«Спи, дитя»

Очередная сходка Пожирателей Смерти. Что задумал на этот раз Темный Лорд — догадаться нетрудно — пять жертв, оглушенные заклятьем Конфундус, в центре зала поместья Малфоев и самое страшное — я лично знаю одну из них.

Вообще, я очень не хотел идти на это очередное показное глумление над грязнокровками. Но спорить с Темным Лордом…

Вчера Пожератели вновь совершили акт устрашения — нападение на Кингс-Кросс. Как так случилось, что вокзал не охранялся силами аврората — уму не постижимо, но в результате — всеобщая паника первого сентября на платформе и немало жертв как среди родителей школьников, так и среди самих учеников.

И пять девушек для забав Пожирателей, а Малфой-меноре…

— Северус, я так рад, что ты соблаговолил посетить мою маленькую вечеринку, — голос Лорда вкрадчиво льется мне в уши, и я едва успеваю поставить блок на мысли, чтобы скрыть отвращение ко всему происходящему.

— Для меня это честь, мой Лорд, — я сгибаюсь в поклоне, старательно пряча гримасу отвращения на своем лице.

— У нас в гостях сегодня одна из твоих учениц, Северус, — насмешливо произносит Лорд, — Гермиона Грейнджер, подружка нашего знаменитого Мальчика-Который-Выжил…

Где были этот чертов Поттер с рыжим Уизли?! Почему они бросили свою подругу в беде, я даже задумываться не стал. Дети… Они слишком заигрались в героев, думают, что, как всегда все закончится хорошо — прилетит Дамблдор в сверкающих доспехах верхом на Фоуксе и спасет Грейнджер?

Не в этот раз.

Волан-де-Морт взмахнул палочкой и пленники понемногу начали приходить в себя, с ужасом оглядываясь и понимая, что этот вечер им уже не пережить.

Интересно, когда Темному Лорду надоест играть в садиста? Наверное, никогда.

Зрачки у Грейнджер расширились, ее взгляд поймал мой, но просить о помощи она не собиралась — не гордыня, нет. Она прекрасно понимала, что помочь я уже не смогу. Мне отведена роль наблюдателя.

Старательно скрывая гнев и отвращение, я, не отводя глаз, смотрел как под «Круцио» и корчатся тела жертв. Пожиратели не останавливались на одних заклятьях — паркет замка был залит свежими потеками спермы вперемешку с кровью.

Я не в силах отвести глаз от Грейнджер. Она держалась до последнего — ее зубы были плотно сжаты, а губы шептали проклятья своим мучителям. Я же стоял и смотрел, от всей души радуясь, что мне не обязательно принимать участие в этом кошмаре.

Наконец, Лорд милостиво махнул рукой — развлечение окончено, всем можно покинуть замок.

Я решил задержаться.

Грейнджер еще была жива. Она больше не могла двигаться, но, обладая даром легилеменции, нетрудно определить что девушка еще на этом свете и пусть ее разум балансирует на грани между явью и бредом, но все же…

Она мысленно пожелала мне сдохнуть.

— Темный Лорд, — я опять сгибаюсь в поклоне, — я ваш недостойный слуга, но смею просить вас о одном одолжении…

Волан-де-Морт не принимал участия в общем веселье, наблюдая за всем происходящим откинувшись по-царски на спинку кресла, когда-то принадлежавшему самому Салазару.

— Эта грязнокровка? — причитав в моих мыслях ровно столько, сколько я позволил показать: злобу и ненависть к выскочке, вечно умничавшей на моих уроках, постоянно мелькавшую своей каштановой гривой на каждом занятии и знающую ответы казалось бы на все мои вопросы, включая незаданные вслух…

— Можешь забрать ее себе, — кривит губы в ухмылке Лорд, — развлекись как подобает.

— Благодарю, мой повелитель.

Падаю на колени, целую край мантии мага. С каким удовольствием я бы затолкал эту самую мантию ему в глотку.

Не церемонясь, хватаю Грейнджер за волосы и трансгрессирую.

Я в своем доме, стою на крохотной кухне, а на руках у меня гриффиндорская выскочка. Я не могу даже лекаря вызвать — за один только намек, что я все еще связан с Темным Лордом — меня тут же упрячут в Азкабан. Не раздеваясь, прохожу прямо в обуви в спальню и кладу отключившуюся уже девчонку на диван, начиная один из старейших ритуалов восстановления — по правде, я пользовался им всего трижды, последний раз, когда недоумок Поттер Сектумсемпрой чуть не отправил младшего Малфоя на тот свет.

Заклинание сработало как полагается — от ран на теле Грейнджер не остается и следа, но она так не приходит в себя.

И я понимаю, что поздно.

Вылечить плоть не составляет труда. А вот излечить душу… Покалеченное сознание уже никогда не восстановить — все равно что заново пытаться склеить вазу, разбитую на миллион перепутавшихся между собой, кусочков.

В последний раз смотрю в такое юное лицо Гермионы. Странно, но впервые, за столько лет я только сейчас смог назвать ее по имени… Не удержавшись, наклоняюсь ниже и провожу кончиками пальцев по ее еще горячим губам, совсем недавно метавшим яростные проклятья мне в лицо.

— Авада Кедавра!

Спи, дитя… Мне же, сегодня не уснуть.