прямого подола. Алвар был счастлив увидеть в этот знаменательный день на моей шее бусы, подаренные Королем. Он был одет в длинный черный сюртук, который от талии расходился несколькими широкими полосами, отделанный тонкой оторочкой цвета мяты — в тон моему платью. Серебристый металлический пояс на его талии переливался в свете магических огней светильников. Его рубашка, тоже черного цвета была с высоким воротом и длинными рукавами, ее и прямые штаны покрывал такой же мелкий узор молочного цвета. Наши волосы были аккуратно расчесаны и все плетения были распущены, волосы Алвара лежали на его правом плече, мои — на левом. Он держал мой руку в своей приподнятой ладони.

Огромный зал был полон прекрасных и гордых эльфов, пришедших на церемонию, одетых в лучшие и самые праздничные наряды, но при нашем появлении в его высоких сводах воцарилось благоговейное молчание. Никто не издал ни единого звука, лишь музыканты играли очень трогательную и торжественную мелодию. Аладраэ кланялись нам, когда мы проходили мимо, в первых рядах были наши друзья, советники принца, тауроны и приближенные Короля.

Я заметила, как нежно Мэльир обнимал свою возлюбленную Девору, он выглядела счастливой и была сегодня удивительно красивой, аккуратно расчесав свои волосы и впервые в жизни, наверное, надев платье темно-фиолетового цвета с огромной пышной юбкой.

Эльфы выглядели такими яркими и радостными, что-то в их лицах изменилось за последнее время, я знала, что тень проклятия начала понемногу таять в их душах и сердцах. Все они стояли, кроме гордого Тариэля, что сидел справа и чуть позади высокого серебряного трона на резном и темном стуле. Его глаза внимательно наблюдали за нами, в них смешалась боль воспоминаний и радость за своего потомка. Феларфиндор стоял, возвышаясь во весь свой огромный рост, ожидая нас.

Владыки эльфов располагались на возвышении, к которому вела низкая пологая лесенка, перед первой ступенью мы опустились на левое колено. От волнения я чуть не перепутала ногу, но меня недаром учили несколько дней подряд.

Над нами стоял Король, могучий Владыка эльфов и его обретенная сила заполняла всю эту огромную залу. Величественно он спустился к нам, одетый в черную тунику с серебряной вышивкой, идущей по всей левой стороне, на плечи был накинут черный плащ с серебряной каймой. Широкие штаны также были черного цвета с такой же вышивкой на одной левой штанине. Поясом у него была его собственная коса, с вплетенной серебристой лентой, обернутая в несколько раз, она спускалась за его спиной к самым коленям. Он улыбался нам.

— Отец, я прошу тебя сплести наши души и объединить наши судьбы навсегда, — торжественным и низким голосом произнес Алвар.

Глаза Феларфиндора горели уже более умеренным светом, но зато, какое могущество чувствовалось у него внутри! Нас окатило упругими волнами его силы, когда он поднял свои руки. Он положил их нам на плечи и в зале раздался невиданной силы мощный голос:

— Я благословляю и объединяю вас!

С этими словами он собрал наши волосы и начал сплетать их вместе в замысловатое плетение, названное «нелавири» или объединяющее души. Губы Короля начали торжественно читать длинное и древнее могущественное заклинание. Пальцы его были сильными и ловкими, плел он быстро и очень искусно.

Я внезапно поняла, что не просто вижу Алвара, слышу и осязаю свою руку в руке принца, я начинаю различать его настроение, я чувствую биение его сердца, я ощущаю его эмоции и даже могу увидеть и услышать некоторые яркие образы из его сознания. И он при этом чувствовал то же самое. Мы смотрели друг другу в глаза с нежностью, пока Король в буквальном смысле сплетал нас. Я поняла теперь, почему эльфы никогда не расходились, чем это было на самом деле, какой важный шаг в своей жизни делал сейчас Алвар, связывая свою жизнь с человеком. Он нежно сжал мою руку, говоря этим, что любовь не видит различий между нами, и он хочет разделить со мной свою судьбу.

Меня также поразило беспокойство принца о своем народе, он искренне хотел блага и процветания для эльфов, ставших темными, возвращения их на путь истинных перворожденных.

Немало удивило меня и то, что я могла даже чувствовать и его семью. Вот так отец чувствует сына, а брат чувствует брата, вот так река их душ связывает их всех вместе.

Мне сложно передать языком людей то, что я испытывала при этом ритуале эльфов. Я вдруг почувствовала в теле такую легкость, будто пол уходит из под ног, а сама я парю в воздухе. Я не чувствовала ни рук, ни ног, ни всего тела, вокруг был мягкий обволакивающий и упругий воздух. Я поняла, что Алвар обнял меня, его руки скрестились у меня на спине, его щека коснулась моего виска, и я понимала его эмоции без слов, чувствовала его любовь. Но мы ведь даже не пошевелились на самом деле, Король еще не окончил плетения! Только наши руки касались друг друга! Я не верила ни глазам, ни чувствам, это пока было немного выше моего сознания. Я поняла, что тоже могу обнять моего жениха своими руками, даже не двигая ими. Без слов он сказал мне, что я еще научусь. Но он даже не раскрыл рта, говоря это, и я не услышала никаких слов в своем сознании! Я просто чувствовала и понимала его и не нужны были для этого никакие слова. Я, возможно, не смогу передать здесь всю полноту этих незабываемых ощущений. Когда речь идет о любви эльфов, язык людей бессилен. Как будто она перешла на более высокий уровень, другими, более полными, насыщенными стали наши объятия, чувства, эмоции. Любовь эльфов была неизменно разной, юной, как весна, но мудрее тысячелетних деревьев эналардов, нежной, как касание теплого ветерка, и сминающей преграды, подобно водопаду, дикой, неукротимой, неземной, она была и спокойным уютным огоньком свечи и страстью необузданного пламени. И это все обрушилось разом на маленькое человеческое сердце, и оно забилось от счастья, предвкушения, трепета и страха.

Но вот, наши волосы крепко сплетены, заклинание было завершено, и Король сделал нам знак подняться. Не сговариваясь, тонко чувствуя друг друга, мы поднялись и низко поклонились ему. Одновременно. Сплетенные волосы лихой волной скатились с наших плеч вниз, коснувшись пола. Зал чуть не разорвало от громких аплодисментов, которые раздались вслед за этим, когда мы с Алваром повернулись друг к другу и скрепили наш союз волшебным и долгим поцелуем.

— Отныне у вас одна судьба! — Феларусу пришлось выждать немного, чтобы его подданные, наконец, успокоились, а мы, наконец, оторвались друг от друга, он не торопил нас, давая всем вволю нарадоваться. — Ну а теперь — прошу всех на пир! — провозгласил Король.

Эльфы устроили празднество за воротами Нивенрэла под сенью сосен и кедров на весенней молодой траве. Флёрты звучали сегодня нежно и так созвучно пению леса, что сердце тоже пело от радости, и вот-вот было готово пуститься в пляс. Сюда вынесли многочисленные столы, на них были расставлены всевозможные яства.

Пока длился пир, и праздник был в разгаре, наши волосы были все еще сплетены, но это уже не более чем формальность. Души наши были связаны друг с другом этой удивительной, мистической связью.

С этих пор слово «мы» будет для меня звучать совсем по-особому, а слово «я» уже потеряло свою окраску и даже свой смысл. Низкий мягкий голос любимого был самым прекрасным звуком для меня, а его сияющие глаза, полные любви поглощали меня полностью.

Аладраэ гуляли, пели и праздновали, устраивали разные забавы, чуть ли не до утра, вечером в воздух взлетели волшебные огни и танцевали среди ветвей деревьев вместе с жителями подземного города. Мы обошли все столы и всех эльфов до последнего, и немало устали за это время. А когда мы с принцем начинали кружиться в танце под нежную музыку, замирали все. Дважды мы спели вместе, и теперь уже весь народ эльфов услышал один голос вместо двух, который вознесся к самим небесам и серебристой ласковой луне.

Отец Алвара веселился, как озорной и задорный юноша, его острые шутки вызывали бурю смеха, а голос был сказочно глубок и чист. Глядя на него, я в полной мере ощутила, как может быть разнообразна и филигранна сущность Аладраэ.

По эмоциям Алвара я прекрасно понимала его отношение к каждому, его искреннее уважение ко всем потрясало меня, как и его глубокая мудрость. Он прожил чуть меньше трех тысяч лет, а мне всего шестнадцать! Я еще совсем дитя! Мне даже было неловко от того, что он был на несколько порядков мудрее, опытнее и уровень моего осознания был куда ниже его. Мы принимали сердечные поздравления от Танарта, но мои мысли заставили его повернуться ко мне и утешить меня добрым и любящим взглядом. Он ведь чувствовал меня теперь, как себя, и я знала это. У нас все было впереди и мы оба еще в начале нашего пути, я еще научусь и постигну многие вещи. Благодаря ему и этой связи мое осознание будет развиваться намного быстрее. И стоило мне только открыть Алвару свое сердце, как тепло его любви входило в него мягко заполняло всю мою душу, все мое естество и я погружалась в удивительный прозрачный мир, который я назвала истинным счастьем.

Мэльир внезапно стиснул нас обоих в таких крепких объятиях, что у нас захрустели кости и ноги оторвались от земли. Вряд ли от оружейника можно было ждать в подарок, что-то, что не колет, режет или рубит, мы, тихонько улыбаясь друг другу через нашу мистическую связь, с благодарностью приняли от него два восхитительных кинжала, оба были идеально сбалансированы и сделаны под наши руки. Рукоять первого была черного цвета с красиво вырезанной на ней гордой черной птицей. Другой был темно-фиолетового цвета с сиреневой лентой, по спирали обвивающей древко и оканчивающейся сиреневым цветком, вырезанным на самой гарде. Лезвия обоих были тонкие и прямые, как стрела. Работа была просто изумительной, как и ножны, под цвет рукоятей.

Наши волосы были сплетены, но это не мешало нам практически никак, мы знали куда пойдем, как развернемся, и что будем делать в следующий момент. Мне даже не объяснить как — это было просто знанием.

Фердиса не было видно за огромным букетом горных цветов, что он насобирал для нас, изрядно помотавшись по скалам. Он торжественно рухнул на одно колено и вручил нам его с глазами полными радостных слез и преданности.

Мы получили множество подарков, которые к утру занимали чуть ли не треть поляны перед воротами и это при том, что часть их уже отнесли в специальные комнаты.

Волшебницы запускали в нашу честь огромные золотые, синие, голубые и красные шары, которые разрывались над долиной, осыпая нас искрящейся пыльцой под радостные возгласы. Но настоящий восторг вызвало наше с Алваром собственное творение. Огромный сиреневый цветок, повинуясь моей силе, вылетел из рук и вырос над лесом, освещая лепестками окрестные скалы. Образ черной птицы родившейся под ладонями моего любимого, обнимал его своими крыльями. Затем два образа стали двумя вихрями — сиреневым и темно-фиолетовым, и закружились, сплетаясь вместе, после растаяв в вышине. Сияющий веселый лес наполнился аплодисментами.

— Теперь тебя будут звать — Наннари Ночная Лилия, — шепнул мне на ухо Алвар.

Поутру мы удалились в наши покои, уставшие, счастливые, полные любви и окрыляющего счастья. А завтра пир продолжится, и будет длиться еще не меньше шести дней, нам предстоит каждый день появляться на поляне, хоть нам и хотелось побыть только вдвоем.

Я устало села на подушки в нашей спальне, и Владыка прилег, опустив свою голову на мои колени. Мои пальцы нежно поглаживали его виски и густые тяжелые волосы. Глаза его были закрыты, он наслаждался каждым моим прикосновением.

— Ты счастлива со мной? — спросил принц, не размыкая век.

Он чувствовал меня, но нежные слова были также нужны нам, как прежде, и я с улыбкой ответила:

— Да, любимый. Я даже не представляла, что можно испытывать такое неземное счастье. А ты?

Его губы растянулись в улыбке и, мгновение спустя, он, мягко уложив меня на подушки, сказал, глядя прямо в мои глаза:

— Я ждал тебя всю свою жизнь. Ты и есть мое счастье.

После долгого поцелуя у меня закружилась голова, а тело наполнилось теплом и нежностью, обнимая меня, Алвар прошептал:

— Сегодня я не отпущу тебя так быстро, как вчера, моя маленькая фея…

Заключение

Может быть, эта история и похожа на сказку, но я бы погрешила против истины, сказав о том, что все рабы тут же получили свободу. Это не так. Уклад, что жил и укреплялся тысячелетиями, не может быть разрушен всего за несколько дней, и для крупных перемен все-таки нужно время. Да, некоторые рабы действительно были освобождены, в основном те, кто был захвачен совсем недавно, и, конечно, по инициативе благородного принца Алвара. Они первые вернулись из сияющих пещер в свои дома к родным и близким, чем вызвали бурю одобрения среди людей, простолюдинов и баронов, к новому Королю Айрону. Его позиции все укреплялись, ему верили, его любили.

Но у большинства рабов уже никого не осталось в поселениях и городах, и они не представляли себе жизни вне пещер, не представляли даже, что будут делать со своей свободой, их глаза отвыкли от яркого солнца. Зато, кое-что было сделано здесь и для них, мастеровые эльфов начали обустраивать для людей неиспользуемые пещеры в северо-восточной части Нивенрэла, чтобы они смогли жить в просторных и сухих комнатах.

Тысячелетняя боль покидала души эльфов и их лица преобразились, а взгляды будто не узнавали окружающий мир. Чудовищное проклятие схлынуло, будто лавина, обнажая вершины прекрасных душ, раскрывая их истинную красоту. Многие начали слышать голоса и песни своих предков, и это было только начало великих перемен. Настало время возрождения эльфийского народа после долгой зимы, их души обретали прежний свет, и это было чудесно.

Но Нантилирь не раскрыла своего присутствия среди своих подданных, на это нужно было еще немного времени. Королева открыла тайну лишь одному. Только мы с Алваром знали, куда иногда исчезает тень, закутанная в непроницаемый плащ, и почему в это время у Тариэля появляются настолько срочные дела, что его невозможно найти. Великий Король прошлого преобразился до неузнаваемости, весна снова пришла в его сердце, растопив ледяную боль.

Перед тем, как мы с Алваром покинули Атан, нам довелось присутствовать еще на двух церемониях соединения душ. Мэльир с Деворой обвенчались в том же тронном зале, а прекрасная Вельрэль стала супругой Вэалора под кронами эналардов, от вида которых ее глаза наполнились слезами. Феларфиндор разрешил ей ухаживать за ними, и прекрасные деревья зацвели на следующий год, щедро одаривая эльфов чудесными гранатовыми и сапфировыми цветами.

Мне немного горько описывать недолгое прощание, мы не стали затягивать ни его, ни наше путешествие. Мы отправлялись в другой мир, туда, где нас ждали новые испытания и совсем иные события, иногда радостные, иногда печальные.

На специальном ложе мы легли с ним вместе, Алвар лежал на спине, а моя голова покоилась на его груди, мы нежно обняли друг друга, я с любовью смотрела в его глаза и видела в них отражение своих чувств. В такой позе мы и уснули нетленным сном вдвоем, пока не придет время, и мы не вернемся в наш мир. Наши души покинули тела, и черные крылья Феникса распрямились, унося нас прочь.

Я никогда не забуду слова: «Сохрани свою чистую душу и не бойся никаких препятствий! Я никогда не оставлю тебя».

Иногда я просыпаюсь, чувствуя запах сандала, и кедра и удивляюсь — где же эти нежные руки, мягкий голос и прекрасные глаза, где неприступные горы и воздух, наполненный дикой свежестью и ароматами леса, где волшебные огни подземного города и его гордые жители — хранители природы…

. . .

— На сегодня это все, — услышала я, резко очнувшись от своих грез, — Кто не сдал деньги за тренировки — жду вас до конца месяца. До свидания.

Мне не хватало в тренере Мэльира. Мне хотелось, чтобы он взглянул на меня сурово и сказал: «Что-то ты сегодня чересчур задумчива. А ну-ка упор лежа и тридцать отжиманий! Не вижу радости на лице. Сделай-ка еще пятнадцать».

Я скучаю по нему.

Вот сейчас приду домой, засуну в стиральную машинку свое кимоно, приму душ и лягу, точнее упаду спать. А завтра снова на работу, опять компьютер, куча заказов, все как всегда. Большой город, люди, толкотня, еще надо непременно оплатить завтра коммунальные услуги за свет и счет за горячую воду. Вечный смог, вечные проблемы и вечное раздражение и усталость, что уже въелась под кожу этих людей.

Но я не задаю таких вопросов — куда катится этот мир. Я лишь могу отвечать за себя, и когда спрашиваю себя: «Куда иду я?», — я знаю ответ. Отыскать свое предназначение — лишь ступень этого пути, ведущего меня в Свет и Любовь. Здесь было много испытаний, страданий, боли, была и радость, и светлые безоблачные дни. Родившись, я действительно уже ничего не помнила из предыдущей жизни. Мой возлюбленный нашел меня только спустя двадцать четыре года и потребовались еще долгие лета, чтобы я смогла вспомнить его. Но это уже совсем другая история.

Эту же историю мы с ним творили вместе и писали мы ее тоже вместе. Теперь и вы смогли прочитать ее. Надеюсь только, вам понравился этот рассказ и вы не пожалели времени потраченного на чтение.

Где-то, наверное, есть голубоглазые светловолосые принцы на белых конях и, конечно же, в сияющих доспехах… Мой властный и благородный принц с волосами черными, как ночь увез меня в свой изумительный мир на черном рогатом скакуне, и для меня нет, и не будет никого прекрасней и милее его. Где бы мы ни были — мы всегда вместе.

Истинная любовь бессмертна.

Никогда не теряйте надежды обрести ее.

. . .

Если Вы порой с необъяснимой тоской смотрите в небо и Вам кажется, что Вы чужой в этой жизни, Вы тоже чувствуете прикосновение далеких удивительных миров, в которых побывали когда-то.

Однажды мы вернемся туда…

Приложение 1 Изречения Элаванира

В книгу не вошли несколько самостоятельных историй, например, история Вэалора и прекрасной Вельрэль которые повстречались на тайных тропах, история Эйлитари, супруги Феларфиндора, а также и Вейтиля Санарина. Но их я, возможно, опишу в отдельном приложении.

Но я решила включить в книгу кое-что еще.

К сожалению, я слишком поздно догадалась записывать некоторые мудрые изречения моего возлюбленного Элаванира, иначе их было бы здесь намного больше. Мне теперь не вспомнить всех его мудрых слов. То, что вы здесь прочитаете, быть может, вам уже давно известно, но в других выражениях. Тем не менее, я все равно прилагаю этот лист к своим записям, чтобы мудрость эльфийского Владыки нашла здесь и такое отражение.

Благородство не может быть выражено только в одном. Это черта характера, либо присуща либо нет.

Истинно честен лишь тот, кто честен тогда, когда его не видят.

Настоящая любовь не проходит.

В поисках правильного пути загляни в свое сердце.

Истиной может быть что угодно, главное, чтобы в это верил хотя бы один эльф (человек).

Приятно получать лишь те подарки, что сделаны от чистого сердца, и им нет цены.

Воин должен видеть спину своего полководца, а не наоборот.

В строю два брата, поставленные бок о бок, дерутся за троих.

Верность начинается с верности себе.

Вода рождает эльфов не для Владык, она возводит на престол Владыку для эльфов.

Осознавая свое несовершенство, мы получаем шанс стать лучше.

Смел не тот, кто не боится, смел тот, кто боится, но идет, не смотря ни на что.

Нам по силам сделать лишь то, во что мы верим.

Истинно любить — означает любить целиком, даже те достоинства, которые мы считаем недостатками.

Приложение 2 Словарик

Аадар — Советник принца

Адани — волшебница эльфов

Аданир — маг эльфов

Айера — незнакомка

Аладирь — твердая вода, используемая в строительстве капитальных сооружений

Аладраэ — эльф, этим словом также называется и весь народ эльфов

Аладрие — эльфийка

Алиды или алидные черви — многочисленные обитатели всех слоев пещер, за исключением верхнего, покрытые хитиновой чешуей, они бывают самых разных размеров, но могут достигать и нескольких метров в длину при внушительной толщине

Алотэль — светящиеся цветы, растущие глубоко в пещерах, из нектара которых делают тэль

Анадаратир — бессмертный ангел, обладающий силой всех стихий, их посылал на Ваар для спасения мира и прекращения войн

Атан — мир, созданный могущественными существами посреди пустоты за окраиной Вселенной, с одной луной-спутником и ярким желтым солнцем

Белонь — укрепленная деревня на юге королевства Дангибир, впоследствии ставшая городом-крепостью

Ваар — мудрейший из Богов, также их старший брат и создатель Надежды, отец людей и ангелов — Анадаратиров

Вемер — маленький глазастый зверек, обитатель холодных высокогорных районов, окрас от белой до бурой, разоряет гнезда горных птиц

Вобр — дикое плотоядное животное, похожее на крупную лошадь, прирученное темными эльфами. Преимущественно населяет пещеры, и скалистую местность. Имеет мягкие сильные лапы и массивные рога, а также небольшие кожистые крылья, позволяющие прыгать очень далеко и даже менять направление в полете. Охотится на мелкое зверье

Времена Смуты — годы беспокойства и волнений, вызванных коронацией Ракота, неродного сына Короля

Времена Черных Небес — год мести людям младшего принца темных эльфов за гибель своего брата и болезнь отца

Вэйтин нар'тилим — третий уровень мастерства

Гарвак — невысокое плотоядное создание, дальний родственник орков

Глэрц — амулет эльфа, первые слезы младенца

Гном, гномы — духи скал и дети Н'Ишаара, воинственные подземные мастера и непревзойденные строители и рудокопы

Гростат — или Гибельные горы, находящиеся на юго-западе Дангибира, место, где располагаются пещеры темных эльфов Нивенрэла

Дадарил — летописец

Данаари — телендир, выдержавший испытания, воин

Дангибир — Небольшое королевство в западных плодородных землях Дреморуда

Дарараш — непредсказуемый

Даратир или маг — человек, в крови которого течет кровь бессмертных ангелов, наследник божественной силы

Дари нар'тилим — четвертый уровень мастерства

Даэли — подземное дерево с темным стволом и темно-зелеными листьями с серебряным окоемом, растущее в пещерах темных эльфов

День Великой Печали — день гибели старшего принца Гилаэля и его воинов, когда войска Короля Аантерота вторглись в Нивенрэл

Дерд — обитатель нижних тоннелей, червеобразный монстр с множеством щупалец и клешней, пожиратель любой живности

Дреморуд — самый густонаселенный континент на Атане

Дэльши — старшая хозяйка, лидер рабов в Нивенрэле

Зараш — подземное озеро лавы, называемое огненным озером, обиталище гарваков

Затан Рантиль — место в крепости Оренор, где располагается академия магии Келадор

Зубы Хегена — горный массив, состоящий из шести высочайших пиков Гростата и нескольких перевалов.

Иллитерун — низина в скалах Гростата с подвижными камнями, место обитания диких вобров

Инкувейтиль — Золотой Лес светлых эльфов, бывший общий дом всех эльфов, где росли прекрасные эналарды

Кевей — удобная облегающая одежда, не стесняющая движений в сражении, которую предпочитают носить темные эльфы, сшитая из плотной ткани и полосок кожи, создающих каждый раз неповторимый рисунок

Келадор — академия магов темных эльфов

Кенари — каменные мосты, светящиеся от тысячи магических огней, соединяющие Кенарит, город и сеть туннелей и пещер

Кенарит — площадки и сферы дворца, крепящиеся к стене грота Нивенрэла, от которых расходятся все сияющие мосты кенари

Крешнинский диалект — наречие юго-западных людских поселений Дреморуда

Ларэ — зелье, замедляющее у людей процесс старения

Малбун — город-крепость в северных землях и столица королевства

Моран — день, когда на темных эльфов было наложено проклятие светлой Королевы, исход из Золотых Лесов

Надари-нандир — маг гвардии принца

Накири — Богиня солнца и мать саламаров

Налардрикиль — город на ветвях эналардов в Серебрянных Чертогах, дом эльфов за краем мира

Нанар — Правая Рука Короля

Нандир — воин гвардии Элаванира, младшего принца Нивенрэла

Нар — переводится дословно, как «бой», «сражение» и часто используется в качестве приставки или является корнем других слов и словосочетаний. Другое значение — «командир»

Нар-нандир — коротко — нардир, командир отряда гвардии принца

Нар'тилим — уровень мастерства

Нариль — ежегодные соревнования, на которых молодые воины показывают, чему научились и могут получить ранг воина данаари, учеников испытывают на силу, меткость, сноровку и выносливость, а также в парных сражениях

Нелавири — особое плетение волос, объединяющее души, связывающее двух влюбленных в единую семью

Нивенрэл — подземный очаг, обитель темных эльфов, расположенная в сети гротов и пещер Гростата

Н'Ишаар — мрачный и темный отец гномов и орков, покровитель и защитник темных эльфов

Оренор — оплот магов, крепость в скалах на северо-восток от Нивенрэла

Орк, орки — воинственные существа с острыми клыками и темной зеленой или коричневой кожей, возникли как результат неудачной попытки Н'Ишаара, создать расу, подобную людям

Ошерадриш — Верховная жрица темных эльфов

Ошераш — жрец эльфов

Ошериш — жрица эльфов

Раданмар — данаари среднего ранга, патрульный нижних пещер

Раш-Кенор — королевский дворец темных эльфов

Риш, риша — младший жрец, жрица

Ротмистр — командир конницы в армии людей

Рэльхаш — удар милосердия

Саинимэ — обладательница красивого голоса

Саламары — духи огня

Серебряные Чертоги — роща из величественных эналардов, выращенная Талианом для эльфов на берегу моря Вечности, где расположен город Налардрикиль

Сильфы — духи ветра

Скалистый хребет — суровые горы, на южной границе королевства Дангибир, обиталище орков

Срезни — бронебойные стрелы темных эльфов, сделанные из острых зубов дердов

Тайные тропы — особые тропы в ином времени и пространстве, позволяющие проходить невидимым большие расстояния за короткое время

Тайшан — особая одежда из кожи, утепленная мехом для путешествия по холодным горным склонам, обычно приталенная безрукавка, украшенная пушистыми хвостами вемеров и соболей

Талиан — отец и покровитель эльфов, создатель Серебряных Чертогов, где он ожидает своих детей под кронами эналардов

Танарт — мастер-оружейник, тренер молодых воинов темных эльфов

Тандар — воин гвардии Гилаэля, старшего принца Нивенрэла

Танталин — Богиня ветра, прародительница сильфов

Тарумир — один из пиков Зубов Хегена, расположенный на севере этого горного массива

Татир — человек

Таурон — воин королевской армии

Таши-нандир — ассасин гвардии принца, другое название — «черный ассасин», обладает даром выходить на тайные тропы

Телендир — молодой эльф, будущий воин, ученик академии

Темный эльф, темные эльфы — раса непревзойденных воинов, которые откололись от своих светлых сородичей, будучи проклятыми Королевой Золотых Лесов

Тинае эралвё — ежегодный праздник весны и песни

Тир'нараши — еженедельные поединки телендиров

Тисла — горная деревня каменщиков и добытчиков руды

Торил, торилы — созданные магами серебряные шары, используемые для отсчета времени в Нивенрэле

Трайнир — зал медитации в Хошероне

Транадор — поток жизненной силы, пронизывающий мир, используемый эльфийскими жрецами для исцеления

Тэль — золотистый напиток, утоляющий жажду и развеивающий грусть, у людей вызывает опьянение

Фангир — искусный

Флёрт — деревянный инструмент небольшого размера с восемью струнами с нежным чарующим звуком

Фольб — раб

Франиртил — академия боевых искусств темных эльфов

Хадр'Нашкар — самый высокий пик из Зубов Хегена

Хеген — очень крупная земноводная ящерица, обитательница заболоченных водоемов. В случае сильного голода может напасть даже на человека, обладает рядом очень прочных и острых зубов

Хеларис — небольшой грот для умывания с проточной водой, которая водопадом стекает в специальную нишу

Хошерон — центральная башня в Ореноре, где расположена жреческая семинария

Храаш — стремительный

Хранитель, Хранители — горстка отважных светлых эльфов, которые остались на Атане после раскола народа Аладраэ, и поклялись залечивать раны природы

Шаделар — учитель магии

Шераш-нандир — жрец гвардии принца

Эвайн — возвращение

Элай — крыло, может быть крылом линии наступления войска

Эллай-нандир — всадник, Наездник ветра, дословно — «крылатый воин»

Эльф, эльфы — раса прекрасных и мудрых существ, хранителей природы, наделенных тягой к искусству, бессмертием и острыми ушами

Эналард — исполинское дерево, произраставшее на Атане только в лесах Инкувейтиль, после ухода эльфов осталось лишь в чертогах Короля Нивенрэла

Эралвё — особая песня эльфов, игра музыки и чувств

Эрали — лучший из певцов

Примечания

1

Словарик см. в Приложении 2.

(обратно)

Оглавление

Вступление

Глава 1 Деревня близ туманных скал

Глава 2 Что таили утесы Гростата

Глава 3 Войска Его Величества

Глава 4 Ночное сражение

Глава 5 Неожиданная встреча

Глава 6 По дороге в Белонь

Глава 7 Засада

Глава 8 Путь в скалах

Глава 9 Ворота Нивенрэла

Глава 10 Сияние Раш-Кенора

Глава 11 Лишенные надежды

Глава 12 Допрос

Глава 13 Принц Нивенрэла

Глава 14 Белый цветок

Глава 15 В последний путь

Глава 16 Первый урок

Глава 17 Подземные будни

Глава 18 История старого учителя

Глава 19 Загадочный защитник

Глава 20 Печальный храм

Глава 21 Танарт

Глава 22 Победитель турниров

Глава 23 Мастерство эльфийских воинов

Глава 24 Роковой поединок

Глава 25 Эльфийские песни

Глава 26 Жрица

Глава 27 Полет Феникса

Глава 28 Тайны плетения

Глава 29 Воля Гилаэля

Глава 30 День ежегодных соревнований

Глава 31 Единственная подруга

Глава 32 Это были дерды

Глава 33 Спасение, что хуже смерти

Глава 34 Старый знакомый

Глава 35 Решение Владыки

Глава 36 Человек с душою эльфа

Глава 37 Крепость магов

Глава 38 История мира

Глава 39 Верховный маг

Глава 40 Обреченные

Глава 41 Зал медитации

Глава 42 Королева Нантилирь

Глава 43 Обратная сторона души

Глава 44 Сила Анадаратиров

Глава 45 Испытание для мага

Глава 46 Надари-нандир

Глава 47 То, что называется войной

Глава 48 Наездники ветра

Глава 49 Вечером в лагере эльфов

Глава 50 Лучшая ученица

Глава 51 Военный совет

Глава 52 Перед сражением

Глава 53 Битва близ Поющего Ущелья

Глава 54 Предательство

Глава 55 В плену у людей

Глава 56 Поступь весны

Глава 57 Путь домой

Глава 58 Сердце Дракона

Глава 59 Возвращение

Глава 60 Благословление Феларфиндора

Глава 61 Новый Король

Глава 62 Эльфийская любовь

Заключение

Приложение 1 Изречения Элаванира

Приложение 2 Словарик Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg