«Литературная Газета, 6626 (№ 51-52/2017)»

Литературная Газета, 6626 (№ 51-52/2017) (fb2) - Литературная Газета, 6626 (№ 51-52/2017) 1548K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Литературная Газета

Кремлёвский совет

Кремлёвский совет

Литература / Первая полоса / Официально

Фото: kremlin.ru

Теги: литературный процесс

В Кремле под председательством В. Путина прошло заседание Совета при президенте России по культуре и искусству. Обсуждалась реализация задач, сформулированных в указе «Об утверждении основ государственной культурной политики». Среди выступивших – председатель редакционного совета «ЛГ» Юрий Поляков.

Его выступление можно прочитать на нашем сайте.

Ю.Поляков: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

Хочу сказать, что действительно после ряда мер, в частности, учреждения по Вашей инициативе премий для детских и юношеских деятелей культуры, благодаря целевой поддержке Министерства культуры сдвинулась ситуация в искусстве для детей и юношества. Но это, к сожалению, почти не коснулось литературы. А всё‑таки литература – это базовый вид культуры. И сценарии, и пьесы – это всё литература, романы, повести для юношества, которые потом становятся фильмами и спектаклями.

Мне кажется, что эта ситуация достаточно печальная, ведь литература – это база искусства. Раньше существовало издательство «Детская литература», вокруг которого аккумулировалось и развивалось именно это очень важное воспитательное направление в нашей литературе, но, к сожалению, это издательство аннигилировалось, как и многие другие, в общем‑то, хорошие вещи, доставшиеся нам по наследству от советской власти.

И мне кажется, было бы правильно подумать, и мы, писатели, были бы очень благодарны, если бы Вы поддержали идею всё‑таки возродить издательство «Детская литература». Воспитывать писателей, которые работают для детей и юношества, на базе Союза писателей невозможно, потому что наше литературное сообщество пребывает сейчас в таком очевидном деградансе, разобщённости и неспособно к этой воспитательной деятельности. А я напомню, что раньше примерно каждый пятый член Союза писателей в стране – это был детский, юношеский писатель, и была мощная база этого очень важного воспитательного направления в нашей культуре.

Владимир Владимирович, до сих пор писатели, хотя это было уже сравнительно давно, под впечатлением от литературного собрания, на котором Вы выступили перед писателями и выслушали наши дискуссии, предложения. Мы были очень как‑то обнадёжены идеей создания фонда поддержки отечественной литературы и ждали создания этого фонда. Мы понимаем, что возникли экономические сложности и так далее. Но мы бы очень просили вернуться к этой идее, потому что литература, и я сейчас скажу об этом ещё, в результате какого‑то стечения обстоятельств вообще выпала из дружной семьи видов искусств.

Дело в том, что, в общем‑то, и издательское дело, и писатели из‑за этого оказались вообще в ведении не Министерства культуры, а Министерства связи. Мы уже как‑то говорили об этом. Конечно, литература соединяет сиюминутность и вечность, связывает, но всё‑таки не настолько, чтобы писатели числились по ведомству связи.

Поэтому мы очень просим Вас вернуться к вопросу о том, чтобы вернуть писателей, книжное дело, издательское, журнальное дело Министерству культуры, где они всегда находились. А потом по каким‑то административным заморочкам были переданы Министерству связи.

Вообще, я хочу сказать, что мы очень надеемся, что в этом новом законе о культуре, который действительно необходим и над которым надо работать всем вместе: и общественному совету, и Министерству культуры, и творческим союзам, – всем очень важно заниматься этим. И мне кажется, там отдельной строкой должна быть прописана поддержка творческих союзов, потому что потенциал творческих союзов в деле культурного строительства и прочих важных моментов, связанных с духовной жизнью общества, сегодня используется очень незначительно, а потенциал писательского сообщества почти не используется. Мы очень надеемся, что этот закон поможет преодолеть эти, в общем‑то, досадные в нашей культурной жизни факты.

Спасибо за внимание.

В.Путин: Юрий Михайлович, ведь у нас нет государственных издательств, они все частные. И многие из них занимаются изданием литературы, книг для детей, их больше пятидесяти. Вы предлагаете создать государственные издательства?

Ю.Поляков: Я предлагаю, точнее, прошу рассмотреть возможность издательства, в котором был, допустим, контрольный пакет акций государства, чтобы оно как‑то могло влиять на политику этого издательства.

Это тоже немного лукавый момент с частными издательствами. Например, они издают очень много детских энциклопедий. Эти детские энциклопедии переводные. Когда читаешь раздел, посвящённый России, например, исторический, волосы встают дыбом. И у этих коммерческих издательств, им даже не приходит в голову, что для наших детей и юношей надо хотя бы как‑то редактировать эти тексты, там абсолютно западный, уничижительный взгляд на нашу историю и так далее.

В.Путин: Идея понятна. Давайте мы подумаем, как это сделать.

То же самое касается фонда поддержки отечественной литературы. Можно это сделать. Цель какая? Поддержка просто писателей и поддержка изданий?

Ю.Поляков: Вы знаете, здесь задача шире. Дело в том, что мы в принципе в писательском сообществе утратили все свои структуры, реально работавшие. Сами виноваты. И такой фонд поддержки литературы, он бы помог объединить вокруг него здоровые, талантливые литературные силы, которые сейчас разобщены по абсолютно ничего не делающим писательским структурам.

В.Путин: Могу я Вас попросить просто представить письменно ваши предложения? Я должен понять цель создания, чем будет заниматься этот фонд конкретно.

Ю.Поляков: Хорошо, я это сделаю. Тем более что идея тогда прозвучала, на литературном собрании. И писатели, зная, что я иду на встречу с Вами, просили вернуться к этой теме. Мы обязательно представим Вам наши соображения.

В.Путин: Спасибо большое.

Трудный год? И пёс с ним!

Трудный год? И пёс с ним!В наступающем 2018-м – главное не пересобачиться

Клуб 12 стульев / Первая полоса

Сатин Сергей

Валерий Тарасенко

Теги: Новый Год

Наш Дед Мороз не мелочный, не склочный.

Наш Дед мультикультурен – ого-го!

Он тоже любит календарь восточный

И всё зверьё весёлое его.

В последний раз – в разгон ночного мрака –

Нам очень скоро прокричит Петух.

Хорош Петух, но нам милей Собака.

Собака – человека лучший друг.

А друг, он никогда в беде не бросит,

Тем более в свой персональный год.

Ну да, Собака лает – ветер носит,

Но наш-то караван идёт, идёт!

Год будет непростым, без вариантов.

Уж ты, Дружок, смотри, не подкачай.

На выборах законного гаранта

Не дай нам ошибиться невзначай.

Судьбы порой весьма туманны знаки,

Но это не фантазии, не блажь,

Что явно неспроста на год Собаки

Намечен мундиаль футбольный наш.

Привет, российский символ интернета!

Прости нас за излишества, Минздрав!

С две тыщи восемнадцатым, планета!

Успехов!

Счастья!

Радостей!

Гав-гав!

Костыли отброшены

Костыли отброшены

Книжный ряд / Первая полоса / Книга недели

Теги: Валентин Гафт , Мостовая

Валентин Гафт. Мостовая. М. Мелихово 2017, 352 с. 2000 экз.

Надеемся, что сообщения о том, что любимец зрителей, народный артист России, гордость театра «Современник» Валентин Гафт действительно выписан из больницы и вскоре выйдет на сцену, соответствуют истине. Мы желаем здоровья любимому артисту и с радостью представляем книгу, вышедшую в уходящем году.

Как утверждает редактор-составитель и автор предисловия Валерий Краснопольский, «в данной книге автор-поэт абсолютно свободен от автора-актёра. Поэтому в ней нет эпиграмм – костыли отброшены, и как сказал друг Гафта незабвенный Михаил Козаков, «назвался стихотворцем, получи по полной, по «гамбургскому счёту».

Поэт так видит, к примеру, зиму:

Он с неба к нам валит, лохматый,

Как зимний праздничный сюрприз.

А мы его теперь лопатой

С балкона сбрасываем вниз.

Снег хрупким, ломким стал и хлипким...

Всё тает, только поспевай,

Как тут исправить все ошибки?

Пожил немного и – прощай.

Согласитесь, это больше, чем просто строки о снеге. Такого умного и пронзительного Гафта хочется читать ещё и ещё. Кажется, что Валентин Иосифович перестал стесняться быть просто поэтом и пишет теперь, не оглядываясь на актёрство.

На взгляд трезвого…

На взгляд трезвого…

Колумнисты ЛГ / Очевидец

Макаров Анатолий

Теги: культура , праздник

Я не социолог и не специалист по общественным настроениям и нравам. Я, так сказать, обычный человек, притерпевшийся вместе с другими к обыденной жизни. Однако и своего особого мнения придерживаюсь.

В данном случае оно вот в чём: в Москве, в России стало меньше пьяных. Убеждённый ежедневный пешеход, я почти не встречаю на родных улицах ни хмельных гуляк, ни горланящих невесть что бузотёров, ни алкашей, кочующих группками от «Пятёрочки» до «Магнита». Хотя алкаши, конечно, есть, но данностью городского пейзажа уже не служат.

А ведь служили! Моё послевоенное детство в центре Москвы прошло под звуки пьяного мата, иной раз ёрнического, но чаще злого. И всё это на фоне почти непрерывной пафосной борьбы с пьянством, на фоне благостных плакатов, просветительских лекций, кампаний за всенародную трезвость.

Самая масштабная осталась в народной памяти не только варварством в отношении виноградников и близкой к идиотизму экономической безграмотностью. Ударное сокращение производства вина вызвало неслыханный со времён Гражданской войны рост самогоноварения. А в общественном климате воцарилась атмосфера подозрительности, агрессивности и злобы – чуть ли не «охота на ведьм». И смешно, но пуще, чем на пропойц, борцы за полную трезвость нападали на тех граждан, которые полагали, что пагубное пьянство может быть побеждено не жестокими гонениями, а повышением культуры бытия, смягчением нравов, цивилизованностью обыденной жизни.

«Культурпитейщики» – такое родилось клеймящее их словосочетание. Из былых времён всплыли доносительство, ксенофобия, необходимость изгнания «злых духов». Сдаётся мне, что общественно-политические болезни, которые стали источать отечество в середине девяностых, были в немалой степени спровоцированы той ненавистью, которую неистовые борцы питали не к повальному пьянству, нет, а к его противоположности – к содержательному и свободному общению, культуре застолья.

А ведь культура обладает животворным свойством. Именно она, как только её перестали искоренять или курочить на идейный лад, благодаря своей созидательной природе начала вытеснять из жизни убогое пьянство и всё, что с ним связано. Зачем соображать «на троих» в подворотне, если можно за приятным разговором выпить в уютном и даже романтичном баре?

Конечно, задумываешься, отчего на Руси при всех царях и режимах в питье не знали меры? От бедности, бесправия, отсутствия гражданских свобод? Политически воспалённые авторы об этом много писали. И тут есть доля правды. Но, как автор политически нейтральный, рискну заметить, что в большей мере – от душевной бездомности, духовной неприкаянности, от того, что русскому человеку, повторяя мысль Достоевского, некуда было пойти. Есть потребности, которые ни агитпункт, ни библиотека, ни даже спектакль или концерт не в силах удовлетворить. Зато это может… культура – не высокая, взыскующая идеалов, а житейская, преображающая быт, неважно, как она называется: буржуазной, мещанской или просто городской. Главное: она придаёт будничной жизни (да и праздникам!) законченную цивилизованную форму.

Всегда об этом догадывался, хотя не надеялся дожить. А вот теперь предновогодними вечерами гуляю по городу, захожу куда-то на чашку кофе и наблюдаю тип людей, прежде знакомых мне лишь по заграничным фильмам. Они не «жрут водку» стаканами, не скандалят, не выясняют отношения, они, вот уж действительно, культурно выпивают – иногда лишь бокал вина за вечер. А если веселятся или спорят, то симпатично, обаятельно, без дурного куража. Оказывается, знаменитые русские искренность и задушевность ничуть не означают ни хамства, ни бесцеремонности.

Культура равноудалённости

Культура равноудалённости

Политика / События и мнения / Актуально

Скипин Эдуард

Слово президента дорогого стоит, но и он не всегда арбитр

Фото: kremlin.ru

Теги: президент , культура , СМИ

Итоги года в чувствительной сфере

2017-й вполне можно было бы назвать годом Культуры. Во всяком случае, если судить не по формальным признакам, а оценивая внимание к этой теме средств массовой информации.

Да, годом Культуры был объявлен в России 2014-й, а нынешний посвящался экологии, однако общественное внимание сосредоточилось в значительной степени на культурных проблемах. Чего стоят перипетии с выходом фильма «Матильда» или криминальный сюжет, фигурантом которого стал Кирилл Серебренников. Полемика вокруг 100-летия революции и причудливое отражение юбилейной темы в телевизионных проектах – вопрос, по сути, того же рода. Как и разразившийся скандал со «школьником из Уренгоя», который своей речью в бундестаге проиллюстрировал культурный уровень своего поколения, а заодно охарактеризовал масштаб деградации педагогического сообщества.

Следует отметить и ещё одно важное обстоятельство. Вовлечённость президента России в вопросы культурной политики была в 2017-м особенно заметна. Встречи Путина с творческой интеллигенцией стали почти регулярными. По данной теме президент высказывался на пресс-конференциях, общаясь с народом, а к концу года культурная проблематика стала едва ли не определяющей в его выступлениях.

Так, например, президент проинформировал, что смотрит канал «Культура», а на недавнем форуме «Народного фронта» выразил сожаление, что молодые люди культурой интересуются мало. Путин заговорил об этом, когда его знакомили с результатами Всероссийского конкурса молодёжных работ «Образ будущего страны». Владимир Владимирович продемонстрировал фирменную дотошность, стал внимательно всматриваться в цифры на модном интерактивном экране и посетовал, что только один процент молодых людей выбрал для сочинения тему культуры. Очевидно, что мизансцена не была домашней заготовкой, можно не сомневаться, президент проявлял искреннюю озабоченность.

Состоялось в конце года и заседание президентского Совета по культуре. Цитаты оттуда широко распространялись в СМИ и соцсетях с комментариями и оценками. В очередной раз президенту пришлось обсуждать «дело Серебренникова», вовлекаться в узкопрофессиональные споры и даже выступать в роли не то психоаналитика, не то воспитателя детского сада. Особенно, когда режиссёр Сокуров решил поделиться своими познаниями в военной науке. Он приехал из Петербурга явно в дурном настроении и сообщил высокому собранию результаты рекогносцировки: «…Размещение важнейшего органа военно-морского флота в Адмиралтействе – в ста метрах от Эрмитажа – это прямая цель для любого противника. Что там дальше будет? Мы буквально под боком у Эрмитажа разместили важнейший командный пункт. Мне кажется очень странным это решение…»

Кажется, поначалу вопрос Сокурова застал президента врасплох, но вскоре он постарался успокоить знаменитого режиссёра: «Уважаемый Александр Николаевич, если Адмиралтейство – цель и мы допустим, что по нему будут нанесены какие-то удары вероятным противником, то не только от Эрмитажа ничего не останется – я сейчас даже не стану перечислять, что будет подвергнуто у нас колоссальным рискам... Но наша цель в том и заключается, чтобы проводить такую политику, и внутреннюю, и внешнюю, и повышать обороноспособность государства таким образом, чтобы никому в голову не пришло наносить удары по центрам государственного или военного управления…»

В 2017 году деятели культуры не раз пытались привлечь Путина в качестве арбитра, вовлекали его во внутрикорпоративные споры, искали в его лице заступника. Президент подчёркивал равноудалённость, отмечал, что не готов высказываться по вопросам, в которых не считает себя профессионалом. Однако как минимум одно судьбоносное решение им было принято и его стоило бы считать главным итогом года в сфере культуры – в российские школы возвращается сочинение.

Фотоглас № 51-52

Фотоглас № 51-52

Фотоглас / События и мнения

Фото: Евгений Федоровский

Держите ремни пристёгнутыми!

Держите ремни пристёгнутыми!

Политика / Новейшая история / Политпрогноз

Крашенинникова Вероника

Война на фронте новостей не стихает

Фото: РИА Новости (Виталий Подвицкий)

Теги: Россия , США , Евросоюз

Мир пересекает зону турбулентности

2017-й не разочаровал любителей острых ощущений. В США – невиданные ранее политические взбрыки президента и резкое противодействие его противников, когда больше всего достаётся не Трампу, а России. В Европе – углубление кризиса общих институтов и политики, высокие надежды и провальные результаты на выборах ультраправых партий, но и первое правительство с участием крайне правых – в Австрии. На Ближнем Востоке – впечатляющие успехи России в борьбе с терроризмом и политическом урегулировании в Сирии, и кульминация – блицтурне президента Путина: за один день Сирия, Египет, Турция.

Не обманет и год грядущий. В большой мере те тренды, которые были описаны мною в прогнозе на уходящий год, продолжатся. Все элементы для жёсткого противостояния с локальными столкновениями заложены, государственные доктрины приняты, тестирующие противников манёвры проведены. Трамп привёл к власти наиболее агрессивные военные и финансовые круги – они будут навязывать жёсткую силовую игру всем оппонентам США, включая Россию. Санкционное, политическое и военное давление будет нарастать. В феврале наступит черёд очередных санкций, которые подвергнут испытанию российскую денежную «элиту». Военная инфраструктура США в Европе возрастёт почти на 5 млрд. долларов за один год, как предписано военным бюджетом США. Информационное бичевание России накалилось до столь истеричного уровня, что без потери лица снять его напряжение сложно. Даже если Трамп получит импичмент, антироссийская истерия вряд ли уменьшится. И по Украине «подарков» от Трампа, на которые рассчитывали российские сторонники его избрания, не будет: пока сам он чёткой позиции не заявляет, его генералы системно ведут работу по милитаризации Киева. 350 млн. долларов на военную поддержку вкупе с военными реформами заметно укрепят этот сегмент западного фронта против России.

Ситуация такая, что для позитива в российско-американских отношениях почти нет места – настолько, что приходится замечать эпизоды, на которые прежде и внимания бы не обратили. Наша поддержка в Совбезе ООН нового пакета санкций (с подачи США) против КНДР тут не в счёт. Эскалацию вокруг Северной Кореи ведёт Вашингтон, и санкций за это он заслуживает гораздо больше, чем Пхеньян, который не раз напрямую и через КНР призывал к переговорам. Будет ли на Корейском полуострове война? С Трампом даже этого исключать нельзя, хотя остальные аргументы, включая военные, говорят против.

На Ближнем Востоке борьба с терроризмом, конечно, не закончена. Но Россия в регионе стала лидером – и в политическом, и в военном отношении. Это, пожалуй, крупнейший успех в новейшей истории страны, и парад войск на базе Хмеймим, который принимали В. Путин и Б. Асад – яркая демонстрация. Военно-политическая мощь помогает крепить наши альянсы с партнёрами и заставляет оппонентов учитывать наши позиции. Отдельный случай – Турция. Это партнёр конъюнктурный, но президент Эрдоган сжёг столько мостов с Западом, что обстоятельства «прибивают» его к России. Объявление Иерусалима столицей Израиля наверняка усилит противостояние в арабском мире, конфликты будут возгораться в разных его концах. Ненависть к Ирану администрации Трампа и его ближайших союзников Б. Нетаньяху и саудовского принца Мохаммеда бин Сальмана может вылиться в военные провокации, даже атаки на иранские силы в Сирии. Но до лобового столкновения с Ираном вряд ли дойдёт – он противникам не по зубам. И альянс Ирана с Россией остужает горячие головы.

В Европе неопределённость и нестабильность продолжают нарастать. Шаткость партийного расклада и позиций канцлера А. Меркель ослабляет ФРГ и откладывает реформу европейских структур и политики, необходимую для их действенности. Правительство консервативных и ультраправых партий в Австрии – там ультраправые взяли все силовые министерства – вдохновит их сторонников в других странах. Конечно, Марин Ле Пен во Франции потерпела сокрушительное поражение – французы показали, что не хотят видеть во власти последователей коллаборационизма Второй мировой. Но за спиной Марин подрастает её более радикальная племянница Марешаль, которая вовремя отступила от тётки-лузера и ждёт своего часа. Интересные процессы ожидают Великобританию – протест против истеблишмента склонился там в левую сторону. На фоне несостоятельности консерваторов и премьер-министра Т. Мэй вперёд выходит лидер лейбористов Джереми Корбин, убеждённый левый – марксист и сторонник национализации отдельных отраслей. Ему даже прочат победу на будущих выборах, но консервативный истеблишмент, конечно же, такому левому лейбористу без боя не сдастся.

А что же в России? У нас ситуация более предсказуема, чем где-либо. Политическая и экономическая система адаптировалась к режиму нарастающего внешнего давления, негативный эффект накапливается, но количественные последствия не перерастут в качественные ещё несколько лет. Такой режим западного давления даёт шанс на построение внутренней экономики – более сильной и менее зависимой. Президентские выборы, полагаю, пройдут без потрясений: за последние годы построена практически непробиваемая системная защита, а либеральная оппозиция слаба как никогда, хоть пропаганда и малюет её главной угрозой. Вряд ли могут рассчитывать на успех и те, кто готов предложить обществу и власти свой «образ будущего» – едва ли не феодальный, который позволяет интересантам сохранить власть и собственность, не утруждая себя соблюдением законов и Конституции. Как в старом анекдоте: «…пора и о душе подумать! – Да, душ по двести не помешает».

В итоге: сложные времена продолжатся, кризисные явления вокруг России будут нарастать, но запас прочности у нас пока есть. Всё это не исключает отдельных локальных потрясений, которые заставят быстро приходить в тонус и ликвидировать последствия ударов. Особенно важно для нас распознавать провокации противников и не втягиваться в предлагаемые ими конфликты.

И самый короткий и верный прогноз: всё равно мы победим!

Послесловие

Владимир Сухомлинов, редактор отдела политики и экономики:

– В завершающем номере «ЛГ» за 2016 год (№ 51–52) вышла статья Вероники Крашенинниковой «Пристегните ремни!». Подводя итоги года нынешнего, можно говорить, что большинство её оценок и предсказаний оказались точны.

Тогда, в конце 2016 года, много разговоров было вокруг победы на выборах президента США Д. Трампа и её последствий для отношений между нашими странами, мировой политики. Помнится, на популярных телевечерах распивалось в прямом эфире шампанское, мол, ура Трампу, как всё хорошо! И дело даже не в том, кто лучше (хуже) – Трамп или Хиллари Клинтон, а в реальном и взвешенном восприятии происходящего. Этим немногие отличались. Да и сейчас в тех же студиях, перебивая друг друга, они часто выдают желаемое за действительное. Не скупятся, например, на безапелляционные оценки итогов выборов президента теперь уже у нас.

Тогда Вероника Крашенинникова писала: «Краткосрочные преимущества от прихода к власти в США Дональда Трампа – это лишь слабое утешение в свете среднесрочных и долгосрочных проблем… Трамп… порвёт с устоями американской внешней политики, разорвёт многие международные соглашения и основательно встряхнёт мир радикальными политическими действиями». Предсказывала усиление влияния силовиков в его окружении, прямо говорила о перемещении израильской столицы из Тель-Авива в Иерусалим, о возможности атаки (политической, а то и военной) на Иран, о торговой войне против Китая – нашего важнейшего стратегического союзника.

Отмечая, что победа Трампа вдохновила националистические и ультраправые силы в Европе, наш автор предостерегала: «Важно не путать защиту национальных интересов и национализм». Не разделяла чрезмерного оптимизма в отношении результата Марин Ле Пен на выборах президента Франции и её позиции. «Ещё более тревожен, – писала Вероника Крашенинникова, – наш оптимизм по поводу роста националистических сил в Европе. Главные «ценности» европейских правых и ультраправых – ненависть к исламу и к мигрантам – на российской территории означают раскол общества, гражданские беспорядки и, при худшем сценарии, раскол страны».

Слава богу, не случилось. Усиливая восточный вектор, наши власти не скатились к тому, чтобы ступить на скользкий путь авантюр, проявили в ряде случаев мудрость и сдержанность, приняли (хоть и не до конца последовательно, как, например, в отношении соотечественников с Украины) ряд нужных законов. И само общество далеко от того, чтобы поддерживать иных телевизионных политоракулов и горлопанов, предлагающих крайние или завиральные пути решения сложных проблем.

Хочется надеяться, что нынешний короткий прогноз Крашенинниковой – мы победим! – также начнёт сбываться.

Культурное пространство России: назад в прошлое?

Культурное пространство России: назад в прошлое?

Литература / Персона / Писатель у диктофона

Фото: Галина Попова

Теги: литературный процесс

Яков Гордин о роли личности в истории, современных авторах и читателях

– Яков Аркадьевич, вы – продолжатель литературной династии. Когда пришло понимание, что вашим призванием тоже станет литература?

– Я с детства был очень «книжным» человеком. Этому, конечно, способствовала атмосфера дома: родители занимались историей русской литературы, большая домашняя библиотека. В школьные годы я не столько учился, сколько книги читал. Но понял, что из этого мира надо выходить. Сыграл свою роль почитаемый мной Джек Лондон – «Мартин Иден», северные рассказы, «Морской волк» – самовоспитание через преодоление. Что было делать – в море не уйдёшь. После выпускных экзаменов побежал в военкомат и попросил немедля взять меня в армию. Удивились, но не отказали. Это 1954 год. Я недавно написал свои армейские воспоминания. Родители сохранили мои армейские письма – около девяти десятков. На их основе и писал. В виде исключения – стараюсь этого не делать – опубликовал их в № 4 «Звезды» сего года. Там и мотивация подробная, и сама служба. Мне повезло. Служил на Татарском проливе – Охотское море, печально знаменитый Ванинский порт, через который заключённых отправляли на Колыму. Отдельный учебный стрелковый полк в/ч 01106. Потом Южное Забайкалье – монгольская граница. Сибирская тайга... Повезло, повидал мир и людей. Дослужился до помощника командира сапёрного взвода. Офицеры были достойные, в основном фронтовики. Вспоминаю их с самыми добрыми чувствами. Служба мёдом не казалась, много чего было. Вот чего не было и в помине – дедовщины. Другая армия... Я даже подумывал: не остаться ли на сверхсрочную... Я не ухожу от ответа на вопрос. Дело в том, что армия оказалась сильнейшим импульсом, определившим мою дальнейшую жизнь. И хотя я уже в старших классах начинал писать исторический роман о великом завоевателе Тимуре, но по-настоящему понял, чем буду заниматься, – в армии. Удивительным образом в моей жизни связаны занятия русской историей и армия.

– Героями ваших произведений всегда становились известные исторические личности: Пётр Первый, декабристы, генерал Ермолов, Пушкин. Есть ли в современной истории России политический или общественный деятель, о котором вам было бы интересно написать?

– При обращении к политической истории меня больше всего интересует дилемма: реформа или революция? Середины между ними не бывает. Государство либо реформируется, либо рано или поздно наступает катастрофа. Судьба СССР тому сокрушительный пример… Видимость стабильности не приводит к хорошему результату, за этой мнимой стабильностью начинается распад. Даже о Пушкине я писал как о крупнейшем русском мыслителе, обдумывавшем пути реформирования России. Трагедия Пушкина 1830-х годов в том, что он поверил в императора Николая I как в реформатора, но потом наступило разочарование. По той же причине я занимался историей декабристов.

Вряд ли я взялся бы за художественный текст о своём современнике, но если пофантазировать… Считаю, что в истории современной России было два значительных человека – Ельцин и Гайдар. Сейчас отношение к обоим непростое, и это понятно. Можно предъявлять разные объективные претензии к тому и другому, но, по моему мнению, на определённом, весьма сложном этапе они спасли страну. Например, Ельцин фактически предотвратил гражданскую войну на всём пространстве бывшего СССР и внутри России. Трагические события 1993 года в Москве – характерный исторический эпизод, напоминающий ситуацию двоевластия 1917 года. Ельцин и Гайдар взяли на себя ответственность за те огромные жизненные сложности, с которыми столкнулась страна. В одном из интервью я сказал, что когда-нибудь Ельцину и Гайдару поставят памятник как Минину и Пожарскому. Думаю, именно этими фигурами в дальнейшем будут пристально заниматься историки.

Я много писал о русских генералах – двухтомная биография Ермолова, писал о генералах-«кавказцах», о Михаиле Фёдоровиче Орлове и Павле Дмитриевиче Киселёве. Но особое уважение испытываю к генерал-лейтенанту танковых войск, Герою Советского Союза Матвею Кузьмичу Шапошникову. Когда ему, первому заместителю командующего Северо-Кавказским округом в 1962 году приказали давить танками демонстрацию рабочих в Новочеркасске, он ответил исторической фразой: «Не вижу перед собой противника, против которого нужно действовать танками». Цитирую по памяти, но по смыслу точно. Вот подлинный хранитель офицерской чести. Отказался выполнить приказ. За что и поплатился...

– Продолжая разговор о масштабе личности, давайте вспомним Бродского, с которым вас связывала многолетняя дружба. Есть ли имена в современной литературе, которые вы могли бы отнести к властителям дум, или измельчал писатель?

– Не берусь выносить такие вердикты. Наверное, в литературном процессе, как и в жизни вообще, есть разные периоды: расцвет и затишье. В поэзии золотого века был Пушкин, в прозе – Толстой и Достоевский. Потом Серебряный век с его «великой четвёркой»: Ахматова, Пастернак, Мандельштам, Цветаева. Всплеск в литературе произошёл в 50–60-е годы ХХ века. Уникальным явлением стал Бродский. Целая наука о нём и его творчестве создалась уже при жизни. Из нынешних корифеев могу назвать Александра Кушнера… Может быть, через пару десятков лет появится личность подобного масштаба из неизвестных или малоизвестных ныне авторов.

– В одном из интервью вы сказали: «Мы до сих пор живём в Петровскую эпоху».

– Пётр Первый не реформировал страну. То, что он сделал, было не реформой, а революцией. Недаром Пушкин называл его революционером. За полтора десятка лет он сломал привычный уклад жизни страны, травмировал сознание большинства граждан, которые не понимали его, даже ближайшие сподвижники.

Выстроить голландско-шведскую модель государства в России в кратчайшие сроки оказалось невозможно. Пётр, безусловно, был талантливым человеком, может быть, даже с чертами гениальности, но его подвело сознание московского самодержца: считал, что все трудности сможет преодолеть, как бы сейчас сказали, своей политической волей. Итогом такой революционной перестройки стало создание гигантской государственной бюрократической машины, опиравшейся на силу. На армию и флот шло до семидесяти процентов всего бюджета. Из страны буквально высасывались все соки. Неслучайно после смерти Петра первым делом пришлось снижать налоги. Задуманное Петром государство не было достроено, в наследство остался военно-бюрократический монстр, для которого страна стала сырьевой базой. Впоследствии Россия так и осталась военной империей с крепостным правом, которое Пётр довёл до абсолюта.

Он пытался реализовать утопию, так же как впоследствии большевики, особенно в первые годы захвата государственной власти. Реформы Александра II стали героической попыткой спасти ситуацию, но оказались запоздалыми. Наметившийся при Петре раскол страны уже было не преодолеть: крестьяне ненавидели тех, кто ими правит, а правящая верхушка не понимала собственный народ и боялась его. При Александре II развился индивидуальный террор, поскольку он не смог справиться с собственным аппаратом. Жестокость карательного аппарата провоцировала новые акты террора, жертвой которого в итоге стал сам Александр II, возможно, самый достойный российский государь. А созданная Петром конструкция никуда не делась.

– Вы с 1991 года руководите журналом «Звезда». Изменились читатели и авторы за четверть века?

– Принципиальной разницы нет. По официальной статистике, сайт нашего журнала только в прошлом году посетили 150 тысяч человек, а в Журнальном зале в интернете зафиксировано 630 тысяч сплошных просмотров. Это миф, что толстые общественно-литературные журналы отжили свой век и ими никто не интересуется! Их читают миллионы. Чаще всего уже в интернете. Но ведь если нет бумажной версии журнала, нечего отправлять и в интернет.

В РНБ есть методический отдел, который занимается вопросами чтения в библиотеках РФ, в том числе толстых литературных журналов. По их данным, за год журналы берут в библиотеках не менее 500 000 читателей. Цифра не окончательная, ведь надо учитывать, что у литературных журналов есть и вторичные читатели: в библиотеку записан один человек, а читать может вся семья. Журналы на бумаге продолжают оставаться востребованными, и это не фантазия и не предположение, а точные статистические данные, собранные специалистами Пуб­личной библиотеки.

Что касается интернета – вне Журнального зала, – то это слишком часто пространство без критериев и чётких ориентиров, что в первую очередь касается качества любых, а особенно художественных текстов и достоверности информации в целом. В то время как толстый общественно-литературный журнал – концентрат идей и смыслов, своевременный и актуальный срез подлинного культурного процесса. Каждый его номер – отдельный микрокосм.

Профессионализируются начинающие авторы также не через интернет, а именно через литературно-общественные журналы: с их исчезновением появятся проблемы с выходом к аудитории, признанием и у молодых авторов. Ни публикация в интернете, ни выпущенная за свой счёт книга не дадут того признания профессиональным сообществом литераторов, которое может дать журнальная публикация.

– Выживание литературных журналов зависит ещё и от финансирования библиотек, которые их выписывают…

– В 2014 году Министерство культуры вернуло в бюджет – за ненадобностью – 450 миллионов рублей, выделенных правительством на комплектование провинциальных библиотек. Библиотеки не получили этого финансирования, и подписка на журналы отменилась сама собой. Но ведь проблема гораздо глубже: библиотеки не просто недофинансируются, они закрываются. Ещё недавно в России было 50 тысяч библиотек, сейчас их осталось около 42 тысяч. Каждый год закрывается 700 библиотек. Это официальные цифры.

Страна сильна не только единым экономическим и политическим пространством. Есть ещё общее культурное пространство, без которого два предыдущих не могут существовать эффективно.

Когда-то Вяземский с горечью писал о том, что «у нас от мысли до мысли пять тысяч вёрст», имея в виду разреженность, удалённость друг от друга культурных центров. Выходит, в XXI веке история повторяется? Библиотеки, которые в глубинке являются подчас единственными культурными центрами, закрываются. Те, что остаются, не комплектуются должным образом, хотя спрос на книги, литературные журналы и само общение, обмен информацией и знаниями, которые происходят в стенах библиотеки, никуда не делись. Вот и снова разрежение культурного пространства, тысячи вёрст от мысли до мысли. Конечно, есть интернет – в теории, а на практике, опять-таки, представление о повсеместной компьютеризации российской провинции сильно преувеличено.

Каждое лето я езжу на Псковщину. У меня там дом. Иногда встречаюсь с учениками и учителями местной школы. Как-то меня пригласили в библиотеку, которая, кстати, тоже уже закрылась, хотя её фонд насчитывал семь тысяч книг. В зале, помимо школьников, сидели две молодые учительницы литературы, которые попросили назвать имена современных авторов, потому что они не знают никого. Проще всего было бы адресовать их к интернету, где при желании с лёгкостью можно найти и обзоры книжных новинок, да зачастую и сами тексты. Но, как оказалось, в школе всего три компьютера, и стоят они, разумеется, не в кабинете литературы. По данным Национальной биб­лиотеки, в 2015 году 48% библиотек в РФ не имело выхода в интернет.

Даже в пушкинские времена литературные журналы служили делу объединения страны. Их читали на китайской границе и в Варшаве, получая информацию о том, что происходит в культурной жизни Петербурга и Москвы: какие авторы появляются, о чём они пишут.

При подобной стратегии Министерства культуры литературно-общественным журналам не выжить без подписки и помощи государства или спонсоров. Мы признательны тем, кто поддерживает наш журнал. Это московский культурно-благотворительный фонд «Достоинство», фонд Егора Гайдара, фонд поддержки либерального образования, возглавляемый Алексеем Кудриным. Мы получаем гранты на «социально значимые проекты» от нашего Комитета по печати. К сожалению, эти гранты проблемы не решают. А вообще – всё это ненормально. Журналы должны жить на деньги подписчиков. Но для этого нужно нормально финансировать библиотеки.

Если бы не эта помощь, на 92-м году жизни журнал мог бы прекратить существование, а ведь он издаётся без перерывов с 1924 года, его выпуск не прекращался даже в Великую Отечественную войну. В блокадном Ленинграде подписка на журнал «Звезда» составляла 10 тысяч экземпляров. Согласитесь, это немало, принимая во внимание то, что происходило в городе. В редакции сохранились блокадные номера журнала. Подписывались библиотеки и частные лица.

– Какие критерии редакция предъявляет молодым авторам, приносящим свои рукописи в «Звезду»?

– Как ни парадоксально, чем моложе человек, тем больше у него шансов опубликоваться в «Звезде». Разумеется, если он одарён. На ежегодной премии «Звезды», которая присуждается с 1994 года за лучшие журнальные публикации, есть даже специальная номинация – «За лучшую первую пуб­ликацию». Победителями в ней становятся как раз начинающие авторы, впервые представившие в журнале свои произведения.

Мы фиксируем адреса наших авторов. Географическая «статистика» очень интересна, потому что через авторов в журнале представлена действительно вся Россия, включая самые отдалённые уголки.

– Чем порадует «Звезда» своих читателей в 2018 году?

– В нынешнем году мы уже открыли новую рубрику «Полифония ислама» и собираемся её продолжить. Не надо объяснять, что тема актуальна, но при этом мало кто разбирается в ней досконально. Готовится ряд социокультурных проектов, например, один из них посвящён тому, как кризисная ситуация отражается в зеркале культуры. На будущий год, ЕБЖ, как говорил Толстой, в августе выпустим номер журнала, целиком посвящённый Русскому Северу – не как географическому понятию, а скорее как культурному феномену, метафизическому явлению, которое оказало значительное влияние на духовную жизнь всей России. Северный пласт русского народ – особый. Расскажем читателям о том, как Север отражён в поэзии и прозе, опубликуем историю Норильска от ГУЛАГа до свободного города. Мы уже работаем над этим номером. Разумеется, будут свежая проза, стихи. Будем из номера в номер печатать уникальное сочинение – руководство, как искать свои семейные корни.

– У «ЛГ» появляется всё больше молодых читателей, в том числе из числа начинающих авторов. Некоторые из них пробуют свои силы именно в исторической тематике. Каким будет напутствие признанного историка, литератора, публициста Якова Гордина подрастающему и пишущему поколению?

– Мне кажется, молодые люди, изуча­ющие историю, и тем более пишущие о ней, должны хорошо знать и понимать не только героические, но и трагические страницы истории своей страны. История России сколь героична, столь и трагична, и этим тоже можно гордиться, ведь все испытания мы преодолеваем. История – система человеческих отношений. История – это люди. А в людей надо верить, несмотря ни на что.

Беседу вела Мария Ануфриева

«ЛГ»-ДОСЬЕ

Яков Аркадьевич Гордин – российский литератор, историк, публицист, драматург, главный редактор журнала «Звезда» с 1991 г. (совместно с А.Ю. Арьевым). Родился 23 декабря 1935 г. в Ленинграде. С 1964 г. занимается независимыми историческими исследованиями в области русской политической истории. Книги удостоены премии «Северная Пальмира» (2000), Царскосельской художественной премии (2001) и переведены на испанский, турецкий, французский языки.

Хранитель слова

Хранитель слова

Литература / Литература / Эпитафия

Теги: лингвистика , филология , Зализняк

Недавно не стало Вячеслава Всеволодовича Иванова, лекции которого так любил слушать студент Зализняк. И вот, 24 декабря 2017 года умер Андрей Анатольевич - выдающийся лингвист, сумевший стать эталоном для профессионалов и великим Учителем для множества людей за пределами академических кругов, благодаря четкости, ясности и краткости изложения.

Как ученый он эволюционировал от широкого круга интересов к узкой теме. Начинал как структуралист и индоевропеист. В последние же десятилетия сосредоточился на изучении древненовгородских берестяных грамот. Его научный путь шёл от эпохального грамматического словаря русского языка (легшего в основу компьютерной лингвистики), от исторического анализа индоиранских и германских языков до реконструкции древнерусского языка. Каждая работа была столь дотошной, что его последователям почти нечего было доискивать в тех или иных научных задачах.

Нет смысла перечислять регалии А.А. Зализняка, о них написано немало. Академик в течение многих лет работал в Институте славяноведения РАН на скромной должности главного научного сотрудника, сочетал ее с преподаванием на филологическом факультете МГУ. Его регулярные лекции о найденных на раскопках в Новгороде берестяных грамотах собирали не только профессиональных лингвистов и студентов, но и большое число посторонних слушателей, которым порой приходилось преодолевать определенные препятствия, чтобы попасть в аудиторию.

Зализняк не занимал постов, фактически не имел аспирантов и учеников, не выступал свадебным генералом на конференциях или в редколлегиях журналов. Был избран в Академию по научным заслугам. Он сознательно ограничил свое общественное служение просвещением. Всегда любил преподавать, читать лекции. Его популяризаторские лекции были понятны и школьникам, и людям без специального лингвистического образования, они сочетали понятность с убедительностью. В лекциях и статьях (вошли в книгу «Из заметок о любительской лингвистике») он показывал несостоятельность сенсационных псевдонаучных теорий, таких как «Новая хронология», поддельных древних памятников вроде «Велесовой книги» и распространенных в массовом сознании мифов о языке. В речи при получении Солженицынской премии он говорил: «Истина существует, и целью науки является ее поиск. <…> По-видимому, те, кто осознаёт ценность истины и разлагающую силу дилетантства и шарлатанства и пытается этой силе сопротивляться, будут и дальше оказываться в трудном положении плывущих против течения. Но есть надежда на то, что всегда будут находиться и те, кто все-таки будет это делать» («ЛГ» № 24, 2007).

Фундаментальные исследования по древнерусскому языку позволили А.А. Зализняку проанализировать с лингвистической точки зрения «Слово о полку Игореве», чтобы определить вероятность того, что это произведение было создано фальсификатором XVIII века. Он доказал, что потенциальный изготовитель подделки (как заявляли многие) должен был бы обладать поистине фантастическими познаниями в древнерусской грамматике, которых не было у ученых его времени. Некоторые языковые явления, последовательно повторяющиеся в тексте «Слова…», были выявлены и описаны лингвистами лишь в XX, а иногда даже в XXI веке. Соблюдаются в тексте даже тонкие закономерности распределения ошибок переписчика внутри текста, о которых также не подозревали филологи, при жизни которых «Слово» было впервые опубликовано. В результате Зализняк приходит к выводу, что вероятность того, что «Слово о полку Игореве» представляет собой подделку XVIII века, исчезающее мала («Слово о полку Игореве»: взгляд лингвиста», 2004).

Андрей Анатольевич Зализняк по праву занял свое место среди крупнейших филологов России XX века. Он возвращал нам наше – историческую лингвистическую память. Вечная память.

К 75-летию учёного «ЛГ» писала: «Но пока на Руси не перевелись такие учёные, как А. Зализняк, наши корни под надёжным присмотром!»

Кто придёт после него? Или Отечество снова в опасности?

Редакция «ЛГ» выражает искренние соболезнования родным и близким Андрея Анатольевича Зализняка.

Конъюнктура или зов сердца?

Конъюнктура или зов сердца?

Книжный ряд / Библиосфера / Два мнения

Теги: Андрей Рубанов , Патриот

Андрей Рубанов. Патриот. М.: Редакция Елены Шубиной, 2017. 512 с. – 3000 экз.

Генетическимодифицированная литература

Сергей Казначеев

Если бы эта книга попалась мне в руки случайно, то, вероятно, я просто с интересом прочитал бы её (читабельности ей не занимать) и мысленно похвалил автора за твёрдый, мужественный слог, умелое сюжетостроение, зоркость в подборе деталей из современной жизни. Но коль скоро её название запестрело в номинациях престижных премий и увенчалось присуждением «Ясной Поляны», то неминуемо захотелось присмотреться к этой прозе пристальнее, с бóльшим критическим пристрастием.

И вот что характерно: внимательное рассмотрение бестселлера привело к некоторым не столь утешительным соображениям.

Слово, выбранное автором в качестве названия, – патриот – сегодня, что называется, в тренде. Я бы даже сказал: оно – конъюнктурное, так как нет сегодня, пожалуй, ни одного ток-шоу, ни одной общественно-политической дискуссии, где бы оно не склонялось на все лады.

Но возникает законный вопрос: насколько оно соответствует здесь содержанию?

Главный герой Рубанова – Сергей Витальевич Знаев, бывший банкир, затем – владелец супермаркета «Готовься к войне», претерпевает немалые житейские невзгоды. Его оплели деньгами, наездами, преследованиями как откровенные враги, так и бывшие соратники. История в духе «Богатые тоже плачут». Спасаясь от своих недоброжелателей, он колесит по Москве и Подмосковью, обильно принимает психотропные средства и горячительные напитки, что приводит к массовому лицезрению чертей (иначе говоря, допивается до чёртиков). Одновременно с выходами в параллельную реальность он пытается разобраться с бывшими жёнами и двумя сыновьями. Раз даже заходит в храм. Постепенно в нём рождается вялое стремление отправиться воевать – в Донбасс. В итоге он и уезжает из страны (оставляя беременной художницу Геру), но не на войну, а… на западное побережье Штатов. Там Знаев, занимаясь ночным сёрфингом, погибает в штормовой пучине.

Всё это славно, но, простите, причём тут патриотизм? Да, время от времени герой поругивает либералов. Но этого недостаточно, тем более что он сам постоянно демонстрирует либеральный способ мышления. В окружающем мире он видит либо людей обеспеченных (свой круг), либо каких-то отщепенцев (чернь): «Больницы он, разумеется, ненавидел. А отдельно ненавидел сопряжённую с посещением больниц необходимость близко контактировать с простыми людьми, народом (курсив автора. – С.К. )…» Чтó с таким отношением к миру делать среди ополченцев – ума не приложу!

Аналогично отношение героя к отечественной истории, культуре, ко всей русской цивилизации, с которой он расстаётся без малейшего сожаления. Создаётся впечатление, что в душу этого персонажа внедрён ген неприязни и цинизма, вытеснивший в цепочке ДНК именно ген любви к родине. Более человечно звучат воспоминания Знаева об армейской службе, когда зловредный код ещё не утвердился в его менталитете.

Генно-модифицированный продукт с виду не отличается от нормального, но изнутри литературный организм незаметно подтачивается, претерпевает необратимые изменения. И вот уже происходит сбой в области жанра: по канонам литературоведения называть это сочинение романом неправомерно, так как здесь всего одна сюжетная линия, связанная со злоключениями Знаева. Следовательно, перед нами – повесть, хотя и растянутая по объёму, который можно было бы и поджать. Так, две встречи героя с финансистом Плоцким и «спортсменом» почти дублируют друг друга.

Впрочем, Андрей Рубанов мог бы без труда избежать некоторых упрёков. В магазине Знаева есть главный стенд, где продаются военная амуниция и фирменные телогрейки. Рядом «маячил «Патриот» – манекен в полный рост, одетый в соответствии с основной концепцией торгового дома: солдатские берцы, чёрные хлопковые штаны, подпоясанные солдатским ремнём, телогрейка и тельняшка…» Если заглавие книги поставить в кавычки, то многое станет понятным.

В разгар „мужской осени“

Андрей Рудалёв

Название романа может ввести в заблуждение. Особенно тех, кто приспособился смотреть на всё через призму идеологических окуляров, кто привык к лобовому удару по всем идейным фронтам.

С одной стороны, мы ждём правдивого отображение кондово-ватного рыцаря патриотической идеи без страха и упрёка. А с другой, можно предположить, что будут его изобличение и откровенный стеб.

Патриоты и патриотизм сейчас в тренде. С этих позиций и автора за одно только название можно было бы обвинить в махровой конъюнктурщине. Однако все эти искусственные патриотические манекены были выброшены вон, и перед нами предстала судьба мужчины, прочно слитого с новорусской историей, но взыскующего чего-то большего, чем тот же дикий дух капитализма.

Свой трудовой путь Сергей Знаев, которого Андрей Рубанов вывел ещё в романе «Готовься к войне!», начал в 91-м, когда стал промышлять обменом валюты. Постепенно превратился в акулу бизнеса. Занимался тем, что ему интересно, и бросал наскучившее. И при этом, даже попав под заказной пресс силовиков, остался государственником. Это важно. В его ситуации можно было легко проклясть всё и вся и начать сокрушаться о бесконечном российском беспределе. Но он остался мужчиной, у которого не только сны были о чём-то большем, но и сам он вовсе не стал хищником, взявшим на вооружение лозунг: человек человеку – волк.

Герой «Патриота» – это вовсе не попытка реабилитации девяностых и современных российских реалий, а иллюстрация того, что и это время не было полностью и бесповоротно отдано во власть тьмы и хаоса. Что и тогда были люди, занимавшиеся созиданием, борьбой с пустотой. Возможно, это именно те праведники, трудами которых мы все спаслись от полного краха.

Знаев выступает «за большие дела». В то же время ищет вариант идеальной телогрейки – ватного символа России, материализации её нацидеи, квинтэссенции русской матрицы. Она должна быть недорогой, «неубиваемой вещью» и при этом её не жалко. Это будет символ «сурового нового мира», который «придёт на смену прогнившему и продажному международному капитализму». Сам проект его магазина «Готовься к вой­не!» был вызовом духу капитализма. В том числе и к этой войне Знаев призывал готовиться, а теперь в ней необходимо участвовать. Таково его большое дело. Его он не продал американским геям, хотя эта сделка и сулила ему многие выгоды и решение проблем.

«Я превращаю пустоту в содержание», – говорит Сергей Знаев, рассуждая о своём магазине. Он создал его с «пустого места. Тут был овраг и бурьян, а теперь свет горит, асфальт лежит, и люди ходят толпами. В этом мире всё начинается с таких, как я. С тех, кто делает. Сначала надо что-то сделать. Из говна слепить конфету, как мой папа говорил. А уж потом, когда есть конфета, появляется всё остальное: государство, полиция, пенсионные фонды, войны, внешняя политика».

Вот и Андрей Рубанов, сам – бывший предприниматель, в интервью сайту «Горький» отметил, что «экономика, которую мы строили, – это была не экономика барышей, а экономика созидательная. Мне это в ней и нравилось. Созидательный труд, самостоятельность, инициатива – это мои главные ценности с детства». Этот созидательный аспект крайне важен в книге. В ней проговаривается, что человек – соавтор, подмастерье Бога, он улучшает, переделывает мир, который «с самого начала нуждался в доработке». Человек должен испытывать его, «регулярно настраивать заново». Эти мысли у героя от отца.

16-летний сын Сергея, с которым тот только познакомился, причисляет его к травмированному поколению людей, которые родились при социализме, а потом были заброшены в капитализм.

Если это так, то отец Знаева из поколения раздавленного. Он колдовал с паяльником, был электротехником, после его созидательного труда «магнитофон начинал играть. Телевизор начинал работать». Запах канифоли был для героя схожим с запахом ладана в храме. Отец всё делал собственными руками, улучшал, преобразовывал. Один из тех, кто отлаживал, настраивал мир. Работал на секретном заводе, производящем электронное оборудование для ядерных электростанций. Слыл за лучшего специалиста. Сделал для сына электронную музыкальную установку, и тот стал задумываться над созданием своей команды. В какой-то мере через это получил свою путёвку в жизнь. Но потом стала разваливаться страна, вместе с ней семья Знаевых. Отец запил, как многие тогда, его созидательный труд был не нужен. Так и сгорел. Мать ушла к врачу-любовнику, сам Сергей жил уже отдельно.

Знаев – герой современного романтизма. Лермонтовский парус новой России. Плоть от плоти страны, которая является для него аксиологической константой. Он, как и его отец, считает, что всё время надо что-то делать, что «жизнь – одна, её надо тратить на созидание». В этом его главное знание. Он стал самодостаточным в бурной стихии разлома и травмы, нёс и реализовывал идею созидательного священнодейства, которым был заражён от отца. Он хорошо запомнил его, преобразовывающего мир, в том числе их однокомнатной квартиры, через это и сам Сергей становился особенным среди своих сверстников. Но атмосфера тех же 90-х была такова, что созидание разбивается о скалы.

Сергея Знаева несёт на них, поколенческая травма даёт о себе знать, расколет и его. Этот раскол уже намечается: два сына, как два пути, два полюса нашего общества. Старший скорее принадлежит к «племени вежливых людей». 16-летний отпрыск Сергей – «сопливый либерал», внешне точная копия отца, но выросший без него. Он мечтает стать «гражданином мира» и собирается учиться в голландском Утрехте. После того как его мать Вероника высказалась про «эту страну», Знаев «перестал к ней всерьёз относиться». Знаевские сыновья не знают друг друга, герой призывает их общаться. Как будет – неизвестно. Примирятся ли противоречия, или раскол обозначится ещё больше…

Нынешняя возлюбленная Гера определяет Знаева как «карикатурного человека». Мать младшего сына аттестует как призрака, «существо, пришедшее с тёмной стороны». Её пугает знаевская ватная сущность. Бывший друг Плоцкий утверждает, что Знаев «только на одну десятую –настоящий. Остальное – воздух». У всех них другая система ценностей. Они ничего не знают о знаевском созидании. Постаралось и время, которое придало карикатурные черты.

В романе важно, что Знаев остался человеком, а всё остальное – социальные роли. И здесь есть очень важный, можно сказать экзистенциальный аспект рубановской книги. Это история мужчины, которому далеко за сорок. История кризиса даже не его мировосприятия, а отношения к жизни. К периоду, когда наступает некоторое охлаждение к ней, притягивает «пустая чёрная воронка», которая впереди, и всё неотступнее желание раствориться в ней. В этом «Патриот» схож с книгой Германа Садулаева «Иван Ауслендер».

Это мужская осень.

Не пресловутый кризис среднего возраста, не опускание рук и уход от схватки, тут другое. И здесь Рубанов также вводит читателя в заблуждение. Сергею Знаеву ставят диагноз, на котором написано «лишний человек», обвиняют в упадничестве. Какое упадничество, когда в самом финале он бросил вызов уже океанической стихии и вступил с ней в схватку? А он мятежный просит бури… Раствориться в чёрной точке, обрести тот самый покой лермонтовского паруса, но в битве и, наверное, в самом серьёзном его сражении. Стать гигантским марлином из повести «Старик и море».

В какой момент он попал на крючок, когда его окружили стаей акулы?.. В 91-м, когда «наступал новый справедливый мир», а сам он в итоге стал «карикатурным человеком» и вместе со своим поколением травмированным? Он не детище 90-х, хотя и состоялся благодаря им. Знаев – пример созидательного героя. Он делает новое из ничего. В нём силён «зов крови», который зовёт его, в том числе на Донбасс. Знакомо ему и ощущение сопричастности на инстинктивном уровне, которое он испытывает, посетив храм.

«Патриот» – роман борьбы, преодоления травматической стихии. А герой на стороне света, боец. Он противостоит также бесам и искушениям. В жизни же отнюдь не разочаровывается, но испытывает её, отлаживает механизмы.

Причём здесь патриот? – спросите. Так это привада для акул… Патриот – сложносочинён, он не лубок, каким его привыкли выводить, поэтому и Знаев на первый взгляд может показаться чужим.

По волнам своей памяти

По волнам своей памяти

Книжный ряд / Библиосфера / Книжный ряд

Неверов Александр

Теги: Владислав Трефилов , Вольному воля

Владислав Трефилов. Вольному воля. Повесть. – Калуга: Золотая аллея, 2016. – 192 с. 1000 экз.

По признанию автора – издателя, поэта, краеведа – эта книга для него главная. Наверное, потому, что она о самых ранних, а значит, наиболее ярких и дорогих ему жизненных впечатлениях, о начале становления личности, о самых близких людях – родителях, которым и посвящена повесть.

«Вначале была картина, – словно во сне. Ослепительный день, ослепительно зелёная трава. Наверху склона молодые отец и мама сидят в траве, весёлые и счастливые. И они с сестрёнкой тут же, – вьются вокруг, кружатся словно бабочки… Где это было, когда?.. Может быть, это было в раю, откуда мы все появляемся? Но возвращаемся ли мы туда потом?»

Перед нами очередная попытка такого возвращения, в её основе желание вновь пережить счастливые мгновения, прикоснуться к своим корням – вечный, неисчерпаемый источник традиции мировой и отечественной словесности.

Главный герой по имени Владимир впервые появляется перед нами, когда ему нет и четырёх лет. Он постоянно куда-то движется, испытывая «окрыленное чувство – вольному воля».

С первых же страниц отмечаешь острое зрение автора-повествователя, его приметливую память на детали: Земля, «ещё недавно бывшая непролазной грязью, теперь подсыхает и покрывается трещинами. Хотя она мягкая и приятно пружинит под ногами, но по ней уже можно идти безбоязненно».

Один из главных сюжетообразующих мотивов повести – постоянные переезды семьи, связанные со всё новыми назначениями отца. «Он стремился делать любую работу как можно лучше, и все его переводы с места на место, с завода на завод объяснялись именно этим. Не думая о карьере, он быстро поднимался по своей профессиональной лестнице».

Семья кочует по Оренбуржью, мелькают названия населённых пунктов, в которых чередуются тюркские и славянские корни: Ташла, Сорочинск, Переволоцк, Саракташ, Бузулук… А читатель узнаёт немало интересного о жизни этого края. Например, о его национальном разнообразии: среди одноклассников Владимира – русские и татары, немцы и башкиры, украинцы и мордва…

Время действия – вторая половина 50-х – начало 60-х. «Уже и в космос полетели», а, скажем, семья одноклассницы героя, обитает в землянке… Вообще люди живут небогато: после войны прошло лишь полтора десятка лет. Заводские рабочие ведут ещё и полунатуральное хозяйство: в Саракташе им кроме домашних огородов «за рекой была выделена земля, где они сажали картошку, арбузы и дыни». Там получили участок и родители Владимира. А ещё они откармливали поросёнка, «на деньги от проданной свинины решено было купить шифоньер и стиральную машину. Это было великое для их семьи событие». Заметим: семьи немалого по тогдашним меркам начальника. Позже в Бузулуке на его премию купят радиоприёмник с проигрывателем. Фотоаппарат – «тайная и заветная мечта Владимира. Об этом нельзя не то что говорить, но даже и думать».

Сегодняшнему молодому читателю, для которого компьютер и мобильник – обыденность, трудно представить, как жили тогда люди. А для автора повести и людей его поколения это и есть настоящая жизнь во всей её полноте: общение с ровесниками, игры, спорт... Зимой – лыжи, коньки, хоккей, летом – футбол… А домашнее кино, на которое «Владимир собирал чуть ли не всю округу»: фильмоскоп, диафильмы, занавешенные окна, экран-простыня… «В их… небогатой жизни эти сеансы были немалой радостью». Как и чтение: дважды в месяц, когда взрослые получали зарплату, отправлялись в книжный магазин. Там дети выбирали себе книги «и шли домой гордые и совершенно счастливые».

А прогулки по городу, во время которых случалось всякое… Так, однажды в сквере Владимир с приятелем ловили бабочек и вдруг увидели «в траве три рубля», а потом как «деньги летят с неба» – «рубли, трёшки, пятёрки и даже десятки». Их вынесло сквозняком в открытые окна находившейся рядом бухгалтерии… А потом конторские служащие с ребятами собирали деньги в сквере… При этом герою «и в голову не могло прийти, чтобы он вдруг утаил хотя бы какой-нибудь рубль, – огромное для него богатство».

Да, народ жил небогато, но, как показано в повести, хлебосольно и радушно. Вот дети отправляются на лётное поле в надежде на угощение особым «военным» шоколадом. Первый же встреченный там лётчик, к подобным визитам привык. «Достал из полевой сумки плитку толстого, тёмного шоколада и протянул им». А однажды на улице ребятам встретился странный фургон с дымящей трубой. Оттуда молча выглянул чумазый мужик, «сверкнул белками глаз, и вдруг улыбнулся, будто старым приятелям… вернулся назад и вышел снова с палкой копчёного колбасного сыра, – протянул им по-прежнему молча». И это – случайно встреченные, незнакомые люди… Подобные человеческие отношения рифмуются и с политикой государства: бесплатные мороженое и поездки на транспорте для ребят в День пионерии, бесплатные же школьная форма и молоко ежедневно детям из малообеспеченных семей.

Разлитое в атмосфере стремление к справедливости и равенству, сочувствие к неимущим, боязнь задеть их самолюбие, проявив хоть в чём-то превосходство, впитываются главным героем, воспринимаются им как норма. Поэтому он наотрез отказывается носить купленные отцом дорогие белые валенки, не желая выделяться среди сверстников.

Однако картину жизни, воссозданной в книге, не назовёшь идиллической. Здесь радость чередуется с печалью, мир открывается как светлыми, так и тёмными сторонами… Детство – время самых главных открытий, связанных с разными проявлениями человеческой природы: доброты, теплоты, чуткости – с одной стороны, с другой – обмана, подлости, равнодушия… Герой не раз видит нечто странное и страшное: как-то вечером в дверь их квартиры «забарабанила насмерть перепуганная соседка с маленьким ребёнком на руках». Она спасалась от пьяного мужа. Вскоре пожаловал и он сам и «ещё долго ломился в дверь».

В раннем возрасте человек сталкивается с явлениями, которые с одной стороны его властно влекут, а с другой – ему трудно их понять и вместить. Вот школьники идут на экскурсию. Владимир слушает рассказ Кольки, который «может и придумать что-нибудь или выдать желаемое за действительное». Тем более, что он излагает эротическую историю. А далее выясняется: ребята идут мимо кладбища, что самых впечатлительных наводит на мысли о неизбежности смерти – своей и своих близких… «Бывают странные сближенья»? Ничего странного: Эрос и Танатос – Зигмунд Фрейд – «Я и Оно»…

Тема детской и подростковой сексуальности в книге звучит не раз. Например в эпизоде, где речь идёт о популярном в 60-е годы в СССР, как сказали бы сегодня, суперхите югославского певца Джордже Марьяновича «Ночным Белградом», который очень нравился Владимиру. Однажды он услышал уличный вульгарный вариант песни… Вообще это характерная примета описываемого времени, кажется, никем ранее не отмеченная: тексты самых известных шлягеров подвергались подобным перелицовкам.

В книге есть эпизод, когда в больницу, где лечился герой, привезли из Тоцка его ровесника. «У мальчика была благородная, как показалось Владимиру болезнь: белокровие. Было во всём этом что-то необычное, таинственное». Что именно? Читатель, к сожалению, не узнает. А ведь это отголосок большой истории , который мог бы придать камерному повествованию иной объём. Речь идёт о последствиях масштабных военных учений 14 сентября 1954 года под руководством маршала Г.К. Жукова на Тоцком полигоне Оренбургской области. Там провели испытания ядерного оружия. Они не могли не отразиться на здоровье военных и местных жителей. Все материалы об учениях были засекречены до начала 90-х. В художественной литературе мне не доводилось встречать упоминания об этом. В. Трефилов мог бы стать первооткрывателем темы. И, возможно, ещё станет…

Дело в том, что, судя по всему, поиски утраченного времени Владиславом Трефиловым будут продолжены. Хочется посоветовать ему не только плыть по волнам своей памяти, но и пристальнее всматриваться в суть событий и явлений. Стоит также чаще «включать» в себе редактора, строже отбирать материал, избегать повторов, стилистических небрежностей. Как уже говорилось, взгляд у автора острый, память цепкая, фактура богатая, порой уникальная… Остаётся рачительно распорядиться всем этим. 

Писать и петь по-русски

Писать и петь по-русски

Книжный ряд / Библиосфера / Книжный ряд

Теги: Юлия Неволина , Кукла

Юлия Неволина. Кукла: сборник стихотворений. – М.: издательство «Летний сад», 2016. – 120 с.

Нечасто издает свои книжки Юлия Неволина. Да и известна она больше как автор-исполнитель песен; ведь еще до собственного музыкального проекта Неволина была активным участником знаменитого рок-кабаре Алексея Дидурова. Между тем была она и победителем всероссийского поэтического конкурса «Неизвестные поэты», организованного ПЕН-клубом и проходившем под эгидой ЮНЕСКО. Не всякий бард – поэт, но многие поэты – барды. Так, наверное, случилось и с Юлией Неволиной. В ее текстах отчетливо слышится авторская интонация, да и не скажешь со стопроцентной уверенностью, где тут песня, а где стихотворение. А это немаловажный критерий, признак качества.

В стихах Неволиной довольно много урбанистики. Это описания города, его обитателей и нравов, царящих в нем. А также нравов богемы:

Мне говорила тетка пьяная:

«Пасла я Ленечку Губанова,

Пасла его, да не спасла...»

А двери в доме грубо грохали

И «друг» один, как шут гороховый

Плясал и пел «ша-ла-лу-ла…»

Есть здесь место и обычным человеческим проблемам, так называемой бытовухе. Наверное, не совсем поэтическая тема, однако Неволина умеет перевести все в актуальное (и оттого не менее интересное) русло:

Вы меня не понимаете! Вы меня ненавидите!»

И хлопает дверью, и – колобком по лестницам…

А я стою у двери таким из себя родителем

И думаю: «Ну когда ж она перебесится!

Если говорить о том, на кого в своем творчестве ориентируется Юлия Неволина, то можно долго думать, перебирать варианты, подстраивать ее тексты под те или иные имена, но все это будет напрасно. Стихи Неволиной растут из городских романсов, народных песен и классики. Трудно втиснуть ее в какие-то определенные рамки. При этом никак нельзя назвать ее собирательницей чужих образов и мотивов, ибо авторский голос явственно слышен даже там, где его по определению не должно быть:

Зацвели деревья в городском саду,

Заорали на дачах песни.

Я любовь себе другую найду,

Да и жизнь найду интересней.

Этот голос может не всем прийтись по вкусу. Кто-то найдет эти тексты грубоватыми или чрезмерно натуралистичными. Но чего у автора не отнять – это искренности. Здесь нет литературщины, нет потуг показать, что ты умнее, чем есть на самом деле. Неволина вообще не думает о таких вещах. Для нее главное – отразить тот или иной момент своей жизни, запечатлеть его в стихах, оставить на память, точно дорогой фотоснимок. Одно из лучших стихотворений в книге, наверное, «А-ля рюс», которое в силу ограничений газетного объема полностью приводить не будем, ограничимся характерным четверостишием:

На столе харчи, самовар пузат.

Мед да калачи, серые глаза.

Где ж ты раньше был? Вот теперь зашел…

Выпил, закусил. Вместе хорошо!

Несмотря на кажущуюся простоту, эти строки исполнены не только глубокого смысла, но и лирики. Мы привыкли, что стиль «а-ля рюсс» – это обязательно лубок, непритязательная картинка с элементами «исконно русского» свинства. Но вот Неволина показывает, что в этом стиле можно вполне написать проникновенный текст, намеренно используя расхожие штампы. Собственно, тем и отличается настоящий поэт от графомана или версификатора, что может поднять любую тему, но придать ей оригинальное звучание.

В стихи Юлии Неволиной следует внимательно вчитываться. Прочитав одно-два стихотворения вы, возможно, не сможете оценить их по-достоинству. Но осилив определенный объем, вы начнете понимать автора, слышать музыку его текстов, сопереживать ему и размышлять о своей жизни, которая порой протекает в том же незамысловатом ключе «а-ля рюсс».

Николай Синицын

Покуражились на славу

Покуражились на славу

Книжный ряд / Библиосфера / Книжный ряд

Теги: Ник Одинцов , Мустанкеры

Ник Одинцов. Мустанкеры. М. Издательство «Э», 2017 384 с. 1500 экз.

Когда собираются вместе маститые авторы и пишут фантастический боевик – жди чего-нибудь необычного. Александр Гриценко, Андрей Щербак-Жуков и Николай Калиниченко, выступившие под псевдонимом Ник Одинцов, пошли на смелый литературный эксперимент, имя которому – роман «Мустанкеры».

Авторы предложили читателю отвязный гибрид лит-РПГ в стиле культовой игры World of Tanks и боевика в жанре постапокалипсис, вобравший в себя лучшее из обоих жанров, а ещё приправленный остроумным стёбом. И всё это написано весьма богатым, образным языком.

Мир тут состоит из двух частей – «небесного» Ариэля, недоступного орбитального рая для элиты, и Земли, раздолбанной в хлам сорокалетней войной. Но если Ариэль намечен лишь отдельными характерными штрихами, то Земля получилась чрезвычайно многогранной. Видно, что трое творцов «Мустанкеров» покуражились тут на славу, с огоньком. Я лично при чтении просто смаковал разнообразные колоритные детали. Чего стоят хотя бы стихоманты, за которых авторам отдельное спасибо! Отлично прописанные танковые баталии порадуют не только фанатов этих игр.

Главные герои, естественно, – «три танкиста, три весёлых друга». Очень яркие получились персонажи, запоминающиеся: этакий русский витязь Тихон Дежнев, суровый, благородный и обаятельный, весёлый, могучий и горластый казак Сэмен Журибеда и немногословный китаец Том, обожающий цитировать мудрецов. Их и кошку Тихона Алису с её звериным чутьём спаяли в непобедимую команду не только узы дружбы, но и устройство ментальной интеграции, изобретённое отцом Тихона. А враги у них самые разнообразные – от беспринципного торговца и банды наркоманов-людоедов до сверхсущества из иного мира – выбирай на вкус.

Повествование динамичное, интрига лихо закручена, градус напряжения не ослабевает с первых до последних страниц, а на десерт в этой удивительно кинематографичной книге, которая так и просится на экран, читатель получает открытый финал, который предлагает подключить собственную интуицию и фантазию, а может, и намекает, что мы увидим продолжение.

Дмитрий Лазарев

Трёхкнижие № 51-52

Трёхкнижие № 51-52

Книжный ряд / Библиосфера

Поэзия

Юлия Мамочева. Я умею огонь. Стихотворения. М. Издательство «У Никитских ворот» 2017 128 с. 500 экз.

Юлия Мамочева – молодая санкт-петербургская поэтесса и переводчица, лауреат Бунинской премии-2012 в номинации «Открытие года». Поэт Влад Маленко в предисловии к сборнику так охарактеризовал творчество Мамочевой: «Автор этой книги набивает слова пинцетом на хрупком экране нашего нервного и быстротекущего времени».

Сборник с необычным и звучным названием «Я умею огонь» вырос из одноимённого моноспектакля. Наполненные аллитерациями и ассонансами строки поэтессы действительно очень хороши для того, чтобы читать их со сцены затаившему дыхание залу.

Так ты тише меня, что – чище,

словно ты – не ты, а вода.

И боюсь я с тобой, как мальчишка,

то есть, значит, – как никогда,

а боюсь я, вздохнув нечаянно,

разбудить, едва взволновав.

Потому и склоняюсь ночами

над тобой, словно ты – Нева.

Проза

Саша Кругосветов. Прогулки по Луне. Роман. М. Снежный Ком 2018 336 с. ил. (Настоящая фантастика) 1000 экз.

Эта «совершенно правдивая история» рассказывает о лунных приключениях российского учёного и бизнесмена Юрия Ветрова и его близкого друга Владимира Шельги. А ещё о том, что бывает, если следовать за своей юношеской мечтой родом из СССР – мечтой о космосе.

Главный герой всегда мечтал побывать на Луне, и вот, в век высоких технологий это стало возможно! Юрий Ветров заключает контракт с частным космическим агентством и, чтобы совершить свой первый в жизни полёт, отправляется в США…

В итоге вместо того, чтобы мирно сидеть в своём офисе, как большинство ровесников, неугомонный учёный/бизнесмен/мечтатель оказывается вовлечённым в борьбу лунных этносов (да-да, не удивляйтесь, в романе Саши Кругосветова Луна уже давно не бесплодная пустыня) и спецслужб России и Америки.

Юмор

Сергей Сидоров, Владимир Малёшин. Налоговый кодекс РФ в афоризмах. М. Галерия 2017 136 с. ил.

Найти никем не занятую литературную нишу человеку, пишущему в наши дни, практически невозможно. Но тем, кто интенсивно ищет, фортуна может и улыбнуться. На настоящую золотую жилу набрели и активно её разрабатывают члены Московского клуба афористики Владимир Малёшин и Сергей Сидоров. Что, казалось бы, может быть скучнее и зануднее юридической документации! Однако, если каждую статью Налогового кодекса, скажем, снабдить неожиданным, а иногда и остроумным комментарием – казённый правовой документ способен, оказывается, заиграть совершенно новыми красками. В успех предприятия внёс свою лепту и мастер на все руки Александр Галаганов, чьи карикатуры на сопутствующие темы щедро раскиданы по всем 136 страницам.

Некоторое время назад авторы уже проделали подобный фокус с Трудовым кодексом Российской Федерации. Результат вдохновил. На очереди, судя по всему, кодексы Гражданский, Таможенный и даже (чем чёрт не шутит!) Уголовный.

Вот как важно в литературе иметь свою собственную делянку и трудолюбиво её возделывать!

Гобелены бахтинской судьбы

Гобелены бахтинской судьбы

Книжный ряд / Библиосфера / ОБЪЕКТИВ

Казначеев Сергей

Теги: Алексей Коровашко , Михаил Бахтин

Алексей Коровашко. Михаил Бахтин. – М.: Молодая гвардия, 2017. – 452 с ил. – (Жизнь замечательных людей). – 2 500 экз.

Роберт Музиль однажды сравнил свой роман «Человек без свойств» с каркасом, на котором развешаны гобелены текстов разной литературной фактуры. Как кажется, к аналогичной методологии прибег и литературовед Алексей Коровашко при составлении жизнеописания Михаила Бахтина.

Бахтин – уникальная фигура отечественного литературоведения. В истории русской литературы бывали случаи, когда на всю страну гремели имена критиков: Белинский, Добролюбов, Писарев... Но чтобы предметом общего почитания становился академический учёный! А дело обстояло именно так. И об этом свидетельствует автор биографии: «Выход «Проблем поэтики Достоевского» сразу же возвёл Бахтина в статус властителя массовых интеллигентских дум. Его книга стала не просто литературоведческим исследователем, восхваляемым узким кругом специалистов, а таким же элементом опознавательного набора высокодуховного шестидесятника, как, например, номер «Нового мира» с «Одним днём Ивана Денисовича», портрет Хемингуэя... магнитофонные записи Владимира Высоцкого».

Но это было потом, под занавес жизненной драмы. В начале этого пути мало что предвещало такой триумфальный финал.

Алексей Коровашко начинает своё повествование с той культурной гидропоники, на которой стало возможным произрастание такого редкого, экзотического цветка, как Бахтин. Сперва он вывешивает на каркас жизни будущего великого «полифониста» текстуру весёлого, радужного, игрового рисунка. Цитирует бурлескные стихи брата, впоследствии философа, а по молодости лет хулиганствующего поэта-ироника. Эта игровая эпоха начинается в Вильно, продолжается в Одессе и Петрограде, заканчивается в Невеле и Витебске. Не эти ли штудии пробудили в Мише Бахтине, младшем из круга «смехачей», интерес к смеховой культуре и поэтике «низа»?

Впрочем, и позднее в послереволюционном Ленинграде Бахтин не утрачивает интереса к маргинальным кругам культуры: сближается с сообществом формалистов, контактирует с обэриутами. В жёсткие с точки зрения идеологии десятилетия участие в такого рода посиделках не могло не остаться без внимания властей. И здесь, для описания процесса о «контрреволюционной» деятельности своего героя автор привлекает другие прозаические средства. Это стилистика литературы о репрессиях.

Знаменательным образом приговор о заключении теоретика был оглашён в тот же год, когда выходит его знаменитая работа о Достоевском. Согласно логике вещей Коровашко меняет острое перо бытописателя (Кустанай, а затем Саранск и Савёлово – это вам не Ялта) на размеренный монолог историка литературы. Впрочем, в большей степени этот тип художественной речи понадобится ему при описании обстоятельств поздних публикаций: монографии о диалогизме прозы Достоевского и книги о Рабле.

Особое место в книге занимают разделы, посвящённые перипетиям, связанным с защитой диссертации Бахтина и её мытарствам в структурах ВАКа (Высшей аттестационной комиссии) – кажется, единственной у нас организации, чья аббревиатура не менялась со дня её учреждения. Казалось бы, чем может заинтересовать читателя эта кулуарно-аппаратная история? Но автор биографии сумел сделать так, что этот эпизод из жизни научного сообщества, вернее, его закулисья, – читается как захватывающий детектив.

Интересна часть текста, посвящённая визиту в Саранск молодых филологов – С. Бочарова, Г. Гачева и В. Кожинова, сыгравших важную роль в судьбе патриарха.

В заслугу Коровашко можно поставить и то, что он стремится выткать полотно повествования свободно, не чувствуя сдерживающих вериг: ассоциативный принцип позволяет ему при случае легко уходить в седую античную древность и также органично обращаться во времена отдалённого от Бахтина будущего, поминая то Штирлица, то Юрия Мамлеева, то Лионеля Месси. Казалось бы, «творящий в таких масштабах, совершает слишком большие рейды» (Бродский), но в случае с жизнеописанием Бахтина такие вольности не раздражают. Возможно, это связано с личностью самого мыслителя, не терпевшего привычных, спущенных сверху рамок.

К концу книги невольно ожидаешь: когда же автор начнёт относиться к своему герою со священным поминальным почтением, когда на остове повествования появятся ризы агиографии. Но ничуть не бывало. Даже в заключительных разделах книги А. Коровашко далёк от какого бы то ни было подобострастия. В частности, он высказывает ряд возражений касательно бахтинской корреляции «верха» и низа», которая в своём продолжении способна привести нас к сближению добра и зла.

Словом, автору удалось рассказать нам подробную и увлекательную в деталях объективную историю жизни «великого и ужасного» Бахтина, за что ему честь и хвала. Побольше бы подобных биографий.

Насыщенность иной реальностью

Насыщенность иной реальностью

Книжный ряд / Библиосфера / Книжный ряд

Теги: Владимир Пучков , Небесная флейта , или С небом сотовая связь

Владимир Пучков. Небесная флейта, или С небом сотовая связь: Стихи прежних лет. Владимир; Воронеж, 2017. – 104 с.

Из печати вышла новая (четвертая по счету) книга стихотворений поэта Владимира Пучкова – «Небесная флейта, или С небом сотовая связь». И составлена она довольно неожиданно.

Во-первых, это неожиданные стихи. Не тем, что поэт грешит новизной или оригинальностью. Нет, его слог вполне прост и классичен. Но это простота и классичность особого рода. И тут мы неожиданно видим исток пучковской музы:

Прислонюсь щекой к ледяному ветру,

Приоткрою форточку, словно вьюшку.

Телевышка торчит, как нелепый вертел,

Вместе с тучей, наколотой на верхушку.

Только это и видно в мое окошко,

Но и этого хватит, чтоб верить в Бога.

Даже если неба совсем немножко,

Все равно его бесконечно много!

То есть близость к Создателю – это и есть источник вдохновения поэта! А в этом союзе все оригинально и честно. Никаких высокопарных или неискренних слов.

Как вмерзает в полярную ночь «Седов»,

Так из белой тьмы рассыпных садов

Выплывает город, вмерзая в лед,

А точнее – в сотовый небосвод,

Чтобы мог дозвониться до тех высот,

Где его развеет или спасет.

И белейшим снегом прикрыта грязь,

Вот что значит – с небом прямая связь!

Творческую манеру Пучкова не спутаешь ни с чьей другой. Однако, если уж и проводить параллели и искать аналогии в истории отечественной поэзии, то я все-таки уверена, что, хотя автор и получил Гран-при Тютчевского поэтического конкурса, его начало – много ближе к нам по времени. Это – муза Мандельштама. Что же роднит этих поэтов?

Прежде всего насыщенный метафорами, предельно короткий и мощный стих. Чаще всего – восемь строк. Невольно вспоминаются знаменитые восьмистишия Мандельштама:

В игольчатых чумных бокалах

Мы пьем наважденье причин.

Или у Пучкова:

Окраина, куда бредут снега,

Где провисает ночь, как парусина,

И облаков крутые берега

Огромны, как трагедии Расина.

Окраина, где взгляд скользит не вдоль,

А вдаль, где тени сходятся плечами,

И звезды проступают, словно соль,

И в темных ямах небо бьет ключами.

Но, в принципе, на этом сходство и заканчивается. Потому что у Пучкова почти физически ощущается даже не насыщенность «материи» стиха метафорами, а насыщенность иной реальностью.

Разговор поэта с Богом продолжается постоянно:

Темные тени стоят на воде, как волхвы.

Небо течет, заполняя овраги и рвы,

Где разрывается берег, и взгляду видней

Комья травы и тяжелые гнезда корней.

Темные тени стоят. Из пустых рукавов

Падает на землю снег и кружится над ней.

Небо течет, огибая стоящих волхвов,

Словно река – неподъемные глыбы камней.

Ощущение Высшего начала не просто является лейтмотивом творчества поэта. И это не просто популярная сегодня «религиозная» составляющая. А подлинный движитель его таланта. Для Пучкова чувствовать близость Бога – так же так естественно, как дышать и видеть солнце. Для Пучкова, как для поэта, важна не игра слов и не игра в слова. А попытка выразить невыразимое, сказать о несказуемом. Вот это и есть главный стимул его творчества. Наверное, именно поэтому он долгие годы, даже десятилетия почти ничего не делал для собственной популярности. Хотя, по мнению Игоря Шкляревского, Эдуарда Балашова и других, Владимир Пучков имеет на это больше права, чем многие именитые и известные.

Но ему было некогда – он работал: «...это небо диктовало мне, а я ни причем», – признается поэт в своей новой книге. В нее вошли 200 избранных стихотворений, написанные им в разные годы – с 1971 по 2014.

За эти десятилетия успели смениться режимы, разрушиться одни государства и воцариться новые. А поэт Владимир Пучков словно не замечает всех этих катаклизмов. Он живет вне пространства и времени, в своем творческом измерении, упорно создавая собственную вселенную.

Наталия Завьялова

Дайте всего лишь день!

Дайте всего лишь день!

Книжный ряд / Библиосфера / Объектив

Твердеева Кира

Теги: Джахан Поллыева , Невод

Джахан Поллыева. Невод. Лирика разных лет. М. 2017 142 с.

Джахан Поллыева – известный общественный и политический деятель, и от такой персоны поначалу не ждёшь чувственных и проникновенно лиричных стихотворений. Но открыв книгу, испытываешь удивление, смешанное с радостью, и понимаешь, что перед тобой настоящий поэт со своим ярким голосом и сложным мятущимся внутренним миром. Каждое стихотворение – парадоксальное и изящное сочетание яростной эмоциональности и философской глубины, везде присутствуют и сильное чувство, и оригинальная зрелая мысль.

Лирическая героиня Джахан Поллыевой сложна и сочетает в себе несочетаемое: она одновременно и хрупкая, и сильная, и наивная, и мудрая, и доверчивая, и настороженная, и нежная, и колкая. Но никогда не холодная и отстранённая! Стихи Поллы­евой горячи, хотя, конечно, это уже не безрассудная пылкость юности, а скорее ровное горение зрелости. И с этой житейской высоты всё видится иначе. Приходят мысли не только о любви, которой буквально дышит «Невод», но и о старости...

Мы пожилые. Значит, мы пожили.

А может, пóжили – кто разницу поймёт?

Но башмаков немерено сносили –

по башмакам у нас с тобой зачёт.

По глупостям, наверно, рекордсмены,

а по ошибкам – чемпионы мы!

Когда другие множили измены,

в отместку мстили этим же, увы...

(«Пожилые»)

И тут же страстный бунт против старения и онтологической уста­лости:

Мне дайте день, всего лишь день на то,

что для других – пустейшее занятье.

Не на тоску прошу, не праздность и не лень:

стихотворенье дайте дописать мне!

(«День»)

Или вот другое, но о том же самом:

Праздности хочу, праздности –

с тяжестью судьбы разности...

Лёгкости хочу, звонкости,

слов своих былой колкости!

У Джахан Поллыевой выразительная и искренняя любовная лирика; тема супружества, взаимного сосуществования двух людей – сквозная в книге.

Счастливое супружество возможно.

И больше, чем успех и состояние...

Но быть годами рядом так же сложно,

как и любить на дальнем расстоянии...

(«Супружество»)

Трудно найти в современной поэзии книгу, где столько стихотворений было бы обращено не просто к возлюбленному, а именно к мужу, к человеку, с которым много прожито и пережито. Процитируем полностью одно из лучших.

Человек

Человек

спал всю ночь один,

но в обнимку с моей подушкой.

Человек

тот ни с кем не сравним –

благороднее всех и лучше.

Человек

молчалив, как сфинкс,

но решительней полководцев.

Человек

этот – муж мой. Жизнь

он мою повернул на солнце...

Человек

не хотел меня

потревожить словцом на ушко.

Человек

точно знал, что я

в этот час у стихов на мушке.

Человек

мой, прости меня,

что опять спал с моей подушкой!

Человек,

я люблю тебя

всей душой за такую душу.

Хочется отметить и то, как изящно приведённое стихотворение по форме: и по графическому строению, и по ритму, и по звуку. Вообще проходных и неинтересных стихов в «Неводе» не найти. Джахан Поллыева – зрелый и самобытный мастер, и тот, кто откроет для себя этого автора, несомненно, прикоснётся к настоящему искусству.

Русский даос

Русский даос

Книжный ряд / Библиосфера / Книжный ряд

Теги: Виталий Аверьянов , Со своих колоколен

Виталий Аверьянов. Со своих колоколен. Стихи. Песни. Эпос. – М.: Книжный мир, 2017.

Писать о поэзии Виталия Аверьянова трудно. Прежде всего потому, что он сам, как бы взглянув на читателя своего сборника «острым глазком» (В. Розанов), «глазком» то ли скомороха, то ли волхва, то ли юродивого, все читателю сам и написал про свои стихи, а заодно про поэзию в целом. В кратком, но, мягко говоря, концептуальном «приложении» к книге. Тут нечего добавить, можно только перефразировать.

Итак, перефразируя В. Аверьянова. В наше время происходит глобальная «смена вех» в поэзии, да и в культуре вообще. Классическая поэзия-культура никуда не делась, так же как никуда не делась, например, латынь в эпоху Возрождения. Мы любили, любим и будем любить Пушкина. Но писать «как Пушкин» («как Есенин», «как Ахматова» и т.д.) – это значит обрекать себя на заведомо реликтовое существование. Система течений, жанров, стилей и т.п. эпохи классики и модерна – это очень интересно. Однако будущее культуры – не сохранение стилей и жанров, а возрождение русского человека и его русского языка во всех их жизненных проявлениях, «живых как жизнь» (К. Чуковский). В этом смысле основное качество поэзии Виталия Аверьянова (извините за каламбур) – это витализм, изъясняясь языком недавнего прошлого, - жизнеутверждающий пафос.

Все-то Русь пережила, прожует и это,

Чрез инфаркты сбросив кожу, вздымит птичий свист.

Потому как тайная свобода здесь воспета.

А свобода на потребу – просто чистый лист…

Другое сравнение. В культуре вскоре произойдет то, что произошло, к примеру, с творчеством Блока, когда он вдруг после «Прекрасных Дам» и «Незнакомок» написал «Двенадцать», где важны не «мотивы городского фольклора», не «новаторские ритмика и метрика», а «живая жизнь» революционной эпохи, воплощенная в живом русском слове. Книга В. Аверьянова – это онтологически «немножко» «Двенадцать». Не дай нам Бог, конечно, никаких революционных эпох…

Матерый литературный критик классического пошиба прежде всего обвинил бы Аверьянова в эклектике и стилизации. Действительно, здесь есть все: от эпоса, былины (и даже «забылины») до эпиграммы, политического памфлета и «опытов черностишия». Но в том-то, как сейчас говорится, и «фишка», что это никакая не эклектическая литературная стилизация, а самая что ни на есть исконная жизненная стилистическая синкретика.

Извините за «далековатое сближенье», но русский «волхв-юродивый-скоморох» В. Аверьянов, если бы он (не дай Бог!) был китайцем, стал бы ярчайшим даосом, типа какого-нибудь Чжуан-Цзы. Такими же «русскими даосами» были, скажем, В. Хлебников или В. Розанов.

Поэзия, культура – это дао, жизненный поток, естественный ход развития жизни и языка во всех их бесконечных проявлениях. Как пишет сам автор, «подлинный стих» – это естественная фраза, жест, взрыд человека в одну из высших точек его жизни. А жизнь, как известно, снимает разделение литературы на т.н. роды: эпос, лирику и драму с их строгой и непоколебимой иерархией жанров-«форматов». Поэтому и произведения Аверьянова невозможно «отформатировать».

Менее всего хочется назвать эти произведения текстами – на постмодернистский манер. Потому что пафос у Виталия Аверьянова совершенно обратный. Известная «речевка» постмодерна «человек умер, остались структуры» у Аверьянова превращается в «структуры умерли – остался человек». А хрестоматийное ницшеанское «бог умер» – в «бог жив».

В предисловии к сборнику Александр Проханов спрашивает: «Кто он, Виталий Аверьянов, создающий свои стихи, эпос и песни?» Далее у Проханова идут: скоморох, поп-расстрига, разгульный кабацкий весельчак, шаман… ту анфиладу определений можно продолжать до бесконечности, потому что и жизнь бесконечна.

Владимир Елистратов 

Глобальное мышление и рыжие коты

Глобальное мышление и рыжие коты

Книжный ряд / Библиосфера

Галкина Валерия

Теги: Татьяна Вирта , Физики и лирики: истории из жизни учёных и творческой интеллигенции

Татьяна Вирта. Физики и лирики: истории из жизни учёных и творческой интеллигенции. М. Издательство АСТ 2017. 320 с. 1500 экз.

«Физики и лирики» – тёплая книга воспоминаний о выдающихся учёных и писателях ХХ столетия, с которыми автору – Татьяне Вирте – посчастливилось общаться и дружить.

В аннотации сказано: «Многостраничные дневниковые записи и зарисовки позволили Татьяне Вирте сохранить живой облик этих людей и связанных с ними событий». Слова «живой облик» хочется подчеркнуть красным: из множества с любовью сохранённых в памяти деталей, забавных и грустных моментов, Татьяна Вирта создала объёмные и человечные портреты великих современников, в хорошем смысле спустив их с Олимпа.

К примеру, значительная часть книги посвящена Рудольфу Месс­бауэру – знаменитому немецкому физику, лауреату Нобелевской премии, с которым долгое время сотрудничал и дружил супруг Татьяны Вирты Юрий Каган. Перед нами гениальный учёный, умеющий подчинять себе огромную аудиторию слушателей, обладающий поистине глобальным мышлением. Но нобелевским лауреатом он был для других, а для семьи Каган он был просто Рудольфом, близким другом из Германии, человеком с неподражаемым чувством юмора; великолепно играющим на рояле, обожающим походы и двух своих рыжих котов… С тёплым смехом вспоминает Татьяна Вирта, как, приезжая в Москву, Мессбауэр немедленно сбегал от своего «официального сопровождающего»: «У Германа была одна забота – ни на минуту не упускать из виду Рудольфа, а Рудольф только и мечтал, как бы от Германа оторваться и смыться в неизвестном направлении. И вот вам ещё один эффект Мессбауэра – он в свободном плавании и очень доволен собой».

С помощью небольших и точных мазков выписаны и портреты других крупных учёных – российских и зарубежных: Даниила Данина, Сергея Капицы, Роальда Сагдеева, Виктора Кабанова, Уолтера Кона…

Особого внимания заслуживают воспоминания Татьяны Вирты о переводческой работе и заметки о писателях, с которыми ей довелось сотрудничать. С трепетом автор вспоминает свою встречу с сербским классиком, нобелевским лауреатом Иво Андричем, которая состоялась, когда Татьяна Вирта как раз работала над переводом его романа «Мост на Дрине»: «…Иво Андрич уже думал мечтательно о том, когда он будет прочитан русским читателем. Для него, классика югославской литературы, стать известным в России было событием огромной важности…»

Постоянно находясь в окружении «физиков» – коллег её супруга, и «лириков» – друзей из переделкинского детства, Татьяна Вирта научилась смотреть на этих людей иначе, замечая то, что недоступно другим. Её книгу можно считать ещё одним доказательством того, что деление на «физиков и лириков» весьма условно: интеллигентные люди, какой бы ни была их профессия, одинаково чутки к прекрасному и в мире, и в других людях.

Наш ответ „глотателям газет“

Наш ответ „глотателям газет“

Литература / Литература / Книжное дело

Моторина Ольга

Фото: Максим Гончаров

Теги: книгоиздание

Русская литература идёт на внешний рынок

В Центральном Доме литераторов прошёл семинар, посвящённый различным аспектам реализации в 2017 году федеральной целевой программы «Культура России (2012–2018)» и проблемам издания некоммерческой литературы. Будучи информационным партнёром программы, редакция «Литературной газеты» собрала в Малом зале ЦДЛ все заинтересованные стороны: её модераторов, книгоиздателей, переводчиков и писателей.

Открывая семинар, главный редактор «ЛГ» Максим Замшев отметил, что «наш книжный рынок устроен несправедливо по отношению к писателям, к некоммерческим проектам. И именно эта программа уже многие годы выполняет миссию по восстановлению справедливости. Очень многие книги, которые не смогли бы быстро окупиться, не прошли бы маркетинговые фильтры книжных магазинов, поддерживает программа «Культура России». Благодаря этой программе свет увидело огромное количество интереснейших изданий».

Несмотря на то что программа реализуется уже пять лет, данный семинар приобрёл особую актуальность именно в этом году, так как многие издатели прошли через тернии для того, чтобы получить субсидию, кто-то ещё до сих пор осуществляет процесс оформления документов. В 2017 году, кстати, поступило 1285 заявок от 410 издательств по 9 направлениям – научная литература, справочная, детская, художественная, книги для слабовидящих и слепых и т.д. Экспертная комиссия завершила работу 5 апреля и одобрила 569 книг и поддержала 322 издательства.

«Но тут пришла беда, откуда не ждали, – рассказала начальник отдела поддержки книгоиздания и издательств Людмила Кузнец. – Это постановление № 199, которое Минфин выпустил в конце года и в рамках которого все соглашения о предоставлении субсидии должны формироваться в системе «Электронный бюджет». Мы не знали, как делать соглашение, нас этому никто не обучал, не показывал. Мы разработали дорожную карту, но опыт этого года показал, что читать её никто не хочет. Так вот, господа издатели, если вы перестанете читать нормативно-правовые документы, то вы не только издателями не останетесь, вы просто потеряете издательства».

Директор Института перевода Евгений Резниченко рассказал слушателям о грантовой программе института и проекте «Русская библиотека на основных языках мира».

Сейчас «Русская библиотека» – это три огромных проекта. 100 произведений русской литературы на английском, китайском, французском языках. Предполагается перевести эту библиотеку на 9 основных мировых языков. На международном информационном совете список адаптируют к специфике той или иной страны, к истории культурных связей между Россией и США, Великобританией, Францией и так далее. «Если мы считаем, что текст выдающийся, – комментирует Резниченко, – то прикладываем определённые усилия для его продвижения. Но вот в детской литературе практически любую книгу любого издательства мы стараемся продвигать, потому что каждая страна защищает свою детскую литературу, она издаёт своё, не любит переводить».

Большой интерес за рубежом вызывает современная российская литература, это проза, немного поэзии, философии, культурологии. «Мы осуществляем поддержку переводов того или иного автора на иностранный язык по заявкам зарубежных издателей, – сказал Евгений Резниченко, – просим издательство предоставить информацию, чтобы во время ярмарки и после неё мы имели возможность продвигать это издательство, обращать внимание переводчиков именно на этот проект. Увы, в 99 процентах случаев мы не можем найти синопсис на английском языке. Если есть необходимость, для огромного восточного рынка мы поспособствуем переводу ваших презентаций на китайский и японский языки. Английский перевод, конечно, должны сделать издатели».

На выставках-ярмарках сотрудники Института перевода организовывают презентации книг, встречи с писателями. «Мы должны противостоять русофобии, которая обрушивается на «глотателя газеты», как говорила Марины Цветаева, из СМИ, противопоставить ей живое писательское слово, книги, которые рассказывают о нашей стране, нашей истории искренне, честно, непредвзято, как о недостатках и проблемах, так и о достоинствах», – резюмировал Евгений Резниченко.

Ольга

Моторина

Всё для читателя

Всё для читателя

Литература / Литература / Итоги

Теги: библиотечное дело , СМИ , чтение

В Центральной городской молодёжной библиотеке имени М.А. Светлова состоялся Совет директоров библиотек Москвы, на котором подвели итоги уходящего 2017 года.

В заседании приняли участие руководитель Департамента культуры города Москвы Александр Кибовский, заместитель руководителя Департамента культуры города Москвы Владимир Филиппов, руководитель Дирекции культурных центров Мария Рогачёва.

Главной темой стал запуск второго этапа полюбившегося москвичам проекта «Списанные книги»: в декабре жителям столицы предлагается «приютить» 86 тысяч изданий, включая аудиоматериалы и периодику. Также впервые книги смогут забрать юридические лица – государственные, общественные и коммерческие организации.

Сам портал списанные-книги.рф тоже изменился и стал более удобным для пользователей: теперь книги можно искать и по названию, и по языку, на котором они написаны. Да и сами библиотеки найти станет проще: на портале можно сразу посмотреть их расположение (округ, район, удалённость от метро). Кроме того, заработала мобильная версия портала.

Обсудили на совете и новогодние мероприятия в библиотеках, которые московские читальни впервые проводили в прошлом году. В эти новогодние каникулы в стенах столичных библиотек москвичей вновь ждёт литературная сказка. Здесь пройдут культурные мероприятия на любой вкус, включая ёлки для детей, которые родители уже успели оценить по достоинству.

Подводя итоги, председатель совета Наталья Забелина отметила серьёзные изменения в библиотечной отрасли – существенное обновление парка компьютерной техники, запуск проекта по автоматизации, новый подход к списанию книг в библиотеке.

Впечатление от заседания осталось позитивное: библиотеки столицы продолжают меняться. В следующем году москвичей ждёт удобный единый читательский билет, самые актуальные литературные новинки и множество новых интересных проектов.

Мила Яковлева

Александр Кибовский, руководитель Департамента культуры города Москвы:

– Я считаю, что главные задачи на текущий год реализованы. Более того, в чём-то мы превзошли собственные замыслы и ожидания. Например, нам удалось установить в библиотеки 1700 новых компьютеров, а также оснастить все читальни Wi-Fi. Кроме того, в голосовании на «Активном гражданине» наш проект «Списанные книги» признан одной из ключевых новаций, понравившихся москвичам в уходящем году: оказаться в этом рейтинге дорогого стоит. 

Бунт чувственности,

Бунт чувственности,

Общество / Общество / Заметки психолога

Пономаренко Анастасия

Возможно, в 60-е годы этот персонаж (справа) тоже бунтовал на улицах Парижа, выкрикивая главный лозунг тех дней «Запрещать запрещено». Последствия студенческих волнений (фото слева)

Теги: общество , сексуальная революция , проблемы , последствия

или Какая связь между антидепрессантами и сексуальной революцией

Сексуальная революция, пиком которой стали французские события 1968 года, погубила больше душ, чем все войны ХХ века. Взрослые люди вдруг начали демонстрировать детские формы поведения. Появилась мода на подростковые фигуры и одежду. Вудсток, движение хиппи, разнообразные «лежачие забастовки» – декларируемая сексуальная свобода стала рассматриваться под лозунгом «не надо взрослеть».

Французский переворот

Лозунг того времени: никаких рамок, никаких правил! Вы разве не знали, что никто никому ничего не должен – и в отношениях в том числе? Мы свободные люди – живём вместе, пока есть любовь. Как только она проходит – мы расстаёмся. Ибо современная мораль не терпит насилия над личностью.

Э. Фромм в своём труде «Искусство любить» утверждал, что любовь – это не возвышенное, романтическое переживание. Не бесконечный фон хорошего настроения. Любовь – это труд, искусство, которое требует душевных вложений и самодисциплины. По мере утраты новизны уходит и сила эротического влечения – законы нейрофизиологии, ничего более. Но человек принимает трансформацию чувств, их переход на другой уровень, за угасание любви. И, обрядившись в лохмотья сомнительных теорий, партнёра бросает. Может, потому сегодня в мире так много несчастных, одиноких людей? Не умеющих строить отношения, ибо ничего никому не должны, даже себе?

Вспоминается роман Робера Мерля «За стеклом», где описаны те самые студенческие волнения 1968 года. Молодёжные бунты, преподносившиеся мировой общественности, как протест против мещанства и буржуазности. А на самом деле студенты хотели примитивного – приходить друг к другу в гости в любое время.

В то время во Франции общежития делились строго по половому признаку, и находиться не на своей половине было запрещено. Просто в гости, никаких революций. И вот нашлись умники, которые, взяв за основу эти самые примитивные желания, нагрузили студентов революционными теориями. Сварили в их головах ядрёный рассол из марксизма, маоизма, троцкизма, буддизма и экзистенциальной философии. И преподнесли элементарные правила общежития, установленные ректоратом, как ущемление свободы личности.

И бедные студенты пошли требовать того, чего на самом деле-то и не очень хотели. Требовать нечто такое, смысл которого им был не совсем ясен. Став орудием в чужих руках. Помнится, главная героиня романа, Брижитт, страшно завидовала отношениям, в которых мораль побеждала животные инстинкты. Но, пристыженная – «нет вам попы без попá! Да у неё, как в автомате: сунь обручальное кольцо – откроется», – она соглашалась на связь, которая её разрушала. И противостоять которой у неё не было сил. Ибо веяние времени, свобода, равенство полов, игнорирование «буржуазных» условностей и прочее, и прочее.

Временно проживаем

Наша психика за тысячелетия практически не изменилась. Именно она помогает человечеству выживать, как виду. Посмотрите на homo sapiens! Острых когтей – нет. Шерсти, мощных мускулов, огромных острых зубов – тоже. Да его первый же мамонт съел бы и не подавился. Однако жив вид человеческий! Почему так? А потому, что наше психическое заменило нам острые когти, шерсть и мускулы, вместе взятые. И коль уж психика настороже нашей выживаемости, то чихать она хотела на лозунги и призывы, которые почти каждое новое поколение выдавало на гора.

Что важнее всего в отношениях? Стабильность и безопасность. И если никто никому не должен, то жизнь представляет собой сплошную неопределённость. Не­определённость – это почти всегда стресс и высокая тревожность. Пышным цветом расцветают страхи и фобии. Человек становится нервным, обидчивым. Иногда он пытается загнать свою тревожность внутрь, и тогда психосоматические заболевания становятся лучшими друзьями.

Приблизительно лет 50 назад общество объявило брак пережитком прошлого и институтом тирании. Однако взамен ничего нового предложить не смогло. За исключением странной формы союза одновременно и свободных, и несвободных людей. Но к новой системе отношений многие оказались не готовы. Да, одно дело согласиться «вообще». Согласиться, так сказать, в мировом масштабе, что свобода отношений, сексуальная раскрепощённость – это хорошо. Но совсем другое дело – принять свободу от табу в собственной жизни.

Свободные сексуальные отношения подразумевают, что люди ещё не выбрали. Ещё раздумывают. Это как аренда квартиры. Временно проживаем. Но никому не придёт в голову делать в ней серьёзный ремонт.

Любые кризисы в отношениях воспринимаются как их завершение. Когда проще расстаться, чем проблему решать. И начинается всё по новой: новые поиски, новые отношения, новый партнёр. До бесконечности. Такое вот наслаждение иллюзией свободы и якобы сексуальной раскрепощённостью. Однако долго жить в иллюзиях невозможно, и отрезвление часто оказывается предтечей серьёзного невроза.

Дохлая лошадь

Сегодня считается, что если нет секса, то нет и отношений. Какая она моя девушка, если у нас ничего не было? Под воздействием стереотипов молодые люди, почти подростки, начинают – ещё не нагулявшись при луне до взаимного доверия – торопить события. Но он ещё толком её не узнал, напряжён, стесняется. Она тоже ещё в раздумьях: довериться – не довериться? Вдруг бросит? Надо – не надо? Первый секс у юной девушки – это в основном для него. Ну и результат, сами понимаете. Такой секс способен даже из Ромео и Джульетты сделать отъявленных циников. Отсюда такое количество дёрганных, нервных женщин.

Многочисленные тренеры – коучеры-лайфхакеры – уловили тенденцию и стали предлагать многочисленные курсы «как стать стервой». Мол, раз с нами так, то и мы вот так.

Уж промолчу о том, что в словаре В.И. Даля написано, что «стерва – это труп околевшего животного, падаль…». В психологическом смысле стервозность есть неотреагированная ярость. Боль, загнанная куда-то глубоко. Стервозность лечить надо с помощью психотерапии, ибо стерва никогда не будет счастливой. А многочисленные «тренеры» возводят стервозность в культ! Стервозность – антоним слова «счастье», ибо такие женщины не знают, как строить нормальные отношения.

Якобы независимые, якобы свободные. Ориентированные на внешние оценки. На производимое впечатление. На «тренды». Революция, в том числе и сексуальная, беспощадна. Человек почти разучился создавать прочные отношения. Заменяет их суррогатами. Несчастен, но боится в этом признаться.

Обществу потребления выгодно, когда объект любви выбирается, словно товар на рынке. Когда внешняя привлекательность имеет практически решающее значение. Сегодня в моде худые и вечно молодые блондинки? Индустрии красоты данный стереотип приносит миллиардную прибыль. Товары для фитнеса, спортивное оборудование, косметика, фармакология. Куда же без омолаживающих таблеток! Или как вам такой критерий: без дорогой хорошей машины молодой человек совсем не котируется на рынке женихов. Автомобильные концерны вкладывают в формирование такого общественного стереотипа миллионы долларов.

Культивирование свободных отношений и свободных сексуальных связей, которые якобы являются естественной частью современного человека, для общества потребления просто необходимо. Ибо страх – меня бросят, если я не буду соответствовать принятым стандартам, – позволяет маркетологам, специалистам по рекламе и производителям сомнительных «таблеток счастья» продавать практически любой товар. Позволяет одним – богатеть, а другим – приобретать неврозы.

Постоянные поиски подтверждения «мужик я или нет?», «я ещё молода, и могу кому-то нравиться» – невротическая чушь. Цель – соблазнить как можно больше партнёров – дурна и несостоятельна.

Сексуальные отношения по сути своей, по своей структуре и форме не могут быть оторваны от эмоционального, психического, чувственного. Последствия всех этих сексуальных революций, танцев на костях морали и этики, имеют тяжёлые последствия для человечества. В большинстве своём оно становится несчастным. Лидирующие позиции продаж антидепрессантов по всему миру – лучшее тому подтверждение.

Как сыграть судьбу?

Как сыграть судьбу?

Искусство / Искусство / Театральная площадь

Кузнецова Анна

Виктор Добронравов в спектакле «Царь Эдип»

Фото: ИТАР-ТАСС

Теги: «Царь Эдип» , театр Вахтангова , спектакль , премьера

Античная трагедия идёт с аншлагами

Когда в театральной среде хотят выразить особенный респект режиссёру, говорят, что он может поставить телефонную книгу. Для меня же самый сложный режиссёрский тест на постановку античной трагедии.

Поди, попробуй! Спустя два с половиной тысячелетия оживить далёких царей и богов, вроде обладавших извечными человеческими качествами, но совсем по-другому живущих, суметь соединить разные эпохи и эстетики, найти древней пьесе современную форму и звучание. Смельчаков-режиссёров мало! Хотя лет эдак пять назад в Москве почти одновременно появились сразу две «Медеи» Еврипида, вошедшего тогда в моду украинского Жолдака в «Школе современной пьесы» и Камы Гинкаса в Московском ТЮЗе. Жолдаковский «авангард» с джазом и пением в микрофон, с метросексуалом Ясоном и пятнами красной краски, изображающей кровь на детях, на удачу не тянул. У Гинкаса да ещё в компании с замечательным художником Сергеем Бархиным получился очень интересный спектакль: человеческая драма двух главных героев, схватка страстей со здравым смыслом по-настоящему волновала.

Нынешняя премьера «Царя Эдипа» в Вахтанговском театре сразу привлекла к себе внимание, начала собирать букет наград и восторженных рецензий, билетов на спектакль не достать, значит, успех налицо. Конечно, это прежде всего подтверждение высокого режиссёрского мастерства Римаса Туминаса, сумевшего найти талантливых соавторов, художника Адомаса Яцовскиса и композитора Фаустаса Латенаса, соединившего, сплотившего сильный актёрский коллектив. Спектакль вызывает уважение тщательной проработкой всех составляющих, вниманием к деталям, отсутствием любых небрежностей. Он может служить пособием по школе режиссуры.

Но есть грамота, которой тоже нас нечасто балуют, а ещё талант – вообще редкий дар и праздник. Так, мне кажется, что труба на сцене, подминающая под себя судьбы, сметающая всё на своём пути, уносящая в вечность или выносящая вдруг из Леты, зримый образ судьбы, рока, фатума у древних греков, предопределяющий каждую жизнь, и от него не уйти! Это уже от таланта! Так же, как обязательный элемент античной трагедии – хор, здесь счастливая находка представить его мужской «тусовкой» настоящих греков, артистов афинского театра, которые чудно поют и двигаются, живут происходящими событиями, комментируют их и создают особый мостик взаимопонимания между сценой и залом. Талантливы хоровые композиции Теодора Абаэика и хореография Анжелины Холиной.

И всё-таки зрительным и эмоциональным центром стала Иокаста, одна из самых больших страдалиц мирового репертуара, одновременно мать и жена Эдипа. Сейчас как никогда понимаешь, чего только в жизни не бывает! Но значительность героини не просто предопределена ролью, а ещё значительностью и масштабом трагизма, приданным Иокасте Людмилой Максаковой. Конечно, у неё же была ещё одна жизнь до Эдипа… Красива, статна, стильна безупречно. Но ещё с первого своего появления сумевшая вынести на сцену не только красоту, власть, силу, но и внутренний трагизм, предощущение беды, психологическую сложность. Что доступно лишь истинному таланту, а как талант это умеет – загадка на все времена. Её не разгадать. Хотя материнская боль, доставшаяся сейчас актрисе, наверное, тоже добавила глубины переживания. И крылья, белые и чёрные, ей сопутствующие, так искусно придуманные режиссёром и воплощённые Девой – Евгенией Симоновой, тоже помогают Максаковой.

К сожалению, такого эмоционального накала не достигает Эдип. Виктор Добронравов: белый щегольской костюм, регалии власти, то появляющиеся, то исчезающие, добросовестное выполнение режиссёрского рисунка не заменяют внутреннего наполнения, активного собственного стремления доискаться, найти истину. Некоторые яркие, эффектные сцены, к примеру появление Тиресия – Евгения Князева или Креонта – Эдгара Трамова, выглядят отдельными, не очень завязанными на сюжете.

Главную тему спектакля определила Людмила Максакова. Не просто превратности и неумолимость судьбы, но прежде всего трагизм женской судьбы, всегда, во все времена первой расплачивающейся за грехи людские, за конфликты и войны, за властные схватки, за мужские безумства. Бесспорно, вахтанговский «Царь Эдип» сейчас – одно из самых заметных явлений столичной театральной жизни.

Когда строку читают с чувством

Когда строку читают с чувством

Искусство / Искусство / Событие

Александрова Галина

На сцене – великая Доронина

Теги: Татьяна Доронина , поэтический вечер

Поэтический вечер Татьяны Дорониной в Концертном зале имени П.И. Чайковского

Бывают события в национальной культуре, столь значительные и судьбоносные, что остаются как вехи в памяти народной. Таким событием стали поэтические вечера 60-х годов, когда в жизнь входило поколение детей войны. Именно тогда разбудили сознание народное поэты, со стихами выступавшие на улицах, стадионах, площадях и особенно в Зале имени Чайковского, который стал триумфальной площадкой поэтического слова, воспетого молодой красавицей Татьяной Дорониной. Словно вросли в наши души её поэтические циклы: Есенин, Цветаева, любовная лирика…

Прошли годы. Сегодня мы стали свидетелями оголтелых гонений на русский язык, восторжествовала мода на плохой английский, французский… только не русский.

И вдруг, о чудо! На афише Концертного зала имени Чайковского вновь засветилось имя «Татьяна Доронина. Поэтические вечера».

Аскетическое убранство сцены: маленький столик, красивое кресло, микрофон, чуть поодаль рояль и скрипка – музыканты В. Соколов и А. Костин. Мгновение, тишина – и вот распахнулись двери, выходит она, Татьяна Доронина, божественно прекрасная, изысканно грациозная, излучающая свет торжества огромного таланта.

О, она ничего не забыла, она перекинула мостик в те великие поэтические 60-е и обратилась к слову поэтов – кумиров тех дней. Р. Рождественский, А. Вознесенский, Е. Евтушенко, она читала хорошо известные всем стихи, но как неожиданно они прозвучали, они коснулись таинственно потаённых глубинных струн души, пробудили сознание слова монолога Мэрилин Монро, и мы явственно почувствовали боль поруганной души, истерзанного пошлостью таланта.

Она читала и читала, и лились прекрасные строки Риммы Казаковой и Дмитрия Кедрина, Ильи Сельвинского и, наконец, такая родная лирика Константина Симонова. Доронина умеет заставить зал думать, страдать, и зал, потрясённый родным русским словом, становится одухотворённым. Взволнованные души откликались на каждую мысль стиха, на каждый звук звучащей строки.

«Быть знаменитым некрасиво» так хорошо известные строки Б. Пастернака открывали второе отделение вечера поэзии. И опять звучала мысль о неповторимости таланта, о торжестве пошлости, терзающей его. Для народной души значимость истинного таланта непоколебима. Об этом говорят любимые строки М. Цветаевой, переход от них к стихам Б. Пастернака так естественен, и драгоценные россыпи «Письма к матери» С. Есенина, и разговор о звёздах, которые кому-то нужны В. Маяковского. А потом снова пронзительные строки С. Есенина. Великая актриса – кудесница и искусница Т. Доронина бесконечно верна ему всю жизнь.

«Цель творчества – самоотдача» – это жизненное кредо актрисы, воплощённое в каждом звуке её неповторимого голоса. Тихо, исподволь звучит гениальная музыка Георгия Свиридова. Доронина выходит на поклоны. Какое счастье услышать родное русское Слово!

„Командовать парадом буду я!“

„Командовать парадом буду я!“

Искусство / Искусство / Званый гость

Володин Сергей

Концерт-дуэт в Нью-Йорке

Фото: Сергей Володин

Теги: Мария Гулегина , интервью

Мария Гулегина покорила Карнеги-холл

Лучший способ отметить 30-летие сценической деятельности – дать концерт в Нью-Йорке, в знаменитом Карнеги-холле. Одно из лучших сопрано на планете, гордость российской и мировой сцены певица Мария Гулегина так и сделала. На её концерте – дуэте с любимым пианистом Крейгом Рутенбергом был аншлаг, а овациям, как подтверждает очевидец, не было конца. Программа, в которой звучала музыка Чайковского, Рахманинова, Щедрина, Россини, Верди, была встречена на ура.

В канун Нового года любимица миллионов, за творчеством которой «ЛГ» следит много лет на радость нашим читателям, ответила на вопросы нашего специального корреспондента Сергея Володина, который был свидетелем её триумфа в Карнеги-холле.

– Какое, на ваш взгляд, влияние оказала советская оперная школа на мировую культуру? А российская?

– Советская была, как мне кажется, намного серьёзней. Но то было другое время, и всё было другое! Отношение к работе, к самосовершенствованию, было желание читать, слушать, учиться. В те далёкие советские времена было не принято рекламировать себя – это считалось не очень красиво. Но самое главное – учеба! Всё зависит от конкретного педагога, от его контакта с учеником. Но и в те времена было не принято выбирать педагога и, не дай бог, если не подходит, уйти у другому. Обида до конца жизни. После пяти лет моих занятий в Одесской консерватории я поняла, что диплом у меня уже есть, но петь я пока не могу и есть угроза распрощаться с профессией. Если бы не Евгений Николаевич Иванов, то ничего бы из меня не получилось. Слава богу я училась в классе у Людмилы Ивановой, и она упросила его дать мне консультацию и разрешить сидеть на уроках. Это было моё счастье и удача! С его смертью я осталась одна и до 2005-го ни с кем не занималась, не доверяла! И только потом уже в Метрополитен-опера я начала заниматься с Крейгом Рутенбергом, с которым в этом декабре спела сольный концерт в Карнеги-холле. Это великий зал, и там пели и играли самые великие музыканты. Я так счастлива, что это было в моей жизни. Я там много раз пела оперы в концертном исполнении, гала, но сольный – это особый случай.

– Одним из самых печальных событий уходящего года стал безвременный уход любимца России Дмитрия Хворостовского.

– Первый раз за три дня до его юбилея было ложное сообщение, и в этот раз я тоже надеялась, что это так. Но когда мне стали звонить с разных телеканалов, чтобы рассказать о нём, вспомнить, я поняла, что это, увы, правда. Уход Хворостовского – большое горе. Я допевала последний спектакль в Мариинке и должна была лететь немедленно на постановку «Турандот» в Салерно. Как ни просила перенести мою репетицию, чтобы прилететь на похороны, – ответ: невозможно, потому что и так уже летела с опозданием... И вот так, глотая слёзы, летела в Италию. Горько и больно. Но, увы, мы рабы своих контрактов, обязательств. Дело в том, что люди летят со всего света, бронируют отели, и если певица болеет – это трагедия для них. И надо уважать их чувства так же, как и исполнение бисов, которые всегда многочисленны. В Карнеги уже свет отключили, а люди стоя аплодировали... Ну как я могла не выйти и не спеть ещё. Так что на моих похоронах, прошу без аплодисментов, – поднимусь и спою на бис.

– Имеют ли значение для оперных див мнения критиков?

– Знатоков – да! Важно! От этого растёшь! А вот когда идёт заказуха – грязно. Увы, знаю, кто ездит за певцами за их счёт и пишет дифирамбы и потом «льёт помои» на тех, кто не платит. Совсем недавно был инцидент и со мной. Хотела уже подавать в суд за клевету. Потом подумала: если такая глупая злоба и нет никаких аргументов – значит, «правильным курсом идёте, товарищи!».

– Были ли у вас какие-то особые и интересные моменты встречи Рождества и Нового года?

– Скорее, нет. Всегда или дома с друзьями, или с сыном на Тенерифе. А вот в 1998-м, после открытия сезона в Ла Скала, как ни упрашивали встретить праздник там, – отказалась и полетела к маме.

– Впечатления от выступления в Карнеги-холле? Это вершина, зенит?

– Думала, что это как увидеть Париж и умереть, но нет... На следующий год планируем другой концерт, с оркестром! Спасибо моим друзьям и спонсорам, без которых это выступление в Америке было бы невозможно. Так что моя жизнь продолжается, и пока командовать парадом буду я!

Для Курска нет понятия „провинция“

Для Курска нет понятия „провинция“

Искусство / Искусство / А музыка звучит

Залесская Мария

Теги: Георгий Свиридов , фестиваль , музыка

Имя Георгия Васильевича Свиридова является мощным магнитом, притягивающим к себе лучшие музыкальные силы – не побоимся пафоса! – буквально со всего мира. И центром этого притяжения вполне оправданно стал Курск, ныне по праву признанный одной из культурных столиц нашей страны.

Здесь на песенной курской земле был открыт XVIII Музыкальный фестиваль им. Г.В. Свиридова, традиционно проводимый с 1998 года, хотя, строго говоря, начало этой традиции в Курске положил сам Георгий Васильевич ещё в 1968 году.

Каких только по-настоящему значимых событий не включал в себя нынешний фестиваль! Это и выступление Орловского губернаторского камерного хора «Лик» и Симфонического оркестра Курской государственной филармонии. И словно зримо искрящаяся бриллиантовыми брызгами оперная программа «Opera viva!», в которой выступали солисты Московского театра «Новая опера» им. Е. Колобова. И XXII детская хоровая Ассамблея им. Г.В. Свиридова «Береги свою планету, ведь другой похожей нет!».

Никак нельзя обойти молчанием XIII Международную студенческую научно-практическую конференцию «Свиридовские чтения», также прошедшую в рамках фестиваля. Год от года расширяется «география её участников»: были представлены доклады не только из России, но и Украины, Луганска, Донецка (вот оно, настоящее примирение!), Республики Беларусь, Казахстана, Болгарии и даже Китая, где, оказывается, тоже знают и любят творчество Свиридова.

Людмила Ивановна Чунихина, директор Курского музыкального колледжа им. Свиридова, где проходила конференция, не устаёт повторять, что определение «студенческая» никак не понижает статус международного мероприятия. «Наоборот! Во-первых, уровень докладов многих студентов не уступает докладам их взрослых коллег. А во-вторых, мы даём молодым возможность проявить себя – ведь в их руках будущее искусства. Если бы конференция перестала быть студенческой, она потеряла бы своё лицо. А так – она уникальна!»

Можно добавить: уникальны и воспитанники самого колледжа. Нескрываемый искренний восторг у зрителей вызвало выступление под занавес «Свиридовских чтений» детского фольклорного ансамбля «Тимоша» (художественный руководитель Надежда Барышникова) и Хора русской песни Елены Якушенко.

Закрывал фестиваль в день рождения Свиридова, «аксакал от искусства»: Московский государственный академический камерный хор под руководством Владимира Минина. Сам Минин обещал, что привезёт в Курск изысканную программу, и слово своё сдержал. Произведения Рахманинова, Малера, Шнитке, Россини и, конечно же, Свиридова были исполнены на высочайшем профессиональном уровне.

Хочется сказать хотя бы несколько слов благодарности тем, без кого Свиридовский фестиваль вряд ли бы состоялся. В культурной среде как-то стало принято ругать на все лады власть имущих. Однако власти Курска – в первую очередь губернатор Александр Михайлов и председатель комитета по культуре Курской области Валерий Рудской – своими делами опровергают эту «нехорошую традицию». Лучшие творцы и исполнители сегодня считают за честь выступить в городе Свиридова. А это уже наглядно демонстрирует истину: «Для настоящего искусства нет понятия «провинция».

Работать и чаще улыбаться!

Работать и чаще улыбаться!

ТелевЕдение / Телеведение / Новогодний опрос

Кондрашов Александр

Что-то преподнесёт нам новый телегод?

Теги: кино , телевидение , режиссеры , актеры , опрос

Продолжаем публиковать ответы известных кинематографистов на наши новогодние вопросы

1. Что вас наиболее взволновало в уходящем году?

2. С чем хочется проститься из того, что было? Что хочется, чтобы появилось из того, чего не было?

3. Что бы вы пожелали себе, коллегам и России в будущем году?

Василий Мищенко, актёр, режиссёр, заслуженный артист России:

1. К сожалению, мне этот год принёс больше разочарования, чем радости. Я проделал большую подготовительную работу для того, чтобы начать снимать сериал о Василии Макаровиче Шукшине – это мой любимый автор, режиссёр и актёр, достойнейшая фигура для того, чтобы посвятить этой теме отрезок своей жизни. Пока продвижение этого проекта буксует.

Мало кому интересны сейчас крупные художники, личности, их судьба, творчество.

К сожалению, экраны всех телеканалов заполнены сериалами с одинаковыми пошлыми сюжетами и безликими исполнителями. Это огорчает.

Не удалось заинтересовать родной театр «Современник», чтобы поставить спектакль в качестве режиссёра. Хотя у меня есть удачи «на стороне» – постановки, которые пользуются успехом у зрителя. Это «Любовь и голуби» В. Гуркина, «Пять вечеров» А. Володина, «А поутру они проснулись» В. Шукшина. К сожалению, психологический театр, как сейчас говорят, не в тренде.

2. Хочется проститься со скандалами в театральной среде и вернуть их шоу-бизнесу.

«Назад, к психологическому театру!» – мой девиз.

3. Себе я желаю интересной работы. Снять, поставить и сыграть то, что задумано.

Очень хочется, чтобы новый год подарил настоящую радость всем творческим людям. Актёрам – прекрасных ролей, режиссёрам интересных проектов. Российскому театру и кино – процветания.

Виталий Максимов,   актёр, режиссёр, заслуженный деятель искусств России:

1. Что может волновать россиянина, гражданина, художника? Огорчения от бесконечных и невосполнимых потерь родных, друзей, товарищей, знакомых и коллег… А радостей было не так много, как хотелось бы, но они всё же есть.

Во-первых, «муки творчества» – это радость для каждого из творцов. У меня вышел в свет и в телеэфир на канале «Россия–Культура» очередной авторский документальный фильм – «Не числом, а уменьем» о малоизвестном и грандиозном эпизоде русско-персидской войны 1804–1813 гг., когда 493 наших солдата 17-го Егерского полка Русской императорской армии под командованием полковника Павла Карягина с успехом противостояли сорокатысячной армии противника. Радость и от того, что «ЛГ» об этом написала, в общем, похвалив эту работу, а Российская киноакадемия включила фильм в список претендентов на премию «Золотой Орёл».

Следующую радость доставило появление моего же игрового киносценария о подвиге советского солдата – рядового-артиллериста Степана Передерия, который 9 августа 1942 года погиб, задержав на несколько часов огромную мотопехотную колонну немецко-фашистских войск, входивших в Краснодар. Очень надеюсь, что радость моя перейдёт и на следующий год, если Министерство культуры РФ найдёт возможным финансировать этот военно-исторический кинопроект.

Искреннюю радость испытываю ещё и от того, что в конце декабря исполняется 25 лет моей работы руководителем одного из подразделений «Студии «ТРИТЭ» Никиты Михалкова».

2. Если про внутреннюю политику, то тут всё просто – с социальным неравенством, разгильдяйством, безмозглыми растратами государственных средств, воровством, взяточничеством, сохраняющимся пока равнодушием власти к проблемам пожилых и стариков, с традиционной бедностью населения, которому, по данным ВЦИОМ, в огромном количестве не на что питаться, одеваться и лечиться.

А потом – поменьше оглядываться и на Запад, и на Восток, а сконцентрировать главное внимание на себе, своём народе.

3. Что и принято желать в эти дни всегда и всем, – мира, здоровья, любви, творчества, востребованности, добра и достатка! Как для коллег и себя, так и для читателей «ЛГ», и всей нашей родной и любимой России! С Новым годом!

Дмитрий Иосифов, актёр, режиссёр сериалов «Уходящая натура» и «Екатерина. Взлёт»:

1. Огорчали политика и экономика. В воздухе витает отсутствие перспективы и «охота на ведьм», скатываемся в средневековье, ясно, что страна больна, а оставаться в стороне от этого вне моей натуры. У самого такое же болезненное состояние. С одной стороны, я оптимист, надеюсь, что в стране со 140-миллионным населением найдётся какое-то решающее количество трезвых, внятных людей и коллективный разум в конце концов возобладает.

2. Хочется проститься навсегда с гражданской войной внутри нас, которая не закончилась, а всё длится с 1917 года уже 100 лет. Хочется, чтобы появилось ощущение «завтра», что мы в силах сделать для наших детей будущее лучше, чем наше настоящее.

3. Себе я бы пожелал терпения и желания улучшать вокруг себя каждый сантиметр пространства-времени. У нас непростая страна, главное – быть здоровым и не уставать, не впадать в уныние. Мы многое можем успеть, не торопясь и обдумывая. И много творческой не рутинной работы. Этого желаю искренне всем.

Владимир Фатьянов, сценарист, кинорежиссёр:

1. В этом году было много работы: как режиссёр снял три фильма – «Тихие люди» (4 серии) и «Каинова печать» (4 серии) для телеканала ТВЦ, «Эксперт» (2 серии) для телеканала НТВ, а также по моему сценарию «Живая книга» и «Скала жизни» (написанному совместно с Мариной Лосевой) при поддержке Минкульта снят полнометражный фильм-сказка для детей.

Огорчают межнациональные конфликты и враждебная политика многих государств по отношению к России; искусственное формирование врага из русского народа – народа, спасшего мир от фашистской чумы. И то, что до сих пор не разрешился украинский конфликт в Донбассе. Мои родственники живут в Мариуполе, они боятся за свою жизнь, так как в городе безнаказанно властвуют бандеровские молодчики-мародёры.

2. Хочется проститься с плохими новостями – политическими, культурными, спортивными. С политизированием, одурманиванием населения, разделением на «чужих» и «своих» на телеканалах и в прессе.

Чтобы жёлтая пресса не превратилась в главные новости и чтобы исчезли из телеэфира чернуха, скандалы и грязь, выносимая на всеобщее обозрение. Чтобы появился телеканал под названием «Добрый», где рассказывались бы добрые истории, говорилось бы о добрых делах, показывались бы добрые, умные фильмы и сериалы.

А ещё чтобы начал действовать закон, принятый во всём мире, об авторских правах творческих работников, согласно которому производятся отчисления с любой публичной демонстрации аудиовизуального произведения (в том числе и повторной), и распространялся бы этот закон на всех авторов, а не только на композиторов и поэтов-песенников. Это помогло бы решить вопросы с бедствующим положением многих, не имеющих возможности работать в настоящее время.

3. Хочется пожелать, чтобы мои коллеги, да и все жители России в новом году чаще улыбались и радовались жизни – просыпались утром с улыбкой, делали свои дела с улыбкой, отдыхали с улыбкой, встречали рассветы и закаты с улыбкой и даже спали с улыбкой. Ведь человек улыбается, когда он счастлив! Со счастливым Новым годом!

Ольга Елисеева, историк, сценарист:

1. Были радостные волнения. 16 декабря по Первому каналу был показан документально-игровой фильм «Дело декабристов», для которого я работала сценаристом и историком-консультантом. Он два года пролежал на полке – слишком уж позиция далека от привычной похвалы. А почему бы не изменить ракурс? Не подумать о том, что мятеж мог принести обычным людям, вроде нас с вами.

2. Проститься хочется с косностью и предвзятостью: наша жизнь меняется на глазах, тянуть с собой воз старых оценок, родом ещё из XX века, очень надоело. Хочется, чтобы мы все и страна в целом жили побогаче: тогда и на кино, и на книги сил, денег и времени будет побольше.

3. Пожелание всегда одно: «Работайте, братья!» А чтобы работать, нужно повеселиться. Как говорила моя любимая героиня Екатерина II, «если мешать дело с бездельем, то дело пойдёт».

Святочные ужастики

Святочные ужастики

ТелевЕдение / Киномеханика / Премьеры

Кондрашов Александр

Не светит персонажам Инги Оболдиной и Виктории Исаковой, а также Алексея Серебрякова и Евгения Ткачука (на фото внизу) счастье Ольги Бузовой

Теги: Кирилл Плетнёв , Александр Хант , актер , режиссер , кино , премьера

На экранах страны – „Жги“ и „Как Витька Чеснок вёз Лёху Штыря в дом инвалидов“

Режиссёрский дебют всегда очень важен, часто он определяет всю дальнейшую судьбу художника. Ленты Кирилла Плетнёва и Александра Ханта были замечены и награждены на фестивалях, но в прокате успеха не имели.

За двумя зайцами

Кирилл Плетнёв – сложившийся актёр, сыгравший центральные роли в таких фильмах, как «Диверсанты», «Однажды в Ростове», «Небо падших», «Неподсудные», «Викинг» и многих других. Короткометражные ленты, которые он снял, учась во ВГИКе, обратили на себя внимание режиссёрским темпераментом, энергией и профессиональной хваткой. И вот полный метр – «Жги!». Дебютанту удалось собрать уникальный ансамбль первоклассных драматических артистов: Инга Оболдина, Владимир Ильин, Татьяна Догилева, Виктория Исакова, Анна Уколова, Алексей Шевченков и даже прелестница Александра Бортич в маленьком эпизоде. И играют они очень хорошо. Но этого мало, одну из важных ролей (самоё себя) исполняет звезда «Инстаграма» Ольга Бузова, здесь есть и другие телезвёзды – Антон Камолов, Ольга Шелест, и даже суперзвёзды – Дима Билан и Лариса Долина. Все и всё есть, а сборы так себе, почему?

Сценарий сочинён самим режиссёром – в основе реальный факт, взятый, правда, не из русской жизни, а из британской, но сказочно счастливый – эдакая современная рождественская сказка про Золушку: невзрачная, немолодая тюремная надзирательница, благодаря участию в песенном телеконкурсе, совершенно преображается, расцветает и становится звездой шоу-бизнеса. У нас не становится, да мы и не слышим, как наша надзирательница Алевтина поёт, верим, что гениально. Инга Оболдина – глубокая, сильная актриса – очень достоверна в труднейшей роли, которую ей предложил сценарист-режиссёр. Она у него не просто надзирательница, а зачем-то ещё и жестокая, чёрствая тётка, завязанная в коррупционных схемах с начальством, мучает свободолюбивую зэчку с большим музыкальным прошлым по фамилии Стар.

Зона в фильме страшная: охранники насилуют и доводят до самоубийства беззащитных девушек-заключённых. И главная героиня смотрит на эти бесчинства сквозь пальцы – она выросла в этой среде, надо думать, притерпелась, но поёт – мы верим – гениально. И вот её однажды за этим делом (пением) застукала зэчка-музыкантша и засняла на смартфон, выложила в Сеть. И сумасшедший фурор – сразу миллион просмотров! Сама – колония потрясена! – Бузова приезжает на зону и приглашает Алевтину в Москву на телеконкурс. Очень человечный человек, эта Бузова («поднявшаяся», как мы помним, в «Доме-2» от рядовой участницы до ведущей супершоу). Алевтина, несмотря на то что и муж, и начальник это дело не одобряют, собирается в Москву. Готовит её, конечно, заключённая Стар. Репетируют они арию из «Тоски»! Исполнение классики Фросей Бурлаковой из в чём-то схожей истории фильма «Приходите завтра!» мы слышали и «восхишшались», а тут только верим. Поверили и в то, что свободолюбивая Стар научила-таки надзирательницу, как правильно надо «жечь» Пуччини. И Алевтина едет на конкурс, но…

Стар не может мириться с нравами зоны и до того возмущена ими, а также тем, как поёт бездарная дочка большой начальницы, которую приходится натаскивать в вокале, что берёт их и охрану в заложники. И это как раз в тот момент, когда идёт трансляция телеконкурса из Москвы. Надзирательница узнаёт о происшествии в колонии и вместо того чтобы петь, кричит о случившемся в прямом эфире и просит спецназ отложить штурм квартиры с заложниками, а террористку Стар – отпустить их. Не поёт, но спасает людей! И её на зоне слушаются! Что в телестудии вызывает гораздо больший восторг, чем чьё-либо пение. Все плачут от счастья. И Алевтина, и Бузова, и Шелест, и Камолов, и надзиратели во главе с начальником колонии, и зэчка Стар, которую, впрочем, как только она отпустила заложников, подстрелили. Апофеоз!

Редчайшее сочетание беспощадной критики российской пенитенциарной системы с желанием заработать и беспримерной верой в благородство и сказочные возможности ТВ и шоу-бизнеса, которые одни только и могут выручить из беды. Такой разворот, естественно, возмутил критиков. Разочарованный Виктор Матизен даже обозвал финал отвратительным.

Увы, угодить всем – и изощрённой политизированной публике, и ожиданиям простых зрителей – нельзя. В результате ни то ни сё – конфуз.

Возвращение блудных

Последовательным и бескомпромиссным показался дебют Александра Ханта, снявшего по сценарию Алексея Бородачёва, если не святочный рассказ, то притчу про отца и сына, не угождая простому зрителю, не отступая ни на шаг от генеральной линии фестивального кино. Что сразу отметили критики и международные жюри. У них успех был, так как выполнено главное условие – беспросветность рашки. Герои – мерзкие, жизнь и страна тоже. Играют любимцы критиков – борец против тоталитарного Левиафана Алексей Серебряков и Евгений Ткачук, в актёрском багаже которого тоже есть роли бунтарей против кровавого режима (Мишки Япончика, Григория Мелехова и Петра Верховенского). Тут он простой рабочий парень Витька Чеснок – противный, маленький, злой, похожий на шибздика из шпаны, задирающей прохожих, – готов не только сплавить в приют вдруг обнаружившегося отца-инвалида, но даже и убить его, чтобы завладеть квартирой. Отец, уголовник Лёха Штырь, давно бросивший сына с матерью, теперь беспомощен и ничего не хочет.

Наблюдать конфликт двух неприятных людей, к тому же ненавидящих друг друга, тяжело, но по дороге в дом инвалидов чего только не происходит, и в их отношениях появляется что-то человеческое. Блудные отец и сын осознают, что они не чужие люди. Отец вдруг проявляет заботу о сыне, а тот, в свою очередь, рискуя жизнью, спасает его от бандитов, которые давно приговорили отца (удивил маститый Андрей Смирнов в роли вора в законе). Из скупо сыгранного расставания становится понятно, что сын уже не хочет оставлять отца в доме инвалидов – человек проснулся и в, казалось, безнадёжном зверёныше. И это дотерпевшие до финала зрители воспринимают с благодарностью. И с горечью, потому что сын всё же оставляет отца. Но таких, дотерпевших, очень мало. Фильм-то адресован не широким народным массам, а тем, кто хочет видеть эти самые массы такими, как показано в фильме

А под Новый год народ пойдёт смотреть совсем другие рождественские сказки – бесхитростные и добрые: например, новые «Ёлки», тоже молодого режиссёра Жоры Крыжовникова, который дебютировал на ТВ проектом «Большая разница» в 2008-м, а в большом кино – в 2013 году фильмом «Горько!».

Эх, хорошо иметь коттеджик в деревне

Эх, хорошо иметь коттеджик в деревне

Общество / Человек / ЖКХ (Живи Как Хочешь)

Мазурова Людмила

И осуществлённая мечта может стать ловушкой

Фото: Максим Гончаров

Теги: Повадино , коттеджный посёлок , жители , конфликт

Но иногда спокойнее его и не иметь

Двухэтажный особнячок с городскими удобствами, вымощенные плиткой дорожки, цветущие кусты роз и идеальный газон – куда ж без него! – с резвящимися на ярко-зелёной траве детьми. Идиллическая картинка, навеянная воспоминаниями о советских дачах с поправкой на стандарты Голливуда, стала мечтой чуть ли не каждого горожанина. Пение птиц по утрам, рыбалка, шашлык на мангале и полная свобода. Лепота.

С пением птиц, как правило, проблем не возникает, а вот свобода очень часто оказывается весьма призрачной. Коттеджик ведь не в диком поле, а в посёлке, а в посёлке свобода относительна. Вот какое письмо пришло в редакцию из подмосковного Повадино.

Удивительные сюжеты под стать гоголевским историям из «Мёртвых душ» разворачиваются в ДНП (дачно-некоммерческом партнёрстве) «Гринвилл». Угрозы. Обман. Стяжательство. Самоуправство. Таковы язык и действия гоголевского интерпретатора – председателя ДНП Александра Борисовича Перова.

Впрочем, и председателем он сделал себя по чичиковскому крою. Дело в том, что из множества собственников коттеджного посёлка Повадино Перов допустил до членства только родственника и двух ближайших соратников. Так образовалась своего рода единоличная диктатура «верховного правителя».

Войти в дачное партнёрство можно за три миллиона рублей. И ещё нужно добавить миллион, чтобы подключить к дому коммуникации, принадлежащие ДНП, что означает самому Перову. Для справки следует отметить, что эти взносы равняются цене таунхауса в нашем посёлке.

Всем, кто не согласен с его политикой, Перов грозит «перекрыть кислород» в любых ремонтных начинаниях и даже «раскатать» до основания их постройки.

Не хуже Павла Ивановича Чичикова практикует элегантные комбинации и хитроумные фокусы по отъёму денежных средств. Несколько лет, вплоть до недавнего времени, оплата коммунальных платежей шла мимо кассы. Собственники несли в ДНП деньги за отопление, свет, воду, канализацию, но подтверждающих эту оплату документов ни у кого не было.

Абсолютная власть кружит А.Б. Перову голову, создаёт иллюзию вседозволенности. Поэтому он, без каких-либо раздумий, отключал в минувшую зиму электричество, воду и отопление в домах, где живут семьи с детьми и пожилые люди. Перовская философия хорошо известна в администрации сельского поселения Соколово, в газовом хозяйстве, в МОЭСК. Не менее известен он в суде, прокуратуре и полиции Солнечногорского района. Там накопились тома судебных исков, заявлений, жалоб.

Когда же колесо прокурорской проверки завернёт к нам, в ДНП «Гринвилл», чтобы разобраться с философией самоуправства А.Б. Перова.

И. Ануфриева, А. Героева, В. Нижегородов

(Всего 7 подписей)

К сожалению, многие, покупая участок с домом в коттеджном посёлке, не очень интересуются тем, кому принадлежат дороги, газораспределительные станции и т.д. И вообще, насколько вы свободны в границах своего участка. Один из подписантов письма А. Серебренников построил у себя гараж и… тут же получил от ДНП извещение о штрафе в 170 тысяч рублей. Платить отказался, и тогда в качестве наказания своенравному собственнику отключили электроэнергию. Кстати, судя по ответу из Солнечногорского ТО ПАО «Мосэнергосбыт», договорных отношений между ДНП «Гринвилл» и поставщиками электроэнергии не существует. Тогда как же электричество поступает в дома и кому собственники платят? Дяде Васе, который кинул проводок на ЛЭП?

Ещё один загадочный платёж – взносы на капитальный ремонт общего имущества. Почти тысяча рублей. Но это имущество отнюдь не общее. Принадлежит оно ДНП, в которое входят лишь… четыре человека. Пытаясь понять, как формируются платежи (за уборку территории, охрану и т.д. с каждого домовладельца взимают около 4 тысяч), и решив поучаствовать в принятии решений, Серебренников подал заявление с просьбой принять его в члены ДНП. И получил от господина Перова вот такой ответ: «Для новых членов установлен вступительный взнос в размере 3 893 000 рублей, которые должны быть внесены в течение 3 дней», а также «установлены обязательные ежеквартальные членские взносы в размере 120 000 рублей».

Мило, не правда ли? Получается, ты купил вовсе не свободу. Твой дом с куском земли – ловушка. Да, ты освободился от диктата городских коммунальщиков, но, если лишних четырёх миллионов в тумбочке не валяется, ты теперь в полной зависимости от хозяев посёлка. И какая несвобода лучше – большой вопрос.

Кому мешал пёс?

Кому мешал пёс?

Общество / Человек / Нравы

Попов Вадим

Люди, люди... стыдно мне за вас

Теги: общество , собака , Сфтищи , бездомные животные , приют

Год Собаки можно встретить по-разному

Пару недель назад на ж/д станции Мытищи группа неравнодушных граждан попыталась отстоять свободу некой отдельно взятой собаки.

Собака по-своему уникальная, она уже много лет обитает на конкорсе (так называется крытый ж/д переход с магазинами и билетными кассами). Вернее – обитала…

Беспородный добродушный пёс. К нему подходили дети, чтобы погладить, и он смиренно терпел даже самые неловкие проявления ласки. Его подкармливали продавцы местных магазинчиков, опекали эржедэшники – кассиры, охранники, инкассаторы.

Был у пса коронный номер. Как только начиналась процедура обслуживания билетных автоматов (выемка денег, замена чековых лент) – он преображался. Из меланхоличной животины превращался в образец служебного собаководства – приосанивался и с необычайно важным видом сопровождал сотрудников РЖД от одного кассового автомата к другому, оглядываясь по сторонам, как заправский телохранитель.

Пёс стал яркой приметой станции Мытищи, превратился в своеобразный неформальный символ города. Но однажды на станцию пришли две дамы, взяли ничего не подозревающего пса на поводок, намереваясь увести его с конкорса. Поначалу осуществить задуманное не удалось – вокруг собрался возмущённый народ. Но, несмотря на протесты, собаку всё-таки забрали. Одна из дам оказалась сотрудником горадминистрации, другая – зоозащитницей.

Чем же помешала собака? Никого не трогала, радовала глаз, да и просто фактом своего благополучного существования демонстрировала, что люди способны проявлять заботу о животных, а это верный признак здоровья общества…

Прояснить ситуацию удалось, обратившись в Контрольное управление городской администрации. Ольга Бибикова, руководитель подразделения, которое занимается в том числе и безнадзорными животными, объяснила: власти обязаны были отреагировать на жалобу. Оказалось, что на интернет-портале «Добродел» (официальный ресурс Подмосковья) некий господин настойчиво размещал требования убрать собаку с конкорса, а внутренние инструкции требуют от чиновников отрабатывать абсолютно все жалобы.

Ольга Бибикова объяснила, что собаку передали в хороший приют, там она пройдёт курс дрессировки, научится ходить на поводке, выполнять основные команды, а потом ей подберут хозяина. Ольга Александровна заверила, что псу ничего не угрожает, рассказала, что вообще в Мытищах действует программа адаптации безнадзорных животных – за счёт госбюджета их стерилизуют, вакцинируют и выпускают в привычную среду обитания. Отдать в приют «собаку с конкорса» – компромиссное решение, принятое совместно с сотрудниками РЖД, которые её опекали.

Конечно, можно порадоваться, что пса взяли к себе энтузиасты из приюта «Алабай хелп» – люди, самоотверженно спасающие сотни брошенных животных. Сомнение вызывает другое – эта конкретная собака жила вполне нормально, в тепле и под коллективным присмотром, ей ничего не угрожало, и она не угрожала никому, была привита и стерилизована. Пёс стал, по существу, жертвой кляузы. Не совсем адекватный человек задался целью от него избавиться. В этой связи вопрос: стоит ли реагировать на каждую жалобу? «Добродел», безусловно, полезный ресурс, но здравый смысл подсказывает – не все размещённые на нём претензии имеют под собой основания.

Теперь остаётся надеяться, что пёс обретёт хозяина (из приюта сообщили, что уже появились желающие). Если у кого-то возникнет желание завести собаку или вообще помочь животным – наберите в интернет-поисковике «Алабай хелп» и найдите контакты. Приют существует за счёт благотворительных взносов. И для энтузиастов, работающих в этом приюте, каждый год – год Собаки.

Событий бешеный галоп

Событий бешеный галоп

Спецпроекты ЛГ / Литературная ярмарка / Поэзия

Теги: Эммануил Манукян , поэзия

Эммануил Манукян

Окончил филологический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова. Литературно-критические материалы публиковались в «Литературной газете», журналах «Вопросы литературы», «Дружба народов», «Литературная Армения». Около 30 лет проработал в центральном аппарате Мосгорисполкома (прообраз современной мэрии г. Москвы). Кандидат социологических наук. Ответственный секретарь «Отечественного журнала социальной работы». Автор поэтического сборника «В лабиринтах памяти» (Абакан: Хакасское книжное издательство, 2017. – 102 с.).

На даче у друга

В мансарде свет горит подолгу,

Почти до первых петухов.

Здесь для души – а не по долгу –

Творится магия стихов,

Здесь в Лету канувшие годы

Вдруг воскресают наяву,

Почти забытые невзгоды

Ложатся в стройную канву.

Как кадры старой киноплёнки,

Мелькает лиц калейдоскоп –

Приятелей, коллег, сестрёнки,

Событий бешеный галоп.

Всплыло лицо того, кто предал,

Зелёный свет дав клевете.

Что было дальше, он не ведал:

Ведь времена были не те.

Закрыл глаза – нет, мне не снится,

Я слышу нежный голос той,

Которая уже лет тридцать

Как вечный обрела покой.

Зачем хранит всё это память –

Пустых деталей ржавый хлам,

То, что нельзя уже исправить

И отмолить, явившись в храм?

Мне кажется, всё очень просто:

Исчезнет память – и тогда

Душа покроется коростой

Из антарктического льда.

Наверно, жизни нашей повесть

Пустяшной станет до конца,

Если не будит память совесть,

Чтоб не теряли мы лица.

* * *

Время душевные раны не лечит,

Оно покрывает их плёнкою тонкой.

Да, ты не до конца изувечен,

Но к этому – лишь одна остановка.

Ты пребываешь в явной прострации:

Вроде спишь, ешь, идёшь на работу,

Но отсутствуют вариации

С включением чувств даже на йоту.

Тем и ужасна близких утрата,

Что нет для неё срока давности:

Разве можно поставить заплату

На пустоту в её необъятности?

Память

Ты и богатство – и проклятие,

Души расцвет – и крик истошный.

Умы учёные нашли занятие:

Тебя стереть – и ты без прошлого.

Но если ты не помнишь прошлого

(Быть может, наказало Небо),

Запахов времени суматошного,

То значит, на Земле ты не был.

Не помнить лиц родных и близких,

Страстей красивые фальшивки,

Печальных взглядов материнских,

Когда ты каешься в ошибках.

Шальных не помнить поцелуев

Девчонки, жизнь твою сломавшей,

Друзей, обиженных вдруг, всуе,

Кто ты тогда? Ты лист опавший.

Не дай, судьба, исчезнуть этому,

Пусть время было явно строгое.

Я счастлив, видимо, поэтому,

Что вспомнить в силах очень многое.

Воспоминаний давних конница

Воспоминаний давних конница

Меня сминает беспощадно.

Замучила совсем бессонница,

Будь она неладна.

Мелькают в дымке чьи-то лица,

Кому принадлежат, не видно.

Хорошее всё реже снится,

А чаще то, за что мне стыдно.

И в сердце боль всё горше, горше,

Какой пургой она заброшена?

Хорошего ведь было больше,

А помнится вот нехорошее.

Девушка с другой планеты

Нежная и воинственная,

Из какого ты рода-племени,

Непонятная и таинственная,

Как категория Времени?

Средоточье противоречий,

Притягательных, как пение хором.

Из каких языков и наречий

Соткан твой странный говор?

Не святая, в меру грешная,

Лучезарного полна света.

Вся какая-то нездешняя,

Словно с другой планеты.

* * *

Мы испытали облегченье,

Гордиев узел разрубив

Тех отношений, где мученья

Предполагают их разрыв.

Но рядом с этим облегченьем

Возникла пропасть пустоты:

Секрет взаимного влеченья

Не понял я, не знала ты.

Я нахожусь в полном покое,

Мне кажется, едва дыша,

И ощущение такое,

Как будто вынута душа.

Семья

Семья – не фейерверк видений,

Не царство рая, сладких грёз.

Она – клубок несовпадений,

Дворец печалей, вздохов, слёз.

Семья – особое содружество,

Единство душ разных людей.

Она – пример Любви и Мужества,

Необходимых каждый день.

Она для многих подвал душный

(Причём не только для юнцов),

Уверен в этом фраер ушлый

И кое-кто из храбрецов.

Она не пруд, погрязший в тине,

Где царствуют покой и тишь,

Где в пуха клейкой паутине

Растёт приземистый камыш.

Семью сравнил бы с полем минным,

Где взрыва жди в любой момент.

Сравнение сочти невинным

На фоне многих кинолент.

Но коль душа прошла обкатку

В порывах мелочных страстей

И жаждет мира и порядка, –

Семья будет награда ей.

Семья – эпическая сага,

Земного рая торжество,

Любви божественная влага,

Короткой жизни естество.

Затопит сердце миг блаженства.

(За этот миг я всё отдам!),

Когда малыш (он – совершенство!)

Впервые улыбнётся вам.

После примирения

Обниму твои плечи нежно,

Поцелую тёплые руки.

Канул в Лету ковром снежным

Ледниковый период разлуки.

Длилась вечность эта размолвка,

А споткнулись мы о пустяк:

Пошутила ты, скажем, неловко –

Я же выбросил белый флаг.

Надо б снять напряг прибауткой,

Не подать, что взбешён, и виду,

Оказалось бы всё милой шуткой,

Но не смог я сдержать обиду.

Слаще мёда вкус примирения,

Нас счастливей нет на планете.

Душит, как в детстве, волнение,

Хотя мы давно не дети.

* * *

Всё мы что-то примеряем –

И не месяцы, а годы.

В реку жизни не ныряем,

А хорошей ждём погоды.

Чётко делим всё на части,

Разграфляя жизнь на клетки.

Потому не знаем счастья,

Что мы с детства уже ветхи.

Дама с собачкой

Завидев её, гогочут мальчишки,

Заполонившие крохотный двор.

Заметно хромая, сжав клюку-култышку,

Она с собачкой ведёт разговор.

В ветхую пёсик обёрнут попоночку,

Упирается, бедный, не по душе этот путь.

Говорит с ним ласково, как с ребёночком,

«Шуня, милый… Ну ещё чуть-чуть»…

Пёс облезлый едва-едва дышит,

Он такой же дряхлый, как она сама.

Старушку качает, она плохо слышит,

Она явно выжила из ума.

В стоптанных тапках на босу ногу,

В кофтёнке замызганной из давнишних годин,

Бредёт, как слепая, плохо видя дорогу,

Что ведёт в соседний за углом магазин.

Грязной седой тряся головёнкой,

Мурлычет невнятное что-то под нос.

Глаза опустив, её обходят сторонкой:

Смотреть на старушку невозможно без слёз.

Но в чём перед Богом её вина?

Не знаю ответа, но знаю, что выпало

Чашу страданий испить ей до дна.

Брата и мать расстреляли фашисты

(Казнь состоялась у неё на виду),

Отец погиб в боях под Вислой

В памятном сорок пятом году.

Сын единственный – её боль и тайна,

Страстью, талантом в своего отца –

Погиб в аварии – нелепой, случайной:

Сбила «тойота» пьяного лихача.

…Пинает пса, распахнув глаза – щёлки,

Самый юркий из детворы шкет.

Знал бы он, что, кроме этой собачонки,

У старухи в целом мире никого нет.

Ум и душа

Поём мы славу знаниям, уму,

И с этим я, наверное, согласен.

Но одного никак я не пойму:

Неужто ум сам по себе прекрасен?

А если он коварен и жесток

И в помыслах своих, как яд, опасен

И может преступить любой порог?

Нет, ум такой воистину ужасен.

Не по нутру мне многих снобов ум,

Кичащихся полётом своей мысли.

Не стать такому властелином дум,

И мысль его беспомощно повиснет.

Коварный ум и подлость – брат с сестрой.

Творцы десятков тысяч злодеяний.

Таков, по сути, главный их настрой –

Увидеть радость в сонмище страданий.

Ум, погружённый в ауру Добра,

Становится звездою путеводной,

Которая на сотни вёрст видна

И остаётся в памяти народной.

Стирается значенье многих слов

Стирается значенье многих слов

От частого всуе употребления.

Утрачивается смысл самих основ,

Казалось бы, понятного явления.

Сейчас для похотливого юнца

Любовь – животное совокупление.

Мне страшно: не начало ли конца

Такое вот со словом преступление?

Мне стыдно: слово – не случайный звук,

Не брошенная в сторону одежда.

Скудость ума и чувств разумных пух

Являет нам во всей красе невежда.

Стирается значенье многих слов,

Ко многим мы меняем уважение.

Но пресвятое, вечное «Любовь»

Не подлежит игре на понижение.

Ссора

Бушевала в доме гроза,

Яростно кляли друг друга,

Злоба сузила их глаза,

Крики слышала вся округа.

Все мосты за собою сожгли,

Было бранным каждое слово.

Удержаться уже не могли,

Оскорбляли снова и снова.

А потом, удила закусив,

Вдруг замолкли, уняв свой норов.

Каждый понял: это – разрыв,

А не просто один из споров.

Зависть

Богатства я не видывал –

Да и к чему оно?

Ему я не завидовал

И презирал давно.

Завидовал, не скрою,

Тем, кто имел отца.

И всхлипывал порою:

Можно понять мальца.

Завидовал я тихо

Тем, у кого братан

Шпану дубасит лихо –

Нормальный хулиган!

Завидовал маленечко

Тем, кто имел сестру

И лузгал с нею семечки

У дома поутру.

Сегодня внук смешливый,

Уткнувшись в интернет,

Хохочет (вот паршивец!),

Дескать, отстал ты, дед.

Я счастлив, скажу сразу,

Но в мыслях вдруг обвал:

Никого ни разу

Отцом я не назвал.

Женщина

Женская доля изменчива –

Так повелось уж исстари.

Но всё одолеет женщина,

Всё перетерпит и выстоит.

В делах подход нестандартен,

Верна постулатам чести,

Голос и тих, и азартен,

Далёкий от злобы и мести.

Любые решит задачи –

Жизнь столько кидает вдогонку.

Она и атаман казачий,

И современная амазонка.

Но есть и большое отличье

От амазонок древних:

Здесь и семья в наличии,

И дети – это, во-первых.

Здесь красота и нежность,

Смелость и справедливость,

Ярких эмоций безбрежность,

Удаль и рядом стыдливость.

В добро она свято верит

И на уступах крутых

Себе ни в чём не изменит,

Это уже, во-вторых.

Везде она смотрится лихо,

К лицу ей любое обличье.

Скажем негромко, тихо:

Она – воплощенье величия.

Душою к небу ближе

Душою к небу ближе

Литература / Портфель ЛГ / Поэзия

Рыбкин Анатолий

Теги: Анатолий Рыбкин , поэзия

* * *

Над летним цирком

В зимнем парке

Всё словно заколдовано,

Над сценой кружит месяц яркий

С улыбкой, как у клоуна.

С букетом инея в руке

Над зимнею округой

Он кружит в звёздном колпаке

По небу с белой вьюгой.

На ёлках снегирей ночлег,

Косынкой вьюга машет,

И на сиденьях цирка снег

Огнями разукрашен.

На ель из звёздного ковша

Снег выпадает редкий,

И небо, как стеклянный шар,

Качается на ветке.

* * *

Ветер в охапке принёс

Вьюгу холодную, гибкую,

Снег укрывает с улыбкою

Кроны осин и берёз.

Стелется снег над травой,

Правит метелица балом,

Снежным укрыт покрывалом

Куст лебеды с головой.

Ёлка до млечной гряды

Хвойною тянется лестницей,

Над крышею дома до месяца

Из труб поднимается дым.

В небе кружась морозном,

Звезда полыхает Вега,

На чистую скатерть снега

Вечность роняет звёзды.

Лёд у плотины тесной

Замедлил реки движение,

В прорубе спит отражение

Галактики неизвестной.

Из проруби рыбам хочется

Увидеть, как где-то в вечности

Большая медведица топчется

На белоснежной млечности.

* * *

Настала белая зима.

Дороги снег засыпал хрупкий,

Одела рощи – в полушубки,

Кружась, метелица сама.

Вновь на стекле букет из роз

Холодным ветром нарисован,

Ероша оперенье совам,

По лесу бродит Дед Мороз.

Летит пурга и вдаль, и вбок,

Берёза инеем искрится,

И в чаще рыжая лисица

Глядит на лунный колобок.

Легли сугробы у дверей,

Ночь бесконечна, день недолог,

И украшают ветки ёлок

Гирлянды алых снегирей.

Метель упала сверху вниз,

Над рощей облаком клубится,

Как листья, жёлтые синицы

Слетели дружно на карниз.

Принёс их ветер на ночлег

С ветвей заснеженной опушки,

Теснятся птицы у кормушки,

С карниза осыпая снег.

* * *

Закружился зимний снег,

Он сегодня не растает,

Снег на ёлках обитает,

Он явился к нам навек.

У метели много дел,

У зимы характер смелый,

Снег с настойчивостью белой

Всей равниной завладел.

Снег не падал, он валил,

Он в саду засыпал ясень,

Полынью в реке закрасил.

Ветки ёлок окрылил.

Изменился сад в лице

Под метелью на морозе,

Снег лежит в удобной позе,

Примостившись на крыльце.

За окном метели звук.

Мы у печки в тёплом плене,

На стене мелькают тени

Наших встретившихся рук

Ты осмелилась прийти

В этот дом в такую стужу,

Снег засыпал нас снаружи,

Нет обратного пути.

Непогоды белый цвет,

Тополя метель стреножит...

И никто найти не сможет

Твой ко мне ведущий след.

* * *

Мимоза солнца краше,

И терпкий мёд соцветий

Пьёт черноморский ветер,

Из кроны, как из чаши.

Волна морского цвета,

Над морем чайки вьются,

О скалы волны бьются,

Начав движенье где-то.

Прибоя шуму вторя,

В горах рокочут грозы,

И заросли мимозы

В Крыму цветут у моря.

Паромы в дымке сизой

Уходят без оглядки,

И вкус солёно-сладкий,

Как и всегда, у бриза.

Над горною стремниной

Спит облаков ватага,

С вершины Карадага

Стекает ночь в долины.

Над храмом Артемиды

Встают рассветы наши.

Мимоза солнца краше

На берегах Тавриды.

* * *

Ночь, улица, аптека, фонари.

У Яузы дома для человека,

Ночь неизменна для любого века

От сумерек до утренней зари.

Сошла на нет вечерняя заря,

Над полыньёю выросли торосы,

И у причала, спешившись, матросы

От водорослей чистят якоря.

У полыньи глубокой тёмный цвет,

Она волной Вселенную качает

И звёзды облетевшие встречает...

Всё, как всегда, других исходов нет.

Вода на речке смёрзнется к утру,

По льду пройдутся чайки удивлённо,

Как ленты бескозырки, ветки клёна

Холодной ночью вьются на ветру.

Нельзя определить у ночи рост,

Она встаёт до звёзд далёких самых,

И облака, лежащие на храмах,

Напоминают венчики из роз.

От веток клёна месяц не далёк,

Над ним звезда, сияя одиноко,

Глядит в окно бессонницею Блока,

Зашедшего ко мне на огонёк.

* * *

Над морем самолёты

Готовятся к сниженью,

Глядят на отраженья

На вираже пилоты.

Всё ниже эскадрилья,

Турбины жаром пышут,

И волны те, что выше,

Почти ласкают крылья.

Так со стихией в споре,

Без права отклониться,

Летят стальные птицы

Под небом и над морем.

И буревестник тоже,

Как самолёт военный,

Кружит над морем пенным,

На облака похожим.

Вот полоса посадки

Уже видна над морем,

И приземленье гладким

У МиГов будет вскоре.

Входных огней приметы,

По полосе движенье,

Исчезли отраженья

В волнах прибоя где-то.

Когда я МиГи вижу,

Их пилотажа почерк,

Тогда и я, как лётчик,

Душою к небу ближе.

* * *

Ночь успокаивает мост.

Мост устаёт от вечного движенья,

Он ночью в речке видит отраженья

Луны, планет и разных звёзд.

Над ним кометы разные снуют,

И пусть порой он выглядит усталым,

Стальные ванты арок и порталов

Ему упасть в пучину не дают.

Мне Крымский мост всех переправ милей.

Он берегов соединяет склоны,

Подняв до звёзд ростральные пилоны

С изображеньем дивных кораблей.

Мост брод перекрывает с давних пор.

Есть о судьбе его немало версий,

Он на кольце Садовом, словно перстень,

На постаментах каменных опор.

Сквозь дымки голубую пелену

Под ним неспешно проплывают баржи.

И всё-таки на речке он не старший,

Мост Крымский у Москвы-реки в плену.

И каждый раз, когда приходит ночь,

Закат непродолжительный минуя,

Москва-река, свой мост к Луне ревнуя,

Планет уносит отраженья прочь.

Я на пилоны пристально взгляну,

Они стоят, цепей концы сплетая,

В них где-то есть заклёпка золотая,

Похожая немного на Луну.

* * *

Река, каштаны и Южмаш,

Украинское сказочное лето,

Всё это было и осталось где-то,

И город на Днепре теперь не наш.

Я в город твой вернуться был бы рад,

В твою обитель верности и неги,

Увидеть храмы, скверы, дом Карнеги

Весною и в осенний листопад.

Я помню древний памятник любой,

Как жаль, что наше прошлое за далью,

Что летние рассветы, как из мальвы,

Сегодня не встречаем мы с тобой.

Надежды свет лампадою погас,

А у надвратной Иверской иконы

Фонтан, как и когда-то, бьёт поклоны,

Печалью окропив иконостас.

Днепропетровск мне город как родной,

Как в жизни удивительная веха,

Ведь я когда-то, на завод приехав,

С тобою повстречался в проходной.

Теперь завод давно уже не тот,

Как жаль, что и любовь распалась наша –

Всё потому, что в проходной Южмаша

Нет Иверской иконы у ворот.

* * *

Летняя чудесная пора,

Солнечные сны на подоконнике,

Море кумариновое донника

За окном на пустоши двора.

Цветом донник может быть любым,

Донником овраги оторочены,

Вновь дорог украшены обочины

Цветом белым, жёлтым, голубым.

В жёлтом море месяц будто чёлн,

В этом море ветер жёлтый тоже,

Ветер на соцветиях тревожит

Медоносных задремавших пчёл.

Белый донник ветер вдаль унёс

И по полю выцветшему стелит,

В белом цвете аромат метели,

Тихое звучанье зимних грёз.

А когда случается гроза,

Дождь стеною падает отвесной,

За окном в прохладе поднебесной

Донника мелькает бирюза.

Лес шумит зелёною листвой,

Пустоши захватывает лето,

В тёплом море сказочного цвета

Донника колышется настой.

* * *

Пробудился весенний лес,

Ель теплом голубым промокла,

Синевой захлебнулись окна,

Отражая разлив небес.

Над водою крыльца причал,

Половодья прибой неистов,

Над протокою дом, как пристань,

Ветер облачный раскачал.

Цвет сирени весне к лицу,

И закат, над водою свесясь,

Наблюдает, как ясный месяц

Вечерами плывёт к крыльцу.

Волны ветер уносит прочь,

И под первые звуки грома,

Не спеша на ступеньки дома

С лодки месяца сходит ночь.

* * *

Затуманился неба грот,

Гаснет осени день короткий,

Ветры месяца утлую лодку

Гонят в облачный водоворот.

Разноцветье кленовых лиц,

Пожелтели берёзы в парке,

У ограды алеет ярко

Гроздь рябины в лучах зарниц.

В дымке сумрачной пелены

Простудившийся вечер тонет,

В небе ясень в холодной кроне

Держит бережно треть Луны.

Осень в рощи проникла все.

Листья верба роняет кротко,

Рыбаками забытая лодка

На песчаной лежит косе.

Не шумит над дорогою вяз.

Млечный Путь укрывают тучи.

Месяц в звёздном песке сыпучем

Опрокинутый ветром увяз.

* * *

Где ты, детство дальнее,

Дом, где я рождён,

Лето идеальное

С солнцем и дождём.

Парус парусиновый

Вёсел веера,

С лампой керосиновой,

Где вы вечера.

Помню шелест тополя,

Травы под росой,

Как тропинкой по полю

Я иду босой.

Помню детство милое,

Запах летних гроз,

Стаи синекрылые

Над рекой стрекоз.

С криком и улыбками

С берега Оки

Мы ныряли рыбками

В омуты реки.

И встречаясь взглядами

С рыбой под водой,

Были очень рады мы

Жизни молодой.

Глубина хрустальная,

Водорослей лес,

Где ты, детство дальнее,

С синевой небес.

Ритмы нового времени

Ритмы нового времени

Искусство / Портфель ЛГ / Поэзия

Теги: Евдокия Лучезарнова , поэзия

Евдокия Лучезарнова

«С Новым годом! С новым временем!» – так говорим мы друг другу на переходе из одного года в другой. Традиционно уходящий год изображают в виде Деда Мороза, старика с длинной седой бородой. А вот идущий ему на смену новый год, как правило, предстаёт пред нами в образе ребёнка, озорного мальчишки, которому только предстоит набраться опыта и эволюционировать за год до дряхлого старца.

От младенца до деда – именно такой путь проходит наш календарь за год. Народная метафора, как всегда, близка к истине. Старое время уходящего года (медленное и практически съеденное людьми, потраченное на множество дел и событий) сменяет время новое (лёгкое, быстрое и концентрированное). Отсюда и традиция – в новогоднюю ночь загадывать желания. Ведь с первыми секундами наступившего года на нас проливается поток нового времени на их исполнение.

Желаю вам ощутить эту мощь времени. И надеюсь, что снежно-звёздные новогодние ритмы вам в этом помогут.  

***

Светлое прощанье на заре

Не затмится стужей декабря,

Не завьюжит небыль января

Светлое прощанье на заре.

Светлое прощанье на заре

Не раскроет тайн благого дня,

Не отнимет святость у меня

Светлое прощанье на заре.

Светлое прощанье на заре

Не отринет наготы небес,

Не порвёт вязь страны чудес

Светлое прощанье на заре.

Светлое прощанье на заре

Хрусталями оденет лес,

Сохранит перестук сердец

Светлое прощанье на заре.

Светлое купанье на заре

Уберёт затмения следы,

Оградит от будущей беды

Светлое купанье на заре.

Новогодняя мечта

Маленькая девочка

в валенках больших

По сугробам топчется, выбирая стих.

Пусть позёмка кружится

возле смелых ног,

Девочке мечтается выйти за порог,

Дом родной покинуть,

на полюс убежать,

Где медведи белые будут провожать.

Вырастет красавица,

с радостью поймёт,

Чтоб в мечту отправиться,

нужен Новый год.

Я принёс вам звёзды

Возвратившись из странствий

глобальных,

Принеся звёздной памяти быль,

Отряхну первозданную пыль

И начну свой рассказ эпохальный:

Существует эпоха дорог,

      где встречаются, где прощаются.

Существует эпоха тревог,

      где влюбляются.

Через эпоху дорог и тревог

      протянулась эпоха врагов,

           где сражаются.

Есть эпоха речей, дочерей и врачей,

       где охотятся.

Есть эпоха-музей,

      где хоронятся.

А в эпохе звёздного снегопада

      всё заносит красивым сугробом,

И тогда понимаешь: не надо

Тех эпох,

      где сражаются и влюбляются,

      где встречаются и разводятся.

Прекрасный и пушистый

звёздный снег,

      сдуваемый звёздным ветром,

Ты только не растай.

Обозначь собой новую эпоху,

Где совсем не будет слова «плохо»,

      слова «дай»

           и слова «попроси».

Там звучит

      величественной крышей

           только слово «Выше!».

Я принёс вам эту эпоху,

И отныне звёзды

Будут не только на ваших карнавалах,

     столбах, кремлях, могилах, пирогах,

Звёзды укроют всё,

Нежность прольётся снежностью,

Я принёс вам звёзды.

Северная мелодия

Север заворожил,

Север околдовал,

Север очаровал,

Север.

Север снегом сиял,

     мелодией звал,

          сиянием брал,

Север.

Север манил свободой,

     манил безмолвием,

          манил затишьем,

Север листает книжки

     живой природы,

          детей-народов,

Север.

Потомки дальше в путь возьмут

Потомки дальше в путь возьмут

Книжный ряд / Портфель ЛГ / Книжный ряд

Теги: Игорь Нехамес , Прописи Времени

Игорь Нехамес. Прописи Времени. Стихи: ИПО «У Никитских ворот», 2017. 84 с.

Вышел в свет новый сборник стихов российского писателя и публициста Игоря Нехамеса, в котором ярко выражена его гражданская позиция, взгляд на нашу действительность с надеждой на лучшее будущее. Об этом особенно ёмко сказано в стихотворениях «Русский народ», «Достоинство» и «Мгновение надежды».

Говоря о русском народе, автор справедливо отметил его основные черты:

Всегда в работе – пахарь,

В боях с врагами – воин,

При долгих хворях – знахарь,

За честь – наград достоин.

А говоря о достоинстве, автор призывает нас:

Накопив благодати земной,

Делать то, о чём с детства мечталось,

А удача пребудет с тобой:

Нам её ещё много осталось!

Особое внимание Нехамес уделяет понятию времени, лирическому герою важно успеть за свою короткую жизнь: «Поднять детей, хранить погосты / И верить искренне и просто, / Чтоб быть со Временем в ладах!»

Даже стихи, посвящённые автору этих строк, он назвал «Зачем нам нужны часы», считая, что «часы – самый долгий багаж – и нету важнее поклаж, и отзыва нету достойней!»

Выражая бесконечную любовь к нашему Отечеству, Игорь Нехамес подчёркивает огромное значение литературного творчества в повышении нравственности общества и особенно в воспитании поколений.

Всё, что напишешь и построишь,

Потомки дальше в путь возьмут,

Себя надеждой успокоишь:

Не предадут! Не продадут!

Будем надеяться, что поэтическое творчество Нехамеса будет будить благородные чувства!

Альберт Иванов

Поздравляем Игоря Нехамеса с избранием президентом Академии российской литературы!

Та же всё штукатурка

Та же всё штукатурка

Спецпроекты ЛГ / Литературная ярмарка / Поэзия

Мурзин Василий

Теги: Василий Мурзин , поэзия

Публикуется в «Литературной газете» с 2015 года.

* * *

Та же всё штукатурка,

Сервант уцелел… И диван.

На первом хлопочет Шурка,

Сверлит на втором Иван.

Смотрят всё так же

Из окна во двор,

И у подъезда

Теплится разговор.

Кто был молод, держал удар –

Тот ныне, понятно, «устар.»…

Была седая чья борода –

Ушли и те навсегда…

Так в жизни, идущей по кругу,

Сменяем, меняем друг друга…

Но вот карапуз проснулся –

И жизненный круг замкнулся!..

: Empty data received from address

Empty data received from address [ url ].

Новогодние карикатуры

Новогодние карикатуры

Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев

Максим Смагин

Валерий ТарасенкоВасилий Александров

Новогодний тост

Новогодний тост

Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев / Дай лапу, друг!

Опять меняет время знаки,

Полней бокалы наливай! 

Дай лапу, Новый год Собаки, 

И в полночь дружески облай!

Дай зрелищ нам и развлечений, 

Одежду, выпивку, еду, 

А вот «собакою на сене» 

Не будь и даже дня в году! 

Пусть будет год весь, как фиеста, 

И пусть весь год никто из нас

Не слышит окриков: «На место!» 

И указаний типа: «Фас!» 

Пускай здоровы будем все мы, 

Грызня нам тоже ни к чему, 

Пусть все житейские проблемы

Утонут, как в реке Муму!

Пусть зарастают наши раны, 

«Как на собаке», без корост!

Пусть наши все дела и планы 

Идти не будут «псу под хвост»! 

Средь знатоков и эрудитов 

Пусть нам сопутствует успех.

Чтоб мы, «собака где зарыта», 

Соображали раньше всех! 

Живи собака с нами вместе, 

Скаль зубы на любой подвох –

Чтоб было прибыли, как шерсти, 

А в жизни радостей – как блох!

Пусть те, кто сеет истерию,

Бедлам, разруху, кавардак, 

Остерегутся на Россию 

Цинично «вешать всех собак».

Пусть будет пиво, к пиву раки, 

Пусть будет с юмором досуг... 

Дай лапу, Новый год Собаки! 

Дай лапу, самый лучший Друг!

Сергей Ерошенко,

Семей (Семипалатинск)

Плюс ещё пятеро

Плюс ещё пятеро

Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев

Конец года – пора повсеместного подведения итогов. Подводит их и «Клуб 12 стульев». Травмоопасность этой процедуры, увы, общеизвестна. Вот и нынешняя не обошлась без традиционных хватаний за грудки, швыряния по движущимся целям томами классиков и остроумных реприз типа «Сам дурак!» и «От дурака слышу!».

Да, нынешний список лауреатов премии «Золотой телёнок» рождался, как всегда, в муках. Однако остыв, оказав друг другу первую медицинскую помощь и выкурив символическую трубку мира, Администрация констатировала наличие консенсуса. Итак, лауреатами «Клуба ДС» в это году стали:

Александр Брюханов, СПб;

Юрий Викторов, Москва;

Владимир Гавриков, Москва;

Леонид Соколов, Уфа;

Валерий Тарасенко, Псков.

Слава героям!

Вписывание их имён в Золотую книгу почёта «Клуба ДС» состоится на накрытой ими поляне, о времени и месте которой они, очень надеемся, нас вскорости известят.

С Новым годом!

Администрация

Пёс его знает

Пёс его знает

Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев

Обухов Евгений

● Говорят, Мэрилин Монро очень любила собачек. Это было хорошо известно в обществе. И когда обожаемая всеми актриса приходила на пляж, сбрасывала халат и окуналась в воду, мужчины вокруг неё начинали плавать исключительно по-собачьи.

● Говорят, выдающийся корейский писатель Ке Ёнмук тоже очень любил собак. Ну и просто так – тоже любил.

● Говорят, знаменитый пограничник Карацупа так любил своего пса Ингуса, что в честь наступления года Собаки дал ему десять дней каникул и всё это время ловил нарушителей в одиночку. Но зато в честь каждого Дня пограничника в наряд самоотверженно заступал один Ингус, а Карацупа пару дней оттягивался по полной.

● Говорят, в болотах Припяти живёт огромная собака, которая по ночам страшно воет и светится обеими своими головами…

● Говорят, в честь года Собаки власти Новой Москвы решили поставить всех дворняжек в очередь на улучшение жилищных условий. В рамках программы реновации жилья все ветхие собачьи будки-одноэтажки будут снесены.

Жизнь собачья

Жизнь собачья

Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев

Соколов Леонид

● Собака за стеной так выла, что жильцы дома тоже все взвыли.

● Кинолог в своей работе собаку съел.

● Совсем оборзел: завёл борзую!

● Служебная собака явно превысила свои служебные полномочия.

● Жена кинолога держала мужа на коротком поводке.

● Кобельное телевидение – новый канал для собак.

● Про заводчика говорили, что это собаки вывели его в люди.

● Кинолог пошёл по своим собачьим делам.

● Ансамбль «Ласковый лай».

● Собака покусалась на честь человека.

● Не так кусаются собаки, как цены.

● Комедия «Собака на сцене».

● …К Муму не зарастёт народная тропа!

● Объявление: «Разыскивается розыскная собака...»

● Таксопарк – место выгула собак.

Анекдот под Новый год

Анекдот под Новый год

Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев

Знаете ли вы что…

…Ёлки в лесу перед Новым годом стараются выглядеть как можно хуже.

…Сани Деда Мороза легко отличить от саней Санта-Клауса по установленному на них видеорегистратору.

…Заботливая бабушка навязала внуку к Новому году свитер, шапочку, носки и свою систему моральных ценностей.

…Чемпион по сборке кубика Рубика, сидевший в ожидании гостей и о чём-то задумавшийся, «на автомате» собрал из новогоднего салата оливье полбатона докторской колбасы, пять картофелин, три морковки, столько же солёных огурцов, полдюжины варёных яиц и банку зелёного горошка.

● ● ●

– Чем отличается российский кот от европейского?

– Наш уже на генетическом уровне знает, что мяукать и просить есть утром 1 января не только бесполезно, но и опасно для жизни.

● ● ●

Менеджер Сидоров пришёл на новогодний корпоратив в костюме фермента алкогольдегидрогеназы и расщепил все спиртные напитки.

● ● ●

– Надо же, до Нового года ещё неделя, а кто-то из жильцов уже выкинул ёлку!

– Это я выкинул прошлогоднюю, чтобы для новой место освободить.

● ● ●

– Хочется этот Новый год как-то необычно встретить. Может, попробовать трезвым?

– Ну ты экстремал!..

● ● ●

Сидит семья за праздничным столом в новогоднюю ночь. Отец:

– Тише! Сейчас будет обращение президента!

Пятилетний сын, изумлённо:

– В кого?!

Новые породы собак, выведенные к году Собаки

Новые породы собак, выведенные к году Собаки

Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев

Бордельтерьер

Бутыльер

Жратвеллер

Аляскинский баламут

Туркменский алабабай

Немецкий

хот-дог

Водкодав

Ризеншнапс

Вдуйберман-

пончер

Шавка-ушанка

Белый мудель

Чав-чау

Хихихау

Шарызалей

Карликовая левредка

Фокус-терьер

Л.С.,

внештатный кинолог «Клуба ДС»

Рождественская история

Рождественская история

Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев

Угулава Эдуард

За месяц до Рождества бабушка поведала пятнадцатилетней внучке:

– Мама твоя в Европе живёт, за богатым стариком лежачим ухаживает. Так хорошо и долго, что наследники уже хотят её убить. Но мы пойдём другим путём. Варенька, в наш город у моря летом на гастроли прибывает много звёздных мужиков-артистов, прям, как на нерест. И летом 2001-го много таких к нам приезжало. А ты вскорости и родилась. Мама сильно тянулась к ним, но они создавать семью с ней не хотели, подлецы, она скандалила и, как в перспективу глядела, выдирала им чубы и сохраняла. Теперь гляди на фотографии возможных папань – глаза твои вполне могут быть от певца Скарлатинова, большие, нахальные, чуть косят. Уши от певца Чугуева, особенно левое, ну один в один. Нос приплюснутый, может быть, от комика Здоровякина, не спорь, такой же. Рот от барда Розенблуда, видишь, нижняя губа у вас сильно отвисает, не спорь, что есть, то есть. А верхняя твоя губа сильно западает в рот и там пропадает – ну, вылитый танцор Иван Незаконченный, не отвертится. А лоб артиста Статуэтова, он рассказами о своём творчестве маму свёл с ума, она его к себе увлекла для продолжения.

– И когда ж она успела за лето?! И кто-то ж один ответчик!

– Вот мы теперь подзатратимся на экспертизу генетическую с их чубами и от тебя что-нибудь оторвём, и кто-то не открутится!

Так и сделали, и совпал с Варей певец Чугуев. Сообщили об этом в Сеть для его радости и розыска, потому что он лет пять как исчез из общественных глаз. Ждали. И вот в ночь под Рождество в дверь постучали, и на пороге улыбался сам Чугуев. Правда, пиджачок потёртый, сам побрит крупноочагово и опирается о косяк. Внесли-умыли его, за стол усадили, глядят, не нарадуются. Певец влил в себя грамм пятьсот и сказал, что рад обрести дочь и тёщу, сохранившую былую красу и густые усы. Правда, мол, внушает подозрения подбородок Варин, съехавший назад, как у Гуевича, эстрадника, не спорь, у тебя такой, но справка рассеивает сомнения. У меня, сообщил, творческий застой, но мы продадим вашу квартиру и снова меня раскрутим, и всё вернём. И нацелился лицом в салат, но Варя его подхватила и уложила спать.

Вот какие счастливые истории случаются в рождественскую ночь!

Вспоминая классика и друга

Вспоминая классика и друга

Спецпроекты ЛГ / Многоязыкая лира России / Событие

Галкина Валерия

Почитатели таланта Семёна Данилова

Теги: Якутия , литература , культура

К 100-летию Семёна Данилова

В Москве завершились Дни Якутии, приуроченные к 385-летию вхождения Якутии в Российское государство, 95-летию образования Якутской АССР и 25-летию Конституции Республики Саха (Якутия). Одним из ключевых мероприятий стало совместное заседание секретариата Союза писателей России и правления Союза писателей Якутии в ЦДЛ, посвящённое вековому юбилею народного поэта Якутии.

Провели заседание председатель СП Якутии Наталья Харлампьева и первый секретарь СП России Геннадий Иванов.

Началось мероприятие с демонстрации фильма о Семёне Данилове (режиссёр Дарья Ермолаева) и, конечно, с чтения его стихов, которые особенно проникновенно прозвучали в исполнении молодого поколения – студентов московских вузов.

Открывая заседание, с краткой речью обратился к собравшимся министр культуры и духовного развития Республики Саха (Якутия) Владимир Тихонов, после чего вручил награды литераторам. Выступил и Никита Андреев – глава Горного улуса, малой родины братьев Даниловых.

О жизни и творчестве народного поэта Якутии рассказала Наталья Харлампьева, после чего к микрофону стали выходить друзья и ученики Семёна Данилова, московские писатели, знавшие его лично и переводившие его произведения: Вадим Дементьев, Анатолий Парпара, Геннадий Иванов, Василий Дворцов… Тёплыми воспоминаниями о своём учителе поделился и народный писатель Якутии Николай Лугинов.

На заседании также не раз вспомнили Софрона Данилова, народного писателя Якутии, чья человеческая и литературная судьба была неразрывно связана с судьбой старшего брата.

Очень остро была обозначена проблема переводов произведений национальных авторов на русский язык, ведь, как отметил в своём выступлении Василий Дворцов, «перевод – одна из форм сохранения национальных языков». Обсуждение завершилось беседой о молодых переводчиках, на которых сегодня возлагаются большие надежды: ведь именно талантливые переводы смогут вернуть русскому читателю литературу народов России.

В заключение вечера для гостей выступили солист Государственного театра оперы и балета, заслуженный артист Якутии Григорий Петров и заслуженная артистка Якутии Феодосия Шахурдина. Они исполнили песни на стихи Семёна Данилова.

Раньше срока не печалься

Раньше срока не печалься

Спецпроекты ЛГ / Многоязыкая лира России / Поэзия Хакасии

Теги: Наталья Ахпашева , поэзия Хакаси

Наталья Ахпашева

Родилась в 1960 году в селе Аскиз Республики Хакасия. Окончила Абаканский филиал Красноярского политехнического института (1983), Литературный институт им. А.М. Горького (1993). Выпустила шесть поэтических книг. Член Союза писателей России. Член Союза журналистов России. Кандидат филологических наук. Заслуженный работник культуры Рес­публики Хакасия. Работает в Хакасском государственном университете им. Н.Ф. Катанова. Живёт в Абакане.

*  *  *

Ах, девочки мои – торгашки, стервы,

былые комсомолочки мои!

Твердели духом не по доброй воле –

уверенные, злые и ничьи.

Испытанные диким рынком нервы,

в разводах закалённые сердца…

Не предъявить счетов судьбе и доле

и не стереть усталости с лица.

Припомним с умилением едва ли

вокзал, базар, ларёк до слёз родной;

братков, ментов – делились честно с каждым.

Премудрость бухгалтерии двойной

не от весёлой жизни постигали

и разом обучились на ура,

как припечатать матом трёхэтажным

вслед грузчику, подпитому с утра.

Обыкновенно, впрочем, начиналось:

пока ансамблик школьный не затих,

задорно над коленками взлетали

оборочки на платьях выпускных.

Тогда мечталось… Мало ли мечталось?!

А вышло – ни за так, ни за пятак –

не ожидали, не предполагали –

в стране и в доме наперекосяк.

Ни счастья, ни работы, ни зарплаты.

Чем завтра накормить детей – вопрос,

как в школу собирать – неясно тоже,

и бабушка занемогла всерьёз.

Крутились, не искали виноватых,

и недосуг бывало горевать

о том, что никого, который может

плечо подставить, словом поддержать…

Но верили наперекор отпетой

эпохе незадачливой своей,

что ничего на свете не помеха,

чтоб на крыло поставить сыновей.

И рядом с дорогой надеждой этой

вся прибыль, возвращённая стократ,

вся мишура и суета успеха –

по существу, побочный результат.

Час волка

Запахом хвои приправленный крепко,

тешит мне душу январский мороз.

Птица заухала. Хрустнула ветка.

Шорох скатился под горный откос.

Зрак полнолуния виснет над чёрной

кручей. Внимая округе ночной,

чувствую сдержанность мощи матёрой

в каждом усилии мышцы любой.

Жертву настичь и уйти от погони,

насторожённый капкан миновать –

в навыках, если с рождения волен

на перевалах родных выживать.

Рано ли, поздно – не надо ответа –

след оборвётся итогом пути.

Вечность, в немой невесомости где-то,

млечной своей колеёй колесит.

В воздухе снежная манка густеет,

сыплется из-под небесной полы.

Солнце покуда покинуть не смеет

лёжку в расщелине дальней скалы.

И, выгибая ленивую спину,

истинный норов до срока тая,

рыком приветным тревожит низину

хищная сука, подруга моя.

Внутренним зреньем

Зарождаться земля начинала тогда.

Медь начинала твердеть тогда.

Из хакасского сказания

Плещется июль в луне ущербной.

Обострились запахи и звуки.

Пряный воздух, влажный и упругий,

волнами накатывает мерно.

И на самом дне ночного неба

я лежу в траве, раскинув руки.

Чувствую себя на миллионы

лет от сотворения Вселенной.

Вспоминаю, как душою пленной

будущих галактик эмбрионы

маялись в бездействии. Бездонный

хаос вспух бушующей геенной.

Полыхает память где-то с края,

как старался металлург упёртый,

в недрах огнедышащей реторты

время и пространство выплавляя –

весело белками глаз сверкая,

надрываясь на разрыв аорты.

Много надо силы и старанья,

чтобы свет от мрака отделился,

строй небесных сфер установился,

срок отсчитан, выбраны названья,

заполняя формы мирозданья,

ферросплав добра и зла излился…

Внутренним своим таинным зреньем

вижу так. Но – почему, откуда?

Степь вокруг во сне вздыхает будто.

Невесомо ветра дуновенье.

И в ночное небо с восхищеньем

всё смотрю. Какое это чудо!

*  *  *

С полной дровницей

всё проще зимовать,

нам с тобой не привыкать – перезимуем.

В избу тёплую с мороза – благодать.

Самовар повеселей давай раздуем!

За полешечком полешко ряд за рядом.

Вот и славно! С пылу, с поду из печи

пироги да калачи на стол мечи –

сядем рядом и повечеряем ладом.

Ах, пускай себе, не каждому понять

счастье нашей небогатости беспечной,

раньше срока не печалься,

друг сердечный!

Будут беды – вот и будем бедовать

и потуже поясок затягивать.

Не впервой, не привыкать –

перебедуем!

Всяко было – ни сказать, ни описать.

Самовар повеселей давай раздуем,

друг на друга поглядим и помолчим.

Всё в строку, что прибывало

год за годом.

Щедрой пригоршней рассыпано в ночи

ясных звёздочек над садом-огородом…

Закрытие года

Закрытие года

Спецпроекты ЛГ / Многоязыкая лира России / Проза Хакасии

Теги: Андрей Белозёров , проза Хакасии

Андрей Белозёров

«ЛГ»-ДОСЬЕ

Родился в Абакане в 1975 году. Публиковался в журналах «Абакан литературный» (Абакан), «Тверской бульвар, 25» (Москва), «День и Ночь» (Красноярск), «Урал» (Екатеринбург), «Флорида» (Майями), «Бельские просторы» (Уфа), «Волга» (Саратов) и др. Участвовал в 6-м и 7-м форумах молодых писателей России в Липках. Вошёл в шорт-лист премии В. Астафьева (2008), лонг-лист премии Ю. Казакова (2009), лауреат премии В. Астафьева по прозе (2011).

– Майонез «Махеев», большая упаковка. Какой-нибудь горошек, лучше «Бондюэль». Консервированные опята, можно что-то из самого недорогого. Копчёной колбасы, для нарезки, конечно, местный «Мавр» – в нём больше настоящего мяса. Ну и запить – двушку кока-колы или сока, а лучше и того и другого, да, конечно, сок нужен, если томатный или яблочный, то можно и «Моей семьёй» обойтись, а если апельсин или грейпфрут – тут надо дороже, у «Моей семьи» апельсин химический, как «Юпи». Ну и контрольный выстрел – курица-гриль, вдруг гости или не наестся кто.

Комин конспектирует на клочке бумаги последние инструкции жены. Она дома, готовит.

– В нормальных организациях укороченный день, не офигели ваши начальники там? – возмущается она.

– Я просто сегодня офис на сигналку ставлю. Ладно. Почти выхожу.

Однако бухгалтера просидели ровно до шести – закрывали финансовый год. А потом пулей вылетели – машина за ними приехала.

Хорошо отметить, с наступающим – напоследок – и вам, и вам хорошо.

Комин дёргает ручки на окнах, загоняет в сонный режим компьютеры безалаберных сотрудниц – на неделю ведь, не меньше, всё это останется без присмотра. Офис сразу остывает, даже дышать и двигаться в нём теперь легче. А то три десятка компьютеров, насаженных в небольшом пространстве, перемалывают весь воздух, и электрические поля ощутимо шевелят волосы на руках. Теперь офис впал в спячку, жизнь и поля отхлынули и теплятся только в самом ядре – из железного шкафа со стеклянными дверцами гудит сервер. И подмигивает цветными лампочками из темноты, словно киношный аппарат жизнеобеспечения для коматозника.

Ах да, ещё сигнализация подмигивает. Комин давит в неё железной таблеткой, выходит и замыкает двери.

Пару кварталов до супермаркета. Табло на специальной для этого вышке показывает минус тридцать. Хиус*. Холодища. Старый снег лежит упрессованый ветром – то тут, то там, набившись по бордюрам, да по углам – скудными серыми обмылками. Но радует предчувствие еды, алкоголя, выходных. Комин морщится от мороза и просто преодолевает пространство. Он хочет покончить с ним, оказаться дома. Пережить эти последние минуты перед расслаблением. Словно старый год, и эти его 12 месяцев забрались ему на загривок и надо доволочься, дотащить и там уж – скинуть ко всем чертям. Всё что сейчас отделяет Комина от дома – шаги по тротуару, покупки, остановки автобуса – одна-другая-третья, всё это выстроилось в шкалу действий, и бегунок Комина неотвратимо передвигается с одного конца шкалы на другой. Действия эти бездушны, подсчитаны и имеют для Комина однотипный характер, ну как сто отжиманий от пола, например.

Возле супермаркета хвоя, ветки, но продавцы ёлок уже исчезли вместе со своей теплушкой. У Комина ёкнуло сердце – в его доме нет ёлки.

Стеклянные двери разошлись. Продолжаются отжимания. Курица покрупнее, китайские опята, да, свешайте вот эту, рублей на 70–80. Комин зачёркивает ногтем в своём списке добытое и сложенное в корзину. Ну и, конечно, литр водки – праздники длинные, два шампанских. Особой толкучки возле касс нет – у большинства всё уже куплено, все уже по домам.

– Карта-копилка?

– Нет, нету.

– Пакет?

– Нужен. Большой. Два.

Комин сочувственно смотрит на кассиршу в бирюзовом колпаке, бирюзовый – это цвет бренда супермаркета, он повсюду торчит своими заплатками – с облицовки полок, с кругляков ценников, с пакетов, в которые Комину пропикивая вбрасывают еду. Кассирша тоже дожимает, доживает…

Ноша получилась тяжёлой, выпятились бока бутылок, а коробка с соком проколола углом полиэтилен, грозилась вспороть его весь и вывалиться вместе с потрохами остальных продуктов. С каждым шагом пакеты неприятно шоркают и бьют по ногам, как бы чеканя, делая более явственными действия, оставшиеся до конца коминской шкалы. Но вот и автобусная остановка.

Томятся люди, зарыв в одежду лица. Суетится меж ними бичеватого вида старик – старые унты, солдатский засаленный бушлат, ушанка, тоже засаленная, прокопчённая, из воротника торчит метёлкой заиндевевшая борода. Заметив Комина, сразу торопится к нему. Почему к нему? На остановке куча народу – тётки с такими же, как у Комина, продуктовыми пакетами, парни, девушки… Но бичи всегда идут к Комину. Он привык. Уже думает: сигарету попросит или денег? Есть и то и другое. В супермаркете насыпали мелочи на сдачу.

– Мил человек, не откажите в просьбе. Можно?

– Денег, да? – Комин уже перехватил пакеты в одну руку, а второй в кармане ловит мелочь.

– Кошечка. Кошечка на дереве. – Пыхает облачками пара старик. – Вон, вон там.

Машет рукой. На газоне через дорогу, на развилке ствола сидит кошка.

– Слезть не может. Жалко, мороз, ночью ещё сильней прижмёт. И праздники, кто её снимет. Пропадёт животина.

Комину становится неловко. Эти улыбающиеся просящие глаза… когда вот он сказал «денег?», а старик улыбается глазами, намеренно пропуская мимо ушей, мол, не то, не то.

– Беда, – вздохнул Комин, глядя через дорогу.

– Вот и просьба у меня. Поможете? Дело ведь богоугодное, тварь божью спасти. Снимем кошечку, а? Я сам пробовал, ну никак не дотянуться.

– Э… как я помогу?

– Так просто. Идёмте. Я наклонюсь, упрусь в дерево, а вы мне на спину встанете и стащите её с ветки. Вот, я и верхонку дам, чтоб не оцарапала.

– Встану на вас…

Хотя да. Не такой уж он и старик, да и бич ли? За жёсткой бородой, за грязным бушлатом, с которого свисают лоскутья порванной ткани, а из прорех торчит вата – прятался кто-то крепко сбитый, неизмождённый – мужичок лет пятидесяти.

– Да вон она как высоко. Не дотянемся. И некогда ведь мне. – Комин шуршит бирюзовыми пакетами. – Дома жена ждёт.

Никак это невозможно. Как будто на последнем рывке дожимаешь свои сто отжиманий, и где-то на 80-м, вдруг говорят, извини, брат, правила изменились – надо ещё полтинничек.

– Так дотянемся. С божьей помощью. Я же потом во весь рост выпрямлюсь, а вы у меня ногами на плечах. А?

– Да ну, это эквилибристика какая-то. Во мне почти центнер.

– Так в вас и росту!

Комин представил, как пересекают они дорогу под любопытными взглядами стоящих на остановке, как встаёт бичеватый мужичок раком, а Комин с божьей помощью на него карабкается, срывается, опять карабкается, висит на шее, пыхтят оба – комедия, вся остановка со смеху покатилась… Нет, слишком тяжёл Комин, почти центнер, два пакета рвутся от тяжести в его руках, а на загривок 12 месяцев навалились – у них там своя бухгалтерия, подбивают счета, проценты за кредиты, итоги, тоже закрывают год. Комин – просто гранитный памятник, как это ему вспорхнуть на полтора метра от земли, имать в высях кошечек?

– Нет, не реально. Да и тороплюсь я. Пацана бы вам какого…

Глаза мужичка погасли, перестало из него клубиться, словно заглох внутри паровой двигатель. Лицо его выразило что-то типа э-эх, но вслух он ничего не сказал и даже кивнул понимающе.

И переключился на других несчастных. Тётки с авоськами зыр­кали на него дикими непонимающими глазами… парни уже успели уехать...

А маршрутки Комина нет. Назло.

Смотрит он то на мужичка, то через дорогу – на кошку, распушившуюся в развилке ствола. К счастью, не слышно, плачет ли – на дороге шумят машины.

Момент такой, думает Комин, хоть полгорода в огненную яму провались, оставшаяся половина отвернётся, мол, а я и не видел, показалось вам, и – домой, перепрыгивая через кипящие магмой язвы. Святое время, ничто не должно тревожить человека сейчас, ну это, как на одре лежать торжественно, вокруг родственники, ты готовишься отойти, последнее напутствие даёшь. А вот уж дал, отошёл благополучно, и там пожалуйста – трубы прорывайтесь, бурлите унитазы, сантехники гремите газовым ключом, в дверях сталкивайтесь переписчики со свидетелями Иеговы и судебными приставами – творите на здоровье ваш обыденный абсурд.

Мужичок ещё немного потыкался туда-сюда и махнул через дорогу. К кошке. Ну и хорошо, а то, как заноза.

И по щучьему велению объявляется маршрутка Комина. Катит медленно, подмигивает, заруливая к остановке, лязгает дверьми. И морда маршрутки такая глумливая, ухмыляющаяся. Такая… что у Комина перед глазами проплывает гудящий сервер, бухгалтеры, китайские опята… и Комин никуда не едет, а лишь провожает глазами вбирающихся в салон тёток.

А вот хрен вам, думает Комин. Пусть будет кошечка, да. Это же неспроста в последний момент. Это шанс закрыть год с положительным балансом! Перевесить пустоту прожитого.

Сжимает крепче пакеты. Ждёт пока уйдёт автобус и пересекает дорогу. Мужичок меж тем нашёл длинную ветку и пытается хотя бы веткой дотянуться до кошки. Безуспешно.

– Не выходит? – окликает его Комин, – ну давайте попробуем…

– Вот! Вот. Я в вас верил! Сострадательной души человек. Жалко ведь кошечку-то?

Комин ставит пакеты на землю, смотрит вверх, на кошку. Кошка смотрит на Комина, жмёт уши на хиусе. На серой морде открылся розовый рот, неожиданно яркий, как мякоть арбуза.

– Так жалко, ага… А может, это кот. Или вы их на расстоянии определяете?

– Да я их хоть со ста метров определяю, – радостно кивает борода, – ну вставайте на меня, вставайте.

И на колени. Комин помедлил, выбирая место на спине, – куда наступить. Неловко ногами на человека. Но потом опять – сервер, бухгалтеры – и решительно утвердил сапог. Держась за ствол, перенёс и левую ногу. Вышло вполне ловко. Мужичок только крякнул.

– Ох, верхонку-то, забыл совсем. Оцарапает…

– Поздно. Ну я вроде устроился. – Комин вцепился в дерево.

– Ясно. Поднимаюсь.

Перебирая руками по стволу мужичок медленно встаёт с колен, разгибается, и странная грузная конструкция возносится ввысь. Ствол царапает Комину куртку, звякают о кору металлические кнопки. Удача, хватило роста – кошка на расстоянии вытянутой руки.

– Ну как там?

– Пока всё хорошо.

Комин тянет руку. Кошка просящее мяучит навстречу. Серая, гладкая – хорошая. Ухватил за толстую шкирку. Напугана, выпучилась, всеми когтями в кору.

– Ну, ну же, с-собака, – сопит Комин.

Отодрал кое-как, сильно прижал к себе, опасливо отодвигая лицо.

– Ползём вниз.

Уже внизу. Мужичок вложил кошку за пазуху.

– Фуф. – Говорит Комин. Ворошит кошке загривок. Комин светится, как будто вот оторвали его от земли, подняли вверх, и так он там и остался, плывёт средь ветвей.

– Ай спасибо! Как всё замечательно разрешилось. Щас пойдём домой. Греться, кушать, праздник справлять. Да? – мужичок подмигивает кошке.

– Да... Надо идти...

– Спасибо ещё раз. Вы добрый человек, вам зачтётся.

Мужичок тянет руку для рукопожатия. Комин рассеянно пожимает. Светится и плывёт.

Звенит сотовый. Комин бьёт по карманам. Нашёл.

– Да.

– Конечно, буду. Куда же я денусь.

– Всё куплено согласно списку.

– Ты заблуждаешься, времени ещё целая жизнь.

– Я не издеваюсь. Я веселюсь!

Свободную руку Комин сжимает в кулак и приветственно поднимает вверх – мужичок понимающе кивает. Потом Комин подхватывает этой рукой оба пакета. И через дорогу.

– Всё просто отлично, Нат.

– А вот и мой автобус. Я практически уже еду.

Комин рванулся к автобусу, пакет не выдерживает…

И сразу: летят продукты, ударяются об асфальт, образовывая модный натюрморт на дороге. Трогательно покатились опята вперемешку со стеклянным крошевом, раскрылатилась, заплясала курица. Оранжевый всплеск и яркая ослепительная лужа – сок всё-таки апельсиновый. А одна бутылка с шампанским даже не разбилась, запрыгала, закрутилась – таинственно зелёная. Но другая – бахнула!

А чуть после: остановился ветер – ибо сошёлся дебет с кредитом – и из темноты подсвеченные фонарём поплыли парашютики крупных снежинок.

Горсточки земляничных строк

Горсточки земляничных строк

Спецпроекты ЛГ / Многоязыкая лира России / Чтобы помнили

Шуралев Александр

Теги: Александр Филиппов , память , поэзия

К 85-летию со дня рождения народного поэта Башкирии Александра Филиппова (1932–2011)

Известно, чем талантливее и мудрее человек, тем он проще в общении с людьми. В одном из своих стихотворений Александр Филиппов писал: «Бывает лучше всяческих лекарств простое человеческое слово» и сам излучал добрый свет, лечил души людей простым человеческим словом, оставаясь при этом скромным тружеником. Более полувека он собирал «горсточки земляничных строк» на плодородной почве по-сыновьи любимой им Башкирии.

В 1958 году 26-летний поэт в стихо­творении «Ручеёк» выразил одно из своих сокровенных желаний:

Очень хочется быть похожим

На живительный ручеёк,

Чтобы в сердце моём

Прохожий

Черпать радость и силу мог.

Сегодня с полным основанием можно сказать, что мечта поэта сбылась: «ручеёк» его сердечного таланта, влившись в полноводную реку многочисленных произведений, дарит радость многим людям. Это и поэзия, и проза, и публицистика, и киносценарии (например, кинофильм «Башкирский мёд», снятый по сценарию А. Филиппова, на международном конкурсе в Бухаресте получил первую премию).

В совершенстве владея умением услышать и выразить в стихах «песни ветра, леса и травы», поэт, за плечами которого «тысячи дорог радостей, печалей и тревог», шагал «к новым горизонтам, к свету», вёл за собой читателей в удивительный мир природы родного края. А в этом краю «над полем месяц тонкорогий бодается с ракитами», «подкинутым в небо бубенчиком дрожит жаворонок», «будильники России – петухи по-прежнему поют в рассветной рани», «плещется над рощею шальная шаль зари», «хочется руку в зарю окунуть и краски её потрогать», «широкополыми рогами кромку неба подпирает лось», «синева васильковая даль пьянит поселковую», «капли падают с сосновых зеленеющих ресниц», «стучат в ольховнике золотые часики… кузнечиков и стрекоз», «пылает очарованная даль оранжевым пожаром листопада», «лист берёзовый, как рана, алой кровью налился», «ранний снег играет и искрится на хрустальных веточках берёз», «день весенний свежим ветром шарит по воскресшей зелени долин»…

Пронзительно выразительны и достоверны художественные образы-детали, из которых складывается в его произведениях картина мира. Через эти детали во всей безыскусной правдивости разворачивается история страны, и в то же время мастерство поэта каким-то неуловимым штрихом возводит их в ореол художественных символов, соединяющих в метапространстве искусства прошлое, настоящее и будущее. Например, маленький сухарик и колосок символизируют голодное детство («Память»), кровать – непрекращающуюся жизнь («Баллада о кровати»), мельничное колесо – труд предшествующих поколений, без которого не было бы дня сегодняшнего («Мельничное колесо»), берёзовый веник – очистительное освобождение человека от суетной, пыльной усталости («Берёзовый веник»), горсть земли – неразрывную связь живущих и ушедших поколений («Горсть земли»), колодезный журавль – исцеляющую приветливость родных мест («Колодезные журавли»), потеплевшее пятнышко в замёрзшем окне – теплоту воспоминаний о прошедшей молодости («Темень упадёт, и неторопко…»), свеча – неугасающее вдохновение («Когда потух свет»).

Разнообразны мотивы стихотворений Александра Филиппова. Это и вера в дружбу («Журавлиный полёт»), и уважение к женской верности («Верность»), и бережное, сострадательное отношение к нелёгкой женской доле («Покроем землю полиэтиленом…», «Только ветер, только нежно дунет…», «Чистильщица», «Ты, как костёр, пылающе светла…», «Тётя Нюра», «Труд души»), и признание приоритета душевной теплоты («Некрасивая»), и терпеливое перенесение боли («Врачи нас, маленьких, кололи…»), и стремление защищать слабых («Память детства»), и горечь одиночества («Отлистопадило… Цветы уже повяли…»), и миротворчество («Уронит небо свой последний снег…»), и деятельная память о павших («Тополь», «Двадцать девять», «Комиссары») и незатухающий огонь добрососедства («Соседи по огню»), и преемственность поколений («Сон в ночи»), и интернациональная сущность человека («Откуда ты», «Сербиянка»). Все они объединены и освещены подлинной человечностью, добротой и ответственностью настоящего патриота Башкирии и России и созидателя мирной жизни.

А. Филиппов предстаёт перед читателями в своём многогранном творчестве. В первую очередь это проникновенная лирика.

Разглядел я в окне укоризной мне,

Лбом прильнув к голубому стеклу:

Лепит гнёзда свои под карнизами

Птица-ласточка, ближе к теплу.

Листья ластятся нежно и ласково

К рамам окон, к сиянью стекла…

Разве знал я тогда, моя ласточка,

Что тебе не хватало тепла?

Или:

Тропинка в поле узкая, как нитка.

Трава пышней гусиного пера.

Открылась где-то давняя калитка.

И скрипнула, и снова замерла.

И девушка выходит на тропинку,

За переплёт высокого плетня,

Чтоб свежею, цветущею росинкой

Навек остаться в сердце у меня.

Лирическая струя сочетается в его стихах с глубоким философским осмыслением трагических страниц истории через постижение вечного движения жизни.

Всё это, как давняя-давняя сказка:

Сегодня, шагая тропинкой лесной,

Под старой, пропахшей смолою сосной

Увидел я пулей пробитую каску.

И вздрогнул от боли чужой. Временя,

Стою я над чьей-то последней кровинкой…

А в метку от пули пробилась травинка,

Зелёным младенцем глядит на меня.

В то же время он мог метким словом разить пороки зарвавшихся чинуш и нуворишей как снайпер-сатирик.

Деньги водятся и сало,

И заморский фрукт к винцу,

Но ему всё мало, мало –

Новорусскому купцу.

Говорю ему открыто,

Чтобы крепче уяснил:

«Не вернулось бы корыто,

То, что Пушкин посулил!»

Поэту в равной степени удавались и пейзажи, и портреты, и любовные истории, и притчи, и баллады. Но особенно проявляется его мастерство в том, что в каждом стихотворении, о чём бы в нём ни писалось, он становится для читателя понимающим, интересным и притягательным собеседником. Поэтому чтение его стихов – это всегда беседа с уважающим тебя, обыкновенного читателя, кто бы ты ни был, простым и мудрым, откровенным человеком, желающим тебе добра и согревающим тебя теплотой широко распахнутой души.

Готов писать о чём попало,

Но так, чтоб трогало до слёз.

Поэзия Александра Филиппова афористична. Вот один из множества таких примеров – стихотворение «Пчела» (1964).

В меня пчела вонзила жало;

Жужжа, взметнулись два крыла.

Но нет, пчела в траву упала,

Наказанная, умерла.

Как плохо, что у нас бывает,

Среди людей, наоборот:

Ужаленный не выживает,

А вот ужаливший

Живёт.

Александр Павлович обладал чуть ли не фантастической памятью, хранящей в мельчайших подробностях всё когда-либо увиденное и услышанное им: тексты, произведения искусства, события, лица, человеческие судьбы и биографии… Он не просто хорошо знал историю, но и на уровне профессионального аналитика-политолога мог обнаружить и прокомментировать причинно-следственные связи многих исторических и политических событий. Неслучайно среди его стихов есть и такие.

С Историей, друзья, шутить нельзя,

С ней грех играть в бирюльки и игрушки:

Кто в прошлое стреляет из ружья,

В тех будущее выстрелит из пушки.

На прошлый день ушаты грязи лить –

Так значит с пришлым не дождаться лада.

Прошедшие ошибки не хулить,

Их повторять, как дуракам, не надо.

В последние годы, особенно незадолго до кончины в 2011 году, у Александра Павловича резко ухудшалось зрение и общее состояние здоровья, его стала неотступно донимать болезнь, несколько раз пришлось ложиться в больницу. Но он очень терпеливо и мужественно переносил то, что могло кого-либо другого повергнуть в уныние-нытьё и болезненную раздражительность, никогда не жаловался на свои болячки, не терял всегда присущей ему особенной, филипповской, жизнеутверждающей силы духа, продолжал много работать, не оставлял и поэтического творчества.

Пока блуждал по тропам строчек,

Пока выискивал глагол, –

Немало дел переворочал,

Немало дров переколол.

Твердили мне: покуда молод,

Дерзай, твори… Ведь жизнь права:

Того зимой не тронет холод,

Кто в летний зной колол дрова.

Сейчас, спустя годы, я понимаю, каких титанических усилий стоили ему эти стойкость и несгибаемость, и в связи с этим ещё больше открывается философский смысл таких, например, его стихов.

Муравей – сплошнейшая загадка:

Мученик, хитрец иль идиот?

Столько груза ни одна лошадка –

Хоть кнутом забей – не увезёт.

Сам я муравья того не плоше:

Под тяжёлой ношей хоть ложись

И умри… Но нет прекрасней ноши

С будничным простым названьем – жизнь.

В 1961 году в стихотворении «Истоки» поэт писал:

Облака проходят бело-белые,

Но белей, чем эти облака,

Агидель или по-русски Белая, –

Светлая, как девушка река.

Наклонилась нежно над протокой,

Чтоб напиться, тонкая ветла.

Видно, очень светлые истоки

У тебя,

Коль ты сама светла.

У поэзии Александра Филиппова, как и у воспетой им Агидели, очень светлые истоки, поэтому она так чиста и животворна.

Качнутся чайки на волне

Качнутся чайки на волне

Спецпроекты ЛГ / Многоязыкая лира России / Поэзия Бурятии

Теги: поэзия Бурятии

Есугей Сындуев

Родился в 1957 году в селе Турка Прибайкальского района Бурятии.

Член Союза писателей России, член Байкальского писательского Союза. Окончил Высшие литературные курсы при Литературном институте им. А.М. Горького. Автор поэтических книг «Под вечным синим небом», «Люди длинной воли: легенда о хонгодорах», «Параллельные миры». Лауреат Межрегионального фестиваля авторской песни и поэзии «Песня Булата на Байкале» (2013).

В дацане

Здесь время сверху вниз по стенам

Плывёт, свой замедляя бег.

Течёт почтение по венам,

Взгляд теплит Будда из-под век –

Глядит светло и благосклонно.

А перед ним дымки струят,

В ноздрях тоскуя благовонно,

Струят нирваны аромат.

Горят в чеканной тёмной бронзе,

Купаясь в масле, фитили.

Лама сидит в восточной позе,

Под ним пригрелся пуп Земли.

Лама рокочет по-тибетски –

Зачин сплетается с концом.

Всяк робок перед ним по-детски,

Всяк чувствует себя юнцом.

Всяк смертен здесь.

И всяк бессмертен,

Пока свой рокот льёт лама,

Пока он жезлы в пальцах вертит,

Пока в душе звучит:

Ом ма-

ни пад-

мэ хум –

Ом мани падмэ хум –

О, Будда, встающий из цветка лотоса.

Кавычки

Мы с детства себя заключаем в кавычки,

В пристрастия, предубежденья, привычки,

Во всё, что навязано нам окруженьем

И что именуется мировоззреньем.

В кавычках своих отбывая, как в клетке,

Мы тянем пожизненный срок с малолетки.

Нахлынет желанье порой взбунтоваться,

К себе из себя сквозь себя же прорваться.

Рванёшься – наткнёшься на град зуботычин,

Подножек, пинков. И – опять закавычен.

Опять обезличен, опять зауряден,

Обыден, обычен, убог, безотраден.

Покуда не вырос, бунтует ребёнок,

Пытаясь ослабить кавычки пелёнок.

Ослабил, подрос. И влезает в кавычки,

В пристрастия, предубежденья, привычки.

Песенный язык

Эй, бурят русскоязычный,

Евразийский стык,

Где же твой гортанный, зычный,

Песенный язык?

Он на городские стены

Предков вёл твоих,

На просторах Ойкумены

Он звучал, как стих.

В новой или старой эре

Целый мир не смог

Так сказать, как о Гэсэре,

Смог бурятский слог.

Им прабабки наши пели,

Навевая сны,

Чтобы слаще в колыбели

Спали их сыны.

Их сыны, а наши – деды…

Нынче ж каково?

Скоро лишь языковеды

Будут знать его.

Без него на белом свете

Ты и бос, и гол.

За него лишь ты в ответе,

Ты, бурят-монгол.

Если всем нам дружно взяться,

Мы его вернём,

Чтоб ему в любви признаться

Ты сумел на нём.

Чтобы был ты двуязычный,

Чтобы не отвык

Прославлять гортанный, зычный,

Песенный язык.

Два крыла

У птицы-Бурятии было всегда

Два мощных крыла.

Так считалось:

Ага – на восход, на закат – Усть-Орда.

Но что же с Бурятией сталось?

Взгляните на карту, на земли бурят:

Бесплодны все наши усилья –

Лишь с крыльями птицы свободно парят.

А наши обрублены крылья.

***

Последний солнца луч исчез.

Ни ветерка. Байкал – в покое,

Без края зеркало литое,

В нём отражён пожар небес.

Качнутся чайки на волне,

Волне ленивой и тяжёлой,

Взлетят компанией весёлой

И кружатся, как снег во сне.

***  

Необуздан я был и несдержан

Ни в поступках, ни в выборе фраз:

Весел – весел,

Рассержен – рассержен.

Обжигался на этом не раз.

Много было уроков невежде,

Поостыл мой безудержный пыл.

Я спокойно живу.

Только прежде

Почему-то счастливее был.

***

Нежноскулая загадка

Азиатского лица –

Как к лицу тебе, бурятка,

Пышный ворот из песца!

Как излом бровей летящих,

Глаз твоих искристый смех,

Спелость нежных губ манящих

Освежает этот мех!

Лик твой мягко обрамляет

Серебристый мех густой,

Лик жемчужиной сияет

В мягкой раковине той.

Мимолётный взгляд игривый

Равнодушных не найдёт,

Юный или седогривый –

Твой случайный взгляд крадёт,

Чтоб пленённым быть буряткой,

Чтоб всю жизнь и до конца

Смутно мучаться загадкой

Нежноскулого лица.

***

Так нежен и светел

Мир может быть только в простом.

А я не заметил,

А я осознал лишь потом…

Неброская внешность,

В нарядах её – простота.

 Но нежность

Какая!

И женственная чистота.

***

Ты не верь, сынок мой маленький,

Если скажут: ты ничей.

Крохотуля, цветик аленький,

Боль моих без сна ночей.

Не утихнет в сердце жжение –

Ты и кровь моя, и плоть.

Между нами притяжение,

И его не побороть.

Притяженье неустанное,

Так река течёт к реке.

И тоскую непрестанно я,

Как безрукий по руке,

С каждой прожитой неделею

Безысходней и нежней.

Только что же я поделаю:

Детям мать всегда нужней.

Но беда: не верю в это я…

Ах, ты боль моя и жаль,

Песня ты моя не спетая,

Неизбывная печаль.

Сергей Тумуров

Родился в 1949 году в селе Аларь Аларского района Усть-Ордынского бурятского округа Иркутской области. Окончил историко-филологический факультет Бурятского государственного педагогического института им. Д. Банзарова и аспирантуру Института истории СССР АН СССР. Во время учёбы в аспирантуре был вольнослушателем Литературного института им. А.М. Горького. Автор поэтических книг «Листобой», «Тяжесть света», «Власть двоих», «С белым инеем...», «Аристократы Азии: южнокорейский дневник», альбома «Следы сновидений...». Составитель и редактор ряда книг поэтов и прозаиков Бурятии и России. Член Союза писателей России.

Вещество весны

(триптих)

1. 21 сентября…

улыбка горы Гуннов

Родным

По склону неба и горы

под инеем предзимья –

с именем весны и гуннов –

осенних трав исход…

Извечен круг свершений –

на вершине дремлющей

горы из белой пищи –

подношения.

Улыбка синевы

пространства и горы

у подножья осени,

отражаясь в зеркале реки,

объемлет берега – притихших ив

и пожелтевшей тишины.

По-надо мной ветра –

по склону неба

облака в пути –

и неизбывны мысли

о потомках дремлющей

Горы – незабвенных гуннов…

2. Вещество весны

Полвека в прошлом веке,

хмурые года,

в дороге громко дни

считали ярые…

в никуда.

Уж четверть века –

без ответа небеса…

И в новом веке

соразмерно власти

невесомы словеса.

В тени беседки в Полдень –

белый исчезает

иней… со двора.

И весело стареет Осень –

тяжко «с ночи»

молчаливы доктора.

Бокал вина… и Осень

в кресле с книжкой

шутит: – не беда,

ещё бы с четверть века

у горы –

и рюмку чая доброго… в беседке…

Да соразмерно в полдень,

на вершине,

созерцая бесконечность,

без всякой святости и страсти

оставить –

Вещество весны –

для власти, для зимы и лета,

осени и души – горы.

3. Реинкарнация

(отрывок)

Погибшим морякам атомохода «Курск»

О Русь –

одно сплошное горе – Русь…

И я – наследник этой боли,

этой дикой нашей доли, –

из твоих объятий рвусь…

Как только вырвусь

из глубин «отрады-смерти»,

со дна прорвусь бардо…

Отраженьем – озаренья

сияющего в полнеба –

полнолуния,

с пространством холода

и тьмой манящих

в детство звёзд –

из-под сердца женщины –

конечно же, бурятки –

я вернусь к тебе,

мать-и-мачеха

Россия –

планеты родненькой

Цветок наш полевой.

Евгения Фахуртдинова

Родилась в 1990 году в Улан-Удэ. Поэт, прозаик, журналист, сценарист. Автор поэтических сборников: «Краски чувств», «Счастье в нас». Получила степень бакалавра литературного творчества в Восточно-Сибирской государственной академии культуры и искусств и степень магистра психологии в Бурятском государственном университете. Окончила Высшие литературные курсы при Литературном институте им. А.М. Горького.В настоящее время работает на радио «Русский мир» (Москва).

Уянга

Вся красота вершин, степей

Бурятии, её просторов –

В звучанье имени простого,

И имя это нужно петь...

Несёт оно мелодий трели,

Гармонии манящий звук.

Так девушку ветров зовут –

С январской родилась метелью.

Пластичность, гибкость твоих рук –

В тебе всё искренне, красиво.

Пусть будет жизнь твоя счастливой,

Как всё, что делаешь вокруг!

Пусть яркой будет, словно танго,

И полной радостных побед.

Дари всем солнечный свой свет,

Как можешь только ты, Уянга...

Дочь степей

В этой жизни, времени где нет,

бесконечных дел глухие крепи...

Дочери степей подайте степи!

Девушке, что сердцем всем – поэт...

В поисках свободы рву на части

всех возможных песен своих кнут.

В сновиденьях города зовут,

а душа в степях находит счастье...

Рассекает пламенем закат

вновь недели быструю разметку.

Мне б в квартиры суженную клетку

ветер воли в солнечных руках...

На обоях срубленный простор

не заменит тот, что степь лелеет.

Мне б исполнить главное посметь бы

в этой жизни, быстрой и простой...

Елена Жамбалова

Родилась в Красноярском крае в 1986 году и вместе с матерью и сестрой перебралась в Бурятию в 1998-м. Окончила филологический факультет БГУ, публиковалась в сборнике «Весенняя муза», участвовала в совещании молодых писателей Урала, Сибири и Дальнего Востока.

***

лучше б ты там осталась,

в тёплом барачном детстве.

суп из пакета, гречка 

выданная собесом.

помнится, вышивала, 

было красиво, честно –

алое на небесном,

алое на небесном.

верно, что света много. 

вот и пока ты плачешь

сын твой мизинцем трогает 

маленький одуванчик.

разве ты их не любишь?

разве тебе здесь плохо?

алое на небесном

сердце твоё, дуреха.

***

Раннее утро. Нам мама с сестрою наладила

По бутерброду, а мы их скормили коровам.

Холодно: иней на чёлке Ирины Геннадьевны, 

В цирк собирают автобусом нас подворово.

Все худо-бедно собрались, выходят засони,

В цирке ещё не бывали, считай первоклашки.

Вот и к последней ограде – но, скрипнув засовом,

Вышла сердитая мама Брылёвой Наташки.

Нет, не поедут! Вы, видимо, шибко богаты,

Беситесь с жиру, а нам тут не до разгула!

Тронулись. А в окошке с зарёванным братом

Грустная одноклассница промелькнула. 

Прыгают клоуны, и обезьяны, и мишки,

Только притихли, невеселы мы, ребятишки.

...Я иногда из себя, как из тёмной избы,

Молча смотрю. Без меня уезжаете вы.

***

В углублениях конских копыт застревал виноград,

Перед нами стремительный нёс свои воды Евфрат.

Наши смуглые женщины пели: Наян Наваа!

И плясало горячее солнце у них в головах.

Вот рука моя тянется, чтобы нащупать края,

За которые вытяну память из небытия. 

Там за гранью пиала полна молока, не пролей!

Там мой бронзовый предок! я наших монгольских кровей!

Потому ли мне снится, как все мы куда-то брели,

На ладонях моих до сих пор этот запах земли.

Мы глаза покрасневшие прятали за рукава...

Мы прощались с тобою, великая Наян Наваа!

Наша Родина – там, где народ, мы идём сквозь века. 

Умирая, рождаясь, на разных крича языках. 

Слепо жаждая жить, забывая завет матерей...

Но пиала полна молока. 

Не пролей.

Николай Рогалёв

Родился в 1958 году. После окончания Омской высшей школы милиции МВД СССР работал на оперативных должностях в МВД Республики Бурятии. Член Союза писателей России. Автор поэтических сборников «Право на любовь», «Вальс командира спецназа». Заслуженный юрист РБ. Награждён почётными грамотами МВД России, Республики Бурятия, Народного хурала РБ, знаком «Отличник милиции». Полковник милиции в отставке. Председатель Общественного совета МВД РБ.

Раба войны

Он скуп был на рассказы о войне, 

А если говорил, то неохотно, 

Да всё о том, как в дальней стороне 

Месила грязь раба войны – пехота. 

Я знать хотел про музыку атак, 

Про судный миг у амбразуры дзота, 

А он в ответ рассказывал мне, как 

Глотала пыль раба войны – пехота. 

Я спрашивал: «Где, батя, ордена?» 

А он опять, своё припомнив что-то: 

«Ты знаешь, самосад меняла на 

Глоток воды раба войны – пехота». 

Я гнул своё: «Ну что ты всё, ей-ей, 

Про горький пот да ржавые болота? 

Она ж царица-матушка полей, 

А ты о ней: «Раба войны – пехота». 

Он, помолчав: «Да, было и не то… 

Осталась от полка всего лишь рота. 

Но всё прошло, и слава богу, что 

Отмаялась раба войны – пехота». 

Костёр в горах

Горит в таёжной полночи костёр. 

Блуждают искры в крошеве созвездий, 

Где Млечный Путь туманом распростёрт

Над танцем двух космических медведиц. 

Вокруг огня стоит притихший лес. 

В бесплотной темноте исчезли горы. 

И кажется – к подножию небес 

Летит Луна, оставшись без опоры. 

На ветках сосен сполохи костра 

Дрожат, как сновиденья на ресницах. 

В ущельях дремлют духи и ветра, 

А нам с любимой женщиной не спится. 

Тревожат всплески наших голосов, 

Покой доисторических отрогов. 

В горах и храмах нет случайных слов – 

И тут, и там рукой подать до Бога.

Личное счастье

Мимо дома с большими окнами,

Под прицелом бабуль скамеечных

Некрасивая, одинокая

Каждый вечер проходит женщина.

Свет на ней не сходился клиньями,

Но зато рядом счастье личное –

Пацанёнок с глазами синими.

Безотцовщина симпатичная.

Вот раздолье досужим вымыслам,

Поле брани для чёрной зависти.

От кого это чадо выросло?

Кто на эту «красу» позарился?

Взгляды спину ей жгут, как трассеры.

Обернуться, ответить хочется:

Был один, не Ромео – так себе.

Просто средство от одиночества.

Был да сплыл, растворился дымкою,

Никотиновой струйкой тоненькой.

Ей оставил коляску с Димкою

И купюру на подоконнике.

Всё былое забвенью предано,

Так, пробелы в пунктирной линии.

И на маму взирает преданно

Пацанёнок с глазами синими.

Светлана Нестерова

Родилась в 1949 году в селе Венцелево Ленинского района Хабаровского края. Поэт, член Союза писателей России. Автор поэтических книг «Души взволнованной признанье», «Нести зажжённую свечу», «День прилёта стрижей и касаток», «Познаю я радость встречи», «Будет музыка вновь звучать: песни, романсы», сказок для детей «Тайна старой черепахи», «Голубые медведи», «Сказки для Полины» и др.

***

Я знаю насколько глубокий

Мой вздох. Это поиски счастья.

Я – женщиной, розой Востока

Смиряю гордыню и страсти.

Смиряю свои я желанья,

Застынув в печали жестокой.

Но жертве той нет оправданья.

Та женщина – символ Востока.

Пустыни, дороги и горы

Её аттестуют до срока.

И слышатся дивные хоры

О сказках в просторах Востока.

Когда мы по краю проходим,

Считаем: «Наверно, от рока…»

В своей же душе мы находим

Пронзительность Музы Востока.

Под солнцем палящим, средь зноя,

В могущество, веря, истока,

Мечтает о собственном бое

Та женщина, Дива Востока.

Величие Бурятии

Я воспеть всей душой желаю

Твою степь и тайгу с вязью рек.

Нет роднее, прекраснее края, –

Предки здесь начинали свой век.

И вплетались в Россию все корни,

Означая единство, родство.

Дружбы свет лучезарный и горний –

Для народов оплот, торжество.

Неподкупные златом мотивы.

Что слагают родной стороне.

Зазвенели в степях переливом,

С русской речью сплетясь в вышине.

Морин-хур тихо вторит гармошке

Над седой Баянгольской горой,

Облепиховый куст у окошка –

Явный признак природы родной.

Всё мне дорого, мило и свято –

Это звенья единой цепи.

Толь во мне половина бурята,

То ли русским рождён я в степи.

Всё сплелось воедино навеки.

Духи гор и земли говорят:

«Будет счастье тому человеку,

Кто другому как истинный брат».

Как всё выразить чётко и внятно,

Чтоб порадовать правдою слух?

В моих жилах течёт кровь бурята,

А волнует внутри русский дух.

Здесь в Бурятии наций немало,

Каждый что-то привносит своё:

Их единство, глубины Байкала –

Означает величье её!

Тэмуджин

Тэмуджин

Спецпроекты ЛГ / Многоязыкая лира России / Проза Бурятии

Теги: Алексей Гатапов , проза Бурятии

Отрывок из 4-й книги романа

Алексей Гатапов

«ЛГ»-ДОСЬЕ

Родился в 1965 году в Бурятии. Член Союза писателей России. Окончил исторический факультет БГПИ, работал учителем истории в средней школе, преподавал на кафедре педагогики БГПИ. В 2001 году окончил Высшие литературные курсы при Литературном институте им. А.М. Горького. В 2005–2007 гг. работал главным редактором литературно-художественного журнала «Байкал». Пишет прозу с 1995 года. Ведущая тема в творчестве – древняя история монголов. Автор книг «Рождение вождя», «Первый нукер Чингисхана», «Тэмуджин» (исторический роман об отроческих годах Чингисхана). Роман «Тэмуджин» в 2014 году переведён в Улан-Баторе на монгольский язык. В 2015 году вошёл в длинный список литературной премии «Ясная Поляна». В настоящее время в Китае идёт работа по экранизации романа. Перевёл на русский язык бурят-монгольский героический эпос «Шоно-Батор». В 2007-м подготовил к изданию «Монгольский исторический словарь», в 2015 году издал «Монгольскую историческую энциклопедию».

Живёт в Улан-Удэ.

…В самом конце месяца, при первых признаках настоящего потепления, дождавшись, когда южные склоны сопок наконец оголились и скот с жадностью набросился на них, утоляя многодневный голод, Тэмуджин возвратился в курень.

Поздней безлунной ночью в сопровождении Борчи с полусотней охраны он въехал в свой айл и слез с пошатывающегося от усталости коня. Он привязал поводья к коновязи, собираясь идти в большую юрту, как вдруг услышал оттуда пронзительный младенческий плач. Оторопев от неожиданности, с трудом осознавая, чей это голос (Бортэ в его отсутствие родила ребёнка), он чувствовал, что не может сделать в сторону своего дома ни шагу. Он вдруг ощутил во всем своём теле непосильную усталость, будто только сейчас на него навалилась вся тяжесть непрерывных трудов последнего времени, и – нежелание идти в юрту, туда, где теперь был меркитский ребёнок.

Он хотел присесть на корточки и передохнуть, опершись спиной о столб коновязи, но вовремя опомнился, оглянувшись на воинов охраны, не смевших без приказа сойти с лошадей.

– Вы идите к себе. Отдыхайте, – усталым, приглушённым голосом сказал он.

Те сошли с лошадей и гурьбой поспешили из айла, в сторону своих юрт. Рядом остался Борчи, но Тэмуджин сказал и ему:

– Ты тоже иди, а я немного побуду тут. Потом пойду.

Тот понимающе кивнул, наскоро привязал обоих коней и пошёл в юрту братьев.

Плач ребёнка в юрте стих, и тогда послышался говор Бортэ, она что-то приговаривала тоненьким голосом, утешая его. В голосе её Тэмуджину отчётливо слышались материнская ласка, жалость к ребёнку, и от этого вдруг разгорелись в нём неосознанная злоба, ревность.

С самой осени, с первых дней после её плена, когда он переболел душой и свыкся с беременностью жены, за все эти месяцы он не ощущал каких-то острых чувств, думая об этом. «Раз это случилось, значит, так тому и быть», – думал он, раз и навсегда решив смириться с неизбежным. Да и непрерывные заботы по улусу и войску, которыми он всё это время был занят, не давали ему раздумываться над этим.

Спокоен был он и недавно, когда увещевал Тэмугэ и говорил братьям, что примет ребёнка, и велел им отнестись к нему, как к своему. Однако сейчас, своими ушами услышав голос меркитского отпрыска, то, как громко кричит он в его юрте, Тэмуджин вдруг охватился чувством вражды, острой неприязни. Ему захотелось пойти и вырвать ребёнка из рук жены, бросить его собакам, чтобы не осталось в их айле следов её меркитского плена. Но ему тут же представилось лицо самой Бортэ при этом, её страдание, слёзы. Он знал, что жена не воспротивится ему, не скажет ни слова против, если он это сделает, не заплачет в голос, да и потом ничем не напомнит о случившемся. Но лишившись ребёнка, она будет страдать тайно, останется у неё боль на сердце, с которой будет жить дальше, а это было бы Тэмуджину невыносимо.

Вздохнув глубоко и зачем-то поглядев на звёзды, будто примечая время, он пошёл к юрте.

Войдя, он заметил, как при свете очажного огня Бортэ испуганно взглянула на него, вздрогнув, и как будто теснее прижала ребёнка к себе – тот сосал её грудь.

Встав у двери, он смотрел на них – на свою жену и сосущего её грудь ребёнка. Младенец, обёрнутый в пышное, голубоватое беличье одеяло, лежал, закрыв глаза, засыпая, и посасывал, прижимаясь крохотным лицом к соску матери.

Он вновь почувствовал, как остро и горячо вспыхнула в нём злоба, вспомнил, как прошлым летом на их поляне в горной долине Бурги Эрги три меркитских нойона надругались над его Бортэ в этой же самой юрте, а теперь их отпрыск нежился здесь. Лютая ненависть заклокотала в нём, а правая рука без его воли потянулась к рукояти мадаги на поясе.

Бортэ подняла взгляд на него и посмотрела жалобно, чувствуя, что творится у него в душе. Глаза её медленно наливались слезами, две крупные капли стекли по щекам, но она, не мигая, смотрела на него, будто говоря: «Я честна перед тобой и готова принять всё, что ты решишь».

Тэмуджин быстро остыл от её взгляда, тронутый жалостью к ней самой, молча разделся, повесил оружие на западной стене, сел на хойморе.

Бортэ, повернувшись, отложила заснувшего ребёнка в сторону и встала. Родив ребёнка, она вновь стала стройной и выглядела сильно похудевшей. Она легко и быстро прошла к восточной стене, принесла и поставила на огонь высокую железную треногу, захваченную у меркит, подвесила заранее приготовленный котелок с варёным мясом.

За Бортэ давно все заметили способность угадывать время, когда Тэмуджин вернётся из поездки, будто она чувствовала его на расстоянии, и привычку на всякий случай оставлять на ночь приготовленную еду, чтобы он, прибыв, мог сразу же утолить голод. Угадала она и на этот раз, и Тэмуджин, всегда ценивший её за это, вновь ощутил в себе тёплое благодарное чувство к ней за то, что и сейчас она не забыла про него, и теперь понемногу оттаивал душой.

Он поглощал кусок за куском мягкие, разваренные спинные части медведя с жирными прожилками, с наслаждением насыщая истомившийся от голода желудок. В последний раз он ел только утром, перед выездом из куреня девятой тысячи, находящейся на самой южной грани земель улуса.

Бортэ налила в деревянную чашу горячий суп, приправленный сухими корнями горного лука.

Выпив подряд две чаши и окончательно насытившись, он отпустил ремень на рубахе, расслабленно облокотился на подушку.

– Парень или девочка? – спросил он уже почти равнодушно.

– Парень, – тихо сказала Бортэ.

– Когда родила?

– Позавчера.

– М-м...

Помолчали.

– А с последом что сделали?

– Собаке отдали.

– Какой?

– Чёрному псу.

– Джучи?

– Да.

– Он съел весь послед?

– Сказали, что весь.

– Это хорошо. Джучи хороший пёс, его никакой ада 1 не осилит. Значит, он и будет оберегать ребёнка от чертей.

Бортэ смущённо улыбнулась, промолчав, не зная, что ответить.

– Ну, что ж, теперь надо укладывать ребёнка в зыбку – положим его в нашу, родовую, в которой лежали все мы.

Бортэ с великой благодарностью и теплотой взглянула на него, схватила его руку и прижала к своей тёплой груди. Уронив голову, она впервые за долгое время заплакала в голос, обливая его руку горячими слезами.

Тэмуджин, освобождая от неё руку, досадливо проворчал:

– И что вы за народ – женщины. Когда плохо, плачете, когда хорошо, опять плачете. Давай уж как-нибудь обойдёмся без этого, не люблю... Да и пора уже спать, завтра, я думаю, будет хлопотный день.

Бортэ засмеялась, вытирая слёзы, встала легко и быстро начала стелить. Тэмуджин посмотрел на спящего младенца, тот спал, высунув тёмное, крохотное лицо из пелёнки. Он придвинулся к нему, потянулся и осторожно взял почти невесомое тельце, завёрнутое в одеяло, склонил над ним лицо. От него пахло мягким младенческим духом, густо смешанным с родным, молочным запахом Бортэ. И как-то разом, будто тёплым ветерком сдуло с его души остатки холода и враждебного чувства.

– Ну, что, парень, – улыбнувшись, сказал Тэмуджин, – раз тебя будет охранять наш пёс Джучи, значит, и имя твоё будет – Джучи. Тогда злые духи не отличат тебя от пса и побоятся нападать.

Бортэ, сидя на постели, счастливо улыбнулась:

– Джучи 2 – хорошее имя. Настоящее, мужское.

* * *

Рано утром Тэмуджин созвал семейный совет. Мать Оэлун сходила и позвала братьев в большую юрту. Те пришли, приодевшись, в новых лисьих и выдровых шапках, в ременных поясах, нацепив серебряные ножи и огнива.

Поклонившись онгонам, братья расселись на мужской стороне. Невыспавшиеся, они молча поглядывали на мать и старшего брата, с трудом подавляя зевоту, выжидали начала.

С женской стороны сели мать, Бортэ и Тэмулун. Меркитского Хучу после поклона онгонам Хоахчин увела в молочную юрту.

Тэмуджин, оглядев всех, коротко огласил:

– По обычаю мы должны свершить обряд уложения ребёнка в колыбель.

Хасар пожал плечами, щуря глаза на огонь:

– Так всегда и делается...

– Наверно, надо будет новую зыбку сделать, – подавляя зевоту, сказал Бэлгутэй. – А кто будет её делать?

Тэмуджин сказал:

– Не надо делать новую зыбку. Будем укладывать в нашу, родовую.

Братья подняли головы, недоумённо посмотрели на него. По их лицам было видно, что они этого не ожидали.

– Как это, в нашу?.. – растерянно подал голос Тэмугэ и замолчал, опустив взгляд.

– Ну, говорите, – Тэмуджин требовательно смотрел на Хасара.

Тот, только сейчас окончательно стряхнув с себя сонливость, выпрямился на месте. Словно услышав что-то нелепое, он коротко хохотнул.

– Разве нельзя обойтись без того, чтобы укладывать его в нашу зыбку? Почему бы ему другую, такую же не сделать?

Бэлгутэй поддержал его:

– Дед Тодоен ведь говорил нам, что эту зыбку сам Хабул-хан своими руками сделал. Сказал, что это святыня рода, мол, берегите её и гордитесь, что вашей семье досталась...

– Хабул-хан часто воевал с меркитами, – подхватил Хачиун. – А тут выходит, что в эту зыбку его же врагов станем укладывать?

Высказавшись, братья смолкли. Снова установилась тишина. Бортэ сидела, опустив голову, словно сейчас шёл суд над ней самой, держа на руках младенца и напряжённо ожидая решения. Мать с недовольным лицом смотрела на ближний камень очага, сложив руки на животе. Тэмугэ растерянно поглядывал на других.

Тэмуджин, ещё вчерашним вечером испытывавший такое же враждебное чувство к ребёнку, понимал братьев. Он решил разумными доводами переубедить их. Собравшись с мыслями, он мягко заговорил:

– Все знают, что Хабул-хан воевал с меркитами. Но он воевал не ради вражды, а только чтобы утихомирить их. Он никогда не стремился разжигать войны, а наоборот, старался гасить их, чтобы всем объединиться и зажить мирно, спокойно. Это одно. А другое: если посмотреть вокруг, то кто с кем не воевал раньше? Разве вы найдёте таких? Воевали, а потом мирились, да ещё сватались, пускали общее потомство. Потому и не нужно всё время держать вражду на сердце... Да вы на себя посмотрите, мы ведь сами этой осенью ходили с оружием на своих же сородичей – киятов, да и на Таргудая, своего соплеменника. Но разве для того мы это делали, чтобы распалить вражду между нами? Нет, только чтобы усмирить их и восстановить справедливость... А Хабул-хан часто устанавливал дружбу со старыми врагами, заключал с ними союзы, этим он и укреплял свой род. И он поймёт меня, потому что я делаю всё, чтобы укрепить нашу семью. А чтобы семья наша была крепкая, у нас все должны быть равны – чтобы в будущем не было повода для раздоров. Что это будет за семья, если одни лежали в одной зыбке, а другие – в другой? Это не годится, так у нас не будет мира. Поэтому, кто раз попал в нашу семью – даже этот меркитский Хучу – тот должен быть равным со всеми остальными. Только тогда будет у нас порядок, не будет споров и дрязг. Верно я говорю? – Тэмуджин посмотрел на Хасара.

Тот пожал плечами и промолчал. Глаза его насторожённо, как у собаки, когда она увидит что-нибудь недоступное её разуму, бегали, переходя с одного предмета на другой. Было видно, что он раздумывает над его словами.

Тэмуджин посмотрел на остальных.

– Кто хочет сказать? Гово­рите.

Братья молчали.

– Вы согласны со мной? Или против?

Хасар, как было видно, так и не придя ни к какому твёрдому решению, неуверенно проговорил:

– Ну, ты всегда сам думал за нас. Ты и решай теперь...

Тэмуджин, недовольный его ответом, спросил:

– А вы разве не должны думать вместе со мной, заботиться о будущем семьи?

Тот снова пожал плечами. Помолчав, он сказал открыто:

– Я в таких делах не понимаю. Если спросишь, как поступить с каким-нибудь врагом, я знаю, что сказать. Здесь – не знаю. Может быть, и верно говоришь, но сделаю так, как ты решишь.

Остальные сидели, отрешённо насупившись, опустив головы.

Тишину прервала мать, она решительно сказала:

– Ты наш нойон, ты будешь отцом ребёнка, значит, главное слово за тобой, а уж мы во всём тебе подчинимся. Сейчас мы решили это дело в своей семье, но по обычаю нужно согласие и других сородичей. Поэтому на обряде должны присутствовать твои дядья и двоюродные братья, чтобы в будущем никто не мог сказать, что было какое-то нарушение, а потому, мол, незаконно.

– Мы их позовём, – сказал Тэмуджин.

– Позвать-то позовём, но приедут ли они? Однажды они нас приглашали к себе, когда мы летовали в ононских горах, но ты отказался идти к ним. Как бы они не припомнили нам это.

Тэмуджин задумался. Поразмыслив, он пожал плечами:

– Ну, тогда был другой случай. Они меня не на родовой обряд приглашали, а жить с ними. А я решил жить отдельно, и они знают, почему: потому что они бросили нас, предали нашего отца. А сейчас мы их приглашаем на обряд, и они обязаны приехать. Да у них теперь и повода нет отказаться. Вот и на этой облаве мы с ними вместе были, в одном крыле, даже вместе побрызгали нашим предкам. И живём теперь мирно, рядом, хоть и не в одном курене.

– Они нарочно могут не приехать. Чтобы потом очернить тебя перед соплеменниками, обвинить, что принимаешь в свой род чужих.

Тэмуджин снова задумался. То, что говорила мать, имело резон, в будущем это могло стать каким-то пятном на их семье. Но он махнул рукой, решительно сказал:

– Ну, если так, пусть не приезжают. Дело это касается нашей семьи, как мы сейчас решили, так и будут поступать наши потомки, ни у кого не будут спрашивать. Я их приглашу, а они пусть решают, приехать или отказаться. Но одного из них, для порядка, я смогу попросить приехать.

– Кого же это? – спросила мать.

– Унгура.

Та удивлённо посмотрела на него.

– Этот-то чем лучше других? Не он ли задирал нос, когда дядья хотели отобрать наше знамя?

– Я с ним разговаривал на облавной охоте. Видно было, что он не держит вражды на меня, да и по разговору видно, что поумнел за это время. Думаю, он приедет, если позову. Ещё я приглашу Кокэчу, он знает всех наших предков. Будут ближние нукеры отца, деда Бартана, они тоже будут за нас просить, и предки нам не откажут. Вот и будет всё по закону.

– Хорошо, – мать помолчала, раздумывая, и сказала: – Тут есть ещё одна сторона, и мы должны обговорить это сейчас.

Все посмотрели на неё.

– Просто усыновить ребёнка и растить его в семье – это одно, – мать внушительно смотрела на Тэмуджина. – Но иное – укладывать его в родовой зыбке: тогда он станет наследником, наравне с другими детьми...

– Знаю, – твёрдо сказал Тэмуджин. – Потому я сейчас выношу закон: если у меня потом будут другие дети, то этот ребёнок станет наследником наравне со всеми. Если других детей не будет, и я умру рано, то всем улусом будет править Хасар, а этому ребёнку должна достаться равная со всеми доля.

– Ты это окончательно решил? – строго переспросила мать, испытующе глядя на него.

– Да.

– Что ж, так мы и сделаем, если это случится... – она подала знак Бортэ и та принесла маленький кувшин с арзой. – Выпейте за свой закон, и чтобы потом я иного не слышала, если наступит пора исполнить его.

Тэмуджин отлил несколько капель на огонь, затем поднялся с кувшином и чашей в руках, подошёл к онгонам. Обращаясь к предкам поимённо, прося благословения, отлил перед каждым онгоном по нескольку капель. Вернувшись, он наполнил чаши на столе. Взяв свою чашу, он снова оглядел братьев.

– Все согласны с моим решением?

– Да, – сказал Хасар, и за ним повторили остальные.

– Кто не согласен?

Все промолчали.

– Тогда выпьем и будем держаться этого закона до конца.

Хасар и Бэлгутэй выпили одновременно с ним до дна, а младшие пригубили свои чаши и отдали Тэмуджину. Тэмуджин пригубил от каждой и передал матери. Та пригубила одну и отдала Бортэ, другую выпила сама. Бортэ пригубила и отдала Хасару. Тот выпил половину, остальное отдал Бэлгутэю. Закон в семье по новорождённому ребёнку был принят.

Затем стали обсуждать проведение обряда. С приглашением к сородичам решили отправить Хасара с Бэлгутэем.

– Поезжайте сейчас же, – сказал им Тэмуджин.

– А кому передать? – спросил Хасар. – Дяде Даритаю? Он ведь самый ближний.

– Нет, – Тэмуджин подумал. – Ему не надо.

– Почему?

– Потому что он, самый ближний нам человек, предавал нас наравне с другими. Сейчас там всеми заправляет Алтан, ему и передайте наше приглашение, скажите, что зовём всех. Если он не примет, заедете к Унгуру ночевать и скажете, что я хочу с ним встретиться. Пусть приедет вместе с вами или назовёт место и время встречи.

После утренней еды они под присмотром матери оделись в лучшие одежды и, взяв из своего подросткового отряда два десятка нукеров, выехали из куреня на восточную сторону.

* * *

Киятские нойоны, получив приглашение от семьи Тэмуджина, тоже собрались на свой совет.

Алтан принял послов с приличествующим уважением, не глядя на их юность и то, что они ему родные племянники, всего пять-шесть лет назад бегавшие по куреню сопливые и голопузые, вежливо выслушал их и велел накрыть для них стол. Поговорив немного, порасспрашивав о здоровье матери Оэлун, о других новостях в их семье, он оставил с ними Хучара с Тайчу, а сам вышел. Созвав в малую юрту братьев со старшими племянниками, он надолго уединился с ними.

О том, что жена Тэмуджина понесла от меркит, кияты были наслышаны ещё осенью, вскоре после меркитского похода. Обсудив такую новость между собой, они тогда пришли к мнению, что это, должно быть, наказание ему за чрезмерную гордость. Тогда же они предположили, что Тэмуджин отправит жену обратно в её род, откажется от неё. Но время проходило, тот не отправлял её никуда, а наоборот, поступали слухи, что он по-прежнему живёт с ней и, как будто, даже дружно. Удивляясь этому, они гадали между собой, как он в таком случае поступит с чужим ребёнком.

– Как-нибудь догадается, как избавиться от чужака, – уверенно говорил Даритай, когда в очередной раз у них заходил разговор об этом. – Тэмуджин, надо признать, парень не промах, найдёт какой-нибудь способ.

– Ещё не хватало, чтобы в нашем роду меркиты затесались, – возмущённо повторял Бури Бухэ. – Ясно, что он должен уничтожить такого приблудка.

Алтан проницательно выстраивал догадки:

– Убить-то не убьёт, он, как и отец его, постарается приличие соблюсти, да и Оэлун не такая, но выход они найдут.

Но теперь, узнав, что Тэмуджин не только не думает избавляться от ребёнка, но ещё собирается принимать его в семью, свершать родовой обряд, который полагался только кровным наследникам, все они были несказанно удивлены.

– Этому поверить нельзя! Что слышат мои уши? – Даритай первым выразил возмущение, выслушав Алтана. – Да он что, совсем голову потерял с этой своей хонгиратской сукой? Не-ет уж, хватит, хватит ему сумасбродничать, это не детские игры... Слышишь, Алтан, нельзя нам позволять такое, надо поехать к нему и заявить, что мы против... Вот до чего дошёл без родительского кнута, уж что-что, а этого Есугей не допустил бы. Ведь это же надо дойти до такого! Ладно, что знамя не хотел отдавать, но теперь-то... ясно, что никто из предков не одобрит такого.

С ним был полностью согласен Бури Бухэ.

– Да я давно вам говорил! – кричал он, покрывая другие голоса. – Ещё когда он отказался идти к нам из ононских гор, когда за ним охотился Таргудай, я первый сказал, что он сума­сшедший...

– Позор на всё племя! – злорадно улыбаясь и глядя на дядей, говорил Сача Беки. – Видно, так он жену свою ублажает, а та уж взяла его в свои руки. Верно сказано: хороший мужчина холит коня, а плохой – жену.

– Так и скажем, – повторил Даритай, – мол, в своём айле делай, что хочешь, а это дело всего рода касается, и мы не позволим.

– Поедем! – с готовностью кричал Бури Бухэ. – Я первый скажу. Хватит ему беситься, пора и за ум браться.

Лишь Унгур сидел, не проронив ни слова, искоса поглядывая на других, да Алтан, не слушая никого, всё думал о чём-то про себя. Наконец, придя к какому-то решению, он поднял руку, требуя тишины.

– Это ясно, что принимать в свой род вражеского отпрыска, да ещё от таких чертей, как меркиты, – это то же самое, что преступление. Но мы не будем ему препятствовать, пусть он это делает.

– Как это – пусть делает? Что ты говоришь? – удивился Бури Бухэ. – Да что это такое, ещё меркитского отродья среди нас не хватало...

Даритай и остальные выжидающе смотрели на Алтана.

– Я же не спорю с тобой, я тоже говорю, что это нехорошо, – тот с тонкой улыбкой смотрел на него. – Я тоже считаю, что это худшее, до чего можно дожить. Но мы не будем мешать ему, потому что этим он только себе делает плохо, а не нам. На него это пятно и ляжет. Сача Беки правильно сказал: это позор на всё племя. Так и есть, теперь к такому человеку не будет доверия у соплеменников, с таким никто не захочет знаться, а это нам на руку. Он сам себя ослабляет, себе же роет яму. Понимаете? При этом Джамуха усиливается, и мы будем при нём. Так что пусть Тэмуджин усыновляет того меркитского отпрыска. И мы, пожалуй, поедем к нему, раз он нас приглашает. Поехать надо, чтобы не разозлить его лишний раз, не настроить против себя. Кто знает, как в будущем жизнь повернётся, может быть, он ещё будет нам нужен, потому и не нужно ссориться с ним. Поедем, зато не дадим ему повода сказать, что мы в чём-то были против него. Посидим, посмотрим на всё и вернёмся, от этого с нас не убудет. Пусть он делает своё, а у нас будет ещё одна стрела против него – потом мы всегда сможем указать людям на этот его изъян... Но сейчас мы не будем препятствовать ему: пусть себе роет яму, а мы даже поможем ему. Ну, что, верно я говорю?

Даритай, уже при последних словах смотревший на него с улыбкой, хлопнул его по плечу.

– Очень хорошо ты придумал! Я ведь всегда говорю: ты настоящий мудрец. Так и сделаем, пусть он роет себе яму. Так даже лучше.

– Да делайте вы, как хотите! – махнул рукой Бури Бухэ. – Не понимаю ничего я в ваших хитростях. И я не поеду к нему... Архи у меня своего хватает, а у такого человека я пировать не буду.

– Я тоже не поеду, – сказал Сача Беки. – Я и видеть его не хочу.

– Правильно говоришь, Сача, да ты весь в меня пошёл! – вскрикнул Бури Бухэ, обрадованно глядя на него. – Пусть хитрят да договариваются другие, а мы с тобой не такие, верно? Мы можем только прямо говорить!..

Даритай испуганно оглянулся на них:

– Как это вы не поедете? Ехать, так всем!

Алтан, поразмыслив про себя, положил руку ему на плечо.

– Пусть не едут, может быть, это и хорошо. Пусть люди увидят, что мы не одобряем, а поехали только из приличия.

Даритай, оглядываясь то на Бури Бухэ, то вновь поворачиваясь к Алтану, раздумывая, под конец сказал:

– Да и я, пожалуй, не поеду... нет... а ну, уж, ладно, тоже съезжу. Зато потом он не сможет ни в чём нас обвинить.

Алтан насмешливо посмотрел на него:

– Вот и хорошо. А то я подумал было, что мне с одним Унгуром придётся ехать.

1 Ада – у монголов-язычников тип злого духа, часто нападает на младенцев.

2 Джучи, дзучи (монг.) – кусачий. Джучи – отец хана Батыя, основателя Золотой Орды.

Спасительное двуязычие

Спасительное двуязычие

Спецпроекты ЛГ / Многоязыкая лира России / Литературный портрет республики

На открытии муниципального районного центра бурятского языка и культуры «Алтан Соёмбо»

Теги: Бурятия , литература , культура

Основные тенденции развития бурятской словесности

Особенности национального логоса, усвоение параметров своей культурной идентичности вместе с общим отечественным литературным процессом отражены в современной бурятской литературе.

Вопрос самобытности бурятской литературы тесно связан с историческим прошлым и современным бытием нации. Писатели в лучших своих творениях становятся выразителями духовного опыта народа и его исторического пути. В современной литературе шаманские корни, крепко связанные с народными традициями, с явлениями живой и неживой природы, с обожествлением предков и культом чистоты, отражают сущность восприятия мира. Духовное богатство буддийской философии, принцип связи и единства всего Космоса лежит в основе философских раздумий современных бурятских авторов. Сегодня в современном бурятском романе необходимо выделить историческую тему с углублённым обращением к своим монгольским корням, истории всей Центральной Азии.

Исходя из факта, что русскоязычное творчество бикультурных авторов в России относится к национальной литературе, можно выделить литературно-художественный билингвизм (двуязычие) как культурный феномен в бурятской литературе. Исторический роман Владимира Гармаева «Десятый рабджун» (2010), написанный на русском языке, в тематическом аспекте является актуальным и новым произведением. Трилогию вполне можно отнести к роману века по исторической значимости и пространственно-временной концепции. В романе-эпопее отдельный герой связан с историей не только одного племени хори, но и всего монгольского мира. Выявлены роль и значение легендарных личностей бурятской истории и мифологии, таких как Бальжин хатан, Бабжа Барас Батор. Как мы знаем, суметь воплотить всечеловеческий смысл в частных судьбах и личных переживаниях героя – одно из высших критериев романного жанра. Множество этнографических деталей, конкретных обрядовых ритуалов, впервые описанных автором, открывают с новых ракурсов ментальную суть нации. «Десятый рабджун» В. Гармаева, как исторический роман имеет огромное познавательное значение и является новой страницей в постсоветском романном жанре.

Продолжает тему истории монгольских народов прозаик, член Союза писателей России Алексей Гатапов, также пишущий на русском языке. Начиная с первых повестей и рассказов, тема истории древних монголов стала ведущей в творчестве А. Гатапова. «Первый нукер Чингисхана» (2005), исторический роман «Тэмуджин» (2010), авторизованный перевод эпоса «Шоно-Батор». Роман А. Гатапова «Тэмуджин» посвящён одной из самых в мировом масштабе раскрученных тем в современном искусстве. И надо признать, что он нашёл в этой теме совершенно новый собственный ракурс видения Личности тысячелетия. Роман посвящён детским и юношеским годам Чингисхана, становлению его характера и утверждению собственных ценностей. Необходимо отметить как мастерство зрелого художника цельность объектно-действенной основы романа, со стороны поэтики композиции – многообразие «точек зрения» как автора, так и персонажей. Алексей Гатапов – один из наиболее читаемых авторов на всём сибирском пространстве.

Новым явлением в бурятской прозе представляется роман Цыдыпа Цырендоржиева «Не всегда бывает день» (2013). Материалом для романа послужила «Автобиография» А. Доржиева, изложенная в стихах под названием «Занимательные заметки: Описание путешествия вокруг света». Впервые за много лет издано панорамное художественное произведение на бурятском языке о жизненном пути известного общественного деятеля, мыслителя, философа Агвана Доржиева. Роман композиционно выстроен как ретроспективная картина жизни главного героя – Анжуур ламы. Книга интересна философскими размышлениями автора и героя, способ передачи эмоционального состояния Анжуур ламы – внутренний монолог. Автор романа психологически точно и с тонким пониманием описывает переживания и эмоции главного персонажа.

В художественной структуре современной поэзии отражены традиционные для данной культуры, тесно связанные с мифом, ритуалом, религией, семантические поля художественных образов, пространственные и временные ориентиры, закономерность их коннотации. Особый лирический универсум в поэзии создаётся не только использованием дописьменных национальных кодов, культурного и эстетического топоса Центральной Азии, но и многосторонними связями с мировоззрением и художественными принципами русской и мировой литературы. Необходимо отметить системное использование многообразия форм монгольского стихосложения в разных поэтических жанрах. Через осмысление вечных тем и традиционных ценностей в контексте перемен, происходящих в обществе и внутри самого человека, идёт процесс обновления поэтической речи в извечном стремлении сказать своё сокровенное слово о времени и о себе.

Поэты, пишущие на русском языке, открыли новую страницу в поэзии, сумев воплотить национальный дух и восприятие мира на ином уровне. Последние годы отмечены возросшей творческой активностью Баира Дугарова, выразившейся в создании ряда произведений нового жанра, стихосложения и композиции («Сутра мгновений», «Азийский аллюр», «Степная лира»), определяющих лицо современной бурятской поэзии. «Сутра мгновений» – философский дневник, написанный в прозе и поэзии. Стихотворения, углубляющие и развивающие мысли художника, несут основную семантическую нагрузку в дневнике, раскрывают богатство и особенность внутреннего мира героя. Прозаическая часть состоит из вставных новелл, преданий, рассказов, где организующим началом являются повествования о чувствах и ощущениях автора. Сборник стихотворений Баира Дугарова «Азийский аллюр» (2013) – знаковое явление в современной бурятской поэзии. В этой книге автор использует всё многообразие динамики средств и приёмов бурятского родного традиционного стихосложения в сочетании с новейшими тенденциями организации текста на русском языке.

Оригинальность, свое­образие, свежесть поэтического языка, непохожесть интонации, широта интересов от мировой культуры до фольклора – всё это отличает творчество Амарсаны Улзытуева, представленное в книге «Новые анафоры» (2016). По словам Евгения Рейна, он «создал для себя свою собственную, особую поэтическую систему, по существу не имеющую аналогов ни в современной русской поэзии, ни в мировой». Мировоззрение кочевника и современного интеллектуала своеобразно сочетается в органическом единстве в поэзии Амарсаны Улзытуева. Разветвлённая мифопоэтика, понятийно-смысловая многоплановость, углублённый психологизм, монтаж, звуковые и межжанровые эксперименты – характерные черты поэзии Амарсаны Улзытуева.

Сборники стихотворений известного бурятского поэта Галины Раднаевой, изданные в последние годы, известны читателям только в оригинале или с подстрочным переводом. В её поэзии отражено многообразное богатство бурятского языка с диалектными и разговорными особенностями, редко используемыми фразеологизмами, фольклорными образами, нестандартными метафорами и сцеплением далёких образных планов. В творчестве поэта философское осмысление бытия сочетается с нравственными поисками, что создаёт психологически насыщенный художественный мир.

Несомненным достоинством считаются переводы произведений национальных авторов, творчество которых благодаря русскому языку стало достоянием многонациональной российской словесности. Анализ национальной литературы тесно связан с проблемой художественного перевода текстов. Основная проблема при переводе бурятской литературы в том, что переводчик, не владея языком оригинала, текст переводит с подстрочника. Переводить прямо с языка оригинала или с подстрочника – это две разные задачи. В идеале предпочтительны прямые переводы с языка на язык, образцы которых видим в мировой и русской классике. Но необходимо заметить, что сегодня национальная литература России почти не переводится, и можно дополнить, что мы не владеем литературной ситуацией на родном языке в регионах.

В целом современный этап развития поэзии отмечен доминирующим положением таких направлений, как актуальная тема, структурные, лингвистические и стилистические новации. В современной бурятской литературе с точки зрения проявления в ней устойчивых знаков следует отметить главенствующее положение национальных традиционных кодов в контексте культурных кодов эпохи.

Людмила Дампилова,

доктор филологических наук

Оглавление

Кремлёвский совет Трудный год? И пёс с ним! Костыли отброшены На взгляд трезвого… Культура равноудалённости Фотоглас № 51-52 Держите ремни пристёгнутыми! Культурное пространство России: назад в прошлое? Хранитель слова Конъюнктура или зов сердца? По волнам своей памяти Писать и петь по-русски Покуражились на славу Трёхкнижие № 51-52 Гобелены бахтинской судьбы Насыщенность иной реальностью Дайте всего лишь день! Русский даос Глобальное мышление и рыжие коты Наш ответ „глотателям газет“ Всё для читателя Бунт чувственности, Как сыграть судьбу? Когда строку читают с чувством „Командовать парадом буду я!“ Для Курска нет понятия „провинция“ Работать и чаще улыбаться! Святочные ужастики Эх, хорошо иметь коттеджик в деревне Кому мешал пёс? Событий бешеный галоп Душою к небу ближе Ритмы нового времени Потомки дальше в путь возьмут Та же всё штукатурка : Empty data received from address Новогодние карикатуры Новогодний тост Плюс ещё пятеро Пёс его знает Жизнь собачья Анекдот под Новый год Новые породы собак, выведенные к году Собаки Рождественская история Вспоминая классика и друга Раньше срока не печалься Закрытие года Горсточки земляничных строк Качнутся чайки на волне Тэмуджин Спасительное двуязычие Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg