«Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск «Свеча горела на столе…»»

Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск «Свеча горела на столе…» (fb2) - Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск «Свеча горела на столе…» (Российский колокол (альманах), 2016) 1768K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Альманах Российский колокол

Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск «Свеча горела на столе…»

Слово редактора

Анастасил Лямина,

журналист, публицист.

Что значит любовь?

Любовь

Что есть любовь? Несвязный сон. Сцепление очарований! И ты в объятиях мечтаний То издаешь унылый стон, То дремлешь в сладком упоенье, Кидаешь руки за мечтой И оставляешь сновиденье С больной, тяжелой головой.

Этими строками, написанными русским поэтом Антоном Дельвигом в начале XIX века, хочу открыть первый в новом году спецвыпуск «Свеча горела на столе…»

Сегодняшний номер мы посвящаем самому светлому и самому загадочному чувству, которое может быть у человека, – любви.

Какая она – эта любовь – у писателей современности? У каждого своя, разнообразная: у кого-то жгучая и страстная, у кого-то опасная и неразделенная. Кто-то видит в ней спасение от бед и страхов, а кого-то это чувство прожигает изнутри и губит. Каждый переживает любовь по-своему. Как именно – вы узнаете сегодня, прочитав наш альманах, на страницах которого поместились только строки о любви…

Приятного чтения!

Современная поэзия

Наталья Азовцева

Родилась в г. Котово Волгоградской области. В 1991 г. стала одним из победителей Всесоюзного конкурса «Одиссея юности» на лучшую рукописную книгу. В 1994–1995 – автор и ведущая молодежной программы «Вечерний пунш» на «Радио Котовского района». Окончила школу с золотой медалью. После окончания факультета почвоведения с красным дипломом и аспирантуры Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова защитила в 2004 г. диссертацию на тему «Влияние солевых антифризов на экологическое состояние городских почв». Кандидат биологических наук.

Автор трех поэтических книг. Лауреат конкурсов «Студенческая весна», «Пушкинский поэтический конкурс». Стихи вошли в коллективные поэтические издания «Становление» (1996), «Альманах одного стихотворения» (2002), в университетские сборники «Воробьевы горы, или Новая Калліопа» (2002, 2009), «Квинтэссенция» (2007, студия «Орфей»), в альманахи «В поисках слова» (2010), «Мне-мозина» (2013, 2014). Публиковалась в журнале «Поэзия», газетах «Московский литератор», «Московский университет», «Дед Щукарь», «Маяк», «Лик-Курьер».

Участница Литературного клуба «Воробьёвы горы», поэтических студий «Грани», «Логос». Участвовала в работе литературной студии «Луч», руководимой Игорем Леонидовичем Волгиным. Стихи размещены также на странице «Вектор творчества» университетского сайта: vector/index.htm. Живет в Москве.

«Когда сойдёт на землю тишина…»

Когда сойдёт на землю тишина Полуночная, звёздная, тугая, В твоих руках замру, изнемогая От жаркой мысли, что теперь – жена. С тобой я неподдельна и легка. И только ты один меня и знаешь. Священной птицей в небо выпускаешь Свою голубку ввысь из-под замка.

Александр Анайкин

Родился в 1948 году в Самаре, где безвыездно прожил всю жизнь, не считая срочной службы. Служил в Московском военном округе в строительных частях в качестве инструктора передовых методов труда. Говоря обычным языком – работал преподавателем штукатурного дела, потому что имел строительное образование. Читал лекции по субботам, в остальные дни читал и писал статьи в ротную стенгазету и боевые листки. После службы окончил плановый институт. Работал и на заводах Самары и на стройках.

Писал больше для себя, чем для публикаций. Печататься начал после развала СССР в местных изданиях и даже выпустил сборник стихов под названием «Глаза кошачьи». В данный момент на пенсии.

Печатается в социальных сетях. Был принят в Союз писателей. Творческим стимулом является семья. Очень много стихов посвящено жене. Написано большое количество детских рассказов, весьма весёлых, которые хорошо воспринимаются детьми.

Винил. Ретро

Пластинка медленно вращалась. Игла раскручивала вальс. Ты трепетно ко мне прижалась. Судьба моя сменила галс. Я изучал тебя прилежно, Запоминал твои черты. Сомкнулись наши души нежно В один порыв без суеты. Остановилось вдруг мгновенье, И ночь зашторила окно, Я сохраню те наслажденья, Любви пластичное кино. Когда мы станем пожилыми, В тот миг, когда не станет сил, Губами чуть… чуть-чуть живыми Шепну тебе: «Я не забыл». Я воскрешу воспоминанья, Печаль и радость пополам, Я подведу черту желаньям, Сказав тебе: «Спасибо Вам».

«Я знаю, Настя, мы не те уже с тобой…»

Я знаю, Настя, мы не те уже с тобой.

Года бегут, любовь идёт на убыль.

Мужчины за тобой уже не мчат гурьбой,

И твой задор на них изрядно убыл.

Но я пришёл, прости, не секса ради.

Хотелось просто поглядеть в твои глаза.

Но ты, я вижу, вовсе мне не рада.

Твой взгляд – на задушевность тормоза.

Ты разуверилась в любви, а это плохо,

А дружба с мужиком тебе смешна.

Я для тебя обычный выпивоха,

Хотя когда-то ты была со мной нежна.

Прости, старею, стал сентиментален,

Воспоминания как грелка мне порой.

И аномально стали ближе дали,

Когда я был тебе любовник плюс герой.

Я ухожу, не тронув одиночества.

Я знаю, тишина тебе милей,

Хоть посидеть с любовью прошлой хочется,

Хотя вдвоём тоска, наверное, сильней.

Девчонка по имени Лизка

Берег моря и белый песок И звучит для меня голосок Такой милый и чуть своенравный, Беззаботный, весёлый, забавный. Шёпот волн, скрип песка под ступнёй, И ласкает нас ветер с тобой. Ветер лета и ветер любви Вдоль волны, где плывут корабли. Я завидую смелости бриза — Беспардонно он может резвиться В волосах, что желанны и близки У девчонки по имени Лизка. Как он смеет опять и опять Целовать золотистую прядь? Хватит, ветер, оставь свою прыть — Лизка будет меня лишь любить. Лизка будет меня целовать, А я буду ласкать её прядь, Что свежее и лета и бриза. О, девчонка по имени Лиза.

Визави

Поражал интерьер в стиле ретро. Платья дам имитацию ветра Создавали под звуки оркестра. Прижимались здесь в танце все тесно. Но однако ж вдвоём, визави, Плыли мы в толчее у любви. Размыкали огни полумрак. На певце с переливами фрак. И оркестр от натуги потел, Управляя движением тел. Но однако ж вдвоём, визави, Были мы в толчее у любви. Звон фужеров малиновый плыл, Остужая горячечный пыл, Но духов дорогих аромат Распалял вожделением взгляд. И однако ж вдвоём, визави, Плыли мы в толчее у любви. Были женщины все превосходны, Все одеты изящно и модно. Женский смех, как прелестные фуги, Без натуги развязывал руки. Но однако ж вдвоём, визави, Плыли мы в толчее у любви. И нам было безумно легко, Были мы ото всех далеко, И ласкающий душу куплет Утверждал, что мы здесь тет-а-тет. Да, мы были вдвоём, визави, В толчее, но одни у любви.

«В свете луны, проникавшей сквозь тюль…»

В свете луны, проникавшей сквозь тюль,

Пляску теней представлял нам июль.

Тесные тени на бледной стене,

В ритме азарта, на всей ширине,

Как на экране, для двух лишь персон,

Двигались в страсти легко, в унисон.

Всё колыхалось в том лунном свеченье,

Всё отдавалось здесь страсти влеченья.

Лица сближались, затем отдалялись,

Груди твои надо мной колыхались.

А между ними, на тонкой цепочке,

Крестик изящный метался сквозь ночку.

Понял тогда я, любовь ощущая:

Пусть ты земная, но ты и святая.

Крестик при этом качался, качался,

Я ж упоённо на тень улыбался.

Виталий Бабич

Родился в 1970 году в городе Минске. По профессии – журналист (окончил факультет журналистики Белорусского государственного университета), по должности – редактор газеты (в сфере вузовских СМИ), по состоянию души – пишущий, ищущий и находящий истину.

Пишет в литературно-художественных жанрах с детства, а регулярно прозу – с 2006 года. Участвует в литературных конкурсах с 2014 года (есть звание лауреата). В 2014 году разработал приёмы нового творческого метода, который назвал оптимализмом, и презентует его как теоретико-практическую основу позитивной прозы. Есть педагогическое образование, опыт работы со старшеклассниками в сферах журналистики и литературного творчества.

Номинант национальных (российских) литературных премий «Писатель года – 2014» и «Писатель года – 2015».

Также является:

– автором учебного издания «Журналистика и литературное творчество: для начинающих и опытных (теоретический материал и тесты)» (Мозырь, 2009);

– составителем и участником коллективных сборников «Связь поколений» (научно-популярное издание; Минск, 2010) и «Параллельные миры» (литературнохудожественное издание; Минск, 2014);

– автором цикла квинзитивной прозы «Семь историй о любви и катарсисе» (Москва, 2015);

– автором справочного издания «Позитивная публицистика и художественная литература в техническом университете (на примере работы пресс-службы БГУИР)» (Минск, 2016).

Сейчас готовит к изданию роман «Шахматный дуэт», в котором показаны приёмы оптимализма. Один из них – политранс, дающий возможность автору поставить этот роман на один уровень с «Мастером и Маргаритой» Михаила Булгакова.

Главный акцент в литературном творчестве делает на духовном преображении героев. Большое внимание уделяет взаимодействию разных реальностей жизни на уровнях «Человек – Вселенная», а также описанию счастливых моментов, ситуаций, состояний.

Так любят

Любовь их жила специфически. Сказать напрямик – платонически. Так любят журчанье Весенних ручьёв. И светлые тайны Возвышенных снов. Так любят, так любят, так любят!.. Вновь скажет иной: – В платонической, Такой вот любви неклассической, Смотрите, нет самого главного — Обычного-материального. Отвечу не для оправдания: – Имели ж в виду обладание. Но часто мы так обладаем, Что главное просто теряем… И сердце страдает кармически Без крыльев любви платонической, Такой для Души специфической. Так любят ушедшее лето И будущую весну. Так любят день каждый Поэты. Вселяя в сердца Новизну… Так любят, так любят, так любят, Желая другим – не себе. Так любят, так любят, так любят, И по́д Небом, и на Небе́.

Женщинам!

Бескрайние просторы тёплых слов Не могут выразить всё то великолепье, С которым вы вращаете Любовь Вокруг планеты нашей тёмно-светлой!

«Женское пространство…»

Женское пространство

Над мужским теченьем…

Вера – постоянство.

А Любовь – движенье.

Для Надежды – время,

А для Светы – ясность.

Всюду жизни семя,

Где прохожий счастлив.

Для Ивана – Марья,

А Руслан – Людмиле.

Обретаю дар я,

Если с Милой – Милый.

Будет пусть убранством

И благодареньем

Женское пространство

Над мужским теченьем!

Татьяна Бакуева

Проба пера состоялась в возрасте 14 лет. Первые стихи опубликованы в издании «Тайна Жизни», в мае 2011 года издан сборник стихов «Свет Аркаима». Стихи публиковались на сайте «Stihi.ru» с октября 2011 года.

Номинант национальной литературной премии «Поэт года – 2014», «Наследие – 2014», «Наследие – 2015».

Член Российского Союза писателей с 2014 года. Стихи опубликованы в сборниках РСП в 2014 году – книга вторая и в 2015 году – книга третья.

В настоящее время пишет стихи, путешествует, фотографирует, занимается психологией, познаёт себя и окружающий мир.

С последней каплею свечи

С последней каплею свечи Молись, не умолкая… Ты имя Господа шепчи, Молитва с ним живая. Пусть дрогнет сердце, что в груди, Расплавится от слёз, Плачь и душой своей проси Прощения, Любви. Не поздно, если ты забыт, И Вечность поглотила имя, Под утро к нам приходят сны, Вещают радостное время. И помни, Господом забыт Бывает тот, кто сам не верит, А если вера как гранит — Тому открыты двери!

Дыхание любви

Твоё дыхание любви исходит Из света, в облаке мелодий. Душой тепло я ощущаю И с нежностью его касаюсь. Тяну, Господь, к Тебе ладони И наполняюсь радостью Небес. Внимаю звукам слов пьянящих, Из века в век хочу их помнить. А упоившись светом утра, Я возвращаю часть Тебе. Как быстротечна та минута, Рисунком пролегла в судьбе… Твой Образ света неземной, Он соткан из лучей Любви, Блаженства… мудрою Рукой Твоей, сияет волнами вдали. Он преисполнен Вечностью, В сиянии Твоём миры… Разносится Вселенной песнею, И мы плывём, летим в мечты…

Чтобы встретить твою душу

Я хожу босиком по небу И летаю на уровне звёзд, Чтобы встретить твою душу, Пролетевшую тысячи вёрст. А она, хрусталём сверкая, Расплескала весь спектр огней, На мгновение то замирая, То смеясь в серебре дождей. Звёзды светят, искрясь, мигают, Отражаясь с небес в воде, Словно в гости на чашку чаю Приглашают домой к себе. Нелегко нам с тобой расстаться, Так светло среди звёзд в душе. Дотянулись до звёздного счастья, Богом данного мне и тебе…

Ирина Богдашкина

Образование высшее. Дефектолог (олигофренопедагог и логопед высшей квалификации). Музыкант (фортепиано, аккордеон).

Номинант национальных литературных премий: «Поэт года» (с 2012 г.), «Наследие» (с 2014 г.), литературной премии им. Сергея Есенина «Русь моя».

Финалист Национальной литературной премии «Поэт года – 2014», Поэт года – 2015».

Автор книг стихов: «Подари себе жизнь!», «Просто жить?!», более 1600 стихотворений, многочисленных публикаций в различных сборниках стихов.

Член РСП, кандидат в члены ИСП.

Твой поцелуй, как сладкий яд…

Дневной неровно льется свет, И нервно лампочки мерцают. Тебя со мною рядом нет — Сей факт упорно отрицают Событья ночи – жаркой, страстной — Твои объятия и ласки. И к ночи день – волной контрастной: Холодности надеты маски. Но лишь полночное светило Свой силуэт на небе явит — Вернется чувствам страсть и сила. Любовь опять себя проявит И полыхнет в ночи сияньем, Огонь свечи задув игриво. Смотрю с восторгом, обаяньем: Волна волос твоих, как грива, Взметнулась и накрыла разом Моё лицо, и грудь, и плечи… И словно африканским джазом Мерцает свет луны, а свечи Свой источают аромат — Ещё курится запах нежный. Я, сладкой негою объят, В сон погружаюсь безмятежный… Твой поцелуй, как сладкий яд, Разит меня – я цепенею, Но участи такой я рад — И ни о чем я не жалею.

Награда и крест

Туманы сновидений в вихре танца… Не уходи, любимая, останься. Я закружу тебя в своих объятьях — Не миражи в их эфемерных платьях. Мой трепет ты почувствуешь и дрожь. А за окном что ждет тебя – лишь дождь — Холодной осени скупой привет — Мне ль, страстному, сказать ты сможешь: «Нет!»??? На всё согласен – Господом клянусь — Уйду, коль хочешь, но опять вернусь… Любовь моя к тебе – та капля, малость, Что как награда и как крест досталась… «Спаси ее, Господь, и сохрани… Но всё ж молю: верни ее, верни!!! Я без нее – как будто неживой… Твой верный раб и вечный данник Твой».

В движении ответном

Хочу под утро заблудиться Я в завитках твоих волос. Настало время насладиться Тобой всецело. Мы всерьез Увлечены любовной страстью. В ней есть интрига – тайны шарм. Наделена безмерной властью — На сердце каждая свой шрам Оставит меткой очевидной, Напомнив радость или боль. Страницей горькою, обидной, Печальной может быть любовь. А может солнцем стать и ветром, Что наполняет паруса, Когда в движении ответном Ты явно слышишь голоса Заботы, нежности и веры В тебя, восторга видишь след. Любовь, иное – ложь, химеры. Ее прекрасней в мире нет.

Во вред!

Душа должна быть в фазе непокоя Как можно чаще. Ей покой во вред — Способна зачерстветь. Случись такое — Ни до кого уж больше дела нет. Другая крайность – если лезут в душу. Без церемоний – как к себе в карман. Всё разузнать бы, подглядеть, подслушать… Любую пакость – подлость ли, обман — Готовы совершить, чтобы втереться В доверие. И быстренько наладить Конвейер сплетен – дай лишь осмотреться… А после в душу, как закон, нагадить.

Марта Валешевска

Будем знакомы, Доронина (Хмель) Галя. Родилась в Германии, г. Хемниц, в 1951 году. Училась в Кузбассе. Институт в Томске. ТИСИ. Карьера от мастера до гендиректора АО «Строитель».

Стихи пишу с детства, с 14 лет. Но никогда не издавала, кроме студенческой газеты и поздравительных открыток. Стихи мои дневниковые. Перед тем как вы надумаете открыть хотя бы одно из расположившихся ниже сочинений, хочу сказать: поэт для меня всегда был небожителем. Это Есенин, Цветаева, Фирдоуси, Хайям… и т. д. Мое творчество – это поэтический слог всей жизни вокруг меня, энергетический выдох радости и боли, восхищения и замирания в прекрасном проявлении души. Моя душа в момент стихотворения – небожитель, когда легко и плавно слово соседствует с другим словом…

Нежность

Я тебе отдам всю нежность, Душу всю тебе отдам я. Всю свою девичью свежесть Поднесу, родной, к твоим ногам я. Только будь с ней очень осторожен. Не разбей ее даже нечаянно. Мое счастье станет невозможным, Буду плакать громко и отчаянно. Не разбей моих иллюзий, ладно? Пусть всегда мне будет очень весело. Как бы в жизни ни было нескладно, Из души, молю, не делай месиво.

Ноябрь 1968 года (мне 17 лет).

Я свяжу тебе жизнь

Я свяжу тебе жизнь… Из пушистой мохеровой пряжи… Я свяжу тебе жизнь… Не солгу ни единой петли… Я свяжу тебе жизнь… Где узором по полю молитвы… Пожелания счастья… В лучах настоящей любви… Я свяжу тебе жизнь… Из веселой меланжевой пряжи… Я свяжу тебе жизнь… А потом… от души подарю… Где я нитки беру? Никому… Никогда… Не признаюсь… Чтоб связать тебе жизнь… Я тайком распускаю… СВОЮ.

Июль 1971

Лидия Вдовченко

Родилась в конце шестидесятых годов на Ку-станайщине, в семье поволжских немцев, депортированных в Казахстан во время Великой Отечественной войны.

Рифмованные строчки написала в 11 лет для школьной стенгазеты. С переменными успехами писала без должных знаний и науки стихосложения до 2009 года, пока не пришла в литературное объединение «Парус» в г. Ейске. Россия стала моей второй родиной после Казахстана в тяжёлые годы перестройки. В 1998 году перебрались на Кубань, в г. Ейск.

В каждом стихотворении или песне, даже если они написаны по заказу моих друзей, есть моя правда, моё отношение к жизни и людям. Каждое стихотворение – это мои ожившие картинки!

Член Народной самодеятельной общественной организации поэтов и композиторов г. Ейска «Парус» с 2009 г. Член Международной общественной организации союза писателей и мастеров искусств с октября 2015 г. Лауреат Первого всероссийского литературного фестиваля-конкурса «Поэзии прекрасный свет» (г. Анапа, 2015 г.).

Печаталась в сборнике поэтов г. Ейска: «Ейчане» (2012 г.), «Под парусом вдохновения» (2014 г.), «Ода Ейску. Пером и кистью» (2014 г.), «Под парусом из музыки и слов» (2015 г.) и в альманахах ЛитО «Парус». А также в сборнике поэтов и прозаиков Краснодарского края: «Мозаика Юга» (№ 1, 2011 г.; № 2, 2011 г.). В газетах г. Ейска: «Приазовские степи», «Совет Приазовья», «Колокол православия». Публиковалась в краевой газете Союза писателей России «Кубанский писатель» (2012 г., 2013 г., 2015 г.), в газете «Магнетит» – г. Рудный (Казахстан).

Награждена грамотами и дипломами литературных фестивалей, проводимых департаментом культуры Краснодарского края и краевым отделением Союза российских писателей. Выпустила собственные книги стихов: «Год полнолуния» (2011 г.) и «Судьба моя, мечта и явь» (2013 г.).

«Зачем кормлю старуху-память…»

Зачем кормлю старуху-память Любви кисейными стихами? Зачем цепляются за камни Крахмальным кружевом слова? Дыханье мысли глупым видом Чужим глазам случайно выдам… И вновь мой караулит выдох Молва. Не те ли камни прошлой страсти Грехи моих любовных странствий, И заблуждений, и отчасти Груз неотмоленных обид? Придут за ними судьи-сёстры — Все благонравные, не монстры — И мой стеклянный полуостров Разбит.

«Знаю…»

Знаю, когда замирают трамваи, маешься, знаю! Сумрак окна охлаждён полусонным дождём. Прыгают капли по сборнику Канта, словно спиккато. Села водицу толочь петербуржская ночь. Вижу тебя на кровати с гитарой — неженкой старой. Пальцы ласкают ей гриф, вспоминая мотив. Шепчешься с ней, доверяешь секреты — думы поэта. Ловится ухом луны эхо тонкой струны. На подоконнике духи бессонниц — лица поклонниц, Только мой дух ближе всех — сердца поверх. Знаю…

Римма Гаджимурадова

Я лезгинская поэтесса. Несколько моих стихов переведено на русский язык.

Родилась в 1960 году в г. Сиазань Азербайджанской ССР. Училась в Манкулидхюрской средней школе Кусарского района. Поэзией увлеклась еще в школьные годы. Мои стихотворения печатались в газетах «Кизил Кусар», «Самур», также в журналах «ЧиРаг», «Алам», в альманахе «Выйди на прямую», в «Антологии лезгинской поэзии». Четыре года назад в Баку была выпущена книга «Не угасай, моя звезда». В настоящее время живу в Хачмасском районе Азербайджанской Республики.

Не угасай, моя звезда [перевод Гузели Гасановой)

Не угасай, моя звезда, Не время, прошу, не угасай… Есть еще в душе мечта, И не одна, не угасай. Мы одиноки: ты и я. Хоть одни мы – проживем, Будем рядышком вдвоем, То улыбнемся от счастья, То заплачем в миг ненастья… Не угасай, моя звезда, Не время еще, не угасай… Прошу тебя, судьба моя, Я умоляю, не угасай. Песни тайные остались, С ними я хочу грустить, И тревоги мне достались, Их мне надо пережить. В каждом миге, в каждом дне Моей звезды остался свет, А в задержавшейся весне Я еще соберу букет. В сердце искорка живет, Кому бы подарить ее? В душе кручина словно лед, Согреет сердце ль кто мое? Не угасай, моя звезда! Моя звезда, не угасай! На тропу, что я иду, Каплю света проливай! Я золу в душе раздую, Ты в ней новый, чистый, яркий Огонь любви разжигай! Не угасай, моя звезда, Пока рано, не угасай!.. Есть в моей душе мечта, И не одна, не угасай…

Надежда Гикал

Гикал Надежда Никитична. Живу в Подмосковье. Автор пяти поэтических сборников хайку и танка: «Упала радуга с небес» (2004 г.)

«Солнечный дождь» (2006 г.)

«По лунной радуге иду» (2006 г.)

«Сад надежды, любви и печали» в 2 кн. (2007 г.) «Навстречу музыке дождя» (2012 г.)

Награждена медалью Московской литературной премии (2015 г.) и дипломом Международного литературного конкурса им. Мацуо Басё (2015 г.). Член СП России.

Член Интернационального Союза писателей (кандидат). Руководитель клуба любителей японской культуры «Ветка сакуры».

На ложе счастья…

* * *

Мне губ твоих не целовать, не гладить плечи, я буду только вспоминать тот зимний вечер. Метель, неистово кружась, стучалась в двери, свеча горела на столе — играли тени… В дрожанье рук, в слиянье губ — о сладость встречи!.. Всю жизнь я буду вспоминать тот дивный вечер…

* * *

Я затихаю в твоих объятьях нежных, не улетаю — не покидают рая, хоть вырастают крылья…

* * *

В огне всё сердце… Любовь запретная, ты жертва иль палач?.. Волна, что бьётся в берег, крушит всё, умирая…

* * *

Едва коснулась руки твоей губами — огонь по коже… Движение навстречу я с трепетом встречаю…

* * *

С тобой, любимый, я разделила чашу терпкого вина — на ложе счастья я была, блаженства миг узнала…

* * *

Звездой в алмазах в саду сияет ирис под лунным светом — так от любви сияет в ночи моё сердечко…

* * *

Рассвет забрезжил, и петухи пропели… Мне не дождаться любимого (как больно!) — весь день в тоске я буду…

* * *

Туман продрогший к земле прижался. Вот так и я хотела б теплом твоим согреться в холодный день осенний…

* * *

Когда напротив глаза твои сияют, лёд в сердце тает — любви всесильной пламя сердца нам обжигает…

* * *

Недолго счастьем в душе я наслаждалась… Мне не согреться вблизи огня чужого — костёр давно лишь тлеет…

* * *

Нежнее шёлка руки твоей касанье — что может в мире сравниться с этой лаской, когда ликует сердце?..

* * *

К груди прижала цветок пиона красный — он мне напомнил те дни, когда мы вместе луною любовались…

* * *

Не надышаться пьянящим ароматом цветущей сливы — не наглядеться мне в глаза твои, любимый…

* * *

Не бойся, милый, совсем я не исчезну: цветком весенним иль скромной дикой мятой с тобою рядом буду…

Светлана Гордеева

Родилась в селе Комсомольское Чувашской Республики 1 января 1968 г.

Окончила художественное училище в г. Гомель (Белоруссия), Чувашский государственный педагогический университет им. И.Яковлева – факультет русской филологии. Работала художником-оформителем, корреспондентом в республиканских газетах, пресс-секретарем, с 2000 года – член Союза журналистов России, с 2010 года – член Союза писателей России.

Стихи и проза публиковались в журналах: «Чувашия литературная», «Дружба народов», «Лик», «Кил», «Таван Атал» («Родная Волга»), «Самант» («Ровесник») и др. Награждена Почетной грамотой Министерства культуры, по делам национальностей и архивного дела Чувашской Республики.

Во Всероссийском конкурсе детской литературы «Пегасик-2011» заняла первое место. По итогам республиканского конкурса «Литературная Чувашия: самая читаемая книга года – 2008» книга стихов для детей «Верить в чудеса» заняла второе место, книга «Веселая карусель» победила в конкурсе «Литературная Чувашия: самая читаемая книга года – 2012».

Автор книг стихов: «Запах полыни» (2004 г.), «Простые вещи» (2006 г.), «Верить в чудеса» (стихи для детей, 2008 г.), «Деревенские зарисовки» (2009 г.), «Здравствуй, жизни река» (2010 г.), «Веселая карусель» (стихи для детей, 2012 г.), «След улетевшей птицы» (2013 г.), «Между любить и жить» (2014 г.), «Корзинка с грибами» (стихи для детей, 2014 г.), «Пройдем заветною тропою» (2015 г.), «Драгоценности дня» (2016 г.).

«Я хочу сохранить о тебе эти сны…»

Я хочу сохранить о тебе эти сны, Где мы в тонкую нить с тобой сплетены, Где слетает листва с пожелтевших осин, Там, где я не одна, там, где ты не один. Где от ветра дрожит убегающий дождь, Где ты мной дорожишь и безудержно ждешь. В ночь на пятницу вещие снятся нам сны И сбываются грезы в преддверье весны.

«Я тону в облаках как будто…»

Я тону в облаках как будто, Нежность держит как покрывало. На двоих с тобой одно утро — Это много и этого мало. Мы из снов своих пересыпаемся, Как песок в песочных часах: Открываем глаза, просыпаемся На земле и на небесах. Как такую безбрежность запомнить, Между явью и сном сохранить? Безвоздушность пространства заполнить Чем-то между любить и жить? Чем-то тем, что сильнее смерти, Чем-то, что не исчезнет потом. Чем-то тем, чего нет на свете, Ни на этом и ни на том.

«Прекрасных слов пустынные просторы…»

Прекрасных слов пустынные просторы, Вчерашних снов забытые повторы И телефонные прямые разговоры Не греют больше, не зовут в полет. И нами пройдена та точка невозврата, Когда любовь – лишь горькая утрата. Еще зовет меня мечта куда-то, Но сердце больше не поет.

Аркадий Гумбольдт

Поэт и композитор. Родился 23 июня 1960 г. в Твери. Образование высшее. Двадцать лет своей жизни посвятил служению Родине. Боевой офицер, военное звание – подполковник. Поэтому стихи и песни о Родине, войне, о солдатской дружбе занимают в творчестве особое место.

Большую часть произведений автора занимает любовная лирика, стихи и песни о красоте и женственности, дружбе и предательстве. Каждое произведение – это отражение светлой и чистой души автора, гармония слов и музыки.

Творчество Аркадия Гумбольдта высоко оценили Римма Казакова и Белла Ахмадулина, Оскар Фельцман, Илья Резник. Является членом Интернационального Союза писателей, обладателем Золотого диплома за высокохудожественные произведения, опубликованные на страницах альманаха ««Российский колокол» (2014 г.), который является приложением к известному толстому литературному журналу Союза писателей России «Российский колокол». Награжден медалью Организации Объединенных Наций по вопросам образования науки и культуры (ЮНЕСКО) и ИСП имени Адама Мицкевича (2014 г.), медалью Министерства культуры РФ «200-летие М.Ю. Лермонтова».

«Тихий, теплый летний вечер…»

Тихий, теплый летний вечер — Телефонный разговор. Двух сердец шальная встреча. Мысли рвутся на простор. Чувства стройно и красиво Укрепляют веру в нас. Так сближает чудо-сила И луна, как на заказ. Не понять ей, круглоликой, Как земное с неземным Незаметно, тихо-тихо, Станет целым, как одним. Снова чувства, снова мысли, То ли что-то там еще. Пусть в прямом и общем смысле Надо говорить еще. Время тут неактуально, Поважней будет порыв. Души чистые кристально Не дадут нам перерыв. Но луна заметит тускло, Что, мол, хватит, что пора. Хорошо, положим трубку. Только знай, что до утра!

Василий Гурковский

Гурковский Василий Андреевич – публицист, поэт-песенник. Кандидат экономических наук, профессор, академик. Член Союза писателей России, член творческого объединения композиторов и поэтов-песенников Подмосковья. Автор нескольких сборников прозы и поэзии, а также около ста разноплановых песен (слова и музыка).

О Женщина!

О Женщина! Не знаю, из чего там, — Адамова ребра, осколочка звезды, — Бог сотворил тебя для нас когда-то. Чтоб жизнь текла и не было беды! О Женщина! Да ты сама Природа, Ты Мать-земля, ты зелень на полях, Ты урожай в любое время года, Ты нас с рожденья носишь на руках! О Женщина! Тебе всего досталось: Пахала на себе, косила, хлеб пекла, Стояла у станка, забыв про сон, усталость, И мир земной всем сердцем берегла! О женщина! Всё можешь и всё хочешь, Всё чувствуешь и понимаешь всё. Ты лечишь, учишь, ты поешь и плачешь, Ты любишь, веришь и прощаешь всё! О Женщина! Земное притяженье! Прекрасна ты, и всё тебе к лицу. Пусть принятые при тебе решенья Всегда ведут к счастливому концу! О Женщина! Мой вечный светлый праздник. Пусть не всегда ты ангел во плоти, Но я твой раб и вечный твой проказник. Сегодня ты за всё меня прости! О Женщина! В твой день тебе желаю Всех близких – рядом, а чужих – забыть. Конечно, жизнь не станет завтра раем, И всё же нужно верить и любить!

Людмила Денисова

Кандидат химических наук. Писать стихи и прозу начала относительно недавно. Участвую в литературных конкурсах на разных литературных сайтах, а также публикуюсь в коллективных сборниках, выпускаемых этими сайтами. Есть публикации в журнале «Союз писателей», в газете для детей «Школьник». Номинант премии «Поэт года – 2014» от сайта «Стихи, ру».

Первый снег

А знаешь, милый, выпал первый снег. Ты помнишь, как мы радовались снегу, Когда он падал из бездонья неба, И город накрывал пушистый плед? Когда под светом тусклых фонарей Снежинки вились плавно, словно мухи, А ты своим дыханьем грел мне руки И целовал до кончиков ногтей. А снег всё шёл и строил нам альков, Ложился нежным пухом на ресницы. И мы в нём рисковали превратиться В двух неземных смешных снеговиков. И вот сегодня снова выпал снег, Как и тогда, засыпал сонный город. И память снежным холодом за ворот Ворвалась в душу из далёких лет. И, те мгновенья в мыслях теребя, Я в снегопад вступаю без опаски, Чтоб снова оказаться в этой сказке. Как жаль, что в ней сегодня нет тебя…

Кумпарсита

Под чёткий ритм, в накале бурной страсти, Летим с тобой в «открытый променад». В твоей руке дрожит моё запястье, А корпус гибко выброшен назад. «Восьмёрка» ножкой филигранно свита, И всполох платья шорохом плеснёт. О, этот танец страсти – Кумпарсита: Огонь и пламя, нежность и полет! Глаза в глаза и жарких тел сплетенье, Мгновенья поз, внезапный поворот. Нас захватило танца упоенье И пылких чувств шальной водоворот. Опять замру, в твоих объятьях тая, А взгляд скользнёт, как ток по проводам. Сказать «люблю» словами не смогла я, Любовь свою я в танце передам.

Старческое, скрипучее…

Ну что, мой милый старичок, Опять хандришь, опять ты болен, И снова чем-то недоволен, И куришь нервно табачок. В сердцах ругаешь молодёжь, Что, дескать, деда позабыли, Почти неделю не звонили. Видать, в умах один кутёж. Зачем же хаять наугад? Глядишь – и позвонят под вечер. Ты сам не менее беспечен Был много-много лет назад. Свои поступки и дела Ты не держал в порядке строгом. Но мне таким ты послан богом, И я такого приняла. Отдавшись брачным парусам, По жизни плыли. Путь был ярок, Хотя в семье ты не подарок. Ты это, впрочем, знаешь сам. Тебе я верила без слов. Храня семейный наш фарватер, Терпела твой дурной характер. Ну что поделаешь – любовь! И если б нам вернуть года И скинуть парочку недугов, Мы б снова выбрали друг друга, Чтоб не расстаться никогда. Вершая жизни марафон, Змеёй ползёт подлюка-старость. Но нам с тобой любовь осталась. Да, кстати, слышишь? – Телефон!

Елена Деревякина

Родилась в мае, в первый день Пасхи, в городе Тамбове, но детские годы провела у бабушки в белорусском городке Горки (Могилевская область).

Детские годы – фундамент будущего – закладывался православными бабулями, твердившими о долге, чести и заповедях Господних, а также папенькой – военным отставником, коммунистом-атеистом, а по профессии – экономистом, регулярно повествующим о моральном облике и нравственном поведении гражданина. Именно детство определило желание писать стихи о любви, из которой (как мне тогда казалось) и состоит вся жизнь, и рассказывать окружающим о том великом мистическом, выслушанном вечерами на завалинках, которым пронизана вся история белорусов.

Школу и педагогический институт окончила в Тамбове, получив специальность «преподаватель математики и физики». Вышла замуж, чтобы уехать по направлению мужа в «страну с северным сиянием», о которой грезила с детства, в Умбу – поселок городского типа Терского района Мурманской области – в 1984 году. Работала заместителем директора Дома пионеров, а затем методистом и директором Дома культуры. В свободное время играла в народном театре «Алый парус», печатала стихи в местной газете «Терский берег». Печаталась в газете «Мурманский вестник».

В 1987 году переехала в город-герой Мурманск. Работала в администрации города, окончила Санкт-Петербургский университет МВД по специальности «юриспруденция».

В 2002 году была избрана секретарем Мурманского отделения Всероссийского фонда культуры. Печаталась в мурманском альманахе «Площадь первоучителей».

В 2006 году вышла детская книга «Прикольные прибамбаски для продвинутых тинейджеров и их шнурков, или Сказки-рассказки для детей и их родителей».

В 2010 году небольшим тиражом вышла книга «Стихи о любви и о тебе».

В данный момент осуществляю деятельность третейского судьи.

Стихи пишу редко. Предпочитаю прозу.

«Хрустнула рюмка, впиваясь в ладонь, боль полоснула в груди…»

Хрустнула рюмка, впиваясь в ладонь, боль полоснула в груди. Вспомню Христа и заветы его: не злобствуй, не осуди! Я отряхну пепел стылых обид, рану зажму рукой И улыбнусь, а друзья пусть ликуют: «Сильный ты вон какой!» Не закричал, не хлестнул по щеке, не опрокинул стол… Откуда силы душевной черпнул? Где ты ее нашел? Не верьте, друзья, не бывает так! Коль чувства кипят ключом, Нельзя их душить, зажимая в кулак, нельзя быть их палачом! Пусть рвутся на волю, сметая с пути горечь и боль утрат. Любуйся их бурей, безумствуй, кричи, взвивайся и бей в набат! Вновь равновесье свое обретешь, пройдя очищенье огнем, Черные мысли, поступки, дела оставя навечно в нем.

«Я любила не тебя, а мечту свою…»

Я любила не тебя, а мечту свою. Не тебе я тихо пела – так себе поют. И любовь из незабудок для себя плела… По нехоженой тропинке второпях ушла. Не успела распрощаться и махнуть рукой, От Любви я убегала, от Беды большой.

«Не исцеляют от любви других объятья…»

Не исцеляют от любви других объятья. Тела, распятые в ночи, – печать проклятья. Не отвратить руки Судьбы – Любви убийцы. Я помолюсь – твое прощенье мне приснится.

«Ты гадок мне, а я – тебе…»

«Ты гадок мне, а я – тебе», – лечусь презреньем. Воспоминания черню, ища спасенье. Но память выдернет из сна: твой жест, улыбку… Несовместимость душ и тел – любви ошибка?!

«Скажи: «Приди!» – и я приду. Призыва с нетерпеньем жду…»

Скажи: «Приди!» – и я приду. Призыва с нетерпеньем жду. Но ты молчишь, отводишь взгляд… Ты прав. Хоть ты и виноват. Я так была с тобой нежна, и я была тебе нужна… Что изменилось, в чем изъян? Быть может, ты был слишком пьян? Или страдал от мук измены? Искал забвенья и замены? А в чем, скажи, моя вина? Ведь я была тебе нужна! Но ты молчишь, отводишь взгляд… Ты – прав. Хоть ты и виноват.

«Мне рыцарь усталый снится, гарцующий подле окна…»

Мне рыцарь усталый снится, гарцующий подле окна. Туман над рекою клубится, печаль мне его не видна, Я сердцем ее ощутила в волне, захлестнувшей внезапно, И полнится дрожью все тело, вновь возрождая твой запах. Приехал мой рыцарь проститься, да слов подобрать не сумел. В любви – желторот, как синица, он только в сражении смел. А может, он прав, и не надо, прощаясь, слова говорить? Достаточно взгляд и улыбку любимым на память дарить.

«Умерла надежда. Как с ней распроститься?..»

Умерла надежда. Как с ней распроститься? Закопаю в подполе под шаткой половицей. Проходя по комнате, зацеплю ногою. «Завизжит» доска та, выгнется дугою. Белый свет покажется жутким, а не милым… Может быть, живую в землю схоронила? Видно, преждевременно поддалась отчаянью. Долго будет пол скрипеть, голосить отчаянно. Долго буду маяться от поспешных выводов, Но тоску жестокую непременно выведу я. Отстрадаю, каясь полуночью звездной. Вновь вдохну надежду я зарей морозной.

«На ладони рябины рубины протянул мне с улыбкой любимый…»

На ладони рябины рубины протянул мне с улыбкой любимый, И, влекома чарующей властью, я касаюсь губами запястья, Принимая в молящем поклоне дар любви на раскрытой ладони. Жгучей плотью, рябиновой кровью я венчалась с желанной неволью. Ветер гребнем косу «разневестит», навевая печальные вести: «У него есть невеста другая, та – любимая, та – дорогая». Ты не лгал – опьянила рябина, заманила игрой лжерубина. Мне б раскаяться, мне б отступиться, оторваться свободною птицей… Но свинцовая горечь рябины клонит ниц пред тобою, любимый. Ягод краденых счастье лихое заманило меня ворожбою, Заклеймило, страстью отметило! Не отмыть годам той отметины!

«Растолку обиду в ступе, замешу на ней прощенье…»

Растолку обиду в ступе, замешу на ней прощенье. Предложу тебе отведать чувств бушующих творенье. Улыбнешься снисходительно: «Ты мила в наивной вере. Только я в добро и сказки о душе… совсем не верю». Ну зачем толкла обиду и лелеяла прощенье? Холод в сердце, холод в теле от руки прикосновенья.

«Ярой грозой, погасшей звездой утро отринет мираж…»

Ярой грозой, погасшей звездой утро отринет мираж. Холодный компресс челки косой остудит ночной кураж. Сотни жалящих стрелок дождя вонзаются в стылость сна И отсекают память души… Один – ты, и я – одна!

«Вскрой, прочти мое письмо – строчки некрасивые…»

Вскрой, прочти мое письмо – строчки некрасивые. И поверь, что я теперь – самая счастливая! Я победу одержала в битве над собой! Вырвалась свободной птицей на простор морской. Поднырну в волну большую, солью раны залечу И помчусь судьбе навстречу – снова я любить хочу!

«Любит, не любит…»

«Любит, не любит…» – и гибнет ромашка, нежный невеста-цветок, «Любит, не любит…» – рука беспощадно гибкий твой рвет стебелек. «Любит, не любит…» – и жизнь промелькнула вся в ожиданье любви… Коль суждено – то придет без ромашки, коль нет – то зови, не зови…

Татьяна Долбенько

Номинант литературных премий «Поэт года – 2014», «Поэт года – 2015»; премии имени Сергея Есенина «Русь моя – 2016»; премии «Наследие – 2016».

Лауреат 3-й степени международного творческого конкурса «Белая акация» в номинации «Авторское литературное слово».

Награждена дипломами за 2-е и 3-є места во Всероссийском конкурсе «Радуга творчества» в номинации «Литературное творчество». Награждена дипломом за 1-е место в международном творческом конкурсе «ВРисунке» в номинации «Литературное творчество».

Публикации в журналах «Литературный альманах СПУТНИК», «Три желания».

Этюд в лилово-синих тонах

Лепестками цветов шелестит в саду ветер И качает пчелу на цветке синей циннии, Тихо бродит в цветах сиреневый вечер, Дышит сад ароматом лиловой глицинии. А вдали на тропинке белеет мантилья, Фиолетовый бархат затянут в корсет, Вдоль тропинки колышутся свечи астильбы, И роняет цветы голубой первоцвет. В кружевах тонкий гребень в камнях аметиста, Ниспадает волна белокурых волос, И в закатных лучах полыхает монисто, И в объятьях с любимым мечтанье сбылось. Потемнеет в саду цвет сапфировых цинний, Бросит ночь на тропинку туманный ковёр, И польётся со звёзд свет сиренево-синий, И накроет сад звёздно-лиловый шатёр…

Устроим чаепитие в соцветиях тюльпана

Устроим чаепитие в соцветиях тюльпана На блюдцах из бадана с нектаром и росой, И на ковре пушистом из лепестков дурмана Я буду танцевать на пальчиках, босой. Смущённым поцелуем волос коснется ветер, И нежно зазвенят браслеты на руках, Сиреневым закатом украсит небо вечер И раскидает тени на заливных лугах. Нектар с росой в тюльпане волнует, обжигает, Изгибы тела манят сквозь шёлк и маркизет, И по цепочке тонкой закатный луч сбегает, В глазах лукаво тает и вспыхивает свет. Сольются в поцелуе все звуки и движенья, Свечами замерцают дороги в небеса, И понесутся души в божественном круженье… И по ковру дурмана покатится роса…

А за ночь падали снега…

А за ночь падали снега На сердцу милые равнины. Стоят, как айсберги, стога, Не убранные в овины. Канвой темнеет хвойный лес, И вдоль него видна дорога, А снег всё падает с небес, И поднимаются сугробы. Устанет отдыхать пурга И кинется плясать вприсядку, Надвинет месяц на рога Косматых туч большую шапку. А в доме славно греет печка, Я чай из трав налью себе. И всколыхнётся пламя свечки От вздоха сердца по тебе.

Надеть ли мне браслеты из красного граната…

Надеть ли мне браслеты из красного граната Иль заменить гранат на жёлтый оливин, А может, подойдут здесь чёрные агаты Иль всё же лучше красный, как, например, рубин. Вот серьги из коралла, зелёного нефрита, Из дымчатого кварца в оправе серебра, Из редких самоцветов – берилла, чароита… Перебираю камни до самого утра. Но распахнутся двери, как перед первой встречей, Я выбегу к тебе лишь с крестиком в руке… И будут самоцветы сверкать нам целый вечер, Лучиться разноцветьем в старинном сундуке.

Я к Вам приду под вечер в сорочке от Диора…

Я к Вам приду под вечер в сорочке от Диора С таинственным разрезом и бантом у бедра, С щемящей тихой радостью и ноткою минора… Сегодня Вы лишь мой до самого утра. Мерцали изумруды на золотой цепочке, И падала серёжка на мягкий ворс ковра… Я буду видеть Вас в глазах любимой дочки… Сегодня Вы лишь мой до самого утра.

По небу звездному брожу в который раз…

По небу звездному брожу в который раз, Ищу к тебе, любимый мой, дорогу, И кажется, что вот найду её сейчас, Лишь от звезды к звезде пройти ещё немного. Зацепится звезда за ленту для волос, Набросит шаль из звезд ближайшая плеяда, Колышется ковёр из малых белых звезд, И в воздухе звучит ночная серенада. Я брошу разных звезд в бокал из серебра, Из Млечного Пути черпну нектар желанья, Мои мечты оставят тебя мне до утра — Гобой, фагот, кларнет стирают расстоянья. Созвездья поменяют чуть-чуть наклон и цвет, Межзвездный ветер вновь сыграет о разлуке, Комета унесет гобой, фагот, кларнет — Останутся одни расстроенные звуки…

Мы танцевали румбу, медленный фокстрот…

Мы танцевали румбу, медленный фокстрот, И пасадобль, джайв и рио-риту, Играли в покер, вист, тузату и белот И пили «морис», «робсон», «бэнф» и «маргариту». Мой спутник был умён, красив и благороден, Внимателен и добр, и, кажется, влюблён… И оплывали свечи на виндзорском комоде, И мраморный камин подмигивал углём. Вы с трубкою в руках стояли у портрета, Мне на портрете том еще не сорок семь, Меня оставили Вы посредине лета, Чтоб так и не забыть любовь мою совсем. И шелестело платье с муаровой накидкой, И вспыхивал рубин в колье перед огнём. Я подарила Вам печальную улыбку И удалилась в ночь со спутником вдвоём.

В саду листва под цвет зеленого нефрита…

В саду листва под цвет зеленого нефрита, И средь листвы – цветы опаловых тонов, И разливает небо нежнейшим лазуритом На охру крыш часовни и каменных домов. Здесь музыка плывёт под вечер чуть печально — Под лютню тихий глас да шёпот ветерка. Не смеет шелохнуться любимый, но опальный, И лишь сжимает шпагу усталая рука. И не коснуться рук, не тронуть губ лобзаньем, Не спрятать на груди любви и счастья вздох, Но тихий голос шлёт надежду на свиданье, И сердце точно знает, что не оставит Бог. И в тёплом воздухе под переборы лютни Плывет дурман цветов опаловых тонов, И колокол звонит в часовне пополудни, И шелестит листва у каменных домов.

Не бьёт в ротонде мраморный фонтан…

Не бьёт в ротонде мраморный фонтан, Застыл со стрелами амур кудрявый. Колонны белые под стеблями лиан, Пол шелковым ковром устлали травы. Здесь я тебя ждала, забыв о мандолине, И прижимала к сердцу букетик васильков. Здесь открывался вид на тихую равнину, На сонную дорогу в тумане облаков. С волос развязывал мне ленту ветер, Звенел браслетами и целовал глаза, И вместе ждали мы дождливый вечер, И с синих туч стекала тёплая слеза. Под куполом ротонды белый голубь Спешил нести мне пальмовую ветвь, И вился тополиный пух по полу, И сердце ждало радостную весть. Теперь уж осень разбросала злато, И меж колонн ротонды бродит ветер, На струнах мандолины капельки заката Напоминают с грустью о любви и лете.

Я солгала, что я Вас не люблю…

Я солгала, что я Вас не люблю, Что не молюсь за Вас пред Богом, Что Ваших слов давно я не храню, Что и без Вас легка моя дорога. Я солгала, что каждый новый день Не шлёт Вам от меня поддержку и улыбку, Что и без Вас цветёт в душе сирень И радостно играют клавесин и скрипки. Я солгала, что жизнь моя без Вас Не потеряла смысл и истин вечных, Случайно с Вами встретившись сейчас, Не упорхнёт душа моя беспечно. Я солгала, что я Вас не люблю… Моя любовь к Вам не прошла с годами… Я солгала Вам, стоя на краю… Вы промолчали, что я любима Вами…

Олег Дольский

Олег Юрьевич Агапов родился в 1974 году в городе Зеленодольске (Республика Татарстан). В 1996 году окончил Казанский государственный технологический университет по специальности «физика и техника низких температур». Имеет немалый опыт работы в рекламно-маркетинговой отрасли на производственном предприятии.

Писатель, поэт и журналист. Автор жанровых лирико-драматических и фантастических повестей и романов, из которых изданы: «До и после рассвета» (2012 г.), «Последний круиз «Византии» (2013 г.), «Индикатор» (2015 г.). Член Российского Союза писателей (2015 г.), кандидат в члены Интернационального Союза писателей (2015 г.).

Лишь бы ты была нежной

Лишь бы ты была нежной, Лунной пленницей грешной, В ярких отблесках света Я твой образ ищу. Лишь бы ты была нежной Ночью зимней и снежной. Станет жарче чем летом, Мы растаем к утру. Лишь бы ты была нежной, Словно море безбрежной. Как любимая песня, Как крутейший медляк. Лишь бы ты была нежной, Я питаю надежду: Скоро будем мы вместе, А иначе – никак…

2015 г.

Виктор Ефремов

Всю жизнь был предан спортивной деятельности. В начале 2015 года меня посетила мысль попробовать, будучи уже пенсионером, многодетным отцом четверых детей, взять такую поэтическую ношу. Не знаю, что получится, но мне нравится. А так я с 1949 г., родился в Крыму, красивейшем месте, и горжусь этим, что в данное время Крым наш – российский. Имею высшее физкультурное образование. Думаю, что буду полезен в этом виде творчества, хотя мне отмерено меньше, чем другим, но мне помогают дети в моём творчестве – сын 16 лет и дочь 6 лет, остальные пока недоступны. Член Российского Союза писателей с 19.08.2015 г., номинирован на соискание премий: «Поэт года – 2015», «Наследие – 2016», «Русь моя – 2016». Некоторые из моих произведений вошли в 9 том «РСП. Стихи 2015» и в сборник «Поэт года – 2015». Готовятся произведения для публикации в сборники «Наследие – 2016» и «Русь моя – 2016».

Последний вальс листвы

Осенний последний вальс листвы кружится в этом году, место, куда приходили мы — я ещё раз приду, но впереди ещё много лет, в осеннем порыве таком буду встречать этот рассвет, куда ходили тайком. Кружится вместе с листвой голова, кружится, но не болит, вместе с листвой летают слова — это любовь всё творит… Уносятся с ветром слова и листва, что здесь тебе говорил, не забуду теперь эти места, куда ходить так любил. Прошли года, та пропала листва, а листья всё падают вновь, сединой покрылась моя голова, в этом месте осталась любовь. Не унёс тот ветер любви слова от этих мест далеко, и пусть кружится моя голова, зато мне здесь так легко.

Анатолий Изотов

Изотов Анатолий Александрович. Родился летом 1940 года в Калужской области.

Первое и самое яркое впечатление связано с переездом семьи в солнечный Крым. Мы жили с селе Бахчи-Эли (ныне Богатое), что под Белогорском. В этом чудном пространстве прошли мои счастливые годы детства и юности. Но юность закончилась, и в 1959 году я поступил в Новочеркасский политехнический институт (НПИ), чтобы приобрести специальность гидрогеолога. После окончания института в 1964 году десять лет работал в Уч-Кудуке, известном во всем Союзе по песне «Уч-Кудук – три колодца», где обеспечивал дренажные работы на рудниках и карьерах, занимался подземным выщелачиванием урана и добычей пресной воды для питьевых нужд Уч-Кудука. Гордостью моей работы стало освоение глубоких месторождений, залегающих в сложных гидрогеологических условиях, и чудесное озеро на базе дренажных вод, построенное по моему проекту, которое украсило раскаленные пески Кызылкумов и превратило окрестности городка в замечательную зону отдыха.

Потом – командировка в Чехословакию. Работа в Уч-Кудуке явилась репетицией к освоению чешских урановых месторождений, находящихся в сложнейших гидрогеологических условиях, поэтому я быстро вписался в чешский коллектив и оказал существенную помощь в обеспечении на десятки лет безаварийной и эффективной работы горнорудного предприятия. За что был награжден орденом Трудового Красного Знамени ЧССР. По чешской тематике я защитил кандидатскую диссертацию. На Родине продолжил свою деятельность в институте ВИОГЕМ г. Белгород, дослужившись до главного инженера. В настоящее время преподаю в Белгородском государственном университете, передавая свой опыт молодежи. Думаю, мне удалось зажечь не одно юное сердце любовью к своей профессии, именуемой «горный инженер-гидрогеолог».

Лирические отступления

Письмо из Средней Азии

Я скоро к тебе приеду, А это значит: я привезу себя, Кожу смуглую, Руки длинные, жилистые, Голову, полную мыслей. Привезу тоску одиночества, Радость короткой встречи, Злость неудач бесконечных И счастье редких открытий. Привезу голос охрипший, Он сорвался, когда я В горах кричал во все горло Имя твое, и ущелье Долго его повторяло. И синими вечерами Я буду тебе рассказывать, Как я метался ночью, Подавленный сомненьем, Как средь чужой речи И среди лиц незнакомых Искал черты дорогие И не находил их. Расскажу, как на голых, Острых, горячих скалах Берег я бесценную воду, Расскажу, как сидел на камне, Излизанном древним потоком, И видел внизу море, И тонкие шеи рептилий, И острые крылья ящеров. Расскажу про стук монотонный Колес длиннющего поезда, Расскажу про вой турбины, Про потоки, Свинцом расплавленным, Нитями серебристыми Свисающие с утесов. Расскажу про огромный город, Где каждое здание – колосс, Как я толпе растерялся, Как в шуме летящего транспорта, Услышал твой голос Мелодичнее скрипки Брамса. А потом почувствую Тепло руки твоей нежной Вместо мороза колючего, И мягкую свежесть дыхания Вместо жары пустыни, И увижу глаза, настоящие, А не мираж расплывчатый, Когда мучает жажда И песок скрипит на зубах… Мне уезжать не захочется, Только уеду снова И буду скучать снова! Но в поиске бесконечном, В вое горного ветра, В сутолоке больших городов Ты будешь всегда со мною, Нежная и неоткрытая, Самая моя близкая!

Сны Магдалены

Над безоблачным счастьем, как туча, Льет дожди затяжная разлука… А появится солнечный лучик — И опять и уютно, и сухо. Я тебя увидела взрослым — Как бутон расцвело мое сердце, Но в разлуке мне снятся не розы, А твое загоревшее детство. Там на склонах горячие сосны, Змейка пляжа ныряет под скалы, В синем небе кружат альбатросы, Дремлет белый корабль у причала. Я купаюсь у желтого зонта И хочу превратиться в дельфина, Чтобы плыть за тобой к горизонту, Погружаясь в морские пучины. Возносили меня на вершины Твои плечи, и сказки, и мудрость. Но в разлуке мне снятся не джинны, А твоя романтичная юность. Ты гуляешь у старого клуба В белой тени цветущих акаций, Для тебя я накрасила губы И лечу как на крыльях на танцы. Танго плещется в лунном сиянье, Твои руки – мои эполеты, Ты мне шепчешь о скором свиданье На экваторе Красной планеты. Мы расстались тропическим летом, Лайнер плыл в охлажденной купели, Но в разлуке мне снится не это, А под снегом крылатые ели. Ты несешься по белому насту, Ускоряешь шальное скольженье, Я слежу твою гибкую трассу, Ощущаю твое притяженье. Нет сильнее его и желанней, Хоть по жизни назначены мне Муки тягостных расставаний, Вереницы дождливых дней. Ветер тучи полощет, как ленты, Жажда встречи сжимает разлуку, Разделяют нас континенты, Но мы ближе и ближе друг к другу!

Монолог Магдалены

Взаимосвязан мир, как ни сложить, В нем будут элементы стыковаться, Чтоб на Земле возникла чудо-жизнь, Должна Земля кружиться и вращаться. И в том движенье миллиарды лет Должна нести Вселенная планету Меж жара звезд и холода комет, Творя ей щит, утробу и плаценту. Должна Луна кружиться над Землей И гнать волну над океанской гладью, Чтоб неустанно, молотом, прибой Дробил и рушил берег пядь за пядью. И чтобы выщелачивал набор Солей и компонентов благородных Из скал, готовя медленно раствор, Для синтеза молекул углеродных. И дрейфовать должны материки, Перерисовывая лик планеты, То разом, чрез грозные толчки, То медленно, вздымая континенты. Должна Земля быть скрыта пеленой Прозрачной, голубой и лучезарной, Служа непроницаемой броней Материи незримой и коварной. Должны быть в океанах шапки льдов, Открытые и донные теченья, Круговорот воды, бег облаков, Тайфуны, молнии и наводненья. Должно быть в меру влажно и тепло, Среди лагун уютного комфорта, Чтоб время миллиарды лет текло Без завихрений и без разворотов… Должно быть совпадений миллион, Чтобы случился случай чрезвычайный, Поэтому мне кажется, что он Не мог никак произойти случайно!

Белые ночи

Сердце и воспламененный мозг, И ни капельки житейской мудрости — Подарил тебе я все, что мог, Даже память благодатной юности. Твой костюм необычайно строг, Лишь воображенье щедро тратя, В лето вырядить тебя я смог, Раскроив изысканные платья. Белыми ночами все равно Зябла ты и укрывалась пледом, И зашторивала окно, Согреваясь лишь пред обедом. Я увез тебя на жаркий юг, В мир тепла и ультрафиолета, Где песчаный ласковый уют И бушует праздничное лето. И, как в дивной сказке, все сбылось… В ритме танцев, в звоне модных песен Ты ушла с другим легко, без слез, Все и «за» и «против» мудро взвесив. Но той легкости тяжелый груз Лег на мои раненые плечи, Думал, что согнусь, переломлюсь, Но я выжил, стал сильней и крепче. Ты не плачь, не говори «прости», Не лови меня на перекрестках, Для тебя я стал другим. Идти Мне по жизни и легко и просто. Как сумел я, так тебя любя, Потушить пылающее чувство? Я в себе преодолел себя — Высшее бойцовое искусство.

Борис Коба

Коба Борис Анисимович родился в мае 1945 года в селе Галущина Гребля Но-восанжарского района Полтавской области на Украине. По специальности – экономист, за призванием – чиновник, и почти половину своего трудового стажа отработал в администрациях городов Полтава, что на Украине, Пыть-Ях, Сургут – Ханты-Мансийского автономного округа, Югра – Тюменской области. В течение творческой жизни стал автором около полутора десятков поэтических сборников, в большинстве на украинском языке, в «Полтавском литераторе» под литературной редакцией поэта Владимира Александровича Тарасенка, в Саратовском издательстве «Десятая муза». Пишет музыку. Был участником Всероссийского музыкального конкурса «Нашим героям. К 70-летию Великой Победы» с песней «Благодарение».

Глаза

Ой очі, очі, очі дівочі,

Де ж ви навчились зводить людей!

Костянтин Думитрашко Знаешь ли ты силу глаз своих дивных: В шутке задиристой – просто невинных, Нежных при встрече, искрящихся смехом, Любящих, милых, зовущих, как эхо, Смелых, решительных, пылких, дразнящих, В даль беспредельную в ночь уводящих, Грустных, ласкающих, ангельски кротких, Ждущих и зорких в раскачанной лодке, Этих пронзительных, неукротимых, Дерзких, волнующих, неудержимых, Темных, беснующихся и кричащих, Белых от боли, больших и скорбящих, Буйных и гневных, лихих и свирепых, Все, что вокруг, превращающих в пепел? Мне же глаза эти – неба дороже, В жизни моей ни с какими не схожи!

Устинья Ковалева

Людмила Богословская. Литературный псевдоним – Устинья Ковалёва, так звал и прабабушку, которая меня воспитывала. Родилась, живу и работаю в г. Ставрополе. Вдова. Двое детей, трое внуков, которых я очень люблю. Стихи пишу совсем недавно.

Верность

Когда ещё безусым пацаном Ты шёл служить на дальнюю границу, Твоя зеленоглазая любовь Слезу смахнула, опустив ресницы. В песках Афгана ты, теряя кровь, Нёс друга на себе, превозмогая муки, — Твоя зеленоглазая любовь С небес к тебе протягивала руки. Когда сидел в цепях ты, спрятав боль, В чужой стране, под чуждой речи гомон, Твоя зеленоглазая любовь Звала в дорогу колокольным звоном. Когда ты слышал злых шакалов вой, И люди пили кровь, как будто звери, Твоя зеленоглазая любовь В победу жизни заставляла верить. Вернулся ты живым, увидев вновь Свой дом, стоящий на краю станицы. Твоя зеленоглазая любовь «Я так ждала», – шепнула, опустив ресницы.

Евгений Кашмировский

Евгений Леонидович Казмировский, 29.06.1954 г. р. Родился в г. Фрунзе (ныне Бишкек), живу в Санкт-Петербурге. Участник литературных сайтов ; -geniy.ru; . Издательством Altaspera Publlishing&LiteraryAgency Inc. (Торонто) выпущен сборник стихов «Пришельцы из 20-го столетия». Публикации в международном альманахе «Чувства без границ» – 20, 21, 22, 25, 27, 28 выпуски. Номинант премии «Поэт года» (2011–2015). Победитель международного конкурса детской литературы «Мост в будущее», 2-е место в номинации «Стихи для детей», диплом 25.03.2015.

«С тобою мы вовек неразделимы…»

С тобою мы вовек неразделимы, Два организма близнецов сиамских. Ты завладела чувствами моими, Не на погибель, нет – другим на зависть. Зависимость, когда она желанна, — Не тяжкий крест, не камень на распутье. Вам у Христа за пазухой – нирвана, Мне у неё за пазухой уютней! Известно, что судьбу не выбирают. Но по заслугам ли я счастья удостоен: Ведь, если существуют двери рая, Они, конечно, рядышком с тобою! В четверг, дождь судьбоносный отличая, Поставлю всё на перекрестье судеб. Ведь, если вдруг тебя я потеряю, То и меня, конечно же, не будет!

«Сквозь тернии лежит путь к звездам…»

Сквозь тернии лежит путь к звездам. Назло судьбе, презрев врагов и близких козни, я шел к тебе. В наш век расчетливый и нудный в пустой борьбе заставить всех поверить в чудо я шел к тебе. Едва ли я закончу фразу… Уж свет погас… В который раз бездушный разум покинет нас. Как ни покажется ужасным — не мучит стыд: мы повстречали наше счастье… нас… Бог простит.

Пришелец [акростих)

Паломник страждущий стучался в двери, Распахнут для любви – не для насмешек. Искал он кров, в людскую мудрость верил, Широк душой, но в чувствах сух и взвешен. Ему народ внимал, но был растерян: Людей другие мысли занимали… Его всем миром все-таки прогнали, Цены пока не ведая потери…

Татьяна Копыленко

Родилась в Севастополе, уже много лет живет в Карелии. По образованию – профессиональная пианистка. Пишет прозу и стихи.

Литературные награды: награждена дипломом «За творческую индивидуальность» за подписью председателя Интернационального Союза писателей Сергея Лукьяненко и председателя Правления Союза Александра Гриценко; дипломом и кубком победителя Первого альтернативного Международного конкурса «Новое имя в фантастике» в номинации «Надежда» за повесть «Лемурийские хроники. Звезда Времени»; роман-сказка «Тайна Янтарной комнаты» награжден дипломом Девятого Крымского фестиваля фантастики «Созвездие Аю-Даг – 2015» «За продвижение национальной идеи»; книга «Севастополь. Женщины. Война. Любовь» награждена кубком как лучшая книга в номинации «Большая проза» книжной серии «Библиотека журнала «Российский колокол» (БЖРК).

Сайт Татьяны Копыленко: http://art-slovo.ru.

Парус растаял…

Море шумит, Чайка кричит, По синим волнам Парус летит. Сердце поет Дни напролет — За дальними далями Милая ждет. Я долечу, Челн свой домчу, Глаза-изумруды Увидеть хочу. Счастья залог — Меж бурь и тревог Солнечным днем Взойти на порог. Дом мой родной! Девчонка с косой — Сердце отдам Тебе я одной, Жду я любви! Ушли корабли… Парус растаял В синей дали… Девушка ждет Жизнь напролет. Годы проходят…

Иван Крайности

Иван Крайности родился в Молдове. Пишет стихи и прозу с детства. Автор показывает читателю свой внутренний мир, передает знания о доброте к окружающему, любви к Родине и планете с замечательным именем Земля. Публиковался в журналах: «Мост» (№ 54, г. Санкт Петербург), «Российский колокол» и «Автограф» (г. Москва), а также в сборниках «Поэт года» (2011 – книга 21; 2013 – книга 43; 2014 – книга 50; 2015 – книга 3)и «Наследие» (2015, книги 4 и 14), «Воинская слава» (книга 2), «Проза. ру» (книга 2).

Изданные книги: «Две подушки», «Мысковские тойшевы», «Глубинка», «Проклятие в семи поколениях», «Маленький гном», «Отдых на природе», «Чай с чабрецом».

Любить и страдать

С рождения нам даны вдохновения: любить и страдать. Любить свет, о тхь и режет с рождения нам остро глаза! Страдать от неожиданно наступившего объема пространственного холода. Любить руки, прижимающие нежно к теплому телу, где слышен запах детства – молочный! Страдать от того, что отвергнуты были недавно родимой нам оболочкой. Любить Солнца лучи, что так нежно светят, нас обогревают! Страдать от окружающих, ведь с рождения родню не выбирают. Любить любимую, которая, того не зная, вонзилась в душу как стрела! Страдать от счастья, понимая, что она нашлась и мимо не прошла. Любить этот мир и людей, в нём живущих! Страдать, встречая злодеев, больных и ничего не могущих. Любить того, кого не зная, все называют просто – Богом! Страдать, не видя, как косой Смерть косит нас в свою дорогу. Любить страну, всю карту Мира изучая! Страдать, поняв, что люди гибли в войнах, её защищая. Любить и гордо понимать: страна у нас одна! Страдать, боясь терять, и защищать её, на смерть не глядя.

Элен Лоулесс

Реальное имя – Елена Шаркова. Родилась 19 декабря 1988 года в Санкт-Петербурге. Начала писать романы и детективы с 2001 года, стихи и тексты песен – с 2007 года. Первый рассказ назывался «Красная тень», написанный в 2001 году и рассказывающий о том, как мачеха послала свою падчерицу на поиски лекарства. А оказалось, что лекарства никакого не существует. А мачеха на самом деле злая колдунья, заколдовавшая принца в тень. В 2001 году создала издательство: «Новая-Зеландия», чтобы оформлять свои книги, написанные вручную.

Была главным редактором школьной газеты, а также издавала собственную газету.

Два года училась в художественной школе и два года участвовала в шоу-группе «Шумафон». Имею среднее специальное юридическое образование.

Мой девиз: «Я не хочу быть интересной, я хочу быть счастливой оттого, что просто пишу свои книги». Пишу в разных направлениях: приключения, романы, фантастика, детективы, биографии.

Играла роль Эсмеральды из мюзикла «Собор Парижской Богоматери» во время школьного выступления в седьмом классе.

Любимые писатели: Виктор Гюго, Джордж Гордон Байрон, Януш Вишневский.

Есть собственная страница на «Прозе. ру»:

Укради меня

Укради меня нежной весной, Когда расцветает природа И становится теплей погода. Укради меня жарким летом, И мы станцуем наш танец любви, И от нас взгляд будет не отвести. Укради меня янтарной осенью, Когда так хочется заботы, От предстоящей непогоды. Укради меня белоснежной зимой, Когда мир накрывает белым покрывалом И с неба падают снежинки, Словно позабытые слезинки. Укради меня ясным днем Или самой звездной ночью, Укради меня, Как можешь лишь ты, Укради меня И забери с собой. Увези меня далеко-далеко, Где нам никто не будет мешать, Там, где царит добро И где все проблемы сами решаются. Ты всегда будешь моим королем, А я твоей королевой, Ты же мой Марат, И тебя для меня – лучше нет.

Анастасия Лямина

Родилась и выросла в городе Белая Холуница, который расположен на берегу живописного и самого большого в Кировской области пруда! Живу и работаю в Кирове (Вятке, как многие сейчас называют областной центр).

В детстве всегда мечтала стать певицей или актрисой. Но судьба распорядилась иначе. После 11 класса пошла поступать на филологический факультет Вятского государственного гуманитарного университета (ВятГГУ). И опять не судьба. Но все же успела подать документы на факультет журналистики. Уже на втором курсе, во время прохождения практики, меня пригласили работать в местную районную газету «Холуницкие зори», где я и проработала до окончания учебы. Моей маленькой гордостью в то время стала победа в областном конкурсе среди областных и районных СМИ в номинации «Лучшее освещение в СМИ молодёжной темы» и «Лучший автор».

Во времена учебы и работы любила сочинять стихи, в основу которых ложились забавные истории из моей жизни и жизни моих друзей, а также стихи на тему любви и разлуки. Они не получили большой огласки и остались опубликованными лишь на одной тематической странице родной «районки».

Меня всегда привлекала тема медицины. И так получилось, что меня пригласили работать в Кировский областной СПИД-центр! Журналистику я не забросила, просто мои статьи, очерки и репортажи стали посвящены теме профилактики ВИЧ/ СПИДа и пропаганде безопасного сексуального поведения среди населения.

Я привыкла быть лидером: с детства вела за собой других ребят, воодушевляла их на какие-либо полезные дела. Не умею и не люблю сидеть на месте без дела. И даже будучи в декрете, нашла интересное занятие, чтобы быть полезной для других и самой не скучать, постоянно развиваться и получать новый опыт и знания! Я стала шеф-редактором творческого издания «Российский колокол».

Влюбилась?

Думала я, что любить не умею. При каждом свидании часто робела, Теряла слова и краснела в смущении. Разве это любовь – все терзало сомнение… Что значит она и откуда берется? И от нее все сильней сердце бьется? Все словно в тумане, я – точно во сне, И будто огонь полыхает во мне. И чувствами вмиг управлять разучилась, Возможно, я заново переродилась? Нет прежних смятений и робости нет, А с губ вдруг срывается главный ответ: Мне это не грезилось, вовсе не снилось, Сомнений здесь нет – я просто влюбилась.

2003 год.

Разлюбил

Мне мир с тобой сказкой казался, Какой я счастливой была, От расставанья нашего на сердце шрам остался, Его не излечить мне никогда. Мне не забыть все наши встречи, Твои томные, нежные речи. Поцелуи, как море манящие, Возбуждающие и пьянящие. Все нам говорили сердечно: «Любовь ваша будет жить вечно». Мы верили в это, мечтали, На миг лишь прощаясь – страдали. Себя подарила напрасно, Любовь твоя быстро угасла. И только вчера мы встречались, А утром, обидно, расстались…

2002 год.

«Если любишь кого-то – не скрывай…»

Если любишь кого-то – не скрывай Своих чувств к нему и желаний. Одиночество губит сердца – ты знай — И приносит оно лишь страданье. На весь мир прокричи: «Я люблю!», И сердце сильней вмиг забьется. Повторяй: «Как с тобой быть хочу!», И одиночество к тебе уж не вернется.

2003 год.

Улыбайся

Из каждого дня извлекай счастье. Пусть даже за окном царит ненастье, И твой любимый где-то далеко, Скажи ты в зеркало себе: «Мне хорошо!» Но если все же грусть не отступает, И солнца луч сквозь тучи не мелькает, Ты на судьбу свою не огорчайся И просто без причины – улыбайся.

2002 год.

Тася Мейерхольд

Кордикова Елена Георгиевна (творческий псевдоним Тася Мейерхольд) родилась в г. Краснодаре. Поэт, баснописец, писатель, учёный, философ, переводчик с европейских языков, лингвист, либреттист, художник, музыкант; кандидат геолого-минералогических наук (1992, Москва); доктор геологии и палеонтологии (2001, Бонн – Бад Годесберг); автор многочисленных публикаций, в том числе более 20 поэтических книг по 336 страниц каждая; член литактива Союза российских писателей; член Товарищества кубанских художников.

Преданность

Когда чему-то очень предан и верен избранным мечтам, К которым путь любви изведан, измерен чувствами к друзьям, — То не предашь к кому привязан, приручен кто иль кто влюблён, Кому творением обязан, с кем вдохновеньем окрылён Осознанно иль без сознанья, летя с открытою главой, Спонтанно красоте внимая. Ведь преданность – любовь порой, Молчит и ждёт тебя за скобкой иль обижается чему В своей привязанности робкой, ревнуя к пятому углу. Когда чему-то очень предан и верен избранным мечтам, То путь любви такой изведан, измерен верой до конца.

Опалённая любовь

Любовь обжигала, как пламень небес, и душу кривила с изнанки. А ум воспалённый метал, словно бес, шары диких молний в вязанках. И страсти кружился предсмертный тайфун, впиваясь в хребет первозданный, Вода не спасала, в неё сколь ни дул на жизнь, что казалася странной. И горечь посыпанной пеплом любви впадала в осадок навеки. И ты сам не шёл, только ноги твои пинали застывшие вехи. И губы не плакали. Лавы покров беспомощно клацал крылами. Любовь всё сжигала, а ты нёс и шёл… своими, на счастье, ногами.

Когда есть дар Любовь творить

Когда есть дар Любовь творить, будто гончар, цветущий кратер Рукой небесной из пыли вновь лепит, как Любви создатель, — Любовь, что рушит королевства, соединяет ум, сердца И жжёт для высшего блаженства свои роскошные леса, — Любовь, во имя высших сил! – Тогда фонтан Любви велений Ключом бьёт, зажигая жизнь и горделивый столб стремлений! …Слова… слова… что льются будто песня, Текут, величественнейшее море полня. Что может быть Любви к словам прелестней И к звукам музыки, наполненным Любовью?!

Валентина Молодовская

Валентина Молодовская – екатеринбурженка. Окончила факультет журналистики Уральского государственного университета имени М. Горького. Член Союза журналистов России с 1978 года. Лауреат литературной премии имени П.П. Бажова, отмечена рядом наград за творческий труд в СМИ. Автор и соавтор книг, вышедших в разное время в уральских издательствах. Работаю в жанрах литературной публицистики, пишу стихи и прозу. Год литературы в России отметила изданием поэтического сборника «Письма о любви», который вышел в июне 2015 года в издательстве «Уральский рабочий». Году литературы в России посвящена также и подборка стихов «Пока люблю», предлагаемая вашему вниманию.

Остаться в живых

Любить – это значит остаться в живых. С потерями, с болями, с радостью, – Здесь! Не вижу в молитве я смыслов иных — «Хлеб наш насущный даждь нам днесь». Молюсь я судьбе и прошу, как дышу: Не дай мне покоя, не стыть накажи мне! Нет зависти, злости, нет лени души. Я грешу Одной только жадностью – жадностью к жизни. Ах, странно и грустно в том возрасте жить, Когда про любовь, – будто в раны иголки, Когда не стереть, не вернуть, не сложить, А в сердце любви нерастраченной столько… Мне горько. Но серого сна я ещё не желаю. Мне больно. А значит я всё ещё Здесь, — На этой земле я пока что живая. Осколки души на ветру собираю И шепотом страсти судьбу заклинаю: «Хлеб мой насущный даждь мне днесь».

О, если ты, Любовь…

Накрапывает дождь по синим тротуарам, Архивное пальто промокло и авто, Теперь почти зима в холодном нашем крае, А мне бы полюбить не поздно и не рано, Шалить, шагать, мечтать о цирке «шапито»! А мне бы не шуршать бумагой в кабинете, Перчатки не искать в холодные утра, А мне б туда, где зной, и где на целом свете Волшебные пески волна волною метит, Летят, легко паря, солёные ветра! О, если ты, Любовь, меня ещё не знаешь, Войди в мой теплый дом и сердце отогрей, А уходить сама ты вряд ли пожелаешь, Живи со мной, Летай со мной, Не тай, Не уходи И не старей!

Через зависть небес

Жду твоих слов и рук, — Не утаить от себя в себе! Нету грехов в тени разлук, Есть только зависть небес. Есть ещё смог твоих невер В долгий к тебе мой путь. Избранный мой, не верь, не верь, Только – не позабудь! В этот неверный и жалкий век Средь суеты грехов Мало дел до любви и вех, И совсем уж не до стихов. Всё про любовь для тебя – сама Я расскажу. Поймёшь. Видишь, – мудрая, как сова, Видишь, – чиста, как дождь. Не растрясла души, несла Ясной сквозь пыль дорог. Милый, прими её, не ославь, Идущих не судит Бог.

Я знаю, ты мне будешь сниться

На пальцах времени всё медленнее спицы Сплетают ночь и ожидание с пространством, Я знаю, ты мне будешь сниться, Презрев несовременность постоянства. И в этом сне нечаянной зарницей Постигнет ночь те откровенья утра, — Любовь – не то, когда двоим не спится, Но и не то, когда покой и мудрость. Любовь – когда бросаю в долгий ящик Всё то, что срочным виделось и вечным. Любовь – когда мне каждый день вчерашний Является предвестьем нашей встречи. И странны мне те странницы-страницы, Что не тебе писала по ночам. В бессоннице перебираю дни и лица, Любовь – когда не сплю без твоего плеча. Любовь – когда сквозь гул аэропортов, Сквозь жёсткий мир душа к душе стремится, И мудрость безрассудства так бесспорна… Я знаю, ты мне будешь сниться.

Теперь

Теперь люблю, как раньше бы уметь, Теперь зову, а столько лет молчала, И жёсткий взгляд зеркал не замечала, И заставляла сердце каменеть. Я, кажется, теперь забыла гордость? Вот парадокс, – не вижу в том потерь, Когда-то в гордость упаковывала горесть, Скрывать любовь я не хочу теперь. Теперь серебряные птицы слёз Слетают с век, о прожитом тоскуя, В краю надежд и розовых берёз Живу, последней верою рискуя. И я уже не поверну назад, Быть может, зря растрачивая нежность. Где упадёт зимой моя слеза, Там по весне распустится подснежник.

Семь роз августа

Вот так кончалось это лето — Раскрытой створкою окна. На фоне штор два силуэта, — Он одинок, она – одна. И в вазе с сумрачною влагой Шесть красных роз под цвет вина, И двух сердец немая тяга, И роза алая – одна. И кадром запоздало-нежным Запомнит лето этот ракурс, И аромат ничьей надежды, И вкус слезы про то, что – август.

«Мой осторожный Визави!..»

Мой осторожный Визави! Держись за это чудо крепче, Где, сколько разум ни зови, Мне неумолчный голос шепчет, Что я люблю, люблю, люблю, Хоть сердцем осень и ловлю.

Серное сияние

Лежат снега, впитав немые тени, Лишь звук шагов и шепот звёзд в ночи, Лишь грусть моих к тебе стихотворений, Лишь сон зимы на холоде парчи. Вселенский снег объятий и слияний Сцелует с губ остывшие слова, Чтоб на полотнах северных сияний Ты не прочёл, как я была права. Ведь этот свет меж темени и ночи — Моё к тебе открытое окно, И освященье наших одиночеств На жертвеннике расстояний. Но Сотрёт рассвет моих печалей снежность, И кистью завтрашнего дня Я для тебя рисую только нежность И то тепло, что в сердце у меня.

Сергеи Носов

Носов Сергей Николаевич родился в Ленинграде в 1956 году. Историк, филолог, литературный критик, эссеист и поэт. Доктор филологических наук и кандидат исторических наук. С 1982 по 2013 год является ведущим научным сотрудником Института Русской Литературы (Пушкинский дом) Российской Академии наук. Автор большого числа работ по истории русской мысли и литературы, и в том числе следующих книг: «Аполлон Григорьев. Судьба и творчество» (М., 1990); «В.В. Розанов. Эстетика свободы» (СПб., 1993); «Лики творчества Вл. Соловьева» (СПб., 2008); «Антирационализм в художественнофилософском творчестве И.В. Киреевского». Как поэт входил в «Антологию русского верлибра» и неоднократно издававшуюся «Антологию русского лиризма». Публиковал произведения разных жанров в журналах «Звезда», «Новый мир», «Нева», «Север», «Новый журнал» и др. изданиях. Живет в Санкт-Петербурге.

«Приятный свет…»

Приятный свет сквозь жалюзи листвы два слова ни о чем в бокале Алазанская долина расцветает и я тут снова вовсе ни при чем я просто рисовал цветущий сад а сад благоухает он дышит грезами и грезы в мир плывут купив абонемент на нежность страсти и улыбаясь нас с тобой зовут в красивый мир придуманный для счастья.

«Холодает…»

Холодает и стали совсем коротышками дни суетливые в серых штанишках и огни льются ночью мне в душу огни как в раскрытую книжку где вся сказочность грез посещающих нас потихоньку украшена девственным бантом я хотел бы любить вас пускай только раз побывав на опасном карнизе любви вдохновенно танцующим франтом.

«У красоты были тонкие руки…»

У красоты были тонкие руки браслет на запястье но приходила она как всегда невпопад и говорила так долго о счастье что и уходу ее я был искренно рад. Нежность всегда целовала не зная печали но забирала себе голубые мечты и от неистовых ласок ее уставали даже простые в стареющей клумбе цветы. Только разлука всегда оставалась подругой и танцевала нагая и пела танцуя одна и за радость ее мы все пили по кругу вставая на брудершафт в заколдованной мгле и до дна.

Ирина Одарчук Паули

Ирина Валерьевна Одарчук (творческий псевдоним Ирина Одарчук Паули).

Богатый духовный мир и незаурядная одарённость отличали автора с раннего детства: уже в возрасте трёх лет стала сочинять музыку. Ирина Валерьевна окончила Санкт-Петербургское музыкальное училище им. Н.А. Римского-Корсакова по классу фортепиано. Ведёт активную концертную деятельность. Пишет музыку. Является лауреатом международных музыкальных конкурсов. Автор литературных порталов «Проза. ру», «Стихи. ру». Номинант национальных литературных премий. Литературные произведения издавались в альманахах. Изданы две авторские книги. Член Российского Союза писателей.

Свеча на двоих

Остались только мы двое После вечеринки шумной, И, подойдя к праздничному столу, Зажёг новогоднюю свечу. Встретились взгляды Ночью снежной, лунной, И выпит бокал красного вина, И в паузе молчу… Волнистые тёмные пряди Длинных волос опустились На твои тёплые крепкие руки, И смеются лучистые глаза, Отражаясь в льющемся ярком Свете фигурной свечи… на белых украшенных стенах Движутся любящих тени, — Раздаются счастливые Голоса на рассвете любви.

На двоих разделим…

На двоих разделим рассвет, Поделим краюху последнего хлеба, Ты знаешь, мне приснился свет, Который голубой, межпланетный… Давай уж бросим всё — Эту нудную, никчёмную работу, И скажем, как никогда повезло, Потому что друг друга любим.

Я не стану тебе нашёптывать…

Я не стану тебе нашёптывать любовь, Лишь вплетая между чувств и строчек, Когда дует лунный ветерок, ты Оказываешься среди звёздных точек. Танцем кружит снегопад, Медленно летит хоровод снежинок — Любимых и живых, природой Изрисованных временных картинок. Любить – абсолютно не грешно, Возможно, лишь тогда разлюбишь, Когда смерть придёт в окно, Но сейчас счастье любви разбудишь.

Я одна свеча…

Я одна свеча, а ты другая, И ярка, красотой бела… Ты – мой липкий мёд, Который радость привнесёт… И свеча любви гореть Будет всегда. Наутро уйду — Свечу в храм понесу И буду молиться пред иконой… Наш век золотой — Обручальный, большой, Где семейный очаг, — Радостен, светел, верен.

Емельян Роговой

Родился в ст. Ново-Александровка Херсонской области, Украинская ССР. Служил в пограничных войсках с мая 1972 по ноябрь 1992 г. на Дальнем Востоке. Офицер запаса.

Письмо пограничника

Милая, хорошая, родная, Сейчас ты где-то от меня вдали. А я стою бессменно у причала, Чужие охраняя корабли. Ты видишь сны о нежном вздохе лета, О встречах и прощаньях под луной. А я стою у трапа, весь промокший, Мы в мыслях лишь встречаемся с тобой. До боли в сердце хочется увидеть Мне край родной и твой прекрасный взгляд. Но Родина, доверив нам границу, Вновь посылает в длительный наряд. Пока, родная, нежная подруга, Коль силы есть, то жди меня еще. Солдат границы сердцу не изменит, Надежно пограничника плечо. Лети, письмо, скорей к моей любимой, В руках ее листвой прошелести. Мою любовь до капельки единой Словами и стихами ей прочти.

Тихон Романовский-Степанов

Романовский-Степанов Тихон Алимович – член детского отделения Интернационального Союза писателей, композитор, музыкант, художник. Победитель многих российских, международных и зарубежных конкурсов.

«Люблю тебя, родимая…»

Люблю тебя, родимая, Прекрасная моя. Ты словно ясно солнышко, Сверкаешь для меня. Твои глаза и губы Влекут к себе, маня. Дышу тобой, любимая, Живу я для тебя. Я помню все мгновения, Их в сердце берегу. Сквозь годы и невзгоды С собой их пронесу. Ты изменила сущность И все мои пути. Тебе дарю любовь свою, Всегда её храни.

Олёна Ростова

Истинная любовь похожа на привидение: все о ней говорят, но мало кто её видел.

Франсуа де Ларошфуко.

Так был ли прав знаменитый француз?

«Любовь правит миром», – на мой взгляд – это вернее. Любовь – это жизнь. Всё в нашем мире было когда-то создано с любовью и для любви. Это прелестное чувство многолико и многогранно: любовь мужчины и женщины, любовь матери и ребёнка, любовь к Отчизне, любовь к окружающему миру, любовь к людям, любовь к своей планете… наконец, любовь к жизни. Воздух пропитан и напоён этим прекрасным и нежным чувством. Жизнь закончится тогда, когда закончится любовь. Очень хочется верить и надеяться, что это никогда не произойдёт.

Сейчас наша планета переживает очень непростые времена. Злость, агрессия, негатив захлестнули человечество в разных уголках земного шара. Но, как все мы знаем из старых добрых сказок, – добро всегда должно побеждать, и оно побеждает. А если побеждает добро, значит – побеждает любовь. Значит, будут соединяться пылкие сердца, создаваться семьи, рождаться дети, весь окружающий нас мир будет расцвечиваться новыми яркими красками.

Любите друг друга, живите в мире и согласии. Старайтесь своими мыслями и поступками преумножать добро, а следовательно – преумножать любовь. И пусть это восхитительное чувство станет главной и ведущей целью всей нашей жизни.

Живите в любви! Живите с любовью! И будьте счастливы!

В каждой строчке – душа, В каждой строчке – надежда. Приглашение в мир, Где господствует нежность. Где живёт красота С добротой в вечной дружбе, А любовь расцветает И в день солнечный, И в час ночи таинственной лунной….

Я облаком стану……

Посвящение моей любимой бабуленьке

Марии Фёдоровне Ерашовой

Я облаком стану, Чтоб с тобой оказаться на небе, Звездой засияю, Чтоб ночью твой путь освещать. Я стану зарёю, Чтобы вместе с тобой просыпаться с рассветом, Рассеюсь туманом, Чтобы руки и плечи твои согревать. Соловушкой стану, Чтоб петь в вышине тебе сладкие песни, Слезами твоими дождями на землю прольюсь. Завою ветрами, Чтоб медные трубы звучали в оркестре, И плакали скрипки, осенний кружа этот блюз. Метелью завьюжу, Укрою пушистым я всё покрывалом, Чтоб было приятно на бренную землю смотреть, Я озером стану с прозрачной водою, Чистейшей, кристальной, Чтоб снова могла ты, как в зеркало, вечно глядеть. Я солнышком стану И буду пускать тебе зайчиков в окна, Чтоб ты улыбнулась улыбкой своей неземной, Я стану луною, Загадочной, томной, прекрасной, Чтоб ты наслаждалась чудесной такой красотой. Я молнией вспыхну, Когда принесу тебе светлые вести, Я радугой взмою, К тебе пролагая мосты, Я стуком сердечным Как громом пробью эти толстые стены, Чтоб ты получила от райского сада ключи. Я стану волчицей С сверкающими изумрудом глазами, Чтоб тихий покой твой от недругов всех охранять, Я миром всем стану — Чарующим, ярким и разным… Я стану кем хочешь, Чтобы только тебя не терять!..

Валентинов День!

Вот и настал он – Валентинов День, И пусть не слышно за окном капель, Не продают ещё фиалки за углом, Морозно, воздух не звучит весной. Но в День чудесный пусть придёт тепло, Заглянет солнца луч в кристальное стекло, Повеет свежий ветерок апреля, Снега растают, вновь трава зазеленеет. А дом наполнится надеждой и любовью, И зацветут прекрасные цветы у изголовья. Вот и настал он – Валентинов День, И покрывалом праздничным влюблённых всех согрел, Послал на землю он со стрелами Амура, А сказка разлилась волшебною рекою по округе. И в этой сказке мы живём тысячелетий вечность, А чувство нежное нам дарит в этой жизни погруженье в бесконечность…

Улыбка мамы

Улыбка мамы – словно солнца лучик, Что пробивается на небе среди туч. Улыбка мамы как от счастья ключик, И в сказке доброй дух святой могуч. Улыбка мамы все залечит раны, Растопит лёд холодный мрачных дум. Улыбка мамы покорит все страны И тронет мягко колыбель сердечных струн. Улыбка мамы розой лепестки раскроет И позовёт в чарующий волшебный сад. Улыбка мамы станет якорем покоя, Уставший путник после странствий будет ей ужасно рад. Улыбка мамы разорвёт все цепи и оковы И будто птица прилетит, чтоб накормить птенца. Улыбка мамы с лёгкостью откроет все засовы, Чтоб и твоя улыбка больше не сошла с лица.

Мне голос твой приснится…

Мне голос твой приснится рано утром, Его я слышать очень рада буду, Я поспешу на зов в ромашковое поле И там начну с тобой плести венки на воле. Мы соберём в лукошко спелой земляники, Умоемся водой студёной в тихой речке И, до полудня прячась под деревьями от зноя, Проговорим с тобою обо всём на свете… Мне будет так легко и так спокойно, Как будто в детство снова возвращаясь, И в сказку окунаясь с головою, Где нет страданий, боли и печали… Где феи окружают добротою, И невозможное всегда возможно, А птица счастья, в небо улетая, Вернётся непременно очень скоро… Меня разбудят птицы щебетаньем, И долго буду будто бы в тумане, Мне голос твой приснится рано утром, Как жаль, что это только сон, И в дымке утренней он как мираж растает…

Игра

Я знаю, что всё это лишь игра И завтра мы с тобою разминёмся. Красивые, прелестные слова, И в танце рук сплетенье, словно чувство. Мы не увидимся, быть может, никогда, Дороги наших жизней не сойдутся. Но в мыслях будем мы с тобой всегда, Мы будем вместе в дни минорной грусти. Я вспомню, как спросила, веришь ли В судьбу, а ты ответил то, что веришь. У нас с тобою разные пути, Но постучались мы в одни и те же двери.

Просто о тебе

Просто о тебе, просто о любви, Просто обо мне, просто о душе. Просто на словах, Ну а в жизни – нет. Я спешу к тебе, Тишина в ответ. Просто о тебе, просто пепел лет, Дождик в темноте Твой смывает след. Просто обо мне, тени в зеркалах, Я спешу к тебе Сотни лет подряд…

Я не приду сегодня

Я не приду сегодня, извини. Я не приду ни завтра, ни во вторник. Прошу тебя, забудь мой номер телефона, Ведь ты услышишь всё равно гудки. Я не приду сегодня, извини. Я так устала быть твоей игрушкой. И пусть я слёзы выплачу в подушку, Я не приду сегодня, извини. Ведь ты – Король, а я – твоя нимфетка, А мне так нужен воздуха глоток. И пусть судьба поставит на колени, Но я не лягу ниц у твоих ног! Я не приду сегодня, извини. Я разорву все путы в одночасье. Не думай, что тебе лишь всё подвластно. Не всё на свете могут Короли!

Я напишу тебе письмо

Я напишу тебе письмо, Но только отправлять не буду. Я расскажу, чем я живу, О чём мечтаю в час досуга. Я напишу про трели птиц, Про звон ручья и ветер с юга, Про то, что у любви всегда Разлука – вечная подруга! Про то, что день сменяет ночь, Что звёзд не счесть на небосводе, Что лик луны так одинок, Как бедный странник на дороге. Я напишу тебе письмо, Но только отправлять не буду. Ведь знаем мы, что у любви Разлука – вечная подруга!

Я не приду сегодня

Я не приду сегодня, извини. Я не приду ни завтра, ни во вторник. Прошу тебя, забудь мой номер телефона, Ведь ты услышишь всё равно гудки. Я не приду сегодня, извини. Я так устала быть твоей игрушкой. И пусть я слёзы выплачу в подушку, Я не приду сегодня, извини. Ведь ты – Король, а я – твоя нимфетка, А мне так нужен воздуха глоток. И пусть судьба поставит на колени, Но я не лягу ниц у твоих ног! Я не приду сегодня, извини. Я разорву все путы в одночасье. Не думай, что тебе лишь всё подвластно. Не всё на свете могут Короли!

Я напишу тебе письмо

Я напишу тебе письмо, Но только отправлять не буду. Я расскажу, чем я живу, О чём мечтаю в час досуга. Я напишу про трели птиц, Про звон ручья и ветер с юга, Про то, что у любви всегда Разлука – вечная подруга! Про то, что день сменяет ночь, Что звёзд не счесть на небосводе, Что лик луны так одинок, Как бедный странник на дороге. Я напишу тебе письмо, Но только отправлять не буду. Ведь знаем мы, что у любви Разлука – вечная подруга!

Где ты?

Я искала тебя во дворах, переулках, На больших площадях и в кварталах безлюдных. В поездах, в самолётах и на станциях дальних, Я искала тебя, в лабиринтах блуждая. В переходах, в метро, на ночных остановках, И в осеннем лесу, и в полях отдалённых. Я искала, боялась тебя не заметить, Пропустить в многолюдной толпе и не встретить. Я искала тебя во дворцах и на башнях, На аллеях тенистых, в ущелиях мрачных. На тебя я гадала лепестками ромашки, И по звёздам на небе, и по свечке горящей. Я искала тебя на безбрежных просторах, На больших кораблях и смешных пароходах. Я искала тебя и в пустынях далёких, И в горах, где орёл свою жертву находит. Я искала тебя в странах северных, южных, На других континентах, преграды разрушив. Я искала всю жизнь, так боясь разминуться, Неужели вовек две судьбы – не сойдутся?!

Не могу без любви

Я перепутала жизни, года и столетья, Я перепутала тайны, что прячут созвездья, Мне быть с тобой тяжело, Без тебя невозможно. Я перепутала мысли, всё стало так сложно! Я оторвусь от земли, Ты останешься, знаю! Я не могу без любви, От любви умираю…

Подари мне лунный свет

Подари мне лунный свет, Подари мне полумрак, Подари мне звёзд сиянье, Солнечный закат. Я забуду обо всём И, прильнув к тебе плечом, Рассмеюсь или расплачусь Над вчерашним днём. Завтра будет новый день, И с тобой мы будем в нём. Будем мы гулять под звёздным Или солнечным дождём. Подари мне лунный свет, Подари мне полумрак, Подари свою любовь мне, Это просто так!

Несколько слов

Несколько слов на бумажном листке, Несколько слов – все они о тебе… Я понимаю – лишь несколько слов, Всё остальное – в сердце моём… Несколько слов на бумажном листке, Может, расскажут они обо мне… Я понимаю – лишь несколько слов, Но, может, останутся в сердце твоём… Несколько слов на бумажном листке, Несколько слов – обо мне, о тебе… Я понимаю – лишь несколько слов, Всё остальное расскажет – Любовь…

Сергей Сорока

Сергей Сорока написал 60 книг, издал 44. За прозаическую книгу «Вся жизнь – подвиг» стал победителем краевого конкурса в честь 50-летия Победы. За книгу «Роман стихотворный» удостоен звания «лауреат премии Турецкого».

Его стихи напечатаны в газетах: «Алтайская правда», «Вечерний Барнаул», «Голос труда», «Иркутская культура», «Дизель-экспресс» и других многотиражках, в журналах: «Алтай», «Барнаул», «Встреча», «День и ночь».

В 1995 году создал фонд «Пушкин и Поэт…», был единогласно избран председателем Совета фонда. Основной целью фонда было создание и постройка памятника А.С. Пушкину в Барнауле. Памятник был построен и открыт к 200-летию поэта 6 июня 1999 года.

В настоящее время возглавляет ЦИДЛ – Центр интеллектуально-деловых людей.

Перманентные стихи

Хождения тур

В середине сибирского лета разрезана милою лента — тропинка сверкает чиста. Читаем с тобою с листа. Не камни корявые, плитка и гладкий с песочком бордюр к дороге выводит по нитке — начался хождения тур. Идёшь ты неспешной походкой и с ясностью взора любви, прямёхонькой чистою тропкой, простор, что лежит впереди, открыт пред тобой, дорогая, ты рада подарку тебе, я вижу, в глазах луч играет, уверена ты при ходьбе.

Из грёз

Сверкали круглые колени, ты излучала чистоту, сошлись все наши параллели, и мы вошли с тобой в мечту о высоте полёта в жизни без тени дикой укоризны, под чистый шёпот тёплых слов, когда твой взор красивый нов, что будоражит душу в счастье и увлекает за собой, одною стали мы судьбой — и Небеса нас обвенчали среди серебряных берёз под вихри снежные из грёз.

Без пустоты

Всё в этом Мире не случайно. И потому скучаем мы. По вероятному венчанью выходим словно бы из тьмы на свет, весёлые от счастья, что удалось нам состояться, обряд венчания принять, необходимость чтоб понять и неслучайность этой встречи, что состоялась так давно, а кажется, вчера в окно произносил в запале речи, ты улыбнулась, жизнь моя, красой, очаровав меня. И мы пошли с тобой, обнявшись, по тихой радости мечты. И за руки мы крепко взявшись идём без в душах пустоты по звону летнему, зимою, ты всюду и всегда со мною, моя ты милая жена! На век влюбившая меня в свой гордый профиль расчудесный с улыбкой нежною своей. Я заливаюсь – соловей, всегда к тебе влетаю с песней по точной линии судьбы в согласии во всём, в любви.

Не пора

Оё-ёй! Какая смелость, оё-ёй! Какой успех! Весело нам с милой пелось под её весёлый смех, под заветные словечки, под красивые слова. Танцевали мы от печки, нам светила синева поднебесного веселья, поднебесной красоты. Обошли чужие мели. Я стеснялся, следом ты — открывала мне сердечко, целовались до утра, не заглядывая в вечность, знаем точно: не пора.

И до весны живёт

Идёт снежок, снежок пушистый, а мы с тобою у костра. Какой в мороз костёр лучистый — он ярче, чем в селе заря, что вьётся в час рассветный. — И, словно распустив крыла, он в небо рвётся неприметный, пока метель не замела, костёр любви и в нас пылает и согревает души нам, своим теплом слегка ласкает и дымом стелется к ногам, порой горчит в предзимнем блеске, рисует снежный силуэт, они красуются, как фрески — и до весны живёт портрет.

Порою ночной

Люблю по ночам любоваться луной, что буксует во мгле, с любимой люблю целоваться, — пока что живём на Земле. Что будет? Не знаю, да ладно, не стану о грустном грустить… У нас с бриллиантами свадьба, всей жизни сверкает финифть. И милая вместе со мною любуется чистой луной. Тропинкой гуляем степною порою красивой ночной.

Таня Турбин

Родилась в солнечной южнобережной Ялте. В настоящее время живет в Израиле. Участница и дипломант поэтических фестивалей: «Чеховская осень», «Ялос», литературных встреч «МГП – Израиль». Член Интернационального Союза писателей.

Стихи Татьяны периодически печатаются в альманахах «Строка» (Арад), «Планета друзей» (Ялта, Крым), альманахах книжного клуба. Автор восьми поэтических сборников, изданных в Украине и России: «Иерусалим, Иерусалим, хочу я камнем быть твоим», «От обители до обители», «Два мира за тонкой стеной», «Мне подсказала кенгуру», «Как пойдёшь, душа моя», «Горчит в бокале терпкое вино», «Путь выбран», «Рисую чувствами стихи».

В 2015 году награждена грамотой ИСП за книгу «Мне подсказала кенгуру», вышедшую в серии «Новые детские писатели России».

Перед собою закрываю двери

Тебе сказала только пару слов, Не озабочусь больше теплотою. Зачем? Я это от себя не скрою, Что мысли не лелею – про любовь. Ну а она, нелепая, стучится: В окошко, двери, сердце вновь. Ты не стучись, израненная птица, Ведь юных чувств не испытать уже. Моей любви не суждено томиться, На жизненном разбилась вираже. А ты пришел с букетом белых роз, Перед собою закрываю двери. Да неужели это всё всерьёз? Я не хочу в безумство верить!

Испанская гитара

Посвящается Рони Бенаси

Я приду к тебе, ты – жрица. Дай, прекрасная, напиться Страстного огня. Сердцем лгу, В любовных чарах я тону, Себя – теряя, ты спаси меня! Сердце тонкою струною Поведи вслед за собою Чудною тропой. Страстной музыкой аккордов. Я пленённый и не гордый, Нежный и слепой… Как мне быть? Себя теряю… Я с аккордами взлетаю, С чувствами парю! Жрица – милая гитара, Ты души частицей стала. Я тебя люблю!

Монолог

Осенний сплин порой бывает нежен. Ход времени, бесспорно, неизбежен… Пусть не стареют лица на портретах. Надолго память сохранила это, что навсегда со мною рядом ты. Портреты все – во времени мосты! Осенний вечер накатил тоскою, я не одна, ведь рядом ты со мною, и прячется в глазах немой укор. Продолжим бесконечный разговор. Мне жаль – не получился диалог. Ты слушаешь привычный монолог и нежно с фотографии глядишь. Молчишь…

Парижанка

Я ушла для себя незаметно. Улетела – беспечной птицей, никому не послав привета. Мне уж больше не приземлиться. Тело, только кусок мяса, жаждал крови жестокий охотник. Подготовлен подлец классно — сеять смерть для него работа. Там со мною – сотни летели… Принимай, Господь, наши души! Очень тонкие параллели между будущим и минувшим; Никогда им не пересечься. Лишь мерцают памяти свечи. Нам уже не вернуться домой, распадается мир земной.

Искорка

В нас чувственность, рождаясь изначально, лишь обещает легкость. Беспечально советует себе лишь потакать: Ты только так научишься летать! Она нас безусловно убеждает. Блаженно юность с чувствами играет, Ей невдомёк порой, что увлечение, им потакание – дарует огорчение. Приятна страсть и нежность, и отрадно, когда дается чувство – как награда. Когда рождает чувственность взаимность, оно приятно как сама невинность. Так сладостно любви играет чувство, что возникает, но, увы, порою грустно, что не оправдывает время ожиданий. Любовь и страсть несут душе страданье. Душа во сне, и вовсе нет ей дела, какими подвигами награждает тело. Ты, человек, порой не угадаешь, коль с телом лишь себя отождествляешь. Как клад в тебе – в земле сокрыта тайна до той поры, пока получишь осознание и Божью искру ты – найдёшь в себе и устремишься сам к своей душе. Нет на земле той искорки – роднее, которая сознание согреет, что нам дарована из Божьих крин, над ней Творец – Всесильный Господин. Храни души заветную искринку, ты в этом мире – малая пылинка, и только осознание её насытит смыслом бытиё твоё!

Игра разума

Игрою разума парим мы в небесах, Ликуя иль испытывая страх. Она, заботливая, оживит видение, Пробудит для работы вдохновение, Для путешествия в невидимых мирах. Чтоб, увлекаясь, не попасть впросак — В погоне за сокрытым знанием: Наполним жизни новым содержанием, Виденьем тешась – укрепим сознание И не откажемся летать в мечтах!

Людмила Тымчук

Людмила Дмитриевна Тымчук родилась 11 января 1952 года в поселке Урмары Чувашской АССР, окончила Казанский медицинский институт им. С. В. Курашова, кандидат медицинских наук, отличник здравоохранения Российской Федерации, заслуженный работник здравоохранения Удмуртской Республики. Работает заместителем директора Территориального фонда обязательного медицинского страхования Удмуртской Республики.

Тымчук Л.Д. имеет публикации в альманахах «Наследие», «Поэт года», «Российский колокол», «Георгиевская лента», в каталоге современной литературы. Тымчук Л.Д. является номинантом литературной премии «Наследие» (2014, 2015), «Поэт года» (2014, 2015), литературной премии имени Сергея Есенина «Русь моя». Организацией Объединенных Наций по вопросам образования, науки и культуры – ЮНЕСКО Людмила Дмитриевна награждена медалью им. Адама Мицкевича за вклад в области литературы (2015). Тымчук Л.Д. является членом Российского союза писателей, кандидатом в члены Интернационального Союза писателей, драматургов и журналистов.

Выпуск смолянок в вальсе кружится

Выпуск смолянок в вальсе кружится, Кажется, с ними кружит Петербург. Взгляды, улыбки, прекрасные лица, Шорох нарядов, мелодии звук. Юные дамы и кавалеры, Время закружит вас в вихре войны. Стали, смолянки, вы символом Веры, Светлой Надежды и верной Любви. Бездушное время так быстротечно, Новые люди в России живут. Только смолянки с молитвой сердечной С похода любимых единственных ждут.

2015 год.

Шепчутся звезды в томлении ночи

Шепчутся звезды в томлении ночи, Море купает луну. Память рисует прекрасные очи В старом забытом саду. Дождик косой там роняет малину, Осень стелет листву, Ветер качает гроздья рябины В старом забытом саду. Знаю, была там прекрасная дева, Что ликом похожа на ту, Чей облик растаял, оставив напевы В старом забытом саду.

2015 год.

Не утомляй меня своей любовью

Не утомляй меня своей любовью, Твои глаза, конечно, хороши. Твоя любовь останется лишь болью Моей тобой измученной души. Красивых слов не говори, не надо, Любви уроки в сердце навсегда. Твои слова осенним листопадом Меня закружат. Позабыв года, Я улечу в неведомые дали, Туда, где только счастье и любовь, Туда, где только ангелы летали, Где нет тебя и нет твоих следов.

2015 год.

Увядшие цветы, оплавленные свечи

Увядшие цветы, оплавленные свечи,

Забытый томик на скамье в саду.

Я в памяти храню все наши встречи,

Что, мне казалось, я не сберегу.

Легко тогда с тобою я рассталась,

Своей любовью ты меня томил,

Все без тебя прекраснее казалось,

Но вечер жизни сердце остудил.

Попутным ветром жизнь не баловала,

Бывали грозы, солнце иногда.

Тебя я в каждом встречном узнавала,

Жаль, не вернуть ушедшие года.

2015 год.

Валерий Титенко

Профессиональный литератор. Председатель некоммерческого партнёрства «Забайкальский литературный клуб», член Российского Союза писателей, член ИСП (с ограниченными правами). Проживает в городе Чита. Пишет стихи и прозу.

«Я растворяюсь, я себя теряю…»

Я растворяюсь, я себя теряю, — Душа моя вдруг полнится тобой. И ты посланник ада или рая, Грозишь давно мне ветреной судьбой. Наперекор всему и даже смыслу, Ломая крепь морали и границ, Мы жаждем встреч, и пагубные мысли, Как гром в бою летящих колесниц. И этот круг желанен, неизбежен. Как приговор небесного судьи. Мы рождены с тобой быть вместе. Грешен — Лишь только я. А ангел – это ты!

«А на лице моей Богини…»

А на лице моей Богини Улыбка царственно живет. В глазах ее – озерах синих, Как лебедь, солнышко плывет. Я локоны волос ласкаю, Целую в губы и, любя, Живу тобой и в чувствах таю, Когда один и без тебя.

«У наших встреч есть два крыла…»

У наших встреч есть два крыла — Час ожиданья и надежда. Судьба свиданием сплела Сердца и мысли, – все как прежде! С тобой встречаемся тайком. Свою любовь я в сердце прячу. Чтобы вернуться штрафником К себе домой. Но как иначе?

Борис Фроенченко

Борис Львович Фроенченко: 1941–2016 г.г.

Автор по профессии историк-археолог (ХГУ им. Каразина), по второй профессии – кандидат в мастера по альпинизму и водному туризму, из-за чего попал под Чернобыль и стал инвалидом, а в результате – и уже более зрело – вновь обратился к поэзии, а затем и к прозе…

Печататься начал с 2009 г. В его арсенале – 3 сборника стихов: «Капли сердца», «Караван», «Вехи», и 1 сборник прозы – «Я время воскрешать могу». В 2014 г. его произведения были включены в сборник стихов под брендом «Стихи. ру», а в 2015 г. он стал активным участником российских литературных проектов: уже вышли из печати сборники «Автограф» и «Атлант» с участием Бориса Фроенченко.

Стихи Бориса Фроенченко победили в конкурсе «Поделись своим творчеством с руководством страны» – как ко Дню Победы 9 мая, так и ко Дню России 12 июня. Является членом Союза писателей России, Российского Союза писателей, Интернационального Союза писателей, Межрегионального Союза писателей Украины и Конгресса литераторов Украины.

«Борис Фроенченко – самобытный талант, ни на кого не похожий поэт, владеющий очень многими индивидуальными способностями. Как говорил когда-то В. Маяковский: «Поэты интересны тем, чем они отличаются друг от друга». Вот такой самобытностью выделяется и поэзия Бориса Фроенченко. Без сомнения, он достоин быть членом любого творческого союза, так как своей одаренностью будет способствовать повышению общего уровня профессионализма» (Валерий Дьяченко, председатель секции литературной критики ХОО НСПУ, лауреат республиканской и областной премий в области литературы и публицистики).

Татьяна Фроенченко.

По повеленью женщины…

Окончив труд и испытав сомненья, Кем будет мира красота воспета? Господь как завершение творенья Из красной глины вылепил поэта… И ожил мир! Деревья ветру вторят, Травинок легких шелест сладковатый, И струны волн на пенной деке моря Поют органом лунные сонаты… Созвездий дальних колокольный голос, И ручейка хрустальное журчанье, И мшистое утесов мрачных соло Наполнило все смыслом и звучаньем… И, ощутив природы упоенье, Вдруг понял Бог – в дальнейшем он не волен И создал Еву! – символ вдохновенья, Источник жизни, радости и боли… И, глядя ей в глаза с улыбкой ясной, Ковер цветов ей простелив под ноги, Адам воскликнул: «Как же ты прекрасна! Мир сотворила Женщина – не боги!» В веках да будет Женщина воспета! В сиянье красок, в звучности согласной… Миры творят не боги, а поэты — По повеленью Женщины прекрасной!!!

Первая любовь…

Полвека – долгий путь… Дороги, тропки — Жизнь испятнала время так пестро… Но первый огонек – несмелый, робкий, Не затерялся в пламени костров… К моим ногам легли тайга и сопки, Мне старец гор вручал от скал ключи, Но первый огонек – несмелый, робкий — Он мне светил, он грел меня в ночи… Домов угрюмых серые коробки, И непомерна тяжесть прошлых лет, Но первый огонек – несмелый, робкий — Все помню я – бродяга и поэт!

«Откровенье иль лесть…»

Откровенье иль лесть — Тайна. Но твержу я, как песнь, — Таня! В камне сердца – строки Грани. И мерцаньем реки — Таня. Лето в слякоть, в дожди Канет. Ты тепла подожди, Таня. Солнца луч после сна Встанет. Может, это весна, Таня? Нежность губы свела, Ранит. Вот такие дела, Таня!

Посвящение

Прячется от солнца тень, Утро блеск наводит рьяно, И приходит главный день — День рождения Татьяны. Сколько зим и сколько лет Песнь любви была не спета, А потом – (да будет свет!) — Ты явилась в мире этом… Ясной капелькой росы В нежной чашечке цветочной — По рожденью ты – Весы! Знак разумный, верный, точный…

К годовщине свадьбы…

Растет, печаль и радости даря, Жизнь на стволе Земли цветущей веткой, И как нечасто дни календаря Мы отмечаем ярко-красной меткой! Но красный карандаш в моей руке Одну лишь дату неизменно метит, На испещренном цифрами листке Она мне огоньком надежды светит! Весна Земле подарит Солнца сень, Рассветный луч каскадам света брызнет… В календаре есть самый красный день — Седьмое марта – день начала жизни!!!

7 марта 1986 г. – день бракосочетания с Татьяной.

Как высказать?

Разливы чувства и стихий, Порывы нежности, отваги — Пытаюсь мысль облечь в стихи И приколоть пером к бумаге… Но не был дан мне богом дар — Талант могучий, сильный, яркий! Ни Пушкина искристый жар, Ни нежность грустная Петрарки, Есенинский певучий слог — Зеленый шум березки белой… И я, увы, сложить не смог Песнь, чтоб душа и сердце пело… Где озарений вешний гром? — Нет, не послушна пальцам лира… Вот если б сбить в единый ком Всю мощь Ронсара и Шекспира! О, как звучали бы в ночи Аккорды серенады дальней! Душа поет – язык молчит (И это, право, так печально)… Нет, я в жилетку слез не лью И чувство в сердце не остыло… Я просто так тебя люблю, Что даже высказать не в силах!!!

Когда мои окончатся пути…

Когда мои окончатся пути И отлетят последних дней тревоги — Какое солнце будет мне светить, Какие травы лягут мне под ноги? Каких цветов весенний аромат Мое лицо омоет осторожно, И блеск снегов каких вершин-громад Вдохнет в меня мечту о невозможном? Какое небо бархатным шатром Раскинется над рек узором чистым, И возвестит ли гроз хрустальный гром Приход простых и неизбежных истин? Иль пронесусь, как пена по реке, Как в небытьё к зиме уходят листья? Как капелька-росинка на щеке Снимается движеньем пальцев быстрым? А может, этот мир не без чудес? Спускаясь в круговерти снежной стаи, Снежинкой упаду к тебе с небес И на ладошке от тепла истаю…

К 17-летию свадьбы…

И время счастья, и година бед — Так много нам отпущено судьбою! Но вот уже 17 долгих лет Мы неразрывно связаны с тобою… Все было… Были ссоры сгоряча, Непониманья призрачная клетка, Но без поддержки твоего плеча Иссох бы, как обломанная ветка… Истерся лак банальных старых слов И тронул пряди-паутинки иней… Но в теплой пене легких светлых снов По-прежнему являешься богиней! И я не льщу! Глупа такая лесть — Ведь это – чувств неискренних одежда… Благодарю, что ты такая есть, И значит, что жива еще надежда!

К 19-летию…

Годы жизни – пустяк, а не плата, Чувства, быта не смытые валом… Девятнадцать, конечно, не дата, Но, поверьте, не так уж и мало… Март в окно постучался тревожно, Принеся из грядущего вести… Пусть мы шли не всегда осторожно, Но шагали мы все-таки вместе… Ветер свистом мелодии вторит, Отметая туманы ненастья… На двоих были радость и горе, На двоих будут Солнце и Счастье! Будет снег – белоснежная вата И мечты о тепле и о лете… Пятьдесят – вот серьезная дата — Мы ее обязательно встретим! Нам судьба не отмерила сроки… Что нам возраст? Начало рассвета! Я дарю тебе сердце и строки — Все, что есть на земле у поэта!!!

«Облаков громоздятся торосы…»

Облаков громоздятся торосы, Белят небо, как печь в светлый праздник. Ветер треплет березку за косы, Как девчонку мальчишка-проказник. Гладит белые плечи украдкой, Вновь коснулся крылом, словно птица. А березка шумит для порядка И под ветром стыдливо клонится. Ночь готовит уютное ложе, Звезды блещут, как капельки света. Ветер лег у красавицы ножек И утих. И уснул до рассвета.

На 55-лет

На этот праздник пригласи Жизнь и Мечты, Весну и Лето… Земную неизбывность сил, И ночи темь, и нежность света… На день рождения мы ждем Луну и Солнце, Вихрь-проказник… А осень плачется дождем, Не приглашенная на праздник…

Реинкарнация

Барханы моря… зыбь песков И жизни вечный пир — Когда-то в сумерках веков Явился в этот мир… Я шел по джунглям и снегам, Сминая ночь плечом… Молился умершим богам, Разил врага мечом… Из жизни в жизнь, сквозь сонмы зол — Египет, Рим и Рум, Сменяя тогу на камзол И латы – на костюм… И в древних храмах… и средь скал, В моленьях и в борьбе, Во мгле веков тебя искал И вот пришел к тебе! Так вот ведь в чем судьбы указ, Вот в чем весь смысл пути!!! Перерождаться столько раз, Чтобы к тебе прийти…

Поверь, что я дождусь…

И что мне в горести бадье? И что мне в праздничности света, Когда в Хароновой ладье Переплыву я струи Леты? И что – пожатие руки, Любви отточенные грани… Ведь там, за водами реки, Забуду все, что было ране… И что мне в посулах наград Иль божьей милости остуды… Зачем мне вечный божий сад, Коль помнить я тебя не буду? И пусть Харон, в рожок трубя, Сулит покой… Отдохновенье… Поверь, что я дождусь тебя, Не переплыв реки Забвенья…

21.04.2011 г.

Последний листочек…

В вуали дождей серый осени лик, С поникших ветвей горький запах угрозы, — И вдруг, как неяркий предутренний блик, Последний листок на озябшей березе… Последний листочек – и сморщен, и ржав, Ветвями она от ветров укрывает, Как будто, его при себе удержав, Вернет в октябре прелесть теплую мая… Как будто бы стерто из памяти лет Вращенье времен неизбежного круга, Как будто забыла, что темень и свет, Как зло и добро, неразлучны друг с другом… А ветер… тот знает! И, злобно шутя, Ей плещет в лицо хладной мороси лавой… Усталая мать укрывает дитя — Последний листочек – и блеклый, и ржавый…

Женский вопрос…

Мерцает огонек костра в ночи… В пещере этой наше чувство крепло! Ты слышишь, как пустая кость звучит? А ты пока очисть костер от пепла! Любимая, живем мы как в раю! В моих руках так сладкозвучна Лира! Я о своей любви тебе спою, А ты пока отмой горшок от жира. Прошли века… Звенит посуды медь, И на столе горой остатки пира… Под клавесин о чувствах буду петь… А ты пока очисть котел от жира. Еще века… Я от любви горю — На красоту такую кто не падок? Под синтезатор я тебе спою, А ты посуду приведи в порядок. Вселенную наполнив ревом дюз, К иным мирам летит ракета пулей… Любимая, прекрасен наш союз!!! Но где-то там маячит тень кастрюли…

Мужчинам не выровнять чаши весов

Мужчинам не выровнять чаши весов (Какие тут могут быть шутки?). Из тысячи тысяч мужских часов Отданы женщинам – сутки… Короткий отдых, короткая ночь, Ломит руки и спину… И даже господь послал не дочь, А только бездельника-сына… Но надобно помнить: скамья – не стол, Конюшня – не место для сцены… Мужской, хоть и сильный, но только – пол, А женщина – кров и стены… И нет причин для обиды прямой, Споров до хрипа… пены, Мужчина – только «игрек» хромой, Женщина – «икс» неизменный… Не нужно в гневе крутить усы, И бесполезно даже… Женщина – это символ красы! Чего о мужчине не скажешь…

Татьяна Фроенченко

Родилась 13.10.1950 г. в Харькове. Происхожу из интернациональной семьи: бабушка (1898 г.) – потомственная москвичка, дед (1902 г.) – с Украины, уроженец г. Сумы. Мама (1928 г.) – родом из Самарканда с явной примесью тюркской крови. Папа называл ее «потомок Чингиз-хана». Отец – уроженец Харькова.

Видимо, такое смешение кровей дало в моей генетике позитивный интеллектуальный всплеск, т. к. в 9 лет я по собственной системе обучила 3-летнего бра-тика-аутиста чтению по сказкам Чуковского, а также общению. Вообще я с детского возраста тяготела к просветительской и педагогической деятельности. Но после спортивной травмы в 12 лет с тяжелой черепно-мозговой травмой этот вид деятельности был для меня закрыт, а потому я окончила экономфак ХАДИ (до сих пор ненавижу все, что связано с бухгалтерией), но мне повезло, и 2 года я отрабатывала на увлекательной творческой работе – технологом автомобильного транспорта. А затем поехала на комсомольскую стройку. Правда, не на БАМ, куда хотела…

С мужем Борисом познакомилась весной 1985 г. на байдарочной вылазке. Внешне он никакого впечатления, кроме любопытства, на меня не произвел, но когда я увидела, сколько он умеет и сколько знает, то все остальное отошло на задний план. Я поняла, что это – человек моей судьбы… Трудной, но судьбы… Так и оказалось. Не успели мы расписаться в марте 1986 г. и вселиться в предоставленное жилье, как грянул Чернобыль, о чем никто никому ничего не сказал. А ведь он как раз 29.04.86 г. повел группу студентов Института искусств Котлярев-ского на Припять – «самую безопасную реку Украины». А когда через 2 недели он вернулся оттуда желто-зеленого цвета – с поражением костного мозга и опухолью головного – как потом было установлено диагнозом, я поняла, что моя семейная жизнь закончилась и я перехожу в разряд «мамки-няньки»… Однако бросать его в такой беде я не собиралась… Ведь вследствие своей травмы – воспаления арахноидальной оболочки мозга, в результате чего я страдала комплексом неполноценности и еще в 18 лет пыталась свести счеты с жизнью, – именно Борис несколькими словами меня от этого избавил, за что я благодарна ему сейчас еще больше, чем прежде, хотя его уже и нет… Так мы и поддерживали друг друга всю жизнь, и я всякий раз поражалась, насколько могучий организм ему дан – другого бы уже на свете давно не было, а Борис своей волей и мужеством держится…

С 2001 года он, в результате как бы озарения после тяжелой стрессовой ситуации, стал системно писать стихи – по 3–4 за ночь (хотя и в молодости он эпизодически писал и стихи, и песни). А нужно сказать, что я с ранней молодости была ценителем хорошей поэзии и коллекционировала выдающиеся философско-социальные образцы и любовную лирику разных поэтов. И когда я увидела, что каждое из его стихов – шедевр, как оценил их председатель отдела критики СП Украины, то мне стало понятно, что я нашла свое место в жизни – ведь стихи Бориса были такого высокого уровня, что с их помощью при системной работе по их распространению возможно было затормозить навязанную нам Западом социальную, умственную и духовную деградацию общества и сохранить русскую культуру…

А в дополнение к этому уже я, можно сказать, тоже чудом, стала писать публицистические статьи, которые изредка печатаю в «Макспарке», так как основное время посвящалось творчеству Бориса…

Те мои стихи, которые напечатаны в данном сборнике, в основном написаны еще до перестройки – потом душа погрузилась в серость и унылость, особенно когда надежды на восстановление Союза не оправдались, да и за все более прогрессирующими болезнями Бориса некогда стало заниматься поиском впечатлений, которые требуются для поэтического состояния души. Ведь не будешь сидеть дома и тупо выискивать: а что бы такое еще зарифмовать?

С потерей Бориса я потеряла не только соратника, но и вторую пол овину души… Но, как он писал в своей поэме «Русь», – «Кто подхватил упавший стяг?»

Вот и я буду стараться продолжать наше общее и нужнейшее дело сохранения русской культуры. Ибо без своей культуры нет народа. Остается только популяция циничных потребителей…

О первой весне…

Мне хочется пить напоенный весною воздух, Мне хочется Жизни набрать побольше охапку, Мне хочется крикнуть в полную силу легких: – Я счастлива! Слышите? Я – счастлива!!! Как будто бы ввысь взлетела полетом стремительным, Увидев мир во всей его красоте! Как будто бы после полярной ночи томительной Увидела солнце в густой голубой синеве!!! И вместе со всем, что проснулось и к Свету тянется, И вместе с весенним первым журчаньем ручья, Увидела я, как все-таки Жизнь прекрасна! И то, что ведь вся эта жизнь – моя!!!

«Живет человек на свете…»

Живет человек на свете, А где-то другой – рядом… И вот суждено им встретиться — Словом, а может, взглядом… Может, для дела, а может быть, Просто – чтоб познакомиться… Может, в Москве, а может быть, Где-то в Омске… Окажется вдруг, что оба они Знают друг друга годы, И каждый из них невольно Искал того, другого… Так уж бывает на свете — Влияет ли, нет ли судьба там… Все равно они встретятся — Словом, а может, взглядом…

Самой себе…

Замерзая во льдах разлук, Утопая в болотах страха, Через боль я к себе иду, Через глупости вязкий мрак… По семи заветным мостам, По всходящего солнца лучам, Я иду за бесценным «напитком» Сердца с разумом пополам… И когда этот труд верша, Засверкает в «бокале» он, Сей напиток «на брудершафт» Выпьем с тобою, «Пигмалион»!

Я любовь, она родом отсюда…

Я в тебе до дна растворяюсь, Наслаждаюсь, тебе отдаваясь. И в себя тебя принимаю, И в объятья к тебе попадаю… Пью тебя, голубая Планета, И вдыхаю твой каждый листик, Колокольчик, наполненный светом, Незабудок небесные брызги… Подымаюсь мшистым утесом, Обнимаю рекой кувшинку, Наполняю соком березку, Из тебя истекаю травинкой…

«Кто тебя обнимал? Холодок…»

Кто тебя обнимал? Холодок, Он мне щеки румянцем обжег… Кто тебя целовал? Ветерок, Губы стали как алый цветок… А откуда же пламень взгляда? Это солнечный зайчик рядом… И они все так любят тебя? Да, нельзя так ласкать, не любя… Ну, а ты их? Мечтаю о том, Чтобы стали моим женихом… Как, все трое? – чудной какой… Эти трое – любимый мой!!!

«Я хочу, чтобы ты иногда…»

Я хочу, чтобы ты иногда Вспоминал меня вечерами… Чтобы к милым твоим глазам Я опять прикасалась руками… И, улыбку твою храня, Губы нежные целовала… Чтобы я любила тебя И тебе было этого мало… Чтобы сердце мне распахнул И случилось высшее чудо!!! Ты б сказал: «Я тебя люблю! И всегда любить тебя буду!!!»

«Льется песней и солнцем…»

Льется песней и солнцем Душа моя! Дышит пухом зеленым Упрямая… Быть бы крыльям – взлетела б И для других О любви бы запела!!! Чтоб и у них Встрепенулось бы сердце И никогда Незаметны им были бы Холода…

«Я все еще люблю тебя по-прежнему…»

Я все еще люблю тебя по-прежнему И все еще живу твоим теплом, А за окном опять туманы снежные И ветер просится погреться в дом… Ты не придешь, и слишком не вини меня, Что очень долго прошлым я живу, Я обязательно твоим хорошим именем Когда-нибудь сынишку назову…

«Мне хочется назвать тебя своим…»

Мне хочется назвать тебя своим, За дружбу – ту, которой я дышала… За то, что всех других таким простым, Таким хорошим словом не назвала… Да, я хочу назвать тебя своим — За то, что по тебе тоскую я в разлуке… За то, что быть нельзя вдвоем, За то, что не могу пожать твои родные руки… Ты, верно, станешь мне далеким и чужим И встречи наши, может быть, забудешь… Прости, что я зову тебя своим — За то, что никогда моим не будешь…

«Ты меня не зовешь, не зовешь…»

Ты меня не зовешь, не зовешь, Значит, я не приду, не приду… Значит, ты в неизвестность уйдешь, Станешь просто как сон наяву… Только помни – в дороге любой, В снегопад и пургу, в дождь и зной, Если ты позовешь – я приду И всегда буду вместе с тобой!

О любви с первого взгляда…

Отзовись хоть на миг, Покажись как мираж, Я хочу, чтоб ты был, Чтоб твой взгляд не погас… Мне и жизнь не нужна Без любви без твоей… Отзовись, отзовись!!! Хоть на миг пожалей… А река все бежит, Горбясь черной волной… Сердца камень лежит В глубине ледяной…

О неразделенной любви…

Со мною вот что происходит: Когда мой путь к тебе доходит, Из взрослой женщины вполне Я становлюсь «ни бе, ни ме»… Слова, что высказать хотелось, Что в глубине и в чистоте Хранились бережно и пелись, Вдруг превращаются в не те… Со мною вот что происходит: Когда душа к тебе приходит, То ощущение вполне, Что обращаюсь я к стене… И я, себя не узнавая, Вдруг начинаю вздор плести И энтомолога в тебе В минуты эти наблюдаю Вместо того чтобы уйти… Со мною вот что происходит: Мне странный сон на ум приходит, Что я с лягушкою в пруду Целуюсь рано поутру И долго-долго жму ей лапу… Морфей ко мне жесток, однако… Но тут осознаю вполне, Симпатизируешь ты мне! ……………… Спасибо Вам и сердцем, и рукой За Вашу деликатность и корректность, За небо не у нас над головой… За разум и в любви процентность!

Первой любви…

Я сожалею, что мы разошлись, И виновата в этом я сама, Что, не поняв как подобает жизнь, Сама себя в темницу загнала… Теперь бы рада крыльями взмахнуть, Догнать все годы, что промчались стороною… Но поезд мой ушел… его уж не вернуть, И песня разливается тоскою…

«Горечь ожога в сердце…»

Горечь ожога в сердце, Бьется надежды птица… Нет, не бывать святому, Нет, не смогла раскрыться… Тяжесть годов ушедших Давит плитой гробницы, Лотос души сомкнулся. Сердце ушло в темницу… Но не страданий жвачкой Струны звучат упрямо… Горьким трудом победным: Стану Женщиной! Стану!!!

«Любовь – процесс познания тебя…»

Любовь – процесс познания тебя, Любовь – процесс раскрытия себя… Через барьеры глупости и боли, Сквозь бесконечность разделяющего поля!

«Я иду на встречу с Любовью…»

Я иду на встречу с Любовью, Всё пройду, все пути взлелею… Я не знаю, откуда я знаю, Что пройду и преодолею… Я покуда к тебе взбираюсь, И пока не порвана нить, Спотыкаясь и вновь поднимаясь, Я упрямо учусь любить!

«Я к тебе несу свое сердце…»

Я к тебе несу свое сердце, И пока огонек не погас, Протяни мне руки и встреть меня, Не когда-нибудь, а сейчас!

«У женщины нет дома в душе…»

У женщины нет дома в душе – уют в ее сердце создает мужчина! Вернее, она думает, что именно этот мужчина создает в ее душе уют… Но если она ошиблась или если этот мужчина не понимает своей роли, то горе и этой женщине – потому что она на всю жизнь лишается того единственного, что примиряет ее со всем миром – уюта в душе… Горе и этому мужчине – потому что она будет мстить ему за это непонимание или, в лучшем случае, бросит…

Ольга Хотынченко

Поэт-прозаик. Родилась 7 сентября в Брянске. После окончания школы Ольга поступила в железнодорожное училище, после чего, уже работая на железнодорожном транспорте, закончила ещё 2 курса института железнодорожного транспорта, по семейным обстоятельствам учёбу пришлось оставить. Проработав двадцать с лишним лет на железнодорожном транспорте, Ольга задумывается о давней, детской, юношеской своей мечте, она хочет не только сама читать книги, но и писать их, доставлять людям радость от общения с её книгами, сюжетами, героями! Некоторое время она пишет свои рассказы, повести в газеты, журналы. В 2013 году выходит её первая книга под названием «Возвращение любви». Номинант на премию А.С. Пушкина, кандидат Интернационального Союза писателей.

Ты далеко

Ты далеко, ты очень далеко! Нет, ты не в городе другом. Ты много лет назад! Ты та судьба моя, Что в жизнь мою вошла. А что же я, я взбалмошной была. Всё хохотала, веселилась. Молоденькой девчонкою была. Я упустила тот момент, Как мне судьба протягивала счастье. «На, бери», – она сказала. А что же я, я испугалась! Что, так сразу, нет, не надо. Я ж молода, и мне учиться надо. Я упустила тот момент, Когда ты на коленях предо мной стоял. «Ты будь женой моей, пожалуйста!» – молил. А что же я, я испугалась! Так быстро и так сразу? Ведь мы знакомы несколько часов! Я прогнала тогда тебя. Закрыв спокойно за тобою дверь. Спокойно, даже не подумав. А может, то судьба моя была? И с той поры в мужчине каждом Черты твои любимые ищу! Твою любовь, улыбку, благородство! И столько лет прошло с тех пор! Твой облик уж стираться стал. Так не нашла я те черты. Наверно, нет таких, как ты! Нет, ты не в городе другом. Ты много лет назад!

Анатолий Чижов

Чижов Анатолий Владимирович (Данат Петрович Невзгодин). Родился в городе Барнауле. Закончил Барнаульское Высшее военное авиационное училище лётчиков. Пенсионер. В литературе с 2008 года. Дипломант международных и всероссийских литературных конкурсов, победитель республиканского творческого конкурса, лауреат Международного патриотического фестиваля «Честь имею!», академик Академии русской народной поэзии, учреждённой общественным движением «Конгресс интеллигенции Тульской области». Кандидат Интернационального Союза писателей.

Ночные грёзы

Уже не зима, Но весна не приходит, Не может покинуть чужие края, Свеча на окне Поэта тревожит, Слагая стихи, он не спит до утра. Рождаются строчки морозной сплетенью, Но с тёплой и милой ажурной каймой, Он рифмы слагает о первой капели И втайне мечтает лишь об одной. Той юной и смелой, С красивой косою, Что в зиму ушла, не позвав за собой… Скорей бы весна, Скорей бы капели, Скорее бы встреча… С желанной мечтой!

«Случайная встреча…»

Случайная встреча, Пристальный взгляд, И время мгновенно уносит назад… В далёкое детство и город родной, Где мы безмятежно гуляли с тобой По улочкам тихим, грустным, пустым, По парку, где Пушкин гулял молодым… Там в воздухе чистом летала любовь, Воспетая им посланьем стихов Нам, молодым, не знавшим тогда, Что всё увядает, Любовь – никогда!

Юрий Штенников

Родился в 1945 г. в Моздоке, Северная Осетия, теперь Алания. Высшее медицинское образование. Профессия – судебно-медицинский эксперт. Сейчас пенсионер. Живет в Ялте, Крым.

Стихи писал с 9 класса, многие из них были опубликованы в газетах и журналах. Им создано более 500 стихов, которые находятся на литературном портале «Стихи, ру». Ранее издано 6 книг. Был номинирован на литературную премию в альманахах «Поэт года – 2014», «Поэт года – 2015», «Наследие – 2015». Его стихи напечатаны в альманахе «Георгиевская лента», «Российские писатели – 2014», «Лирика – 2014», в 10 книгах крымского альманаха «Планета друзей», спецвыпуске «Российского колокола», посвященного 70-летию Победы, «Украина и Россия после Майдана», «Осенний марафон».

С 2015 года – кандидат в Интернациональный Союз писателей. В 2015 г. издана книга стихов «Домой вернулся остров Крым».

В отрогах гор Чечни

В отрогах гор Чечни, где был когда-то лес, На голых, выветренных склонах у обрывов Весной расцвел у снежной кромки эдельвейс — Цветок любви, как бархатистый иней. Предание из древних книг гласит: Цветок любви, надежды и разлуки Мужчин к себе столетьями манит, Но труден путь, чтоб взять цветок тот в руки. Кто рвал цветок для девушки любимой, Лез вверх, рискуя жизнью, на скалу, — Аллах отметил смелого мужчину, Даруя силы, ум и красоту. Когда горянка трепетной рукой Цветка коснулась на закате дня, В ней чувства вспыхнули, и с утренней зарей Она сказала: «Я теперь твоя». Манит своей красой загадочный цветок На высоте, где скользкий снег лежит, Аллаху, помолившись на Восток, На скалы лезет за цветком джигит. Но вдруг сорвался с кручи, пролетев у скал, Рукой задел лишь выступ при падении, Цветок не бросил, пальцами зажал В поломанной руке – богов любви творенье. Мой дед сорвал цветок своей любимой, Когда был молод, дерзок, полон сил, И бабушке моей – красе неповторимой Больной рукой цветок любви вручил. Прошло с тех пор немало долгих лет, В живых уж нет ни бабушки, ни деда, Но мне оттуда шлют они привет: «Внучок, не отступай, ведь за тобой победа». Тебя, любимая, как жизнь боготворю, Жду чуда веры, милости с небес — Чтоб только мне сказала ты: «Тебя люблю» — И лезу в горы рвать свой эдельвейс.

2015 г.

Современная проза

Лана Аллина

Светлана Князева. Писательское, творческое имя – Лана Аллина.

Родилась в Москве, в семье еще советской интеллигенции. Окончила среднюю школу с углубленным знанием английского языка, исторический факультет МГУ, затем аспирантуру одного из московских институтов Академии наук, защитила кандидатскую диссертацию по профилю истории и современности Италии.

Но наука не стала главным направлением ее деятельности: с детства пробовала себя на ниве сочинительства, хотя в основном писала «в стол».

Сейчас Светлана – писатель, лектор, аналитик, публицист, автор ряда публицистических статей в журналах научного и научно-популярного профиля («Вестник Европы», «Знание – сила» и др.). Много лет работает доцентом крупнейшего московского вуза – РГГУ, преподает политические науки, историю и теорию международных отношений, европейские взаимосвязи. Помимо лекторской работы занимается творчеством.

«Я – писатель, автор романов «Воронка бесконечности» и «Вихреворот сновидений». Член Российского Союза писателей, кандидат в члены Интернационального Союза писателей. В 2014 г. была номинирована на соискание национальных литературных премий – «Писатель года» (2014), в начале 2015 – «Писатель года» (2015) и «Наследие» (2016), а также на премии имени Сергея Есенина «Русь моя» и «Народный писатель» (2016).

Роман «Воронка бесконечности» издан в 2013 году. Роман «Вихреворот сновидений» вышел из печати в марте в 2016 года. Опубликован в издательстве «Чешская звезда» (Карловы Вары, Чехия).

В центре моих романов – судьба думающего творческого человека в современной России, его радости и горести и, конечно, любовь. Мои миниатюры опубликованы в альманахах «Писатель года – 2014», «Романтика», альманахе Российского Союза писателей (РСП, 2015), «Наследие – 2015», в журнале «Мост» (Санкт-Петербург), «Чешская звезда (Прага – Карловы Вары) и др.».

Любимые! Не теряйте любящих вас…

Не заснуть – бессмысленно и пытаться!

Она быстро оделась и выскочила на улицу.

Неблагонадёжный месяц март, сердцем стремившийся вернуться в зиму.

Неблагонадежная ночь. Над ней распростерлось черное беззвездное небо. В окнах уже почти нигде не горел свет – редкое окно светилось. В отчаянии металось небо на свалявшихся небесных подушках и никак не могло заснуть.

Бездонно-чёрную тишину лишь изредка нарушал безудержный ор мартовских котов и ответный призыв падких до страсти кошек.

* * *

…Ночь. Скорый поезд мчится. Скорый поезд «Москва – Ленинград». Не собирались никуда еще два часа назад. Вдруг в первом часу она – срочно за телефон. Звоним на вокзал! Он выворачивает карманы в поисках денег. Десятка, вот ещё десять, и вот ещё, на всякий случай… пятерка, трёшник, плюс какая-то мелочь, о, а вот что-то завалялось, ах, да это целый рубль! Вот и у неё красненькая в загашнике имеется. Не-ет, это заначка на всякий пожарный. До зарплаты… Давай скорей! Три минуты на сборы! Покидать в сумку всякую-разную мелочь, поймать на трассе частника – дядя, быстро, на Ленинградский, за двадцать минут, дядя, ну пожалуйста, ночь ведь, и машин на дорогах нет, – и трёшка в кулаке. Два билета на отходящий, скорей! И вот влетают в последний вагон, а поезд тронулся! Трясутся в плацкартном вагоне, а утром любимый Ленинград, и можно прошвырнуться по Невскому, и погулять по набережной, и съездить на Финский залив. Целый день гулять – ноги отваливаются! Пусть холодно, пусть промозглый ветер, им не страшен промозглый ветреный питерский октябрь, и дождь, и слякоть – им всё нипочем. А вечером – на Московский вокзал, а в кармане последние рубли-копейки на обратные билеты, на постельное бельё – и в ночной поезд. В Москву, в Москву!

…Паланга. Ночное море. Лунная дорожка. Ему непременно нужно совершить заплыв. Ну что ты, ведь совсем светло, луна же светит, не бойся, я мигом! Ну как не искупаться, такая ночь! И вода совсем тёплая! Нет, он обязательно должен поставить на своем!

Его долго нет, и в темноте ничего не видно, ничего себе светло! Они с дочкой на берегу подпрыгивают от нетерпения и беспокойства. А потом, крича, визжа, поднимая брызги, носятся по кромке прибоя друг за другом и хохочут – а ну догони нас! Нет, это мы тебя сейчас догоним и в песке изваляем! А что так долго в море плавал? И горланят они песни:

Миллион, миллион, миллион алых роз!

Горько-солёный запах моря. Острый, свежий аромат прибоя и – счастья. Жёлтая люстра луны проливала свет в море и бежала по золотой лунной дорожке к ним навстречу. Господи ты Боже мой! Золотая ночь!

Как разгорелись, как вспенились счастливым ярким сиянием звезды в небе! Эта пена – мультивселенная, а пузырек-звезда – одна Вселенная! И катились по небу эти бесконечные пузырьки-вселенные!

…Летняя ночь. Тишина. Шепот. Тикают часы. Очень деликатно. Трепет. Руки. Дыхание, слова. Любимые руки. Глаза в глаза. Родные глаза.

Часы шелестят так: тик-так, тик-так. А они плавятся. Тают. Тает мир вокруг. Тают снега на полюсах. Вихреворот! Сверхмалая частица. Частица Бога.

Светает. За окном, распахнутым в новый день, сонно зачирикала разбуженная птичка. Она живет на дереве, чьи ветви стучат в их окно. Просыпается…

А пойдем соловья слушать?

Соловей живет со своим семейством недалеко от их дома. Соловей в Москве!

Как нежно пел, как страстно заливался соловей на рассвете!

Рождалось на земле утро – теплое, звонкое, весеннее. И была весна в них самих, и были они в самом сердце весны.

* * *

Куда ушла наша Большая Медведица?

Нет, не врет больше чувствометр – точным оказался прибор!

Какого цвета любовь? А страсть? Багрово-красного? Нет. Страсть прозрачная, аквамариновая, может быть, кобальтово-синяя… Как хамелеон.

Как звучит страсть? А любовь? Словами и музыкой «Памяти Карузо»? Страстной «Зимой» Антонио Вивальди? Торжественной раскатистой арией Тореадора? Болеро Равеля?

Кто знает…

© Лана Аллина 2016

Это отрывок из моего нового романа «Вихреворот сновидений». Роман вышел из печати в марте 2016 г. Опубликован в издательстве «Чешская звезда» (Карловы Вары, Чехия). Уже прошёл анонс о выходе романа (в 34 номере журнала «Чешская звезда», 2015, 25.02, С. 15)

Виталий Бабич

Любовь и Защита

Ну что же ещё нового сказать о Любви?

Сама-то Любовь не нуждается в комментариях. В них нуждаемся мы, управляясь с Тонкими механизмами. Механизмами, движущими сознание человека только вперёд и по ровной дороге.

Но стоп! Стоит лишь на неожиданном повороте забыть о том, что мы нуждаемся в Любви, тут же сползаем с ровной дороги, теряя равновесие, жалуясь кому-то (самому себе?] на языке раздражения (вот уж, действительно, международный язык]… В общем, становимся беспомощными и нуждаемся в защите.

Но опять-таки вмешиваются раздражители… Эти астральные мухи будут крутиться вокруг нас до тех пор, пока не очистим мусоропроводы сознания, где «хранятся» дурно пахнущие отходы нашего бытия.

Раздражители, защита, сознание, бытие, Любовь… Завертелись слова по кругу. А суть в чём? В том, что Любовь – и есть самая непробивная Защита. Точная и прочная!

Завертелись мысли по кругу… Кружит Любовь высоко и легко! Она остаётся (была и будет] явлением духовной высоты – несёт и Защиту духовную. И сильный дух, если необходимо, мигом защитит тело, да так, что не приблизятся к человеку всякие там беды-мухи-раздражители.

Какими же тогда незащищёнными становятся те, для кого Любовь сползла в зону сугубо физических ощущений. «Занимаясь» такой вот любовью, как интимным видом спорта, люди соревнуются-охотятся за гормонами, а дороги к Гармонии теряются. И вроде под ногами ровная дорога, а равновесия не хватает. И такая туманная незащищённость впереди…

Но все нуждаются в Защите. Все – от микроорганизмов до Макрокосмоса. Ведь все нуждаются в Любви. Ежедневно, ежеминутно, ежесекундно…

В Любви нуждаются все. Но по-разному. Тот, кто осознаёт себя сотворцом Любви, он уже живёт в Ней, связан с Ней узами Вдохновения. Да, Любовь – это Сотворчество. И тот, кто привыкает только потреблять жизненные силы, он автоматически выпадает из пространства Любви, ощущая дефицит счастья. Счастья, дорога к которому удаляется от странника-искателя по мере того, как он становится более незащищённым…

И тогда незащищённость «зрелого» человека порочна. А хроническая незащищённость уже преступна. Преступление против Любви…

Но Любовь никогда не станет жертвой. Её Защита НЕУЯЗВИМА!

Из цикла мини-эссе «Соединив с Землёю Небо»

Галина Беломестнова

Родилась в г. Балее Забайкальского края. По образованию медицинский работник. До 2001 г. работала главной сестрой Территориального Центра медицины катастроф в городе Чите. С 2001 г. занимается предпринимательской деятельностью в посёлке Жирекен Забайкальского края.

Писательским творчеством увлекается с 2005 года. Член Забайкальской краевой общественной писательской организации, член Российского Союза писателей, кандидат в члены Интернационального Союза писателей.

Издала сборник рассказов «Камарья» (2011 г.), сборник «Мухоморы как лучшее средство от хандры», в который вошли рассказы, легенды, сказки (2014 г.). Ее произведения печатались в журнале «Литературная галактика» (г. Москва), литературно-художественном журнале «Слово Забайкалья» (г. Чита), в литературном журнале «Российский колокол» (г. Москва), в альманахе «Мир слова», в альманахах Национальной литературной премии «Писатель года» (2013, 2014 г.г.), в альманахе «Российский колокол» (г. Москва), а также литературных сборниках: «Час кота» (2011 г., издательство «Литературная галактика»), «Сказочные истории» (2015 г., издательство «Союз писателей»).

В 2015 г. в издательстве Интернационального Союза писателей издан роман «Тайна зачарованной земли», написанный в жанре фэнтези, в серии «Современники и классики».

Награды:

– диплом за первое место в номинации «Легенды, были, сказы» в конкурсе «Галактический сезон» (2011 г., Москва);

– диплом за первое место в конкурсе «Новая литература Забайкалья» в номинации «Авторский дебют» (2012 г., Чита);

– диплом за второе место в номинации «Новые сказки современного мира», «Галактический сезон» (2013 г., Москва);

– лауреат Национальной литературной премии «Писатель года – 2014» в номинации «Дебют» (Москва).

Лишь только смерть разлучит нас Рассказ

Пленительные образы! Едва ли В истории какой-нибудь страны Вы что-нибудь подобное встречали: Их имена забыться не должны… Н. Некрасов

Александра стояла у покрытого морозным узором окна, вглядываясь в темноту ночи. Тревога в эти холодные ноябрьские дни уходящего года не оставляла её.

Уже давно закончился семейный ужин и гувернантки уложили детей спать, а Никиты до сих пор нет. Екатерина Федоровна, заметив, как невестка зябко ежится от дувшего от окна сквозняка, тихо подошла и накинула ей на плечи свою персидскую шаль.

– Александрин, ты совсем себя не бережёшь! – укорила она. – Пошли к огню, я велела горничной принести нам горячий чай с лимоном.

Зная, что спорить со свекровью напрасно, Саша покорно последовала за ней. Они устроились в креслах напротив камина, в котором жарко пылал огонь. Горничная поставила на маленький круглый столик поднос с чашками чая, сахарницей и тарелочкой с тонко нарезанными дольками лимона.

– Маменька! Никита Михайлович последние месяцы поздно возвращается, стал каким-то взволнованным, скрытным, подолгу просиживает в кабинете, жжет разные бумаги, мне входить туда не разрешает. Вот и сегодня уже поздно, а его до сих пор нет, – пожаловалась Саша, отпивая мелкими глотками горячий напиток.

– Александра! Никита человек военный, офицер Генерального штаба, на службе у самого Государя Императора! Ты должна это понимать! Мне сегодня доктор снова выговаривал про тебя: «Александра Григорьевна вовсе меня не слушает. В её положении она должна рано ложиться, принимать предписанные лекарства, а не ждать до полуночи возвращения мужа!»

– Екатерина Фёдоровна, я всё понимаю! – прижав руки к груди, взволнованно возразила Саша. – Но тревожится душа моя оттого, что завелись у моего обожаемого Никитушки какие-то от меня тайны. Не сердечные, страшные, камнем легшие ему на душу. Я же слышу, как мешают они ему спать по ночам! Но сколько я ни пыталась дознаться о них – ничего не смогла.

– Завтра я поговорю с ним, – пообещала свекровь. – Это не дело – беременную жену всякими тайнами тревожить! А ты, душа моя, иди спать. Третьего ребёнка под сердцем носишь, а всё как дитя малое. Пошли, я провожу тебя до спальни, – позвала Екатерина Федоровна, заботливо помогая Саше подняться из кресла.

* * *

Назавтра с утра мать подступилась к Никите с расспросами. Но он, нежно обняв и поцеловав матушку, успокоил её, сказав, что всё это им придумалось, ничего такого нет, просто по службе много занят.

– Ох уж эти вечные ваши «дамские страхи», поменьше романы француза Жака Казота надо читать! – улыбаясь, посоветовал он.

В полдень в особняк Муравьёвых приехал Захар Григорьевич Чернышёв – брат Александры. В ответ на встревоженные расспросы женщин тот и вовсе рассмеялся, переведя всё в шутку. В прихожей, прощаясь с сестрой, сказал:

– Беспокоит меня здоровье батюшки, никак он не может оправиться от удара. Не мешало бы вам, Александрин, съездить с Никитой и детьми на рождественские праздники в усадьбу, повидать отца. Да и матушка очень тебя об этом просила.

От горькой вести глаза Александры Григорьевны наполнились слезами. Уже назавтра Никита Михайлович по просьбе жены распорядился насчет укладки вещей в дорогу. Через два дня семья Муравьёвых отправилась в родовое имение графа Чернышева – село Тагино Орловской губернии.

Екатерина Федоровна, прощаясь, долго крестила Никиту и особенно Александру, с тревогой заглядывала сыну в глаза. Сердце чуткой Саши сжалось в недобром предчувствии. «Может, что-то матушке известно, да скрывает от меня? Или показалось?» – всю дорогу домой думала она, шептала молитвы, гоня от себя тревожные мысли. Никита был мрачен, не в духе, потому приставать к мужу с расспросами не решилась.

* * *

В имении в радостной суете встречи все тревоги забылись. Матушка, перемешав слезы с улыбкой, показывала дочери подарки к Рождеству, припрятанные для внуков, и шепотом рассказывала, что не оставляет доктор старому графу никаких надежд поправиться! Хоть бы до Рождества дожил!

В таком смешении и смятении чувств наступил декабрь 1825 года.

Беда пришла неожиданно —17 декабря в усадьбе Тагино был арестован брат Александры Григорьевны, граф Захар Григорьевич Чернышев. Жандармы провели обыск, искали рукописи, прочитывали каждое письмо, но не нашли почти ничего. Захар Григорьевич знал, что за ним ведут слежку, и накануне ареста успел сжечь большинство бумаг, компрометирующих его. Родители были ошеломлены настолько, что не могли поверить в происходящее. Мать сутками не выходила из молельни, кладя поклоны перед иконами, отец снова слег и уже не вставал с постели.

В ночь с 19 на 20 декабря 1825 года в дверь особняка Чернышевых раздался снова громкий требовательный стук. В дом вошли два офицера Генерального штаба во главе с флигель-адъютантом. Семья, напуганная предыдущим арестом Захара Григорьевича, столпилась в большой зале. Флигель-адъютант зачитал предписание Государя Императора Николая Павловича – спешно доставить для форменного объяснения и допроса к московскому генерал-губернатору капитана Муравьёва Никиту Михайловича.

– Господа! Это недоразумение! Никита Михайлович верный слуга Государев! – побледнев как полотно, Александра Григорьевна кинулась к мужу, стараясь прикрыть его собой от жандармов.

Офицер учтиво отвёл графиню в сторону, развернул перед ней какие-то бумаги и пытался объяснить, что никакой ошибки в их нахождении здесь нет. Понять в официальной бумаге Саша ничего не могла, буквы расплывались перед глазами: «Союз благоденствия… Северное общество… преступный заговор… конституция… уничтожение августейшей фамилии!» – обрывки фраз мешались в голове. Бог мой, как они смели ее Никиту обвинить в каких-то немыслимых ужасах и преступлениях! Она смотрела на мужа, едва сдерживая слезы.

Никита Михайлович отстегнул оружие, молча передал его одному из дежурных офицеров, подошел к жене и опустился перед ней на колени:

– Прости, Сашези! Я должен был сказать тебе сразу. Я виноват перед тобой. Столько раз ты умоляла меня не иметь никаких тайн от тебя! Сколько раз с момента нашей женитьбы я хотел раскрыть тебе всё! Но честь не позволяла мне подвести товарищей. Мой ангел, у твоих ног я прошу – прости меня! – он целовал её руки, со слезами на глазах прося прощения.

Саша подняла его с колен и, умоляюще глядя в родные глаза, промолвила:

– Ты ни в чем не виновен, друг мой. Это какая-то досадная ошибка. Все уладится, вот увидишь! Мой любимый не может быть преступником!

В передней она накинула ему на плечи шубу, перекрестила. Никита тихо что-то прошептал по-французски, она с трудом разобрала – «бумаги», успокаивающе кивнула, хотя не знала, о чем идёт речь. Последнее, что она слышала, – бряцание сабельных клинков, шпор, скрип санных полозьев, глухие рыдания матушки.

Александра очнулась только на другой день, в постели. От матушки она узнала, что аресту подлежали не только Захар и Никитушка, но и кузен мужа – Миша Лунин, родной брат Никиты – Александр, Сережа Муравьев-Апостол и еще многие, многие из родных и знакомых. Елизавета Петровна рассказала, что пока они гостили в усадьбе, в столице 14 декабря на Сенатской площади был бунт, войска восстали и отказались присягать новому Государю. Царствование Императора Николая Павловича началось страшно, с кровопролития.

* * *

Едва оправившись от потрясения, Александра Григорьевна начала спешно собираться в Петербург. Детей забирала с собою. Матушка, тихо плача, удержать не пыталась – знала, что бесполезно. В хрупкой изнеженной Сашеньке таилась такая сила и непреклонность, что возражать было без толку!

Елизавета Петровна помогала собирать дочери вещи. На самое дно сундуков они прятали какие-то свернутые в трубочку бумаги из кабинета зятя. Дорога из Тагино в Петербург показалась Александре Григорьевне самой длинной за всю ее двадцатидвухлетнюю жизнь.

* * *

В Петербурге всегда шумный и весёлый особняк Муравьёвых на Фонтанке замер. Все ходили тихо, разговаривали шепотом, словно в доме был покойник. Свекровь Екатерина Фёдоровна встретила Александру в небольшой гостиной. Женщины обнялись и горько заплакали. Придя в себя после дороги, слез и бесконечных расспросов и поцелуев, уложив девочек в постели, Александра Григорьевна уединилась в кабинете, чтобы прочитать переданное ей Екатериной Фёдоровной письмо из Петропавловской крепости, где сидели арестованные бунтовщики. Александра читала и не верила своим глазам. Её Никита – государственный преступник, один из главных теоретиков и руководителей Северного тайного общества. Его арестовали позже других только потому, что четырнадцатого декабря его не было на Сенатской площади. «Осужден по первому разряду с лишением всех чинов и прав состояния». Как в это поверить? Как понять?!

Он писал ей из крепости: «Мой добрый друг, моя Сашези! Помнишь ли ты, как при моем отъезде говорила, что можно ли опасаться, не сделав ничего плохого? Этот вопрос тогда пронзил мне сердце, и я не ответил на него. Увы! Да, мой ангел, я виновен, – я один из руководителей только что раскрытого общества. Я причинил горе тебе и всей твоей семье. Все твои меня проклинают. Сколько раз с момента нашей женитьбы я хотел раскрыть тебе эту роковую тайну! Мой ангел, я падаю к твоим ногам, прости меня. Во всем мире у меня остались только мать и ты. Молись за меня Богу, твоя душа чиста, и ты можешь вернуть мне благосклонность неба!»

Никита не звал ее Александрин, как надо было бы ее называть, следуя общепринятым правилам «светской моды». Он выдумал для нее чуть-чуть странное имя – Сашези, такое же тонкое и хрупкое, как она сама. Имя это звучало в его устах и нежно, и чуточку благодушно-насмешливо. Он и относился к ней как к большому ребенку.

Склонившись над листом, давясь слезами и следя, чтобы соленые капли не упали на бумагу, Саша написала ему ответ: «Мой добрый друг, мой ангел, твое письмо – оно было для меня ударом грома! Ты – преступник! Ты – виновный! Это не умещается в моей бедной голове. Ты просишь у меня прощения. Не говори со мной так, ты разрываешь мне сердце. Мне нечего тебе прощать. В течение трех лет, что я была замужем, я не жила в этом мире – я была в раю. Счастье не может быть вечным. Не предавайся отчаянью, это слабость, недостойная тебя. Не бойся за меня, я все вынесу. Ты упрекаешь себя за то, что сделал меня кем-то вроде соучастницы такого преступника, как ты. Я самая счастливая из женщин. Письмо, которое ты мне написал, показывает все величие твоей души. Ты говоришь, что у тебя никого в мире нет, кроме матери и меня. А двое и даже скоро трое твоих детей – зачем их забывать?! Нужно беречь себя для них больше, чем для меня. Ты способен учить их, твоя жизнь будет для них большим примером, это им будет полезно и помешает впасть в твои ошибки. Не теряй мужества, может быть, ты еще сможешь быть полезным своему Государю и исправишь прошлое!»

* * *

Разлука оказывала тяжкое влияние на супругов, особенно в первые месяцы ареста, когда ещё не было известно, что ждёт декабристов. Но Александра сразу поняла – она не оставит Никиту, что бы с ним ни сделали. Она продолжала отправлять ему в тюрьму нежнейшие письма, которые были призваны вселить в него мужество и развеять отчаяние: «Если б я имела возможность хоть изредка видеть тебя, ничто на свете меня бы не сломило, никакое физическое несчастье; я согласилась бы стать глухой, парализованной, лишь бы не расставаться с тобою, и всё равно была бы счастлива!..»

Александра, как могла, помогала мужу. Выполняя его тайную просьбу, уничтожила все документы, рукописи, книги, связанные с восстанием.

* * *

Мать Никиты словно стала еще меньше ростом, глаза ее ввалились и потускнели от слез, по ночам мучил долгий лихорадочный кашель. Но каждый день, несмотря на нездоровье, они с Александрой Григорьевной нанимали прогулочную лодку, и та часами скользила по каналу вдоль стен Петропавловского равелина. Лёд на Неве уже вскрылся недавно, и отдельные льдины плыли по воде, стукаясь о дно барки. С севера дул пронизывающий холодный ветер. Зябко кутаясь в меховые пальто, они вглядывались в узкие окна крепости в надежде увидеть какой-либо знак. Иногда Александра вытаскивала из рукава батистовый платочек и махала им в надежде, что Никита увидит, заметит их.

Екатерина Федоровна, не жалея денег, подкупала охранников, часовых, даже пыталась дать взятку коменданту крепости Сукину. Благодаря её стараниям узники Петропавловской крепости имели постоянную связь с родными.

Незадолго до отправления Никиты на каторгу Александра Григорьевна передала через охрану в камеру мужа портрет-копию с акварели П.Ф. Соколова. С той поры Никита Михайлович не расставался с портретом ни на минуту. Он писал жене: «Вминуту наибольшей подавленности мне достаточно взглянуть на твой портрет, и это меня поддерживает. Я беспрестанно о тебе думаю и люблю тебя от всей души моей. Любовь взаимная наша достаточна для нашего счастья. Ты сама прежде мне писала, что благополучие наше в нас самих. Милая Сашези, укрепляй себя, не предавайся печали. Твои письма и письма маменьки производят на меня такое впечатление, будто самый близкий друг каждый день приходит побеседовать со мной. Время от времени я перечитываю всю мою коллекцию, которая стала теперь довольно многочисленной. Моя мысль не в тюрьме, она все время среди вас, я вас ежечасно вспоминаю, я угадываю то, что вы говорите, я испытываю то, что вы чувствуете».

Екатерина Федоровна сердцем чувствовала, что никогда больше не увидит ни Никитушки, ни Александра. Но, спрятав боль в самые глубины души, она упорно писала прошение за прошением на имя Государя Императора. В день тезоименитства Государыни Императрицы Александры Федоровны она написала:

«Всемилостивейший государь! Только отчаянье, в котором я нахожусь, могло придать мне смелости просить Ваше Императорское Величество в такой радостный день рождения Всемилости-вейшей Государыни! Услышьте голос рыдания и мольбы несчастной матери, которая припадает к Вашим стопам и обливается слезами. Проявите божественное милосердие, простите заблуждение ума и сердца, вспомните об отце их, который был учителем Государя. Всемилостивейший государь! Спасите несчастное семейство от гибели, всю жизнь буду молить Творца сохранить Ваше здоровье, сниспослать Вам всяческие блага!

Верноподданная Вашего Императорского Величества – Екатерина Муравьева».

Письмо осталось без ответа. Как и множество других. Никиту, Александра и Захара после следствия осудили по первому разряду, приговорили к пятнадцати годам каторжных работ и вечное поселение в Сибири.

10 декабря 1826 года, полгода спустя после приговора, Никиту Михайловича Муравьёва – некогда блестящего офицера, адъютанта Гвардейского Генерального Штаба, выпускника Московского университета, – как обыкновенного преступника, заковали в кандалы и отправили по этапу в Сибирь.

Екатерина Федоровна вместе Александрой узнали о дне отправления узников в сибирскую ссылку и ждали их на почтовой станции вблизи Петербурга, где тюремный транспорт останавливался на некоторое время. В последний раз мать сумела увидеть своих сыновей. Ценой немалой взятки им разрешили обменяться несколькими словами с арестантами, передать деньги, необходимые в столь долгом пути. Обе женщины сквозь нескрываемые слезы улыбались Никите и Александру, махали руками их товарищам по горестной судьбе – Анненкову и Торнсону.

Опечаленная мать чувствовала, что, может быть, больше не услышит голосов своих любимых сыновей. Она смотрела на их кандалы и в отчаянье ломала руки. И в этом крайнем оцепенении она неожиданно расслышала голос Саши:

– Матушка! Я решила последовать следом за Никитой, чтобы разделить его участь.

* * *

Задолго до вынесения приговора Александра начала хлопотать о разрешении разделить участь мужа. Самоотверженная, любящая, преданная жена, она не могла оставить Никиту без своей поддержки в столь трудное для него время.

Ровно через год после декабрьских событий Муравьёвой поступило «высочайшее разрешение» – ехать в Сибирь. Урождённой графине Чернышевой выставили условия: отречься от дворянских привилегий и звания, перейти на положение жены ссыльнокаторжного, вследствие чего её ограничат в правах передвижения, переписки, распоряжения своим имуществом. Её дети, рождённые в Сибири, будут считаться казёнными крестьянами. Александра Григорьевна, не унизившись до слёз, молча подписала все условия.

Воспитанная среди роскоши, Саша с малолетства чувствовала к себе внимание и любовь, как отца, так и матери, и прочих родных. Теперь она теряла весь этот пышный свет с его балами и роскошью, с его заграничными вояжами и поездками на кавказские «воды». Её отъезд был вызовом всем членам царской фамилии и петербургскому бомонду.

Решение жён декабристов следовать в Сибирь за мужьями разделило, раскололо блестящее светское общество. Им откровенно сочувствовали и открыто ненавидели, тайно благословляли и тайно завидовали их отваге.

Накануне нового 1827 года юная светская красавица двадцати трёх лет собиралась в дальнюю дорогу. Сибирь в те времена была концом света, за тридевять земель. Для самого быстрого курьера – более месяца пути. Бездорожье, разливы рек и огромное ледяное пространство Байкала, который предстояло переехать. Но больше всего леденил душу ужас перед сибирскими каторжниками – убийцами и ворами.

Уезжая, Александра Григорьевна сердцем знала, что навсегда оставила на руках свекрови своих малолетних детей, даже долгожданного сына Михаила, родившегося уже после восстания, всех тревог, волнений и суда над декабристами.

Несмотря на то, что спешила ехать вслед за мужем, Александра ненадолго задержалась в Москве. На прощальном вечере, который устроили родные Муравьевых, Александр Сергеевич Пушкин передал ей рукопись стихотворения, написанное Ивану Ивановичу Пущину, его товарищу по Царскосельскому лицею:

Во глубине сибирских руд Храните гордое терпенье, Не пропадет ваш скорбный труд И дум высокое стремленье. Несчастью верная сестра, Надежда в мрачном подземелье Разбудит бодрость и веселье, Придет желанная пора: Любовь и дружество до вас Дойдут сквозь мрачные затворы, Как в ваши каторжные норы Доходит мой свободный глас. Оковы тяжкие падут, Темницы рухнут – и свобода Вас примет радостно у входа, И братья меч вам отдадут.

Она взглянула на строки и не смогла даже заплакать – от щемящего сердце восторга перехватило дыхание. Склонив голову в кружеве черной шали, она протянула Пушкину руку, а когда он приблизил ее к губам, то осторожно поцеловала курчавые завитки на голове.

– Сохрани Вас Бог! Вы – великий Поэт. Не знаю, как и сказать! – прошептала она. – Я непременно все передам Ивану Ивановичу и Никите. За них Вам – моя признательность, мое восхищение.

– А Вам – моё! Вы – святая Женщина! – ответил Поэт.

– Я – только Жена, – тихо проговорила она.

* * *

Александра Григорьевна отправилась в Сибирь в начале января 1827 года. В дороге она вспоминала сверкающую огнями свадьбу с милым её сердцу Никитушкой, упоительный медовый месяц, балы, путешествия. Но чем дальше ехала она по бескрайней заснеженной Сибири, тем тусклее становились эти воспоминания. Почти два месяца – в лютые морозы и пургу – длилась эта поездка. День, а порой и ночь мчалась она в кибитке, довольствуясь иной раз вместо обеда куском хлеба и стаканом чая, изредка останавливаясь в деревеньках и городках, отстоящих друг от друга на сотни вёрст. В Иркутске Александра Муравьева встретилась с Марией Волконской, которая также находилась на пути к мужу. В своих воспоминаниях Мария Волконская так описала эту встречу:

«Мы напились чаю, то смеясь, то плача; был повод к тому и другому: нас окружали те же вызывавшие смех чиновники, которые осматривали теперь уже вещи Александрин. В Иркутске мы расстались. Я отправилась дальше, на Нерчинскую каторгу, а Александра Григорьевна в Читу, где находился ее супруг».

* * *

Преодолев огромный путь, Александра Григорьевна Муравьева приехала в Читу первой из жен декабристов. Встреча Муравьёвых состоялась на тюремном дворе. Саша не зарыдала, когда увидела обожаемого Никитушку в кандалах, похудевшего, грязного, обросшего бородой, в рваном тулупчике. Через минуту он был в объятиях жены. Долго продолжалось это нежное объятие. Полицмейстер суетился около них, прося оставить друг друга. Но просьбы были напрасны. Его слова касались их слуха, но смысл произнесённого не доходил до них.

Она мчалась сюда, на край света, надеясь обрести счастье рядом с любимым. Однако по приезде ее уведомили, что видеться с мужем можно будет не чаще двух раз в неделю, в присутствии офицера. Но и это известие не сломило её. На кратковременных свиданиях она старалась быть спокойной, радостной, ласково и тепло улыбаясь мужу.

Она купила небольшой деревянный дом недалеко от острога, чтобы кроме установленных законом свиданий иметь возможность каждый день хотя бы издалека видеть мужа. Ей, выросшей в окружении нянек и слуг, приходилось теперь самой рубить дрова, носить воду на жестоком морозе, когда руки в варежках примерзали к коромыслу и дужке. Солдаты, охранявшие крепость, всегда старались ей помочь, когда же она предлагала им за это деньги, возмущённо отмахивались:

– Что вы, барыня, грех великий!

Вместе с приехавшей с нею горничной Лизой Александра Григорьевна осваивала все премудрости кулинарного искусства, пекла хлеб и ватрушки, варила обеды для мужа и его товарищей – арестанты питались артелью, вскладчину.

В читинском остроге было два десятка изб и несколько казенных строений. Здесь отбывали каторгу более семидесяти революционеров. Теснота, бледный свет, звон кандалов, насекомые, скудное питание, болезни раздражали людей, и без того измученных тяжёлым трудом. За неимением в Чите рудников арестанты выполняли различные работы, прокладывали новые дороги, улучшали старые, засыпали овраги, а в морозы работали на ручных мельницах.

Приезд Муравьевой в Читу вызвал радостное оживление среди арестантов, к тому времени сильно изнуренных и ослабевших.

Тяжелее всего революционеры переносили изоляцию. Николай I хотел заставить забыть имена осужденных, изгнать их из человеческой памяти.

Арестантам переписка была строжайше запрещена. Саша писала письма их родным. Эти письма, с мельчайшими подробностями быта арестантов, их мыслей, их душевного состояния, для родных были единственной связующей ниточкой с далекой, почти несуществующей Сибирью.

Вскоре одиночество Муравьёвой было прервано приездом из России других декабристок: Натальей Дмитриевной Фонвизиной, Елизаветой Петровной Нарышкиной, Александрой Ивановной Давыдовой. Из Нерчинска вслед за мужьями в Читинский острог приехали Мария Николаевна Волконская и Екатерина Ивановна Трубецкая. С приездом женщин жизнь узников изменилась. Замысел власти на изоляцию бунтовщиков был разрушен.

В далекой Сибири эти хрупкие на вид женщины начали строить свою новую жизнь и вместе с декабристами-каторжниками и ссыльнопоселенцами самоотверженно несли свой крест. Жены декабристов – дочери из известных дворянских родов – держали себя гордо, свободно и подчеркнуто независимо в отношении сибирского начальства, большого и малого, которое не только вынуждено было считаться с ними, но и боялось их.

Они поселились в деревенских избах вокруг огороженной частоколом тюрьмы. Позже эту улицу назовут «Дамской». Женщины сами готовили еду, ходили за водой, топили печи. Полина Анненкова вспоминала: «Дамы наши часто приходили ко мне посмотреть, как я приготовляю обед, и просили научить их то сварить суп, то состряпать пирог».

Свидания с мужьями разрешались всего лишь два раза в неделю в присутствии офицера. Поэтому любимым времяпрепровождением и единственным развлечением женщин было сидеть на большом камне напротив тюрьмы, чтобы иногда перекинуться словом с узниками.

Женщины быстро сдружились, хотя были очень разные. Общей любимицей для всех стала Александра Муравьева. Ни одна из декабристок, пожалуй, не удостоилась столь восторженных похвал в воспоминаниях сибирских изгнанников.

«В делах любви и дружбы она не знала невозможного: ей все было легко, и видеть ее была истинная отрада… Душа крепкая, любящая поддерживала ее слабые силы. В ней было какое-то поэтически возвышенное настроение, хотя во взаимоотношениях она была необыкновенно простодушна и естественна. Это и составляло ее главную прелесть. Она всегда умела успокоить и утешить – придавала бодрость другим. Для мужа она была неусыпным хранителем и даже нянькою», – вспоминал о Муравьёвой Пущин.

И все-таки эмоционально Саша была слаба. Пугалась многого, многое ее расстраивало. «Я старею, милая маменька. Вы и не представляете себе, сколько у меня появилось седых волос», – писала она домой. Тоска по оставленным детям нестерпимо мучила её. Чтобы как-то утолить это чувство, она попросила свекровь заказать хорошему художнику портреты Кати, Лизы и Миши. В октябре 1827 года пришла посылка от Екатерины Фёдоровны.

Весь день она не могла оторваться от родных лиц, а на ночь поставила портреты в кресла напротив своей кровати и зажгла свечу, чтобы видеть их всякий раз, когда просыпалась.

* * *

Декабристы не смирились с невыносимыми условиями содержания в тюрьме. Они добивались того, чтобы с ними обращались достойно. После настойчивых требований с них сняли кандалы, а затем разрешили завезти в острог книги и построить семь дополнительных домиков для их содержания. По вечерам тюрьма замирала; декабристы, забыв обо всех тревогах, вели научные дискуссии на самые разные темы, от мореходства до медицины.

В тот период Чита стала центром, столицей нравственной силы страны – всё внимание тогда было приковано к декабристам, треть из которых были героями войны 1812-го и походов 1813–1814 годов. Забайкальская каторга для многих из них стала не только наказанием, но и школой народной жизни. Яснее и точнее всех это выразил М.С. Лунин: «Настоящее поприще наше началось со вступлением нашим в Сибирь, где мы призваны словом и примером служить делу, которому себя посвятили». Большинство декабристов в ссылке оставили революционную деятельность и занялись просветительством.

Миновал февраль, март, в апреле солнце растопило снег, и в начале мая всё вокруг покрылось лиловыми подснежниками – ур-гуйками, как называли их местные жители. А потом сопки вокруг Читы окутались сиренево-розовыми облаками цветущего багульника. Ледяная, морозная Сибирь, куда они ехали со страхом, исчезла. Зазеленела тайга, луга вдоль рек Ингоды и Читинки покрылись цветочным ковром. Первое лето выдалось жарким. Невдалеке от Дамской улицы было небольшое Банное озеро, названное так потому, что на противоположном его берегу стояло три бани. Вода в нём была чистой, прозрачной и в летнее время прогревалась до самого дна. Банное озеро стало местом, где декабристки любили проводить время, купаться, стирать бельё. Даже здесь, в далёком, чужом для них краю, они старались не унывать, получать хотя бы немного радости и удовольствия.

Летним вечером в дом к Трубецкой пришли Александра Муравьёва и Мария Волконская. На дощатом чисто выскобленном и вымытом столе, медленно оплывая, горела свеча. Женщины сидели напротив княгини на лавке, внимательно наблюдая за её действом. Екатерина Ивановна, макая перо в чернильницу, писала письмо не к родным, не к друзьям. Послание было к Бенкендорфу. Они в который раз обращались к шефу жандармов и просили его об одном: «…Позвольте нам присоединиться к просьбе других жен государственных преступников и выразить желание жить вместе с мужем в тюрьме».

Порыв ветра распахнул окно и бросил в комнату пригоршню лепестков отцветающей под окном черёмухи. Неяркий огонёк свечи затрепетал, едва не погаснув.

– Боже, до чего же ты дошла, Россия Николая, ежели женщина должна воевать за право жить в тюрьме! – не выдержав, сердито произнесла княгиня Волконская.

– Самое главное, Маша, чтобы и в этот раз нам не отказали, – попыталась успокоить её Александра.

– Иркутский губернатор не давал мне лошадей, когда я ехала в Нерчинскую каторгу. Угрожал, отговаривал ехать к мужу. Тогда я сказала ему, что Церковь наша почитает брак таинством, и союз брачный ничто не в силах разорвать. Жена должна делить участь своего мужа всегда – и в счастии, и в несчастий, никакое обстоятельство не может служить ей поводом к неисполнению священнейшей для неё обязанности. Услышав это, губернатор перестал мне препятствовать и отпустил с миром – видно, понял, что есть над нами власть куда как выше Государевой, – не отрываясь от письма, произнесла княгиня.

– Когда мне пришлось оставить на свекровь Катеньку, Лизу и Мишу, сердце моё разрывалось от боли, я понимала, что едва ли когда их ещё увижу. Но остаться в России и жить там, в прежней роскоши, удовольствии, но с убитой душой, – не смогла. Я стремилась сюда, чтобы разделить страдания Никиты и хоть немного облегчить его скорбь, – тихо промолвила Александра.

– Мои родные не отпускали меня. Отец, провожая, крикнул вслед: «Прокляну! Если не вернёшься через год». Да мне лучше заживо лечь в могилу, чем лишить мужа утешенья, а потом за это навлечь на себя презренье сына! – воскликнула Мария Николаевна. – Мы добьемся, чтобы наши семьи воссоединились. Пусть в бедности, но мы будем вместе!

Разрешение было получено незадолго до перехода на новое местожительство в Петровский Завод, или, как его кратко называли, – Петровка.

* * *

Все женщины были необыкновенно дружны. Александру между собой они в шутку называли «Мурашкой». Неугомонная, стремящаяся всем помочь, жена Никиты Муравьёва стала всеобщей любимицей. По просьбе Саши Екатерина Федоровна постоянно высылала краску и бумагу для Николая Бестужева, который начал создавать галерею портретов своих соузников. Её стараниями в Чите открылась первая аптека. Она стала выписывать медикаменты и травы для медицинской практики доктора Вольфа.

После прибытия в Сибирь Александра Муравьева хранила как зеницу ока стихи, которые ей передал Пушкин своему другу Пущину при ее отъезде из Москвы. Пущина доставили в Читу 5 января 1828 года из Шлиссельбургской крепости. Узнав об этом, Саша пробралась к деревянной ограде тюрьмы и через какую-то щель передала Ивану Ивановичу согнутый вчетверо лист с крылатыми стихами.

Александра стояла и ждала, пока он прочтет мелко написанные строки. Был лютый холод. Она зябко ежилась, но не уходила. Пущин читал и плакал. Через невероятные пространства и препятствия голос поэта дошел до него и сюда, в Сибирь. Сердечные и великие стихи говорили, что они не забыты, что о них помнят и сочувствуют. Позже, когда стихи Пушкина услышали все друзья Пущина по изгнанию, они высказывали Александре Григорьевне глубочайшую признательность за донесённые до них слова поэта, озарившие светом их мрачное заточение.

* * *

Декабристки связали заключенных с внешним миром, они писали письма от своего имени, иногда копируя письма самих революционеров, получали для них корреспонденцию и посылки, выписывали им газеты и журналы. Находясь в Сибири, они вели непрестанную борьбу с петербургской и сибирской администрацией за облегчение условий заключения.

Постоянные волнения за любимых людей подтачивали Сашины силы. Горькие вести приходили с родины. Скончалась мать, отец впал в меланхолию и мистицизм. Тихо и мужественно оплакала она смерть маленького Мишеньки, который угас от скарлатины вдалеке от нее, в России, несмотря на все старания и самоотверженность свекрови.

В 1828 году у Александры и Никиты родилась дочь Софья, которую они боготворили и за здоровье которой очень опасались. Екатерина Федоровна писала нежные, поддерживающие строки, слова ободрения и благословения для родившейся в тюремной камере маленькой внучки. Девочку все обожали и звали просто Нонушка. Старушка не чаяла увидеть внучку – возраст не позволял надеяться на встречу. Та знала бабушку только по портрету и ласковым рассказам матери, но любила без памяти, и тряпичную куклу, которую смастерил для нее Николай Александрович Бестужев, звала в честь её – Катенькой.

Петровский Завод

По личному указанию царя Николая I в Петровском Заводе для декабристов была выстроена тюрьма. В сентябре 1830 года читинских узников в количестве семидесяти одного человека перевели туда. Вместе с мужьями из Читы на новое место отправились жены декабристов Е.И. Трубецкая, М.Н. Волконская, А.Г. Муравьева, Е.П. Нарышкина, Н.Д. Фонвизина, П.Е. Анненкова, А.И. Давыдова. На пути декабристов из Читы в Петровский Завод встретились с мужьями последовавшие в Сибирь М.К. Юшневская и А.В. Розен. Позднее в Петровский Завод приехала невеста В.П. Ивашева Камила Ле-Дантю, ставшая там его женой.

В Петровском условия были намного хуже, чем в Чите. Тюрьма была выстроена на болоте, здание не успело просохнуть, и хотя печь и топили два раза в день, но она не давала тепла. В каземате из-за отсутствия окон было душно и темно, комнаты не проветривались, искусственный свет необходим был днем и ночью.

Беспокойство за здоровье узников вызвало бурный протест со стороны жен декабристов. Борьбу женщин за проруб окон возглавила Александра Муравьёва. В Петербурге высшее общество, узнав, что узники живут в темных тюрьмах, обвинило правительство в бесчеловечном обращении с заключенными. Протест возымел действие, окна, хотя и маленькие, почти под самым потолком, были прорублены. Узники получили возможность заниматься посильными ремеслами, читать книги, газеты, журналы.

* * *

С годами таяла надежда на возвращение в Россию. Сибирь становилась вторым домом. Декабристы создали Большую и Малую артель, которые дали возможность неимущим лучше питаться и заработать небольшие суммы для первого обзаведения на предстоящем поселении. Доктор Фердинанд Богданович Вольф и в Петровском Заводе продолжал свою широкую врачебную деятельность. Нередко роль фельдшериц и его помощниц исполняли Александра Григорьевна Муравьева и Мария Николаевна Волконская. Они посещали больных, приносили им пищу, снабжали лекарством из артельной аптеки.

В 1830 году у Александры и Николая родилась ещё одна дочь. Они назвали её Оленька. Девочка была слабенькой и, прожив год, умерла. В письме к свекрови после кончины Ольги Саша писала: «Я по целым дням ничего не делаю. У меня нет ещё сил взяться ни за книгу, ни за работу, такая всё ещё на мне тоска, что все метаюсь, пока ноги отказываются. Я не могу шагу ступить из своей комнаты, чтобы не увидеть могилку Оленьки. Церковь стоит на горе, и ее отовсюду видно, и я не знаю как, но взгляд невольно постоянно обращается в ту сторону».

И хотя Александра Григорьевна была человеком огромного самообладания, силы ее начали сдавать и все чаще в письмах к родным прорывались нотки беспросветной тоски и обреченности: «Я целый день бегаю из острога домой и из дома в острог, будучи на седьмом месяце беременности. У меня душа болит за Софью, которая остается дома одна. С другой стороны, я страдаю за Никиту и ни за что на свете не соглашусь его видеть только три раза в неделю…» – писала Александра Екатерине Фёдоровне. Саша всё чаще стала хворать, но не берегла себя, несмотря на предостережения доктора Вольфа.

– Если вы по-прежнему будете полуодетой выскакивать на мороз, таскать тяжелые ведра с водой, поленья дров, не спать по ночам при малейшем нездоровье Нонушки или бесценного Никиты, то проживете недолго. Если вы не думаете о себе, то хоть бы подумайте о том, какое горе можете причинить всем своим уходом! – пытался внушить ей свои опасения доктор.

В ответ ему Александра Григорьевна рассеянно кивала, дня два-три пыталась соблюдать предписания, а потом все начиналось заново. Зная, что Никита Михайлович сходит с ума от тревоги за нее, она скрывала свои недомогания, сколько могла. Друзей встречала веселой улыбкой, теплыми словами, щедро делясь последним.

Осенью 1832 года Никита Михайлович тяжело заболел, следом за ним слегла Софья. Александра Григорьевна выходила обоих, однако волнения не прошли бесследно. Она сгорела в несколько дней от нервной лихорадки, вызванной потрясением: пожаром в доме Натальи Дмитриевны Фонвизиной.

Пожар был небольшой, а переполоху наделал много. Александра Григорьевна, помогая подруге, сама еще не оправившись после неудачных родов и смерти маленькой дочери Аграфены, смертельно простудилась, и ее уже не спасли никакие старания чудодея Вольфа, самоотверженный уход подруг, безграничная любовь мужа.

Княгиня Мария Николаевна Волконская, княгиня Екатерина Ивановна Трубецкая, Полина Анненкова, Наталья Дмитриевна Фонвизина, доктор Вольф, сам Никита Михайлович Муравьев – не отходили от ее постели ни на минуту, сменяя друг друга. Александра Григорьевна прекрасно понимала, что умирает, хотя жажда жизни была сильна – ей едва исполнилось двадцать восемь лет. Но бороться с болезнью изношенный организм уже не мог. В ночь с 21 на 22 ноября 1832 года Александра Григорьевна Муравьева, урожденная графиня Чернышева, скончалась. Вместо любимой дочери, которая спала крепким сном, она тихонько поцеловала ее куклу, ласково простилась со всеми, кто собрался у ее постели. Тюремный священник, читая отходную молитву, с трудом сдерживал слезы, а княгиня Мария Николаевна Волконская, – обычно «сдержанная до льда», – не выдержав ужаса прощальной сцены, выбежала в тюремный коридор и захлебнулась там рыданиями, прижимая к груди ту самую куклу, которую только что давала целовать Саше. У одного Никиты Михайловича не выпало из глаз ни слезинки. Он просидел около тела жены всю ночь, тихонько гладя ее руки. Плакать он не мог. Просто стал совершенно седым. За ночь. Ему было тридцать шесть лет.

Перед смертью Александра Григорьевна завещала похоронить ее в родовой усыпальнице, рядом с могилами родителей. Однако царь не дал разрешения перевезти тело в Россию. Её похоронили в Петровском Заводе. По проекту Николая Бестужева над могилой Александры Григорьевны возвели часовню, зажгли неугасимую лампадку, которая долго служила маяком для путников, едущих из Читы в Петровский Завод.

14 декабря 2015 г.

Алла Валько

Алла Дмитриевна Валько, автор 124 произведений малой прозы, в том числе репортажей, публицистических очерков, мемуаров, иронической прозы, рассказов и миниатюр. Член Российского Союза писателей.

Победитель конкурса альманаха «Российский колокол» (2013). Награждена Золотым дипломом за творческую индивидуальность и активное участие в альманахе «Российский колокол» (2014), а также медалью Московской литературной премии (2015). Финалист конкурса альманаха «Литературная республика» (2013). Победитель конкурса альманаха «Литературная республика» (2014) с вручением именной статуэтки «Золотая звезда». Автор книги мемуаров «Тридцать девять лет в почтовых ящиках» и путевых очерков «Америка моими глазами».

Непреходящее чувство вины

Эта история произошла лет тридцать пять назад. Я ждала приглашения на посадку в аэропорту города Боржоми, где отдыхала в санатории. Вылет самолёта в Москву задерживался. Прошло ещё два часа, и моё терпение иссякло окончательно. Я стала оглядываться по сторонам в поисках человека, которому могла бы излить своё неудовольствие в связи с задержкой рейса. Вокруг меня стояли люди преимущественно кавказской внешности, к которым я не решалась обратиться. Вдруг я увидела высокую женщину и, как мне показалось, славянку, потому что у неё были светлые, слегка рыжеватые волосы, голубые глаза, а всё её лицо было обильно усыпано веснушками. Она, видимо, тоже ждала рейс на Москву.

Я с готовностью заговорила с ней. Она с не меньшей охотой откликнулась, но почему-то говорила с достаточно сильным акцентом. «Что это вы так разговариваете? Как будто притворяетесь!» – наивно спросила я. На что моя попутчица ответила: «А я чистая грузинка. Коренные грузины именно так и выглядят». Я была искренне удивлена. Мой интерес к ней многократно возрос, и я начала расспрашивать её, с кем она летит в Москву и с какой целью. Кивком головы она указала мне на своего мужа, типичного грузина, черноволосого и кареглазого, какими все мы знаем представителей этого народа. А летела она в Москву, чтобы сделать там операцию на открытом сердце.

При этих её словах я потеряла дар речи. Когда же я смогла говорить, то спросила, где она и её муж собираются остановиться в Москве. Оказалось, что заранее они этого не знают и будут выяснять на месте. Я почувствовала, что в такой ситуации не могу остаться равнодушной к судьбе молодой женщины. Конечно, я слышала о подобных операциях и читала книги известного хирурга Амосова, но никогда не видела живого человека, которого через несколько дней располосуют и будут колдовать над его открытым сердцем.

Охваченная порывом бесконечного сострадания, я хотела на деле выразить ей своё сочувствие и, не раздумывая, предложила ей с мужем остановиться в моей трёхкомнатной квартире в Москве. Естественно, что своё решение я не согласовала ни с одним членом моей семьи. Нана, так звали женщину, и её муж Зураби согласились, так что ко мне домой мы приехали втроём.

В то время мы жили вчетвером: свекровь, мой муж, я и наша дочь Лиля. У свекрови была своя небольшая комната, моя и Лилина кровати стояли в спальне, муж спал в гостиной на диване. Недавно вспоминая с дочерью события того теперь уже далёкого прошлого, мы никак не могли понять, как мы вшестером разместились в нашей квартире. Единственный вариант, который приходит в голову, – что мой муж в это время находился в командировке или в отпуске, иначе всем нам разместиться попросту было бы негде. Предложить спать кому-нибудь на полу мне и в голову не приходило.

На следующий день Нана легла в больницу. Перед уходом она грустно посмотрела на меня, а у меня разрывалось сердце от сочувствия к ней и вполне объяснимого страха за её жизнь. Операция была проведена через несколько дней. Вечером, вернувшись с работы, я спросила Зураби, как дела у Наны. Зураби ответил, что Нана умерла на столе хирурга…

Я знала, что у Наны осталась дочка, десятилетняя Хатия. Теперь, когда девочка осталась без матери, я во что бы то ни стало хотела принять посильное участие в её судьбе. Поэтому я предложила Зураби отправить Хатию в пионерский лагерь от моей работы. Моя дочка Лиля была всего на год старше Хатии, и я надеялась, что дети подружатся.

В подмосковном пионерском лагере девочки оказались в одном отряде. Но мои надежды на их дружбу не оправдались. К сожалению, некоторое время я не знала об этом и поэтому не догадывалась о переживаниях маленькой грузинской девочки. Лиля и Хатия были слишком разными, чтобы найти общий язык. Лиля – активная, стремительная, бойкая и необыкновенно подвижная, а Хатия – скромная, тихая, незаметная, замкнутая, почти не говорившая по-русски. К тому же Хатия никогда прежде не посещала детский сад и не бывала в пионерском лагере. Иными словами, навыков общения с детьми своего возраста у неё не было. Лиля принимала активное участие в различных играх и соревнованиях, занималась в нескольких кружках, играла в волейбол и пинг-понг, вышивала, и ей было совершенно неинтересно и некогда опекать свою новую знакомую. Да и я, по-видимому, не сумела внушить дочери необходимость сострадать и сочувствовать девочке-полусироте, оказавшейся в совершенно чуждой ей обстановке.

Через неделю после начала смены в пионерском лагере, в субботу, Зураби поехал туда и, узнав от Хатии, что она там совсем одна и очень страдает от невнимания сверстниц, сделал Лиле внушение, что вести себя подобным образом по отношению к Хатии не следует. От него же я узнала, что Хатия очень обижена на Лилю. На следующий день, в воскресенье, я тоже отправилась в лагерь и поговорила с дочерью. Она обещала мне уделять Хатии больше внимания, но не более того. Никакой дружбы с ней она мне не обещала. Я была расстроена, поскольку внутренне чувствовала свою ответственность за судьбу девочки, которую мне доверил Зураби. Как оказалось позже, никаких подвижек во взаимоотношениях Лили и Хатии так и не произошло, что меня сильно огорчало. Однако ближе к концу смены Хатия всё же подружилась с другими девочками, тоже тихими и спокойными, и я вздохнула с некоторым облегчением.

Смена закончилась. Хатия не захотела больше находиться в пионерском лагере и возвратилась с отцом в Грузию. Как дальше сложилась её судьба, я не знаю, но и до сих пор я чувствую перед ней какую-то вину, возможно, за её не реализовавшиеся надежды на ласку и внимание в самый трудный период её жизни, когда она потеряла мать.

Наши взаимоотношения с Зураби на этом не завершились. На следующий год он прилетел в Москву с новой женой, учительницей Марго. Какие дела были у этой пары в Москве, я не знаю. Помню только, что, приходя домой после работы, я всегда видела её на нашей крошечной кухне. Обычно она готовила целую гору мяса, которое обильно сдабривала зеленью. Повзрослевшая за год Лиля теперь считала своим долгом уделять гостям достаточно внимания и поэтому много времени проводила возле Марго, разговаривая с ней и присматриваясь к тому, как и что она готовит. Делясь с Лилей своими педагогическими познаниями, Марго в числе прочего рассказала ей, что грузинские дети младше пяти лет не могут правильно произносить гортанные звуки.

Так сложилось, что грузинские гости стали приезжать к нам каждое лето и останавливались на неделю, а то и на две. А потом они попросили нас принять своих друзей. Тогда мне пришлось как можно вежливее дать им понять, что их визиты к нам более нежелательны, тем более что мой муж с самого начала к этим визитам относился неодобрительно. Но сих пор перед моими глазами стоит страдальчески сосредоточенное личико маленькой грузинской девочки.

Евдокия Иванова

Родилась и живу в Казахстане, г. Алма-Ата. Закончила среднюю общеобразовательную и художественную школы. Имею высшее образование – архитектор. На данный момент занимаюсь индивидуальной трудовой деятельностью. Пишу небольшие юмористические рассказы из жизни и публицистику, а также описала свои впечатления о Крыме, собрав в небольшую книгу.

Публикуюсь на сайтах Интернета. Иллюстрирую свои литературные произведения и создаю большие художественные работы как художник.

Баллада о любви

Только стоило образоваться свободной минуте – её голова сразу же наполнялась думами о нём. Женщина всячески пыталась гнать эти слёзные мысли от себя как можно дальше. Но они всё равно возвращались и больно кололи сердце, хоть кто-то, или что-то, настойчиво говорил ей, что необходимо сделать небольшую паузу, а потом придёт долгожданное счастье.

Был ли это внутренний голос, всезнающее подсознание, предчувствие или же Тот, от кого всё зависит в этом мире, – не важно, главное – она была уверена, что так и будет на самом деле.

Что же это такое, может быть, это и есть та самая любовь? Эту навязчивость Женщина даже не принимала в расчёт, не могла себе представить и допустить такое. «Любовь здесь не может быть никогда, нет, – думала она, – это просто небольшое увлечение и скоро наверняка пройдёт. Главное – перестать думать и мечтать о нём, поедая этими мыслями себя. – Легко сказать – не думать. – Что-то я сделала не так. Но что? Всё получилось не так, как хотела, а с точностью до наоборот». После очередного прокручивания в голове произошедших событий она делала удручающий вывод, как сказал М. Оклер: «Никогда не делай сегодня того, чего можно вообще не делать». И те же раздумья начинались снова.

А где-то молодой Мужчина думал об этой Женщине. Он обещал себе забыть её и не вспоминать больше никогда, но это никак не получалось. Снова и снова непроизвольно рассуждая о происшедшем, он не мог понять, зачем она это сделала. Что это – издёвка? Или она на самом деле этого хочет? «Что бы это ни было, надо запретить себе думать о ней. Нам нельзя быть вместе, и на это есть много веских причин. Почему так?» Но мысли всё равно возвращали к минувшим событиям, и его мучения продолжались.

Всё началось как-то случайно, чего Она совсем не ожидала с этой стороны. Вернее, это давно должно было произойти, и Она этого очень ждала, но так…

Сначала Она не стала обращать на Него особого внимания и придавать его шуткам какого-либо серьёзного значения, но жажда любви человека противоположного пола взяла своё.

Однажды Она начала пристально присматриваться к этому, в общем-то, неглупому человеку приятной наружности. Долго ожидать проявления его серьёзных действий у Неё не было ни времени, ни терпения, ни желания. И вот как-то раз, замучившись ждать, Она решилась и пригласила Его к себе в гости.

Он пришёл, как и обещал. Было всё приготовлено заранее к приходу такого важного для Неё гостя, а в её голове уже составлен определённый план действий. Но дела начали развиваться совсем не по плану.

Не только Она долго ждала нежных ласк его красивого тела, но и Он её тоже. Сначала Она попыталась завести разговор, но этот разговор постоянно прерывался страстными поцелуями и безумными объятиями. Доведя себя до полного накала, они оба стали раздевать друг друга. До этой встречи Она даже не могла себе представить, что между ними могут быть такие страстные и горячие поцелуи.

…Её синие глаза и его – цвета чайных роз – впиваются взглядом друг в друга, их губы сливаются в одном розовом чувстве, руки нетерпеливо проходят по пока ещё одетому, такому желанному и любимому телу. Дальше… всё дальше и дальше… К его крепкому молодому телу невозможно не прикоснуться нежной женской кожей. Влажные её поцелуи покрывают каждый миллиметр прекрасного Его. Совсем неожиданно для себя Она начинает удовлетворять его любовное желание губами, получая от его удовлетворения удовлетворение собственного желания. Своими действиями Он тоже принимает активное участие в помощи её любви. Его руки, такие сильные и немного грубоватые – мужские руки, но одновременно нежные, прикасаются любовью к её упругим бутонам сосков. Руки, а затем и горячие губы продолжают безумные ласки. Всё ниже и ниже.

Горячая волна пробегает по их телам. Вот оно – счастье наслаждения и слияния тел и душ тоже!

Кто знает, может быть, счастье это и есть проникновение всеми своими чувственными ощущениями в желанного человека?..

Не озлобляйтесь, если вас обидели, не опускайте руки, если пока что-то не получается, боритесь с предубеждениями и возникшими трудностями пути, заставляйте себя мыслить, но и не забывайте слушать свою душу – частичку Бога.

Татьяна Кондрашева

Родилась в ноябре 1968 года. Детство и юность провела в Ташкенте. Сейчас живу в небольшом подмосковном городке. Переехала давно, но до сих пор восхищаюсь, слушая правильную русскую речь. До чего красив и благозвучен наш язык! Сколько возможностей даёт он, чтобы передать все оттенки чувств и эмоций… Сколько возможностей чёткого выражения мыслей… Как научиться использовать всё это богатство, доставшееся нам от далёких предков?

У моря

Сумерки. Пляж. Море совсем проглотило солнце. Кажется, что тело пустило корни в теплый песок.

Но… Пора в дом. Голова командует: «Подъем!» Пытаюсь приподняться. Мускулы напрягаются, но ленивое естество не желает слушаться. Легкое повизгивание возвращает к действительности. Рядом стоит мохнатый пес. Он повернул голову набок, часто дышит, свесив язык, и виляет хвостом. На его морде большими красными буквами написано: «Дай пожрать!» Хлопаю себя по карманам шорт – да нет у меня ничего!

Ноги увязают в песке.

– Ну что ты ко мне привязался, а? – пес глубокомысленно молчит, он понимает, что мой вопрос риторический.

В холодильнике на самом видном месте бутылка вина.

– Это ты виноват, – объясняю я собаке, доставая бутылку и две сосиски. – Так поздно есть и тем более пить – вредно!

С удовольствием глотнув из бокала, я прилегла на веранде, под открытым небом. Вдохнула морской воздух, потянулась и зевнула. Хорошо! Небо со всеми своими звездами и луной навалилось на меня. Ну, как тут заснешь?

– Эй, – тычу в тебя указательным пальцем, – ты спишь?

– Уже нет.

– А я тебе вина принесла.

– Давай! А собаку-то зачем притащила? – смеешься ты.

– Он голодный был…

– А-а-а, ну если только голодный. Иди сюда…

Чёрт! И куда это я шмотки закинула? Где-то тут должен быть плед. Обернувшись в накидку для кресла наподобие тоги, почувствовала себя слегка богиней. Вернулась на веранду и плюхнулась на лежак с плоским матрасом.

Небо, я к тебе вернулась! Небо не обиделось на меня, оно прилегло рядом и задышало в шею теплым ветерком. В ногах, свернувшись калачиком, устроился приблудный пес…

Рудольф Ложнов

Ложнов Рудольф Васильевич, родился 5 января 1940 года, в деревне Москакасы Б. Сундырского района Чувашской АССР.

Я – круглый сирота. Отец погиб в 1943 году под Курском, мать умерла тоже в 1943 году от полученных ожогов при пожаре, спасая нас. Нас осталось пятеро детей: старшей было 14 лет, самому младшему – около 3 лет. К нашему несчастью, у нас не было ни бабушки, ни дедушки. Благодаря Всевышнему и добрым, неравнодушным людям и старшей сестре Зое, мы все выжили в военные годы.

Окончив Орининскую среднюю школу в 1958 году и стремясь получить дальнейшее образование, летом работал с колхозниками на заготовке леса. Заработав 300 рублей, взял чемодан, в нём находились книги, одна рубашка и брюки, уехал поступать в горный техникум в город Красный Луч Луганской области. Окончил его в 1961 году. Получив диплом горного техника, по распределению я попал на шахту Северная треста «Краснодонуголь», в город молодогвардейцев. Это была моя мечта. Она сбылась.

Через три месяца работы был призван в армию. Служил в пограничных войсках на Дальнем Востоке. Отслужив, вернулся снова на шахту.

В 1970 году заочно окончил Харьковский юридический институт. После окончания стал работать следователем, а через несколько лет – начальником следственного отделения ОВД города Красный Сулин Ростовской области. В 1990 году ушёл на заслуженный отдых. Работал снова на шахте.

Я кандидат Интернационального Союза писателей. Вышла первая книга из серии «Записки следователя» – «Привидение». Она продается в магазинах и в Интернет-магазинах, а также в электронном варианте.

Женат. Имею троих детей, четырёх внуков и двух правнуков. Награды: отличник советской милиции, медаль «Ветеран труда».

Записки следователя

Новогодний сюрприз

…Свадьба была в полном разгаре, когда я появился в зале ресторана. Как ни старался я незаметно пройти к своей жене, но мне это не удалось. Ведущая свадьбы, заметив мою физиономию, как коршун, увидев свою добычу, бросается на неё, загородила мне дорогу к жене и громким, возбуждённым, весёлым голосом во всеуслышание выкрикнула:

– Штрафную запоздавшему! – и тут же поднесла на подносе наполненную до краёв рюмку.

Я взял рюмку, выпил до дна и, обратив свой взор на молодожёнов, крикнул:

– Горько!

Зал дружно поддержал меня.

– Случилось что? – не сводя своих любящих глаз с меня, встревоженно спросила жена, как только я сел рядом с ней. Стоило мне только взглянуть на её лицо, я понял, что она так сильно переживала за меня. Я нежно взял её руку, поцеловал, чтобы она успокоилась. – Ты почти на час опоздал. Я стала переживать, не знала, что и подумать. Полезли в голову разные мысли. Я дважды звонила в отдел дежурному и в твой кабинет. Телефон твоего кабинета молчал. Дежурный сообщил, что ты с утра в отделе не появлялся. Утром, когда ты уходил на работу, я заметила, что-то неладное происходило с тобой. Был хмур, какой-то мрачный, задумчивый. Расспрашивать не стала. Подумала, погодя, по прошествии определённого времени, сам всё расскажешь. Может, сейчас…

Я нежно и ласково посмотрел на жену. Несмотря на переживания и тревоги, как она была красива! В её глазах светилась любовь, нежность, радость, и чтобы не огорчить её своими, самому неприятными проблемами, придав своему голосу всю возможную нежность, сказал:

– Любимая, прости, но я очень голоден, очень хочется есть. При виде на столе вкусной еды у меня аппетит разыгрался. Давай все вопросы оставим на потом или вовсе забудем про них. Хорошо? Я ведь, как ты прекрасно знаешь, никогда и ничего не скрывал от тебя, и так будет всегда. Договорились? Не сердись, любимая, всё прекрасно! Оглянись вокруг, как хорошо, как прекрасно, как весело, и мы должны веселиться со всеми! А сейчас давай пропустим по рюмочке и закусим. По глазам вижу, ты тоже ничего не ела, ожидая меня. Так ведь?

Она нежно глянула на меня и согласно кивнула головой.

* * *

Заиграла музыка. Знакомая мелодия музыки так звала на танец, и я не выдержал: бросил кушать и обратил свой взор на жену. Наши глаза встретились. Она как будто ждала этого момента. Красноречивый взгляд, светящиеся радостью её глаза явно говорили о том, что она готова по первому зову пойти танцевать со мной. Не сказав ни слова, я взял её за руку и повёл на площадку, где уже кружились в вальсе несколько пар. Мы тоже закружились в вальсе. Мелодии менялись, а танцующих становилось всё больше и больше. Стало жарко и душно. Я хотел было предложить жене пойти отдохнуть, но в это время музыканты заиграли нашу с женой любимую песню «Снег кружится», и мы снова закружились в вальсе…

– Помнишь, любимая, – прошептал я ей в самое ухо, – ровно десять лет тому назад, именно в этот день, в день праздника Старого Нового года, только тогда был вечер, в этом же ресторане первый раз я пригласил тебя под эту песню на вальс?

– Помню, любимый, помню. Ещё как помню… Незабываемое не забывается. Оно остаётся на всю жизнь. Прошло уже десять лет… – кружась в вальсе, мечтательно проговорила жена, – а мне кажется, всё это происходит сейчас, именно в эту минуту. Как будто не было этих прошедших десяти лет. Первый с тобой вальс, соединивший наши судьбы… наши сердца…

Светящиеся, полные радости, любящие глаза воззрились на меня. Я тоже своими любящими глазами посмотрел на неё.

– Чур! Ошибаешься, любимая. Всё же я считаю, что не с первого вальса соединились наши судьбы, а с первой встречи. Она состоялась, если ты не забыла, перед Новым годом, ровно за тринадцать дней до Старого Нового года, на дороге, по неисповедимому велению свыше, в самую морозную, снежную, нестерпимо холодную ночь. Помнишь?

– Как я могу, любимый, забыть незабываемое, конечно, помню, – и счастливая улыбка озарила её красивое лицо, и вся она сама, радостная и счастливая, прижалась сильнее ко мне. – Ночь, мороз, снежная пурга, воющий ветер, я ехала домой. До Нового года оставалось совсем немного времени. Все мысли мои были заняты тем, как бы быстрее добраться домой, в тепло.

Неожиданно, не доезжая несколько километров до города, нашу машину остановил работник ГАИ и попросил меня присутствовать в качестве понятой при осмотре места происшествия, где неизвестная автомашина сбила двух мужчин, ожидавших на остановочной площадке рейсового автобуса. Один мужчина погиб на месте, а второй получил тяжкие телесные повреждения. Ты подошёл ко мне, как сказочный персонаж, весь в снежном одеянии, только лицо было без снега. Стал объяснять дрожащим от холода глуховатым голосом об автоаварии и о правах понятых…

– Послушай, откуда у тебя такая ясная, цепкая память? Я прекрасно помню эту автоаварию, хотя прошло десять лет. Помню, что ты была понятой, но о таких подробностях, как я был в снежном одеянии, говорил дрожащим от холода голосом, прости, я не помню. Скажи, ты всё это сама придумала, чтобы меня подразнить, так? Ну и фантазёрка же ты!

– Знаешь, любимый, если ты любишь человека всем сердцем, всей душой, всем телом, будешь помнить всё – каждую чёрточку лица, выражение глаз, его волосы, его губы, каждое движение тела и запах его. Ты что, не согласен со мной?

– Отчего же, очень даже согласен.

– Знаешь, милый, хочу открыть тебе свой девичий тайный секрет, – прошептала жена, касаясь своими горячими губами моего уха. – Ты только не обижайся, хорошо?

– Как я могу обижаться на тебя, любимая! – сказал я, тоже касаясь своими губами её уха.

– Яне сразу полюбила тебя. Я, если честно признаться, толком-то тебя не видела в ту ночь. Освещения не было, только фонарями вы пользовались. Я видела только общий твой облик и голос. Ни черты лица, ни твои глаза…

После той ночи работа, жизненные хлопоты закружили, завертели меня, и я постепенно стала забывать о той встрече. Мало ли бывает встреч. Но иногда нет-нет, да мелькали в памяти картинки типа – какая трудная работа следователя и других сотрудников милиции. Ночь не ночь, мороз не мороз, холод не холод, метель, дождь, грязь, слякоть – надо быть на месте совершения преступления, искать преступников. Появлялась жалость к ним.

Твоя личность не очень-то закрепилась в моей памяти. Так, обрывки: посиневшее от холода лицо, дрожащий от холода глуховатый голос… Так проходили дни. Вдруг вызов в милицию, к тебе. В повестке ничего не говорилось о причине вызова. Только у тебя в кабинете узнала, что ты вызвал меня по делу бывшего директора ресторана. Увидела тебя в кабинете, в нормальной обстановке, в светлое дневное время, без головного убора, в костюме тёмносинего цвета, при галстуке – кстати, с голубинкой галстук очень подходил тебе… Услышала в нормальной обстановке твой слегка приглушённый голос, увидела смотревшие на меня чистые голубые глаза, у меня внутри что-то сломалось, дрогнуло, и я поняла, что ты моя судьба. С этого часа, с этого дня ты поселился в моём сердце раз и навсегда.

Я уже не представляла себя без тебя. Что б я ни делала, куда бы ни шла, ложилась ли спать, просыпалась ли я, – твой образ стоял перед моими глазами, везде ты был со мной. Закрою глаза – ты, открою – ты. И тогда запомнила всё: лицо, губы, волосы, глаза, не знала только запах твоего тела. Хотелось видеть тебя, быть рядом с тобой, говорить с тобой, прикоснуться к тебе, постоянно слышать твой слегка приглушённый голос, дышать твоим воздухом, но ты молчал, не звонил, не показывался. Это меня тревожило, не давало покоя. Боялась сделать первый шаг навстречу. Боялась, как ты воспримешь моё решение. Боялась вспугнуть, загубить зародившуюся любовь.

В тот вечер, ставший впоследствии незабываемым, неожиданно для меня появился ты в ресторане со своими ребятами. Я сидела с подругами за столом, отмечали праздник Старый Новый год. Веселились, как все присутствующие в ресторане. Вдруг, как гром среди ясного неба, ты приглашаешь меня на вальс. Я от радости и счастья совершенно растерялась и не помню, как очутилась в твоих объятиях. Только крепко запомнила, как твоя правая рука нежно обнимала мою талию, а левая – тоже крепко держала мою правую руку и мы кружились в вальсе, забыв обо всём на свете. Я не чувствовала пола под ногами и мне казалось, что мы летим куда-то ввысь, кружась в воздухе. Тогда мы впервые поцеловались. Помнишь?

– Как не помнить? Конечно, помню, любимая! Помню и вкус его ощущаю по сей день: такой нежный, ласковый, зовущий, возбуждающий… – я тут же поймал своими губами её горячие, влажные губы и с таким наслаждением поцеловал её.

– Ты сумасшедший! – воскликнула жена, охваченная радостью и счастьем, нежно прижимаясь ко мне. – Сумасшедший, на нас люди смотрят, стыдно же!

– Пусть смотрят, мне не стыдно! Я сумасшедший, и буду сумасшедшим и хочу быть им по тебе. Мы прожили десять лет, но я до сих пор без ума от тебя. Люблю тебя до безумия! Слушай, раз ты поделилась со мной своим девичьим секретом, ну и я хочу поделиться своим мужским секретом. В ту ночь на месте автоаварии, хотя и видимость была не ахти какая, но когда я увидел тебя, внутри у меня тоже что-то оборвалось. Знаешь, странное существо человек. Вот, к примеру, сколько разных женщин встречалось мне. Некоторые из них проявляли интерес ко мне, некоторые пытались завязать дружбу. Не хочу обижать их, они были тоже не лишены красоты и внимания, но ни одна из них не запала в душу, не ранила сердце так, чтобы хотелось с ней быть каждую минуту, чтобы сердце билось при одной только мысли о встрече…

А вот случайно… Поразила меня твоя красота, и я тут же, обратив свой взор в небо, мысленно попросил Всевышнего сделать так, чтобы это прекрасное природное создание стало спутником моей земной жизни до последнего моего вздоха. Представляешь, Он услышал меня, услышал мою просьбу, мою молитву. Ты моя уже десять лет. А могло быть иначе. В тот, десятилетней давности вечер, я не собирался идти в ресторан. Я собирался идти домой, хотел отдохнуть. Почти трое суток перед тем как прийти в ресторан, безвылазно занимались установлением скрывшегося после автоаварии водителя автомашины, сбившего людей.

Автомашину установили на третий день после автоаварии, а водитель скрылся. Все силы бросили искать его, а он как в воду канул. Водителя задержали в последний день перед Старым Новым годом. Он таким упорным оказался, что надо было каждое его слово подтвердить доказательством. Целых шесть часов потратил на него. Пока я закончил допрос, рабочий день кончился. Я уже собирался идти домой, но не успел выйти из кабинета. Ко мне ворвались Василий Тихонович Ляпунов, Михаил Михайлович Овча-ренко и Виктор Яковлевич Харченко, которые непосредственно занимались со мной поиском водителя. Все они были решительно настроены идти в ресторан. Я и так и сяк отказывался, но всё же уговорили меня пойти в ресторан, отметить праздник Старого Нового года и заодно отметить успешное завершение операции по задержанию виновника автоаварии. Результат того вечера – десять лет совместной жизни. Неплохо, правда?

– Конечно, любимый! Ты что, жалеешь?

– Что ты, любимая! Я каждый день благодарю Его, что свёл нас в ту зимнюю, снежную, морозную ночь!

Жена прижалась ко мне так, что от счастья у меня ёкнуло сердце.

– Что-то мы с тобой, жёнушка, затанцевали сегодня. Обрати свой взгляд на зал, все смотрят на нас. Пошли за стол, иначе я превращусь на твоих глазах в египетскую мумию. В моём организме не осталось ни капли воды. Жара африканской пустыни Сахара испарила всю жидкость моего организма.

Под аплодисменты присутствующих на свадьбе мы покинули танцевальную площадку и уселись на свои места. Сев на своё место, я в первую очередь налил жене и себе минеральной воды и с жадностью стал глотать её. Стакан быстро опустел. Я налил второй стакан воды и уже не спеша, мелкими глотками, ползшая удовольствие, продолжил утолять жажду. Продолжая пить воду, сам взглядом медленно стал оглядывать зал и людей в нём. Вдруг моё внимание привлекла одна молодая девушка с очень милой привлекательной внешностью. На ней было очень красивое кримпленовеє платье. Простой и в то же время строгий фасон платья прекрасно подходил к её великолепной фигуре. Милое личико, красивое платье, облегающее её великолепную фигуру, так гармонировали с её внешностью, что она заметно выделялась среди других девушек. Я невольно загляделся на неё.

«Что это со мной? – промелькнула мысль у меня в голове. – Сам только что объяснялся в вечной любви жене, а тут не можешь оторвать своего взгляда от девчушки. Негоже так! Что подумает жена?»

– Ты меня слышишь, родной мой? – тут же я услышал нежный голос жены, прервавший моё созерцанье. Я, оторвав свой взгляд от девушки, повернулся к жене. – Я с тобой разговариваю, а ты как будто оглох и не слышишь меня. Смотришь куда-то в одну точку, и ты не рядом со мной, мысли у тебя где-то летают далеко отсюда. Очнись! Вернись на землю, я рядом с тобой!

Неожиданно она оторвала свой взгляд от меня и направила туда, где находилась группа девушек.

– Постой, постой, – внезапно заговорила она, – постараюсь угадать! – жена на секунду замолчала. Но пауза длилась недолго: – Не та ли прекрасная девушка привлекла твоё внимание, что ты даже перестал воду пить?

Я удивлённо посмотрел на жену.

– Правда, что ли? – невпопад промямлил я.

– Ты глянь на свой стакан. Как было пол стакана, так и есть. – Я посмотрел на стакан и ухмыльнулся. – Очень симпатичная особа, – неожиданно проговорила жена. – Уж поверь мне, я как женщина говорю!

Я сделал безразличный вид и сказал:

– Не ревновать ли вздумала ты, моя прекрасная жёнушка? До сего времени я как-то не замечал в твоём характере черты ревности. И я как будто не давал повода для ревности. Ты же прекрасно знаешь, что кроме тебя, моя любимая, никто мне не нужен. А ты, честно признаюсь, наблюдательная. Молодчина! Верно и точно угадала мои мысли. Не ошиблась насчёт девушки. Не буду лгать. Действительно смотрел на неё. Я согласен с тобой, она прекрасная девушка. Природа не обидела её, у неё всё есть: милое красивое лицо, прекрасная фигура, и можно предполагать, что умом её тоже не обидели.

Разговаривая с женой, я изредка бросал на девушку взгляд. Почему-то мой взгляд чаще останавливался не на её лице, хотя оно у неё прекрасное, а на её платье, как будто какая-то неведомая сила толкала меня на такой поступок.

Неожиданно подала голос жена:

– Что в ней тебе больше нравится: лицо, фигура или платье?

Вопрос жены на какое-то мгновенье загнал меня в тупик. Я открыто и прямо посмотрел ей в глаза и сказал:

– Если честно, вначале меня привлекла она сама, а потом… – и тут я вдруг осёкся, как будто электрический ток пронзил мой мозг и пробежал по всему телу.

«Платье?» Мой мозг в этот момент превратился в сплошное платье. Платье! Платье! Вот загадка, почему эта девушка привлекла моё внимание. Моментально рой мыслей ручейком потек у меня в голове.

«Если судить по кускам материи, оставшимся после примерки в мастерской, из такого материала – кримплена было сшито платье. После кражи этого платья в мастерской не обнаружили, – отметил я про себя. – Не это ли платье на девушке? – неожиданно возник вопрос в голове. В голове полный ералаш: вопросы, ответы, вопросы, ответы. Одни отбрасывал, тут же появлялись другие. – Стоп! Что это я? Вон посмотри, сколько платьев из кримплена на женщинах. Всех их подозревать, что ли? Взять хотя бы эту девушку. Что она, пошла красть в мастерскую? Бред! Может, заказала раньше? Может, купила? Мало ли одинаковых материй бывает в магазинах, в швейных мастерских. Фу! Какое-то наваждение! Что мне, на свадьбе больше делать нечего? На работе забот хватает, ещё тут…»

– Ты о чём задумался? – вдруг я услышал голос жены. А её глаза сверлили меня. «Ещё подумает что-то плохое обо мне. Надо объясниться!»

– Ты прости меня, любимая! Не хотел тебя вмешивать в свои проблемы, тем более в такой торжественный день. Ничего с собой поделать не могу. Лезут разные мысли.

– А ты поделись со мной, я ведь не чужая тебе. Твои проблемы – это мои тоже проблемы. Я беспокоюсь, переживаю за тебя. Расскажи!

Я нежно, любящим взглядом посмотрел на жену и сказал:

– Помнишь кражу из пошивочной мастерской? Я тебе рассказывал.

– Ну, помню.

– Тогда из мастерской украли точно такое же платье из кримплена. Расцветка точно такая же. В мастерской остались куски от того платья. Это платье привлекло моё внимание.

– Я тоже обратила внимание на её платье. Платье очень красивое, и ей оно очень идёт, как будто шили по заказу. Слушай, я вижу по тебе, что ты заинтересовался этим платьем и в голове у тебя мысли только о платье. Ты выкинь эти мысли из головы. Куда оно денется, это платье? Ты, если захочешь, найдёшь её и поговоришь. Идёт? Давай праздновать!

– Ты права, любимая. Всё, давай праздновать и веселиться!

После этого разговора мы выпили, закусили. Танцевали. Веселились. Но как я ни старался выбросить из головы мысли о платье, у меня ничего не получалось. Видя моё состояние, жена вдруг заявила:

– Вижу, ты не можешь выкинуть мысли о платье. Думы твои только о платье. Я тебя понимаю и не осуждаю. Могу ли я каким-то образом помочь тебе? Скажи, не обременишь меня, пожалуйста!

Желание жены очень тронуло меня, и я ласково произнёс:

– Спасибо за поддержку, родная. Как раз кстати, этой поддержки не хватало мне в последнее время. Я с великим удовольствием принимаю твою помощь, которая очень своевременная и бесценная. В голове я прикидывал, как бы мне подойти к этой девушке. Просто подойти – как-то не совсем удобно и некорректно. Но это не самое главное, это ещё полбеды, но вот результат от этого поступка будет ли положительный? Вот в чём дело. Вопрос ей я не могу задать напрямую, типа: девушка, где вы взяли или купили это платье и тому подобное. Тут надо как-то поделикатнее, осторожнее, не запугать её. Не хочется ей испортить праздник. Когда у себя в кабинете, то совсем другая обстановка, и разговор будет совсем другой. Вам, женщинам, самой природой это дано. Ты можешь с ней завести разговор на какой-либо предмет и незаметно поговорить о платье. У женщин это прекрасно получается. Если пойдёт всё гладко и успешно, постарайся узнать, где она живёт. Если пойдёт не так, не настаивай. Не хочется зря на человека навлечь тень подозрения. Добро?

– Не беспокойся, постараюсь. Может, что-то выйдет из этой затеи?..

Наталья Матвеева

Наталья Матвеева – врач акушер-гинеколог, семейный психолог, писатель.

20 лет своей жизни отдала работе в родильном доме, помогая вынашивать и рожать детей.

В 2008 году начала писать книгу для женщин «Осознанное замужество и материнство». Книгу издали в Санкт-Петербурге, в издательстве «ВЕСЬ», сейчас там же издана вторая книга для женщин «Освобождение от иллюзий». Написана книга для подростков и их родителей «Детская академия взрослой жизни». Продается в электронном виде на собственном сайте . В 2014 году начала писать рассказы. Воспоминания о родителях, о своей родине, российском Севере. И, наконец, рассказы из сегодняшней жизни.

Член Российского Союза писателей с октября 2014 года. Номинант нескольких литературных премий в России, в том числе премии «Писатель года» (2013 и 2014) и «Наследие» (2014) Российского императорского дома. Активно печатается в России и в Болгарии, в газетах и альманахах.

В Болгарии организовала русский театр «Славянка», спектакль которого «У войны не женское лицо» видели зрители более 20 городов и сел Болгарии. Сама принимает участие в спектакле в качестве актрисы.

Рука, какающая колыбель. Ода женщине

Какова она, женская судьба? Какова она, женская натура? Какова она, миссия женщины?

Когда я вспоминаю рассказы женщин об их судьбе, когда я вспоминаю свою женскую судьбу, когда я смотрю на женские судьбы моих дочерей, во мне рождается особое чувство. Мне хочется поклониться всем женщинам в ноги. Мне хочется прижать их к своему сердцу. Мне хочется заплакать от сострадания. Мне хочется спеть им песню любви.

Мне хочется рассказать им о них самих, чтобы мы, женщины, увидели, кто мы на самом деле. Ибо мы сами не знаем, не отдаем отчета ни себе, ни миру, ни мужчинам, ни нашим детям, КТО МЫ, какую миссию несем на наших хрупких плечах.

ПРИШЛО ВРЕМЯ! Мы, все люди, живущие на земле, живем как в тумане. Мы видим то, к чему можем прикоснуться, мы делаем то, что привыкли делать. Привычка жить – и есть туман, в котором мы как роботы. Знаем, что делать, в какой последовательности передвигать предметы и что должны получить в результате. Мы и детей так рожаем. Мы даже в этом таинстве не видим ничего особенного. Потому что делаем, как все вокруг. Ничего особенного. Девочка – девушка – женщина – мать – бабушка. Все по кругу. Все по кругу.

ДАВАЙТЕ ОСТАНОВИМСЯ! Давайте замрем на мгновение. Давайте посмотрим на себя и свою судьбу. Давайте выйдем из тумана и ясным взором посмотрим на себя!

Мы – особые существа. Мы – Лунные Богини. Мы материализуем ДУХ. Мы делаем мысль, желание, мечту МАТЕРИАЛЬНОЙ! Мы взращиваем в СВОЕМ теле тело другого человека, душа которого приняла решение прийти в земной мир! Мы создаем сосуды, храмы для каждой души, которая отправляется в мир человеков! Мало того, мы ДУШУ ребенка в себе вынашиваем, приучаем ее к новому состоянию, энергию души заливаем в сосуд. Там ей быть до самой смерти тела, через тело ей познавать мир Земли и учиться любить земной любовью.

Когда я думаю об этом, я становлюсь огромной, как моя душа. Я достаю до неба, и туман исчезает. Я вижу истину. Я вижу женскую судьбу, судьбу каждой женщины. Ее миссию. Я читаю книгу Богинь.

Суть каждой женщины огромна и многогранна, как Вселенная. В ее душе свет милосердия, любви, материнской заботы обо всем мире, обо всех людях. Просто не все мы видим этот свет, не всегда его приветствуем. Но он есть! У каждой женщины есть. У каждой. Как только она встречает любовь, ее сердце распахивается и из него льется, бесконечно льется ЛЮБОВЬ. Женщина – бесконечный источник любви, бесконечный.

Счастлив мужчина, открывающий этот источник почитанием, уважением, поклонением Богине. Счастлив ребенок, прикасающийся к матери. Счастлива земля, к которой прикоснулись ее руки.

Мужчина это знает и чувствует. Он знает: преклонив перед ней голову в почтении, он получает все, ради чего стоит приходить в этот мир. Ибо женщина щедра. Она одарит его всеми сокровищами земными и небесными. Только через нее он приобщится к своей божественной миссии. Мужчине для себя самого ничего не надо. Он живет только ради нее, женщины и детей. Он умирает за нее и детей.

Миром правит рука, качающая колыбель! Да будет она благословенна, да будет счастлива женщина-Богиня, ибо смысл жизни в ее миссии, миссии – быть земной женщиной, не подозревающей, что она и есть БОГИНЯ.

Ольга Пашкевич

Пашкевич Ольга Иосифовна – поэт, прозаик, выпускница Иркутского государственного педагогического института. Кандидат филологических наук, член Союза писателей России. Заслуженный работник культуры Республики Саха (Якутия). Живет в Якутске.

Канитель

Виктория Владимировна исполняла обязанности заведующей детским садом уже пятый месяц. Сначала во время отпуска заведующей, потом та пошла на больничный и в конце концов уехала в санаторий. Казалось, конца не будет этому «заведованию», но сразу после новогодних праздников у Виктории Владимировны начиналась сессия, и приказ об учебном отпуске подписали. «Когда же закончится вся эта канитель?» – спрашивала она иногда кого-то невидимого, кто распоряжался её судьбой. И, как солдат до дембеля, считала дни до Нового года.

В музыкальный зал, где она занималась оформлением для утренника, влетела с испуганным лицом завхоз, выпалила, что её спрашивает инспектор из Госпожнадзора. «Его мне только не хватало…» – ругнулась про себя Виктория Владимировна.

Издали она увидела мужчину в камуфляжной форме. Он стоял спиной к ней и разговаривал с воспитательницей средней группы Валентиной Геннадьевной.

– Здравствуйте, – произнесла Виктория Владимировна. Мужчина обернулся.

– Ты?.. Вы?.. – растерялся он.

Она открыла дверь в кабинет:

– Проходите.

Не зная, с чего начать разговор, наблюдала за ним, рассматривая звёздочки на погонах.

– В каком вы звании?

– Лейтенант. Можно на «ты».

– Давно?

– Летом получил.

…Перед ней сидел Женя, тот самый Женя, с которым она ходила когда-то на дзюдо. Посещала секцию всего несколько месяцев, пока не растянула руку во время тренировки. Домой ей с Женей было по пути. Однажды он пригласил её в кино, но она представила, как отнесутся её однокурсницы к тому, что она, выпускница педучилища, встречается с учеником одиннадцатого класса, и отказалась. Как давно это было, почти четыре года назад… А теперь вот сидит перед ней – широкоплечий, уверенный в себе молодой человек. Раскрыл папку, достал какой-то бланк, ещё оштрафует чего доброго…

– Вообще-то у вас огнетушители старые, – начал он, – но под мою личную ответственность разрешаю проведение ёлки. Завтра зайду, если получится.

Обычно, собираясь на работу, она не особо задумывалась, в чём идти. Но завтра будет ёлка, придут родители, а может, и он. Неожиданно для самой себя ей захотелось, чтобы он непременно был.

Виктории Владимировне шёл всего двадцать третий год, и чтобы выглядеть постарше и солиднее, она узлом собирала на затылке свои длинные волосы с золотистым оттенком и очень осторожно пользовалась косметикой. «Серой мышью» прозвала её Валентина Геннадьевна за её любимый цвет. Ей действительно нравился серый, но завтра она будет в голубом.

– Вот кому надо было Снегурочку играть, – громко высказала своё мнение повар Нина Ивановна. – Красавица ты наша! – крепко обняла её и поцеловала в щеку. Нина Ивановна, уже давно пенсионерка, называла Викторию не иначе как «внученька», не считаясь с «и.о. заведующей».

…На утренник он не пришёл, а позвонил днём первого января и, узнав, что она одна, напросился в гости.

Евгений заходил к ней каждый вечер или встречал на педфаке, если занятия заканчивались поздно.

– Ты, наверное, ни разу не вспомнила обо мне за это время? – спросил он, уткнувшись лицом в её волосы, которые теперь она предпочитала носить распущенными.

– А ты?

– Я вспоминал. Особенно волосы твои. Ты их не обрезай только. Ладно?

– Ладно. Знаешь, – призналась она, – а ведь я до педучилища вела себя как мальчишка.

– Не может быть, – не поверил он.

– Точно. Дело в том, что когда я родилась, отцу было уже за тридцать, он у меня капитаном теплохода работает. Так вот, отец мечтал о сыне, даже имя подобрал – Виктор. А родилась Виктория. Он долго сокрушался по этому поводу, и я, может, поэтому носила брюки, короткую стрижку. По гаражам с пацанами бегала, думала в речное идти после девятого. Но девчонок на судоводительское не принимали, только на гидротехническое, а отец, как узнал, сразу заявил: «Лучше иметь дочь «судоходную», чем сына-гидрата». Такая у них глупая присказка была, когда он учился. Мама тоже отговаривала, мол, не женское дело. Она вообще-то биолог по специальности, а всё время с отцом на теплоходе поваром. Раньше навигация заканчивается, они – к бабушке, а я здесь.

А вообще… – она задумалась: довериться или нет? – Мне иногда кажется, что я неправильно выбрала профессию.

– Почему? – посмотрел он с недоумением. – Ты в тепле, рядом с кухней. У нас в училище говорили: «Поближе к камбузу, подальше от начальства». Да и, по-моему, у тебя неплохо всё складывается. Сейчас ты уже методист, потом станешь заведующей.

– Нет, – вздохнула она. – Ты не представляешь, что такое женский коллектив. То одна идёт жаловаться, то другая. У кого-то заболел ребёнок, у кого-то муж сбежал…

Вика чувствовала, что всё больше привязывается к Евгению, но что-то в его поведении настораживало её. Ей казалось, что он не до конца откровенен с ней. Она поинтересовалась, знаком ли он с Валентиной Геннадьевной, той самой, с которой разговаривал в свой первый приход в детский сад, но он не дал прямого ответа. Вика не случайно спросила о Вале.

Стоило предупредить воспитательницу, что придёт к ней на занятия (предстояла аттестация), как та уходила на больничный, а когда Виктории всё-таки удалось посетить занятие и она стала отмечать плюсы и минусы увиденного, Валентина Геннадьевна, заплакав, выбежала из кабинета со словами: «Ты уже достала, мышь серая!» Свидетелей инцидента не было, но, похоже, Валентина кому-то пожаловалась, и Виктории пришлось объясняться с заведующей.

У девушки сложилось впечатление, что причина неприязни в чём-то другом. К тому же Евгений всякий раз находил предлог, чтобы не заходить за ней в детский сад, словно избегал встречи с кем-то.

В конце зимы он сделал ей предложение.

– Завтра в десять жду в ЗАГСе, – сказал, как приказал.

– А может, я не согласна? Я ещё с родителями твоими не познакомилась, с братом. И ты моих не видел.

– Познакомимся…

– Почему торопишься?

– Потому что считаю тебя своей невестой.

Теперь она не ходила, а летала по детскому саду, узнавая, как идёт подготовка к празднованию Женского дня. Злые взгляды Валентины больше не трогали её.

Она встретилась с ней на лестнице.

– Доброе утро.

– Сучка, мышь серая, – прошипела Валентина, больно толкнув её плечом.

Виктория от неожиданного удара покачнулась и чуть не упала, но успела схватиться за перила.

– Ты что?

– А ничего! Отбиваешь у меня Женьку, а я, может, от него ребёнка жду! Тебе что, других мужиков мало? Оставь его, а не то… – Валентина поднесла к её лицу кулак.

Виктория перехватила руку Вали, сдерживаясь из последних сил, произнесла:

– Успокойся. Я во всём разберусь.

Первым делом позвонила Евгению на работу. Но ответили, что он отдыхает после дежурства. Да как же, она совсем забыла, что он сегодня свободен, что она дала ему ключи от квартиры. Он собирался приготовить ей какую-то необычную дунганскую лапшу. И ещё она догадалась, что он хотел привезти ей подарок. Её домашний телефон не отвечал.

Весь утренник она сидела как на иголках, делая вымученную улыбку. По дороге домой обратила внимание на вывеску «Парикмахерская». Мелькнула мысль зайти и подстричься назло ему. Она вспомнила, как он пытался заплести ей косу… «Какая наивная доверчивая дура!»

Евгений был дома. Едва взглянув на неё, понял: что-то случилось.

– Кто-то обидел?

– Та, которая ждёт от тебя ребёнка, – сказала она как можно беззаботнее. – Это ещё что? – кивнула в сторону упаковки на журнальном столике.

– Подарок… музыкальный центр. Я песню заказал тебе на завтра, а слушать не на чем.

– И незачем.

Она пошла в спальню переодеваться. Когда вернулась, Женя уже установил центр.

– Нравится?

– Нет, не нравится. Ты хоть понимаешь, о чём я тебе говорю?

– Да. Я давно должен был рассказать тебе, – карие глаза смотрели виновато. И ещё она только сейчас заметила – он сбрил усы. В первый вечер она намекнула, что ей не нравятся усатые мужчины. – Виктория, я тогда в детский сад пришёл, потому что Валентина пожаловалась, что у вас противопожарное состояние безобразное, что вы разрешение на елку по знакомству получили. Я потом понял, что она досадить таким образом тебе хотела. А насчёт ребёнка враньё, у меня с ней никогда ничего такого не было. Честное слово…

Они проснулись от крика во дворе:

– Мужики, у меня сын родился! Мужики, у меня сын родился! Мужики, сын у меня родился! – извещал счастливый папаша всю округу.

– Настоящий мужчина родился в Женский день. Подарок маме, – прошептал Евгений.

– Ты у меня тоже настоящий.

Они встали и подошли к окну, за которым едва пробивался их первый общий рассвет.

Елизавета Пинахина

Пинахина Елизавета Анатольевна родилась 12 ноября 1977 года в Воронеже. В 2001 г. окончила факультет художественного образования Воронежского государственного педагогического университета. 2001–2015 гг. – работа старшим преподавателем на кафедре дизайна факультета художественного образования ВГПУ, лекции по истории искусства, практические занятия по академической живописи. 16 научных публикаций, 6 учебно-методических изданий.

Участник городских, областных, региональных художественных выставок (2001–2015), персональных выставок в Воронежском областном Художественном музее им. И.Н. Крамского (2002), Воронежском Доме архитектора (2006, 2012) и многих других. Член Профессионального союза художников России (2015).

Встреча со счастьем Новелла

Конец сентября выдался солнечным, все вокруг в желтых листьях, и город кажется светлее. А в сердце стучит дождь.

Стрелки сметают минуты. Он говорил что-то еще, а она смотрела ему в лицо, держа его руку в своей, и не могла оторвать от него глаз. Секунды после жизни. Жизнь не будет такой, как прежде. «Ты расскажешь мне, кто ты?»

Бывают дни, когда больше чувствуешь, чем мыслишь, и бывают времена, когда влечешься скорее правым полушарием вселенной, чем левым. Это просто данность. Он не хотел ее видеть. Может, кто-то другой и мог бы переступить через все принятые нормы жизни, приличия, постулаты – отчаяние беспредельно! Но для него сейчас это было нереально.

Некоторое время они, уже молча, разглядывали друг друга. Она стояла как прикованная, готовая пожертвовать многим, чтобы в корне изменить свое мировоззрение. «В тебе есть что-то особенное. Я просто хочу быть здесь, рядом с тобой».

Его огорчение длилось недолго. Он был счастлив, что видит, что ощущает ее, что она тут. Все в ней давало ему счастье. В голове звучит вопрос: «Почему так быстро прошло лето? Неужели это я сказал?» Оба стояли и смотрели друг на друга, как и в тот раз, когда он увидел ее, а жестокой их ссоры словно и не было. Взглядами и жестами объяснялись лучше, чем словами. Порой слова только осложняли отношения.

Снегурочье морозное сердце согревает простая улыбка. Маленькая и неугасимая искорка тепла.

Как солнце любовь защитило Новелла-сказка

Как говорят, давно, еще в те времена, когда обещания исполнялись, а желания сбывались, случилась в наших местах, богатых на чудеса да диковины, одна история.

Ходил по широким лугам со стадами пастух Тимофеюшка: парень ладный, пригожий да работящий. Батюшка с матушкой его умерли, когда Тимофей был ребятенком несмышленым. Может, поэтому привык он полагаться на руки свои сильные, голову светлую и сердце доброе. Любил Тимофеюшка без памяти девицу-свет Дарьюшку, да и она в нем души не чаяла. До того хороша была Дарьюшка, что даже солнце, которое столько видело на своем веку, и то заглядывалось на ее личико.

И все бы у них как у добрых людей было – и семья, и дети, – если бы не опекун Дарьи. Был он мужик зажиточный, с крепким хозяйством и железною волею. Не желал он отдавать Дарью за «голь перекатную», у которого все богатство – кнут, свирель да изба, своими руками срубленная. Лились слезы горькие из ясных глаз Дарьи, вздыхал тяжко Тимофеюшка, но не смели они воле старших перечить. Долго ли, коротко ли, не смогли терпеть сердца влюбленных, и решились они на побег в другую деревню. Собрались Тимофей да Дарья, помолились и двинулись с Богом на заре к лесу.

Прознал про то опекун Дарьюшки, осерчал, снарядил погоню. Увидала это ласточка, что жила под крышей амбара, да решила предупредить Тимофеюшку. Полетела, увидала их в березовой роще, заметалась над головами, захлопала крыльями. Смекнули тогда беглецы, что не иначе как предупредить их ласточка хочет. Влез Тимофей на дерево да и увидел глазами зоркими погоню близкую. Обняла Дарья березу белую и взмолилась: «Березоньки белые, девичьи заступницы! Помогите нам сберечь любовь нашу чистую от опекуна моего бессердечного! Укройте, спрячьте нас!»

Отвечали ей тогда березы: «Укрыли, защитили бы вас, да не встало солнышко ясное: мы без него бессильные». Побежали они что есть мочи и достигли скоро леса дубового. И Тимофей просить решил у дубов защиты: «Эй, дубы-богатыри! Помогите нам! Укройте, сберегите любовь нашу чистую!» Отвечали ему дубы тогда: «Защитили бы, укрыли бы вас, да не встало солнце ясное: мы без него бессильные».

Уж совсем погоня близка, вот-вот настигнет Тимофея да Дарью. Выбежали на поляну светлую, а тут и солнышко взошло. Взмолились беглецы: «Помоги нам, ясно Солнышко! Спаси, укрой, защити любовь нашу! Хотим мы только сохранить ее, хотим радоваться и грустить вместе, хотим под тобой быть и благословлять все живое и любящее вокруг».

Услышало светило их, протянуло лучи свои и обратило в березу белую Дарьюшку и в дуб могучий Тимофеюшку. Сплелись туго корни их, обнялись стволы, поднялись к солнцу кроны зеленые: «Спасибо тебе, Солнце!»

* * *

До сих пор стоят эти чудо-деревья обнявшись. Со всех сторон обступила цивилизация. Нет уже давно того леса, кругом дома, а им все нипочем. Радуются солнцу, зеленеют… Говорят, ездили сюда женихи с невестами, вязали на ветки ленты да платки и просили любовь благословить. Жаль, что традиция эта, да и легенда тоже, забываться стали.

Алексей Решенсков

Родился в Москве в 1961 году. Большое значение в моей судьбе сыграло место рождения – Шелапутинский переулок. Это название и определило мой образ жизни на первые два десятка лет. Впрочем, и название улицы – «Курская канава», на которой жили мои родители, – видимо, тоже нашло отражение в моей судьбе. В 70-х годах на моем жизненном пути повстречался, почти мимолётно, поэт Александр Ревенко. Возможно, именно тогда, как бы ненароком, он привил любовь к поэзии.

Печататься начал в 1985 году в газете «Красный маяк» под чутким руководством Владимира Скоробогатько. В 1987 году закончил Университет рабочих корреспондентов имени Ульяновой. Печатался в рязанском журнале «Три желания», «Чешская звезда», в Камчатской литературной газете «Новая книга». В электронном издании журнала «Беседа у камина», «Лексикон, «Стол».

Сейчас являюсь членом литературного объединения «Точки» под руководством А.В. Воронцова.

Записки старого башмачника

Тачать дратвой – дело нехитрое, столько лет вдыхаю запах выделанной кожи, что кажется он мне ароматом неземным, букетом пахучих роз, дыханием свежего ветра. Вдыхая его, обретаю уверенность и радость жизни. Шило в моих руках, словно палочка дирижёра, разжигает в душе песню о неиссякаемой красоте мира и счастье великом, вмещающемся в одно короткое слово – жизнь. Для меня жизнь только там, где барабаны моей души ликуют, где реки бушующих страстей, где голубое небо с ангелами, дарующими харизмы. Я люблю её, потому что светит солнце. Я люблю жизнь, и оттого не иссякает огонь в моей душе.

– Дурачок, пьяница, – гудит толпа, отпуская грубости в мою сторону. Ну и что с того, я такой, какой есть. Смотрите и завидуйте мне, недалёкие люди. Я счастлив, хотя мои морщины украли у меня молодость. Седина заставляет делать рассудительные поступки. Но я-то, я-то не хочу этого. Всеми фибрами души сопротивляюсь, кричу что есть силы, несмотря на то, что мой беззубый рот шепелявит и извращает звучание музыки слов. Кричу, воспевая красоту мира, так, как могу, так, как учила меня мать и отец, так, как умеет старый сапожник. Загляни в мою голову, блуждающий путник, и ты увидишь там только детскую улыбку и радость, ты услышишь пение соловья. И нет, нет там места горькой правде жизни, потому как сурова и жестока она во всех своих проявлениях. Словно пыль со старого буфета, ежечасно, ежеминутно я стираю её из моей головы, из памяти, до песчинки изгоняю этот шлак бытия. И всегда говорю себе:

«Ах, какая безумная жизнь! Ах, как же она хороша!»

Мне уютно, тепло на душе, что здесь, на земле Коломенской, определенно обнаружится путник, башмаки которого, попав в непогоду, превратились в ничто. И вот тогда каждый вспомнит, что есть в деревушке Змеёво Степаныч. Кто-то с сожалением, что мастер живет в такой глуши, что добраться до него совсем несбыточное желание. Те же, что живут рядом, прихватив сто граммов «беленькой» и непременно соленых огурчиков, заходят ко мне. Тепло и радостно мне оттого. Нет, жив еще Степаныч, жив, раз руки его простым людям нужны. Мне с пантолетами делов-то всего на полразговора. Где нитью сшить, где клеем исправить. Дело нехитрое. Самая хитрость моя с человеком по душам поговорить, да под его же огурчики с родимою. Вот поэтому-то все наши деревенские передо мной как на ладошке, кто чем живёт, мне всё ведомо. Но если кто начинает других поносить последними словами, говорю всегда, что дела до этого мне нет, потому как всегда оказывается, что рассказчик сам не золотыми нитками соткан. Ведь на другой день мне и про него всю подноготную выдадут. «Доброжелателей» много по свету ходит.

Пошел мне уже седьмой десяток, м-да. Много? Еще десять лет назад я бы и сам не смог бы ответить на этот вопрос, ну а сегодня с полной уверенностью могу сказать – жизнь только начинается. Сегодня, когда дети мои уже выросли, и вытворяют всё что им ни заблагорассудится, и сами отвечают за свои выкрутасы. Сегодня, когда они подарили мне внучку, и дома по-прежнему шум, веселье и постоянная беготня. С новой силой ощущаешь дыхание времени и говоришь сам себе: а не пошалить ли тебе, старое отродье? А не убежать ли тебе с бабушками-старушками к реке, где после бутылочки пива, обнимая женскую грудь, сказать себе: как же прекрасна эта безумная жизнь, как же чертовски хороша!

Горит, горит, полыхает огонь страсти в душе, и ничего поделать с тем не могу, да и не желаю. Даже и не верится, что может пробить час, когда мой наметанный глаз затуманится и, проходя мимо красотки какой, не подчеркнёт чистоту бриллианта её прелестей, не отметит её наливные яблоки, волшебной страстью разжигающие костёр в моей душе. Её томный взгляд, как бы зовущий меня под сень столетнего вяза отдать природе то, для чего она создавала нас.

Видит, видит старик Степаныч огонёк в глазах наших бабушек. Но что мне от того, если есть только одна, растопившая моё сердце, есть та, что волшебной походкой волнует и окрыляет меня. Чья улыбка пронизывает меня, и даже во сне напрягает все мои прожилочки. Горе у меня или печаль, а её образ всегда в моей голове, и оттого страдаю я безмерно. Дела совсем не спорятся, если за день я хоть раз не поймаю её пронизывающего взгляда. Словно мальчишка какой, прячась в тени старой вишни, наблюдаю, как она работает у себя в саду. Боже, как я завидую обычному муравью у неё на грядке, пропалывая которые, она, наклонившись, обнажает свои достоинства. Мне превратиться бы в какую букашку и заползти в её райский сад. Дни и ночи напролёт мысли вокруг этого божественного создания превратили мою жизнь в сущий ад. Сколько пива и вина было выпито в надежде забыться и уйти от чувств и страсти, но нет, не придумал еще господь бог лекарство или противоядие против им же задуманной шалости. Значит, то всевышнее благословение, а не прихоть какая. Значит, тому и быть. И вот, когда луна поднимается над головой, когда из каждой избёнки сквозь худые окошки просачивается сопение и храп утомившихся за день жителей нашего маленького Змеёва, наступает моё время.

Как одинокий волк, в полной темноте пробираюсь к возлюбленной садами и огородами, то и дело отдирая с парадных брюк колючки репейника. Пробираюсь, словно шкодливый мальчишка, словно загнанный зверь, прислушиваюсь. Срамота же будет, если напорюсь на кого. Того пуще, если спросят, что, мол, ты куда же это, Степаныч, на ночь глядя? Смех и грех прямо. Мало того, что в деревне у каждой калитки глаза и уши, несмотря на то, что наши бабки слепы и глуховаты. Так всегда найдётся какая-нибудь полуночница, обремененная мигренью, которая завтра же на вечерках-посиделках расскажет всем, какие пуговицы были на моем исподнем белье и о чем говорили мы, наслаждаясь неземными ласками друг друга. Знаю, знаю, что и она, моя Любаша, моя Афродита, моя богиня, ждёт меня и, посматривая в окошко, накрывает на стол.

Шалю, шалю потихоньку, потому как на душе радостно и светло мне оттого, что я еще не старый трухлявый пенёк, и глаза мои горят, возбуждая безумное сердце.

Уже под утро, сдобренный поцелуями и хорошей закуской, возвращаюсь домой. Размеренно тикают ходики, скрипят половицы, да старый блохастый кот посапывает на моей подушке. «Не ворчи, – говорю я себе, – старое отродье, посмотри, как же хороша эта безумная жизнь, как же она чертовски мила моему сердцу».

Порой вечерами, когда дает знать усталость, когда сумрак накрывает улицу пеленой, заварив чайку и раскурив трубочку жгучего табака, иду к себе в каморку. Там я отдаюсь на растерзание моим воспоминаниям и чувствам, что поглотили меня за прошедший день. Как летописец, заношу всю правду жизни в старую, потёртую местами общую тетрадь. Потому как память – она настолько изменчивая штука, что сегодня добро – это добро, а назавтра уже подвох какой видится и замысел. Нет, пускай прожитый день останется в памяти моей очередной ступенькой жизни, таким, как он был, без всяких прикрас и нюнь.

Достаю из стола свою тетрадь и всегда восклицаю: «Ну, здравствуй, родная моя, любимая книга жизни. Книга, потёртые страницы которой хранят запах жигулёвского пива и свежей тараньки. Запах не бог весть какого табака, но главное, – свежие мысли, которые переполняют меня и как неистовый, бурлящий водопад выливаются на странички моей книги, которой душа всегда доверяет всё самое сокровенное».

Посмотрим, всё ли готово для разговора с ней. Старая настольная лампа, чашечка чая с ароматом иван-чая и лесного шиповника, трубочка с крепким табачком – вот, пожалуй, и всё, что мне, старому проныре, надо. Подхожу к двери, прислушиваюсь, всё ли спит в доме старого башмачника. Тишина. Вот тогда-то и начинается моё великое таинство.

Но сегодня, видимо, потому что у меня не уродилась морковка, корешки оказались пусты и безнадежны, на меня насела грусть и тоска. Сколько труда вложено, а всё псу под хвост. Видимо, обманул меня старый дед, у которого я покупал семена, а уж разрисовал он мне её, словно чистый мёд в уста клал. Выдёргиваю, а там одни белые хвостики. Но ведь оттого наша русская душа столь любвеобильна и притягательна, что редким терпением наделена с избытком. Знаю-знаю, завтра и думать про то забуду. Только, по моему разумению, человек в жизнь приходит, чтобы нести всем радость и любовь, но уж совсем не подлость и лукавство. Вот потому-то молчит сегодня моя голова, и на лист бумаги не ложится отражение души, потому как в ней сегодня сплошные разочарования. Сижу, табачок смолю да в окошко посматриваю. Чудо – луна сейчас над домом разместилась, и только она в эту минуту радует меня.

Однако всегда в таких ситуациях говорю себе: «Не горюй, Сте-паныч. Пусть ветром полуденным разгонятся твои печали, пусть скверная мысль покинет голову, и бутылочка крепкого пива внесёт в твой мозг мысли, полные озорства». Нет на земле человека веселее и свободнее, чем старый башмачник. Удивляюсь на себя, потому как, не имея за душой ни копейки, радуюсь тому во сто крат сильнее, чем дню пенсии. Когда деньги зашуршат в кармане, сразу прощай свобода и спокойствие. Появляется рассудительность, и я превращаюсь в редкого качества зануду. Может, именно поэтому спешу избавиться от денег и нахожу в том наслаждение. Такой мастер, как я, без хлеба не останется, вот и трачу свои копейки на пиво, к которому неравнодушен, да на любимую внучку мою Наташеньку.

Э, да вы не знаете мою внучку? Кто веселее и радужнее всех на деревне? Кто поёт словно соловей? Кто нежнее, чем самый красивый цветок? Это она, моя крошка, потчующая деда сказками и вдохновением.

Моё солнышко любит встречать рассвет, сидя у окошка. Окутанные утренним туманом детские мечты рвутся на простор ясного неба. Порой даже мне, старику, так и хочется вслед за трясогузками взлететь и посмотреть на свой домик свысока. Вот и она, моя радость, всматривается в небо и удивляется, как маленькие и пушистые тучки похожи то на слоненка, то на большого пушистого медведя. А то вдруг вместе с веселыми лучиками солнца появится сказочная фея, которой так и хочется крикнуть: «Я здесь, я здесь!» Боже, как она на меня похожа, ведь и я так мечтал когда-то. Моя фантазерка, кровинушка.

При взгляде на эту чистую душу у меня всегда слеза наворачивается.

Знаю, что человек, словно яблоко, с земли поднятое, не потому страдает, что мать его таким родила, а оттого, что внимания и заботы к нему не было. Поэтому сердце моё, переполненное любовью к этому чуду, всегда находит время и место приголубить мою красавицу. Всегда находит слова любви и ласки.

Вот и оно, моё сокровище. Смотрю, в дверях стоит моя Наташенька.

– Что такое? Почему не спит моё солнышко?

– Ну что же ты, деда? Ты же обещал мне рассказать про лешего.

А ведь точно, обещал, только запамятовал что-то я.

– А ты не испугаешься? – спрашиваю я в надежде увильнуть от повинности.

– Да что ты, деда, я уже большая, – отвечает моя кареглазая.

– Ну да ладно, присаживайся ко мне на кровать и слушай. Только скажи мне сначала, а ты-то видела лешего?

– Нет.

– Да что ты! Этот брат к нам в лес частенько заходит. Однажды за околицей, там, где дорога теряется в лесу, вижу, пританцовывает он, внося сумятицу в спокойную лесную жизнь. Веселится, разлохмачивая ветки деревьев, сгоняя птиц с насиженного места. А ему это будто в радость, что взлетая, они свиристят испуганным гомоном. И оттого леший заводится еще сильней, и вскоре по его лесному хозяйству уже разносится многоголосый гул певчего братства, будоражащий всю лесную живность. Только когда он утомится, ветер успокаивается и глядишь, опять тишина, разве что неугомонная кукушка продолжает свое «ку-ку». Здесь бы смекнуть, что противится леший беспорядку нашему и упрямству. Вывели мы старика из терпения. Сколько можно издеваться над природой? Но где уж нам, мы как недоросли какие, несмышленыши, продолжаем проказничать. А потом удивляемся дождю ненастному, грозе бушующей и неурожаю.

Первыми бабки наши начинают причитать:

«Грибы, грибы-то где? Издеялась природа, не то что раньше было».

Однако поутру на следующий день пойдёшь в лес, смотришь – под ногами шишек, шишек-то, словно ковер, устелено. И среди этого ковра сверкают умытые утренней росой шляпки грибов, радуя и приводя в душевный трепет грибника. Нагнешься, чтобы срезать красавца эдакого, а запах, запах-то еловый пьянит и радует.

Из наших деревенских никто, кроме меня, лешего не видел. Сам в толк не возьму, почему, но ко мне он был снисходителен, много раз на дорожке лесной встречались. Пошалит немного и убежит восвояси, оставляя за собой тропу наломанных веток и примятой травы. Озорной он.

Оглянулся я на Наташеньку, а она, пока я сказки рассказываю, закемарила, родимая. Видимо, и мне пора спать.

Наутро подкрадываюсь к комнате моей золотули, прислушиваюсь – тишина.

– А где же моя внучка? Где мое солнышко? Где моя радость?

Открываю дверь, и яркие лучи солнца ослепляют меня. Присаживаюсь на кровать к внучке и смотрю на моё чудо. Для меня она будто ангел, прилетевший с небес, самое прекрасное создание. Но что это? Из-под одеяла вылезает её светлая головка, и вижу маленькие хитрые, искрящиеся глаза. Не спит проказница.

– Дедушка! – кричит она и бросается мне на шею. А потом нежным, вкрадчивым голоском шепчет мне на ухо: – Ну, рассказывай, дедуля, что тебе приснилось сегодня?

Эко любопытик какой, всё-ко расскажи ей. Однако меня и самого свербило поделиться с кем-нибудь. Уж дюже сон необычный был у меня сегодня.

– Знаешь, попрыгушка моя, сон мне приснился, и оттого что он невзначай как-то привиделся, сердце будто ёкнуло. Думаю про себя: надо ж, какая нелепость в жизни случается. Бабушка твоя, покойница Наталья Дмитриевна, приснилась. Да так живо. Здесь вот вроде бы повернуться на другой бок и покемарить еще чуть-чуть. Ан нет, вижу, стоит она на берегу речки нашей Коломенки и рукой будто машет мне: мол, иди, иди, Степаныч, заждалася я. А мне самому глаз от неё не отвести, все равно как заворожила меня. Прости Господи, за что же мне такое испытание? Перебрался на тот берег, ближе подошел и чую: пахнет от нее свежим молоком и пирогами с капустой. Помнишь бабушкины пироги-то? Вот-вот, такой и запах от неё был. Я уж было испугался, встал, заглянул на кухню – нет никого. А пирогами-то пахнет, пахнет. Чего молчишь, конопатая? Чуешь пироги-то?

Здравствуй, дорогая моя книга жизни. Всё как всегда: на смену дня приходит ночь, на смену зимы приходит весна, а моему хорошему настроению пришла хандра. Это так обычно, что и в ус не дуешь, как будто так и надо. Сегодня утром, когда внучка моя начала крутиться вокруг меня как юла, когда звонкий голос её пронзил мои уши, я посадил мою красавицу себе на шею и мы, словно корабль, разрезая ветряные волны змеёвских просторов, ушли в плавание. Не успели мы еще подойти к калитке, как резкая боль пронзила позвоночник, мои ноги подкосились и… слышу только:

– Деда, деда, что с тобой? Ну-ка, посмотри на меня, что ты меня пугаешь? Не надо, деда, а то я заплачу.

– Что ты, солнышко моё, как же я могу, – превозмогая боль, говорю я, обнимая светлую головку. – Только вот чувствую, гулять мы сегодня с тобой не пойдём.

– Конечно, деда, я тебя никуда не отпущу. Сейчас буду тебя лечить.

Цепляясь за забор и превозмогая боль, я еле доковылял до своей каморки и рухнул на кровать. Всё как всегда, только сегодня меня что-то шибко тряхануло. Ничего, отлежусь сейчас, и отпустит. Жалко только, с Натулей моей погулять не успел. Больно было так, что искры из глаз, слова всякие бранные от неожиданности из души рвались. Но рядом Наташенька, и потому ни гу-гу, только тихий стон опрометчиво слетел с губ. А какое было утро, солнце. Душа радовалась. А тут на тебе, вот такой казус. Оплошал я.

Наташенька засуетилась возле меня, принесла деду чаю с конфетками. Потом совсем не помню как заснул, и привиделась мне дорогая моя Наталья Дмитриевна, да так живо. Будто сидим мы с ней на крылечке и друг на дружку наглядеться не можем.

– Ты что это, Стёпа, совсем расклеился? – глядя мне в глаза, спрашивает моя Наташенька. Я ж оробел поначалу, но как много мне ей сказать хотелось, посекретничать, пошушукаться. Сколько раз мечтал и думал о нашей встрече. Хотел сказать ей, что помню всё, всё, что когда-то соединяло наши сердца. Всё, чем мы горели и жили. Помню, как мы на завалинке порой вместе весело запевали:

– Пойду ль с милым я во двор, я во двор, поцелуюся…

А я с озорцой и с надеждой вторил:

– Пойду с милой в сеновал, сеновал, полюбуюся..

Помню её голубое платье с белыми рюшечками, которое до сих пор висит в нашем шкафу. Помню наш первый поцелуй, и как я любовался моей любимой. Она тогда только шепнула мне:

– Ну что же ты, смелее, мой мальчик.

А дальше был только сон, была феерия чувств. Жаркий вздох и выдох. И вот мы уже, не стыдясь своей наготы, еще не совсем очнувшиеся от блаженства, разглядываем друг друга. Вечером, ни о чём не договариваясь, моя единственная, неповторимая пришла ко мне, и наши откровения продолжились… Это были жгучие времена. И завтра снова и снова, потом опять и опять, наши сердца всё больше и крепче сливались в одно целое. Я не мог вздохнуть без неё, а она, растворившись во мне, забыла, что за рассветом наступает день, а день сменяется ночью. У нас была одна лишь ночь, наша ночь – страстная и безумная. Она продолжалась до тех пор, пока болезнь моей любимой не сковала руки и ноги в жутком параличе.

Чувствую, чувствую я, Наталья Дмитриевна, что затаила ты на меня обиду за мою Любашу. Но не кори меня, не кори, прошу тебя. Она сегодня для меня что свет в окошке, радость и печаль, как и ты была для меня когда-то. В светлой косе Любаши я вижу твои волосы, целуя её – я целую тебя. Нет силушки бороться с тоской по тебе, и оттого нахожу я в ней отраду своим чувствам и расположению. Она вдохнула в меня жизнь, и как тогда с тобой, мне опять хочется петь и радоваться жизни. Она возбуждает меня делать безрассудные поступки. Обнимая её, я утопаю в радостях жизни и всегда, слышишь, всегда вспоминаю наши дни-денечки, когда мы были молоды и, наслаждаясь друг другом, купались в порывах страсти и удовольствия. Касаясь её губ, я вспоминаю тебя. Её глаза, словно твои глаза, обнимают и заставляют дрожать моё тело. Всё, как было тогда с тобой. Если можешь – прости и знай, что мое сердце согрето этой светлой женщиной.

Вдруг чувствую, чья-то рука коснулась моей, и голос, до боли знакомый голос:

– Стёпа, Стёпа…

Открываю глаза и вижу: сидит моя Люба, а рядом стоит Наташенька.

– Ну что ты расхворался совсем, нечто время сейчас перебирать свои хвори? А стонешь-то от чего, больно? Так погоди немного, врача уже вызвали. – Люба взяла меня за руку, и показалась она мне холодной-холодной. Будто только что белье в колодезной воде отполоскала. – Горячий ты, Стёпа.

Вечером пришла целая делегация. Краснощекая Маринка осмотрела меня и потом, тяжело вздохнув, сказала:

– Ты бы, Степаныч, остепенился. Ведь не далее как вчера видела я тебя в магазине с Любкой. Целую авоську пива набрал. Можно ли тебе в твоём возрасте столько таскать? Я уж не говорю – пить. Сосуды, сосуды, дорогой, береги. – А заслышав за дверью, как Наташенька моя играла в мячик, продолжила: – Тебе уже о себе надо подумать: твои тебе дитё сбагрили, а ты по доброте душевной даже отказать не можешь. Я вот позвоню им в город, пускай теперь сами покрутятся, да и за тобой присмотрят.

– А вот это уже не тебе решать, – не выдержал я. – Послушай-ка, Мария, иди подобру-поздорову, я уж как-нибудь сам решу, что мне делать.

– Я-то вот пойду, а ты подумай, Степаныч, – уже выходя из комнаты, сказала Маринка.

А ведь позвонит, стерва, позвонит.

Ах, безумная жизнь, источающая помимо красоты и счастья дёготь и шлак, как то подлость и лукавство. Вот и ты обожгла кристальную душу моей внученьки своим жалом. Она ведь позвонит, а у нас с Наташенькой вся жизнь кувырком. Разве мы друг без дружки сможем? Да нечто не насытилась, жизнь, ты еще людским горем и слезами, нечто в радость тебе безумные поступки? Наложи свою черную печать на меня, старого ловеласа, я калач тёртый. Опохмелюсь и наплевать мне на твои выкрутасы. Так нет, смеёшься и язвишь над существом беззащитным и хрупким, как бы высказывая свою власть и силу. Ты проносишься мимо, отнимая года и денёчки, разбазаривая мои мысли и силушку. Ты летишь в никуда. «Подожди, – кричу я тебе, – жизнь, ты же видишь, я не столь расторопен, как бывало раньше. Косточки мои хрустят, и сам я уже с трудом передвигаю ноги. Ты что, смеешься надо мной? Что ж, я другого и не ждал от тебя. Скверно, скверно, думал, что еще поживу. Я выпотрошен и разбит. На последнем издыхании, на выдохе что есть силы кричу истерзанной душе – крепись, ты же можешь. Ну что ты расклеилась, старая перечница, соберись, соберись с силами, и крикни всему белому свету: жив еще Степаныч! Жив!»

Но что такое, слышу только тихий хрип из груди. Ничего, подружка, ну-ка попробуй еще раз, я с тобой, вместе. Кричу, а перед глазами какие-то звездочки летят, летят куда-то.

Вдруг чувствую, или мне только привиделось, будто подхожу я к берегу речки нашей Коломенки, встаю босыми ногами в лодку, и она, как только я оказался в ней, поплыла. Нет ни мотора, ни весел, так она сама по себе. Слышу плеск воды да пение птиц. Туман рассеялся, и на другом берегу возле калитки стоит моя Наталья Дмитриевна и смиренно ждёт меня, а за ней сады, цветущие сады, источающие дивный аромат. Вижу, Наталья Дмитриевна помахала мне платочком. Чудеса, да и только.

Мы всё идём, идём. Долго. Это ж пока из наших закоулков-переулков на большую дорогу выйдешь, полдня пройдёт. Про себя думаю – ну скорее уже! Как-то не по душе мне обременять дорогих людей непредвиденными хлопотами, и потому хочу, чтобы это быстрее закончилось. Господи, как же осунулась моя Любаша, её весёлые игристые глаза высохли. Наташенька идёт с Лариской из продмага под руку. А где же сын мой Павел, этот прохиндей, неужели и тут он отличился? Впрочем, я и не удивлюсь, если он не придёт. Только жаль, ведь моя кровинушка. Когда процессия торжественно проходила по центральной улице, я совсем не заметил любопытствующих глаз. Всё как всегда, только умытые летним дождём деревья серебрятся тысячами улыбок солнца. Где-то далеко надрывается циркулярная пила, лают собаки. Хочется крикнуть моей Любаше, успокоить её. Но теперь это не положено мне. Ведь это несуразица какая-то, разве покойники разговаривают? Нет, ну так вот и я не буду. На окраине деревни какой-то парнишка спросил у Лариски:

– Кто умер?

– Степаныч.

– А кто это?

Так и хотелось дать этому сопливцу затрещину. Еще и трёх дней не прошло, а ишь ты, про меня уже и забыл. Мне что – встать из гроба и поставить при въезде в деревню табличку, где написать большими буквами: «Здесь жил весельчак, проныра, любитель пива, девок за бока щупал – башмачник Степаныч».

Оглянулся в последний раз на свою деревушку, и защемило сердце. Много чудес бывает в природе, и одно из чудес – это деревня наша Змеёво. Нет лучше места на земле. И потому, продолжая восхищаться, я, как всегда, говорю себе: «Господи, как же хороша и прекрасна жизнь!»

Сергей Русаков

Сергей Александрович Русаков родился в 1962 году в маленьком селе Алтайского края, где его родители работали учителями в сельской школе по распределению после Рязанского пединститута. Однако детство Сережи прошло на Рязанщине, в десяти верстах от родины его великого земляка Сергея Александровича Есенина. Во времена детства Сережи Русакова была такая мода: назвать сына Александром, чтобы его сына назвать Сергеем, дабы тот стал полным тезкой поэта…

Как бы то ни было, но в судьбе Сергея Александровича Русакова определенно отметились и педагогический талант в своих родителей учителей, и неодолимая тяга предавать мысли письменной речи. Сергей Александрович Русаков преподает менеджмент в Российской академии народного хозяйства и пишет научно-фантастические романы, пытаясь языком сказки передать сложные материи мироздания.

С тех пор одно другому не мешает, а даже наоборот. По дороге на лекции Сергей придумывает разные истории в пример к теме занятий, а возвращаясь домой, пишет главу очередного научно-фантастического романа, замечая, что сюжет уклонился под влиянием преподанной студентам темы. Его часто можно видеть в вагоне метро с блокнотом и авторучкой – так рождается новое художественное произведение.

Пожалуй, писать сказки и научно-фантастические романы – единственное занятие, приносящее автору истинное наслаждение. Ни одного дня не проходит без рукописного письма. Читать произведения Сергея Александровича легко. Они захватывают воображение и погружают читателя в особые миры, да так, что после прочтения остается легкая досада, что история закончилась.

Розы, клюшка, эсэмэски, слезы Сказка о любви

Причина и повод – забавная связка. Причина накапливается, как натягиваемая тетива лука, но стрела полетит, только когда пальцы лучника отпустят тетиву. Это повод. Получается, что можно жить с причиной до тех пор, пока ей не будет суждено сработать при появлении повода. Значит, виноват повод? А ведь это такие мелочи жизни, что уследить за ними невозможно. С другой стороны, если нет причины, ни одна из мелочей не станет поводом. Поди тут разберись.

Они расстались ровно год назад. Вот так же – в канун Дня Святого Валентина. Приготовив друг другу подарки и согласовав весь этот день с утра до вечера… вернее, до следующего утра.

Обычная и привычная для обоих эсэмэска стала тем самым поводом. «У тебя или у меня?» – написал и отправил он. Это было ритуалом с историей, поэтому она поняла его единственно верно.

Оба жили в своих однокомнатных квартирах на разных концах города, и как это часто бывает, с отголоском из детства, ей нравилось ночевать у него, а ему – у нее.

Правда, он считал себя пришедшим в гости и блаженно испытывал полагающееся гостеприимство хозяйки. Она же любила ночевать у него, потому что за всем этим ей виделся переезд жены в дом мужа.

Весной они собирались расписаться, сыграть скромную свадьбу, продать свои однушки и купить двушку. Желательно новую, чтобы обустраивать с нуля свое гнездышко.

Однако в тот день все было по-другому. Он заранее, за день до праздника купил целых тридцать три розы – по числу ее лет – и спрятал у себя в квартире, чтобы утром осыпать розами просыпающуюся любимую. Поэтому ему было нужно, чтобы они ночевали в его квартире.

Так бывает в комедии положений, но и у нее была похожая причина. Зная о его увлечении хоккеем, она купила ему клюшку – ту, о которой он мечтал, показав однажды в спортивном магазине. Не ехать же к нему через весь город с клюшкой, чтобы подарить поутру? Надо было купить что-то попроще, вроде одеколона, но уж очень хотелось увидеть его по-детски радостные глаза.

Благими намерениями…

Когда она ответила эсэмэской «У меня!», он растерялся и написал: «Жена должна ночевать у мужа!». Он улыбался, зная, что это ей понравится. Теперь растерялась она. Что делать с клюшкой? Она ответила: «Я хочу ночевать у себя дома!». Ехать к ней через весь город с букетом из тридцати трех роз, конечно, не очень удобно, но на такси-то можно. Однако при этом не удастся спрятать цветы до утра.

«До утра я хочу быть с тобой у тебя!», – хотел написать он, но… Автозамена слов его айфона напечатала «Дура». Он попытался стереть слово, но… нажал на отправку. Цепенея от того, что произошло, он, чтобы не потерять ни секунды, набрал ее номер и хотел словами все объяснить, чтобы без этих технических ошибок. Она не отвечала на звонок.

Она смотрела на последнюю эсэмэску от него, и ее глаза стали наполняться слезами. У нее было какое-то нехорошее предчувствие уже с утра. На экране ее телефона засветился входящий вызов. От него. Боясь, что он продолжит в том же духе и все окончательно испортит, она отключила свой телефон. «Обиделась!» – с ужасом подумал он.

Отпросившись с работы, он на такси приехал домой, схватил огромный букет прямо с пластиковым ведром и поехал к ней. Она, конечно, еще на работе, и он расположился в подъезде у ее дверей, придумывая речь, которой все исправит.

Он не знал, что пятнадцатью минутами раньше она, тоже отпросившаяся с работы, уже побывала у себя в квартире и теперь ехала к нему домой на такси. С клюшкой. Приехав, позвонила в дверь его квартиры, но никто не открывал. Она осталась ждать его на лестнице.

Он забеспокоился – было уже поздно, и она давно должна бы прийти домой, даже если зашла по дороге в какие-нибудь магазины. Он позвонил ей. Ее телефон по-прежнему отключен. Он звонил ей не переставая, пока не сел аккумулятор его телефона.

Когда она забеспокоилась, что его так долго нет, она решила ему позвонить и с ужасом поняла, что все это время ее телефон был выключен. Включив, она обнаружила, что он звонил ей много раз. Она позвонила ему. Женский голос сообщил, что его телефон выключен. Она снова расплакалась.

Она, как дура, ехала с этой клюшкой в метро через весь город. Дома она дала волю слезам, выпила корвалол и уснула беспокойным сном.

Он, предчувствуя непоправимое, вышел во двор ее дома. Ее окна были темны. Обнаружив в руке ведро с розами, он поставил его на тротуар и пошел к метро. Дома он выпил водки, немного успокоил боль души и уснул в забытьи.

Наутро он не позвонил ей. Она не звонила ему. Почему-то оба одновременно подумали, что их любви пришел конец. Будто неожиданно и необратимо вдруг умер человек.

Так они прожили друг без друга целый год. Сколько слов было сказано друг другу!.. В этих нескончаемых внутренних диалогах. Они по-прежнему любили друг друга, винили каждый себя за то, что произошло, и боялись хотя бы позвонить друг другу.

Она сидела в кресле у телевизора. Реклама умело обыгрывала наступающий завтра День Святого Валентина. За телевизором стояла та самая клюшка, глядя на которую она пролила немало горьких слез. Вот и сейчас на ее глазах навернулись слезы. И снова корвалол, и снова сон на мокрой от слез подушке.

Утром ее разбудил звонок в дверь. Она открыла и увидела его… В руках у него было пластиковое ведро с огромным количеством роз. Он виновато улыбался.

Она вдруг с силой захлопнула дверь, и улыбка стала сползать с его лица. За дверью был какой-то шум, и он, усмехнувшись, понял – она давно не одна. Поставив ведро на придверный коврик, он уже собирался спускаться по лестнице, как дверь снова распахнулась, и перед ним предстала уже причесанная и наскоро подкрашенная она. С хоккейной клюшкой в руках.

Она кинулась к нему, но клюшка встала поперек дверей, остановив ее. Он рванулся к ней, но споткнулся об ведро, опрокинул его и разлил воду. Так они и обнялись – через клюшку. Он в намокших брюках. Она в намокших тапочках.

Из ее глаз лились слезы, добавляя свои капли к луже на полу. В луже у их ног рассыпались розы. Это было красиво.

Погромыхивая на каждой ступеньке, вниз по лестнице катилось пластиковое ведро.

С Днем Святого Валентина!

Евгений Ставцев

Родился в Орле в 1972 году. Живёт и работает в Нижнем Тагиле. Директор историко-технического музея «Дом Черепановых». Историк и публицист. Автор более 30 научных и научно-популярных статей по истории, этнографии и краеведению. Лауреат музейной премии Клера (2005). Кандидат Интернационального Союза писателей (2015).

Женат, воспитывает двоих детей.

Признания сумасшедших

В настольном зеркале, что стояло напротив Лео, он видел измученное и бледное, почти старческое лицо, покрытое не то оспинами, не то прыщами, частично скрываемое непослушной чёлкой увядших волос, и чудовищными сколами зеркального покрытия, которые ещё больше уродовали его.

Как бы Лео ни чуждался, ни отворачивался от этого отражения, оно принадлежало ему…

«Что со мной? – спрашивал он себя, – что происходит?»

Ему казалось, что все силы, которыми обладал его молодой, почти юношеский организм, забирало клокочущее внутри сердце. Этот набат отдавался у него в висках, разрывал грудь и перекрывал воздух. Боль разносилась по всему телу и острыми шипами вонзалась ему в глаза, заставляя бежать из них солоноватую жидкость.

«Нет! Только не это!» – Лео зажмурился и закрыл лицо руками. Его глаза, напоминающие надутые пузыри, более не в силах сдерживать эмоции, лопнули. «Проклятие! Их не остановить!» – Лео бесполезно пытался закрывать ладонями глаза и растирать тёплые капли по щекам.

Этих слёз никто не видел. Напрасно он стыдился их, ведь кроме старинных вещей в его каморке других свидетелей больше не было.

«Настоящий мужчина не должен стыдиться своих слёз, если они идут от чистого сердца», – вдруг вспомнил он одну старинную мудрость.

Дав возможность выйти эмоциям наружу в такой жидкой форме, Лео вздохнул и посмотрел на газетный свёрток, закрученный в трубочку, лежащий на краю стола.

Этот свёрток предназначался ей, той самой, которая стала причиной нынешнего состояния Лео, причиной, превратившей его тихую и размеренную жизнь в поле боя, на котором ежедневно, а порой и каждую ночь, сходились в ожесточённой схватке душа и тело, сердце и разум. Эта борьба длилась вот уже шестой месяц – с того самого момента, когда он впервые увидел её.

Шеф представил Мари своему персоналу как молодого специалиста, окончившего университет и вступающего в новую должность. Поскольку внешние данные новой сотрудницы сразу привлекли к себе заинтересованные взгляды, особенно мужской части коллектива, шеф поспешил добавить о её семейном положении: «Мари состоит в браке и уже является мамой чудесной четырёхлетней дочурки».

Последняя фраза презентации нового сотрудника заметно остудила пыл у наиболее активной части мужской половины коллектива. Однако наиболее рьяные всё же попытались проявить инициативу по овладению вниманием молодой и привлекательной женщины. Мари из вежливости позволяла флиртовать с собой, но при этом, сохраняя материнский и супружеский долг, держала подобных охотников на расстоянии, чем вызвала уважение не только у мужчин, но и у женской части рабочего коллектива.

Лео, как и многие мужчины, был очарован новой сотрудницей, но в наступательную фазу так и не перешёл. Причиной тому была не только его природная скромность и нерешительность, но и моральные принципы, согласно которым нельзя было ухаживать за замужней женщиной.

Но всё как-то пошло само собой. Сперва симпатии, а затем чувства сыграли свою роль. Лео мог и дальше, как художник, внешне созерцать красивую женщину, предаваясь различным мечтам и фантазиями, если бы сам объект его воздыханий не обратил на него внимания.

Это случилось в канун праздника, организованного по случаю юбилея их организации. Тогда перед началом торжественного собрания сотрудники и приглашённые гости не спешили занять свои места, предпочитая неофициальное общение, стоя в холле и болтая на отвлечённые темы.

Лео и Мари стояли поодаль друг от друга, каждый в своём временно образовавшемся кругу общения. Лео периодически бросал взгляды в её сторону, доставляя приятные мгновения своим глазам и сердцу, не ожидая ответной реакции на взаимность.

Бросив очередной взгляд, он вдруг заметил, что Мари неожиданно повернулась в его сторону и, не скрывая лёгкой улыбки, смотрела, смотрела, смотрела.

Ему показалось, что она смотрит на кого-то другого, быть может, на того, кто стоял сзади. Но за его спиной никого не было. Мари смотрела на него.

Придя в себя, Лео улыбнулся в ответ. Девушка опустила глаза и отвернулась к подруге, с которой разговаривала.

«Нет! Она просто забавляется со мной, так же, как это делает с другими коллегами по работе», – отгонял от себя мысли Лео, не желая поверить в искренность чувств, адресованных в его сторону.

Тем временем собравшихся пригласили занять места в зрительном зале. До начала праздничного концерта оставалось совсем немного времени. Холл начал быстро пустеть. Та группа мужчин, в которой находился Лео, заходила в зал последней, по-джентльменски пропустив женщин и самых нетерпеливых.

Сомнения Лео относительно взглядов Мари окончательно испарились, когда, войдя в зал, он увидел пустое кресло рядом с ней. Ряд был практически заполнен. Несколько «джентльменов» попытались занять пустовавшее кресло, но получили отказ. Должно быть, Мари ожидала запоздавшую подругу. Тем не менее Лео, как его приятели, решил попытать счастья. Как только он собирался спросить о возможности занять место, Мари, как будто ожидая именно этого, кивнула головой и, улыбнувшись, ответила согласием.

Они сидели рядом, почти бок о бок. Их разделял только подлокотник кресла. Несмотря на это, Лео чувствовал, как их руки соприкасались, не желая удаляться друг от друга. Они обменивались репликами, отмечая интересные моменты концерта, и каждый раз, чтобы лучше было слышно, они наклонялись друг к другу так, что их головы сближались, а глаза смотрели в глаза. Лео чувствовал её дыхание, а запах духов ещё больше одурманивал его и без того помутнённое сознание.

Его внимание невольно привлекли её тонкие кисти рук, которые она то поворачивала вверх ладонями, то опускала вниз, словно рассматривая маникюр на пальцах. Хотя взгляд её был направлен мимо, в глубину каких-то непостижимых мыслей, но её руки, эти тонкие и хрупкие пальчики, их лёгкие поглаживания друг о друга, их развороты и изгибы, выдавали подлинное содержание этих мыслей. Они говорили об ожидании, о нерешительности и неопределённости, о раздумьях и желаниях, которые нельзя было произнести вслух. Лео мог только предположить, что в эти минуты Мари думала о нём. Так же как и он в это время думал только о ней. Но они ничего друг другу так и не сказали.

Упущенное время – упущенные возможности. Всё нужно делать своевременно. Но если человек это понимает, а желания остаются нереализованными, то их непременно нужно осуществить, пусть лучше поздно, чем никогда, иначе жизнь так и останется неполной и ограниченной, с ворохом мыслей об упущенных возможностях.

С того праздничного концерта прошло несколько месяцев. Лео потерял покой и сон. Он похудел, лицо его осунулось. Он подолгу сидел на набережной городского пруда, погружённый в собственные мысли, таким образом пытаясь разобраться в своих чувствах, которые поселились в нём и не давали спокойно жить. Он был влюблён – влюблён сильно. Влюблён в замужнюю женщину, и потому, боясь навредить её семейному положению, он всячески пытался отгонять мысли о ней, старался избегать встреч с ней. Но все эти попытки были тщетными – от любви невозможно избавиться. Любовь нужно принять и пережить её.

Именно в таком состоянии мы и познакомились с Лео, застав его сидящим за столом перед старым зеркалом в своей комнатке, больше похожей на каморку старого Карло.

Наш герой был совестлив и скромен, а где-то и нерешителен, но, доведённый до отчаяния, мог совершить поступок, о последствиях которого можно было вспомнить либо как о сумасбродном, либо вызывающем восхищение.

Лео всё чаще посматривал на газетный свёрток, лежащий на его столе, и, видно, мысленно готовился к совершению такого поступка.

После некоторого замешательства он отвернул от себя зеркало, резко встал из-за стола, взял в руки газетный свёрток и быстрым шагом направился к выходу. Он торопился – нужно было успеть зайти к Мари до обеденного перерыва, иначе настрой исчезнет и вся затея превратится в постановочный спектакль с плохо выученной ролью.

Да! Лео торопился к Мари. Он бежал через пыльные улицы и зелёные дворы. Он периодически посматривал на наручные часы, которые его ещё больше подгоняли. Дыхание его сбилось, не то от быстрого шага, не то от волнения, заставляя сердце выпрыгивать из груди.

Наконец, то самое здание с её кабинетом. Пытаясь перевести дыхание и постепенно погружаясь в туман, который ощущал лишь он один, Лео открыл дверь и вошёл внутрь. Его ноги ступали по свежевымытому полу, ещё достаточно сырому, чтобы поскользнуться на ровном месте.

Услышав осторожные и неуверенные шаги, Мари встала со стула и с интересом посмотрела на вошедшего молодого человека. Чтобы избавиться от нарастающего напряжения, Лео на ходу начал нести всякую словесную несуразицу, в подсознании понимая, что она является проявлением реакции его нервной системы на суть происходящего.

Мари что-то ответила, и тем не менее завязался разговор, смысл которого трудно было понять по мере сгущавшегося вокруг Лео тумана. Что при этом ощущала Мари, можно было только догадываться. Возможно, что туманность и её начала окутывать своим мутным облаком, обволакивая мысли, трезвый взгляд и сознание.

Должно быть, они оба потеряли бы и волю, отдавшись страстям и инстинктам, если бы не святое время обеденного перерыва, которое безжалостно ворвалось в эту идиллию двоих влюблённых, стоящих на мокром полу.

Двери кабинета время от времени стали пропускать и выпускать сотрудников соседних отделов, которые заходили к Мари справиться о её планах, где совместно утолить обеденный голод. Но видя, что эти двое на сыром полу напустили настолько много тумана, входящие, почувствовав, что появились не вовремя, поспешно покидали сей кабинет.

По количеству вошедших и вышедших сотрудников из кабинета Лео понял, что его появление у Мари теперь не останется секретом и будет обречено на гласность в коллективе, где любят посмаковать подобные новости. Те чувства, которые он так долго скрывал от всех, пряча в потаённых уголках своего сердца, теперь были обречены на всеобщее обозрение и обсуждение. Лео подвело неправильно выбранное время – когда мысли трудового народа заполняются инстинктивным и естественным желанием поесть.

Сбитый с толку и вконец расстроенный, что конфиденциальность запланированной встречи была нарушена, Лео решил перейти к заключительной фазе своего визита. Он развернул газетный свёрток и достал из него большую розовую розу.

– Это тебе… – проговорил Лео, протягивая цветок своей возлюбленной.

Мари взяла розу и хотела что-то сказать, как в этот момент зашла очередная сотрудница с традиционным предложением о совместном походе на обед. Но предложения никакого не последовало. Возможно, вошедшая сотрудница поняла, что вторглась в самый кульминационный момент этой встречи.

Лео тоже что-то хотел добавить, но появившаяся в дверях помеха заставила его замолчать и молча удалиться из кабинета.

Как помешанный, как больной в лихорадке, Лео плёлся по набережной городского пруда, мысленно повторяя про себя всё только что пережитое. Его щёки пылали, а голова казалась такой мутной и тяжёлой, что возникало желание окунуть её в воду.

Лео подошёл к берегу и умыл лицо водой. Его туман начал улетучиваться, и теперь всё произошедшее ему вдруг показалось тяжёлым сном. Он сел на большой прибрежный камень и как завороженный долго и неподвижно смотрел на воду, бормоча себе под нос отрывки отдельных фраз неудавшегося и незаконченного разговора.

«Дурак! Я только подставил её. Мне не следовало этого делать…» – ругал он себя за неосмотрительность и необдуманность, за свой эгоизм и волю чувств.

Вдруг ему показалось, что в воде он видит отражение Мари.

«Должно быть, я совсем спятил», – пронеслось у него в голове.

– Ты действительно сумасшедший, – раздался знакомый голос за его спиной.

Лео повернулся и увидел стоящую перед ним Мари. Она держала в руках розу и улыбалась.

– Ты?! – удивлённо произнёс Лео, вскакивая со своего места.

– И я тоже… сумасшедшая, – улыбаясь, сказала она.

– Почему?

– Ты сумасшедший, потому что при куче свидетелей делаешь предложение замужней женщине.

– Прости меня, Мари! Я долго себя сдерживал и не хотел причинять тебе боль. Я не хочу разрушать твою семью. Но я не смог справиться с собой, потому что…

Лео замолчал и опустил голову.

Мари положила руку ему на плечо и тихо добавила:

– …потому что любишь меня?

Лео поднял глаза и обречённо кивнул.

– И ты даже готов взять меня в жёны?

Лео удивлённо посмотрел на неё:

– Но ведь ты замужем? У тебя есть муж и ребёнок.

Мари загадочно улыбнулась и отошла в сторону.

– Нет у меня никакого мужа, – тихо сказала она.

– Как нет?! – вздрогнул Лео.

– Нет и никогда не было.

– Я ничего не понимаю… – недоумевал Лео.

– Я это специально придумала, – виновато ответила Мари.

– Но почему? Зачем? – Лео был поражён такой новостью и почувствовал себя опять в каком-то тумане.

– Затем, чтобы ваши мужчины ко мне не приставали. Я заметила, как они смотрели на меня в первый день работы.

– Ты сумасшедшая! – воскликнул Лео.

– Именно об этом я тебе и говорю. – Мари, немного помолчав, добавила: – Я это всё придумала не случайно. В своей жизни я уже обожглась сильно один раз. И не хочу опять быть кем-то выбранной. Теперь мне самой хочется выбирать. А наличие мужа и ребёнка позволяло мне держать мужчин на расстоянии. Кстати, отдаю тебе должное – я видела, как ты ко мне относишься, но при этом ты держался дальше всех и дольше всех. И прости меня, пожалуйста, если этим признанием я обидела тебя.

Некоторое время Лео стоял в растерянности, а потом, словно опомнившись, спросил:

– А как же ребёнок? Девочку четырёх лет ты тоже придумала?

– Нет, что ты! Ребёнок у меня действительно есть. Лизе четыре годика. Она очень славная девчушка.

Лео облегчённо выдохнул и покачал головой.

– Славная девчушка… – повторил он и, пристально посмотрев на Мари, добавил: – Правда всё равно рано или поздно откроется. Как ты предъявишь всем настоящего мужа, если у тебя его нет?

– Я думаю, что настоящий муж у меня скоро появится. Ведь ты мне поможешь?

– Постараюсь спасти твою репутацию любой ценой.

– Какой именно?

– Ценой своей жизни.

– Я согласна!

Нижний Тагил, ноябрь 2015 г.

Андрей Шаргородский

Шаргородский Андрей Вадимович родился и вырос в городе Ухта, Россия. Жил и работал в Тюменской, Орловской, Винницкой и Харьковской областях. Автор пяти книг, которые издавались в России, Украине и Канаде. Его произведения опубликованы в десятках литературных изданий и сборников. Неоднократный лауреат и дипломант различных международных конкурсов. Шаргородский А.В. – член Российского и Интернационального Союза писателей, член Международного Союза писателей «Новый современник». Награждён медалью Московской литературной премии.

Убитая пятница

Трудно было предположить, что вечерняя электричка в пятницу встретит меня ароматом цветов, красивыми дамами с шикарными причёсками и неповторимыми запахами дорогих духов. Всё было ожидаемо: прямо с порога в нос ударил букет свежего перегара с примесями как дешёвого вина, заслуженно окрещённого в народе «бормотухой», так и более дорогих сортов палёной водки и самогона. Пикантность аромату добавляла примесь запахов человеческих тел после тяжёлого трудового дня. Как обычно, о том, чтобы присесть, мечтать не приходилось, и я встал возле двери, чтобы иногда прерывать наслаждение царившей атмосферой. Электричка останавливалась возле каждого столба, и это впервые меня радовало, так как поток свежего воздуха с перрона возвращал мне способность не терять связь с реальностью. Порция очередного глотка свежего воздуха вернула мне способность оперировать всеми чувствами обоняния и осязания. Мой телефон разрывался.

– Привет, дорогой, – радостно защебетала жена, – ты уже едешь?

– Да, – старался я быть немногословным, так как все присутствующие в тамбуре настроились на прослушивание.

– Хорошо, – как-то безрадостно сообщила супруга, сделала паузу и продолжила: – Мы тут уже собрались с подружками выпить по бокальчику шампанского, так мы начнём, а ты приедешь и продолжим вместе, хорошо?

– Да, конечно, не ждите, – согласился я, так как последнее её слово «хорошо?» было сказано таким тоном, что не предполагало другого ответа.

– Ну, тогда до встречи, любимый, – на том конце разговор закончили так, чтобы я больше ничего не мог вставить.

Ехать оставалось около часа, плюс пешком до дома – итого – полтора часа. Я улыбнулся, предчувствуя скорое наслаждение от приятного провождения времени в обществе трёх красивых дам, включая мою прекрасную жену. Невольно улыбнувшись, я ввёл в недоумение окружавших меня людей. Последние мои слова «не ждите» и улыбка были, по их мнению, несовместимы. К счастью, внутри вагона стали появляться свободные места, и я бодрым шагом кинулся занять одно из них. Нельзя сказать, что мне повезло, но выбора не было: на всех местах в отсеке, где я «приземлился», расположилась многодетная семья. Состояла она из трёх детей, пары молодых людей и, как впоследствии выяснилось, тёщи. Моё присутствие возбудило, по-видимому, у всех аппетит, и они дружно решили перекусить. Как человек голодный, могу сообщить всё в подробностях: сало с чесноком, варёные яйца, чёрный хлеб и селёдка с луком – что ещё нужно человеку для счастья? Желудок от запахов начало сводить, но деваться было некуда, пришлось переживать это действо. Дети аппетитно чавкали, тёща икала, а супружеская пара запивала всё это пивом из горла. «Вечеряли» долго, минут тридцать, после этого у всех появилась благородная отрыжка, с чем мы все благополучно доехали до моей станции.

Домой дошёл быстро и, в ожидании приятной встречи и ужина, с улыбкой отворил дверь.

– Привет, – обозначил я своё присутствие в доме.

– Все вы, мужики, одинаковые, – вместо приветствия сразу сообщила мне жена и, демонстративно отвернувшись, присоединилась к подругам, сидевшим за столом. – Выпьем, девчонки!

Надо сказать, что присутствовавшие на этих посиделках девочки даже не повернули в мою сторону головы. Они молча выпили, ну а я стал разуваться, чтобы как-то присоединиться к празднику.

– Не заходи! – в голосе жены прозвучала угроза. Затем уже ласковее: – Иди, подкинь дров в котёл, я разожгла, потому что у нас девочкам холодно.

Уходя, я глянул на градусник – плюс двадцать пять. Делать нечего, пошёл подкидывать. Надо сказать, что, учитывая цены на газ, мы параллельно врезали в систему отопления дровяной котёл, и иногда подтапливали для экономии.

Вернувшись, застал их опять с поднятыми бокалами. Выпив, жена повернулась ко мне:

– Ну заходи, коль пришёл, – чем вызвала безудержный смех подруг.

В памяти всплыли её слова, которые она два часа назад говорила: «Мы тут уже собрались с подружками выпить по бокальчику шампанского». Подходя к столу, поздоровался, и мой взгляд нечаянно упал на шесть пустых бутылок из-под шампанского, валявшихся возле их ног. Сразу захотелось уйти под любым предлогом, но строгий голос жены резонно меня спросил:

– А почему ты не принёс солёных помидоров?

– К шампанскому? – невольно вырвалось у меня.

– А что, сало будешь предлагать? – и опять они все вместе принялись безудержно хохотать.

В данной ситуации я принял единственно верное решение – не перечить.

– Каких? – ласково спросил я.

– Не знаю ещё, неси всех!

Когда выходил, чтобы идти в погреб, мне напомнили:

– Дров подкинь, нам холодно.

Выходя в погреб, оглянулся и увидел три пары ухмыляющихся глаз на раскрасневшихся от жары лицах.

Когда помидоры были принесены, открыты и разложены по сортам в три различных тарелки, мне, наконец, налили пятьдесят граммов кальвадоса. Вы себе представить не можете, что такое домашний кальвадос после тяжёлого дня. Через минуту он уже растекается теплотой по всему телу и расслабляет разум. Зажмурив от блаженства глаза, попытался расслабиться, но получил удар кулаком в плечо.

– Почему у нас в доме так мрачно? Девочки хотят танцевать! Быстро ищи музыку.

– Какую? – глотая на ходу кусок сыра, спросил я.

– Как какую? – ответили изумлённо все трое. И тут они одновременно сообщили: – Серова, Аллегрову и Стаса Михайлова.

Спорить и выяснять очерёдность было нельзя. Решил найти «Я люблю тебя до слёз» Серова, что, по моему мнению, должно было их растрогать. Зазвучала песня, все дружно принялись подпевать, причём каждая свою песню. На всякий случай решил выйти на улицу, сказав, что иду подкинуть дров. В доме было жарко, поэтому я решил закинуть мокрую листву в котёл, чтобы хоть как-то скинуть жар. Собаки, слыша то, что творилось в доме, начали подвывать. Всё вместе это звучало зловеще. Вернувшись, я под шумок налил себе рюмочку и мгновенно выпил. Когда начал закусывать, меня взяли в оборот:

– Вот почему такие мужики, как Серов, достаются всяким шалавам? – начала воспитательную речь одна из подруг.

– Не говори, Жанка! – подхватила другая. – А нам достаются такие вот, – и все посмотрели с презрением в мою сторону.

– Мы им готовим, стираем, рожаем, а они даже колготок не могут нам купить. Вот, смотри, – с этими словами она раздвинула ноги и стала демонстрировать небольшую дырочку на колготках прямо возле интересного места. При этом она нисколько не стеснялась, а даже чувствовалось, что гордилась этим.

– И вот рожай им после этого, – с этими словами они дружно опрокинули бокалы.

– А он придёт с работы, – продолжила тему моя жена, – и вместо того, чтобы обнять и поцеловать жену, спросить как сын, сразу начинает пялиться под юбку других женщин.

– Кобели, – подытожила Марина, вторая подруга, и начала плакать.

– Иди, приляг немножко и не думай о всякой ерунде, – сказала Жанна, имея в виду, видимо, меня.

Моя Света принесла одеяло, и они дружно начали укутывать Марину, которая и так пылала жаром.

– Подкинь дров, видишь, её знобит, – уже ожидаемо приказала жена.

Я опять вышел на улицу, прихватив с собой телефон.

– Привет, Серёга! – позвонил я мужу Марины, которого хорошо знал по работе.

– Привет! Как там наши красавицы?

– Очень хорошие.

– Я думаю! Два раза меня за шампанским гоняли.

– Так это ты им привёз все шесть пузырей?

– Шесть? Я им привёз одну, а через полчаса попросили ещё одну, сказали – не хватило, так я им привёз две, чтобы потом не говорили: «Пошли чудака за бутылкой, так он одну и привезёт».

– Получается, что три они припасли заранее. А мне моя говорит: «Посидим с девчонками, поболтаем, может, по бокальчику шампанского выпьем».

– Нехилые у них бокальчики. А сейчас что делают?

– Твою укладывают на диване, чтоб отдохнула.

– Ещё унитаз не обнимала?

– Вроде нет, хотя в туалет бегают по очереди часто.

– Ладно, как начнёт рыгать – звони, приеду, заберу, а раньше бесполезно. Хорошо, что ещё в кабак их не потянуло танцевать.

– Ну давай, до встречи.

– Давай, держись.

Зайдя домой, обнаружил, что из телевизора орала Аллегрова: «Привет, Андрей!», а три девицы под окном спали тихо на диване валетом. Причём все были укрыты тёплыми пледами. Когда кто-то из них начинал храпеть, остальные недовольно что-то бормотали невнятное.

«Какая красота», – подумал я и сел с бокалом кальвадоса смаковать в кресле футбол. Сынок, надев наушники, чтобы не слышать душевных песен мамы с подругами, спокойно смотрел мультики по компьютеру в другой комнате. Собаки успокоились. Я приоткрыл дверь, чтобы освежить комнату, и, допив до дна, принялся убирать со стола. Апельсины лежали в майонезе, а киви плавали вместе с солёными помидорами в рассоле. Решил запечатлеть на фото этот изысканный стол с великолепной сервировкой. Посуду мыть не стал, чтобы не превращать спящих красавиц в ужасных монстров. Часы неумолимо двигали часовую стрелку к двенадцати. Я уже подумывал идти ложиться спать, наивно предполагая, что девицы до утра не встанут, как вдруг Жанна, которая лежала возле стенки, сорвалась и побежала в туалет. Побежала так, что проснулись две другие участницы мероприятия.

– Что так тихо, – испуганно прошептала Марина, – где это мы, интересно?

– Наверно, у меня в доме, – приоткрыв один глаз, ответила моя ненаглядная.

– Ты уверена?

– Да, – ответила она, посмотрев на меня, – вон мой сидит в порванной домашней футболке.

– Привет, – наконец-то со мной поздоровались.

– Здравствуйте, выпить не желаете по бокальчику шампанского? – предчувствуя отрицательный ответ, спросил я.

– А что, разве осталось? – застёгивая джинсы на ходу, живо поинтересовалась Жанна, выходя из туалета.

– У нас в погребе есть домашнее, красное, – не открывая глаз, сообщила моя.

– Так тащи, – это, по-видимому, относилось ко мне. – А какой придурок убрал мою тарелку с порезанными апельсинами?

– Нести? – спросил я безнадёжно.

– Конечно, неси, – ответили все хором, – и дров не забудь подбросить.

Когда я занёс две бутылки, чтобы не лазить ещё раз, меня похвалили – впервые за вечер.

– А то одного уже просили привезти одну, так он, чудак, одну и привёз. А твой начинает соображать, – отблагодарила меня Марина.

Открыл, налил, они выпили.

– А ты что не присаживаешься? – удивилась Жанна.

– А он у меня стеснительный, – сообщила всем моя любимая.

– Ага, стеснительный, дырку на моих колготках не постеснялся рассматривать.

– Кобели, – опять все хором заключили они.

Настроение к дамам начало постепенно возвращаться, и я с ужасом стал ждать, что будет дальше. Спиртное меня в этот вечер не брало, и я опять не мог попасть в колею их юмора.

– А что, девчонки, – торжественно произнесла Марина, отчего я невольно вздрогнул, – а не поехать ли нам куда-нибудь потрясти своими шикарными попками? Произвести впечатление на публику, а?

– Может быть, на меня произведёте? – робко вставил я.

– Нет, ты для нас не мужик, ты свой, и твои восторги нам на фиг не нужны. Вот в кабаке, когда на тебя пялятся десятки мужла-новских глаз, это что-то!

– Ага, – возразила Жанка, – а потом разборки на полночи, как тогда, помнишь?

– Да, тогда не очень получилось.

– Не очень? Да вы потом еле замяли дело, когда твой отметелил судью. Не, ну его на фиг. Хорошо сидим, шампанское не заканчивается, только зябко немного, – Марина посмотрела на меня.

Я поднялся идти подкидывать дрова, но меня остановили.

– Сиди, – пожалела меня моя ненаглядная, – дома тепло, это её отходняк долбит.

– Смеркалось, – глянула в окно Марина.

– Ага, уже час ночи, скоро рассвет, а у неё всё смеркается, – Жанна встала, потянулась и объявила всем: – Пора под мужика.

Я встал и пошёл к выходу.

– Куда? – все насторожились.

– Огурцов принесу.

– Пивка захвати, – жена не унималась.

– Ты что, сейчас развезёт, – Маринка тоже встала, – а хотя неси.

– Мне-то пофиг, я дома, коль никуда нас не везут, значит, будем удовлетворяться тем, что есть.

– Что, сегодня намечается ночь любви? – подруги с интересом присели.

– Ага, в обнимку с унитазом, – сказал я и выбежал, так как вслед летели оскорбления, типа «неблагодарные, сволочи, мы для них, а они нам…», ну и так далее.

Сразу стал звонить Серёге.

– Что, рыгает?

– Нет, но дело идёт к тому. Выжрали ещё две шампанского, теперь потребовали пива.

– Не давай ни в коем случае – заблюёт весь дом и двор.

– Ага, тебе легко говорить «не давай», они тут меня тут же кастрируют, если что не так. Приезжай, и сам «не давай».

– Ладно, лечу, а ты потяни время.

Пиво домашнее – это сказка. Во-первых, никогда не заканчивается, потому что в погреб закладывается по 20 литров каждую неделю. Во-вторых, после него нет «бодуна». Ну, а в третьих, просто очень вкусно. После того, как мы однажды отравились с женой «козырным» немецким пивом, я решил варить его сам. Трудно, конечно, четыре часа над ним колдовать, потом неделю ждать, чтобы перебродило, потом мешать с глюкозой, и каждый день взбалтывать, но двадцать литров отборного пива в погребе, под рукой, – это того стоит. Все знакомые покупали его у нас.

Перед тем, как зайти в дом, я его взболтал, зная, что будет сильно пениться, но надо было тянуть время.

– Надеюсь, у тебя хватило ума не подбрасывать дров, а то дома дышать нечем? – ласково встретила жена.

Так хотелось ответить по-взрослому, но сдержался, – пусть повыпендривается перед подругами. Глянул на градусник – двадцать три. Двадцать пять холодно, а двадцать три жарко? «Женская логика – это конец мужской психике».

Расставил бокалы и резко открутил крышку. В бокалы потекла пена. В это время посигналила машина возле дома.

– Марин, это Серёга, он мне звонил, я его пригласил, – сообщил я, чтобы не успели опомниться, – пойду встречу.

Девки засуетились, стали поправлять причёски, всеми своими действиями показывая, что я для них уже не мужик, а они ещё женщины.

– Здравствуйте, девочки, – он окинул их взглядом и не удержался: – Ого, какие вы красивые.

– Вот, полюбуйтесь, ещё один прибыл, сейчас мне будут портить праздник и забирать домой на самом интересном месте, – Маринка не скрывала своего раздражения.

– Нет, дорогая, самое интересное место будет, когда ты два литра выпитого шампанского запьёшь литром пива. Тут тогда всем будет интересно, даже очень. Поэтому давай собирайся домой, а там уже пей своё пиво или водку – всё равно. Утром сама будешь мне выносить мозг: «Почему не запретил мне смешивать, надо было не давать» и так далее, в итоге я всё равно окажусь виноватым, так, может, избежим более тяжёлых последствий, а?

Марина фыркнула, сделала очень обидчивое лицо, затем улыбнулась, подмигнула обоими глазами подругам и стала обуваться.

– Жанка, поехали с нами, я тебя подвезу. Зачем тебе с каким-то непонятным таксистом добираться, вдруг приставать начнёт? – резонно предложил Сергей.

– А я ещё пиво домашнее не попила!

– Так попроси Светку, она тебе с собой даст. Всё-таки уже полвторого.

Жанна пыталась соображать, но, видимо, не получалось.

– Она у нас переночует, – решила помочь ей моя жена.

– Не, Светка, я на чужой кровати не могу, а вдруг мне мужика захочется, ты же своего не дашь попользоваться?

– Нет, не дам, вдруг ему понравится, – сказала жена и одарила меня презренным взглядом, как будто я уже в чём-то виноват.

– Ладно, будем ехать, – нехотя встала и начала собираться Жанна.

Вечер, плавно переходящий в ночь, заканчивался. Гости уехали, жена принялась мыть посуду, потом резко бросила и со словами: «Завтра помою, никуда она не денется» – поплелась в спальню. Когда я прилёг рядом, она во сне пробормотала:

– Ребёнок спит?

– Спит, – оживлённо ответил я, вспоминая разговор о ночи любви.

– Ну и ты спи. Насмотрелся на ляжки чужих баб, наплевал мне в душу, – это уже во сне, по инерции, говорили её красивые губки правду, которая у пьяного, как известно, на языке.

Пятница умерла вместе с начавшимся тихим храпом моей ласковой жены, обещая нам в субботу утром ещё более незабываемые ощущения и впечатления. Компот, рассол, газированная вода, супчик, цитрамон, кефир, корвалол и, конечно, постельный режим на весь день. Представив это, я решил, что не буду усугублять её утренние ощущения, и пошёл мыть посуду, чтобы хоть как-то облегчить утренние муки моей любимой Светочки.

Суббота началась так же рано, как и поздно закончилась пятница. Звонок в дверь в семь утра не предвещал ничего хорошего. На пороге стоял Серёга.

– Привет! Ты вернулся или надо чего? – спросил я спросонья.

– Привет, дай двушку пива, а лучше две!

– А в семь утра не поздно? – резонно спросил я.

– Нет, в самый раз. А то «пуще прежнего старуха вздурилась»! – процитировал он Пушкина.

– Что, так всё плохо?

– Просто писец!

– А с чего это, вчера вроде нормально всё закончилось?

– А с того, что мне уже третий день мозг выносят.

– По поводу или так, критические дни?

– Прикинь, чувак, – решил он мне вылить душу, – три дня назад иду из магазина и встречаю одноклассницу. Десять лет не виделись. Классная девчонка. Она и говорит: «Давай в кафешку зайдём, поболтаем, кофе попьём». Ну, не буду же я отказываться. Зашли, пьём кофе, болтаем, вдруг вижу – через стекло, с улицы, моя Мариночка нас просверливает своими глазищами. Я бегом попрощался, выбегаю ей навстречу – чтобы кафе из ревности не разнесла в пыль, начал всё объяснять, но куда там – губы надула, два дня не разговаривала, вот – вчера пили, а сейчас мне говорит: «Сегодня тоже буду пить, только пиво, и только Светкино». И вот я здесь.

– Понятно теперь, что означает вчерашнее: «Все вы одинаковые, и рожай им после этого» и так далее.

– Во-во. Ну что, выручишь?

– Ладно, сейчас принесу из погреба.

Когда я принёс пиво, моя Света уже сообщила Сергею, что мы тоже едем к ним.

– Маринка звонила, плачет, надо ехать, одевайся быстро, – скомандовала жена.

– Дров не подкинуть?

– Нет!

– Серёга, только я машину не буду брать, сам понимаешь – «выхлоп», так что ты нас и туда и обратно.

– Да не вопрос. Лишь бы буря улеглась.

Когда мы приехали, Жанка уже сидела у них, и они вместе рыдали. Не обращая на нас внимания, Маринка, с иголкой в руках, сквозь слёзы жаловалась:

– Вот, подруги мои ненаглядные, наверно, уже и дружить со мной не будете, потому что ходить мне придётся в штопаных колготках.

– Да, – я повернулся к Серёге, – это тебе сейчас не только мозг вынесут напрочь, но все остальные твои принадлежности.

– Марин, я пиво привёз, как просила!

– Да на хрен мне твоё пиво, тут судьба вся ломается, – громко, с выражением прочитала она. И, повернувшись к подругам: – Вот, девочки, я ж ему лучшие годы отдала, а он…

Уткнувшись в заштопанные колготки, она затряслась в истерике. Света села рядом, а Жанка вдруг опомнилась:

– Ну всё, прекращай, концерт без нас продолжишь, а мы пришли пива попить, так сказать – облегчить утренние муки. Давай, Сергей, наливай и беги за колготками, а то она тебе точно башню снесёт.

Серёга быстро поставил бокалы, налил пиво и тихонько спросил у дам:

– А какие колготы покупать и какого размера?

– Самые дорогие, на меня! – они дружно чокнулись и, забыв обо мне, лихо опорожнили бокалы.

– Класс! Не думала, что пиво с утра – это вещь! – произнесла моя Светочка и, как вчера, сообщила мне: – Заходи, коль пришёл!

Я уже не знал, что с ними делать, поэтому налил всем по бокалу и предложил выпить за любовь. Как оказалось, не ко времени и не к месту. Окинув меня ненавидящими взглядами, мне сообщили, что мы все одинаковые и готовы заглядывать под чужие юбки с утра до вечера.

Через час пиво было допито, колготки примерены, всё, что о нас, мужиках, накипело, – высказано и решено вечером идти в кабак в честь примирения Марины и Сергея.

Напоследок, когда прощались на пороге, девочки меня одарили дружественными поцелуями и вскользь сообщили, что Светке повезло с мужем. Я очень этим возгордился, но меня опустили на землю:

– Тебя любить нужно только за то, что хорошее пиво делаешь! И много!

Надо ли говорить, что вечером три великолепных попки в ресторане устроили такое шоу, от которого у мужской половины зала слюнки текли. Ну, а нам с Сергеем и мужем Жанны только и оставалось, что охранять их от посторонних вторжений и гордиться тем, что нам в жизни очень крупно повезло.

Оглавление

Слово редактора

Современная поэзия

  Наталья Азовцева

    «Когда сойдёт на землю тишина…»

  Александр Анайкин

    Винил. Ретро

    «Я знаю, Настя, мы не те уже с тобой…»

    Девчонка по имени Лизка

    Визави

    «В свете луны, проникавшей сквозь тюль…»

  Виталий Бабич

    Так любят

    Женщинам!

    «Женское пространство…»

  Татьяна Бакуева

    С последней каплею свечи

    Дыхание любви

    Чтобы встретить твою душу

  Ирина Богдашкина

    Твой поцелуй, как сладкий яд…

    Награда и крест

    В движении ответном

    Во вред!

  Марта Валешевска

    Нежность

    Я свяжу тебе жизнь

  Лидия Вдовченко

    «Зачем кормлю старуху-память…»

    «Знаю…»

  Римма Гаджимурадова

    Не угасай, моя звезда [перевод Гузели Гасановой)

  Надежда Гикал

    На ложе счастья…

  Светлана Гордеева

    «Я хочу сохранить о тебе эти сны…»

    «Я тону в облаках как будто…»

    «Прекрасных слов пустынные просторы…»

  Аркадий Гумбольдт

    «Тихий, теплый летний вечер…»

  Василий Гурковский

    О Женщина!

  Людмила Денисова

    Первый снег

    Кумпарсита

    Старческое, скрипучее…

  Елена Деревякина

    «Хрустнула рюмка, впиваясь в ладонь, боль полоснула в груди…»

    «Я любила не тебя, а мечту свою…»

    «Не исцеляют от любви других объятья…»

    «Ты гадок мне, а я – тебе…»

    «Скажи: «Приди!» – и я приду. Призыва с нетерпеньем жду…»

    «Мне рыцарь усталый снится, гарцующий подле окна…»

    «Умерла надежда. Как с ней распроститься?..»

    «На ладони рябины рубины протянул мне с улыбкой любимый…»

    «Растолку обиду в ступе, замешу на ней прощенье…»

    «Ярой грозой, погасшей звездой утро отринет мираж…»

    «Вскрой, прочти мое письмо – строчки некрасивые…»

    «Любит, не любит…»

  Татьяна Долбенько

    Этюд в лилово-синих тонах

    Устроим чаепитие в соцветиях тюльпана

    А за ночь падали снега…

    Надеть ли мне браслеты из красного граната…

    Я к Вам приду под вечер в сорочке от Диора…

    По небу звездному брожу в который раз…

    Мы танцевали румбу, медленный фокстрот…

    В саду листва под цвет зеленого нефрита…

    Не бьёт в ротонде мраморный фонтан…

    Я солгала, что я Вас не люблю…

  Олег Дольский

    Лишь бы ты была нежной

  Виктор Ефремов

    Последний вальс листвы

  Анатолий Изотов

    Лирические отступления

  Борис Коба

    Глаза

  Устинья Ковалева

    Верность

  Евгений Кашмировский

    «С тобою мы вовек неразделимы…»

    «Сквозь тернии лежит путь к звездам…»

    Пришелец [акростих)

  Татьяна Копыленко

    Парус растаял…

  Иван Крайности

    Любить и страдать

  Элен Лоулесс

    Укради меня

  Анастасия Лямина

    Влюбилась?

    Разлюбил

    «Если любишь кого-то – не скрывай…»

    Улыбайся

  Тася Мейерхольд

    Преданность

    Опалённая любовь

    Когда есть дар Любовь творить

  Валентина Молодовская

    Остаться в живых

    О, если ты, Любовь…

    Через зависть небес

    Я знаю, ты мне будешь сниться

    Теперь

    Семь роз августа

    «Мой осторожный Визави!..»

    Серное сияние

  Сергеи Носов

    «Приятный свет…»

    «Холодает…»

    «У красоты были тонкие руки…»

  Ирина Одарчук Паули

    Свеча на двоих

    На двоих разделим…

    Я не стану тебе нашёптывать…

    Я одна свеча…

  Емельян Роговой

    Письмо пограничника

  Тихон Романовский-Степанов

    «Люблю тебя, родимая…»

  Олёна Ростова

    Я облаком стану……

    Валентинов День!

    Улыбка мамы

    Мне голос твой приснится…

    Игра

    Просто о тебе

    Я не приду сегодня

    Я напишу тебе письмо

    Я не приду сегодня

    Я напишу тебе письмо

    Где ты?

    Не могу без любви

    Подари мне лунный свет

    Несколько слов

  Сергей Сорока

    Перманентные стихи

    Из грёз

    Без пустоты

    Не пора

    И до весны живёт

    Порою ночной

  Таня Турбин

    Перед собою закрываю двери

    Испанская гитара

    Монолог

    Парижанка

    Искорка

    Игра разума

  Людмила Тымчук

    Выпуск смолянок в вальсе кружится

    Шепчутся звезды в томлении ночи

    Не утомляй меня своей любовью

    Увядшие цветы, оплавленные свечи

  Валерий Титенко

    «Я растворяюсь, я себя теряю…»

    «А на лице моей Богини…»

    «У наших встреч есть два крыла…»

  Борис Фроенченко

    По повеленью женщины…

    Первая любовь…

    «Откровенье иль лесть…»

    Посвящение

    К годовщине свадьбы…

    Как высказать?

    Когда мои окончатся пути…

    К 17-летию свадьбы…

    К 19-летию…

    «Облаков громоздятся торосы…»

    На 55-лет

    Реинкарнация

    Поверь, что я дождусь…

    Последний листочек…

    Женский вопрос…

    Мужчинам не выровнять чаши весов

  Татьяна Фроенченко

    О первой весне…

    «Живет человек на свете…»

    Самой себе…

    Я любовь, она родом отсюда…

    «Кто тебя обнимал? Холодок…»

    «Я хочу, чтобы ты иногда…»

    «Льется песней и солнцем…»

    «Я все еще люблю тебя по-прежнему…»

    «Мне хочется назвать тебя своим…»

    «Ты меня не зовешь, не зовешь…»

    О любви с первого взгляда…

    О неразделенной любви…

    Первой любви…

    «Горечь ожога в сердце…»

    «Любовь – процесс познания тебя…»

    «Я иду на встречу с Любовью…»

    «Я к тебе несу свое сердце…»

    «У женщины нет дома в душе…»

  Ольга Хотынченко

    Ты далеко

  Анатолий Чижов

    Ночные грёзы

    «Случайная встреча…»

  Юрий Штенников

    В отрогах гор Чечни

Современная проза

  Лана Аллина

    Любимые! Не теряйте любящих вас…

  Виталий Бабич

    Любовь и Защита

  Галина Беломестнова

    Лишь только смерть разлучит нас Рассказ

    Петровский Завод

  Алла Валько

    Непреходящее чувство вины

  Евдокия Иванова

    Баллада о любви

  Татьяна Кондрашева

    У моря

  Рудольф Ложнов

    Записки следователя

  Наталья Матвеева

    Рука, какающая колыбель. Ода женщине

  Ольга Пашкевич

    Канитель

  Елизавета Пинахина

    Встреча со счастьем Новелла

    Как солнце любовь защитило Новелла-сказка

  Алексей Решенсков

    Записки старого башмачника

  Сергей Русаков

  Розы, клюшка, эсэмэски, слезы Сказка о любви

  Евгений Ставцев

    Признания сумасшедших

  Андрей Шаргородский

  Убитая пятница Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg