«Удача Рейли»

Удача Рейли (fb2) - Удача Рейли (пер. Александр В. Савинов) 503K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Луис Ламур

Луис Ламур УДАЧА РЕЙЛИ

Глава первая

Было темно и холодно, единственный свет падал из щели под перекосившейся дверью. Мальчик сжался в кроватке, дрожа от холода и прислушиваясь к тихим голосам в соседней комнате.

На улице все замело снегом. Мороз разрисовал окна таким толстым слоем инея, что если бы на улице было светло, мальчик все равно этого не заметил. Недавно он слышал, как проскрипели по снегу сапоги, и в дом вошел человек.

Неожиданно голос мамы резко и нетерпеливо поднялся:

— У меня нет времени на ребенка! Избавься от него! Отдай его какому-нибудь фермеру. Они все хотят побольше детей, хотя Бог не даст мне соврать, их у фермеров предостаточно.

Затем раздался голос Вэна, как всегда спокойный и ровный:

— Майра, этого делать нельзя! Он твой сын. Твоя плоть и кровь.

— Не будь дураком! В моей жизни нет места детям. — И через секунду, помедлив, мама добавила: — Что я могу ему дать, мотаясь из одного городишки в другой, от ковбоев к старателям? Избавься от него, Вэн. — Она почти закричала. — Избавься от него или я избавлюсь от тебя!

— Значит, так? Я знал, что у тебя тяжелый характер, но думал, что значу для тебя больше.

— Ты дурак, Вэн! Без меня ты бы давно попрошайничал у салунов, чтобы собрать на выпивку. Увози его сейчас же и больше не привози. Я не хочу знать, куда ты его денешь.

Мальчик сжался еще сильнее, стараясь не прислушиваться к голосам, чтобы отогнать подступающий ужас.

— Ладно, Майра, я займусь этим.

Голоса снова стали тише, а затем он услышал, как мама вышла, услышал ее удаляющиеся по дорожке шаги. Несколько секунд царила тишина, потом в соседней комнате раздался тихий звон стекла. Дверь открылась, и на голый дощатый пол упал прямоугольник света.

— Вэл? Ты не спишь? Нам с тобой надо одеться.

— Хорошо.

Не было ничего хуже холодной постели, но мальчик боялся выходить в ночь и еще больше боялся того, что могло случиться. Он любил Вэна и доверял ему. Иногда в разговоре Вэн даже называл себя и Вэла «парой В».

Вэн был высоким, худощавым человеком с остатками былой элегантности, слегка опухшим лицом и постоянным запахом виски, однако он никогда не терял своих непринужденных манер, и мальчик им восхищался за это и за то, что Вэн часто рассказывал истории из своего детства, но только когда мамы не было поблизости. Она ненавидела, когда Вэн вспоминал годы, предшествующие их встрече, и не выносила упоминаний о его семье или о школах, в которых он учился. Семья его была богатой, а школы — привилегированными.

Вэн чиркнул спичкой и зажег лампу. При свете пустая комната выглядела еще более унылой и пустой, хуже, чем комната на ферме, где он недавно прожил несколько недель.

Там тоже было холодно, хотя в очаге обычно горел огонь, а фермер и его жена были добрыми. Потом жена заболела, и ни у кого не осталось времени на Вэла.

Одев мальчика, Вэн вынес его в соседнюю комнату. Вэл зажмурил глаза от света, который здесь был ярче, чем в спальне, а затем входная дверь отворилась, и вошла Майра. Она сквозь зубы сказала: — Убери его отсюда.

Вэн натянул шубу из бизоньей шкуры, поднял Вэла и понес его к двери.

Там он помедлил.

— Майра, ему всего четыре года. Ты…

— Вон! — Ее голос сорвался на визг. — И закрой за собой дверь!

— Майра, я скажу, что он мой. Никто не узнает…

— Вон!

В сарае было морозно. Вэн оседлал коня, посадил мальчика в седло и сел позади него. Он снова помедлил, прижимая его к себе, а Вэл спрашивал себя, когда же они поедут. Наконец, Вэн тронул коня, и они выехали из сарая. Вэн повернулся в седле, закрыл ворота, и они направились в прерию.

Мальчик, спрятавшись в шубу Вэна, пытался понять, куда они едут. Почему в прерию? Там ничего не было, кроме открытого пространства, но он доверял Вэну и, пригревшись в шубе, закрыл глаза.

Они ехали несколько минут, когда Вэн неожиданно выругался, повернул коня и направился по следам, которые уже начал заметать снег. Мороз пробирал до костей.

— Мы едем домой?

— Нет, Вэл, нам нельзя домой. По крайней мере, тебе нельзя. Мы едем в гости.

Когда снова показались огни городка, Вэн сказал: — Ты помнишь Уилла Рейли? Похоже, сегодня тебе придется заночевать у него.

Вэл помнил его — высокого, широкоплечего молодого человека, не намного старше Вэна, но гораздо более сильного — казалось, что от него веяло силой. Улыбался он редко, но когда улыбался, его лицо словно озарялось. Вэл не только помнил Рейли, этот человек ему нравился. Может быть даже больше, чем все остальные, но мальчик не мог сказать, почему.

К тому времени, как они подъехали к отелю, Вэл промерз насквозь. От жгучего мороза не спасала даже тяжелая шуба из шкуры бизона. Вэн привязал коня к коновязи и занес мальчика внутрь.

Портье оторвался от своих бумаг.

— Мистер, не стоит оставлять лошадь на улице. За окном двадцать пять градусов.

— Я на минуту.

Они поднялись по ступеням и прошли по устланному ковровой дорожкой коридору. Вэн остановился у одной из дверей и постучался. Когда дверь открылась, из комнаты пахнуло благодатным теплом.

— Уилл, мне придется попросить у тебя одолжение.

Уилл Рейли отступил и пропустил их в номер, закрыв за ними дверь. Труба огромного камина на первом этаже проходила через его комнату, оттого здесь было тепло.

Рейли был в рубашке и жилете, живот его пересекала золотая цепочка.

— В чем дело, Вэн? Меня ждут внизу. Неужели дело не может подождать?

— Вся штука в малыше, Уилл. Майра велела мне избавиться от него. Он много ей стоил за последние несколько дней, и она приказала избавиться от него или не возвращаться.

— Вот и хорошо. Прими мой совет и не возвращайся. Если нужны деньги, я дам тебе на дилижанс до Денвера и достаточно сверх этого, чтобы начать новую жизнь.

— И что я буду делать? Спасибо, Уилл, но нет… нет.

— Ну и чего ты от меня хочешь?

— Пусть мальчик побудет у тебя до утра, ладно? Мне больше не у кого его оставить, к тому же малыш тебя любит.

— Я тебе что, нянька? Хорошо, уложи его в постель, но не забудь забрать утром, ты понял? — Затем добавил более спокойным тоном: — Она дурочка. Это очень даже неплохой парнишка.

Вэн положил мальчика на кровать и помог ему раздеться, затем укрыл одеялом. В тепле комнаты, после морозной ночи Монтаны, мальчика разморило, захотелось спать. Казалось, что ему никогда не было так холодно как несколько минут назад.

Некоторое время мужчины тихо разговаривали, потом дверь закрылась, и Вэл услышал звук удаляющихся шагов.

Мальчик открыл глаза и, зажмурившись, смотрел, как Уилл Рейли причесывает свои черные волосы и застегивает оружейный пояс с кобурой. Он поймал взгляд Уилла в зеркале и торопливо закрыл глаза.

— Ладно, Вэл. Хватит притворяться. Я знаю, что ты не спишь.

Вэл открыл глаза, и отражение Уилла усмехнулось ему. Он подошел к мальчику и слегка взъерошил ему волосы.

— Засыпай, малыш. Здесь тебя никто не обидит.

Рейли взял маленькую кобуру с двуствольным пистолетом и прикрепил ее изнутри пояса.

— Небольшая подстраховка, Вэл. Мы живем в суровом мире. Всегда старайся иметь преимущество. Пусть даже ты никогда им не воспользуешься, зато оно сбережет тебя от неприятностей. Учись надеяться только на себя, потому что чем меньше полагаешься на других, тем меньше в жизни огорчений.

Он сел на кровать рядом с Вэлом. — Запомни это, сынок. У тебя есть только ты. Учись — учись всему, чему сможешь, тогда будешь знать немного больше, чем подозревают окружающие. Большинство людей в этом мире охотятся за твоей шкурой. Это не их вина, просто они привыкли так жить. Если ты это знаешь и принимаешь во внимание, то не избежишь больших ошибок.

Он встал и потянулся за пиджаком. — Я карточный игрок, Вэл, и возвращаюсь поздно. Если захочешь попить, на столике стоит кувшин и стакан. И спи спокойно, никто тебя не побеспокоит.

После того, как Уилл вышел, мальчик несколько минут лежал без сна, рассматривая обои в цветочек. У одной стены стоял туалетный столик с зеркалом, там же — гардероб с одеждой, Вэл никогда не видел так много одежды, ее было больше, чем у мамы. На полу у гардероба были раскиданы несколько пар сапог и ботинок.

В углу стоял винчестер — винтовка, которой, судя по виду, много пользовались и за которой хорошо ухаживали. У второй стены расположился большой черный чемодан.

Давно рассвело, когда Вэл открыл глаза и увидел, что Уилл Рейли спит рядом. Он лежал на боку; рядом, в нескольких дюймах от его руки лежала кобура с револьвером. Вэл осторожно, чтобы не потревожить соседа, выбрался из постели.

На тумбочке рядом с окном высилась стопка из шести довольно потрепанных книг. Вэл взял одну из них и пролистал, но к своему огорчению не нашел никаких картинок. Он подошел к окну и выглянул на улицу.

С высоты она выглядела совсем по-другому. Отсюда он смотрел на фургоны сверху вниз, и если они не были покрыты брезентом, мог даже увидеть, что в них находилось. Раньше он при всем желании не мог заглянуть в фургоны.

Люди, стоящие перед дилижансной станцией, были в шубах из бизоньих шкур и наушниках, защищающих уши от холода. От их дыхания в безветренном морозном воздухе образовывался пар. Один из них повернулся к Вэлу лицом это был Вэн. И тут же из дома, где располагалась станция, вышла мама и села в дилижанс, не дожидаясь, пока Вэн ей поможет. Вэн быстро взглянул в сторону отеля и тоже сел в дилижанс.

Дверца закрылась, возница щелкнул кнутом, лошади натянули постромки и понеслись по улице, завернув в ее конце за угол и исчезнув из вида.

Вэл стоял со странным чувством, глядя вслед дилижансу. Они уехали. Вэн бросил его.

Если не считать нескольких последних дней, Вэл видел мать лишь несколько раз. Он жил на ферме, и мама время от времени приезжала навестить его, а однажды даже привезла конфет. Иногда она гладила его по голове, но никогда не слушала, что он ей рассказывает. Потом она очень быстро уезжала. Вэл смутно помнил других людей, в других городах.

Несколько дней назад к ферме подъехала большая, черная, сияющая карета и забрала хозяйку. Приходили люди, все в черном, а после того, как они ушли, хозяин привез Вэла в город и оставил у матери.

Мальчик стоял у окна, глядя на улицу, когда почувствовал, что на него смотрят, и обернулся.

Уилл Рейли лежал с открытыми глазами, заложив руки за голову, наблюдая за ним. — Что ты там увидел, Вэл?

— Фургоны. Много фургонов. Я могу видеть, что в них лежит.

Уилл кивнул на книгу, которую Вэл держал в руках. — Тебе она понравилась?

— Там нет картинок.

Уилл улыбнулся. — Конечно, картинки — очень важная вещь в книге.

— Но мне нравится ее держать.

Уилл Рейли задумчиво посмотрел на мальчика. — Это интересно. Мне тоже нравится держать в руках хорошие книги. Это как оружие, — добавил он. Когда открываешь книгу или стреляешь, никогда не знаешь, чем это закончится. — Он сел. — Я оденусь, и мы спустимся позавтракать. Скоро за тобой придет Вэн.

— Он не придет.

Уилл Рейли бросил на него резкий взгляд. — Что ты хочешь этим сказать?

— Они уехали. Я их видел.

— Вот так, да? — Затем спросил, поняв, что именно мальчик увидел: — Ты смотрел, как отъезжает дилижанс?

— Да, сэр.

— Черт побери!

Уилл Рейли медленно и тщательно оделся, стараясь скрыть раздражение. Это очень похоже на Майру. На Вэна тоже. Всю свою жизнь он увиливал от ответственности.

Рейли посмотрел на мальчика, который неумело натягивал одежду. — Ты вчера куда-нибудь ездил, прежде чем попасть ко мне? То есть, Вэн тебя куда-нибудь возил?

Вэл показал на равнины. — Туда, далеко туда.

В прерии? На таком морозе? Может быть, Вэн он хотел бросить мальчика, оставить его умирать на холоде? При двадцати пяти градусах мороза смерть не заставила бы себя долго ждать.

Значит, Майра не знала, что мальчик жив? Уилл подумал и согласился с этим. Майра собиралась бросить мальчика в заснеженной прерии — от нее можно было этого ожидать. Вэн никогда не посмеет признаться, что не выполнил ее воли.

Рейли набросил на бедра оружейный пояс. Гнев на то, что мальчика оставили с ним, прошел. Это было лучше, чем если бы он умер от холода. Лучше ли? Сможет ли Вэл выжить в этом мире?

Начало жизни Уилла Рейли едва ли было лучше, но он выжил. Не слишком приятно было вспоминать, каким образом он это сделал, но он выжил. Сможет ли мальчишка быть достаточно крепким, достаточно уступчивым и хитрым, чтобы проложить свой путь в жизни? Уилл повернулся и задумчиво посмотрел на него.

Мальчик выглядел потерянным и печальным, но слез не было. Во всяком случае, не было их следов. Он был похож… он был похож на самого Уилла Рейли, каким тот был в его возрасте.

Рейли был безупречно одетым красивым парнем с холодным взглядом. У него была репутация честного профессионального карточного игрока, однако спорить с ним отваживался не каждый. У Рейли были взлеты и падения, но он знал карты и людей, поэтому выигрывал чаще, чем проигрывал.

Его отец погиб в Пенсильвании при взрыве котла, когда Уиллу было четырнадцать лет. Следующие шесть лет он не гнушался никакой, даже самой черной работы, пока не обнаружил, что можно жить намного лучше, играя в покер. Он начинал профессионально играть на работе, потом переместился в речные порты и, наконец, в города. Он побывал во многих местах — от Панамского перешейка в Южной Америке до старательских лагерей в Калифорнии.

— Пойдем позавтракаем, Вэл, а потом решим, что нам делать. — Рейли надел пиджак и разгладил его. — Как на самом деле тебя зовут, Вэл? По-моему, полного имени мне не называли.

— Вэлентайн. Мама говорила, что моего отца звали Даррант.

— Даррант? Да, возможно. Ну, значит, в тебе течет хорошая кровь. Я знал Дарранта, он был хорошим и смелым человеком.

Уилл поправил галстук, стараясь вспомнить, что знал о Дарранте. Тот человек был канадским французом из хорошей семьи, образованным, если судить по его речи, и много повидавшим. Когда-то Даррант воевал, но Рейли не имел представления когда или где, некоторое время издавал газету. Как и многие другие в шахтерских городишках, Даррант искал богатую золотоносную жилу, но в один прекрасный день просто исчез. Вряд ли он догадывался, что у него был сын.

За завтраком Вэл вел себя тихо. Ему нравился высокий, спокойный молодой человек, который много с ним разговаривал и в то же время с готовностью выслушивал его. Рейли рассказывал о времени, проведенном на пароходах на Миссисипи и Миссури, и Вэл с интересом ему внимал.

В ресторане было малолюдно. Некоторые заговаривали с Рейли, и все с удивлением поглядывали на Вэла.

Вскоре Рейли замолчал, обдумывая ситуацию. Он был профессиональным игроком, перебирающимся по мере надобности из города в город. Он не имел понятия, что делать с маленьким мальчиком, однако не помышлял, чтобы снять неожиданно свалившуюся на него ответственность за его судьбу.

Гнев на Вэна быстро исчез. Вэн не смог оставить мальчика замерзать и привез его к единственному сильному человеку, на которого мог положиться.

Майра была жестокой женщиной с зачерствевшей душой, которая сама выбрала себе профессию. Ни она, ни Вэн не смогли бы воспитать ребенка, да еще такого восприимчивого.

Рейли перебрал в уме людей, которые могли бы взяться за это, но не нашел никого. Местный священник во всем видел только козни дьявола, он никогда не позволил бы мальчику забыть, кем была его мать.

У Эда Келли, хорошего парня с тремя детьми, была больна жена.

Прошло три дня, но Уилл Рейли так и не нашел решения проблемы. Вэл познакомился с постояльцами и служащими отеля, всем он очень нравился. И Рейли обратил внимание на одну удивительную вещь. Начиная с той ночи, когда мальчик появился в его номере, ему здорово везло в карты, он выигрывал порядочные суммы. Хотя ставки в игре не были слишком большие, они все же были выше обычного, и ему везло.

Он был игроком, до тонкости изучившим тонкости покера, поэтому когда случалось что-то необычное, это сразу привлекало его внимание. Уилл Рейли не был суеверным, но верил в провидение и не отказывался от его расположения.

На утро четвертого дня Лумис, хозяин отеля, остановил Рейли у входа в ресторан.

— Уилл, преподобный справлялся о малыше. Он объявил во всеуслышанье, что тебе нельзя воспитывать ребенка, и по-моему, его собираются у тебя отобрать.

Уилл Рейли был человеком решительным и действовал быстро.

— Спасибо, Арт. Как насчет повозки Бронсона? Сможешь найти кого-нибудь, кто отвез бы ее обратно?

Арт Лумис тоже не медлил.

— Я распоряжусь, чтобы запрягли лошадей и подкатили повозку к заднему входу. Я даже помогу тебе собраться, Уилл.

— Я сам. Скажи, чтобы подготовили повозку, и будь добр, зайди в магазин Фергюсона и купи сотню патронов 44-го калибра, спальные принадлежности и кухонную утварь для походного лагеря.

Преподобный Данкер наверняка знает историю мальчика. Его союзниками были миссис Пурди и, скорее всего, жена Элкинса, продавца в магазине Фергюсона. Сам Элкинс был хорошим парнем, однако семья Пурди, миссис Элкинс и Данкер вряд ли понимали, что такое человеческое участие и человеческая доброта.

Он вышел на улицу и полной грудью вдохнул свежий морозный утренний воздух, постояв немного у входа в отель. Поскольку час был ранний, на улице почти никого не было. Уилл резко повернул в сторону магазина.

Когда Рейли вошел, навстречу ему поднялся Джесс Элкинс. По выражению его лица Уилл понял, что его недавно обсуждали.

— Мне нужна теплая одежда для мальчика, — сказал он продавцу. — У вас симпатичный городишко, но в это время года здесь холодно.

— Да, сэр. Ему ведь около четырех, правильно?

— Около пяти. Дайте мне четыре полных комплекта. Ему также понадобится теплая шуба и шапка.

Элкинс посмотрел на него. — Вы уверены, что хотите потратить на мальчишку так много? В конце концов, он же не ваш ребенок.

— В каком-то смысле мой. — Уилл Рейли не колебался, когда нужно было произнести ложь во спасение, к тому же она даст ханжам причину для беспокойства, поселит в них сомнение, а он тем временем спокойно уедет. Парнишка — мой племянник.

— Племянник? — удивился Элкинс. — А я думал…

— Вы думали, что он сын Майры Корд? Конечно, вы правы, но его отцом был Энди Даррант, мой двоюродный брат. Энди просил позаботиться о мальчике. Поэтому Вэн Клеверн привез его мне.

Рейли заплатил за одежду, взял сверток и направился к двери.

— Вы двоюродной брат Дарранта? Я и не предполагал…

— Завтра зайду еще раз. Надо кое-что прикупить для малыша, — сказал Рейли. — Грифельные доски, карандаши и всякое такое.

Он быстро пошел к отелю, сапоги громко скрипели на снегу.

Было очень холодно, слишком холодно, чтобы затевать долгое путешествие по заснеженной местности. А если пойдет снег, он сильно затормозит путешествие в повозке, но у Рейли имелись кое-какие идеи. Войдя в отель, он оглянулся. В фойе было пусто, конторка портье также пустовала. Он прошел к черному ходу.

Навстречу вышел Арт Лумис. — Все готово, Уилл, но на твоем месте я бы спрятался в городе. Похоже, пойдет снег.

— Не могу ждать, Арт. Волки дышат мне в спину.

— Ты даже не подождешь до темноты?

— Нет. Как ты говоришь, может пойти снег. Арт, если кто-нибудь будет спрашивать о мальчике, скажи, что мы поехали в магазин Шмидта купить ему теплое белье.

Чтобы собраться, понадобилось всего несколько минут. Лумис сам отнес чемодан вниз по черной лестнице. Потом Рейли усадил Вэла в повозку и запахнулся в бизонью шкуру.

— Удачи тебе, Уилл, — сказал Лумис. — Будь осторожен, пока не минуешь перевал.

— Спасибо.

— Уилл? — Арт Лумис смотрел ему в глаза. — Зачем тебе это, Уилл? Ты можешь мне объяснить?

Уилл Рейли некоторое время смотрел на спины лошадей, а затем сказал правду: — Арт, у меня нет и не будет детей. Никогда в жизни у меня никого не было. Он хороший парнишка, Арт, и мне кажется, он попал ко мне не зря.

Он хлестнул вожжами по спинам лошадей, и повозка быстро двинулась вперед.

Рейли не свернул на главную улицу, а поехал задами мимо конюшен. Стоял жгучий мороз, до ближайшего убежища было миль тридцать.

Глава вторая

Лошадей кормили зерном, они были сильными и на холоде тянули повозку быстрой рысью. Рейли оглянулся только однажды, когда они преодолевали подъем. Кто-то стоял на улице и глядел им вслед. Проехав три мили, Уилл остановил лошадей и раскрыл сверток с одеждой мальчика.

— Надень это, Вэл. Нет, одень на свою одежду, а сверху накинь полог.

Местность была настолько открытая, что взгляду не за что было зацепиться, кроме следов на дороге, оставленных дилижансом и несколькими грузовыми фургонами. Глубина снега была дюйм или два, но мороз стоял почти двадцатиградусный.

Рейли пускал лошадей рысью, переводил на шаг, потом снова на рысь. Время от времени он оглядывался.

Данкер был человеком, способным организовать погоню, а шериф находился у него под каблуком. Однако шериф был очень ленивым, в такой холод у него не будет никакого желания ехать вдогонку.

Часа через три, когда они проехали миль двенадцать, начал падать снег. Вначале в воздухе поплыли несколько мелких снежинок, затем снег пошел все плотней и плотней, все гуще и гуще, пока лошади не покрылись толстым его слоем.

Они не отъехали от города и пятнадцати миль, когда снегопад стал настолько сильным, что Рейли почти не различал лежавшую перед ним дорогу. Ехать стало тяжелее, лошади замедлили шаг. Некоторое время они ехали в гору среди невысоких холмов, оставив позади равнины.

Рейли посмотрел на мальчика. Вэл не спал, сосредоточенно вглядываясь в падающий снег.

— Тебе холодно?

— Нет, сэр.

— Мы попали в переделку, Вэл. Снег становится слишком глубоким для повозки, а лошади уже устали. Нам нужно найти место, чтобы переждать метель.

— А такое место есть?

— Здесь была одна старая хижина, я попытаюсь ее отыскать. Она стоит справа в лесу, недалеко от дороги. Но до нее еще несколько миль, нам предстоит миновать перевал.

Вэл закутался в теплую одежду и бизонью шкуру. У него замерз нос, но он спрятал его в воротник мехового полушубка. Лошади шли тяжело. Несколько раз они останавливались, и их приходилось стегать, чтобы тронуть с места.

— Я вынужден бить их, Вэл. Иначе, если встанут, они замерзнут. Но они-то об этом не знают.

Они почти добрались до продуваемого всеми ветрами перевала, когда лошади снова встали. Уилл Рейли слез с повозки и, взяв их под уздцы, повел вперед.

Когда небольшая сосновая роща укрыла их от ветра и снега, Рейли подошел к Вэлу.

— Ну, как дела, малыш? — спросил он. — С тобой все в порядке?

— Да, сэр. Может вам помочь?

— Ты мне поможешь, если не замерзнешь. И, запомни, Вэл: если перестаешь идти вперед, считай, что проиграл. До вершины всегда немножко дальше, чем ты себе представляешь. Если будем идти вперед, мы доберемся до укрытия.

Они шли с трудом. Казалось, что время остановилось. В круговерти слепящего снега невозможно было оценить ни расстояние, ни время, поскольку они двигались в центре вихрящегося белого водоворота, где Вэл часто даже не мог увидеть Уилла Рейли.

Наконец Рейли круто повернул. На мгновение повозка резко накренилась, и Вэл уцепился за борта, сташно боясь, что она перевернется. Но повозка выровнялась, и они укрылись от ветра за склоном горы.

Тридцать или сорок ярдов они ехали вдоль вершины хребта, на котором ветер начисто смел снег, а затем въехали в лес и оказались среди густых деревьев.

Рейли подошел к Вэлу.

— Сиди смирно. Если увидишь, что я иду вперед, оставайся на месте. Старая хижина Эббена — впереди, но если мы не найдем ее, тропу занесет.

Рейли ходил взад-вперед по тропе, утаптывая сугробы там, где они были слишком глубокими, потом проводил по ним лошадей.

Неожиданно перед ними показалась черная громада скалы, а рядом с нею наклонная крыша хижины с дверью. К изумлению Рейли из трубы поднимался дымок.

Уилл Рейли некоторое время молча смотрел на хижину, затем немеющими пальцами расстегнул шубу. Засунув правую руку под мышку, он отогревал ее, а Вэл с удивлением за ним наблюдал.

«Почему мы не едем? — думал он». В доме было тепло, а он замерз, особенно ноги. Через несколько минут Рейли пошел вперед, но не к двери, а свернул по занесенной снегом тропке к конюшне. Он открыл дверь и вошел внутрь. Выйдя из конюшни, вернулся к повозке.

— Вэл, — сказал он тихо, — не хочу тебя пугать, но в доме люди, они могут оказаться преступниками, скрывающимися от закона. Неважно, что со мной случится, но ты должен быть с ними дружелюбным, тогда они о тебе позаботятся. Мало найдется тех, кто плохо относится к детям. Их трое. Когда я их увижу, наверное, кого-нибудь узнаю. Они даже могут попытаться ограбить меня, однако ты в любом случае будешь в тепле, к тому же у нас нет другого выбора. Но вначале я поставлю лошадей. — Рейли хотел было повернуться, но остановился и оглянулся. — Не слишком беспокойся, Вэл, — произнес он. — Я хорошо справляюсь с такими проблемами.

Сквозь безостановочно падающий снег Рейли провел лошадей в конюшню, снял упряжь и хорошенько их растер.

— Всегда в первую очередь заботься о лошадях, Вэл, — сказал он. — Они могут понадобиться в любой момент, и при этом должны быть в хорошей форме.

Рейли размял пальцы правой руки. — Ладно, пошли посмотрим, какие карты нам выпали.

Их приближение приглушили высокие сугробы, которые намело вокруг хижины. На стук Рейли никто не отозвался — в хижине воцарилась тишина. Уилл несколько раз ударил в дверь кулаком.

— Эй, открывайте! Здесь холодно! Со мной только мальчик.

Послышался звук отодвигаемого засова, затем дверь отворилась внутрь. Уилл Рейли открыл ее пошире и вошел, держа руку Вэла в своей левой руке.

Он закрыл дверь, стоя лицом к трем мужчинам, которые сидели в комнате. Те удивленно переводили взгляд с Рейли на мальчика.

— Похоже, нам выпали неплохие карты, — спокойно сказал Рейли. — Вэл, это Малыш Тенслип. Он наполовину ирландец, на четверть голландец, на четверть индеец сиу и на четыре четверти плохой парень. Но он крепкий парень, а со своими друзьями поступает честно.

Тенслип рассмеялся. — Не такой уж я плохой. Мне нравятся дети и картежники. — Он взглянул на Рейли. — Как ты нашел это место, Уилл?

— Пару раз я выручал Эббенса деньгами.

— Кто-нибудь еще о нем знает?

— Сомневаюсь. Ты же знаешь, Эббенс был неразговорчивым человеком.

— Слишком холодно, чтобы отправляться в дорогу, — сказал один из бандитов. — Может скажешь, как вышло, что ты путешествуешь?

— Это сын Майры. Мне его привел Вэн перед тем, как они с Майрой убежали, а городской небесный лоцман собирался отнять его у меня. Мне нравится мальчик и не нравится Данкер.

Спрашивающий был плотным человеком с мощными плечами.

— А не врешь? — сказал он, пристально глядя на Рейли. — Ты мне не нравишься.

— Это твоя забота, Зонненберг. Ты мне тоже не нравишься.

— Тогда убирайся.

— Нет. — Вэл боялся этого крупного, бородатого мужчину, но взглянув на Рейли, увидел, что тот улыбается. Уилл Рейли не боялся. — Мы останемся здесь, Генри.

Зонненберг начал было вставать, но его движение оборвал голос Тенслипа. — Пусть остается, Хэнк. Мы не можем в такую ночь выставить их за дверь, правда ведь, Том?

Третий мужчина был высоким и худым. Он лениво оглянулся.

— Нет, не можем. Успокойся, Хэнк.

Зонненберг выругался. — Откуда мы знаем, что он не шпион?

— Рейли? — засмеялся Тенслип. — Он картежник.

Мест для ночлега было достаточно. Часть лежанок соорудили бандиты, когда выбрали хижину своим убежищем, часть сделал Эббенс, который рассчитывал в свое время нанять людей себе в помощь.

— Мы уедем, как только закончится метель, — сказал Рейли. — Я переставлю повозку на полозья.

— Ты мне не нравишься, Рейли, — снова сказал Зонненберг. — И никогда не нравился.

— Генри, тебя никто не просил любить меня. Я постараюсь не перебегать тебе дорогу, а ты не перебегай мою.

— Иначе что?

Уилл Рейли улыбнулся. — Я стреляю так же быстро и точно, как любой другой в этой комнате — а это маленькая комната.

— Он прав, Хэнк, — сказал Тенслип. — Я видел, как он стреляет. И я видел, как он владеет ножом. При мне Уилл порезал на кусочки троих, прежде чем кто-то из них успел выстрелить. А тех троих послали убрать его.

Генри Зонненберг задумчиво смотрел на Рейли. — Ну, может я тебя недооценил. Может ты лучше, чем я думал.

— Здесь вроде как тесновато, Генри, — сказал Рейли. — Мне кажется, пострадаем мы оба.

Зонненберг уставился на него с невольным одобрением. — Ладно. Ты не из пугливых. Только не зли меня.

Вэл подобрался поближе к огню. Постепенно он начал согреваться. Он не признавался Рейли в том, что давно уже замерз. Мальчик все еще боялся этих людей, хотя Тенслип ему улыбался.

— Не знал, что у Майры есть ребенок, — сказал вдруг Том.

— Никто не знал. Она никому не рассказывала. О нем заботились Шмитты, пока Эмма не умерла. Тогда Майра сказала, чтобы Вэн избавился от него.

На лицах бандитов появилось потрясенное выражение.

— Да, да, — продолжил Рейли, — но только Вэн не смог этого сделать и привел парнишку ко мне якобы переночевать, а сам улизнул из города вместе с Майрой.

— Я знал, что Майра подлая женщина, — сказал Тенслип, — но чтоб такое! Неужто она могла сделать это с ребенком?

— Она странная, — сказал Том и к удивлению присутствующих добавил: — Я знал ее семью.

Рейли взглянул на него. — Где это было?

— На восточном побережье. Она из хорошей семьи… обеспеченной. Но Майра всегда была подленькой. Она убежала от родителей.

Когда Вэл проснулся, в хижине было светло. Он лежал на досках кровати, укутавшись в одеяла. У огня сидел Тенслип, подняв ноги на полено, служившее стулом. Когда Вэл зашевелился, он оглянулся.

— Доброе утро, малыш. Когда ты захочешь, то можешь спать очень крепко, ты это знаешь?

— Да, сэр.

— Сэр… Хм. Звучит неплохо. Кто тебя учил, как вести себя со старшими?

— Мистер Вэн, сэр.

— Ну, хоть на что-то он сгодился. Хотя Вэн приятный парень, да-с, приятный парень. Никогда не встречал человека, который умел бы разговаривать так, как он — кроме Рейли. У тебя хороший друг, малыш, держись за него. У человека не так уж много друзей, ими надо дорожить.

— У вас тоже есть друзья.

Тенслип сухо рассмеялся и быстро, искоса глянул на Вэла. Взгляд его был полон иронии.

— Да? Ну, их можно и так назвать. Мы вместе работаем, малыш, и они хорошо делают свою работу, но я говорил о друзьях, которые не всадят нож тебе в спину, когда ты отвернешься.

— Вы нравитесь мистеру Рейли.

— Нравлюсь Рейли? И почему же ты так думаешь?

— Я вижу, как он с вами разговаривает и смотрит на вас. Вы ему правда нравитесь.

— Польщен. Одобрение Уилла Рейли заслужить нелегко. А как насчет тебя, малыш?

— Конечно, сэр. Вы мне тоже нравитесь.

— А Хэнк? И Том?

— Хэнк… то есть Генри, мне не нравится. Кажется, я ему тоже не нравлюсь. А про Тома не знаю.

— Про Тома никто не знает. Даже сам Том. — Тенслип встал и подбросил дров в огонь. — Насчет того, кто тебе нравится, а кто не нравится, лучше помолчи, малыш. Хотя не думаю, чтобы это имело большое значение.

Снегопад закончился, в окне, сквозь которое из-за намерзшего инея едва пробивался свет, было тихо и бело. В хижину доносился стук топора и время от времени звук голосов. Вэл увидел на снегу большие щепки и две длинные изогнутые жерди. Уилл Рейли срубил изогнутые молодые деревца и сейчас обтесывал внешнюю поверхность будущих полозьев.

Зонненберг, Том и Рейли выкатили повозку и Уилл начал снимать колеса. Повозка была сделана так, чтобы, чтобы зимой на нее можно было ставить полозья.

Через некоторое время все вернулись в хижину. Том принялся готовить еду, а Рейли сел и прислонился к стене.

— У меня есть кое-какая еда, — сказал он, — а мы обязаны вам за помощь. Если собираетесь оставаться здесь до оттепели или до весны, ваших припасов не хватит.

— Лишние харчи нам не помешают, — согласился Тенслип.

— Я могу оставить пару кусков бекона, мороженое мясо и с полдюжины банок консервированных бобов. Мы не захватили муки, потому что считали, что печь хлеб будет негде.

— Поняли? — спросил Тенслип. — Я говорил, что он нормальный парень. С Уиллом Рейли не пропадешь.

Рейли допил кофе и кивнул мальчику. — Собирайся, Вэл. Мы уезжаем.

— Тебе далеко ехать. — Зонненберг изучающе смотрел на него. — Откуда мы знаем, что ты не встретишься где-нибудь с шерифом?

— Если бы ты знал Дейли Бенсона, — ответил Рейли, — то не стал бы беспокоиться. В такую погоду он и за двадцать тысяч долларов не отъедет от города дальше трех миль. Он шериф только летом, и в любом случае он вас не разыскивает.

Рейли надел шапку и встал. — Пошли к повозке, я выгружу вам еду, какую смогу.

Снаружи он нагрузил Зонненберга беконом и бобами, а когда бандит вошел в дом, Рейли сказал: — Спасибо, Тенслип. Я твой должник. — Он порылся в повозке и вытащил десятифунтовый мешок сушеных яблок. — Это вам премия.

— Благодарствую, — Тенслип хотел было повернуться, но остановился. — Я только что вспомнил, Уилл. Будь осторожен в Хелене. Там Горманы.

Генри Зонненберг угрюмо стоял рядом, а Том вышел вперед, поднял Вэла и усадил его в повозку, подоткнув вокруг мальчика бизонью шкуру.

— Закутывайся теплее, сынок. В дороге будет холодно.

— Спасибо, Том, — сказал Вэл. — Спасибо вам большое.

Уилл Рейли забрался в повозку, сел и стегнул лошадей вожжами. — Будьте осторожны, ребята. И забросайте наши следы снегом.

Он выехал по тропе к главной дороге, и Вэл увидел, что его шуба все еще расстегнута, а ремешок, удерживающий револьвер в кобуре, свободно висит. Уилл Рейли был игроком, но он не играл с судьбой, и только отъехав две с лишним мили, застегнул шубу.

Некоторое время они ехали молча, потом Уилл взглянул на мальчика.

— Замерз? — спросил он.

— Немножко.

— Ты заметил, что случилось в хижине, Вэл? Всегда важно все замечать и слышать.

— Да, сэр.

— Знаешь, почему нас не убили?

— Они нас испугались.

— Нет, не испугались. Особенно Тенслип. Да и остальные тоже. Дело в том, что они заметили, что я их не боюсь, поэтому не могли рассчитывать на то, то причинят нам вред и при этом не пострадают. И вот что еще, Вэл. Сильный человек знает, когда использовать свою силу. Я не стал возражать Генри Зонненбергу, а если бы возразил, ему пришлось бы доказывать свою правоту. В результате мы бы подрались, и кто-то оказался бы раненым. Черта между смелостью и безрассудностью очень тонкая, Вэл. Я молча согласился с тем, что Зонненберг крутой парень, не показав себя трусом.

— Да, сэр.

— Я расскажу тебе о них. Зонненберг из них самый крутой и жестокий. Тенслип лучше всех владеет револьвером и намного хитрее остальных, но самый опасный — это Том.

— Почему?

— Потому что он не в своем уме. Он выглядит нормально и обычно рассуждает нормально, но когда его прижмешь, он звереет и может поубивать всех, кто попадется под руку. Позже он может пожалеть о содеянном, но скорее всего позабудет все, что случилось.

Они снова помолчали, и наконец Рейли сказал: — Вэл, ты в этом мире один. Никогда не забывай об этом, но не забывай и о том, что самый сильный человек — именно одинокий. Друзья — замечательная штука, но выбирать их следует с осторожностью. Учись правильно оценивать людей, Вэл. Если научишься этому, будешь жить дольше… и лучше.

Воздух был ясным и прозрачным, лошади тянули споро. Вэл зарылся в теплую одежду и смотрел на уши лошадей. Время от времени Уилл Рейли разговаривал с ним.

Это была первая из многих поездок Вэла — в повозках, на поездах, пароходах и верхом — и всегда Уилл Рейли с ним разговаривал. Он умел рассказывать, а Вэл — слушать.

И только намного позже Вэл начал понимать, что Уилл Рейли старался научить его премудростям жизни, которые ценил сам. Среди них были умение брать на себя ответственность и нести ее, смелость, хорошие манеры вне зависимости от ситуации и понимание того, что человек всегда живет среди людей. Было и много другого: как выполнять различную работу, как ладить с людьми, подмечать особенности их поведения, выражения лица и жестикуляции, узнавать, когда они лгут, боятся или чувствуют себя неуверенно.

В рисковом мире карточных столов, пароходов и старательских лагерей Уилл Рейли учился этим премудростям на собственной шкуре.

В первую же ночь в незнакомом отеле города Хелена Уилл Рейли оделся в вечерний костюм. Отвернувшись от зеркала, он вытащил из туалетного столика новую колоду карт и протянул ее Вэлу.

— Возьми. Сегодня перетасуешь ее сто раз. Учись свободно обращаться с ними, чувствовать карты пальцами. Даже если никогда не будешь играть в карты, они сделают твои пальцы подвижными, а глаза — быстрыми.

Он вышел из номера, и Вэл остался один.

Мальчик подошел к окну и прислушался к скрипу шагов на улице. Он вспомнил, что Тенслип предупредил Рейли о Горманах. Найдут ли они его друга? Неужели они смогут его убить, и Рейли больше не вернется к нему?

Он смотрел на разноцветные искорки на снегу и думал обо всем, что случилось — о Майре и Вэне, о Тенслипе, Генри Зонненберге и Томе… была ли у Тома фамилия?

Затем Вэл принялся тасовать карты. Он тасовал, сдавал, собирал их и снова тасовал. Сто раз и еще несколько в придачу.

И так проходил вечер за вечером. Он научился свободно и мягко обращаться с картами, сдавать их сверху и снизу. Он научился снимать и подрезать колоду, подтасовывать ее сверху и снизу так, чтобы вытащить нужную карту.

— Джентльмен никогда не мошенничает, Вэл, — сказал ему следующим вечером Уилл Рейли, причесывая волосы, — но ты не всегда играешь с джентльменами, поэтому тебе полезно знать, когда тебя обманывают. А для того, чтобы это знать, нужно уметь обманывать самому.

Если у тебя возникли подозрения, что партнер передергивает карты, выходи из игры. Воспользуйся любым предлогом, но выходи. Никогда не обвиняй партнера в мошенничестве, потому что если ты это сделаешь, тебе придется убить его, а этого не стоит делать без крайней нужды. Тренируй память и наблюдательность. Учись помнить все карты в игре, и кто какой картой сыграл, с какой зашел, но прежде всего учись оценивать людей и вещи.

Уилл Рейли отвернулся от зеркала. — Подойди к окну, Вэл, и выгляни на улицу.

Когда мальчик с минуту постоял у окна, Уилл подозвал его к себе и спросил: — Ну и сколько домов на противоположной стороне улицы, которые видны из окна?

— Не знаю. Я думал…

— На той стороне семь домов. Три двухэтажных, два с балконами.

Уилл Рейли надел пиджак и поправил галстук.

— Не просто смотри в окно, Вэл. Ты должен научиться видеть и запоминать. А теперь идем ужинать.

Глава третья

К восьми годам Вэлентайн Даррант знал о картах все, что можно было знать о них. Он знал, что в покере с прикупом, имея на руках пару и прикупив три карты, вероятность того, что к паре придет третья, составляет восемь к одному, а вероятность четверки — триста пятьдесят девять к одному. Он научился распознавать все уловки мошенников и мог услышать шорох вынутой снизу карты так же отчетливо, как сам Уилл Рейли.

Он проехал верхом более тысячи миль по самой суровой местности и в три раза больше — в дилижансе. Он ходил на пароходах от Нового Орлеана на Миссисипи до Форт-Бентона на Миссури.

Он был свидетелем дюжины золотых лихорадок, видел, как зарождаются и умирают города. Он познакомился с сотнями людей на границе освоенных территорий — профессиональными игроками, барменами, девушками сомнительной репутации и служителями закона, переезжавшими из города в город.

Уилл Рейли любил петь, и Вэл выучил много песен, которые они распевали, путешествуя верхом, он выучил не меньше стихотворений некоторые из них были довольно длинными — которые Уилл декламировал, чтобы скрасить долгие часы путешествий. Уилл читал все, что попадалось под руку, и не только читал, но и легко запоминал. Все началось с увлечения, а закончилось как еще один источник доходов, потому что Вэл давно понял, что люди с готовностью выкладывают деньги, чтобы доказать свою правоту, а память человеческая очень слаба в том, что касается исторических фактов. Он стал также прекрасным спортсменом и великолепным бегуном.

Бег был любимым спортом на границе освоения новых территорий, состязания бегунов устраивались по первому зову, без них не проходил ни один праздник, ни одна ярмарка на границе. У Уилла Рейли имелась записная книжка, в которую он заносил все основные сведения о сотнях бегунов и кулачных бойцах.

— Самое важно — это проценты, — говорил он Вэлу, — всегда рассчитывай вероятность выигрыша. Ни в коем случае не бейся об заклад, если ты раздражен. Не рискуй деньгами, основываясь только на симпатиях или эмоциях.

Вот посмотри на Рея, — он указал на плотного мужчину, сидевшего в противоположном конце комнаты с потухшей сигарой в зубах. — Рей один из лучших бегунов к западу от Миссури. Он не курит и никогда не курил, не пил всю свою жизнь. Внешний вид лишь для тех, кто его не знает. Он выглядит толстым, но в нем нет жира. Он бежит быстро, как пуля, но только на сотню или две сотни ярдов. Чуть больше, и он ни на что не годится. Однако на короткие дистанции ему нет равных.

В записной книжке Уилла были также собраны данные о скоростных качествах известных ему лошадей, многих из которых возили по границе из города в город привязанными к захудалой повозке или фермерскому фургону, чтобы сбить с толку тех, кого будут вызывать на пари.

— Никогда не играй ни с кем на пару, Вэл, — сказал Рейли. — Всегда рассчитывай вероятность. Игрока в покер делают не один-два сорванных банка, а постоянство выигрышей. Победа в игре с большими ставками может быть захватывающим зрелищем, но она может привлечь ненужное внимание. На тебя могут напасть воры или бандиты, а кое-кто способен подумать, что ты играешь нечестно.

К этому времени Вэл заметил, что Рейли обычно выигрывает несколько небольших банков, а крупные часто пропускает.

— Секрет профессионального игрока в том, чтобы рисковать как можно реже, Вэл. Чтобы выигрывать, не обязательно мошенничать. Все дело в хорошей памяти, знании людей и в том, как ты чувствуешь карты. Ну, и нужно немного удачи, конечно.

Рейли строго следил за тем, чтобы Вэл всегда был аккуратен, число и опрятно одет и вел себя по-джентельменски. Эти качества он требовал соблюдать безукоризненно. Все познания Вэл получал от Уилла, поскольку они не задерживались в одном месте достаточно долго, чтобы мальчик мог учиться в школе.

Уилл учил мальчика чтению, письму, арифметике, а также быстрому и тщательному расчету вероятностей. И постоянно проводил уроки наблюдательности. Редкий день Рейли не просил Вэла описать местность, по которой они проезжали, одежду встречного мужчины или выставленные в витрине товары.

— Я не хочу, чтобы ты стал картежником, — повторял Уилл, — но карты развивают пальцы, тренируют память и учат быстро и правильно оценивать ситуацию.

Рейли никогда не вспоминал Майру, а Вэл о ней не спрашивал. Вообще-то он чаще думал о Вэне, чем о матери, потому что Вэн был единственным, кто был добр к нему.

У Рейли была склонность к красноречию, свойственная всем ирландцам, и врожденная любовь к политике. Он наизусть помнил отрывки из многих речей известных политиков, и во время долгих поездок они часто попеременно цитировали их, либо читали стихи — один начитал стихотворение, а другой продолжал.

Однажды они сидели в ресторане и рассуждали о поэзии, когда бородатый мужчина за соседним столиком обернулся.

— Что ты делаешь из парня бабу? Брось сюсюкать и городить всякую душещипательную ерунду.

Уилл Рейли несколько секунд пристально смотрел на него. Затем вынул изо рта сигару и положил ее на блюдце.

— Друг мой, — голос его был холодным, — я читаю стихи, потому что они мне нравятся. Может быть вы хотите и меня назвать бабой?

Бородатый мужчина хотел было что-то сказать, но его приятель сильно толкнул его под столом.

— Джефф! — сказал он предупреждающим тоном, но Джефф не слушал.

— Может и назову. И что ты сделаешь?

— Я объясню вам, что я сделаю, — сдержанно ответил Рейли. — Если у вас есть револьвер, я вас застрелю. Если у вас нет оружия, я изобью вас до полусмерти.

Джефф немало выпил, спиртное притупило чувство опасности, которое у него, возможно, и отсутствовало. Он резко опустил руку к сапогу, и в ней сверкнул нож.

Вэл так и не заметил, как в руке Уилла тоже появился нож, но в следующий момент Рейли пригвоздил кисть бородача к столу. Тот сдавленно вскрикнул, и по тыльной стороне его ладони потекла струйка крови.

— Вэл, — спокойно произнес Уилл Рейли, — передай-ка мне книгу Теннисона. По-моему, этому джентльмену надо устранить недостатки в образовании.

Взяв со стола бутылку, он наполнил стакан вином и вручил его Джеффу.

— Возьми свободной рукой и выпей, — сказал Рейли, — а потом послушай.

Следующие несколько минут навсегда остались в памяти Вэла. В то время как рука бородача оставалась пригвожденной к столу, Уилл полистал сборник стихов Теннисона из недавно купленного двухтомника, а затем медленно и громко, хорошо поставленным голосом начал читать. Под исполненные благоговейного страха взглядами собравшихся он полностью прочел теннисоновского «Улисса».

Закончив, Рейли протянул руку, взялся за рукоятку ножа и сказал: Пусть это будет вам уроком, мой друг. На вашем месте я бы не ленился изучать поэзию. Из стихов можно узнать немало полезного, они помогут скрасить вам долгие часы одиночества.

Он выдернул нож из столешницы и, наклонившись, вытер лезвие о бороду Джеффа.

— Я спокойный человек, — сказал Уилл, — и предпочитаю обедать и разговаривать так, чтобы мне не мешали. — Он встал. — Пошли, Вэл. И не забудь книжку.

Когда они вышли, мальчик почувствовал тошноту, он весь дрожал.

— Извини, Вэл, что я вынужден был проделать такое у тебя на глазах. Этот человек сам напросился на неприятности, Поведи я себя по-другому, мне пришлось бы убить его, а убивать не в моем вкусе. — Они медленно шли по улице. — Мне не нравится насилие, но насилие — свойство нашего времени, есть много людей, которые не понимают другого способа убеждения, кроме насилия.

На рассвете они сели в дилижанс, направлявшийся в Силвер-сити.

Возница шел к дилижансной станции вместе с ними при свете угасающих звезд.

— Поедете свободно, — сказал он. — Сейчас не так много желающих ездить на дилижансе. Все боятся апачей.

— Я в тебя верю, Пит, — с улыбкой сказал Уилл. — Если ты не сможешь обогнать индейцев, то победишь их в потасовке.

— Я? Ты шутишь. — Он взглянул на Рейли. — Это правда, что ты сделал с Джеффом Рейнертом?

— Да, вчера вечером я познакомился с человеком по имени Джефф, согласился Уилл. — Но он не сказал мне свою фамилию, а я не спрашивал.

— Говорили, что ты пригвоздил его руку к столу, а потом читал ему стихи.

— Что-то в этом роде.

— Ты крутой парень, Рейли. — Несколько шагов они прошли в молчании. Ты сильно рисковал. Несколько недель назад Рейнерт убил человека в Тьюбаке, кроме того, я слышал, что он кого-то зарезал в Юме.

— Он опрометчивый человек. — Они подошли к станции. — Нельзя выяснять отношения, не зная, какие карты на руках у противника.

Возница посмотрел на Вэла.

— Хотите проехаться наверху со мной, молодой человек? Я буду рад компании.

— У нас нет охранника?

— Подсядет позже. С нами поедут по крайней мере двое с ружьями, и надо сказать, они нам понадобятся, когда будем пересекать перевал.

Вэла подсадили на козлы, и он повернулся, глядя, как садится в дилижанс Уилл Рейли. Когда друга не было рядом, Вэла охватывал страх, что Уилла у него отнимут, и он больше никогда не вернется.

Мальчик подумал о Вэне, который его бросил. Зачем он это сделал? Неужели в нем было что-то неприятное людям? Почему его не любила мама? Однако он знал, что Уиллу Рейли он нравился и они с удовольствием проводили время вместе.

Лошади нетерпеливо переступали, и когда возница забрался наверх, Вэл с волнением схватился за ограждение козел. Он никогда прежде не ездил на верху дилижанса и знал, что это место считается почетным. Пит собрал вожжи, щелкнул кнутом, ободряюще крикнул лошадям, и они с места взяли резвой рысью. Через некоторое время они пойдут помедленнее, но всякий возница любит прокатиться по городу с ветерком.

Воздух был чистым, день прохладным. Стояла ранняя осень, иногда небо заволакивало облаками, но сегодня облака были далеко, и равнина просматривалась на многие мили.

— Ты путешествуешь с настоящим мужчиной, — сказал возница Вэлу. — Он твой родственник?

— Он мой дядя. — Уилл с мальчиком договорились придерживаться этой версии, поскольку она почти не вызывала вопросов. Затем Вэл добавил: — Мне он нравится.

— Да уж не без этого. Мне он тоже нравится. Он никого зря не трогает, но при случае может за себя постоять. О нем везде хорошо отзываются, а я и подавно рад, что он едет на моем дилижансе по индейской территории.

— Почему?

— Почему рад? Потому что Уилл Рейли лучше всех в нашей округе стреляет из винтовки и револьвера, сынок. Посмотри на него сейчас — сидит себе спокойно, будто едет на прием к королеве, и ни в жизнь не догадаешься, что в передряге он лучше любого чистокровного индейца. Напоминает мне об историях про полковника Джима Боуи, которые рассказывал мне отец.

До первой остановки в Сьенаге по дороге на восток было тридцать миль, и когда они остановились у дилижансной станции, Вэл поразился скорости, с которой меняли лошадей. Из дома, где располагалась станция, вышли два человека с винтовками и стали наблюдать за тем, как меняют упряжку.

Уилл Рейли с Вэлом вошли внутрь, остановившись под навесом, чтобы попить воды из подвешенного там кувшина. Вода была восхитительно холодной, потому что кувшин постоянно обдувался даже малейшим ветерком.

Пит перекинулся словами с двумя охранниками и другим пассажиром — по виду старателем.

Внутри, в маленькой комнате с низким потолком, стояли два стола, несколько скамеек и короткая стойка бара. На нее облокотился мужчина в деловом костюме с легким пыльником под мышкой, на скамейке за столиком сидела женщина с мальчиком. Видимо, они только что закончили есть. Мальчик с любопытством взглянул на Вэла.

— Ты приехал на дилижансе? — спросил он.

Да. — Вэл не знал, что ему делать, он не привык к компании детей своего возраста. Этот мальчик был примерно на год старше.

— У тебя девчачья одежда. Ты девчонка?

Вэл бросил взгляд на Уилла, но тот, казалось, не слышал. Однако Вэл знал, что от него не ускользает ни одно слово. Осознание этого придало ему уверенности.

— Нет, я не девчонка. Нельзя судить о человеке по его одежде.

Слова, как две капли воды, напоминали нравоучения Уилла, но Вэл был рад, что именно они пришли ему на ум.

Мальчик встал и подошел к Вэлу, который стоял в одиночестве. Он был на полголовы выше, загорелый и крепкий. Вэл, сам не зная почему, почувствовал себя неловко.

— А по-моему, ты девчонка. Вот я тебя сейчас искупаю в пыли!

Уилл Рейли давным-давно научил Вэла не тратить зря слов в такой ситуации. Если собираешься драться — бей первым.

Вэл сжал кулак и крепко ударил. Удар оказался для противника неожиданным. Он пришелся в скулу незнакомого парнишки, и тогда Вэл послал второй удар в живот. Парнишка согнулся и тяжело осел.

Рейли шагнул вперед и перехватил руку Вэла. — Достаточно. Оставь его.

Незнакомый мальчик поднялся со сверкающими глазами.

— Отпустите его, мистер. Я ему покажу!

— Будь доволен тем, что я его держу, — сказал Уилл. Затем, приложив пальцы к шляпе, он обратился к женщине за столиком: — Простите, мэм, но мальчишки всегда останутся мальчишками.

Положив руку на плечо Вэла, он вывел его на улицу, к краю навеса.

— Полагаю, ты думаешь, что выиграл драку? — спросил он, как-то странно взглянув на Вэла.

— Да, сэр. Я сбил его с ног.

— Он упал, но удар был для него неожиданным и просто лишил равновесия. Ты не победил в драке. Ее за тебя выиграл я.

Вэл непонимающе уставился на него.

— Он бы тебя побил, Вэл. Он немного старше, немного больше и намного крепче. Этот мальчик всю свою жизнь выполнял тяжелую работу, он не трус. Я понял это, увидев, как он встает. Пойми, ты поступил правильно. Он тебя провоцировал. Ты верно сделал, что ударил его, но бил ты недостаточно сильно, к тому же первый удар ты должен был нанести в живот. Второй удар не причинил ему вреда. Он бы отделал тебя, Вэл.

Слова Рейли не убедили Вэла.

— Придет время, и тебя побьют, Вэл, поэтому постарайся принять это как мужчина. Не хнычь и не плачь — по крайней мере, пока не останешься один. Мне не хотелось, чтобы тебя избили сейчас, поэтому я остановил драку. Я почти не учил тебя драться, а сейчас вижу, что пришло время заняться этим всерьез. В следующем городе начнем тренировки по-настоящему.

В дилижанс в это время грузили вещи. Рейли с Вэлом вышли из-под навеса, но прежде чем успели сесть, один из охранников окликнул: — Привет, Уилл.

Рейли взглянул на него и кивнул: — Как дела, Бриджер? Давно не виделись.

— Давненько, Уилл. — Он показал на напарника, худощавого мужчину с покатыми плечами. — Это Боб Спонселлер. Он из Австралии.

Они пожали друг другу руки, и Спонселлер обвел Рейли взглядом холодных, серых глаз.

— Вы когда-нибудь были в Сиднее, мистер Рейли?

Тот улыбнулся. — Возможно, мистер Спонселлер, это вполне возможно. Но с другой стороны, в Австралии наверное полно людей по фамилии Рейли.

— Да, но несколько лет назад я столкнулся с одним, который повздорил со шпаной с Арджилл-Кат.

— Со шпаной?

— Так у нас называют уличные банды, — пояснил Спонселлер. — Они вечно дерутся с моряками, сходящими на берег. И вот однажды молодой моряк по имени Рейли приглядел себе девчонку с Плейфер-Стрит, а за этой девчонкой ухлестывал главарь одной из банд. Говорят, они подрались, и эта драка закончилась тем, что в нее ввязалась половина Сиднея.

— Хорошая история, — сказал Уилл. — Этот Рейли больше не появлялся в Сиднее?

— Он не посмел бы. Шпана Сиднея высматривает его до сих пор и держит наготове кулаки и дубинки.

Уилл рассмеялся. — Значит, если он вернется, ему лучше прихватить с собой оружие.

Спонселлер хмуро улыбнулся. — Возможно, он так и сделает.

Австралиец забрался на козлы вместе с возницей, а Бриджер Даунс сел в дилижанс. Щелкнул кнут, и дилижанс покатился вперед. Мальчик, с которым дрался Вэл, и его мать сидели лицом к Вэлу и Уиллу. Бриджер сидел рядом с Вэлом, а на откидных сидениях в середине примостились старатель и мужчина в городском костюме.

До Трес-Аламос было двадцать миль. Там они едва успели размять ноги, как дилижанс снова покатился к Стилс-Рэнч, последней остановке перед Перевалом Апачей.

В дилижансе было тихо. Вэл дремал, просыпался и опять засыпал. Один раз он проснулся и увидел, что второй мальчик смотрит на него.

— Меня зовут Вэл, — сказал он.

— Мне все равно, — отозвался мальчик, но через минуту неохотно сказал: — Я Доби Грант.

Его мать спала, Уилл, по всей видимости, тоже. Старатель посмотрел на Вэла. — Малыш, не хочешь поменяться местами? Я бы не отказался прислониться к стенке и вздремнуть.

— Конечно, — сказал Вэл и пересел.

Старатель сел на место Вэла и почти тотчас же заснул.

— Такой поступок можно только приветствовать, — сказал бизнесмен. — Вы с дядей далеко направляетесь?

— В Силвер-Сити, потом в Эль-Пасо.

Бизнесмен взглянул на Уилла Рейли, хотел было что-то сказать, но промолчал. Через секунду он обратился к Бриджеру, который смотрел в окно, сжимая винчестер между колен.

— А вы куда едете? — спросил он.

— Через перевал. Надеюсь доехать в целости и сохранности.

— Неужели дела так плохи, как говорят?

— Хуже. Но может нам повезет. Дорога узкая, как будто нарочно проложенная, чтобы устраивать на ней засады. Если индейцы очень захотят захватить нас, они это сделают.

— Я умею стрелять, — вызвался Вэл.

— Не лучше, чем я, — воинственно провозгласил Доби.

— Может быть придется стрелять обоим, — сказал Бриджер.

— Одна вещь радует, — сказал бизнесмен. — У нас много винтовок и патронов.

Бриджер Даунс не ответил. Возможно, этот человек действительно так считал, но с апачами ни в чем нельзя быть уверенным.

Они въехали в Стилс-Рэнч, когда занимался рассвет. Пассажиры на затекших ногах неуклюже выбрались из дилижанса и стояли рядом, ежась от предутренней прохлады. Вэл сонно потащился за Уиллом в помещение станции.

В комнате на стене висела керосиновая лампа с рефлектором, еще одна стояла на столе, где ее поставил конюх, выйдя из конюшни.

— Скоро будет готов завтрак, — сказал он, затем добавил: — Здесь по утрам холодно.

Бриджер Даунс стоял около двери, наблюдая за местностью, потому что это была земля апачей, а они могли не дожидаться их на перевале, а напасть прямо сейчас. Спонселлер стоял под деревом и наблюдал, как меняют лошадей.

Возница подошел к Спонселлеру.

— Ты знал Рейли раньше?

Австралиец пожал плечами. — Был у нас один Рейли, который сошел на берег с барка из Сан-Франциско, он попытался заигрывать с девчонкой… то ли она с ним заигрывала и позабыла про своего приятеля. Они повздорили, и Рейли победил в драке, чего от него никто не ожидал, а потом приятели того парня стали за Рейли охотиться.

— И что случилось?

— Несколько ребят его поймали… тем хуже сталось для них.

— Он удрал?

— Если бы он не удрал, с него бы содрали шкуру, но девушка переправила его на чайный клиппер, который шел в Китай и который вышел из порта, пока Рейли дождались у барка. Эту историю часто рассказывают в Арджилл-Кат и в забегаловках на Серкьюлар-Ки. Не знаю, был ли это он, но они похожи.

— Он — тот человек, который пригодится на перевале, — сказал возница.

— Что у того толстого парня в таких длинных ящиках?

Пит пожал плечами. — Не знаю. Знаю только, что они тяжелые.

— Золото? — спросил Спонселлер.

— Навряд ли. Как-то не чувствуется, что там золото. Оно тяжелое и упаковывают его плотно. Когда поднимаешь ящик с золотом, чувствуешь, что оно там. А в этих — нет.

Над горами осторожно взошло солнце, небо и двор ранчо окрасились в бледно-желтый цвет. Пит поискал взглядом дым от сигнальных костров в горах, но ничего не заметил.

Он оглянулся. Считая Рейли, Спонселлера, Бриджера Даунса и его самого, в дилижансе ехали четыре хороших стрелка. К ним, вероятно, можно было причислить и старателя. Что касается толстого бизнесмена с густыми усами, то шансы были половина на половину, хотя взгляд у того был острый, и он совсем не был похож на необстрелянного новичка.

Лошади рыли копытами землю, и Пит взял вожжи у конюха. Рейли закурил тонкую сигару и прищурившись посмотрел на горы. Он был в черном суконном костюме, белой шляпе южного стиля, начищенных до блеска ботинках, которые успел покрыть тонкий слой пыли, и сером жилете.

— Если индейцы нападут верхом, стреляй с небольшим упреждением, Вэл, а если будут прятаться в скалах, прицелься чуть выше и смотри, куда ударила пуля. В горах она обычно уходит немного ниже.

— Да, сэр. Думаете, будет драка?

Уилл Рейли пожал плечами. Он глянул на Спонселлера, который снял шляпу и пятерней расчесывал свои кудрявые белокурые волосы.

— Ты все еще любишь красные рубашки? — спросил Рейли и направился к дилижансу.

Спонселлер тихо выругался, потом усмехнулся. — Черт меня побери, сказал он.

— Что это значит? — спросил Бриджер.

— Это тот самый Рейли, — сказал Спонселлер. — В то время я носил красную рубашку. Я был одним из тех, кто на него охотился. Он тогда отделал нашего главаря — и хорошо отделал.

Все расселись по местам. Возница посмотрел на дилижансную станцию, коснулся полей шляпы древком кнута, и они выехали с ранчо быстрой рысью.

Лошади то шли рысью, то шагом. С каждой минутой дилижанс приближался к Перевалу Апачей. Вэл сидел у окна и вспоминал слова Уилла: «Если появятся индейцы, немедленно ложись на пол».

Было прохладно, ветерок сносил пыль назад. В воздухе витал легкий запах лошадей, кожи и раскаленного на солнце выкрашенного краской дерева.

Невдалеке взлетела перепелка, в небе описывал круги стервятник. Стали различимы скалы перевала. Дорога нырнула в низину, неожиданно пошла вверх и стала петлять среди валунов и кустарников.

— Все, — сказал Уилл, — меняемся местами.

Он подвинулся к окну, когда дилижанс вдруг дернулся, и они услышали, как возница дико крикнул: — Хай-йа! Хай-йа! И почти одновременно над их головами раздался треск винтовочных выстрелов.

Согнувшись на полу, Вэл ничего не видел, но чувствовал стук гальки и камней под колесами и слышал протестующий скрип дилижанса, в то время как лошади несли его на восток.

Вдруг Бриджер Даунс выстрелил один раз… второй… третий. Винтовка Уилла пока молчала, так же, как и оружие старателя. Бизнесмен вынул револьвер.

Неожиданно раздался рвущийся звук, и в стенке над головой Уилла появилась дыра от пули. В этот же момент дилижанс подпрыгнул, словно собираясь взлететь, скрежещуще грохнулся о землю, колесо треснуло, дилижанс дернулся вперед и медленно завалился набок.

Вэл не успел заметить, как выпрыгнул Уилл, но тот уже был снаружи. Винтовку он выронил, но когда апачи рванулись к дилижансу, встал и открыл огонь из револьвера. Вэл, выбравшийся через дверь, которая теперь оказалась наверху, видел, как он выбил с лошади мчавшегося к нему индейца.

Индеец упал в пыль, несколько раз перевернулся, а затем, к всеобщему удивлению, начал подниматься. Уилл спокойно пристрелил его.

К этому времени начали выбираться остальные. Уилл Рейли быстро сделал шаг назад и оттолкнул Вэла к обломкам скал.

— Лежи там и не высовывайся, — строго сказал он.

Пит лежал в пыли ярдах в шести от дилижанса и не двигался.

Доби с матерью скрючились за днищем перевернутого дилижанса, глаза мальчика жестко блестели. В них не было страха, скорее они светились любопытством и нетерпением. Вэлу стало интересно, как выглядит он сам.

Повернув голову, он осмотрел оставшихся. Бриджер Даунс быстро нашел себе место за камнями и, присев на одно колено, выбирал цель. Спонселлер, спрыгнувший с козел перед тем, как дилижанс перевернулся, притаился футах в пятидесяти чуть выше, в скалах.

Старатель, согнувшийся рядом с Вэлом, держался за руку, на рукаве его пиджака появилось кровавое пятно, но он крепко держал винтовку, которую уложил на развилку ветвей кустарника.

Бизнесмен подобрался к задней части дилижанса и старался снять с крыши один из ящиков.

Он повернулся к Вэлу. — Малыш, можешь мне помочь? Подползай сюда.

Вэл пополъ к нему и лежа, не выставляясь под огонь апачей, отвязал второй конец ящика. Он подтолкнул его, и ящик грохнулся на землю. Бизнесмен поднял камень и стал бить им по крышке.

Вэл отполз обратно и снова огляделся. На одной стороне дороги лежал дилижанс, другую сторону образовывала небольшая скалистая насыпь, поросшая кустарником. Одна из лошадей лежала мертвой почти под самым дилижансом, скорее всего, ее падение и заставило его перевернуться.

Вэл, скорчившись, лежал на земле, а индейцы подбирались все ближе. Он ощущал запах пыли и порохового дыма. Позади него что-то треснуло. Длинный ящик распался, и бизнесмен принялся вынимать новехонькие винтовки, их было двенадцать штук. Из другого ящика появились патроны.

— Ну-ка, сынок, помоги мне зарядить их, — сказал бизнесмен.

Вэл двинулся на помощь, к нему присоединился Доби. Они как можно быстрее заряжали винтовки и тут же передавали их Уиллу, Бриджеру и старателю.

Вэл с Доби положили рядом с собой по винтовке. Возбужденные мальчики ждали следующего наскока индейцев.

— Мэм, — сказал бизнесмен, — если поможете нам заряжать винтовки, мы дадим краснокожим хороший урок.

Неожиданно Бриджер и двое мужчин за его спиной открыли огонь. Бриждер быстро стрелял рассеянным огнем, скорее не по целям, а чтобы показать индейцам, что осажденные не испытывают недостатка в огневой силе.

Когда из-за камней выглянул индеец, Бриджер Даунс выстрелил в него шесть раз подряд, едва успевая передергивать затвор, затем начал поливать свинцом соседние скалы, пока у него не кончились патроны. Он взял другую винтовку и снова открыл огонь.

Вдруг из-за укрытия выскочили три индейца, и бизнесмен, стреляя легко и даже небрежно, уложил двоих и ранил третьего.

Затем нарочито медленно он поднял кусок дерева, подбросил его в воздух, раскрошил пулей и послал еще одну пулю в самый большой кусок, прежде чем тот успел упасть на землю.

Уилл Рейли засмеялся, поднял пустую бутылку, подбросил, разбил ее выстрелом и расколотил вторым летевшее горлышко. Бизнесмен успел послать пулю в уцелевший кусок бутылки.

— Чем вы, черт побери, занимаетесь? — воскликнул Спонселлер.

Надеясь, что некоторые из апачей поймут его, Уилл Рейли прокричал на английском, потом на испанском: — У нас сорок винтовок и две тысячи патронов. Мы имеем право поразвлечься?

Один из индейцев с окровавленной головой, упавший на самом виду, неожиданно вскочил и бросился к укрытию в скалах.

Вэл выстрелил. Он не знал, попал ли он, потому что одновременно загремели сразу четыре винтовки, и индеец вскинул руки, плашмя грохнулся на склон, пару раз перекатился и остался лежать, раскинув руки в стороны.

Вэл обернулся к Уиллу.

— Мне хочется пить, — сказал он.

Рейли посмотрел на него, и хотел было что-то ответить, когда Даунс тихо сказал: — Забудь о воде, малыш. Именно ее-то у нас нет!

Глава четвертая

Солнце стояло высоко, несколько небольших облаков, которые раньше плыли по небу, исчезли, жара на дне каньона становилась невыносимой. Апачи не высовывались. Пять оставшихся лошадей, пристегнутых к перевернутому дилижансу, стояли свесив головы. Они не могли убежать, потому что одна пристяжная цепь выдержала удар и не лопнула.

Вероятно, индейцам нужны были лошади, поскольку в них они не стреляли. Апачи лежали в скалах, не решаясь вновь испытать на себе огневую силу маленькой группы людей, притаившихся за дилижансом.

Однако апачи знали, что у бледнолицых не было воды. Первыми же выстрелами они продырявили бурдюки, висевшие позади дверцы кареты. Поэтому им оставалось лишь ждать, а индеец может быть таким же терпеливым, как стервятник.

Пит был мертв, в этом ни у кого сомнений не было. Старателя, которого звали Иган Кейтс, задело двумя пулями.

Вэл заряжал винтовки старателя и подавал их ему. — Молодец, парнишка, — похвалил его Кейтс и обернулся к Уиллу. — Ты знаешь индейские приметы, Рейли?

— А что?

— Там есть вода, — старатель махнул рукой на север. — Там течет ручей, и в скалах скапливается вода.

— И не пытайтесь, — с чувством сказал Бриджер Даунс. — Вы до нее не доберетесь. Как только стемнеет, они нас окружат плотным кольцом. У нас нет ни единого шанса.

Медленно прошел час, затем другой. За это время прозвучал лишь один выстрел, да и тот со стороны апачей.

Спонселлер молчал. С их позиции его не было видно, поэтому остался ли он жив или был уже мертв, оставалось только догадываться.

Жара постепенно спадала. От скалистых обрывов начали протягиваться тени. Вэл лежал на земле, чувствуя, как бьется сердце, и прислушиваясь к звукам. Выберутся ли они из этой переделки? Он попытался припомнить истории, которые рассказывали об индейцах. Немногим удалось отбить нападение апачей, но такие все же были.

Во рту у него настолько пересохло, что он почти не мог глотать. Уилл нашел в песке камушек и протянул мальчику.

— Пососи его, Вэл. Это уменьшит жажду.

Камешек был прохладным, почти холодным. Стала выделяться слюна, и Вэл почувствовал себя лучше.

На небе появилась звездочка, ночной воздух стал прохладнее. Уилл повернулся к женщине.

— Мэм, у вас есть еда?

— Да, у нас есть хлеб, кофе и немного вяленого мяса.

— У меня есть, — сказал старатель. — Мешок привязан снаружи, до него легче добраться, чем до продуктов в дилижансе, но без воды еда пойдет плохо.

Вэл подумал о кувшине, висящем под навесом на дилижансной станции, о восхитительно вкусной воде. Он постарался забыть о ней и подумать о чем-нибудь другом. Он постарался вызвать в памяти Майру, но единственное, что он вспомнил, был ее голос — хриплый и грубый в ту последнюю ночь.

Высыпали звезды, они казались маленькими кострами на темном пространстве ночного неба, словно там, далеко и высоко, встала лагерем огромная армия.

Уилл Рейли сел, обхватив руками колени.

— Не беспокойся, Вэл, — легко сказал он. — Мне приходилось бывать в худших переделках. Хотя таких было немного, — добавил он более хмурым тоном. — По крайней мере, индейцы не нападут ночью. Когда все это кончится, поедем на восточное побережье.

Вэл вдруг сказал: — Я смогу подползти к воде.

Уилл взглянул на него. — И не пытайся.

— Да, сэр.

— Не стоит рисковать. Это опасно даже для индейца.

— Я маленький, сэр. Меня труднее заметить, чем вас или остальных. Когда я жил со Шмиттами, мы все время играли в индейцев. Я ползал и прятался лучше других.

— Нет.

— Нам нужна вода, сэр. Я знаю, что там индейцы, но они ждут взрослого человека.

— Нет, — твердо сказал Уилл.

Потом Вэл уснул и проснулся от холода. Он поглубже закопался в песок, поднял повыше воротник куртки и долго лежал, думая о скалах, где, как сказал Иган Кейтс, была вода. Скала поднималась крутой стеной, но стена эта была покрыта широкими трещинами и изломами, подножие ее было усеяно осыпавшимися камнями. Мальчик может пробраться там, где у взрослого мужчины нет ни единого шанса.

Вэл никогда не позабудет ту ночь. Звезды казались ярче и ближе, чем обычно, за всю свою жизнь он больше не увидит таких звезд.

Неожиданно он услышал шорох, а затем шум драки. Через некоторое время рядом послышалось тяжелое дыхание и голос Бриджера Даунса: — В бок… Кажется, не тяжело. Он решил сделать то же самое, что и я.

— Ты его прикончил?

— Прикончил, хотя он был крепким и скользким. Он всадил в меня нож с быстротой молнии, но я перехватил его руку и держал, а другой рукой колотил по голове. Потом ухватил его за горло, изо всей силы сжал пальцы и разбил его башку о скалы.

— Как лошади?

— Похоже, в порядке, но им нужна вода.

Наконец, Вэл снова заснул и проснулся от выстрелов. Он увидел, что Уилл держит одну из новых винтовок, а бизнесмен заряжает другую.

— Я решил, что не помешает продемонстрировать наше умение стрелять, может это их отпугнет.

Уилл левой рукой прикурил окурок сигары. — Апачей так просто не испугаешь, — сказал он. — Хотя у них есть предрассудки.

— Предрассудки?

— Нужно найти их вождя, Если убьешь вождя, они не нападут, пока не выберут другого. Могут вообще уйти.

Индейцы не нападали, их вообще не было видно. Вэл испытывал нетерпение. Он думал, что индейцы вероятно ушли. Во рту было совсем сухо, кожа была горячей, но он не жаловался. Никто не жаловался, и Вэл решил, что ни в коем случае не будет первым.

Они ждали, отдыхая по очереди. Около полудня Уилл Рейли протянул руку и растолкал Даунса. — Они приближаются.

— Уверен?

— Уверен. Они потихоньку спустились со скал, подбираясь все ближе. Кажется, они собираются напасть.

Иган Кейтс приподнялся, лицо его было бледным и напряженным. Старатель потерял много крови, а отсутствие воды не улучшало его самочувствия.

Уилл повернулся к Вэлу. — Вы с Доби заряжайте. Старайтесь работать как можно быстрей, не делая лишних движений. Похоже, это решающая схватка.

Апачи кинулись в атаку, подобравшись ярдов на тридцать. Вэлу показалось, что они выпрыгнули прямо из скал. Индейцы дали залп и бросились вперед.

Все винтовки были заряжены, и апачей встретили кинжальным огнем. Мужчины стреляли быстро, едва успевая передергивать затвор. Вэл понимал, что атаку надо отбить во что бы то ни стало, иначе они не выживут, и он тоже стрелял так быстро, как только мог.

Трое апачей напали с тыла. Огромный индеец выскочил из-за скал и с ножом в руке и бросился к Уиллу, который лежал к нему спиной.

Вэл, не имея времени подумать, швырнул ему под ноги винтовку. Индеец споткнулся и упал на колени. Оба мальчика прыгнули на него.

Индеец отшвырнул их и вскочил на ноги. Они схватили его за лодыжки, и апачи полоснул ножом по спине Вэла. Уилл, услыхав позади шум схватки, обернулся и в упор выстрелил в индейца.

Тяжелая пуля попала тому в грудь и отбросила на спину. Уилл снова выстрелил, повернулся и прикладом двинул апачи, который отчаянно боролся с раненным Кейтсом. У старателя работала лишь одна рука, и он оказался внизу. Удар пришелся в основание черепа, индеец обмяк с переломанным позвоночником.

Двое апачей лежали на камнях. Третий попятился, уперся спиной в скалы, и в это время ему в живот воткнулось дуло 44-калиберной винтовки Бриджера Даунса.

— Держи его, Бриджер, — сказал Рейли. — Нельзя, чтобы он предупредил остальных. Наши ребята еще не окружили их с того конца перевала. Если он уйдет и расскажет, сколько у нас винтовок и патронов, индейцы поймут, что мы готовили им западню.

Тут же отозвался бизнесмен: — Надо дать сигнал к атаке. А что касается его, — он махнул рукой на пленного и вынул нож, — мы дадим ему ретироваться прямо здесь.

Индеец неожиданно кинулся в сторону, вспрыгнул на вершину невысокой скалы и исчез из вида. Рейли выстрелил в воздух.

— Будем надеяться, что это сработает, — сказал бизнесмен. Он кинул взгляд на Даунса. — Я полагал, вы знаете, что значит «ретироваться», а индеец наверняка не знал.

Бриджер Даунс сплюнул и исподлобья посмотрел на бизнесмена. — Я знаю, что значит слово «ретироваться», на твоем месте я бы не забывал его значения.

Тот усмехнулся. — Конечно. Но мы же друзья, не так ли?

Раздался внезапный стук копыт, и они увидели облако пыли, поднимающееся за ускакавшими апачами. Уловка сработала.

— Пошли, — поднялся Уилл Рейли. — Пора ехать, пока есть возможность.

— На всякий случай надо развести костер, — предложил Кейтс. — Индейцы примут его дым за сигнал, он их вроде как подгонит.

Из скал спустился Спонселлер. Пуля царапнула его по ребрам, но если не считать этой раны, австралиец был цел. Он помог подготовить лошадей, и когда все уселись верхом, на трех лошадях ехали по два всадника.

До Ральстона было пятьдесят миль с лишним, и это путешествие верхом и пешком никогда не забудется Вэлу.

Через несколько дней В Силвер-Сити Вэл выехал за город верхом вместе с Билли, сыном хозяйки пансиона, где они остановились. С ними отправился и Доби. Мальчики галопом вынеслись на близлежащие холмы.

— Вы будете у нас жить? — спросил Билли.

— Нет, — ответил Доби. — Мама собирается в Лас-Вегас. Там живет ее сестра — моя тетка. Мы переезжаем с места на место с того времени, как умер папа.

— Хорошо, что твоя мама не вышла снова замуж, — сказал Билли. — Моя вот вышла, а он пьет с утра до вечера. И бьет меня, когда поймает — правда, это случается нечасто.

— А мы едем в Эль-Пасо, — сказал Вэл. — Может быть в Новый Орлеан.

Они обогнули город и вернулись в него с другой стороны, разговаривая об индейцах.

— Я никогда не видел настоящего живого индейца, — сказал Билли. — В Канзасе был один, о котором говорили, что он когда-то был диким, но в Колорадо все индейцы только и делали, что слонялись без дела по городу.

После ужина они стояли напротив Энтрим-Хауза, когда с ними заговорил Эш Апсон.

— Для нас очень приятно, — сказал он, — разговаривать с Уиллом Рейли. Нечасто можно встретить человека с такими познаниями в литературе, как у него. Он такой же почитатель Скотта, как и я.

Мальчики понятия не имели, кто такой Скотт, но Вэл вспомнил, как о нем упоминал Уилл. Через некоторое время вышел Рейли.

— Мы завтра уезжаем, Вэл.

Они провели неделю в Эль-Пасо, три дня в Сан-Антонио, потом плыли на пароходе из Индианолы, что в Техасе, в Новый Орлеан. Для Рейли это было время удач. Ему везло в карты, а он пользовался ими в разумных пределах и прибыл в Новый Орлеан на три тысячи долларов богаче, чем был в Тьюсоне.

После этого они останавливались в Мобиле, Саванне, Чарльстоне, Филадельфии и Нью-Йорке.

Потом провели год в Европе. Вэл стал выше и сильнее, научился говорить по-французски и изъясняться по-немецки и по-итальянски. Уилл Рейли играл во всех городах, где они останавливались. И тем не менее он мог по нескольку недель подряд не притрагиваться к картам и даже не заходить в игорный дом, хотя никогда не отказывался от пари.

Он подходил к спорам исподволь, во время разговора, и часто на пари наводило упоминание какого-нибудь исторического факта или ветви генеалогического дерева. В генеалогии Рейли тоже хорошо разбирался. Иногда сам факт, что он американец, придавал его собеседникам уверенность в своей правоте. Этому способствовали и манеры Уилла — мягкие, почти извиняющиеся, хотя и достаточно твердые, когда это требовалось. Как-то само собой получалось — Вэл всегда удивлялся, как это могло быть — на пари всегда вызывали Уилла.

Рейли постоянно поддерживал свою физическую форму. Он боксировал, фехтовал, посещал тир, ездил верхом и боролся.

Однако Уилл изменился. Они жили в Инсбруке, и однажды вечером он вернулся домой в плохом настроении. Войдя в комнату, он с раздражением или даже с отвращением швырнул на стол пачку денег и посмотрел на Вэла.

— Ты должен спать. Ты слишком молод, чтобы засиживаться допоздна.

— Я не устал.

Уилл глянул на книгу. — Фауст? Где ты ее достал?

— Мне дала одна леди. Та самая, с которой вы разговаривали днем. По-моему, вы назвали ее Луизой.

— Она с тобой говорила?

— Да, сэр. Она спрашивала о вас. Не сын ли я вам.

Уилл Рейли секунду молчал, затем пробормотал себе под нос: — Значит, она мне не поверила. А с какой стати она должна мне верить? Ведь я игрок. Его голос был наполнен презрением к себе, и Вэл с удивлением посмотрел на него. Он никогда не видел своего друга в таком настроении.

Уилл показал на книгу. — Прочти ее, а потом прочти «Манфреда» Байрона. Это единственный Фауст, который вел себя как настоящий мужчина. Все остальные — кучка хнычущих неженок, которые не научились ничему стоящему.

Вэл не знал, почему Уилл так сказал, но он понял, что его друг в беде.

— А вы научились чему-нибудь стоящему? — спросил мальчик.

Рейли кинул на него быстрый тяжелый взгляд, а потом рассмеялся. — Да, хороший вопрос, один из лучших, которые я слышал. Я многому научился, но есть ситуации, в которых все твои знания не смогут помочь. Вэл, я чертов идиот. Я заехал туда, где мне дороги нет.

— Что вы собираетесь делать?

— Играть до конца… насколько возможно. Я принял ставку и не собираюсь бросать карты.

— А если проиграете?

Уилл подарил Вэлу свою знаменитую ирландскую улыбку, которая озарила его лицо.

— А тогда мне понадобится удача и быстрый конь.

«Ну, — подумал Вэл, — нам не впервой уносить ноги из города». И спросил себя, действительно ли Рейли имел в виду быстрых лошадей.

Вэлу еще не было десяти, но он прошел трудную и опасную школу. На следующие утро, когда он увидел, что Уилл сел на коня и отправился в одиночестве в сторону леса, он отправился на конюшню, где продавались или сдавались внаем лошади. Вэлу и раньше приходилось разговаривать с конюхами и владельцами лошадей. В конюшне стояли два серых коня, которые ему особенно приглянулись, и теперь он стоял, любуясь ими.

— Вы продадите этих коней? — спросил он, — если я уговорю своего дядю?

— Продам, — сказал конюх-итальянец, с симпатией относившийся к Вэлу и Рейли. — Все продается, надо только назвать правильную цену.

Итальянец подождал, пока уйдет второй конюх, немец, и сказал: — Твоему дяде надо быть осторожным. Он заработал себе опасного врага.

— Вы наш друг?

Итальянец пожал плечами. — Мне нравится твой дядя. Он настоящий мужчина.

— Тогда продайте мне этих коней и ничего никому не говорите.

Конюх уставился на него. — Ты это серьезно? Ты всего лишь ребенок.

— Сэр, я долго путешествовал с дядей. Я знаю его очень хорошо. Он разрешает мне вести дела.

— Да, я заметил. — Конюх потер подбородок. — У тебя есть деньги? Эти кони стоят недешево.

— Да, сэр, я могу достать, сколько требуется.

Они немного поторговались, но скорее для проформы. Вэл знал, что слегка переплатил, но он помнил слова, которые часто повторял Уилл Рейли: «Цена вещи определяется тем, насколько она тебе необходима».

— А где ты будешь держать этих коней? — спросил итальянец.

— Отведите их завтра утром, когда на улицах никого не будет, в сарай из красного кирпича. Мне нужно, чтобы они были оседланы и готовы к отъезду.

Это послужило причиной еще некоторых споров, но для Вэла, который всю свою жизнь провел среди мужчин и для которого приготовления Уилла к скорым отъездам не были в новинку, такие споры не представляли проблем.

Старый кирпичный сарай был заброшен. Вэл знал, что здесь итальянец часто встречается со своей девушкой. Иногда Вэл провожал его к сараю, и они сидели, разговаривая и любуясь долиной, пока не приходила девушка. Тогда Вэл оставлял их одних.

Как-то раз, сидя в прохладной тени сарая, Вэл высказал мнение, что высившиеся перед ними горы невозможно перейти и таким образом попасть в Италию или Швейцарию. Конюх тут же возразил.

— Есть контрабандисты, которые постоянно ходят через эти горы, сказал он. — У них полно тайных троп. Между прочим, — добавил итальянец, у меня есть знакомые контрабандисты, и мне приходилось ходить их тропами.

Припомнив это, Вэл спросил: — Почему вы думаете, что моему дяде угрожает опасность?

Луиджи пожал плечами. — Это очевидно. Твой дядя сильный и красивый мужчина. Женщина, которую он любит, и которая, по-моему, влюблена в него, русская из очень знатной семьи. Говорят, что она должна здесь выйти замуж за человека старой аристократической фамилии. Венчание подготовлено ее двоюродным братом, князем Павлом, и все складывалось хорошо. Затем появился твой дядя.

Русская госпожа едет верхом. Они встречаются, и твой дядя обращает ее внимание на живописную местность. Госпожа отвечает — вот так-то все и началось. Однажды я ее сопровождал, и когда мы с ним повстречались, она спросила кто он. Затем они опять встречаются. Случайно? Не знаю. На сей раз они разговаривают о горах — об Урале, о Рокки-Маунтинс, об Альпах. Твой дядя может разговаривать очень, очень хорошо. Они встречаются снова и снова. Кто-то от нечего делать сплетничает об этом, и ее двоюродный брат, князь Павел, приходит в ярость. Он хочет, чтобы его сестра вышла замуж за богатого и знатного немца и предупреждает ее. Я точно это знаю, хоть и не присутствовал при разговоре. Однако я видел их лица после его окончания. Твой дядя и русская госпожа встречаются опять, и тогда предупреждают твоего дядю.

Угрожать Уиллу Рейли? Они не знают его так хорошо, как Вэл. Под холодной, сдержанной внешностью скрывается гордая и яростная натура. Они посмели угрожать Уиллу Рейли, который убил в поединках трех человек и еще одного ножом в темной комнате, где борьба шла не на жизнь, а на смерть? Рейли, который дрался с сиу и апачами?

Неожиданно Вэл испугался. Испугался за Уилла, испугался за других, которые не знали этого человека так, как знал он.

Глава пятая

На следующее утро Вэл вышел из дома пораньше, чтобы посмотреть, стоят ли в сарае серые кони, а когда вернулся, направился в кафе, где должен был встретиться с Уиллом.

Ему нравился привлекательный своей необычностью старый городок, основанный в XII веке или даже раньше. Он любил стоять на берегу быстрой реки Инн и смотреть на воду. Он любил близко подступающие к городу горы и колоритные, старомодные здания. Иногда ему хотелось никогда не уезжать из Инсбрука, но он знал, что желание его невыполнимо, потому что они с Уиллом нигде подолгу не задерживались.

В Инсбруке Уилл не играл в карты. Все его мысли были только о Луизе. Она нравилась и Вэлу. Он дважды с нею встречался и оба раза они долго разговаривали. Первый раз в кафе она купила ему пирожное. Это случилось, когда, катаясь верхом, она впервые повстречалась с Уиллом Рейли и знала о нем очень немного. В тот раз Луиза была очень любопытна, но Вэл к этому привык: женщины всегда расспрашивали его о Рейли.

Вэл никому не говорил, что Уилл игрок. Он представлял его как человека, занятого в горном деле, и это не было абсолютной неправдой, поскольку Уилл владел шахтным участком в Неваде и имел долю в нескольких рудниках.

Вэл прошел по Мария-Терезиен-штрассе, вышел по узкой Герцог-Фредерих-штрассе к кафе, где, по словам Уилла, часто сидел за стаканом вина Гете. Он вошел и пристроился за столиком у окна, откуда мог наблюдать за улицей.

По ней деловито шел человек, но дойдя до кафе, вдруг замедлил шаг и принялся бесцельно бродить вокруг.

Это насторожило Вэла. Пять лет Уилл Рейли учил его обращать внимание на вещи, выходившие за рамки обычного, а этот человек сначала спешил, будто опаздывал, а потом остановился и начал просто слоняться взад вперед. Было еще рано, кафе только что открылось, и на улицах никого не было.

Затем по улице прошагал другой человек и, не обращая внимания на первого, вошел в кафе и сел лицом к Вэлу между ним и входом.

Через пару минут к кафе подошли еще двое и остановились, переговариваясь между собой.

Вэл несколько дней подряд завтракал в этом кафе и никогда прежде не видел здесь этих людей. Вдруг он испугался, вспомнив, что ему рассказал Луиджи, конюх-итальянец.

Он начал было вставать, но человек напротив поднял руку.

— Оставайся на месте, мальчик. Тебя не обидят.

— Я ухожу, потому что не хочу, чтобы обидели вас, — сказал Вэл.

Человек изумился. — Нас? Обидеть? — спросил он. — Мне жаль, что тебе придется увидеть это зрелище, мальчик, но твоему дяде нужно преподать урок, да и тебе он пойдет на пользу. Ты сможешь извлечь из него кое-что полезное.

— Дядя научил меня многим полезным вещам.

— Но не главным. А, вот и он.

Рейли шел по улице легкой, элегантной походкой, которая была как бы частью его самого. Когда он открыл дверь, Вэл хотел крикнуть и предупредить его, но грубая рука зажала ему рот, подавив предостерегающий возглас.

Уилл вошел в кафе, и двое мужчин на улице резко обернулись, вошли следом и схватили его за руки. Уилл не сопротивлялся, а просто взглянул на человека за столиком, который по всей очевидности руководил операцией.

— Где князь? Я уверен, что он не отказался бы посмотреть на это.

Державшие Рейли мужчины были несколько обескуражены его спокойствием, но только не Вэл. Он уже видел такое лицо у Уилла в самых различных ситуациях, хотя и не в таких сложных.

В кафе и на улице никого не было. Рейли с Вэлом вывели к карете, появившейся словно ниоткуда, которой правил появившийся первым мужчина. Внутри сидели четверо, один из них держал в руках револьвер. Вэла и Рейли посадили в карету, двое державших Уилла, встали на задки, а главарь сел на козлы рядом с кучером.

Вэл напряженно сидел рядом с Уиллом, стараясь не выказывать страха. Несмотря на свое состояние, он с презрением поглядывал на захвативших их людей. Для этой работы их явно наняли, но они оказались такими растяпами, что не удосужились обыскать Уилла Рейли. Они даже не догадывались, с каким человеком имеют дело.

Да и откуда они могут знать? Для окружающих он был всего лишь обеспеченным, приятным, хорошо одетым молодым человеком. Откуда им было знать, кто он на самом деле?

Карета выехала за городскую черту. Вэл выглянул в окошко и посмотрел на поля. За ними, не более чем в полумиле стоял заброшенный сарай, а в нем их ждали кони. Карета вдруг остановилась у небольшой рощицы, рядом были привязаны две оседланные лошади.

Уилл бросил взгляд на лошадей, и Вэл знал, что увидел его друг. Одна из лошадей принадлежала Луизе. Неужели она тоже была здесь?

Они прошли между деревьев к маленькой поляне, на другом конце которой стояли Луиза и высокий молодой человек. Луиза была одета в серый костюм для верховой езды и выглядела очаровательно, но в ее широко открытых глазах читался страх.

На молодом человеке была прекрасная, отделанная мехом накидка, которую он на их глазах снял и бросил на камень.

Луиза заговорила: — Павел… прошу тебя!

— Нет, сестра. Мы должны проучить этого американца. Надеюсь, ты тоже извлечешь из этого урок.

— Павел…

— Будьте добры снять с него пиджак, — сказал он людям, держащим Уилла. Те сорвали с него пиджак, но Рейли не сопротивлялся. Мягкая ткань его рубашки трепетала на ветру. Он улыбался.

Вэл, на которого никто не обращал внимания, подобрался поближе к Уиллу.

— А теперь, деревенщина, я высеку тебя кнутом. Высеку так, как ты этого заслуживаешь.

— Вам не кажется, что ситуация довольно глупая, — спросил Рейли. Если вы соизволите принести извинения, я приму их.

— Мои извинения? — Лицо Павла исказилось от гнева.

— Я припоминаю, что слышал о вас, князь Павел. Я слышал, что вы не платите карточных долгов и что вы намерены выдать свою сестру замуж за богатого человека, чтобы он заплатил их за вас.

— Отойдите, — приказал Павел, — и подайте мне кнут.

Кнут был длинным, похожим на те, что на Западе называют «черной змеей» или «буйволиным кнутом».

Вэл был удивлен, и не столько тем, что собираются высечь его дядю, сколько тем, что они уверены, будто смогут это сделать.

— Разрешите мне, сэр, — вперед выступил крупный мужчина грубого телосложения, и Вэл увидел, как Уилл бросил на него взгляд, примечая очередного врага. — У меня есть опыт.

— Ни в коем случае, — коротко отрезал Павел. — Не хочу лишать себя удовольствия. — Он свернул кнут, почти ласкающим жестом, пропуская его между пальцами.

В юношеские годы Уилл Рейли проехал кучером фургона по тропе Санта-Фе от восточного побережья до западного. У него был точно такой же кнут, он был свидетелем и участвовал в жестоких драках на кнутах, которые устраивали кучера. Человек, владеющий кнутом, мог сбить с быка муху, не задев его кожи.

Рейли хорошо усвоил правила таких драк, и когда Павел размахнулся и ударил, он сделал шаг вперед, блокировал удар предплечьем, и кнут намотался ему на руку. Уилл тут же отвел руку, схватил кнут и сильно дернул на себя.

Князь Павел потерял равновесие и пошатнулся, кнутовище вылетело из его руки, и он упал на мягкую траву на колени.

Один из людей князя кинулся на помощь, но Вэл вовремя подставил ему подножку. Уилл перехватил кнутовище и нанес жестокий удар. Конец кнута порвал на молодом человеке рубашку и оставил кровавый след на плече.

Павел завизжал, а Уилл, двигаясь легко, словно танцовщик на сцене, быстро развернулся. Следующим стал крупный мужчина, предлагавший свои услуги. Кнут ударил его по плечу, щелкнул по животу и рассек щеку.

Все произошло так быстро, что остальные были застигнуты врасплох. Они были не бойцами, а всего лишь здоровяками, нанятыми для определенной работы. Уилл как бы танцевал по поляне, кнут в его руках казался разящей змеей, которая оставляла кровь там, куда наносила удар. Он полоснул щеку Павла, разорвав кожу до мяса, и князь снова завизжал, спрятав лицо в ладонях. Кнут снова щелкнул, на этот раз оставив кровавый след на лбу.

Неожиданно главарь нанятых людей, тот, который сидел в кафе лицом к Вэлу, опустил руку в карман и вынул пистолет.

Рейли повернулся к Вэлу. — Давай! — крикнул он, и Вэл выхватил из-под куртки револьвер, который носил для Уилла, и перебросил его другу. Тот ловко поймал его левой рукой, хотя сам в это время находился в движении.

Главарь уже поднимал пистолет, когда Уилл Рейли выстрелил навскидку. Главарь вытянулся, приподнявшись на носках, и ничком рухнул на траву.

При звуке выстрела, эхо которого отозвалось от склонов гор, воцарилась изумленная тишина. Мужчины, собравшиеся, чтобы вдесятером высечь одного, были потрясены смертью своего подельника.

Князь Павел стоял на коленях, по его лицу и шее струилась кровь, стекая на рубашку, половина которой окрасилась в алый цвет. Он не отрывал пронизанного ужасом взгляда от Уилла. — Не… не убивайте меня!

Остальные медленно пятились, ища возможности сбежать.

— Ты заплатишь за это! — закричал один из бандитов. — Ты не выберешься отсюда живым!

Уилл Рейли бросил кнут и подошел к тому месту, где валялся его пиджак. Он надел его, не выпуская револьвера из рук, и только тогда посмотрел на Луизу, которая стояла с ошеломленным и побелевшим лицом, не веря своим глазам.

— Простите, Луиза, что это произошло в вашем присутствии, — сказал Уилл Рейли. — Я не тот человек, чтобы безропотно принимать избиение, и меньше всего — за то, что люблю вас.

— Вы убили его.

— Иначе он убил бы меня. Он был вооружен и собирался выстрелить. У меня не было другого выхода. Он кивнул на Павла. — Если бы он вызвал меня на дуэль, я бы с ним дрался. Либо мы могли встретиться и поговорить. Вместо того он выбрал такой способ.

— Я дерусь на дуэли только с джентльменами! — Павел поднялся. Он был потрясен, но постепенно начал обретать самообладание.

— Судя по той компании, которую вы наняли, — холодно произнес Уилл Рейли, — вам нечего бояться дуэлей. — Он повернулся к Луизе. — Вы уедете со мной? Я возвращаюсь на родину.

— Нет! — закричал Павел. — Ты не посмеешь! — Он схватил сестру за руку. — Он убийца! Его поймают, бросят в тюрьму и повесят! Ты погубишь всех нас!

Уилл Рейли стоял спокойно, а Вэл нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Некоторые из людей князя уже скрылись среди деревьев, а до города было не больше получаса быстрой ходьбы. А те люди бежали.

— Луиза?

— Нет… не могу.

Несколько долгих секунд он смотрел на нее. — Прощай, Луиза. — Решение было окончательным, и Вэл знал это.

— Пошли, Вэл. — Рейли повернулся, засовывая револьвер за ремень брюк. Уилл споткнулся, и, взглянув на него, Вэл увидел, что лицо его дуга осунулось и побледнело.

Вэл схватил его за руку. — Нам надо торопиться, дядя Уилл. Те люди, должно быть, уже добежали до Инсбрука, к тому же там наверняка услышали выстрел.

Вэл пошел впереди. Они резко свернули с дороги и направились по тропинке через поля, частично скрытые деревьями.

— Подожди-ка, — сказал Рейли, останавливаясь. — Нам надо найти лошадей.

— Они ждут нас вон в том сарае, — указал направление Вэл. — Я заплатил и сказал, чтобы Луиджи отвел их туда. Заплатил из ваших «якорных» денег.

«Якорными» они называли деньги, которые Уилл откладывал на случай поспешного бегства. Однажды он в шутку упомянул «деньги для снятия с якоря», и с того дня название прочно пристало.

Они шли быстрым шагом. Рейли не был глупцом. Он сознавал, что здесь он здесь чужой без каких-либо знакомств, а князь Павел происходил из влиятельной семьи с многочисленными связями во многих европейских странах. Если Уилла Рейли арестуют, у него будет мало шансов бежать.

— Мы попали в сложное положение, — сказал он. — Последнее время я почти не играл в карты и много тратил. Жаль, что нельзя вернуться и забрать остальные деньги.

— Нам не надо возвращаться, — ответил Вэл. — Они со мной.

Они пересекли овраг, перепрыгнули через каменную ограду и поднялись по поросшему травой склону к сараю. Навстречу им встал Луиджи.

— Лошади оседланы, — сказал он, — но вы должны торопиться.

В сарае стояли три коня, и Луиджи пояснил: — Без меня вы не пройдете через горы, а если я возьму вас в горы, вы можете взять меня в Америку.

— Договорились, — сказал Рейли, запрыгивая в седло.

По тропам и узким дорожкам они доехали до деревни Аксамс, потом направились по бездорожью к Селлрайнеру.

Погода стояла ясная и прохладная. Ветерок с Альп был свежим, кони отдохнувшими. Луга были покрыты полевыми цветами, склоны гор — темной зеленью сосен. На гриву коня Вэла села маленькая голубая бабочка, секунду посидела и улетела.

Не слышалось ни звука, кроме стука копыт. Сколько понадобится времени, чтобы обнаружить, каким путем они ушли? Сколько потребуется времени для организации погони? Один человек был мертв, второго — влиятельного и богатого — отхлестали кнутом. Они пустятся в погоню, Вэл был уверен в этом.

Уилл ехал впереди по тропе, которую указал ему Луиджи, а сам Луиджи пристроился рядом с Вэлом.

— Расскажи, что случилось.

Когда Вэл закончил, единственным комментарием итальянца было: — Я же говорил, что он настоящий мужчина! — Он обвел рукой стену Альп, стоявшую перед ними. — Нам туда. На другой стороне — Италия. Или если хотите, можем направиться на запад в Швейцарию.

— Но они поедут за нами.

Луиджи пожал плечами.

— Сначала они попытаются перекрыть все дороги. Это даст нам время. Немногим известен путь, по которому мы пойдем, хотя те, кто знают горы, догадаются, куда мы двинулись. Они не сразу обнаружат, что мы едем верхом, поэтому перекроют основные дороги. К тому времени, как они догадаются, что мы сделали, мы уже скроемся в Альпах.

От Селлрайнера вела хорошо накатанная дорога, протянувшаяся вдоль реки до деревни Гри. Дальше пешеходная тропа поднималась по руслу Мелаха. Вокруг простиралась дикая и живописная местность. Где-то недалеко стоял охотничий домик императора Максимилиана I, но у беглецов не было времени думать о таких вещах. Скоро они оставят коней на ферме знакомого Луджи и оттуда пойдут только пешком.

— Мы достанем все, что нам нужно у моего друга, — сказал Луиджи. — У него есть теплая одежда, ботинки, рюкзаки — у него есть все.

— Мне нужна хорошая винтовка, — сказал Уилл.

— Этого я достать не смогу. У нас и без того будет тяжелый груз.

Тропа все время вела вверх. Вокруг простирались зеленые высокогорные луга, где порхали бабочки — в основном маленькие голубые — и перелетали птицы. Дважды они видели золотистых орлов и однажды — внушающего страх местным крестьянам lammergeier, бородатого стервятника.

Ферма друга Луиджи оказалась приятным и удобным местом с коровником, овчарней и большим, чем обычно, домом с белыми стенами и нависающей крышей. Когда они въехали во двор, в дверях появился невысокий коренастый мужчина, который несколько мгновений тщательно изучал приехавших, а потом по травянистому склону направился им навстречу.

— Мои друзья, — представил их Луиджи. — Они собираются переправиться через горы.

Мужчина едва взглянул на них. — Входите. — Он повернулся к ним спиной и вошел в дом, прибывшие последовали за ним.

За столом молодой человек чистил ружье. Рядом сидела полногрудая женщина и две такие же полногрудые девушки. В камине горел огонь, потому что вечера на таких высотах были прохладные.

— Переночуете здесь, — сказал невысокий мужчина. Он посмотрел на Вэла. — Мальчик слишком мал. Подъем будет тяжелым.

— Он крепкий парнишка, — сказал Уилл, — и привык к горам.

Друг Луиджи вынул трубку изо рта. — Мое дело предупредить, — просто сказал он, повернулся к жене и заговорил по-итальянски.

— Он тиролец, — объяснил Луиджи, — а его жена итальянка из Мерано. У них много друзей, — добавил он, — в Италии и Швейцарии. Его везде знают.

Луиджи вышел из комнаты вместе с тирольцем и через короткое время вернулся.

— Он просит слишком дорого, — сказал он, — но готов обменяться на лошадей.

— Еще бы, — сказал Уилл. — А в придачу хочет заполучить все наше имущество.

— Мы договоримся насчет лошадей, потому что я пригрозил отвести их в Гри, где один мой знакомый с удовольствием их купит. Луиджи взял чашку кофе. — Этого не обманешь. Люди не забираются вечером так высоко в горы без особой на то причины.

— Вы рассказали ему, что произошло?

— Он не хочет знать. Вы пришли, он продал все необходимое и ничего не знает — ни о чем не подозревает, понимаете? Если полиция начнет его допрашивать, он не сможет выдать ничего важного. В этом он молодец.

Некоторое время они молчали. Уилл Рейли отпивал кофе и невидяще смотрел в пространство. Вэл дремал, просыпался и опять дремал.

Прошло много времени, прежде чем Луиджи заговорил опять.

— Вы ведь знаете, что нас ждет? Тропа узкая, часть ее крутая и почти непроходимая. Может начаться метель, а если вы не видели внезапную метель в Альпах, вы вообще ничего не видели.

Уилл пожал плечами. — У нас есть другой выход?

— Нет.

— Тогда…

Глава шестая

Вэл проснулся в темноте и холоде. Уилл Рейли сидел на краю кровати почти полностью одетым.

— Поднимайся, Вэл. Нам надо двигаться.

— Где Луиджи?

— Не знаю. Его постель пуста.

Вэл опустил ноги на пол и молча оделся. Ему следовало бы знать, что Уилл будет действовать как обычно. Всегда неожиданно — быстрый старт и быстрое путешествие, быстрее, чем кто-либо ожидал.

Одевшись, он вышел на кухню. Уилл возился у плиты. — Нам не помешает горячий завтрак. Собирайся, Вэл. Вечером ты скажешь спасибо своим тяжелым ботинкам.

— Мы пойдем по снегу?

— Думаю, что мы встретим снег ближе к вечеру.

— Что случилось с Луиджи?

— По-моему, он где-то поблизости, но если его нет, пойдем без него. Мне стыдно, Вэл. Я устал и на свежем горном воздухе спал слишком крепко.

Они услышали шорох в соседней комнате, дверь открылась и вышел тиролец, заправляя рубашку в штаны.

— Вы чувствуете себя в моем доме довольно свободно, — сказал он.

— Мы не хотели вас беспокоить, — сказал Уилл, улыбаясь. В конце концов, зачем так рано вставать вам и вашей семье, если мы можем справиться сами? Мы подумали, что будет лучше, если мы отправимся пораньше.

Тиролец выглядел угрюмым, но Вэл не мог понять отчего — то ли из-за раннего времени, то ли потому что они нарушили его планы.

Он подтащил рюкзаки к двери и подошел к столу. Уилл приготовил для него шоколад. На столе стоял хлеб, варенье и немного холодного мяса.

— На дворе темно. Слишком рано идти в горы, — сказал тиролец.

— Справимся! — Уилл так и не сел, заметил Вэл, и зная своего друга, он был готов к неожиданностям. Все необычное настораживало Рейли, кроме того, у Луиджи не было причин исчезать.

Уилл неожиданно отставил чашку. — Все, Вэл. Надевай рюкзак.

— Неужели вы уйдете без Луиджи? — запротестовал тиролец.

Уилл пожал плечами.

— Он, вероятно, ждет нас. Если нет, то догонит.

Не поворачиваясь спиной к хозяину, Уилл помог Вэлу с рюкзаком, затем придержал для него дверь и шагнул вслед.

— Спасибо, — сказал он приятно улыбаясь. — Вы не представляете, как мы вам благодарны. — И закрыл за собой дверь.

Уилл двигался быстрым шагом, и Вэлу приходилось спешить, чтобы не отстать. Они шли по узкой дороге, проложенной повозками, потом по тропе, по которой пастухи перегоняли отары, но вот кончилась и она, и тропа стала резко подниматься. У них было по посоху, с ними было легче идти.

Внизу в деревне горело несколько огоньков, затем она скрылась за поворотом. Рейли замедлил шаг. К этому времени они уже отошли от деревни с полмили.

— Что случилось? — спросил Вэл.

Уилл остановился, глядя вниз, давая Вэлу возможность перевести дыхание.

— К сожалению, люди слабые существа. Никогда этого не забывай. Все, кроме очень немногих стараются быть честными, но иногда их честолюбие, жадность или нужда в деньгах приводят к ошибкам. Вероятно, есть какая-то простая причина для исчезновения Луиджи. Вероятно тиролец рассердился просто потому, что мы встали раньше него, хозяйничали в доме и даже приготовили себе завтрак. С другой стороны, Луиджи с хозяином могли передумать, ведь князь Павел наверняка заплатит большие деньги, чтобы узнать, куда мы направились. В конце концов, за мной охотится полиция. Они могли убедить себя, что нас надо сдать.

— Не думаю, чтобы Луиджи оказался способен на это.

— Может быть, и не способен. Мне тоже не нравится подозревать его. Давай примем во внимание человеческие слабости и двинемся вперед, пока у нас есть возможность.

Они молча прошагали около мили и немного отдохнули.

На небе светились звезды, а далеко над вершинами гор разгорался свет. Через некоторое время они начали различать деревья и лежащую под ногами тропу. Зеленая долина лежала далеко внизу, в темноте, хотя их самих уже озарял солнечный свет. Вэл в своей жизни много ходил пешком. Он всегда любил горы и много подолгу гулял в них. Несколько раз в Колорадо он пересекал перевалы на высоте три или четыре километра, а насколько ему приходилось слышать, к этой высоте приближались лишь немногие альпийские перевалы.

Жившие здесь люди привыкли к горам, они в них охотились и знали каждую тропку. Если они пустятся в погоню, то конечно же будут идти быстрее, но Уилл сказал ему: — Мы их опережаем, к тому же они знают, что я вооружен. У большинства из них есть семьи, и вряд ли они станут сочувствовать такому человеку как Павел.

Уилл не торопился и часто ненадолго останавливался, чтобы передохнуть. Вскоре после полудня они сделали более длинный привал, перекусили хлебом с сыром и попили холодной воды из горного ручья.

К сумеркам Вэл устал. Ноги гудели, подъем стал круче, во всяком случае, ему так показалось. Однажды, остановившись передохнуть, они долго наблюдали за золотистым орлом, выписывавшим круги в небе.

— Дело того стоило, Вэл. Когда бы еще мы выбрались бы сюда на прогулку?

— Уилл, вот что я подумал. Не могут ли они отправить посыльного через перевал Бреннера? Всадник или карета может быстро добраться до Мерано, и когда мы попадем в Италию, нас будет ждать полиция.

Уилл улыбнулся. — Да, ты прав. Поэтому мы не пойдем в Италию. По крайней мере, посмотрим. Перед нами две дороги. Одна — самая короткая и удобная — действительно приведет нас туда, но есть другая, всего на несколько миль длиннее.

С гор дул холодный ветер. Вэл, едва передвигая ноги, тащился вперед, не думая больше ни о чем — только об отдыхе. Уилл, казалось, что-то искал и наконец нашел. Перед ними лежал узкий овраг, заканчивающийся отвесным обрывом. Рейли повернулся и начал спускаться по обрыву.

— Осторожней, Вэл, — сказал он. — Если оступишься, разобьешься насмерть.

Неожиданно они подошли к другой трещине в плато, которая под углом пересекала овраг. Рейли взял Вэла за руку, и они спустились в неглубокую трещину. Под скалистым навесом стояла маленькая каменная хижина.

Открыв дверь, Уилл вошел, за ним Вэл. Внутри было уютно и чисто. Вокруг маленького очага были сложены дрова, которых могло хватить на несколько дней. Задней стеной хижины служил утес, а навес был достаточно глубоким, чтобы хватило места для дров.

— Как вы узнали об этом месте? — спросил Вэл.

На мгновение на лице Рейли вспыхнула знаменитая ирландская улыбка.

— Я слушаю, что говорят люди, Вэл, и временами вращаюсь в необычных компаниях. Я и тебя учил слушать. Ты можешь спросить, почему я запомнил все, что мне сказали, но я всегда стараюсь, так сказать, держать руку на пульсе и быть готовым к неожиданностям. Здесь повсюду разбросаны хижины и убежища контрабандистов. Мы находимся на пересечении границ трех стран Австрии, Италии и Швейцарии, занятие контрабандой здесь очень выгодно.

Он разжег огонь как всегда быстро и умело, с первой спички.

— У меня есть немного чая. Сейчас попьем чай, потом вымоем ноги и постираем носки. Это первое дело после долгой дороги пешком. У тебя всегда должны быть чистые ноги и пара запасных носков.

Они двинулись до рассвета, когда в горах еще стоял пронизывающий холод. Они шли против сильного ветра, но через некоторое время ветер начал стихать, и пошел снег. Через час он шел так густо, что они едва различали дорогу. Во всяком случае, он засыпал их следы. Когда снегопад ненадолго прекращался, они видели величественные вершины гор, поднимавшиеся совсем рядом и вдалеке.

За прошедшие годы Вэл часто вспоминал их бегство из Австрии. Они повернули на запад и зашли в итальянские Альпы. Шли через маленькие деревушки, названий которых не знали, а однажды прошли мимо замка четырнадцатого века. Затем, миновав крутой перевал, попали в Швейцарию. Большую частьпути они прошли по едва заметным горным тропам.

После этого был Цюрих, Париж, Лондон и наконец Нью-Йорк.

Уилл Рейли уже не был таким, как прежде, он так и не забыл Луизу.

Он стал холоднее, жестче и почти не улыбался. Вэл все время был с ним, они были все так же близки, разговаривали о книгах, вместе ездили верхом и вместе стреляли. Уилл Рейли играл в карты и вел жизнь игрока. На протяжении нескольких лет он с типичной для него легкостью флиртовал с женщинами, но ни с одной серьезно.

Когда Вэлу исполнилось четырнадцать лет, они впервые расстались. Вэл нанялся ковбоем на ранчо скотовода в Техасе. Работа была тяжелой и изматывающей, но Вэлу она нравилась. Рейли держал игорный дом в Новом Орлеане, но через несколько месяцев продал его и двинулся на запад в Техас.

Вэл вырос в высокого, широкоплечего парня с сильными руками. Он фантастически быстро выхватывал револьвер, но не участвовал ни в одном поединке. Он был знатоком карт и карточных игр, но был равнодушен к игре.

— Рад тебя видеть, Вэл, — сказал Уилл, когда они встретились, и задумчиво посмотрел на парнишку. — Ты вырос, малыш.

Рейли не пришлось долго уговаривать Вэла бросить работу, и, прихватив вьючную лошадь, они поехали на запад, в Сан-Антонио. По дороге Уилл постоянно оглядывался, стараясь определить, не следует ли кто за ним. Он долго молчал, но потом все же признался:

— За мной охотятся, Вэл.

— Кто?

— В этом-то вся штука. Я не знаю.

Вечером, когда они остановились в Вэрайети, Уилл продолжил разговор.

— В Новом Орлеане кто-то стрелял меня и промахнулся. Через два дня они повторили попытку и снова промахнулись… однако я был точен.

— Ты узнал его?

— Я убил незнакомого мне человека, а ты ведь знаешь, что у меня хорошая память на лица. Могу поклясться, что никогда с ним не сталкивался и никогда не садился за игорный стол.

— Тогда, ошиблись.

— Нет… они охотились за мной. Перед смертью он сказал, что его не предупредили, что я тоже могу стрелять.

— Кто не предупредил?

— Не знаю, но так он сказал.

— Значит, все закончилось?

— Нет. Через две недели в меня опять стреляли, когда я сидел за карточным столом. Пуля меня оцарапала, а стрелявшие сбежали.

— Их было несколько?

— Двое. — Рейли провел ладонью по лицу. — Поэтому я продал игорный дом и поехал на запад. Как можно играть, если кто-то, кого ты не знаешь, норовит тебя пристрелить? Куда как проще знать врага в лицо: он стреляет ты стреляешь, но сейчас все по-другому. Любой входящий может оказаться убийцей, и не все же время им промахиваться.

Вэл никогда прежде не видел, чтобы Уилл Рейли беспокоился, но понимал, что сидеть за карточным столиком и знать, что любой из играющих или наблюдающих за игрой может оказаться убийцей… да, тут не сконцентрируешься на картах.

Из Сан-Антонио они поехали к немецкому поселению неподалеку от Фредериксбурга. В горах Педерналес они стояли лагерем три ночи, ожидая преследователей. Никого не дождавшись, они двинулись в Фор- Гриффин. Там за покером Уилл выиграл шестьдесят долларов, а Вэл выиграл пятьдесят в армрестлинге. Хотя он был фактически юношей, у него были мощные руки, сильные плечи и широкая грудь взрослого мужчины.

Они двинулись дальше на запад, а потом наняли два фургона и четырех помощников и направились к реке Канадиен охотиться на бизонов. Поскольку оба были великолепными стрелками, дела у них шли хорошо. Они следовали за стадом вместе с несколькими другими охотниками, не уходя далеко друг от друга, чтобы обезопасить себя от индейцев. Вэл подружился с высоким молодым охотником по имени Гарретт, который тоже был отличным стрелком.

Однажды Вэл лежал на вершине невысокого холма, а многочисленное стадо бизонов паслось на равнине внизу. Он ждал, наслаждаясь теплым солнцем после холодной ночи и наблюдая за огромными лохматыми животными. Рейли лежал в полумиле от него. Неожиданно показался всадник — высокий человек с длинными развевающимися волосами до плеч на великолепном вороном коне.

— Как дела, малыш? — Он оглядел местность. — У тебя прекрасная позиция. Почему ты не стреляешь?

— Пусть бизоны успокоятся. Недавно они чуть было не понесли.

Человек задумчиво посмотрел на него. — У тебя хорошая винтовка. Можно поглядеть поближе?

— Нет, сэр. Я никому не разрешаю рассматривать свое оружие.

Человек улыбнулся. — Ты племянник Уилла Рейли? Я слышал, что он охотится где-то неподалеку.

Вэл медленно поднялся на ноги, и высокий мужчина обратил внимание на то, как он носит револьвер и как принял положение бойца.

— Может он где-то неподалеку. Что мне ему передать, кто его спрашивает?

— Скажи, что с ним хочет поговорить Билл Хайкок1.

Вэл изучающе посмотрел на него. Он знал, что Хайкок был другом Уилла. Когда-то Рейли одолжил ему коня в тот момент, когда ганфайтер в нем очень нуждался.

— Мистер Хайкок, — сказал Вэл, — Уилл говорил, что вы его хороший друг, а значит, так оно и есть, но если вы один из тех, кто охотится за ним, вам лучше знать, что придется драться с нами обоими.

Хайкок секунду молча смотрел на Вэла, затем кивнул.

— Между прочим, я приехал предупредить его. Уилл Рейли стал мне другом, когда я больше всего нуждался в друге, и я надеялся оказать ему услугу за услугу. На реке Арканзас стоят лагерем три человека, которые за ним охотятся.

— Поехали поговорим с Уиллом, — сказал Вэл.

Уилл Рейли спустился со своего холма и пошел им навстречу. Он выслушал Хайкока.

— Один из них — Генри Зонненберг, — сказал Билл. — Он говорит, что знает тебя в лицо.

— А остальные?

— Терстон Пек и Чипстон Хардести. Но не стоит недооценивать Зонненберга. Он заработал себе репутацию в лагерях золотоискателей в Неваде. На дилижансной станции в Руби Крик убил какого-то незнакомца и еще одного человека в Пайоше.

Немного помолчав, Рейли сказал:

— Билл, мне придется попросить тебя кое о чем. Если это не представит для тебя опасности, постарайся узнать, кто за этим стоит. Им заплатили, и я хочу узнать кто.

— А ты не знаешь?

— Не имею ни малейшего представления. В том-то и дело.

Они направились к лагерю, поставили на костер кофе и начали готовить обед. Помощники, снимающие шкуры с убитых бизонов, все еще не вернулись.

После обеда Хайкок с Рейли закурили сигары, и Дикий Билл посмотрел поверх пламени спички на Уилла.

— Тебе знаком человек по имени Эвери Симпсон?

— Нет, а что?

— Несколько дней он провел в Вичите, потом уехал в Хейс. Я слышал, что он согласен заплатить десять тысяч долларов тому, кто убьет тебя… все равно каким способом.

Уилл Рейли молча уставился на Хайкока. Вэл встал, чтобы принести сухих бизоньих лепешек для костра. Кинув их в огонь, он сказал: — Может быть найдем его и спросим зачем?

— Да, — сказал Уилл. — Хуже всего то, что в любой момент меня могут застрелить, зарезать или отравить, а я даже не буду знать, с какой стати.

— Хочешь, я поговорю с ним, Уилл?

Рейли улыбнулся, но глаза его были серьезными.

— Признаюсь, Билл, что это дело меня раздражает, но не настолько. Пока еще я сам могу объезжать своих лошадей.

— Конечно. — Хайкок, лежал, облокотясь на локоть. — Не забудь про Зонненберга, пока ищешь этого Симпсона. Насколько я знаю, Зонненберг работает наверняка. На твоем месте я бы стрелял, как только его увижу.

Билл Хайкок провел ночь в их лагере и утром уехал. Вэл видел его в первый и последний раз. На следующее утро они тоже выехали из лагеря. Только на этот раз они направились на восток, а потом на север.

Они въехали в Хейс морозным утром и навели справки в отеле. Оказалось, что Эвери Симпсон выписался, оставив адрес в Пек-хаус, город Эмпайр, штат Колорадо.

— Ладно, — спокойно произнес Уилл. — Поедем в Эмпайр и узнаем, что может сказать в свое оправдание Эвери Симпсон.

Вэл подошел к окну. У него было ужасно нехорошее предчувствие. Почему Эвери Симпсон хотел, чтобы Уилла Рейли убили?

И хотел ли он заодно убить и Вэла?

Глава седьмая

Семья Пеков приехала в Эмпайр довольно обеспеченной. За несколько лет они расширили дом, завезли с востока мебель и жили в достаточном удобстве, мало известным в горняцкой местности. В течение девяти или десяти лет они устраивали приемы, принимали известных или неизвестных им гостей, но пришли трудные времена, и Пекам пришлось принимать гостей за плату.

Дом Пеков, бывший центром развлечений для этой части Колорадо, превратился в отель. Однажды вечером там появился Уилл Рейли и Вэл.

В камине горел огонь, потому что ночь выдалась прохладная. Гостиная была приятной, после холода долгой поездки на дилижансе она выглядела очень уютной.

Вэл задумчиво оглядел комнату. Он увидел молоденькую девушку, вероятно еще младше, чем он, и мужчину, явно приехавшего с востока, который сидел в большом кожаном кресле и курил сигару.

Девушка была миниатюрной, с большими глазами, и очень симпатичной. Вэл подошел к ней.

— Вы живете в этом городе? — спросил он.

— Нет. — Она с интересом посмотрела на него. — А вы?

— Мы путешествуем, — сказал Вэл. — По этим местам. А до этого провели год в Европе.

— Я никогда там не была, но скоро поеду.

— Меня зовут Вэл Даррант, — сказал он. — А вас?

— Мод Кискадден. — Девушка гордо подняла подбородок. — Я актриса.

— Актриса?

— Да, актриса. Моя мама тоже.

К ним подошел Уилл Рейли.

— Как поживаете, обратился он к девушке, протягивая руку. — Я дядя Вэла. Вы сказали, что фамилия вашего отца Кискадден?

— Да.

— Я знал одного Кискаддена в Монтане. В Вирджиния-Сити.

— Это мой отец.

Уилл Рейли с удивлением посмотрел на нее.

— Вашу мать звали Вирджиния? Она в свое время была замужем за Джо Слейдом?

— Нет, сэр. Мою мать зовут Энни. Она актриса.

— Извините. Должно быть Кискадден снова женился. — Он оглядел комнату, затем снова посмотрел на нее. — Здесь много приезжих?

— Четверо. Мы с мамой, человек из Денвера, занимающийся горным делом и еще один с востока.

— Я думал, постояльцев будет больше… А человек с востока — можете его описать?

— Он высокий, белокурый и вроде как крупный. Много улыбается, но мне он не нравится, — сказала Мод Кискадден.

Уилл Рейли, посерьезнев, поднялся в номер. Через два часа за ужином они увидели Эвери Симпсона.

Он вошел в ресторан, когда Рейли с Вэлом уже сидели за столиком. Мод Кискадден с матерью тоже были здесь. Симпсон им кивнул, уселся за столик у стены и, прежде чем открыть газету, закурил сигару.

Уилл Рейли встал.

— Извини, Вэл. Я сейчас вернусь.

Он пересек комнату и подошел к столику Симпсона.

— Мистер Эвери Симпсон, если не ошибаюсь? — Уилл, не спрашивая разрешения, выдвинул стул и сел.

Симпсон вынул изо рта сигару и пристально посмотрел на Рейли.

— Мы знакомы?

— Очевидно нет, иначе, зная меня, вы не сделали бы такую глупость.

— Что вы имеете в виду? — спросил Симпсон.

— Я слышал, вы предлагаете десять тысяч долларов за мое убийство. Меня зовут Уилл Рейли.

Сигара чуть не выпала изо рта Симпсона, он поспешно придержал ее рукой. Его лицо побелело.

— Не знаю, о чем вы говорите, — сказал он.

— Все вы прекрасно знаете, мистер Симпсон, но если у вас есть оружие, можете назвать меня лжецом.

— Я этого не говорил. Я не называл вас лжецом.

— Значит, то, что я утверждаю, правда? Вы предлагаете десять тысяч долларов за мой скальп?

Эвери Симпсон был испуган, но колебался. В ресторане было по крайней мере семь свидетелей, все они прислушивались к их разговору. Человек, сидевший напротив, разговаривал холодно и даже с некоторой небрежностью, но Симпсону вдруг отчаянно захотелось быть подальше отсюда.

— Ну-у, я…

— Если я не лжец, мистер Симпсон, тогда вы оценили мою смерть в десять тысяч долларов. Итак, я лжец?

— Нет. Нет-нет.

— Значит, вы предложили такую сумму?

— Да.

Никогда, даже в кошмарных снах, Эвери Симпсон не представлял, что может оказаться в такой ситуации. Из всего, что он слышал, он сделал заключение, что сидящему напротив человеку уже приходилось убивать, и он может убить и его, Эвери Симпсона. Во рту его пересохло, на лбу выступили крупные капли холодного пота, он ждал.

— Мистер Симпсон, я хочу, чтобы вы взяли назад свое предложение. Я хочу, чтобы вы опубликовали объявление в газетах Денвера, Эль Пасо, Тьюсона и других городов, которые я вам укажу. Вам не обязательно объяснять, в чем именно заключается ваше предложение, вы лишь напишете, что оно недействительно и что вы отказываетесь от любых, сделанных прежде обещаний. Когда вы напишите в моем присутствии эти письма и отошлете их, можете отправляться восвояси. Поезжайте туда, откуда приехали, и если по какой-либо причине еще раз появитесь на Западе, я пристрелю вас без предупреждений.

Эвери Симпсон отодвинулся от столика. — Я напишу. Сейчас же напишу эти письма.

— Правильно. Однако для этого не обязательно уходить из ресторана. Я распоряжусь, чтобы вам принесли бумагу, так что можете начинать. Здесь, за столиком.

Симпсон облизал пересохшие губы и хотел было запротестовать, но передумал.

— Вы, конечно, знаете, что я могу застрелить вас прямо сейчас, и ни один суд на Западе не признает меня виновным. Вы пытались купить мою смерть. — Уилл Рейли приятно улыбался.

Эвери Симпсон смотрел, как Пек принес бумагу и ручку. Медленно, тщательно выводя буквы, Симпсон писал под диктовку Рейли. Когда он закончил, Уилл произнес: — Еще одна вещь. Поскольку вы меня не знаете и не имеете причин желать моей смерти, я полагаю, что вы действуете от имени какого-то лица. Я прав?

Симпсон кивнул.

— Мне нужно имя этого лица. Сейчас же.

К Симпсону медленно возвращалось самообладание. Пока он писал письма, им овладевал гнев, который неожиданно прорвался наружу. — Будь я проклят, если скажу вам!

Уилл Рейли почти небрежно ударил его тыльной стороной ладони по рту. В этой комнате только Вэл и Симпсон знали силу этого удара, Вэл — потому что не раз видел его последствия при других обстоятельствах.

— Имя, мистер Симпсон.

Эвери Симпсон диким взглядом обвел комнату, но присутствующие либо делали вид, что не обращают внимания, либо смотрели на него холодными, враждебными глазами. В Колорадо не уважают людей, которые нанимают убийц.

— Князь Павел Павлович.

Настала очередь удивиться Рейли.

— Он? После того, как прошло столько времени?

— Вы его высекли при свидетелях. Шрамы остались до сих пор, а сама история преследует его повсюду. Во всяком случае, мне так говорили.

— Что еще вам говорили?

— Что княжна Луиза больше не хочет его знать.

— Она замужем?

— Кажется, нет.

Уилл Рейли замолчал и через некоторое время сказал: — Вы уедете утром, мистер Симпсон, и будете ехать до тех пор, пока не доберетесь до дома.

Он неторопливо встал и вернулся к своему столику. Через минуту вышел Эвери Симпсон. Вэл смотрел ему вслед и удивлялся, о чем же думал этот человек.

Уилл Рейли потерял всякий интерес к ужину. Он медленно вынул сигару, откусил кончик и несколько минут сидел с сигарой в руке, уставясь в пространство.

— Она не вышла замуж, — сказал Вэл.

— Кто знает… но я могу узнать. Она известная женщина.

— Вы поедете туда, где властен князь.

Уилл нетерпеливо отмахнулся, словно от мухи. — Ерунда. — Он прикурил сигару и посмотрел на Вэла. — Я все время думаю о ней… Но я игрок, Вэл, а это даже хуже, чем никто.

— Многие из ее знакомых играют в карты.

— Конечно. Но есть большая разница между профессиональным игроком и просто игроком. Я не могу сказать, в чем она заключается, но другие считают, что она есть.

— Она любила тебя.

— Он посмотрел на Вэла. — Да? Сомневаюсь.

— Тебе не обязательно зарабатывать на жизнь игрой в карты. Ты можешь вложить деньги. Сейчас, — Вэл понизил голос, — у тебя есть деньги, есть акции рудников. Ты мог бы…

Уилл Рейли неожиданно вскочил, чуть не перевернув столик.

— Да, Вэл. Мы отправимся утром. Я распоряжусь, чтобы в конюшне приготовили лошадей.

Не думая ни о чем, кроме своих планов, он открыл дверь и ступил на крыльцо.

Они, должно быть, боялись его, потому что стреляли из ружей — по крайней мере двое из них. Третий стрелял из винтовки Спенсера 56-го калибра, которая выпускает пулю величиной с большой палец взрослого мужчины.

Уилл вышел на крыльцо, дверь за ним закрылась. Он не успел среагировать, хотя и наполовину вытащил револьвер из кобуры.

Комнату потряс оглушающий грохот ружей. Вэл со всех ног кинулся к двери.

Их было трое. Они удирали верхом, один из них оглянулся. Это был Генри Зонненберг.

Глава восьмая

Уилл Рейли так часто наставлял Вэла, что делать в подобном случае, что сейчас он действовал почти не размышляя. Он посмотрел на Уилла и понял, что тот мертв и умер мгновенно — Вэлу не раз приходилось видеть мертвых.

Вэл вернулся в отель и поднялся в свою комнату. Он ни о чем не думал, потрясенный чудовищным шоком от смерти друга, но делал так, как учил его Уилл. Вэл подошел к чемодану Рейли и пересчитал деньги. Сумма была значительной.

Расстегнув рубашку, засунул золотые монеты в потайной пояс для денег. Затем вынул три письма, переданные в свое время в Инсбруке Уиллу от Луизы, и положил их в карман. И только тогда спустился вниз.

Теперь он дрожал, им овладел внезапный страх. Его начинало терзать чувство потери. Уилл Рейли ушел, а ведь он был для Вэла целым миром. Он был ему отцом, дядей, братом, другом — и все это в одном человеке. Вместе с Уиллом они сражались против целого мира, и подумав об этом, Вэл осознал, что у него никого не осталось — он был один.

Вэлентайну Дарранту было около пятнадцати, большую часть своей жизни он путешествовал. Это означало, что ему часто приходилось готовиться к этим путешествиям. Уилл часто был занят игрой, выигрыш в которой был небезопасен, а Вэл занимался приготовлениями к отъезду. Этим он и занялся сейчас.

Когда он прошел к конюшне, на крыльце отеля все еще стояли, переговариваясь, люди. Он оседлал лошадей, вывел их и привязал в укромном месте за коралем. Потом возвратился в отель.

— Мистер Пек, — сказал он, найдя владельца, — я хочу, чтобы моего дядю похоронили как положено. — Он протянул Пеку две золотые монеты. — Вы проследите?

— Конечно, сынок, тебе не стоит забивать голову такими вещами. Можешь оставаться в отеле, пока все не уладится. Все имущество погибшего подлежит конфискации до тех пор, пока не найдут ближайшего родственника.

— Он был сиротой, — сказал Вэл. — У него не было родственников, кроме меня.

— Ну, это надо выяснить. А пока не беспокойся. Мы сделаем все, как полагается.

Уилла унесли в темный сарайчик, в котором хранились материалы для гробов, там же держали тела тех, кого готовят к погребению. Похороны должны были состояться утром.

Вэл подошел к сарайчику и заговорил со стоявшим у двери человеком, очевидно шерифом. Это был приятный мужчина средних лет, у которого было два сына.

— Можно с ним попрощаться? — спросил Вэл.

Мужчина некоторое время изучающе смотрел на него.

— Думаю, что можно, малыш. Вы были достаточно близки.

— У нас больше никого не было.

— За что его убили? За карточные долги?

И Вэл коротко и ясно рассказал все: о Уилле и Луизе и о том, как Уилл высек князя Павла.

— Так ему и надо, — сказал мужчина. — Жаль, что я этого не видел. Заходи, малыш, и не спеши.

Вэл вошел.

На столе стояла лампа и освещала Рейли, который лежал, как будто уснув.

Вэл стоял рядом с ним, зная, что предстоит сделать, и боясь этого. Но Рейли наставлял Вэла, начиная с шести лет.

«Запомни, Вэл, большинство рабочих в морге — нормальные парни, но и они бывают нечисты на руку. Ты знаешь, где я ношу деньги — в потайном кармане жилета. Неважно, что произойдет — забери их в любом случае. Потом забирай деньги из отеля и уходи.

Ты достаточно взрослый и много повидавший — если можешь себе позволить, останавливайся в лучших отелях. Говори, что ты ждешь дядю или придумай какую-нибудь другую историю. Не давай никому повода думать, что у тебя есть больше нескольких долларов. Деньги могут быть тебе другом и лучшей защитой».

Вэл немного постоял, потом положил руку на тело Уилла, нащупывая пуговицы жилета. На них налипла запекшаяся кровь, но Вэл все-таки расстегнул жилет. Да, деньги были там. Он вынул пачку бумажных долларов, что-то похожее на медальон и маленький квадратик бумаги.

Он быстро переложил вещи себе в карман, застегнул жилет и поправил одеяло, прикрывавшее тело Рейли.

— Спасибо, Уилл, — тихо сказал он. В горле застрял комок, он чувствовал, как по лицу стекают слезы, но не старался их остановить. Спасибо за все. Я… Я люблю тебя Уилл, у меня никого, кроме тебя, не было и наверное не будет. Я уезжаю, Уилл. Уеду, как ты меня учил, но позабочусь, чтобы тебя похоронили, как подобает, с надгробным камнем и всем прочим. Потом я вернусь, можешь на меня рассчитывать. Но это не все. Рано или поздно я найду Генри Зонненберга и остальных, и тогда они запомнят тебя на всю жизнь.

Он вышел, и человек у двери положил ему руку на плечо.

— Ты хороший парнишка. Я понимаю, каково тебе сейчас.

— Кроме него у меня никого не было. У него тоже… кроме меня.

— Конечно, сынок. — Голос мужчины звучал хрипловато. — Если хочешь, можешь остановиться у нас дома. У нас не такой уж шикарный дом, но мы будем тебе рады.

— Спасибо. Уилл Рейли научил меня, что делать, если такое случится.

Вэл в темноте дошел до отеля. В фойе стояли люди, разговаривая о происшедшем. Когда вошел Вэл, все как один замолчали.

— Мистер Пек, я могу с вами поговорить? — спросил Вэл.

Когда они вышли в соседнюю комнату, Вэл вынул из кармана часть денег Рейли.

— Дядя Уилл всегда говорил, что вы честный человек. Эти деньги принадлежат мне. Не знаю, что со мной будет дальше, но хочу, чтобы вы стали моим банкиром. Возьмите их и храните для меня или вложите во что-нибудь делайте с ними все, что считаете нужным.

Пек заколебался, внимательно изучая юношу. — Откуда они у тебя, сынок?

— Они мои. Уилл хотел, чтобы я стал его наследником и понемногу оставлял мне деньги на случай, если мы расстанемся. Знаете, иногда людям не нравилось, что он часто выигрывал.

— Да, так оно и есть. — Пек взял деньги. — Хорошо, малыш. Я позабочусь о них. Несколько последних лет мне не везло с финансами, но будем надеяться на лучшее. Я позабочусь о них, как если бы ты был моим сыном.

— Уилл хотел, чтобы на его могиле установили круглый надгробный камень, — сказал Вэл, — похожий на перекати-поле. И чтобы на нем были даты и слова «Здесь последнее пристанище Уилла Рейли».

Вэл поднялся в комнату и закрыл за собой дверь. Он посмотрел на одежду Рейли — такую красивую и никому не нужную сейчас одежду.

Он быстро собрал свои вещи в небольшой мешок, не забыв положить в него револьвер, который купил ему Рейли. Он взял винчестер Уилла, проверил заряды и положил его на кровать. Затем он переоделся в рабочую одежду и подошел к окну.

Быстро оглядевшись, он выскользнул из окна, спустился по покатой крыше и сбросил мешок вниз. Затем осторожно перевалился через край крыши ногами вперед, повис на вытянутых руках и спрыгнул. Подняв мешок с вещами, он прошел по переулку и через темный пустырь к тому месту, где оставил лошадей. Здесь остановился и надел оружейный пояс с кобурой и револьвером.

Где-то недалеко находился Генри Зонненберг. Вэл задумался. Он хорошо владел оружием, Уилл об этом побеспокоился. Почти десять лет он стрелял вместе с Уиллом, но не считал, что готов для поединка с Генри или с остальными. Однако у него в запасе было время. Не зря Уилл учил его выжидать.

Он сел на коня и с лошадью Уилла в поводу выехал из города. Некоторое время он скакал легким галопом, потом перевел коня на шаг. Перед самым рассветом остановился и дал лошадям передохнуть, после этого забрался на лошадь Уилла и двинулся дальше.

Он ехал по безлюдным местам на юго-запад, избегая людей, сворачивая с тропы и возвращаясь на нее, только когда встречные всадники проезжали мимо. Он знал, куда направлялся.

Это была маленькая, одинокая хижина в горах неподалеку от Дьюранго. Пару раз, бывая в этих местах, они с Уиллом там ночевали, а однажды провели целую неделю. Они сделали в хижине небольшой ремонт и тщательно изучили прилегающую местность.

Хижина стояла на опушке осиновой рощи. Рядом протекал маленькая речка, в которой водилась рыба, перед домом лежал большой луг, вокруг водилось много дичи.

Проезжая по безлюдным местам, человек обычно предается своим мыслям. Уилл Рейли всегда учил его думать. «Нужно быть объективным, — говорил он. Это первое, что нужно знать игроку. Каждую проблему нужно рассматривать, как она есть, спокойно и без эмоций. Будь строг с собой, не жалей себя».

Уилла больше не было, но Вэл делал все так, как учил его друг, и все наставления Рейли были направлены на то, чтобы воспитать в мальчике силу духа. У Уилла редко были готовые ответы, но у него всегда находился способ решения проблемы.

Вэл Даррант подумал о том, что ему предстоит сделать. Генри Зонненберг не должен уйти безнаказанно. Закон вряд ли будет лезть из кожи вон, чтобы найти убийцу профессионального картежника, к тому же власть представителей закона на Западе распространялась в основном на заселенную местность. Но Генри Зонненберг заплатит за убийство, Вэл об этом позаботится.

В нападении на Рейли участвовали трое. Вэл знал, что первым делом они постараются найти Эвери Симпсона и получить свои кровавые деньги. Поскольку Рейли был мертв, миссия Симпсона будет считаться выполненной, однако прежде чем уехать, он должен будет встретиться с убийцами.

Но что если Симпсон поспешит вернуться на восточное побережье, так и не заплатив?

Многие люди нечисты на руку, и Эвери Симпсон наверняка относился к их числу. Он может просто вернуться домой. Однако он был хитрым и осторожным человеком поэтому, скорее всего, направится на место встречи с убийцами, где бы оно ни находилось.

Хайкок видел его в Вичите, затем Симпсон поехал в Хейс. Вероятнее всего, контакт с бандитами произошел именно там, и там же они должны были встретиться для получения денег. В любом случае, Вэлу больше ничего не приходило на ум.

Этим вечером, разбив лагерь, Вэл упражнялся выхватывать револьвера из кобуры, потом приготовил себе ужин и снова принялся практиковаться. У него от природы были быстрый глаз и твердая рука, свои способности он развивал несколько лет, учась играть в карты, тренируясь с револьвером и жонглируя одновременно несколькими шариками, чему научил его Уилл.

Каждый вечер он практиковался с револьвером, но без выстрелов, потому что не хотел привлекать к себе внимания и не имел понятия, кто обитал в этой округе.

В Дьюранго он купил газету и нашел объявление, написанное Симпсоном под диктовку Уилла. Вэл сам отправлял эти письма на следующее утро после убийства. Он улыбнулся при мысли, какой будет встреча Генри Зонненберга с Симпсоном после того, как бандит прочитает объявление.

Вэл сложил газету и положил ее на столик рядом с тарелкой. Он засунул руку в карман, чтобы достать деньги и обнаружил, что там нет ни цента. Но в потайном поясе лежало золото — в обоих потайных поясах, потому что он носил с собой несколько тысяч долларов.

Он немного помедлил, затем раскрыл газету и сделал вид, что читает. Прикрываясь ею, он просунул руку под рубашку и вынул три золотых монеты. Пытаясь положить их в карман, он выронил одну, и она покатилась по полу.

К нему повернулось несколько человек. Вэл смущенно встал, чтобы поднять монету, которая остановилась у тяжелого ботинка, измазанного в красной глине. Когда Вэл нагнулся, ботинок с силой наступил на нее.

Вэл сделал шаг назад и выпрямился с бьющимся сердцем. Он видел, как в таких ситуациях поступает Уилл Рейли, но ни разу не сталкивался сам.

У бара сидели трое, у ног одного из них лежала монета.

— Вы наступили на мою монету, — сказал Вэл. — Вы не подвинете ногу?

Человек не шелохнулся, лишь с ухмылкой покосился на других.

— Только послушайте, как он разговаривает. Настоящий джентльмен, я правильно говорю? А теперь слушай сюда, парень. Эта монета выпала из моего кармана. Она не твоя, а моя.

За ними наблюдало с десяток мужчин, сейчас все глаза остановились на Вэле. Он был всего лишь юношей, но он носил револьвер. Любой человек с оружием на поясе должен быть готов применить его.

— Под вашими ногами лежит двадцатидолларовая монета, и она принадлежит мне. — Вэл старался, чтобы голос его не дрожал. — Уберите ногу.

— Это не твоя, — сказал мужчина, — но если хочешь ее взять, попробуй.

Нарочито медленно он отодвинул ногу, и Вэл сделал шаг вперед, чтобы поднять деньги. И тут же понял свою ошибку. Нагнувшись, он увидел, как нога в тяжелом ботинке размахнулась для удара.

Он среагировал немедленно, долгие тренировки не прошли для него даром. Он с силой отбил ногу, и этим лишил равновесия человека у бара. В самый последний момент он уцепился за стойку и только поэтому не свалился с табурета.

Вэл быстро отступил с револьвером в руке.

— Поднимите ее, мистер, — спокойно сказал он, — и положите на мой столик.

Мужчина медленно выпрямился. Двое других стали обходить его с двух сторон.

— Убери пушку, малыш. Мы же просто пошутили.

— Поднимите деньги и положите на мой столик. — Голос Вэла вдруг стал холодным и ровным. Он не хотел убивать и считал, что этого не понадобится. Это были подленькие людишки, опасные только тогда, когда на их стороне было явное преимущество. — Я не шучу, — добавил он.

Мужчина нагнулся за монетой, затем из этого положения прыгнул на Вэла. Тот по-боксерски отступил в сторону и опустил рукоятку своего «смит-и-вессона» на голову мужчины. Тот без чувств рухнул на пол.

Не сводя взгляда от остальных двух, Вэл поднял монету и попятился. Приблизившись к бару, он заплатил за еду и положил сдачу в карман.

— Тебе это даром не пройдет, — сказал один из двух. — Он убьет тебя.

Вэл знал, когда стоит блефовать в открытую. Он кинул револьвер в кобуру и встал к ним лицом.

— А как ты сам? Хочешь попробовать сейчас?

Его расчет оправдался, потому что говоривший осторожно положил руки на стойку, подальше от оружия.

— Это не моя драка, — хрипло сказал он. — Я просто с ним выпивал.

Вэл попятился к двери, обратив внимание на человека с непроницаемым лицом, который сидел за соседним столиком и пристально наблюдал за ним. Видел ли он его прежде? Кто он?

Вэл вышел, двери за ним захлопнулись. Его лошади были привязаны неподалеку. Он повернулся и быстро зашагал к ним.

Оглянувшись, он заметил, что наблюдавший за ним человек стоит на крыльце салуна, прикуривая сигару. Вэл сел в седло и развернул лошадь.

Он доехал до своего убежища в горах, когда на землю начали опускаться сумерки, и заведя лошадей в тень осин, некоторое время наблюдал за хижиной. Из трубы не шел дым, чужих следов не было заметно. Когда прошло с полчаса и почти стемнело, он двинулся вперед.

В корале не было лошадей, на земле не видно свежего навоза. Он привязал лошадей и подошел к хижине, сняв ремешок со своего шестизарядника. Он был почти у двери, когда заметил, что она слегка приоткрыта, а на половинках бревен, которые служили ступеньками, видны темные пятна. Он коснулся одного ладонью и почувствовал, что оно еще сырое.

Кто бы ни был внутри, он слышал, как Вэл привязывал лошадей у кораля, и Вэл спокойно произнес: — Я друг. Зажгите огонь.

Ответом ему была тишина.

Внутри было темно. Вэл подождал несколько минут и придвинулся ближе. Он услышал дыхание и шагнул к двери. Дыхание было прерывистым. Он был уверен, что в хижине лежит раненый.

Левой рукой он широко распахнул дверь, но ничего не случилось.

Он вошел внутрь, тут же шагнул вправо и прислонился к стене. И снова тишина.

— Кто здесь? — спросил он. — Кто это? Я друг.

Ответа не было, и рискнув, Вэл чиркнул спичкой.

Под столом, стоявшим посередине комнаты, на полу лежал человек. Рядом с его рукой валялся револьвер. Дощатая кровать, с которой он упал, была вымазана кровью.

Спичка сгорела, Вэл чиркнул еще одной и зажег стоявшую на столе лампу. Затем обошел стол и посмотрел на упавшего человека. На спине куртка была окровавлена и разорвана пулей. Вэл осторожно перевернул его. Это был Тенслип.

На лбу его багровела подсохшая ссадина, кровь от ранения высохла.

Вэл выпрямился и осмотрел комнату. Несколько лет назад Тенслип входил в банду Генри Зонненберга. Хотя Вэл слышал, что за Уиллом охотились только Зонненберг, Терстон Пек и Хардести, Тенслип мог быть с ними заодно.

Никогда прежде Вэл не попадал в такие ситуации, хотя ему несколько раз приходилось ухаживать за ранеными. Однако руководил им всегда уверенный в себе и решительный Рейли, который знал, что нужно делать, и отдавал соответствующие распоряжения.

Прежде всего, необходимо позаботиться о Тенслипе. Вэл поправил его постель, затем, подсунув руки под мышки и бедра, поднял его с пола.

Вэл был сильным парнем, однако раненый был без сознания и висел на руках мертвым весом. Может и не стоило трогать Тенслипа с места, но Вэл тем не менее положил его на доски кровати и расстегнул окровавленную рубашку. От вида раны его затошнило.

Отвернувшись, он накидал в очаг дров, разжег огонь и поставил кипятить воду.

Затем вышел, расседлал лошадей и пустил их в кораль. Найдя маленький стог, сена в котором хватило бы дня на два, он накидал лошадям корма. После этого отнес свои вещи в хижину и положил их на пол.

Котелок закипал. Он налил немного воды в миску, чистым носовым платком смыл засохшую кровь и старательно промыл рану. Сделав салфетки из двух других платков, Вэл наложил их на входное и выходное отверстие и забинтовал. Затем смыл кровь с ссадины на лбу.

Вэл настрогал в котелок вяленого мяса, и добавив воды, сварил слабый бульон. Он не знал, правильно ли делает, но Тенслип, должно быть не ел день или два, поэтому Вэл напоил его бульоном. Раненый проглотил вначале то, что сварил Вэл, потом пришлось доварить еще немного.

В полночь Вэл приготовил себе постель и лег спать.

Глава девятая

Вэл неожиданно проснулся, перейдя от глубокого сна к настороженному вниманию. Некоторое время он с непониманием смотрел на крышу хижины. Где он? Хижина в горах… Тенслип…

Он сел на кровати. Тенслип не спал и наблюдал за ним.

— Не знаю, кто ты, дружище, но похоже, ты появился вовремя. Меня ведь тяжело ранило?

— Да.

— Думаешь, я вытяну?

— Я не врач, но Уилл говорил, что видел людей, у которых кишки вылезали из живота, и они оставались жить, хотя по всем правилам должны были умереть. Он говорил, что две трети выздоровления зависит не от раны, а от человека.

— Уилл? А, теперь я знаю, кто ты! Ты мальчишка Уилла, мы встречались лет десять назад. Конечно, и я слыхал, что ты все еще ездишь с ним. Ну, как он?

— Уилла убили.

Тенслип молча лежал, уставясь в потолок.

— Я бы поставил свою жизнь, что у них это не получится, даже у троих.

— Он выходил из ресторана, а они выстрелили без предупреждения. Картечью из ружей.

Вэл оделся и разжег огонь в очаге. Он не знал, как чем нужно кормить раненых, поэтому приготовил только бульон. Он слышал, что есть травы, которые помогают при ранениях, Уилл немного рассказывал ему о них, но он не помнил ни одной целебной травы, которая росла бы в этих местах. Ему придется надеяться на себя и постепенно восстанавливать силы Тенслипа.

— Что с вами случилось?

— Это все они, Хэнк и двое других. Они хотели, чтобы я поехал с ними, но я не никогда пошел бы против Уилла. Во-первых, я знал, что он стреляет быстрее и лучше меня, но отказался я потому, что он мне нравился. Он был человеком такого сорта, каким хотел стать я — а я был всего лишь диким ковбоем, у которого даже не хватало здравого смысла жить по закону…

Его голос оборвался, и через минуту Вэл увидел, что Тенслип спит. Пока закипала вода, он вышел во двор, вывел лошадей из кораля и привязал на траве. Лошадь Тенслипа, очевидно, кто-то забрал, как и его оружие, потому что Вэл не увидел ни лошади, ни седла.

Вэл собирал валежник и обдумывал ситуацию. Если он хочет поймать Симпсона или Зонненберга, ему нужно уезжать, но Тенслип, если останется один, не выживет. У Тенслипа был один шанс из десяти, а если Вэл уедет, у него не останется и этого шанса.

Хижина стояла на пологом склоне, за ней находилась густая осиновая роща, деревья в которой поднимались по склону одной сплошной массой. Выше кучками стояли ели. Ниже и к востоку склоны были покрыты желтой сосной. Здесь, под осинами рос водосбор с красивыми лиловыми, пурпурными и иногда белыми цветами, среди них показывались крошечные желтые цветочки, названия которых он не знал. Около хижины по склону стекала речушка, обеспечивая водой тех, кто обитал в хижине и их лошадей.

Вечером Тенслипа стало лихорадить, иногда он срывался на бред. — Спаси меня, малыш, — выкрикивал он, — ради Бога спаси меня, чтобы я мог расквитаться с Хэнком. Берегись его! Он подлый и хитрый, как ядовитая змея. Он будет ненавидеть тебя, малыш, как ненавидел Рейли. Он боялся Рейли, я ему так и сказал. Поэтому-то они и стреляли из ружей из темноты. Поэтому-то он и ненавидел Рейли — потому что боялся его.

Некоторое время он молчал, потом продолжил более спокойным голосом: Он подло подстрелил меня, малыш. Он потихоньку вытащил револьвер и выстрелил из-под стола. У меня не было ни единого шанса. Он выстрелил мне в живот и оставил умирать — сказал, что забирает мою лошадь и снаряжение.

— Вы поправитесь, — сказал Вэл, — и я дам вам лошадь и снаряжение Уилла. Я ее привел.

Примерно час Тенслип спал, а когда проснулся, попросил пить.

— Вэл, — сказал он, — я видел людей, раненых в живот. Обычно они умирали меньше чем за полчаса, по крайней мере те, которых я видел. Может некоторые из них умирали позже, но если живут так долго, как я, у них есть возможность выжить. Знаешь, малыш, эта пуля наверное прошла насквозь, ничего не задев. Я такое видел. Но сегодня ночью, похоже, мне будет плохо. Вэл, ниже по склону растет одна трава. Пару раз я замечал ее слева от ручья. У нее красные цветы, называется пятилистник. Найди ее, нарви и завари. Она снимает жар, малыш. Она мне поможет.

Вэл встал. — Тогда мне лучше поторопиться. Скоро стемнеет.

— Слева от ручья, рядом с большим серым валуном, который весь порос мхом. Рядом стоит разбитое молнией дерево, чуть выше растет сумах.

Вэл быстро вышел, прихватив с собой винтовку. Солнце село, но было еще светло. Он мысленно отметил ориентиры, которые понадобятся, когда станет стемнеет, ведь в темноте все выглядит по-другому. Вэл перешел речушку и поспешил вниз по склону. Он нашел траву там, где и говорил Тенслип, и нарвал целую шляпу.

Тенслип беспокойно спал, его лицо раскраснелось от жара. Он мотал головой из стороны в сторону и что-то бессвязно бормотал.

Вэл заварил часть травы и, подняв голову Тенслипа, заставил выпить приготовленного отвара. Он заставлял его пить снова и снова, хотя и не знал, какие будут последствия. Если пуля задела Тенслипу внутренности, он все делал неправильно, но в этом случае Тенслип все равно умрет. Ближайший врач был по меньшей мере в шестидесяти милях, к тому же Тенслипа в Дьюранго могли арестовать.

Наконец Вэл заснул, а когда наступило утро, он увидел, что его пациент спокойно спит. Вэл покормил лошадей и занялся делами на дворе, пока Тенслип продолжал спать.

Вэл почистил оружие, постирал носовые платки, которые прикладывал к ранам, наколол дров и сложил их в поленницу. Затем стал упражняться в выхватывании револьвера.

У него получалось быстро — может быть так же быстро, как у Уилла, который всегда говорил, что у Вэла просто Божий дар. К тому же он метко стрелял. Вэл не горел желанием стрелять в человека, но если он найдет Зонненберга, он убьет его, потому что против Хэнка нельзя было привести никаких доказательств, чтобы обвинить его в убийстве Уилла Рейли. То же самое он сделает с Хардести и Пеком… если не получится по-другому.

Он вернулся в хижину и увидел, что Тенслип проснулся. Он наблюдал за Вэлом через распахнутую дверь.

— Ты хорошо управляешься с этой штукой, а, малыш? Ладно, она тебе понадобится.

— Я не собираюсь оставаться на Западе. После того, как разделаюсь с Зонненбергом, поеду на восток и, пожалуй, останусь жить там.

— Может быть и так. Но эта земля притягивает человека. Смотришь на горы, на открытые просторы равнин, и они притягивают тебя. Я всегда жил на Западе. Когда был маленьким, больше всего хотел стать траппером, но когда подрос, не мечтал ни о чем, кроме как стать ковбоем. Я был неплохим ковбоем и лучше всех объезжал лошадей. А потом как-то вечером, когда мы с ребятами сидели на мели и хотели поразвлечься в городе, собрали десяток коров и продали. Об этом пронюхал шериф, и нас стали разыскивать за скотокрадство.

Тенслипу стало лучше, и ему хотелось поговорить. Вэл слушал.

— Никогда не рассчитывал стать преступником. Я слишком много их знал все время в бегах и ничего впереди, кроме тюрьмы или веревки. Но так уж получилось — один бездумный вечер и я покатился. Правда, никогда не был наемным ганменом. Вообще-то первого человека я убил именно из-за этого. Он всегда нанимал людей для грязной работы: спалить дома переселенцев или скваттеров, или кого-нибудь убить, и он хотел, чтобы я ему помогал. Но я сказал ему, что об этом думаю, а он схватился за револьвер. Я в то время и не предполагал, что могу так быстро стрелять, и носил шестизарядник только потому, что носили его все остальные — на пастбищах время от времени им приходилось пользоваться.

— Вы убили его?

— Всадил две пули, прежде чем он успел выхватить свою железяку, и вот с того времени я преступник.

Тенслип неожиданно почувствовал усталость, он откинулся на спину, а Вэл свернул сигарету и дал ему. Прикурив, Тенслип сказал: — Ладно, малыш, уезжай из этих мест и живи на востоке.

Все следующие дни Вэл мучился беспокойством. Зонненберг с Симпсоном встретятся и расстанутся, после этого их тяжело будет найти. Но он не бросил раненого. А Тенслип с каждым днем набирался сил.

Вэл однажды слышал, как армейский врач сказал Уиллу. «Люди, живущие на Западе, сделаны из сыромятной кожи и железа, их так легко не убьешь. Это заслуга мяса с бобами, тяжелой работы и свежего воздуха».

Когда Тенслип начал потихоньку вставать с лежанки, Вэл сказал ему, что уезжает.

— Хорошо, Вэл, — сказал Тенслип. — Теперь я выдюжу.

— Как и обещал, оставляю лошадь и седло Уилла, его револьвер и свою винтовку. Я возьму винтовку Уилла.

Тенслип вдруг отвернулся.

— Малыш, ты нормальный парнишка, — сказал он. — Если у тебя когда-нибудь будут неприятности, можешь рассчитывать на меня.

Вэл Даррант некоторое время в нерешительности колебался — спросить или не спросить, ведь дверь в прошлое была для него давно закрыта.

— Тенслип, вы знали мою мать. Вы знали Майру Корд.

Тенслип обернулся и посмотрел на него.

— Это все в прошлом, Вэл. Забудь о ней.

— Какая она была?

— А ты не помнишь? — грубо сказал Тенслип. — Она никчемная женщина. Она тебя выкинула и хотела оставить умирать от холода. Она была подлой и бессердечной.

— Где она сейчас?

Тенслип сел и скрутил еще одну сигарету.

— Послушай, малыш, о ней никто ничего не знает. Ее помню я и еще может быть Хэнк. Живи себе на здоровье и забудь ее. Рейли родился на темной стороне и стал джентльменом, Майра родилась на светлой и стала… э-э… женщиной сомнительной репутации и воровкой. Да, и ее подозревают в одном-двух убийствах.

— Вы знали моего отца?

— Лучше, чем Уилл Рейли. Одно время я работал с ним в горах неподалеку отсюда. Он был обеспеченным человеком, Вэл, потому-то ты и родился.

— Как это?

— Майра решила его подцепить. Она была лишь одной из многих, но ждала своего часа. Она приклеилась к Дарранту, а когда поняла, что беременна, пыталась уговорить его составить завещание в ее пользу.

Даррант был не дурак. Он не верил, что она оставит ребенка, он знал женщин куда лучше многих, поэтому сказал Майре, что она ничего не получит. Майра разозлилась и стала ему угрожать, ну, а он рассмеялся ей в лицо. Тогда она расплакалась и сказала, что не хотела этого. Я все время был в курсе их дел, потому что работал рядом с ним, да к тому же Даррант мне нравился. Поэтому когда Майра купила крысиный яд, я все ему выложил. Он лишь посмотрел на меня и сказал: «В этом старом отеле есть крысы. Я их слышал». Как же! Крысы-то завелись в нем лет десять назад, и никто ничего с ними не делал, так с какой стати ей покупать столько яда, что им можно переморить половину зверья во всем штате Колорадо? На следующий день он уехал. Просто взял и уехал. На Майру стоило посмотреть! На нее можно было надевать смирительную рубашку. Она ведь знала, что Даррант был богатый парень, и ей страшно не хотелось терять его.

— Вы потом его видели?

— Нет. По-моему, он уехал обратно на восток или в Канаду.

— А Майра?

Тенслип лишь пожал плечами.

— Держись от нее подальше, малыш. Забудь ее. Это плохая женщина.

— А что случилось с Вэном?

— Он с ней, если только она от него не устала и не выкинула… или отравила.

На следующее утро Вэл спустился с гор. По следу Зонненберга он последовал в Хейс, и там его потерял. Тогда он направился на юг в Техас.

Золото в потайных поясах тяжело лежало у него на бедрах, но он тратил деньги экономно. Однажды ночью Вэл разбил лагерь в овраге, среди зарослей мескита. Им овладело чувство одиночества. Он скучал по Уиллу, по разговорам, которые они вели о людях, книгах и картах. Он понимал, что ему все надоело, хотелось оставить все и уехать куда-нибудь подальше… например, на восток.

Неожиданно его внимание привлек приближающееся бренчание пристяжных цепей и скрип тяжелого фургона. Из темноты прозвучал голос: — Эй, у костра!

Вэл отступил подальше от огня.

— Если друг — подъезжай, если враг — начинай стрелять!

Из темноты донесся смех.

— Вот это приветствие! Давай, Бетси, трогай. Кажется, мы дома!

Глава десятая

Фургон подкатил к границе освещенного пространства, с него соскочил высокий старик и посмотрел в сторону костра.

— Все в порядке, незнакомец, — сказал он. — У нас добрые намерения. Похоже, мы с Бетси здесь заблудились.

Он вошел в круг света, неся в правой руке винтовку, обращенную дулом к земле.

Вэл внимательно осмотрел его. Старик показался ему обычным искателем свободной земли. Вэл перевел взгляд на фургон. Кем бы ни была Бетси, ее видно не было. А вот дула четырех винтовок он увидел сразу.

Он все еще находился в глубокой ночной тени и был уверен, что его не видно, но стрелять он не мог. Если он выстрелит и раскроет свою позицию, в следующую же секунду его сметут винтовочным огнем.

— Если у вас добрые намерения, к чему винтовки? — Вэл старался говорить вежливо. — И не слишком на них рассчитывайте. Меня могут прикончить, но прежде я продырявлю вашу шкуру.

— Похоже на ничью по-мексикански, сынок, не так ли?

Старик подошел к костру. Одет он был в старье, но по крайней мере в чистое старье.

— Ты один, сынок? — спросил он.

— Нет, я не один. Со мной шестизарядник и винчестер, — сказал Вэл. Это все спутники, которые мне понадобятся.

Старик рассмеялся.

— Видите? Я же говорил, что он наш человек. Вылезай, Бетси.

Брезент фургона раздвинулся, на землю легко спрыгнула девушка и повернулась лицом к огню. У нее были черные волосы и черные глаза. Ее кожа была гладкой и белой. Она была прекрасна.

— Меня зовут Бетси, — просто сказала она.

— Почему бы остальным тоже не спуститься? — сказал Вэл. — Я буду чувствовать себя лучше, если увижу всех.

С фургона спрыгнули два юноши, едва ли старше Вэла, и он вышел к костру и протянул руку.

— Меня зовут Вэл Даррант, — произнес он. — Ищу место, где можно обосноваться.

— Мы тоже, — сказал юноша повыше. — Меня зовут Тарди Баклин. Это Коди, а это знакомый тебе Папаша. — Затем он повернулся к сестре. — Это Вестерн Баклин, наша сестра. Мы зовем ее Бетси.

— У меня есть кофе, — сказал Вэл, — но вряд ли хватит еды на всех.

— Ничего, — сказал Коди, — мы принесем свою.

Старик повернулся к фургону и позвал: — Ладно, Дьюб, выходи.

С фургона спрыгнул еще один высокий парень и, усмехаясь, зашагал к ним.

Вэл ощутил раздражение. Его одурачили в простой игре. Подъехавшие действовали умно, придерживая козырного туза, пока не убедились в намерениях Вэла.

— Это все? — спросил он, — или где-то прячется еще один?

Глаза старика заискрились смехом.

— Между прочим, Бостон проверяет твои следы на тот случай, если ты приехал не один.

Вэл увидел крупного жесткошерстного пса, наполовину эрдельтерьера, наполовину мастиффа или может быть дога. Он не был настроен враждебно, но внимательно наблюдал за Вэлом.

Вслед за ним в круг света вошла Бостон, это была еще одна девушка, моложе Бетси.

— Будь осторожен, молодой человек, — сказал Папаша Баклин. — Эти девицы не видели симпатичного парня с тех пор, как выехали из дома. Тебе повезет, если удастся удрать без того, чтобы одна из них в тебя не вцепилась.

— Па! — с возмущением сказала Бетси. — Что он о нас подумает?

— Я просто его предупреждаю, и предупреждение ему понадобится, верно, ребята?

— Наши сестрицы любят ухлестывать за парнями, — сухо сказал Коди. — Но не подумай о них ничего плохого. Они хорошие девушки.

Один из братьев взял винтовку и направился в темноту. Девушки занялись приготовлением ужина.

— Садись, сынок, — сказал Баклин. — Они здорово готовят, и сколько бы ты ни съел, предложат тебе добавку.

Во время еды старик объяснил: — Мы, как и все, сынок, хотим начать жизнь с начала на западных землях. У нас нет ничего, кроме еды, нескольких хороших лошадей, коровы и многих рук, привыкших к работе. Но мы надеемся преуспеть.

Впервые за много дней Вэл расслабился. Это были приятные люди, с которыми легко было общаться. Они приехали с виргинских холмов на Запад с желанием попробовать свои силы в скотоводстве. Папаша Баклин торговал лошадьми и иногда перегонял скот на север. Коди и Дьюб уже побывали на Западе — охотились за бизонами и тоже перегоняли скот.

— Говорят, в Колорадо хорошая земля, — сказал Папаша Баклин. — Мы с ребятами хотим застолбить чуток, пока есть возможность.

— Землю труднее удержать, чем получить, — сказал Вэл.

Тарди Баклин улыбнулся.

— Если получим, то удержим, — сказал он, — об этом не беспокойся. Мы соберем себе скот и лошадей. Хотим для начала приручить диких. Коди говорит, что это можно.

— Штука в том, — сказал старик, что мы уже застолбили участок. Коди с Дьюбом разведали землю, когда охотились на бизонов и нашли хороший, быстрый ручей. Мы туда и едем.

— Не возражаете, если я поеду с вами? — спросил Вэл. — Могу помочь, если повстречаемся с индейцами.

— Добро пожаловать, — сказал Папаша Баклин. И с этого все началось.

Три долгих дня они ехали по безлюдным местам — три чудесных дня. Баклины были добродушными и трудолюбивыми людьми. Вэл выполнял свою часть работы и чуть больше.

— Ручей протекает там постоянно? — спросил он как-то.

— Там лежит земля команчей, — сказал Дьюб, — немногие отважатся туда сунуться, но мы построили себе глиняную хибару и оставили присматривать за землей дядю Джо.

Они выехали к ручьям в вечерних сумерках четвертого дня. В короткой траве крутились пыльные смерчи, будоража росшие по берегам ручья деревья, которые образовывали маленькую, но густую рощицу тополей и ив. Коди и Дьюб выехали вперед на разведку. Вэл поехал с ними.

— Дядя Джо должен ждать нас, — сказал Дьюб.

Ни дым костра, ни стук топора не выдавали присутствия человека. Они, вынув винтовки из чехлов, разъехались и немного погодя увидели тело темное пятно на склоне холма, вдалеке от деревьев.

Коди свернул, объехал тело и приблизился к нему с другой стороны. Затем быстро вернулся, его лицо побледнело от гнева.

— Это дядя Джо. Его ранили, проволокли по земле на лошади и оставили умирать.

Они быстро окружили глинобитную лачугу. Она была низкой, но достаточно прочной, рядом с ней находился кораль, огороженный жердями. Подъехав поближе они увидели надпись на двери:

«Это земля ранчо „Даймонт бар“

Держитесь от нее подальше!»

— Ну, — Дьюб сплюнул, — эти мерзавцы могли с нами поговорить, но теперь они за это ответят.

— Может быть ваш дядя начал стрелять первым, — мягко возразил Вэл.

— Дядя Джо? Ни за что в жизни. Он почти не видел. Мог выстрелить, если цель находилась на расстоянии вытянутой руки. И вообще он стрелял только обороняясь.

— Его винтовка пропала, — сказал Коди.

— Винтовку мы узнаем, — сказал Дьюб. — Рано или поздно она отыщется.

Хибара стояла пустой, но нападавшие ее обчистили, разбросав припасы по полу на съедение грызунам и муравьям.

— Скажи папе, Дьюб. Мы с Вэлом останемся здесь.

Когда Дьюб отъехал, Коди сказал: — Папа будет огорчен. Дядя Джо был единственным родственником моей матери, они с папой были очень близки. Придется нам отыскать убийц.

— Их может быть больше, чем вас.

Коди холодно посмотрел на Вэла. — Их может быть больше, чем нас, но ни один Баклин еще не отступал в драке.

Подъехал фургон, и девушки начали прибираться в доме. Ночь они провели под крышей, а мужчины ночевали на свежем воздухе.

На следующий день они начали расширять и перестраивать дом. На всякий случай на вершинах окружающий холмов выкопали окопы для стрельбы, один человек всегда дежурил на холмах. Ночью был другой дежурный — собака — со своими игривая, как щенок, но готовая оповестить о приближении постороннего яростным, хриплым лаем.

— Нам надо собрать лошадей, — сказал Баклин в первый же день, — и пополнить припасы мясом.

— Вам нужно заняться скотоводством, — подсказал Вэл. — Лошадей здесь некому продавать — только армии. К тому же их сразу украдут индейцы.

— Каждый занимается тем, чем может, — хмуро сказал Баклин. — У нас нет ничего, кроме молочной коровы.

Вэл набросил на коня седло, затянул подпругу и остановился, глядя на перекатывающиеся холмы. Это были хорошие люди, бедные, но целеустремленные. Они привыкли к тяжелой работе. Может быть он собирался сделать глупость, но Уилл всегда учил его, что лошадей, собак и мужчин следует оценивать по характеру. Вэл добавил к этому списку еще и женщин.

— Мистер Баклин, — сказал он, — я собираюсь поговорить с вами о деле.

Папаша посмотрел на него, удивленный неожиданным изменением в настроении. Коди тоже внимательно взглянул на него.

— Все в сборе? — спросил Вэл. — Давайте сядем побеседуем.

Они вошли в дом — высокие спокойные молодые люди, Дьюб, Коди и Тарди, и две девушки.

— Вы знаете меня так же плохо, как и я вас, — сказал Вэл, — но мне нравится, как вы себя ведете и вместе работаете. Я чувствую, что вы честные люди, и думаю, что ранчо будет прибыльным. — Он помолчал, потом решительно продолжил: — Я хочу купить долю в вашем деле, хочу, чтобы мы стали партнерами. Меня здесь долго не будет: мне надо съездить на восточное побережье и кое-кого отыскать. Вообще-то мне нужно найти пару человек… трех. Поэтому я не смогу работать с вами наравне.

— Что ты решил?

— Вам нужен скот. Я дам деньги на покупку шестисот голов, если они не окажутся дороже десяти долларов за голову.

— В Техасе можно купить коров по четыре-пять долларов, — сказал Коди. — У тебя есть такие деньги?

— Да, — сказал Вэл. — Я получил их в наследство от дяди, и могу достать еще больше.

Баклины переглянулись, и Вэл видел, что они сомневаются. Он расстегнул рубашку и снял потайной пояс. Открыв кармашки, он вынул две тысячи долларов в золотых монетах и ассигнациях.

— Вот. Теперь мы можем поехать на юг и закупить скот.

Коди глубоко вздохнул. — Ну, папа, это больше, чем мы могли надеяться. Предлагаю взять его в партнеры.

Баклин почесал подбородок.

— Ты хочешь половину прибылей?

— Одну треть. Вы работаете, я выкладываю деньги на скот. Берите их, покупайте, что сможете. Позже я привезу еще.

— Лучшего шанса нам все равно не представится, — сказал Баклин. — Мы согласны, сынок.

После этого прошло несколько дней, в течение которых они разведывали пастбища во всех направлениях, для безопасности разбившись на пары. Один мужчина всегда оставался дома.

Трава была сочной и густой, и хотя «Даймонд бар» вывесило предупреждение, за все время им не попалось ни одной коровы, ни одного бычка с клеймом.

Они видели небольшое стадо бизонов, не больше шестидесяти голов. Одного, пасшегося в стороне, они застрелили на мясо. Кругом водилось несчетное количество антилоп, а однажды вдалеке они заметили волка.

Воды было мало. В ручье, возле которого они обосновались, было сильное течение, но это был единственный источник на многие мили. Его ценность была очевидной. Тот, кто контролировал ручей, контролировал около сорока квадратных миль пастбищ. Бык породы лонгхорн может в поисках воды идти трое суток, но без легкого доступа к воде скот не откормится и не разжиреет.

Примерно в ста ярдах от дома они вырыли мелкий пруд, выложив три стороны камнями, и прорыли канаву от ручья до пруда.

— Па, — как-то раз сказал Коди, — мне не нравится, что произошло с дядей Джо. Он был хорошим человеком.

— Может стоит рассчитаться, — предложил Дьюб.

— Нет, — сказал Папаша Баклин, — мы подождем. Мы здесь поселились и рассчитываем остаться, поэтому первыми затевать драку нам ни к чему. Они ее начали и рано или поздно приедут сами. А пока надо подумать о скоте, о племенном скоте.

Он поглядел на Вэла. — Ты что-нибудь знаешь про мясной скот, сынок?

— Немного. Одно время я работал на ранчо и слышал, как часами торгуются покупатели. Много раз я сидел в гостиничном фойе и слышал, как они между собой обсуждают скот. Когда мы с Уиллом подрабатывали ковбоями, мы работали у одного хитрющего скотовода, который рассказывал нам о недостатках того или иного животного. Да, немного знаю.

— А вот мы в этом ничего не соображаем. Не больше любого переселенца. Сынок, давай вместе с Коди съездим в город.

— А как же мы? — спросила Бостон. — Нам с Вестерн тоже хочется посмотреть на огни города.

— Там, куда мы едем, — сказал Коди, — огней почти нет. Да вы и так были в этом городишке с одной улочкой и десятком побитых непогодой хибар, в основном салунов.

— Оставайтесь дома, — сказал Папаша. — Там могут быть неприятности. Здесь тоже, но вы двое управляетесь с винтовками не хуже любого мужчины.

Рассвет следующего утра еще не наступил, а они уже ехали по прерии по направлению к городу, по дороге распугивая кроликов, которые отбегали в сторону и садились с поднятыми ушами. Поскрипывали в кожаных чехлах винчестеры, позванивали шпоры.

Они въехали в Кросс-Тимберс, и первое, что они увидели, был фургон с ранчо «Даймонд бар» и две лошадки с тем же клеймом, стоявшие у коновязи напротив салуна «Кэп-Рок».

По сторонам улицы стояли восемь домов, четыре из которых были салунами, два — магазинами, один — кузницей и один столовой. За ними находился кораль.

Они привязали лошадей и вошли в салун, за ними закачались створки двойных дверей. Папаша с Коди направились к бару, а Вэл сделал то, чему учил его Уилл — остался у входа и стал вглядываться в самый темный угол, чтобы глаза после яркого солнечного света привыкли к полутьме. Он не употреблял спиртного, поэтому уселся за свободный столик у двери.

В салуне сидели за столиком четыре ковбоя с кучером фургона и пара мужчин в суконных костюмах у стойки. С ними был человек, который по внешнему виду напоминал кузнеца.

Папаша заказал выпивку и обратился к присутствующим:

— Прошу прощения, джентльмены, — сказал он, — вы, случайно, не знаете, где тут можно купить скот?

Долгое время все молчали, глядя на него. Затем заговорил один из ковбоев за столиком.

— Ты выбрал не то место, приятель. Здесь на много миль вокруг нет свободных пастбищ. Вся земля принадлежит ранчо «Даймонд бар».

— Слишком уж много для одной команды, — мягко сказал Папаша. — Во всяком случае, мы поселились около ручья к западу отсюда. Нам там нравится.

— Этот ручей застолбило «Даймонд бар».

— Это я заметил, — спокойно сказал Коди. — А заодно убили почти слепого старика, чтобы отметить заявку.

На секунду воцарилась мертвая тишина, потом ковбой сказал: — Тот старик был вооружен.

— Тот старик не был вооружен, — отрезал Коди. — Он был старшим братом моей матери и не мог бы увидеть человека у другой стены этого салуна.

Лицо ковбоя напряглось.

— Ты хочешь сказать, что я вру?

— Если ты был там и стрелял в старика, я говорю, что ты врешь, холодно произнес Коди. — А если ты просто слышал эту сказку, то я говорю, что врет тот, кто тебе ее рассказал. Он лжец и убийца.

— Полегче, парень, — сказал другой ковбой. — Нам рассказал об этом Чип Хардести.

— Коди, — вмешался Вэл, — извини, что прервал тебя, но Чип Хардести мой.

Все, как по команде, обернулись к нему, а кучер фыркнул.

— Заткнись, сопляк. Хардести — крутой мужик и самый быстрый в округе.

— Можешь передать ему, что он — злобный ублюдок. Он убил старика. Он убил еще одного человека — он и двое других — стреляя из ружей из темноты, не дав ему возможности защищаться. — Вэл сидел лицом к ковбоям за столиком, не сводя взгляда с кучера. — А ты, мистер, в следующий раз хорошенько подумай, прежде чем советовать мне заткнуться.

— Как ты со мной разговариваешь? — Кучер трясся от гнева. — У тебя еще молоко на губах не обсохло!

— У него обсохло, — сказал Вэл, похлопывая себя по кобуре. — И он разговаривает простым языком. Только попробуй потянуться к своей пушке, и я пулями распишусь на твоем животе.

Кучера словно окатило холодной волной. Парень был молодой, но револьвер у него настоящий, а расстояние между ними не превышало пятнадцати футов. В любом случае, это была не его драка. Пусть парня убьет Хардести. За это ему и платили.

— Разбирайся с Хардести, — сказал он. — Ты же говорил, что он твой. А я ему передам, — с глубоким удовлетворением добавил кучер. — Он найдет тебя еще до захода солнца.

Вэл вызывающе посмотрел на него.

— Мистер, можешь встать прямо сейчас и отправиться к своему Хардести, где бы он ни был. Передай, пусть приходит. Я буду ждать… ждать здесь.

Кучер с большой осторожностью поднялся.

— А вы отправляйтесь с ним, — сказал Вэл ковбоям, — а то Хардести ему не поверит. И скажите боссу «Даймонд бар», что он может оставаться в этих краях до тех пор, пока не будет вмешиваться в наши дела. Нам не нужны неприятности, но мы сможем за себя постоять.

— Но нам нужны те, кто убил дядю Джо, — сказал Папаша Баклин. Передай боссу, пусть повесит убийц до наступления вечера или мы сами его повесим.

— Вы спятили! — воскликнул кучер. — Просто спятили!

— Вот так ему и передай. — Баклин повернулся к Коди. — Давайте перекусим. Они вернутся через час или даже больше.

Глава одиннадцатая

За едой все молчали. Никому не хотелось разговаривать, и меньше всего — Вэлу Дарранту. Он сказал то, что хотел сказать, но сейчас подходило время подкрепить слова действием. Он ни разу не участвовал в поединке, а теперь ему предстояло схватиться с матерым убийцей Хардести. Но ведь тот убил Уилла Рейли.

Папаша и Коди тоже молчали. Только в конце Коди сказал: — Они могут привести целую армию.

— Тогда нам придется иметь дело с армией, — отрезал Папаша. — Мы не станем показываться на улице, пока не увидим, что они из себя представляют.

— Я выйду, — сказал Вэл. — У меня на улице дела.

Несколько минут они молчали, потом Коди произнес: — Вэл, ты мой друг, иначе я бы этого не говорил, но ты еще молодой и все такое, поэтому…

— Спасибо, но меня за язык никто не тянул. Если человек не может отвечать за свои слова — пусть лучше молчит. Это мой принцип.

— Ты участвовал в поединках?

— Пару раз дрался, — сказал Вэл, — но ни разу один на один.

— Тогда надейся только на меткость первого выстрела. Не думай о том, чтобы выстрелить побыстрее. Если твой выстрел окажется вторым, тут уж ничего не поделаешь, но не спеши и положи первую пулю туда, куда метишь.

— Спасибо.

В салуне не было ничего примечательного. На одном конце помещалась стойка бара футов пятнадцати длиной. В самой комнате располагались четыре квадратных столика, каждый был окружен четырьмя стульями из тех, которые называли капитанскими. Бар и стулья явно завезли готовыми, столы сколотили в городе.

Выбор напитков был небольшим, но достаточным для людей, которых не интересовали ни вкус, ни выдержка, а лишь крепость выпивки. На столиках лежали несколько потрепанных колод карт, и вяло перемешивая их, Вэл заметил, что они крапленые: кто-то неуклюже, ногтем, пометил их.

Один из мужчин у бара, одетый как человек с Запада, который часто посещает восточное побережье, подошел к ним со стаканом в руке.

— Не возражаете, если я присяду? — улыбнулся он. — Обещаю не мешать, когда начнется заварушка.

В этом человеке было что-то знакомое, и Вэл, которого учили запоминать, узнал его. Это был мужчина со спокойным лицом, который присутствовал при споре насчет двадцатидолларовой монеты.

— Вы много путешествуете, — сказал он, и человек улыбнулся. Садитесь.

— Вы говорили о покупке скота. Думаете основать ранчо?

— Ранчо у нас уже есть, — сказал Вэл, — теперь нам нужен скот.

— Я, возможно, смогу вложить в ваше предприятие немного денег, если вы выберетесь из этой передряги.

— Спасибо, у нас есть все, что нужно.

— Мой приятель у бара, — сказал мужчина, — скупает скот. Случается, что он его продает, а иногда мы ссужаем деньги.

Вэл не ответил, но ему стало интересно. Уилл Рейли учил его никогда не доверять незнакомым людям, и он не доверял, зная, что под приличной внешностью может скрываться кто угодно.

— Меня зовут Стив Кеттеринг, — сказал мужчина, — а моего друга — Пол Бренч.

Вэл представил Папашу и Коди и замолчал. Этот Кеттеринг что-то замышляет, интересно узнать, что именно.

— Что с вашим другом? — спросил Вэл. — Он не любит общаться?

Кеттеринг обернулся.

— Пол, подойди сюда и познакомься с этими джентльменами.

Бренч подошел и присел за их столик.

— Извините, джентльмены, — сказал он, — я не в лучшем настроении. Я приехал в город, чтобы сыграть в покер — Кеттеринг обещал это устроить, но игра сорвалась. Если я немного не в себе, извините.

— На что вы играете?

Кеттеринг с Бренчем в недоумении на него посмотрели.

— Я хотел спросить, вы играете на деньги или на этикетки от сигар?

Бренч залез в карман джинсов и вынул толстую пачку банкнот.

— Я играю на это, — сказал он. — И у меня есть еще столько же.

Вэлу показалось, что пачка была похожа на «куклу» — пара десятидолларовых купюр, обернутых вокруг однодолларовых или просто вокруг нарезанной плотной бумаги.

Этот Кеттеринг видел его раньше, видел, как он уронил золотую монету, а сейчас слышал, что Вэл хочет купить скот, и выяснил, что деньги ему не нужны. А это означало, что у предполагаемой жертвы есть наличные.

— Хотите сыграть? — спросил Бренч. — То есть я хотел сказать, что вам надо скоротать время, и подумал…

Сколько же раз Вэл слышал подобный подход к жертве. Рейли играл честно и никого не вовлекал и не уговаривал, но часто показывал этот подход Вэлу, который всегда удивлялся его примитивности.

— У нас дела, — сказал Папаша Баклин. — Если у вас есть скот на продажу, давайте поговорим. У нас нет времени на карты.

— У меня есть немного времени, — сказал Вэл. — И даже предостаточно. Человек в моем положении имеет право рискнуть. Но эти карты здорово потрепаны…

— Я уверен, что у бармена найдется новая колода, — сказал Бренч. Позвать его?

Вэл улыбнулся.

— Хороший вопрос, на него можно сыграть. Ставлю три к одному, что у него есть новая колода. Идет?

Глаза Кеттеринга неожиданно стали настороженными. Он задумчиво посмотрел на Вэла, но Бренч отмахнулся.

— Нет, не идет. У большинства барменов обычно есть новые карты.

Бармен принес новую колоду, и Бренч разорвал обертку.

— Разыграем, кто сдает? — спросил он и быстро перемешал карты. Вэл увидел, как его палец постучал по колоде, и догадался, что у того подтасованный туз.

Бренч вынул туза червей.

— Выше моей карты вам не вынуть. Так я сдаю?

— Но я тоже могу вытащить туза. Ничего, если я их вначале перемешаю?

Он перемешал и тоже вынул туза.

Лицо Бренча вытянулось, но Кеттеринг лишь откусил кончик сигары и закурил ее.

— Давайте отложим этих тузов. — Вэл лениво перемешивал карты. — И попытаем счастья снова. Может на этот раз вам больше повезет.

— По-моему, здесь душно. — Кеттеринг встал. — Вы, ребята, играйте, как хотите. Мне что-то не расхотелось. — Он прошел к бару и заказал выпивку.

Бренч хотел было что-то раздраженно ответить, но его прервал Коди: — У тебя нет времени, Вэл. По-моему, я слышу лошадей.

— Одну партию, — сказал Вэл. — Только вы и я, Бренч, сыграем с тем, что на руках, без прикупа.

Бренч колебался лишь мгновение. Колоды на столах были крапленые, у него в рукаве лежали два туза, поэтому беспокоиться не о чем.

Вэл сдал, и Бренч увидел, что те карты, которые находились в руках Вэла не были помечены. Бренч взял свои. Две восьмерки, две дамы и туз.

Вэл изучал свои карты, Папаша Баклин подошел к бару, откуда он мог наблюдать за улицей, а Коди не сводил глаз с двери. Бренч без труда сменил восьмерки на тузы.

Он положил на середину столика пять золотых монет.

— Вы осторожный человек, Бренч, — сказал Вэл. — Я всего лишь желторотый юнец, но рискну поднять банк на пять сотен. — И он выложил деньги на стол.

— Хватит, Пол, — голос Кеттеринга звучал напряженно. — Бросай карты, и я куплю тебе выпивку.

Бренч внимательно рассматривал свои карты. У него была неплохая комбинация — три туза и две дамы, шансы, что у парнишки окажутся лучшие карты, были небольшими. Он посмотрел на карты и на пятьсот долларов, лежащих на середине стола. Возможно, через несколько минут мальчишку нашпигуют свинцом, и кто-нибудь все равно украдет его деньги.

— Принимаю, — сказал он. У крыльца салуна остановилось несколько всадников. Бренч положил на стол пятьсот долларов и раскрыл карты. Он потянулся было за банком, но Вэл раскрыл свои — четыре десятки и тройка.

Бренч почувствовал себя так, словно из него выпустили воздух. Вэл перегнулся и левой рукой смахнул деньги со стола.

— Пол, — голос Кеттеринга прорвался сквозь пелену нараставшей ярости Бренча, — я тебя угощаю. Подойди сюда!

Бренч начал подниматься. Несмотря на застилавший глаза гнев, он вспомнил, как Кеттеринг неожиданно вышел из игры, как пытался отозвать его. Кеттеринг что-то почувствовал, а его накололи, и кто — безусый юнец!

Он готов был убить и уже потянуться было к револьверу, когда за его спиной распахнулись двери.

— Я Чип Хардести! — Голос вошедшего звучал вызывающе. — Где этот парень?

Вэл Даррант встал. Во рту у него пересохло, сердце сильно билось.

— Уилл Рейли был моим дядей, — тихо сказал он, боясь, что голос может сорваться. — Ты его убил. Ты не дал ему ни единого шанса.

— Я не дерусь с детьми, — презрительно усмехнулся Хардести.

— А еще ты убил слепого старика, — сказал Вэл, — и не беспокойся о детях. Ты испугался Уилла Рейли, а он часто говорил, что я быстрее его.

Хардести засмеялся, но смех тут же застрял у него в горле. Быстрее, чем Уилл Рейли? Не может быть. Он даже не отдавал себе отчета, что его рука дернулась к кобуре. Он даже не думал выхватывать револьвер, но его рука уже упала, схватилась за рукоятку револьвера, стала подниматься…

Звука выстрела он не услышал, хотя в комнате он прогремел оглушающе. Хардести сделал шаг назад, с размаху сел на пол и упал. Последнее, что он видел, были серые доски пола, потом глаза его подернулись темным туманом.

Поль Бренч смотрел на распростертое тело наемного убийцы, чувствуя, как по спине пробегает ледяной холодок. Ведь он только что собирался выхватить свой револьвер, и если бы сделал это, то сейчас лежал бы мертвым.

Папаша Баклин подошел к двери. Кучер и два ковбоя стояли на улице.

— Эй вы, зайдите и заберите своего парня. Отвезите его к боссу и передайте, что Баклины и мистер Даррант остаются жить у ручья.

Поль Бренч обратился к Кеттерингу: — Если ты еще не передумал, можешь угостить меня выпивкой.

Кеттеринг сделал заказ бармену, затем сказал Вэлу: — Так вы говорите, что Уилл Рейли был вашим дядей? Это он научил вас играть в карты?

Вэл поднял руку на уровень кобуры. — Учил с тех пор, как я был вот такого роста, — сказал он и вышел.

Ему не хотелось смотреть на Хардести. Ему не хотелось думать о том, что он сделал. Ему хотелось выбраться на свежий воздух, подальше от людей. Он больше не думал об убийстве Терстона Пайка и Генри Зонненберга.

Он не хотел становиться ни карточным игроком, ни ганфайтером. Он не хотел умереть, как Хардести или как Уилл Рейли. Он давно хотел уехать на восточное побережье, и вот время пришло.

Он оставит себе пятьсот долларов, а остальное отдаст Баклинам на покупку скота и на содержание ранчо.

Если ему придется вернуться, он вернется сюда, на ранчо.

Глава двенадцатая

Но он не отправился на восток… пока не отправился. Он поехал вместе с Баклинами покупать скот на равнины к западу от Ньюсеса и перегонял вместе с ними стадо — в основном молодых бычков и телок плюс несколько старых быков, чтобы контролировать стадо. Им нужен был племенной скот, потому что они думали не только о будущем годе, но о многих годах наперед.

После первых двух дней стадо растянулось. Следующие две недели они гнали его вначале по засушливой равнине, потом по местам, где ручьи разбухли от дождей и все пропиталось влагой.

Наконец Вэл отъехал в сторону и сказал Папаше Баклину: — Я уезжаю. Скоро дам о себе знать и однажды вернусь на ранчо. А пока выращивайте скот. Если мне будут причитаться деньги, положите их в банк на мое имя.

Они пожали друг другу руки, и Папаша сказал: — Девочки будут очень скучать по тебе. Они тебя любят, малыш.

— Я вернусь.

К ним подъехал Коди.

— Если понадобится помощь, только позови, и мы примчимся. Ты же стал нам родным.

— У меня никогда не было семьи. Только дядя Уилл, который, в общем-то, не был моим дядей.

— Теперь у тебя есть семья. Самая настоящая.

Когда он повернул лошадь на север, к Канзасу и железной дороге, небо готово было разразиться дождем. Вэл держался низких мест, потому что боялся молнии, но общее направление выбирал верно. Когда наступила ночь, вокруг не было ничего, кроме сырости, облаков и тьмы. Он несколько раз ночевал в походном лагере, прежде чем увидел огни Доджа. В город Вэл въехал промокшим, небритым и потрепанным.

Он миновал дешевый салун и не заметил человека, который внимательно посмотрел на него, а затем заговорил с кем-то, кто находился внутри салуна.

Вэл остановился напротив ресторана и нагнулся в седле, чтобы рассмотреть в забрызганное дождем окно, насколько гостеприимно выглядит заведение. Он спрыгнул с седла и хотел было привязать лошадь, когда, стуча по деревянному тротуару ковбойскими сапогами со шпорами, к нему подошли двое мужчин.

— В том переулке есть сарай, — сказал один, — где можно поставить лошадь под крышу.

— Спасибо, — сказал Вэл и последовал за ним в переулок. Едва они вошли в темноту, когда он услышал, как человек, идущий сзади, сделал быстрый шаг вперед. Вэл хотел повернуться, но опоздал. В висок ударила рукоятка револьвера, и он упал.

Он услышал голос: — У него потайной пояс, в котором спрятаны три тысячи долларов.

Вэл ощутил, как чужие руки расстегивают рубашку, но не мог ни пошевелиться, ни возразить. Голос пробормотал: — Черт, здесь намного меньше.

Он почувствовал, что его поднимают, и потерял сознание. После этого он не помнил ничего. Когда Вэл открыл глаза, то увидел, что уже день и он лежит на спине.

Услышав гудок, понял, что едет на поезде, лежа на полу пустого грузового вагона. Голова разламывалась от боли.

Он попытался сесть, и наконец ему это удалось. Дверь вагоны была открыта, Вэл увидел, что дождь не прекращается — косые штрихи дождя в проеме двери казались стальной проволочной сеткой. Он пощупал поясницу пояс с деньгами исчез.

Не было и револьвера. Он обшарил карманы — они были пусты, там не завалялось ни единого цента.

Вэл не имел представления, сколько времени пролежал в пустом вагоне. Скорее всего, остаток ночи и большую часть дня: судя по освещению, скоро будет смеркаться. Несколько раз мимо проскакивали огоньки домов, значит, они ехали по восточному Канзасу или по Миссури. Он лег, положил голову на руки и заснул.

Его разбудил пинок ноги в ребра и чей-то голос крикнул: — Давай же! Вставай!

Поезд стоял на окраине какого-то городка. Опять прозвучал голос: Немедленно убирайся отсюда! И не вздумай снова появляться на наших поездах!

Вэл перевернулся, уходя от удара, встал и спрыгнул на землю, но не удержался на ногах и покатился. Затем медленно поднялся. Поезд рывками набирал ход, вагоны стукались друг о друга.

Он стоял, глядя вслед последнему вагону. Голова болела. Поднеся руку к волосам, он нащупал рану.

Вэл вспомнил, что голос в Додже показался ему знакомым. Он наверняка встречал того человека. К тому же тот знал, что на нем потайной пояс с деньгами, и знал, сколько у него было денег.

От холода и сырости Вэла бил озноб. Сгорбившись, чтобы хоть немного спрятаться от дождя, он оглянулся. Он стоял у железнодорожной насыпи, впереди лежала небольшая долина, по которой протекала речушка. По ее берегам росли ивы и местами тополя.

Внизу по течению Вэл заметил тонкую струйку дыма. За низиной стоял выкрашенный белым дом, красный сарай и ветряная мельница. Он сел на камень, снял шпоры, бросил их в карман и двинулся к костру.

Тропинка вела к прогалине в ивняке, где вокруг костра сидели трое. Один был лет двадцати с небольшим, двое других постарше.

Они взглянули на него.

— Да, видок у тебя еще тот, — сказал тот, что помоложе. — Тебя сбросили с поезда?

— Это точно. — Вэл дотронулся до раны на черепе. — Но это я получил в Додже, когда меня ударили револьвером.

Троица внимательно осмотрела его одежду и сапоги. — Ты ковбой?

Проще было ответить «да», чем объяснять. Вэл так и сделал. Он с облегчением сел на бревно у костра напротив троих.

— Кто-то меня ограбил и бросил в пустой вагон. Кстати, где мы?

— В Миссури. — Молодой парень наклонился и налил в кружку кофе. — На, выпей. Пойдет тебе на пользу.

Мужчины постарше, выглядевшие крепкими и повидавшими виды, молчали.

— Куда вы направляетесь? — спросил Вэл.

— На восток. У меня дядя в Пенсильвании. Я еду туда.

Один из людей постарше откинулся под наспех сооруженный навес от дождя и сказал: — А я в Новый Орлеан. Там, на юге хорошо.

— Нечего там делать, — возразил другой, — и там мало платят, Фред.

— Ничего, выкарабкаюсь. Я всегда выкарабкиваюсь.

Кофе был горячим и крепким — как раз то, что нужно было Вэлу. Он почувствовал, как по телу разливается тепло.

— Мне надо найти работу, — сказал он. — У меня все отняли.

— У тебя есть что продать?

Вэл подумал о шпорах. Они были калифорнийского типа, с большими колесиками, не слишком обычными для этих мест.

— У меня есть шпоры. — Он показал их. — И это все.

— За них можешь получить доллар, если повезет — два. Между прочим, вон там на ферме живет парнишка твоих лет, которому твои шпоры могут понравиться. Я видел, как он тренировался кидать лассо. Думает, что он ковбой.

— Тебе надо быть осторожным, — сказал Фред. — За бродяжничество можешь получить шесть месяцев, — увидев, что Вэл ничего не понимает, он добавил: то есть за попрошайничество. Если попросишь еды или денег, тебя упекут на исправительные работы.

— И никого не волнует, что ты ищешь работу, — сказал другой. — Я слесарь, и надо сказать, неплохой. Но работы для меня нет.

Пламя костра и кофе согрели Вэла, его потянуло в сон. Остальные тоже дремали, но когда послышался свисток паровоза, все трое побежали к железной дороге, оставив Вэла сидеть у костра.

Вэл смотрел на тлеющие угольки. Дождь прекратился, ему нужно двигаться дальше. Ему ужасно хотелось есть, голова все еще болела, он страшно устал. Вэл встал, затушил костер землей и пошел по тропинке, которая вела к ферме, где жил мальчик, мечтающий стать ковбоем.

Тропинка превратилась в грязное месиво, и он шел с краю, по траве. Из-за изгороди на него смотрели коровы, на ранчо залаяла собака. Подойдя к ферме, он пошел еще медленнее, не решаясь войти в ворота. Ему не приходилось продавать своих вещей, и он не знал, с чего начать. Вэл не осмелился бы попросить еды: ни за что, если за это приговаривают к шести месяцам тюрьмы. Он слышал, что в некоторых тюрьмах начальство отдает заключенных на разные работы и получает за это деньги.

Он заколебался, потом все-таки вошел в ворота. На него яростно залаяла крупная рыжая собака, но когда он протянул к ней руку и ласково заговорил, она, рыча, попятилась.

В двери появилась женщина в синем переднике и подозрительно на него уставилась.

— Вы не могли бы мне дать какую-нибудь работу? Я мог бы порубить дрова, что-нибудь выкопать… Я сделаю все, что скажете.

— Нет, — резко ответила она. — Нам не нужна помощь. Вы третий человек за утро, который просит работу.

За ней в двери появился высокий юноша. Его презрительное выражение исчезло, как только он увидел ковбойские сапоги Вэла. Их в свое время сделал лучший сапожник, расшив голенища причудливыми узорами.

— Ты ковбой? — спросил юноша.

— Был ковбоем, — сказал Вэл. — Меня ограбили в Додже, бросили на поезд, и вот я здесь.

— Том, иди в комнату! — приказала женщина. — Неизвестно, что это за человек.

— Он не старше меня. Посмотри на его бороду, там один пушок.

Вэлу его замечание пришлось не по душе, но он промолчал.

— Ты тоже ковбой? — спросил он, хорошо зная, что юноша им не был.

— Ну, не совсем. — Юноша вышел на крыльцо. Он был примерно одного возраста с Вэлом, но каким-то образом казался намного моложе. — Я хочу стать ковбоем, но родителям это не слишком нравится.

Он подошел к забору и прислонился к нему. Вэл присел рядом с ним.

— Это тяжелая работа, — сказал он. С некоторыми старыми быками управиться очень непросто.

Они некоторое время разговаривали, а желудок Вэла ныл от голода. Наконец, Вэл сказал: — Пора идти. Нужно найти покупателя на свои шпоры.

— Шпоры? Дай посмотреть!

Вэл вынул их из кармана. Калифорнийцы любили красивые шпоры, и эти тоже были разукрашены резьбой, с двумя маленькими колокольчиками. По выражению лица юноши стало понятно, что тому страшно хочется иметь такие.

— Как видишь, это не обычные шпоры. Дело в том, что мне их подарил Дикий Билл Хайкок.

— Ты его знаешь?

— Он был другом моего дяди. Он предупредил дядю, что за ним охотятся. Чтобы застрелить, — добавил он.

Юноша рассматривал шпоры. — Жаль, что я не могу купить их, — сказал он, у меня только два доллара.

— Ну, — сказал Вэл, — если принесешь мне поесть, я продам их за два доллара.

— Подожди здесь.

Через несколько минут он вернулся с бумажным пакетом и двумя долларами. Вэл взял деньги и пакет.

— Лучше уходи, — сказал юноша, — скоро придет папа, а он не любит незнакомцев.

— Ладно… спасибо.

Вэл направился к воротам, затем остановился.

— Послушай, если когда-нибудь попадешь в западный Техас, разыщи ранчо Баклина — спросишь дорогу в Форт-Гриффине. Скажи, что тебя послал Вэл Даррант.

Он вышел из ворот, отошел по дороге подальше и сел под деревом. В пакете лежал большой кусок мяса, сыр, несколько ломтей домашнего хлеба и яблоко. Вэл не спеша съел ломоть хлеба, большую часть мяса и яблоко. Затем зашагал дальше.

Через два дня он был в Сент-Луисе. Последние несколько миль он проехал на фургоне рядом с фермером, который вез в город шкуры, овощи и фрукты.

— Работы сейчас мало, парень, — сказал ему фермер, — в Сент-Луисе нечего делать. С того самого времени, как началась депрессия, на каждую работу претендуют по трое человек.

На улицах города толпились люди, которые не могли найти себе работу. Вэл в раздумье остановился на углу. Продать ему нечего. Искать друзей Уилла Рейли не имело смысла, потому что у него не было того, на чем всегда настаивал Уилл. Он должен быть «прикинутым» — иметь соответствующую одежду, прическу, начищенные ботинки, и пусть у него даже не будет ни единого цента в кармане.

Стоя на углу и наблюдая за движением на улице, Вэл думал о своих способностях и возможностях. Он хорошо знал карты, но не хотел становиться профессиональным игроком. Он хорошо владел оружием, но не хотел им пользоваться. От Уилла он узнал достаточно много о литературе и истории, но чтобы использовать свои знания, ему нужны были деньги.

Весь день напролет он ходил по городу и везде, где бы он ни справлялся о работе, ему отвечали: «У нас не хватает работы, чтобы занять собственных людей».

Когда пришла ночь, Вэл вернулся в гавань и сел на причале. Впервые он понял, что Уилл Рейли, так многому научивший его, защищал его от многих реальностей жизни. Когда Вэл путешествовал с Рейли, для окружающих он что-то значил, Рейли уважали, и это уважение автоматически переносилось на него. Теперь, когда Рейли не стало, он был одиноким, неизвестным мальчишкой.

Они с Рейли останавливались в отеле «Сазерн» и Уилла там обслуживали по высшему классу, но сейчас у Вэла был не тот вид, чтобы наведаться в этот отель. Он может написать на ранчо с просьбой выслать ему денег, но почтовая служба работала плохо: пройдет несколько недель, прежде чем Баклины получат письмо в городе или Форт-Гриффине.

Раньше Рейли всегда находился неподалеку — даже когда они расставались — всегда был кто-то, к кому можно было обратиться за помощью. Теперь же у Вэла никого не было.

Ту ночь Вэл провел на кипе хлопка под скатом крыши портового склада, подложив под одежду газеты. Он сжался в комок и всю ночь дрожал от холода. Несколько раз он просыпался, переворачивался и снова старался заснуть. Он постоянно мерз.

Наконец он встал и подошел к краю причала. Река текла, огибая сваи и образовывая за ними маленькие водовороты. Недалеко стоял пришвартованный речной катер. В его каюте горел огонь, размытый падающим дождем.

Было еще темно. Вэл был голоден, глаза его покраснели от усталости. Через некоторое время он вернулся к своей кипе хлопка, поправил под одеждой газеты и заснул.

Вэл проснулся в холодном, сером свете предрассветного утра. Дождь кончился, но облака висели низко. Река текла мимо, и он сидел, размышляя, что ему делать.

Рядом прошаркал какой-то старик, с трубкой во рту и с коробкой для ленча в руке. Он поглядел на Вэла сквозь круглые очки в стальной оправе.

— Доброе утро, сынок, — сказал он. — Ты рано встал.

Вэл улыбнулся ему. Голодный и окоченевший, он не потерял чувства юмора.

— Мистер, — сказал он с серьезным видом, — вы без приглашения вошли в мою спальню. Я не хочу, чтобы меня беспокоили.

Старик засмеялся. — Ну, поскольку я тебя все равно побеспокоил, можешь пойти со мной и получить чашку кофе.

Вэл спрыгнул с кипы.

— Это лучшее приглашение, которое я получил за весь день. Вообще-то говоря, лучшее приглашение за несколько последних дней.

Они дошли до парового буксира, пришвартованного у причала, и старик провел его по сходням на палубу к каюте. Он отпер замок, и они вошли внутрь.

— Садись, сынок. Я приготовлю завтрак и кофе. — Он поставил коробку с ленчем на стол. — Что-то я тебя не припомню. Ты ведь здесь недавно?

— Да, сэр. Ищу работу.

— Что ты умеешь делать?

— Ну, стаж у меня небольшой. Немного пас коров, охотился за бизонами. Но я крепкий, могу делать все.

— Это значит, что не умеешь ничего. Людям, которые нанимают на работу, нужны плотники и все такое прочее. У тебя должна быть профессия, сынок. Какую-нибудь серьезную работу ты выполнял?

— Никакую, которой хотел бы заниматься.

— Что это значит?

— Могу играть в карты и стрелять.

Старик поглядел на него поверх очков. — Х-мм. Ты профессиональный игрок, сынок?

— Нет, сэр. Игроком был мой дядя, он меня и научил. Он говорил, что этому нужно научиться, чтобы суметь выжить. Вроде как научиться боксу. Только он не хотел, чтобы я стал таким же, как он.

— Умный человек. А что ты собираешься делать? То есть, человек должен к чему-то стремиться. Ты еще молод, но пора бы тебе задуматься, кем ты станешь, когда постареешь. Парнишкой я тоже много бродил по стране. Все хотел где-нибудь осесть и стать человеком, но как-то так получалось, что я все время откладывал это на следующий год — и вот я здесь.

Он поставил жариться бекон, вода в кофейнике закипала.

— В основном ленч я беру с собой. Свою стряпню ем до поры до времени. Потом иду и покупаю еду, которую готовят другие.

— Вы не женаты?

— Был когда-то. Жена у меня была хорошая. И сын тоже был.

— Что с ним случилось?

— Уехал на запад, и больше я о нем не слышал. Хороший был мальчик. Старик помолчал. — Не буду жаловаться. Сам я в его возрасте сделал то же самое. Уехал в горы и несколько лет был траппером. — Он взглянул на Вэла. Ты видел Тетонские горы, сынок? Или Биг-Хорнс? Или горы Уайнд-Ривер? Вот это места, сынок! Это настоящие места!

— Я видел.

Старик выложил ломтики бекона на тарелку, налил кофе и вынул из коробки хлеб.

— Не слишком много, но ты ешь, сынок.

Вэл снял пиджак и сел за стол.

— Вам не нужен матрос? Я буду работать почти бесплатно.

Старик сухо рассмеялся. — Мне повезло, что хватает на хлеб. Вот уже пять месяцев на реке нет работы, да и раньше ее было не очень много. Я рассчитывал заняться спасательными работами, но груз затонувшего парохода мука. А вымокшая в воде мука никому не нужна.

Вэл поставил чашку кофе. — Где он затонул?

— За поворотом реки, милях в тридцати вниз по течению. Пароход наткнулся на топляк и порвал обшивку. Он лежит не глубоко, можно высадиться на верхнюю палубу.

— Хотите, попробуем? Я могу помочь. Я хорошо плаваю и ныряю.

— Бесполезно. Мука пропала.

— Не обязательно. На Западе я видел промокшие мешки с мукой. Там пропала только часть муки. Она намокла и стала твердой, как цемент.

— Эта мука в бочонках.

— Тем лучше. Хотите попробуем?

— В это время года довольно холодно.

Старик колебался, но Вэл видел, что он обдумывает предложение.

— У вас есть оружие? — спросил Вэл.

— Только старое ружье.

Они поговорили и вышли на палубу проверить оборудование. Оно было в хорошем состоянии, паровая лебедка работала. Этот буксир ходил по Миссури и ее рукавам. Он тянул баржи вверх по течению, толкал плоты вниз по реке и буксировал пароходы, потерявшие ход. Это была настоящая речная рабочая лошадка.

— Вода грязновата, — сказал старик. — Тебе придется отыскать люк трюма, а если он не открыт, придется открывать.

— Справлюсь.

Вэл никогда не делал ничего подобного, но был прав, когда сказал, что хорошо плавает и ныряет. Он читал о спасательных операциях, а в Сан-Франциско в отеле слышал, как о них разговаривали. Нет ничего лучше для сбора информации, чем фойе отеля в городе, охваченном золотой лихорадкой. «В конце концов, меня хоть будут кормить», — подумал он.

Старик изучал его с живым интересом. — Ты ведь образованный парень.

— Нет, в школу я не ходил. Но много читал и разговаривал о прочитанном.

Старик пожал плечами. — Может так оно и лучше. Ты быстро соображаешь, и похоже, у тебя острый ум. Почему ты не изучаешь законы?

— Я об этом не думал.

— Ну так подумай. Даже если не захочешь стать юристом и открывать свою практику, эти знания можно использовать по-всякому. Да и просто знать законы тоже полезно.

Они проговорили большую часть дня, снова и снова возвращаясь к своему предприятию. Они еще раз проверили оборудование.

Вэла беспокоило только одно. — Нам нужно обоим иметь оружие, — сказал он. — В городе много бродяг. Большинство из них наверное хорошие люди, просто ищут работу, но наверняка есть и негодяи, такие, которые издалека чуют деньги. Если мы поднимем муку… столько там бочек?

— Судя по манифесту, пятьсот. Некоторые будут повреждены, а может все.

— Их подъем займет у нас немало времени, кто-то наверняка об этом пронюхает. Нам лучше приготовиться к неожиданностям.

— У меня нет денег, — сказал старик. — Все, что у меня есть, — это ружье и не слишком много патронов.

Вэлу вдруг пришла в голову мысль. Они с Уиллом останавливались в «Сазерне». Возможно ему удастся одолжить денег у тамошнего управляющего. Служащие отеля очень внимательно относились к Уиллу Рейли, может быть ему повезет.

Вэл побрился бритвой старика Петерсона. Он брился уже два года, хотя и сейчас ему не нужно было проводить бритвой по щекам чаще, чем один раз в несколько дней. У старика оказался пиджак, который не так уж плохо на нем сидел.

К отелю Вэл направился, когда над городом уже опустился вечер. Он чувствовал себя неловко, зная, что выглядит не так, как хотелось бы, однако он обязан был использовать эту возможность.

Фойе «Сазерна» было просторным и многолюдным. Портье глянул на него и тут же отвернулся, но Вэл сказал: — Могу я поговорить с управляющим?

Портье холодно посмотрел. — С управляющим? Насчет чего?

— Вы только скажите, что я племянник Уилла Рейли.

Взгляд портье сразу изменился. — Да? Минуту…

Через мгновение он провел Вэла в кабинет, где за письменным столом сидел управляющий.

— Меня зовут Вэлентайн Даррант, я племянник Уилла Рейли.

— Да, я помню вас. Как поживает мистер Рейли?

— Он мертв. Его убили.

— О? — Отношение управляющего стало заметно прохладнее. — Чем могу помочь?

— Я приехал в город несколько дней назад, у меня нет денег. У меня есть работа, но требуются наличные. Вы не могли бы…

Управляющий встал.

— Извините, Даррант. Мы не одалживаем деньги. Мистер Рейли был почитаемым гостем нашего отеля, но, как вы сказали, его с нами больше нет. А теперь, если простите…

Через секунду Вэл стоял на улице. Дурацкая идея. У него не было никаких оснований думать, что он получит деньги. Но все же, насколько лучше с ним обращались, когда рядом был Уилл.

Он повернулся и услышал голос. — Вэл?

— Это был Билл Хайкок.

— Далековато от пастбищ бизонов, сэр, — сказал Вэл.

— Это точно. — Хайкок подошел поближе. — Вначале я тебя не узнал. Он помолчал. — Я слышал о Уилле. Сочувствую, Вэл.

— Спасибо, сэр.

— Ты остановился здесь? — Хайкок указал на отель.

— Нет, сэр. Вообще-то я нищий. У меня нет ни цента.

Он рассказал Хайкоку все — о ранчо, об ударе по голове, о прибытии в Сент-Луис и о старом буксире. — Поэтому мне нужен револьвер, — закончил он.

— Рад помочь тебе, малыш. Между прочим, я и сам не купаюсь в деньгах. Нет у меня желания участвовать в шоу о Диком Западе. Все эти постановки никак не похожи на настоящую жизнь. Поэтому собираюсь обратно на запад, поведу пару охотничьих экспедиций. — Он вынул из кармана золотую монету. У меня не так много денег, но вот двадцать долларов, а если поднимешься со мной в номер, я дам тебе и револьвер.

Они вошли в фойе. Управляющий перехватил Вэла. — Не думаю, что у вас здесь номер, молодой человек. Извольте…

— Здесь номер у меня, — резко сказал Хайкок, — а этот мальчик — мой друг, очень близкий друг. И обращайтесь с ним, как подобает, иначе ответите передо мной.

— Да, сэр. Простите, сэр. Я подумал…

— Наоборот, вы не подумали. — И Хайкок отодвинул управляющего в сторону.

У себя в номере он открыл чемодан и достал новый «смит-и-вессон» русского производства.

— Мне его подарили, Вэл. По-моему, это лучший револьвер на Западе, но я не могу расстаться со своими, к которым привык. — Хайкок достал пригоршню патронов. — Вот, возьми. Хотя будет лучше, если ты купишь еще, если ожидаешь неприятностей.

Хайкок встал перед зеркалом и начал причесывать волосы, которые спадали ему на плечи.

— Его убили Зонненберг, Хардести и Пайк, верно?

— Они стреляли из засады из ружей, когда он выходил из двери. Не дав ему возможности защищаться.

— Иначе они не смогли бы его убить. Я знал Уилла Рейли, он умел обращаться с оружием. Ну, они свое получат. Такие типы долго не живут.

— Чип Хардести мертв.

— Хардести? Не слышал.

— Это было в Техасе, сэр. К западу от Форт-Гриффина. Он был наемным убийцей на скотоводческом ранчо.

Глаза Хайкока в зеркале встретились с глазами Вэла.

— А ты сказал, что твое ранчо неподалеку?

— Это я его убил, сэр. Он сам нарвался.

— Молодец. Те, кто исподтишка застрелил Уилла Рейли заслуживают смерти. — Он поправил галстук. — Уилл говорил, что ты отлично стреляешь. И очень быстро.

— Он любил меня, сэр. Думаю, он преувеличивал.

— Только не мне. Уилл вообще не преувеличивал, говоря о таких делах. Хайкок намочил салфетку в холодной воде и прижал к глазам. — Вот так-то лучше. Слишком много бессонных ночей за карточным столиком, — пожаловался он. — Намного лучше чувствуешь себя на охоте.

Вэл встал.

— Мне пора идти. — Он помолчал. — Спасибо вам большое. Я верну деньги, как только смогу.

— И они мне понадобятся. Удачи тебе, малыш. Если будешь в районе Шайенна или у Блэк-Хиллс, разыщи меня.

Выйдя на улицу, Вэл с удовольствием чувствовал вес револьвера за поясом. На набережной было холодно и туманно. Его шаги отдавались эхом, когда он шел по причалу к старому паровому буксиру.

Завтра они отплывут, а через несколько недель у него будут деньги. Он сможет отправиться на восток.

Глава тринадцатая

Облака висели низко, причал был сырым, черная речная вода поблескивала под светом редких фонарей. В последнюю минуту они взяли еще одного человека — ирландца со сломанным носом, веселыми глазами и легкими манерами. Вэл со стариком Петерсоном провели с ним почти весь день. Он, как и они, был без денег, и готов был выполнять любую работу, поэтому его взяли матросом.

Пэдди Лейхи был плотником, плотовщиком и шахтером. У себя на родине до приезда в Америку он был довольно приличным боксером.

— Решайте сами, — сказал ему Вэл. — Мы берем вас на одну пятую доходов. Петерсон получает две пятых, потому что буксир принадлежит ему. Я получаю две пятых, потому что знаю, что муку можно спасти, и потому что берусь защищать нас от неприятностей.

— Ты слишком молод, — сказал Лейхи, с сомнением глядя на Вэла. — Лучше я возьму на себя неприятности. Я тертый калач и привык к ссорам и дракам.

— По-моему, ты понадобишься, — сказал Петерсон, — но Вэлу я верю.

— Ты много дрался? — спросил Лейхи.

— Не слишком. Уилл Рейли научил меня некоторым приемам, и мы немного боксировали.

— Тогда я с тобой потренируюсь. У тебя хорошее сложение, парень, может быть у тебя есть и способности. Уилл Рейли, говоришь? У него было хорошее ирландское имя.

Они отдали концы, и буксир вышел на реку. На нем могли разместиться шестеро, но места для груза было маловато. Если им повезет, и они поднимут муку, то придется сделать не один рейс от затонувшего парохода до доков Сент-Луиса.

Они медленно скользнули мимо причалов, вошли в течение и направились на юг.

За поворотом реки увидели верхнюю палубу и надстройки парохода, лежавшего на мелководье. После того, как он натолкнулся на топляк, лоцман наверное направил его к берегу, чтобы спасти судно и груз, но немного не успел.

— Нам надо остерегаться речных бродяг, — сказал капитан Петерсон. Они попытаются украсть все, что попадет им на глаза. Наверняка они здесь уже поживились. они ведь стая хищников-головорезов.

— Это точно, — согласился Пэдди. — Нам лучше с ними не встречаться.

Они долго наблюдали за берегом, но никого не увидели. Берега густо, до самой воды заросли тополями, бузиной, ивняком и вязами.

Привязав концы к затонувшему пароходу, Вэл разделся для ныряния. Впервые ему предстояло плавать не ради удовольствия, а ради дела. От берега его надежно укрывал корпус буксира.

Над водой была видна верхняя палуба с рулевой рубкой. Взгляда внутрь рубки было достаточно, чтобы понять, что здесь давно все разграблено. Оторвали и унесли даже штурвал, не говоря уж о медных фонарях, поручнях и тому подобных вещах.

Затем Вэл осмотрел верхнюю палубу, где находились каюты офицеров и кубрики матросов. Здесь тоже похозяйничали мародеры.

Петерсон достал удочку и, раскурив трубку, бросил поплавок за борт. Рядом с ним на люке лежало ружье.

— Пусть себе думают, что я просто ловлю рыбку, — сказал он. — Долго я никого не одурачу, но все же.

Вэл надел грубо сшитый брезентовый ремень с карманами, в которые он положил для груза камни. Он перелез через поручни и по столбу спустился на пассажирскую палубу. Здесь вокруг салуна располагались кабины первого класса, которые на миссурийский пароходах именовались по названиям штатов.

Вода была темной, но света было достаточно. Вэл понял, что если здесь и побывали речные пираты, то эту палубу они обыскивали не слишком тщательно. Нырнув четвертый раз, он обнаружил в одной из кабин длинный деревянный ящик — элегантный и хорошо отполированный. Привязав его к концу веревки, Вэл дал сигнал, чтобы ее поднимали.

Позже на палубе он осмотрел ящик. На нем было выгравировано имя «Стивен Брикнер», которое Вэлу уже встречалось.

— Давай его вскроем, — предложил Лейхи.

— Нет, не будем. Человек, которому он принадлежит, живет в отеле «Сазерн». Когда я ждал управляющего, то видел его имя в журнале регистраций. Он может заплатить нам за него. Во всяком случае, я догадываюсь, что в нем.

Вэл был уверен, что это был ружейный ящик. Он уже видел такие, в них обычно хранились дорогие ружья охотников — с золотыми накладками и иногда инкрустацией.

На следующее утро он нырнул глубже, сразу на грузовую палубу. На ней во множестве валялись различные коробки и ящики, а на носу он нашел бухту каната, который очевидно использовали для швартовки. Его сразу подняли, потому что такую находку легко можно было продать в порту или использовать на буксире.

После этого дважды нырнул Лейхи. Он не мог так же долго оставаться на глубине, как Вэл, но он сразу нырнул к крышке грузового люка, сбил пару креплений и вынул несколько досок. К середине утра, когда они сделали перерыв на кофе, носовой люк был открыт и в нем показались бочки. Петерсон поднял пар и запустил лебедку, чтобы поднимать муку.

— В трюме есть сетка для груза, — сказал Лейхи, — можно закатывать бочки в нее. Под водой они почти ничего не весят.

Согреваясь под одеялом, Вэл прихлебывал кофе. Прежде ему не приходилось так долго бывать в воде, а на глубину он нырял всего раз или два. Но поискам он радовался. Предстояло еще осмотреть одну или две кабины.

Работа была тяжелой, но к ночи на борт буксира подняли пятьдесят бочек. Их накрыли кусками брезента, часть которого также подняли с потерпевшего крушение парохода. Пока они не видели поблизости ни одного человека.

Однин бочонок они вскрыли и обнаружили, что мука намокла по краям на глубину примерно три дюйма. Она разбухла и образовала корку, которая не дала испортиться муке, находившейся внутри. Эту муку они добавили к свим припасам.

Они с неохотой отплыли, оставив Пэдди Лейхи на палубе присматривать за грузом. Буксир пропыхтел вверх по течению, а когда они пришвартовались у причала в Сент-Луисе, Вэл взял найденный деревянный оружейный ящик Стивена Брикера и отправился в отель «Сазерн».

На этот раз его не остановили и без лишних вопросов дали номер Брикера. Вэл поднялся наверх.

Человек, открывший ему дверь, был плотным и приземистым, с седеющими волосами и бородкой. У него были проницательные голубые глаза, сразу же метнувшиеся от лица Вэла к ящику, который он держал под мышкой.

— Ну, — сказал он, — проходите. Никогда не думал, что увижу его снова.

— Позапрошлым вечером я был в отеле и видел ваше имя в журнале регистраций, поэтому когда мы его нашли… кажется, это ваше любимое ружье, а для мужчины это имеет большое значение.

— Да, большое значение, — сказал Брикер. — Это был последний подарок моего покойного отца. Сколько я вам должен?

— Нисколько, сэр. Я просто возвращаю ваше имущество.

Брикер, прищурившись, посмотрел на него. — Если позволите, я бы сказал, что вы нуждаетесь в деньгах.

— Нуждаюсь, — откровенно признался Вэл, — но не могу взять деньги за найденную вещь.

— Как вы его нашли? Я думал «Джипси Белль» невозможно поднять.

Вэл объяснил. Он рассказал, как узнал о муке и чего они достигли на этот день, и добавил, что капитан Петерсон даже пошел в страховую компанию, чтобы договориться о сумме премии.

Брикер слушал, закурив новую сигару. — А вы не подумали, что страховая компания может сама продолжить подъем муки, ничего не дав вам взамен?

— Подумали. Но надеюсь, они будут честными с нами, сэр.

Брикер встал и достал из гардероба пиджак.

— Пойдем посмотрим, как дела у капитана Петерсона. Возможно ему понадобится помощь.

Капитан Петерсон с фуражкой, зажатой в кулаке, только что вышел из кабинета управляющего компанией. Его лицо было перекошено от гнева.

— Они пригрозили нам арестом. Сказали, что…

Стивен Брикер, не говоря ни слова, прошел мимо него в кабинет. Денфорд, по-моему, нам следует обсудить эту историю со спасением груза, сказал он. — Входите, Даррант. Вы тоже, Петерсон.

— В чем дело? Какое отношение к этому имеете вы, Брикер?

— Эти джентльмены мои друзья, Денфорд. И могу добавить, что представлять их будут мои адвокаты.

Денфорд уселся и вынул сигару.

— Вы шутите, Брикер. Я много знаю про Петерсона. Он ничтожество, которое рыщет по реке и подбирает объедки.

— А теперь он наткнулся на клад, — ответил Брикер, — и вы ему за это заплатите. Мне известно, что после предварительного обследования вы отказались от парохода. Если помните, я был пассажиром «Джипси Белль» и оставил на борту значительные ценности. Вы можете выкупить у Петерсона и Дарранта право на спасательную операцию, — продолжил он, — или они будут работать сами. Я случайно узнал, что вы договорились выплатить за муку очень скромную страховую сумму.

— Это не ваше дело, Брикер.

— Я займусь этим делом. — Брикер встал. — Я поставил вас в известность, а теперь прикажу своим адвокатам действовать немедленно.

Когда они вышли, Брикер повернулся к Петерсону и Вэлу.

— Хотите подраться, джентльмены? Я хочу сказать, вы умеете драться?

— Умеем, сэр, — ответил Вэл.

— Тогда немедля отправляйтесь к пароходу и пришвартуйтесь к нему. Если не ошибаюсь, страховая компания попытается прогнать вас. Я пришлю помощь, как только смогу. Мои люди подойдут под голубым флагом.

Вэл Даррант прошел тяжелую школу и знал, что в таких ситуациях надо действовать без промедлений, иначе ты проиграл. Для размышлений времени не было.

— Капитан, — сказал Вэл, — вы с Пэдди разгружайте буксир, а я возьму лодку и поплыву к пароходу.

Он не терял ни секунды. На борту буксира была шлюпка, которую он быстро спустил на воду и отплыл. С собой у него был пакет с едой, бочонок с водой и револьвер «смит-и-вессон». Течение было сильным, но Вэл не переставая работал веслами.

Он проплыл несколько миль, когда услышал плеск пароходных колес. Оглянувшись, он увидел, что его нагоняет небольшой катер. Вэл понял, что людей на катере послал Денфорд, чтобы захватить и заявить права на затонувший пароход.

На секунду его охватил ужас, но Вэл тут же взял себя в руки. Ему в голову пришла идея. Взяв тонкий линь, лежавший на носу шлюпки, он быстро завязал скользящий узел. Вэл научился кидать лассо еще когда работал ковбоем, и хотя не слишком преуспел в этом, заарканить катер он сумеет. Это был маленький пароходик с двумя боковыми колесами, он шел на малом ходу, но у Вэла будет только одна попытка, иначе катер его обгонит.

Он привязал один конец линя к носу шлюпки и свернул его в кольцо, оставив несколько футов свободными. Когда пароходик проплывал мимо, он бросил самодельное лассо. Бросок удался. Вэл кинулся на место и сумел сделать пару гребков, чтобы хоть немного амортизировать толчок, когда линь полностью натянулся.

Тем не менее шлюпку здорово тряхнуло, однако линь выдержал, и в следующую секунду он быстро плыл по реке, влекомый катером. Вэл сидел и отдыхал. Была ночь, поэтому на ют никто не выходил, наверное единственный бодрствующий человек находился в рулевой рубке.

Катер шел быстро, но Вэл знал, что когда они обогнут поворот, тому придется сбросить ход из опасения наткнуться на потерпевший крушение пароход. Тогда наступит его время.

Он выжидал момент, и когда катер замедлил движение и стал маневрировать, чтобы приблизиться к полузатопленному «Джипси Белль», Вэл обрубил линь и схватился за весла. Ему удалось сделать два мощных гребка, прежде чем его увидели. С катера раздался крик, но он не обратил внимания.

Вэл услышал другой крик, более похожий на команду остановиться. Он налег на правое весло, притормаживая левым, чтобы выровнять курс, и продолжал грести.

Грохнул выстрел, пуля плеснулась справа. Вэл одним сильным взмахом приблизился к верхней палубе, подтянувшись, перевалился через поручни и укрылся за надстройкой. Затем он привязал шлюпку и перетащил на пароход запасы пищи и воды.

К этому времени почти рассвело. Он забрался в рулевую рубку. Похоже, с тех пор, как они покинули пароход, здесь никого не было. С пассажирской палубы, частично находящейся под водой, к рубке вели трапы, при необходимости он сможет спуститься в более защищенное место.

Нет сомнения, что людей на катере тщательно выбирали для этой работы, они наверняка были крепкими и тертыми парнями. Вначале они будут стрелять, чтобы напугать его, а когда увидят, что на испуг его не возьмешь, будут стрелять, чтобы убить.

Доски, которые они с Лейхи отодрали от грузового люка, плавали рядом вместе с другим мусором. Они были длиной около шести футов и толщиной дюйма три, поэтому Вэл спустился, принес несколько досок в рубку и укрепил их вдоль стен, чтобы обеспечить дополнительную защиту от пуль.

Затем на маленькой печке он приготовил кофе, съел кусок сыра с крекерами и сел, прислонившись спиной к стене и наблюдая за катером. Вэл понимал, что ждать ему осталось совсем немного.

На пароходике было не меньше десяти человек, он видел, как они собираются у борта, очевидно собираясь спускать шлюпку.

К поручням катера подошел крупный мужчина. Он стоял не более, чем в тридцати футах, его голос был слышен громко и отчетливо.

— Эй, там, на борту! Мы представляем владельцев! Через несколько минут причалим к теплоходу и заявим на него свои права. Или убирайся по собственной воле, или мы тебя выкинем!

— Ничего у вас не получится! — крикнул Вэл. — Пока я здесь, права принадлежат мне, а меня вы не выкинете. Я вооружен, и если понадобится, буду стрелять.

Через пару мгновений здоровяк ответил: — Ладно, парень, ты сам напросился!

На воду опустили шлюпку, на нее по веревочной лестнице начали спускаться люди. Русский «смит-и-вессон» 44-го калибра — мощное оружие. Он нацелил его на ватерлинию шлюпки и два раза выстрелил.

Человек на веревочной лестнице быстро вскарабкался обратно на борт, с лодки закричали: — Эй! Он продырявил нас!

Другой человек заорал: — В ней течь!

— Вычерпывайте воду! — приказал здоровяк. — И гребите побыстрее, тогда успеете доплыть прежде, чем она пойдет ко дну.

Вэл Даррант перезарядил револьвер. Он не сомневался, что заткнув дырку и вычерпывая воду, они до него доберутся. Он не любил публично показывать свои способности, но иногда одной демонстрации было достаточно, чтобы не применять их на деле.

На полке в рубке стояла бутылка. Он взял ее в и подошел к двери.

— Поглядите-ка, джентльмены, что я могу с вами сделать, — позвал он и подбросил бутылку в воздух. Первая пуля расколола бутылку, следующие две вдребезги разнесли два самых больших осколка. Три выстрела прозвучали, как один, слившись в единый протяжный грохот.

Когда он стих, Вэл сказал: — Надеюсь, мне не придется стрелять в вас.

Люди в лодке, несмотря на протесты здоровяка, забрались обратно на катер, до Вэла донеслись обрывки громкого спора. Тем временем, в отчаянной тревоге он ждал прибытия своих друзей. Беда была в том, что эти люди могли захватить буксир Петерсона и вынудить Вэла покинуть пароход ради спасения друзей.

Катер подплыл поближе.

— Ладно, ты умеешь стрелять, поэтому мы подождем ночи, когда ты ничего не увидишь. Вот тогда мы придем.

Хотя Вэл и испытывал сомнения, его голос прозвучал уверенно: Прекрасно! Ждите, пока не прибудет федеральный шериф. Он будет рад с вами встретиться и наверняка использует несколько ордеров на арест. И я уверен, что некоторых из вас он хорошо знает! Ждите поблизости. У меня тысяча патронов, а еды хватит недели на две.

Ничего подобного у Вэла не было, он даже не знал, приплывет ли федеральный шериф, но людям на катере будет о чем подумать.

Как часто повторял Уилл Рейли, «Пусть используют свое воображение, Вэл. В девяти случаях из десяти твои неприятели подумают, что тебе выпали лучшие карты, чем есть на самом деле. Учись выжидать».

Вэл не устал. Утро обещало быть ярким и солнечным, в деревьях на берегу пели птицы. Его револьвер снова был заряженным.

Его предупредила именно птица. У кормы катера плавал нырок. Когда прозвучали выстрелы, он взлетел, потом опять принялся плавать вокруг. Вдруг он испуганно пискнул и улетел прочь.

Вэл тут же выпрямился. Он знал, что собирались предпринять люди с пароходика. Они решили проплыть под водой. Это мог быть один человек или двое, их могло быть десятеро, и они приближались, а он был один против всех.

Глава четырнадцатая

Вэл чувствовал на лице мягкую свежесть воздуха, видел, как играют блики солнечного света в листве деревьев и на воде.

Люди, подплывавшие, скорее всего приближались сразу и с носа, и с кормы, чтобы атаковать сразу с двух сторон. Вэл не хотел никого убивать, потому что считал, что убийство не сможет решить проблему, а суд в этом случае его не пожалеет. К тому же свидетелей, которые выступили бы в его защиту не было, во всяком случае, он их не видел.

— Отзовите их, — крикнул Вэл здоровяку, который наблюдал за всем из рулевой рубки. — Отзовите их или я буду стрелять.

— Только попробуй, — закричал здоровяк, — и мы изрешетим тебя пулями!

Всему свое время. Он предпочел бы обойтись без стрельбы, но люди приближались, а он был один. Атакующие были уголовниками, которым заплатили за работу, заправлял же всем крупный мужчина в рулевой рубке.

— Отзовите их, — снова прокричал Вэл, зная, что нападающие почти доплыли до парохода. Краем глаза он заметил, что опять прилетел нырок и с довольным видом плавал около катера.

Ему не ответили, и Вэл поднял «смит-и-вессон» и выстрелил здоровяку в плечо.

Он увидел, что тот отшатнулся, и услышал крик боли и удивления.

— Отзови их! Теперь я буду стрелять только в тебя, — крикнул ему Вэл.

Здоровяк скрылся из вида, но если на катере не укрепили стенки рулевой рубки так, как сделал он, пуля прошибет их так же легко, как картон. Однако в тот же момент четыре человека открыли по нему огонь из винтовок. Он услышал жуткий треск пуль, взламывающих обшивку, визг рикошетов. Лежа на животе, он выстрелил из двери, и один из стрелявших крутанулся волчком и выронил винтовку.

Вэл выстрелил еще раз, и второй стрелявший споткнулся. Нападавшие скрылись за палубной надстройкой. Вэл торопливо перезарядил револьвер и услышал всплеск внизу. По меньшей мере один бандит поднялся на пассажирскую палубу и теперь был прямо под ним.

Когда Вэл привязал шлюпку к пароходу, он отнес весла наверх, чтобы ее не украли. Он, засунув револьвер за пояс, подхватил одно весло и отступил на борт, который выходил на берег. По лестнице карабкался человек. Вэл поднял весло обеими руками, замахнулся и тупой его частью ударил человека в грудь. Тот полетел в воду.

Еще не прозвучал всплеск, как Вэл услышал на другой стороне топот ботинок, он развернулся, одновременно вытаскивая револьвер. Нападавший держал в опущенной руке узкий нож, готовый вонзить его. Вэл направил на него револьвер.

— Можешь его бросить и спокойно уплыть. Иначе получишь пулю, — сказал он. — Вашего главаря я уже подстрелил.

— Его-то? Да ты б ни за что не осмелился. Это же…

— Я пристрелил его. Вам, ребята, лучше поторопиться. Кто вам теперь заплатит?

Секундная тень сомнения на лице человека подсказала Вэлу, что он привел верный аргумент. Вэл решил продолжать.

— Подумай сам. Неужели ты считаешь, что компания признается, что наняла вас? Если главарь умрет, ты не получишь ни доллара. Ни одного паршивого цента.

С катера больше не стреляли, опасаясь задеть собственных людей.

— Видишь? — спросил Вэл. — Они не стреляют. Они поняли, что игра проиграна.

Человек, переполненный сомнениями, колебался. Вэл понимал, что единственным его желанием было подскочить и одним ударом закончить дело, но в его грудь смотрело дуло револьвера, а аргументы Вэла подорвали его решимость.

В этот момент он услышал свисток, и из-за поворота вышел буксир Петерсона, на его носу стоял Пэдди Лейхи с ружьем в руках. Через минуту показался еще один пароходик, на носу которого стояли четверо вооруженных людей.

— Вот так-то, — сказал Вэл. — Теперь можешь плыть на свой катер, а можешь к берегу — мне все равно.

— Ты еще о нас услышишь, — пообещал человек с ножом. — Мы найдем тебя в Сент-Луисе.

Второй катер под голубым флагом пришвартовался к затопленному пароходу. Человек на носу посмотрел на Вэла.

— С вами все в порядке?

— Жалоб нет, — сказал Вэл, — но вы появились вовремя.

За семь дней они сделали девять рейсов, достав груз муки, а кроме него тонну свинца и кое-какие вещи из брошенных кают. Последнее они собирались вернуть владельцам, если таковые найдутся.

Мука была в цене, и они выручили приличную сумму, хотя несколько бочек оказались разбитыми, а в других вода полностью уничтожила содержимое. Когда деньги поделили на всех, Вэл обнаружил, что стал обладателем четырех с лишним тысяч долларов.

Когда он зашел в отель, чтобы рассчитаться со Стивеном Брикером, тот был в своем номере.

Брикер принял деньги, которые заплатил за помощь четырех человек, но об оплате своих услуг и слышать не желал.

— Денфорд блефовал, — сказал он. — Он полагал, что вы не в курсе того, чем занимаетесь, и хотел просто напугать вас. Так уже случалось.

Он внимательно посмотрел на Вэла.

— А вы для своего возраста отважный человек, но ведь вы воспитывались на Западе, так что это неудивительно. — Он откусил кончик сигары. — Мне бы пригодился парень вроде вас. Я строю железные дороги, могу предложить вам тяжелую работу, дикие места и возможность учиться.

Вэл покачал головой.

— Я хочу на время уехать на восток и изучать юриспруденцию.

— Хорошая идея. Действуйте. Когда решите начать работать, напишите мне. — Брикер нацарапал на клочке бумаги адрес. — Я найду вам место. Мне нужны такие, как вы.

Он встал и протянул руку.

— Удачи, малыш. Уверен, что мы еще встретимся.

Снова шел дождь, но теперь на Вэле был плащ. Еще раньше он попрощался с капитаном Петерсоном и Пэдди Лейхи. Он шел по улице к железнодорожному вокзалу. Багаж он сдал утром.

Он ехал на восток. Он ехал в Нью-Йорк.

Следующие несколько лет прошли так быстро, что Вэл их почти не заметил. Он много работал и усердно учился. После завершения учебы год провел в адвокатской фирме в Нью-Йорке, читая о юриспруденции все, что мог отыскать. Когда выпадало свободное время, он ходит в оперу.

Вэл стал выше и тяжелее. Он подружился с профессиональными боксерами и часами пропадал в спортзале и на природе, тренируясь с профессионалами. Он боролся, боксировал, работал на мешке и со скакалкой. В двадцать лет он весил сто девяносто фунтов, рост его был шесть футов два дюйма.

Еще один год он провел в штате Миннесота и один — в Монтане. В Миннесоте он работал помощником и секретарем Стивена Брикера, который строил железные дороги, открывал шахты и спекулировал акциями горнорудных и железнодорожных компаний.

Время от времени он получал письма от Папаши Баклина, которые писала одна из дочерей. Они пробурили четыре артезианские скважины и прикупили скота. Теперь у них было стадо в три тысячи голов, вскоре они планировали осуществить первую крупную продажу. Баклины и раньше понемногу продавали, но те деньги шли на текущие расходы и на племенной скот.

Осенью своего двадцатилетия, когда Вэл был в Нью-Йорке, он вышел после тренировки из спортзала и остановился на углу Бауэри, наблюдая за проходящими людьми. Неожиданно он почувствовал, как его рукава коснулась чья-то рука.

— Сэр? Подайте, пожалуйста, сколько можете. Я сегодня совсем не ел.

Секунду Вэл не поворачивался, потому что знал, кому принадлежит этот голос, он узнал бы его всюду. Но когда он, наконец, повернулся, человек уже отходил.

— Подождите минутку, — сказал Вэл.

Человек обернулся и Вэл оказался прав — это был Вэн, любовник Майры, который пятнадцать лет назад оставил его у Уилла Рейли.

Вэн поседел и исхудал, щеки его ввалились, но несмотря на это он мало изменился. Одежда выглядела аккуратной, хотя ему наверняка приходилось в ней спать.

— Да?

— Не хотите ли со мной пообедать, сэр? Я буду рад вашей компании.

Глаза Вэна с беспомощной надеждой смотрели на него.

— Вы говорите серьезно, сэр? Если серьезно, то я с искренним удовольствием принимаю ваше приглашение.

Сердце Вэла странно сжалось. Он всегда любил этого одинокого, слабого человека — единственного, кто был с ним добр. Этот человек рассказывал ему сказки, заботился о нем, когда никому другому он был не нужен.

— Если не возражаете, давайте пройдемся до приличного ресторана, где я обычно ем.

Они молча зашагали, пока не подошли к ресторану, который был знаменит отличной кухней.

— Вы уверены?.. У меня не слишком презентабельный вид, — сказал Вэн.

— Пойдемте.

И только когда они уселись за столик, Вэн посмотрел на него и слегка нахмурился.

— Мы знакомы? Не могу понять, хотя уверен, что видел вас раньше.

Вэл не отвечал, пока они не заказали обед. Потом попросил: Расскажите мне о себе. Кажется, вы джентльмен.

Вэн пожал плечами.

— Когда-то я бы с вами согласился, но не сейчас. Я ничто.

— Что стало с Майрой?

Вэн окаменел, уставясь на него.

— Что вы знаете о Майре? — Он нахмурился. — Значит, вы меня знали… но где?

— Так что насчет Майры? Где она?

— Если бы я сделал то, что должен был сделать, она бы горела в аду. Раз десять я хотел убить ее…

— Вы не смогли бы стать убийцей, Вэн.

— Черт побери! Кто вы?

— Вы не ответили на мой вопрос. Где Майра?

— Именно там, где и мечтала. Майра Корд — богатая женщина, богатая и опасная. Если собираетесь вести с ней дела, лучше позабудьте об этом. Она съест вас живьем.

— Должно быть, она поменяла профессию.

— Не знаю, поменяла или нет. Майра злая женщина, которая использовала торговлю собой так же, как вы пользуетесь лестницей, ведущей вверх. В ее теперешнем положении она не нуждается в своей старой профессии, хотя сомневаюсь, что она снова не воспользуется ею, когда это потребуется для дела. Она прошла длинный путь, но ничуть не изменилась. — Вэн не отрывал взгляда от лица Вэла. — Как вы объясните свой интерес к ней?

Принесли закуски, официант отошел, и Вэл сказал: — Она была моей матерью.

Вэн выронил вилку. Его лицо побелело.

Постепенно к нему возвратился румянец. Он ослабил галстук.

— Вы Вэл? Вэл Даррант?

— Да.

— Будь я проклят! — медленно произнес Вэн.

— Не думаю, что вам это грозит, Вэн. Вы же спасли меня от смерти и оказали мне самую большую услугу, которую один человек может оказать другому.

— Не понимаю.

— Вы оставили меня с Уиллом Рейли. Он вырастил меня и воспитал. Он научил меня жизни, за что я обязан ему — и вам тоже — по гроб жизни.

— Значит, вот как оно было… Может быть поэтому мы с ним больше не встречались. Я опасался встретиться с Рейли — и не потому, что боялся его, но потому, как он ко мне отнесся бы. Черт возьми, он мне нравился. Я уважал его. А потом был вынужден подбросить ему ребенка.

— Думаете, он избегал вас с Майрой?

— Конечно. Вы же знате Запад. В конце концов, там не такое уж большое население. В шахтерских городках все друг друга знают, в скотоводческих тоже. А Уилл Рейли был знаменитым человеком. Я с ним встречался раз пятьдесят в разных местах до того, как оставил вас с ним, но ни разу после.

Они проговорили весь обед и засиделись допоздна.

— Ну, а как вы? — спросил, наконец, Вэн. — Куда собираетесь? Что думаете делать?

— Собираюсь на запад, наверное ненадолго. Хочу повидать людей и взглянуть на ранчо. Давным-давно я вложил кое-какие деньги, надо проверить, как там дела. Я получил право адвокатской практики, Вэн, и могу, если захочу, открыть свое дело. Между прочим, в этой области у меня уже есть опыт. Я говорил, что работал с Брикером?

— Удивительно, что вы не столкнулись с Майрой. У нее с ним много общих интересов. К тому же она хорошо его знает.

— Майра Корд? Если бы у нее были общие дела с Брикером, я бы об этом знал.

Вэн сухо улыбнулся.

— Вы ведь не думаете, что она сохранила старое имя? Она для этого слишком хитра. Она давно уже им не пользуется. Сейчас она миссис Эверетт Фоссетт.

Вэл в изумлении посмотрел на него. Майра Корд… его мать… та самая Эверетт Фоссетт?

— Вы шутите.

— Нет, — хмуро сказал Вэн. — Я говорю совершенно серьезно. Она вышла замуж за старика Фоссетта, вышла за его имя и его деньги. Он был уважаемым человеком, его все любили, но он не смог ей противостоять. Она женила его на себе, а затем убила. О, я знаю! Это не было убийством в юридическом смысле, но все равно она убила его — так же надежно, как если бы использовала яд.

— У нее несколько миллионов долларов.

— Да, и среди тих миллионов нет ни одного честно заработанного цента. Когда она вышла замуж за Фоссетта, она отнюдь не была нищенкой. По моему, она грабила каждого мужчину, который попадался ей на пути, а тратила очень экономно. Фоссетт был лишь очередной ступенькой на ее лестнице.

— Вы давно ее видели?

— Не более двух недель назад, здесь, в Нью-Йорке. Она меня не заметила. Я старался, чтобы она меня не заметила, поскольку я единственная не перевернутая страница в ее жизни. Или, лучше сказать, у меня хватило смелости сбежать, пока она меня не прикончила. — Вэн несколько минут помолчал. — Она очень красивая женщина, Вэл, даже сейчас. Ей немногим больше сорока, и даже в прежние дни она была красивой, хоть и подлой.

— Я ее видел. Только не догадывался… то есть я слышал, как о ней говорили, но чтобы подумать, что она Майра Корд…

— Теперь вы знаете, а потому не подходите к ней близко, Вэл, она убьет вас. И не смотрите на меня так. Она же хотела оставить вас замерзать на морозе, когда вы были беспомощным ребенком. Вы напомните ей многое, чего ей не хотелось бы вспоминать. Сейчас Майра обладает положением в обществе и финансовых кругах. Она абсолютно безжалостна. Если она что-то задумала, ее не остановит сам Господь Бог.

— Интересно.

— Ничего интересного. Даже не думайте о ней.

Вэл отодвинулся от стола.

— Вэн, что я могу для вас сделать?

— Дать десять долларов. Больше не прошу, потому что все равно потрачу зря.

— Вэн, почему бы вам не вернуться домой? Я имею в виду семью. В ваш собственный мир.

— Вы сошли с ума. — Вэн пожевал усы. — Не буду отрицать, что мне этого хотелось бы. Родственники знают, что я жив, но ничего более. Нет, не могу. У меня нет ни денег, ни приличной одежды, ни будущего.

— Пятисот долларов будет достаточно? Я хочу сказать, пятьсот долларов плюс одежда. Я дам вам деньги, Вэн. По-моему, игра стоит свеч.

— Черт возьми, Вэл, я не могу принять их. Просто не могу. И что я скажу? Мои родители живы, у меня две сестры…

— Просто возвращайтесь и ничего не говорите. Они сами придумают истории, в которых нуждаются. Вы путешествовали по Западу, вернулись домой. Я дам вам денег. Я обеспеченный человек, Вэн, и могу себе это позволить.

На самом деле денег у Вэла оставалось в обрез. Но он был молод, и перед ним лежала яркая дорога жизни.

— Хорошо, — сказал наконец Вэн, — я возьму эти деньги. Если вы позволите в свое время вернуть их.

— Отдадите, когда сможете, но возвращайтесь домой. Возвращайтесь в семью.

Глава пятнадцатая

Перед представительным человеком в темном костюме остановился дворецкий.

— Миссис Фоссетт просит вас, мистер Пинкертон.

Человек встал и последовал за дворецким по коридорам, устланным пушистыми коврами, в библиотеку. Его редко проводили в эту комнату, и он всегда удивлялся, когда входил в нее. Ему, как главе самого большого и самого удачливого детективного агентства в Соединенных Штатах, если не в мире, приходилось видеть всяких людей — и женщин, и мужчин. Эта женщина была единственной, в чьем присутствии он чувствовал себя неуверенно.

Да, именно так. В ней было что-то холодное, от чего он чувствовал себя неуютно. У него было ощущение, что эта женщина постоянно опережает его на один шаг, и что бы он ей ни сообщил, ей это уже было известно.

Миссис Фоссетт сидела за длинным столом, перед ней лежало лишь несколько газет, в том числе, обратил внимание Пинкертон, из других городов.

— Вы сказали, что у вас для меня новости?

— Да. — Он помолчал. — Я нашел его.

— Ну… по крайней мере, у вас есть хоть что-то. Где он? В Бауэри?

— Нет, мэм. Он вернулся домой, в семью.

Майра Фоссетт почувствовала пробуждение холодного гнева. Неужели Вэн был прав, когда сказал, что ей не нравится, когда от нее кто-нибудь убегает?

— Вы ошибаетесь. Кем бы он ни был, но он гордый человек. Я уверена, что он не вернется домой без денег.

— У него есть деньги. Немного, но есть. Он заплатил по счетам, купил новую одежду — между прочим, превосходную — и вернулся не последним человеком.

— Ерунда. Откуда у него деньги? Ему больше никто не одалживает, а картежник он отвратительный.

— Где он достал деньги, мы не знаем, если только…

— Что?

— Его видели за обедом с человеком — молодым человеком. Они разговаривали несколько часов. Именно после этого он купил одежду и вернулся домой.

Она размышляла, обдумывая возможности. Вэн знал слишком много. Трезвый, серьезный Вэн представлял большую опасность, чем пьяный безалаберный бродяга, которому никто не верил. Более того, он убежал от нее, а этого она простить не могла.

— Что за молодой человек?

— Джентльмен, мэм. Симпатичный, атлетически сложенный, хорошо одетый и ухоженный. Молодой, лет двадцати пяти.

— Что он делал в Бауэри? Он бездомный?

— Нет. Ничего подобного, — сказал Пинкертон. — Мы наводили справки, но много не знаем. Он приходит в Бауэри тренироваться. Боксировать и бороться. Кстати, он очень неплохой спортсмен.

— Профессионал?

— Нет. По-моему, нет. Он джентльмен.

Майра Фоссетт окинула его ледяным взглядом.

— Когда у вас будет время, мистер Пинкертон, извольте дать мне определение этого слова. Не уверена, что понимаю, что такое джентльмен и как им становятся. Сомневаюсь, чтобы хоть раз видела живого джентльмена.

— Исключая присутствующих?

— Нет, — отрезала она. — Человек вашей профессии, мистер Пинкертон, определенно не может считаться джентльменом. В любом случае, я плачу вам не за моральные стандарты. Скорее, — добавила она, — за их отсутствие.

Он встал.

— Я возмущен, мадам…

— Возмущайтесь на здоровье, — сказала она. — А теперь садитесь и слушайте или выметайтесь отсюда и пришлите чек почтой.

Пинкертон колебался, залитый краской негодования. Он вдруг понял, что ненавидит эту женщину, ненавидит все, что она представляет, однако платит она хорошо, и дает работы. Подавив гнев, он сел.

— Вы не узнали имя того молодого человека? Его же должны как-то называть в спортзале?

— Один из моих оперативников слышал, как его называли Вэл. Фамилию нам установить не удалось.

Вэл…

Майра Фоссетт сидела выпрямившись. Пинкертону, который видел эмоциональные реакции многих людей, показалось, что шок от имени был почти физическим.

Через некоторое время она сказала: — Мистер Пинкертон, если Вэн Клеверн вернулся в семью, меня он больше не интересует. С этого момента можете отозвать своих агентов. Тем не менее, меня интересует этот молодой человек. Этот Вэл, как вы сказали. О нем мне понадобится отчет по полной форме. Его друзья, деловые партнеры, действия.

— Это будет трудно.

— Если это означает, что вы просите больше денег, ответ однозначный нет. Если вы считаете, что задача выше ваших сил, я смогу найти кого-нибудь другого, для кого она не будет сложной. Однако наведение справок об одном, ничего не подозревающем молодом человеке не может представлять из себя большую проблему.

— Мы не имеем понятия, кто он или где живет.

— Но он ходит в спортивный зал боксировать, не так ли? Проследите за ним. Расспросите тех, кто занимается спортом вместе с ним — надеюсь, вас не надо учить, что можно сделать.

— Если бы я имел представление…

— Зачем мне понадобилась эта информация? — Майра Фоссетт улыбнулась. Мне известно, что вас давно снедает любопытство по поводу моих расследований. Можете довольствоваться тем, что в бизнесе я считаю наиболее важным так называемый человеческий фактор. Мне нравится знать все о человеке, с кем я имею дело — кто он, кто его деловые партнеры. Именно поэтому вы представляете для меня ценность. Если будете работать и держать рот на замке, у вас будет надежный и богатый клиент; если устроите мне неприятности, я вас разорю. Думаю, мы понимаем друг друга, мистер Пинкертон.

Он встал с тяжелым и хмурым лицом.

— Мы все сделаем, миссис Фоссетт. Через неделю у вас будет полный отчет.

Когда он ушел, Майра Фоссетт долго сидела в темнеющей комнате, глядя прямо перед собой. Она одновременно сказала детективу правду и обманула его. Ей действительно нужна была информация о деловых партнерах, но для дела — только отчасти, отчасти же она испытывала злобное удовлетворение, узнавая о тайных сторонах жизни людей. Знание действительно было силой, но для нее оно было больше, чем оружие, поскольку подпитывало презрение к мужчинам, с которыми она вела дела, и к тем безмозглым овцам, которых они называли женами.

Но информация, которую она запросила о Вэне, требовалась ей совсем по другому поводу. В течение двадцати лет он был частью ее жизни, за эти двадцать лет мало что произошло, чего бы он не знал или о чем не подозревал. Когда он внезапно порвал с ней и скрылся, она пришла в ярость и на него, и на себя за то, что позволила ему сбежать. Беда была в том, что он так часто грозился уйти от нее, что она уже перестала обращать на это внимание.

Со временем он стал ей необходим, причину этого она не осмеливалась спрашивать даже у себя. Он был красивым мужчиной, которого принимали в любой компании, и хотя Вэн любил выпить, он не позволял пороку проявиться на людях, где пил не больше, чем десяток-другой его знакомых. Она не собиралась отпускать его, но понимала, что он становится скорее обузой, нежели необходимым спутником. Наконец это время пришло.

Неужели он угадал ее намерения? Наверное подозревал. Конечно, он знал достаточно много о других, о тех, кто стоял у нее на пути. Она вспомнила давно прошедший день, когда он напился настолько, чтобы стать откровенным. Тогда он сказал ей задумчиво: «Майра, ты моральный урод. Я говорю серьезно. Так же, как другие рождаются физическими уродами, ты родилась моральным уродом. У тебя нет понятий о добре и зле. Вещи, события и люди для тебя хороши или плохи лишь постольку, поскольку служат или не служат твоим целям».

Вэл? Разумеется, это невозможно. Вэл мертв. Он умер там, в морозной ночи, когда Вэн бросил его в прериях.

Она не верила, что у Вэна хватит смелости это сделать и удивилась, когда он вернулся без мальчика. Когда он предложил немедленно уехать, она подумала, что он на самом деле бросил мальчика в заснеженной пустоши. И Вэн никогда больше не вспоминал о нем, значит, действительно оставил умирать.

А если не оставил? Куда он мог отвезти мальчишку? С кем мог его пристроить? Через двадцать лет она знала лишь то, что Вэн недавно встретил молодого человека лет двадцати пяти и называл его Вэл… или возможно другим похожим именем. Этот молодой человек, кем бы он ни был, ссудил Вэна деньгами и вероятно уговорил его вернуться домой.

Если так, то что это означало для нее? Все, что угодно… или ничего. Одно дело Вэн, который находится у нее под каблуком, который боится ее, и совсем другое — свободный Вэн в лоне своей семьи. Захочет ли он забыть все, что знал? Или его одолеет совесть?

Майра Фоссетт, обладавшая теперь богатством и властью, близкой к положению, которого добивалась всю жизнь, не могла позволить Вэну заговорить. Он знал слишком много. Вэн Клеверн, опустившийся пьяница, не представлял для нее опасности, но Вэн Клеверн, вернувшийся в семью, в эту самодовольную, самонадеянную семью, о которой она так много слышала, представлял собой самую настоящую опасность. Пара минут его откровений могла разрушить все, что она с таким трудом построила.

Он даже знал или подозревал о причине смерти Эверетта Фоссетта. А у Эверетта были друзья и родственники, которые захотят начать расследование.

Она спокойно обдумала проблему и приняла решение. Она отдавала себе отчет, что решение было принято много лет назад, но тогда этот человек был ей еще полезен. Это будет несчастный случай. В отношении Вэна ядом пользоваться опасно.

Майра подумала об остальных. С ними все прошло гладко. Семь мужчин и одна женщина, каждый из которых был ступенькой на пути ее успеха. Всех она отравила. Всех, кроме одного. Того она ударила по голове, когда он просыпался, и бросила в кораль с мулами. Вэн до сих пор верил, что помогал скрыть несчастный случай, что она ненароком ударила сильнее, чем предполагала.

Вэл… Неужели ее сын жив?

Она никогда не хотела ребенка, и оставила Вэла как приманку для Дарранта, а он бросил ее раньше, чем дверца клетки успела захлопнуться. Вот так появился никому не нужный ребенок.

Но интересно… он похож на нее? Или на… как там его звали?

Энди — вот как. Наверное ласкательное от Эндрю, а возможно от Андре, поскольку он был наполовину француз.

Вэл… допустим, он действительно жив. Что тогда?

Вэн всегда любил мальчика, он мог разговориться… нет, не мог. Только не с Вэлом. И все же Вэн мог рассказать, кто она и что из себя представляет. Тогда Вэл придет за деньгами.

Неделя еще не прошла, а отчет Пинкертона лежал у нее на столе.

Молодого человека звали Вэлентайн Даррант — значит, ее сын был жив он изучал юриспруденцию в фирме «Лоутон, Брайс и Келли» — хорошая фирма! был допущен к адвокатской практике. Кажется, прибыл с Запада. Работал на Стивена Брикера — неужели тот молодой человек, которого она встретила в дверях? — одаренный юноша, у которого масса знакомых в сомнительных кругах — может быть, он пошел в нее? — проводит много временив тирах, никогда не играет в карты, редко держит пари, за исключением дружеских споров по поводу исторических или спортивных фактов. Часто ходит в театр и оперу, хорошо образован, но неизвестно, где получил начальное образование.

Из отчета она узнала немного, он оставлял слишком много вопросов. Где он был все эти годы? Кто его воспитывал? Где он получил образование? Сколько раз с ним встречался Вэн?

Майра снова взглянула на отчет. Последний абзац говорил о том, что Вэл уехал из Нью-Йорка. Купил билет до Сент-Луиса.

Ну, хватит. Теперь надо решить, что делать с Вэном Клеверном.

Тем не менее, ее мысли постоянно возвращались к Вэлу. Говорили, что ребенок больше всего напоминает дедушек и бабушек. Она не знала, какая семья была у Дарранта, но своя вызывала у нее лишь презрение. По современным стандартам они были примерными, богобоязненными людьми, можно даже сказать, что ее отец преуспел. Ладно, неважно.

Глава шестнадцатая

Вэл не любил открытых пространств, а сейчас перед ним расстилался добрый кусок прерий. За ним на фоне неба крепкими бастионами высились горы Бурро-Маунтинс. Он натянул поводья у устья небольшого каньона и осмотрел лежащую перед ним местность.

У него было ощущение, что несколько минут назад он заметил легкое облачко пыли, но теперь, осматривая равнины, никого не увидел. Вэл проверил, насколько удобно лежит винчестер и убедился, что тот легко выходит из чехла, затем коснулся шпорами боков чалого.

Конь был красивым — с черной гривой и хвостом и чуть заметными яблоками на левом плече, словно где-то в предках у него была аппалуза пятнистая индейская лошадка. Он был крепким, с красивой поступью, привыкшим к горам и пустыням.

Земля впереди выглядела достаточно невинно, но Вэл оставался на месте, зная, что полагаться на эту невинность нельзя, если не хочешь попасть в беду.

Он ехал дилижансом от маленькой деревушки под названием Лос-Анджелес до Юмы, а оттуда добрался до Тьюсона.

Вэл полагал, что Запад ему надоел, но теперь думал по-иному. Теперь он понимал, что создан для этой земли. Неважно, как далеко он заберется в своих скитаниях, все равно вернется сюда. Он направлялся в Сильвер-Сити, затем хотел доехать до Таскосы, а потом — на ранчо.

Неожиданно за спиной послышался мягкий стук лошадиных копыт.

Вэл развернул жеребца. Это был одинокий всадник на подкованной лошади. Путешествие верхом от Тьюсона снова обострили его зрение и слух, без которых невозможно выжить на Западе. Он ждал.

Лошадь была серой, всадник — худощавый юноша с длинными, до плеч волосами, в помятой черной шляпе.

— Если едешь на восток, я буду рад твоей компании, — сказал Вэл.

Юноша был симпатичным и даже слишком симпатичным, если не считать двух выступающий передних зубов. Но даже они не портили его лица, придавая ему своеобразную индивидуальность. Он весил не больше ста пятидесяти фунтов, рост его был примерно пять футов восемь дюймов. У него были белокурые волосы и серые глаза.

— Я тоже еду на восток, — сказал он. — Ты один?

— Да.

Вэл внимательно посмотрел на него.

— А я тебя знаю. Ты Билли Антрим.

Всадник, скатывая сигарету, удивленно взглянул на Вэла.

— Меня давно так не называют. Но если подумать, мы с тобой встречались.

— У твоей матери был пансион в Сильвер-Сити. Я приехал в город вместе с Уиллом Рейли. Помнишь? Ты, Доби и я пару раз катались по окрестным холмам. Рассказывали друг другу разные истории.

— Конечно, помню. Где ты был все эти годы?

— Бродяжничал, — сказал Вэл. — Уилли мертв. Его убили несколько лет назад в Колорадо.

— Слыхал. Говорили, что в него стреляли исподтишка и даже не предупредили.

— Точно. Это были Генри Зонненберг, Хардести и Терстон Пайк.

— Про это я тоже слыхал. Пару лет назад Зонненберг был в Форт-Самнер. Хардести мертв.

— Знаю.

Билли бросил на него быстрый взгляд.

— Да ведь это ты его убил! На каком-то ранчо в Техасе.

— В городе. Он не представлял собой ничего особенного.

Они проехали несколько миль, внимательно наблюдая за местностью. Неожиданно Вэл спросил: — Ты сказал, что никто тебя не называет Билли Антримом. Впереди ранчо Найта, может быть мне следует знать, как тебя называть.

Билли покосился на него.

— Меня зовут Бонни, — сказал он. — А кличут Малышом.

Это имя было у всех на устах2. Даже газеты на восточном побережье писали о Малыше Билли и междоусобной войне скотоводов в округе Линкольн.

— На ранчо Найта для тебя безопасно? Если нет, я могу заехать туда один и купить припасы.

— Они хорошие люди и знают, что за мою голову обещана награда. Я их не трогаю, а они не трогают меня. Насколько я знаю, за мной охотится только Пэт Гарретт3. Остальным все равно, либо они просто не хотят неприятностей.

Тени становились длиннее, простираясь от видневшихся впереди Бурро-Маунтинс. Ранчо располагалось в удобном месте в устье каньона и стало регулярной остановкой на дилижансной линии. В 1874 году Ричард С. Найт построил здесь глинобитный дом, напоминавший крепость, а через несколько лет позже продал это место Джону Парку, которому теперь принадлежало ранчо.

Вэл первым въехал во двор, ему навстречу вышел хозяин с двумя детьми. Всего их было семеро. Он посмотрел на Вэла.

— Меня зовут Вэлентайн Даррант, сэр. По-моему, вы знакомы с мистером Бонни.

— Да. Как поживаешь, Билли?

— Ничего, мистер Паркс, ничего. Но буду чувствовать себя лучше после вашей замечательной еды.

— Надоело готовить самому, Билли?

Малыш рассмеялся.

— Я не очень-то хорошо стряпаю, мистер Паркс, даже для себя. Три дня не видел настоящей еды.

— Заходи. Ма что-нибудь для тебя приготовит.

Вэл спешился.

— Я присмотрю за твоей лошадью, Билли. Иди поешь.

Он подвел лошадей к поилке, затем завел их в кораль и расседлал. Паркс накидывал сено своим лошадям.

— Вы хорошо знаете Билли? — спросил он.

— Мы встречались очень давно. Когда его мать держала пансион в Сильвер-Сити. Мы вместе играли мальчишками.

— С того времени много чего случилось.

— Кое-что я слышал. — Вэл положил руки на спину жеребца. — Мне он нравится. Нсколько я знаю, он не делал ничего, что бы не делали его враги. Однако теперь разыскивают его, а не их.

— Он останавливался здесь несколько раз и всегда вел себя по-джентльменски. Заходите в дом.

После ужина Вэл вышел и уселся на ступеньках. Он почувствовал нарастающее раздражение. Он мог открыть адвокатскую практику, но не сделал этого, лишь недолго проработал в юридической фирме. Он владел третью ранчо, но ему не хотелось заниматься скотоводством. У него был богатый опыт строительства железных дорог и вложения капиталов, но недостаточный, чтобы сделать это своей профессией, да и интереса к бизнесу он не испытывал.

Но здесь Вэл чувствовал себя дома. Он любил Запад, любил скитаться по его городам, но все дороги пройти нельзя. В конце любой тропы неизбежно начиналась другая. Он знал несколько девушек, но романы его были скоротечны, и любовь он так и не познал. Внутри него поселилось огромное стремление, желание чего-то большего — но он не знал чего.

Он не считал, что проблемы нужно решать убийством, и тем не менее память о том, что Терстон Пайк и Генри Зонненберг все еще были на свободе, убивая и насильничая, угнетала его.

Неужели он надеялся на судьбу и справедливость? Что кто-то сделает за него его работу? Вспомнив Зонненберга, Вэл ощутил холодок. Он был огромным, жестоким детиной, казался неуязвимым. Неужели Вэл боится его?

И все же Зонненберг был лишь исполнителем. Настолько же виновными были Эвери Симпсон, который приехал на запад, чтобы предложить деньги за голову человека, и князь Павел, заказавший убийство.

Уилл Рейли знал бы, что делать, и сделал бы то, что нужно.

Может быть поэтому Вэл не мог осесть и успокоиться? Может быть его бессознательно тревожила вина за то, что убийцы его лучшего друга, Уилла Рейли, остались неотомщенными?

А как быть с матерью? Как быть с женщиной, которую теперь звали Майра Фоссетт? Должен ли он прийти к ней и объявить, что он ее сын? Зачем? Ему от нее ничего не надо, а она никогда им не интересовалась, если не считать той ночи, когда она пыталась от него избавиться.

Вышел Билли и присел на крыльцо рядом с ним.

— Нет ничего прекраснее вечера в пустыне, — сказал он. — Мне всегда нравилось ездить по ночам.

— Где сейчас Зонненберг?

Билли повернул голову и посмотрел на него.

— Не связывайся с ним, Вэл. Даже если ты хорошо владеешь револьвером. Он низкий и опасный человек, как гремучая змея, и очень быстрый по-настоящему быстрый. Мне бы не хотелось с ним столкнуться.

— Он убийца моего друга.

— Забудь об этом. Посмотри, куда это завело меня. После того, как застрелили Танстолла, я хотел убить всех, кто в этом участвовал. Ну, нескольких мы прикончили, а теперь война закончилась для всех, кроме меня.

— Ты не сказал мне, где Зонненберг.

— Честно говоря, не знаю. Слыхал, что он где-то в Монтане. — Билли помолчал. — Но я знаю, где Пайк.

— Где?

— Если едешь на свое ранчо, то встретишься с ним. Он в Таскосе. У него там женщина.

— Ты тоже едешь туда?

— Нет. Думаю чуток обождать. Кормят здесь неплохо, люди они хорошие, так что несколько дней я отдохну. Последнее время мне не часто удается отдохнуть.

— На рассвете я уеду, — сказал Вэл и встал. — Прощай Билли, удачи тебе.

Прежде чем лечь спать, Вэл проверил револьвер. Это был русский «смит-и-вессон» 44-го калибра, который ему подарил Хайкок. Ему нравилась балансировка револьвера, нравилось чувствовать его в ладони.

Вэл Даррант выехал с ранчо Найта до рассвета. Он обогнул подножия гор, пересек ручей и направился к расстилающейся впереди равнине. Это была земля апачей, он впервые познакомился с ними, когда индейцы напали на дилижанс, на котором он еще мальчишкой путешествовал вместе с Уиллом, поэтому Вэл старался держаться низин и с осторожностью выбирал дорогу. Он избегал мест, где могла таиться засада, постоянно высматривал следы, наблюдал за птицами, потому что их поведение часто выдает присутствие людей.

Вечером выбрал укромное место, разжег маленький костер и приготовил на нем кофе и ужин. Затем забросал его землей и отъехал на несколько миль, как можно тщательнее маскируя следы.

По местам, по которым проезжал Вэл, прошлась междоусобная война, многие ее участники до сих пор жили здесь. Он остановился в Линкольне, центре округа, и привязал лошадь у коновязи рядом с небольшим кафе.

Внутри расположились короткая стойка бара и несколько столиков. Он сел, и перед ним тотчас поставили тарелку говяжьей похлебки. Во многих подобных заведениях и мысли не было, чтобы брать заказ. Посетители просто ели то, что сегодня готовили и были этому рады. Однако кофе был хорошим.

В кафе сидели с полдюжины людей, в двух из них он распознал «крутых» или будущих «крутых». Один из них несколько раз глянул на Вэла, прошептал что-то другому, они оба посмотрели в его сторону и засмеялись.

Вэл не обращал внимания. Он заезжал во многие подобные городишки и знал, что там делается. Большинство людей были настроены дружелюбно, но всегда находились такие, кто искал неприятности, в качестве жертвы они всегда выбирали незнакомцев.

— Наверное, он удрал, — говорил один из парней. — Его любили все мексиканцы, поэтому наверное он удрал в Мексику.

— Не-а. У него в Форт-Самнер есть девчонка. Он двинет туда. Без нее он не уедет из Штатов.

К Вэлу, облокотившись локтями на стойку, обернулся крепкий парень с рыжеватыми волосами. Вэл знал, что «крутые» что-то задумали, и приготовился.

— Эй, ты, там! Куда, ты думаешь, поедет Малыш Билли?

Что бы он ни ответил, они к нему придерутся, поэтому Вэл просто пожал плечами.

— Поглядите на нос его лошади и увидите.

— На нос его лошади? А он-то здесь при чем?

— А вы гляньте. Куда он указывает, туда Малыш и едет.

Официантка захихикала, кое-кто из мужчин рассмеялся. Вэл был подкупающе серьезен. Рыжий покраснел.

— Думаешь, ты очень умный? А вот мы сейчас посмотрим, какой ты умный. Ты чем зарабатываешь на жизнь?

— Я актер, — сказал Вэл.

Парень уставился на него. Остальные присутствующие, казалось, не обращают внимания, но Вэл знал, что они прислушиваются. Ему хотелось спокойно доесть похлебку.

— Ты не похож на актера, — заявил рыжий. — Давай поглядим, как ты играешь. Ну-ка встань, покажи нам.

Ну вот… Но Вэл все равно собирался доесть похлебку. Он положил вилку.

— Вообще-то, — сказал он, — я фокусник. Я заставляю вещи исчезать. Но вы, ребята, должны будете мне помочь.

Он повернулся к официантке.

— У вас есть два ведра? Наполните их, пожалуйста, водой.

— Ты хочешь, чтобы они исчезли?

— Если вы мне поможете.

Мальчишка-мексиканец притащил с кухни два ведра воды.

— А теперь две щетки, — сказал Вэл. — Или щетку и швабру.

Он взял щетку и дал ее рыжему.

— Возьми и встань здесь. А ты, — обратился он ко второму «крутому», встань вот здесь со своей щеткой.

Вэл встал на стул с ведром воды и поднял его до потолка, затем направил щетку рыжего так, чтобы она прижимала ведро к потолку.

— Теперь держи его крепче, так крепко, как только сможешь, иначе оно упадет.

— А ты, — сказал он другому, — держи это ведро. Он поднял его к потолку и прижал его второй щеткой.

— Сейчас, пока вы, ребята, крепко прижимаете ведра к потолку, они не упадут. А если упадут, то вы основательно промокнете.

— Поторопись со своим фокусом, ты обещал исчезновение, — сказал рыжий. — Неудобно же так стоять.

Вэл, не торопясь, вынул у них револьверы и отошел к своему столу.

— Какого…

— Не надо слов, — спокойно сказал Вэл, помахивая револьвером. Плотнее прижимайте ведра, иначе промокните… или получите пулю.

Положив револьверы рядом со своей тарелкой, Вэл хладнокровно доел похлебку и попросил еще одну чашку кофе.

— Эй, в чем дело? — потребовал рыжий. — Убери отсюда это ведро!

— Не напрягайся, — сказал Вэл. — Эти джентльмены хотят спокойно поесть, без твоих штучек.

Он сел, откинувшись на спинку стула, попивая кофе и без всякого выражения разглядывая попавшихся на уловку парней. Новость уже разнеслась по городу, очевидно не без помощи мальчишки, который принес ведра, снаружи собралась толпа. Некоторые зеваки даже вошли в кафе.

Двое будущих «крутых» стояли посередине помещения, прижимая к потолку над своими головами ведра с водой. Если они отпустят щетки, тяжелые деревянные ведра упадут, обдав их водой, а возможно и задев по голове.

— Не нервничайте, ребята, — сказал Вэл. — Вы хотели увидеть, как что-нибудь исчезнет. Я заставил исчезнуть похлебку и три чашки кофе. А сейчас, — он встал и положил на стол серебряную монету, — исчезну я.

Он повернулся к присутствующим в кафе.

— Скоро они здорово устанут, поэтому будьте добры снять для них ведра — но только если вы будете в настроении.

Он отступил к двери.

— Прощайте, джентльмены, — сказал он. — Жаль покидать такую компанию, но вы же понимаете — у меня дела.

Вэл задержался, чтобы разрядить револьверы, и бросил их на улице. Прыгнув в седло, он легким галопом выехал из города.

Перед ним расстилались просторы прерий, над головой огромным шатром висело небо. Именно об этом он скучал на востоке — невероятная ширь земли, катящиеся вдаль холмы, глубины неожиданных каньонов, тень облаков на высохшей земле пустыни и на траве. Поднявшись на вершину холма, можно было сквозь струящийся от жары воздух увидеть землю на шестьдесят-семьдесят миль вокруг. Он был один, и слышал лишь стук копыт коня, поскрипывание седла и звон шпор. Вэл думал о том, что на этой земле невозможно прожить, не зная ее. Даже в ограниченных пространствах салунов, фойе отелей, ковбойских бараков и походных костров говорили, в основном, о ручьях и прудах, состоянии пастбищ и об индейцах.

Индейцы были частью этой земли, любой путешественник принимал в расчет возможность встречи с ними. Очень немногие племена вели оседлый образ жизни. Отряды индейцев могли появиться где угодно. Каждая тропа пролегала вблизи источников воды, они были ценной составляющей этой земли и были важны как для индейцев, так и для белых. Приближаться к источнику следовало с большой осторожностью.

В отношении индейцев Вэл придерживался советов Тенслипа — этого странного ганмена, наполовину преступника, наполовину порядочного человека — который черпал знания не из книг, а из жизни. Он знал такие вещи, о которых Вэл не имел представления, они были частью его самого, частью его образа жизни. Тенслип никогда не разбивал лагерь около воды, даже в тех местах, где индейцев не было.

«Это нечестно, — говорил он Вэлу. — Другим тоже нужен доступ к воде. Подумай о диких животных и птицах, которым нужно напиться. Они будут ждать, умирая от жажды, пока ты сидишь у воды. Возьми все, что тебе нужно, и освободи место».

От Тенслипа Вэл также узнал, что нельзя до конца осушать фляжку, пока не убедишься, что в источнике есть вода, потому что часто они пересыхали, и там, где струился ручей, могла лежать лишь потрескавшаяся от жары грязь. Он знал, что самыми безопасными дорогами были тропы древних индейцев, поскольку они вели от источника к источнику по самой легкопроходимой местности.

Дважды Вэл останавливался на одиноких ранчо, обмениваясь новостями, вслушиваясь в разговоры хозяев. На втором ранчо его владелец предложил продать красивую гнедую кобылу.

Он оперся о жерди кораля, расхваливая животное.

— Как насчет купчей? — спросил Вэл.

— Почему бы и нет? — усмехнулся владелец ранчо. — Напишите, а я подпишу.

— Но будет ли она законной?

Владелец ранчо пожевал усы и сказал: — Не буду вам врать, мистер. Если вы едете на восток, то она будет законной, если же на запад, то не совсем.

— Думаю, мне достаточно одной лошади, — сказал Вэл, — но ваша действительно хороша.

Он переправился через Рио-Гранде и не торопясь направился в сторону Пекоса.

Глава семнадцатая

Городок Таскоса возник на слиянии двух рек. Он процветал, когда через него перегоняли стада с юга на север, но после того, как прилегавшие к нему земли перегородили колючей проволокой, он умер, оставив после себя несколько полуразрушенных глинобитных домов, призраки ганменов, погибших на его улицах, да Френчи Маккормик — когда-то восхитительную девушку, поклявшуюся никогда не бросать своего мужа — профессионального игрока в карты. Она его не бросила, даже после его смерти.

Но в 1870-х и 1880-х годах городок Таскоса был диким и неуправляемым. Сюда приезжали ковбои и скотокрады, а скотоводы, перегонявшие огромные стада, нанимали здесь самых крутых работников и ганменов.

Сюда часто наведывался Малыш Билли. В городе жили и свои крутые парни и девушки с сомнительной репутацией, некоторые из которых были такими же видавшими виды, как и мужчины, которых они обслуживали.

Вэлентайн Даррант направлялся в Таскосу. Он говорил себе, что не собирается охотиться за Терстоном Пайком — он просто ехал к себе на ранчо, а Таскоса был единственным городом на сотни миль в округе, или даже больше. Одну ночь он провел в Форт-Самнер, остановившись у Пита Максвелла. Пит и его отец были друзьями Уилла Рейли, и Пит помнил Вэла.

— Здесь сейчас тихо, — рассказывал ему Пит. — Иногда в поисках Малыша Билли наезжает Пэт Гаррет, но Малыш здесь больше не появляется. Скорее всего, он направится в Мексику. Мексиканцы на него молятся: он единственный американец, который хорошо к ним относится.

— Я знаю Билли, — сказал Вэл. — Познакомился с ним еще в Сильвер-Сити, когда мы были мальчишками.

— Он нормальный парень, — сказал Пит, — если его не загонять в угол. Уж очень он не любит пятиться.

— Я его недавно видел, — сказал Вэл.

Пит Максвелл не спросил где, хорошо зная, что Вэл ему не ответит. На следующее утро после завтрака они расстались, пожав руки.

Вэл въехал в Таскосу незадолго до заката. С тех пор, как он в последний раз видел Терстона Пайка, Вэл стал взрослее, крепче и сильнее. Тогда он был мальчиком, сейчас он стал мужчиной.

На улицах города и на задних дворах росли тополя. Рядом протекала Канадиен-Ривер, а по Уотер-Стрит пробегал ручей. Вэл слегка обогнул город, чтобы узнать местность и подходы к нему, прежде чем въехать по тропе Додж-Трейл, которая вывела его на Мейн-Стрит. Он повернул налево и подъехал к конюшне Микки Маккормика.

Поставив там коня, он вышел на улицу и заглянул в салун. Было около четырех, и в салуне было почти пусто.

Убедившись, что из знакомых здесь нет никого, Вэл подошел к бару. Он как бы посмотрел на себя со стороны — высокий молодой человек в штанах с бахромой, сапогах с мексиканскими шпорами, с одним револьвером в подвязанной кобуре и одним за поясом, под полой пиджака. На нем была рубашка в черно-белую клетку и черная шляпа. Пиджак был тоже черный, но сильно запылившийся.

— В каком заведении здесь прилично кормят? — спросил он, заказав пиво.

— Дальше по улице, — сказал бармен. — Заведение Скотти Уилсона. Вряд ли он будет на месте, но кормят там хорошо. У Скотти всегда хороший стол ему все равно, чью говядину подавать.

Вэл улыбнулся.

— В других местах такое замечание могло бы стать оскорблением.

— Но не для Скотти. Он — наш мировой судья, Скотти считает, что лучшее решение жалобы о пропавшей корове — передать ее в суд. Но хозяев пропавшей коровы он кормит бесплатно.

— Похоже, он мне понравится, — сказал Вэл и через некоторое время спросил: — Как дела в городе? Случается что-нибудь интересное?

— Здесь? Да у нас за целую неделю никого не пристрелили. И не порезали.

Вэл остался у бара. Ему не нужно была выпивка, ему нужно было послушать разговоры, а салун на Западе — это место, где обсуждаются все новости, касающиеся путешествий: здесь говорят о тропах, источниках воды, индейцах, скотокрадах и состоянии пастбищ.

Вошли несколько человек и расположились у бара. Вэл прислушивался к их разговору и ощутил смутное неудовлетворение. Что он тут забыл? Почему бы ему не поужинать и не отправиться спать, готовясь к завтрашнему нелегкому дню? Чем он вообще собирался заниматься в жизни? Он мог бы остановиться в любом западном городе, освоиться и основать адвокатскую практику. Денег у него было немного, ему срочно нужен был постоянный источник доходов. Ранчо процветало, но вся прибыль шла на дальнейшее развитие.

Откуда-то из уголков памяти вынырнула мысль о Терстоне Пайке и Генри Зонненберге, и он почувствовал себя виноватым. Он должен был отыскать их и сделать то, чего не смог сделать закон, сделать то, чего от него ждали. Но он не хотел убивать.

— Молодой человек?

— Да?

До Вэла не сразу дошло, что обращаются к нему.

— Не желаете присоединиться? Мы рассчитываем сыграть в покер.

Он хотел было отказаться, но потом сказал: — Ладно, но недолго. Завтра мне предстоит долгая дорога.

Он знал, что свалял дурака. У него почти не было денег, а чтобы играть хорошо, деньги необходимы. Через пару часов он встал из-за столика, выиграв шестнадцать долларов.

Вместе с ним игру закончил небольшой, худощавый мужчина.

— Вы ужинали? — спросил он. — Я собираюсь пойти перекусить к Скотти.

— Я с вами.

Они шли по улице и разговаривали.

— Много выиграли? — спросил мужчина.

— Нет.

— Я тоже. Около двадцати долларов.

Стейки у Скотти были хороши. Вэл даже не подозревал, до какой степени он проголодался.

Неожиданно его спутник сказал: — По-моему, мы встречались.

Вэл внимательно посмотрел на него.

— Где? — спросил он. — Я жил на Западе и на восточном побережье.

— Я тоже. Но я не могу вспомнить. Меня зовут Кейтс, если мое имя вам что-нибудь скажет. Иган Кейтс.

Вэл улыбнулся ему.

— Одна отметина от пули у вас на руке, вторая — где-то на теле. Их вы получили в Аризоне от апачей.

— Кто вы?

— Я тот мальчишка, который уступил вам место в дилижансе и заряжал винтовки во время стычки с индейцами. Меня зовут Вэлентайн Даррант.

— Даррант? Вы давно не были в Колорадо?

— Давно.

— Обязательно поезжайте туда. Вас ищут в Эмпайр и по всей округе. Кажется, у них есть для вас новости.

Вэл вгляделся в его лицо.

— Какие новости?

— Помните, я был старателем и шахтером? Теперь занимаюсь горным делом. Основная разница в том, что сейчас я не получаю зарплату, а раздаю ее. — Он усмехнулся. — Хотя это не всегда так просто, как кажется. — Кейтс посерьезнел. — Похоже, много лет назад вы вложили во что-то деньги. Теперь вам надо поехать и посмотреть, что с ними стало.

Колорадо… Ему всегда нравилось в Колорадо.

— Когда-то я познакомился там с чудесной маленькой девочкой, вспомнил он, — которая говорила, что она актриса. Ее звали Мод Кискадден, она имела какое-то отношение к Джеку Слейду.

Кейтс улыбнулся.

— Я знаю эту историю. Она не была ему родственницей по крови. Ее отец женился на вдове Слейда, когда того повесили.

Кейтс попросил еще кофе.

— Вы сказали, что жили на восточном побережье. Слышли о Мод Адамс?

— Кто же не слышал?

— Мод Адамс, самая известная актриса в стране, — это ваша маленькая Мод Кискадден. Сценическое имя ее матери — Адамс.

Они сидели и разговаривали еще с полчаса, когда дверь открылась, и вошел Терстон Пайк.

Вэл Даррант глянул на него и спросил Кейтса: — Помните моего дядю?

Он нарочно сказал это громко, чтобы его услышали в кафе.

— Вашего дядю? Вы имеете в виду Уилла Рейли? Конечно помню.

Терстон Пайк оглянулся на них. Он был высоким, худым мужчиной с округлыми плечами и тяжелым подбородком.

У него была поседевшая борода, и выглядел он грязным и неухоженным.

Вэл с легкой улыбкой возвратил его взгляд, и Пайк опустил глаза. Казалось, он был в нерешительности.

— Его убили. Три человека, которые боялись встретиться с ним лицом к лицу, застрелили его из темноты, исподтишка.

Вэл заметил, как к шее Пайка прилила краска гнева. Он думал о нем только как о наемном убийце, недостойном сочувствия или жалости.

Кейтс не имел представления, что перед ним разворачивается.

— Что с ними случилось? — спросил он.

— Один из них мертв, — ответил Вэл, — а другим недолго осталось жить.

Иган Кейтс смотрел на него.

— В чем дело, Вэл? Что происходит?

— Ничего особенного. Терстон Пайк и не подумает выстрелить в человека, который стоит к нему лицом.

Кейтс быстро обернулся и встал. Он отодвинул стул подальше от столика и снова сел. Все, сидевшие в кафе, смотрели на Пайка.

Тот уставился в тарелку, сжимая в руках нож и вилку. Внезапно он с проклятием вскочил, бросил их на стол и кинулся к двери, сбив по дороге стул.

— Могли бы предупредить, — сказал Кейтс.

— Я не думал, что он придет, хотя знал, что он в Таскосе.

— Если он на самом деле такой, как вы сказали, вам лучше поостеречься. Он попытается вас убить. — Иган Кейтс заказал свежий кофе. — Но надо отдать вам должное, вы хладнокровный человек, да и ребенком вы были достаточно хладнокровным.

— У меня был хороший учитель, — сказал Вэл. — Лучше Уилла человека не было.

— Вы говорили, что один из них мертв. Пайк был вторым. Кто третий?

— Генри Зонненберг.

Кейтс издал тихий свист.

— Оставьте его, Вэл. Вы с ним не сладите. Никто с ним не сладит.

— Может быть.

— Вы собираетесь охотиться за Пайком?

Вэл помедлил.

— Нет. Пусть он за мной охотится. Он пойдет по моему следу, потому что я заставил его забеспокоиться. У Уилла было много друзей, возможно кто-то из них захочет повесить Пайка.

Кейтс положил руки на столик.

— Мне надо возвращаться, Вэл. Почему бы вам не забыть все? Вы мне нравитесь, мы можем работать вместе. У меня есть отличные месторождения, которые надо разрабатывать, и есть выход к деньгам. Думаю, мы сработаемся.

— Я подумаю.

Оставшись один, Вэл сидел, размышляя над происшедшим. Допив кофе, он расплатился за ужин, но вместо того, чтобы выйти на улицу, направился к задней двери. Повар начал было протестовать, но Вэл помахал ему и прошел через кладовую. Через заднюю дверь он вышел в переулок.

Двигаясь осторожно, он обогнул двор и остановился на углу. Пайка не было видно. Тем не менее Вэл вернулся в переулок и задними дворами вернулся в отель, войдя в него через черный ход. Поднявшись в номер, он подпер ручку двери стулом и опустил занавески. Затем налил в таз воды и быстро вымылся губкой. Вскоре он уже спал.

Он проснулся незадолго до рассвета и тихо лежал, прислушиваясь к звукам города. Где-то пропел петух, хлопнула дверь, заскрипел водяной насос и в ведро хлынула вода. Кто-то прошел внизу по деревянному тротуару, послышался шум голосов.

Наконец он встал и побрился, глядя в неровную поверхность зеркала, искажавшую его черты. Одевшись, Вэл осмотрел комнату, убедившись, что ничего не забыл. Он вышел и спокойно двинулся по коридору.

Солнце еще не встало. Вэл вышел на улицу, вдыхая свежий утренний воздух. Он быстро обыскал глазами улицу, крыши, окна и дверные проемы, ничего не упустив. Так учил его Уилл Рейли.

Кафе Скотти Уилсона было открыто, и он вошел. Два хмурых ковбоя, небритых, с покрасневшими от предыдущей ночи глазами пили у стойки кофе. Они явно не были расположены к разговору. Сев за столик в дальнем конце комнаты, Вэл заказал завтрак.

Он думал о дороге, которая лежала перед ним. В течение нескольких дней ему предстоит питаться у походного костра. Тропа, которую он выбрал, не вела напрямую к ранчо, зато на ней была вода.

Самой удобной дорогой была та, что пролегала через каньон Пало-Дуро, но там он станет легкой мишенью для стрелка, притаившегося над отвесными стенами. На равнине местность просматривается далеко, никто не сможет подобраться к нему незаметно.

Неожиданно открылась дверь, и вошел высокий, стройный мужчина с холодными голубыми глазами. Он увидел Вэла и подошел к его столику.

— Не возражаете, если я присяду с вами?

— Сделайте одолжение, — сказал Вэл. — Чем могу быть полезен?

— Вы можете уехать из города? — Мужчина улыбался. — Ваше имя Даррант? — Он протянул руку. — Я шериф Уиллингэм. Ходят слухи, что вы вчера вечером перемолвились с Терстоном Пайком парой слов.

— Нет, этого не было. Я разговаривал с Иганом Кейтсом, а Пайк в этот момент просто оказался в кафе. Он встал и вышел.

— Ладно, пусть будет так. Не обижайтесь, приятель, но мне не хотелось бы, чтобы в городе снова случилась перестрелка. Если у вас с Пайком есть, что делить, решайте споры за чертой города.

— Мне это подходит, шериф. Я не разговаривал с Пайком, постараюсь избегать этого и впредь, если смогу.

— Он плохой парень, сынок. От него не дождешься честной игры. Уиллингэм внимательно посмотрел на Вэла. — Вы собираетесь остановиться где-нибудь поблизости?

— Не совсем. Мне принадлежит одна треть ранчо, лежащего к юго-востоку отсюда. Вы знаете ранчо Баклинов?

— Да, они хорошие люди. Я охотился на бизонов вместе с сыновьями Баклина, когда они впервые приехали на Запад. — Он с интересом глянул на Вэла. — Вы женаты?

— Нет.

Уиллингэм рассмеялся.

— Тогда вам придется тяжело. У Папаши Баклина две красивейшие дочери, а на Бетси — то есть на Вестерн — стоит посмотреть дважды.

— А Бостон?

— Дьяволенок в юбке. Красивая и дикая. Ездит верхом лучше любого ковбоя на равнинах, хорошо стреляет и кидает лассо. Недавно мы собирали скот, так она ловила и связывала телят быстрее всех парней.

— Значит, они не замужем?

— Нет, и замужество им не светит, пока они не уедут отсюда. Кому нужна жена, которая умеет все, что делает муж, и даже лучше?

Когда Вэл Даррант выехал из Таскосы, снова поднялся юго-восточный ветер. Он крутил шары перекати-поле, и они катились к ранчо, которое он мог назвать своим домом. В облаках громыхал гром, и когда упали первые капли, он надел дождевик. Поездка обещала быть сырой.

Глава восемнадцатая

Скрыться от дождя было негде. Насколько Вэл знал, ближайшим домом было его ранчо, до которого оставалось еще много миль. Местность была гладкой, как биллиардный стол, и только проехав несколько часов под подгоняемым ветром дождем, он заметил край небольшого каньона. Вэл решил, что это ответвление каньона Пало-Дуро, давно служившего убежищем для команчей.

Дождь стучал по дождевику и сбегал по полям шляпы. Временами грохотал гром, и небо пронзали молнии. Его единственным утешением было то, что если Терстон Пайк ехал за ним, ему было ничем не лучше, чем Вэлу. Он подумал, что надо бы проехать к Пало-Дуро и найти какое-нибудь убежище в каньоне. Он резко повернул коня и направился в ту сторону. Путешествие по прерии делало его легкой целью для молнии.

Дождь мокрой стальной пеленой затянул равнины. Конь один раз поскользнулся в грязи. Приблизившись к краю каньона, Вэл не нашел удобного съезда. Он поехал вдоль откосов, отыскивая тропу.

Снова сверкнула молния. На этот раз промежуток между ослепительным светом и раскатом грома был значительно короче. Неожиданно он увидел осыпавшуюся кромку и тропу, опускавшуюся на дно каньона. Это была бизонья тропа, достаточно легкая для спуска.

Он направил коня вниз, и в ту же секунду что-то сильно ударило его в плечо. В тот момент, когда он начал поворачиваться, думая, что в него стреляли сзади, раздался звук винтовочного выстрела, и его конь прыгнул. Вэл не удержался в седле и упал в грязь, а конь, испуганный и очевидно раненый, помчался вниз по тропе. Вэл понимая, что нужно двигаться, поднял голову. Он лежал на круто спускавшейся части тропы. Отполз в сторону и обнаружил место на краю обрыва, которое давало хоть какую-то защиту. Вэл попытался подняться на ноги, зацепился за скальную трещину и пополз по ней, стараясь отыскать трещину пошире.

В него стреляли, и сделано это было из засады. Вероятно невидимый снайпер, кто бы он ни был — Пайк, какой-нибудь индеец или одинокий бандит сейчас приближался к нему.

Он прижимался к скальному откосу, оперевшись ногами в крутой склон, который осыпался под его весом. Дождь все еще бил по непромокаемой накидке. Он мог стоять на ногах, и хотя в него попала пуля, Вэл думал, что рана не серьезная.

Он повернул голову, посмотрел вниз и увидел, что конь остановился на дне каньона почти в полумиле от него и щиплет траву подле ручья. Его винтовка осталась в чехле у седла. Вэл прислушался, но не услышал других звуков, кроме дождя. Ему показалось, что ветер донес смутный запах походного костра. Он двинулся вдоль скалы, зная, что побыстрее должен убраться с этого места. Если бы стрелявший в него был поблизости, он уже добил бы его, но не исключено, для верного выстрела ему нужно подобраться поближе.

Скальные отложения здесь достигали пятнадцати футов в высоту, их покрывал тонкий слой почвы и скудная трава. Под ним склон круто уходил вниз на несколько сотен футов. Во многих местах скалы растрескались, неожиданно попалась широкая щель, в которую можно было заползти. Над ней не нависал козырек обрыва, но прикрывал обломившийся край скалы. Вэл сильнее вжался вглубь, вытер руки о рубашку и вынул револьвер.

Ждать пришлось долго. Несколько раз ему мерещилось, что он уловил запах тлеющего мокрого дерева, но вряд ли кто-нибудь станет разводить здесь костер. Еще более невероятным казалось, что костер развел убийца.

Медленно прошел час. Несколько раз Вэл перекладывал револьвер из руки в руку. Иногда он был готов вылезти, но его сдерживала память о недавнем выстреле. У него не было возможности осмотреть рану. Шок он нее прошел, и теперь она нестерпимо болела, но кровотечение, похоже, прекратилось. Вэл уже хотел было выбираться из своей щели, когда услышал шаги. Вскинув револьвер, он ждал. Он не имел привычки стрелять в того, кого не видел, но если это был Терстон Пайк…

— Мистер, — произнес девичий голос, — я вижу ваши следы и знаю, что вы там. Парень, который в вас стрелял, ускакал. Если вам нужна помощь, я помогу.

— Выйдите туда, где я смогу вас увидеть, — сказал он.

Она с минуту поколебалась.

— Ваш голос кажется мне знакомым, мистер. Думаю, что мы встречались. Я выхожу.

Внезапно она появилась перед ним — высокая девушка в сапогах и замшевом платье с бахромой, вышитом бисером и прикрывавшем колени. На ней была накидка от дождя, под которой она могла быстро дотянуться до висевшего на поясе револьвера. В правой руке она сжимала винчестер. Вырез платья был открыт, под дождевиком она носила перешитый мужской пиджак.

Вэл заметил это, окинув ее взглядом. Но он заметил кое-что еще. Она была молода и красива: темные волосы, сияющие глаза, ярко-красные губы и фигура, которую не могла скрыть бесформенная одежда — буйная и яркая красота.

Он медленно выкарабкался из трещины и встал перед ней.

— Так я думала, — сказала она. — Вэл Даррант, верно? Я Бостон Баклин.

— Вы не можете быть никем другим, — сказал он. — Мне говорили, что вы самая дикая и самая прекрасная девушка на равнинах. Я верю.

Она покраснела, но возвратила его взгляд.

— Я не люблю, когда мне льстят. Кроме того, вы ранены.

— Это ваш костер я почувствовал?

— Да.

— И не вы в меня стреляли?

— Если бы я в вас выстрелила, вы бы уже были мертвы. Нет, это был человек на крупной серой с яблоками лошади. Увидев меня, он быстро смылся, наверно подумал, что я не одна.

Пока он выползал из щели, она наблюдала за ним.

— Ходить вы можете. Мой лагерь ярдах в двухстах вниз по каньону. Если сможете дойти сами, я тем временем поймаю вашу лошадь.

— Спасибо, — сказал он.

Добравшись до лагеря, Вэл обнаружил, что он был почти идеальным. Часть обрыва внизу обвалилась, оставив карниз, который нависал над дном каньона. На карнизе было достаточно места для костра и спального места. Рядом можно было разместить трех-четырех лошадей. Благодаря своему положению, лагерь невозможно было увидеть ни сверху, ни сбоку, если не подъехать к нему вплотную. Девушка явно здесь ночевала.

Бостон вернулась, ведя в поводу коня. Привязав его, она сбросила дождевик и присоединилась к Вэлу. Намокшие черные волосы раскинулись по плечам.

— Мы вас ждали, Вэл, — сказала она. — Папа предупредил, что вы скоро приедете. Мы надеялись, что вы вернетесь.

— Как папа?

— Так себе. Прошлой весной он получил пулю от индейцев кайова, которую так и не вынули. В сырую и холодную погоду она его беспокоит.

— А остальные?

— С ними все в порядке. Коди затеял перестрелку в Форт-Гриффине. Поругался с каким-то пижоном в жилете в цветочек.

— Коди не пострадал?

— Конечно нет.

Она поставила на огонь кофейник и повернулась к нему.

— Давайте-ка посмотрим на вашу рану. Вы, неженки с востока, можете очень быстро протянуть ноги.

— Я вам не неженка с востока. Я здесь родился.

— Знаю, но вы слишком долго жили там в тепле и уюте.

Она помогла Вэлу снять пиджак и рубашку, с одобрением посмотрев на его сильные мускулы.

— По крайней мере мясо у вас осталось крепким.

Рана оказалась легкой. Пуля скользнула по плечу, слегка повредив мышцы. Он потерял немного крови.

— В разных романтических рассказах девушка, чтобы перевязать мужчину, всегда разрывает свою белоснежную нижнюю юбку. Ну, у меня нет белоснежной нижней юбки и никогда не было, а если бы и была, я бы не стала ее рвать ради какого-то мужчины.

— В сумке за седлом есть пара чистых шейных платков, — подсказал Вэл.

Она достала их.

— Ах, какие мы модненькие! — Она критическим взглядом осматривала платки. — Вы, как я погляжу, стали настоящим пижоном.

Вэл наблюдал за ней. Никогда и нигде он не встречал такой красивой девушки. Он была неукротимой, свободной и раскованной, как дикое создание природы.

— Вы забрались довольно далеко от дома, — сказал он.

— Не так уж далеко. Я люблю ездить верхом, люблю новые места и люблю природу. И нечего за меня беспокоиться. Я езжу верхом лучше многих мужчин и неплохо орудую ножом.

— Вы опасная девушка. Держу пари, что парни боятся вас до смерти.

Она покраснела.

— Может быть, — сказала она, подняв на него глаза, — но даже если бы и не боялись, это им ничего не даст. Я дала слово.

Вэл почувствовал острый укол разочарования, который испугал его.

— Удивительно, — сказал он.

Она оторвалась от кофе, который разливала по кружкам.

— Думаете, я недостаточно хороша?

— О, нет, вы очаровательны. Может быть даже слишком красивы. По-моему, в вас есть что-то от необъезженного мустанга, вам нужен мужчина, способный надеть на вас уздечку с жесткими удилами.

Она снова посмотрела ему в глаза.

— Тот мужчина, который мне нужен, справится со мной и без уздечки, сказала она. — Никто другой этого не сделает, с жесткими удилами или без них.

Когда он допил кофе, она быстро свернула лагерь, отвергнув его попытки помочь.

— Бросьте, неженка, вам понадобятся все ваши силы.

— Не понадобятся, если вы дали слово, — сказал Вэл.

Она резко повернулась к нему и хотела было что-то ответить, но затем вспрыгнула на лошадь. Только сейчас он заметил, что она носила платье с разрезом на боку. Он слышал о таких, но видел впервые. Все его знакомые женщины ездили на амазонках, в седле, расположенном боком. Это считалось единственным приличным для леди способом.

— Если сможете усидеть в седле, мы доедем до дома к вечеру… к позднему вечеру.

— Я не отстану, — сказал он, и Бостон пустила лошадь галопом.

На небе висели тяжелые облака, хотя дождь прекратился и гром не гремел. Земля была вымокшей и скользкой, но с Бостон во главе они ехали быстро.

Насколько хватало глаз, на местности не видно было ни одного ориентира. Со всех сторон до самого горизонта плоско расстилалась прерия. С расстояния нескольких сотен ярдов каньон был уже незаметен. Вэл изучал землю в поисках следов, которые мог оставить неудачливый убийца, но не обнаружил ни одного.

Ранчо лежало в ложбине между холмами, позади него и чуть выше протекала речушка, вдоль русла росли деревья. Деревья были разбросаны и по ложбине.

Дом был добротный, двухэтажный с балконом, по периметру его окружала широкая веранда. Лучших лошадей держали в большой конюшне. На дворе находились также коровник для молочных коров, сарай с запасами корма, несколько коралей и барак для ковбоев.

Бостон остановилась на склоне и широким жестом обвела долину.

— Ну, вот оно. Как по-вашему, мы хорошо поработали?

— Просто отлично. Ранчо превосходное.

Она взглянула на него.

— Я тоже так думаю. Папа сказал, что иначе нельзя, поскольку вы такой человек, которому нужно только лучшее.

Когда они подъехали к дому, от кораля к ним подошел Баклин.

— Папа будет рад, — сказал он. — Я понял, что это ты, как только вы перевалили холм. Узнал по посадке на лошади.

Папаша появился с последним лучом солнца, с ним были Тарди и Дьюб.

— Мы считали скот, — сказал он. — В этом году погоним стадо в Канзас.

Он перевел взгляд на Бостон.

— Стало быть, она тебя нашла. Бостон говорила, что если ты не вернешься, она отправится за тобой. Будь осторожен, сынок.

— Не выдумывай, Па, — воскликнула Бостон.

Когда подошло время ужина, все расселись за столом и Папаша Баклин прочитал молитву. Вэл украдкой обвел взглядом лица и почувствовал себя дома. Пусть он почти не знал этих людей, но он заключил с ними деловое соглашение, которое оказалось более чем удачным, Вэл чувствовал себя с ними легко и уютно.

Он ощущал их понимание, дружелюбие и симпатию. Это были сильные, честные, работящие люди — и очень простые.

Они знали, что не всем людям стоит доверять, что в мире есть зло, и они с ним боролись. Они знали, что за стенами этого дома живут голод, жажда и холод, что есть дикари, желающие отнять все, что они нажили тяжелым трудом, и сдерживаемые лишь пониманием того, что есть сила, готовая противостоять их силе. Эти люди были из тех, кто приносил в дикие места мир и порядок, при котором каждый человек мог работать, строить и созидать, не думая, что в один прекрасный день все созданное им может быть разрушено.

В комнату вошла Бетси, неся тарелку со стейками. Она была такая же высокая, как Бостон, с величавой походкой. Вэл глянул на Папашу. Неужели отец восхитительных, стройных, с прекрасными формами девушек — этот крепкий, огрубевший от работы старик?

— Мы наняли четырех ковбоев, Вэл, — сказал Папаша, — а еще бродягу, который появился здесь несколько дней назад, разыскивая тебя.

— Меня?

— Его зовут Тенслип. Сказал, что должен тебе кое-что передать. Баклин прожевал кусок мяса, затем добавил: — Кажется, он крутой мужик.

— Он преступник, Папаша, и мой хороший друг. Мы впервые встретились, когда мне было пять лет, с тех пор не раз виделись. После ужина схожу послушаю, что он мне хочет передать.

— Он хороший работник. С того дня, как появился, работал каждый день, быстро и умело. Я бы сказал, что не видел человека, который управлялся бы со скотом лучше него.

— Ему нужна работа?

— Не говорит. Похоже, ему надоело болтаться с места на место, и он хочет ради разнообразия где-нибудь осесть.

Неожиданно Баклин пристально посмотрел на него.

— А ты как? Может на время останешься? Мы приготовили для тебя отдельное крыло дома. Его обустраивали девочки, так что если будут жалобы, обращайся к ним.

— Я… не знаю. — Вэл взглянул на Бостон, затем отвел глаза. Хотелось бы остаться, но мне многое нужно сделать. И я еще не знаю, кем хочу стать. И где жить.

— У тебя есть для этого причины, ведь ты с малолетства переезжал из города в город, не зная, что такое настоящий дом.

Вэл поведал им о местах, где побывал, о мужчинах и женщинах, которых узнал, о вечерних платьях, о вине и музыке — о том мире, который лежал далеко от этих холмов, далеко за прериями. Он рассказал о своей работе, об одиночестве, о Вэне Клеверне и о Майре.

Наконец он встал из-за стола, и девушки стали убирать посуду.

— Пойду повидаю Тенслипа, — сказал он Папаше.

На темной веранде было прохладно. Он спустился по лестнице во двор. В ночи прямоугольниками светились окна барака и тлела сигарета у крыльца. Он зашагал по утоптанной земле, с удовольствием прислушиваясь к хрустящим сеном лошадям в корале, а оглянувшись на большой дом, услышал мужские голоса и девичий смех.

Он подошел к бараку.

— Тенслип?

— Он ждет тебя внутри, — раздался голос из темноты. — Заметил тебя в ту же секунду, как вы с мисс Бостон появились на гребне холма. — Голос добавил: — Меня зовут Вако.

— Вэл Даррант. Рад познакомиться, Вако.

Вэл открыл дверь и вошел в барак. Там стояли нары на восемь человек, три места были пустыми. Люди, сидевшие внутри, взглянули на него, затем двое вернулись к игре в шашки. Тенслип лежал на одеяле, но при виде Вэла сел и спустил ноги на пол.

— Привет, Вэл. Долго же мне пришлось за тобой гоняться.

Он взял шляпу, и они, выйдя из барака, подошли к коралю.

«Он похудел, постарел… и стал еще круче», — подумал Вэл.

У кораля Тенслип повернулся к нему.

— Малыш, у тебя неприятности? Ты попал в переделку?

— Нет. Ничего такого.

— Уверен?

Вэл чувствовал на себе внимательный взгляд Тенслипа.

— Кто-то в меня стрелял и поцарапал плечо. Или он посчитал меня за мертвого, или его испугала Бостон Баклин. В любом случае он ускакал. Думаю, это был Терстон Пайк.

— Да? Возможно — он на такое способен. Я слыхал, он в Таскосе.

— Я видел его. Он уехал из города.

Тенслип рассмеялся.

— Если у него остались мозги, то точно уехал. Ну, малыш, ты прославился, прикончив Чипа Хардести. Об этом поединке говорят до сих пор.

— Мне не нужна слава. Что ты хотел мне сказать, Тенслип?

— За тобой охотятся пинки. А когда они ищут человека, они его находят.

— Пинки?

Секунду Вэл непонимающе молчал, затем до него дошло: агенты Пинкертона. Но с какой стати они за ним охотятся?

— Ничего противозаконного я не делал, — сказал он. — Должно быть, кто-то хочет меня найти.

Он подумал над этим, но не припомнил никого, кому он был бы нужен. С Брикером он держал связь, Вэн Клеверн погиб. Вряд ли он мог кому-то понадобиться. Вэл так и сказал, но Тенслип лишь фыркнул.

— Ошибаешься. Кому-то ты очень нужен. Тебя разыскивают по всей стране, а это стоит больших денег. Столько не тратит даже компания «Уэллс Фарго»4. Я об этом услышал и стал наводить справки. — Он посмотрел на Вэла. — У меня есть много друзей, они мне кое-что рассказывают. Ты мог перебежать дорогу какой-то женщине?

— Нет.

— Ну, как я слышал, тебя разыскивает женщина.

Майра…

Она была богата, могла узнать о нем. Возможно, решила его найти… для чего?

— Это может быть Майра, — сказал он.

Тенслип застыл.

— Берегись, малыш. Это не женщина, а гремучая змея. Сплошной яд. — Он помолчал. — Майра! Я о ней и не думал. Много лет не видел и не слышал.

— Она на востоке, — сказал Вэл. — Сделала себе имя и кучу денег.

— Не сомневаюсь, — пробормотал Тенслип. — Берегись, малыш. Я бы не доверился ей ни на йоту. Что стало с ее пижонистым парнем?

— Погиб… несчастный случай.

— Не сомневаюсь, — повторил Тенслип с усмешкой. — Он знал, где лежит мертвец — все мертвецы. Если она при деньгах, она не может позволить, чтобы он остался в живых. — Тенслип вынул из кармана табак и бумагу и скрутил сигарету. — И она не может позволить, чтобы жил ты. Видишь ли, малыш, если ты встречался с Вэном, она может решить, что он тебе кое-что о ней рассказал. Вэн был хорошим парнем. Правда, вместо хребта у него были спагетти, но он всегда был готов помочь любому. Порядочный парень — в нем не было воровской жилки, только беда заключалась в том, что он был у нее под каблуком. Эта женщина его поймала, скрутила и поставила свое клеймо.

В том крыле, которое девушки приготовили для него, Вэл долго лежал в постели, уставившись в потолок. Конечно, Тенслип был прав. Вэна убили. А сейчас агенты Пинкертона разыскивают его. Они могут быть кем угодно штрейкбрейкерами, «быками», но он не слышал, чтобы они были убийцами. Но как только его обнаружат, для грязной работы найдутся другие люди.

Может быть сегодняшний выстрел… Нет, то был Пайк. Теперь Вэл был в этом уверен. Он также был уверен, что Пайк все еще поблизости.

В мыслях он вернулся к Тенслипу и концу их разговора. Старый преступник сказал:

— Малыш, мне здесь по душе. Сюда я приехал, как бродяга, но кто знает… это место по мне. Если возьмут на работу, повешу свое седло здесь.

— Баклинам ты нравишься, Тенслип, — сказал Вэл. — Я поговорю с Папашей Баклином.

— Спасибо. — Тенслип протянул руку. — Малыш, вспомни хижину в снегу, Уилла Рейли и все прочее.

— И Генри Зонненберга, — добавил Вэл.

— Да, верно, и его тоже, — сказал Тенслип. — Хочешь, я возьму его на себя, малыш? Я никогда не боялся Генри — он не решался со мной связываться — и могу его отыскать. Рука у меня уже не такая твердая, но если хочешь…

— Нет. Забудь о нем. Он убил Уилла Рейли, они с Терстоном Пайком еще живы. Я сам ими займусь. А больше всего мне хочется повстречаться с Зонненбергом.

Наконец глаза Вэла закрылись, и он заснул. На далеком гребне холма остановился всадник и посмотрел вниз, на ранчо. Он долго стоял, прежде чем уехать. Но его день еще придет.

Глава девятнадцатая

На рассвете Бостон выехала с ранчо и направилась на юг. Ей предстояло проехать шестнадцать миль, но когда она что-то надумала, то не теряла времени.

Она пересекала ручей за ранчо, когда увидела следы и натянула поводья. Это была чужая лошадь, потому что она знала отпечатки копыт всех своих лошадей. Незнакомая лошадь шла длинным, раскачивающимся шагом, отпечатки были свежими, всадник проехал здесь всего четыре-пять часов назад. Она подумала о человеке, который стрелял в Вэла, но сейчас ей некогда было решать эти проблемы — у нее были дела.

Бостон добралась до ранчо Уинслоу задолго до полудня. Она въехала во двор и спрыгнула с седла. На крыльце появилась Мелисса Уинслоу.

— Бостон! Какими судьбами! Заходи!

Бостон поднялась по ступенькам, звеня шпорами.

— Мел, мне нужна твоя помощь.

— Моя помощь? Тебе? Мелисса улыбнулась. — Я считала, что ты единственная девушка в мире, которой не нужна ничья помощь.

— Я хочу стать леди.

Мелисса бросила на нее удивленный взгляд.

— Ты всегда была леди. В чем дело?

— В Вэлентайне Дарранте. Я в него влюбилась.

— Хочешь сказать, что он вернулся? После стольких лет?

— Вернулся и… он замечательный.

— Никогда не думала, что услышу такое от тебя. Но что ты имеешь в виду? Он тобой недоволен? Не обращает внимания? Тогда он просто дурак.

— По-моему, я ему нравлюсь, действительно нравлюсь, но, Мэл, я такая неотесанная. Это не он так сказал, это я говорю. Хочу научиться вести себя как леди, правильно говорить, правильно есть. Хочу научиться всему.

— Ты, должно быть, и вправду влюбилась, — сказала Мелисса. — И все это ради одного мужчины?

— Да. — Бостон в возбуждении села. — Мэл, это надо сделать быстро, я буду много работать. Ты знаешь, у меня получится. Он снова уедет на восток, и я не хочу, чтобы он меня там стыдился. Ты жила на востоке, ты там выросла, а я не жила нигде, кроме ранчо, а мама умерла, когда я была совсем маленькой. Ты мне поможешь?

— Конечно. — Мелисса снова посмотрела на Бостон. — Но мне совсем не хочется тебя портить. Леди очень много, а такую, как ты, я еще не встречала. Ты единственная в своем роде, Бостон. Страшно даже подумать, что бы делала с парнями, не будь ты приличной девочкой.

— Не называй меня так. Это звучит так… по-ханжески.

Прежде чем долгий день подошел к концу, Мелисса была уверена в одном: Бостон была прирожденная леди и прирожденная актриса — она обладала даром на лету хватать все, чему учила Мел.

В то утро Вэл проснулся поздно. Плечо ныло, ноги, и особенно правая, болели. Завтрак давно закончился, но Бетси принесла ему поесть и уселась у кровати.

— Где Бостон? — спросил он.

— Уехала рано утром до рассвета и оставила записку, что ее не будет до завтрашнего вечера.

Вэл почувствовал разочарование, но сказал равнодушно: — Надеюсь, что она не уехала далеко. По-моему, человек, который в меня стрелял, все еще неподалеку.

— Она уехала к Мелиссе Уинслоу. У них с мужем небольшое ранчо в нескольких часах езды. Муж ее англичанин, а сама Мелисса из Вирджинии. Она училась в Лондоне и там повстречала Дэвида.

У Вэла не было настроения ни ездить верхом, ни осматривать пастбища. После завтрака он уселся на веранде и принялся осматривать маленькую долину, обдумывая ситуацию. Ничто в нем не вызывало удовлетворения.

Ему нужно было разобраться с Пайком в Таскосе. Нужно было спровоцировать его на поединок и убить. Теперь же Пайк может выстрелить в любое время из-за угла, а Вэлу и день и ночь придется быть настороже. Он ни на секунду не сомневался, что Пайк просто так не уедет. Этот человек был опасным и мстительным. Он будет ждать. Хуже всего было то, что он может наткнуться на кого-либо из Баклинов и затеять перестрелку.

Весь день Вэл разрабатывал пальцы на правой руке. Они были достаточно послушными, но плечо болело, его движениям не доставало гибкости и скорости. Тем временем он не мог не обратить внимания, в каком образцовом порядке содержалось ранчо. Постройки были свежеокрашенными, ворота открывались легко, скот, попадавшийся ему на глаза, был хорошо откормлен.

Треть всего хозяйства принадлежала ему. И хотя он дал деньги для успешного начала, здесь не было результатов его труда — ни умственного, ни физического.

Он поерзал в кресле и признался себе, что был никем другим, как никчемным бродягой. Он даже не стал таким, каким был Рейли. Пусть Уилл был игроком, но он не отрицал это и не стыдился, не стыдился до тех пор, пока не встретил княгиню Луизу.

Что с ней стало? И с князем Павлом? При мысли о Павле он почувствовал, как им овладевает холодный гнев. Вэл никогда не забудет тот день на окраинах Инсбрука, когда Павел попытался высечь Уилла Рейли.

Но в конце концов восторжествовал Павел. Его деньги и ненависть сделали то, чего не мог и не осмеливался сделать он сам. Генри Зонненберг был всего лишь инструментом. Настоящим убийцей был Павел.

— Кажется, мне стоит поехать в Европу, — вслух произнес он.

— Бостон будет огорчена, — сказала тихо подошедшая Бетси. — Почему в Европу?

— У меня там незаконченные дела, — ответил он. — Мне нужно увидеться с одним человеком.

— Вы даже не сказали, понравилась ли вам ваша часть дома. Нам очень хотелось сделать ее красивой и удобной.

Вэлу стало стыдно.

— Я был слишком занят своими мыслями, — сказал он. — Покажите, пожалуйста, мое крыло.

Он с трудом встал на ноги и захромал за ней.

В восточном крыле дома было три комнаты — маленькая, но уютная гостиная, спальня и ванная. Стены гостиной, в которую он вошел впервые, были заняты книгами. Он подошел взглянуть на них.

— Вы всегда любили читать, — сказала Бетси, — и упомянули несколько любимых книг, а когда писали нам, рассказывали, чем занимаетесь. Поэтому мы попросили Мелиссу и Дэвида подобрать нам библиотеку.

Он увидел «Мармиона» Скотта, «Развалины империи» Волни, «Жизнь сэра Вальтера Скотта» Локхарта… и кроме этого работы Плутона, Хьюма, Локка, Беркли, Спинозы, Вольтера и целую полку с поэзией.

— Поблагодарите от моего имени миссис Уинслоу, — скзал он. — А я хочу поблагодарить вас с Бостон.

Это была светлая и удобная комната, совсем не похожая на заставленные мебелью, слишком роскошные гостиные домов на восточном побережье. По стилю она была ближе к довольно пустым комнатам испанских ранчо в Калифорнии.

Когда Бетси ушла, Вэл принялся просматривать книги, снимая одну за другой с полок. Некоторые из них он читал, большинство — нет, но хотел прочитать все.

Вэл взял с полки очередной том, услышал, как открылась дверь на веранду и обернулся.

В дверях стоял Терстон Пайк с револьвером в руке.

— Сейчас я тебя убью, и никто ничего не узнает, потому что у меня рядом лошадь, — сказал он и тут же выстрелил. Удар пули, выпущенной с расстояния десяти футов, откинул Вэла назад, но падая, он успел выхватить из-за пояса оружие и нажать на спуск в тот момент, когда его спина коснулась книжных полок. Он почувствовал еще один удар, но Пайк уже падал, и Вэл выстрелил в него второй раз.

Дверь распахнулась, и в комнату с винтовкой в руках влетела Бетси. Терстон Пайк лежал на спине в дверном проеме, наполовину в комнате, наполовину на веранде.

Вэл не мог оторвать взгляда от книги в руке. Он снял ее с полки, повернулся, и обе пули, нацеленные ему в сердце, попали в толстый, переплетенный кожей том. Обе пули не прошли более двух третей ее толщины.

Вэл глянул на название. Это была «Анатомия меланхолии» Бертона.

— Знаете, Бетси, — сказал он, — по-моему, я и сам не смог бы дойти до ее конца.

Глава двадцатая

Майра Фоссетт сидела за письменным столом и смотрела на Пинкертона.

— У вас есть для меня новости?

— Да… из нескольких источников. Первое, молодого человека зовут Вэлентайн Даррант, он сейчас находится в Техасе. Мы обнаружили, что он совладелец ранчо, которое располагается примерно на шестидесяти тысячах акров пастбищ.

— Земля в их собственности?

— Нет, мэм, это государственная собственность, но они владеют источниками воды. Понимаете, это дает им право…

— Понимаю. Я знаю все, что касается источников воды и прав на землю, мистер Пинкертон. Что еще?

— Ганмен по имени Терстон Пайк, убийца с дурной славой, попытался свести с ним счеты, но неудачно.

— Что произошло? Прошу ближе к делу.

— Убийца неожиданно напал на мистера Дарранта в библиотеке. Пайк выстрелил дважды. Мистер Дарран также выстрелил дважды и не промахнулся.

Значит, Пайк? Она помнила его. Помнила как клиента одной из девушек в Айдахо. Даже тогда он был грубым и низким мужланом. Очевидно ее сын мог о себе позаботиться.

— Что предшествовало перестрелке?

— Мы проверили. Кажется, мистера Дарранта воспитал профессиональный игрок в карты, некий Уилл Рейли.

Ну, конечно. Уилл Рейли был другом Вэна, но не ее. Она ощутила легкий приступ жалости, поскольку Рейли был единственным мужчиной, который по-настоящему интересовал ее. В действительности она ненавидела мужчин. Она использовала их и бросала, но Уилл отказывался даже переброситься с ней парой слов.

Пинкертон перевернул листок в своем блокноте.

— За голову этого Рейли предлагали награду, но не закон, а какое-то частное лицо.

Пинкертон посмотрел на Майру, и она цинично усмехнулась.

— Не волнуйтесь, это была не я.

— Разумеется. Я ни на мгновение…

— Вы лжец, мистер Пинкертон. Продолжайте.

— Три человека — Терстон Пайк, Чип Хардести и Генри Зонненберг подстерегли Рейли, когда тот выходил из освещенного помещения в темноту улицы, и убили его.

Он сделал паузу.

— Первых двоих уже нет в живых. Кажется, обоих убил мистер Даррант.

— А Зонненберг?

— Я многое знаю о нем в связи с другими расследованиями, он в нашем списке особо опасных преступников. Год или два назад он убил охранника «Уэллс Фарго» и…

— Мне о нем известно. Он бандит и наемный убийца. Кто нанял его, чтобы расправиться с Рейли?

— Здесь начинаются странные вещи. Деньги за голову Рейли предложил адвокат с сомнительной репутацией по имени Эвери Симпсон. Он из этого города. Нам неизвестно, кто хотел видеть Рейли мертвым. Полагаю, здесь замешаны карточные долги. Люди с подобным образом жизни…

— Вы говорили с Симпсоном?

— Нет, но…

— Оставьте его мне.

Она встала, показывая, что встреча закончена.

— Есть еще одно…

Майра в нетерпении ждала.

— Этот Вэн Клеверн — он погиб, когда его сбросила лошадь.

— Жаль.

Она резко отвернулась, пытаясь скрыть раздражение, но Пинкертон остался на месте, не сводя с нее глаз.

— Я помню, что вы приказали снять с него наблюдение, однако один из моих оперативников… короче, это связано с мистером Даррантом.

— Да?

— Вэн Клеверн незадолго до смерти попросил отослать Вэлентайну Дарранту какую-то коробку, не открывая ее.

Майра взяла ручку и принялась крутить ее в руке. Она знала, что Пинкертон наблюдает за ней, но ей необходимо было подумать. В коробке несомненно лежат документы, что же еще? А какие документы он мог послать Вэлу? Только те, которые касаются его матери. Скорее всего, он записал все ее грехи и отправил бумаги Вэлу, чтобы тот поступал по своему усмотрению.

— Вэл Даррант получил коробку?

— Нет. Она направлена в один из банков Колорадо и должна ждать его там. Мистер Даррант вскоре должен прибыть в Колорадо, чтобы распорядиться насчет давних инвестиций.

Значит, у нее еще есть время. Она взяла у Пинкертона отчет и проводила его глазами, лихорадочно думая. Маленькая металлическая коробка, которую описал Пинкертон, наверняка содержит письменные показания Вэна Клеверна. С этими показаниями легко будет найти доказательства, необходимые для ее ареста и суда. Даже если вдруг ее оправдают, получит огласку вся ее прошлая жизнь. Она будет уничтожена.

Майра перечитала отчет Пинкертона. Коробку отправили совсем недавно. Если она хочет получить ее, необходимо действовать немедленно. Ограбление поезда организовать трудно, но после поезда коробку повезут на дилижансе, а затем положат в банк. Она знала дюжину людей, которые могут организовать и ограбление дилижанса, и взлом банка, но прежде всего она подумала о Генри Зонненберге. У Зонненберга есть свои причины не любить Вэла. Он опасный преступник и, как она знала еще по прежним временам, был способен вскрыть любой сейф.

Долгое время Майра сидела за столом, пытаясь решить проблему, но мысли ее раз за разом возвращались к Вэлу. Он был ее сыном. Что же это, в конце концов, означало? Она родила ребенка, которого не хотела, от мужчины, которого не любила. Ребенок перестал быть ей нужным, поскольку с его помощью она надеялась получить деньги, много денег, однако это не удалось. Теперь у нее были деньги, но ребенок появился опять. Он мог лишить ее богатства.

Интересно, какой он из себя? Она не испытывала к нему никаких чувств, особенно любви. Любовь — это не только плоть от плоти и кровь от крови, она воспитывается заботой о ребенке, удовлетворением потребности защитить его. У ее сына иные воззрения, иные чувства, он мог стать таким же слабаком, как Вэн. Она встретила его в приемной Брикера. Если это действительно был Вэл, он был красивым юношей, а тот, кто мог противостоять в поединке Хардести и Терстону Пайку, определенно не был слабаком.

Майра встала и подошла к окну. Шел дождь. Под окном проехал кэб, его фонари отбрасывали узкие лучи света. Она вспомнила такие же вечера своего детства, вспомнила, как отец зажигал лампы кареты и нес ее от крыльца через лужи, чтобы она не замочила туфельки и подол юбки. Сколько ей тогда было лет? Двенадцать?

Она не писала родителям и не навещала их. Они наверняка считали ее погибшей и уж никак не думали, что она — та самая Майра Фоссетт, владелица сталеплавильных заводов, шахт и железных дорог. Конечно, если ее сын получит эту коробку и захочет разоблачить ее, они узнают, кто она такая… все узнают. Вэл безусловно ненавидит ее, и как только документы окажутся в его руках, он станет шантажировать ее до тех пор, пока не вытянет последний цент. Мысль о том, что он этого не сделает, даже не пришла ей в голову.

Эвери Симпсон не был знаком с Майрой Фоссетт, но он слышал о ней и, получив приглашение, почуял деньги. Он знал, кто были ее адвокаты и догадывался, что они не станут иметь с ним дела.

Она приняла Симпсона в библиотеке, сидя за письменным столом. Он растолстел и выглядел неряшливо, а она оказалась совсем не той, которую он себе представлял. Она была очень красивой, стройной, с великолепной фигурой, и если в волосах и пробивалась седина, он ее не заметил.

Майра указала ему на кресло и взяла со стола листок бумаги.

— Вы Эвери Симпсон. Были связаны с делом Карнса-Уэльса.

Ее слова ошеломили его. Его связь с этим делом — он нанимал для компании погромщиков — никогда не всплывала ни в прессе, ни в суде.

Прежде чем он запротестовал, она продолжила: — Вы были также связаны со взятками в деле Стерлинга.

Он подскочил. — Послушайте!

— Сядьте! — резко приказала она. — Вы дешевый адвокатишка, я могу перечислить дюжину случаев, которые, стань они известны, привели бы вас к лишению адвокатской практики. А теперь послушайте меня. Если вы честно ответите на мои вопросы, я заплачу — не так много, как думаете вы, но больше, чем мне хотелось бы. Вы будете слушать или мне выкинуть вас отсюда, а материалы отдать журналистам?

Он сидел, потрясенный и испуганный. Никто не знал этого — только она. Опасная женщина, с ней надо быть поосторожнее.

— Вы организовали убийство Уилла Рейли.

Он открыл рот, чтобы возразить, но она движением руки нетерпеливо отмела его протесты.

— Полагаю, вы знаете, что Хардести и Пайк мертвы?

Симпсон не знал. Он промокнул лицо носовым платком. Хардести и Пайк мертвы!

— Как?..

— Они были убиты в поединке племянником Рейли. Вы его помните?

— Но он был всего лишь ребенком!

— Говорят, на Западе очень быстро взрослеют, — хмуро сказала она. Он ведь знает о вас?

Когда Уилл Рейли заставил его написать письма в редакции газет, тот мальчик был в комнате. Симпсон неловко заерзал. Все это случилось далеко на Западе. Конечно, он иногда беспокоился насчет Зонненбрга, и все же…

— Этот мальчик несколько недель назад побывал на восточном побережье и наводил справки, — сказала Майра.

Эвери Симпсон ощутил пугающую тошноту. Он попытался выпрямиться, но его выдавали трясущиеся щеки. На восточном побережье. Тогда он не может чувствовать себя в безопасности даже здесь.

— Кто заплатил за убийство Рейли? — Вопрос прозвучал внезапно, без предупреждения.

— Князь… — он опомнился. — Я не могу вам этого сказать.

Майра Фоссетт слишком долго имела дело с мужчинами, чтобы не знать тип людей, подобных Эвери Симпсону.

— Симпсон, — холодно сказала она, — я пригласила вас сюда не для того, чтобы вы развлекали меня разговорами. И, кстати, я не уверена, что это ваше настоящее имя. — Она увидела, как при этих словах он сжался в кресле. Говорите, что знаете, и не порите чепухи. А если не скажете, — улыбнулась она, — я сообщу Генри Зонненбергу, где вас найти.

Он уставился на нее. Кто она такая? Откуда она все знает?

Через секунду она сказала: — А теперь выкладывайте. И выкладывайте всю правду.

Эвери Симпсон полез в карман за сигарой.

— Разрешите, я закурю?

— Разрешаю, если это освежит вашу память, — сказала она. — Но поспешите, у меня еще много дел.

Князь Павел не раскрывал причин, по которым он хотел уничтожить Уилла Рейли. Он ничего не сказал ни посреднику, который свел его с Симпсоном, ни самому Симпсону. Однако адвокат однажды пил пиво в пабе и упомянул о шрамах на лице князя, и тогда ему рассказали историю о человеке, которого Павел хотел высечь.

После того, как Симпсон ушел, Майра Фоссетт непроизвольно улыбнулась. «Подумать только, — сказала она себе, — кто-то хотел высечь Уилла Рейли!»

Ее мысли вернулись к полученной информации и к тому, как лучше ее использовать. Дела у нее шли хорошо, но до сих пор некоторые двери для нее оставались закрытыми, эти двери может открыть для нее князь Павел — или любой другой князь. Он подыскивал богатую партию для княгини Луизы. Подыскал ли? Каково его финансовое положение в настоящий момент? Он может ей пригодиться.

Он явно был злопамятным — это ей понравилось — и в то же время был дурак, потому что ни один человек в здравом уме не и не мечтал бы высечь Рейли, заглянув в его холодные зеленые глаза. Его можно было убить, но не высечь. Она знала подобных людей, остановить которых могла только пуля, потому что их гордость и смелость не давали им сломаться.

Майра вернулась в мыслях к сыну. С раздражением поймала себя на том, что называет его сыном. Он был ей никто, она не хотела иметь с ним ничего общего, сыном он стал лишь по случайному стечению обстоятельств. А в данный момент он представляет собой реальную угрозу всему, чего она достигла. Эвери Симпсон дал ей возможность использовать князя в своих целях. Первым делом следует осведомиться о финансовом положении князя Павла и княгини Луизы, если она все еще не замужем. Если князь любил играть, как намекнул Симпсон, ему, вероятно, нужны деньги.

Она взглянула на часы. Ее пригласили на обед к Харкотам, пора собираться. В такие минуты ей не хватало Вэна. Хотя она не любила мужчин, иногда ей требовался спутник, и тогда Вэн был незаменим. Его манеры были безукоризненны даже когда он напивался. Сейчас он бы ей пригодился. У Харкотов соберется много знаменитостей, включая бизнесменов с широкими связями. Именно на таких приемах она завязывала полезные знакомства. Мужчины, подвыпив, имели обыкновение объяснять хорошенькой женщине, умевшей их слушать, свои планы и финансовые операции, которые совершенно не интересовали их жен. Правда, некоторые из них становились осторожными после того, как, пооткровенничав, они терпели убытки. Майра не только умела собирать информацию, она умела ею пользоваться.

Она почти не беспокоилась, что встретит людей, знавших ее в прошлой жизни. Те, кого она развлекала в шахтерских поселках и коровьих городишках, редко приезжали на восток. Кроме того, она перекрасила волосы, носила высокие каблуки и выглядела совсем иной женщиной. Она не ездила на Запад и не имела никакого желания сделать это в будущем. Однако возможность встретить какого-нибудь старого знакомого оставалась, поэтому она посещала только частные приемы и никогда — балы в больших отелях и рестораны.

Майра вызвала посыльного и отдала распоряжения, следуя которым Генри Зонненберг будет искать коробку с документами, а определенные люди проверят финансовое положение князя Павла. Со спокойным сердцем Майра Фоссетт отправилась на обед.

В салуне, в десятке кварталов от ее дома, у стойки бара стоял Эвери Симпсон и прихлебывал виски. Ему необходимо было выпить, потому что Майра Фоссетт испугала его до смерти. Она очень много знала, но его удивляло то, что ей было известно о Уилле Рейли, Генри Зонненберге и других. Поэтому перед ним встал вопрос: кем была Майра Фоссетт?

Глава двадцать первая

Через несколько недель этот же вопрос задал себе князь Павел. Через банк он получил записку, написанную мелким, но красивым почерком, с предложением посетить Америку. В записке утверждалось, что путешествие будет для него небезынтересно в финансовом плане.

Он отложил ее в сторону, удивившись, кто же такая Майра Фоссетт. За обедом в ресторане он заметил старого приятеля, известного своими зарубежными деловыми связями и необыкновенными успехами в бизнесе.

Это был Робер Флери. Князь Павел подошел к его столику.

— Робер, — сказал он, — тебе что-нибудь известно об американке по имени Майра Фоссетт?

Флери резко обернулся.

— О Майре Фоссетт? Как ты о ней узнал?

— Случайно.

Флери пожал плечами.

— Она занимается бизнесом. Очень красивая женщина и очень хитрая.

— Женщина? В бизнесе?

Флери опять пожал плечами.

— Их больше, чем ты думаешь, но ни одна из них и в подметки не годится мадам Фоссетт.

— Она богата?

— Купается в деньгах. — Флери внимательно посмотрел на своего друга. Но что ты о ней знаешь?

Рассказ Павла ничего не разъяснил.

— Не знаю, что она надумала, — сказал Флери, — но будь уверен, дело пахнет деньгами. Она только о них и думает. Однако будь осторожен, мой друг. Когда она делает такое предложение, то рассчитывает лишь на свою выгоду — уж это я знаю наверняка. Она не только хитра, но и абсолютно безжалостна, к тому же неразборчива в средствах.

На Павла его слова не произвели впечатления. Он и сам был далеко не порядочным человеком. А женщина, красивая женщина, да еще богатая…

— Понятия не имею, что у нее на уме, — сказал он.

Робер Флери, имевший в Америке широкие деловые связи, был озадачен: насколько он знал, мадам Фоссетт до сих пор не проявляла интереса к мужчинам и в свет выходила очень редко, почти не появляясь на приемах и балах.

— Будь осторожен, — повторил он, — но не сомневайся, что здесь замешаны деньги.

Десять лет назад князь Павел получил приличное наследство, которое успел промотать, благодаря страсти к карточной игре. Одалживать становилось все труднее, и хотя он отложил немного денег, их было слишком мало, чтобы чувствовать себя свободно.

Его кузина, княгиня Луиза, снова осталась одна. Ее муж — Павлу все-таки удалось выдать ее замуж — умер, оставив ей приличное состояние, но Павел пока не мог запустить руки в ее деньги. Луиза была осторожна, она достаточно хорошо знала своего двоюродного братца, чтобы не доверять ему. Тем не менее, они были друзьями.

Луиза была красива и представительна, а в Америке, как он слышал, много миллионеров. Если действовать с умом… Ему не нравилась сама идея замужества Луизы на американце, но если тот будет достаточно богат…

Князь Павел не был привлекательным мужчиной — его лицо портили шрамы, — но он считал, что шрамы придают ему мужественности, и всячески намекал, что они получены на дуэли.

Он считал, что нетрудно будет убедить Луизу поехать вместе с ним. Она всегда интересовалась Америкой — по крайней мере, с тех пор, как познакомилась с этим проклятым Рейли.

Через несколько дней он написал Майре Фоссетт:

«Моя кузина, княгиня Луиза, и я полагали посетить Нью-Йорк. Можно ли рассматривать вашу записку как приглашение быть вашими гостями?»

Ответ пришел незамедлительно. Проезд был заказан, все оплачено. Оставалось отправиться в путь.

Три недели Вэл Даррант работал как проклятый, клеймя телят, вычищая источники воды, ремонтируя изгороди коралей, охотясь на волков и помогая объезжать лошадей. Он поднимался до рассвета и редко возвращался с пастбищ до темноты. Он работал наравне с ковбоями, вместе с Тенслипом, стараясь учиться у него.

Рана на плече быстро затянулась. Вэл не давал себе поблажки, когда на ранчо было так много дел, однако постоянно помнил, что скоро должен уехать в Колорадо.

Он думал именно об этом, когда выехал на вершину холма и взглянул на ложбину внизу.

К нему подскакал Коди, выросший в худощавого, широкоплечего парня с холодными глазами и непринужденными манерами.

— Как дела? Плечо больше не болит?

— Нет, все в порядке, хотя иногда дает о себе знать. Просто не хочется уезжать отсюда.

— Мы будем о тебе скучать. — Коди свернул сигарету и лизнул бумагу кончиком языка. — Ты работаешь больше остальных.

— Нам нужен дождь, — сказал Вэл, не обратив внимания на замечание Коди. — Трава на верхних пастбищах стала подсыхать.

— И оводов много расплодилось, — сказал Коди и добавил: — Знаешь, будет лучше, если с тобой отправится кто-нибудь из нас. Дьюб прямо-таки рвется поехать с тобой.

— Он не помешает, — согласился Вэл. — А как у нас с работой?

— Основное сделано. Забирай Дьюба. Я бы и сам не прочь поехать, но если на ранчо возникнут неприятности, придется разбираться нам с Тарди. Дьюб здорово обращается с револьвером, кроме того он лучше нас стреляет из винтовки.

— К чему вся эта забота?

Коди усмехнулся.

— Бостон сказала, что тебя не проведешь. Тарди кое-что рассказали. Бостон тоже слышала эту историю у Уинслоу. Дело в том, что в Мобити Генри Зонненберг собрал крутых парней, двое или трое у него есть.

— Ну и что?

— Позавчера они направились в Колорадо.

Далеко внизу, в долине к водопою шел скот, тонкое облачко пыли отмечало путь одинокого всадника на равнине. Должно быть, Бостон возвращается от Уинслоу.

— Я справлюсь с Зонненбергом.

— Может быть и справишься, хотя опаснее его в наших местах нет, но как насчет остальных? С ним едут крепкие парни.

— Думаешь, он охотится за мной?

— Нет. Скорее всего, тут что-то еще. Папаша тоже так считает. Понимаешь, на этой земле долго не проживешь, если не будешь знать, что делается вокруг, поэтому в Мобити у нас есть человек. Мы ему подкидываем малость денег, а он нам сообщает, кто приехал, кто уехал. Похоже, одного из своих людей Зонненберг выбрал за умение вскрывать банковские сейфы.

Вэл повернул лошадь к ранчо, чтобы перехватить по дороге Бостон. Коди ехал рядом с ним и неожиданно сказал:

— Помнится, однажды ты рассказывал о Малыше Билли?

— Да.

— Он мертв. Его застрелил Пэт Гарретт у Пита Максвелла. Мне рассказал один из ребят с соседнего ранчо, когда мы искали заблудившихся коров.

Значит, его все-таки убили. Он не слишком хорошо знал Билли, но был одним из его первых приятелей-мальчишек. Он и еще один… как его звали?.. Доди, Доди Грант.

Хайкока тоже не было в живых, его убили в спину в Дедвуде несколько лет назад.

Они с Коди ехали в молчании. Внезапно Вэл почувствовал себя одиноким и потерянным — старые времена прошли и страна менялась. Он поделился мыслями с Коди.

— Ты еще не знаешь всего. Тот же ковбой рассказал мне, что в Канзасе ввели «сухой» закон. Теперь во всем штате не купишь выпивки.

— Я слышал, что его обсуждали.

Вэл задумчиво глядел на горизонт. Хватит скитаться, надо пустить где-то корни. Нельзя всю жизнь мотаться с места на место. Ему нужен дом.

В конце концов, зачем мстить Зонненбергу? Хардести и Пайк мертвы, они заплатили свой долг Уиллу. Эвери Симпсон жил где-то на восточном побережье, а князь Павел был далеко в Европе. Пусть о Генри Зонненберге позаботится судьба.

Его место было здесь, на Западе. Он женится на Бостон, если она согласится, и повесит седло в каком-нибудь западном городе в Техасе, Нью-Мексико или Колорадо.

Круто развернув лошадь, подскакала Бостон, послав Вэлу быструю улыбку. Ее черные волосы развевались на ветру.

— Знаешь, что я собираюсь делать, Вэл? Я поеду в Денвер вместе с тобой!

— Что?

— Я серьезно! Мы сегодня так решили. Дьюб, Тенслип и я. Мы все едем вместе с тобой!

— Это вам что — цыганский табор?

— Мне нужно купить одежду — городскую одежду. Дьюб хочет поглядеть на большой город, он там ни разу не был, а Тенслип считает, что должен присматривать за всеми нами. Вот так! Все решено!

Перед ними лежала просторная земля — под еще более просторным небом. Длинными, пологими волнами колыхалась трава, ставшая коричневой засушливым, жарким летом. Ручьи превратились в тонкие струйки воды, едва текущие по песчаному дну.

Им попадались следы небольших стад бизонов, тут и там — отпечатки копыт мустангов, и постоянно в небе выписывали круги стервятники. Люди могут строить планы, они могут мечтать и бороться, а стервятникам нужно только ждать, потому что в конце концов, все достается им.

Они ехали на север, к железной дороге. Однажды на пути в маленькой ложбинке им повстречался покинутый фургон, когда-то крытый брезентом, который теперь превратился в трепещущие на ветру клочья. Его разграбили, оставив лишь несколько тюков бизоньих шкур. Рядом высились два безымянных холмика.

— Один знакомый рассказывал мне, — сказал Тенслип, — что наткнулся на могилу рядом с Чисхолмской тропой и подъехал прочитать имя похороненного. Им оказался его брат, которого он не видел десять лет, потому что они уехали на Запад по отдельности. Вы когда-нибудь думали о том, сколько людей отправились в эти земли и пропали без вести?

Тем вечером они разбили лагерь у крохотного источника, где вода собиралась в луже размером в ковбойскую шляпу. Рядом, на свежей и зеленой траве отпустили пастись лошадей.

Следующий ручей оказался высохшим, сухое дно покрывала потрескавшаяся от жары грязь. Они пытались откопать воду, но безрезультатно — даже на глубине лежала только пыль.

Они услышали длинный свисток паровоза до того, как увидели станцию четыре домика, скучившихся на ровном, открытом месте, и водокачка. Несколько футов платформы, салун с надписью «Почта» и рядом — магазинчик, где хозяин продавал припасы и выпивку. Еще там стояла конюшня и несколько огороженных коралей.

На крыльцо салуна вышли несколько человек со стаканами в руках и с удивлением проводили глазами приехавших. Когда они подъехали к конюшне, подошли двое. Один был юношей лет семнадцати, второму было на несколько лет больше.

Они бросили взгляд на Бостон и подошли к Вэлу.

— Мистер, — сказал тот, что постарше, — не хочу вас обидеть, но неужели с вами женщина?

— Да. Это его сестра, — Вэл показал на Дьюба.

— Как вы считаете, нам с ней можно поговорить? Или просто посмотреть на нее поближе? Мы с Вилли вот уже год, как не видали ни одной женщины.

Вэл повернулся.

— Бостон, эти молодые люди давно не видели женщин. Они хотели бы с тобой поговорить.

— Конечно! — Она подъехала к ним. — Как дела, ребята?

Они стояли, улыбаясь, и уши их постепенно наливались краской.

— У вас здесь ранчо? — спросила она.

Старший кивнул.

— Мы работаем на одного джентльмена в Ньютоне, в штате Канзас. Перегоняли сюда скот. Знаете, после стольких месяцев хочется просто посмотреть на женщину.

Подошел конюх, чтобы принять их лошадей.

— Я их куплю, если продадите, — сказал он, — или подержу до вашего возвращения.

— Мы вернемся, — ответил Дьюб, — и хотим, чтобы нас ждали эти же лошади. Меня зовут Дьюб Баклин, вы, должно быть, слыхали о нашем ранчо.

— Слыхал, а как же. Кстати, на почте лежит письмо для джентльмена по имени Даррант, кажется, он один из вашей команды.

Вэл повернулся.

— Я Вэл Даррант.

— Рад познакомиться. Это письмо пришло сюда по ошибке. Наверное ребята в Бостоне многого не знают о западном Техасе.

— Вы почтмейстер?

— Можно и так сказать. Вообще-то я только его половина. Почтмейстером у нас числится Смит Джонсон. Так вот, моя фамилия Джонсон, а Смит — хозяин салуна. Вся штука в том, что мы не смогли решить, кто из нас будет почтмейстером, поэтому договорились, что будем оба, и послали заявление на имя Смита Джонсона. Зайдите в салун, и Смит отдаст вам письмо. Оно тут уже недели две лежит.

Помещением для салуна-почты служила пустая комната с коротким баром и четырьмя-пятью бутылками на полке. Смит оказался толстым, небритым человеком в нижней рубашке, опиравшийся мощными руками на стойку. В другом конце бара посасывал пиво ковбой. За столиком в углу сидели еще двое.

— Неплохой у вас городишко, — сказал Вэл.

— Точно! Самый крутой город в округе на пятьдесят миль! Это кто там на улице, самая настоящая женщина?

— Да. Это мисс Баклин с ранчо, которое находится к югу от вас. С ней ее брат, мы надеемся поймать поезд на Денвер.

— С этим у вас проблем не будет. Мы вывешиваем сигнал и поезд останавливается. Просто закажите себе пива и…

— Дайте мне пиво и письмо для Вэла Дарранта. Вторая половина заведующего почтой сказала, что оно лежит у вас. Кстати, вы кто, заведующий или просто служащий?

Смит ухмыльнулся.

— В первый раз у меня такое спросили. Ну, если бы я сказал, что заведующий, я бы понизил в должности Джонсона, а он старый крутой разбойник, но мне не хотелось бы быть простым служащим, поэтому скажем, что я половина заведующего и половина служащего.

Он налил из бочонка пива и взял с высокой полки конверт.

— Вот ваше письмо. А что касается поезда, то вон тот дряхлый никчемный старик за столиком в углу у нас вроде как станционный смотритель. Он вам продаст билеты. Если у вас нет денег, он поверит в долг, если поставите ему стаканчик пива.

— Похоже, за стаканчик пива здесь можно получить все, — с улыбкой сказал Вэл.

— Мистер, вы уже все получили, — сказал Смит. — В нашем городке, если вы поставили в конюшню лошадь, купили билет и выпили пива, вы получили все, что можете получить!

— Для развлечения мы накидываем подковы на гвоздь, — сказал станционный смотритель, — а вечером стреляем в кроликов и койотов. Иногда кому-то везет, и он даже попадает.

Вэл прихлебывал пиво и ждал, пока подойдут остальные. На доске на другом конце бара висело расписание. Поезд на Денвер должен был прийти незадолго до заката.

Вокруг до самого неба расстилалась коричневатая прерия. Ничего здесь не менялось, кроме времен года и иногда формы облаков. Совсем недавно это была земля команчей, к югу отсюда лежали холмы Эдоб-Уоллс — место, где происходили жестокие битвы с индейцами.

Когда Бостон, сопровождаемая Тенслипом и Дьюбом, подошла к салуну, Смит встретил ее у дверей.

— Мэм, — сказал он, — добро пожаловать на почту. Проходите и присаживайтесь. Нечасто мы в городе принимаем леди.

— Благодарю вас, — Бостон вошла и вместе с Дьюбом подошла к столику Вэла. Тенслип направился к бару.

Смит подозрительно посмотрел на него.

— Тенслип, ты что задумал? Это порядочные и приличные люди.

— Я езжу в команде Дарранта и Баклинов, — сказал Тенслип. — Я са-авершенно исправился, Смит.

У столика Вэл открыл письмо. Оно было от сестры Вэна.

«Дорогой мистер Даррант!

Как вы знаете, мой брат погиб, упав с лошади. Перед смертью он распорядился отправить вам эту коробку, не открывая ее, если с ним что-нибудь случится. Мы не знаем вашего постоянного адреса, поэтому отсылаем ее мистеру Пеку в Эмпайр, Колорадо. Вэн говорил, что мистер Пек ведет ваши финансовые дела, он должен положить коробку в банк, чтобы она ждала вашего прибытия.»

Затем в нескольких словах сообщалось, что Вэн часто о нем рассказывал; письмо кончалось просьбой навестить семью Клевернов, когда он будет в Бостоне. Вэл прочитал письмо дважды. Прочитав его Бостон и Дьюбу, положил его на стол.

Он знал очень мало о своей матери, а то, что знал, не вызывало у него удовлетворения. Вэн Клеверн был с ней почти всю жизнь, и если кто-то и знал о ней правду, это был Вэн.

Теперь он был мертв, и если Вэл не ошибался, его смерть отнюдь не была несчастным случаем. Знала ли об этой коробке Майра? Вряд ли. Но с другой стороны, она была в курсе всего, что касалось ее лично. Эта мысль не внушала спокойствия. Слишком многие пострадали от Майры, и если она узнает, что мистер Пек или кто-то другой имеет на руках компрометирующую информацию, ему грозит опасность.

Вдруг он вспомнил рассказ Коди о том, что Генри Зонненберг нанял взломщика сейфов, а разве Уилл не упоминал, что Генри был взломщиком? Есть ли здесь связь? Да, и достаточно явная. Если Майра узнала о коробке с документами, она постарается заполучить их.

Ладно, сказал он себе, пусть многое построено на вероятности, но действовать нужно так, как если бы это был доказанный факт. В любом случае он собирался в Колорадо. Там он, наряду с другими делами, займется и этим.

Генри Зонненберг! Вэл пытался выбросить его имя из памяти, предоставить тому закончить свою жизнь так, как он этого заслуживал, но теперь им опять предстояло встретиться, словно их жизнями решила распорядиться сама судьба.

Перед его глазами встал Зонненберг — крупный, мощный человек, вылепленный из стали и сыромятных шкур, человек, казавшийся неуязвимым. Даже Малыш Билли говорил о нем с опаской. Скоро он повстречается с Генри Зонненбергом, и эта встреча станет последней для одного из них… или для обоих.

Вэлу Дарранту были чужды поединки. Он научился владеть револьвером точно так же, как научился играть в карты, ездить верхом или плавать. То, что это у него хорошо получалось, он относил к естественным способностям и, разумеется, к долгим тренировкам.

Он услышал длинный, далекий свисток паровоза и вместе со всеми вышел на платформу, чтобы купить билеты. Их вышло провожать все население городка — целых шесть человек.

Вэл проводил Бостон к креслу, обитому красным плюшем.

— Вэл, — сказала она, — я немного испугана. Я никогда не ездила на поезде.

— Это не трудно, — сказал Вэл. — Зацепись шпорами за подпругу, схватись двумя руками за рога и держись.

Он сел рядом с ней, Дьюб расположился напротив. Тенслип, ограбивший больше поездов, чем большинство людей видели за всю жизнь, надвинул шляпу на глаза и задремал.

Далеко впереди в прерии садилось солнце, спускалась ночь, появились первые звезды. Над одинокими равнинами, где бродили бизоны, разнесся свисток паровоза. Вагон приятно раскачивало, и они заснули.

Глава двадцать вторая

Князь Павел был высоким и стройным, шрамы добавляли к его холодным чертам лица нечто романтическое и даже пиратское. Он родился в Санкт-Петербурге и за всю жизнь посетил кормившее его имение не более трех раз. Об этих посещениях он вспоминал с отвращением.

Его отец поддерживал реформы императора Александра II, но у отца и сына было мало общего, и по этому вопросу их мнения расходились. Павел провел большую часть жизни за границей и, как большая часть русской аристократии того времени, изъяснялся исключительно по-французски. Наследство его было значительным. Не будь он завзятым карточным игроком и направь средства в имение, их хватило бы Павлу на всю жизнь. К сожалению, он совершенно безосновательно считал себя искусным игроком.

Более того, реформы Александра II политически ослабили аристократию. Павел не имел склонности к военной карьере, хотя короткое время служил в кавалерии. Тем или иным способом ему удавалось вести тот образ жизни, к которому он стремился, но со временем это становилось все труднее. Наконец, перед ним встал выбор: либо найти источник доходов, либо уехать в имение и вести там скучную жизнь провинциала, а для Павла это было хуже смерти.

Майра Фоссетт открыла ему путь. Павел не имел представления, куда он приведет, но не хотел упускать возможность, какую представляла из себя еще молодая женщина с миллионами долларов. Второй целю поездки в Америку была возможность выдать Луизу за богатого американца.

Веру Павла в свою неотразимость перед женщинами можно было сравнить только с его презрением к ним. Робер Флери предупредил его о Майре Фоссетт, но предупреждение лишь позабавило Павла. Если у нее столько денег, и он ей нужен, часть ее денег достанется ему. Он слышал, что американцы благоговели перед дворянскими титулами, пусть же благоговеют перед ним.

— Осторожней, кузен, — сказала ему Луиза, — эта Майра Фоссетт может стоить тебе больше, чем ты думаешь.

Для встречи с ней он оделся в военную форму, на которой внушительно сверкал ряд наград — внушительно для того, кто не знал, что они собой представляют. Даже при всей своей уверенности он чувствовал некоторое смущение. Он действительно нуждался в деньгах, и приглашение к Майре Фоссетт могло стать его последним шансом.

В библиотеке царил раздражающий его сумрак. Павел полагал, что он будет скрывать его блестящий вид. Его провели к хозяйке. Майра Фоссетт взглянула на него, пригласила сесть и вернулась к документам, лежавшим на ее столе.

Павла охватила холодная ярость, ему захотелось встать и выйти, но он сдержался.

— Мадам… — начал он.

Она оторвалась от бумаг.

— Меня так не называют. Я миссис Фоссетт.

— Полагаю, что вы пригласили меня обсудить деловые проблемы. Я пришел. — Он посмотрел на часы. — У меня назначены и другие встречи.

Майра откинулась на спинку кресла и изучающе поглядела на него.

— Князь Павел, — сказала она. — Вы красивый мужчина. Если вы к тому же умный, то сможете мне помочь. Если вы мне поможете, то заработаете много денег, но прежде всего мы должны понять друг друга. — Неожиданно ее голос изменился. — Поэтому не плетите мне всякой ерунды о других встречах!

В ответ он не мог произнести ни слова. Ни разу в жизни никто с ним так не разговаривал, никто просто не осмеливался так разговаривать. Прежде чем он смог ответить или подняться и выйти, она сказала:

— Повторяю, что вы можете быть мне полезны. Когда я это говорю, то имею в виду, что вы будете делать то, что я попрошу, взамен вы получите от пятидесяти до ста тысяч долларов.

Он взглянул на нее. Пятьдесят тысяч… сто тысяч долларов! Сколько это будет в рублях? Во франках?

Она пододвинула маленький листок бумаги под яркий свет настольной лампы.

— Князь Павел, передо мной список ваших долгов.

— Что? — Он начал подниматься. — Что за наглость?

— Сядьте, — холодно сказала она, — и заткнитесь или я вас вышвырну вон и подам в суд за попытку нападения на женщину. И, — улыбнулась она, — я представлю свидетелей.

Павел ужаснулся. Он снова хотел встать, затем осел в кресле. Она, должно быть, шутит! Это не может случиться с ним.

— Вы восхитительная женщина, — сказал он. — Что у вас на уме?

Он говорил, чтобы потянуть время. Ему надо выбраться из этого дома, ему надо пойти выпить и обдумать свое положение.

Майра взяла листок со стола и протянула ему. Это действительно был список его долгов. Здесь были все его кредиторы, даже те, о которых он забыл. Сумма получалась чудовищная. Более того, в списке присутствовали имена десятка людей, которые засудили бы его, знай они, что его долг достигает такой цифры.

— Достаточно полный, — признался он, — но я все еще не понимаю, чего вы от меня хотите.

— В этом сезоне у нас не хватает принцев, — сказала Майра. — Последний был с брюшком, и от его бороды пахло табаком, дешевым табаком. В нашем городе много людей — умных людей в других отношениях- которых привлекают дворянские титулы. Я привезла вас, чтобы вы произвели на них впечатление.

Прежде чем он смог ответить, она покачала головой.

— Я не стремлюсь в высший свет, князь Павел. Отнюдь. По крайней мере, не в том смысле, в котором вы думаете. Меня интересуют деньги. Я не вхожа в круг крупных промышленников и бизнесменов. Мне нужно попасть на приемы, которые они устраивают, познакомиться с ними, а уж тогда я знаю, что делать. Именно для этого мне нужны вы.

— Да?

— Я дам прием в вашу честь. Перед этим я устрою так, что о вас будут много писать в прессе. На прием придут многие, в том числе и те, с кем мне предстоит познакомиться. С ними будут жены. Нас, в свою очередь пригласят к ним. Вы поможете мне открыть двери, которые пока остаются закрытыми.

— И за это вы мне заплатите?

В его голосе слышалось презрение, но Майра не обратила внимания. Она могла себе это позволить, потому что намного лучше него представляла себе, что произойдет дальше.

— Я дам вам денег на расходы, — сказала она, — в определенных пределах. Кроме того, вы получите комиссионные. Ваши услуги мне понадобятся в течение девяноста дней, не больше, не меньше. Если мне не удастся осуществить задуманное за три месяца, значит, мне это никогда не удастся. Я готова заплатить пять процентов от каждой сделки, заключенной с людьми, с которыми я познакомлюсь с вашей помощью. Даю слово, что сумма комиссионных будет не меньше пятидесяти тысяч долларов, а возможно в несколько раз превысит ее.

Павел искал подвох и не мог найти. Он всего лишь должен изображать друга этой женщины — единственным подвохом могла стать сама женщина. Она была слишком расчетливой и слишком холодной… она не леди, сказал он себе.

— Я могу взять ваши деньги на расходы и уехать обратно в Европу, произнес он.

Он посмотрел на нее, надеясь уловить какие-либо эмоции, но ее лицо было бесстрастным.

— Не валяйте дурака. Если попытаетесь проделать это со мной, у вас появятся новые шрамы, похуже тех, что оставил Рейли.

Он побелел, ее слова произвели на него впечатление.

— Вам повезло, что он вас только высек, — сказала Майра, — вы очевидно не представляли, с каким человеком имеете дело. До отъезда в Европу Уилл Рейли убил в поединках семерых, и все они были крутыми забияками.

— Разумеется, — добавила она, — я не считаю индейцев. Он участвовал в десятке стычек с индейцами. Я знаю некоторых очень грозных типов, которые скорее пойдут с револьверами на гризли, чем на Рейли.

Он молчал, не зная, чем ответить. Он ненавидел каждое слово, которое она произнесла. Затем торжествующе сказал:

— Вы правы. Я о нем ничего не знал. — Он помолчал и вкрадчиво осведомился: — По-моему, он мертв?

— Вы должны знать лучше меня, ведь это вы организовали убийство. Конечно, в то время у вас было больше денег, чем сейчас. Эвери Симпсон нашел вам нужных людей, верно? Интересно, а вам известны последствия?

— Какие последствия?

— Двое из убийц Рейли погибли. Их было трое.

Он в молчании смотрел на нее. Это не женщина, а настоящий дьявол во плоти. Неужели она знает все?

— Это еще одна причина, по которой вам лучше быть паинькой, — сказала она, чуть улыбаясь. — Эвери Симпсон в обмен на более легкий приговор даст против вас показания. А у нас за убийство вешают.

— По-моему, — сказал он, — вы не понимаете моего положения в обществе. У нас в стране…

— Но вы не у себя в стране, — прервала его Майра, — и здесь вам не стоит рассчитывать на сочувствие и понимание. С другой стороны, поскольку мы обожаем титулы, а вы со своими шрамами и медалями… о, не волнуйтесь! Я никому не скажу, как вы их заработали — ведь было бы стыдно признаться, что вас высек карточный шулер.

Она смотрела на него, все еще улыбаясь.

— Вы можете приятно провести здесь время. Вы станете кумиром для женщин, особенно стареющих матрон или с дочерьми на выданье. Можете сделать деньги либо подыскать богатую невесту, которая вас будет содержать.

Павел пытался найти решение, которое спасло бы его, но не такого решения не было. С этой минуты и до тех пор, пока у него не будет достаточно денег, чтобы убежать от этой женщины, он становился пленником.

Она была твердой, за это он восхищался ею, одновременно испытывая к себе отвращение за то, что его переиграла женщина. Он немного боялся ее. Она многое ему рассказала. Она, как говорят американцы, «выложила карты на стол», но его беспокоило то, чего она не рассказала, ее дальнейшие планы.

— Мне нужны будут деньги, — сказал он. — Если это ваша операция, то вы должны ее финансировать.

— Естественно. — Она открыла ящик стола и вынула пачку банкнот. Здесь пять тысяч долларов.

— Сегодня в опере спектакль, — продолжила Майра. — Мы должны быть там. Вы с кузиной мои гости и не должны принимать приглашения, которые не включают меня. Однако сомневаюсь, что кто-либо на это пойдет. Если кто-то спросит, как мы познакомились, отвечайте, что через общих друзей. — Она взяла со стола другой листок. — Прочитайте и запомните эти имена. Три человека в левой колонке — люди, с которыми я хочу вести дела. Они ворочают огромными деньгами, получают сверхприбыли, но к их операциям не допускается ни один человек, не принадлежащий к их кругу. Люди, чьи имена в колонке справа, являются членами тех же клубов, что и три первых человека. Они вместе плавают, играют, охотятся и ходят на одни и те же приемы. Любой из них может представить вас нужному человеку. Не вздумайте играть с ними в карты. Они очень хитры и расчетливы, могут за вечер проиграть или выиграть столько, сколько вам хватило бы на год обеспеченной жизни — я не преувеличиваю. Они не играют в карты, они воюют.

Если мне удастся то, что я задумала, — добавила Майра, — ваша доля может составить четверть миллиона долларов. Вы вернетесь в Европу богатым человеком.

— Похоже, все довольно просто, — сказал, наконец, Павел. — Эти люди будут сегодня вечером в опере?

— Будут. Они увидят вас. В них проснется любопытство. Я позабочусь, чтобы они узнали, кто вы. Остальное пойдет своим чередом.

Павел встал.

— Что насчет моей кузины, княгини Луизы? — спросил он.

Майра тоже встала. Она была почти так же высока, как и он.

— Ей не следует знать ничего. По-моему, у вас есть земля в Сибири?

Он больше не удивлялся ее осведомленности, хотя сам почти забыл о той земле.

— Можете сказать ей, что я заинтересована в золотодобыче. Скажите, что мы обсуждали сделку, по которой одна из моих компаний получает право на промывку золота гидравлическим способом. Кстати, об этом можете говорить любому. Людям, которые нас интересуют, известно, что я деловая женщина.

— Все это… будет происходить здесь? В Нью-Йорке?

— Да. — Она в нерешительности помолчала. — Есть вероятность, что нам придется съездить в Сан-Франциско. Один из людей, который нас интересует, живет там.

Выйдя на улицу, князь Павел подождал карету. Она сказала, девяносто дней. Три месяца — и он богатый человек. Он мог сомневаться во многих вещах, но он не сомневался в искренности ее намерений. Она хотела сделать деньги, и она их сделает. В конце концов, разве он сам приехал не за деньгами?

Глава двадцать третья

Отель «Виндзор» в Денвере открылся в июне 1880 года. Это был венец элегантности, располагавший тремястами номерами, шестьюдесятью ванными, газовым освещением и брюссельскими коврами. Основную часть его клиентуры составляли владельцы шахт и скотоводы. Последние приезжали из полудюжины штатов, поскольку Денвер считался единственным городом, который стоит посетить, не считая Чикаго и Сан-Франциско.

Денвер был гостеприимным городом с массой развлечений, но у Вэлентайна Дарранта не было желания играть в карты или навестить «крутое» заведение на Блейк-Стрит или Холидей-Стрит. Он приехал по делу и остерегался неприятностей.

В городе повсюду носили оружие, но не на виду, а под полой пиджака или за ремнем брюк, где револьверы не так бросались в глаза. Здесь жили Бэт Мастерсон и Док Холидей — самые известные из сорока или пятидесяти ганменов, обосновавшихся в городе.

Вэл был в своей комнате, одетый в серый костюм с черным галстуком. Его черная шляпа лежала на кровати. Вошел Дьюб, чувствуя себя неловко в недавно купленном городском костюме.

— Где ты собираешься встретиться с ним?

— С Пеком? Здесь, в Денвере. Он должен был специально приехать из Эмпайра.

— Ты ему оставлял деньги?

— Его отцу.

— В фойе много людей с востока. Похоже, готовится какая-то крупная сделка. Ты что-нибудь знаешь об этом?

— Нет.

— Ну, а парни с востока знают. Говорят, возникла какая-то неожиданная ситуация.

Вэл думал только о Пеке. Как только они решат свои дела, можно будет отдохнуть и показать Бостон город. У Дьюба и Тенслипа очевидно были свои планы. Хотя Вэл не был в Денвере несколько лет, он помнил отель «Сити», где шеф-поваром был Шарль Гелехман, служивший раньше у короля Дании. Во всяком случае, так о нем говорили.

Он причесывался перед зеркалом и раздумывал, не разбудить ли Бостон, когда в дверь внезапно постучали.

Его револьвер лежал на столе. По привычке он взял его, прежде чем подойти к двери. Открыв ее, он удивился, увидев за порогом Стивена Брикера.

— Вэл! — Брикер быстро вошел в номер и закрыл за собой дверь. — Ты слышал новости?

— Какие новости?

Брикер бросил взгляд на револьвер.

— Слава Богу, ты вооружен.

Брикер постарел и немного располнел, но выглядел все так же превосходно. Он с удовольствием посмотрел на стоящего перед ним худощавого, широкоплечего молодого человека. Мальчик, которого он знал, превратился в мужчину.

— Вэл, мы пытались отыскать тебя несколько недель! Пек рассказал мне о своих предположениях, я потихоньку навел справки, и получается, что хочешь ты этого или не хочешь, но ты попал в самую большую драку за право владения землей.

— Как это?

— Послушай, — объяснил Брикер, — когда-то юнцом ты оставил Пеку-старшему деньги, чтобы тот их инвестировал по своему усмотрению. Я прав?

— Конечно. Это были не такие уж большие деньги…

— Вэл, Пек положил эти деньги в банк, они с сыном все это время как бы присматривали за ними. В самом начале они купили несколько рудоносных участков в каньоне: человеку, который обнаружил их, нужны были деньги. Затем, когда доступ к истоку каньона перекрыли, они купили полмили его устья. Сегодня эти полмили стоят столько, сколько ты за них запросишь.

— Что произошло?

Участок нужен железным дорогам. Они хотят построить ветку, чтобы вывозить уголь. Никто не подозревал, что эта земля — частное владение, поскольку она ни на что не годилась. Мы хотели поставить тебя в известность, прежде чем ты что-нибудь подпишешь.

Вэл рассмеялся.

— Я? Мистер Брикер, вы же знаете, что я ничего просто так не подписываю. Уилл Рейли был прирожденным скептиком, я, похоже, пошел в него.

Стивен Брикер раскурил сигару, которую держал в руке.

— Извини, Вэл, если я лезу с нравоучениями, но мы с тобой друзья, и достаточно долго. Поэтому я советую действовать без промедления, без малейшего промедления.

— Почему? Здесь происходит что-то, о чем я не знаю?

— Вэл, если с тобой что-то случится, кто твой наследник?

Вэл с удивлением понял, что даже не подумал об этом. Его семьей был Уилл Рейли, они были необыкновенно близки, поскольку оба были одиноки и обоим не о ком было думать, кроме самих себя.

— Я как-то не думал… Разумеется, я хочу, чтобы моей наследницей была Бостон.

— Но ты не составил завещания? Верно?

— Нет, но…

— Кто же тогда унаследует, Вэл? Ты хоть раз об этом подумал? Кто вдруг станет владельцем самого дорого куска земли в стране? Поверь мне, Вэл, она стоит миллионы.

— Майра…

Его ближайшей родственницей была Майра. Если с ним что-нибудь произойдет, все достанется ей.

— Она знает об этом? — спросил он.

— Конечно знает! Зачем еще ей ехать в Колорадо?

— Майра приезжает сюда? Однажды она сказала Вэну, что ни за что не появится на Западе, ни за что!

Брикер просто отмахнулся.

— Когда она это говорила, она не знала, какую прибыль может получить, к тому же ей не придется быть здесь дольше одного-двух дней. Если эту землю не получит железнодорожная компания «Санта Фе», ее купит «Денвер и Рио Гранде». При желании она со своим князем может приехать сегодня и уехать завтра.

Вэл засунул револьвер за пояс и надел пиджак.

— Вы завтракали? — спросил он.

— Выпил кофе. Мне пора идти, Вэл, но обещай, что будешь осторожен.

Они вместе спустились в фойе, и Вэл направился в ресторан. Мысли его были в смятении, однако сейчас как никогда ему нужен ясный ум, чтобы решить, как себя вести. Если Майра приедет в Денвер, они вероятно встретятся. Мысль о встрече после стольких лет беспокоила его. Но почему же? Для него она была чужой, более того, она была той, которая хотела оставить его умирать на снегу.

Брикер, конечно, был прав. Вэлу необходимо как можно скорее написать завещание. Он не хотел, чтобы его собственность перешла в жадные руки Майры Фоссетт.

Он заказал завтрак и сидел, глядя в окно, обдумывая свои действия. Он должен приготовить список своей собственности и найти приличного адвоката. Он мог написать завещание сам, но не знал, как делаются такие вещи, и не хотел, чтобы завещание можно было оспорить. Вэл хотел избежать неприятностей, насколько это было возможно. От встречи с Майрой он ничего не выигрывал. Ему следует выяснить, какие предложения поступят от железнодорожных компаний, и быстро уладить все дела. Как только он продаст землю, исчезнет причина заинтересованности в ней Майры, да и он сам сможет спокойно уехать. Надо было спросить Брикера, с кем ему вести переговоры, возможно, эти люди живут в этом же отеле. Даже если Майра окажется в стороне от сделки с землей, она все равно останется его наследницей. Есть еще одно решение, при котором не понадобится завещание. Он должен жениться на Бостон.

Дверь ресторана внезапно открылась, и вошел Дьюб. Он выглядел точно тем, кем был на самом деле: ковбоем с ранчо, приехавшим в город, однако в Денвере хорошо знали, что ковбой в стоптанных сапогах и потертых джинсах может быть бездомным бродягой, а может владеть тысячами голов скота.

Дьюб осмотрел зал, где в этот ранний час было малолюдно, подошел к Вэлу и сел напротив него.

— У тебя есть пушка? — спросил он.

— Да.

— Берегись. Зонненберг в городе. Я наткнулся на него на Блейк-Стрит. Он ведь здоровый парень?

— Да, крупный. Весит фунтов двести пятьдесят, но в нем нет ни капли жира.

Вэл подождал, пока официант нальет ему кофе и сказал:

— Дьюб, я хочу жениться на Бостон.

Дьюб ухмыльнулся.

— Думаешь, это новости? Может для тебя — да, но не для Бостон.

— Я ей не сказал ни слова. Ну, почти не сказал. Конечно, она все понимает, но вся штука в том, что свадьба должна быть здесь и сейчас — если она согласится.

— Почему так вдруг? Папа с братьями и Вестерн огорчатся.

Вэл объяснил, а в конце добавил: — Я собираюсь написать завещание, но этого будет недостаточно. Если я правильно понимаю Майру Фоссетт, она использует любой предлог, чтобы оспорить завещание, и возможно ей это удастся, поскольку она моя мать.

— Она сможет это доказать?

— Могут остаться документы, но в любом случае она найдет выход.

Дьюб молчал. Через некоторое время он спросил: — Вэл, почему бы тебе не бросить все и не сбежать?

Когда Вэл начал протестовать, Дьюб прервал его.

— Послушай, у тебя есть твой друг, Брикер. Если ему самому не нужна эта земля, он знает, кому она нужна, и может вести переговоры от твоего имени, а ты просто исчезнешь. Ты не будешь выписываться из отеля, просто выйдешь вечером, сядешь на коня, которого я тебе приготовлю, и смоешься. Поедешь в Лидвилль или в Валсенберг, или даже в Дьюранго. Спрячешься там под чужим именем, и пусть Брикер договаривается с железными дорогами. Мы с Тенслипом останемся в городе и будем держать тебя в курсе.

— Я не против твоей свадьбы с Бостон, — продолжил он. — Решать ей, но для нас свадьба- штука серьезная, и если на ней не будет Папы с Бетси, они очень обидятся. Я правду говорю.

Вэл смотрел в окно, раздумывая над предложением Дьюба. Оно пришлось ему по душе, и это его беспокоило. Если он сбежит, значит, уйдет от ответственности. Будет ли это проявлением трусости? Однако он вынужден был признать, что предложение Дьюба решало проблему. Если он останется в городе, ему грозят неприятности. Он не знал, что предпримет Майра, но был уверен, что рано или поздно столкнется лицом к лицу с Зонненбергом, что будет означать неизбежную перестрелку.

Денвер больше не был городом на границе освоенных территорий, в нем царили закон и порядок. Его обитатели имели вполне определенное мнение о людях, стреляющих друг в друга, чтобы решить личные проблемы.

Уехать из города было бы мудрым решением. На Брикера можно было положиться, но существовали и другие способы узнать, сколько предлагают железные дороги за его участок земли.

— Может быть ты прав, — согласился он, — и если успею до вечера, я так и сделаю.

— Хорошо, — сказал Дьюб, — я приготовлю для тебя лошадь.

Дьюб встал, Вэл поднялся вслед за ним. Он так ничего не съел. Завтрак остыл, пока он разговаривал с Дьюбом.

Дверь снова открылась, и вошла Бостон, но это была другая Бостон — та, которую они еще не видели.

Глава двадцать четвертая

Вэл с Дьюбом были потрясены, Вэл не мог вымолвить ни слова.

Ее черные непокорные волосы были зачесаны назад на прямой пробор, затылок покрывали кудри, а сбоку ниспадали накрученные пряди. На Бостон было черное с серым платье до пола из сатина с шерстью. Черная юбка была собрана сзади и открывала шелковую вставку спереди. На груди сверкал ряд перламутровых пуговиц.

Она шагала к ним, а они ошеломленно стояли, пока она не подошла и не протянула руку, наслаждаясь произведенным эффектом — и не только на них, но и на весь зал ресторана.

Вэл придержал ей стул, и когда она села, сели и они с Дьюбом.

— Бостон, где ты взяла это платье? В жизни такого не видел!

— Купила. — Она воинственно подняла подбородок. — Не ты один можешь клеймить телят, Дьюб Баклин! И это еще не все. У меня шесть новых платьев из тех, что носят в Париже и Лондоне.

— Вы прекрасны, — воскликнул Вэл. — Бостон, я хочу, чтобы вы стали моей женой! Я только что говорил об этом с Дьюбом.

— С Дьюбом! Он-то что может за меня решить? — Глаза Бостон прямо и искренне смотрели в глаза Вэла. — Если делаешь мне предложение, не гляди на девушку в этом платье. Ее красит не только одежда.

— Я уверен в этом.

Она слегка покраснела.

— Я хочу сказать, что я не просто девушка в этом красивом платье и не просто девушка, которая умеет скакать верхом и клеймить телят.

— Сейчас, — не преувеличивая сказал Вэл, — вы выглядите так, словно вышли из лучшего магазина в Вене. Где вы сшили это платье?

— Мел Уинслоу сняла с меня мерки и послала их портнихе в Денвер. Она шьет для Мел. Сама она приехала пару лет назад из Австрии и осталась вдовой, когда ее муж погиб при аварии на шахте.

Бостон возбужденно повернулась к нему.

— О, Вэл! Я хорошо выгляжу? То есть… я никогда раньше не носила такую одежду!

— Вы выглядите, словно родились в ней, — сказал он. — Если бы я не влюбился в вас давным-давно, я влюбился бы прямо сейчас и ничего не мог бы с собой поделать.

Она засмеялась.

— Это ерунда, ты шутишь. Вэл! Посмотри, какая красивая женщина! Я только что встретила ее в фойе. Вот она!

Это была Майра, она была великолепна и прекрасно одета. Высокий мужчина, шедший с ней был бы неописуемо красив, если бы не три шрама…

Вэл внезапно похолодел.

— Вэл? — Бостон схватила его за рукав. Она выглядела испуганной. Вэл, что случилось?

Это моя мать, — тихо сказал он, — а человек рядом с ней — князь Павел Павлович.

Он спокойно сидел, глядя на Майру. Он вынужден был признать, что она была очень эффектной женщиной — высокая и стройная, она выглядела лет на десять моложе своего возраста. Их взгляды встретились.

Это была его мать. Это была женщина, которой боялся даже такой человек, как Тенслип. Если все, что он о ней слышал, было правдой, то от ее рук умерло несколько человек, однако глядя на нее сейчас, поверить этому было трудно.

Майра колебалась лишь секунду. Она подошла к нему и протянула руку.

— Вэл! Ты стал очень славным мужчиной.

Она повернулась к своему спутнику.

— Вэл, познакомься с князем Павлом Павловичем. Павел, это мой сын Вэлентайн Даррант.

— Как поживаете? — Голос Вэла был холодным, и князь удивленно посмотрел на него.

Вэл представил Бостон… Дьюб незаметно для всех исчез.

— Разрешите составить вам компанию? — спросила Майра и, не дожидаясь ответа, села.

Майра и князь Павел заказали чай. Вэл, поскольку так и не поел, заказал завтрак, думая, как избежать неприятной ситуации. Только Бостон чувствовала себя совершенно свободно. Она весело болтала с князем о Денвере, о горах и об отеле. Когда принесли чай, она его разлила.

Воспользовавшись паузой, Майра сказала: — Ты находишься в удивительно удачном положении, Вэлентайн. Мне сказали, что ты владеешь землей, которая требуется железным дорогам.

Он пожал плечами.

— Это неважно.

— Ошибаешься. Если правильно повести дело, ты станешь независимым молодым человеком… и даже обеспеченным.

— Мне много не надо. Я предпочитаю простую жизнь, за исключением того, — он сделал паузу, — что иногда люблю сыграть в карты.

Бостон искоса глянула на него. Это было что-то новое.

— Все мы любим время от времени немного рискнуть, — сказал князь Павел.

— И при этом рискуем большим, чем предполагаем, — ответил Вэл. Иногда можно недооценить партнера.

— Я с вами согласен, — сказал Павел и задумчиво посмотрел на Вэла. Почему ему кажется, что этот парень на кого-то чертовски похож? И что он имеет в виду?

— У тебя есть возможность заработать очень неплохие деньги, Вэлентайн, — сказала Майра, — и если хочешь, я буду рада тебе помочь. В конце концов, ты мой сын.

— Наверное приятно вдруг обнаружить, что у тебя есть сын, — оживленно сказала Бостон.

Майра без выражения глянула на Бостон и сказала Вэлу: — Или, если не имеешь желания заниматься формальностями, я выкуплю у тебя землю за сто тысяч долларов.

— Приличная сумма, — согласился Вэл.

— Договорились?

— Я лишь сказал, что это приличная сумма. Тебе не стоит беспокоиться о сделке, Майра. — Он обнаружил, что не может называть ее матерью. — Я учился бизнесу у Стивена Брикера.

— Я слышала, что у тебя есть право на адвокатскую практику, — сказала она.

Майра искала подход к сыну. Она не думала, что это будет легко, но ожидала, что Вэл отреагирует по-другому. Казалось, она не произвела на него никакого впечатления.

— Я могла бы назвать лучшую цену, — предложила она.

Вэл посмотрел ей в глаза.

— Тебе придется назвать лучшую цену. Намного лучшую. Я еще не знаю точно, сколько стоит земля, но мне известно, что больше миллиона долларов.

Прежде чем она смогла ответить, Вэл обратился к Павлу.

— Вы надолго в наши края, князь? В Колорадо отличная охота.

— У нас с миссис Фоссетт дела, — сказал он. — Сомневаюсь, что удастся задержаться дольше, чем необходимо. Во всяком случае, я не охотник.

— Но временами охота становится очень интересным занятием, особенно когда обстоятельства приводят дичь к охотнику.

Павел был озадачен. Что хочет сказать этот американец? Он попросил Вэла объяснить.

Вэл пожал плечами.

— Оленя можно подманить обрывком ткани на палке. Людей более всего интересуют деньги. Вы когда-нибудь играли в покер, князь?

Очень часто. Вообще-то это моя любимая игра. Меня научил ей в Зальцбурге один англичанин, который некоторое время жил в Америке. Волнующая игра.

— Тогда вам понравится в Колорадо. Здесь играют в очень интересную разновидность покера.

Майра была озадачена даже больше, чем князь Павел. Разговор казался пустяковым, но в нем виделся какой-то тайный смысл. Но это абсолютная чепуха. Разговор должен вестись с ней, а не с Павлом. В Нью-Йорке у нее почти не было возможности использовать имя князя. Они появились в опере и привлекли внимание, как она и задумала. Последовало несколько приглашений, в том числе от человека, близкого к нужному ей. Именно от него она получила первую информацию о ситуации в Колорадо. Меньше всего ей хотелось ехать на Запад, но когда она обнаружила, что землей, которая требовалась железной дороге, владеет ее сын, она решила рискнуть. В конце концов, прошло много лет, она изменилась. Когда она работала в салунах, она была толще, ведь мужчины, которые платят женщинам, любят, чтобы те были пухленькими. Она похудела на пятнадцать фунтов… и вообще стала другой. Поездка займет пару дней — встреча с Вэлом, заключение сделки, а потом домой, на восток. Князь Павел станет великолепным прикрытием: она якобы показывает Запад ему и его кузине. Кроме того, он может оказаться полезным на переговорах. Она не сомневалась в успехе. Если Вэл с недоверием отнесется к ней и ее добрым намерениям, она всегда может сыграть на эмоциях. И даже если это не поможет, останется другой выход — и все, принадлежащее ему, автоматически перейдет к ней.

Вэл разговаривал с князем Павлом, а Майра изучала его лицо. Похож ли он на нее? Не заметно. Он был похож на отца, но был выше и красивее его. Иногда в нем проглядывало что-то от ее отца, особенно в линиях челюсти и носа. Она полагала, что может гордиться им, но не испытывала никаких чувств. Внезапно Майра ощутила приступ ревности. Рейли мог гордиться ее сыном, он воспитал его, и судя по всему, неплохо. Вэл упомянул покер. Неужели он тоже игрок? Но в отчетах Пинкертона ничего такого не было, а страсть к картам трудно не заметить. Значит, если он играет, то понемногу. Несомненно Уилл не стремился привить ему любовь к картам.

— Вэл, мы можем поговорить наедине?

— Он обещал пройтись со мной по магазинам, — сказала Бостон.

Майра ощутила гнев. Бостон ее раздражала, по всей видимости, чувство было взаимным.

— Прошу вас, — в голосе Майры слышался едва уловимый сарказм, — он купит вам хорошенькие платьица чуть позже. Вэл мне нужен по делу. По важному делу.

— Вы немного не поняли, — очень вежливо сказала Бостон, — я сама покупаю себе платья, на свои деньги. Это, знаете ли, иногда случается.

Майра застыла, словно получила пощечину. На мгновение все в ней онемело, затем она ощутила, как внутри разгорается холодный гнев. Она хотела было ответить дерзкой девчонке резкими словами, но в последний момент заставила себя успокоиться.

— Это прекрасно. Полагаю, вы сами зарабатываете себе на жизнь.

— Да, — улыбаясь, ответила Бостон. — Если хотите знать, я выращиваю скот и клеймлю телят с лассо и тавром.

Майра посмотрела на нее с неподдельным недоверием.

— На равнинах пасется много свободного, неклейменого скота, — сказал Вэл, — и хотя сейчас сгонять и клеймить такой скот считается не совсем честным занятием, это остается наиболее быстрым и надежным способом собрать себе стадо. Бостон — одна из лучших наездниц, даже среди ковбоев, она великолепно управляется с лассо и тавром, поэтому дела у нее идут отлично.

— Трудно поверить, — сказал князь Павел. — Вы совсем не похожи на наездницу.

— Нам приходится работать на равнинах, — ответил Вэл, — поэтому Бостон ездит верхом не хуже ваших казаков.

Майра молча сидела, скрывая нетерпение. Ресторан вот-вот начнет заполняться, она ждала Мастерса и Коупа, а разговор уходил в сторону.

— Нам надо договориться, Вэл. Если ты собираешься продавать землю, почему бы не продать ее мне, твоей матери?

Вэл подавил готовый вырваться резкий ответ.

— Мне надо подумать. А пока реши, какую цену ты можешь предложить, и назови ее Брикеру. Но не трать время на пустую болтовню, что ты моя мать. За всю свою жизнь я этого не ощутил.

Он встал.

— Князь Павел, если вас интересует покер, не стоит наведываться на Блейк-Стрит. Хорошую партию можно составить прямо здесь, в отеле.

Майра внешне выглядела спокойной, но ее ум лихорадочно работал. Она потеряет сделку, если не предпримет энергичных мер. К тому же остается еще коробка с документами Вэна — она совсем о ней забыла.

Она у Вэла? Если нет, то он не должен получить ее. Надо обыскать его комнату, а затем дать поручение Зонненбергу. Она так быстро собралась на Запад, что не успела выяснить, сделал ли он то, что требовалось.

— Ваш сын когда-нибудь был в Европе? — спросил Павел.

Она думала о чем угодно, только не об этом.

— В Европе? Конечно, нет. Как он мог побывать в Европе?

Майра была расстроена и огорчена. Разговор за завтраком ни к чему не привел. Вэлентайн не хотел иметь с ней дел, и она очень опасалась, что он получит предложение от Коупа или Мастерса напрямую. Но прежде всего документы. Она должна во что бы то ни стало получить коробку или по крайней мере изучить ее содержимое. Затем Вэл. Для Майры Корд, теперь Майры Фоссетт, убийство всегда казалось лучшим решением проблемы.

Она встала, подождала, пока Павел расплатится, и поднялась в свою комнату, оставив князя в фойе. Она уже знала, какой номер снимает ее сын.

Глава двадцать пятая

В фойе Вэл остановился и взял Бостон за руку.

— Я горжусь тобой, но будь осторожна. Она не такая, как обычные женщины, сейчас она вероятно считает, что не может ошибаться. Вся ее жизнь была борьбой за богатство и власть. Она может убить только потому, что полагает, что человек встал на ее пути. Это в той же степени касается тебя, как и меня.

— Я не боюсь ее, Вэл. По-моему, она больше боится меня.

— Мне надо найти Брикера, а сегодня вечером встретиться с Павлом.

— Что ты собираешься делать?

Он в нерешительности помолчал.

— Бостон, я собираюсь сыграть в покер и буду ставить все, что у меня есть, кроме ранчо. Я сломаю и уничтожу его.

— А ты сможешь?

— Я попытаюсь. По его приказу убили дядю Уилла, но у меня нет возможности доказать это, поэтому я заставлю заплатить его по-другому.

— Ладно, Вэл. Только будь осторожен. Мне он не понравился.

На улице его встретил Дьюб.

— Вэл, тебе лучше сделать так, как мы договорились. Бери лошадь и уезжай.

— Мне надо увидеть Брикера, а потом Павла.

— Не нравится он мне. Я знаком со многими честными русскими, но у этого под внешним лоском подлая душонка.

— Я не могу сейчас уехать. Мне придется остаться в городе.

— Вэл, не делай этого. Поезжай в Дьюранго. В любом случае у тебя там дела. Пусть они приедут к тебе — те джентльмены, которые хотят купить у тебя землю. Но тебе надо уехать от этой женщины — и от Зонненберга. Я хотел о нем рассказать. Он не один. С ним еще трое. Один из них — чокнутый парень по имени Том, а другие…

— Том?

Он вспомнил холодный зимний день, когда они с Уиллом подъехали к одинокой хижине в снегу, к хижине, где прятались Тенслип, Зонненберг и… как звали третьего? Том?

— Так его называют. Странный парень — глазки бегают, одно плечо ниже другого, грудь впалая и щеки ввалившиеся.

— Кто остальные?

— Метис, которого зовут Пагоса, и длинный, худой парень по имени Маркус Кайли. Неприятные типы.

Дьюб помолчал.

— Ладно, делай, что хочешь. Мне тебя не переубедить. Но лошадь я все-таки приготовлю. Она будет ждать там, где мы условились, начиная с полуночи, а ты поступай, как знаешь.

К полудню Вэл нашел Брикера и договорился, что тот будет вести переговоры с Мастерсом, Коупом или любым другим, кто захочет выкупить у него землю.

Выйдя на улицу, Вэл быстро оглядел ее, обежав глазами окна и крыши. Он был настороже, «смит-и-вессон» за поясом брюк придавал ему уверенности. Здравый смысл подсказывал, что он должен, как предлагал Дьюб, немедленно бежать из города, и бежать тайными тропами. Никогда в жизни он не искал неприятностей, и никто в мире не смог бы назвать его трусом за то, что он тихо исчезнет. Более того, в Дьюранго у него были дела. Однако в Денвере его держала память о Уилле Рейли, память о том, как Павел купил его смерть.

Этим вечером в «Виндзоре» будет крупная игра. Если в ней будет участвовать Павел, в игру войдет Вэл и с этого момента между ними начнется война.

Майра не тратила времени зря: номер Вэла находился рядом с ее комнатой, в ее распоряжении были пять отмычек, которыми можно было отпереть практически любой замок. Если ее увидит кто-нибудь из служащих отеля, она скажет правду — что идет в номер сына.

Она отперла замок и быстро вошла внутрь. Некоторое время она стояла, ощупывая комнату глазами. В гардеробе висели с полдюжины костюмов, в ящиках лежали рубашки и нижнее белье. Взглянув на одежду, она решила, что у сына хороший вкус. Она обыскала номер с ловкостью профессионала. Она была достаточно хитрой и знала все уловки, которыми пользуются люди, когда хотят что-нибудь спрятать. Да и сама она нередко прятала деньги и вещи. Через несколько минут она убедилась, что коробки с документами в комнате нет.

Где же она тогда?

От Зонненберга известий не было. Если коробка находится у него, он ничего ей не сказал. Если он не смог ее раздобыть, то она лежит в банке. В этом случае следует попасть в банк и забрать ее. Эту часть операции должен был выполнить Зонненберг.

Но что если коробка у Вэла. Если она не в номере, то где она может быть?

В комнате Бостон Баклин?

Майра стояла в задумчивости. Вламываться в комнату девушки опасно, слишком опасно — если не знать наверняка, что документы там, а девушка вышла. Значит, решение заключается в том, чтобы попасть туда по приглашению и оглядеться. Если она не увидит коробку, она наметит места, в которые ее можно спрятать, а эти места можно обыскать позже. Майра не имела понятия, что ее сын сделает с документами, но судя по его поведению, коробки у него не было, либо он не знакомился с ее содержимым. Она должна действовать немедля.

У двери она прислушалась и выскользнула в коридор. Когда она закрывала за собой дверь, ей послышался щелчок замка соседней двери. Она быстро оглянулась, но коридор был пуст. Майра прошла к своему номеру и, отпирая дверь, снова оглянулась.

В коридор выходили двери пяти номеров. Несомненно, один из них занимала Бостон. Неужели она видела, как Майра выходила из комнаты Вэла? Или это был ее брат?

Несколько минут она подглядывала в коридор в щелку своей двери, ожидая, что кто-нибудь выйдет и проверит номер Вэла, но напрасно. Скорее всего, дверь открыл и закрыл посторонний. Или ей все это показалось?

Через некоторое время она спустилась в фойе отеля и справилась у портье, где мисс Баклин. Ей ответили, что мисс Баклин в своей комнате. Майра написала несколько записок — одну Стивену Брикеру, другие — Коупу и Мастерсу. Одну записку она отправила человеку с Блейк-Стрит.

Шайенн Доусон выглядел совсем не так круто, как звучало его имя. Ему бы следовало быть ковбоем или иметь репутацию опасного человека, «опасного» в западном смысле этого слова, означающим, что с ним лучше не связываться. В общем-то Шайенн таким и был, но натуру свою и умение обращаться с револьвером напоказ не выставлял.

Шайенн Доусон обычно сидел в одном из салунов на Блейк-Стрит, его знали во всех злачных местах Денвера. Он был крупным, неряшливым мужчиной с широкими бедрами и узкими плечами. Полы его рубашки почти всегда выглядывали из-под брюк. У него были большие, грустные голубые глаза и глубокие залысины. Он носил пиджак, великоватый даже для его крупной фигуры. Ростом он был шести футов пяти дюймов и весил около трехсот фунтов. За прожитые годы он испробовал все нечестные и криминальные виды деятельности, которые существуют на свете, но больше всего ему нравились те, которые не требовали него усилий. После некоторого увлечения контрабандой и угонами скота, он решил, что легче зарабатывать на жизнь, продавая индейцам виски и оружие. Но в стране постепенно воцарялся закон, и Шайенну это занятие стало казаться чересчур рискованным, поэтому он открыл салун, в котором стал торговать самогоном.

Однажды к нему подошел скотовод, которого донимали переселенцы с востока, самовольно селившиеся на его землях. Он спросил, не знает ли Шайенн человека, который хорошо обращается с оружием и умеет держать язык за зубами.

Шайенн знал такого человека, и он оказался именно таким, каким было обещано. Скоро Шайенн стал известен, как надежный посредник, через которого можно нанять ганмена или человека, готового на все. Теперь он стал получать приличные комиссионные, не сходя с привычного и удобного кресла в салуне. Некоторое время назад Шайенн начал получать записки с просьбами, которые хорошо оплачивались. Все, что ему надо было — это получить информацию по тому или иному вопросу.

Первая просьба была связана с лабораторными анализами золотоносной руды из определенной шахты. После его отчета источник финансирования шахты, находившийся на востоке, иссяк. Шайенн с интересом наблюдал за результатами своей деятельности и вскоре уяснил, что тот, кто просит у него информацию, обладает значительными финансовыми возможностями и, более того, обширными знаниями Запада и населяющих его людей. Часто, когда его просили найти человека для дела, в записке указывалось определенное имя, как например, в случае с Генри Зонненбергом. И всегда таинственная персона с востока выбирала лучших людей.

Шайенн Доусон был совладельцем салуна, конюшни и нескольких комнат в районе, где перед дверьми зажигались красные фонари. Причем к последним его тянул не только финансовый интерес. Однако за последние десять лет прибыль от таинственной персоны на востоке выросла настолько, что он, пользуясь женщинами или выпивкой, завел многочисленных помощников, через которых собирал нужную информацию.

Записки всегда были напечатаны на машинке, но однажды он получил листок бумаги, написанный торопливой рукой. Он начал читать ее, когда Лайла Марш, одна из девушек со стажем, показала на записку.

— Я ее сто лет не видела. Чего она хочет, получить работу?

Шайенн напрягся, но усилием воли заставил себя спокойно сложить листок бумаги.

— Кто? О ком ты говоришь?

— О Майре Корд. Я хорошо знаю ее почерк. Одно время мы работали вместе в Пайоше, а потом в Огалале.

Шайенн выудил из просторного кармана огрызок сигары и прикурил ее.

— Ну и как она?

— Ничего. У нее лучше всех получалось выманивать деньги у клиентов, но она была слишком холодной. Ее волновали только деньги. Ее не слишком заботил даже ее парень — Вэн Клеверн, так его, кажется, звали. У нее был дом в Дедвуде, потом она его продала, и больше я о ней не слышала.

— Сколько ей сейчас?

Лайла заколебалась. Сказать правду означало признаться, что и ей не так уж мало лет.

— Она была старше всех. Сейчас ей, наверное, сорок с лишним, но она всегда хорошо выглядела. Она о себе заботилась.

Шайенн направился к двери.

— Ты приведешь ее к нам? — спросила Лайла.

— Подумаю. Вряд ли, — сказал он.

На улице он задумчиво пожевал жирными губами сигару. Лайла лишь мельком видела почерк и могла ошибиться. С другой стороны, девушка, долго проработавшая на Западе, должна знать все имена, которые упоминались в записках. Шайенн двинулся по улице, на ходу заправляя в брюки рубашку.

В течение следующего года он собрал довольно полное досье на Майру Корд, хотя не имел понятия, как его можно использовать… если его вообще можно было использовать. Туда он занес несколько слухов. Например, о некоем скотоводе, который продал большое стадо, расплатился с ковбоями и направился к станции с шестьюдесятью тысячами долларов. В разговоре с одним из ковбоев он заметил, что нашел себе девушку и собирался весело провести время в Канзас-Сити. Скотовод исчез, и расследование ничего не дало, кроме факта, что после прибытия в город он по меньшей мере два раза заходил к Майре.

Теперь, пять лет спустя после получения той записки, ему принесли новую, написанную от руки. Но этот листок бумаги был бланком отеля «Виндзор». Пославший эту записку аккуратно согнул бланк и оторвал шапку, однако Шайенн Доусон узнал сорт бумаги с водяными знаками. Кроме отеля в городе никто больше не пользовался такой бумагой. Значит, эта женщина, Майра Корд или как там ее звали, приехала в Денвер и остановилась в отеле «Виндзор».

Шайенн Доусон устал зависеть от мелких разрозненных подачек. Как и большинство людей до него, он хотел сорвать большой куш и уйти на отдых. Похоже, что это ему удастся. Он засунул полы рубашки в брюки, потушил окурок сигары, сунул его в карман и, надев узкополую шляпу, зашагал к «Виндзору».

Облокотившись на стойку портье, Шайенн посмотрел на него своими водянистыми голубыми глазками.

— Здесь остановилась женщина… она хотела купить у меня лошадь. Забыл, как ее фамилия. Майра… Майра какая-то.

— Вы наверное имеете в виду миссис Фоссетт. Но мне ничего неизвестно о покупке лошади. Как о вас доложить?

Он покачал головой.

— Я вернусь, — сказал он и неуклюжей походкой направился к выходу. Шайенн уже выходил, когда из ресторана в фойе вошла Майра Фоссетт.

Она мельком глянула ему в спину, и портье сказал:

— О, миссис Фоссетт, я не знал, что вы в ресторане. Только что приходил человек, сказал, что вы хотите купить лошадь.

— Я подумывала об этом, — ответила она. — Он назвал меня по фамилии?

— Не совсем. Имя он знал, а фамилию — нет.

— Понятно. Большое спасибо.

Оказавшись в своем номере, Майра Фоссетт обессилено присела, потому что ноги ее не держали. Какая же она была дура, когда поехала на Запад! Трижды дура!

Но как же он мог узнать? Даже если она написала из города…

Она попала в беду, в настоящую беду.

Глава двадцать шестая

Вэл завязывал перед зеркалом галстук. Пора. Ему следовало бы идти не на игру, а к лошади, которую приготовил для него Дьюб. Ему следовало бы ускакать из города, потому Вэл чувствовал, что неприятностей не избежать.

В его комнате было что-то не так. Все вещи целы и в порядке, но в воздухе витает едва уловимый запах духов, будто здесь побывала женщина. Духи напоминали те, какими пользовалась его мать. Но нет, этого не может быть.

Он оценивающе посмотрел на себя словно со стороны. Рост шесть футов два дюйма, вес сто девяносто фунтов, хотя внешне он казался суше. Хорошо сшитая одежда, отличная внешность. Даже револьвер за поясом не выделяется.

Он был похож на Уилла Рейли.

Он был такого же роста, как Уилл, немного тяжелее и шире в плечах. Он был похож на Уилла, и ему повезло, поскольку Уилл был красивым мужчиной. А сегодня, если все пойдет как надо, Павел заплатит свой долг Уиллу. Потому что во всем был виноват Павел. Эвери Симпсон и Генри Зонненберг были лишь инструментами в его руках. Человеком, который навел оружие, был Павел.

Как только он скинет с себя тяжесть этого груза, он женится на Бостон, и они останутся жить на Западе. Но прежде всего надо рассчитаться с Павлом.

Вдруг он почувствовал неуверенность, ощутил холодок, который, как говорят, приходит, когда кто-то наступил на твою могилу. У него появилось чувство, словно он попался в сеть, которая сжимается все туже и туже. В какой-то момент к нему пришло желание бежать. Ему не хотелось умирать и не хотелось убивать. Он верил в собственные силы, зная, что хорошо владеет револьвером, но погибают и такие. Малыш Билли мертв, Хайкок мертв, смерть может прийти к каждому, в том числе и к нему.

И все же, думая так, он поправил галстук, застегнул жилет и одернул его… но не закрыл револьвер.

Вэл последний раз оглядел комнату и вышел в коридор.

В пятидесяти футах от него шла женщина. У Вэла внезапно пересохло во рту — он узнал походку, плечи, осанку. Он хотел было окликнуть ее, но вместо этого вернулся в номер и принялся копаться в своих вещах. Он нашел книгу там, куда ее положил — на дне чемодана.

Вэл спустился в фойе. Было время обеда, и он вошел в ресторан.

Она сидела на другом конце зала спиной к нему. Он подозвал официанта и дал ему книгу.

— Отнесите ее той леди, — сказал он.

Вэл с бьющимся сердцем ждал. Он видел, как она взяла книгу, и когда повернулась, он уже шел к ней.

— Вэл! — Она протянула ему обе руки. Она была прекрасна, по-настоящему прекрасна. — Вэл! — повторила она. — Не может быть!

Луиза вгляделась в него.

— Вэл, ты стал мужчиной. Уилл мог бы тобой гордиться.

— Надеюсь. — Он усадил ее, затем обошел столик и сел напротив. Знаете, ведь он любил вас. Вы были единственной женщиной, которую он любил.

— Спасибо, Вэл. Я верю. Я всегда хотела верить в это. И я его любила… и наверное люблю до сих пор.

— Его трудно забыть.

— Вэл, как он умер? Я слышала, что в какой-то перестрелке.

— Значит, вы не знаете? — Вэл в нерешительности помолчал, но решил, что скрывать правду нельзя. — Его убили. Хладнокровно застрелили, когда он выходил на улицу. Это произошло в городе неподалеку отсюда. Убийц было трое. Им заплатили.

— Заплатили? — В ее глазах заметался страх.

— Заплатили через дешевого адвокатишку по фамилии Симпсон… Это даже не настоящее его имя.

— Кто ему заплатил?

— Кто мог это сделать, кроме Павла? Эвери Симпсон во всем признался. Извините, мне жаль.

— Не стоит, Вэл. Долгое время я его жалела. Он постоянно занимал у меня деньги, но его мать была добра ко мне, да и Павел казался безобидным человеком. Когда я начала понимать, что он использует меня, вмешивается в мою жизнь, я постаралась избавиться от него, и на несколько лет мне это удалось. Это было, когда Павел получил наследство и много выигрывал. Затем он все потерял. Я его долго не видела, потом он появился и предложил поехать в Америку. Я согласилась вероятно потому, что хотела увидеть страну, где жил Уилл.

Она бросила на него неожиданный взгляд.

— Вэл, ты не собираешься…

— В каком-то смысле. По-моему, он сегодня будет играть. Я тоже. Я играю очень хорошо. За игрой упомяну Уилла Рейли.

— Вэл! Он убьет тебя — он ужасен, когда приходит в ярость!

— Я должен заплатить долг. Должен заплатить так, как это сделал бы Уилл. Я не хочу его убивать — только наказать.

— Не делай этого. Прошу тебя.

— Один из убийц Уилла тоже в городе.

— Ты сказал, их было трое.

— Двое из них мертвы… я убил их в поединках. Они пришли сами, я их специально не разыскивал.

Он заговорил о другом. Через несколько минут Вэл встал.

— Если не возражаете, я оставлю «Фауста» у себя. Мне дорога эта книга. Вы были очень добры к мальчику, который часто чувствовал себя одиноким. В то время женская ласка значила для меня очень многое.

— Я рада.

— Уилл похоронен в Эмпайр. Это маленький городишко недалеко отсюда. Если хотите, я отвезу вас туда, когда все кончится.

Когда появился Вэл, игра шла уже больше часа. Павел выигрывал. Он раскраснелся от возбуждения и много рисковал. Вэл наблюдал за игрой всего несколько минут. Из игроков, кроме Павла, он узнал лишь Стивена Брикера.

Брикер кивнул ему и продолжил игру. Через некоторое время он спросил:

— Хочешь присоединиться, Вэл? То есть, если джентльмены не возражают.

Брикер представил присутствующих.

— Вэлентайн Даррант — Джим Коуп, Квентин Мастерс, Клайд Мюррей. С князем Павлом ты, по-моему, знаком.

Вэл сел, ему сдали карты. Коуп взглянул на него.

— Даррант? Вы тот человек, которого мы разыскиваем?

Вэл улыбнулся.

— На Западе так говорят только о преступниках, но если вы имеете в виду продажу участка под железную дорогу, то да, это я.

Они играли, больше не разговаривая о деле. Вэлу карта не шла, он часто пасовал и сбрасывал карты, но не выходил из игры, чтобы присмотреться, как играют остальные.

Он проиграл пятьдесят долларов… сто… еще тридцать… Немного выиграл, чуть больше проиграл. Затем ему пришли неплохие карты, прикуп добавил везения, и он выиграл шестьдесят долларов. Потом еще раз.

— Вы хорошо играете, — сказал он Павлу. — Вам везет.

Павел пожал плечами.

— Иногда.

Через час удача изменила Павлу, он проиграл три раза подряд. Князь вспотел.

Брикер проигрывал, Мастерс немного выиграл. Мюррей вышел из игры. Коуп с любопытством и слегка озадаченно наблюдал за Вэлом. Он понял, что тот играет против Павла: Вэл шел на риск, только когда Павел поднимал ставки.

Вэл не торопился. Он играл в покер с детства, учителем его был мастер, большую часть жизни он провел, наблюдая за игрой. Более того, он знал, что Павел азартный игрок и неисправимый эгоист.

На следующей сдаче он поднял карты и увидел, что ему пришли три девятки. Павел, широко раскрыв глаза, смотрел на свои карты и старался взять себя в руки. Он взял из прикупа только одну карту, Коуп сбросил, а Мастерс взял две. Вэл сделал вид, что колеблется, затем попросил две карты. Трефовая дама и девятка — четыре девятки!

Павел поднял ставку, Мастерс ее принял, а Вэл не только принял, но и поднял на пятьсот долларов. Мастерс спасовал, Павел принял пятьсот и добавил в банк еще пятьсот.

— Хорошая игра, Павел, — сказал Вэл. — По старой памяти я ставлю еще тысячу… если вы не боитесь.

Павел в явном раздражении уставился на него.

— Что вы хотите сказать?

Он отсчитал от лежащей на столе пачки банкнот тысячу долларов и подвинул их на середину стола.

Вэл посмотрел на него.

— Хотите еще немного поднять? У вас осталось шестьсот или семьсот долларов.

Павел не отводил от него глаз.

— Ладно, если хотите проиграть — пожалуйста.

Он добавил в банк все лежащие перед ним деньги и раскрыл карты. У него была комбинация из трех тузов и двух королей.

Вэл неторопливо выложил на стол четыре девятки и потянулся к банку.

Павел с покрасневшим лицом смотрел, как Вэл собирает деньги.

— С меня достаточно. — Он вскочил на ноги.

Вэл остался на месте.

— Вы не умеете проигрывать, — сказал он. — Да и никогда не умели. — Он положил пачку банкнот во внутренний карман, а монеты ссыпал в мешочек. — Я думаю, вам лучше сейчас сесть на поезд и вернутся в Нью-Йорк, а оттуда в Европу. И радуйтесь, что остались живы.

— Не понимаю, что вам нужно, — сказал Павел. — Вы хотите затеять со мной ссору?

— Вы не тот человек, с которым затевают ссоры. Вы ведь не деретесь сами, а нанимаете убийц.

Вокруг них собрались несколько человек. Лицо Павла побелело.

— Это ложь!

— За это я мог бы вас убить, — сказал Вэл, — но не хочу. По-моему, вы будете больше страдать, оставшись в живых.

Он отодвинул свой стул и встал.

— Присутствующие здесь джентльмены заслуживают объяснения, — сказал он. — Князь не помнит меня. В то время я был ребенком.

Спокойно и неторопливо он рассказал всю историю. Попытка высечь Рейли, побег через горы и наконец его убийство.

— Убийц было трое, они стреляли из ружей в ничего не подозревающего человека. Мне следовало бы убить его, но я знаю, что, отобрав у него деньги, я причиню ему больше страданий. Джентльмены, я понимаю, что вы хотели бы провести со мной переговоры. Завтра утром я отправляюсь в Дьюранго. Если хотите поговорить о деле, я готов встретиться с вами там.

Все вышли, не замечая Павла. Он несколько минут стоял с посеревшим лицом. Затем вышел на улицу и побрел в отель. Какого же дурака он свалял! Он должен был догадаться, что проиграет этому… этому…

Он споткнулся. Дойдя до отеля, сразу поднялся в свой номер. У него осталось шесть долларов и несколько рублей.

Майры не было, и он пошел в комнату Луизы. Она была заперта, но проходившая мимо горничная остановилась.

— Леди, которая занимала этот номер, уехала с час назад. Она сказала, что едет то ли в Эмпайр, то ли в Джорджтаун.

Луиза уехала? Он не мог поверить, но портье подтвердил слова горничной.

Ему ничего не оставалось, кроме как ждать Майру. Через несколько минут в холл вошел Мастерс и, отвернувшись, прошел мимо него. Павел выругался, но остался на месте.

Ему нужно убираться из этого города. Возвращаться обратно на восток. Он начал ходить взад-вперед, потом вышел на улицу. Если только Майра… Но тут до него дошло, что если Майра узнает об этом, если догадается, тогда он станет ей не нужен. Нужно телеграфировать, чтобы выслали деньги… кому? Он должен всем, кого знал.

Шайенн Доусон сидел за своим обычным столиком, когда в салун вошел Генри Зонненберг.

— Привет, Генри. Присаживайся!

Зонненберг прошел через зал и упал в кресло.

— Где бармен?

— Я его отпустил. Сегодня дела идут неважно. Вот, — Доусон подтолкнул к нему бутылку, — этот виски лучше, чем в баре.

Когда Зонненберг налил, Доусон снова заговорил:

— Хэнк, ты знаешь, я в курсе здешних новостей. В городе кое-что происходит. У меня есть идея, как нам с тобой заработать деньжонок.

— У меня есть дело.

— Слушай, ты получаешь работу через меня. Не пора ли тебе поделиться?

Зонненберг сухо рассмеялся.

— Надо подумать. Вообще-то мне надо сделать два дела, одно здесь, в городе, другое в Дьюранго. — Он отпил виски. — Работа в Дьюранго мне по душе. Я еду за Вэлом Даррантом.

Доусон медленно выпрямился. Вэл Даррант жил в том же отеле, что и Майра Фоссетт, именно ему принадлежала земля, за которой охотились железнодорожные компании.

— Это не тот, который уложил Хардести?

— Ага, а потом Пайка. Не думал я, что этот парень справится со стариной Терстоном.

Шайенн водил стаканом по влажному столику, он почти не слушал Генри Зонненберга.

— Знаешь, — сказал он, — а мы с тобой можем неплохо заработать. Не просто пару долларов — настоящие деньги, но действовать нужно быстро.

— Я же говорил, что у меня дело. Прямо здесь, в городе.

— В городе? — Шайенн взглянул на него. — Кого надо убрать, Хэнк?

Генри Зонненберг вытер усы. Он вдруг улыбнулся, при этом глаза его превратились в щелочки.

— Та женщина, — сказал он, — дала мне пять тысяч за голову Дарранта и тысячу за другую работу.

— Кто это? Мне ты можешь смело сказать, Генри.

Генри ухмыльнулся.

— Конечно могу, Шайенн. Это ты.

Шайенн Доусон непонимающе уставился на Зонненберга. Постепенно до него дошел смысл сказанного, но он не мог поверить. Этого не могло случиться с ним, с Шайенном Доусоном.

— Ты шутишь, — сказал он. — Это не смешно.

— Та женщина дала мне тысячу долларов за твой скальп. Я и не думал, что такая легкая работа будет так много стоить. Она хочет, чтобы ты стал трупом, Шайенн. Сегодня же. Поэтому я принял деньги.

— Это же чепуха! Вспомни, сколько мы с тобой заработали.

— После того, как я сделаю дело, — сказал Зонненберг. — Я же принял деньги. Этот Вэл, говорят, хорошо обращается с револьвером. С ним мне будет трудно, а с тобой нет. Похоже, ты сунул нос не в свое дело, Шайенн. Задавал слишком много вопросов.

— Слушай, Генри, я предлагаю тебе настоящие деньги. Забудь про тысячу и давай работать вместе. Ты сделаешь в два раза…

Звук выстрела прозвучал под столом приглушенно, но достаточно громко. Шайенн почувствовал удар в живот и, сползая с кресла, пытался уцепиться за стол, но свалился на пол.

Какой-то момент он стоял на коленях, держась пальцами за край стола и глядя на Генри, который взял бутылку, сделал длинный глоток и встал. Шайенн соскользнул на пол.

Генри Зонненберг тронул его носком сапога, затем, прихватив бутылку, вышел через заднюю дверь в переулок, прошел через конюшню и очутился на другой стороне улицы, где его ждала лошадь.

Через двадцать минут он скакал на восток.

Глава двадцать седьмая

Городок Дьюранго засыпал только под убаюкивающий грохот револьверных выстрелов. Ему было не более двух лет, и он до сих пор праздновал свое рождение. Пышное открытие отеля «Вест-Энд» пришлось отложить, потому что его вдребезги расстреляли во время стычки банд Стоктона и Симмонса.

Местная банда Стоктона вела постоянную войну с бандой Симмонса из Фармингтона, штат Нью-Мексико. Отель «Вест-Энд» был не при чем, просто он оказался местом очередной перестрелки.

В Дьюранго некоторые стреляли от переизбытка чувств, некоторые — с намерением убить, последние часто промахивались, и страдали от этого зеваки и прохожие.

Вэл Даррант въехал в город по тропе, ведущей от Пагоса-Спрингс. Он нарочно выбрал самую длинную и безлюдную дорогу из Денвера, поскольку не без оснований полагал, что где-то его может поджидать Генри Зонненберг или кто-то вроде него.

Дьюб догнал его в тридцати милях от Денвера, а Бостон отправилась на дилижансе.

Вэл ехал на мышастом с черной спиной жеребце, Дьюб Баклин — на сером в яблоках. Они подъехали к конюшне, где оставили лошадей, и, прихватив винчестеры, зашагали по улице к отелю «Вест-Энд».

У дверей их встретила Бостон.

— Вэл, тебя ждет человек, назвавшийся Кейтсом. Он говорит, что вы с ним знакомы, у него какая-то коробка.

— Спасибо.

Он постоял перед отелем, окинув улицу цепким взглядом. Он не увидел никого, похожего на Зонненберга.

Людей Зонненберга он знал только по имени: метис Пагоса, Маркус Кайли и Том — Тома он наверное знает.

Наверняка знает. Тот Том был высоким, худым, странным человеком, от которого плохо пахло, потому что он почти не мылся. Как говорил Уилл Рейли, никто не знает, что в следующий момент выкинет Том. Это следовало иметь в виду.

Он так и сказал Дьюбу.

— Не волнуйся, — ответил Дьюб. — В городе Тенслип. Он ехал за дилижансом Бостон, вроде как присматривал за ней. Если она узнает, закатит истерику — она говорит, что способна сама о себе позаботиться. Это, конечно, правда, но предосторожность никогда не помешает. Но Тенслип знает их в лицо, особенно Тома.

— Я помню его, — сказал Вэл. — Между прочим, я помню, что он знал моих деда и бабку со стороны Майры. Он жил в том же городе и говорил, что они хорошие люди.

Погода стояла прохладная и приятная. Вдалеке, над горой Анимас клубились грозовые облака.

Вэл вошел в холл и из окна снова осмотрел улицу. Какой-то мужчина, сидевший на краю деревянного тротуара, поднялся и вошел в салун.

— Вэл, — сказала стоявшая рядом Бостон, — будь осторожен.

Они услышали, как хлопнула дверь, и, обернувшись, увидели входящего в холл со стороны черного хода Тенслипа.

Внезапно Вэл осознал, что Тенслип был уже стариком. Он никогда этого не замечал, потому что привык думать, что этот преступник, ковбой и ганмен не меняется.

— Они все здесь, Вэл. Не думаю, чтобы они меня заметили, но я видел всех. А вооружены они так, словно готовятся идти на медведя. У Пагосы бизонья винтовка, а у Кайли двустволка.

— Спасибо. Не вмешивайся в это дело, Тенслип.

— Ты что, шутишь? Это моя драка в той же степени, что и твоя. Мне никогда не нравился Зонненберг, и ему это известно.

— Как насчет Тома?

Тенслип пожал плечами.

— Он ведь с ними?

В холл вошел Иган Кейтс.

— Вэл, нам надо поговорить. У меня…

— Я знаю.

— Не только ты, — сказал Кейтс, — все знают. За последние двадцать четыре часа мне уже двое предлагали за коробку приличную сумму наличными. Мастерс хочет купить документы, потому что с их помощью он может контролировать Майру. Она тоже желает ее приобрести. И Бог знает кто еще.

— Где коробка?

— У меня под кроватью. От нее у меня бессонница.

— Я ее заберу. Тенслип, поднимись с Кейтсом, отнеси ее в мой номер и никуда из него не отлучайся, слышишь?

— Из-за нее я пропущу драку.

— Нет. Посторожи, пока тебя не сменит Бостон. Она позаботится о документах.

Дьюб прислонился к дверному косяку, наблюдая за улицей.

— Все спокойно, — сказал он, — но для этого времени дня это нормально. В этом городе народ появляется только в субботу вечером.

— Твой каньон — прямо у выезда из города, — сказал Кейтс, — если хочешь, можешь на него взглянуть.

— Я его продам, — сказал Вэл. Он чувствовал холодок внутри и был напряжен. Разговаривать не хотелось.

Бостон молчала, и это было хорошо. Главное, что она рядом. Они прошли в ресторан. Официантка извиняющимся тоном сказала:

— У нас почти ничего нет. Хозяева хотят закрыть ресторан.

— Принесите что хотите, — сказал Вэл. Он не был голоден, ему просто нужно было чем-нибудь занять себя.

— Тебе лучше не есть, — сказал Кейтс. — Если тебя ранят в живот, будет только хуже.

Но они перекусили, и пока Вэл пил кофе, напряжение стало ослабевать, он почти успокоился.

— Бостон, — сказал он, — поднимись и оставайся в моем номере или в своем, но не выпускай из вида коробку с документами.

— Это так важно?

— Для меня нет, но это очень важно для Майры. Если содержание документов станет известным, все, чего она добилась, рухнет в одночасье.

— Как насчет тебя? И ее родителей? — спросила Бостон. — Вэл, ее родители наверняка считают ее погибшей. Если они узнают, это погубит их. Не делай этого, Вэл.

— И не собираюсь. Мне от нее ничего не нужно. Единственное, что она могла мне дать, — это теплота и ласка, но это было слишком давно и слишком далеко.

Улица была пустой, если не считать темноволосого человека, который облокотился на лошадь, словно его тошнило. Он только что вышел из салуна и сейчас стоял, опершись головой на седло и держась рукой за луку.

В комнате было тихо. В холле стояли большие стенные часы, было слышно, как они отстукивают время. Вэл отодвинулся от столика и встал.

— Не люблю ждать, — произнес он. — Я пойду к ним.

— Ты рискуешь, — сказал Дьюб. — Тебя могут пристрелить, когда ты появишься на улице.

— Вряд ли. По-моему, Генри хочет сам расправиться со мной.

— Даже если так, ты здесь в большей безопасности, — сказал Кейтс. Пусть они придут к тебе.

Выехав из Денвера, Вэл снова стал носить кобуру. Он поправил ее и опустил ладонь на рукоятку револьвера.

— Сделайте мне одолжение, Кейтс, присматривайте за Бостон и за коробкой.

— Хорошо.

Кейтс заколебался, хотел было что-то сказать, но промолчал и вышел.

— Ну, — сказал Дьюб, — нас трое, их четверо… насколько мы знаем.

— Этот Зонненберг, — сказал Тенслип, — один стоит десятерых. Я видел, как он работает.

Человека, которого тошнило, больше не было видно, потому что лошадь повернулась боком к отелю и закрыла его. Сколько лет было Вэлу, когда Уилл рассказал ему об этой уловке? Если он выйдет из отеля, на него через седло будет смотреть винтовка.

— Мне нужен Зонненберг, — сказал Вэл. — Мне все равно, что произойдет с остальными.

Над спиной лошади появилось дуло винтовки.

Вэл взял свой винчестер, потом положил ее. Он не хотел, чтобы пострадал кто-либо из его помощников.

— Дьюб, за той лошадью прячется человек с винтовкой. Пока он там, я не могу выйти. Поднимись-ка наверх и сгони его оттуда. Стреляй ему в ноги или куда захочешь, лишь бы он убрался.

Вэл подошел к двери и приготовился. Неожиданно тишину солнечного дня разорвал выстрел. Лошадь шарахнулась в сторону, а оказавшийся на виду человек с винтовкой побежал. Он не сделал и двух прыжков, когда вторая пуля ударила в дощатый тротуар. Брызнули щепки. Он упал, вскочил, и третья пуля сорвала каблук с его сапога. Человек грохнулся на землю.

Вэл выбежал из отеля и бросился к салуну, держась ближе к стенам домов. У салуна он остановился и вошел.

Зонненберг, Кайли и Том, как один, обернулись на звук его шагов. Они сидели в разных концах зала так, что, стреляя, пришлось бы оборачиваться от одного к другому.

— Ну, Генри, — спокойно сказал Вэл, — давненько мы не виделись. Я не думал, что ты проживешь так долго.

Зонненберг улыбался. Он был огромным и казался неуязвимым, как броненосец.

— Пришел получить свое, малыш? Ты ведь знаешь, что мы тебя убьем.

Вэл легко улыбнулся в ответ. Охватившее его напряжение пропало. Он слышал свой голос как бы со стороны.

— Привет, Том. Я тебя хорошо помню. Ты когда-то знал моих деда и бабку.

— Они были хорошими людьми, — сказал Том. — Не то что их дочка.

— Но ведь именно она платит за мое убийство, разве Генри тебе не говорил?

— Нет, он нам ничего говорил. Ты ведь не говорил нам этого, Хэнк?

— Черт побери, какая разница? — сказал Кайли. — Ее деньги такого же цвета, как и другие.

— Но она его мать! Он — ее плоть и кровь! Мальчишкой я приносил молоко к их дому и…

— Заткнись, старик! — рявкнул Кайли. — Нам надо выполнить работу.

— Я помню тебя, Том, — сказал Вэл. — Тогда я был маленьким, испуганным ребенком, а когда мы с Рейли уезжали на санях, именно ты подоткнул под меня одеяло.

— Это что? — спросил Зонненберг. — День воспоминаний?

— Нет, — ответил Вэл. — Просто я хотел, чтобы Том знал, что я не собираюсь в него стрелять. — И он выхватил оружие.

Генри Зонненберг стрелял быстро и был уверен в своих силах, но эта десятая доля секунды стоила ему победы. Револьвер Вэла выпрыгнул из кобуры, словно подброшенный пружиной.

Скорость Вэла ошеломила Зонненберга. «Я все равно не смог бы его опередить!» — мелькнула мысль.

Зонненберг почувствовал удар пули, но не сдвинулся с места, его рука с револьвером продолжала подниматься. Оружие нашло цель, и в тот момент, как курок соскользнул с большого пальца, в тело вонзились вторая и третья пули. Он отступил на шаг, широко отведя руку.

В комнате гремели выстрелы, но Вэл Даррант знал, что должен убить Генри Зонненберга. Он сделал шаг в сторону, чтобы противнику снова пришлось прицеливаться, и выстрелил еще раз.

Четыре пули… еще одна.

Зонненберг развернулся и выстрелил. Пуля крутанула Вэла и сбила на колени. Он ощутил ожог от касательного ранения в голову — эта пуля попала бы точно в цель, не упади он на пол.

Он вскочил на ноги и кинулся к противнику, который попытался ударить его револьвером. Но Вэл уклонился, прижал дуло к животу Зонненберга и нажал на спуск, почувствовав, как дернулось в его руках громадное тело. Их лица разделяло лишь несколько дюймов.

— Привет, Генри, — сказал он. — И прощай.

Зонненберг осел, в последний момент выстрелив в пол, и Вэл сделал шаг назад. Тяжелая туша грохнулась на пол. В дверь ворвались Тенслип и Дьюб.

Маркус Кайли лежал, в упор расстрелянный Томом. Сам Том сидел, широко раскинув ноги, прислонившись спиной к стойке бара.

— Они были хорошими людьми, — сказал Том. — В холодные дни давали мне погреться перед огнем. Они не заслужили такую дочку как Майра, даже тогда она была испорченной.

На его груди расползалось кровавое пятно.

— Ты кончил его, малыш! Ты убил старину Генри. Он не верил, что есть такая пуля, которая завалит его.

Вэл опустился рядом с ним на колено.

— Спасибо, Том. Уилл Рейли всегда говорил, что ты хороший парень.

— Но немного сумасшедший. Не хватает шариков в голове — вот что всегда обо мне говорили все, кроме родителей Майры, Уилла Рейли и тебя… вам это не мешало.

— Том, я…

— Вэл, — сказал Тенслип, — он умер. Он уже умер.

Вэл перезарядил револьвер.

— Что с метисом?

— Он мертв. Не знаю, кто его пристрелил, я или Дьюб — мы оба стреляли.

Они направились обратно к отелю, шагая рядом, плечом к плечу. Навстречу выбежала Бостон и бросилась Вэлу в объятья.

— Завтра уезжаем на поезде, — сказал Вэл. — Поедем на поезде компании «Денвер и Рио Гранде».

Перед самым заходом солнца подъехал дилижанс, и при алом и розовом свете заката Вэл подписал документы и передал их Коупу. Он продал свою часть каньона за наличные и акции компании.

— Майра уехала на восток, — сообщил ему Коуп. — Даже если бы она смогла заработать на праве собственности, никто из нас не стал иметь с ней дело.

Коуп глянул на Дьюба, Тенслипа и Кейтса.

— Сынок, — сказал он, — похоже, ты нашел себе хороших друзей, настоящих друзей.

— Надеюсь, что буду им таким же хорошим другом, — сказал Вэл. — Думаю, у меня это получится. У меня ведь был хороший учитель.

1 Дикий Билл Хайкок — реальный исторический персонаж, легендарный ганфайтер.

2 Малыш Билли (Billy the Kid) — реальное историческое лицо, ганмен, бандит.

3 Пэт Гарретт — также реальное историческое лицо, шериф округа Линкольн.

4 Компания, занимавшаяся грузовыми и дилижансными перевозками на Дальнем Западе. Названа по имени основателя.

Оглавление

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

Глава тринадцатая

Глава четырнадцатая

Глава пятнадцатая

Глава шестнадцатая

Глава семнадцатая

Глава восемнадцатая

Глава девятнадцатая

Глава двадцатая

Глава двадцать первая

Глава двадцать вторая

Глава двадцать третья

Глава двадцать четвертая

Глава двадцать пятая

Глава двадцать шестая

Глава двадцать седьмая Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg