«Литературная Газета, 6602 (№ 24/2017)»

Литературная Газета, 6602 (№ 24/2017) (fb2) - Литературная Газета, 6602 (№ 24/2017) 1827K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Литературная Газета

Заклинаю – помните!

Заклинаю – помните!22 июня – День памяти и скорби

Общество / Первая полоса

Рождественский Роберт

Июнь 1941 года

Фото: Анатолий Гаранин (РИА Новости)

Теги: день памяти и скорби , Великая Отечественная война 1941–1945 гг.

Не плачьте!

В горле

сдержите стоны,

горькие стоны.

Памяти

павших

будьте

достойны!

Вечно

достойны!

Хлебом и песней,

Мечтой и стихами,

жизнью

просторной,

каждой секундой,

каждым дыханьем

будьте

достойны!

Люди!

Покуда сердца

стучатся, –

помните!

Какою

ценой

завоёвано счастье, –

пожалуйста,

помните!

Песню свою

отправляя в полёт, –

помните!

О тех,

кто уже никогда

не споёт, –

помните!

Детям своим

расскажите о них,

чтоб

запомнили!

Детям

детей

расскажите о них,

чтобы тоже

запомнили!

Во все времена

бессмертной Земли

помните!

К мерцающим звёздам

ведя корабли, –

о погибших

помните!

Встречайте

трепетную весну,

люди Земли.

Убейте

войну,

прокляните

войну,

люди Земли!

Мечту пронесите

через года

и жизнью

наполните!..

Но о тех,

кто уже не придёт

никогда, –

заклинаю, –

помните!

из поэмы «Реквием», 1962

Продолжение темы на стр. 4, 5, 14, 15

Ключевое слово – „человек“

Ключевое слово – „человек“

Политика / Первая полоса / Прямая линия

Теги: Владимир Путин

15 июня миллионы людей следили за ходом «Прямой линии» с Владимиром Путиным, 15-й по счёту. Президент был в эфире 3 часа 56 минут.

За это время ему задали 73 вопроса. С большим отрывом лидировали социальные и экономические проблемы – 35 вопросов. Всего президент произнёс более 16 тысяч слов. Чаще всего – слово «человек» (93 раза). Это подтверждает основную направленность разговора – внимание к конкретным жизненным ситуациям людей. Так же часто он употреблял глаголы действия – «сделать» (50 раз), «делать» (37 раз).

Продолжение темы на стр. 2

Знакомый незнакомец

Знакомый незнакомец

Книжный ряд / Первая полоса / Книга недели

Теги: Алексей Баталов , Сундук артиста

Алексей Баталов. Сундук артиста М. Кучково поле 2016 256 с. 2000 экз.

Как здорово, что Алексей Владимирович Баталов, народный артист и Герой Соцтруда, лауреат массы премий и обладатель массы званий, писал книги. Теперь, когда мы простились с дорогим нам человеком, настоящим русским интеллигентом, не сыгравшим за свою длинную жизнь в кино ни одной проходной роли, осталась возможность взять в руки его воспоминания и ещё раз прочитать о ролях, которых было немало – от «Дамы с собачкой», «Летят журавли» до оскароносной картины Владимира Меньшова «Москва слезам не верит». В его доме хранилось немало уникальных фотографий дорогих его сердцу людей, настоящих семейных реликвий. Многие из них напечатаны во втором, исправленном издании. Алексей Владимирович заботливо сложил их в сундук, который теперь может открыть каждый. И увидеть, к примеру, замечательные картины Баталова – он серьёзно занимался живописью у знаменитого Фалька; прочитать его сказки, написанные вроде совсем не для детей.

Молодой Алексей Владимирович уступал свою комнату в гостеприимной квартире Ардовых на Большой Ордынке Анне Ахматовой. Разве это не могло не сказаться на его жизни и судьбе? Остались фильмы и радиопостановки, не забудется редкий по красоте голос великого артиста. И ещё книги. Как говорится, рукописи не горят.

Враг ли Америка?

Враг ли Америка?

Политика / События и мнения / Эхо события

Суздальцев Андрей

Фото: РИА Новости

Теги: Владимир Путин

Президент РФ снижает градус антироссийской истерии

На состоявшейся 15 июня «Прямой линии» с Владимиром Путиным основной темой его разговора с людьми стали сложные социально-экономические проблемы России, вопросы внутренней политики. Часто заходила речь об эффективности работы в регионах. Но граждан волнуют не только дороги, зарплаты, жильё или медобслуживание. Задавались вопросы и по внешней политике.

Если анализировать выступления Владимира Путина последнего времени, начиная с пресс-конференции на Петербургском международном экономическом форуме, то можно заметить, что глава государства будто бы итожит сложный период формирования новой внешнеполитической платформы России в сильно изменившейся после выборов президента США международной обстановке. На «Прямой линии» Путин фактически «отшлифовал» наиболее обсуждаемые аспекты новой российской международной концепции.

В принципе позиция РФ по ключевым внешнеполитическим вопросам, которые окажутся в повестке июльской встречи Путина и Трампа, уже доведена до российской и международной общественности. Благодаря запущенному в США на кабельном канале Showtime политико-документальному сериалу Оливера Стоуна о президенте России американский политический класс получил возможность, как говорится, «из первых рук», а не из интерпретаций CNN, получить представление о российских взглядах на злободневные вопросы.

Касаясь взаимоотношений между Москвой и Вашингтоном, президент России отмечает, что «фундамент взаимного сотрудничества разрушен» и сами отношения находятся на «низшей точке со времён холодной войны» (Санкт-Петербург). Основываясь на оценках Путина, можно говорить, что в настоящее время усилиями влиятельной части американского истеблишмента диалог между двумя самыми мощными ядерными державами предельно затруднён.

Глава российского государства подчеркнул, что в основе столь критично сложившихся отношений между РФ и США лежит раскол американских элит, использующих фактор России как оружие для внутриполитической борьбы.

Наш президент напоминает американскому политическому классу, забывшему опыт Карибского кризиса, об угрозе ядерного конфликта. Очевидно, что перспектива глобальной дестабилизации стала заложницей схватки между конкурентами за власть в США.

В то же время демонизация России, включая обвинения Москвы во вмешательстве в президентские выборы 2016 года, объективно снижает возможности даже для дипломатического диалога.

Учитывая, что повестка российско-американской встречи в общих чертах сформирована, Путин в последние недели пытается снизить накал охватившей Вашингтон, а следом за ним и весь западный мир антироссийской истерии.

В канун намеченного разговора президентов США и Украины Владимир Путин, предвидя попытки Киева добиться от Вашингтона поддержки в своём противостоянии с Москвой, отметил, что «мы готовы к конструктивному диалогу с США…» по урегулированию ситуации на Украине. И заранее предложил Вашингтону не разворачивать на июльской встрече конфронтацию по этой тематике.

В итоге на «Прямой линии» Путин, несмотря на то что 14 июня 2017 года сенат США уже проголосовал за одобрение законопроекта о новых санкциях против России, заявил, что «мы не считаем Америку своим врагом». Тем самым он предлагает Трампу открытый обмен мнениями по злободневным проблемам современного мира.

Фотоглас № 24

Фотоглас № 24

Фотоглас / События и мнения

21 июня отмечает день рождения мэр Москвы Сергей Собянин. Последние семь лет развитие экономики российской столицы, её сложнейшей инфраструктуры, повышение качества жизни горожан – всё это напрямую связано с его деятельностью на посту главы московского правительства. Опыт и профессио­нализм мэра позволяют городу идти в ногу с прогрессивными тенденциями, присущими ведущим мировым мегаполисам. Остаётся лишь пожелать Сергею Семёновичу здоровья и сил для решения глобальных задач, стоящих перед столицей.

К станку, ребята!

К станку, ребята!

Колумнисты ЛГ / Очевидец

Воеводина Татьяна

Теги: общество , политика , образование , экономика

Глава Роструда Всеволод Вуколов на площадке ПМЭФ-2017 сказал: «На сегодняшний день главная (проблема) для предприятий – они не могут найти специалиста в инженерной отрасли…»

Недавно Минобрнауки сообщило, что снизило число бюджетных мест на специальности «экономика» и «юриспруденция», поскольку не востребованы у работодателей.

Мысли – верные, но факты таковы, что процентов 70 студентов изучают нечто непринуждённо-гуманитарное: юриспруденцию, культурологию, социологию с рекламой. Есть даже профессия «переводоведение и межкультурная коммуникация»!

Понять можно. Образование стало бизнесом. Частные институты – чуть ли не в любой подворотне. Чему можно там научить? Ясное дело, только чему-то разговорному – не нужны ни лаборатории, ни мастерские, ни научно-производственная база – вообще ничего. Разве что квитанция об оплате, зачётка и в конце бланк диплома. Как бизнес – идеально!

Однако если общество желает двигаться вперёд, подавляющее большинство молодёжи должно получать естественно-технические специальности. Вершин достигнут не все, но на старт выйдут сотни тысяч.

Будучи в Южной Корее, вычитала в газете, которая издаётся и на корейском, и на английском, что более 70% молодых корейцев учится по естественно-техническому профилю.

Преобладание гуманитарного образования могут позволить себе народы, которым сказочно повезло: на них работают другие. Это страны традиционного Запада. Они могут позволить своей молодёжи массово овладевать историей искусств или лингвистикой с журналистикой. Хотя и технических специалистов, конечно, там готовят.

Нам же надо отстраивать страну своими руками. Развивать передовую промышленность, притом не обязательно нано- и ино-, двигать сельское хозяйство, изобретать и внедрять новые технологии, не повторяя зады западной мысли. Целые отрасли нужно воссоздавать. Например, станкостроение – от него остались рожки да ножки. А ведь было второе в мире… Без станкостроения всегда будем технически зависимы. Словом, нужна многоотраслевая промышленность, удовлетворяющая потребности страны. Мои родители рассказывали, что в их время по-настоящему престижным было техническое образование. Нам нужно возродить такой подход к делу, такую атмосферу в обществе.

Стоит гигантская задача: переориентировать профессиональную структуру населения, стать снова народом инженеров, учёных и рабочих, а не офисных сидельцев, болтунов и мелких гешефтмахеров. Надо разворачивать сознание молодёжи от «лирики» к «физике», в том числе на ТВ, где «ищут таланты» лишь в одной сфере – певцов, фокусников, говорунов.

Тут нас ждёт подстава: ценные специалисты могут уехать за границу. Это мировое явление – высасывание мозгов из бедных стран в богатые, где выше зарплаты. Начиная этот поворот, надо предусмотреть, чтобы с технических специалистов был строгий спрос плюс хорошая зарплата, жильё. И конечно, главный мотивирующий фактор – участие в большом деле. Моё поколение, к сожалению, было этого лишено.

Так что же – гуманитарии не нужны вовсе? Нужны. Но в умеренных дозах. В СССР было пять-шесть престижных журфаков на всю страну, теперь их в одной Москве по числу – с десяток. Есть ещё мировой тренд. В Германии мне рассказывали, что многие выпускники факультетов философии и социологии вынуждены в связи с этим идти в… таксисты.

Дерзну предположить, что знаменитый ИФЛИ (Московский институт философии, литературы и истории) оказался столь щедрым по выпуску талантов потому, что был он – один. Людей обучилось за десяток лет существования – 230 человек; смехотворные по нынешним временам цифры. Потому и народ получился – отборный. Это правильный подход.

Разные обелиски

Разные обелиски

Политика / Мир и мы / Что говорят, что пишут

Запорожец Наталья

С востока ли грозит опасность независимой Венгрии?

Теги: Россия , Венгрия , Евросоюз , СМИ

Будут ли спорить памятники на площади Свободы?

Тема России в венгерских СМИ возникает с завидной регулярностью. Это и дань моде, и политическая конъюнктура, и хороший способ привлечь внимание аудитории. Россия для венгров – раздражитель, и порой российская проблематика представляется в экзотическом виде.

Так, например, крупный информационный портал magyaridok.hu предлагает зловещий образ России: «Новый герой – российский хакер, который в тёмной комнате перед мерцающим экраном стучит по клавиатуре, как повелел ему Путин». Картина дополняется ещё одной символической фигурой, характеризующей Россию, это – «журналист, продуцирующий фальшивые новости и просчитывающий, какое влияние будет иметь его ложь на данные исследований общественного мнения». При этом автор статьи не склонен преувеличивать значимость русских хакеров и даже обижается за хакеров Китая, США, Индии, Ирана и Израиля, они, дескать, тоже мастера.

Венгерское общество как будто старается найти баланс между укоренившимися в Европе антироссийскими стереотипами и здравым смыслом.

Тут можно увидеть и антироссийскую демонстрацию, куда жители Будапешта выходят с транспарантом «Мы не будем колонией», но, с другой стороны, нельзя не отметить, что в Европейском союзе позиция Венгрии по «русскому вопросу» становится всё более независимой. За это ЕС уже не раз угрожал разного рода санкциями и лично главе правительства Виктору Орбану, и в целом стране.

Похоже, многие в Венгрии понимают, что Россия, пусть это и парадоксально, гарантирует Венгрии независимость. Например, в вопросе энергетической безопасности.

Характерно высказывание министра иностранных дел и внешней торговли Петера Сийярто: «Принципиальный интерес Венгрии в том, чтобы газ поступал ещё по одной ветке». После Петербургского экономического форума министр сообщил венгерскому агентству MTI, что Венгрия, Россия и Сербия возобновляют переговоры о строительстве газопровода по прежней трассе Южного потока, пусть и меньшей мощности. Это реальный план, считает Сийярто: Россия готова к его осуществлению, есть такие возможности у Венгрии и Сербии.

Можно назвать знаковым и его интервью польской газете «Salon24», где министр Сийярто заметил, что знает, с какой опаской относятся поляки к русским, но у венгров на то нет оснований: «Я не поляк, у меня не польское мышление. Я – венгр, и у меня наша история. Мы не видим угрозы в России. Точка».

Популярный венгерский портал 444.hu также процитировал Сийярто: «Нам нужно отстаивать прагматичные отношения с Россией. Почему? Потому что это один из наших важнейших торговых партнёров, и в Центральной Европе – нравится кому-то или нет – играет большую роль. Это факт. 85% нашего газового импорта даёт Россия. Поэтому невозможно обойтись без диалога. Если НАТО говорит, что необходимы диалог и сдерживание, то к этому нужно относиться серьёзно. Вот и мы не только о сдерживании говорим, но и о диалоге».

И действительно Венгрия сотрудничает с Россией. Даже в такой деликатной сфере, как телекоммуникации. Авторитетный венгерский деловой портал index.hu сообщает, что российская компания оснастит будапештское метро сетью Wi-Fi. Или, например, другая область сотрудничества: именно россияне займутся обновлением подвижного состава метро венгерской столицы. Пять метросоставов из подмосковных Мытищ уже поставили в Будапешт, сообщает 444.hu. Победившей в тендере российской фирме предстоит за два года обновить 37 поездов.

Российская тема стала в Венгрии (как, впрочем, и вообще в западном обществе) полем политической борьбы. Её удобно использовать для спекуляций и привлечения к себе внимания. Так, общественная организация «Szorakész», отстаивающая интересы венгров, прошедших через ГУЛАГ (не стоит забывать, что Венгрия во Вторую мировую воевала на стороне гитлеровской Германии), предложила установить памятник «жертвам советской оккупации» на площади Свободы. В этом случае обелиск из чёрного гранита оказался бы контрапунктом находящемуся на противоположной стороне площади памятнику советским героям (белого цвета и такой же высоты). Депутаты V округа Будапешта не дали согласия на установку памятника именно здесь. Вопрос решается, и ещё неизвестно, каким будет окончательный вердикт.

Венгерское общество смотрит в сторону России с разноречивыми чувствами – и с враждебностью, и с искренним интересом. Одни выходят на будапештские улицы с политическими лозунгами, осуждающими Россию, но другие – с портретами русских писателей: Булгакова, Толстого, Пушкина…

Неординарный мистер Стоун

Неординарный мистер Стоун

Политика / Мир и мы / Актуально

Попов Вадим

Теги: Оливер Стоун , Владимир Путин

На Первом вышел фильм „Путин“

Казалось бы, наш президент появляется перед публикой не так редко, однако работа Оливера Стоуна вызвала особый интерес. Связано это не в последнюю очередь с фигурой интервьюера.

Стоун – американец, что придаёт беседе дополнительную интригу, он – знаменитость, а значит, может позволить себе больше свободы в общении с главой России. Есть и ещё момент: Стоун – неординарный американец, он – левый, а по шкале эпохи маккартизма и вообще коммунист. Стоун в значительной степени – продукт советской идеологии, пусть и в её причудливой заокеанской версии.

У нашего зрителя знакомство со Стоуном состоялось в 1988-м, когда на экраны вышел фильм «Сальвадор». Оскароносное кино вполне соответствовало «линии партии», осуждало политику США, но это не была агитка, а высокохудожественное произведение, хотя для нашего зрителя и непривычно натуралистичное.

Но даже когда американский кинематограф стал у нас повседневностью, Стоун в России не затерялся. Например, его «Прирождённые убийцы», пришедшие к зрителю на видеокассетах, стали, как говорится, культовыми. Хотя не факт, что были поняты правильно. Российский зритель образца 1994 года был уже очарован Америкой и вполне мог не заметить оглушительной пощёчины американскому обществу.

Чем же отличается интервьюер Стоун от, скажем, Мегин Келли, общавшейся с Путиным на Петербургском экономическом форуме? У американского режиссёра – глубинный, не сиюминутный интерес к России. Мы важный раздел в его исторической памяти. В основе интереса – политические взгляды, симпатия к СССР. Порой даже кажется, что Стоун адресует свои комментарии не столько американцам, сколько хочет обратиться к российской аудитории и реабилитировать в её глазах «красный проект».

Фильм «Путин» – шире, чем просто портрет российского президента, это ещё и взгляд на нашу страну, её прошлое, поиск исторических оснований для солидарности России и Америки. Например, в последней серии Стоун оказывается у Кремлёвской стены, подходит к могиле Джона Рида и напоминает зрителю о фильме Уоррена Битти – «Красные». Так подростки обмениваются музыкой, так товарищи советуют друг другу понравившуюся книгу. Стоун рекомендует аудитории фильм своего коллеги по Голливуду – действительно уникальное кино, у нас почти неизвестное.

Актёр и режиссёр Уоррен Битти вспоминается нашей публикой скорее, как плейбой, красавчик из фильма «Бонни и Клайд», а между тем в разгар холодной войны (1981 год) он снял картину о Джоне Риде, о Великой русской революции. Фильм «Красные» в СССР не показали, скорее всего, из-за несоответствия пуританским стандартам и вольности исторических трактовок. Сегодня это кино, получившее «Оскар» за режиссуру, кажется абсолютно просоветским и удивляет русофильством. Указание Стоуна на картину Битти – жест, безусловно, символичный.

Ценность фильма «Путин» не только в том, что он в значительной степени разрушает стереотипы о России, укоренившиеся в американском обществе, но и ставит под сомнение многие российские клише о США. Агрессия американских СМИ по отношению к нашей стране, яростная информационная кампания против президента РФ имеют побочный эффект – мы становимся ожесточённее в своей враждебности к американцам. А между тем американское общество не столь однородно, особенно если говорить об интеллектуалах. Когда-то во времена маккартизма в сочувствии к нашей стране американские власти обвиняли Леонарда Бернстайна, Артура Миллера, Чарли Чаплина, Альберта Эйнштейна... Но и в наши дни в США есть настоящие друзья России. Стоун – яркое тому подтверждение.

Вадим Попов

Сорок первый мирный

Сорок первый мирный

Политика / Настоящее прошлое / Как это было

Замостьянов Арсений

они не знали, что завтра война: в июне 41-го с удовольствием смотрели футбол, а вчерашние школьники радовались вступлению во взрослую жизнь

Теги: Вторая мировая война

Дни и ночи, когда „все ещё живы“

Когда началась Вторая мировая война? Вопрос, как ни странно, спорный, и от трактовки зависит политическая оценка эпохи... Если мы строго ведём отсчёт с нападения на Польшу (1 сентября 1939 года), автоматически сводится на нет значение Мюнхенского сговора (30 сентября 1938-го), а значит, снимается ответственность с Англии и Франции и перекладывается на СССР. А ведь до осени 1939 года Италия вторглась в Эфиопию, Германия (при участии Польши и Венгрии) проглотила Чехословакию, а Япония устроила кровавый пожар в Китае. Там японское нашествие началось летом 1937 года. Все эти катаклизмы связаны с волной нацизма и продолжались они до 1945-го… А с какого рубежа вести отсчёт – дело нашего выбора. Зато мы уж точно никогда не забудем дату начала Великой Отечественной, эту короткую июньскую ночь.

Предвоенный режим

Никто на Западе не вспоминает, что Советский Союз в 30-е годы был единственной державой, активно проповедовавшей антифашизм. Только в СССР достойными тиражами печатались антифашистские книги, а в широкий прокат выходили такие фильмы, как «Профессор Мамлок». Коалиция, которую пытался сколотить Гитлер, неспроста называлась Антикоминтерновским блоком. А первая кровавая схватка с нацистами состоялась в Испании и началась летом 1936 года. Надо ли напоминать, что для испанских фашистов единственным препятствием на пути к власти были союзники Советского Союза…

Словом, с лета 1936-го и до июня 1941-го наша страна жила в «предвоенном» режиме. Это ощущалось и в укреплении единовластия, и в экономических решениях, и в тотальном «завинчивании гаек», и в песнях Дунаевского, и в книгах Аркадия Гайдара… Ужесточилась ответственность за прогулы. Под страхом тюремного заключения были запрещены увольнение и переход в другую организацию без разрешения директора. Форсированно развивалась военная промышленность. В 1940 году заводы дали Красной Армии 243 танка KB и 115 танков Т-34, а в первые месяцы 1941-го пришлось наращивать темпы… В мае 1941 года Сталин освободил Молотова от обязанностей председателя Совнаркома и лично возглавил правительство. Молотов остался «канцлером». Укреплялась «вертикаль власти» – по законам военного времени.

Мировая война – это прежде всего политическая борьба сразу в нескольких плоскостях, с многослойными противоречиями. Во-первых – противостояние блоков. Во-вторых – противостояние держав из враждебных блоков, в-третьих – противостояние держав внутри блока, подковёрная конкуренция интересов, в-четвёртых – борьба с участием нейтральных стран, в-пятых – социальная и межнациональная тряска, которая в любой державе может способствовать переходу Мировой войны в гражданскую…

В ночь на 22 июня противостояние стало ясным как божий день: «Как два различных полюса, во всём враждебны мы…» До этого рубежа атмосфера Второй мировой состояла в провокациях и тайных переговорах, в неожиданных альянсах и камнях за пазухой. Уже шли боевые действия, проливалась кровь в Англии и Франции, в Югославии и Китае, но стратегия будущих флагманов Второй мировой ещё не определилась.

Ветры будущей войны ощущались уже в дебюте десятилетия, когда в Германии усиливался, но ещё не торжествовал нацизм. «Хотите ли, чтобы наше социалистическое отечество было побито и чтобы оно утеряло свою независимость? Но если этого не хотите, вы должны в кратчайший срок ликвидировать его отсталость и развить настоящие большевистские темпы в деле строительства его социалистического хозяйства. Других путей нет. Вот почему Ленин говорил накануне Октября: «Либо смерть, либо догнать и перегнать передовые капиталистические страны». «Мы отстали от передовых стран на 50–100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут», – рассуждал Сталин на Первой Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности в феврале 1931 года. Со временем эти слова превратились в прописную истину.

Предвоенные годы выдались суровыми – страна уже работала на будущую победу. И всё-таки многим они запомнились как утраченное счастье. Слишком острым окажется контраст с трагедиями военных лет. Главное – то было время, когда «все ещё живы». Много лет старики одобрительно говорили: «А вот это хорошо, это по-настоящему, это – как до войны!» Казалось, что в конце 1930-х начинался настоящий социализм, а жить становилось «лучше и веселей».

немецкие войска в Праге (1939 г.)Лондон 1940-го после бомбёжки

Тревожные вести

Европоцентризм мешает нам (а тем, кто позападнее – и подавно!) оценить масштабы китайской трагедии во Второй мировой. В начале 1941-го Китай раздирали не только внешние, но и внутренние напасти. Гоминьдановцы стали бороться с коммунистами не только политическими методами… Началась гражданская война. А ведь нужно было ещё и отражать наступление «японских милитаристов»… На оккупированной территории японцы создали так называемую Нанкинскую республику, которая по населению превосходила Францию и Испанию. Чан Кай Ши пользовался поддержкой и Штатов, и Советского Союза, но судьба самой многонаселённой державы мира висела на волоске.

Каждый день приносил тревожные вести. В начале 1941 года Рузвельт направил в конгресс закон о ленд-лизе, который предоставлял президенту право продавать, отдавать в долг или передавать в аренду военную технику тем странам, оборона которых с точки зрения США является важной. К лету в число этих стран попал Китай. …После капитуляции Франции администрация Французского Индокитая признала вишистское прогитлеровское правительство. …1 апреля 1941 года в Ираке власть захватила националистическая группировка Рашида Али-Гайлани – союзники Гитлера. …После того как гитлеровцы оккупировали Данию, а в Исландии высадился английский экспедиционный корпус, Рейкьявик объявил, что страна теперь становится независимой – до того Дания и Исландия составляли объединённое унией государство.

Наконец, 13 апреля 1941 года в Москве был подписан пакт между Японией и СССР о нейтралитете сроком на 5 лет. Главный пункт договора гласил: «В случае если одна из договаривающихся сторон окажется объектом военных действий со стороны одной или нескольких третьих держав, другая договаривающаяся сторона будет соблюдать нейтралитет в продолжение всего конфликта». Это было важнейшее достижение советской дипломатии, которое прошло проверку временем, причём – временем военным. По сути дела, той весной развалился Антикоминтерновский пакт, и Советскому Союзу не пришлось вести войну на два фронта. Перед подписанием пакта японский министр иностранных дел Мацуока долго беседовал со Сталиным, пытался выторговать у Союза Сахалин. Предлагал немалую цену. Но Сталин подошёл к карте и сказал: «Япония держит все выходы Советского Приморья в океан... Теперь вы хотите взять Северный Сахалин и вовсе закупорить Советский Союз? Вы что, хотите нас задушить? Какая же это дружба?» Сахалинский вопрос пришлось закрыть.

В газетах замелькали портреты Молотова и Мацуоки. Сталин стоял за спинами подписантов. Мацуока заехал в Москву по пути из Берлина. Риббентроп рекомендовал ему «не заходить слишком далеко в сближении с Россией». Японец заверил, что, если Германия начнёт войну с Советским Союзом, никакие пакты не станут для Страны восходящего солнца препятствием для того, чтобы напасть на Сахалин и Владивосток… Когда началась война, Мацуока убеждал императора махнуть рукой на пакт и поддержать Германию. Но Япония, как известно, воздержалась от такого шага. С одной стороны, японцы помнили о сражениях на Халхин-Голе, с другой – боялись впасть в зависимость от Германии, с третьей – для них важнее была война в Китае.

Советско-германские отношения ухудшались всю весну 1941 года. Через несколько часов после подписания советско-югославского договора о дружбе началось гитлеровское вторжение в Югославию. 18 апреля югославская армия капитулировала. Германские, итальянские и венгерские вой­ска хозяйничали в Сербии… Балканская кампания вермахта привела к переносу на шесть недель срока нападения на Советский Союз, которое было назначено на 15 мая.

Для всего мира центральным событием мая 1941 года стал загадочный перелёт в Шотландию ближайшего друга и соратника Гитлера – Рудольфа Гесса. Второй человек в рейхе отдыхал после перелёта в замке герцога Гамильтона. В тот же день состоялась самая мощная бомбардировка Лондона силами люфтваффе. «В результате налёта возникло две тысячи пожаров, и, так как лопнули почти 150 водопроводов, а на Темзе наступило время отлива, погасить пожары не представлялось возможным… Бомбы попали в пять доков и поразили 71 крупный объект в нашей столице. Все большие вокзалы на длительное время вышли из строя. Убито или ранено свыше 3000 человек», – говорил Уинстон Черчилль, уже ставший премьер-министром. Но многие трактовали путешествие Гесса так: рейх прощупывает почву для перемирия с Лондоном, чтобы навалиться на СССР.

Если завтра в поход…

Традиционно, в цветении кумача прошёл первомайский парад на Красной площади. Традиционно – в присутствии и при участии вождей. Как сказано в неисполняемом куплете знаменитой песни: «Чтобы ярче заблистали наши лозунги побед, / Чтобы руку поднял Сталин, посылая нам привет…» На иностранных гостей (а среди них затерялся и ас германской разведки Вальтер Шелленберг!) в тот день Красная Армия не произвела ошеломительного впечатления. Франц Гальдер записал в дневнике: «Русский офицерский корпус исключительно плох. Он производит худшее впечатление, чем в 1933 году. России потребуется 20 лет, пока она достигнет прежней высоты». Журнал «Огонёк» публиковал с продолжениями повесть Льва Овалова «Голубой ангел» – там знаменитый майор Пронин давал джазу резидентам иностранных разведок.

Что происходило в первые три недели того июня? В Москве стояла прохладная погода. 14 июня советские газеты опубликовали заявление ТАСС, получившее широкий резонанс: «По данным СССР, Германия так же неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении, как и Советский Союз, ввиду чего, по мнению советских кругов, слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы». Немцы «ответных любезностей» не продемонстрировали. Геббельс рассуждал в дневнике: «Что касается России, то нам удалось организовать грандиозный поток ложных сообщений. Газетные «утки» не дают загранице возможности разобраться, где правда, а где ложь. Это та атмосфера, которая нам нужна».

На «Динамо» 19 июня прошёл последний московский довоенный футбольный матч: хозяева поля принимали сталинградский «Трактор». Сыграли вничью – 1:1. За «Динамо» играли знаменитые в будущем тренеры – Михаил Якушин и Константин Бесков. Динамовцы лидировали в чемпионате, который так и не завершился. Его прервали 24 июня и не возобновили. Следующий чемпионат СССР по футболу начнётся 13 мая 1945 года без учёта тех игр. Англичане тоже прерывали чемпионаты на время войны. А чемпионом Германии по футболу в 1941-м в первый и в последний раз в истории стал… венский «Рапид». Австрийские и немецкие команды тогда состязались в едином первенстве, и это тоже знак Второй мировой.

Со сталинских времён принято осуждать предвоенную советскую «оборонную пропаганду». Речь шла об атакующей обороне. Оптимистический лозунг «Воевать малой кровью и на чужой территории», фильм и песня «Если завтра война», военно-фантастическая лента по сценарию Шпанова «Глубокий рейд» – в первые недели войны все эти памятники агитационной мысли стали восприниматься как опрометчивое шапкозакидательство. Поколение, воспитанное на революционной героике, на «Чапаеве» и «Мы из Кронштадта», действительно недооценивало врага. Они не сомневались: «Нам нет преград!» Поражения и отступления первого года войны стали для них трагедией, которую трудно было осмыслить и преодолеть. Но именно это поколение завоевало Победу – самой высокой ценой. Они были героями. Может быть, и залихватская песня не только «сбивала прицел», но и помогала поверить в себя: «В целом мире нигде / Нету силы такой, чтобы нашу страну сокрушила…» И ведь не солгала песня.

И била жизнь во все колокола…

И била жизнь во все колокола…

Литература / Настоящее прошлое / На пороге войны

они не знали, что завтра война: в июне 41-го с удовольствием смотрели футбол

Теги: Великая Отечественная война 1941–1945 гг.

Никто и представить не мог, чем обернётся 1941 год для России. Теперь, когда война разделила наше прошлое на «до» и «после», нам трудно поверить, что был и другой, мирный 41-й – точнее, первая его половина. Шесть месяцев, когда мысли людей занимали не бомбардировки и наступления, а простое, человеческое: работа, семья, быт…

Миновала весна, расцветало очередное лето, и даже тонкие душевные струны поэтов не улавливали, не чувствовали неотвратимо надвигающейся войны.

Анна Ахматова

Сонет (Совсем не тот…)

Совсем не тот таинственный художник,

Избороздивший Гофмановы сны, –

Из той далёкой и чужой весны

Мне чудится смиренный подорожник.

Он всюду рос, им город зеленел,

Он украшал широкие ступени,

И с факелом свободных песнопений

Психея возвращалась в мой придел.

А в глубине четвёртого двора

Под деревом плясала детвора

В восторге от шарманки одноногой,

И била жизнь во все колокола...

А бешеная кровь меня к тебе вела

Суждённой всем, единственной дорогой.

18 января 1941 г.

Константин Симонов

* * *

Тринадцать лет. Кино в Рязани,

Тапёр с жестокою душой,

И на заштопанном экране

Страданья женщины чужой;

Погоня в Западной пустыне,

Калифорнийская гроза,

И погибавшей героини

Невероятные глаза.

Но в детстве можно всё на свете,

И за двугривенный в кино

Я мог, как могут только дети,

Из зала прыгнуть в полотно.

Убить врага из пистолета,

Догнать, спасти, прижать к груди.

И счастье было рядом где-то,

Там за экраном, впереди.

Когда теперь я в тёмном зале

Увижу вдруг твои глаза,

В которых тайные печали

Не выдаст женская слеза,

Как я хочу придумать средство,

Чтоб счастье было впереди,

Чтоб хоть на час вернуться в детство,

Догнать, спасти, прижать к груди...

Май 1941 г.

Дмитрий Кедрин

* * *

Когда-то в сердце молодом

Мечта о счастье пела звонко...

Теперь душа моя – как дом,

Откуда вынесли ребёнка.

А я земле мечту отдать

Всё не решаюсь, всё бунтую...

Так обезумевшая мать

Качает колыбель пустую.

15 июня 1941 г.

Науку не обманешь

Науку не обманешь

Политика / Настоящее прошлое / ИнтерНЕТ-интерДА

(Вадим Мухачёв. Материализм и коррупция. Почему стопорится принятие закона о науке, «ЛГ», № 19, 2017)

«Конечно, порядок присуждения учёных степеней пора менять», – пишет автор. Наверное. Хотя лучше просто навести порядок, ранее, кстати, существовавший. И не закон науке нужен, а нужна востребованность научных результатов в родном отечестве. В условиях рыночного хозяйства, как оно сложилось у нас, процесс морально-нравственного разложения общества в целом и научных кадров, в частности, перешёл, на мой взгляд, все пределы, так как исчез народный контроль за мерой труда и мерой потребления. Шкурные соблазны так возросли, что просто блат потребительское процветание уже не обеспечивает, нужна коррупция.

Виталий Веселовский

Вопрос в точку – почему стопорится принятие закона о науке? Потому что Россия свернула с научного пути развития общества. Науку же между тем ещё никому не удавалось обмануть.

Владимир Хальпуков

Вообще-то диалектическому материализму фиолетово – признаёт его кто-то или отвергает. Да и начинать надо не с него. Начинать надо с уточнения перевода этого слова. Коррупция – бабка старая. В переводе с древнеримского на русский – продажность. Вот так это и следует понимать, и именно это слово использовать. Везде – в документах, в статьях, в трамвае... В том числе при понимании истории и того, что 30 лет назад начиналось. Продали тогда не страну, не диалектический материализм, продали свои души, никак не меньше.

Вийлен Камейсилов

Новые „филатовцы“

Новые „филатовцы“

Литература / Литература / Фестиваль

Теги: литературный процесс

В Москве объявили победителей Всероссийского фестиваля поэзии и драматургии имени Леонида Филатова.

Первое место в номинации «Драматургия» заняла Кристина Кармалита из Новосибирска с пьесой «Обряд развенчания». А победителем в номинации «Поэзия» стал Андрей Зайцев из Щёлкова. Ему же достался и приз зрительских симпатий.

Церемония награждения победителей состоялась в «Доме Высоцкого на Таганке».

Всего в третьем по счёту «Филатов-фесте» приняли участие более 2000 молодых авторов из 100 городов России.

Фестиваль имени Леонида Филатова существует с 2015 года. Его основатель – поэт, руководитель «Московского театра поэтов» Влад Маленко. Главная цель «Филатов-феста» – популяризировать творчество Леонида Филатова, а также найти и поддержать молодых талантливых драматургов и поэтов во всех регионах России. Фестиваль проходит при поддержке Фонда – оператора президентских грантов по развитию гражданского общества, Союза ректоров России, Министерства культуры РФ, Департамента культуры Москвы.

В.Г.

Литинформбюро № 24

Литинформбюро № 24

Литература / Литература

Литмероприятие

В Санкт-Петербурге на острове Новая Голландия в рамках проекта «Открытый лекторий» начал работу книжный клуб, на базе которого пройдут познавательные встречи для тех, кто интересуется современной прозой: лекции, презентации книг и авторские чтения.

На сайте «Стихи почтой» теперь можно подписаться на послания от Александра Пушкина. В рассылку входит переписка поэта с издателями, друзьями и возлюбленными. Первая подборка писем, рассчитанная на шесть недель, включает в себя послания за 1824 год.

Литпамять

Ко дню рождению Сергея Есенина в Москве откроется поэтический «Есенин-центр», который станет площадкой для общения поэтов с аудиторией, а также для проведения различных выставок, спектаклей и поэтических акций. Инициатором проекта стал основанный Владом Маленко Московский театр поэтов, который и станет первым резидентом «Есенин-центра».

Литфестиваль

В Москве и Вологде состоялись Шаламовские дни, посвящённые 110-летию со дня рождения Варлама Шаламова. В рамках мероприятия прошли научные конференции, презентации новых изданий писателя и литературы о нём, а также авторские экскурсии и спектакли.

Литфакт

Екатеринбургские разработчики создали новое литературное мобильное приложение для читающей молодёжи «Кругозор». По сути, «Кругозор» представляет собой своеобразную социальную сеть, где можно подружиться с другими книголюбами, обсудить любимые книги, принять участие в литературных конкурсах и квестах, а также поделиться собственным творчеством.

Литюбилей

Исполяется 60 лет видному публицисту и историку Сергею Кредову (Иванову), автору биографий «Щёлоков» и «Дзержинский» в серии «ЖЗЛ»,а также детективов. Поздравляем!

Валентину Распутину посвящается

Валентину Распутину посвящается

Литература / Литература / Анонс

Теги: Валентин Распутин

26 июня в 18.30 в Центральном Доме литераторов Бюро пропаганды художественной литературы Союза писателей России проводит литературно-художественную программу «Живи и помни», посвящённую юбилею выдающегося русского писателя Валентина Григорьевича Распутина. В программе принимают участие народный артист России, артист МХАТ им. М. Горького Валентин Клементьев, артистка Московской государственной филармонии Лариса Савченко, заслуженная артистка России Полина Федотова, солистка театра Новая опера им. Е. Колобова Елизавета Соина, лауреат международных конкурсов, приглашённый солист Большого театра России Николай Ефремов, ансамбль древнерусской музыки и народной импровизации «Русичи». Автор и ведущая программы – директор Бюро пропаганды художественной литературы СП России Алла Панкова.

Вход по бесплатным пригласительным билетам. Справки по тел. 8 495 625-00-50.

В Воронеж с Маршаком

В Воронеж с Маршаком

Чтобы помнили

Теги: Самуил Маршак

На Казанском вокзале Москвы состоялся торжественный запуск двух­этажного пассажирского поезда «Самуил Маршак».

Перед отправлением состава прошли уже ставшие традиционными «Маршаковские чтения», площадкой для которых в этом году стал зал ожидания вокзала. Свои любимые стихи Самуила Маршака прочли вслух внук поэта Александр Маршак, актёры Евгений Князев и Вениамин Смехов, телеведущий Леонид Якубович и другие гости.

В 16.50, строго по расписанию, необычный поезд отправился в Воронеж.

Вагоны именного состава оклеены стикерами с портретом знаменитого писателя. Изображениями персонажей Маршака и короткими цитатами из его произведений украшен изнутри один из вагонов поезда, в котором разместилась детская библиотека, где юных пассажиров ждут на полках книги классика детской литературы.

А взрослые пассажиры могут насладиться записями сонетов Шекспира в переводе Самуила Маршака, которые исполняют известные российские актёры.

Запуск именного состава и очередные «Маршаковские чтения» приурочены к 130-летию со дня рождения писателя и должны стать одним из самых ярких мероприятий года Маршака в России.

Скоростной поезд будет курсировать по маршруту Москва–Воронеж до конца 2017 года.

Л.Т.

Талант организатора

Талант организатора

Общество / Юбиляция

19 июня исполнилось 70 лет со дня рождения известного учёного-эко­номиста, академика престижных российских и зарубежных академий, профессора, доктора экономических наук, заслуженного работника высшей школы РФ Александра Григорьевича Лобко.

Выпускник Плехановки 1969 года с красным дипломом и самый молодой кандидат экономических наук в СССР вошёл также в историю отечественной высшей школы, как основатель и ректор кузницы высококлассных кадров – Международной академии маркетинга и менеджмента (МАМАРМЕН), официально признанной, по критериям ЮНЕСКО, самым первым независимым вузом, открытым в постсоветской России 26 мая 1992 года.

Все эти годы ректор был интеллектуальным лидером, умел находить оптимальные решения в нестандартных ситуациях. Этому способствовало личное участие ректора в обсуждении не только организационных, но и содержательных проблем. При этом профессор А.Г. Лобко нестандартно мыслит, владеет специальными знаниями, связанными с профилем вуза.

Неслучайно учёный совет постоянно раз в пять лет переизбирает его тайным голосованием на пост ректора. На протяжении более 25 лет быть ректором вуза – это своеобразный рекорд в современной российской высшей школе.

Закономерно, что именно А.Г. Лобко, а никто другой создал и возглавил в 2012 году в Италии ныне известный и очень популярный у молодёжи вуз нового типа – Российско-Итальянскую МАМАРМЕН (РИМ) в городе Салерно. С помощью современных дистанционных методов обучения студенты РИМ получают качественное образование и европейские дипломы не пересекая границы. В международный консорциум «Империя МАМАРМЕН» входят десятки вузов, чьи студенты параллельно обучаются онлайн в РИМ города Салерно. Зарубежное образование в Италии благодаря РИМ стало доступным и массовым. А.Г. Лобко награждён итальянским орденом Никколо Макиавелли.

МАМАРМЕН и РИМ сегодня играет большую роль в сохранении и росте интеллектуальных ресурсов страны. Международная ассоциация выпускников МАМАРМЕН (МАВМ) стала общеизвестным престижным деловым клубом, который влияет благодаря его членам на принятие важных для государства решений.

А.Г. Лобко – автор монографий, справочников и учебников для вузов, многочисленных публикаций. Он подготовил десятки кандидатов и докторов наук по экономике.

«ЛГ» присоединяется к многочисленным поздравлениям профессору Александру Григорьевичу Лобко, члену попечительского совета и старинному другу нашей газеты. Желаем крепкого здоровья, творческого долголетия и счастья.

Размах советского поэта

Размах советского поэта

Литература / Литература / РВАНОЕ ВРЕМЯ

Мнацаканян Сергей

Теги: Роберт Рождественский

Исполнилось 85 лет со дня рождения Роберта Рождественского

Несколько лет назад появился роман Василия Аксёнова «Таинственная страсть», посвящённый как раз писателям-шестидесятникам, изданный уже после смерти талантливого прозаика. В этом романе шестидесятники отображены самым странным образом.

Когда я читал этот роман, не раз задавался вопросом: а как на самом деле относился Василий Павлович к своим друзьям-недругам, если Высоцкого он нарёк кликухой Вертикал, Ахмадулину кличкой Аххо, напоминающей воинственный клич Эллочки-людоедки из знаменитых «12 стульев», а Евгения Евтушенко окрестил уж вовсе неподобающим именем Ян Тýшинский, вызывающим неуместные исторические ассоциации… Впрочем, разногласия в среде шестидесятников никогда и не скрывались. Фигурирует в этом произведении и Роберт Рождественский – один из немногих, кто описан в романе с искренней симпатией. Роман Аксёнова – это своего рода коллективный портрет поколения литераторов-шестидесятников.

Это поколение выступало на стадионах. Конкретно, на самом большом стадионе страны – в Лужниках. Роберт Рождественский занимал своё место рядом с Евтушенко и Вознесенским. Ещё были Ахмадулина и Булат Окуджава. Помню, однажды в середине шестидесятых, ещё совсем молодой поэт, я был на таком выступлении. Трибуны, на которых расположилось несколько десятков тысяч поклонников современной поэзии, ревели от восторга. Так сегодня ревут футбольные фанаты. Кроме «звёзд», читали стихи Александр Балин, Нина Бялосинская и уж совсем ныне забытый Иван Лысцов, писавший на диалектах из словаря Даля. Он прочитал своё мелодичное стихотворение «Словно лебеди на долы Лебедяни…». А фронтовик Александр Балин читал жёсткое стихотворение «Нас рожал ночной бомбардировщик» и второе – о медосмотре перед призывом на фронт, когда в шеренгу выстроились «четыре тыщи голых мужиков»… В те годы все они были вместе, в одной команде – правые и левые, почвенники и либералы. Их объединяла политика могучего государства.

Сам Роберт Иванович родился 20 июня 1932 года в селе Косиха Алтайского края. В этом июне исполнилось 85 лет со дня его рождения.

Правда, Рождественским он стал позже – после развода родителей он получил фамилию и отчество отчима. Эта фамилия стала судьбоносной… Он начал печататься в Петрозаводске с 1950 года, и уже в 1956 году окончил Литературный институт имени А.М. Горького. Читатели обратили внимание на гражданское звучание его стихов, на патриотический пафос поэта. Он издал много книг, и, поверьте, они не пылились на полках магазинов. «Необитаемые острова», «Ровеснику», «Возраст», многочисленные избранные… Он писал не только гражданские стихи, у него много лирики:

«Не привез я таёжных цветов, извини, – писал он в ярком стихотворении «Таёжные цветы», –

Ты не верь, если скажут, что плохи они.

Если кто-то соврёт, что об этом читал...

Просто, эти цветы луговым не чета!

В буреломах, на кручах пылают жарки′,

как закат, как облитые кровью желтки».

Он писал и большие поэмы – «Реквием», «Письмо в тридцатый век». Последняя – сочинение романтика, свое­образный гимн будущему. В те годы все верили в будущее. Многие верили даже в светлое будущее. С годами будущее приближалось, но становилось всё темнее и туманнее.

Однажды в середине семидесятых в «ЛГ» появилась статья, в которой критик, мягко говоря, пощипал Роберта Рождественского за огрехи его поэзии. Тут началась буквально официальная истерика. Цэдээловские остряки шутили: «Руки прочь от Рождественского!..» В самом скором времени появилась хвалебная статья. Не думаю, что поэт организовывал похвалу самому себе. Всё это было смешно, но шутки шутками, а вопрос всё же ставился серьёзно: Роберта Рождественского любили, а его песни знала вся страна. Достаточно только назвать песню из всенародно известного телевизионного фильма «Семнадцать мгновений весны», который и сегодня показывают достаточно часто:

Не думай о секундах свысока.

Наступит время, сам поймёшь,

наверное, –

свистят они, как пули у виска,

мгновения,

мгновения,

мгновения.

У каждого мгновенья свой резон,

свои колокола,

своя отметина,

Мгновенья раздают – кому позор,

кому бесславье, а кому бессмертие.

А оглушительная «Свадьба» остаётся и в наши дни многолетним советским шлягером – её можно было услышать в парках культуры, ресторанах, на свадьбах от края до края СССР, да и сегодня её время от времени поют на просторах современной России с прежней удалью и размахом.

Размах – это то, что из поэзии Роберта Рождественского не вычеркнешь.

На его стихи писали музыку Пахмутова, Таривердиев, Птичкин и другие известные композиторы. А песня «Что-то с памятью моей стало» звучала много лет, и именно эта строчка стала произноситься не только всерьёз, но и с улыбкой. «Что-то с памятью моей стало», – шутя, произносили многие…

Мне довелось познакомиться с Робертом Ивановичем на одном из совещаний молодых писателей, которые в те годы щедро проводились писательским союзом и комсомолом. Конечно, наше знакомство не перешло в дружеские отношения – слишком велика разница между тогдашним баловнем советской власти и молодым поэтом, но доброжелательное знакомство осталось и проявляло себя при встречах в писательском ареале обитания.

Помню Роберта Ивановича – постоянно в кожаной куртке, в рубашке обычно с галстуком, с парой характерных тёмных родинок над верхней губой и на щеке. Он, судя по всему, любил кожаные вещи как некий символ стабильного, надёжного, неизносного... Я запомнил его не только в кожаном пиджачке, но и в каком-то мощном кожаном пальто, длинном, непробиваемом, как латы гладиатора. Он был доброжелательно-спокоен, подчёркнуто-внимателен, в нём не было того суетного высокомерия, которое частенько прорывалось в тех, кто был вхож в цековские коридоры Старой площади.

В 1979-м Роберт Рождественский стал лауреатом Государственной премии СССР за поэму «210 шагов». «210 шагов» – очень конкретное название, сегодня уже не вполне понятное: это был путь кремлёвского патруля на пост № 1 – к Мавзолею В.И. Ленина. Многие считали, что новая поэма поэта – просто «премиальная акция», некий реверанс в сторону власти. Советская интеллигенция частенько во всяком внимании к власти и стране усматривала корыстные мотивы. А ведь можно посмотреть на это и по-другому: недавний безвестный паренёк из затерянного села Косиха просто писал о своём – кровно необходимом. Это была его страна, его власть, и он не стеснялся, как иные из коллег в те годы, прямо говорить об этом.

Может быть, именно поэтому не кто-то из лицемерных друзей Владимира Высоцкого поддержал своим авторитетом первый посмертный сборник всенародного барда, а именно Роберт Иванович. Думаю, что его предисловие к книге Высоцкого «Нерв» стало гарантией выхода в свет этого сборника в издательстве «Современник». С только что вышедшей книгой случилась авантюра: где-то на пути из типографии на книжные склады пропал чуть ли ни вагон тиража «Нерва» с предисловием Рождественского.

Как это часто бывает, за успехом, за стадионным рёвом, за популярной музыкой песен нельзя было рассмотреть реальное лицо поэта. А ведь у Роберта Рождественского (и с годами всё больше!) было много серьёзных стихов, философских и афористичных строк, которые запоминались с первого прочтения. Я и сейчас, не заглядывая в книги, могу немало процитировать на память и, думаю, без ошибок. Вот, например, несколько пышные, но всё равно запоминающиеся строки: «Красивая женщина – это профессия, все остальные – сплошное любительство» или печальное «Это не время проходит. Это проходим мы».

Проходило всё-таки время. В девяностые годы недавнего века Роберт Иванович уже был тяжело болен. Он умер 20 августа 1994 года. Было ему шестьдесят два года – не так уж и много по современным понятиям. 20 июня 2017 года ему бы исполнилось восемьдесят пять лет. Но сегодня мы говорим: со дня рождения…

На одной из стен перед Малым залом ЦДЛ выставлено несколько портретов. Это бывшие председатели правления писательского дома. Здесь рядом с портретом Константина Симонова встречает гостей внимательный взгляд Рождественского.

Наше общество редко вспоминает поэтов – даже живых. Но Роберта Ивановича помнят – даже не по имени, помнят по его песням, по его не теряющим свежести строчкам. И снова звучат протяжные песенные строки из фильма «Семнадцать мгновений весны», жалостливая, ставшая почти народной песня «Сладку ягоду брали вместе, горьку ягоду – я одна…». И конечно, поёт и пляшет лихая «Свадьба» знаменитого советского поэта. Эти слова не из песен шоу-бизнеса. Они настояны на дыхании неподдельной жизни, которая звучит в стихах поэта.

Сегодня можно было бы сказать, что творческий путь поэта промелькнул на гигантском стадионе советской жизни.

Нынче нет поэтических стадионов, поэзия оттеснена в какой-то дальний угол общественного сознания, а всё равно – нет-нет и слышится где-то: «А эта свадьба, свадьба…»

И понимаешь, что неба и земли время от времени не хватало и самому поэту, и тогда хочется просто сказать: «Здравствуйте, Роберт Иванович!»

С открытым забралом

С открытым забралом

Книжный ряд / Библиосфера / Объектив

Казначеев Сергей

Теги: Александр Проханов , Убить колибри

Александр Проханов. Убить колибри М. Эксмо 2017 320 с. 2500 экз. (Имперские романы Проханова)

В центре нового повествования Александра Проханова – заговор, направленный против первого лица государства. Элита, включающая в себя экономические, финансовые, бюрократические, военные круги, деятелей культуры, церкви и СМИ, недовольная курсом, который проводит президент, задумывает заманить лидера на театрализованное байкер-шоу, а затем, изолировав его от охраны, принудить к подписанию официального отречения в пользу новоявленного монарха, которым должен стать актёр Николай Багряный. Это сценарий № 1.

Если же президент, он же – Колибри, как именуют его заговорщики, заартачится и откажется уходить с политической арены, то его должен устранить «священной» пулей оппозиционер Фёдор Кальян, выхватив пистолет, спрятанный в кремовом торте. Таков второй сценарий, прописанный олигархом Феликсом Гулковским, телемагнатом Евгением Франком, их преданными сподвижниками и мелкими сошками типа рок-певца Штыря и художника-акциониста Строгайло.

Как видим, писатель играет здесь в открытую: президент – это президент, страна – это Россия, заговорщики – наша несистемная оппозиция. Прочие реалии тоже названы недвусмысленно прямо: Кремль, Болотная площадь, Тверской бульвар, Таджикистан, Сирия, Изборск… Речь идёт о той прослойке, которую душит ненависть к нынешней российской власти и её предстоятелю. Симпатии Проханова, соответственно, на противоположной стороне.

В своё время Гоголь написал статью «О лиризме наших поэтов», которая вошла в скандально известную книгу «Выбранные места из переписки с друзьями». В ней классик указал на два предмета, служащие источником вдохновения для русского писателя. Первый из них не вызывает особого удивления, напрашивается сам по себе: любовь к России. Второй угадать гораздо труднее, и поначалу гоголевская мысль озадачивает: любовь к царю. Но ведь её сформулировал не легкомысленный парубок времён «Вия» и «Вечеров на хуторе близ Диканьки», а человек, который многое пережил, понял и испытал. «Старик у двери гроба не будет лгать», – писал он о Державине, который «пел… трёх царей».

Проханов прямо говорит о своей приязни к высшему лицу в государстве, будь то нынешний президент или царь, если только тот будет не балаганным лицедеем, а взрастёт из логики истории. Можно себе представить, сколько гневных отповедей предстоит услышать прозаику от лица нашей либеральной критики!

Всякому действию сопутствует противодействие, и вот в противовес заговорщикам начинают свою работу генералы Окладников и Макарцев. Духовная составляющая ложится на плечи художника-реставратора Челищева, который восстанавливает чудодейственную икону Богородицы.

Но практические действия остаются за сотрудником ФСБ Макарцевым, который идёт по следу, распутывая клубок и докапываясь до истинных вдохновителей заговора. На этом пути ему не раз пригодится умение подобрать ключ даже к своим отъявленным врагам. Вот, например, какие слова он находит для теленачальника Франка:

«Вы не просто пророк, угадывающий будущее. Вы создатель этого будущего. Не забуду показанный вами сюжет, в котором президент ныряет на дно Чёрного моря и достаёт античную амфору. Многие тогда смеялись, издевались, обвиняли вас в инсценировке. И что же? Буквально через несколько месяцев мы возвратили себе Крым. Президент достал из Чёрного моря не амфору, а Крым!..»

В результате расследования генералу удаётся найти в цепи заговорщиков слабое звено…

В романе, согласно требованиям жанра, есть и пронзительная любовная линия, связанная с судьбой светской журналистки Ольги.

Не менее важным действующим лицом романа стоит назвать и яркий, образный язык прохановских описаний: фешенебельные апартаменты и захламлённые мастерские, горные отроги и выжженные пустыни, боевые действия и тихие кабинеты предстают вживе, усиленные знаменитой порывистой интонацией писателя, страстного участника политических ток-шоу, который всегда выступает с открытым забралом.

Александр Проханов написал роман-исповедь, роман-предупреждение, роман-предостережение. Но прежде всего – прямую, искреннюю, непосредственную книгу. Он словно заговаривает страну от заговора, хочет отвести беду. А этот жанр в наше циничное время звучит тревожно и беззащитно. Как колибри.

Заглянуть за стену

Заглянуть за стену

Книжный ряд / Библиосфера / Книжный ряд

Теги: Николай Зиновьев , Стена

Николай Зиновьев. Стена. Ростов-на-Дону Фирма «Ирбис» 2016 112 с. 1000 экз.

Краснодарский поэт Николай Зиновьев давно и прочно занял место в ряду наиболее глубоких и признанных мастеров современного русского стиха. Его проникновенная миниатюра о том, что наши соотечественники встали на колени не из раболепства, а помолиться перед боем, стала своеобразным девизом поколения, противостоящего нынешнему натиску врагов России, и редко кому неизвестна.

Достоинства стихотворца в целом оценены и признаны поэтическим сообществом, хотя порой приходится слышать ворчливое замечание: у него-де короткое дыхание. Но делать такой вывод, исходя из лаконизма – всё равно что связывать звучание зиновьевских стихов с тембром его голоса. Краткость не мешала ещё никому: не говорим же мы о коротком дыхании Басё или Омара Хайяма.

Стихам Н. Зиновьева свойственны остро выраженное патриотическое чувство, приверженность христианским ценностям, преклонение перед миром живой природы. Каждое произведение этого автора тщательно продумано, ясно по мысли, но при этом обладает высокой степенью оригинальности, парадоксализма, неожиданностью решения. Такого рода стилистика, казалось бы, должна нести на себе оттенок сделанности, конструктивности, но поэту удаётся сохранять естественность интонации, непринуждённость и органичность лирического переживания. Все эти качества присутствуют и в новой книге:

– Зачем, поэт, ты режешь взгляд

Над пьяницею в луже?

– Да потому, что он мне брат…

И брат родной к тому же.

Привносятся в текст актуальные, и, увы, становящиеся привычными штрихи нашего бытия:

Занял дом почти весь лист,

Дом со множеством крылечек.

– Ну а этот человечек,

Саша, кто он?

– Террорист.

Но вместе с тем нужно сказать, что в сборнике «Стена» проявились и принципиально новые черты. Во многих строках книги, например, ощутим некий эмоциональный и даже, так сказать, технический надлом. Проявляется он, например, в акустических стыках и чересполосице клаузул. Было бы странно заподозрить зрелого мастера в недостатке техники, небрежности или невзыскательности. Очевидно, Зиновьев идёт на это сознательно. Более того, в ряде стихотворений он прямо указывает на этот эстетический выбор:

И чтоб была в них неумелость –

Та, что превыше мастерства.

Принцип ясен, и с ним трудно спорить: а то мы не читали выморочных холодных виршей, сварганенных стиходелами-миллиметровщиками. Пушкин говорил о глуповатости поэзии, Пастернак – о немыслимой простоте. Но на эту проблему можно взглянуть и с другой стороны: попробуйте сказать о неумелости гончару, плотнику или ювелиру, и они справедливо пошлют вас по известному адресу.

Поэту явно тесно в рамках прежней поэтической системы. Эмоционально его тяготят уныние и беспросветность: как бы нелегко ни приходилось в жизни, всё так же буйствуют сирень, черёмуха и жасмин, всё так же покрываются поволокой девичьи очи, всё так же весело хохочут друзья, собравшиеся за чаркой. Очевидно, лирический герой Зиновьева готов выйти из круга мрачного мироощущения, обрести основу для душевного преображения.

В сборнике «Стена» Зиновьев то и дело вступает в прямой или косвенный диалог с Пушкиным, Тютчевым, Блоком. Чувствуется, что в глубине его души зреет некий художественный перелом, выход на новый уровень. Он словно хочет заглянуть за стену, самим собой созданную, и узреть иные горизонты. Что там перед ним откроется? Посмотрим.

Сергей Шатурин

Бегство в никуда

Бегство в никуда

Книжный ряд / Библиосфера / Книжный ряд

Теги: Алексей Гарипов , Я ушёл

Алексей Гарипов. Я ушёл Стихи Магадан Охотник 2016 136 с.

«Я ушёл» – это четвёртая книга магаданского поэта Алексея Гарипова, в которую вошли стихотворения 2014–2016 годов.

Стихи Гарипова – это выплеснутая на бумагу боль, тяжесть от собственной неприкаянности, чуждости окружающему миру. Для его лирического героя реальность – словно каменистая почва, в которую он никак не может врасти корнями своей души: эта почва его отвергает. В этом ощущении чуждости – истоки страшных, отталкивающих образов мира, свойственных поэзии Гарипова:

Каждая ночь – бессонницей.

Каждый рассвет – бессмыслицей.

Солнце – кровавая конница.

Небо – железная виселица.

Неудивительно, что из такого мира хочется сбежать. Мотив бегства, исчезновения – ещё одна сквозная тема творчества Гарипова. При этом постоянное желание его лирического героя уйти – это вовсе не поиск иного, лучшего места, а просто желание раствориться. Перестать быть.

…либо грохнуться оземь,

Либо в горячую точку,

Иль на край света,

Иль на другую планету.

Поэтические образы книги «Я ушёл» мрачны, но при этом объёмны и по-настоящему художественны: «Во мне душа обесструнена, а звёзды обесполынены»; «Небо свинцовым кастетом бьёт тебя с правой в висок»; «Растекаются по венам неба пыль, планет извёстка»…

Книга производит впечатление крайне тоскливое, как монотонный ледяной дождь, временно укрывающий зябкой пеленой все смыслы этого мира. Безусловно, это стихи «не для всех», но и у них есть свой читатель – такой же отягчённый постоянным ощущением чуждости, а потому не понаслышке знающий то, о чём пишет поэт. Читатель, понимающий и принимающий многочисленные оттенки безысходной неприкаянности, звучащие в поэтических строках Гарипова.

Усиливают это впечатление атмосферные чёрно-белые иллюстрации, выполненные известным магаданским художником Александром Пилипенко.

Предисловие к сборнику написал профессор Миннесотского университета, литературовед, переводчик и критик Анатолий Либерман.

Людмила Тарасова

Следопыт о могиканах

Следопыт о могиканах

Книжный ряд / Библиосфера / Субъектив

Евсюков Александр

Теги: Александр Купер , Saudade , Урловские хроники

Александр Купер. Saudade Урловские хроники Москва: ПЛАНЕТА 2017. 216 с.: ил.

Новая книга Александра Купера (литературный псевдоним известного журналиста и писателя Александра Куприянова) со странным на первый взгляд названием «Saudade» посвящена жизни современной российской деревни. Деревни географически совсем не далёкой от столицы (соседняя область), но по многим признакам выглядящей, как другая планета.

Сам термин «Saudade» (саудади) португальского происхождения и в преамбуле к роману объясняется, как «пронзительная печаль от понимания того, что тот, по кому ты скучаешь, возможно, уже никогда не вернётся. Эмоциональное состояние, которое можно описать как сложную смесь светлой грусти, ностальгии по утраченному, тоске по неосуществимому и ощущение бренности счастья. Саудади ассоциируется с очищающей душу любовью» .

Но к этому состоянию нас ещё приведёт финальный поворот сюжета, а вначале действие развивается неторопливо, окрестности выглядят пасторально, а персонажи запоминаются как подмеченными колоритными чёрточками характеров и отдельными недостатками (вроде привычного пьянства и тревожащей окружающих иностранной неотмирности), так и человечностью и неприкаянностью почти каждого деревенского жителя.

Хроники начинаются с того, что художники Василий Егоров и Рая Дубравина перебираются в деревню Урлово и начинают обживать дом Раиной бабушки Матрёны Филипповны, которой стало уже не под силу управляться с домашним хозяйством. Сюда коллег-супругов привлекают не только свежий воздух и размеренность жизненного ритма, но и новые впечатления, способные подпитать их творчество: «…из комнаты Раи на втором этаже была хорошо видна радуга, которая возникала всякий раз после дождя. Без радуги Рая не могла бы создавать свои замечательные иллюстрации для детских книг. Согласитесь, радуга на компьютере и радуга над рукотворным озером – разные» .

А вот так прочувствованно рассказывает автор о поездке за местной ягодой – куманикой: «Пахло прелой листвой, хвоей, грибами и мокрым папоротником. Тот особый запах, который заставляет таёжного человека перейти на особый шаг. Не трещать ветками, обходить валежины и осторожно ступать по мхам. Лес манит» .

Среди персонажей романа – этаких могикан деревни Урлово – выделяются политически подкованный тракторист Яшка Стограмм, совестливый егерь Гоша Панкратов по прозвищу Чаттерли, главврач психдиспансера Эсфирь Самойловна Айзензон (она же Айзензониха) и испытатель Витор Криштиану Палмейро (он же деревенский дурачок Витька Саудадин), «приблудившийся» в деревню из Питера. У каждого из них свой характер, своя история, свой взгляд на жизнь.

Также на протяжении книги автор ведёт игру смыслов с маской рассказчика: оказывается, что урловский следопыт-хроникёр Александр Купер собирает материал по заданию главного редактора газеты «Вечерняя Москва» Куприянова А.И.

Во второй половине книги к традиционной реалистической канве примешиваются фантастические элементы: над деревней, как спасители от местного Апокалипсиса, объявляются инопланетяне, а погибшие обретают вторые жизни в обликах лесных зверей, а один из них даже обретает право голоса: «Благодарение Создателю! Он переселил мою душу в ежа. <…> в первую очередь мне нужно было отыскать её, мою любимую...».

Определённой особенностью творческого метода автора видится стремление чрезмерно всё разъяснить, дополнительно указать читателю на очевидные ассоциации. Тут и краткий пересказ романа Д.Г. Лоуренса «Любовник леди Чаттерлей», и не единичные пояснения вроде: «Порвал колбасу, как Тузик грелку. Есть такое выражение» . Предположу, что большинство жителей нашей страны такое выражение слышали, а многие из ныне поредевшего читательского братства сколькими-то годами раньше жадно проглотили и запомнили книгу Лоуренса.

Однако в целом перед нами книга, вместившая в себя интересное и остросовременное смешение жанровых направлений и стилистических особенностей: реалистического и фантастического, публицистики и лирики, рационального и по-человечески трогательного.

Исполненный света

Исполненный света

Книжный ряд / Библиосфера / Книжный ряд

Галкина Валерия

Теги: Геннадий Григорьев , Небо на ремонте

Геннадий Григорьев. Небо на ремонте Стихотворения и поэмы СПб. ООО «Издательство «Пальмира» 2017 285 с. (Серия «Часть речи»)

Поэтический сборник «Небо на ремонте» знакомит современного читателя с творчеством Геннадия Григорьева – одного из самых ярких и популярных ленинградских поэтов 80-х и 90-х.

За что Григорьев получил такое народное признание? Что искали и находили люди в его стихах?

В первую очередь это особая магия поэтического дара – умение видеть поэзию не только в «высоком», но и в самом обыденном: в сломанном телевизоре, старой киноленте, казённой столовой.

А ещё – это способность простыми словами выразить свои взгляды на глубокие и сложные вопросы. Например, для рассуждения об искусстве поэту потребовалось всего шесть строк:

Опять ведут щенка на поводке.

И держат поводок накоротке,

Пытаясь приручить щенка… Однако

Искусство, словно взбалмошный щенок,

Сермяжный обрывает поводок,

Оно всегда – Бродячая Собака!

В его стихах добрая ирония переплетается с мудрым оптимизмом позднего Пушкина, создавая удивительно радостный поэтический свет. Этот свет преображает окружающую действительность, расцвечивает мир сочными летними красками.

А ещё в стихах Григорьева – много Петербурга, который стал главным героем книги, расположив свои мосты, дворцы и площади буквально на каждой третьей странице. И это, конечно, не парадный туристический Петербург, а живой город с неповторимым характером:

Этот ветер,

ослепший от солнца,

на ощупь

наши лица узнает и станет смелей.

И на пушечный выстрел

откликнется площадь

шумным всплеском

взметнувшихся ввысь

голубей!

В Петрограде бьёт полдень,

исполненный света!

В качестве приложения в сборник включены стихотворения, написанные для газеты «Ленинградский метростроитель», а также озорные стихи для детей, по настроению напоминающие знаменитые «Вредные советы» Остера.

Трёхкнижие

Трёхкнижие

Книжный ряд / Библиосфера

Поэзия

Станислав Горохов. Бурелом Красноярск Литера-принт 2017 68 с.

Новая книга Станислава Горохова «Бурелом» – это небольшой сборник афоризмов в четверостишиях и двустишиях.

Четверостишия объединены в своеобразные циклы – по теме и настроению. А темы афоризмов – самые разнообразные: от семейной жизни до интернет-зависимости, от футбольных фанатов до поисков Бога.

Среди них есть стихи ироничные и просто забавные, но, пожалуй, больше всё-таки лирических и философских. О вечном.

Плечами раздвигая снегопад,

Всё бродишь, бродишь по сквозной аллее.

Пожить ещё? (родился – невпопад!)

Да-да, пожить… Но только – посмелее.

Публицистика

Владимир Иванов-Ардашев. И останется слово. На краю книжной галактики. Записки публициста Хабаровск Редакционно-издательский центр «Дальний Восток» 2017 208 с.

В книгу хабаровского историка и публициста Владимира Иванова-Ардашева «И останется слово» вошли очерки и статьи, многие из которых были опубликованы в российских и зарубежных изданиях.

Первую часть книги составляют публицистические материалы, в которых через призму исторических и литературных фактов, а также личных воспоминаний автор рассматривает острейшие современные проблемы, в том числе территориальные претензии, культурное единство народов, переписывание истории…

Вторая часть – «На краю книжной галактики» – состоит из очерков о литераторах Дальнего Востока. Например, очерк «Как стать таёжным капитаном» посвящён знаменитому писателю-путешественнику Владимиру Арсеньеву и «народным дипломатам» в целом – археологам, краеведам и гидам, чья работа укрепляет дружбу с зарубежными соседями.

Биография

Анатолий Бернацкий. Тайная жизнь гениев М. Вече 2016 416 с. ил. (Странности великих людей) 1500 экз.

Эта книга о том, что гении – тоже люди. Из плоти и крови. Со своими проблемами и переживаниями, слабостями, страхами и… странностями.

В коротких рассказах живо и интересно описаны любопытные факты или истории из жизни великих писателей, поэтов, художников, музыкантов –факты, о которых обычно не пишут в фундаментальных биографиях. Например, Сальвадор Дали панически боялся кузнечиков, а Иван Бунин обладал феноменальными органами чувств. Так, в огромном саду писатель мог учуять запах единственного росточка резеды, спрятавшегося под другими листьями – и даже заключал пари.

Есть в книге и просто забавные истории. К примеру, история о том, как Фёдор Тютчев по рассеянности надел ливрею выездного лакея вместо своего висящего рядом парадного фрака…

Конечно, для первого знакомства с биографиями великих людей сборник «Тайная жизнь гениев» не подходит, но тем, кто с ними уже знаком, будет интересно увидеть другую, очень человеческую сторону гениев.

Света конец или новой эпохи начало

Света конец или новой эпохи начало

Литература / Литература / Многоязыкая лира России

Баир Дугаров

Родился в 1947 году в селе Орлик Окинского аймака (Бурят-Монгольская АССР). Российский поэт, дважды лауреат Государственной премии Республики Бурятии в области литературы и искусства, переводчик, доктор филологических наук, ведущий сотрудник Института монголоведения, буддологии и тибетологии Сибирского отделения РАН.

Автор поэтических сборников − «Золотое седло» (1975), «Горный бубен» (1976), «Дикая акация» (1980), «Городские облака» (1981), «Небосклон» (1986), «Всадник» (1989), «Лунная лань» (1989), «Звезда кочевника» (1994, в серии «Сибирская лира»), «Струна земли и неба» (2007).

А также автор прозопоэтической книги «Сутра мгновений» (2011), поэтического сборника «Азийский аллюр» (2013) – первого в российской литературе сборника анафорических стихов, синтезирующего традиции русской поэзии с тюрко-монгольской начальной рифмой, и книги «Степная лира» (2015), в которой эпический, с тэнгрианско-буддийским оттенком, взгляд из Степи гармонично сочетается с европейским философизмом, чему в немалой степени способствует используемая автором палитра различных приёмов стихосложения, выработанных в культурах Запада и Востока.

Являясь билингвальным автором, переводит стихи бурятских и монгольских поэтов на русский язык, обходясь без так называемого подстрочника. Также им осуществлены переводы лучших образцов бурятской народной поэзии, составившие книгу «Алтаргана», выдержавшую два издания (1998, 2006). Живёт в Улан-Удэ.

Троя

Троя мне снова приснилась – такой она снилась мне в детстве когда-то.

Тога тумана скрывала чертог уходящего в вечность Приама.

Трон Илиона, и Гектора труп, и всеженская скорбь Андромахи

Траурно мир осенила, веселья – увы – не нарушив богов олимпийских.

Тридцать веков пронеслись над планетой, как стадо безумных кентавров.

Трижды запоем читал «Илиаду» и трижды на миг становился бессмертным.

Тени великих смущают мой дух, и в бессилье опять опускаются руки.

Трепетно слушаю Степь, и гомеры степные глядят на меня с укоризной.

Азия

Аз – на монгольском наречье «удача и счастье».

Да, именно «счастье».

Азия, лани твои торопили моё на земле появленье.

Азбука вечных письмен, проступавших

на пальмовых листьях и скалах.

Азимут веры, искавшей в пустыне опору

и храмы в душе воздвигавшей.

Алангуа, из сияния лунных лучей

сотворявшая всадников грозных.

Алою пылью клубились просторы,

и лотос в уставшей пыли распускался.

Айсберги гор вырастали из бездны песчинок,

спрессованных жизнью и смертью.

Азия – твой караван так велик,

что отыщется след мой едва ли.

Зимняя прелюдия

Януарий, сверкая алмазами царской короны,

Ярлыки раздаёт на правленье сибирским буранам.

Янычары зимы – в серебристых доспехах морозы,

Ятаган полумесяца в небе сияет хрустальном.

Ягель сизых дымков над землёй расстилают рассветы.

Ягуаровым мехом огней отливают закаты.

Як угрюмо пасётся на северном склоне планеты,

Яко мамонт оживший, такой же большой и мохнатый.

Ясноглазая нимфа приходит в мои сновиденья,

Ясень сагой листвы навевает раздумья и нежность.

Янтарём золотятся плывущие в полночь мгновенья.

Ян и инь осеняют парисовым яблоком вечность.

Я лелею для нимфы поэму, рождённую снегом.

Янус будит в струне моей звук кипарисовой лиры.

Ясаком поднебесных снегов обложивший полмира,

Януарий трясёт за окном горностаевым мехом.

Осенняя элегия

Облетает листва, обнимая луга и поляны.

Облачками клубятся дымки над покоем вечерним.

Осень весть подаёт, и восходят на небо Плеяды,

Осеняя просторы земные сияньем извечным.

Отзываясь на вещие звёздные знаки природы,

Остроглазый сказитель своё начинал песнопенье.

Огнь божественных слов золотил лиственничные кроны,

Отзвук песни богов очаровывал птиц и оленей.

Отсвет далей небесных тревожит мои сновиденья.

Ореады грустят на вершинах Саяно-Алтая.

Оглянусь – песнь последних аэдов уносят мгновенья.

Остаются лишь сны, обращённые к слову заклятья.

Оттого, может быть, я под яростный гул автострады,

Отрешаясь от будней, шепчу стародавнюю сагу.

Осеняя пространство и время, мерцают Плеяды.

Осень знак подаёт, и ложатся стихи на бумагу.

* * *

А в Азии не принято писать сонеты.

Анафора конечной рифме не чета.

Но амфоры любви достойны все поэты.

Азалия берёт от радуги цвета.

А я пою простор и высь небесной сини,

И фимиамом курится степной мираж.

Ая цветёт – полынь моей полупустыни,

И феи храмом высится кедровый кряж.

Молитвенная ода небесами дышит.

Могильная трава сама себя колышет,

Сокрытый вздох столетий чуя под собой.

И знак анафоры отсвечивает бронзой.

И знает лишь рапсод, как просто и непросто –

Скрипичный звук придать струне волосяной.

* * *

Седым деревьям в тишине ночной не спится,

И втайне крона наклоняется к земле.

Как дым слегка сиреневый, листва клубится

И тает облаками в серебристой мгле.

Пока наполнен небосвод сияньем млечным

И плещется светло Байкал у самых ног,

Пора и мне в тиши задуматься о вечном

И песнь сложить из праха пройденных дорог.

Что боги ведают восхода и заката?

Чтоб жажду по просторам утолить, когда-то

Мне дальний путь наворожили журавли.

И по следам кочевников – владык полмира

Я постигал изменчивость времён, и лира

Мерцающие возвращала миражи.

Дзинь

Дзинь – пролетела стрела.

Джейран по пустыне несётся,

и пыль превращается в смерчи.

Желанья людей разрывают на части планету,

как, например,

Джагатайский распался улус,

вопреки завещанию Чингисхана.

Жаль, но эфемерность явлений присуща

земной круговерти.

Джинн выпущен давно из бутылки,

Джиу-джитсу обороняет улитку,

ползущую к своей Джомолунгме.

Джем не успел на губах растаять у Дженни,

как из пухленького беби

Дженни превратилась в седовласую худосочную леди.

Дзинь – и умолкла струна.

Жизнь тем не менее продолжается.

Жимолость расцветает,

и лесные жар-птицы ей поют дифирамбы.

Джига звучит, и жаворонок в небе отбивает чечётку.

Джипы проносятся по крутым виражам

от Джиды до Джакарты.

Джигиты умыкают принцесс, затянутых в джинсы.

Джунгли мечтают прижаться лианами

к Рио-де-Жанейро.

Джокер всегда появляется в эпоху,

когда жареным пахнет.

Джонку событий несёт по волнам так,

что не снилось Жюль Верну.

Дзинь – отзвенело мгновенье.

Дзинь – пролетело тысячелетье.

Дзинь – каждый, кто это слышит, и есть

Дзен-буддист поневоле.

* * *

Опять взлетает в синеву

И машет жаворонок

Крылышками,

Как будто протирает заново

Окно моё,

Затерянное

В небесах.

Игреневый конь пролетел над планетой

Игреневый

конь пролетел над планетой и скрылся в тумане.

Сиреневой

веткой махнула вослед одна юная дева.

Шагреневой

кожей сжимает асфальт мирозданье,

И времени нет

оглянуться на дали родного напева.

Закатом

осенним плывут облака, унося синеву.

И вслед мне

глядит из степей евразийских моя амазонка.

И взглядом

меня провожает до самой черты горизонта

И свет

её солнечных глаз предо мной расстилает траву.

Миллениум

прожит, опять, опадая, кружится листва.

Мерещится

света конец или новой эпохи начало.

И медиум

слушает в трансе рокочущий бубен Байкала,

И мельница

времени крутит упорно свои жернова.

Куда же

несёт меня ветром попутным и встречным планида?

Крутая

волна океана сансары качает мой век.

Куланы

столетий летят, и легендами юрта увита.

К усталым

деревьям приникнув, оседлый грустит человек.

Колышутся

в травах железного века тяжёлые тени,

Туманы

дымов заслоняют пути поднебесные птиц.

Ковыльной

душе не хватает дыхания скифских оленей.

Тюльпаны

горят на полях недочитанных ветром страниц.

И знаю,

что вслед мне глядит одна юная вечная дева,

И свет

её солнечных глаз мою песню хранит на планете.

И значит,

есть выбор, печатью отмеченный Синего неба.

И след

аргамака клубится в сиреневой дымке столетий.

* * *

Я пантеист, и пани звать мою былинкой,

Что тает в небесах лазурной дымкой.

И в честь неё в устах кузнечиков

Как гимн степной

Звучит извечный панегирик мой.

Поздравляем постоянного автора «ЛГ» Баира Дугарова с 70-летием и желаем крепкого здоровья и новых философских озарений!

Фермопилы спартанцев полковника Карягина

Фермопилы спартанцев полковника Карягина

ТелевЕдение / Телеведение / Телеистория

Кондрашов Александр

В реальности образ полковника Карягина ничем не уступит спартанскому царю Леониду

Теги: Канал «Культура» , «Не числом , а умением» , премьера

О забытом подвиге ученика Суворова

Канал «Культура» показал фильм «Не числом, а умением» о героических событиях русско-персидской войны в самом начале ХIХ века. В названии хрестоматийный, суворовский, как сейчас говорят, мем.

Он, кажется, слишком известен, однако наилучшим образом отображает конкретную суть ключевого эпизода вой­ны на Кавказе, в котором участвовали солдаты и офицеры, воспитанные Александром Васильевичем, которых он сам называл чудо-богатырями.

Русский полк благодаря мужеству, отваге и стойкости солдат и стратегической дерзости командиров во главе с полковником Карягиным остановил нашествие на Кавказ персов. В течение трёх недель небольшой русский отряд не пропускал целую персидскую армию на территорию Грузии и тем самым спас Закавказье от завоевания и разграбления.

400 русских против 30 000 персов. Рифма с событиями легендарной Древней Греции очевидна, но тут не легенда и не такая уж древняя история.

Автор сценария и режиссёр фильма – заслуженный деятель искусств России Виталий Максимов – давно занимается историей русской армии, сосредотачивая своё внимание на героических, но незаслуженно забытых её эпизодах. О фильмах из цикла «История Преображенского полка», а также о замечательной ленте с реконструкцией фантастической «атаки мертвецов» – «Осовец. Крепость духа» «ЛГ» писала. Здесь реконструкции нет, «эффект присутствия» достигается тем, что в фильме о полковнике Карягине и его солдатах рассказывают замечательные артисты во главе с Валентином Гафтом. Назову их всех: Виктор Сухоруков, Михаил Богдасаров, Артём Михалков, Саид Багов, Сергей Баталов, Владимир Зайцев, Сергей Насибов и Юрий Чернов. Им, читавшим в кадре документы и воспоминания участников сражений, удалось эмоционально, ярко, мудро рассказать о драматических событиях 1805 года и донести дух эпохи чудо-богатырей.

Среди рассказчиков-ведущих был и сам режиссёр Максимов, который справедливо посетовал на то, что память о подвигах наших героических предков плохо сохраняется, стирается, так как недостаточно делается для того, чтобы новые поколения помнили о чудесах, которые творили русские богатыри.

Мы со своей стороны выразим глубокое недоумение по поводу того, что потрясающая история, замечательно рассказанная в фильме, вполне могла бы лечь в основу грандиозного художественного фильма (или сериала), но никто не хочет финансировать подобные, казалось бы, «самоигральные» проекты. Не экранизирована и история обороны Осовца, с великой контратакой «мертвецов» под командованием подпоручика Котлинского. Если бы что-то подобное было в истории США, Голливуд бы каждые 20 лет снимал блокбастеры на эти сюжеты. Но у них такого не было, а наши киномагнаты почему-то такое художественное кино финансировать не хотят, им ближе, видимо, скандальные или гламурные истории типа отношений наследника с балериной.

Посверкивая циркулем железным...

Посверкивая циркулем железным...

ТелевЕдение / Телеведение / Радиорубка

Фото: ИТАР-ТАСС

Теги: Игорь Воеводин , проза

Документальный рассказ

Игорь Воеводин

Душный, выматывающий московский день сменился вечером, но прохлады не было. И вот уже ночь растворилась в пыльном воздухе, и притих город...

– Тема на сегодня – одиночество, – сказал я в микрофон, – звоните в эфир все, чьи сердца тронула холодным металлическим пальцем эта штука. Звоните, я знаю, что такое эта тоска в квартире, где пыль по углам и телефонный шнур – как удавка. Звоните. И знайте, когда мне подкатит под горло так, что и не вздохнуть, держусь, спасаюсь, я хватаюсь вот за эти слова: «Ты не один. Ибо никто не один. Потому что настоящего одиночества вынести, вытерпеть, перемочь попросту нельзя…»

И поставил «Perfect Strangers» Deep Purple. Эфирный компьютер высветил номера дозвонившихся. Так... Эфирный маньяк Кулебякин – свободен. Мужик, вечно интересующийся процентом евреев на радио и ТВ, – свободен. Так, незнакомый номер.

– Алло, – сказал я, – говорите, вы – в эфире...

И в следующую секунду меня прошиб холодный пот. Я всегда знал, что когда-нибудь это случится, знал и боялся.

Мне позвонил самоубийца.

Я понял это по первым словам, по паузам между слогами. По голосу, в котором под нарочитым безразличием звенела тоска. Но я знал – раз звонит, есть надежда удержать.

– Здравствуйте, – сказал он. – Я одинок. Но меня посещают иногда...

Он помедлил.

– Тени. Тени казнённых мною. Я – исполнитель казней. Не киллер. Работал в... Ну, пусть будет УФСИН…

Я ждал. Замерла и боялась вздохнуть звукорежиссёр Елена.

– Не тени, – с трудом выговорил он. – Мысли... Галлюцинациями я не страдаю.

Следующий час с перерывами на новости я держал его.

О чём мы говорили? Почти не помню. Помню, он рассказывал, что ни о чём не жалеет. Что все, кого он освободил от этой жизни, были убийцами. Детоубийцами. Нелюдью. Что он читал дела перед... Перед исполнением.

Чтобы быть уверенным, чтобы не дрогнула рука.

– Сколько? – спросил я.

Он помедлил. Но сказал почти спокойно:

– Сорок один.

Боль давила мне сердце, мяла стальными пальцами.

– Вы не уходите, не кладите трубку, – просил я. – Новости идут всего несколько минут...

И пока в студии тарабанил последние известия новостник, старавшийся не смотреть на меня, я сосал, жевал и глотал валидол.

– Водки, – спросила Елена, – водки налить?

Что за редакция, где нет в заначке бутылки? При такой-то работе...

– Нет. Не смогу. Не удержу его...

Те тысяч пятьдесят–сто людей, что слушали нас, замерли у приёмников – я чувствовал это.

Но по проволоке шёл я. А он – висел. Почти висел. Потому что верёвка у него была заготовлена. Или ствол?

Я не помню, как остался жив. Точно знаю, что в ту ночь остался жить этот человек – он подобрел, отмяк, в конце даже чуть пошутил.

Не сказал, что готов уйти сегодня во мрак за весь час эфира. Но мы оба знали, о чём идёт речь. Я век не забуду этого стона-хрипа:

– Я больше не могу!!!

Я рисковал – когда почувствовал, что его отпускает, ставил песни – один раз точно. Что именно? «Любэ». «Напишите, сестра, напишите...»

Ленка ревела, зажимая рот обеими руками.

А я всё вёл его и вёл, и Бога молил: помоги! Мне не сдюжить... Неважно, о чём мы говорили, меня никто не учил, как держать людей на краю. Но мы с ним понимали друг друга. Может, я и рассказал ему, как был близок однажды к краю – по своей воле, а не по работе – не в Цхинвале, не под Владикавказом, мало ли где...

Как я стоял, дослав патрон, и ждал. И в кромешной этой тьме, где-то в самом углу, тлел огонёк – свеча на ветру, в лютой ночи... И я не донёс ствол до виска. А через пару недель жизнь изменилась, и то искушение осталось, как шрам. Где? На душе.

Снова новости.

Валидол. Литр воды. Пошёл второй час эфира. Он не уходил – в любом смысле. И я уже знал, чувствовал, верил – смогли, вытащили. Кто? Тот, кого я молил, и я. И сам он, конечно... Потому что настоящее одиночество – это искушение Богооставленностью. Под силу ли это человеку?

Он ушёл, я знал – не в темноту. Я поставил музыку – что-то подлиннее. Не душераздирающее, жалея тех, кто сидел в эту страшную ночь у приёмников. «Wish you were here (Как я хочу, чтобы ты был здесь)» Pink Floyd, вот что.

Честное слово, о двусмысленности названия я тогда и не подумал. Эта композиция, как первая любовь, трагичная и светлая, в которой есть и счастье, и предательство, и покаяние.

Потом были другие звонки. Мы говорили с людьми о том, что одиночество – чума двадцать первого века, что на Западе стираются в пыль города и души, а на Востоке этого нет, как нет детдомов и домов престарелых, что, если нет родственников, возьмут к себе соседи...

Что Россия – посередине, и два её орла смотрят в разные стороны, а демоны сомнений клюют нам печень, увеличенную алкоголем... И что никто, никто, никто не один, пока жива надежда. И что жить – это если не верить, не любить, то хотя бы надеяться. И всё придёт. И никогда не запоздает. Если научишься ждать.

Помню последний звонок. Женщина.

– Знаете, а я совсем не одинока. Ну, вернее, одинока, но не совсем... У меня ведь есть голуби... Кто же их будет кормить?

„Кавказский пленник“ запел в Сибири

„Кавказский пленник“ запел в Сибири

Искусство / Искусство / Театральная площадь

Лаврова Людмила

Фатима (К. Хованова) и Абубекер (А. Михалёв)

Фото: Эдуард Карпейкин (предоставлено Пресс-службой театра)

Теги: Цезарь Кюи , «Кавказский пленник» , премьера

Постановщики из трёх стран возродили забытую оперу Кюи

Красноярский государственный театр оперы и балета вынес на суд публики постановку оперы Цезаря Кюи «Кавказский пленник», не ставившейся более 100 лет.

Премьера прошла в рамках IV Международного конкурса молодых оперных певцов и режиссёров имени Петра Словцова. Главные партии исполнили победители III Словцовского конкурса и участники четвёртого, нынешнего.

Военный инженер, ставший крупным специалистом по фортификационным сооружениям и получивший звание профессора и чин инженер-генерала, а в 1890 году удостоившийся портрета кисти Ильи Репина, Кюи сочинил оперу «Кавказский пленник» по одноимённой поэме А.С. Пушкина, когда ему было всего 23 года. Либретто написал друг композитора Владимир Крылов. Премьера состоялась в 1883 году в Мариинском театре под управлением Эдуарда Направника. Дух «Кавказского пленника» близок к традициям итальянского веризма, задачами которого было «заинтересовать, растрогать, поразить». «Кавказский пленник» ставился в Большом театре, в Частной опере Мамонтова, в театрах Киева и Харькова, а на Западе – в бельгийском Льеже и стал первой русской оперой, поставленной в Европе. По свидетельствам современников, в дореволюционной России «Пленник» соперничал в популярности с балетом Чайковского «Лебединое озеро». А потом канул в Лету. И вот век с лишним спустя вновь предстал перед нами, правда, в новой версии, несколько отличающейся от оригинального произведения (музыкальная редакция петербургского дирижёра Владимира Рылова и художественного руководителя Красноярского оперного театра Сергея Боброва; либретто создано В. Рыловым по произведениям А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова и Л.Н. Толстого). Режиссёры-постановщики – Неэме Кунингас (Эстония) и Сергей Бобров. Сценография и костюмы Анны Контек (Финляндия).

Действие происходит на Кавказе, в горном ауле. Измаил (Владимир Ефимов) собирается выдать свою дочь Фатиму (Ксения Хованова и Светлана Рацлав-Левчук) за князя Абубекера (Александр Михалёв), но она не хочет этого брака. Джигиты приводят в аул захваченного ими русского пленника (Сергей Осовин). Фатима жалеет его – тайком приносит ему еду и утешает, как может. Между ними вспыхивает любовь. Фатима помогает пленному бежать и бежит вместе с ним. Преследующие беглецов горцы сталкиваются с разъездом казаков, начинается перестрелка. Попав под перекрёстный огонь, Фатима и пленник погибают. Ещё одной главной героиней оперы является Марьям (Дарья Рябинко и Ольга Басова), но не очень понятно, кто она. То ли подруга Фатимы, то ли местная Ванга, то ли «две в одном». Дикция солистов была такая, что разобрать удавалось лишь отдельные слова, но и прочтение текста Марьям в либретто особо ничего не дало, она так и осталась для меня неясным персонажем. А жаль, так как у неё два сольных номера: Ариозо и Черкесская песня, которые Кюи, видимо, хотел сделать важными для сюжетной стороны оперы.

Большое достоинство постановки – то, что она гордо игнорирует современную нелепую моду ставить классические оперы, одевая действующих лиц в рваньё из секонд-хенда и заменяя декорации безликими коробками и щитами. Анна Контек воссоздала на сцене горы Кавказа с заснеженными вершинами, «настоящие» сторожевые башни, черкесские костюмы – бурки, папахи, расшитые серебром женские платья – и разделила сцену на два условных мира: на «равнине», ближе к рампе – история чувств, в «горах» (ближе к заднику) – война горцев с противниками и конфликт Фатимы с сородичами из-за её неповиновения. Великолепный свет Неэме Иые (Эстония) подчёркивал и без того выдающуюся сценографию и добавлял драматизма перипетиям сюжета. Художественной находкой, украсившей спектакль, стал суперзанавес с изображением картины Франца Рубо «Штурм аула Ахульго», центральное полотно кавказского цикла, написанное для Храма славы (военно-исторического музея) Тифлиса (сегодняшнего Тбилиси), призванное увековечить память о войнах России на Кавказе.

Что касается музыкальной стороны обоих премьерных спектаклей, то мне представляется, что темпы, избранные дирижёром Рыловым, были настолько замедленны, что на слух снизили достоинства музыки оперы и почти убрали из неё нерв. Кроме того, сложилось впечатление, что такие медленные темпы создавали трудности певцам, которые, тем не менее, в целом успешно справились со своими партиями, а Михалёв особо отличился ярким голосом, вокальной техникой и внятной дикцией.

Хор в «Кавказском пленнике» (хормейстер Дмитрий Ходош) участвует в развитии двух основных линий оперы – конфликтов между пленником и черкесами и между Фатимой и её роднёй – и служит важной составляющей драматургической стройности постановки.

Одна из жгучих «страниц» спектакля – танцевальные сцены, в частности, лезгинка (хореография С. Боброва). Диву даёшься, как артисты балета в невероятно быстром темпе исполняют национальный танец, в высоких прыжках перелетая от кулисы к кулисе. По напору, зажигательности, темпераменту и массовости эта лезгинка напомнила «Половецкие пляски» из оперы «Князь Игорь» ещё одного композитора-«дилетанта», профессора Медико-хирургической академии и соратника Кюи по «Могучей кучке» Александра Бородина. Все композиторы «Могучей кучки», за исключением Балакирева, были, говоря сегодняшним языком, непрофессионалами: Римский-Корсаков – морской офицер, Мусоргский – прапорщик лейб-гвардии Преображенского полка, но их имена не сходят с афиш театров и концертных залов. А теперь и Кюи вернулся.

ПРЯМАЯ РЕЧЬ

Неэме Кунингас,

режиссёр-постановщик:

– Режиссёры зачастую начинают сочинять то, что вообще не относится ни к автору, ни к произведению, что, на мой взгляд, ещё и неуважение к публике. А опера «Кавказский пленник» даёт возможность разных интерпретаций. По сути, это сюжет «Ромео и Джульетты». Только у Шекспира враждовали два аристократических клана, а у Кюи – кавказские горцы и русская армия. Такую историю можно поставить как романическую, поэтическую, этнографическую, патриотическую – богатое поле для трактовок. А можно показать историю любви, которая противостоит жестокости и насилию. На этом мы и остановились.

Мержанов: возвращение

Мержанов: возвращение

Колумнисты ЛГ / Семь нот

Данилин Юрий

Теги: Виктор Мержанов , искусство , память

Музыкантам не изменяет память

Выдающийся пианист, народный артист СССР Виктор Карпович Мержанов вернулся на обожаемую им Большую Никитскую навсегда – в фойе Большого зала консерватории открыт бюст музыканта работы скульптора Вячеслава Пилипера. В этих стенах, собственно, прошла вся его и артистическая, и педагогическая жизнь. Более 60 лет! Ещё два адреса определяли многое в его жизни – Тамбов и Ивановка, Рахманинов.

Виктору Карповичу как-то смолоду везло на хороших, редких людей. В Тамбове учился у друга Рахманинова С.М. Старикова. После Тамбовского музыкального училища решил поступать в Московскую консерваторию, но «на орган». Не был уверен в себе как пианист. На вступительных экзаменах его предпочтению удивилась не кто-нибудь, а Мария Вениаминовна Юдина и посоветовала от органа отказаться и поступать на фортепианный факультет. Что он и сделал. Хотя орган не оставил. В консерватории был многим обязан своему любимцу – профессору Самуилу Евгеньевичу Фейнбергу. Мержанов многому научился у этих замечательных людей.

Прежде всего преданности музыке, требовательности к себе, критическому восприятию собственной персоны и недоверчивости к похвалам. Он был очень прост, доступен, всегда внимателен, очень серьёзен и требователен в отношениях с учениками. Сам работал как каторжный всю жизнь. Иначе не получалось, общаясь с Юдиной, Фейнбергом, поддерживая дружеские отношения с Софроницким, Рихтером, Гилельсом.

Многое пришлось пережить. Как, собственно, всем. Прежде всего войну и потерянное для рояля время. Но жизнь и, к счастью, окружающие его талантливые люди уже научили не сдаваться перед обстоятельствами, какими бы сложными они ни были. На первом после войны всесоюзном конкурсе разделил первое место со Святославом Рихтером. Активно гастролировал. Не только наша, но и зарубежная пресса восторженно отзывалась о молодом советском музыканте. В Стокгольме писали: «…Мержанов оставил впечатление редкостно одарённого пианиста». Итальянский журнал «Музыка»: «Настоящий волшебник. Мержанов обладает огромным талантом. Пианист поражает неповторимыми возможностями своих рук, равно как и мудростью интерпретатора…» Дмитрий Дмитриевич Шостакович хвалит его за исполнение Третьего концерта Рахманинова. Рахманинов вообще надолго определяет его музыкальные пристрастия и интересы. До конца дней он возглавляет Рахманиновское общество.

В одном из интервью вспоминает слова Артура Рубинштейна, с которым был знаком, о том, что пианисты делятся на две категории: «информаторы» и создатели шедевров. Думаю, Мержанов принадлежал к последним, и суть его педагогики заключалась прежде всего в желании приобщить к этому учеников. Непростое дело, и не всегда удавалось. Но он не отступал. И во всём был самостоятелен, всегда индивидуален и неповторим.

Его репертуар нельзя назвать обширным. Он сам сказал об этом в уже цитированном мною интервью: «Если говорить о моём собственном репертуаре, то он у меня небольшой. Эти сочинения являются, если так можно выразиться, моими собеседниками всю мою жизнь. Встречаясь с таким собеседником как, например, b-moll-ная соната Шопена, я каждый раз открываю для себя обязательно что-нибудь новое. Такие встречи обогащают мою жизнь новыми замечательными чувствами и мыслями». И нашу жизнь каждым своим выступлением Виктор Карпович тоже обогащал замечательными мыслями и чувствами.

В память об учителе 18 июня в Малом зале консерватории играли ученики и друзья: Наталья Деева, Клаудио Курро Досси, Михил Рыба, Михаил Лидский, Михаил Никешичев, Михаил Ковалёв, Николай Пестов, Марлена Мош (вокал). Звучали любимые Мержановым Шопен, Чайковский, Рахманинов, Фейнберг, Мясковский и Рыбников.

„Спасская башня“ Халилова

„Спасская башня“ Халилова

Искусство / Искусство / Откровенно

Сухомлинов Владимир

Валерий Халилов особо любил выступать перед солдатами

Теги: Валерий Халилов , трагедия , интервью

Дирижёр считал, что генеральские погоны сами по себе никого лучше не делают

Недавно обнародованы результаты работы комиссии Министерства обороны РФ в связи с авиакатастрофой ТУ-154 под Сочи.

Часто одно событие переплетается с другим. Порой и не знаешь, как они связаны. Но вдруг связь обнаруживается. Например, говорят, что русская культура уходит с пространства СНГ. Так ли это? Только что народный артист России, доцент Государственной академии музыки имени Гнесиных, выдающийся кларнетист Владимир Пермяков (на фото) побывал в Казахстане. Как артист и как… экзаменатор.

Конечно, мы не могли как давние друзья обойти тему его поездки в Казахстан, как и тему трагедии, которая произошла 25 декабря прошлого года под Сочи. Ведь среди погибших был наш многолетний друг генерал-лейтенант Валерий Халилов, художественный руководитель ансамбля имени Б. Александрова, а до того – главный военный дирижёр Вооружённых сил РФ, инициатор всемирно известного фестиваля военных оркестров «Спасская башня».

– Володя, – начал я, – вот наконец появились официальные выводы комиссии Министерства обороны РФ. Долго ждать пришлось, но важна достоверность.

– Думаю, – ответил Владимир Пермяков, – компетентные специалисты всё учли и проверили. Да и сразу версия об ошибке пилотов просматривалась. Об этом говорили.

– В обнародованном заключении комиссии сказано, что не было разцентровки груза на борту самолёта, что всё было нормально с топливом и обслуживанием в аэропорту. Правда, ни слова о вопросе, вызывавшем сомнения: почему на столь большом расстоянии были обнаружены детали самолёта, почему был столь велик их разброс?

– Видимо, комиссия разобралась и с этим. Какие у нас основания не доверять?

– Их, наверное, нет. Как нет никаких возражений против того, что уважаемая доктор Лиза Глинка упоминается в сообщении комиссии МО персонально. А имя Валерия Халилова, который преобразовал военную оркестровую службу России, которого высоко ценили и ценят великие музыканты Александра Пахмутова, Мирей Матье и множество других выдающихся деятелей культуры, осталось за скобками.

– Хм… Ты же знаешь, музыка и время всё рассудят. Мы с тобой не сомневаемся, что Валерий (Халилов) сторонился мирской славы, был, как говорится, божий человек…

– Согласен. Не просто так на его отпевание в Елоховском соборе в Москве столько людей пришло! Митрополит Илларион отпевал, а он не только высокий чин Церкви, но и мыслитель, композитор. Его произведения Халилов исполнял и в храме Христа Спасителя, и за океаном – в Нью-Йорке...

– И похоронили Валерия Михайловича не на престижном московском кладбище, а там, где он сам повелел жене своей – на Архангельском погосте во Владимирской области, возле могилы бабушки у церкви, им восстановленной…

Валерий был настоящий подвижник искусства и чистых отношений. Был человеком чести.

А в жизни, как мы с тобой знаем, был простой, скромный, без всяких претензий и дурных амбиций, нормальный человек. Ценил творчество и творческих людей, людей порядочных, благодарных, которые не предают и не продают. Ценил людей, независимо от их ранга, происхождения и всего такого прочего. А остальных как-то аккуратненько сторонился или взаимодействовал в рамках обстоятельств, часто ему навязываемых. Взаимодействовал иногда даже с не очень достойными людьми. Или мы не знаем об этом?

– Знаем. Разные были люди. Помню, как не раз перед концертом он показывал престижный ряд – в консерватории или в зале Чайковского – и говорил: «Вот места для генералов оставил, а они даже помощникам приглашения не передали…» И улыбался, как ты понимаешь, улыбкой своей…

– Он был человек и музыкант с большой буквы. Все подобные вещи философски воспринимал. Считал, что погоны генеральские сами по себе никого лучше не делали. В смысле – перед Богом.

Валерий понимал: музыка родилась, как только человек осознал, что он и есть человек, а не просто частичка природы, не просто большой муравей, а далее, в течение веков – не просто потребитель и банкир своего таланта.

Песни, мелодии появились, возможно, раньше слов. Как тебе, человеку слова, и не обидно, может быть, это слышать.

– Стерплю. Видимо, поэтам, писателям, даже художникам надо смириться: музыка, песня для человека – первичны. А твоя недавняя поездка в Алма-Ату это подтверждает?

– Там нас ждали и принимали очень тепло. Как своих. Мы объяснялись на одном языке – на языке музыки, на языке русской и мировой музыкальной культуры.

Почти половина студентов сдавала экзамен на казахском языке, но легко переходила на русский в случае необходимости. И это было очень естественно. Вообще эта тема – тема какого-то противостояния, «самостийности» в Алма-Ате не возникала. Я знаю, что дебатируется вопрос о переводе казахского языка на латиницу. Не могу ничего об этом сказать. Но в данное время мы чувствовали себя в одной стихии, в одной семье. На улицах Алма-Аты видели таблички с наименованиями магазинов или кафе на русском и казахском языках.

Конечно, право казахов принять своё решение – перейти на фарси или на иероглифы, или всё перевести на латиницу. Повторюсь, это их право.

Пойдёт ли это на пользу даже самим казахам как титульной нации? Не уверен. На практике, думаю, было бы вернее трёхъязычие.

Пусть сами решают. С учётом опыта. Например, украинского… Думаю, казахстанцы примут верное решение.

– Володя, а что вообще представляет собой консерватория в Алма-Ате?

– В Казахской национальной консерватории имени Курмангазы учится много ребят русской национальности, а также преподают профессора русские. Это, например, профессор класса трубы, народный артист РК Ю.С. Клушкин, профессор класса тромбона, заслуженный деятель искусств РК А.А. Федянин, доцент класса саксофона и кларнета И.Ю. Шубин и другие превосходные педагоги. Лично у меня сложились тёплые и дружеские отношения с заведующим кафедрой духовых и ударных инструментов профессором класса кларнета, заслуженным деятелем искусств РК Ж.Р. Ермановым, который пригласил меня туда, а также с профессором класса гобоя, заслуженным артистом Казахской ССР Т.К. Нуралы.

На экзамене были замечательные выступления выпускников, очень перспективные ребята. Некоторые будут поступать в магистратуру нашей РАМ имени Гнесиных. Звучали сочинения русских композиторов (например, Сергея Танеева), западноевропейских классиков, казахские сочинения и произведения современных российских композиторов. Большое впечатление оставили выступления студентов классов гобоя, кларнета, тромбона и саксофона.

– Хочу вернуться к памяти Валерия Халилова. Понятно, что время ослабляет боль утраты, но, конечно, о нём будем долго и долго помнить.

– Для этого и делается немало не только друзьями и родственниками. Его имя присвоено Московскому военно-музыкальному училищу. И конечно, будут жить его дела – фестиваль «Спасская башня», написанные им произведения – не только прекрасные военные марши, но и симфоническая музыка.

Бессмертный полк поэтов

Бессмертный полк поэтов

ТелевЕдение / Киномеханика / Персона

Теги: Вахтанг Микеладзе , документальное кино

Новая работа мэтра документального кино посвящается его учителю

Известный документалист Вахтанг Микеладзе (на фото) работает над сериалом о поэтах, погибших на фронтах Великой Отечественной.

– Многие уходили на войну уже сложившимися поэтами, рассказал режиссёр «ЛГ», но многих талант озарял в окопах, и они оставляли перед гибелью, на клочках бумаги, в письмах, опалённые любовью к Родине откровения. Работаю вместе с моей ученицей Надеждой Шишовой, молодым, талантливым режиссёром, прекрасно владеющей компьютерным монтажом.

С большим волнением мы перечитываем их стихи и верим, зритель услышит бьющиеся сердца поэтов, такова сверхзадача фильма. Пролитой кровью, выстраданными стихами ими создана поэтическая фронтовая летопись. На пределе человеческих сил из горла рвались самые искренние слова, когда погибал не только солдат, но и поэт. И чем страшнее была война, тем ярче в стихах их жила любовь.

В русском языке удивительно точно определена природа поэзии – «стихотворение», то есть творение стихии. Бушуют над землёй ветры, бурные и свирепые… Рвут небо в клочья гигантские иглы молний... Ураганы, землетрясения, извергающиеся вулканы… Но нет страшнее стихии, чем война. И Бог напутствовал человечество своими посланцами-поэтами, которые дарят миру сокровенный смысл – духовную стихию. Опровергая стихию войны, поэты напоминают о главном – о любви к Человеку. Убеждён, именно поэзия породила великую национальную идею, воплотившуюся в «Бессмертный полк». Выстраданная в годы лихолетья судьба страны золотой стихотворной строкой вписалась поэтами в память народного подвига... Поэт Николай Майоров погиб на Смоленщине в 1942 году… Его стихи – поэтическая исповедь… Разве не «Бессмертный полк» грезился поэту в пылающем 42-м году?

Мы все уставы занем наизусть.

Что гибель нам? Мы даже смерти выше,

в могилах мы построились в отряд,

И ждём приказа нового. И пусть

Не думают, что мёртвые не слышат,

Когда о них потомки говорят.

Предчувствие не обмануло поэта. Такие стихи мог написать только тот, кто был уверен, что будет, непременно будет «Бессмертный полк».

Откуда-то издали, приближаясь, доносится песня. Выстрел… И в белоснежный ствол берёзы вонзается пуля, струйка крови стекает по стволу, песня со стоном обрывается… И броским эпиграфом ложится на экран некрасовская строка: «Этот стон у нас песней зовётся».

В рядах «Бессмертного полка» портрет Павла Когана, студента ИФЛИ. Доносится мелодия песни «Бригантина»... Жестокий бой на подступах к Новороссийску. Здесь, на Малой земле, поэт Павел Коган ценой собственной жизни отстоял для соотечественников право гордиться Родиной:

И пусть я покажусь им узким

И их всесветность оскорблю,

Я – патриот, я воздух русский,

Я землю Русскую люблю,

Я верю, что нигде на свете

Второй такой не отыскать,

Что б так пахнуло на рассвете,

Что дымный ветер на песках…

И где ещё найдёшь такие

Берёзы, как в моём краю!

Я б сдох, как пёс от ностальгии,

В любом кокосовом раю.

Поэт Павел Коган погиб в бою под Новороссийском в 1942 году.

Подмяв под себя всю континентальную Западную Европу с её экономической мощью, с вооружёнными до зубов дивизиями, корпусами, добровольческими батальонами, Адольф Гитлер напутствовал всю эту силу яростными речами: «Там, на востоке, они размножаются, как насекомые!»

Документальные кадры трибуна-­оратора Вахтанг монтирует с жужжащим роем мух, затмивших безумный взгляд «полководца»… И невозможно пережить кадры казнённой под Москвой Зои Космодемьянской… На виселице безжизненное тело девушки с вырезанной грудью…

Не верю собственным глазам,

Чтоб то, что я увидел сам,

Свершили люди, а не звери!

Пилотки сняв, потрясены,

Безмолвно мы вокруг стояли.

Стояли мы, застыв на месте,

И как взлетали к небесам

Слова о беспощадной мести,

Товарищи, я слышал сам!

Приближается Кремль с рубиновыми звёздами, с золотыми куполами Ивана Великого… И звучит из Кремля голос с грузинским акцентом:

«Найти эту гитлеровскую часть и никого не брать в плен!»

– Мы знаем, – комментирует Вахтанг, – приказы Верховного выполнялись беспрекословно.

Когда я вижу, как убитый сосед мой падает в бою,

Я помню не его обиды, я помню про его семью.

Мне представляется невольно его обманчивый уют.

…Он мёртв уже. Ему не больно, а их ещё… письмом убьют!

Где-то вдали мелькает фигура почтальона. И в праздничном белом наряде навстречу ему бежит девушка. И платье её преображается в траурное… В почтовый ящик вползает змея… Таков образный стиль картины, так как стихи требуют от экрана определённой изобразительной магии.

Портрет поэта Иосифа Уткина в рядах «Бессмертного полка».

Иосиф Уткин погиб в 1944 году. Но ни в одной из тысяч братских могил он не захоронен… Самолёт, на борту которого находился фронтовой спецкор, пересекал линию фронта и был разорван снарядом…

Бьют над Кремлём куранты. Голос Левитана сообщает об успешном форсировании Днепра Красной Армией. За проявленный на Днепровском плацдарме подвиг офицеру и поэту Борису Котову присвоено звание Героя Советского Союза. Но мог ли представить поэт, что 70 лет спустя на его Родине, освобождённой им Украине, десятки улиц в городах будут названы именами предателей, гитлеровских холуев. Мог ли он знать, что в Донбассе станут гибнуть мирные жители. И как провидчески звучит сегодня стихотворение Бориса Котова, обращённое к неизвестному нам парнишке с Донбасса.

Плач старухи и крик девчурки на развалинах изб стоит,

Я завидую нынче Шурке, что в Донбассе ведёт бои.

Дагестан. Переливы пастушеской дудочки. С мальчишеских лет Хусен Андрухаев был очарован зависающей под голубым куполом неба гордой птицей – беркутом. Возможно, благодаря ей он и стал поэтом. И когда к нему попали стихи Маяковского, сказал учителю в школе: «Маяковский – это беркут поэзии». В своём последнем бою, со связкой гранат в руке, он в окружении гитлеровцев. На экране, перед взором поэта – оскалившаяся волчья пасть и крики: «Хенде хох!» И вдруг откуда-то из-поднебесья пикирует орёл… И последнее, что видит поэт, – смертельную схватку беркута с волком…

Руки сжимают связку гранат, палец ложится на чеку…

Маяковский! Руку! Говорю без лести!

Вот на дружбу тебе адыгейца рука!

И сейчас со стихом твоим вместе в бой выходит моя строка!

Взрыв… И крылатый абрек-беркут взлетает в небесную синеву. 20-летний поэт Хусен Андрухаев погиб в 1941 году, подорвав взвод гитлеровцев и себя связкой гранат. Посмертно мужественному сыну Дагестана присвоено звание Героя Советского Союза.

В Литинституте чтят память поэтов-фронтовиков.

В аудитории имени Е. Долматовского

(фото: Фёдор Евгеньев)

Объём статьи не позволяет рассказать и о многих других героически погибших поэтах, но после ярких стихов о Родине, вошедших в фильм, ещё раз хочется осмыслить уникальную гражданскую позицию человека и художника, подранка с детских лет, который так талантливо, убедительно отстаивает и в этом фильме честь своей страны. Ведь неслучайно он вспоминает Павла Ершова, студента Литинститута, ушедшего добровольцем защищать Москву…

Гуляла вьюга-именинница по всем задворкам и дворам,

С утра полночная гостиница сдавалась тусклым вечерам,

Стояла очередь у нужника, хрипели краны без воды,

Крысиный хвост из-за отдушника свисал с сознаньем правоты

И всё ж я ни на что не сетую, благословляю в сотый раз,

Окно, закрытое газетою, кровати ржавый тарантас…

А на кровати платье синее всю ледяную ночь цвело,

Той васильковою Россиею, в которой нам всегда светло.

Нет, не крысиный хвост, свисающий из-за отдушника, и не хрипящие краны, и не сотни других нелепостей, из-за которых так ловко была разрушена могучая страна, попадают в объектив сотен картин режиссёра Микеладзе.

С командой единомышленников, со своим бессменным сценаристом и другом Юрием Краузе он пробивается сквозь толщу Времени, от Первой мировой к Второй мировой, и дальше, создав историческое кинопособие для молодёжи… 12-серийный цикл «Забытая война», цикл картин о Великой Отечественной: «Оборона Севастополя», «Тайфун под Москвой», «Забытые герои Бреста» (совместно с С. Мамиловым), «Умереть в Сталинграде», «Эшелоны идут на Восток» (совместно с А. Дутовым), «Забытый город-герой» (о Воронеже), «Испания. Война накануне войны» – 2 серии (совместно с Н. Шишовой), а перед этим – за 53 года работы в кино сотни и сотни документальных лент… Рейтинги при показе фильмов на ТВ из циклов «Детективные истории», «Шпионы и предатели», «Приговорённые пожизненно» зашкаливают. Сейчас, подойдя к 80-летнему рубежу и работая над созданием сериала о погибших поэтах, В. Микеладзе посвящает его своему учителю Роману Лазаревичу Кармену.

Борис Сааков

И откуда взялось столько силы?

И откуда взялось столько силы?

Общество / Общество / Пережитое

Теги: история , воспоминания

Те страшные будни не забыть никогда

Летом 1941 года мы (мой муж, четырёхлетний сын Светик и я) жили на даче под Москвой. Утром 22 июня я поехала в столицу за продуктами. Когда пришла на московскую квартиру, мама рассказала, что только что по радио объявили о начале войны с немцами. Едва дослушав мать, я взяла сумку, пошла в продовольственный магазин и почти автоматически стала скупать всё подряд: сахар, крупы, муку, макароны, консервы. Вернувшись и выложив покупки на стол, вдруг забеспокоилась, что купила мало, и снова пошла в магазин. Прилавки и витрины были пусты… Всё приказали убрать в подсобку до особого распоряжения. Больше до начала 1948 года продуктов в свободной продаже не было.

Вместе с тем первые дни войны мы ощущали как-то опосредованно. События стали развиваться стремительно осенью. Вечером 16 октября приехал с работы муж и сказал, что вопрос с эвакуацией ЛИИ, где он работал, решён, их отправляют в Новосибирск. Начались сборы в дорогу. Но неожиданно заболел Светик, и никакие уговоры не могли поколебать моё решение остаться в Москве и не везти больного ребёнка неизвестно куда.

Муж уехал, через неделю проводили брата на танковый завод в Челябинск, и мы остались одни: мама, Светик, собака Туки и я. Жизнь потекла тихая и грустная, наполненная тревожным ожиданием надвигающейся катастрофы. На детскую карточку давали хлеб, крупу, сахар, 400 граммов сливочного масла на месяц; на мою, иждивенческую – хлеб, соль и спички. Но голода в полном смысле этого слова, как в блокадном Ленинграде, в Москве не было.

В Москве осталось очень мало жителей, в основном русские. Троллейбусы и трамваи ходили редко, только метро работало как часы. Жёстко соблюдался комендантский час, редкий вечер не приходил участковый с требованием улучшить светомаскировку окон. Настроения в городе были самые разнообразные. Помню как-то столкнулась в подъезде со стариком Клейманом, соседом по дому.

– Вы, Любовь Ивановна, совершенно правильно поступили, оставшись в Москве. Вот придут немцы, и появятся продукты, начнётся мирная жизнь.

Бедный старик Клейман! Он не мог себе даже представить, какой ужас ждал бы нас всех и его, в частности, с приходом немцев. Ещё никто не знал об Освенциме и Майданеке, Бабьем Яре…

Наступила зима. К утру температура в доме опускалась до нуля, а вода в чайнике покрывалась ледяной коркой. Как всегда в критические моменты, заболел Светик. Но Бог нас не оставил. В тот же день вечером позвонила приехавшая с фронта моя любимая подруга Ольга. Выслушав меня, предложила:

– Едем ко мне.

Через час пешего хода по Сретенке и Первой Мещанской мы оказались в тёп­лой квартире. Дом возле Ржевского вокзала, сохранившийся до наших дней, принадлежал Наркомату путей сообщения. В квартире было три комнаты, в одной жила Людмила, в другой – Ольга и Борис, в третьей, в которой поселились мы, до войны жил сын Ольги от первого брака Игорь, студент третьего курса филфака МГУ, проходивший подготовку в спецшколе для работы в немецком тылу.

Вскоре Ольга уехала во фронтовую бригаду в Подмосковье, Борис, ожидая отправки на фронт, слонялся по квартире, изнывая от безделья и постоянного недоедания. Это чувство гнало его на улицу в надежде отоварить продуктовые карточки. Однажды ему повезло, он пришёл в магазин, когда туда привезли продукты, и ему удалось полностью отоварить свои и Ольгины карточки.

– Смотри, какая удача! – вывалил он на кухонный стол целую гору великолепных сосисок. – Теперь до моего отъезда мы обеспечены продовольствием.

Однако Борис ошибся. Спустя некоторое время раздался звонок и на пороге появился высокий красивый брюнет в форме курсанта военного училища. Это был сын Ольги Игорь. Обедали все вместе и съели почти все купленные утром сосиски. В тот же день Игорь уехал, и больше никто из нас его не видел. Спустя много лет выяснилось, что весь отряд студентов МГУ был несколькими самолётами заброшен в немецкий тыл в Белоруссии. Самолёт, на котором летел Игорь, попал под обстрел немецких зениток, был подбит, и дальнейшая судьба десантников и членов экипажа неизвестна.

В конце ноября стали ходить упорные слухи о том, что наступление немцев под Москвой захлебнулось. Вскоре эти слухи получили официальное подтверждение – Красная Армия отбросила немцев от ближних подступов к Москве и продолжает успешное контрнаступление.

У всех на устах были имена военачальников, непосредственно участвующих в сражениях под Москвой. Особенно была популярна фамилия командующего 16-й армии генерал-лейтенанта К.К. Рокоссовского, и я решила ему написать. Откуда узнала адрес полевой почты, не помню. Скорее всего, писала «на деревню дедушке». Но однажды я получила письмо прямо с фронта. Каково же было моё удивление, когда, вскрыв конверт, я прочла следующее:

Здравствуйте, тов. МЧЕДЕЛОВА.

Получил Ваше письмо и искренне благодарю за поздравление и хорошие пожелания в разгроме немецких захватчиков. Можете быть уверены, что коварный враг будет разбит и уничтожен. Русский народ никогда не был и не будет порабощён захватчиками.

Желаю Вам и вашему любимому сыну Светику быть здоровыми и жизнерадостными.

Я часто ходила в церковь. С молитвой появлялась уверенность, что мы, русские, всегда побеждали, переживём и это лихолетье. И мы действительно пережили и это. «Что гадать! Был и есть у России / Вечной прочности вечный запас», написала Юлия Друнина. Как она была права!

Лидия Мчеделова (на фото)

Равнение на прадедушек

Равнение на прадедушек

Книжный ряд / Общество / Книжный ряд

Теги: Великая Отечественная война в памяти моей семьи: сборник сочинений школьников – участников конкурса , посвящённого 79-летию Победы

Великая Отечественная война в памяти моей семьи: сборник сочинений школьников – участников конкурса, посвящённого 79-летию Победы / под общ. ред. Е.И. Салова. Майкоп: Качество, 2016. 290 с., 2000 экз.

Затевая конкурс сочинений на столь значимую тему, организаторы предлагали его участникам своеобразный экзамен на прочность родовой памяти и патриотического чувства. И ожидания не подвели.

Юные участники (ученики с первого по одиннадцатый класс) достойно справились со сложной и драматической темой. При всех издержках сетевой зависимости, повлекшей сходство некоторых сюжетов и повторы дежурных фраз, светлое чувство памяти и детской непосредственности одержало верх. Конкурсанты продемонстрировали своё умение дорожить семейными преданиями и честью рода, свою любовь к отчему дому, отцу, матери, прадедушкам и прабабушкам, и в конечном итоге к Родине.

От драмы до балета

От драмы до балета

Книжный ряд / Общество / Книжный ряд

Глуховский Михаил

Теги: Диана Рубинштейн , От Ганнибала до Ахматовой

Диана Рубинштейн. От Ганнибала до Ахматовой. М.: Русский импульс, 2017. 480 с., 300 экз.

Книга Дианы Рубинштейн – это многолетний труд талантливого, неравнодушного человека, настойчиво приглашающего читателя и зрителя глубже приобщиться к отечественной истории и культуре. Автор представила масштабное литературно-историческое полотно, вобравшее в себя галерею замечательных представителей русской прозы, поэзии, истории. Её героями выступают Г. Державин, С. Аксаков, В. Жуковский, Н. Карамзин, А. Пушкин, П. Чаадаев, П. Пестель, Л. Толстой, А. Ахматова, Н. Гумилёв, М. Цветаева, Б. Пастернак, Б. Чичибабин и др. Представлены руководители государства, исторические деятели, известные политики... Тщательно выверенная драматургия отразила – и здесь надо отдать должное авторскому замыслу – события разных эпох, разных континентов: от Африки до Евразии.

В основе эксперимента лежит кропотливый научный поиск, тщательное изучение архивных документов. Сверхзадача – излечить нынешнего молодого читателя от духовной слепоты, преподав ему, выражаясь словами Твардовского, «уроки нравственного прозрения». Особо хотелось бы отметить либретто к балету «Бал на крови», посвящённому трагической любви Петра I и девушки из Немецкой слободы Анны Монс (авторы Д. Рубинштейн и В. Матвеев). Фактически речь идёт о замысле создать балет, в основе которого будут события отечественной истории.

Читателю представлены подробные комментарии и обширная библиография. Драмы, собранные под одной обложкой, знакомы многим зрителям. Диана Рубинштейн – сценарист, режиссёр-постановщик и ведущая актриса музыкального полифонического театра «Эльмовы огни» – вместе с супругом – известным пианистом и композитором В.С. Матвеевым-Вентцелем – уже два десятилетия успешно ведут свой «корабль», созданный ими в Москве музыкальный полифонический театр «Эльмовы огни». Сплотив вокруг себя музыкальную молодёжь, наставники выступили активными пропагандистами русской прозы, поэзии, истории.

И сочинение – не панацея

И сочинение – не панацея

Общество / Гуманитарий / К доске!

Рыков Сергей

Дискуссия в «ЛГ»: а может быть, сделать ЕГЭ по литературе обязательным?

Фото: Фёдор Евгеньев

Теги: школа , образование , литература , сочинение

Зачёт можно получить, не зная литературы и не умея писать грамотно

Три года назад в школу вернулось итоговое сочинение. Президент услышал мольбы тех педагогов, кто понимает, что русский язык и литература – последний рубеж, за которым начинается необратимый распад главных национальных и нравственных ценностей России.

Сочинение вернулось. Но вместе с ним появились и сомнения. Например, когда писать сочинение – зимой или весной? Что в нём оценивать? Творческое «я» ученика? Его способность к самовыражению? Точное знание программных произведений, умение провести литературоведческий анализ или способность обобщить некое социальное явление жёстким отбором персонажей и образов, взятых из разных произведений мировой литературы? На эти и другие вопросы попытались найти ответы участники прошедшего в «Литературной газете» в рамках проекта «Словесник» круглого стола «Каким должно быть итоговое сочинение и каковы оптимальные сроки его проведения?».

– Написав в декабре сочинение и получив за него «зачёт», выпускники считают предмет исчерпанным, и мощный пласт произведений XX века остаётся за бортом, – начала дискуссию учитель литературы гимназии № 1595 Инна Кабыш . – У школьников возникает ощущение, что вся литература – в далёком прошлом. Что писатели – вымершие мамонты, и нет тех, с кем можно вступить в диалог.

Мне нравится идея сделать ЕГЭ по литературе обязательным. Вопрос в том, каким он должен быть? Можно ли объединить его с итоговым сочинением? Понятно, что экзамен должен быть двухуровневый, как у математиков, например. И ещё. Не слишком ли мягко мы подходим к оценке итоговых сочинений: «зачёт» – «незачёт»?

– Приёмная комиссия нашего университета разработала систему оценок итогового сочинения, добавляя абитуриентам от четырёх до 10 баллов, – поделилась опытом преподаватель русского языка и литературы лицея НИУ ВШЭ, кандидат филологических наук Ольга Брюханова. – В оценке работ участвуют преподаватели вузов, учителя Москвы и других регионов. Кстати, я к итоговому сочинению начинаю готовить учеников с десятого класса. Предлагаю вариативные темы по прочитанным произведениям. Проговариваем критерии проверки. Итоговое сочинение выигрышно для мотивированных детей. Даже в летние каникулы они готовятся к этому сочинению. «Вышка» любит неординарные талантливые тексты, опирающиеся не только на русские классические произведения, но и на современную литературу. В том числе зарубежную. Определённая критериальная база позволяет детям проявить неординарность. Попадаются незаурядные сочинения. В них ученики обращаются к смежным областям знаний, искусства. К собственному жизненному опыту. Для мотивированных учеников, нацеленных на успешное написание работы, это сочинение очень полезно.

Для немотивированных, а я читаю и сочинения учеников массовых школ, это зачастую не творческая работа, а профанация. Приведя пример из конкретного произведения, школьник ограничивается пересказом одного эпизода или сюжетной канвы, которая повторяет краткое содержание, почерпнутое из интернета. Или выпускник, что называется, «выкручивает руки персонажам, приписывая им то, что может соответствовать утверждению, которое необходимо доказать. Для массовой школы итоговое сочинение – испытание, кропотливая работа, которая, к сожалению, не всегда приносит желанный результат.

За учеников массовых общеобразовательных школ (а их в России подавляющее большинство) «вступилась» преподаватель русского языка и литературы школы № 2114 Галина Гордиенко:

– Сочинение – это возможность высказаться. У каждого ребёнка есть своя болевая точка. У детей нет другой возможности откровенно поговорить о том, что их волнует. Почему ученики отходят от жёстко заданной темы сочинения? Чтобы высказаться и быть услышанными. У них вырабатывается своя гражданская позиция, которую они стараются доказать аргументированно. Другой вопрос, что среди них, как и среди взрослых, есть те, кому нравится то, чем он занимается, и те, кто делает всё спустя рукава. Лишь бы спихнуть.

Итоговое сочинение в декабре не устраивает ни учителей, ни учеников. Я стараюсь Чехова в 10-м классе закончить, чтобы не трогать Антона Павловича в 11-м. Успеть бы пройти Бунина, Куприна, Серебряный век… И, если повезёт, Горького втиснуть. Даже Маяковский с Есениным остаются за бортом. Когда мы говорим об итоговом сочинении, мы не имеем права считать его итоговым в самом честном смысле этого слова. Разве оно охватывает период от «Слова о полку Игореве» до новейшей литературы ХХI века? Кстати, что из современной литературы можно детям рекомендовать?

Разговор о современной литературе вызвал самые горячие споры. Пелевин, Прилепин, Маканин, Рубина, Сорокин, Иванов, Бояшов, Санаев, Поляков, Улицкая, Юзефович… Назывались десятки имён. Чьи произведения предлагать старшеклассникам? Как быть с крепким словцом и педагогической этикой?

– Первое, что должен сделать учитель литературы, когда он идёт на урок, сказать себе, что он на сто процентов понимает, что преподаёт и зачем, – реплики преподавателя литературы и мировой художественной культуры школы № 1143 Александра Гутова были наиболее эмоциональны. – Вы можете доказать, что в «Капитанской дочке» есть что-то нужное для современного ученика? Есть ли что-нибудь полезное для современного поколения в «Войне и мире»? В «Евгении Онегине»? Если учитель в этом убеждён и может это доказать, для него не встаёт вопрос о классике и современности.

Преподавать в школе можно только то, что обладает исключительной художественной ценностью. Я легко докажу, что Пушкин в «Евгении Онегине» гораздо современнее любого современного писателя. Именно в этом моя, учителя, работа. Когда я даю ученикам «Письмо Татьяны», то ставлю «Слезу» Вагнера. На экране Татьяна пишет письмо Онегину. Лучшие чтецы письмо читают. Литература дарит такие эмоции, которые ученик не испытывал.

Моё предложение «ЛГ». Заведите рубрику, где преподаватели, литературные критики, писатели будут доказывать, почему в школе надо преподавать то или иное современное произведение. Пусть докажут, что в современной литературе есть такая же глубина, – «бросил перчатку» журналистам Александр Геннадьевич.

– Проверяя сочинения, я сделал неутешительный вывод: что наши дети не понимают, что читают, – продолжил разговор преподаватель русского языка и литературы гимназии № 1517 Марат Алимов . – Приведу пример, не называя автора произведения и подчеркнув, что речь в нём не идёт о патриотизме. В первой части повести солдат под обстрелом ползёт по минному полю. Он выполняет приказ – прокладывает телефонный кабель, чтобы восстановить связь. Потом, правда, выясняется, что этого можно было не делать, не рисковать жизнью. А в сочинениях – клише с ярлыком патриотизм. Дальше (в комплекте) идут «Судьба человека» Шолохова, князь Андрей Болконский из «Войны и мира» Толстого, знамя, которое Болконский героически несёт. Ученик пишет, какой князь молодец, хотя мы помним, что Болконский знамя еле поднял. И вообще у Толстого там речь вовсе не о патриотизме. Дальше в сочинении школьника перечисления: «Сотников» Василя Быкова, «А зори здесь тихие», «В списках не значился» Бориса Васильева... Я читаю сочинения и вижу, что ученик ничего из перечисленного не читал. У современных школьников нет пути к классической литературе.

Что делать? Первое, что приходит на ум, – освежить школьную программу. Это не значит, что мы ставим классику под сомнение. Но некий мотивационный момент необходим.

Беспощадную, но объективную оценку итоговым сочинениям школьников, поступающих в МГУ, дала доцент кафедры русского языка филологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова Наталья Николенкова.

– Мы перепроверили 14 000 сочинений. Около двухсот сочинений были с придуманными именами. Школьники Татарстана, например, писали о несуществующих татарских писателях, «пересказавших» народный эпос. Грешат этим и сочинения из Башкирии, Ставропольского края, Владивостока... Одна работа была совершенно эксклюзивная. Сочинение было посвящено Александру Солженицыну, который «всю свою жизнь во время Первой (!) мировой войны боролся с фашизмом». Дальше пересказана «Судьба человека», где главным героем… Александр Исаевич. И так далее… Эта работа получила в школе «зачёт»!

Когда к нам на филфак приходят вчерашние школьники, мы плачем. Они забыли, что такое подлежащее и сказуемое. Не знают, чем звук отличается от буквы. На первом курсе я объясняю будущим филологам, чем прилагательное отличается от наречия…

Если ситуация с преподаванием литературы и русского языка в школах России сохранится, то через десять лет вас, школьных преподавателей, заменить будет некем.

Сергей Рыков

Благоустройство с артефактами

Благоустройство с артефактами

Спецпроекты ЛГ / Московский вестник / Моя улица

Теги: городские новости

Городской ремонт сопровождает множество находок

С 19 июня в городе в рамках программы «Моя улица» началась инженерная подготовка к благоустройству единой пешеходной зоны от Красной площади и Кремля к парку «Зарядье». В этот прогулочный маршрут войдут Рыбный и Богоявленский переулки, а также Биржевая площадь. Он станет главной дорогой для горожан и туристов, которые будут следовать в парк от станции метро «Площадь Революции».

Сейчас на этих улицах ремонтируют, а где-то и заменяют инженерные коммуникации. Затем там поставят бортовой камень, сделают мощение крупными гранитными плитами, установят новые уличные скамейки и фонари с энергосберегающими лампами. Впоследствии Биржевая площадь станет полностью пешеходной – на ней появятся фонтан и скамейки для отдыха под тенистыми деревьями.

Все работы в рамках программы благоустройства ведутся под тщательным надзором археологов – абсолютно не мешая строителям, в исследовательской деятельности участвуют более 100 специалистов. Благодаря археологам уже в этом году зафиксированы сотни находок. Так, были обнаружены фундаменты четырёх древних церквей, колодец времён Екатерины II, финно-угорская «шумящая» подвеска и именное рыбацкое грузило, а также белокаменный мост стены Китай-города на Славянской площади, храмовый некрополь времён Петра I на Сретенке и шахматный клад периода правления Ивана Грозного на Пречистенке.

Старые базары ушли в историю

Старые базары ушли в историю

Спецпроекты ЛГ / Московский вестник / Торговля

Современный рыночный павильон (проектное решение)

Теги: городские новости

Рыночная торговля в столице выходит на принципиально иной качественный уровень.

Какие-то 5–7 лет назад продовольственные рынки Москвы представляли собой малоконтролируемое, по большей части примитивное пространство. Однако сегодня город полностью отказался от нецивилизованной торговли сельскохозяйственной продукцией. Дело не только в том, что закрыты уже почти все нестационарные рынки родом из 90-х, а в новом формате рыночной торговли. Вместо ларьков и контейнеров – ярмарки выходного дня и гастрономические фестивали. Радикально изменился и принцип деятельности традиционных рынков, которые сегодня продвигают современную культуру торговли, совмещая продажу сельхозпродукции с тематическими кафе, кулинарными мастер-классами и досуговыми мероприятиями.

Яркий пример этой тенденции – недавно открывшаяся межрегиональная продовольственная ярмарка на Семёновской площади. Вместо шатров и палаток здесь теперь стильный, комфортный крытый павильон, где не страшны капризы погоды. Внутреннее пространство здесь разделено на основной зал, где торгуют мясом, рыбой, молоком, кондитерскими изделиями, и аллею, на которой планируется торговать сезонной сельхозпродукцией, а также проводить фестивальные мероприятия. Созданы все условия и для комфорта посетителей, и для круглогодичного хранения и реализации товара. А главное – фермерам за аренду не приходится платить ни копейки. Что, естественно, отражается на стоимости продуктов.

Семьдесят тысяч под землёй

Семьдесят тысяч под землёй

Спецпроекты ЛГ / Московский вестник / Транспорт

«Рубцовская» – «Авиамоторная»: стройка начата

Теги: городские новости

Первые станции Третьего пересадочного контура – от «Делового центра» до «Петровского парка» – будут открыты в нынешнем году для перевозки пассажиров.

Об этом сообщил мэр Москвы Сергей Собянин в ходе осмотра строящегося участка ТПК «Рубцовская» – «Авиамоторная». Этот отрезок, где сейчас монтируются ограждающие конструкции, а в августе начнётся со­оружение перегонных тоннелей к «Авиамоторной», будет построен в 2018 году и присоединит к Третьему пересадочному контуру строящуюся Кожуховскую линию от «Некрасовки» до «Авиамоторной». Пассажиры смогут делать пересадки, минуя перегруженные участки подземки в центре города. Всего на этом участке планируется построить пять станций: «Шереметьевскую», «Ржевскую», «Стромынку», «Рубцовскую» и «Лефортово».

Создание Третьего пересадочного контура – крупнейшая стройка столичного метро. По словам градоначальника, сегодня в активной фазе строительства находятся 25 километров этой транспортной артерии. Большое подземное кольцо протянется в общей сложности на 67 километров, соединит несколько столичных районов, на 10–20 процентов разгрузив действующие линии. Также появится возможность присоединять новые радиальные направления метро. Срок строительства всего кольца – до 2020–2021 годов.

Мой Яшин

Мой Яшин

Литература / Портфель ЛГ / Вспоминая легенду

Мяч отбит – в игре Лев Яшин!

Теги: Лев Яшин , футбол

На прошлой неделе в Москве, Санкт-Петербурге и Казани стартовал Кубок конфедераций по футболу. Несмотря на относительно лёгкую победу в первом матче над новозеландцами, одним из ключевых фигур российской сборной стал голкипер Игорь Акинфеев. Недаром его действия на «последнем рубеже» часто сравнивают с манерой игры великолепного Льва Ивановича Яшина. Спортсмена-легенды, о котором вышла книга в серии «ЖЗЛ» и снимается художественный фильм, чьим потрясающим граффити украшен дом в Таганском районе Москвы. В преддверии очередных поединков нашей команды «ЛГ» решила вспомнить о лучшем русском вратаре всех времён.

Много из того, что я пережил впервые, связано с Яшиным. Ну, в частности, впервые увидел битком забитые стотысячные «Лужники» 27 мая 71-го года на прощальном яшинском матче со сборной мира.

Есть в таких матчах известная условность – не огорчать юбиляра. Но на поле были звёзды, равные по значению Яшину, и – что важнее – у каждого из них был последний шанс ему забить.

Недаром Марадона говорил, что пожертвовал бы сотней забитых мячей ради одного гола Яшину.

И в «Лужниках» кто-то из великих поддался азарту, приложился к мячу от души, с нескольких метров, в самый угол. Яшин, на пятом десятке лет, как мне показалось, среагировал как-то неуклюже – но для гениев какие правила? Рука, которой он парировал мяч, выросла, как ветка.

Вот так он и ушёл из футбола, чтобы остаться в нём навечно первым номером.

Про Яшина знают всё и не знают ничего.

Не могу себе простить до сих пор, может, слишком молод был и недостаточно настойчив, что не уговорил тогда режиссёра Алексея Габриловича, автора фильма «Футбол нашего детства», всё бросить и приняться незамедлительно за фильм о Яшине.

Каюсь, в своём интервью с режиссёром я выдал желаемое за действительное и анонсировал так и не начатую работу. Яшину моя заметка попалась на глаза, и он заинтересованно спросил: «Правда ли, что Лёша собирается обо мне снимать кино?»

Нам-то казалось, что Яшину вполне хватает оказываемых почестей, а ему вовсе и не почести были нужны и навязываемая ему роль свадебного генерала – просто, думаю, хотелось выговориться, рассказать что-то, о чём мы не подозревали.

В первый раз попав на стадион, я, к своему разочарованию, не увидел Яшина. Шёл, разумеется, на матч с его участием, а увидел в воротах одного из его дублёров, пропустившего от Стрельцова и компании 5 мячей.

В следующий мой приход на футбол ворота «Динамо» наконец защищал Яшин. И у меня мог бы сегодня быть, как сейчас принято говорить, эксклюзивный снимок Яшина. И самое обидное, что он был – я успел его сделать трофейным отцовским фотоаппаратом, привезённым с войны.

Я захватил его на стадион со специальной целью самому снять Яшина, не передоверяя это профессиональным фотографам. Но на стадион-то ходили не так, как сейчас, – аншлаг был непременным условием больших матчей. И в давке под трибунами аппарат у меня срезали бритвой. Теперь не столько жаль довоенную немецкую камеру, сколько собственный снимок Яшина.

Вообще-то не по телевизору и не на стадионе я впервые увидел Яшина – на базе в Новогорске. Он сидел на лавочке и курил. Меня поразили две вещи: первая, что Яшин курил (я не знал, что это было прерогативой Яшина – он мог курить перед матчем в раздевалке), вторая, что он курил сигареты «Столичные» (в разгаре были 80-е – и всякий уважающий себя московский пижон курил импортные).

Конечно, как репортёр, я его о чём-то спросил, но в памяти остались впечатления только от самого Яшина – вблизи. Но вскоре выяснилось, что он меня почему-то запомнил.

Мы встречали Пеле в Шереметьево. Яшин предупредил меня, чтоб я особо не мучил Пеле, уставшего от перелёта. Да ещё пограничник со своей стороны слишком долго идентифицировал великого бразильца. Про Пеле парень в зелёной фуражке, конечно, знал, но в паспорте-то значилось «Эдсон Арантес ду Насименто».

И Яшин, оберегая покой Пеле, когда мы его встретили, всё-таки в корректной форме отчитал меня за назойливость. Но Яшин при всём своём величии не был главным редактором нашей газеты – и кем бы я сегодня был, поступись тогда престижным редакционным заданием.

Благодаря Яшину я знаком не только с Пеле, который, похвастаюсь, впоследствии пригласил меня на свой юбилей, но и с Эйсебио.

Передавая репортаж с 60-летия Яшина (как потрясающе тогда на притихшем динамовском стадионе читал Евгений Евтушенко: «Лишь для такого вратаря на штангах расцветали розы…»), я задержался и появился на банкете в модном по тем временам ресторане «Союз», когда торжества уже начались. Понятно, на пороге я стушевался: все знаменитости, которых можно было только себе вообразить, уже дисциплинированно сидели за столами.

Льву Ивановичу к тому времени ампутировали ногу, и лишний раз подниматься из-за стола ему было неловко. Но что значит видеть поле – он мгновенно заметил меня на расстоянии в полверсты, поднялся, помахал рукой: «А я для тебя местечко держу», – и усадил рядом ни больше ни меньше как с Эйсебио (которого тогда называли «чёрной жемчужиной»). Остаток вечера, да и могу теперь сознаться, что и ночи, я провёл в продолжении застолья с Эйсебио, готового, как оказалось, отмечать юбилей нашего вратаря с поистине русским размахом.

Сейчас даже трудно объяснить, что тогда значило для меня, молодого футбольного репортёра, знакомство с великим Эйсебио благодаря великому Яшину. Ну, вообразите: вам бы сегодня позвонил по мобильному телефону Александр Сергеевич Пушкин и прочёл бы начало «Медного всадника».

За год до юбилея, летом 88-го, в Мюнхене в знаменитом Английском саду проходило закрытие чемпионата Европы по футболу. Вечер был достаточно прохладным, Яшин в рубашке с коротким рукавом посетовал, что организаторы не предупредили заранее, где соберёмся.

Я-то не мёрз. Сидел в куртке хоккейного монреальского клуба, подаренной мне, между прочим, Фетисовым. И конечно, сразу предложил её Льву Ивановичу, что послужило поводом для воспоминаний о хоккейном Яшине, даже завоевавшем медаль в динамовских воротах.

Потом в Москве по возвращении в Шереметьево я видел, как Льва Ивановича катят на специальной каталке. Знал, что он не любит, когда его жалеют (мне рассказывали, что сразу после ампутации, очнувшись от наркоза, он сказал плачущей жене: «Валя, не плачь, зачем мне нога, я больше в футбол не играю»). Я отвёл глаза от этой грустной картины, но он сам меня окликнул: «А курточка-то твоя пригодилась».

Граффити 2017-го. Великого вратаря помнят...

Легко допускаю, что кому-то вспоминающиеся мне эпизоды в сравнении с масштабностью личности Яшина покажутся пустяками. Но согласитесь, что расхожих мыслей и общих слов за десятилетия накопилось с избытком, а вот каких-то штрихов личного общения, точнее говоря, своих впечатлений – всё меньше. И субъективности в разговоре о Яшине я совсем не боюсь.

Вспоминаю вот, что единственный, кому Яшин доверил написание совместной книги, был старейшина нашего цеха, ныне живущий в Америке, Евгений Рубин.

В частности, Евгений Михайлович писал:

«Он всегда был готов и умел защищать – футбольные ворота. Во всём остальном он был беззащитен, ему никогда не хватало ни желания, ни воли, ни характера постоять ни за себя, ни за свою семью. Когда я поделился этим наблюдением с его женой, она со мной согласилась.

– Когда он и его дружки – а может, не только дружки – собираются где-нибудь в парной – а может, и не в парной – и берут с собой ящик водки, – разоткровенничалась обычно сдержанная Валя, – немудрено загулять и до утра. Ты сам мужик, понимаешь, что к чему. Откуда я знаю, где он был и что делал? А у него пиджак испачкан чем-то вроде помады. Ну, соври: мол, задержался на работе, выпили, заснул… Ему даже оправдания выдумывать неохота. Молча раздевается и ложится спать.

– Погляди на нашу мебель, – продолжала она, – скоро развалится. Я ему: давай съездим в магазин, посмотрим новую, Яшину вне очереди продадут. А он: сходи сама, скажи, что ты моя жена…»

Сегодня почти невозможно объяснить, почему первый вратарь мира не мог просто за деньги купить мебель. Но людям моего поколения это памятно и понятно. Как говорил Райкин: дефицит…

Яшин был на 8 лет старше Стрельцова, но прославились они приблизительно в одно и то же время. Они в один и тот же год – в 70-м – закончили играть и в один и тот же год умерли от одной и той же болезни – рака.

Их нередко сталкивали, представляли антиподами. Однако мало кто в большом футболе относился друг к другу так хорошо, как Яшин со Стрельцовым.

Стрельцов считал, что своему фирменному пасу пяткой он обязан именно Яшину: «…Мы с Кузьмой (Валентин Иванов. – П.С. ) считали, что Лёве забить просто невозможно. Про себя, конечно, считали. Вслух не говорили – забивать-то надо, мы форварды, на нас надеются. Но как забить – не знаем. Доходим до его ворот – начинаем мудрить. Не можем никак принять окончательного решения: когда бить.

Иду я с мячом вдоль линии штрафной. Лева, как всегда, стал смещаться. А вся защита двинулась за мной. Я откинул мяч пяткой Кузьме, он прямо и влепил в девятку динамовских ворот. Я к нему бросился, говорю: вот так только можно Лёве забивать».

Стрельцову, кстати, помогал писать книгу Александр Нилин, который в разговоре со мной, в свою очередь вспомнил, как он впервые увидел Яшина: «Это было на ужине в честь вручения футболистам «Торпедо» серебряных медалей в ДК имени Лихачёва. Лев Иванович предварил тост в честь соперников шуткой, что слово ему предоставили, когда тостующему впору за спинку стула держаться. Он говорил очень хорошо, был задушевен в обращении со всеми присутствующими, располагал к себе домашностью поведения.

Через несколько дней я в разговоре с Валерием Ворониным (знаменитый торпедовский футболист. – П.С. ) вернулся к тому вечеру, заметив, что прежде представлял себе Яшина иным – более замкнутым и склонным к партийной ритуальности. «Лёве, – вдруг сочувственно сморщился Воронин, – и самому тяжело от того, что часто бывает таким, каким нужно. А он – другой…»

Кстати, когда через несколько лет после автокатастрофы Воронин пытался вернуться в футбол, первую игру он проводил против московского «Динамо». Перед началом матча, в туннеле, ведущем на поле, Яшин сказал Воронину: «Валер, ну один я от тебя пропущу, а больше ничем помочь не могу».

Шутка, наверное… Но Воронин-то забил Яшину со штрафного.

Уверен, что ни с кем бы другим, кроме как попавшим в несчастье коллегой, к тому же выдающимся игроком и партнёром по сборной, Лев Иванович подобным образом шутить бы не стал.

В Доме журналистов в 58-м провожали на чемпионат мира в Швеции сборную СССР. Юные футболисты декламировали мастерам стихи, потом фотографировались. Самого маленького Яшин посадил к себе на колени – это был знаменитый впоследствии Михаил Гершкович.

Он рассказывал мне, что когда через годы, играя за «Торпедо», забил Льву Ивановичу, то Яшин сказал: «Молодец, Миша, забивай не только мне, но и другим».

Это было щедро – по-яшински!

Фотография, между прочим, с Гершковичем, сидящим на коленях у Яшина, тогда обошла все спортивные издания.

В Москве открывали гольф-клуб. Из Швеции приехал знаменитый Тумба Йохансон, а с нашей стороны прибыл аж член Политбюро ЦК КПСС, первый секретарь горкома партии Лев Николаевич Зайков. И в конце торжеств, обращаясь к Яшину, с пафосом произнёс: «Лев, ты звони, если что. Мы обязаны тебе помогать».

Меня покоробили тогда два момента: партийное «ты» малознакомому, судя по всему, человеку, и особенно «обязаны», а не «рады».

Хотя Лев Иванович и сам – положение обязывало – окончил Высшую партийную школу. Но при этом не был закрытым человеком, как это пытаются представить. Он готов был многое о себе рассказать – не все готовы были в те времена услышать и понять правду о Яшине.

Частый гость редакции «МК», президент яшинского Фонда Геннадий Петрович Венглинский, в книге «Вратарь эпохи» вспоминал, как, будучи секретарём комитета комсомола «Динамо», он отмечал свой день рождения. «Ждали Яшина, который сдавал экзамен по политэкономии. Смотрим, подъезжает такси к северной трибуне, из него выскакивает Лев и бежит – весь красный и очень возбуждённый.

Ну на него все и накинулись: сколько тебя одного ждать. А он, смущаясь, в то же время с большим юмором говорит: «Мужики, они (преподаватели политэкономии СССР) совсем обалдели! Сами в экономике пятьдесят лет не могут разобраться и хотят, чтобы я им за один час всё рассказал».

Теперь я думаю, возвращаясь к неснятому фильму, что Яшину важнее было выговориться, чем лишний раз услышать, какой он великий.

Не уверен, что нужен какой-либо матч в честь Яшина, но без Яшина. Не мемориал волнует, судьба яшинская – от подростка военных лет, работавшего на оборонном заводе, до человека, познавшего высшие почести.

Звезду Героя Соцтруда ему вручали за несколько дней до смерти. Жена Валентина Тимофеевна позвонила Геннадию Хазанову: «Гена, Лёва умирает, хочет тебя видеть».

Хазанов рассказывал мне, как Яшин наклонился к нему: «Гена, чего они меня мучают, зачем мне эта звезда, когда я умираю». «Это был не стон умирающего человека, – вспоминал Геннадий Викторович. – Это было ясное понимание своего положения».

В воротах он всегда безошибочно выбирал позицию в зависимости от удара. А в жизни у него была одна позиция – жить с достоинством.

Ну и достойно умереть, раз так случилось.

Не могу вот понять одного: почему наш национальный герой не становится героем многосерийных фильмов и чья ещё жизнь в спорте выражает так отчётливо биографию всей страны? Не хочется ведь Яшина отдавать целиком официозу…

Может, кому-то покажется странным, но я никогда не обращался к Яшину с просьбой об автографе. При том что ко Льву Ивановичу с этой просьбой обращались тысячи, подчеркну, незнакомых людей.

А я-то гордился, что знаком – зачем же автограф?

Конечно, когда Яшина не стало, я успел пожалеть о своей глупой щепетильности, но Льва Ивановича уже не было, и ничего исправить было нельзя. Но мне неожиданно повезло – знакомый антиквар презентовал мне мяч с яшинским автографом, правда, подписанным не мне персонально – но какая теперь разница?

Иногда я беру теперь этот мяч в руки и понимаю, что судьбу надо благодарить в том числе и за то, что мальчишке, у которого когда-то украли фотоаппарат с непроявленными снимками, выпала честь знать живого Яшина.

И мне почему-то хочется верить, что снимки мои – в сущности, первый журналистский опыт – не пропали безвозвратно.

Может, кто-то не поленился всё же их проявить и моё юношеское изображение Яшина теперь присутствует в чьей-то жизни.

Пётр Спектор

Благодарим «МК» за помощь в публикации материала.

Почти уже полностью пройдена жизнь

Почти уже полностью пройдена жизнь

Литература / Портфель ЛГ / Поэзия

Циникер Владимир

Теги: Владимир Циникер , поэзия

Родился в 1952 году в Подольске. Кандидат технических наук. Автор книги стихотворений «Без пафоса». Живёт в Германии.

* * *

Почти уже полностью пройдена жизнь,

Осталось немного,

Всё чаще глаза устремляются ввысь

На поиски Бога.

Всё чаще ушедших друзей голоса

Ночами я слышу,

Всё громче вопросы летят в небеса,

Ответы – всё тише.

Кабы молодость знала

Кабы жизнь пройти дважды,

Кабы знать наперёд,

Где в пути карта ляжет,

Где удача придёт,

Мы в любой день недели

И любою порой

Распознать бы сумели

Шанс единственный свой.

Только ночью приснится

Тот упущенный час,

Когда счастье жар-птицей

Пронеслось мимо нас.

И в итоге так мало

Весят наши дела –

Кабы молодость знала,

Кабы старость могла.

Все ошибки и годы

Мы несём за собой,

И краплёной колодой

Не играть нам с судьбой.

Письмо жене

Когда меня не станет и одна

Окажешься в необжитой квартире,

Поставь на стол обоим нам вина

И пожелай мне счастья в лучшем мире.

Из пустоты явлюсь я в тишину,

Неслышно обниму твои колени,

В глаза взгляну и лбом к груди прильну,

На скатерть не отбрасывая тени. 

«Умный смех-2017»

«Умный смех-2017»

Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев / Жизнь фестивальная

Фото: Константин Мальцев

Теги: сатира , юмор

Конкурс-фестиваль иронической и юмористической поэзии, песни, а также афоризмов «Умный смех-2017» состоялся. Причём, как утверждают очевидцы, – в обоих смыслах этого слова. Поставленные цели достигнуты, победители выявлены, розданы призы. «Клуб ДС» тоже внёс свою лепту несколькими памятными дипломами особо понравившимся ему участникам. Теперь можно и расслабиться. Чего, впрочем, не стоит делать потенциальным конкурсантам будущих лет; глава оргкомитета фестиваля Анатолий Белкин официально заявил, что следующий «Умный смех-2018» состоится всенепременно и при любой погоде. Звучит немного угрожающе, но и вера в светлое завтра явственно сквозит. Ладно, поживём – увидим.  

Администрация

Семейная сцена

Ну чего ты прицепился?!

Говорю же: нет и нет!

Как с рыбалки заявился,

Так понёс какой-то бред!

Что ты голову морочишь?!

Или встал не с той ноги?!

Чересчур ты много хочешь,

Даже думать не моги!

Я стирала, я варила,

Я при детях состою.

Я подруг совсем забыла,

Ублажая мать твою.

Я и шила, и вязала,

И плела одной ногой,

Я себе не позволяла

Поваляться в выходной.

Я терплю соседа рожу,

Ваши шахматы кляня.

И свою собаку тоже

Ты повесил на меня.

Под твою пляшу я дудку,

Пироги, блины пеку.

Вон отъел какую будку;

Я зачахла, ты – в соку.

Я сама вожу машину,

Я сама тебя стригу,

И твою, пардон, плешину

Маскирую, как могу.

Не забудь ещё и дачу,

Пожирательницу сил.

Как батрак я там ишачу,

Хоть бы кто её спалил!

Я, как конь, беру барьеры,

Ты всегда на мне скакал.

Я бы сделала карьеру,

Если б ты не возникал.

Ладно, всё, иди обедай,

До истерики довёл!

Невозможного не требуй:

Не пойду я на футбол!

Марина Мерцалова, победитель фестиваля в номинации «Крупные формы»

Однострочия

* Страна любви живёт туризмом.

* Вкус у меня прекрасный. Запах тоже…

* Единственных мужчин не так уж много…

* Вино и оптимизм слабеют от развода.

* Да бог с ним, с раем, раз шалаш остался...

* Нашла младенца я в цветной капусте...

* Контрольный выстрел Купидона: «вз-з-загс!»

* Забудь о прошлом, наживём другое...

* Печаль моя светла: она уже слиняла...

* Раз жизнь не сахар, диабет не страшен...

* Проснувшись, совесть сообщила: «Поздно!..»

* Я не прошу, я требую: прости!

* Я так тебе верна, что удивляю мужа.

* Последней каплей оказалась ложка дёгтя.

* Как много лишнего во мне снаружи!..

* Любая женщина простит рога супругу.

* Хотела замолчать – пришлось заткнуться…

* Я в возрасте? Я в бархатном сезоне!..

* Да, сильный ход. Хотя немного задний…

* Я мужу друг. Но он мне не подруга!..

* Во мне погибла балерина. Даже две…

Наталья Хозяинова, победитель в номинации «Микроюмор»

Запись в «Фейсбуке»

Я, устав от всей этой мути,

Наложил на работу вето.

Не ищите меня! Забудьте!

На Мальдивах я. Канул в лето.

Родоначальник

Дождь с грозой его настигли разом,

В баню шёл когда Мафусаил.

Он накрылся мудро медным тазом.

Тем и поговорку породил.

В тёмной аллее

Из кустов грабитель вышел,

Я – кричать, спасать мошну!

А он мне культурно: «Тише!

Деньги любят тишину».

Юмориста обидеть может каждый

С братом по перу схлестнулись жутко,

И теперь он местью одержим.

Я считал, что плóхи его шутки,

Оказалось, шутки плóхи с ним!

Мал золотник, да дорог

Не люблю гигантомании.

Я вообще такого мнения:

Лучше быть душой компании,

Чем душою населения.

Уходя – уходи

Никак мне с нею не расстаться

Ни по добру, ни по-плохому.

Вчера велел ей убираться –

Она и убралась. По дому!

Цена вопроса

«Зачем нам столько идиотов?! –

Спросил в запале я у босса.

Теперь кукую без работы.

Такая вот цена вопроса.

Всё проходит

Себя, забыв приличия,

Мнил пупом мироздания.

Но вскоре от величия

Осталась только мания.

Станислав Овечкин, победитель в номинации «Малые формы»

Читалка "Клуба ДС"

Читалка "Клуба ДС"

Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев

Теги: сатира , юмор

У литератора Евгения Обухова вышла новая книжка. Что о ней сказать…

Формат 70х1001/16; Бумага офсетная. Печать офсетная. Гарнитура «BarnaulGrotesk». Печ. л. 45,5. Как видите, ничего экстраординарного. Пока. Дальше – интереснее.

Покрываемая книжкой площадь стола – 0,244х0,174 м (ого!). Вес – 1,376 кг (ни фига себе!). Объём – 726 с. (ну, ваще!!!) Короче, не книжка – книжища. Прямо – не побоимся этого слова – фолиант какой-то. Лев Толстой со своей «Войной и миром» отдыхает. Тем более что у того хотя и роман века – но только один, а у Обухова, если верить оглавлению, под одной обложкой почти полтысячи полноценных литературных шедевров. Избранное. «The Best», как в народе говорят.

Что ж, 4-й гл. администратор «Клуба ДС» и бог знает каких только премий не лауреат всегда отличался плодовитостью.

Нам остаётся только порадоваться за коллегу, а также за тех, кому посчастливится оное полиграфическое чудо приобрести. Удовольствие это, честно предупреждаем, недешёвое, но что сейчас дёшево-то?! А тут нетленные ценности как-никак...

Администрация

Про тайгу

– Э-э-э, мила-ай, ты думаешь, что? А тайга-то, она – ого-го! Вот у нас как: запьёт, к примеру, мужик – ну прям не то чтоб по бутылке в день, а помногу. Так мы его чего? Мы его в тайгу. Завезём эвон куда на заимку, а сами обратно в село лошадьми, сутки скачем.

– Ну и как, помогает? Бросает пить мужик-то?

– А то! Как огурчик!

– Ага, ага, понятно: типа водица из родника целебная, типа хвоя кругом?

– Да какая на хрен хвоя! Говорю ж – в тайгу, на заимку. До ларька пешком шесть суток. Он пока поплутает, пока к людям выйдет – уж и свеженький, никакого тебе выхлопа. И одно желание – не выпить, а выспаться недели чтоб две, а то и все четыре. Потому как тайга-а! Или вот девку какую взять…

– Что, у вас и девки – по бутылке в день?!

– Вот глупай! Толкую ж: девка иная, случись, загуляет. Да ещё, приведись, с жанатым! И загуляет так, что тока юбки шуршат, крапива вянет, кресты на церквах кособочатся. Так мы, знамо дело, эту девку чего? Мы её в тайгу. Страсть там не страсть – в таёжечку, в тайгушечку её, шалопутную. И поверишь, милай, как рукой!

– А-а, это-то понятно! Ну, как бы: белочки, цветочки, грибки с ручеёчками – всё от дурных порывов отвращает, душу чистит!

– Тьфу! Кору она чистит, девка-то! На делянке, топориком. Как за день стволов с полсотни кедрача обработает – так вся гульба из башки долой! Потому как, мила-ай, повторяюсь же – тайга, однако!.. Или вот против воровства. Был у нас в райцентре чиновник один. Брал. Сейчас, конечно, все чиновники берут – но этот уж напялом, меры не знал! Так, поверишь, мила-ай – тайга!

– Ну, тут уж и не знаю, что предположить? Какие такие цветочки-грибочки-делянки…

– А чего предполагать-то? Вывезли мы его в тайгу подальше, да и отдудохали как следует, чтоб сверх меры не брал. Исправился, стал как все.

– Н-да, вот оно как, оказывается, – тайга-то!

– Так, мила-ай. А ты, значит, из краевого?

– Из него, дедусь, из него.

– Прибыл, значит, убеждать, чтобы мы обратно и впредь энтих поддерживали, которые со всякими землями-фабриками, вкладами-пенсиями и прочей такой ерундой реформы проводят, и всё никак до конца не проведут?

– Точно так, дедусь! Вы тут, глядите, других каких крикунов из других партий не слушайте – а только меня уразумейте, что есть во власти отдельные пока недоработки. Но мы их дорабатываем. А главное – стабильт гарантности. То есть гарант стабильности!

– Ага, ага… Это так, это понятно. С энтим, мила-ай, никак не поспоришь. Ну, давай тогда.

– Чего?

– Чего-чего! Садись – поехали.

– Куда, дедусь?

– Куда-куда… На заимку… Для начала.

Евгений Обухов

Фотошип

Фотошип

Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев

Теги: сатира , юмор

Бывший глава ФСИН Александр Реймер признан виновным в хищении 2,7 млрд руб­лей, выделенных из бюджета на закупку электронных браслетов, и приговорён к 8 годам лишения свободы.

Не верю я своим глазам:

В тюрьме начальник тюрем сам,

И им же купленный браслет

Страдальцу на руку надет.

Аристарх Зоилов-II  

Играем словами

Играем словами

Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев

Кнышев Андрей

Теги: сатира , юмор

● Занимательная топонимика:

якутский город Ононамнадырь;

город контрастов Северо-Да-Нетск;

город влюблённых Психея-на-Амуре.

● Швеция, Жнеция и Надудеигреция.

● Дружественные суверенные страны: Ненормандия, Дерьмания и Болемения.

● Профессиональная фамилия: Кинематогров В.М.

● Лекарственное растение – осточертел.

● Великий писатель нового времени – Лев Николаевич Отстой и сатирик Николай Васильевич Гогот.

● Реклама: Клиника «Туманный АндроМЕД». VIP-сервис. Платным пациентам – лучшие диагнозы!

● «Изольда Львовна и Амалия Карловна – это, как говорится, две большие задницы…»

● Во главе стола на свадьбе сидели, как и положено, жених и инвестор.

● «ЖРАЧКИ И РЖАЧКИ!» («Хлеба и зрелищ!», совр. перевод с латинского)

● На Руси должен был бы править царь Иван Грустный.

(Из новой книги «Корточки и цыпочки»)

Царь-миротворец в преданьях не умрёт

Царь-миротворец в преданьях не умрётВыпуск 10 (19)

Спецпроекты ЛГ / Муза Тавриды / Событие

Теги: Крым , новости

В Крыму установлен памятник царю Александру III. Бронзовый бюст разместился на территории Массандровского дворца, построенного специально для монарха, но который Александр III так и не увидел. Открытие памятника, которое состоялось при участии министра культуры Крыма Арины Новосельской, приурочили к 25-летию работающего во дворце музея. 

Новости культуры

Новости культурыВыпуск 10 (19)

Спецпроекты ЛГ / Муза Тавриды

Волошинское разнообразие

В год 140-летия Максимилиана Волошина на юбилейную XХ Международную научно-практическую конференцию «Волошинские чтения» собрались более 120 специалистов.

Чтения открылись в Коктебеле в Доме-музее М.А. Волошина. Историко-культурный, мемориальный музей-заповедник «Киммерия М.А. Волошина» в очередной раз поразил разнообразием мероприятий. Среди них – Международная научная конференция «Крымский текст Серебряного века», специальная программа «К 125-летию со дня рождения К.Г. Паустовского», Крымская музеологическая школа «Museum studio», Вторая сессия, Студенческий семинар и конкурс музейных проектов «Увлекательная музеология», анонс-презентация проекта Ассоциации литературных музеев при Союзе музеев России «Отечественные литературные музеи в контексте истории и культуры России», VІ научно-практический семинар для студентов и аспирантов «Максимилиан Волошин и культура Серебряного века».

По итогам Волошинских чтений будут изданы сборники научных материалов.

В Керчи ожила античность

В Керчи состоялся Международный фестиваль античного искусства «Боспорские агоны» (агоны – торжественные игры в честь богов у древних греков).

Это один из самых необычных театральных фестивалей России: он оживляет историю на глазах изумлённых зрителей. В этом году он прошёл уже в 19-й раз. Художественный форум «Боспорские агоны» обосновался в Крыму с 1999 года. На древней земле Керчи собираются коллективы из России и ближнего зарубежья с целью воссоздать истоки театрального искусства по пьесам античных авторов.

Искусство Древней Греции и Рима, положившее начало современной культуре Европы, большинству кажется далёким и почти недоступным для понимания. Однако создатели этого фестиваля искусств на деле доказывают, что идеи Античности могут быть вполне актуальны и в XXI веке.

Место проведения мероприятия выбрано крайне символично. Сценой для театральных постановок служат руины Пантикапея – столицы могучего Боспорского царства. Программу фестиваля ежегодно определяет одна из тем, связанных с важными событиями в культурной жизни страны. Тема фестиваля этого года весьма актуальна – «На крыльях истории».

В этом году гостями фестиваля стали: лауреат международных конкурсов Елена Гапоненко (г. Кёльн, Германия), народная артистка России Лариса Лужина, народный артист СССР Василий Лановой, заслуженный артист Республики Крым Константин Фролов, актёры театра и кино – Александр Голобородько, Владимир Коренев, Юрий Васильев, Евгений Воскресенский, Стас Эрдлей, Ольга Дубовая и многие другие.

„О, если бы поднять фонарь на длинной палке“

„О, если бы поднять фонарь на длинной палке“Выпуск 10 (19)

Спецпроекты ЛГ / Муза Тавриды / Точка зрения

Проект крымского памятника

Теги: Осип Мандельштам

О новом памятнике Осипу Мандельштаму

Идея нового памятника родилась из обсуждения уже существующих, в частности, московского Мандельштама, – бронзовой головы на четырёх каменных кубах с выбитыми на них строчками стихов. Мы заметили, что во всех памятниках поэту основной акцент сделан на «гибельности». Во Владивостоке и в Воронеже это Мандельштам лагерный, умирающий, истощённый и больной. Дмитрий Быков так отозвался о воронежском памятнике: «Мандельштам – поэт утончённый. Памятник – топорный. Может, он символизирует грубость судьбы поэта, что с ним так обошлись? Но, глядя на этот монумент, понимаешь, почему его личная жизнь была так непроста, почему Саломея Андронникова не ответила ему взаимностью». К царству Аида отсылает нас другой Мандельштам, в Петербурге, – памятник просто тени поэта, стелящейся на камне.

Тынянов писал, что «биография – и в первую очередь смерть – смывает дело человека. Помнят имя, почему-то почитают, но что человек сделал – забывают с удивительной быстротой». В случае Мандельштама, на наш взгляд, эта «гибельность» закрепляет в общей памяти второстепенные представления, когда имя поэта ассоциируется с эпиграммой Сталину и 1937 годом, и в итоге Мандельштам становится неким абстрактным символом общего горя, символом жертвы, общим человеком, а памятник ему, соответственно, общим местом. «Нет, никогда, ничей я не был современник. Мне не с руки почёт такой».

Новый памятник – это памятник прежде всего живому поэту, такому же гордому писателю, как Пушкин на Пушкинской и другие. На сегодня модель скульптуры уже выполнена в гипсе. Её автор, художник Михаил Картузов, будучи поклонником творчества поэта, почерпнул идею в его стихах:

Кому зима – полынь и горький дым к ночлегу,

Кому – крутая соль торжественных обид.

О, если бы поднять фонарь на длинной палке,

С собакой впереди идти под солью звёзд…

«В конце концов, этот поэтический образ создан самим поэтом, это не наша выдумка. Торжественность одинокого шествия по снегу – горькое торжество. Жест, вздымающий, как знамя, шест с фонарём, это жест и Диогена, и городского сумасшедшего. Одиночки, дерзнувшего написать известные стихи о Сталине. Только у безу­мцев не действует инстинкт самосохранения. В этом жесте весь поэт.

Эта скульптура воплощает отвлечённый от документальной портретности образ, наиболее близкий самой поэзии Мандельштама, как я это понимаю.

Как художник, я не счёл возможным обособиться от множества автопортретных строк и даже от автошаржей и юмора поэта: «Пора вам знать, я тоже современник, Я человек эпохи Москвошвея, – Смотрите, как на мне топорщится пиджак, Как я ступать и говорить умею!»

Мне дорог Мандельштам как явление русской поэзии и культуры в целом. Дорог лично как человеку, для которого эти стихи были хлебом насущным и помогали выжить в тяжёлые времена. Я связан с ним Второй Речкой, – расположенной на владивостокском отрезке Транссиба станцией, которую проезжал дважды в день, в утренних и ночных сумерках, в течение шести лет, пока был студентом училища, затем художественного факультета академии во Владивостоке. Территорию пересыльного лагеря, где погиб поэт, я посетил тогда же».

17 февраля модель была представлена Мандельштамовскому обществу, получив, правда, неоднозначные оценки. В итоге мы решили собрать мнения известных писателей, редакторов и общественных деятелей. Мы призываем к разговору о необходимости нового Мандельштама. Открытым остаётся вопрос места – первоначально это была Москва, несмотря на уже существующую голову, затем возникла идея Крыма – Феодосии.

Алексей Варламов , писатель, ректор Литературного института им. А. М. Горького :

– Мне очень нравится эта идея, потому что у нас очень мало памятников поэтам и писателям, особенно ХХ века. Нет, сколько мне известно, Булгакова, нет Пастернака, Ахматовой, Заболоцкого. И конечно, Мандельштам заслуживает и памятника, и улицы в Москве. Я это начинание всецело поддерживаю, тот эскиз или проект, который Вы мне прислали, представляется мне весьма оригинальным, интересным. Вспоминается современник Мандельштама Экзюпери, у которого, помните, был в «Маленьком принце» фонарщик, о котором главный герой размышлял: «Когда он зажигает свой фонарь – как будто рождается ещё одна звезда или цветок. А когда он гасит фонарь – как будто звезда или цветок засыпают. Прекрасное занятие. Это по-настоящему полезно, потому что красиво».

И чуть дальше уже от автора: «Маленький принц смотрел на фонарщика, и ему всё больше нравился этот человек, который был так верен своему слову».

Это ведь правда очень про Мандельштама.

Сергей Шаргунов, писатель, журналист, общественный и политический деятель:

– Мне кажется, памятник Мандельштаму в Крыму, с которым у поэта столько связано, – хорошая идея. Важно, что памятник воспроизводит стихотворную строчку Осипа Эмильевича: «О, если бы поднять фонарь на длинной палке». Вспоминается и Диоген, днём с огнём искавший человека...

Кстати, я был рад найти и впервые опубликовать письмо Мандельштама и его жены Надежды Яковлевны, адресованное Катаеву и Олеше, присланное как раз из Крыма.

Игорь Шайтанов, критик и литературовед, главный редактор журнала «Вопросы литературы» :

– Памятник Мандельштаму необычен, или точнее – непривычен. В нём много динамики, жизни. Я бы сказал, что это памятник живому человеку, перекликающийся с его стихами, которые счёл уместными воплотить в нём скульптор. Зачем ограничивать себя количеством памятников (дескать, у нас один уже есть) или приписывать им только тяжёлую мемориальность, напоминающую о факте и обстоятельствах смерти? Пусть будет и такой Мандельштам в Москве.

Леонид Кацис, заведующий учебно-научной лабораторией мандельштамоведения ИФИ РГГУ, доктор филологических наук:

– Для меня история памятников О. Мандельштаму перевалила уже за четверть века. В 1991 году мне пришлось писать в спецприложении к «Русской мысли» о первой мандельштамовской мемориальной доске на здании Литературного института. Символизм и пластическая выразительность мемориальной доски Д. Шаховского была вне сомнений.

Такое же впечатление производит на меня и предложенный коллегами макет нового памятника О. Мандельштаму. В нём впервые за четверть века мемориальных усилий мы видим решение важной пластической задачи: естественные руки поэта, не зажимающие горло, не символизирующие задыхание «ворованным воздухом» и другими плоскими применениями этой части тела в мандельштамовской мемориалиастике. В сущности, именно отсутствием рук и выиграл в своё время у других памятник с головой Мандельштама на абстрактных кубах с цитатами из стихов, сиротливо затёртый сегодня между разрушающимися стенками и заборами около Исторической библиотеки, посещаемый в основном местными бомжами и случайными экскурсантами, окружённый неподобающими граффити и подавленный огромными стенами монастыря и многоэтажного дома.

Тот Мандельштам, которого нам предлагают сегодня, живой и гармоничный, динамичный и символичный без однозначно навязанной символики.

В нём можно увидеть и отголоски стихов, и услышать (как это ни странно для скульптуры) музыку «Египетской марки» с её фонарщиками из свёрнутых в трубочку нот, а кто-то может захотеть усмотреть здесь и «дароносицу, как солнце золотую».

Это Мандельштам, не зажатый в замкнутом пространстве и недоступный взгляду читателя, это Мандельштам, идущий к нам и нашим потомкам.

Таким и должен быть поэт.

Воронеж

Если же говорить о возможных местах установки такой скульптуры, то можно представить себе именно такого Мандельштама где-нибудь у Карантина в Феодосии на фоне моря и Генуэзской крепости. Сюда же прибавится и невесёлый контекст мандельштамовской судьбы, тюрьма врангелевской контрразведки, усилия М. Волошина по спасению поэта, да сама глава «Феодосия» из книги «Шум времени».

На мой взгляд, этот памятник может завершить собой ряд такого рода объектов, которые все предлагали и предлагали в последнее время, больше гонясь за PR-доходом, чем за делом.

Пришло время действительно всерьёз подумать о Мандельштаме и его памяти как раз после юбилея и без ненужной суеты, спешки и так называемых мандельштамовских митингов, в тишине и покое.

Ирина Роднянская, критик и литературовед:

– Я тронута Вашим обращением, но я не берусь судить о достоинствах проекта. Единственное, что решаюсь сказать: черты лица и постановка фигуры мне нравятся, но не люблю, когда великим людям вкладывают в руки какие-либо атрибуты. Это только святые в средневековой европейской традиции изображаются с атрибутами их (в данном случае) мученичества. Впрочем, если памятник будет именно в Крыму, то игровой момент, может быть, будет гармонировать со средой.

Владимир Козлов, поэт, критик и литературовед, главный редактор журнала «Prosodia»:

– Памятник получился далёким от монументализма, более соразмерен человеку – это очень хорошо. В нём чудится что-то чудаковатое, детское, близкое к стилистике сказок немецких романтиков. Трудно возражать против памятника одному из крупнейших поэтов XX века. Но для меня памятник – вещь не самодостаточная. Мне кажется, они должны ставиться не столько в тех местах, где был оставлен след, сколько там, где есть какая-то жизнь вокруг этого имени. Есть ли она в Крыму, мне трудно сказать. Если её там нет, то постановка памятника превратится в достаточно пустой политический жест, который мало что даст памяти о поэте. Если же она там есть, то не стоит бояться быть неправильно понятыми. Но я знаю, что как раз в Москве Мандельшамовское общество достаточно активно. Я бы не списывал Москву со счетов. Не стоит отправлять памятник писателя в ссылку туда, где не знают, что за величину представляет собой этот чудак из гипса.

Глеб Шульпяков, поэт :

– Мне очень нравится идея памятника Мандельштаму. Мне кажется, было бы правильным установить его в Москве, в районе Бронных улиц, где одно время жил поэт и где ещё сохранилась та историческая и интеллектуальная городская среда, которая способна адекватно принять и воспринять образ поэта (театры, музеи, Литературный институт). Мне нравится пластическое решение памятника в целом, хотя есть некоторые вопросы. Например, не совсем физиологически правильное положение правой руки. Так же мне стилистически непонятна верхняя одежда поэта, более напоминающая кафтан персонажа из сказки Гофмана, нежели пиджак человека «эпохи Москвошвея».

Сергей Василенко, мандельштамовед, куратор литературной экспозиции «Осип Мандельштам» в г. Фрязино:

– Изобразительными «прототипами» для памятника Осипу Мандельштаму в Москве послужили, как мне кажется, шаржи на поэта, принадлежащие Н.Э. Радлову. Думается, давно настало время создать памятник, отображающий облик Мандельштама, известный и по его фотографиям...

Роман Сенчин, писатель :

– Я за установку памятника Мандельштаму в Москве. Тот, что уже есть, слишком камерный и, на мой взгляд, не совсем удачный. Этот очень точно показывает Мандельштама тридцатых годов. В Москве тех лет он был одним из последних вольных поэтов. Поиск таких же вольных может символизировать и фонарь. Мне лично сразу вспомнились воспоминания о кружке, состав которого был очень странным на первый взгляд, – Клычков, Клюев, Павел Васильев, Мандельштам. Памятник можно поставить во дворе Дома Герцена, во флигелях которого Мандельштам прожил несколько лет. Двор небольшой, но изогнутый. По центру стоит – и справедливо – памятник Герцену, а в своего рода выемке, слева, если смотреть со стороны Тверского бульвара, вполне можно установить памятники двум великим жильцам этого дома – Андрею Платонову и Осипу Мандельштаму. Обилие памятников, думаю, хорошо повлияет на студентов располагающегося в этом здании Литературного института, которые, как мне кажется, не всегда помнят, где они учатся...

Елена Погорелая, поэт, критик:

– Новый памятник Мандельштаму работы М. Картузова действительно смещает акцент с привычного, устоявшегося за последние годы отношения к поэту как к символу катастрофы Большого террора и напоминает о Мандельштаме эпохи 1910-х годов. Призрачный след символизма, пространство поэзии и истории, по которому молодой поэт на ощупь прокладывает свой путь с фонарём… Новый памятник – это памятник человеку идущему, неслучайно юная лёгкость движений сопровождается здесь зрелыми портретными чертами: путь Мандельштама проходит сквозь разные земли и разные времена. Я думаю, картузовский памятник будет одинаково уместен как на московской, так и на крымской земле. Он не привязан к месту, а, напротив, заставляет ощутить космическую «всемирность» раннего Мандельштама, уверенного, что «…если подлинно поётся / И полной грудью, наконец, / Всё исчезает – остаётся / Пространство, звёзды и певец».

И пусть в данном случае вместо звёзд будет фонарь – всё остальное наличествует в полной мере.

Подготовил  Игорь Дуардович

День Исторического бульвара

День Исторического бульвараВыпуск 10 (19)

Спецпроекты ЛГ / Муза Тавриды / Новости культуры

Теги: новости

Исторический бульвар известен далеко за пределами Севастополя, так как его главной достопримечательностью является знаменитая Панорама, отобразившая подвиг защитников города Первой героической обороны Севастополя в период Крымской войны. В первое воскресенье июня Город русской славы на один день оживляет на своих улицах картины славного военного прошлого.

Мемориальный комплекс «Исторический бульвар» на величественном холме в центре Севастополя – одно из излюбленных мест отдыха местных жителей и гостей города. В годы Крымской войны здесь находился знаменитый четвёртый бастион, служивший ключевым элементом обороны города. Сегодня на бульваре компактно расположены музеи и монументы, в том числе и писателю Льву Толстому. Эти памятные сооружения являются зримым воплощением истории российского Крыма, полной героизма и драматических эпизодов. В начале лета городские власти проводят на холме фестиваль с участием артистов и военно-исторических клубов из разных регионов России, сопоставимый по масштабу с крупнейшими историческими праздниками Крыма – Крымским военно-историческим фестивалем и «Генуэзским шлемом».

Фестиваль открывается красочным парадом участвующих в нём «исторических» персонажей по Центральному кольцу Севастополя (на фото) . Под звуки военных оркестров плечом к плечу шествуют ландскнехты эпохи Возрождения, гренадёры времён Екатерины Великой и солдаты Красной Армии в форме Второй мировой. Замыкают процессию блистательные кавалеристы и военная техника.

Непосредственно на Историческом бульваре центром торжеств становится площадка перед зданием панорамы «Оборона Севастополя 1854–1855 гг.», которая на время праздника открывается для бесплатного посещения. На поляне разбивается реалистичный военный лагерь, где каждый желающий может лично прикоснуться к ожившей истории – примерить униформу, подержать в руках оружие, попробовать стряпню настоящей полевой кухни.

Кульминацией Дня Исторического бульвара становится реконструкция событий времён Первой обороны Севастополя во рву четвёртого бастиона. Кроме того, в городе проходит большой праздничный концерт с участием известных коллективов, уличные выставки цветов и тематических плакатов, дефиле крейсерских яхт, увлекательные детские программы. Завершается исторический фестиваль в 22.00 завораживающим фейерверком над бухтой Севастополя.

Вспоминая Екатерину Великую

Врамках проведения памятных дней в честь 230-летия посещения Крыма императрицей Екатериной II Великой, а также в целях сохранения исторического и культурного наследия России Дворянское собрание Крыма инициировало проведение ряда международно-значимых культурных мероприятий, способствующих укреплению положительного образа полуострова и объективной информации о законности и исторической обоснованности его возвращения в состав России. Одно из таких мероприятий, организованное Московским дворянским собранием, Дворянским собранием Крыма и Международным фондом славянской письменности и культуры – форум «Русская Таврида», который уже третий год проходит в республике. В рамках этого форума организуются ряд самых разнообразных мероприятий. В этом году конференция под названием «1917 год. Судьбы эпохи» прошла в стенах Крымского федерального университета им. В.И. Вернадского, при поддержке отделения Русского географического общества в Республике Крым.

К юбилею приезда Екатерины Великой в Крым была приурочена и выставка «Коллекция времён императрицы», устроенная в Севастополе. Известно, что Екатерина II была первым великим коллекционером искусства в России, она основала Эрмитаж и её приближённые брали пример и соревновались в значимости и величине своих коллекций. Традиционный дворянский бал «Русская Таврида» прошёл Гурзуфе в не­обыкновенно красивом зале, построенном русским благотворителем П. Губониным (сегодня – санаторий «Гурзуфский»). 

Как сообща найти к добру дорогу

Как сообща найти к добру дорогу Выпуск 10 (19)

Спецпроекты ЛГ / Муза Тавриды / Поэзия

Теги: Сергей Овчаренко , поэзия , Крым

Сергей Овчаренко

Сергей Овчаренко – поэт, член Союза писателей России. Автор поэтических книг «Сказки улицы Урицкого», «Старые дворы», «Ночь колдовства», «Журавлиное счастье войны», «Альбом листая фотографий старых…» и др. Лауреат Государственной премии АР Крым, Всероссийской премии им. Н. Гумилёва, Литературной премии «Славянские традиции-2012». Живёт в Евпатории.

Евпатория. Козлов

А.С. Пушкину

Какую шалость сотворил поэт,

что государь сослал его в обиде?

Об этом по сей день судачит свет…

Но как же, братцы, повезло Тавриде!

Он мог сидеть в Михайловском тишком,

чаи гонять под вечер с доброй няней,

а не бродить по Таврии пешком,

не упиваться воздухом духмяным;

не наблюдать, как утром солнце край

волна морская лижет неустанно,

не посетить седой Бахчисарай,

не любоваться мраморным фонтаном;

не видеть бурю с мыса Феолент,

сравнив её с груди своей волненьем,

не подарить на много долгих лет

потомкам крымским дивные творенья.

Вот так добром нас наградило зло,

Но мысль одна царапает сознанье:

Ведь мог он заглянуть и к нам в Козлов,

Да, видно, не понравилось названье.

Евпатория. Малый Иерусалим

Так, видимо, угодно было Богу,

чтоб Город мирно жил и процветал,

собор, мечеть, кенасы*, синагогу

заботливо вместил один квартал.

Собор Николы караваем хлеба

людской любовью вынут из печи,

а рядышком на чёрной ткани неба

зажгла луна две белые свечи.

Приют – усталых путников отрада –

тугая караимская лоза

одарит терпким соком винограда,

прозрачным, словно детская слеза.

И потечёт неспешная беседа,

но будет обсуждаться горячо,

как помощь оказать верней соседу,

в беде подставив крепкое плечо,

как сообща к добру найти дорогу,

чтоб Город вечно жил и процветал…

Так, видимо, угодно было Богу,

собор, мечеть, кенасы, синагогу

заботливо вместил один квартал.

---------------  

* Кенаса – молитвенный дом караимов

Евпатория. «Дукат»

Знаменитую табачную фабрику в Москве

основали крымские караимы Дуван и Катык.

АиФ № 3, январь 1996 г.

Возле входа в метро на Таганке

приютился табачный киоск,

мимо люди снуют спозаранку,

словно рой растревоженных ос.

За витриной кипит разноцветье

ярких пачек, поставленных в ряд…

Среди них вдруг случайно заметил я

папиросы под маркой «Дукат».

Москвичи мне б сейчас не поверили,

с ихним гонором – им не с руки,

но ту марку столице империи

подарили мои земляки.

Господа, не чураясь новаций,

Ду – Дуван да ещё Кат – Катык

для Москвы с наших крымских плантаций

табака поставляли листы.

Тучу вывернул дождь наизнанку,

по-осеннему воздух промозг…

Возле входа в метро на Таганке

всё торгует табачный киоск.

Вот такая случилась история:

вдалеке от родимых пенат

передал мне привет Евпатории

сладкий дым папиросы «Дукат».

Евпатория. Цесаревичу Алексею Романову

Солнцу не добраться на террасах

сквозь листву густую до земли,

где в молчанье бродят по кенасам

тени императорской семьи.

Белые одежды, строги лица…

В окруженье грустных дочерей

под руку с царём императрица…

Только где ж царевич Алексей?

Он, когда на Город полдень ляжет,

будет там, где раньше отдыхал:

на своём, уже не царском, пляже,

о котором столько лет мечтал.

Хорошо ль, царевич, Вам купалось?

Ласков был ли с Вами наш песок?

Щедрое тепло его вливалось

в пулею не тронутый висок?

Тишина на пляжах полусонных.

Тень легка, попробуй, догони!..

Как обходят аккуратно волны

отпечаток крохотной ступни…

Я спросил у моря: – Был ли мальчик?

Море мне ответило: – Да, был!

Видно, только маленький купальщик

далеко от берега уплыл…

Ангельская тень – хороший признак,

добрый и надёжный знак начал…

Яхты царской серебристый призрак

покидает призрачный причал.

Любимая, не погаси свечи

Любимая, не погаси свечиВыпуск 10 (19)

Спецпроекты ЛГ / Муза Тавриды / Поэзия

Теги: Наталья Сагань , поэзия , Крым

Наталья Сагань

Наталья Сагань – поэт, автор двух поэтических сборников «Преддверие» и «Именослов», вышедших в издательстве «Донбасс» в 1987 и 1989 годах. Окончила факультет журналистики Ростовского государственного университета. Работала редактором в областных газетах Донбасса, в республиканских книжных издательствах в Донецке и в Крыму. В настоящее время – ответственный редактор газеты «Таврида Православная» Симферопольской и Крымской епархии.

Родилась и живёт в Симферополе.

День рождения

О эта свежесть ноября,

тихонько дышащая утром.

Сегодня суждено кому-то

из первозданного ребра,

из тесноты небытия

прорваться первобытным криком

к влекущим городам и книгам

(наверно, это буду я!)

и звуком, что целит и ранит,

метаться в тысячах антенн,

как в седине морозной рани

живая нежность хризантем.

История любви

                    Хотеть это дело тех,

                    А мы друг для друга тени

                    отныне…

                                        М. Цветаева

В квартире той уже который год

свой мерный быт ведут пенсионеры,

два старых попугайчика на жерди

да кактус на окошке – сир и гол.

Как далеко отсюда унесло

её, в весёлом платье из нейлона.

Где он сегодня? На каком изломе?

Чьи губы ищут светлый его лоб?

Днём всё здесь тихо. Но в ночную темь,

когда над городком колдует осень,

две тени, разграниченные осью,

рвут круг разлук, в одну сливаясь тень.

– Любимая, не погаси свечи,

не верь, что разлюблю, другую встречу.

Но помнишь – я же сам тебя учил! –

жизнь сколь прекрасна, столь и быстротечна.

– Мне страшно, милый.

Затупилась боль,

да так, что я сама себя не помню.

Что руку отсекут – не вскрикну «больно!»

…Я лишь муляж, оставленный тобой.

– А может быть, мы оба – муляжи,

два полых, опрокинутых сосуда,

две записи: «отсюда» и «досюда»?

– И что нам делать?

– Как нам дальше жить?..

В квартире той уже который год

свой мерный быт ведут пенсионеры,

два старых попугайчика на жерди

да кактус на окошке –

сир и гол.

* * *

Сердце стиснет так больно: «Отец»…

И проклюнется, зыблемый тишью,

этот шестериковский* мотивчик,

этот спрятанный в сердце птенец.

Не просила подарков больших,

не просила отцовских советов.

От тебя ж – и застенчивость эта,

и упрямство: хоть колья теши.

Там, откуда ушла без забот,

там, куда мне всю жизнь возвращаться,

рядом с тающим снегом акаций

вечно зелен мотивчик взойдёт.

Патефона волшебный ларец,

что ж пружина твоя оборвалась?

Эта рана не зарубцевалась –

мой так рано умолкший отец…

-------------

* Шестериковка – название рабочей слободы в Симферополе.

Зимняя сказка

Нахлынут новые снега,

застынут новые морозы,

и то, чего ты избегал,

прорежет наново борозды.

И станет истина горька,

а всё, что сделал – безполезно.

Она придёт издалека,

чтоб в синих сумерках исчезнуть.

И не позвать, не удержать –

Уйдёт, из пальцев ускользая.

И вновь одною силой сжат,

и вновь одною болью ранен.

…Каким тогда был чистым снег!

И в просветлении бессонном

ты понял вдруг – преграды нет,

что шаг – и станешь невесомым.

И вот тогда

из глубины

деревьев,

призрачно живая,

шла женщина – так ходят сны,

следов почти не оставляя.

…Но вспомнил ты, что есть молва,

есть слухи, старые обиды.

Ты ставни плотно закрывал,

чтобы никто не смел увидеть,

и счастлив был. Не замечал –

не в радость ей шелка и перстни,

прозрачность в худеньких плечах,

печаль в глазах её и песнях.

Из окон даль светла, светла,

всё легче становилось тело.

Она Снегурочкой была

и синей дымкой улетела…

но каждый год в тревожных снах

бежишь, и снег глотает звуки.

Там, над деревьями, она

к тебе протягивает руки.

Копилка памяти – великая вещь

Копилка памяти – великая вещьВыпуск 10 (19)

Спецпроекты ЛГ / Муза Тавриды / Судьба актёра

Теги: Владимир Кенигсон , искусство , кинематограф

На сцене Владимир Кенигсон менялся до неузнаваемости

В 195-летней истории старейшего театра Крыма – Академического русского драматического им. М. Горького – немало ярких увлекательных страниц, одна из них связана с именем народного артиста СССР Владимира Кенигсона, прославившегося своими работами в Камерном и Малом театре, в кинематографе. А начинался творческий путь актёра в Крыму.

Владимир Кенигсон был коренным симферопольцем. Здесь он родился 25 октября (7 ноября) 1907 года в семье юриста, дворянина с шведскими корнями Владимира Петровича Кенигсона и крестьянки Варвары Акимовны Малюги. Владимир Петрович был старше жены почти на тридцать лет.

Отец запомнился Владимиру Владимировичу как человек замкнутый, молчаливый, но добрый и отзывчивый. У него часто искали защиты своих прав люди необеспеченные – рабочие, ремесленники, мелкие служащие. И он всем им помогал безвозмездно, отчего преуспевающие адвокаты считали его чудаком и открыто посмеивались. «Жили мы замкнуто, – вспоминал в конце жизни Кенигсон, – «отцовский брак все считали нелепым и по меньшей мере странным. Меня же окрестили обидным прозвищем «кухаркин сын». Вот он, кухаркин сын, как резкий удар бичом. Я зарывался в подушку и глухо рыдал. Потом привык».

И всё-таки детство – пора счастливая, и горести быстро отходили на второй план. Праздником для маленького Володи было посещение цирка. После одного из представлений появилось желание разгадать секрет каждого номера. Вместе со своим любимцем псом Джеком он создал домашний цирк, где единственным зрителем была домработница Луша. Казалось бы, вот он первый шаг по пути, который приведёт Кенигсона в искусство. Однако сам Владимир Владимирович так не считал. И увлечение цирком вскоре было забыто.

Кенигсон был убеждён, что копилка памяти – великая вещь. Здесь не бывает «большого» и «малого», в малом иногда хранится золотая россыпь. Надо только уметь видеть и уметь отбирать.

ФАКТ

В Москве любовь к Крыму сдружит Кенигсона с Михаилом Ивановичем Царёвым, всегда тепло отзывавшимся о театре, где он прожил счастливые годы творческого становления, и Александром Голобородько, приглашённым в Малый театр в середине 70-х.

Так, в копилке памяти Владимира Владимировича остались события революции и Гражданской войны. «Вдруг всё завертелось. Волны беженцев из Петрограда, Москвы оседали в Крыму. Главным пристанищем их был Симферополь», – вспоминал события тех лет Кенигсон. – «В гимназии занятия проходили с большими перерывами. Мы видели растерянные лица наших педагогов и сами с трудом пытались понять происходящее. Каждый день приносил новые слухи – несуразные, но пугающие. Атмосфера в городе была страшная. Газеты выходили на скверной, грязно-коричневой бумаге, в них печатались интервью с генералами, утверждающими, что большевикам не пройти… На всех углах распевали модную тогда песенку «По улицам ходила большая Крокодила…» А в сквере Кафедрального собора в полночь собиралась толпа в ожидании речи «пророка» – неистового отца Востокова, призывавшего в крестовый поход на Москву. Зрелище жуткое!.. В «Любови Яровой» Тренёв изобразил его под фамилией Закатов». Владимир Петрович Кенигсон уже был тяжело болен и «случилось самое ужасное: он вынужден был продать свою библиотеку, в которую был влюблён, ведь начинался голод. К счастью, продал её он Таврическому университету, созданному как раз в то время». Вскоре Владимира Петровича не стало.

Осенью 1920 года в Симферополь вошла Красная Армия. Оставшись с 13-летним сыном без средств к существованию, Варвара Акимовна начала искать работу. И ей посчастливилось устроиться уборщицей в ЧК. Принимал её на работу комендант Иван Дмитриевич Папанин, будущий знаменитый полярник.

С детства Володя Кенигсон был влюблён в литературу, читал много, взахлёб. Затем пришло ещё одно увлечение, переросшее в дело всей жизни – театр. Сначала были занятия в драмкружке клуба совслужащих, а затем Кенигсону попалось на глаза объявление, что в театр требуются сотрудники для массовых сцен. Именно так «сотрудники», не актёры, а статисты. Это и определило его судьбу. «Мой приход в театр, – вспоминал Владимир Владимирович в марте 1986 года, – был очень знаменательным для меня, когда впервые вышел на сцену на репетиции, я вдруг почувствовал особый запах театра, необъяснимое ощущение какого-то священного события. И даже сейчас, спустя много лет, у меня сохранилось это чувство».

Осенью 1925 года в театре была создана студия, учащиеся которой приобретали актёрскую профессию непосредственно в процессе работы над спектаклями. Главным режиссёром театра был соратник В. Мейерхольда талантливый Рудольф Унгерн, музыкальной частью заведовал Исаак Дунаевский. Спектакль «Принцесса Турандот» К. Гоцци в постановке Унгерна с музыкой Дунаевского стал настоящим творческим потрясением для начинающего актёра.

КСТАТИ В конце сороковых годов Кенигсон начал сниматься в кино, причём уже первая роль – генерал Кребс в «Падении Берлина» – принесла ему Сталинскую премию. Любителям кинематографа запомнились работы Владимира Владимировича в кино- и телефильмах «Майор Вихрь», «Два билета на дневной сеанс», «Семнадцать мгновений весны», «Следствие ведут Знатоки». А ещё он успешно озвучивал мультфильмы и дублировал иностранные киноленты. Его голосом говорит комиссар Жюв в знаменитом «Фантомасе».

Молодой Кенигсон отдавался работе в театре всецело. Зная, что вечером ему выходить на сцену в массовке, весь день готовил себя к спектаклю, хотя роли как таковой у него не было. В семнадцать лет он был худощавым, невысоким, но на сцене Владимир менялся до неузнаваемости, как он сам говорил, трансформировался. Режиссёры оценили стремление молодого человека создавать образ даже при отсутствии драматургического материала. Ему стали доверять роли с одной-двумя фразами.

В конце 1926 года театр приступил к репетициям спектакля «Любовь Яровая». Эта работа для коллектива была особенной, ведь пьеса написана Константином Тренёвым на симферопольском материале, в ней отчётливо угадывались крымские приметы, для многих персонажей прототипами служили реальные люди. Сам автор принимал участие в репетициях. И вот в такой знаковой постановке, к удивлению многих коллег, Кенигсона назначили на роль Чира. «Это было для меня очень стремительное восхождение, ведь на эту роль могли претендовать более опытные актёры. Пришлось вспомнить гимназию, швейцара, стоявшего на гардеробе и одевавшего нас, гимназистов», – рассказывал о работе над образом Кенигсон. – «Когда Тренёву представляли каждого исполнителя и очередь дошла до меня, Константин Андреевич (он был очень высокого роста) посмотрел сверху вниз и произнёс: «Да, роль ответственная». И в этом было недоверие и одновременно удивление – как может быть такое». Однако уже на премьере Тренёв принял работу Кенигсона, высказал лишь одно пожелание «не постесняться добавить ржавую небритость».

Премьера «Любови Яровой» состоялась в марте 1927 года. Примерно в то же время руководство театра предложило Кенигсону заключить договор. Это было признание его как профессионального актёра. Но годы творческого становления Владимира Владимировича только начинались, он продолжал учиться у коллег, талантливых опытных артистов, которых в симферопольском театре было немало. Кенигсон свято верил в актёрскую преемственность. «Нельзя повторить другого актёра, это немыслимо, это нелепость, но исповедовать его почерк, его особенности как артиста – это необходимо. Зачастую именно преемственность оборачивается вашей индивидуальностью», – замечал Владимир Владимирович, уже будучи известным актером.

Беззаветная любовь к театру, целеустремлённость и трудолюбие сделали из скромного симферопольского юноши настоящего артиста. На подмостках своего первого театра актёр сыграл десятки характерных ролей, и пусть большинство из них были небольшими, эпизодическими, они стали для него отличной школой. В 1933 году Кенигсон с актёрской молодёжью театра поставил пьесу А. Островского «Без вины виноватые», своего рода эксперимент, где из опытных мастеров была лишь исполнительница роли Кручининой – Александра Малаксианова. В спектакле Владимир Владимирович играл Григория Незнамова (с этим образом он встретится вновь спустя десять лет в спектакле А. Таирова уже на московской сцене). В работе над постановкой Кенигсону помогала Александра Фёдоровна Перегонец, опекавшая молодых артистов и всячески их поддерживавшая. В спектакле «Без вины виноватые» она не была занята. Но, как отмечал Кенигсон, советы и замечания этой тонкой, глубокой актрисы были поистине бесценны. Именно Александру Фёдоровну Владимир Владимирович уже в конце своего жизненного пути назовёт лучшей сценической партнёршей.

В 1934 году Кенигсон уедет из родного города, после Симферополя будут Куйбышев, Днепропетровск, девять лет в Московском камерном театре и наконец Малый театр, где он прослужил 37 лет, заняв положение одного из ведущих актёров прославленной труппы. Среди его блистательных работ: Кречинский в «Свадьбе Кречинского» А. Сухово-Кобылина, Иудушка Головлёв в «Господах Головлёвых» по М. Салтыкову-Щедрину, Кучумов в «Бешеных деньгах» А. Островского, Неизвестный в «Маскараде» М. Лермонтова, Пётр во «Власти тьмы» Л. Толстого.

Владимир Владимирович ушёл из жизни тридцать с лишним лет назад – 17 ноября 1986 года – и до последних дней вспоминал Симферополь как самый родной город. Дочь актёра Наталья Кенигсон-Хансен рассказывает: «Казалось, папе не хватало слов восхищения, когда он говорил о Симферополе, и он дополнял свои рассказы жестами, чувствовалось, как он любит Крым, Симферополь, который он называл очень нежным городом. Для папы все дороги вели в Крым».

Людмила  Касьяненко

Умей услышать облака

Умей услышать облакаВыпуск 10 (19)

Спецпроекты ЛГ / Муза Тавриды / Обозрение

Матвеева Марина

Теги: Сергей Савинов , проза , Крым

О книге стихотворений Сергея Савинова „Облачные изречия“

Поэта XXI века никто даже и не осмелится назвать неотмирным существом, витающим в облаках и не знающим жизни. Никто не скажет о нём и что он «властитель дум». Даже протестная молодёжь, любящая революционные темы, прекрасно понимает, что это лишь игра.

Поэт ныне – это просто отражение эпохи, своего времени со всеми его прелестями (в обоих смыслах слова) и недостатками; это личность, как правило, эпического общения (фестивали, литсайты, культуртрегерство и т.п.) и новых технологий: уже и ручкой-то никто не пишет, не то что пером, – ноутбуки, планшеты, смартфоны… И поэзия – о том же. И кого сейчас взволнует мысль: а что же это такое – Поэзия? – суть её: духовная, душевная, ментальная… Не до того. Победить бы в слэме, снять ролик видеопоэзии, засветиться в перформансе на телевидении…

Плачет она, плачет. В тихой грусти, светлой, как сами слёзы, уже без страдания, а со смиренным снисхождением к заблудшим, – о себе Поэзия плачет. Потому что не может уже объяснить – почти не может – людям, что Она и Кто. Ибо не помнят они истинного значения внутреннего имени её – Мечта.

Что сейчас мечта? – карьера, деньги, дом, машина, богатый муж с бриллиантами и шубами. Даже у поэтов и поэтесс. А у них ещё – слава, раскрутка, премии – «поэзия – тоже шоу-бизнес». Право слово… Так и взблёскивают поэтические звёзды-однодневки, как певички и модельки, и с той же «значимостью» исчезают. Чуть отрешился от «фигурирования» – и тебя забыли. А если допустил Господь поэту уйти из жизни – спасибо, коль родственники книгу издадут, – журналы уже не печатают: для живых места не хватает. Так и в человеческом сердце.

А остаться в поэзии может только одно – то, что и создало её: желание противопоставить свою мысль и чувство грубой реальности, перейти – по мере сил – на тонкий план, выйти за рамки обыденного сознания. Но всё это слишком литературно, а мы скажем просто, по-детски: мечтать! Без границ и рамок: возраста, социального и материального положения, места, времени, геокультурного пространства, менталитета, нации, религии. Как это делает поэт, перед написанием статьи о котором автор этих строк имела с ним короткий разговор-интервью, о коем повинюсь: подколоть его хотела, как сейчас молвят, «постебаться»:

– Вы зрелый мужчина, а стихи будто девочка юная писала. Ассоль, тоскующая по алым парусам.

– Скорее уж по Маленькому Принцу…

– По тому, кто вас приручит и будет за это в ответе? – подпустил провокацию мой каверзный разум.

– Нет, – осадил меня поэт. – По тому, кто не боится быть искренним.

Именно об этом книга симферопольского поэта Сергея Савинова (на фото) «Облачные изречия». Надо обладать недюжинной смелостью, чтобы назвать так поэтический сборник в XXI веке – такое название и оттолкнуть способно: кому нужно «витать в облаках» при нынешней поэтической гонке? Однако, как говорил Заратустра: «Мне не нужна толпа – мне нужны последователи». Так же может сказать и автор этой книги. Пусть за ним в облака полетят лишь избранные – но именно им откроется в трепете сотворчества истинная суть Поэзии.

И это даже не мечта – мы всё-таки не дети уже, чтобы легко и наивно нам мечталось, жизнь наложила свою патину на кристаллы наших душ, и с этим уже ничего не поделать.

Так о чём же стихи? Какова она – тоска о высоком зрелого мужчины, не один десяток лет уже известного в Крыму поэта? Да ещё и такого, который был одним из проводников, защитников поэзии и культуры вообще в период, в принципе не созданный, жестоко и безжалостно не созданный самим временем для этого – «лихие 90-е». Тогда трудно было даже помыслить о литературе, творчестве, тогда все боролись за выживание, а он – в числе немногочисленных соратников – умудрялся думать о душе и духовной пище и даже создавал весьма утончённое, гурманское для неё блюдо – «Предвестие», единственный в то время в Крыму чисто литературный журнал, в начале 2000-х – время уже более спокойное – трансформировавшийся в весьма популярный геокультурный альманах «POLUS-Крым».

О чём он может мечтать, зная, что тратить на это своё время и силы сейчас – просто дерзость…

Это может быть и чудесная, астральная страна духа – Шамбала, в русском сердце отражённая грёзами о Беловодье и Граде Китеже:

На скрижалях ледового сна – опрокинутый Китеж

Неподвижного солнца в чернилах свинцового сада.

Ты уходишь в метельное марево… Чем примагнитишь

Голубую двойную звезду отрешённого взгляда?

……….

Только Китеж не Рим, и его не разрушишь вовеки.

Да, есть где-то миры – света, силы, глубины – в которых обитают боги, по-прежнему живы души наших предков в их духовной и волевой мощи, готовые поддержать своих прапраправнуков в их исканиях и деяниях, если те светлы. Может, кто и найдёт, и узрит дивную страну. А ведь можно перенестись мыслью на иную планету, в другое созвездие, галактику – а вдруг при тамошних физических и духовных законах люди были бы счастливее и чище?

Что случится в созвездии Рыб?

Гребень в омуте! Наше прощание –

Всплеском непоправимых ошиб…

Нет, человек везде останется человеком. Напротив, это ему дана самим Творцом возможность менять психофизические законы – и эта способность именуется Любовью. И Нелюбовью. И везде, каким бы ни был мир, человек сам будет выбирать одну из этих странных неразлучных сестёр – и никогда не будет застрахован от ошибок. Так почему бы мечте не тосковать об идеальной Любви? Той, которая сама скажет о себе: «Я – истинная!» – посредством самих чувств: тонких, трепетных ощущений, уже и не свойственных современному человеку, растерянных им… А ведь Любовь может говорить с нами только – и только! – на таком языке:

Целуй вереницу стихов в синем буйстве июля

И пальцы любимой сквозь мглу занавесок из тюля.

Целуй эту вечную тайну в глазах дождевых неуёмных

И блики на рельсах трамвайных, и всполохи крыл потаённых.

………..

Какой незабвенный пергамент у страсти украсть ты решился,

Войдя, будто мамонт, в посудную лавку ошибок?

Что это? Опять об ошибках? Неудивительно. Язык любви поэта… Да услышит его хотя бы сама возлюбленная? Та, у которой даже мечты о высоком трансформированы под современность: не под алыми парусами ждёт она Грэя, а уже на личном самолёте – пусть для романтики ещё и красит его в цвет рассвета, чтоб красиво и «стильненько» выплывал из такового. С кем говорить на этом языке? Как целовать самою душою те пальцы, которые недвусмысленно требуют бриллиантовых колец? Потому и тоскует душа поэта по ней – Идеальной Женщине, Прекрасной Даме. Той, что промелькнула, как видение, в Серебряном веке – и исчезла на долгих сто лет, чтобы и сейчас приподнять свою вуаль лишь перед избранными.

Сам я во тьме… А рядом ты светила

И откликалась на пятьсот имён…

Но что это?

Чёрные ресниц занозы,

Брови – будто полозки

Санок сломанных… с мороза…

К чёрту прозу, дайте розы –

Два бутона на виски!

Эдем. Едва ли не каждое пятое стихотворение книги так или иначе затрагивает и переосмысляет тему Божественного Сада и судьбы первых людей – Идеального Мужчины и Идеальной Женщины. И так прикоснётся к ним поэт, и эдак… И порадуется вместе с ними их полудетскому бытию, и раздерёт себе лицо ногтями, глядя вслед их согбенным фигурам, удаляющимся от райских врат, и станет мысленной и сердечной – тем принимающей на себя первые родовые муки – повитухой Евы при рождении Каина… Но: ни единого обвинения их в первородном грехе – только узкое сознание может думать, что человек что-то мог бы совершить против воли Творца, хоть пальцем шевельнуть, если так не «было задумано». Сейчас – может, дано ему уже это право, заработал. А тогда, в детстве человеческом – кто бы им позволил, детям? Взрослеть – только по законам Божьим, которые сами только что созданы, ещё не отлажены под человека, всё это будто тренировка… Но у поэта даже сам Искуситель всего лишь «был закладкой? Растрёпанный задачник был открыт…» Растрепанный? Нет, не нова она уже, наука Творца, не первородны Его законы – (грехи?) – едва ли мы были у Него первыми…

Но – самыми любимыми. Были и остаёмся. Потому что только любимым детям может быть дарована квинтэссенция мечты о светлом, экстракт её и всеобъемлющий океан – тоска о Царствии Небесном. Оно вмещает всё: и идеальную страну, и просветлённого человека в ней, и Любовь, и бесстрашную открытость Вселенной. Впрочем, как определить Царство Божие, если даже сам Господь не смог объяснить его человеку лучше, чем «Царство Моё не от мира сего»? Вот и думал человек над этим, воображал, мечтал – в силу данного каждому – и не придумал ничего лучше, чем описать это лубочной метафорой: «Там все ходят по облакам в белом, с нимбами и крыльями, и Бога славят».

– Что, только и делают, что Бога славят? – давно уже прошлось по этой картинке остроумие. – Со скуки же умереть можно! Тоже мне рай! В аду однозначно интереснее!

Да вот острый ум редко бывает глубоким – не выходится ему за человеческие рамки. А помыслить о том, что такое есть «Бога славить» – тоже скучно? Найди час, задумайся об этом вместе с поэтом:

Иисусов счёт иной:

Он – не из тёмных детель,

Ушедших в перегной…

Он – медленный привой,

Роднящий всех, кто светел!

Слишком ли часто мы – даже самые религиозные и воцерковлённые – Бога славим и благодарим? Молитвы наши всё о «дай» да «пошли мне то-то», а спасибо – лишь тогда, когда сбылось, сошлось, совпало…

Человек во все века и во всяком пространстве – и до Христа, и там, куда даже Слово Его не доходило, – стремился приблизиться к свету, познать Истину. Чувствует поэт это стремление общедушевное и переводит его в общедуховное. И в Древнем Египте стремились познать Бога, и в античности, стремятся и в далёком Китае – пусть и раскрывая сознание на большие пантеоны, пусть даже иногда и просто от человека, как в зороастризме, создавая мораль, этические нормы, призывая стремиться к добру и избегать зла, любить друг друга…

И ты, читатель, попробуй. Открой книгу «Облачные изречия» – и отрешись от маленького мира, забудь суету и гонку, в том числе и поэтическую...

Это война за человека будущего

Это война за человека будущегоВыпуск 10 (19)

Спецпроекты ЛГ / Муза Тавриды / Книжная полка

Теги: Сергей Юхин , проза , Крым

О романе Сергея Юхина „Имя твоё“

С первых абзацев романа крымского писателя Сергея Юхина (на фото) «Имя твоё» мгновенно влюбляешься в авторский язык, который одновременно воспринимается очень современным и уводит в те времена, о которых написан роман.

Нет, даже немного позже, как будто это писал человек, сам переживший эти события, но уже лет через 20–30 после, сумев перенести и переосмыслить их. Удивительное ощущение – будто автор лично знаком со своими героями, пережил то же, что и они, но сумел выжить, чтобы рассказать об этом нам. Совершенно не ощущается «выдуманность» сюжета, фабулы, основной идеи, экзистенциального ядра и формы, в которую это всё облечено.

Очень хороши начальные абзацы. Стилистическая сила и необычность слога буквально захватывает читателя, его будто берут рукою за рубаху и ведут за собой – ощущение прямо физическое. Стиль Юхина чем-то напоминает Бабеля – тот тоже умел «хватать» сразу; и одновременно Платонова – с живой, текучей, пульсирующей образной системой – но без свойственных последнему «чересчурных» напластований. Напротив, здесь мало «наворотов», зато очень много жизни – в самом прямом, животном, смысле этого слова. Но не отрицательном, как не может быть отрицательна по сути своей сама природа – даже в самых жестоких своих проявлениях. Естественно каждое слово, и в то же время – они удивляют: «Жалобные деревья», «сердито спал пёс» и др. Вроде бы просто и обыденно, а картина получается объёмной, выпуклой, видимой и ощутимой. Одним словом, те, кто способен испытывать наслаждение от языка произведения, в начале книги получают свою вкусную наживку, и…

И уже на второй-третьей странице понимаешь, что эта книга написана не для наслаждения. И говорить о языке произведения, которое настолько невыносимым щемом берёт тебя за душу, становится очень сложно. Даже как-то кощунственно обсуждать литературные достоинства книги, написанной не ради них. Конечно, не ради. Они появляются и проявляются сами, чтобы подчеркнуть сюжет и внутреннюю суть героев, иногда возникает ощущение, что они – формальные приёмы – стыдятся самих себя – в особенно острые моменты будто прячутся, уходят в тень, чтобы снова ярко засиять в минуты просветления и надежды в жизни героев.

Очень глубоко проникает автор во внутренний мир героев, причём не только и не столько в движения душевные, сколько в «телесные», в мир подсознания, животных инстинктов. Ведь основное чувство, живущее в душах персонажей, – страх. «Я лежал в тёмной прокуренной комнатушке, и тело моё немело от ужаса этого понимания неизбежности… и пытался нащупать в своей прежней жизни что-то живое, что помогло бы мне перетерпеть это утро»; «вспышки ярости от бессилия рвали мышцы и надували сердце до размеров грудной клетки».

Страх вмещает в себя всё, подчиняет себе мир. Но удивительно: герои даже это совершенно звериное чувство умеют переживать благородно. А всё потому, что благородство у них в крови, и именно оно определяет их мышление и поведение. Страх подчиняет – благородство определяет. Одно выводит из другого. Внутренняя ситуация, история души, первобытная экзистенция – держит в напряжении сильнее, чем сюжет, которого – фактического, действенного – в общем-то особенно и нет.

Эта история, как уже говорилось, о Гражданской войне. О бывших царских офицерах, совсем недавно – молодых, наивных и возвышенных юнкерах. И из этого эфира с романсами и прекрасными княжнами юноши брошены сначала в войну, где им сразу пришлось командовать, брать на себя ответственность за человеческие жизни и судьбу страны, а то и других стран-союзников, а затем – и очень быстро, рывком – в революцию, пространство грубого «пролетариата», мир совершенно новый, со своими законами… которые могут показаться страшными даже нам. Но здесь дело не в том, что страшно, жестоко, бесчеловечно. Для главных героев Савелова и Милича основное противоречие-разрушение в том, что всё новое совершенно несовместимо со старым, с прежними представлениями о чести и бесчестии, благородстве и подлости, справедливости и несправедливости, – и самое главное – о неравнодушии человека к человеку. О сострадании, человечности. Именно она, «вечная ненависть к равнодушию», и держит героев на ногах до последнего. Заставляет совершать поступки истинно личностные, даже не в собственную пользу, думать не только о выживании, но и… Странно, что в такой ситуации можно думать о чём-то, кроме выживания, но им – удаётся.

Новый мир воспринимается бесчеловечным совершенно. Сухим и холодным. Только представители мира старого – «недобитые дворянчики», священники – кажется, способны в нём на доброту. Может быть, это сознательно утрируется автором, что доброта героев «красного» мира выглядит какой-то лицемерной, презрительной, свои «благородные» поступки (« Я на тебя не донесу. Не пойду на подлость ») они совершают как бы свысока, красуясь, будто подачку бросают. Совсем иначе выглядят акты человечности со стороны героев мира «белого» (хоть и вынужденных ради выживания скрываться под чужими именами и изображать из себя (по-другому не скажешь) красных командиров). Кто бы ещё, как не они, подумал о судьбе безумного мальчика, валяющегося в пыли, – и это в ежедневных приступах страха за собственную жизнь и неимении элементарной опоры? Кто бы ещё, как не они, переживал о судьбе захваченных «мятежников»: «Так их расстреляли?» – зная, что обвинение в контрреволюции на этих людей сфабриковано, – переживал, опять же, даже ценой опасности для себя. Кто бы…

И эта человечность – «уже не наша», отжившая, атавизм – почему-то воспринимается как слабость. И не только в самом романе героями-антагонистами, но и современным читателем. И так остро, поскольку и наш мир давно уже «не дружит» с человеколюбием, состраданием, искренностью, и у нас над всем этим смеются, учат изживать в себе… И сейчас немало среди нас тех, о ком в романе «Имя твоё» говорит главный герой: « Ты от скуки решил убивать людей. Тебе просто… стало скучно. Ты захотел новых приключений. Такие как ты и есть главные виновники произошедшего, всего этого ада, всего, всего – смертей, пожаров, голода, банд... Не солдаты, уставшие от войны, не рабочие, которые хотели повышения жалованья, нет. Зажравшиеся студентики, ожиревшие поэты, ленивые помещики, сытые, сытые развалили всё. Скучающие извращенцы. Вы готовы уничтожить всё и вся, лишь бы не скучно. Лишь бы ежедневно не исполнять свой долг ». Не будем проводить параллелей с нынешней ситуацией – они и так ясны, чтобы ещё и говорить о них в литературоведческом ключе. И без того видно, что подобные книги с яростным желанием переосмыслить прошлое, понять законы, причинно-следственные связи всего, происходящего тогда, – редко когда появляются во времена спокойные и ленивые. Чувствуется, что обострённый внутренний мир писателя задет за живое именно личными, а не книжными или музейными, впечатлениями.

Однако о психологической актуальности для нашего времени и нашего человека этого пронзительного произведения не сказать нельзя. Оно затрагивает и душу, заставляя не просто сопереживать героям, а внутренне умирать вместе с ними и за них. Серьёзно задумываться, а какой бы выбор сделал ты на их месте. Задевает и разум, многие цитаты из романа современны настолько, что окажись они в книге о жизни нынешней, не показались бы неорганичными. Приведу некоторые, особенно затронувшие. Видно, что многие из них и для автора – ключевые. И пусть они противоречат друг другу, взяты, так сказать, из уст самых что ни на есть противоположных персонажей, сознательно не стану привязывать их к именам и характерам, ибо такова книга – её читатель делает собственный выбор.

Не очень ясно окончание романа, где Александр Савелов погибает из-за того, что его друг Милич вёл дневник, в котором писал правду о них, их происхождении и жизни под чужими именами, о неприятии нового мира. Этот дневник найден красными, «офицерик» идёт под расстрел. В последние минуты жизни он думает о том, какую глупость совершил его уже покойный друг с этим своим дневником, потребовав его сохранить, не уничтожить, как невольно предал его. У меня же возникло ощущение, что сделано это было сознательно. Чтобы избавить. От лжи, бесконечного страха, вечного бегства, постоянных потерь, трагедий, смертей близких и любимых – и всего этого уже настолько много, что от самого количества тупеешь и уже не способен даже воспринимать… От непонимания происходящего, от невозможности «пережить, переждать эту несправедливость». Таково чёткое ощущение от концовки романа. Радуешься, как это ни кощунственно, за героя – что в смерти он вышел из того чудовищного, неостановимого колеса, которое изматывало его душу, перемалывало тело и разум. Из того мира, в котором ему нет места.

Но ощущения, что этот мир победил, не остаётся. Он хрупок и шаток в своей зверской силе. Тот, кто сегодня расстреливает со снисходительной улыбкой, завтра может оказаться на месте своей жертвы. Это человеческие джунгли, каменный век, борьба за выживание – без борьбы за жизнь. Попытки бороться именно за жизнь – обречены.

Но именно они – эти попытки жить «по образу и подобию Божию», несмотря ни на что, – и остаются в памяти по прочтении романа «Имя твоё». Он короткий и острый, таким и не нужно быть длинными, иначе бы всё смазалось и «ушло в воду», как нередко происходит в эпопеях, пусть даже самых талантливых. А так – яркие вспышки разума, духа, сердца на фоне первобытного варева – запечатлеваются в тебе навсегда.

Хочется читать другие произведения этого писателя. Хочется ждать новых.

Мария Макарова

„Стихи растут сначала в сердце“

„Стихи растут сначала в сердце“Выпуск 10 (19)

Спецпроекты ЛГ / Муза Тавриды / Разговор с поэтом

Теги: Ольга Голубева , интервью , поэзия , Крым

Женская поэзия чувственная, трепетная, нежная, сплетена словно кружево

Анна Ахматова не любила, когда её называли поэтессой, и настаивала на том, что она – поэт. Марина Цветаева в одной из статей писала: «Считаю, что есть в поэзии признаки деления более существенные, чем принадлежность к мужескому или женскому полу...»

Гендерные различия до сих пор остаются предметом исследований и споров в литературной среде. Одни считают, что разделение по половому признаку весьма условно. Другие, что определить, кто пишет – мужчина или женщина, просто: достаточно проанализировать лексический и семантический ряд.

Ольга Голубева не обижается, если её представляют: «крымская поэтесса». Добавление суффикса – естественный процесс, ведь она – женщина. А значит, стихотворения чувственнее, чем у мужчин, слово – «нежнее», и любви ко всему – больше. О том, как живётся и пишется нынче в Крыму, с Ольгой Голубевой беседует Светлана Солнцева.

– Ольга Владимировна, с Крымом связаны имена Пушкина, Васнецова, Волошина, Толстого, Чехова, Куинджи – многих писателей и художников вдохновлял этот край. То, что вы стали поэтом, отчасти тоже влияние Крыма?

– Я родилась в Сибири, но с четырёх лет живу в Крыму. Да, Крым вдохновляет. Тут невозможно, по-моему, не стать поэтом.

– А когда вы начали писать?

– В школе, потом в институте. Но это было хобби, к которому я не относилась серьёзно. Потом уже, когда стало нравиться друзьям, стало нравиться и мне. Раньше я думала: «Боже мой, есть Ахматова, Цветаева. А я, куда? (Смеётся.) А я-то, куда?» А потом: «Ну, ладно, есть Ахматова, Цветаева, есть и я». Начала печататься поздно: первая публикация вышла в 1994 году. А потом покатилось, пошло-поехало: книги, стихи, песни, переводы, участие в концертах, фестивалях, конкурсах. И так незаметно уже более 20 лет занимаюсь.

– Как у вас, перефразируя Ахматову, «растут стихи»?

– Сначала – в сердце. Стихи рождаются, когда человек любит, когда чем-то вдохновлён или когда страдает. Я очень много написала стихов во время сильных страданий и переживаний. Когда Крым вошёл в Россию, каждый что-то написал, потому что это неординарное событие.

– Темы для своих произведений вы ищете специально?

– Специально на какую-то тему я пишу, если мне заказывают. Например, я работала с Юрием Богатиковым. Он говорит: «Надо написать гимн футбольной команды «Таврия» или: «Надо написать песню к юбилею объединения «Массандры». И тогда появляется «Солнце в бокале». А так, как придёт вдохновение.

– Текст гимна Крыма, который вы написали, – это был заказ или вдохновение?

– Дело в том, что музыка гимна существовала с 1992 года, когда были приняты наш герб, флаг и гимн. Его написал ныне ушедший уже от нас Алемдар Сабитович Караманов, великолепный композитор-симфонист. Его ставят в один ряд с такими композиторами, как Шнитке, Губайдулина. Музыка гимна очень красивая, торжественная, но спеть её достаточно сложно, поэтому восемь лет она существовала самостоятельной музыкой без слов. А в 2000 году Верховный Совет Крыма решил, что гимн надо петь. Был объявлен анонимный конкурс на лучший текст. Участвовало около 70 поэтов из Крыма и России. Было очень авторитетное жюри, но решающее слово оставалось за Алемдаром Кармановым. Во второй тур прошло три текста, в том числе мой. Нас пригласили на заседание комиссии пообщаться, послушать, может быть, какие-то замечания, претензии выслушать.

Мой текст всем понравился. Но Алемдар Сабитович считал, что «цветущий, как сад, Крым» – строчку, которая там рефреном проходит, будет очень сложно пропеть. Его это смущало. Говорю: «Если так, я могу переделать». Но Богатиков (царство небесное всем им! он тоже уже ушёл от нас) Юрий Иосифович, который был первым исполнителем, сказал: «Ничего не надо менять, я всё спою. Отличный текст!» Потом его утвердили в Верховном Совете Крыма на сессии, из 100 около 80, по-моему, проголосовали «за». И в 2001 году мы – Богатиков, я и Караманов – получили звание «Почётный крымчанин», я попала к «великим», благодаря гимну Крыма. Спустя 13 лет, когда Крым вернулся в Россию, гимн утвердили вновь, потому что он написан на русском языке. Сейчас он называется «Государственный гимн Республики Крым».

– Вы проводите большое количество крымских литературных встреч: что на них обсуждается, решается?

– Русский культурный центр, которым я руководила, существовал 10 лет, мы собирались каждое последнее воскресенье месяца. Со всех уголков Крыма к нам приезжали писатели, поэты. Мы проводили презентации журналов, отмечали юбилеи, встречи, дни рождения. Сейчас, к сожалению, Крымского литературного клуба нет, поскольку Русский культурный центр закрылся. Он создавался для работы с соотечественниками в Крыму, а в России уже как бы и не нужен: мы дома, мы на родине, у нас здесь всё русское, зачем нам отдельный Русский культурный центр? Но встречи с читателями всё равно проходят. Я очень много выступаю в школах, библиотеках, в домах культуры, музеях. Очень люблю с молодёжью общаться, со школьниками. Наверно, в Симферополе нет такой школы, где бы я ни побывала.

– Вы знаете очень много о Крыме, в том числе о литературном. Есть какие-то имена, факты, неизвестные русскому читателю?

– О Крыме написано столько всего! Вспомним Пушкина: «Прекрасны вы, брега Тавриды». Уж куда лучше! И конечно, это и Волошин, и Маяковский, и современники. У нас очень хорошие крымские поэты, я думаю, вы ещё познакомитесь с ними. В Севастополе – Тамара Гордиенко. В Евпатории – Сергей Овчаренко. В Алупке – Анатолий Масалов. Каждый по-своему вносит краски в литературную палитру.

А сам Крым знаю действительно очень хорошо. Я окончила географический факультет Симферопольского государственного университета по специализации «Краеведение, экскурсионное дело». Более 13 лет проработала в Симферопольском бюро путешествий и экскурсий, была экскурсоводом, методистом и зав. экскурсионным отделом. Объездила и обходила весь Крым ещё со студенческих лет. Не знаю, есть ли такой уголок в Крыму, где бы я ни побывала. Сейчас работаю над новой книжкой с рабочим названием «Всё это – Крым». Хочу под одной обложкой собрать свои стихи и песни о Севастополе, об Алуште, о Коктебеле, Бахчисарае, Феодосии, о Судаке – обо всех крымских городах, воспетых мной.

– Есть в Крыму уникальные места, о которых не знает большинство туристов?

– У нас много интересных и уникальных мест, например, Мраморная пещера очень известна. Крымские горы великолепны. Коктебель – это вообще Мекка литературная. В меньшей степени, может быть, знают Тарханкут – это северо-западный Крым. Там тоже очень красиво: прозрачное море, пляжи!

Ещё Крым интересен своей многонациональностью: здесь живут и русские писатели, и украинские, и крымско-татарские. Мы все общаемся, дружим, и очень хочется, чтобы так было дальше, чтобы никогда не воевали, чтобы читали стихи друг друга, переводили друг друга. Когда-то Есенин сказал: «Поэт поэту есть кунак», так должно оставаться всегда.

– Вы переводите с других языков. Что самое главное – передать смысл или сохранить стиль автора?

– Переводить сложно, потому что это – не технический перевод, а художественный. Важно сохранить ритмику стихотворения, размер, музыкальность, образы. И смысл, естественно, без него никуда! Поэтому сложно. Крымско-татарский язык – он не близкий нам, там подчас пишешь совсем другое стихотворение. Но стараешься, чтобы было близко к оригиналу. Я и классику перевожу, и работаю с современниками нашими: Аблязиз Велиев, Шариян Али, Шакир Селим. С украинского проще переводить, это близкий нам язык. Но там есть свои нюансы, иногда дословно переводишь, а оно не звучит. Тогда нужно искать альтернативу. Недавно из Анапы, где проводился Всероссийский фестиваль-конкурс «Поэзия русского слова», за свои переводы с украинского языка я привезла диплом лауреата.

– Как вам кажется, существует разница между женской и мужской поэзией?

– Существует. Когда меня называют поэтессой, я нисколько не расстраиваюсь, считаю, есть женская форма: поэт – поэтесса, актёр – актриса. И я – поэтесса, потому что я – женщина, это моё предназначение. Хотя у меня есть такое шуточное стихотворение:

Накопив влиянье веса и дожив до зрелых лет,

Кто я всё же: поэтесса или всё-таки поэт?

Эта тема неслучайно вызывает интерес,

Ведь поэты б заскучали без прекрасных поэтесс!

И ещё скажу при этом и с иронией, и без,

Если б я была поэтом, я б любила поэтесс!

Безусловно, мы отличаемся от мужчин: видим по-другому, чувствуем по-другому. Мы – слабый пол, они – сильные. Так же с поэзией, у нас – чувственная, более трепетная, более нежная, словно мы кружево красивое плетём. А мужские стихи конкретные, серьёзные…

– Как кирпичи кладут?

– Да, они кладут кирпичи – мы вяжем, всё правильно. (Смеётся.) Шучу, конечно, есть плохие поэтессы и плохие поэты, хорошие поэтессы и хорошие поэты. Но всё-таки мы разные. У Дольского есть строчка прекрасная: «Разделились беспощадно мы на женщин и мужчин». Но без этого никуда.

Оглавление

Заклинаю – помните! Ключевое слово – „человек“ Знакомый незнакомец Враг ли Америка? Фотоглас № 24 К станку, ребята! Разные обелиски Неординарный мистер Стоун Сорок первый мирный И била жизнь во все колокола… Науку не обманешь Новые „филатовцы“ Литинформбюро № 24 Валентину Распутину посвящается В Воронеж с Маршаком Талант организатора Размах советского поэта С открытым забралом Заглянуть за стену Бегство в никуда Следопыт о могиканах Исполненный света Трёхкнижие Света конец или новой эпохи начало Фермопилы спартанцев полковника Карягина Посверкивая циркулем железным... „Кавказский пленник“ запел в Сибири Мержанов: возвращение „Спасская башня“ Халилова Бессмертный полк поэтов И откуда взялось столько силы? Равнение на прадедушек От драмы до балета И сочинение – не панацея Благоустройство с артефактами Старые базары ушли в историю Семьдесят тысяч под землёй Мой Яшин Почти уже полностью пройдена жизнь «Умный смех-2017» Читалка "Клуба ДС" Фотошип Играем словами Царь-миротворец в преданьях не умрёт Новости культуры „О, если бы поднять фонарь на длинной палке“ День Исторического бульвара Как сообща найти к добру дорогу Любимая, не погаси свечи Копилка памяти – великая вещь Умей услышать облака Это война за человека будущего „Стихи растут сначала в сердце“ Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg