«желание сокола»

желание сокола (epub) - желание сокола 395K (книга удалена из библиотеки) (скачать epub) - Дениз Линн

Дениз Линн

Желание сокола

Пролог

Скарборо [1], Йоркшир [2],

Англия, 1142 год.

Убийство.

Это обвинение прокатилось через заполненный людьми зал. Передаваясь от одного придворного к другому, оно возвратилось к человеку, обвиненному в столь грязном деянии.

Убийство.

— Рис, лорд Фоко, за убийство Гийома дю Пре твои земли и владения конфискуются в пользу короны.

Одетый в черную рясу святоша с сатанинским восторгом усмехнулся, заканчивая свое обращение к собравшимся.

— Жизнь твоя будет отдана дьяволу, которому ты служил.

Из стоявшего на возвышении кресла к обвиняемому мужчине склонился король Стефан [3].

— Рис? — он ненадолго замолчал, а после продолжил. — Фоко, разве тебе нечего сказать?

Рису много чего хотелось сказать, но он сдержал свой язвительный ответ. Твердый, холодный пол, на котором он стоял на коленях, помогал держать язык за зубами. Посаженный на цепь, словно собака, Рис находился не в том положении, чтобы испытывать чувство юмора короля Стефана.

Вместо этого Фоко оглядел людей, столпившихся в покоях, в поисках хотя бы одного друга, который мог бы поручиться за его честь. Но таковых среди собравшихся почему-то не оказалось.

Он с усилием потянул цепи, сковывавшие руки у него за спиной. Мышцы пронзила жгучая боль. Рис окинул быстрым взглядом освещенный факелами зал, разыскивая тех троих, что насильно прервали столь необходимый ему сон. Они свирепо смотрели на него. Фонари у них под глазами, их распухшие губы и кровоточащие носы в какой-то мере принесли ему чувство удовлетворения. Ведь он ни на йоту не облегчил им исполнение приказа.

— Отвечай своему королю! — церковная крыса суетливо подбежала к Рису. Ряса священника развевалась вокруг жирных ножек.

Рис поднял взгляд на короля Стефана, не обращая внимания на вопли, казавшиеся ему не более, чем вороньим карканьем. Он взвешивал каждое свое слово. Его жизнь и благополучие его семьи зависели сейчас от его умения контролировать свой язык.

— Ваше величество, служа вам, я убил множество людей. Кто теперь скажет, были ли те убитые в пылу сражения друзьями или же врагами?

— Никто и не спрашивал тебя о благородной битве. Сейчас речь идет о трусливом нападении из засады.

Теперь этот пронзительно кудахтающий человечек остановился прямо перед Рисом. Уперев сжатые в кулаки ручки в толстые бедра, святоша пристально смотрел на него.

Хотя Рис и стоял на полу на коленях, тяжелый взгляд священника находился как раз на уровне его глаз. Этот божий человек — хорошо, если бы это было так — располагал властью лишить Риса всего, что было ему дорого. Вполне возможно, что так оно и случится.

Святоша потряс кулаком перед лицом Риса.

— Ты, отродье дьявола, зачем ты лишил жизни высокородного господина дю Пре?

Рис запечатлел в памяти черты лица этого мужчины. Он никогда не позабудет и не простит того, что сделал этот человек сегодня.

Он обратился к королю:

— Кто обвиняет меня в этом бесчестном поступке?

Священник аж забрызгал слюной:

— Кто?! Да какая разница?! Ты — виновен и Господь воздаст тебе по заслугам.

Шум в зале усилился, так как собравшиеся принялись выражать свое мнение по поводу убийства дю Пре.

— Довольно! — громкий крик короля привнес в зал некое подобие порядка.

Он велел стражникам снять с узника оковы, кивнул Рису и приказал:

— Идите за мной!

С трудом поднявшись на ноги, Рис с нетерпением дожидался, пока охранники снимут с него цепи. Потирая горящие огнем руки, чтобы восстановить в них кровоток, он пошел вслед за монархом. Его уход был омрачен разочарованным шепотом. Стервятники и те ведут себя лучше, чем собравшиеся здесь любители порыться в чужом грязном белье.

Уверенный, что внутри его дожидается палач, Рис приостановился у двери в маленькую комнатушку, в которую его привел король Стефан. Он осторожно заглянул в дверной проем и едва не вскрикнул от облегчения. Комната оказалась пуста, если не считать присутствия в ней Уильяма, графа Йоркского [4].

Может, в зале у него сторонников и не нашлось, но тут в уединенных покоях столь необходимый ему союзник приветствовал приход Риса поднятым кубком. Едва присутствующие расселись, Стефан обратился к обоим мужчинам. Сосредоточив внимание на Рисе, король промолвил:

— Фоко, позволив россказням о тебе безудержно умножаться, ты сослужил себе плохую службу.

Стефан смолк, предоставив Рису время, чтобы осознать истину, скрытую в его словах. Ничего не скажешь. Рису доставляли наслаждение россказни о злобном Фоко — даже если в них и не было ни слова правды. Его непомерно раздутая репутация выиграла за него более половины битв, позволив ему и его людям избегать поражения.

Но теперь пред ним замаячил полный разгром.

Легким взмахом руки монарх указал на дверь.

— В то время как некоторые бароны требуют твоей головы, кажется, остались еще люди, которые не поверили, что убийца ты. Так же как и раньше. Однако, на сей раз на чашу весов брошено нечто большее. Я не могу позволить себе потерять из-за этого обвинения ни одного своего сторонника.

И снова король сказал правду. Эта борьба за трон обошлась слишком дорого. Каждый приверженец, покинувший Стефана, чтобы сражаться на стороне королевы Матильды, забирал с собой людей и деньги. Дружба дружбой, а Стефан не может допустить, чтобы подобная неприятность мешала ему в борьбе за власть.

Рис подался вперед и поклялся:

— Ваше величество, даю честное слово, как верноподданный рыцарь и просто человек, я никогда никого не убивал столь трусливым способом.

Стефан покачал головой.

— Когда умерла Элис, твое слово мало что значило, я просто закрыл на это глаза. Но сейчас мы говорим не о гнусной лживой девке. Одним очень нравился Гийом дю Пре, иные в нем сомневались. Я боюсь Рис, что за дверями этих покоев твое слово не значит ничего.

Риса передернуло от воспоминаний о своей неверной жене. С тех пор минуло более пяти лет. Когда же его сердце перестанет сжиматься от простого упоминания ее имени? Он затолкал воспоминания поглубже, в тайники своего сознания.

— Мне нечем доказать свою невиновность, кроме собственного слова.

— Тебе придется изыскать другой способ, причем поскорее. Люди, собравшиеся здесь, скучают, Рис. Судебный поединок мог бы немного развлечь их.

Если бы король зарубил его боевым топором, Рис и то не был бы столь сильно потрясен. У него пересохло во рту от мысли, что ему придется доказывать свою невиновность в бою, где нет места чести и беспристрастности. Ни битва, ни смерть не страшили его. Однако его враги постарались бы это организовать; они на все пойдут, чтобы он погиб, а его семья потеряла состояние и честное имя.

Рис проглотил свою неуверенность и признался:

— Я не вижу иного способа.

Невзирая на невообразимые трудности, он просто обязан выйти победителем.

— Давайте не будем торопиться, — Уильям сделал долгий глоток вина и посмотрел на Риса поверх края своего бокала. — Вы забываете, что все-таки кто-то же совершил это убийство.

— Верно. И этот кто-то не хочет быть обнаруженным. — согласился король Стефан с банальным утверждением Уильяма, прежде чем добавить, — В вашем распоряжении один месяц.

Глава 1

Северная Англия, 1142 год.

Тишину утреннего леса нарушило недовольное ворчание:

— Его все нет и нет.

— Тс-с!

Не будь Эдмунд ее лучшим лучником, Лионесс Рионская заставила бы этого жалобщика вести себя посдержаннее.

Она надеялась, что лорд Фоко проедет этой дорогой еще до того, как солнце полностью поднимется из-за горизонта. Удлинившиеся лучи уже пробились сквозь плотную листву, проливая яркие искрящиеся потоки света на покрытый росой лишайник. Ясный день — неважное укрытие для людей, прячущихся средь деревьев и кустарников.

Шелест ветвей. Опять ворчание:

— Да чушь все это! К тому времени, как он появится я совсем закоченею.

— Прекратите! Он скоро будет здесь.

Лионесс опасалась, что если их жертва не появится в самом скором времени, эти люди попросту разбегутся.

Нет, напрасно она тревожится. Это люди Гийома. Они принесли его тело к ней в Таньер, да так там и остались. Каждый из них поклялся в верности не ее отцу, лорду Риону, а ей, полноправной хозяйке Таньера.

Со времени обручения с Гийомом дю Пре Лионесс считала себя вправе исполнять обязанности госпожи Таньера. Так продолжалось до тех пор, пока Фоко не развеял в прах все ее надежды и мечты.

Он заплатит за все, что отнял у нее. Лионесс внимательно осмотрела людей вокруг себя. Они помогут ей добиться возмездия.

Их вожак Джон и придумал этот план поимки Фоко. Распространяя молву о гибели Гийома и рассказывая всем о трусости Фоко, Джон рассчитывал выманить на себя этого душегуба. Когда гнусный прощелыга начнет охотиться на Джона, все они будут наготове.

Лионесс проглотила подступающие слезы. Хотя пленение Дьявола Фоко не осушит их, однако, на душе у нее стало бы светлее, если бы она знала, что отомстила за Гийома,

Если Всевышний смилостивится над ней в ее поисках возмездия, уже сегодня безжизненное тело Фоко будет лежать у ее ног. Когда она покончит с ним, все узнают, что он вовсе не та большая хищная птица, что дала ему прозвище. Она с наслаждением докажет сколь лживы были россказни. Все узнают, что он всего лишь человек и не более. Такой же смертный, как все.

Внезапный шорох в кустах… Качнувшаяся вдалеке ветка дерева известила о приближении всадников.

Лионесс вгляделась сквозь ветви и улыбнулась. Ожидание подходило к концу.

Рис слегка натянул поводья. Жеребец внезапно закапризничал. Его поступь, еще секунду назад такая твердая и уверенная, теперь стала неровной. Лошадь норовила развернуться и выехать с дороги, фыркая и вскидывая голову.

— Полегче, негодник, — он похлопал по крепкой темной шее, пытаясь успокоить животное. Конь, обычно спокойный, выкатывал глаза, кося ими на всадника. Рису не понравился этот пугливый взгляд. Он тоже почувствовал — что-то тут не так. Волосы у него на затылке зашевелились от недоброго предчувствия. Волна холода прокатилась вдоль позвоночника.

Рис поднял руку, призывая пятерых мужчин, следовавших за ним, остановиться, а сам медленно двинулся вперед. Он пристально вглядывался в гущу деревьев, но не заметил ничего, что могло бы так напугать его и его скакуна. Однако в лесу было слишком уж тихо. Рыцарь опустил руку вниз, нащупав деревянные ножны, в которых лежал его меч.

Пронзительный свист расколол тишину. Рис крепко сжал коленями вздымающиеся бока лошади. Одной рукой он перехватил эфес меча, второй — изо всех сил рванул поводья.

Его люди бросились вперед. В то же мгновение еще один вооруженный отряд спрыгнул с деревьев и высыпал из-за кустов, успешно отсекая Риса от его спутников.

Прежде чем всадник смог высвободить свой меч, на него и его коня набросили прочную рыболовную сеть. Рис бился и рвался в крепких силках, проклиная свою беспомощность.

— Нет! Погодите!

Но средь звона мечей и людских проклятий его крик остался незамеченным.

К Фоко потянулись чьи-то руки в перчатках и дернули за поводья. Когда жеребца силой заставили стоять на месте, Рис почувствовал на своем боку металлическое острие.

Не имея возможности воспользоваться своим мечом, он пинком отбил угрожающее ему лезвие. Но вместо этого клинка тут же появились три новых. Тогда, заставив пальцы разжаться, Рис выронил собственный меч и крикнул своим людям, чтобы те прекратили сражение.

Они немедленно последовали его приказу и, не оказывая сопротивления, позволили противнику препроводить их обратно на дорогу.

Один из нападавших, державший свой меч прижатым к боку Риса спросил:

— Ты приготовился к смерти, Фоко?

Рыцарь заскрежетал зубами от боли, которую вызвало острие меча, проникшее под звенья его кольчуги и вонзившееся в плоть.

С ветки дерева вниз спрыгнул маленький человечек.

— Нет! Попридержи свой клинок, сэр Джон. Я хочу, чтобы он остался в живых… Пока.

Рис едва успел вздохнуть и втянуть живот, когда нападавший еще чуть сильнее вдавил лезвие меча и слегка крутанул им, прежде, чем отвести острие. Рваная рана заживает не так быстро, как ровный порез. Фоко до безумия хотелось заорать от ярости, когда сбоку по его телу побежала теплая струйка крови. Он предпочел бы умереть от хорошо рассчитанного удара меча, а не от инфекции.

Сосредоточив свое внимание на появившемся человеке, Рис рассчитывал отвлечься от раны, которая теперь жгла его огнем. Это конечно же не их предводитель?! Огромные зеленые глаза смотрели на него с маленького бледного личика. Да это же всего лишь ребенок.

Рис поднял бровь. Ребенок, изображающий рыцаря, в старых, заскорузлых кожаных дедушкиных доспехах. И как долго этот паренек собирается здесь так просто стоять и молчать? Фоко не досуг было участвовать в ребяческих проказах.

Кожаная перчатка, слишком большая для руки, на которую она была надета, рассекла воздух. Рис разразился бранью, когда люди, собравшиеся вокруг его лошади, потянулись к нему и стащили со спины животного.

Опутывавшая его сеть не позволила ему приземлиться на ноги. Рыцарь задохнулся от боли, пронзившей его бок. Тем не менее, ударившись о землю, Рису все же удалось извернуться и встать на колени.

Его крепко сжатый кулак врезался в ближайшее лицо. Но наслаждение, которое Рис испытал, когда его длань соприкоснулась с чьей-то плотью, оказалось сиюминутным. Он немедленно прекратил борьбу, когда холодное жало меча легонько проскользнуло между звеньями его кольчуги, а заднюю часть шлема придавили к шее.

Пока трое мужчин стояли, направив свои мечи на его грудь, двое оставшихся высвободили его из сети.

Мысли о побеге заполнили было его разум, но тут же исчезли без следа, едва лишь мужчина, именовавший себя Джоном, приложил лезвие своего меча к шее Риса. Никто не двигался. Вместо этого все они смотрели на мальчишку, ожидая указаний.

Рис присмотрелся к парнишке. Сердце его едва не выскочило из груди от внезапной догадки.

Безупречную белизну кожи нарушали лишь полные розовые губки. Любая куртизанка готова была убить за такие длинные, оттенка червонного золота ресницы, окаймлявшие огромные глаза. Даже плохо подогнанные доспехи не могли скрыть женщины под мужским одеянием.

Несомненно, этот ослепительный взгляд, подобный сиянию неграненого изумруда, мог бы поразить его в самое сердце. Рис неласково взглянул на нее в ответ и спросил:

— Что вам нужно от меня?

— Мне ничего от тебя не нужно, Фоко, — рассмеялась она, — ничего, кроме твоей дрянной душонки.

Еще не задав вопроса, он уже понял, каков будет ответ:

— Почему? Зачем тебе понадобилась моя душа?

— Зачем? — она сорвала одну из своих инкрустированных металлом кожаных перчаток и хлестнула его по лицу.

Струйка крови потекла у мужчины по щеке.

— Если уж мне суждено умереть, то, по крайней мере, хотелось бы знать, за что.

Девушка подняла перчатку, как будто намереваясь снова ударить его, и остановилась. Она внимательно рассматривала его несколько секунд, занеся ладонь в воздухе и вздернув свою красно-рыжую бровь.

— Нет. — Незнакомка покачала головой и опустила руку. — Нет. Не на простушку напал, Фоко. Тебе не удастся вынудить меня в приступе гнева позабыть о моих намерениях.

— Тогда ответь на мой вопрос.

Она молчала и спокойно натягивала великоватую перчатку обратно на руку,

Не важно. Рису не нужно было слышать слова, срывавшиеся с ее губ. У Гийома дю Пре не было сестер, однако он был обручен. Неприкрытая ненависть, написанная на лице стоящей перед ним женщины, лучше всяких слов отвечала на его немой вопрос. Его пленила Лионесс Рионнская.

Хорошо спланированные действия этой женщины вероятнее всего закончатся его гибелью. Король Стефан и граф Йоркский ошиблись в своих предположениях, что никто из клана Рионов или дю Пре не станет добиваться отмщения за убийство дю Пре до истечения этого месяца.

Ее затянувшееся молчание вдруг переполнило его яростью. Рис подыскивал слова, чтобы воззвать к ее рассудку.

— Я не убивал вашего суженого.

— Ты лжешь, Фоко.

— Нечего тратить время на разговоры! — прервал спор сэр Джон. Его зловещий тон соответствовал недоброму выражению его лица. — Сейчас я его убью.

Внимание Риса переместилось на Джона. Что бы там ни сдерживало рыцаря, этому скоро придет конец. Каждая мышца его тела была готова к бою. Воздух вокруг него пропитался жаждой крови.

— Нет, потерпи еще несколько минут, — Лионесс положила свою руку на запястье Джона, удерживая его, — Я хочу на всю жизнь запомнить этот момент.

К счастью, у мужчины осталось еще достаточно благоразумия, чтобы послушаться ее. Рис снова обратил внимание на свою захватчицу.

— В последний раз повторяю вам, я не убивал дю Пре.

— Заткнись, Фоко. Прибереги свои лживые заверения для Создателя. Я уверена, в аду они тебе пригодятся.

Для любого нормального воина страх — вещь обычная. Порой стоит прислушаться к своим опасениям — это может спасти вашу жизнь. Но, похоже, на сей раз это не поможет. Щупальца ужаса и сожаления уже проникли в его душу.

Гнев, вызванный несправедливым обвинением, и злость от того, что сейчас он умрет как трус, придали ему сил, чтобы сбросить это отвратительное оцепенение. Не сомневаясь, что вот-вот погибнет, Рис спросил:

— А как насчет моих людей?

— Им не причинят вреда. Их препроводят в безопасное место.

— Неужели?

— Да, лорд Фоко, им ничто не угрожает. Тем не менее, им может понадобиться некоторое время, чтобы освободиться.

Мужчины, окружающие их, засмеялись.

Он не обратил внимания на их неуместный юмор и, глубоко вздохнув, спросил:

— И как же вы намереваетесь убить меня?

— Ты ударил Гийома мечом в спину, — ее глаза полыхнули огнем- Ты умрешь так же.

Девушка сняла перчатки и приказала:

— Свяжите его!

Приставив лезвие меча к подбородку Риса, Джон вынудил его поднять голову. У Фоко не было иного выбора, кроме как следовать движению клинка. Он выругался про себя, когда два воина стали связывать ему кожаными ремнями руки за спиной.

Лучше уж он погибнет в бою, нежели будет прирезан, словно загнанный в угол кабан.

— Нет!

Заметив, сколь бестолково нацелили на него оружие нападавшие, Рис резко крутанулся, оттолкнул Джона и метнулся в безопасность леса.

— Держите его!

Далеко убежать ему не удалось. Пятеро с руганью налетели на Риса, сбивая с ног. Их кулаки замолотили по его телу и голове. Рана на боку от побоев открылась еще сильнее. Они швырнули его лицом в грязь, крепко связывая по рукам и ногам. После этого его поставили на ноги и повели обратно к Лионесс.

Стук сердца гулко отдавался у него в ушах. Рис задрожал, ощутив себя как никогда беспомощным. Он крикнул, не отводя взгляда от стоявшей перед ним женщины:

— Кончайте же с этим побыстрее!

— Всему свое время, Фоко.

Лионесс смаковала восхитительно сладкий вкус своей победы. Теперь, когда он без сомнения был надежно связан, она позволила себе украдкой осмотреть внушительную фигуру своего пленника.

Слухи оказались не совсем точными. Этот мужчина оказался не просто крупным. Пред ней стоял титан, подобный мифическим воинам древности. Отверстия в сетчатой кольчуге, защищавшей его ноги, позволяли увидеть крепкие бугристые мускулы, словно рвущиеся на свободу.

Девушку восхитило великолепие его простого черного сюрко [5]. Сукно плаща, хоть и порванного в клочья, очевидно, было очень хорошего качества. Лионесс подумалось, что если ткань такая же, как и мускулы, скрытые под этим платьем, то трогать его руками все равно, что котенка гладить.

Ее внимание привлекли длинные деревянные ножны, висящие у него на боку. На поверхности были искусно выгравированы парящие соколы. Широкий ремень на его талии служил не только для крепления ножен: он как нельзя лучше подчеркивал великолепные очертания мужской груди.

Мускулы под кожей у рыцаря играли в молчаливом стремлении разорвать сковывавшие его путы. Лионесс заметила, как сильно расширялась его грудная клетка, и вздувались бицепсы на руках при каждом усилии.

Она подняла голову, посмотрела на его лицо и содрогнулась. Если сила его так же велика, как и решимость, проявившаяся на лице рыцаря, то он может вскоре вырваться на свободу. Его полные губы превратились в жесткую линию. На щеке бешено бился пульс. С одной стороны смуглоту лица нарушала лишь ранка от удара ее перчаткой. С другой стороны от уголка глаза ко рту, словно слеза, тянулся тонкий белый шрам.

Рыцарь наклонился вперед. На краткий миг непослушные волосы скрыли его лик. На доходящей до плеч шевелюре заплясали блики солнечного света. Когда он выпрямился, одна черная, как вороново крыло, прядь, невзначай упала на его лицо. У Лионесс пальцы зачесались от желания вернуть своевольный локон на место.

Она заглянула ему в глаза и пришла в ужас, обнаружив, что Фоко внимательно рассматривает ее. В его светло-карих зрачках плясали искорки золотистого света. Это переливчатое сияние вспыхнуло и погасло, само по себе.

— Смотрите как следует, миледи, — зло упрекнул он — потому что я стану являться к вам в кошмарных снах. Вы еще пожалеете, что вообще увидели меня.

Девушка тут же отвернулась, чтобы скрыть внезапно окрасивший лицо стыдливый румянец. Лионесс заскрежетала зубами. Какого дьявола она так внимательно рассматривает эту гнусную скотину? Собравшись с мыслями, она снова повернулась к нему.

— Золотые слова для того, кто связан, словно выхолощенный мерин.

Два черных крыла бровей взметнулись над прекрасными очами Риса. Такой поразительный взгляд мог бы кого угодно убить наповал.

К ее изумлению, он только посмеялся над ней. От отчаянья, послышавшегося в этом смехе, вдоль позвоночника Лионесс прокатилась волна сожаления. Она посмотрела на пленника и нахмурилась. Под неистовым гневом, так оживившим его взгляд, скрывалось что-то похожее на… боль.

Такое же выражение она видела в отполированной поверхности собственного зеркала. Боль. Потеря. Они всегда преследовали ее в ночных кошмарах.

Что Фоко известно о боли? Или о потере? Этот человек сеял смерть и разрушение просто так, от нечего делать. Он не задумывался о жизнях, что были при этом сломаны или даже разрушены. Нет, она-то знает — вовсе не боль мерцает в его глазах, хотя как иначе описать это чувство.

Даже если дьявол и сохранил крупицу раскаяния в его черной душе, какая ей разница? Ничего уже не изменишь. Гийома не воскресить. Как же ей за оставшееся время найти себе супруга? Ибо без мужа, король Стефан отберет Таньер.

Звук колес деревянной повозки, громыхающей по твердой, изрытой колеями дороге, прервал ее тягостные размышления. Приехали еще несколько человек, чтобы помочь избавиться от трупа Фоко. Однако громкая брань Джона лишь усилила ее колебания.

Внезапно, один из людей Гийома, потеряв самообладание бросился к ее пленнику, намереваясь пронзить его мечом.

— Нет! Он мой!

Никто не вправе закончить начатое. Только она. Бросившись к Джону, она сбила его с ног и выхватила у него меч. Крепко удерживая оружие обеими руками, она повернулась к Фоко. Выпрямив спину, собираясь с духом и готовя себя к тому, что должно произойти, Лионесс шагнула к нему. Она выбрала точку у него на груди, наметив цель.

— Смотри на меня, черт бы тебя побрал! — девушка исполнила его приказ. — Если уж у тебя достало храбрости забрать мою жизнь, имей мужество смотреть, как я умираю.

Честь и отвага — вот идеалы, которыми жил ее отец, эти качества Лионесс вырабатывала и в себе самой. То же самое отражалось в блеске его твердого взгляда.

Девушка в ужасе остановилась. Что же она чуть не натворила? Это была бы уже не месть.

Внутри все скрутило. Это было бы убийство.

Меч в ее руках дрогнул. Мужчина буравил ее взглядом. Он готов принять смерть. И не в пример трусу, не станет умолять сохранить ему жизнь. Меч покачнулся и выпал из ее руки.

Лионесс словно очнулась от оцепенения и внимательно посмотрела на Фоко.

Он твердо выдержал ее взгляд.

— Миледи, вы совершаете роковую ошибку.

Она приняла решение.

— Тащите его в повозку! — крикнула Лионесс своим людям.

Фоко безуспешно боролся с мужчинами, которые почти-что на руках перенесли его в поджидающую повозку для сена. Его угрозы и ругань давили ей на уши.

Не желая выслушивать его тирады на обратном пути в Таньер, Лионесс перегнулась через край повозки и приказала:

— Заткнись, Фоко!

— Ты заплатишь за это. Все вы заплатите. — Фоко злобно глянул на мужчин. — И вы слушаетесь приказов этой сопливой девчонки?! Король найдет и покарает каждого из вас.

Его пустые угрозы привели ее в ярость.

— Фоко, я тебя уже предупредила. Замолчи! Или я найду способ заткнуть тебе глотку.

В ответ он злобно огрызнулся:

— Ты, мелочь писклявая, ты хоть понимаешь во что влезла?! Настанет день, когда ты раскаешься в содеянном.

— Я точно знаю, чего хочу и ни в чем раскаиваться не стану.

Схватив из телеги грязную, мятую тряпку, она скатала ее в шарик.

— Может вот это остановит твои угрозы?

Тряпка, заткнутая в рот, прервала поток гневных проклятий Фоко. Лионесс попятилась от ненависти и злобы, горевших в его взоре. Его молчаливое обещание страшной мести за ее деяния было понятно и без слов.

Не будь ее намерение отомстить столь твердым, Лионесс поняла бы, что позорит себя. Если бы ее чувства к Гийому были менее сильны, она бы не задумываясь приказала освободить Фоко и уехала. Но утраченная любовь ожесточила ее сердце.

Поспешно взобравшись на лошадь, девушка обогнала остальных и направилась домой. Оставшись наедине с собственными мыслями и зловещим криком парящего высоко в небе сокола, Лионесс громко проворчала в пустоту:

— Фоко должен заплатить за свое вероломство. У меня есть свидетель, который докажет его вину.

Люди Гийома принесли его хладный, обезображенный труп обратно в Таньер. Они описали убийцу, оборвавшего жизнь дю Пре.

Последняя деталь, о которой ей рассказали люди Гийома, оказалась более чем красноречивой. Глаза того человека под темным норманнским шлемом [6]отливали позолотой. Как и хищная птица, в честь которой его назвали, он пронзительно посмотрел на добычу, прежде чем убить.

Конечно, Фоко до неузнаваемости искалечил ее благородного Гийома. Поэтому сомнений не осталось. Неважно, да пусть хоть все воины Фоко окажутся у ворот ее замка. Пусть приходят. Вскоре они уяснят, что имя само по себе не всегда может защитить их от расплаты за грехи.

Она обрадовалась, увидев мощные, серые стены своего замка. Лионесс легким галопом пустила лошадь вперед; на ее окрик «Таньер!» мгновенно отреагировали люди, находившиеся в смежных башнях над въездными воротами. Подъемный мост медленно опустился, а металлическая решетка поднялась, открывая вход во внешний двор.

Через вторые ворота она въехала во внутренний двор замка и соскользнула со взмыленной лошади. Передав поводья поджидавшему ее пареньку-конюху и задержавшись на некоторое время, чтобы отдать распоряжение, которое и так было бы выполнено:

— Проследи, чтобы о нем хорошо позаботились, Саймон. — Лионесс направилась к высоком ступенькам крыльца, ведущего в большой зал.

Она на миг остановилась, чтобы узнать от своей служанки Хелен, что прибыло послание от священника дю Пре, прежде чем очутиться в благостной тишине собственных покоев. Она наспех стянула тяжелые доспехи со своего мокрого от пота тела.

— Матерь Божья, как они это носят?

Вздох сорвался с ее губ, когда она сорвала плотную нижнюю сорочку с разгоряченного тела.

Освободившись от старых, заскорузлых кожаных доспехов и исподнего, она схватила с кровати пергамент и развернула его, падая на тюфяк. Наспех подцепив кончиком ногтя сургучную печать, Лионесс развернула свиток и пробежала глазами по содержанию [7].

Она не смогла сдержать смеха, вырвавшегося из груди. Впервые за многие месяцы, Лионесс испытала некоторое облегчение и удовлетворение. Господь услышал ее молитвы.

Лионесс остановилась, войдя внутрь замковой темницы. Даже спящий и прикованный цепью к ложу, Фоко выглядел весьма внушительно. Был ли он и в самом деле порождением дьявола? Получал ли удовольствие от сражений и убийств? Шрамы, избороздившие его тело, свидетельствовали о доблести. Наверняка ему удалось оправиться после стольких ранений и выжить благодаря силе и коварству. Кто он — воин, которого нужно прославлять или же демон, которого следует бояться? Доблесть или колдовство?

В любом случае, он — убийца.

Убийца, который живет и дышит с ней одним воздухом.

Лионесс нахмурилась. Она не ожидала, что окажется в таком неловком положении. Когда она и Джон разрабатывали план мести, они не обсуждали, что будут делать с Фоко, если его привезут в Таньер. Все сводилось лишь к тому, где похоронить труп.

Точнее тело, которое совсем недавно не заботило ее так сильно. Потребовались усилия троих человек, чтобы удержать Фоко, когда она вливала ему в глотку снотворное зелье Хелен. И вовсе не доброта заставила ее промыть и зашить рану у него на боку и позаботиться о синяках и порезах на лице и шее этого мужчины.

— Миледи, вам нужна помощь? — спросил Ховард, входя в маленькую комнатку в башне, ставшую для Фоко тюремной камерой.

— Нет, Ховард, все в порядке.

Смехотворно, но пока она находилась рядом с Фоко, капитан ее воинов ни на шаг от нее не отставал. И дня не прошло, а сплетни уже поползли. Слишком много людей узнало, что она использует эту комнату в башне, как темницу. Им известно и кто ее узник.

Чуть более двух недель назад Лионесс спешно покинула замок своего отца в Рионне. Девушка намеревалась уехать до того, как он вернется с королевской службы и сможет ее остановить. Так как ей не хватило времени подыскать себе в Таньере собственную прислугу, ее сопровождали слуги ее отца. Она бы не рискнула убивать Фоко в присутствии такого множества людей из Рионна. А то пойдут языками чесать.

Независимо от ее доводов, ее отец не одобрил бы подобный способ мщения.

Но Лионесс не смогла бы дожидаться подходящего момента. В конце концов, ей же удалось пленить великого Фоко, не так ли?

Ховард откашлялся.

— Миледи, ни в коем случае не торопитесь с решением.

Лионесс обернулась и всмотрелась в его лицо. Она открыла рот и тут же быстренько загнала обратно язвительный ответ, уже просившийся с языка. От обеспокоенного выражения на лице Ховарда у девушки мучительно скрутило желудок.

— Ховард, честное слово, сегодня я его убивать не стану.

Он посмотрел на нее сверху вниз, несколько секунд изучая ее лицо, прежде чем предупредить:

— Не спускайте глаз с сэра Джона. Я не думаю, что он так просто отступится.

Вот чего Лионесс никогда не могла понять, так это почему Ховард не доверял людям Гийома.

Ховард кивнул головой в сторону кровати и спросил:

— Он умрет от этих ранений?

— Нет. Повреждения незначительны. Он спит после отвара Хелен.

Хотя морщины на лице Ховарда от беспокойства стали еще глубже, она подтолкнула его к двери.

— Иди. Фоко угрожает всего-навсего мучительная головная боль.

Лионесс дождалась, пока начальник ее стражи покинет комнату, прежде чем вернуться к кровати и полюбоваться на весьма посредственное деяние рук своих. Увы, белошвейкой она была не самой лучшей. Так что Лионесс хотелось убедиться, что швы не разошлись.

Девушка опустилась на колени и сдвинула покрывала с одной стороны его тела. Фоко зашевелился во сне, стащив с груди покрывало.

Она нерешительно остановилась. Рука ее, потянувшаяся было проверить его рану, замерла в воздухе. Лицо залил жаркий румянец. Лионесс ощутила на шее легкое покалывание. Смещаясь вниз, оно заполнило томлением ее груди. Щеки запылали.

Лионесс много раз доводилось ухаживать за раненым отцом и его людьми. Мужское тело не представляло для нее загадки. Любопытства она не испытывала уже много лет. Почему же ее сердце так трепещет от одного взгляда на грудь этого мужчины?

Он же ее враг. Он лишил ее будущего. Он погубил ее любовь. Лионесс много раз молилась о том, чтобы Фоко умер. Она же мечтала увидеть у своих ног его растерзанное тело.

Девушка прикусила губу. Сердце продолжало бешено колотиться, а щеки все так же горели.

Лионесс тряхнула головой и постаралась унять дрожь в руках. Она устала, вот и все. Душевное волнение от поимки этого человека оказалось слишком сильным. Ей нужно отдохнуть. Только и всего. Лионесс сдвинула с его бока повязку, пропитанную целебной мазью.

Его рука взметнулась, словно жало змеи и ухватила ее за запястье.

— Что ты делаешь?

Цепь, приковывавшая его к стене, звякнула, запоздало предупреждая о нападении. Не стой она на полу на коленях, Лионесс упала бы. И как давно он проснулся? Она искоса взглянула на его пальцы.

— Отпусти меня.

Хватка усилилась.

— Что ты делаешь?

Лионесс усмехнулась, глядя в его золотистые глаза.

— Думаю, я сниму эти швы и посмотрю, как скоро дьявол умрет от потери крови.

Он ответил ей долгим, решительным взглядом, прежде чем отпустить ее руку.

— В любви и на войне все средства хороши.

Его ответ ее удивил.

— Ты же не всерьез?

Фоко поднял руку. Металлические звенья сильно ограничивали ему свободу движений.

— А что мне остается?

Она не настолько глупа. Это не тот человек, что просто так согласиться умереть.

— Когда же ты проснулся?

Рыцарь вяло рассмеялся.

— Довольно давно.

Сердце Лионесс упало. Ей не удастся его запугать. Скорее всего он слышал обещание, данное ею Ховарду. Решив поскорее завершить свою неприятную миссию и покинуть комнату, девушка спросила:

— Можно мне закончить?

Фоко прикрыл глаза, сжал челюсти и кивнул.

Лионесс проверила его пульс.

— Сильно болит?

— Только, когда ты трогаешь.

Когда же он проснулся? Внезапно она поняла, что не хочет этого знать. Быстренько проверив швы, Лионесс наложила на рану еще некоторое количество целебной мази. Ее пальцы трепетали, прикасаясь к его телу. Его кожа оказалась гладкой на ощупь. Мышцы под ней — крепкие и хорошо развитые.

Лионесс прикусила нижнюю губу, заставляя сбившиеся мысли вернуться к тому, что делали руки. Она весьма небрежно наложила на рану повязку и натянула покрывала на его тело.

Зарумянившись, девушка устремилась к двери.

— Я пришлю служанку. Она принесет питье.

— И еды, пожалуйста! Если, конечно, вы не хотите уморить меня голодом?

Она приостановилась.

— А это мысль.

Его смех грохотом отдался у нее в ушах.

— Может это и доставит тебе удовольствие, но твой Ховард вряд ли обрадуется.

Лионесс ахнула. Он слышал, что она пообещала Ховарду.

— Фоко, возможно на сей момент тебе все-же удалось остаться в живых, но не будь так уверен. Я еще не отомстила. — она улыбнулась. — Ты уже побывал на острие моего меча. Если понадобится, я могу сделать это снова.

— Может и так, но я буду наготове, и тебе не удастся проделать это с прежней легкостью.

Кровь в жилах Лионесс вскипела. Ей захотелось стереть улыбку с его лица.

— Ты мнишь себя непобедимым. Ну как же, ведь ты выходишь живым из любой битвы. Уж не думаешь ли ты, что так будет продолжаться вечно? Ты всего лишь человек, Фоко. Человек, который может умереть, и однажды так и случится.

Его улыбка стала еще шире.

— А ты всего лишь женщина. Такая же, как остальные.

Он едва не опалил ее взглядом из противоположного конца комнаты.

— Поведай мне, леди Лионесс, какой шрам тебе больше понравился? Тот, что у меня на бедре или один из тех, что у меня на груди?

От злости и замешательства из ее горла вырвался яростный вопль. Эта сволочь не просто слышала ее обещание Ховарду, он бодрствовал все время.

Прежде чем дернуть дверь, она выкрикнула:

— Пошел ты к черту, Фоко!

Рис расхохотался. Лорд Болдуин Рионнский не зря назвал свою дочь в честь своего тестя. Это кровожадная соплячка была достойна носить имя Лионесс. Очень жаль, что она не унаследовала уравновешенности своего отца. При всей показной храбрости и хитрости, леди Лионесс было слишком просто вывести из себя. Неумение сдерживать свои чувства может навредить ей. Но, пока он здесь, это возможно немного развлечет его.

После того как она так и не убила его в лесу, у Риса появилось дурное предчувствие, что вероятно ему придется задержаться здесь надолго. Случись так, ему придется сложить голову по приказу короля Стефана, так и не отыскав настоящего убийцу.

Рис резко дернул рукой, поморщившись, когда кандалы, удерживавшие его на кровати, больно впились в кожу.

Не собираются же они вечно держать его прикованным к этому ложу? Им известно, кто он такой, так что рассказы о лорде Фоко им слышать доводилось.

Горькая тоска заполнила комнату. Как же им не слышать эти байки? Рис целенаправленно позволял множиться и распространяться сплетням о своем ужасном характере. В глубине души он наслаждался страхом, появлявшимся в глазах людей, когда те понимали, с кем столкнулись. Это и сподвигло его на создание темного образа — он сам, его лошадь и его люди не носили иной одежды, кроме черной.

Те, кто хорошо его знал, находили россказни о его злобности смехотворными и даже помогали Рису претворять легенды в жизнь. Он был вынужден признать, это успешно охраняло его от матримониальных посягательств незамужних дочерей других лордов.

По правде говоря, Рис не нуждался в выдумках для того, чтобы женщины держались от него подальше. Хватило и известия о смерти Элис. Это вполне устраивало Фоко. Ему не хотелось отдавать себя во власть лжи и обмана еще одной женщины.

К тому же, что бы он ни думал, его сердце терзала давняя мука.

— Пропади оно все пропадом!

Проклятие эхом отдалось в его ушах. Он выглянул в бойницу. Солнце уже опускалось за горизонт.

Сколько же времени должно пройти, прежде чем его люди доберутся до Мелвина, капитана его охраны [8]? Они разделили воинов на две группы. Отряд Мелвина направился к замку Фоко, чтобы заручиться помощью его брата Гарета. Оставшиеся люди вместе с ним направились к Ричмонду. Им показалось наиболее разумным начать поиски именно с того места, откуда пошли кривотолки об убийстве. Вместо этого они угодили в ловушку.

В ловко расставленный капкан. Поскольку земли Рионнов и дю Пре находились к югу, Рис не ожидал, что столкнется с мстителями на северной дороге.

Куда же он попал? Ему был знаком общий план области. Его глупенькие похитители даже не удосужились скрыть от него, куда они направляются. Повозка ехала по северной дороге, а потом свернула немного на восток к побережью. Это приведет его либо к графу Йоркскому, либо на земли графа Ричмонда. Так как оба считались его друзьями, он находился в безопасной области.

Однако они находились вблизи Шотландской границы. Всем известно, что лорд Фоко — преданный сторонник короля Стефана в его борьбе за трон с императрицей Матильдой [9]. Неважно, что произошло во времена правления короля Генриха [10], императрица не имела прав на корону. Но Рис отказывался хоть на миг поверить, что дочь Болдуина может поддержать врагов. Тогда куда же леди Лионесс его привезла? Он закрыл глаза, воскрешая в памяти отрывки придворной болтовни. Может он слышал что-нибудь о Рионне, Лионесс или дю Пре? О чем-то кроме предстоящей брачной церемонии? Он не мог вспомнить… Погодите-ка! Рис сел. Да, он кое-что вспомнил… об этом говорили летом. Что же это было?

Он улыбнулся от облегчения. Таньер. Как он мог позабыть тот шум, который поднялся, когда старый Леон передал это владение своей внучке?

Его улыбка померкла. Знание того, где он находится мало чем поможет ему. Единственная надежда — его люди.

На следующей неделе они все должны были встретиться близ Нортгемптона [11]. Если же его люди не смогут отыскать его, смогут ли его братья предотвратить потерю всего, чем они дорожат?

Как же он это допустил? Нелепость происходящего превозмогла гнев и тревогу. Рис больше не смог сдерживаться, он захохотал.

И никак не мог остановить свой сильный глубокий смех. Его не беспокоило, слышен ли этот звук за пределами его темницы и внизу.

— Женщина. Какой-то женщине удалось подрезать крылья ужасному Фоко.

Все его многолетние старания создать о себе славу — коту под хвост. Сведены на нет маленькой ручкой убитой горем женщины. Он покачал головой.

— Даже не взрослой женщине, а неоперившейся девчонке.

Потянувшись, чтобы вытереть проступившие от смеха слезы, Рис вздрогнул — кандалы впились в тело. Но вспышка боли не помешала ему вновь расхохотаться.

Лионесс [12]. Да уж, назвали ее как должно. Его плечи затряслись в приступе бурного веселья. Ему представился зеленоглазый котенок, схвативший когтями ничего не подозревавшего сокола [13]и тащивший эту хищную птицу в своих маленьких, белых, острых зубках.

Глава 2

Чуть заметный вечерний ветерок слегка коснулся щеки Лионесс. Это ласковое дуновение принесло с моря густой прохладный туман, вынудив девушку поплотнее закутаться в шерстяную накидку, чтобы не замерзнуть. Ее наблюдательный пункт на зубчатой каменной стене с бойницами вероятно должен был укрыть ее от посторонних взглядов, однако плохо защищал от ветра.

На размышления у нее осталось два дня. Целых два дня, чтобы разобраться, что же делать с Фоко, прежде чем пробьет его час.

На сей момент Лионесс не придумала ничего лучше, чем продолжать удерживать рыцаря в своей крепости. Фоко лишь смеялся над ней, да так раскатисто и мрачно, что у нее дрожь пробегала по позвоночнику. Он не догадывался, что ей известно о приказе короля. У Фоко остался всего один месяц, чтобы доказать свою невиновность или умереть. Продержи она его подольше, и его смерть уже не замарает ее рук.

Фоко остался бы удовлетворен условиями содержания в плену — на некоторое время. Она приказала, чтобы цепи, приковывавшие его к кровати, сняли, тем самым несколько облегчив его положение. Крепкая, обитая железом дверь, запиравшаяся снаружи на засов, надежно удерживала пленника в высокой башне замка.

— Мерзкий убийца мертв?

От неожиданно прозвучавшего голоса, Лионесс резко подскочила.

— Нет.

Поглощенная собственными размышлениями, она едва взглянула на сэра Джона. Он схватил ее за плечо.

— Что значит «нет»?!

Девушка вырвалась. Прикосновения сэра Джона были ей неприятны. Она неохотно спустилась со стены.

— Нет. Фоко не мертв.

— Мы так не договаривались, — в голосе мужчины звенела ярость. — Милорд дю Пре не может вечно дожидаться отмщения.

Лионесс приподняла бровь, слушая его раздраженную речь.

— Какая мертвецу разница — днем раньше, днем позже?

Рыцарь уставился в пространство, словно глядя сквозь нее, его губы скривились в ухмылке.

— Лорд Гийом верил вам. Глупец, потерявший от любви голову, он готов был отдать вам все, — он ударил кулаком по деревянным перекрытиям замковой стены. — Вы позорите его своей нерешительностью.

— Я никого не позорю, — Лионесс подавила свой страх перед этим человеком и пристально взглянула на него. — Фоко заплатит за то, что он сделал.

— Когда? У вас было уйма времени, чтобы закончить начатое.

Ей вспомнились зловещие предупреждения Ховарда не доверять сэру Джону. Нет. Она не станет делиться с ним своими планами.

— Чего же вы хотите от меня, сэр Джон? Чтобы я пронзила его мечом на глазах капитана рионнского замка?

От улыбки сэра Джона у нее мурашки по спине побежали.

— Я запросто могу позаботиться о вашем капитане.

— Не смейте угрожать Ховарду.

Мужчина отошел от нее.

— Если завтра к этому же времени ничего не будет сделано, я сам займусь этим.

— Не предъявляйте мне ультиматумов. Я разберусь с Фоко.

Лионесс потрясенно ахнула, когда он схватил ее за предплечье.

— Отпустите меня.

Он усилил хватку.

— Время игр миновало. Я пришел к вам, чтобы исполнить последнюю волю моего господина, и позабочусь, чтобы так оно и случилось. Никто меня не остановит. Я убью любого, кто встанет у меня на пути. И если сэр Ховард попытается мне помешать, я сделаю это с превеликим удовольствием.

Отпустив ее, сэр Джон неспешно повернулся, бросив через плечо:

— В то же самое время завтра, леди Лионесс.

Лионесс смотрела, как он уходит, и задалась вопросом: зачем вообще она доверилась этому человеку? Ответ был прост — она слишком сильно расстроилась, чтобы мыслить здраво. Скорбь гнала ее на поиски отмщения убийце Гийома.

А теперь она нажила себе врага в лице сэра Джона. Врага, который вполне мог убить Ховарда.

Сэр Джон не оставил ей выбора. Ей придется позабыть про ее новые планы: позволить королю Стефану заняться Фоко, и претворить в жизнь прежние задумки.

Девушка все еще жаждала его крови, но хватит ли у нее духу отобрать у этого человека жизнь? Этого ли хотел бы от нее Гийом?

Лионесс вернулась на стену, наблюдая за вечерней суетой в наружном дворе замка. За дверью каждого дома или лачуги горели ярким светом огни печей и очагов. От ароматов готовившейся еды у нее заурчало в желудке.

Лионесс улыбнулась с легкой завистью, слыша оклики и смех людей, убиравших свой инструмент и завершавших дневную работу. Они собирались домой к женам, мужьям и детям. Может, по сравнению с ней, они живут просто и незамысловато, но им есть куда пойти, у них есть место, которое они могут назвать домом.

А у нее нет никого и ничего. Хуже того, она потеряла даже шанс заиметь некое подобие собственного крова. Девушка крепко зажмурила лаза, стараясь сдержать набегающие слезы. Ее лишили возможности прожить счастливую, достойную жизнь.

Лионесс повернулась и оглядела внутренний двор Таньера. Она недовольно скользнула взглядом мимо грязной площадки для тренировок, стойл и конюшен, затем взор ее устремился к земляному валу в центре замка с башней, защищенной высокими крепостными стенами. Ах да, она тут же отвела взгляд, потому что чудовище, запертое в башне, не имело ни малейшего представления о чести.

Он убил Гийома, словно тот был всего лишь простым воином, а не наследником титула и значительного состояния. Гораздо выгоднее было бы потребовать за Гийома выкуп, а не убивать столь трусливо. Ни один нормальный человек не стал бы до неузнаваемости так калечить человека. Только какое-нибудь порождение дьявола могло решиться на подобное дело. Кто-то типа Фоко. Какая же дикая жестокость таится в душе мужчины, которого она захватила? А может, у него и нет души.

Возможно, убийство этого пленника и не будет грехом.

Девушка схватилась руками за живот. Каждый раз, когда она думала о гибели Гиойма, к горлу подкатывала желчь. В виски ударила такая острая боль, словно в нее всадили меч.

Ей никогда не свыкнуться с отсутствием Гийома. Он воспитывался в Рионне. Под опекой ее отца из маленького пажа он превратился в мужчину. А повзрослев, приобрел множество мужских обязанностей. Несмотря на то, что заботы надолго уводили его из Рионна, он всегда оставался в ее сердце.

У нее от злости вскипела кровь. Вновь разгоревшаяся ярость укрепила решимость. Да, она все еще жаждала отмщения. Стиснув зубы, Лионесс поклялась:

— Презренное отродье Сатаны, ты дорого заплатишь за содеянное.

Она задрожала от холодного порыва ветра. Решив покончить со своими усиливающимися кошмарами именно этой ночью, Лионесс поплотнее закуталась в плащ и направилась к донжону [14].

Покалывание на шее, заставило Лионесс остановиться на полпути. Кто-то или что-то наблюдало за ней. Выслеживая, словно хищник свою добычу.

Он наблюдал из своего укрытия в лесу, выжидая благоприятного момента. Фоко все еще был жив. Это ясно и без донесений его сообщника. Он нутром это чуял. В шорохе листвы слышалась мучительная издевка — он жив, он жив.

Пристально оглядывая открытое пространство земли, отделяющее стены Таньера от густого леса, человек посмотрел на донжон. Это тварь убила самого главного для него во всем свете человека и ее сына. За это Фоко придется заплатить.

Сейчас Фоко еще жив — надежно запертый в одой из башен. Но скоро — очень скоро его дьявольское сердце перестанет биться, а сам он испустит последний вздох.

Когда Фоко распрощается с жизнью, виновным в этом сочтут только одного человека. Лионесс.

Пять лет он придумывал, как разделаться с Фоко. Это время показалось ему бесконечностью. Бескрайней, унылой вечностью. Лионесс совершила фатальную ошибку, захватив убийцу в плен, вместо того, чтобы отправить его к Создателю. За это ее ожидают все муки ада.

Рис выглянул в бойницу и заметил, что солнце скрылось за горизонтом. Этот необычайно странный день заканчивался, и на душе у Риса тоже стемнело.

Фоко проклинал свое вынужденное бездействие. Праздное одиночество пробудило в его сознании непрошенные образы. Мысли, которым он ранее не позволял себя тревожить и вторгаться в свою жизнь, теперь грозили поглотить его.

Нахлынувшие воспоминания казались настолько яркими, что он мог слышать и видеть их. Бесформенные образы из прошлого преображались под влиянием нынешних событий. Рис застонал, когда ему послышался плач новорожденного ребенка. Стоны перешли в приглушенный хрип ужаса, как только в его разум вторглись вопли умирающего младенца и его матери.

Меч, проникающий в плоть, и тот не причиняет такой боли, как эти пронзительные крики, что неустанно тревожили его сознание. Ему слышались ее обвинения и ее хохот.

Она заполучила себе в мужья наивного, нетерпеливого мальчишку и играючи разрушила своей подлостью его надежды и мечты.

— Смилуйся, Господи, — его ропот эхом отразился от голых стен его пустого узилища.

Фоко вскочил на ноги и начал измерять шагами небольшое пространство своей темницы в башне. Это немного успокоило его. Однако, как бы отчаянно он этого ни хотел, полностью подавить неприятные воспоминания у него не получилось.

Прорезь бойницы манила его к себе. Увлеченный дразнящими мыслями о свободе, Рис остановился перед узким отверстием и посмотрел вниз на внутренний двор замка и внешние стены.

На ближайшей стене он заметил две одинокие фигуры. Не имея возможности услышать их разговор, он мог лишь, судя по позе, оценить настроение собеседников. Порывистые движения его захватчицы выражали ее волнение и нетерпение. В то же время сдержанные, скованные жесты мужчины выдавали с трудом сдерживаемый гнев.

Они по очереди посматривали на башню, продолжая оживленное обсуждение. Очевидно, именно он являлся объектом их спора. Пренебрежительно пожав плечами, Рис стал смотреть в другую сторону. Он заглянул за внешнюю стену.

Между донжоном и лесом лежало большое пространство расчищенной земли. Ни один отряд не смог бы незаметно приблизиться к замку. Даже его воины.

Его внимание привлек внешний двор замка. В крытых соломой хижинах зажглись огни. С тех пор, как он был дома и наслаждался умиротворенностью очага, казалось, минула вечность.

Неугасимое тепло и отрада, что Рису довелось разделять у очага родителей, однажды уже заставили его жаждать жены и собственных детей. Ужасный брак и множество преждевременных смертей давно похоронили эту детскую мечту.

Он прислонился лбом к влажной каменной стене. Какой богомерзкий святой вытянул те мысли из пучин ада?

Звук ключа, поворачиваемого в замке двери, отвлек его от отверстия бойницы и рассеял подступавший мрак. Какой-то мальчишка-слуга внес деревянный поднос, ломившийся от еды и, поставив его на пол, повернулся к Рису. Паренек пристально посмотрел на него и спросил:

— Фоко, ты дьявол?

Риса позабавила смелость ребенка. Он старался не повышать голоса, чтобы не рассмеяться.

— Ага, именно так некоторые меня называют.

Парнишка искоса посмотрел на него.

— Почему же ты с виду не похож на демона?

Рыцарь скрестил руки на груди и свысока воззрился на шалуна.

— И как же, по-твоему, должен выглядеть демон?

Наивные познания о чертях так и хлынули из детского ротика.

— У тебя должны быть рога и хвост. Как же ты на свои копыта сапоги надеваешь? — он молча указал на поднос. — Настоящий демон не стал бы есть такую еду. В ней нет живой крови.

Рис пнул поднос ногой, и спросил, изображая рычание:

— А откуда ты знаешь, что я не съем тебя вместо этой ерунды?

Он шагнул к мальчишке.

— Не пора ли тебе спасаться бегством?

Ребенок расправил свои плечики, решив стоять на своем, и запрокинул голову еще выше. Он ткнул в Риса пальцем, упорствуя:

— Настоящего демона нельзя поймать…

— Майкл!

Обвинение оборвал крик, донесшийся из-за двери. Майкл тотчас же стремглав выскочил из комнаты.

В дверях стояла Лионесс.

— Это дитя слишком невинно.

Девушка с негодованием посмотрела на него и приказала:

— Оставь его в покое!

Уголки рта Риса подергивались от едва сдерживаемого веселья.

Он чуть приподнял одно плечо.

— Ребенок… давненько я не пробовал столь изысканного лакомства.

Лионесс остановилась. Ни один мускул на ее напряженном лице не дернулся. Потом на ее челе появилось сомнение.

Рис еще больше усилил смятение девушки. С беззаботным видом он стал торговаться:

— Если ты закроешь глаза на мои нечестивые аппетиты, обещаю, что криков ребенка слышно не будет, — он вычистил воображаемую частичку грязи из под ногтя и стал дожидаться ее реакции.

— Так ты убил еще не достаточно людей, чтобы насытить свою жажду крови?

— Святые угодники! — У этой женщины, что совсем нет чувства юмора? — Я всего лишь пошутил.

Она вошла в его каморку, подол ее слишком длинного плаща тянулся за ней по полу.

— Твои шутки, Фоко, здесь неуместны. Я не нахожу ничего смешного в том, что Гийом был предан земле.

— Нет, надо полагать не находишь.

— И это все, что ты можешь мне сказать?

Лионесс закрыла за собой дверь, оставляя стражников с обратной стороны.

— Никаких извинений за мою разрушенную жизнь? Никаких сожалений по поводу убийства невинного человека?

Он нутром почувствовал опасность.

— Не отбирал я никакую невинную жизнь.

Она улыбнулась.

— Врать ты умеешь.

Недоброе предчувствие усилилось. Фоко прищурился.

— Чего ты хочешь?

Она расстегнула брошь на своем плаще с капюшоном, позволив ему упасть на пол. У Риса пересохло во рту. Ее распущенные волосы потоком струились по ее плечам, спадая на обнаженные руки. Мягкие холмики белоснежной, шелковистой плоти вздымались из декольте ее верхнего платья без рукавов. Блио [15]обтягивало ее тело словно вторая кожа. Нижней рубашки она не надела — в отделанных кружевами прорезях с обеих сторон виднелось голое тело.

Пока она шла, мягкая, тонкая ткань ее платья обвивала ее ноги. Длинные, красивые, они едва заметно скользили по полу.

Рис едва мог дышать. Он приказал угомониться своему необузданному сердцу. Невозможно мыслить здраво, когда пульс так и скачет.

— Зачем, Фоко? — ее слова, произнесенные шепотом, донеслись до него, словно легкий ветерок. — Я хочу того же, чего и раньше.

Сладкий аромат роз и пряностей, пьянил его, не хуже крепкого эля. Он свысока посмотрел на нее. И когда она успела подойти так близко? Он подавил в себе настоятельную потребность протянуть к ней руки прижать ее к своей груди.

— И что же это может быть?

Лионесс подняла глаза. Свет настенных факелов подобно звездам мерцал в ее глазах. Девушка улыбнулась, и Фоко почувствовал, как его сердце перевернулось.

Рис не мог отвести глаз от ее губ. Они были так близко. Так просили о поцелуе. Лионесс провела по губам кончиком языка и Рис склонился к ней, одержимый желанием сделать это за нее.

— Фоко, единственное мое желание — это ты, — острый, холодный кончик кинжала, приставленного к его груди, подкрепил ее слова.

Глава 3

Лионесс дорого бы заплатила за то, чтобы еще раз увидеть выражение удивления и ярости, исказившее лицо Фоко за мгновение до гибели. Это придавало бы ей сил в те долгие, одинокие годы, что предстояли в будущем.

Когда рыцарь протянул руку и схватил ее за запястье, Лионесс проткнула его кожу лезвием кинжала. Пленник сразу же замер и опустил руку.

— Фоко, и как только тебе в голову могло прийти, что мне от тебя нужно что-то еще, кроме твоей жизни?

Он впился в нее мрачным взглядом.

— Учитывая, что в скором времени я, очевидно, стану хладным трупом, предлагаю тебе поторопиться.

Девушка поразилась тому, как спокойно прозвучали его слова. Этот человек и в самом деле принимает смерть с такой легкостью?

— Мне пришлось долгие месяцы дожидаться этого мгновения. Позволь мне еще чуть-чуть насладиться этим.

— Да, пожалуйста, изволь, потешь себя.

— Ехидничаешь, как всегда? Скажи мне вот что, Фоко, ты что-нибудь всерьез воспринимаешь?

Глаза его вспыхнули. В глубине мелькнули золотистые искры.

— Жизнь и смерть я воспринимаю серьезнее некуда.

Внезапно во рту у нее пересохло.

— Свою жизнь и собственную смерть ты, может, и воспринимаешь всерьез. А что насчет остальных?

— Это когда как.

Его голос, такой глубокий и чуть хрипловатый, звучал в ее ушах. Лионесс обнаружила, что воздух в помещении нагрелся, и это мешало ей сосредоточиться. Надо с этим заканчивать поскорее. Прямо сейчас. Пока она не утратила решимость.

Не стоит тянуть время, позволяя пленнику избежать своей участи. Она и так зашла уже слишком далеко — унизилась до того, что пошла на уловки с одеждой и застала его врасплох. К ее удивлению и радости это сработало.

Не спуская глаз с пленника, девушка глубоко вздохнула и, вдруг, задумалась, а не слишком ли много крови будет. Лионесс изо всех сил сжала кинжал, изготовившись вонзить смертоносное лезвие в его сердце.

Подобно ястребу, хватающему добычу на лету, Фоко крепко-накрепко стиснул девичье запястье.

— У тебя есть две возможности, Лионесс: либо немедленно заканчивай с этим, либо смирись.

Она уставилась на схватившую ее руку. Мышцы и вены на ней вздулись. Спереди на тунике пленника расплывалось кровавое пятно. И с такой же ясностью перед ней промелькнула вся ее жизнь и предстоящее ей медленное угасание. Проглотив, застрявший в горле ком, Лионесс посмотрела на рыцаря.

— Тебе придется умереть. Если этого не сделаю я, тобой займется сэр Джон, а он убьет всякого, кто встанет на его пути.

— Ясно.

Сжав ее руку посильней, мужчина надавил на кинжал, еще глубже вонзая его острие себе в грудь.

Боже милостивый, она же не сможет этого сделать, хотя попыталась. Уже дважды. И оба раза неудачно. Лионесс шепотом взмолилась:

— Гийом, прости меня.

А Фоко в ответ шепнул:

— Ты никогда не позволишь ему отпустить себя.

Он надавил на смертоносное оружие еще чуточку сильнее, приближая его к своему сердцу, и кивнул ей:

— Давай, Лионесс, ты же этого хочешь. Я помогаю тебе, чем могу.

— Прекрати! — девушка яростно толкнула его в грудь свободной рукой. — Пожалуйста, хватит! Я не могу.

Фоко вцепился пальцами в волосы у нее на затылке, не позволяя ей вырваться.

— Я думал, ты именно этого хотела.

— Так и есть.

— Посмотри на мою грудь, Лионесс. Разве ты не видишь, как течет моя кровь? Разве тебе не хочется еще? Ты уже пришла сюда. Зачем останавливаться, когда цель так близка?

Она отвела взгляд от кровавого пятна и внимательно посмотрела на пленника.

— Я не такая как ты. Я никогда бы не смогла хладнокровно убить.

Рыцарь засмеялся.

— Ты похожа на меня больше, чем думаешь.

— Нет, — покачала головой девушка, — я бы никогда не впала в грех.

— Тогда зачем же ты явилась в эту комнату одетая, как искусительница, и избавилась от стражников? Кто тебе подкинул эту идею, чтобы отвлечь меня своим телом, дав возможность всадить кинжал в мое сердце? Если ты полагаешь, что это Бог надоумил тебя на это, то обдумай все еще раз, Лионесс.

Гореть ей в аду за сегодняшние деяния.

— Ты не понимаешь. Если ты не умрешь, сэр Джон поклялся, что сам возьмется за это дело. Ховард постарается ему помешать, а когда он станет… — она так и не смогла выговорить ужасающую истину.

— Ты так мало доверяешь своему капитану?

Лионесс покачала головой.

— Я бы доверила ему свою жизнь.

— Но не его собственную.

Девушка вздохнула.

— Я не могу допустить, чтобы он умер из-за моей ошибки.

— Тогда немедленно исправь свою оплошность. Убей меня. Берись за дело.

У нее подогнулись колени. Фоко поморщился, но все же поддержал ее.

— Черт тебя побери, Лионесс. Кончай с этим.

Она задохнулась и приглушено воскликнула:

— Я не могу!

— Тогда я сам это сделаю.

Выдернув острие кинжала из собственной груди, пленник стиснул ее запястье, и оружие гулко ударилось о пол. Фоко притянул женщину к себе.

— Я предоставил тебе выбор, Лионесс. Ты могла либо убить меня…

Их губы встретились.

— Либо смириться.

Сквозь тонкую одежду девушка почувствовала жар мужского тела. Теплые прикосновения чужих губ пьянили. Безумие. И все же, понимая это, Лионесс не удержалась и прижалась к рыцарю еще ближе.

Его язык скользнул меж ее полураскрытых губ, пробуя их на вкус. Лионесс опалило огнем с ног до головы. Ее бросало то в жар, то в холод. Голова кружилась, дыхание перехватывало, хотелось еще.

Фоко отпустил девичье запястье и притянул ее к себе одной рукой.

— Ты сглупила, придя сюда в одиночку.

Его горячее дыхание коснулось уха Лионесс.

— Почему ты решила, что тебе удастся осуществить задуманное?

Не успела девушка вымолвить и слова, как он накрыл ее губы своими. Готовый сорваться с губ ответ, вылетел из головы. Рыцарь ласково провел одной рукой вдоль ее тела, едва прикасаясь к нему кончиками пальцев. Лионесс затрепетала от неожиданного прикосновения.

Никто никогда так не трогал ее — эти ласковые поглаживания возбуждали Лионесс. Даже от поцелуев Гийома ноги не дрожали, а сердце не билось так неистово. Она раньше и вообразить не могла, что способна испытывать подобные чувства. Фоко — всего-навсего мужчина, и Лионесс догадывалась о его реакции, когда он узреет ее в бесстыдном одеянии. Однако не ожидала, что он станет трогать, а тем более целовать ее.

Лионесс не собиралась превращаться в жертву.

Рис прошелся губами и языком вдоль ее подбородка к уху. Лионесс не смогла сдержать дрожь, прокатившуюся по спине. Это все равно, что пытаться удержать луну в ночи за горизонтом.

Фоко обхватил рукой ее грудь и провел большим пальцем вдоль уже набухшего соска.

— Ах, Лионесс… — прошептал эти слова ей на ухо. Девушка застонала.

Она задыхалась, чувствуя его губы у самой шеи. Рыцарь тихонько хмыкнул.

— В следующий раз, когда соберешься меня убивать, постарайся держаться от меня подальше.

Еще крепче вцепившись рукой в ее волосы, он откинул голову Лионесс назад. Девушка пристально смотрела ему в глаза. В них жизнерадостно мерцали золотистые искорки. Любовный жар в ее крови тотчас угас. Что же она наделала?

Он поднял брови и криво усмехнулся.

— В следующий раз, Лионесс, дело не кончится поцелуем. Ты станешь моей.

Она прикусила кубу, покраснев от стыда. Толкнув его в грудь, Лионесс пообещала:

— В следующий раз, Фоко, я, возможно, увижу тебя мертвым.

Эта пустая угроза рассмешила его.

— Тогда следующего раза не будет, любовь моя.

— Не называй меня так!

Она отпрянула от него и только тут заметила, что ее одеяние прилипло к его груди вместе с кровью.

Фоко склонил голову и отодрал ткань платья от своей кожи, чтобы их больше ничто не связывало

— Я был бы очень признателен, если бы ты позвала сюда Ховарда.

Лионесс попятилась назад и потянулась за лежащим на полу плащом. В этот миг дверь узилища распахнулась, ударившись о стену.

— Вы опять не исполнили волю сэра Гийома, — в дверном проеме стоял сэр Джон. Он уже успел вынуть меч из ножен и направился к Фоко.

— Я же сказал вам, что сам об этом позабочусь.

Девушка схватила вошедшего рыцаря за руку, но он резко вырвался.

— Нет! Не надо.

Сэр Джон замер и посмотрел на нее.

— Не надо?

Прищурив глаза, он медленно оглядел Лионесс с ног до головы. Когда его взгляд снова вернулся к ее лицу, его ярость была почти осязаема.

— Я гляжу, подлый мерзавец околдовал даже вас.

Поплотнее закутавшись в плащ, Лионесс ответила ему таким же взглядом.

— Нет. Но я не стану его убивать. Честь разделаться с Фоко мы предоставим королю.

Рис переводил взгляд с одного на другого. Кто же из них опаснее? Сэр Джон с ненавистью в сердце и с мечом наготове? Или девушка, чья душа коварна, а речи преисполнены лжи? Он предпочел бы меч. С сэром Джоном он, по крайней мере, знал, где и когда на него могут напасть. Однако его необъяснимая страсть к Лионесс может сорвать все его планы.

Пока его противники спорили, Фоко успел, как следует их рассмотреть. Нет, его вожделение вполне объяснимо. Перед ним стояла женщина, боровшаяся за то, что ей нужно. Которая имела некое собственное понятие о чести и следовала ему, даже если представление это несколько ошибочно. Женщина, способная подавить свой страх.

Такая леди могла бы тронуть его душу. Эта мысль и ободрила, и ужаснула его.

В его сознании отпечатались ее последние слова.

— Ты предоставишь королю разобраться со мной?

Не сводя глаз с сэра Джона, Лионесс проронила:

— Именно так.

А он счел ее благородной!

— В какие еще игры ты собираешься сыграть с моей жизнью?

— Что-то не так, Фоко? Тебе не по вкусу твое же лекарство?

Сэр Джон, выругавшись, поволок Лионесс к двери. Потом обернулся и угрожающе направил меч в грудь пленника.

— Этого гада словами не проймешь.

Поспешно оглядев свою темницу, Рис приметил кинжал. Но, прежде чем он смог дотянуться до оружия, в комнату ворвался Ховард. С ним было пятеро человек из гарнизона Таньера.

— Прекратите! — крик Ховарда застал сэра Джона врасплох. Обезоружив последнего, капитан крепости передал его стражникам. — Сегодня же вечером сэр Джон и его люди покинут Таньер. С этой секунды и впредь они считаются врагами Таньера и Рионна.

Он смолк и, так как у Лионесс не нашлось возражений, продолжил:

— А если вы, миледи, станете мне противоречить, я запру вас в вашей опочивальне и вызову из Рионна вашего отца.

Девушка покорно склонила голову и постаралась поплотнее закутаться в свой плащ, однако Ховард уже успел заметить пятна крови спереди на платье.

Капитан крепко ухватил ее за руку и воскликнул:

— Вы ранены? Что тут случилось?

Лионесс вырвалась.

— Со мной все в порядке! — заверила она.

Ховард посмотрел на Фоко, потом опять на нее и, в конце концов, остановил свой взгляд на первом.

— Что вы наделали?

Рис вскинул голову.

— Я? Ничего.

— Миледи Лионесс?

— Ховард, я же сказала, со мной все в порядке. Что ты привязался?

— Тогда отчего же вы в крови? Если вы невредимы, выходит ранен Фоко.

— Это произошло случайно.

От одного взгляда на эту парочку Риса смех разбирал. И куда подевался злобный таньерский котенок?

— Госпожа Лионесс, я же велел вам держаться подальше от этой комнаты. Почему вы пришли сюда в одиночку? Кто отпустил стражу?

Расправив плечи, девушка взглянула капитану в лицо.

— Я отослала охранников. В конце концов, это мои люди.

Тем лучше. Рис обрадовался, заметив, что к ней возвращается присутствие духа. Пока эти люди не обращали на него внимания, ему удалось незаметно поднять валявшийся на полу кинжал.

Ховард, кажется, не особо удивился поступку своей госпожи.

— Так кровь сама по себе вдруг потекла из груди Фоко?

Она высоко вздернула подбородок. Красно-рыжая бровь изогнулась.

— Пожалуй.

Пленник сделал шаг вперед. Если бы ему удалось дотянуться до Лионесс, то, используя кинжал и девушку в качестве прикрытия, он мог бы попытаться сбежать.

— Нет, пока она не пришла сюда, вся кровь оставалась при мне.

Лионесс ткнула пальцем в Риса.

— Но он…

— Довольно! — оборвал ее Ховард. — Я услышал достаточно. Я продолжаю настаивать на том, что у вас нет достоверных доказательств того, убивал Фоко Гийома или нет. Оставьте это, миледи. Потребуйте выкуп и дело с концом.

Хотя выплата выкупа стала бы для него вполне приемлемым выходом из положения, Риса это не устраивало. Так не пойдет.

— Уж лучше бы вы позволили ей убить меня сейчас, чем дожидаться выкупа.

Капитан гарнизона смущенно почесал подбородок.

— Почему это? Какой смысл?

Рыцарь указал на Лионесс.

— Спросите у нее.

Девушка прислонилась к грубо обтесанному дверному косяку и насмешливо улыбалась.

Ховард воздел глаза к потолку, а потом посмотрел на хозяйку.

— Что вы еще натворили, миледи?

— Известно ли тебе, что если Фоко не удастся переложить вину за убийство Гийома на кого-нибудь еще, то ему придется доказывать сою невиновность в судебном поединке [16]?

Капитан вопросительно взглянул на Риса.

— Да, она верно говорит, однако опустила одну важную подробность.

Лионесс улыбнулась еще шире.

— Ах, глупая я глупая! Да. У него же только месяц на все про все, — она замолкла и дернула плечом, — а до этого времени я его не отпущу.

Пленник с трудом сдерживался, крепко сжимая кинжал за спиной.

— Я понимаю, ты меня ненавидишь. Я не стремлюсь изменить твое отношение. Но чем провинилась моя семья?

— Ничем, — насупившись, ответила Лионесс.

— Если тебе удастся довести задуманное до конца, они потеряют все.

— Я думала, что ты не страшишься смерти, Фоко? Я считала, что в битве ты непобедим. Кого ты пытаешься одурачить?

Рис горько рассмеялся и взглянул на Ховарда.

— Я не пытаюсь никого дурачить. Этот судебный поединок станет похож на балаган. Священник Гийома дю Пре проследит, чтобы на ристалище удача от меня отвернулась.

— Но это же безумие?! — Ховард обратился к Лионесс, рассчитывая на ее благосклонность. — Госпожа, пожалуйста, не допускайте до этого.

Ее лицо перекосилось от ярости. Она отошла от двери.

— Не допускать?! Да какая мне разница, что станет с его семьей? А я? Как насчет того, что я уже потеряла и еще потеряю через несколько недель? Куда же подевалась твоя верность, сэр Ховард? — с каждым произнесенным вопросом ее голос становился все громче. — Чего ж тебе тревожиться, что нам придется покинуть Таньер? Ты просто- напросто продолжишь служить под началом моего отца. У меня же не останется ничего, и даже Таньер больше не будет принадлежать моей семье.

Подскочив к ошеломленному Ховарду, она заорала:

— Я не допущу, чтобы это случилось!

Лионесс буквально набросилась на Фоко, что оказалось тому весьма кстати. Застав девушку врасплох, он обхватил ее руками, не позволяя ей задеть израненную грудь. Тем временем Ховард заметил кинжал и побледнел.

Рис посмотрел на дверь. Свобода манила. Покрепче сжав клинок, рыцарь снова взглянул на свою заложницу. Но увидел перед собой не побежденного врага, а горько страдающую молодую женщину.

Он держал в объятиях дочь Рионна. А Рионн был верным союзником. Несомненно, дочь этого человека обладала хоть малой толикой благородства отца. Фоко уже успел заметить в ней проблески верности и честности. Может, горе заставило ее действовать неразумно? Смог бы он использовать Лионесс и остаться в ладу с самим собой?

У девушки уже многое отняли. Ее суженного. А вскоре отберут и крепость. Неудивительно, что у нее ум за разум заходит. Рис не смог бы лишить ее еще и гордости. Это все, что у нее осталось. Придется искать другой способ выбраться из этой переделки.

Его ослепил яркий луч света. Блестящее острие меча Ховарда твердо нацелилось прямо в лицо Фоко. Рис положил свое оружие в протянутую руку капитана стражи. Не обращая внимания на вялые попытки Лионесс освободиться, рыцарь еще крепче стиснул ее, прижимая лицо девушки к своей груди.

— Ч-ч-ч! Тише.

Нашептывая ей бессмысленные слова утешения, он подумал о безутешном горе своей сестры на могилах родителей. Его сердце переполнилось жалостью. Рис был потрясен тем, как сильно ему хотелось успокоить эту женщину в своих объятиях.

— Граф Фоко. Этого делать нельзя. Вы не можете. Рыцарю не подобает так себя вести.

Не глядя на этого человека, пленник покачал головой в ответ на недомолвки Ховарда. При этом он обращал также мало внимания на жалкие потуги заложницы, прижатой к его груди.

— Да, вы правы, Ховард. Мне не следовало бы этого делать.

Его обвиняющий взгляд встретился с глазами капитана, полными тревоги и плохо скрытого страха.

— Не кажется ли вам, что кто-то бездушный намеренно подвел нас к этой черте? Почему никто не понял, какую боль смерть дю Пре причинила вашей госпоже?

Вместо ответа Ховард уставился в пол.

— Боже мой, капитан, неужели здесь некому позаботиться о вашей леди?

Пока Ховард, выйдя за дверь, тихо отдавал стражникам какие-то приказы, Рис продолжал гладить спину Лионесс.

Дрожащие пальчики схватили его за тунику. Его поразил ее ответный испуг. Теплые слезы просочились сквозь ткань его одежды, а приглушенные всхлипывания терзали его сердце.

Подхватив девушку на руки, Рис пересек комнату и уселся на пол. Прислонившись спиной к стене, он усадил ее к себе на колени и нежно прижал заплаканное лицо Лионесс к своему плечу.

— Все в порядке, миледи. Я вас не обижу., — увещевал он.

Мужчина поборол сопротивление рассудка и сердца. Ему необходимо отыскать убийцу дю Пре. Он попал в плен к этой женщине из-за собственного легкомыслия. Возможно, он поступил глупо, упустив такой удобный случай сбежать.

Надо было бы рассердиться и возненавидеть Лионесс Рионнскую. Как ни странно, ничего подобного не произошло. Вопреки здравому рассудку, вопреки всем всплывшим в памяти образам из прошлого, Рис испытывал к этой чертовке какое-то неизведанное ранее чувство. Что-то в ее горе и ярости взывало к нему.

Рыдания стихли, однако горючие слезы продолжали обжигать его грудь. Он не смог бы оставить Лионесс и дальше жить с ее ошибочным представлением о нем. Рыцарь не знал, почему так случилось. Не время теперь пускаться в рассуждения.

— Миледи… Лионесс, здесь есть кто-нибудь, к кому ты можешь обратиться за помощью? Кто-нибудь, кто рассмешит тебя? Кто способен вернуть хоть крупицу веселья в твою жизнь?

Она толкнула его в грудь.

— Нет.

Рис согнутым пальцем приподнял ее подбородок и пристально всмотрелся в полные слез глаза. Они сияли не хуже сотен драгоценных камней. Невольно поддавшись, этому блеску несметных сокровищ мужчина склонился к ней поближе.

Дразнящие ароматы чужеземных специй и пьянящие цветочные флюиды влекли его к себе. Их теплое и влажное дыхание смешалось. Еще чуть-чуть их губы вновь соприкоснутся. Они были так близки… и далеки, как звезды.

Приглушенный вскрик слетел с девичьих губ:

— Отпусти меня.

Она ударила его в грудь. Фоко поморщился от боли. На сей раз Рис не стал препятствовать стремлению Лионесс освободиться от него.

С трудом поднявшись на ноги, девушка ткнула в сидящего на полу рыцаря пальцем.

— Ты отобрал у меня все.

А палец-то дрожал.

— Ты уничтожил во мне всякую надежду на счастье.

Рыцарь молча наблюдал, как две женщины и Ховард покидают помещение. Услышав, как в замке поворачивается ключ, он вытянулся на своем соломенном тюфяке и уставился в потолок.

Рис скрестил руки на груди и нахмурился. Ради своей семьи он обязан разобраться с этим делом. Ради собственного благополучия нему необходимо убраться подальше от этой женщины.

И сделать это поскорее, пока пустота, которую он ощутил отпустив ее, не стала делом обычным.

Прежде чем Лионесс окончательно скрылась из виду, Рис вскочил и схватил ее за плечи. В его голосе звучало нескрываемое разочарование.

— Я не отрицаю, мне доводилось убивать людей. Но я устал от того, что меня обвиняют в преступлении, которого я не совершал.

Он легонько встряхнул девушку.

— Послушай, что я скажу. Я отсутствовал почитай весь год, выполняя поручения короля.

Кровь отлила от лица Лионесс Рионнской, превратив его в жуткую маску недоверия и страха. Рис был уверен: не держи он ее так крепко, она упала бы.

— Нет, — приглушенно выдохнула она. В этом возгласе ему послышалась мольба.

— Да.

Просочившийся в дверной проем Ховард пересек комнату и схватил Риса за предплечье.

— Довольно, Фоко! Хватит! Позволь служанке увести ее.

Снедаемый желанием избавиться от этой пленительной красотки, Рис отпустил плечи Лионесс и позволил служанке увести ее прочь.

Глава 4

«Мягкотелая, слезливая разиня». Лионесс швырнула очередную охапку сорняков на быстро увеличивавшуюся в размерах кучу травы.

«Безмозглая дура». Пот ручейками стекал у нее по лбу, даже с кончика носа иногда капало.

После вчерашнего столкновения с Фоко, Лионесс обозвала себя всеми непристойными прозвищами, которые только смогла придумать, и, кажется, так и не подобрала нужного.

Еще один пучок жухлой травы полетел на ту же кучу. Может ей стоит зарыться с головой в эту мокрую бурую груду растений, вырванных из грядок, которые в один прекрасный день станут травяным садом [17].

И что на нее нашло? Лионесс знала ответ. Горе от безвременной смерти Гийома и страх потерять Таньер лишили ее разума и остатков здравого смысла. Разве могла она даже в минуты самого мрачного отчаяния позабыть прилежно усвоенные правила, а ведь именно они и удержали ее от убийства Фоко.

Хорошо и плохо.

Добро и зло.

Рай и ад.

Брат Джозеф учил Лионесс словом, отец — собственным примером и делом. А ее служанка Хелен следила за тем, чтобы подопечная никогда не забывала ни слов, ни дел, ни примеров.

Несмотря на все их молитвы и поучения, Лионесс понимала, что ни один из них не смог бы ответить на терзавшие ее вопросы.

А между добром и злом что-нибудь есть?

Может ли одно и то же казаться и хорошим, и плохим?

Лионесс выпрямила поджатые под себя ноги и уселась на влажную, холодную землю. Окинув взглядом клочок расчищенной ею грядки, она засомневалась: а стоит ли утруждаться. Менее чем через месяц от сего дня король Стефан заберет у нее Таньер и вся ее работа, возможно, пропадет даром.

«Ну ладно, хватит плакать». Лионесс уже выплакала все слезы. Они не принесли ей ничего, кроме головной боли и расстройства желудка. Очевидно, придется поскорее подыскать себе мужа и освободить Фоко.

Только нужно еще решить, как это сделать и в каком порядке. И то, и другое — непросто. Поскольку убить Фоко она не смогла — нужно его отпустить. Чем дольше этот человек находится в Таньере, тем опаснее становится. Ведь в любой момент здесь могут появиться его воины и попытаться освободить его. Тогда погибнут невинные люди.

Что бы там не думала ее служанка, Лионесс сомневалась, что ей удастся запросто отыскать подходящего жениха: мужчина ведь не собака, на него не укажешь пальцем и не подманишь к себе.

Да и не надобен ей такой муж.

Лионесс хотела стать женой Гийома. А вместо этого придется покорно выйти замуж за первого попавшегося человека, которого выберет для нее отец.

Ее отец — воин. Рыцарь. Лорд. Вероятно, он бы выбрал для нее такого же, как и сам. Мужчину, подобного…

Затаив дыхание, Лионесс попыталась изгнать из головы опасные мысли. Но они всё возвращались и возвращались, одна хуже другой. Пока не свелись к одной единственной, и она едва не сразила девушку наповал.

Ее родитель выбрал бы для нее мужа подобного Фоко.

Человека, который убил не только свою жену, но и новорожденного сына. Говорили, что он не выказал ни малейшей толики раскаяния в своем деянии. И ни единой слезинки по ним не пролил.

Он из тех, кто ни во что не ставит людей, слабее его, и уж тем более женщин. Человек, который насмехается над смертью и не уважает жизнь.

Лионесс быстро помолилась, прося оградить ее от скверны:

— О, Матерь Божья, не позволяй моему отцу лишить меня своей милости. Не дай ему распорядиться моей судьбой подобным образом.

Любую женщину, которая решилась бы стать женой такого вот человека, стоило пожалеть.

Подобной личности нечего делать в ее замке. Она не настолько легковерна, чтобы считать, что сможет подвести Фоко к воротам и, не опасаясь возмездия, распрощаться с ним. Нужно как-то убедить его, что лучше бы ему позабыть обо всем случившемся. Как же это сделать?

После их стычки в башне Лионесс больше не видела своего пленника. Но она приказала Ховарду предоставить Фоко определенную свободу. Он мог передвигаться по донжону и гулять во внутреннем дворе при условии, что будет находиться под постоянным наблюдением и останется закованным в цепи по рукам и ногам.

Ховард заверил ее, что лично будет сторожить пленника. Она заставила его поклясться, что он станет держать Фоко подальше от нее.

— Миледи! Госпожа Лионесс! Идите быстрее сюда, миледи!

— Вот горлопан! — чертыхнулась Лионесс.

К ней подбежал пронзительно кричащий паж.

— Смотрите, миледи, смотрите…

Она подавила желание как следует встряхнуть вопящего мальчишку.

— Майкл, довольно блажить. Расскажи мне, что случилось.

Майкл стал лихорадочно тыкать пальцем в небо.

— Там король! Король Стефан, миледи!

Лионесс сдержала язвительный ответ, уже готовый сорваться с языка. Вместо этого она посмотрела вверх.

Нет, король не отрастил крылья и не парил над Таньером. Но у Майкла действительно был повод заорать.

Такая роскошная охотничья птица могла принадлежать лишь королю.

На фоне безоблачного неба, то снижаясь, то взмывая, парил беркут [18]. Лионесс присвистнула, когда «птичка» опустилась пониже. Ей захотелось поближе рассмотреть его. Лионесс отправила Майкла за Ховардом, а сама забралась повыше на галерею.

Когда-то давно отец рассказывал ей о беркутах. Но видеть их Лионесс не приходилось. Теперь же она поняла, почему отцу так нравились эти орлы. Несмотря на то, что описание лорда Рионна позволило ей узнать хищную птицу, его дифирамбы ни в коей мере не отражали ее красоту.

Золотой орел. Неплохое название. Когда оперение играло в лучах солнца всеми оттенками коричневого, медного и белого, птица и в самом деле казалась золотой.

Беркут взмыл в небо, почти скрывшись из вида, а потом ринулся вниз, да так стремительно, что будь он поменьше, то неминуемо разбился бы о камни башни. Только невероятная сила и проворство этой птицы позволили ей избежать падения. Мгновение спустя, описывая в воздухе круг за кругом, беркут снова стал подыматься вверх.

Лионесс заворожено наблюдала, как он раз за разом исполняет свой грациозный танец, то взмывая вверх, то бросаясь вниз, пронзительно крича и кружа вокруг башни. Снова и снова.

Ей в голову пришла странная мысль.

Лионесс с трудом отвлеклась от беркута, сосредоточив внимание на башенной бойнице. И хотя с того места, где она стояла, девушка не могла заглянуть в темницу, она нисколько не сомневалась, что Фоко сейчас стоит у открытого окна.

Лоб Лионесс покрылся испариной. У нее перехватило дыхание, когда в ответ на громкий птичий крик раздался пронзительный свист. Словно повинуясь чьему-то приказу, орел взвился и скрылся в лесу. Восстановив дыхание, Лионесс посмотрела во внутренний двор замка. Все бросили работу, даже стража, и вместе с ней наблюдали за птицей.

— Я никогда не видел, чтобы орел охотился на человека, — вывел ее из оцепенения голос Ховарда. Погрузившись в размышления, Лионесс не слышала, как он подошел.

Лионесс подыскивала ответ, который бы успокоил не только людей, собравшихся внизу, но и ее собственные расшалившиеся нервы. Наконец она спросила:

— А может он болен или ранен и поэтому так непонятно ведет себя?

Она надеялась, что ее реплику услышали во внутреннем дворе. Довольно того, что она трясется со страху. Не след людям в Таньере беспокоиться вместе с ней.

Ховарда не нужно было учить, что делать.

Соглашаясь с ней, он повысил голос:

— Ага, миледи, больные всегда ведут себя странно. Должно быть, эта тварь удрала от королевского сокольничего.

Когда прислуга разошлась и вернулась к своей работе, Лионесс наклонилась поближе к Ховарду:

— Кто-нибудь слышал о том, что король Стефан поблизости?

Он покачал головой, почти не оставив ей надежды:

— Нет.

Лионесс не хотелось выдавать свои мысли, но и полностью скрыть их она не смогла бы, поэтому сказала:

— Тогда эту птицу послал кто-то из людей Фоко.

Ховард вышел на стену и застыл.

— Да-а, все еще хуже, миледи.

— Что… — ее вопрос замер у нее на устах, когда она проследила за его взглядом.

Расчищенное пространство между густым лесом и стенами Таньера представляло собой дополнительное рукотворное препятствие. На нем прекрасно просматривался любой зверь или человек, пытавшийся приблизиться к замку.

И в этот миг Лионесс смогла рассмотреть их обоих. Мужчина, облаченный во все черное, возвышался на таком же черном боевом коне и пристально всматривался вдаль.

Позади него, на чем-то, с виду похожем на хитроумный насест, примостился беркут.

Одежда этого человека и вкупе с орлом не оставили у девушки сомнений, что оба они ищут Фоко.

Проглотив комок в горле, Лионесс прошептала:

— О, Господь Всемогущий, спаси нас!

Выпрямившись, она прошествовала к въездной башне и стала дожидаться, пока вестник судьбы Фоко приблизится к стенам ее замка.

К ее ужасу и удивлению, человек развернул коня и поехал в сторону леса. Если даже возможное противостояние напугало ее, то этот его поступок и вовсе наполнил душу Лионесс ужасом.

Этот всадник обязательно вернется за человеком, который, как ему теперь известно, находится в ее замке.

Теперь это лишь вопрос времени. Интересно сколько же людей он приведет с собой?

Лионесс поклялась, что если ей удастся пережить этот день, она увеличит порции еды, оставляемой для бедных за воротами замка. Она втерла пахнущее розами масло в свои обветренные руки. «Неужели сегодня еще что-нибудь пойдет наперекосяк?»

Позже, помогая женщинам со стиркой, Лионесс отвлеклась от тревожных мыслей о человеке, которого держала в заложниках, и о неминуемом появлении его людей. Однако это не спасло ее от необходимости выслушивать нескончаемые упреки Хелен.

Лионесс наложила холодную примочку из бузины на переносицу и на щеки, обгоревшие на солнце. Когда служанка, в конце концов, перестала бубнить одно и то же насчет Фоко, она снова обратила внимание Лионесс на эту сумасшедшую птицу и ее хозяина. Ни на минуту не смолкая, Хелен забрюзжала о человеке Фоко. А когда и эти темы оказались полностью исчерпаны, горничная перешла к зловещим предостережениям насчет девчонок, что проводят так много времени на солнце.

Лионесс тоскливо вздохнула и ушла. Неплохо, если бы тревожиться ей приходилось лишь о веснушках.

Мужской смех вынудил девушку остановиться на полпути вниз по крутой, узкой лестнице.

Громкий хохот отражался от каменных стен и эхом отдавался в лестничном пролете. Столь заразительного смеха Лионесс не слышала с тех пор, как в прошлом году ее отец уехал, чтобы поддержать короля. Сердце Лионесс неровно забилось. Но отец не приехал бы в Таньер, не предупредив её.

Неизвестный мужчина расхохотался в ответ на непристойную шутку, рассказанную другим человеком. Лионесс вытянулась как струна, когда в голосе мужчины ясно прозвучали знакомые нотки. Беспокойство уступило место злобе. А злоба незамедлительно переросла в ярость.

Быстренько спустившись по оставшимся ступенькам, она увидела Фоко, стоящего рядом с Ховардом. Одно дело, что эти двое проводили время вместе, обсуждая что-то свое. И совершенно другое — терпеть его присутствие в собственном главном зале.

Разъяренная Лионесс рявкнула на единственного человека, который мог объяснить ей это нежелательное и ненужное появление Фоко поблизости от нее.

— Ховард!

Громкий крик Лионесс тотчас прервал оживленную беседу двух мужчин.

Она указала на человека, надменно стоявшего в центре, словно на чудище, и задала вопрос:

— Что это значит?

Прежде, чем Ховард смог ей ответить, вмешался предмет обсуждения:

— Миледи, это означает не что иное, как чудесный ужин в компании прекрасной леди!

Девушка проигнорировала его, переведя взгляд на служанку. У Лионесс все внутри закипело: ну сколько можно некоторым бледнеть и волноваться. Цепи звякнули в унисон, когда большая теплая рука накрыла ее ладонь и ловко разжала пальчики Лионесс. Поцеловав девушке руку, Фоко заявил:

— Мне не доводилось встречать создания прекраснее, чем таньерская львица.

Лионесс оторвалась от созерцания трепещущей Хелен и пристально посмотрела на собственную руку. Каким же заклятием воспользовалось это порождение дьявола, чтобы приворожить ее? Едва мужские губы слегка коснулись ее кожи, словно тысячи раскаленных и ледяных игл одновременно впились в тело девушки с головы до пят. И не оттого ли она так тревожно задрожала, что этот человек самым отвратительным образом вместо тыльной стороны руки поцеловал ее ладонь? Или же это нечестивое бесовское поползновение?

Лионесс подняла голову и посмотрела на Фоко. Эта гадина ей улыбнулась, словно сопровождала ее на веселый праздник, а не гнила в темнице, где ей было самое место. Почему Фоко так поступил?

Лионесс предоставила ему ограниченную свободу в соответствии с рыцарским кодексом поведения. Но разве не она из кожи вон вылезала, стараясь показать этому человеку, сколь сильно его презирает? Фоко отлично известно, что его присутствие в главном зале ее замка нежелательно.

Не то чтобы Лионесс не пыталась ему навредить, однако за все время своего заключения он не пострадал ни телесно, ни душевно. Так почему же теперь Фоко разыгрывает из себя простачка?

Ее надежда на мирный исход нынешнего дня разбилась вдребезги, словно упавшее на пол сырое яйцо. Лионесс мысленно велела себе прикусить язык.

Ни одна женщина не производила на него такого впечатления, как та, что стояла сейчас перед ним. Должно быть Лионесс с неимоверным трудом удавалось сдерживать свое негодование. Менее владеющая собой женщина к этому времени уже билась бы в истерике. Или, по крайней мере, не оставалась бы с виду такой спокойной, какой казалась эта злобная таньерская кошечка.

Лионесс ни на йоту не удалось обмануть его своим внешне спокойным видом. Может кто-то и не обратил бы внимания на явно подернутый ледяной коркой гнева взгляд, однако, он быстро наловчился подмечать такие вещи. Может, этот кто-то не заметил бы, как четко очерчена ее нижняя челюсть. Но Фоко видел, что мышцы ее лица, обычно имевшего форму сердечка, напряглись настолько, что оно стало почти квадратным.

Его осмотр не остался незамеченным. Глаза леди сузились с явным отвращением, девушка вырвала свою руку и вытерла ладонь о фалды своего ярко-зеленого платья.

Рис чуть склонил голову и задумался о ее имени. Лионесс. Несмотря на то, что ее волосы и вправду золотисто-рыжие и подходят для животного из породы кошачьих, ему стало любопытно, известно ли ей, что ее тезка был ублюдком в полном смысле этого слова? Предполагаемые грехи Риса не шли ни в какое сравнение с репутацией ее деда.

Убедившись, что девушка не замечает на его лице никаких других эмоций, кроме вежливого интереса, Рис улыбнулся еще шире. Сколько раз ему говорили, что его порочная ухмылка может пленить даже монахиню?

— Лионесс. Как вышло, что тебя назвали в честь твоего деда?

Слабый румянец слегка окрасил ее нежное личико, отчего она стала больше похожа на ребенка, нежели на воительницу в доспехах.

— Я уверена, что у моего отца были на то свои причины. У меня никогда не доставало наглости подвергать сомнению свое имя.

Рис пропустил насмешку мимо ушей и предложил ей руку, чтобы отвести упрямую леди к столу. Он едва не фыркнул от смеха, когда она, не задумываясь, положила свою руку на его предплечье, слегка соприкасаясь с ним рукавом. Неужели Лионесс и в самом деле полагает, что ей и дальше удастся разыгрывать святую невинность? Ни одной женщине даже в голову бы не пришло захватить его в плен, не говоря уже о том, чтобы вступить с ним в схватку.

Святые угодники, похоже, сегодня выдастся интересный вечерок! Хотя ему и позволили свободно разгуливать по донжону, Рису наскучило в заключении. Он обдумывал, как бы отплатить захватчице ее же собственной монетой. Теперь, убедившись, что девушка восстановила самообладание, Рис предвкушал, как станет ее подначивать. Увидев нынче утром Иезавель, он получил дополнительное преимущество. Информация о том, что его люди где-то поблизости, сыграла ему на руку при общении с Ховардом. Рису запросто удалось убедить капитана позволить ему присутствовать на вечерней трапезе в главном зале.

Фоко накрыл руку своей спутницы свободной рукой. Едва лишь Рис сомкнул свои пальцы на ее запястье, чтобы таким образом удержать ее рядом, как тут же пожалел об этом. Прикосновение к этой гладкой, мягкой коже напомнило ему, сколько времени минуло с тех пор, как он трогал чего-то столь же теплое и нежное.

Отлично понимая, что сводит себя с ума, Рис, как ни старался, не смог помешать большому пальцу своей руки погладить ее кожу.

От этого нежного прикосновения леди вздрогнула, но даже не попыталась освободиться. Рис склонился к ней и внутренне охнул, заметив на ее разрумянившемся лице смешанное выражение удивления и ужаса. Может, Лионесс и была обручена с этим дю Пре, но первое впечатление не обмануло рыцаря: перед ним стояла невинная девушка.

Рис приказал своему большому пальцу остановиться и указал рукой на стол.

— Не присесть ли нам?

Девушка резко дернулась.

— Тебе здесь не место. Уходи!

— Уйти отсюда — мое величайшее желание, — он посмотрел на дверь и, прежде чем оглянуться на Лионесс, щелкнул пальцами. — Я охотно пойду на сделку. Сделай так, чтобы охранники освободили меня, и я исчезну из твоей жизни.

Она подняла голову и посмотрела на пленника.

— Ты же знаешь, что я не сделаю этого.

Преувеличенно громко вздохнув, Рис пожал плечами:

— Тогда я согласен разделить с тобой трапезу на правах почетного гостя.

Прищурив глаза, Лионесс посмотрела на цепи, сковывающие его запястья и лодыжки. Не повышая голоса, девушка согласилась:

— Отлично. Не похоже, что с такими украшениями ты сможешь доставить много хлопот.

— Граф Фоко присоединится к нам за ужином, — сообщила она Ховарду.

Рис заметил, что у капитана хватило благопристойности принять пристыженный вид.

— Госпожа, я…

Лионесс оборвала его взмахом руки.

— Это не важно, Ховард. Он здесь и он станет моим гостем. Я уверена, что его присутствие не доставит больших неприятностей.

Она оглянулась на Риса и добавила:

— Раз уж я его пригласила, сомневаюсь, что он отклонит мое предложение и вернется в тюрьму. Однако если ему вздумается отколоть какую-нибудь шутку, я с радостью сделаю из него основное блюдо.

О, да! Ужин обещает стать великолепным. Развеселившись, Фоко последовал за удаляющейся девичьей фигуркой к столу, стоявшему на возвышении в почетном месте зала, и занял единственное свободное место — на скамье, рядом с хозяйкой Таньера.

Рис старался не обращать внимания на висящий позади стола большой гобелен. Изумительная вышивка изображала льва и львицу, пристально смотревших на сидящих ниже и словно подстерегавших их. По спине Риса пробежал легкий холодок, а волоски на шее встали дыбом. На мгновение ему стало любопытно, а не испытывает ли жертва перед нападением схожее чувство.

Бормоча проклятия, Ховард прикрепил к скамье ножные оковы Риса и занял место у стены позади него. От этой нелепости Рису захотелось рассмеяться. Да что он может сделать в зале битком набитом людьми Лионесс?

Они были повсюду, куда ни кинь взгляд: сидели за расставленными в главном зале столами на козлах, небольшими группками стояли возле побеленных стен, прислонившись к балкам, поддерживающим арки, или, развалившись, сидели у пылающего очага. [19]Нет, он бы не осмелился сердить этих людей, собравшихся вместе, чтобы вкусить пищи.

Фоко снова обратил внимание на свою жертву и коснулся рукава ее льняного платья, сшитого из ткани тонкой работы.

— Ах, если я уеду, то не смогу сказать, что цвет этого платья заставляет твои глаза сиять подобно драгоценным камням.

Лионесс отодвинулась от него.

— А мне больше не придется выслушивать эту глупую ложь.

Рыцарь провел кончиком пальца по ее руке возле локтя и потрогал ленту, свободно вплетенную в ее волосы.

— О! Стоит тебе отпустить эти локоны на свободу и из них получится роскошная шелковая вуаль.

Рис склонился еще ближе, не обращая внимания на тихий вскрик потрясенной такой бесцеремонностью девушки, и прикоснулся к инкрустированному драгоценными камнями крученому золотому ожерелью у нее на шее.

— Если бы не я, ты бы так и не узнала, что из всех украшений тебе следует оставить на себе лишь это ожерелье и твои прекрасные волосы.

Он заговорил еще тише:

— Стоит воину только вообразить себе такое зрелище и ему захочется взять тебя где-нибудь в укромном уголке, чтобы убедиться: действительно ли мечта соответствует действительности.

Заметив пылающее лицо девушки, сверкающие глаза и услышав ее резкий вздох, Рис успел приготовиться к пощечине, что отвесила ему Лионесс.

Глава 5

Едва собравшиеся услышали звонкий звук пощечины, как все разговоры в главном зале разом стихли.

Ховард подался вперед. Сердце у Риса ёкнуло, когда он услышал шорох, издаваемый вынимаемыми из деревянных ножен мечами. В любое другое время этот шум прозвучал бы для него, словно музыка. Теперь же он напомнил Рису шипение ядовитой гадюки, собирающейся ужалить беспомощную жертву.

С застывшей на губах улыбкой лорд Фоко молча наблюдал, как постепенно затухает яростное пламя в глазах Лионесс. Когда же на смену гневу пришел страх, Рис отвернулся от нее. Взглянув на напряженные физиономии присутствующих, он поднял свой кубок с вином и произнес тост:

— За вашу госпожу! Пусть она больше никогда ни с кем так не обходится.

Мельком взглянув, на сидящую рядом неестественно прямую фигуру, он понял, что надо срочно принимать меры, и настойчиво прошептал:

— Я в оковах и оружия у меня нет, но, прежде чем отправиться к праотцам, я прихвачу с собой пару-тройку твоих воинов. Улыбайся, леди Лионесс, — будь достойна своего имени — и успокой их.

У Лионесс стучало в висках. Как бы сильно ей ни хотелось пустить кровь этому омерзительному созданию, девушка не хотела делать это прямо сейчас.

— Госпожа, — склонился к ним Ховард, — я могу вернуть его в темницу.

Лионесс покачала головой, а потом приняла из рук «мерзкого негодяя» кубок. Она подняла его, приветствуя своих людей:

— Ешьте, пейте. Мы должны быть признательны лорду Фоко за то, что он не принял мою нелюбезность близко к сердцу.

Поскольку кое-кто из ее воинов все еще держал меч наизготовку, Лионесс добавила:

— Мне не приходилось бывать при дворе, поэтому я не поняла, что он просто пошутил. Поэтому надеюсь, что он простит мне мое куцее чувство юмора?

Извинения были горьки на вкус, и Лионесс очень хотелось забрать их обратно. Не она должна просить прощения. Фоко заслужил пощечину.

Девушка облегченно вздохнула, когда все присутствующие, услышав ее слова, успокоились. Все, кроме Ховарда. Капитан вложил уже было наполовину вынутый меч обратно в ножны, и отступил, вновь заняв свой пост у стены.

Фоко забрал у Лионесс непочатый кубок с вином и поднес его к своим губам.

— Какие приятные слова, леди Лионесс. Твои люди должны благодарить тебя за то, что ты так быстро восстановила спокойствие и порядок.

Хоть бы он подавился этим вином!

— Благодарны мои люди или нет — это тебя не касается.

Он подскочила от неожиданности, когда поверх ее ладони легла мужская рука.

— Поскольку я пленник в Таньере, я бы сказал, что это меня очень даже касается.

«Очаровательно!» — подумала Лионесс. — «Этот вкрадчивый шепот больше напоминает угрозу». Восхитительно! И совсем не страшно.

Лионесс украдкой посмотрела на Фоко — на смуглом лице ни малейшего следа недовольства. Более того, она заметила, как весело сощурились и заблестели его глаза. Девушка испытала непреодолимое желание стереть с физиономии пленника эту самодовольную усмешку.

Она высвободила свою ладонь и спросила:

— Что тут смешного? Или великий Фоко столь непобедим, что тюрьма ему не помеха?

Ободренная его молчанием Лионесс продолжила:

— Или тебе нет разницы, жив ты или нет? Для порождения сатаны смерть не имеет особого значения? А может ты рассчитываешь обрести вечную жизнь за убийства невинных людей?

Лионесс решила не обращать внимания, как у нее за спиной охнул Ховард. Вместо этого она любовалась стиснутыми челюстями Фоко.

И все-таки он не перестал улыбаться.

Отперевшись одной рукой о скамью, девушка наклонилась поближе к пленнику и тихонько спросила:

— И сколько же жизней ты получил за убийство жены и новорожденного сына? За убийство Гийома тебе, небось, бессмертия тоже добавили?

Наконец-то улыбка исчезла с его лица.

Лионесс заметила, как внезапно побледнело смуглое лицо рыцаря. Он яростно зыркнул на Ховарда, а потом пригвоздил ее к месту взглядом, в котором было столько гнева и боли, что Лионесс на секунду пожалела о своих словах.

Затем Фоко протянул руку и так сильно сжал ее запястье, что едва не сломал его. Не повышая голоса, он произнес:

— Допустим, своим острым язычком ты кого угодно способна убедить или науськать. Но сейчас, госпожа Лионесс, ты не на того напала. Я в твоих играх участвовать не желаю.

— Я не… — она позабыла, что намеревалась сказать дальше, когда он не слишком-то вежливо схватил ее за руку и притянул к себе. — Что ты…

Он оборвал ее реплику, сунув ей в руку нож для еды [20], и приказал:

— Ешь.

Да что он о себе возомнил? Лионесс возмущенно уставилась на их общий поднос с пищей. Он не хозяин в Таньере. Этот убийца не имеет права разговаривать с ней таким тоном. Фоко здесь пленник. Пленник, которому не место в ее главном зале или за столом.

Лионесс затряслась от ярости.

— Кто дал тебе право…

И тут она вдруг вспомнила, что в зале позволила ему присутствовать именно она. И в том, что эта шутка зашла слишком далеко, ей некого винить, кроме самой себя.

Лионесс прикусила язык, перестала препираться с рыцарем и с угрожающим видом вонзила нож в кусок мяса. Если бы на месте еды лежало сердце Фоко, она испытала бы глубочайшее удовлетворение.

Рис вздрогнул. Он чувствовал себя так, словно она вонзила в него нож, острие которого разорвало мышцы груди и приблизилось прямо к сердцу. Мстительной девчонке в очередной раз удалось то, что многим зрелым мужам оказалось не по зубам. Этой наивной девице удалось своим острым язычком вывести его из себя, словно желторотого юнца.

Да он вышибал дух из воинов крупнее нее раза в два. Рис мог бы несколькими словами разнести в пух и прах всю ее напускную храбрость. Лорд Фоко свысока взглянул на девушку. И с удовлетворением отметил, что ее щеки все же слегка зарумянились.

Нет, совесть не позволила бы ему сломить дух этой царственной малютки-львицы. Не пристало ему тешиться подобной ерундой.

По какой-то непонятной причине она вывела его из себя и нанесла удар в уязвимое место. За то недолгое время, что Рис провел с Лионесс, ей удалось пробудить в нем такие чувства, о которых лорд Фоко, как ему казалось, давно забыл. Его снова, как и много лет назад, охватили ненависть и гнев вперемешку с острой болью. Между тем, под этими смешанными чувствами скрывалось нечто гораздо более опасное. И куда более заманчивое. Давным-давно уснувшие страсть и вожделение грозили вот-вот вернуться из забытья.

Рис поднялся с места, оглянулся, словно пытаясь найти укрытие, и жестом подозвал Ховарда.

— А теперь мне бы хотелось вернуться в свою тюрьму. Тамошнее окружение гораздо лучше способствует пищеварению.

Пока Ховард отцеплял его кандалы от скамьи, Рис улыбнулся Лионесс. Он вовсе не собирался показывать ей, какая борьба развернулась у него на душе и в сердце. Бережно взяв ее за запястье, он запечатлел на тыльной стороне девичьей ладони целомудренный поцелуй. Он почувствовал как бешено бьется пульс под его пальцами. И ему очень захотелось узнать, что ее расстроило сильнее: их затянувшееся соприкосновение, их близость или его улыбка?

Рыцарь склонился поближе, чтобы никто не смог расслышать его ответ на ее последний недосказанный вопрос.

— Когда дьявол вожделеет, он не спрашивает разрешения.

Дождавшись, когда с девичьих щек сойдет стыдливый румянец, он добавил:

— Берегись, маленькая львица, знай, что все дела отличаются от своих следствий.

— Почему ты…

Договорить ей помешал сильный шум, раздавшийся из-за дверей главного зала.

Ховард, очевидно, не мог решить, чем заняться в первую очередь, поэтому растеряно переводил взгляд с Риса на Лионесс, потом на дверь.

Фоко развел руки, насколько позволяла длина цепи, и почти прорычал:

— О, господи, приятель, да не денусь я никуда! Охраняй свою госпожу, а я пойду за вами.

Ховард немедля перешел к делу: помог Лионесс подняться со скамьи и повел их к выходу.

Сквозь вопли собравшихся людей, Фоко расслышал громкий крик, который вынудил его выскочить в открытую дверь и броситься по галерее вверх на стену. Не обращая внимания на крики Лионесс, приказывавшей ему остановиться, Рис вдыхал свежий воздух и пристально вглядывался в небо над головой. Сквозь потрясенные возгласы собравшихся снаружи людей пробился крик беркута.

Фоко обернулся и посмотрел на Ховарда, надеясь, что тот предложит ему свою помощь. Не дождавшись от него помощи, он опустил на живот свою левую руку, что позволило Рису держать скованную с ней правую почти вровень с грудью.

— Накройте чем-нибудь мою руку.

Ховард уставился на него, словно на сумасшедшего.

К удивлению Риса, Лионесс стащила плащ с какого-то охранника и обернула плотную шерстяную ткань вокруг предплечья лорда Фоко.

— Я хочу посмотреть на нее, — сказала она.

Рис сложил губы трубочкой и коротко свистнул. И тут же в ответ раздался крик. Сердце рыцаря забилось быстрее, когда он подошел ближе к краю стены.

В мгновение ока Иезавель облетела вокруг собравшихся на стене людей и выпустила когти, которые вполне могли сломать человеческую кость, стоило лишь птице сильнее сжать лапы. Лионесс изумленно разинула рот, когда беркут устроился на руке у Риса. [21]А лорд Фоко оперся ладонью о стену и тихонько запел:

— О, красавица моя, забери с собой меня…

Рис улыбнулся, когда орлица что-то заворковала в ответ.

Донесшийся сбоку шум вспугнул птицу и встревожил рыцаря. Иезавель принялась прыгать у него на руке, перебирая когтистыми лапами. Рис стиснул зубы от боли и почти умоляюще попросил:

— Перестань, пожалуйста.

Вдруг он замер, почувствовав прикосновение острия меча к своей спине. Впрочем, он был уверен, что Лионесс не станет убивать его именно сейчас, почти что на глазах у его людей.

— Снимите оковы с его рук, — а когда Ховард так и не решился исполнить ее приказание, она пояснила. — К ногам беркута привязано послание. Ховард, его ноги по-прежнему скованы, а я держу меч у его спины. Сними цепи.

Еще до того, как оковы ударились о дощатый настил галереи, Рис снял с лапы Иезавель свиток и через плечо протянул его Лионесс. Поглаживая грудь беспокойной птицы, он поторопил:

— Коль сможешь, прочти, госпожа!

Меч Ховарда сменил оружие Лионесс, когда та отступила из тени, отбрасываемой донжоном, и, на ходу разворачивая пергамент, вышла на свет, разливавшийся из входной двери главного зала.

Рис продолжал поглаживать птицу, дожидаясь, пока его тюремщица прочтет послание от его же капитана. Если бы поблизости собралось не так много людей, Рис наверняка расхохотался бы от абсурдности происходящего.

Пронзительный крик Лионесс вспугнул Иезавель. Птица взлетела. Рис тут же свистнул, приказав беркуту возвращаться к Мелвину.

Убедившись, что Иезавель в безопасности, Рис обернулся. Ховард держал меч, направив его в грудь Фоко.

— Только без глупостей!

Рис пристально посмотрел на капитана. Тот смутился.

— В один прекрасный день, Ховард, я затолкаю этот меч вам в глотку. Отведите меня к вашей хозяйке.

Догнав Лионесс, Рис поспешно выхватил послание из ее дрожащих пальчиков и прочел вслух:

— Милорд Фоко, к замку приближается вооруженный отряд.

Первым нарушил молчание Ховард.

— Они идут за вами?

Рис рассмеялся.

— Стал бы мой капитан пускаться во все тяжкие, чтобы предупредить меня о скором вызволении из плена? Разве пытался бы он мне сообщить о приближении вашего сторонника? Да задумай Мелвин силой меня освободить, он бы лично отправился сюда.

Лионесс побледнела. Ее горничная зажала рот ладонью и бегом кинулась обратно в зал. Ховард откашлялся и стал задумчиво постукивать носком башмака о деревянное перекрытие галереи.

«С чего бы это?» — Рис нахмурился. Они вели себя так, словно в чем-то провинились. Фоко настойчиво посмотрел на Лионесс, требуя ответа:

— Кажется вы вовсе не удивлены, обнаружив моих людей поблизости от замка.

Несколько секунд она смотрела на стену, а потом ответила:

— Разве не этого следовало ожидать?

В ее голосе послышалось сомнение. Словно она искала ответ на свой вопрос. Рис оглянулся на Ховарда:

— Чего следовало ожидать?

Ховард украдкой посмотрел на хозяйку.

— Госпожа Лионесс, пожалуйста.

— Ховард! — тотчас повернувшись лицом к Рису, она созналась. — Да, Фоко, твои люди рядом.

— И как давно они здесь?

Девушка пожала плечами.

— Откуда мне знать? Мы не спрашивали.

— Спрашивали? У кого?

— У твоих людей.

После этого Ховард рассказал о человеке, к которому возвращался беркут.

Лионесс свирепо посмотрела на своего капитана охраны, словно хотела вырвать его язык.

— Премного благодарна.

Рис чуть не рассмеялся.

— Скажи мне, Лионесс, и сколько же ты рассчитывала продержать меня здесь?

— Сколько нужно.

— Я уверен, мои люди давным-давно покинули эти места и бросили меня здесь.

Мельком взглянув вниз на внутренний двор и осмотрев цитадель [22], Лионесс пробормотала:

— Фоко, оставь свои остроты при себе. Мне и без того, есть чем заняться.

Ховард разразился проклятиями и кинулся развивать бурную деятельность. Он принялся созывать воинов, собравшихся во внутреннем дворе замка. После этого он обратился к Лионесс:

— Миледи, я сделаю все необходимое, чтобы обеспечить вашу безопасность.

Рис прервал Лионесс, помешав ей ответить.

— C Божьей помощью мои воины могли бы без труда разбить отряд человек в пятьдесят. То войско, что направляется сейчас к твоему замку, слишком велико, чтобы противостоять ему в одиночку. Иначе Мелвин не стал бы предупреждать меня об опасности.

Фоко окинул взглядом собравшихся во внутреннем дворе мужчин, насчитав около трех десятков.

— Ты полагаешь, тут достаточно воинов, чтобы не допустить противника в цитадель? — поинтересовался он.

Расправив плечи, Лионесс кивнула.

Рис восхитился: эта девушка держалась молодцом перед лицом своих вассалов. Однако сути дела это не меняет.

— Лионесс, в скольких сражениях участвовали эти пареньки? Я подсмотрел, как Ховард тренирует этих юных и удручающе неопытных мужчин, надеясь превратить их в подобие вооруженного отряда. Разве они готовы к бою, сударыня? Настало время взглянуть правде в глаза.

Лионесс пожала плечами.

— У них нет выбора. Не могу же я сделать воинов из воздуха.

— Зато я могу.

Девушка отшатнулась.

— Окстись!

Затея Риса была очевидна.

— Позволь Мелвину и моим людям войти в Таньер. Усиль свои ряды и победа тебе обеспечена.

Лионесс мельком взглянула на Ховарда, потом на лес за стенами замка.

— Быть может эти люди не хотят воевать с нами. Мы же не знаем точно, почему они направляются к воротам Таньера.

— Мелвину незачем лгать.

Лионесс наградила его убийственным взглядом.

— Как раз есть зачем. Разве это не простейшая уловка, чтобы выкрасть тебя из Таньера? Заодно можно ограбить невинных людей.

Рис не удержался, изумленно воскликнув:

— Каких это невинных?!

Она придвинулась ближе. Исходивший от нее аромат роз, пробудил в нем страстное желание остаться наедине с этой поразительной женщиной. Рис заставил себя сосредоточиться на ее словах. Девушка указала на собравшихся во внутреннем дворе людей и раздраженно прошипела:

— Они ни в чем не виноваты. Они не захватывали тебя в плен, это сделала я. Оставь в покое жителей Таньера.

— По рукам, — он согласно кивнул и обратился к Ховарду. — Если позволите моим воинам помочь вам отразить ожидаемое нападение, я клянусь, что не стану убегать. Но я обязательно должен ответить моему человеку.

Лионесс выступила вперед и встала между мужчинами.

— Это мой замок, Фоко. Обсуждай это со мной, а не с моими вассалами.

Стоящий позади нее Ховард вытянулся по стойке смирно:

— Миледи.

Он замолчал, когда Лионесс подняла руку.

— Фоко, я не пущу в Таньер твоих людей. Ты не убедил меня в том, что на нас могут напасть.

Рис уступил.

— Как хочешь. Но вот, что я тебе скажу, госпожа Лионесс: призрак каждого убитого здесь этой ночью мальчишки станет неотступно преследовать тебя. Всякая загубленная душа всю оставшуюся жизнь будет усугублять твое чувство вины.

— Госпожа, пожалуйста, — отведя Лионесс в сторонку, Ховард принялся уговаривать ее принять предложение Фоко.

Рис не мог слышать, о чем они говорили, однако восхитился терпению этого человека.

Даже теперь, когда Лионесс поняла, что схватка проиграна, она не хотела с достоинством отступить. Сжатые губы и выразительные жесты говорили об этом куда красноречивее слов. По опыту предыдущих стычек с ней, едва заметив ее неестественно прямую спину, Рис понял, что она уступила просьбе Ховарда.

Рыцарь вполне мог понять ее раздражение и нежелание выполнять его и Ховарда распоряжения. Окажись он на ее месте, он бы не позволил чужим воинам войти в свой замок.

Пока Ховард снимал с Риса ножные оковы, Лионесс заявила:

— Лорд Фоко, я пущу твоих людей в Таньер. Однако ни за что не поверю, что ты не попытаешься освободиться. Она наклонилась, приподняла край своего платья и вытащила из-под подвязки чулка [23]кинжал. — Так что я буду как блоха у тебя на теле.

Представив себе эту картину, Рис развеселился.

Однако, вспомнив, как она ранее приставляла кинжал к его груди, лорд Фоко тут же захотел отнять у нее оружие. Стоило ему опустить взгляд, как у него возникло желание провести рукой по обнаженному изгибу ее ноги. Интересно, а ее кожа на ощупь такая же мягкая как кошачий мех?

Ховард закашлялся.

Рис неохотно вернулся к делам насущным. Он потер рукой тыльную сторону шеи и поднялся на стену. Пронзительно свистнув несколько раз, рыцарь повернулся к Лионесс.

— Так значит блоха, сударыня? Из-за одной маленькой блохи одеяла не жгут, — он снова взглянул на ее ноги. — А ты не блоха, и тем более не маленькая.

Проследив за его взглядом, Лионесс одернула платье. Складки одежды опустились на место. Она вызывающе посмотрела на него:

— Хочешь позвать своих людей, Фоко? Ну так давай же!

Он мимоходом взглянул на небо. Уже начинало смеркаться.

— Все уже сделано.

Рис подсчитал, сколько времени потребуется Мелвину и его людям, чтобы добраться до замка. Возможно, Таньер будет надежно защищен еще до наступления темноты.

Лионесс присоединилась к Рису на стене.

— Что ты имеешь в виду под этим «все уже сделано»?

Рис почти не обратил на нее внимания, полностью сосредоточившись на предстоящей обороне замка.

Он повернулся к Ховарду:

— Кто-нибудь встретит моих людей у потайного входа?

Капитан кивком головы подозвал к себе стражника. Он объяснил сложившуюся ситуацию и отправил опешившего мужчину исполнять поручение.

Ховард нерешительно наморщил лоб, его взгляд метался между Рисом и Лионесс.

— Госпожа, я… — Ховард смолк, пожал плечами и обратился к Рису. — Граф Фоко, что мне вам показать в Таньере?

— Ховард! — в голосе Лионесс послышалась угроза. Пока она в бешенстве смотрела на капитана, Рис выхватил у нее из рук кинжал. Он слегка приподнял указательным пальцем подбородок девушки, тем самым закрывая ей рот.

— Блоха, мне не нужен твой замок, — Рис протянул кинжал Ховарду. — Впрочем, по-моему, он нужен твоей семье.

Ховард поддержал его:

— Миледи, будучи мастером в деле защиты Рионна, я никогда не собирался оборонять от врага Таньер. И я был бы благодарен за любую поддержку, которую мне пожелает оказать лорд Фоко.

Лионесс направилась к лестнице.

— Тогда, конечно, давай покажем ему все, — она остановилась, пристально глядя на обоих мужчин. — Давай убедимся, что он осведомлен о каждом входе и выходе из замка. Не пропустим ни единой пригодной для побега щелочки.

Рис покачал головой.

— Данная мной клятва — не пустой звук.

Лионесс бросила на него испепеляющий гневный взгляд. Рис посмотрел, как она спускается по лестнице, и направился следом за ней. Ему стало любопытно: она ко всем мужчинам относится с таким недоверием или только к нему?

Не успели они втроем пересечь внутренний двор, как средь шума послышался крик беркута.

Рис кивнул, заметив удивление на лице Лионесс.

— Я же тебе сказал, что уже позвал своих людей.

Глава 6

Лионесс прислонилась затылком к сырому камню. Она устала от ожидания, от сомнений и от спазмов в желудке от волнения.

«Кажется, рассвет не наступит никогда. Чего ждут люди, которые скрываются в лесу? Темноты? Но ведь солнце уже село, так что руки у них развязаны», — думала Лионесс, стоя на стене замка и вглядываясь вдаль.

Ей на плечо опустилась рука в кольчужной перчатке.

— Если хочешь побыть блохой на моем теле, то устраивайся.

Он всего-навсего отрывисто прошептал эти слова, однако за эту ночь девушка наслушалась достаточно его распоряжений, и поняла, что рыцарь теряет терпение.

Лионесс не хотелось еще сильнее злить Фоко, особенно когда вокруг были его люди. Опустившись на твердую, холодную каменную поверхность, девушка откинула голову и пристально всмотрелась в звездное небо.

— Разве они смогут подойти незамеченными, когда луна так ярко светит? — поинтересовалась она.

До нее донесся протяжный, тихий, тяжелый вздох. Фоко присел рядом с ней.

— Я понимаю, госпожа Лионесс, ты наверняка устала и замерзла. Пожалуй, в зале…

— Нет, — тут же отвергла она это предложение. Ему не удастся так просто от нее избавиться.

— Твой отец будет недоволен, если с тобой что-нибудь приключится.

Лионесс тихонечко посмеялась над этой слабенькой попыткой воззвать к ее разуму.

— Ничего со мной не случится.

Из-за стен замка до них донесся шум. Эти звуки было невозможно ни с чем спутать: равномерный топот лошадиных копыт, глухое бряцанье щитов о доспехи, звон шпор в стременах и скребущий шипящий звук, издаваемый кованым металлом мечей, вынимаемых из деревянных ножен.

Сердце Лионесс замерло — несомненно, к ним приближался вооруженный отряд. Фоко встал и вышел на стену. Лионесс закрыла глаза, медленно вдыхая свежий воздух. Время пришло. Возможно, сейчас и выяснится, говорил лорд Фоко правду или лгал.

Она посмотрела вниз на внутренний двор. Люди, одетые в черное, свободно общались с ее воинами. С кем же придется сражаться ее людям? С теми, кто приближается? Или с теми, кто уже внутри? Или и с теми, и с другими?

Девушка сильно прикусила нижнюю губу. Нежную плоть обожгло болью. Но это самоистязание не помогло ей избавиться от тревоги.

Сдержит ли граф свое слово? Лионесс едва сдержала недовольное хмыканье. У Фоко нет чести. Тем не менее, его люди потихоньку вошли в ее цитадель и до сих пор безоговорочно исполняли приказания Ховарда.

Лионесс оставалось лишь надеяться, что на сей раз граф Рис Фоко решит блеснуть хоть толикой благородства.

В ее голове мелькнула еще одна тревожная мысль. Лионесс посмотрела на мужчину, все еще стоящего рядом с ней.

— Фоко?

— Что? — его голос показался ей таким далеким.

— Только без глупостей. Я сама хочу забрать твою никчемную жизнь.

Его смех ей не понравился. Уж не полагает ли Фоко, что она шутит?

Покрытые мозолями пальцы легко коснулись ее щеки и приподняли за подбородок. Когда он опустился на колени возле нее, Лионесс удивилась — она не ожидала подобной близости. Ее поразило, как быстро и бесшумно он снял боевую перчатку.

Когда Фоко заговорил, Лионесс кожей почувствовала его теплое дыхание у своего уха:

— Маленькая львица, я клянусь, что моя никчемная жизнь будет в твоем распоряжении.

На несколько мгновений гулкий беспокойный стук ее сердца заглушил шум надвигающегося сражения. Его губы легонько, словно испрашивая разрешения, соприкоснулись с ее устами.

И без того беспорядочные мысли вовсе смешались в голове Лионесс.

Она его ненавидела.

Он убил Гийома.

Он приказывал ей в ее же замке.

Он смеялся ей в лицо.

Он дважды обезоружил ее.

Однако своим присутствием Фоко принес мир в ее душу. Стоило ему лишь прикоснуться к ней, как ее сердечко радостно забилось в груди. Его пальцы нежно ласкали ее щеку, заставляя все терзания и страхи отступить далеко-далеко. Вместо переживаний душа Лионесс, словно согреваемая мягким теплом тлеющих угольков, наполнилась каким-то непонятным смятением. Внезапно ей показалось, будто странный вихрь закружил ее и легонько толкнул вперед.

И Лионесс прижалась к его устам, отвечая на поцелуй.

Едва заметно усмехнувшись, Фоко тихонько провел кончиком языка по девичьим губам.

От такого сокровенного прикосновения Лионесс ахнула. Теперь в ее крови уже не огонек тлел, а вовсю полыхал пожар. Ей захотелось сгореть в этом пламени. Лионесс послушно следовала за Рисом, отвечая на его ласки. Охватившие ее чувства были восхитительны. В крови бушевала жаркая, всепожирающая лихорадка. А от предвкушения наслаждения девушку бросало в леденящую дрожь.

Подгоняемая страстным, доселе неизведанным желанием, Лионесс запустила пальцы в волосы на затылке Риса и прижалась к его груди.

Однако тихий, приглушенный смешок Фоко мгновенно потушил едва вспыхнувшее в ней пламя. Чуть отодвинув девушку от себя, Рис положил ей руки на плечи.

— Лионесс, — не дождавшись ответа, он снова почти беззвучно прошептал, — Лионесс.

Девушка возблагодарила скрывший ее лицо сумрак за то, что Фоко не мог рассмотреть ее пылающие от стыда щеки. Лионесс не понимала, что на нее нашло, и не хотела, чтобы граф решил, что она любезничает с кем попало. Она отодвинулась, прислонившись головой к стене.

— Предстоящее сражение сделало меня такой рассеянной. Я… я прошу прощения, милорд.

Фоко наклонился к ней, слегка соприкоснувшись с ее головой своим влажным лбом.

— За что? — спросил он. — Ты не совершила ничего, за что нужно просить прощения.

— Я не проститутка, Фоко. Я не собиралась отдава…

Рис приложил к ее губам палец, прервав ее оправдания.

— Лионесс, — он немного помолчал, потом снова заговорил. — Лионесс, это моя ошибка. Не твоя. Я хотел всего лишь ободрить тебя, не более того.

Рыцарь провел большим пальцем по ее припухшей нижней губе.

— Я подумал, что нужно успокоить женщину, кусающую губы от волнения, чтобы она чувствовала себя в безопасности, а не боялась.

Лионесс резко отдернула голову, избегая его прикосновения, лишавшего ее остатков самообладания, и пристально посмотрела на Риса.

— А я и не боюсь.

«Эта его лукавая улыбка здесь совершенно неуместна», — подумала девушка. Было в нем нечто, то ли мальчишеское, то ли просящее, что совершенно не соответствовало такому мужчине, как Фоко. От такой мысли Лионесс нахмурилась.

— Если ты не боишься, тогда что же тебя беспокоит?

В ответ на участливо заданный вопрос Лионесс закрыла глаза и пожала плечами.

— Ничего. Ты просто ошибся.

Фоко помолчал несколько секунд, потом встал и вышел на стену. С его губ сорвалось замысловатое злобное ругательство. Когда Рис обернулся, чтобы посмотреть на Лионесс, его проникновенной улыбки как не бывало.

Теперь его лицо превратилось в хорошо знакомую ей маску: жесткая линия рта, карие глаза, сверкающие, словно тонкая ледяная корка на зимнем пруду.

Лионесс вздрогнула. Ей без слов стало ясно, что их ночное бдение подошло к концу — это было написано прямо на его лице. Девушка ухватилась за протянутую рыцарем руку, позволяя ему рывком поднять ее на ноги.

Не осмеливаясь взглянуть в лицо своему врагу, Лионесс уставилась прямо перед собой на грудь Риса, облаченную в кольчугу. Она глубоко дышала, пытаясь найти в себе силы, чтобы справиться с неизбежным.

Пальцы Фоко, все еще переплетенные с ее собственными, на миг сжались.

— Таньер не падет.

Слова Фоко немного успокоили девушку. Она заглянула ему в лицо и спросила:

— Откуда такая уверенность?

Лионесс презирала себя за дрожь в своем голосе, однако никак не могла ее унять.

Фоко еще сильнее нахмурился. Он притянул девушку поближе к себе.

— Очень просто, — рыцарь кивнул в сторону стены. — Отряд, собравшийся снаружи, будет разгромлен в пух и прах, причем совершенно неожиданно для них.

Прежде чем Лионесс успела спросить, о чем он говорит, к ним присоединились Ховард и Мелвин.

— Лорд Фоко?

— Господин?

Оба голоса, по мнению Лионесс, прозвучали смущенно и вопрошающе. Ее любопытство пересилило страх.

— Что это за люди снаружи?

Фоко отпустил руку девушки и накинул ей на голову капюшон плаща.

— Когда враг подойдет поближе, не говори ничего такого, что может выдать наш план.

Собравшись с духом перед лицом неизбежной катастрофы, Лионесс шагнула к прямоугольному отверстию в стене.

Гулкий стук собственного сердца отдавался в ушах девушки. Она опасалась, что притаившиеся снаружи хищники в человеческом обличье услышат эти громкие, неистовые удары.

Лионесс посмотрела вниз на людей, вторгшихся на ее земли. Они уже подобрались вплотную к стенам замка. Вражеские воины подняли факелы повыше, словно стремясь к тому, чтобы их узнали.

Лионесс затаила дыхание. Кровь заледенела у нее в жилах.

«Невероятно», — девушка с трудом верила своим глазам.

Сердце, прежде колотившееся как сумасшедшее, едва не остановилось. Она торопливо взглянула на Фоко и снова посмотрела вниз на людей, собравшихся у стен Таньера.

«Этого не может быть».

Тяжелый вздох вырвался из груди Лионесс.

Прежде чем она успела вслух выразить недоверие, Фоко ладонью зажал девушке рот и оттащил подальше от отверстия в стене. Он удерживал Лионесс, прижав ее к своей груди.

Ее сердце снова забилось как бешеное. Страх омрачил разум Лионесс, лишив ее способности здраво рассуждать. Крепость и ее обитатели находились в смертельной опасности. Сегодня ночью они могут погибнуть. Именно она навлекла на невинных людей подобную участь.

Пока Лионесс была бессильна что-то предпринять, Фоко отдавал приказы обеим капитанам. Приказы, которые возможно приведут к разорению Таньера. Лионесс изо всех сил старалась сдержать слезы, но не смогла и просто крепко зажмурилась.

«Что же я натворила?»

Соленая капля просочилась и поползла по щеке, обжигая ее душу раскаянием.

«Почему я не отпустила Фоко, когда представился подходящий случай?»

Лионесс постаралась загнать набегавшие слезы обратно.

— Миледи? Госпожа Лионесс?

Голос Ховарда заставил ее открыть глаза. «Понимает ли он, какие ужасы их ожидают? Какую же ложь скормили Ховарду сам Фоко или его капитан, отчего он даже не понимает, в какой опасности находятся жители замка?»

Лионесс поняла, что ее беспокойство и страх передались и ее капитану. От тревоги у него на лбу залегли глубокие морщины. Ховард переминался с ноги на ногу и крутил в руках кожаную перчатку.

Фоко убрал руку и освободил рот Лионесс. Он развернул девушку лицом к себе. Протянув руку, Рис приподнял ее подбородок.

Лионесс ожидала, что в присутствии стоящего неподалеку Ховарда и ее людей, граф станет разыгрывать из себя простачка. Она предполагала, что он поинтересуется, почему она заплакала. Или снова солжет и скажет, что Таньер не падет.

Вместо этого, граф приподнял бровь и кивнул в сторону собравшихся под стенами замка незваных гостей.

— Их облик себя оправдывает, верно? Ты поверила, что это мои люди.

Ответа не требовалось, поэтому Лионесс придержала язык за зубами.

Фоко склонился к ней.

— Кто убил твоего жениха? — он схватил девушку за руку и повел ее обратно к отверстию в стене. — Ты уверена, что это был я? У тебя есть доказательства, что это были мои люди?

Лионесс хорошо слышала его вопросы. Она так же различала в его голосе жестко контролируемую ярость. Сомнение на мгновение затмило страх.

Фоко мягко положил руки ей на плечи и подтолкнул ее поближе к стене.

— Кто сказал тебе, что я убил дю Пре?

Лионесс уставилась на налетчиков. Легкий ветерок колыхал их штандарт [24]. В свете факелов кто угодно мог рассмотреть изображенного на нем сокола с золотыми глазами.

Лионесс старалась не обращать внимания на терзавшее ее недоброе предчувствие. Вырвавшись из рук Фоко, она спросила:

— Откуда мне знать, что это не твои люди? Твой капитан вполне мог привести в Таньер лишь небольшую часть отряда, а остальных оставить снаружи.

Фоко рассмеялся.

— Будь у меня столько воинов, я был бы счастлив.

Ховард шагнул ближе.

— Подумайте, миледи. Не руководствуйтесь лишь тем, что видите. Сколько людей служат вашему отцу?

Слова ее капитана имели смысл. Однако для Лионесс оказалось нелегко отбросить то, что она видела собственными глазами. Говорит ли Фоко правду или же измышляет ложь не хуже, чем сам дьявол?

Девушка отвела взгляд от людей, собравшихся снаружи, и посмотрела на тех, кто находился внутри. Если он лжет, то как ей его перехитрить прежде, чем Таньер падет? Надо хотя бы попытаться. Если она хочет защитить своих вассалов от вероломства графа, другого выхода просто нет.

Лионесс собралась с духом.

— Если ты, Фоко, намерен хитростью уничтожить замок, я обещаю тебе, что твоя голова украсит то, что останется от его стен.

В его глазах ярко вспыхнули золотистые искорки. И без того крепко стиснутые челюсти сомкнулись еще сильнее. Он сжал руки в кулаки. Металлические звенья, прикрывавшей грудь и руки кольчуги, растянулись, сдерживая вздувшиеся под ними мускулы.

— Если я захочу тебе отомстить, госпожа Лионесс, то не стану являться, словно тать в ночи.

Супротив ее ожиданий, Фоко не стал орать на весь замок. Напротив, он говорил тише и мягче, чем любой из знакомых ей мужчин в такой ситуации.

От его зловещего предупреждения у девушки пошел мороз по коже.

Рыцарь шагнул вперед, заставив ее прижаться спиной к стене.

— И для этого мне не понадобится приводить войско, — он не прикасался к ней, но Лионесс чувствовала, что Фоко пылает от ярости. Она ощущала его жаркое дыхание на своем лице. — Когда придет время, ты совершенно точно узнаешь, что это именно я приехал забрать причитающееся.

Перед ней стоял свирепый убийца, безжалостный и непреклонный, как сам Сатана. Лионесс подавила желание зажмуриться. Она понимала, что зверь нападает, если чувствует страх.

— Враги Таньера — снаружи, а не внутри. Ты слышишь меня? — грозно спросил Фоко.

Лионесс кивнула.

— Я же уже поклялся не убивать и не нападать на невинных людей.

Лионесс благоразумно промолчала. Фоко повернулся к капитанам и отдал необходимые для обороны замка распоряжения.

— Ховард, убедитесь, что на стенах можно заметить только ваших людей.

Он повернулся к собственному капитану.

— Пусть наши бойцы снимут накидки, уберут штандарты и не попадаются на глаза, — он немного помолчал, а потом добавил. — Пока не попадаются.

— Ховард! — голос Лионесс прозвучал резче, чем она планировала.

Хотя зачем она его окликнула? Что бы она не решила сказать, один взмах руки в кольчужной перчатке — и ей придется замолчать.

К изумлению Лионесс оба капитана по легкому мановению руки Фоко бегом бросились исполнять его распоряжение.

Онемев от удивления, она повернулась к Фоко спиной и принялась рассматривать войско неприятеля. Граф схватил ее за руку:

— Мы не закончили.

— Да я гляжу, что обсуждать нам уже нечего.

Он притянул ее к себе.

— Ага, ты права. Нечего тут обсуждать.

По спине Лионесс, прижатой к его груди, побежали мурашки.

— Но ты должна кое-что усвоить.

От такого тона Лионесс зубами заскрежетала. Он что, считает ее слабоумной?

— Хочу тебе напомнить, Фоко, что ты все еще мой пленник. И твоим приказам я не подчиняюсь.

Рыцарь немного передвинул руки и, словно куклу, развернул Лионесс лицом к себе.

— Если бы я приказал твоему капитану запереть тебя в твоем донжоне, он бы не посмел меня ослушаться.

Она вдруг испугалась, что он прав. «Он посмел бы такое приказать? И запер бы меня в моей собственной башне?»

Лионесс внимательно посмотрела на сердитое лицо рыцаря и поняла: он, не колеблясь, превратил бы ее в пленницу в Таньере, если бы захотел.

Эту битву ей не выиграть. Ее слуги послушались бы Фоко. В конце концов, Лионесс сама потребовала, чтобы они выполняли его распоряжения. Не так давно она дерзнула прийти во внутренний двор замка и объяснила сложившуюся ситуацию жителям Таньера. Теперь она уже не сможет отменить собственных приказов.

Лионесс снова слегка прикусила нижнюю губу. Откуда же ей взять силы, чтобы пережить эту ночь?

Ее взор затуманился от слез — то были слезы отчаяния. Она задумчиво посмотрела на державшие ее чужие руки. Можно ли доверить им безопасность ее вассалов? Удержат ли эти руки замок так же надежно, как ее?

— Даже не думай разжалобить меня слезами, — ворчание Фоко остановило вереницу невысказанных вопросов.

А она-то понадеялась, что этот человек воздержится от столь глупого замечания.

— Тут не из-за чего плакать. Все, что ты сказал — правда. Мои люди выполняют твои приказы, — Лионесс дернула плечом и спросила. — Разве не я велела им так поступать?

Фоко отпустил ее и изумленно отшатнулся.

— Да, сударыня, ты велела.

Лионесс отвернулась, занявшись осмотром внутреннего двора и галереи напротив. Она заметила, что ее воины готовятся к грядущим неизвестным событиям.

Неожиданно Фоко взял ее ладонь в свои руки. А потом, укрытый от врага крепостной стеной, на глазах у всех, кто собрался во дворе и кто защищал бастионы, он преклонил перед ней колено.

Лионесс смотрела на него сверху вниз. «Что он делает?» Во внутреннем дворе все до единого побросали свои занятия и повернулись, чтобы посмотреть на Риса и Лионесс.

Тишина окутала их, словно поднимающийся над полями туман.

— Госпожа Лионесс, как рыцарь этого королевства, я клянусь защищать вас и Таньер до последней капли крови.

Рыцарю не нужно было повышать голос. Его слова передавались от одного человека к другому по галерее и во внутренний двор, пока все присутствующие не узнали, что именно он сказал.

— Я не изменю этой клятве, пока я жив, — заговорил он снова. — Вы можете доверить мне свою безопасность, а также жизнь любого человека в замке, будь то мужчина, женщина или ребенок. Я стану защищать их ничуть не хуже вашего отца.

От удивления Лионесс не могла вымолвить ни слова. Многие вассалы присягали в верности ее отцу и Рионну. Но никогда прежде ни один человек не опускался на колени и не клялся в верности ей, Лионесс. Она не знала, что и думать об этой клятве и человеке, ее давшем.

Лионесс глубоко вздохнула и закрыла глаза. Некогда раздумывать над его поступками. У стен замка притаился враг. А внутри крепости нашелся воин, который поклялся защищать все, чем она дорожила. Ей не на что надеяться, кроме собственного чутья.

А внутренний голос, шедший из глубин ее существа прямо к сердцу, подсказывал ей поверить Фоко. Даже рассудок тихонько подстрекал: «Доверься этому человеку, и он сдержит клятву».

Лионесс открыла глаза и обвела взглядом людей, дожидавшихся ее ответа. Самое главное: она не смогла бы бросить этих смельчаков, готовых защищать ее крепость.

— Граф Фоко, — она спрятала усмешку, вызванную нелепостью происходящего, — я с благодарностью принимаю вашу клятву.

Фоко встал и поцеловал ее в щеку. Он прошептал слова, предназначавшиеся только для ее ушей:

— Даже у Дьявола есть честь, моя маленькая львица.

Когда они повернулись к собравшимся, те встретили их молчаливым одобрением. Воины Таньера и люди Фоко подняли вверх свои мечи, выражая уважение к только что принесенной и принятой клятве.

Однако продолжалось это недолго. Громкий крик врага «Таньер!» привлек всеобщее внимание к неприятельскому отряду, находившемуся под стенами замка.

Не отпуская руки девушки, Фоко направился к надвратной башне. Она почувствовала, как леденящий страх охватывает ее тело.

Карабкаясь по лестнице, Ховард мимоходом улыбнулся Лионесс и присоединился к ним. Мелвин остался на стене. Оба капитана дожидались, когда Фоко кивнет им, разрешая действовать.

Лионесс заметила, что все они действовали, словно по хорошо отлаженному плану. И когда только они успели его разработать? В ее душе поднимался протест. Почему она не в курсе?

— Кто это там орет по ночам?! Что вам нужно?! — прокричал Ховард. Его вопросы отвлекли внимание Лионесс от собственного уязвленного самолюбия.

До стен замка донесся злобный пьяный хохот. В этот момент Лионесс вдруг поняла, что Фоко больше не держит ее за руку, и поэтому смех врагов показался ей куда более злобным, чем на самом деле.

Лионесс задрожала, ее даже затошнило от страха. Девушка судорожно сглотнула подкатывающую к горлу горечь.

Наконец хохот прекратился. Какой-то человек из числа стоявших у стен замка врагов прокричал Ховарду в ответ:

— Я, капитан графа Риса Фоко, пришел, чтобы освободить моего господина и повелителя.

Мелвин украдкой заглянул за стену и что-то проворчал себе под нос. Очевидно, настоящему капитану графа Фоко этот самозванец не понравился.

Лионесс окинула стоящего рядом мужчину долгим, тяжелым взглядом. В памяти промелькнули все ранее услышанные россказни о Фоко. Будучи воином, он прошел через множество кровопролитных сражений. Он убивал людей во имя чести, Господа и короля. Люди боялись его и не без основания. И хотя Лионесс приняла его клятву защищать ее замок от появившегося под стенами крепости врага, она все же снова засомневалась в нем — ведь эти люди утверждают, что действуют от имени Фоко.

Ее тихий вздох от нахлынувшего на нее ужаса нарушил тишину, охватившую Таньер, побуждая Ховарда ответить на вызов.

— Значит, вы разыгрываете этот балаган, чтобы выкупить вашего лорда.

— Нет, я пришел сюда не ради выкупа. Я намерен взять эту крепость.

Сквозь ряды неприятеля пробрался какой-то человек. Все в нем — от манеры передвигаться, не останавливаясь, до надменной посадки головы — свидетельствовало об уверенности в себе. Однако, скрывавшая его лицо маска, сводила на нет всю его браваду, превращая ее в жалкую пародию.

Лионесс перевела взгляд с самозванца на Фоко. Этот человек, прячущийся за маской, скорее всего не более чем трус и лжец. Может быть, Фоко и был пособником Дьявола, но он точно не был трусом.

Самозванец указал мечом на Ховарда.

— Старик, твоего лорда здесь нет, и у тебя не хватит воинов, чтобы остановить меня.

«Откуда ему известно, что ее отца сейчас нет в Таньере? Кто эти люди?»

Растерявшись, Ховард ответил:

— Для того чтобы тебя убить хватит и одного человека.

Незнакомец пожал плечами.

— Многие пытались, но не один не прожил достаточно долго, чтобы рассказать об этом. Фоко хорошо научил меня убивать.

Лионесс услышала достаточно. Она уже собралась опровергнуть это лживое бахвальство, когда Фоко зажал ей рот своей ладонью.

— Тише. Не говори ничего, что может нас выдать. Я хочу узнать, кто эти сукины дети.

Когда она кивнула, граф убрал руку. Лионесс шагнула к отверстию в стене и поинтересовалась:

— А зачем людям Фоко нападать, даже не потребовав выкуп?

— Эй! Красивая девка рада с нами поторговаться.

— Рада поторговаться? Да я порадуюсь только твоей смерти.

Мужчина покачал головой.

— Ну уж нет, сударыня.

Он обернулся к своим людям и прокричал:

— Кто захватит живой леди Лионесс, проведет с ней эту ночь!

Если бы рука Фоко не сжала ее плечо, Лионесс бы завизжала от ужаса. Это прикосновение странным образом приободрило девушку, и она рассмеялась в лицо самоуверенному мошеннику.

— Единственное, что ты разделишь с кем-нибудь сегодня ночью, так это свою могилу.

Ховард поднял вверх свой меч, подавая знак воинам на стенах Таньера. Защитники замка все как один вскинули заряженные стрелами луки и нацелили их на глупцов, находившихся внизу.

Лионесс язвительно перевела взгляд со своих защитников на врагов и торжествующе усмехнулась.

— Теперь ты оставишь нас в покое или все же опробуешь свою могилу?

Незнакомец замер, очевидно, пораженный величиной гарнизона Таньера. Лионесс не могла расслышать, что он говорил своим людям, однако вздохнула с облегчением, когда те повернули назад и стали отступать.

Но ее радость оказалась недолгой. Самозванец забрал у одного из своих людей щит и швырнул его на землю у основания стены замка. После этого он бросил поверх него меч.

— Это подарки для тебя. Ни мне, ни моему хозяину они больше не нужны.

Он расхохотался и отправился догонять своих поспешно отступавших сообщников.

Когда враг отошел на безопасное расстояние, Ховард жестом подозвал оруженосца и приказал ему принести брошенную амуницию.

Юноша быстро справился с поручением и вскоре находившиеся на стене люди услышали его шаги.

Неровный свет факелов озарил раскрашенную поверхность щита, и Лионесс застонала:

— О, Господи, нет!

Девушка не могла оторвать взгляда от грубо выполненного рисунка, украшавшего щит.

Она не сопротивлялась, когда Фоко отвел ее в зал. Словно чья-то невидимая рука стиснула грудь Лионесс и не давала дышать. Она практически упала на скамейку, к которой подвел ее Фоко. Не говоря ни слова, девушка приняла кубок, который рыцарь вложил в ее трясущиеся руки, закрыла глаза и сделала глоток. Вино с медом обожгло ей горло.

Лионесс считала, что начала превозмогать боль от потери Гийома. Это осталось в прошлом. И она была бессильна что-либо изменить. Ей оставалось лишь надеяться, что независимо от того, кто убил ее жениха, Господь милосерден и проследит за тем, чтобы справедливость восторжествовала.

Но когда ее грудь сдавило от так и не пролитых в последнее время слез, Лионесс поняла, что ее боль никуда не делась, она лишь на какое-то время отступила. И дожидалась подходящего момента, чтобы воскреснуть и снова нанести удар.

Лионесс не была уверена, что ей удастся устоять перед очередным натиском чувств.

— Госпожа? — ворвался в ее мысли тихий голос Ховарда.

Она услышала звон меча, тихонько лязгнувшего о щит, и поняла, что именно Ховард принес в главный зал.

Лионесс глубоко вздохнула, собирая остатки сил, а потом открыла глаза и посмотрела на уже знакомые части рыцарской амуниции.

Грубая картинка, украшавшая щит, притягивала к себе ее взгляд. Эту картинку нарисовала она сама. Это был последний раз, когда Лионесс видела живым своего брата Леонарда.

Она собственными руками нарисовала и раскрасила льва на его щите. Лионесс решила, что будет вполне уместно, если будущий хозяин Таньера продемонстрирует всему миру эмблему титула, который ему предстоит унаследовать.

Леонард посмеялся над ней, взъерошил ей волосы, и сказал, что глупо надеяться, будто он когда-нибудь станет владельцем Таньера. Он настаивал, что их дед переживет их обоих.

Он оказался прав лишь наполовину. Леонард больше не вернулся живым ни в Рионн, ни в Таньер. Он уехал, чтобы принять участие в своем первом сражении. Это была маленькая стычка с войсками императрицы Матильды. Именно так сказал ее отец, когда убеждал дочь, что Леонарду не причинят никакого вреда. Наоборот, это должно было позволить ему почувствовать вкус битвы, не подвергаясь особому риску.

Его труп привезли домой на спине лошади.

Обращаясь скорее к себе, нежели к кому-либо еще, Лионесс спросила:

— Зачем мужчины сражаются? Какая им польза от смерти?

Фоко стиснул ее плечо. Она позволила рыцарю прикасаться к себе только потому, что у нее не доставало сил, чтобы сбросить его руку.

— Мы воюем, чтобы наши жены и дети могли жить.

— Одни? — Лионесс подняла голову и взглянула на него. — То есть ваши жены смогут прожить без мужей? Значит, ваши дети смогут вырасти без отцов? Получается, что родители могут пережить потерю сыновей? Какой в этом смысл?

— Не все мужчины погибают в бою.

— О, да, тут ты прав, — она вздохнула и, протянув руку, на несколько секунд прикоснулась к щиту. — Бывает, люди гибнут из-за человеческого вероломства.

Фоко опустился около нее на колени и погладил ее щеку пальцем.

— Лионесс, просто такова жизнь.

Она отвела взгляд от Фоко и скользнула глазами по мечу, который Ховард все еще держал в руках.

— Такова жизнь, говоришь? Может только жизнь мужчин такова.

Внезапно дыхание замерло у нее в груди. Лионесс встала и забрала меч у Ховарда. Его рукоятка была обмотана потертым кожаным шнуром. Головку эфеса украшал неограненный изумруд. Меч ее деда. Именно это оружие она отдала Гийому.

Лионесс перевернула меч. На длинном металлическом клинке было выгравировано имя ее бабки. Зал начал вращаться вокруг Лионесс. Выпавший из онемевших рук, меч гулко ударился об пол.

— Гийом!

Фоко подхватил девушку и, выругавшись, пинком отбросил в сторону щит и меч. Затем он отвел Лионесс на ее место за столом и, усевшись рядом, заставил ее отхлебнуть из кубка.

Душевная боль, до этого казавшаяся ей невыносимой, теперь стала просто ужасной. Она пыталась освободиться от кошмарных видений, угрожавших поглотить ее. Видений смерти и утраты.

Лионесс повернулась к Фоко, ей было необходимо как-то отделаться от боли и страха.

— Откуда у этого самозванца взялись эти предметы? Каким образом ему пришло в голову выдать себя за твоего сторонника? — она склонилась ближе к графу. — Фоко, а почему ты даже не стараешься изобразить удивление? Или вы все это спланировали?

И когда она высказала свою страшную догадку, в ее словах зазвучала неприкрытая паника:

— Так ты убил не только моего жениха, но и брата?

Что-то очень сильное, клокотавшее в груди, угрожало вот-вот разорвать ее сердце на части; Лионесс закрыла лицо руками и позволила волне боли и ужаса накрыть ее с головой.

Она пыталась освободиться от сильных рук, обнявших ее за плечи, но его хватка напоминала тугой, неподвижный железный обруч.

— Отпусти меня.

— Нет, — его губы почти касались ее волос. — Лионесс, независимо от того, что, как тебе кажется, ты знаешь или во что ты веришь, я не убийца. Я не убивал твоего брата. И суженого твоего я тоже не убивал.

— Но они говорили…

— О, да. Они обвиняли Фоко. Проще простого разбрасываться обвинениями, когда лицо твое скрыто маской. Самое главное, откуда этому самозванцу известно, что твоего отца здесь нет?

Он погладил ее по спине и пробежался ладонями по волосам. Нежные прикосновения мужских рук изгнали из ее головы все разумные доводы. Его близость лишала Лионесс способности здраво рассуждать.

— Я не знаю.

Девушка толкнула рыцаря в грудь.

— Отпусти меня. Я не могу дышать.

Фоко ослабил хватку, но не отпустил Лионесс. Утирая слезы с ее лица, он чуть заметно улыбнулся.

— Лионесс, я сожалею о твоих утратах. Могу лишь представить, как ты страдаешь. Но я должен отыскать этого мошенника прежде, чем он, прикрываясь моим именем, доставит неприятности еще кому-нибудь.

Он провел большим пальцем вдоль ее губ и поднялся.

— Я уже послал большую часть моих воинов вслед за этой шавкой, — он нахмурился. — Я непременно присоединюсь к ним в этом преследовании. Но я не могу, да и не рискну, оставить тебя здесь в одиночестве.

Лионесс вдруг захлестнуло чувство потерянности. Девушка подняла голову и посмотрела на рыцаря. С замиранием сердца она осознала, что упустила этого пособника Дьявола.

Ей уже доводилось ощущать вкус одиночества, и девушка поняла, что ненависть к Фоко каким-то непостижимым образом вернула ее к жизни.

Лионесс махнула рукой, словно приказывая ему удалиться.

— Ступай. Ты больше не узник в моем замке. Ты имеешь право уехать.

На лице Фоко вновь промелькнула усмешка.

— Госпожа Лионесс, не стану благодарить тебя за гостеприимство — это было бы преувеличением, но признаюсь, что твое общество скрасило мою скуку, — он сделал шаг назад. — Выбор невелик. Ты не можешь оставаться в Таньере, но и в Рионн без сопровождения отправиться тоже не можешь.

Фоко замолчал. На его лице появилось какое-то дьявольское выражение. Лионесс замерла, не дыша — что он задумал?

— Я отвезу тебя к твоему отцу в Рионн.

Лионесс ахнула. Покачала головой. Наконец к ней вернулся дар речи.

— Да ты с ума сошел!

— Сейчас обсуждаются не мои умственные способности. Меня заботит твоя безопасность.

Лионесс едва не подпрыгнула. Она изо всех сил старалась не заорать.

— Моя безопасность тебя не касается, Фоко.

— А я говорю, касается.

— А я не намерена сидеть здесь и препираться с тобой, словно маленький ребенок.

Рис кивнул.

— Вот и хорошо.

Он кивнул Ховарду и Мелвину и добавил:

— На рассвете мы отправляемся в Рионн.

«Как же так? Откуда в Таньере столько воинов?»

Лорд Болдуин все еще на службе у короля Стефана, так что эти люди не из Рионна.

Казалось бы, чего уж проще: войти в Таньер, увезти Фоко и при этом разделаться с Лионесс.

— Черт побери!

Мрачный лес поглотил проклятие. Мужчина в ярости отшвырнул свой шлем. Тот глухо ударился о ствол дерева. Человек сорвал с головы черную маску, душившую его, и отбросил ее прочь. Ткань повисла на ветке.

Ему не терпелось убраться отсюда, поэтому он отправился на поляну и наорал на своих людей, чтобы те поскорее разбирали лагерь и седлали лошадей. Иначе, чего доброго, кто-нибудь из обитателей Таньера раскроет его инкогнито или узнает его воинов.

Казалось, все было так тщательно продумано. Он годами беспрестанно доводил до совершенства каждую деталь в своем плане. Предусмотрел любую мелочь. И надо же, совсем неожиданно все пошло наперекосяк!

Король Стефан не торопился объявлять Фоко убийцей. Лионесс в последнюю минуту заартачилась и не проткнула мечом спину этого мерзавца.

Что же еще нужно, чтобы отомстить за смерть Элис? Сколько же еще потребуется усилий, прежде чем он обретет покой, утерянный после гибели его любви и души? Если бы ему не приходилось полагаться на других при исполнении своего замысла, все давным-давно было бы в порядке.

Где же шляется сэр Джон? Почему этот человек не предупредил о внезапном пополнении среди защитников Таньера? Почему он не появился на стенах вместе с другими воинами? Он же обязан был проследить, чтобы таньерская стража не воспрепятствовала «вызволению» Фоко, и позаботиться, чтобы Лионесс надолго осталась одна, и с ней произошел несчастный случай.

Несколько ночей назад они детально обсудили эту часть плана. С тех пор он не видел сэра Джона. Безусловно, этот человек не мог ни о чем позабыть.

Проблемы начались с самого начала — этот идиот провалил простейшее задание: убедить Лионесс убить Фоко. Но это?! Это просто недопустимо!

Сэр Джон уже дважды подвел его. Он не позволит ему вновь проделать что-то подобное.

Глава 7

Они покинули Таньер только после полудня.

Рис рассматривал женщину, молча ехавшую рядом с ним верхом на лошади. В ярко-зеленом лесу она казалась предвестницей осени.

Из-под подола ее дорожного темно-оранжевого платья из плотной ткани были видны кожаные сапоги, вероятнее всего позаимствованные у какого-то оруженосца. Надетый поверх платья темно-коричневый плащ с капюшоном укрывал ее с головы до ног — в нем она совершенно сливалась со своей лошадью — и прекрасно защищал девушку от влажного, прохладного лесного воздуха.

Надо бы сделать ей комплимент, но ведь Лионесс ни на что не реагирует. За весь день она не проронила ни единого слова. Девушка поразила графа, присоединившись к отряду без дальнейших препирательств.

«Что она замышляет?»

Ее уступчивость — не более чем уловка. Рис ни на йоту не верил, что она передумала оставаться в Таньере.

Если ему день и ночь придется сохранять бдительность, эта трехдневная поездка вполне может показаться ему вечностью. По спине побежали мурашки. Вспомнив свое недавнее путешествие через лес, рыцарь стал пристально всматриваться в раскинувшийся над ним шатер из ветвей.

— Осторожничаешь, Фоко?

Рис вздрогнул. Его конь, почувствовав это, шарахнулся в сторону. Утихомирив животное и собственные чувства, Рис выругался про себя, проклиная собственную несдержанность, и ответил:

— А что, для этого нет причин?

Он услышал ее смех, эхом прокатившийся по лесной чаще.

— Пожалуй, есть.

Лионесс искоса посмотрела не него и тут же перевела взгляд на простиравшуюся перед ними наезженную дорогу.

— Не волнуйся. На сей раз я не стала прятать своих людей на деревьях.

— Рад слышать. Поскольку большинству из них было приказано охранять ворота Таньера, хочется надеяться, что они именно так и поступили.

— А как же! Они исполняют приказы. Они — хорошие воины.

— Я уже успел на собственном опыте убедиться, насколько хорошо они тебя слушаются.

Девушка обернулась к нему. Увидев ее лицо, Рис замолчал. Откуда эти темные круги под глазами? Только ли от недосыпания? А ее рот сурово сжат из-за того, что она сосредоточенно что-то обдумывает? Или нет?

— Скажи мне, Фоко, как я объясню все это своему отцу?

Граф преодолел разделявшее их расстояние и прикоснулся к ее шелковистым волосам, заплетенным в тугую косу.

— Так ты из-за этого молчишь?

Лионесс отшатнулась от его руки и отъехала подальше.

— Я еду в Рионн с мужчиной, который не является моим родственником и не состоит на службе у моего отца. Есть от чего беспокоиться.

— Я думал, твой отец сопровождает короля Стефана.

— Мне мало что известно о его местопребывании, — пожала плечами Лионесс. — С тех пор, как Стефан предъявил права на трон, я по нескольку месяцев не вижу своего отца.

— Тогда я не вижу причин для особого беспокойства.

— Ну разумеется, это ведь не твое доброе имя поставлено на кон.

— Раньше надо было об этом думать, — Рис покачал головой. Она что, всегда так порывиста? — Сударыня моя, ты всегда рубишь с плеча, а потом беспокоишься о содеянном?

— До этого случая я ни разу не поступала опрометчиво.

Рис недоверчиво хмыкнул про себя, но вслух решил не сомневаться в ее словах:

— Ты же львица… Таньерская львица. Ты не думала, что пора бы уж слегка подмочить твою репутацию?

— Тебе этого не понять.

— Почему это?

Лионесс закатила глаза к небу.

— Господи Боже, избавь меня от идиотов.

Тяжело вздохнув, она взглянула на Фоко и пояснила:

— Ты же мужчина.

— Это я уже заметил.

— Скажи мне, Фоко, твоя репутация уцелела?

— Какая именно?

Лионесс покачала головой и улыбнулась.

— Та самая репутация Могущественного Сокола, никогда не знавшего поражений. Тебя все еще именно так воспринимают?

— А почему…

Она рассмеялась, помешав рыцарю ответить.

— И что подумают другие лорды о твоей репутации, когда узнают, что обычная женщина захватила в плен Непобедимого Сокола?

Рис подъехал к ней поближе.

— Скажи мне, маленькая львица, а кто станет распространять подобную молву? — Фоко ухватил ее лошадь за недоуздок, не давая Лионесс ускользнуть. — И кому, как ты думаешь, люди поверят? Тебе? Или мне?

Лионесс нутром чувствовала, что он прав. Однако она больше не хотела уступать Фоко. Девушка с негодованием взглянула на него.

— Они поверят правде.

— Правде? — его смех эхом отозвался в сумрачном лесу.

Рис еще ближе склонился к попутчице и произнес:

— Они поверят тому, что я им расскажу. — Его теплое дыхание коснулось щеки Лионесс. — И никто не осмелится меня расспрашивать.

Его глаза искрились, словно золото при свете горящей свечи.

— А тот, кто… — тут он замолчал и многозначительно посмотрел не нее.

Ему не нужно было договаривать — Лионесс очень хорошо представляла себе окончание его фразы. Фоко улыбнулся, и девушка тут же позабыла, что собиралась сказать. Опустив глаза долу, она перебирала поводья. «Как ему это удается?»

Он очаровывал ее своим обаянием, буквально сводя с ума. Стоило этому человеку заговорить таким глубоким мурлыкающим голосом, и во рту у Лионесс сразу же пересохло. Стоило ему взглянуть на нее из-под полуприкрытых век, как ее сердце пустилось вскачь. Когда он склонился к ней, и девушка почувствовала его запах, она забыла обо всем на свете. «Святые угодники, этот человек пахнет потом и лошадями». В ее мечтах мужчина должен был пахнуть совсем по-другому.

Лионесс покраснела, устыдившись неправедных мыслей. «И как это только мне в голову пришло?»

Лионесс услышала тихий смех Фоко. У нее внутри все похолодело.

— Что-то ты притихла, Лионесс. О чем задумалась?

Он погладил девушку по щеке, и ее сердце едва не выскочило из груди.

— Прекрати, — велела она и выдернула у него из рук поводья своей лошади. — Не прикасайся ко мне.

— Госпожа?

Лионесс обернулась, обнаружив у себя за спиной Ховарда.

— Что?! — резко спросила она.

Но, мгновенно пожалев о своей резкости, повторила вопрос более спокойным голосом.

— Да, Ховард? Чего тебе? — промолвила Лионесс, стараясь не обращать внимания на насмешливое фырканье Фоко, отъехавшего от нее подальше.

— Какие-то проблемы, миледи?

— Нет. Все в порядке. Пожалуйста, — она взмахом руки велела капитану ехать вперед, — продолжайте путь.

К ее удивлению Ховард лишь мельком взглянул на Фоко и поехал дальше.

— Зря ты не попросила его остаться и охранять тебя.

Лионесс нарочито пристально огляделась по сторонам и поинтересовалась:

— Это еще зачем? Я не вижу никакой опасности.

Фоко покачал головой.

— Сперва ты оплакиваешь свою поруганную честь, а затем ведешь себя так, словно доброе имя не представляет для тебя особой важности.

— То, что я еду верхом рядом с тобой, вряд ли навредит мне больше, чем согласие ехать с тобой в Рионн.

— Могут пойти сплетни.

— О чем?

— О том, что мы не отходили друг от друга во время этого путешествия.

— Не отходили?! Милорд Фоко, я с большим удовольствием не обращала на вас внимания до тех пор, пока вы сами не подъехали ко мне. Благодарю за предупреждение. Отныне я буду делать вид, что вас не существует.

Своей мрачной усмешкой он опять вывел ее из себя.

— Можешь не обращать на меня внимания, но я буду следить за каждым твоим шагом.

— Зачем это? — ей с трудом удавалось сохранять спокойствие. — Думаешь, на нас нападут?

— Великолепно держишься, но тебе меня не обмануть, — он подъехал к ней вплотную. Его нога терлась о подол ее платья; даже сквозь плотную ткань Лионесс ощущала тепло его тела. — Ты что-то замышляешь, и, если понадобится, я прикую тебя к себе цепью до тех пор, пока не достигнем ворот Рионна.

Дернув поводья, он поскакал было вперед, но потом остановился и обернулся.

— Больше предупреждать не стану. Ничего не делай, не подумав хорошенько.

Как только Лионесс решила, что он уже ускакал достаточно далеко, она разразилась потоком проклятий.

Ответом ей стал глумливый хохот Фоко.

Лионесс придвинулась поближе к огню. Ночной воздух становился все холоднее, и она затосковала по теплому, уютному Таньеру. Пойманный мужчинами заяц несколько утолил ее голод, но повар, кажется, не имел ни малейшего представления о существовании трав и специй. А шерстяное одеяло, которое граф набросил ей на плечи, хоть и укрывало от ветра, но не шло ни в какое сравнение с меховыми покрывалами, согревавшими ее по ночам в замке.

Девушка уткнулась лицом в складки одеяла и улыбнулась самой себе. По правде говоря, она оказалась довольно избалованной. И если быть честной, она не имела ничего против. Нет, Лионесс вовсе не хотела, чтобы ее носили на руках, но ей нравилось жить в собственном доме.

Вне удобных стен Таньера она чувствовала себя не в своей тарелке. Очаги и жаровни замка не пускали туда стужу и сырость. Даже из подпорченного мяса ее повара могли приготовить блюдо, достойное праздничного пира. В окрестных лесах водилось много дичи, а в ручьях — рыбы, так что ее кладовые никогда не испытывали недостатка в припасах. Ухоженные поля и фруктовые сады снабжали ее овощами, зерном и фруктами [25].

Ей никогда не случалось оставаться без насущных земных благ: еды, одежды и крова. Она всегда получала то, что хотела — до недавнего времени. Лионесс поискала глазами сидевшего на противоположной стороне поляны графа. И не удивилась, обнаружив, что он пристально смотрит на нее.

Фоко отчасти прав. Она кое-то замышляет. Лионесс думала о завтрашнем дне и о благе Таньера. Если этот человек считает, что сможет ее остановить, то его ждет сюрприз.

Никто — ни Ховард, ни Хелен, ни ее отец и уж точно не Фоко — не может помешать ей действовать во благо Таньера. И она ни за что не приедет в Рионн с таким сопровождением. Конечно, она вернется в отчий замок — ведь ей нужна поддержка отца и его одобрение. Но не под конвоем Фоко. Стоит Лионесс так поступить и мужа ей уже не найти. Если ее имя хоть однажды будет упомянуто вкупе в Фоко, о всяких там планах на будущее можно забыть.

Рис тоже заметил, что Лионесс наблюдает за ним. Его разбирал смех. Дерзкая девчонка обдумывает очередную каверзу. Ее нахмуренные брови и сосредоточенный, отсутствующий взгляд со всей очевидностью свидетельствовали об этом. Даже идиот догадался бы, что это все неспроста.

В лесах свирепствовали воры и убийцы, не говоря уже об отряде, атаковавшем Таньер. Как в таких условиях можно хоть на миг решиться на побег?

Но она могла. Это же Лионесс.

Конечно, безопасней было бы приковать ее к себе, как он и грозился. Тогда за ней было бы проще следить. Но даже сама мысль о том, как ее тело прижимается к нему во время поездки верхом или ночью на соломенном тюфяке, оказалась невыносима. Может быть, кое-кто и называет его бесчеловечным, но когда дело доходит до страсти, он более чем человек.

Рис тихонько выругался, заметив, что Лионесс направилась к ручью, протекавшему неподалеку от полянки. Кажется, этой женщине жить надоело! Фоко схватил факел и пошел за ней.

Заметив, что в свете пламени костра больше не заметно ее очертаний, он заторопился. Не хватало еще, чтобы она потерялась под покровом сумрачного леса. В спешке Рис споткнулся об корень дерева.

— Лионесс, ты где, черт побери?

Она показалась из-за дерева.

— Да тут я, Фоко.

Ему хотелось поцелуем стереть с ее лица самодовольную улыбку. Но вместо этого он прислонился к дереву и посмотрел на Лионесс сверху вниз.

— Куда собралась?

Она повернула голову и взглянула на него широко раскрытыми невинными глазами.

— Сюда.

Рис осмотрелся.

— Тут ничего нет. Чего ты тут ищешь?

— Ответ на вопрос.

Граф в недоумении нахмурился.

— Ну и как, нашла?

Лионесс засмеялась.

— О, да, нашла-таки.

Глубоко вдохнув пару раз, Рис понял, что она его испытывала.

— Я предупреждал тебя, что я сделаю, если ты будешь вести себя неосмотрительно.

— Милорд, я пришла сюда прогуляться. Я не твоя пленница. Ты мне не отец и не охранник.

Она повернулась, намереваясь уйти, и добавила:

— Не пытайтесь командовать или угрожать мне. У тебя ничего не выйдет.

Рис схватил рукой одеяло, закутывавшее ее плечи, и притянул девушку к себе.

— Довольно, — даже самого графа покоробил его ворчливый тон. — Я не в игры с тобой играю, Лионесс. Я буду отдавать тебе любые приказы, кои сочту целесообразными, а ты станешь им повиноваться.

Засунув факел в дупло на стволе дерева, Рис провел ладонью по лицу, стараясь набраться терпения и заставить ее вести себя благоразумно.

Лионесс толкнула его в грудь.

— Отпусти меня.

Девушка вырвалась. Где уж тут набраться терпения?!

Прежде чем она успела сделать еще хоть шаг, Рис поймал ее за руки, развернул и прижал к стволу дерева. Неровный свет факела озарял ее лицо. Глаза Лионесс сверкали, щеки пылали. Едва она раскрыла рот, Рис тут же приказал:

— Не ори.

Девушка сощурилась. Рис приподнял брови.

— Даже не думай.

Предугадав ее реакцию, он поцелуем заглушил вскрик. Рис никогда бы не поверил, что кто-то, а тем более женщина, способен на каждом шагу выводить его из себя. Но ей это удавалось. Зная Лионесс, вполне можно было предположить, что делала она это лишь за тем, чтобы испытать самообладание графа.

Ну что ж, она снова преуспела. Как только этой проказнице удается запросто провоцировать его? Да уж, на вид она очень даже ничего, но на свете немало хорошеньких женщин. Даже Элис, при разнице в возрасте лет в пять, выглядела весьма недурно. К тому же Лионесс была своевольной, а это не очень желательная черта в характере женщины. Она выбалтывала все, что у нее на уме — подобная привычка может запросто довести до беды. Но уж лучше пусть возражает, чем лжет, превращаясь в женщину, которая одной рукой ласкает мужа, а другой вырывает из груди его сердце.

И хотя Лионесс наверняка принесет своему супругу немалое приданое, Рис пожалел человека, который решится взять ее в жены. Представив, каково проводить с ней в постели каждую ночь, он перестал думать головой — все его мысли сосредоточились кое-где между ног. «Это должно быть станет чистейшей усладой», — подумал Рис, не обращая внимания на то, что Лионесс колотила его по ребрам. А дни превратятся в настоящий ад. С одной лишь разницей — ее муж станет ее опекуном. Стала бы тогда эта чертовка слушаться его? Вряд ли.

Выпростав руку из одеяла, Рис обнял Лионесс и крепко прижал ее к себе. Когда она буквально повисла на нем, он понял, что с помощью такой уловки девушка почему-то пытается вырваться на свободу. Рис еще крепче поцеловал ее. Только когда Лионесс столь же страстно обвила его в ответ, он решился немного разжать руки.

Оторвавшись от ее губ, Фоко прижался лбом к ее голове.

— А я, было, решил, что ты волнуешься за свою честь.

— Ну да, — потрясенно вымолвила в ответ девушка.

Рис проложил дорожку из поцелуев по ее щеке и вниз вдоль шеи. Всякий раз, когда его язык находил очередной кусочек неизведанного тела, его желание разгоралось все сильнее. Он задержался ненадолго около ее уха, прошептав:

— Лионесс, тебе не нужно больше об этом волноваться.

Ее одеяло с тихим шорохом упало на землю. Лионесс запустила пальцы в его шевелюру.

— Почему не нужно, Фоко?

— Рис, меня зовут Рис.

— Рис…, — прошептала она его имя, словно пылко лаская его своим голосом. — Почему мне больше не нужно волноваться?

Фоко замешкался. Если он ответит, то рискует посвятить остаток жизни решению одной трудной задачи. А он еще не вполне уверен, что хочет ее решать. Вместо этого он в очередной раз поцеловал ее.

В этот миг Лионесс беспокоило только одно, и это была вовсе не ее репутация. Должно быть ее околдовали, либо она совсем рассудок потеряла, но ее ни капельки не волновало, что о ней скажут или подумают. Козни дьявола или безумие — как еще можно объяснить ее реакцию на прикосновения Фоко, вернее, Риса. Она волновалась в счастливом предвкушении чего-то неведомого.

От этого дикого волнения кружилась голова, и Лионесс ухватилась за стоящего рядом мужчину, словно утопающий за соломинку. Но разве мог он уберечь ее от собственных разбушевавшихся чувств. Он мог лишь еще больше смутить ее душу.

Однако когда дыхание их смешалось, а губы соприкоснулись, она забыла обо всем. Их языки ласкали друг друга, а сердца бились в унисон, но Лионесс жаждала большего.

Когда Фоко прервал поцелуй и отступил, Лионесс охватило острое чувство утраты, словно повяло холодом, и девушка тут же вернулась с небес на землю. Щеки заполыхали огнем стыда.

Фоко протянул было к ней руку, но потом внезапно отступил.

— Мы слишком долго отсутствуем. Тебе следует вернуться к месту ночлега.

Он прав. Ей не придется больше волноваться за свое доброе имя. Все, собравшиеся у костра, видели, как она ускользнула, а он пошел за ней.

Ей надо бежать прочь от него, причем со всех ног. Находиться рядом с ним для нее слишком опасно. Лионесс была напугана тем, с такой легкостью она позабыла все моральные принципы, которым ее учили с детства. Став шлюхой Фоко, она не найдет себе мужа.

Лионесс подхватила с земли одеяло, накинула его себе на плечи и направилась к лагерю, изо всех сил стараясь не сорваться на бег.

Рис смотрел ей вслед. Похоже, ему предстоит еще одна трудная ночка. Но на сей раз ему предстоит защищать вовсе не Таньер, а тщательно возведенные и укрепленные бастионы вокруг собственного сердца.

Он страстно хотел эту женщину. Что-то непонятное, возникшее между ними, взывало и притягивало их друг к другу. И каждый поцелуй, каждое прикосновение пробивало в его бастионах очередную брешь.

Их страсть могла бы стать безграничной. Но однажды он уже позволил ослепить себя страсти и вожделению. Он ошибся, приняв распущенность той женщины за искреннюю любовь к нему, и добровольно отдал ей все. Не только свою страсть, но и свое имущество, свою верность, свое будущее и свое сердце.

Однажды он уже сглупил. Этого больше не повторится, и не важно, насколько сильно он вожделеет к Лионесс. Он не позволит еще одной женщине разрушить его жизнь.

Господи Боже, что же он творит?! Ему нужно делом заниматься, а он тут стоит и заигрывает с дочерью Рионна. Должно быть совсем разум потерял. Если Болдуин, граф Рионнский, прознает об этом, Рису уже не придется волноваться о том, как бы Лионесс не разбила ему сердце — Болдуин с большим удовольствием его живьем на куски порежет.

Лионесс по-пластунски заползла под полог походного шатра [26]. Оглянувшись через плечо, она облегченно вздохнула. Ей удалось одеться и собрать кое-что в дорогу, не разбудив Хелен. Старушка немного повозилась во сне, но храпеть не перестала.

Лионесс выглянула наружу, заметив чуть поодаль почти догоревшие костры. Неизвестно, кого еще назначили поддерживать огонь, но этот подвыпивший парень, похоже, давно заснул.

Она все продумала, и неудаче в ее планах места не было. Ей нужно потихоньку ускользнуть из лагеря и добраться до небольшой фермы, мимо которой они недавно проезжали. Ни один крестьянин не откажется от золотой монеты, а Лионесс зашила достаточно денег в подгиб мужской рубахи, надетой под шерстяную куртку, украденную у какого-то оруженосца. Она щедро заплатит крестьянам за любую лошадь. Если мчаться во весь опор, то она доберется до Рионна на день раньше Фоко.

Девушка выползла из шатра, мысленно молясь об успехе задуманного. Никем незамеченная, она пробралась за шатер и бегом рванула в лес.

Ее сердце колотилось так сильно, что Лионесс изумлялась, как оно еще не разорвалось. Если Фоко ее поймает, тогда она точно будет жалеть, что не убила его.

Добравшись до края поляны, девушка оглянулась назад. В лунном свете преследования она не заметила. Ранее, греясь у костра, она высмотрела все бреши в охране лагеря. И выбрала самую подходящую. Девушка остановилась, чтобы перевести дух и возблагодарить Господа за то, что помог выбраться из лагеря, прежде чем продолжить путь.

— Миледи.

Ее сердце чуть не остановилось. Лионесс узнала голос сэра Джона.

— Госпожа Лионесс.

Что ему надо? Что он здесь делает? Лионесс задохнулась от ужасной догадки. Сэр Джон намерен убить Фоко, как когда-то грозился? Девушка шагнула в чащу леса, но потом остановилась. Продолжить ли ей свой путь или же вернуться и предупредить Риса?

Прежде чем она успела принять решение, сэр Джон схватил ее за руку.

— Госпожа, нам надо поговорить. Гийом…

Он вдруг замолчал, а из его горла донеслось глухое бульканье. Лионесс рывком высвободила свою руку. И тут сэр Джон вдруг повалился лицом вниз, опрокинув ее на землю и придавив своим весом. Его голова неподвижно лежала рядом с ее лицом. Что-то острое проткнуло ей одежду, уколов Лионесс в плечо.

Лежа под кустом, ничего не видя и не имея возможности сбросить с себя сэра Джона, Лионесс изо всех сил пыталась справиться с охватывающим ее ужасом. Она лишь хотела сбежать из-под охраны Фоко и самостоятельно добраться до Рионна. Смерть в ее планы не входила.

Невзирая на застилавший глаза ужас, Лионесс поняла, что сэр Джон не шевелится. Он лежал на ней мертвым грузом.

Пытаясь выбраться из-под его тела, девушка оттолкнула голову рыцаря. Острая штука, впивавшаяся в плечо, вонзилась еще глубже и расцарапала ей кожу. Лионесс потянулась и свободной рукой нащупала стрелу, торчавшую сзади из шеи сэра Джона. Эта стрела ужасным образом соединила их вместе.

Несмотря на оглушающий стук собственного сердца, Лионесс услышала, как слева от нее зашелестели ветви. Люди Фоко появились бы с другой стороны. Тот, кто убил сэра Джона, был совсем близко. Лионесс больше не могла совладать с ужасом. Она завизжала.

Глава 8

— Лионесс!

Громкий крик Фоко прорвался сквозь пелену охватившего ее ужаса. Послышался топот ног по лесному опаду — к ней кто-то подбежал. О приближении этого человека возвестила еще и омерзительная брань.

Фоко выдернул стрелу и стащил с девушки тело сэра Джона. Он помог Лионесс подняться с земли, и она тут же оказалась в его надежных объятиях.

Встряхнув ее, рыцарь выругался:

— Черт тебя подери, Лионесс!

Ну вот, все ее старания пошли прахом. Возможно, ее наихудшие опасения сбудутся. Чтобы не расплакаться, Лионесс прикусила губу. Она не станет умолять и пресмыкаться перед ним. Вместо этого девушка всхлипнула и посмотрела в лицо Фоко.

Его глаза ярко блестели в свете факела. Сурово сжав губы, Фоко сорвал с беглянки накидку, распустил шнуровку у воротника ее куртки и рубашки, а потом стянул одежду с плеча Лионесс.

Убедившись, что ее ранение не более чем царапина, Рис натянул одежки обратно на плечо и поинтересовался:

— Ну и куда ты, черт возьми, собралась?

Он не отпускал ее, но трясти перестал. Зачем? Лионесс и так дрожала от страха и злости. Она чуть не погибла, и планы ее рухнули. Не заботясь о том, услышат ее посторонние или нет, девушка заорала Рису в ответ:

— В Рионн! Куда еще мне собираться?!

Фоко недоверчиво вытаращил глаза:

— Ты с ума сошла? Я же и так везу тебя в Рионн.

Ах, ему хочется знать, не сошла ли она с ума?! Неужели он не понимает, что станет с ней после его «благородного покровительства»? А ведь Фоко — слуга короля, пэр Англии. И, разумеется, он прекрасно осведомлен о последствиях. Так что вопрос стоит иначе: а заботит ли это его?

Лионесс посмотрела на физиономию Риса — на его лице со всей очевидностью читалась ярость — и все поняла. Его совсем не заботило, что с ней будет дальше. Она в гневе выпрямилась и даже перестала дрожать. Кровь Лионесс кипела от решимости спасти Таньер и себя.

— Проклятие, Фоко, ну, сколько раз мне тебе повторять?! Я пойду на все, ради спасения Таньера.

— Я волнуюсь не о Таньере.

— А я — наоборот! Это все, что у меня есть.

— Маленькая дурочка, ты же чуть не погибла! Кто стал бы спасать твой ненаглядный замок, если бы тебя убили?

Лионесс вздрогнула.

— Будь проклят твой Таньер и ты, Лионесс, вместе с ним!

Она ничего не ответила на очередное богохульство. Тихий, зловещий тон Фоко заставил девушку понять, что победа не на ее стороне. Лионесс ничуть не сомневалась, что будет проклята. Она с позором вернется в Рионн.

Один из людей Фоко встрял в их «разговор», чтобы подтвердить то, что Лионесс и без того знала. Сэр Джон был мертв.

Не сводя с нее сурового взгляда, Рис приказал:

— Похороните труп и прочешите окрестности.

Его люди отправились выполнять это распоряжение. Фоко в очередной раз встряхнул ее.

— Ты думала, я пошутил? — граф сорвался на крик. — Что я сказал бы твоему отцу, если бы с тобой что-то случилось?!

— Ничего же не случилось. Так что не надо волноваться.

— Волноваться? — Фоко развернул девушку спиной к себе и подтолкнул к лагерю. — Волноваться?!

Его голос звучал как-то странно. Словно он задыхался. Лионесс оглянулась через плечо и спросила:

— Что с тобой?

Граф толкнул ее в спину.

— Закрой свой рот и шагай вперед.

Когда он не позволил ей войти в ее шатер, Лионесс кое-как сумела проглотить комок в горле и спросила:

— Куда ты меня ведешь?

Пытаясь выиграть время, она кинулась в сторону, но тут Фоко неожиданно подхватил ее на руки и молча занес в свой шатер.

— Нет! — Лионесс вырывалась, но Рис лишь крепче сжал руки, плечом отодвинул полог шатра и не слишком осторожно швырнул ее на свою убогую походную кровать с соломенным тюфяком.

Когда Фоко попытался схватить ее за лодыжку, Лионесс, брыкаясь, поползла обратно к выходу.

— Нет. Оставь меня в покое.

Фоко невесело засмеялся. У Лионесс мурашки поползли по спине. Граф поймал ее за ногу и подтащил поближе к себе.

— Оставить тебя в покое?

Он склонился над кроватью, вытащил откуда-то кандалы и надел ей на одну лодыжку металлическое кольцо. Когда до ушей Лионесс донесся звук защелкнувшегося замка, ей стало дурно.

— Я оставлю тебя в покое только после того, как передам с рук на руки твоему отцу. Живой и невредимой.

Лионесс изо всех сил потянула за оковы, пытаясь стащить их с ноги.

— Фоко, этому не бывать!

С улыбкой истинного демона, он поднял длинную цепь кандалов и покачал ею перед носом девушки. В неровном свете факела, горевшего в углу походного шатра, тускло сверкнули крепкие металлические звенья.

Лионесс похолодела от ужаса.

— Что ты собираешься делать?

Фоко защелкнул другой конец цепи на собственной лодыжке, связав, таким образом, себя с Лионесс. Прежде чем девушка успела разразиться проклятиями, он рывком поднял ее на ноги. Взяв ее за подбородок, Фоко заставил Лионесс посмотреть ему в глаза. Его пристальный взгляд был холоден.

— Я предупреждал тебя. Но разве ты меня послушала?! Ты… — он резко дернул ногой, отчего металлические звенья сковывавшей их цепи зазвенели, — сама на это напросилась.

Лионесс снова сглотнула застрявший в горле комок. Надо что-то сказать в ответ. Вот только что?

Граф дернул ее за подбородок, отчего голова девушки мотнулась.

— Нет! Не говори ничего. Что бы ты ни сказала, это только ухудшит твое положение.

Да кем он себя возомнил?! С нее хватит! Лионесс топнула ножкой, сощурила глаза и потребовала:

— Сними это с меня. Сейчас же!

Фоко улыбнулся, а потом расхохотался ей в лицо. Он отпустил ее подбородок и наклонился, чтобы поднять цепь с земли. Лионесс решила было, что он собирается послушаться ее приказа, но тут Рис снова дернул за цепь и девушка упала навзничь на соломенный тюфяк.

Не успела она перевернуться, как Фоко навалился на нее сверху. Он крепко зажал ноги Лионесс между своими коленями и некоторое время внимательно ее рассматривал, а потом спросил:

— Лионесс, ты вообще-то понимаешь, в каком положении сейчас оказалась?

От ощущения тепла, разливавшегося внизу живота, ее страх и гнев куда-то улетучились. Да, Лионесс полностью сознавала опасность своего положения.

— Отпусти, — она толкнула Риса в грудь. — Слезь с меня!

Фоко схватил ее одной рукой за запястья и, подняв руки Лионесс у нее над головой, прижал их к изголовью кровати.

Лионесс оцепенела. Тошнотворный страх внезапно развеял все теплые чувства.

— Пожалуйста, Фоко, я раскаиваюсь в своем поступке.

Рис сомневался в этом, однако его поразила слеза, скатившаяся по щеке Лионесс. Он хотел всего-навсего припугнуть эту упрямицу, но видно хватил через край. Граф перекатился на бок, прижав девушку к своей груди, и утер слезинку.

— Успокойся, Лионесс! Ничего с тобой не случится, но отпустить тебя я не могу.

— Почему? — ее вопрос прозвучал так, словно его слова задели ее за живое. — Почему не можешь?

Он притянул ее поближе, обняв одной рукой.

— Уж не думаешь ли ты, что стрела сама по себе вонзилась в затылок сэра Джона? На сей раз эти люди подошли слишком близко. Вдругорядь тебе не стоит рассчитывать на везение.

Плечи девушки затряслись. Рис понял, что она плачет.

— Лионесс, не надо.

Ее слезы разрывали ему сердце.

— Я ничего не могу поделать. Все потеряно.

— Как ты можешь говорить такое? Ты жива и ничего не потеряно.

Лионесс всхлипнула:

— Ты не понимаешь.

Вот уж неправда! Рис прекрасно ее понимал. Она боялась потерять свой замок — это чувство ему хорошо знакомо. Разве он не в таком же положении? Еще не ясно, сможет ли он сохранить собственные земли. Однако Рис мог бы помочь Лионесс.

Эта мысль поразила его. С чего бы ему жертвовать своим удобным положением вдовца ради женщины, похитившей его, сорвавшей его планы, да к тому же покушавшейся на его жизнь? Хотя после свадьбы, он вполне мог бы расквитаться с этой коварной девчонкой. Ей не помешало бы побыть связанной на всю жизнь с человеком, которого она собиралась убить.

Хотя Рис давным-давно разуверился в любви, он понимал, что в один прекрасный день ему снова придется жениться — ради продолжения рода. Почему бы не выбрать Лионесс? Скучать с такой женой ему точно не придется.

Ее нехитрые происки, столь отличающиеся от молчаливого коварства Эллис, постоянно держали бы его на взводе. С Лионесс стоило поспорить, чтобы увидеть огненную страсть, скрытую под вспыльчивым характером девушки. Но теперь у него хватит ума, чтобы не позволить своему сердцу увлечься этой страстью. В этом Фоко был уверен.

Рис закрыл глаза и подождал: не засмеются ли над ним Бог или Дьявол. Так и не услышав оглушительных раскатов хохота, он глубоко вздохнул и покрепче прижал к себе Лионесс.

— Таньер останется в твоем владении. Об этом позаботится твой муж.

Рис чуть разжал руки, когда девушка в его объятиях закрутилась.

— Мой муж?

Фоко поморщился, уловив сомнение в ее голосе.

— Да.

— И за кого ты предлагаешь мне выйти замуж?

Он лишь на мгновение замешкался с ответом:

— За меня.

Лионесс ахнула:

— Господи, да ты с ума сошел!

А потом возражения иссякли — Рис ее поцеловал. Он обвел кончиком языка контур ее губ и согласился:

— Да, сошел. Ты тоже так думаешь?

Лионесс была потрясена до глубины души. Да ни одна женщина в здравом уме не вышла бы замуж за Фоко. Милосердный Боже, он же убил свою жену и новорожденного ребенка!

И даже если он помог ей защитить Таньер и вполне возможно не убивал Гийома, это дела не меняет. Он как был, так и остался приспешником Сатаны.

Лионесс стало трудно дышать. На сей раз его лобызания не пробудили в ней ни тепла, ни страсти. Напротив, девушка задрожала. Она уперлась в плечи Фоко и замотала головой, стараясь прекратить нежеланный поцелуй.

— Перестань! — Лионесс отодвинулась от графа. — Я не могу выйти за тебя.

Он устроился поудобнее, подперев голову одной рукой, а другую положив ей на бедро.

— Я не вижу иного выхода.

От его ладони исходило тепло. Но оно не развеяло ледяной холод, охвативший Лионесс.

— Выход есть всегда.

— Все видели, как я принес тебя сюда, — он погладил ее бедро, а потом его рука скользнула к корсажу ее платья. — Ты проведешь здесь всю ночь.

Лионесс перестала дрожать. Она схватила его за руку и переложила ее на соломенный тюфяк между ними.

— Даже не рассчитывай, что тебе удастся меня соблазнить и таким образом принудить к браку.

Фоко притянул девушку поближе к себе, не обращая внимания на ее попытки остановить его.

— Разве это так ужасно?

У Лионесс душа ушла в пятки, когда она поняла, что ему не придется долго стараться, чтобы ее совратить.

— Не приведи Господи! Фоко, я не могу и не буду твоей женой.

— Почему же?

Он ласкал ей спину. Лионесс изо всех сил старалась не замечать крохотных язычков пламени, лизавших ее кожу там, где прикасалась его рука. Она же его ненавидела. Боялась. Но чем упорнее она пыталась убедить себя в этом, тем труднее ей было не обращать внимания на его ласки.

— Почему?

Она почувствовала теплое дыхание Риса у самого горла. Его губы отыскали уязвимое местечко между шеей и плечом девушки. Лионесс показалось, что она вот-вот потеряет сознание.

— О, пожалуйста, прекрати! Я не могу собраться с мыслями.

Фоко тихо засмеялся. Он заметил, что на ее шее затрепетала маленькая жилка.

— А это мысль! — он оторвался от ее шеи и посмотрел на Лионесс. — Так лучше?

Не слишком, но, по крайней мере, она теперь могла связно мыслить. Ей нужно срочно изыскать способ отклонить это смехотворное предложение, не вызвав гнева Фоко.

— Фоко, тебе не нужна жена.

— Жена необходима всякому мужчине.

— Не всякому. Тебе — нет.

От удивления его брови взлетели так высоко, что скрылись под темными локонами волос, упавших ему на лоб.

— Чем же я отличаюсь от всех остальных?

Лионесс уставилась на грудь рыцаря и, осторожно подбирая слова, начала:

— Ты — меч короля Стефана. Однажды ты встретишь достойного соперника и что тогда? Оставишь после себя жену и ребенка? Или даже нескольких детей? Что с ними станет?

— А может, завтра лошадь меня сбросит, и я сломаю шею? — он приподнял ее подбородок, вынуждая Лионесс посмотреть ему в глаза. — Как насчет этого?

— Фоко, пожалуйста, я не могу выйти за тебя.

— Ты говорила это много раз. Объясни почему.

Она зажмурилась и поспешно выпалила:

— Мы бы не подошли друг другу.

Он провел кончиком большого пальца вдоль ее нижней губы.

— Вот уж не думал, что увижу, как Таньерская львица побоится высказать свое мнение.

На месте большого пальца оказался его язык.

— Всякий раз, когда ты вздумаешь мне лгать, я буду наказывать тебя чуть сильнее, — Фоко опрокинул девушку на спину и просунул ногу меж ее бедер. — Хочешь еще раз попробовать?

Кровь горячим потоком устремилась по ее телу, словно вышедшая из берегов река. Приходилось выбирать одно из двух: либо проиграть это безнадежное сражение, либо чрезвычайно разозлить графа. И еще неизвестно, что хуже.

Он медленно провел ладонью по ее бедру.

— Мы бы прекрасно подошли друг другу.

Фоко осторожно погладил ее ногу и двинулся обратно к бедру.

— Хотя твой нрав и пылкость способны кого угодно спалить дотла, мне они вреда не причиняют.

Только бы не поддаться его ласкам. Он-то, может, и останется целым и невредимым, а как насчет нее? А ведь этот человек только что ласкал ее ноги и бедра, не дотрагиваясь лишь до места их соединения.

— Хотя кое-кто может счесть твои своенравные манеры раздражающими, я нахожу их интересными.

Лионесс, наконец, удалось перевести дыхание и спросить:

— Если ты находишь их такими интересными, почему я сижу на цепи, словно зверь?

От его беспорядочных ласк внизу живота зарождалось пламя.

— Потому, что хочу сохранить твою жизнь.

— Мой отец ни за что не даст согласия на такой брак.

Он пальцем прочертил дорожку меж ее грудей.

— Чтобы сохранить Таньер, твой отец выдаст тебя за первого попавшегося, кто попросит твоей руки.

— Я не хочу мужа, который будет видеть во мне лишь средство для получения собственности.

— Собственности? Да на кой черт мне сдалась еще одна крепость?! — он протянул руку к распахнутому воротнику ее куртки. — У меня полно собственной земли.

Его пальцы обжигали ее кожу даже сквозь тонкую ткань сорочки, надетой под куртку. Чтобы отвлечься, Лионесс пустилась в пустопорожние рассуждения.

— И ты бы обходился со мной немногим лучше, чем с прислугой.

Фоко поднял бровь, изобразив удивление. Затем он поднялся и разорвал спереди ее куртку.

— Я еще не обходился с тобой подобным образом.

Не успела Лионесс понять, что он собирается делать, как Фоко резко приподнял ее и стащил разорванную одежду.

— Перед прислугой я бы не стал преклонять колени и клясться в верности.

Он швырнул разорванную одежду через всю палатку, словно бесполезную тряпку, и задумчиво спросил:

— Мне снять остальное или ты признаешь очевидную истину?

Твердо намереваясь сохранить при себе тонкую сорочку, защищавшую ее кожу от прохладного ночного воздуха и прикосновений этого человека, Лионесс скрестила руки на груди, молясь, чтобы Фоко не разглядел, как пылает ее лицо.

— Фоко, не надо! Я боюсь тебя.

— И в данный момент у тебя есть для этого все основания, — он толкнул ее обратно на тюфяк и набросил на них обоих покрывало. Рис опять положил ладонь ей на бедро.

— Давай начнем все сначала.

— Ты убил множество людей.

— Да, это так, — он и не думал убирать свою руку. — Нравилось мне это или нет, но во имя Бога и короля, я всегда выполнял свой долг.

— Тебя зовут Приспешником Дьявола.

— Только те, у кого есть причина меня бояться или ненавидеть. Это часть моей репутации. Всего лишь сплетни, распускаемые, дабы отпугнуть ненужное внимание. И пока эти байки на слуху, я буду использовать это для собственной выгоды.

— Это не просто байки. Ни одна живая душа не может приручить такую дикую птицу, как беркут. Ты, должно быть, пользуешься нечистой силой.

— Вздор! — он просунул ладонь ей под ягодицу и замер. — Я — Фоко. Я — Сокол. Как ты думаешь, чем я занимаюсь, когда не служу королю?

Не дождавшись ответа от девушки, он продолжил:

— Я выращиваю и обучаю соколов, ястребов и беркутов. Мой отец и дед занимались тем же.

— Мне говорили, что в битве ты и твои люди деретесь, словно одержимые. Не ведая жалости.

— Жалость? В бою?! Мне случалось сражаться бок о бок с твоим отцом. Ты когда-нибудь видела, как он дерется? — Рис тихонько рассмеялся. — Твой отец в бою сам похож на демона.

Она пыталась изыскать довод, который Фоко не смог бы оспорить. Нечто такое, что могло бы убедить графа в неблагоразумности задуманного им союза. Человек, жестоко разделавшийся с собственной женой и ребенком, вполне может в припадке ярости убить и ее.

Он запустил руку ей под рубашку, погладив сперва бедро, а потом живот.

— Ну, так как? Думай быстрее.

Да она и дышала-то с трудом, а тут думать! Никто, кроме ее служанки, никогда не касался обнаженной кожи Лионесс. Руки у графа были мозолистые, но нежные и теплые. Ошеломительно! Лионесс судорожно всхлипнула, когда ладонь Риса плавно прошлась вдоль ребер, а пальцы скользнули под грудями.

— Фоко, перестань! Я не собираюсь становиться твоей шлюхой.

— Я предлагаю тебе быть моей женой. Это совсем другое дело.

Лионесс покачала ногой, отчего звенья цепи зазвенели.

— Ты проделал это в весьма галантной манере.

Ленивая улыбка искривила уголки его рта.

— Ага! Узнаю прежнюю Лионесс.

— Ты ничего не знаешь обо мне.

— Неужели? Думаешь, не знаю?

— Уверена, что нет.

— Ты ошибаешься, — Фоко вытащил свою руку из-под ее рубашки. Теперь он стоял над ней на коленях, зажав ее между ног. — Я знаю, что ты недурна собой.

— Недурна?

Он склонился вперед, опираясь на локти, и погладил ее щеку.

— Если бы я сказал, что ты непревзойденная красавица, это потешило бы твое самолюбие?

Лионесс закатила глаза:

— Непревзойденная красавица?

— А очи твои блестят, словно ларец, полный драгоценных камней.

— Фоко, перестань нести чепуху! Из тебя совсем никудышный менестрель.

Он пожал плечами.

— Это да. Зато я прославлюсь как великий воин, позволивший пленить себя хиленькой девчушке.

— Если ты разрешишь мне самостоятельно добраться до Рионна, я смогу унять кривотолки прежде, чем они успеют распространиться. Никто никогда не узнает о том, что я сделала.

Некоторое время Фоко хмуро смотрел на нее.

— Ты просто не хочешь, чтобы твой отец узнал о твоих выходках.

Он был прав, но это ее проблема и она сама с ней разберется.

— Фоко, пожалуйста, я умоляю тебя. Я освободила тебя и не причинила никакого непоправимого ущерба. Отпусти меня. Сними эти цепи и позволь мне найти способ исправить то, что я натворила.

— Когда-нибудь твой отец все равно узнает правду.

Это предположение вселяло в нее ужас, но Фоко знать об этом вовсе необязательно.

— В свое время я разберусь с этим. Он, конечно, будет рвать и метать, но это будет потом.

— Думаешь, все так просто? Ты похитила графа Фоко. Ты без достаточных оснований заключила в тюрьму верного сторонника короля Стефана. Ты помешала слуге короля исполнить высочайшее повеление. Как ты станешь защищаться от обвинений в государственной измене? Какие милые слова ты изобретешь, чтобы очистить доброе имя твоего отца?

Лионесс затошнило от ужаса. Она с трудом нашлась с ответом:

— Я похитила убийцу. Я заключила в тюрьму человека, который разрушил мою жизнь. Я потеряла голову от горя. Они поверят мне. Множество людей подтвердит, что я была не в себе.

— А как ты объяснишь, что провела ночь в одном шатре с убийцей?

Лионесс похолодела.

— Ты силком затащил меня сюда. Все это видели.

Он подался вперед, его губы едва ощутимо касались щеки девушки.

— Что-то никто не слышал криков жертвы насилия и даже на помощь их никто не позвал. Ты понимаешь, что они подумают и скажут?

— Но я ни в чем не виновата, — шепот Лионесс перешел в тихий стон, когда он накрыл ее губы своими.

Все мысли разом повылетали из головы, когда Рис провел по ее языку кончиком своего.

Чуть отодвинувшись, он прошептал:

— Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь.

Прежде чем продолжить натиск на ее чувства, он запустил пальцы в ее волосы и прижался к Лионесс всем телом. Его крепкие мускулы и ее нежные изгибы составляли идеальную комбинацию. Их тела так здорово совмещались, словно были созданы друг для друга.

Лионесс тихонечко вскрикнула и обвила его руками. Рису захотелось облегченно вздохнуть, но он сдержался. В битве слов и остроумия эта упрямая женщина вынуждала его постоянно лезть из кожи вон, чтобы оставаться хотя бы на шаг впереди нее. Но в постели хозяином положения стал он. Стоило ему коснуться ее губами, и она позабыла обо всем, сдалась и была готова последовать за ним куда угодно.

Как бы еще заставить ее понять, что, хотя меж ними никогда не будет любви, во всем остальном они прекрасно подходят друг другу?

Он просунул руку под рубашку Лионесс, поглаживая ладонью ее такую греховно-соблазнительную нежную кожу. Ее сердце неистово колотилось под его рукой. Пытаясь притупить девичью робость, он нашептывал Лионесс бессмысленные слова утешения и поощрения, а его ласки тем временем становились все настойчивее и настойчивее. Он жаждал познать ее, отведать на вкус ее нежности. Рису хотелось, чтобы эта проклятая сорочка оказалась где угодно, но только не на ней. Ведомый этой мыслью, он стащил с девушки рубашку и швырнул ее к противоположной стене шатра.

— Лионесс, моя львица, неужели ты не понимаешь? Это разрешило бы столько проблем.

Лионесс старалась удержать Фоко на расстоянии, упираясь ладонями ему в грудь.

— Нет. Это ничего бы не решило.

Рис без труда отвел ее руки в сторону и навис над ней. Вот он, предел его мечтаний — лежать бы так на ней, уютно устроившись между ее бедрами.

— Напротив, это все решит.

Жилка на ее шее бешено колотилась под его губами.

— Мое пленение, требование выкупа, доброе имя твоего отца, да и твое собственное доброе имя. Когда ты выйдешь за меня, все это не будет иметь никакого значения. Все сведется к обычной любовной ссоре.

В шатре наступила мертвая тишина. Снаружи не доносилось ни звука. Рис слышал лишь отчаянный стук сердец, да свое неровное дыхание.

Когда Лионесс закрыла глаза и приглушенно всхлипнула, Риса кольнуло мучительное чувство вины.

Он молча поклялся не брать ее, хотя его тело настойчиво требовало этого. Но ему следует позаботиться, чтобы до утра все мысли Лионесс были заняты только им одним.

— Рис, я…

— Т-сс, Лионесс.

Он обхватил ладонью ее грудь и погладил подушечкой большого пальца и без того затвердевший сосок. Его ласки перепугали девушку настолько, что она замолчала. Хватит выслушивать ее неубедительные доводы, время для споров миновало.

Потихоньку прокладывая дорожку из поцелуев вдоль шеи к плечу Лионесс и дальше к груди, он погладил атласную кожу ее живота. Нащупав пальцами надетые на девушке брэ [27], Фоко чуть не выругался. Хотя Рис находил ношение женщинами брэ отвратительным, в данную минуту он был благодарен той защите, которую они обеспечивали.

Тихий вздох, сорвавшийся с ее губ, тотчас отрезвил его.

Рис закрыл глаза и глубоко вздохнул, изгоняя из головы мысли о вожделении. Женщина под ним трепетала вовсе не от страсти. Он поднял голову и взглянул на нее.

Лионесс закусила нижнюю губу и крепко зажмурилась. Когда он легонько погладил ее щеку, она содрогнулась от ужаса.

Тотчас перекатившись на спину и стараясь лишний раз не задевать Лионесс, Фоко мысленно обругал себя, а потом позвал:

— Лионесс?

Она открыла глаза, сморгнула слезы и судорожно всхлипнула.

— Почему я? Почему из всех женщин ты выбрал меня?

— Потому что ты не похожа на остальных женщин. За краткое время нашего знакомства ты выказала куда больше смелости, верности и чести, чем иные знакомые мне мужчины.

Он ждал, что она скажет что-нибудь ему в ответ. Но Лионесс промолчала, и Рис продолжил:

— Когда ты не борешься со мной, мы оба хотим друг друга. Твоя храбрость полностью соответствует твоему имени, моя львица, и обычно ты не боишься высказывать, что думаешь. Не такие уж плохие качества для женщины, которую я не прочь взять в жены.

— Откровенная и смелая, — с горечью промолвила Лионесс и отвернулась. — Ты из-за этого убил свою первую жену? Она не была с тобой откровенна?

Рис похолодел. Лучше бы его окунули в ледяную воду.

— А еще твой сын. Ты не захотел дожидаться и проверять, довольно ли у него храбрости? Когда тебе наскучат моя смелость и моя откровенность, ты меня тоже убьешь?

Она не смотрела ему в лицо, но он слышал каждое слово. Ему казалось, что в его грудь вонзают нож — каждое слово напоминало удар. Он счел ее благородной, а она видела в нем кровавое чудовище. Он счел ее откровенной, а она, вместо того, чтобы расспросить, обвинила его в гнусном злодействе. Рису казалось, что он слышит дьявольский хохот.

Вскочив, Фоко рванул цепочку у себя на шее. Она с треском лопнула. Сняв с цепочки ключ, он открыл им замок на кандалах, висевших на лодыжке Лионесс.

Задержавшись у выхода из шатра, Рис обернулся и посмотрел сквозь застилавшую взор пелену гнева на женщину, что, съежившись, лежала у него на постели. Ладно. Черт с ней! Если она хоть на миг возомнила, что знает, чего ей стоит ожидать от Фоко, то Лионесс нужно подумать еще разок — этой девушке ничего не известно о страхе.

Но скоро она узнает. Однажды Рис уже предупреждал Лионесс о неминуемом возмездии. Она заплатит не столько за его пленение, сколько за то, что вернула в его жизнь мечты и давно утраченные чувства.

Он швырнул ключ на тюфяк.

— Если хочешь, можешь уезжать. Мне на это наплевать. Но послушай меня хорошенько, сударыня, твой враг бродит здесь в лесу, а у меня нет ни времени, ни желания его разыскивать. Я доведу твоих слуг до Рионна. И меня не заботит: будешь ты нас сопровождать или нет.

— Я…

Не в силах больше сдерживать свои чувства, он громко крикнул, заглушив ответ Лионесс:

— Довольно! Не смей со мной разговаривать! Не смей даже близко ко мне подходить!

Глава 9

Лионесс теребила былинку и размышляла. Фоко честно исполнил свое обещание. Препроводив их в Рионн, граф исчез.

Напрасно она боялась, что отец узнает о ее проделках. Со времени приезда Лионесс минул не один день, а он ни словом не обмолвился о Фоко. За что Лионесс была ему безмерно признательна.

Впрочем, сновидения радовали ее куда меньше. Долгими ночами Лионесс вспоминала лишь о том, как руки и губы Фоко касались ее тела. Она томилась жаждой его прикосновений. Девушке чудилось, что граф шепчет ее имя, а его теплое дыхание щекочет ей ушко.

— Ну хватит! — вскочив с каменной скамейки, она принялась мерить шагами крохотный цветник.

Здесь, в неприступной крепости под названием Рионн, цветник выглядел неуместно. Ее отец, а до него — ее дед, потратили не один год своей жизни и немало средств на то, чтобы превратить маленький деревянный форпост в каменную твердыню.

Доносившийся издали стук молотков и топоров напомнил Лионесс, что эта работа еще не завершена. Всякий раз, когда ее отец отправлялся за границу, он возвращался домой с новой идеей очередного улучшения.

Кухня теперь соединялась с донжоном крытым переходом. Над главным залом были надстроены помещения для семьи владельца замка. Такое же новшество Лионесс завела и в Таньере.

Рионн окружали толстые каменные стены. У их основания размещались помещения для замкового гарнизона и кладовые. Шесть сторожевых башен могли защитить Рионн от длительной осады. Прочные стены, родник и обилие запасов — не всякому по зубам одолеть такую крепость.

Матери Лионесс так и не довелось увидеть эти чудеса. Она не дожила до этого момента. Хотя величайшее из этих чудес было ее заслугой. Давным-давно леди Рионнская засадила растениями крохотный участок земли в дальнем углу замкового двора. Отец Лионесс огородил его высокой стеной и даже после кончины жены ухаживал за цветником.

Ее родители частенько скрывались после полудня в этом уединенном местечке. Тогда Лионесс еще не догадывалась, зачем они это делают. Теперь же она знала и отчасти завидовала связывавшей их страсти и любви.

Когда-то она мечтала обрести такое же чувство. Но семейного счастья, как у родителей, ей не видать.

Да и какая разница?! Ее время истекло. В отчаянии Лионесс пришлось согласиться выйти за первого попавшегося мужчину, которого найдет для нее отец. Однако девушка не предполагала, что он станет так торопиться. Не ожидала она и подобной скрытности.

Сегодня вечером огласят ее помолвку с человеком, имени которого она не знает. Этим самым вечером Лионесс, подобно многим женщинам до нее, просватают за незнакомца. Еще до рассвета она спасет Таньер, приговорив себя невесть к чему. Вскоре ей, вероятно, придется отдаться чужому мужчине, вспоминая при этом о Фоко и мечтая оказаться в его постели.

— Боже милостивый, что это со мной?

Она же ненавидела Фоко. Ведь он убийца женщин и детей. Она боялась его. Сила и решимость графа внушали ей опасение.

Лионесс печально вздохнула. Она обманывала саму себя. Она страшилась власти Фоко над своей душой и предавшим ее телом.

Ее плоть ликовала от прикосновений Риса. Кровь бурлила. А сердце колотилось от одного звука его голоса.

Похоть. Не что иное, как греховное вожделение. К тому же, разве она не убедилась, что натиску его страсти вполне можно противостоять?

Сорвав молодой стебелек мелиссы, Лионесс растерла его между пальцами. Воздух наполнился терпким ароматом. Однако этот запах ничуть ее не успокоил.

Нужно сосредоточиться. Выкинуть из головы эти глупые мечтания о ласках Риса. Нельзя допустить, чтобы будущий супруг хоть на миг почувствовал ее тоску по поцелуям другого мужчины. Особенно сегодня вечером.

В отцовском замке уже было полным-полно гостей. На официальное торжество собралось немало лордов. Даже король приехал. Впрочем, Лионесс следовало ожидать его прибытия с тех самых пор, как Стефан издал свой указ.

Лионесс наклонилась, чтобы погладить верхушки молодых побегов лаванды, чей острый аромат витал в воздухе. Деревянная калитка со скрипом отворилась — с глухим стуком захлопнулась. Лионесс, не оборачиваясь, дожидалась, когда Хелен позовет ее одеваться к вечернему торжеству.

Однако у Хелен шаг отнюдь не тяжелый и не широкий. К тому же она не бряцает шпорами.

Легкий ветерок взъерошил волосы Лионесс, наполнив ее душу недобрыми предчувствиями. Девушка медленно поднялась, обернулась и замерла, словно громом пораженная.

— Что… — с трудом выговорила она. — Что тебе здесь понадобилось?

Рис поставил ногу на большой камень и облокотился о колено.

— А разве не всем дворянам этого королевства велено принять участие в предстоящем торжестве?

— Ну, да. Но…

Фоко только руками развел.

— Что тебе не нравится, Лионесс? Разве ты не рада меня видеть? — он выпрямился и подошел к ней. — Неужто ты не скучала по мне?

От Риса, словно огнем, повеяло яростью. Чтобы не обжечься Лионесс попятилась и скрестила пред собой руки.

— Я…

— Да брось ты! Разве мы не близкие друзья? Так-то ты здороваешься со старыми знакомыми?

«Близкие друзья?» Каждая мышца его лица натянулась, как тетива. Губы искривила язвительная усмешка. Он стоял в шаге от нее. Слишком близко. От подобного соседства Лионесс стало неуютно. Выставив перед собой руку, девушка скомандовала:

— Стой, где стоишь, Фоко!

К ее изумлению, он послушался. Одетый с ног до головы во все черное, Фоко, по мнению Лионесс, выглядел как никогда импозантно.

Но даже его официальный наряд — длинный сюрко и гофрированная рубашка — не могли скрыть воинскую стать графа. Рис зачесал влажные волосы назад, однако непослушные вихры уже норовили выбиться в разные стороны. Лионесс уловила пьянящий аромат сандала. Он что, недавно помылся?

Ни колец на пальцах, ни золотых украшений на шее — лишь золотистые искорки в его зрачках могли бы нарушить идеальную гармонию одеяния из тонкого черного шелка.

Лионесс не успела вовремя отвести взгляд и поняла, что Фоко поймал ее с поличным. Он заметил, как Лионесс его рассматривала. Щеки у нее сразу же запылали.

Рис усмехнулся.

— Ба! Да ты по мне скучала! — он хлопнул себя ладонью по груди. — Это радует.

Лионесс предпочла не замечать его колкости.

— Чего тебе нужно?

Мимолетная улыбка исчезла с его лица. Брови коварно изогнулись. Фоко легонько погладил щеку Лионесс согнутыми пальцами.

— Только ты, милая моя. Мне нужна лишь ты.

— О, боже!

— Вряд ли на сей раз Всевышний станет тебя спасать.

Она только теперь осознала, что последнюю фразу произнесла вслух. Лионесс отшатнулась от Фоко и закусила нижнюю губу. Умолять бесполезно. Впрочем, будь Лионесс уверена в успехе, она и не на такое решилась бы.

До нее донесся тихий смех Фоко, и по спине Лионесс пополз неприятный холодок.

— Полно, не утруждайся, выдумывая бесполезные планы. Спастись тебе не удастся.

— Фоко, прошу тебя! — голос дрожал, и Лионесс презирала себя за это.

— Просишь? — граф в мгновение ока подскочил к девушке и грубо притянул ее к себе.

Лионесс и ахнуть не успела, как Фоко прильнул к ее губам.

Она поняла, что сейчас упадет в обморок. Только не знала, почему так ослабели колени и подгибаются ноги — от страха или от безудержного вожделения.

Фоко куснул ее за губу. Лионесс обрадовалась вспышке острой боли, рассеявшей туман страсти.

— Просишь? — хрипло прошептал он. — Я готов заключить с тобой лишь одну сделку.

Она толкнула его в грудь.

— Отпусти меня! Я не заключаю сделки с дьяволом.

Граф только посмеялся над ее сопротивлением и сразу же возобновил натиск на чувства своей жертвы. Едва Рис дотронулся языком до ее языка, как Лионесс вцепилась в его одежду. Когда Фоко поднял голову, оторвавшись от ее губ, она спросила:

— Чего ты хочешь?

Он буравил Лионесс взглядом, словно хотел заглянуть ей в душу и найти там некий ответ на свой незаданный вопрос. Их сердца глухо стучали в унисон. Рис ласкал ее спину, изгоняя прочь желание сбежать.

Лионесс выдержала его пристальный взгляд, уверенная, что ценой его молчания станет ее жизнь.

— Выходи за меня. Без принуждения. Иначе остаток жизни ты проведешь в аду.

На мгновение ей захотелось ответить «да». Но рассудок возобладал над низменными помыслами.

— Я не могу. Ох, Фоко, ты же знаешь, что я не могу стать твоей женой.

Он так резко ее отпустил, что Лионесс покачнулась. Отступив от девушки, граф отвесил ей поклон:

— Тогда, миледи, приготовьтесь к встрече с самим дьяволом.

Он развернулся и ушел, а Лионесс так и осталась стоять в цветнике.

— О, Иисусе сладчайший, что же я наделала?

Лионесс почти упала на ближайшую скамейку и уткнулась лицом в ладони.

Интересно, он прямо сейчас пойдет к ее отцу или дождется окончания церемонии помолвки и разыщет ее жениха? Что хуже? Поистине, куда не кинь, всюду клин.

Лионесс смахнула набежавшие слезы и выпрямилась. Ей хотелось кричать и молить о пощаде. Хотелось броситься в ноги отцу и во всем признаться. Но Лионесс никогда бы этого не сделала.

Она же Львица — хозяйка Таньера, и ни за что не позволит стыду и панике сломить себя. Раз уж она эту кашу заварила, ей и расхлебывать.

Она как-нибудь выкрутится.

— Миледи?

Услышав тихий голос, Лионесс обернулась. Через мгновение ее замешательство рассеялось, и девушка увидела стоящую перед ней служанку.

— Что, Хелен, уже пора?

Глупый вопрос. Разумеется, настало время готовиться к вечернему торжеству.

Хелен мельком взглянула на калитку.

— Госпожа Лионесс, неужто я видела милорда Фоко?

— Да, — Лионесс залилась румянцем. Она, как ни в чем не бывало, отряхнула длинный подол своего платья и поправила выбившийся локон. — Да, ты видела именно его.

— Чего же он хотел, деточка?

Тревожное выражение, проступившее на лице Хелен, показалось бы Лионесс смешным, не случись за прошедшие несколько недель столько всяких событий. Как же хорошо им жилось, пока они не связались с Фоко.

Лионесс потерла пульсирующие от боли виски, изо всех сил стараясь не расхохотаться, словно безумная. Наконец она призналась:

— Он просил меня стать его женой.

— Опять? — стоило Лионесс взглянуть в лицо служанке, как все стало ясно без слов. По мнению Хелен, ее подопечная лишилась остатков здравомыслия. Она ясно дала это понять, когда узнала, что Лионесс отвергла первое брачное предложение графа. — А ты, конечно же, ответила «нет»?

Лионесс вперила в служанку пристальный взгляд, надеясь, что та догадается о нежелании своей хозяйки обсуждать эту тему.

— А как же!

— И все-таки я считаю, что ты не права. Это избавило бы нас от великого множества трудностей.

Очевидно, взгляд не подействовал.

— Это больше не обсуждается. Я не выйду за него.

Хелен покачала головой.

— Не понимаю, почему ты не расспросишь этого человека о том, что случилось с его женой и ребенком.

— Ты, так же, как и я, прекрасно знаешь, что случилось, — Лионесс скрестила руки на животе. Ее снова мутило от волнения. — Все до одного твердили, что это убийство. Но она была всего лишь женщиной, поэтому Фоко избежал наказания.

— Лионесс, это только слухи. После всего случившегося, я не могу поверить, что ты принимаешь чужие россказни о Фоко за чистую монету, — Хелен повернулась и направилась к выходу. — Как бы то ни было, сделанного уже не воротишь.

Поскольку ее питомица так и не сдвинулась с места, Хелен остановилась и поманила Лионесс за собой:

— Пошли, деточка. Тебе пора собираться.

Покинув уединенный цветущий уголок, Лионесс оказалась во внутреннем дворе замка. Она словно шагнула в другой мир. Кругом слонялось такое множество людей, что девушка едва могла передвигаться. Куда уж тут дойти до главной башни!

По всему двору рядами выстроились палатки торговцев, предлагавших разнообразные товары. Музыканты, жонглеры и всевозможные затейники упражнялись в своем искусстве. Дети носились туда-сюда по двору, воины стояли небольшими группами и разговаривали, а женщины присматривали и за теми, и за другими.

Лионесс скользила взглядом по лицам, знакомым и не очень, пока не споткнулась, увидев одно из них. Чья-то крепкая ладонь осторожно подхватила ее под руку.

— Госпожа Лионесс, вам надо быть осторожнее. Земля-то тут неровная.

Лионесс испуганно уставилась на мрачную, задумчивую физиономию стоявшего перед ней человека.

— Сэр Мелвин.

Девушка высвободила руку и бегом кинулась через внутренний двор. Повсюду в толпе кружили одетые во все черное мужчины. Они держались поодаль — все, кроме Мелвина — однако эти люди были повсюду, куда ни кинь взгляд.

— Миледи, вы кого-то ищете?

— Нет. Разумеется, нет.

Этот вкрадчивый, лукавый вопрос заставил ее занервничать еще сильнее. Что творится в отцовском замке? Что здесь делают люди Фоко? И самое главное, почему они ведут себя так, будто стерегут ее? У Лионесс замерло сердце. Или они ее преследуют?

Торопясь догнать Хелен, девушка не сводила глаз с одетых в темное фигур. В их перемещениях наблюдалась какая-то слаженность. Стоило Лионесс шагнуть вперед, они делали то же самое. Девушка оглянулась через плечо и потрясенно ахнула, увидев, как Мелвин коснулся рукой челки и едва заметно кивнул.

Нет, это не игра воображения! Они следят за ней.

Лионесс поспешно нырнула под сень донжона, резво прошмыгнув мимо удивленной Хелен.

Близился час расплаты. Лионесс глубоко вздохнула, стоя на верхних ступенях лестницы, ведущей вниз — к ее будущему.

Девушка провела руками по роскошной ткани своего нового платья. Она знала, что этим вечером от нее невозможно отвести глаз. Золотистая материя блио при ходьбе подчеркивала бедра и струилась по ногам. Тонкая камиза в тон платью едва скрывала изгибы ее тела. У Лионесс никогда раньше не было столь дивного наряда.

Она рассеяно потрогала усыпанный драгоценными камнями пояс. Под тяжестью украшений он сполз на бедра. На ярко-зеленой ткани, образуя замысловатый узор, переливались золотистые и серебряные нити [28]. Вырез и подол блио украшала схожая вышивка. Те же самые цвета и узор были видны на тонком металлическом обруче, поддерживавшем золотистые локоны.

Ради того, чтобы дочь выглядела лучше всех, ее отцу пришлось пойти на значительные расходы. За это Лионесс была ему очень признательна. Как знать, что сулит нынешний вечер? И все же великолепное одеяние добавляло Лионесс немного уверенности в себе. Она и в самом деле выглядела как хозяйка Таньера. Если ей удастся и дальше придерживаться этого образа, все будет хорошо.

Гордо подняв голову, Лионесс невозмутимо спустилась по лестнице в главный зал, стараясь не обращать внимания на людей Фоко. А они снова были повсюду, куда ни глянь.

Темные фигуры стояли у возвышения в конце зала, где их мрачная одежда резко выделялась на фоне свежевыбеленных стен. Слонялись около вычурных арок. Топтались у каминов. Беседовали с рионнскими воинами, стоявшими на страже у огромных двустворчатых дверей.

Лионесс направилась к поджидавшему ее у возвышения отцу, изо всех сил стараясь не обращать внимания на стоящих рядом с ним людей. Смелость покинула ее. Девушка отогнала от себя внезапный порыв броситься родителю в ноги и умолять о милосердии.

Вместо этого Лионесс молча шагнула в распростертые объятия графа Рионнского, прижалась щекой к широкой отцовской груди и наконец-то почувствовала себя в полной безопасности. Здесь ее любили. Лионесс чуть не расплакалась. Доведется ли когда-нибудь снова испытать подобную нежную заботу?

Нос девушки уловил приятный запах корицы и гвоздики. Словно теплый глинтвейн [29]холодным зимним вечером, этот аромат всегда напоминал Лионесс об отце и родном доме.

Девушка слушала сильный, равномерный стук отцовского сердца. Граф поцеловал Лионесс в макушку.

— Ну что, доченька, ты готова?

Его рокочущий голос помог унять все ее страхи.

Лионесс кивнула. Мягкая шерстяная ткань слегка щекотала ей щеку.

— Да. Кажется, готова.

— Знай же, Лионесс, ты — главное сокровище моей жизни. Я ни за что не отдал бы тебя в жены человеку, недостойному называться моим сыном. Не переживай, твой муж будет лелеять тебя так же, как и я.

Лионесс хотелось спросить, кто же этот образец добродетели, да что толку было спрашивать. В последние два дня она ни на минуту не оставляла отца в покое, засыпая его вопросами. Но граф упорно отмалчивался. Он любил свою дочь. Души в ней не чаял. Но уж если он что-то вбивал себе в голову, его было не своротить с намеченного пути.

Вместо этого девушка улыбнулась и кивнула.

— Я знаю, отец.

Граф развернул Лионесс лицом к собравшимся, поставив ее рядом с собой.

— Ну, тогда разреши мне познакомить тебя с…

— Миледи Лионесс, — Фоко склонился в поклоне. Выпрямившись, он поймал на несколько мгновений ее ладонь. — Какая радость наконец-то познакомиться с вами.

Веселое фырканье отца удивило Лионесс. Что смешного во вторжении Фоко?

— Ах да, Лионесс! Это граф Фоко. Ты наверно слышала, как я пару раз упоминал его имя?

Заставив себя смягчить мрачное выражение лица, она подняла глаза на отца.

— Да, упоминал как-то.

Лионесс встретила насмешливый взгляд Фоко, и ей вдруг захотелось расцарапать этому человеку лицо. Недостойный поступок для леди, это верно, но так ему и надо.

Паж ухватил лорда Рионнского за локоть и что-то ему прошептал. Лионесс не расслышала, что именно он сказал. Граф Болдуин кивнул и приказал мальчишке:

— Передай ему, что я тотчас же буду.

Он повернулся к Лионесс:

— Теперь вы с Рисом некоторым образом знакомы, — сказал Болдуин, положив ладонь дочери на руку Риса. — Я уверен, он не станет возражать и составит тебе компанию до ужина.

— Отец?! — слова графа застигли девушку врасплох. Он что, не нашел среди множества гостей иного кавалера? До ужина Фоко наверняка успеет вволю поиздеваться над ней.

Осторожно взглянув на еще даже не установленные столы [30], Лионесс поняла, что ускользнуть, если и удастся, то очень нескоро.

Отец потрепал ее по руке.

— Ты не заскучаешь с графом, — и махнул кому-то в противоположной стороне зала. — Я скоро вернусь.

— Невероятно, — чуть слышно прошептала Лионесс, глядя на удаляющегося отца.

Рис невозмутимо подхватил свою спутницу под руку.

— Фоко, отпусти меня.

В ответ он свободной ладонью крепко сжал запястье Лионесс.

— Разве тебе не надоедает повторять одно и то же?

— Мне только ты один надоедаешь.

Руку словно пламенем обдало. Господи милостивый, этот человек гладит ее запястье!

А она, глупая, надеялась освободиться.

— А тебе не надоедает издеваться надо мной?

— Мне? — Фоко поднял брови, изображая наивное удивление. — Сударыня, только изобретение новых способов помучить тебя поддерживает во мне интерес к жизни.

— Ну, слава богу, этому скоро придет конец.

Чем быстрее она будет помолвлена, тем лучше. Даже если Фоко решит поведать ее жениху обо всех проступках Лионесс, есть вероятность, что ей все же удастся выйти сухой из воды. Как-никак, этот брак принесет ее мужу немало земель и богатств. Так что наверняка можно будет рассчитывать на определенное снисхождение.

Губы Фоко изогнулись в коварной усмешке.

— Да ну? И как же это?

Лионесс внимательно заглянула в глаза Фоко и поняла, что под маской язвительной насмешливости скрывается ярость. Она еще ни разу не видела, чтобы Рис так злился. В темных зрачках графа едва заметно мерцали золотистые искорки. Этим и объяснялась его ненавязчивая самоуверенность. Он уже приготовился напасть без предупреждения и придумывал, как это оправдать. Лионесс прищурилась и оглядела зал. Вряд ли Фоко даст волю чувствам в присутствии такого количества людей. Если он все же это сделает, то выставит на посмешище себя, а не ее.

Улыбнувшись, Лионесс повернулась к Рису и посмотрела на него свысока. Он ответил ей сердитым взглядом. Девушка закусила губу, чтобы не засмеяться.

— Спрашиваешь, как же это?

Фоко всего-навсего кивнул.

— Очень просто, милорд. Как только я выйду замуж, ты больше не сможешь изводить и терзать меня.

У графа дернулась щека. Потом еще раз. И тут он разразился таким хохотом, что Лионесс, без преувеличения, испугалась. От тревожного предчувствия сжалось сердце и свело желудок.

Фоко перестал хохотать так же внезапно, как и начал. Не успела Лионесс понять, что он намеревается делать, как граф потащил ее подальше от посторонних глаз. Когда девушка пыталась остановиться, Фоко просто-напросто сильнее тянул ее за руку, принуждая идти вперед.

Лионесс не знала, что ей делать, закричать или разрыдаться. Граф затащил ее в маленький альков [31]и рывком опустил занавесь.

Прижав девушку к стене, он грозно навис над ней.

— Неужели ты думаешь, что этого твоего супруга будут заботить мои поступки?

Вопрос прозвучал таинственно и весьма насмешливо. Лионесс проглотила застрявший в горле комок. Фоко и вправду не смог бы закатить скандал в присутствии стольких гостей, но ее положение не лучше. О том, чтобы закричать и думать нечего. Лионесс поняла: если она откроет рот, то завопит, либо, что еще хуже, Рис поцелуем вынудит ее замолчать. От одной лишь мысли об этом у нее перехватило дыхание. Сердце девушки замерло от сознания того, что она хотела этого поцелуя. Поскорее бы закончился этот вечер! Быстрее бы ее с кем-нибудь обручили. Тогда Лионесс могла бы забыть о Фоко и о том, что он с ней сделал. Опасаясь выдать свои грешные мысли, девушка молчала и пристально смотрела на Риса.

— Замечательно, миледи! — одним пальцем он ласково погладил ее щеку, другим осторожно провел вдоль нижней губы.

Не в силах справиться с охватившим ее трепетом, Лионесс закрыла глаза. Может, если она не будет смотреть на Фоко, то ей удастся взять себя в руки и не упасть в его объятия, подобно распутной девке.

Рис тихо засмеялся, и Лионесс ощутила на своих губах его теплое дыхание. Она выругалась про себя: сердце билось все чаще и чаще. Теперь язык Фоко вытворял на ее губах то же, что и палец на щеке. Лионесс не могла сопротивляться этому человеку, он действовал на нее, будто крепкое вино. Но она же решительная и умная. Тогда почему бы ей не вести себя с Фоко решительно и разумно?

Те чувства, то желание, что он в ней пробудил, были неправедными. Да и сам он ничуть не заботился о спасении души. А ведь совсем скоро она станет женой другого мужчины — значит, что ей нужно научиться сражаться с этим безумием, которое охватывает ее всякий раз, когда Фоко дотрагивается до нее.

Но бороться с этим чувством — все равно что перестать дышать.

Лионесс прислонилась к Рису, застонав от отвращения к себе.

— Фоко, как же я объясню это моему мужу?

Он прекратил свою одуряющую атаку.

— Объяснишь что?

— Вот это. Тебя, — не осмеливаясь взглянуть Фоко в глаза, девушка уткнулась лбом в его грудь. — То, что ты каким-то образом заколдовал меня.

— А ты, оказывается, куда глупее, чем я думал, — пророкотал граф.

Лионесс попыталась было вырваться. Но когда она толкнула Фоко в грудь, больше походившую на непробиваемую стену, девушка убедилась, что ее старания тщетны. Признавая поражение, она спросила:

— В каком смысле?

— Ибо ты не заколдована, Лионесс. Я не накладывал на тебя никаких чар. Если, конечно, ты не называешь чарами простое желание.

— Желание это или нет, оно греховно, — Лионесс снова попыталась вырваться, и на сей раз Рис отпустил ее. — Нехорошо вожделеть иного мужчину, кроме мужа. Гореть мне в аду за чувства, что ты во мне пробудил.

— О каких чувствах ты говоришь, Лионесс?

Щеки девушки зарделись от стыда. Лионесс не ответила на вопрос Фоко, едва сдерживая желание закрыть ладонями пылающее лицо. Не скажешь же графу, что она вспыхивает от обычного поцелуя. Равно как не расскажешь о бессонных ночах, проведенных в грезах о том, каково это — лежать под ним, сгорая от вожделения. Вместо этого она продолжала настойчиво твердить:

— Я знаю, тебя это не беспокоит, но я буду осуждена на вечные муки.

Темная бровь мужчины удивленно взлетела.

— Разве я не обещал тебе ад? Так чего же тогда бояться?

Напоминание об его угрозе как нельзя лучше помогло развеять остатки тумана страсти. Лионесс выпрямила спину, задрала подбородок и смело встретила мрачный взгляд Фоко.

— Да, обещал. Скажи мне, Фоко, мое наказание уже началось?

Он пожал плечами.

— Если ты спрашиваешь, то думаю, что нет.

— Мне следует ожидать, что оно начнется в ближайшее время?

— Возможно.

Фоко — самый несносный человек на свете! Лионесс выдавила из себя улыбку, подавляя желание топнуть ногой и завизжать, словно обиженный ребенок.

— Ты оттягиваешь его лишь потому, что знаешь: ожидание выводит меня из себя.

— Выводит из себя? — он широко распахнул глаза в нарочитом удивлении. — А я-то был уверен, что тебе нравится морочить людям голову. Неужели ты одумалась?

Лионесс промолчала. Девушка слишком хорошо понимала: ответив Фоко, она наверняка угодит в расставленные им сети.

Его дыхание согревало щеку Лионесс.

— Или же тебе нравится лишь выигрывать? — мужские губы, такие манящие и горячие, дразнили, едва касаясь, ее губ. — А теперь, Лионесс, ты чувствуешь себя жалкой неудачницей? Потому что ты проиграла?

— Так же, как и ты, — девушка пожалела об этих словах, едва они сорвались с ее языка.

— Я еще никогда не проигрывал, — Фоко запустил пальцы в ее волосы. — И сейчас не собираюсь.

Он слегка наклонил голову Лионесс, приблизил к ней свои губы и прошептал:

— Не обращай внимания на мой поцелуй, Лионесс.

Теперь дыхание Риса согревало ей уста. Он накрыл ее рот своим, убеждая Лионесс впустить его внутрь. Какое кощунство, что эти мягкие и нежные губы умеют так властно распоряжаться!

Фоко притянул девушку поближе к себе, и их тела будто слились воедино. Нежные изгибы ее фигуры словно были созданы для того, чтобы прижиматься к его мускулистому телу.

Он ласкал ее язык своим. То дразня, то отступая, то снова возвращаясь и умоляя о чем-то большем. А Лионесс наивно думала, что уже познакомилась с искусством поцелуя. Как же она заблуждалась! Это был не просто поцелуй, не просто ласковое соприкосновение губ и не просто извечный поединок между мужчиной и женщиной.

Лионесс, хоть и с трудом, но сумела бы заставить свою плоть не отвечать на его ласки и уняла бы свое порывистое сердце, которое, в конце концов, вернулось бы к обычному ритму. Волнение внизу живота ослабло бы, головокружение прошло, а пожар в крови утихнет.

Но этот человек завладел ее разумом. И этим Лионесс не пренебречь. Даже став женой другого мужчины, она не сотрет Фоко из своей памяти. Этот человек навсегда завладел частицей ее души. И желание бороться с ним растаяло столь же быстро, как сладость в детской ладошке.

Господи прости, но она хотела его поцелуя. Лионесс еще плотнее прижалась к Фоко. Она крепко в него вцепилась.

Рис, как показалось девушке, чуть не зарычал от удовольствия. Теперь он крепче целовал Лионесс, еще больше воспламеняя ее кровь. Фоко ласкал губами уста Лионесс, маня за собой и обещая еще большее наслаждение.

Святые небеса, так вот какой ад он ей сулил! Жаждать его прикосновений, будучи замужем за другим, — вот во что превратится ее жизнь. Сущий ад.

Да, возможно, ее ждет жалкая участь. И почему ее сердце не страшится Фоко, вопреки увещеваниям разума?

Гомон и смех, доносившийся из битком набитого людьми зала, прорвался сквозь туман, окутавший сознание Лионесс. Фоко перестал целовать ее так же внезапно, как и начал. Прижавшись щекой к мужской груди, Лионесс ощутила легкую дрожь поглаживавшей ее волосы руки. В тот же миг девушка поняла, что граф дышит столь же шумно, как и она сама.

Фоко отстранился от нее, удерживая Лионесс на расстоянии вытянутой руки. Увидев его нахмуренный лоб, девушка решила, что, должно быть, ошиблась, решив, будто ему тоже понравился этот поцелуй.

— Лионесс, я… — он произнес это хрипло, с каким-то непонятным волнением.

Граф Болдуин громко позвал дочь, помешав Фоко договорить. Рис пробежался кончиком пальца вдоль нижней губы Лионесс, отодвинул занавесь и шагнул из алькова в толпу.

Чуть замешкавшись, девушка последовала за ним. Задаваясь вопросом: а не заметно ли по ней, чем она занималась, Лионесс облизнула еще горевшие от возбуждения губы. Потом она поняла, что всем на это наплевать. Вино уже давно лилось рекой. Жонглерам и плясунам уделялось куда больше внимания, чем ей. Вряд ли кто-либо из присутствующих заметил что-то неладное.

Лионесс подошла к отцу. Он легонько, словно подбадривая, обнял ее за плечи.

— Тебе будет приятно узнать, что ждать осталось совсем недолго.

Лионесс окинула взглядом зал. И не увидела никого, с кем ей хотелось бы провести остаток жизни. Ей вдруг расхотелось знакомиться со своим будущим мужем.

Словно прочитав ее мысли, отец подмигнул ей:

— Ну-ну, детка! Не бойся.

Сердце девушки мучительно трепыхнулось.

— Отец, я…

— Нет. Это решено. Брачные договоры подписаны и заверены королем и церковью.

Лицо отца выражало несгибаемое упорство, что в случае пререканий не сулило Лионесс ничего хорошего.

Девушка оглядела гостей и уперлась взглядом в Фоко. Она ахнула, когда граф направился к ним. Закрыв глаза, Лионесс беззвучно молилась, чтобы Фоко не усугублял ее страданий. Если он прикоснется к ней или, тем паче, поцелует, она опозорит себя перед будущим мужем и отцом.

Король Стефан приказал всем замолчать. Когда в огромном зале воцарилась тишина, отец вывел Лионесс в центр.

Фоко приближался, а она изо всех сил старалась потушить пожар в крови.

— Друзья мои, сегодня я приветствую вас в Рионне по особому поводу, — граф Болдуин поднял руку девушки. — Все вы знаете мою дочь Лионесс. — Он обернулся к королю. — Согласно указу короля Стефана, дабы сохранить Таньер в своем владении, Лионесс надлежит вступить в брак.

Теперь от Фоко ее отделяло всего несколько шагов. Его соблазнительная улыбка не предвещала ничего хорошего. Лионесс вздохнула поглубже, едва сдерживаясь, чтобы не завопить.

Отец отпустил ее руку и продолжил:

— С тех пор, как умер Гийом дю Пре, я искал человека, достойного стать не только мужем и защитником моей дочери, но и способного смело принять на себя непростые обязанности владельца Таньера.

Лионесс хотелось завизжать. Почему отец не может просто подвести черту? К тому времени, как он закончит разглагольствовать, Фоко доберется до них. Этот человек получит огромное удовольствие, разозлив ее будущего мужа, а еще большую радость ему доставит возможность опозорить Лионесс перед союзниками и друзьями отца.

Пока граф Болдуин распространялся насчет богатств, которые принесет Таньер будущему супругу Лионесс, виновница торжества не сводила глаз с Фоко. Очи графа сверкали, а губы сложились в раздражающую ее издевательскую усмешку. Опыт подсказывал девушке: Фоко замышляет что-то нехорошее.

— Лионесс!

Она повернулась к отцу и взяла его за вытянутую руку. Граф Болдуин вывел Лионесс вперед и поставил перед собой всего лишь в шаге от Фоко.

Фоко?!

«О, нет! Только не это! Он не станет. Он не может. Нет! Ее отец ни за что не стал бы так делать. Это же невообразимо».

Лионесс взглянула на Фоко. Его усмешка становилась все шире и шире. В конце концов, Лионесс поняла, что еще немного, и он рассмеется ей в лицо.

Осознание того, что вот-вот должно произойти, поразило Лионесс не меньше чем, если бы на нее повалился древний дуб.

В немом ужасе она смотрела, как отец вложил ее ладонь в руку Фоко и провозгласил:

— Граф Рис Фоко, сим вверяю твоим заботам мою дочь и крепость Таньер.

Глава 10

Не успела Лионесс переварить сюрприз, который только что преподнес ее отец, как Рис наклонился и облобызал ее полураскрытые губы. Видимо, решив убедиться, что их сделка полностью узаконена и скреплена печатью, он притянул девушку к себе и потребовал ответного действа.

Лионесс сначала оцепенела, а потом вернула Рису поцелуй. То был лишь кратчайший миг вожделения. Рис тут же понял, что в ней возобладал здравый смысл — Лионесс сжала губы и пихнула его в грудь.

Присутствовавшие в зале гости изумленно ахнули. Рис заметил, как пара женщин прикрыла ладонью горло, словно защищаясь от угрожавшей их жизни неведомой опасности. Еще несколько поднесли руку ко рту и качали головами. На их лицах появилась гримаса жалости и облегчения. Оба чувства относились к Лионесс. Ее жалели из-за ужасов, с которыми она наверняка столкнется, будучи супругой дьявола Фоко. Утешались дамы тем что их самих это теперь не коснется.

Что ж, в отношении этих женщин небылицы свое дело сделали, причем неплохо. Этого-то Рис и хотел добиться. Именно такую цель он преследовал. Но почему тогда их поведение огорчило его?

Взглянув свысока на женщину, которая вскоре станет его женой, Рис заметил нарастающий страх в ее неестественно оживленном взгляде. Подбородок Лионесс чуть заметно дрожал. Рис задохнулся от стыда за то, что натворил, и отвращения к самому себе. Его словно кулаком в живот ударили.

Но отвращение в мгновение ока сменилось гневом. Из всех собравшихся в этом зале людей Лионесс знала его лучше всех. Ей прекрасно известно, какой он на самом деле — она же знала, что скрывается за его ужасной репутацией, видела его без прикрас. Разве он не помог ей отстоять Таньер? Кто, как не он, помог ей добраться до замка отца? Разве он не привез ее домой целой и невредимой?

Рис давным-давно мог бы воспользоваться ситуацией и соблазнить эту девушку. И для этого не потребовалось бы особых усилий. Поцеловать еще несколько раз, коснуться понежнее, и она была бы вконец обесчещена. Он мог бы без труда стать тем человеком из небылиц, однако все же не пошел на подобную низость.

И ради чего он любезничал?

Холодная рука Лионесс трепетала в его ладони. Да как она смеет эдак с ним обходиться? Отпустив свою невесту, Рис повернулся к лорду Болдуину:

— Я с радостью беру на себя ответственность за Таньер и вашу дочь. И буду защищать их до последней капли крови, — он искоса посмотрел на Лионесс и добавил: — Я с радостью приму этот вызов судьбы.

И услышал, как девушка в ответ на это замечание тихонько вздохнула. Пусть думает, что хочет. Она не лучше всех этих людей, что верят всяким россказням.

Граф взял Лионесс за руку, поднес ее ладонь к губам и прошептал:

— Подумать только, Лионесс! Я считал, что ты умнее.

Он тут же отпустил ее руку и снова повернулся к лорду Рионну:

— Милорд, умоляю простить меня. У меня дух захватило от поцелуя вашей дочери. Признаюсь, мне требуется глоток свежего воздуха. Я скоро вернусь, — Фоко раскланялся, а его глаза насмешливо искрились.

Лионесс смотрела ему вслед. Если остальные не заметили ярости графа, то она очень хорошо поняла его настроение. Уж слишком выпрямлена у него спина и чопорно расправлены плечи, да и походка чересчур порывистая для человека, просто отправившегося подышать свежим воздухом. Возможно, он насмехался над ней, но его поведение — лишь попытка скрыться от ахов и охов тех людей, что собрались в зале.

Однако Лионесс не имела права сбегать, как бы сильно ей этого ни хотелось. Поражение куда горше, чем какой бы то ни было гнев или страх. Фоко в силах обольстить не только ее тело, но и ее волю, ее душу.

Лионесс подумала, что разгадала его план. Его месть, скорее всего, увенчается успехом. Он взбудоражит ее чувства, одурманит ее своими ласками и поцелуями, а потом… что потом? Лионесс еще не решила, какова будет эта часть его плана, да и не очень-то хотела это обдумывать.

Очевидно, придется обо всем рассказать отцу. Может, тогда он найдет способ разорвать этот брачный договор. Вероятно, отец рассердится из-за ее возмутительного недавнего поведения, но, несмотря на это, не лишит дочь своей поддержки. А пока ей придется изыскать средство, чтобы удерживать Фоко на расстоянии.

— Он очень зол, — граф Болдуин слегка подтолкнул дочь локтем. Поскольку она не откликнулась, он повторил: — Фоко в ярости.

Лионесс на мгновение закрыла глаза, надеясь избавиться от сутолоки мыслей в голове.

— Ага, — она окинула взглядом зал. Гости собирались небольшими группками. Судя по тому, как они посматривали то на нее, то на дверь, эти люди явно обсуждали Лионесс и Фоко. — Еще бы он не злился. Ты посмотри на них.

Лорд Рионн покачал головой:

— Нет, Лионесс. Он злится на тебя.

— На меня?! — девушка, насупившись, посмотрела на отца. — С какой стати ему на меня злиться?

— Я думал, что ты мне это объяснишь. Может, ты сказала ему что-то обидное, когда я оставлял вас наедине друг с другом?

Она много чего наговорила Фоко, впрочем, ей не впервой его злить. Ну и что? Лионесс не собиралась рассказывать об этом отцу, по крайней мере, не сейчас. Вместо этого девушка пожала плечами и соврала:

— Я не говорила ему ничего особенного.

Брови графа взметнулись и исчезли под седеющей челкой. Он мягко положил руку на плечо Лионесс:

— Доченька, не знаю уж, что ты имеешь против этого человека, но тебе необходимо загладить перед ним свою вину. Союз с графом — хорошая партия. И, независимо от твоих возможных опасений, бракосочетание все же состоится. А тебе лучше всего смириться с грядущим.

«Смириться с грядущим». И как она должна это сделать? Будь на месте Фоко любой другой мужчина, всякая женщина в этом зале позавидовала бы ей.

Но другого мужчины не было. Только Фоко. И все ее жалели.

Лионесс пристально смотрела на отца и обдумывала возможные варианты. У нее оставался лишь один слабый лучик надежды. Может быть, если отец узнает, что его дочь сотворила с Фоко, он поймет, в какое положение поставит ее это замужество.

— Отец, можно мне с тобой переговорить? — нерешительно спросила Лионесс. Она оглянулась вокруг и кивнула на пустой альков. — С глазу на глаз?

— Лионесс, тебе не изменить моего решения. Дело сделано.

Она не собиралась так просто сдаваться. Настойчиво теребя отца за руку, Лионесс повела его через зал:

— Пожалуйста, просто выслушай, что я тебе скажу.

Нырнув в альков, она уселась на одну из приткнувшихся в углу маленьких скамеек.

— Отец, то, что я собираюсь тебе рассказать, опечалит и ужаснет тебя, — девушка подняла глаза на родителя. Свет почти не проникал в крохотное помещение. Лионесс не могла как следует разглядеть лицо графа, поэтому ей приходилось только догадываться о его реакции по тому, как внезапно сгорбились отцовские плечи.

— Ты носишь ребенка от другого мужчины.

Лионесс онемела от такого предположения. Чтобы вновь обрести дар речи, ей пришлось проглотить комок в горле и дважды зажмуриться:

— Господи боже, нет! Никакого ребенка я не ношу. Как тебе такое в голову могло прийти?

Граф Болдуин уселся на соседнюю скамейку и тяжело вздохнул:

— Слава богу. Я подумал… ну, судя по тому, как ты себя вела, я решил…

Лионесс оборвала его:

— Смею тебя заверить, что ты все неправильно понял.

Граф подался вперед:

— Если ты не беременна, что такого страшного ты собираешься мне поведать?

— Фоко вовсе не так прост, как хочет представить.

Лионесс собралась с духом и, не дожидаясь, когда струсит, выпалила:

— Я похитила его и удерживала в плену за убийство Гийома. Последние несколько недель он провел в заключении в донжоне моего замка. Он женится на мне из мести, — девушка схватила отца за руку. — Неужели ты не видишь? Он стремится к этому браку лишь за тем, чтобы наказать меня за мой проступок.

Тишину алькова нарушали лишь ее судорожные вздохи да спокойное дыхание графа. Вопреки ожиданиям Лионесс, не последовало ни возмущения, ни гнева. Это могло означать лишь одно — отец уже обо всем знал. Ее слабая надежда на спасение начала таять.

Лионесс бросилась графу в ноги. Уткнувшись лицом в его колени, она взмолилась:

— Отец, если ты хоть немного меня любишь, то не станешь принуждать к этому браку.

Легонько погладив дочь по голове, граф тихо засмеялся и ответил:

— Фоко ошибался. Он сказал, будто ты ни за что не расскажешь мне о том, что натворила. По его мнению, он хорошо тебя знает, но это не совсем так.

— Ты все знал, — прошептала Лионесс. Ее отец знал и все-таки допустил это.

— Я чрезвычайно возмущен тем обстоятельством, что вы оба считаете меня всего лишь никчемным старым дурнем. Сядь, Лионесс.

Как только девушка вернулась на свое место, граф Болдуин спросил:

— Так ты и впрямь считаешь, что мне рано или поздно не докладывают о том, что происходит в Таньере? Ты полагала, что Фоко мог ехать с тобой по моим землям и доставить тебя в Рионн без моего ведома?

Лионесс рассеянно махнула рукой:

— Какая теперь разница? Я выйду замуж за Фоко. Его месть превратит мою жизнь в ад. Все остальное перестанет иметь значение.

Отец схватил ее за плечи и тряс до тех пор, пока у нее зубы не клацнули.

— Перестань нести чепуху! Боже милостивый, откуда в твоей голове такие мысли? Фоко не причинит тебе вреда.

— Он уже поклялся отомстить.

— Иисусе, детка, — граф отстранился от дочери, — а на что ты рассчитывала? Ты ранила его гордыню. То, что ты совершила, не по силам иному мужчине, не то, что женщине. Разумеется, Фоко обещает отомстить. Но он ничего плохого тебе не сделает.

Ее отец не понял, а Лионесс не могла найти способ, как ему объяснить. Она покачала головой.

— Ты не можешь знать наверняка.

— Я столь же уверен в твоей безопасности, как в самом себе. У Фоко было слишком много возможностей расправиться с тобой. Тем не менее, он этого не сделал. Лионесс, когда граф оставил тебя с попутчиками одну на разъезде близ ворот Рионна, он прикрывал тебя от преследовавшего вас вооруженного отряда.

— Это он так сказал? — девушка не сомневалась: Фоко что угодно придумает, лишь бы завоевать доверие ее отца.

— Нет. В этом не было необходимости. Я со своими людьми наблюдал за ним. Как только рионнские дозоры сообщили мне, что тебя везет сюда незнакомец, я отправился вам навстречу. Я видел, как вы с Фоко расстались, и решил, что таким образом вы хотите скрыть от меня ваши отношения.

В его словах прозвучал намек. Не позволив дочери пуститься в объяснения, граф продолжил:

— Когда он напал на ваших преследователей, я ввязался в битву.

— А откуда Фоко узнал, что ты не на стороне его врагов? — эти слова сорвались у Лионесс с языка прежде, чем девушка осознала, что ответ ей уже известен.

Лорд Рионн покачал головой:

— Кто же из сторонников короля Стефана не знает графа Фоко?!

Ее затея провалилась. По правде говоря, все было кончено еще в тот момент, когда Лионесс захватила Фоко. И все-таки девушке хотелось услышать подробное объяснение отца.

— А после того, как вы разгромили врагов, Фоко поведал тебе, что его удерживали в плену.

— Нет. Никого мы не разгромили. Эти люди сбежали, даже толком не вступив в бой. Позже граф просто-напросто сказал мне, что собирается жениться на Лионесс из Таньера. А потом он объяснил почему.

— О, я бы с удовольствием это послушала.

Отец рассмеялся:

— Да. Скорее всего, так и было бы. Но я не собираюсь тебе об этом рассказывать, — граф поднялся и снисходительно взглянул на дочь. — Если перестанешь сердить его на каждом шагу, то, может статься, обнаружишь совершенно иного человека, нежели того, что ты выдумала.

Лионесс недоверчиво фыркнула. Услышав печальный вздох отца, она пожалела, что столь неподобающе откликнулась на его предложение.

— Отец, я уже знаю Фоко. И сомневаюсь, что за той личиной, которую он мне показал, скрывается еще кто-нибудь. Его дела не расходятся со словами, а он обещал отомстить.

— И отомстит.

Лионесс не верилось, что это сказал человек, который ее воспитал.

— Неужели я была такой плохой дочерью, что тебя столь мало заботит мое благополучие?

Граф похлопал дочь по плечу:

— Ты была хорошей дочерью. Ты мне очень дорога и так будет всегда. Тебе это прекрасно известно. И ты знаешь, что я ни за что бы не отдал свою дочь человеку, который может причинить тебе вред.

— Значит, ты поступаешь так ради Таньера.

— Не стану говорить тебе красивых слов. Да, отчасти я иду на это ради Таньера. Но я также верю, что однажды вы двое преодолеете возникшее меж вами непонимание, и Фоко станет тебе хорошим мужем. И, прости меня Господи, из него выйдет куда лучший хозяин Таньера, чем мог бы получиться из Гийома. Только не забывай, Лионесс, не все в жизни складывается так, как тебе хочется.

— Судя по твоим словам, любое мое желание всегда исполнялось.

— Разве нет? Разве не я дарил тебе всякие побрякушки и безделушки, сколько твоей душе было угодно? Разве не я обучил тебя и подготовил к управлению Таньером? Или я не дал тебе воинов, уже готовых защищать тебя и твою собственность? Разве они не поступили в твое распоряжение, или им не велено было исполнять твои приказы? Скольким еще женщинам так посчастливилось в жизни, как тебе, Лионесс?

Когда Лионесс услышала обиду в голосе отца, ей стало неловко, но на кону стояло нечто большее, чем его чувства или ее душераздирающее раскаяние.

— Я знаю, что мне повезло. Я отдаю себе полный отчет в том, сколь многое мне дано в этой жизни. Я понимаю свои обязанности и принимаю их. Я лишь хочу защищать Таньер бок о бок с человеком, которому могу доверять. С человеком столь же добрым и покладистым, каким был Гийом.

— Святые угодники! — остановил ее отец. Он стоял так близко, что она могла видеть, как бьется жилка на его шее. — Ты ничего не знаешь о Гийоме дю Пре. Неужели ты думаешь, что такой добрый и податливый мужчина смог бы как следует присматривать за Таньером и за тобой?

— Ты предпочел, чтобы у меня был сильный, жестокий муж, услышав о котором, люди съеживаются от страха?

Граф отшатнулся от дочери. Лионесс услышала, как он тяжко вздохнул и шагнул обратно к ней.

— Я предпочел, чтобы рядом с тобой был настоящий мужчина. Которого ты не смогла бы обвести вокруг своего хорошенького пальчика. У которого достало бы мозгов поступать как должно, не считаясь с твоим мнением. Коему я мог бы доверить защиту Таньера от любого предполагаемого неприятеля.

— Гийом бы…

Граф оборвал ее:

— Он сдал бы Таньер при первом же намеке на опасность.

— Отец, это неправда! Гийом никогда не повел бы себя столь малодушно.

— Тьфу! Ты не замечаешь ничего, кроме того, что хочешь. Гийом… — он замолчал, а потом сказал:

— Разговор окончен. Ты выйдешь замуж за Фоко.

Не успела Лионесс и слова вымолвить, как граф Болдуин поцеловал ее в макушку и покинул альков. Девушка опустила взгляд на руки. Значит, ее отец верит, что из Фоко выйдет куда лучший хозяин для Таньера? Значит, в конечном итоге все сводится именно к этому? К Таньеру?

Она вяло усмехнулась. Таньер, ну еще бы! Разве Лионесс сама в последнее время не заботилась лишь о крепости? С какой стати она рассчитывала, что ее отец станет думать по-другому?

Что же ей делать? Теперь, почитай, что невозможно удерживать Фоко на расстоянии. Ее отец твердо решил навязать свою дочь этому человеку.

Девушка встала. Она должна кое в чем разобраться, но не могла же Лионесс вечно сидеть в этом уютном алькове. Пойдут слухи. Хуже того — люди решат, что она прячется. А Лионесс Таньерская ни от кого не пряталась.

Расправив длинную юбку, она вышла из алькова и уткнулась в Фоко.

Он схватил Лионесс за руки, чтобы не дать девушке обойти его.

— Итак, ты решила присоединиться к празднеству?

— Празднеству? — Лионесс хотелось расхохотаться ему в лицо, только и всего. — Это больше напоминает поминки, тебе не кажется? Пожалуй, несколько преждевременные, но все равно поминки.

Рис не обратил внимания на колкость и спросил:

— Я не ошибусь, предположив, что ты, наконец, поняла: тебе не удастся отказаться от этой помолвки? Ты станешь моей женой.

Лионесс покачала головой. Она ни за что и никогда с этим не согласится. Иначе все станет взаправду.

— Злобная таньерская киска вдруг прикусила язычок? Вот это да! — Фоко замолчал, выжидая пока девушка ответит. Поскольку она промолчала, граф продолжил:

— Твоя неразговорчивость мне на руку. Хоть один вечер спокойно проведу.

Лионесс полоснула его взглядом, и Рис догадался, что она все еще плетет интриги и строит козни. Потрясающе! Даже будучи загнанной в угол и угодив в расставленные силки, эта женщина продолжала изыскивать способ удрать.

Воспользовавшись тем, что Лионесс, разозлившись, потеряла бдительность, Рис провел пальцем вдоль ее нижней губы и заметил, как затрепетала девушка.

— Прекрати, — Лионесс отвернулась, уклоняясь от руки Фоко.

Легонько взяв девушку за подбородок, граф снова повернул ее лицом к себе.

— Нет, думаю, не стоит, — Рис пробежался кончиком пальца вдоль раковинки ее уха. — Пора твоей головушке вслед за телом познакомиться с моими ласками. — Он поглаживал ее шею до тех пор, пока плечи Лионесс не поникли, а затем добавил:

— Когда мы поженимся, я запру тебя голенькую в своей опочивальне и не выпущу до тех пор, пока не вкушу, как следует, твоей страсти и не избавлюсь от сжигающего мою кровь вожделения.

Хотя щеки девушки горели огнем от смущения, она все же осмелилась поднять взгляд на графа.

— И что потом, мой господин? Что станет со мной, когда ты насытишь свою похоть? Тогда я стану еще одной постылой женой?

Рис поклялся, что не позволит этой девушке вывести его из себя. Он еще ни разу не нарушал своих обетов, но, кажется, Лионесс определенно решила изменить положение вещей. Фоко прикоснулся к трепещущей жилке в нежном углублении девичьей шеи.

— Об этом я еще не думал. Само собой разумеется, пройдет некоторое время прежде чем… как ты там это назвала? — трепет под его пальцами усилился. — Ах, да, вспомнил! Я рассчитываю, что мне не удастся так скоро насытить свою похоть. На это уйдет немало дней и еще больше долгих ночей. А после, как знать.

Лионесс схватила графа за запястье и оторвала его ладонь от своей шеи.

— Угрожаешь?

— Кто, я?! — Рис не знал заорать ему или расхохотаться. Очень хотелось сделать и то, и другое. Эта женщина сводила его с ума. Стоило Фоко оказаться рядом с ней, ему хотелось зацеловать ее до бесчувствия. Чего Рис никак не мог или не хотел понимать, так это — зачем ему понадобилось на ней жениться? Куда проще было бы уложить ее в кровать и не выпускать, пока его разнузданная похоть не уймется. Но что-то не позволяло ему поступить с Лионесс подобным образом. Но что именно? Рис надеялся выяснить это прежде, чем он растеряет остатки здравомыслия.

— Да, ты. И я не стану это терпеть, — девушка кивнула в сторону зала. — Люди смотрят.

— Пусть смотрят.

— Нет. Я не позволю выставлять меня на посмешище в родном доме.

Лионесс дернулась, собираясь присоединиться к гостям. Рис схватил ее за руку.

— Я тоже не намерен корчить из себя набитого дурака. Ты уйдешь, когда я разрешу, — когда девушка попыталась вырваться, Фоко крепче сжал ее предплечье. — Лионесс, не надо. Этим ты ничего не добьешься.

Девушка прекратила никчемное сопротивление. Рис отпустил ее и протянул руку:

— Не присоединиться ли нам к собравшимся?

Лионесс положила свою руку на локоть графа:

— Ах, да! Пошли, потешим народ.

Фоко стиснул зубы от пронзительной боли, когда коготки Лионесс впились в его руку через ткань рукава. Кто бы мог подумать, что сегодня вечером ему понадобится кольчуга. Рис снисходительно усмехнулся, предупредив:

— Этим ты лишь увеличиваешь список твоих прегрешений передо мной.

Лионесс улыбнулась в ответ и довольно громко прошептала:

— Не сомневаюсь, что этот список удлиняется с каждым днем.

— А как же! — он протянул свободную руку и стащил ладонь девушки со своего рукава. — Спрячь свои коготки, глупышка.

Лионесс уступила и, изобразив улыбку, взглянула на поджидавших их гостей.

— Если ты до сих пор жаждешь присоединиться к высокому собранию, то пойдем.

Ее разум отказывался понимать, каким образом Фоко сможет весело беседовать с теми, кто его боялся и презирал. Пожалуй, отец поймет, что испытывают окружающие при встрече с Фоко и, в конце концов, согласится с ней. Лионесс облегченно вздохнула. Есть шанс, что нынче вечером ей все же удастся избежать своей участи.

Рис впился взглядом в свою спутницу. Хмурое выражение на его лице сменилось интересом:

— Неужели ты и сейчас что-то задумываешь?

Лионесс посмотрела на него из-под полуопущенных ресниц:

— Ничего, милорд.

Фоко расхохотался, запрокинув голову назад.

Леди Деджетт поймала графа за руку и веселье Риса захлебнулось.

— Дитя мое, что тебя так забавляет?

«Дитя?» Лионесс гадала: уж не рехнулась ли эта старуха?

Рис подмигнул девушке и, проворно наклонившись, поцеловал морщинистую щеку леди Деджетт.

— Жизнь, Хависа. Жизнь, по-моему, забавная штука.

— Добро говоришь, мой мальчик, — слезящиеся глаза леди Деджетт оглядели стоявшую перед ней парочку. — Коль скоро вы уже сейчас смеетесь вместе, ваша совместная жизнь ключом забьет.

Щека Риса дернулась, словно он прикусил ее изнутри. Лионесс хотелось думать, что до крови.

Но она смолчала из уважения к леди Деджетт.

— Не стану вас больше задерживать, — сказала та и добавила, обращаясь к Фоко: — Я лишь хотела поблагодарить тебя за мерлина [32].

Леди Деджетт и ее муж являлись ближайшими соседями Риса и жили на расстоянии одного дня езды на запад от его замка. Все знали о пристрастии Хависы к верховым прогулкам с маленькими охотничьими соколами. Хотя Лионесс не переставала удивляться, как эта женщина в ее-то возрасте осмеливается на такое. Леди Деджетт была дряхлой старухой. Ей, похоже, давно перевалило за пятьдесят [33]— почти вдвое старше Лионесс.

— Не стоит благодарности. Я был рад возместить вам эту потерю, — ответил Рис, а потом спросил: — И как она у вас? Прижилась?

— Да. Подумать только! Наловила нам к столу великое множество мелких птах.

Пока эти двое обсуждали достоинства нового сокола, Лионесс принялась рассматривать Фоко. Его манера поведения и тон показались ей вполне искренними. Граф всячески заботился о старушке: наклонялся к ней поближе, чтобы леди Деджетт могла его лучше слышать, кивал ей или подкреплял свои объяснения движениями рук.

Прежде Лионесс в нем ничего подобного не замечала. Она мысленно вернулась к тем дням, когда удерживала графа в плену и вспомнила, как Фоко дразнил маленького Майкла, когда тот принес ему в башню еду. И в тот же день он довел ее до слез. А спустя несколько дней спас ее крепость.

Перед мысленным взором девушки появилось лицо Фоко. В ту ночь, когда убили сэра Джона, граф разозлился, но разве его челюсти были сурово стиснуты, а речь — прерывиста не из-за тревоги за нее, Лионесс?

Ее сердце заколотилось. Девушка с трудом перевела дыхание. Лионесс попятилась, стараясь прогнать из своего воображения противоречивые образы.

Что-то тут не сходится. То, что она слышала об этом человеке, не соответствовало тому, что Лионесс видела. Не успела девушка справиться с замешательством, как леди Деджетт снова втянула ее в разговор:

— Лионесс, да благословит тебя Господь и да вознаградит тебя долгим, счастливым браком.

Девушка шагнула обратно, возвращаясь на свое место рядом с графом:

— Благодарю вас, леди Деджетт.

Как только старушка отошла от них, Фоко коснулся руки Лионесс:

— Твой отец приглашает нас к столу.

Граф некоторое время помолчал, а потом спросил:

— Ты готова?

— А разве у меня есть выбор?

Лионесс знала, что имел в виду Фоко. Отец Джозеф уже прибыл в замок и, прежде чем гости приступят к трапезе, он благословит союз между ней и Фоко.

Граф воздел глаза к потолку, а потом взглянул девушке в лицо:

— Да, у тебя есть выбор. Он есть всегда. Ты можешь выйти за меня, либо потерять Таньер.

Значит решение за ней? Лионесс не хотела замуж за Фоко. Он сбивал ее с толку. Он пугал ее. Но, честно говоря, нужно признать, что ее страх перед ним был далеко не таков, как всего несколько дней назад. Теперь она боялась графа куда сильнее.

Никто не прикасался к ней так, как Фоко. В его руках она теряла самообладание. Стоило ему лишь коснуться Лионесс, как она теряла разум и волю. Граф воспламенял ее кровь. При этом рассудок ее помрачался, а язык деревенел и не мог вымолвить ни слова.

Сможет ли она с этим смириться? Сможет ли провести остаток жизни в этом безумии? Хватил ли у нее сил денно и нощно сгорать в огне?

Фоко заберет у нее все. Он не станет довольствоваться меньшим. Он потребует от нее страсти и плотского желания. Он захочет завладеть ее сердцем и душой. Сможет ли она отдать ему все?

А разве она в силах расстаться с Таньером?

Граф протянул Лионесс руку, ожидая ее решения.

Фоко и Таньер или ничего? Выбора не оставалось.

Ей надо бы еще раз все обдумать, но, похоже, иного не дано. Слишком много людей зависело от нее и не имело других источников существования. Она не вправе подвести их, равно как и своего отца.

Девушка беззвучно взмолилась: «Господи, дай мне сил и помилуй мя!»

Подняв взор, она заглянула в темные глаза Фоко. Вопреки ее ожиданиям в них не было гнева. Наоборот, за его обычным высокомерием девушка заметила что-то похожее на… надежду.

Массивная дверь в главный зал с треском распахнулась. Это отвлекло внимание Лионесс от Фоко.

Из-за спин собравшихся девушка не могла разглядеть, что происходит, но расслышала их удивленно-потрясенные возгласы.

Лионесс шагнула вперед, намереваясь посмотреть, что вызвало суматоху. Фоко придержал ее:

— Лионесс, прежде ответь мне.

Обернувшись к графу, Лионесс положила руку ему на предплечье и кивнула:

— Да, Фоко. Я стану твоей женой.

— Черта с два ты ею станешь!

Лионесс оцепенела. «Нет. Этого не может быть. Невероятно». Она уставилась на Фоко, в замешательстве наблюдая, как его лицо превращается в маску ярости.

Лионесс попятилась. Медленно поворачиваясь к говорившему, она прикрыла рот ладонью. И едва не закричала.

— Гийом.

Глава 11

— … Гийом, — прошелестела Лионесс.

Голоса окружающих людей слились в бессвязное однообразное бормотание. Стены зала завертелись вокруг — все быстрее и быстрее, расплываясь у Лионесс перед глазами. Пол ускользнул из-под ног. А затем тьма накрыла ее своим сумрачным покрывалом.

Придя в себя, Лионесс поняла, что Рис держит ее на руках. «Как я тут очутилась? Неужели упала в обморок?»

Она неуверенно заглянула Фоко в глаза и опешила, заметив сочувствие в его взгляде. Помимо участия там промелькнуло что-то еще — нечто куда более сильное. Но что?

Девушка так и не успела распознать это странное чувство — ей на запястье осторожно легла чужая рука. Кто-то словно пытался отнять Лионесс у Риса.

— Отпустите мою невесту.

Кровь ударила Лионесс в голову. «Гийом!» Значит это не дьявольская уловка. Он и в самом деле жив.

Девушка дернулась, пытаясь встать на ноги, и вырвалась из объятий Риса. Прежде, чем броситься навстречу Гийому, она оглянулась на Фоко и едва не задохнулась от внезапной боли — ее грудь словно пронзили кинжалом. Ох, недосуг ей теперь с чувствами возиться, ведь к ней вернулся Гийом.

Лионесс не могла отвести глаз от него. Ей даже не верилось, что это и вправду ее жених.

Его гладкие белокурые волосы спадали чуть ниже плеч. Короткая бородка — Гийом отрастил ее, чтобы скрыть родимое пятно на щеке — слегка порыжела, но была по-прежнему аккуратно подстрижена.

Высокий, худощавый, — Лионесс заметила, что дю Пре слегка осунулся — он, по-прежнему обожал ярко-сине-красные одеяния.

Когда этот человек поднял руку и потянулся к девушке, Лионесс заметила аккуратные, безупречно подстриженные ногти и поняла: несомненно, она видит перед собой Гийома.

Руки девушки словно по собственной воле потянулись к призраку. Наверняка сейчас ее ладонь коснется пустоты и видение исчезнет. Ведь это всего лишь тень.

Впрочем, ее ладони нащупали отнюдь не призрака, а человека из плоти и крови. Он схватил Лионесс за руку, и девушка почти упала в его объятия, завопив:

— Гийом!

— Да, Лионесс, это я.

Девушка гладила знакомое лицо, всматривалась в голубые глаза… Она уже не надеялась их увидеть.

— Ты же умер, я думала, что ты навсегда потерян для меня.

— Я не умирал, меня просто долго не было, — дю Пре взял Лионесс за руки и преклонил колено. — Скажи мне, что я не опоздал. Скажи мне, что ты еще не успела отдать другому свою руку и сердце.

— Дю Пре! — граф Болдуин пробрался сквозь толпу и помешал дочери ответить. Он рывком поднял Гийома на ноги.

— Что все это значит? Что это за шутки?

— Отец! — недовольно вмешалась девушка. — Я уверена, он все объяснит.

Лионесс вцепилась в руку дю Пре, словно опасаясь, что жених снова исчезнет.

— Неужели ты не рад, что он жив и вернулся к нам? — спросила она у Рионна.

Из толпы гостей вышел король Стефан:

— Мы все рады лицезреть господина дю Пре живым и невредимым, дитя мое.

Лионесс опустилась перед монархом на колени.

— Благодарю вас, ваше величество.

Гийом отпустил руку невесты и обнял лорда Болдуина.

— Неужели вы не рады возвращению блудного сына?

Рионн раскрыл для него свои объятия, но заметил:

— На упитанного тельца не рассчитывайте.

Возмущенная словами отца, Лионесс вскочила и наступила на подол своего платья. Фоко подхватил ее под локоть. Даже через несколько слоев одежды девушка почувствовала обжигающее прикосновение его пальцев. Она раздраженно поморщилась.

— Благодарю.

— Да, — Гийом взял Лионесс за другую руку. — И я буду вам благодарен, если вы уберете руки от моей невесты.

— Вашей невесты? — криво усмехнулся Фоко. Глаза его сверкнули. — Это еще как сказать, если, конечно, леди не захочет иметь двух мужей.

Лионесс притворилась, будто не заметила его слов, убеждая себя не страшиться этого вкрадчивого голоса. Назревала стычка, и Фоко явно не собирался уступать.

Притянув к себе невесту, Гийом ответил с усмешкой:

— Я первым добился руки этой леди. Уверен, что король и церковь признают мои требования законными.

В ответ Фоко еще крепче сжал руку Лионесс.

— Я сделал предложение последним, следовательно, мои притязания подлежат удовлетворению в первую очередь.

Очутившись меж двух рыцарей, словно в ловушке, Лионесс беспомощно взглянула на отца, но тот что-то увлеченно обсуждал с королем Стефаном и не слышал выдвинутого Фоко довода.

— Нет, — настаивал Гийом, снова потянув девушку за руку, — нас обручили еще в детстве. Лионесс знает, кому ей должно служить.

Служить? Так значит Гийом видит в жене служанку? «Нет», — прогнала недобрую мысль Лионесс. Они же знакомы почти всю жизнь. Гийом бы так с женой не обошелся.

Когда Фоко сжал ее локоть еще сильнее, Лионесс вырвалась и оставила своих воздыхателей с пустыми руками.

— Прекратите! Я не стану здесь стоять и слушать, как вы спорите, словно у меня нет собственного мнения.

И словно в ответ на ее слова король Стефан указал на лестницу и произнес:

— Это дело явно не терпит отлагательств. Пойдемте, обсудим все в узком кругу.

Лионесс едва не расхохоталась, когда и Гийом, и Фоко — оба протянули ей руки, предлагая себя в сопровождающие. Она повернулась к ним спиной и, стараясь не отставать от графа Болдуина, направилась вслед за королем наверх в частные покои.

Если бы у Лионесс спросили, кто из них злился сильнее, она не смогла бы ответить. Ее отец, который, сцепив руки за спиной, ходил туда-сюда по комнатушке?

Или король Стефан, что сидел в кресле у камина? Его хмурый вид красноречивее всяких слов свидетельствовал о недовольстве.

Пожалуй, сильнее всех злился «тишайший» Гийом. Как и ее отец, он беспокойно сновал по комнате и, кажется, был сбит с толку ничуть не меньше самой Лионесс. Девушка никак не могла сообразить, какое ужасное происшествие помешало ему вернуться к ней. Однако пребывала в твердом убеждении: именно эти невзгоды породили то и дело мелькавшую во взгляде Гийома ненависть. Всякий раз, когда Фоко попадался дю Пре на глаза, последний смотрел на него с нескрываемым отвращением.

Быть может, сильнее всех злился человек, что стоял, прислонясь к стене, около бойницы? Ведь он держался так, словно ничего особенного не происходило. Его беспечная повадка и легкая улыбка могли обмануть постороннего человека, но Лионесс не понаслышке знала о характере Фоко.

За внешней расслабленностью притаился изготовившийся к нападению хищник.

— Ну? — нарушил тягостное молчание король Стефан.

Гийом остановился, чтобы заявить:

— Я требую удовлетворить мои притязания на брак с этой леди, — и снова принялся сновать по комнате.

Лорд Болдуин схватил Лионесс за руку и силком усадил рядом с собой на скамейку.

— Я не отдам вам дочь, пока не получу объяснений.

— Мне самому хотелось бы их послушать, — тихо прошептал человек, что стоял у противоположной стены.

Гийом метнул на говорившего полный ярости взгляд, указал ему на дверь и велел:

— Граф Фоко, ступайте отсюда. Вас это не касается.

Король закашлялся. Добившись таким способом внимания всех присутствующих, он подался вперед и впился глазами в Гийома.

— Фоко останется. Поскольку графа обвинили в убийстве Гийома дю Пре, это очень даже его касается, — монарх откинулся в кресле и выбил пальцами дробь на деревянном подлокотнике. — Мы ждем.

Гийом нахмурился и поджал губы. Лионесс это заметила и удивилась — знакомая привычка: ее жених обдумывал свой ответ. О чем тут думать? Ведь нужно всего лишь рассказать о том, что с ним случилось. Но потом Лионесс захлестнуло чувство вины. Гийом боролся за их будущее. Разумеется, ему следовало осторожнее подбирать слова.

От объяснения Гийома зависело их счастье; она ведь так давно мечтала об этом. Лионесс взглянула на Риса. Он не сводил с нее глаз. Лицо графа сохраняло непроницаемое выражение, и Лионесс оставалась лишь догадываться, о чем он сейчас думал. Размышлял, как не упустить добычу из когтей?

— Госпожа Лионесс, — подойдя к девушке, обратился к ней Гийом, — я искренне умоляю тебя простить меня.

Страстно желая удовлетворить эту просьбу, она вгляделась в лицо дю Пре. Его глаза напоминали лед. Невысказанные слова прощения, коего Гийом так добивался, застряли у Лионесс на языке. Откуда этот холодный взгляд?

К счастью, дю Пре не стал дожидаться ответа. Он повернулся к ее отцу.

— Когда мы виделись в последний раз, я ехал на север, чтобы помочь дядюшке защитить его земли от нападения врагов.

Лорд Рионн кивнул:

— Это я помню.

— Достигнув границы его владений, я обнаружил, что нападавших оказалось куда больше, чем я предполагал, — покачал головой Гийом. — Но не в моем обычае отступать, даже если шансы на победу ничтожны.

Лионесс поразило недоверие на лице отца. Она мельком взглянула на Гийома и успела заметить его злобную гримасу. Впрочем, дю Пре быстро оправился. Очевидно, он тоже заметил недоверчивый взгляд будущего тестя.

А ведь прежде, когда Гийом еще не ездил помогать дядюшке, ее отец не раз называл его сыном. Казалось, он гордился человеком, за которого ей предстояло выйти замуж.

Так что же изменилось? Неужели ее отцу известно нечто такое, чего она не знает? Стал бы он скрывать это от дочери или от короля? А что, если кто-то решил очернить ее возлюбленного? Какой смысл в подобной гнусности?

Лионесс неуверенно посмотрела на Фоко.

Рис спиной почувствовал ее пристальное внимание и обернулся, взглянув девушке в глаза. А теперь что ее не устраивает? Лионесс следует радоваться — ведь ее ненаглядный Гийом вернулся, и теперь она наверняка счастливейшая из всех смертных. Впереди у нее светлое будущее. Откуда в ее душе взяться злобе? Лионесс следует с ума сходить от любви и радоваться избавлению. Так почему же она злится?

Рис не знал ответа на этот вопрос и решил вновь сосредоточиться на Гийоме. Граф вслушался в рассказ дю Пре. Повести длиннее и печальнее Рису слыхивать еще не доводилось.

Судя по всему, королю рассказ дю Пре уже до смерти наскучил. А Рионн, похоже, собирался кое-кого придушить, если, конечно, побагровевшее лицо можно считать признаком гнева.

Однако дю Пре как будто ничего не замечал. Он продолжал рассказывать историю своих злоключений:

— Вскоре мы оказались в меньшинстве. Я отражал атаку за атакой.

Тут Гийом обратился к Лионесс:

— Любимая, боюсь, я потерял в схватке меч твоего деда. Мне известно, как ты им дорожила, но меня так сильно ударили по затылку, что я свалился замертво, — он шагнул к девушке, умоляюще протянув руки. — Я искренне сожалею, однако не представляю, что стало с моим оружием и кольчугой.

Рис чуть не брякнул: «Ха, так я и поверил!» Король скучающе рассматривал отверстие бойницы. Физиономия Рионна мрачнела на глазах. Лучше не бывает! Наблюдая за поведением этих двух мужчин, Рис понял, что не зря с самого начала не доверял дю Пре.

Лионесс взяла Гийома за руку.

— О мече не волнуйся. Он у меня. С ним все в порядке.

Гийом обнял девушку и сразу же отстранился.

— Я рад слышать это. У меня душа болела за этот меч.

Рис почуял недоброе. Пока на словах дю Пре старался выказать озабоченность и сожаление, его голос и выражение лица свидетельствовали об обратном. Когда Лионесс не видела улыбки Гийома, в ней не было ни облегчения, ни радости, ни благодарности — одно самодовольство. Фоко насторожился.

В этот момент Гийом заметил, что Рис смотрит на него в упор. Самодовольная ухмылка превратилась в оскал, а в глазах дю Пре заплескалась неприкрытая злоба. Откуда подобная неприязнь? Что-то здесь нечисто. Нужно выяснить, в чем дело.

Рис взглянул на Лионесс. Та ничего и никого, кроме дю Пре, не замечала. Разомлев в объятиях жениха, девушка глаз с него не сводила. Может, она и в самом деле любит Гийома? Фоко будто ножом в живот ударили. С какой стати ему волноваться о ее чувствах к дю Пре?

Разве она еще не поняла: чтобы удержать Таньер требуется нечто большее, чем любовь? Неужели ей не объясняли, что нежные чувства мимолетны и на них супружеских отношений не построишь? Любовь существует лишь в сказаниях трубадуров.

Черт с ней, с этой любовью, ибо Лионесс станет его, Фоко, женой. Он уже заключил соглашение с ее отцом. Этой девушке вскоре предстоит узнать, что любить мужа вовсе необязательно. Рис добавит Таньер к своим владениям, станет достойно им управлять и когда-нибудь передаст по наследству своему сыну от Лионесс. Одному из множества сыновей. Вот тогда у ее распрекрасного Гийома на самом деле появится повод для ненависти.

Король заерзал в кресле и сказал:

— Все это замечательно, дю Пре. Вот только почему вы не вернулись домой?

Гийом отстранился от Лионесс и повернулся к королю. Рис прошел вдоль стены и остановился в сводчатом проходе, что вел в потаенный альков за спиной Рионна. Отсюда у Фоко не получалось разглядеть лицо Стефана, Лионесс или Болдуина, зато он мог без помех наблюдать за человеком, которому не доверял, — за дю Пре.

— Ваше величество, — начал Гийом, отирая пот со лба, в то время как его взгляд метался от Лионесс к королю, — вы вольны счесть мою историю небылицей. Но я клянусь, что говорю правду.

Неужели этот глупец не понимает, что после такого заявления любой разумный человек задумается и усомнится в его рассказе?

— Что было после того, как удар свалил меня с ног, я почти не помню. Я очнулся в крестьянской лачуге, — Гийома передернуло. — Когда я, наконец, смог рассмотреть, где нахожусь, то понял, что соломенный тюфяк подо мной кишит блохами, а лежу я прямо на земляном полу какой-то убогой норы.

— Но вы остались живы, — заметил Рионн.

Фоко разбирал смех. Если дю Пре задумал втоптать в грязь того жалкого крестьянина, он выбрал для этого не то место и не то время. Насколько Рис успел заметить, Рионн ценил своих работников и заботился о них. Дю Пре следовало бы об этом знать.

— Что ж, конечно, я остался жив, если это можно так назвать.

Король Стефан тяжко вздохнул и спросил:

— О чем вы говорите?

Рис чуть заметно улыбнулся. Гийом надоел Стефану своим нескончаемым рассказом. Терпение короля вот-вот лопнет.

Гийом умоляюще посмотрел на Лионесс:

— Прости меня, но я тянул с возвращением к тебе не по своей воле. Я не мог вспомнить, кто я такой. Я забыл о тебе, о Рионне и Таньере. Я даже имени своего не помнил, — дю Пре шагнул к девушке. — И Господь свидетель, я приехал в Рионн, едва ко мне вернулась память.

Лионесс услышала, как Фоко тихонько хмыкнул. Ему весело? Да как он смеет потешаться над теми ужасами, что пережил Гийом? Отойдя от отца, Лионесс взяла дю Пре за руку.

— Я прощаю тебя. Теперь ты дома, а все остальное не имеет значения.

— Ох, ни в коем случае. Ты не права. Мое возвращение — это далеко не самое главное, — он погладил руку девушки. — Куда важнее то, что теперь мы можем обвенчаться.

В глазах дю Пре блеснули слезы. Гийом схватил Лионесс за руку, и девушка ощутила, как дрожь сотрясает его тело.

— Гийом… — Лионесс замолчала, почувствовав, как чей-то тяжелый взгляд впился ей в спину. — Я… — она снова проглотила уже вот-вот готовые сорваться с языка слова.

Лионесс посмотрела вниз на свою ладонь. Оказывается, они с Гийомом сплели пальцы рук.

Он прошептал:

— Лионесс…

Рука Гийома устремилась вверх. Он стиснул плечо девушки.

— Ах, любимая…

Лионесс содрогнулась, чувствуя спиной пронзительный взгляд, который словно обжигал ее, но устояла перед соблазном обернуться и отплатить Фоко той же монетой. Она и так знала, что граф не дремлет. Его прямая спина, квадратные плечи и отдыхавшая на рукояти меча ладонь и без того стояли у Лионесс перед глазами.

Девушка, не глядя, знала, что брови Риса сведены в одну линию, зубы стиснуты, а в глазах мерцают золотистые искорки. Эти крохотные огоньки уже успели разжечь пожар в ее чреве. Губы Лионесс вновь затрепетали при мысли о недавнем поцелуе Фоко.

Девушка вздохнула, стараясь потушить зарождающееся пламя, и подняла глаза на Гийома. Она увидела нежность на его лице и ощутила… всего лишь сочувствие к страждущему. Ей хотелось вырваться, стряхнуть руку дю Пре со своего плеча…

«Боже милостивый, что же это со мной?»

Ее одолевают греховные помыслы. Ей надлежит чувствовать вовсе не это. Она должна загораться от ласк и взглядов Гийома. А ведь Фоко всего-навсего внимательно посмотрел на нее. Что же этот дьявол с ней сотворил?

Гийом еще сильнее стиснул плечо девушки, оторвав её от раздумий.

— Лионесс, мы можем обвенчаться, когда ты захочешь, хоть сейчас.

Из алькова появился Рис:

— Прошу прощения, но она обещана мне.

От этих слов у Лионесс сразу же будто камень с души свалился. Девушка закрыла глаза, чтобы не сломаться под напором нахлынувшего на нее чувства вины. Бесспорно, она лишилась рассудка

Гийом отпустил руку Лионесс и шагнул к Фоко. Почти неприкрытая злоба исказила лицо дю Пре.

Схватившись за рукоять своего оружия, Рис метнулся к Гийому и остановился в пределах досягаемости мечом. Король, стремглав покинул свое кресло и мгновенно навел порядок:

— Фоко, не сметь!

Лионесс беззвучно, одними губами, возблагодарила Господа за то, что Фоко столь быстро и беспрекословно подчинялся распоряжениям своего сеньора.

Стефан перевел взгляд с рыцарей на виновницу раздора.

— Леди Лионесс, эти двое ожидают вашего решения. Оба они, судя по всему, готовы завтра же сочетаться с вами браком.

Лионесс посмотрела на Гийома — он кивнул ей и улыбнулся; потом она взглянула на Фоко — ни кивка, ни улыбки. Но при виде искорок, мерцавших из-за полуприкрытых век, у нее подкашивались ноги.

С Гийомом ей было удобно. И она была уверена, что их совместная жизнь стала бы простой и тихой. Сколько Лионесс ни заводила с женихом разговоров о будущем, он неизменно уверял ее, что управлять Таньером и заботиться о его процветании они будут вместе. И Лионесс верила ему. Она любила Гийома. Она поклялась ему в верности.

Фоко она ни в чем не клялась. Это он присягнул ей и Таньеру. На самом деле Рис уже подтвердил ту клятву, защитив Лионесс и ее крепость. Но можно ли ему доверять?

— Ваше величество… — ответив Гийому любезной улыбкой, Лионесс обратилась к королю. — Ваше величество, я более чем готова к своей долгожданной свадьбе.

— Я против! — бросил, не вставая с места, ее отец. — Я не позволю тебе поступить столь опрометчиво.

— Опрометчиво? Я приняла это решение вовсе не второпях, — изумленная Лионесс с недоверием посмотрела на отца. — Наш брак предопределен давным-давно.

— Доченька, прислушайся к голосу разума, — Рионн так грозно взглянул на Гийома, что рыцарь отшатнулся. — Дай мне, по крайней мере, сызнова познакомиться с дю Пре, до того как примешь окончательное решение.

Граф Болдуин поманил к себе Риса.

— К тому же тебе представляется удобный случай поближе узнать графа Фоко, прежде чем отказать ему.

Лионесс отчаянно хотелось завизжать, но не станешь же этого делать в присутствии короля. Поближе познакомиться с Фоко? Очень смешно! Да она уже по горло сыта этим Фоко и его чарами. Ей жизни не хватит, чтобы распутать узел противоречий, в который она только что угодила.

Король хлопнул по подлокотнику своего кресла.

— Боже милостивый, как жаль, что здесь нет моей супруги [34]. Это ее епархия, — Стефан обвел всех присутствующих тяжелым взглядом. — Кажется, у нас возникли затруднения. Обе претензии имеют законную силу, к тому же я не хочу вмешивать в это дело святых отцов. Я дорожу помощью лорда Рионна в нашей нескончаемой борьбе с моей кузиной, императрицей Матильдой, и мне надлежит учесть его сомнения.

Король вдруг улыбнулся из-под нахмуренных бровей, а Лионесс содрогнулась от ужаса, услышав, что замыслил Стефан:

— Поскольку мы зашли в тупик, давайте устроим что-то вроде турнира менестрелей.

Рионн откликнулся первым:

— И что же вы предлагаете, государь?

— Нет! — от злобного крика Гийома девушке захотелось спрятаться за спиной у отца. — Ни к чему разыгрывать из себя шутов. Мы всё давным-давно решили. Теперь осталось лишь исполнить волю Божью.

Острие меча Фоко гулко ударило об пол. Рис оперся о навершие эфеса.

— Мы могли бы решить этот вопрос на ристалище.

Лионесс рот открыла от подобной дерзости. Рионн рассмеялся. Гийом побелел, как полотно.

Стефан выставил руку перед собой:

— Довольно! — Затем он снова обратил свое внимание на Лионесс. — Я вернусь сюда через неделю. По моему возвращению состоится свадьба. Мне дела нет, кого вы выберете, лишь бы ваш отец одобрил вашего жениха.

Король оглянулся на Риса и Гийома:

— В вашем распоряжении семь дней. Постарайтесь за это время убедить леди в своих достоинствах, — Стефан замялся и погладил свою короткую бородку. — Вам придется обойтись без кровопролития.

Гийом упал на колени.

— Ваше величество, я…

— Молчать! — громкий крик Стефана, должно быть, услышали даже гости в зале этажом ниже. — Седьмица, дю Пре.

Король снова взглянул на Риса.

— И чтобы никакой крови. Ясно?

Фоко кивнул:

— Слушаюсь, государь.

Затем настал черед Рионна испытать на себе раздражение Стефана:

— А вы проследите, чтобы все трое следовали моему приказу.

— Будет исполнено.

— Вот и хорошо, — Стефан направился к двери. — А теперь давайте оставим Рионна наедине с дочерью.

Дождавшись, когда трое мужчин покинули комнату, лорд Болдуин повернулся к Лионесс:

— Держи ухо востро, доченька. Если ты ошибешься с выбором, я вряд ли смогу тебя защитить.

— Мой выбор сделан давным-давно.

Рионн стиснул плечи Лионесс.

— Послушай меня. С Гийомом что-то не так.

— Отец…

— Нет! — он встряхнул дочь, оборвав тираду в защиту Гийома. — Лионесс, я не знаю в чем дело, но что-то тут не то. Я обязательно выясню, что именно меня тревожит. А до тех пор ты забудешь все, что знала об этих рыцарях.

— Забуду? — Как же ей забыть о Фоко? — Это невозможно.

— Возможно, — Рионн отошел от дочери, обтирая лицо рукой. — Лионесс, мне остается лишь догадываться, чем вы там занимались с графом Фоко по дороге в Рионн.

Девушка залилась румянцем и смущенно отвернулась — не пристало обсуждать такие вещи с отцом.

Граф приподнял согнутой ладонью подбородок дочери. Ей показалось, что отец видит ее насквозь, и Лионесс зарделась еще сильнее.

Граф тихо рассмеялся. Лионесс крепко зажмурилась. Отец отстранился от нее, внимательно посмотрел на дочь, а потом заявил:

— Ты боишься того, что чувствуешь к Фоко.

— Ты ошибаешься.

И когда ее родитель успел стать таким наблюдательным?

— Святые небеса, жаль, что с нами нет твоей матери. Не мое дело рассказывать тебе о таких вещах, Лионесс. Ты, чего доброго, еще решишь, будто я рехнулся.

Ага, вообще-то она уже решила, но сочла, что благоразумнее промолчать.

— Думаешь, я ничего не вижу? Считаешь, я настолько стар, что ничего не помню?

Ее отец говорил загадками.

— Отец, что тут видеть? Нечего.

— Глупышка, ты же захватила в плен могучего Сокола.

— Я отдаю себе полный отчет в своих деяниях. Не надо мне напоминать об этом.

— Однако ты стоишь передо мной. Живая и невредимая. Как ты мне это объяснишь?

Лионесс не знала, что ответить и выдала единственное, что пришло ей в голову:

— Он принес клятву верности мне и Таньеру.

Рионн закашлялся. Усевшись в кресло, что прежде занимал король, он поинтересовался:

— Поклялся в верности тебе?

— Да. В ту ночь, когда на замок чуть не напали, мы стояли на крепостной стене, и Фоко поклялся защищать меня и Таньер.

— Он сделал это прилюдно?

Почему у отца такой странный голос? Отчего он уставился на нее, словно у нее отросла вторая голова?

— Да, само собой, — Лионесс улыбнулась, вспомнив то мгновение. — Он даже колени преклонил.

Рионн захохотал:

— Как забавно! — он буквально захлебывался от смеха. — Фоко на коленях перед моей дочерью. Да он отродясь ни перед кем не склонялся.

Граф больше не мог сдерживаться и расхохотался во всю мочь.

— Отец, ради бога, это же пустяки. Я боялась его. Испугалась, что его люди нападут на Таньер. Он лишь хотел успокоить мои страхи и унять моих людей.

Отец захохотал еще громче. Наконец Рионн утер выступившие от смеха слезы и прокашлялся.

— А сейчас ты его боишься?

Лионесс сложила руки на груди. Она не собиралась стоять тут и переливать из пустого в порожнее. Даже с отцом.

Отодвинув от себя кресло, лорд Болдуин встал в полный рост.

— Лионесс, будь твоя матушка жива, ей удалось бы образумить тебя куда быстрее, чем мне. Ведь я всего-навсего мужчина. Отец, которого не оказалось рядом, когда его дитя в нем отчаянно нуждалось, — он поднял ладонь, не позволяя Лионесс его опровергнуть. — Но я все-таки мужчина. И мне доводилось испытывать страсть к женщине. Не бойся Фоко и не страшись своих чувств к нему, — граф притянул Лионесс к себе и обнял. — Доченька, клянусь могилой твоей матери, он не причинит тебе вреда.

— Ох, батюшка, если я тебе поверю, все станет намного сложнее. Тогда мне и вправду придется выбирать.

Лорд Рионн чуть отстранился от Лионесс:

— Повторяю еще раз, я приказываю тебе забыть все, что знаешь — или думаешь, что знаешь — об этих двух. С этого момента они для тебя незнакомцы. Чужие люди, с коими тебе следует познакомиться заново и научиться доверять. Поторопись.

Устав спорить с отцом, девушка согласилась:

— Я попытаюсь.

— Ты не просто попытаешься. Ты решишь, кто из двух станет лучшим владельцем Таньера. Человек, который станет добрым хозяином замка и господином для твоих вассалов, будет и тебе хорошим мужем.

— А как же любовь, отец? Разве любящий мужчина не станет Таньеру лучшим хозяином?

— Нет. Если мужчина твердит о любви, не прожив с тобой ни дня, не разделив с тобой ложа и не взвалив на свои плечи твои тяготы, то этот человек лжет, Лионесс. Тебе и самому себе.

Как ни странно, в его словах был определенный смысл. Отец погладил Лионесс по голове.

— Подумай о том, что я тебе сказал и выбирай по-умному. Тебе несказанно повезло, Лионесс. Король сам даровал тебе возможность выбора. Как только ты его сделаешь и вверишь себя и Таньер в руки твоего мужа, я мало чем смогу тебе помочь в случае беды.

Его устами глаголила истина. За кого бы она не вышла, король отдаст Лионесс и ее замок в полное распоряжение этого рыцаря.

Даже в случае ее смерти Стефан и то вряд ли разрешит ее отцу напасть на Таньер. И отговорка будет у короля всегда под рукой — он же даровал ей невиданную свободу выбора.

— Я, как следует, подумаю над тем, что ты сказал, отец. Клянусь.

Лорд Болдуин поцеловал дочь в лоб.

— Уверен, что ты так и сделаешь, доченька, — он шагнул назад и остановился. — Просто запомни, Лионесс: они мужчины, и каждый из них пойдет на любую уловку, чтобы убедить тебя выбрать именно его.

Гийому своими мольбами ее тронуть вряд ли удастся. И хотя она искренне ему сочувствовала, беды дю Пре остались в прошлом — скоро он перестанет ныть и снова станет самим собой.

А вот Фоко прекрасно известно, как заморочить ей голову. Из этих двух он — самый опасный.

— Отец, этим людям меня не перехитрить. Я вижу насквозь все их уловки и выберу по-хозяйски.

Рионн было открыл рот, но потом, словно передумав, закрыл его. Вместо этого он лишь кивнул, а затем все же решился и сказал:

— Если тебе когда-нибудь захочется поговорить о них… — он уставился в потолок, а потом снова посмотрел на дочь. — Если тебя смутят их уловки, пожалуйста, не стесняйся и обращайся ко мне.

Лионесс ни за что на свете не стала бы обсуждать с отцом мужские заигрывания. Она и представить не могла, как ей обратиться к отцу и спросить у него: почему ее сердце так бешено бьется от одного взгляда Фоко, почему мысли путаются от его прикосновений и почему она теряет голову и у нее живот сводит от его поцелуев. Нет. Ни в коем случае.

Лионесс улыбнулась отцу и кивнула:

— Конечно, батюшка, я так и сделаю.

Глава 12

Копье Риса пронзило деревянный щит на перекладине точно посередине и расщепило поверхность мишени; от удара чучело завертелось на столбе, точно волчок. Фоко предпочел бы отработать свои навыки на живом сопернике, но Мелвин больше не хотел падать с лошади и оставил Риса тренироваться в одиночестве.

По правде говоря, Фоко уже порядком надоело тешиться ратными забавами. Однако безопаснее места для секретных бесед со своими людьми, чем это учебное поле, ему было не найти. Три дня назад Рис отправил два отряда на поиски самозванца, который напал на Таньер, и сегодня утром его люди должны были возвратиться. Его следующий шаг зависел от их сообщений. Рис намеревался либо прекратить поиски до тех пор, пока не сможет уехать из Рионна и выяснить все лично, либо отправить еще два отряда.

Он знал, что в любом случае рано или поздно отыщет мерзавца и призовет его к ответу. А пока Рису было над чем подумать.

«Итак, выбор за ней». Он рубанул мечом, опустошив мешок с песком на хорошо утоптанную землю. «Даже если ей необходимо получить разрешение своего отца, давать женщине такую свободу — неслыханно».

«Ее отцу следовало бы приказать Лионесс исполнить родительскую волю, а не соглашаться на ее выбор. Эта девчонка вертит Рионном, как хочет».

Соленые капли пота стекали у Риса со лба и жгли глаза. «Интересно, кто-нибудь еще заметил, что печальный рассказ дю Пре о собственных злоключениях выдуман от начала до конца?» Развернув лошадь, Рис еще раз ударил мечом и снес мишень со столба.

Может, Стефану и не хватало силы воли, но и простофилей его никто не назвал бы. Если уж Рис, не зная дю Пре, смог разглядеть его лицемерие, то и король, несомненно, тоже это заметил. По неизвестной причине Стефан промолчал, но в последнее время Рис наблюдал немало событий, не поддающихся объяснению.

Рис направил лошадь к краю поля, где развернулся и поскакал обратно. Ему отчаянно хотелось вызвать кого-нибудь на поединок, подраться, а еще лучше ввязаться в битву, чтобы избавиться от снедающего беспокойства.

— Фоко!

Рис поднял вверх свой меч, приветствуя лорда Болдуина Рионнского и приглашая к поединку, но тот покачал головой:

— Ну, уж нет. Ваш капитан не знает, куда от вас спрятаться, и я не собираюсь его замещать.

Рионн смерил ристалище взглядом.

— В крепости немало людей, кои с превеликим удовольствием скрестили бы с вами клинки. А вместо этого вы разносите мишени.

— В шуточном бою на мечах нет той живости. — Рис оглядел учиненный им разгром и поморщился: — Я прослежу, чтобы тут навели порядок.

Рионн кивнул:

— Конечно, проследите. — Лорд откинулся в седле и задумчиво посмотрел на Риса: — Если уж вам так не терпится занять себя чем-то полезным, тогда почему вы здесь, а не в зале? Неделя — не слишком большой срок, чтобы сосватать себе жену.

Рис вложил меч в ножны, звук от соприкосновения металла и древесины напомнил ему шипение змеи. Одна такая змея могла вскоре подползти к хозяину этого замка. «Лучше притвориться глупцом, нежели вовлекать Рионна в свои поиски», — решил Фоко.

— У меня нет в запасе нежных слов и красивых сказок, коими можно прельстить Лионесс.

Рис не собирался впустую растрачивать слова перед дочерью Рионна.

— Тогда нужно придумать что-то еще, — Болдуин пристально посмотрел на Фоко, словно пытаясь его смутить. — Если только вы не хотите, чтобы дю Пре выиграл в поединке, назначенном королем Стефаном.

Рис, не дрогнув, посмотрел Рионну в глаза. «Дю Пре выиграет? Вряд ли».

— На ратной службе у государя мне редко выпадал удобный случай поупражняться в изящном ухаживании за дамами.

— Как же так, Фоко?! Не думаете ли вы, что я поверю, будто вы намерены сдаться без боя?

— Сдаться? — Фоко отшатнулся, словно его ударили. — Сдаться дю Пре? — он покачал головой. — Лионесс не выйдет за него.

— Откуда такая уверенность? Я постоянно вижу их вместе, а вы, тем временем… вы срываете досаду на пустом ристалище.

— Лучше уж я сорву мою досаду здесь, чем в вашем зале.

Рионн прищурился:

— Поведайте мне, Фоко, каким образом вы намереваетесь исполнять наш договор?

— Не беспокойтесь, милорд. Я прослежу, чтобы ваши внуки унаследовали Таньер.

— Не сомневаюсь. Только я не уверен, что их отцом станете вы.

Болдуин подъехал ближе, настороженно огляделся и тихо добавил:

— Я не хочу, чтобы этим человеком стал дю Пре.

— Этому не бывать.

Болдуин выругался, а потом распорядился:

— Тогда прочь отсюда! Сделайте что-нибудь, пока жизнь не опровергла ваши слова.

Фоко в мгновение ока поравнялся с Рионном и многозначительно посмотрел на графа.

— Мне кажется, что вас этот поединок волнует больше всех. Что вас так тревожит? О чем вы умалчиваете?

Лорд Болдуин нахмурился, словно раздумывая над ответом. В конце концов, он сказал:

— Таньер нуждается в сильной руке… которая не подведет и не дрогнет при первом же намеке на опасность.

Эту тему они уже обсуждали прежде. Почему Рионн тогда не поделился с ним своими опасениями насчет дю Пре? Фоко внимательно посмотрел на близлежащую рощу — он высматривал там своих людей. Если от него скрывают что-то, касающееся дю Пре, тогда ему придется отправить соглядатаев и выяснить все самому. А до тех пор он должен выполнять наказ Рионна.

— Таньер нуждается в сильной руке? А как насчет Лионесс? Разве она не ваша дочь? Или вас не волнуют ее желания?

— Да, конечно, Лионесс — моя дочь, и кому как не мне знать, что благоразумие, к сожалению, не входит в число ее достоинств. Она выберет мужа, который станет потворствовать ее прихотям.

«Этот человек совсем не знает свою дочь», — подумал Рис.

— Нет, вы ошибаетесь, и вам, как никому другому, следовало бы это понять. — Он наклонился в седле и добавил: — Вы очень хорошо научили свою дочку блюсти верность интересам Таньера. Она с честью исполняет свой долг. Вся жизнь Лионесс без остатка посвящена заботе о процветании ее крепости и вассалов. Невзирая на собственные желания, она выберет мужа, который станет лучшим хозяином Таньера.

— И вы думаете, выбор падет на вас?

— Уверен. Не пройдет и недели, как Лионесс подтвердит, что так оно и есть.

Рионн было закатил глаза к небу, но потом в упор посмотрел на Риса:

— Вы кое о чем забываете.

— И о чем же?

— Моя дочь боится вас.

Фоко разбирал смех. Она боялась вовсе не его. Ее пугали собственные чувства. Ведь Лионесс не единожды в этом сознавалась. Но сказать об этом ее родителю Фоко, конечно, не мог. Наоборот он попытался развеять опасения Рионна.

— Ручаюсь, она выбросит из головы эти нелепые мысли.

— Смотрите, не перегните палку. — Натянув поводья, Болдуин развернул своего коня. Прежде чем отправиться восвояси, лорд Рионн оглянулся на Риса:

— И смотрите, не подведите меня… или мою дочь.

У Болдуина за спиной, на краю леса среди деревьев, в ярком солнечном свете металлом блеснули доспехи. К счастью, Рионн обернулся слишком поздно и ничего не заметил. Фоко дождался, когда лорд Болдуин покинет ристалище, чтобы без помех встретиться со своими людьми. «Вот и ответ на мой вопрос, — подумал Рис. — Я в своем недоверии к дю Пре явно не одинок. В чем же тут дело?»

С верхушки башни открывался прекрасный вид. Равнина вокруг замка напоминала лоскутное одеяло: среди пустошей резко выделялись зеленеющие крестьянские наделы. Длинные узкие ленты возделанной земли стелились от деревни к реке, являя собой наглядное свидетельство благоденствия вассалов Рионна.

— Скучаешь по Таньеру? — Гийом облокотился о парапет рядом с Лионесс: — Тебе не стоило надолго покидать свою крепость.

— Сенешаль Таньера может справиться с управлением замком и без меня.

— Я уверен, что так оно и есть, однако нет лучшего хозяина для земли, чем ее владелец.

Лионесс искоса посмотрела на дю Пре:

— Даже если владелец — женщина?

— Любимая, успокойся, — он положил свою руку поверх ее ладони. — Я здесь, и с тебя в скором времени свалится бремя забот о Таньере.

Лионесс вырвала свою руку из пальцев Гийома.

— Мы еще не поженились.

Не все ли равно, за кого она выйдет, — бремя забот о крепости всегда будет лежать на ее плечах.

Гийом повернулся лицом к Лионесс и прислонился спиной к невысокому каменному ограждению.

— Да, но вскоре мы станем мужем и женой, — он осторожно коснулся ее лица и убрал непокорный локон. — Скучала без меня?

— Еще бы! Иногда я думала, что сойду с ума от отчаяния.

— Не могла же ты так сильно горевать о моей безвременной кончине?

— А как же мне было не горевать?

— Ну, тогда, может, и к лучшему.

Лионесс горько усмехнулась:

— Как же так, Гийом?

За время его отсутствия столько всего случилось, что Лионесс и думать забыла о чем-то хорошем.

— У тебя появилась возможность убедиться, как трудно управлять крепостью, если рядом нет сильной руки. Наша разлука дала нам возможность понять, как сильно мы любим друг друга.

— Значит, ты меня… любишь?

— Ты еще спрашиваешь?

Какое-то время она пристально вглядывалась в его лицо. Гийом стоял и рассуждал о значении чувств, а сам, казалось, задумался о чем-то своем.

— Нет. Я не спрашиваю. Мне не верится, что ты признался мне в любви. Я не так себе это все представляла.

— Что же ты представляла?

От воспоминаний о последнем поцелуе Фоко у Лионесс свело живот и помутилось в голове. Она сосредоточенно посмотрела на Гийома:

— Честно говоря, я не уверена…

— Лионесс, любовь — это всего лишь желание мужчины взять на себя заботы своей жены, да еще согласие женщины следовать воле мужа.

К счастью, Лионесс не увлекалась рыцарскими романами о любви. Фоко был убежден, что такого чувства не существует, а описание Гийома больше подходило к отношениям господина и раба.

Дю Пре расправил складки плаща на плечах девушки.

— Лионесс, ты всегда была своевольной. Тебе крайне необходимы две простые вещи: муж, который в состоянии присмотреть за Таньером, и строгое наставление с его стороны.

Наставление? А как же страсть и нежные чувства? Лионесс хотелось, чтобы Гийом перестал говорить нелепости, притянул ее к себе и зацеловал до бесчувствия. Возможно ли это? От поцелуев и прикосновений Фоко у Лионесс перехватывало дыхание и путались мысли. Интересно, с Гийомом будет точно так же? Ей захотелось это выяснить.

Лионесс попыталась отвлечь Гийома от размышлений о супружеском долге.

— Гийом, сегодня такой прекрасный день. На небе ни облачка. Солнце ярко светит. Давно нам не выпадало таких отличных дней. Давай удерем на реку, только ты и я. Прогуляемся, возьмем с собой еду.

Он поджал губы и некоторое время задумчиво рассматривал пейзаж за стеной, а потом обернулся к Лионесс и привычно улыбнулся.

— Ага, было бы неплохо.

Пока Гийом добывал одеяло и седлал лошадей, Лионесс разыскивала Хелен и своего отца. Сделав необходимые приготовления, они встретились в зале.

Выйдя из донжона, Гийом и Лионесс неторопливо пошли к стойлам. Они шагали по двору замка бок о бок, рука об руку. Ничего. Лионесс не чувствовала ровным счетом ничего, и это совсем ее не радовало.

Всю свою жизнь она мечтала об этих днях, жаждала этого всей душой. Ей не терпелось повзрослеть, тогда она и Гийом смогли бы, наконец, идти по жизни плечом к плечу. А теперь эти мечты и желания представлялись Лионесс такими далекими. Безвозвратность этой потери больно ранила ее сердце.

Река, разбухшая после дождей, с рокотом несла свои воды мимо берега. Лионесс уронила в бурный поток веточку и теперь наблюдала, как ее быстро уносит вниз по течению.

— Лионесс, отойди оттуда, — слова Гийома прозвучали грубо, видимо, от беспокойства.

Лионесс не хотела спорить, поэтому она сделала, как велел Гийом, и вернулась к нему на расстеленное под кривой яблоней одеяло.

Поджав под себя ноги, девушка уселась рядом с дю Пре. Тот полулежал, опершись на локти и вытянув ноги перед собой.

— Так-то лучше.

Она согласилась, лишь теперь понимая, как ей всего этого недоставало. Шума реки, ее крутых скалистых берегов. Холмов, обильно усеянных полевыми цветами, чьи лепестки трепетали на ветру, и казалось, что это порхают бабочки.

Поздним летом равнины обычно пестрели людьми, которые целыми семействами отдыхали на лоне природы. Они располагались под солнцем или в тени деревьев, что росли в маленьком фруктовом саду. Но сегодня Лионесс и Гийом были одни.

Хелен проворно разложила перед ними скромное угощение. Хотя служанка не оставляла Лионесс наедине с Гийомом, опасаясь «кабы чего не вышло», она все же послушно выполняла приказ своей хозяйки и держалась на почтительном расстоянии. Хелен уселась под другим деревом, недалеко от своей подопечной, но и не настолько близко, чтобы слышать разговор господ.

— Довольна? — вопрос Гийома вывел Лионесс из состояния молчаливого размышления.

— Еще бы! А ты как думал?

— Что-то ты притихла, — пожал плечами Гийом. — Будто ты где-то далеко или о чем-то задумалась.

Он внимательно посмотрел на Лионесс и недовольно поморщился.

— Или ты мечтаешь о чем-то еще?

Лионесс украдкой оглянулась на служанку. Голова Хелен свесилась на грудь. По-видимому, служанка задремала.

— Да, кое о чем я и в самом деле мечтаю.

Лионесс отчаянно хотелось узнать, как подействуют на нее ласки дю Пре, поэтому ей пришлось забыть о стыде. Она склонилась к Гийому, почти коснувшись его щеки губами.

— Я мечтаю о твоих объятиях.

Судя по лицу дю Пре, ее признание и удивило, и потрясло его. Он покачал головой:

— Я не думаю…

Решив, что с Гийомом ей следует вести себя немного смелее, Лионесс положила руки ему на плечи.

— Не думай. Просто поцелуй меня, Гийом. Это все, о чем я прошу.

Он не шелохнулся, однако позволил ей прижаться губами к своему рту. Но Лионесс хотелось совсем другого. Она чуть-чуть отодвинулась:

— Ну, пожалуйста, Гийом, поцелуй меня.

Помедлив еще одно мгновение, Гийом завел свою руку ей за голову и притянул к себе Лионесс. Ей хотелось закричать от досады. Хотя губы у него были теплые, их прикосновение напомнило девушке прощальный отеческий поцелуй.

Не зная, как поощрить Гийома к дальнейшим действиям, она провела языком по его губам. Но дю Пре сжал их.

Неужели он прежде ни разу не целовал женщину или не знал, что такое страстный поцелуй? Господи помилуй, Лионесс весьма смутно представляла, как объяснить это дю Пре, не принизив его беспомощные потуги угодить ей.

— Госпожа!

Крик Хелен заставил Гийома отпрянуть от Лионесс. Дю Пре сразу же вскочил.

Лионесс посмотрела на него. Лицо Гийома отчего-то покраснело, и сначала девушка решила, что это от гнева, но по тому, как дю Пре вдруг засуетился, она поняла — от смущения.

— Гийом, все в порядке. Ты здесь ни при чем.

Что ей оставалось делать? Она же поклялась ему. Как сдержать данное жениху слово, если ты к нему равнодушна? Если он не желает с тобой сближаться?

Хелен, запыхавшись, подбежала к ним:

— Что это вы здесь делаете?

— Ничего, — ответил Гийом. Его лицо оставалось непроницаемым.

Лионесс едва не застонала. Непродуманный ответ Гийома мог навести Хелен на мысль о лжи. Чтобы прекратить дальнейшие расспросы, Лионесс заявила:

— Хелен, если бы ты не задремала, то не стала бы спрашивать.

Задремала? Ее служанка спала. А спала она крепко. Обычно, чтобы разбудить Хелен, ее надо было трясти за плечо. Лионесс посмотрела туда, где до этого сидела ее служанка. И едва не задохнулась от ярости.

Рядом с деревом стояла лошадь, на ней верхом сидел Фоко и трясся от смеха. Надо полагать, он увидел их и разбудил Хелен.

«Как ему это удается, черт возьми? — подумала Лионесс. — Почему Фоко всегда тенью следует за мной? Как он узнает обо всем? Видимо, Фоко и в самом деле приспешник сатаны. Нет. Конечно же, это не так, хотя он, кажется, человек вездесущий».

Гийом обернулся, проследил за ее взглядом, выругался, а после спросил:

— Откуда он узнал, что мы здесь?

В голосе дю Пре было столько злости, что Лионесс отодвинулась.

— Ей богу, я ничего ему не рассказывала.

— Тогда кто это сделал?! — недоверчиво воскликнул Гийом.

Дю Пре захотел вывести ее из себя. Отлично. Хоть какое-то разнообразие.

— О чем ты, Гийом? Ты меня в чем-то обвиняешь?

Полный ярости взгляд придавал его красивому лицу почти дьявольское выражение.

— Никто не знал, что мы отправляемся сюда. Я понял, в чем тут дело — это ты ему сказала. Захотела неплохо провести денек с нами обоими? У него ты тоже будешь срывать поцелуи, как распутная девка?

Лионесс встала. Сжав руки в кулаки, она процедила:

— Я не заслужила таких слов. Тебе придется извиниться.

— Извиниться? — Гийом шагнул к ней и тихо сказал: — Я не стану извиняться за твои недостойные выходки.

Он кивнул на Фоко и добавил:

— Мы обсудим это наедине.

Лионесс удивленно посмотрела на Гийома. Кто этот человек? Почему он так сильно изменился? Сначала дю Пре решил, что она нуждается в суровом наставлении. Потом он не захотел целовать Лионесс и обвинил ее в непристойном поведении. Теперь он, верно, задумал ее наказать?

Лионесс с трудом разомкнула крепко сжатые губы:

— Мы не станем ничего обсуждать ни наедине, ни прилюдно.

— Прошу прощения. Мне неприятно прерывать эту душещипательную сцену, — окликнул их Фоко, подъезжая ближе, — но, дю Пре, вас разыскивают какие-то люди. Они говорят, что якобы приехали из вашего замка.

— Значит, эти люди вас и послали на розыски? — слова Гийома были полны злобы.

Откинувшись в седле, Фоко несколько мгновений внимательно рассматривал свои ногти, а потом впился глазами в дю Пре. Тот отшатнулся.

Лионесс покачала головой. Как ему это удалось? Одним только взглядом.

— Нет, они меня не посылали, — Фоко продолжал буравить дю Пре глазами. — Я сам вызвался поехать.

Гийом первым отвел взгляд. Когда он посмотрел на Лионесс, на лице дю Пре отчетливо читалось раздражение.

— Мне придется вас оставить.

Не сказав больше ни слова, Гийом развернулся и направился к своей лошади.

Никто из оставшихся не шелохнулся, пока Гийом не скрылся из виду. Все как будто затаили дыхание. Казалось, воздух вокруг них накалился от невысказанной ярости. Наконец Фоко одним-единственным кивком отпустил Хелен.

— Как ты посмел?! — возмутилась Лионесс и крикнула вслед служанке: — Хелен, стой!

Та, не оборачиваясь, ответила:

— Я буду прямо под этим деревом, госпожа.

Не успела Лионесс и слова вымолвить, как Фоко спешился, схватил ее за руку и потащил к реке.

— Отпусти меня! — приказала Лионесс, но ее слова потонули в шуме воды.

Фоко прижал девушку к своей груди, запустил пальцы в волосы на затылке Лионесс и сильно дернул назад, запрокидывая ей голову.

У Лионесс едва сердце из груди не выскочило.

Наклонившись к шее девушки, Рис ласково провел языком по обнаженной коже. Лионесс чуть не задохнулась.

Фоко прикусил мочку ее уха. Лионесс едва не обезумела от возбуждения. Фоко согревал ее своим дыханием, но в ее крови бушевало пламя.

— Если хочешь целоваться, прежде научись это делать.

Сквозь шум бурлящей воды Лионесс отчетливо услышала что-то вроде рычания. Пока она раздумывала, как ответить Фоко, тот впился поцелуем в ее губы.

Нет. На сей раз она не собиралась уступать. Но сердце Лионесс буквально переворачивалось в груди, и от этого было никуда не деться. Она судорожно сглотнула, пытаясь заставить свое тело внять голосу разума.

Язык Риса уже ласкал ее губы. Но Лионесс, наученная горьким опытом поцелуя с Гийомом, закрыла рот.

Фоко на миг замер, а потом отстранился от Лионесс и пристально посмотрел на нее.

Она словно утонула в безднах его глаз. Даже слепец не мог не заметить во взгляде Фоко страстного желания.

— Скажи мне уйти, и я уйду.

Хотела ли она этого? Сердце Лионесс замерло. Нет, Бог свидетель, она этого не хотела. Но если попросить Риса остаться, что будет дальше?

— Фоко, я…

Так чего же ей хотелось?

— Вели мне остановиться, и я послушаюсь.

Этого Лионесс хотелось меньше всего. Девушка обвила руками шею Фоко:

— Нет, я…

Его губы и язык поставили точку в речах Лионесс. Она вцепилась в Фоко, ища спасения от неведомого чувства, которое волнами накатывало на нее и угрожало затянуть в омут страсти.

Поцелуй Риса становился все более дерзким: он дразнил, терзал, манил и требовал взаимности. Настойчивые ласки Фоко возбудили Лионесс, она трепетала каждый раз, когда соприкасалась с ним. От графа пахло сандалом, а на его губах ощущался вкус мяты. Лионесс застонала от невозможности прижаться к Рису еще теснее и насытить свою необузданную плоть.

Пальцы Фоко блуждали в волосах Лионесс, и от этого ее охватывала приятная дрожь. Ладонь Фоко скользнула к пояснице девушки, отчего та оказалась прижатой к нему еще плотнее. Тепло его тела зажгло в Лионесс настоящий пожар.

Они будто слились воедино, их языки сплелись, и Фоко не смог бы скрыть от нее свое желание, даже если бы и захотел. Его возбужденное естество упиралось Лионесс в живот, вызывая сводящие с ума судороги меж бедрами. Средоточие ее страсти молило о большем. Повинуясь велению сердца, Лионесс прильнула к мужскому телу.

С тихим стоном Рис оторвался от ее губ. Поскольку Лионесс едва не упала, он прижал ее к себе, убеждая девушку положить голову ему на грудь.

Почувствовав, что у нее подкашиваются ноги, Лионесс тихо рассмеялась:

— Что же ты со мной делаешь?

И услышала, как Фоко еле слышно хохотнул и тихо прошептал:

— То же, что и ты.

Лионесс немного повернула голову и прислонилась лбом к груди Фоко.

— Ты понимаешь, что однажды мы не сможем остановиться?

— Тогда, может, стоит получить благословение святых отцов.

Девушка оттолкнула Риса:

— Тебе не удастся так просто вырвать у меня обещание выйти замуж.

Тот снова притянул ее к себе:

— Может быть, и нет. Но бегать неизвестно где и целоваться с кем придется ты тоже не будешь.

Поразительная наглость!

— Рассчитываешь мне помешать?

— Рассчитываю?! — Рис отодвинул Лионесс от себя. Она взглянула в глаза Фоко и застыла на месте. — Нет, Лионесс, я просто не допущу этого.

И почему она задрожала от возбуждения? Неужели в ее сердце не осталось гнева? Вместо того чтобы рвать и метать, какой-то озорной бесенок подсказал ей вопрос:

— И как же ты мне помешаешь?

Рис лукаво изогнул бровь и улыбнулся так, что сердце Лионесс перевернулось еще раз.

— Легко, — его губы едва не касались ее лица. — Каждый день я буду вдоволь целовать тебя. Тогда тебе не захочется делать этого с другими.

— Каждый божий день? — простонала Лионесс в ответ на эту греховную угрозу.

— Ага, — прошептал Фоко, его дыхание ласкало ей губы.

Лионесс вспыхнула. Даже в тумане пылкой страсти внутренний голосок тихо нашептывал ей: «Почему?» Зачем Фоко так утруждаться? Отчего этот человек счел себя вправе делать с ней все, что ему хочется? После всех ее проделок, ему было бы разумнее покинуть Рионн без оглядки.

«После моих проделок», — подумала Лионесс и замерла. Она вспомнила обещание Фоко, данное им в саду.

— Это твоя месть.

Поддавшись гневу, Лионесс расправила плечи и выпалила:

— Значит, великая страсть — не что иное, как отплата за твое пленение.

Фоко снисходительно посмотрел на нее. Его желание постепенно растворялось в гневе.

— Разве я не обещал тебе отомстить? — он снова притянул к себе Лионесс. — И как ты думаешь, что я имел в виду?

Но сейчас ей было не до размышлений. И откуда ей знать, что Фоко имел в виду. Целая вереница разных предположений, одно хуже другого, крутилась у Лионесс в уме и терзала ее сердце.

— Забавляешься, да? Играешь в любовь? Зачем? Чтобы я, когда ты меня отвергнешь, уподобилась распутнице?

Девушка глубоко вздохнула и продолжила:

— Тебе нет дела до меня. Никакого. Тебе просто-напросто хочется воздаяния. Возмещения за то, что я с горя натворила.

Тут Фоко не выдержал. Он схватил Лионесс за волосы, вынудив ее откинуть голову назад, и крикнул:

— Во имя всех святых! Женщина, как же ты глупа!

Лионесс забарабанила кулачками по его груди.

— Отпусти меня.

И стала вырываться изо всех сил.

Рис сильнее сжал пальцы, и ее попытки прекратились. От боли у Лионесс на глаза навернулись слезы, но она не хотела показывать Фоко свою слабость.

— Чтоб ты провалился, Фоко! Отпусти меня.

— Ни за что.

Она велела себе не обращать внимания на боль и снова попыталась высвободиться.

— Лионесс, прекрати немедленно!

Его крик гулким эхом прокатился вдоль каменистого берега, сорвав темную завесу, что словно покрывало окутала разум Лионесс.

По щекам ее безудержно, одна за другой, покатились слезы. Униженная до глубины души, Лионесс смахнула их. Она не хотела, чтобы этот наглый грубиян заметил ее страдания — он должен был видеть только гнев.

Неожиданно Фоко отпустил ее волосы, и ладони графа соскользнули на спину девушки. Не успела Лионесс опомниться, как Фоко крепко прижал ее к себе.

Ей почему-то стало очень уютно в его надежных объятиях, но Лионесс упорно прогоняла крамольные мысли. Удивленная молчанием графа, она подняла голову и посмотрела на него. Его щека слегка подергивалась — он злился, как, впрочем, и она.

— Думаешь, мне все равно? — голос Фоко звенел от едва сдерживаемой ярости.

Опасаясь, что ответ раскроет ее чувства, Лионесс промолчала. Она только покачала головой.

— Разве я не поклялся защищать тебя и твой замок?

Лионесс глубоко вздохнула, подбирая слова, и ответила:

— Да, поклялся, но ведь клятву свою ты уже сдержал.

— Нет. Этот обет приносят на всю жизнь.

— А разве можно обещать и защиту, и месть одному и тому же человеку?

— Побойся бога, Лионесс, неужели ты так и не поняла, что собой представляет эта страшная для тебя месть?

Ладонь Фоко скользнула у нее по спине и осторожно погладила опущенные плечи Лионесс. По ее телу побежали мурашки.

— Неужели ты не замечаешь, что когда ты трепещешь от желания, со мной происходит то же самое?

Лионесс безвольно прижалась к нему. Она чувствовала, как ее гнев постепенно уходит.

— Разве ты не понимаешь, что эта дурацкая месть загнала нас в ловушку?

— Но я… Ты не оставишь… не… — она боялась облечь мысли в слова.

— А что я? — Пальцы Фоко снова проникли в ее волосы и принялись поглаживать ее затылок. — Брошу тебя? Этого никогда не произойдет.

Он взял Лионесс за подбородок и бережно приподнял ее голову:

— Посмотри на меня и внимательно послушай.

Когда она взглянула в его искристые глаза, Фоко тихо сказал:

— Я отомщу тебе. Я завладею тобой всецело. Тебе не избавиться от меня, Лионесс, — он покачал головой и добавил: — Но, отомстив тебя, я, наверно, потеряю куда больше.

Ее душа наполнилась теплом, а все сомнения и страхи рассеялись. И в этот миг Лионесс поняла, что готова ради Фоко на все.

Одна лишь мысль зашевелилась в глубинах ее сознания. О долге. Когда-то она уже клялась в любви другому. А Лионесс еще ни разу не нарушала своих обещаний. Стоило ли поступать так сейчас? А если говорить откровенно, то имела ли она право поступить так лишь во имя мечты и страсти?

— Лионесс, месть будет медленной, очень медленной, — ободрил ее Фоко.

Она тут же отбросила свои опасения.

— Как это?

Граф улыбнулся:

— Я буду мстить день за днем… — Фоко припал к ее губам: — поцелуй за поцелуем…

— Господи, спаси!

— Слишком поздно молить о спасении, Лионесс.

Глава 13

Гийом ударил кулаком по столу:

— Не знаю, что тут без меня произошло, Лионесс, но ты, увы, изменилась к худшему.

Услышав эти наглые слова, Рис поперхнулся вином.

Все, кто собрался в зале к вечерней трапезе и теперь сидел за ломившимся от яств столом, вдруг замолкли. Они настороженно смотрели на почетных гостей, стараясь не пропустить ответных слов Лионесс. Впрочем, как и Рис.

— Изменилась не только я.

Знакомые речи. Голосок у нее тихий оттого, что зубы стиснуты. Рис склонился над столом: он напряженно вслушивался в обмен любезностями.

Гиойму ответ Лионесс явно пришелся не по вкусу.

— Нет, ты! Ты давным-давно не ребенок — пора научиться вести себя, как подобает женщине.

— Эка невидаль! И кто же будет меня учить?

— Поскольку я твой будущий муж — это моя святая обязанность.

Рис сознавал, что пожалеет о своем поступке, однако искушение было непреодолимым. Он подался вперед и обратился к дю Пре, который сидел по другую руку от Лионесс:

— Может, стоит преподать ей первый урок прямо сейчас?

Лионесс незаметно для остальных положила руку ему на колено. Легонько — Рис едва не охнул. А потом впилась в его ногу ногтями. Сквозь одежду. Рис дернулся — коготки сжались. Тогда он осторожно наступил ей на ногу. Отпустила.

Дю Пре был вне себя. Рис кашлянул и продолжил, обращаясь к нему:

— В чем же заключается святая обязанность супруга?

— Граф Фоко, я уверен, вам это известно куда лучше, чем мне.

Рис бросил на дю Пре убийственный взгляд:

— Пожалуй. Но коль скоро вы завели этот разговор, извольте ответить.

Фоко не мог не заметить недовольного взгляда Лионесс: ее глаза обжигали, словно раскаленные угли. Рис пожал плечами:

— Я всего лишь поддерживаю беседу.

Ее взор куда красноречивее слов поведал, что этому объяснению она не поверила. Наконец Лионесс повернулась к дю Пре и предложила:

— Ну же, Гийом, пожалуйста, продолжай.

Лицо ее собеседника приобрело выражение такой серьезности, что Фоко чуть не расхохотался. Он сунул в рот кусочек хлеба и стал жевать — Рис боялся не сдержаться и тем самым еще сильнее разозлить Лионесс. Покончив с трапезой, граф устроился поудобнее и приготовился: им наверняка предстояло выслушать нечто вроде проповеди.

— Ну, как известно, муж обязан заботиться не только о безопасности и благоденствии супруги, но и о спасении ее души.

Гийом замолк и оглядел собравшихся, словно проверяя, слушают ли его или нет. После этого дю Пре облокотился о стол, сложил ладони в молитвенном жесте и продолжил:

— Для этого жене надлежит вести жизнь богобоязненную и добродетельную.

Он укоризненно взглянул на Лионесс. Рис с изумлением увидел, что она покраснела.

— Значит, вы утверждаете, что муж в ответе за поведение жены и дабы блюсти оное, ему надлежит ее наказывать? — вмешался он.

— Рис.

Фоко сделал вид, что не расслышал предупреждения Лионесс.

Гийом выпятил подбородок и сурово ответил:

— Я бы не стал выражаться столь грубо. Но, коль скоро вы настаиваете, то да. Муж обязан, вернее, это его святой долг, проследить, чтобы супруга вела себя достойно своего положения.

Лионесс удивленно раскрыла глаза:

— Какие же наказания ты применил бы для вразумления своей жены?

— Для начала что-нибудь не слишком строгое. — Гийом, казалось, не мгновение задумался: — Возможно, хватило бы нескольких дней на хлебе и воде, проведенных в усердных трудах.

— А если бы не хватило? — дрогнувшим голосом спросила Лионесс.

— Тогда бы пригодилась хорошая розга не толще большого пальца.

Рис не сомневался: такие, как Гийом, охотно применяют наказания во имя спасения души. Очень удобно использовать церковные установления для издевательств над тем, кто меньше и слабее тебя. Дю Пре и прежде не слишком нравился Рису, а сейчас — тем паче. Неужели Лионесс действительно собралась замуж за этого человека?! Фоко стало любопытно, как скоро после свадьбы она бы затолкала все наказания дю Пре ему в глотку.

Лионесс покачала головой:

— Я по-прежнему ничего не понимаю. Разве нельзя представить, что если муж и жена любят друг друга, то в упомянутых тобой наказаниях нет необходимости?

Гийом окинул стол взглядом и негромко сказал:

— Лионесс, не богохульствуй. Неужели ты хочешь оспорить учение церкви?

— Оспорить? Нет. Я лишь пытаюсь найти объяснение изменчивым правилам, которые диктуют мужчины.

— Только мужчины и могут диктовать правила.

Лионесс вздохнула и посмотрела на Гийома как на сумасшедшего.

— Неужели? Слышала бы это королева Мод. Уверена, что императрице Матильде тоже было бы полезно об этом узнать.

Гийом шумно вздохнул с таким видом, словно ему приходилось разговаривать с умалишенными или глупцами. И хотя этот вздох предназначался Лионесс, Риса он задел куда сильнее.

Фоко допускал, что некоторые женщины явно нуждаются в супруге, который бы все решал за них. Да и сам он время от времени считал необходимым отдавать, а не обсуждать приказы. В последнее время это случалось все чаще, особенно, когда дело касалось Лионесс. Но Рис не понаслышке знал, на что способна оставшаяся без мужской поддержки женщина.

Пусть королева и не владела мечом, но она обладала талантом полководца. Разве не благодаря ее усилиям короля освободили из плена? Кто, как не императрица Матильда, за последние несколько лет совершенно измотала Стефана?

Когда Рис и его братья были детьми, а отец подолгу отсутствовал, мать сама заботилась о безопасности и процветании замка. Конечно, почти все приказы отдавал управляющий, но этот человек лишь повторял распоряжения леди Фоко.

Рис перенял у матери почти столько же, сколько и у отца.

Разве его самого захватила не женщина? Всякий, кто полагает, что с женщинами можно не считаться, поскольку они меньше и слабее, — просто дурак и сам напрашивается на неприятности.

Большинство представительниц слабого пола, если не считать Лионесс, вряд ли взяли бы в руки меч или кинжал и тем более не стали бы никого ими протыкать; они бы, скорее всего, приказали мужчине сделать это за них и насладились результатом.

Если человек не умеет обращаться с оружием, он добивается своего иными способами. Разве не все женщины коварны, как дикие лесные кошки? Пару раз он, глупец, поддался женским уловкам и дорого за это заплатил. Фоко больше не собирался позволять женщинам дурачить себя.

Однако, как мужчина, Рис ощущал настоятельную необходимость поддержать Гийома:

— Ну-ну, Лионесс, дю Пре прав. Тебе прекрасно известно, что женщины не способны мыслить разумно. — Он уставился на стену над головой Лионесс, чтобы не видеть ее лица, искаженного ужасом и недоверием: — Даже королева сначала советуется с супругом и лишь потом принимает решения.

Лионесс опять вцепилась ногтями в его ногу. Пора ей научиться слушать внимательнее. Неужели она не уловила сарказма в его словах?

Гийом повел себя так, словно они с Рисом были единомышленниками. Он поднял кубок:

— Хорошо сказано, милорд.

Промочив горло, дю Пре снова вернулся к своим воззваниям:

— Да-да, и, как вам известно, наказание не приведет к спасению, если назидающий и поучаемый слишком привязаны друг к другу. Поэтому любви в браке нет места.

Лионесс сжала пальцы. Рис незаметно для окружающих ухватил ее за руку и надавил чуть выше запястья. Ногти разжались. Поскольку Рис не намеревался выходить из-за стола в окровавленной одежде, он взял девушку за ладонь, и как только Лионесс снова надумала вонзить в него коготки, прижал ее руку к своему паху.

Это потрясло Лионесс настолько, что она перестала царапаться.

Судорожно глотнув, Лионесс наконец взяла себя в руки и снова обратилась к Гийому:

— Человек не может жить без любви.

— Согласен. Теперь ты понимаешь, почему некоторые мужчины не могут обходиться без нежных чувств и заводят себе любовниц.

Рис взял со стола нож и указал им на Гийома:

— Возможно для некоторых это идеальный выход, но что скажет ваша жена? В своей семье я бы такого не потерпел.

Дю Пре расхохотался. От этого смеха у Фоко волосы на затылке зашевелились. По телу прокатилась ледяная волна, а в душе поселилось какое-то тревожное чувство.

— Да уж, не представляю вашу жену с любовником.

За лукавым, чересчур спокойным ответом несомненно скрывался намек. Мало кто из посторонних знал о неблагоразумном поведении Эллис. Откуда это стало известно дю Пре?

Гийом наклонился вперед и заглянул Рису в лицо:

— Что скажете, Фоко? Как бы вы наказали неверную жену?

В глазах его светилась лютая ненависть, а такие чувства за один день не появляются. Какая разница, почему? Дю Пре ненавидел Риса — это было ясно, как день, и очевидно всем.

Лионесс ахнула. В зале послышались тихие возбужденные смешки.

— Ну же, Фоко! Вы предпочли бы осуществить свои супружеские права как предписано церковью? — Дю Пре насмешливо улыбнулся, передернул плечом и предложил иной выход: — Или же вы, презрев людские законы, просто-напросто убили бы ее? Пожалуй, вы бы заодно избавились и от ее потомства.

Лионесс изо всех сил стиснула ладонь Риса. Она не только сердцем чувствовала ярость Фоко, но и ощущала, как его гнев обжигает ей кожу. Что случилось с Гийомом? Раньше он никогда не подстрекал других людей.

Когда Рис попытался освободить руку, Лионесс забыла о его недавнем предостережении и вонзила ногти в тыльную сторону его ладони. Она молилась, чтобы к Фоко вернулось самообладание, иначе она сломает пальцы о его железные мускулы.

Глаза Лионесс лихорадочно блуждали по залу. Где же отец? Должно быть, он поел и куда-то ушел. Если Рис осмелится напасть на Гийома, она не сможет его остановить.

Фоко поднял руку вверх, выставив на всеобщее обозрение вцепившиеся в его ладонь пальцы Лионесс. Изумленный взгляд Гийома метнулся от ее лица к сплетенным рукам.

Лионесс разжала пальцы и тут же поняла, что именно этого Фоко и добивался. Не успела она спохватиться, как он убрал руку.

С ее губ сорвалось что-то невнятное, должно быть проклятье, но его заглушил шелест вынимаемого из ножен меча.

Рис в мгновение ока вскочил, отодвинул Лионесс в сторону и приставил острие клинка к шее Гийома. Все замерли, только лорд Рионн бросился к главному столу:

— Граф Фоко, нет! — Он жестом подозвал своих людей. На его призыв откликнулось человек двенадцать.

Испугавшись, что ее отец, не колеблясь, применит силу против Фоко, Лионесс оттолкнула одного из стражников и встала рядом с Рисом. Тот промолчал, но выражение его лица говорило куда красноречивее слов. Так и есть — он злился на Гийома, но в глубине его золотисто-карих глаз промелькнуло нечто большее, чем гнев.

Еще немного и ей удастся заставить его убрать меч в ножны. Лионесс облегченно вздохнула и положила ладонь на сгиб руки графа.

— Рис, прошу тебя…

Фоко глаз не сводил с дю Пре. Тот побледнел, как полотно.

— Зачем? С какой стати я должен лишать себя удовольствия вырезать его скверный язык.

Хотя Рису не стоило впадать в такие крайности, Лионесс его понимала. Она обязательно разберется с Гийомом, но позже. Сейчас ей нужно сохранить этому идиоту жизнь.

— Ты обещал королю не проливать крови Гийома. Или ты можешь вырезать ему язык, не запятнав пола в замке моего отца?

Лионесс почувствовала, как расслабилась рука Фоко.

— Нет, не могу.

— Тогда, по-моему, твоему мечу самое место в ножнах.

Едва Рис опустил клинок, Рионн бросился к нему, вырвал из рук оружие и направил меч на Гийома:

— Убирайтесь отсюда, но не покидайте замок.

Он повернулся к Рису:

— Вам тоже следует выйти и успокоиться.

Едва оба рыцаря покинули зал, Рионн кивнул остальным гостям:

— Не стоит прерывать ужин.

У Лионесс подкашивались ноги. Она хотела, было, опуститься на скамью, но граф Болдуин приказал:

— Ступай за мной.

Всю дорогу, пока они шли в его покои, Лионесс почти бежала — так быстро шагал отец. У двери Рионн сурово обернулся к дочери. Лионесс торопливо пронырнула мимо него в комнату. Рионн с такой силой захлопнул за собой дверь, что она едва не сорвалась с петель.

— Ты что, спятила?! — его крик эхом разнесся по комнате. Рионн швырнул меч Фоко на сундук и снова заорал: — Как ты это допустила?!

— Я?! А я тут причем? Я не виновата, — оправдывалась Лионесс.

— А то я не вижу!

— Я не отвечаю за их поступки.

Рионн шагнул к дочери. Он так близко склонился к ее лицу, что дыхание отца коснулось щек Лионесс.

— А я говорю — отвечаешь.

— Как же так?

— Разве Фоко очутился здесь не из-за тебя и твоей дурацкой гордыни?

— Ну… нет… наверно, нет…

Просто поразительно, как быстро отцу удавалось низвести ее до уровня десятилетней девочки.

— Разве стал бы дю Пре выводить Фоко из себя, если бы не ты?

— Мы всего лишь обсуждали…

— Неважно, что вы там обсуждали! Можно говорить о погоде, но дю Пре и тогда найдет способ вывести из себя Фоко.

Ее отец в очередной раз стремился исподтишка принизить Гийома. Поскольку Лионесс уже и сама обнаружила, что дю Пре сильно изменился, она нехотя спросила:

— Что ты имеешь против Гийома?

Рионн отшатнулся и направился в опочивальню. Лионесс бросилась за ним.

— Отец, прошу тебя. Я должна знать.

— Я не волен дать тебе ответ.

— Не волен? Лишь король мог…

Лионесс замерла. Верно. Только Стефан мог приказать отцу держать язык за зубами.

— Боже мой, отец, что происходит?! Какую игру ты затеял?

Рионн тяжело опустился в кресло. Он словно резко постарел и теперь выглядел гораздо старше своих сорока с небольшим лет.

— Ничего я не затевал, девочка моя. Я лишь выполняю приказ и храню молчание.

Лионесс опустилась перед отцом на колени:

— Храни, если нужно. Ответь мне только: благословишь ли ты мой союз с Гийомом?

Рионн отвернулся, а потом легонько погладил дочь по голове.

— Я благословлю твой брак с любым мужчиной, которого ты выберешь.

— Отец…

— Доченька, прошу тебя… Большего я сказать не могу.

Лионесс прислонилась лбом к отцовскому колену:

— Мне опасно это знать?

— Не более опасно, чем положение, в которое ты себя загнала.

Ей следовало догадаться, что отец снова заведет разговор о сегодняшнем ужине.

— Я же не нарочно.

— Нет, нарочно. — Он дождался, когда Лионесс выпрямится, и поймал ее взгляд: — Дитя мое, для тебя это всего лишь выбор, для них — поединок. И никто не хочет в нем проигрывать. Если у тебя не хватит мудрости развести их подальше, эти двое станут унижать друг друга при всяком удобном случае.

Лионесс тихо рассмеялась:

— И как же мне развести их за столом, во время трапезы?

— Меня это не волнует. Как хочешь, так и выкручивайся.

— Хорошо. Я постараюсь.

Знать бы еще, как это сделать?

— Лионесс, если Фоко убьет дю Пре, на Рионн обрушатся все силы ада.

Люди так боялись крутого нрава Фоко, но Лионесс казалось, что Гийома тоже не стоит недооценивать.

— А если все получится иначе? Если Гийом убьет Фоко?

Когда Лионесс сбежала из покоев отца, тот все еще хохотал над ее предположением.

Гийом сновал по отведенной ему комнатушке. Его, словно ребенка, отправили в свою комнату — такого унижения дю Пре снести не мог.

Комната была маленькая, невзрачная и больше походила на кладовую. Это им с рук не сойдет.

Как посмел Рионн обращаться с ним таким образом? Неужели он не понял, с кем связался?

Нет. Он еще не догадался. Однажды, совсем скоро, все узнают правду, но пока нужно ждать.

В некотором смысле было бы неплохо просветить Рионна. С еще большим удовольствием Гийом раскрыл бы глаза его своенравной дочери. Может, тогда она научится его уважать и повиноваться?

Он бессилен, пока они с Лионесс не обвенчаются. От этой мысли Гийома затошнило. Ему придется взять в жены избалованную девчонку, которая полагает, будто ее мнение что-то значит. Куда же смотрел Рионн? Как отец, он был обязан проследить за ее воспитанием.

Очевидно, теперь ему, дю Пре, придется на правах мужа исправлять ошибки, допущенные родителем Лионесс.

Король Стефан тоже хорош. Где это видано, чтобы женщине давали право выбирать жениха? Гийому доводилось слышать о слабости и безвольности монарха, но до сей поры он не понимал, насколько далеко все зашло.

Гийом вздохнул. Нужно успокоиться. В конечном итоге все образуется. Просчеты Стефана он тоже исправит. По правде говоря, у Лионесс нет выбора. Она выйдет за него, как и было обещано.

Надо только еще немного потерпеть. Сегодняшний ужин — ошибка, которая больше не повторится. Он обуздает свой характер и больше не станет подстрекать Фоко. Всего несколько дней. После брачной ночи у него будут развязаны руки. Тогда он превратит Лионесс в добродетельную супругу… а потом она ему больше вообще не понадобится.

Глава 14

В саду было тепло и солнечно, но это не улучшило настроение Лионесс. Даже аромат цветов лаванды не смог унять ее беспокойство.

Король Стефан запретил проливать кровь. Лионесс считала подобное обстоятельство весьма прискорбным. Еще немного, и она совершит ужасный грех: прикончит, наконец, одного, а, возможно, и обоих своих воздыхателей.

Оставалось только выбрать жертву.

Отец приказал Лионесс держать Риса и Гийома подальше друг от друга, и она старалась изо всех сил. Отговариваясь сомнительным желанием лучше узнать своих кавалеров, Лионесс разделяла трапезу только с одним из них. Остаток дня она посвящала хозяйственным заботам, не обращая внимания ни на Фоко, ни на дю Пре.

Ее замысел был прост. Сначала нужно поесть с одним рыцарем, потом — с другим, а на следующий день поменять их местами. На деле это оказалось непросто. Если так пойдет и дальше, вскоре ей придется установить своим сотрапезникам четкую очередность. Иначе обедать придется в другом месте.

Вчера Лионесс уже совершила оплошность: дожидаясь к столу Гийома, она заговорила с Фоко. В итоге вместо еды пришлось объяснять, почему время дю Пре досталось Рису.

Сегодня все повторилось с точностью до наоборот. Разница состояла лишь в одном: пока Фоко расспрашивал ее насчет Гийома, Лионесс поняла, что он хотел ее разозлить. В чем благополучно преуспел.

Между тем словесные баталии сменялись вполне мирными беседами. Как нелепо и невыносимо!

— Они с ума меня сведут. Ведут себя, будто маленькие испорченные дети, и сами не ведают, чего хотят, — еле слышно пробормотала девушка.

— Здесь ты не права. — Рис поставил ногу на край скамейки и наклонился к Лионесс: — Я всегда знаю, чего хочу.

У Лионесс, казалось, земля ушла из-под ног. Как он ее выследил? Лионесс пришло в голову, что неплохо бы привыкнуть глаз с Фоко не спускать. Век живи, век учись.

Она набрала воздуха в грудь и неторопливо выдохнула:

— Чего тебе надо, Фоко? Разве ты не собираешься вместе со всеми на охоту? — Лионесс указала на стену за спиной Риса. — Конюшни там.

Он присел рядом с ней.

— Нет. Я решил, что сводить тебя с ума куда веселее.

— Потерпи, недолго осталось.

Он все подслушал или нет? Неужели ей негде укрыться от его всевидящего ока?

— Что с тобой, Лионесс? — склонился к ней Фоко. — Неужели ты и впрямь полагаешь, что отделаешься от меня краткой совместной трапезой? — Рис улыбнулся: — Как же мне склонить тебя к браку за те ничтожные мгновения?

Лионесс на миг представила себе хищную птицу, парящую над беспомощной добычей.

— Эти ничтожные мгновения ты превращаешь в вечность. — Она взглянула на Фоко и мгновенно осознала свой промах. Неужели эти очи сулят ей поцелуй? Лионесс захотелось взмыть в небо, поэтому она сосредоточилась на выложенной камнями дорожке.

— Это не важно. Ты жаждешь заполучить в постель шлюху, а не жену, Фоко.

— Как любопытно! Оказывается, тебе известны все мои желания. Твои предположения основаны на россказнях, или же ты переспала со многими мужчинами и теперь точно знаешь, чего мы алчем и жаждем?

Лионесс едва не поперхнулась от возмущения. Она вдруг поняла, что разум ее помутнен, а чувства — в смятении, и оставаться сейчас наедине с Фоко ей нельзя.

— Мне… мне пора.

Рис схватил ее за руку:

— Ты останешься.

Его тихий голос удерживал Лионесс крепче длинных пальцев, что нежно обвились вокруг ее запястья.

— Отпусти меня.

Он покачал головой. Глаза его вспыхнули и как-то по-особенному замерцали. Он забавлялся с ней. Для Фоко это всего лишь игра, а Лионесс — награда.

— О нет, тебе этого не понять. Я не могу оставаться с тобой наедине.

Вся ее прежняя решимость свелась к едва слышным мольбам:

— Фоко, пощади. Умоляю, оставь меня.

Рис взглянул на Лионесс — щеки ее раскраснелись, глаза блестели, — и понял, отчего ей не хотелось оставаться с ним наедине. Иногда почти невозможно скрывать желание, отрицать страсть. Как человек в делах сердечных более опытный, он сдержал улыбку.

— Нет, Лионесс, не оставлю.

Рис ласково, будто приручая пугливого котенка, погладил ее подбородок.

— Я никогда тебя не оставлю.

Он повернул к себе ее лицо.

Рису показалось, что он целую вечность не ощущал вкуса губ Лионесс, хотя на самом деле — всего лишь несколько дней. С того вечера, когда в замке «чудесным образом» появился Гийом, Фоко ни разу не удавалось остаться с дочерью Рионна наедине. Даже на берегу реки рядом находилась Хелен. С тех пор Рис встречался с Лионесс лишь в главном зале, где вечно толпились люди.

И да поможет ему Бог, как ни тяжело это признавать, он соскучился по ней.

Рис приник губами к ее устам. Он истосковался по этому вкусу, по едва заметной нерешительности, с которой Лионесс вздохнула и уступила собственным желаниям, по ее языку, что так ласково откликался на его лобзания.

Лионесс застонала, когда Рис запустил пальцы в ее волосы, запрокинул ей голову и прошелся губами сбоку вдоль шеи. О, да, он истосковался по созвучному биению ее сердца. Рису недоставало стонов Лионесс, что эхом отзывались в его груди.

С изяществом, которое появлялось только в ее присутствии, Рис немного развернулся и усадил Лионесс к себе на колено. Она прислонилась к груди Фоко, обвив одной рукой его шею, а другой — поясницу.

— Моя служанка…

Ее теплое дыхание и едва слышный шепот заставляли Риса дрожать от желания.

Он снова припал к нежным губам:

— Мелвин не выпустит ее из зала.

Пальцы Лионесс запутались в его волосах.

— Какое великодушие!

Он провел рукой вдоль тела Лионесс, проворно ослабив шнуровку на ее платье. Рис ловко просунул ладонь под плотную ткань блио и провел пальцем вдоль нежной выпуклости груди. Тонкое полотно камизы плохо защищало Лионесс от прикосновений мужской руки, а Фоко — от тепла женской кожи.

Рис поцелуем заглушил удивленный вздох Лионесс. От его ласк она расслабилась и теперь жаждала большего. Ободренный откликом, Рим провел большим пальцем вдоль ее груди, время от времени теребя и раздразнивая и без того затвердевший сосок.

Лионесс податливо прижалась к его ладони. Кровь прихлынула к чреслам Фоко. На лбу выступили бисеринки пота. Если он сейчас же не остановится, то сотворит нечто достойное сожаления.

Их свадьбу почтит своим присутствием сам король. И наутро после брачной ночи он тоже будет в замке. Вместе с лордом Рионном король засвидетельствует невинность Лионесс, когда на всеобщее обозрение вывесят свадебные простыни.

Если на них не обнаружится ни капли девственной крови, пойдут сплетни. И хотя кровь можно было добыть иным способом, Рису не хотелось оскорблять этим Лионесс.

Страсть и желание для нее внове. Рис не вправе обвинять ее в том, что начал сам. Он один целиком и полностью в ответе за сей первый чувственный опыт.

Фоко с неохотой оторвался от девичьих губ:

— Лионесс.

Он отер испарину с ее лица и едва не утонул в глубине ясных глаз.

Все в ней, от слегка разрумянившегося лица и припухших от поцелуя губ до неистово пульсирующей на шее жилки, манило Риса обратно, к Лионесс. И он решил, что непременно откликнется на этот зов, только позже.

— Лионесс, — осторожно обхватив ладонями ее лицо, Рис изумился собственной глупости, — мы должны остановиться. Прямо сейчас.

Она закрыла глаза, потом открыла… моргнула еще раз. С каждым взмахом ресниц Лионесс Фоко замечал, как страсть уступает место смущению.

Лионесс соскочила с его колена и встала, отвернувшись к своим цветам и травам.

— Мне никогда не понять смысла твоих действий, Фоко.

— Мои действия — лишь малая толика того, на что я имею право, — казалось, его разозлила собственная насмешка.

Лионесс оглянулась через плечо:

— Тогда, быть может, не стоит нам оставаться наедине.

— Будет только хуже. — Фоко прислонился к дереву, что росло около скамьи: — Мое воображение куда изощреннее, когда предоставлено самому себе.

Лионесс обернулась к Рису:

— Что же станется с твоим воображением, если я выйду за Гийома?

Представив Лионесс в объятиях дю Пре, Фоко моментально взбеленился. В голову так и лезла картина сплетенных в постели тел, а ярость лишь усиливалась. Нет. Рис отбросил подобные мысли, отказываясь поддаваться на неосознанную провокацию.

— Мне ни к чему об этом беспокоиться.

— Очень уж ты самоуверен.

Он промолчал в ответ, и Лионесс поинтересовалась:

— Зачем же ты сюда пришел? Разве тебе не следует находиться с остальными мужчинами? — Она изогнула медно-красную бровь: — Даже если моя служанка занята, разве тебя не пугает, что нас может застать отец?

— Нет. Он поклялся на весь день задержать дю Пре на охоте.

— Неужели ты все оборачиваешь себе на пользу?

Рис закрыл глаза и поудобнее устроился на скамейке:

— Почти все.

Он услышал, как шагнула мимо него Лионесс, как тихо зашуршал о каменную дорожку подол ее платья. Не открывая глаз, Рис протянул руку и ухватил Лионесс за одежду:

— Сядь.

Лионесс опустилась на землю неподалеку от скамьи:

— Рис, чего ты добиваешься?

Его сердце едва не остановилось от изумления. Лионесс не просто без возражений подчинилась ему, она назвала Фоко по имени, а ведь они даже не целовались и не держались за руки. Смеет ли он надеяться, что она смягчится?

— Я всего лишь хотел поговорить, ведь завтра я покину замок.

— Покинешь?

— Не волнуйся. Я уезжаю на один день. А вы с Гийомом сможете побыть наедине.

— Зачем ты уезжаешь?

Фоко развеселило подозрение в голосе Лионесс.

— Вернулись мои люди. Я отправлял их на поиски самозванца.

— Они его нашли?

— К сожалению, нет. Но они проследили его путь до этих мест, и теперь я хочу сам с этим разобраться.

— До Рионна? — ахнула Лионесс. — Но мой отец отправился туда на охоту.

Рис внимательно посмотрел на нее. Лионесс побледнела, ее глаза расширились. Рис осторожно взял девушку за руку:

— Он в безопасности, Лионесс. Вряд ли ему что-то угрожает: с ним его и мои люди.

— Благодарю.

Она подтянула колени к себе и оперлась о них подбородком.

Рис отпустил ее ладонь:

— Я-то думал, что в первую очередь ты станешь беспокоиться не об отце, а о Гийоме.

— Отец мне очень дорог.

— Но, по-моему, ты так любила дю Пре.

— Я не стану обсуждать с тобой Гийома. Это неприлично.

— Поскольку ты вскоре станешь моей женой, я не нахожу в этом ничего неприличного.

— Ты весьма самонадеян, Фоко.

Ага, теперь куда лучше — она снова назвала его Фоко. Рис опустил голову и взглянул на Лионесс:

— Ты любишь его?

Она на миг закрыла глаза, а потом внимательно посмотрела на мужчину, что лениво развалясь сидел так близко от нее. Он выглядел усталым. Под глазами залегли темные круги. Прядь давно нестриженных волос упала ему на щеку.

Лионесс бездумно протянула руку и откинула непокорный локон обратно. Рис на мгновение задержал ее ладонь, прижав к своей щеке, и переспросил:

— Ты любишь его, Лионесс?

Ее пальцы ощущали тепло его кожи. Лионесс медленно провела ладонью вниз по лицу Фоко и почувствовала, как едва заметная щетина оцарапала ей руку.

— Я не уверена.

Фоко согнутой ладонью приподнял ее подбородок.

— Не так давно лишь в память о нем ты решилась на убийство. Ради мести ты решилась загубить свою душу.

— Я знаю. — Лионесс откинула голову, избегая прикосновений Риса, и посмотрела на него: — И что бы ты делал, скажи я Гийому «да»?

Он пожал плечами:

— Кому бы ты ни отдала свое сердце, ты станешь моей женой.

— И тебе было бы все равно?

Это просто невозможно.

— Да. А с чего бы мне волноваться?

— Но…

— Что «но», Лионесс? Неужели, по-твоему, любовь хоть кому-то нужна? При чем тут она и твой брак? Разве любовь спасет Таньер? Может она убережет твоих вассалов? Неужели любовь накормит и оденет тебя? Или обеспечит крышу над головой?

Голос его звучал слишком глухо. Для хорошо владеющего собой человека в нем было чересчур много гнева. Что-то тут не так. Лионесс заметила на лице Риса ярость и заглянула ему в глаза. Опять то же самое. Такое выражение она уже видела в тот день, когда захватила Фоко в плен. Боль. Потеря. И то, и другое сейчас отражалось в его глазах. Может, ей показалось? Надо проверить.

Должно быть, она ошиблась. С чего бы столь могучему воину так страдать?

Стоя перед Фоко на коленях, Лионесс снова прижала ладонь к мужской щеке и погладила его губы кончиком большого пальца.

— Как ты представляешь себе любовь? Неужели ты никогда никого не любил? Разве твои родные не любят тебя? Возможно ли, чтобы ты не отвечал на их чувства?

— Я горжусь своей семьей. Я уважаю их. Я забочусь о них.

— Разве это не любовь?

— Речь не о семье. Я говорю о бесполезных чувствах меж мужем и женой.

— А разве муж и жена — это не семья? Как же их чувства друг к другу могут стать бесполезными? — озадаченно нахмурилась Лионесс.

Фоко попытался увернуться от ее пальцев, но Лионесс протянула руку и снова повернула к себе его лицо.

— Рис, ты хоть раз в жизни кого-нибудь любил?

Он замер. Едва Фоко попытался встать, Лионесс обняла его ладонью за шею и запустила пальцы ему в волосы.

— Сядь, Рис.

Он беспрекословно ей подчинился, и это развеселило Лионесс.

— Если уж я решу выйти за тебя, между нами не должно быть недомолвок. Что заставляет тебя считать любовь бесполезной?

Он зыркнул на Лионесс:

— Тут нечего решать. Выйдешь за меня и точка.

Он что, решил принудить ее?

— Не увиливай. Ответь мне.

— Нет у меня ответа.

Лионесс едва не впилась ногтями в его шевелюру.

— Граф Рис Фоко, разве нужно напоминать вам, что именно я пленила и удерживала в своей крепости Могучего Сокола? Вам больше не удастся запугать меня яростными взглядами или злобным голосом. Поберегите их для тех, кто слабее меня.

На миг, когда лицо его превратилось в каменную маску, она, было, решила, что зашла слишком далеко. Наверно от подобного взгляда воины застывали как вкопанные. Лионесс возблагодарила бога, что она не воин.

Именно так — после всего, что было между ними, после всех его речей и ошеломительных поцелуев она поняла: вреда ей Фоко не причинит. Лионесс не лгала: она его не боялась. Она неподвижно сидела, не сводя взгляда с Фоко.

Наконец — Лионесс показалось, что минул не один час — он успокоился и рассмеялся:

— Да, Лионесс… умеешь ты иногда донять.

— Пришлось давеча научиться. — Она шутливо взъерошила Рису волосы и встала: — Тебе пора идти.

Они направились из сада по узкой дорожке, останавливаясь на каждом шагу и рассматривая то одно, то другое растение. Всякий раз, когда Лионесс рукой или бедром задевала Фоко, ее охватывал непонятный трепет.

Лионесс не отрицала: едва она увидела этого человека, он пробудил в ней определенные чувства. Даже когда Фоко был пойман, словно загнанный олень, он своим видом и мощью внушал страх. А ухаживая за его ранами, она не могла не замечать тепла его кожи, жара, проникавшего через кончики пальцев в ее кровь.

Что ни говори, а Рис пробуждал в Лионесс греховные чувства. Но, конечно же, для доброго брака вожделения и желания мало. Она, безусловно, знала, что Фоко — человек страстный. Искал ли он справедливости, защищал ли честь — он отдавался этому всей душой. Если уж Рис так поглощен этими поисками, то почему бы ему не отдаться с такой же страстью заботам о жене?

Не в силах более сдержать любопытства, Лионесс рискнула спросить:

— Ты любил свою жену и ребенка? Ты почитал и оберегал их?

Она ждала, что Рис разозлится или уйдет. Вместо этого он немного помолчал, повернулся к ней и положил руки Лионесс на плечи.

Его лицо исказилось от боли. Об этом свидетельствовали глубокие морщины у него на лбу, нахмуренные брови, сурово сжатые губы и тусклые, равнодушные глаза.

Лионесс захотелось забрать свой вопрос обратно. Но еще больше ей захотелось изгнать боль из сердца Фоко.

— Я не убивал жену.

Лионесс коснулась, было, его щеки, но Рис отвернулся, и она отдернула руку.

— Я уже поняла.

— И ребенка ее я тоже не убивал.

— Ее ребенка, говоришь?

Он медлил с ответом. Лионесс изучающе посмотрела на Риса и поняла, что он убит горем. Тяжело вздохнув, Фоко ответил:

— Так и есть. Младенец, что умер вместе с ней, не был моим.

— Откуда тебе знать!

— Я тоже сначала так подумал. Элис утверждала, что никогда мне не изменяла, и я верил ей, пока не взглянул на ребенка.

Лионесс доводилось видеть новорожденных. Красные и сморщенные, они ничуть не напоминали собственных отца или мать.

— Рис, младенцы часто несхожи с родителями.

— Достаточно сказать, что этот ребенок не мог быть плодом моих чресел.

— Ты счел ее изменницей и не убил? — изумленно спросила Лионесс. Много ли мужчин в состоянии перенести такой позор и унижение, не превратив жизнь повинной в этом женщины в ад? Неудивительно, что Фоко считал любовь никчемной. Если он и был неравнодушен к жене, это чувство, скорее всего, умерло вместе с ней.

Риса вспомнил гибель Элис. Он крепко-накрепко удерживал это в глубине сознания, но теперь чувства вырвались на свободу. Рис отшатнулся от Лионесс и от той боли, что до сих пор терзала его.

— Как она умерла?

Он ответил не сразу — в горле словно застрял комок, он рос и мешал Рису говорить.

— Прыгнула с башни вместе с ребенком.

— Как она решилась на такое? Погубить себя и невинное дитя? Зачем?

Рис отвернулся:

— Довольно, Лионесс. Хватит.

Бесконечные «почему» и «зачем» почти каждый день не давали ему покоя. Ответ был всегда один и тот же, и Рис оказался не в силах его изменить. Почему? Потому что ему хватило глупости привязаться к Элис, полюбить ее, а она… ее тошнило от одного его вида. Он вручил своей жене душу и сердце, а она опозорила Риса и забрала его дар с собой в могилу.

Он больше этого не допустит.

Рис заглянул в глаза Лионесс и понял, какие вопросы она хочет задать. Однако ему нечего ей ответить.

— Спрашиваешь, зачем? Не знаю. Неужели ты думаешь, что я не задавался тем же вопросом снова и снова? Ответа нет. Единственный, кто мог ответить, мертв.

Она смутилась и помрачнела:

— Не понимаю.

— Здесь нечего понимать, — Рис обнял Лионесс за шею и притянул к себе. Она не сопротивлялась. — Давай оставим прошлое в прошлом.

Лионесс спокойно прижалась к его груди. Ее дыхание согревало шею Риса. Эта девушка пахла свежестью и солнцем. Ее близость, ее аромат неуклонно подтачивали сковывавшие сердце Фоко вериги.

Поцеловав Лионесс в лоб, Рис слегка отодвинул ее от себя:

— Лионесс, мне пора. Нужно разыскать самозванца. Некогда мне с тобой время терять.

— Понимаю, — она поцеловала Фоко в подбородок. — Однако этим ты не завоюешь моей руки.

— Если ждешь велеречий и любезностей, поищи Гийома. Мне нечего тебе предложить.

Лионесс вырвалась у него из рук и наградила осуждающим взглядом.

— Пусть так. Возможно, я тебя послушаюсь. Может, когда ты вернешься, Гийом наговорит мне столько комплиментов, что я забуду о тебе.

Она просто дразнила его, поэтому Рис уступил:

— Если этим ты хочешь вызвать у меня ревность, поищи другой способ.

— Мне незачем вызывать твою ревность. — Она скрестила перед собой руки и вздернула бровь: — Запомни, выбор за мной. Ты не можешь принудить меня к браку.

Рис засмеялся и прижал Лионесс к себе.

— Возможно, у меня нет в запасе велеречий и любезностей. Однако я стану защищать и поддерживать тебя, заботиться о твоем замке, твоих вассалах и о тебе самой. — Он легонько поцеловал ее: — Я не дам тебе скучать днем и заставлю пылать от страсти ночью.

Он поглаживал ее шею большим пальцем до тех пор, пока Лионесс не затрепетала. Рис приподнял ее подбородок и заглянул в наполненные слезами глаза.

— Я всегда буду тебя оберегать.

Он склонился к ее губам, мгновенно убедив Лионесс откликнуться на поцелуй.

Глава 15

Лионесс вытерла руки о подол. После ухода Риса она решила заняться прополкой сорняков и таким образом унять разгулявшееся воображение.

Не помогло. Она чувствовала себя выжатой и натянутой, словно тетива лука, до предела. Что с ней творится? Фоко всякий раз заставлял ее трепетать в предвкушении очередной встречи.

Лионесс хотелось не просто украдкой вкушать его поцелуи и ласки. Она жаждала… Хватит! Если она станет и дальше об этом думать, то к вечеру сойдет с ума.

Послышался шум — это возвращались охотники. В надежде отвлечься от порочных мыслей Лионесс перестала изводить себя и вышла из сада.

Но оказавшись во внутреннем дворе замка, она пожалела, что покинула свое укрытие. Да, охотники вернулись. Однако вместо лихой, самодовольной компании Лионесс застала кучку изможденных, понурых мужчин.

Лионесс отыскала глазами Гийома. Он стоял на противоположной стороне двора, и, казалось, один сохранял радостный вид.

— Лионесс, — махнул ей Гийом, — иди посмотри, что я добыл.

Лионесс уже доводилось прежде видеть вепря, но больше всего ее удивило не это.

Она постоянно выезжала на охоту, но на вепря охотиться не осмеливалась. Обыкновенно в честь подобной добычи устраивали празднество. Между тем сейчас остальные мужчины расседлывали лошадей и выглядели какими-то уж слишком тихими и подавленными.

Гийом подошел к Лионесс и потянул ее вперед.

— Ну же! Посмотри — вот чем мы будем угощаться в ближайшие дни.

От его прикосновения Лионесс похолодела и метнулась в сторону.

— Где мой отец? — спросила она.

Гийом схватил Лионесс за руку:

— Не смей от меня уходить, — зарычал он. — На сей раз ты сначала встретишь мужа, а не отца.

— Мужа? — повернулась к нему Лионесс. — У меня нет мужа. И право выбора все еще за мной.

Гийом засмеялся. Однако его тон и выражение лица не сулили веселья.

— Ты сделаешь, как прикажет отец.

— Пожалуй, — согласилась Лионесс, поскольку не намеревалась спорить с ним при посторонних. — Но пока насчет тебя или Фоко он мне ничего не приказывал.

— Ему и не нужно, — тихо ответил Гийом. — Ты поклялась мне и, понятное дело, обещание выполнишь, иначе обесчестишь свою семью.

Вот незадача… Она поклялась. В присутствии рионнского священника Лионесс обещала свою руку и сердце Гийому.

Дю Пре прикоснулся к щеке Лионесс:

— Лионесс, тебе прекрасно известно, кому ты обещана. Мне.

Сколько раз Гийом повторял ей эти слова. Но до сего дня, до этой минуты, Лионесс головы не опускала и стеснения в груди не ощущала. Почему теперь все не так? Слова остались прежними, изменился человек и ее чувства к нему.

Гийом приподнял подбородок Лионесс:

— Молчишь? А ведь не так давно ты улыбалась мне и твердила, что не можешь дождаться этого дня.

Он лишь подтвердил ее сомнения.

Гийом двумя пальцами сжал подбородок девушки:

— Что же изменилось, Лионесс?

— Ничего.

Лионесс дернулась, но дю Пре ее не отпустил.

— Что ты натворила?

У Лионесс застучало сердце. Она старалась не смотреть на Гийома.

— Ничего.

— Не увиливай, — приказал он и заглянул Лионесс в глаза. — Ты лжешь.

Дю Пре не мог сдержать ярости. Его лицо покраснело от злости. Он поднял руку.

— Зачем ты…

— Дю Пре! — Рионн бросился к дочери: — Только тронь ее, и ты — покойник.

Гийом отпустил Лионесс, как-то странно посмотрел на нее и отстранился.

— Прости меня. Не знаю, что на меня нашло, — промолвил Гийом и поднес к виску дрожащую ладонь. — Должно быть, это последствия выпавших на мою долю испытаний. Иного объяснения подобному непонятному безумию я дать не могу.

Рионн нахмурился, но промолчал.

Была ли в оправданиях Гийома хоть крупица правды? Хотя Лионесс верила, что затянувшееся ожидание могло вывести дю Пре из себя, да и мытарства не добавили ему спокойствия, она все же сомневалась в причинах столь необычной и резкой для тихого Гийома вспышки гнева.

Лионесс успокаивающе коснулась руки Гийома:

— Забудем. Возможно, тебе стоит немного вздремнуть и придти в себя.

Он криво усмехнулся:

. — Что ж, последую твоему совету. — Гийом протянул руку и погладил пальцем щеку Лионесс: — Увидимся вечером?

Лионесс кивнула:

— Да. Буду тебя ждать.

Когда Гийом вошел в донжон, Лионесс обратилась к отцу:

— Что случилось?

Рионн провел рукой по лицу и опустил ее на плечо Лионесс. Его ладонь заметно дрожала. Да что же случилось на этой охоте?

— Это моя вина.

— В чем твоя вина, отец?

— Он загубил одного из твоих слуг, — едва слышно ответил Рионн. Его голос дрожал так же сильно, как и руки.

— Кого? Кого именно?

— Совсем молодого паренька.

Лионесс ахнула. Ей хотелось рвать и метать, но с тех пор как ее мать умерла, лорд Болдуин еще ни разу так сильно не расстраивался. Она глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, и предложила отцу:

— Пожалуйста, объясни мне…

— Гийом выспрашивал у меня насчет Фоко и так мне надоел, что я рассказал ему, как мы с Рисом в прошлый раз добыли вепря.

Лионесс понимала, к чему клонит лорд Болдуин, однако слушала его молча.

— Дю Пре стремится превзойти Фоко, — Рионн замялся, словно подбирая слова. — Я говорил ему, что мы не готовы к охоте на вепря. С нами не было ни собак, чтобы поднять и загнать зверя, ни опытного егеря.

— Но Гийом не внял.

— Именно так. Дю Пре решил доказать, что он во всех смыслах лучше Фоко. — Рионн судорожно вздохнул: — К несчастью Гийом нашел то, что искал. Он попытался убить вепря, но лишь разозлил его. Взбесившаяся тварь напала на ближайшую лошадь и сбросила на землю конюха.

— О нет, только не Саймон, — застонала Лионесс.

Рионн, покачав головой, подтвердил ее опасения:

— Саймону не удалось быстро подняться на ноги. Вепрь набросился на него и распорол клыками горло.

Лионесс охватил ужас. Она же пообещала Саймону, что если он будет усердно работать и освоит свое ремесло, то однажды станет смотрителем конюшен в Таньере. Этот юноша подавал надежды; по крайней мере, так утверждал нынешний смотритель. Он ведь уже начал обучение Саймона.

— Лионесс, я сожалею.

На мгновенье Лионесс показалось, что отец вот-вот расплачется вместе с ней. Девушка оглянулась на мужчин — те растерянно топтались во внутреннем дворе — и прикусила губу, чтобы не разрыдаться во весь голос, когда они сняли со спины лошади тело Саймона.

— Охо-хо, — Лионесс прислонилась головой к родительскому плечу, — что же нам теперь делать?

— Нам — ничего. Однако тебе нужно принять решение и поскорее.

Она покачала головой, ощутив щекой грубую шерстяную ткань отцовской куртки.

— Я не знаю, кого выбрать.

Рионн отодвинул от себя дочь. Его глаза тревожно сверкнули.

— Дитя мое, по своей воле или нет, но я поклялся Стефану, что не стану тебя убеждать. Таньер — это стратегически важная крепость, а ты — ее хозяйка. Король хочет воочию убедиться в твоем умении принимать решения. Он желает проверить, насколько ты мудра. Я не могу нарушить данного слова.

Лионесс потупилась:

— Коль скоро данное слово нерушимо, то выбирать мне не из чего.

Ее сердце было готово разорваться. Лионесс проглотила слезы:

— Фоко я слова не давала и ни в чем не клялась.

Отец легонько встряхнул ее:

— Лионесс, я же велел тебе забыть все, что тебе известно о твоих воздыхателях. Обещания и клятвы в том числе. Ты свободна ото всех обязательств.

— Но…

— Нет. Никаких «но». Король подтвердил мою правоту. Забудь о прошлом. Подумай, Лионесс. Что лучше для Таньера? Что лучше для твоих детей?

— А как же я?

Рионн приподнял рукой подбородок дочери. Он молча заглянул ей в глаза и… улыбнулся:

— Поступай, как велит твое сердце, и все будет хорошо.

В главном зале было людно и шумно. Собравшиеся все громче обсуждали недавний поступок Гийома.

Лионесс дожидалась, когда дю Пре присоединится к ней за ужином. Как он отнесется к тому, что его называют хвастуном, глупцом и винят в гибели совсем молодого паренька? Как поведет себя, узнав, что его считают опасным, причем опасным для окружающих?

Лионесс беспокойно забарабанила пальцами по столу. Даже глупцу понятно: ему это не понравится.

Вечер и без того предстоял непростой, а теперь он угрожал стать и вовсе незавидным. Лионесс посмотрела на Фоко. Тот поднял кубок и вопросительно изогнул бровь.

Стоило ей лишь пальцем шевельнуть или едва заметно кивнуть, как Фоко оказался бы перед ней. Но Лионесс не могла этого сделать.

Ей предстояло как можно скорее сделать выбор. Этим вечером ей хотелось разделить трапезу с Гийомом. Теперь, когда над ней не довлели прошлые обеты, Лионесс решила поговорить с дю Пре и провести с ним некоторое время.

Коль скоро прежние обещания ничего не значили, может быть и чувства ее изменились? Разве она захотела бы остаться с Гийомом, если бы не нужда? Лионесс в этом сомневалась.

Отец велел ей слушаться своего сердца. Лионесс подумалось, что это, наверно, лучший совет.

Невзирая на собственные желания, она не имела права забывать о Таньере, ведь сразу после свадьбы ответственность за крепость ляжет на ее супруга.

Кого же выбрать? Злодея Фоко? Лионесс едва не рассмеялась. «Злодей Фоко», «Могучий Сокол»… Кто только придумал эти прозвища? Откуда о Рисе пошла такая слава?

Порой ей казалось, что тот Фоко, которого она знала, и тот, о котором ходили истории — это два разных человека. Однажды ей, возможно, уже довелось сорвать с него эту преднамеренно наброшенную личину и обнаружить его истинную сущность.

Не всякому известно о том, что репутация Фоко соткана из слухов. Отпугнет ли это других рыцарей от ее крепости или, наоборот, приманит ретивых воздыхателей? Есть над чем задуматься.

Гийом никогда не заботился ни о замке, ни о землях, что достались ему от покойного отца. Он передал своих вассалов и имение в руки управляющего, уделяя им весьма мало внимания. Как будет в Таньере: он примет руководство на себя или решит, что это не для него? А что же сталось после возвращения с его характером? Он со временем смягчится или таким и останется?

Поступать, как велит сердце. Проще сказать, чем сделать.

Все вдруг замолчали — Гийом, наконец, изволил явиться. Он тяжело опустился на скамью, повернулся к Лионесс, и она едва не упала в обморок — от дю Пре разило вином.

Лионесс не удалось сдержать досады:

— Ты, как я погляжу, уже успел набраться.

Гийом взял со стола полный кубок:

— Ага. И сегодня я собираюсь напиться основательно.

— Почему, Гийом? Зачем ты это делаешь?

— Причина проста. Я пытаюсь забыть о нашей разлуке. Стараюсь утопить в вине боль, ведь я заставил тебя пройти через это напрасное испытание. — Он качнул кубком в сторону гостей: — Пытаюсь забыть о зависти собравшихся к тому, что у меня есть… — Он оглянулся на Лионесс и наклонил чашу в сторону Фоко: — И тому, что у меня будет.

— Ты жалеешь самого себя, — вздохнула Лионесс.

— А что, нельзя?

Дю Пре выхватил у проходившей мимо служанки кувшин с вином, снова наполнил кубок и поставил перед собой на стол.

— Мне приходится соперничать с недостойным тебя человеком. Какое бесчестье! А с твоей стороны низко даже помышлять о другом мужчине.

— Низко?

— Да, — ответил Гийом и дернул головой. — Низко… Очень, очень низко.

— Гийом, объяснись либо уходи, — вспыхнула Лионесс.

— С твоей стороны неприлично так желать человека, которому нужна от тебя лишь крепость. — Он выпил вино, обтер рукавом рот и заявил: — Особенно, если ты знаешь, как сильно я тебя люблю… души в тебе не чаю.

Интересно, утром он вспомнит, какую околесицу нес?

Дю Пре наклонился к Лионесс и жарко задышал ей в шею:

— Я тоже могу пробудить в тебе похоть.

Лионесс отодвинулась от него.

— Да что с тобой? Почему ты так изменился? Я помню тебя другим.

Гийом остановил ее, положив руку на спину. Лионесс услышала скрип скамьи, донесшийся с той стороны, где сидели Рис и ее отец. Кто-то из них, к счастью, спешил к ней на помощь.

— Почему я изменился? — переспросил Гийом и провел кончиком большого пальца вдоль ее шеи. — Я не менялся. Изменилась ты.

Фоко вышел из зала. Лионесс перепугалась не на шутку. Она попыталась оттолкнуть Гийома.

— Прекрати. Все смотрят.

Он впился взглядом в соседей по столу и в упор смотрел на них до тех пор, пока те не отвернулись. После этого дю Пре снова занялся Лионесс:

— Смотри, им безразлично, чем мы тут вдвоем занимаемся.

— Гийом, прошу тебя…

Он обхватил ее ладонью за шею.

— Не бойся, любовь моя, твой отец не позволит нам прелюбодействовать прямо здесь, в зале.

Лионесс изо всех сил пыталась сдерживаться. Ей отчаянно хотелось влепить ему пощечину. Но Лионесс не стала бы так унижаться, особенно при посторонних. Гийом прав. Отец не позволит ему зайти слишком далеко. Но что значит — слишком?

Гийом коснулся ее щеки губами. Они были мокрыми, и Лионесс затошнило от отвращения.

— Понимаешь, Лионесс, именно мне, а не ему, надлежало подвести тебя к порогу страсти.

— Между нами ничего не было, — начала оправдываться Лионесс.

Гийом сжал пальцы:

— Не лги мне. Я вижу, как ты смотришь на Фоко. Я вижу, как блестят твои глаза, как раскрываются губы, как учащается дыхание. У тебя же на лице написано, что ты его хочешь.

Она не обязана ни в чем ему признаваться.

— Ты заблуждаешься. И тебе об этом прекрасно известно.

— Нет. Я думал, что знаю тебя. Оказалось, нет. Я не ошибаюсь, Лионесс. Не стоит начинать нашу совместную жизнь с вранья. Признайся в своих чувствах, и я прощу тебя.

— Простишь?

— Да, а после заставлю забыть о нем.

Она никогда не забудет Фоко. По крайней мере, пока жива. И не надо ей от Гийома никакого прощения.

Тем временем его язык скользил вдоль подбородка Лионесс, замирая около губ

— Кто-то же научил тебя целоваться, словно распутная девка. Должно быть, это проделки Фоко. Признайся, Лионесс. Исповедуйся, и тебе станет легче.

Она стиснула зубы. Исповедуются священнику, а не пьяному болвану. Лионесс опустила ладони на грудь дю Пре и толкнула.

К ее огромному удивлению, Гийом буквально отлетел от нее. Лионесс в мгновение ока сообразила, что ее отец окончательно потерял терпение.

Он рывком поднял дю Пре со скамьи:

— Что вы творите?

Гийом пожал плечами:

— Беседую наедине со своей невестой.

Рионн скривился:

— Вы пьяны.

Он оттащил Гийома от стола и рявкунул:

— Идите проспитесь.

Дю Пре еле держался на ногах. Протянув руку за спину Рионна, он схватил со стола кувшин с вином:

— Старик, не учи меня, что делать.

Лорд Болдуин выпрямился во весь рост и опустил ладонь на рукоять меча.

— Вон отсюда. Сейчас же.

Послышался шум отодвигаемых скамеек — рионнские воины все, как один, поднялись с мест. Гийом кивнул Лионесс:

— Увидимся позже.

Она испытала облегчение, когда дю Пре вышел за дверь. Вот еще один повод для сомнений. Если ее выбор падет на Гийома, придется удостовериться, что винный погреб в Таньере пуст.

Рионн опустил руку на плечо дочери:

— Ты как? Цела?

— Все в порядке, — ответила Лионесс и, подняв голову, взглянула на хмурое лицо своего родителя. — Впрочем, сделай одолжение. Вдругорядь не тяни.

Лионесс незаметно поднялась со скамейки. После трапезы столы убрали, а лавки расставили вдоль стен, дабы гости могли развлечь себя беседой или поиграть во что-нибудь азартное.

Лионесс разомлела в тепле зала, однако прежде, чем отправиться спать, ей нужно было обсудить с кухаркой меню на следующий день. Сняв со стены факел, она направилась к длинному проходу, который соединял кухни с донжоном. Эту роскошь отец завел недавно, после своего возвращения из Франции, куда он плавал по поручению короля.

Служанкам и кухарке такое укрытие понравилось, но Лионесс находила коридор неудобным. Звук пощечины и чей-то вопль сразу напомнили ей о причинах ее недовольства.

Слишком часто этот длинный, темный переход использовался не по назначению. Она столько раз натыкалась на обжимавшиеся у стен, а порой и совокуплявшиеся прямо на полу парочки, что уже сбилась им со счета.

Тишину нарушил очередной вопль. Лионесс ускорила шаги. От страсти так не кричат. Либо девушка испугалась и передумала, либо оказалась в сомнительном положении не по своей воле.

— Нет! Не надо… пожалуйста, не надо.

Послышался звук удара, треск рвущейся ткани… Лионесс стремглав бросилась вперед.

В неровном свете факела она разглядела на полу две сцепившиеся фигуры. Лионесс подскочила к ним:

— Прекратите!

Мужчина, не поднимая головы, отмахнулся от нее. Он уткнулся в ямку между шеей и плечом своей жертвы, а ее длинные распущенные волосы наполовину скрывали его лицо.

Отчаянные вопли испуганной, сопротивляющейся девушки вынудили Лионесс схватить мужчину за одежду и оттащить прочь.

Он пришел в ярость:

— Сука! Оставь нас в покое.

Лионесс ошарашено уставилась на Гийома. Он настольно обезумел от вина и похоти, что не сознавал, на кого повысил голос.

Служанка поднялась на колени и теперь старалась прикрыться остатками изорванного в лохмотья платья. Лионесс жестом велела ей убираться прочь. Дважды приказывать не пришлось.

Лионесс метнулась к Гийому:

— Ты что о себе возомнил? Как ты смеешь так истязать слуг моего отца?

Она замахнулась на него свободной рукой и потрясенно ахнула, когда дю Пре схватил ее за запястье.

— Я свое место знаю и к челяди буду относиться так, как они того заслуживают.

Его глаза налились кровью. Он ухмыльнулся, словно только что заметил Лионесс.

— А-а, любовь моя. Пришла занять ее место. Какая любезность!

Лионесс попятилась:

— Держись от меня подальше. Ступай в постель, Гийом, и сделай, как приказал мой отец, — проспись.

— Фу-ты, ну-ты! — заявил он в ответ и рубанул рукой по воздуху. — Пусть твой отец командует кем-нибудь еще. Не желаю его слушать.

Он поймал ее спереди за одежду и притянул к себе.

— Мне сейчас и без того есть чем заняться.

Страх добавил ей сил. Лионесс ударила дю Пре факелом по голове. Гийом разжал руки и повалился на пол. Лионесс побежала прочь.

Мириады звезд испещрили ночное небо. Рис прислонился к стене, любуясь мерцающими светлыми точками.

Ему давным-давно надлежало отправиться спать — отдохнуть перед завтрашним путешествием. Но мысли роились в голове и не давали ему покоя.

Следовало многое обдумать и решить. Раньше ему не приходилось ни выжидать, ни сталкиваться с препятствиями. Он привык влиять на ситуацию или разрешать ее мирным путем.

Он с ума сойдет, если будет сидеть без дела. Рис тихонько усмехнулся. Кого он обманывает? Он не спит по ночам и томится от возбуждения вовсе не от безделья.

В его мысли вторглась Лионесс: в его видении она явилась к нему, прикрытая лишь потоком длинных огненно-золотых волос, и обольстительно улыбнулась.

Рис представил, как обнял ее. А мягкие женские руки крепко вцепились в него и не отпускали. Алые, припухшие от поцелуев губы дарили нежные лобзания. Полный страсти, прерывистый голос торопил Риса, умолял не дразнить более и утолить разбуженный им голод.

Ее тихие вздохи ласкали ему слух. Риса бросало то в жар, то в дрожь. Изумруды ее глаз сверкали от страсти. Она прижималась к Рису, то мягко поглаживая ему спину, то впиваясь ногтями в ягодицы.

Он вдыхал запахи лаванды, древесного дыма и женщины. Ароматы смешивались, доводя Риса до исступления.

Вот что не давало ему заснуть.

А еще видение склонившегося к ней дю Пре: он касался Лионесс, целовал ее… Вот отчего Рис вышел из зала — хотел остудить нарастающий гнев.

Он же не сомневался, что с легкостью отвратит Лионесс от Гийома. Неужели его расчеты ошибочны? Неужели Лионесс все еще настолько привязана к этому человеку, что позволит ему позориться в пьяном виде и выставлять ее на посмешище?

Что же она станет делать, когда обнаружит истинную натуру Гийома?

Рис прижался лбом к прохладному камню. Мелвин случайно раскрыл истину и сообщил ему. Хотя все обнаруженное указывало на дю Пре, без доказательств Рис не мог высказать свои опасения королю и Рионну.

Он раздобудет эти доказательства во что бы то ни стало. Но не слишком ли поздно? Вдруг Лионесс почтет за честь отдать свою руку человеку, коему обещана давным-давно?

Если он поспешит со своими обвинениями, она подумает, будто Рис очерняет соперника. А Фоко хотелось, чтобы Лионесс выбрала его по своей воле. Он хотел, чтобы она пришла к нему охотно, без сожалений, а не из чувства долга.

Рис стукнулся затылком о стену. Геенна огненная, он жаждал, чтобы Лионесс явилась к нему прямо сейчас.

Это желание снедало Риса. Что же он натворил? Когда Лионесс удалось пробраться в его сердце? Ведь Рис ее туда не допускал. Впрочем, дивиться нечему.

Причин тому было много. Хотя Рис не имел ничего против увлечения, а пылкая страсть немало тешила его самолюбие, все оказалось гораздо серьезнее.

Кое-кто из его знакомых рыцарей мог лишь позавидовать отваге Лионесс. Она не раз доказывала свою храбрость на деле. Всякий раз, когда Лионесс вынужденно противостояла Рису, она невольно демонстрировала твердость духа.

Эта женщина знала, что такое честь. Рис понимал: не каждый граф или барон так заботился о своих подданных и землях, как это делала Лионесс.

Она не пользовалась женскими уловками или хитростями, чтобы добиться желаемого. Лионесс пускала в ход свой ум. Она ставила перед собой цели и добивалась их. Некоторым полководцам стоило бы у нее поучиться.

Похоже, все это мало-помалу наслаивалось одно на другое и подтачивало его твердость. В настоящий момент главным для Риса стало одно — Лионесс не должна узнать о его чувствах, иначе она получит над ним слишком большую власть.

Дверь башни со стуком распахнулась. Рис обернулся на шум, перебросил край своего плаща через плечо, рывком достал меч из ножен и занял оборонительную позицию.

— Ох, Рис!

Рис бросил взгляд на измученное лицо Лионесс и выпустил меч из рук. Тот с лязгом упал на каменную поверхность замковой стены. Перед страданиями Лионесс Рис оказался бессилен.

Она бросилась в его объятия и со слезами в голосе воскликнула:

— Женись на мне! Сегодня же. Возьми меня в жены и забери отсюда. Отвези меня домой, в Таньер.

Глава 16

Рис хотел, чтобы Лионесс пришла к нему по собственной воле, а не так, как сейчас. Он гладил ее по голове, прижимал к груди и нашептывал слова утешения:

— Все в порядке. Тише, Лионесс. Поведай мне, что тебя так расстроило.

Она вся дрожала. Рису доводилось видеть Лионесс разной: порой разгневанной, порой страстной, но еще ни разу он не замечал на ее лице такой скорби. Нечто более сильное, чем гнев или страх, терзало душу Лионесс. Словно кто-то украл ее надежды и мечты, разбив ей сердце.

Дю Пре.

Рисом овладело совершенное бешенство. Его кровь, казалось, закипела, а тело словно опалило огнем. Рис крепко сжал зубы, чтобы не разразиться проклятиями. Он едва сдержал в себе порыв отправиться на поиски этого негодяя. Дю Пре подождет, а Лионесс — нет.

Рис отвел ее в караульное помещение — пустующую каморку в замковой стене. Здесь они были укрыты не только от ветра, но и от любопытных глаз. Оконный проем выходил во внутренний двор замка, поэтому свидетельницей их беседы оставалась лишь полная луна.

Рис опустился на пол и усадил Лионесс себе на колени. Она не сопротивлялась. Почему-то Лионесс безропотно прислонилась к его груди, даже и не думая протестовать.

Рис крепко обнял ее, окуная в лунное сияние, завернул в собственную накидку и принялся баюкать в колыбели своих рук. Когда всхлипы затихли, он повторил вопрос:

— Лионесс, что случилось?

— Ги… Гийом, — из ее глаз снова брызнули слезы. Судорожно вздохнув, Лионесс подавила рыдания и вымолвила: — Это с ним что-то случилось. Я его не узнаю.

Она уткнулась лицом Рису в плечо, а затем продолжила:

— Прежде он не был таким жестоким и злым. Ненавижу его.

Рис даже зажмурился: только что перед ним открылось великое множество возможностей. Можно раз и навсегда — к худу или к добру — перевернуть свою жизнь.

Одному только богу известно, как он хотел эту женщину. Однако стоит ему воспользоваться этим мгновением, принудить ее, и не будет ему прощения.

Рис гладил Лионесс по голове, заправляя обратно выбившиеся из растрепанной косы локоны, что обвивали ему пальцы.

— Лионесс, это не так, — осторожно подбирая слова, произнес он. Фоко не хотелось защищать дю Пре, однако и выказывать собственное отвращение к этому человеку пока не стоило. — Ты ведь прекрасно понимаешь, что он просто напился? Мало ли чего сгоряча не натворишь? Глупость непростительна, конечно, но возможно Гийом просто не владел собой?

Уткнувшись в его плечо, Лионесс что-то неразборчиво пробормотала в ответ. Рис ласково погладил ее по щеке и, бережно приподняв голову девушки, заглянул в глаза.

— Лионесс?

От увиденного у него дух перехватило. Так и есть, она ненавидела дю Пре. Рис не замечал столь враждебного блеска в глазах Лионесс даже в тот день, когда она захватила его в плен. Чем же дю Пре заслужил к себе подобное отношение?

— Да уж, он был здорово навеселе. Настолько здорово, что напал на служанку моего отца. Я пыталась ее выручить, и тогда он набросился на меня, — голос Лионесс дрогнул. — Вот такой способ он измыслил, чтобы добиться моей руки.

— Он тебе что-нибудь сделал? — спросил Рис, а его сердце тем временем бешено колотилось в груди. Если так, то дю Пре — не жилец.

Он слегка отодвинул от себя Лионесс и внимательно осмотрел, выискивая следы насилия.

— Нет, — ответила Лионесс и схватила его за руки. — Со мной все в порядке. Я ударила его по голове факелом и убежала.

— Умница. — Фоко едва заметно улыбнулся, а потом снова посерьезнел. — Он точно тебя не обидел?

Лионесс устроилась поудобнее и прижалась щекой его к плечу:

— Точно. — И судорожно вздохнув, добавила: — Пострадало лишь мое сердце.

— Видишь, до чего доводит эта твоя вожделенная любовь? Не привяжись ты к дю Пре, его поступки расстроили бы тебя куда меньше.

Все умопостроения, на которые Рис опирался после гибели Эллис, вдруг представились ему ошибочными. С чего бы?

Лионесс прижалась губами к его шее:

— Если Гийом оказался дураком, это еще не значит, что я разочаровалась в любви.

Рис пытался не замечать ее поцелуев. Но мягкие губы и горячее дыхание подействовали на него подобно искре, которая зажигает огонь страсти.

Лионесс расстегнула застежку, что удерживала плащ Риса. Пряжка упала на пол. Лихорадочно сорвав накидку, Лионесс отшвырнула ее в сторону и пробежалась ладонью по мужскому плечу.

— Рис, женись на мне. Забери меня домой.

— Пожалуй, я так и сделаю.

Сделает, обязательно сделает, но только не сегодня.

— Сейчас. Этим вечером.

Лионесс провела пальцем вдоль его шеи, погладила ухо и, наконец, добралась до волос.

— Этой ночью, — прошептала она, а кончик ее языка заплясал на губах Риса.

— К чему такая спешка? — поинтересовался Фоко, изо всех сил пытаясь не обращать внимания вздыбившуюся плоть.

Лионесс завозилась и прижалась сосками к груди Риса.

— Ты мне нужен… сейчас.

Она накрыла его рот своим, целуя с недопускающей отказа страстностью.

Риса хватило только на одно — не последовать ее примеру. Лионесс хочет его соблазнить — это ее дело. Вопрос лишь в том, как долго он сможет удерживать в узде собственные желания?

Внезапно Лионесс остановилась и потребовала:

— Возьми меня. Пусть в сердце твоем нет любви ко мне, сделай одолжение, подари мне любовь телесную.

Рис застонал.

— Лионесс, зачем ты так?

Он обнял ее и крепко прижал к себе.

— Сама не знаю, — призналась она глухим голосом, так напоминавшим его собственный. — Мне необходимо тебя отведать, почувствовать… Ты мне нужен. Сей же час.

— Господи, помилуй, — чуть слышно взмолился Рис. А потом увлек Лионесс на пол и накрыл своим телом.

Ей казалось, что еще немного и сердце ее выскочит из груди. Лионесс мечтала об этом. Она хотела Риса. Жаждала отдаться человеку, страстно желавшему ее. Больше всего на свете Лионесс хотелось, чтобы Рис изгнал из ее памяти воспоминания о нападении пьяного Гийома и унял ее душевную боль. Ей был нужен, просто необходим кто-то, способный, пусть даже неосознанно, позаботиться о ней, поддержать, ласкать и… любить ее.

И душа, и разум Лионесс смирились, наконец, с тем, что этим «кем-то» стал Рис. Хотя Фоко ни разу об этом не говорил, он был неравнодушен к ней — а как же иначе? Она замечала это по его глазам, ощущала в ласках и поцелуях.

— Лионесс, — Рис приподнялся на локтях и посмотрел на нее сверху вниз. Золотистые искорки в глубине его глаз сверкали, словно мириады звезд. Пальцы Риса ласково скользнули по щеками Лионесс.

— Ты уверена?

К собственному удивлению, Лионесс с трудом удалось коснуться его лица — руки дрожали. Но голос и сердце ее не подвели.

— Да. — Лионесс осторожно обняла Риса за шею и снова притянула к себе: — Да, я уверена.

Ей было так спокойно в его медвежьих объятиях. Уютно от сознания, что Рис не обидит и не напугает ее. Поэтому Лионесс без колебаний ответила взаимностью на его страстный и все более откровенный поцелуй.

Крепко прижав ее к себе, Фоко перекатился на спину. Лежа поверх его тела, Лионесс ощущала биение мужского сердца. Напряженный член уперся в нижнюю часть ее живота. Если прежде Лионесс чувствовала мягкое, настойчивое покалывание между ног, то теперь оно превратилось в непереносимую пульсацию.

Лионесс потерлась о тело Риса в надежде удовлетворить свою потребность.

Его губы замерли. Рис открыл глаза и перестал целовать Лионесс.

Она вцепилась в его плечи:

— Нет. Не останавливайся.

Лионесс понимала, что ведет себя подобно гулящей девке, с которой ее сравнил Гийом, но ей было все равно.

— Рис, прошу тебя.

— Лионесс, я не вправе. Мы не вправе.

В голосе Риса слышалось удивление, а когда Лионесс пристально посмотрела на него, она заметила на его лице явные следы замешательства. Фоко покачал головой:

— Не так. Сначала мы принесем священные клятвы, и ты получишь мое имя.

— Тогда женись на мне сегодня же, — почти закричала разочарованная Лионесс.

На губах Риса заиграла улыбка. Он ласково убрал непослушные пряди волос с заплаканного лица Лионесс и ответил:

— Если ты вызовешь сюда короля, разбудишь отца и отыщешь священника, то я готов.

Она сверкнула глазами и с гневом в голосе заявила:

— Тоже мне — злодей Фоко. нашел время благородство разыгрывать.

И похолодела от смущения, услышав, как резко прозвучали ее собственные слова.

— Мне не стоило так говорить. Я сожалею, — извинилась Лионесс. Она встала и подошла к окну. — Веду себя словно шлюха, коей считает меня Гийом.

— Дю Пре глупец. Ты не шлюха.

Лионесс тоже считала, что поведение Гийома больше не могло называться разумным, однако была вынуждена признаться:

— Я вела себя словно шлюха.

— Не смей так говорить, Лионесс. Поди-ка сюда.

— Нет.

Теперь, когда она почти укротила в себе ту неутолимую жажду, Лионесс меньше всего на свете хотелось возвращаться к Фоко.

— Не могу, — объяснила она и обернулась, услышав за спиной шорох.

Рис сидел, привалившись к стене, и протягивал ей руку.

— Ты вернешься ко мне и сядешь. Не захочешь сама — заставлю. Мне все равно.

Он произнес это совершенно равнодушно. Даже не поморщился. Предостерег. Ее предостерег. Лионесс вернулась к Рису, оперлась о протянутую руку и села рядом.

Рис обнял ее за плечи и притянул к себе:

— Ничего, потерпишь. От вожделения не умирают.

— Хотелось бы верить.

Он на мгновение стиснул ее и тут же отпустил.

— Как ты поступишь с дю Пре?

Лионесс не хотелось обсуждать Гийома. Она боялась, что снова расплачется. Однако когда Лионесс попыталась отодвинуться, Рис помешал ей, подставив ногу.

— Ответь мне. Что ты станешь делать?

— Не знаю, — сказала Лионесс и смахнула с платья невидимую пылинку. — Замуж за него я не выйду… Ни за что, — сдавленным голосом добавила она.

Рис накрыл ладонью суетливо двигавшиеся пальцы Лионесс.

— Он был пьян. Неужели, когда дю Пре протрезвеет, ты даже не поговоришь с ним? Вероятно, он сможет объясниться.

У Лионесс замерло сердце. Она посмотрела на Риса:

— Разве ты хочешь, чтобы я вышла за Гийома?

Желал ли он, чтобы она стала женой дю Пре? Да никогда в жизни, избави господи. Но Рису нужно было убедиться, что Лионесс не передумает.

— Нет, Лионесс, не хочу. Но по возвращению короля ты обязана выбрать себе мужа.

Лионесс высвободила руки и прикоснулась к его щеке. Ее пальцы оказались такими мягкими.

— Ты же твердил, что я непременно стану твоей женой. Неужели передумал?

Рис поднес ее ладонь к губам и поцеловал кончики пальцев.

— А ты всякий раз мне отказывала, считая это не чем иным, как местью.

— В день нашей помолвки я сказала, что приму тебя как мужа.

— Да, но затем возвратился дю Пре. Я не мог настаивать на соблюдении клятвы.

Лионесс решительно тряхнула головой:

— Я не выйду ни за кого, кроме тебя.

— Почему? — спросил Рис и погладил ее шею. — К чему такая спешка? Чтобы избавиться от дю Пре?

— Вот, значит, как… — смутилась Лионесс.

— А что еще мне думать?

Лионесс закусила нижнюю губу, недовольно посмотрела на Риса и отвернулась.

Он пальцами почувствовал, как заколотилась жилка на ее шее. Когда Лионесс снова обратилась к Рису, ее сердце забилось еще быстрее, а его — ринулось вдогонку.

— Тебе не приходило в голову, что я, возможно, полюбила тебя? — в ее дрожащем голосе прозвучал скрытый вопрос.

Нет. Лионесс его не переубедить.

— Разве можно верить тому, чего нет?

Лионесс тяжело, судорожно вздохнула:

— А чему бы ты поверил?

— Правде.

— Я сказала тебе правду. Следует ли мне также перечислить все приемлемые для тебя доводы?

— Сделай милость, — кивнул Рис.

— Ладно. — Поскольку Рис ее так и не отпустил, Лионесс отодвинулась от него подальше — на целую пару дюймов — и начала: — Для управления Таньером я нуждаюсь в человеке сильном. А ты именно таков. Дабы обучить моих воинов и руководить ими требуется человек опытный. Тебе опыта не занимать. Моим вассалам нужен справедливый и честный хозяин. Ты человек благородный. Я же хочу иметь детей. — Она неспешно окинула Риса с ног до головы пристальным, многозначительным взглядом, а потом закончила: — Уверена, и в этом ты не оплошаешь.

В ее словах был смысл. Но они прозвучали так равнодушно. Столь расчетливо. До чертиков прозаически. Впрочем, разве не этого ему хотелось? Брака, основанного на удобстве.

Однако мыслей своих Рис вслух не высказал, а попросту заявил:

— Рассуждаешь, как твой отец.

— Разве не это ты хотел услышать? Ты же не веришь в любовь и привязанность, считая их выдумками менестрелей, поэтому, безусловно, удобная для обеих сторон сделка должна тебя устроить.

Ее сдержанное замечание вывело Риса из равновесия. С чего бы это? Лионесс ведь сказала правду. От таких мыслей он разозлился еще сильнее.

— И на кой черт мне сдалась эта сделка?

— Откуда мне знать? — изумилась Лионесс. — Ты же подписал соглашение с моим отцом. Вам оно на кой черт сдалось?

— Хотел заполучить себе в постель сговорчивую бабенку и завести наследников. Да впридачу обременить себя еще одной крепостью.

— Так ты…

— Довольно. — Рис вскочил и с высоты своего роста взглянул на Лионесс: — Выйдешь за меня и точка.

Она уставилась на Фоко, словно и он в ее глазах утратил способность разумно мыслить.

— Глупости говоришь. Я и без того знаю, что стану твоей женой.

Он вдруг заключил Лионесс в объятия и припал к ее губам. Поцелуй не отличался нежностью, но Рису было все равно. Да, он вел себя неразумно. Злился и сам не знал отчего. Ему хотелось большего. Чего-то непонятного. Одно он знал твердо: ему не хотелось прозаического брака, будь он проклят.

В полной уверенности, что скоро потеряет разум так же, как уже лишился души, Рис оторвался от губ Лионесс и сердито посмотрел на нее:

— Еще не передумала возвращаться в Таньер?

Там ей будет безопаснее. Можно оставить с ней в крепости побольше воинов, а самому заняться выведением дю Пре на чистую воду.

— Нет. Я действительно хочу домой.

В ее глазах блестели слезы — его вина.

Рис подавил в себе раскаяние.

— Приготовься, выезжаем на рассвете, — бросил он, отпустил Лионесс и направился к двери.

— Рис, я люблю тебя.

Он задержался, чтобы обуздать в себе порыв вернуться и взять то, с чем Лионесс была не против расстаться. И едва не задохнулся от душевной боли. Рис зажмурился. В его воображении промелькнул образ изломанного тела Элис.

Рис потянулся к двери:

— Лионесс, не стоит говорить красивых слов, коль скоро цена им невысока.

Лионесс еще раз осмотрела свою комнату, перепроверяя, не забыла ли она каких-то необходимых в Таньере вещей.

Риса она с утра еще не видела, зато Мелвин забрал сундуки, которые Лионесс выставила рядом с дверью. Так что ее личные вещи уже находились в пути. Об остальном позаботятся Хелен и отец. Лорд Болдуин пообещал дочери благополучно доставить ее служанку обратно в крепость.

Лионесс опасалась, что Рис передумает сопровождать ее в Таньер, однако, судя по всему, этого еще не произошло. Нет, она в его словах не сомневалась, но от Фоко можно было ожидать чего угодно.

Всю ночь Лионесс провела без сна, в размышлениях об изменчивом настроении Риса и пришла к выводу, что либо Фоко действительно к ней неравнодушен и это ему не по нраву, либо она ему безразлична, но честь не позволяет ему уклониться от женитьбы.

— Лионесс.

Она застыла на месте, услышав оклик Гийома. Знала же, что этот момент наступит. Однако надеялась, что ей не придется объясняться с дю Пре с глазу на глаз.

— Говорят, ты нас покидаешь, — промолвил он, входя в комнату.

— Да, — ответила Лионесс и лишний раз заглянула в переносной деревянный комод, пытаясь уклониться от разговора с Гийомом.

Он поймал ее за руку:

— Куда это ты собираешься?

— Домой. — Лионесс вырвалась и пояснила: — В Таньер.

Это новость, очевидно, застала его врасплох.

— В Таньер? Но король еще не вернулся. А тебя некому сопровождать, ведь замуж ты еще не вышла.

Да поможет ей Пресвятая Дева! Как же ей сказать дю Пре, что домой ее отвезет будущий супруг? После вчерашнего Лионесс не хотелось злить Гийома, особенно, когда они остались наедине.

Разумеется, он имел право знать, но пусть лучше дю Пре услышит обо всем от отца. Лионесс попробовала избежать объяснений:

— Я сообщила королю о своем отъезде. Кое-какие неотложные дела требуют моего присутствия.

— По-моему, у тебя есть толковый управляющий?

Лионесс вынула из сундука платье и бросила на кровать, где уже лежала небольшая стопка одежды.

— Крепость моя. Отвечать за нее тоже мне.

Она прошла в альков, устроенный в стене комнаты, и только тут поняла, как глупо поступила — Гийом последовал за ней. Если он что-нибудь замыслил, лучшего места ему не найти.

Их не увидят, пока не зайдут в ее спальню.

Лионесс развернулась, намереваясь покинуть укромное местечко, но Гийом преградил ей путь.

— Что ты имеешь в виду, Лионесс?

— Ничего.

Ее сердце зашлось от страха.

— Таньер все еще принадлежит мне. Появились кое-какие проблемы, решить которые могу лишь я.

Пот градом тек у Лионесс по спине.

Гийом прищурился и всмотрелся в ее лицо. Лионесс с трудом удалось напустить на себя безразличный вид.

— Ты вернешься в Рионн?

— Да.

Быть может, весной.

— Улажу все в Таньере и сразу вернусь.

— Злишься из-за вчерашнего?

— Конечно, злюсь, — ответила Лионесс и мгновенно пожалела о сказанном. Гийому удалось застать ее врасплох, сменив тему разговора. Она попыталась как-то сгладить свою резкость: — Я уверена, что мучительные испытания, которые выпали на твою долю, повлияли на тебя не лучшим образом.

Она заставила себя легонько коснуться его руки.

— Ты поправишься, Гийом. Непременно поправишься.

Он заключил ее в объятия:

— Значит ты меня прощаешь? И не собираешься убегать от меня?

Лионесс поняла, что еще немного, и она сорвется на крик. Руки Гийома напоминали ей кандалы.

— Разумеется, прощаю.

— Вот и хорошо.

Он склонился к ее губам, предусмотрительно запустив пальцы ей в волосы и удерживая Лионесс на месте.

Лионесс показалось, что ее сердце от страха и отвращения вот-вот выскочит из груди. Она толкнула Гийома. Тот прижал ее к себе еще крепче.

Дверь в комнату захлопнулась. Гийом отпустил Лионесс, подбежал к выходу и выглянул в пустой коридор. Кто же заходил в спальню?

Гийом подошел к окну и закрыл ставни:

— Сквозняк, только и всего.

Он подошел к Лионесс и потянул ее за руку:

— Ну же! Позволь мне овладеть тобой еще до отъезда.

Лионесс вцепилась в дверной косяк с такой силой, словно от этого зависела ее жизнь. Гийом сошел с ума, если решил, что она позволит запятнать себя таким образом.

— Гийом, ничего подобного я делать не стану.

Он оторвал ее пальцы от двери и потянул Лионесс к кровати.

— Не бойся. После этого мы наверняка поженимся.

Страх в ее душе уступил место ярости.

— Нет. — Лионесс ударила Гийома по рукам и попятилась: — Ты слышишь меня? Нет.

— Что здесь происходит?

Лионесс чуть в обморок не упала, когда услышала голос отца. Гийом выпустил ее и ответил:

— Я прощаюсь с Лионесс.

— Тогда заканчивайте и убирайтесь отсюда.

Гийом опустился на колени и взял Лионесс за руку.

— Я буду ждать твоего возвращения. — Он поцеловал ее ладонь, отчего Лионесс передернуло, и заявил: — Прошу тебя, возвращайся поскорее.

Лионесс потянула руку, стараясь освободиться:

— Вернусь, когда смогу.

Когда Гийом встал и наклонился, чтобы поцеловать ее, Лионесс подставила ему щеку. Дю Пре отвесил полупоклон, выпрямился и сказал:

— Лионесс, мне тебя будет не хватать.

— А мне — тебя.

Когда она научилась лгать с такой легкостью?

Гийом удалился, не промолвив более ни слова.

Лорд Болдуин проводил его до выхода и дождался, пока дю Пре начал спускаться по лестнице, прежде чем вернуться в комнату дочери.

— Как же мне объяснить этому идиоту, что ты не желаешь выходить за него замуж?

— Не имеет значения, — откликнулась Лионесс, заворачивая оставшиеся вещи в покрывало. — Когда я вернусь, я буду уже замужем.

— Знаю, — вымолвил Рионн и коснулся плеча дочери. — Лионесс…

Она повернулась и припала к его груди:

— Ох, отец, правильный ли выбор я сделала?

Рионн провел рукой по волосам Лионесс:

— Сама знаешь.

— Ты доволен?

— А как же? Фоко готов обеспечить Таньеру влияние, богатство и мощь.

Она замотала головой, не поднимая глаз.

— Нет, я имела в виду…

С тихим смешком Лорд Болдуин перебил дочь и отодвинул ее от себя:

— Да. Я доволен. Ты сделала хороший выбор. Уверен, жизнь твоя сложится так, как тебе мечталось.

— Возможно.

Она надеялась, что отец прав.

— Ты объяснишь все королю?

— Да. Я не сомневаюсь, что он прикажет тебе вернуться сюда для совершения брачной церемонии.

— Где же еще мне выходить замуж, как не в замке родного отца?

Рионн покачал головой:

— Лионесс, может статься, что священник тебе понадобится еще по пути в Таньер.

— С чего бы мне…

Изогнутая бровь и легкая усмешка Рионна лучше всяких слов ответили на ее вопрос. Щеки Лионесс запылали от смущения.

— Отец!

Он пожал плечами:

— Я еще не настолько стар, чтобы забыть, каково это — находиться рядом со смазливой бабенкой.

— С бабенкой? Премного благодарна, — выворачиваясь из его объятий, ответила Лионесс.

— Миледи!

— Да, Хелен? — выглянула из-за отцовского плеча Лионесс.

— Что вы тут делаете? — удивилась служанка, входя в комнату. — Я думала, вы собираетесь ехать с графом Фоко.

— Так и есть.

На лице Хелен появилось растерянное выражение.

— Но он уже отбыл.

— Что?! — в один голос воскликнули лорд Болдуин и его дочь.

Лионесс бросилась к окну и распахнула ставни. Хелен не ошиблась. Рис и его люди пропали. А если присмотреться к дороге, что вела прочь от Рионна, то можно было различить облака пыли, поднятой несколькими десятками всадников.

— Он что-нибудь говорил? — метнулась к отцу Лионесс. — Не понимаю. Мои вещи уже отправили в Таньер.

— Нет. Он не обмолвился ни словом, — нахмурился Рионн. — А ты с ним сегодня не ссорилась?

— Нет, — покачала головой Лионесс. — Ему незачем было…

Она вернулась к оконному проему и высунула в него руку.

— О, ради всего святого!

— Что случилось? — нетерпеливо спросил Рионн.

Лионесс метнулась к комоду и стала выкидывать одно за другим лежавшие сверху платья.

— Прежде, чем ты вошел, Гийом поймал меня и принялся целовать. Мне никак не удавалось его оттолкнуть, хотя я пыталась. В этот момент дверь моей комнаты захлопнулась.

— И что же?

— Гийом утверждал, что это сквозняк, — пояснила Лионесс и махнула рукой в сторону окна. — На улице ни ветринки.

— По-твоему, это был Рис?

Она, наконец, вытащила из комода свои кожаные доспехи.

— Уверена.

— Что ты собираешься делать, дочка?

— Неужели не понимаешь, отец? Он считает, будто я по собственной воле оказалась в объятиях Гийома. После того, что натворила его первая жена, Рис не потерпит ничего подобного.

Она разразилась проклятьями.

— Доченька!

— Прости, но Фоко — дурак из дураков. Он ведь знает, что мне не нужен Гийом, — натягивая через голову одежду, сказала Лионесс. — Пытается сбежать, когда нужно ловить удачу за хвост.

Лорд Болдуин устремился к двери:

— Я отправлю с тобой людей.

— Нет, — остановила его Лионесс. — Пришли ко мне Ховарда. Он будет сопровождать меня, пока я не нагоню Риса с его отрядом.

— Я могу сам отвезти тебя к Рису.

— Нет, — отрезала Лионесс. Она задумала одну проделку, но не хотела, чтобы отец об этом догадался. — Тебе нужно проследить за Гийомом. Он должен остаться здесь, в Рионне.

Лорд Болдуин прищурился и впился взглядом в лицо дочери:

— Что-то ты темнишь.

Она усмехнулась:

— А как же! — И, разуваясь, заявила: — Фоко давно пора убедиться в собственной неправоте.

Глава 17

Забравшись на верхушку скалы, Рис обозревал дорогу, по которой следовал его отряд, и одновременно разглядывал своего новобранца. Она присоединилась к ним без лишнего шума, но стоило ей появиться, как его чувства, и без того неспокойные, мгновенно обострились до предела.

Сохрани его боже от женщин и дураков. Рис посмеялся над самим собой. Что толку молиться. От Лионесс уже никуда не деться, а о том, что он свалял дурака, ему самому прекрасно известно. Ничего не попишешь. Он заслужил любую участь, уготованную ему свыше.

— Милорд! — окликнул Риса присоединившийся к наблюдению Мелвин. — Как вам наш новый оруженосец?

— Оруженосец?

Интересно, сколько воинов из его окружения попались на эту удочку? Заскорузлые кожаные доспехи не могли скрыть женских форм Лионесс. Рис понадеялся, что ни один из его людей не «клюнул» на ее уловку. Иначе вся упорная подготовка — коту под хвост.

— Судя по всему, она решила, что старовата для пажа.

— Ты к ней подходил?

Мелвин кивнул:

— Конечно. Мне с трудом удалось не выдать себя.

Рис задумался, взвешивая возможности.

— Она поняла, что ты в курсе?

— Нет. Она была занята своим капитаном — помогала ему скрыться незамеченным.

— Отлично.

— Что теперь станете делать?

Вариантов у Риса в запасе было три: отвезти ее обратно к отцу и уехать, доставить ее в Таньер и тоже уехать, или же он мог притвориться, будто ничего в ее спальне не видел и доказать собственную глупость.

— Мы доберемся до лощины уже совсем скоро. Поступим, как планировали с самого начала.

Капитан промолчал, однако с его стороны до Риса донеслось нечто похожее на приглушенное хихиканье.

— Мелвин, если засмеешься — убью.

— Я? — поперхнулся тот. — Милорд, мне бы даже в голову не пришло…

Мелвин притворился, будто его душит кашель.

Рис круто повернулся в седле. Мелвин отвел взгляд. Рис снова принялся наблюдать за своими воинами.

— Я похож на дурака?

— Милорд, кто я такой, чтобы об этом судить? Спросите мою жену, и она вам ответит, что все мужчины — идиоты.

Рис взялся за поводья.

— Рионн появится не раньше полудня.

— Значит, вы считаете, что он-таки появится?

— Да. Именно об этом мы договаривались.

Поскольку Рионн ни за что не пропустит такого зрелища, он прибудет, как они и условились прошлым вечером.

— Это так, но мы покинули замок довольно неожиданно.

Рису вовсе не хотелось выслушивать напоминания о том, как и почему они с такой поспешностью отбыли из Рионна. Он поговорит об этом с Лионесс — позже.

— Неужели, по-твоему, она едет с нами в таком виде без ведома отца? Рискну предположить, что Рионн сам приказал Ховарду ее охранять.

Мелвин согласно кивнул.

— Думаете, одного дня хватит, чтобы убедить ее не противиться вашему плану?

Рис направил коня обратно по каменному спуску.

— Убеждать ее? — Разве не сама Лионесс упрашивала его поскорее жениться на ней? Да уж, вечером умоляет о свадьбе, а поутру целуется с другим. Хочет превратить брак в пустую формальность — будь по сему. — Лионесс сделала свой выбор. Если бы она сидела в Рионне, я бы оставил ее в покое. Но куда там!

Малвин нахмурился:

— Она же не знает, что едет на собственную свадьбу.

Рис усмехнулся:

— Ты прав. — Он слегка подхлестнул коня на спуске и предупредил: — И я не хочу, чтобы она узнала.

— Когда мы прибудем в долину, она заподозрит неладное.

— Если мы приедем туда уже затемно, то не заподозрит. — Лионесс пора усвоить, что она не единственная, кому дано плести интриги. — К тому времени она выдохнется настолько, что ей станет все безразлично.

Мелвин озадаченно нахмурился:

— Еще нет и полудня, а ехать нам всего ничего.

— Прямой путь не всегда самый лучший.

— Но…

Рис поднял руку, пресекая его возражения:

— Никаких «но». Она предпочла выдать себя за оруженосца вместо того, чтобы явиться передо мной в собственном обличии. Пусть и дальше притворяется. Устроим ей проверку на зрелость.

Лионесс утерла мокрый от пота нос и в который раз мысленно прокляла Фоко. За весь день они не остановились ни единого раза. Лионесс оглянулась на мужчин. Кое-кто выглядел свеженьким как огурчик. Но большинство с виду казались такими же усталыми, как она.

Однако, судя по всему, волдырей на ладонях от поводьев у них не было. И ноги свои эти люди, надо полагать, чувствовали, тогда как ее конечности затекли еще бог знает когда. Случись им остановиться, Лионесс не спешилась бы, а просто упала ничком.

Солнце давно перевалило через зенит и уже клонилось к закату. Вскоре стемнеет, и ехать дальше они не смогут. И на том спасибо небесам.

Фоко ни за что не стал бы так подгонять своих воинов, если бы не торопился на битву. Вот доберутся они до Таньера, и будет ему битва. Если вообще доберутся. Лионесс давным-давно перестала ориентироваться на местности. Пожалуй, они выслеживали самозванца.

Сердце у нее дрогнуло. Когда они вступят в сражение, и правда раскроется, Рис ее придушит. Если только прежде она не умудрится погибнуть в бою. Меча у Лионесс не было. Она не сочла нужным захватить с собой оружие.

Ей очень хотелось выведать у кого-нибудь, куда они направляются, однако настоящий оруженосец никогда не посмел бы приставать к рыцарям с расспросами.

Места, по которым они проезжали, казались Лионесс незнакомыми, но с другой стороны, она так измучилась и устала, что вряд ли узнала бы собственного отца, случись ей в тот момент его встретить. После двух бессонных ночей она чувствовала себя вымотанной до предела. А учитывая плачевное состояние ее тела, эта изнурительная поездка казалась ей невыносимой.

Разве что… Она ни за что не свалится с лошади на глазах у Фоко и его людей. Лионесс выпрямилась. Подвигала плечами, стараясь оживить свои покрытые волдырями руки.

Теперь только бы не уснуть.

— Как дела, парень?

Лионесс вздрогнула:

— Отлично, сэр Мелвин.

Капитан задавал ей этот вопрос уже несчетное количество раз. Лионесс даже подумала, что он раскрыл ее обман. Нет. Если бы раскрыл, то немедля отправился бы к Рису.

Лионесс не собиралась никого дурачить. Однако когда она нагнала отряд Фоко, ничего иного ей в голову не пришло. Лишь значительно позже Лионесс осенило: ведь ей стоило всего лишь явиться к Рису. Порой самые простые решения от нас ускользают.

И что теперь прикажете ей делать?

— Мы скоро раскинем лагерь, — склонился к ней Мелвин. — Поможешь с лошадьми.

— Да, сэр.

Может, какой-нибудь жеребец затопчет ее насмерть. Наверно это будет не так больно, как сейчас.

Лионесс дождалась, пока Мелвин занял место во главе отряда. Возвращение Риса тоже не ускользнуло от ее внимания. Незадолго до этого он куда-то пропал, а теперь появился в сопровождении еще двух всадников.

Когда он обернулся и взглянул на Лионесс, она уставилась в одну точку, куда-то между ушами своей лошади. Ее так и подмывало наклониться и спрятать лицо за шеей животного.

Затем оба всадника куда-то делись. Зато к отряду присоединилось еще несколько новых воинов. Лионесс втянула воздух сквозь зубы. В Таньер они явно не собирались. Люди Фоко охотились на самозванца. Вот почему весь день напролет рыцари то появлялись, то исчезали.

И без того затуманенная голова Лионесс пошла кругом от нескончаемых вопросов. Неужели злодей совсем рядом? Достаточно ли у Фоко людей? Что, если тот человек нападет? Защитить себя ей нечем. Ни одна живая душа здесь не знает, кто она на самом деле. Может ей стоит позвать Риса? Или признаться Мелвину?

Глаза у нее слипались. Какие уж тут рассуждения? Вздремнуть бы немного, тогда, может, и в голову придет что-то стоящее.

Лионесс заставила себя выпрямиться и открыть глаза. Несомненно, привал уже скоро.

— Сколько еще будет продолжаться эта скачка?

Рис бросил взгляд на своего брата:

— Пока я не велю остановиться, Гарет.

— Хватит, Рис. Она же засыпает в седле.

— Если тебе это неприятно, почему бы тебе не отвязаться от меня и не возвратиться в долину?

Гарет фыркнул:

— Ага, когда я в очередной раз приеду без тебя и твоей дамы, Дариус меня живьем съест.

Рис повернулся и оглядел свой маленький отряд. Теперь их осталось всего шестеро: он сам, Гарет, Мелвин, пара воинов да новый оруженосец.

Лионесс уткнулась подбородком в грудь и тут же мотнула головой. Еще немного. Еще чуть-чуть и он прикажет остановиться.

— Нужно отдать ей должное.

— За что? — поинтересовался Рис, упершись глазами в брата.

— Она продержалась дольше всех твоих рыцарей.

— Случись нам попасть в серьезную переделку, мои люди продержатся столько, сколько будет нужно, — возразил Рис. — На сей счет не беспокойся. Бывало, они целыми днями не слезали с коней, отдыхая лишь урывками. Большинство из них научились спать в седле.

— Милорд.

Рис и Гарет дружно натянули поводья и повернули к Мелвину.

Рис облегченно вздохнул:

— Наконец-то.

Его капитан пытался удержать Лионесс в седле, положив руку ей на плечо.

Гарет успел первым и подхватил несчастную всадницу, когда та все-таки свалилась с лошади. Он усадил Лионесс впереди себя, а потом тихо засмеялся, когда она открыла глаза и, прошептав: «Рис, у тебя глаза…», снова заснула у него на груди.

Рис боролся с внезапным желанием сказать брату что-нибудь язвительное.

— Давай, я заберу ее.

— Не надо. А она красавица, — заметил Гарет и направил свою лошадь к лагерю. — Почему бы тебе не поплавать и не охладиться? Было бы славно.

— Ты что задумал? — нагнав брата, взвился Рис. — Не лезь в чужие дела.

Гарет, не глядя на него, пожал плечами:

— Я пытаюсь уберечь тебя от очередной глупости.

А потом, смягчившись, едва заметно улыбнулся Рису:

— Не бойся. Не украду я твою невесту. Однако прежде чем ты задашь ей трепку за некое злодеяние, что она якобы совершила против тебя, изыщи способ укротить свой нрав.

Подобное своеволие Фоко спускал только членам своей семьи.

— Я не говорил, что она повинна в злодеянии. Вряд ли с ее головы упадет хоть один волосок.

— Порой, Рис, твои слова ранят куда больнее, чем тебе кажется. Иди поплавай.

— Однажды, братец, ты у меня получишь.

— Жду — не дождусь.

Лионесс прижалась щекой к чему-то теплому. Что-то было не так, но что именно она от усталости уже не понимала.

Она почувствовала, как ее сняли с лошади. Когда тряска, наконец, прекратилась, чьи-то руки уложили ее на постель и накрыли одеялом.

— Спокойной ночи, Лионесс.

Она медленно улыбнулась — ей послышался голос отца. Прежде Лионесс ничего от усталости не мерещилось.

Сначала ей показалось, что глаза у Риса из золотистых превратились в зеленые. Затем почудился голос отца. А в завершение чьи-то сильные руки крепко обняли ее и долго-долго не отпускали.

Ее сон нарушили звуки мужских голосов. Лионесс попыталась зарыться в подушки, надеясь избавиться от шума, и похолодела, когда ее спина уперлась во что-то твердое.

Вскоре ее глаза привыкли к окружающему сумраку. Лионесс осмотрелась по сторонам: шатер. Как она здесь очутилась?

Судя по количеству доспехов и оружия, шатер этот, похоже, принадлежал рыцарю.

Лионесс осторожно пошарила рукой позади себя.

— С добрым утром.

Неистовый стук сердца постепенно сменялся облегчением.

— Рис!

Он поцеловал ее в шею:

— А ты ожидала найти кого-то другого?

— Ничего я не ожидала.

— Это мы после обсудим. — Он слегка отодвинулся от нее: — Шевелиться можешь?

Почему Рис об этом спрашивает? Лионесс вытянула ноги и задохнулась от обжигающей боли, которая освежила в ее памяти события предыдущего дня.

Лионесс зажмурилась:

— Ты догадался.

— Сразу же, стоило тебе появиться в отряде, — прошептал он прямо ей в ухо, отчего Лионесс охватил трепет. — Еще раз выкинешь что-нибудь в том же духе, пожалеешь о том дне, когда на свет родилась.

Губы Риса коснулись ее шеи. Лионесс отдалась его ласкам. Стоило Фоко полуобнять ее за талию и положить ладонь ей на живот, как она, пораженная, забыла его угрозе.

— Где моя одежда?

Не обращая внимания на острую боль, причиняемую ей малейшим движением, Лионесс откатилась от Риса и схватилась за покрывало.

— Что ты натворил?

Рис привстал на колени, стараясь дотянуться до Лионесс:

— Ничего я не натворил. Если бы ты хоть немного подумала, поняла бы, что я полностью одет.

Поскольку Лионесс еле двигалась, Рис легко поймал ее за запястье. Но к себе тянуть не стал, лишь заметил:

— Я не хочу тебя обижать. Иди сюда, Лионесс.

— Нет, — покачала головой она. Теперь Фоко сама любезность. Но за маской спокойствия, думала Лионесс, он прячет свой гнев, дожидаясь момента, когда она потеряет бдительность.

Рис отпустил ее руку и встал. Он высунул голову наружу из шатра, что-то негромко приказал своим людям, а потом занялся непонятными приготовлениями.

— Что ты делаешь?

— Собираю наши вещи. Пойдем купаться.

Лионесс изумленно заморгала.

— Купаться?

— Да. От тебя воняет потом и лошадями. Вряд ли тебе хочется предстать в таком виде перед гостями на нашей свадьбе.

Ее сердце подпрыгнуло. Лионесс поднесла пальцы к виску:

— Ты мне совсем голову заморочил. О чем это ты?

— Разве не ты умоляла меня побыстреее на тебе жениться?

Лионесс спустила ноги с постели и села.

— Это было два дня назад.

— Уже передумала?

Лионесс отчаянно хотелось расхохотаться. Фоко сошел с ума или она грезит наяву?

— Значит, ты на меня не сердишься?

— Еще как сержусь, — ответил он, подходя к Лионесс. — Но это ничто в сравнении с той яростью, которую я испытал вчера утром.

Ей хотелось завыть от отчаяния. Значит, он видел, как Гийом ее целовал.

Рис крепко взял Лионесс за подбородок и приподнял ее голову.

— За кого же ты хочешь замуж? За меня или за дю Пре?

Когда она попыталась вывернуться, он сорвался на крик:

— Отвечай!

Лионесс положила руку ему на запястье:

— За тебя.

— И ты по-прежнему намерена сделать это сей же час? Сегодня?

— Но…

— Да или нет?

О, да, он злился. Невзирая на это Рис всю ночь охранял ее сон и согревал своим телом.

— Да. Сегодня.

Он разжал пальцы, выпустив ее подбородок, и протянул Лионесс руку:

— Тогда пошли.

Она приняла его ладонь, охнув, когда Фоко рывком поднял ее на ноги. Все ее тело от головы до ног вопило от боли. Рис накинул на Лионесс через голову какой-то безразмерный балахон, настолько длинный, что он волочился по земле.

Едва Лионесс повернулась, намереваясь снова отправиться в постель, Рис схватил приготовленный им узел с вещами и повел ее к откидной двери, устроенной в задней части шатра.

— Шевелись, Лионесс, и тебе станет легче.

— Твои бы слова да Богу в уши.

— Можешь мне поверить, — усмехнулся Рис.

— Верить тебе? — Лионесс потерла бедро и чуть не упала, наступив на подол своего одеяния. — Я все жду, когда ты начнешь орать.

Рис поднял ее на руки и поцеловал в кончик носа.

— Думаю, мне стоит приберечь крики для нашей супружеской жизни.

Лионесс вздрогнула:

— Зачем? Чтобы тебе не мешали наказывать жену?

— Наказывать? — Рис остановился как вкопанный: — Я не дю Пре. И если ты не перестанешь меня с ним сравнивать, то сильно об этом пожалеешь.

— Извини, — сказала Лионесс и прижалась щекой к плечу Риса. — Мое замечание было не к месту.

— Если бы я хотел тебя избить, то я бы давным-давно это сделал.

Лионесс погладила напряженные мускулы его шеи.

— Перестань.

Взгляд, брошенный на нее Рисом, не предвещал ничего хорошего. Вот и дожидайся начала супружеской жизни с таким человеком. Пожалуй, это даже к лучшему, что они сначала отправились в эту глушь.

— Тебе не дает покоя увиденное вчера утром.

— Лионесс, не надо.

Она обвила рукой шею Риса, запустив пальцы в его шевелюру.

— Прекрати.

— Рис, — вздохнула Лионесс, — ты не понимаешь.

— Не говори ни слова. Просто закрой рот.

Каждое новое замечание Риса звучало категоричнее предыдущего. Фоко нес Лионесс через лес, однако в лицо ей смотреть избегал. Так нельзя. На сей раз ему придется признать свои ошибки.

Если она повиснет на нем, решила Лионесс, Рис поневоле обратит на нее внимание.

— Я не целовалась с Гийомом.

Рис в очередной раз остановился и тяжело сглотнул.

— Еще одно слово и я брошу тебя прямо здесь. — Он глубоко вздохнул и продолжил: — Тебе не удастся меня обмануть, даже если для этого мне придется заковать тебя в цепи и запереть в башне. Понятно?

Возмутительно. Лионесс открыла рот, но прежде чем она успела хоть что-то сказать в свою защиту, Рис повторил:

— Больше ни слова.

Ей хотелось кричать от ярости. Хотелось колотить его по спине кулаками. Запереть ее в башне — подумать только! Да что он о себе возомнил? Рис так и не поймет, что именно он видел, если она ему не расскажет. Лионесс обреченно вздохнула и снова положила голову ему на плечо. Не думает же он, что навсегда заткнул ей рот.

Фоко, наконец, вышел из леса на поляну. Лионесс огляделась по сторонам, восхищаясь представшей перед ее взором дивной картиной. Ручеек, водопадом низвергаясь на камни, с журчанием впадал в крохотное озерцо. Вода в нем была настолько прозрачная, что галька на дне переливалась всеми цветами радуги.

Поросший травой берег служил надежным укрытием для пришедших на водопой оленей и зайцев. Завидев нежданных гостей, животные поспешили укрыться за редкими валунами, казавшимися на этой поляне совершенно не к месту.

Кристальная свежесть воздуха и тишина нарушались лишь звуками природы: журчанием воды, пением птиц да шелестом листвы

Рис бросил на землю принесенный с собой узелок и шагнул к берегу.

— Умеешь плавать?

— Нет.

Он подошел почти вплотную к воде:

— Какая жалость!

У Лионесс душа в пятки ушла.

— Ты не посмеешь…

Он разжал руки и попытался оторвать ее ладони от своей шеи.

— Посмею.

Лионесс отчаянно цеплялась за Риса:

— Я замерзну.

— Я тебя согрею.

Он, наконец, убедил ее разжать руки и отпустить его рубаху. Лионесс к тому времени успела набрать полную грудь воздуха, но резко выдохнула:

— Не понимаю, о чем ты?

Рис толкнул ее в озеро и со словами: «Все ты понимаешь» принялся раздеваться.

Лионесс, позабыв о холодной воде, безмолвно уставилась на него.

Сбросив с себя всю одежду, Рис спустился с берега и направился к ней.

— Ну и ну! Ты, похоже, ни с того ни с сего онемела, а ведь недавно и слова мне вставить не давала.

Даже если бы от этого зависела ее жизнь, Лионесс не смогла бы выдавить из себя ни звука — какая-то неведомая сила сжала ей горло.

Ноги у него были длинные, мускулистые. А посмотрев чуть выше, Лионесс судорожно сглотнула. Нечего сказать, очевидно, Рис мог перейти к брачным забавам сию же минуту. Лионесс поспешно перевела взгляд на плоский живот и покрытые бугристым панцирем мышц ребра.

Рис щелкнул пальцами у нее перед носом и для верности помахал рукой перед ее глазами:

— Очнись, Лионесс.

Услышав его голос, она заворожено подняла голову и взглянула на Риса.

Фоко остановился перед Лионесс и поднял ее из воды.

— Сними это, — сказал он и стащил с нее через голову балахон.

— Не надо. Мне не во что переодеться, — отбиваясь от его рук, запротестовала Лионесс.

Не обращая внимания на ее попытки ему помешать, Рис мотнул головой в сторону берега:

— Не бойся. У нас обоих есть сухая одежда.

Она схватила его за руки:

— Что же это творится?

Распустив ей волосы, Рис развернул Лионесс к себе спиной и надавил ей на плечи:

— Сядь. Сейчас мы с тобой моемся, а после будем свадьбу играть.

Она сгребла в кучу гальку, что покрывала дно озерца, устроив себе местечко поудобнее. Чистая вода, вовсе не такая холодная, как Лионесс поначалу решила, ласкала ей грудь и ровным счетом ничего не скрывала.

— Как это?

Рис, тем временем, успел сходить на берег и теперь возвращался к ней, держа в руках мыло и кувшин. Лионесс поспешно отвернулась, пытаясь скрыть предательский румянец на лице.

— Как? — Он уселся позади нее и принялся водить намыленными руками у Лионесс по спине. — Мы вымоемся, оденемся и присоединимся к остальным участникам торжества.

— Где?

— Здесь.

— Рис!

Он протянул руки, без труда обнял Лионесс и прижал ее спину к своей груди. Ошеломительно! Лионесс зябко прижалась к его телу и услышала:

— Думаешь, одна ты можешь плести интриги?

Она скрестила руки, прикрыв обнаженную грудь. Рис усмехнулся и стал поглаживать предплечья Лионесс, одновременно лаская ее соски. Она хватала ртом воздух, но пыталась не замечать разожженное им пламя страсти.

— Нет, но я не понимаю, каким образом ты это устроил.

— Я? — Он зачерпнул кувшином воду и принялся смывать мыло у нее со спины и рук. — Вовсе не я.

Теперь она уже окончательно запуталась.

— Кто же тогда?

— Твой отец. — Он зашел сбоку: — Наклонись.

— Отец? — переспросила Лионесс, чувствуя, как на голову ей полилась вода.

— Да, он предложил это место, — пояснил Рис, втирая мыло в ее спутанные волосы. — По его словам тебя зачали именно здесь.

Так значит это и есть та лощина, о которой так часто упоминала ее мать. Лионесс попыталась было поднять голову и как следует все разглядеть, но Рис толкнул ее обратно:

— Дай мне закончить.

— Но та лощина совсем недалеко от Рионна. Это не она.

— Да нет, она самая.

Когда Рис опрокинул ей на голову очередной кувшин воды, Лионесс зашипела и стала отплевываться. Прежде чем она успела откинуть с лица слипшиеся волосы, Фоко принялся мыть ей ноги.

— Прекрати… Рис, прошу тебя.

Лионесс рванулась прочь, но он поймал ее за лодыжку и задорно улыбнулся:

— О чем просишь?

— Что-то вы уж слишком развеселились, милорд, — сощурилась на него Лионесс.

Рис не обращал внимания на ее потуги и водил кончиками пальцев вдоль голени, временами переходя на колено и норовя добраться до верхней части ее бедра.

Пытаясь изыскать способ его остановить, Лионесс положила ногу на ногу.

— Прекрати, я сказала!

Рис посмотрел на ее скрещенные ноги, потом — на лицо. Его глаза искрились. Еще одна улыбка и Лионесс поняла, что пропала. Она сжала ноги.

— Я собирался всего лишь тебя помыть, — сказал Рис и расположился прямо перед ней. — Но если хочешь поразвлечься…

Не отпуская Лионесс, он закинул ее сжатые лодыжки себе на плечо и придержал рукой.

Лионесс откинулась назад, надеясь отодвинуться от него подальше. Услышав смех Риса, она замерла. Судя по всему, она нечаянно помогла ему осуществить задуманное.

Свободной рукой Рис скользнул вдоль тыльной поверхности ее ног к ягодицам. Неторопливо поглаживая и разминая нежную плоть, он неосознанно разжигал в теле Лионесс огонь.

Ребро его ладони то и дело проникало в потайную расселину — туда, где сходились ее ноги. Тело больше не слушалось Лионесс. Она не смогла бы сбежать, даже если бы захотела.

Рис снял с плеча ее ноги, беспрепятственно раздвинул их в стороны, завел себе за поясницу и притянул Лионесс поближе.

Лионесс охотно подчинилась. Она терлась сосками о его грудь, ерошила его волосы и шептала его имя.

Рис поцелуем заглушил бормотание Лионесс и притянул ее к себе еще ближе. Он до безумия хотел эту женщину.

Фоко вдруг нарочито поспешно отстранился от Лионесс. Едва прохладный воздух коснулся ее кожи, как она потянулась к Рису, пытаясь вернуть тепло его тела.

Он придержал ее за плечи:

— Не сейчас, — проговорил Рис, словно в изнеможении, а Лионесс показалось, что еще немного и она задохнется. — Сначала обвенчаемся.

Расстроено застонав, Лионесс прислонилась лбом к его груди:

— Нам, пожалуй, стоит поторопиться.

Она так и не расслышала его ответ, потому что с опушки леса до них донесся крик Мелвина:

— Прибыл король Стефан!

Глава 18

Как только они вернулись в лагерь, король Стефан буквально пригвоздил их взглядом к месту. Лионесс отпустила руку Риса, поспешно отвесила монарху надлежащий поклон и бросилась к отцу.

— Где это вы бродите? — голос Стефана напоминал рычание.

Фоко склонился перед королем, выпрямился и пожал плечами. Настроение монарха было изменчиво, словно осенний день, и Рис давным-давно научился не обращать внимания на брюзжание Стефана.

— Я не предполагал, что вы прибудете столь поспешно.

— Да уж… х-мм… точно… похоже на то, — повеселев, заявил король. — Как я понял, венчание намечено на сегодня?

— Да, если будет на то ваше соизволение.

— Фоко, не пытайся меня задобрить. Ты прекрасно обошелся бы и без моего соизволения.

Рис не стал соглашаться, а избрал более благоразумную тактику и не произнес ни слова.

Стефан расхаживал взад-вперед. Рис едва не застонал. Если король ходил — значит, он размышлял. Не хватало еще, чтобы Стефан придумал, как разлучить их с Лионесс.

— Ваше величество, разве не вы позволили Лионесс выбирать между мной и дю Пре?

— Да… К моему возвращению в Рионн, — Стефан обвел рукой окружающее пространство. — Это не Рионн.

— Но мы недалеко от замка. К тому же здесь присутствует Болдуин, лорд Рионнский.

— По-твоему этого достаточно, чтобы счесть мой приказ исполненным?

Рис отлично понимал, сколь неубедительны его оправдания. Но прежде чем он успел подобрать слова, способные должным образом смягчить короля, в ребра ему врезался чей-то локоть.

— Господин мой. Ваше величество. Простите моему брату его глупость, — выступил вперед Гарет. Он склонился к Стефану и с заговорщицким видом произнес: — Видите ли, Рис столь несведущ в любви, что оказался застигнут сим чувством врасплох.

Король оглянулся и спросил:

— Это правда?

Онемев от наглости брата, Рис только мотнул головой.

— Вот видите? — Гарет покачал головой и приложил руку к груди. — Понимаете, такие опытные люди как мы с вами благоразумно относятся к упомянутым припадкам душевного волнения. — Он поднял руку, развернулся и указал на Риса: — Однако менее опытные, вроде Риса, например, они… — Он замолчал, делая вид, что подбирает подходящее слово, а потом заявил: — Они… э-эээ… напоминают дураков.

Стефан кивнул:

— Да, я как раз наблюдаю нечто подобное.

К ужасу Риса, Гарет преклонил колено перед королем:

— Прошу вас милорд, ваше величество, простить моему брату сиюминутную глупость.

Стефан подергал себя за бороду, жестом велел Гарету подняться, посмотрел на братьев и, наконец, остановил взгляд на Рисе:

— Отчего ты всегда так серьезен? Почему бы тебе не последовать примеру Гарета? Мы находим его довольно забавным.

Рис покосился на брата.

— О да, забавнее некуда, — согласился он, мысленно представляя себе Гарета, подвергаемого какой-нибудь медленной пытке.

Стефан рассмеялся и, подойдя к Рису, потрепал его по плечу:

— Значит, ты хочешь повесить себе на шею жену?

Если бы королева слышала этот вопрос, Стефану пришлось бы туго.

— Да, ваше величество, хочу.

— Хорошо. — Король подтолкнул Риса к лорду Болдуину: — Дю Пре под стражей?

Рис остановился как вкопанный. Лионесс, ахнув, шагнула вперед. Рионн лишь кашлянул и покачал головой.

— Милорд? — Рис переводил взгляд со Стефана на Рионна. — А что произошло с дю Пре?

— Э-э… — король некоторое время внимательно рассматривал ветви окружающих деревьев, а потом указал на свой шатер. — Похоже, нам надо поговорить.

Впустив в свой шатер Риса, Лионесс и Рионна, Стефан дождался, пока они рассядутся на скамеечках, а затем спросил:

— Рис, ты поймал убийцу?

— Нет, однако, я точно знаю, кто он такой.

— Как это?

Рис бросил взгляд на Лионесс. Вряд ли ей понравятся его слова.

— Мои люди не один день выслеживали негодяя. Все его следы ведут в Рионн.

— Нет!

Хотя Рис сочувствовал Лионесс и понимал ее недоверие, он оставил ее реплику без внимания и продолжил:

— Очевидно, сам лорд Болдуин не может быть этим человеком, значит, в замке находится кто-то еще. Некто, способный беспрепятственно покидать крепость и возвращаться обратно, причем этот таинственный человек может отдавать приказы другим.

— Но когда самозванец появился близ Таньера, Гийома в Рионне не было, — попробовала защитить бывшего жениха Лионесс, однако ее попытка пропала втуне. — Это, наверно, был сэр Джон. Он вполне мог совершить такое, — эти слова предназначались Фоко.

— Я тоже сначала так решил.

Заметив недоумение на лицах короля и лорда Болдуина, Рис пояснил:

— Джону не понравилось, что Лионесс не прикончила меня на месте, когда захватила в плен. Ховард выгнал этого негодяя из Таньера, поскольку мерзавец угрожал Лионесс.

— Да, — вмешалась в его рассказ Лионесс. — Он и напал на Таньер.

— Нет, — покачал головой Рис.

— Но Гийом к тому времени все еще лежал без памяти.

Рионн кашлянул:

— Это было вовсе не беспамятство, Лионесс. Таким образом дю Пре хотел скрыть свои истинные похождения.

— Значит, вы все знали? — Рис впился взглядом в Рионна. — И ничего не сказали?

— Ты должен был выманить дю Пре, — вмешался Стефан.

У Риса появилось ощущение, будто он упустил нечто очень важное. Он скрестил руки на груди:

— Может, кто-нибудь объяснит мне все с самого начала?

Стефан вздохнул:

— Гийом дю Пре — шпион моей дражайшей кузины, императрицы Матильды. Мы давно его подозревали, но у нас не было доказательств.

— Не было доказательств? — переспросил Рис, хотя и без того уже все понял. — А сейчас они у вас есть?

— Нет. Мы рассчитывали, что ты их добудешь.

— Я?! — досада Риса переросла в гнев. — И при этом кое-кто забыл сообщить мне об этом поручении? — Рис подался вперед: — Позвольте задать один вопрос?

Стефан откинулся на спинку кресла:

— О, какая радость! На сей раз ты изволил спросить дозволения.

Рис воспринял это как знак согласия:

— Когда меня обвинили в убийстве дю Пре, вы дали мне месяц, потребовав либо разыскать истинного виновника, либо предстать пред рыцарским судом чести. Мое участие в судебном поединке вынудило бы меня рисковать благополучием своих близких. А вы, оказывается, все время знали, что дю Пре жив?

— Ты все правильно понял. Я и сам не догадывался, по какой причине ты оказался замешан в это дело. Мне хотелось, чтобы ты отыскал эту причину, не вникая в истинную подоплеку событий. Я счел за лучшее ничего тебе не рассказывать.

Лионесс повернулась к отцу и заглянула ему в глаза:

— А ты, оказывается, тоже все знал? Ты молчал, когда в Рионн привезли якобы мертвого Гийома, хотя на самом деле это было не так?

— Да. — Рионн взглянул на короля и продолжил: — По той же причине, что и его величество в отношении Риса. Труп привезли к тебе неспроста, и нам хотелось узнать почему.

— Узнали? — поинтересовался Рис, понимая, что более не в состоянии это выслушивать.

— Нет, — в один голос ответили Стефан и Рионн.

Рис поднялся с места, протянув Лионесс руку. Она без колебаний последовала примеру Фоко и сжала протянутую ладонь.

— Ваше величество, и вы, милорд, я намерен сочетаться браком прежде, чем кто-либо из вас изволит и далее играть нашими жизнями.

Лионесс стиснула ему руку:

— Давно пора.

— Граф Фоко! — повысил голос король.

— Нет, — Рис поднял ладонь, призывая его к молчанию. — Я смиренно прошу простить меня за то, что может быть истолковано как акт неповиновения, но сегодня день нашей с Лионесс свадьбы, и я женюсь на ней, не дожидаясь, пока вы отправите меня в погоню за очередной химерой. Вы вольны казнить меня на месте, но я все равно намерен обвенчаться.

— Но дю Пре…

Рис взглядом предостерег Рионна от дальнейших возражений:

— Потерпит до завтра.

Он направился к выходу:

— Пойдете вы на свадьбу к дочери или нет — решайте сами.

Рис с волнением в душе покинул королевский шатер и вышел наружу, ведя Лионесс под руку. Ему казалось, что Стефан вот-вот прикажет стражникам зарубить его. Через несколько шагов, Рис остановился и обернулся.

Стефан и Рионн замерли у выхода из шатра. Кругом воцарилась мертвая тишина. Даже у птиц хватило ума прекратить свое чириканье.

Наконец Стефан кивнул:

— Отложим этот вопрос до завтра. Сейчас у нас есть более насущные дела, например свадьба.

Лионесс внимательно рассматривала мужчину, что стоял на другой стороне лужайки и недавно стал ее мужем. Мужем, подумать только! Какое странное слово…

Венчание длилось недолго и отличалось крайней простотой. Лионесс удивилась, с какой торжественностью Фоко произносил свои брачные обеты. Обычно, когда речь заходила о делах сердечных, в его словах так и сквозила злая ирония. Но на сей раз он клялся весьма искренне.

— Миледи Фоко!

Лионесс подняла глаза на стоящего рядом с ней мужчину. Дариус являл собой воплощение спокойствия. Хотя все трое братьев Фоко походили друг на друга, в каждом из них было нечто особенное. Гарет, в душе менестрель, отличался могучим телосложением, а его серебристо-серые волосы придавали ему сходство с волком. Дариус, бродяга по натуре, напоминал ей пантеру — черную и холеную. А Рис, защитник, — сокола с золотистыми очами.

Лионесс похлопала по бревну, приглашая Дариуса присесть рядом.

— Составьте мне компанию, прошу вас.

— Нет, я всего лишь хотел пожелать вам счастья, — отказался он.

От внимания Лионесс не ускользнул дорожный мешок на плече у Дариуса:

— Уже покидаете нас? Так быстро?

— Я давно не был дома, — улыбнулся он. — Разыскивал пропавшего брата. Теперь, когда я убедился, что все в порядке, настала пора возвращаться.

Поди разберись, что за тайны он скрывал в глубине души. Да Лионесс и не слишком-то хотелось в это вникать.

— Значит, вы присматриваете за крепостью в отсутствие Риса?

Иначе — что Дариус, будучи младшим сыном, называл своим домом?

— Да, миледи. Наше родовое гнездо недалеко от моих собственных земель, так что особых трудностей это не вызывает.

«Интересно. Он младший сын, и при этом имеет собственные владения», — подумала Лионесс, однако позабыла обо всем, когда Рис поймал ее взгляд и, не отводя глаз, уверенно направился к ней.

От предвкушения у Лионесс участилось дыхание. В его глазах полыхало пламя. Золотистые искорки мерцали словно живые, придавая взгляду особый блеск. Похоже, Дьявол Фоко подкарауливал ее, но Лионесс с нетерпением дожидалась, когда же ее поймают.

— Милорд Дариус, — с трудом выговорила она, — желаю вам благополучно добраться домой.

В ответ Дариус рассмеялся и растаял во тьме.

— Лионесс…

Перед ней стоял Фоко; на его лице явно читалось обещание. Невысказанное обещание, от которого в груди у Лионесс разлилось непонятное тепло.

Он протянул ей руку; она доверила ему свою ладонь, готовая следовать за ним хоть на край света.

Этой женщине — его жене — не следовало столь безоговорочно ему доверять. И все же она не сводила с него преданных глаз.

Желание постепенно просачивалось в его душу. Рис оказался застигнут врасплох собственным вожделением. Неистовой страстью здесь и не пахло — его чувство было куда сильнее. Словно в глубинах его души ожила и внезапно нахлынула давно забытая тоска.

Рис даже зажмурился, подобный натиск чувств оказался для него полнейшей неожиданностью. Он никак не мог изгнать из памяти последние слова Элис. Ему до сих пор чудилось, как она говорит: «Тебе не дано познать любовь женщины. Тобой можно только попользоваться, а после выбросить за ненадобностью».

— Рис?

Тихий, вопрошающий голос вырвал его из тягостного забытья. Лионесс погладила мужа по щеке.

Он заглянул в ее ясные глаза и понял, что спохватился слишком поздно. Он погиб. Ему никуда не деться от этой женщины. Они связаны узами куда более прочными, нежели цепи.

Между тем, Рис ничуть не страшился. Пропади оно пропадом, это прошлое. Когда взойдет солнце, настанет время позаботиться о будущем.

Рис потянул Лионесс за руку и повел в лощину — прочь с нахоженной тропинки, подальше от озерца, к валунам, что выстроились цепью, образуя круглую опочивальню под открытым небом.

Здесь, в сосредоточии языческой магии, он поцелуями изгонит Гийома из ее памяти. Он опутает Лионесс шелковыми нитями, надежно привязав к себе все ее желания и устремления. Здесь, в месте, где шепчутся грезы, они смогут взмыть в небеса на крыльях страсти.

Рис провел Лионесс вдоль каменного круга и потянул за огромные, выше человеческого роста, валуны. Лишь сумрачный свет полной луны озарял укрытие молодоженов.

Лионесс изумленно открыла рот. Рис улыбнулся, довольный, что угодил жене с такой причудливой опочивальней. Не говоря ни слова, Лионесс медленно обошла каменный круг изнутри. Смешанные чувства отразились на ее лице и эхом отозвались у Риса в сердце.

Лишь тихий шелест травы да шепот ветра нарушали тишину этого места. В этих едва различимых, напевных звуках Рису слышалось обещание.

Лионесс, тем временем, вдоволь нагляделась на свои брачные покои и тронула его за руку:

— Матушка часто упоминала об этом чудесном уголке. Как хорошо, что ты его нашел! Полагаю, это было непросто?

Рис сбросил плащ на землю, повернулся к Лионесс и обнял ее:

— Вовсе нет. Поскольку твой отец подсказал мне, где удобнее соблазнять жену, я довольно быстро наткнулся на сие укромное местечко.

— Оказывается, тебе пришлось ради меня постараться.

— Надеюсь, мои усилия не пропали втуне. Я ожидал с твоей стороны большего.

— Ерунду говоришь, — отозвалась Лионесс и, пытаясь скрыть замешательство, уткнулась лицом в его одежду.

Ее смущение ни в коей мере не трогало Риса. Однако иметь дело с женой, которая ведет себя как застенчивый, испуганный ребенок, ему не хотелось.

— Э, нет, Лионесс! Я овладею тобой всеми способами, не оставив на твоем теле ни единого нетронутого места. Я буду ласкать тебя руками и губами. — Он глубоко вздохнул и продолжил: — Прежде, чем взойдет солнце, ты станешь умолять, чтобы я взял тебя снова и снова. Обещаю — ты будешь выть от наслаждения, доселе неизведанного ни одной женщиной, — зашептал Рис, пытаясь сохранить серьезный вид.

Лионесс вывернулась из его рук и со смехом забарабанила ему по груди кулачками.

— Самонадеянный дурак!

Осторожно взяв ее рукой за подбородок, Рис и погладил большим пальцем нижнюю губу:

— Так-то лучше.

Он притянул к себе Лионесс — та охотно вернулась в его объятия, — и коснулся ее щеки:

— Не прячься от меня. Я не имею обыкновения совращать равнодушных девственниц.

Рис почувствовал на своей шее жаркое дыхание.

— Тебе прекрасно известно, что я далеко не равнодушная. Но моя уверенность вдруг куда-то пропала. Откуда мне знать, чего ты от меня ждешь.

Рис легонько потер нежную кожу у нее под ухом:

— Искренности. Я жду от тебя лишь этого, — он приподнял ее лицо и склонился к губам. — Ни о чем не думай, ни о чем не тревожься. Просто отдайся своим чувствам.

Рис запустил пальцы в распущенные волосы Лионесс и впился в ее теплый, податливый рот.

В его теле вспыхнуло пламя страсти. В груди бешено застучало. Рис еще крепче прижал к себе Лионесс, почувствовав спокойное биение ее сердца.

Он жаждал ласкать ее, кожей ощущать ее нежность. Ему хотелось любоваться ее словно омытым светом луны телом.

Рис подхватил Лионесс на руки и перенес на расстеленный плащ. Она чуть слышно застонала, когда Рис оторвался от ее губ, уложил на самодельное ложе и сам вытянулся рядом с ней. Его пальцы расстегнули аграф [35], удерживавший ее накидку.

— Рис, посмотри!

Он проследил за ее восторженным взглядом и понял, что так изумило Лионесс. Да, то было зрелище достойное удивления.

Небо мерцало сиянием бесчисленного множества звезд, словно высшие силы дарили молодоженам великолепный полог для брачного ложа.

Лионесс указала на падающую звезду:

— Быстрее, загадывай желание.

Рис приподнялся на локте и заглянул в ее раскрасневшееся лицо:

— Небеса уже исполнили мои желания. Загадывай сама.

Лионесс качнула головой, и, потянувшись к его лицу, прошептала:

— Я хочу лишь одного — любви Дьявола Фоко.

Его сердце замерло, трепыхнулось… словно какая-то сила стеснила грудь. Рис зажмурился.

— Лионесс, обещаю тебе, что всегда буду о тебе заботиться. Я стану защищать тебя по гроб жизни и выполнять малейшие желания. — Он открыл глаза: — Но в душе моей нет места любви. Мне нечего тебе предложить.

Лионесс неуверенно посмотрела на своего новоиспеченного супруга; на гладкой коже ее лица появились тонкие морщинки.

— Ты связан со мной навсегда. Для того чтобы научить тебя любви, у меня впереди вся жизнь, — куснув губу, заявила она.

— Вот нахалка! Еще и дня замужем не пробыла, а уже строит планы на будущее.

Лионесс расслабленно погладила его по щеке:

— Пусть оно начнется сейчас, Рис. Пусть наше будущее начнется прямо сейчас.

От подобного требования его самообладание вдруг куда-то испарилось. Безудержное желание вынуждало Риса поторопиться. Но остатки здравого смысла нашептывали ему, что впереди — вся ночь. Они до конца жизни смогут наслаждаться друг другом. И все же такая ночь бывает лишь единожды.

— Мне хочется коснуться твоей нежной кожи, отведать вкус твоего тела… — шептал Рис. Он расшнуровал платье Лионесс и легким толчком вынудил ее запрокинуть голову.

Лионесс приглушенно ахнула, когда Рис, дразня, осыпал ее шею нежными поцелуями.

Он неуловимо изогнулся, ухватился за ее платье и нижнюю рубашку и одним движением стащил их через голову.

От восхищения ее красотой по телу Фоко прокатилась волна удовольствия. Рис с наслаждением любовался изящной шеей, округлой грудью и тонкой талией Лионесс.

Ее кожа казалась ему такой белой, такой изумительно нежной на ощупь, такой невероятно гладкой.

Легонько, будто неоперившегося птенца, Рис погладил Лионесс ладонью по соскам. Она жалобно застонала. Рис вздохнул.

Теперь его страсть бушевала, словно пожар.

— Ты намного прекраснее, чем я думал.

— Можно подумать, что ты впервые увидел меня голой, — отозвалась Лионесс с гортанным смехом в голосе.

— Как свою жену — впервые.

Жену! Это слово пронзило Риса.

Лионесс положила руку ему на грудь.

— А ты? Разве ты не стал для меня еще прекраснее, муж мой? — оказывается, она тоже задыхалась от избытка чувств.

Рис, не дожидаясь дальнейших напоминаний, разделся.

— О да! — Лионесс осторожно провела ногтями по груди Риса. — Стал.

Рис прижал ее к своему телу:

— Ага, нет ничего краше израненного в боях мужчины.

Даже если бы она захотела что-то возразить в ответ на его язвительное замечание, то ничего бы не вышло — он заглушил ее слова поцелуем. Их дыхание слилось, языки сплелись, а кончики пальцев постигали язык изгибов и округлостей, шрамов и мускулов.

Рис ощущал неистовое биение сердца Лионесс. Он чувствовал то же самое.

Лионесс потянулась к Рису. Словно послушная ученица, она следовала его наставлениям. Повторяла все его движения: поглаживала ему спину, осторожно теребила сосок. Она исследовала и ласкала его тело до тех пор, пока терпение Риса не иссякло.

Он понял, что ему мало поцелуев и ласк, мало этих сладостных и одновременно мучительных объятий. Ему хотелось унять пылающий меж ними адский пламень страсти.

Рис дрожал от вожделения. Он жаждал сбросить оковы условностей и насытить неистовую похоть.

И еще — ему хотелось, чтобы это чувство длилось целую вечность, чтобы он упивался каждой проведенной с Лионесс минутой, смаковал каждую ласку, каждый поцелуй, а она растворилась бы в его страсти полностью, без остатка.

Рис еще крепче обнял Лионесс; он держался из последних сил. Ее мягкое, шелковистое тело покорно прижалось к его израненной в битвах плоти.

Он провел рукой у нее по спине, погладил ей живот и занялся грудью.

— Какая же ты мягкая!

Едва Рис коснулся пальцем ее соска, тот почти мгновенно набух. К черту самообладание! Рис потер пальцами чувствительную жемчужину и застонал, когда Лионесс прильнула к нему.

Она жарко дышала ему в шею, легонько покусывая кожу, отчего по телу Риса пробегала дрожь наслаждения, а веское доказательство его желания уткнулось в нежную расселину меж ее бедер. Его плоть вопила об освобождении.

Рис коснулся губами влажного от пота лба Лионесс. Уложив ее на спину, он пробежался губами вдоль ее шеи. Солоноватый вкус кожи раззадорил его до невозможности.

Лионесс выгнулась и застонала, когда Рис принялся губами ласкать ей сосок. От нее исходил слабый аромат роз и женского тела. Но даже самым изысканным благовониям было бы не под силу заглушить его голод.

Его губы снова ласкали рот Лионесс, ловили каждый ее прерывистый вздох.

— Я хочу тебя, Лионесс… Ты мне нужна.

Она за волосы притянула Риса к себе:

— Я сгораю от нетерпения.

Услышав этот полный страсти шепот, он едва не задохнулся. Ее ответный поцелуй оказался не менее жадным, почти жестоким. Столь пылкие ласки не оставляли в душе Риса сомнений в том, что Лионесс хочет его так же сильно сколь и нетерпеливо.

Его ладонь скользнула вниз, к ее животу. Раздвинув нежные створки, пальцы Риса проникли в укромную пещерку.

Лионесс, тихо постанывая, прижалась к его ладони. Да, она хотела его. Очень хотела.

Собрав в кулак последние остатки самообладания, Рис принялся неторопливо ласкать — то кружа, то поглаживая — ее набухшую сердцевинку. Лионесс впилась ногтями ему в спину.

Она оставила в покое губы Риса и принялась в исступлении выкрикивать его имя. Раздвинув ноги, Лионесс терлась о дразнящую ее ладонь и судорожно вздыхала в такт нежным ласкам.

Рис не выдержал.

Он накрыл Лионесс своим телом и, прежде чем снова впиться поцелуем в ее губы, тяжело вздохнул:

— Я не хочу причинять тебе боль.

И пока он, медля и осторожничая, пытался отыскать вход в ее лоно, Лионесс обвила ногами его бедра и приподнялась навстречу. Рис легко преодолел девственную преграду, ощутив тугую хватку тела Лионесс.

Сначала они двигались медленно, но вскоре почувствовали ритм и словно воспарили над землей. Они взмывали на крыльях страсти в небеса, все выше и выше, и, наконец, с криком на устах оба достигли предельной точки.

И в этот миг Рис понял, что не ошибся с выбором. Здесь, среди языческого волшебства, они действительно попались в шелковые сети, и эти незаметные, но крепкие оковы связали их друг с другом навсегда.

Пресыщенные любовными утехами они спали, обнявшись, пока Риса не разбудил какой-то шорох, похожий на треск веток или чьи-то шаги.

— Лио…

Он не договорил — на затылок обрушилось что-то тяжелое, и Рис провалился в темноту.

Глава 19

Рис очнулся от ослепительного света утреннего солнца. В висках немилосердно стучало, к горлу подступала тошнота.

Он почувствовал, как по щеке медленно стекает ручеек пота. Между тем в воздухе веяло утреней прохладой. Рис поморщился и прикоснулся ладонью к лицу. Пальцы окрасились кровью.

— Лионесс?!

Он перекатился на бок и замер от ужаса. Лионесс исчезла, причем место, где она лежала, давно успело остыть.

Рис вскочил, но сразу же упал и ударился лицом о землю. Кто-то связал ему лодыжки обрывками сорочки Лионесс.

Господи Боже, что тут произошло?! Он сел и потер затылок. Рука нащупала шишку. Отрывочные воспоминания о прошедшей ночи подействовали на Риса подобно ушату холодной воды.

Они спали, обняв друг друга, смутно припомнил он. А потом рядом послышались чьи-то шаги, и кто-то сильно ударил его по голове, отправив Риса обратно в царство младшего брата смерти.

Лишь один человек, по мнению Риса, был способен на подобное коварство. Дю Пре. Кто же еще мог додуматься напасть на него и похитить Лионесс.

Рис в клочья разорвал лоскуты на ногах и вскочил. Он поискал глазами одежду — пропала. Бог с ней! Ради Лионесс он готов был пройти голым даже сквозь адский пламень.

Бросившись бегом в лагерь, с криками «К оружию! Фоко! Ко мне!» Рис нырнул в свой шатер. Не дожидаясь появления оруженосца, он натянул на себя первую попавшуюся одежду, надел кольчугу и опоясался мечом.

Его люди, облачаясь на ходу, постепенно сбегались на крик.

Рис оглянулся на шатер Гарета и, не найдя его на месте, остановил Мелвина:

— Где мой брат?

Сейчас был важен каждый меч.

Мелвин кивнул головой в сторону королевского шатра и проворчал:

— Вчера вечером его отправили с поручением.

— Во имя всех святых, неужели Стефан никогда не уймется? Какое такое важное поручение могло потребовать подобной срочности?

— Не знаю.

Рис выругался. Гарета с полпути ему не воротить. Да и нет времени, чтобы его дожидаться. Приказав своим рыцарям седлать лошадей, Рис направился на поиски Рионна.

Тем временем Стефан, откинув полог своего шатра и выйдя наружу, удивленно воззрился на царящую в лагере суету:

— Что это значит, Фоко?

— У меня жена пропала, — мимоходом бросил Рис. — Прошлой ночью ее украли.

Тут король заметил кровь на лице Фоко и охнул:

— Господи Боже, парень, да ты же ранен! Кто это сделал?

— Ничего. Заживет. Мне надо отыскать свою жену, — ответил Рис, успокаивая Стефана. Внезапно слова застряли у него в горле.

— Что значит «отыскать»? Почему она не с тобой? — послышался сзади голос Рионна. В его тоне отчетливо слышалось обвинение. — Я отдал тебе Лионесс не далее как вчера, а ты уже позволил ее обидеть?

Риса замутило от злости на Стефана и Рионна. Эти предатели забавлялись его с Лионесс жизнями. Не хватало еще, чтобы они его допрашивали.

Пусть эти люди называют его изменником, колесуют или четвертуют — не важно. Сначала он найдет Лионесс, а потом — будь что будет.

— Обидеть? — резко обернулся Рис. — Значит, это я позволил ее обидеть?

Не сводя с Рионна тяжелого взгляда, он махнул своим людям — те вскочили на лошадей.

— Кто позволил дю Пре творить что угодно, хотя его подозревали в измене и шпионаже?

Он повернулся к Стефану:

— Кто использовал нас вслепую для травли этого самого изменника?

Рис с трудом подавил бурлящую в горле ярость:

— По-моему, вы оба в ответе за Лионесс.

Когда Мелвин подвел ему коня, Рис взобрался в седло и взялся за поводья. Прежде чем покинуть лагерь, он свысока посмотрела на Стефана и Рионна:

— Раз уж вы оба такие мастера плести интриги, измыслите, как вернуть мою жену целой и невредимой.

Лионесс поднесла руку к голове. В висках стучало. Еще ни разу в жизни ей не было так больно. Она попыталась открыть глаза и зажмурилась от ослепительного света. Ощущения были такие, словно на ней потоптался табун лошадей.

Она попыталась сесть, однако ноги не слушались. Лионесс дернулась и обнаружила, что надежно привязана к раме кровати. Откуда взялась кровать?

Лионесс с трудом приоткрыла глаза и осторожно осмотрелась. Безусловно, она находилась не в каменном круге. И не в шатре Фоко. Это же… тюремная камера в таньерской башне. Как она здесь очутилась?

Лионесс не могла вспомнить. Должно быть, она сопротивлялась, и ее ударили по голове. Судя по смутным воспоминаниям, она очнулась в какой-то повозке, но кто-то насильно влил ей в рот некое мерзкое зелье, отчего она вновь погрузилась в беспробудный сон. Лионесс попыталась справиться с паникой. В ее душу закралось ужасное подозрение.

В иных обстоятельствах она была бы рада очутиться в Таньере. Но как же она сюда попала? Кто посмел совершить такое в ее брачную ночь?

Лионесс задохнулась от неожиданной догадки. Нет. Он бы не посмел. Гийом ни за что не решился бы на подобную глупость.

Дверь каморки распахнулась и гулко ударилась о стену. Лионесс зажмурилась, отчаянное желание взглянуть на незваного гостя боролось в ней со страхом.

— Прикройся.

Она глухо застонала. Посмел. Он решился. Лионесс открыла глаза и посмотрела на дю Пре.

— В чем дело, Гийом?

Он приблизился к кровати:

— В твоей наготе, — дю Пре швырнул Лионесс балахон. — Меня тошнит от твоего вида, но более подходящей одежды я в вашем лагере не нашел.

— Не нашел? Да неужели? — съязвила Лионесс и, торопливо натягивая через голову одежду, поинтересовалась: — Как я здесь очутилась? Где Рис?

Гийом присел на край постели. Лионесс отползла подальше — насколько позволяли связанные ноги.

— Поскольку мы с тобой давно знаем друг друга, полагаю, истина тебе не повредит.

Дю Пре показался Лионесс отчаявшимся, взбудораженным и сбитым с толку, хотя она по-прежнему не понимала причины его уныния.

Гийом потрепал ее по колену.

— Если бы ты вела себя как положено, ничего этого бы не случилось. Сэр Джон остался бы жив. Фоко горел бы в аду, где ему самое место. — Он взглянул на Лионесс, словно извиняясь: — А ты, моя милая, сидела бы в королевской темнице, и я бы прилежно умолял сохранить тебе жизнь. Безуспешно, естественно, однако за свои старания я получил бы Таньер.

Лионесс никак не могла постичь смысл его речей. Поэтому сочла за лучшее разыграть из себя простофилю. Ни к чему дю Пре знать, что его подозревают в измене.

— Гийом, как же мне следовало себя вести? Не понимаю, о чем ты, — поборов замешательство, спросила Лионесс. — Тебе нехорошо? Может, ты не до конца поправился? — продолжила она с напускной заботливостью.

— Как следовало себя вести?! — повысил голос дю Пре. — Тебе следовало убить Фоко.

Он вытащил из-за пояса нож и коснулся пальцем лезвия.

— Надо было не выкуп требовать, а убить.

— Именно так и сказал Джон, — прошептала Лионесс. Живот скрутило от страха, когда она осознала смысл сказанного дю Пре.

— Этот болван лишь повторил мои слова.

У Лионесс задрожали ноги. Нужно заговорить ему зубы. Рис, король Стефан или ее отец, в конце концов, обязательно догадаются, что она здесь.

— А при чем тут убийство Фоко?

— Поскольку король отправил его с поручением отыскать моего убийцу, ты бы завязла в этом деле по уши. А уж посеять ростки недоверия при дворе было бы проще простого.

Лионесс тряхнула головой:

— Не понимаю. Как бы ты посеял некие ростки, если тебя здесь не было?

Смех дю Пре наполнил комнату.

— А зачем, по-твоему, мне понадобился священник? Разве не он прекрасно послужил мне, доставив сообщение о моей смерти? Разве не он послужил мне еще лучше, заманив Фоко в Таньер? — Он взмахнул рукой и продолжил: — А слухи об измене распространить куда проще.

Господи помилуй! Лионесс ушам своим не верила.

— Твой священник? Как он сможет предстать перед лицом Церкви и Бога?

— Он уже предстал перед лицом Бога, — отмахнулся Гийом.

— Ты… — задохнулась Лионесс. — Ты убил его?

Перед ее глазами сверкнуло лезвие ножа. Приблизив к ней свое лицо, Гийом улыбнулся:

— Да. И тебя я тоже убью.

И этому человеку она была обещана в жены. Лионесс знала Гийома сколько себя помнила. Возможно, где-то в глубине его души еще сохранились остатки чести и достоинства.

— Гийом, чем я заслужила подобное отношение?

Он снова опустился на край постели:

— Дело не в твоих поступках. Дело в тебе самой.

— То есть?

— Ты не Элис.

Элис? Ради бога, кто такая Элис? У Лионесс сердце замерло от внезапной догадки: это была покойная жена Риса! Какое отношение Гийом имеет к… О, нет! Невозможно! Однако у Лионесс появилось ужасающе-тошнотворное ощущение, что она права.

Черт ее дернул спросить:

— Ты был любовником Элис?

— Любовником? — Гийом вскочил и забегал по комнатушке. — Любовником?! — Он покачал головой: — Нет. Я любил ее всей душой. Мы не могли жить друг без друга.

Лионесс закрыла глаза. Она искренне сочувствовала Рису, понимая, что эта новость станет для него ударом.

— Ты все продумал заранее. Решил сначала обвинить Риса в твоем убийстве, а потом впутать в это дело меня.

Лионесс внимательно посмотрела на Гийома:

— Как давно ты задумал уничтожить нас с Рисом?

— В тот день, когда убили Элис, — не отводя глаз, ответил он.

— Нет, — покачала головой Лионесс. — Нет, Гийом. Никто ее не убивал. Она покончила с собой и прихватила на тот свет собственного сына.

Он кинулся к ней и ударил кулаком по тюфяку:

— Врешь! Она не убивала ни себя, ни ребенка.

— Я говорю правду.

Гийом поднял руки, словно пытаясь успокоиться:

— Нет. Тебе не вынудить меня к поспешным действиям.

Он отступил от кровати:

— Ты останешься здесь до тех пор, пока не прибудет Фоко.

Он подошел к двери, обернулся к Лионесс и с улыбкой на устах сказал:

— И тогда он узнает, что такое ад.

— Что ты задумал? — ахнув, спросила Лионесс.

— Фоко поймет, что я чувствовал, когда узнал об убийстве Элис. Но его кара будет во сто крат сильнее. Он будет бессильно наблюдать, как я сброшу тебя с башни.

Мелвин окинул взглядом селение:

— Вы уверены, что он здесь?

— Да. Разве тебе не пришло в голову, что он слишком наследил по дороге? Он хочет, чтобы я его нашел. Неужели тебе не бросились в глаза его прячущиеся в толпе соглядатаи? — Рис кивком указал на стоящего у лачуги кузнеца мужчину. — Вот один из них.

Фоко натянул поводья и остановил вздыбившегося коня перед хижиной. Указав пальцем на незнакомца, он спросил:

— Эй, ты, где твой хозяин?

Мужчина принялся стучать кулаком по стене лачуги. Он колотил до тех пор, пока на пороге не появился кузнец с женой.

Рис впился в них взглядом. Они сторонились человека у хижины, избегая смотреть Рису в глаза. Фоко повернулся к незнакомцу. Тот не просто встретил взгляд Риса, но даже с видом некоторого превосходства изогнул бровь.

Неужели дю Пре не в состоянии обучить своих людей? В лазутчики они точно не годятся. Рис указал на мужчину и крикнул:

— Взять его!

Не успели его воины схватить шпиона, как тот завопил:

— Господин, господин! Не убивайте меня! Я сделаю все, что хотите. Я расскажу вам все, что пожелаете.

Рис ожидал чего-то подобного. Какое счастье, что дю Пре вербует наемников столь же вероломных, как и он сам. Рис презрительно посмотрел на распростертого ниц болвана:

— Убивать тебя? Зачем мне это делать?

Его мягкий, спокойный тон возымел желаемое действие — мужчина побледнел и забормотал:

— Мой хозяин в крепости, он собирается убить вашу леди, ждет лишь вашего появления.

Слава, что всегда бежала впереди Риса, порой играла ему на руку. Фоко мотнул головой в сторону лачуги и приказал своим людям:

— Держите его здесь. Привяжите к чему-нибудь, чтобы он и пальцем не мог шевельнуть.

Он оглянулся на кузнеца:

— Если этот человек сбежит, я решу, что ты плохо знаешь свое дело.

Кузнец открыл рот и оскалился почти беззубой улыбкой:

— Ну уж нет, господин. Я с удовольствием присмотрю за ним.

— Когда я вернусь, то позабочусь о твоем вознаграждении.

Супруга кузнеца вышла вперед:

— Милорд, да хранит Господь вас и хозяйку.

Рис кивком поблагодарил женщину и махнул рукой своим людям, чтобы возвращались обратно. Когда все собрались на небольшой поляне, он распределил обязанности. Паре воинов Рис приказал дожидаться, не появится ли король Стефан или Рионн, а в случае их прибытия, предупредить, чтобы не приближались к Таньеру.

Еще несколько человек он отрядил в деревню с приказом найти и обезвредить других лазутчиков дю Пре.

После этого Рис поманил к себе Мелвина:

— Пусть кто-нибудь допросит пленника.

— Милорд, я с удовольствием возьму эту обязанность на себя.

Рис взглянул на лицо Мелвина и понял, что тот может проявить излишнее рвение. — Нет, Мелвин. Только не ты. На трех последних допросах заключенные умерли прежде, чем тебе удалось их развязать им язык. Мне нужен кто-нибудь половчее.

По всей видимости, его слова привели Мелвина в уныние. Рис усмехнулся:

— Ладно, пожалуй, я разрешу тебе допросить дю Пре.

Мелвин снова повеселел:

— Будет исполнено! Рад стараться.

— Мне приятно порадовать тебя хоть чем-то.

Поскольку Мелвин не заметил в его словах злой иронии, Рис продолжил:

— Когда ты позаботишься о допросе пленника, нам придется изыскать способ проникнуть в замок. Уверен, ты знаешь об этом куда больше меня.

Дожидаясь, пока Мелвин исполнит его первое распоряжение, Рис старался не думать о Лионесс. Сама мысль, что она находится в руках дю Пре, причиняла ему невыносимые страдания. Он понимал, что сойдет с ума, если начнет строить догадки. Ни он, ни Лионесс не могли позволить себе подобной роскоши.

Рис заскрежетал зубами. Потом. У него еще будет время обдумать этот кошмар. Когда он освободит Лионесс, они как-нибудь сядут и вместе все обсудят. А теперь его занимала лишь одна мысль: как вырвать жену из когтей дю Пре.

Мелвин вскоре возвратился.

— Милорд, если местная речка достаточно мелкая, то лучшего способа пробраться в Таньер нам не найти.

— По речке?

— Ага. Если в ней неглубоко, то вы сможете проникнуть в крепость через замковый колодец.

— Не время сейчас нести чушь, Мелвин. Мне нужна твоя помощь, а не бредовые идеи насчет реки.

— Это не такая уж бредовая идея, Фоко. Твой капитан прав, — заявил, выходя из тени, лорд Болдуин. — Мой отец сделал подземный отвод от основного русла под стеной замка, этот отвод сообщается с колодцем в саду.

— Я никогда о таком не слышал, — нахмурился Рис.

— Я тоже, пока он не объяснил мне, что давным-давно римляне использовали подземные реки для наполнения бассейнов в своих домах. Часть из этих каналов создала сама природа, остальные — дело рук человеческих. Мой отец, всегда охочий до всяких новшеств, решил опробовать это здесь, в Таньере. Он решил соорудить для моей матери в саду нечто вроде озера.

— И у него получилось?

— Не совсем. Но постройки сохранились и, если их не размыло, ты сможешь по ним пробраться в колодец.

— А как же я выберусь из колодца, если, конечно, вопреки всем мольбам, прежде не утону?

Рис был готов на что угодно, однако в безнадежные глупости впутываться не собирался.

— На стене колодца есть выемки для лазанья. Они, наверное, сильно осыпались, но сохранились.

Рис внимательно посмотрел на тестя:

— А вы сами эти выемки видели? Вам доводилось проникать в крепость таким способом?

— Нет. В этом не было необходимости. Но Ховард вечно сетовал на пустой колодец в саду, опасаясь неожиданного нападения.

Рис не мог просто так взять и пройти через ворота — даже если бы он переоделся, его бы раскрыли. Дю Пре, несомненно, приказал проверять всех, кто воспользуется этим путем. Взять замок приступом Рис тоже не мог. Тогда Лионесс не избежать смерти.

— Принесите мне одежду того пленника, — приказал Рис.

У него не оставалось иного выбора.

Лионесс не отрывала взгляда от узкого проема бойницы — снаружи смеркалось. Голова у нее гудела, тело ломило, а вдребезги разбитое сердце ныло от боли.

Все, чем она жила, о чем мечтала, оказалось ложью. Особенно ее ненаглядный Гийом. Если бы сама мысль об этом не причиняла Лионесс невыносимую боль, она бы рассмеялась. Какая насмешка судьбы! Мрачная, печальная шутка.

Все их планы, все разговоры о будущем оказались ничем иным, как нагромождением лжи.

Гийом забил ей голову неосуществимыми мечтами. Он обещал ей любовь. Детей. Долгую и счастливую жизнь в Таньере. Он обещал, что позаботиться о ней и детях, что они ни в чем не будут знать нужды.

А сам в это время любил другую.

Лионесс дрожала, словно в ознобе, чувствуя себя осмеянной, опустошенной и преданной. Она же поклялась отомстить за смерть Гийома. Вместе с сэром Джоном она замыслила убить Фоко, считая его виновным в убийстве дю Пре. И теперь ей суждено погибнуть от руки Гийома.

А Фоко все-таки удалось заполучить ее сердце. Лионесс ощутила мучительную боль в груди. Хотя Рис клялся ей, что разучился любить, Лионесс знала — он ошибался. Она поняла это прошлой ночью. В лунном свете его глаза сияли любовью, словно звезды.

Она чувствовала это в его ласках. Лионесс уснула, зная, что ей не придется долго учить Риса любви.

Она никак не могла унять рыдания: сдерживала дыхание, кусала губы, закрывала рот ладонью — все впустую. Горючие слезы по-прежнему скатывались по щекам.

— Тебе не удастся меня разжалобить.

Лионесс вздрогнула. Находясь во власти горя и печали, она не слышала, как вошел Гийом. Лионесс утерла слезы:

— Неужели ты способен на это? Неужели ты сможешь меня убить?

Он пожал плечами:

— Со временем убийство входит в привычку.

— Боже мой, судя по твоим речам, тебе это не впервой.

Гийом еще раз пожал плечами:

— Впервые — всегда трудно.

Лионесс затошнило. Разве можно обсуждать такие вещи столь равнодушно?

— Не удивлюсь, если ты забыл свою первую жертву.

— Это трудно забыть, учитывая, что этот человек был мне другом и почти братом.

Взгляд, которым он наградил Лионесс, не предвещал ничего хорошего. Лионесс отшатнулась от Гийома и от его слов.

— Нет. Только не Леонард. Не мой брат.

— Я был искренне опечален его смертью. Но в той стычке он узнал меня, а я не мог допустить, чтобы он рассказал всем о том, как я сражался на стороне императрицы Матильды.

— Значит, это ты подбросил его щит к стенам моего замка?

— Да. Знать бы, что сэра Джона уже выдворили из Таньера, — я бы и соваться тогда не стал. Он должен был открыть ворота и позволить мне якобы освободить Фоко.

— Что же ты хотел сделать? — ужаснулась Лионесс. — Неужели ты собирался убить его, а потом свалить вину на меня?

— Не разыгрывай из себя идиотку, Лионесс. Естественно, я бы возложил вину на тебя.

— Как ты мог? — воскликнула Лионесс, услышав признание Гийома.

— Проще простого, — заявил он, просовывая руку ей под подол и снимая цепь с ее лодыжки. — Мало-помалу это превращается в нечто вроде охоты. Вот только четвероногую добычу выслеживать куда забавнее.

— Ты чудовище, — Лионесс лягнула дю Пре и откатилась к краю кровати. — Держись от меня подальше.

Гийом усмехнулся и подошел ближе:

— Делай, что хочешь, Лионесс. Это тебе никак не поможет.

Он обнажил меч:

— Этой ночью ты умрешь.

Лионесс не сводила глаз с оружия. Если дю Пре убьет ее сейчас, все кончится быстро и Рис не увидит ее гибели. Она бросилась вперед.

Гийом отвел клинок:

— Э, нет! Понятно, что ты задумала, — он схватил Лионесс за запястье прежде, чем она успела отодвинуться. — Я хочу, чтобы Фоко лицезрел каждое мгновение твоей смерти.

— Прошу тебя, не делай этого.

Лионесс презирала себя за слабость. Она дрожала и никак не могла сдержать ненавистные ей слезы.

— Гийом, умоляю, ради бога, не надо.

Он поволок ее к двери, потом — вверх по лестнице, на крепостную стену, туда, где располагался боевой ход

— Ради бога?

Лионесс содрогнулась, услышав смех Гийома.

— Бог тебе не поможет, Лионесс. Неужели ты этого до сих пор не поняла?

— Нет, Гийом. Ты неправ.

Конечно же, поможет. Иначе надеяться ей не на что.

Рис стоял в кромешной тьме на дне колодца и стучал зубами. От холода или от злости — он и сам не понимал. Хотя подземный канал совсем обмелел, его дно было покрыто тонким слоем влажной грязи. Но разве могли незначительные препятствия, вроде зловония и нечистот, помешать Рису в освобождении Лионесс?

Он ощупал руками стенки колодца в поисках выемок. Таковых не обнаружилось, однако ствол колодца оказался достаточно узким, чтобы можно было попытаться вскарабкаться наверх. Рис крепко прижался спиной к стене и уперся ногами в каменную кладку напротив. Движимый твердой решимостью добиться успеха, он расставил руки и, упершись ладонями, оттолкнулся…

Где-то на полпути Рис решил немного передохнуть. Он посмотрел наверх, но увидел лишь темноту. Ни звезд, ни луны. В ночном небо было столь же пусто и уныло, как совсем недавно в его душе.

Лишь изредка свет и радость проникали в его сердце, пока однажды маленькая недовольная львица не задумала поймать Могучего Сокола. Причем в ее коготках оказалось не только его тело. Ей удалось приручить его душу.

Рис проглотил появившийся в горле комок. Ведь совсем недавно он пообещал заботиться о ней… и в то же время поклялся, что никогда не полюбит.

Проклятье! Слепец и безмозглый идиот! Надо было случиться всей этой истории с дю Пре, чтобы он понял глубину своих чувств к Лионесс.

Внутри у него все сжалось. Страх леденящей хваткой впился в сердце. Он не подведет Лионесс. Оттолкнувшись изо всех сил, Рис принялся выбираться из колодца. Этой ночью он обязательно обнимет Лионесс, и она узнает, как сильна его любовь к ней.

Наконец ему удалось добраться до оголовка и перевалиться через край, спугнув при этом какую-то парочку, что устроила свидание на ближайшей скамье. Встревоженный мужчина оттолкнул свою возлюбленную за спину:

— Кто идет?

Рис вытянул меч из ножен. Похоже, что кроме этих двоих в сем укромном уголке никого не было. По крайней мере, так показалось Рису, когда его глаза привыкли к сумраку освещенного единственным факелом сада.

Стоило ли заходить так далеко, чтобы, в конце концов, испугаться парочки влюбленных.

— Стойте, где стоите.

Мужчина шагнул к нему и пробормотал:

— Лорд Фоко?

— Именно так, — подтвердил Рис, приставив острие меча к груди незнакомца. — А ты кто такой?

— Я стражник в этом замке, милорд.

Рис с трудом сдержал желание проткнуть его мечом.

— Стражник? Почему же ты не охраняешь свою хозяйку?

У мужчины хватило ума изобразить смущение.

— Когда лорд дю Пре привез госпожу, его люди разоружили нас, а потом прогнали из донжона и со стен.

— Почему же вы не послали гонца за подмогой?

— Из замка никого не выпустили.

На такой подарок судьбы Рис даже не рассчитывал. Он предполагал, что дю Пре убил всех защитников Таньера.

— Сколько вас здесь?

Мужчина пожал плечами:

— Может человек пять. Но точно не больше десятка. Несколько человек оружие не сложили — их прикончили на месте.

— Должно хватить. — Рис вернулся к колодцу, заглянул в него и спросил: — Не будет ли твоя подружка столь добра отыскать преданных Таньеру людей и прислать их ко мне?

Женщина вышла вперед и сама ответила Рису:

— За милую душу, милорд.

— Тогда иди, поскорее найди тех людей и возвращайся.

Рис посмотрел на мужчину, затем — на колодец и заявил:

— А для тебя у меня есть дело.

Он решил отправить этого человека к Мелвину с приказом окружить Таньер.

Отослав гонца к Мелвину и распределив обязанности между оставшимися защитниками Таньера, Рис направился к донжону. Под покровом тьмы он благополучно пересек внутренний двор. Где дю Пре спрятал Лионесс, ему разведать не удалось, но Рис нутром чувствовал, что она где-то рядом, а он давным-давно научился доверять своему внутреннему голосу.

Пока его помощники отвлекали воинов дю Пре, Рис проскользнул в донжон. Он держался поближе к стене, подальше от света факелов и не приближался к людям, что собрались в зале. Держа меч наготове, он стал подниматься по лестнице, которая вела на самый верх башни.

Если наемник дю Пре сказал правду, Гийому не внове красть у Риса. Этому пора положить конец. Если с головы Лионесс упадет хоть один волос, дю Пре пожалеет, что родился на свет.

Глава 20

С криками «Фоко! Я знаю, ты прячешься в ночи! У меня для тебя кое-что есть! Ну же! Смотри, черт возьми!» Гийом выволок Лионесс на галерею.

Она ужаснулась, поняв, что дю Пре окончательно помешался. Рис никак не мог прятаться поблизости. В любом случае, даже будь он рядом, ее уже не спасти — он просто не успеет. Сердце Лионесс заныло от невыносимой боли.

Ночной ветер продувал насквозь, а холод пробирал до костей. Луна и звезды скрылись за облаками. Непроглядная тьма манила Лионесс в свои ледяные объятия.

— Вперед, — острием меча Гийом кольнул Лионесс в спину, подтолкнув к зубчатому парапету: — Полезай на стену.

Шаг за шагом он заставлял ее двигаться к краю башни, приближая мучительный конец.

От предчувствия скорой, неотвратимой гибели Лионесс захотелось упасть на колени и умолять, но она подавила в себе приступ малодушия. Обернувшись к Гийому и глядя ему в лицо, Лионесс сказала:

— Эта ночь будет преследовать тебя до конца твоей презренной жизни.

Он расхохотался:

— Ее ждет большая славная компания таких же ночей. Все они преследуют меня и, как видишь, я жив.

Лионесс посмотрела вниз. Земля показалась ей бесконечно далекой. Интересно, когда она упадет и ударится о камни, ее телу будет так же больно, как сейчас душе?

Сравнятся ли страдания плоти с осознанием того, что она никогда больше не увидит Риса? Что может ранить больнее понимания, что им не дано больше целовать друг друга и ей больше не суждено лежать в его объятиях?

— Хотел бы я, чтобы все вышло по-другому, Лионесс, — сказал Гийом, в очередной раз уколов ее мечом. — Но твоя участь предрешена.

— Правда твоя, дю Пре, ее участь предрешена, — откликнулся Рис, выступая из тени дверного проема и держа меч перед собой. — Только не тобой.

Лионесс едва в обморок не упала.

Гийом резко обернулся. Он выставил Лионесс перед собой, прикрываясь ею словно щитом.

— Как ты…

— Как? — хохотнул Рис. — Это мой замок. Кому как не мне знать в нем все ходы и выходы?

Гийом боком двинулся к двери.

— Таньер не твой.

Рис украдкой осмотрел Лионесс в поисках следов насилия и вознес хвалу небесам, ничего не обнаружив. Он понял, однако, что она до смерти напугана — не стоило до этого доводить. Лионесс — его жена, его любовь, его душа, и будь он проклят, если позволит кому-нибудь ее отобрать.

Рис преградил Гийому путь:

— На сей раз, дю Пре, тебе от меня не уйти. Отпусти ее.

Гийом покачал головой:

— Нет, Фоко. Око за око.

— Ты об Элис?

Под угрозой пытки шпион дю Пре оказался куда разговорчивее, чем Рис предполагал. И полученные сведения, как ни странно, душевной боли у Риса не вызвали. Любовь Лионесс защитила его от былых страданий.

— Она всегда принадлежала тебе.

— Думаешь, твоя ложь заставит меня передумать?

— Ложь? — пожал плечами Рис. — Она прокляла меня, а потом кинулась вниз с башни.

— Элис никогда бы не покончила с собой. Ты лжешь, Фоко. Врешь, чтобы спасти свою возлюбленную, но это тебе не поможет. Но ты, по крайней мере, имеешь возможность попрощаться — возможность, которой я из-за твоей бессмысленной жестокости был лишен.

— Я не лгу, дю Пре. Что бы там не твердили злые языки, Элис покончила с собой. Она с твоим сыном на руках подбежала к парапету, и, ругая меня последними словами, спрыгнула вниз. Я не смог остановить ее.

— С моим сыном? Откуда ты знаешь, что это мой ребенок?

— Разве у нее были еще любовники? — Рис не сводил глаз с дю Пре, выжидая, пока тот потеряет бдительность.

— Нет. У нее больше никого не было.

— Скажи мне, дю Пре, нет ли у тебя на лопатке родимого пятна?

Рису не пришлось дожидаться ответа Гийома, возглас Лионесс поведал ему все, что нужно. Значит, он не ошибся. Ребенок был не от него. Малыш получил метку от своего отца, и человек этот стоял теперь перед Рисом.

Поскольку дю Пре так и не откликнулся, Рис поинтересовался:

— А не проще ли было вам двоим признаться в случившемся, чем нарушать брачные обеты?

— И что тогда? — голос дю Пре дорожал.

Рис понял: такую возможность упускать нельзя.

— Я бы ее отпустил.

Он и сам не знал: правду он сказал или солгал, да и какая разница. Рис надеялся, что его ответ заставит дю Пре задуматься.

— Нет.

Меч Гийома дрогнул.

Рис бросился на него. Приставив острие своего меча к шее дю Пре, он вырвал Лионесс из рук Гийома и оттолкнул ее к себе за спину.

Гийом нерешительно взмахнул мечом. Его глаза были широко открыты, взгляд блуждал. Лицо и губы побелели.

— Все впустую, — донесся до Риса хриплый шепот.

Рис без труда увернулся от клинка дю Пре и подтолкнул Гийома в двери. Как бы сильно ему ни хотелось убить этого человека, ничего подобного допускать не следовало. Пусть король сам разбирается с изменником.

Дю Пре остановился и поднял меч, удерживая его в обеих руках:

— В темницу я не пойду. Лучше смерть.

Рис выбил у него оружие:

— Хотя ты и заслуживаешь смерти, убивать тебя я не стану.

На лице Гийома проявилась какая-то обреченность, подобное выражение Рису доводилось наблюдать бесчисленное количество раз. Не успел он и глазом моргнуть, как Гийом бросился к стене. Дю Пре одним прыжком взобрался на массивное каменное ограждение, оглянулся на Лионесс и канул во тьму.

Лионесс, закричав, сползла на колени. Рис, пораженный, застыл на месте.

— Не-еет!

Лионесс с криком очнулась от кошмарного сна. Она затравленно озиралась по сторонам, пока не обнаружила, что находится в собственной спальне, в Таньере.

Сильные руки обняли ее, возвращая обратно в царство безопасности.

— Лионесс, все прошло, — сказал Рис, прижимая ее к себе. В кольце его рук было так уютно и тепло.

Мрак рассеялся. Гийом похитил ее и разрушил все, чем она дорожила. Он угрожал сбросить ее с башни, а вместо этого сам прыгнул навстречу смерти.

Лионесс судорожно вздохнула. Ее мечты оказались ложью, но это она перенесет. Она также перестрадает обман и смерть Гийома. Пройдет время, и она научится жить по-новому.

Рис успел ее спасти, и это — самое важное.

Лионесс приникла к нему, орошая его грудь слезами.

— Рис… — ей хотелось с головой зарыться в объятия мужа. — Рис, люби меня.

Он запустил пальцы ей в волосы и склонился к губам. Его настойчивые ласки возбуждали, возвращая Лионесс к жизни, изгоняя из ее души боль и страх.

Рис оторвался от нежных губ и прижал лицо жены к своей мокрой груди. Лионесс щекой ощутила бешеный стук его сердца. Грудь Риса то вздымалась, то опускалась, словно он силился что-то сказать.

— Лионесс, я… — он крепче сжал руки. — Лионесс, сможешь ли ты когда-нибудь простить своего мужа-дурака?

— Простить тебя? — пальцы ласково коснулись его щеки. — За что?

Рис отстранился от нее, всем телом ощутив прохладное дуновение легкого предрассветного ветерка. Он пристально смотрел на Лионесс — в свете факела его глаза отливали золотом.

— Я обещал тебе защиту, но сильно подвел.

— Нет. Ты не виноват. Никто не мог предвидеть того, что случилось, Рис. Гийом, он… — голос ее задрожал, но Лионесс взяла себя в руки. — Гийом, хотя и по собственной вине, но потерял свою любовь. Я полагаю, он продал душу дьяволу и лишился рассудка. Он искал отмщения; в этом ты не смог бы ему помешать.

— Возможно. А возможно, и нет. Этого мы уже никогда не узнаем.

Он гладил ее лицо, обводя пальцами подбородок, щеки, губы.

— Но я дал еще одно обещание. Всегда заботиться о тебе.

— Ага, — Лионесс опять прижалась к нему и задорно чмокнула в подбородок. — А я обещала научить тебя любви.

Он тихо рассмеялся:

— Тебе это удалось. Я навек благодарен Таньерской Львице за то, что она поймала Могучего Сокола. — Рис нежно поцеловал ее в губы: — Ты разрушила оковы моего сердца и поймала душу в свои шелковые сети. Я охотно тебе сдаюсь.

Его ладонь скользила по щекам Лионесс.

— Ты — моя любовь. И до последнего вздоха я всей душой, всем сердцем буду любить тебя. Это мое единственное желание.

Она видела подтверждение его слов в мерцании золотистых глаз, чувствовала в нежных ласках. Ей хотелось воспарить к небесам. Что было, то прошло. Впереди — будущее. Лионесс обвила руками шею Риса и сморгнула слезы.

— А ты, мой Дьявол Фоко… ты — моя жизнь.

Примечания

1

[1]Замок Скарборо (англ. Scarborough) находится на севере графства Йоркшир в Англии. Скарборо упоминается в сагах викингов. «Сага о Кормаке» повествует о том, как два брата-викинга, Торгильс и Кормак, совершили набег на Ирландию и Англию и заложили на английском побережье цитадель. У Торгильса было прозвище «Заячья губа» — Skarthi. Вторая часть названия, borough, то есть «небольшой город», происходит от скандинавского слова borg («цитадель»); соответственно Скарборо — это цитадель Скарти. Замок был построен около 1130 г. Вильгельмом Толстым, графом Омальским. В середине XII в. Скарборо захватил король Генрих II, который построил донжон и превратил замок в королевскую резиденцию. Во время Второй мировой войны замок был сильно поврежден немецкими бомбардировщиками.

2

[2]Йоркшир, или Йорк (англ. Yorkshire) — историческое графство в северной Англии, самое большое территориальное образование такого рода в регионе. Площадь 15 712 кв. км. Поверхность графства очень разнообразна: на северо-западе находятся самые высокие горы в Англии, в других местах голые болота, чередующиеся с плодороднейшими областями. Все реки, кроме Тиз и Риббль, принадлежат к бассейну Узы и Гумбера. В XX веке графство занимало первое место по земледелию и скотоводству. Западная часть графства богата минералами и фабриками. Йоркшир делится на северный, западный и восточный ридинги (что по-саксонски значило трети).

3

[3]Стефан Блуаский (англ. Stephen of Blois, ок. 1096, Блуа — 25 октября 1154, Дувр) — король Англии в 1135–1154 гг. Узурпация Стефаном престола Англо-Нормандской монархии после смерти Генриха I Боклерка привела к гражданской войне между сторонниками Стефана и императрицы Матильды. В 1141 г., в результате поражения в битве при Линкольне король был пленён приверженцами Матильды, однако в конце 1141 г. получил свободу и был восстановлен на престоле. Практически на всём протяжении периода правления Стефана в Англии продолжалась феодальная анархия, завершившаяся в 1153 г. признанием наследником Стефана Генриха II Плантагенета, сына императрицы Матильды.

4

[4]Вильгельм Омальский по прозвищу Толстый (ок. 1115 — 20 августа 1179) — англонормандский аристократ, граф Омальский и сеньор Холдернесс (c 1127), граф Йорк (1138–1154), активный участник гражданской войны в Англии 1135–1154 годов на стороне Стефана Блуаского, участник битвы Штандартов 1138 года и сражения при Линкольне 1141 года. Вильгельм Омальский стал одним из первых англонормандских баронов, признавших королём Стефана Блуаского, и впоследствии постоянно поддерживал Стефана в развернувшейся гражданской войне со сторонниками императрицы Матильды. Наряду с Вильгельмом Ипрским Вильгельм Омальский являлся наиболее выдающимся полководцем Стефана Блуаского. В декабре 1138 г. король пожаловал ему титул графа Йоркского. Он также получил в управление королевские земли, леса и замки в Йоркшире и, вероятно, был назначен шерифом Йоркшира. В результате Вильгельм Омальский стал одним из наиболее могущественных баронов Англии. Обладая достаточно широкими полномочиями по управлению королевским имуществом и организации обороны Северной Англии, Вильгельм Омальский в период феодальной анархии фактически доминировал в Йоркшире. Он выстроил хорошо укреплённый Замок Скарборо и путём земельных пожалований обеспечил себе опору значительной части местного рыцарства. По словам хронистов, Вильгельм Омальский «был в тех местах королём в большей степени, чем Стефан».

5

[5]Сюрко — в XII веке длинный и просторный плащ, надеваемый поверх доспехов, похожий по покрою на пончо и часто украшавшийся гербом владельца. Обычно сюрко был длиной чуть ниже колена, имел разрезы в передней и задней части, без рукавов. Этот плащ рыцари носили для защиты кольчуги от нагрева солнцем. Сюрко также служило во время плохой погоды, защищая легко разъедаемые ржавчинoй кольца от дождя и грязи, а также от крови во время сражения. Сюрко с капюшоном носили и монахи.

6

[6]Норманнский шлем- тип средневекового шлема. По Европе распространяются примерно с IX века. Представляли собой открытые шлемы, по форме могли быть коническими или сфероконическими, но не куполообразными. Отличались низкой тульёй, верхняя часть которой образовывала небольшое заострение — вершьё. С середины X века в Европе распространяются Норманнские шлемы, заимствованные с востока. Это сфероконические или конические, сваренные или склёпанные из нескольких частей металла (железа или меди) шлемы, с обязательным массивным наносником. Норманнскими их назвали лишь потому, что на ковре из Байё в них изображены англосаксонские и норманнские воины. Но в Скандинавии не найдено таких шлемов, поэтому в западной терминологии перешли к термину «Шлем с наносником» (англ. Nasal helm). В XI веке Европа осваивает новую технику ковки, и появляются цельнокованные шлемы — в частности, известен русский шлем XI века из Немии и европейские конца XI — начала XII веков.

7

[7]Своеобразный характер носило воспитание сыновей светских феодалов — Рыцарей. Неразвитость военной техники, постоянные вооруженные стычки между феодалами вызвали к жизни тип сугубо сословного военно-физического, рыцарского воспитания. Рыцарство, жившее за счет эксплуатации крестьян и военной добычи, относилось с презрением ко всем видам труда, в том числе и к умственному. Даже элементарная грамотность не считалась обязательной. В соответствии с семью свободными искусствами существовали и семь рыцарских добродетелей, составлявшие содержание воспитания мальчиков:

умение ездить верхом; умение плавать; умение владеть копьем; умение фехтовать; умение охотиться; умение играть в шахматы; умение слагать стихи и играть на музыкальных инструментах.

Все эти навыки приобретались при дворе сюзерена. С 7 до 14 лет служили пажом, потом — оруженосцем. В 21 год происходило посвящение в рыцари. К концу средневековья для знатных рыцарей считалось необходимым знать французский язык, ставший к тому времени языком придворных кругов.

Сословный характер носило также воспитание и образование женщин. Дочери феодалов воспитывались в семье под надзором матерей и специальных воспитательниц. Эта традиция сложилась еще на заре средневековья. Впоследствии женщин нередко обучали чтению и письму капелланы и монахи. Широко стала применяться практика отдавать девочек из знатных семей на воспитание в женские монастыри. Здесь воспитывали и обучали латыни, знакомили с Библией, приучали к благородным манерам. Вероятно, грамотность женщин была шире, чем среди рыцарей. В известной мере это было связано с тем, что католическое духовенство стремилось оказать влияние на светских феодалов через их жен, воспитывавшихся в монастырях в духе религиозности. Не случайно в числе приданого были книги религиозного содержания. Воспитание девочек, принадлежавших к непривилегированным сословиям, ограничивалось приучением вести хозяйство, обучением рукоделию и религиозным наставлениям.

8

[8]Капитан (позднелат. capitaneus — военачальник, от лат. caput — голова) — воинское звание офицерского состава в армии и на флоте многих стран мира. Впервые чин (звание) капитан появился в средние века во Франции, где так называли начальников отдельных военных округов.

9

[9]Матильда, или Мод (англ. Matilda, саксонская форма имени — Maud или Maude, 1102 — 10 сентября 1167), — королева Англии в 1141 г., дочь и наследница короля Генриха I. Отстранение Матильды от престола после смерти Генриха I в 1135 г. вызвало длительную гражданскую войну в Англии между сторонниками Матильды и Стефана Блуаского. В 1141 г. Матильде удалось ненадолго захватить английский престол, но удержать власть в своих руках она не смогла. Гражданская война завершилась в 1154 г. коронацией сына Матильды Генриха II Плантагенета. В связи с тем, что первым супругом Матильды был император Священной Римской империи Генрих V, она стала известной в Англии под именем императрица Матильда (англ. Empress Matilda).

10

[10]Так как 25 ноября 1120 г. брат Матильды Вильгельм Аделин — единственный законный сын Генриха I и наследник престола — погиб во время кораблекрушения, король принял решение объявить Матильду своей преемницей. В 1127 г. он созвал баронов, в числе которых был его племянник Стефан Блуаский, и заставил их присягнуть Матильде на верность и признать её наследницей английского престола в случае отсутствия у короля законных сыновей. Эта клятва подтверждена 8 сентября 1131 г. и 2 августа 1133 г. Однако отношение англо-нормандских баронов к перспективе вступления на престол Матильды было неоднозначным. Ни в Англии, ни в Нормандии не существовало прецедента царствования женщины. Более того Матильда, длительное время находившаяся вне Англии, практически не имела личных связей и достаточно широкого круга своих сторонников среди местной аристократии. По свидетельству современников, императрица отличалась крайне неприятным характером: была надменна, высокомерна, требовала беспрекословного выполнения своих приказов и с презрением относилась к простым людям. Это существенно затрудняло формирование прочной опоры Матильды в английском дворянстве.

11

[11]Нортгемптон (англ. Northampton) — город в Великобритании, административный центр английского графства Нортгемптоншир.

12

[12]Лионесс (Lyonesse) — в переводе с гаэльского означает «львица».

13

[13]Фамилия героя Faucon (Фоко) на старофранцузском — сокол.

14

[14]Донжон (фр. donjon) — главная башня в европейских феодальных замках. В отличие от башен на стенах замка, донжон находится внутри крепостных стен (обычно в самом недоступном и защищённом месте) и обычно не связан с ними — это как бы крепость внутри крепости. Наряду с оборонительной функцией, донжоны обычно являлись непосредственным жилищем феодалов. Также в нём часто располагались различные важные помещения замка — оружейные, главный колодец, пищевые склады. Кроме того, хотя обычно замки представляли собой некую территорию, обнесённую стенами с башнями и донжоном внутри, многие из них в сущности состояли лишь из самих «центральных» башен (без крепостных стен). Формы донжонов весьма разнообразны: в Великобритании были популярны четырёхугольные башни, но также встречались круглые, восьмиугольные, правильные и неправильные многоугольные донжоны, а также комбинации из нескольких перечисленных форм. Изменение формы донжонов связано с развитием архитектуры и осадной техники. Круглая или многоугольная в плане башня лучше противостоит воздействию снарядов. Иногда при постройке донжона строители следовали рельефу местности, например, размещая башню на скале неправильной формы.

15

[15]Блио (фр.) — женская одежда с боковыми шнуровками, узкими рукавами, которые заканчивались длинными свисающими манжетами (11–12 вв), верхняя мужская одежда типа кольчуги, обычно подпоясанная (10–11 вв), верхняя женская одежда, сходная по покрою с далматикой, все края отделывались каймой с вышивкой (10–11 вв).

16

[16]Судебный поединок — один из способов разрешения споров в средневековой Европе, при котором исход спора решало единоборство сторон: победитель провозглашался выигравшим спор. Обычно использовался в случаях, когда установить истину путём допроса свидетелей было невозможно, но ни одна из сторон не признавала своей неправоты. По сути судебный поединок представляет собой санкционированную правом дуэль.

17

[17]Травяной сад — это сад, специально разработанный и используемый для культивирования кулинарных, целебных и/или лекарственных трав. В течение средневекового периода монахи и монахини передавали специальные медицинские знания и выращивали необходимые травы в специальных садах. Распространенными растениями таких садов были розмарин, петрушка, майоран, тимьян, мята, ангелика, фенхель, орегано, укроп и базилик. С прогрессом медицинских и ботанических наук в Европе эпохи Возрождения монашеские травяные сады развивались в ботанические сады. Секция, в которой выращивались травы, стала называться «Сад лекарственных растений».

18

[18]Беркут (лат. Aquila chrysaetos, англ. Golden eagle) — одна из наиболее известных хищных птиц семейства ястребиных, самый крупный орёл. Распространён в северном полушарии, где обитает преимущественно в горах, в меньшей степени на равнинных открытых и полуоткрытых ландшафтах. Избегает жилых районов, чувствителен к беспокойству со стороны человека. На большей части ареала живёт оседло, держится парами возле гнезда, на северной периферии области распространения и высокогорье часть птиц откочёвывает в менее снежные районы. Охотится на самую разнообразную дичь, чаще всего зайцев, грызунов и многие виды птиц. Иногда нападает на овец, телят и детёнышей оленей. Гнездо устраивает на дереве либо на труднодоступном скалистом уступе. В кладке обычно два яйца, однако чаще всего выживает только один птенец. В Центральной Азии беркута используют для промысловой охоты на лисиц, зайцев, иногда волков и джейранов.

19

[19]Трапеза в средневековом замке.

20

Для современного человека нет ничего необычного в пользовании за столом ложкой, вилкой и ножом. Трудно представить себе, что этих предметов когда-то не существовало. Тем не менее, каждый из них имеет свою историю. Двум столовым принадлежностям было тяжело завоевать себе признание в Средневековье: вилке и тарелке индивидуального пользования. Существовали деревянные тарелки для низших слоев и серебряные или даже золотые — для высших, однако питались в основном из общих блюд. Причем вместо тарелки для этих целей иногда использовался черствый хлеб, который медленно впитывал и не давал испачкать стол. Средневековые соусы отличались от сегодняшних: они были очень густыми, вплоть до того, что их можно было резать. Вполне можно представить соус лежащий на черством хлебе, выполняющем роль подставки. Вилка же своей формой заслужила репутацию дьявольского творения, а византийским происхождением — подозрительное отношение. Поэтому «пробиться» на стол она смогла только в качестве прибора для мяса. Лишь в эпоху Барокко ожесточились споры о достоинствах и недостатках вилки. Собственный нож, напротив, был у всех, даже женщины носили его на пояске. На столах также можно было видеть ложки, солонки, стаканы из горного хрусталя и питьевые сосуды — часто богато украшенные, позолоченные или даже серебряные. Питьевые сосуды не были индивидуальными, даже в богатых домах их делили с соседями. Посуда и столовые приборы у простых людей были сделаны из дерева и глины. У многих крестьян в доме была лишь одна ложка на всю семью, и, если кто-то не хотел ждать пока она по кругу дойдет до него, мог пользоваться вместо этого столового прибора кусочком хлеба. До XVII столетия все ножи были остроконечными, что позволяло использовать их за столом не только для нарезания мяса, но и для ковыряния в зубах. Выглядело это не очень эстетично. По преданию исправить такое положение вещей решился кардинал Ришелье, который распорядился делать ножи для еды с закругленными концами.

21

Это, чтобы представить, зачем Рису прикрывать руку

22

Главной частью средневекового замка являлась центральная башня — донжон, выполнявшая функции цитадели. Помимо своих оборонительных функций, донжон являлся непосредственным жилищем феодала. Также в главной башне часто имелись жилые комнаты других обитателей замка, колодец, хозяйственные помещения (склады продовольствия). Часто донжон имел крупный парадный зал для организации приёмов. Элементы донжона можно найти в замковой архитектуре Западной и Центральной Европы. Обычно замок имел небольшой внутренний двор, который окружали массивные зубчатые стены с башнями и хорошо укреплёнными воротами. Далее следовал внешний двор, включавший в себя хозяйственные постройки, а также замковые сад и огород. Весь замок был окружён вторым рядом стен и рвом, через который перебрасывался подъёмный мост. Такие замки часто были в плане прямоугольными, либо стены их чётко следовали рельефу местности. Многочисленные примеры подобных сооружений дошли до наших дней на территории Великобритании, ФРГ, Франции, Украины и Белоруссии (например — Мирский замок в Белоруссии или Луцкий замок на Украине).

23

В Средневековье женщины и мужчины носили шоссы — узкие штаны-чулки. Шоссы шились из плотных тканей, таких как лен, поэтому тянуться и крепиться на поясе или на ноге самостоятельно они не могли. Помогали им в этом подвязки, которые крепились на бедре и пояса-брэ (средневековые кальсоны), которые прикреплялись к чулкам. Мужские шоссы были длинными, их цепляли к поясу специальными подвязками; их называли «шоссы с хвостом». Количество подвязок менялось в зависимости от стоимости и предназначения всего костюма — с обычным платьем носили шоссы на одной подвязке, а к парадному платью полагалось надевать шоссы с тремя подвязками, украшенными бантиками. В основном шоссы были деталью мужского костюма, однако для тепла их носили и женщины. В некоторых источниках ношение шоссов женщинами рассматривается как существенное нарушение приличий. (Современная аналогия армейские сапоги с юбкой) Женские шоссы были короче (до колена) и закреплялись у колена круглой подвязкой. Шоссы шили точно по ноге из тонкой пластичной ткани любого цвета. Известен шерстяной материал, который в XIII–XIV веках предназначался только для изготовления чулок и который отличался рельефностью поверхности, и тем, что называется «выработкой». В повседневном обиходе появились шоссы с твердой кожаной стелькой, пришитой изнутри. К таким чулкам не надевали ни туфли, ни башмаки, а если нужно было выходить на улицу, то привязывали деревянные сандалии на платформе, именуемые patins — патэн. Эти деревянные сандалии были настолько удобными, что даже в XVII веке европейцы носили похожие на них платформы вместо галош.

24

Штандарт или этандар (estandart, estendart) — флаг с горизонтально ориентированным полотнищем чаще всего вилообразной (но не обязательно) формы, несущим родовую символику и «ливрейные» цвета своего владельца. Как правило, штандарт использовался во время войны.

25

Дичь составляла в рационе средневековых аристократов всего лишь около 5 %. К столу чаще подавали кур, гусей, овец и коз. Особое место в средневековой кухне занимало жаркое. Мясо разминалось в ступке до кашеобразного состояния, загущалось с помощью добавления яиц и муки, а полученная масса обжаривалась на вертеле в форме вола или овцы. Также иногда поступали с рыбой. Жареное мясо в Средние Века зачастую еще и доваривали в бульоне, а приготовленную курицу, обваляв в муке, добавляли в суп. Были известны высушивание, копчение и засолка. Сушили фрукты — груши, яблоки, вишню — и овощи. Засушенные или высушенные в печке они сохранялись в течение долгого времени и часто использовались в кулинарии: особенно их любили добавлять в вино. Фрукты также использовали для приготовления компота. Однако полученную жидкость не употребляли сразу, а загущали и затем резали: получалось нечто вроде конфет. Коптили мясо, рыбу и колбасу — это было связано в первую очередь с сезонностью забоя скота, который проходил в октябре-ноябре. Морскую же рыбу, импортировавшуюся для употребления во время поста, предпочитали засаливать. Засаливали также многие сорта овощей, например, фасоль и горох. Что касается капусты, то её квасили. Неотъемлемым атрибутом средневековой кухни были приправы. Позволить себе специи могли только богачи. Пропорции специй не соответствовали нашим сегодняшним вкусам, и средневековые блюда могли бы показаться нам очень острыми и даже обжечь нёбо. Специи использовались не только для демонстрации богатства, они также перекрывали запах, источаемый засоленным мясом и другими продуктами… Специи должны были заглушать не только запахи, но и вкус — вкус соли. Или кислятины. Специями, медом и розовой водой подслащали кислое вино. Майорана, базилика и тимьяна — привычных для современного человека, в Средневековье в северных странах не было. Использовали петрушку (любимая трава в средневековье), мяту, укроп, тмин, шалфей, любистк, чабрец, фенхель, крапиву, календулу, цветки лилии и свекольную ботву. Еду в средние века подслащали исключительно медом. Хотя тростниковый сахар был известен в Южной Италии уже в VIII веке, остальная Европа узнала секрет его получения лишь в ходе Крестовых походов. Но и тогда сахар продолжал оставаться роскошью: даже в начале XV столетия шесть килограммов сахара стоили столько же, сколько лошадь.

26

Средневековый походный лагерь.

27

Брэ (Braies) — деталь мужского костюма, нижнее белье. Появились ориентировочно в XIII веке. Изначально представляли собой длинные (до колена), широкие «штаны» из льняной ткани. К брэ крепились чулки-шоссы. Изначальный вариант крепления был следующим: на талии с двух сторон от брэ к шоссам спускались тканевые веревочки, к которые подвязывались шоссы. Постепенно брэ изменялись. В середине-второй половине XIV века брэ стали доходить до середины бедра. С появлением новых веяний моды — короткого дублета и сшивных шосс, брэ укоротились до начала бедра и стали похожи на современные «трусы-боксерки». Также на изображениях встречаются совсем узкие и короткие брэ.

28

Средневековые пояса отличались сословной принадлежностью: монах или крестьянин обходились простым шнуром, рыцарь — только приличествующим ему особым поясом (опоясывание являлось неотъемлемой частью посвящения в рыцари). Пояса отличались способом соединения — пряжка или узел; материалом исполнения — ткань, плетение или кожа, декором — шитье или художественный металл. Встречались и весьма затейливые варианты. Как правило, это тканые, богато украшенные пояса, причем декор создавался как вработанными металлическими нитями (битью или крученым золотом), так и нашитыми металлическими украшениями из золота, серебра, серебра с позолотой или более дешевых металлов. Способы закрепления на талии также могли быть весьма занятными. Ассортимент тканых поясов в средневековой Англии отличался по использованным материалам — шелк с золотными и серебряными нитями, смесовые нити, камвольная шерсть. Ткали их на специальных станках при помощи «табличек» — специальных дощечек с продетыми в 4 отверстия нитями. Очень часто такие пояса ткали благородные дамы, причем даже королевской крови. Металлические нити придавали поясам жесткости, однако с изнанки подшивали дополнительное крепление: чаще всего ленту из конского волоса. Чтобы поместить на пояс пряжку, требовалось концы укрепить накладками, чаще всего кожаными. Стоит особо отметить, что подобные пояса, сотканные на «табличках», использовал и как рыцарские: благодаря «заработанным» краям такая лента была крепче скроенной. Пояса того времени отличались обилием украшений, в том числе и драгоценных.

29

Глинтвейн — горячий алкогольный напиток на основе вина. Традиционно употребляется в Австрии, Германии, Великобритании и скандинавских странах на рождественских базарах и праздниках, проводящихся на открытом воздухе.

30

Столов в современном виде (то есть когда столешница прикреплена к ножкам) в Средневековье не было. Стол сооружался, когда в этом была необходимость: устанавливались деревянные подставки, и на них клалась деревянная доска. Поэтому в Средние века со стола не убирали — убирали стол.

31

Альков — углубление, ниша в стене (подобные углубления возникали в средневековой архитектуре из-за различной толщины стен. Их использовали для устройства внутренних лестниц, комнат для приватных бесед либо спальни: в нише устанавливали кровать)

32

Дербник (лат. Falco columbarius)(англ. merlin) — хищная птица, самый маленький сокол в мире. Распространённый, но достаточно редкий вид. Гнездится в Северной и Восточной Европе, лесной и лесостепной зоне Азии и в Северной Америке.

33

Продолжительность жизни средневекового человека была намного короче, чем сегодня. Археологическое изучение средневековых кладбищ, отдельных захоронений показало, что предполагаемая продолжительность жизни в среднем не превышала 22–32 лет. Данные, относящиеся, например, к венгерским землям начала XI и XII столетий, где тогда, по наблюдениям ученых, имелось даже некоторое перенаселение, свидетельствуют о сокращении средней продолжительности жизни с 32 до 25 лет. Нечто похожее происходило и в Англии середины XIII — второй четверти XIV столетия. Для Средневековья характерна исключительно высокая смертность в младенческом и детском возрасте. Иногда она составила 39 % общего числа смертных случаев. До возраста глубокой старости — 70 лет — доживали единицы. Продолжительность жизни была низкой даже в аристократических родах. Так в португальско-бургундском доме в XII–XIV вв. она не превышала 40 лет. В средние века люди довольно нечасто знали при жизни своих дедушек и бабушек и проживали с ними бок о бок. Исследования историков-демографов открыли и другие особенности населения средневековой Европы. Особенно бросается в глаза малочисленность женщин по сравнению с мужчинами и их чрезвычайно высокая смертность именно в детородном возрасте. Хотя мужчины из рыцарских семей, как правило, уже в очень юном возрасте участвовали в войнах, тем не менее, в возрастной группе от 14 до 40 лет на 120–130 мужчин приходилось примерно 100 женщин. Старуху можно было встретить крайне редко. Характерное для Средневековья нарушение демографического равновесия между мужской и женской частями населения было порождено многими причинами. Одна из главных — общее тяжелое положение женщин. Сказывались и очень ранние браки (с 12-14-летнего возраста), частые деторождения (дети погодки или с разрывом в два года — распространенное явление в средние века) и связанные с этим осложнения и заболевания. Слабая экономическая база, политическая и социальная нестабильность, довольно низкий уровень гигиены и медицины в эту эпоху делали человека легкой добычей и жертвой войн, болезней и голода. Даже при очень высокой частоте родов прирост населения в средние века происходили очень медленно. В семьях редко было более пяти человек (при этом женщина могла родить с десяток детей!).

34

Матильда Булонская (англ. Mathilde de Boulogne; ок. 1103, Булонь — 3 мая 1152) — графиня Булонская c 1125 года и, в качестве супруги Стефана Блуаского, королева Англии с 1136 года (коронация 22 марта 1136 года). Матильда принимала деятельное участие в гражданской войне в Англии 1135–1154 годов и в период пленения Стефана (1141 год) являлась лидером лагеря сторонников короля. Матильда была единственной дочерью Эсташа III, графа Булони, и его жены Марии Шотландской, младшей дочери Малькольма III, короля Шотландии и Маргариты Святой. Когда в 1125 году отец Матильды скончался, не оставив наследников мужского пола, она унаследовала графство Булонское и обширные владения в Англии. Вскоре после этого Матильда вышла замуж за Стефана Блуаского, племянника английского короля Генриха I и потенциального наследника престола Англии. После смерти Генриха I в 1135 году королём Англии был избран Стефан Блуаский. Однако вступление на престол Стефана Блуаского было оспорено дочерью Генриха I императрицей Матильдой. Сторонники императрицы взялись за оружие. В 1137 году, когда Стефан отправился отражать наступление анжуйцев в Нормандии, Матильда Булонская замещала своего супруга в Англии и боролась с мятежами внутри страны. В 1140 году королева Матильда Булонская отправилась во Францию, где заручилась поддержкой Людовика VII против анжуйцев и организовала обручение своего четырёхлетнего сына с младшей сестрой французского короля. Во время нахождения Матильды во Франции Стефан потерпел сокрушительное поражение от войск Роберта Глостерского в битве при Линкольне 2 февраля 1141 года и попал в плен (т. е. примерно за год до писываемых в книге событий). Этим немедленно воспользовалась императрица, которая 8 апреля 1141 года организовала своё избрание королевой Англии, а в июне вступила в Лондон. Руководство лагерем сторонников Стефана взяла на себя Матильда Булонская. Королева Матильда, благодаря своей приветливости и добропорядочности, пользовалась значительной популярностью у простого народа, особенно в Лондоне, где она жила со своим мужем ещё до вступления на престол. Вернувшись из Франции в Англию, Матильда вместе с Вильгельмом Ипрским, одним из наиболее верных соратников Стефана, смогла набрать новую армию из жителей Кента и Суррея. Лондонцы взялись за оружие, изгнали императрицу и восторженно встретили армию королевы Матильды. Заложив свои владения в Кембриджшире, Матильда получила значительные денежные средства для ведения борьбы. Благодаря щедрым пожалованиям земель и должностей, ей удалось привлечь на свою сторону часть бывших сторонников императрицы. Это привлекло в лагерь короля бо?льшую часть высшего английского духовенства. В начале сентября армия королевы двинулась к Винчестеру и в сражении при Винчестере королевские войска разгромили армию императрицы и взяли в плен её лидера — графа Роберта Глостерского. Это позволило освободить короля: 1 ноября 1141 года Роберт Глостерский был обменян на Стефана Блуаского. Король получил свободу и вернулся в Лондон. В последующие годы Матильда Булонская менее активно участвовала в событиях гражданской войны в Англии, вероятно, по причине ухудшения здоровья. Она занималась благотворительностью и религиозной деятельностью, вместе со своим супругом основала монастыри Февершем в Кенте и Коггешелл в Эссексе. 3 мая 1151 года королева Матильда скончалась от лихорадки в Хенингемском замке в Эссексе и была похоронена в аббатстве Февершем.

35

Аграф — (фр., нем.). Нарядная застежка или пряжка на одежде (главным образом, на отвороте шейного выреза), пришедшая на смену фибулам. В 13 веке преобладали, в основном, золотые аграфы с драгоценными камнями, в виде цветов, ключей, пронзенных сердец, венков из листьев и т п. В 14 веке это, большей частью, серебро с эмалью. Представляют большой интерес аграфы бургундских ювелиров начала 15 века — рельефные золотые с эмалью, в виде разнообразных фигурок, цветов, мотивов из Библии и пр., их было принято дарить фаворитам двора. Для эпохи поздней готики характерны рельефы с религиозными мотивами, украшенные эмалью. В эпоху Возрождения роскошные застежки уступили место всевозможным подвескам, но в 17 веке интерес к ним просыпается вновь, — только они уже называются брошами.

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg