«Знание-сила, 2002 № 11 (905)»

Знание-сила, 2002 № 11 (905) (fb2) - Знание-сила, 2002 № 11 (905) (Знание-сила, 2002 - 11) 3569K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Журнал «Знание-сила»

Знание-сила, 2002 № 11 (905)

Ежемесячный научно-популярный и научно-художественный журнал

Издается с 1926 года

«ЗНАНИЕ – СИЛА» ЖУРНАЛ. КОТОРЫЙ УМНЫЕ ЛЮДИ ЧИТАЮТ УЖЕ 77 ЛЕТ!

Заметки обозревателя

Александр Волков

Путь к островам вечной молодости?

Тишину подмосковного сада рассекают капли – не дождя, прошлым летом он был забыт небесной канцелярией, а падающих с мерным стуком яблок. Они, как метроном, отсчитывают время разговора, затянувшегося до ночи. Еще один удар… Еще один вопрос…

«А знаете ли, что единственное не понравилось мне в Америке? – впервые встречает нас вопросом Андрей, наш сегодняшний гость, вернувшийся после десяти лет работы во Флориде. – Это отношение к родителям. Там в порядке вещей, что пожилые люди в определенном возрасте переселяются в дом для престарелых – и это при живых детях! Для меня, для индусов и китайцев, работавших в нашей лаборатории, это казалось таким странным».

Обманчива здесь, правда, лексика. Она путает, подменивает судьбу. Их дома для престарелых выглядят островками Forever Young (вечной молодости). Наши – каторгой одиноких.

В той же Флориде более 20 процентов всех жителей – пенсионного возраста. Всего же Американская ассоциация пенсионеров насчитывает около 33 миллионов членов. Это – самое влиятельное лобби страны. Их покупательная способность невероятно велика. Все чаше рекламодатели США взывают к их интересам и вкусам, игнорируя молодых. По оценкам социологов, американские старики – «самые богатые пожилые люди за всю историю человечества». Их доходы и имущественное положение в среднем гораздо выше, чем у работающих людей, часто обремененных детьми и невыплаченными пока кредитами. Поэтому у стариков нет никакой причины «отдаляться от мирской суеты» – даже после переселения в дома или поселки для престарелых.

В подобных поселках во Флориде открываются косметические салоны и фитнесс-студии, где в 70 лет можно заниматься на велотренажере или поднимать штангу. Здесь никто не боится пенсии или вынужденного покоя. «Великим днем для всех пожилых людей страны» назвал прежний президент США Билл Клинтон один из дней 1998 года, когда астронавт Джон Гленн совершил полет в космос в возрасте 77 лет.

«Новые старики» охочи до поездок, развлечений, роскоши.

Опрос, проведенный в Германии, показал, что около 40 процентов туристов в стране старше 55 лет. Каждому третьему покупателю «порше» – около 60 лет.

Почти половина всех людей в возрасте от 70 до 80 лет следят за модой. «Grey is beautiful», «Старость – это прекрасно!» – под таким девизом живут сейчас многие на Западе.

Огромный интерес у пожилых людей вызывает Интернет. Он уравнивает людей разных поколений, даруя им «условную молодость».

Ни возраст, ни внешность здесь никого не дискриминируют. В компьютерной сети все мы – единое человечество. Так, в Германии в 2000 году 10 процентов всех людей в возрасте от 60 до 70 лет регулярно пользовались Интернетом. Одна из немецких компьютерных фирм, ориентируясь на этот интерес, разработала даже специальную компьютерную мышь, рассчитанную на то, что у пользователя могут дрожать руки от старости.

…Лексика обманчива. Она пугает, подменивает судьбу. Построить подобный Рай на Земле для своих родителей, пусть и давно живущих отдельно от вас, чем не национальная идея? «Индустриализация», «технологизация», «-изация», – все это лишь демоны, которыми нация бывает иногда одержима. Подлинной идеей может быть лишь «социальное общество» – общество, в котором люди знают, например, что, если они не преступят закон, то после десятилетий трудовых буден их вынесет на островок Forever Young, а не «разобьет о скалы» и не заставит стоять с протянутой рукой. Десять лет назад так «било о скалы» моих бывших институтских учителей, заставляя их на пенсии заниматься то частным извозом, то уличной торговлей. Увы, общество, не узаконившее достойную жизнь людям старших поколений, обречено на то, что молодое поколение будет презирать закон.

Общество, пожирающее стариков, будет уничтожено их детьми. «Юность – это возмездие»

(Г. Ибсен).

И все-таки выражения «там в порядке вещей», «при живых детях» нас здесь коробят. Они очерчивают пока еще не очень привычную нам модель семейных отношений в обществе – непатриархальную модель. За десять тысяч лет «общество номад», как пошутил один из антропологов, превратилось в «общество монад». Прежние «кристаллические решетки» семьи распались, распадаются на отдельные атомы или, процитирую Мишеля Уэльбека, «элементарные частицы». В старину, отвечая на вопрос: «Кто ты такой?», люди говорили: «Я – сын такого-то». Сегодня чаще всего «Я – это я», мимолетная тень, без корней и основ. К какому островку она прилетит? О какие скалы может разбиться?

Происходящее заставит нас в ближайшие десятилетия особенно остро ощутить проблему, подмеченную демографами, – проблему, которая успешно решается на Западе в их домах для престарелых и почти не обсуждаема, например, у нас. Эта проблема – стремительное «старение общества». Ему предстоит стать обществом одиноких пожилых людей. Между тем прогнозы не утешительны.

Долгое время демографы опасались чрезмерного, неограниченного роста населения планеты. Однако, по данным ООН, рост прекратится на отметке 8 – 9 миллиардов человек; по модели С.П. Капицы, на отметке 10-12 миллиардов человек, причем уже к 2050 году, на Земле будут проживать 11 миллиардов человек.

Прежние модели не учитывали, как сильно будет падать рождаемость в развивающихся странах. Из-за распространения противозачаточных средств она снизилась с пяти-шести до двух-трех детей на одну женщину. Заметно влияет и образование. Так, в Бразилии женщины, посещавшие школу, рожают 2,5 детей, неграмотные – 6,5 детей. В то же время – ввиду улучшения медицинских условий – в большинстве стран растет ожидаемая продолжительность жизни.

«Проблема не в том, что люди начнут размножаться, как кролики, а в том, что они перестанут умирать, как мухи», – такими словами Питер Адамсон, советник ООН по вопросам населения, описывает наблюдаемый эпохальный процесс, который получил название «демографический переход».

Всего через два поколения, к 2050 году, по словам генерального секретаря ООН Кофи Аннана, свершится «тихая революция». Впервые в истории планеты пожилых людей будет больше, чем молодых. В Китае, Европе, России и Канаде более трети населения окажется старше шестидесяти лет. Практически на каждого работающего будет приходиться один пенсионер. «По своему воздействию на общество, на его экономику и политику этот феномен можно сравнить со вспышками чумы в Средние века» – говорит немецкий социолог Аксель Бёрш-Зупан.

Социологов особенно беспокоят темпы старения в странах «третьего мира». Если Франции потребовалось 115 лет, чтобы доля стариков в обществе удвоилась, то Китаю – всего 27 лет.

Как прокормить эту армию пожилых людей? Если на Западе широко обсуждают потребности стариков, то в странах «третьего мира» об этом никто не думает. Экономика этих стран не поспевает за демографическими изменениями в обществе. «В то время как промышленно развитые страны сперва разбогатели, а потом состарились, в развивающихся странах общество старится, так и не разбогатев», – предупреждает Гру Харлем Брундтланд, генеральный директор Всемирной организации здравоохранения.

Если страны Азии, Латинской Америки и особенно Китай не продумают, как обустроить людям достойную старость, то через десять-пятнадцать лет эта проблема станет бедствием для данных стран. Ведь здесь быть старым значит быть нищим – даже «при живых детях». В странах «третьего мира» пенсионная система чаще всего обеспечивает лишь элиту – и это «в порядке вещей».

Пока старикам помогают дети и внуки. С распадом семейных структур эта социальная система разрушается. Дети едут в города. Старики остаются брошенными в своих деревнях. К сожалению, сказанное во многом справедливо и для России, где положение одиноких пожилых людей тоже крайне тяжело.

Особенно сложно положение состарившихся женщин – тем более, что их численность гораздо выше. На каждого мужчину, достигшего восьмидесяти лет, по статистике, приходятся две женшины того же возраста. Они вынуждены до конца жизни кормиться со своих огородов и подсобных участков, а то и просить подаяние, раз нет никакой надежды на нормальную пенсию.

Возможно, со временем в обществе придется вводить обязательную социальную повинность для ухода за пожилыми людьми, и к этому придется привыкнуть, как в минувшем веке привыкли к всеобщей воинской службе. Возможно, прогнозируют немецкие социологи, придется насаждать патриархальную семью нового типа, расселяя одиноких пожилых людей не в отдельных домах для престарелых, а по соседству с молодыми семьями. Молодежь будет присматривать за стариками, а те – за подрастающими детьми. Подобные «мнимопатриархальные» соседские семьи будут избавлены от назойливого диктата старших, почти неизбежного в кровнородственных семьях.

Сказанное о демографических процессах не относится к странам Африки, лежащим к югу от Сахары. У них – особый путь. Здесь рождаемость падает медленно, зато стремительно растет смертность от СПИДа. Происходящее здесь начинает напоминать эпидемию Черной смерти в Европе в середине XIV века (см. «Знание – сила», 2002, № 6).

Если продолжительность жизни увеличится до 150 лет, то как будут жить люди в возрасте от ста до ста пятидесяти лет? Будут ли они все так же forever yong?

Заметнее всего старится западное общество. Это вызвано еще и тем, что в последние полвека в Европе царил мир, а ведь массовая гибель мужчин в возрасте от 20 до 40 лет в годы очередной крупной войны являлась одним из важных факторов, определявших облик «демографической пирамиды».

На протяжении тысячелетий распорядок человеческой жизни был ориентирован на то, что люди «живут быстро и умирают молодыми». По существу, лишь в середине XX века общество стало привыкать к тому, что в пятьдесят лет человек переживает «вторую молодость». Сейчас это кажется естественной нормой и связано, в частности, с тем, что объем знаний, требуемых во многих сферах деятельности, расширился настолько, что люди вынуждены учиться до 30 – 35 лет, набираться опыта до 45 лет и лишь к этому времени они становятся настоящими профессионалами. Пик социальной активности человека сместился, и одновременно наблюдается повторный пик эмоциональной, душевной активности. Кроме того, к 45-50 годам единственный, как правило, ребенок отделяется от семьи.

Но вот вопрос: если продолжительность жизни увеличится до 150 лет, – именно этот показатель, по мнению ряда ученых, является биологически предельным для человека, – то как будут жить люди в возрасте от ста до ста пятидесяти лет? Будут ли они все также forever yong? Или и им островки вечной молодости покажутся тягостными? Не будут ли эти люди, смешные собственным праправнукам, так же мучиться от недоступности смерти, как герои Дж.Свифта – струльдбруги, которые со временем перестали даже разговаривать с окружающими их людьми, поскольку язык постоянно меняется и люди, «родившиеся в одном столетии, с трудом понимают язык людей, родившихся в другом».

Остается надеяться разве что на биотехнологов, которые, может быть, не только победят раннюю смерть, но и вернут стариков к деятельной жизни.

Сказанное начинает казаться сном. Сто пятьдесят лет… Островки вечной молодости… Ночной разговор прихотливо переливается от одного вопроса к другому, как ручеек, перетекающий по камешкам. «А знаете, что мне понравилось больше всего в Штатах? – противоположное сомкнулось; в этом темном, свежем саду трудно было долго испытывать неприязнь к гордой державе. – Мобильность американцев! Им ничего не стоит в пятницу уволиться из фирмы в Майами, а в субботу переселиться в Чикаго. Представьте себе, что вы завтра переедете на постоянное место жительства из Москвы в Белгород, из Ленинграда в Иркутск. Странно? А они всякий раз начинают жизнь с начала! В любое время, в любом возрасте! Без страхов и колебаний. Ведь все обязательно будет all right. Жизнь продолжается. Жизнь – это путешествие, это путь».

НОВОСТИ НАУКИ

Ал. Бухбиндер

Сражаться или спариваться – вот в чем вопрос!

«Дефолт» – или поведение по умолчанию – это то, что будет делать компьютер, если не получит какую- либо иную команду. Оказывается, для мышей таким «дефолтным» социальным поведением является спаривание. Если не поступает иной команды, самцы мыши готовы спариваться с кем угодно – с самкой, с другим самцом и даже с самцом-кастратом, в точном соответствии с призывом: «Make love, not war». Для того чтобы они начали сражаться с другими самцами, им нужен приказ.

Выяснено это в недавнем эксперименте гарвардского нейробиолога Кэтрин Дюлак. Она показала, что самцы мышей «по натуре» созданы для любви. Нужен сильный приказ: «Сражаться!», чтобы пересилить их естественное стремление спариваться. Этот приказ подают им другие самцы. Он передается с помощью специальных пахучих веществ, именуемых феромонами. Феромоны воспринимаются неким белком, расположенным в носовой полости самца. Этот белок кодируется определенным геном. Так что в конечном счете выбор между двумя принципиально разными, прямо противоположными типами поведения мыши определяется одним- единственным геном.

Мыши имеют две обонятельные системы. Главная предназначена для распознавания всевозможных запахов, приходящих по воздуху от чужеродных предметов и существ. Молекулы этих запаховых веществ соединяются с рецепторами эпителиальных нервных клеток в носу мыши.

Вторая система состоит из каких- то четырехсот нервных клеток, образующих так называемый во мероназальный орган (ВНО). Эти клетки предназначены для восприятия одного-единственного вида запахов, своего рода «пахучих личных удостоверений» других мышей. Сигналы из клеток ВНО передаются не в обонятельный центр, а в особую часть мозга – гипоталамус, где находятся центры, связанные с такими фундаментальными видами поведения животного, как размножение, защита и нападение, питание.

В биологии давно уже было подмечено, что два важнейших вида поведения – спаривание и агрессия – идут рука об руку и имеют много общего в своей природе, проявлении и, по-видимому, причинах.

Опыты Дюлак проливают свет на биологическую суть этой близости. Оказывается, у мышей оба эти типа поведения управляются одной и той же системой ВНО.

Один и тот же орган в мозгу запрограммирован природой подавать сигнал «сражаться» при поступлении запаха чужого самца и сигнал «спариваться» при поступлении запаха самки. При этом второй сигнал первичнее и действует даже в случае отсутствия запаха вообще.

Можно думать, что эволюция воспользовалась уже готовой программой спаривания и лишь несколько «преобразовала» ее, добавив к ней другую «команду» и некоторые другие видоизменения. Эта первичность программы спаривания и соответствующая половая «всеядность» мышиных самцов свидетельствуют о том, что для эволюции «любовь» важнее «войны». Во всяком случае, для эволюции мышей. (В конце концов, мыши ведь не атакуют других самцов, если росли с ними в одной клетке и «привыкли» к их запаху.)

Не то у людей. Хотя недавние эксперименты с человеческими запахами и половым влечением женщин и указывают на некоторую остаточную роль феромонов в жизни людей, эта роль не идет ни в какое сравнение со значением феромонов в мире животных и насекомых. Поэтому не приходится рассчитывать, что, удалив какой-то белок из людских носов, мы тотчас превратим мир в обитель всеобщей любви и всеобщего мира. Этого не будет, потому что на каком-то этапе эволюции род человеческий «разошелся с мышами» и вырвался из-под абсолютной власти феромонов. Люди стали агрессивны даже в отсутствии какого бы то ни было указующего запаха.

Код жизни, глава третья

Эта история началась три года назад, не закончилась до сих пор и будет продолжаться еще некоторое время. Она началась с сообщения о полной расшифровке последовательности ДНК на 22-й хромосоме человека, продолжилась сообщением о расшифровке 21-й хромосомы в мае 2000 года. Недавно в этой книге прочитана еще одна глава – вслед за 22-й и 21-й полностью расшифрована еще одна, 20-я хромосома человека.

При изучении 20-й хромосомы был применен новый метод, помогающий расшифровке. Фрагменты ее ДНК были сравнены с аналогичными фрагментами ДНК других живых существ, далеких от человека по эволюционной лестнице – например, с ДНК мышей, рыб и т.д. Такое сравнение показало, какие участки ДНК (то есть гены) у этих существ одинаковы и не изменились за миллионы лет, отделяющие появление всех этих видов в ходе эволюции. Неизменность тех или иных генов говорит о их крайней важности для всех живых сушеств независимо от того, рыба это или человек, и поэтому можно думать, что эти гены являются какими-то важными регуляторами работы всех прочих генов.

Дополнив этот метод другими, более традиционными, ученые шаг за шагом прошли по всей 20-й хромосоме и расшифровали ее генный состав на 99,5 процента, оставив (по недостатку возможностей) нерасшифрованными лишь 4 небольших участка, содержащих в общей сложности 320 тысяч звеньев. А надо сказать, что 20-я хромосома, самая длинная из трех уже расшифрованных, в целом содержит почти 60 миллионов звеньев!

К счастью, гены, то есть белковообразующие участки ДНК, занимают не всю ее длину, а лишь небольшую часть. Собственно генов (самой разной дчины) на 20-й хромосоме оказалось 727. Любопытно, что в ряде мест результаты полной расшифровки были существенно иными, нежели результаты предварительной расшифровки. Это было связано в основном с тем, что, как выяснилось, в этой хромосоме много копий одних и тех же генов. Видимо, в ходе эволюции многие гены случайно дублируются, а природа затем хранит эти копии – для того, как полагают авторы исследования, чтобы с помощью последующих мутаций создать из копий новые гены.

Выяснение точного состава генов на 20-й хромосоме было необычайно важной задачей, потому что с каждой хромосомой связаны гены, мутации в которых вызывают те или иные болезни. Список болезней, гены которых находятся на 20-й хромосоме, особенно велик: болезнь Кройцфсльдта – Джэйкоба (человеческий вариант «коровьего бешенства»), тяжелая иммунонедостаточность (опасное аутоиммунное заболевание), диабет-2, болезненное ожирение, катаракта и экзема. Точное местоположение генов для первых двух болезней известно вот уже несколько лет; а точное местоположение других теперь будет легче определить, поскольку в руках исследователей отныне имеется полная карта всех генов этой хромосомы.

Хотя расшифровка хромосом напоминает выход на экран все новых серий единого фильма, в случае генома есть существенное отличие: здесь выпуск очередных «серий расшифровки» непрерывно ускоряется. Сегодня ожидается, что полная расшифровка всех хромосом человека будет завершена к весне 2003 года. Это будет означать неслыханное ускорение медицинских исследований генетически обусловленных болезней и поиск средств их лечения. Со временем, когда «книга жизни» окажется прочитанной до конца, она станет также и «руководством по спасению» этой жизни.

Потрясающе!

Эта работа так потрясает воображение своей филигранностью, что подмывает воскликнуть: «А не воспеть ли нам славу, братцы…» итак далее, вослед первоисточнику. Но не меньше она потрясает и тем, какие тончайшие секреты матушки-природы вскрыли ученые. Короче, речь идет о механизме, с помощью которого вирус проникает в поражаемую им клетку.

Первая из этих структур – шприцеподобная «насадка», позволяющая вирусу впрыснуть свою ДНК внутрь заражаемой клетки. Исследователи из университета Пурдье изучили вирус бактериофага Т4, который поражает только бактерии кишечной палочки E.coli и по форме напоминает луноход: его продолговатое тельце сидит на шестигранном хвосте-«подставке», от которой сбоку отходят шесть «ножек», именуемых длинными и короткими хвостовыми волокнами.

Изучив атом за атомом строение подставки, ученые установили, что она играет роль своеобразного «нервного центра» вируса, передающего сигналы от него и к нему («своеобразного», а не настоящего, потому что в действительности у вируса, конечно, нет нервной системы, и он вообше живой лишь постольку поскольку может размножаться, но может это делать лишь с помощью посторонней клетки).

Сигналы эти передаются в определенные моменты процесса проникновения вируса в клетку. Первый этап состоит в том, что вирус, увлекаемый межклеточной жидкостью, проплывает мимо клетки и его длинные волокна волокутся за ним. по пути «щупая» торчащие на поверхности клетки белки-рецепторы. Если они находят среди них такой рецептор, который подходит для прицепления вируса, они зацепляются за него, тем самым давая механический сигнал подставке, и та «командует» коротким волокнам осуществить прицепление, или «посадку» всего вируса на поверхность клетки – в точности так, как луноход, расставив свои короткие опоры, опускается на поверхность Луны.

Теперь короткие волокна, в свою очередь, передают подставке механический сигнал о благополучной посадке, и та преобразует свою структуру – из шестигранника превращается в звезду. Одновременно за счет распластывания подставки из ее центра выдвигается доселе скрывавшаяся там небольшая твердая шприцеподобная трубочка. Подставка стягивается в размерах, все более выдвигая трубочку, пока та не войдет в контакт с клеточной мембраной и, двигаясь дальше, не проткнет ее.

Теперь подставка подает последний сигнал, по которому молекула ДНК, находящаяся в тельце вируса, начинает проползать по этой трубочке внутрь бактериальной клетки. Войдя в нее, она затем инструктирует бактерию производить тс белки, которые нужны для построения сотен и тысяч новых вирусных частиц той же формы. с той же ДНК и тем механизмом прицепления и впрыскивания. Это – фаза размножения вируса.

Всю эту сложнейшую и тончайшую вирусную машинерию ученые выявили с помошью изучения расположения всех атомов вируса на всех последовательных стадиях процесса его прикрепления к клетке. Больше всего исследователей заинтересовал вирусный «шприц» для ДНК. По мнению руководителя работы профессора Майкла Россмана, такой шприц может оказаться полезным в качестве «пробника» в современных так называемых атомных микроскопах.

ЧИТАТЕЛЬ СООБЩАЕТ, СПРАШИВАЕТ, СПОРИТ

Геннадий Бронфельд

Даешь российского робота!

Сейчас все же XXI век. И я думаю, мы удивительно близки к решению многих старых гроблем. Я прочитал ряд статей в журналах «Знание – сила» (А. Семенов, А. Волков) и «Наука и жизнь» (Д. Усенков). Мне кажется, они представляют собой единую дискуссию. Главный ее вопрос: «Каким будет завтрашний день техники?».

Если в первой половине XX века были созданы автомобилестроение, авиация, телевидение, появились первые компьютеры и атомная бомба, то вторая половина века была менее богата фундаментальными техническими достижениям, хотя темпы накопления информации лишь ускорялись. Были в этот период и громкие провалы, например, японский проект создания ЭВМ пятого поколения.

На мой взгляд, на сдерживание технического развития особенно повлияло жесткое противостояние двух систем. Много сил и средств тратилось на создание все новых видов оружия.

Развитие науки стало во многом зависеть от ее финансирования. В основном, финансировалось только то, что давало быструю отдачу. Во многие перспективные направления деньги почти или вовсе не вкладывались.

И Россия в очередной раз попала в это болото. А ведь ЭВМ пятого поколения так и нет (в СССР и США такой проект, кстати, тоже активно разрабатывался и были достигнуты некоторые успехи). Даже не слышно о планах его разработки снова.

Но в 1999 году появились сообщения о продаже игрушек – собачек – с подобием интеллекта в Японии (см. «Знание – сила», 2001, № 10. – Прим. ред.). У меня, например, «гора с плеч свалилась», прогресс опять пошел вперед.

Дело в том, что в середине восьмидесятых годов я опубликовал в трудах своего института НИИУавтспром статью об иерархическом комплексе интеллектуальных алгоритмов, то есть, по существу, сформулировал по-своему задачу создания «технического интеллекта». И через пару лет понял, что могу создать реальных роботов – наподобие тех, которых мы увидели в фильмах о «Звездных войнах».

С начала девяностых годов, уже занимаясь предпринимательством, я начал предлагать возможным инвесторам разработать и наладить массовый выпуск интеллектуальных роботов. Однако желающих не находилось, ведь суммы требовались большие, а конкретные статьи доходов от этого проекта были не до конца ясны. Японцы первыми нашли правильный ответ и двинулись вперед. Теперь их догнать тяжело, но пока еще можно.

Через десять-двадцать лет в мире будут выпускаться десятки миллионов интеллектуальных роботов ежегодно, а затем – все больше и больше. И надо к этому готовиться, чтобы Россия не пропустила зтот рывок вперед. Иначе мы отстанем навсегда.

И с данной точки зрения совершенно непонятно, зачем ставить как государственную задачу массовый выпуск в ближайшие 8 – 10 лет современного легкового автомобиля, способного выдержать конкуренцию с западными машинами. Проработав в автомобильной промышленности 14 лет, считаю эту задачу ненаучной фантастикой (рад буду ошибиться). Здесь мировой рынок нами давно проигран, а российский рынок, хоть и частично, за нами и так останется.

А почему, например, территорию простаивающего попусту автомобильного завода «Москвич» не использовать для производства интеллектуальных роботов? Вначале вместе с японцами, а затем и самостоятельно. Через 8 – 10 лет рынок сбыта будет гигантским – намного больше, чем автомобильный, и он пока еще пуст, а серьезных конкурентов мало. С инженерной и коммерческой точек зрения эта задача вполне ясная, и она даст сильный толчок развитию экономики страны.

Профессор Кевин Уорвик с гордостью показывает длинный перечень фирм, которые финансируют его исследования. У нас же все с точностью до наоборот. На реализацию вполне успешного коммерческого проекта мне не удалось получить ни копейки.

Сегодня нам никто не мешает двигаться к процветанию, кроме нас самих. А роботов нечего бояться, они нам только помогут!

ФОКУС.

Александр Грудинкин

Азия: роботы вместо самолетов?

В самом деле, может быть, и нем не пускаться в автогонку, а развивать компьютерные технологии? Выпускать роботы вместо автомашин?

В последнее время много говорится о том, что нам надо научиться строить такие же качественные автомобили, как «мерседес» или «тойота». Разве может страна считаться развитой, если она отстала от других в автомобилестроении? А если она не умеет строить современные самолеты? Как прикажете называть такую страну? Однако в небе над Японией летают «боинги», с не «банзай», и руководителей страны не беспокоит отставание в авиации от CLUA и России. Почему же здесь отказались от строительства собственных самолетов и занялись развитием других отраслей промышленности, где еще не преуспели конкуренты? Как это произошло? Почему примеру Японии следуют Китай и другие страны Азии?

Еще не один год будут длиться споры о том, нужен ли нам свой отечественный автомобиль. Что лучше? Заимствовать иную, чужую марку? Или своими силами, потратив годы труда, повторить почти то же самое, что много лет назад кем-то было придумано, открыто?

Вот так же десятилетия назад в некоторых странах мечтали о своем, не похожем на другие, самолете. Однако, стремясь догнать и перегнать Запад, эпигоны авиастроения постоянно терпели неудачи. Их самолеты мало кто хотел покупать. Все полагались на известные уже марки. В конце концов, выпуск новых моделей прекращался. По большому счету, в авиации мало кому удалось ликвидировать отставание от мировых лидеров. Все это напомнила мне статья, опубликованная в немецком журнале «Р. М.» под заголовком: «Почему в Азии не строят самолеты?».

Так почему? Вообше-то в той же Японии авиастроение имеет давнюю историю. В налете на Перл-Харбор 7 декабря 1941 года участвовали 350 японских самолетов, построенных в основном по лучшим немецким технологиям. В тот день японская армия потеряла 29 самолетов, американская – 247 машин. В воздушных боях особенно отличился палубный истребитель А6М, прозванный «Зеро». В годы Второй мировой войны фирма «Мицубиси» выпустила почти десять с половиной тысяч «Зеро». Всего же в 1940-1945 годах Япония построила около 75 тысяч самолетов! Однако судьбу японской авиации решило поражение страны в войне. Пришлось ограничиться выпуском по лицензии американских самолетов F-104 «Старфайтер» и F-15 «Игл» (последних было построено 140 штук).

Лишь в шестидесятые годы японцы рискнули выпустить гражданский самолет – YS11 с турбовинтовым двигателем. Однако эта скромная машина, рассчитанная на 50 мест, не пользовалась спросом на мировом рынке. В японский самолет не верили, опасаясь, что на поставки запасных деталей нечего будет и надеяться. В самом деле, после выпуска нескольких десятков машин решено было остановить производство.

Чуть удачливее был концерн «Мицубиси». В 1963 году здесь разработали легкий транспортный самолет MU-2 с двумя турбовинтовыми двигателями. Их выпустили несколько сотен. В 1978 году был создан реактивный административный самолет MU-300. Тем самым японцы бросили вызов французскому «Мистер-Фалькон» (фирма «Дассо»), американским «Сайтейшен» (фирма «Цессна») и «Лирджет» одноименной фирмы.

Концерн «Мицубиси», стремясь завоевать мировой рынок, даже построил в США завод для монтажа своих самолетов. Однако уже к середине восьмидесятых годов японцы убедились, что их самолеты по-прежнему никого не интересуют.

Любители велоспорта знают, что нет занятия хуже, чем пробиваться сквозь пелотон – сплоченный строй гонщиков. Как правило, все кончается неудачей: падением или пребыванием даже не на вторых – на пятых- шестых ролях. В таком же положении оказались и японские авиастроители. Их честолюбивые планы лишь разоряли их. В итоге фирмы «Мицубиси» и «Кавасаки» ограничились поставками оборудования для своих бывших конкурентов. Так, самолеты «Боинг 767» и «Боинг 777» почти на четверть состоят из японских деталей.

Впрочем, в конце 1980-х годов японцы предприняли еще одну попытку построить реактивный пассажирский самолет YS-X, рассчитанный на сто мест. На этот раз они решили действовать совместно с концерном «Боинг». Несколько лет шла подготовка проекта, но потом американцы неожиданно от него отказались, посчитав более перспективным китайский рынок. Японцам опять пришлось свернуть свой проект.

Кстати, эксперты отмечают, что в неудачах отчасти повинен и менталитет японцев – их «комплекс сверхдержавы». За последние десятилетия они привыкли считать свою страну «передовой во всех отношениях». Однако в авиастроении Япония – пока развивающаяся страна. Западные партнеры на переговорах с японскими авиафирмами относились к последним неизменно свысока – как к начинающим. Подобный подход оскорбителен для японцев. Они ни в чем не соглашались уступать мировым лидерам.

Наконец, после серии неудач они отказались от развития своей авиационной промышленности и занялись удерживанием (или захватом) передовых позиций в других отраслях. Они убедились, что лучше выбрать новое поле сражения, где сшс слишком мало соперников, чем отвоевывать давно упущенные позиции. Лучше опережать конкурентов на ход, на несколько ходов, чем рабски следовать давно пройденной ими дорогой.

Летающая лодка Сии Мейеа PS-1 (Япония, 1967)

«Пожалуй, Япония, Китай и Индонезия, объединив свои усилия, могли бы построить свой, азиатский аэробус. Однако говорить об этом можно лишь чисто теоретически».

Истребитель Накодзима Ki – 43 (Япония, 1939)• Всего е годы войны было выпущено свыше 5900 подобных истребителей

Такой же чередой чужих ошибок, на которых надо учиться, выглядят пока и все попытки Китая догнать и перегнать Запад в авиастроении. Первый авиазавод появился в Китае лишь в 1933 году, да и то его построили иностранцы – японцы. В начале пятидесятых годов местные авиазаводы переоборудовали советские специалисты. По лицензии здесь стали строить Як-18, Ан-2, МиГ-15 и МиГ-17, а впоследствии и копии других советских самолетов. Все они получали свою местную маркировку. В 1981 году был построен китайский авиалайнер Y-10, на поверку оказавшийся чуть измененной копией «Боинга 707».

В середине 1980-х годов китайцы стали сотрудничать с американской компанией «Макдоннелл-Дуглас». По контракту в Шанхае началась сборка популярного пассажирского самолета MD-80, однако все комплектующие для него приходилось везти из США.

Через несколько лет китайцы замахнулись на большее – решили выпускать по лицензии новую модель MD-90. Было изготовлено сорок машин, но потом их выпуск пришлось прекратить. Самолеты не пользовались спросом даже в Китае. Авиакомпании отказывались закупать местную продукцию, предпочитая «иномарки», – заказывая, например, самолеты той же самой модели, но в Калифорнии, на родном заводе «Макдоннелл-Дуглас».

В конце восьмидесятых годов немецкая фирма «Мессершмитт-Бельков-Блом» договорилась с китайскими коллегами о разработке самолета МРС-75, рассчитанного на 80 пассажиров. Подобная машина могла бы курсировать на местных авиалиниях. Однако до ее строительства дело так и не дошло.

В 1998 году потерпел неудачу еще один честолюбивый китайский проект – строительство стоместного самолета А 318 вместе с европейским концерном «Эрбас индастри». Европейцы решили выпускать самолет отдельно от партнеров, так и не договорившись о том, кто и сколько вкладывает средств в этот проект. Наконец, в июне 2001 года провалилась попытка построить французско-китайский боевой самолет.

Летающая лодка Каваниси Н8К2 (Япония). Выпускалась в годы Второй мировой войны

Истребитель Мицубиси А6М «Зеро» (Япония 1939)

Справедливости ради отметим, что неудачи китайских авиастроителей имеют свою предысторию. Современный мировой авиарынок сложился уже к началу семидесятых годов, когда в КНР еще шла культурная революция и никому не было дела до развития науки и техники. Когда же в следующем десятилетии Китай стал налаживать отношения с западными странами, выяснилось, что за годы «социалистической изоляции» многое было упушено, – в частности, в авиации КНР значительно отстала от конкурентов. В их сплоченный ряд авиастроители КНР пытаются втиснуться вот уже третье десятилетие, но, кажется, их «воз (точнее, самолет) и ныне там». Пока китайские инженеры перенимают чужой опыт, конкуренты вновь уходят вперед. Догонит ли китайский Ахилл черепаху? Не повторяем ли эту ошибку и мы, мечтая о «великом российском автомобиле»?

Почему бы нам не последовать примеру японцев? Уступив поле проигранного сражения, они отыгрались в другом: стали развивать электронику – ту отрасль, где мировой рынок только формировался и конкурентная борьба лишь начиналась. Вот и теперь надо делить рынок технологий XXI века и заранее занимать передовые позиции, а не называть приоритетной целью «создание такого же автомобиля, как у других». Зачем? Россияне вот уже лет пятнадцать покупают иномарки «у других», и, кажется, на наших дорогах за эти годы не стало пустыннее.

Истребитель- бомбардировщик F -1 (Япония, 1975)

Один из последних самолетов# разработанных японскими конструкторами, – многоцелевой истребитель SX-3 (F5 – X). Во многом эта модель повторяет американский истребитель F-16

Авиация Азии (по материалам энциклопедии «Авиация», 1994)

Индонезия. Авиация – лучший вид транспортного сообщения для этой островной страны. В конце сороковых годов в местных авиаремонтных мастерских стали строить первые самолеты собственной конструкции. В 1980-е годы по лицензии выпускались легкий транспортный самолет NC-212 (совместно с Испанией) и вертолеты (вместе с США, ФРГ и Францией). В эти же годы совместно с испанской фирмой «КАСА» был разработан пассажирский самолет СМ-235. Эта машина пользовалась спросом даже за рубежом.

В 1990-е годы начато проектирование самолетов серии М-2130, рассчитанных на 80 – 130 пассажиров. Однако финансирование проекта прекратилось из-за экономического кризиса.

Корея. Осуществлялась сборка американских вертолетов MD 500 и истребителей F 5.

Пакистан. На основе шведской модели «Сафари» выпускается легкий многоцелевой самолет.

Сингапур. В восьмидесятые годы велась сборка итальянских тренировочных самолетов S 211 и вертолетов французских моделей.

Таиланд. В восьмидесятые годы создан собственный тренировочный самолет.

Тайвань. В семидесятые годы по американским лицензиям начат выпуск вертолетов, тренировочных самолетов и истребителя F-5. Построен собственный сверхзвуковой истребитель «Цзинго». В начале 1990-х годов совместно с компанией «Макдоннелл-Дуглас» было намечено строительство лайнера MD-12, рассчитанного на 500 пассажиров. Проект провалился.

Филиппины. Созданная в 1973 году авиационная фирма начала выпуск немецкого вертолета Во. 105 и английского транспортного самолета «Айлендер».

Бразильцы – и в авиации чемпионы!

Среди развивающихся стран лишь Бразилия относится к лидерам мирового авиастроения. В1969 году здесь была основана фирма «Эмбраэр». Построенные ею самолеты вместимостью до ста пассажиров выдержали конкуренцию с машинами американо-немецкого концерна «Фэрчайлд Дорнье».

За первые двадцать лет существования фирма «Эмбраэр» выпустила около 4000 самолетов.

ГЛАВНАЯ ТЕМА

Путешествие в прошлое

Через жития царей, военачальников и вождей, через объективные закономерности и абстрактные схемы, по которым якобы развивается история, человек нового времени пытался прорваться к своему собственному предку, понять, как он жил, о чем думал и что чувствовал. В последние годы особенно обострилось это стремление воссоздать саму ткань повседневного бытия уходящих лет – пока можно, пока не ушли они совсем, невозвратно, еще кто-то жив, еще не истлели документы.

Таким образом можно продлить собственную жизнь, включив в нее жизнь старших, их опыт. И только таким образом, наверное, можно восстановить во многом утраченную национальную память, которая особенно нужна обществу, резко меняющемуся и не успевшему пока осознать себя в новом качестве.

Нас трудно назвать народом, который одержим интересом к собственной истории: как показывают исследования, этот интерес в общем у нас выражен значительно слабее, чем у народов других стран. Более того, слишком многие готовы сегодня весьма благосклонно отнестись к подмене истории мифами, пропыленными и нового производства. Но никто не знает, сколько человек, искренне и серьезно увлекшихся историей, достаточно для того, чтобы пробудить национальную память.

Зато можно сказать твердо: с каждым новым конкурсом исследовательских работ старшеклассников по истории, ежегодно проводимом историко-просветительским и правозащитным обществом «Мемориал», таких людей становится все больше.

Ирина Щербакова. председатель Оргкомитета конкурса

Карта памяти

Трудно любить «родное пепелище». Другое дело – живая, благополучная страна, хороший дом, здоровые и веселые дети, ухоженные кладбища тихо скончавшихся в своих постелях родителей… Но поскольку клясться в любви к Отечеству нынче снова вошло в моду, на месте пепелищ теперь активно воздвигают мифы. Если несколько лет назад еще можно было говорить о ностальгии по прошлому, то теперь к нему в основном обращаются за «кирпичиками» для этого строительства старых мифов на новый лад. И вся эта мифология мощно обрушивается на молодежь.

Что могут противопоставить этому историки? Только документы и факты о том, как оно было на самом деле.

За время, когда исследователи могли работать относительно свободно, историки так и не создали новых концепций, объясняющих наше прошлое. Не появилось у нас своей Ханны Аренд, своей теории тоталитаризма советского образца. На демифологизацию истории сегодня работают в основном два направления исследований: публикация прежде недоступных документов и воссоздание повседневности прошлых лет, детали быта и судеб обыкновенных людей, молчаливого большинства, от имени которого так любят говорить политики.

Вот уже три года такие же исследования ведут и участники мемориальского конкурса «Человек в истории. Россия XX век».

Главная наша задача – как-то стимулировать подростков заняться близкой историей, историей того, что тебя окружает. Заняться так, чтобы ушедшая уже история XX века, все более от них отдаляющаяся, приобрела какую-то конкретику, телесность. И в лучших своих работах наши конкурсанты двигались как раз в тех двух направлениях, о которых я говорила. Собраны уникальные документы, обойденные вниманием профессиональных историков, пылившиеся в местных архивах или чудом сохраненные в семьях. Записаны тысячи и тысячи страниц живых воспоминаний бывших кулаков и членов их семей, заключенных и ссыльных, солдат Великой Отечественной, афганской и чеченской войн и многих, многих других свидетелей и участников трагических событий.

За три года существования конкурса в «Мемориале» собрано уже 6 тысяч работ, в которые так или иначе были вовлечены 20 тысяч человек, включая родственников, учителей, добровольных помощников. В работах воссозданы история семьи, города, улицы, разрушенной церкви посреди родной деревни, история компании друзей-шестидесятников и первых неформальных организаций перестроечных времен в маленьком провинциальном городе, терпеливо и дотошно воссоздан быт оккупированного села под Минском и послевоенного города с его карточной системой.

Но история семьи и история повседневности сами по себе могут как противостоять мифологизации прошлого, так и способствовать ей: память людей в принципе мифологична, легко идет на то, чтобы внести коррективы в угоду принятой автором идеологемы. Очень радуют работы, выполненные с исторической и человеческой честностью. Например, одна из них – о прадеде, который был полным георгиевским кавалером, – легко могла превратиться в сладенькую биографию дореволюционного героя- богатыря, подлинного патриота Отечества, пострадавшего от большевиков (тем более, что он действительно от них пострадал). Я уже ждала панегирика как прадеду, так и всему дореволюционному, царской армии, царской России – нет, девочка из Воронежской области описывает и то, как он был посажен, и выжил, и каким сохранился он в памяти односельчан и родственников: страшный пьяница и драчун… А ведь в первых работах была склонность к этакой дореволюционной ностальгии.

Теперь она отступила: дети, если правильно смотрят, много видят и у красных, и у белых. Очень много о казаках – это региональная память юга России о том, что было уничтожено, возрождается в опереточном, фальшивом варианте, но продолжает жить в памяти. В конкурсных работах видишь просто шолоховские персонажи и сюжеты, когда один прапрадед убивает другого, когда раскол идет через одну семью.

В некоторых случаях просто радуешься мудрости и честности автора: одна девочка описала историю своего деда, мелкого МГБ- потом КГБшника. Он, конечно, пишет девочка, сейчас говорит, как он тогда во все верил; наверное, и правда, верил, но вообше- то куда ему было деваться после войны на Западной Украине не с очень большими способностями, не с очень хорошим образованием, из нищей семьи, а там – и погоны, и звездочки… Когда так пишут о своем прадеде – ощущение, что все-таки последние десять лет прошли не зря.

От конкурса к конкурсу видно, как изменяется характер работ, – авторы научаются грамотной работе с документами, грамотному использованию устных источников. Дети очень легко обучаются, и в этом смысле конкурс – страшно благодарная вещь: видишь быстрый результат.

Из работ участников III конкурса

Нас удивило, почему такое достаточно просторное здание, как дом купцов Проторчиных, служило в советское время конторой. Неужели было столько кабинетных работников? Оказывается, было. Большой бюрократический аппарат – одна из особенностей ведения социалистического хозяйства. Чуть ли не на каждого тракториста приходился какой-нибудь инженер по контролю и учету определенного профиля. Кроме того, в штате МТС числились бухгалтеры, агрономы, землеустроители. Так что комнаты дома Проторчиных не пустовали.

Сергей Алиев, Алексей Бозаков, Александр Горынин, Александр Губарев, Сергей Люков, Сергей Подлесных, Анна Татсринская (Воронежская обл., Анненский р-н, с. Новый Курлак, 10 класс), «Дом Проторчиных»)

Мы сидели с бабушкой за столом. Бабушка была напротив меня, ее руки лежали на столе, и она все время ими что-то перебирала.

Видно было, что она волновалась и воспоминания давались ей с трудом. Бабушка почти не смотрела на меня и все смотрела куда-то е сторону. Потом она заплакала.

Она отказывалась вспоминать, как ей было больно. Постепенно бабушка успокоилась и рассказала мне о своей жизни. Иногда она с интересом заглядывала в тетрадку, смотрела, как я пишу.

Наталья Лапина (Вологодская обл, с. Куркино г 8 класс). «Судьба моей семьи в истории России. XX век»

Но еще важнее то, что они свободны, ничего не боятся, и степень свободы тоже растет от года к году. Мы, конечно, не этнографы и можем использовать только элементы этнографии, но вот такая работа, которая, по-моему, была невозможна несколько лет назад: девочка Аксинья Козалупенко из русской деревни в Башкирии рассказала о жизни и смерти совхоза «Слобода» в частушках – приятна сама смелость, не побоялась отправить нам эту работу. Отец сказал: отправляй, эти частушки – тоже история.

Самое главное – страхов стало меньше, разного рода страхов. Это исключительно важно – ведь страх влияет и на память. Высказать свое мнение, пойти в ФСБ попросить документы – раньше это было просто непредставимо. Одну нашу девочку из военкомата послали в ФСБ, а она с нашим сборником туда и пошла. Другое дело – к чему приведет страх остаться бедным, страх безработицы, как на Западе; это толкает их не к политическому конформизму, чего от них пока и не требуется, а к определенному выбору пути. Да и нечего рвать на себе волосы, если у нас будет много юристов и экономистов, которые все-таки имеют некоторое представление об истории своей семьи, страны, – это будет просто замечательно. Но все-таки жаль, что порой этот прагматический выбор вырывает будущих талантливых историков, которые, на самом деле, не меньше нужны нашему обществу… Даже очень талантливые боятся, что академическая карьера их не прокормит, чего нет на Западе.

С каждым годом растет количество работ по Чечне. Не правда, что все это вытесняется из памяти; может быть, в Москве, где сумасшедший ритм жизни и вчерашнее перестает быть существенным, и то сомневаюсь. А в маленьких городках, в поселках, где все всех знают, помнят: мальчишка, кончивший школу, брат твоей подруги, брат одноклассника, наконец, отцы: у нас есть работы детей воевавших там омоновцев. На этот раз было около 50 работ по Чечне. Из лагеря чеченских беженцев была работа – конечно, с точки зрения историка, довольно слабая, у девочки не было под руками практически ничего, никаких документов добыть она не могла, просто крик боли, но хорошо, что она нам написала. У остальных очень силен антивоенный пафос – не было никого, кто бы написал; прекрасная война, «Он землю покинул, пошел воевать…», что было, кстати, с афганской войной, про нее ведь тоже пишут.

Какая-то степень романтизации, конечно, присутствует, и не только, кстати, у детей: оружие, форма, на броневиках и бронетранспортерах… От Киплинга идущая романтизация колониальной войны: «И только пыль, пыль, пыль от шагаюших сапог»… Но дети сталкиваются и с тем, как избегают рассказывать, как уходят от разговора, как трудно узнать, что же там происходит на самом деле. Есть непонимание, для чего нужна эта война. Мысли о ее принципиальной несправедливости нет. Разве что у беженцев, да еще вот русская девочка написала о чеченской семье, которая поселилась рядом с ними еще в первую чеченскую войну, что это за люди… Очень хорошая работа. В большинстве работ ни чувства несправедливости, ни боли за чеченцев нет, но есть страх и непонимание, ради чего все это. И это уже много. Другого ожидать от них, как и от всего нашего общества, просто невозможно: взаимная ненависть зашла слишком далеко…

Из работ участников III конкурса

Я воспитанница детского дома и никогда не думала о том, что меня заинтересует чья-то судьба, потому что с раннего детства я была никому не нужна. Мне было очень больно это осознавать. И когда мне предложили узнать и изучить биографию этого человека, я не отказалась и не жалею об этом. Как и из каких источников я узнала об этом человеке?

От его дочери Асии Валишевны, нашего воспитателя, которая рассказала мне о нем и познакомила с дневником его воспоминаний о пережитом. У меня никогда не было дедушки, и я захотела узнать о нем больше, как будто это мой родной дедушка. Вместе с Асией Валишевной мы были в ФСБ Тюмени, где изучали его уголовное дело.

Нина Бреденкова (Тюменская обл, с. Борки, 8 класс). «Узник Яринлага»

Не случайно они выбирают наш конкурс. В прошлом году три работы было о священниках-мучениках за православную веру во времена террора, очень хорошие работы – и краеведческая, об уничтоженном, а теперь возрождающемся женском монастыре, о священнике, расстрелянном в Воронежской области вместе с целой общиной верующих в 37-м году, и история разрушенной церкви, которая так и не возродилась. В этом году у нас было много работ такого рода; но среди награжденных оказались история менонитов, баптистов, много работ о преследовании буддистов (один из них, как было написано, «работал ламой»)… Порой кажется, авторы таких исследований выбирают наш конкурс, потому что им больше некуда идти с такими темами – вы же ощущаете напор на все другие конфессии, кроме православия… Я надеюсь, что они и дальше будут нам писать – это то немногое, что мы можем для них сделать.

Во всех странах, включившихся в сеть аналогичных конкурсов «Евростори» (теперь и мы вошли в нее), больше всего работ присылают сельские жители; это общая закономерность. В крупном городе у вас на многое хватает времени? И дети так же – в школу по полтора часа, город давит разнообразием, много возможностей. Усталость от людей начинается, когда все время находишься в толпе, в людей не хочется вглядываться, хочется закрыть глаза. И компьютер в качестве приза для москвичей-питерцев не такая уж приманка. Опять-таки бедность: у нас две трети из 67 приглашенных получать призы подняли руки, что они никогда не бывали в Москве. А как теперь попадут в Москву дети из Хабаровска, если их родители – не «новые русские»? У нас на транспорте такая слабая система скидок – конечно, детям надо бы большие скидки… Потом связи между поколениями в маленьких местах сохраннее, чем в крупных. И может быть, иное отношение к окружающему миру. Конечно, есть и желание хоть как-то пробиться – это нормально. И у нас есть примеры, когда девочку из провинции уже и на радио «Свобода» пригласили. Мы все больше о чистой любви к науке говорим, но ведь желание успеха, желание выиграть тоже имеют значение.

Из работ участников III конкурса

Эта работа стала итогом полугодового исследования. Первоначально она задумывалось как короткий рассказ о Преображенском соборе города Невьянска, «дедушки уральских заводов», что располагается в ста километрах к северу от Екатеринбурга. Когда-то он был одним из центров старообрядчества на Урале, и мне казалось интересным проследить судьбу православного храма в приходе, где испокон веков был силен раскол. Почему я выбрал именно эту церковь? Честно говоря, она интересовала меня давно. В нашем книжном шкафу стоит дореволюционная фотография. Когда я был маленьким, я никак не мог понять, что на ней изображено. Конечно, я прекрасно узнавал Невьянскую наклонную башню, символ города, но рядом с ней находился зтот самый собор, в несколько раз по объему превышающий башню. Позже я узнал, чтозто здание было снесено. Я принялся за работу. Вначале боялся, что все, что можно узнать про Преображенский храм, уже известно. Оказалось, совсем наоборот.

Андрей Ушенин (Екатеринбург, 11 класс). «Дом мой домом молитвы наречется»

Собранные нами работы – бесценный материал для исследования. Конечно, главная наша задача – пробудить в подростках интерес к истории; но этот широкий мемориальский просветительский проект имеет и обратную сторону: мы хотим и можем узнать, что наши дети думают.

Мы можем понять, как, каким образом функционирует историческая память в разных поколениях россиян, насколько сохранилась связь между этими поколениями, как локализуется память и существует ли коллективная память, что стало фактом культурной памяти, что не стало, каковы основные мифы, которые повторяют дети, каковы их представления о будущем, о патриотизме, о том, что такое свое и чужое, национальное и интернациональное.

Мы получили на третий конкурс работы из 915 городов и сел, из самых разных регионов России. За три года уже сложилось некоторое представление о том, как обычно распределяются наши темы по карте страны, то есть о региональной памяти: у каждого региона свои болевые точки и своя культурная память. У коренных питерцев обязательно возникнет тема блокады. Если это республика Коми – то вся республика ссыльных, нет семьи, оказавшейся там по-другому. Их память – это память ГУЛАГа, и, по-моему, там каждый ребенок уже написал по несколько работ. И эта их активность не случайна, потому что люди были вырваны из своих корней, перемешались, много лет скрывали свое прошлое, свои корни – совершенно ясно, что идет восстановление, а то и создание разными способами этой культурной памяти. У них нет ничего другого, это их основа. В прошлом году мальчишка написал про БАМ: я понимаю, какой это был ужас, все, что там происходило, но иначе бы я не родился, это моя история, один дед ссыльный, другой ссыльный, они там встретились.

Из работ участников III конкурса

Я обратилось к бабушкиной деревне, где я бываю каждое лето. Деревня Городок расположена е Белоруссии, в Минской области, в Молодечненском районе. Началась война, и пришли немцы. Мне захотелось узнать и понять, как переживали это горе люди разных национальностей, какие у них были взаимоотношения между собой и с окружающими. Кто кому был друг, а кто – враг? Почему в одинаковых жизненных ситуациях одни поступали так, а соседи, жившие столько лет рядом, совсем по- другому? Почему одни в тяжелые годы войны жили более-менее спокойно, женились, рожали детей, другие шли в партизаны, а третьи умирали в гетто? Конечно же, я много слышала об этих годах и раньше, читала в книгах, смотрела фильмы. Но у меня есть уникальная возможность поговорить с участниками тех событий, услышать их мнение и посмотреть их глазами на далекие сороковые годы прошлого столетия.

Снежана Караваева (Мурманская облг. Мончегорск, 7 класс). «Жизнь за линией фронта»

Юг России, казачество – это две темы: голод и расказачиванье. Хотя стали появляться интересные вещи совсем другого рода: повседневность после войны, карточная система или прежде полностью табуированная тема – жизнь в оккупации. Несколько работ очень удачных. Явно это было белое пятно. Отношение к немцам, друг к другу, к партизанам, с которыми очень трудно до сих пор разобраться- Если Магадан – это и будет память лагерей, эти города так и возникли, о чем им еще писать?..

Есть работы вокруг чего-то странного, удивительного – например, о детском доме вывезенных из Испании детей. А сквозная тема, когда глубинная Россия с нами разговаривает, – это история крестьянской России, и таких работ меньше не становится. Материал совершенно уникальный, его нигде нет, это записанное только что: история крестьянских семей от дореволюционного времени до наших дней.

Из Бурятии много – об уничтожении буддийских храмов и об их восстановлении. Из Калмыкии – конечно, о высылке калмыцкого народа, не утихающая главная боль. Все это можно проследить, и интересно, как переплетается общая национальная память с памятью региональной: ну, что для России в конце концов депортация калмыков? А для них – ключевое событие в памяти каждой семьи. Или турок-месхитинцев, крымских татар. А сейчас то же самое повторяется с беженцами – для них это главное событие, а как это сочетается с обшей памятью России, трудно сказать.

Наши силы пока еще слабы, и нам надо серьезно думать, что делать с тем материалом, который у нас оказался. Я просто не понимаю: это же готовый материал для диссертации, но что-то не видно очереди желающих ее написать. У «Мемориала» нет возможностей вести серьезные исследования такого рода, это работа для небольшого – или даже большого, как в Германии, где подобные конкурсы ведутся уже 25 лет, – научно-исследовательского института, который бы анализировал материалы конкурсов: политологический, этнический,- региональный аспекты… Чрезвычайно жаль, что это не становится предметом широкого общественного обсуждения.

Новое – и очень отрадное – в третьем конкурсе и то, что у нас наконец появился российской спонсор: российская региональная общественная организация «Открытая Россия». Это уже некоторое признание нашего конкурса здесь, в отечестве, что, на наш взгляд, очень существенно. И работ из Москвы, Питера на этот раз оказалось побольше, что тоже свидетельствует о повысившемся статусе конкурса.

Советские писатели воспели строительство Беломорканала не только – и не столько – как чудо преображения природы, сколько как чудо преображения «людей, бывших врагами народа, в строителей светлого будущего. Писателям выплатили командировочные и гонорары. Огромный том сиял глянцевыми фотографиями.

А по бокам-то все косточки русские…» (с также украинские, белорусские, татарские, еврейские, казачьи и пр., и пр.).

Но всего этого явно недостаточно. У нас, конечно, есть своя страничка в Интернете, но дети нас спрашивали: почему нет чата, чтобы можно было что-то уточнить, посоветоваться в режиме реального времени, реального общения. И мы прекрасно понимаем, что мы не проживем, если не будем изменять форму. На такую страницу в Интернете нужны время, место, большие деньги. Но без этого наш конкурс станет старомодным.

И все-таки самое главное: конкурс существует, продолжается, и интерес к нему детей растет год от года. Будем надеяться, что появятся и серьезные исследователи, которые сумеют воспользоваться нашими уникальными материалами со всех возможных точек зрения.

Записала И. Прусс

Рядом с Андреем Платоновым

Станислав Аристов, Алексей Чепрасов учащиеся 11 класса Педагогического лицея при ВГПУ, г. Воронеж

До сих пор непонятно, почему знаменитый советский писатель не был привлечен по «Делу о мелиораторах», обещавшему стать самым крупным «вредительским» делом после шахтинского.

Биографы Платонова меньше всего использовали такой интересный источник, как архивное «Дело мелиораторов». Было ли оно задумано ОГЛУ «под Платонова»? Ведь известно, что он в нем неоднократно упоминается. Кем были те люди, с которыми он делил тяготы и радости нелегких землеустроительных работ в дикой и нищей российской глубинке 20-х годов и которые потом были осуждены по политическим мотивам?

Фабула дела

Голод 1921 года, охвативший в числе прочих и Центрально-Черноземную часть России, заставил молодое советское правительство обратить внимание на состоянии земельных угодий в этом регионе. Необходимо было не только строить гидромелиоративные сооружения, но и как можно быстрее доказывать этим строител ьством, что советская власть может в кратчайшие сроки решить все проблемы крестьянина, освободив его от угрозы недорода и голода- Всякая техническая неудача при такой постановке вопроса могла рассматриваться как неудача политическая или даже как подрыв государственных интересов. Но полностью избежать неудач никак было нельзя, так как для качественного строительства не было ни кадров, ни материалов, ни техники, ни своевременного и достаточного финансирования. Обнаружить состав уголовного преступления в действиях кого-либо из многочисленных исполнителей – дело следователя.

Так начинались сотни и даже тысячи дел в стране. Среди них такие процессы о вредителях: «Дело промпартии» (осень 1930), «Дело трудовой крестьянской партии» (осень – зима 1930-1931), «О контрреволюционной вредительской организации в военной промышленности» (лето 1929). Осенью 1931 гола число «вредительских дел» резко сокращается. Так что «Дело мелиораторов» – типичное дело рук сталинской политической юстиции времен «спецеелства».

А. Платонов – мелиоратор

Обратимся к послужному списку писателя. С 5 февраля 1922 года он был зачислен в штат сотрудников губернского земельного отдела заведующим только что учрежденной губернской Комиссии по гидрофикации. 30 августа 1924 года Платонов назначается по совместительству постоянным представителем Губзу в Комиссию по организации и проведению в губернии обшественно-мелиоративных работ местного значения. Фактически он был их руководителем. В архиве есть схема общественно-мелиоративного аппарата, разработанная самим А. Платоновым.

К лету 1925 года эти работы сворачиваются. Многие уездные техники переводятся в другие губернии. Губмелиоратор А.П. Платонов с 1 мая был освобожден от занимаемой должности – «согласно личного заявления» – и сдал дела инженеру Августину Леопольдовичу Зенкевичу.

Наиболее масштабными работами Губзу были, вероятно, осушительные работы в поймах рек Черная Калитва и Тихая Сосна (правые притоки Дона). Именно с этими работами окажется связанной трагедия воронежских мелиораторов.

Много позже, 20 июля 1928 года, в главной газете только что организованной Центрально-Черноземной области «Коммуна» появилась статья за подписью «Прожектор» под названием «Пруды и колодцы без воды. 800 десятин луга под водой». 21 августа 1928 года аналогичная заметка под названием «200 000 под воду» об очистительных работах на Черной Калитве за той же подписью появилась в газете «Новая деревня».

Безобразные результаты строительств на Черной Калитве и Тихой Сосне и все, что писалось в газетах, было настолько очевидно, что ни один из мелиораторов, привлеченных по делу, даже не пытался это оспаривать. Безводные колодцы также оспаривать не приходилось – это подтверждалось документами.

Таким образом, причиной возникновения «Дела мелиораторов» явились не происки ГПУ, а действительные недостатки и нарушения в строительстве водных сооружений, принесшие ущерб народному хозяйству. В тех условиях, в каких велось строительство, избежать их едва ли было возможно.

Хотя следствие началось намного позже отъезда А. Платонова из Воронежа, сами расследуемые события относятся в значительной мере к периоду его работы воронежским губмелиоратором. Так что прорванные плотины и колодцы без воды, заиливание каналов из-за их неухоженности, отклонения от проектов и в конечном счете заболачивание вместо осушения – это реальная жизнь, с которой он столкнулся.

Об этом биографы Платонова говорят мало, чаше – о его энтузиазме и самоотверженности в работе. Часто отмечают удушающую атмосферу интриг и недоброжелательства, хроническую нехватку средств. Конечно, исследователи тоже основывались на первоисточниках, например, на главе «Воронежская губерния и Платонов» из книги В. Шкловского «Третья фабрика», в которой автор рисует «портрет энергичного деятеля, борющегося за спасение рек». Но, как видим, в этом не вся правда. И без знания полной правды о работе воронежских мелиораторов под руководством А. Платонова, о многих печальных результатах этой работы мы не сможем до конца понять ни истории зарождения, ни внутреннего содержания платоновских «Епифанеких шлюзов».

Хроника следствия

20 ноября 1929 года народный следователь Капранов П.М. допросил в качестве свидетеля мелиоратора В.Д. Ухова, по утверждению которого на Черной Калитве «имеет место не заиливание канала.., а его умышленное недорытие прорабом Дмитриевым П.Ф…. (а следовательно, и присвоение предназначенных для рытья 10 ООО рублей Дмитриевым)». Дело стало разворачиваться от обвинения в преступлении по должности (ст. 108) к обвинению во вредительстве (ст. 58-7).

Весь декабрь 1929 года идут допросы обвиняемых и свидетелей из Россошанского ОкрЗУ. Выясняется трудно выяснимое: кто виноват? Естественно, каждый обвиняет товарища по работе, доказывая свою невиновность. Но все это не выходит еще за рамки высказываний своих субъективных мнений по техническим вопросам.

10 декабря 1929 года вносит заметный поворот в ход следствия. В этот день был допрошен как свидетель начальник Воронежской сельскохозяйственной опытной станции Грищенко П.П., 27 лет, член ВКП(б) с 1918 года, образование низшее, из рабочих. По мнению Грищенко, во всем виноваты Дмитриев и Зенкевич. «При чем добавлю, что Дмитриеву и Зенкевичу нужно доверять меньше, чем Головастикову, так как Дмитриев, насколько мне известно, был в армии Колчака. Зенкевич тоже человек не вполне благонадежный».

Как видим, Грищенко, даже не будучи специалистом по землеустроительным работам, одним классовым чутьем определил, кто виноват. И следствие, видимо, поняло, что его аргументы, хотя и не содержат технических расчетов, являются самыми вескими.

Новый 1930 год начался с передачи дела П.Ф. Дмитриева из ведения Россошанского суда в ОГПУ.

Несостоявшийея доносчик

Дмитриев выразил свое несогласие с обвинением во вредительстве и написал объяснение о причинах заболачивания каналов (отсутствие ухода за ними, установка на них гатей и запруд для проезда и т.д.). Прямым вредителем на работах по Тихой Сосне он назвал А. Зенкевича, которому вскоре и было предъявлено соответствующее обвинение. Как, впрочем, и Дмитриеву.

2 апреля 1930 года к следствию был привлечен свидетель П.А. Солдатов – заместитель губернского мелиоратора при А. Платонове и при А. Зенкевиче. Примерно за пол года до того он был завербован ОГПУ. «Дело осведомителя» в материалах архива мы не обнаружили, однако наш руководитель когда-то знакомился с ним. Оно не содержало никаких доносов. Более того, «Дело осведомителя» приобшили к следственным материалам позже именно как документальное доказательство того, что обвиняемый Солдатов П.А., хотя и был завербован, но в качестве осведомителя ОГПУ, сославшись на постоянные командировки, не работал.

Это утяжелило положение Солдатова, обвиненного в контрреволюционном преступлении, во много раз: факт обмана советской власти в лице ОГПУ был неопровержим, и ОГПУ не мог этим не воспользоваться для того, чтобы психологически раздавить Солдатова, предъявив ему его собственную расписку в пустой папке. Брат во Франции и погибший в белой армии сын и без того делали Солдатова беззащитным перед властью, чем и воспользовалось ОГПУ, вербуя его. Но после такого обмана ему не на что было надеяться. Он был раздавлен, и его устами следствие могло провозглашать все, что хотело.

Мы не знаем, что пережил этот человек, и не наша задача осуждать его. Наша задача – понять происходившее. Солдатов не был героем на следствии, но и доносов он не писал. И мы с удовлетворением отклоняем это обвинение в его адрес.

Контрреволюционная вредительская организация мелиораторов

На первом допросе Солдатова речь шла не о его недоносительстве. И даже не о работах на Черной Калитве и Тихой Сосне. Следствие интересовало письмо, написанное мелиораторами в защиту уволенного в 1927 году их коллеги Ковальчука, под которым они пытались собрать как можно больше подписей.

В деле, которое вел следователь Капранов, все обвиняемые, защищаясь, перекладывали вину друг на друга В их действиях невозможно было усмотреть даже простого сговора. А тут целая группа мелиораторов выступает как союзники, действуют по единому плану, поддерживают связь друг с другом. От этого уже один шаг до организации.

21 апреля 1930 года сразу два человека (какое совпадение!) – обвиняемый А. Зенкевич и свидетель (пока еще) П. Солдатов – заявляют.

Зенкевич А.Л.: «В контрреволюционную вредительскую деятельность, ставившую своей целью срыв мелиоративных работ, дискредитацию их в глазах населения и ослабление могущества Советского Союза, я был вовлечен губмел и оратором Платоновым в 1924 году».

Солдатов П.А.: «Во вредительскую работу я был вовлечен в 1924 году инж. Платоновым, бывш. губмелиоратором. В тот период, предшествовавший организации области, состав Воронежской контрреволюционной группы насчитывал в себе следующих лиц: Платонов, Солдатов, Зенкевич, Дмитриев. Рябов и Николаев».

Теперь речь будет идти не просто о «недорытии канала», а о действиях членов нелегальной организации, что резко меняет характер обвинения. С этого момента А. Платонов и эта организация представляют собой неразрывное целое.

То обстоятельство, что это сообщают следствию сразу два человека после того, как и тот, и другой ранее уже допрашивались, по нашему мнению, подтверждает не только искусственность и надуманность версии о вредительской организации. Маловероятно, что это произошло без подсказки (предложения, давления) следователя.

Мы думаем, что Воронежскому ОГПУ недостаточно было просто «создать» вредительскую организацию. По замыслу ее создателей, она должна была быть масштабной, разветвленной, должна была иметь членов в Москве, управляться оттуда. Тогда «Дело мелиораторов ЦЧО» походило бы на провинциальное, но знаменитое «Шахтинское дело», в котором, кроме провинциальной части, была и «московская группа».

Не было ничего проще и удобнее, чем протянуть вредительские связи «во времени и пространстве» через А. Платонова, бывшего губмелиоратора, постоянно связанного с Москвой.

Почему же А. Платонов по этому делу ни обвиняемым, ни свидетелем не проходит и никакие материалы о нем в особое производство не выделялись?

О. Ласунский считает, что «ОГПУ оставило тогда Платонова в покое только потому, что было недосуг: работенки хватало и без него! Воронежским чекистам просто не захотелось тогда разыскивать Платонова в густонаселенной столице, а в перипетиях российской литературной жизни они не шибко разбирались».

Но намного ли труднее было для ОГПУ найти Платонова в Москве, чем Дмитриева в Азербайджане (где он и был арестован)? И в отношении осведомленности органов «в перипетиях литературной жизни» нам никак не приходится сомневаться. Так что версия о затерявшемся и потому оставшемся без наказания Платонове не кажется нам достаточно сильной. ОГПУ его не искало.

Почему же писатель не был привлечен по этому делу? Мы не исключаем, что у чекистов были для этого свои основания, о которых мы, возможно, никогда не узнаем.

Советская история в улыбчивых фотографиях: семья, запечатленная в 1936 году, – дожил ли отец семейства до войны, чтобы геройски на ней погибнуть? Излюбленная групповая фотография спецпереселенцев или только что выпущенных из лагеря людей, образовавших сплоченный коллектив промартели как раз накануне войны.

Фотографии из архива Международного историкопросветительского, правозащитного и благотворительного общества «Мемориал»

Удостоверение о награждении медалью «За оборону Сталинграда» – сколько раз его предъявляли, чтобы доказать свое право на нищенские льготы? У вернувшихся с войны, видевших «заграницу», ходивших между жизнью и смертью по многу раз на день лица другие, чем у восторженных участников довоенных демонстраций. Выжил ли бывший фронтовик с таким-то лицом? Смог ли дотянуть до конца срока в лагерном оркестре, как эти люди со скрипкой и гитарой на репетиции, состоявшейся накануне смерти Сталина?

Хутор Лещев, которого не было

Алино Савинова. Иван Есин, лицеисты 11 класса лицея №2 г. Астрахани

До сих пор не рассекречены все бывшие лагеря для раскулаченных и спецпереселенцев.

Несколько лет назад пришел в редакцию областной астраханской газеты «Волга» один пожилой человек и попросил помочь ему получить справку о реабилитации. Он рассказал, что в 30-е годы был узником трудового спецлагеря на хуторе Лещевый, что на территории Черноярского района.

В наши дни этот человек обращался в различные инстанции, везде получая ответ, что такого хутора в Астраханской области не было.

Журналисты открыли путь в эту «мертвую» зону. Мы тоже с головой ушли в расследование: поднимали документы, разговаривали со свидетелями и участниками той исторической драмы.

Выяснилось, что с 1930 по 1932 годы в поселке Лешевый собирали всех раскулаченных крестьян. За эти годы нет ни одного списка по- * селенцев на хуторе, однако установлено, что он существовал именно с 1930 года. Значит, ссыльные здесь долго не задерживались – это был перевалочный пункт, своего рода накопитель для раскулаченных, которые подлежали высылке за пределы округа.

Но интересно, что хутор Лещев существовал вплоть до 1936 года, тогда как коллективизация и раскулачивание завершились в округе в 1933 году. Кто же попадал в поселок с этого года?

Мы выяснили, что с 1933 года началось массовое выселение на хутор жен, детей, родителей, родственников тех, кто был репрессирован с 1930 по 1932 год. Эти люди были членами семей «кулаков», значит, по логике власти, сами являлись кулаками. И даже если они хотели войти в колхоз, им это запрещалось. Среди поселенцев могли попадаться и так называемые враждебные советской власти элементы: служители и работники церквей, люди, у которых имелось свое небольшое, даже не середняцкое, хозяйство. Они должны были жить и работать на хуторе.

В сохранившихся донесениях коменданта поселка за голыми цифрами можно увидеть многое. Всего за 1933 год в 116 хозяйствах поселка насчитывалось 104 мужчины и почти 200 женщин. Под мужчинами значились дети от 8 месяцев до 16 лет и больные старики от 50 до 83 лет, которые не могли физически работать на гигантских стройках ГУЛАГа, поэтому попали в совершенно необжитое место в CBoejvi округе. Абсолютное же большинство населения лагеря составляли женщины от 2 до 75 лет.

Дети из агитбригады твердо знают, что кулак – враг, и несут свое знание в массы. Вряд ли среди них есть родственники тех., кто сгинул на никому не ведомом острове на Волге, вблизи Астрахани.

В то самое время когда, закончив агитконцерт, дети гоняли на велосипедах, их сверстники, стоя по колено в холодной воде, обеспечивали полив овощей, которых им не удастся даже попробовать.

Была среди них и Прасковья Гавриловна Дьякова:

«Арестовали меня, лишили голоса (то есть гражданских прав) и увезли. Везли меня далеко, за три волы (Прасковья Гавриловна имеет в виду три реки: саму Волгу, старый ее рукав и речку Матвеевку). Кругом одна вода. Были мы оторваны от всего света. А по всему острову в разных местах, где на взгорке, где в низинке, плетни стоят и землянки».

Из веток ивняка плелись так называемые стены, то есть плетни, обмазывались глиной, ставились эти плетни друг к другу, а в четвертом дыра – дверь. Вместо окна – крохотные дырочки с осколками стекла. В углу подобие печки – вмазанный в глиняную пирамидку котелок для воды, а под ним отверстие для хвороста. В каждом «жилище» три-четыре семьи, мужчины и женщины – все вместе. Вдоль стен – лежневки, примитивные настилы из жердей. Спали в пологах (иначе одолевали комары) по двое – по трое.

Я слышала, что в некоторых лагерях даже существовали такие способы наказания или казни, когда заключенных выставляли «на комаров», то есть раздевали и привязывали к дереву. К утру от человека оставался окровавленный труп.

«Много разного люда было, а чины у нас у всех были одинаковые. Жили все мирно, делить нам нечего было. Ели хлеб из травы, пареную кашу из дягеля. И на завтрак вода, и на обед вода, и на ужин. Ночью проснешься – тишина, ни разговору, ни огонька, ни собачьего лая. Как в могиле, только голод не спит, бродит».

Бывало, от голода и болезней в день умирало по сорок человек. Над поселком стояли стон и вой. Умерших заворачивали в старое тряпье или кошму и веревками тянули к месту захоронения. Кладбище почему-то было в низине; на месте могилы отца Прасковьи Гавриловны – полая вода, в которой торчал один шест с привязанной к нему перекладин кой вместо креста.

В справке, которую нам дали в областном архиве, сказано, что ссыльные выращивали просо, хлеб, овощи, разводили скотину, чтобы прокормить себя. Все это Прасковья Гавриловна категорически отрицает. «Хлеба настоящего мы не видали совсем. Боже упаси взять хоть огурец какой или помидору. Над всеми нами стояли надсмотрщики с кнутами, а над ними бригадир, а уж выше – комендант». Бригадиры и надсмотрщики были такие же ссыльные, но свои обязанности выполняли неукоснительно. «Бывало, ночью бригадир в полог руку протягивает и проверяет: две там ноги или четыре».

Трудолюбие у бывших «кулаков» было в крови, по-другому они работать не умели. За годы существования лагеря эти люди подняли целину на своем хребте, лопатами вскапывали поля и на самом острове, и за рекой, вручную сажая и убирая хлеб. «Бывало, ползем с Маринкой по полю, руками дергаем колосья… А коленки все в крови… А потом так же на себе на ток волочим охапками. По пять пудов на себе таскали».

Основной работой Прасковьи и ее подруги Маринки было «стояние в воде»: целыми днями они, стоя по колено в реке, колодезным журавлем черпали воду и выливали в деревянные желоба – водоводы, а уж дальше вода разбегалась по арыкам и каналам, по всем полям. За день работы перекачивали тонны воды. Болели спины, ныли руки. И постоянный окрик за спиной, стоило лишь чуть расслабиться: «Пошевеливайся!».

Из вольных на острове жил лишь комендант Казачков. «Ох, и лютовал он!». Хоть и был он из своих, из крестьян, но данная ему власть сделала его человеком жестоким и злобным. Ходил Казачков все время с плеткой, которую постоянно пускал в дело, не задумываясь о том, на кого поднимает руку: на старика ли, на ребенка. Ему еще в первый год построили на острове большой дом. После Казачкова комендантом был Алексей Сергеевич; в жестокости он мало чем уступал своему предшественнику.

Заболеваемость и смертность в лагере была очень высока, но врача ссыльным не полагалось. Не было и никаких медикаментов. Однажды Прасковья поранила ногу, та сильно распухла и стала нарывать. Мать бросилась в ноги к коменданту, чтобы тот отвез дочь в больницу. Комендант же с издевкой ответил, что «вы не люди и людской врач вам не нужен». Потом все же сжалился и пригласил ветеринара. Только чудом ногу Пане сохранили.

Что интересно, в лагере не проводилось никакой агитации, никакой пропаганды личности Сталина. Никто не рассказывал нам о торжественных собраниях, политинформации или других формах «возбуждения любви к вождю», которые были в это время характерны для другой половины страны. Страна оказалась как бы поделенной на две зоны – зону прямого насилия и зону видимой любви. Там, где царило насилие, в любви необходимости не было. Там, где демонстрировалась любовь, насилие всячески скрывалось.

В марте 1936 года в поселке осталось 16 семей. Вскоре после отправки последних переселенцев он прекратил свое существование.

Прасковья Гавриловна мечтает поставить на том острове огромный памятник всем безвинно погибшим и обретшим покой на этой земле.

Народный учитель должен… быть поставлен на такую высоту

Елена Ушмакина. Евгений Черников. ученики 9 класса средней школы №1, город Пугачев

Советская власть и учитель

Тема нашего исследования возникла случайно. Она родилась из наших словесных дуэлей с учителями, реплик одноклассников об учителях. Обобщенный портрет учителя – как в передаче «Большая стирка»: «Я с ужасом вспоминаю всех учителей. А вы видели добрых учителей?..»

Сегодня для нас учитель – не духовный авторитет. Всегда так было?

История судеб учителей основана на устных и письменных воспоминаниях, частной переписке, на документах. Наша работа – дневник «героя нашего времени», учителя. Мы сознательно дали возможность высказаться учителям. Может быть, впервые вслух выговориться.

Случайно возникшая тема открыла нам истинный масштаб личности советского учителя, драматизм его судьбы и привела к серьезным размышлениям о проблеме учителя и власти, о их трагическом взаимодействии.

«Мы наш, мы новый мир построим»

«Каждый учитель должен у нас быть поставлен на такую высоту, на которой он никогда не стоял и не стоит, и не может стоять в буржуазном обществе. Это – истина, не требующая доказательств».

Ленинская формулировка определила и закрепила характер взаимоотношений власти и учителя на долгие десятилетия XX века. Каким образом?

В поисках ответа мы разыскивали старых учителей, расспрашивали и записывали их воспоминания.

Герой первого нашего рассказа – Ксения Степановна Тюкалина.

Голод 1921 года выкосил Пугачевский уезд Самарской губернии. Даже по официальному признанию голод принял небывалые размеры. Об этом мы нашли свидетельства в книге, которая была издана авторским коллективом в 1921 году тиражом 2000 экземпляров. Книгу отыскали в библиотеке моего прадеда Ивана Егоровича Кудряшова. Факты, живые свидетельства, цифры, мольбы о помощи, протоколы допросов трупоедов, фотографии – все это вызывает шок. «Если не будет оказана помощь – у нас вымрет не половина населения, а больше, не один миллион, как в Ирландии, а больше в одной только Самарской губернии!»

В это время Ксения возвращается в Пугачев. Знала, читала в газетах о голоде в родных местах. Но приехала. Масштабы народного горя поразили ее. Она пошла «на самый трудный фронт – борьбу с беспризорщиной» – так позже написала в «Воспоминаниях», обнаруженных нами в музее средней школы JNe 5. Сбежать «с хлебного места» да пойти «на самый трудный фронт» – все говорит о мужестве и душевной чистоте Ксении Тюкалиной. Инструктор АРА, побывавший в Мелекесском уезде, пишет: «Вообще сельская интеллигенция (учителя, духовенство, медицинский персонал) в борьбе с голодом проявляет себя весьма слабо. Большая часть ее заблаговременно покинула угрожаемые по голоду местности».

Людмила Борисовна Магон в семидесятые годы говорившая со своими учениками о Солженицыне, учившая их достоинству и умению самостоятельно мыслить, закончила свои дни в «спецшколе», колонии для малолетних преступников. И там ей не смогли простить ее дружбы с детьми, их любовь к ней, ее служения высокому просветительству

Ксения Степановна собирала беспризорных детей, обходя ближайшие ссла, подбирала брошенных детей на улицах города, определяла их в детдома, которых было создано только в Пугачеве 26! Она стала работать в одном из этих детдомов, в котором были собраны только дети коммунистов, погибших на фронтах Гражданской войны и умерших во время голода. «Впервые увидела их – кожа да кости. В болячках и вшах. Не смеялись. Маленькие старики. Разучились есть. Я с головой ушла в работу… Продукты питания для детей присылало благотворительное американское общество АРА. Они привозили рис, сахар, какао. Сначала дети бросались на эту еду. И если не доследишь за детьми, то некоторые погибали от переедания. Но русские дети не были приучены к сладкой американской каше и какао. Ребята постарше нашли выход: они относили монашкам в монастырь свою сладкую кашу в обмен на соленую капусту, огурцы, помидоры…»

Мы читали ее воспоминания, расспрашивали старых учителей, которые общались с ней, и из этих рассказов вырисовывался образ человека не сомневающегося, твердого, увлеченного возможностью участия в живом деле. Она жадно вдыхала воздух революции и не задавала вопросов. Почему голод принял такие масштабы в Пугачевском уезде? Неужели Ксения Степановна не знала о неурожае 1920 года и о «жесточайших методах проведения продразверстки» в 1920 году в Самарской губернии? Не слышала об «изощренном характере реквизиции, наказании и расправы за невыполнение планов»?

Почему создали специальные детдома только для детей красных командиров и советских партработников? Почему разделили детей по социальному признаку? Как же быть тогда с лозунгами революции о равенстве и справедливости?..

Учитель – фигура трагическая…

Педсоветы, профсоюзные собрания, методические объединения, открытые партийные собрания, инспекторские проверки гороно, районо – вот система контроля «недреманного ока» партии. Советская система фильтровала кадры учителей и с помощью характеристик. Всесильная власть характеристик – это историческая примета 30 – 70-х годов.

Екатерина Евдокимовна Толмачева, учительница истории, на наши вопросы, чем советская власть поддерживала учителя, как оплатила немереную его работу, ответила с щедринской, как она сказала, горестью: «Приходится констатировать: никому, никто». И стала рассказывать о детях, а не об оплате. О детях и только потом О зарплате, быте. Мы подметили эту особенность в рассказах всех учителей, с кем нам пришлось беседовать.

«В 50-м году после учительского института работала директором семилетней школы. Колхоз из нескольких сел. Коллектив из восьми человек плюс две уборщицы. Школа была добротной, деревянной, два больших дома, остальные дома сельчан были из самана. Школу любили все, учителей тоже. И вот – за окнами темно. Сани ждут, а дети сидят (полный класс) и слушают заворожено – это исторический кружок заседает. Возницы терпеливо ждут – никто никогда не сказал, что поздно и пора домой. До сих пор помню всех учеников, где кто сидел, и их глаза, их трепет на уроке и тишину живую.

Придумала провести парад – демонстрацию школы на 7 ноября, 1 мая. Школа готовилась, а улица главная хутора оказалась в кочках, колеях. Осталось два дня, так директор сидела в правлении и плакала, негодовала. А деды (председатели колхоза и сельсовета) сидели и смотрели на меня (21 год!), а потом: «Сегодня выйдет трактор, все разровняет». И парады состоялись – шествие, флаги, транспаранты, лозунги. Вечером концерт – клуб битком. Доклад о победе социализма, а в клубе керосиновые лампы, печное отопление – угольная пыль. И все довольны, и нет пьяных, и нет жестокости.

Давление не чувствовала, знала, что надо работать, в этом был смысл. Зарплата – 600 руб. Демисезонное пальто на все сезоны, пара убогих комбинашек и туфли-полуботинки, резиновые ботики с каблуками без туфель. Какое убожество быта, одежды и отсутствие требовательности к этому. Все шло как должное…»

В районо нам дали справку о зарплате учителя, а в журнале «Преподавание истории в школе» напечатаны таблицы – что и сколько стоит. Сопоставляли цифры таблиц и удивлялись, как можно было жить на эти деньги, если семья учителя из четырех человек и только один работающий…

Рассказывает учительница литературы Н.П. Назарова, 52 года педагогического стажа:

«Власть учителя всегда держала впроголодь, на голодном пайке интеллектуальном и материальном. Что можно было купить из одежды или что выписать?! Зато взваливала непомерную ношу – работу. Работа учителя плюс общественные обязанности. Чего стоит только одна обязанность – подписка на заем. Мы, учителя, обязаны подписаться на две зарплаты. Ходили по домам, уговаривали. Пришла к Полежаевой, а в доме шаром покати. Лавка, печка да стол.

Трагическая фигура – советский учитель. Я, учительница литературы и русского языка, упрашиваю, умоляю подписаться на заем. Кого? Толижину, в доме которой запредельная нищета. А утром на урок, где говорю о «вечном, добром и разумном», о милосердии. Для Толижиной и я – власть. Олицетворение советской власти.

К кому приходили мальчики после Афганистана? В школу, к учителю. Страшное мне поведал один мой бывший выпускник. Я должна была выслушать исповедь; что я могу ему сказать? Как мы готовили этих мальчиков? На «Малой земле» да на «Целине». Что-то важное им не сказали о жизни, о человеке. Правды не сказали. Как Гаев на леденцах проел состояние, так мы проели будущее этих мальчиков. Что Самиздат? Самиздат – это и «Горе от ума», и «Ревизор», и «Вишневый сад». Но как мы читали страницы русской классики? Как?!

Власть поставила нас в тупиковую ситуацию. Только советский учитель как-то искал, иногда находил дорогу, которая вела к правде…»

«Я – другое дерево»

В начале 70-х годов контроль за настроениями и работой учителя стал поистине тотальным: политзанятия, школа для молодых педагогов, профсоюзные собрания и собрания трудового коллектива, горкомовские проверки, осведомится ьство. Стукачами были не только коллеги, но, что самое страшное и нравственно разлагающее, – дети.

И все же просмотрели учителя литературы Людмилу Борисовну Mai он.

Выпускница Саратовского университета, талантливая ученица Юлиана Григорьевича Оксмана и Раисы Азарьевны Резник, она жила и работала преподавателем в городе Марксе Саратовской области. Все свои силы и возможности сосредоточила она на одном- единственном: дать нравственную поддержку добросовестному и честному убеждению. «Нравственная поддержка… честному убеждению» – ее факультатив для десятиклассников, на котором она с ребятами читала, обсуждала книжные новинки, повесть А. Солженицына «Один день Ивана Денисовича», публикации «Нового мира», делилась последними новостями о Ю.Г. Оксмане, о его планах создать газету типа герценовского «Колокола», о необходимости собирать информацию для этой газеты. Размышления Юлиана Григорьевича Оксмана, проза А.И. Солженицына и статья Г. Померанца «Нравственный облик исторической личности» – основа фундамента, на котором строилась работа ее факультатива по современной прозе, ее преподавание литературы, деятельность книгоноши. Жить по совести – ее ответ 70-м годам.

В конце ноября 1968 гола в Саратовском университете читали лекции Раиса Давыдовна Орлова и Лев Зиновьевич Копелев. Людмила Борисовна приглашает их почитать лекции в Марксе провинциальным учителям. Лев Зиновьевич – товариш Солженицына, первый его читатель, и она была настойчива, убеждала учителей и отцов города, доставала машину. Ездила с школьниками в Рязань в надежде встретиться с Александром Исаевичем.

Все началось с Егоровой – «дамы с тевтонским лицом.., «литератора по роду занятий».

Егорова отправилась в Саратов на семинар секретарей школьных парторганизаций. Там выступал секретарь обкома по идеологии, некто Черных, известный черносотенец, погром шик. Он говорил о борьбе идеологий и привел в пример Солженицына. Егорова сразу затрепыхалась и задала во всеуслышание вопрос: как же ей, бедной, теперь быть? Приезжали ученые лекторы из Москвы, которые «восхваляли Солженицына»… В Марксе по начальству пошел переполох».

Ее стали планомерно выживать из Маркса. Ее, о которой Раиса Азарьевна Резник писала: «Люся – работник редкой породы, потому что умеет быть хлебом, лекарством и праздником для учеников».

В конце 1970 года решением горкома КПСС г. Маркса JI.Б. Магон была отстранена от работы. Ее не сумели устроить на преподавательскую работу. Нашлось место экскурсовода в Тарханах – Лермонтовском музее. Но вскоре она вынуждена была вернуться в Маркс: тяжело заболела мама. Единственно возможная для нее работа в городе – воспитателя в спецшколе (бывшая колония для несовершеннолетних).

«Людмила Борисовна ломала стереотипы Зоны. Все – книги из Зоны, а она – Диккенса и Я. Корчака – в Зону. Они конфеты, шоколад – из Зоны, а она – в Зону. Дети для служащих Зоны – «мусор», «помойка», а она детей к себе в Дом. Зона, уничтожая личность, тиражировала себе подобных. Людмила Борисовна выхаживала, растила душу мальчишек. Зона не могла простить гуманного отношения к детям Людмиле Борисовне». (Орлова Р., Копелев Л. «Мы жили в Москве»).

Выдавливая Людмилу Борисовну из колонии, начальство било по самому уязвимому – детям. Отряд расформировали, разбросали. «О любви к ней ребят говорит еще один кошмарный случай, – писала И. Шварц Копелевым. – Одного мальчика 10-11 лет перевели насильственно из ее группы в другую. Мальчонка плакал (колонист!), умоляя начальство вернуть его к Людмиле Борисовне, взбунтовался, был посажен в карцер и там повесился».

Уход из тюрьмы предрешен. 19 марта 1974 года Людмила Борисовна Магон скончалась от кровоизлияния в мозг.

13 мая 1971 года она записала в своем дневнике: «Просветительство я считаю одним из самых серьезных и необходимых занятий на свете. Во благо общественных катаклизмов я верю мало, в природе господствуют законы эволюции. Просветительство, мне кажется, сродни им. Это как хлебопашество и прочие корневые специальности, без каких нет человека. Я чту просветителей всех времен и народов и верю в его неодолимость. Для меня это столь же верно, как то, что рукописи не горят»…

В учебнике истории о настоящем учителе нет ни строчки. О трагическом взаимодействии учителя и власти тоже ни слова. Работая с архивными материалами, документами, мемуарами, мы открыли неведомый мир – мир учителей. И были потрясены кропотливой черновой работой учителей. Увидели личность учителя, драматизм и красота которой всегда была скрыта от нас. Почувствовали силу нравственного сопротивления власти.

Наше исследование – это попытка разрушить стереотипы восприятия советского учителя…

Во всем мире

Перекличка китов

Американский ихтиолог Кристофер Кларк из Корнелльского университета изучил звуковые сигналы, издаваемые синими китами и китами-горбачами и сопоставил их. Первые обладаю! самыми громкими голосами во всей толще океана. Однако зонги, как можно назвать зто звукоизвлечение, выдаются на такой низкой ноте, что люди не в состоянии их расслышать. Зонги повторяются с интервалом 128 секунд и имеют период в 25 минут. Обычно они монотонные, состоят из пяти низких тонов и чередуются в произвольных комбинациях. Они точно указывают местоположение кита и служат для обозначения бассейна его обитания.

По сравнению с ними киты-горбачи – настоящие джаз-музыканты. Ученый полагает, что такое разнообразие звукоизвлечения китов- горбачей связано с привлечением самок в брачный сезон. Страстный призыв-зонг распространяется обычно на несколько километров. Иное дело звук, испускаемый синим собратом: он многократно превышает пределы зонга горбача, достигая даже сотен километров. К тому же «звуколокация» синих великанов, самых крупных морских млекопитающих, продолжается в течение большей части года.

Любопытно и то, что исследователь использовал для своих научных целей систему глубоководных гидрофонов, применявшихся в свое время для прослушивания морских глубин на предмет обнаружения советских подводных лодок. А для этого надо было испрашивать специальное разрешение ВМС США, так как списанные гидроакустические системы там не уничтожались, а складировались. Получается, что новое в мирной науке – это хорошо забытое старое в подводной разведке.

И это все о нем

В большинстве случаев древесный уголь – это древесина, обугленная частичным сжиганием при недостатке воздуха. Используют его уже тысячи лет.

Сегодня японские исследователи изучают уникальные характеристики древесного угля, чтобы найти новые возможности его использования. Так, например, этот уголь поглощает неприятные запахи в помещении и вредные вещества. Он порождает отрицательно заряженные ионы, которые приводят человека в лучшее расположение духа и обладают эффектом излучения дальней инфракрасной области, улучшающей кровообращение.

Используя преимущества древесного угля, японским специалистам удалось разработать очистители воды для питья и купания, средства сохранения свежих овощей и других продуктов питания, средства повышения качества почвы, регуляторы влажности стен и потолков в домах и, дезодоранты.

А древесный уксус, получаемый при охлаждении частиц дыма из печи, используют для средств борьбы с бактериями и насекомыми, а также для добавок к продуктам, укрепляющим здоровье и подчеркивающим красоту.

У нас это не встречается

Ученые из Московского института геологии рудных месторождений, петрографии, минералогии и геохимии РАН изучили образцы лунного песка реголита, доставленные на Землю из Моря Кризисов автоматической станцией «Луна-24». Реголит образуется на Луне при разрушении горных пород, размер его песчинок – около четверти миллиметра, но песчинки неоднородны по составу: это представители разнообразных и, как оказалось, порой редких минералов. Кристаллографической редкостью стал крошечный микрокристалл хромистой ульвошпинели, включенный во фрагмент лунного полевого шпата и имеющий форму октаэдра. Еще одна интересная находка – крошечные каплевидные микрочастицы самородного железа, образующие почти замкнутую окружность.

Но некоторые из минералов найдены впервые.

Например, практически чистый самородный молибден. На Земле он вообще не встречается, так же как и частички размером от 0,2 до 0,7 микрона, состоящие из твердого раствора железа и олова. Этот минерал известен лишь как синтезированное соединение. А частицы лунного сульфида серебра впервые обнаружены в виде включений в кусочки полевого шпата. Возможно, он сформировался на ранних стадиях развития Луны, когда в неостывшей еще планете развивались магматические процессы. Нахождение лунных металлов на поверхности минералов исследователи объясняют возможным восстановлением металлов из их оксидов солнечным ветром в условиях высокого вакуума и непрерывной метеоритной бомбардировки. Эти открытия в лунном грунте подкрепляют одну из гипотез о происхождении спутника нашей планеты: Луна – самостоятельное небесное тело, а не отколовшийся кусок Земли, поскольку она содержит то, что у нас не встречается.

Интернет выходит на улицу

Компания Ericsson разработала совершенно новую концепцию мобильных коммуникаций – Bluetooth Local Infotainment Point (BLIP). BLIP – это автономная платформа, которая с помощью технологии Bluetooth представляет пользователям сотовых телефонов и других мобильных устройств возможность получить доступ к различным информационным ресурсам. Представители компании обещают, что в течение ближайших лет «блиппинг» на улице станет привычным и распространенным делом.

Новая система будет размещаться в различных общественных местах, на уличных рекламных стендах в автобусах и метро. Используя технологию BLIP, рекламодатели смогут установить непосредственный канал для интерактивного общения с пользователями мобильных устройств, например, загружать в эти устройства электронные купоны на скидку или приглашения на тестирование новых продуктов.

В общественном транспорте пассажиры при помощи BLIP смогут получить справочную информацию по маршруту следования и, в свою очередь, сообщить свои отзывы о работе транспорта администрации.

ПРОБЛЕМЫ, ИССЛЕДОВАНИЯ И РАЗДУМЬЯ

Картинки мироздания из коллекции палеонтолога

На рубеже столетий ученые называли наступивший XXI век веном биологии.

А что думает об этом сама биология?

Под звуки фанфар, празднуя одно достижение за другим (последнее из них – расшифровка генома человека, см, «Знание – сила», 2002, № 7), биология тем не менее, не может не ощущать некоей особенности своего положения. Особенность эта сказывается прежде всего вот в чем.

С определенной течки зрения биология – это наука о развитии живых систем: историческом (эволюция) и индивидуальном (онтогенез). Открытия последних лет, приближая нас к пониманию движущих сил этих процессов, тем не менее не сокращают разрыва между этими двумя генеральными областями интересов биологии. Почему так? 06 этом размышляет в беседе с нашим корреспондентом Екатериной Павловой один из наиболее эрудированных эволюционистов – палеонтолог Александр Раутиан. Некоторые его идеи наверняка покажутся читателю по крайней мере неожиданными.

– По словам классика биологии, нашего соотечественника Ф.Г. Добжанского, ничто в биологии не имеет смысла, иначе как в свете эволюции. Как вам видится жизнь в этом свете? Давайте начнем с вашего отношения к двум главным конкурирующим направлениям эволюционного учения – к синтетической теории эволюции и номогенезу.

– На первый взгляд, постулаты синтетической теории эволюции (впервые, кстати, сформулированные, как это ни странно, ее критиком – А.А. Любищевым) просты и доступны, поэтому развивалась она куда быстрее других, в том числе и более перспективных направлений. Кто-то из читателей, вероятно, вспомнит статью Н.Н. Воронцова в журнале «Знание – сила», где изложены «10 заповедей» этой теории (1978, №9). Любой старшеклассник сегодня объяснит вам, что материалом эволюции служат генные мутации, что движущий фактор эволюции – естественный отбор, а единица эволюции – популяция, и т.д. Однако сегодня синтетическая теория эволюции – СТЭ – здорово устарела. Она возникла в 30 – 40-е годы прошлого столетия, а все главные открытия в области молекулярной биологии, генетики, цитологии (двойная спираль ДНК, расшифровка генетического кода, «прыгающие гены», проблема «нестабильности генома» и многое другое) были сделаны позже- И конечно, в свете этих новых знаний в конце XX века начались вполне естественные попытки частичного, а то и полного пересмотра основных постулатов синтетической теории эволюции.

То же касается и номогенеза – представления о том, что эволюция происходит на основе неких внутренних закономерностей живой материи. (Истоки номогенеза, кстати, тоже относятся к первым десятилетиям XX века). Среди номоге нети ков были очень интересные люди с интересными идеями. Мысль о том, что эволюция запрограммирована изначально, конечно, неверна, но надо сказать, что большинство сторонников номогенеза никогда этого и не утверждали. Речь шла об определенной направленности, канализованности эволюции, о том, что здесь существуют запретные ходы, – идея, признававшаяся еще Н.И. Вавиловым и с особой силой акцентированная Л.С. Бергом, автором концепции номогенеза.

Но я-то думаю, что самое крупное достижение XX века в теории эволюции находится вне этих двух течений.

– Что же это?

– На мой взгляд, это теория стабилизирующего отбора, разработанная Иваном Ивановичем Шмальгаузеном. Надо сказать, что среди биологов, придерживающихся синтетической теории эволюции, множество тех, кто охотно ссылается на работы Шмальгаузена. Нередко даже говорят, что он один из создателей этой теории. Я полагаю, что это не так. Иван Иванович, по-видимому, достаточно критически относился к генетике на протяжении всей своей деятельности. Другое дело, что примерно с середины 30-х годов, когда в силу начал входить «советский творческий дарвинизм», откровенно враждебный генетике, Шмальгаузен просто перестал высказываться на эту тему, прекрасно понимая, на чью мельницу польется вода.

Что же касается концепции стабилизирующего отбора, то сегодня у подавляющего большинства биологов представление о ней весьма смутное. А уж в учебниках – просто уголовное безобразие: там пишут ровно противоположное тому, что говорил Шмальгаузен. Обычно студентов и школьников учат, что стабилизирующий отбор «работает», отсекая крайние варианты, когда в течение длительного времени сохраняются постоянные условия среды. Так же трактует эту форму отбора и «Биологический энциклопедический словарь».

Шмальгаузен не фиксировал свое внимание на этом тривиальном, в общем, утверждении. Он показал, что наиболее интересный эффект стабилизирующего отбора проявляется как раз в среде, сильно варьирующей во времени. И понятно почему: потому что к меняющимся условиям невозможно приспособиться раз и навсегда.

Нужно приобретать такую адаптацию, которая срабатывала бы при всех вариантах, и именно здесь чрезвычайно сильна роль стабилизирующего отбора. Он работает, сохраняя в первую очередь приспособления обшего значения, которые оказываются удачными в достаточно широком спектре обстоятельств. Накопление таких приспособлений и ведет к прогрессивной эволюции.

И.И. Шмальгаузен подчеркивал, что эволюция протекает в популяциях, так что наследуется адаптивная норма, присущая множеству особей. Это был взгляд, альтернативный представлениям классической генетики того времени, для которой главными были отношения в системе «предок-потомок». Ведь популяционный взгляд на эволюцию существенно моложе генетики.

– То есть получается, что стабилизирующий отбор – это механизм создания устойчивости?

– Именно так! Ведь живые системы – это как раз то, что находится вдали от термодинамического равновесия. Для них состояния «устойчивости» либо «неустойчивости» равносильны, соответственно, «существованию» и «несуществованию». Поэтому теория стабилизирующего отбора – это наука о том, как существует жизнь.

– Все имеет свою историческую природу, и получается, что эволюционная теория играет настолько исключительную роль в естествознании, что без нее буквально нигде нельзя обойтись ?

– Но это, с другой стороны, создает и львиную дол ю трудностей в биологии. Получается, что изучая жизнь в историческом аспекте, мы не можем поставить чистый эксперимент. Успех его зависит от того, в состоянии ли мы точно определить набор начальных условий. А в эволюционных исследованиях, когда каждое явление благодаря преемственности имеет миллиардную предысторию, начальные условия никогда не известны, наши представления о них лишь самые приблизительные. Об этом еще в 40-х годах XIX века, то есть в эпоху «доэволюционную», говорил Клод Бернар – один из основоположников экспериментальной медицины, величайший экспериментатор (он, кстати, ввел понятие «внутренней среды организма», открыл образование гликогена в печени).

Наглядный пример индивидуального развития цыпленка из зародыша

– Индивидуальные черты организма – это тоже продукт исторического развития?

– Уникальность биологических систем состоит в том, что им свойственно одновременно и историческое, и индивидуальное развитие. За пределами жизни этого никогда не наблюдается.

Это очень важное обстоятельство. Дело в том. что любое историческое достижение, возникающее в живой системе, благодаря наследственной системе, передающей его из поколения в поколение, оказывается многократно повторяемым, но не в точности. Индивидуальное развитие более канализовано, чем историческое, но это тоже развитие, поэтому каждое историческое достижение можно «дошлифовывать». В неживой природе как получилось – так получилось. Если вышло плохо – система распадается, и нечто подобное может повториться снова, но чуть по-другому. А вот ситуация, когда можно совершенствовать созданное так, как будто все разумно запланировано, характерна именно для живых систем.

Вот, например, то, что мы называем «разумным планом» в человеческой деятельности, по существу есть историческое развитие объекта, которое я сначала осуществил в голове, а теперь совершаю на уровне индивидуального развития, воплощая в железе или в пластмассе.

– Вы проводите параллели между развитием в живых и неживых системах. А как вы относитесь к идее нашего известного теоретика Юрия Чайковского о том, что существуют общие законы развития для звездных систем и живых; биологических систем. Вы полагаете, такое возможно?

– По-моему, возможно. Хотя если говорить о развитии, то, конечно, в биологии с этой точки зрения все в высшей степени не так, как в других областях. Ведь организмы – это самые сложные объекты, которые существуют во вселенной. Главное свойство индивидуального развития состоит в том, что здесь действует принцип эквифинальности, то есть при разных начальных условиях могут получаться существенно однородные результаты. Это не нарушает принципа причинности только в том случае, если является исторически подготовленным. Именно на этом построены и все биологические «чудеса», связанные с нестандартной физикой, нестандартной химией. А все прочие фундаментальные закономерности одинаковы как для живых, так и для неживых систем.

– Невольна напрашивается вопрос об «устойчивом развитии» в человеческом сообществе, ведь этим словосочетанием обозначают чуть ли ни главный принцип построения очередного «светлого будущего».

– Всякое развитие в каком-то смысле движется к устойчивому состоянию. Другое дело, что с человечеством получается такая неувязка: оно изобретает быстрее, чем успевает справиться с собственным изобретением. Если посмотреть, каким образом решается любая естественнонаучная задача, то окажется, что сначала она решается механически или квазимеханически, причем в духе самой простой ньютоновской механики. За другие модели берутся только тогда, когда этот номер не проходит. Я бы сказал, что мы по-прежнему живем в эпоху Ньютона. Человечеству невероятно дорогого стоило сесть на этого конька, и триста лет оно не можете него слезть! Ньютонова физика – это ведь тоже совершенно поразительная вещь! С точки зрения нормального человека в ее основе лежит положение о том, что телега может ездить сколь угодно долго без впряженной лошади. Ну кто же это видел?! Ньютонова физика построена на парадоксе, который оказался чрезвычайно конструктивен. Поменять эту конструкцию нам триста лет трудно, а что же говорить о современности, когда постоянно что-то изобретается! А ведь когда изобретенное пытаются применять, последствия возникают весьма неожиданные!

И с этой точки зрения позарез нужна общая теория развития! Те, кто рассуждает об «устойчивом развитии» человечества, говорят неведомо о чем. Ведь нигде нет даже приличного определения самого понятия. Я бы мог предложить следующее: развитие – это процесс, в котором осуществляются новообразование и преемственность в ряду следующих друг за другом состояний. Два ключевых признака: преемственность и новизна.

– Из ваших слов следует, что существует настоятельная необходимость разработки общей, универсальной концепции развития. Так ли это?

– Несомненно. На наших глазах во второй половине XX века стало ясно, что в природе развивается абсолютно все, а вот общей естественнонаучной теории развития не существует до сих пор. И я думаю, что нас ожидает смена картины мира, в которую этапы развития будут включены явным образом.

– Разве в современную картину мира они не включены ?

– Нет, сегодня они не могут быть туда включены на законном основании. Фундаментом современной картины мира служат законы сохранения. А нас интересует, каким образом возникает новое? Современная ситуация выглядит очень забавно. Обратите внимание, что в любой нормальной естественной науке все ее области, занимающиеся развитием, находятся на периферии. Астрофизика – на периферии физики, химическая кинетика – на периферии химии, а вот те науки, в которых идеи развития находятся в центре, сами целиком «стоят на отшибе», я имею в виду биологию и геологию.

Стоит, между прочим, вспомнить, что явление развития впервые было описано Аристотелем, а получив терминологическое оформление уже в римские времена, просто называлось «evolutio». Аристотель начинал с индивидуального развития, и в его системе целеполагающие причины касались в основном этой категории явлений. Иными словами, все явления развития, по существу, рассматриваются сегодня по аналогии с биологическим развитием.

Так или иначе, я не очень удивлюсь, если будущая картина мира будет называться виталистической. Виталистический взгляд на физику, на химию, а почему нет? Тут шероховатость в том, что витализм у нас, выросших на диалектическом материализме, считается чем-то «некрасивым», но пара поколений пройдет, глядишь, и это перестанет быть ругательством.

Кажется понятным, что естественнонаучная картина мира должна быть биологической, потому что физическая картина мира представляет собой более упрошенный вариант. Все физико-химические процессы наблюдаются в биологии, а общая картина мира должна быть ориентирована на науки высшего, а не низшего уровня. Поэтому я убежден, что рассмотрение физической и естественнонаучной картины мира как синонимов – ситуация временная. Она связана с тем, что мы пока что плоховато понимаем биологию с геологией.

Ненаглядный, то есть реконструируемый пример исторического развития: от передней конечности ящера – к крылу птицы

– А вы сами не пытались сделать хотя бы первые шаги к построению общей теории развития ?

– Конечно, пытался. И вот с чего я начал. Большую часть естественных наук можно разделить на две большие категории. К первой принадлежат те, что изучают движение неких тел в пространстве и времени, – это различные механики и их много. А вторая категория наук имеет дело с собственными преобразованиями объекта. Иными словами, с преобразованием объекта в пространстве его собственных свойств. С этой точки зрения в физике областью, изучающей развитие, является термодинамика, которая исследует внутреннее состояние некоего ансамбля. В химии это – химическая кинетика.

Между прочим, философская концепция развития существует уже двести лет. Нужно отправляться уж по крайней мере к диалектике Гегеля. Но ведь естествознание у нее по большому счету ничего не заимствовало! Естествоиспытателей, читавших Гегеля, было предостаточно, но из-за этого ничего особенного не произошло. Я думаю потому, что его утверждения очень общи, а значит – не достаточно конкретны.

На физфаке в свое время существовала такая песенка:

В целях природы обуздания, Чтобы рассеять незнания тьму,; Берем картину мироздания И тупо смотрим, что к чему.

Вот это – естественнонаучный подход. Философ никогда тупо не смотрит. И в этом его и достоинство, и недостаток. Для философа, чтобы у него все получалось, необходимо сразу взять правильные начальные условия, а сделать это практически невозможно. Поэтому непрерывно создаются философские системы, каждая из которых хороша по-своему. Но они – как произведения искусства: бессмысленно говорить, какое правильно, а какое – нет.

Что же касается общей теории развития в естествознании, то она будет строиться в значительной степени с биологического фундамента. Именно в биологии явления развития можно наблюдать в очень разнообразных формах, и в этом смысле она – прекрасный объект для построения обшей теории. Кроме того, в биологии теория развития, плоха она или хороша, все же есть. При том что теория индивидуального развития до сих пор отсутствует. И я думаю, что для ее создания потребуется совмещение идей из области эволюции индивидуального развития и результатов его экспериментального изучения – биологии развития, механики развития.

Сегодня «гвардейской наукой» стала молекулярная биология. Но в XIX веке эту роль в биологии играли сравнительная анатомия и сравнительная эмбриология. В результате их бурного расцвета возникли весьма противоречивые реконструкции происхождения конкретных групп живых организмов, вызывающие неудовлетворение и желание заняться чем-то более надежным.

Неживые вещи тоже способны эволюционировать. Но здесь «венец творения» помещен в центре ряда, а не в конце, как следовало бы

Более надежным казался эксперимент. и как альтернатива сравнительно-историческому подходу к онтогенезу начала формироваться механика развития, практиковавшая экспериментальное изучение живых эмбрионов. В этом отношении побудительные мотивы ее возникновения примерно те же, что и у генетики, хотя выводы этих двух дисциплин – по крайней мере самые общие – во многом противоположны. А мы пока не научились совмещать экспериментальный и сравнительно-исторический подходы. То. что человек наблюдает в эксперименте, есть продукт истории. Но – истории чего? Какого времени? Какого хода событий? Какой связи с другими процессами в клетке или в организме? И главное – по какой причине? Пока хотя бы на интуитивном уровне история не введена в наши представления, то о какой теории можно говорить? Отдельные фрагменты существуют, нам предстоит их соединить. Но пока что они совмещаются плохо.

Экспериментальная эмбриология – один из самых блестяших курсов, которые читают на биофаке МГУ. Так вот, Л.В. Белоусов, автор этого курса, считает, что биогенетический закон (в наиболее простой своей формулировке гласящий, что историческое развитие повторяется в индивидуальном) – это очень сомнительное обобщение, а если уж откровенно, то не обобщение вовсе, а положение, взятое a priori. То, что онтогенезы воспроизводятся в последующих поколениях, означает, иными словами, что последовательные онтогенезы связаны наследственно.

Вообще-то говоря, если отказаться от концепции, подобной биогенетическому закону, историческая реконструкция эволюции процессов индивидуального развития становится просто невозможной. Эмбриолог берет старт от начала конкретного организма, а между тем машина, которая там работает, имеет историческую природу. Нам уже вряд ли имеет смысл спорить друге другом, но будущим поколениям придется с этим разбираться. К тому, чтобы соединить экспериментальную эмбриологию с исторической частью, еще по-настояшему и не приступали.

– Наверное, проблема еще и в разных взглядах на мир у палеонтологов-эволюционистов и биологов-экспериментаторов?

– Люди, которые занимаются теорией эволюции в геологии и биологии, напоминают ученых XVIII века, склонных к натурфилософии. Они работают в довольно странной, с точки зрения нормального человека, ситуации. Самый главный объект их исследования – эволюция крупных групп организмов – принципиально ненаблюдаем, поскольку охватывает времена, несопоставимые не только с жизнью конкретного наблюдателя, но и всего человечества. Натурфилософ может иной раз посмотреть и на эксперимент, а вот экспериментатору претит любая натурфилософия, поскольку он имеет совершенно другое мировоззрение, другую идеологию и работает на других отрезках времени.

– Так как же впрячь в одну телегу коня и трепетную лань?

– Знаете, не все зависит от того, кто пытается сдвинуть с места эту телегу. Изобрести что-то – это половина дела. Самое главное – довести свои идеи до состояния, когда они хотя бы войдут в научное сообщество. В науке бывают две категории результатов: иногда благодаря исследованию удается сделать вещь, а иногда – создать элемент нового мировоззрения. Но в любом случае ученый заинтересован в том, чтобы его деятельность была доведена до сознания общества.

И вот тут очень важно, чтобы наука доходила до уровня научно-популярных изданий, тогда она работает и на потребителя, который сам наукой не занимается: человеку полезно иметь мировоззрение. Кроме того, общество не оплачивает исследований, смысла которых оно не понимает. Не хотелось бы только, чтобы среди потребителей интеллектуальной продукции снова возникали предположения, что если художник пишет картину маслом, то, может быть, это масло удастся еще и намазать на хлеб!

ВРЕМЯ – ИСТОРИЯ ВОПРОСА

Рафаил Нудльман

Путеводитель по времени: знакомство

Наш давний автор Р. Нудельман составил ни много ни мало, а самый настоящий путеводитель по времени. Ясно, что путешествие по этому огромному понятийному континенту потребует немало ваших усилий (и времени), и мы решили их сэкономить, представив сперва только введение в тему, кратко знакомящее с предысторией вопроса.

Настоящее

Глянем на циферблат наших часов. Что мы видим? Правильно: секундная стрелка бежит, минутная за ней неторопливо поспешает, часовая ступает степенно и размеренно. Все при деле, никто на месте не стоит. А ведь если вдуматься, это как-то странно. Ведь мы-то знаем, что есть такая вещь, как «настоящий момент». Сколько раз приходилось слышать, к примеру: «В настояший момент денег нет и не предвидится!».

Нас нет ни в прошлом, ни тем более в будущем, мы – вот они, здесь и сейчас. Где же это настоящее? Куда оно запропастилось, почему наши стрелки его не показывают?

Надо полагать, что оно очень коротенькое, это настоящее, если даже секундная стрелка мимо него проскакивает, будто его и нет. Мы и сами это знаем: не успеешь оглянуться, а время уже прошло. Но вот чего мы не знаем, так это ответа на вопрос: сколько же, интересно, оно длится, это неуловимое «настоящее», в нашем мозгу? Какую длительность мы еще ощущаем, как «настоящее»?

Как ни странно, но до недавнего времени даже господа уважаемые ученые этого не знали. Ответ на этот жгучий вопрос впервые принесло… кино. В ранних фильмах, как известно, кадры дергались и прыгали, простым глазом видно было, что это последовательность статичных фотографий. Но потом киношники подогнали скорость перемотки так, чтобы глазу (а точнее, нашему мозгу) казалось, что события на экране происходят так же плавно, «как в жизни». И оказалось, что для этого нужна скорость в 24 кадра в секунду. Выходит, что одну двадцать четвертую долю секунды и меньше наш мозг воспринимает как неделимую частицу времени, как «настояший момент».

«Ну, вот это и есть длительность «психологического настоящего!» – радостно воскликнули некоторые ученые, но не тут-то было. Немедленно появились другие ученые, которые выложили на стол другие факты. «Посмотрите на пианиста, – сказали они, – как у него пальцы по клавишам летают. разве это одна двадцать пятая секунды? Это ж куда меньше! Или, к примеру, едем мы в своем «мерседесе», и вдруг нам под ноги старушечка какая-нибудь кидается – вель мы же иной раз за тысячную долю секунды успеваем на тормоз нажать! Нет, господа коллеги, никак не может быть, чтобы настоящий момент продолжался так долго – 1/25 секунды. Он явно короче, господа».

«Нет, длиннее!» – раздался из угла чей-то диссидентский голос. Принадлежал он затесавшемуся среди ученых чешскому поэту Мирославу Голубу. Он тоже не лишен был научных склонностей и, заинтересовавшись особеностями немецкой поэзии, обнаружил такой поразительный факт: 73 процента строчек в немецких стихах, если читать их вслух, длятся от 2 до 3 секунд, а если дольше, то в них присутствует незаметная внутренняя пауза.

Такое впечатление, что слух, в отличие от зрения, воспринимает как «неделимое настоящее» не 1/25 секунды, а куда больший отрезок времени. А ваг выученные до инстинкта движения, вроде мелькания пальцев по клавишам или удара по тормозам, длятся, наоборот, много меньше l/25-й.

Представляется, что согласовать все эти данные можно только одним путем – признать, что разные отделы нашего мозга и даже разные его уровни деятельности имеют «свое» время и в каждом из них «настоящее» имеет разную длительность. Нашей речью (и, стало быть, восприятием стихов) заведует, как считается, левое полушарие, а музыкальным восприятием, как считается, – правое, и мы видим, что «единицы времени» у них действительно разные. Наши сознательные действия управляются сознанием, а инстинктивные – подсознанием, и у этих уровней тоже свои единицы «настоящего».

А ведь есть еще такие состояния, как медитация или, по-простому, глубокая и сосредоточенная задумчивость, и что тогда? Об этом задумался известный врач-психиатр Оливер Закс, автор замечательной книги о психических расстройствах «Человек, который принял свою жену за шляпу», и задумался так глубоко, а было это в плавательном бассейне, что когда он вылез оттуда, весь окоченевший, оказалось, что прошло несколько часов, но ему самому показалось, что миновало всего четверть часа.

Вот вам размах нашего восприятия «настоящего» – от тысячных долей секунды до нескольких часов. Не случайно двое ученых, Пенелопа Льюис и Винсент Уолш, опубликовавшие недавно в журнале «Current Biology» обзор по истории изучения человеческого восприятия времени, так подытоживают важнейший результат соответствующих исследований: «Можно думать, что в нашем мозгу существует множество различных нейронных «часов». Измерение интервалов различной продолжительности или связанных с различными типами поведения, по-видимому, производится расположенными в разных местах и по- разному действующими нейронными сетями».

Теперь мы можем задуматься над еще более интересной загадкой: а как воспринимают время не разные участки, а разные мозги? Одинаково или по-разному? От чего это зависит?

Вопрос этот давно волновал широкую общественность, отражением чего стали многочисленные рассказы о всякого рода существах с особым течением времени. Например, некий геолог якобы обнаружил в приднепровской степи три огромные неподвижные фигуры из камня – мужчина, женщина и ребенок – и отколол от ноги ребенка каменный кусочек, а через год снова побывал там и увидел, что фигуры изменили положение: родители склонились к раненому сыну. Через год!

Однако и рядом с нами имеются разные животные и прочие существа, длительность жизни которых отличается от нашей. Скажем, мышь живет два года, означает ли это, что для нее эти два года – как для нас наши семьдесят?

Как ощущают эти животные свое время «психологически»? Это, очевидно, зависит от «скорости мысленных процессов», то есть в конечном счете от того самого «субъективного восприятия времени», о котором мы столько рассуждали выше.

Разное ли это восприятие? Некоторые ученые считают, что нет, одинаковое. Они думают, что «скорость мысли», или наше «внутреннее время», определяется какими-то фундаментальными особенностями мозга, которые сформированы в ходе эволюции жизни на Земле. Поскольку условия этой эволюции для всех ныне живущих существ были одинаковы, говорят они, то и «скорость мысли» или «восприятие времени» тоже должно быть у всех одинаковое независимо от «физической» скорости жизни.

Есть, однако, возражения. Американский психолог Стюарт Альберт утверждает, что «скорость мысли» и, соответственно, восприятие времени могут меняться даже у одного и того же существа. Он помещал своих подопытных в закрытую комнату, где ход всех часов был искусственно ускорен или замедлен, и увидел, что по истечении достаточного времени движения и скорость реакций членов «ускоренной» группы стали ускоренными против нормы, а у членов «замедленной» группы – замедленными. Стало быть, стрелки наших часов могут в какой-то степени управлять нашим восприятием времени!

Надеюсь, теперь, вернувшись к этим стрелкам, вы уже будете смотреть на них с уважением: они ведь не просто так, оказывается, скачут, а со значением. Их движение таит в себе глубокие загадки. Даже настоящее, как мы видели, не всегда и не для всех одно и то же настоящее. А как же тогда обстоит дело с «прошлым» и «будущим»?

Прошлое и будущее

Это очень важный вопрос. Ведь вместе с «настоящим» «прошлое» и «будущее» образуют ту ось, вдоль которой располагается вся наша человеческая жизнь. Сознание человека устроено так, что воспринимает эту ось как непрерывную последовательность неких точек, или «моментов», совокупность которых как раз и составляет то загадочное «нечто», которое мы называем словом «время». Стоит, однако, всмотреться повнимательнее в это привычное и вроде бы понятное слово, как тотчас хочется горестно воскликнуть вслед за святым Августином, этим великим мыслителем раннего (IV век новой эры) средневековья: «Что же такое время? Если никто меня об этом не спрашивает, я знаю; если бы я захотел объяснить спрашивающему – нет, не знаю».

В одиннадцатой книге своей знаменитой «Исповеди» Августин сам блестяще разъяснил, в чем, собственно, состоят эти его затруднения. Взять хотя бы то «настоящее», о котором мы говорили в прошлой главке. Глянем на него с целью дать ему строгое логическое определение. При таком подходе оно сразу оказывается каким-то странным и неуловимым.

В самом деле, с одной стороны, вроде бы нельзя отрицать, что оно существует, ведь мы и сами существуем только в настоящем. Но, с другой стороны, нельзя не признать вслед за Августином, что это настоящее существует лишь потому, что тут же исчезает, то есть оно существует, потому что его как бы и нет. «Как быть?» – вопрошал в таких затруднительных случаях Иосиф Бродский.

Этот мучительный парадокс задолго до Августина подметил греческий мудрец Зенон. В своем рассуждении, известном как «Парадокс стрелы», он указывает, что летяшая стрела в каждый данный момент (в «настоящем») находится в некоем конкретном месте, как бы застыв в неподвижности. Но ведь если бы этот момент (это «настоящее») тут же не исчез (не ушел бы в «прошлое»), летящая стрела так бы и оставалась всегда неподвижной.

Вот и Августин, оборачивая это рассуждение с зеноновской стрелы на свойства самого «настоящего», говорит: «Если бы настоящее всегда оставалось настоящим и не уходило в прошлое, то оно было бы уже не время, а вечность». Вечность, по Августину, – это противоположность быстротекущему времени, это некое «вечное настоящее», где «сегодняшний день не уступает места завтрашнему и не сменяет вчерашнего». Пребывать там может только Творец, ибо только он, по определению, неподвластен времени и, по словам Августина, «творит не во времени, а со временем».

В таком чисто философском понимании настоящее есть нечто непрерывно исчезающее, своего рола безразмерная точка, отделяющая то, чего еще нет, от того, чего уже нет, то есть будущее от прошлого. Ну, а что такое сами эти «прошлое» и «будущее», они-то су шествуют?

Следуя за Августином в его анализе времени, мы с неизбежностью приходим к поразительному выводу, что никакого реального прошлого или реального будущего вообще нет и быть не может! «Прошлое» обретает реальное существование только в тот момент, когда мы его вспоминаем, то есть в нашей памяти (в нашей «душе»), а значит – «сейчас», в настоящем. И точно так же «будущее» видится нам лишь в наших предвосхищениях, то есть опять-таки именно в нашей «душе», то есть в настоящем.

Поскольку Августин все сводит к душе, то, как вы сами понимаете, это его блестящее толкование времени крайне субъективно (чтоб не сказать «субъективно идеалистично»). Конечно, Августин не говорит, будто часами нельзя измерять также движение окружающих тел, и не отрицает, что «всякое тело может двигаться только во времени». Но он не согласен, будто «самое движение тел и есть время». В его понимании время – это только категория индивидуального сознания (той самой «души»).

На первый взгляд, это звучит даже убедительно. Но давайте оглянемся вокруг – ужели и впрямь наше восприятие времени определяется одними лишь психологическими особенностями нашего сознания и никак не зависит от движения тел? Ужели и впрямь в нем нет ничего такого, что было бы общим для всех и могло быть определено независимо от человека?

Время Ньютона

Еще до Августина Филон Александрийский сказал: «В Вечности нет ничего прошедшего и ничего будущего, только настоящее». Вечность – «вне времени». Тот, кто находится в Вечности, может повторить за английским поэтом Блейком: «Я вижу Прошлое, Настоящее и Будущее одновременно, вот – все они сразу передо мной…» Ну, а те любители фантастики, которые читали известный роман Айзека Азимова «Конец Вечности», не преминут опознать в этом блейковском описании не столько обитель Всевышнего, сколько, скорее, азимовское учреждение «Вечность», занимающееся «исправлением» различных эпох Времени.

Если мы, однако, выйдем за пределы фантастики, а заодно и мистической логики Августина и Блейка на простор окружающего нас мира, то немедленно увидим, что в нем существуют не только образы нашего сознания, но и сами «отраженные» в нем тела и события. Эти тела и события сами по себе, без всяких нас, находятся в неких отношениях взаимной последовательности: одни тела порождают другие тела, одни события становятся причиной других событий. Или, как сказал некий анонимный, но мудрый автор, «одна неприятность следует за другой».

Это значит, что и в природе (а не только в нашем сознании) есть отношения «раньше – позже», а стало быть, и свое «сейчас». Отсюда следует, что наше психологическое ошушение текущего времени отражает (скорее всего, со своими «поправками») некую объективно существующую упорядоченность событий физического мира. И вот эту-то упорядоченность, эту цепь моментов, или, как сказал вышеназванный автор, эту цепь неприятностей («раньше» – «сейчас» – «позже») нельзя назвать иначе, как «физическим», или «объективным» временем, что бы там ни говорил наш милый святой Августин.

Физическое время впервые явилось перед людьми во всем своем величии в гой стройной картине физического мира, которую разработал Ньютон. То была не просто картина, то была, по существу, первая в истории науки «Теория Всего», ибо законам этой теории подчинялось воистину все, что существует в физическом мире, – от букашки до звезды, кроме Творца, разумеется. Но, как сказал при упоминании о Творце Лаплас, «в этой гипотезе нет потребности». Ньютон, в отличие от Лапласа, глубоко и даже мистически верил в Творца. Его «Теория Всего» была универсальной, то есть объемлющей все. Она была основана на законе всемирного тяготения, одинаковом для всех тел в мире, и на трех столь же универсальных законах движения, которые нам в школе излагали как законы Ньютона.

С помощью этих законов теория Ньютона описывала все и всякие взаимодействия тел во Вселенной. Ее уравнения позволяли – в принципе – вычислить результаты этих взаимодействий на любое время вперед, а стало быть, и всю ее будущую историю Вселенной. Выходило, что эта история была предопределена, детерминирована, она уже содержалась в исходном состоянии, начальные условия и законы движения задавали ее наперед.

Эту особенность ньютоновой картины мира особенно подчеркивал Лаплас, и вслед за ним она стала называться «лапласовским» – иногда «ньютоновским» – детерминизмом. (Если вдуматься, такая предопределенность будущего как раз и отражала скрытое наличие Творца, как бы там ни хорохорился Лаплас.) Но, как оказалось, Ньютон и Лаплас ошибались, причем ошибались даже в пределах самой ньютоновой механики, не говоря уже о механике квантовой. Многие физические объекты (человеческое сердце, например, или земная атмосфера) даже без всяких квантовых штучек относятся к такого рода системам, поведение которых при малейшей неопределенности начальных условий становится непредсказуемым (физика называет такие системы «хаотическими»). Оставим, однако, все эти детали, ведь нас главным образом интересует, какое место занимало в ньютоновой картине мира время.

В ньютоновой Вселенной время – это «Пустая и Равномерная Длительность»

Если опять же вдуматься, оно было в ней, как ни странно, излишним. Время как последовательность событий, простирающаяся из уже состоявшегося прошлого в неизвестное будущее, излишне в ньютоновой Вселенной, потому что будущее здесь заранее известно. В такой ситуации за временем остается лишь одна-единственная функция – служить некой умозрительной осью, вдоль которой располагаются последовательные состояния Вселенной. «Ньютоново время», таким образом, не связано не только с какой-либо конкретной «душой» в понимании Августина, но и вообще ни с какими бы то ни было конкретными физическими телами и их изменениями. Оно не имеет к ним никакого отношения, оно лишь бесстрастно фиксирует наступающие друг за другом – одновременно во всей Вселенной – моменты.

В ньютоновой Вселенной время – это «Пустая и Равномерная Длительность», он сам так говорил. Как по радио на всю не очень большую страну, так у Ньютона на всю Вселенную сразу тикают невидимые часы, когда-то, в момент сотворения, запущенные Великим Часовщиком, и часы эти отсчитывают единое, одинаковое для всех уголков Вселенной, проще говоря – абсолютное время. Эта абсолютность ньютонового времени означает, что любой наблюдатель, где бы он ни находился, знает, в какой момент произошло то или иное событие, и этот момент для всех наблюдателей один и тот же.

В мире Ньютона наше «сейчас» – это «сейчас» не только доя жителей одной страны или одной планеты, но также для гуманоидов нашего Млечного Пути и ефремовской туманности Андромеды.

Коллаж Ю Сарафанова

Одинаковость, абсолютность и универсальность времени в ньютоновом мире делает его почти совершенным. Быть полностью совершенным ему мешает лишь одно-единственное обстоятельство – оно не существует в действительности. Истинное время природы – иное.

Время Эйнштейна

Вплоть до начала XX века человечество было убеждено, что оно живет во Вселенной, где время «одно на всех», абсолютно и универсально. Затем был обнаружен удивительный факт. Оказалось, что скорость света не зависит от движения его источника и наблюдателя.

Этот факт еще и потому был удивителен, что непосредственно затрагивал представления о свойствах пространства и времени. Ведь скорость как раз и связывает между собой пространство и время непосредственно. Вот почему, когда все другие попытки как-то объяснить инвариантность скорости света оказались бесплодны, пришлось принять весьма экстравагантное, на тогдашний взгляд, предположение молодого чиновника из Цюрихского бюро патентов по имени Альберт Эйнштейн. Предположение это состояло в том, что скорость света остается постоянной, потому что часы, измеряющие момент выхода и прихода света в системе отсчета, связанной с источником, и в системе отсчета, связанной с наблюдателем, идут по-разному, если эти источник и наблюдатель движутся друг относительно друга.

Понятно, что такое предположение противоречит ньютоновому представлению о единых и одинаково идущих часах для всей Вселенной. Научное бесстрашие Эйнштейна состояло в том, что он решился на пересмотр этой фундаментальнейшей из основ всей прежней картины физического мира и довел этот пересмотр до конца, до самых радикальных выводов.

А выводы были таковы: если принять, что понятия «раньше» и «позже» не абсолютны, а зависят от того, в какой из систем отсчета находится наблюдатель, то и промежутки времени между одними и теми же событиями различны с точки зрения наблюдателей в разных системах отсчета. И то, что одновременно для одного наблюдателя, разновременно для другого. В результате некоторые события могут даже поменяться местами во времени. Событие А, которое, с точки зрения одной системы, наступает раньше, чем событие Б, с точки зрения другой системы может наступить позже.

Кроме бесстрашия и гения, Эйнштейн проявил также немалый здравый смысл, поскольку в его теории относительности такое переворачивание порядка событий во времени никогда не происходит для причин и следствий. Нив одной системе отсчета, кроме движущихся со сверхсветовой скоростью, пуля не попадает в цель раньше, чем вылетит из ружья. А движение со сверхсветовой скоростью невозможно. Скорость света, по теории относительности, – максимальная скорость движения материальных тел в природе.

Эти поразительные утверждения чуть не до наших дней вызывают недоверие у многих людей, но следует понимать, что если отказаться от выводов Эйнштейна, то придется отказаться от многого в физике, например от теории электромагнетизма, уравнения которой как раз и описывают распространение света (то есть электромагнитных волн) и тем самым лежат в основе всей «электрификации» нашей жизни – освещения, радио, телевизора, компьютера.

На первый взгляд, представляется, что «относительность времени» ведет к парадоксам. Но парадоксы эти – кажущиеся, поскольку они исчезают, как только принимается во внимание, что, согласно теории Эйнштейна, время неразрывно связано с пространством в том смысле, что относительность промежутков времени влечет за собой такую же относительность длин и расстояний. Именно эта взаимность устраняет мнимые парадоксы и делает Вселенную Эйнштейна непротиворечивой.

Отсутствие универсальных, тикающих сразу на всю Вселенную часов, а стало быть, и единой для всей Вселенной одновременности, а также единого «раньше – позже» – все это означает, в сущности, что в природе не существует никакого абсолютного, единого «сейчас».

Ньютоново четкое деление времени на прошлое и будущее, одинаковое для всей Вселенной, теперь как бы расплывается. Можно понять слова самого Эйнштейна: «Различие между прошлым, настоящим и будущим – это всего лишь иллюзия, хотя и очень упрямая иллюзия».

К счастью, все трудности эйнштейновской теории отсутствуют в нашей будничной, медленной, «ньютоновой» жизни – именно потому мы их и не замечаем. Важно, однако, помнить, что Вселенная, в которой мы живем, устроена не так, как наша будничная жизнь. Она куда сложнее. Время в ней – не равнодушно катящееся сквозь мир вселенское колесо, к которому на мгновение прилипает песчинка нашей жизни, а многоликая сущность, которая в каждом месте обретает иные свойства в зависимости от движения вещества в этом месте.

Возникает интересный вопрос: что же, и возраст Вселенной тоже различен с точки зрения разных галактик? Это было бы противоречием в определении, ведь это возраст всей Вселенной. Теория относительности отвечает на это так. Возраст Вселенной – это отрезок времени между Биг Бэнгом – Большим Взрывом – и «сейчас». Чтобы измерить этот отрезок времени, нужно в каждой галактике установить часы, неподвижные «относительно Биг Бэнга», они-то и будут в каждый данный момент показывать возраст Вселенной в этой галактике. Сам Биг Бэнг – это событие, а не что-то материальное, поэтому «неподвижно относительно него» ничего установить нельзя. Но от Биг Бэнга осталось нечто вполне вещественное – так называемое «остаточное, или реликтовое свечение». И если бы в каждой галактике, как бы она ни двигалась, были установлены часы, которые всегда были бы неподвижны относительно фона этого свечения, то все такие часы – во всей Вселенной – показывали бы один и тот же ее возраст.

Как видите, теория относительности отвечает и на этот заковыристый вопрос. Она отвечает почти на все вопросы. Кроме одного вроде бы самого простого: почему ночью темно? Этого поначалу не знал даже Эйнштейн.

Послесловие

Вот с ответа на этот вопрос мы начнем «Главную тему» следующего номера журнала, посвященную современным научным взглядам на время, в основу которой лег анонсированный сегодня «Путеводитель…». А у читателя будет время поразмышлять, стоит ли тратить время на углубление знакомства с ним. Напомним в связи с этим один из груков знаменитого Пита Хэйна:

И если к вершине долгий путь Стая непосильным бременем – Вспомни, прежде чем повернуть: Все требует времени.

Какие бывают музеи

Как бы экспонаты не расплодились

Самый «живой» музей – насекомых – открылся недавно в Шанхае. На территории более трех тысяч квадратных метров воссозданы все климатические зоны Земли, где водятся насекомые. Здесь можно понаблюдать за живыми экспонатами в среде их естественного обитания и познакомиться с коллекциями экспонатов засушенных. Кроме того, будут проводиться шоу с участием самых разных насекомых – от беговых тараканов до гигантских тропических бабочек. А чтобы экспонаты не расплодились в огромных количествах, к насекомым подселили их естественных врагов – земноводных.

На радость феминисткам

В американском городе Даллас открылся первый в мире музей женщин. Экспозиция, разместившаяся на семидесяти тысячах квадратных метров, призвана наглядно показать всему миру вклад американских женщин в развитие и процветание Соединенных Штатов. Самая большая часть выставки рассказывает о наиболее выдающихся дочерях Америки, например о первой женщине-пилоте (Бланше Стюарт Скотт, 1910 год) и десятках других «пионерок». Туристы могут получить информацию о личной жизни и достижениях трех тысяч выдающихся американок. Отдельный раздел экспозиции посвящен не обязательно выдающимся, но «незабываемым» женщинам.

Дом жизни

Даже в неотделанном виде новейший музей Берлина стал феноменом: экспрессивное здание американского архитектора Даниэля Либескинда привлекло около четырехсот тысяч посетителей еще до того, как был выставлен первый экспонат. Здание, выполненное в форме расколотой, облицованной титаном Звезды Давида или окаменелой вспышки молнии, взорвало все прежние представления о музейной архитектуре. Это самое броское музейное здание в Германии и самый значительный музей такого рода в Европе. После торжественного открытия Еврейский музей наполнился содержанием: здесь показана история евреев в Германии от истоков до современности – две тысячи богатых событиями лет. По словам директора Михаэля Блюменталя, Еврейский музей сознательно не будет представлять собой музей Холокоста, как в Вашингтоне, а будет демонстрировать все положительные и отрицательные моменты германо-еврейской истории.

На родине мафиози

Власти сицилийского городка Корлеоне, ставшего знаменитым после фильма «Крестный отец», решили подзаработать на романтическом ореоле мафии. В одном из имений решено открыть музей мафии, который также будет выполнять роль международного справочного центра для интересующихся историей «коза ностра». Корлеоне – родной город одного из самых знаменитых боссов мафии последних лет Тото Рина, контролировавшего сицилийских мафиози на протяжении двадцати лет. В 1993 году Рина был арестован и по сей день находится в итальянской тюрьме. Мэр Корлеоне уверяет, что туристам не стоит думать, будто вся эта идея с музеем – просто аттракцион: «Наш город сегодня – почти обычное место. Но не стоит забывать, что друзья и родственники Рины и другого дона – Бернардо Провенцано – все еще здесь».

Для тех, кто за рулем

Самый аварийный музей находится в болгарском городе Пловдиве. Экспозиция посвящена автомобильным катастрофам. На открытой площадке представлены изуродованные автомобили, перед каждым из которых-табло с подробным описанием места и времени аварии, ее причин, количества пострадавших. По словам представителя дорожной полиции Пловдива, этим музеем полицейские хотят лишний раз напомнить о том, чем грозит безответственность за рулем.

Пойдем в музей… покушаем!

Необычная идея пришла в голову французу Филиппу Ангино – создать в своем родном городе музей, все экспонаты которого посвящены ее величеству Сардине!

Чего только нет в экспозиции – картины, скульптуры, в общем, все, так или иначе связанное с этой морской рыбой. А гурманов порадует ресторан при музее, где подают всевозможные блюда исключительно из сардин.

Мастер ужаса

В Европе становится модным показывать посетителям музеев различного рода ужасы. В Испании, на родине великого художника Гойи, одного из зачинателей этого жанра, пошли по традиционному пути. В холле музея Кордобы различные монстры из римской и греческой мифологии будут окружать работы современных художников. Во Франции ужасное толкуют более эстетично. В центре Помпиду открылся музей классика фильмов ужасов Альфреда Хичкока. На обозрение выставлено около двухсот работ режиссера и показано, какими средствами пользовался мэтр для достижения своей цели.

Самый невеселый музей

Во Флориде открылся музей трагедий американской истории. В нем, например, хранится машина, в которой был застрелен президент Джон Кеннеди, земля с могилы Ричарда Никсона, некоторые предметы с «Титаника» и обломки домов, унесенных смерчем в штате Огайо.

ПРОБЛЕМЫ ПЛАНЕТЫ ЗЕМЛЯ

Андрей Никонов

«Россия – родина слонов»? Нет – мамонтов

Россия – родина слонов. Эта саркастическая фраза появилась в свое время в противовес официальной линии «быть впереди планеты всей» во всех возможных областях. Отрицание абсурдом – неплохой способ сохранения здравого смысла и собственного достоинства. Объект сарказма был выбран метко, и потому выражение легко привилось и стало расхожим. Но, говоря о родине, неизбежно надо заглянуть в историю Земли и ее обитателей, спросить палеонтологов и палеогеографов. А вот этого-то и не сделали. А напрасно.

На самом деле, есть России, чем гордиться, – мамонтами. Недаром издавна бивни подземных чудовищ так ценились во многих странах, а западные научные общества тратят колоссальные средства на то, чтобы вывезти в нсразмороженном виде туши найденных в Сибири гигантов в свои лаборатории.

В России (а где же еше?!) недавно проходила специальная конференция в честь двухсотлетия обнаружения и начала изучение мамонта. В определенном смысле можно сказать: Россия – родина мамонтов. И уж, во всяком случае, родина их изучения. И почему бы этому факту, как и множеству действительных отечественных достижений, не быть предметом гордости?

Слоново-мамонтовая тема, возродившаяся недавно в научных кругах, необъятна. Здесь ограничимся некоторыми фрагментами, наиболее интересными для жителей столиц, северной и южной.

Палеонтологические конфузы

Недавно мой добрый знакомый, известный специалист по радиоуглеродному датированию древних органических остатков Л.Д. Сулержицкий, рассказал некий палеонтологический казус.

В 20 – 30-е годы при земляных работах на одной из столичных улиц обнаружили кости слона. Они попали в Палеонтологический музей. Появилась публикация, где обосновывалось выделение новой для науки формы древнего слона Palcoloxodon. Кости остались в фондах Палеонтологического музея, а обогащенная палеонтологическая наука продолжала развиваться. И вот недавно, три четверти века спустя (хорошо, что в музеях кое- что сохраняется), рассказчик, питающий особый интерес к определению возраста именно по костным останкам, взял кости на анализ. Слон новой формы, оказалось, окончил свои дни 200 лет назад. В XVIII веке. И где – на улице Москвы. Неизвестно, как выйдут из конфуза палеонтологи, но думается, не избежать научного закрытия.

А вспомнил я этот рассказ в связи с другой находкой, о которой когда-то прочел в солидном научно-популярном журнале «Природа» за 1947 год. Сообщалось, что осенью 1941 года в выкопанной траншее автор заметки нашел в земле череп и кости носорога. Он тогда спрятал все собранные носорожьи останки в ближайшую трансформаторную будку, а после войны, вскрыв ее, обнаружил на месте только череп. Он и был воспроизведен в виде фотографии в журнале. Судя по всему, автор никакого отношения ни к палеонтологии, ни к геологии не имел. Однако носорог определялся как принадлежавший к виду Coelodonta antiquitatis, то есть шерстистому носорогу. Этот вид, как известно, жил в ледниковом периоде и исчез на Русской равнине почти одновременно с собратом – мамонтом – около 10 тысяч лет назад. Самое интригующее в заметке состояло в том, что кости носорога выкопаны были с глубины 1,5 метра. И где?! В Ленинграде, на Суворовском проспекте, близ угла с 9-й Советской улицей.

Специалист по четвертичной геологии не может не быть удивлен в высшей степени. Территория Петербурга лежит на высоте всего нескольких метров над Финским заливом и после стаивания здесь последнего материкового оледенения (по новейшим данным, примерно 15 тысяч лет назад) практически непрерывно покрывалась обширными водными бассейнами. Ну, право, не по морям и озерам же плавал носорог.

Вид Адмиралтейства и Дворцовой площоди во время шествия слонов, присланных персидским шахом

Обложившись справочниками, я обнаружил две вещи. Во-первых, Суворовский проспект располагается на высоте примерно 3 метра над ординаром Невы, и его подпочва сложена осадками, несомненно, очень молодого возраста, дельтовыми или морскими отложениями последних тысячелетий. Канава на Суворовском проспекте копалась в минеральных отложениях. Нахождение шерстистого носорога в столь молодых осадках исключалось.

Еще более любопытным оказалось обращение к старым названиям петербургских улиц. Знаете, как в середине XIX века назывался Суворовский проспект? Слоновьей улицей. Слоновья улица значится уже в городском кадастре 1792 года. Это навело на веселые догадки. Дальнейшее обращение к известной книге ленинградских филологов К.С. Горбачевича и Е.И. Хабло «Почему так названы?» дало ожидаемый ответ: неподалеку, на Знаменской площади (Восстания), находился «Слоновий двор». Именно там и размещали вместе с прислугой прибывавших из Персии в подарок слонов. И выгуливали слонов по отведенным улицам, прохожие же забрасывали и слонов, и служителей разным непотребьем, нанося служителям увечья.

Вряд ли в те времена, когда не существовало надзорного ока санэпидстанций, трупы павших животных отвозили за город. Скорее, выкапывали яму поблизости от слоновника. А может быть, во время жутких наводнений 1777 и 1824 годов, когда погибали тысячи людей и животных, судьба настигла и злополучного носорога? И оставался он в петербургской земле до тех пор, пока незадачливый любитель древностей не наткнулся на его останки в случайной канаве- А известный журнал опубликовал современного носорога африканского под видом вымершего шерстистого.

Палеонтологические конфузы (по научному – «заблуждения») случались в прошлом, особенно в XVIII веке, многократно- Вот, например, что писал на сей счет энциклопедист Вольтер применительно к тогдашним находкам во Франции: «Несколько лет тому назад открыли или считали, что открыли, около Этампа скелеты оленя и гиппопотама, и отсюда сделали вывод, будто Нил и Лапландия некогда лежали на пути из Парижа в Орлеан. Но скорее следовало бы подумать, что некоторый любознательный человек имел когда-то в своем кабинете скелеты оленя и гиппопотама. Сотни подобного рода примеров побуждают нас к долгому исследованию, долженствующему предшествовать убежденности». Этот пассаж напомнил мне случай в родном Ленинграде. В 1947 году во дворе университета дворник обнаружил кости, которые по доставлении в Зоологический музей Академии наук (вот вам роль дворников в палеонтологии!) определены были как принадлежащие носорогу шерстистому – современнику мамонта. И, представьте, они были взяты в фонд музея. Подозреваю, что это те самые остатки, которые известный специалист по фауне ледникового периода В.И. Громов обнаружил и опубликовал еще перед Отечественной войной и которые хранились на геологическом факультете университета, пока не оказались в углу его двора (роль отдельных научных работников в палеонтологии).

Конечно, в отличие от века XVIII, находимые костные остатки уже не приписываются таинственным подземным зверям, химерам или проделкам дьявола (научный прогресс!). Но жестокие казусы подстерегают исследователей, редакторов, а значит, и читателей не столь уж редко. Автор и сам попадал впросак с «палеонтологическими находками».

Допотопные «жители» столиц

А что же все-таки известно о действительно древних животных на территории российских столиц? Говорить здесь надо, конечно, не о слонах, но о мамонтах и их современниках – шерстистых носорогах, бизонах, овцебыках и др., одним словом – о фауне ледниковой эпохи. На Русской равнине остатки мамонтовой фауны весьма многочисленны. В пределах только собственно Москвы остатки мамонта обнаружены знаете в скольких местах? В шести! Сходите в Палеонтологический музей Российской академии наук – увидите целый череп травоядного гиганта, найденный в Сокольниках. А вот скелет из-под бывшего с. Троицкое и кости из котлована под храмом Христа Спасителя, о них – увы – можно только прочесть. Москва отличилась еще и тем, что в ее земле находили мамонтового прародителя трогонтериевого слона. Это уже не курьез, а полный серьез. Вот только датировать в абсолютном исчислении эти находки москвичам не удалось.

А чем может похвалиться Петербург? Если верить вышедшей в 1995 году базе данных по фауне бывшего СССР, то на всем северо-западе России вообще нет никаких находок фаунистических остатков конца четвертичного периода, то есть последних примерно 150 тысяч лет. «Все врут календари».

В 2001 году мне пришлось работать на карьере в верхнем течении р. Невы. Песчаные карьеры бывают кладезями палеонтологических находок. Конечно, я не упустил случая расспросить «старожилов». После недолгих экзаменаций выяснилось: да, действительно, в 60-х годах экскаваторщик Андреев поднял ковшом своей машины с глубины 8-10 метров кости мамонта. Находку забрали в Ленинград. Боюсь, что научные концы «канули в воду». Но сам факт находки остатков мамонта здесь подвергать сомнению нет оснований. Судя по указанию места находки и глубины, надо полагать, мамонт этот гулял по приневской равнине в позднеледниковое время. Когда точно? Вряд ли удастся это узнать.

А пока можно ориентироваться на другую недавнюю находку. О ней рассказал опять-таки Л.Д. Сулержицкий. Ему позвонили из Череповца, где обнаружили остатки волосатого колосса. Конечно, Леопольд Дмитриевич, как истый «охотник за мамонтами», такую возможность не упустил. Результат его удивил.

Кости и зубы мамонта из Подмосковья в экспозиции Исторического музея в Москве

Считалось, что 10-9 тысяч лет назад ареал распространения мамонтов уже сдвинулся далеко на север, куда отступил ледниковый покров. А тут получилось – время гибели череповецкого экземпляра 9,7 тысяч лет назад. Исследователь допускает, что ареал обитания животного оказался разорванным – часть популяции ушла вслед за отступившим краем льда, а часть сохраняла местообитание на широте Петербурга. Тут надо вспомнить еще одну находку остатков мамонта, сделанную уже давно на южном берегу Финского залива. Речь идет об известной мезолитической стоянке Кунда в Эстонии. Обитавшие в это время на островс среди обширного озера мезолитические охотники, как оказалось, имели дело и с мамонтом (или его остатками?). Получается, что мамонты гуляли по окрестностям на широте Санкт-Петербурга около 11-11,5 тысяч лет назад. Но вот потепления в период 9-7 тысяч лет назад пережить в этих широтах они уже оказались не в состоянии. И уступили сцену другим животным, более приспособленным. Впрочем, это еще предстоит доказать радиометрическими методами.

Казалось бы, именно в России, где история находок и изучения мамонта насчитывает 200 лет, мы должны сохранять приоритетные позиции по всему мамонтовому фронту. Увы! Сказываются наше техническое отставание и экономические ограничения. Инициативу перехватили западноевропейские исследователи. В частности, соседняя Финляндия. У нас по всей европейской России едва ли найдется несколько радиоуглеродных датировок остатков мамонтовой фауны. В Финляндии и Эстонии их теперь десятки. И вот обнаружилось: во-первых, мамонты обитали не только по окраинам, но и в сердце Фенноскандии, во всяком случае 45-30 тысяч лет назад. А это значит, что в то время там была безледная территория. Новые данные в этом смысле вполне подтверждают представления, давно отстаиваемые русскими и шведскими палеогеографам и.

Гораздо более неожиданным оказался, хотя и единичный, но принципиальный факт. С начала XX века в Хельсинкском музее хранилась случайная находка – фрагмент бивня мамонта. Недавно фрагмент улалось датировать по новой, вполне совершенной методике. Результат кажется невероятным. Животное погибло 15,5 тысяч лет назад! Между тем, по всем канонам, Скандинавия в это время была покрыта мощным ледниковым панцирем толщиной не менее километра. Многие до сих пор считают, что в это время территории не только окрестностей нынешнего Финского залива, но даже бассейнов рек Луги, Ловати, Волхова и других находились еще подо льдом, а от долины Невы край ледника отступил 12-11 тысяч лет назад. Что же, надо менять всю хронологию и устоявшуюся схему? Одной датировки все-таки мало. Растительность же, по которой тоже можно было бы провести датирование, была в период отступления льда крайне скудной.

В таком случае мамонтовая фауна оказывается ключом к разрешению проблемы. Вот мы и вернулись к вопросу: а есть лив Петербурге (и около) остатки мамонтовой фауны? Или иначе: находились ли в Петербурге кости доисторических животных?

Находки… в музее

Я пришел с этим вопросом в Зоологический институт РАН к хранителю фондов Геннадию Федоровичу Барышникову. Он встретил мой интерес довольно скептически. Никто этим вопросом в академических учреждениях Петербурга не занимается, публикаций нет, и за время его 20-летнего служения в институте он не помнит каких-либо поступлений в фонды музея.

«Раньше о всякой находке становилось известно, и она так или иначе попадала в музей. Теперь никого это не интересует и ничего не сообщают».

В этом я уже убедился. Знал я также, что в одной из публикаций еще начала XIX века отмечены находки черепа носорога на Мойке и «слоновьего зуба» на Московском тракте. Пытался искать на кафедрах университета. Прослышав от знакомых, что крупный фрагмент мамонта находится на географическом факультете, позвонил знакомому профессору.

– Да, на кафедре долго находился фрагмент бивня. Украли.

– .?!

Но все же музей не совсем то же, что кафедра. А вдруг?

Для пущей надежности Г.Ф. Барышников рекомендовал просмотреть журналы поступлений, благо они велись аккуратно и по каждому виду животных. Мы выбрали для начала мамонта, и я углубился в изучение содержимого. Находки поступали со всей России. Я взял пухлую папку «Европейская Россия» и…

Конечно, у меня была надежда найти кое-что. Но столько?! И в самом Петербурге! Первая запись относилась к 1828 году, последняя к 1969. А всего по Санкт-Петербургу и области – 17 записей. И это только по мамонту и только в одном музее. Находили и зубы, и обломки бивней, и трубчатые коста конечностей. Все фрагментарно, связных частей скелета не обнаруживалось. Но интересно: обозначились места концентрации находок. Особенно «повезло» Васильевскому острову и ближайшим к нему. То есть самой дельте Невы. Здесь известно целых шесть находок. И все они на небольшой глубине. Как они могли попасть в приповерхностные отложения дельты? Не иначе как при размыве более ранних отложений выше по течению реки.

Каков может быть возраст остатков? Об этом легче всего судить по находкам в работающих еще с довоенного времени карьерах у станции Шапкино, примерно в 40 километрах к юго-востоку от Петербурга. Здесь остатки обнаруживали в отложениях позднеледникового комплекса.

А все же, когда мамонт и его спутники гуляли по тундростепям будущих долины Невы и Ленинградской области? Когда здесь появились? Когда покинули пределы? Ушли ли вслед за отступающим краем ледникового покрова или вымерли здесь на месте? Этими вопросами российские специалисты не занимались. О сибирских мамонтах нам известно гораздо больше, чем о близких, «домашних». Но приходит время. Теперь, наконец, у группы энтузиастов прорезался интерес, зашевелились извилины. Не пройдет и нескольких лет, как мы сможем подтвердить то, что уже знают наши западные коллеги.

Самый древний мамонт в России – 140 тысяч лет!

Свежая новость

Похоже, однако, я «персборшил» в «преклонении перед Западом». Может оказаться, что мамонты и шерстистые носороги заселили нашу землю, землю наших столиц, во времена более чем отдаленные.

Я уже упоминал об одном из карьеров в верхнем течении Невы, где экскаваторщик нашел остатки мамонта Но, оказывается, в этом же карьере в течение последних лет землесосный снаряд вместе с песком время от времени высасывает кости древних животных. Возраст костей выходит за пределы нескольких десятков тысяч лет. Точный возраст самих таких костей определению физическими методами не поддается. Но вот недавно новый оптический люминесцентный метод датирования позволил определить возраст песков, из которых, по всей вероятности, извлекаются кости. Это совершенно новые возможности познания.

Так сколько же? И произнести боязно. Сто сорок тысяч лет! Сам по себе подобный возраст межледниковых отложений не так уж и удивителен, в других частях России и Европы известны и гораздо более древние отложения, в том числе с ледниковой и межледниковой фауной. Но на нашем северо-западе?! Ничего похожего в находках фауны здесь не предполагалось. А ведь животные – мамонт и шерстистый носорог, – чьи кости извлекает земснаряд, могли жить в долине Невы и еще раньше.

Вот вам и «Россия – родина слонов». Пусть мамонтов и носорогов (шерстистых). Пусть не родина – обиталище. Столь раннее! Тут уж не до шуток. Во всяком случае, ученым.

НАУКА И ЖИЗНЬ РОССИЙСКОГО ПРЕДПРИНИМАТЕЛЯ

Геннадий Горелик

Как на это смотрел Александр Львович Минц?

Вопросом, с которого начинается эта статья, закачивалась опубликованная в прошлом номере журнала ее первая часть. Слово «это» означало преобразование института, руководимого академиком А.Л. Минцем.

Простой формальный ответ на этот вопрос – никак не смотрел. Ведь в 1970 году, когда РТИ стал частью «Вымпела», AJL Мини покинул институт. Так что и не мог ничего увидеть.

Иначе выглядит ответ неформальный и предположительный, учитывающий свидетельства современников. Плохо смотрел Александр Львович Мини на то, что институт, который он создал, любил и которым гордился, превращали из научно-исследовательского в военно-промышленное заведение. Исчерпав дипломатические средства, он пошел на крайнюю меру – подал в отставку, а ее взяли и приняли. Внешне все выглядело прилично. Минцу только что исполнилось 75 лет, и, как говорилось в приказе министерства, он «ушел на пенсию».

А.Л. Минц – трижды арестованный и дважды реабилитированный, создатель радиостанций, ускорителей и Радиотехнического института.

«А.Л .МИНЦ является одним из самых крупных наших радиоспециалистов. …Достаточно указать, что им спроектированы и построены все мощные радиовещательные станции СССР. Пять станций по 100 кВт и сверхмощная в 500 кВт. При проектировании и руководстве строительством как этих станций, так и целого ряда других типов передатчиков ему приходилось находить новые решения для преодоления тех или иных трудностей, причем он проявил исключительное уменье и изобретательность».

Академик Л. И. Мандельштам, 1934г.

Однако сотрудники не замечали, что директор сдал, и совершенно не чувствуется это по документально зафиксированной активности Минца после его ухода из РТИ.

Что же собственно не нравилось академику Минцу? Ведь институт его всегда был совершенно секретным, всегда был связан с ВПК, а противоракетной радиолокацией в РТИ занимались еще с 50-х годов. Кроме того, за Минцем закрепилось амплуа рекордсмена радиотехники: рекордные радиостанции, рекордные ускорители элементарных частиц. А тут предоставлялась возможность построить рекордный радиолокатор. Чем это могло не нравиться?

Вначале очень даже нравилось. Задача на грани возможностей науки и техники. К тому же понятное и благородное назначение – обезвредить атакующие родину ракеты.

В ходе научно-технических разработок, однако, обнаружилось, что состязание меча и щита в ракетно- ядерную эру имеет странную особенность: это состязание можно выиграть только в том случае, если оно никогда не начнется. Возможности техники – и ее «невозможности» – выяснились не сразу, они следовали не из таблицы умножения, а из работ по конструированию, из анализа и полигонной проверки конкретных инженерных решений и из анализа возможных действий и противодействий. Только к концу 60-х годов «неизбежность странного мира», в котором оборона может быть опасней нападения, была осознана знающими и широко мыслящими академиками военно-научного дела и в США, и в СССР.

Результаты осознания оказались весьма различны для локаторов разного назначения. Локаторы раннего обнаружения (СП PH), о которых вначале думали как о первом рубеже противоракетной обороны, обнаружили свое самостоятельное и очень важное значение: они укрепили равновесие страха, гарантировали взаимность уничтожения. Несколько поколений таких локаторов было создано в РТИ при Минце и принято на вооружение. Что касается стрельбовых локаторов стратегического назначения – для отражения массированной ракетной атаки, то эта задача оказалась неразрешима.

Эту мемориальную доску и имя академика А.Л. Минца Радиотехнический институт получил в 1985 году, спустя 11 лет после смерти А.Л. Минца. По советским понятиям то было не типовое – номенклатурное – «увековечивание имени» сразу после кончины. В данном случае инициатива исходила не из номенклатурных верхов, а из недр института, где любовь и уважение к первому директору пережили нескольких его преемников.

Мемориальная надпись содержит несколько неточностей: не сказано, что Минц был создателем института, и Государственными названы Сталинские премии 1946 и 1951 годов. Высокие награды, указанные на мемориальной доске, Минц получил за новые системы сверхмощных радиостанций (1946), синхроциклотрон (1951), систему противовоздушной обороны Москвы (1956), синхрофазотрон (1959).

А высочайшую свою награду, не указанную на мемориальной доске, – свободу со снятием судимости – Минц получил в июле 1941 года, на третьем году после ареста и на втором году после вынесения приговора «10 дет исправительно-трудовых лагерей».

Свое первое изобретение Минц сделал в 1916 году, еще студентом физико-математического факультета Московского университета, – «Устройство для парализования действия неприятельской радиостанции». Германская армия воевала тогда с российской, опираясь на мощь германской науки. Простые, но любознательные советские люди познакомились с такого рода радиоустройствами значительно позже – в 50 – 80-е годы, когда слушать «вражьи радиоголоса» им мешали отечественные «глушилки». Но, как гласит запись в личном деле академика Минца, его первое изобретение «получило широкое применение через 20 лет» – то есть в конце 30-х годов. Очень может быть, что и арестовали его в 1938 году с тем, чтобы он, не отвлекаясь на другие дела, строил соответствующую спецтехнику.

На мемориальной доске, разумеется, не прочтешь, что создатель института ушел из него не по своей воле.

Perpetuum demobile

Ситуация была не столь простой в глазах инженера, уверенного в себе. Да, уважаемый академик Сахаров говорит, что «эффективная противоракетная оборона против массированного нападения равносильною противника сейчас невозможна». Вполне академическая фраза. «Сейчас невозможна», но станет возможна, если как следует пошевелить инженерными мозгами и воплотить инженерные мысли в конструкторские разработки. При всем уважении к термоядерному академику, надо все же помнить, что он не радиотехник и что научно-технический прогресс не знает границ.

Тут коротенький дефис в выражении «научно-технический» стоит удлинить, чтобы напомнить: при всем взаимноплодотворном сотрудничестве науки и техники их взгляды на жизнь значительно различаются. В технике главное – конкретная конструкция машины, и полезно предубеждение, что любую задачу можно решить, если как следует подумать над конструкцией. В науке главное – общие законы, отделяющие возможное от невозможного.

Вспомним знаменитую научно- техническую эпопею вечного двигателя. Заманчивая цель с красивым названием – perpetuum mobile – вдохновляла несметное число изобретателей. Однако в 1775 году Парижская академия наук постановила не рассматривать в дальнейшем проекты вечного двигателя: слишком много сил отнимали проверка изощренных проектов и поиск конкретной ошибки. Легко себе представить, как изобретатели-энтузиасты восприняли эту высокомерную попытку академиков, закосневших в своих мантиях и шапочках, административно остановить научно-технический прогресс. Лишь в середине следующего, XIX века появилась научная формулировка этого административного произвола – закон сохранения энергии. И после этого остались те, кому закон не писан, даже закон сохранения энергии, но это была уже их личная проблема, а не проблема науки и техники.

Что-то похожее происходило в конце 60-х годов в советской противоракетной технике. Энтузиасты- конструкторы придумывали новые, все более изощренные проекты, невзирая на мнения некоторых академиков. Назовем их цель «Perpetuum demobile», благо что в русском языке есть слово «демобилизация». В отличие от XVIII века, конструкторам-противоракетчикам удалось внушить энтузиазм руководителям страны, и те вынули деньги из государственного кармана на реализацию проектов в бетоне, железе и электричестве.

Аналогия между проблемой вечного двигателя и проблемой ПРО может показаться надуманной – там фундаментальный закон природы, тут инженерно-экономическая задача. Но аналогия эта хромает меньше, чем кажется. Суть проблемы ПРО определяет закон природы, не менее фундаментальный, чем закон сохранения энергии. Это исторически первый закон современной физики, открытый Галилеем и отвечающий – ни много ни мало – за искривление пространства-времени и расширение Вселенной. Галилей установил – не важно, бросая ли различные шары с Пизанской башни или скатывая их по наклонной плоскости, – что если бы не сопротивление воздуха, то любые предметы падали бы в поле тяготения Земли совершенно одинаково. Напослегалилеевском языке это означает равенство инерциальной и гравитационной масс, на языке послеэйнштейновском – «принцип эквивалентности». А на языке противоракетном это означает, что на самом протяженном – безвоздушном – участке баллистической траектории движение смертоносной боеголовки неотличимо от движения воздушного шарика. В этом была физическая суть проблемы, с которой пытались справиться создатели противоракетных радиолокаторов.

Академик Минц – по своему служебному положению – не только лучше других разбирался в проблемах радиолокации. Он, несомненно, был в курсе высших противоракетных обсуждений и знал о критическом мнении ядерных академиков-физиков. Почему же он, инженер-конструктор, должен был принять сторону физиков, а не своих коллег инженеров?

Была прежде всего простая личная причина. АЛ. Минц и Ю.Б. Харитон были ближайшими и многолетними соседями по лестничной площадке, дружили семьями. В период противоракетных дебатов Минц знакомил Харитона со своим институтом, с работами, которые там велись. Не видно причин, помимо ПРО, чтобы Харитон, при его занятости, тратил бы время на знакомство с областью, которой сам никогда не занимался.

Важнее, однако, другая – более научная – причина. A.J1. Минц получил образование физика – окончил физмат университета в 1918 году, а экзамены на радиоинженера он слал экстерном в 1932-м, уже крупным радиоспециалистом. По словам академика Л.И. Мандельштама: «Будучи виднейшим практическим инженером по радиостроительству, А.Л. МИНЦ в то же время является выдающимся и разносторонним исследователем в области научной радиотехники». Никто в России не имел такого права судить одновременно и о физике, и о радиотехнике, как Л.И. Мандельштам.

Оправдывая это суждение, А.Л. Минц в своем институте создал сильный отдел теоретической физики – неоправданно сильный с военно-промышленной точки зрения. Однако Минц считал, что присутствие первоклассных физиков-теоретиков благотворно для обшего уровня института.

По этим причинам в разногласии физиков и инженеров по поводу противоракетной обороны Минц должен был принять сторону физиков. Их правота следовала не из какого-то только им известного закона, а из теоретического осмысления накопленного научно-технического опыта с привлечением относящихся к делу соображений военного дела и экономики.

Ведь и задача вечного двигателя была вполне разумно и смело поставленной, когда ее пытались решить в XVI веке. Задача эта была гораздо более здравой, чем поиски философского камня (способного из бедных и больных делать богатых и здоровых). Научный закон сохранения энергии, можно сказать, был теоретическим осмыслением накопленного опыта технических неудач.

Для задачи стратегической противоракетной обороны – из-за ее государственной важности – два века сжались в одно десятилетие, но путь к убийственному выводу был тем же: теоретическое осмысление технического опыта неудач.

В США могучий ВПК не помешал руководителям страны принять этот теоретический вывод. В СССР – помешал. «На этом маленьком примерике судите сами об Америке», пели когда-то советские куплетисты… Но пусть куплетисты занимаются сейчас антисоветской пропагандой.

Для А.Л. Миниа государственная политика особой важности означала трагический финал его личной жизни. В сущности, он тогда ощутил то же, что американский президент Эйзенхауэр в 1961 году, когда предупредил американский народ о неоправданно растущем влиянии ВПК. И то же, что ощутил Сахаров в 1962 году, когда, приложив все свои силы, так и не смог предотвратить бессмысленное ядерное испытание. Об этом Сахаров вспоминал двадцать лет спустя: «Ужасное преступление совершилось, и я не смог его предотвратить! Чувство бессилия, нестерпимой горечи, стыда и унижения охватило меня. Я упал лицом на стол и заплакал. Вероятно, это был самый страшный урок за всю мою жизнь». 40-летний Сахаров извлек этот урок – изменил свою жизнь и – в меру сил – жизнь страны.

75-летний Минц – и по возрасту, и по складу характера – такой возможности не имел. Он мог л ишь уйти, оставив свой институт на произвол судьбы – на произвол коснеющего военно-нромышленного комплекса. И не мог – не имел права – объяснить своим сотрудникам, что вынуждает его это сделать.

Он, конечно, понимал, что все его рекордные радиотехнические сооружения, как и Радиотехнический институт, появились на свет потому, что партия-и-правительство предоставили средства на это. Однако все предыдущие радиорекорды Минца имели вполне осмысленное назначение, независимо от того, что некоторых он добивался в качестве зэка, а других – под личным присмотром маршала госбезопасности Берии. Целью там было все более широкое радиовещание и все более глубокое изучение микромира.

Совсем иной была ситуация в конце 60-х годов, когда рождалось производственное объединение «Вымпел». Создавая новую технику, важно понимать, когда переходить к следующей стадии работ и переходить ли вообще. Поисковые исследования, конструирование и, наконец, производство – это затраты очень разных масштабов – по круто нарастающей. Военно-промышленные события конца 60-х годов, в сущности, показывали Минцу, как и Сахарову, насколько неэффективно руководство наукой и техникой, а значит, и страной.

А как было у Минца на душе накануне ухода, говорит такой эпизод. Он как-то пригласил к себе в кабинет сотрудницу, душевно близкую ему, и, пожаловавшись на отсутствие взаимопонимания с начальством, неожиданно сказал: «Дело идет к концу жизни. Когда я умру, институт, вероятно, будет меня хоронить. Чтобы меньше было хлопот, я тут набросал эскиз надгробного памятника. Возьмите – только Вам могу это доверить». Эскиз пригодился через четыре года.

После ухода Минца сотрудникам института оставалось утешаться памятью о своем первом директоре, любовным уважением к нему и… неведением. Во всяком случае, на уровне Д.Б. Зимина ни о каких стратегических сомнениях в проблеме ПРО никогда не говорилось. Есть постановление ЦК, и вперед! Зимин, надо сказать, не принимает изложенную выше гипотезу о том, что было на уме у Минца в конце 60-х годов. Он прекрасно помнит энтузиазм Минца по отношению к проблеме ПРО – на волне этого энтузиазма, собственно, он и получил в 1964 году лабораторию. Но это в 1964-м, и это – то, что Зимин мог видеть и знать по своему невысокому служебному положению в империи ВПК. Он ничего не знал о проекте «Аврора», зашита и поражение которого состоялись в 1967 году. Он даже не знал, что разрабатывал антенну для стрельбовой станции ПРО второго поколения (первое поколение делали не в РТИ).

К концу 80-х годов пирамида стрельбовой станции «Дон 2Н» заняла свое секретное место в подмосковном пейзаже, или – на советско-газетном языке – встала на защиту космических рубежей СССР.

К тому времени, впрочем, газеты перестали говорить сплошь советским языком. То было время гласности и перестройки. Эти простые русские слова сразу же вошли в английский язык, почти так же быстро, как когда- то, в 1957 году, вошло слово SPUTNIK.

Гласность, вероятно, виновата и в том, что Дмитрий Зимин смотрел на построенную с его участием пирамиду со все большей тоской. Росло чувство, что огромный труд несчетного числа людей фактически просто похоронен в этой пирамиде, как и в ее древнеегипетских предшественницах. Впору было завидовать тем, кто делал танки или автоматы, – эти оборонные изделия можно проверить, их могут купить, то есть можно как-то оценить, насколько эти изделия хорошо сделаны. Изделие «Дон» по-настоящему даже не проверишь (и не дай Бог, чтобы довелось проверить на деле). Подпись Заказчика о приемке – и все. Вспомним, как – от имени Заказчика – генерал Батицкий принимал в 1962 году проект противоракетной обороны Москвы.

СКЕПТИК

Так ли опасны пираньи?

…Оказался он в реке. Скоро выбрался благополучно на берег. Идет и чувствует – что-то не то… Слышит: гремит все в нем и болтается. Оглядел себя… Боже праведный! Один скелет остался…

Игорь Акимушкин

«Пираньи? Сидели мы в ресторане, смотрели на аквариум с этими рыбинами. Потом я не выдержал, – уж не помню, сколько было выпито, – подошел к аквариуму, сунул руку – не едят. Не хотят! Вот тебе и пираньи!» – такой анекдотический рассказ из уст «нового русского» автор услышал пару лет назад. А в самом деле, на что способны пираньи?

От Альфреда Брема до Игоря Акимушкина книги о животных пестрят рассказами о кровожадных пираньях. «Очень часто крокодил обращается в бегство перед дикой стаей этих рыб… Нередко рыбы эти осиливают даже быка или тапира… Добрицгофер рассказывает, что два испанских солдата… подверглись нападению [пираний] и были растерзаны» (A. Bpevi). Эти сообщения стали «классикой жанра». С появлением «Жизни животных» каждый гимназист узнал, что реки Бразилии кишат рыбами-убийцами.

Со временем стайки рыб переплыли из книг и статеек в залы кинотеатров. Среди «фильмов ужасов», снятых об амазонских хищницах, можно упомянуть фильмы «Пиранья» (1978) режиссера Джо Данте («Гремлины», «Внутренний космос») и «Пиранья-2» (1981) режиссера Джеймса Камерона («Терминатор-1 и II», «Титаник»). Сюжеты их схожи. На берегу живописного озера расположена военная база. Там выращивают пираний. Случайно хищницы попадают в воды озера и начинают поедать туристов…

Так начиналась легенда

… Первые сообщения о пираньях стали поступать, когда конкистадоры достигли Бразилии и углубились в дебри лесов. От этих новостей стыла кровь в жилах. «Индейцы, раненые пушечными ядрами и мушкетными пулями, с криками падали из своих каноэ в реку, и свирепые пираньи обгрызали их до костей» – писал некий испанский монах, сопровождавший в 1553 году искателя золота и приключений Гонсало Писарро во время грабительского похода в низовья Амазонки. (Описывая ужасных рыб, благочестивый монах даже не задумался, что испанцы, стрелявшие из пушек по индейцам, были ничуть не милее пираний.)

Золотая середина: затопленный лес и великая сушь

«Было бы наивно демонизировать пираний» – пишет немецкий зоолог Вольфганг Шульте, автор недавно изданной книги «Пираньи». Около тридцати лет он изучал этих тропических хищников и как никто другой знает их двуликую сущность: «Но было бы также наивно изображать их, как безобидных рыбок, совершенно не опасных для человека. Истина лежит посредине».

В Южной Америке обитает, по мнению разных ученых, от пятнадцати до тридцати с лишним видов пираний. Они питаются в основном мелкой рыбешкой, креветками, падалью и насекомыми.

Лишь немногие пираньи нападают на теплокровных животных; среди них, например, красные и черные пираньи. Зато эти рыбы скоры на расправу. Если птенец цапли, вывалившись из гнезда, неловко плюхнется в воду, «его окружает стайка пираний, – пишет В. Шульте, – и секунды спустя на воде плавают лишь перья».

Впрочем, самые агрессивные пираньи и те питаются обычно лишь падалью. «На живых млекопитающих или людей они нападают редко. Как правило, это случается в засушливое время года. Нападают они также на особей с кровоточащими ранами» – поясняет Шульте. Если атака удалась и у жертвы брызнула кровь, к ней спешат все сновавшие поблизости пираньи.

Итак, агрессивность пираний зависит от времени года. В сезон дождей Амазонка и Ориноко разливаются. Уровень воды в них повышается примерно на пятнадцать метров. Реки затопляют обширную территорию. Где недавно рос лес, плавают лодки, и гребец, опустив в воду шест, может дотянуться до кроны дерева. Где пели птицы, молчат рыбы.

Затопленные леса становятся житницей для пираний. Выбор пищи у них велик. Местные индейцы знают это и, ничего не страшась, лезут в воду. Даже дети плешутся в реке, разгоняя стайки пираний. По фарватеру Ориноко, кишашей «рыбами-убийцами», беспечно едут любители водных лыж. Проводники, перевозящие туристов на лодках, не задумываясь, прыгают в воду, и прямо у них из-под ног туристы ловят удочками пираний. Чудеса, да и только! Хищницы ведут себя скромнее дрессированных львов.

Вот только и у цирковых львов иногда появляется аппетит.

У пираний характер меняется, когда наступает великая сушь. Тогда реки превращаются в ручейки. Их уровень резко падает. Всюду видны «лагуны» – озера и даже лужи, в которых плещутся рыбы, кайманы и речные дельфины, ставшие пленниками. Пираньям, отрезанным от реки, не хватает пиши; они суетятся и мечутся. Теперь они готовы кусать все, что движется. Любая живность, попавшая к ним в водоем, тотчас подвергается атаке. Стоит корове или лошади опустить морду в озерцо, чтобы попить, как в губы ей вцепляются разозленные рыбы; они вырывают мясо кусками. Нередко пираньи даже убивают друг друга. «Во время засухи ни один местный житель не рискнет искупаться в подобном водоеме» – пишет Вольфганг Шульте.

Скелет в волнах памяти: рыбак и река

Другой немецкий исследователь, Харальд Шульц, один из лучших знатоков Амазонки, писал, что за двадцать лет пребывания в Южной Америке он знавал лишь семь человек, которых покусали пираньи, причем только один получил тяжелые ранения. Именно Шульц, долго живший среди индейцев, придумал в свое время анекдот, высмеивая страхи европейцев, для которых в лесах Амазонии смерть прячется на каждом шагу. До сих пор этот анекдот кочует из одного издания в другое, принимаемый часто на веру. Призрак его мелькал и на страницах нашего рассказа, всплывая из глубин памяти, как рыба – из глубин реки.

«Отцу моему было тогда лет пятнадцать. Гнались за ним индейцы, а он, убегая от них, прыгнул в каноэ, да лодка была хлипкой. Перевернулась она, и вплавь ему пришлось пуститься. Выскочил он на берег, да вот незадача – смотрит, а от него один лишь скелет остался. Но больше с ним ничего страшного не случилось».

Чаще всего жертвами пираний становятся рыболовы, сами же на них и охотящиеся. Ведь в Бразилии пираньи слывут деликатесами. Ловить их легко: надо лишь закинуть в воду крючок, привязанный к проволоке, – обычную леску пиранья срежет, – и подергать им, изображая трепыхания жертвы. Тут же на крючке повисает рыбина размером с ладонь. Если рыбак нападет на стаю пираний, то знай только, успевай закидывать крючок: каждую минуту можно вытаскивать по рыбине.

В охотничьем азарте легко и самому превратиться в жертву. Выброшенная из воды пиранья дико извивается и хватает воздух зубами. Снимая ее с крючка, можно лишиться пальца. Опасны даже мертвые, казалось бы, пираньи: рыба вроде перестала шевелиться, но дотронься до ее зубов, пасть рефлективно сожмется, словно капкан.

Сколько же авантюристов, достигших берегов Амазонки или ее притоков, лишались в старину пальцев лишь потому, что вздумали наловить себе рыбки на ужин. Так и рождались легенды. Дурацкие истории – «торкнулся пальцем в пасть дохлой рыбы, дак – хрястъ! – и отгрызла его» – позднее приукрашивались бедолагами, превращаясь в настоящие «саги о сражениях со стаями рыб-убийц». Смешно сказать: «Любопытному Сильве палец откусили», зато почетно припомнить, как плыл в каноэ по Ориноко, а за тобой «индейцы – племенами, крокодилы – стадами, пираньи – стаями, а ты сыплешь золотом с кружев, с розоватых брабантских манжет, и стреляешь во все, что движется, а палец – так, пустяки…»

В самом деле, какой – на первый взгляд – противник из пираньи? Рыба кажется невзрачной и даже туповатой. Ее оружие «зачехлено», но стоит ей открыть пасть, как впечатление меняется. Пасть пираньи усеяна треугольными, острыми, как бритва, зубами, напоминающими кинжалы. Они расположены так, что защелкиваются, как молния на вашей одежде.

Необычна и манера охотиться, присущая пиранье (кстати, похоже ведут себя акулы): наткнувшись на жертву, она мигом бросается на нее и отсекает кусок мяса; проглотив его, тут же вновь впивается в тело. Подобным образом пиранья атакует любую добычу.

Акула нападает на человека?

Мы издавна привыкли считать акул «людоедами». Однако случаи, кода акула съедает человека, редки. Чаще всего люди гибнут от потери крови, болевого шока или повреждения жизненно важных органов. Возможно, «почуяв с первым куском мяса», что перед ними вовсе не излюбленная добыча – морской лев, акулы теряют интерес к человеку. Возможно, нападая на пловцов, они попросту стремятся их напугать, прогнать со своей территории, но их усердие доводит до беды. Вообще говоря, акулы нападают на человека гораздо реже, чем нам кажется. Сейчас, при повальном увлечении подводным спортом, то и дело появляются сообщения о том, что акула лишь приблизилась к аквалангисту и, полюбопытствовав, «что сие есть», углыла прочь.

В CLUA работает Комиссия по изучению акул, составляющая картотеку на все случаи нападения их на людей. Так вот, на протяжении 32 лет на западном побережье США белая акула – «вот уж, людоед!» – напала на человека всего 41 раз. Четверо (!) пострадавших погибли. Можно сказать, что раз в десять лет кто-то гибнет здесь от нападения акулы. Для сравнения: в США каждый год от удара молнии гибнут 600 (!) человек. Люди умирают от укусов пчел или от ударов конских копыт гораздо чаще, чем от нападения белых акул.

И почему-то никому не приходит в голову идея извести всех пчел или лошадей.

Однако в чужую пасть порой попадает сама пиранья. В реках Америки у нее много врагов: крупные хищные рыбы, кайманы, цапли, речные дельфины и пресноводные черепахи матамата. Все они, прежде чем проглотить пиранью, стараются побольнее укусить ее, чтобы проверить. жива ли она еще. «Проглотить живую пиранью все равно, что сунуть в желудок работающую циркулярную пилу», – отметил американский журналист Рой Сассер. Пиранья – это не пророк Иона, готовый терпеливо покоиться в животе врага своего: она начинает кусать его изнутри и может умертвить поймавшего ее хищника.

Удивляет и чувствительность пираньи к крови. В этом ее тоже можно сравнить с акулой. Она учует кровь, разбавленную до концентрации I : I 500 000. Стоит бросить в воду окровавленную наживку, как со всех концов реки сплываются пираньи. Впрочем, не надо забывать, что обитатели Амазонки и ее притоков только и могут, что полагаться на обоняние. Вода в этих реках так мутна, что в десяти сантиметрах от себя не видно ничего. Остается лишь принюхиваться или прислушиваться к добыче. Чем острее нюх, тем выше шансы выжить.

Однако пираний нельзя назвать «ненасытными убийцами», как считалось прежде. Английский зоолог Ричард Фокс поместил в бассейн, где плавали две пираньи, двадцать пять золотых рыбок. Он ожидал, что хищницы зарежут вскорости всех жертв, как волк, проникший в овчарню. Однако пираньи убивали вдень всего по одной золотой рыбке на двоих, по- братски деля ее пополам. Они не расправлялись с жертвами почем зря; они убивали лишь, чтобы есть. Впрочем, упустить богатую добычу – стаю золотых рыб – им тоже не хотелось. Поэтому в первый же день пираньи пооткусывали им плавники. Теперь беспомощные рыбешки, не способные плыть сами, покачивались в воде, как поплавки, – хвостом вверх, головой вниз. Они были живым запасом пищи для охотниц. Изо дня в день те выбирали новую жертву и, не торопясь, съедали ее.

Амазонские волки – друзья индейцев

У себя на родине эти хищницы – настоящие санитары рек (вспомним, что и волков называют «санитарами леса»). Когда в сезон дождей разливаются реки и под водой скрываются целые участки леса, многие животные не успевают спастись. Тысячи трупов перекатываются на волнах, грозя отравить своим ядом все живое вокруг и вызвать эпидемию. Если бы не проворство пираний, объедающих эти тушки добела – до кости, – то от сезонных эпидемий в Бразилии гибли бы люди. Кроме того, пираньи истребляют раненых и больных животных, оздоравливая популяции своих жертв.

Узнавая повадки пираний, можно лишь с горечью вспоминать, что одно время власти Бразилии, подпав под страшное обаяние легенд, пытались раз и навсегда покончить с этими рыбами и травили их разными ядами, попутно истребляя других обитателей рек. Что ж, в XX веке человек пережил «головокружение от прогресса». Ничтоже сумняшеся, мы пытались по-своему налаживать равновесие в природе, разрушая естественные механизмы и всякий раз страдая от последствий.

Туземцы Южной Америки давно научились уживаться с пираньями и даже сделали их своими помощниками. Многие индейские племена, живущие в Амазонии, в дождливое время года не утруждаются рытьем могил, чтобы хоронить сородичей. Они опускают мертвое тело в воду, а уж пираньи – прирожденные могильщики – оставят от покойного лишь «череп Йорика» и к нему немного костей.

Индейцы племени гуарани заворачивают покойника в сеть с крупными ячейками и вывешивают за борт лодки, дожидаясь, пока рыбы не соскоблят всю плоть. Потом украшают скелет перьями и с почетом прячут («хоронят») в одной из хижин.

С незапамятных времен челюсти пираний заменяют индейцам ножницы. Приготавливая стрелы, отравленные ядом кураре, индейцы надрезали их наконечники зубами пираний. В ране жертвы такая стрела обламывалась, тем вернее отравляя ее.

В наши дни в водоемах Европы и США тоже стали встречаться пираньи. Помнится, некоторые бульварные газеты сообщали и о появлении «рыб-убийц» в Подмосковье. Все дело в любителях экзотики, которые, заводя у себя необычных рыб, могут, пресытившись «этой игрушкой», выбросить их прямо в соседний пруд или канализационный сток.

Однако паниковать не надо. Участь пираний в нашем климате незавидна. Эти теплолюбивые животные быстро начинают болеть и гибнут, а уж зиму в открытых водоемах они вовсе не продержатся. Да и не похожи они на убийц, как мы убедились. Не так страшна пиранья, как ее малюют.

Человек нападает на акулу?

По статистике, человек куда опаснее для акулы, чем она – для него. Каждый год в мире добывают около 680 тысяч тонн акульего мяса. Суп из акульих плавников – традиционное блюдо в странах Азии. В одном лишь Гонконге в начале девяностых годов ежегодн о перепродавали до семи миллионов фунтов акульих плавников.

Бессчетное число акул кончают жизнь в огромных тралах, что тянутся за рыболовецкими судами. Стремясь побыстрее заготовить плавники и не возиться с остальной тушей, люди вырезают у пойманной, еще живой акулы спинной плавник, а ее изуродованное тело бросают назад в море. Что ж, разве мы не вправе назвать человека существом более зверским, чем акула? А ведь акула – санитар моря. «На то и акула дана, чтобы тунец не дремал». Она истребляет в первую очередь раненых и больных рыб и животных. Если белая акула и ее сородичи исчезнут, экологическое равновесие в океане нарушится.

Послание XXI веку

Борис Чадов

Цивилизация подошла к знаменательному рубежу, когда социальные и политические события, включая крупнейшие – войны и революции, по силе воздействия на мировой порядок (ход истории) начинают уступать событиям культурным. Как знак наступающих перемен, как пророчество и послание XXI веку прозвучала в мире жизнь выдающегося человека, Н.В. Тимофеева-Ресовского.

Книга «Николай Владимирович Тимофеев-Ресовский» В.В. Бабкова и Е.С. Саканян вышла в начале года в московском издательстве «Памятники исторической мысли» (замечательная обложка – Н.В. с закрытыми глазами в духе Борисова-Мусатова, грозовые облака).

Бабков – биолог, генетик и историк науки. Саканян – биолог и кинорежиссер. Оба, каждый по-своему, знали Тимофеева-Ресовского, оба оценили значимость его личности и приняли деятельное участие в представлении ее миру в истинном свете.

В том, как написана книга, в свою очередь, много тимофеевского.

Книга представлена как историческая панорама, состоящая из трех частей или слоев: научный вклад Н.В. Тимофеева-Ресовского в естествознание XX века; его жизнь и социальные потрясения столетия, прошедшие по его судьбе, высвеченные в драматической истории борьбы за его посмертную реабилитацию. Третий слой – архивные приложения – та же жизнь, но бесстрастно рассказанная слогом документа. В качестве виртуальных «приложений» к книге остаются знаменитые фильмы о Тимофееве-Ресовском, сделанные Е.С. Саканян, – кинотрилогия о Зубре: «Рядом с Зубром» (1988), «Окота на Зубра» (1990), «Герои и предатели» (1991) и итоговый видеофильм «Любовь и защита» (2000), и ряд публикаций о нем, сделанных при участии авторов. Полнота и многосторонность охвата соответствуют тимофеевской манере схватить и обозначить явление в общей форме.

Н. Н. Тимофеева-Ресовская с детьми. Слева неправо: Виктор, Николай, Вера, Владимир, 1906 год

Впервые Тимофеев-Ресовский появился на общественном российском небосклоне в образе «Зубра» – так его назвал Д. Гранин в документальной повести, сравнив с сильным, величественным и уходящим в небытие животным. («Зубр не приручаем», цитирует Саканян зубровода Михаила Заблоцкого.) Действительно, у многих знавших Тимофеева-Ресовского оставалось трудно определяемое ощущение «не современности» его натуры.

Одно указание на причину «не современности» мы помним из рассказов самого Н.В. Тимофеева-Ресовского. Он шутливо говорит, что предпочитает вести себя «по возможности барственно». Другое, согласное с первым, содержится в книге: в заключении к первой части авторы ссылаются на речь Герберта Уэллса «Человек науки как аристократ» 1941 года, включенной Н.В. Тимофеевым-Ресовским в его коллекцию оттисков. «Не важно, беден он или богат, неуклюж или потрепан, – говорит Уэллс. – Без какой либо претензии на ложную скромность он должен нести себя как аристократ не только внутри себя, но и среди равных ему, нравится это им или нет. Он ключевой человек Нового Мира».

Постоянное и не подлежащее сомнению ощущение ценности своей личности и аристократическое пренебрежение тем, что «говорят все», оказываются не порочными, а ценными свойствами для творчества. То общинное поведение и умонастроение, что прививались в советской России и стали частью каждого из нас, Тимофееву-Ресовскому были чужды. Если к этому добавить вежливость и учтивость, черты не советского происхождения, то «ископаемость» Н.В. в глазах современников становится понятной.

После реабилитации Тимофеева- Ресовского летом 1992 года всего за десяток лет возникла литература о нем. Изданы его «Избранные труды. Генетика. Эволюция. Биосфера» под редакцией О.Г. Газенко и В.И. Иванова (1996), сборник воспоминаний «Николай Владимирович Тимофеев- Ресовский. Очерки. Воспоминания.

Материалы» под ред. Н.Н. Воронцова (1993), книга А.Н. Тюрюканова и В.М. Федорова «Н.В. Тимофеев- Ресовский: Биосферные раздумья» (1996), сборник воспоминаний «Н.В. Тимофеев-Ресовский на Урале» (1998) и, наконец, «Н. Тимофеев-Ресовский. Истории, рассказанные им самим, с письмами, фотографиями и документами» (2000). В этом ряду книга В. В. Бабкова и Е.С. Саканян – итоговая.

В отличие от всех других в этой книге личность Н.В. Тимофеева-Ресовского предстает в нескольких ракурсах. Книга необычна по композиции: на строгое изложение научного наследия Тимофеева-Ресовского последовательно наслаивается как история его жизни, так и архивный материал, включая и «говорящий», драматургически выстроенный фоторяд. Каждый из трех слоев особенный и интересен по-своему, но вместе они дают потрясающий эффект: создается ощущение реальной жизни и включенности в события. Ощущение полноты создается не только разнородностью материала, но и сочетанием двух подходов к теме: рационального (научного, документального) и образного – художнического. Как литературное произведение книга уникальна.

Семья Тимофеевых- Ресовских, 1931 год

Первая часть книги – это первая и в то же время полная научная биография Тимофеева-Ресовского. Она восполняет серьезный пробел в литературе по истории естествознания XX века. Для современных исследователей, на мой взгляд, особый интерес представят главы: вторая (феноменология реализации генов), четвертая (популяции и микроэволюция) и седьмая (радиационная биогеоценология): в них речь идет о проблемах сегодняшнего дня биологии. Постановка Тимофеевым-Ресовским этих проблем и его подходы интересны и поучительны. В книге Бабкова и Саканян наука предстает в виде культурного феномена; так науку воспринимал Тимофеев, так ее воспринимали его великие учителя и круг его друзей.

Резюмируя научную деятельность героя, Бабков утверждает, что «целью научной жизни Николая Владимировича Тимофеева-Ресовского было создание основ для будущей теоретической биологии». С этим нельзя не согласиться. На деле, он и был биологом-теоретиком. Подход, характерный для теоретической физики, он применял к проблемам, встающим в биологии, – а это большая редкость. Биолог-экспериментатор и биолог-теоретик – разные типы (мозги разные). Один стремится к решающему опыту и утверждению на его основе одной из гипотез. Другой – к концептуальной точности и аксиоматизации своей области. Без сомнения, контакты Тимофеева- Ресовского с физиками и математиками объясняют то, что ему был близок их стиль мышления. Большинству биологов такой стиль мышления чужд.

Этот стиль его мозговой деятельности. как показано в книге, был органично связан с другой его отличительной чертой: публичностью творчества. Семинары, лекции, трепы, школы, общение и беседы с множеством людей – размышление на людях. Это размышление отличается от размышления в одиночестве тем, что оно использует эмоциональный допинг, возникающий в аудитории. Так вести себя может по преимуществу теоретик. Экспериментатор считает, что опыт говорит сам за себя, и не будет спорить: он пойдет проводить такой эксперимент, который «сразит всех своей убедительностью». Тимофеев- Ресовский действительно был теоретиком, работающим на подпитывающем эмоциональном фоне открытой дискуссии.

Он работал со своей мыслью на людях, и прервать его рассуждения было вряд ли кому доступно: вставить слово слушателю или оппоненту он давал тогда, когда сам считал нужным. Такие публичные размышления были важны для воспитания культуры мышления у слушателей, наблюдавших, как исходная мысль становится формулой.

Н. В. Тимофеев-Ресовский возле вивария. Берлин- Бух, 1935 год

Н. В. Тимофеев-Ресовский у термостата с дрозофилами, 1935 год

Его ерничанье по поводу увлечения ДНК – «ДНКаканье» – в 60-е годы многих удивляло. Трудно было предположить, чтобы Н.В. не оценивал значимости открытия химической природы вещества наследственности. Дело было все в той же его теоретической натуре: заклинания ДНКой слишком часто прикрывали леность мысли и уводили отдела.

Утверждения лектора, читающего научный доклад, подлежат демократическому обсуждению, а утверждения профессора авторитарны, принимаются без обсуждения – таков закон жанра. В своих выступлениях Н.В. сильно, выпукло и образно выделял, что правильно, а что нет. Многое, о чем мы судим сейчас, говорилось им с позиции человека, в силу колоссального опыта и возраста склонного к менторству. Но этот тон искупался возможностью прикоснуться к работе мысли – вот сейчас, в этот момент времени.

Потребность в аудитории для Николая Владимировича сочеталась с потребностью аудитории в нем. Существует одна сторона научной деятельности, которой следует уделить внимание: это восприятие мысли в научной среде. Мысль, чтобы су шествовать, должна жить в головах и делах многих. Форма открытой научной деятельности, которая была характерна для Тимофеева-Ресовского, особенно способствовала восприятию, атмосфере сотворчества.

Центральным драматическим событием в судьбе Тимофеева, полно отраженным в книге, является, на мой взгляд, его жизнь в Германии, находящейся в состоянии войны с Советским Союзом. Нет сомнения в том, что жизнь в государстве, воюющем с его народом, глубоко им переживалась. Оказавшись в России, он не делал попыток разъяснять ситуацию. Он рассчитывал только на понимание. И понимание было.

Он не симпатизировал советской власти ни до отъезда в Германию, ни по возвращении. Живя и работая в Советском Союзе, он четко отличал государство – со всеми его отрицательными чертами – от его любимой родины. Он не служил нацизму, хотя находился в нацистской Германии. Родины он не предавал, хотя его склоняли к этому. Это теперь доказано в книге Бабкова и Саканян.

Фотография из уголовного дела, 1945 -1946 гг.

Стандартные сценарии на тему науки – «научная идея» и «научный гений». В стороне остается тема научного народа, научного сообщества. Но именно научному сообществу и гений и не гений представляют свои труды, оно их оценивает, и им решается их судьба: быть подхваченным и стать прорывом или быть отброшенными на долгое время. Бабков рассказал мне, что в разговорах с исполнительным директором Нобелевского комитета (о номинации в 1950 году Н.В. Тимофеева-Ресовского) был затронут вопрос о малом числе лауреатов среди ученых России. Ответ шокировал меня: советские ученые не выдвигали своих коллег – российский научный народ не ценит своих талантов и гениев!

К чести российской, бывшей советской, научной общественности, во всяком случае большой ее части, надо сказать, что она безошибочно оценила Тимофеева-Ресовского как свое научное достояние, несмотря на «германское пятно» и официальное отчетливо холодное отношение к нему. Доверие к Тимофееву-Ресовскому людей, не знавших подробностей его пребывания в военной Германии, но отлично осведомленных о зверствах нацистов на родной земле, свидетельствовало и об их интеллектуальной глубине, и об их человеческой интуиции, и о большом сердце. Это доверие не могло не смягчать «несения креста».

Борьба за Тимофеева, как справедливо пишет Е.С. Саканян, была борьбой и за идеалы российского научного сообщества. И началась она еще при его жизни. События, связанные с реабилитацией, ярко описанные в книге, свидетельствуют об очень важном: здоровые силы в культурной и интеллектуальной среде России есть.

Двадцатый век оказался для России неблагоприятным в том отношении, что для ярких личностей вероятность выживания приближалась к нулю. Таким, чтобы выжить, надо было быть героями. Тимофеев-Ресовский оказался одним из них – благодаря мощи личности, талантам, способности к научному творчеству в любых условиях, включая тюрьму. Двум тоталитарным режимам пришлось терпеть выдающуюся личность из-за ее масштаба и из-за его причастности к передовой науке, в ведении которой находились и атомная энергия, и генетический код. Время значимости науки наступало.

Лекция по генетике, 1956 год

Николай Владимирович и Татьяна Булгакова на летней школе биологов. Можайское море. Лето 1966 года. Фото В. Адонд

Ценность личности Тимофеева- Ресовского для человеческой цивилизации признана мировым сообществом. 2000 год отмечался ЮНЕСКО как год его 100-летнего юбилея. Кроме уроков, которые преподносят великие личности каждому из нас, жизнь Тимофеева особенно поучительна для ученых и управителей России. Роль науки в обществе растет стремительно, а в новом российском обществе пока нет осознания того, что развитие науки – показатель умственного здоровья нации.

По завершении XX столетия приходится только пожалеть о самых грандиозных его «свершениях»: десятках миллионов загубленных жизней и колоссальных средствах, затраченных на соперничество в мировом масштабе. И ничего нового по этой части по сравнению с XIX, XVIII и т. д. веками. Новое, что приносит каждый век, в другом – в организованном творческом труде и нравственном совершенствовании. В них надежда и спасение человечества. Об этом и книга.

Особенности личности героя, представленные в книге, очень важны для современного исследователя: обыкновенность, столь удобная для обладателя и поощряемая обществом, отрицательно коррелирует с творческими успехами.

Еще живы многие люди, которые были знакомы с Тимофеевым-Ресовским или слышали о нем. В вышедшей книге они найдут материал, многократно превышающий их личные сведения, и еще раз порадуются, что жизнь свела их с этим замечательным человеком.

Книга обращена по преимуществу к научной молодежи. Содержание науки меняется, и первая четверть XXI века, по-видимому, существенно изменит картину научной проблематики. Но те, кто будут строить науку XXI века, смогут опереться на вдохновляющий пример, который дал нам всем Николай Владимирович Тимофеев- Ресовский.

СКЕПТИК

Владмир Скриппкин

Может быть, это карта?

«Фирменным знаком» крито-микенской цивилизации был лабиринт. И частенько он принимал формы спирали.

Но почему? Почему Минос, пустившийся в погоню за Дедалом, всем местным царькам, подозревавшимся в его укрывательстве, предлагал загадку со спиралью? Почему покинувшие гибнущую крито-микенскую цивилизацию жители выкладывали в местах своих стоянок и новых поселений лабиринты из камней, формой напоминающие спираль?

Хотя, конечно, спирали были везде – в природе в виде разнообразнейших раковин, в форме водоворотов, смерчей, облаков в небе. Значение спирали в мифе, культуре, религии, философии трудно переоценить. Но «фирменный знак», символ?

Для начала я взял все населенные пункты в материковой Греции, Пелопоннесе, островах Эгейского моря, начинаюшиеся на Агиос (Агиос – Эвстратис – сегодняшнее название древнего острова Огигия, «пупа моря»), и отметил на карте. Их оказалось очень много, и все с различными окончаниями: Агиос-Николаос, Агиос-Петроос и т.д.

«Агиос» переводится с греческого как «святой». Более ранее значение этого слова – «возвышенный», «стоящий над другими», «отличающийся». Христиане называли так людей, творящих духовные подвиги. А еще до христианства, в более ранние времена, так называли населенные пункты, стояшие возле самых больших вершин гор. Иногда в районе такого знака находилось два поселения с почти однотипным названием. Согласитесь, вечную скалу все же естественней считать топонимом (знаком), чем подверженный всем превратностям судьбы человеческий поселок или город.

Мои рассуждения шли примерно так: раз название Агиос, Аги, Ахи ведет нас к восхищенному первовысказыванию в виде «Ах», то все объекты, созданные людьми или природой и начинающиеся с этого слова, должны быть необычны в данном районе, отмечены каким-то одним, свойственным всем им своеобразием. Ими должны восхищаться и признавать их главенство над другими.

Итак, обозначив на карте все самые высокие горы материковой Греции, Пелопоннеса, островов Эгейского моря, Малой Азии, юга Болгарии и Румынии, я получил целую топографическую сеть. И когда по точкам ее я провел кривую с началом от острова Огигия, перед моим изумленным взором легла более или менее правильная спираль.

Чтобы это значило? Да пока ничего. Красиво, интересно, здорово – и все. Но тут мне на глаза попались публикации о Фестском диске – литой глиняной толстой лепешке, около двадцати сантиметров в поперечнике, выкопанной в развалинах древнейшего города Феста на Крите. Диск покрывали загадочные письмена. Их пытались прочитать многие поколения ученых, но не преуспели.

И поскольку я только что занимался спиралями Средиземноморья, то тут же увидел эту спираль на диске. Поразительно! Спираль, проходящая по поверхности Фестского диска, как две капли воды была похожа на проложенную мною по горным вершинам Греции. Родоп. Малой Азии и островов Эгеи! Сравнивая две спирали, я стал думать. А что если поперечные черточки на диске, рубящие спираль на части, не знаки, обозначающие конец слова, как предполагали исследователи, а топографические линии, идущие от одной горы к другой, от вехи к вехе? Тогда, быть может, Фестский диск-топографическая карта этого района, привязанная к ее горным вершинам? Немного помудрствовав и соединив вершины гор на современной карте прямыми линиями, как они были соединены, по моему мнению, на Фестском диске, я получил мир, поделенный на неправильные четырехугольники.

Мысль о Фестском диске как о карте крепла, я был почти уверен, что на диске обозначено деление земли на участки. Так делим мы страны на административные районы. Но тогда наши представления о размерах крито-микенской цивилизации, мягко выражаясь, оказались искаженными. Передо мной лежал Фестский диск, и это была целая вселенная минойиев, поделенная на районы. И районы эти были поразительно точно, адекватно топонимам, расположенным на земле, обозначены.

На Фестском диске каждый такой район был заполнен надписью – рисунком. Всего районов было 31. Греки через тысячу лет разбили страну точно так же на 30 районов – номов, и каждый назвали именем бога-покровителя.

Наверняка, люди во все времена хотели как-то обозначить, представить землю, на которой они жили. И возможно, первые топографические системы и были таким обозначением – представлением. Карта! Если каждый четырехугольник на Фестском диске был административной единицей, быть может, надпись означала его название? Или иначе. Каждый район имел своего бога- покровителя, и тогда, возможно, по мифу, надпись в первом четырехугольнике, с которого начинается спираль, должна быть – Атлант! Так как именно он был первым владетелем Огигии и прилегающих к нему земель…

Шло время. Занятия Фестским диском не были главным делом моей жизни, и потому почти случайно я узнал, что диск имеет точно такую же спираль с другой стороны. Но в тех же самых четырехугольниках были проставлены уже совсем другие надписи. Похоже, диск был не просто картой, а неким глобусом, космогонической моделью минойского космоса. А что если подумать о карте звездного неба?

Фестский диск (лицевая сторона)

Фестский диск (оборотная сторона)

Как мореходный народ, они знали его хорошо. Об этом говорит множество найденных печатей, на которых помимо изображения незнакомых нам богов выпуклыми точками с треугольными лучами сияют вечные звезды. На некоторых печатях можно даже увидеть созвездия, знакомые нам сейчас.

Мысль эта показалась мне очень заманчивой, но… пока это – лишь предположение. Согласитесь – любопытное.

Знаки Фестскогс диска

Но что кажется явным – подтвердилось главное мое предположение, что древний остров Огигия является географическим центром крито-микенской цивилизации.

Далее. Огромность территории, охватываемой Фестским диском, убеждала, что минойцы знали землю лучше, чем это казалось. Одно дело – видеть стоящие на горизонте горы, и совсем другое – превратить хаотически стоящие вершины в знаки (топонимы), точки отсчета гигантской модели мира.

Ясно, что политическое и экономическое влияние крито-микенской цивилизации было гораздо значительнее, чем думалось, и простиралось далеко в глубь не только материковой Греции, но и в глубь Балкан и Малой Азии. Иначе зачем было составлять такой точный и трудоемкий документ, как Фестский диск.

Чтобы обозначить и осмыслить такой огромный массив горных хребтов, долин, рек, окружающий Эгейское море с его тысячами разнообразнейших островов, требовалось не одно и не два поколения исследователей. Составить карту страны, привязанную к топонимам на земле такого объема, могла только долгоживущая цивилизация, исследования которой в этом направлении шли многие-многие годы.

Этот факт не следует упрощать, так как за ним стоит не просто поиск необычных точек на земле (в виде гор), но и создание на базе этих точек новой системности, не имеющей аналогов в мире- Поэтому, когда в результате разрушительной деятельности вулкана Санторин жизнь внутри цивилизации подошла к опасному пределу, миграция ее народов из центра к окраинам страны произошла не только безопасно, но и достаточно незаметно. Она шла долго и привычно и была естественной для того времени. Люди уходили, зная, куда. Уходили, принося на периферию страны обычаи, культуру, навыки строительства, методы добычи и обработки металлов, новейшую технологию ремесел, что заложило основу многих будущих цивилизаций Средиземного моря, таких как хетская, греческая, этрусская, римская.

К тому же миграция народов из Эгеиды позволила познакомиться с ней будущим ее завоевателям, народам, живущим относительно далеко и пока не помышляющим не о каких походах в другие земли.

Что же касается знаков-надписей, расположенных внутри прямоугольников-секторов, то, по современным представлениям, это древнейшее рисунчатое письмо. Что они обозначают, я не знаю, хотя уверен, что письмена в А1 читаются как «Атлант». Я не лингвист и передаю пальму первенства в расшифровке названий районов и богов крито-микенской цивилизации тебе, мой любопытный читатель. Думаю, что тебе это доставит огромное наслаждение, точно такое же, какое испытал я, расшифровывая спираль Фестского диска.

Топографический план деления крито-микенскоО цивилизации в соответствии с делениями на Фестском диске

ВО ВСЕМ МИРЕ

Побочный эффект

Как сообщает американская служба геологических исследований,за последние годы в реках США повысилось содержание эстрогеноподобных веществ. Их основной источник – тонны оральных контрацептивов, прошедших через организм американских женщин и попавших в сточные воды. Эти вещества, особенно в смеси с некоторыми пестицидами, оказывают специфическое влияние на животных. В частности, во Флориде наблюдается сморщивание пениса у самцов аллигаторов, а у некоторых рыб протеины, участвующие в формировании икры, стали производиться организмом не только самок, но и самцов. Страдают не только водные животные, но даже птицы: избыток женских половых гормонов, полученный ими с пищей, нарушает нормальное брачное поведение – растет число «холостяков», не умеющих правильно петь и привлекать самку, соответственно сокращается и численность популяций.

Долой очки!

Крошечное прозрачное кольцо, вживляемое в роговицу, может позволить близоруким навсегда забросить очки и не прибегать к лазерной хирургии.

В ходе 15-минутной операции, проводимой под местным наркозом, хирург делает крошечный надрез вокруг роговицы и вставляет кольцо. Оно изменяет кривизну роговицы, в результате чего лучи света фокусируются точно на задней стенке глаза, на сетчатке, которая передает зрительные сигналы в мозг.

После установки кольца пациенты не чувствуют боли или неприятных ощущений, причем кольцо изменяет внешний вид глаза не больше контактной линзы. Клинические испытания кольца для роговицы проводятся в десяти медицинских центрах США.

Когда у мозга и тела разный пол

Дебаты о первопричинах транссексуальности ведутся давно, и пока не выяснено, лежат в ее основе психологические или биологические факторы. Обнаружив подобные наклонности у знакомых или близких, знайте, что речь идет не об извращенцах или людях с расшатанной психикой. Голландские ученые из Netherlands Institute for Brain Research обнаружили в головном мозге человека, в гипоталамусе, область, отвечающую за сексуальное поведение. У обычных мужчин она обширнее женской. А вот у мужчин-транссексуалов размеры области такие же, как у женщин. В силу невыясненных пока причин головной мозг и тело транссексуалов изначально имеют разный пол. Это и побуждает их делать операцию.

Этим вымирание не грозит

Персонажи мультфильмов покемоны становятся объектом науки. Зоолог Эндрю Белмфорд из Кембриджа сравнил интересы восьми летних британцев в биологии и «покемонологии». Оказалось, что дети прекрасно разбираются в большинстве (до 90 процентов) видов покемонов и в особенностях их «биологии». Однако более половины самых обычных растений и животных им неизвестны. Дети плохо представляют себе проблемы охраны живой природы, хотя наслышаны о лабораторной науке, особенно о генетике и клонировании (чем, собственно, и «нашпигованы» сериалы). Выводы: создавая очередную «жвачку для ума», нужно не забывать направлять интерес детей на проблемы экологии и охраны природы.

ПОРТРЕТ НОМЕРА

Галина Бельская

В круге ада

– Алло! Алло! Ты слышишь меня? Ну, где ты шляешься? Ну, приходи. Я прошу тебя, я очень тебя прошу, я прошу тебя, я прошу…

Она говорит это тихо и громко, шепчет и плачет второй час подряд. Ее привезли перед самым обедом.

Привезли и привязали к кровати в коридоре рядом с палатой, где я сижу возле своей дочки.

Я слышу все очень остро. Как звенят тарелки, как бодрые санитарки шутят и зовут тех, кто может подойти и взять обед…

Сначала везут кисель, серый, жидкий, и разливают в жестяные кружки. Стаканов здесь нет: стекло, вилки, ножи – не положено. Это – отделение психосоматики.

Мыслей нет никаких, мелькают просто слова. Или вдруг вспоминаю письмо из первого пионерского лагеря. Она писала: «Здравствуй, мамочка. Я живу хорошо. Мамочка, забери меня отсюда. Мамочка, пожалуйста, забери меня отсюда, мамочка, забери меня отсюда, забери меня поскорей…». И весь мятый листочек в линейку с двух сторон был исписан этими словами. Ей казалось, что если она перестанет это писать-говорить, то просьба прервется, а она не могла ее прервать. Как заклинание. Тогда, двадцать лет назад, я приехала и забрала ее. Спасла. Мы шли по узенькой тропинке через редкий лесок, и она все время забегала вперед и смотрела снизу вверх мне в лицо, еще не смея поверить.

Эта женшина тоже заклинала.

– Алло, алло, ты слышишь меня?

Она еще в той жизни, где ее не слышали.

Я сижу недвижно. Мне кажется, если я пошевельнусь, я упаду.

Я не беру обед своей дочке. Просто сижу, а когда она откроет глаза, я буду улыбаться…

– Помогите! Помогите! – это совсем рядом. Нестарая грузная женщина. Я здесь уже седьмой день и знаю, что помочь ей нельзя. А теперь, когда пишу, знаю, что ее уже нет. И радуюсь – отмучилась. За все это время к ней никто не пришел. Ни родной, ни просто знакомый человек. Как это могло случиться?

Такую скорбь я в сердце ощущаю, Так горько ум стеснится, Что говорю: «Душа! Еще ли ждать? – Страдания, что ты должна приять».

Данте Алигьери. «Новая жизнь». Перевод А. Эфроса

Я начинаю эти записи, чтобы понять. Что?

В таких местах жизнь предстает обнаженной в трагичные свои минуты. Здесь все доведено до крайности, и потому отчетливей и лучше видно, что приводит человека к самому краю. И все, что спасает его, – профессионализм, воля и великое терпение, и любовь к людям несмотря ни на что – тех, кто стоит на страже жизни.

Заведующий этим психосоматическим отделением – Самуил Яковлевич Бронин. Ему-то я и надоедаю своими расспросами и разговорами. Он занят, очень занят, сильно чем-то озабочен, но в какой-то момент воодушевляется.

Вопросы психиатрии, даже несмотря на перестроечную гласность (наш первый разговор происходил в июне 1992 года), совсем не попадают в печать. И не случайно – люди всячески избегают знакомства с нашим предметом, испытывают к нему явную антипатию и реальное чувство страха. Это подтвердит любой больной и любой врач, находящийся с ним в одной упряжке. Тот и другой расскажут о негласном и потому особо действенном остракизме – умолчании и неприятии, которыми оба окружены. Поэтому любой разговор о психиатрии начинать надо едва ли не с азов.

Мы сидим в его кабинете, маленьком, очень тесном. Все время заходят то сестры, то врачи, что-то спрашивают. Вдруг срочно нужно перетаскивать стулья и шкафы из другого отделения, и Бронин извиняется, вскакивает и убегает. За окном – дождь. Я вижу, как он бежит по лужам, не разбирая дороги. Какие стулья? При чем тут они? Но я ничему не удивляюсь, наша жизнь – сплошной абсурд, и здесь, в больнице, так же, как и везде. Печать убогости и запушенной нищеты лежит на всем. Какая-то неистребимая бедность с ее запахом и бесцветностью! Глаз ни на чем не может задержаться, скользит бесприютно. Приходят на память слова:

Я не пою – я слезы лью Или верней – пою сквозь слезы. Я навеваю рифмой грезы И забываю боль свою.

Это Бронин перевел сонеты Дю Белле, французского поэта XVI века, и мечтает издать их.

Взгляд схватывает поллитровую банку вместо пепельницы, обмылок хозяйственного мыла в разбитом блюдце, пыльное окно без занавесок. А он тем временем, довольный и бодрый, стряхивает воду с халата и объясняет мимоходом, какая все-таки удача с этими стульями и шкафами! Наконец-то удалось их приобрести! Садится и сразу продолжает, как будто и не уходил.

Очень важно знать, насколько распространены психические расстройства и какова потребность в психиатрической помощи.

Это как раз то, что меня интересует более всего, – психическое здоровье общества. Отчего вообще оно зависит? Если вспомнить, что процент самоубийств очень высок в развитых и богатых странах, то, возможно, материальное положение – не самая главная причина? Но Бронин озабочен не причиной, а следствием: как часты психические расстройства, много ли их? Сколько?!

Мы этого не знаем, но все серьезные исследователи в этой области сообщают об удивительно высокой общей частоте психических расстройств и отклонений в психике населения.

В 1968-1969 годах я проходил ординатуру при психиатрической клинике / Московского мединститута. К этому времени у меня уже было пять лет психиатрического стажа, и я работал над диссертацией. Темой ее как раз и было распространение психических расстройств в большом городе – в Москве. Для этого довольно дотошно я обследовал 450 человек из случайной выборки.

– Ходили по домам?

Да, ходил по домам и задавал вопросы, а этого тогда делать было нельзя, нужно было иметь специальное разрешение от КГБ, а у меня его, естественно, не было. Сейчас, кстати, тоже нужно. Однажды случилась история, я попал на одного чекиста, он был зятем генерала КГБ, они допрашивали меня, узнали, откуда я, и позвонили непосредственному начальству, что, дескать, происходит? Был жуткий скандал, и меня чуть не выгнали. Диссертация была одобрена на кафедрой но… работа защищена так и не была, и выводы опубликованы не были. Напрасно старался!

И понятно, почему. Выводы, к которым пришел Бронин, ошеломляющие: четверть населения, безусловно, нуждается в наблюдении или периодической помощи психиатра, еще четверти необходимо содействие психоневролога, психотерапевта или просто общепрактикующего врача, знакомого с психиатрией; третья четверть обнаруживает те или иные отклонения от так называемой нормы. Их нецелесообразно лечить специалистам, скорее они нуждаются в отдыхе, в перемене окружения. И только последняя, четвертая четверть выборки, включающая в себя и младенцев, здорова психически. Такая вот вопиющая картина! Это – 1968-1969 годы. Сегодня все значительно острее.

Измученных, полупотухших глаз Уже не властен я отвлечь от вас, Затем что скорбь излить они желают; Вы дали им частицу сил своих, И жажда слез испепеляет их, Но плакать перед вами не дерзают.

Данте Алигьери

Насколько картина вопиющая, я чувствую своим сердцем. Великая печаль коснулась его непосредственно. Пребывая в больнице который уж день, наблюдая разных больных, я самую общую статистику Бронина вижу в конкретных, живых ее носителях. Для неискушенного человека, каким я была несколько дней назад, – это шок. Потому и явилось решение – написать об одном из кругов ада на земле. А Вергилий – Бронин, он ведет меня своим рассказом.

Чтобы заниматься профессионально, грамотно с такой массой людей, нуждающихся в помощи, половина населения должна быть психиатрами. Это невозможно! Что же в действительности? Из числа больных, безусловно, нуждающихся в психиатрическом содействии, получают его считанные единицы, по моим подсчетам, лишь десятая часть. Это те, у которых болезнь протекает наиболее наглядно, драматично. Именно эта десятая часть была и есть на учете у психиатра, остальные никогда по поводу своих расстройств к психиатру не обращались, кроме, возможно, мимолетных жалоб участковому врачу Теперь (разговор происходит в июне 1992 года), когда за истекшие (от 70-х) двадцать лет положение ухудшилось, открыто признается, что существующие психиатрические учреждения – больницы и диспансеры в их теперешнем виде – пригодны для лечения только наиболее тяжелой группы больных со слабоумием и повторными психозами. Для остальных же по-прежнему нет надлежащего и подходящего места лечения.

– Как нет? А ваша психосоматика?

Конечно, и чиновники от здравоохранения скажут, что я ломлюсь в открытую дверь. Что, на самом деле, есть такие места – это психиатрические санатории, психиатрические и психосоматические отделения в составе общих больниц, дневные стационары. Они давно уже апробированы и одобрены. Так-то оно так, но это сплошь и рядом отписка, обычная наша липа. Но может ли мизерное число этих отделений удовлетворить огромную, огромнейшую в них необходимость?

Поначалу я с трудом улавливаю его мысль. Горе гнетет меня, и я поневоле сползаю к очевидному. Вот, значит, почему так тесно и койки в коридоре стоят. А сейчас, когда в которой уж раз открывается дверь и появляется встревоженная сестра, за ней эдаким пушистым шлейфом влетает… пух, выпушенный из подушки какой-то больной. И я, пока дверь открыта, вижу, что пух заполняет все пространство от потолка до пола. Абсурд какой- то! Шкафы, стулья, теперь вот – пух. Я никак не уйду от этой реальности и не поспеваю за Брониным.

Когда я, кончив ординатуру, пришел в районный диспансер и одновременно начал работать в дневном стационаре, я сильно удивился, как много больных можно лечить в этом учреждении! У меня выходило – половину. И дешевле это – наблюдать больных только с утра до полудня. Не говоря уж о нравственной, гуманной стороне дела. Это открытие меня прямо-таки поразило. Однако, получив хорошую прививку против всякого рода исследовательской деятельности, я не стал знакомить с моими мыслями медицинскую общественность.

Но не я один был таким умным. Несколько лет спустя я услышал о плановом обследовании, исходящем из Института психиатрии Министерства здравоохранения РСФСР. И что же? Результаты были аналогичны моим: половину больных можно направлять не в психиатрические больницы, пользующиеся поневоле дурной славой у больных, родственников и вообще у населения, а в дневные стационары. Половину! Можете себе это представить? Но самое интересное, что первые, самые первые в мире занимались этим еще в 40-е годы, до войны! И это были Первая Градская больница и Боткинская, их энтузиасты.

Мы так много первыми навыдумывали кучу важнейших вешей, что в результате это оказалось делом самих выдумщиков. А государство – начальство, чиновников и даже многих врачей – нисколько это не волновало и не трогало. Поэтому блестящие идеи с уходом их автора затухали, умирали – идеи ведь тоже умирают! – хоть и не так быстро, как люди.

Потом мы вдруг узнаем, что где-то на Западе идея, которая у нас давным- давно жила и умерла, там осуществилась и прекрасно «работает». Обидно. Почему за границей сразу схватывают верную мысль, а у нас нет?

Правда, почему?

Этот первый разговор с Брониным был толчком. Мне самой нужно было разобраться и понять. Он говорил о важном, наболевшем, и дело не сводилось к тому, где кого лечить. В его интонациях я улавливала бунтарство, спокойную решимость и Иное, свое знание. Оно-то и вело его. И привело сюда, здесь он создал свое отделение, здесь лечит больных и растит кадры, которые могли бы работать в психосоматике. Что за человек этот Бронин? И что это такое – психосоматика?

Когда б за всякую работу, Со справедливостью в ладу; Платили слугам по труду И наземь пролитому поту, Я позабыл бы все заботы. Но так как за большую мзду Все достается, как в аду, Плуту; бездельнику и моту. То я впустую хлопочу: Цепями воздух молочу, Еще я воду бороню. Солому сею на стерню И жну туманы в чистом поле.

Дю Белле «Сонеты» в вольном переводе с французского С.Я. Бронина

Психиатрические больницы – это не просто медицина, это – срез общества.

Первое, что приходит на ум, – это защита населения от буйства помешанных, но это лишь одна сторона дела. Как часто бывает, истина не столь логична, сколь парадоксальна. Население действительно защищалось, но не столько от больных, сколько от себя. Исследование вопроса показывает, что больницы создавались для того, чтобы оградить больных от враждебности и преследований населения. И началось это тогда, когда цивилизация созрела уже настолько, что варварское отношение к больным начало омрачать и портить складывающуюся общественную нравственность. Первые постановления о приютах для душевнобольных в Англии указывают именно на эту причину: душевнобольные слишком часто оказываются мишенью для нападок, для мучительства и избиения камнями, а это – нехорошо.

По гравюрам мы знаем, что душевнобольных сажали на цепь… И с тех пор мало что изменилось. Недавно к Бронину из самого центра столицы привезли больную, которую психически здоровый муж содержал в ванной, обмывая время от времени из шланга…

Поэтому, что говорить! Психиатрические больницы нужны, только более усовершенствованные и гуманные. Однако есть другие больные, у них психические расстройства временны, преходящи, это люди с нсрвно-психическими расстройствами – нервностью, стертыми депрессиями. И психиатрические больницы им не подходят. А больных таких, по общей мировой статистике, очень много, и число их растет.

По мнению психиатров, каждый человек (услышьте! – каждый) на протяжении своей жизни хотя бы раз оказывается на грани психического срыва. Причины могут быть разные: смерть близкого, разрыв с любимым, смертельная болезнь или совсем просто – перенапряжение, тяжелое переутомление. И вот уже бессонница, бесконечные навязчивые разговоры с самим собой. Тоска, желание умереть. Это – депрессия, область психиатрии. Куда идти таким больным? Обычно ходят в поликлинику, к невропатологу, но это – не по адресу. Депрессии лечат только психиатры. Время идет, больному становится хуже. Не окажи ему помощь сейчас, может случиться беда. В лучшем случае больного кладут в психиатрическую больницу. Но это опять не по адресу. Состояние, в которое он попал, временное. Вот для таких-то больных идеальным местом и могли быть отделения соматопсихиатрические, или психосоматические (от латинского сота – тело). Именно за них и ратовали психиатры 40-х годов. Именно такое отделение и создал Бронин.

Долгое время он казался мне настолько закрытой системой, таким интровертом, что узнать что-то лично о нем не представлялось возможным. Все разговоры – только о больных, психиатрии и ее нуждах. Вообще говорит в случае крайней необходимости – мало, точно, исключительно по делу. Как-то сказал: «Я давно не переживаю эмоционально то, что здесь происходит. Это невозможно».

Но однажды я стала невольной свидетельницей его телефонного разговора. В это утро он был особенно закрыт и мрачен, скулы не разжимались, глаза словно не видели; мне машинально кивнул и взял телефонную трубку: раздался звонок. И тут глаза сверкнули, и голос сорвался на крик: «Как вы посмели перевозить больного в таком состоянии! Мы не успели его даже осмотреть. Как вы посмели! Он умер, он умер!». Там, на конце провода, еще что-то говорили, он не слушал. Сидел молча, словно каменный. Я тихо вышла из кабинета. Значит, все не правда, когда он говорил, что давно не может эмоционально воспринимать страдание, боль, смерть! Значит, это все внешнее: закрытость, сдержанность, молчаливость – удобная маска. Прибежище, чтобы укрыться.

Мы покидали с дочкой больницу в ясный летний день. Словно могучая гроза налетела на нас, сбила с ног, распластала, но промчалась, миновала, и мы, полуживые, уцелевшие, осторожно вдыхали ароматы жизни, вспоминая их заново. Мы уходили с великой радостью и облегчением.

Но больница оставалась, и Бронин, ее бессменный часовой, тоже оставался. И значит, надо было уже мне одной возвращаться сюда, чтобы закончить начатое. А еще мысль быть ему хотя бы чем-то полезной очень грела душу.

Я люблю делать то, что я хочу. Итак, как я хочу. Это – основная беда или достоинство, как посмотреть. Так с малолетства. Кроме того, я не очень люблю, когда мною руководят и командуют. Я подчиняюсь, но чувствую себя при этом неважно. Первые десять лет здесь я был ординатором и подчинялся, правда, не любил, когда лезли лечить моих больных, – это мое дело, так я считал и считаю. Я и сейчас подчиняюсь, понимаю, что без дисциплины невозможно. Но это – как в армии. Есть уставные положения, которые нужно выполнять, но это не лишает вас внутренней свободы. То же самое и у меня. Там, где я должен решать, я в этом случае никаких вмешательств не терплю.

Таков мой герой. Его дед со стороны отца – раввин, другой, со стороны матери, – француз-анархист. Мать, Элли Ивановна Бронина, она же Рене Марсо, родилась в маленьком городке Даммари-ле-Лис, в 40 километрах от Парижа, в крестьянской семье. Необыкновенно способная в учении, она получает прекрасное образование, но уже с 15-16 лет становится социалисткой с коммунистическим уклоном – листовки, кружки, манифестации, Маркс, Энгельс. И конечно. Красная Россия. Сюда она и попадает в 19 лет, чтобы потом поехать в Китай, стать радисткой при известном советском разведчике Якове Бронине, а затем и его женой.

Семья Якова Бронина жила в Прибалтике, отец прочил его в раввины, но в 16 лет он ушел к красным, отказался от семьи и вступил в социал-демократическую ячейку в Кременчуге. В Гражданскую войну был комиссаром и закончил ее в большом чине – бригадного комиссара, что-то вроде генерала. И даже когда в 40-м году Латвия стала советской, он не поехал навестить мать… Он был фанатиком, человеком идеи, жестким и непреклонным. И не подходил под общие мерки.

Рукопись книги о Рене Марсо лежит у меня на столе. Ее написал сын, Самуил Яковлевич Бронин, а до этого перевел книгу родоначальника психиатрии французского психиатра Манье и написал к ней блестящее предисловие (наш журнал частично опубликовал его в 1995 году, в № 10), перевел с французского и недавно издал «Сонеты» Дю Белле, написал сборник рассказов, издал профессиональный труд «Малая психиатрия больших городов», в основу которой легла незащищенная диссертация. Работает, не покладая рук, и считает, что писательство нельзя бросить также, как медицину, если, конечно, долго и по-настоящему заниматься этими делами.

Интересно, что «в случае Бронина», на мой взгляд, и писательство, и психиатрия – две стороны одной медали, иногда даже одна сторона. Разве не мечта писателя понять психологию, мотивы поступков? Понять и показать суть личности. Но это – одна из задач и психиатрии. Без способности решать эти задачи нельзя стать психиатром.

А почему вообще становятся психиатром?

Большевики того времени были особым народом, даже с психиатрической точки зрения. Первой женой, гражданской, моего отца была такая же, как и он, партийка, железная коммунистка. Она была из Латвии, потом, конечно, попала в лагерь, но и там была самой железной марксисткой, я знал ее. Почему его сделали разведчиком? С кадрами тогда было плохо, а он прекрасно знал немецкий, в доме у отца была немецкая культура, был культ Гете, говорили по-немецки. Его послали сначала в Германию, потом в Китай. Его первая жена (еще до лагеря) отказалась ехать с ним.

Интересно, что разведка в то время состояла, наверное, наполовину из евреев. Потому что они знали языки и, конечно, потому еше, что легче входили в чужую среду, это было у них в крови. Чтобы выживать, они должны были сливаться с чужой средой Русских было мало. И понятно почему: дворяне, просвещенные, со знанием языков не шли в разведку на службу красным.

Брали чаще всего евреев из полосы Центральной и Восточной Европы (Западная Украина, Белоруссия, Чехия, Венгрия).

Отец был известным разведчиком, я нашел его фамилию в книге о ГРУ. Фамилии матери там нет. он был в звании полковника, она – лейтенант. Они были совершенно разные, она принадлежала европейской культуре, была европейкой до мозга костей. Но вместе в разведке – это как на необитаемом острове; жизнь, обстоятельства свели их, они и поженились. Мне кажется, она была влюблена в Рихарда Зорге. Она его знала в Москве, в Японии они были соседями, она очень много вспоминала о нем так, как вспоминают о несостоявшейся любви.

Яков Бронин два раза сидел. Один раз в Китае, но недолго, очень скоро его обменяли на сына Чан Кайши, которого попридержали, когда испортились отношения с Гоминданом. А потом у нас, в ГУЛАГе. Интересно, что он «шел» за участие в шляпниковекой оппозиции – добирали тех, кто еще оставался. Никакие особые заслуги (а у Якова Бронина они, бесспорно, были) в расчет не шли. Он просидел с 1949 по 1955 год под Омском. Это был очень тяжелый лагерь.

Я ездил к нему туда, поэтому; когда пришел встречать уже в Москве на вокзал, шока не было, но вид его был ужасен. Изноете, что он сказа.1 мне там, на вокзале? А мне было 16 лет: «Не знаю, поеду ли я домой, твоя мать – плохая марксистка». Он был максималист, рисковал жизнью ради идеи и требовал того же от своих близких…

«Гвозди бы делать из этих людей»… И ведь делали. И получилось.

Спотыкаешься, когда не ждешь этого. Когда все ровно, обычно ничего не останавливает, не озадачивает. Если же живешь меж полюсов, да и в генах – раввины и анархисты, замираешь, как вкопанный, постоянно. Тогда-то мысли о психологии и психиатрии, быть может, и возникают. А еще тогда, когда отец с восторгом рассказывал о большевичке, которая на случайной станции по дороге на «задание» оставила своего маленького ребенка, решив, что он помешает ей в работе…

Итак, по матери он француз, по отцу – еврей. И по паспорту тоже еврей. Именно по этой причине его не взяли в аспирантуру. Но больше никогда, по его словам, от еврейства своего он не страдал. Хотя он мало того, что еврей, – еще и дерзкий, строптивый еврей, это вообще смертельный номер. Но ведь удался же! Он объясняет это тем, что время от времени в нем возникает большой заряд агрессии, и это всегда ощущается. По его мнению (замечу: мнению психиатра), проблемы у евреев часто возникают, потому что они несут в себе комплекс жертвы, а на такую психологию у людей чаще всего возникает агрессивный импульс.

В его случае – все наоборот. Комплекс же у евреев развился, естественно, не сегодня. Чувство ущербности оттого, что ты еврей, внедрялось, воспитывалось, поощрялось и становилось государственной политикой. По существу, ему невозможно было противостоять. В советское время евреи меняли имена, отчества, по возможности фамилии, чтобы облегчить хотя бы детям жизнь и снять с них это «клеймо». При таком прессинге очень немногим удавалось сохранить достоинство и избежать комплекса. Строптивым и дерзким удавалось.

.„Иду, бегу, подметки рву, Ищу банкира на неделю, Беру взаймы – все время в деле И все бездельником слыву. Несут счета, записки, вести, Что надо быть в таком-то месте, И рвут на части за грехи. Кто плачет, кто читает гимны, Скажи, пожалуйста, хоть ты мне: Когда же я пишу стихи?

Дю Белле «Сонеты». Вольный перевод с французского С.Я. Бронина

Я работал у Снежневского, прекрасного клинициста. Вокруг него были лучшие профессора, представители классической немецкой психиатрии. Хотя «немецкая» – это не совсем точно, потому что в 30-е годы русская психиатрия была очень сильной, и, как всякая передовая наука, она вбирала в себя разные школы, подходы, методы. Ее богатство заключалось в том, что она питалась всем, что было лучшего тогда в психиатрии, и синтезировала, перерабатывала это. Снежневский был представителем именно этой довоенной психиатрии. Речь идет об Институте психического здоровья. Кроме самого Снежневского, там быт Наджа – ров, Виктор Морозов, Штернберг, Шумский Николай Георгиевич и много других ярких врачей, и школа была высочайшего уровня.

Кстати, метод и школа, как ни странно, определяются составом больных и тем, чем вы занимаетесь. Если вы имеете дело с людьми, которые попали в землетрясение и находятся в состоянии испуга, шока, боли, нервного срыва, с этими людьми вы неизбежно становитесь психотерапевтом. Если вы имеете больных, страдающих шизофренией и эпилепсией, которые лечатся преимущественно лекарствами, то вы невольно становитесь врачом с биологическим направлением в медицине – они лечат душевные болезни так же примерно, как лечат язву.

Сейчас в стране очень высокая смертность, а мы – на самом тяжелом участке, поэтому заняты прежде всего вопросами физического выживания, уж очень тяжелый состав больных! И это было всегда -10-12 процентов смертности. Когда было меньше алкоголиков, было 10 процентов, сейчас их больше, уже 12 процентов. Мы со своими шестьюдесятью койками в год «пропускаем» семьсот «горячих», то есть в белой горячке. Это только к койке привязать! Представьте.

Но состав больных разнородный, и мы можем выступать в разных ипостасях. Много так называемых пограничных больных – после тяжелых душевных травм, после попыток самоубийства. К ним нельзя относиться как к шизофреникам – только, подчеркиваю, как к нормальным людям, такие они и есть, в самый, может быть, трудный момент своей жизни люди, попавшие в беду. С ними вы не психиатр, а человек, способный помочь, «вытащить».

У нас много и душевнобольных; и в результате вырабатывается разноликий образ: человек, врач, поведение – все разное, потому что разные больные. Вы включаете то одну свою «педаль», то другую, это – особенность психосоматического отделения, которое, с одной стороны, психиатрию отодвигает на второй план, больные это чувствуют, и мы сами этому способствуем в интересах наших больных, с другой стороны, без нее не обойдешься, она – главная, как не крути.

Это очень удобно, по мнению Бронина, ему чем труднее и разнообразнее, тем лучше. Почему? Потому что врач не зацикливается на психиатрии и не становится «чокнутым» вместе со своими больными. Кроме того, поскольку очень большой «оборот» больных, врачи все время в движении, а движение помогает в данном случае врачам и больному; оно захватывает, отвлекает, а врача все время держит в тренинге. Среднее пребывание в психосоматике – 13 дней, а в психиатрической – месяц. Если нужно больному долечиваться, больного переводят в психиатрию. Таких больных четверть, четверть, но ведь не все.

Когда б до вас дошли мои слова, Вы нашей скорби поняли б величье. Данте Алигьери. «Новая жизнь».

Перевод с итальянского А. М. Эфроса

Прошло двенадцать лет с нашего первого разговора. Время от времени они возобновлялись. Сейчас Бронин ставит условие.

Будете писать, напишите о бедственном тяжелейшем положении здравоохранения, о его кризисе: зарплаты низкие, после перестройки уменьшились раза в три, никто не хочет идти работать в больницы, а наши отделения одни из самых тяжелых. Нет денег, нет кадров. Все категории nepcoналия уходят, ситуация очень плохая.

Замечу: только не у Бронина.

Почему? У него есть собственный негласный кодекс, который давно стал частью его поведения и потому не воспринимается им как что-то отдельное, специально придуманное. Первое. Не гоняй персонал, если можешь сделать сам. Второе. Помни, что без этих людей ты не сделаешь и десятой доли того, что надо, относись к ним с уважением. И третье. Делай для них все возможное, а иногда невозможное, чтобы они сделали это для больных…

Меж тем, снова и снова повторяет он, наша форма стационарной помощи современна и гуманна. В многопрофильном отделении легче обследовать больных, здесь можно лечить с разными видами патологии, нет клейма «психушки». И больные предпочитают лечиться именно здесь. Но сегодня у нас было 60 коек, а оставляют 40, I-я Градская закрывается на капремонт. В 7-й, 15-й и 1-й инфекционной больницах создание таких отделений вообще сорвалось. Служба по городу,; которая имела около 400 коек и работала на «Скорую помощь» (куда везти алкоголиков, бомжей, брошенных стариков, депрессантов?), уменьшилась на треть. Вы слышите? На треть!

«Алло, алло, ты слышишь меня»… Та же интонация, в его словах – боль и настойчивость, стремление достучаться, быть услышанным.

Алло, алло, вы слышите?

Услышьте!

Александр Волков

Время называть лауреатов

В октябре состоялось очередное присуждение самых знаменитых Нобелевских премий.

Премии по медицине и биологии получили СИДНЕЙ БРЕННЕР, ДЖОН САЛСТОН (оба – Великобритания) и РОБЕРТ ГОРВИЦ (США) за открытие генов, регулирующих отмирание клеток – апоптоз.

Премии по физике получили РЭЙМОНД ДЭВИС (США), МАСАТОСИ КОСИБА (Япония) – за обнаружение космических нейтрино – и РИККАРДО ДЖ0ККОНИ (США).

Подробный рассказ об этих ученых- в следующем номере нашего журнала. Пока же мы познакомим читателей с одним из лауреатов – профессором Джоккони.

«Это абсолютно великий человек и ученый, – сказал в интервью «Известиям» академик Рашид Сюняев. – Все, за что он берется, удается ему лучшим образом. Он открыл и разложил на части рентгеновское излучение Вселенной, доказал существование сверхмассивных черных дыр, нашел самые яркие рентгеновские источники на небе, тысячи других объектов, например рентгеновские пульсары. Он удивительным образом сочетает инженерные таланты и глубокое понимание физики. Фактически он создал рентгеновскую астрономию».

С именем Джоккони связаны важнейшие астрономические эксперименты конца XX века: запуск Космического телескопа имени Хаббла, а также строительство и запуск в 1999 году уникальной рентгеновской обсерватории «Чандра». Чтобы показать, как велик вклад, внесенный Джоккони в современную астрономию, можно ограничиться лишь рассказом о «Чандре».

Рентгеновские телескопы появились в распоряжении ученых лишь в последние десятилетия. Они наблюдают за источниками космического рентгеновского излучения – нейтронными звездами и черными дырами, активными ядрами галактик и галактическими скоплениями. Это помогает понять эволюцию Вселенной.

В 1990-е годы главной опорой астрономов была американо-европейская обсерватория R0SAT. «Чандра» оказалась на порядок мощнее: ее чувствительность в пятьдесят с лишним раз выше, чем у R0SAT. На участке звездного неба размером с полную Луну «Чандра» может отыскать до тысячи неизвестных прежде рентгеновских источников. Новая обсерватория выведена на орбиту, чей радиус лишь в три раза меньше радиуса лунной орбиты. Это позволяет использовать 80 процентов всего времени пребывания на орбите для наблюдения за космическими объектами; тогда как для околоземных телескопов, в том числе для «хаббловского», данный показатель составляет всего 50 процентов.

Телескоп «Чандра» был запущен 23 июля. (Попутно отметим, что во время старта был побит еще один рекорд: масса «Чандры» составила 4,2 тонны, а масса дополнительной ракеты-носителя, выводившей ее на окончательную орбиту, достигла 19,7 тонн – никоща прежде «Спейс Шаттл» не доставлял в космос такой тяжелый груз.) Седьмого августа «Чандра» была выведена на расчетную орбиту, представлявшую собой очень вытянутый эллипс, а уже в конце августа ученые получили первые рентгеновские фотографии.

«Чандра» повела наблюдения за остатками сверхновой звезды, взорвавшейся 320 лет назад в созвездии Кассиопея. За это время газовая оболочка, сброшенная звездой, отлетела на 10 000 световых лет. Снимки запечатлели ее столкновение с межзвездной материей. На них были хорошо видны ударные волны, распространявшиеся со скоростью несколько тысяч километров в секунду. Впервые удалось запечатлеть коллапс сверхновой звезды: на снимках было заметно яркое пятно – это излучение, испускаемое сжавшимся ядром.

Запуск «Чандры» знаменовал новый этап в исследовании звездного неба. Список изучаемых ею феноменов обширен: природа таинственной темной материи, происхождение гамма-вспышек, эволюция древнейших галактик, процессы поглощения материи черными дырами, зарождение новых планетных систем, судьба одиноких нейтронных звезд.

Интерес к новой обсерватории был так велик, что еще до старта было подано 780 исследовательских заявок на первый год ее работы. Как подсчитано, выполнить их можно было самое меньшее за шесть лет (!). Впрочем, рентгеновская обсерватория останется на своей орбите ориентировочно до 2004 – 2009 годов.

Повторимся: эксперимент с «Чандрой» – всего лишь один эпизод из жизни нового нобелевского лауреата. Он запомнился, потому что это недавний эпизод из его жизни. Тридцать лет назад таким же эпохальным событием, вошедшим в историю астрономии, был запуск спутника «Ухуру» (США). Вот некоторые открытия, сделанные тогда:

* обнаружен сверхмассивный объект Лебедь Х-1 – первый кандидат в черные дыры;

* доказано, что галактики погружены в разреженный и очень горячий газ;

* отмечено перетекание вещества с одной звезды на другую в двойных звездных системах;

* открыто большое число рентгеновских источников.

Одним из главных творцов успеха тогда был тоже Риккардо Джоккони. Вот из таких эпизодов складывается судьба… не гипотезы, не теории, а целого раздела науки. Как отмечал российский астроном А. Засов, с запуска спутника «Ухуру» «рентгеновская астрономия превратилась в полноправную отрасль науки о Вселенной, а точность измерения потоков рентгеновского излучения приблизилась « точности наблюдений в других диапазонах спектра».

И в этом – в становлении новой научной отрасли – немалая заслуга профессора Риккардо Джоккони. Да, фактически он создал рентгеновскую астрономию. Сейчас ему 71 год, и хочется надеяться, что его ждут новые открытия!

Календарь ЗС: декабрь

150 лет назад, 2 декабря 1852 года, во Франции произошла реставрация бонапартистской империи (так называемая Вторая империя: Первая во главе с Наполеоном I просуществовала с 1804 по 1815 год). «Императором французов» под именем Наполеона III был провозглашен племянник Наполеона I Луи Наполеон Бонапарт, сын его младшего брата Луи Бонапарта (с 1806 по 1810 год короля Голландии) и королевы Гортензии (дочери его жены Жозефины от первого брака с виконтом Александром де Богарне). Луи Наполеон Бонапарт, имевший репутацию прожженного политического авантюриста, после французской февральской революции 1848 года, свергнувшей короля Луи-Филиппа, был всенародно избран президентом Французской республики по конституции на четыре года. Но после трех лет правления потребовал у Национального собрания продлить свое президентство. Депутаты не только с негодованием отвергли это попрание конституции, но и решили ограничить его полномочия. В ответ Луи Наполеон 2 декабря 1851 года произвел государственный переворот: опираясь на верных генералов, он арестовал наиболее влиятельных оппозиционеров и разогнал Национальное собрание. Вспыхнувшие в Париже, Лионе и других городах Франции восстания были подавлены самым жестоким образом. Спустя двадцать дней установленному диктаторскому режиму путем плебисцита была придана легитимность. И ровно через год, 2 декабря 1852 года, как уже говорилось, Луи Наполеон был провозглашен императором. Он оставался на троне до 1870 года, когда во время катастрофической для Франции франко-прусской войны (1870-1871J угодил в плен к пруссакам и вынужден был отречься от престола.

75 лет назад, 3 декабря 1927 года, с политическим докладом на XV съезде партии выступил генеральный секретарь ВКП(б) И.В. Сталин, который, говоря о ситуации за рубежом, с удовлетворением констатировал: «Мы имеем все признаки глубочайшего кризиса и растущей неустойчивости капитализма», а перейдя к делам внутренним, вождь отметил: «…Итог таков, что советская власть является самой прочной властью из всех существующих в мире властей».

25 лет назад, 4 декабря 1977 годгь состоялась самокоронация Бокассы t к счастью, последнего императора Центральноафриканской империи (ныне республики). Для торжественной церемонии Бокасса заказал у парижской фирмы «Берлюти» украшенные жемчугом туфли по цене 85 тысяч долларов. Его мантия, украшенная жемчужинами (785 тысяч жемчужин), также заказанная в Париже, имела шлейф длиной около двенадцати метров и обошлась в 150 тысяч долларов. Бокасса вообще был со странностями. В частности, он имел обыкновение закусывать специально отловленными для этой цели людьми. Император-каннибал был свергнут в 1980 году.

200 лет назад, 5 декабря 1802 года, первооткрыватель электрической дуги (за пределами России именуемой «вольтовой»), петербургский профессор физики и математики Василий Владимирович Петров первым в мире провел успешные опыты по сжиганию различных тел в «безвоздушном месте» в электрическом разряде, который он получал с помощью «наипаче огромной» гальванической батареи, состоящей из 2100 медно-цинковых элементов.

125 лет назад, 10 декабря 1877 года, в ходе русско-турецкой войны 1877- 1878 годов русские войска (подкрепленные румынским корпусом и болгарскими добровольцами) после полугодовых ожесточенных боев одержали окончательную победу под Плевной (так в России называли и называют болгарский город Плевен), взяв в плен сорокатысячную турецкую армию Осман Нури-паши. Раненый маршал Осман, получивший от султана титул «гази» («победитель»), сдался и отдал свою саблю русскому генералу Ивану Ганецкому. Победа под Плевной, прикрывавшей путь в глубь Балкан, явилась переломным событием всей войны.

200 лет назад, 11 декабря 1802 года, император Александр I издал указ об организации в Санкт-Петербурге при съезжих дворах постоянной пожарной команды из 786 солдат внутренней стражи, и с лета следующего года жители северной столицы были освобождены от обязательной повинности являться на тушение пожаров. Годом позже профессиональная пожарная команда была сформирована и в Москве.

75 лет назад, 11 декабря 1927 года, в Кантоне коммунистами было поднято рабочее восстание против гоминдановского режима Чан Кайши. Восставшие учредили революционное правительство – Совет народных комиссаров, который издал декреты об аннулировании неравноправных договоров, о безвозмездной передаче крестьянам помещичьих земель, о восьмичасовом рабочем дне и о создании рабочих дружин Красной армии.

Уже 13 декабря восстание было подавлено гоминдановскими частями при содействии американских и японских кораблей.

455 лет назад, 13 декабря 1577 года, был дан старт первому английскому (и второму после португальца Фернана Магеллана) кругосветному плаванию. Галеон «Голден хайд» («Золотая лань») лихого пирата и великого мореплавателя капитана Фрэнсиса Дрейка покинул Плимут, чтобы вернуться обратно только через 2 года 9 месяцев.

125 лет назад, 14 декабря 1877 года, Федор Михайлович Достоевский был избран членом-корреспон дентом Академии наук по 01делению русского языка и словесности.

50 лет назад, 15 декабря 1952 года, был арестован Николай Сидорович Власик, генерал-лейтенант, с 1947 года – начальник Главного управления охраны МГБ СССР. В течение двадцати лет – главный телохранитель И.В. Сталина, что не мешало ему быть изрядным забулдыгой и гулякой. Арест последовал за «злоупотребление оказанным ему доверием и своим высоким служебным положением», что в переводе на обыденный язык означало: за разгульный образ жизни и приворовывание с барского стола. На самом деле, цель ареста была иной: убрать от быстро дряхлевшего вождя безраздельно преданного ему охранника. Кавалер трех орденов Ленина, четырех Красного Знамени и одного ордена Кутузова I степени, «Почетный чекист», Власик был осужден только в январе 1953 года – его приговорили к ссылке на десять лет «в отдаленной местности СССР». В марте 1953 по «ворошиловской амнистии» срок был сокращен до пяти лет. После освобождения Власик жил в Москве на улице Горького, но умер в полной нищете в 1967 году.

25 лет назад, 16 декабря 1977 года, у южной оконечности Африки произошло самое крупное в истории мореплавания столкновение судов. Танкер «Венуаль» грузоподъемностью 330954 тонны столкнулся с судном того же типа «Венпет» грузоподъемностью 330869 тонн.

225 лет назад, 17 декабря 1777 года, Франция, вечный соперник Англии, по Парижскому договору 1763 года вынужденная уступить последней множество своих колоний, в том числе в Северной Америке, признала независимость тринадцати британских североамериканских колоний. В июле 1776 года эти колонии провозгласили свою независимость от Англии и создание государства под названием Соединенные Штаты Америки (правда, в тексте «Декларации о независимости» слово «соединенные» еще писалось со строчной буквы). До 1783 года США находились в состоянии войны с Англией (так называемая Война за независимость).

100 лет назад, 19 декабря 1902 года, английские и немецкие военные суда захватили порт Каракас, столицу Венесуэлы, с целью принудить правительство страны выплатить долги иностранным компаниям.

50 лет назад, 21 декабря 1952 года. Президиум Верховного Совета СССР принял постановление о строительстве первой советской атомной подводной лодки.

50 лет назад, 23 декабря 1952 года, умер Василий Яковлевич Ерошенко (родился в 1890), ослепший в раннем возрасте русский писатель. Изучив язык эсперанто, Ерошенко с помощью эсперантистов уехал из Москвы в Лондон, где поступил в Королевский колледж для слепых. В1914 году он перебрался в Токио и спустя пару лет начал публиковать рассказы и сказки на японском языке. В 1919 году Василий Яковлевич – как «большевистский агент» – был выслан из Японии. После нескольких лет пребывания в Пекине, в университете которого он читал курс русской литературы, Ерошенко вернулся на родину, где продолжил писательскую деятельность и свои занятия переводами на японский язык произведений классиков марксизма-ленинизма.

225 лет назад, 24 декабря 1777 года, прославленный английский мореплаватель Джеймс Кук открыл остров Рождества, названный так в связи с наступающим главным христианским церковным праздником.

300 лет назад, 27 декабря 1702 года, указом Петра I было высочайше дозволено печатание газет. Первая русская печатная газета появилась годом позже, и называлась она «Ведомости о военных и иных делах, достойного знания и памяти, случившихся в Московском государстве и в иных окрестных странах».

25 лет назад, 27 декабря 1977 года, был спущен на воду тяжелый атомный ракетный крейсер (TAPKP) «Адмирал Ушаков» (первоначально «Киров»), построенный на ленинградском Балтийском заводе. Это первый отечественный атомный надводный корабль, оснащенный перезаряжаемой ракетной (неядерной) системой.

75 лет назад, 29 декабря 1927 года, в поселке Новый Харьков (пригород Харькова) открылась Коммуна имени Ф.Э. Дзержинского для перевоспитания малолетних преступников. Коммуна была создана на добровольные отчисления от заработной платы украинских чекистов. Руководителем был приглашен известный педагог Антон Семенович Макаренко. Воспитательный процесс в коммуне строился на основе соединения обучения с производительным трудом. В1932 году в коммуне был открыт завод электроинструмента, на котором производились первые советские сверлильные станки, а затем – завод фотоаппаратов. В 1933 году именно этот завод начал выпускать знаменитые ФЭДы (на самом деле, это советская «версия» немецкой «Лейки»).

50 лет назад, 29 декабря 1952 года, в лондонской больнице «Чэринг-Крос» доктором Хэмфри Артуром у восьмидесятилетней женщины был извлечен из желчного пузыря камень весом в 6 килограммов 290 граммов. Это самый крупный камень, о котором сообщалось в медицинской литературе.

Календарь подготовил Борис Явелов.

Понемногу о многом

Цветок Марии

Усталый, бледный, измученный посетитель – не редкость в аптеке. На первый взгляд – банальный авитаминоз, но, возможно, это проявление болезни печени. Поэтому аптечному работнику, вместо того чтобы браться за витаминные препараты, может быть, стоит порекомендовать посетителю препарат с экстрактом расторопши. Расторопша пятнистая садовая подсемейства астровидных – однолетнее или двухлетнее растение высотой до полутора метров. Расторопша любит теплый и сухой климат, встречается преимущественно в Южной Европе и Северной Африке. Но ее можно найти и в засушливых районах Южной Америки и в Центральной Азии. В нашей стране встречается на Кавказе. Это колючее растение с пурпурно-красными цветами очень красиво. Соцветие – корзинка с черепитчатой обверткой, цветки трубчатые. Листья зубчатые, с острыми краями, пересечены множеством белых прожилок; в основном они расположены в нижней части слегка ворсистого, коричневатого стебля. С этими прожилками связывают народное немецкое название расторопши, восходящее к старинному преданию о молоке девы Марии (по-немецки расторопша – Mariendistel, то есть цветок Марии). В России растение известно под названием «остро-пестро». Плоды расторопши коричневатые, размером 6-7 миллиметров; на верхушке -белый хохолок из простых щетинок.

Народным целителям это растение было известно еще в далеком прошлом. Предание уверяло, что колючки на цветках и листьях избавляют от колющей боли в боку. Первым врачом, описавшим расторопшу как универсальное лечебное средство, был древнегреческий врач Теофраст. ВI веке новой эры Диоскорид Педаний, римский врач и ботаник, назначал корень расторопши, смешанный с перебродившим медовым напитком, в качестве рвотного средства при отравлении. Уже в раннем Средневековье свойства расторопши обстоятельно изучала известная пророчица, святая Гильдегарда из Бингена, настоятельница католического монастыря Рупертсберг. Листьями растения она лечила опоясывающий лишай. Но лишь в XVIII веке швейцарский естествоиспытатель Альбрехт фон Галлер предложил использовать цветок Марии при болезни печени. Исследования Галлера легли в основу практического применения расторопши в современной медицине.

Изучение расторопши продолжается примерно 20 последних лет. Фармакологические испытания показали, что стандартизированные экстракты из плодов расторопши пятнистой оказывают специфическое действие на печень. Они применяются для лечения нарушений, вызванных алкоголем, лекарствами, а также ядами, попадающими в организм из окружающей среды. Экстракты расторопши используют для поддерживающей терапии хронических воспалительных заболеваний печени и желчевыводящих путей, при циррозе печени. Введенный внутривенно, препарат станет спасением для отравленных бледной поганкой.

В экспериментах на животных силимарин, выделенный учеными из плодов расторопши, показал большую эффективность в лечении гепатита. У пациентов, нарушения печени которых были вызваны алкоголем, лекарствами или веществами, с которыми они контактировали на работе, нормализовалась деятельность печени, уменьшились боли.

Возможно, силимарин мог бы стать подлинной альтернативой ныне существующим антифиброзным веществам, например, интерферону, поскольку лечение интерфероном для пациента связано не только с большими расходами, но и с серьезными побочными эффектами.

Стежок во времени

Три тысячи лет назад Библия воздала хвалу добродетельной жене, ее трудолюбию и мастерству: «Добывает она шерсть и пен и с охотою делает работу свою.., она ткет себе ковры: виссон и пурпур – одежда ее». Эти стихи и сегодня звучат в канун субботы в тех еврейских домах, где соблюдаются традиции.

Хотя в наши дни большая часть одежды производится на фабриках, но изящной ручной работой люди дорожат и восхищаются по-прежнему. В 80-х годах XX века в Бухарском квартале Иерусалима была создана мастерская художественной вышивки, обеспечившая работой местных жительниц. Этот великолепный, удачно распланированный квартал был выстроен в конце XIX века евреями Бухары, Самарканда и Ташкента. Возведенные здесь дома напоминали дворцы. Однако русская революция положила конец всяким контактам между этими общинами, и жители лишились источников своего материального благополучия. Первая мировая война также нанесла серьезный удар по всему еврейскому населению Иерусалима. Постепенно Бухарский квартал утратил свой былой блеск. Сегодня здесь проживают в основном люди пожилые и нуждающиеся. Создание мастерской художественной вышивки позволило не только обеспечить достойный заработок местному населению, но и возродить уходящие в прошлое традиции народного творчества.

Мастерская получила название «Кузари» в память о хазарах – группе кочевых тюркских племен, в VII веке объединившихся в Хазарский каганат и принявших иудаизм. Хотя большая часть мастериц – женщины немолодые, их ловкие проворные пальцы создают вещи поразительной красоты и изящества. Как правило, вышивки выполняются по бархату и атласу и сочетают среднеазиатские этнические элементы и символику иудаики. Нередко они отделаны блестками, бисером, цветными лентами.

«Наши вышивки характеризуются яркими, праздничными красками и торжественностью орнамента, – рассказывает руководитель мастерской Нили Свердлова. – Поскольку мастерицы происходят из разных этнических общин, у каждой из них свои собственные эстетические представления. Вот этот гобелен с изображенными на нем зелеными и фиолетовыми петухами создан под влиянием курдистанской традиции. Самые популярные сюжеты – это семь видов плодов Земли Израильской. Наибольшим спросом у покупателей пользуются овальные покрывала для субботних хал и круглые салфетки для мацы. Мы выполняем и специальные крупные заказы – создаем занавеси для синагогальных ковчегов Завета и чехлы для свитков Торы».

Мастерская в Бухарском квартале производит также разнообразные вышивки по текстилю, нарядные диванные подушки, наволочки, элегантные занавески, настенные коврики и множество других предметов домашнего обихода. Мастерская «Кузари» – это особое место, неподвластное безумному темпу современного мира. Здесь все еще ценятся ручное ремесло, народные традиции и опыт многих поколений искусных мастериц.

Влерий Сойфер

Трагическое заблуждение академика Вавилова

Ученые признают Лысенко за своего

Судьба генетики – без сомнения, самая трагическая страница в истории советской науки. Одна из наиболее темных страниц в ней – время возвышения Лысенко, когда квалифицированные ученые и в первую очередь Николай Вавилов мсти и должны были закрыть этому монстру дорогу в науку. Почему этого не случилось?

В новом издании книги «Власть и наука» исследователь истории советской биологии В. Сойфер на основе обнаруженных и изученных материалов излагает свою версию событий. Книга вышла в издательстве «Че Ро». Первое обсуждение книги состоялось 14 октября в Овальном зале Библиотеки иностранной литературы.

«Я авторитетно заявляю, что не было ни одного образованного биолога в тридцатые и сороковые годы, кто мог бы вполне серьезно воспринимать лысенковское «учение». Если грамотный биолог стоял на позиции Лысенко – он врал, выслуживался, он делал карьеру, он имел при этом какие угодно цели, но он не мог не понимать, что лысенковщина – это бред!»

В.П. Эфроимсон

Первое выступление Лысенко на Научном совете Вавиловского института

В литературе не раз высказывалось утверждение, что Лысенко – это продукт извращения правильных социалистических принципов Сталиным, выбравшим Лысенко на роль своего любимчика. А между тем Лысенко без первоначального признания за своего учеными не мог бы продвинуться наверх (особенно на начальных этапах).

Выступление Лысенко с докладом на Всесоюзном съезде по генетике и селекции и последовавшее за этим прославление лысенковского «опыта» в газетах в июле – августе 1929 года привели к тому, что руководители Всесоюзного института прикладной ботаники и новых культур (ВИПБиНК) решили пригласить новатора, чтобы обсудить его работу в спокойной обстановке научного семинара. Случай для выступления представился в конце лета 1929 года. Директор института Вавилов в это время был в поездке по Дальнему Востоку, Китаю, Японии и Корее. Поэтому председательствовал на заседании заместитель директора по научной работе профессор В.Е. Писарев. Лысенко назвал свой доклад «Вопрос об озимости» (термин «яровизация» появится чуть позже) и начал его с еще более, чем раньше, категоричного утверждения о природе «озимости»: «Принципиального различия между озимыми и яровыми формами злаков не существует. Все злаки – озимые, но только с различной степенью озимости. Яровых злаков нет».

Различия между озимыми и яровыми пшеницей» рожью и другими злаковыми растениями многообразны. Их изучали много поколений ученых, тысячелетняя мировая практика земледельцев накопила массу приемов культивирования озимых и яровых. Теперь же Лысенко разом перечеркивал и мировой земледельческий опыт, и вековые наблюдения ученых. Но время было лихое, революционное, в стране ломали привычные «нормы, установки, которые стали тормозом на продвижении вперед», как утверждал Сталин, осторожность старорежимных «спецов» просто раздражала многих из «рвущихся вперед», и в этой атмосфере эйфории, умело культивировавшейся партийной пропагандой, было даже престижно объявить о «крушении догм» в самых разных областях. Так что в этом отношении Лысенко шел в ногу со временем.

Уже на этом этапе ученые могли (и, по сути дела, должны были!) отметить ненаучность главного утверждения Лысенко, что яровая и озимая пшеницы – это одно и то же. На явный нонсенс такого заявления никто докладчику не указал. А ведь уже и тогда генетические различия между озимыми и яровыми пшеницами были известны (сегодня определены и охарактеризованы гены, детерминирующие эти различия).

После доклада несколько ведущих специалистов высказали мнение о представленном докладе. Оно было единодушным: Н.А. Максимов, В.В. Таланов и В.Е. Писарев высоко оценили работу Лысенко и вполне уважительно, даже восторженно охарактеризовали докладчика.

Вообще было очевидно, что Лысенко пробудил в уме каждого из выступавших какие-то отличные от узкого лысенковского подхода мысли. Ученые с интересом говорили каждый о своем, а попутно хвалили Лысенко, невольно направившего их мысль в новое русло.

Выступление на Научном совете ВИПБиНК было для Лысенко событием исключительной важности, так как открывало перед ним дорогу к признанию ведущими специалистами в данной области знаний.

В том же 1929 году, когда еще никаких результатов яровизация не принесла, Лысенко добивается огромной чести и со стороны государственной: его приглашают выступить с докладом на заседании Коллегии Наркомата земледелия СССР – высшего совещательного органа при наркоме, обсуждавшего только животрепещущие проблемы сельского хозяйства страны. Доклад проходит успешно. Нарком Яковлев высоко оценивает вклад Лысенко в решение продовольственной проблемы, а наркомат официально принимает решение одобрить яровизацию.

С начала 1930 года Лысенко часто получает приглашения на представительные совещания и конференции, где выступает вместе с наиболее авторитетными учеными страны. Почти каждый год он делает теперь доклады и на Коллегии Наркомзема Союза. Важным для его карьеры стало то, что в начале 1931 года он заручается поддержкой ученых-аграрников, упрочая тот интерес, который проявлялся к нему с их стороны в 1929-1930 годах. В феврале 1931 года он делает доклад на заседании Президиума ВАСХНИЛ. и руководители Академии во главе с Вавиловым, председательствовавшим на этом заседании, причисляют Лысенко к рангу выдающихся исследователей и объявляют, что яровизация уже «себя оправдала». В решении, подписанном Президентом ВАСХНИЛ Вавиловым, говорилось: «Президиум Всесоюзной академии с.-х. наук им. Ленина… признает эти опыты заслуживающими исключительного внимания, причем в помощь тов. Лысенко мобилизуется целый ряд институтов (Институт растениеводства, зашиты растений и др.), которым поручено предоставить в его распоряжение специалистов, мировую коллекцию сортов пшениц и т. д…. Автору метода… выдано материальное вознаграждение».

Вавилову не стоило труда (вообще говоря, это была его прямая обязанность) разобраться в том, что за опыты осуществил Лысенко (их просто не существовало!). Поэтому не было оснований говорить и писать об их исключительности.

Трофим Лысенко в поле демонстрирует свою сосредоточенность при проникновении в «тайны жизни».

Еще более изумляют строки, что мировая коллекция сортов пшеницы «предоставляется в распоряжение» Лысенко, у которого скорее всего и понятия не было, как ими распоряжаться. Вместе с тем любая резолюция, поддержанная авторитетом президента ВАСХНИЛ академика Вавилова, в глазах и простых людей, и руководства страны представала как исключительно важная и серьезная. Подобный перекос в оценках не был бы столь пагубным, если бы восторг не выплеснулся за стены кабинета президента ВАСХНИЛ. Однако через день в центральной газете под кричащими шапками был напечатан отчет о заседании и приведена эта резолюция Президиума ВАСХНИЛ.

Могучая поддержка на административном и научном уровнях дает результат: в июне 1931 года Коллегия Наркомзема СССР выносит директиву – засеять яровизированными семенами озимой пшеницы (заметьте – озимой, а не яровой) 10 тысяч гектаров пашни в РСФСР и в десять раз больше – 100 тысяч гектаров – на Украине. Забегая вперед, отметим, что на 1935 год еще более высокая инстанция – Совет народных комиссаров СССР утвердил новый план: 600 тысяч гектаров (но уже посевов яровизированной яровой, а не озимой пшеницы, признав этим, что с яровизацией озимой пшеницы покончено).

Уже в 1932 году Лысенко стал настаивать, чтобы яровизировали не только пшеницу, но и другие культуры, с которыми пока еще не успели провести никакого исследования – картофель, кукурузу, просо, траву суданку, сорго, сою, в 1933 году – хлопчатник, а затем и плодовые деревья и даже виноград, о чем он поведал в 1934 году на конференции опытников-плодоводов в городе Мичуринске. (Как рассказывал мне известный генетик Н.Н. Соколов, посланный в то время Вавиловым к Мичурину, чтобы поучить старого плодовода методам цитологического анализа, Лысенко, приехав на эту конференцию, решил посетить И.В. Мичурина, чтобы в будущем получить возможность ссылаться на личные связи с ним. Однако строптивый старик Мичурин – дворянин и довольно высокомерный человек, с первой же минуты заподозрил неладное, не захотел разговаривать с Лысенко и просто захлопнул дверь перед его носом.)

От речи к речи Лысенко смелел и в представлении цифровых данных, быстро сообразив, что проверять его никто не собирается, а от завышения собственных успехов его акции растут. Эту «вексельную» систему он прочно усвоил уже в начале карьеры, уловив цепким умом истину, недоступную совестливым коллегам по науке: на верхах устали от просьб и сетований ученых, обещающих лишь крупицы из того, что властям хотелось бы получить немедленно.

Лысенко уже тогда понял, что его векселя не только не предъявят к оплате, но и предъявив, дела не выиграют. На него работала новая идеология, его классовое происхождение. Поэтому без страха и самокопания в душе он кочевал с совещания на совещание, взлетая, ступенька за ступенькой, именно взлетая, – бодро и весело – по лестнице успеха.

Типичная для советских условий бумажная кампания вокруг яровизации, в которой все стороны – и те, кто заполнял липовые бумажки на местах, и те, кто собирал «липу» в Одесском институте, и те, кто получал на верхах лысенковские отчеты о колоссальном разрастании «дела яровизации», – все понимали, но испытывали радость от выводимых на бумаге цифр, была схожа с другими подобными кампаниями, прокатывавшимися по стране. Здесь важно еще раз подчеркнуть, что яровизация провалилась не потому, что с годами специалисты поняли ее практический вред. Она провалилась, не начинаясь. Позже Лысенко был сам вынужден признать, что яровизация в массовых посевах не прижилась.

Генетики терпят первое поражение в глазах партийных лидеров на совещании в Наркомземе СССР в сентябре 1931 года

Помощь в решении проблем сельского хозяйства могла бы оказать стране наука. Первый правительственный декрет «О семеноводстве» был создан на основе проекта, подготовленного профессором П.И. Лисицыным. Декрет подписал Ленин в 1921 году, но без сети учреждений по сортоиспытанию он оставался малозначащим документом. Такую сеть начали формировать Вавилов и Таланов в 1923 – 1924 годах. Помимо учреждений по семеноводству и сортоиспытанию, были созданы хозяйства для апробации сортовых посевов и контроля за качеством семян (государственная система апробации была учреждена в 1924 году, а система контроля за качеством семян – в 1926 году). Сразу после организации в 1929 году Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени Ленина Вавилов приступает к организации сети научно-исследовательских институтов и опытных станций.

Многие стародавние сорта российских пшениц характеризовались во многих отношениях хорошими свойствами: имели исключительную устойчивость к болезням, засухо- и холодоустойчивость, высокую белковость, хотя и не всегда были высокоурожайными. Другими словами, они обеспечивали пусть и не максимальный, но стабильный урожай в районах с разными климатическими условиями. Страна всегда была с хлебом. Не случайно многие из старорусских сортов стали прародителями лучших из современных сортов пшениц Америки и Канады.

Г. Лысенко выступает на совещании передовиков сельского хозяйства 29 декабря 1935 года. В президиуме (справа налево): И. В. Сталин, А. А. Андреев, А. И. Микоян, С. В. Косиор

Научно обоснованная система выведения сортов и сортоиспытания была единственной системой, позволявшей обеспечить прогресс в растениеводстве. Задача ученых заключалась в том, чтобы, используя на практике законы новой биологической науки – генетики, возникшей на рубеже XIX-XX столетий, поставить выведение сортов на строго научные рельсы, исключить знахарство, превратить селекцию, как любил повторять Вавилов, из искусства в науку. В 1929 году по его же предложению было проведено первое районирование лучших сортов, а к 1931 году завершено создание сети сортоиспытания и семеноведения.

Предложения Вавилова встретили в правительстве положительное отношение. По его наметкам в июле 1929 года Совет труда и обороны СССР принял постановление срочно «расширить посевные площади под чистосортными и улучшенными семенами», причем отметил, что «РСФСР имеет в этом отношении значительные достижения». Тогда же председатель Совнаркома СССР А.И. Рыков в нескольких речах призвал за два – три года полностью перейти на сортовые посевы.

Однако задачи, возникшие после тотальной коллективизации сельских хозяйств, требовали небывалого ускорения работ по селекции и семеноводству. Этой цели было посвящено проходившее в первую декаду сентября 1931 года совещание в Наркомземе СССР под председательством Яковлева. Из большого отчета в газете «Социалистическое земледелие» можно было узнать, что после вступительного слова наркома выступили Прянишников, Вавилов, Мейстер, Тулайков и другие.

Вавилов остановился на многих вопросах селекции и генетики.

Ценность каждого из рассмотренных Вавиловым направлений была неодинаковой, но все-таки каждое из них нечего было и сравнивать с пока еще никак неапробированной яровизацией. И, тем не менее, Вавилов выделил ее в особый раздел доклада и превзошел в оценках всех ученых, говоривших или писавших о яровизации раньше: «Особенно интересны… работы Лысенко, который подошел конкретно к практическому изменению позднеспелых сортов в раннеспелые, к переводу озимых сортов в яровые… Опыт Лысенко показал, что поздние средиземноморские сорта пшеницы при специальной предпосевной обработке могут быть сделаны ранними в наших условиях… нужна немедленная упорная организационная коллективная работа, чтобы реализовать интереснейшие факты, установленные Лысенко».

В поле (слева направо): Н. И. Вавилов, Г. К. Мейстер и Т. Д. Лысенко

Конечно, от таких слов у любого человека могла закружиться голова, но Лысенко уже вполне свыкся с ролью победителя. Его выступление было самым заметным на совещании. Вряд ли даже Вавилов мог предположить, что в центре внимания участников совещания окажется вовсе не его доклад, а выступление начинающего агронома. Лысенко ошеломил присутствующих заявлением, что благодаря изменению всего одного фактора – температуры, ему удалось увеличить урожайность азербайджанских пшениц, высеянных в Одессе, сразу на СОРОК процентов!

Больше никаких цифр в докладе приведено не было – и это тоже было существенным моментом выступления, которое свидетельствовало о том, какой он тонкий психолог. Главное было сказано – без излишнего шума и ненужных словоизлияний. Одна цифра говорила больше, чем сто цифр.

Остановился он еще на одном вопросе, вряд ли тогда привлекшем чье-то внимание, но для нашего будущего рассказа существенном: он заверил присутствующих, что не посягает на отмену канонов науки: «Может получиться такое впечатление, с которым мне постоянно приходится вести борьбу: противопоставление метода яровизации методу селекции. Так думать нельзя. Никаких противопоставлений нет. Наоборот, яровизации без генетики и селекции не должно быть… Метод яровизации дает возможность использовать гены, и в этом его основное значение».

Его слова о росте, развитии, генетике, генах очень показательны, так как вскоре он изменит позицию и перейдет к неприятию генетики и генов, но пока он держался скромно в отношении основ науки, резонно полагая, что ядро его выступления – ссылки на увеличение урожаев – привлечет внимание присутствующих и прежде всего Яковлева. Главное было то, что с помошью его метода можно почти в полтора раза повысить урожай! ПОЧТИ в ПОЛТОРА РАЗА!

Советские биологи на VII Международном генетическом конгрессе. Берлин, 1927 год. Слева направо: С. С. Четвериков, А. С. Серебровский, Г. Д. Карпеченко, Н. И. Вавилов

Никто из ученых, и прежде всего Вавилов и Мейстер, без сомнения, способных понять несерьезность утверждения агронома Лысенко о скачке урожайности, не возразил против лихачества, никто не спустил на грешную землю оторвавшегося от правды-матки творца «теории» яровизации. Это было непростительной ошибкой, расплачиваться за которую пришлось уже и на этом совещании, и много лет спустя. Впервые ученые высочайшего ранга собрались вместе с наркоматекими чиновниками и не дали отпора в решающем вопросе о невероятном росте урожаев, не поняли, что они своим молчанием подкрепили фальшивые векселя. Это был решающий час в судьбе науки российской, и час этот ученые проморгали. Ведь такая цифра гипнотизировала. Она становилась мерилом вклада любого ученого в процветание народа. То, что официальный лидер биологии и агрономии, президент ВАСХНИЛ Вавилов говорил в это самое время о ТЕОРИИ Лысенко как о важнейшем вкладе в науку, только укрепило впечатление огромности научного подвига скромного агронома.

Поэтому Яковлев уже в первый день совещания дал ясно понять, что теперь на фоне достижения Лысенко ни молодым, ни старым ученым не удастся спрятаться за общие фразы, за туманные формулировки обоснований будущих положительных сдвигов благодаря их теоретическим и экспериментальным упражнениям. Сделал он это в тот момент, когда речь зашла о возможности сокращения сроков выведения новых сортов в 3-4 раза. Поводом для таких разговоров стало принятое месяцем раньше чисто волюнтаристское постановление Президиума Центральной контрольной комиссии ВКП(б) и Наркомата рабоче-крестьянской инспекции, предписывавшее ускорить селекцию именно такими темпами.

Однако один из самых результативных селекционеров России Георгий Карлович Мейстер (1873 – 1943), сорта которого занимали десятки миллионов гектаров, выступая после Лысенко, постарался вразумить сотрудников Наркомата и самого товарища наркома, что такое сокращение сроков – верх легкомысленного отношения к азам науки: «Ведь если в современных условиях сорта выводятся в течение 10 – 12 лет, то «выкрасть» у природы 3 – 4 года – значит получить громадное достижение. Но говорить о сокращении сроков с 12 – 10 лет до 5 – 4 – 3 лет невозможно».

Николай Иванович Вавилов

Николай Константинович Кольцов

Яковлев, как можно судить по опубликованному в газете отчету о совещании, не возразил уважаемому селекционеру, но уже следующего выступавшего, повторившего тезис о том, что новые сорта можно в лучшем случае получить «только через 10 лет», нарком срезал жесткой репликой: «Нам некогда ждать 10 лет».

Точно так же он начал «срезать» всех ораторов и на следующий день* Первым в это утро говорил Карпеченко. Дай Карпеченко отпор Яковлеву в таком преувеличении или скажи ему; что не может идти по пути тех, кто несерьезно манипулирует цифрами и обещает несбыточное, он мог бы и сам выиграть в глазах наркома, и Лысенко на место поставить. Но этого не случилось.

Вот так и получилось, что в этот день Карпеченко (и Вавилов, и Мейстер, и Тулайков) проиграли свой главный бой с Лысенко и даже не заметили, что это был бой – жестокий поединок с хитрым и коварным соперником, положившим их на лопатки всех разом.

Сколь пагубна такая позиция, нарком Яковлев продемонстрировал им сразу. Взяв слово после выступления Карпеченко, он сказал: «Уровень наш поднимается, возможности растут, крестьяне пошли в колхозы. Так чем же может помочь им наука?».

Яковлев дал понять, что дальше дело так продолжаться не может, что правительство готово идти на любые затраты, будет щедро субсидировать науку, но времени на раскачку нет, нужны немедленные, конкретные, если угодно – героические усилия ученых, которые дадут практический успех. Причем необходимо признать, от него наверняка не менее жестко требовало его руководство, и Сталин в первую голову, немедленных, решающих успехов, сравнимых с невиданными нигде в мире ранее успехами в развитии промышленности: почему же там – могут, а здесь – пасуют? Что, тут люди – другие, не советские?! Свое раздражение Яковлев выказал туг же, так как следующего выступавшего – профессора Н.А. Максимова, попробовавшего на очередной практический вопрос наркома дать уклончиво-наукообразный ответ, он прервал совсем грубо. Он метнул Максимову реплику о «недопустимости игры в науку» и о необходимости, наконец, перейти на рельсы практики: «Вот именно этого поворота лицом к требованиям социалистического сельского хозяйства ждет сельскохозяйственное производство от научных агрономических работников» – однозначно заключил Яковлев, а газета «Соцземледелие», печатая отчет об этом заседании, выделила слова наркома жирным шрифтом.

Такие публикации не могли не производить вполне определенного впечатления на людей в стране. Лысенко уже представал героем науки, а настоящие ученые полупроигравшими, особенно, если учитывать вес слов академика Вавилова, превознесшего Лысенко и даже заявившего, что факты Лысенко – бесспорны. Поэтому нет ничего удивительного в том, что уже в октябре того же 1931 года Всеукраинский съезд по селекции встретил Лысенко бурными приветственными аплодисментами.

Такое признание учеными Лысенко за своего, за яркого представителя их профессиональной группы было той ошибкой, за которую многим из них пришлось расплатиться собственной жизнью.

Непредвиденная трудность в использовании мировой коллекции семян

Вавилов с явной симпатией относился к Лысенко с начала его выдвижения в ученые и активно хвалил его работы на протяжении почти восьми лет (с 1929 до 1936 года), чем помог ему за эти годы сформировать в глазах публики и властей образ талантливейшего ученого. Почему это произошло?

Как мне представляется, лысенковские фантазии воспламенили Вавилова именно потому, что в них он увидел выход из тяжелого положения, в котором очутился сам. В изучение собранной под его руководством мировой растительной коллекции были втянуты тысячи людей, высевавших семена, следивших за развитием посевов, придирчиво относившихся к каждому образцу и не забывавших главную цель – искать те новые формы, которые могли быть с пользой применены на благо советского сельского хозяйства, главным образом через срочное выведение новых высококачественных сортов. Именно в этом направлении Вавилов призывал всех своих сотрудников работать.

Но одна из принципиальных трудностей скоро выявилась и принесла горькие минуты Вавилову. Растения дальних стран, приспособленные к климатическим условиям, отличным от российских, – к иной продолжительности дня, к иным сезонным колебаниям погоды, – либо неравномерно прорастали, цвели и плодоносили, либо вообще теряли всхожесть. Но раз нельзя было добиться синхронизации в цветении форм, которые предстояло скрестить друг с другом, то надежды на то, что иноземные формы помогут резко ускорить темпы выведения новых сортов, улетучились.

И вдруг Вавилов сообразил, что открытие яровизации может облегчить выход из положения. Если даже озимые сорта, будучи подвергнуты температурной предобработке, так ускоряют развитие, что колосятся много раньше – в совершенно для них несвойственные сроки, то уж, конечно, более легкую задачу – заставить всякие заморские растения цвести одновременно – можно будет разрешить. Если все сорта из собранной ВИРом мировой коллекции, до сих пор имевшие разновременные сроки развития, удастся синхронизировать, и все они начнут цвести в одно время с местными сортами, то удастся обойти главную трудность: можно будет свободно переопылять цветки любых сортов и получить наконец-то гибридное потомство, а затем из этого моря гибридов отобрать лучшие перспективные формы… Тогда скачок отечественной селекции будет гигантским, разнообразие первичного материала необозримым, успехи неоспоримыми. Быстро сообразивший это Вавилов стал активно помогать Лысенко, который еще не понял возможности, увидевшиеся Вавилову.

Для начала Вавилов дал указание яровизировать пшеницы ВИРовского запаса и высеять их под Ленинградом и в Одессе. При этом часть растений тех сортов, которые под Одессой не колосятся, дала зрелые семена. Лысенко тут же раздул этот результат и представил его как доказательство того, что теперь все сорта можно будет высевать в необычных для них зонах. Категоричный вывод очень понравился Вавилову, и, поверив на слово, он много раз выступал по этому поводу, захваливая метод яровизации. Конечно, ни к каким реальным практическим выгодам данный способ не привел и успехам селекции не способствовал. Вавилов авансом выдал восторженную оценку, повторенную позже и некоторыми его учениками. Вместе с тем надежды Вавилова были искренними, о чем говорят строки из его записных книжек за 1934 год. Они пестрят заметками о яровизации, он делает запись, что сам «хочет подучиться яровизации». Понять радость Вавилова можно. Будучи лично оторванным от экспериментов, погруженный в массу организационных дел и веривший словам других так же, как он верил самому себе, Николай Иванович застрял в паутине лысенковских измышлений и обещаний. Он не заметил, как несовершенна сама гипотеза, как далек от завершения процесс ее экспериментальной проверки. По-видимому, сыграло роль и то обстоятельство, что к Лысенко благоприятно отнесся Максимов – ведущий сотрудник ВИРа, близкий к Вавилову человек.

Окончание следует.

РАЗМЫШЛЕНИЯ У КНИЖНОЙ ПОЛКИ

Сергей Смирнов

Контрамоты пишут учебники

Мною лет назад молодые братья Стругацкие придумали идеального директора для самого прогрессивного в мире Института Чародейства и Волшебства. Одному человеку нипочем не справиться с двойной должностью: научного лидера и координатора-админисгратора. А раз так – пусть их будет ДВОЕ в одном лице! Не просто братья-близнецы, но двойники абсолютные, дополняющие друг друга так же, как позитрон дополняет электрон в мире элементарных частиц. В итоге появился Янус Полуэктович Невсгруев, единый в двух лицах.

А-Янус правит Институтом, двигаясь по оси времени вперед вместе с коллективом своих сотрудников и подчиненных. Судьба У-Януса иная: он (по Стругацким) контрамот, а это тот, кто движется навстречу общему ходу времени, – и потому хорошо знает будущее своих коллег, лишь отчасти догадываясь об их прошлом. Но У-Янус знает иное, неведомое А-Янусу: чему можно и нужно сегодня научить аспирантов или младших научных сотрудников, чтобы завтра они стали удалыми ведущими, послезавтра сделались завлабами, а потом сменили бы обоих Янусов.

Не воображали ли братья Стругацкие себя в роли братьев Невструевых, а своих читателей – в роли аспирантов или младших сотрудников Всероссийского Чародейского Института 60-х годов? Пусть об этом судят и спорят литературоведы – или собратья по перу в великом цехе фантастов. Но любой опытный учитель знает великую истину: ОН САМ воплощает в себе обоих Янусов на каждом удачном уроке! При этом A-учитель подгоняет отставших учеников к еще невидимой им светлой цели. Его коллега, друг и брат У-учитель заманивает туда же самых увлеченных и талантливых, ершистых и вопросистых школяров. Понятно, кто из двух близнецов получает большее удовольствие от учебного процесса, а кто больше устает по ходу дела. Наконец, А-Янус засыпает, пресыщенный трудом и утомленный конфликтами. Оставшись в одиночестве, неутомимый У-Янус начинает учить и воспитывать воображаемых школьников, то есть он пишет У-чебники…

Это все была фантастическая Присказка. А теперь начинается настоящая Сказка: о двух учителях Новейшей Истории, которые живут и здравствуют, проповедуя свою науку в знаменитых гимназиях Москвы и Петербурга. Только что два наших героя – Леонид Кацва и Александр Скобов[* Л. А. Кацва. История России. Советский период: 1917 – 1941 годы. М.: МИРОС Антиква. 2002. А. В Скобов. История России (1917 – 1940). СПб.: Иван Федоров, 2001.] – опубликовали два интересных учебника по одному периоду недавней (или уже давней?) российской истории: с 1917 по 1940 год. Очень хочется сравнить эти книги, чтобы постичь корни различий среди наших историков- просветителей.

Какой фактор важнее всех прочих? Культурный диалог двух российских столиц-соперниц? Или разные стили работы двух научных школ, где выросли Л.А. Кацва и А.В. Скобов? Или личный педагогический стиль данного московита и данного питерянина? Или выстраданные тем и другим модели оптимального учебного процесса? Или та модель самой Истории Человечества, которую ее носитель не умеет сформулировать в ясном тексте, хотя неосознанно руководствуется этой схемой в своих исследованиях и в школьных проповедях? Всяко может быть…

Р, Магритт. «Легенда века», 1950

Первое впечатление от двух учебников не интригует читателя: большое сходство авторских позиций просвечивает сквозь два разных стиля организации учебного материала. По определению, автор учебника Истории обязан играть роль Судьи над объектами и героями своего повествования. Но этот Судья волен сам выбирать роли для подсудимых: кто будет считаться субъектом, а кто – объектом исторического процесса; кто выступит в роли свидетеля, кто – в роли обвиняемого, кто в роли подзащитного… На таком уровне различия двух учебников становятся заметны и значимы.

Для Леонида Канвы главным объектом исследования стало Советское Государство, а исследуемым процессом – диалог этого Объекта с его строителями, по ходу которого безличный вроде бы Объект все успешнее подчиняет волю и разум огромного множества человекоподобных строителей, начиная с Ленина и Махно, кончая Сталиным и Лысенко. Подчиняет – чему? Именно это Л.А. Кацва старается понять сам и объяснить ученикам, в меру своих интеллектуальных сил и их увлеченности историей грозного и сумбурного Отечества, в которое нас забросили Судьба или Случай.

Итак – державоцентричный подход, свободный от поклонения Державе как Идолу. Эта позиция логична и оправдана научной традицией: ведь Л.А. Кацва учился Истории у медиевиста В.Б. Кобрина, а тот – у А. А. Зимина. Научный дед и научный отец бестрепетно изучали Ивана Грозного и его партнеров по Московскому царству: от митрополитов до юродивых- диссидентов. Теперь научный сын делает то же самое с Иосифом Грозным и его партнерами по СССР – благо, их время прошло, и плоды их трудов стали очевидны для наших современников.

Какую позицию может противопоставить имперский интеллектуальный Петербург зрелому московскому державоведению?

Очень простую: с наследником историков-диссидентов спорит живой политический диссидент. Бывший, конечно, но отсидевший при Брежневе некоторый срок за политическое инакомыслие. Теперь многие давние мечты таких борцов сбылись, но общее счастье для россиян все равно не наступило. Пришло время поразмыслить не столько о правоте былых надежд, сколько о том, какие чувства и рассуждения двигали и движут рядовых участников исторического спектакля к выбору тех или иных ролей в вековой драме. Погрузить нынешних старшеклассников в духовный мир их дедов и прадедов, живших сперва «до Революции», а потом «под Революцией»: сначала «до Сталина», а потом «под Сталиным», – такова была главная цель Александра Скобова при написании его учебника.

Увидеть ТО небо теми глазами! К этой цели издавна стремились крупнейшие российские историки, начиная с Николая Карамзина. Понять и оценить мысли и чувства людей 1920-х и 1930-х годов! Такова была цель последнего поколения крупных российских писателей XX века – от Андрея Платонова до Анатолия Рыбакова. Они подготовили добрую почву для очередного поколения историков России. Хорошо, что эти ученые мужи не держат свои мысли при себе, а дерзают учить науке школьников: сперва с глазу на глаз с одним классом в одной школе, потом с тысячами ребят в сотнях школ – через свои учебники. Увы, тираж обеих книг Кацвы и Скобова измеряется одним смешным числом: 5000 экземпляров! Будут л и переиздания – неведомо.

Но какой урок для новой российской историософии и педагогики можно извлечь из опыта А.В. Скобова и Л.А. Кацвы? Какие учебники новейшей Истории древнего Отечества будут наиболее полезны подросткам Информационной эры?

Многим ясно, что одного идеального учебника нет и быть не может. Не только ввиду большой разницы личных характеров и научных пристрастий их авторов и составителей. Ведь сами эти пристрастия и характеры отражают большой глубинный факт: наличие разных фаз в универсальном цикле эволюции самоорганизующихся систем. Первыми эти фазы заметили, конечно, зоологи: эмбриологи, палеонтологи и физиологи XIX века. В XX веке историки, потрясенные Первой мировой войной, тоже заговорили о феномене Циклической Эволюции. Арнольд Тойнби применил эту схему к вековому ритму взлета и упадка цивилизаций. Лев Гумилев заметил сходный ритм в развитии народов, а Игорь Дьяконов пересмотрел в этом свете давнюю модель смены экономических формаций в обществе. Все это брожение умов происходило между Второй мировой войной и Второй российской революцией. Теперь и она миновала; чему научились у нее наши историки и наши учителя?

Видимо, самый важный вывод – это подозрение (или уверенность) в универсальном распространении Четырехтактного Двигателя Эволюции. Первыми его обнаружили физики, нечаянно и давно: в середине XVIII века. Тогда Эйлер и Мопертюи, открыв вариационный Принцип Наименьшего Действия, задались наивным вопросом: для чего Природе нужны четыре разные картины одного Физического Мира? Его можно описывать через Силы и Движения всевозможных тел и частиц: так поступал Ньютон, и ему хватало этих понятий для объяснения всего на свете. Но Лейбниц, конечно, не согласился со своим великим соперником! Он увидел в Природе лишь нескончаемые переходы Энергии из ее потенциальной формы в кинетическую или обратно: чередование этих двух процессов тоже объясняет все на свете.

Скромный старший друг Ньютона – священник, математик и шифровальщик Джон Валлис внес свою лепту в зоопарк физических понятий. Он первый увидел, как закон Сохранения Импульса регулирует любые взаимодействия между телами или частицами в вакууме. Наконец, маркиз Пьер Луи Моро Мопертюи и пасторский сын Леонард Эйлер заметили организующую роль Действия в природе. Эта характеристика (в отличие от силы, энергии или импульса) не имеет мгновенного значения, но она поддается измерению на каждом интервале времени и выделяет небольшое множество наблюдаемых траекторий тел, частиц или систем из огромного ансамбля их возможных движений.

Вот такое разнообразие картин Мира накопили физики к XX веку – прежде чем кто-то из них первый назвал науку Историю неравновесной Физикой Социума. Но социум развивается, поворачиваясь к нам попеременно своими разными гранями; каждая грань подсказывает наблюдателю ОДНУ модель, оптимально описывающую те процессы, которые на ней протекают. Вот и чередуются в каждой эволюционной науке четыре важнейших портрета физического мира: Силовой, Энергетический, Действенный и Импульсный…

А какими моделями пользуются в своих учебниках Леонид Кацва и Александр Скобов? Разными, конечно; выяснить авторские предпочтения легче всего по синхронным и синфазным цитатам. Например, что следует в текстах Л.А. Кацвы и А.В. Скобова после знаменитой фразы матроса- анархиста Железнякова: «Караул устал! Депутатов просят разойтись!»? Заглянем в оба учебника…

Л. Кацва (с. 84): «Второе заседание, назначенное на пять часов вечера, так и не состоялось, поскольку утром 6 января была опубликована резолюция ВЦ И К о роспуске Учредительного собрания.

Разгон первого в российской истории парламента, избранного на основе всеобщего избирательного права, означал откровенное попрание волеизъявления огромного большинства населения страны. По существу, это был акт гражданской войны. Однако всеобщего возмущения не последовало. Лишь в некоторых городах состоялись демонстрации протеста, решительно подавленные большевиками. Сказались и отсутствие прочных традиций парламентской демократии, и разобщенность избирателей, поддержавших на выборах эсеров и кадетов, и просто усталость от войны, нарастающей разрухи и политической неопределенности».

А. Скобов (с. 119): «Председатель Чернов еще пытался доказывать матросу, что в лице Учредительного собрания он имеет дело с «хозяином Земли Русской» – но тот лучше знал, кто здесь хозяин…

Пришедшие 6 января к Таврическому дворцу депутаты нашли на дверях замок. Охрана сказала, что заседания не будет, так как оно запрещено Совнаркомом. А ночью ВЦИК принял по докладу Ленина декрет о роспуске Учредительного собрания. В тот же день переведенные в тюремную больницу депутаты-кадеты Шингарев и Кокошкин были прямо в постелях заколоты штыками пьяных матросов Железнякова. Ленин грозился наказать виновных в самосуде, но дело замяли».

Что видно из этих цитат? Леониду Кацве явно ближе силовая (то есть составленная из Силовых Полей) модель общества, государства и того народа, который их сперва создает, а потом подвергается перевоспитанию с их стороны. Напротив, Александру Скобову важнее поведение отдельных людей и людских коллективов, которое выражается в их поступках – более или менее оригинальных. На языке физиков любой поступок – это квант импульса. Значит, учебник Скобова написан «на импульсном языке Валлиса», а учебник Кацвы – «на силовом языке Ньютона». Таким образом, питерский контрамот Скобов опередил московского контрамота Кацву на один шаг в письменной контрамоции, или на одну эпоху в стихийной эволюции российского общества. Оно и понятно, если сравнить пишущего диссидента с учеником диссидентов…

Каков может быть педагогический эффект этой разницы? Вероятно, по ходу учебы наиболее пассионарные гимназисты предпочтут читатьучебник Скобова. Но при подготовке к вступительным экзаменам эти же пассионарии скорее всего заглянут в учебник Кацвы: ведь их будущие экзаменаторы на разных гуманитарных факультетах почти наверняка не входят в семейство контрамотов!

Так подтверждается давняя поговорка: «Мамы разные нужны, мамы всякие важны». А какие еще возможны (и нужны) «мамы» среди учебников истории? Например, на каком из физических языков написан известный и популярный учебник Льва Гумилева: «От Руси до России»? Потомственный и матерый контрамот Л.Н. Гумилев уделял наибольшее внимание замыслам и деяниям своих собратьев- пассионариев; то есть он рассуждал и писал тексты на действенном языке Эйлера, щедро дополняя этот язык элементами более привычного импульсного диалекта исторической науки.

Гораздо реже и без особого успеха Л.Н. Гумилев пытался сделать еще один шаг вглубь существа дела: перевести свои гипотезы на тот энергетический язык, пионерами которого в исторической науке можно считать Адама Смита, Карла Маркса и Карла Каутского. Казалось бы, этот язык должен быть родным для любого смышленого марксиста, но уж очень жесткому отбору на серость подвергалась эта публика в СССР! Вот и родилась первая книга такого стиля («Пути Истории» И.М. Дьяконова) в последний год советской власти, под пером великого знатока Древнего мира…

Адресована она профессионалам и аспирантам истфаков; для российских студентов и школьников еще никто не создал ничего подобного. Да и «действенный» подход Л.Н. Гумилева пока не воплощен ни в одном учебнике по российской истории XX века. Вот два вопиющих пробела в обширном, но не шибко разнообразном ансамбле учебников Новейшей истории России! Кто из историков-контрамотов младшего поколения сумеет и посмеет закрыть эту амбразуру своей умной головой? Не подрастает ли сейчас такая молодежь в школах, лицеях и гимназиях, где преподают Историю Л.А. Кацва, А.В. Скобов и их единомышленники? Поживем, поищем – и увидим, если заранее поймем, что нужно искать. Поэтому – да будут благословенны многострадальные А-Янусы и У-Янусы, директорствующие в этих школах! Страшно узок их круг – но ими тоже расцветает наша жизнь…

Номинация «Своя игра», автор Н.Ю. Анашина

Завершаем публикацию задания заочного открытого фестиваля интеллектуальных игр «Зеленый шум – 2003».

10. Искусно скрываясь на коричневой ветке, на сером камне или в зеленой листве, абсолютно не двигая головой, ОНИ способны бросить взгляд вперед и назад, вверх и вниз, чтобы увидеть и мгновенно отправить добычу в рот.

20. Не напрасно Карл Линней дал ЭТИМ пресноводным животным мифологическое название, ибо ОНИ способны возрождаться, и даже «в нескольких экземплярах», из каждого комочка кашицы, полученной путем растирания ИХ тел.

30. «Искусством мозаики» птичка шалашник пользуется, украшая свой шалашик яркими плодами, цветами и даже блестящими бумажками для привлечения самки. А когда шалашник бегает внутри шалашика с кусочком коры или веточки в клюве, он занят ЭТИМ видом «художественного творчества».

40. ОНИ в 40 раз производительнее других особей обезвоживают нектарный сбор для превращения его в мед; к тому же вырабатываемые ИХ железами вещества ферромоны способствуют слаженной работе всего семейства.

50. ЭТУ экзотическую для птичьего племени пищу добывает себе пятнадцатиграммовый вьюрок, когда пристраивается на рулевых перьях хвоста птицы олуши, сидящей на яйцах.

Так назвали

10. Не простила мать Природа красавице Стан ее заносчивость и жестокость, потому ребенок у Стан родился хилым, болезненным, даже волосики не росли. Не помогли излечить сына ни советы местных знахарей, ни заморских магов. Но однажды один путешественник посоветовал добраться до источника с «живой водой». Преодолела измученная мать горы и бурные реки, искупала мальчика, умылась сама и туг же уснула. А наутро проснулась отдохнувшей и бодрой и впервые увидела улыбающегося сына. Но более всего восхитили ее черные волосики, которые закудрявились на его головке. «Иессан – тюх! – восторженно воскликнула мать. – Живой волос!» Так объясняет легенда происхождение названия ЭТОЙ местности на карте нашей страны.

20. ЭТО поэтическое название белого с голубой дымкой ортоклаза, разновидности полевого шпата, отполированного кабошоном, стало заглавием произведения У. Коллинза.

30. В 1648 году на пути в Анадырь первооткрыватель назвал ЭТОТ объект Большой Каменный Нос, а современное название присвоил ЕМУ в 1879 году Норденшельд.

40. Карл Линней дал этой бабочке название Ахеронтиа атропос, а характерный рисунок на спинке определил ЭТО ее название во всех европейских языках.

50. Латимерия чалумна – такое название дал кистеперой рыбе девонского периода целакантусу (оказавшемуся нашим современником) известный ихтиолог доктор Смит. Латимерия – в честь мисс Латимер, выславшей Смиту описание выловленной рыбы, а во втором слове доктор зафиксировал ЕЕ название.

Русское золото

10. Вплоть до елизаветинских времен золото на Урале находили только «бугоршики», которые занимались ЭТИМ видом деятельности.

20. Не Дмитрий Тумашек, открывший в 1669 году «узорчатые каменья» на Урале, не Ерофей Марков, нашедший весной 1745 первую золотую жилу близ Екатеринбурга, не Василий Стрешнев, что обнаружил на Каме медь, не Григорий Лоншаков, сумевший из свинцовой руды Нерчинска выплавить в 1684 году первое русское серебро «доброго образца», и не «маловозрастный промывальщик» Павел Попов, который в бассейне реки Чусовой в 1829 году вымыл первый в Европе алмаз – не эти находки сделали Россию поставщиком «всемирных денег», особо обогатив ее, а ЭТО открытие Льва Ивановича Брусницына 1814 года.

30. Именно ТАК нужно понимать выражение старателей: «Золото стремится вглубь и скапливается у плотика».

40. Открытие «русского золота», которое так долго искали и «внезапно» нашли так много, настолько ошеломило жителей Западной Европы, что они окончательно поверили сообщениям газетчиков только после того, как ЭТОТ «Аристотель XIX века» совершил в 1829 году путешествия в Россию и на Урал.

50. В нарушение регального права указ Петра I, получивший название «Горная свобода», предоставлял даже ЭТУ свободу для лиц, занятых поиском золота.

Древний мир

10. Отдельно стоящие каменные столбы или группы таких столбов, созданных в доисторические времена, называются менгирами; столовидные сооружения из больших каменных глыб носят название дольмены; а ТАК назы ваются сложн ые сооружения, имеющие округлую форму и составленные из каменных блоков, поддерживающих перекрывающие их каменные плиты.

20. ТАК называется место в Риме, где, согласно легенде, при закладке храма Юпитера был найден череп этрусского воина по имени Толи.

30. Р. П. Валеев считает, что только чрезвычайные обстоятельства заставили строителей пирамиды фараона Снофру в Дашуре на высоте около 45 метров изменить ЭТОТ параметр примерно на одну седьмую от первоначального значения.

40. В ЭТОЙ современной стране находится стена, построенная под руководством Платория Непота, которая протянулась с востока на запад от Сольвейского залива до устья реки Тайн и получила название Адрианов вал.

50. Дельфы расположены почти в центре Греции у подножия знаменитой горы Парнас, где, согласно мифам, обитали Аполлон и девять муз. Здесь же, как рассказывал всем Пиндар, встретились два орла, выпущенных Зевсом один – с запада, другой – с востока. Поэтому греки считали, что ОН находится здесь, и даже показывали в храме Омфалос ЕГО скульптурное изображение.

Не забудьте вовремя отправить свои ответы в адрес фестившя. Почтовый: 103617, К-617, Москва, Зеленоград, корп. 1464, ЗПМСЦ; тел/факс (095) 538-50-20. Те, кто успешно справится с заданиями (по всем номинациям или по части из них) и пришлет свои ответы до 15 января 2003 года, смогут встретиться на очном туре фестиваля в марте 2003 года в Зеленограде.

Мозаика

Не может быть!

Может! Может! Все население Уганды с нетерпением ожидает, когда, ну когда же, наконец, наступит этот долгожданный день и начнется охота… На кого бы вы думали? На кузнечиков! А наступает он в январе. Тогда стар и млад – все отправляются на охоту. И «дичи» много, и охотников хватает.

Огромными тучами насекомые обрушиваются на страну. У пойманного кузнечика обрываются только крылья и ноги. Это – отходы. Все остальное годится в пищу. И едят их сырыми? Ну что вы, их жарят! Говорят, «мясо» кузнечиков богато протеинами. А еще говорят, что оно очень питательное и очень вкусное. Если бы это было не так, то кто бы их стал ловить?

Если уж гармония, так во всем

Каких только собак не встретишь сегодня на улицах Милана – фиолетовых, оранжевых, зеленых… Местные снобы считают, что масть их четвероногих любимцев должна гармонировать с тоном одежды и цветом автомобиля. Потихоньку новая мода начинает просачиваться и к нам. На некоторых крупных выставках уже встречаются розовые, даже нежно-салатовые пудели да и кошки любого цвета. Что думают по этому поводу сами подопечные, остается только догадываться.

Друзья по неволе

Сразу не сообразишь, как в данном случае написать слово «поневоле»: вместе или раздельно. Пеликан Томми и медвежонок Билкер дружат потому, что им одиноко без других пеликанов и медведей, или они друзья по неволе в канадском зоопарке города Девона? Пеликан «усыновил» медвежонка, как только того привезли из Лондона, оторвав от большой медвежьей семьи. Поначалу Билкеру птица не понравилась: щиплется и на маму не похожа. Но через неделю они стали неразлучны. Ссорятся редко, разве что медвежонок увлечется и засунет голову чересчур глукобо в пеликаний клюв. Лучшие куски приберегают друг для друга, только тут друзей подстерегают огорчения:то медвежонок от рыбы отказывается, то пеликан воротит нос от куска мяса, утащенного специально для него жуликоватым Билкером.

Стойкий коллекционер

Детские увлечения и мечты люди порой проносят через всю жизнь. Француз Эдуард Пемзек вот уже сорок лет собирает оловянных солдатиков. Некоторые затруднения у коллекционера возникли тогда, когда компания CBG, бывшая одним из самых крупных производителей товаров подобного рода, разорилась. Но Пемзек быстро нашел выход. Он основал новую фирму по производству игрушек, и солдатиков в его коллекции прибавилось.

Мал, да удал

Порой мы и не подозреваем, какой долгой историей обладают самые простые, казалось бы, окружающие нас вещи. Возьмем наперсток.

Первое упоминание о нем относится к 1000 году новой эры, когда им пользовались швеи в Константинополе. Из Передней Азии наперстки постепенно стали распространяться на запад. В Европе эта новинка впервые появилась в Германии и Франции в XV веке.

Тогда «макушки» или «шапки» наперстков делали из самых разных твердых материалов. Но в ход шли и кожа, и плотные слои шелка. Были приспособления в виде особых колец, которые надевали на первый сустав среднего пальца правой руки.

Позже в Европе научились штамповать металл, и вслед за этим стали производить дешевые наперстки. Но наряду с этим возрос спрос на дорогие изделия – из золота, серебра, слоновой кости. В XVIII веке появились даже наперстки из фарфора, которые были разукрашены картинками. Говорят, что сегодня такие изделия особо популярны среди коллекционеров.

Музыкальный мост

У цинских могил Дунлин в китайской провинции Хэбэй стоит семиарочный мост, построенный в 1661 году. Каменные балюстрады по обеим сторонам моста при ударе по ним издают пять китайских нот. Звук звонкий и чистый.

«Титанические» полотна

После невиданного успеха фильма «Титаник» только ленивый не зарабатывает на трагической гибели этого океанского лайнера. Судостроители пытаются воссоздать точную копию «Титаника» для фешенебельных морских круизов. Получившая премию «Оскар» художница по костюмам продает восторженным поклонницам фильма копии нарядов главной героини. А семейная пара из польского города Ченстохов Урсула и Марек Вавржин нашла свой способ извлечения доходов. Художники-любители, они поставили на поток изготовление живописных полотен с изображением «Титаника» в момент, предшествующий столкновению с айсбергом. Полотна предлагаются в двух вариантах, почти идентичных, но на том, что подороже, лайнер ярко светится огнями иллюминаторов. Первое произведение супруги исхитрились продать любителю живописи из Гамбурга, и с тех пор от заказов отбоя нет. В общей сложности они написали около 500 «титанических» полотен, хотя до сих пор специализировались на пейзажах. Сюжет катастрофы оказался гораздо прибыльнее.

Домик для духа

По всему Таиланду рядом с жилищем человека или поодаль от него можно увидеть домики для духов. Срубили дерево, убили животное, разрушили дом – по мнению тайцев, дух остается без жилья и мечется по свету, принося немало неприятностей людям. Чтобы этого не происходило, строятся специальные домики для духов. Дух, поселившись в таком домике, охраняет человека от всяческих напастей и бед. Каким бы ни был дом, возле которого проживает дух, бедным или богатым, домик духа всегда тщательно ухожен и украшен. Похож он на маленький нарядный тайский храм. Стоит на высокой подставке. Дом духа, таким образом, символ добрых духов, охраняющих человека, и в первую очередь- духа Тьаути. Ему каждый день приносят дань, хотя бы символическую, например, щепотку риса, его маленькое жилище украшают цветами и лентами, ему поклоняются. Домик духа должен стоять у главной комнаты в доме, и к стене, возле которой он стоит, ни в коем случае нельзя прикасаться. А все постели в тайском доме должны располагаться так, чтобы спящий человек ногами был обращен к домику духа.

Оглавление

Путь к островам вечной молодости?

Сражаться или спариваться – вот в чем вопрос!

Даешь российского робота!

Азия: роботы вместо самолетов?

Авиация Азии (по материалам энциклопедии «Авиация», 1994)

Путешествие в прошлое

Карта памяти

Рядом с Андреем Платоновым

Хутор Лещев, которого не было

Народный учитель должен… быть поставлен на такую высоту

Во всем мире

Картинки мироздания из коллекции палеонтолога

Путеводитель по времени: знакомство

Какие бывают музеи

«Россия – родина слонов»? Нет – мамонтов

Как на это смотрел Александр Львович Минц?

Так ли опасны пираньи?

Послание XXI веку

Может быть, это карта?

В круге ада

Время называть лауреатов

Календарь ЗС: декабрь

Понемногу о многом

Трагическое заблуждение академика Вавилова

Контрамоты пишут учебники

Номинация «Своя игра», автор Н.Ю. Анашина

Мозаика Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg