«Ехидные драбблы и микрофики по Поттериане»

Шапка фанфика

Пейринг: Северус Снейп Люциус Малфой Гарри Поттер Рон Уизли Джеймс Поттер Сириус Блэк Лили Эванс

Рейтинг: General

Жанр: AU/Humor/Drama/Romance

Размер: Макси

Статус: Закончен

События: Пятый курс, Шестой курс, Седьмой курс, ПостХогвартс, Времена Мародеров

Саммари: Всяческого рода саркастически-скептические рассказы по миру Гарри Поттера.

Предупреждение: АУ, OOC

Коментарий автора: Основано на некоторых нестыковках и сомнениях автора в том или ином сюжетном ходе, а также на пожеланиях героям лучшей участи.

Авторство Киллера 001

Файл скачан с сайта Фанфикс.ру -

1. Если не мне - то никому!

Люциус вихрем ворвался в потайное убежище Малфой-мэнора, скрытое фамильными Чарами Необнаружения, где до сих пор отлеживался Снейп. Прошел уже почти месяц после финальной битвы за Хогвартс, в которой фатально погиб Волдеморт, не ожидавший такой пакости и предательства от Старшей Палочки.

Малфой все время, пока шла битва, лихорадочно пробивался к выходу из замка. То тут, то там выскакивали волшебники, и некогда было определять, кто перед тобой — враг или соратник, поэтому он всех без разбору, встававших на его пути, вырубал Ступефаями, щедро раскидываемыми из палочки Нарциссы. Ворвавшись в замок, они с женой первым делом постарались найти сына. Затем Люциус велел им укрыться в пустом классе, наказав не откликаться и сам запечатал мощными Запирающими дверь в кабинет.

Снейпа он нашел в Визжащей Хижине. Почти обескровленное тело было срочно перемещено в Малфой-мэнор, разорванное мерзкой гадиной горло залечено, все необходимые снадобья влиты в несчастного зельевара, и когда угроза смерти миновала, Люциус, поручив друга своим домовым эльфам, срочно вернулся в Хогвартс за семьей. Ему еще нужно было разведать обстановку, а портключ у него только один, аппарировать же из Хогвартса было нельзя, поэтому, чтобы Нарси с Драко не попали под шальную Аваду, ему и пришлось спрятать их в замке. К тому же, он надеялся, что помощь, которую оказала Нарцисса Гарри Поттеру, все же не останется забытой, если, конечно, Герой магического мира победит.

Так все и вышло. Волдеморт оказался непредсказуемо и совершенно неожиданно повержен собственной Авадой, вопреки всем магическим законам, победители взахлеб рыдали, радовались и готовились праздновать свой триумф, а Люциус судорожно решал, как ему поступить — убраться с этого праздника гриффиндорского пролетариата или остаться на свой страх и риск и посмотреть, как повернутся обстоятельства — против них или все же за.

Сидеть за общим столом было мерзко, все словно удивлялись, что тут делает семья Пожирателя, но в общем гомоне и эйфории их пока что не трогали. Все самое худшее стало происходить немного позже, когда победители осознали, что теперь, со сменой власти, даже самая ничтожная гриффиндорская букашка может решать судьбу чистокровных магов, которые остались на свободе и со всем своим добром, в виде гринготтских счетов, имений и замков. Именно это произошло и с семейством Уизли, упивающимся своей головокружительной карьерой — папаша многочисленного клана Артур был спешно назначен заместителем Министра, которым стал Кингсли Бруствер — Люциус презрительно скривился. Голытьба добралась до пирога и сейчас вовсю делила его, аж крошки во все стороны летели!

Ему бояться было нечего. Еще в начале войны Северус поинтересовался у него, как он намерен впредь распорядиться своими деньгами. Люц ответил, что все наличные он перевел в швейцарский Гринготтс, предприятия, в число которых входили несколько мануфактур, магазинов одежды на Диагон-Аллее, небольшая типография и шикарный ресторан, были проданы в рассрочку ушлым предприимчивым магам, которых он связал в отношении оплаты Нерушимым Обетом, поэтому Люц не боялся, что его кинут или надуют. Деньги каждый месяц ссыпались в зачарованные специальным образом кошельки, которые доставляли их Малфою, в какой бы точке земного шара он не находился. Таким образом, в Англии почти не осталось имущества, кроме Малфой-мэнора. Но Люциус надеялся, что родное гнездо не будет отобрано у него. Наивный дурак!

После месяца таскания в Аврорат, его, благодаря мольбам Нарциссы к Герою Поттеру, не стали судить, но велели убираться из страны, забрав семью и никогда не появляться. Люциус не особо и огорчился, тем более, что убегать просто так было чревато — Аврорат мог дать запрос и власти другой страны запросто передали бы его обратно правосудию в лапы — потому он и тянул до последнего, надеясь на законное выдворение. Конечно, в случае опасности, он не преминул бы и просто скрыться, но тогда пришлось бы прятаться всю жизнь, а этого ему было не надо — он собирался поднимать величие Малфоев, не прячась по кустам. Какая ему разница — в другой стране будет даже лучше, чем в прогнившей Британии, захваченной бандой голодных, нищих люмпенов.

Все необходимые документы и предписания были на руках, Снейп почти поправился и объявляться живым не собирался, потому что, несмотря на вопли Поттера о героизме профессора и его вечной негасимой любви к Лили Эванс-Поттер, ему по закону грозил тюремный срок за эвтана… пардон, за жестокое убийство Непростительным всеобщего любимца Альбуса Дамблдора. А в таком состоянии он в Азкабане бы не выжил, да и Люциус лучше связал бы его и увез насильно в трансфигурированном виде, чем позволил выйти на публику.

Таким образом, вся семья, включая Снейпа, уже готова была отбыть на другие берега, но вставал вопрос — что делать с имением. Люц очень любил свое родовое гнездо, которое достраивали, ремонтировали и обставляли еще его прапрадедушки с бабушками. Просто закрыть накрепко и уехать?

Но тогда имение захиреет и зарастет кустарником и дикими розами. Остаться — нет никакой возможности… Продать — кощунство! Лучше он его разрушит, чем позволит жить тут кому-то постороннему…

Тут в окно постучала какая-то встрепанная неухоженная сова. Люциус отвязал письмо в безвкусном красном министерском конверте и выкинул нахалку, которая попыталась залететь в кабинет, вон, сунув ей в мешочек на правой лапке серебряный сикль за доставку. И почтальонши такие же наглые, как победители… Этот постулат подтвердился через пять минут, когда письмо было прочитано. Оказалось, что дома и имения выдворенных или удравших с родины магов переходили в собственность Министерства, которое распределяло потом жилье среди наиболее нуждающихся и неимущих, а также среди особо отличившихся героев Войны, в частности всех, кто удостоился Ордена Мерлина любой степени.

На Малфой-менор же жаждали наложить лапы кавалеры Ордена Мерлина в количестве аж пяти штук — семейка рыжих Уизли. Люциус застонал в отчаянии. Все-таки придется с родным домом расстаться навсегда, потому что он не допустит, чтобы тут хозяйничали эти предатели крови, хамы и нищеброды…

Он резко встал и огляделся. Все памятные безделушки, картины предков, богатейшая библиотека были уменьшены и переправлены нелегальными портключами в чешское поместье, которое было накрыто надежным Фиделиусом. Туда же отправились и домовые эльфы, которые ужасно боялись, что хозяева уедут без них. Мэнор стоял почти пустой. Осталась лишь мебель, да и то частично. Скопидомный Малфой уменьшил и забрал даже антикварные садовые статуи, всех любимых павлинов и бесценную скульптуру Тритона на садовом фонтане — кучу денег стоит весь этот ландшафтный дизайн, а Малфой был намерен любоваться в Европе точной копией своего шикарного парка, так что не надо тут некоторым, вроде Северуса, обвинять его в скупердяйстве и мелочности!

У самого-то кроме кучи дряхлых книжек и вонючих ингредиентов, из которых, впрочем, тот варил чудеснейшие зелья, ничего-то и нет! Но Люциус не сердился долго на друга, понимал, что откуда тому знать, каково это, видеть каждый день перед собой бесценные памятники старины и роскошные вещи, переходившие из поколения в поколение. Ему лично это приносило только покой, тихую радость и восхищение.

Решившись окончательно, Люциус объявил домочадцам, что мэнор будет разрушен сразу же после их отбытия. Нарси заплакала, вспоминая, сколько труда вложила в оформление Бального Зала и большой Зеленой Гостиной, Драко насупился, сжимая в руке свои три дорогущие элитные метлы, уменьшенные до размеров карандашиков. Снейп лишь презрительно хмыкнул, сказав желчно, что глупо держаться за груду камней, вот он свой домишко так и вовсе спалил вчера дотла, только чтобы насолить Поттеру, ага. Мелкая пакость, а приятно! Вроде как Министерство конфисковало у него развалюху, ан нет — ничего никому не достанется! А подумают все на Пожирателей, скрывшихся от правосудия.

Так и Люц пусть радуется — приходят на следующий день радостные Уизли, глядь — а мэнора нету… Вот досада! Все невольно рассмеялись, представив эту шикарную сцену и лица у Малфоев просветлели. Все-таки сделать крупную пакость врагу весьма приятно, когда знаешь, что все равно лишишься роскошного дома.

— Дом там, где все мы, не так ли? — улыбнулся Северус, увидев, что его черный юмор достиг цели, и обитатели мэнора повеселели. — Так что выпускай троллей из подземелий, их дубинкам предстоит поработать на славу! И не жалей ты ни о чем, были бы мы живы, остальное приложится!

С этими словами они активировали портключи, и тут же глубоко в подземельях мэнора на громадных замках гоблинской работы отвалились дужки — больше они не смогут закрыть никаких дверей. Семь огромных горных троллей, проснувшись от зачарованного сна и волоча за собой трехметровые корявые дубины, стали подниматься по широкой каменной лестнице наверх, в просторную кладовую, ведущую в кухню, а оттуда в гостиные Малфой-Мэнора.

Всю ночь буйная троллья компания, выспавшаяся всласть за два столетия, резвилась в имении, гоняясь друг за другом и разнося мешающиеся под ногами стены. Мэнор был разгромлен подчистую, везде валялись кучи кирпичей, лепнина и балюстрады, порушившиеся колонны и безголовые кариатиды, из строительного мусора торчали деревянные обломки мебели, весь газон в парке был затоптан, фигурно вырезанные кустарники и живая изгородь выдернуты с корнем, здоровенные кованые ворота превратились в мешанину из прутьев… Никакие Репаро и Восстанавливающие тут не помогли бы, потому что поднять здание из руин могли только хозяева, все трое, объединившие свою магическую силу.

Рыжей семейке, прибывшей наутро в радостном предвкушении, оставалось только удалиться восвояси, потрясая кулаками в гневе от неудавшейся попытки уесть хорька. Женская часть Уизли даже расплакалась от невозможности похозяйничать в дворянском гнезде и навести там свои порядки… Увы, не всем желаниям в магическом мире суждено сбыться!

А троллей никто так и не поймал, видимо, они, радуясь долгожданной свободе, удалились в обширные дремучие леса, произраставшие на земельных угодьях Малфоев…

И надо сказать, что почти в каждом замке, экспроприированном незадачливыми победителями, их поджидали фирменные семейные темномагические пакости — орущие истошным голосом невыводимые баньши у Крэббов, несметные количества злобных синих пикси в поместье Забини, подземное озеро, затопившее в одну ночь огромный замок Ноттов и много еще чего нехорошего и темномагического… Древние чистокровные рода хорошо умели защищать свое имущество — движимое и недвижимое.

2. В одном месте появилось, в другом исчезло...

Рон Уизли постоянно страдал от хронического безденежья…

В семье, где столько детей и один работающий отец нельзя рассчитывать, что тебе перепадут хорошие карманные деньги, ведь надо всем одеться, обуться, поесть…

Он, конечно, все это понимал, но легче-то от этого ему не становилось! У Рона в голове часто бродили мысли, как он находит где-нибудь на дороге увесистый кошелек с кучей золотых галеонов, или к примеру, какой-нибудь драгоценный камень, который можно продать в ювелирной лавке на Диагон-аллее за приличные деньги, которые он потратил бы на свои нужды! Например, на новую метлу и аксессуары к ней! Но, к сожалению, это были лишь сладкие, как сахарные перья (самые дешевые в «Сладком Королевстве») мечты…

И посему Рон уныло и безнадежно топал с отработок у мадам Спраут. Уже темнело.

Проходя мимо хижины Хагрида, он увидел на грядке что-то маленькое и черное, слабо шевелящееся. Рыжий заинтересованно подошел поближе, и увидел детеныша нюхлера. Он вспомнил урок трехмесячной давности, когда Хагрид раздал им всем по симпатичному зверьку и велел выкапывать монеты, зарытые на грядках. Тогда нюхлер Рона накопал больше всех монеток,но золото оказалось липовым, лепреконским… Только настроение испортил…

Потом Рон интересовался у лесничего, сколько же стоят такие зверьки. Оказалось, что немало, по меркам Рона, конечно. Ему бы пришлось копить целый год на такую покупку и притом, миссис Уизли не простила бы ему такого приобретения, потому что, по словам Хагрида, взрослый нюхлер способен обрушить дом своими активными кладоискательскими подкопами.

Поэтому пришлось расстаться с мечтой о персональном отыскивателе сокровищ. Но вот тут, прямо перед ним, лежит такое маааленькое, трогательное мохнатое существо… Так и просится, чтобы его взяли на руки!

Рон подошел поближе, сел на корточки и малыш доверчиво ткнулся ему в руку длинным влажным носом. Уизли огляделся по сторонам — никого, и, схватив зверька, сунул его за пазуху. Нюхлер щекотно тыкался ему в грудь и скреб когтями. Прижав его покрепче, Рон быстро направился в замок. Детеныш был чуть побольше злостной Коросты, и это было очень приятно — ощущать его крепкое пушистое тельце. Подаренного Сириусом Блэком Сыча-то так не потрогаешь — тот сразу начинал дико верещать и вырываться.

В спальне никого не было — все отправились на ужин. Рон открыл сундук с барахлом и устроил прямо в нем уютное гнездо для своего нового питомца. Зверек покопался в тряпье и наконец, заснул, прикрывшись жуткой на вид парадной мантией, которую Рону купила мать в магическом секонд-хенде. А сам рыжий со спокойной душой отправился подкрепиться, а заодно принести еды своей новой животинке.

С тех пор так и повелось — детеныш нюхлера все время спал в сундуке, не показываясь на глаза одноклассникам, ел он все подряд, особенно любил молоко и вареные овощи. Через пару недель зверек ощутимо подрос и как-то ночью Рон услышал, как зверек вылезает из сундука и шебуршит под кроватями. Ловить его он не стал, поскольку утром обнаружилось, что нюхлер спокойно дрыхнет в своем гнездышке. Ощутимых видимых разрушений в спальне не наблюдалось, и Рон успокоился — надо же ему разминаться время от времени, пусть хоть ночью побегает! Он даже придумал питомцу имя — назвал его Флинтом за торчащие передние зубы. Нюхлер привязался к рыжему и любил сидеть у того за пазухой, смешно фыркая и царапаясь.

Время бежало, ежегодные экзамены потихоньку сдавались один за другим и, наконец, настал день, когда учащиеся должны были разъехаться по домам. С самого утра Рон мучительно думал, как ему поступить — взять зверька с собой или отнести и отпустить возле Хагридовой хижины. Флинт смирно сидел под мантией, время от времени переворачиваясь на другой бок и смешно вздыхая. Несчастный Уизли понимал, что привезти его домой — это значит гарантированно навлечь на свою голову неприятности, потому что вряд ли родители позволят держать такое активное животное в их хлипкой, держащейся о многом на Скрепляющих Чарах, Норе. А значит, ему так и так придется отпустить любимца.

До отхода поезда оставалась пара часов. Покидав вещи, как попало, в раскрытый сундук, Рон схватил Флинта и решительно, чтобы не передумать, выбежал из спальни. Подойдя к Хагридову огороду, он вытащил зверька из-под мантии и на мгновение прижался лицом к мягкой черной шерстке, прощаясь. Потом быстро положил его на землю и поспешно, не оглядываясь, пошел к замку. Флинт жалобно заверещал, но Рон перешел на бег, и вскоре уже был в замке. Всю дорогу до Кинг-Кросс он был угрюмо молчалив, и даже купленные Гарри шоколадные лягушки оставили его равнодушным и безразличным. Друзья, так и не добившись от него внятного ответа, и решив, что его в очередной раз достали тупыми шуточками близнецы, принялись в который раз с ужасом и восторгом обсуждать треволнения недавно произошедшего воскрешения Того-Кого-Нельзя-Называть.

Прибыв с братьями и Джинни домой, Рон привычно принялся разбирать вещи, а точнее, вытаскивать их из сундука и запихивать в платяной шкаф — обычная практика. Внезапно по полу раскатились монеты. Он удивился и с удвоенной силой принялся выбрасывать одежду из сундука. Выяснилось, что в недрах затаился целый клад! Двадцать пять полновесных золотых галеонов, шестьдесят четыре сикля и горка медных кнатов! Рон без сил опустился на пол. Он понял, что монетки натаскал его Флинт. Только откуда же он их взял? В их спальне только у Гарри водились денежки, да может, у Невилла… Симус и Дин моментально свои карманные финансы проедали в Хогсмиде.

Так, и что ему теперь делать? У Поттера-то деньги есть, он же еще и за победу в Турнире должен получить гору галеонов?

Рон решил, что все отдаст, как только Гарри заикнется о пропаже. А до тех пор пусть лежат в его сундуке, так надежнее…

Но потом они всей семьей отправились на Диагон-аллею прогуляться и он решил взять немного денег взаймы, а потом положить из карманных. Затем ему в руки попал квиддичный каталог близнецов, по которому можно было заказать любые товары по совиной почте, причем конфиденциально! И Рон, не удержавшись, приобрел себе кучу замечательных вещей — вратарские перчатки, маленькие живые фигурки своей любимой команды «Палящие Пушки», действующий снитч и новые глянцевые квиддичные журналы…

В общем, деньги потихонечку таяли, а Гарри так и не написал ему о недостаче. Поэтому со временем Рон стал думать, что раз друг не пишет, что у него пропало столько денег, значит, они у него и не пропадали? Мало ли откуда его Флинт мог притащить блестящие кругляшки? Это ж нюхлер, может, он прокопал ход из их спальни к богатеньким слизеринцам? А что, эти зверьки вполне на такое способны!

И Рон окончательно успокоился и спокойно пользовался новыми вещами, которые в кои-то веки попали к нему с пылу с жару, а не поношенными и подержанными.

3. Время платить по счетам

Стоял обычный осенний вечер. В Гриффиндорской гостиной четверо друзей сидели в самом уютном уголке, возле камина, который прочно застолбили за собой — никто не мог сидеть там в их присутствии. Как раз сегодня они нанесли на свое изобретение — Карту Мародеров — очередной подземный ход, который обнаружил вездесущий Питер, в облике крысы обшаривший все окрестности и потайные уголки Хогвартса.

Так вот, этот подземный коридор был уникальным! Он вел прямо в складское помещение «Сладкого Королевства». Просто невероятное везение! А имея на руках такую замечательнейшую вещь как мантия-невидимка, которую Джеймс выпросил в школу у отца, можно было лакомиться сладким в любое время, не дожидаясь очередного выходного, чтобы пойти в Хогсмид.

— А почему бы прямо сейчас не опробовать новый лаз, а, ребята? Заодно и лавочникам покажем пример, как надо делиться вкусненьким с другими людьми, а то они все за денежки продают! А откуда, к примеру, у Пита или Ремуса столько денег? Так что нечего жировать за наш счет, пусть делятся с неимущими! — хохотал Поттер. Сириус заливисто вторил ему. — А пойдемте вот прямо сейчас!

— Но, Джим, мы все четверо под мантией не поместимся! Там места только для двоих! — сказал с сомнением Люпин.

— Ну тогда мы с Сири и пойдем! Все равно мы уже домашку сделали, а у вас еще эссе по травологии не дописано! Наедимся! — коварно дразнил сладкоежку Питера Джеймс.

— Сириус, принеси мне мороженого, помнишь, от которого левитируешь пять минут! Оно такое вкусное, но жутко дорогое… а эффект от него! Мммммм… я только его и покупаю, когда деньги есть! — попросил Петтигрю.

— Ладно, Хвостяра, будут тебе мороженое! Одно! — заржал как конь Блэк. — Если оно не растает, пока я его буду нести!

— Ребята, может, не надо? — робко попытался отговорить сорванцов Люпин, подняв голову от эссе. — Ведь хозяева магазина понесут убытки, а это нечестно… Они товар покупают, а вы собираетесь бесплатно брать конфеты…

— Ремус, ну не будь ты таким правильным занудой! Подумаешь! Ничего с них не убудет от кулька сладкого! Ты видел их магазин? Он же огромный! Да они богачи! Столько продавать шоколада и всяких прибамбасов! Да мы возьмем капельку, они и не заметят!

Люпин знал, что возражать бесполезно, но пытался каждый раз, хотя скорее для того, чтобы успокоить себя, в том плане, что он предупреждал, если что. Не стараясь больше останавливать неугомонных друзей, он опять уткнулся в книжки.

Джеймс с Сириусом деловито готовились к походу в магазин. Они сбегали в спальню за Картой Мародеров, которую недавно закончили и постоянно дополняли новыми подробностями, и за мантией-невидимкой.

Когда до отбоя оставалось полчаса, друзья вышли через портрет в коридор. Полная Дама на холсте попыталась их предупредить, что скоро ложиться спать, но приятели пропустили ее слова мимо ушей.

Завернув за угол, они накинули на себя мантию и потрусили вниз, на четвертый этаж.

В темном сыром коридоре стояла статуя одноглазой горбатой ведьмы. Ее обнаружил как раз пронырливый Петтигрю, а потом они все вместе придумали, как открыть потайной лаз. Видимо, все эти ходы были проложены еще Основателями, и их было известно семь. Четыре контролировал Филч, а вот три открыты были гриффиндорцами самостоятельно. Ход на пятом этаже за зеркалом тоже неплох, но с четвертого было ближе добираться. Еще один выходил прямо под Дракучую Иву. Им они пользовались, когда убегали из спальни к Люпину в его логово, в полнолуние.

— Диссендиум! — Поттер дотронулся палочкой до горба, и появилось отверстие, в которое друзья и пролезли по очереди. Лаз пошел вниз каменным склоном, который скоро кончился земляной площадкой. Сириус достал свою палочку и зажег Люмос. Холодное пламя осветило низкий и узкий земляной коридор, который петлял, словно его прогрыз гигантский василиск. Примерно через час они почувствовали, как коридор пошел наверх.

И скоро показались ступеньки, вырубленные прямо в земле. Друзья стали подниматься по ним, пока не стукнулись головами о твердую поверхность. Это оказался деревянный люк.

Была вероятность, что ход окажется запертым, но им повезло. Подняв тяжелую крышку, они оказались в просторном подполе, который был заставлен коробками, ящиками, корзинами, банками и бочонками со сластями. Джеймс, восхищенно присвистнув, скинул мантию и принялся открывать одну за другой крышки огромных стеклянных банок, в которых находились карамельные бомбы, сахарные перья и магическая жевательная резинка, из которой выдувались большие разноцветные, не лопающиеся несколько дней пузыри. Сириус напал на ящики с шоколадом. Он особенно любил молочный шоколад с миндалем и изюмом. Хвосту набрали мороженого, специально законсервированного Ледяными Чарами, а Ремусу взяли всего понемногу изо всех емкостей. Тяжело нагрузившись, приятели довольно ухмыльнулись и, спустившись в лаз, поспешили вернуться в замок.

Тем вечером в их спальне был великолепный пир! Хвоста срочно послали на кухню за тыквенным соком, чтобы запивать им котлокексы и тыквенные же печеньки, шоколад всех сортов и мастей, грильяж и слишком сладкую нугу. Хвостик, чавкая, усердно пожирал мороженое, постоянно невысоко паря над полом. Люпин объедался шоколадом, который не покупал из-за вечного безденежья.

В общем, сладкого им хватило на неделю. Прогуливаясь в воскресенье по Хогсмиду, четверка не зашла в «Сладкое королевство», предпочитая получать лакомства задарма, а карманные деньги тратить на другие удовольствия.

Весь год Джеймс один или на пару с Сириусом еженедельно, как обязательный ритуал, бегали в подвал магазина, чтобы набрать себе разнообразных конфет и печений. Они считали, что взяв понемногу из каждой емкости, хозяева ущерба не заметят. А уж как радовались Питер и Люпин возможности объедаться элитными дорогими сластями! Некоторые десерты и вкусности им никогда бы не удалось попробовать — цена на них доходила до нескольких галеонов за три унции. Так что — повезло, так повезло!

Однако поговорку, что даром ничего не бывает, или бывает только в мышеловке, придумали задолго до «находчивых и предприимчивых» гриффиндорцев-мародеров…

В один из прекрасных солнечных теплых дней мая, когда вся школа сидели за завтраком, в открытое окно влетела внеурочная большая светло-коричневая сова с красным конвертом. Все заинтересованно уставились на нее, ожидая шоу: скандальные Вопиллеры неизменно пользовались успехом у хогвартских студентов.

Сова пролетела над гриффиндорским столом и сбросила письмо над сидящими Поттером и Блэком. Конверт, не долетев до поверхности стола, раскрылся в столбе красных и зеленых искр и голосом мистера Хаксли, владельца «Сладкого Королевства» загрохотал:

«Мистеры Джеймс Поттер и Сириус Блэк, студенты 4 курса факультета Гриффиндор школы чародейства и волшебства Хогвартс, вы должны срочно и безотлагательно оплатить счет на сумму 3 тысячи 898 галеонов 6 сиклей и 10 кнатов за взятые вами на складе магазина «Сладкое Королевство» конфеты, шоколад и кондитерские изделия в широком ассортименте! В случае неуплаты магазин имеет право подать на вас в суд за хищение товара в особо крупных размерах! На все товары в нашем магазине наложены эксклюзивные чары Слежения и Оповещения, когда школяры пытаются унести их в кармане, не заплатив! Это обычная практика всех крупных магазинов подобного рода деятельности. Ждем оплаты в течение трех дней со дня получения счета!

Искренне ваш Олдос Хаксли!

Приглашаем всех хогвартцев посетить наш магазин — поступили новые виды конфет и желатиновые червячки!»

Вопиллер вспыхнул и осыпался на тарелки гриффиндорцев пеплом, а в воздухе остался висеть логотип «Сладкого Королевства» — огромная шоколадная лягушка в золотой короне, одетой набекрень.

Челюсти у всех присутствующих, включая виновников и адресатов письма отвалились… Питер сполз под стол, Люпин постарался сделаться как можно меньше ростом. Поттер и Блэк судорожно хватали воздух, представляя в красках, что с ними сделают дома родители за астрономическую растрату.

Лишь слизеринцы за своим столом злорадно улыбались, радуясь позору гриффиндорцев-сладкоежек. Им, в отличие от некоторых, посылки со сластями присылались из дома совиной почтой, именно потому, что родители знали о немыслимых соблазнах, подстерегающих зачастую безденежных школяров в магических супермаркетах.

4. Чужой

Джеймс Поттер прибыл на вокзал Кинг-Кросс в приподнятом настроении. Он наконец-то ехал в Хогвартс! Мальчик с таким нетерпением ждал этого дня, что задолго до отправления, а точнее, еще даже не получив письмо, потащил мать на Диагон-Аллею, где заставил купить все самое дорогое для школы. Даже котел для варки зелий он потребовал купить не просто оловянный, а покрытый платиновой пылью! Удовольствие это было не из дешевых, и дома отец попытался его отругать, но молодой Поттер не желал ничего слушать. У него будет все самое лучшее и точка! В конце концов, родители что же, хотят, чтобы над ним смеялась вся школа? Он не какой-то нищеброд и оборванец, и раз попадет на факультет смелых и благородных, то и смеяться над собой не позволит никогда!

Мать Джеймса, Дорея Поттер, в девичестве Блэк, родила единственного сына поздно, когда ей было уже за сорок и конечно, он был для нее светом в окне, ярким красно-золотым птенчиком феникса, огнедышащим дракончиком, да всем, чем угодно! Естественно, что на этой все сметающей волне материнской любви ребенку не было отказа буквально ни в чем. Муж, столкнувшись несколько раз с противостоянием сына и матери, предпочел отступиться и не лезть в воспитание сына, только в самых крайних случаях он пресекал своеволие малолетнего отпрыска, хотя это грозило визгом, скандалом и недовольным многодневным молчанием жены — женщины рода Блэк были очень злопамятны и мстительны.

Таким образом, к одиннадцати годам молодой Поттер вырос избалованным, не знающим ни в чем отказа своевольным мальчиком. К тому же он в любой компании изо всех сил старался быть лидером, даже если для этого приходилось применять злые шутки, слова и даже действия, от которых окружающие дети или просто разбегались или предпочитали не связываться с задирой и продолжать общаться, уже уступая ему первенство.

Джеймс и в самом деле думал, что он самый лучший, ведь мама не может врать? Он самый красивый, самый ловкий, самый умный и находчивый, он может так обозвать не понравившихся ему детей, что прозвище прилипнет навсегда и его все вокруг любят! Так мама сказала. И в школе он найдет много-много хороших друзей, но он все равно будет самым лучшим из всех, и девушка у него будет самой красивой и умной, ну, не умнее его самого, разумеется… Очень приятно было слышать такие слова! У него мама самая лучшая в мире, только она может понять и поддержать его.

И вот он шел по тамбуру вагона в шикарной дорогущей шелковой мантии, в лаковых ботинках, таща за собой новехонький сундук из кедрового дерева, обитый серебряными полосками, с таким же замком, в другой руке клетка с редким видом сов — неясыть длиннохвостая, которые доставлялись аж из России, из магического Зауралья и стоили бешеных денег. На груди толстая золотая цепь с массивным медальоном с изображением оскалившегося грифона — мама потихоньку взяла у отца и отдала ему, чтобы все видели его положение — памятной вещицей был награжден отец Джеймса за многолетнюю работу в Аврорате…

Таков был благополучный успешный отпрыск рода Поттеров, который ехал завоевывать Хогвартс!

Но сперва надо было забить купе, да получше…

Он открыл первую попавшуюся дверь, там уже сидела какая-то рыжая девчонка. Ничего особенного, волосы жутко-красные. Прямо режет глаза… брррр! Тут же расположился еще какой-то мальчишка, в недешевой на вид мантии, черноволосый, как Джеймс, но красавчик, с синими, как небо, глазами. Хорошо бы такого иметь в друзьях — прикинул мысленно младший Поттер. Ему же надо собрать свою личную команду, чтобы показать в школе, кто чего вообще стоит на этом свете! Поэтому он решительно влез в купе, задвинул пинком сундук под скамью и поставил на пол клетку с фамильяром.

Через несколько минут они с синеглазым болтали как закадычные друзья! Парнишка оказался его дальней родней — тоже был из Блэков, как его мама.

Что ж, приятный сюрприз — вдвоем они, пожалуй, смогут чего-то добиться в школе, но им нужно как минимум еще двое приятелей, для внушительности и защиты тылов — Джеймс засмеялся, вспоминая подробные рассказы отца о работе.

В купе заглянул какой-то неприятный тощий мальчишка с длинными неопрятными волосами, одетый в самую дешевую школьную мантию. Он подсел к ревущей девчонке и принялся ее утешать. Та не унималась. До Поттера долетело слово «Слизерин».

Джеймс много слышал от отца, истинного гриффиндорца о том, какие неприятные люди выходцы с факультета Салазара и сейчас прямо при нем эти двое шушукаются, как бы попасть на этот крайне стремный факультет! О-о-о-о-о-о! Да еще этот хлюпик уродливый осмеливается ему грубить! Такого Джеймс спустить не мог! Он, в конце концов, будущий гриффиндорец или кто? Ну, щас он ему придумает чудную кличку! Вот! Раз якшается с ревущими сопливыми девчонками, то и сам слюнтяй! Плакса-вакса, слюнтяй, сопля… О! Сопливус или можно Нюниус! Точно! Ню-ни-ус!

И вслед выходившим из купе рассерженной Лили Эванс и Северусу Снейпу было произнесено издевательски-насмешливо:

— До скорого, Нюниус!

* * *

По приезде в Хогвартс первоклассников торжественно провели в Большой Зал для распределения. И тут Джеймса постигло первое разочарование — отец ему говорил, что Шляпа не более чем просто глупая болтушка, которую можно запросто уговорить отправить на тот факультет, на который хочется. А они с Сириусом договорились в поезде, что тот будет всеми силами стараться попасть к нему, на Гриффиндор. Но когда дошла очередь до Блэка, Шляпа через пять секунд громко выкрикнула:

— Слизерин!

Сириус с досадой сорвал злополучный головной убор и, покраснев от злости, направился к лениво аплодировавшим новой змейке слизеринцам.

Сам Джеймс ожидаемо был распределен в Гриффиндор — даже просить не пришлось, Шляпа едва коснулась его волос, и сразу же разразилась вердиктом.

Противный мальчика Нюниус отправился в Слизерин, а девчонка-плакса Эванс — на Гриффиндор, причем Джеймс недовольно поморщился — какая может быть храбрость и отвага у такой плаксы-слюнтяйки?

Появившаяся после прочувственной речи директора разнообразная еда на столах Поттера отнюдь не впечатлила — Дореины домовые эльфы готовили также вкусно и разнообразно, а уж мама не жалела несчастных домовиков и закармливала сыночка деликатесами вдоволь. Так что школа начала потихоньку разочаровывать отважного гриффиндорца.

После ужина старосты принялись разводить малышню по гостиным. Гриффиндорская общая комната привела Джеймса поначалу в ужас — маленькая, тесная, заставлена старыми пыльными мягкими креслами и обшарпанными деревянными столиками. На полу затоптанные сотнями ног, прохудившиеся ковры с неразличимым от старости рисунком. В общем, градус разочарования все поднимался. К тому же, сидевшие в гостиной старшие гриффиндорцы недовольно нахмурились при виде лощеного разодетого щеголя с дорогими вещами и редкой совой — на факультете учились в большинстве выходцы из бедных и разорившихся семей. Поттеры же были хорошо обеспечены, в основном благодаря наследству предков, которые были зажиточными предприимчивыми цеховиками, изготавливавшими посуду еще с незапамятных времен. Кнат к кнату, сикль за сиклем галеон — так и копилось их богатство. Великолепие и выпендреж новичка-малолетки слишком уж бросались в глаза.

К тому же, староста, вышедший через тесный проем, закрытый портретом нелепой Толстой тети, вернулся и недовольно крикнул:

— Поттер, Эванс, к вам тут пришли… дружки со Слизерина! Ха-ха… надо же!

Джеймс поспешил на выход. И впрямь, в сторонке друг от друга стояли Сириус и Снейп, который Нюниус. Поттер с Блэком отошли в сторонку и долго шушукались, делясь впечатлениями от произошедших событий. Тем же в уголке занимались и Эванс с Нюниусом.

Однако возвращение в гостиную вылилось для двух первогодок большими неприятностями. Факультетские авторитеты жестко выговорили им за дружбу с вражеским потоком. Первокурсников предупредили о недопустимости таких отношений и дискредитации факультета этой никчемной дружбой. А Поттеру так и вовсе сделали унизительное внушение, чтобы не тыкал всем в нос своим богатством, если не хочет неприятностей — гриффиндорцы смелые, отважные, благородные люди, а те, кто желает демонстрировать свои дорогие цацки, шелковые мантильи и редких зверушек — могут попросить директора распределить их своею волею и властию на Слизерин, где им самое место, аристократишкам недоделанным!

И Поттер так и не нашел желанного признания на Гриффиндоре. Даже самые нищие и малообеспеченные одноклассники вроде Ремуса Люпина и Питера Петтигрю не пожелали поближе сойтись с надменным богатеньким Джеймсом, который никак не мог унять свой гонор и стать попроще. Уязвленное самолюбие играло в мальчишке и заставляло говорить всем подряд гадости и раздавать меткие язвительные клички, наподобие приклеившейся к Снейпу — его Поттер иначе как Нюниусом и не называл, что не вызывало у окружающих симпатии — тем более, что еще три девочки удостоились от него обидных прозвищ, связанных с внешними недостатками.

У обиженных первоклашек обнаружились родственники в виде братьев и сестры, учившихся на старших курсах и Поттер изрядно досталось от защитников обиженных и оскорбленных. Жаловаться матери было неудобно, а уж отцу тем более, пришлось затолкать обиду глубоко внутрь и не трогать больше плаксивых соплячек. Даже паршивый Нюниус не давал себя в обиду, потому что против него Джеймс редко когда мог выстоять, все больше проигрывал один на один, и так обидно было, что тыл некому прикрыть, прямо до злых слез!

Так что не сбылись розовые и голубые мечты Джеймса Поттера о всеобщем признании и покорении Хогвартса своей высочайшей персоной. Как говорится, се ля ви!

5. Пища для оборотня

В гриффиндорской гостиной четверо подростков шушукались, собравшись за небольшим круглым столиком в самом дальнем углу.

— Постой, Сири, я думаю, нам надо освоить анимагию для того, чтобы проводить с Ремом ночи в полнолуние! Ведь написано в учебниках, что оборотни не переносят только людей и нападают сразу, а если мы будем животными, то ничего и не случится!

— Откуда такая уверенность, Джеймс, что вервольфы не трогают животных? А чем же питаются оборотни, в таком случае? — скептически спросил красавчик Блэк.

— Ну как кем — людьми, конечно! Не cказано же нигде, что они охотятся именно на зверье, они обращаются только чтобы причинить вред человеку, обратить как можно больше себе подобных! — с уверенностью человека, привыкшего, что его слушают беспрекословно, выдал Поттер.

— Ну, я не знаю… можно, конечно, попробовать, а может, мы превратимся в животных достаточно больших, чтобы дать отпор Ремусу, если он вдруг… — Блэк не договорил, соглашаясь с Поттером, впрочем, как и всегда.

Прошло больше года, прежде чем у компании начало что-то получаться. Поттер с Блэком частенько уходили в пустующее западное крыло замка и там усердно тренировались. Когда у Блэка получилось перекинуться в большого черного лохматого пса, Джеймс авторитетно заявил, что волкодав из него получился знатный и бояться вовсе нечего, а он твердо уверен, что будет даже больше Сириуса, и при этом самодовольно усмехнулся — Поттер не терпел, когда его кто-то превосходил, в чем бы то ни было. Видимо, ношение очков все же порождало у него какие-то комплексы, несмотря на богатство и знатное происхождение, хотя слизеринцы презрительно кривились, услыхав его фамилию, потому что считали Поттеров всего лишь разбогатевшими мастеровыми-гончарами, которым когда-то повезло. Чистой аристократической крови в них быть не могло, к примеру, такой, как у его же приятеля Блэка. Поттер делал вид, что ему глубоко наплевать на кличку Горшечник, которой его наградили ехидные змеи, но потом вовсю отрывался на Петтигрю, обзывая и издеваясь над ним, и посылая то в спальню за носками и галстуком, то на кухню за теплым молоком и пирожками, то в библиотеку за развлекательным чтивом в Секцию комиксов и волшебных историй.

Видимо, раздутое эго Поттера все же чудесным образом помогло ему, и вскоре он продемонстрировал своим дружкам этакое огромное копытное и ветвисто-рогатое чудо — молодого самца оленя. Незлобивый Сириус восторженно кинулся его обнимать, Люпин вымученно улыбнулся — приближалось полнолуние — и пожал руку, Петтигрю подобострастно ахнул и затаил в глубине души черную зависть и злобу. Сам Питер к тому времени уже определился с аниформой и имел вид большой серой жирной крысы, над которой до упаду ржали все его друзья-Мародеры. Но потом, поуспокоившись, они решили, что крысиная форма очень даже выгодна для шпионажа за слизеринцами и выведывания их коварных планов, а также чтобы пакостить Нюниусу…

Осталось только провести испытания в полевых условиях, говоря магловским языком…

К ночи полнолуния, Люпина, как всегда, отвела в Визжащую Хижину мадам Помфри. Мародеры под мантией-невидимкой тихонько сидели в кустах неподалеку. Петтигрю, перекинувшись, без ущерба для себя, преодолел ударную зону ветвей Дракучей Ивы и нажал на уродливый нарост на стволе дерева-монстра. Ива возмущенно заскрипела и остановилась. Мародеры, скинув мантию, утками нырнули в открывшийся лаз. По длинному темному тоннелю пришлось идти изрядно, прежде чем впереди забрезжил тусклый свет. Раздался жуткий вой оборотня, от которого кровь застыла в жилах, а Питер спрятался за приятелей, дрожа как осиновый лист. Друзья в нерешительности остановились, прикидывая, стоит ли это развлечение потраченных усилий. Потом по команде упертого Джеймса Блэк и Петтигрю перекинулись в собаку и крысу. Сам Поттер сделать этого пока не мог, потому что тоннель был слишком узок для оленя, увенчанного огромными ветвистыми рогами, которыми гриффиндорец втайне очень гордился.

Он обернулся, как только оказался в разгромленной несколькими годами пребывания в ней буйного оборотня комнате, и то инстинктивно, со страху, увидев несущееся на него рычащее огромное лохматое чудовище с оскаленной пастью, полной здоровенных острых зубов и капающей с них слюной и безумными красными глазами. Блэк и Петтигрю, испуганно пискнувшие, тут же кинулись обратно в тоннель, а Джеймс зацепился за косяк двери своими несуразными развесистыми рогами и застрял. Он закричал по оленьи, чувствуя, как в ляжку вонзились клыки вервольфа и задергался, пытаясь вырваться, но тщетно…

Блэк с Питером в ужасе бежали по тоннелю, слыша позади душераздирающий олений крик и довольный сытый рев бешеного оборотня.

Вернуться назад и поглядеть, что случилось с Джеймсом, они в эту ночь так и не смогли.

Ремуса после случившегося отправили в Больничное крыло с психической травмой — очнувшись после трансформации, он обнаружил в комнате раскиданные повсюду куски оленины и голову, увенчанную роскошными рогами, и упал в обморок, сложив два и два.

Так очень печально закончились незаконные эксперименты сопливых, самоуверенных подростков с анимагией и оборотнями…

6. Толстая рыжая жаба и слизеринская летучая мышь

Северус прибыл на вокзал Кинг-Кросс за полчаса до отправления экспресса в надежде увидеть Лили и поговорить с ней — он надеялся, что за лето ее обида на него прошла, и он сможет объяснить ей, почему он тогда выкрикнул то обидное слово. Если бы он на самом деле считал ее такой, разве они дружили бы? Кем она его считает, полностью зависимым от его друзей, марионеткой, не имеющей своего мнения? Да ей вообще не стоило вмешиваться в конфликт, это ни одному мужчине-магу не понравится... Она просто выставила его посмешищем перед всей школой и так и не поняла этого.

Ведь он рассказывал ей о Левикорпусе и о контрзаклятии, можно было бы просто опустить его на землю, а там бы ему только добраться до палочки. Хотя, что это он — даже не смог толком Поттеру ответить. Так, поцарапал...

Произнесенное тогда им новое заклятье было очень мощным, рассекало даже стволы деревьев толщиной с бедро взрослого человека, а уж что говорить о мягкой человеческой плоти... Сейчас, вспоминая, как было дело, он даже обрадовался, что применил его очень осторожно, иначе сейчас сидел бы в Азкабане — никто бы не поверил, что он просто защищался. Так всегда было, во всех стычках с Мародерами.

Словом, хотя Лили и запретила ему подходить к ней, он надеялся, что рано или поздно она сменит гнев на милость, ведь они же дружили столько лет! Из-за одного слова, брошенного в бессильной ярости перечеркивать все то хорошее, что у них было...

А он как раз хотел поделиться с ней своими наработками в зельях, он все лето проработал помощником в аптеке мистера Бингли, на Ноктюрн-аллее, который был неплохим зельеваром и разрешал ему самому варить сложнейшие зелья, вроде Феликса Фелициса и Напитка Живой смерти, которые будут проходить только в этом учебном году. Он их сильно подкорректировал и изменил, и в итоге вышло гораздо лучше, чем в школьном учебнике «Расширенный курс зельеварения» за авторством Либациуса Бораго. К тому же, ему удалось скопить немного денег и он смог купить себе новую школьную мантию, правда, как и раньше, юноша взял одежду на несколько размеров больше, чтобы поносить ее пару лет и сейчас напоминал в ней огромную черную летучую мышь, настолько длинна и широка была его хламида. Но это лучше, чем старая форма — короткая и узкая, которую он без сожаления пустил на тряпки, мыть дома полы.

Северус, увидев в толпе рыжую голову бывшей подруги, оживился и принялся проталкиваться туда, где стояла семья Эвансов. К его удивлению, родители и дочери больше напоминали какую-то траурную похоронную композицию. Петунья, гордо задравшая нос и сложившая руки на груди, мистер и миссис Эванс, понуро стоявшие, взявшись под ручку и Лили, стоявшая в сторонке. Лили... кхм... сильно поправилась за лето?

Снейп нерешительно остановился в нескольких ярдах от Эвансов, не решаясь подойти и заговорить с новой, незнакомой Лили. Девушка не была похожа на саму себя! Как можно так измениться за два с половиной месяца? Сейчас на перроне стояло странное существо, зябко кутающееся в шерстяной кардиган, хотя на улице было довольно жарко. Бесформенное тело, тумбообразные ноги, отекшее лицо желтушного цвета, губы пересохли и потрескались, под глазами ужасные мешки, роскошные рыжие волосы стали сухими и тусклыми и заплетены в небрежную косу, хотя раньше Лили никогда не собирала их даже в хвост — яркие и блестящие, они свободно лежали у нее на плечах.

Северус был в ужасе — сразу пришла на ум мысль, что Лили прокляли, и заклятье не снять... Он такого еще не видел и даже не читал ни в одном темномагическом гримуаре, которые ему время от времени присылал Люциус из своей обширной библиотеки. Слизеринец решил, что во что бы то ни стало помирится с Лили и найдет способ вернуть ей прежний вид, потому что на собственном опыте знал, что отличающиеся от других люди подвергаются насмешкам и издевкам, и пока Эванс не вылечится — ей придется туго, потому что в школе действовала жестокая конкуренция и между факультетами и между самими учениками. Чистокровные задирали нос перед полукровками, и тем более, маглорожденными, богачи-аристократы кичились и хвалились особняками, состояниями и шикарными мантиями, купленными в самых фешенебельных и дорогих магазинах в центре Диагон-Аллеи. А уж об уровне знаний и тем более внешней красоте, что у мальчиков, что у девушек и говорить не приходилось!

Вот и его немаленький нос, и быстро становящиеся жирными волосы были причиной для насмешек у Мародеров, и с их подачи — у всей школы. Но если он мог не обращать внимания на свой внешний вид и чихал на мнение о нем окружающих, то Лили он обязан защищать изо всех сил, в память об их дружбе. А он чувствовал, что в покое ее теперь не оставят, ведь студенты были очень жестоки друг к другу, и зачастую, чтобы отвести огонь от себя могли унижать и травить кого-то неугодного вожакам и лидерам своих факультетов.

Тем временем, Лили угрюмо попрощалась с сестрой, которая только фыркнула и усмехнулась, поцеловала родителей и, волоча за собой школьный сундук, поднялась в вагон. Северус поймал за локоть проходящую мимо Петунью, та хотела уже заорать и вырваться, но потом узнала его и злорадно улыбнулась. Старшая Эванс как раз оформилась в высокую, немного тощеватую, но стройную девушку, на удивление, с неплохим бюстом. Впечатление портило лишь высокомерное выражение лица, с недовольно поджатыми губами и вечно прищуренными глазами.

— Что с Лили? — лаконично спросил Снейп, не удосужившись даже поздороваться — знал, что ему не ответят.

— Ах... Наша красотка заболела! Теперь она не самая лучшая ученица и красавица в Хогвартсе, не так ли? К тому же, она все лето была так рассеяна и невнимательна! Даже учебники не открыла ни разу, — протянула Петунья, издеваясь.

— Ее что, прокляли? Что ты знаешь об этом? Ну, можешь хоть раз в жизни нормально сказать, а? — еле сдерживаясь, спокойно спросил юноша.

— Да ничего такого. Она заболела. Осложнение после ангины... Объелась летом в жару мороженого, потом болезнь дала осложнение и ударила по щитовидной железе. К тому же как раз у Лили период такой... ну, девический, знаешь... Так что у нее как его... гипотиреоз! — вполне миролюбиво начала рассказывать сестра Лили.

— А что врачи ваши сказали — это лечится? — нахмурившись, спросил Северус.

— Да лечится-то лечится... Но у нее никаких сдвигов не видно, хотя применяли интенсивную терапию. Наши лекарства пока не помогают. Может, ты сваришь какое-нибудь чудодейственное зелье? А, Снейп? — опять не удержалась от подкола Петунья. — Все, мне пора! Если хочешь что-то узнать — иди и спроси ее саму, а я пошла, а то родители меня обыщутся, — и она торопливо пошла к остановившимся поодаль родителям.

Северус понял, что нет другого выхода, кроме как идти к Лили и не оставлять ее одну. Он впрыгнул в поезд и торопливо пошел по коридору, открывая подряд все двери и не обращая внимания на свист, ругань и насмешки. Эванс обнаружилась в самом маленьком купе, в последнем вагоне. Она сидела, прислонившись лбом к стеклу. Северус решительно затащил внутрь свой багаж и начал запихивать его под сиденье. Лили встрепенулась и уже хотела что-то сказать, но он приложил палец к своим губам, давая понять, что не нужно ничего говорить. Потом сел рядом с ней и обнял, прижав к себе. Рыжая горько заплакала, вцепившись в его слишком широкую и длинную мантию и заливая ее слезами.

Так они и сидели рядом, чувствуя, что все старые обиды остались позади. Экспресс тронулся, набирая скорость.

Лили, выплакавшись, посмотрела на него. Единственное, что осталось неизменным — это ее чудесные зеленые глаза... Северус смотрел в них и не видел ни одутловатого желтого лица, ни сухой, испещренной коричневыми пятнами кожи, ни поредевших, ломких волос... Он был так рад, что Лили простила его и они опять вместе...

Идиллию нарушила с грохотом открывшаяся дверь. Тут же раздался дикий визг и хохот.

Эванс судорожно спрятала лицо на груди у Северуса. Блэк тыкал пальцем в парочку, а другой рукой держался за живот, разыгрывая неудержимое веселье.

— Ох, держи меня, Джимми! Ты посмотри, Нюниус нашел себе подружку! Какая классная парочка! Ты видел, нет, ты видел, как он шел по перрону в этой своей мантии? Ну, просто настоящая летучая мышь-переросток! Да еще и тут такой сюрприз — наша мышка нашла себе чудную пару — толстую жабу! Вы просто фантастически смотритесь вместе! Ах, ах, какая любовь! — кривлялся Сириус, посылая во все стороны воздушные поцелуи и чмоки. Через его плечо заглядывали гогочущий Поттер, Люпин и мерзко хихикающий Петтигрю.

— Ой, а можно нам посмотреть, кого именно Нюня выбрал себе в дамы сердца? Прекрасная леди, покажите нам свое обворожительное личико, и я положу к вашим ногам весь мир! — паясничал Блэк, делая вид, что собирается встать на колени.

У Лили лопнуло терпение, и она резко встала, отпихнув Северуса. Блэк все еще хихикал, а Поттер внезапно замолчал, узнав однокурсницу-гриффиндорку.

— Блэк, десять баллов с Гриффиндора! За то, что устроили дебош в вагоне и не соблюдали тишину! Я все еще староста, вы не забыли? — издевательски провозгласила Лили.

— Что-о-о-о? Э-э-э-ванс... ты, что ли? Вот Мордред, не узнал... Да что с тобой? Тебя Нюнчик заколдовал, что ли? Может, тебя поцеловать надо, чтобы ты из жабы... — тут Сириус охнул и схватился за низ спины, по которому ему отвесили сильный пинок. — Ладно, мы пошли, оставайтесь тут одни... — и компания Мародеров молниеносно ретировалась.

— Ну все... теперь меня в покое не оставят, — опустилась обратно на сиденье Лили.

— Не переживай! Я буду с тобой. Всегда.

— Ты правда не оставишь меня одну?— Лили посмотрела на друга.

— Я же сказал — всегда! — Северус взял ее руку с обломанными и слоящимися ногтями и поцеловал, глядя прямо ей в глаза.

Лили опять заплакала...

* * *

Прошла неделя. Ученики постепенно втянулись привычную школьную жизнь, коридоры Хогвартса оглашали крики, шум и визг. Но чаще всего на переменах мелькали разноцветные лучи заклятий, которыми обменивались Снейп и все обидчики Эванс, позволявшие себе насмешки и издевки в ее адрес. К удивлению Северуса, преподаватели, застигавшие студентов за очередной дуэлью, редко наказывали его, по большей части они снимали баллы с противников, понимая, что драка возникла не на пустом месте и отнюдь не Северус начал ее — он, как выспренно высказался Гораций Слизнорт, всего лишь защищал честь девушки, дамы сердца! Мародеры странно притихли и не трогали его, а на днях Лили грустно рассказала ему, что услышала нечаянно в гостиной разговор неразлучной четверки...

Ретроспектива

— И что теперь, Сохатый? Ты ж не станешь по-прежнему ухлестывать за Эванс? Только не в ее нынешнем состоянии, не смеши меня! — пренебрежительно вещал Блэк, помахивая палочкой и запуская в воздух миниатюрных, величиной со снитч, гиппогрифов.

Поттер что-то неразборчиво пробурчал.

— Нет, ну я, конечно, понимаю, она тебе нравилась целых три года и все такое... но посмотри на это трезво — она стала жабой, настоящей жабой! Ты можешь себе представить, как ты появляешься с такой вот самкой огра в обществе? Да тебя все засмеют! И зря ты надеешься, что она станет прежней красоткой. Мери мне рассказала недавно, что на Эванс не действуют никакие лекарства и зелья. Это неизлечимо, Джим, смирись уже с этим.

Да и потом, что-то ты не торопился подойти к ней после того, что случилось. Что, эта образина уже не вызывает у тебя нежных чувств? — Сириус громко засмеялся. —Да я бы убежал от такой сразу же. Я ж не собираюсь разводить троллей, а от такой только троллята и родятся! — он захохотал, ему визгливо вторил верный Питер. Люпин, нахмурившись, уставился в книгу, но ничего не сказал, как всегда.

— Вообще, я еще понимаю, взять такую как Эванс, без денег, без связей, можно за красоту! А сейчас, в своем нынешнем виде, она вся и кната не стоит, даже на ингредиенты Нюнчику не сгодится, — цинично заключил Блэк.

У Поттера наконец прорезался голос.

— Мерлин, Сири, я сам уже сто раз покаялся, что раздавал ей авансы в прошлом году... А если б она согласилась со мной в Хогсмид пойти? Как бы я потом отвязался? Кто ж знал, что красавица превратится в чудовище, как в той сказке... Сиськи Морганы! Представь, появиться с такой на приеме где-нибудь в Министерстве... Меня сразу же оштрафуют за то, что я не содержу в надлежащих условиях темное существо, — Джеймс хрипло засмеялся, потом прокашлялся. — Думаю, надо приударить за Мери, или за Моникой, они ничего так, довольно миленькие. Во всяком случае, родители меня не проклянут, если я их приведу к ним знакомиться. Да и родословная у них вроде в порядке. Для моей дальнейшей карьеры это все-таки немаловажно, как ты считаешь?

— Поддерживаю двумя руками и хвостом тоже! Красавица-жена — половина успеха для мужчины! Если супруга страшна или неумна, или скажем, бедна как наш Реми, успеха ты определенно не добьешься. В этом слизеринцы-гады, конечно, правы... у них жены вон и приданое приносят и связи... поэтому на все высокие посты и позалезали — могущественная родня помогла!

Конец ретроспективы

— Так что я сама собственными ушами убедилась — Джеймсу я была нужна только как витрина, охотничий трофей, вещь, которой можно похвалиться перед обществом, да и то с большой натяжкой... А как только красота пропала — не нужна стала, нетоварный вид, некондиция! Северус, неужели в магическом мире все мужчины такие — берут жен только за красоту или за богатое приданое? А как же любовь? — грустно спросила Лили гневно сжимавшего кулаки во время рассказа друга.

Снейп собрался с духом и выпалил:

— Лили, а что, если нам пожениться после школы?

— Но зачем я тебе такая? Ты мог бы найти себе девушку лучше, — удивленно спросила Эванс.

— Мне не нужно никого другого, только ты... — прошептал Северус.

Лили радостно засмеялась и чмокнула его в немаленький нос.

* * *

Прошло несколько лет.

Поттер, сразу после школы женившийся на Монике Льюис, чистокровной волшебнице с зажиточными родителями и связями в Министерстве Магии, сделал карьеру охотника в одной из квиддичных команд. «Сумасшедшие гиппогрифы» были не самой плохой командой, во всяком случае, в десятку входили. Но контракты были не фонтан, так, на побрякушки жене, да на новую метлу время от времени хватало, основным источником дохода все равно были проценты от немаленького состояния Поттеров. Джеймс заглянул на Диагон-Аллею за заказанной эксклюзивной метлой, снял в банке со счета денег, и заодно решил прогуляться от занудливой жены и вечно орущего младенца. Сына он назвал Амадеусом, по настоянию жены. Блэк, конечно, согласился стать крестным, но лишний раз у них в доме предпочитал не появляться, все чаще ссылаясь на занятость и дела. Люпин с Петтигрю и вовсе после школы потерялись и не давали о себе знать. Так и рассыпалась их крепкая компания...

Иногда Джеймс вспоминал Лили и часто думал о том, каково ей живется. Снейп так и ходил рядом с ней, как тень, до самого окончания школы и никто не осмеливался в открытую смеяться над Эванс. Как ни странно, преподаватели, до сего случая недолюбливавшие Снейпа за его угрюмость и нелюдимость, прониклись к нему любовью и всячески старались поддержать парочку. Остальные ученики довольно быстро привыкли к странному зрелищу — высокому тощему парню в разлетающейся странными черными крыльями мантии и полной рыжей девушке, которые постоянно ходили, взявшись за руку (аффторы рыдают от дикого непривычного флаффа ) и перестали подкалывать их и смеяться.

К тому же все усердно учились, готовясь к ТРИТОНам, поэтому даже Мародерам вскоре стало не до пары уродов.

Он слышал, что после школы Нюниус и Эванс уехали в Восточную Европу. Вроде Снейпа пригласил его знакомый Каркаров, который устроился преподавателем в Дурмстранг. Поттер всегда презирал эту школу за открытое преподавание в ней Темных Искусств. Чего же еще было ждать от этого славянского быдла! Ведовство, волхвование, шаманство, друидство, даже вроде упоминали некромантию... Да Адским Огнем выжигать надо такие школы! (Ога, а Адский Огонь прям светлое заклятье, дооо).

Джеймс одно время собирался даже пойти по стопам отца и стать крутым аврором, но потом подумал и решил, что довольно муторно, да и опасно гоняться за темными колдунами и повивальными бабками без лицензии Мунго по Косому переулку и пошел в квиддич. Отец огорчился, но настаивать не стал, видел, что отпрыск слишком импульсивен и категоричен — эдак задержанные сынком правонарушители и до Аврората не добредут... а отвечать потом ему.

* * *

Поттер как раз проходил мимо кафе-мороженого Фортескью, когда увидел ИХ.

Нюниус, загадочным образом изменившийся и ставший вполне респектабельного вида молодым человеком, в неизменной черной мантии, в этот раз вполне ему подходящей по размеру, немного пополневшее лицо, на котором скрадывался крупный нос, волосы собраны в хвост и завязаны широкой бархатной лентой. Девочка лет трех, черные волосенки и удивительные яркие зеленые глаза... и та, у которой такие же ошеломительно-знакомые очи и прежние роскошные волосы, тяжелой волной падающие на плечи. Прекрасная рыжеволосая женщина в изумрудно-зеленой мантии весело смеялась над перепачканной шоколадным мороженым дочерью, знакомо держа за руку мужа.

Джеймс остолбенел. Сказка стала явью? Неужели и правда надо было поцеловать жабу, чтобы она стала снова красавицей-принцессой? Но ведь такого не бывает даже в их волшебном мире, тогда как же...

Через два дня его жену пригласили на чай к Снейпам. Моника уж конечно, постаралась не ударить в грязь лицом и разрядилась в пух и прах, как и подобает жене известного квиддичного игрока, нацепила чуть ли не все драгоценности. Вернувшись, она взахлеб рассказывала мужу новости.

Снейпы поженились, уже будучи в Дурмстранге. Как молодоженам, им предоставили в школе отдельный благоустроенный коттедж. Лили преподавала магловедение, Снейп — предсказуемо Защиту от Темных Искусств, попутно обеспечивая Больничное крыло школы зельями. Потом Лили забеременела и после рождения ребенка, с ней произошла обратная метаморфоза — Северус объяснил подругам Эванс, слушавшим его с раскрытыми ртами, что болезнь Лили блокировала ее магия, поэтому магловские таблетки не помогали, равно как и зелья мужа.

Спасением стал ребенок, его магический генезис. Именно он оттягивал во время беременности матери ее магические потоки на себя и потому Снейп смог заняться экстренным лечением жены. К тому же, они жили недалеко от моря, и Лили очень полюбила морепродукты, которые тоже способствовали излечению гипотиреоза. Так что через полгода после рождения дочери Эйлин, названной в честь матери Северуса, Лили сильно похудела и обрела прежнюю красоту и стать.

Моника затаила дыхание и восторженно прошептала:

— А знаешь, что самое чудесное во всей этой истории? То, что Снейп по матери — Принц!

Она торжествующе посмотрела на Джеймса.

— Только Принц мог расколдовать жабу. Так-то, Поттер. Тебе ничего не светило, потому что ты на подобное не способен.

Моника прекрасно изучила своего мужа.

Все-таки, наверное, фамилия тоже имеет огромное значение в подобных делах!

7. Две истории о домовиках

Часть 1. Освободить Добби ???

"Но Добби не шевелился. Он держал перед носом отвратительный носок и смотрел на него как на бесценное сокровище.

— Хозяин дал носок, — воскликнул эльф недоумённо-восторженно. — Хозяин дал его Добби." (Гарри Поттер и тайная Комната)

Гарри Поттер не выдержал и завопил:

— Ты теперь свободен, свободен, Добби! У тебя в руках носок, который кинул твой хозяин! Он дал тебе одежду!

Люциус насмешливо фыркнул и свысока холодно взглянул на Спасителя магического мира.

— Ну и что? Чему ты так обрадовался, мальчишка? Не вижу причин для ликования. Носок магловский, так что не радуйся раньше времени...

Он грозно повернулся к остолбеневшему Добби.

— А ты... мой вероломный слуга! Одежда, которую я тебе мог бы дать, если бы захотел освободить, должна состоять из церемониального комплекта на домового эльфа... Странно, что ты этого не знаешь, мой ненадежный друг! Ты всегда отличался повышенной тягой подслушивать чужие разговоры и выносить их за пределы дома, в котором ты родился, вырос и живешь! Лучше бы вместо этого поинтересовался традициями своего народа.

Сразу было видно, что из всего выводка ты самый непослушный и неисполнительный эльф! Вот что бывает, когда идешь на поводу у своих слуг, а ведь надо было с самого начала отправить тебя в школу эльфов на перевоспитание, так нет же, пожалел старую няньку!

Добби жалобно пискнул, съежился и заскулил.

Гарри стало очень жаль скукожившегося домовика, и он решил вмешаться в воспитательный процесс.

— Но я же освободил его! Он сам мне сказал, что достаточно носка, чтобы домовик смог освободиться от хозяина!

— Молодой человек... Скажите, что у вас было на первом курсе по Истории Магии? — очень вежливо спросил Люциус, поигрывая своей тростью и невзначай стукая ею Добби по макушке.

— А при чем тут это? Ну, «Удовлетворительно»... а какое значение имеет... — начал было препираться неопытный Гарри.

— Так вот, извольте слушать сейчас, если ничего не усвоили на уроках, мистер Поттер! — повелительно произнес Малфой. — Как я уже сказал, никакая магловская одежда никогда не освободит домовика. На этот случай предусмотрены особые меры, не дающие вот таким вот ретивым инакомыслящим экземплярам получить свободу незаконным путем, чтобы потом отправиться в мир маглов и изображать там из себя хозяина дома, проще говоря — Барабашку. Так, кажется, называют глупые маглы сбежавших домовых эльфов, которые устраивают бардак в облюбованном ими доме. Как вы думаете, зачем в Министерстве Магии существует отдел, которым руководит ваш ненаглядный Уизли? Как только обнаруживается вот такое безобразие — Артур с помощником обязаны выехать на место происшествия и обезвредить хулигана, а затем вернуть в отчий дом, правда, такие инциденты встречаются крайне редко, и эльфы наказываются очень строго! Вот, к примеру... хм... есть такая старинная семейка, Блэки, так они удравших домовиков обезглавливали, в назидание другим, чтоб неповадно было! А головы вешали в прихожей... да. Так что если не хотите, чтобы ваш Добби пострадал — не пытайтесь больше никогда освободить его, все равно не сможете!

— А ты, мой хитроумный слуга, должен знать, что одежду, которая может освободить домовика, тот должен сшить сам, своими руками, и без волшебства! А способен ли ты на такое? Вот почему все эльфы ходят в наволочках, потому что не умеют шить!

В случае же, если хозяин пожелает избавиться от неугодного ему создания, он заказывает полный комплект одежды для домовика в магическом ателье, и стоит это недешево! Поэтому никто из имеющих домового эльфа волшебников не станет тратиться на него, давая еще и свободу! Да и на что вы будете жить, вы, так желающие свободы? Домовик получает все необходимое из магии дома, в котором живет. Если его выгоняют из родного гнезда, он лишается магической поддержки и подпитки.

Знали ли вы это, Поттер, когда пытались обойти закон и обманным путем освободить моего слугу? Отлучив его от моего дома, вы обрекли бы его на медленную смерть, если бы только ему не повезло прибиться к какому-нибудь чужому крову. А ни один уважающий себя маг не станет брать к себе в дом опального домовика, потому что это абсолютно некомильфо!

— Некоми... что? — растерянно переспросил Гарри, почесывая босой ногой вторую свою ногу. — Это на каком языке?

— На французском, мистер Поттер! Так что идите-ка с благословением Мерлина. А Добби останется со мной, я его отошлю работать в драконий питомник, чтоб не было соблазна подслушивать и бегать на сторону.

И Люциус величественно развернулся и пошел по галерее. Добби, прижав огромные уши к щекам, всхлипывая, бросился за ним, кляня себя почем зря за то, что так прокололся — а ведь за драконами ухаживать — это жуткое дело, сожрут, и не заметят! Вот влип, так влип! И самое главное — от дракона никуда не денешься — у него магия посильнее родового поместья — так привяжет, что пяти метров вправо-влево ступить не сможешь.

... на каменном полу одиноко валялся не пригодившийся грязный вонючий носок Гарри Поттера.

Часть 2. Рабский труд, бойкот и Г.А.В.Н.Э

"— Рабский труд. — Гермиона буквально задохнулась от гнева. — Вот что создало этот ужин — рабский труд.

И она больше не взяла в рот ни кусочка." (Гарри Поттер и Кубок Огня)

Гермиона пылала возмущением — нет, ну какой циничный и жестокий народ эти чистокровные волшебники! Как можно вообще питаться и жить за счет этих несчастных забитых маленьких созданий? Это просто возмутительно, что никто, никто не обращает внимания на то, как и за счет кого происходит в замке готовка, уборка, стирка, глажка, наконец! Ф-у-у-у-у! Гладить... это самое ужасное, что вообще может быть!

Она как-то дома попробовала — сожгла блузку... так неудобно было, а всего-то надо было температуру поменять! Эх, и на отличниц бывает проруха.

Ну, ничего, она сделает все, чтобы освободить бедненьких домовиков из позорного рабства! Подумать только, директор Дамблдор, такой высокопорядочный человек — и не обратил до сих пор внимания на этот вопиюще несправедливый аспект жизни эльфов! Да и прочие уважаемые ею профессора воспринимали услуги маленьких рабов в должном порядке. Это очень сильно разочаровывало гриффиндорскую умницу.

Ведь каждый труд должен быть вознагражден. Поэтому первым делом нужно освободить поголовно всех домовых эльфов сначала в Хогвартсе, выбить им приличную зарплату, не меньше десяти галеонов в месяц (из каких денег должен оплачиваться труд более ста хогвартских домовиков, Гермиона не думала), а потом, когда она закончит школу и пойдет работать в Министерство Магии, можно будет издать какой-нибудь окончательный закон об отмене рабства. Гермиона замечталась, представляя, как по Диагон-Аллее ходят свободные эльфы, все в хорошей модной одежде, и здороваются наперебой с ней, своей освободительницей, почтительно пожимая руку и кланяясь в пояс. Как приятно, мммм... Конечно, она сегодня вечером осталась без ужина, но ничего, в ее сундуке в спальне девочек есть несколько «Сникерсов» и шоколадок «Милки Вэй», которые она до сих потихоньку поедала, тайком от подруг. А чего, они такие вкусные!

И мисс Грейнджер, воодушевившись после поглощения магловских сластей, села разрабатывать план освобождения несчастных забитых угнетенных созданий.

Результатом явились сначала Устав нового сообщества под названием ГАВНЭ и куча значков, которые грохотали в коробке, когда она трясла ими перед носом у очередного загнанного в угол студента, призывая подписаться и сделать взнос в Фонд Освобождения Рабского труда — второе название ГАВНЭ (а вообще, это стеб над разными переводами, ага). Апофеозом освободительной деятельности на четвертом курсе стало миссионерское паломничество на Хогвартскую кухню, во время которого недоумевающие и разгневавшиеся эльфы вытолкали Золотое Трио вон из кухни, а Добби потом наваляли поварешкой по лопоухой голове, чтоб не приводил таких знакомых-еретиков.

На пятом курсе поумневшая Гермиона, за лето научившаяся вязать страшноватые бесформенные шапочки и валенкообразные носки, коварно раскидывала их по общей гостиной Гриффиндора, в надежде, что уборщики-эльфы невзначай схватятся за неопознанный шерстяной предмет и самопроизвольно освободятся. Предметы самобытного рукоделия регулярно исправно исчезали, и Герми радовалась, что эльфы ее стараниями наконец-то обретут свободу! И даже подумывала купить на карманные деньги вязальную машинку, потому что за рукоделием ей не хватало времени ни на уроки, ни на отдых. Ходила с красными глазами, как невыспавшийся кролик. И купила бы, если бы терпение домовиков не лопнуло, и они не нажаловались своему старшему по общине, а тот не поставил в известность директора и декана Гриффиндора.

И еще они объявили Гермионе тотальный бойкот — они не убирали ее кровать после сна, не расправляли ее перед сном и не клали ей грелок в постель, вещи Грейнджер валялись кучей, не сложенными и не постиранными, а еще их никто не гладил, а погладить самой — утюгов не было! Как и электричества... Так что бедную Герму засмеяли все девочки за мятые мантии. К тому же, еда в ее тарелке постоянно была пересолена или вообще походила на пресные опилки, и друзьям приходилось делиться с ней своими порциями, в результате чего Рон отощал и стал довольно злобно поглядывать на нее, стараясь слопать свою порцию до ее прихода в Большой зал на трапезы.

Через неделю погрустневшую и похудевшую мисс Грейнджер вызвала к себе для разговора профессора МакГонагалл.

В кабинете она была не одна. Возле преподавательского стола стояло странное существо — домовик, но очень древний. Седые волосы, морщинистые отвисшие до плеч уши, длинный нос и выпученные глаза, чисто Добби! Только вот его высокий ранг выражался одеянием не из вафельной ткани, в каковой расхаживали все хогвартские эльфы, но шикарным белым пушистым махровым полотенцем с золотым орнаментом. Существо недовольно сложило тощие ручки на груди и нервно притопывало корявой ножкой.

— Это она и есть? — проскрежетал недовольно архиэльф. — Возмутительница спокойствия! Нарушительница и провокаторша вековых обычаев и традиций! Магглянка, пытающаяся совершить немыслимое — ты хочешь лишить нас нашей волшебной силы? Не будет тебе ни хорошей еды, ни пирогов и сладкого, если не угомонишься, и не перестанешь нести ересь! — разозливщись, эльф перешел на визгливый фальцет, гневно потрясая ручкой, с зажатой в ней большой оловянной поварешкой.

— Успокойтесь, успокойтесь, старейшина Г.Б.Стоу. Девочка просто молода и переполнена магловских идей. У них в магловском мире, кажется, нет рабства... или есть? — вторая часть вопроса была риторической. МакГонагалл задумчиво откусила голову шоколадному тритону, взятому машинально из жестяной коробки, стоявшей перед ней на столе.

— Гермиона, вы понимаете, что надо прекратить вашу освободительную деятельность, пока эльфы не объявили забастовку всему Хогвартсу?

— Но это же несправедливо, что они работают задарма! Они такие маленькие и слабенькие! Это, должно быть, ужасно трудно — убирать целый замок и готовить три раза в день на такую ораву! Нужно облегчить им условия труда — купить тестомесильную машину, автоматические хлебопечки, миксеры, электромясорубки...ммм.. стиральные машинки и мини-гладильни! Вот! А еще посудомоечные машины! — азартно перечисляла Гермиона, комкая потными руками грязную мятую мантию.

Эльф удивленно выпучил на нее и так большие глаза.

— О чем она говорит?

— Ну... вроде как она хочет облегчить вам работу, старейшина. Чтоб вы не делали работу руками... вроде так, — задумчиво произнесла Минерва.

— А разве мы делаем работу вручную? Это она имеет в виду, что мы не палочкой колдуем, а просто голыми руками, так, что ли? — недоуменно спросил старик. — Руками-то работать оно и проще... Зачем нам палочки, и без них неплохо получается.

— Да нет, вы не поняли, — в отчаянии закричала Гермиона. — Вы должны получать деньги за свою работу, понимаете! У нас в обществе все домработницы получают деньги за уборку и готовку! Работа без оплаты или вознаграждения — есть эксплуатация и рабский труд! Вы не рабы, понимаете! Вы должны быть свободными, жить так, как вам хочется, покупать себе разные красивые вещи... ну я не знаю, что еще...

— Чего она опять талдычит-то? Все у нас есть, не надо нам ничего! Замок своей магической силой нас полностью обеспечивает всем необходимым, а лишнего нам не надо. Мы же не люди, чтобы за роскошью гоняться, — тут домовик отвесил извиняющий поклон МакГонагалл.

— Ну, мисс Грейнджер, вы все поняли? Надеюсь, слова самого старого представителя общины домовиков что-нибудь для вас значат, и вы не будете и дальше придерживаться позиций максимализма и пытаться навязать другим то, в чем они не нуждаются, коль скоро не пришли и не попросили ни у кого желаемое?

А вообще, вы ведь круглая отличница, неужели вы не слушали лекций по домовикам на первом курсе? Впрочем, что это я... ведь Биннса давным-давно никто не слушает...

— Я слушала и конспектировала все, что говорит мистер Биннс, — пристыжено промолвила гриффиндорка. — Но я думала, что волшебники намеренно представляют домовиков как созданий, которые всем абсолютно довольны, и которые даже не пытаются как-то изменить свое бедственное положение.

— Ну, тогда, наверное, надо уяснить, мисс Грейнджер, что самые взыскательные и недовольные существа в обоих наших мирах — это люди. Только им всегда всего мало и они добиваются большего любыми путями. Взять, к примеру, моего друга Хагрида... Он всем доволен и никогда не пытался обить свою хижину шелками и бархатом, не копит золото и драгоценности, а довольствуется исключительно тем, что у него есть, почти безвозмездно служа и работая на благо Хогвартса. Точно также много не надо ни кентаврам, ни русалкам, ни эльфам... Правда вот гоблины немного тревожат... но учитывая, что они сами производят себе все предметы роскоши... это сугубо их личное дело...

— Ну, все, мисс Грейнджер, вы исключительно умная девочка, и надеюсь, все поняли! Идите, идите! И выбросьте все эти глупости из головы, ваше дело учиться!

И МакГонагалл смачно откусила голову очередному тритончику...

8. Как Северус Снейп заработал Долг Жизни или Древесные этюды под полной луной

Предупреждение: очень предвзятый и снейпоцентричный драббл, основанный,однако, на утверждениях Канона!!!

Сириус осторожно откинул крышку из толстого слоя дерна, которая прикрывала отверстие тайного хода из замка.

Этот подземный ход они использовали, чтобы выбираться на территорию замка в полнолуния, и выходил он прямиком к густым кустам, которые росли неподалеку от Дракучей Ивы,что было очень удобно. Обычно, когда Люпина отводили в Визжащую Хижину, бывало, что дружки, все трое, уже лежали в кустах, с нетерпением ожидая момента, пока мадам Помфри, спровадив пациента и активировав Иву, поспешно вернется в замок, где ее ожидал Филч, чтобы побыстрее закрыть на ночь массивные двери.

Плюясь и стряхивая с головы нападавшие комочки земля с червяками, Сириус потрусил к кустикам, как вдруг в бок ему уперлась чья-то палочка.

— Тихо, иначе схлопочешь Петрификус! — прошелестел змеиный голос. Нюниус! Мерлиновы яйца, этот-то как из замка выполз?

— Тебе чего здесь надо, все шпионишь за нами? — постарался максимально издевательски прошипеть Блэк, лихорадочно размышляя, что получить Петрификус и валяться в мокрой после дождя траве как-то неохота, а Снейп, если он нападал один на один, был непобедимым соперником. Поэтому-то они и не ходили поодиночке, кому ж охота потом валяться в Больничном крыле с огромными гнойными фурункулами на заднице. И тактика нападения была разработана давно — один сзади, другой отвлекает спереди… у Нюниуса ведь на спине ни рук, ни глаз нет…

— То, что мне надо, Блэк, я уже давно узнал и понял. Мне шпионить, как вы выражаетесь, за вами, нет нужды. А постоянно на виду не я, а вы, потому что я не хочу, чтобы вы были у меня за спиной… Хм… по ходу, у вас мания величия, или паранойя. Вам кажется, что все за вами следят и преследуют. Ну и ну… боитесь, что ли, кого? — съязвил Снейп, не опуская своей палочки.

— Иди ты, знаешь куда? — злобно рявкнул взбешенный Сириус. — Это мы-то боимся? Уж не тебя ли?

— Ну, наверное, меня, раз вы нападаете все вместе. Уж ты-то, прирожденный Блэк, аристократ и типа дворянин, должен с малолетства знать, что в магическом мире такой поведение считается достойным лишь невоспитанного мужицкого быдла. Истинный джентльмен бросит врагу перчатку и вызовет на дуэль, вы же — накидываетесь толпой, как тупые холопы. И как прикажешь мне вас воспринимать? Значит, один на один трусите, разве нет? — продолжал издеваться Снейп.

— А ты у нас такой весь храбрец! А слабо к Иве подойти? У нее есть м-а-а-а-а-ленький секрет! — коварно выдал Блэк, чувствуя лишь ненависть и злобу, и желая, чтобы хлипкого мерзкого Нюниуса разодрал в клочки Рем, который сейчас ждал друзей в Визжащей Хижине.

Джеймс в гостиной заканчивал делать уроки, а Питер, по привычке, скатывал у него домашку, поэтому Сириус и пошел один.

— Секрет, говоришь? Ты про Люпинчика, который полчаса назад прошествовал с видом вселенского мученика в туннель под Ивой? Да я давно знаю, что его мадам Помфри каждый месяц сюда приводит… И луна сегодня какая яркая и полная, а, Блэк?

Ты меня за идиота держишь? Мы это на третьем курсе проходили, а у меня по Защите от Темных Искусств в отличие от тебя — Превосходно!

Да и загадочная болезнь вашего дружка, который раз в месяц в полнолуние оказывается в закрытой палате Больничного Крыла… Ну трудно не сопоставить и сделать выводы. Хотя, о чем это я… анализ и умение делать окончательные выводы на основе нескольких непреложных фактов — это не для гриффиндорцев.

— Ах, так ты у нас все знаешь! Ну, тогда тем более… если ты такой храбрый — то у тебя есть возможность увидеть воочию настоящего… кхм… ну сам знаешь, кого! На самом деле попасть в лаз под Ивой очень просто. Чтобы она тебя не пришибла ветвями — нужно в-о-о-он на тот нарост нажать, и она застынет! А-а-а… ты что делаешь?

Снейп шевельнул палочкой и Сириуса опутали тонкие, гибкие шнуры, которые словно змеи, оплели руки и ноги Блэка. Тот как подкошенный, рухнул на траву, рыча и изрыгая проклятия.

Затем слизеринец повернулся к Иве.

— Так, говоришь, на выступ надо нажать, и Ива остановится? А что, если я остановлю ее так?

И он резко взмахнул палочкой. Огромная, толстая, с бедро взрослого мужчины, вся узловатая и покрытая шершавой толстой корой ветка рухнула на землю, отсеченная невербальным заклятьем Снейпа. Дракучая Ива вся съежилась и мигом перестала с бешеной скоростью размахивать своими гибкими ветвями, которые могли рассечь надвое кентавра. Дерево, скрипя, подобрало все свои сучья вверх, словно понимая, что его могут разрубить на части и застыло, мелко дрожа листочками.

Северус легкой походкой направился к древесному монстру. Он поднял на ходу камень и точно метнул его в указанный нарост. В земле открылся люк, замаскированный травой и листьями.

— Пока, Блэк! Завтра встретимся! Надеюсь, сегодня будут охотничьи трофеи! Мне как раз нужна шкура на коврик, а то знаешь, в подземельях холодновато! — и он, нехорошо ухмыльнувшись, спрыгнул в подземный лаз.

Блэк яростно пыхтя, извивался на земле, подобно гигантскому скользкому флоббер-червю. Но магические путы Снейпа были куда как крепки! Оставалось только ждать, пока подоспеют Джим с Питером.

Он задумался. Нехило Нюниус срубил веточку! А ведь такого заклятья они не встречал. Для лесорубов придумано, что ли… Да еще этот гад наловчился в невербалке, отражать такие заклятья гораздо сложнее. А проходить они будут это только на шестом курсе! Вот же дерьмо!

— Ты что, решил позагорать под луной? Сири, чего развалился? — наконец-то раздался веселый голос Джеймса. Блэк почувствовал, как путы пропали и он смог, наконец, сесть.

— Да тут этот придурок был, хлюпик слизеринский…

— Нюнчик, что ли? А как он из замка-то выбрался? Я-то думал, кроме нас никто про тайные ходы не знает… — озадаченно спросил Питер, нервно почесываясь и оглядываясь по сторонам.

— Не знаю, как, но выбрался! Меня связал, вон Иву покалечил и поперся к Рему. Ну, сейчас от него рожки да ножки останутся, — злорадно сказал Сириус.

— Постой… Ты что, рассказал ему про Ремуса, про то, что он оборотень? Мерлин, Сири, как ты мог, мы же обещали ему, что никто больше не узнает…

— Да не сказал я ему про превращения, он сам догадался! Умный, сволочь! Он же только Темными Искусствами и интересуется, да зельями своими вонючими! Я сам поражаюсь, как еще никто больше про Люпина не догадался! Уж если мы после урока про оборотней заподозрили…

— Так, а это что тут за дрова валяются? Это ты тут в дровосека-лесоруба играл? Ты представляешь, какие завтра вопли Стебль будет издавать? Она виновных за это страшилище четвертует!

— Ну, если и казнит, то не нас. Это Нюниус натворил. Одним махом ветку отрубил. Скотина! И заклинание-то произнес про себя. Я бы не отказался узнать, что это за финт такой — это какую силу надо иметь, чтоб по дереву так бить!

— А где он сейчас, Нюниус? — встревожено спросил Поттер.

— Да я ж говорю, он к Рему поперся! Ну, мало ему не покажется! — самодовольно потер руки Сириус.

Джеймс внезапно побледнел.

— Ты придурок, Сири! Понимаешь хоть, что натворил? Если он деревья рубит запросто, то представь, как он животное сможет расчленить? Это не Снейпу, это Рему нашему конец может прийти! А все ты, кретин! Язык за зубами держать не можешь! — Джеймс решительно кинулся в открытый люк, зияющий черной дырой.

Сириус только сейчас смекнул, о чем говорил Поттер, и ему действительно стало страшно. Ведь Снейп, он чокнутый. Когда его охватывало бешенство, он мог все вокруг разнести, было вообще непонятно, как им удавалось его так часто обезоружить и проучить. А если бы он хоть раз воспользовался этим своим тайным заклинанием… они могли бы остаться без рук и без ног, или и вовсе без головы… если только… если только Снейп не боялся, что его отчислят из школы, а то и вовсе в Азкабан упекут за членовредительство, пусть хоть это и его враги.

А Ремус… Сириус представил, как утром они обнаруживают в Хижине куски разрубленного тела Люпина и его замутило. Мордред, как он сглупил! Сам послал Снейпа разделаться с их другом! Идио-о-о-от… Теперь вся надежда только на Джима.

Через несколько минут из лаза показался Поттер, который натужно пыхтя, выволакивал наружу обездвиженного Северуса. Тот яростно сверкал глазами.

— Я его догнал почти у самой Хижины. Рем уже превратился, выл так, что в Хогсмиде слышно было! Пришлось подкрасться и Нюнчика оглушить Петрификусом, иначе не знаю, как бы я его остановил. Даже думал, оставить его там, пусть бы Рем поразвлекся, да потом подумал, что этого хватились бы рано или поздно его скользкие дружки! Так что пусть знает, что я его как бы спас от смерти, — задыхаясь, рассказывал притихшим дружкам Поттер.

Снейпа положили в кустах, все так же обездвиженного, правда, через час Петрификус начал спадать, и тот смог освободиться и, пылая злобой и бешенством, еле дождался утра, чтобы отправиться к директору, заявить, что на территории школы находится Темное существо. Дамблдор же предсказуемо приказал всем участникам действа помалкивать, ради невинного Люпина, как он выразился, и назначил им неделю отработок у Филча. Блэку и Снейпу — по три недели. Да еще и вывернул дело так, что Джеймс якобы его благородно спас, и у Снейпа на шее оказался Долг жизни.

Северус еще долго потом недоумевал, почему господина директора распределили на Гриффиндор?

9. Вешалка из оленьих рогов

Зимние рождественские каникулы Северус Снейп по обыкновению, проводил в своем домике в Тупике Прядильщика, который остался ему после смерти родителей. Надо сказать, он не особо горевал по тирану-отцу, но иногда скучал по матери, которая открыла ему мир волшебства, и обучила втайне от мужа основам магии, многим заклинаниям и теории зелий — Принцы отнюдь не были белыми магами, как, впрочем, и многие чистокровные — они одинаково практиковали магию, которую нео-маглофилы четко разделяли на два вида, хотя частенько не брезговали пользоваться и так называемой темной частью… Лицемеры… Для Северуса магия была едина, другой вопрос кто как использует ее.

В дверь постучали. Гость был свободно пропущен через сеть мощных защитных заклинаний, опутывавших коконом ветхий домишко — значит, кто-то свой. И верно — в прихожую элегантно и изящно ввалился сам Люциус Малфой. В школе староста Слизерина сразу взял под свою опеку первокурсников, среди которых был и Снейп, не разделяя на чистокровных или полукровок — Малфой свято верил, что Шляпа не послала бы на Слизерин никчемных особей, коль скоро такую твердую установку дал ей сам великий Салазар, зачаровывавший ее, по легенде, вместе с остальными Основателями. А когда проявились недюжинные таланты Северуса в Зельеварении и Защите от Темных Искусств, Малфой еще больше утвердился в своих верных взглядах, ибо только истинные маги могли в совершенстве владеть этими навыками. Таким образом, они подружились, и их отношения постепенно переросли в приятельские, а затем и в дружеские.

— Привет тебе, Северус! Вот пришел навестить тебя, и пригласить на вечеринку по случаю Двенадцатой ночи — присоединяйся, будет весьма весело, соберутся все наши, — весело щебетал Люциус, снимая свою тяжелую бархатную, подбитую роскошными мехами зимнюю мантию. Держа ее в руках, он огляделся и обратился к Снейпу:

— Куда повесить можно? Я не вижу тут приличных вешалок.

Снейп фыркнул.

— Люциус, ты пижон и сноб во всем! Тут тебе не Малфой-мэнор, эксклюзивных вешалок из посеребренных и позолоченных оленьих рогов у меня нет, хотя я бы не отказался от одной такой… Да кто мне позволит загнать оленя и спилить ему рога лично для себя — вы, аристократы, захватили все леса и охотничьи угодья для своих развлечений, приравняв себя к высшей знати. Так что вешай свою одежду на вот этот ржавый крючочек и не выпендривайся!

Люциус с опаской поглядел на предлагаемую вешалку и осторожно повесил на нее свою роскошную одежку. Едва он отпустил мантию, как она вместе со ржавым гвоздем обрушилась на грязный затоптанный пол. Малфой злобно взревел и, схватив cвое барахло, швырнул его на продавленный старый пыльный диван. Северус ржал, согнувшись пополам и тыча пальцем в разгневанного, раздувавшего тонкие ноздри аристократа.

— Хватит гоготать! Так и быть, подарю я тебе одного оленя из своих охотничьих угодий — только не думай, что это ради тебя — я планирую еще не раз зайти к тебе по делам и желаю, чтобы для моих одежд была достойная вешалка, а не эта маггловская рухлядь! Гвоздь… подумать только! Собирайся, аппарируем вместе! Там скоро гости начнут съезжаться

Когда насильно облаченный в зеленую парадную мантию Снейп вместе с Малфоем вошли в огромную гостиную Малфой-мэнора, многие слизеринцы, которые поддерживали друг с другом тесные отношения, уже были на месте. Люциус старался держать выпускников факультета в пределах своего пристального внимания. Приглашенным предлагалась обширная и разнообразная программа, обильное угощение, танцы, гадания, и, конечно же, зимняя охота на крылатых конях, коих в конюшнях Малфоев было всех видов — абрацаны, эфоны, граны и даже пара фестралов. Сам же выпендрежник и сноб Малфой предпочитал ездить на ослепительно белом, под цвет его шевелюры, гиппогрифе по имени Снежный вихрь. Северус посмеивался над приятелем, сам он тоже очень любил верховые прогулки по окрестностям Мэнора на крылатых лошадях, в отличие от полетов на метле.

На второй день после Рождества, шумная орава охотников, разодетая в костюмы и амазонки по моде времен Генриха и Елизаветы, вылетела в охотничьи угодья Малфоев, простиравшиеся на многие мили к западу от Лондона. Северус, летевший на черном в белую крапинку фестрале по прозвищу Дитя Ночи и Звезд (черт, только Малфои могли давать столь вычурные и длинные имена своим зверям), наслаждался изумительными видами заснеженных вековых деревьев. Внизу опытные лесничие и егеря с помощниками вместе со сворами отборных охотничьих собак собирались облегчить охоту господам, найдя и подняв зверя с лежбища.

— Малфой, это все твой лес? Вплоть до того озера? — спросил, подлетевший к Люциусу, Северус.

— Да нет, только до упомянутого тобой озера. Дальше угодья Альфарда Блэка, слыхал про такого? Родной дядька твоего врага Мародера и сестренок Блэк. Белла его терпеть не может — он вроде, даже объявлен предателем крови. Но у него только вот та маленькая рощица, там, наверное, даже дичи-то никакой и нет. Все пытаюсь выкупить у него этот участок, да старый козел упирается. Те еще соседи, да к тому же, я слыхал, молодой Блэк постоянно ошивается у него в поместье, наследничек!

Внезапно раздались крики, свист и улюлюканье. Между заснеженных деревьев промелькнуло тело оленя. Светло-коричневая шкура животного четко выделялась на белом снегу. Это был молодой самец, не очень большой, еще не заматеревший, хотя рога были неплохи. «Снейпу для вешалки подойдет!» — промелькнуло в разгоряченном азартом охоты мозгу Малфоя. Он пришпорил своего гиппогрифа и спикировал сниз. Олень был окружен со всех сторон егерями, все проходы к свободе были перекрыты специальными гончими и волкодавами, натасканными на крупную дичь. Животное металось из стороны в стороны, издавая странные задушенные звуки, похожие на мычание.

Воодушевленные охотники, паря в воздухе, хохоча, посылали в зверя режущие заклятья, отчего шкура его покрылась небольшими кровоточащими порезами — в этот раз спроса на оленью шкуру не было, можно было и позабавиться. Откуда-то выпрыгнула большая черная собака и, рыча, кружила возле оленя, отгоняя от него нападавших гончих.

— Откуда взялась эта шавка? — крикнула Бэлла.

— Мистрисс, это не наша собака, видимо, приблудная какая, — почтительно ответил старший егерь.

— Ну, тогда я ей сейчас! — истерически захохотав, Белла запустила в пса мощным Петрификусом. Тот завизжал и опрокинулся в глубокий снег. — Один готов!

— Стойте! Этого оленя я дарю нашему другу Снейпу — думаю, никто не станет возражать, что Севу нужна хорошая приличная вешалка для одежды!

— Да! Да! Верно, Северусу давно пора обновить мебель в прихожей! — раздались веселые возгласы. — Снейп, твое право — ты можешь расправиться с этим оленем и отпилить ему рога на вешалку — а мы посмотрим!

Снейп спланировал на снег на своем фестрале и внимательно посмотрел на загнанное животное. Олень, утонув по самую грудь в глубоком рыхлом снегу, стоял неподвижно, большие глаза смотрели затравленно, не отрываясь, дыхание вырывалось белыми облачками. Вокруг глаз у него были черные кружки и Северусу вдруг на ум пришли очки Джеймса Поттера, такие же круглые и в черной оправе… От него ждали «Авады», которая должна была превратить этого оленя в груду свежего мяса… и в вешалку для его прихожей.

Ему стало неприятно, хотя порой он и жаждал умертвить зверски и садистки всех четверых Мародеров после их злобных проделок, но вроде этот олень ничего ему не сделал… а вот Мародеров он с удовольствием бы подверг долгому сладкому Круциатусу.

Он резко взмахнул палочкой. Виртуозная, ювелирно отточенная «Сектумсемпра» и ветвистые рога, удивительно роскошные для такого тщедушного тела, упали в снег. На голове оленя остались два тупых пенька.

— Сев, что ты делаешь, убей его! Это же просто тварь из леса! Мы хотим свежей оленины! — крикнул Мак-Нейр. — А я, как шотландец, настаиваю, чтобы мне отдали его печень! Я съем ее сырой! — состроил он зверскую рожу.

— Не надо, пусть убирается. Мне достаточно рогов, — сказал, брезгливо поморщившись, молодой слизеринец.

— Снейп, ты слабак! Не можешь убить дикую тварь — как же ты будешь служить Повелителю? — захохотала Белла.

— Не беспокойся, Беллатрикс, в мои обязанности будет входить варка редких сложных зелий для Лорда, а вовсе не беготня по рейдам, — высокомерно ответствовал Снейп, заклинанием поднимая отрубленные рога и направляя их прямо в руки старшему лесничему, который должен был доставить их в мастерскую при Мэноре, где они обрабатывались до придания им пристойного вида.

— Полетели дальше, может, еще чего-нибудь загоним, а то благодаря доброте нашего Сева мы остались без барбекю! — крикнул Люциус и повернул своего крылатого коня в противоположную сторону. Вся компания устремилась за ним.

Снейп еще раз посмотрел на обезроженного оленя, тяжело дышавшего, и медленно подковылявшего к валявшемуся в снегу черному псу и тоже пришпорил своего Дитя Ночи.

…Вешалка из оленьих рогов, отполированная магической замшей и богато инкрустированная гоблинским серебром так и висела в прихожей его старого маленького дома, неуместная в своей роскоши, но он никогда не вешал на нее свою одежду, предпочитая старую допотопную маггловскую, оставшуюся после его отца.

10. Преступление по гриффиндорски, наказание по гоблински

Утром 3 мая, после триумфальной победы над Темным Лордом и его отборной и многочисленной армией, в которую до конца не верилось (и неудивительно, кстати), все оставшиеся в Хогвартсе собрались на завтрак в прибранном ночью домовиками Большом Зале. Опять посреди огромного помещения стояли четыре стола факультета — вчера за ними сидели все участники битвы вперемешку. Теперь же, по привычке, ученики, оставшиеся в школе помочь с ремонтом и восстановлением, расселись за своими столами. Все было как обычно. Даже совиная почта прилетела вовремя — ровно в 8.30 утра.

Гриффиндорская троица спокойно болтала, вяло ковыряясь в овсянке, не ожидая никаких писем, и была сильно удивлена, когда огромный черный ворон пролетел над ними, уронив на стол пачку писем. Необычный почтальон не стал дожидаться ни оплаты, ни угощения и, развернувшись, стремительно вылетел в окно, насмешливо каркнув на прощание.

Любопытная Гермиона тут же схватила послания в странных коричневых конвертах, будто сделанных из кожи каких-то незнакомых существ. Брезгливо вскрыв их, она начала лихорадочно читать. Почти моментально гриффиндорка побледнела и испуганно посмотрела на Рона, безмятежно завтракавшего с видом человека, который сделал для этого мира все, что только мог, и Гарри, пытавшегося отнять у нее часть писем.

— Да что там такое, Гермиона? На тебе лица нет!

— Ребята, кажется, у нас крупные неприятности, — дрожащим голосом промолвила Грейнджер. — Банк Гринготтс прислал нам иск на астрономическую сумму.

— Не понял… за что? — глупо спросил Рон, пережевывая бутерброд с вареной говядиной.

— Ты что, уже все забыл? — раздраженно воскликнула Гермиона, с неприязнью глядя на Роновы раздувшиеся щеки. — Ты же не думал, что то, что мы устроили в банке позавчера, нам сойдет с рук.

— Подумаешь! Победителей Волдеморта не станут наказывать, — беспечно сказал Рон, подтягивая к себе огромное блюдо с шоколадным пудингом.

— Господи, Рон, какой ты тупой! Накажут, может, и не тебя, а твоих родителей! А у них есть столько денег, чтобы покрыть стоимость ремонта разрушенного Гринготтса? Еще учитывай, что мои родители вообще не знают, что у них есть дочь! А Гарри?

— Ну, вот как раз Гарри может себе позволить… Ай! — заорал Рон, тряся рукой, которую Гермиона со злости ткнула вилкой.

— Погодите, может, нам стоит поговорить с Кингсли? Он же сейчас исполняет обязанности Министра, — задумчиво сказал Гарри. — Думаю, он сможет уладить это дело, в конце концов, не просто так из баловства мы залезли в этот самый Гринготтс.

— Попросить можно, но что-то я сомневаюсь… Судя по лекциям профессора Биннса, гоблины очень рьяно блюдут свой интерес и редко идут на компромисс с волшебниками, тем более, мы не сдержали своего обещания насчет меча… Тогда мы должны как можно быстрее встретиться с Кингсли, а оттуда нам надлежит отправиться в банк, на встречу с основателями Британского филиала Гринготтса, чтобы разрешить дело миром, как и предлагается в письме.

И трое друзей нехотя выбрались из-за стола. Вечно голодный Рон еще захватил с собой булочек и пирожков, рассовывая их на ходу по карманам мантии.

* * *

Встреча с Шеклботом в кабинете Министра прошла не обнадеживающе. Тот, подумав, сказал, что ему лично договориться вряд ли удастся, потому что он, во-первых, никого из Правления не знает, а во-вторых, архигоблины Министерство Магии ни во что не ставят — банковская система Министру не подчиняется, а жаль, потому что ему бы очень хотелось опустошить огромные сейфы побежденных Пожирателей, под завязку набитые золотом и серебром — победителям сейчас ой как нужны деньги… Кингсли чуть ли не облизнулся.

Только гоблины на это ни за что не пойдут — просто пошлют Министра с его ведомством куда подальше, а если разозлятся, так и вовсе экономические санкции наложат — галеон обрушат, как нечего делать. Стоит он сейчас 26 сиклей, а поднимут до 40! И что тогда делать? Так что придется ребятам разбираться самим, а у него полным-полно срочных дел. И он вежливо, но настойчиво выпроводил их вон.

Когда удрученные Герои войны подошли к Гринготтсу, их тут же взяла в плотное кольцо вооруженная охрана, состоящая из крепких, мрачного вида гоблинов-охранников в стальных кольчугах-бронежилетах, вооруженных короткими мечами. Они существенно отличались от обычных охранников банка. Гермиона шепотом предположила, что это личная охрана — телохранители гоблинов-Основателей Гринготтса. Рону и Гарри, конечно, эти термины ничего не говорили, потому что они благополучно резались на лекциях Биннса в магический морской бой или магическую игру-виселицу.

Их посадили в длинную комфортабельную вагонетку, и путешествие по американо-русским горкам началось. На сей раз, путь лежал гораздо глубже самых секретных и неприступных сейфов, чуть ли не до сердца Земли. Так глубоко, наверное, ни один волшебник не забирался никогда в жизни. Невольно в душу закралась страшная мысль, что наружу выбраться будет ой как нелегко — никакой дракон не поможет. Гермиона судорожно схватила за руку рыжего, который для успокоения нервов жевал добытое из глубин мятой мантии пирожное с заварным кремом. Гарри с детским изумлением, совсем неподобающим Победителю Волдеморта, вертел головой по сторонам, пытаясь разглядеть проносящийся мимо скалистый пейзаж, свисающие повсюду над головой уродливые сталактиты и бурлящую глубоко внизу в пропасти магму гриффиндорских цветов.

Наконец вагонетка остановилась на площадке, вырубленной в гранитной толще. Дальше предлагалось идти пешком. Также под охраной, ребята прошли в огромное помещение, подобного которому они никогда не видели.

С двух сторон располагались огромные отсеки, отделенные друг от друга и от проходивших пластами отполированного горного хрусталя, битком набитые драгоценными камнями, золотыми и серебряными изделиями, монетами и украшениями, изящными предметами роскоши, безделушками и финтифлюшками, стояли раскрытые сундуки, из которых вываливались бесчисленные нити жемчуга, кольца, серьги и медальоны.

Рон проходил мимо этого несметного богатства, раскрыв рот, из которого чуть ли не капали слюни. Охране то и дело приходилось подталкивать его, чтобы привести в чувство.

Длинный коридор с несметными сокровищами тянулся без конца. Гермионе с Гарри даже стало казаться, что их сейчас стошнит от всего этого непомерного богатства, когда они вышли в небольшой зал, посреди которого стоял огромный каменный стол и три богато украшенных инкрустацией кресла.

В них важно восседали старейшие архигоблины: Гринготт — прародитель банка Гринготтс, Ирджит Уродливый — депутат от гоблинов в Совете Магов с ХIV века, и самый известный даже маглам — гоблин Зеленый. Все они имели достаточно экстравагантный и причудливый вид, одетые в роскошные парчовые одежды разных цветов, увешанные самыми драгоценными драгоценностями, и с уродливыми длинными носами, из корявых ушей торчали длиннющие пучки жестких волос — кто старше, у того и волосы длиннее! Очень престижно, надо сказать. У Гринготта ушные волосы были даже украшены золотыми колокольчиками, издававшими приятные звуки.

Трех грабителей и разрушителей старинного Банка усадили на неудобные каменные табуретки. Хотели сначала приковать цепями, но потом смилостивились, договорившись решить дело полюбовно. Гарри с Гермионой постоянно перешептывались, посколько Грейнджер, за неимением адвокатов, решила в пять секунд просветить Поттера насчет гоблинских привычек и законов, Рон же, за отсутствием интереса и способности запомнить сложные юридические термины, глазел вокруг, отчаянно завидуя гномьему богатству и прикидывая, можно ли спереть хоть парочку камушков-самоцветов, которыми были усыпаны каменные стены и которые, должно быть, стоят очень недешево. Ему и в голову не приходило, что вот-вот придется вывернуть карманы самому.

Наконец, старейшина Гринготт мелодично ударил о малахитовую подставку изящным платиновым молоточком, инкрустированным первосортными изумрудами.

— Начинаем эксклюзивное слушание по делу волшебников Гарри Джеймса Поттера, Гермионы Джейн Грейнджер и Рональда Биллиуса Уизли, которые 1 мая сего года совершили наглое и возмутительное ограбление банка Гринготтс. Они совершили уже до самого факта возмутительнейшего ограбления ряд грубейших правонарушений: вошли в помещение банка под мантией-невидимкой, под Оборотным зельем и применяли категорически запрещенное к гоблинам Заклинание Империус! Вкупе все эти преступления тянут на пожизненную каторгу на ртутных и свинцовых рудниках, если обвиняемые не смогут уплатить соответствующую компенсацию.

Буде вы гоблинами — не отвертелись бы, но так как вы маги, со статусом владения волшебной палочкой, то и наказание будет помягче, — тут Зеленый гоблин брезгливо скривился.

— Также преступники проникли обманным путем и в результате сговора с беглым работником банка Крюкохватом, который пытался выслужиться, заключив договор возврата гоблинскому народу легендарного меча Рагнука Первого, который был подло отнят у него недостойным Годриком Гриффиндором, в сейф наших постоянных и глубокоуважаемых на протяжении восьми столетий клиентов — семьи Блэк.

И последнее отягчающее деяние — это разрушение самого банка, его главного операционного отдела, что вылилось в панику среди посетителей, и снижение имиджа банка, в несколько несчастных случаев, когда части строительных конструкций придавили несчастных гоблинов и даже парочку волшебников, которых срочно отправили в Мунго и похищение самого старого и грозного существа — охранника Огнеплюя, нашего дорогого дракона! — тут старый гоблин достал парчовый платок и трубно высморкался в него.

Гарри глядел на него во все близорукие глаза — неужели старый гном так любил слепого дракона? Вот уж никогда бы не подумал — ведь Гермиона сказала, что гоблины злобные и черствые существа, помешанные на деньгах и богатстве.

— Что скажете в свое оправдание, человеческие детеныши? — прошипел злобно Ирджит Уродливый.

Гарри в упор не помнил его имени, хотя Гермиона ему постоянно нашептывала имена основателей.

Он впечатлился только Зеленым гоблином, потому что любил сериал «Человек-Паук», который смотрел, спрятавшись за дверью гостиной, чтоб тетя Петунья или Дадли не увидели и не прогнали в чулан

Гермиона храбро встала с места.

— Глубокоуважаемые старейшины и Праоснователи! Со всем уважением к вам, мы преследовали благую цель, пытаясь обезвредить величайшего злого мага современности Волдеморта, потому и проникли к банковскую твердыню без соответствующих санкций и разрешений… но ведь у вас нету прокуроров, — уже тише пробубнила гриффиндорская всезнайка, — но как иначе мы могли бы уничтожить части души темного колдуна, которые он хранил в вашем банке? А кстати, почему не проводится досмотр предметов, сдаваемых на хранение? Ведь так, к примеру, можно и человека запереть в сейфе, а учитывая, что проверяются ячейки раз в десять лет…

— Дерзкая девчонка! Слышу в твоих словах знакомые речи! Благая цель, благая цель! Точно так же морочил нам голову шесть лет назад этот ваш старый лицемер Дамблдор! Он арендовал ячейку и подставил наш банк под удар! Какой-то ботаник-дебил проник в Гринготтс и украл бы содержимое Дамблдоровского сейфа, если бы тот вовремя не был опустошен! Да, мы отделались падением имиджа, злоумышление ничего не украл, но сколько же сплетен ходило потом и много клиентов перешли было в конкурирующий банк Лепреконз-траст! Мы, по милости вашего верховного чародея, потерпели астрономические убытки! Правда, потом мы все окупили, когда клиенты вернулись обратно, потому что они снимали со счетов деньги, а они через пару часов просто исчезали из кошельков, — старый гоблиноид довольно хрюкнул и потер костлявые ручонки.

— Но! Это не отменяет того, что волшебники второй раз нанесли непоправимый ущерб репутации Гринготтса! Теперь любой дурак будет думать, что можно легко войти к нам под Оборотным и выйти назад на драконе! Как бы не так!

Во-первых, со вчерашнего дня помимо детекторов лжи мы теперь применяем двойной водопад «Гибель воров» на входе, и пусть никто не жалуется на то, что их окатывают магической водой — в конце концов, это делается для блага клиентов! Во-вторых, мы выписали из Египта и Сирии десяток молодых химер и мантикор — теперь никто не проберется мимо них к запретным сейфам! — Гринготт возбужденно-радостно подпрыгнул на своем кресле от таких перспектив.

— Ну, а теперь, когда все охранные меры усилены, мы требуем, чтобы вы оплатили ремонт, угон дракона, моральную компенсацию непосредственно банку, а также нашему старейшему и уважаемому сотруднику Богроду, который до сих пор в ярости, что он находился под недостойнейшим из Непростительных заклятий и требует крови и жестокого наказания того, кто к нему применял это заклинание, причем неоднократно!

Гарри скукожился на табурете, желая провалиться сквозь каменную толщу поглубже, к самому ядру Земли. Внезапно ему стало очень стыдно — чем же он лучше Темного Лорда? Да того же Крауча-младшего… который империл отца, а потом убил его.

Тут опять вылезла неугомонная и кипящая гневом Гермиона.

— Но вы не имели права держать дракона под землей! Это просто бесчеловечно! Несчастное животное не видело дневного света, находилось в рабстве столько лет! Видели бы вы, как он радовался свободе!

Гоблины, нехорошо прищурившись, уставились на нее. Тут же к ним подлетел молодой гном, видимо секретарь-консультант по прессе и работе с населением и что-то быстро зашептал на ухо Ирджиту. Тот хмыкал и переспрашивал, а потом гнусаво захихикал.

— А-а-а-а-а… все понятно! Псевдоосвободительница домовиков! Значит, говоришь, несчастное создание? А ты подумала, маглорожденная, на что ты обрекла нашего дорогого Огнеплюя? На голодную смерть! Вот на что! Как, по-твоему, слепой дракон станет добывать себе пищу? И как он увидит опасность и избежит ее? Думаю, уже сейчас его где-нибудь убивают как аномальное явление тупые маглы, которые боятся всего непривычного и инородного. Твои якобы добрые порывы всегда оборачиваются против тебя, не так ли? До сих пор не уразумела, что нельзя затаскивать в рай того, кто в этом не нуждается и не хочет! У нас дракон был в безопасности, в сытости и тепле. Сейчас, чтобы попытаться отловить его и вернуть в Гринготтс нам понадобится не одна тысяча галеонов, потому что стоит это огромнейших усилий. И платить за это из своего кармана банк не собирается!

— В общем и целом, нам надоело вам доказывать, что вы виновны по ряду пунктов, посему мы требуем, чтобы нам был передан целиком и полностью сейф Сириуса Блэка… в нем как раз достаточно золота, чтобы удовлетворить все наши нужды. Кроме того, там находится множество гоблинских поделок и артефактов, которым пора вернуться к своим законным хозяевам-изготовителям. Кроме того, мы требуем в качестве моральной компенсации дом на площади Гриммо, 12! — и Гринготт удовлетворенно шмякнул молоточком о подставку, вынося окончательный вердикт.

Рона внезапно осенила гениальная мысль и он ткнул Гермиону в бок.

— Гермиона, а скажи им, что Гарри народный герой и прекратил эту кровопролитную войну! Должны же они быть благодарны за то, что весь этот ужас кончился!

Грейнджер посмотрела на жениха с жалостью.

— Ты что, не знаешь, что войны гоблинам на руку? Они бешеные деньги зарабатывают, когда цены взлетают, и в стране ничего не производится! Черт, да я все больше убеждаюсь, что на магловедении нас не тому учат! Нужно бы основы экономики и финансов… Инфляция, нарастание денежной массы, падение курса галеона… — забормотала гриффиндорская всезнайка. Рон поспешно отлип от нее и вытащил последний пирожок.

Тем временем гоблины и Гарри продолжали торговаться вовсю.

— Но-но-но… ладно, я не знаю, сколько там золота в сейфе Сириуса, но почему дом? Он мне дорог как память о крестном, — жалобно заблеял Победитель Волдеморта, который надеялся, что ущерб можно будет покрыть только деньгами.

— А дом нам нужен, потому что сразу за ним и находится наш банк! Мы из него сделаем филиал. А то нам давно надо расширяться. После войны, знаешь ли, многие волшебники разбогатели, известное дело — как… так что будут вовсю арендовать сейфы и ячейки, — Зеленый гоблин восторженно закатил блестящие и черные, как у жуков, глазки. — А дом нам подходит как нельзя лучше — он вглубь уходит на десять уровней, так что и копать много не нужно, а то ведь выписывать из магической Раши Индрик-зверя тоже в копеечку влетает, а тут можно пару сотен нюхлеров взять на время у владельцев нюхлеферм и все в ажуре! — гоблины, позабыв о сопляках, уже вовсю строили планы, как перестроить и оборудовать под банк дом Сириуса.

Гарри пытался вставить хоть словечко в их далеко идущие планы, но его никто не слушал.

Рон, довольный тем, что с него ничего не слупили, ибо нечего, дожевывал пирог с грибами. Гермиона, присмирев после отповеди с голодным драконом, сидела и казнила себя в душе тем, что где-то помирает страшной смертью невинное существо.

Гарри глубоко вздохнул и решил, что ничего не попишешь — платить по выставленным счетам придется ему и никому другому. Видимо, благодаря стараниям покойного Дамблдора, ему придется нести ответственность за весь магический мир, и не только физическую и моральную, но и вполне себе материальную…

11. На общих основаниях

Предупреждение: легкий финансовый Дамбигад.

Со стороны Люциуса — хоть мелкая пакость, зато приятно!

Люциус не замедлил прислать письмо со своим личным филином.

Снейп недовольно поморщился, примерно предполагая, что именно скрыто в помпезном серебряном конверте с зеленой сургучной печатью в виде стилизованного гебридского дракона на фоне раскрученного свитка, предположительно банковского векселя.

Крестник еще вчера три часа нудел и стонал у него в кабинете, а потом пригрозил написать обо всем папе и убежал, как тролль языком слизнул. Вечером же письмо, наверное, и отправил…

А все МакГонагалл с Дамблдором! Как ему это надоело!

Северус уже давно мечтал свалить вон из этого бедлама, так его доставало однообразное преподавание, вдалбливание в тупые детские головы знаний, которые им не были нужны — ведь большинство справедливо полагало, что проще пойти и купить нужное зелье в аптеке. Лишь единицы из всего этого скопища шумных глуповатых озабоченных подростков показывали заинтересованность и мало-мальские знания в зельеварении, вся остальная масса просто портила раз за разом недешевые ингредиенты и взрывала собственные котлы, каждый раз грозя изувечить соседей. Сколько раз он просил Дамблдора приобрести магические непробиваемые хрустальные купола, которыми можно было закрывать бурлящие котлы и в которых отверстия для помешивания и добавления очередных ингредиентов появлялись, стоило лишь поднести к прозрачной сфере палочку. Зато взорвавшийся котел с неизвестно как сваренным зельем вполне себе оставался внутри и брызги не попадали ни на нерадивого ученика, ни на его соседей. Сколько раз бывало, что тупые невнимательные школяры одновременно взрывали и расплавляли свои котелки! Не разорваться же ему, в конце концов, даром, что реакция молниеносная.

Так нет! Вообще неизвестно, куда девались деньги благотворителей — то ли Дамблдор тратил все на магловские сладости, которые постоянно беззастенчиво жевал, то ли финансы вообще не доходили до школы, потому что иной раз ему самому приходилось ходить в Запретный лес собирать растительные компоненты для зелий — Альбус лишь скорбно разводил руками, приговаривая, что денег нет. И отчетов по школьным сметам ему не давал. И заказы на оборудование и ингредиенты для зелий вечно урезал в два-три раза. Зато в директорском кабинете неизвестных крутящихся и жужжащих приборов становилось все больше и больше! Вон, не далее как три дня назад, появился огромный глобус из полудрагоценных камней — континенты из нефрита и янтаря, моря и океаны — из бирюзы. Вот зачем старому пройдохе магловский глобус, а? Да просто потому, что красивый и крутится! И где он его только взял…

Снейп тяжело вздохнул. Ну и дурак же он был десять лет назад! Надо было принять предложение главы голландской корпорации Ван Хельсинга и уехать в Амстердам варить противовампирские снадобья. А что, для оборотней зелье, усовершенствованное им же прекрасно работает! Вон подопытный Фенрир вовсе не жаловался.

Президент «Van Helsing Close Joint-Stock Company» даже пообещал, что с условным сроком, который дали, когда Альбус отмазывал его от Азкабана, проблем не будет, договорятся в лучшем виде, и визу заграничную и портал предоставят. Да этот старый пердун начал давить на совесть, на жалость, на чувство вины, настойчиво вспоминать большие лучистые зеленые аки изумруд глаза Лили Эванс, даже сунул его головой в думосбор, в который слил свои директорские воспоминания о его школьной подруге. Так заморочил голову, что Снейп не выдержал и побыстрее смылся из кабинета, пообещав, что останется еще на год. А там еще и еще на годик. Вот и сидит в этом дурдоме уже больше десяти лет.

И ведь никогда он не может настоять на своем! Почему? Потому что слишком уж простодушен для слизеринца? Не умеет хитрить, шантажировать и обманывать? Вон гриффиндорская деканша вчера нахрапом и истерикой вырвала у директора разрешение зачислить в квиддичную команду первокурсника, и кого — Поттера! Хотя это строжайше запрещено школьными правилами и никогда за всю историю Хогвартса такого прецедента не было. А вот сейчас есть — и поэтому половина слизеринских первоклашек прибежала вчера к нему под двери — возмущаться и требовать, что и их взяли играть! А как он их возьмет — кто ему позволит? Вот и разогнал их всех по спальням, но Малфой, крестник, ведь не успокоился, и правильно! С какой стати кому-то все, а другим — ничего? Почему Гриффиндору разлюбезному все можно? Сколько он себя помнил — этому красно-желтому факультету все всегда сходило с рук. Об этом постоянно сетовал и портрет Финеаса Найджелуса Блэка, бывшего когда-то одним из директоров Хогвартса, когда тот спускался из директорского кабинета в подземелья, поболтать с портретами умерших знаменитых слизеринцев.

Так что волей-неволей придется терпеть разглагольствования Малфоя-старшего, недаром ведь тот Председатель Попечительского совета — в этом году выбрали. Надо признаться, денег Совет отстегивает на Хогвартс немало! Содержание замка — вещь недешевая, и это еще учитывая то, что рабсила в виде домовых эльфов вообще бесплатная. Но ведь стройматериалы, трехразовое питание оглоедов и зарплату учителям нужно оплачивать. И, кстати, за счет богатеньких родителей учатся маглорожденные студенты, с которых вообще ни кната никто не берет! Попечителей это временами раздражает, но Дамблдор установил, невесть каким образом, в школе свои правила. Потому Люциус и уперся единорогом в этом году, отправляя в школу единственного сына. Решил, что сам будет контролировать и учебный процесс и школу и плутоватого директора, чтобы ненароком любимого дитятку не обидели.

Вообще-то он хотел его в Дурмстранг отправить, но Нарцисса тоже уперлась и не захотела, чтобы сын учился в варварской стране. Северус лишь молча удивлялся — он сам бы с радостью поехал в Восточную Европу, да кто его туда звал учиться! А как хотелось, особенно в юности, после стычек с Мародерами.

* * *

Самый молодой профессор Хогвартса начал собираться в Хогсмид, куда его пригласил письмом Люциус. Да и то сказать, в школе с некоторых пор стало вообще невозможно разговаривать — вечно по углам шныряют какие-то серые неприметные тени — домовики, что ли, директорские шпионят?

В половине восьмого вечера он вышел за ворота Хогвартса. До деревни идти было минут двадцать, что он и сделал, наслаждаясь осенней прохладой. Листья вокруг уже слегка пожелтели, в воздухе разливался аромат хризантем, которыми были засажены палисадники добропорядочных жителей Хогсмида. По центральной улице Северус быстро прошел к пабу Розмерты « Три метлы». Внутри было не очень много народу — все-таки будний день.

Хозяйка, кокетливо потряхивая немаленьким бюстом, провела зельевара за столик в углу. Снейп, чтобы скоротать время, попросил бокал коньяка.

Люциус появился после восьми — он вечно опаздывал на назначенные собой же свидания и встречи, словно рассеянная девушка.

Весь разнаряженный, в серебристой шелковой мантии, в белых сапогах и с набриолиненной белобрысой, ой, то есть, платиновой головой, он устало плюхнулся на плетеный из экзотического ротанга стул и, стеная, начал снимать перчатки. У него дома куча проблем — Нарси растолстела и ей нужно зелье для похудения, павлины начали линять и везде валяются кучи перьев, а домовики боятся их собирать — потому что павлиньи перья у домовиков в чуланах — к несчастью, а выкидывать их на помойку Люциусу жалко! Перья жалко, не домовиков…

А тут еще любимый сынок написал просто слезовыжимательное письмо… Вот и пришлось сорваться, бросить все дела и идти на встречу, дабы посоветоваться, как примерно и коварно уесть гриффиндорское обнаглевшее руководство.

Снейп, криво усмехаясь, потягивал элитный коньяк. Люциус же, поведя породистым носом, решил тряхнуть стариной, вспомнить молодость и заказал кружку сливочного пива. Розмерта, порхая, словно розовый пышный мотылек, притащила фирменную фарфоровую поллитровую кружку горячего пива, а к нему — шоколадную лягушку. Люциус зело удивился.

— Рози, это что, бонус к пиву? Как приятно!

— Да-да, мистер Малфой, у нас недельная акция! Кто закажет большую порцию пива — тому шоколадная лягушка!

— А кто закажет дорогущий коньяк? — сварливо влез скептически настроенный Северус.

— Ээээ… ну, тому шоколадка из «Сладкого королевства»… — промямлила кабатчица.

— Ну и где она? — настаивал вредный зельевар.

— Щас принесу! — рассержено брякнула Розмерта и унеслась злобным пышным ураганом.

Снейп, напакостив, ехидно улыбнулся — шоколадку он потом отдаст Драко, все же крестник…

Люциус тем временем небрежно развернул лягушку. Та резво поскакала по столу, не даваясь в руки. Люциус промахнулся раз, другой… Тут Снейп, не выдержав, махнул палочкой и несчастное земноводное, разрубленное пополам, упокоилось на столе.

Малфой брезгливо поморщился.

— Сев, ну вот ты всегда так!

— А нечего мельтешить! И ты хорош — за столько лет не научился с первого раза ловить шоколадных тварей! Кстати, глянь, кто у тебя на вкладыше! — заржал довольный Снейп.

Люциус перевернул карточку и воззрился на слащаво улыбающегося Дамблдора, который помахивал им морщинистой ручкой.

— Это что, издевательство? Почему я его везде встречаю? Вот буквально вчера в Министерстве, на собрании Попечителей три часа с ним препирался! А сегодня еще и письмо от сына получил, что директор, дескать, в школе устроил беспорядки и произвол! — разнервничался Люциус.

Ну, щас я ему! — и Малфой, положив карточку в пепельницу, мстительно поджег ее Инсендио.

Наблюдая, как микроскопический нарисованный Дамблдор старается потушить огонь хилыми Агуаменти, приятели немного развеселились, и к тому времени, как вкладыш с матерящимся старцем догорел, они уже пребывали в отличном настроении. Насильственное аутодафе почему-то всегда прекрасно действует на сторонних наблюдателей.

— Ну, так вот, получается, что Дамблдор нарушил Правило о неприеме в команду ни под каким соусом первокурсников, во избежание увечий и членовредительств. За это можно на него наложить штраф, но он маленький. Что еще можно сделать? Может, написать жалобу, чтобы отменить это древнее Правило, которое наложили-то из-за маглорожденных? Помнится, лет так с тысячу назад в Хогвартс хлынул прямо поток этих студентов, а из-за того, что они плохо летали на метлах, это ограничение по возрасту и ввели.

— Да нет, это ограничение ввел тогда же некий Натаниэл Кроу, у которого тут сын учился и которого на первом курсе взяли в команду, а потом он свалился с метлы и умер. А старина Нат был тогдашним Председателем ПС, так что, разбушевавшись, он и наложил возрастное вето на квиддич. Хотя это правильно, я бы вообще принимал в команду с третьего курса… — задумчиво сказал Северус, вертя в руках вытребованную с боем шоколадку. Темный горький шоколад с миндалем… пожалуй, сам ее съем, решил он. Драко и так много сладкого лопает.

Люциус забавно прихлебывал пиво, заедая его расчлененкой из лягушки.

— А ты знаешь, что старая кошка сегодня хвалилась, что заказала Поттеру по совиной доставке суперскоростную метлу «Нимбус-2000»? И откуда она столько денег возьмет? Не из своего же кармана будет платить? — поведал другу Снейп.

— Хм… а такие подарки в учебный процесс запрещены! Это противоречит морально-этическим нормам! — оживился крючкотвор Малфой. — Равно как и наоборот! Если бы Поттер вздумал дарить своей деканше метлу или дорогую мантию или перья с алмазной инскрустацией, можно было бы провести как взятку должностному лицу — преподавателю, с определенными целями! Кстати, вчера как раз наш старый пройдоха взял наличкой пару тысяч галеонов у ПС (Попечительского Совета, уважаемые читатели! Не подумайте…) на мелкие школьные нужды! А сколько стоит новый «Нимбус»?

— Кажется, как раз 1899 галеонов 16 сиклей и 28 кнатов… — друзья шокировано помолчали.

— А я сегодня просил у него денег на новые пробирки, старые все поколотились… Он велел восстанавливать их Репаро. А какое Репаро, если они уже раз двадцать бились… — Снейп оскорблено замолчал, обиженно двигая бровями. — Значит, для нормального учебного процесса у него денег нет, а на незаконную метлу Поттеру — всегда пожалуйста! Ну как же, Избранный! Мальчик-который-выжил! — желчно разорялся он, не в силах сдержать обиды за лабораторный хлам, которым ему приходилось пользоваться по несколько лет.

— Сев, кажется, я нашел лазейку! — вдруг заорал Малфой, которого осенило. — Ты заметил, что у игроков у всех личные метлы, и у каждого игрока метла разных фирм и моделей. У кого-то скоростная, у кого-то медленный «Чистомет». Так вот, я еще понимаю, когда просто на поле играешь, а когда ловец снитч увидит? К примеру, снитч в середине поля — ловцам до него одинаковое расстояние надо пролететь! Но! Быстрее долетит до него тот, у кого метла шустрее. Хотя условия заданы одинаковые! Вот лично я считаю, что это несправедливо! Ловец ведь обязан по полю мотаться и мячик этот выискивать, а для этого скорость должна быть одинаковой — лучше должно быть зрение и способность маневрировать по полю и не попасть под шальной бладжер!

— Вообще-то правильно. Ловец должен рассчитывать на свою зоркость, а вовсе не на скорость своей метлы. Потому что, если, к примеру, один ловец заметил снитч и полетел к нему, то другой может запросто сесть ему на хвост, что они частенько и делают, и если он обладает более быстрой метлой, то поймает снитч нечестно, только последовав за тем ловцом, который изначально его заметил и навел, — задумчиво рассуждал Северус. — Люц, ты знаешь, я просто не думал над этим, потому что мне этот квиддич побоку. У меня вон прекрасные капитаны всегда были, они меня от всех организационных хлопот избавляли. Вот и Флинт тоже такой же… Сам набирает команду, сам тренирует, сам наказывает. И победу приносит вот уже который год… А в этом году я даже не уверен… Кошка своего котенка слепого так расхваливала, что я даже проникся! А если он и правда обладает такими способностями к квиддичу, да плюс суперметла… Как бы нам Кубок в этом году не прошляпить…

— А я вот что придумал! Сдается мне, что против Дамблдора и его Избранного мальчика мало кто пойдет. И отменить прием в квиддичную команду, скорее всего, не получится.

Зато на этой неделе опять будет заседание ПС, так я подниму вопрос, чтобы метлы для игры в квиддич были стандартной средней модификации. Дома пусть летают хоть на «Турбулентности-7777», а в школе в квиддич будут играть на «Кометах Галлея»! Как раз стандартная школьная метла, средней скорости и средней стоимости. И никому обидно не будет! — Малфой довольно потирал ручки, заляпанные шоколадом. Думаю, смогу протолкнуть эту заявку! Тем более, у нас там трое родителей, у которых детишки в Хаффлпаффе учатся и в Рейвенкло, и которые продувают уже который год. А тут я — с предложением уравнять Слизерин, выигрывающий Кубок по квиддичу уже седьмой год! Им и возразить будет нечего!

Снейп подумал, что проводя такую поправку, вообще-то они и правда уменьшают шансы на победу и Слизерину тоже, команда которого была укомплектована последними новинками метлостроения. Но в душе он понимал, что, скорее всего, в этом году успехи Слизерина и в учебе и в спорте не будут оценены по достоинству. Уж больно радостная физиономия была у МакГонагалл и благостно-умиротворенная и многообещающая у Альбуса при виде Поттера, распределенного в Гриффиндор. К тому же, семь лет подряд побеждать в школьном соревновании… Гриффиндорская деканша и так уже рвала и метала.

А при чем тут он? Он же не виноват, что ее подопечные постоянно нарушают школьные правила? И попадаются они вечно, как идиоты! Вот она в ночное патрулирование по коридорам почему-то не может поймать ни одного слизеринца, а он постоянно ловит по две-три штуки гриффиндорцев, когда они крадутся после отбоя на кухню за провизией! А это по десять баллов с каждого! И нечего на него смотреть такими оскорбленными кошачьими глазами. Правила есть правила! И он их не нарушает и своим змеенышам не позволяет. Наказание за ослушание у него всегда строгое, после него неповадно шастать по коридорам ночью.

На том и порешили. Малфой брался выделить денег на партию новых метел для квиддича, которые будут храниться у мадам Хуч в отдельном помещении под замком. И вообще, детишки народ отвязный, так что чем медленнее будут летать, тем для них же безопаснее! Еще потом спасибо скажут!

* * *

Через три дня студенты были приятно и неприятно удивлены огромным объявлением об уравниловке в холле замка и довольными представителями фирмы «Кометы на любой вкус», которые привезли аж тридцать новых метелок для игроков в школьный квиддич.

Малфой, присутствовавший на этом мероприятии как Председатель ПС, важно вразумлял недовольных школяров, что отныне всякие соревнования будут проходить по-честному, и на общих основаниях. Взрослые студенты вовсю ухмылялись, слыша эти слова.

А МакГонагалл сердито и негодующе потрясала кошачьими усами.

12. Свет мой, зеркальце, скажи...

Над Годриковой Лощиной занимался новый летний день…

Солнце, вставая, нежно золотило верхушки деревьев, падало золотистой сетью на цветы в саду, жадно выпивало капельки росы на бутонах. Лили встала и босиком прошлепала к окну, распахнула его и вдохнула напоенный ароматом ночной красавицы и душистого табака свежий утренний воздух. Джеймс негромко похрапывал, накрывшись с головой одеялом. Она легко сбежала по ступенькам на первый этаж, где находились просторная кухня, уютная гостиная с огромным камином и старинная семейная библиотека Поттеров.

Прошла всего неделя, как они переселились в этот дом из лондонской квартиры. Сириус жил все это время с ними, но переезжать отказался — сказал, что дядя Альфард скончался и оставил ему небольшое наследство — дом в городке Лутон и счет с достаточным количеством денег, и он не хочет больше стеснять их, они ведь молодожены и должны пожить одни. Неделю они обустраивались, раскладывали Левиоссой вещи по своим местам, сажали магические семена и зачарованно наблюдали, как прямо на глазах из черной земли проклевываются зеленые ростки, мгновенно набирая силу и выпуская бутоны. Лили специально аппарировала к Хогвартсу, чтобы попросить у профессора Стебль эти цветы, зато теперь их сад напоминал экзотическую оранжерею под открытым небом — такое видовое разнообразие царило на участке.

Лили приготовила завтрак, и вскоре они с Джеймсом сидели друг против друга за большим кухонным столом. Первые дни совместные завтраки приводили их в ребяческий восторг, они бросались кусочками тостов. Мазали друг друга мармеладом и выпивали друг у друга кофе. Вот и сейчас Лили ласково улыбалась, глядя, как Джеймс с аппетитом поглощает румяные, пышные оладьи, которые ее научила печь мама…

В окно постучалась черная с белыми крапинками на голове сова Блэка — он назвал ее Черная Немочь. Лили возмущалась нелепым именем, но Блэк лишь ржал и доказывал, что назвал ее так в честь троюродной престарелой тетки.

Птица притащила небрежно нацарапанное письмо. Сириус просил их после обеда выбраться к нему, дабы вместе отметить новоселье. Питер и Ремус прибыть не смогут, первый должен был идти куда-то на собеседование — он пытался устроиться на работу, потому что деньги умерших родителей имели неприятное свойство заканчиваться. А у Люпина были эти дни — как опять же ржал неугомонный Блэк — вчера было полнолуние. Лили очень жалела и сочувствовала Ремусу, она даже пыталась разузнать у Северуса усовершенствованный рецепт Волчьелычного Зелья, но тот, холодно спросивший, зачем ей этот рецепт и, услыхав ответ, предсказуемо фыркнул и отключился от каминной сети. Так что она ничем не могла помочь своему напарнику-бывшему-старосте.

Снейп мог быть очень упрямым, а уж после случая в Визжащей Хижине и после экзамена СОВ на 5 курсе, когда он оскорбил ее, а она — его, они и вовсе перестали общаться.

Приготовив обед и нарядившись в свой любимый летний костюм — светло-зеленую мантию с короткими рукавами и остроконечным капюшоном, спускавшимся до талии, она вприпрыжку спустилась в гостиную. Джемс недовольно поморщился — он не любил, когда она одевалась в слизеринские цвета, как он выражался — но промолчал. Только с насмешливой улыбкой подал ей банку с летучим порохом.

«Дом дядюшки Альфарда» — суматошное мелькание каминов, зеленая искроверть — и они уже выходят из шикарного камина, отделанного черным мрамором в гостиной дома, доставшегося Сириусу.

Тот, по своей давней привычке, смеясь по поводу и без повода и суматошно размахивая руками, крепко обнял друга и поцеловал в щечку Лили.

— Проходите, осматривайтесь! Я сам еще не все комнаты проинспектировал, просто нашел пару спален — одну для себя, другую для Луни. Пойдемте, посмотрим, что тут и как, а потом — на кухню, ужин готовить!

Снаружи дом был таким же уютным и чистым, как и внутри. Блэк провел их на улицу, позади дома располагался небольшой мутный, заросший зеленой ряской пруд, в восточной части поместья стоял крепкий дощатый сарай.

— Джейми, там, наверное, лодка есть, пойдем, посмотрим! Лили, догоняй! — и Блэк, перекинувшись в большого черного слюнявого пса, припустил неровным галопом к сараю. Джеймс и Лили, посмеиваясь над неугомонным и импульсивным анимагом, неторопливо, под ручку, пошли вслед за ним.

Дверь сарая была открыта обычной Аллохоморой и Блэк шумно шарился внутри, издавая порой невнятные возгласы.

— Лодки нет, Джейми… Тут просто разного барахла собрано, прям склад какой-то!

Лили осторожно подошла к овальному предмету, закрытому серой ветхой мешковиной. Из прорехи виднелся жемчужно-золотой деревянный завиток.

Она потянула за край и материя с мягким шорохом сползла на пол. Огромное, больше ее роста, зеркало в деревянной резной раме из какого-то незнакомого дерева, до блеска отполированного незнакомым мастером предстало перед удивленными взорами трех молодых людей.

— Откуда здесь эта роскошь? — недоуменно промямлил вспотевший и пропылившийся Блэк.

— Не знаю, но оно очень красивое… — прошептала очарованная Лили, неотрывно глядящая в зеркальную гладь, всматриваясь в свое изображение, словно окутанное призрачной сиреневой дымкой.

— А я придумал! Лили, Джеймс, я не успел со свадебным подарком, поэтому, если вам нравится это зеркало, я могу вам его подарить, мне-то оно ни к чему. А твоя красота, дорогая Лили, нуждается в достойном зеркале, чтобы отражать ее в двойном размере!

— Сириус, да ты поэт! Вот уж не ожидала, и спасибо тебе за замечательный подарок! Оно просто прекрасно… — Лили замолчала, опять неотрывно вглядываясь в собственное отражение.

— Ну ладно, давайте я его уменьшу и отнесу в дом — заберете через камин.

И Блэк принялся размахивать своей замызганной и залапанной, давно не полировавшейся палочкой…

* * *

Поздним вечером, вернувшись домой, увеличив подаренное зеркало и установив его в углу спальни, Джеймс пошел в ванную принять душ, затем побрился и вышел через полчаса. Первое, что он увидел, это его жена, стоявшая неподвижно вплотную к зеркалу и бормотавшая что-то себе под нос.

— Лили, что с тобой? Ты от этого куска стекла часами не отходила, пока мы были в гостях… Ну да, оно красивое, но не более того, пойдем лучше спать!

— нетерпеливо позвал жену Поттер.

Лили медленно повернулась, ее глаза были закрыты и она вытянув руки, пошла к кровати, неуверенно нащупывая пол подошвами ног. Так же медленно она легла на свою половину кровати и повернулась к мужу спиной. — Я устала, Джеймс, и хочу спать, — монотонно проговорила она и накрылась одеялом, давая понять, что разговор закончен.

Поттер недовольно плюхнулся рядом с женой и, поворочавшись пяток-десяток минут, довольно засопел и захрапел. Дождавшись, пока муж крепко заснет, Лили осторожно перелезла через него и опять встала у зеркала…

С тех пор так у них и повелось — Лили каждую свободную минутку пробиралась к зеркалу, забросив все домашние дела, мужа, сад и дом.

Джеймс с криками и скандалами уводил ее вниз — покормить и заставлял принять ванную, ночью он закрывал покрывалом злосчастное зеркало и крепко держал жену в объятиях, пока не засыпал… Утром она опять стояла у зеркала, вглядываясь в его серебристую гладь и беззвучно шевеля губами. Поттер уже сто раз проклял своего непутевого блохастого друга, оказавшего ему такую услугу.

Так продолжалось неделю, и Джеймс уже начал терять терпение. Но однажды, вернувшись домой, он был приятно удивлен хлопочущей женой, которая готовила ужин. То, что на ужин было полусырое мясо, его не очень огорчило, так как он был рад, что Лили не торчит у зеркала, как это было все время. Правда, бифштекс с кровью он не доел, и Лили забрала его порцию себе. Его удивил непомерный аппетит жены, но он промолчал. Ночью, в постели, Лили тоже весьма удивила его своей активностью. Такого раньше за ней не наблюдалось… Но Джеймс не стал зацикливаться на мелочах, ибо гриффиндорский характер не был привычен к анализу сомнительных и подозрительных ситуаций. «Пусть такие как Сопливус разглядывают и обсуждают, сколько лапок у сколопендры или сколько глаз у флоббер-червей — мне это не нужно. Красивая, горячая жена, уютный дом, вкусная еда и веселое времяпровождение с друзьями — что еще нужно человеку?» — самодовольно думал Джеймс, тая в объятиях жены, как лимонная долька во рту у Дамблдора.

Поэтому, когда Лили через неделю попросилась отлучиться в Косой переулок за покупками, он вызвался пойти вместе в ней. Походив по всем магазинам, заглянув к мадам Малкин и посидев в кафе Фортескью, Поттер заболтался со встретившимся Питером, который устроился таки мелким клерком в Отдел по контролю за анимагами и не заметил, как Лили потихоньку встала и ушла.

Распрощавшись со школьным товарищем, Поттер начал озираться в поисках жены, и обегав весь Косой переулок, заглянув в каждую лавку, включая Олливандера, наконец, оказался у входа в Лютный. Ему не очень-то хотелось рыскать по темным грязным лавкам, но на всякий случай он решил произвести инспекцию. Нерешительно пройдя несколько шагов, он услышал женский визг и отрывистый мужской голос выкрикнул «Инкарцеро!».

Поттер бросился на шум и застыл от увиденной сцены — на грязной мостовой лежала связанная магическими веревками его любимая жена, а в трех футах от нее стоял с палочкой наизготовку его самый ненавистный враг — Северус Снейп. Яростно зарычав, верный муженек бросился на выручку к жене, но Снейп среагировал быстрее — невербальный Петрификус и Джеймс, проклиная мерзкого слизеринца, с грохотом падает рядом с женой, больно стукнувшись затылком о камни.

Снейп присел рядом с обездвиженными Поттерами и брезгливо сказал:

— Поттер, ты как был кретином и гриффиндорским придурком, так им и остался! Куда ты дел Лили? Отвечай немедленно, пока не получил Круцио в живот, скотина!

— Я тебя убью на месте, если ты только тронешь мою жену! И о чем ты там вопишь — вот же Лили, лежит там, где ты на нее напал, сволочь слизеринская! Развяжи нас немедленно! — Поттер, после того, как Снейп дал ему возможность говорить, ерзал и крутился как земляной червь, покраснев от злости и сопя как раненый кабан.

— А ты знаешь, Поттер, с кем ты сейчас живешь? Или ты так ничего и не заметил? Ты зрение давно проверял? Или жена тебе так быстро надоела, что ты к ней и не приглядываешься? — желчно выплюнул Снейп.

— Да о чем ты? Хватит кривляться, скажи нормально, с какого тролля ты на нас напал? — взвыл Джеймс.

Северус выпрямился и медленно обошел валяющуюся на мостовой супружескую чету, постукивая палочкой о ладонь.

— Вот ты, Поттер, всегда нападал на меня в школе и орал, что ненавидишь меня за то, что я скользкий слизеринец и с головой ушел в Темные Искусства…

Но зато, я и не попаду, как придурок, в такие вот сети… как попал ты, идиот.

Снейп нагнулся и, схватив Лили за роскошные рыжие волосы, резко дернул. Джеймс опять заорал, сначала от бешенства, затем от ужаса — волосы Лили легко отделились от головы и повисли в руке Снейпа бурой мерзкой паклей, череп вопреки ожиданию не стал красным от крови, а был серого цвета в многочисленных гнойных язвах и струпьях. Лицо женщины тоже стремительно изменилось, покрывшись землистой грубой кожей, глаза ввалились и стали похожи на две глубокие ямы, нос провалился, вместо ноздрей появились прозрачные перепонки, воздух сквозь которые выходил с жутким свистом — в общем, вместо молодой цветущей девушки на земле корчилось ужасное костлявое существо с двумя парами скелетоподобрых рук, с семью длинными, шевелящимися словно змеи, пальцами с фиолетовыми когтями на каждой, голое, покрытое коричневой пергаментной шелушащейся кожей тело, без пупка, и с длинным чешуйчатым хвостом…

— Так-так, это зеркальная мимикрица, опасное темное существо… ты, конечно, о таком и не слыхивал, не так ли, Поттер? Ну да, я позабыл, ты же у нас светлый чистый гриффиндорец и такими гадостями не увлекаешься! И поэтому тебе посчастливилось спать с этой красоткой — я тебе даже завидую, будет, чем похвастаться друзьям! — издевался Снейп.

А теперь о серьезном! Ты настолько туп, что даже не заметил подмены! Кретин! Я думаю, у вас в доме появилось большое зеркало, не так ли? Отвечай, когда я спрашиваю!

— Д-д-д-а! — злобно проскрежетал полностью деморализованный Поттер, гадливо передергиваясь при воспоминаниях о семи бурных ночах с этим… этим… Его чуть не стошнило.

— В таком случае… Я сейчас освобождаю тебя и ты переносишь всех нас к себе домой и очень быстро — еще нужно найти и освободить Лили. И если ее уже нет в живых… Я тебя попросту изничтожу, это тебе не Хогвартские времена, Поттер, сейчас ты надо мной верх не возьмешь, тем более, твоих верных прилипал здесь нет. Поднимайся, быстро! — резко сказал Северус.

Через минуту Снейп с Поттером и жутким инфернальным существом были уже в семейной спальне Лили и Северус внимательно осматривал стоящее в углу зеркало, в глубине которого переливалась едва заметная сиреневая дымка, которой не увидел Джеймс.

— Она здесь… внутри зеркала… Нам надо скорее вытащить ее оттуда, пока она не умерла от голода и жажды.

И Снейп, взмахнув палочкой, произнес невербально какое-то заклинание, как мечом отрубившее руку мимикрице. Та страшно завизжала, из отрубленной руки брызнула зелено-желтая, похожая на гной, жидкость, которая обильно оросила поверхность зеркала. Тварь неистово корчилась и выгибалась, понемногу исчезая, истаивая, пока полностью не испарилась.

Вдруг раздался хлопок и на ее месте появилась сильно похудевшая бледная Лили. Снейп опустился на пол и положил ее голову себе на колени, принялся водить палочкой над ее телом, нараспев читая какие-то неизвестные заклинания.

Лили слабо пошевелилась и открыла глаза. Джеймс, убитый и ошарашенный произошедшими событиями, даже не возражал, что скользкий слизеринец дотрагивается до его дорогой жены, он едва сдерживал рвотные порывы, вспоминая, как занимался бурным сексом с чудовищной образиной.

Пришедшая в себя Лили рассказала, что ее постоянно что-то притягивало к зеркалу, она могла часами стоять перед ним, а потом вдруг очнуться и вспомнить, кто она и что делает… в тот страшный день она готовила ужин и по рассеянности порезала руку. Затем пошла наверх, к зеркалу и слишком близко подойдя к нему, дотронулась пораненной рукой до поверхности. Очнулась уже в незнакомом месте, в темноте, везде зеленая и серая плесень, душно и тихо, и выбраться нет возможности. Через стекло она все видела, но ни звука не доносилось с этой стороны, сколько бы она ни билась и не кричала.

Снейп, в свою очередь, рассказал, как увидел в Лютном Лили, очень удивился тому, что она делает в таком сомнительном месте и пошел за ней. Но псевдоЭванс направилась прямиком к контрабандистам ингредиентов и потребовала продать ей крови девственниц, очевидно решив навсегда обосноваться в этом привлекательном молодом теле. Такое необычное поведение озадачило Северуса, который достаточно хорошо знал свою бывшую подругу и он, подкараулив ее на выходе, обездвижил и связал ее…

Опознал же он ее по бледно-голубым губам, стерев помаду и сразу поняв, что за тварь лежит перед ним.

Поттер вскочил и галопом понесся в ванную, откуда послышались характерные специфические звуки, услышав которые Снейп довольно и злорадно ухмыльнулся — вот тебе и светлые гриффиндорцы! Если бы они хоть немного внимательнее изучали Темные Искусства и происхождение Темных Артефактов, с ними не случалось бы таких вот курьезных и страшных вещей!

Вскоре Джеймс вывалился из ванной полностью уничтоженный и упавший духом. Он долго вздыхал, мялся и мямлил что-то, пока не собрался с духом и не выпалил:

— Спасибо тебе, Снейп, за то, что выручил Лили… мы тебе очень благодарны и извини за то, что доставали тебя в школе. Если бы не ты…

— Избавь меня, Поттер, от своих слюнявых, сумбурных извинений и благодарностей. Ради тебя я и пальцем бы не пошевелил — это только ради Лили. А ты просто сволочь, ты не в состоянии даже защитить ее… поэтому впредь будь осторожнее, меня может не оказаться рядом. Все Лили, я пошел, у меня много дел.

И Снейп, стремительно выйдя из дома, аппарировал в неизвестном направлении.

Злосчастное зеркало с живущей в нем зеркальницей было разбито и размолото в пыль, которую утопили на дне Блэковского пруда. Сириус, выпучив глаза, яростно утверждал, что он никогда не интересовался артефактами своей темной семейки, на что разъяренный Поттер высказал ему, что надо было хоть немного изучать секреты своих родственничков, а так незнание семейных традиций чуть не угробило их с Лили — поумневший Поттер переворошил всю библиотеку, пока не нашел упоминание о зеркальных тварях, которые рано или поздно, под видом жен или близких родственников, пожирали свои жертвы — недаром они так любили сырое мясо с кровью.

А Поттер еще долго содрогался в ужасе, глядя на рыжие волосы жены и вспоминая жуткий скальпированный череп…

13. Кто выполнил обещанное...

Северус Снейп просил двух величайших волшебников спасти Лили Поттер...

Кому он будет служить?

POV Северуса Снейпа

Cегодня Самайн. 31 октября. Время, когда открываются Темные врата, и сверхъестественные силы приходят ненадолго в мир людей. Именно сегодня Волдеморт пошел убивать Поттеров. До этого они скрывались, причем достаточно успешно, правда, я не знал, кто именно был Хранителем тайны, но подозревал, что это кто-то из дружков Поттера, скорее всего Блэк. Они ведь были не разлей вода в школе, да и после окончания Хогвартса, как я слышал, жили чуть ли не втроем.

Эх, Лили... Как же я жалею, что вообще заговорил с тобой, что в тот далекий-далекий летний день вышел из кустов, в которых спрятался, увидев двух девочек на игровой площадке, потому что стеснялся своей странной рубашки и потрепанной большой куртки, и не сдержался, вышел, увидев, как колдует рыжая малышка. Ведь так хотелось найти кого-то столь же необычного, ненормального, как орал в гневе мой отец, когда я временами устраивал дома что-то странное, вроде скачущих по гостиной стульев или превращения отцовской газеты в стаю мелких, прозрачных ночных мотыльков... Я сам не понимал, как у меня это получалось, ведь я знал, что моя мать колдует только палочкой, когда отец на работе. Мама говорила, что это детская стихийная магия, и что когда я поступлю в Хогвартс, самую лучшую магическую школу Британии, я научусь колдовать так же хорошо, как и она. Именно она научила меня множеству заклинаний, полезных и просто интересных, а я по нескольку раз прочитал ее старые учебники, ведь других книг в нашем доме не было, даже маггловских — отец отнюдь не был поклонником чтения, а вечера предпочитал проводить с бутылкой пива перед телевизором. Телевизор часто не показывал или ломался. Я знал, что это из-за того, что мама потихоньку колдует и показывает мне правильные движения при произнесении заклинаний, но отец думал, что перегорают транзисторы и предохранители и с руганью тащил телевизор через дорогу в ремонт бытовой техники. Под горячую руку попадало и нам, чтоб не распускались.

Так вот, Лили... Помню, мне она понравилась с первого взгляда, а уж когда я узнал, что она тоже волшебница... Радости моей и восторгу не было предела. Я глупо размечтался, что мы с ней подружимся и будем друзьями навек. Ей было интересно со мной, я видел, она, как губка впитывала все то, что я ей рассказывал, то, что сам узнал от матери об учебе в Хогвартсе — что письма с приглашением и списком необходимых для учебы вещей принесет сова, что в школе полно привидений, что распределяет учеников на четыре факультета Говорящая Шляпа, и нам с ней надо будет обязательно попасть на Слизерин, ведь там училась моя мама...

Лили соглашалась, что красный с желтым цвета не подойдут к ее огненно-рыжим длинным волосам, тогда как изумрудно-зеленый с серебром идеально подходит рыженьким. Я был счастлив и с нетерпением ждал момента, когда мы окажемся в этом волшебном, чудесном месте — Хогвартсе.

Ее старшая сестра, Петунья, недолюбливала меня и часто оскорбляла нас, обзывая ненормальными и уродами — мы не были на нее в обиде, нам даже было жаль ее, некрасивую, тощую и вредную, ведь дети зачастую жестоки и эгоистичны. Между тем, сейчас я даже завидовал Петунье — она училась в нормальной школе, закончила после обычный магловский колледж, жила с родителями, пока они не умерли от болезни, словом, была с ними и как могла, заботилась о стариках, в то время как Лили, обласканная всеми в школе, и преподавателями, и студентами, постепенно стала считать себя неотразимой и самой гениальной, как она в шутку говорила мне, пока мы еще общались, но я чувствовал, что за шутками скрывается изрядная доля правды — она и впрямь считала себя суперодаренной и способной ведьмой, ведь она опережала по учебе и магическим показателям многих чистокровных и полукровок в Хогвартсе. А может, она просто с головой окунулась в этот волшебный завораживающий мир и поглощала знания с жаждой человека, дорвавшего до воды в пустыне. Чистокровные волшебники с рождения жили в магической среде, им все было привычно и они не особо вникали в то, как и почему происходит волшебство — оно было у них в крови и механизмы действия были им не очень интересны, в отличие от нас, я сам по себе стремился постигнуть самую суть вещей, их глубинный смысл, а Лили просто заучивала и запоминала как можно больше из того, что нам давали наши учителя. Лили не была аналитиком и создателем, она была прекрасным исполнителем и кабинетным ученым, но ей не давались ни создание новых заклятий, ни синтез кардинально нового во всех смыслах зелья. Это ее сильно раздражало и она, бывало, неделями дулась на меня и не разговаривала только из-за того, что у меня получался новый рецепт какого-нибудь модифицированного зелья от бородавок или фурункулов, а у нее — нет. Она варила зелья по старым рецептам, которые давал Слагхорн из учебников. Я пытался объяснить ей, что я не виноват, что все это, рецепт нового зелья, рождается спонтанно у меня в сознании, в моей голове, но она фыркала и уходила, а я бежал за ней, оправдываясь и извиняясь.

Так продолжалось все пять лет, пока мы дружили, учась в Хогвартсе. Наша дружба постоянно балансировала на грани — она требовала от меня не общаться с однокурсниками— слизеринцами, я ревновал ее к идиоту Поттеру, который постоянно цеплялся если не ко мне, то к ней, красуясь и хвастая перед моей подругой. Она фыркала на него точно так же, как и на меня, но я не мог не замечать скрытого удовольствия и удовлетворения тем, что самый известный популярный мальчик Гриффиндора, богатый, родовитый, мастерски играющий в квиддич и талантливый в остальных науках, особенно в Трансфигурации и Чарах, обращает на нее, маглорожденную, столько звездного внимания. Лили и сама была весьма популярна в школе, но это было совсем не то... Ей приходилось много работать и учиться, чтобы учителя беспрестанно хвалили ее и ставили в пример другим ученикам, приходилось прилагать массу усилий, чтобы очаровывать Слагхорна, МакГонагалл и Флитвика, по возможности сдерживать свой горячий нрав и острый язычок в общении со сверстницами, большинство которых происходили из известных обеспеченных магических семей и были весьма заносчивы и надменны, особенно рейвенкловки. Слизеринки же предсказуемо не обращали внимания на яркую, способную маглорожденную ведьму. Мало того, что учится отлично, так еще и хороша собой... Конечно, представительницам чистокровных семей это не нравилось. Все же предрассудки в магическом обществе были достаточно развиты, и даже самые либеральные слои населения, не могущие похвастать безупречным родословным древом порой отзывались о маглах и маглорожденых колдунах пренебрежительно, а многие из тех, кто имели дальних родственников-маглов, старались не упоминать о постыдном родстве и спешно переводили разговор. Сами маглорожденные, которых в магическом обществе презрительно называли «грязнокровками», были весьма обижены, хотя не старались оспаривать грубость прозвища, предпочитая делать вид, что не слышат шепотков и усмешек за спиной.

Но Лили не хотела терпеть такое отношение и не терпела — так мы и поссорились окончательно. В очередной стычке с Мародерами я потерпел поражение и, сорвавшись, выкрикнул то проклятое слово. В общем-то, я знал, что наша дружба уже висит на волоске, но и предположить не мог, что она закончится именно так. Мало того, что я висел в воздухе вниз головой, подвешенный своим собственным заклятьем, мало того, что полшколы любовалось на мои старые подштанники, так еще и оскорбительное слово, сорвавшееся в приступе отчаяния, мгновенно лишило меня подруги детства. Лили, когда хотела, могла уничтожить одними словами, и она уничтожила меня. Раз и навсегда. Что ж, разрыв был выгоден и ей и мне. Ей — потому что она, наконец, перестала общаться с врагом факультета и стала истинной гриффиндоркой до мозга костей, мне — потому что и мои друзья по Слизерину выразили бурное одобрение разрывом с грязнокровкой, и я смог заняться тем, к чему всегда стремился — с горя я погрузился в изучение Темных Искусств. К тому же, Люциус Малфой, закончивший Хогвартс, вербовал сторонников на службу могущественному Темному волшебнику по имени Волдеморт. Мне терять было нечего, сторона Света мне предложить ничего не могла, а после происшествия в Визжащей хижине разочарование в Дамблдоре достигло предела. Я и раньше был временами зол на него... Говорили, что старик величайший легиллиментор, но он всегда делал вид, что ничего не знает и даже не подозревает о том, что происходит в его школе. Ни того, что Мародеры травят меня, постоянно подставляя перед деканами, ни того, что они постоянно нарушают правила и им всегда все сходит с рук. Слизеринцы постоянно шушукались, что МакГонагалл с Дамблдором строят школу под Гриффиндор, ведь они сами учились на факультете доблестного Годрика, о котором, к слову, ходили нелицеприятные слухи... в древних манускриптах упоминалось, что благородный Годрик отнюдь не брезговал подкупом, шантажом, принуждением и убийствами ради достижения своих целей, и в нынешних его последователях все это было, и в открытом и в латентном состоянии, взять хоть четверку Мародеров. В них сочеталось все это — они не побрезговали попыткой убийства, хотя я прекрасно знал, куда и к кому иду. Мне доставило огромное удовольствие обвинить Блэка в попытке убийства меня, хотя и покоробило, что директор оценил мою жизнь всего лишь в месяц отработок Блэка с Филчем, да еще и публично навязал мне долг жизни, которого, по моему мнению, не было. Поттер меня не спас, потому что я не просил и не хотел, чтобы меня выволакивали из туннеля под Дракучей Ивой как мешок с картошкой — я упирался как мог, но Поттер был здоровый лось, да еще его подгонял страх за дружков. Даже то, что они нападали со спины, вчетвером и не брезговали бить лежачего и обезоруженного, не говорило в пользу последователей Годрика. Благородством и смелостью там и не пахло. Слизеринцы могли поступать точно так же, и поступали, только их в этом случае называли презрительно подлыми змеенышами, а гриффиндорцев, проделавших то же самое, точь в точь — храбрыми и отважными.

Я всегда думал, что на исход противостояния факультетов очень сильно влияет, директор какого факультета сейчас правит... Хотя... нельзя сказать, что даже в эпоху всевластья Гриффиндора Слизерин как-то прогибается под режим. Мы старались не нарываться на лишние скандалы, тем временем создавая в Хогвартсе свою организацию. Мне было плевать, что и как, я хотел стать кем-то, выбиться из болота, потому что я знал, что я в знания Темных Искусств и Зелий превосхожу всех моих однокурсников, да и старшеклассников тоже. Но никому из преподавателей и директору не было до меня дела. Слагхорн на уроках грезил о своей уютной теплой гостиной, ему были неинтересны наши совместные с Лили разработки Зелий, их оптимизация и упрощение рецептов. Лили он нахваливал, на меня старался не обращать внимания. Зелья мои он не пытался предложить использовать в Больничном Крыле, ему было все равно, какая разница, варить Антипростудное полчаса с использованием меньшего количества ингредиентов или два часа — ведь их варили студенты-старшекурсники, а не он. Всей славы, какой хотел, он добился, а ставить учеников выше себя и своего положения — кому этого захочется? На его взгляд, талантливый ученик должен сам пробиться в жизни, сам сделать себе карьеру, зубами и ногтями выгрызть место в жизни. Не знаю, так ли он добивался успеха для себя. Дамблдору, именитому в прошлом зельевару, тоже не было никакого дела до меня, потому что Слагхорн обо мне не заикался, а МакГонагалл никогда не хвалила слизеринцев, какими бы способными они ни были. Для нее светом в окошке были ее любимцы — Поттер, Блэк, Эванс и Люпин. Других для нее не существовало. Так на что я мог рассчитывать? После школы нужны были рекомендации от преподавателей, чтобы устроиться на обучение. Мне надеяться на подобное не приходилось, потому что Слагхорн был зол на меня из-за неприятностей, которые я, по его мнению, доставлял факультету, ведь в драках с Мародерами баллы снимали, не разбираясь, со всех.

Малфой уверял меня, что организация, в которую он входит, делает все возможное для способных талантливых молодых людей. Лорд сам экзаменует и отбирает учеников. Устраивает их к опытным наставникам, нередко учит сам. То есть, по его словам, мне переживать за будущее не придется — надо только присягнуть на верность. Так что после разрыва с Лили я уже не колебался, терять мне было абсолютно нечего, впереди ждала безвестность, со всех сторон. И я решился. Сразу после школы я принял Метку.

Лорд действительно оказался достаточно заботливым и справедливым руководителем. Он знал неимоверно, фантастически, потрясающе много — во всех областях — в Зельях и Заклинаниях, в Трансфигурации и Нумерологии, в Астрономии и Защите от Темных Искусств... Но больше всего он разбирался в Темных Искусствах! И не считал за труд просвещать молодых сподвижников. На любой вопрос у него был ответ, на любую задачу — решение. Но и строгость, и жестокость, как у руководителя большой организации у него присутствовали. Сам я также несколько раз подвергался наказанию, хотя за успешно выполненные задания, для меня это были новые или усовершенствованные по оптимуму Зелья и яды, Лорд даже как-то поощрил меня дорогим браслетом из платины с немаленькими изумрудами... Где он его добыл — я не осмелился спросить, но работа была не гоблинская, а магловская. Может, каратели из рейда приволокли? Я старался об этом не думать. Знал ведь, куда пришел и зачем...

Хотя меня, конечно, в планы Повелителя не очень посвящали. Приходил Люциус и передавал мне поручения и задания, на меня совершенно определенно повесили всю зельеварскую работу — Зелья для концентрации внимания, для повышения памяти, лекарственные и восстанавливающие. Еще яды — без запаха и вкуса, Веритасерум, Феликс Фелицис, Оборотное... Лаборатория в Ставке Лорда, в каком-то старинном, ненаносимом особняке под Фиделиусом была старой, но отлично сохранившейся. Люциус притаскивал груды старинных фолиантов и мешочки и стеклянные емкости с редкими, дорогущими ингредиентами. Откуда все это бралось и покупалось — я не спрашивал, просто предполагал, что существует специальный фонд, в который вносят посильные вклады все члены Организации. А таких было немало, и многие из богатых чистокровных семей. Правда, от меня никакого денежного взноса не потребовали, но я и так понял, что этим вкладом явилось мое зельеварское умение на общественных началах, потому что многие Зелья стоили немалых денег, я же варил их бесплатно, и мне это было интересно, так как была возможность экспериментировать и доводить до совершенства свои же рецепты. В рейды меня не посылали, как других новобранцев, видимо, потому, что зельеваров у Лорда не было, только я, да еще один пожилой маг, который трудился в другом месте и которого я видел пару раз на общих собраниях. Работать же приходилось порой сутки напролет, так велики были потребности Организации в различных зельях и снадобьях.

Дешевые, общедоступные ингредиенты я обычно заказывал на Диагон-аллее, в аптеке, но в этот раз мне понадобилась крупная партия растительного сырья, а я знал, что Аберфорт, державший в Хогсмиде трактир «Кабанья голова», располагает многими видами трав, потому что помимо разведения коз, с целью извлечения безоара, он также заготавливал сушеные лекарственные травы. Известив Лорда о том, что мне понадобится отлучиться за ингредиентами, в субботу я отправился в Хогсмид. Аппарировал у самой двери в трактир, вошел, но за стойкой Аберфорта не обнаружил, и решил подождать его. Не успел я сесть за столик, стоящий за барной стойкой, у окна, как дверь распахнулась и в помещение вошел... сам Альбус Дамблдор. Он выглядел весьма нелепо в своей сиреневой мантии с золотыми звездами, белой пышной бородой и в красном остроконечном колпаке среди грязного темного зала, который был наполовину заполнен сомнительными личностями в темных, невзрачных одеждах, которые скрывали лица под низко надвинутыми капюшонами. Не останавливаясь и не оглядываясь по сторонам, он быстро прошел к лестнице и поднялся на второй этаж, где Аберфорт оборудовал дешевые комнаты под гостиницу.

В голове у меня крутились подозрения насчет визита Дамблдора в такое неприглядное место. Обычно тут встречались перекупщики краденого, контрабандисты, чьими услугами не пренебрегал и я, наемные убийцы и мои коллеги — Пожиратели. Что мог тут делать величайший светлый маг столетия? Выяснить это я мог только одним путем — посмотреть, с кем встречается директор Хогвартса. Не медля ни секунды и не заморачиваясь этичностью и моральностью своего поступка, я последовал за Дамблдором. Поднявшись по лестнице, я остановился в замешательстве: в длинном коридоре было не меньше десятка одинаковых дверей — за которой из них скрылся Дамблдор?

Я останавливался у каждой, прислушиваясь к звукам. Внезапно за четвертой дверью слева послышался резкий, грубый и хриплый голос:

... грядет тот, у кого хватит могущества победить Темного Лорда... рожденный теми, кто трижды бросал ему вызов, рожденный на исходе седьмого месяца... и Темный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы...

Дальше я как будто провалился в глубокую темную яму. Открыв глаза, обнаружил, что стою возле стойки Аберфорта, который мрачно смотрел на меня. Я помнил только, что дверь открылась и я увидел в скудно обставленной комнатушке молодую, странного вида женщину в несуразных аляпистых одеждах и огромных очках и невозмутимо-спокойного Дамблдора.

— Что это было? — еще не осознавая, что произошло, и как я очутился, себя не помня, внизу, у стойки, спросил я у недовольного трактирщика.

— Ничего. Ты меня зачем ждал? — угрюмо спросил Аберфорт.

Уладив свои дела и купив у него большую партию сырья, я аппарировал в лабораторию Лорда.

Странные слова постоянно крутились у меня в голове, как я ни старался забыть неприятный голос. Они все время всплывали на поверхность, вселяя в меня тревогу, ведь это как-то относилось к Волдеморту — а точнее, предсказывало его неоднозначное поражение, а то и смерть...

Не в силах сдерживаться, я отправился просить аудиенции. Лорд принял меня, расспросил о готовящихся зельях и велел выкладывать, зачем я пришел. Видно, тревога была написана на моем лице. И я рассказал ему обо всем, что было в «Кабаньей голове».

Лорд помолчал, потом хмыкнул и жестом велел подойти поближе. Я повиновался. Он схватил меня за голову и вперился синими глазами прямо в мои, черные. Повелитель ворвался в мое сознание, подобно небольшому урагану. Он не церемонясь, раскидывал в стороны то, что ему не было интересно, а я не мог понять, что он ищет так долго... ведь я и так все ему честно рассказал, не утаив абсолютно ничего.

Он резко вышел из моего сознания, я же, схватившись за виски, опустился на колени с жуткой головной болью...

— Вставай, Северус. Я выяснил все, что хотел... Ты молодец, что предупредил меня, — с довольным смешком произнес Темный Лорд. Я, пятясь и кланяясь, вышел из комнаты. Добравшись до лаборатории, я принял двойную дозу обезболивающего — так раскалывалась голова после атаки сильного легиллимента.

Услышанное мною у Аберфорта означало, что Повелителю грозит опасность быть свергнутым и побежденные неким ребенком, родившимся на исходе седьмого месяца. Но было несколько вопросов, как я рассуждал сам с собою — в каком году это случится, в этом, в следующем, или через несколько лет? И каким образом Лорд отметит его? Кто эти храбрецы-родители, бросившие вызов Лорду трижды и какой именно вызов — неужели прямая схватка? Все эти вопросы без ответов роились в моей голове, подспудно не давая покоя.

Так прошло несколько месяцев. Лорд молчал, ни словом не обмолвясь о том, предпринимает ли он какие-то действия, чтобы обезопасить себя или считает услышанное мной нелепостью и болтовней глупой бабы. Зато до меня дошли слухи о том, что Поттеры, который поженились сразу после окончания Хогвартса, ждут ребенка. Я похолодел. Не случится ли так, что ребенок Лили родится невзначай летом, как было сказано в этом глупом пророчестве? Хоть мы и не виделись после выпускного, судьба Лили была мне небезразлична, и хотя я понимал, что наши дороги окончательно разошлись и никакой надежды на общение нет, я все равно беспокоился за нее. Поттер мне был абсолютно безразличен, но когда я думал, что Лили может потерять своего ребенка... С другой стороны, я мог просить Лорда пощадить Эванс, если бы его выбор пал на эту семью, но пощадить ребенка, который является угрозой для Повелителя... я не смел даже заикаться об этом — навряд ли Лорд стал бы оставлять в живых потенциальную угрозу для себя... я все равно ничего бы не добился... Воистину, гриффиндорцы поражали своей импульсивностью и желанием жить и наслаждаться и плодиться, даже если весь мир рушится! Эта гриффиндорская романтика, чтоб ее!

Я знал, что нужно что-то делать. Предупредить Лили. Но она наверняка не стала бы меня слушать, как не слушала все два года после той памятной ссоры на озере. До меня доходили слухи, что она с мужем вступили в некий Орден Феникса, который основал директор Хогвартса. Чем конкретно занимался пресловутый Орден — было доподлинно неизвестно, открытого противостояния именно нам они не оказывали — силы были слишком неравны. Да и по слухам, там было много молодых людей, недавних выпускников Хогвартса, даже не авроров, так что на самом деле реальной угрозы они не представляли. Но Дамблдор был все же силен, кто знает, может, он прислушается к моим словам и сможет защитить Лили. Я решился. Я рискнул просить обоих величайших волшебников, и мне было все равно, кто из них сможет спасти ее.

Сначала я, удачно сварив партию заказанных Зелий, отправился с результатами к Повелителю. Предъявив ему свою работу и удостоившись снисходительной похвалы, я встал перед ним на колени. Сам поражаясь собственной наглости и безрассудности, я умолял его не убивать Лили Поттер. Лорд долго молчал, крутя в руках хрустальный флакон с Укрепяющим Зельем. Затем вымолвил:

— Я не буду обещать твердо. Если она не станет дергаться — возможно, я пощажу ее. Но о ребенке и не проси. Кроме того, я очень недоволен тем, что ты просишь за грязнокровку — это недостойно тебя.

— Но, Повелитель... я сам наполовину магл, и мы... дружили с детства... только в память о дружбе... я не надеюсь на большее... только чтобы она осталась жива... — униженно просил я.

— Хорошо. Я посмотрю, что можно будет сделать. А теперь иди!

Я поспешно убрался, но не успокоился. Повелитель не обещал, да и кто я такой, чтобы давать мне слово? Так, не совсем мелкая сошка, но и не авторитет... Надежда была, но слишком маленькая и зыбкая. Поэтому я решил подстраховаться на свой страх и риск.

Я отправился на встречу с Дамблдором. Встретили меня неприветливо и помпезно, окатили презрением, вырвали обещание оказать какие-то невнятные услуги в дальнейшем. Я был рад, что вернулся с этой встречи целым и невредимым, хотя и тут полной уверенности, что Лили останется в живых не было, потому что, зная ее, можно было предполагать, что она не отдаст своего ребенка, не отойдет в сторону, ее можно будет только обездвижить или оглушить.

Больше я ничего не мог сделать, только ждать.

* * *

Я нервно ходил по лаборатории, сшибая на пол флаконы и не замечая беспорядка. Прошло уже два часа, как Лорд отправился к Поттерам. Долгое время ему не удавалось их обнаружить — Поттеры как сквозь землю провалились... Больше года Пожиратели рыскали по стране, безуспешно разыскивая хоть какие-то следы, которые бы привели к ним. Безуспешно. Я даже начал верить, что Дамблдор все-таки сдержал свое слово и с Лили все будет в порядке, а может они уехали за границу, куда-нибудь в Мордредом забытое место, где Темный Лорд не додумается их искать и вся эта история с Избранным младенцем и пророчество скоро забудется. Но вчера Повелитель пришел в хорошее расположение духа и сообщил, что скоро проблема будет решена — нашелся человек, который знает точное местонахождение семьи Поттеров. Годрикова Лощина — подумать только, почти под носом у Темного Лорда! И всего лишь под Фиделиусом... крайне неосмотрительно и беспечно. Кто был осведомителем, я так и не смог узнать, не знал и Люциус, который пришел ко мне за зельем для Нарциссы — Драко часто болел, и я готовил ему витаминные укрепляющие настойки. Он сказал только, что Лорд беседовал приватно, и тот не попадался на глаза никому из наших.

Внезапно на полу материализовалось тело, бесчувственное и неподвижное — перенос порталом. Это была Лили. Я бросился к ней, но раздавшийся хлопок аппарации заставил меня обернуться к более важной персоне. Я бросился на колени перед Волдемортом, который был в прекрасном расположении духа.

— Вы не убили ее, Повелитель... я бесконечно благодарен вам за это и буду предан до конца жизни. Я буду служить вам верно и...

— И не пойдешь больше к Дамблдору, Северус? — спокойно спросил Лорд.

— Я... Повелитель, я был в отчаянии...

— Ты не поверил мне? Что ж, я тебя понимаю. Признаться, сначала я хотел уничтожить всю семью, во избежание дальнейших осложнений, но потом подумал, а почему бы мне не проявить немного милосердия? Знаешь, наше общество малочисленно, и хороших, да что там, отличных зельеваров вроде тебя очень мало, считанные единицы. И мне не хотелось, чтобы ты сбежал от меня к этому старому маразматику, который хочет сделать наш мир открытым для маглов.Я прекрасно знаю, что ты не ограничился только моим обещанием, ведь так, Северус? Убей я твою грязнокровку и ты в отместку кинулся бы служить тому, кто тебя предавал не раз, в школе, я видел все твои обиды и унижения, и то, что директор никогда не заступался за тебя. И скажу тебе, в Хогвартсе я защищался сам, как мог, но такого обращения, как с тобой, не допускал никогда, и ты должен стремиться к этому. Учись, совершенствуйся, постигай такие вершины боевой магии, чтобы ты мог выстоять один против десяти, двадцати противников! Такое возможно, мой юный ученик, и я даже помогу тебе. Вот только... с этой рыжей обузой на шее ты не достигнешь ничего, ничему не научишься, ты постоянно будешь бояться за нее, потом растратишь все свои силы и талант на кучу сопливых детей, которых захочет нарожать эта ведьма, и все — ты станешь никем! Я не могу допустить такого, поэтому я решу за тебя. Ты сказал, что тебе вполне достаточно, чтобы она была жива и здорова, поэтому я настаиваю, чтобы ты отправил ее жить к маглам, ведь у нее есть родня?

— Да, Повелитель, у нее есть сестра... старшая.

— Она довольно сильная ведьма, и злопамятная, как я понял. Я не хочу неприятностей, поэтому заблокирую ее магию и сотру все воспоминания о том, что она колдунья, а ты отправишь ее к сестре. Иначе я вынужден буду убить ее, Северус. Выбирай, что будет лучше для нее... и для тебя!

Я не думал долго, зачем? И я вовсе не надеялся, что Лили полюбит меня, и мы станем жить-поживать. Сказать по правде, я вообще не представлял себя семейным человеком... Я бы даже сказал, что разрыв с Лили на 5 курсе в Хогвартсе развязал мне руки — я смог заняться тем, что мне нравилось полностью, не отвлекаясь на переживания и рефлексии — постепенно тоска и боль по Эванс прошли, тем более, что она сама вычеркнула меня из своей жизни — мне осталось только смириться. Да у меня просто времени не было на все это... Я учился.

Утром я со спящей Лили отправился к Петунье. Накануне Лорд подверг ее процедуре блокировки магии — это был сложный темномагический ритуал, о котором я только слышал, и стер из ее памяти все воспоминания о Хогвартсе и семейной жизни. Я так понимал, что в памяти у Лили образовались огромные провалы, она помнила только летние каникулы, якобы в обычной школе. Она, конечно, будет мучиться головными болями, но лучше так, чем быть мертвой...

Теперь оставалось договориться с Петуньей, чтобы она позаботилась о сестренке. Старшая жила в Литтл-Уингинге, небольшом провинциальном городке. Уютный двухэтажный коттедж, гараж, хорошая машина... если бы мои родители так жили, кто знает, как сложилось бы все? Впрочем, я не хотел думать и гадать, потому что было поздно — родители мои были мертвы, а сам я жил в старом, дряхлом домике, недалеко от реки, загрязненной отходами с фабрики, вонючей и грязной. Дверь мне открыла тощая высокая блондинка. Она мгновенно узнала меня, и ее лицо перекосилось от злости и неприязни. Но я все вытерпел. Я внес спящую Лили в дом, положил ее на диван в гостиной, и мы с Петуньей ушли на кухню. Я все рассказал ей — что Лили потеряла годовалого ребенка и мужа, не упоминая, при каких обстоятельствах это произошло, и что она также потеряла память. И самое главное — она больше не может колдовать, поэтому Петунье нечего ее бояться, словом, она стала, наконец, нормальной, то есть, просто обычной маглой. Выслушав меня, сестра Лили не смогла скрыть своего злорадства, но я надеялся, что теперь, когда главная преграда между сестрами устранена, они смогут начать жить дружно, как это было до моего внезапного появления в их жизни с моими рассказами о магическом мире и волшебстве.

Оказалось, что мужу Петуньи, Вернону Дурслю, предложили поработать за границей, в Канаде, и сейчас семья собиралась переезжать . Я прибыл вовремя. Лили будет полезно побывать за границей, новые впечатления и другая обстановка смогут заполнить пустоты в памяти и со временем она сможет заново начать жить в магловском мире. Может, живи она там, не учись в Хогвартсе, все было бы по-другому, во всяком случае, для нее. Петунья была вполне счастлива, и главное — ее ребенок и муж были живы-здоровы. Чтобы Лили не была обузой для Дурслей, я оставил ее сестре шелковый мешочек с подаренным Лордом браслетом, увидев который Петунья восторженно охнула и сказала, что такая вещь стоит очень дорого, и небольшое количество галеонов. В магловском мире золото ценилось немного дороже, чем у нас, поэтому средств на проживание моей давней подруге должно было хватить надолго. Во всяком случае, я надеялся, что Дурсли не станут ущемлять родственницу и присваивать себе деньги. Больше я ничего не мог для нее сделать.

Я в последний раз посмотрел на спящую Лили, и, повинуясь порыву, отрезал заклинанием прядь рыжих волос — на память... больше я ничего не мог у нее попросить . Навряд ли мы с ней еще увидимся — Лорд отправлял меня в Польшу, поучиться у тамошних темных Мастеров. Я был ему благодарен — в плохие времена только учеба помогала мне не сойти с ума и не натворить непоправимых дел... Может, лучше всего в жестоком мире иметь каменное сердце? Которому не страшны удары и потрясения?

В любом случае, я был счастлив, что Лили жива, здорова и не горюет о своей погибшей семье. Больше я ничего сделать не мог. Остальное — жизни других младенцев и их родителей, должно было быть на совести Дамблдора — в конце концов, Пророчество целиком слышал только он, и если он рассчитывал, что некий Избранный родится и одолеет Темного Лорда — пусть и караулит этого всемогущего младенца. В Ордене все люди взрослые и опытные, пусть думают и живут своим умом.

Я же буду служить тому, кто выполнил обещанное...

14. Поттериана без Снейпа

Очень наболевшая глава. Кратенький курс ГП без уважаемого профессора Снейпа. Серия драбблов.

(по пожеланиям воинствующих снейпохейтеров «Чтобы Снейпа не было никогданикогданенавидим!»)

Драббл 1

Проблемы с Пророчеством

(Стебоюмор. Снейпа нет!)

Дамблдор, старательно высунув язык, писал красными чернилами очередное стопиццотое письмо Темному Лорду.

«Дорогой Томми! Хочу тебя предупредить, по старой дружбе, что слыхал я на днях некое Пророчество, очень странное, но, тем не менее, весьма правдоподобное! Оно о том, что на исходе седьмого месяца родится ребенок, Избранный, который победит тебя! Советую тебе прямо безотлагательно начать уже искать этого самого ребенка! А то, не дай Мерлин, случится ведь с тобой что-нибудь, я не переживу!

Твой таинственный почитатель!»

Закончив послание, он посыпал чернила золотым песочком, стряхнул его, скатал пергамент, завязал красненькой ленточкой и поставил сургучную печать с изображением розочки, перевитой зелененькой змейкой.

Альбус П.В.Б.Дамблдор подошел к окошку и дунул в золоченый свисток. Тут же из школьной совятни прилетела сова, к лапе которой директор привязал послание, небрежно сунул почтальонше в клюв печенье и выпихнул в окно.

Затем печально сел в кресло и призадумался.

Кто ж знал, что так все неудачно обернется?

Ведь у него и в мыслях не было, что он услышит в тот вечер настоящее пророчество! На вид это кандидатка на должность профессора Прорицаний была ну дура дурой! Да и внешность у нее, прямо скажем… не фонтан: цыганские юбки-шали, очки как у стрекозы, многочисленные бусики… А вот погляди ж ты, все-таки знаменитая кровь прабабки Кассандры дала о себе знать! И он сразу понял, что Пророчество истинное! Сколько раз их просматривал в Отделе Тайн. Тот же металлический дребезжащий голос, те же закатившиеся глаза — одни белки! Бр-р-р-р-р! Жуть какая-то!

Орала на всю комнату! Когда она закончила, он даже выглянул в коридор, а ну как под дверью куча народу стоит, слушает ее неестественный голосок! Ан, нет, пусто было. Никого. Все посетители пьянствовали внизу, в баре.

Сначала-то он порадовался, что никто их не подслушал, а потом стало нехорошо! Ведь Томми-то тоже должен был про Пророчество узнать! И желательно, не все, а только первую половину! Такой расчет, что он напугается своей смерти и тут же помчится искать этого самого младенца нерожденного. А там уж кто кого: или Томми младенца, или младенец Томми! Второе-то как раз очень даже неплохо бы — можно с уверенностью узнать, кто Избранный, чтобы его под присмотром держать с рождения, и Томми помрет! А то ведь он, величайший Альбус Дамблдор Гриндевальда вроде как одолел, ну так-то Геллерт, он его слабые места все знал до единого. А Риддла как ему победить? Да и стар он стал против молодого противника, реакция уж не та, артрит замучил, коленки ноют, поджелудочная болит, а хорошего зельевара нет, они сейчас на вес золота! Никто не хочет зельеварению учиться, сложная наука и опасная! Нынешние горе-остолопы преподаватели у него в школе как перчатки меняются!

Вот и встал перед ним сложный вопросец — как донести до Томми весточку? Пожирателей у него знакомых нет, потому как они мор… то бишь, лица масками закрывают, идешь так в Министерстве по коридорам и не знаешь, с кем здороваешься — с ПС скрытым или с респектабельным гражданином. Хотел он к нему кого-то из Ордена отправить, вот из мальчиков Мародеров школьных, например, так заартачились! Говорят, мы драться-то согласны с Томми, а вот шпионить не сможем — терпения не хватит и игры актерской! Начнем горячиться, кулаками и палочками махать и себя выдадим! Нет, не хотим! Что ты будешь с ними делать? Да и безалаберные они, все четверо, несерьезные, детство в заднице до сих пор играет. Думают, что война — это только драки и сражения!

Н-е-е-ет, тут стратегия нужна и тактика! Эх, молодежь, молодежь! Где ж ему взять такого, умного, сообразительного, пронырливого, хладнокровного, чтобы мог себя держать в руках, умел носить на лице маску и стать виртуозным разведчиком? Нету! Все придется делать самому!

И Дамблдор вздохнув, вызвал эльфа с чайным подносом. Воровато оглянувшись, он выудил из-под кресла яркий пакет с лимонными дольками. Заботливая Минерва запрещала ему их есть в таких количествах, но эти желтые конфетки успокаивали ему нервы. А он сильно нервничал в ожидании ответа от Томми! Поведется тот на его очередное письмо? Или опять ответит, как в последний раз?

ХХХ

Через пару часов, когда вместительная вазочка опустела, а сам Дамблдор довольно пережевывал последнюю дольку, в окно влетела давешняя сова, встрепанная и перекрашенная в цвета радуги.

На том же пергаменте, на обратной стороне было зелеными чернилами накарябано:

«Слушай, не знаю, кто ты там и какого пола и возраста, только сегодня не первое апреля! А только седьмое ноября! Так что оставь свои шуточки при себе! Так я тебе и поверил, ха-ха-ха три раза! Младенец… Избранный! Я — Избранный и точка! Больше мне не пиши, сов буду авадить на подлете!

Не твой Волдеморт, Темный Лорд.»

Альбус грустно вздохнул. Волдеморт-Томми был очень недоверчивым мальчиком в школе и вырос прямо в параноидально неверящего никому молодого человека… Печаль.

Драббл 2

Орден Феникса во время войны

(Драма. Снейп вообще не рождался)

Над огромной равниной в Шотландии стояла полная луна. Ночную тишину нарушали лишь резкие крики сов, вылетевших на охоту и кваканье лягушек в ближайших водоемах. Внезапно на пустыре возникло волнение. С резким хлопком, отозвавшимся эхом, появились несколько человек, один еле хромал, еще одно тело парило в воздухе. Отрывисто прозвучали слова пароля, и в пустоте появилась тяжелая деревянная дверь. Люди торопливо вошли внутрь, и все стало как прежде — ничего не указывало на то, что тут стоит строение, накрытое Фиделиусом.

В большом зале, освещенном огнем камина и газовыми рожками, стоял стол с тремя десятками стульев вокруг. Но сейчас занятых мест было не более десяти. Пришедшие ранее оборвали разговор, сорвались со своих мест и кинулись к раненым.

— Мерлин! Неужели это Блэк? Какой кошмар! А где его ноги? — тревожно вопрошала пожилая седая ведьма. — Если вы не прихватили с собой отрезанные конечности, то теперь все пропало — ему придется ходить на искусственных протезах!

— Да мы не успели, Мэри, не до того было! На нас накинулось человек двадцать Пожирателей, что мы могли сделать! Пятеро против двух десятков! Нет, в Ордене точно завелся предатель. Это какой уже по счету рейд, в котором мы терпим поражение! И нас осталось совсем мало! Я не вижу смысла продолжать борьбу. Ведь так нас перебьют всех до единого… — горько произнес молодой, но уже с сединой в волосах мужчина.

— Но… как же так… Ведь Дамблдор должен вычислить шпиона, если он есть! В конце концов, владеет он ментальными искусствами или нет? Или же, чего проще — можно провести проверку с помощью Веритасерума — надо было всего лишь собрать нас всех вместе, всех, до единого человека! Почему он этого не делает? Чего ждет?

— Не знаю! Ты же видишь, он каждый раз приходит, раздает указания и распоряжения и тут же исчезает — мы не можем даже обсудить с ним организационных вопросов — ни о финансировании, ни о вербовке новых членов, ни о безопасности наших семей! Ему-то хорошо, у него вообще никого нет! — сорвался вдруг пожилой волшебник в фиолетовой мантии. — А у меня жена и трое детей! Им скоро есть будет нечего! Не могу же я держать их постоянно взаперти, а сам целыми днями сидеть в этом месте, без возможности работать!

Остальные угрюмо молчали. Орден Феникса, образованный три года назад, оказался в удручающем положении. Волдеморт почти полностью захватил власть в стране, действуя где-то подковерными интригами в Министерстве, где-то хитростью и лестью, а порой и кровавыми акциями устрашения, вырезая в назидание целые неугодные семьи. И поначалу-то малочисленный, сейчас Орден лишился почти трех четвертей своего первоначального состава. Марлин Маккиннон, Доркас Медоуз, Бенджи Фенвик, Карадок Дирборн, Эдгар Боунс с семьей, Гидеон и Фабиан Прюэтты… Сколько сильных и способных магов и волшебниц погибло, и все без толку!

Внезапно в комнате появился Патронус — изящная серебристая лань. Она взволнованно спросила голосом Лили Поттер:

— Кто-нибудь есть в штабе? Пожалуйста, скажите, Джеймс вернулся уже с задания?

Только тут присутствующие обратили внимание, что с прибывшими нет одного члена Ордена. Взгляды обратились к Петтигрю — другу Джеймса. Тот низко опустил голову, так что лица не стало видно.

— Он… наповал… Авадой. Какой-то Пожиратель ударил прямо в грудь. Мгновенная смерть. Тела мы забрать не смогли, стоял вопрос — кого, Сириуса, который кровью истекал или же мертвого Джеймса. Я забрал Блэка. Поттеру ведь уже все равно.

Все остальные шокировано молчали. У Лили Поттер, имевшей сына Гарри двух с половиной лет, три месяца назад родился еще один ребенок — дочь Дейзи. Многие говорили, что не дело в самый разгар войны заводить еще дитя, но молодая пара никого не слушала. И вот Лили осталась одна, с двумя маленькими детьми. Лучший друг семьи теперь инвалид и ему придется долго лечиться. Всем же остальным будет не до нее.

И в данный момент, когда их осталось около десятка человек против сотен Пожирателей — никакой надежды не оставалось. Только провести годы и годы в глубоком подполье, скрыв дома и родных Заклятьями Ненаходимости.

Невозможно было вести борьбу против могущественного волшебника и его приспешников без сведений о готовящихся операциях врага, не обладая численным превосходством, без хорошей финансовой поддержки и мощных артефактов защиты, которыми испокон веков обладали представители чистокровных семей, ныне примкнувших к Темному Лорду. Да еще с затесавшимся в их ряды предателем. Теперь каждый подозрительно косился на соседа, втихомолку подозревая его во всех смертных грехах, что вносило еще больший раскол и недоверие в и так недружные и разрозненные ряды — Орден состоял из пожилых волшебников и совсем еще юных, недавно закончивших школу, и их разделяли годы и жизненный опыт.

И каждый из присутствующих уже в глубине души принял решение. У всех были родные, семьи, дети, братья и сестры. И они выбрали их, а не членство в сомнительной организации, которая терпела крах. В конце концов, маглы, которых собирался поработить и подчинить себе Волдеморт, и которых так рвался спасти их вдохновитель и вождь Альбус Дамблдор, жили спокойно, ни духом и телом не ведая о грозящей им опасности, а они теряли то немногое, что у них оставалось. В этой войне каждый сам за себя. Тут уже шла речь вообще о выживании определенной части магического населения. Волшебников, тем более, одаренных и так было мало, а с политикой, которую проповедовал Дамблдор, их вообще могло не остаться. Так что пусть Альбус сам разбирается с Волдемортом, ведь победил же он когда-то грозного Гриндевальда. Смерть молодого Поттера стала последней каплей…

С этими мыслями присутствующие решительно аппарировали по домам, не дожидаясь прихода руководителя.

Блэк и Петтигрю отправились к Лили, рассказать о подробностях, утешать вдову и лечиться.

Появившийся через четверть часа организатор Ордена Альбус Дамблдор, директор школы чародейства и волшебства Хогвартс, не застал в штабе никого из своих единомышленников…

Подполье умерло.

Драббл 3

Происшествие с метлой

(Драма. Не было Снейпа даже близко. Он уехал по делам в Лондон.)

— Северус, ты будешь завтра присутствовать на матче? Твои слизеринцы играют. Рассчитываешь на победу? — ехидно, не в силах сдержать довольной улыбки, спросила за завтраком деканша гриффиндорцев Минерва МакГонагалл, накладывая на тарелку огромную порцию клубничного торта со сливочным кремом.

— Как раз завтра мне нужно отлучиться по срочным делам в Лондон, — холодно, не глядя на похожую на сытую кошку шотландку, сказал Северус, аккуратно препарируя кусок бекона. — Думаю, мой капитан отлично справится сам, а за моими питомцами присмотрят старосты. Мне, как вы знаете, не обязательно присутствовать на трибунах, тем более, что этот нелепый спорт никогда мне не был интересен!

— О, конечно, я понимаю! Ты и в школе никогда не ходил смотреть квиддич! А мне сегодня мой Оливер сообщил, что молодой Поттер просто феномен! Он шедеврально выступал на тренировках, и я рассчитываю на победу моей квиддичной команды!

— Этого не будет! — процедил Снейп сквозь зубы, желая растерзать МакГонагалл в клочья.

— А давай поспорим! Если проиграет моя команда, я начислю Слизерину двести пятьдесят баллов, а если ты — то наоборот! Согласен? — и МакГонагалл решительно протянула руку. — Филиус, разбей! Все будете свидетелями нашего пари, — громогласно призвала она остальных преподавателей.

Те невнятно забубнили и удивленно закивали головами. Вообще-то всем уже порядком надоели такие пари, причем Минерва неизменно продувалась. Но в этот раз ставка была уж очень высока — обычно они спорили максимум на пятьдесят баллов. Значит, Минерва полностью уверена в своем новом ловце, раз дает такие обещания.

Х-Х-Х

Утро следующего дня было солнечным и теплым, хотя стояло уже начало октября. Северус собрался, сходил к своим подопечным, наказал старостам следить за порядком и пожелал победы своей команде. Те были настроены оптимистично, хотя и нервничали немного, наслушавшись бахвальства и подначек со стороны гриффиндорцев

Затем со спокойной совестью отправился за ворота школы, чтобы аппарировать в Косой переулок. Дамблдор послал его в Министерство, в Отдел Тайн, чтобы взять редкую книгу, которые хранились в подземных библиотеках. Разрешением отдать фолиант ему было сопроводительное письмо-Громовещатель от директора.

Но сначала Северус собирался зайти в аптеку Джинглза и Тука, в которую привозили редкие ингредиенты из-за границы. Потому что Дамблдор попросил его сварить зелье от диабета. Проще ему было бы не потреблять столько сладкого, чем потом лечиться, но старик не слушал полезных советов, а делал все по-своему. Сам он вчера сказал, что будет в школе, но Снейп подозревал, что тот в выходной опять отправится к маглам, шастать по их супермаркетам. Ну и ладно, его дело.

Вдоволь налюбовавшись на маринованные глаза лори, хвостовые перья и клювы фламинго и сушеные уши кенгуру,Снейп вздохнув, попросил взвесить три унции толченых игл ехидны для Диабетного зелья и нехотя покинул любимую аптеку.

Потом он два часа пробыл в подвалах Министерства, которые были блокированы от любых видов магии — в целях безопасности. Выходя из Атриума, зельевар мельком глянул на часы и подумал, что матч, должно быть, уже закончился, время было уже три часа дня. Выйдя на улицу, он аппарировал из проулка в Хогмид. И тут увидел несущуюся к нему серебристую полосатую кошку, взъерошенную и шипящую от страха.

— Поттер… Быстрее, Северус! — и растаяла в воздухе.

Снейп поплотнее прижал к себе пакеты и мгновенно переместился прямо к воротам Хогвартса, обреченно думая, что не будет ему сегодня покоя…

И точно — оказалось, что на матче кто-то заговорил новехонькую модерновую метелку Поттера, и та взбесилась и сбросила мальчика со стапятидесятифутовой высоты. В результате многочисленные повреждения, разрывы внутренних органов, переломы и повреждения позвоночника.

Поттер находился в коме и был введен в состояние стазиса, чтоб остановить внутреннее кровотечение.

Снейп пришел в ярость.

— А где Дамблдор? Он же сказал, что будет на матче!

— Он с утра отлучился, сразу после тебя, — сказала рыдающая Минерва.

— А что, никто не мог подставить Поттеру хотя б Смягчающие или Ловящие Чары?

На трибунах были все преподаватели и деканы трех факультетов! Профессионалы! Вы все чем думали? Или никто из вас не знает никаких Парящих или Левитирующих Чар?

-Мы все растерялись, Северус, не кричи на меня! Я как будто в оцепенении была, все из головы вылетело разом! Надо было трансфигурировать траву в подушки, но я… я… — и МакГонагалл опять залилась горючими слезами.

— А… что уж говорить! Ты ведь сама хотела, что ваш золотой Поттер играл в квиддич на первом курсе, хотя это и запрещено Школьными правилами! Гриффиндорки тоже любят нарушать дисциплину, не так ли, Минерва? — ядовито процедил Снейп, пряча за сарказмом сильное беспокойство. — А теперь, позволь, я оставлю тебя! Срочно надо сварить модифицированный усиленный Костерост и Восстанавливающее на основе слез феникса. Иначе Поттер не доживет до утра.

При этих словах Минерва зарыдала еще пуще, вытирая сморщенное лицо большим кружевным платком.

Северус развернулся и вышел из Больничного крыла.

Проходя в холле мимо песочных часов факультетов, он увидал, что гора изумрудов просыпалась в нижнее отделение. Ловец Слизерина во время трагедии умудрился-таки поймать снитч. Северус тихо выругался.

«Почему гриффиндорцы такие идиоты?» — в миллионный раз задал он себе риторический вопрос.

Драббл 4

Нарушение правил хранения ингредиентов для зелий!

(Юмор, разгильдяйство. Снейп не в Хогвартсе, не зельевар!)

Гарри озадаченно смотрел на золотое яйцо. Оно сейчас рассказало ему заковыристой загадкой, что ожидает чемпионов — им придется проходить второе испытание в воде! И спасать своих друзей! Мама дорогая, а ведь он плавать не умеет! Дурсли никогда не брали его в бассейн, куда водили Дадли — молодого кита! И акваланга под рукой нет. Так что ж ему делать-то?

Ладно, он подумает об этом после, а сейчас надо отправляться спать, и так он проторчал в ванной для старост больше двух часов.

На следующее утро первым уроком было Зельеварение. Надо сказать, что уроки на четвертом курсе проводились у них чисто реферативно, так как новый преподаватель Зелий профессор Каммингс не особо утруждался объяснениями и практикой. Зачастую они сидели и конспектировали процесс приготовления очередного зелья из учебника, и лишь изредка он разрешал им сварить какую-нибудь гадость, причем выяснялось, что ингредиенты для зелий по большей части старые, протухшие или просроченные. В итоге все сваренное выливалось в раковину, а мадам Помфри приходилось заказывать лекарства для Больничного Крыла в святом Мунго, в аптечном отделе. Но поделать ничего с Каммингсом и его многочисленными предшественниками было нельзя — поговаривали, что должность проклята, а на самом деле, просто не было квалифицированных и способных зельеваров, а те, кто мало-мальски шарил в предмете, работали на хороших должностях в том же Мунго и в частных аптеках. В школу, где платили мало, и всегда была опасность реально пострадать от незадачливых рассеянных школяров, никто не хотел идти работать.

Вот и сегодня, конспектируя главу о зелье для мгновенного отращивания ногтей (хотя вот на кой они нужны, ногти-то…), гриффиндорское Трио шушукалось о том, как провести час под водой без магловских приспособлений. Гермиона заикнулась о том, чтобы превратиться в рыбу или в водное млекопитающее, но времени на изучение анимагии уже не было. После уроков друзья отправились в библиотеку, и, обложившись грудами книг, принялись искать способы провести время под водой, без опасения стать утопленником.

Гарри так и заснул за столом, уткнувшись в книгу. Мантия-невидимка сползла с него во сне.

…Солнечный свет заливал библиотеку, а самого Гарри тряс за плечо верный Добби. Оказалось, что до второго испытания осталось десять минут, а Гарри еще надо было из библиотеки пробежать до озера, а это не близко. По пути домовик сунул ему в руку какой-то склизкий серо-зеленый комок, похожий на крысиные хвосты, и велел съесть ЭТО, заявив, что сия гадость — жабросли, и они помогут сэру Гарри Поттеру пройти второе испытание.

Не успел Гарри спросить, что это вообще такое, как Добби слинял на кухню, оставив его добираться до озера одному.

Запыхавшись, Поттер в последний момент подбежал к судейскому столу и остановился, забрызгав грязью недовольную Флер.

Участники второго тура уже стояли на расстоянии десяти футов друг от друга у кромки озера. Виктор Крам вообще разделся до плавок и держал в руке палочку. Гарри скинул ботинки с носками и побрел в воду, на ходу вытаскивая из кармана врученное Добби непонятно что. Он сунул в рот подношение и у него глаза чуть не вылезли из орбит.

«Какая гадость!»

То, что он хотел проглотить — было неимоверного запаха и вкуса, как будто протухшая капуста — склизкое и отвратительно пахнущее. Гарри честно пытался прожевать и проглотить, но не смог и рвотный позыв заставил его судорожно выплюнуть жабросли на песок. Все чемпионы уже скрылись в озере, а он так и стоял на берегу, потому что не умел плавать под водой.

К нему подошли Дамблдор, Людо Бэгмен, мадам Максим и Каркаров. Подбежавший Каммингс брезгливо потрогал носком ботинка мерзкую массу.

— Хм… это жабросли! — сказал он, идентифицировав свои же ингредиенты.

— Да, и по виду и запаху, они давным-давно протухли, профессор Каммингс. Как же такое могло случиться? Разве вы не хранили их под Охлаждающими Чарами в емкости с морской водой? — спросил ехидно Каркаров. — Мои студенты не позволяют себе таких пагубных вольностей со столь редким ингредиентом! Да и к чему, когда есть множество других способов бывать под водой без вреда для здоровья?

— О да, месье Поттер, вы выбрали неудачный способ! Есть намного, намного проще! — мадам Максим величественно повернулась и пошла прочь.

Каммингс сконфуженно уничтожил протухшие жабросли Эванеско.

А Гарри так и не смог выполнить задание второго тура, и целый час стоял на берегу, изводя себя жуткими мыслями об утопленных и не спасенных им друзьях.

Продолжение следует...

15. Поттериана без Снейпа 2

Драббл 5

Как не спасли Кэти Белл...

(драма, Поттер, по канону не желающий, чтобы Снейп лечил Кэти)

— Малфой точно что-то замышляет! Зуб даю! — горячо доказывал недоверчивым Гермионе и Рону красный, машущий руками Гарри Поттер. Друзья выбрались в Хогсмит, погулять и развеяться, но Гарри все никак не желал успокоиться и всячески доказывал, что надобно оградить хорька, чтоб не мог причинить вреда окружающим.

— Ну, хорошо, а что тебе сказали Дамблдор и МакГонагалл, когда ты им рассказал о разговоре в купе слизеринцев, тебе еще нос тогда сломали? — cпросила Грейнджер.

— Да они ничего не понимают! Даже слушать не хотят! Послали меня... уроки учить, и не беспокоиться о том, о чем не следует!

— Так может, тебе и надо успокоиться и оставить все на усмотрение взрослых! Гарри, мы ведь только ученики, нам не позволят следить за Малфоем, это дело его декана и директора Дамблдора!

— Ага, ты думаешь, Снейп будет выводить Малфоя на чистую воду? Да он, наоборот, будет ему помогать во всех его гнусных начинаниях! Он же всегда был за своих змеенышей! — кипятился Поттер, гневно жуя сливочные тянучки.

— Угу, Гарри дело говорит! Снейп мерзавец, я не удивлюсь, если он вообще не на нашей стороне, стервятник проклятый, — бубнил в тон Гарри Рон, пожирая с хрустом и чавканьем бесплатные бонусные карамельки, которые прилагались к сливочным тянучкам. Карамель Поттер не любил и потому без сожаления отдал ее Рону.

— Да что вы такое говорите! Снейп — член Ордена, ему сам Дамблдор доверяет! — неуверенно произнесла Гермиона, доставая палочку и накладывая на Уизли сферу Тишины — его чавканье раздражало девушку безмерно.

— А я ему всегда не доверял и не поверю никогда! Это он виноват в том, что Сириус погиб, — скупо всхлипнул Гарри, утирая одинокую слезу. — Вы вспомните, он всегда хотел преподавать Темные Искусства, и крестный с Люпином мне говорили, что он с головой прям купался в этих ТИ! Чего от него еще ожидать-то... Я бы никогда не доверил ему лечить кого-то!

— А вот и зря! Между прочим, это он варит все зелья для Больничного крыла! И мне он сварил, когда я на втором курсе превратилась в кошку Миллисенты Буллстроуд! Так что, Гарри, ты не прав! — парировала Гермиона, слегка возмущенная лживыми наветами на зельевара.

— Да он просто трусит, что его посадят в тюрьму, если он попытается отравить кого-то из школьников. Неужели непонятно, Гермиона! Он Дамблдора боится! — ответил очень твердо убежденный в своей правоте Гарри.

Гермиона фыркнула и вырвалась вперед, оставив приятелей чуть позади. Она решила догнать идущих впереди Кэти Белл и Лианну Хэмфри, но тут случилось ужасное.

Девочки, споря, вырывали друг у друга какой-то бумажный сверток.

— Тебя это не касается, Лианна! — донеслись до Гарри слова Кэти.

В следующий момент Лианна схватила сверток, Кэти потянула его к себе, и тут он упал на землю.

А Кэти вдруг взмыла в воздух, как привидение, изящно вытянув вперед руки, как будто собралась взлететь. Ее волосы трепал ветер, глаза были закрыты, лицо не выражало никаких эмоций, словно маска... И тут она страшно закричала. И все продолжала подниматься в воздухе, словно парила. Глаза широко распахнуты, как будто она увидела что-то ужасное.

Затем ее тело рухнуло прямо на снег.

* * *

...Школьники бегом направились в Хогвартс. Им повезло, что по пути встретился Хагрид. Лесничий без лишних слов поднял девочку на руки и бегом кинулся к замку. Друзья вместе с рыдающей Лианной поспешили за ним, следуя по пятам до самого Больничного Крыла.

Кэти лежала, как мертвая, на больничной кровати, возле суетилась мадам Помфри, взмахивая палочкой над телом. Несколько минут стояла мертвая тишина, прерываемая лишь жутким хрипом и стонами несчастной Кэти, которая корчилась, будто на нее наложили Круцио. Внезапно мадам Помфри кинулась к камину. Она сунула руку в горшочек с Летучим порохом и выругалась, что было вовсе нехарактерно для пожилой улыбчивой медсестры.

Потом она быстро оглядела палату и приметила троих гриффиндорцев, кучковавшихся в уголке у двери.

— Гарри, мне срочно нужен профессор Снейп! Ты не мог бы сбегать за ним? Только очень-очень быстро, пожалуйста! Мисс Грейнджер, а вы сбегайте к профессору МакГонагалл, возьмите у нее Летучего пороха, мне нужно связаться с Мунго, договориться о госпитализации мисс Белл!

Гермиона стремительно унеслась, оставив Рона с раскрытым ртом. Гарри побежал вслед за ней, но, завернув за угол, притормозил. Он вдруг подумал, что идея со Снейпом не очень-то хорошая... Ведь на носу игра со Слизерином, а Снейп очень радеет за то, чтобы его факультет победил, да и вообще... не доверял он зельевару, ну нисколечко! Так что Гарри пошел просто быстрым шагом. До подземелий пусть был изрядный, и пока он добрался до кабинета зельеварения, прошло минут десять.

-Что вам угодно, Поттер? — нетерпеливо спросил Снейп ввалившегося без стука студента.

Гарри, путаясь и сбиваясь, начал что-то бормотать про несчастье с Кэти и про мадам Помфри, у которой кончился Летучий порох.

Снейп тут же, без расспросов, схватил свою шкатулку с порохом, шагнул в камин и унесся в Больничное Крыло. Гарри же вымело за дверь, как веником, и дверь в кабинет захлопнулась сама собой. Потирая ушибленный зад, Поттер отправился обратно в Больничное крыло, кляня ненавистного профессора, который не удосужился предложить и ему воспользоваться каминной сетью.

Опять же, пока он дополз до лазарета, прошло уже пятнадцать минут, ибо подниматься по лестницам не в пример тяжелее, нежели спускаться.

В палате уже не было никого, но мадам Помфри налетела на него и схватила за ухо, больно выкручивая его слуховой орган. Из потока бессвязных гневных слов он понял, что пока он ходил за Снейпом, Кэти стало гораздо хуже, и когда зельевар появился в камине, Кэти уже хрипела и корчилась, чуть ли не в агонии. Снейп после быстрых манипуляций палочкой угрюмо кинул, что тут счет шел на минуты и даже секунды, и следовало вызвать его как можно скорее, и уж точно не посылать за ним Поттера, а связаться хотя бы из кабинета МакГонагалл, до которого ходу было две минуты, или же прислать Патронуса.

Но, как выяснилось, кабинет МакГонагалл был закрыт наглухо ее личным Запирающим, а сама она отбыла в Эдинбург к родственникам. Чарами Патронуса мадам Помфри владела очень плохо, а в состоянии волнения так и вовсе не могла припомнить ни одного счастливого воспоминания. Так что Гермиона вернулась ни с чем, и все ждали Снейпа, за которым отправили Поттера. Гарри, чувствуя себя несколько виноватым, молча терпел экзекуцию, потом вырвался и убежал.

На следующий день, за завтраком, Дамблдор печально объявил, что Кэти Белл еще долго не вернется в школу, потому что проклятие было слишком сильным, и она стала инвалидом. И играть в квиддич она больше никогда не сможет. Проклятие было быстродействующим, и профессора Снейпа позвали на помощь слишком поздно — оно уже распространилось почти на все тело девушки.

Драббл 6

Проклятье хоркрукса

(Драматическая драма. Снейпа нет, не отпустил Лорд, из вредности...)

...вызов пришел, когда Северус был на аудиенции у Волдеморта. Призрачно-серебристый феникс печально курлыкнул и сказал голосом Дамблдора, полным страдания и боли:

— Профессор Снейп, срочно... я жду вас в своем кабинете...

И тут же сказочное создание растаяло в темноте мрачного холодного кабинета Темного Лорда, в котором они обсуждали новое Зелье для Темномагических ритуалов. В основном, для некромантических.

— Мой Лорд! Вы позволите?.. — Снейп осекся, поглядев на Повелителя.

Волдеморт был вне себя от ярости. Красные глаза сверкали как раскаленные угли, руки судорожно сжимались и разжимались. Нагайна, почувствовав бешенство и недовольство хозяина, зашипела и обвилась вокруг кресла хозяина, положив громадную треугольную голову ему на колени.

— Что себе позволяет этот мерзкий старик? Присылать Патронуса с требованием бросить меня, твоего Господина на полуслове и бежать по первому зову к нему! Ненавижу! А ты останешься здесь, пока я не разрешу удалиться! Твой Повелитель — я, а не Дамблдор. И если он думает, что ты — полностью его, с потрохами, и успешно обманываешь меня своей успешной игрой в двойного шпиона, то сильно ошибается!

— Но... Мой Лорд. А не заподозрит ли старик чего-нибудь? — успокаивающе и кротко спросил Снейп, почтительно наклонив голову.

— Да пусть думает что хочет! Скажешь ему, что я не отпустил тебя, потому что мне было скучно, а ты развлекал меня умной беседой. Сам знаешь, больше мне поговорить не с кем. Твои соратники и мои подчиненные все глупы как пробки, и думают только о еде, выпивке и женщинах. А ты, мой дорогой зельевар, зело умен и способен поддержать интересную беседу. Так что останешься сегодня со мной, у меня в последнее время бессонница! — и Волдеморт ласково погладил по чешуйчатой голове свою любимицу.

Снейп вздохнул: с некоторых пор эти капризы, игры и истерики обоих господ его начали утомлять. Но куда деваться... Приходилось терпеть.

Лишь в восемь утра Лорд милостиво отпустил его, наказав поработать еще над составом нового Зелья. Ингредиенты для него Северус обычно брал в Лютном переулке, в аптеке, которой владели небезызвестные Горбин и Берк и в которой ему был открыт неограниченный кредит, оплачиваемый Малфоем.

Зельевар, подгоняемый смутным чувством тревоги, мгновенно аппарировал к воротам Хогвартса. Бегом, бегом по движущимся лестницам, мимо горгулий, бросив на бегу дурацкий пароль...

Дверь открывается, и он видит старика, бессильно лежащего на ковре возле своего стола.

Рядом с ним валяется меч Годрика Гриффиндора и какое-то несуразное, грубое кольцо, разрубленное пополам...

Но что с директором?

Шикарная сиреневая мантия с золотыми звездами и полумесяцами разодрана в клочья на груди, словно от сильной боли и в прорехи выглядывает черная плоть, словно обожженная сильным огнем. Ноги, лицо, и правая рука тоже почернели и вздулись, словно их опалили на костре. Нетронутой осталась лишь левая рука до локтя...

Снейп был в шоке, он не узнавал Дамблдора. Лишь глаза с красными воспаленными белками остались на искаженном мучительной болью лице, раздавленные очки валялись неподалеку. Феникс закричал хриплым голосом и заплакал. Но серебряные слезы, падая на ногу старику, лишь еще больше прожигали уже мертвую плоть, вопреки ожиданиям не восстанавливая и не излечивая ее.

— Что, что случилось? Проклятье? Какое именно? — в ужасе закричал Снейп, опускаясь на колени перед грудой уже мертвого мяса.

Спекшиеся губы слабо шевельнулись.

— Кольцо... Чернейшая магия... Звал тебя...

— Меня не отпустил Лорд. Что я мог сделать? Он не желал ничего слушать, все говорил, что он мой хозяин, не вы! Погодите, я, кажется, знаю, что вам может помочь! Сейчас, одну минуту, я за зельем...

— Постой! — почерневшая страшная рука схватила Снейпа за край мантии. — Все уже бесполезно... Мне ничего не поможет... Даже слезы Фоукса не смогли, лишь ухудшили... Я скоро умру и хочу, чтобы ты пообещал, что доведешь наше дело до конца...

— Да, да, конечно! Я... мне незачем жить, и я согласился только ради того, чтобы Темный Лорд сгинул окончательно! Вы прекрасно это знаете. Конечно, я доведу дело до конца...

— Ты поможешь Гарри? Направишь его по правильному пути? Обещаешь? — Дамблдор не отрываясь, смотрел Северусу прямо в глаза.

— Да, обещаю! — Снейп с трудом сдерживал эмоции. Такое уже было с ним, давно... Он точно так же не мог ничем помочь и умер дорогой для него человек...

Дамблдор страшно захрипел, адское проклятие пожрало оставшуюся живой плоть и перешло на мозг. Фоукс отчаянно закричал, вспыхнул и сгорел. В воздухе разлетелись огненные искры и угасающими лепестками опустились на ковер.

Величайший волшебник столетия умер.

А Снейп остался в горе и неведении, как и что именно ему делать дальше... ведь яйца так и не были сложены в одну корзину, согласно хитроумной шахматной стратегии покойника.

Драббл 7

Контрзаклятье от Сектумсемпры

(Драма. Убийство и наказание. Снейп пропал на четвертом курсе...)

После того, как в конце четвертого курса, после успешного возрождения Волдеморта при невольной помощи Гарри, профессор зельеварения Северус Снейп не вернулся, отправившись на собрание Пожирателей смерти, вся школа вздохнула с облегчением. Все-таки, зельевар был зело требователен и придирчив к студиозусам, и они надеялись, что новый преподаватель будет помягче и подобрее. Так оно и вышло. Гораций Слизнорт был весь очень мягок и тучен, и характер у него был под стать внешности.

Гарри он сразу заприметил, еще в Хогвартс-экспрессе и сразу же пожизненно записал к себе в Клуб Слизней.

Так вот, как раз начался шестой курс, а Гарри с Роном, побывав на Диагон-аллее в последний день лета, нарвались на полупустые магазины. Почти все они купили, но учебников по Высшему курсу Зельеварения им не досталось. Продавец успокоил парней, сказав, что магазин заказал партию, но она придет только через неделю, а сейчас, увы... он ему ничем помочь не может. Гарри, ничтоже сумняшеся, подумал, что коль скоро Слизнорт весь пятый курс относился к нему весьма по-доброму, то и сейчас простит, если он позанимается немного без книжки. Так и вышло

На первом уроке зелий Гораций, радостно улыбаясь и колыхаясь всем телом, прошествовал к шкафу и достал оттуда пару старых, потрепанных книжек, которые и вручил им с Роном на время, пока не прибудут заказанные учебники. Рон сразу же углубился в свою книгу, Гарри же раздраженно листал Высшие зелья, ничего не видя из-за покрывавших страницы инструкций, написанных мелким разборчивым почерком. Потом он вроде как разобрался, что это те же рецепты зелий, только доработанные и модернизированные, и у него внезапно получилось заданное зелье быстрее и лучше всех! Даже круче, чем у Гермионы! В ответ Грейнджер подозрительно засопела и обиженно надулась, как жаба Лонгботтома.

Шло время, Гарри не расставался с книжкой, которая принадлежала какому-то Принцу-Полукровке. Он даже заменил ее на новый учебник, который ему прислали с Диагон-Аллеи, а тот, между прочим, стоил недешево — пять галеонов! Выяснилось, что кроме измененных рецептов, там было множество заковыристых заклинаний, о которых Гарри никогда даже не слышал. Он резонно подумал, что бывший хозяин учебника сам их придумал.

Одно он уже опробовал на Роне — Левикорпус, весьма забавное заклинание, подвешивало человека за щиколотку вверх тормашками. Еще попалось такое сложное и длинное — Сектумсемпра (от врагов), и Гарри очень захотелось попробовать его на своем враге.

А он у него был — Драко Малфой! Гарри вовсю подозревал того в том, что летом хорек принял Метку и замышляет что-то ужасное. За полгода учебы на шестом курсе уже пострадали Кэти Белл, гриффиндорка с седьмого курса и его друг Рон, который нахлебался отравленного вина у Слизнорта. Да еще в начале года, в Хогвартс-экспрессе, Драко сломал нос шпионившему за ним в поезде Гарри. Очень было обидно, и Гарри решил, что еще выведет Малфоя на чистую воду.

С этой целью он взялся за ним следить, да еще и своих эльфов, Добби и Кикимера, подключил к этому благородному делу. Результатов не было...

Но как-то раз ему повезло. Он проходил мимо заброшенного приснопамятного туалета Плаксы Миртл, в котором они варили на втором курсе Оборотное зелье и где обитал ныне дохлый василиск, и услышал, как она с кем-то разговаривает. Любопытство победило, и Гарри потихонечку просунул голову в дверь.

Хмм... оказалось, что высокомерный, заносчивый Драко умеет плакать, как девчонка! Он ныл, рыдал и жаловался привидению на свою нелегкую жизнь. Гарри стоял и слушал эти сопливые излияния, пока всхлипывающий слизеринец не поднял глаза и не увидел в грязном зеркале вытаращившего глаза Гарри Поттера.

— Круцио!

— Сектумсемпра! — взревел Гарри, взмахнув палочкой.

Кровь выплеснулась из страшных резаных ран на груди и лице Малфоя, тот покачнулся, выронил палочку и с громким плеском рухнул на покрытый водой пол.

— Нет... я же не думал... — задохнулся Гарри.

Малфой на полу скреб пальцами разрезанную грудь, вода стремительно краснела.

Плакса Миртл завизжала и завопила:

— Убили! Убийство в моем туалете! Помогите!

Призрак, продолжая визжать на уровне ультразвука, вылетел вон и понесся по коридорам, истерично сообщая всем встречным, что Гарри Поттер зверски убил студента.

Гарри лихорадочно размахивал палочкой, не зная, какое из известных ему заклятий применить, но ведь он не был колдомедиком! Мерлин-Мерлин! В голове мелькнула мысль открыть вход в Тайную комнату и спустить туда хорька, который бледнел на глазах, теряя драгоценную кровь, которая вовсе не собиралась униматься.

Да если б он знал, что это за мерзкое заклинание! Сколько Гарри ни выкрикивал Фините Инкантатем, толку не было, видимо, это универсальное заклятье отмены не действовало на изобретенную неизвестным Принцем-полукровкой ужасную Сектумсемпру!

В голове мелькнуло: «Гермиона скажет — а я ведь вас предупреждала!»

* * *

В туалет ворвались МакГонагалл, Помфри и Слизнорт. Бестолково суетясь вокруг Драко, они отпихивали друг друга, а его деканша чуть не наступила каблуком на безжизненную руку Малфоя. Помфри безостановочно выкрикивала какие-то тарабарские слова на латыни, наверное, целительские заклинания, но толку не было абсолютно никакого.

Наконец Слизнорт, мелко и часто тряся моржовьими усами, констатировал, что студент его факультета не подает более признаков жизни. Преподаватели в ужасе переглянулись.

Ведь отвечать придется перед самими Малфоями! И если на пятом курсе близнецы Уизли благополучно удрали из школы, избежав наказания за шалость с Монтегю, и его родители так и не смогли изловить их, чтобы потребовать хотя бы компенсации за приобретенную деменцию своего сына, то тут... Как можно объяснить и скрыть пропажу единственного наследника старинного рода, одной из богатейших семей Британии?

Только если подсунуть кого-то под Оборотным, да и то сразу раскусят — вести себя столь высокомерно как Малфой, мало кто смог бы...

* * *

**

Из новостей Ежедневного Пророка от 26 марта 1997 года

« Гарри Джеймс Поттер был исключен из школы и взят под стражу до своего совершеннолетия, после которого он будет осужден по законам магической Британии за жестокое и хладнокровное убийство своего однокурсника Драко Люциуса Малфоя. Суд над Гарри Поттером, который еще на четвертом курсе был охарактеризован известнейшей журналисткой Ритой Скитер, как вспыльчивый, легковозбудимый и психически неустойчивый подросток, будет проведен 1 августа.

Следите за новостями!

* * *

Из новостей Ежедневного Пророка от 28 марта 1997 года

«Альбус БПВ Дамблдор снят с должности директора Хогвартса, магической школы магии и волшебства. При его руководстве в школе каждый год происходили ужасные вещи, как то: появление в школе Темного Лорда, убийство преподавателя ЗОТИ, гигантский василиск, свободно ползающий по школе, принятие на работу оборотня и укрывание беглого преступника! И это лишь малая часть всех безобразий, творящихся в школе, где руководит самый величайший Светлый волшебник столетия.

Вот и на сей раз Мальчик-который-выжил зверски зарубил своего однокурсника неизвестным Темным заклятьем, просто так, без объяснений! Сам Гарри Поттер ничего внятного сказать по этому делу не может, кроме того, что Драко Малфой — Пожиратель смерти! Однако проверка левой руки вышеназванного ученика результатов не дала — Метки Пожирателя на ней обнаружено не было!

Драко Малфою было всего шестнадцать лет. Семья потеряла единственного наследника! И теперь Нарцисса Малфой, безутешная мать безвременно ушедшего Драко Люциуса Малфоя жаждет крови и отмщения!

Ежедневный Пророк будет держать своих многочисленных читателей в курсе. Следите за новостями!

* * *

* * *

* * *

От автора:

Дорогие читатели, дальше мне писать на тему «Как хорошо было бы, если б Снейпа не было в поттериане никогда!» надоело, думаю, дальше вы и сами представите, что было бы с Хогвартсом и с Поттером и Ко, не помогай им Северус Снейп в качестве директора школы и члена Ордена Феникса. А я начинаю другую историю...

16. Антиснарри и Дамбигад

Дамбигад и Антиснарри

(жутчайший стеб-с, потому как автор снаррихейтер и не может удержаться от издевок, присутствует рефрен лимонных долек)

* * *

— Директор, спасите ее... их!

— Дай-ка подумать... а что я получу взамен?

— Да все, что вам заблагорассудится, Дамблдор, только спрячьте их!

— Договорились!

* * *

— Северус, Слагхорн уходит на пенсию, ты будешь преподавать вместо него.

— Но, директор, у меня нет преподавательского опыта, я терпеть не могу детей, и меня никто не будет слушать, к тому же, в школе полно учеников, которые еще помнят мои разногласия с вашими любимчиками Мародерами. Я бы лучше открыл в Хогмиде аптеку...

— Ничего не хочу знать, ты нужен мне здесь, в Хогвартсе. Научишься. Возьми у Минервы методички и конспекты, что ли, подучись немного и вперед! Только поосторожнее с баллами, не очень-то там расходись.

* * *

— Cеверус, мне срочно нужно Отворотное зелье!

— Для кого?

— Э-э-э... А-а-а... Упс! Минерве подлить в сливки, то есть, в кофе!

— О-о-о-о... профессор МакГонагалл обратила на вас внимание? Так это же очень хорошо, господин директор! Минерва очень достойная женщина, и крайне привлекательная, несмотря на возраст, прекрасно сохранилась, как, впрочем, все шотландки. Так вы бы радовались, зачем же вам Отворотное-то?

— Э-м-м-м... Северус, ну я не готов к таким отношениям, к тому же на мне директорство, то-се, пятое-десятое, школьные заботы-хлопоты, да еще на днях Председателем Визенгамота выбрали на пятый срок, ну куда мне еще семью? А Минерва с вполне определенными намерениями ведь, не просто интрижку замутить! Да и не заменит мне никто моего дорогого Гела... мою сладкую мармеладку... мою лимонную дольку... ах, Гели, Гели...

— Альбус, что вы там бубните? Вы о гелиотропе мерцающелистном, что ли, речь ведете?

Так в отворотах он не применяется, это же чистый яд получится! Нет, травить профессора МакГонагалл я вам категорически не позволю! Хотите, увольняйте.

— Да ты не так понял, Северус, ладно, иди себе с Мерлином, я на Минни Конфундус наведу...

* * *

— Северус, свари мне Оздоравливающих и Тонизирующих зелий, что-то мне не по себе...

— Директор, вам бы уже угомониться, вы же знаете, что магоВиагра в сочетании с Оборотным плохо влияют на сердце и ослабляют магическую силу волшебника. Мне не жалко, ингредиенты-то списываются на школу, но... вы уверены, что тратить такие деньги из школьного бюджета на дорогие зелья и мальчиков-проститутов в Лютном Переулке и дальше сойдет вам с рук?

— Мальчик мой, а Конфундус с шимми-Обливейтом на что? А причем тут запрет на ментальные искусства? Я председатель Визенгамота или не председатель? У нас вон даже самые мелкие клерки законы пишут, а я что — права не имею? Вот буквально недавно издал закон — что действующему председателю Визенгамота даруется исключительное пожизненно право на одно Непростительное по выбору (я взял Империо) и полный Ментальный комплект — Конфундус, Обливейт и Деменциатус! Куда же ты, Северус, возьми лимонную дольку!

* * *

— Северус, завтра в школу приезжает Гарри Поттер. Так ты уж, как обещал, будь с мальчишкой поласковее, мало ли что в жизни может случиться...

— Что вы имеете в виду? И к чему ему моя забота и ласка? Я уже тысячу раз обещал, что буду следовать за ним как тень и оберегать его жизнь. Но психоаналитиком и нянькой я не нанимался быть.

— Гомендрагон великий, я малость сглупил с твоей клятвой...

— Что вы там бормочете под нос, Альбус? Говорите погромче.

— Ничего, мальчик мой, ничего, это я о своем... Хочешь лимонную дольку?

Северус, почему ты никогда не прощаешься? Драккл тебя забери, уже слинял... Никакого уважения к моим благородным сединам!

* * *

— Северус, сиди и не дергайся, я все под контролем держу. Вот, видишь, у меня на столе палантир — типа магловского тилефизора. Ну и трудные у них слова... Как только Гарри будет грозить опасность, я тут же пошлю ему помощь.

— Но, профессор Дамблдор, ваши эксперименты с Избранностью Поттеровского отродья заходят слишком уж за рамки приемлемого! В школе дети не должны подвергаться таким испытаниями и травмам, и если на первом курсе Поттеру повезло, то сейчас-то опасность намного больше, василиска голыми руками не сожжешь, как Квирелла. Дайте мне спуститься в Тайную Комнату под Дезиллюминационными чарами, я подстрахую мальчишку.

— Нет-нет, Северус, сиди, мой мальчик, Гарри должен справиться сам и еще раз доказать мне, что он Избранный из Пророчества, чтобы у меня не было ни капли сомнения. К тому же, василиска весь этот год не кормили, я запретил эльфам поставлять ему еду, так что не хватало мне лишиться одновременно и мальчишки и потенциального шпиона и личного зельевара...

— Альбус, вы можете говорить громче, что вы все время бормочете себе под нос! Если вы намерены разговаривать сами с собой, я ухожу к себе, в подземелья!

— Мальчик мой, погоди! Уже ушел. Мантикора тебя забодай, исчезает молниеносно, как дементор упившийся... Что за характер...

* * *

— Северус, какие новости?

— Ничего хорошего, директор. Волдеморт, которого любезно возродил Поттер в конце четвертого курса, лютует и зверствует. Стал неадекватом еще почище, чем до смерти.

Он, кстати, оживил огромную армию зомби-инферналов, которые до поры до времени складировались в пещере, прямо в озере, недалеко от Хогвартса. Можно сказать, держал армию у вас под носом, дорогой Альбус. Скоро собирается с их помощью захватывать Министерство.

— Ох, что же делать, что делать... Гарри как раз вошел в такой возраст, что растрачивает свою силу на сексуальные фантазии и ухаживания за своими сверстниками, ему сейчас вообще ни до чего, мальчик совсем от рук отбился.

— А вы всерьез рассчитывали на то, что неопытный мальчишка сможет повергнуть величайшего темного волшебника столетия? Дамблдор, я ведь вас предупреждал, сколько раз я просил — выкрадите мега-хроноворот из запасников Отдела Тайн и вернитесь в прошлое, сотрите Лорда с лица земли или лишите памяти или магии... что угодно, но не сидите и не рассчитывайте на избавление с помощью этого вашего Избранного!

— Ох, мальчик мой, Северус, успокойся, да ты мне кабинет разнесешь! Откуда у тебя такая сила? А ведь в школе таким хиленьким был, даже и не подумаешь...

— Да сколько же можно вам советы давать, на которые вы внимания не обращаете, господин директор! Мое терпение не безгранично, знаете ли...

— Ох, ох, мальчик мой, сделай так еще раз! А так еще круче! Ух ты! Вау, стенка метровой толщины в пыль рассыпалась! Вот это силища! А что, если мне эту силу... да под контроль или в Избранного, согласно древнейшего манускрипта о подчиненном и господине и ...

— Да что вы там опять бормочете, Альбус! Достали, ей-Мерлину! Старый маразматик, как ты мне надоел, гиппогриф тебя затопчи! Завтра же начну добавлять в настойку снотворного зелья, а то держит меня в кабинете за полночь по три часа. Выспаться невозможно, а с утра еще уроки, и проверка контрольных этих тупых обалдуев, да за Поттером ходи, как хвост, исправляй его ляпы...

-Северус, что ты там бубнишь под нос, мой мальчик? Говори громче, я ведь уже не молод, уважай старость.

— Да идите вы... Я пойду, мне завтра рано вставать! Спокойной ночи, директор!

— Иди-иди, мальчик мой драгоценный, и тебе сладких снов! (сатанинское хихиканье и триумфальное шуршание пакетом с липкими мармеладками)

* * *

— Директор, я требую наказать этого мерзавца! Поттер оказался гомосексуалом! Он домогался ученика моего факультета, Драко Малфоя в женском туалете, а когда тот отказал ему — порезал его Темным заклятьем! Это тянет, как минимум, на исключение из школы и на три года в Азкабане. А, и господа авроры тут, так что и ходить далеко не надо! И мистер Поттер сам пришел, какая удача!

— Северус, да и ты как раз вовремя! Мы тут разработали гениальный план, как нам беспроигрышно одолеть Волдеморта. И как раз с помощью Гарри, так что Азкабан немного подождет, я думаю.

— Ну и что это за способ такой? Из этого фолианта? Ну-ка, что это? О-о-о-о-о-о.... А вы знаете, директор, что в снятую с живого мученика человеческую кожу обычно оборачивают самые страшные запрещенные Черномагические книги? А как же Светлая сторона, Силы бобра и любви и все прочее? Двойные стандарты, не?

— Ну-ну, мальчик мой, не горячись так! В борьбе со злом все средства хороши, а байки про Темные искусства... ну сам понимаешь, идеалы же должны быть какие-то, установки, мораль, то-се... Нелегко же народ в узде держать. Анархия — страшная вещь!

— Ну, хорошо, допустим, я закрываю глаза. Скажете мне теперь, что здесь происходит? И что это за такой чудо-способ?

— Ой, Северус, способ наипростейший. Требуется только твое согласие.

Тут, понимаешь, есть такой обряд, который отдает старшего, умного и сильного мага более слабому и неопытному младшему в качестве младшего супруга, с полным подчинением.

Твоя сила перейдет к Господину и он сможет прикончить Волдеморта раз и навсегда!

— Погодите-погодите... а что станет с супругом?

— Ну что, что... ничего страшного! Станет жить-поживать в роскоши, довольстве и покое.

Да при муже, молодом и сильном, нетерпеливом и жадном.

— Хм, у вас все так просто и изящно получается, что мне уже страшно! А кого же вы выбрали на роли в этой парочке? Погодите, дайте подумать — старший и сильный у нас... Грюм! А младший и слабый... А тут только Поттер младше всех! Вау, какая комбинация! Грюм, тебе повезло, радуйся, в Аврорате рано на пенсию отправляют, так что будешь пристроен в тепле и уюте!

— Да как бы не так, Снейп! Рано радуешься, как думаешь, зачем Альбус тебя вызвал, когда мы могли бы справиться и без твоей царственной физиономии?

— Да-да, мой мальчик, увы, но присутствующие тут господа авроры не могут соперничать по магической силе с тобой. Так что мужем, то есть, женой, если быть точным, нашего Гарри будешь... ты!

— Но-о-о-о... А зачем же они тогда тут, да еще в таком количестве?

— Да просто ты же можешь не согласиться и сопротивляться, потому и нужна подмога. Они тебя подержат, если что.

— Но я ни черта и не согласен! Какого дерьмового Мерлина я ... я должен быть младшим супругом у этого? Я правильно понял? Ох, дерьмо, кажется, я вляпался... Не будет моего согласия, я против категорически!

— Ради общего блага, ради всей магической Британии, ради всех ее жителей, ради будущего невинных маглов на земле, мой мальчик, ты обязан согласиться! Да от тебя всего лишь и требуется взять фамилию Поттер, быть снизу беспрекословно и помалкивать, когда супруг тебе отплатит за все обиды, нанесенные на уроках зельеварения, а зато мы победим Волдеморта, и ты до конца своих дней сможешь не думать о хлебе насущном и питье и мантиях! Хотел бы я так прожить остаток жизни! А тут столько обязанностей, что поневоле в Лютный станешь срываться в поисках утешения... Где мой носовой платок и лимонные дольки?

Тяжело спасать мир, ох, тяжело... Северус, да ты присядь рядом с Гарри на диванчик, и ротик закрой, и глазками так не вращай! Вот, выпей чайку, а то у тебя горло пересохло, наверное. С Амортенцией чаек...да еще и жидкое Империо добавил! *шепотом*

— Альбус... вы... вы... да вы меня за кого держите? Мало того, чтобы я, последний из рода Принц, знаменитого и древнейшего рода, вошел в род мужа и стал мерзким Поттером, мало, что вы, как последнему идиоту-гриффиндорцу льете мне в чай зелья, не потрудившись убрать запах, и это оскорбительно для моей квалификации, так еще и предлагаете мне вступить в гомосексуальные отношения, мне, убежденному натуралу, который любил чистой и большой любовью Лили Эванс, и быть в сексуальном подчинении у этого... этого гриффиндорского недоросля!

— Северус, Северус, хлебни-ка чайку, ты прямо закашлялся, слюной подавился, видно. Гарри, постучи-ка ему по спине, авось полегчает!

Да сильнее!

Да не так сильно, что ты, в самом деле, рано еще экзекуции устраивать! Сначала пожениться надо. Ох уж эти детки... До чего нетерпеливые, буйные головы, Мерлин, Мерлин...

— Поттер, убери от меня свои грязные руки и сотри с физиономии торжество! Не скалься, говорю, обломаешься, кретин. Я не согласен, и никогда не соглашусь! Я же говорил, у меня есть методы устранения Волдеморта гораздо более действенные, простые и эффективные! Какого яйцерогого Утера вы тут устраиваете балаганы с вынужденным браком и забором чужой силы и магии? У вас тут клуб любителей садо-мазо, что ли? Я сам сколько раз предлагал собственноручно убрать Волдеморта, зелий на этот счет полным-полно — и Замораживающее, и Заключающее во временной кокон — Стазисное, и Замуровывающее, и зелья, лишающие магии навечно! Почему не воспользоваться одним из них, с какой целью вы упорно суете везде и всюду, в том числе в мою постель, ненавистного мне мальчишку? Что за извращенные, запутанные планы!

— Северус, ну ты же знаешь, Светлая сторона никогда не ищет легких путей! Чем проще способ устранить врага, тем больше вероятность, что ничего не получится. А так, чем сложнее и дольше, тем скорее или ишак, или падишах, или я сам помру...Ой, не обращайте внимания, это я про свое...

— А как же выражение «Все гениальное — просто?». Оно не для гриффиндорцев, я так понимаю? Я-то думал, многоходовые стратегии разрабатывают только рейвенкловцы и слизеринцы, когда выхода совсем уж нет.

— Ох, Северус, все бы тебе издеваться над простыми благАродными гриффиндорцами и язвить, все бы тебе сарказмом сочиться! А ты знаешь, что если Гарри женится на тебе, ты должен будешь язычок ядовитый прикусить и слушаться его беспрекословно? Вот то-то и оно!

— Что-о-о-о??? Да идите вы все, куда подальше! Вместе с этим нелепым браком, Волдемортом, магической Британией и лимонными дольками! А я ухожу! Хватит с меня того, что я пятнадцать лет выполнял ваши дикие задания и капризы, становиться чьим-то рабом без магии я не собираюсь! Да мне как раз наследство перепало, Принцевское, так что я удаляюсь в свой родовой замок, о местонахождении которого не знает никто! А Поттеру подберите кого-нибудь другого, более покорного.

— Держите, держите его! Да он незаконный анимаг! К слову, это тоже можно использовать как шантаж в пользу бракосочетания!

— Да вы его поймайте сначала! Подмор, не толкайся, козел! Кингсли, орангутанг черномазый, ты мою палочку сломал! Чары сети наколдуй, кретин хаффлпаффский! Придурки, если он вылетит в окно, пиши — пропало!

— Фоукс, ты что сидишь, как наседка на яйцах, и ржешь, хватай его, хватай! Ах, ты, мерзавец, не смей выклевывать мне глаза, я тебе не василиск! Ты против нас, птичка жареная, да я тебя!

— Придурок, Бомбарда в маленьком помещении опасна для жизни, чему вас в аврорской школе учат! Да к тому же, ты дыру в окне проделал, как раз для Снейпа... Теперь его не догонишь.

— А я и не знал, что летучие мыши летают с такой огромной скоростью, пять секунд — и его уж нет!

— Ну, все, до свидания и прощайте, профессор Снейп.

— Так, господа, соберитесь, отряхнитесь... Репарорепарорепаро!

Все, теперь надежды на победу над Волдемортом у нас нет! Сами знаете, без Снейпа ничего не выйдет! С кем другим в качестве супруга у Гарри ничего не получится, антагонизьму маловато! Буйства эмоций, накалу страстей, ненависти-любви... Эх, какой план шикарный пропал!

Придется, Гарри, тебе самому с Волдемортом управляться, лицом к лицу, а мы поможем, чем сможем, правда ведь? Не слышу... Ась? Куда же вы все, друзья мои, Гарри, мальчик мой? А как же чайку попить, с лимонными дольками?

17. Когда нечего терять, кроме…

Когда нечего терять, кроме...

(драма, тонкий расчет, облом. Снейп не стал шпионом)

— Да, Северус, к сожалению, она умерла.

— Но вы же обещали! Вы поклялись, что спасете ее, их всех!

— Они доверились не тому человеку, впрочем, как и ты, не правда ли, Северус?

Молодой человек, скрючившись в кресле, глухо завывал, оплакивая смерть единственной подруги.

— Но у нее остался сын, у которого такие же глаза, зеленые, как...

— Перестаньте, Дамблдор! Умерла...

— Северус, ты обязан поклясться, что станешь оберегать юного Поттера.

— Но... я не смогу! Это же его сын! А он не уберег ее... Лучше бы я умер вместо нее!

— И какая бы от этого была польза? Раз уж так случилось, помоги мне сохранить жизнь ребенку, а сам станешь преподавать в Хогвартсе. Ведь тебе идти некуда, не так ли? Будешь всегда здесь, под рукой, мало ли что... Давай руку, Северус, надо заключить Непреложный Обет, что ты станешь во всем доверять и полагаться на меня.

Дамблдор пытался наложить заклятие, но вялая, как вареная макаронина, бледная, худая ладонь Северуса выскальзывала из его цепких артритных пальцев.

— Э-э-э-э... извините, профессор Дамблдор, но у меня совершенно нет сил, ни магических, ни физических. Вчера я всю ночь варил Бодрящие зелья, а они, как известно, отнимают много магической энергии у зельевара, и мне нужно восстановиться. Разрешите, я отдохну и завтра прибуду в Хогвартс?

— Ну... как-то это... ведь нужно железо ковать, пока горячо! А вдруг ты передумаешь?

— Не передумаю, — устало произнес измученный юноша. — Мне больше не для чего жить, и совершенно нечего терять. Смысла в жизни тоже нет, мне все надоело, ничто не радует без нее. Так что если моя жизнь еще кому-то нужна, я буду работать на вас.

— М-м-м... Ню-ю-ю... ладно, тогда иди, отдохни, но чтоб завтра с утра был у меня в кабинете! Как штык, понял? Слышишь, я тебя буду ждать, и никуда по дороге не сворачивай! Прямиком ко мне!

— Да-да, я все понял! Разрешите воспользоваться вашим камином, а то сил нет идти до зоны аппарации.

— Пользуйся, мой мальчик, конечно!

Довольный Дамблдор, уверенный, что юноша никуда не денется от горя, чувства вины и своей совести, пожирающих его изнутри, мысленно потирал ручки, благодаря Мерлина за такой подарок судьбы: личный зельевар с отсроченной функцией шпиона-разведчика и супернянька в одном флаконе — о таком подарке только мечтать можно было! Потому что только человек, не имеющий ничего за душой — ни материальных, благ, ни духовных радостей мог подписаться на такое предложение.

Снейп, пошатываясь, поднялся и, подойдя к камину, зачерпнул горсточку Летучего пороха и кинул в огонь со словами:

— Малфой-мэнор!

Дамблдор запоздало взвыл и кинулся за ним, пытаясь схватить за край мантии, но Северус уже унесло по указанному адресу, а директора стукнуло по лбу закрытой каминной заслонкой — Малфой-мэнор был открыт только для молодого зельевара.

Внимательно наблюдавший за сим действом Фоукс насмешливо закудахтал. Директор бухнулся на колени и с горя подергал себя за бороду — Малфой был близким другом Снейпа и вполне мог отговорить того посвящать свою жизнь и тело карьере двойного шпиона. Он-то думал, зельевар отправится отсыпаться к себе, в дряхлый сырой домишко, в Тупик Прядильщиков в Галифаксе...

Эх, теперь только и остается, что дожидаться рассвета! Авось Снейп и сдержит свое слово и придет.

* * *

— Сев, заканчивай стенать и рыдать, сколько можно! Со смертью одной грязнокровки жизнь не кончается! Ну, погорюешь годик, самое много два, а потом станешь обращать внимание на проходящих красоток! Ну что ты, не мужчина, что ли, в конце-то концов!

— Не-е-е-е-т, Люци, ты не понимаешь! — изрядно пьяный Снейп, наклюкавшийся элитного коньяку из Малфоевских винокурен, помахал длинным пальцем у Люциуса перед породистым носом. — Эванс — любовь всей моей жизни! Я посвящу всю свою жизнь преданному служению и искуплению своей вины перед ней! А, да, еще мне придется охранять Поттеровское отродье! Это условие Дамблдора! Хоть я и ненавижу саму фамилию Поттер! Но я... ик!.. пойду на это, потому что я обещал!Я дал ему слово! И я его... ик!.. сдержу!

Люциус встревожено-задумчиво взирал на опьяневшего друга. «А ведь он это вполне серьезно!» — подумалось ему. Его друг собирается загубить жизнь и карьеру, заперев себя добровольно в Хогвартсе. Люциус не думал, что Снейп избежал бы тюремного заключения, потому что у него не было козырей в свое оправдание. Ни богатства, ни влиятельных знакомых и связей. В отличие от него. Конечно, он не собирался оставлять друга на произвол судьбы, но тот ведь сам не желает спасения и свободной жизни, а добровольно лезет в открытую клетку!

Люциус не был дураком и прекрасно видел зельедельческий потенциал своего младшего друга. Они вдвоем могли бы далеко пойти, тем более, Лорда, который постоянно теребил их всех и не давал заняться личными делами, уже нет. От Азкабана он спокойно отмажется, но ему нужен рядом Северус — как друг и деловой партнер. Поэтому придется пожертвовать толикой семейной реликвии — редчайшим зельем Равнодушия. Оно заставляет навсегда забыть про привязанность к объекту непомерного горя. Достаточно двух капель, и Снейпу будет все равно, что где-то когда-то погибла какая-то Эванс. Люциус не даст Севу замуровать себя в этом проклятом замке!

— Лью..ци! Налей еще! А потом я пойду спать! Мне еще восстанавливать магический потенциал! Завтра меня с утра ждет Хогвартс, и прощай навсегда Малфой-мэнор, мне было хорошо в твоих стенах! Люциус, я тебя люблю! — бормотал пьяненький Снейп.

— Ага, я тебя тоже люблю, Сев! — уверил Малфой, открыто капая в бокал Северусу две капли изумрудно-зеленого светящегося зелья. — Пей, пей! А потом спатеньки!

— Люци, ты настоящий друг! И ты, и Нарси, и Драко я обожаю, моего маленького крестника! Он такой ма-а-ленький... ик! Такой беленький и пушистенький, как... как хоречек! Пью за вас и ваше благополучие! — Снейп залпом выдул полфужера коньяка и через минуту вырубился.

— Да, я тебе тоже люблю, Северус! А твое благополучие зависит от меня...

~Oo~

Прошло три года...

Хогвартс оставался знаменитой школой волшебства и чародейства, по-прежнему возглавляемый чутким капитаном — самым величайшим светлым волшебником столетия с кучей почетнейших регалий Альбусом Дамблдором, который никак не мог простить себе столь фатальной промашки и время от времени пытался разыскать канувшего в небытие после той памятной ночи Снейпа.

Но тот как сквозь землю провалился. Попытки разыскать его через Малфоя тоже не увенчались успехом, потому что святое семейство в следующую неделю после рокового Хэллоуина спешно отбыло на воды в Швейцарию, и возвращаться не собиралось, мотивируя столь долгое отсутствие хроническим недомоганием красавицы Нарциссы, которая все не могла оправиться после родов наследника.

Тем временем, на международных рынках появилось множество отличнейших зелий, которые поставлялись с Востока. Чего тут только не было: и Супербыстродействующая сыворотка молодости, сроком действия до шести месяцев; и модифицированное Оборотное, которое позволяло оставаться в чужом теле до суток и по этой причине было строжайше запрещено к продаже, что сделало его, как обычно, популярным до неприличия — каждый счел своим долгом приобрести хотя бы одну дозу, чтобы всласть напакостить недругам; и Эпилятор для волос, после которого растительность не появлялась в течении нескольких месяцев и которое было деликатнее и нежнее, чем грубые Бреющие Чары; и противоДиабетная настойка, которую сам Дамблдор втихаря прикупил на несколько лет вперед — магловские сласти так и остались его слабостью, а поджелудочная не казенная.

В общем, косметические и медицинские зелья шли сплошным потоком, и стоили весьма недешево, предоставляя взамен отличное качество и стопроцентное действие. Узнать же, кто именно является автором и изготовителем чудо-лекарств не представлялось возможным — корпорация-производитель была зарегистрирована на какого-то дубайского шейха, который как-то раз прислал Дамблдору его шпиона в виде скользкой зеленой бородавчатой жабы, которую великий маг и валшепник так и не смог расколдовать, как не смог он снять проклятие с должности профессора по ЗОТС. После культурного и вежливого предупреждения Альбус поуспокоился и сидел смирно, мудро рассудив, что все, что ни делается, все к лучшему... даже если таинственный зельевар и был Снейпом, то кто знает, смог бы он в Хогвартсе изобрести зелье от диабета, которым давно мучился директор, а так проклятый недуг отступил на неопределенное время...

Ну, а когда Северус появится — то можно надавить на его совесть и как знать, может он и вернется к нему, главное-то правильно давить на болевые точки, а в этом Альбус был великий мастак! (играть на нервах...).

По прошествии некоторого времени Дамблдор собрался наведаться в столицу Швейцарии по неотложным делам, а точнее, за крупной партией швейцарского шоколаду. В городе как раз проходил всемирный конгресс зельеваров, на который, впрочем, его пригласить не удосужились, потому как он уже давным-давно не занимался зельеварением, хотя и открыл несколько способов применения драконьей крови, но после того, как он разругался с Николя Фламелем из-за философского камня, мстительный французишка своими окольными путями, протаптываемыми несколько столетий, добился его исключения из Гильдии зельеваров. Поэтому, любопытства ради, пришлось пробираться в зал заседаний, купив входной билет стоимостью в тысячу талеров, которые значительно уменьшили удельный вес предполагаемой покупки шоколада. Но чего не сделаешь ради блага магической Британии! А потраченную сумму можно списать на командировочные расходы директора Хогвартса — пусть попечители платят.

Место ему досталось на последних рядах огромного зала. Смирно сидя под частично изменяющими внешность чарами, Дамблдор заинтересованно озирался по сторонам: помещение было украшено на славу — потолок целиком затянут имитацией редчайшей кожи василиска, на стенах висят пучки лекарственных трав, повсюду летают мини-стенды с образцами новых зелий, предлагающие присутствующим пробники со снадобьями. Самый большой лоток, пользовавшийся огромным спросом, был украшен лейблом того самого дубайского шейха — волшебная поварешка, обвитая зеленой змеей, на голове у змеи изображена серебряная корона.

Мимо Альбуса, торопливо запихивавшего в карманы мантии нахапанные пробники с лекарствами, прошли, переговариваясь, два волшебника. Что-то смутно знакомое было в них...

Первый, пафосный блондин с длинными, почти до пояса, сияющими аки лунный свет волосами, одетый в изумрудно-зеленую мантию, усыпанную мелкими бриллиантами, с великолепной, инкрустированной серебром тростью, второй был скромно облачен в черное, но материал мантии редчайший — шелк ночных акромантулов, метр которого стоил немыслимых денег. Густые волосы закрывали лицо, но неповторимый нос выдавал волшебника — это был нос Снейпа! Дамблдор задушено взвыв, попытался дернуться с места, но сидящие вокруг соседи недовольно зашипели, угрожая палочками, скипетрами, посохами и дубинками — на сцену вышел Председатель Гильдии и начал приветственную речь. Опоздавшие маги не спеша прошествовали к сцене и уселись в первом ряду, на самых что ни на есть ВИП-местах.

Всю конференцию Дамблдор нетерпеливо ерзал, стараясь не выпустить из виду черную макушку, и по окончании мероприятия, вспомнив молодость, козлом скакнул вниз, пытаясь перехватить беглеца. Тот, ничтоже сумняшеся, раздавал визитки и автографы, общался с коллегами и весело смеялся — Альбус даже подумал, не обознался ли он — Снейп, которого он знал, никогда даже не улыбался, а все норовил проклясть. Но нет, нос его, длинные черные саль... нет, вроде чистые патлы его — значит, он собственной персоной!

Директор подпрыгивал на месте, не рискуя пробраться сквозь плотную толпу поклонников и коллег, как вдруг его сзади схватили за локоть стальной хваткой и оттащили в сторону. Оглянувшись узреть, кто ведет себя столь по-хамски неуважительно к убеленному благородными сединами старцу, Альбус уперся взглядом в холодные серые глаза Малфоя-старшего.

— Так-так, шпионим, господин директор? Откуда такие слизеринские замашки? Не оставляете попыток перетянуть на праведную светлую сторону моего друга? — зашипел по-гадючьи Люциус, притянув Дамблдора к себе вплотную.

— Эээээ... мистер Малфой, у нас с Северусом остались неразрешенные дела... к тому же, он мне обязан кое-чем — ведь я не дал сразу же бросить его в Азкабан, а так бы и было, останься он на свободе.

— Ошибаетесь, милейший мудрейший! На каких основаниях вы заточили бы его в тюрьму — где свидетельства того, что он совершил противоправные действия? Или вы видели кого-то из нас в лицо на месте преступления? Кстати, подделанные воспоминания не являются достаточными доказательствами вины. Сейчас везде в судах в ходу модернизированные думосборы с функцией распознания фальшивки!

— Да ваша главная улика — ваша левая рука! — прогрохотал возмущенный Альбус. — Стоит лишь задрать рукав — и путевка в Азкабан обеспечена и вам и вашему дружку! Что, если я сейчас, при свидетелях, объявлю вас государственными преступниками и потребую выдачи магической Британии двух беглых террористов? Что вы станете делать, мистер Малфой? — ехидно ухмыльнулся умнющий гриффиндорец Дамблдор, мысленно погладив себя по голове за такую находчивость и знание слабых сторон противников.

— О, не проблема, дражайший! — и Люциус не спеша засучил рукав роскошной мантии, обнажая мускулистую, благородную руку с безупречно белой кожей.

— А где же Метка? Хм... Фините Инкантатем! Финалиус! Закончитус! Отменитус! Проявитус! Капут драконис! — директор лихорадочно накладывал отменяющие чары, уверенный, что Метка просто замаскирована косметическими заклинаниями.

— Ай, щекотно! Да прекратите вы, неумный старикашка! Первое Северусово гениальное зелье — Настойка для безвозвратного сведения любых татуировок! Производится в огромных количествах и на нее постоянно бешеный спрос, особенно в криминальных кругах стран третьего мира! А про вербовку Северуса забудьте, вы, кретин! Человек пойдет в такую кабалу, только если ему нечего терять, совсем нечего, слышите? А у Снейпа все в порядке — миллионные счета в Гринготтсе, особняки и виллы в нескольких странах, всемирная слава и почет, и главное — у него любимая жена и ребенок, так что, терять ему есть что. Да и потом, я популярно разъяснил ему, что не стоит служить человеку, который не держит своего слова, а вы свое обещание, данное ему — не выполнили! Магия таких сделок не признает, и они аннулируются, так что ничего бы у вас не вышло, недаром в первый день вы не смогли заставить его дать Непреложный Обет! — Малфой брезгливо скривился и отпихнул Дамблдора, который молча проклинал не в меру ученых слизеринцев, вертящихся под ногами.

18. Да я никогда!..

Да я никогда!..

(стеб и издевательство, конечно, что же еще...)

— Гарри, ты должен немедленно отдать мне этот учебник! — разгневанная Гермиона брезгливо посмотрела на Рона, который, набив рот картофельным пюре, делал руками дружку знаки, означавшие: «Не слушай ее, друг!».

— Да что ты привязалась к этому учебнику! Ну, подумаешь, написал ученик несколько шутливых заклинаний, что тут такого?

— Ах, это, по вашему, шутки? А вспомните, что было после Чемпионата мира по квиддичу на четвертом курсе?

— Э-э-э-э... ну, мы пошли в палатку спать... — промямлил Гарри, выковыривая горошек из гарнира и кидаясь им в Симуса.

— Не прикидывайся дураком и прекратите так себя вести за столом, сейчас же, иначе я сниму с вас по пять баллов! — возмущенно прикрикнула Гермиона. — Хорошо, мы поговорим вечером, в гостиной.

Вечером, в гриффиндорской гостиной...

— Так вот, как я уже говорила, мы должны отдать учебник профессору МакГонагалл, пусть она с ним разбирается. А то, может, в нем еще что-то столь же опасное и запрещенное имеется, — разглагольствовала староста Грейнджер.

— Я его не отдам! — решительно отказался от очередной экспертизы Гарри, наученный опытом с «Молнией».

— Но, Гарри, ты же сам, собственными глазами видел, кто и как применял этот твой Левикорпус! Это заклинание Пожирателей, да и кто в здравом уме станет подвешивать людей вверх ногами просто так?

— Да мой отец... — Поттер осекся, потому что ему в голову пришла мысль, что, в общем-то отец с крестным тоже действовали как Пожиратели после квиддичного чемпионата, выставив на обозрение всей школы серые подштанники Снейпа. Но ведь отец просто шутил? Или не шутил? И можно ли приравнивать такие его действия к пожирательским, только потому, что обе стороны пользовались одним и тем же заклятьем? Тут ему в голову пришла спасительная мысль.

— Гермиона, я, конечно, понимаю твои благие намерения, но вспомни, не далее как на последней отборочной тренировке ты сама применила не совсем хорошее заклинание!

— Ты о чем? — Гермиона внезапно густо покраснела.

— Ну как же... Ведь Конфундус с Обливейтом в школе не изучаются, они запрещены к использованию студентами, и их проходят только на специализированных курсах повышения квалификации после окончания колдомедикоколледжа, а ты применила к МакКлагену что-то из этого. Признайся!

— Ну и что, а ты бы предпочел этого тупицу и громилу... как его... Кормака? Ты же был против, чтобы он был в команде, так что я сделала доброе дело, заставив его промахнуться!

— Но ведь ты манипулировала им, ты управляла его телом и разумом, как Империусом! Ай-яяяй, Гермиона, ты ведь гриффиндорка, а пользуешься почти Темными искусствами, может быть, тебе и Левикорпус когда-нибудь пригодится, ты не зарекайся, — поддразнил слегка слишком правильную подругу Гарри.

Гермиона в ярости вскочила с кресла, глаза пылали гневом, волосы растрепаны, как у фурии.

— Ты обвиняешь меня в том, что я пользуюсь Темными искусствами? Да как у тебя язык повернулся, Гарри Поттер, я все делаю только на благо нашего факультета! И что же я слышу вместо благодарности! Так вот, я буду не я, если еще хоть раз в жизни воспользуюсь запрещенными и сомнительной морали и свойства заклинаниями и чарами! Клянусь!

Из ее палочки вырвался сгусток серебристого света и ударил в закопченный потолок гриффиндорской гостиной. На ковер посыпалась штукатурка.

Первоклашки испуганно притихли, глядя на похожую на банши старосту, и потихоньку начали рассасываться по спальням.

Рон постепенно отмер.

— Гермиона, ты, кажется, дала Непреложный Обет, правда односторонний, то есть, сама себе... Так что ты пользоваться некоторыми заклинаниями не сможешь...

— А мне и не надо! Всегда есть множество выходов из ситуаций, и незаменимых заклинаний нет! Надо будет — воспользуюсь безопасной, светлой магией! — и Грейнджер, гордо задрав нос, важно выплыла из гостиной.

Спустя год, банк Гринготтс, сейф Беллатрикс Лестрейндж...

... А-а-а-а!!!

Гермиона, Гарри и Рон кричали от боли — все предметы, до которых они ненароком прикоснулись, безостановочно множились, к тому же, они были раскалены и обжигали сквозь одежду.

— Агуаменти! — выкрикнул по дурости Поттер, и тут же подземный сейф заволокло густым паром, который обжигал не хуже раскаленного золота, к тому же, им было невозможно дышать — все ошпарили себе носоглотки. Крюкохват отчаянно матерился на гоббледуке, вестимо, на неразумную школоту, которая размахивает палочкой направо и налево, вообще не думая головой.

— Гарри, что ты наделал, не применяй больше никаких заклятий, я сама! — заорала Гермиона, задыхаясь и кашляя.

— Хорошо, я знаю, что я кретин, посмотрим, как ты справишься! — обиделся всенародный Герой и демонстративно засунул палочку за пояс брюк, начисто позабыв предупреждения аврорши Тонкс.

— Только смотрим, ни до чего не дотрагиваемся, — голосом непревзойденного стратега скомандовала Гермиона, применяя заклинание Вентилятора и зорко оглядываясь по сторонам. — А что мы, вообще, ищем?

— Такую маленькую чашу с двумя ручками, на ней выгравирован барсук. Если не найдете, ищите что-нибудь с орлом... или с вороном... шо-то я позабыл, кто на ней точно изображен (опаньки, орел — вот вам и ляп переводчега).

— Вот она, на самой верхней полке! — радостно закричал Поттер.— Но это слишком высоко — как до нее добраться? Акцио, чаша!

— Бесполезно, эти чары на нее не подействуют! Дорогие студенты, вы все-таки, в самом неприступном и охраняемом месте магической Британии, а не у себя в Хогвартсе, на уроке! — смертельно обиделся за родное заведение предатель Крюкохват, горделиво задирая нос.

— Ща я подцеплю мечом! Гермиона, открывай сумку! — и Гарри выудил из раскрытой сумочки блистающий меч, на который сразу же уставился жадным взглядом гоблин.

Но даже с мечом Поттер не смог дотянуться до верхней полки. Неудача постигла и здоровяка Рона. От заколдованных сокровищ исходил сильный жар, и у всех троих грабителей по спине ручьями тек пот. В коридоре раздалось бряканье и лязганье — снаружи дверь пытались взломать гоблины-охранники.

— Гермиона, нужно торопиться! Сейчас сюда ворвутся, сделай же что-нибудь, — взмолился Гарри, видя цель, и не имея возможности получить ее.

Грейнджер лихорадочно раскидывала мозгами.

— Ща-ща-ща... А, вот! Мобиликорпус!

Тут же Гарри взлетел вверх на добрых три метра, но не успел он радостно потянуться к чаше, стоявшей на полке, как его тут же уложило горизонтально и спеленало руки по швам, ноги вместе, голова в фиксаже — Мобиликорпус был, однако, медицинским заклинанием, и пациенту, к которому оно применялось, возбранялось двигаться и суетиться, дабы не навредить себе.

Гарри взвыл. Гермиона смутилась, но тут же высокомерно вскинула голову и, взмахнув палочкой, крикнула:

— Volare sicut avis!* — у несчастного Гарри распеленались руки, и тут же стали превращаться в маленькие желтенькие канареечные крылышки. Они, к сожалению, не выдержали тяжести тела, и Поттер рухнул прямо на раскаленное золото, в изобилии покрывавшее пол сейфа. Драгоценности под телом тут же принялись активно размножаться.

— Гермиона, ты ваще заумности какие-то говоришь, — возмутился до того молча стоявший Рон и тоже взмахнул палочкой, выкрикивая свое фирменное:

— Вингардиум Левиоса!

Ничего не произошло, только Гарри корчился на полу, пытаясь встать.

— Винга...

— Рон, это ты офигел совсем! Это заклинание только для неживых предметов! — рассержено закричала оскорбленная Гермиона и пихнула Рона. Тот, размахивая руками, не удержался на ногах и присоединился к Поттеру. Так они и барахтались вдвоем, постепенно утопая в груде горячего драгметалла.

— Герми... Ле... Леви... примени... — слабо раздалось из кучи кубков, монет, рыцарских доспехов и кувшинчиков.

Гермиона заплакала.

— Но... но я не могу! Это заклинание теперь мне не подчиняется — клятва не дает мне даже произнести его! Это же Темная-я-я-я-я ма-а-а-а-гия! Прости, Гарри! Как же мне теперь быть? Мальчики! Где вы? Гарри, Ро-о-о-о-он!

Слезы Гермионы Гренджер обильно капали на ковер из раскаленных золотых предметов, тут же испаряясь с поверхности. Рука Гарри Поттера слабо шевелилась, постепенно скрываясь в прибывающих сокровищах.

— Мобиликорпус! Мобиликорпус же!

Два изрядно ошпаренных, красных, спеленутых заклинанием тельца вынырнули из золотого озера и повисли над колышащимся горячим месивом. Снаружи гоблины додалбливали массивную дверь, которая уже повисла на одной петле...

* — Лети, как птица (с лат.)

19. Соблюдая правила

(стеб, как обычно)

Снейп, мурлыча под нос песенку, помешивал серебряной поварешкой в десятилитровом котле жемчужно-золотое варево, исходившее умопомрачительным ароматом — он варил себе впрок на весь будущий учебный год Умиротворяющий бальзам. Признаться, без этого полезного зелья факультеты теряли бы гораздо больше баллов, особенно гриффиндорцы, но после того, как Дамблдор его вызвал как-то к себе и строго пожурил насчет строгости и придирчивости к дисциплине и школьным правилам, ему пришлось немного унять свое рвение. Он подозревал, что вреднючая МакГонагалл нажаловалась, ведь Слизерин занимал первое место в школьном соревновании уже шестой год.

А что ему оставалось, если у него так называемый «школьный синдром»? Он никак не мог забыть несправедливых отработок и наказаний во время своей учебы, когда та же МакГонагалл, не выслушивая, назначала щедрой рукой отработки одинаково и ему и его школьным недругам-гриффиндорцам? Он идет себе спокойно в библиотеку или на занятия, налетают упоротые дружки и в итоге, если их застукают за дракой преподаватели — обе стороны без объяснений отправляются мыть полы или туалеты. Их стычки происходили так часто, что профессора не утруждали себя выслушиванием сторон, а просто-напросто назначали взыскание. Вот только он не считал себя виноватым, а в случаях, когда его противники вдруг после ужина или во время занятий зельями чувствовали себя не очень комфортно — так это еще доказать надо было, что он причастен к этому. Так нет ведь — за шиворот, и к Филчу!

Хотя вот от отработок с Филчем польза была, да еще какая! Во-первых, они со сквибом-смотрителем сразу подружились, потому что были какими-то дальними-дальними родственниками, буквально седьмая вода на киселе. А во-вторых, Северус никогда не смотрел на Аргуса презрительно или свысока, наоборот, вполне понимал его гнев на школяров, загваздывавших чистый, только вымытый домовиками пол в холле грязными ботинками. Конечно, волшебнику это никаких неудобств не доставляло, взмахнул палочкой и пожалте, пол опять чистый. Но пожилому сквибу это зело действовало на нервы, потому что эльфы убирали холл два раза в сутки — утром и вечером (замок-то преогромный, а их всего-то полсотни), и видеть это безобразие было выше Аргусовых сил. Ему приходилось брать тряпку и швабру, а это не способствовало поднятию авторитета и уважению со стороны тупых школяров. Поэтому Снейп, будучи на дежурстве на Главной лестнице, по мере сил старался вспомоществовать Филчу, обеспечивая его бесплатными уборщиками, за что тот был ему безмерно благодарен.

Ну и, в-третьих, миссис Норрис, кошка завхоза, тоже водила дружбу с зельеваром, на основе бартера. Она ему — свои усы, применяемые в Умиротворяющем бальзаме, он ей — высшего качества Кошачье Эйфорийное зелье на основе овса, кошачьей мяты и валерианы.

Именно поэтому дверь, зачарованная только на определенный круг посетителей, бесшумно отворилась, пропуская вперед сначала обожаемую животинку Филча, а затем и самого тощего, сутулого сквиба. Миссис Норрис привычно прошла к своей миске возле разделочного стола, где ее всегда ожидала порция ее любимого лакомства, а Аргус устало плюхнулся в жесткое неудобное кресло в углу возле камина.

Снейп перестал бубнить под нос навязчивый мотивчик и посмотрел на старика.

— Учебный год еще не начался, а ты уже выглядишь как озверевший василиск.

Аргус, давай я сварю тебе магического Новопасситу? Не хочется опять собирать тебя по кусочкам из-за того, что кто-то залез к тебе в кладовку со швабрами и метлами и зачаровал их на летучесть.

— Кто-то, кто-то… да знаю я, кто это был, да что толку-то? Ты ж не думаешь, что Дамблдор накажет хулиганов, коль скоро он их за такие якобы продвинутые чары хлопает по плечам и угощает своими тошнотворными лимонными дольками?

— Ну, близнецы Уизли умеют втереться в доверие, этого у них не отнять. К тому же они гриффиндорцы, а ты сам знаешь…

— Знаю, знаю. Еще со школьных времен изучил. Вот ведь какая странная штука, Северус. Каждый директор защищает свой родной факультет, это нормально, но чтобы с таким рвением! Это мне не понятно. Ведь такое попустительство внушает им уверенность в собственной безнаказанности. И что вырастет из этих детей? Зачем он вбивает им в головы, что за такие проделки им ничего не будет?

— Спроси что полегче. Уж мне-то такого не надо говорить — на своем примере тысячу раз убеждался, пока в школе учился. Кстати, ты все же скажи, что случилось, может, помогу?

— Да вот что! Завтра школяры понаедут! И опять понавезут фамилиаров, которых запрещено держать в школе! И что, будут потом опять жаловаться, что моя миссис Норрис сожрала их крыс! А разве непонятно сказано в письме, что разрешено взять в школу только кошку, жабу или сову, потому что только между этими тремя видами существует нейтралитет и баланс. Кошке не нужны жабы в виде добычи, с совой ей не справиться, ну а жабе так и вовсе безразличны и те и другие. А представь, кроме крыс еще и тарантулов везут! Ведь один такой в прошлом году разгуливал по коридорам и цапнул мою красавицу! Как она мучилась, пока ты ей настойку из безоара не приготовил! И что было этому мерзавцу Джордану? Да абсолютно ни-че-го!

— М-да, ты прав, конечно. Вот смотри, яркий пример — до Дамблдора школой руководил Диппет, в его правление исключили нашего лесничего Хагрида. Тот, говорят, тайно держал у себя под кроватью акромантула. Это очень опасная тварь, портреты рассказывают, вырос тот до огромных размеров и однажды умертвил школьницу. И все молчали про то, что Хагрид притащил такое в школу. Тогда Хагриду повезло, его просто исключили и сломали палочку. Видимо, наш Альбус ждет, пока тарантул Ли Джордана подрастет до исключительных размеров, и уж после какого-нибудь несчастного случая турнет нашего удалого комментатора. Хотя, впрочем, если он не исключил Люпина с Блэком… хм, тогда и говорить не о чем.

— Ну вот, я и говорю, что-то надо делать! Я не хочу отвечать за любимых этими остолопами крыс, за которыми они совсем не присматривают, а потом мне приходится выплачивать стоимость пропавших тварей их родителям, и не желаю, чтобы этот придурошный тарантул подрос и сожрал мою кошечку вместе с усами и шерсткой. Я ведь тогда не сдержусь, прибью мальчишку и здравствуй Азкабан, — и завхоз утер скупую слезу, выступившую от ужаса перед таким мрачным будущим.

— Делать, делать, что же нам сделать, — Снейп водил тонким пальцем по губам, закатив глаза к потолку — он так думал. — А давай-ка я попрошу Джимси, это мой друг-домовик, проверить вместе с тобой багаж школяров. Незаконно провезенных на территорию школы фамилиаров пусть доставят к тебе, а я уже буду разбираться с ними. Думаю, тех, кто стоит приличных денег, мы отправим с письмом-предупреждением домой, а дешевых — пустим на ингредиенты. Пусть ученики думают, что их животные сбежали. Никто ничего не докажет — пусть лучше запирают свои клетки. А тех, кто будет возмущаться и горлопанить — я вообще законфундю. И не вспомнят, что за фамильяров покупали.

— А разве можно применять на учениках Конфундус? — подозрительно спросил Филч, дергая носом, подобно своей кошке.

— Ну, легкая форма разрешена, дабы ученики забыли какие-либо моральные травмы, вроде безответной влюбленности или моей придирчивости и предвзятости. Минерва его часто использует, — беззаботно уверил завхоза надышавшийся умиротворением Снейп, разливая по флаконам готовый бальзам.

* * *

На следующий вечер, когда студенты и первогодки вовсю пировали в Большом зале, Филч дожидался Снейпа в своей каморке с добычей. Потирая руки, он плотоядно поглядывал на трех крыс, сидящих кучкой в кривоватой, но прочной стальной клетке, с праведным гневом и отвращением рассматривал помещенного в аквариум огромного, размером с миссис Норрис, тарантула, который угрожающе шевелил длинными волосатыми лапами и пристально наблюдал за Филчем в ответ восемью круглыми глазами, тыкал указкой в связанную, взвывающую периодически утробным голосом крокозябру, притащенную каким-то умником, и неприязненно косился на шебуршащего чем-то в углу толстого ежика. Еще был очень редкий и неприлично дорогой рунескоп, но его Снейп самолично отобрал у первоклашки-слизеринца, своего крестника, и уже отправил по каминной сети в Малфой-мэнор.

Дверь распахнулась, и в кабинет влетел Снейп, раздраженный и пышущий злобой.

— Проклятое распределение! А, ты уже тут? Ну и, это вся добыча?

— Ага, ну вот ежик хаффлпафский, животина им под стать, крокозябра — отнял у рейвенкловца, тот потребовал поклясться, что его любимца отправят домой, а вот эти твари убогие — гриффиндорские! И почему они так любят крыс, не понимаю…

— Что тут странного, крысы самые дешевые. Спорю, одна из них принадлежит семейству Уизли.

— Да, вот эта, которая самая толстая и с поврежденной левой лапой, она и есть! Она все время дрыхнет! Даже не проснулась.

— Ну, приличная жаба стоит в три раза дороже, притом, жабы существа сугубо магические, сам знаешь, даже маглы считают, что от них бородавки появляются, а эти никчемные существа только на корм кошкам и годятся. — Снейп передернулся, — ненавижу крыс! Одна такая мне в школе изрядно пакостила, пока я с нее чуть шкуру не снял. Ну что, займемся делом?

— Так, крокозябру и ежа отправлю по каминной сети, адреса ты взял?

— Тарантула пущу на ингредиенты, мне как раз нужен их яд и глаза, остальное на корм кальмару. А крыс можешь скормить своей любимице, — равнодушно махнул в сторону клетки Снейп. — Я наложу на них долговременные Сонные Чары, чтобы не удрали ненароком.

— Я все же волнуюсь, а что, если эти назойливые дети пожалуются директору?

— Ну и что? В школьных правилах черным по белому указано, каких животных можно привозить в школу. Так что пожаловаться не посмеют, особенно этот Ли Джордан. Он уже неоднократно нарушал дисциплину, не думаю, что у него хватит наглости… а впрочем, я о нем позабочусь, ты не волнуйся, у меня как раз завтра сдвоенные зелья Гриффиндор-Слизерин, тьфу.

Филч благодарно кивнул зельевару, взял клетку с кошачьей едой и направился к двери. Миссис Норрис радостно бежала впереди, гордо задрав хвост. Она была прирожденной охотницей и обожала крыс.

20. Младшая сестра

Любителям святой Лили читать не рекомендуется.

Это просто очередное АУ автора.

Середина лета. Июль в Европе выдался как нельзя жаркий, так что огромное количество народа спасалось от изнуряющего зноя на островах. Тенерифе, Майорка, Канары... Ах да, еще были замечательные Балеарские и Ибица, но Снейпу очень нравился один небольшой островок на Канарском архипелаге.

Прошло уже больше десяти лет, как он скрылся из Британии, где его все считали мертвым, долгое время у него не было желания где-то осесть. Все время казалось, что кто-нибудь в толпе узнает и окликнет. Или это была его привычная шпионская паранойя... Он решительно не желал ни узнавания, ни бесед и задушевных разговоров, ни возвращения на опостылевшую родину-мачеху.

Однако оказалось, что не больно-то магической Британии и нужен сомнительный герой-шпион. Его предпочли забыть, хотя первое время общественность будоражили статейки и книжонки неугомонной Риты Скиттер, падкой до сенсаций, а ничто так не действует на людей, как темный демон, невесть каким образом оказавшийся на Светлой стороне. Оказалось, его могила попеременно, то утопала в цветах, то оказывалась разоренной ненавистниками, так и не поверившими в его причастность к стороне Дамблдора. Он также порадовался, что в старом доме в Тупике Прядильщика не осталось ничего ценного — его подожгли через неделю после публикации книги Риты «Как легко и просто стать великомучеником». А все Поттер, не умеющий держать язык за зубами! Так что останься он в Британии, его жизнь была бы крайне насыщенной и интересной, вот только Северусу хотелось покоя, покоя и еще раз покоя.

И он его нашел.

Так же, как нашел и семью.

Он встретил свою половинку на курортных островах Испании и ни разу не пожалел, что она не похожа на его несчастную первую любовь. Мерседес была черноглаза и черноволоса — очень похожа на него. Пословица «Муж и жена — одна сатана» как нельзя подходила им. Скорее всего, в Хогвартсе их так бы и прозвали. И у них уже была дочь четырех лет, которую Мерседес, вот ведь ирония судьбы, хотела было назвать Лили Бланка*. Снейп ни на секунду не поддался на уговоры и настоял на своем, и ребенка назвали Нив** — за чудесную белоснежную кожу. Северус не хотел ничего из прошлого: ни имен, ни названий и прозвищ, ни рыжих волос и зеленых глаз. Только белое и черное — две важнейшие категории его жизни, с которыми все легко и просто. И так оно и было.

Но, говорят, как ни убегай от прошлого, оно тебя догонит. Правда, встречи с ним могут быть разными, и случайное столкновение с человеком из детства не всегда бывает радостным.

Однако оно может быть весьма полезным и познавательным в плане рассеивания старых иллюзий и заблуждений.

Как-то жарким днем, придя на небольшой пляж в уютной бухте, где они с дочерью обычно купались, он услышал за спиной веселый смех.

Оглянувшись, Северус наткнулся взглядом на немолодую блондинку, пытавшуюся накинуть полотенце на мальчика лет семи, тоже белобрысого, с бледно-голубыми глазами, который яростно сопротивлялся. В конце концов, тот сбежал к лотку с мороженым и прохладительными напитками, стоявшему неподалеку, и женщина подняла глаза.

Это была сестра Лили, Петунья. Постаревшая, все такая же худая, но выражение лица довольное и счастливое. Она разительно отличалась от той девочки, которая постоянно сопровождала повсюду младшую сестру и от вечно недовольной женщины, третировавшей юного Поттера, которую он видел в воспоминаниях гриффиндорского остолопа на уроках Окклюменции.

Странно, но она узнала его моментально, несмотря на его непривычный вид: тонкие серые капри, легкая рубашка с тропическим рисунком и плетеные сандалии (где вы, где вы, черные летящие мантии!), волосы зачесаны назад и собраны в высокий хвост — самая приемлемая прическа в знойный день. Северус так и не смог остричь волосы — с короткой стрижкой он чувствовал себя не в своей тарелке — пришлось отрастить заново, но Мерседес, как ни странно, нравились они именно длинными.

Снейп хотел было сделать вид, что не узнает ее и проскочить мимо, однако иррациональное желание разговора заставило его подойти с вежливым приветствием. Они не виделись более тридцати лет, а ему казалось, что он поссорился с Петуньей только вчера. Она ничего не сказала, когда застала их с Лили в своей комнате, держащих в руках письмо из Хогвартса с отказом, только глаза наполнились слезами и губы задрожали. Ни язвительных насмешек, ни криков и угроз рассказать все родителям, только молчание и побледневшее лицо. Северусу было очень стыдно, но Лили потянула его за собой, они обошли стоявшую столбом Петунью и кинулись в сад, где долго и безжалостно смеялись над наивностью глупой маглы, решившей тоже стать волшебницей.

Все это промелькнуло в памяти Северуса, воспоминания больно кольнули сердце.

— Северус.

— Петунья. Какими судьбами?

— Приехала на отдых с внуком. Моя единственная радость! А что за маленькое чудо с тобой?

— Это моя дочь, Петунья. Нив.

— Боже, в твоем возрасте и такая маленькая девчушка! Снейп, а ты не торопился жениться.

— Да все как-то не получалось... — нехотя сказал Северус.

— Надеюсь, это не из-за Лили? — осторожно спросила Петунья.

Северус промолчал, не желая развивать разговор на эту тему.

Петунья тяжело вздохнула.

— Брось, Северус. Только не говори, что ты столько времени вздыхал и страдал по ней.

Только не после того, как она поступила с тобой...

Снейп дернулся.

— Она тебе что-то рассказала?

— Ну, в общих чертах... В основном, возмущалась тем, что ты, вися вниз головой, в грязных трусах, еще и оскорбил ее. Какая наглость с твоей стороны! Ах да, еще и пришел просить прощения, сделав морду кирпичом, прости меня за молодежный сленг, — усмехнулась миссис Дурсль.

Северус не поверил своим ушам.

— Она так и сказала тебе?

— Ну да, она в выражениях не стеснялась. Только напрасно думала, что я ей буду сочувствовать. А потом Лили сказала, что я всегда ей завидовала, и я еще пожалею...

Знаешь, Снейп, я тебя всегда ненавидела, но тогда... мне было жалко тебя.

— Тебе? Жаль меня? — недоверчиво переспросил Северус, устроившийся на соседнем шезлонге.

— Сначала я думала, что во всем виноват ты. Что ты нарассказывал ей баек о волшебниках, и она потеряла голову... Потом-то я поняла, что Лили просто эгоистка, считавшая себя исключительной личностью, а магические способности только усугубили ее манию величия.

Знаешь, она ведь младшая, ее родители любили больше, потому что она родилась недоношенной и слабенькой, у нее в детстве часто бывали проблемы со здоровьем, и поэтому все внимание уделялось ей. Я, как старшая, должна была постоянно быть с ней, присматривать, ухаживать и заботиться. Что я и делала, по мере сил. Но Лили скоро поняла, что запрещать ей никто ничего не может и не должен. А уж от меня ей слышать «не делай этого, не трогай, хватит играть, пора домой, родители будут беспокоиться» было и вовсе невыносимо. Да она практически и не слушалась. Сам ведь видел, еще в первую встречу.

— Я... я подумал, что ты просто вредная грымза. И что не хочешь, чтобы она подружилась со мной, — натянуто признался Снейп.

— А я и не хотела. И, признайся, я была права. Ваше общение, ваша, так называемая дружба, навредили всем: и ей, и тебе, и мне... хотя, она ведь все равно попала бы в Хогвартс, рано или поздно...

Они помолчали, думая каждый о своем.

— Тебе-то как она навредила? Ладно, я согласен, что я пострадал, что Лили, покинув магловский мир, умерла молодой, но ты-то... Ты же была счастлива со своей семьей.

Петунья откинулась на спинку шезлонга и грустно засмеялась.

— Знаешь, Снейп, а я не сержусь на тебя. Ведь если бы не ты, не было бы у меня сейчас этого чуда — моего любимого внука! И Дадли бы не было, а был кто-то иной, незнакомый ребенок, сын... Но я рада, что именно они у меня есть, ведь неизвестно, какими бы были дети от другого мужчины.

Было время, когда я ненавидела тебя смертельно, за то, что ты разрушил мою жизнь...

— Я? — опять изумленно воскликнул Северус. — При чем тут я и твоя семья? Я близко к вам не подходил.

— О, ты не подходил, согласна. Но твои зелья ударили очень сильно. Признаю, ты гениальный зельевар, тут спорить трудно. Ты мастер!

— Да объясни толком — каким боком тут я и мои, как ты выражаешься, зелья? Я не помню, чтобы...

— А я помню! И прекрасно, как будто вчера все случилось! — жестко сказала Петунья.

Хорошо, я вижу, ты действительно не в курсе. Что ж, просвещу тебя о делах давно минувших лет. Видишь ли, глядя на меня, нельзя сказать, что у меня было много поклонников, но помимо Вернона существовал один человек, которого я очень сильно любила. Мой одноклассник, Кларенс Стоун — спокойный, уравновешенный, очень обаятельный и умный парень. Мы начали встречаться весной, и он часто приходил к нам домой. Лили тогда было шестнадцать и она вовсю строили ему глазки. Кларенс относился к ней как к младшей сестре и не обращал внимания на ее ужимки и флирт, что казалось странным, ведь Лили всегда была намного привлекательнее меня. Но он... почему-то любил меня, и Лили это ужасно бесило. Как же, ведь она такая яркая, умная, наделенная исключительными волшебными способностями, в школе за ней ходят толпы поклонников, у нее даже имелся собственный паладин, да-да, это был ты, Снейп, и даже самые богатые и именитые маги добиваются ее внимания, а тут какой-то простак, заучка-экономист и ботаник, обходится с ней как с маленькой девочкой и уделяет все свое внимание ее унылой кляче сестре.

Естественно, ее чувство гордости было смертельно задето и она, не думая долго, решила добиться своего. Она понимала, что по-магловски, хихиканьем и кокетством, ничего не добьется, и применила средство из магического арсенала, догадайся, какое, Снейп.

Северус сидел, как громом пораженный. Он тут же вспомнил, как Лили просила его в конце пятого курса сварить мощное Приворотное, мотивировав это тем, что хочет подшутить над надоедливым Поттером, который вовсю распускал перед ней петушиный хвост. Дескать, чтобы он, наконец, отстал от нее. И он сварил, сварил от души, самое сильное и безотказное зелье, чистейшее, без малейшей примеси, гарантировавшее выпившему муки любви до самой смерти, без вариантов, ведь он был весьма заинтересован в результате. Только вот Поттер как бегал за Эванс, так и продолжал, а потом случилась та мерзкая история, после которой они поссорились навсегда.

— Что, Снейп, вспомнил? — усмехнулась Петунья, внимательно наблюдавшая за сменой выражений на его лице. — Знаешь, ведь ты действительно талант, только твои способности всеми использовались лишь в грязных целях, не так ли? План моей сестренки удался — Кларенс полностью переключился на нее, и она торжествовала, празднуя свою победу. До моих чувств ей не было никакого дела, она считала, что и эту выходку я ей прощу, как прощала до этого все остальное. Тогда я ушла из дома. Уехала к тете, закончила школу в другом городе, и там же поступила в колледж.

— Что же стало с тем молодым человеком? — спросил Снейп, почернев лицом. Он-то знал, на что способно его Приворотное, которое не разделено ответным чувством. Спросил, хотя точно знал ответ на свой вопрос.

— С Кларенсом? Ну, он быстро надоел Лили, ведь он не был красавцем, не богач, обыкновенный среднестатистический юноша. Она всего лишь хотела доказать всем окружающим и мне в том числе, что перед ней не устоит никто, а каким путем этого добиваться — неважно. Бедняга мучился, когда она выгнала его, и через полгода покончил с собой. Ему просто некуда было деть свои чувства, эмоции и большую, навязанную псевдолюбовь. Умер банально, бросился под автобус.

— А ты? Ты, наверное, проклинала меня? — глухо спросил Снейп, уставившись на лазурную синеву моря. Он не мог смотреть в глаза Петунье.

— Так и было. Я не могла видеть Лили. Не приезжала домой ни разу. Хотя нет, вру. Я побывала у родителей еще раз, через пять лет, привозила Вернона познакомиться. Но Лили и тогда не смогла успокоиться и чуть все не испортила. Ей как раз исполнилось семнадцать, и по магическим законам она имела право колдовать вне школы.

— Только не говори, что она и Вернона приворожила, — не выдержал пораженный в самое сердце вероломством школьной подруги Снейп.

— Нет-нет, она просто устроила маленькую пакость. Ведь Лили не могла не козырнуть своей исключительностью, это было, для нее, во всяком случае, возмутительно, то, что все внимание приковано не к ней, а ко мне. Она превратила бокал Вернона в крысу, прямо у него на глазах. Представь, в каком шоке он был. Как будто ей мало было лягушачьей икры у меня в пудренице и этих гадких скользких слепых червей в моих вещах, — Петунья невесело засмеялась. — Но, к счастью для меня, Вернон не был простачком, и слышал о волшебниках. У него имелись какие-то дальние родственники по этой линии, которые так же, как и Лили, считали маглов созданиями ниже себя. Само собой, он и его родители не горели желанием общаться с высокомерными колдунами. Он просто поставил условие, что мы никогда не будем общаться с моей сестрой, и я согласилась. Согласилась с большой охотой, потому что я видеть ее не могла! Ее самодовольное лицо, ее бесстыжие зеленые глаза, которыми она смотрела на меня, в которых не было ни капли раскаяния за то, что она сделала с Кларенсом, и потом с Верноном... Она писала мне потом, как ни в чем не бывало, но я никогда не отвечала на ее письма. Как ты думаешь, Снейп, могла ли я после этого относиться к ней, к ее семье и ее ребенку как-то иначе, чем относилась всегда? К тому же, после того, как она погибла вместе с мужем, уйдя в магический мир, после того, как мне подкинули ее ребенка и прислали письмо с угрозами от вашего этого... Дамблдора. Ведь мы с мужем не дураки, а Вернон узнал, что причиной смерти Лили стал именно ее ребенок. Дамблдор просто подставил мою семью под удар. В любой момент ко мне в дом могли вломиться черные маги и уничтожить нас всех. Я все годы жила в страхе, боясь за мужа, за своего сына, да за себя, в конце концов! Я не строю из себя героиню, я обычная магла, которая всего лишь хочет покоя! И после всего, что я натерпелась, мне пришлось еще двадцать лет бояться. Ты считаешь, мне все это нужно было?

— Я... Прости меня. Я никогда не предполагал, что Лили так поступит с тобой, — глухо проговорил Снейп, внимательно изучая свои руки.

— Да ладно, сейчас-то понятно, что и тебя использовали по полной, выжав все, что могли, и отбросив за ненадобностью. Но тогда, тогда я была зла на тебя, ненавидела и мечтала, чтобы ты умер в муках, — улыбнулась Петунья. — Просто с возрастом становишься мудрее и понимаешь, что чувствуя вечную ненависть, ты не живешь, а существуешь. Я поняла это, только когда родился мой внук. В тот момент, когда я взяла его на руки, я отбросила всю прежнюю жизнь как старую газету, забыла ее, забыла все, что в ней было плохого, и теперь живу, радуясь тому, что рядом со мной мое сокровище.

— Ты по-прежнему обитаешь в Литл-Уингинге? — спросил Снейп.

— Нет, что ты. После того, как ваши орденцы увезли нас, мы так и не вернулись обратно. Дом был продан нашим поверенным, а сами мы уехали подальше от Британии. Поселились во Франции, в Марселе, там Дадли закончил школу. Он ведь прекрасный боксер, что бы там кто ни говорил. Сейчас у него собственная спортивная школа, куча учеников, прекрасная жена, все, что нужно для жизни. Мы с Верноном живем рядом и воспитываем внука. Я счастлива.

— Я очень рад за тебя, Петунья. Сможешь ли ты простить меня?

— Не переживай, Северус. Ты давно прощен. Я ведь думала, что ты мертв, слышала краем уха, что ты умер как герой, — улыбнулась миссис Дурсль.

— Я на самом деле чуть не умер. Во всяком случае, предпочитаю думать, что тот Снейп, который наделал кучу ошибок, скончался. Вместо него сейчас респектабельный, не имеющий ничего криминального за спиной сеньор Энрике Борхес, — улыбнулся Северус, у которого словно камень упал с души. — И он очень рад, что встретил тебя здесь. Ты расставила последние точки в моем прошлом, и теперь можно закрыть его навсегда. И ты совершенно права — что бы ни было, всегда надо пробовать жить дальше и получать радость от того, что все в порядке, что все, кто тебе дорог, живы и здоровы и есть смысл в твоем существовании. Ну, тогда мир? — и он протянул Петунье руку.

Она, засмеявшись, ударила по ней ладонью.

— Глупо было бы враждовать из-за того, что было давным-давно. Говорят мудрые люди, что все что ни делается, все к лучшему. И посмотри — разве мы не получили самое лучшее, что у нас есть? Я — моего любимого внука, а ты — ненаглядную красавицу дочь. А главное — мы научились прощать и идти дальше. Больше мне ничего и не нужно.

— Да, кому-то требуется для счастья куча золота и весь мир целиком, а кому-то достаточно и одного маленького человечка, — улыбнулся Снейп. — А ты не слышала ничего о своем племяннике?

— Не слышала, и слышать ничего не хочу! Что-то мне подсказывает, что и тебе это абсолютно неинтересно, Снейп. Я хочу жить спокойно и свободно, и меня не волнует судьба этого вашего волшебного мира. В конце концов, он не принес мне лично ничего хорошего.

— Мне тоже, Петунья. Мне тоже, — задумчиво произнес Снейп, прижимая к себе Нив, которая, накупавшись, прибежала к отцу. — Кстати, как зовут твоего внука?

— О, у него самое лучшее имя в мире! Мой маленький, ненаглядный малыш Том...

(в этом месте следовало бы написать, что у Северуса упала челюсть, но так как это не стеб, увы, а драматическая драма, то я изо всех сил промолчу ))).

* — Бланка — белая (исп.)

** — Нив — снег (исп.)

21. Юпитер и привилегии

Этакий жЫрный стеб на тему социального расслоения «Что позволено Юпитеру, то не позволено остальному быдлонаселению".

Грустная и печальная недогарридрака.

Политическая сатира (вроде бы... или нет?) Кидание камушками в высшие эшелоны магической власти, ха-ха.

Ахтунг: присутствует нехарактерный для автора мат! Но без него не так выразительно, трагично и патетично! Смиритесь! *возрыдамши*

Министр Магии Гарри Джеймс Поттер сидел, вольготно развалившись, в шикарном красном кожаном кресле, предвкушая вечернюю встречу с молодым любовником (а как жа ж, слеш — это нынче признак хорошего тона, да-да). Крейгу было всего восемнадцать, он обладал роскошной белобрысой кудрявой шевелюрой, тонкой, почти девичьей фигурой, голубыми аки небо глазами и покорным характером — ну а куда деваться, если ты из семьи пораженцев и у тебя больная мать на руках и две сестренки. Отца и братьев давным-давно казнили, еще в послевоенную пору, так что мстить Министру было некому. Хотя... пытались тогда покушаться на него даже доведенные до отчаяния женщины — жены, матери и сестры казненных почти без суда и следствия.

Э, ну так вот. Все в жизни всеми обижаемого, годами эксплуатируемого маленького мальчика изменилось по мановению ока (или мановению руки Мерлина, или Дамблдора, кто его знает). Да, поначалу было трудно, особенно в школе, в гребаном Хогвартсе! Но после войны, закончившейся его блистательной победой над сильнейшим и темнейшим волшебником столетия Волдемортом (*чешет голову и недоумевает* Как так происходит — никогда не могла понять, то бишь, что волшебник наисильнейший, а побеждается прямо на раз-два), жизнь внезапно наладилась. Сначала он поступил в Аврорат, даже зелья не пришлось сдавать — его так зачислили, в знак признательности за освобождение общества от тирании Темного Лорда.

Преподаватели учиться от него сильно не требовали, понимали, что психика у Героя надломлена и злить и выводить его не стоит. А потому, закончил он Академию с красным, гриффиндорским дипломом — ну ни у кого из профессоров рука не поднималась поставить более низкую оценку, нежели «Великолепно», они же не неблагодарные чурбаны, в конце концов. Героев надо хранить и лелеять, а не гонять в хвост и в гриву! Это все знают.

Потом была стажировка в Министерстве, под началом Кингсли, которого, подчиняясь модной нынче цветполиткорректности, дружно выбрали Министром, потом назначение Начальником Аврората. Ну и как водится (опять же, это все знают), оттуда прямая дорога в Министры — все гриффиндорцы, кроме скромника Дамблдора, садились в кресло Министра прямо со стульчика Начальника Аврората — и никак иначе!

Так вот, на тридцать пятом году прекрасной и шикарной жизни Гарри стал Министром.

И планировал улучшать и улучшать жизнь и бытовые условия во вверенной ему стране. Будучи Начальником Аврората он уже много сделал для того, чтобы кто-нибудь наподобие Волдеморта не повторил его достижений, а потому решительно и бескомпромиссно выкосил под корень всех мало-мальски носителей Темных знаний и умений. Но так как он был очень добрым мальчиком и мягким человеком, то не стал применять чудовищный, отвратительный Поцелуй дементора или слишком уж быструю и непростительную Аваду Кедавру. Но ведь все-таки какое-то наглядное назидание должно же быть, чтобы все боялись и не делали запрещенного! Поэтому он просто-напросто запатентовал за собой Снейповскую Сектумсемпру и заменил привычную всем казнь на отрубание преступникам головы оным заклятьем. Так как заклинание не числилось в реестре Темных и Запрещенных, то и казнь была гуманной и допустимой, все просто и гениально. Ведь Гарри Поттер не может пользоваться Темной магией, не правда ли? *поттероманы хором сказали «Правда!»*

Сладкие мечты о предстоящей бурной сексуальной разрядке прервал гул вспыхнувшего камина. В огне нарисовалась голова его дражайшей супруги Джинни Поттер, лицо которой было опухшим и зареванным, а волосы сливались по цвету с языками пламени.

— Гарри! Беда! Несчастье! Ты срочно нужен дома!

— Да что случилось? — недовольно проворчал Министр, в душе оплакивая вечернее свидание — Джинни порой бывала несносна.

— Лили! Она умирает! И если ты сейчас же что-нибудь не сделаешь! Я... я просто уйду к маме насовсем!

«Да хоть сейчас вали к своей жирной мамаше!» — так и подмывало сказать нелюбимой женушке, но мозг краем уха все-таки словил слова о том, что младшенькой балованной дочке нездоровится, и Гарри решительно шагнул в камин, крикнув «Гриммо, 12, дом Гарри Поттера».

Наследство, оставленное Сириусом, было крайне хлопотным и неудобным. Вопреки заверениям Дамблдора, которому на тот момент только и нужен был бесплатный штаб в центре города (ведь цены на аренду недвижимости росли и растут как грибы!), дом так до конца и не принял Поттера, а со смертью Кричера и вовсе распоясался. Удалось привести в порядок только первый и второй этажи, худо-бедно сделать там ремонт и заселиться. Остальные этажи и три уровня подвала так и остались неосвоенными, да семье Поттера и не до того было. А так как дом принадлежал темному семейству Блэков, то и секреты он раскрывать посторонним не собирался. До поры до времени.

Выскочив из камина в безвкусной, красно-золотой гостиной, которой Джинни очень гордилась, Гарри едва устоял на ногах — каминный транспорт он так и не освоил, и постоянно спотыкался и запинался о каминные решетки, коврики и подставки для кочерги, щипцов и прочих топливных аксессуаров.

Сверху доносился истошный рев, нудный бубнеж с элементами латыни и крики. Гарри ломанулся по лестнице на второй этаж, в спальню дочери.

Джинни уже вызвала семейного колдомедика Брауна, дедушку Лаванды Браун, которого недолюбливала Гермиона Уизли (догадайтесь, почему!). Но врачом он был от Мерлина, или от Асклепия, к тому же, он лечил всех Министров, и хороших и плохих, и передавался как бы по эстафете. Так что хочешь, не хочешь, пришлось брать, что дают (а давали настоятельно большую семью Гарри Поттера).

Лили лежала на огромной розовой девчачьей кровати. Гарри только взглянул на дочь, а его уже замутило: под пышным одеялом смутно виднелся отвратительный скелет десятилетнего ребенка. Джинни рядом монотонно выла, закусив кулак.

— Что случилось? Что с ней? — закричал Министр, полой мантии пытаясь протереть закиданные золой очечки.

— Насколько я понял, это Темное проклятие, господин Министр, — вежливо и спокойно произнес мистер Браун. — Девочка прикоснулась к какому-то темному артефакту, и он мгновенно высосал из нее почти всю жизненную энергию. Она была с подружками, их постигла та же участь, но я отправил девочек в святой Мунго. Правда, это бесполезно, через несколько часов все трое должны скончаться, ведь я не знаю, как провести обратный процесс, я отнюдь не специалист в Темных искусствах, — печально изрек седой колдомедик. — А последнего мастера ТИ казнили еще десять лет назад. Так что боюсь, ситуация безнадежная...

Гарри схватил его за грудки и потряс в отчаянии.

— Но должен же быть какой-то выход, не может быть, чтобы не было способа спасти моего ребенка! Придумайте, иначе... иначе...

Перепуганный Браун, у которого была большая семья, и который много чего повидал в своей нелегкой долгой жизни, пролепетал:

— Я слышал о таком способе, но вы не одобрите, сэр! Ведь вы величайший светлый Герой, который никогда не использует Темные искусства! А тут может помочь только жизненная замена.

— Выражайся яснее, что за замена?

— Ну, если бы кто-то отдал свою жизнь, здоровье, молодость и магию вашей дочери... то она бы выздоровела...

— А тот, который отдаст?

— Это же Темный ритуал... Естественно, донор погибнет в муках... Но я никогда такое не предлагаю, это же аморально и противоестественно! Это... этот ритуал ну никак не подходит последователям Света!

— А мне плевать, мне нужна живая и здоровая Лили! Возьму кого-нибудь из заключенных, им все равно. Пусть хоть пользу принесут! — с этими словами Гарри кинулся вниз, к камину, вызывая своего секретаря.

— Энди, мне срочно нужен пожизненно осужденный!

— Но, господин Министр, таких у нас нет. Вы ведь сами приказали всех, кому полагалось пожизненное, казнить, чтобы денег не тратить на их содержание...

— Так что у нас в тюрьмах, дефицит? Нет не одного серьезного правонарушителя? Что за херню ты мне здесь порешь?

— Но я правду говорю! У нас всего лишь пятьдесят человек в Азкабане, и самый большой срок — это три года, за убийство в состоянии аффекта, ну, знаете, мистер Кремсби убил любовника своей молодой жены, — лопотал перепуганный Энди.

— Блядь! Когда надо — всегда так! — Светлый Герой рвал и метал. — А из семей лишенцев никого нет, что ли?

— Ну как... есть Драко Малфой, но вы сказали его не трогать. У него срок через месяц истекает. Его дома семья ждет не дождется!

Гарри, бегавший туда-сюда и по диагонали, притормозил перед камином. Хм... а ведь верно. Он велел Малфоя посадить по ложному обвинению в хранении запрещенных темных артефактов. Ну да сам, хорек, виноват! Кто осмеливается отказывать самому Министру магии и называть его педиком? Есть же культурное название — гей там, или бисексуал! А Малфой как быдло! Тьфу.

И отказал, и назвал, тварь слизеринская! Гарри его посадил, чтобы тот немного подумал и принял верное решение, но гад белобрысый сидел вот уже два года и все молчал. А через месяц его и, правда, должны были выпустить — максимальный срок за оскорбление высшего лица страны заканчивался. Гарри смутно подумал, что надо бы поручить Гермионе написать и внедрить новый закон об увеличении наказания за пошлые выпады и скабрезности в адрес действующего Министра магии.

Стало ясно, что Малфой не сдастся. Не приползет на коленях в его, гаррипоттера, шикарную круглую кровать на левой тайной квартирке. Злость захлестнула, как бывало всегда при воспоминании о гордо поднятой голове, о том, как аристократ не смотрел ему в глаза, равнодушно изучая потолок, как цедил слова сквозь зубы, считая недостойным разговаривать нормально с победителем Волдеморта! Вот теперь поплатится, сучонок недобитый! А ведь Гарри его сначала пожалел, да и долг жизни Нарциссе Малфой надо было отдавать. Ну а сейчас его никто не остановит — как говорится, если не мне, то не достанешься ж ты никому!

— Сейчас же отправь моих людей за Драко Малфоем, — отрывисто приказал Поттер, окончательно принимая решение. Влечение влечением, любовь любовью, долги долгами, а свою плоть и кровь он всегда ставил на первое место. Ему дочь надо спасать, а не заморачиваться какими-то блондинистыми гордецами.

Через час похудевший, закованный в цепи Драко был доставлен в семейное гнездо Блэков. Из Лютного переулка срочно притащили чудом уцелевшего старика Горбина. Поговаривали, что уцелел он лишь потому, что сдавал направо и налево всех, кто обращался к нему, принося на продажу свои фамильные реликвии. Большинство предметов были очень древними и конечно, не все безобидными. А магазинчик старика процветал, несмотря ни на что. Горбин трясся от страха и втягивал бородавчатую плешивую голову в хилые плечи.

Драко посмотрел на него с ненавистью. Тот выдал его, когда Малфой принес на продажу старинную антикварную вазу. В ней просто-напросто любые цветы становились ядовитыми, только и всего. Ан нет, это было признано ужаснейшим Темным колдовством и ему пришлось заплатить огромный штраф, вместо того, чтобы получить деньги за свое же имущество. Пришлось продать обручальное кольцо Астории и платиновый браслет Нарциссы, чтобы худо-бедно прожить несколько месяцев.

Браун, Горбин и Гарри Поттер с дочерью на руках спустились на третий уровень жуткого мрачного подвала. На каменных стенах были густо развешаны отрубленные мумифицированные головы эльфов, гиппогрифов и оборотней. *авторское муа-ха-ха*

В небольшой комнатке стояли два грубых каменных алтаря, соединенные пучком прозрачных стеклянные трубок. На более низкий алтарь положили шкодливого ребенка, который благодаря своему неумному любопытству и способности пролазить в самые потайные места древнего здания, унаследованным от папы, сейчас умирал сам и подверг такой же участи своих двух подруг. Горбин раскрыл дряхлую книгу и что-то завыл на непонятном языке. Драко узнал санскрит. А Поттер не узнал, потому что учил только английский и немножко заклинания на латыни.

С Малфоя содрали ветхие лохмотья и толкнули на высокий помост. Тут же лязгнули цепи, как живые опутавшие его руки и ноги. Гарри жадно уставился на обнаженное белое тело, и вроде как даже у него в глазах появилось какое-то раздумье, но в этот момент Лили задергалась и захрипела, пуская пену и слюни изо рта и он тут же рявкнул, чтобы ритуал начинали не медля.

Зловредный Горбин схватил Драко за руку и полоснул серебряным ножом по запястью. Темная кровь из вены потекла в каменное углубление, а из него по трубкам в округлое углубление, в котором лежала девчонка Поттер. Горбин на последнем (из)дыхании читал заклинания, по стенам комнаты передвигались черные тени, из углов пахнуло могильной сыростью и тленом, по потолку поползли разводы зеленой и синей плесени, которые разрастались с невероятной скоростью. Слышалось змеиное шипение, шакалий вой и уханье совы. Тени заметались быстрее и подступились к алтарям. Драко равнодушно лежал, чувствуя, как из тела уходят тепло, магия и жизнь. Он только подумал, каково будет Астории одной с ребенком и с парализованной Нарциссой на руках. А он ничем не сможет им помочь...

Браун пошатнулся и скорчился в углу, его рвало долго и мучительно.

Гарри, прищурившись, рассматривал происходящее действо. Как по мановению волшебной палочки (*фейспалмит над своим же написанным кощунством*) пергаментная морщинистая кожа Лили наливалась кровью, становилась упругой и румяной, (зеленые) глазные яблоки скрывались в обросших веками глазницах, носик из двух дырок в хряще становился вздернутым и задорным, покрывался веснушками, челюсти обрастали пухлыми губками. Лысая голова проросла копной ярко-рыжих волос. Ребенок поднял руки и проскрипел:

— Мама!

— Лили, дочка! Какое счастье, что ты опять с нами! — засюсюкал с дочерью Министр. Он вдруг испугался, а что, если бы на самом деле он потерял свою родную любимую кровинку! А если бы он был простым обывателем? И ничего не смог бы сделать для спасения своей плоти и крови? Наверное, так у простого населения и происходит — их удел стоять и смотреть, как умирает твое дитя, а ты ничего не можешь поделать, только биться головой об шкаф, аки Добби.

Все-таки не зря он баллотировался в Министры, не зря все эти годы протаптывал путь наверх, как будто чувствовал, знал, что настанет такой момент, когда его привилегии позволят ему сделать самое запрещенное, самое страшное действо. А кто бы на его месте не сделал, а? Кто бы не спас свое дитя?

Гарри посмотрел на Малфоя. С тем произошла обратная метаморфоза — на алтаре лежал наполовину высохший, обтянутый сухой пятнистой кожей остов. На лице жили лишь серебристо-серые глаза.

— В нем еще осталась жизнь и магия. Господин Министр, раз уж он все равно не жилец, может быть, можно спасти тех девочек, подруг вашей доче... — заикнулся было Браун, у которого сердце чуть не останавливалось при виде столь страшного черного ведовства, чародейства и шаманства.

— Что-о-о-о? С ума сошел? Жить надоело? Могу устроить путевку на бесплатный курорт! — прошипел, словно покойная Нагайна, достопочтенный Министр. — Чтобы мое имя на всех углах полоскали? Чтобы меня обвиняли в проведении черномагических ритуалов?

— Но... можно ведь наложить на них Обливейт... — промямлил старик.

— Обливейт Тоталум! — рявкнул Гарри, не заботясь о том, что может выжечь мозги колдомедику. — Бля, благодетели. Да кто они мне такие, чтобы я ради них рисковал своим именем и карьерой! Имя и репутация Министра не должны быть замараны ничем! Обязанность Министра — чтобы его народ был весел, спокоен и счастлив! А привилегии Министра — это его личное дело, это плата за его нелегкий труд! Я Юпитер, в конце концов!

От автора: докажите мне, что так не могло быть и Гаребыникада! *показывает язык*

22. Цветок

От автора: признаться, меня сильно коробила сцена, когда профессора все кучей напали на Снейпа, причем первыми, причем такими заклинаниями, что извините, они на Темные смахивали (а может, такими и были) ...

И мне было очень обидно за Флитвика и Стебль, что они настолько глупы и легковерны в отношении Снейпа, которого знали без малого тридцать лет. В общем, я не поверила, что все вокруг кретины и идиоты и написала... драммму

Пичаль.

* * *

* * *

Гарри Поттер и Дары Смерти, глава 30 «Северуса Снейпа смещают с должности»

— Вот как? Но здесь вроде бы совсем тихо. — Снегг взглянул ей прямо в глаза. — Минерва, вы видели Гарри Поттера? Если да, то я вынужден настаивать...

Профессор МакГонагалл сделала молниеносный выпад — Гарри никогда бы не поверил, что она способна на такое. Её волшебная палочка рассекла воздух, и мгновение Гарри ожидал, что Снегг сейчас упадёт замертво. Однако его Щитовые чары сработали так стремительно, что МакГонагалл слегка покачнулась. Она направила палочку на факел на стене, и он вылетел из подставки. Гарри, собиравшемуся наслать на Снегга заклятие, пришлось оттащить в сторону Полумну чтобы на неё не упало пламя, тут же превратившееся в огненное кольцо, которое заполонило коридор и полетело на Снегга, точно лассо...

Теперь это был уже не огонь, а огромная чёрная змея, МакГонагалл превратила её в столб дыма, который в мгновение ока сгустился и обернулся роем разящих кинжалов. Снегга спасло от них лишь то, что он укрылся за стоявшими тут же доспехами, и кинжалы со звоном вонзились один за другим в нагрудные латы...

— Минерва! — произнёс визгливый голос.

Обернувшись — и по-прежнему заслоняя Полумну от мечущихся по коридору заклятий, — Гарри увидел профессоров Флитвика и Стебль, бегущих к ним в пижамах, и толстяка Слизнорта, переваливающегося в их кильватере.

— Нет! — взвизгнул Флитвик, поднимая волшебную палочку. — Больше вы в Хогвартсе никого не убьёте!

* * *

* * *

Но заклинание Филиуса не вырвалось из палочки, его руку перехватила профессор Стебль.

— Нет, не надо! Мы не будем участвовать в этом, — яростно прошептала она, наклоняясь к маленькому профессору.

— Почему? Помона, мы должны помочь Минерве, ведь Снейп очень сильный маг! — попытался вырваться крошка-полугоблин из крепких рук профессора Гербологии.

— А я тебе говорю — не лезь! Мы не станем наваливаться толпой на одного! Забыл уже кое-кого, а, Филиус? Ни Рейвенкло, ни Хаффлпафф не пачкали себя тем, что вступали в бой кучей на одного! Северус мужчина — он не станет убивать Минерву, ты же видишь, он всего лишь обороняется, хотя мог бы оставить от нее мокрое место одним движением палочки!

— Хорошо, но ты должна будешь мне объяснение, — нехотя отошел в сторону вместе с тащившей его Помоной Флитвик.

— Если бы ты был немного умнее, давно бы заметил кое-что. А я была о тебе лучшего мнения, — насмешливо сказала Стебль. — Вспомни, что Северус носит уже год на воротнике?

— Э-э-э-э... Какой-то... цветок, вроде, — предположил профессор Чар. — Я только сейчас близко разглядел.

— Так ты плохо видишь! И стесняешься очки носить, горе ты мое лукотрусовое? А я-то думаю, что ты так к нему враждебно... У него не просто цветок, это хрустальная селения*.

— Мерлин великий! — маленький профессор неверяще покачал головой. — Но ведь это значит... Он на нашей стороне?

— Вот-то и оно! — торжествующе улыбнулась Стебль. — Но куда уж нашей воинствующей амазонке разбираться, какие-такие цветочки и в честь чего носит на воротничке директор Снейп! Ненависть ей глаза затмила, ведь Северус убил Дамблдора...

В этот момент Снейп, обороняясь от шквала убийственных заклятий, которыми осыпала его разъяренная МакГонагалл, выпрыгнул в окно рейвенкловской башни.

— Ох, слава Мерлину, ему удалось сбежать! — Стебль схватилась за сердце.

— Ка-а-а-к! Он же разобьется! — Флитвик порывался подбежать к выбитому витражному окну, дабы убедиться своими глазами.

— Да что ты как маленький, Фили! Волшебник не может разбиться, если аппарирует в воздухе!

— Ох, у меня со всей этой свистопляской все из головы вылетело! И Чары Левитации всегда можно же применить! — Флитвик стукнул себя по лбу сухим кулачком.

МакГонагалл, кипя от злобы, неистовой фурией подлетела к ним. Слизнорт беспомощно махал руками, стоя у статуи рыцаря, распахнувшийся бархатный халат являл всем участникам сцены огромный колышущийся живот. У соседней стены, снимая мантию-невидимку, проявлялся Гарри Поттер, за его спиной притулилась Полумна Лавгуд.

— Уважаемые коллеги! Почему я сражалась с господином директором одна? Это что, бойкот мне? — выкрикнула Макганагалл, яростно размахивая палочкой.

Флитвик боязливо съежился, когда искры из кончика попали ему на мантию, но Стебль стояла как скала и не пошевелилась.

— Минерва, это было не сражение, при всем моем уважении. Вам-то ничего не угрожало, потому что Северус только защищался. А вот с вашей стороны это было нападение. Причем, вы применяли отнюдь не безобидные заклинания, я насчитала целых три, за которые, применяй их при свидетелях, вы огребли бы полгода тюремного заключения в Азкабане. Это Трансфигурация с целью убийства. Хорошо еще, Непростительными не стали кидаться, — насмешливо заключила Стебль.

— Я выступила против врага! Снейп — подлый предатель и убийца, он поднял руку на самого Альбуса Дамблдора! Он привел в школу этих палачей-садистов, он... он...

— Что — он? Он покалечил или убил хоть одного из учеников? Все студенты факультетов в целости и сохранности, те же, кого хотели наказать и наказали — все были пойманы на месте преступления. И ничего страшного им не сделали — всего лишь отправляли на отработку к Хагриду! Да такое наказание вы сами лично к первоклашкам применяете! Или вы считаете, Минерва, что если в стране военное положение, то надо поощрять детей на совершение опрометчивых бунтарских поступков? Кому же от этого будет хуже? Только самим детям! Не забывайте, в школе полно Пожирателей, приставленных для порядка, а именно они настоящие убийцы и садисты, а не Северус! Ваши гриффиндорцы весь год дергали тигра за усы, и подстрекали остальные факультеты! А, между прочим, мы отвечаем за вверенных нам детей!

— Но он... А как же мой Невилл? Он до сих пор весь в синяках!

— Но Северуса тогда не было в школе, что он мог сделать? А Лонгботтома поймали прямо за руку, когда он писал лозунги на стенах. Вы считаете, Кэрроу могли бы такое стерпеть? Cчастье еще, что не убили! И вообще, Минерва, вы слепая? Вы не видели, что носит на мантии под Скрывающими чарами Северус? Хотя о чем это я... Вы никогда не интересовались Высшей Гербологией. Ею вообще мало кто интересуется, но все-таки, для профессора такого уровня, каким являетесь вы, не мешало бы побольше читать! Вот Флитвик сразу все понял, просто он плохо видит, вот и не разглядел... А ведь цветок могли видеть только мы — вы, я и Филиус...

* Хрустальная селения — очень редкий цветок-индикатор, показатель чистоты помыслов и верности.

POV профессора Стебль

... Учебный год начался как всегда. Молодая Помона едва-едва успела заскочить в свои апартаменты и переодеться в праздничную мантию. Руки отскрести до идеальной чистоты не получилось — они постоянно были в заусенцах, царапинах и цыпках — многие редкие растения требовали тепла человеческих рук, прямой магии из тела, а не из палочки. Вот и приходилось днями, а иногда и ночами пропадать в теплицах, рыхля, пересаживая, вырывая сорняки и поливая нежные создания. Зато они потом щедро вознаграждали чудесными цветами, и даже экзотическими плодами и ягодами. Помона очень любила свою работу — с самого детства ей нравилось работать в отцовских теплицах, где выращивались ингредиенты для зелий.

Распределение проходило как обычно. За восемь лет работы она уже насмотрелась на робких детишек, которые, освоившись в школе, становились буйными оторвами и хулиганами. Так и тут — сразу было видно, что, к примеру, вон та четверка сопляков, попавшая всем скопом на Гриффиндор, доставит немало хлопот преподавателям.

А вот еще один, распределенный на Слизерин... Хотя не похож совершенно на лощеных ухоженных аристократов. Совсем худой и заморенный, бледный чуть ли не до синевы, длинные черные волосы до плеч... последний в роду, что ли? Типичный ботаник. Стебль засмеялась — ботаника была ее любимейшим предметом в начальной школе. Они жили в магловском городке, и она ходила до поступления в Хогвартс в обычную общеобразовательную школу.

Недели текли за неделями. Занятия проходили как обычно. Помона выделила несколько человек с первого курса, которые очень интересовались ее предметам, и исподволь приглядывалась к малышам. Тот худенький мальчик-слизеринец оказался в их числе. Он довольно бережно обращался с растениями, даже с самыми капризными и опасными. Искусно подрезал побеги, отщипывал почки, срывал нежные соцветия, и все это быстро, аккуратно, как будто опытный садовод.

Сегодня занятия у Слизерина и Гриффиндора были последними. На уроке Помоне пришлось снять немалое количество баллов с молодых грифов за то, что они разбросали драконий навоз и разбили пару горшков. Так что ничего странного, что им пришлось еще и убрать за собой, причем руками. Во время уборки они возмущенно сопели, и тихо переговаривались между собой, бурно жестикулируя. Стебль не прислушивалась, но до нее долетали слова «Нюниус», « пожалеет, что вообще живет» и «подкараулим после отработки, чтоб ее Мерлин задрал!».

Она так и не поняла — кого желали задрать Мерлином — ее саму или отработку. Поэтому, недолго думая, выставила четверку хулиганов вон и закрыла двери в оранжерею. Те кучкой нехотя поползли в замок, но потом остановились в отдалении, словно поджидая кого-то.

Помона несколько минут наблюдала за ними, потом махнула рукой и пошла в подсобку. В зарослях тентакулы послышался какой-то шорох. Она остановилась возле трех огромных кадок с болотной землей, в которой произрастали эти жутковатые растения, и вытащила палочку.

Из-за большого коричневого горшка высунулась нога в старом потрепанном ботинке. Помона осторожно усыпила хищников и заглянула в крохотный закуток, образованный горшком и стеной. Там, свернувшись в грустный комочек, сидел тот мальчик, Северус, кажется, так его звали. Рядом с ним валялась потертая сумка с учебниками.

— Что ты тут делаешь? — спросила профессор Гербологии.

— Жду.

— Чего же?

— Когда этим кретинам надоест меня караулить, и они уйдут, — сказал странный мальчик.

— Так это они тебя подстерегают?

— Ну да. Я не пошел в замок, потому что они и там достанут. А тут, если что, вы есть, и они не посмеют ворваться и наделать тут дел. Накажут же.

— А ваш декан? Он что, не следит за вами? Можно же ему пожаловаться, что тебя обижают!

— Ему все равно. Он заступается только за богатых. А с меня нечего взять. Я ведь ему ничего не дарю, с чего? — пожал плечами маленький Снейп.

— Ну и дела! А я думала, что декан факультета должен одинаково относиться ко всем своим ученикам, — Помона протянула мальчишке руку, помогая подняться.

— Это у вас на факультете так. Тут же все небогатые и незнатные, больших различий нет, не то, что у нас, — по-взрослому определил мальчик, поднимая сумку. — Я даже не прочь был бы распределиться на Рейвенкло, вроде профессор Флитвик тоже заботится о своих учениках...

— Почему ж ты на Слизерин попал? — спросила Стебль.

— Мама там училась. Она хотела, чтобы меня непременно туда распределили.

— Да уж. Понятно. Мы часто идем туда, куда желают наши родители, это правда. Мои тоже хотели, чтобы я пошла на Хаффлпафф, потому что у нас все там учились, и не жалеют.

— Но ведь над хаффлами все смеются? — улыбнулся Снейп. — Я не люблю, когда надо мной насмехаются, могу и сдачи дать.

— А, ну тогда понятно, почему тебя все время подстерегают эти четверо!

— Ну да, они крутые, то есть Поттер с Блэком крутые, а эти двое, так. Прихвостни их. Думают, что на Слизерине учатся все сплошь Черные маги. А сам Блэк-то кто? Это ж самая знаменитая Темная семья в магБритании. Нам, Принцам, до них далеко. Мы всего-навсего древнейшая и знаменитая династия зельеваров, — он явно подражал чьим-то словам.

— Любишь Зелья? — спросила Помона. — Теперь мне понятно, откуда такое умение обращаться с растениями. Ты потенциальный зельевар, а у них у всех к Гербологии талант, а как же иначе!

Они дошли до подсобки и Стебль, вызвав домовика, попросила его принести им чаю с бутербродами — она нечасто выбиралась в Большой Зал на обеды и ужины — предпочитала время на ходьбу до замка и обратно тратить с большей пользой.

— Ты совсем худой, Северус. Ешь побольше, если что — попросим у Милли еще сэндвичей.

— Спасибо, профессор Стебль. Можно мне позаниматься у вас до отбоя? У меня все необходимое с собой.

— Конечно, занимайся. Я тоже поработаю, мне как раз надо пересадить кое-что. Очень редкое и ценное растение. Смотри — хрустальная селения! — похвасталась Помона, которая была в диком восторге от своего самого дорогого питомца. Деньги на его покупку она копила целых три года, отказывая себе во многом. Дирекция, к сожалению, выделяла средства только на дешевые и распространенные растения, поэтому часть ей пришлось собирать в Запретном Лесу, часть — прислали родители, и еще кое-что купить на собственные средства. Никого особо не волновало, что и как растет в теплицах и оранжереях, хотя Слагхорн частенько прибегал за растительными ингредиентами как к себе в огород.

— Я знаю. Мама рассказывала о ней. Она применяется в очень сложном зелье — Напитке Истинной сущности. Его вот уже три столетия не варят — не хотят разочароваться в спутнике или спутнице. А сам цветок показывает, можно верить человеку или нет.

— Какой ты молодец! Так коротко и емко описал ее! — похвалила Помона. — Да, еще, если человек истинно предан чему-то, то селения дарит ему отросток. Распустившийся четвертый по счету цветок можно носить на лацкане или воротнике под чарами невидимости. Он дает понять, что хозяину можно верить безоговорочно, как бы он себя ни вел на самом деле. Универсальный индикатор человечности. Он не увянет до тех пор, пока не почувствует фальшь или предательство. Но об этом вообще мало кто знает, — вздохнула профессор, — так печально, что в наши дни гербологией увлекаются единицы... Все почему-то стремятся в квиддич, в Аврорат... туда, где геройские профессии. И никто не думает ни о том, чтобы стать колдомедиком, иди гербологом, или тем же зельеваром...

— А я люблю зельеварение, — похвалился Снейп, бережно взяв в руки горшочек с селенией.

Внезапно растеньице засветилось жемчужным светом и прямо на глазах выкинуло новый побег с бутоном.

Помона ахнула и восторженно заплясала на месте.

— Северус, она дарит тебе свое дитя! Мерлин, я первый раз такое вижу вообще! Спасибо тебе, это просто сенсация в гербологии! Это статья для научного журнала! Сегодня же вечером напишу! Ты теперь должен сам посадить ее и ухаживать за ней. А уж если она зацветет, и не один раз... Тогда ты точно прославишься!

— Я сам не ожидал, — ребенок поднял на женщину сияющие черные глазенки. — Только я понять не могу — почему она мне подарила детку, а не вам? Я ведь ничего не сделал...

— Значит, сделаешь! У тебя все в будущем, Северус! Ты станешь знаменитым на весь мир зельеваром, придумаешь и сваришь такие зелья, которые будут ставить на ноги смертельно больных, ведь селения не дарит отростка корыстным, черствым мерзавцам, для которых одна цель — нажива. Ты будешь добрым, справедливым, самоотверженным, храбрым человеком! Я верю, что так и будет — сама селения подтвердила твое блестящее будущее!

Конец POV

— Что ж, селения не ошиблась... Северус и впрямь спасал нас всех, рискуя собой ежечасно. А все думали про него только гадости, — грустно произнесла Помона, вытирая безостановочно катящиеся слезы. Флитвик тоже не смог сдержаться, он вообще был очень сентиментален и добр, Минерва же стояла, как будто проглотила меч Гриффиндора, нервно комкая платок в кулаке. Она вспомнила, как не хотела слушать Помону, когда та говорила ей о том, что Снейп не тот, за кого себя выдает, и по-прежнему их коллега...

* * *

Когда все закончилось, Милли по просьбе Помоны отыскала Снейпа.

Сейчас он, переодетый в свою лучшую черную мантию, лежал в директорском кабинете, и изуродованная шея была закрыта целым ворохом прозрачных, светящихся жемчужно-белым светом, полностью раскрытых хрустальных соцветий...

Аааыыыааа... *автор сам зарыдал* Ведь автор никогда-никогда не убивал Снейпа, а тут... Ну, нужно так для сюжету, нужно... *выжимает платог*

КОНЕЦ

Файл скачан с сайта Фанфикс.ру -

Оглавление