«Литературная Газета, 6569 (№ 39/2016)»

Литературная Газета, 6569 (№ 39/2016) (fb2) - Литературная Газета, 6569 (№ 39/2016) 1547K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Литературная Газета

Иностранный как русский

Иностранный как русский

Литература / Первая полоса

Фото: Федор ЕВГЕНЬЕВ

Теги: русский язык , филология

Перед вами – сердце столицы России. До Кремля 300 метров, Никольская выходит на Красную площадь. Идеально отремонтированная улица, безукоризненные фасады, на вывесках – торжество латиницы. «Торговый центр класса Luxury Nikol’skaya Plaza представляет легендарные fashion-бренды, соответствующие имиджу этого места. Кроме бутиков неповторимую атмосферу со­здают салон красоты Persona, фитнес-клуб Republika, шоу-рум Audi City Moscow, lounge-ресторан Фойе-Live, Resto-кафе il Pittore, рестораны Papa’s, Beverly Hills Diner…» Дальше читать рекламные вывески не будем. Ясно и так – мы находимся в специально организованном аду для русофилов. Здесь в концентрированном виде, в за­острённой форме показана проблема, решить которую государство, кажется, не в состоянии. Построить космодром в глухой тайге – сумеет, попасть крылатой ракетой в темечко террориста – элементарно, спустить на воду самый мощный атомный ледокол – пожалуйста. Но избавить русские города от иностранных вывесок, очистить русский язык от нелепых заимствований, чуждых на­именований – никак. Речь, разумеется, не идёт об угрюмом филологическом чванстве, карикатурной исторической спеси. Но лучше уж наш весёлый фольклорный китч с балалайками, чем это нагромождение глобалистской буржуазной пошлости в центре Москвы. И ведь что самое страшное – они там в Nikol’skaya Plaza уже и не замечают, что говорят не по-русски.

P.S. «ЛГ», учитывая сложившуюся в стране культурно-языковую ситуацию, открывает при редакции Опорный пункт охраны русского языка (ОПОРЯ), который возглавит член президиума Общества Русской словесности, член Общественной палаты РФ Юрий Поляков. О порядке работы и контактах ОПОРЯ мы подробно расскажем в следующем номере. 

Продолжение темы 

По городу со словарём

New Collection дурновкусия

Неизвестный Семёнов

Неизвестный Семёнов

Книжный ряд / Первая полоса / Книга недели

Теги: Юлиан Семёнов , Дипломатический агент

Юлиан Семёнов. Дипломатический агент. – Оренбург: Оренбургское книжное издательство им. Г.П. Донковцева, 2016. – 256 с. – 1500 экз.

Если бы был жив Юлиан Семёнов, он, скорее всего, удивился бы скромному тиражу книги, которая впервые увидела свет в 1959 году и была первой в его обширной библиографии. По нынешним временам тираж вполне приличный, и стоит поблагодарить замечательного издателя Игоря Храмова и его единомышленников, которые выпустили к 85-й годовщине со дня рождения Ю.С. Семёнова повесть, ни разу с того времени не переиздававшуюся. Уверены: книга найдёт своих читателей уже потому, что интересно знать, как начинал автор «Семнадцати мгновений весны», многочисленных «Экспансий», «Бриллиантов для диктатуры пролетариата», «Петровки, 38», «ТАСС уполномочен заявить» и других произведений, которые были экранизированы. Ведь это первое обращение будущего собкора «ЛГ» в ФРГ и основателя газеты «Совершенно секретно» к столь любимому им жанру политического детектива.

Но почему Оренбург? Исторический очерк крае­ведов Г. Матвиевской и И. Зубовой, данный послесловием к «Дипломатическому агенту», представляет современный взгляд на личность Ивана Виткевича (1809–1839), замеченного в середине ХIХ века в Орске Александром фон Гумбольдтом и рекомендованного им оренбургскому губернатору Василию Перовскому. Впоследствии Иван Виткевич стал первым посланником России в Афганистане.

Так что повесть «Дипломатический агент» о тайном дипломатическом соперничестве России и Великобритании за влияние в Центральной Азии неожиданно приобрела в наши дни особую актуальность.

Продолжение темы 

В нём сочеталось несочетаемое

«Умру я ненадолго»

«Золотой Дельвиг» – пятый сезон

«Золотой Дельвиг» – пятый сезон

Литература / Первая полоса / Высокая проба

Теги: Премия "ЛГ" имени Антона Дельвига

«Литературная газета» объявляет о начале нового сезона конкурса на соискание премии «За верность Слову и Отечеству» имени Антона Дельвига.

Премия имени первого редактора «ЛГ» Антона Дельвига «За верность Слову и Отечеству» учреждена как ежегодная российская общенациональная премия 1 октября 2012 года.

Цель премии – профессиональное признание и поддержка литераторов, чьи книги и публикации продолжают и приумножают лучшие традиции и ценности классической русской, многонациональной советской и российской литературы, являют высокий уровень мастерства, сохраняют и развивают русский литературный язык.

Премия присуждается решением жюри на основании заключений экспертов и личного ознакомления с номинированными произведениями. Жюри и корпус экспертов формируются и обновляются ежегодно редколлегией «ЛГ». Члены жюри и эксперты не имеют права на соискание премии.

На конкурс представляются книги на русском языке, которые изданы с января 2015 года по октябрь 2016 года.

Номинировать книги на премию имени Дельвига могут творческие союзы, включая отделения в субъектах Российской Федерации, фонды, чья деятельность связана с культурой, кафедры литературы высших учебных заведений, литературно-художественные периодические издания, а также издательства.

Произведения, написанные на языках народов России, представляются в художественном переводе на русский язык. В случае присуждения премии литератору, пишущему на национальном языке, её денежный эквивалент делится между автором и переводчиком в равных долях. На конкурс может быть представлено не более двух позиций от одного издательства или организации.

В 2016 году приём книг (произведений), выдвигаемых на соискание премии, осуществляется с 6 октября по 31 декабря по адресу: Москва, ул. Старая Басманная, д. 18, стр. 1. Редакция «Литературной газеты», с пометкой «На конкурс».

Письмо-выдвижение носит произвольный, свободный характер. В нём приводится краткая характеристика выдвигаемой книги. Кроме того, сообщаются данные о выдвигающей организации с указанием адреса и контактных телефонов.

Основные данные о соискателе: место и время рождения, писательский стаж, главные изданные книги, а также домашний адрес и телефон.

Письмо-выдвижение направляется в редакцию «ЛГ» с приложением двух экземпляров выдвигаемой книги.

Конкурсное жюри не проводит открытое рецензирование выдвинутых произведений и не входит в переписку с выдвигающими организациями и авторами-соискателями. Произведения, представленные на конкурс, не возвращаются. Электронные варианты не рассматриваются.

В связи с тем что 2016 год «ЛГ» объявила Годом великих историков, жюри и оргкомитет вводят в премию три специальных номинации: «Произведение в прозе на историческую тему», «Произведение в стихах на историческую тему», «Произведение в жанре исторической биографии».

Просим учесть особенности работы почты и не отправлять произведения на конкурс за несколько дней до конечной даты приёма работ соискателей.

О мелочной глупости

О мелочной глупости

Колумнисты ЛГ / Очевидец

Кузьмина Вера

Теги: общество , политика , патриотизм

Что лучше – синее или круглое? Попугаи или волейбол? Университет или озеро? Ответить на эти вопросы нам предлагают абсолютно серьёзно. Каждый день с телеэкранов звучит призыв выбрать: между Родиной-матерью и Свято-Троицкой лаврой, сравнить Казанский кремль и Байкал. Результаты голосования – 7 октября. Победителей увековечат на купюрах двести и две тысячи рублей. Мысль напечатать всех сразу ни у кого не возникла.

В Европе никого не смущает, что на обороте евро – и Данте, и Сервантес, и бельгийский король Альберт. Выяснять, что эстетичнее, греческая богиня или немецкий орёл, там никому в голову не пришло. Зачем лишние обиды? У нас такие мелочи учитывать почему-то не принято. Соревнование!

Плакать проигравшие, может и не будут, но обида останется. Напоминание о чужом превосходстве будет при них каждый день в кошельке. Мелочь, конечно… Но вот в первую ночь после других, но тоже общероссийских выборов, вышел на трибуну федерального телеканала вице-спикер и отчеканил: «Москва предаёт всегда. Москва бежала в октябре 1941-го. Все города защищали, а москвичи узлы на спину – и рванули». В нормальном обществе после такого заявления его автора вытолкали бы из студии. У нас почти все промолчали. Поставить на место зарвавшегося хама попыталась только хрупкая Ирина Роднина. Остальные, видимо, считают, что можно всё. Делить на лучших и худших. На Кавказ и не Кавказ. На Москву и не Москву. Ещё и в ладошки похлопали. И посмеялись. Это же Владимир Вольфович, ему можно. А он и рад продолжать: «Вы здесь жируете в Москве. У всех по две-три квартиры. Зарплата по сто-двести тысяч. За границей сидите, отдыхаете везде, а страна – другая!» И снова – ладушки.

Кто будет в Иркутске или Омске проверять, на какую зарплату живут москвичи на самом деле? Сколько семей ютится в панельных хрущёвках? Как умудряются утром в метро втиснуться? Лозунг, мем, брошен: «Москва жирует!» А остальную страну даже на купюрах нарисовать не удосуживается.

«Милочка, так вы можете одеваться только в своих Нижних Тетюшах», – в таком духе учит россиянок судья с главного подиума (пардон, телеканала) страны. Модный приговор суров. Ну нет в России-матушке вкуса! Есть пара-тройка исключений в Москве, но она ведь, как известно, не Россия. Вывод? На Украине в своё время его сделали: гэть (прочь) вид Москвы! Первыми эти слова произнесли отнюдь не националисты-радикалы. А те самые, по столичным меркам, плохо одетые провинциалы, которым надоело быть «вторыми в Риме».

Мелкие, едва заметные трещинки способны за считаные месяцы превратить в труху автомобиль. Государственная машина не исключение. В далёкие уже девяностые CNN пригласил на ток-шоу влиятельного калифорнийского политика. В момент ожесточённого спора тот забылся. Позволил себе намекнуть, что его штат – самый богатый. А значит, по сути, кормит остальных. Подчёркиваю, позволил себе даже не сказать прямо, всего лишь намекнуть. Его тут же буквально растерзали собеседники, а ведущий просто «выключил» господина из разговора. Потому что в США прекрасно понимают: единая Америка – не политический лозунг, а основа национальной безопасности. И мелочей в работе государственного механизма не бывает.

«С чего начинается Родина? С картинки в твоём букваре». Эту фразу все помнят с детства. Песен, с чего начинается сепаратизм, пока не сочинили. То ли слово неблагозвучное, рифмуется плохо, то ли ответ не очень лиричный. Но он есть. С купюры в твоём кошельке.

Не скатиться бы до слаборазвитых

Не скатиться бы до слаборазвитых

Политика / События и мнения / Прямая речь

Теги: Россия , политика , экономика

Важно, чтобы органы государственного регулирования работали на экономический рост России, а не на самообогащение

На минувшей неделе академику РАН, советнику президента РФ Сергею ГЛАЗЬЕВУ вручили свидетельство о регистрации научного открытия «Закономерность смены технологических укладов в процессе развития мировой и национальных экономик». Так Российская академия естественных наук (РАЕН) отметила сделанное им открытие. Академик установил, если говорить коротко, неизвестную ранее закономерность смены технологических укладов. Тем самым Глазьев существенно развил с учётом нашего времени гипотезу знаменитого учёного Николая Кондратьева (обосновавшего, кстати, НЭП) о существовании «длинных волн» в развитии экономики. Поздравив Сергея Глазьева со столь высоким признанием, наш корреспондент задал учёному ряд вопросов, что называется, на злобу дня.

– Сергей Юрьевич, представляя недавно на Московской книжной ярмарке новую книгу «Экономика будущего. Есть ли у России шанс?», в разговоре с читателями вы заметили, что приход к власти в США Трампа или Клинтон будет иметь разные последствия для самой страны и для мира, причём не только в сфере экономики. Уточните, пожалуйста, что вы имеете в виду.

– В любом случае экономику США ждут трудные времена, потому что государственный долг Америки растёт по экспоненте, как по нарастающей растут и финансовые пузыри. Их объём уже больше, чем в 2008 году. И как любая финансовая пирамида, эта система неизбежно саморазрушится. Вариантов краха два. Первый – через мировую войну, в ходе которой американцы попытаются сбросить свои долговые обязательства и расширить возможности своей финансовой экспансии, одновременно сдерживая возможности Китая.

При этом, к сожалению, возможная война будет направлена прежде всего против нас, поскольку они рассматривают Россию как ключевой элемент своей периферии, утрату контроля над которым считают для себя недопустимым.

Может быть и второй вариант. Это плавно управляемое сдутие финансового пузыря с признанием полицентричности мира, с отказом от мировой гегемонии, с существенным сокращением своих геополитических амбиций.

И тот и другой сценарий для Америки будет очень болезненным. Но если первый станет просто катастрофичным – американцы не смогут выиграть войну, пожар которой сейчас всячески раздувают…

–…и ещё более будет раздувать Хиллари Клинтон.

– Да, именно она. И с её приходом всё усугубится. Уже сейчас видно, и это особо убедительно показывает ситуация в Сирии, что Пентагон абсолютно не слушается Белого дома. В Америке сегодня реально командует процессами группа радикалов, которые ради мирового господства готовы идти на мировую войну.

С Трампом есть шанс мировой войны избежать. И переход от американоцентричной глобализации к полицентричному миру с новым мирохозяйственным укладом может произойти менее болезненно.

– Понятно. Но на этом фоне надо и на себя обернуться. Что нужно делать у нас в стране, чтобы быстрее выйти из того, по сути, экономического тупика, в который её уже давно загнали так называемые либеральные теоретики и практики?

– Ответ на этот вопрос научному сообществу давно известен. Более того, и президент России поставил задачу создания системы стратегического планирования, которая бы обеспечивала взаимосвязь перспективных направлений экономического развития с имеющимися у нас ресурсами. Эта система должна быть дополнена механизмом гибкого целевого кредитования приоритетных видов деятельности отраслей и производств. Всё должно быть соединено тканью индикативного планирования (советующее, ориентирующее планирование на государственном уровне. – «ЛГ» ) со взаимными обязательствами государства и бизнеса в рамках предложенных президентом специальных инвестконтрактов.

Всё это вполне реально сделать. Но для этого нужен механизм ответственности, который заставил бы органы государственного регулирования работать на экономический рост, а не на самообогащение. Властвующей элите пора отказаться от следования популярной (но для слаборазвитых стран) доктрины. В её рамках можно ни о чём не думать и не брать на себя ответственность, поскольку предполагается, что всё само собой сделает рыночный механизм. Достаточно обеспечить снижение инфляции, и хозяйствующие субъекты сами дадут необходимое количество материальных благ. При таком примитивном, эгоистичном подходе роста не будет.

– Может ли в этом процессе сыграть позитивную роль Государственная Дума в своём новом составе?

– Нет, не может. Не в силу состава, а в силу своего слабого конституционного положения.

Беседу вёл Владимир СУХОМЛИНОВ

Фотоглас № 39

Фотоглас № 39

Фотоглас / События и мнения

На перевале

На перевале

Политика / Новейшая история / Соседи

Бодрым шагом из Тбилиси в Брюссель

Фото: ИТАР-ТАСС

Теги: Россия , Грузия , США

В предстоящую субботу в Грузии пройдут парламентские выборы

Куда идёт страна? Как отразится тот или иной выбор на жизни людей? Вот основные темы предвыборной дискуссии. Амплитуда колебаний внешнеполитических пристрастий: от объявления Грузии страной с внеблоковым статусом (партия «Демократическое движение») до прямого требования к Белому дому безотлагательно разместить на территории страны американские военные базы (Республиканская партия).

А что же «Грузинская мечта» – основной игрок на местном политическом поприще? Её лидеры намерений не скрывают: Грузия должна стать членом НАТО и Евросоюза, но при этом поддерживать добрососедские отношения с Россией. Возможно ли это? «Возможно!» – отвечают грузинские «мечтатели» и демонстрируют экономические выкладки.

Да, торговый оборот между двумя нашими странами за последние годы сильно вырос. Дела шли бы ещё лучше, как полагают в «Грузинской мечте», если бы не признание Россией независимости Абхазии и Южной Осетии. С их отторжением не смирилась ни одна из партий.

Нынешние руководители Грузии осознают: от внешнеэкономических связей, в первую очередь с соседними странами, во многом зависит их способность решать внутренние проблемы. А что волнует людей? Конечно, состояние здравоохранения, пенсионного обеспечения, социальной защиты населения. С этим серьёзные проблемы.

Большинство населения всё сильнее осознаёт: политики, разрушившие Советский Союз, не стремились сохранить и преумножить имевшиеся социальные завоевания. Властителей волновало другое: набить карманы. Затем наступил хаос, когда остатки общего пирога делили под дулами автоматов.

В тот период размер пенсий в Грузии был семь лари (около пяти долларов по тогдашнему курсу). Помнится, отвечая западным журналистам на вопрос, может ли человек выжить на подобную сумму, первая леди Грузии Нанули Шеварднадзе отшутилась: «Женщины в Грузии столь искусные хозяйки, что и на пенсию в семь лари могут накрыть стол для гостя».

Шло время, мало что менялось. Какие-то надежды появились в 2003 году, после «революции роз». Да, пенсии вскоре чуть подросли, но их вес гасила взбесившаяся инфляция. К тому же, получив власть, люди Саакашвили взяли курс на омоложение кадров и стали бесцеремонно лишать работы не только пожилых, но и многих людей среднего возраста. Такая политика в разы увеличила число граждан, лишённых даже малого достатка. Опыт? Квалификация? Всё это инициаторам «революции роз» было до лампочки…

Сегодня представители «Единого национального движения» (наследники Саакашвили) высмеивают предвыборную программу трудоустройства пенсионеров премьер-министра Георгия Квирикашвили. По словам лидеров «националов», эта программа превратится в фарс: власти трудоустроят несколько пенсионеров из числа родственников или знакомых, подняв вокруг этого шум.

Однако кто-кто, но не «националы» вправе упрекать нынешних правителей в отсутствии заботы о стариках. Ведь сами они целых девять лет, по сути, проводили в отношении старшего поколения политику геноцида. Многие старики за бесценок продавали нажитое имущество, квартиры, дома. А сколько ушло из жизни, не имея возможности воспользоваться медицинской помощью?!

Сейчас гости Грузии восхищаются «наследием» Саакашвили – довольно благоустроенной туристической инфраструктурой, отреставрированными фасадами домов на проспекте Давида Агмашенебели в Тбилиси, новыми строениями в Батуми. Но надо сказать прямо: все эти новшества стали возможны в немалой степени за совокупный счёт тех нескольких лари, которые Саакашвили и Ко могли прибавить, но не прибавили к пенсиям сотен тысяч бедствовавших и умиравших стариков.

Есть за что упрекать нынешних правителей, но существует и реальный факт: они внедрили систему здравоохранения, которая позволяет гражданам без страха смотреть в будущее. Сегодня заболеть, попасть в больницу – уже не равнозначно утрате имущества, а если его нет, то и верной смерти, как при Саакашвили. Оппоненты даже упрекают «Грузинскую мечту» за расходы на здравоохранение – мол, сильно давят на госбюджет.

«Подумаешь, сотня-другая людей отправилась бы на тот свет!» – мог бы сказать кто-нибудь из лидеров бывшей правящей партии. И это не авторское предположение-гипербола. В 2009 году во время бунта в Мухрованском батальоне Вано Мерабишвили, шеф МВД в правительстве Саакашвили, требовал от подчинённых подать ему – кровь из носа! – два… трупа бунтовщиков. В прямом смысле и прямым текстом! Тогда подобное отношение к человеческим жизням лежало в основе многих государственных решений…

Вопросы экономики и политики разделить трудно. Вряд ли размещение американских баз приблизит возвращение Абхазии и Южной Осетии. Силой сегодня мало кто возвращается. Куда надёжнее – сделать привлекательной идею совместного проживания людей разных национальностей в едином государстве. И неслучайно крепнет в Грузии понимание: возвращать надо не территории, а бывших соотечественников. Что делать для этого государству? Ответ хрестоматийный: почаще вспоминать о повседневном житье-бытье своих многочисленных подданных!

Вадим АНАСТАСИАДИ,  ТБИЛИСИ

До последнего украинца

До последнего украинца

Политика / Новейшая история / Актуально

Запорожец Наталья

Шукаю, ищу работу...

Теги: Россия , Украина

Что такое?! Только пополнила счёт телефона, как вскоре получила сообщение, что денег нет.

– Ой, забыли вам сказать, а вы не заметили эсэмэски, что с 15 сентября тарифный план «Доступная заграница» уже не действует! – с сочувствием поясняет девушка в офисе мобильной связи.

А действует такой, что три безответных звонка в Россию (а чаще всего звонили по «Доступной загранице» именно туда), то есть три соединения, обходятся в сумму, за которую ещё недавно можно было разговаривать больше часа.

Такая сейчас реальность. Всё к этому шло.

Как началось в феврале 2014-го, так и катится по нарастающей. Давно были отменены поезда по маршруту Одесса – Санкт-Петербург. Якобы направление убыточное. Теперь ехать надо с пересадкой, например в Киеве. Однако уже за две недели до отбытия приобрести билет в Северную столицу России из столицы Украины невозможно. И это «невостребованный маршрут»!

Брешь взялись заполнять тогда автодорожники. Из Измаила в Санкт-Петербург – прямой автобус. Причём с первого июля – не два, а три раза в неделю. Поехали.

В автобусе преимущественно украинские гастарбайтеры. Один из них – электрик. Занят на строительных работах. Снимает квартиру на пару с земляком. Двое других – судоремонтники. В городе на Неве устроились по специальности. И очень довольны. Возвращаться не собираются – на Украине никаких признаков возрождения этой отрасли.

Основную массу пассажиров нашего автобуса составили в конце концов крепкие украинки, молодые и средних лет, которые подсели по дороге. Через Питер их путь в Финляндию, на сбор ягод. Почти все – не в первый раз. Везли чемоданы с провизией, чтобы в Суоми меньше тратиться. Татьяна старше других, но моложавая, миловидная. По специальности кондитер, но работы в их городке нет, так что весь год занимается семьёй, а на лето – в Финляндию. Вспоминает, как работала на кабачках. Очень тяжело, но выгодно. Трудились с рассвета целый день и вечер – до 2–4 часов утра. Медлить нельзя: за сутки кабачок вырастает почти на 5 см. Проморгал – товар выбьется из европейских кондиций. Зато за день можно заработать до 120 евро…

Немало украинцев осело в Северной Пальмире и сделало там карьеру. В одном из питерских вузов на кафедре английского языка работают сразу четверо выходцев из Измаила.

Другое дело, что ездить в Россию на Украине предосудительно, а контактировать с россиянами нежелательно. Когда мы с мужем собирались в Питер к его престарелой маме, одна знакомая предостерегала:

– Я-то, конечно, никому не скажу, но вы не особо афишируйте, что едете в Россию…

Позже питерский знакомый попросил нас передать привет коллегам в Измаиле. Сам звонить не рискует – боится им навредить…

Сталкиваешься с совершенно парадоксальными вещами. Например, Измаильский исторический музей А.В. Суворова – единственный, в чьём собрании есть трофейные турецкие знамёна. В былые времена их подарил Эрмитаж. Теперь ведущий российский музей помог их атрибутировать и даже предложил за счёт своих сил и средств издать красочный каталог знамён. В Измаиле отказались: не так поймут.

Вполне устоялся на Украине майданный тренд в отношении России – использовать и презирать одновременно. Нет возможности прервать все связи – надо хотя бы их затруднить. И что с того, что страдают собственные граждане?! Вот уж на кого властям глубоко наплевать! Действуют, будто получили от зарубежных нанимателей задание, чтобы на этой земле остался миллион-другой тёмных, запуганных, покорных людей.

Зачем им Россия с её духовностью и культурой?! Чтобы выращивать рапс и добывать сланцевый газ «для белых», не нужен Большой театр с Эрмитажем.

…Делится знакомая:

– Мне уже дочка звонит из Штатов: «Ну как ты не понимаешь: это не война России с Украиной – это война Америки против России».

ИЗМАИЛ – САНКТ-ПЕТЕРБУРГ 

Дело русской партии

Дело русской партииНовый взгляд на политическое наследие Андрея Жданова

Политика / Избранные места / Тайны прошлого

Председатель Верховного Совета РСФСР Андрей Жданов, 1946 год

Теги: Россия , история , Сталин , Жданов

Сталин в политике всегда оставался холодным прагматиком. Когда для достижения одной политической цели, которую он сам же для себя и формулировал, было необходимо подымать политический вес русского народа, он это делал. Когда же ему казалось, что пришло время делать обратное, поступал иначе. Не уяснив этой истины, нам никогда не понять действительных пружин «ленинградского дела»…

Сегодня, к сожалению, можно только гадать о том, сознательно Жданов с приходом в Кремль начал выдвигать в руководящее звено партии и государства этнически русские кадры или это были интуитивные, основанные на проявлении национального самосознания действия, которые подтолкнул сам Сталин своим «коренным поворотом» в национальном вопросе прочь от ленинских интенций и исторической школы Покровского. Документов тех лет, которые подтверждали бы эту догадку, в архивах не осталось.

Остались только позднейшие мемуарные воспоминания Н. Хрущёва о том, что с момента переезда в Кремль Жданов в кратких разговорах с ним в 1930–1940-х годах постоянно возвращался к теме, что русский народ в Советском Союзе незаслуженно обойдён в своём социальном и материальном положении.

Остаётся, однако, фактом, что с 1934 года Жданов начинает настойчиво выдвигать наверх русские кадры. И тенденция эта была настолько явственной, что биограф Жданова Алексей Волынец в своих позднейших публикациях прямо называет эту тенденцию «аппаратной революцией Жданова».

Владимир Кузнечевский. Сталин и «русский вопрос» в политической истории Советского Союза. 1931–1953 гг. – М.: Центрполиграф, 2016. – 288 с. – 2500 экз.

В 1935 году он «вытаскивает» из Сталино (ныне Донецк) руководителя группы планирования и учёта Комиссии советского контроля при СНК СССР 30-летнего Н.А. Вознесенского и ставит его во главу Ленинградской городской плановой комиссии, а потом делает его заместителем председателя горисполкома Ленинграда. В 1937 году освобождается должность председателя Государственной плановой комиссии при СНК СССР, и Жданов, по воспоминаниям А. Микояна, рекомендует Сталину поставить на эту должность Н. Вознесенского, что и про­исходит.

В 1937 году Жданов ставит директором ткацкой фабрики «Октябрьская» 32-летнего выпускника текстильного института А.Н. Косыгина, а через год назначает его заведующим промышленно-транспортным отделом Ленинградского обкома.

В 1937 году Жданов «разглядел» на заводе «Большевик» (бывший Обуховский) 30-летнего заместителя конструкторского бюро Д.Ф. Устинова, и в 1938-м он добивается перед Сталиным назначения Устинова директором завода, а в 1941 году Дмитрий Фёдорович становится наркомом вооружений.

В самом Ленинграде Жданов формирует свою собственную команду. Уроженец старого русского городка Боровичи Алексей Александрович Кузнецов, пройдя до этого школу работы в партаппарате Новгородчины, был замечен ещё Кировым и поставлен на руководство Дзержинским райкомом города, а в августе 1937 года, в 32 года, становится ближайшим помощником Жданова и вторым секретарём горкома.

В 1939 году в команду Жданова включается человек с очень непростой биографией – инженер Я.Ф. Капустин. В 1935 году он проходил производственную стажировку в Англии. В 1937-м его исключили из партии за производственные ошибки (потом восстановили). Тем не менее Жданов вводит его в горком на должность секретаря по промышленности.

Кроме того, заместителем министра Вооружённых сил СССР становится близкий Жданову человек, бывший командующий Ленфронтом маршал Л. Говоров, а начальником Главного политического управления Советской армии – генерал И. Уткин, бывший руководитель Горьковского автозавода. Были и другие назначения подобного рода…

В декабре 1945 года Жданов начинает «подтягивать» к себе своих сторонников. Секретарями ЦК становятся А. Щербаков, Н. Патоличев, А. Кузнецов. В особенности сильные позиции занимает последний, которому Сталин с подачи Жданова не только доверил всю работу с партийными кадрами, но и вручил селекцию кадров Министерства госбезопасности.

С 18 июля по 13 августа 1944 года Жданов лично написал несколько вариантов проектов резолюции совещания историков, и генсек не принял ни один из них, оставив в конечном итоге это многомесячное совещание без завершения. Изучивший все архивные документы, оставшиеся от этого совещания, А.Л. Юрганов особо обращает внимание на карандашную правку Сталина на автографах Жданова по этому совещанию, и прежде всего – по трактовке патриотизма.

В 1944 году Жданов по старой памяти отталкивался от позиции Сталина 1934 года по этому вопросу и не смог угадать интенций вождя. Если в 1934-м, подымая историческую роль русского народа, Сталин готовил страну к грядущей войне с мировым империализмом и потому ему был нужен тогда русский патриотизм, то во второй половине 1944 года Сталину стал нужен патриотизм не русский, а советский. Что же говорить про год 1947-й?! В 1945-м генсек по инерции ещё скажет тост в честь русского народа, но на самом-то деле он уже начал перекладывать в идеологии руль с национальной почвы на классовую (русский народ в годы войны своё дело сделал, наступила пора объяснять всем, что Германию победил не русский солдат, как считал весь западный мир, а советский).

М. Шкирятов, Л. Берия, Н. Хрущёв, И. Сталин, во втором ряду: А. Жданов, Г. Маленков на совместном заседании Совета Союза и Совета национальностей 1-й сессии ВС СССР 1-го созыва (РИА "Новости")

Поэтому осенью 1944 года на автографе Жданова, где речь шла о взглядах историков, Сталин напишет: «Сов. патриотизм окреп в годы Отечественной вой­ны. Единство народов» – и пояснит: «Попытки подменить квасным патриотизмом. Истинные и квасные патриоты в прошлом. Чернышевский – Пушкин. Аракчеев – царизм».

О чём конкретно шла речь? 13 августа 1944 года Жданов в предлагаемом проекте резолюции совещания напишет: «Ведущая роль русского народа в борьбе за социализм, таким образом, не навязана другим народам, а признана ими добровольно в силу той помощи, которую оказывал и оказывает другим народам русский народ в деле развития их государственности и культуры, в деле ликвидации их прежней отсталости, в деле строительства социализма. Это не может не наполнять каждого русского чувством гордости». Но вождь эту позицию решительно отринет: весь абзац о «ведущей роли русского народа» Сталин предложил убрать.

И далее. Жданов пишет: «Советский патриот любит свою страну и любит свою нацию». Сталину этот намёк на русскую нацию явно не понравился, он подчёркивает слова «свою нацию» и на левой стороне пишет: «Какую?» Помет Жданова на этой странице нет, по-видимому, вождь эту свою правку ему не показывает. На этом в сентябре 1944 года сотрудничество генерального секретаря ЦК и его первого заместителя по провалившемуся совещанию историков заканчивается, и Андрей Александрович отбывает в Ленинград…

В 1947-м ситуация 1944 года повторилась, только ещё жёстче со стороны вождя. Работа над проектом Программы партии под непосредственным руководством Жданова шла несколько месяцев. К написанию текста были привлечены практически все хоть сколько-нибудь грамотные теоретики. Поступающие от разных коллективов предварительные проекты внимательно прочитывались Ждановым, Н. Вознесенским и А. Кузнецовым. Андрей Александрович докладывал Сталину, что работа идёт, но что вождю не стоит просматривать предварительные тексты, ему будет доложен окончательный вариант. Но Жданов плохо знал своего непосредственного начальника. В РГАНИ хранятся тексты с уничижительными, а порой и просто издевательскими на них пометами вождя.

Окончательная, сводная редакция была написана П.Н. Федосеевым, М.Б. Митиным и Л.А. Леонтьевым, отредактирована Д.Т. Шепиловым, и в августе 1947-го Жданов представил её своему шефу. Сталин быстро, но внимательно прочитал и после некоторого размышления отверг. О конкретной работе над этим документом мне поведали в 1984 году во время работы в Президиуме АН СССР два его соавтора – П.Н. Федосеев и М.Б. Митин. Как рассказывал вице-президент АН СССР П.Н. Федосеев, Сталин на этом документе оставил очень краткую резолюцию: «В мой архив». XIX съезд партии состоялся, как известно, лишь в 1952 году, уже не только без умершего в августе 1948 года Жданова, но и без расстрелянных 1 октября 1950 года по «ленинградскому делу» Н. Вознесенского и А. Куз­нецова…

Между тем под руководством Жданова, Кузнецова и Н. Вознесенского в довольно сжатые сроки был подготовлен такой проект Программы ВКП(б), в котором центральное место, как пишет А. Волынец, занимала «новация в определении места и роли русской нации в СССР» в трактовке её государствообразующей роли.

Что же такого написали Жданов и Вознесенский в своём проекте партийной Программы, что так сильно напугало вождя и что в конечном итоге закончилось «ленинградским делом»?

Первое, и главное, проект ждановской Программы возвещал: «Всесоюзная Коммунистическая партия (большевиков) ставит своей целью в течение ближайших 20–30 лет построить в СССР коммунистическое общество», то есть построить в Советском Союзе коммунизм к 1980 году.

20 лет спустя советские люди услышат, что партия под руководством Н. Хрущёва приняла новую Программу КПСС, которая провозглашала, что в 1980 году советские люди будут жить при коммунизме. Никто тогда не знал, что Никита Сергеевич просто-напросто переписал тексты «ленинградцев», которые Сталин в 1947 году глубоко упрятал в секретные архивы. Но Хрущёв то ли не дочитал до конца программу Жданова и Вознесенского, то ли не решился переписать всё, что они написали. Между тем «ленинградцы» столь подробно разработали цели, задачи и даже детали продвижения советского общества к коммунизму, что это вызывает удивление даже и сегодня, во втором десятилетии XXI века.

В проекте Программы «красной тряпкой для быка» было не только придание характера политического фактора «общественному мнению», что вождь никогда и на дух не принимал, но и была сформулирована мысль о всенародных голосованиях «по большинству важнейших вопросов государственной жизни как общеполитического, хозяйственного порядка, так и по вопросам быта и культурного строительства». Причём предполагалось, что граждане и общественные организации должны получить право законодательной инициативы по вопросам не только внутренней, но и внешней политики.

Сформулированы положения о принципе выборности руководителей всех рангов, ограничении сроков их пребывания во власти и альтернативности кандидатов при выборах.

Ну и наконец, одно из самых главных положений проекта Программы: роль русского народа в продвижении советского общества к коммунизму. Жданов с Вознесенским словно бы забыли о прецеденте 1944 года и записали в тексте положение о «ведущей роли русского народа в борьбе за социализм».

Всё это вызвало такую мощную реакцию отторжения у вождя, что Сталин не стал даже, по своему обыкновению, делать пометы на полях документа, комментировать эти положения.

Между тем Сталин получил от Жданова не только проект партийной Программы, но и текст «Генерального хозяйственного плана развития СССР на 1946–1965 годы», подготовленный специалистами Госплана СССР во главе с Н.А. Вознесенским.

Сталина пугали не только настроения «ждановцев», но и глубина и настойчивость в проявлении этих настроений.

Ведь Жданов открыто записал в проекте новой партийной Программы: «Особо выдающуюся роль в семье советских народов играл и играет великий русский народ… [который] по праву занимает руководящее положение в советском содружестве наций… Русский рабочий класс и русское крестьянство под руководством ВКП(б) дали всем народам мира образцы борьбы за освобождение человека от эксплуатации, за победу социалистического строя, за полное раскрепощение ранее угнетённых национальностей».

В развитие и углубление этой мысли в проекте Программы подчёркивалась и особая роль русской культуры как самой передовой из культур составляющих СССР народов – в ждановской формулировке это звучало так: «ВКП(б) будет всячески поощрять изучение русской культуры и русского языка всеми народами СССР»…

По-видимому, в голове Сталина все эти моменты накапливались, а результатом стало то, что в конечном итоге вождь отклонил все наработанные группой Жданова подготовительные материалы к созыву XIX съезда ВКП(б) в 1947 году, отправил их в архив, а потом отказался и от самой идеи созыва партийного съезда, согласившись на его проведение уже после расправы с «ленинградцами» – в 1952 году.

Следует, однако, подчеркнуть, что расхождение между Сталиным и Ждановым по вопросу о Программе ВКП(б) и вообще по подготовке к XIX съезду партии совсем не испортило их личные взаимоотношения. Сталин по-прежнему почти безоговорочно доверял своему заместителю по секретариату ЦК и поручал ему наиболее сложные и трудные дела. Таким делом была реинкарнация Коминтерна…

После этого были ещё важнейшие поручения генсека в сфере философских дискуссий, было наступление на литературу и музыку в конце 1947 – начале 1948 года. Сталин всюду на первые позиции выставлял своего первого заместителя по секретариату ЦК, и Жданов всюду действительно играл первую скрипку. Все эти сталинские атаки на культурную жизнь советского общества в послевоенное время играли важную роль в закреплении сталинского политического режима.

Все эти поручения Сталина фактически приостановили формирование Ждановым так называемой русской партии в высшем и высоком звеньях политической власти. Сам он всё в большей степени в буквальном смысле тонул во всех этих навязываемых ему Сталиным политических мероприятиях, а в его команде практически перестали появляться новые люди.

Последним крупным событием в этом плане можно считать назначение 26 марта 1946 года нижегородского воспитанника Жданова 39-летнего Михаила Ивановича Родионова, который с должности первого секретаря Горьковского обкома партии сразу же шагнул на должность председателя Совета министров РСФСР, стал членом оргбюро ЦК ВКП(б) и депутатом Верховного Совета СССР, который своим первым заместителем в российском правительстве сразу же поставил 40-летнего заместителя председателя Ленинградского горсовета Михаила Басова (оба они будут расстреляны в 1950 году)…

Считается, что главными фигурантами этого «дела» были заместитель Сталина в Совете министров СССР, председатель Госплана СССР Н.А. Вознесенский, секретарь ЦК ВКП(б) по кадровым вопросам А.А. Кузнецов и министр образования РСФСР, ректор Ленинградского государственного университета А.А. Вознесенский. На мой взгляд, мнение неверное. После нескольких лет изучения доступных к настоящему времени документов в российских государственных архивах, бесед с сыном А.А. Вознесенского, Л.А. Вознесенским и изучения весьма немногочисленной мемуарной литературы участников событий тех лет и их родственников у меня сложилось твёрдое убеждение, что подлинным вдохновителем того феномена, который позже получил название «ленинградское дело», были секретарь ЦК КПСС, член политбюро ЦК А.А. Жданов (1896–1948) и председатель Совета министров РСФСР в 1946–1949 годах М.И. Родионов (1907–1950). Именно эти двое выступили идейными вдохновителями процесса возрождения государствообразующей роли русского народа в Советском Союзе. И оба поплатились за это своими жизнями и потянули за собой и все последующие жертвы. Но если о Жданове ещё существует какая-то литература, к сожалению для всех нас большей частью представляющая его в абсолютно ложном, негативном свете, то в отношении Михаила Ивановича Родионова, едва ли не единственного настоящего идейного воспитанника Андрея Александровича ещё по партийной и советской работе в Нижегородском крае, не известно вообще ничего. Мне пришлось в буквальном смысле по крохам восстанавливать его жизненный путь и его идейное кредо, его контакты с А.А. Ждановым и Сталиным. К сожалению, удалось немногое. Но и это немногое должно стать известным гражданам страны, за которых отдали свои жизни «ленин­градцы»…

К сожалению, приходится констатировать, что в «ленинградском деле» и на сегодняшний день остаётся очень много недоговорённостей и просто «белых пятен»...

Президиум ЦК КПСС на следующий день после смерти Сталина поручил «привести в порядок бумаги тов. Сталина» Маленкову, Берии и Хрущёву. Но Никита Сергеевич перехватил инициативу, и в то время как первые двое были заняты «более важными делами» – делили между собою властные функции в государстве, – Хрущёв с помощью своего старого знакомого, первого заместителя министра внутренних дел Ивана Серова (в бытность Хрущёва первым секретарем ЦК КП Украины Серов был членом Политбюро ЦК КП Украины) в первые же недели после смерти Сталина сумел убрать из архивов все упоминания о своём участии в «ленинградском деле». В результате в январе 1955 года и июне 1957-го пленумы ЦК КПСС «назначили» основными ответственными за организацию этого преступления Берию и Маленкова. В принципе из этой посылки приходилось исходить и мне при написании настоящей книги…

Из доступных на сегодняшний день архивов становится ясно, каких масштабов ущерб русской нации был нанесён в 1949–1953 годах. Фактически была выбита из управленческих структур едва не вся интеллектуальная элита русского народа, которая благодаря энергичному напору Андрея Александровича Жданова сумела выдвинуться в эти структуры в предвоенные, военные и послевоенные годы…

С годами внимание историков и публицистов к «ленинградскому делу» растёт, в особенности со стороны этнически русских историков. Последнее объяснимо. Первый биограф А.А. Жданова, уроженец Московской области Алексей Волынец, в частности, объясняет это тем, что в целом речь вообще-то идёт о росте «самосознания русского народа», подчёркивая, что А.А. Жданов в этом плане «являлся последним концептуальным национальным идеологом русского государства»…

Отношение Сталина к «русскому вопросу» после войны поменялось радикально, генсек вновь вернулся к реанимации ценностей Октября 17-го.

Ещё раньше у него сформировалась даже своего рода фобия (страх) на этот счёт: если какая-то республика захочет отделиться по каким-то соображениям, то это поставит под угрозу существование всей созданной им империи.

Как свидетельствует в своих мемуарах А. Микоян, Сталин в поведении Жданова, Н. Вознесенского, А. Кузнецова, П. Попкова и других стал отмечать проявление элементов именно такого поведения, и это его сильно обеспокоило, так как он понимал, что если РСФСР обособится и начнёт защищать свои национальные, республиканские, экономические интересы, лишившиеся поддержки союзные республики восстанут и СССР распадётся…

В предгорьях Алатау

В предгорьях Алатау

Литература / Литература / Поэзия

Канапьянов Бахытжан

Теги: Бахытжан Канапьянов , современная поэзия

ПОЗДНЯЯ ОСЕНЬ

В предгорьях Алатау

снег выпал на рассвете.

И яблоня в листве таила грусть.

И было тихо.

Там, среди ветвей,

яблоко в ущелье гор пылало.

И стая птиц,

снег стряхнув над ним,

взлетела

и исчезла

за хребтами.

* * *

Угрюмы вершины своей сединой,

И горы вдоль города встали стеной.

И месяц, над городом вскинув рога,

Купает в запруде всю ночь двойника.

Прохлада ночная, цвета фонарей,

И мост над арыком, и ряд тополей.

Фонтан ли смеётся? – Алмаатинка!..

В глазах её тает горная льдинка.

В ПОЕЗДЕ, НА ВЕРХНЕЙ ПОЛКЕ

И степью запахло. Верблюды

Горды, не чванливы ничуть.

Внизу – малыша кормят грудью…

Весна возле станции Чу.

Значит,

всё в этом мире спокойно.

Всё спокойно. Колёса стучат.

Значит –

яблонь земных глубже корни.

Значит,

люди друг к другу спешат.

Значит,

каждый услышит «здравствуй!»

от встреченного в пути…

Улыбается женщина. Счастье

К женской прильнуло груди.

* * *

Над головой ребёнка бездна

И бесконечный свет звезды.

Он осознает бесполезность

Царящей в мире суеты.

Когда его минует вечность,

Махнёт рукой в досаде он.

И вновь, как в детстве,

Бесконечность:

Звезда,

Дорога,

Небосклон.

ЗНОЙ

Ущелье спит.

Сынишка чабана,

Что выскочил

Из мелководной речки,

Дрожит и льнёт

Всей робостью овечьей

К груди широкой

Старца валуна.

Мерцала стрекоза

Невдалеке.

И мальчик виден был –

В её зрачке.

НАСТРОЕНЬЕ

(Из Магжана)

Не в ладах я с настроеньем,

Вспыхнув, гаснет в тот же час

И с моим разумным мненьем

Не согласно всякий раз.

Как младенец прихотливый,

Всё повелевает мной.

Настроенья бес строптивый

Не проходит стороной.

И – моей любви объятья

Манят на исходе дня.

Шелест скинутого платья,

И – в слезах купаюсь я.

Сердце, чувствами пылая,

Волею самих небес

Увлечёт, увы, не зная,

Что опять вселился бес.

Без стыда он крутит вертел…

Остаётся у меня

После ночи только пепел,

Только пепел без огня.

* * *

Запах рук твоих и волос

После встречи с собой унёс.

Сквозь ладонь посмотрел на свет –

Ничего там, в ладони, нет.

Не поверив, к лицу поднёс –

Запах рук твоих и волос.

НАКАНУНЕ ЛЕТА

Когда судьбы оттает иней,

Проступит за душой пейзаж.

В нём контурная тяга линий

Соединится в дикий пляж.

И – потечёт песок сквозь пальцы,

И – в бликах хрупкого стекла

Проступят образы купальщиц,

Их загорелые тела.

ПОСЕЩЕНИЕ ДОМА ДЕТСТВА

                                   Памяти няни

Спит няня моя –

Исакова Евдокия Михайловна,

Я помню, как в школу меня

По утрам она снаряжала:

Три учебника, стопка тетрадей,

В пенале ручка с пером –

Это во имя того,

Чтобы слово в душе преломилось.

Чтобы, как яблоко осенью,

Я чувствовал слово на вкус;

Как глубину глаз материнских,

Я чувствовал слово на взгляд;

Как нянину песнь о России,

я чувствовал слово на слух;

Грозою набухшего облака

Чувствовал слово на вес.

Это во имя того,

Чтобы слово судьбу продолжало.

Спит моя няня –

Исакова Авдотья, дочь Михаила,

Жизни минувшей заботы

Здоровье её подорвали.

И я как сиделка сижу

У воздушной кровати её,

Слово из детства буквами

Горло дерёт, воздух глотаю,

Няня откуда-то издали молвит:

– Твой раскрылся портфель.

4 октября исполняется 65 лет нашему давнему другу и автору, известному поэту, переводчику и прозаику из Алма-Аты, лауреату общероссийской премии «Литературной газеты» имени Антона Дельвига «Золотой Дельвиг», собкору «ЛГ» по Республике Казахстан Бахытжану Канапьянову. Поздравляем Бахытжана Мусахановича с днём рождения и желаем ему вдохновения, здоровья и долголетия!

Уроки мастерства для молодых дарований

Уроки мастерства для молодых дарований

Литература / Литература / Событие

Теги: литературный процесс

Четвёртый год подряд семинар-совещание «Мы выросли в России» открывает новые имена современной прозы и поэзии. Три десятка молодых авторов из разных городов России съехались в Оренбургскую область, чтобы получить уроки мастерства от известных писателей и побороться за право выпустить дебютную книгу.

Несколько городов Оренбуржья оказались охвачены мероприятиями семинара-совещания. В областном центре состоялось торжественное открытие, прошедшее в формате экспресс-лектория. Известные писатели рассказали, как редактировать стихи, попасть на страницы литературного издания и даже выпустить собственную электронную книгу. Последовавший далее литературный вечер в областной библиотеке расцветил хмурые осенние сумерки яркими красками современной поэзии.

Самая важная часть семинара – работа с рукописями молодых авторов – развернулась в Бугурслане. Юные дарования получили критические замечания и ценные советы от ведущих мастеров современной словесности – Нины Ягодинцевой, Дмит­рия Мурзина, Дениса Домарёва и других. Среди руководителей семинара были четверо главных редакторов литературных изданий: Айдар Хусаинов (уфимская газета «Истоки»), Николай Алешков (журнал «Аргамак-Татарстан»), Наталья Кожевникова (оренбургский альманах «Гостиный Двор»), Вячеслав Моисеев (оренбургский альманах «Башня»). Каждому из них удалось найти новых перспективных авторов для будущих номеров.

В рамках семинара-совещания в библиотеках Бугурслана и клубе села Аксаково прошли литературные вечера с участием молодых авторов и руководителей семинара.

Ведущие – молодые поэтессы Наталья Борисова и Анастасия Устинова – задали позитивный настрой, от которого даже прозаики признались, что не чужды поэзии, и рискнули выступить со своими стихами.

В последний день семинара участники посетили музей-усадьбу Сергея Аксакова.

Также в музее-усадьбе состоялась церемония награждения. Министр культуры и внешних связей Оренбургской области Евгения Шевченко и директор Областного Дома литераторов Виталий Молчанов вручили сертификаты на издание новых книг победителям. Среди прозаиков лучшим стал оренбуржец Антон Горынин. Его произведения различных жанров (пьесы, рассказы, миниатюры…) отличает очень глубокое и нестандартное осмысление проблем современности. Лучшим поэтом признана елабужанка Светлана Попова. Многообразная палитра любовных переживаний, ярко и чувственно выраженная в её стихотворениях, не оставила жюри равнодушным.

Завершились Аксаковские дни в Бугуруслане, в местном Дворце культуры «Юбилейный», концертом творческих коллективов Оренбуржья и вручением премии имени Аксакова. В этом году её получили оренбуржец Павел Рыков за трёхтомник "Избранное: поэзия, проза, драматургия" и москвич Геннадий Красников за сборник детских стихов "Ксюшина книга". Вручал премию губернатор Юрий Берг.

В целом, семинар-совещание «Мы выросли в России» не только дал ценные уроки мастерства юным литературным дарованиям, но и стал прологом грандиозных торжеств, которые развернутся в Оренбуржье к юбилею Сергея Аксакова.

Александр МОСКВИН

Надеемся на продолжение сотрудничества

Надеемся на продолжение сотрудничества

Литература / Литература / Смотрите, кто пришёл

Константин ЗАТУЛИН, директор Института стран СНГ Олег НИЛОВ, общественный деятель Олег СМОЛИН, общественный деятель Александр ШОЛОХОВ, директор Государственного музея-заповедника М.А. Шолохова

В предыдущем номере («ЛГ», № 38) мы представили видных деятелей культуры, избранных в состав Государственной Думы седьмого созыва. Среди депутатов также авторы и герои наших публикаций, с которыми «ЛГ» связывают многолетние творческие связи. 

Это, например, директор Института стран СНГ Константин Затулин. Он вернулся в парламент после перерыва – до этого был депутатом ГД первого, четвёртого и пятого созывов. Затулин не раз выступал со своими статьями, давал интервью «ЛГ» по вопросам судьбы Крыма (ещё задолго до «Русской весны»), ситуации на Украине, в Абхазии, Южной Осетии. Многое, о чём он говорил, осуществилось. А к чему-то могли прислушаться раньше. Посланцем Санкт-Петербурга в ГД станет видный общественный деятель, наш постоянный эксперт Олег Нилов, чьи оценки всегда остры, принципиальны и злободневны. Директор Государственного музея-заповедника М.А. Шолохова, внук писателя Александр Шолохов избран в Госдуму впервые, но связи «ЛГ» с ним уже имеют свою историю. Специалист в области народного образования и просвещения Олег Смолин, который является депутатом уже нескольких созывов, с большим перевесом победил в одномандатном округе в Омске. Олег Николаевич, помимо всего прочего, вице-президент Паралимпийского комитета России, многое делает, чтобы облегчить жизнь инвалидов. 

Желаем депутатам успехов и плодотворной работы в парламенте, и надеемся, что наше творческое содружество продолжится и в будущем.

Юрий Безелянский: От календаря к ЖЗЛ

Юрий Безелянский: От календаря к ЖЗЛ

Литература / Литература / Писатель у диктофона

Писарева Екатерина

Теги: Юрий Безелянский

Боль и страдания сделали эмигрантов великими

На недавно прошедшей ММКВЯ-2016 литературовед, календарист и писатель Юрий Безелянский презентовал свою новую книгу, посвящённую первой волне литературной эмиграции «Отечество. Дым. Эмиграция».

– Юрий Николаевич, вы автор уникального собрания сочинений – более 30 книг… Нынешняя книга – тридцать шестая. Расскажите, как вы собирали материал для неё.

– Со сбором материала у меня давняя история. Со школы всё, что я читал, всегда выписывал. И вот эта способность – найти какой-то интересный материал – сопровождает меня всю жизнь. Я создал колоссальные архивы, календари. В одном интервью меня даже назвали Человеком без интернета, я сам выполнял функцию интернета – собирал информацию. Если бы я был писателем, то был бы, наверное, как Кафка или Достоевский. Но я пишу биографии, материалы от пяти страниц до ста, где затрагиваю разные аспекты – как культурные, так и социальные. Есть люди-марафонцы, а есть спринтеры. Марафонцы – это как Лев Толстой. А я спринтер.

– Тем не менее книга получилась объёмной… Что подтолкнуло вас к её написанию?

– Когда я прочитал стихи ныне забытого Владимира Смоленского, то решил написать об эмиграции. Достал из своих анналов все материалы и в своём ключе начал сочинять. Понимаете, любая книга – несамостоятельное произведение. Во-первых, каждая книга основывается на Библии, во-вторых, она впитывает все предыдущие, которые читал и знал автор.

– Долго работали над книгой?

– Нет, я работаю чрезвычайно быстро, мой 15-летний радиоопыт приучил меня работать молниеносно, поскольку там была система гонораров: чем больше напишешь, тем больше получишь. В процессе работы я понял, что в одну книжку вместить всю эмиграцию не смогу. Я разделил первую волну эмиграции на три раздела: «Старший возраст, классики», «Второй ряд», «Молодые поэты, писатели и сатирики». Я начал вторую книгу. И уже по мере того как начал делать книгу об эмиграции 20–50-х годов, я понял, что нужна будет третья книжка. Она, скажу вам, уже наполовину сделана, туда войдёт вся наша эмиграция – Александр Галич, Наум Коржавин, Александр Солженицын. Для меня сейчас главный вопрос – как издать. В последнее время мне очень трудно договариваться с издателями, к сожалению, сказывается даже огромная разница в возрасте. Мы как бы из двух разных миров… Но желание издать книгу и поделиться накопленными знаниями оказалось сильнее, чем поездка, к примеру, в Италию.

– Как вы считаете, почему в школах практически не освещается тема эмиграции? Нет таких имён, как Гайто Газданов, Иосиф Бродский, часто даже и Солженицына не проходят…

– В этой книжке все ответы есть. Когда произошла революция и к власти пришли большевики, так называемые люди в кожаных куртках, нужно было удержать власть. А ещё нужно было бороться с врагами. История последних наших 100 лет – это история борьбы с врагами, как с внешними, так и внутренними. Если писатель уехал – всё, ярлык. Можете посмотреть советские энциклопедии: «Бунин – белогвардеец». И все маркированы как белогвардейцы. Их не печатали, а литературоведы как бы делили советскую литературу на белогвардейскую и нет. Та литература, западная, написанная до революции или уже «там», – плохая, упадочная, пессимистическая. А вот советская – бодрая и оптимистическая. Это до сих пор не изжито. В моей книге описаны удивительные факты: например, как Бунина хотели перетащить сюда, как переехал Куприн и что из этого вышло.

– Получается, было разделение эмигрантов на простых и белогвардейских – присутствовал некий политический аспект?

– Политический аспект, конечно, есть. Они уехали, потеряли всё. Ненавидели совдепию. Хорошо говорит Берберова о том, как они строили колонии, собирались в какие-то группы, возводили церкви. Они жили обособленной жизнью, были пропитаны русской ностальгией, русским духом и мечтали о возвращении. Некоторые даже получали паспорта, но не использовали их, боялись вернуться. Были даже прецеденты, сами понимаете, какие. Была и какая-то часть политических эмигрантов: генералы, офицеры из белой армии… Во второй книжке будет история Бориса Савенкова, это потрясающий писатель, он же революционер, он же террорист… У них была любопытная переписка с Амфитеатровым, а потом бедного Савенкова заманили сюда и расправились с ним.

– Какие ещё любопытные истории вы включили в книгу?

– Во второй части книги будет история с Вертинским, как он сюда приехал, в главе «Возвращенцы». Вертинский был «Пьеро для богемы». Случилась революция – он остался там. Сначала был в Польше, потом в Германии, потом во Франции, он имел успех, к нему на концерты приходили в основном русские… С ним было всё в порядке. Потом он попал в Китай, там женился и тосковал по Родине. Ностальгией пронизаны все стихи и исполняемые им ариетки – пронзительные, замечательные. Он написал Молотову покаянное письмо, приехал обратно и оказался в положении полуизгоя. Это потом он уже в кино сыграл маленькие роли, а так был на Госконцерте, ездил по всей стране за нищенскую ставку… Он вернулся сюда не триумфатором, никак не мог перестроиться, пел свои ариетки – получилась загубленная судьба. А мой любимый Николай Агнивцев? Это такой же ариеточный поэт, который был жутко популярен до революции. И тоже уехал, а когда вернулся – вёл нищенскую жизнь, был не востребован, умер в бедности. Не говорю уже о Цветаевой. У возвратившихся, практически у всех, была жуткая судьба…

– Конечно, история не терпит сослагательного наклонения… Но могла бы сложиться судьба известных писателей вне эмиграции? Того же Набокова, Бунина?..

– Мандельштам остался, и всем известно, что с ним стало. Отвечая на ваш вопрос… у Эрдмана в знаменитой сатирической пьесе «Мандат» был такой герой Гулячкин. В первой сцене зритель видит на сцене – висит портрет. Если меняется власть, они с мамой переворачивают картину – и как бы за власть. Мамаша Гулячкина спрашивает: «Сынок, как жить-то теперь?» – и Эрдман устами Гулячкина говорит: « Лавировать , маменька, надобно, лавировать ». И вот это «лавировать» касается всех наших оставшихся советских писателей. Некоторые искренне служили режиму, некоторые неискренне. Например, Константин Федин – певец компромиссов… Многие понимали, и приезжать сюда было плохо. Историю с Булгаковым помните?

– Расскажите.

– Он же бомбил правительство письмами о том, чтобы его отпустили за границу. Не отпустили. Насчёт вопроса о творчестве эмигрантов – это особая тема. Многие эмигранты, конечно, не стали бы такими значительными, если бы остались тут. Боль и страдания сделали их такими великими. Мой любимый поэт Георгий Иванов писал изящные стихи, и до революции ему многие говорили, что ему нужно страдание, чтобы стать настоящим поэтом. И он действительно получил эти страдания. А когда он ещё и заболел в Париже, то написал посмертный дневник в стихах – удивительная поэзия по силе и пронзительности. Получается, его «сделали» эти страдания, эмиграция.

– Сейчас многие уезжают за рубеж и только одним этим «актом эмиграции» прославляются…

– Сейчас эмиграция совсем другая. Всё правильно: некоторые уезжают специально, чтобы потом вернуться на коне и здесь издавать книжки. Например, вчера я листал книжку Владимира Соловьёва. Его тут издали, а когда он писал своей Клепиковой политические опусы, не издавали. У нас вообще, к сожалению, какая-то вывернутая страна – она ненавидит Запад и в то же время пресмыкается перед ним и втайне его любит. Не говорю про танцы, про моду, про телевизионные программы – всё западные кальки. Мой любимый писатель из Серебряного века (всех «серебристов» обожаю, даже Гиппиус) Фёдор Сологуб написал до эмиграции роман «Мелкий бес», и там была такая фраза: «Русские один самовар изобрели, а больше ничего». Я бы ещё добавил: «И автомат Калашникова».

– Юрий Николаевич, а назовите наиболее значительных персон, которые всё же сложились в эмиграции.

– Хорошо. Не надо забывать, что, например, Бунин создал в эмиграции «Жизнь Арсеньева», за которую получил Нобелевскую премию, Алданов сложился в эмиграции и был страшно популярным романистом… Про Ходасевича нельзя сказать, что эмиграция повлияла – он и тут и там работал. Георгий Иванов точно сложился в эмиграции… Метаморфозы произошли с Северянином – в книге есть глава, которая называется «Эмигранты поневоле». Он же жил в Эстонии, был отрезан ото всего, как и Леонид Андреев. Если анализировать, в творчестве есть два Северянина: дореволюционный («Ананасы в шампанском») и эмигрантский (пессимистический лирик, со страданиями). Но ананасы в шампанском не составляли меню рабочих и крестьян… Глава в книге о Северянине – рыдательная. О том, как он пытался вернуться сюда, уговаривал своих друзей, чтобы они помогли ему. Он наивно предполагал, что он нужен тут, но, конечно, это было не так…

– Как вы считаете, для того чтобы понимать творчество автора, надо ли знать его биографию, обстоятельства, в которых он работал?

– Это вопрос советский. Вся советская литература содержала предисловие перед романом, где как раз говорилось о том, как писатель относился к классовой борьбе, что писал, но вот личной жизни как бы не было. А иногда это важно, всё писательство пронизано личной жизнью.

– Как у Кафки?

– Или как у Стендаля, Бальзака, Пруста. Большинство используют свой личный опыт. Что касается других писателей, это зависит от психотипов. Но знать это очень нужно. Например, как, не зная личной жизни Пушкина, будешь воспринимать его творчество? Трудно, мне кажется. Тут нужно индивидуально к каждому писателю подходить. Например, Фадеев – продукт советской эпохи.

– А Солженицын?

– Он в принципе ясен, кроме последних лет. Мне кажется, у него не было уже здоровья бороться. То, что он, приехав, увидел в России, противоречило тому идеальному образу, который он представлял и хотел. Да и эти встречи с президентом, ордена… Власть – от неё надо держаться как можно дальше…

– Скажите, какие творческие события планируются у вас в ближайшее время?

– 11 октября буду в Малом зале ЦДЛ представлять свою книжку, приходите, буду всем рад. А потом с этой же книгой пойду в Дом русского зарубежья…

Литинформбюро № 39

Литинформбюро № 39

Литература / Литература

Литвстреча

6 октября, в четверг, в Польском культурном центре (м. «Краснопресненская», ул. Климашкина, 4, вход с Большого Тишинского пер.) состоится вечер памяти писателя Владимира Британишского (1933–2015). Участвуют Лев Аннинский, Александр Городницкий, Андрей Крамаренко, Адам Поморски и другие. Ведущий – Сергей Зенкевич. Начало в 18.30, вход свободный.

Литфестиваль

С 7 по 10 октября в Уфе пройдёт II Молодёжный литературный фестиваль «КоРифеи». В Башкортостане встретятся корифеи литературы и будущие корифеи – пишущая молодёжь. Тема литфестиваля нынешней осени – «Литература на сцене и на экране».

Открытие фестиваля состоится на большой сцене БГПУ 7 октября. Затем участников ждут мастер-классы и интересные встречи. Главное событие фестиваля приходится на 9 октября — воскресник «Заводная литература». Это будут восемь часов поэзии и прозы на сцене «Music Hаll 27». Первые четыре часа будут выступать музыкальные группы, литературные студии и артисты в возрасте до 18 лет. После наступления «комендантского часа» вплоть до двух часов ночи сцена будет отдана лучшим взрослым уфимским поэтам и группам: «голосистый менестрель» Рустем Якупов, «дядя Коля» — поэт и бард Николай Грахов, неповторимая эксцентрик-группа «Санки» и многие другие поделятся своим творчеством. Поклонники театрального искусства смогут насладиться небывалыми инсценировками классики — по повести «Олеся» А. Куприна и по «Илиаде» Гомера.

Фестиваль проводят литературный журнал «Бельские просторы» и БГПУ имени М. Акмуллы. Впервые фестиваль состоялся в прошлом году. Тогда он был ориентирован на одарённых школьников, теперь фестивальные площадки ждут всех, считающих себя молодыми. Вход свободный.

ЛИТЮБИЛЕЙ

Исполнилось 60 лет давнему автору «ЛГ», писателю и журналисту Игорю Нехамесу.Присоединяемся к поздравлениям!

А что скажете миру вы?

А что скажете миру вы?

Литература / Литература / Дискуссия

Прашкевич Геннадий

«Марсианские хроники» Рея Брэдбери

Теги: литературный процесс , фантастика

Классики жанра фантастики справедливо полагали, что создали целые миры

Этой статьёй мы начинаем дискуссию о жанре фантастики. Что такое сегодня фантастика? Чего ожидают от неё читатели? Чем она отличается от популярного фэнтези? Каково будущее обоих жанров?

На непростые и давно назревшие вопросы попытаются ответить современные писатели-фантасты.

Фантастика в России нынче столь же известна, сколь замусорена.

В СССР её называли Золушкой, считали чем-то второразрядным, существующим почти исключительно для подростков. Критиков нисколько не смущали глубокие корни отечественной фантастики. Они с крайней осторожностью относили к фантастам В.Ф. Одоевского, Валерия Брюсова, Евгения Замятина, Алексея Толстого, Михаила Булгакова, Илью Эренбурга, других, не говоря уже о Н.В. Гоголе. Это, разумеется, вершины. Но именно вершины определяют высоту и контуры горного хребта. В этом смысле отечественная фантастика всегда была чрезвычайно интересной, отзывчивой на события, хотя множество литераторов, плохо образованных, зато весьма юрких (по известному определению Е. Замятина), неустанно засоряли российскую фантастику грубыми, а часто нелепыми поделками. Этим юрким литераторам выгодно было убедить читателей и издателей в том, что фантастика – жанр особенный, в нём ни стиль, ни язык значения не имеют, всё дело в идее. Действительно, зачем описывать любовь в звездолёте? Как-то забывалось, что «Аэлита» или «Туманность Андромеды», «Гиперболоид инженера Гарина» или «Блистающий мир» выглядели бы пустыми без всех этих чувственных отблесков. В конце концов, фантастика – литература, а значит, должна смягчать нравы.

Потеря качества фантастических произведений была связана как с условиями издания подобной литературы в СССР, так и с резким обрушением культуры в России в начале 90-х годов прошлого века. Ни института профессиональных редакторов, ни соответствующей критики. Фантастика, считавшаяся научной, замутилась, потеряла свои прекрасные особенности, потому что в неё широко вошли любители, не только далёкие от науки, но и пытающиеся доказать, что наука вредна: как ей быть полезной, если она ведёт к созданию всё новых и новых видов оружия, к разрушению экологии, и всё такое прочее. Мы вступили в эпоху невежества, и выражается это прежде всего в том, что мы поносим достижения науки, хотя живём именно ими.

А идеи? О, это важный вопрос. Идей много не бывает. Но юркие литераторы с удовольствием свели бы их все к одной-единственной: к абстрактной идее борьбы Добра и Зла. Но стоит ли создавать всё новые и новые «миры», писать всё новые и новые продолжения какого-то получившего известность романа ради того только, чтобы абстрактное, ряженное в картонные латы Добро в очередной раз побеждало такое же картонное Зло?

А что мировая фантастика давала и даёт читателям?

Разумеется, её начинал не Жюль Верн, но он чуть ли не первый целиком посвятил себя популяризации науки. От его первого романа «Пять недель на воздушном шаре» отказались 15 издателей – дескать, не будет обыватель читать про «какие-то путешествия». Но жизнь была жизнью. Уходили в неизведанные края Ливингстон, Стэнли, Франклин, Кук, Лаперуз, Крузенштерн, доходили слухи о новых открытиях. Это влияло на экономику. Обыватель хотел знать, кто и как живёт в не исследованных ещё странах. Вот Жюль Верн и воспользовался отчётами путешественников и собственной фантазией. Но пока ты пишешь роман о том, как ищут истоки Нила или открывают необитаемые острова, реальные путешественники находят и истоки, и острова; пока неистовый капитан Гаттерас изучает вулкан на Северном полюсе, реальные исследователи выясняют, что нет там никакой суши, есть только море.

Многие помнят капитана Немо (в первом варианте он, кстати, был поляком, топившим только русские корабли), неистового Робура-завоевателя, детей капитана Гранта, доктора Клоубонни и чудака Жака Паганеля, но как-то мало задумываются, какой герой сделал романы Жюля Верна чуть ли не вечными. Ответим сразу: инженер Сайрус Смит. Не путешественник, не авиатор, не водитель фрегатов и воин, а всего лишь инженер. До романа «Таинственный остров» во французской литературе действовали в основном мстители. Дантес, к примеру, попадал в замок Иф и выходил из него графом Монте-Кристо, сразу начиная мстить за погубленную жизнь. Месть была самым известным выражением чувств, и вдруг не известный никому Жюль Верн написал о горстке людей, выброшенных на не­обитаемый остров. И эти люди не думали о мщении. Без инструментов и помощи они собственноручно построили жизнь, собственноручно произвели всё, что можно было произвести. Робинзон Крузо надеялся на рабочую силу в виде дикарей, пределом его мечты было стать губернатором острова, на котором он томился, а вот инженер Сайрус Смит просто научил своих спутников начаткам всех ремёсел. И человек – на этот раз строитель, а не мститель – выиграл.

Развил найденную Жюлем Верном тему другой фантаст – английский.

Человечество выбрало технологический путь развития, об этом следовало поразмышлять. Герберт Уэллс неистовой своей фантазией и хорошо организованным мозгом привлёк к науке огромное внимание. Несмотря на то что герои Уэллса почти всегда оказывались обыкновенными обывателями (в отличие от суперменов Жюля Верна), своим практическим разумом они меняли мировую историю. Номинация на Нобелевскую премию многое говорит о Герберте Уэллсе. Романы его на первый взгляд не выдерживают строгой научной критики, но вот парадокс – они открывают истинно научную картину мира. Наука становится главной силой человечества, значит, именно с её помощью следует освободить людей от тягот и неудобств жизни. Терроризм пугает обывателя («Человек-невидимка»)? Найдите ему противовес. Энергия атома убивает («Война в воздухе»)? Найдите противовес. Земле грозит смертельное столкновение с кометой («Освобожденный мир»)? Человечеству грозит страшная опасность из космоса («Война миров)? Опять же, ищите всему этому противовес. А если нет других способов, измените самого человека. Не получается? Что ж, учтём. Даже великие разочарования Уэллса помогали восприятию и пониманию науки.

Затем явился Рей Брэдбери – человек, выросший на комиксах, на приключенческих книгах, но именно он научился оперировать волшебными, никогда не существовавшими мирами. Именно он донёс до читателей самые обыкновенные, а значит, самые главные истины: ты живёшь! твой мир прекрасен! потом ты должен умереть («Вино из одуванчиков»). Грустно? Да. Зато всё в твоей жизни происходит впервые. В ушах вздыхает ветер. Тысячи стрекоз пронизывают воздух. Мы приходим, и мы уходим. Так устроено. Получай радость от самого своего существования. Вот только, к сожалению, человек постоянно покушается на собственную культуру («451 градус по Фаренгейту»), ну так помоги себе и другим; вот только человек постоянно покушается на саму жизнь, на свою историю («Марсианские хроники»), помоги ему! Помни: наклоняясь над зеркальной водой канала, ты видишь не марсианина, а себя!

Воздух науки и искусства – постижение себя, постижение истории – породил произведения Джона Толкина, прирождённого лингвиста, невероятно жалевшего, что нет у Англии своей мифологии, равной, скажем, греческой или римской. Ну да, рыцари Круглого стола, но этого мало. Толкин хотел написать (единолично) мифологию Англии, ни больше ни меньше. При этом он не переписывал уже имевшуюся историю, а создавал свой собственный мир – с языками, народами, морями, горами. Идея проста. Существует язык, значит, у него была предтеча и был носитель языка. А раз существовал носитель языка, у него должна быть своя история. «Хоббит» и «Властелин колец» вышли из этих рассуждений, «Сильмариллион» («Книга утраченных сказаний») – их основа. Когда Толкин пришёл в наш мир, никто не знал о странной и великой стране Средиземье, а уходя, он оставил эту страну обжитой, населённой народами, говорящими на самых разных языках и наречиях. Эльфы и гномы, тролли и гоблины, маг и волшебник Гэндальф, благородный Арагорн, прекрасная королева эльфов Галадриэль, огнедышащие драконы и жадные пауки во главе с гнусной Шелоб. Целый мир! Много этого или мало? Не буду судить. Но когда в 1961 году Клайв С. Льюис хлопотал о присуждении Толкину Нобелевской премии по литературе, шведские академики отклонили кандидатуру Толкина с той формулировкой, что книги его «ни в коей мере нельзя назвать прозой высшего класса».

Впрочем, талантливую литературу не могут отменить ни шведские академики, ни чиновники ФАНО. Отсюда закономерно появление Станислава Лема. Не он первый сказал, что в космосе нас ждёт неизвестное, но именно он написал романы «Солярис», «Непобедимый», «Глас неба». Написал с той художественной силой, которая одна только и делает литературу литературой. Ведь в литературе ничего нельзя повторить. В отличие от науки, в ней нельзя повторить даже самый удачный эксперимент. Если создан великий роман, он на все века останется единственным. Один из героев Хорхе Луиса Борхеса пытался, впрочем, написать нового «Дон Кихота», причём не подражание, а именно новый текст, который при этом полностью совпал бы с оригиналом. И даже написал пару глав, в которых с оригиналом совпадала каждая запятая. И всё же это был совсем другой «Дон Кихот», потому что за автором не было опыта самого Сервантеса – скитаний по миру, ужасных галер, потерянной ноги…

Наконец , братья Стругацкие . Они начинали с описаний прекрасного коммунистического будущего . Романтики , они даже Герберту Уэллсу , учителю своему , не простили его ухода из фантастики – в « страну суконного реализма ». Аркадий Стругацкий незадолго до смерти сказал мне: «Всё-таки теории более красивой, чем коммунизм, люди ещё не придумали». Но ситуация в стране складывалась так, что разочарование писателей было неминуемо. «Улитка на склоне», «Гадкие лебеди», «Пикник на обочине», «Миллиард лет до конца света» – эти книги не походили на мир, который мы строили, а чиновникам от литературы они вообще не нравились. Где наука? Где технические описания? Зачем опять все эти страсти про любовь и ненависть? «А разве писатель заговорил о теории относительности? – возражал Аркадий Стругацкий. – Или писатель указал на квазары? Или писатель пришёл к идее Большого Взрыва? Да и вообще, почему прожектора «Наутилуса» должны меня восхищать?»

Братья Стругацкие оказались правы. Постоянно приближаясь к науке, фантастика постоянно от неё удаляется. Она ведь литература. Значит, её основа – язык. Литературно беспомощные тексты отупляют читателя.

Но чего всё-таки ожидают читатели от фантастики?

Много лет назад замечательный советский писатель-фантаст Г.И. Гуревич написал мне: вот вы там бродите по своим Курилам, по самому краю ойкумены, видите закаты, вулканы, острова, богодулов, людей с необычной кармой. Все они активно пытаются соскочить с Колеса жизни, вы сами в этом активно участвуете. Зачем же вам писать о бразильской сельве? Это он намекал на то, что в некоторых моих ранних рассказах действие часто происходило, как сейчас бы сказали, в дальнем зарубежье.

«В литературе, видите ли, в отличие от шахмат, – писал дальше Г.И. Гуревич, – переход из мастеров в гроссмейстеры зависит не только от мастерства. Тут надо явиться в мир ещё с каким-то личным откровением. Что-то сообщить о человеке человечеству. Например, Тургенев открыл, что люди (из людской) – тоже люди. Толстой объявил, что мужики – соль земли, что они делают историю, решают мир и войну, а правители – пена, только играют в управление. Что делать? Бунтовать – объявил Чернышевский. А Достоевский открыл, что бунтовать бесполезно. Человек слишком сложен, нет для всех одного счастья. Каждому нужен свой ключик, своё сочувствие. Любовь отцветающей женщины открыл Бальзак, а Ремарк открыл нам мужскую дружбу и т.д. А что скажете миру вы?»

Вот я и переадресовываю этот вопрос своим коллегам-фантастам.

Почему-то кажется мне, ответы окажутся поразительными.

В нём сочеталось несочетаемое

В нём сочеталось несочетаемое

Литература / Литература / Юлиан Семёнов - 85

Ливанов Василий

Теги: Юлиан Семёнов

Из воспоминаний о друге

Наша первая, очень не­обычная встреча с Юлианом произошла в конце далёких пятидесятых.

Как-то летней ночью я с моим другом – будущим знаменитым композитором Геннадием Гладковым – шёл пешком со студенческой вечеринки. Он был влюб­лён в одну женщину, и мы с ним обсуждали вопрос: жениться ему на ней или не жениться?

Вдруг, повернув на улицу Немировича-Данченко, мы увидели такое зрелище: прислонившись спиной к стене дома, один парень отбивается от четверых головорезов.

Драка была страшная: получив, они откатывались, потом снова налетали. Мы с непечатным текстом ввязались, и головорезы (явно приезжие, не центровые), поняв, что оказались на чужой территории, убежали.

Мужественный парень поблагодарил нас и, оторвав от пачки сигарет кусочек бумаги, написал на нём своё имя – Юлиан – и номер телефона. Я положил этот кусочек в карман рубашки и забыл.

А через полгода случайно наткнулся на него и решил позвонить. Поднял трубку сам Юлиан. Он прекрасно помнил всю историю и тут же пригласил меня к себе в гости.

Я поехал. С тех пор нас с ним связала очень крепкая мужская дружба.

Я заинтересовал Юлиана театром. Вернее, театром он интересовался и раньше, но в тот период он собрался писать пьесы и не знал, как к этому приступить.

Тогда я заманил домой моего педагога – талантливого, замечательного Владимира Григорьевича Шлезингера.

Тут Юлиан с ним и встретился. Владимир Григорьевич устроил Юлиану своеобразный мастер-класс, объясняя театральную специфику и меру условностей. В результате Юлиан стал писать пьесы, и очень успешно, кстати, – его пьесы шли. Поэтому я считаю себя крёстным отцом Юлиана Семёнова в драматургии.

Когда он влюбился в Катю Кончаловскую-Михалкову, то стал часто приезжать к ней на никологорскую дачу. Он тогда ездил на красном мотоцикле. Однажды я застал его на Николиной Горе: он сидел в траве возле дома, а перед ним был наполовину разобранный мотоцикл, который он ремонтировал.

Я стал ему помогать. Долго мы возились, всё собрали, и вдруг я обнаружил рядом, в траве, стержень сантиметров 20 – маслянистый и блестящий.

«Юлик, мы забыли стержень!» – «Сейчас пристроим», – успокоил он меня и стал его запихивать во все существующие в мотоцикле отверстия. Стержень никуда не входил. «Что ж, – заключил Юлик, – поеду без него».

И – чудо! Мотоцикл завёлся, и Юлька на нём благополучно укатил. До сих пор для меня загадка – имел ли тот стержень отношение к мотоциклу или случайно валялся в траве…

Дом на Николиной был необычайно гостеприимным. Вела его Наталья Петровна Кончаловская – детская писательница, талантливая поэтесса, переводчица, поощрявшая общение своих сыновей – Андрона и Никиты – с интересными людьми, которые хотели чего-то добиться в жизни. Конечно, Юлика она приваживала.

Время мы там проводили весело. Однажды, когда Натальи Петровны не было дома, разорили с Юлианом её гардероб и изображали разные сцены. Лучше всего получались пожилые женщины, будто сошедшие с картины В. Максимова «Всё в прошлом». Для неё понадобились лучшие шали и шубы Натальи Петровны. Андрон, как будущий кинематографист, нас снимал.

Юлик тогда ухаживал за Катей, и у него появилась надежда, что его любовь взаимна. В отличном настроении, возвращаясь с Николиной Горы в Москву на своём красном мотоцикле, он закладывал такие виражи на мокрой от дождя дороге (изображая, как он мне потом признался, нашего разведчика в Германии), что его занесло, и он проехал на спине вдоль длинного нетёсаного тисового забора.

Снял с забора всё, чудом не налетев на гвозди. Мотоцикл погиб безвозвратно, мы вытаскивали из Юлика сотни заноз, а мысль о разведчике в нём засела и потом замечательно воплотилась в Штирлица.

Вообще он сочетал в себе совершенно несочетаемые качества. Был идеалист, романтик, в чём-то невероятно наивен, а в чём-то прагма­тичен.

В этом взрослом, многоопытном человеке жила совершенно мальчишеская мечта о таинственном разведчике.

Он был замечательный писатель со своей темой и своими страстями. Его знали, афоризмы из его книг цити­ровали.

Он, безусловно, завоевал своего читателя ещё до фильма «Семнадцать мгновений весны».

А фильм, думаю, останется в истории нашего кино навсегда. Работа настолько поглотила Юлика, что болеть у него не хватало ни сил, ни времени.

Хотя он был страшно мнителен, верил в то, что выдумывал. Решив как-то, что у него чудовищная болезнь печени, высовывал язык и оттягивал веки, доказывая мне её реальность.

По поводу знаменитых пророчеств Юлиана могу рассказать такую историю. Однажды, года через два после нашего знакомства, он позвонил ко мне ночью, часа в два, и сказал:

– Немедленно приезжай и постарайся достать водки.

– Что случилось?!

– Объясню, когда при­едешь.

В те времена водку ночью можно было купить у таксистов – они этой торговлей подрабатывали. Я взял две бутылки и приехал к Юлиану.

Вся разномастная посуда, что стояла у него в шкафчике на кухне, была разбита и валялась на полу.

– Юлик, что происходит? Ты что, с ума сошёл?!

– С ума я не сошёл. Утром я должен вылетать на Дальний Восток и знаю, что самолёт разобьётся.

– Что ты фантазируешь?

– Я не фантазирую. Я знаю, что он разобьётся.

Прекратив этот разговор, мы выпили водки и уже сильно «тёплые» поехали в аэропорт Внуково. Там мы, выдавая себя за иностранцев (кто ж иначе бы в те времена пустил?), прошли в ресторан и добавили ещё.

Все эти возлияния закончились тем, что Юлик почему-то отправился мимо охраны с чемоданом на лётное поле, и это хождение завершилось в милиции. А самолёт, на который он не попал, действительно разбился.

С тех пор Юлька мне всегда говорил: «Васенька, ты меня тогда спас, достав много водки. Если бы я с тобой не напился, то улетел бы».

«Умру я ненадолго»

«Умру я ненадолго»

Литература / Литература / Юлиан Семёнов - 85

Теги: Юлиан Семёнов

Всю свою жизнь Юлиан Семёнов (1931–1993) был тесно связан с «Литературной газетой» – и как писатель, и как журналист. На её страницах писатель Семёнов рассказывал о своих творческих планах, о работе над новыми книгами, отвечал на многочисленные вопросы читателей о создании своих историко-политических романов, особенно образа Штирлица-Исаева, соотношении документализма и художественного вымысла.

Юлиан Семёнов активно участвовал в литературной полемике, всегда подчёркивал значение жанра детектива. В газете также публиковались отрывки из его новых произведений.

А журналист Семёнов в качестве специального корреспондента «ЛГ» постоянно бывал в командировках, чаще всего в горячих точках, откуда присылал яркие, острые оперативные репортажи и интервью. В конце семидесятых – начале восьмидесятых годов он возглавлял корреспондентский пункт «Литературной газеты» в Бонне и публиковался буквально в каждом номере – его мобильность, настойчивость и диапазон тем свидетельствовали о высочайшем журналистском профессионализме Юлиана Семёнова и как автора, и как штатного сотрудника «ЛГ».

Юлиан СЕМЁНОВ

* * *

Странное слово «доверие»,

Похоже на жеребёнка,

Нарушишь – чревато отмщением,

Словно обидел ребёнка.

Нежное слово «доверие»,

Только ему доверься,

Что-то в нём есть газелье,

А грех в газелей целиться.

Грозное слово «доверие» –

Тавро измены за ложь.

Калёным железом по белому,

Только так и проймёшь!

Вечное слово «доверие»,

Сколько бы ни был казним,

Жизнь свою я им меряю –

Принцип неотменим.

* * *

Не говори: «Последний раз

Я прокачусь сейчас по склону».

Не утверждай: «В рассветный час

Звезда бесстыдна в небосклоне».

Не повторяй ничьих причуд,

Чужих словес и предреканий,

Весна – пора лесных запруд

И обречённых расставаний.

Не плотью измеряют радость,

Не жизнью отмечают смерть.

Ты вправе жить. Не вправе падать

В неискренности круговерть.

Упав – восстань! Опрись о лыжу,

Взгляни на склона крутизну.

Я весел. Вовсе не обижен.

И в чёрном вижу белизну.

* * *

                                Дочери Ольге

Судьбу за деньги не поймёшь –

Десятки и тузы – забава,

Провал сулит – там будет слава,

Прогноз на будущее – ложь,

Ты лишь тогда поймёшь судьбу,

Когда душа полна тревоги,

А сердце рвут тебе дороги,

И шепчешь лишь ему мольбу,

Простой закон – всегда люби,

Прилежна будь Добру и Вере,

И это всё, в какой-то мере,

Окупит суетность пути.

* * *

Я не жалею, что отдал,

И то, что потерял, – ко благу,

Лишь только бы листок бумаги,

А там хоть грохота обвал.

Центростремительность начал

Уступит место центробежью,

Так дюны шире побережья

Предшествуют чредою зал.

Я не обижен ни на тех,

Кто оказался слишком резким,

Духовно крайне бессловесным –

Ведь мир подобен сменам всех:

Когда легко отдать кумира,

Когда нетрудно позабыть

И то, что не было, что было:

В чреде мгновений – эры прыть.

Отчаянье – плохой советчик,

На дне бокала истин нет,

Осмыслен лёд сквозь грязный глетчер,

А жизнь людей – в тени планет.

* * *

Роману Кармену

«Знаешь, оказывается, Хемингуэй, перед тем как уйти,

вымазал руки ружейным маслом, чтобы никто из прокурорских

не мучил Мэри вопросами. Несчастный случай, и всё тут».

Нам нет нужды смотреть назад,

Мы слуги времени;

Пространство,

Как возраст и как окаянство,

«Прощай, старик», нам говорят…

Всё раньше по утрам весной

Мы просыпаемся.

Не плачем.

По-прежнему с тобой судачим

О женщинах, о неудачах

И как силён теперь разбой.

Но погоди, хоть чуда нет,

Однако истинность науки

Нам позволяет наши руки

Не мазать маслом.

И дуплет,

Которым кончится дорога,

Возможно оттянуть немного,

Хотя бы на семнадцать лет…

* * *

Зачем нам всем глаза даны?

Чтобы смотреть в них беспрерывно,

Всё понимая неразрывно,

На что владельцы их годны.

Зачем всем руки нам даны?

Чтоб прикасаться кожей пальцев

К щекам случайных постояльцев,

Которые нам не верны.

Зачем даны всем нам сердца?

Лишь только для вращенья крови?

…С годами истины суровей

И чётче облик подлеца.

* * *

Благодарю тебя за добрые стихи,

И ветер стих, и улеглось ненастье,

Конечно, это штрих, ещё не счастье,

А мы до горя больно все легки;

Я чую – знак беды угас,

Как зимняя звезда на небосклоне,

И, честно говоря, хоть жизнь на склоне,

Теперь уж и минута, словно час,

Умру я ненадолго – отоспаться –

И завтра к вам вернусь со склона Мухалатки,

Целую вас, пока, мои ребятки. 

Свет мой…

Свет мой…Рассказ

Литература / Проза

Глушик Екатерина

Геннадий ЖИВОТОВ

Теги: Современная проза

Анна смотрела телевизор. Дел по небольшому хозяйству было полно, но она всё отложила, уселась на лавку. Несколько часов подряд всматривалась в экран, надеясь, что увидит! Ведь обещал Колька, изредка навещающий её бывший жених дочери, что пройдёт с фотографией Якима по Красной площади.

Вот пошла бы Нинушка за Кольку – и жила бы сейчас рядышком, в десяти километрах. Сама Анна виновата: хотела детей поднять, чтобы как у людей, чтобы Яким видел, что она слово сдержала. Уходил, наказал ли, попросил ли: «Ну, Анна, я пошёл. А дети наши… Да ты и сама знаешь, как быть. Я вернусь. Но наказ скажу: чтобы дети наши… Чтобы и сами счастливы, и перед людьми не стыдно». Ткнулись как-то неуклюже носами друг в друга. Тут его родители обхватили, мать исцеловала всего, последыша, любимого, ласкового. Отец сурово-растерянно наставлял: «Сынок, в роду у нас ни трусов, ни подлецов не было. Да. Такое вот дело. За жену, детей не беспокойся. Они – за нами. Мы – за ними. Не пропадём. Ты, главное…» – и замолк. Что тут главное? И говорить не надо.

Родители до ворот проводили, стояли, опершись на палки – всяк на свою. Немолодые, изработавшиеся. Анна с Нинушкой на руках за мужем – до сельсовета. Макарка за отцову штанину ухватился и всю дорогу ревел, никак успокоить не могли. На сердце саднило: что так ребёнок плачет! Ведь и не баловень, отцу и цыкать не надо – стоит посмотреть со значением. А тут и прикрикивали на сынишку, и оплеуху обещали, а он только пуще орёт. Так на рёв изошёл – хоть водой не обдавай.

У правления уже кое-кто собрался, а кто-то «возами» ещё тянулся: сам идёт, да за ним жена, да дети, да старики плетутся… И уж всю дорогу перегородили. Гомон: и рёв, и балагуры, и гармонь. Бабы – все в слезах. Старики тоже нет-нет да и смахивают. А ревущий Макарка ребятню обзаразил – такой рёв подняли! Эпидемия, да и только!

Вышел председатель, в окно патефон выставили. Музыка, напутствия-речи, кумачи… Ждали, что машина придёт, но позвонили, сказали: до Юрьева Лога сами идите, там всех подхватят. И вот построились колонной по два в ряд, и строевым шагом под «Прощание славянки» прошли мимо сельсовета, крыльцо которого деревенской трибуной служило. А на ступеньке крыльца пристроилась Пелагейка блаженная и всех крестит, всех крестным знамением осеняет. Её и не гонит никто, и вот кумачи, кресты, песни, плач – всё вместе. Председатель свой георгиевский крест нацепил, чего не делал никогда, одну руку к козырьку приложил, другой и сам слезу то и дело смахивал. И в речи своей, которую едва договорил – всё ком в горле стоял, – сказал: наше дело правое, победа будет за нами, а когда вернётесь героями домой, мы будем встречать вас цветами, флагами, хорошими показателями по труду, и вы, победители, пройдёте парадным строем.

Из двадцати трёх тогда ушедших добровольцами (не стали и повесток дожидаться, пошли, ну а потом кому-то из этих и повестки пришли. А кто-то, не пойди он сам, так бы дома до конца войны и остался) всего восемь вернулось. А председатель не дожил до парада-то – от сердца умер. Раз домой и к ночи не пришёл, жена отправилась за ним: ну, до ночи работать – оно понятно. Но уж скоро светать начнёт, а он где? Ведь чуть свет – опять на работу. Он в правлении за столом сидит, голову на руки уронил. Подумала – спит. А он – уж вечным сном.

Письма от Якима – самое дорогое, что у Анны в доме хранится. Не любитель был писать, но семь треугольничков пришло. А потом – и похоронка. Конечно, не верила. Конечно, думала, что ошибка. Сколько вон по ошибке недобрых вестей по домам шло! Но после войны приехал его однополчанин – в городе соседнем жил. И сдружились-то, потому как земляки. Рассказал: погиб геройски – в атаку шли. И рассказывал когда, всё будто стыдился, что сам – жив, всю войну прошёл, а Яким погиб, троих деток оставил. Знал, что третий родился. Успел узнать. Даже сто грамм выдали, когда письмо получил. Гадал всё – на кого похож. Говорил: хорошо бы на Анну. Она такая красавица, такая добрая жена. Анна слушала и плакала. Ей муж таких слов и не говорил никогда. Стыдился. Её стыдился, а чужих людей – нет. Так и бывает: в чужих людях что сделаешь, а дома и признаться неловко. Да и о хорошем как-то неловко сказать.

И сама не знала, что «тяжёлая», когда мужа провожала. А вот в баню раз пошли, свекровка спину трёт Анне и говорит: «Хорошо бы парень был. То вон, ли-ко, мужиков как косит. Война закончится, Яким придёт, будем дом новый ставить. Большой, чтобы и сыновьям место, и дочке светёлка». И правда – беременной оказалась Анна. Свекровку Анна не только уважала, но и побаивалась: та ведуньей была. И знать не знала, а ведала. Много того она говорила, чего никто не знал. Вот про всё-всех ведала, а про младшенького своего – нет. И как похоронку получили, не верила. Говорила: жив, жив, жди. А как Анна могла не ждать? Ждала. И однополчанин, когда приехал, рассказал, свекровь как подкосили – быстро иссохла. А Анна ждала. Знала, что погиб, а ждала. Однополчанин этот, Пётр, её потом и в город к себе приглашал, говорил, что они с Якимом и ещё одним товарищем – тот тоже погиб, но позже Якима – обещали друг другу: кто жив останется, поедет в семью друга, коли кто погибнет, и расскажет, что и как. А коли выживут – будут в гости ездить. В городе есть что посмотреть, а у Якима – охота хорошая.

Но Анна не поехала гостевать. При таком хозяйстве, детях малых – какое гостевание? Но когда дети поехали в город учиться: старший Макар, потом Нинушка, потом Егор, – то Пётр их привечал. Сам выучился на инженера, семью фронтового друга не забывал, Анне говорил: «Яким тобой гордился. И детьми такими всякий родитель гордился бы».

Да Анна и гордилась. Вот только разлетелись – Макар военным стал и аж на Камчатке осел! Полюбилась ему эта Камчатка! Анна раз у него была. Навсегда звал. Хотя и сам знал – мать не уедет ни от могил, ни от Якимушкина дуба. Яким мальчонкой ещё из жёлудя вырастил и во дворе посадил. И очень любил свой дубок, как с живым порой разговаривал. И Анна потом стала с дубом этим разговаривать. И словно с мужем: расскажет, посоветуется… Свёкор то и дело на них со свекровью в сердцах: «Ну, язычицы! Одна, старая, нечистая её знает, с кем советует. Без молвы, без радива всё знает. Другая дуба в сообчники призывает».

Дочку Нину аж в саму Москву высватали! В саму Москву! На завод практиканты приезжали, и она на практике была, там они с Андреем как два комсомольца так сошлись, что и расстаться не в силах. Он распределение в их область взял. Потом, как отработал, к нему в Москву уехали. И у них Анна гостевала. Да тоже по дому скучала. Внуки в деревне каждое лето паслись. И никакой работы деревенской не боялись. Что по их возрасту – всё делали, хотя и москвичи. А сейчас Нина в Америке. Муж работать поехал, ну а она – мужнина жена, за ним. Лучше бы развелась, честное слово. Но уехала: приедем, приедем, вернёмся… Да какой там! Внуки уже там устроились. Нина-то ясно, что тоскует. Да хорохорится: мама, я тут востребованный человек. Востребованный! Инженер-станкостроитель ведёт кружок «Умелые руки» для детей таких же вот горемык, которые с Родины в чужие края уехали. Сама себя успокаивает, что востребована. Ну и дай бог, пусть тешит себя, что нужна людям. Матери вот тоже нужна, да…

Анна боится: как бы не приехала Нина-то и не узнала, что в деревне она одна осталась – все разъехались, померли… Когда дочь уезжала, в деревне ещё дома-то стояли. Даже почта была. А потом – как срезали деревню. Дачниками ещё в прошлом году жили люди, а в этом – никто не приехал. Анна сначала писала письма в Америку, Колька их пересылал, а потом – всё по телефону, даже мобильным научилась пользоваться. Сейчас вся связь с миром – через этот мобильный. Вот Анна и дочери, и сыну, который со своей Камчатки тоже никак не выберется, рассказывает, как ей хорошо, как за ней медсестра ухаживает, как соседские внуки по хозяйству помогают. А зачем дочке-сынку сердце рвать, что мать одинокой, почти столетней старухой в своём углу медвежьем сидит? Да и почему «медвежьем»? Это зять так Потаповку называл. О медведях только старые люди и помнили. А деревенские ни одного не встречали. Волки, лисы, лоси, кабаны, рыси даже – это да. Зимой вон волки собаку Аннину пугают. Как Пальма заскулит, так Анна её отвязывает, и та домой рвётся. Дверь открыть не успеешь – Пальма протискивается, под кровать лезет. А потом к ногам жмётся. Это так и знай – волки кругом ходят. У Анны ружьё есть. От Якима осталось. Анна и сама стрелять научилась для самообороны. Пригодилось. Порой выйдет – бах! Успокаивает себя. Когда туго было, просили – продай ружьё. Нет. Как любимую вещь любимого мужа продать? Даже карточка есть. После свадьбы поехали в город фотографироваться. И Яким ружьё взял. На карточке вот она сидит, Яким стоит, в поднятой руке ружьё.

Нет, не увидела она на параде фотографию Якима своего! Хотя если Колька обещал, то обязательно выполнит. Тот за фотографией приезжал, планы строил: ночью мотану в Москву, дорога свободная, утром – уже там, пройду – и обратно, к утру дома.

Но в такой толпе как углядишь? Да и зрение уже – название одно. Как увидела она прошлый год парад в Москве «Бессмертный полк», как понесли все фотографии своих родных, у Анны сердце зашло: а почему мой Яким по Красной площади не идёт? Он только на карточках эту площадь и видел. А ведь воевал под Москвой. Тогда, просмотрев парад, подошла к стене, задрала голову и мужу на портрете пообещала: «Якимушка, не знала я, что можно тебя сводить на площадь, прости. Но на другой год – будет и тебе парад. Обещаю, свет мой». Дожить бы только. Колька поможет. Хороший парень Колька. С Нинушкой в классе учился, в институт оба поступили, но у него отец с войны без ног пришёл, и Колька как единственный сын вернулся в деревню. Перевёлся на заочное. Стал агрономом… Очень переживал, что Нина за другого вышла. Женился поздно: приехала молодой специалист, учительница в деревню. Сошлись. Колька заезжает к Анне. Но тоже – семья, не наездишься за десять километров. Вот всё Колька да Колька. Он и сам уж седой дед, Колька-то.

Сидела перед телевизором, вглядывалась. Завидовала тем, кто «на ногах», кто несёт свои фотографии. А Яким её? Поменяйся они местами – он бы всё для неё сделал, он бы её парадом провёл! Анна не выдержала – позвонила Кольке. Тот – виновато: «Да я же, тёть Ань, заболел. Дома лежу. Ни в какую Москву не поехал. Ни мой отец, ни ваш муж парадом не прошли».

Анна заморгала часто-часто – слёз давно уже не было, а только першило в глазах. Пошла по хозяйству управиться: оно всё меньше, а сил требует всё больше. Подоила козу Струйку. Всех коз своих, которых держала после того, как с коровой уже не по силам было управляться, называла Струйками. Когда в Потаповку женой приехала, то на речку бегала бельё полоскать. Спросила как-то: «Как струйка-то ваша называется?». А ей – мол, речка и речка. Ручей. Чего его называть? Но после этого стала речка Струйкой, а козы – Струйками. Любили козы по бережку пастись. Ну вот тебе и Струйки…

Насыпала курам. С Пальмой поласкалась – живая душа. Кота позвала, да только тот загулял – весна. Достала воды из колодца. В рукомойник налила, в бочку набрала. Много ли хлопот? А долго возилась. Устала. Спать легла, а уснуть не могла. Виноватой перед Якимом себя чувствовала. Вот прошлый год обещала, а видишь как – не вышло. Так год за годом и пойдёт? И уж сама доживёт ли до мужнина парада?

Утром Анна уложила оставшиеся волосы «короной», как муж любил, достала нарядный платок – дочь подарила с какими-то дивными цветами, – юбку праздничную, блузку. Позвонила Кольке:

– Есть у тебя «Прощание славянки»? Можешь ты мне музыку эту проиграть, я тебе через часок-меньше позвоню?

– Могу. А зачем?

– Надо.

– Надо так надо.

Анна взяла карточку Якима, отвязала Пальму, та заметалась по двору, стала на кур лаять, гонять их, чем возбудила петуха, примчавшегося с улицы и ринувшегося за Пальмой – кур отогнать. Та приняла всё за игру. Они с петухом стали бегать по двору. И было непонятно, кто кого гоняет.

Анна пошла со двора, Пальма чинно двинулась за ней. Анна давно не ходила по своей деревне, в которой осталась одна. Дорога травой зарастает. Брошенные дома кособочатся. Не все и окна заколотили, как уеха­ли. И кажется, что из окон смотрят соседи. До правления раньше добегала за минуты какие-то: одна нога здесь, другая там. И недалёкий путь, а уже и ноги не идут. Да и то слава Богу: Господь и здоровья, и жизни дал, словно за ушедшего Якима ей лет прибавил.

Шла, глядя перед собой, вспоминала. И деревня словно ожила, будто все здесь, – не уезжали, не умирали. А просто – по огородам, заняты хозяйством. Вон и петух кричит. И собака лает. Коза блеет. И можно думать, что и дочь приедет, и сын в отпуск. Что младший Егор не утонул, спасая в студенческом лагере девочку. Анна тайно думала, что это Яким сына «призвал». Он как-то ей приснился и говорит: «Так я младшего нашего хочу приласкать! Хоть бы в гости ты ко мне его прислала». Анна и во сне знает, что и как с мужем, и недоумевает: «Да к тебе дорога – в один конец. Время не пришло к тебе на свидание». А муж и говорит: «Не нам решать, кому что за время». Анна в тревоге проснулась. Даже боялась вспоминать сон. А летом не стало Егорки. И она в горе своём приутешает себя: не отец ли сына призвал?

Анна остановилась у сельсовета, от которого только крыльцо целым и осталось. Здесь, у сельсовета, где их с Якимом расписывали, где записывали родившихся детей, откуда провожала мужа на фронт, их Красная площадь. Она перевела дыхание.

Набрала Кольку: «Ну, давай музыку». Тот чуть помешкался, потом проговорил: «Слушай, тёть Ань». Грянули первые аккорды марша. Она вскинула руку с фотографией мужа и, стараясь идти в такт музыке, пошагала мимо сельсовета.

Колькотар

КолькотарОтрывок из повести

Литература / Литература / "Таврида-2016"

Теги: современная проза

Людмила ПРОХОРОВА, 

Алёна РАКИТИНА

«Колькотар» – повесть, состоящая из пяти частей.

Заслуженный художник Лев Элемов даёт четырём своим ученикам финальное задание, по условиям которого они за двенадцать дней должны написать шедевр, используя в своих работах колькотар – коричневую масляную краску. Единственный победитель получит путёвку в жизнь.

Четыре молодых художника берутся поразить мастера и, сами того не подозревая, становятся лишь пешками в его игре. Первые четыре главы написаны от лица учеников Элемова, которые по-разному чувствуют и воспринимают происходящее: для кого-то колькотар становится болезненным наваждением, кого-то он меняет и уничтожает, кому-то позволяет лучше понять себя. В пятой главе становится ясно, кто победил, а кто проиграл и в чём заключается смысл задания Элемова. «Колькотар» – повесть, которая пытается найти ответ на вопрос, является ли акт творчества жертвой. Может ли человек работать за пределами своих возможностей? Спасёт ли красота мир или разрушит его?

Часть 1

ЯНУШ

Колькотар. Колькотар, коль-ко-тар. Слова размазываются жирным тёмно-красным, фиолетово-коричневым маслом по ушам, глазам, медленно затекают в ноздри и тягучим, расплавленным месивом стекают в горло. Колькотар. Элемов даёт в руки тюбик с колькотаром и двенадцать. Двенадцать дней на картину. Картину полностью колькотаром. Говорит Хемингуэем. Рот пересыхает, губы обветриваются и растрескиваются. Дают жёсткий кракелюр с приподнятыми краями сухой кожи. Колькотар. Я отвинчиваю колпачок и выдавливаю масляную личинку на подушечку большого пальца. Растираю. Тру. Тру. Труд. Трудно будет. Надо покорить. Элемов сказал покорить. Двенадцать дней на картину. Основное – это колькотар. И все его производные. Он многолик. Парижская красная. Английская красная. Caput mortuum vitrioli. Крокус. Железный сурик. Коль-ко-тар. Мумия. Колькотар. Смерть. От него пахнет разложением. В помещении душно. Нечем дышать. Остальные трое дышат. Тяжело. Я слышу каждый их вдох и выдох. Они втягивают прозрачными, усеянными капиллярами ноздрями раскалённый воздух. Вдох, вздох. Вздох, сдох. Выдох. Нам не хватает кислорода. Открыть окно. Но нельзя. Забито. Забыто. Будто никогда и не было у этого окна форточки, створок. Не окно, а зеркало. Элемов смеётся. От него пахнет нефтью и смолой. Элемов смеётся, остальные молчат. Опустили головы. Рассматривают себя изнутри. Почему колькотар? Почему колькотар? Глаза опять привыкают к мраку элемовской мастерской. Льняное масло желтеет без света. А света здесь нет. Элемов любит темноту. Пишет ночью. Днём умирает. Свет ненавидит. А масло у него жёлтое, льняное. Все его картины пожелтевшие. Тёплые, горячие, извергающиеся лавой. Элемов ненавидит холод. Здесь всегда душно. Элемов презирает холод. И мы никогда при нём не говорим. Потому что мы холодные. От нас холодно. Он мёрзнет и болеет от нас. В нас нет страсти. В нас нет огня. А в нём есть. Он запрещает нам разговаривать, когда мы пишем. А мы всегда пишем. И всегда молчим. Колькотар. Коль-ко-тар.

«ЛГ»-ДОСЬЕ

Прохорова Людмила Юрьевна (02.11.1990 г.)

окончила ГАСК, по специальности искусствовед.

Редактор портала ГодЛитературы.РФ, в прошлом – редактор в РГРК «Голос России».

Ракитина Алёна Игоревна (16.01.1990 г.)

окончила МГЛУ, специальность – лингвист, переводчик итальянского и английского языков.

В качестве автора сотрудничает с «КоммерсантЪ», Russia Beyond The Headlines, Euromag, АиФ, Marie Claire. Креативный директор портала о культуре в России и за рубежом «Ревизор.ru», в прошлом – редактор в РГРК «Голос России».

Авторы – двоюродные сёстры. Пишут в соавторстве с детства. Первый роман – «Монлезиум» – закончили в 21 год. Он был переведён на английский язык Эндрю Бромфилдом (автором переводов Виктора Пелевина, Бориса Акунина и Сергея Лукьяненко) и сейчас продаётся на Amazon. В настоящий момент работают над вторым романом. Участники фестиваля «Таврида-2016».

Я

Не

Могу.

Я не могу. Я не могу понять колькотар. Элемов говорит, что краска – это кровь картины. Она должна течь по венам нашего сознания. Быть нами. Быть на нас, в нас. На мне, во мне. Мной. Но я не понимаю колькотар. Он не хочет мне раскрыть свою суть. Я открываю окно. Я в своей мастерской. Мне можно. Здесь можно открывать окно. Грязный, прогорклый воздух молочным туманом вливается по подоконнику и стекает на пол. От моей одежды пахнет. Пахнет скипидаром и грязным телом. Я давно не мылся. Вода уносит с собой мутными потоками образы в канализационные коллекторы. Нельзя мыться, пока не кончил. Картину нужно обязательно закончить. Так учит Элемов. Но сам он никогда не ходит грязным. Пока я дышу улицей, в голове звенит и кружит. Много кислорода. Нельзя, иначе опять упаду в бес­сознательное. Закрываю и больше никогда не открываю. Я думаю над картиной. Я её не вижу. Тру подбородок, покрытый свиной щетиной. Из глаза выпадает колонок. Colcothar vitrioli. Нордгаузенская серная кислота рождает тебя в муках. Как мать мертворождённое дитя. Обожжённые остатки железного купороса или купоросного камня прокаливают в закрытых сосудах. Элемов поступает так же. Он прокаливает нас в закрытых помещениях, чтобы родилась мёртвая голова. Мумия. Я беру широкую кисть и провожу ей по холсту. Он готов. Загрунтован. Я тщательно грунтую. Это очень важно. Фундамент картины, как дома мыслей. Лучшие краски содержат всего один пигмент в максимальной концентрации. Красная железная окись. Крокус. Что я могу? Я не вижу тебя, не чувствую. Ты умерла у меня на руках. Я выдавливаю колькотар и растираю между ладоней. Пахнет масляной краской. Меня успокаивает этот запах, и я ложусь на пол. Где-то на улице звенит и кружит. А здесь тихо и спокойно, как в склепе. Вскоре я засыпаю. Мне ничего не снится. Я никогда не вижу снов. Не то что Элемов. Он спит и видит сны. А потом мешает их с реальностью с помощью растворителя номер четыре и размазывает мастихином по холсту. Чтобы избежать психических реакций пигментов и сохранить яркость красок, не следует смешивать более трёх снов сразу. Элемов говорит, что к оттенку надо идти кратчайшим путём. Я верю ему. Я иду кратчайшим путём. Но часто он заводит меня в тупик. Я прислоняюсь щекой к бетонному полу. Слушаю его. Он молчит. Ещё слушаю. Он начинает вибрировать, шипеть, извиваться. Змий поганый. Я встаю и иду к холодильнику. Там только протухшая вода в двухлитровой пластиковой бутылке. Иду к окну. Нет, нельзя открывать. Нельзя дышать. Надо думать. Колькотар. Я раздеваюсь догола. Одежда мешает. Надо думать. Я выдавливаю ещё и мажу себе лицо. И кладу колькотарову личинку себе в пупок. Светает. Скоро Элемов заснёт. А я начну работать. Постепенно в глазах темнеет. И я вновь засыпаю, а когда просыпаюсь, я доволен. Я впервые видел сон. Он был чёрно-колькотаровый. И я понимаю, что надо делать.

Я

Не

Могу.

Я не могу остановиться. Не ем, не отдыхаю. Никуда не выхожу. Мне нельзя выходить, пока не кончу. Но я и сам не хочу. Я начал понимать колькотар. Он шепчет. Он нашёптывает мне, что надо делать. И я слушаю его. Иногда звенит в ушах. И тогда меня тошнит. Иногда кружит и блестит. И тогда я прислоняюсь к стене и жду. Когда прекращает, я вновь у холста. Иногда я хочу есть. Очень хочу. Но не могу выйти. Тогда я пью маленькими глотками кипяток. И отпускает. Время, как мёд. Тягуче и медленно. Время, как ветер. Стремительно и незаметно. То темно, и тогда я блуждаю вдоль четырёх стен. Пока силы меня покидают. И сворачиваюсь клубком в одном из углов. Жду рассвета. Не дожидаюсь никогда. Перед самым светом всегда проваливаюсь. Иногда на столе появляется еда. Иногда она исчезает. Иногда мне кажется, что я не один. И тогда я слышу голоса и тени. Они кружат по мастерской, говорят эхом, смеются, буравят взглядом, а потом останавливаются. Останавливаются и долго-долго стоят у меня за спиной, пока я пишу, не двигаются, не издают ни звука. А когда я оборачиваюсь, никого нет. Никогда не было. Иногда из-за двери доносится звон тарелок и запах жареных яиц. Иногда из-за стены просачиваются липкий скрип и стоны. Я затыкаю уши. Я пытаюсь сосредоточиться. Но шум мне не даёт сосредоточиться. Он мне мешает. Мешает колькотару смешаться с чёрным. Я мешаю его с чёрным. Я люблю чёрный. Чёрный – вместилище всех красок. Виноградная чернь. Noir de vigne. Rebenschwarz. Она древняя. Её знали ещё во времена Плиния и Ветрувия. Древесная чёрная липовая, ивовая, сосновая, обыкновенная. Пробковая чернь, испанская чернь. Трое не видят, не понимают разницы. А я всё вижу, всё понимаю. А минеральные чёрные... Это целый мир. Кто-то дёргает меня за рукав и подносит к губам горячее. Открываю рот. Жую. Глотаю. Открываю рот. Жую. Глотаю. Натуральный чёрный мел, земляная чёрная. Открываю рот. Жую. Глотаю. Что-то жирное течёт у меня по подбородку. Вытирают. Турская чёрная земля. Чёрная земля во времена Ченнино Ченнини пользовалась большим распространением среди живописцев. Дают запить чем-то сладким. Фламандцы, по свидетельству де Майерна, часто писали чёрной землёй из Тура. Опять подносят к губам горячее. Открываю рот. Жую. Глотаю. Ведь тогда существовали два вида чёрной земли: жирная и тощая. В живописи применялись, конечно, почти одни только тощие земли из чёрных сланцев. Меня гладят по плечу и дают хлеб. Я жую его. Глотаю. Если бы только у меня была слоновая кость жжёная. Великий Elfenbeinschwarz. Noire divoire. Её умели приготовлять ещё во времена Апеллеса. Ей пользовались большинство живописцев как южных, так и северных школ. Жжёная слоновая кость рождает самый чистый, интенсивный чёрный цвет. Она отличается абсолютной глубиной. И если бы я мог, она была бы моей. Но для колькотара я могу предложить лишь её сводную. Чёрную жжёную кость. Beinschwarz. Noir dos. Но, впрочем... Её рыжеватый оттенок может понравиться колькотару. Меня раздевают и ведут по длинному коридору. Четыре руки меня сажают в холод. А что если использовать ламповую копоть? Копчёные чернила или сажу льняного масла? Сажу мастиксовую или терпентинную? Вначале что-то мокрое и горячее лижет мои ступни, а потом медленно поднимается выше, облизывая голени, колени, бедра. Я покрываюсь мурашками. Пахнет сыростью и мылом. Четыре руки трут меня. Мочат мне голову. Капают на макушку что-то вязкое. Трут голову пеной. Всё же нет. Нельзя колькотар мешать с ламповой копотью. Её светочувствительность и прочность недостаточно изучены. Нельзя. Нельзя подвергать его такой неопределённости. Меня поднимают и закутывают во что-то мягкое. Сразу становится тепло. Пока меня ведут по длинному коридору, вспоминаю, что у меня ещё есть вишнёвая чёрная косточковая и персиковая. Noir de pêche. Они рождают красивый чёрный цвет. Он может хорошо лечь вместе с колькотаром. Взбивают подушку, открывают одеяло, одевают меня в пижаму. Четыре руки укладывают меня в постель. Нет. Всё же, жжёная кость. Да. Мягко и тепло. Как в утробе. Буду делать на костях. Что-то тяжёлое давит на глазницы, и я засыпаю.

Я

Могу.

Могу сделать что-то новое, что-то глубокое и всеобъемлющее. Нужно только собственное растворение и осаждение в процессе. Оно есть. Чем больше я растворён и разбавлен, тем ярче рождаются образы. Оно есть. Промывка. И это есть. Для получения высококачественного сознания, как пигмента, огромную роль играют тщательность и полнота промывки. Фильтрация и отделение воды. Да, есть. Промытое сознание перед сушкой должно быть полностью освобождено от излишнего количества воды, содержащейся в нём. Никакой воды. Ни внутри, ни снаружи. Больше я не пью. Так образы и видения становятся чётче и ярче, живописнее и ярче, яростней и ярче. Ярко. Здесь так ярко, что хочется завязать глаза чёрной тряпкой и писать вслепую. Видеть внутренним взором приходящие галлюцинации. Высушивание сознания. Идёт быстрой песчаной волной с дальнего бархана. Кто-то гладит меня по плечу и подносит к губам круглое отверстие. Из него льётся вода. Я не пью. Сжимаю губы капканом. Нельзя. Нельзя! Я высушиваю сознание, как пигмент. Никакой воды. Воды... Различают два вида сушки: на открытом воздухе и мой. Я сижу в сушильной камере, где воздух всё время нагревается электрическим, масляным обогревателем. Слышу скрип. Тени хотят открыть окно. Я тоже тенью лечу к ним и дерусь. Не дам! Нельзя воздух. Вздох, сдох. Улетают. Я пишу. А в голове измельчаю и просеиваю сознание. Похожее на песок, не в пример целому камню, тонко стёртое оно податливо. Я легко смогу смешать себя с маслом в однородную массу. Я высушенный пигмент окиси железа. Я почти колькотар. Сам элемовский колькотар.

Трехкнижие

Трехкнижие

Книжный ряд / Библиосфера

Поэзия

Константин Скворцов. Отбившиеся от Вселенских рук. – М.: Молодая гвардия, 2016. – 190 с.: ил. (Библиотека лирической поэзии «Золотой жираф»). – 1000 экз.

Известный поэт Константин Скворцов позиционируется как мастер драматической поэзии. Ему удалось совместить эпическое осмысление жизни с лирическим исполнением. В замечательной статье о Скворцове Новелла Матвеева и Иван Киуру высказали самую суть: «У всякого поэта своя любимая тема, своя звезда, своё неповторимое «я», и у К. Скворцова это Россия из себя и сам – из России, весь из неё – страны не монументально-картинной, а страны трагически-незнаемой...»

В этой книге собраны лирические стихотворения поэта.

Ко всему

Старики в добром доме привыкли.

Спит деревня,

Склонившись к плечу моему.

До зари

Лишь меня будят дальние крики,

Будто просят о помощи.

Кто – не пойму!

Я в тревоге

Стою у распахнутых окон.

А лесник,

Свесив бороду с тёплой печи,

Говорит:

– Спи, сынок.

До рассвета далёко.

В пойме режут траву –

Вот она и кричит.

Краеведение

Евгений Сафронов. Ерошкин – предсказатель из Кувая: Повести и рассказы. – Ульяновск: издательство не указано. – 2015. – 174 с.

Выпущенная мизерным (даже по нынешним, нелёгким для писателей временам) тиражом, эта книга оставляет очень благоприятное впечатление. Автор – не просто писатель и журналист, но ещё филолог-фольклорист, кандидат филологических наук. А это очень важно, ведь Сафронов досконально описывает быт, нравы, подмечает интересные речевые обороты своих земляков. В какой-то мере видна перекличка с Шукшиным, однако шукшинские «чудики» остались в прошлом, в 60–70-х годах. Сафронов описывает «чудиков» современных; они думают иначе, чем герои Шукшина, но такие же добродушные и забавные. И тревожит их примерно то же самое. Герои этой книги – экстрасенсы и мечтатели, учёные и самые обычные люди, но всех их объединяет одно – им есть что сказать и о них есть что сказать. Вот автор и говорит, в художественной форме обобщая свои наблюдения, почерпнутые из встреч и интервью с интересными людьми. Следует также отметить хороший русский язык автора и его умение увидеть «большое в малом».

Литературоведение

Гафар Гусейнов. Ведуты Мир Джалала. – М.: ИПО «У Никитских ворот», 2016. – 276 с.

Гафар Гусейнов – доктор филологических наук, заслуженный учитель Азербайджана, автор ряда книг о проблемах литературоведения. В исследовании об азербайджанском классике Мир Джалала Пашаеве автору удалось совместить кропотливый научный подход литературоведа и одновременно – чуткого и благодарного читателя. О своей книге Гусейнов сказал так: «Это книга о Мир Джалале. Замечательном, непревзойдённом по многим критериям писателе страшного двадцатого века. Прославившем Азербайджан, как и многие его великие предшественники, имена которых занимают достойное место в сокровищнице мировой литературы. Его сатирико-юмористические произведения и романы – это весомый вклад в современную азербайджанскую литературу. Кроме того, и это, наверное, главное: в последние годы интерес к творческому наследию Мир Джалала возрос, так как оказалось, что скрупулёзная, почти фотографическая точность автора в передаче быта, нравов, образа мыслей и модели поведения героев позволяет нам глубоко, что называется, кожей прочувствовать атмосферу той эпохи».

До реализации один шаг

До реализации один шаг

Книжный ряд / Библиосфера / Объектив

Казначеев Сергей

Теги: Сергей Алексеев , Чёрная сова

Сергей Алексеев. Чёрная сова. – М.: Концептуал, 2016. – 544 с. – 3000 экз.

Если честно, я никогда не был любителем жанра фэнтези. Ни в его западноевропейской ипостаси, где плетутся пространные саги, в которых действуют рыцари, маги, гоблины, орки и прочая нечисть, равным образом относимая и к неопределённому прошлому, и к абстрактному будущему. Ни в славянском неоязыческом обличье, когда книги наводняют отряды несгибаемых русичей, мужественно обороняющих родную краину от ворогов и супостатов, а дома их ожидают верные ясноглазые Добряны, Любавы и Тайнины, бережно хранящие тепло домашнего очага.

У такой литературы есть своя читательская аудитория, знатоки и фанаты; она имеет полное право на существование. Лично же мне это направление в словесности казалось бегством писателя и читателя от действительности, средством ухода от насущных проблем в сферу вымысла и фантазии.

Но чтобы стоять на такой точке зрения, тоже нужна аргументация, надо освоить литературный массив, иначе неизбежно сползёшь на позицию: «Я такого-то не читал, но осуждаю». Словом, новую книгу Сергея Алексеева «Чёрная сова», по всем признакам относящуюся к данной категории художественной прозы – и название, и оформление в соответствующем духе: крепкий бородач (смахивающий на автора) обнимает рыжеволосую, украшенную амулетами и татуировками красавицу, – я открывал не без тревоги.

Но знакомство с текстом заставило усомниться в исходном посыле. А относится ли эта история, изобилующая фантастическими событиями и образами к жанру, столь популярному у молодёжи?

С. Алексеев принадлежит генерации наших писателей, которые уверенно заявили о себе накануне перестройки. Анатолий Буйлов, Вера Галактионова, Владимир Карпов, Пётр Краснов, Юрий Сергеев, чуть более молодые – Юрий Доброскокин, Пётр Паламарчук, Михаил Щукин – все они вполне состоялись как прозаики, но их творческая биография, как и судьба следующего за ними поколения, пришлась на период, когда, как говорится, распалась связь времён. По законам эволюции они должны были возглавить журнально-издательский процесс, занять передовые места на литературном олимпе, но не заняли…

Почему так произошло? Однозначного ответа тут, вероятно, не существует. Но не последнюю роль сыграла их приверженность к традиционным эстетическим и нравственным ценностям, принадлежность к традиции русского реализма. А эту методологию в 90-е и нулевые годы отодвинули на периферию культурной жизни, и лишь сегодня она переживает реабилитацию.

«Чёрная сова» показывает, что в принципе писатель остался верен своей манере. Да, в повествовании немало генетических признаков упомянутого жанра: это приключенческая история с элементами детектива, фантастики. Напряжённый сюжет, выстроенный в двух временных планах: на одной линии главный герой геодезист Андрей Терехов выполняет задание на алтайском плато Укок и становится свидетелем, а также участником головокружительных авантюрных событий. Волею судеб он втягивается в легенду об откопанной шаманке, которая обратилась в чёрную сову и не даёт покоя мужчинам, оказавшимся в поле её чар. Она вовлекает героя в сложные отношения с местными пограничниками, алтайскими кочевниками, таинственными женщинами и всевозможными чудесами. На пространстве плато происходят непостижимые события: пропадают и появляются кони, бродят единороги, открываются порталы в параллельные миры и времена.

Другая линия, более поздняя по времени, связана с появлением Терехова в городской среде в сопровождении странной женщины, которая подозрительно напоминает реинкарнацию той самой чёрной совы: избегает солнечного света, дичится людей, совершает всевозможные оккультные ритуалы. Геодезист с большим трудом пытается вернуть её в сообщество людей, выправляет нужные документы, перевозит на Таймыр…

Не стоит раскрывать интриг увлекательного сочинения, тем более что не перипетии сюжета здесь наиболее значимы. В отличие от других книг этого типа в романе действуют не безликие стереотипные персонажи, а живые полнокровные люди. Сам Терехов, его товарищи – Репьёв, Кружилин, Рыбин, Рубежов, Ёлкин – снабжены ёмкими психологическими характеристиками, живут, действуют и думают как узнаваемые человеческие типы.

Гибкий язык «Чёрной совы» фактурен, плотен, он выпукло и выразительно рисует мир окружающей природы, и даже фантастические происшествия описываются с предельным ощущением достоверности: «Зеркальное мутное полотно на стене сначала покрылось радиальными трещинами, словно от мощного тупого удара в середину, затем, по спирали, выстрелило сотнями кривых осколочных ножей, густо осыпая пространство вокруг» .

Словом, трудно удержаться от предположения, что писатель откровенно мистифицирует нас, под видом фэнтези предлагая добротный реалистический текст. Сергей Алексеев остаётся верен и самому себе, и канонам корневой русской классики.

«В паспорте моём есть слово «гений»

«В паспорте моём есть слово «гений»

Книжный ряд / Библиосфера / Книжный ряд

Галкина Валерия

Теги: Евгений Запяткин , ЗЕВСово слово

Евгений Запяткин. ЗЕВСово слово. – М.: Перо, 2016. – 166 с. – 500 экз.

В названиях последних книг Евгения Запяткина, известного в интернете под псевдонимом ЗЕВС, читатель сразу заприметит что-то северянинское. Однако если в его текстах и есть северянинские мотивы, то они ни в коем случае не затмевают самобытность автора. Запяткин – мастер короткой формы. Его четверостишия (или ЗЕВСограммы, как он их сам называет) давно уже «ушли в народ», часто встречаются на форумах и сайтах без указания авторства. И что это, если не признание? Автор, впрочем, относится к своей популярности с определённой долей иронии:

У меня с бессмертием нет трений,

Я за славой бегаю, как лев:

В паспорте моём есть слово «гений»!

Только портят всё две буквы «Ев».

Известно, что эра интернета пробудила к жизни, казалось бы, умирающие стихотворные жанры – пародию, эпиграмму, стихотворный шарж. Читать короткие тексты в Сети, используя ноутбук или смартфон, довольно комфортно. Чего не скажешь о чтении длинных и сложных текстов. А тут ещё подготовил почву Игорь Губерман, «гарики» которого были популярны ещё до повального увлечения сетевой литературой. Как тут не развернуться талантливому и острому на язык автору? Обаятельный лирический герой ЗЕВСа и о виртуальной жизни высказывается довольно ёмко:

Когда в зажим возьмут планету

Фейсбуки, твитеры, ютубы,

Мы будем все по интернету

И водку пить, и чистить зубы.

Остроумные, озорные (подчас на грани фола), философские, а порой и грустные «ЗЕВСограммы» искренне полюбились читателю. И самое главное – написаны они в оригинальной манере, которую не спутаешь ни с чьей другой. Хотя, казалось бы, очень трудно выделиться, сочиняя четверостишия, но Евгению Запяткину это удаётся.

Немалую роль в продвижении текстов играет и их злободневность. Но иронизировать просто так, ради развлечения – легко и просто. А вот вложить в четыре строки то, на что порой не хватает и книги, архи­сложная задача. При этом, касаясь щепетильных тем, очень важно не скатиться в кликушество, а смотреть на жизнь «сквозь видный миру смех и незримые, неведомые ему слёзы». К чести Запяткина, он следует гоголевским словам и не строит из себя грозного судью, не бросается обличительными лозунгами, не жаждет оваций возбуждённой толпы, но лишь грустно и мудро констатирует очевидное:

Судьба зовёт на дружные пиры,

А дружба – наш охранник и мессия:

Мы все хотим дожить до той поры,

Чтоб в Киеве пойти в кафе «Россия».

Не стоит скрупулёзно искать истоки творчества Запяткина, гадать, кто из предшественников или современников повлиял на него больше, а кто меньше. Он появился потому, что не мог не появиться в наше время. Как известно, гений приходит вовремя. Не берёмся утверждать, что Запяткин гений, но напоминаем, что об этом, по крайней мере, написано в его паспорте. И, наверное, если бы этого мастера четверостиший не было, наша словесность выглядела бы бледнее и скучнее, а с ним – муд­рее и веселее.

Плачу за потребленье света

Плачу за потребленье света

Литература / Литература / Поэзия

Горбовский Глеб

Теги: Глеб Горбовский , юбилей , стихи

Выдающемуся русскому поэту Глебу Горбовскому исполняется 85 лет. «ЛГ» поздравляет своего давнего автора и друга и представляет новые стихи из готовящейся к публикации книги «Меж крутых берегов»

Глеб ГОРБОВСКИЙ

СЕБЕ, ЛЮБИМОМУ

Твоя невнятной стала речь,

как дребезжанье молотилки.

Вот и заткнись, и не перечь –

ни Господу, ни той подстилке,

что где-то в гуще бытия

тебя назвала старой клячей.

…Завидна долюшка твоя:

живой! И чётко обозначен.

Пыхти, как тульский самовар,

пускай пары и кипяточек!

И ощущай бесценный дар,

пока… не прозвенел звоночек.

ПОМЕХИ

Я надел свои доспехи:

кепку, шарфик, пальтуган –

и пошёл… Но вот – помехи:

кашель, дождь, пустой карман,

неприветливые лица,

визги, скрежет тормозов,

шоферюга матерится!

Перепляс бродячих псов,

комары, похмелье, старость,

о булыжник – спотыкач,

вопли встречные гитары…

Опоясали, хоть плачь!

Да, в итоге – не до смеха,

но коль вышел, так иди!

…А последняя помеха –

смерть и прах в конце пути.

* * *

Отвисла воля, как губа,

бессонница изъела душу.

Я стал сговорчивей раба…

Есть – мужичок. Но нету – мужа.

Я взял себя за волосню

и голову встряхнул изрядно:

очнись, опомнись! Изгоню

и не пущу в свой мир обратно!

Вот-вот за окнами весна

благие распахнёт одежды.

зачем ты жил? Во имя сна?

Или – во здравие надежды?

Смотри, в горшке цветок зачах,

но утром – выбросил росточек!

При солнце жить, не при свечах,

отважно он

не мнит, а хочет!

* * *

Уставшему от самого себя,

я говорю: «Твой путь ничтожен!

Как мамонт вымерший, трубя,

уходишь ты в земное ложе».

«О, не суди самоубийц», –

нашёптывает мне эпоха.

Не знает боль в душе границ,

когда нам страшно, душно, плохо.

Уставшему от самого себя,

чей ангел умер от печали,

я говорю: «Отчаль, любя

тех, кто остался на причале».

* * *

От лица отхлынула не кровь:

жизнь! Перебралась куда-то в пятки.

На асфальте трещинку – не ров –

уж не перепрыгнуть мне, ребятки.

Нет, не трус поджилки обуял:

ложь вошла, как наважденье, в мышцы.

Я собой ничтожество являл

и размером стал не больше мышки.

А причина – перебор судьбы,

перехлёст в пути волной житейской.

…И направил я свои стопы

в прошлое – за бережок летейский.

* * *

Одно из двух: заходит ум за разум

или объемлет старческий маразм?

Не хочется смотреть ни в телевизор,

ни за окно, где свет тоской пронизан.

Отёк души? Или отёк сознанья?

Во всяком случае, не враки, а признанье.

Но что-то ещё взгляд бинтует, греет:

вода бунтует в речке, птичка реет…

И дети, не познавшие разлуки,

ликующие исторгают звуки!

* * *

Таскаю тело безобразное…

И всё же, что такое – я?

Я – вещество газообазное,

дымок из трубки Бытия?

Ходил с вулканами на танцы я,

порхал в болотах и во льдах.

Я – эфемерная субстанция,

меня тошнило в городах.

…И вот опять я в коммуналочке,

в своём дупле, покою внял.

Я ложку русскую на палочки

китайские – не променял.

В моём окне – февральский, призрачный,

чуть различим – рассветный парк.

И хватит, дедушка, капризничать,

пока не обратился… в пар.

* * *

Ходил в кинотеатры. После – в храм.

Теперь хожу по комнатке убогой.

Испариной страдаю по утрам,

а чуть позднее – жаждою жестокой.

Я жажду жизни! Изумляться чтоб.

Она в меня внедряется по капле,

а раньше я пивал её взахлёб!

Не так ли, сердце? Кровь моя, не так ли?

Пусть я не изумруд и не алмаз,

но огранён и отшлифован бытом

отменно: на терпёж – не на показ!

Как льдинка в океане Ледовитом.

* * *

Я армии отдал без малого три года,

из оных триста суток – плен: «губа».

Меня влекла за КПП – свобода,

звала, как будто ангела труба!

Будь на войне – меня бы расстреляли.

Но я войну протопал босиком…

Четыре года свист свинца и стали

мне был, как свист соловушки, знаком.

Война мальчишке обострила зренье:

не променял на золото погон

серебряной строки стихотворенья!

И в общий сел – прокуренный – вагон.

КРЁСТНАЯ

Лукерье Алексеевне Батраковой По утрам в одеянии белом

эта дивная из старух

то ли плакала, то ли пела,

то ли Богу молилась вслух.

Никого не видя, не слыша,

устремлялась куда-то ввысь…

И лежал я, камушка тише,

в закутке, постигая жизнь.

А потом она – в лютый холод,

потаённо (и я – молчок) –

отнесла меня в храм Николы,

где крестил детей старичок.

…Дом призрения, богоделенка

есть над Волховом. И – погост,

где могилка под снегом беленьким,

окроплённая светом звёзд.

* * *

Я видел извержения вулканов:

Везувия и сопки Ключевской.

Как будто раздразнили великанов

людишки-гномы – скукой и тоской.

Я видел извержение кровавой

слепой и гневной лавы – на войне.

Как будто не хватало людям славы

и рвения – на службе сатане…

Я видел извержение восторга

в церквушке сельской – возле алтаря.

А также изверженье возле морга

напрасных слёз – при свете фонаря.

* * *

Не оскорблю – ни память, ни режим,

в котором пребываю, как в рассоле.

Не говорю: давай-ка, друг, сбежим

куда-нибудь поближе к лучшей доле.

Увы, и поздновато, и не в кайф.

Я ко стволу прирос наростом-чагой.

Сиди себе и в сущее вникай,

чтоб к Истине приблизиться, однако.

Мне иногда бывает хорошо,

то бишь, чудесно в жизни…

А за это сегодня я в сомненья погружён:

как бы плачу за потребленье света.

* * *

Поэт-академик! Кому это нужно?

Тому, кто в Поэзии тайны не вник.

И вот заседают протяжно, натужно,

и в старческой перхоти всяк воротник.

Поэт-академик… Представьте Вийона

в ермолке и в тоге – какой-то кошмар!

А наши? Хотя бы Есенин-гулёна:

готов он за тогу похерить свой Дар?!

Заочно меня в этот сан облачили,

похоже, как в саван… Но я – отвернусь.

Я лучше исчезну… куда-нибудь в Чили

и стану в горах вспоминать свою Русь.

Поэт-алкоголик! Вот это – нормально.

В просветах он пишет шальные стихи!

А быть академиком мне – аморально.

Уж лучше на пашне скоблить лемехи.

* * *

Рождённые на злобу дня,

прошедшие сквозь чьи-то мысли

осколки гениальных истин –

увы, не трогают меня.

А незнакомый человек,

остановившийся прохожий,

свалившийся, как первый снег,

меня волнует и тревожит…

Он спрашивает, как пройти

туда-то… на исходе ночи…

И я ищу ему пути –

из тех, что ближе и короче.

УГОЛЁК

Я-то знаю: всё дело в пружине,

что железною волею звать!

…Дотлевает желание жизни,

всё настойчивей тянет в кровать.

Не Обломов, имевший Степана

и широкий, как Волга, диван –

посещал я моря и вулканы,

был пространствами вскормлен и пьян!

А сегодня забился в мансарду

и смотрю не в окно – в потолок…

Но, пронзающий скуку-досаду,

ощущаю в груди уголёк!

Ни огня в нём, ни пламени-жара,

отвергает он тяжбу и торг…

Он исполнен священного дара

и таит запредельный восторг!

* * *

«Горбовского могила исправит». Фраза из молвы

Что люди копят? Ненависть и злато,

болезни, антикварное старьё…

Что – отвергают? Правду и заплаты,

а также поведение моё!

А что – прощают? Иногда – обиды,

и что не молкнут ночью соловьи;

что денежки казённые пропиты,

и… выкрутасы пьяные мои!

А веруют – во что? Неужто в Бога?

В бесовские посулы Бытия!

Да в неизбежность финиша, итога…

И… что Горбовский – круче соловья!

* * *

Завтра – Воскресение Христово!

Не помысли и не сделай – злого.

Сотвори молитву на рассвете,

проживи безгрешно день, как дети.

Поцелуй рассветную полоску.

В храме воздыми свечу из воску.

И поставь, зажжённую в день оный,

перед Богом – не перед иконой…

ЗАПРЕТНАЯ ЗОНА

Коль вспыхнет желание вновь,

гаси его… в сердце уколом!

…Запретная зона – любовь,

не к миру, но – к женскому полу.

Курган в безоглядной степи,

корову с обломанным рогом

да хоть обезьяну – люби!

А женщину – пальцем не трогай.

Ты стар… Из груди твоей крик –

на шёпот похож, на чахотку.

…Мне скажут: а Гёте-старик,

в свой час возлюбивший молодку?!

А сколько таких ещё «гёт»

знавала природа людская?

Ах, дедушка, вы – идиот…

А может, порода такая?

* * *

Обзавестись котомкой

и лапти сочинить,

и сделать тонкой-звонкой

остатней жизни нить.

Сухой, но твёрдый посох

запечатлеть в руке

и хлеб насущный постный

взять в голубом ларьке.

И двинуть – не дорогой,

а тощенькой тропой –

туда, навстречу Богу,

простясь с самим собой…

ОДИНОЧЕСТВО

Был я один у родителей…

В сердце восторг не тая,

встретил я жизнь восхитительно!

Но… Не сложилась семья.

Трое, а миг – и рассыпались:

подсуетилась война…

Долюшка горькая, сиплая

нас одарила сполна.

Не возлиянье, не творчество,

не созиданье семей –

я возлюбил одиночество,

как подколодину змей.

Не в исступленьи, не в ярости,

а созерцая Итог,

я дотащился до старости,

где одиночество – бог.

Надежда остаётся последней

Надежда остаётся последней

Искусство / Искусство / Театральная площадь

Кузнецова Анна

Сцена из спектакля театра «Сатирикон» «Лекарь поневоле»

Теги: театральные постановки , культурная жизнь

Об особенностях русской духовности на сцене и за её пределами

Недавно, переключая пульт телевизионных каналов, в калейдоскопе фраз и кадров вдруг услышала нечто, заставившее меня остановиться: знакомое лицо, давно уже претендующее на канале РБК на роль учителя жизни, сестра своего брата Ирина Прохорова и фраза, ею обращённая к неизвестному мне собеседнику:«…Некоторые у нас полагают, что существует какая-то особенная русская духовность…» И улыбка, не предполагающая даже ответа, тем более обсуждения, – само собой разумеющееся! Ну подумайте, какое заблуждение… Переключила канал, не стала дальше слушать. А фраза засела во мне, не отпускает. И то, что всегда казалось неоднократно доказанным (я как раз остаюсь в числе тех недалёких «некоторых», убеждённых в существовании «русской духовности»), вдруг потребовало новых размышлений и доводов.

Разве не бесспорен факт существования феномена особенной русской литературы ХIХ века?! Пушкин, Лермонтов, Грибоедов, Гоголь – это только начало, завершившееся Чеховым, Львом Толстым, Достоевским… Искусство, всегда призывавшее «милость к падшим», к состраданию и гуманизму, как никакое другое поддержанное ещё и православием, да и в силу очевидных особенностей русской истории всегда социальное, всегда озабоченное проблемой взаимоотношений народа и власти, личности и общества. «Горе от ума»… «горе уму»… «лишние люди»… «маленький человек»… – это чисто русские создания. Русский менталитет. Русская духовность. Только у Достоевского такие муки совести у героев, такие падения в бездну греха и ада, но и собственный внутренний суд и покаяние. Разве это – не особенная духовность?! А весь Серебряный век с невиданным расцветом поэзии и изобразительного искусства? И с этим мучительным, трагическим противоречием между вековыми идеалами человечества, осуществление которых привиделось в ожидаемой революции и кровавой реальностью… И русские жертвы этого времени – Горький, Блок, Есенин. Маяковский, русская эмиграция как факт нашей общей биографии, как наша общая выстраданная духовность… А что, если не культура, формирует народ?! Национальный менталитет. Духовность.

Кто-то скажет: это было и быльём поросло. Но это в наших корнях. В нашей общей генетической памяти. Именно на память и историю идёт сейчас наступление. Не только в оценке Великой Отечественной войны, но и на культуру в целом, слишком многое происходит сейчас для того, чтобы культура эта и её великие уроки не присутствовали в настоящем. Да, наши люди, молодёжь стали меньше читать. Компьютеры, интернет, телевидение, мобильная связь во всём мире вытесняют, подменяют книги, искусство, и духовные потери, которые человечество терпит теперь, мы ещё до конца не осознаём. Но вместе с объективным процессом влияния на культуру технической цивилизации в современной России идёт ещё и ревизия сущностного, принципиального, сложившихся веками духовных и нравственных ценностей.

На сценах чеховские герои – просто жалкие неудачники, достойные лишь иронии или сарказма, не заслуживающие ни интереса, ни уважения. Многомерные сложные персонажи Достоевского превращаются в примитивных носителей пороков, упрощённых до схем. Настасья Филипповна – шепелявая дебильная «нимфетка» у режиссёра Богомолова, распространившегося теперь ещё и на ленкомовскую сцену, однокрасочная маска. Алёша Карамазов в МХТ – гомосексуалист. Беззаботно, нарядно протанцовывают свои трагедии купринские обитательницы «Ямы» в трактовке балетмейстера и режиссёра Егора Дружинина в театре на Бронной. Аналогичные примеры можно множить. Это теперь тенденция. Вольные и отнюдь не безобидные обращения с известными классическими героями и их сюжетами в современном театре. Тенденция опасная и часто используемая для похода на русскую культуру, на традиционную духовность. Мир унифицируется. Цивилизация всех уравнивает. Но ведь идёт и сопротивление, и повсеместная борьба за национальную идентификацию, в мусульманском мире – к примеру, на Кавказе, в восточных странах. Мы лишь обороняемся. И слишком часто сдаём художественные идейные позиции. Наши «творцы» боятся быть немодными, послушно идут в обозе европейских коллег. Бездумно подражают им. А то и фестиваль специальный для России организуют в порядке «шефской» помощи, «Театральный синдром» называется, щедро оплаченный фондом Михаила Прохорова, где «знатный» гость – бельгийский спектакль «Гордения» о страданиях гомосексуалистов. Воистину «бесы» гуляют над русской культурой и разрушают то, что во все времена складывало русскую духовность.

Если искусство сегодня – это назойливо навязываемые с телеэкрана шутки «ниже пояса» Петросяна, отупляюще примитивные «мыльные» сериалы и болезненные патологические изыски Богомолова, действительно же, через какое-то время придётся позабыть об особенной русской духовности. Так стараться – конечно же, наконец управимся с ней… Между прочим, сама профессия театрального режиссёра, посредника между литературой, драматургией и сценой, – тоже ведь российское порождение. Хотя теперь и великая школа её основателя, Станиславского, сознательно оспаривается, уничтожается, слишком часто превращается в свою противоположность, не в помощника сцене, зрителям, а в разносчика опасных идей и дурного вкуса. Нынешняя режиссура, теряя школу, становится дилетантской, бескультурной. Чего там?! Спорт, и тот превратили в арену политической борьбы. А уж искусство и подавно. Замалчивать, игнорировать происходящее, по-моему, нельзя. Хуже всего, что рассадниками опасных тенденций становятся известные государственные театры, по прошлым заслугам – лидеры театрального процесса. Именно на этих сценах реже всего встретишь глубокие, талантливые, яркие спектакли. Чаще всего – эпатаж, мода или простенький пересказ общеизвестного. С трудом нахожу на самых известных сценах то, что в журналистской практике называется положительными примерами. Их легче найти за столичной кольцевой дорогой, в Белгороде, Ставрополе, Волгограде, Норильске.

Андрей Соколов в спектакле  «Портрет Дориана Грея»

Или вот совсем недалеко от Москвы в маленьком муниципальном театре в Истре я вдруг неожиданно увидела «Портрет Дориана Грея», не просто удивляющего парадоксальностью Оскара Уайльда, она в природе пьесы, не эстетски кокетничающего, а располагающего трогательной человечностью. Молодой артист Андрей Соколов в роли главного героя вовсе не упивался своей красотой, он терпел поражения в борьбе с самим собой, с себялюбием, эгоизмом, и мучился собственными грехами, несовершенствами. Спектакль рассчитан на сопереживание и активный нравственный посыл каждому из зрителей: думайте не только о себе, но и о тех, кто вас окружает! Не смейте быть равнодушными к близким, будьте ответственны за свои поступки! Лицо человеческое, портрет Дориана Грея, который неумолимо дурнеет и стареет, отражает наши грехи. Пустые рамы с ненарисованными портретами у сценографа Татьяны Мировой – это возможный непрожитый путь жизни и судьбы каждого. Выбирай. Заполняй по собственному выбору. Увидела я на афише и новое режиссёрское имя – Сергей Гук. Недавний выпускник ГИТИСа, думающий, одарённый и, похоже, в столице интереса не вызвавший.

Недавно смеялась, радовалась на спектакле «Лекарь поневоле» Константина Райкина, сделанного им со своими студентами. Не скрою, для меня и сейчас, в пору резко изменившейся моды, в первую очередь важны (презирайте, оппоненты!) смыслы, содержательность. А уж в форме райкинским спектаклям никогда не откажешь. «Лекарь поневоле» в темпераментном увлекательном зрелище, азартно и с полной отдачей сыгранный молодыми, – это про то, что все мы сегодня переживаем, про ловких авантюристов, выдающих себя совсем не за тех, кем они являются на самом деле. Сганарель обаятелен и умеет расположить к себе, почему бы не выдать себя за лекаря, если за это платят деньги?! Мир простодушных обывателей, охотно становящихся обманутыми, – разве это тоже не про всех нас сегодня? А ещё, как всегда, в зрелищном шоу у Райкина – весёлом, изобретательном – замечательные костюмы, много юмора. Красивая упаковка, лекарство в виде конфетки для совсем не смешной волнующей современной темы. Если в спектакле торжествует смысл, и смысл этот важен для постижения современности, это всегда довод в поддержку спектакля. Представляется чрезвычайно важным, что сцена «Сатирикона» отдаётся молодым. Сознательно пока не называю фамилии исполнителей, они ещё студенты, хотя некоторые приняты в труппу. Для меня важно заметить, что на театральные сцены выходят совсем молодые, не испорченные рынком, халтурой, дурным вкусом. Торопятся, стремятся подать свой голос, предъявить позицию, доказать уже со студенческой скамьи, с учебной сцены своё право на профессию, свой собственный взгляд на современность. Та же «райкинская» школа, возникшая в чреве «Сатирикона». Мастер растит учеников. Накапливает свой самостоятельный репертуар и свои спектакли интеллигентный, опирающийся на высокую литературу театр Брусникиных, созданный из выпускников Школы-студии МХАТа. Для меня это ещё один знак сопротивления, пошлости, ремесленным штампам и тотальному наступлению на русскую духовность.

Талантливый театральный островок возник и в учебных аудиториях Института современного искусства (ИСИ) на курсе народных артистов России Ольги Дроздовой и Дмитрия Певцова. Плановый учебный репертуар здесь тоже стал частью объявленного ими вновь созданного коллектива «Певцов и Др…». На афише – названия знаковые, для них программные, состоящие из забытой пьесы А. Арбузова «В этом милом старом доме», из инсценированных рассказов, названных «Дорога домой» В. Шукшина. Ну где, как не только в России, может жить сумасшедшая семья, в которой все поют?! И где даже невесту подбирают по принципу, умеет ли она петь? Не поёт – катастрофа! На абсолютной вере в фантастические предлагаемые обстоятельства, не в капустнике, не в шоу рождается подлинная комедия. Юным артистам оказываются близки шукшинские «чудики». Их спектакли – о России и русских. Учебная задача профессионального воспитания совпадает с программой вновь создаваемого театра, с режиссурой. Их герои чудоковато по-русски духовны, а значит, на последние деньги купят микроскоп, помогут ближнему, не будут ждать правосудия, сами накажут подлеца, защитят слабого… С третьего курса студенты начали гастролировать, играли в Ярославле, Риге, пользуются успехом. Пресса отмечала: как хорошо молодые артисты обучены, как они музыкальны, пластичны, поют, танцуют, играют на разных музыкальных инструментах. В этом году им в поддержку набран ещё и первый курс, 80 человек, тоже часть нового театра. Руководителем приглашён один из действительно выдающихся современных артистов Александр Збруев. Может быть, так начнётся и возрождение «Ленкома», и ростки нового счастливого театра.

Спрашиваю у Ольги Дроздовой:

– Зачем вам, успешным, состоявшимся, благополучным актёрам морока со студентами, забота о них, создание для них театра?

– Ребята замечательные, талантливые, чистые, страшно отпускать их в мир, на улицу, во власть сегодняшних театральных стихий. Да и будущее здоровье нашего театра за ними, за молодыми. Хочется их оберечь. Защитить. Помочь, – ответила Ольга Борисовна.

Театр всегда в России, во все времена, был местом единения, а не раздора, вой­ны, разобщения людей, местом совершенствования себя и окружающих, миссией, служением. Это тоже русская традиция, русская духовность.

Музыка не знает границ

Музыка не знает границ

Искусство / Искусство / Фестивали

Теги: Михаил Плетнёв , симфонический оркестр , музыка , культура

Михаил Плетнёв находит общий язык с любым исполнителем

Эта давно ставшая крылатой фраза вспомнилась неслучайно. Она более всего подходит в качестве своеобразного эпиграфа к VIII Большому фестивалю Российского национального оркестра, на днях завершившемуся в Москве.

Абсолютно прав был американский поэт Генри Уодсворт Лонгфелло, назвавший музыку универсальным языком человечества. Именно музыке подвластно с лёгкостью преодолевать любые границы, разрешать политические конфликты и все возникающие между людьми противоречия.

Яркий тому пример – Большой фестиваль РНО, первый в истории современной России фестиваль, фокусирующий внимание слушателей на творчестве одного оркестра, один из знаковых проектов прославленного коллектива, руководимого выдающимся музыкантом современности Михаилом Плетнёвым. В этом году в фестивале приняли участие звёзды мирового исполнительского искусства из США, Германии, Италии, Бельгии, Австралии, а также Украины, Беларуси, Азербайджана. Им с восторгом рукоплескали москвичи и гости российской столицы. И было приятно и радостно наблюдать, как музыка объединяет людей самых разных убеждений, возрастов и национальностей.

Идейный вдохновитель фестиваля и его художественный руководитель Михаил Плетнёв на этот раз предстал перед слушателями в нескольких амплуа – в качестве солиста, ансамблиста и дирижёра. Его поистине всеобъемлющий, многогранный талант неслучайно давно признан во всём мире. Музыканты такого масштаба и универсальности очень редки. Причём во всех своих амплуа и во всех без исключения репертуарных сферах Плетнёв всегда проявляет себя как уникальный художник. Ему присущи обострённое сознание ответственности за всё то, что он делает в искусстве, и удивительная способность к полной самоотдаче в творчестве. Вспоминаются знаменитые строки Б. Пастернака: «Цель творчества – самоотдача, а не шумиха, не успех…» Хотя справедливости ради следует заметить: такой успех, как у Плетнёва, выпадает далеко не каждому известному музыканту. Но его он по-настоящему мало волнует. У него совсем другие цели и задачи в творчестве. Точнее сказать, своя миссия, которую он несёт с присущим только ему благородством и достоинством. Всегда и во всём оставаясь самим собой, он в то же время каждый раз воплощает исполняемую музыку по-особенному. Неисчерпаемое богатство красок фортепианной палитры и феноменальная техника сочетаются в его игре с графической чёткостью линий многоголосной фактуры, одухотворённая стихийная мощь эмоций – со сдерживающей силой интеллекта, богатство артистической натуры – с огромным разнообразием исполнительских приёмов, используемых в интерпретациях музыки разных композиторов.

О сольном концерте Плетнёва, программу которого составили произведения И.С. Баха, Э. Грига и В.А. Моцарта (а на бис прозвучали также сочинения М. Мошковского и Ф. Листа), «ЛГ» уже писала в прошлом номере. Добавим лишь, что его игра каждый раз потрясает, ошеломляет слушателей, выводит их из привычной сферы чувствований. И в этом смысле исполняемая Плетнёвым музыка также «не знает границ». Она, если воспользоваться определением Сергея Рахманинова, «родится от сердца и идёт к сердцу». И кажется, что играть совершеннее уже нельзя. Однако каждый следующий концерт Плетнёва убеждает нас в том, что для него это не только возможно, но и естественно.

Ещё одной гранью универсализма артиста является его умение находить общий язык с каждым музыкантом. В дуэте с баритоном из Германии Штефаном Генцем Плетнёв предстал необыкновенно чутким и тонким ансамблистом. В их исполнении прозвучал вокальный цикл «Зимний путь» Ф. Шуберта.

Певец Штефан Генц признан во всём мире как тонкий интерпретатор жанра немецкой Lied. В России он впервые выступил в 2009 году: на Новой сцене Большого театра в рамках I Большого фестиваля РНО, приняв участие в концертном исполнении оперы «Волшебная флейта» (партия Папагено). В 2010 году состоялся его сольный концерт совместно с сопрано Люси Кроу на фестивале «Декабрьские вечера Святослава Рихтера». В 2012-м баритон дебютировал в Большом театре в партии Айзенштайна в постановке оперетты «Летучая мышь» Штрауса. Осенью 2014 года он исполнил песни из вокального цикла «Волшебный рог мальчика» Малера с Российским национальным оркестром в Концертном зале имени П.И. Чайковского, а в феврале 2015-го на той же сцене принял участие в концертном исполнении оперы «Гензель и Гретель» Хумпердинка.

Как известно, цикл песен «Зимний путь», написанный на стихи известного немецкого поэта-романтика Вильгельма Мюллера, – одна из вершин мировой вокальной лирики – был создан Шубертом в 1827 году, за год до смерти. Он отделён от «Прекрасной мельничихи» всего четырьмя годами, но кажется, что между ними легла целая жизнь. Горе, невзгоды и разочарования до неузнаваемости изменили облик некогда радостного и открытого окружающему миру юноши. Теперь же он всеми покинутый одинокий скиталец, отчаявшийся найти в людях сочувствие и понимание. Он вынужден уйти от любимой, потому что беден. Без надежды на любовь и дружбу он оставляет дорогие ему места и пускается в далёкий путь. Всё лучшее у него в прошлом, а впереди лишь долгий путь к последнему пристанищу. Тема одиночества, страданий представлена в этом цикле во множестве оттенков: лирические высказывания приобретают характер философских размышлений о сущности бытия.

В известной мере «Зимний путь» соприкасается с «Прекрасной мельничихой» и служит как бы её продолжением. Но различия в драматургии циклов весьма существенны. В «Зимнем пути» нет как такового развития сюжета, и песни объединяются главной трагической темой цикла и ею определяемыми настроениями.

Более сложный характер поэтических образов сказался в «Зимнем пути» в обострённом драматизме музыки и в акценте на её внутреннюю, психологическую сторону. Эти смысловые доминанты были услышаны и мастерски подчёркнуты обоими музыкантами, представшими в своей трактовке шубертовского шедевра утончёнными музыкальными психологами.

Наряду с признанными шедеврами в программы Большого фестиваля РНО входят произведения, нечасто звучащие на концертной эстраде и незаслуженно забытые. Так, большим подарком меломанам стала опера «Эрмиона» Дж. Россини в концертном исполнении, никогда прежде в России не исполнявшаяся, и оратория «Сотворение мира» Й. Гайдна.

«Эрмиона» по праву считается одной из самых глубоких и интересных опер Россини. Однако после её премьеры в Неаполе в 1819 году она выдержала всего несколько представлений и с тех пор вплоть до 80-х годов прошлого века нигде не исполнялась. Трудно сказать, что стало причиной такого забвения. Но, как бы то ни было, после возобновления интереса к этой опере она неоднократно ставилась и исполнялась, и всегда с большим успехом. Так случилось и на этот раз. Что, впрочем, неудивительно, поскольку продирижировать на фестивале концертным исполнением оперы «Эрмиона» был приглашён блистательный итальянский маэстро Альберто Дзедда – художественный руководитель (со дня его основания в 1980 году) Россиниевского оперного фестиваля в Пезаро, прославленный знаток и интерпретатор творчества композитора.

Действие «Эрмионы», написанной Россини по трагедии Расина «Андромаха» (автор либретто — Андреа Леоне Тоттола), происходит в мифологические времена, сразу после Троянской войны (в XII веке до н.э.). Андромаха, вдова предводителя троянцев, становится пленницей Пирра, сына Ахилла. Основные герои здесь поставлены перед одной и той же проблемой – выбором между долгом и чувством. В итоге возникает конструкция, в которой персонажи связаны друг с другом повторяющимися отношениями: Пирр любит Андромаху, но она верна памяти Гектора; Пирра же любит Эрмиона, которую, в свою очередь, любит Орест, и также безответно. Эрмиона приказывает Оресту убить Пирра, но потом раскаивается в своём поступке.

Оркестр в «Эрмионе», буквально с первых же тактов захватывающий россиниевским темпераментом, динамикой и одновременно драматизмом, являет собой поистине феерическое «звуковое пиршество». Разнообразие оркестровых красок, тембровых комбинаций инструментальной фактуры, насыщенность динамики и острота контрастов – всё это позволяет назвать интерпретацию маэстро Дзедды выдающейся.

Не секрет, что россиниевская «Эрмиона» выделяется также своими виртуозными вокальными партиями и требует блестящего состава исполнителей. Особенно отличились в этом смысле исполнители главных партий, изысканно и артистично справившиеся со всеми вокальными трудностями и непростыми художественными задачами, – сопрано из США Анжела Мид (Эрмиона), два тенора и меццо-сопрано из Италии – Энеа Скала (Пирр), Антонино Сирагуза (Орест) и Кьяра Амару (Андромаха).

Не менее значимым событием фестиваля стало и исполнение оратории «Сотворение мира» Й. Гайдна для солистов, хора и оркестра. В её либретто использована одна, 7-я глава поэмы английского поэта Джона Мильтона, включающая текст Библии (Бытие I и II) почти без изменений: по просьбе Адама архангел Рафаил повествует о сотворении мира в шесть дней по низвержении Сатаны. К нему были добавлены также мотивы псалмов № 19 и № 145. Автором этого либретто стал барон Готфрид ван Свитен. 34 номера оратории разделены на три части, где воплощён не сверхъестественный и таинственный акт творения, а изумление перед величием и многообразием мироздания, благодарность Творцу и радостное прославление жизни — солнца и вод, птиц и зверей, первой человеческой семьи, живущей в мире и любви. Следует также отметить, что в этом сочинении Гайдн использовал достаточно большой для того времени оркестр с тремя флейтами, контрафаготом и тремя тромбонами.

Говоря об исполнении этой оратории Гайдна на VIII Большом фестивале РНО, следует отметить, что и солисты (Софи Юнкер – сопрано, Бельгия; Маргарита Калинина – меццо-сопрано, Роман Шулаков – тенор, Морган Пирс – баритон, Австралия), и хор (вокальный ансамбль INTRADA, художественный руководитель Екатерина Антоненко), и оркестр под управлением маэстро Плетнёва продемонстрировали высочайший класс музицирования – и в развёрнутой динамической шкале, и в единстве штрихов и тончайших нюансов.

Большой интерес публики вызвал и новый проект РНО «Классическая музыка в 3D», представленный в рамках фестиваля. Это проект, синтезирующий классическую музыку с 3D-визуализацией. В этот вечер прозвучали «Море» (три симфонических эскиза) К. Дебюсси, симфоническая сюита «Планеты» Г. Холста и три сочинения американского композитора Гордона Гетти (род. в 1933 г.), специально приехавшего в Москву, – сюита «Молодая Америка» для смешанного хора и симфонического оркестра, вокальная сцена «Гретхен Фаусту» для сопрано и оркестра (солистка – Лиза Делан, США) и мировая премьера сочинения «Мефистофель Фаусту» для баса и оркестра (солист – Пётр Мигунов).

Музыка Г. Гетти, с одной стороны, очень созвучна нашему времени, духовным поискам современного человека, с другой – апеллирует к вневременным размышлениям о жизни и смерти, о любви, о мире и судьбах человечества. Композитора отличает также умение чутко вслушиваться в сокровенный смысл слова и, музыкально интерпретируя его, находить свои грани интонационной выразительности.

Каждое из названных произведений получило собственную визуальную концепцию. Её авторы (визуализация музыкальных произведений – компания Artnovi) использовали с этой целью поляризационную технологию 3D, генеративную графику и динамический свет.

Оркестром дирижировал в этот вечер Владислав Лаврик. На протяжении вот уже полутора десятилетий Владислав является концертмейстером группы труб, с 2009 года совмещая сольную карьеру и работу в оркестре с дирижёрской деятельностью. Порадовало, что молодому дирижёру удалось извлечь из каждой партитуры новые смыслы, дифференцированно выстроив сложную симфоническую и хоровую ткань музыки (в исполнении сюит Г. Гетти и Г. Холста участвовала также Государственная академическая хоровая капелла России имени А.А. Юрлова).

Для концерта-закрытия VIII Большого фестиваля РНО была выбрана «Иоланта» П.И. Чайковского – одноактная опера, написанная композитором на сюжет драмы Г. Герца «Дочь короля Рене» и повествующая об истории слепой дочери короля Рене Иоланты, исцелившейся благодаря любви. В ней многие исследователи творчества композитора находят отголоски его увлечения философией Б. Спинозы. И с этим, пожалуй, трудно не согласиться. «Иоланта» Чайковского – это своего рода музыкально-философское размышление о вечном законе мироздания, возвышающемся над реальными историческими событиями. Этот вечный закон состоит в том, что истинные любовь и вера всегда оставляют шанс на спасение.

Главная героиня оперы в блистательном исполнении Анастасии Москвиной (сопрано, Беларусь) предстала наиболее лиричной и одновременно драматичной из всех персонажей. Её выразительное и гибкое сопрано во всех эпизодах звучало необычайно красиво и трогательно, постепенно насыщаясь новыми красками по мере движения к счастливой развязке, уводя слушателя в возвышенный духовный мир. Не менее роскошен был и Виктор Антипенко в партии Водемона. В ней артист смог продемонстрировать все бесспорные достоинства своего голоса и мастерское владение им. Несомненной удачей можно по праву назвать короля Рене Петра Мигунова и Эбн-Хакию Эльчина Азизова – обладателей мощных красивых голосов, великолепной техники и ярких актёрских темпераментов, сумевших создать поистине незабываемые образы. Убедительной и органичной в партии Марты, кормилицы Иоланты, предстала также Светлана Шилова, восхитившая своим превосходным меццо-сопрано.

Замечательной частью музыкального целого при исполнении и «Эрмионы», и «Иоланты» явились также оба хоровых коллектива – хор Академии хорового искусства имени В.С. Попова (художественный руководитель – Алексей Петров) и Государственный хор Московской областной филармонии (художественный руководитель – Николай Азаров).

Один из крупнейших дирижёров современности, М. Плетнев, подобно великим дирижёрам прошлых лет, за четверть века выработал собственное уникальное и неповторимое звучание оркестра. Он постоянно мыслит оркестрово. Для него характерны необычайное чувство формы и умение соподчинять различные звуковые планы, мастерское владение «звуковой перспективой» и по-дирижёрски искусное владение ритмом. А ещё мощный магнетизм, подчиняющий себе стихию музыки и заставляющий слушателей следовать за течением его мысли. Плетнёв достигает на своих концертах огромной внутренней сосредоточенности, абсолютной погружённости в процесс исполнения музыки, увлекая публику в свои высочайшие духовные «владения». Так рождаются интерпретации, конгениальные самой исполняемой музыке. Особенно это относится в первую очередь именно к музыке Чайковского.

Какое счастье, что в России ещё есть такие музыканты, как Михаил Плетнёв, всем своим творчеством и всей своей деятельностью направляющий нас по тому единственно верному пути, который приводит нас к настоящему искусству.

Ирина НОВИЧКОВА

Бетховен такой молодой…

Бетховен такой молодой…

Искусство / Искусство / Фестивали

Бонн, Бетховенский фестиваль

Теги: Бетховенфест-2016 , музыка , культура

Бетховенфест-2016 играет на опережение и уже даёт свой отклик на грядущий грозный и н еоднозначный юбилей 1917 года.

В этом году осень в Германии побила все рекорды жары. С середины сентября, в дни проведения Бетховенского фестиваля ( Beethovenfest ) в Бонне столбик термометра временами переходил отметку +31°С. Не менее жарким выдался и сам фестиваль, основной темой которого стали «Революции». Бетховенфест-2016 играет на опережение и уже даёт свой отклик на грядущий грозный и неоднозначный юбилей 1917 года. Но далеко не только русская революция нашла отражение в программе старейшего в Европе музыкального фестиваля. Революционность во всех проявлениях (и в первую очередь в музыке) – вот нынешний лейтмотив месячного музыкального марафона, органично соединяющего исполнение классики и произведений ХХ века.

«Мы не героизируем революцию как таковую. Но революция музыкальная, отражая политические события, оказалась поистине подрывной. Перекрестью этих отношений и посвящён Бетховенфест-2016», – пояснила глава Бетховенского фестиваля Ника Вагнер.

Да-да! Глава Бетховенского фестиваля носит фамилию Вагнер, являясь одновременно наследницей двух великих имён: она правнучка Рихарда Вагнера и праправнучка Ференца Листа, который, кстати, был организатором самого первого Бетховенфеста в 1845 году. Приняв в 2014 году руководство фестивалем, Ника Вагнер в своём лице, можно сказать, соединила основные музыкальные «бренды» Германии. Эта 70-летняя хрупкая женщина выдерживает постоянный напряжённейший график работы, выступает организатором многих культурных мероприятий, пишет книги и статьи, посвящённые проблемам искусства. Знакомства с ней добиваются ведущие музыканты и журналисты со всего мира, и при этом для каждого у неё найдётся хотя бы одно ободряющее слово. Она – человек редкого обаяния. С первой же минуты общения Ника Вагнер заставляет буквально влюбиться в себя. Этим она очень похожа (и внешностью, кстати, тоже) на своего гениального прапрадеда Листа, известного своим альтруизмом и добротой.

Ника Вагнер сумела придать Бетховенскому фестивалю второе дыхание, подняв интерес к мероприятию и привлекая большое количество новых имён исполнителей и композиторов – от самых юных до самых маститых. О юных разговор особый. Наследники Вагнера и Листа не жалеют сил на воспитание молодого поколения меломанов. В Байройте глава Вагнеровского фестиваля Катарина Вагнер создала и успешно реализовывает детский оперный проект «Вагнер для детей», ставя вместе с начинающими свою карьеру режиссёрами (часто ещё только обучающимися профессии) бережно адаптированные для юной аудитории музыкальные драмы своего великого предка. В Бонне же существует, в свою очередь, нерушимая традиция: обязательное выступление в рамках Бетховенфеста Федерального молодёжного оркестра ( Bundesjugendorchestr ).

Это по-настоящему молодёжный коллектив: стать его членом можно, достигнув 13 лет, но в 20 лет – обязательный уход «на пенсию». Таким образом, средний возраст музыкантов – 15–19 лет! Становление. Юношеский максимализм. А кто лучше молодых сможет передать накал революционных бурь?

Да не каких-нибудь, а… мексиканских! 2016 год объявлен Годом немецко-мексиканской культуры; «молодёжную грань» на фестивале как раз и демонстрировали музыкальные таланты из Мексики в сопровождении Федерального молодёжного оркестра. В программе совместного проекта Бетховенского фестиваля и Deutsche Welle – «Кампус-концерта» ( Campus - Konzert ) – произведения мексиканских композиторов ХХ века Артуро Маркеса, Энрико Капелы, Карлоса Чавеса: «музыкальные портреты» мексиканской революции 1910–1917 годов. Оркестровая «Легенда Милиано (Эмилиано)» Маркеса посвящена её лидеру Эмилиано Сапате, убитому в 1919 году. Слушателям из России очень трудно было избавиться от буквально напрашивающейся ассоциации с музыкой Бориса Мокроусова к кинофильму «Неуловимые мстители». Тот же образ стремительной погони под стук конских копыт; тот же молодой задор и наивная и безоговорочная вера в торжество, в победу справедливой борьбы…

Отдельного внимания заслуживает оригинальное произведение Капелы «Циммерграмм» ( Zimmergramm ) для гитары, тенора, баритона, баса, хора и оркестра. В основу либретто положен исторический факт – события вокруг так называемой телеграммы Циммермана. В начале 1917 года министр иностранных дел Германии Артур Циммерман с целью привлечения Мексики на сторону Германии во время Первой мировой войны сообщил послу в Вашингтоне о том, что Германия планирует начать тотальную подводную войну против Антанты. Если бы при этом Мексика выступила против США, то в случае победы Германия вернула бы ей территории, аннексированные Штатами, – Техас, Нью-Мексико и Аризону. Эта секретная телеграмма была перехвачена британцами и передана в США, что и было использовано президентом США Томасом Вудро Вильсоном для объявления войны Германии.

Средствами только лишь музыкального языка композитор сумел остроумно передать содержание этого настоящего «шпионского детектива», заканчивающегося словами «Да здравствует Мексика! Да здравствует революция!». Характерно, что в своём вступительном слове перед началом концерта Ника Вагнер констатировала, что в современной ситуации, если американский президент не перестанет возводить новую стену между европейцами и мексиканцами, то «новая мексиканская революция уже не за горами».

«Мексиканскими страстями» весь вечер дирижировала – управляла! – Алондра де ла Парра. В мировой касте дирижёров-женщин, даже в наш век эмансипации, очень мало. Тем интереснее, «революционнее» , что Алондре всего 36 лет, но она уже сумела ярко заявить о себе как о дирижёре, можно сказать, в мировом масштабе. Ученица Курта Мазура, де ла Парра ныне сотрудничает с крупнейшими оркестрами Европы, включая Российский национальный оркестр. В 2017 году она собирается возглавить Квинслендский оркестр. Отличительная черта её дирижёрской техники – харизматичная эмоциональность. Во время концерта временами казалось, что эта миниатюрная женщина буквально взлетит над сценой. Или нет! Что она не дирижирует, а танцует у пульта страстный мексиканский танец. Даже исполненная «Кампусом» увертюра Бетховена «Леонора № 3» была далека от привычного классического прочтения. «Леонора» под соусом чили» – пошутил присутствующий на концерте заместитель программного директора радио «Орфей» по трансляционно-концертной деятельности Роман Берченко.

Академический снобизм, присущий ряду знатоков классической музыки, был безоговорочно побеждён открытостью, искренностью, даже можно сказать, детской непосредственностью музыкантов Федерального молодёжного оркестра во главе с Алондрой де ла Парра. Апофеозом вечера стали жаркие (опять жаркие!) объятия прямо на сцене и оркестрантов, и солистов под нескончаемые овации публики.

Раз Бетховенский фестиваль «взял курс» на революции, без музыкантов из России никак нельзя было обойтись. Ещё перед началом фестиваля Ника Вагнер обещала, что «Бетховенфест-2016 будет иметь ярко выраженный русский акцент». И здесь, безусловно, задавали тон уральцы – артисты Уральского симфонического хора и Уральского филармонического оркестра из Екатеринбурга. В отличие от юной мексиканки Алондры, ими руководил настоящий аксакал – умудрённый опытом Дмитрий Лисс. Девиз концерта: «Революция и современность». В программе: фрагменты музыки балета «Творения Прометея» Бетховена, «Прометей» («Поэма огня») Скрябина и «Кантата к 20-летию Октября» Прокофьева.

Эта программа была уже апробирована на открытии филармонического сезона в Екатеринбурге и имела большой успех. Теперь уже немецкой публике пришлось на себе испытать не только масштаб и мистериальность скрябинской «стихии огня» (партию фортепиано в «Прометее» блестяще исполнил Андрей Коробейников), но и в буквальном смысле слова быть оглушённой прокофьевским «шумом революции»: треском канонады, неожиданно вклинивающейся в музыкальное полотно речью оратора, усиленной микрофоном-репродуктором, наконец, мощью единого слаженного «грохота» духовой группы, от которого закладывало уши и мурашки бежали по телу от какого-то суеверного ужаса.

Итак, Бетховенский фестиваль «набирает обороты». Вплоть до 9 октября Бонн, родной город великого Бетховена, будет буквально жить музыкой. Традиция и современность, национальное и интернациональное, искусство элитарное и массовое – всё находит своего слушателя на этом, пожалуй, одном из самых демократичных музыкальном фестивале Европы. И хочется обобщить рассказ о Бетховенфесте-2016 словами его руководителя и идейного вдохновителя Ники Вагнер: «Бетховен – это человек и музыкант, который на протяжении всей жизни абсолютно ничем себя не запятнал. Это делает его идеальным послом немецкой культуры во всём мире».

Мария ЗАЛЕССКАЯ, БОНН – МОСКВА

Леонид Куравлёв: «Значит, будем жить»

Леонид Куравлёв: «Значит, будем жить»

ТелевЕдение / Телеведение / Юбилей

Земскова Татьяна

Народный артист России Леонид Куравлёв: «К сожалению, сейчас очень модно ругать прошлое... Я очень, очень люблю то время, я его не предаю»

Фото: Сергей ИВАНОВ

Теги: Леонид Куравлёв , юбилей , интервью

Восьмого октября выдающемуся русскому артисту исполняется 80 лет

Его легко узнают на улице. Люди при встрече улыбаются. Леонид Куравлёв – актёр радостный. Жорж Милославский в фильме «Иван Васильевич меняет профессию», сантехник Борщов в «Афоне», Шура Балаганов в «Золотом телёнке», Хома Брут в гоголевском «Вие»… А первое признание принесла ему роль Паши Колокольникова в картине «Живёт такой парень». Фильм был снят в 1964 году режиссёром Василием Шукшиным. В последние годы Куравлёв живёт уединённо, не участвует в «звёздных тусовках», не мелькает на телеэкране, не даёт интервью. Но для телеканала «Культура» (и для «ЛГ», коей он многолетний подписчик) Леонид Вячеславович сделал исключение: согласился поговорить о Шукшине.

– Однажды я увидел человека, одетого необычно для студента – гимнастёрка, галифе, сапоги, Может быть, случайно в толпе? Не знаю. Но в памяти остался именно таким.

– Вы ведь вместе учились во ВГИКе?

– В 1960 году я окончил институт, а Шукшин снимал для диплома небольшой фильм «Из Лебяжьего сообщают». Помощница по актёрам видела меня в картине «Мичман Панин» и запомнила. Она и сказала Шукшину: «Появился интересный студент. Только что окончил». – «Что он окончил? – спросил Шукшин. «ВГИК». – «А, наш. Пригласите его, я на него посмотрю». Я приехал и узнал в Шукшине того самого необычного студента, одетого в гимнастёрку и сапоги. Хотя он уже был в костюме. Он утвердил меня на роль Сени Громова.

Это начало моей дружбы с Шукшиным, которая продолжилась фильмом «Живёт такой парень». Вот я сказал – «дружбы». Я осторожен в этом смысле, понимал, когда только он начинал снимать свои картины, что это за фигура – Василий Шукшин. Но сам Василий Макарович в одном из очерков написал, что мы друзья. Сам я бы не осмелился сказать: «Шукшин мой друг!» – когда ушёл Высоцкий, умер Шукшин, друзей сразу образовалось очень много… И вот «Живёт такой парень». Видимо, он своим талантливым взором прочитал во мне некую судьбу, некий характер, который ему пригодился в этой работе. Я там похож, характером похож…

– А каким было ваше детство?

– Я из рабочих-крестьян… Окраина Москвы. Рабочий люд. Хулиганы. У меня нет даже фотографий того периода. Всё было окружено бедностью, погружено в бедность. Причём я ведь жил у тётки Нади, родной сестры моей мамы. Мама была арестована по известной 58-й статье сразу после начала войны. По профессии она дамский парикмахер. Наверное, в назидание тем, кто любил языком чесать. Хотя она была как раз молчаливой… Её сослали в Караганду. И она там работала на металлургическом заводе. Женщина-то! После того как отработала там пять лет, она не имела права жить в Москве, её послали на Кольский полуостров. Посёлок Зашеек. Деревообрабатывающий завод на красивом озере Имандра. Там я провёл около года, учился в 5-м классе. Потом опять вернулся в Москву. А вскоре вернулась и мама. Но детство – оно всегда счастливое, даже такое, какое у меня было.

– А вы мечтали стать именно актёром?

– Да нет… Я, заканчивая десятилетку, учился в очень талантливом классе. У нас было семь медалистов – золотых и серебряных. Но в семье, как известно, не без урода. У меня с математикой было очень плохо. При словах «синус», «косинус» я мог потерять сознание. А все говорили: «Я пойду туда, я пойду сюда», – класс был очень успешным. А я что? А я куда? А я зачем родился, для чего?

Моя двоюродная сестра поступала во ВГИК. Мы жили все вместе в коммуналке. Увидев мои муки, она сказала: «Иди во ВГИК, там никакой математики. Прочитаешь стихотворение какое-нибудь, прозу, басню Крылова». Я догадался не читать «Ворону и лисицу», потому что эту басню читали через одного. Ну сколько можно! У Крылова примерно 220 басен. Есть такая басня «Слон в случае». И вот я её и читал. И ещё – «Бабий бунт» из «Поднятой целины» Шолохова и отрывок из поэмы «Хорошо» Маяковского. И дошёл до третьего тура, а дальше меня не пустили.

Но ко мне подошёл один из членов комиссии и сказал: «Приходите на следующий год. Что-то в вас есть, я это чувствую». Я пошёл работать на фабрику ёлочных украшений и линз для объективов, а когда снова пришёл во ВГИК, попал к Борису Владимировичу Бибикову. Человек МХАТа, он набирал курс, который я и окончил.

Но возвращаясь к Шукшину… Он много расспрашивал про мою жизнь, приглашал в соавторство тебя, актёра, человека. «Вот приехал сейчас ко мне на репетицию, – говорил он, – обратил внимание в автобусе на кого-то? Расскажи». О каждом из нас он мог написать рассказ, прибавив, может быть, свою фантазию.

– Случались ли какие-то размолвки, конфликты в работе с Шукшиным?

– Однажды Шукшин позвонил и сказал, что есть сценарий для меня, главная роль. «Приезжай на студию Горького». Приехал, сценарий – «Печки-лавочки». Догадался спросить почему-то: «А не будет ли это продолжением фильма «Живёт такой парень», мол, главный герой – это повзрослевший Паша Колокольников?» А он говорит: «Ну и что? Это наша тема. Мы её продолжим и будем разговаривать со зрителем». Но деталь такая: вручая мне сценарий, он сказал: «Ты же знаешь, как я быстро снимаю. Нигде больше ты занять себя не должен». И вдруг буквально берёт меня за руку и как младенца ведёт в кабинет к Бритикову, директору студии, и говорит: «Вот мой Иван. Только скажите ему, чтобы он нигде больше не снимался». Бритиков говорит: «Понял?». Я говорю: «Понял». А у меня уже были предложения… Говорухин, роль – Робинзон Крузо. Я сразу не поверил: «Какой Робинзон Крузо? Только Колокольников! Только Балаганов Шура!» Я задумался и пришёл к выводу, что надо играть разные роли, звать на помощь перевоплощение. И решил, что не буду сниматься в «Печках-лавочках». Но моя ошибка была в том, что я не позвонил Шукшину. Надо было сразу это сделать, а я промедлил.

И вот иду по студии Горького. Длинный коридор. И навстречу мне идёт человек – фигура такая расплывчатая, свет контровой. Но по походке узнаю Шукшина. Сердце моё заболело. Встречаемся, как на дуэли. Левым боком он облокотился на стенку, правую руку спрятал в карман, сощурил глаза, лицо задеревенело, заходили знаменитые шукшинские желваки по лицу. В это время он меня ненавидел: «Ну что же ты мне, б…, под самый дых-то дал?» Я стал себя спасать: «Подожди, Вася. Ты неправ. Ты написал сценарий, очень долго думал об Иване, главном герое. Тебе он знаком от и до, до кончиков ногтей, до поворота головы, знаком тебе в каждом жесте… Какой Куравлёв сможет сыграть твоего Ивана? Играй сам!» Он как-то обвёл меня взглядом. Его осенило: «Да». Я говорю: «Конечно, да, Вася! Ты прекрасный актёр. Это же не комплимент. Ты это знаешь сам». Оттаял, совсем оттаял Шукшин. Улыбнулся. И мы расстались как друзья.

Я горжусь тем, что подарил зрителям живого Шукшина в роли Ивана в «Печках-лавочках». Последний кадр в этом фильме. Помните его? Теперь это – памятник на горе Пикет.

Шукшин – необычная фигура в истории русского искусства. Он не только режиссёр со своим языком, который нельзя ни с кем спутать. Неохватная фигура – человек будущего. Он ещё не расшифрован по-настоящему. Эта его дикая, сумасшедшая любовь к народу, к нации, причастность к ней… Он страдал очень. Страдал за народ. Он – нерв. Ему и была предназначена, видно, из-за этого, короткая жизнь.

– А в фильме о Степане Разине вы ведь тоже должны были играть одну из главных ролей?

– Помните, Пашка Колокольников всё время подпевает самому себе песню о Разине: «И за борт её бросает в набежавшую волну»?.. «Живёт такой парень» – росточек такой зелёненький, который пробился сквозь асфальт… Это мечта Шукшина – поднаторев, снимать фильм о Разине. Я должен был играть есаула Ларьку. Встретились на «Мосфильме». «Здорово». – «Здорово». – «Как жизнь? Как что?» И вдруг я задал вопрос Шукшину: «Вася, а кто такой Ларька? Кого играть?» Он несколько задумался, потом ответил: «А играй Берию при Сталине, вот кто такой Ларька. Всей душой в своём хозяине». Эта роль была настолько разнообразной – он и добрый, он и жестокий. Каждая черта очень ярко была представлена. Там всё в одном человеке, всё сошлось, и на очень сильном градусе. На очень сильном. Но… судьба распорядилась так, что Шукшину не удалось снять этот фильм. Ранняя смерть, ранняя погибель… Ах, какой был бы фильм!..

– И ваша судьба дальнейшая, судьба артиста Леонида Куравлёва, уже после работы с Шукшиным?..

– С лёгкой руки Шукшина я стал очень много сниматься, он как бы предложил меня режиссёрскому сообществу: «Обратите внимание на этого артиста – Куравлёв его фамилия. Может быть, вам он пригодится». И на меня обратили внимание. Швейцер, Гайдай. Татьяна Михайловна Лиознова, Панфилов, мой «Афоня» у Данелии.

Светлый период, когда я снимался у Гайдая в фильме «Иван Васильевич меняет профессию». Сколько мне раз говорили простые люди на улице: мол, домой идёшь, на работе что-то не так, да и дома, приходишь, включаешь «Ивана Васильевича»… и жизнь – опять жизнь, и радуешься.

Говорят, и я всегда говорю, что вот я, да я, я снялся… Но ведь это режиссёры питали меня своим талантом, делали всякий раз талантливее, потому что вкладывали в меня свой гений. И конечно же, мои партнёры. С кем я только не снимался, с великими актёрами! Перечислять их можно долго и долго. Высоцкий, Санаев, Яковлев, Чурикова… Много, очень много. Я им тоже благодарен. Они тоже заряжали меня своим талантом.

– Вашу актёрскую судьбу можно назвать счастливой?

– К сожалению, сейчас модно ругать прошлое время. Это очень прискорбно. Получается по-предательски. Олигархи какие-то, а народ – «ватник» какой-то. Почему? Я очень, очень люблю то время, я его не предаю. Была молодость: влюблялся, учился, очень хорошо женился. Снимались замечательные картины. Это был ренессанс кинематографа. Где сейчас это?

– Как сегодня живётся Леониду Куравлёву? Чем он занимается? Что его радует?

– У меня было много предложений, и сейчас идут. Я отказываюсь. Не могу сниматься в том, что мне предлагается. Это неинтересно. По-прежнему много читаю. У меня большая библиотека. Внуки – три мужика. Степан – двенадцати лет, занимается баскетболом. Выше меня, иногда я в ужас прихожу. Средний, Фёдор, – восьми, увлекается рисованием и спортом – борьбой. А младшему, Гришеньке, – пять. Очень живой, очень сообразительный. Очень быстрый на мысли, очень забавный. Они-то меня и держат на поверхности. У меня умерла жена, мне очень грустно бывает, очень грустно…

Но жизнь продолжается. Есть для чего жить. Давайте жить, а? Как у Шукшина в картине «Живёт такой парень», последний кадр: «Значит, будем жить».

8 октября в 18.50 на телеканале «Культура» пройдёт программа «Острова», посвящённая Леониду Куравлёву, в которой прозвучат отрывки из этого интервью.

Хамство и провокации

Хамство и провокации

ТелевЕдение / Телеведение / Телевойна

Кондрашов Александр

Кадр из программы «Место встречи»

Теги: «Место встречи» , Андрей Норкин , СМИ , телеэфир

Скандал на канале НТВ

Либеральные СМИ негодуют: скандал на НТВ, прокремлёвский журналист затыкает рот тем, кто говорит правду о гибели «боинга» в небе Донбасса! 28 сентября ведущий программы «Место встречи» Андрей Норкин в прямом эфире оскорбил и вытолкал взашей украинского политолога Запорожского, в Сети появился короткий ролик, в котором запечатлён этот инцидент, в Союзе журналистов России осуждают поведение ведущего НТВ…

Пришлось посмотреть не только скандальный эпизод, но и всю программу целиком (она есть в Сети). Вывод такой: удивительно, что «политолога» Запорожского не вывели из студии раньше, и то, что таких хамов вообще приглашают в эфир федеральных каналов. Он достал всех своими выкриками и бесславно бежал из студии, подгоняемый ведущим под аплодисменты присутствовавшей публики. Настоящие политологи с Украины (вроде опытного демагога Вадима Карасёва) и журналисты из других стран могли высказать свою точку зрения, никто им рот не затыкал. Вот и всё, никакого скандала.

Конечно, российские эксперты говорили больше иностранных по поводу чудовищной провокации, связанной с гибелью сотен авиапассажиров, но и противоположная точка зрения прозвучала в полном объёме (Россия всегда во всём виновата, и тут никаких доказательств не требуется!). А то, что в эфир российских каналов не боятся приглашать иностранных оппонентов, говорит о том, на чьей стороне правда. Можно ли представить, чтобы российских экспертов (таких, как Игорь Коротченко или Александр Дугин) звали в эфир украинских каналов, да ещё так же регулярно, как мы Бома, Карасёва или Ковтуна? А на американские, немецкие, голландские? Нет, там в отношении России однообразно тоталитарное ду-ду. Трамп попробовал было что-то хорошее сказать о Путине, так его сразу записали в агенты Кремля. Вот вам и демократия, вот вам и свобода слова!

Против России ведётся информационная война. Уже давно. Вы помните, почему на сочинскую Олимпиаду не приехали западные лидеры? Это было до переворота в Киеве, до «русской весны». Помните? И я забыл. Нашли какой-то повод (запрет гей-пропаганды что ли?) и сейчас ищут, и находят, и, что самое мерзкое, создают. И допинговый скандал (американкам можно кушать наркотик амфетамин, а нашу Машу Шарапову отстранили за невинный мельдоний). И сирийский кризис (если американцам позволено «по ошибке» бомбить войска Асада, то почему бы им ещё и не обвинить Путина в «зверствах в Алеппо»?). И трагедия малазийского «боинга» тоже который год раскручивается. Цель очевидна: уничтожить Россию морально, окончательно расчеловечить, представить монстрами, изгоями: и государство, и народ, а потом раздавить экономически. Подчинить.

Обидно, что и у нас есть желающие, даже довольно много энтузиастов, сладострастно включающихся в антироссийские кампании.

Почему об этом не говорят?

Почему об этом не говорят?

ТелевЕдение / Телеведение / Точка зрения

Тюляков Сергей

Теги: Россия , Украина , Прибалтика , латиница , кириллица

Посмотрел на телеканале «Звезда» в цикле «Особая статья» передачу «Язык особого назначения». И рад этому.

Очень понравились отдельные выступления. Особенно когда читали текст пушкинского стихотворения «Я помню чудное мгновенье...», написанного латинскими буквами. Было смешно это слышать и одновременно приходилось возмущаться от того, как издевательски коверкали наш язык.

Один из гостей – он актёр – сказал, что специально писал немецкими буквами русские слова, чтобы достоверно играть роль немецкого оккупанта с его ужасным акцентом. Дело в том, что на Украине появляются призывы изменить украинский алфавит с кириллицы на латиницу. Мол, это ещё больше сблизит их страну с Европой! А ведущий программы добавил, что и в России слышатся призывы перевести наш алфавит на латиницу.

Выступил и бывший русскоязычный депутат латвийского парламента. Цитирую: «По латвийскому закону я как представитель власти должен был публично разговаривать со всеми, кто ко мне обращался, только на государственном языке – на латышском. Но я же русский, и почему я не должен был по любым вопросам разговаривать с русскими на русском языке?»

Кстати о латинице. Ведущий передачи напомнил, что и в дружественном нам Казахстане уже решили к 2025 году перейти на латиницу. Бесспорно, этот вопрос должен решать исключительно казахский народ. Но решать его необходимо спокойно, без провокационного сопровождения! Однако не обошлось и без явно русофобских публичных заявлений…

На этой передаче цитировали слова одного казахского публициста: «Мы должны обязательно перейти с кириллицы на латиницу. Для меня кириллица – как проклятое клеймо русского колониализма». Я бы напомнил публицисту про трагическую судьбу восточных казахов, которых в начале XVIII века беспощадно и поголовно истребляли джунгары, а потом и войска китайского императора. Кто их спасал? Русские. Казахи находили спасение у казачьих станиц и военных поселениях Южной Сибири. А потом большая часть этой русской территории вошла в состав Казахской ССР.

В XIX веке казахи, уйгуры и другие мусульманские народы китайского Восточного Туркестана (Синьцзяна) массово прибывали в российский Туркестан. В Китае их притесняли и насильственно ассимилировали.

Очень жаль, что на этой передаче не вспоминали и про это!

В европейских странах, кроме Украины и Прибалтики, язык любого коренного народа численностью не менее 25% от всего населения (и даже с ещё меньшим числом) имеет статус второго государственного. В Швейцарии – четыре, а в Бельгии и Люксембурге – три государственных языка. В Ирландии и Финляндии вторым таким языком является язык бывших колонизаторов, соответственно англичан и шведов. Статус региональных языков имеется почти во всех странах Европы.

А если «Украина – це Европа», как заявляют в Верховной раде, то почему нет в этой стране хотя бы регионального статуса для других её коренных народов? Прежде всего – для русских, а также венгров и других. Ведь эти народы компактно проживают там сотни лет.

Что мне не понравилось в этой передаче? В ней не отметили, что русские на Украине – такие же её коренные жители, как и украинцы. А это очень важный аргумент, чтобы требовать для русского языка статус второго государственного.

Точно так же русские и белорусы являются коренными жителями одного исторического района Латвии. Речь идёт о городе Даугавпилсе и окружающем его крае. На этой земле кривичи – славянские предки русских и белорусов – ещё в Средние века проживали в тесном соседстве с латгалами (восточными латышами). Перед нашествием немецких рыцарей в начале XIII века эти земли одно время входили в состав русского Полоцкого княжества. Потом этот край перешёл на долгие годы к Ливонскому ордену, а потом к полякам. Город имел ранее и русские названия: Борисоглебск (XVII век) и Двинск (с 1898 года).

По переписи населения 1898 года, в городе Двинске (ныне Даугавпилс) проживало 69 тыс. жителей, в том числе евреев – 30 тыс., русских – 19 тыс., а латгалов – 1,3 тыс. Сегодня в этом городе русских и других русскоязычных жителей – 70%. Поэтому русский язык может и должен быть региональным в этом крае.

Сделаем сравнение. В Италии есть автономная провинция с немецкоязычным населением (тирольцы). Этот край ранее входил в состав Австро-Венгрии. Там немецкий язык – региональный. В местных городах надписей на немецком языке больше, чем на итальянском. Так вот Италия – «це Европа». И Румыния – «це Европа», в ней также есть немецкоязычная автономная область (в Трансильвании). А рядом с немецкой – и венгерская автономия.

На этой передаче появился и польский публицист Якоб Корейба. Этого спесивого клеветника на любую Россию: царскую, советскую и современную – часто приглашали на свои передачи Владимир Соловьёв и Роман Бабаян. А тут он отреагировал на требование русских жителей Даугавпилса не закрывать там русские школы так: «Если не нравится жить в Латвии, то тогда – «чемодан, вокзал, Россия». Странно, что таких русоненавистников зовут в российский эфир.

Тупик имени Алексея Германа

Тупик имени Алексея Германа

ТелевЕдение / Телеведение / А вы смотрели?

Кондрашов Александр

Сцена из фильма Алексея Германа «Трудно быть богом»

Теги: Алексей Герман , премьера , «Трудно быть богом» , фильмография

Долгожданная премьера удивила многих

Его принято называть великим. Да, «Проверка на дорогах», где замечательно играли Ролан Быков, Владимир Заманский, Олег Борисов, – сильный фильм. «Двадцать дней без войны» – тоже, там много достоверного, но и проступили противоречия германовского гиперреализма. Да, в его фильмах правда в мельчайших деталях: хороша Гурченко, гениально сыграл свой эпизод Алексей Петренко, но была неправда в главном. Ну не подходил тогда уже вышедший из призывного возраста Юрий Никулин к роли Лопатина, никак не подходил. Какой-то авторский произвол был в этом назначении на роль. «Мой друг Иван Лапшин» – вопросов возникло ещё больше. Знающие люди были недовольны тем, что автор в ситуацию 30-х годов (война в Испании и т.д.) поместил беспросветные реалии двадцатых. Да и о чём этот фильм? О суровых буднях милиции, о страданиях интеллигенции? Потом «Хрусталёв, машину!». Тоже о чём? Об ужасах сталинизма, изнасиловавшего страну? Но на это с физиологическими подробностями «изнасилование» смотреть было трудно, даже любя Германа.

И наконец, очень долго ожидаемый венец творчества Алексея Юрьевича – «Трудно быть богом». Тут автор не восхищал точными деталями времени, эпохи, страны, тем более что никто не помнит инопланетного средневековья. Перевод с неизвестного. Картина не маслом, а грязью, приправленной фекалиями.

Признаюсь, в кинотеатре выдержал меньше часа. Затошнило. И вот, спасибо «Культуре», 1 октября появилась возможность досмотреть. Но опять не смог, потому слово известному музыканту, ещё более известному в качестве блогера – Юрию Лозе, который фильм посмотрел и написал в Фейсбуке следующее:

«Я всегда считал и продолжаю считать Алексея Германа-старшего большим и самобытным режиссёром. Однако, как мне показалось, мы с ним читали разные варианты романа братьев Стругацких. Тот мир, который в доставшемся мне варианте пытался изменить благородный дон Румата, я хотел изменить вместе с ним. А тот мир, который создал Герман, мне захотелось уничтожить до основания, включая всех положительных главных героев.

Можете считать меня кем угодно, но мне не понравилась работа всей съёмочной группы: и звукорежиссёра, и оператора и, конечно же, сценариста. Почему? Да потому что перенасыщая фонограмму посторонними шумами, можно убить основной голос, перенасыщая кадр говном и грязью, можно убить всю картинку в целом, перенасыщая повествование кучей абсолютно ненужных второстепенных деталей, можно убить сюжет и смысл всей постановки. Что и было «героически» исполнено.

Теперь остаётся понять – зачем?..»

Древние говорили: «О мёртвых либо хорошо, либо ничего кроме правды». Да, Алексей Юрьевич был необыкновенно талантлив, но то, что он делал последние годы, начиная с «Хрусталёв, машину!», доступно немногим. Остальным не нужно. Проверка показала, что дорога, выбранная режиссёром, привела его в тупик.

Теневая фигура

Теневая фигура

Общество / Гуманитарий / К доске!

Попов Вадим

Теги: проблемы образования , реформа , общество

Откуда есть пошла вариативность

В России привыкли связывать проблемы в образовательной сфере с фигурой профильного министра. Долгое время мишенью для критики выступал Фурсенко, позже – Ливанов. Им адресовались претензии, их увольнения требовали. В обществе сложился стереотип, за которым приверженцы теории заговора могли бы усмотреть изощрённую психологическую манипуляцию. Ведь дискуссия о первопричинах кризиса была, по сути, подменена «персональным делами» тех, кто лишь внедрял вполне определённую концепцию. Кого же считать настоящей движущей силой, идеологом «образовательной реформы» в постсоветской России?

Если говорить о некой символической фигуре, характеризующей нынешний упадок образования, перед нами предстаёт вовсе не образ эффективного менеджера, холодного и расчётливого. Ретроспективный взгляд возвращает нас к временам перестройки, когда на телеэкранах и в газетах возникла поистине романтическая личность. Страна отрекалась от тоталитарного прошлого, и в рамках этой кампании как нельзя кстати оказался красноречивый психолог, рассуждающий о гуманизме и одарённых детях. Власть судорожно пыталась понравиться, предъявить «человеческое лицо» социализма. Так на должности главного психолога Гособразования СССР возник выдающийся антисоветчик Александр Григорьевич Асмолов (на фото) . Политическая ориентация Асмолова имела решающее значение для будущего отечественного образования. Именно болезненно-эмоциональное неприятие советской системы стало своеобразным ядерным реактором, энергии которого хватило на десятилетия «реформ».

Доктор психологических наук Асмолов рассуждал об ужасах тоталитаризма без лишних академических условностей, что называется, языком плаката. Его инвективы о миллионах жертв, психологически задушенных в идеологических газовых камерах обыкновенного социализма , – яркая иллюстрация пропагандистских методов конца 80-х.

Асмолов сумел продемонстрировать изощрённый ум и в октябре 93-го. Во время кровавых событий учёный применил свои познания на практике – разработал для Ельцина «Программу первоочередных социально-психологических мер «Белый дом»:

1. Обращение патриарха к бывшим депутатам Верховного Совета, собравшимся в Белом доме, с просьбой о предотвращении войны в России, дальнейшего наращивания конфликтной ситуации.

2. Средствами массовой коммуникации создать видеоряд по схеме «обыкновенный фашизм – коммунизм – Белый дом».

Первые ходы: демонстрация фильма М. Ромма «Обыкновенный фашизм»; повтор майских плёнок с демонстрациями и жертвами.

3. Лично о спикере. Несколько раз прокрутить по телевизору программу Л. Радзиховского о Хаcбулатове.

4. Просьба к Д.С. Лихачёву с предложением о выступлении перед интеллигенцией России в данной ситуации (сегодня).

5. Провести беседу с Сергеем Адамовичем Ковалёвым: прогнозы о ситуации в Белом доме. Перед беседой несколько фотографий заставки: Ковалёв – Сахаров…

Приёмы, с помощью которых следовало обманывать население, исходили от человека, который сделал карьеру на разоблачении тоталитаризма. У Асмолова к тому времени уже сложилась репутация тонко организованного интеллигента, близкого к писательской среде и не чуждого творчеству:

Всё можно увидеть,измерить и взвесить,

Лишь Душу нельзя просчитать.

Веками бессилье психологов бесит

И ночью мешает им спать…

Оказалось, что за милой графоманией и поклонением Окуджаве скрывается мрачная и деятельная личность, явно нуждающаяся в психологической реабилитации. Выяснилось, что за образом душевного, немножко неловкого педагога-новатора прячется образцовый демагог. «Я предлагаю формулу, что не ребёнок должен готовиться к школе, а школа должна готовиться к ребёнку!» – заявлял Асмолов и делал паузу в ожидании оваций.

С 1992 по 1998 год Асмолов работает заместителем министра образования России, по сути, являясь идеологом нового курса, активно внедряя принципы «вариативности», «толерантности», «деидеологизации». Деидеологизация коснулась литературы, истории, других гуманитарных дисциплин и обернулась тотальной идеологизацией российского образования в соответствии с антисоветскими догмами.

Вот как характеризуется деятельность Асмолова на его персональном сайте (по всей видимости, это сам Асмолов рассуждает о себе в третьем лице):

«Впервые идея вариативности, как и само понятие «вариативное образование», было предложено А.Г. Асмоловым в 1991 году. В период с 1991 по 2011 год понятие «вариативное образование» прочно вошло в лексикон российского образования, закаляясь в дискуссиях со сторонниками безликого командно-административного унитарного образования и авторитарной педагогики…»

Этот приём Асмолов использует постоянно – он обязательно должен представить себя и свои идеи альтернативой тоталитарному злу.

«Дискуссия о роли школы идёт постоянно. Одни считают, что её роль – формовка личности, когда из людей делают солдат Урфина Джюса. Я же считаю, что школа должна быть институтом поддержки человечности в человеке, который помог бы индивидуальности отстаивать себя…»

С такой немудрёной аргументацией при Асмолове-замминистре школу и разрушали. Её коммерциализировали с ложным пафосом и во имя человечности. Разгром системы государственного образования, появление тысяч сомнительных «лицеев» и «университетов» проходили параллельно с воплощением ключевой асмоловской концепции – внедрением института психологов. (Сам Асмолов важнейшей своей заслугой считает «формирование запроса на практическую психологию в системе образования» ).

В результате миссия воспитания, по сути, была подменена функцией психологической помощи. Существует ли причинно-следственная связь между таким подходом и статистикой подростковых самоубийств? Сегодня Россия занимает первое место в Европе по этому показателю.

И ещё вопрос: какого качества специалистов-психологов могли подготовить коммерческие вузы 90-х? Да и вообще, насколько научно обоснована ставка на «практическую психологию»? В какой степени уместен, исторически состоятелен «культ психолога» в российской школе?

Все эти вопросы скорее для специалистов, которым ещё предстоит реанимировать «реформированное» российское образование. Обывателю остаётся обсуждать случай в школе № 57, где школьный психолог оказывал помощь девочке, подвергшейся домогательству со стороны учителя. «Я пытался сказать, – объясняет психолог, – что за его таким сексуальным запросом надо увидеть и чисто человеческий. И гораздо легче будет ввести их отношения в нормальное русло, и естественно, полностью отказывая ему в этих домогательствах, попробовать ответить на его чисто человеческий запрос. Запрос о человеческом внимании, о дружбе…»

Асмолов утверждает: «По сути, практическая психология замахнулась на роль социального архитектора доктрины либерального вариативного образования, превращения образования в институт социализации индивидуальности». Получается, что «интересы индивидуальности» – главное?

Очевидно, что для Асмолова «коллективизм», да и «соборность» – категории глубоко чуждые. В советском опыте он видит «пугающую логику «культуры полезности», где человек рождается не просто так, а для чего-то, ради выполнения тех или иных общественных функций…» А что, общественные интересы, защита Родины, самопожертвование отменены учением о «практической психологии»?

Конечно, забота об одарённых детях необходима, безусловно, ребёнок вправе рассчитывать на индивидуальный подход, несомненно, инклюзивное образование гуманистично. Но, может быть, ещё стоит подумать о большинстве – обычных детях из обычных семей?

«С девяностых годов, – говорит Асмолов, – мы поддерживали появление лицеев, гимназий и предлагали даже называть подобные заведения «школьными лабораториями». Всё это появлялось. И есть много удивительных сильных школ, где одарённый ребёнок начинается с одарённого учителя, где ребёнку даётся возможность самореализации, где на него не идёт каток формальности…»

И сразу представляешь 57-ю московскую. А вот сельскую, провинциальную школу почему-то представить трудно. Столичный учёный из хорошей семьи ориентирован на свой круг, где читают писателей Стругацких, почитают философа Мамардашвили, восхищаются гением психолога Выготского. Дети большинства в асмоловской концепции теряются где-то в неохваченном пространстве между вундеркиндами и аутистами. Асмолов встревожен: отказ от вариативности сулит им судьбу солдат Урфина Джюса.

Вспоминая себя в конце 80-х, Асмолов с фирменной патетичностью заявляет: «Я сравниваю тот период с путём на Голгофу» . Однако сегодня Александра Григорьевича трудно назвать жертвой. Он спокойно работает, заведует кафедрой в МГУ, возглавляет Федеральный институт развития образования. То есть готовит кадры, формирует образ будущего. Разумеется, основанного на ценностях «либерального образования» по-асмоловски. Тут – никакой вариативности.

По городу со словарём

По городу со словарём

Общество / Гуманитарий / Язык мой - враг мой?

Мазурова Людмила

Теги: Закон «О государственном языке РФ» , русский язык

Кто заставит работать закон?

Закон «О государственном языке РФ» был принят ещё 11 лет назад, однако сказать, что он заработал, трудно. В рекламе, витринах магазинов, на вывесках и щитах на улицах наших городов по-прежнему каша из кириллицы и латиницы. А может быть, закон всё это и не запрещает? Увы, именно так.

Судя по закону, государственный язык подлежит обязательному использованию в государственных и муниципальных организациях, в организациях любых форм собственности, делопроизводстве, судопроизводстве, СМИ, театрах и кинозалах и в рекламе. Исключения – фирменные наименования, товарные знаки, знаки обслуживания. То есть получается, что огромная надпись «Maserati» на старинном доме у памятника первопечатнику Фёдорову вполне законна. Как и «Luxury Nikol'skaya Plaza» на Никольской. Фирменное наименование ведь. Ну а красующееся практически в каждой витрине слово «Sale» теми, кто обязан следить за выполнением закона, видимо, воспринимается как знак обслуживания («индивидуализации услуг, оказываемых возмездно другим лицам»). Во всяком случае, примеры, когда торговцев заставляли менять «Sale» на «Распродажу», ничтожны.

Правда, многие слово «Plazа» начали всё же писать кириллицей – «Плаза». Этакая ловушка для лохов, которые думают, что идут за покупками во дворец, а на самом деле платят втридорога за покупки всего-навсего на рынке (слово «Plaza» переводится как «рыночная площадь»).

Честно говоря, английские слова, написанные кириллицей, лично меня иногда раздражают даже больше, чем латиница. Указатель на Ильинском шоссе в Подмосковье – «Прайд велнес клуб». Видимо, речь идёт о каком-то женском фитнес-клубе, в котором три льва (массажист, тренер и инструктор) ублажают тела клиенток. Неужели в этот клуб кто-то ходит? Только если какие-нибудь неожиданно разбогатевшие маньки, никогда не заглядывавшие в словари. Впрочем, почему и те же маньки должны ходить по российскому городу с англо-русским словарём?

Закон «О государственном языке РФ» есть, но плазы с прайдами никуда не делись. Возмущаться на кухнях и терпеть? Получается, что так…

New Collection дурновкусия

New Collection дурновкусия

Общество / Гуманитарий

Теги: русский язык , употребление , слова , культура

Когда же мы избавимся от смеси французского с нижегородским?

Роман ДОЩИНСКИЙ, председатель исполкома Ассоциации учителей литературы и русского языка:

– Посмотрите на названия наших кафе, магазинов… Это и создаёт ту самую языковую среду для ребёнка. Он видит искажённые облики слов, где латиница перемешана с кириллицей. Нужно в законе о государственном языке прописать, что такое государственный язык, кто несёт за него ответственность, должна ли за это быть, возможно, административная ответственность.

Торговый центр. Что ни витрина – то пример необоснованного употребления иностранных слов. New Collection – на английском. Сообщить покупателям о том, что в магазине обновился модельный ряд, можно было бы и на родном языке. В название ещё одного – «Комfорт» – шпионски прокралась латинская F. Зачем? Самое популярное – надпись «Sale». В русском языке – «скидки» или «распродажа», но про этот вариант предприниматели словно забыли.

Многие недооценивают роль языкового сознания, как оно может влиять на человека, особенно на формирующегося человека. Потому что речь идёт в первую очередь, конечно, о детях, о подростках, о тех, кто ещё не владеет русской речью в полной мере.

Анатолий АНТОНОВ, заведующий кафедрой социологии семьи и демографии факультета социологии МГУ:

– Вся реклама на иностранных языках – это чудовищное низкопоклонство перед иностранщиной. Ринувшиеся в бизнес и в чиновничью карьеру молодые люди (новоиспечённые менеджеры-приказчики всех сортов, жертвы ЕГЭ-интеллекта) компенсируют свою вузовскую малограмотность показушной принадлежностью к Европе.

Как профессор борюсь с разгулом калек с английского и других языков среди студентов. Скоро начнут и матом ругаться «по-аглицки», и это точно будет конец русской культуры. Двумя руками «за» предложение Ассоциации учителей литературы и русского языка создать в России лингвистическую полицию для защиты от засилья иностранных слов.

Во Франции, например, существует закон, который предписывает, сколько заимствованных слов может быть, допустим, в песнях. Во французской прессе и вовсе не встретишь искусственных заимствований. Подобные инспекции есть в Эстонии и в Латвии.

Мы слишком заигрались с подражательством, уверенные, что наш язык всё стерпит. Нет. Экология языка тоже не безгранична. Её надо охранять от варваров. Проблема не так проста, как может показаться. Это, если хотите, и часть национальной безопасности. Любовь к родному языку – важная составляющая национального самосознания. Зачем нам суррогатные заменители, если наш оригинальный язык – один из самых красивых в мире?!

Ирина КРАЕВА, писатель, кандидат филологических наук:

– Напомню. Слова «грамота», «ябеда», «кнут» и многие-многие другие, которые нам кажутся исконно русскими, на самом деле заимствованы из других языков. Представить язык «стерильным», без заимствований, практически невозможно. Если вдруг запретить все иностранные слова, которые приходят к нам из самых разных быстро развивающихся отраслей, то многие специалисты просто «онемеют».

Другое дело – вывески, реклама, прочая публичная информация, лингвистическая «оболочка» наших городов и посёлков. Здесь множество перекосов, когда русские слова без всякой надобности заменяются иностранными, или в них вторгаются латинские буквы. Конечно, подобное дурновкусие следует ограничить. Может быть, для начала подумать о внесении необходимых поправок в Закон о государственном языке? Возложить функции контроля за содержание рекламы и вывесок прежде всего на городские и областные администрации?

Например, при департаментах градостроительного развития (чаще всего они и дают разрешения на рекламу) создать рабочие группы (комитеты или советы), в которые вошли бы не только чиновники, но и лингвисты, представители широких кругов общественности. Мне кажется, такие структуры могли бы не только проводить необходимую лингвистическую экспертизу, выявлять факты нарушений закона и сигнализировать о них в администрацию (после чего и будут приниматься соответствующие меры), но и разрабатывать и проводить самые различные акции во славу чистоты нашего языка. Только карательными методами чистоты языковой среды не добиться. Необходимо создавать атмосферу всеобщего уважения к русскому языку.

В услужении у подонков

В услужении у подонков

Политика / Истфакт / Скандал

Славин Алексей

29 сентября 1941 года начались расстрелы в киевском Бабьем Яру

Теги: Бабий Яр , преступление , фашизм , конфликт , трагедия

Украинские политики и даже глава местных еврейских общин пытаются обелить преступления оуновцев

28 сентября президент Израиля Реувен Ривлин выступил в Верховной раде Украины. Повод для визита был трагический: 75 лет расстрела киевских евреев в Бабьем Яре. Все ждали общих слов о «вечной скорби», о «никогда больше», о «дружбе между народами», а он возьми да и скажи правду.

«Около 1,5 миллиона евреев были убиты на территории современной Украины во время Второй мировой войны: в Бабьем Яре и во многих других местах. Их расстреливали в лесах, возле яров, сталкивали в братские могилы. Многими пособниками преступлений были украинцы. Среди них особенно выделялись бойцы ОУН, которые издевались над евреями, убивали их и во многих случаях выдавали немцам» .

Отметьте: довольно мягко сказал. Назвал пособниками. Не инициаторами, не исполнителями, не вдохновителями. Хотя и эти слова вполне были бы применимы для того масштаба преступлений.

Что тут поднялось!

Первым взвился Богдан Червак – начальник возрождённой и героизированной в «незалежной» ОУН (Организация украинских националистов, запрещена в России). Этот персонаж ныне – заместитель главы Госкомитета телевидения и радиовещания Украины.

«То, что сделал президент Государства Израиль в украинском парламенте, можно трактовать однозначно – плевок в душу украинцам. Обвинить ОУН в холокосте, и ещё во время парламентских слушаний по случаю 75-й годовщины трагедии Бабьего Яра, – это унизить украинскую нацию». А потом этот персонаж вульгарно нахамил главе государства, предложив представителям еврейской общины Украины пояснить президенту Израиля, что непристойно и стыдно читать российские газеты, смотреть российское телевидение.

Попеняла Ривлину и первый вице-спикер Верховной рады Ирина Геращенко: «Жаль, что некоторые руководители современных стран до сих пор пользуются штампами советской пропаганды».

Вставил свои три копейки депутат Олег Ляшко: «Выступление Ривлина унижает украинцев, поэтому я призываю президента Израиля извиниться перед нашим государством и нашим народом».

При этом он устыдил всех остальных депутатов Рады, да и президента с министрами, что они все промолчали, а не полезли, как это не раз делал сам Ляшко, на трибуну бить морду оратору.

За что именно извиняться – Ляшко не пояснил.

Это сделал директор Украинского института национальной памяти Владимир Вятрович (бывший советник главы СБУ):

«К сожалению, президент Израиля в своём выступлении в украинском парламенте повторил советский миф об участии ОУН в холокосте… Чествование жертв Бабьего Яра было бы более искренним без использования мифов тех, кто стирал память о них».

А ещё Вятрович сказал: «Среди тех, которые убивали или помогали совершать убийства, были члены местной полиции, которую иногда называют украинской. Но не все из них принимали в этом участие, и не все убийцы были членами этой полиции».

Поняли? Далее. «Среди украинцев – служащих полиции были члены ОУН. Но не все члены полиции были оуновцами и не все оуновцы были полицаями. Среди оуновцев, которые были в полиции, были те, кто участвовал в убийствах евреев. Но не все оуновцы-полицейские делали это». Короче: начальник национальной памяти призвал не делать необоснованных обобщений, поскольку их участие «в акциях» не было массовым.

Насчёт обобщений и массовости – один факт. Ликвидация еврейского гетто на Западной Волыни осенью 1942 года – а это расстрел 150 тысяч человек – была выполнена силами 1400 немецких солдат и 12 тысяч украинских полицейских. Общее же число только полицаев – это около 300 тысяч. Размах коллаборационизма был ошеломляющим…

Словесные танцы нынешней украинской номенклатуры на костях выглядят, бесспорно, омерзительно. Однако всех перещеголял председатель Ассоциации еврейских организаций и общин Украины Иосиф Зисельс, которому зверства нацистов и их прихлебателей должны бы, казалось, душу жечь.

Поначалу он предположил, что Ривлин попросту сбрендил. «Я сам хочу понять, что это: головотяпство, невнимание? С нами не советовались, хотя посол с нами в хороших отношениях. Я хочу понять: это просто старческое слабоумие или это сознательная акция? Может, они перед Россией хотят отличиться?» – съязвил Зисельс.

«Я не могу с ним (Ривлиным. – Авт. ) согласиться. Он человек преклонного возраста. Он несёт на себе стереотипы прошлого, историографию, которая на сегодня не считается объективной. Он воспитан на советской историографии. Израиль – по крайней мере, старшее поколение – до сих пор живёт под её влиянием», – заявил Зисельс в эфире «Громадського радіо».

«Этот стереотип не предполагает доказательств, будто бы все это знают. Нет, не все это знают. Я, например, не доверяю тому, что не подтверждено достоверными архивными документами», – подчеркнул Зисельс.

Вот как? Значит, тысячи свидетельств, собранных в «Чёрной книге» по горячим следам преступлений, вымысел? А документы Государственной комиссии по нацистским преступлениям – тоже вымысел? А показания десятков тысяч украинских полицаев – тоже? А протоколы немецких судов? А книга «Бабий Яр», написанная киевлянином Анатолием Кузнецовым, – свидетелем трагедии?

Оправдывая оуновцев, Зисельс напомнил о поездке в 2007 году в Израиль президента Украины Виктора Ющенко. По словам Зисельса, украинские гости попросили показать документы, свидетельствующие о причастности Романа Шухевича к преступлениям против евреев. Представители «Яд ва-Шем» ответили, что таких документов у них нет, отмечает Зисельс.

А это уже вообще чистое враньё.

19 марта 2008 года на сайте мемориального комплекса «Яд ва-Шем» его руководитель Йосеф (Томи) Лапид заявил, что «опирался на научное исследование, указывающее на глубокую и интенсивную связь между батальоном «Нахтигаль» во главе с Романом Шухевичем и немецкими властями, и также между батальоном «Нахтигаль» под командованием Шухевича и погромом во Львове в июле 1941-го, унёсшим жизни приблизительно 4000 евреев».

«Нельзя навешивать стерео­типные ярлыки на ОУН и УПА, которые боролись в первую очередь за независимость Украины», – говорит Зисельс.

Да? А как же заявление Ярослава Стецько, лидера и главного идеолога ОУН, который писал немецкому руководству: «…я тем не менее отдаю себе отчёт в неизменно вредной и враждебной роли жидов, которые помогают Москве закрепостить Украину. Поэтому я стою на позиции уничтожения жидов и целесообразности перенесения на Украину немецких методов уничтожения жидовства и исключаю их ассимиляцию».

Для чего всё это? Ответ даёт сам Зисельс. «Сейчас выросла новая генерация историков, которая пишет историю, работая не со стереотипами, а с документами. Они пишут историю для того поколения украинцев, которое сейчас является детьми. Я благодарен им за это».

Этим всё сказано.

Есть и ещё одна причина. Любыми способами обелить бандеровских убийц, уже ставших идео­логической основой режима. Ибо нужно выглядеть поприличнее в глазах американцев и европейцев, избегающих прямых нацистских аналогий: они жутко боятся замараться, откровенно братаясь с покровителями нацио­налистических зверств. А коли зверств оуновцев не было, как утверждает Зисельс, то и ладно…

Как еврейский общественный деятель, наряду с депутатами и «новыми историками», Зисельс тут очень кстати. Он услужливо переиначивает историю в угоду подонкам.

Похоже, что сам он им служит давно и верно.

Алексей СЛАВИН, собкор «ЛГ», БЕРЛИН

Флоренция. Вид с холма

Флоренция. Вид с холмаГлава V

Литература / Однажды с Алисой Даншох

Даншох Алиса

Екатерина Медичи

Теги: Алиса Даншох

Флорентийские цветы жизни

Глава, в которой Флоренция занялась разведением редких человеческих экземпляров, улучшением породы некоторых из них и выборочным устройством их судеб

Однажды всё тайное становится явным, поэтому неудивительно, что все и всяк обсуждали связь Флоренции с Медичи. Фло не обращала внимания на сплетни:

– Пусть говорят, всё равно толком они ничего не знают. Брачного контракта никто не видел и никогда не увидит.

Даже наместник Бога на земле не догадывался об истинных взаимоотношениях этих двоих, о чём свидетельствуют его слова, сказанные в ответ на замечание: «Как жаль, что у Флоренции нет мужа!» Имея в виду Медичи, папа многозначительно произнес:

– Да, зато у неё есть любовник.

Козимо и Флоренция обошлись без благословения папы Пия II. Возможно, они напрямую испросили согласия у Всевышнего. Во всяком случае, Козимо всю жизнь платил Богу проценты со своих доходов в виде церквей и алтарей. В шутку он говорил, что никогда ему не удавалось так потратиться во славу Господа, чтобы вписать его в книгу должников. Мудрость и предвидение Козимо подсказывали ему, что имя Медичи люди могут и забыть, а здания, которые он построил, останутся навечно, потому что Донателло и Брунеллески обладали даром бессмертия.

Фло разделяла взгляды своего морганатического супруга и всячески ему помогала во всех его начинаниях. По существу, она сделала его королём, хотя он так и не назывался, ибо республика продолжала существовать и процветать благодаря его стараниям. Но это он решал вопросы войны и мира, это он следил за выполнением законов и пополнением республиканской казны. Никто другой не проник так глубоко в индивидуальность города и не потратил столько сил и средств, чтобы эту индивидуальность развить, как Козимо Старший.

Фло не ошиблась с выбором мужа: под его покровительством родился и развивался город эпохи Возрождения, которым мы сегодня так восхищаемся, а она так гордится. Когда после тяжёлой болезни Козимо скончался в 1464 году, городские власти написали на простом надгробии в семейной церкви Медичи, носящей имя Сан-Лоренцо, слова, которые как нельзя более подходят этому человеку: pater patriae (отец отечества).

Но далеко не все оплакивали смерть некоронованного короля. Если так называемые народные флорентийские массы Медичи поддерживали, то аристократы и большинство очень «жирных» пополанов их ненавидели. Задыхаясь от зависти, они пытались с ними покончить, и время от времени им удавалось выдворить «безродных выскочек» из города, а их имущество разграбить. Однако всякий раз Флоренция возвращала семью Медичи, и недруги продолжали плести интриги и распускать слухи.

Все тосканцы остры на язык, а жители Флоренции в особенности, от них пощады не жди. Фло и сама за словом в карман не лезла: могла и отбрить, и отрезать, и припечатать. Тем не менее её задевало за живое бесконечное муссирование темы незнатного происхождения Медичи и внешней непородистости. Положить конец шуткам и язвительным замечаниям Фло не могла – всем рта не заткнёшь, поэтому она пошла другим путём. Отныне она решила женить всех отпрысков Медичи на знатных девицах, а особей женского пола выдавать замуж исключительно за видных аристократов.

Первый эксперимент Фло поставила на сыне Козимо Старшего Пьеро Подагрике, сосватав ему Лукрецию Торнабуони – девицу из старинной, богатой и влиятельной семьи. Результат превзошёл все ожидания: у них родился мальчик Лоренцо, ставший великим человеком и получивший прозвище Великолепный. О нём написана масса книг, и все они рассказывают о его блестящем правлении, его любви к знаниям и искусству, его вкладе в развитие науки и поэзии в Тоскане. Однако в них мало говорится о том, каким он был замечательным отцом, и сыном, и мужем, как любил он свою семью и как обожали его дети.

После кончины матери в 1482 году Лоренцо отправил 27 писем разным людям с сообщением о постигшей его утрате. «Я испытываю страшное горе, – писал он. – Потерял я не просто мать, а единственное убежище от неприятностей и вдохновительницу всех моих начинаний». Поговаривали, что великий человек никогда ничего не делал, не посоветовавшись с матерью, и что её решения часто были мудрее, чем у сына.

Лоренцо был миллионером в третьем поколении и рос как принц. Он интересовался политикой и искусством, а не торговлей и банковским делом, которым обучали его отца и деда. Внук Козимо Флоренции очень нравился; единственное, что её огорчало, – это внешность молодого человека. Был он некрасив, лишён обаяния, имел землистый цвет лица и грубый голос, а от матушки-аристократки Лукреции Торнабуони ему достался утиный нос. Однако с лица воду не пить, и стоило ему заговорить, как о его непривлекательности тут же все забывали.

Когда пришло время Лоренцо жениться, Фло, озабоченная улучшением не только родовитости своих морганатических партнёров, но и их внешних данных, отправила Лукрецию в Рим взглянуть на красавицу Клариссу Орсини, происходившую из старинного рода. В отчёте заботливой мамы о смотринах невесты мы читаем: «У девушки два больших достоинства: она высокая и белокурая…» Свадьба Клариссы и Лоренцо была исключительно пышной. Со временем в семье появились три мальчика и четыре девочки. Если девчушки были похожи на папу, то им не позавидуешь: посмертная маска Лоренцо Великолепного похожа на лицо солдата удачи – такое оно грубое, упрямое и властное. Впрочем, при подписании брачных контрактов предпочтение отдавалось деньгам и знатному происхождению, а вовсе не внешним данным. Даже на Медичи не всегда хватало «правильных» невест: чтоб была и знатной, и богатой, и просто красавицей.

Иногда в планы Фло по улучшению рода Козимо Старшего вмешивались непредвиденные обстоятельства – вечно не удовлетворённые жизнью подданные или вульгарная человеческая физиология. Взять хотя бы историю наследников Лоренцо Великолепного. Его прекрасно образованный старший сын Пьеро не справился с возложенной на него миссией. Он даже получил кличку Неудачник, лишился власти, был изгнан из города, и вся семья провела 18 лет в ссылке.

За эти без малого два десятилетия чего только не произошло! Тут и очередное вторжение французов, и правление безнравственного папы Александра VI Борджиа, и попытка его родственника бандита Чезаре Борджиа захватить власть в Италии, и бегство Микеланджело в Рим, и воцарение на некоторое время во Флоренции маньяка-реформатора и мистика Савонаролы. Пока монах-доминиканец призывал грешников покаяться, Фло скептически наблюдала за неразумным своим народом, рванувшим в церкви за раскаянием. Когда же в костёр полетели столь ценимые Флоренцией предметы роскоши, она немедленно наябедничала на доминиканца в Рим. Папа незамедлительно отреагировал на донос, по заслугам оценив критику в адрес его нравственности. И теперь уже самого Савонаролу бросили в костёр, где борец за нравственные идеалы и принял мученическую смерть.

В 1512 году Фло вернула Медичи из ссылки, и они снова стали определять жизнь города. Теперь главой семьи стал следующий сын Лоренцо Великолепного – Джованни. Увы, ненадолго, ибо в 37 лет он трансформировался в папу Льва X и передал бразды правления флорентийцами своему племяннику, которого по совету Фло, неукоснительно следившей за возвеличиванием дома Медичи, женил на французской принцессе. По причине слабого здоровья супругов их брак оказался непродолжительным: муж и жена умерли друг за другом в течение одного месяца, оставив сироткой крошечную дочь. Она, за исключением папы римского, стала единственным законным потомком Козимо Старшего.

Никто, включая саму Флоренцию, не знал, как поступить в сложившейся ситуации. Действовать надо было быстро, пока аристократические соперники с банкирами-олигархами не перехватили инициативу на поле политических сражений. Отказаться от папского престола сын Лоренцо Великолепного не мог, но и терять Флоренцию не хотел, поэтому решил править городом из Рима. Получив одобрение Фло, он послал к ней своего представителя – друга и советчика кардинала Джулио Медичи. Кардинал приходился Льву X кузеном, так как был незаконнорождённым сыном его родного дяди Джулиано, погибшего в результате заговора Пацци против Медичи в 1478 году. В тот роковой день ценой собственной жизни Джулиано спас Лоренцо от кинжала убийц. Узнав о существовании племянника, Лоренцо усыновил мальчика и воспитал его вместе со своими детьми.

Спустя 40 с лишним лет незаконнорождённый правнук Козимо Старшего вернулся в родной город правителем. Во дворце своих предков он нашёл маленькую девочку и стал трогательно заботиться об осиротевшей внучатой племяннице Катерине. К сожалению, его правление оказалось тоже непродолжительным: он вернулся в Рим, став папой Климентом VII. Вскоре к нему присоединилась и подросшая племянница. Последняя представительница старшей ветки дома Медичи получилась очень некрасивой и необаятельной, что безмерно огорчало Фло: «Бедная, бедная, как же ты нехороша собой! Однако расстраиваться не будем, я что-нибудь придумаю». И придумала: Екатерину Медичи «правильно» выдали замуж за второго сына Франциска I, и через некоторое время она стала королевой Франции и матерью трёх французских королей.

Ни у кого из мемуаристов, историков и писателей не нашлось ни единого доброго словечка о несчастной, всеми ненавидимой и нелюбимой королеве Екатерине Медичи. Ей приписывали массу недостатков, её обвиняли в неблаговидных поступках и страшных преступлениях. На самом деле бедняжка всего лишь позволила себе быть естественной, то есть истинной флорентийкой: властолюбивой, беспринципной, лицемерной, жестокой, коварной, жадной и злопамятной. Её настольной Библией стал труд соотечественника Никколо Макиавелли «II Principe» («Государь»), в котором автор безнравственно проповедовал, что цель оправдывает средства. Не обладая государственным мышлением (его не существовало в связи с отсутствием государства Италия), безоговорочно следуя указаниям Макиавелли, внучка Лоренцо Великолепного просто-напросто боролась за власть. Пренебрегая нормами морали, плетя бесконечные интриги, самозабвенно враждуя то с одними, то с другими, позволив католикам резню протестантов в Варфоломеевскую ночь, она изо всех сил держалась за государственный штурвал, нехотя разрешая своим трём мальчикам время от времени самостоятельно порулить страной.

Французы отрицательно оценили властные усилия Екатерины Медичи. В одном только отношении она оставила по себе добрую память: как и её дедушка Лоренцо Великолепный, она любила искусство, покровительствовала художникам и построила отличный дворец Тюильри. Для самой Екатерины правление закончилось полным крахом. Она похоронила трёх сыновей, вместе с которыми умерла и династия Валуа. Корона перешла к Бурбонам, и первым её на себя примерил гугенот Генрих Наваррский. Воскликнув «Париж стоит мессы!», он перешёл из протестантов в католики, подкрепив смелое решение женитьбой на сестре короля Маргарите Валуа, будущей героине восхитительного романа Александра Дюма «Королева Марго».

Брак их оказался не очень удачным и к тому же бездетным, что позволило Генриху IV развестись с дочерью Екатерины Медичи. По версии Мориса Дрюона, Марго сделалась узницей замка Шато-Гайар, где её и задушили. По другим источникам, она на целых пять лет пережила бывшего супруга. Последние годы жизни она провела в Париже, собирая вокруг себя учёных и писателей, как и положено наследнице культурных традиций, заложенных Козимо Старшим.

Расставшись с одной дамой, связанной родственными узами с домом Медичи, Генрих IV ринулся в объятия другой представительницы того же клана. Новой королевой Франции стала внучка Козимо I, всесильного великого герцога Тосканского.

Мария Медичи

Флоренция торжествовала: никогда доселе ни один из её подданных не достигал такого высокого положения. В отличие от предыдущей королевы Екатерины Медичи, Мария была хороша собой, и детки удались ей на славу. Сынок Людовик XIII правил Францией 33 года, дочь Елизавета вышла замуж за испанского короля Филиппа IV, а Генриетта-Мария – за английского Карла I. Таким образом, в десятом поколении, отсчитывая от Козимо Старшего, три главных европейских трона заняли Медичи.

К сожалению, вдовствующей королеве Марии мешали некоторые черты флорентийского характера с примесью испанской надменности высшего качества, доставшейся от родной бабки Элеоноры Толедской. Страшная ревность, чрезмерная гордость и необузданная жажда власти не способствовали её популярности среди французов. Свой жизненный путь она закончила в бедности и вдали от блестящего Парижа. С другой стороны, любовь к искусству, всегда отличавшая всех Медичи, позволила внучке Козимо I оставить парижанам добрую по себе память. Столица Франции обязана ей прекрасным Люксембургским дворцом, красивым бульваром, хорошими водопроводами и собранием картин Рубенса в Лувре.

Одновременно с работами по улучшению породы семейства Медичи Флоренция занималась разведением редких человеческих экземпляров в своём интеллектуально-художественном саду. Всё те же Медичи, обладавшие врождённым вкусом и чутьём на таланты и получившие титул меценатов, согласно брачному контракту поставляли Фло растительный материал из самых выдающихся людей их времени.

Будучи существом хорошо организованным и чётким, Флоренция серьёзно и вдумчиво подошла к новой для неё деятельности – созданию виртуального сада эпохи Возрождения. В отличие от общепринятых в Европе терминов – Раннее, Высокое и Позднее Возрождение – Фло разбила свои «культурные посадки» на Треченто (XIV век), Кватроченто (XV век) и Чинквеченто (XVI век). По мере поступления саженцев каждому обеспечивались самые благоприятные условия для творческого роста, на каждого из них заводилась учётная карточка, на основе которой впоследствии выписывался пропуск в культурно-историческое бессмертие.

Лучшими удобрениями для своих питомцев Флоренция считала деньги и известность. Она обильно поливала их флоринами, подкармливала интересными заказами, не забывая регулярно опрыскивать восторгами и признанием окружающих. От уникальных саженцев требовалось лишь одно – плодоносить, а Фло оставалось лишь бережно собирать урожай из созревших произведений искусства. В целом мире нет такой высокой концентрации шедевров, как во Флоренции. Их так много, что до сих пор всем не хватает места. Они захватили весь Старый город, ими переполнены галерея Уффици и дворец Питти, Академия и Барджелло, соборы и церкви, частные коллекции и частные дома, и… и… и… К каждому экспонату прикреплён ярлычок с названием произведения, с именем его творца, датой созревания, и на каждом стоит клеймо «Произведено во Флоренции».

Пожалуй, можно сказать, что Фло по-своему любила свои чудо-растения; во всяком случае, она была к ним очень привязана. В какой-то степени они были её детьми, – не родными, конечно, – приёмными, что не мешало ей ими гордиться, хвастаться, а иногда и ревновать.

Взять хотя бы двух столпов Ренессанса – Микеланджело и Леонардо да Винчи. Вся жизнь первого титана эпохи Возрождения тесно связана с Флоренцией, поэтому она попросту проигнорировала факт его бегства в Рим, рассудив, что старик тронулся умом. Когда же он там скончался в 1564 году, Фло отдала приказ похитить его тело и тайно перевезти в город для захоронения в церкви Санта-Кроче. Что касается Леонардо, то ему она не простила измены. Как посмел он оставить её ради Милана! Ведь это она выдала неблагодарному путёвку в вечность. Это ей, а не каким-то там герцогам Сфорца он должен был оставить «Тайную вечерю». И вовсе не Франции принадлежит «Джоконда».

Случались и другие недоразумения. Например, поэт и мыслитель Раннего Возрождения Петрарка, родившийся в Ареццо, отказался пасть в объятия Флоренции. Основанием для столь дерзкого поступка послужил факт изгнания из республики его отца. Вместе с Данте, чьим другом он был, Петрарка Старший лишился родного дома и умер в ссылке.

– Какие пустяки! – воскликнула Фло, и так как великих поэтов ей не хватало, то внесла имя возлюбленного Лауры в списки своих приёмных детей. – В конце концов, корни ваших предков, синьор Петрарка, находятся в моей земле, и ничего с вами не случится, если в вашем паспорте бессмертия будет стоять мой штамп!

Список «усыновлённых» Флоренцией гениев и просто выдающихся людей поражает до глубины души. От простого перечисления их имён у человека, даже поверхностно знакомого с историей искусств, дух захватывает, начинается сердцебиение и появляется безудержный восторг, названный психологами синдромом Стендаля. С этим списком вы, дорогой читатель, можете ознакомиться в любом справочнике, путеводителе, энциклопедии или через интернет спросить всезнайку дядю Гугла, уж он-то выдаст вам всё и ещё что-нибудь в придачу.

И всё же самым правильным будет нанести визит столице Тосканы, лично посетить экзотические сады и воочию увидеть флорентийские «цветы жизни».

Предыдущие главы опубликованы в № 25–26, 27, 37.

«ЛГ» поздравляет Алису Даншох с днём рождения! Желаем нашему любимому обозревателю новых творческих успехов и книг!

Правильный «Глаголъ»

Правильный «Глаголъ»

Литература / Литература / Поверх барьеров

Теги: литература , издательство

Чем живёт альманах с этим ярким именем? Выходящий в Париже и объединяющий самых разных – главное, чтоб русскоязычных – авторов? Об этом – разговор с его нынешним главным редактором Еленой САЛЬГЕРО.

– Не могу сказать худого о первых пяти номерах ежегодника, но новый редактор, новая метла метёт явно по-новому…

– Считаю, что о «Глаголе» в его нынешнем виде можно говорить, начиная с шестого номера. Мне кажется, теперь это меньше напоминает междусобойчик «людей, приятных во всех отношениях». Мы собираем со всего мира русскоязычных авторов, которые нам кажутся интересными. Это не обязательно даже действующие литераторы и вообще не обязательно литераторствующие люди – это люди, умеющие интересно писать. Рассказы, эссе, биографии. Фоторепортажи! Неизвестный блогер тоже может у нас попробоваться, милости просим. Приветствуются оригинальные ходы: в шестом у нас были переводы Пушкина на французский, что интересно только людям франкоговорящим. Но этого немного, все-таки у нас ориентация на русскоговорящую публику.

– А у вас есть какие-то, не хочу сказать, политические рамки, но идеологические установки? Кого возьмёте, а кого не возьмёте?

– Вот знаете, откровенно говоря, русофобию точно не возьму. Резко политизированный текст, в любую сторону, точно не возьму. В начале прошлого века в Петербурге был такой издатель Николай Шебуев. Мы о нём вспоминаем на страницах альманаха. У него был лозунг: «Вне политики, вне партий в литературе, вне кружков в искусстве, вне направлений». У него печатались Игорь Северянин, Демьян Бедный, Николай Гумилёв. Это похоже на нас. Мы стараемся не привносить в альманах ненужные дискуссии из соцсетей и тратить на это бумажное читательское время. Своих авторов я с трудом вижу за одним столом. Переругаются, передерутся. Но тексты их уживаются, рисуют картину разными красками. Наша цель – поддержать русскоязычную словесность хорошего качества.

– Где такая водится?

– У нас есть рубрика «Русские по миру». Собираем расколотое. Нам прислали несколько очерков о русскоязычной поэзии в Грузии, в Белоруссии, на Украине. Пишут люди из бывших советских республик, из диаспор в разных странах. Мы их услышим, поймём, поддержим – насколько хватит сил и средств, конечно. Стараемся избегать зауми. Мне кажется, самое страшное для издания – потерять читательский интерес. Я сама уже давно не в состоянии прочесть больше двух абзацев в очень многих «толстых» журналах, потому что вижу одни и те же фамилии, одни и те же тексты. Это плохо, это не наше. Я, к примеру, очень рада, что нашла на «Фейсбуке» соотечественницу, у которой уникальная профессия. Она делала короткие зарисовки, она читала мои статьи, мелькала у меня в ленте, она очень скромно так себя вела. Очень многие пытаются, знаете, попасться на глаза… но это не всегда удачно получается. А эта скромница в Англии ухаживает за доживающими свой век монахинями. Заметки её были настолько интересны и так прекрасно сделаны, что из них можно составить целый цикл. Конечно, мы её опубликуем.

– Вам пишут русские, которые хотят сохранить свою идентичность? Они не хотят полностью «врастать»? Они хотят таким образом поддержать связь?

– А вот не знаю, я не берусь это утверждать. Мне кажется, нет такой чёткой установки у людей вообще, чтоб сохранить во чтобы то ни стало… В них это органично. Мне кажется, что у человека, уехавшего в сознательном возрасте (даже, скажем, в 24 года, как я, например, и живу во Франции уже больше, чем я прожила в России), значительный поток общения остаётся всё-таки на родном языке. Тем более что теперь для него есть интернет, это лучше, чем перьевая ручка, – возможности колоссальные.

– Вы сами виноваты, на эту тему заговорили. Почему у вас интернет-версия – только выкладка того, что у вас есть в бумаге? Почему у вас нет ленты общения? Почему у вас нет подобия социальной сети?

– Потому что руки не дошли. Дойдут. Это людям надо. Это как после взрыва – осколки продолжают вращаться вокруг ядра. Куда бы вас ни занесло, у нас есть ядро, и вы знаете, где оно находится. Вот я это так ощущаю. Есть другие, ярые такие – категорические диссиденты. Это сформировалось когда-то, еще в 70-е годы, и было «почетной профессией», и в них это осталось намертво. Им кажется, что без диссидентства нельзя. Неприлично. Вы должны диссидентствовать, что бы ни происходило в стране. Сейчас – против Путина. Будет не Путин – против не-Путина.

– Таких и внутри России немало.

– Да, им всё будет плохо, понимаете? Политиканство такого рода мне не близко, но если человек напишет сильный рассказ, я возьму.

– Как я понял, вы можете взять материал совершенно не про Россию? Лишь бы талантливо?

– Лишь бы интересно. «Талантливо» – это опять же спорный вопрос, я, например, найду, что это талантливо, а кто-то скажет – ерунда. Я знаю одного библиографа, который пишет библиографический текст, как приключенческий роман. Вот его я буду заманивать к себе.

– А если вам детектив предложат какой-нибудь?

– Запросто. Хоть фантастику. Только короткую! Про Россию, не про Россию… Напишите мне на хорошем русском языке про Лондон, про Австралию, Новую Зеландию, Санкт-Петербург, но чтоб читателю было интересно.

Беседу вёл Владимир МАМОНТОВ

Детский технопарк

Детский технопарк

Спецпроекты ЛГ / Московский вестник / Образование

Лазарева Ирина

В «Кванториуме» школьников научат собирать роботов

Теги: «Кванториум» , образование , дети

Город реализует школьный мегапроект

На территории технополиса «Москва» открылся «Кванториум» – детский технопарк для подростков, влюблённых в научно-техническое творчество.

Новый детский научно-технологический центр своим появлением обязан программе агентства «Новая модель системы дополнительного образования детей», которая успешно внедряется в ряде субъектов РФ. Её цель – развивать у школьников практические навыки в сфере высоких технологий и инноваций, физики, математики и проектирования, повышение престижа и популяризация инженерных профессий среди молодёжи. В «Кванториуме» подростки в возрасте от 13 до 17 лет смогут заниматься робототехникой, промышленным дизайном, нанотехнологиями, а также такой любопытной отраслью физики, как альтернативные источники энергии. Обучаясь здесь, школьники заранее получат определённые профессиональные перспективы, ведь финалом их дополнительного технического образования станет защита собственного амбициозного проекта, а авторы самых успешных разработок смогут заключить так называемые отложенные трудовые договоры с компаниями-резидентами технополиса «Москва».

«Наша задача – чтобы любой столичный школьник имел возможность получить в ходе школьного образования либо готовую профессию, либо углублённую профориентацию по тем или иным направлениям, – отметил мэр Москвы Сергей Собянин на церемонии открытия «Кванториума», в которой также приняли участие министр образования и науки РФ Ольга Васильева и помощник президента РФ Андрей Белоусов. – Более того, эти направления и профессии не должны быть навязаны ребёнку, они должны быть сознательным выбором молодого человека. Благодаря реализации этого мегапроекта сегодня уже 250 тысяч московских школьников имеют возможность заниматься в системе дополнительного образования, техническими, естественно-научными практиками. Около сотни инновационных центров создано на базе вузов, техникумов, предприятий Москвы, они нацелены на решение этой задачи. Сегодня в Москве создано около 300 предприятий специального профиля – медицинского, инженерно-технического. Наша задача – чтобы все крупнейшие вузы Москвы, все колледжи, все высокотехнологичные предприятия, технопарки имели площадки для взаимодействия со школами, чтобы готовить новое поколение профес­сионалов».

А ЧТО ВНУТРИ?

На территории «Кванториума» помимо учебных классов создана очень удобная инфраструктура, которая включает в себя высокотехнологичные мастерские хай-тек для практических занятий, проведения экспериментов и демонстрации опытов, лекторий для проведения презентаций, лекций, мастер-классов, а также две зоны отдыха. Ежегодно здесь смогут заниматься до 1200 детей.

Коротко

Коротко

Спецпроекты ЛГ / Московский вестник / Коротко

Лазарева Ирина

Теги: новости , образование , программы

Просветительский проект для школьников «Исторические субботы» стартовал в столице в конце сентября.

На первых занятиях проекта школьники участвовали в историко-литературной экскурсии «Русский характер», экскурсии-исследовании «Разгром милитаристской Японии» и мастер-классе «Фронтовой треугольник», а также посетили диораму «Курская битва» и Зал Славы Центрального музея Великой Отечественной войны.

Подробности о том, как стать участником нового проекта, – на сайте hist.educom.ru.

В школах города начались занятия по энерго­­сбе­режению

45-минутные игровые занятия совмещают интерактивный формат обучения с классическим. На помощь преподавателям приходят мультгерои мобильного стенда – школьница Маша и робот Экотоша. Образовательный мультфильм, викторина, советы и опыты – программа занятий состоит из четырёх основных частей. Авторы курса считают, что популяризация энергосбережения, выстроенная подобным образом, позволит ученикам не только усвоить сложную тему, но и применить полученные знания в жизни.

В столице открылся Московский университет приёмной семьи

Каждый, кто решил усыновить детей, может стать не только студентом, но и преподавателем Московского университета приёмной семьи, созданного Центром развития социальных проектов по заказу столичного Департамента труда и социальной защиты населения. Цель создания университета – повысить компетенцию замещающих родителей, предоставить им площадку для общения, отдыха и интересного досуга с детьми.

Лекции читают коррекционные педагоги и психологи, юристы и врачи. Те, кто уже стал приёмными родителями, имеют возможность поделиться опытом с «новичками». Занятия в университете чередуются с культурной программой.

Московский университет приёмной семьи работает каждое воскресенье по 25 декабря 2016 года с 15.00 до 18.00 в ДК «Гайдаровец» (ул. Земляной Вал, д. 27, стр. 3).

Участие в мероприятиях бесплатное. Подробная информация и запись на занятия – на сайте -moskva.ru/events/universitet-priemnoy-semi/.

Что будем пить

Что будем пить

Спецпроекты ЛГ / Московский вестник / Городское хозяйство

Лазарева Ирина

Мэр Москвы С. Собянин знакомится с новыми технологиями очистки воды

Теги: «Мосводоканал» , экология

В столице повысится качество воды

Продолжается строительство озоносорбционного блока и станции озонирования на Рублевской станции водоподготовки. За десять лет использования этот способ очистки воды успел хорошо себя зарекомендовать. Метод озоносорбции основан на совместном применении процессов озонирования и сорбции. Обработка воды озоном вызывает окисление содержащихся в ней загрязнений, которые затем удаляются путём поглощения сорбентом, – в качестве последнего используется порошкообразный или гранулированный активный уголь. Озоносорбция позволяет проводить глубокую очистку воды от органических соединений, устраняя в том числе неприятный запах и привкус.

Столичный мэр приехал на Рублёвскую станцию водоподготовки, чтобы проинспектировать строительство озоносорбционного блока и станции озонирования. «Мы продолжаем активно работать над улучшением качества воды для москвичей, реконструируем действующие станции. Здесь, на Рублёвской, строится третий блок озоносорбции. Это установки, которые значительно улучшают качество воды, которую потребляют жители северных и северо-западных районов столицы. Они позволят охватить не только территорию, которую сегодня обслуживает Рублёвская станция, но и половину территории Северной станции», – сказал Сергей Собянин.

Напомним, подготовка питьевой воды осуществляется на четырёх станциях АО «Мосводоканал» общей проектной мощностью 6,4 миллиона кубических метров в сутки: Рублёвской, Северной, Восточной и Западной. Зона обслуживания каждой станции соответствует её географическому положению.

Ввод в эксплуатацию нового блока позволит увеличить мощность сооружений Рублёвской станции водоподготовки, использующих современные технологии очистки воды, до 960 тысяч кубических метров в сутки. В целом с учётом других станций объём подаваемой в город воды, обработанной по новой технологии, увеличится с 40 до 50 процентов.

Генеральный директор АО «Мосводоканал» Александр Пономаренко, в свою очередь, доложил Сергею Собянину, что качество воды в жилых домах города постепенно улучшается: «Это происходит за счёт внедрения высокотехнологичных процессов обеззараживания воды». Но в тех зданиях, где установлены старые водопроводные системы, есть проблемы с качеством водоснабжения – их, по словам Александра Пономаренко, предстоит решить в ближайшее время.

КСТАТИ

Дата ввода в эксплуатацию Рублёвской станции водоподготовки – 27 июня 1903 года. Сегодня, больше столетия спустя, станция обеспечивает питьевой водой 26 районов Москвы, где проживают в общей сложности 2,3 миллиона человек, и ряд населённых пунктов Московской области. Ежесуточно Руб­лёвская станция подаёт в дома горожан 650 тысяч кубических метров очищенной воды.

В 2002 и 2010 годах, с вводом в эксплуатацию новых современных блоков, здесь впервые в Москве была применена технология очистки воды методом озонирования в сочетании с активированным гранулированным углем. Это было вызвано тем, что поверхностные воды Москвы-реки наиболее уязвимы для загрязнений во время весенних и осенних паводков и характеризуются высоким содержанием мутности, цветности, окисляемости в эти периоды. При озоносорбционном методе вода хорошо очищается от всех вредных примесей и удаляются посторонние запахи.

Незабытые старики

Незабытые старики

Спецпроекты ЛГ / Московский вестник / Социальная защита

Лазарева Ирина

Единовременная выплата ветеранам к 75-летию Битвы под Москвой увеличена в два раза

Такое решение принято на заседании президиума правительства столицы. «Предлагаю увеличить ежегодную разовую выплату ветеранам войны, посвящённую Битве под Москвой, в два раза – с 5 тысяч до 10 тысяч рублей, в связи с тем что в этом году мы отмечаем 75-летнюю годовщину», – сказал Сергей Собянин.

Получателями единовременной материальной помощи к юбилейной дате станут инвалиды, участники Великой Отечественной войны и участники обороны столицы – всего 19 тысяч 240 москвичей.

Мэр отметил, что обеспечение достойных условий жизни представителям старшего поколения является одним из приоритетов работы Правительства Москвы. 

«Время, вперёд!»

«Время, вперёд!»

Спецпроекты ЛГ / Литературная ярмарка

Теги: Юрий Шапошников , Время , вперёд! Размышления в стихах

Юрий Шапошников. Время, вперёд! Размышления в стихах. – М.: Издательство «Спутник +», 2016. – 246 с.

Юрий Шапошников – автор литературно-поэтического сборника «Время, вперёд!: Размышления в стихах».

Важная тема этой книги – анализ положения дел на международной арене. Автор уверен, что человечеству пора пересмотреть стратегию своего развития и перейти от разрушительной геополитики войн к политике освоения других планет, в частности Марса.

Такая смена курса сделает бессмысленными войны, позволит мобилизовать ресурсы на цели созидания, а не разрушения. Экономические выгоды этого очевидны, нужна лишь политическая воля сильных мира сего и правильная постановка новых задач перед населением нашей планеты.

Продуманная пропаганда нового курса может вызвать у народов небывалый подъём энтузиазма, отвлечь их от религиозных и иных конфликтов, от терроризма и в буквальном смысле двинуть время вперёд для человечества Земли, которое в своём стратегическом развитии давно уже топчется на месте.

ЗАБЫТЫЙ ПЛАН

1

Когда Гагарин притяжение земное

Преодолев, зажёг Надежды светлый луч,

Тогда весь мир, земли не чуя под собою,

В одном порыве, океанской сверхволною,

Был вместе с ним душою, сердцем, головою

И просиял, как будто солнце из-за туч.

Рукоплескали, обнимались, целовались,

От счастья плакали и с верой в те мечты,

Что в подсознанье старым хламом завалялись,

Иголкой мелкой в стоге сена затерялись,

Но вдруг нашлись и материализовались, –

Все жили вновь, в душе был праздник высоты.

Той высоты, что манит ввысь неотвратимо,

Куда, зачем – никто не помнит ничего,

Всё позабыли. Время вспять необратимо,

Во тьме веков тот План не сбылся, канул мимо,

Но всколыхнул Гагарин всех – и это зримо

Даёт намёк: вопрос вопросов здесь давно.

Откуда мы пришли сюда и кем мы были,

Как добрались, на чём, когда и почему?

Не мы, конечно – наши предки, те, что жили

На Марсе, может быть, и вовсе не тужили,

Пока проблем себе глобальных не нажили –

Таких, что ручкой помахать пришлось ему.

Скорей всего, там генератор был сверхзнаний,

Но взять на Землю его было не дано.

Хватило сил самим добраться и мечтаний

Был чёткий план: здесь отсидеться и стараний

Вновь приложив, домой вернуться, марсиане,

Но что-то вкривь пошло и вкось, как в злом кино.

Пришлось остаться на века, тысячелетья,

Лететь назад, возможно, просто не смогли.

Жила Мечта, что через многие столетья

Вернёмся мы. Но от неё лишь междометья

Затем остались в силу злого лихолетья,

Как сказки, стих простонародной старины.

Но в подсознании ничто не исчезает:

Мечта забытая хранима и теперь.

Был ледниковый век, потопы – всё ведь знает

Теперь история, и просто ужасает,

Как мы не вымерли в земном «чудесном рае»,

Но, слава богу, в космос вновь открыта дверь.

Собраться с духом нам теперь, объединиться б,

Работать дружно на всеобщую мечту:

Туда слетать. Что там осталось? Повиниться

И вспомнить всё, и всеми странами трудиться.

И не до войн теперь уж всем! Пусть воплотится

Тот давний План в мечтах, во сне и наяву!

2

Вот нам Мечта, Суперидея – как угодно!

Мечтанья наших дней с ней рядом не стоят:

Американская мечта – красивой, модной

Вчера была, нет новизны в ней для голодных;

Иль коммунизм с прогнозом неопределённым

Всего всем дать – его уж тоже не хотят.

Найти Идею очень трудно, между прочим.

Здесь всё обыскано, обшарено стократ.

И предлагаемых вариантов наши очи

Уж насмотрелись. Простоваты они очень,

Неэффективны или, скажем, слишком общи:

«Патриотизм», «Здоровье нации» – весь ряд.

Поднять народы в всё сметающем порыве

Опасность может иль глобальные дела.

Нужна конкретика, а общие призывы,

Пусть даже выглядят они красиво, мило,

Не рвут души, сияют тихо и уныло,

Хоть и они важны: без них жизнь будет зла.

Идеи стоящей отсутствие приводит

К идиотизму в планах США: везде

Сплошь сеют хаос в странах дальних, в их народе,

Чтоб зону бедствия создать вокруг в природе,

Пусть будет тошно всем, а Запад станет вроде

Прекрасным островом для избранных людей.

Вчерашний день такие планы! Неужели

Американцы разучились и считать?

Такие умные, где надо – ведь сумели

Весь мир вкруг доллара, подобно карусели,

Кружить заставить с взглядом загнанной газели,

А вот поди ж, не в силах, видимо, понять,

Что много выгодней работать всех заставить,

Чем поощрять их разрушать свою страну.

Заставить умно, чрез Идею: всё расставить,

Всё рассказать, помочь всем явственно представить,

Все перспективы освоения тех далей

В мирах Вселенной, что зовут к себе и ждут.

О, Бильдербергские вожди!Сигнал вам подан.

Не мною вовсе – подан Свыше, чрез меня.

Конец дурдому, что искусственно был создан!

Конец всем войнам! В Новый век! – приказ уж отдан.

Вперёд, к мирам, где раньше Дом наш был, ведь он нам

Всё так же дорог, он нас ждёт, вперёд, друзья!

7–10 августа 2015 года

Нет, не сойти

Нет, не сойти

Спецпроекты ЛГ / Литературная ярмарка

Мурзин Василий

* * *

Нет, не сойти

С орбиты городской.

Но всё ж на суетном пути

Я окунулся в мир лесной,

Мир сказочных картин, –

Мгновенным оказался сном.

Оттуда вынес лишь ключи от истин:

Не достичь высот небесных ели вековой

И широты дремучей, где ветер по ночам гостит.

Вернувшись на орбиту вагоном тесного метро,

Что подрос я над собою, ощутил,

И шире стал немножечко душой.

«Одержимый лишь музой небесной…»

«Одержимый лишь музой небесной…»

Спецпроекты ЛГ / Литературная ярмарка

Теги: Александр Сарычев , И у красных рябин

Александр Сарычев. И у красных рябин. – М.: Издательство «Спутник +», 2016. – 172 с.

Поэзия переживает нелёгкие времена. Редко выходят поэтические сборники, нечасто можно встретить в периодической печати настоящие стихи.

И вот средь этой серой массы рифмоплётства издательство отыскало настоящий клад…

Это стихи Александра Сарычева. Они сразу берут за душу, поскольку настоящие, а не тот эрзац, который пришёл к нам вместе с забвением художественности в так называемых нынешних художественных и поэтических произведениях.

Вчитайтесь в эти строки…

В рассвете дней под тихий перезвон

Живу в тумане вечных ожиданий,

И длится затянувшийся сезон

Моих простых несбыточных желаний.

Живу и жду, когда приходит грусть,

И всё надеюсь, с ней придёшь ты вместе,

Когда с тобою вместе окунусь

В мотив знакомой самой лучшей песни.

Стихи Александра Сарычева ещё тем важны сегодня, что подают надежды на возвращение к истокам настоящей русской поэзии.

И стиль вовсе не вычурный, спокойный, а как воздействует!

Эту грусть получил от полей,

Что порой не окинешь взглядом,

Под прощальный крик журавлей

Бог мне эту послал награду.

И ещё эта грусть от росы,

Поутру что свежит слезою,

От прошедшей вчерашней грозы,

От тумана над тихой рекою.

От нынешних рифмоплётов, ошибочно называющих себя поэтами, можно слышать, мол, времена ямбов и хореев минули, что сегодня уже не нужно писать так, как писали Пушкин, Тютчев, Алексей Толстой, Фет, Майков…

Почему так говорят? Да просто потому, что не могут так писать: способностей элементарных – я уж не говорю о талантах – не хватает.

Отчего же нельзя писать так, как в лучших традициях русской поэзии пишет Александр Сарычев?

Можно и нужно писать именно так или вообще не браться за перо…

Поэтический дар – редкий дар, поэтический дар – это дар Бога, как, кстати, сказано в одном из стихотворений Александра Сарычева.

Николай ШАХМАГОНОВ,

полковник в отставке, член Союза писателей России

Заветы мудрецов

Заветы мудрецов

Спецпроекты ЛГ / Литературная ярмарка

Теги: Вадим Шабалин , Человек из провинции

Вадим Шабалин. Человек из провинции: Повесть. – М.: ИД «ФОРУМ», 2016. – 220 с.

Книга доктора экономических наук, посла РФ В.И. Шабалина – 12-я по счёту книга автора – рассказывает о превратностях судьбы деревенского парня, изгоя в юности, ставшего интеллигентом провинции, об опыте его души, оценках прошлого и нынешнего состояния России, о его восприятии религии.

Фабула книги захватывает. С неотступным интересом следишь, как поднимается герой повести по зыбким, изредка солнечным, а чаще опасным и неверным ступеням жизни. Горькое детство, светлые миражи молитвенного дома; нелепые удары обстоятельств, толкнувшие его в криминальную среду, тюрьма, ссылка; годы «в природе» лесником и сельским пастухом; литературные и теологические увлечения «в тине перестройки». И финал – открытый бой за интересы простого народа, завершившийся поражением, потерей жизненных устоев…

Но всё же не в интригах сюжета главное достоинство книги. Автор – известный учёный-китаевед, как бы следует заветам древнекитайских мудрецов: «Книга, развлекая, должна вести к размышлениям». И повесть ведёт к раздумьям о месте российской глубинки, характере русского народа, участи крестьянства… Погружаешься в размышления о вечных вопросах: о смысле жизни, о месте человека в живой ткани времени и пространства, о том, что есть добро и зло… Ответы героя книги на эти вопросы неоднозначны, его душа и разум задыхаются в поисках истины, полны сомнений и разочарований.

Повесть написана на материалах северо-восточных областей европейской России; автор – уроженец этих мест, давно и регулярно изучает положение своей малой родины. Это позволило ему умело и выразительно показать в художественном образе одного человека существенные черты современной истории русской провинции.

Финал книги трагичен. Но в целом повесть, по сути, нацелена на то, чтобы отрешиться от пассивности, активно участвовать в жизненной борьбе. Крах поисков героя повести, нравственные и интеллектуальные коллизии зовут задуматься читателя об ответственности за свой жизненный выбор.

Аркадий МАСЛЕННИКОВ,

заслуженный работник культуры, член Союза журналистов РФ, главный научный сотрудник Института Европы РАН

Фотошип

Фотошип

Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев

Глава Минфина РФ Антон Силуанов сообщил, что вопреки слухам о возможном удешевлении водки цена на неё существенно не изменится.

На трёх китах бюджет у нас,

Зовут их – водка, нефть и газ.

Пусть дешевеют иваси,

А водка – боже упаси!

Аристарх ЗОИЛОВ-II

День интернета

День интернета

Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев / Фейсбука

Захар ГУСТОМЫСЛОВ

Вспоминаю доинтернетовские времена и ужасаюсь: как же мы без него, родимого, жили?! Но ведь жили как-то. Вроде даже неплохо. Загадка…

Вообще-то международный День интернета отмечается 4 апреля, но у России свой путь – ей 30 сентября почему-то милей. А вот само название, согласитесь, звучит как-то не очень. Какой, к чёрту, день – «Ни дня без интернета» куда больше ему подходит.

Между нами говоря, я всерьёз рассчитываю дожить до времён, когда День интернета действительно станет любимым всенародным праздником, не таким, может, сакральным, как Новый год, но уж никак не ниже Дня десантника или 8 Марта. Естественно, нерабочим. Со всеми праздничными атрибутами: народными шествиями и гуляньями, концертами на открытом воздухе, воздушными шариками и продажей сувениров.

Закрываю глаза и вижу, как толпы нарядных юзеров с гаджетами всех типов и размеров в руках заполняют улицы, площади и парки. Всюду вайфай и мобильный интернет, скоростной и безлимитный. Звучит музыка, классическая и не очень. Льются песни. Волонтёры и представители компаний бесплатно раздают всякий мелкий софт на разнообразных носителях, вид и характеристики которых я сейчас не возьмусь представить, даже включив воображение на максимум. То и дело возникают спонтанные флешмобы. В заранее обговорённых местах встречаются друзья из социальных сетей. Многие видят друг друга вживую в первый раз. Некоторые после такой встречи – и в последний тоже. В назначенный час президент обращается к нации с приветственной речью. Под громовое «ура!» в небо взмывают надувные копии смешных громоздких допотопных мониторов и системных блоков. Салют и фейерверки тоже в программе, как же без них! Многочисленные наблюдающие за порядком полицейские в такой день почти без работы; редко когда подерутся между собой обладатели айфонов-10, -11 и -12, но это скорее исключение, чем правило.

В общем, моя разыгравшаяся фантазия рисует довольно радужную картину недалёкого будущего. Есть, впрочем, и иная точка зрения: «Если очень долго сидеть в интернете, можно увидеть, как мимо проходит твоя жизнь». Скрепя сердце вынужден признать и её правоту тоже.

8 Х 4

8 Х 4

Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев

Не дай бог…

Дольский в песне загадал когда-то,

Чтоб звезда упала на ладошку.

Представляете, шарахнет в адресата?

Это же цивилизация в лепёшку!

Елена ЛЕЩЕНКО

Наше слово

Ну объясните кто-нибудь толково,

Мой интеллект так безнадёжно мал:

Как человек сдержать сумеет слово,

Раз он уже его кому-то дал?

Наш путь

Можно истину найти

В результате тяжких дум:

У России два пути –

Напролом и наобум.

Наш народ

Наш народ вовек непобедим,

Да к тому же и непредсказуем.

Распродать Россию не дадим!

Лучше её сами разворуем!

Инна КОЖЕВНИКОВА

Проверено опытом

Мы стали мудрыми – не так ли? –

И чуем загодя угрозу;

Уж лучше наступить на грабли,

Чем на отточенную косу.

Неопределённость

Быстренько жизнь проходит,

Скоро, глядишь, и – приветик.

Здесь-то тебя проводят,

Там , интересно, как встретят?

Давайте!..

Давайте станем жить,

В хорошее поверив,

И если ямы рыть –

То только для деревьев.

Вадим ЗАБАБАШКИН, ВЛАДИМИР

Агитка для КПРФ

Бес не был круглым дураком,

Прошла успешно операция,

И там, где раньше был РАЙком,

Теперь сидит АДминистрация

Сергей САТИН

Стимуляция роста

Стимуляция роста

Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев / Таланты и поклонники

Угулава Эдуард

Как-то квартиру ограбили одного очень знаменитого артиста. Только широкая общественность собралась огорчиться этому, как её обрадовали – воры всё вернули под дверь и маляву приложили: мол, извиняйте, ошиблись, сразу не разобрались, какого человека обчистили. Мол, нам все замки нипочём, мы тоже своего дела артисты и вас не станем трогать.

Поглядела всё это по телевизору семья Семиноговых, и спросила жена:

– А нам как быть, простым гражданам? Как защититься? Нам, Коля, не вернут. И на фоне имеющейся преступности это вызывает у меня глубокую озабоченность.

Придумали выход. К двери снаружи прикрепили вывеску: «Здесь живёт знаменитый танцор Семиногов». Чтоб, значит, дезориентировать грабителей. Муж Коля мог когда-то выдать «цыганочку с выходом», а теперь уже без всякого выхода из-за окаянного радикулита. Буквально через неделю во время их неосторожного пребывания на даче квартиру обокрали. И записку оставили: «А не врите!!!» Конечно, огорчились Семиноговы. Но они работящие были и стали новое добро взамен украденного наживать.

– Однако ясно, – сказал Коля, – одна надежда у нас: сынок-скрипач!

А подросток очень способный к музыке был; хвалили педагоги, у которых слух был более-менее развит. Сам Коля слуха не имел, но уважал труд, затраченный на извлечение звуков. Теперь взялись за сына репетиторы усиленно, потом его в консерваторию приняли. Там заглавный профессор сказал, что даже он так не может, но буквально преодолел в себе зависть и очень помог. Через год уже призы на конкурсах и аплодисменты, а через два сынок стал заслуженным артистом! Самым молодым в республике! И родители с гордостью прикрепили на двери табличку с позолотой: «Здесь живёт заслуженный артист нашей республики! Правда-правда!»

Однако ограбили. И записочку прикнопили: «Мало. Станет народным – вернём!»

Такая вот стимуляция роста в искусстве получилась у Семиноговых. И юноша продолжает стараться. Защитит он имущество, защитит! А почему, вы думаете, у нас такой расцвет искусства буквально во всех отношениях? Запад ничего понять не может!

СЕВАСТОПОЛЬ

Как хорошо быть генералом!

Как хорошо быть генералом!

Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев

Фото: Василий АЛЕКСАНДРОВ

Валерий ТАРАСЕНКО

Первая любовь Дробиза

Первая любовь Дробиза

Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев / Эпитафия

Теги: Герман Дробиз

Полку живых классиков убыло.

Строго говоря, екатеринбуржца Германа Дробиза смело можно было считать литератором широкого профиля, но юмор и сатира были его первой любовью. И любви этой он если и изменял, то обычно ненадолго: на 700 «серь­ёзных» рассказов у него приходится вчетверо больше юмористических – как говорится, против статистики не попрёшь. Понятное дело, такой человек не мог не стать лауреатом премии «Клуба ДС» «Золотой телёнок», что и произошло в 1973 году. Потом были другие премии, другие лауреатства, но речь не о них. Речь о том, что Герман Дробиз ничего больше уже не напишет – ни смешного, ни грустного. И это не смешно, это грустно.

Администрация «Клуба ДС»

Любимчики "Клуба ДС"

Любимчики "Клуба ДС"

Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев

Нам часто пишут читатели и спрашивают: как там Буряк? Где автор великих нетленок «В женской бане» и «В женском туалете»? Куда ещё его занесла судьба? И вообще кто он? Хотим знать о нём всё и даже больше!

Успокойтесь, друзья, Буряк никуда не делся. Каждое утро он пунктуально шлёт нам по свежему стихотворению, а в иные дни даже по два-три. «Что-то вы совсем не замечаете моих СУПЕРшедевров!!!» – возмущается он. Это не так. Замечаем. Просто человечество в массе своей ещё не доросло до восприятия их запредельной глубины. Это, кстати, отмечает и сам Буряк. И вот что по этому поводу пишет…

Я гениален! В этом я

Уверен! И уже железно!

За это злятся на меня…

Но злоба людям бесполезна.

Даже вредна, как говорят

Врачи, что лечат от гастрита…

Но злобу те боготворят,

В ком добродушие забыто.

Я гений! И чего скрывать

Свои таланты и уменья?

Настало время выдавать

Шедевры чудные, творенья…

Я малахит, я изумруд, алмаз…

И что-то там ещё ценнее…

Всё то, что восхищает нас,

И то, что всем всего важнее.

Теперь вы поняли, кто я?

Нечто ценнейшее на свете!

И нет значительней меня,

Если поверил в мысли эти.

И пусть смеются надо мной,

И издеваются словесно…

Я гений летом и зимой!

И это бездарям известно.

Алексей БУРЯК , ДНЕПР, Украина

Клуб Любителей АФоризмов

Клуб Любителей АФоризмов

Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев

ЗавКЛАФом Николай КАЗАКОВ kazakov-aforizm@mail.ru

ИМЕНИННИКУМ

Мысли известных людей,

родившихся в этом месяце

1 октября

Жан РОСТАН,   французский писатель

• Жена в муже видит одновременно силу, которую нужно сломить, и слабость, которую нужно защитить.

9 октября

Макс фон ЛАУЭ, немецкий физик, лауреат Нобелевской премии

• Образование – то, что остаётся после того, как заученное забывается.

15 октября

Михаил ЛЕРМОНТОВ, писатель

• Женщины любят только тех, которых не знают.

18 октября

Кир БУЛЫЧЁВ, писатель

• Лекарства действуют выборочно: те, кто в них верит, выздоравливают, а кто не верит – продолжают болеть.

27 октября

Теодор РУЗВЕЛЬТ, 26-й президент США

• Самый успешный политик – тот, кто говорит то, что все думают, и говорит это громче всех.

БРАТ ТАЛАНТА

•Внутренний диалог трудно перебить.

Александр ГУДКОВ, СМОЛЕНСК

•Прожиточный минимум – это наш максимум.

Алексей КУВЫКИН, НИЖНИЙ НОВГОРОД

•Перегибать палку можно только при стрельбе из лука.

Ровшан МУГАНЛИНСКИЙ, БАКУ, Азербайджан

•Мужики, баба – не лошадь; грамм никотина её не убивает!

Анатолий СЕРАФОНОВ, МОЖАЙСК, Московская область

•Дамы сердца путают нам все карты.

Андрей СОКОЛОВ, САНКТ-ПЕТЕРБУРГ

•Нет такого беззакония, которое было бы нельзя узаконить.

Дмитрий ТИНИН, пос. УДЕЛЬНАЯ, Московская область

• Хорошие памятники увековечивают авторов.

Павел ШАРПП, МАНЧЕСТЕР, Англия

Оглавление

Иностранный как русский Неизвестный Семёнов «Золотой Дельвиг» – пятый сезон О мелочной глупости Не скатиться бы до слаборазвитых Фотоглас № 39 На перевале До последнего украинца Дело русской партии В предгорьях Алатау Уроки мастерства для молодых дарований Надеемся на продолжение сотрудничества Юрий Безелянский: От календаря к ЖЗЛ Литинформбюро № 39 А что скажете миру вы? В нём сочеталось несочетаемое «Умру я ненадолго» Свет мой… Колькотар Трехкнижие До реализации один шаг «В паспорте моём есть слово «гений» Плачу за потребленье света Надежда остаётся последней Музыка не знает границ Бетховен такой молодой… Леонид Куравлёв: «Значит, будем жить» Хамство и провокации Почему об этом не говорят? Тупик имени Алексея Германа Теневая фигура По городу со словарём New Collection дурновкусия В услужении у подонков Флоренция. Вид с холма Правильный «Глаголъ» Детский технопарк Коротко Что будем пить Незабытые старики «Время, вперёд!» Нет, не сойти «Одержимый лишь музой небесной…» Заветы мудрецов Фотошип День интернета 8 Х 4 Стимуляция роста Как хорошо быть генералом! Первая любовь Дробиза Любимчики "Клуба ДС" Клуб Любителей АФоризмов Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg