«Ты приезжай…»

Ты приезжай… (fb2) - Ты приезжай… 768K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Надежда Васильевна Воронова

Надежда Воронова Ты приезжай…

«Ты приезжай», – приглашают меня к себе не только родственники и знакомые.

Но, кажется, и те места, где я никогда не бывала. Это посёлки, города, монастыри, скиты.

Как будто бы и те и другие обещают мне рассказать самое сокровенное о себе.

Только сумей услышать, вникнуть в суть сказанного и происходящего. И тогда, возможно, прознаешь секрет мудрости бытия.

Моя первая книжка прозы «Предназначенная поездка» вышла в 2007 г. Вторая – «Спасительный ковчег» (2012 г.) – полностью посвящена поездкам в женский монастырь, что расположен в Томской области. Книжка включает в себя не только прозу, но и стихи.

В сборник «Ты приезжай…» включены путевые заметки о ближних и дальних путешествиях: по России, в Чехию, а также и в Финляндию. Приглашаю читателей, посетить вместе со мной места, знакомые или до сих пор неведомые им!

Надежда Воронова

Для души устрою праздник

В унылый период самых коротких и серых дней праздник крайне необходим! Новый год, как повод рассветить этот унылый период. В большом городе он особенно впечатляет ночью: мигает, искрится, переливается всевозможными красками – елки, рекламы, праздничные украшения на фонарных столбах, подцветка памятников и зданий, даже светофоры, – всё взывает к радости. Люди, опьяненные предвкушением праздника суетятся, снуют, по магазинам шастают, обсуждают варианты ночного веселья с обязательно изысканным застольем. Раньше приходилось потратить немало времени и усилий, чтобы достать какой-нибудь деликатес к праздничному столу, исхитриться найти своеобразный подарок. Правда, от этого праздник становился только желаннее. Нынче в магазинах есть все, на любой вкус и кошелек. А в небольших коллективах как и раньше накануне праздника прямо на работе устраивают вечеринки, удивительным образом сочетая элементарную пьянку с забавами детского утренника: с речами и танцами с подарками и с дедом Морозом, приглашенном или «взращенном» в родном коллективе.

Новый год праздник родом из детства! Моя ностальгия по детству услужливо показывает свои картинки: вот мама вносит в нашу комнату живую елку – на запахе хвои настояно предвкушение праздника. Потом мы вместе елку устанавливаем в ведре с песком, и вот самое торжественное действо – украшение колкой красавицы игрушками, в основном, самодельными, а также конфетами и орехами. А вот Дом культуры – огромная елка в фойе, дед Мороз, Снегурочка, спектакль, хороводы, маски, конкурсы, розыгрыши призов, и подарки: в хрустящем целлофановом пакете конфеты, вафли, шоколадки, и… мандарины! Для моего поколения мандарины навсегда останутся признаком Нового года!

Новый год праздник семейный – повод собраться родственникам, постоянно занятых своими делами. Раньше и мы с родственниками собирались на праздник, то у одних то у других. И хотя особых развлечений и никаких сценариев не было, но ощущение праздника было! В праздничном меню – традиционный винегрет, студень. И все между собой находили общий язык, и песни были общими. Почему же сейчас нам достаточно дежурных телефонных звонков? Постарели?! С семьей сына предпочитаю встречаться днём. Они молоды, у них своя компания, свои интересы, свои развлечения. Я рада за них, но, пожалуй, ни один из моментов их веселья меня нынче не устроит: громкие возгласы и барабанящая музыка, да еще и ночью, моя психика уже не приемлет. Пока ещё бываю у своих в день рождения внучки, порадоваться ее успехам, счастливой поре ее детства, получить свою долю внимания с ее стороны. Внимание, как известно, зачастую по сути, является эквивалентом любви. А кому не хочется любви. Может, поэтому именно в новогоднюю ночь обостряется чувство одиночества и всем непременно хочется быть как все или хотя бы выглядеть таковыми в глазах своих знакомых. Всем знакомо ощущение опустошенности, когда исполняется заветное желание, так и предвкушение праздника эмоционально гораздо сильнее, чем сам праздник. Новогодняя ночь пройдет и все вздохнут облегченно – слава Богу, отметили, проводили и встретили. И с надеждой, далеко не всегда оправданной, что завтра будет лучше, покатятся привычные будни. Сколько моих новогодних ночей пролетело, проскочило, проползло. Интересные и скучные, трезвые и пьяные, организованные и спонтанные, со знакомыми и незнакомыми, с любимыми и нелюбимыми, но всегда с кем-нибудь – почти все они заметены сугробами забвения. Теперь, ни с кем не хочу встречать этот праздник! Уже несколько лет новогоднюю ночь провожу в одиночестве, сидя-лежа перед экраном цветного телевизора, лениво перебирая программы… Шампанское, фрукты. И, меня это устраивает, можно сказать, что конформизму предпочитаю комфорт. Но всё-таки что-то беспокоит. Почему пропало ощущение праздника, радости, сказки? Я устала? Устала телом и душой? Для меня как для поэта усталость рифмуется со старостью. Неужто, старость и на мой порог? С этим я смириться не хочу. Может быть, надо заставить себя хотя бы попытаться устроить праздник для души, а для моей души праздник – это новые поездки и новые впечатления. Может, принять предложение туристов провести новогоднюю ночь в лесу у костра. Почему бы и нет – уговариваю себя – я еще ни разу не бывала в лесу зимней ночью, от станции идти не более трех километров, погоду обещали не морозную. Да и компания для меня привычная: кого-то знаю я, кто-то – меня, будет с кем поговорить, кого послушать, с подругой можно будет обменяться впечатлениями от происходящего, а захочется одной побыть, – тоже не проблема. Решено!

– Оденься потеплей, перекусить что-нибудь возьми, встречаемся на вокзале в восемь", – проинструктировала меня подруга.

Нас, желающих вместе провести новогоднее гулянье, собралось человек тридцать. Почти как всегда и на вокзале, а потом и в теплом вагоне электрички, туристы возбужденно-радостными возгласами и объятиями встречали "своих", шумно занимали места, но в этот раз они долго не утихали – многие активно провожали старый год. В разговорах и в полудреме нам с подругой дорога показалась недолгой. И вот группа, поеживаясь, высыпала на платформу. До чего же неуютно: сыро, в свете фонарей силуэты и тени выглядят неприветливо, только в поселке светится праздничная россыпь огней. Да, умные люди дома сидят, телевизор смотрят. Может быть, и мне домой! Но отступать некогда! Перейдя железнодорожные пути, мы, ночные путники, сразу же окунулись в почти непроглядную тьму, – только угадывалась широкая накатанная дорога, по обеим сторонам которой высились огромные ели. Они-то сразу и разбудили во мне поэта. Казалось, ели удивленные нашим появлением недоумевали, если это гости, пусть и непрошенные, то почему проходят мимо, ведь на наших верхушках уже сверкают звездные гирлянды, а Большая Медведица предлагает испить морозного ликера из своего ковша. Предаться дальнейшему вдохновению мне не удалось. Группа в предвкушении праздника стремительно удалялась в ночь, пришлось и мне ускорить шаг. Впереди заманчиво светились фонари – оазис света в темноте ночи. Деревня?! Несколько современных частных домов по обеим сторонам дороги, почти возле каждого из них автомобиль, вьются дымки из труб, сияют окна, во дворах елки, украшенные мишурой. Что-то не похоже это на настоящую деревню, в моем понимании: вдали от асфальта, машин.

И тут же припомнилось мне, как однажды довелось провести свои зимние каникулы в деревне у бабушки. Ощущение зимней сказки не забывается со временем. И если за окном белый-белый день, когда заснеженные деревья стоят, не шелохнувшись, то я непременно "проваливаюсь" туда, где особо радостно было лепить снеговиков, кататься с высокого склона на лыжах, санках, или без оных. В заскорузлой от снега одежде бежать в избу, у порога скинуть валенки, почти всё снять с себя, и залезть на еще теплую кирпичную спину беленой русской печи. Там в полутьме на ощупь отыскать пряник, или почти растрескавшиеся семечки липы, собранные нами накануне. В избе светло, уютно. С печи хорошо видна зала. На чистом некрашеном полу, выскобленных голиком и речным песком половицах, пестротканые полосатые дорожки. Бабушка несет, сверкнувший в свете лампочки под потолком, самовар, ставит его на стол, возле которого вдоль стен стоят широкие скамьи, вместо дверей проемы в ситцевых занавесках. Перегородки отделяют кухню от залы и кути, в кути маленькая печка с плитой. В доме всюду тепло и на душе у меня тепло. По-моему, в душе я все та же девочка, которой очень хочется погостить у бабушки.

Из моих ностальгических воспоминаний я была резко вырвана внезапной остановкой всей группы. Оказалось, что нам предстояло идти по заснеженной просёлочной дороге. Опытные туристы, предусмотрительно взявшие с собой электрические фонарики и балониевые краги на сапоги, решительно вступили на предполагаемую колею. За ними потянулись все остальные. След в след друг за другом словно гномы, что отправились добывать самоцветы, мы шагали в полутьме. Имеющие фонари – шли уверенно, остальным же приходилось полностью сосредотачиваться на процессе продвижения, взгляд в сторону оборачивался падением в сугроб как минимум по колено – не до вдохновения! Все-таки приятно иногда быть ведомым – подумалось мне – хотя и тяги к лидерству я не лишена. Над сверкающей лунными брызгами поляной за нами с интересом наблюдала луна, мол, и куда же вы? А мы вскоре остановились, неожиданно, как будто в стенку уткнулись. Пришли! Кто-то в этой, как мне казалось, сплошной темноте что-то делал уверенно и спешно. Вот уже можно разглядеть пламя костра, ползущее вверх по пирамиде из стволов. Вокруг костра несколько бревен. Активисты постарались – заранее подготовили кострище, заготовили дрова. Располагайтесь! И все очень поспешно стали устраиваться, скинули рюкзаки, выложили праздничное угощение. По тенденции больших компаний туристы группировались по несколько человек, и мы с подругой не поодиночке, вдвоем. В атмосфере происходящего чувствовалось, что предвкушение праздника достигло своего апогея. Из портативного радиоприемника уже звучит речь президента. И вот оно – мгновение, к которому готовились несколько дней! С первым ударом московских курантов все замерли в ожидании, как будто ступили на шаткий навесной мост, что завис над пропастью между прошлым и будущим – старый год уже закончился, а новый еще не наступил. На душе и радостно и тревожно – ждём нового, а каким оно будет? С последним ударом курантов понеслось веселье: оглашались тосты, зашипели, засвистели петарды, раскрашивая разноцветьем на несколько метров ночную темноту. Ближайшую елку украсили гирляндами, на одном из деревьев пристроили магнитофон, развели еще один костер, поменьше. Возбужденные праздничной суетой и принятой дозой алкоголя кое-кто рванулся в пляс, кто-то в пылу азарта сбросил с себя куртку и так заразительно отплясывал, что его примеру последовали не менее десяти человек – возле костра организовался плотный хоровод. А возле большого костра зазвучала гитара и весьма нестройные голоса выводили то одну то другую песню и, как часто бывает, в сущности, так и не допели ни одну из них от начала до конца, то и дело, забывая слова. В котелках уже заварили чай и предлагали всем обжигающий напиток. Попивая чай с дымком, незаметно для себя я погрузилась в воспоминания, и слышала уже только свои песни. "Заварен круто дымный чай, взлетают искры светлым роем. Моя родная, не скучай! – трещит в костре сухая хвоя". Слова этой песни "унесли" меня на север, в метеорологическую экспедицию. Ах, экспедиции! Хвала им! Они позволяют не только побывать в весьма отдаленных и часто не освоенных еще людьми местах, но и дают возможность погрузиться в совсем необычную для городского жителя обстановку, оказаться как бы на необитаемом острове малочисленной группой, где каждый человек всегда на виду. Чужаки в экспедицию не поедут, – и это очень ценно! Экспедиции дают возможность отстраниться от всяческих городских проблем, сосредотачиваясь на полевой работе и на незатейливом быте, находясь всё время вне каменных стен. Напитываясь энергией природы душа, не может не развернуться не отпустить все печали, которые без следа растворятся в этой бесконечности пространства. Самые сильные и яркие впечатления обычно связаны с первым выездом в "поле". Парадоксально, оказывается, что иногда надо уехать за тридевять земель, чтобы увидеть наконец-то то, что у тебя под носом. Для меня таким откровением стала лиственница. В далекой-далекой тундре там, куда можно попасть только прилетев на вертолете, было всего несколько высоких деревьев и то до них нужно было еще дойти, аккуратно ступая на мох, обходя кажущимися не просто безопасными, а нарочито заманивающими пятна песка. Но опытные люди знают, что если ступишь на этот песочек – засосет, можешь и не выбраться. Лиственница вопреки своему названию дерево хвойное. Мягкие пучочки нежно-зеленой хвои своей необычностью тронули мое сердце, хотя черные округлые шишки-плоды прошлого – совсем не украшали его. Каково же было мое удивление, когда вернувшись из экспедиции, в городе родном на одной из аллей я увидела лиственницу! На ее ветвях красовались красноватые аккуратные шишечки, похожие на своеобразные бутоны неведомых цветов. Не зря я ездила в экспедицию – подумалось мне – раз пришло мне на ум такое сравнение, темные плоды былого уже почти не заметны среди множества новых, красивых.

"Где-то багульник на сопках цветет, кедры вонзаются в небо" – еще одна песня, продолжением предыдущей. В тундре много всяческих цветов, а возле площадки метеонаблюдений я увидела шикарную клумбу багульника. Однажды ночью его беленькие цветки вмиг стали вдруг розовыми – они озарились восходом солнца, которое буквально только что до этого зашло за горизонт. Конечно багульник, что растет в нашей ленинградской области не идет ни в какое сравнение с тем багульником, но когда я его вижу, то обязательно вспоминаю северную экспедицию. "Кажется, будто давно меня ждет край, где ни разу я не был…" Жаль, что мало где я побывала и, увы, время моих экспедиций похоже прошло. Только мои воспоминания о тех выездах, что были когда-то, словно костер, вновь одарят меня светом и теплом. Нынче у многих есть возможность побывать в любой стране. Иные мои ровесницы с удовольствием катаются по Европе, по Египту… Но меня такой способ путешествия не привлекает. Не по мне ни организованные туры, ни автопробеги, да, и с палаткой за спиной я уже тоже не ходок. Бывало, я останавливалась где-нибудь на два-три дня, но чувствую, что с каждым годом возрастает и возрастает сила притяжения моего домашнего комфорта. И потому, однодневный поход на лоно природы – пожалуй, самый оптимальный вариант для меня сейчас. Итак, я незаметно возвернулась в настоящее, в новогоднюю ночь. Народ веселится. Я попыталась включиться в гулянье – и подпевала, и поплясала, и с кем-то перекинулась несколькими фразами, но веселье даже своим дыханием не коснулось меня. Скучно! Обычная пьянка только в лесу. Очень часто в компании я чувствую себя неуютно, особенно, там где много пьют – со мной пить неинтересно, мне не удаётся дойти до такого состояния когда интересными становятся все темы разговоров. Я вновь и вновь приглядываюсь к очередной компании, но вскоре мне становится скучно, будто я не при деле, будто все чужие, или я почти всем чужая? Чья я? И надо ли быть чьей-то? Где "мои"? Нет любимого и многие друзья уже покинули этот мир, а с тем, кто жив часто не то что встретиться – поговорить по телефону и то не удается – физически не успеваем сделать то, что требует от нас суетная жизнь, – время обрело невероятное ускорение. И мчатся, улетают, словно искры костра минуты, дни, года. Как тесно на этом ночном пятачке, как будто на дне темного колодца переминаешься с ноги на ногу. Пытаясь расширить пространство ночи, я стала удаляться от общества. Как оказалось, мы расположились на своеобразном полуострове, слева струилась незамерзшая река, справа в нее впадал ручей. На том берегу реки в ярком лунном свете величественно и картинно высились могучие ели, они были похожи на те, что рисуют на новогодних открытках. Чуть в стороне деревья выглядели мрачными и почему-то напоминали мне декорации к балету "Лебединое озеро". Меня не покидало ощущение, будто я в театре – то на сцене, то в зале. Хотелось дотронуться до лап тех елей, может, тогда они бы стали для меня реальными, живыми. Но недоступен берег тот – нет моста, и речку не сковал мороз. Мне не слышны были голоса веселящихся, но был виден яркий свет костра, что аленьким цветочком из сказки пламенел во тьме. Не потому ли луна словно вопрошала, мол, не страшно? Конечно, нет. Легко представить, что у костра ждут меня двенадцать месяцев. Вот и все сказки этого места – грустно констатировала я. Моей подруге, как и мне жутко наскучило это однообразие. Наше желание покинуть "бал" разгоралось ярче пламени костра. Но все организованно уйдут отсюда не раньше чем через два часа. Что делать? Фонарика нет, а тропинку в лесу не видно.

– Да выведешь ты! Наощупь, наоступь – выйдем! – поддержала меня напарница. – Смотри, как ярко светит луна". Спешно подхватив рюкзаки, мы двинулись в обратный путь. Я так пристально вглядывалась в отсветы на снегу, как будто искала не тропку, а грибы в предрассветной полутьме. Вскоре мы вышли на поляну, сверкающую мириадами снежных искр. Вот он – праздник! И радость, разделенная на двоих сильнее вдвое. Не удержавшись от восторга, разбивая тишину, мы запели: "В лунном сиянье снег серебрится"… Зачарованные снежно-лунным пейзажем мы часто останавливались, подходили к соснам, подолгу любовались красотой природной, не рукотворной, слушали звон тишины, завитушки шума. Не то, что говорить, не смею думать, чтоб не нарушить эту тишину! Тропа привела нас к просеке. Мы остановились в оцепенении. На мгновенье стало жутко – показалось, что нам предстояло пройти сквозь строй суровых, мрачных судей. Где-то в верхушках елей пряталась луна, подглядывая за нами, как бы отстронясь от происходившего, мол, здесь владения не мои, а этих елей-старцев, что думы вековые думают. Что ведают они? И слышался в ответ негромкий их совет: без суеты живи, без суеты…Спасибо ели – мудрецы! Но уж как получится… И вот мы на шоссе. Простор дороги, словно широкий коридор, ведущий в цивилизацию. А вот и знакомая деревушка. Все также светят фонари, но близится рассвет. В подтверждение тому на задворках одиноко прокукарекал петух. Его бодрое "кукареку" разнеслось над спящей деревней. С новым годом! Удалось-таки устроить праздник для души! Эту новогоднюю ночь вряд ли заметет сугробом забвенья.

2005 г.

А Вы бывали в Приозерске?

Этот вопрос мне задала моя недавняя знакомая Елена Андреевна, руководитель краеведческого музея «Лесное» в Санкт-Петербурге.

– Бывала, – отвечала я, – раза два или три. Помню церковь в центре городка, пешеходный мост через Вуоксу. Знаю, что в Приозерске есть древняя крепость, но увидеть её мне не довелось.

– Приезжайте к нам на выходные, – пригласила меня Елена Андреевна. – Мы с мужем покажем Вам все достопримечательности нашего города.

– О! Спасибо. Приеду.

Мне давно хотелось не спеша осмотреть этот самобытный городок. Можно, конечно обернуться и за один день, но, если добираться электричкой, то до Приозерска не менее трёх часов пути.

Итак, от Финляндского вокзала электричкой на Кузнечное, поутру я отправилась в Приозерск. Оказывается, Приозерском он стал лишь в 1948 году. Изначально поселение называлось Карела, потом городом Кексгольм, одно время – Кякисалми.

Дорога до станции Приозерск была знакомой, и не только потому, что лет восемь назад от пристани Валаамского монастыря в Приозерске я отплыла на святой остров. Наплывали приятные воспоминания о походах выходного дня. Где мы только ни бывали. Но больше всего меня привлекала природа Карельского перешейка: "туда, где труженик-паук соединяет с явью сны. Туда, где перехватит дух от тишины. Озёра, дивные леса, болота с ягодой морошкой. Холмов песчаных высота, простор лугов, изгиб речушки. Порогов бешеная страсть, игривость ручейка. Тропинок призрачная вязь, дыханье ветерка". Признаюсь без затей: "Для меня заветной сушей был всегда сосновый бор".

И когда, не доезжая станции Сосново, я увидела в окно электрички, поваленные недавним ураганом деревья, сердце защемило. Нет, я, конечно, слышала об урагане, что пронёсся в районе Сосново и, по телевизору видела упавшие деревья. Но когда их видишь вот так, вблизи и в таком количестве, – разливается печаль: "Им жить бы да жить, и в небо глядеться, и радовать нас. Но исполины рухнули наземь, как будто им в спины послали картечь. Убили, убили, убили, убили, а мы не смогли, не могли уберечь эти деревья. Огромные сосны в бессилье своём, ощеряясь корнями, звериным оскалом пугают людей. Лес превратился в сплошной бурелом". И что-то мне подсказывает, что в наше время вряд ли кто станет расчищать лесные навалы.

От этих грустных мыслей меня отвлекло прозвучавшее объявление: следующая остановка – Приозерск. Электричка, остановившись ненадолго возле платформы, поспешила дальше на север. Я вышла к вокзалу. Старое, постройки начала XX века, деревянное здание – типичный железнодорожный вокзал провинциального города. Казалось, вот сейчас грянет местный оркестр, торжественно встречающий пассажиров поезда, прибывшего из самой столицы. Меня встречали (на такси) Елена Андреевна и её супруг Александр Александрович, милые люди, немало лет живущие в Приозерске. Их дети выросли, уже и внуки есть. Сейчас они живут в Санкт-Петербурге.

Лёгкий полдник, кофе-чай, и из уютной квартиры мы вышли под моросящий дождь. За разговорами, о том о сём, о прошлом и настоящем, до обеда мы обошли почти весь город, а вернее, городок, поскольку территория его невелика.

В нескольких метрах от железнодорожной платформы плескались серые, морщинистые и неприветливые воды озера. Начало сентября выдалось пасмурным, с холодком. Но нам ещё помнилось нынешнее необычайно жаркое лето. Вероятно, в Приозерске народу было не меньше, чем на южных курортах. Летом на пляже шум и гам, музыка и крики. А нынче тишина, холодный ветер, и то усиливающийся, то прекращающийся дождь. Недавний ураган прошёлся полосой по побережью. Дорогу к пляжу уже расчистили, некоторые упавшие деревья распилили, оттащили к обочинам. Но, то тут, то там, зеленея кронами, лежали сосны-великаны. Застигнутые врасплох, они как будто ещё не поняли, что произошло. Когда мы увидели упавшее, хочется сказать, павшее дерево с вывороченными корнями, Елена Андреевна вздохнула:

– Вот эта сосна была сказочно красива, она была украшением дороги на пляж. Да, кстати, мы оказались очевидцами урагана, – продолжила Елена Андреевна. – Поздно вечером мы с мужем решили искупаться в озерке, что возле крепости. Пока купались – стемнело, фонари на аллее зажглись. Мы уже оделись, как заметили, что свет фонарей стал мигать. Но вскоре он восстановился, мы обрадовались этому, не спеша дошли до мостика через протоку. И тут неожиданно поднялся такой ветер, что прибрежная ива под его порывами заколыхалась, и так заскрипела, что мы испугались. Мы убыстрили шаг, а потом перешли на бег. Очередной порыв ветра взметнул с дороги песок и гравий, осыпал нас. Мы успели забежать в ближайшее кафе, благо оно ещё не закрылось. В полной темноте там пережидало стихию несколько человек. Вскоре нашлись свечи, их зажгли. Муж попытался по мобильнику дозвониться домой, но связи не было. Дозвонились по городскому. Успели только узнать, что никто из наших не пострадал, только от сквозняка разбилось стекло межкомнатной двери. И связь исчезла. Какая-то женщина тоже надеялась дозвониться до родных и, убедившись, что связи нет, стала плакать и умолять своего мужа тотчас же идти домой. Он успокаивал её, убеждая, что надо переждать грозу здесь. А за стенами нашего весьма основательного убежища, бушевала стихия: страшный ливень, сверкание молний и невероятный гул. Продолжалось это минут сорок. Откровенно говоря, жутковато было. Но мы не представляли себе масштаба происходящего! Внезапно всё стихло. Несильный дождь нас не испугал. Не испугала нас и кромешная темнота. Стало понятно, что провода оборваны. У мужа была зажигалка с минифонариком. Светя им, мы осторожно двинулись к дому. Тревога нарастала. Кое-где мы различали очертания валяющихся веток а, увидев оборванный провод, аккуратно обошли его стороной. Домашние встретили нас при свете свечи, испуганные. И всё же произошедшее мы рассматривали как неожиданное приключение. Ужас охватил нас утром, когда мы вышли на улицу. В городе повсюду были видны последствия разбушевавшейся стихии. Сорванные крыши домов и гаражей, сломанные заборы, поваленные деревья, искорёженные столбы уличного освещения. Такого мы никогда не видели! Света и воды в городе не было до следующего вечера. В каком-то колодце мы набрали ведро воды – для питья она не годилась. Хорошо, что днём в городе появились водовозки. Возле крепости ураган, словно огромными граблями прошёлся, деревья буквально через одно попадали. И то дерево, под которым мы накануне переодевались, было с корнями выдрано из земли. Если бы мы задержались тогда минут на пять… даже представить страшно! Из СМИ мы узнали, что жертвами урагана стали несколько человек. В поликлинику приходило много травмированных. Куском какой-то жестяной кровли пробило голову брату моей ученицы, парень погиб. Очень жаль, – ведь ему было только 16 лет. А сколько байдарочников и туристов, отдыхающих на островах Ладожского озера, были застигнуты ураганом, пожалуй, так и не узнают. Несколько дней над городом кружил вертолёт, – закончила своё рассказ Елена Андреевна.

А между тем, возле крепости Корела не так ужасающе смотрелись новоявленные пни. Если их выкорчевать, то люди, которые раньше не видели здесь деревьев, решат, что так оно всегда и было. Конечно, не в те далёкие времена, когда эта крепость была возведёна новгородцами на небольшом островке при впадении реки Вуокса в Ладожское озеро. По словам летописца, здешние поселения существовали уже в XII столетии. Местные краеведы почти уверены в том, что именно в Кореле в 879 году был похоронен родоначальник династии Рюриковичей, князь Рюрик.

В настоящее время в Детинце (так иногда называли старую крепость) располагается краеведческий музей. Крепость окружена каменно-земляными валами. Небольшой внутренний двор крепости настолько ухожен, что вначале меня не покидало ощущение стилизованности этих мест. И только когда экскурсовод провела нас в Круглую башню, в которой ещё сохранились стены и казематы нижнего этажа, я почувствовала дыхание прошлый эпох. Этому немало способствовало скудное освещение первого яруса. Здесь в полумраке высятся массивные городские ворота. В честь окончательного освобождения крепости от шведов войском Петра I в 1710 году, ворота были обиты трофейными латами шведских рыцарей.

Герб Кексгольма – в виде боевого щита. Меня очень заинтересовало на нём изображение журавля, держащего камень в поднятой лапе. Оказывается, согласно народному сказанию, стая журавлей, располагаясь на ночлег, выделяет из своей среды самую бдительную птицу, которая, охраняя стаю, стоит на одной ноге, а в другой держит камень. Если журавль задремлет, то упавший камень тотчас разбудит его. Этот журавль на гербе символизирует собой город-крепость – бдительного часового на подступах к столице России.

Многие годы Корела состояла из двух островных крепостей: Старой и Новой. Они были связаны мостом. Новая крепость располагалась на Спасском острове. В южной части этого острова и сейчас можно видеть неширокий канал, идущий параллельно основному течению реки. В своё время он снабжал водой жителей Новой крепости. В 1857 году, с целью улучшения судоходства по Вуоксе, был взорван перешеек у селения Кивиниеми (ныне Лосево). Уровень реки в нижнем её течении резко понизился, и крепость Кексгольм потеряла своё островное положение.

Долгое время крепость использовалась как политическая тюрьма. По одной из версий первым знаменитым её узником стал Иоанн VI – Антонович. Бывший император был сослан сюда Екатериной II летом 1762 года. Позже, в одной из камер круглой башни томились, после казни Емельяна Пугачёва, две его жены и трое его детей от первого брака: две дочери и сын. Оказывается, уже в те времена заключённым запрещалось называться своими именами, им присваивали арестантские номера. Узниками крепости был и батальон Семёновского полка, и декабристы.

Удивительным было узнать, что в XV веке Корела была заметным пунктом международной торговли и, судя по всему, вторым после Новгорода городом северо-западной Руси. Связь с Новгородом осуществлялась как водным (по Ладоге и реке Волхов), так и сухопутным путём.

А в середине XIX века, будучи в составе автономного Великого княжества Финляндского, Кексгольм стал тихим провинциальным городом. Русский писатель Н.С.Лесков в "Очарованном страннике" отразил свои впечатления от посещения Корелы в 1872 году. Он писал об ужасной скуке гнетущей скупой природы и о том, что только устанавливавшееся в летние месяцы пароходное сообщение с островом Валаам, вносило некоторое оживление в жизнь этого провинциального городка. На берегу Ладожского озера была построена пристань. В знаменитый монастырь стремились многочисленные богомольцы и туристы.

И ныне жизнь Приозерска, а особенно монастырского причала оживляется с началом навигации. Мне было интересно увидеть изменения, произошедшие на причале и вокруг его за те годы, что я там не бывала. После обеда мы пошли городком: мимо домов старых-старых, полуразрушенных, мимо типовых многоэтажек советского периода, мимо финских домиков, некоторые из которых уже обрели рекламный вид, опрятные, красочные, такие уютные. Немного – парком, и вот мы уже вышли к реке. Всё тот же пешеходный мост, – подумалось мне. – А вот на другом берегу появились какие-то невзрачные строения, а рядом с ними лодчонки, лодки, катера.

А когда мы вошли на территорию монастырского причала, казалось: некуда ногу поставить. Двор загромождён контейнерами, грузами, заставлен техникой и машинами. Мне даже показалось, что даже часовенку передвинули на другое место. Осень, скоро закончится навигация. И надо успеть доставить по воде всё необходимое на святой остров.

Нашим появлением на территории причала заинтересовался молодой человек, вероятно один из трудников. Я рассказала ему, что однажды, ожидая теплохода на Валаам, я ночевала здесь, в домике для паломников. А через год приезжала сюда на один день. Было солнечное лето, "берег песчаный, крутой. Стол во дворе под сосной. Радужным куполом крона. А на стволе икона".

– Икона на прежнем месте? – спросила я.

– Да, конечно. Вот она!

И вспомнилось мне, как приветливы ко мне были трудники. "Время прощанья настало. Новой надеждой звучало эхо над тихой рекой: – К нам приезжайте зимой, мы Вам келейку натопим!" Сколько лет и зим прошло, сколько воды утекло из Вуоусы в Ладогу…

В устье Вуоксы – большое количество различных судов. Но шикарная яхта (как утверждают местные знатоки, это яхта В.В.Путина) была видна издалека и своим видом превзошла все ожидания. И как-то несоответственно она выглядит на фоне полузаброшенных корпусов целлюлозного завода. Здесь же рядом вертолётная площадка, раньше её не было.

Мы сошли с бетонной дорожки и свернули вправо. По песчаному берегу Ладожского озера идти было труднее, но приятней. А когда в прибрежном лесочке мы обнаружили грибы, – оживились. Увлекательна грибная охота и посему, назавтра мы решили поехать (на такси) в лес, по грибы – по ягоды-на шашлыки. И всё было чудесно. И совсем не огорчило меня то, что грибов было мало, а ягод и того меньше. Как же приятно было посидеть у костра на берегу спокойной Ладоги. "Нынче в озере вода на асфальт похожа. Очень странно, но покой вдруг наполнил душу. Захотелось – по прямой – по озёрной суше – как по взлётной полосе – вопреки законам всем!".

Я с интересом слушала рассказы о жизни бывалых в походах людей. Александр Александрович и Елена Андреевна, долгое время работали в школе и непременно вывозили школьников на природу. Только вот я никак не смогла представить как же выглядят знаменитые ладожские шхеры, о которых я слышала уже не раз?

– Приезжайте к нам летом! И мы обязательно покажем вам это уникальное творение природы, – одновременно предложили мои добровольные экскурсоводы.

– Спасибо! Я с удовольствием принимаю ваше приглашение! Продолжение следует…

2010 г.

«Малые Кижи»

Как-то не довелось мне побывать в Кижах, воочию увидеть шедевры архитектуры древнерусского деревянного зодчества. На красочных иллюстрациях в прекрасно изданных книгах об этом музее под открытом небом особо впечатляют виды знаменитой двадцатидвухглавой Преображенской церкви.

Озвучь свои желания и вскоре получишь информацию, интересующую тебя, – в этом я уверена. И вдруг я узнаю, что на берегу Невы, возле её "кривого колена", уже несколько лет стоит деревянная церковь, очень похожая на Преображенскую. Официально комплекс Покровской церкви, что расположен на территории Невского лесопарка, именуется "Усадьбой "Богословка", но в народе его уже называют Малыми Кижами. Ну что ж, если не сами Кижи, то хотя бы Малые Кижи увидеть.

Весна зовёт в дорогу. От станции метро "Ломоносовская" автобусом № 476 до Невского лесопарка около получаса. И вот в сиянии солнечного дня, на фоне глубокого синего неба мы с попутчицей увидели многоглавый деревянный храм. Великолепен! И ощущение, что стоит он здесь с давних пор, – потемнел от солнца и ветра, от снега и дождя.

Но, оказывается, и храм, и колокольня, и часовня, находящиеся здесь, воссозданы по аналогам. Впервые в России такой метод применил архитектор А.В.Ополовников. Воссоздание памятника по обмерам даёт возможность вернуть облик, близкий к первоначальному. Кстати, именно по инициативе и под руководством А.В.Ополовникова создавался знаменитый музей в Кижах.

В "усадьбе "Богословка" воссозданы:

– Покровская церковь села Анхимово Вытегородского погоста Олонецкой губернии. Она была основана в 1708 году, сгорела в 1963 г. По преданию, проект церкви сделан Петром I, который сам неоднократно её посещал.

– Часовня Спаса Нерукотворного деревни Кириллово Каргопольского уезда, конца XVIII – начала XIX века.

– Колокольня Нижнее-Уфтюгского погоста Вологодской губернии, XVII в.

Особо впечатляет величие Покровского храма. Купола, купола, купола…сколько же их? 25!

"Обилие глав и бочек, бесконечное множество прихотливо изгибающихся кривых линий и поверхностей, стремительная динамичность архитектурных масс придают ей удивительную праздничность и нарядность, характерную для русского искусства и архитектуры рубежа XVII–XVIII веков, – написано о Преображенской церкви в книге "Русь деревянная" (А.Ополовников. Г.Островский). – Кажется, что церковь не создание рук человеческих, а чудо природы, невиданный цветок или волшебное дерево. В ней есть что-то от сказочных теремов, и в то же время от неё веет богатырской, былинной эпичностью, простотой и непосредственностью крестьянских построек. Церковь смотрится безупречным произведением пластики, словно изваянным резцом великого мастера из одного куска дерева". Такое же впечатление производит и Покровская Церковь. И я полностью разделяю мнение авторов книги.

Для человека, не имеющего художественного образования нелегко ориентироваться в архитектурных терминах. Прочитав не одну книгу о деревянном зодчестве, я узнала много интересного. И значение некоторых слов стали для меня понятными. Вот некоторые из них.

Лемех – деревянная черепица, изготовлялись из осины. Лемехом в старину покрывались шатры, главки и другие округлые кровли. Осиновый лемех не коробится под действием дождя и солнца, обеспечивает надёжность покрытия. А способность осины менять окраску в зависимости от освещения давно подмечена зодчими и поставлена на службу архитектуре.

Полица – нижняя пологая часть кровли. Повал – верхняя, постепенно расширяющаяся часть сруба, карниз. Причелина – доска, покрытая декоративной резьбой, напоминающей кружева.

Теперь я знаю, что в основании Покровской церкви – так называемый восьмерик, с четырёх сторон которого примыкают прирубы. В старину такая церковь называлась круглой – "о двадцати стенах". Прирубы сложены из могучих брёвен способом "в обло", т. е. снаружи остаются концы брёвен. Эти углы, безусловно, придают северным храмам и избам особую прелесть. Каждый венец требовал от плотника громадного терпения, мастерства, точного глаза и твёрдой руки. Ведь надо было сделать пазы, потайные зубья, врубки, подогнать брёвна друг к другу так, чтобы всё было притёсано плотно, без щелей. Гвозди были просто не нужны.

И Покровский храм создан без единого гвоздя. Обойдя вокруг церкви, впечатлившись его стенами снаружи, мы с приятельницей поднялись по одному из двух лестничных маршей крыльца. Из истории вспомнилось, что в старину крыльцо в храме служило не только входом, но и трибуной. С него прихожанам оглашались различные указы и решения.

С высокого крыльца Покровской церкви как ладони центральная часть подворья. Хорошо просматривается главный вход, встроенный в ограду. На стыках ограды невысокие башенки с повалом и четырёхскатной крышей, и по всей длине пущена клинчатая кровля, защищающая её от осадков.

Не без трепета мы вошли в храм. И оказались в необычной по планировке церкви. Было такое ощущение, что мы попали в большущую, чистую, светлую, праздничную избу. Сразу же бросились в глаза широкие некрашеные половицы и домотканые половики-дорожки. И нахлынули на меня воспоминания детства, летние каникулы в деревне у бабушки. Помнится, по субботам полы в избе бабушка драила голиком (веник без листьев) и речным песком. И пахло в доме влажной чистотой, свежестью только что спиленного дерева. А половики были в ту пору яркими, оттого, что стирали их в холодной воде и, помнится, били вальком на реке. Кстати, стелили половики на ещё не высохший пол, чтобы в дальнейшем не скользили.

Тихо переговариваясь, мы с приятельницей не спеша с интересом изучали интерьер церкви, как будто находились в музее, а не в действующем храме, отчасти оттого, что кроме нас в церкви была лишь свечница. Всё в этой церкви, конечно же, из дерева, всё дышит теплом рук мастеров – и "небо" – 12 клинообразных икон вокруг медальона с изображением лика Вседержителя, и расписные напольные подсвечники, и резные столбики возле икон, и кресты. Нам долго не хотелось уходить из этого удивительного дома.

Немного пообщавшись со свечницей, мы вышли из храма. На колокольне в звякнуло, отмерив очередные четверть часа. Нам оставалось зайти в часовню. Там находится икона "Спас Вседержитель", явленный образ Спасителя на бересте. Да, этот образ произвел на меня благостное впечатление.

Выйдя за пределы подворья и, перейдя шоссе, мы оказались на берегу Невы. Невдалеке находится пристань, мы с попутчицей, увы, в полуразрушенном состоянии. В иные времена сюда ходили речные трамвайчики. Летом в Невском лесопарке было много отдыхающих. К сожалению, нынче эти места доступны только автотранспорту. А вот, если бы сюда добираться древним, неспешным водным путём, то впечатление от увиденной нами "Усадьбы "Богословка" было бы, более сильным и проникновенным, – подумалось нам.

2011 г.

Скит Андрея Первозванного

О ските Андрея Первозванного мы с приятельницей уже были наслышаны. И мнения о нём разнились. Что закономерно, на тех, кто приезжал в скит на машине, он не произвёл никакого особого впечатления. Те, кто приезжал туда на велосипеде, утверждали, что когда на том месте стоял только поклонный крест, им нравилось бывать там. А сейчас их раздражает, тот факт, по их мнению, что в скиту отмывают деньги наши богатые сограждане, мол, понастроили всего, грехи замаливают. Я полагаю, что когда человек едет мимо чего-то, то многое упускается и оттого впечатление остаётся поверхностным. А когда идёшь пешком, то больше включаешься в происходящее, завязываются разговоры, узнаёшь что-то новое, и появляется желание узнать больше об этом месте.

Скит Андрея Первозванного находится в Колтушской волости Всеволожского района Ленинградской области, недалеко от Коркинского озера. Изучив карту района, мы с приятельницей выбрали такой путь: доехать до Воейково, автобусом № 532 от Ладожского вокзала, потом дойти до д. Кирполье, далее мимо коттеджного посёлка «Лукоморье» до развилки, где: озеро – прямо, а скит – налево.

Нам говорили, что по этой лесной дороге до скита километра два. На самом деле, оказалось чуть больше. Вскоре нас нагнала машина. Молодые люди искали дорогу на Коркинское озеро. Мы их отправили назад, к развилке. И решили уточнить, а далеко ли до скита. Но, ни молодой человек, ни его девушка ничего не слышали о нём. И вообще, что такое скит? – поинтересовались они. Мы объяснили, что скит это жилище одного или нескольких монахов, который традиционно находится в глухой местности. Поблагодарив нас, молодёжь уехала.

Мы ещё и километра не прошли, как увидели машину, что ехала нам навстречу. Она остановилась, и молодой человек с явной усмешкой поинтересовался, куда, мол, вы?

Отвечаем. Удивлён. И тут же с ухмылкой рассказывает, что недавно здесь он увидел группу людей, которые шли на Коркинское озеро, купаться. Ну, и его шутливая реакция на эту ситуацию: ещё километров тридцать и – будет озеро! Я не сразу и поняла, что он имеет ввиду Ладогу. А вы, говорил он, идёте правильным путём, до скита ещё километра полтора. И глядя на нас, женщин слегка за 60, с сомнением поинтересовался: дойдём ли? Дойдём, – бодро отвечали мы, и ускорили шаг.

И вот уже виден блеск купола. Дошли! Сидевший у ворот на бревне мужчина, сообщил, что скитостроитель отец Серафим в отъезде, но игумен скита отец Викторин где-то здесь.

Мы вошли на территорию скита, и оказались на небольшом участке, плотно застроенном различными деревянными, очень живописными, постройками.

Навстречу нам вышел священник, помоложе нас. Это и был отец Викторин. Батюшка был очень любезен с нами – открыл и церковь, и часовню, и колодец. Рассказал вкратце историю скита.

Скит расположен на Агафоновом лугу, на так называемой в народе "Дороге смерти".

По этой дороге в сентябре 1941 года на легендарный "Невский пятачок" шли тысячи солдат. Как известно, пало там не менее 250 тысяч воинов. В конце 1942 года в районе, примыкающем к Агафонову лугу, располагался штаб операции "Искра", в результате которой и была прорвана блокада Ленинграда.

Скит во имя Андрея Первозванного возник на базе крестьянского хозяйства, созданного в июне 1994 года Владимиром Елгиным. Узнав об исторической и духовной значимости этого места, он стал ходатайствовать о появлении здесь скита, в память павших в Великую Отечественную войну. И, принявший монашество под именем Серафим, он и был назначен скитост-роителем. Возле большого древнего валуна 5 июня 1996 г. митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн (Снычев) благословил установить поклонный крест.

Поначалу отец Серафим хотел, построив часовню, уединиться, как это сделал некогда преподобный Серафим Саровский. Но, к сожалению или к счастью, частенько, люди, ехавшие отдохнуть на Коркинском озере, на развилке сворачивали влево. А узнав о ските, некоторые из них становились благодетелями, жертвовали на его нужды.

В настоящее время на территории скита стоит деревянная церковь преподобных Зосимы и Савватия Соловецких, – службы в ней проходят регулярно. На колокольне установлен огромный пятитонный колокол. Закончено строительство братского и архиерейского дома. Утверждён проект каменного собора в честь св. ап. Андрея Первозванного.

Весьма любопытный факт: скит находится на старинном сухопутном пути вдоль Невы. По преданию, святой апостол Андрей, проповедуя слово Божие, проследовал по этой дороге. Посему, и скит решено было назвать его именем. По этой же дороге, вероятно, ходил с войском и Александр Невский, хотя история об этом умалчивает. А в октябре 1702 года здесь двигались войска Петра 1, освобождавшие приневские земли от столетнего шведского владычества.

На территории скита наше внимание привлекла часовня, явно недавно выстроенная. Оказалось, это часовня во имя великомученицы Евгении. Её построили на средства благотворителя И.Н.Бусырева в память о безвременно ушедшей в горний мир дочери Евгении.

Супруге благотворителя Людмиле во сне явилась дочь со словами: "здесь мама будет наш дом", и та увидела рубленую деревянную церковь на лесной поляне, к которой шли богомольцы. Вот такое откровение! Вскоре раба божия Людмила ушла вслед за дочерью.

На небольшой ухоженной территории скита небольшое подсобное хозяйство, огород. В скиту живёт человек пять-шесть, бывают здесь и трудники и гасторбайтеры. О, времена! И тут гасторбайтеры! Помнится мне, что в скиту монашествующие должны сами обеспечивать своё житие, совмещая молитвы и труды. Но, увы!

Батюшка Викторин учтиво проводил нас за пределы скита, рассказывая о красоте этих мест. И показал нам запруду, сделанную бобрами на реке-ручье Дягтярке.

Получив благословение в дорогу, мы покинули этот гостеприимный скит. Благодарим тебя, Боже, что привёл нас сюда! Но и мы молодцы, – пешком, туда и обратно, километров 12 будет.

Кстати, возле Кирполья перед нами остановилась машина. Водитель, тот, что утром спрашивал, куда мы идём, поинтересовался, понравилось ли нам в скиту.

– Да, нам там очень понравилось!

2011 г.

Попутчицы

В скиту Иоанна Богослова Ирина уже бывала, прошлым летом с одной из приятельниц. Всё тогда сложилось: погода была отличной, настроение – великолепным; наместник скита отец Дмитрий – гостеприимным и благожелательным: замечания не делал, нотаций не читал; сам поход оказался не утомительным и приятным. Это произвело сильное впечатление на Ирину, и она с удовольствием написала очерк о посещении необычного места. Статью опубликовали в одном из известных в городе журналов. Ирине хотелось передать журнал со своей статьёй из рук в руки отцу Дмитрию и извиниться за то, что перед публикацией ей не удалось показать статью и получить его благословение.

"Кстати, неплохой повод вновь посетить знакомые места" – подумала женщина. Однако, одной идти ей было страшновато, – мало ли чего. До скита километров шесть, в основном по безлюдной лесной грунтовке.

Вот уже и весна и лето пролетели, а ей так и не удалось найти себе попутчика. Лучшей попутчицей была бы верная Тамара, но, сколько её Ирина ни уговаривала, в скит подруга идти не соглашалась, каждый раз у неё находились какие-нибудь отговорки, как будто ей что-то мешало.

На дворе уже конец сентября. Утром Ира позвонила подруге и в очередной раз предложила прогуляться до скита. Тамара неожиданно согласилась, и, как будто боясь передумать, мгновенно собралась. Встретились на остановке. В ожидании нужного им автобуса подругам пришлось простоять минут сорок.

– А может, это знак, и не стоит нам сегодня стремиться в скит? – начинала нудить Тамара. – Поехали в другое место, вон сколько автобусов.

Пока судили да рядили, и автобус подошёл. Народу в нём! – едва втиснулись.

Тамаре повезло, ей удалось сесть на освободившееся место возле кабины водителя. Ирину оттеснили в середину автобуса. Временная разлука с попутчицей её не огорчила – не хотелось слышать нескончаемые комментарии подруги. Автобус полз еле-еле. Неприятно, конечно, но ведь им не на поезд, не опоздают.

Стоя у приоткрытого окна, Ирина сосредоточилась на молитвах. Многократное повторение молитв помогало всегда, на душе становилось спокойнее. Особенно любила она "Отче наш…" и "Богородица, Дево радуйся…"

– Ну, наконец-то! Еле выдержала, – выдохнула Тамара, выйдя из автобуса. Ирина промолчала. В последнее время подруга часто бывала в раздражении, приходилось быть терпеливой.

Им предстояла пересадка на Вешково. Остановка была в нескольких шагах. Их автобус уже поджидал пассажиров. Народу немного. Сидя на передних сидениях, подруги имели возможность тихо переговариваться. Но мужчина, сидящий сзади, непрестанно что-то бубнил случайной соседке. Тембр его голоса раздражал Тамару. Ирина попыталась отвлечь подругу, но ей это не удалось.

– На нервы действует, – пожаловалась та и в поисках утешения достала из рюкзака бутылку. Делая глоток за глотком, похвалялась:

– Бутылка стеклянная…вода родниковая… с вареньем… тебе не предлагать?

– Не искушай. У меня своя: не сладкая, из-под крана… в пластиковой бутылке, – ответила Ирина с оттенком иронии.

В Вешково они зашли в магазин, надо было купить что-нибудь поесть. Сразу было видно: магазину нечем их удивить, но Тамара всё-таки умудрилась так долго выбирать, что подруга не выдержала и стала подтрунивать над ней:

– Ты как старушка из глухой деревни, которая давно не была в магазине, и никак не может выбрать, чем бы себя вкусненьким побаловать: чтобы было и мягонькое, и сладенькое, и недорого.

В конце концов, обе купили по батону и по упаковке сыра в нарезке. Устроились на ближайшей скамейке, перекусили. Когда Тамара полезла в рюкзак за заветной бутылочкой, та выскользнула из её рук и рухнула на асфальт. Раздался звон разбитого стекла. Кошка, которая было подошла к ним, надеясь на угощение, мгновенно шмыгнула в кусты. Тамара остолбенела.

– Вот он, апофеоз раздражения! – негромко произнесла Ирина. Похоже, подруга не услышала.

– Опять в магазин идти, пить-то хочется – вздохнула подруга и ушла.

Вернулась быстро, с пластиковой бутылкой лимонада.

– Теперь придётся химию пить, а у меня-то было натуральное: малина, черника, – не успокаивалась она.

Погода начинала портиться, лиловые тучи табуном неслись по небу.

– Уже три часа! – хватилась Ирина. – Ходу!

И подруги рванули – километров шесть в час. А когда дорога пошла под уклон, Тамара ускорилась так, что казалось: ещё немного и она кувырнётся и покатится как колобок.

– Ну, ты и мчишься, – не догнать!

– Глаза боятся, а ноги идут.

– Скорее, Божьим провидением ноги сами несут, – отвечала Ирина. – Кстати, сегодня праздник – Успенье Пресвятой Богородицы.

– Да не знаю я православных праздников, – отмахнулась подруга. И тут же указала на дерево, где был прикреплён указатель: "Скит, 3 км".

– Всего-то! – ободрилась она.

Начался дождь. На ходу накинув на себя полиэтилен, путницы темпа не сбавили. Ирина едва успевала за подругой. "Уже за 70, а мчится как молодая" – позавидовала она.

– Чего ты бежишь? Я уже задыхаюсь.

– Надо успеть засветло! Как мы в темноте-то возвращаться будем?

– Успеем! – заверила Ирина.

Какое-то время подруги всё же шли помедленнее, но под осенним дождём особо не расслабишься, и путницы вынуждены были снова ускорять шаг. Придорожный пейзаж был достаточно унылым: серые деревья, тёмное небо. Ирина всё чаще вглядывалась в даль и вскоре увидела крест храма.

– Ну вот, почти пришли. А вернее, добежали! Видишь крест?

Они вошли на территорию скита. Тамара с интересом стала осматриваться. И тут же сообщила, что увиденное совсем не соответствовало её представлениям: скит должен находиться в глухом месте, к нему через дебри ведёт потаённая тропа, и выглядит он мрачно: две-три ветхих избушки, на крыше одной из них – крест. А тут столбовая дорога и новенькие, светлые, умытые дождём терема.

Ирина заметила, что их восприятия разняться. Ей было с чем сравнивать. В этот раз скит ей показался мрачнее, строже. За год краски потемнели, – отметила она.

И тут они увидели игумена Дмитрия. Среднего роста в хорошей физической форме мужчина одет был в серый выношенный подрясник, на голове – серого же цвета суконная шапка, в руках дрель и шурупы. Выглядел он пожилым и усталым. Ну, совсем не похож на священника, скорее на послушника.

Паломницы почтительно поздоровались. Ирина попросила уделить им немного внимания, на что он согласился и повёл подруг под навес крыльца часовни. Женщины с наслаждением устроились на деревянных ступеньках.

В начале разговора Ирина сочла нужным напомнить наместнику о себе и, вынув из рюкзака несколько экземпляров журнала со своей статьёй о ските, вручила их ему. Игумен оживился и, взявши журнал, тут же начал его листать. Похоже, подарок пришёлся по душе – он с улыбкой поблагодарил Ирину.

Женщина осмелела и попросила чего-нибудь попить, мол, запарились, бежавши из Вешково. Наместник поспешно отложил журнал.

– Конечно, конечно, сейчас я вас чаем напою, идёмте в трапезную.

Ирина не без удовольствия отметила про себя, что в прошлый раз он был хоть и очень любезен, рассказал историю скита, открыл им и церковь и часовню, но в трапезную не пригласил.

Игумен провёл паломниц внутрь отдельно стоящего деревянного строения и предложил подругам присаживаться, указав на длинный стол, вдоль которого стояли деревянные скамейки; сам же остался на кухне и занялся приготовлениями. Подруги с облегчением опустились на скамейку.

Но Ирине не сиделось на месте – в ней сразу проснулся журналист, и она стала ходить и разглядывать всё вокруг. На стене обнаружила календарь с видами Коневского монастыря.

– Шикарный календарь, знакомые виды. Я была там летом.

Услышав о Коневце, Тамара оживилась, ей захотелось сказать, что и она там бывала; но у Ирины с игуменом уже завязался оживлённый разговор об общих знакомых, настоятелях монастырей.

Тем временем, монах подал путницам яичницу, положил по кусочку отварной красной рыбы.

– Ну, что вы? Нам бы только чаю, – смутилась Ирина.

– Ничего, ничего, вы с дороги. И чай будет. Кушайте!

– У вас есть куры? – предположила Ирина.

– Да, у нас своё небольшое подсобное хозяйство: огород, теплички. И куры есть.

Подруги знали, что приступать к еде следует после молитвы, и ждали.

Монах вслух начал читать молитву, и женщины встали рядом с ним. Паломницы принялись трапезничать, а игумен сел за другой стол.

– Вы же, не за рулём! – вдруг осенило хозяина, и тут же из шкафчика он достал бутылку вина, налил в фужеры:

– Херес. Настоящий. Оцените!.. Гости оставили.

И они оценили.

Сытые и довольные, со словами благодарности подруги уже собрались встать из-за стола, чтобы продолжить путь, но извне послышался мощный шум дождя.

– Какой сильный! Придётся вам задержаться, – произнёс отец Дмитрий.

Ирина тут же воспользовалась моментом, у неё оставалось ещё много вопросов.

– Мне кажется, что ваш скит по сути уже и не скит вовсе, – заметила она.

Наместник согласился:

– Вы правы. Нынче это скорее сельский приход. Ведь в скит нельзя ни женщинам, ни детям. А здесь детей много бывает. – И продолжил: – Мне зачастую приходится быть и хозяйственником, и работником, и поваром, и подавальщиком. А хотелось бы больше времени уделять молитве, но, увы, обстоятельства. – В его словах сквозило сожаление. – Выстроил я себе сараюшку на опушке, иногда удаётся с Богом наедине побыть.

Немного помолчав, отец Дмитрий продолжил.

– Нынче проблема на Руси – монахов нет! Монахи-то были, в основном, из крестьян, а где они нынче крестьяне-то?… Молиться некому!

Священник говорил и, слушая его, Ирина подумала: как всё непросто в его жизни. В очередной раз она убедилась и в том, что хотя церковь и отделена от государства, но изменения в нем отражаются и на церковной жизни.

Краем глаза Ирина увидела, что Тамара как-то вдруг изменилась, увлечённая их разговором, она забыла о себе. Похоже, она впервые слышала о вещах, ей совершенно незнакомых, но интересных, и, как оказалось, нужных.

– Но всё-таки не перевелись ещё подвижники на Руси, – продолжал игумен. Это звучало обнадёживающе. – Моя хорошая знакомая с несколькими насельницами сейчас восстанавливает монастырь в Карелии.

И тут же предложил Ирине:

– А Вы не хотите туда съездить? Игуменья будет рада, и встретит и приютит, – подбадривал он. – До монастыря добираться легко, автобусом километров 300.

– Спасибо, возможно и съезжу, – отвечала Ирина.

– Ну, если надумаете, звоните.

Дождь кончился и подруги снова засобирались. Получив благословение в дорогу, они вышли из скита. Дождь то усиливался, то становился тише, но это не влияло на настроение подруг. Всю дорогу до Вешково женщины наперебой делились своими впечатлениями. Не забыли и о хересе, – забавно – ещё бы, в такой глуши, да ещё и в святом месте.

В Вешково, в ожидание автобуса устало присели на скамейку.

– Так долго собирались, и вот уже всё позади, – философски и как будто с сожалением заметила Тамара.

– Да, – согласилась Ирина и добавила: – Но воспоминания-то останутся.

– Ещё бы! На меня огромное впечатление произвела встреча с отцом Дмитрием. Для меня она стала откровением. Я впервые почувствовала присутствие Святого духа. Он говорил проникновенным голосом священника. А какой тембр у него завораживающий!.. Отец Дмитрий убедил меня в том, что непременно надо молиться!

2012 г.

Яблочная осень

23 октября. Осень подарила солнечное утро, радость пробужденья и желанье жить; снова жить дорогой, но не той, что изнуряет в пробках городских.

Захотелось из города на денёк ускользнуть, выходиться, продышаться, насладиться красотой нашей северной природы, увидеть её краски, услышать её звуки.

Финляндский вокзал. У платформы стоит электричка и ждёт пассажиров, она дрожит в нетерпенье: ей, как и нам с Ольгой, хочется поскорее отправиться в путь. И вот уже за окном проносятся городские кварталы и всё чаще мелькают деревья и кусты, отмеченные красно-жёлтыми вкраплениями. Неожиданно возникнут хоровод веснушчатых берёз или ряд рябин брусничникового вида с ягодами. Сидя в электричке, без труда можно заглянуть на любой приусадебный участок. С высоты всё выглядит красочно, даже если увидишь невзрачные дома, убогие сараи или покосившиеся заборы.

Мы прибыли в посёлок Невская Дубровка. Тишина и в воздухе и на земле, неспешность одиноких прохожих, немногочисленность машин.

Тропа, ведущая к Неве, пролегла между разрушенных, заброшенных сараюшек и погребов. Яблоня-дичок сбросила свои мелкие и бледные плоды под ноги прохожим и те втоптали их в грязь. Пахнет не только прелыми яблоками, но и пожухлой травой, тянет сыростью. И хотя на небе светит солнце, ощущение, что мы попали в тёмный угол мрачного инобытия.

Стало грустно и захотелось подвести итоги своей жизни.

Но вскоре мы оказались на крутом берегу Невы, и сразу рассеялись в воздухе мысли о грустном. Дышится легко, небо безоблачно, воды могучи, волны сильны; то сухогруз пройдёт, то катер промчится. Жизнь продолжается!

Погуляв по берегу, вернулись в посёлок. Его панельные дома нашего внимания не привлекли. А вот частный сектор пестрил разнообразием архитектурных стилей домов и соответствующих им заборов: иные – неказистые, ветхие, деревянные; кое-где сетка-"рабица". За заборами выше человеческого роста иногда видны только крыши коттеджей и верхушки сосен. Хорошо ещё, что здесь сосны всё же значительно выше материального благополучия. В городе такого уже и не встретишь.

И вдруг мы увидели яблоню – над высоким красным забором на фоне голубого неба, её крона, щедро усыпанная красочными плодами, выглядела потрясающе. Ради этой яблони уже стоило приехать сюда. Прекрасным будет фото! Мне захотелось попросить у хозяев разрешения сделать ещё несколько снимков этой шикарной яблони. Но попутчица одёрнула меня, мол, нечего людей беспокоить. Я не стала настаивать, однако про себя отметила, что иногда мне всё-таки комфортней путешествовать одной. И вспомнилось, как однажды я ездила в Рождествено. Яблок в ту пору было тьма, но – все за заборами, – недосягаемы. А у меня вдруг появилось неодолимое желание сорвать с ветки яблоко, хрустко надкусить его, вкусить плода от древа познания, точно Ева в Эдемском саду. Тогда моё желание было без промедления исполнено, и я познала, что есть ещё на свете добрые люди. Завязался непринуждённый разговор с хозяевами дома, были и чай с пирогами, и пакет яблок с собой. То знакомство длилось несколько лет. Но тогда я была одна. А с другой стороны, известно же, что радость, разделённая с другим, возрастает вдвое!

11 ноября. Мы с Ольгой снова в дороге, в этот раз автобусом едем в Шлиссельбург. Утро тусклое, промозглое. Окна запотевают и почти невозможно разглядеть, что там, вдоль шоссе. Подруга, заметив, что сидящие на передних местах пассажиры спят, недовольно бурчит, мол, не ценят они возможность обозревать придорожный пейзаж. Ну, что поделаешь, у каждого свой интерес.

Шлиссельбург нам показался мрачным, неухоженным: особо удручающе выглядят дома довоенной постройки. На окраине посёлка на глаза нам попался участок дачный, весьма невзрачный; домишко летний, щелистый, ветхий. Оградой – сетка, ну и канава, что полным-полна водою, темнее ртути. В огороде – одинокая, корявая яблоня. Вкруг неё земля усыпана её плодами, многие из них схвачены прозрачным ледком, а некоторые ещё и припорошены снежком. Яблоки не потеряли своей яркой окраски, и кажется, что умерли они внезапно и во цвете дней. Понимаем: так суждено, непреложен закон природы, но всё ж озноб берёт от такой, бесспорно, живописной картины. Мы долго не могли отойти от этого ощущения. Но природа решила нас обогреть, день разгулялся. А когда мы возвращались в город, нам повезло: в автобусе сидели на первом ряду, наслаждаясь теплом и великолепным обзором.

Зима была долгой, то слякотной, то морозной. Иногда я рассматривала осенние снимки, и порой накатывала грусть и одновременно радость – ведь была она, красочная яблочная осень! Ах, написались бы стихи о том деньке! И стихи родились:

Небо украшая красками зари, радость предвещая светом изнутри, над забором красным яблочный салют! Даже в день ненастный разноцветно тут. Яблочные детки, что на верхних ветках, явно занеслись. Только жизнь есть жизнь — яблоки высоко до поры, до срока.

Я сделала подарочную страницу с этими стихотворениями и с цветной фотографией, обозначила место вдохновения: «пос. Невская Дубровка». Я то и дело представляла себе, как по осени приеду к хозяевам яблони, как они удивятся и обрадуются, – их яблоня воспета в стихах! И, конечно же, они угостят меня яблоками с той самой яблони.

И вот снова осень. Солнечный денёк. Я еду в Невскую Дубровку. Одна. А на душе как-то неспокойно, будто что-то не так, будто еду напрасно. Без труда отыскала знакомый забор. Над ним по-прежнему яблони крона, но в ней – ни единого яблочка! Возле калитки проросла трава. Похоже, сюда дано никто не наведывался. От соседей узнала печальную весть: хозяйка-старушка зимой умерла, а её дети сюда не ездят.

Ну, как же так?! Мои мечтанья-ожиданья не сбылись. Какая жалость! Предавшись предвкушению встречи, что согревало меня в морозы, позабыла я народную мудрость: "Человек предполагает, а Бог располагает". Огорчённая и разочарованная я пошла к дому моей знакомой, живущей на другой улице. С ней мы не виделись давно, но моему появлению она не удивилась, как будто знала, что приду. Обрадовалась, угостила яблоками. Страницу с фото яблони и стихами я с удовольствием подарила ей. Отлегло, отпустило, – моё послание обрело прописку по месту вдохновения, в Невской Дубровке.

2013 г.

Видение

Сын родился на Николу вешнего, и окрестили его, естественно, Николаем. Мать радовалась: Никола – чудотворец в народе почитается защитником скорым, крепким; помощником в опасностях и затруднениях. А ей и её сыну помощник был необходим – сына пришлось растить одной. Отца Коля так и не видел, тот сбежал ещё до его рождения. Мать не сетовала, порой думая, что может и к лучшему это: сын не наберётся дурного от отца (тот пил и во хмелю поганый рот имел).

Да разве убережёшь. Колька рос шебутным, вырос безответственным. Прыгал с места на место, кем только не работал: и проводником в поездах, и шофёром, и поваром…жениться не хотел. И хотя уже не раз становился отцом, но так им и не стал.

Мать переживала за "непутёвого", хотелось, чтобы всё было у него как у людей – семья, дети…Она часто ходила в церковь, подолгу молилась перед образом Николая-чудотворца.

И вроде помогло, остепенился сын. Женился. Уже несколько лет работает на стройке. Там и жену себе нашёл. Николаю с Валентиной дали комнату. Поначалу всё у них было хорошо. Мать приезжала в гости, радовалась. С ней они и в церковь ходили.

Но в последнее время у молодых пошли нелады меж собой. И матери хотелось думать – ведь, мать же! – на сноху; может она и праведница, но жизнь с ней не сахар и не мёд. Детей Бог не дал. И незаметно для себя Валя свой материнский инстинкт перенесла на мужа: детей надо воспитывать! И она "воспитывала" Николая регулярно и особо рьяно, когда он был выпивши. Только вот результат-то получился обратный: муж уже и на работу почти не ходил, стал деньги у жены потаскивать.

И почти каждый вечер Валя проводила в тревоге, поджидая теперь уже её "непутёвого": не подрался бы, не убили бы.

Чего она только не пробовала, что называется, и лаской и встряской… Она даже и сама чуть не пристрастилась к вину, покупая к ужину бутылочку, надеясь, что муж останется дома. Но, ни уговоры, ни скандалы, ни психбольница – ничего не помогло!

Мать переживала. Но чем она могла им помочь? Уповая на Бога, чаще стала ходить в церковь, и дома каждый вечер молилась перед иконой Николая-чудотворца, а молодым настойчивее наказывала не забывать о Спасителе, храм посещать. Но супругам было не до того, – их жизнь была наполнена борьбой друг с другом и "зелёным змием".

В тот осенний вечер Колька опять был пьян. Он всё приставал к жене – то в любви признавался, то на бутылку канючил. Валентина и не помнит, откуда взялся нож, которым она полоснула мужа по руке, но, увидев кровь, тут же остыла. Дала Кольке денег, и он ушёл. Наревевшись вдоволь и приняв какие-то успокаивающие таблетки, она уснула на диване.

Проснулась Валя от необычного света, бьющего в глаза. В недоумении она села. Протирая глаза, пыталась понять: откуда свет в углу, где и лампочки-то нет?! Огляделась – ночь, тишина; Колька спит на кровати не раздетый, в ботинках; а около серванта (в нём на полочку – иконки) во весь рост, в праздничном сияющем одеянии стоит… Никола-чудотворец!

Валентина опять и опять протирала глаза, щипала руку до боли, но Святой не исчезал. И вдруг она услышала из его уст: "Перестань заниматься рукоприкладством! Не тронь Николу, и всё у вас будет хорошо!"

Видение исчезло и в комнате стало темно. Валентина встала, включила свет, подошла к серванту, рукой потрогала стену около него – никого! "Надо же! Никто и не поверит, что мне видение было", – подумала она.

До утра Валя так и не уснула. Её удивлению не было конца: как же так – святой пришёл защищать этого пьяницу?! Видно, не зря говорят, что Богу милее один грешник, чем несколько праведников. Но тут её осенило: мать Коли постоянно молилась за сына; знать, велика сила материнских сердечных молитв, если сам Никола-чудотворец явился на помощь! И горько ей стало при мысли, что за неё и помолиться-то некому. Значит, надеяться – кроме как на себя – не на кого!

Стой самой ночи Валентина, хоть и ругалась с Николаем, но рук не распускала и даже не пыталась. А если он убегал к своим дружкам, сидела и читала молитвы, чаще других, псалом 90: "во время бедствия и при нападении…" и муж возвращался, цел и невредим.

А вскоре Николай сам захотел обратиться к наркологу. Когда же счастливая Валя с мужем вышла из диспансера, то Колька вдруг схватил её да так, что она сползла на грязный асфальт. И тут же, как будто опомнился: поднял жену, стал просить прощения, поцеловал, взял под руку, и они пошли дальше. Валентина даже испугаться, как следует, не успела и лишь подумала: "Это бес не хотел его отпускать!"

2004 г.

Накануне Крещения

«Кому живётся хорошо: коту да попу» – говорят в народе.

– Хорошо живётся попу…

Может быть, в городе, а в деревне каково мне да матушке? Уж 26 лет прошло, как меня определили на этот приход. Родом-то мы из Закарпатья, и не собирались здесь долго жить. Думали, отслужим года три и на родину уедем. С года на год ждали замену, а потом привыкли. Даже привезли себе кусочек родины – саженцы, прижились, они из окон видны.

Церкви здешней уже 300 лет. Через эту деревню из Питера в Сибирь бунтовщиков вели, и церковь назвали Никола-острог. Здесь осуждённым давали отдохнуть…Когда-то при этом храме два священника служили. И, как положено, были дьякон, пономарь, псаломщик. И большой хор певчих. Службы проходили торжественно, красиво. И народу было много, и требы – каждый день. В праздники около церкви – толпа от малых деток до стариков и старух. И куда всё девалось. Последние годы один я служу. Обслуги нет. Помогают матушка да ещё две женщины. Даже в алтарь приходится женщину пускать – ту, что постарше.

На моих глазах более тридцати деревень исчезло. Ещё все названия помню: Столбцы, Кизляки, Заречье, Перечи, Подлесново… А в тех, что остались, – народу-то? Вот и нынче молиться придут две-три старухи, а буржуйку топи. Не замерзать же им!

Ещё простудятся в церкви, – недобрым словом поминать будут меня. Хорошо хоть только тёплую половину протапливаем, – на дрова лишь и хватает дохода от службы за год. От епархии уже пятый год никаких денег не поступает. А церковь в уходе нуждается. Вот ремонт нужен, решётки на окна, опять же. В том году из летней половины 17 икон украли. Так могут и всё разграбить.

– Хорошо живётся попу…

Пока были люди в деревнях, – воспользовалась паузой матушка, – нам жилось легче. Хозяйством заниматься, и корову держать нужды не было. Люди приходили молиться и несли то молока, то сметаны… А сейчас не несут, да мы и не просим…

– А кому нести-то? – вступился батюшка. – Молодых мало, а иная старушка-прихожанка детям помогает. Приходится своими руками кормиться. Запасы мы делаем большие. Всегда народ в доме. Особенно на праздники. Не накупишься! Вот и вкалываешь на огороде, да на "ферме". Правда, картошку убирать соседи помогают. И на том спасибо! А корову, поросят, кур, гусей самому накормить надо. Накорми, да навоз убери, – вот и путаешься полный день.

– Да известно в деревне как: вода, дрова, навоз, – быстренько вставляет своё слово матушка. – Кузница, мельница – парится, варится. Квашонка бродит, хозяйка ходит…

– Летом спит часов пять, не боле, – продолжал батюшка. – Зимой полегче. Есть время и духовную литературу почитать, к проповеди подготовиться.

– Хорошо живётся попу…

Хочется на старости лет быть рядом с детьми. Ах, жили бы они поближе, а то – такая даль! – вздохнул он.

– Да, соглашается супруга, – на одну дорогу неделя уходит, и внуки без нас растут.

– А когда матушка к ним уезжает, – продолжал батюшка, – то и вовсе худо, всё хозяйство на мне. А здоровья Господь дал не через край. Вот желудок-то больной. А литургию служить надобно на голодный желудок. Если треб много, то часам к четырём только домой поспеешь. Тут бы к накрытому столу… А если матушки дома нет? Поесть толком некогда, скотина голодная… Да и состарили мы с матушкой за последние годы. Она-то помоложе, покрепче… А у меня уже три операции было. Да ещё вчера поскользнулся на ступеньке крыльца, бочина болит. Надо бы в больницу. Когда в районной больнице лежал, меня не забывали. Многие приходили: и руководители, и простые люди. Доктора лечили новейшими лекарствами, но были недовольны, что так много навещающих меня. Боже, дай мне силы отслужить Крещение! Не оставь прихожан без праздника!

– Надо бы в городскую больницу. Хорошие врачи все в город перебрались, где побогаче, – встряла матушка. – Натёрла я ему бок мазью, завязала шерстяным платком. Помогло?

– Сама видишь – хожу! Сегодня воду для освящения из реки брали. Три молочных бидона на корыте еле доволокли с соседом до церкви. Заплатил я ему из казны. Он было отказывался, потом взял. А через час, уже выпивший, пришёл в долг просить. Так-то вот.

Сам и виноват я! Даёшь на хлеб, а он – на бутылку… Пока наставляешь, сидит, слушает, будто соглашается, а выйдет за порог…

– А мужик-то этот – рыбак, – добавляет матушка. – Давно обещал рыбы принести. На днях вижу, идёт от реки. Несёт налима и щурят, но не нам…Все завидуют! У нас и в доме и в церкви – везде чисто, красиво, всё в цветах.

– Всё должно блестеть в церкви! – наставительно проговорил батюшка. – Церковь – целебница души и тела. Не все верят. Однако, нынче по осени пришла старуха на костылях. От неё врачи уже отказались. Службу отстояла-отсидела. С молитвой руки к ногам Спасителя приложила, а потом ими свои колена погладила. И без костылей из церкви ушла. Чудны дела твои, Господи!

– Хорошо живётся попу…

Вот и сейчас устал я. После "фермы" боли усилились, а полежать не удалось. Сначала соседка пришла звонить по телефону, у неё мать в больнице. Ну, как я мог не поговорить с ней о её житье, о муже, о детях. А телефон-то в деревне только у нас. Вот и ходят и беспокоят без конца. Не успела соседка уйти, как привезли ребёнка крестить. Хорошо, что нынче дорогу трактором разгребли. На бензин с народа собирали. А в иную деревню и не доберёшься. По телефону сообщат, что тот-то умер, а отпевание заочно служу…

Я сидела, слушала, думала. Не всё так светло и празднично в жизни священника, как мне показалось прошлым летом, когда я заходила в этот дом на какую-то пару часов. Да и общалась-то, в основном, с матушкой.

Батюшка вышел за дровами. Через несколько минут вернулся, и не один. С ним была школьница лет восьми. Батюшка зазвал её попотчевать. Как раз было чем. Он предлагал ей пирог, колбасу, конфеты. Наливая чай, приговаривал: – Не торопись, не торопись… Хоть мне и некогда, но ты – гостья. Кушай не спеша. Ты помогала нам на огороде, а сегодня я могу тебя угостить.

Девочка с аппетитом, но всё медленнее доедала пирог. Сказав "спасибо", с конфетами в руке, она заторопилась уходить. Я вышла с ней на крылечко и спросила: – Добрый ваш батюшка?

– Добрый! – согласилась девочка, и довольная побежала домой, хвастаться.

2001 г.

О Турковых

Так уж случилось, что в силу множества различных причин, своего двоюродного брата Юрия и его жену Галину я не видела почти 30 лет.

Я знала, что они купили дом в Воронежской области недалеко от Новой Усмани, где уже лет десять живет их старшая дочь Люба со своей семьей.

Люба меня встретила и привезла к своим далеко немолодым родителя (им на двоих – 140).

Второй сезон Турковы живут в селе Рождественская Хава. Дом кирпичный, "под шубой" (под неровным толстым слоем штукатурки), на две семьи.

В доме все необходимое есть, даже "удобства". По осени село обещали газифицировать, трубы к дому подведены.

Двадцать соток земли раскопаны, на них посажены фруктовые деревца, картошка, лук.

В те три майских дня, что я гостила у родственников, погода стояла ненастная. В такую погоду на огороде делать нечего, и поэтому у нас было много времени для разговоров.

Мне нравилось сидеть возле печки и смотреть, как ее топит дровами и углем мой двоюродный брат.

А Юре с Галей очень хотелось рассказать мне все, что произошло у них за эти долгие годы. И они, перебивая друг друга, требовали от меня: "Слушай! Слушай!"

Галина, обрадовавшись возможности проговорить всю их совместную жизнь, вулканической лавой извергала свои эмоции радости и обид. А Юрий, в очередной раз безнадежно махнув рукой, мол, жена слова сказать не даёт, уходил полежать перед телевизором, дабы не пропустить начало их с Галей любимого сериала.

Совместная семейная жизнь Турковых началась в поселке Текун Костромской области. Юная санитарка медпункта лесхоза очаровала молодого тракториста. Любовь оказалась взаимной. Поженились. Обустроились. Родили двух дочек – Любу и Надю.

В 70-х годах переехали в центральную область Крыма. Им предоставили типовой дом с приусадебным участком. Обустроились, живность завели.

"Здесь-το можно жить! – говаривала мать Гали. – Климат теплый, фруктов много, и картошки-то два урожая в год!".

Но, что девчонкам картошка и даже яблоки с грушами, – они всю жизнь с нежностью вспоминают родину детства, и леса, и грибы-ягоды. А еще они помнят, как я приезжала к ним в Текун, и Надя, которой тогда было лет пять, умоляла старшую сестру, чтобы та попросила у городской гостьи "сухоного" печенья.

Галина тоже часто мысленно возвращается в Костромскую область:

– Ох, любила я по ягоды ходить. Любу к старушке-соседке отведу, и – в лес.

Однажды набрала черники больше всех! Бабы все допытывались: почему? А я им показала, как ягоды собирала – обеими руками "доила" черничные кустики. Сноровистая была.

В Крыму я в теплицах работала. Бывало, без удобрений и воды боролась за урожай в своих "пайках". Исхитрялась за день больше тонны огурцов или помидор снять, в фартуке из теплицы их вынести, и по ящикам рассортировать. Однажды всем тепличницам велели собирать только крупные огурцы, поскольку через три дня заказаны два самолета, что полетят с огурцами на борту в Тюмень. Я категорически отказалась выполнять указания начальства, говорю им: "Как собирала огурцы – так и буду их собирать. В Тюмени что – не люди? Им тоже хрустящих огурчиков хочется, а не вялых переростков!" Начальство под таким натиском отступилось от меня.

Время шло. Дочки выросли, получили среднее образование. Обе встретили своих суженных. Люба – моряка черноморского флота. У них два сына и дочка. Почти 20 лет они прожили в Севастополе. Но разразились политические распри. Мужа с флота уволили, предложили ордер на квартиру в центральной России. Выбор был невелик, всего несколько поселков. Выбрали Новую Усмань. Поначалу тоскливо было переселенцам, но со временем вроде попривыкли. А сыновья до сих пор мечтают вернуться в Севастополь. Следом за дочерью подались из Крыма и родители. Купили дом в Воронежской области. Обжились, даже баню построили, но уж больно велик был приусадебный участок, около сорока соток – не справится им, здоровье не то. Четыре года прожили там, а теперь в Рождественской Хаве обживаются.

– Надеемся, уже в последний раз, – в один голос воскликнули они. – Помогают все: дочери и зятья, внуки и внучки. Спасибо им!

Младшая дочь Турковых, Надя вышла замуж за курсанта Военно-медицинской академии и по окончании учебы мужа жила с семьей на Дальнем востоке, в Ленинграде, а нынче обосновались они в Подмосковье. У них две дочери.

Когда Юра с Галей переехали в Воронежскую область, бюрократической волокиты было – уйма! В частности, Гале пришлось потратить немало сил и умения, чтобы доказать чиновникам правильность назначения пенсии Юре. И доказала! Дело в том, что трактористы, работающие в Крыму, имели право уходить на пенсию в 55 лет, при стаже в 20 лет, поскольку условия труда были тяжелым. Они работали круглосуточно, по 12 часов, практически без выходных, – страда весь год, отпуск зимой.

Всякое бывало по жизни – и в поведении мужа не все устраивало жену, да и у жены характер не "сахар". Но, любовь долготерпима!

– Неужели ни разу развестись с Юрой не хотела? – полюбопытствовала я.

– Хотела. Еще по молодости, – призналась Галина. – Любе тогда года два было. Да случилось так, что я случайно чуть не сожгла деньги, накануне полученные и спрятанные от Юры под матрас. Бог спас! Деньги нашла, а мужу сказала, что они пропали – решила проверить его реакцию. Плакала, вспоминая как испугалась, когда денег не увидала на месте. А мой Юрик спокойно так и говорит, мол, чего расстраиваешься, какая беда, еще заработаю, выкрутимся как-нибудь, пока у соседки перезайми. Этим ответом он меня и удержал от опрометчивого шага. И вот уже почти 50 лет вместе! Я всем говорю что мой дед лучше всех! – добрый, деньгами ни разу не попрекнул, не ревнивый – гордился, что я мужчинам нравилась, и с чувством юмора он, и всегда защищает меня перед другими.

– Николаевна, ты где? Сериал сейчас начнется, – зовет жену Юра.

На диване рядышком друг с другом сидят двое – он и она, – комментируя фильм, переживая за судьбы его героев.

До "золотой" свадьбы осталось чуть меньше двух лет. Дай Бог им здоровья!

А их детям и внукам хочется пожелать, чтобы они тоже дожили до своих "золотых" юбилеев семейной жизни.

2008 г.

Кому-то в тягость, а кому-то в радость

Была у меня одна знакомая по туристскому клубу. Иногда мы обменивались с ней впечатлениями от очередного однодневного похода по окрестностям Ленинградской области.

Как-то я сообщила ей, что недавно вернулась из поездки в Пушкинские горы, ездила не по путёвке, а сама по себе. Женщина выслушала мой рассказ до конца, а потом тихим голосом, будто сознавалась в чём-то непотребном, произнесла:

– А я до Пушкинских гор однажды пешком дошла.

Я была заинтригована и тут же попросила от туристки-одиночки подробностей. И вот что она мне поведала:

– Когда я сообщила родственникам о своём намерении пешком, да ещё и в одиночку, дойти от Ленинграда до Пушкинских гор, они наперебой стали меня отговаривать от такой, по их мнению, немыслимой затеи. Было мне тогда под 60. Каких только эпитетов в свой адрес я не услышала! Но от своего намерения не отступила. Собралась и пошла. Картина, безусловно, ещё та: по пыльной обочине шоссе идёт пожилая женщина с рюкзаком за спиной и с сумкой-тележкой. Шофёры проезжающих машин неоднократно предлагали подвезти, но я отказывалась, отшучиваясь, мол, это мой бзик – и точка. Шла я шесть дней. Иногда приходилось ночевать и под ёлкой у костерка, иногда в деревне просилась на ночлег. Хозяева, выслушав меня, удивлялись, конечно, но как-то по-доброму. На ночь оставляли, потчевали и были рады моим угощениям, в то время редкостью бывали сгущёнка, сухие вафельные торты, хороший чай…

Не помню, что моя знакомая говорила по поводу своего обратного пути. Но родственники встречали её победным маршем: "Молодец, мы гордимся тобой!"

Понятно, что знаменитые пушкинские места не были самоцелью её похода, скорее всего – ей захотелось что-то доказать себе и окружающим, возможно, непонятное даже ей самой.

В моей душе тоже немало экстремальных побуждений, но всё же не до такой степени!

В Пушкинские горы я собралась в начале сентября 2005 года. От Санкт-Петербурга электричкой до Луги, потом пригородным поездом – "подкидышем" – до Пскова, далее рейсовым автобусом.

Я не знала, где буду жить, и надолго ли меня хватит. Но подумала, что недели мне вполне достаточно, чтобы насытиться новыми впечатлениями.

От Луги моим попутчиком оказался мужчина лет 45-ти, что возвращался из командировки. В общении со мной он был внимательным, но не навязчивым.

– Это хорошо, что вы отправились в путешествие, – с пониманием сказал он и в дальнейшем опекал меня вплоть до посадки в автобус на Пушкинские горы.

Удивительно, но на душе у меня было спокойно и даже более того – беззаботно. Будто всё уже было оговорено, и там, куда я ехала, ждали меня с распростёртыми объятиями.

"Поезд-река уносит меня /от родных берегов в иные края./ Только вот надо решиться / в речке такой очутиться".

В автобусе рядом сидящей женщине я то и дело задавала вопросы, возникающие у человека, незнакомого с местностью. Она безропотно отвечала на них. В свою очередь поинтересовалась, еду ли я к кому-то из знакомых. Мой ответ её удивил. Выходя на своей остановке, она пожелала мне удачного путешествия. Это пожелание я восприняла как залог благоприятного стечения обстоятельств.

В Пушкинские горы автобус прибыл в 19 часов. Куда идти? У парня, одиноко стоящего неподалёку, я спросила, где турбаза – решив, что мне надо именно туда. Он молча махнул рукой в сторону. И я пошла в указанном направлении.

Вскоре увидела белые стены монастыря, и заметила двух женщин, торговавших цветами. Поприветствовав их, я поинтересовалась, не сдаёт ли кто комнаты.

– Сдают. И адреса скажем. Кто – по 200, кто по 150 рублей в сутки.

– Ну, так никакой пенсии не хватит! – нарочито заявила я. – Лучше уж сразу в монастырь, хотя и не собиралась.

– Монастырь, монастырь, устроили тут какой-то монастырь. Всю жизнь был Пушкинский заповедник, а теперь – монастырь, – стала возмущаться одна из женщин. Другая же напомнила ей:

– Так ведь до революции монастырь был действующим.

– Да этот монастырь ещё в XVI веке построен! – вступилась я.

– В XVI веке, в XVI веке, – не унималась недовольная произошедшим на её веку.

В это время я достала из сумки юбку, надела её, повязала платок.

– Ну, вы тут дискутируйте, а я пошла, – сказав это, я решительно направилась к святой обители, почему-то уверенная, что ночлег мне там непременно предоставят.

Некий опыт проживания в монастыре у меня имелся. Я знала, что прежде всего надо получить благословение благочинного. Зашла в иконную лавку, представилась: корреспондент газеты "Русский инвалид". На мой вопрос, могу ли поговорить с благочинным о возможности ночёвки, монах-свечник кому-то позвонил по мобильному и сообщил, что священник занят в службе до 20 часов.

Я пошла в церковь. Народу в ней было немного: несколько монахов и четыре женщины. Не сходя с места возле дверей, я не столько следила за происходящим, сколько украдкой разглядывала внутреннее убранство церкви. По окончании Богослужения ко мне подошёл монах и сказал: "Вас попросили подождать на скамеечке возле храма".

Своей участи я ждала довольно долго, но уверенность в том, что хотя бы одну ночь я проведу в монастыре, не покидала меня. Тут ко мне подсела женщина и сообщила, что живёт на турбазе, стоимость проживания там от 300 рублей. Я не успела отреагировать на эту информацию, а она вдруг уверенно сказала:

– Но вас оставят в монастыре.

И меня, действительно, оставили. Не без наставления отца Александра:

– Вам надо было позвонить, договориться. У нас паломники по выходным (был вторник). И вообще, пребывание женщин в мужском монастыре нежелательно. Вы и себя, и нас ставите в неловкое положение. Сегодня мы оставим вас на ночь, а завтра, скорее всего, попросим уйти.

– На всё воля Божья! – покорно-радостно отвечала я. Ещё бы – куда на ночь глядя-το пойдёшь?

Отец Корнилий, молодой человек лет 35-ти, привёл меня в рухольную. Он с готовностью отвечал на мои вопросы, в том числе и как он оказался здесь.

– Окончил институт точной механики и оптики, а затем и аспирантуру. Но понял вдруг, что никому это не надо. В поисках себя ушёл в монастырь.

– А как мама отнеслась к вашему выбору?

– Она не сразу приняла моё решение, – спокойно произнёс монах.

А как бы я отнеслась к такому повороту в жизни моего сына? Пожалуй, приняла бы сразу – у каждого на земле своё предназначение.

Протягивая иноку пару прихваток, сшитых мной, я спросила:

– Могу ли я чем-нибудь помочь?

– Обшить бандероли, – обрадовался он возможной подмоге и уточнил: – Мы их рассылаем по тюрьмам.

– А что шлёте? – поинтересовалась я, будто мне зачем-то надо было это знать.

– Что попросят. Большинство заключённых нуждается в лекарствах, – отвечал он. – Одна из прихожанок, замечательная женщина – заведующая аптекой. Она и помогает нам в этом.

Мне захотелось остаться в монастыре до выходных. Уж коли Господь привёл меня в святое место, то грех – не исповедаться и не причаститься.

– Замолвите за меня словечко, – попросила я.

– Скажите, что умеете шить. У нас работы много.

Я отложила решение на завтра. Шить я умею, но сидеть на одном месте – не моё.

Ещё немного уделив мне внимания, предложив духовную литературу, монах ушёл.

Я стала рассматривать помещение рухольной. Рухольная (в переводе на мирской язык – склад одежды) представляла собой комнату метров 9, плотно заставленную. Кроме стола были здесь и панцирная кровать, и швейная машинка "Зингер", и книжные полки. В обустроенном красном углу – несколько икон в киотах. Перед ними теплилась лампадка. На стенах иконы попроще, фотографии и рисунки. Окна поверх застеклённых рам затянуты полиэтиленом.

Я так устала от двенадцатичасовой дороги, что долго не могла уснуть. К тому же, болела голова. Часто просыпалась и, увидев лепесток пламени лампадки, засыпала вновь. Мне показалось, что подушка способствовала ослаблению моей головной боли. Эта подушка была наполнена сеном из травы, скошенной на Троицу – так сказал инок.

В 6 утра я уже была на ногах и пошла осмотреть территорию обители. В свете электрических фонарей я увидела женщину без платка на голове, которая сметала в кучу опавшие листья. Она пояснила мне, что территорию монастыря возле собора убирают службы заповедника, они же охраняют памятник А.С.Пушкину, который находится на площадке против алтаря.

Белая мраморная пирамида – скромный памятник на могиле великого поэта.

Из истории известно, что в 30-е годы XX века Святогорский монастырь не миновал участи большинства монастырей в России: ликвидация, разрушения, разграбления. В 1949 году, к 150-летию со дня рождения А.С.Пушкина в Успенском соборе открыли музей, и храм стал "архитектурным памятником", охраняемым государством. В 1992 году святая обитель была возвращена Русской православной церкви. Кстати, в пушкинскую пору в Свято-Успенском Святогорском мужском монастыре находилось 11 монахов, на сегодня – более 20-ти.

Александр Сергеевич Пушкин не раз бывал в Святогорском монастыре. Прадеды, мать поэта и его младший брат похоронены здесь на родовом кладбище.

К церкви, стоящей на вершине холма, что называют Святой горой, ведёт высокая каменная лестница с широкими ступенями. Утреннее Богослужение в монастыре начинается в 6.30 братским молебном. Я присоединилась к молящимся и вместе с ними встала на колени.

Священнодейство при свечах завораживало своей таинственностью.

"Жаль будет, если меня выставят за ворота, – подумала я. – Доведётся ли ещё приехать сюда? Но на всё воля Божья!"

Служба закончилась, и я пошла в рухольную. Там меня ждало знакомство с послушницей Фотией, которая занимается в монастыре починкой одежды. Решив, что я определена ей в помощь, она тут же предложила зашить какие-то рваные штаны. Но я заявила, что у меня уже есть послушание: отец Корнилий попросил обшить посылки и пособирать шиповник, что растёт возле храма. Чем я и занималась вплоть до обеда.

Одна из женщин, помогающих в храме, оказалась врачом-реаниматологом. Встретившись возле церкви, мы перекинулись с ней парой дежурных фраз. Но она же врач! Внимательно поглядев мне в глаза, доктор сочувственно произнесла:

– Голова у вас сильно болела. Справа больше?

– Да, – подтвердила я, уважительно отметив, что врач владеет иридодиагностикой. Похоже, она была готова проконсультировать меня, но я в её помощи не нуждалась, поскольку лечусь у гомеопатов и считаю, что именно они поставили меня на ноги. О чём ей и сказала.

Женщина решила поделиться своей историей.

– Я переехала в Пушгоры из Санкт-Петербурга. Уехала, чтобы не видеть такое большое количество больных. Не дают отдохнуть, – пожаловалась она. – А я не могу отказать в консультации! Здесь и больных меньше, да и в святом месте – целый день… Дети уже выросли, у них своя жизнь. Им лучше в Питере.

Всяк о себе – и я доверительно сказала ей, мол, решила не попадаться на глаза отцу Александру. И женщина, будто имела на это право, разрешила:

– Отдыхайте, работайте. При такой погоде (было по-летнему тепло и солнечно) – шиповник собирать милое дело.

Оно, конечно, так, – согласилась я.

Но вдохнув затхлого воздуха рухольной, я решительно вытащила из коридора на улицу половики и принялась их вытряхивать – пылищи! А потом влажным веником вымела пол. Увидев, чем я занимаюсь, отец Корнилий похвалил: "Доброе дело". Он явно благоволил ко мне – какая ни какая, а всё же помощь. Чуть позже даже протопил помещение, мол, сыро. Он также заботился и о том, чтобы я вовремя ходила в трапезную.

За трапезой я обратила внимание на старушку, возле которой сидел молодой инок, предлагавший и передававший ей то одно, то другое. Она глаз с него не сводила, не могла наглядеться. Я предположила, что это её внук, – так и оказалось. Бабушка явно была рада выбору внука. "Вероятно, рассчитывает на его молитвы после своей смерти", – подумалось мне.

Как только зазвучал колокольный звон, я, не раздумывая, направилась в храм. Сильно болела голова. В поисках избавления от боли я сначала сосредотачивалась на пламени свечи, потом подошла к иконе святого Пантелеймона, моля его о помощи, и только после миропомазания головная боль прошла окончательно.

Я ненадолго вышла к женщинам, торгующим цветами, выяснить, как можно пройти-проехать до Михайловского или до Тригорского. Они ответили, что туда организуются автобусные экскурсии, а есть ли рейсовый автобус, можно узнать на автостанции. "Надо сходить", – подумала я и вернулась к прерванному послушанию.

До позднего вечера ножом я резала и резала длинные стебли высушенного пустырника, опять же по просьбе отца Корнилия, – напрочь забыв, что я должна была сегодня покинуть монастырь. И только уже засыпая, вспомнила об этом и подумала: вероятно, отец Корнилий всё же замолвил за меня словечко. Сон тяжёлым одеялом придавил меня к жёсткой (с деревянным щитом под матрасом) постели. На всю ночь.

Сегодня 8 сентября – праздник Владимирской Божьей Матери. Собор полон людьми – приехала группа паломников. "С Божьей помощью всё уладится!" – проникновенно и обнадёживающе прозвучали слова священника перед тем, как ему прочесть разрешительную молитву после моей исповеди.

Литургия была долгой и для меня физически утомительной. Я невольно отвлекалась от происходящего, замечая, что при полной темноте семисвечник в алтаре выглядит как ёлка с огоньками, а свет лампадки ассоциируется с Вефлиемской звездой. Свечи одинакового размера и одной высоты напоминают колоски пшеницы – "Хлеб наш насущный…"…И ныне "причастие" рифмуется со "счастьем".

Во время Богослужения отец Корнилий мимоходом вложил мне в руку просфору, завёрнутую в бумажку, словно поощрение за моё правильное поведение. Это тронуло меня до глубины души.

После причастия я вышла из храма с ощущением выполненного долга перед собой. И тут до меня дошло, накатило: Божья милость была явлена мне! Слава тебе, Господи! Я перекрестилась. Если бы не праздник, то возможности исповедоваться и причаститься мне пришлось бы ждать до выходных. И даже если бы я остановилась на эти дни в Пушкинских горах, сомневаюсь, что собралась бы на службу. А тут, будто специально для меня, были предоставлены все условия, чтобы я приняла эти таинства.

В рухольную пришла Фотия (она же Света) и, улыбаясь, сообщила:

– Я вам пирожок испекла. С капустой.

– Спасибо! Очень вкусно, – оценила я, надкусив угощение.

– Я специализируюсь на пирожках, – не без гордости сказала Света.

– Вы кондитер по профессии?

– Да.

– А какие обстоятельства способствовали тому, что теперь вы здесь? – задала я ей традиционный в монастыре вопрос.

– Училась и работала в Риге. Сократили.

" Похоже, это произошло в 90-тые годы, в период распада СССР", – успела подумать я. А Света продолжала:

– Будучи в гостях в Санкт-Петербурге, побывала в Александро-Невской Лавре. Там всю службу проговорила с женщиной-служкой. И поняла, что мне хочется работать в церкви. Раньше я считала, что все служки – самые наигрешнейшие люди, а тут – такой милый, отзывчивый человек!

– Батюшка из православного общества в Риге обещал меня взять с собой в Святогорский монастырь, – продолжила она. – Но обещание не выполнил. Я обиделась и поехала в женский монастырь под Витебском. Но там мне очень не понравилось. Настоятельнице ну никак было не угодить! Нечистые силы искушали и меня, и её. В каждом монастыре смиряют новичков, дают самые тяжёлые работы. Не выдержала. Уехала в Санкт-Петербург, оттуда позвонила в Пушгоры. Мне тут же ответили: "Приезжайте!" Около года я жила в рухольной, а теперь сохраняю монастырский дом.

Мысли о том, чтобы поселиться с Фотией у меня не возникло и не из-за того, что она упомянула о своих сожителях – крысах. Этот дом – монастырский. А я не собиралась оставаться в Святой обители, пусть даже и вне её стен.

Я спросила у Светы, нет ли у неё каких-либо знакомых, у которых можно было бы остановиться на три-четыре дня.

– У меня есть хорошая знакомая в Савкино, – сказала она.

Обрадовавшись возможному разрешению проблемы, я вмиг собрала сумку, и мы пошли к отцу Александру. Он был у себя. Едва я появилась на пороге, священник начал было отчитывать меня:

– Смотрю, вы не собираетесь уезжать, вчера должны были…

Но я опередила его:

– Собираюсь, собираюсь. Пришла попрощаться и поблагодарить.

Тут появился отец Корнилий. Он попытался убедить благочинного в "необходимости" моего пребывания в монастыре, мол, надо бы хлеб порезать на сухарики… Я невольно улыбнулась.

– Пусть лучше уезжает, – поглядев на подчинённого, недовольным голосом произнёс начальник. "Опасаются пишущей братии", – не впервой отметила я. Подарила монастырю два номера "Русского инвалида" и книжку своих очерков "Предназначенная поездка". А священник надписал книгу о Святогорском монастыре и подал её мне.

Получив благословение в дорогу, мы со Светой вышли за ворота святой обители. Моё пребывание в монастыре закончилось, но путешествие продолжалось.

Выйдя за ограду монастыря, я с удовольствием сняла с головы платок – и в этом уже проявилось ощущение свободы. Иду куда хочу, или всё-таки, куда позволяет ангел-хранитель?

"Дождик тёплый не осенний /моросил, переставал/ и нисколько не мешал/ любоваться красотой /и холмов, и перелесков,/ и полей – ура, простор!"

Дорога до Савкино заняла у нас около 2-х часов. В деревне десятка полтора домов, двухэтажных коттеджей нет – на территории заповедника их строительство запрещено. В основном здесь живут семьи сотрудников Пушкинского заповедника. Мы подошли к добротному кирпичному дому. Залаяла собака, и тут же из дома вышла хозяйка лет 70-ти, плотного телосложения. Как оказалось, это и была заведующая аптекой Лидия Степановна.

– Добрый день, – приветствовали мы её.

Увидев Свету, женщина обрадовалась.

– Здравствуйте, – отвечала она.

– А это – Надежда Васильевна, она из Петербурга, – представила меня Света. – Мы с ней познакомились в монастыре. Не могла бы она остановиться у вас на несколько дней?

– Проходите в дом, – учтиво пригласила нас женщина.

Света успела шепнуть мне:

– Ты лучше молчи, – и тут же заверила: – Оставит она тебя.

Прочитав молитву, принялись пить чай со сладостями. Я молчала и вместе с хозяйкой слушала Свету. Она же долго и подробно рассказывала женщине последние монастырские новости. "Зубы заговаривает", – подумалось мне. Но Лидия Степановна, казалось, была начеку и, выслушав свою знакомую, призналась:

– Честно скажу, не хочу я вас оставлять. Плохо себя чувствую. Не оставила бы, да Бога боязно!

Хозяйка показала мне кухню – пристройку с отдельным входом. В ней – стол посередине, кровать с пружинным матрасом в углу и печка, на плите которой сушились яблоки… и тяжёлый липкий запах разомлевших плодов.

Часа три Света побыла с нами. Мы с ней задались вопросом: как же отблагодарить хозяйку. Но решения так и не нашли. Деньги она вряд ли возьмёт, от любой помощи отказывается – отдыхайте! А сама всё по хозяйству хлопотала: заканчивала уборку картошки, жгла ботву.

Увидев парочку немолодых супругов, шаткой походкой идущих к роднику, Лидия Степановна заметила:

– Они могут вас пустить, – и добавила: – Но они пьющие.

В этой фразе прозвучало не только желание, но и возможность хозяйки избавиться от меня, как от постоялицы. Но я не вняла предостережению.

Мы говорили с Лидией Степановной о том о сём, в том числе и о ёжиках, что приходят каждый вечер к дому на молоко и творог; и о хозяйском кобеле, что чуть козу не задрал.

Настроение хозяйки явно улучшилось. Но болезнь напоминала о себе, и женщина сокрушалась:

– Врачи говорят: если заболеет фармацевт, то не знаешь, чем его лечить. Надышится всего! Специфика работы.

И тогда мы затронули тему лечения народными средствами. Так от болей в венах я посоветовала смачивать икры ног яблочным уксусом. Сама этим пользуюсь, у меня варикоз.

Казалось, мы нашли общий язык, и женщина смирилась с моим временным присутствием в её доме. Я планировала остаться до среды. Но хозяйка умерила мой аппетит, мол, в понедельник приедут дети, им нужна будет кухня.

– Как скажете, – покорно отвечала я. – Уплотню программу, обойду всё за 3 дня.

К вечеру у меня было только одно желание: если не вымыться, то хотя бы омыться. Лидия Степановна провела меня в баньку. Вода в ведре была прохладной, но меня это не смутило, даже взбодрило. А когда я переоделась в чистое, выдохнула: "Благодать!"

После ужина я поспешила прилечь. Долго не могла уснуть – в помещении было душно, к тому же крутило ноги.

Утром, выйдя на улицу, я увидела в окно, что хозяйка читает молитвы. Не стала её беспокоить. Вернулась в кухню.

Следом вошла Лидия Степановна и, задыхаясь, проговорила:

– Надежда Васильевна, нам придётся расстаться! Плохо мне! Я всю ночь не спала, даже снотворное принимала. Надо понимать, больной я человек, кардиограммы мне делали не раз, а что со мной врачи не знают.

– Что вы, что вы, – испугалась я за неё. – Я сейчас же уйду. Вы подскажите мне дом, где меня смогут принять… Я понадеялась, что Света договорилась с вами.

– Не договаривалась она. Ей бы надо сначала договориться, – объяснила она. – Не хочу и не могу я никого принимать. Мне бы себя обслужить, – устало произнесла женщина.

– Я всё понимаю. И мне очень жаль, что мы вас напрягли, – с чувством извинялась я. И тут же стала собирать сумку.

– Вы чаю-το попейте, – совсем успокоившись, предложила хозяйка. – А я сейчас полежу, да и в больницу поеду. Я же лечусь в дневном стационаре.

Подписанную мной книжку, Лидия Степановна приняла благосклонно, с чувством самозначимости. Попили чаю с бутербродами.

– Яблок-то с собой возьмите, – услышала я напоследок. "Что у них яблок нет?" – усмехнулась я, имея в виду хозяев дома, с которыми уже успела договориться заведующая аптекой.

И я пошла, куда послали. А послали меня к тем самым людям, на которых обратила моё внимание Лидия Степановна. Фёдор и Маргарита встретили меня радушно. Люди простые-сразу видно.

Я освободилась от гнетущего чувства неловкости перед болящей женщиной! Новым моим хозяевам вкратце рассказала о событиях прошедшего вечера, мол, говорю Лидии Степановне:

– Вы бы сказали потвёрже: не могу. В таком-то доме вам, вероятно, смогут сдать комнату, и т. д. Я бы тут же ушла.

– Ну, куда же вы на ночь? – посочувствовала она.

– Очень она переживательная, – поддакивали мне Федя и Рита, но чувствовалось, что думали-το они иначе.

Аванса с меня не взяли. Уговор – 50 рублей в сутки.

– Плюс на картошку, – добавила я. Хозяева не возражали.

Чуть позже Фёдор трагическим голосом сообщил:

– Газ в баллоне закончился, – и раздумался: – Что же делать? Если газ не купить, то надо будет печку топить, и картошку придётся раз в сутки варить.

– Да вы не беспокойтесь, – успокаивала я его. – Чем вы будете питаться, тем и я.

С этими словами я отправилась в усадьбу Михайловское. Готовясь к поездке, я прочла пару книг о пушкинских местах. И теперь с картой-схемой в руках обошла Михайловское, прослушала экскурсию в доме-музее – будто желая убедиться, что все объекты на месте в целости и сохранности, и соответствуют написанному о них. В дальнейшем с таким же настроем я посетила Петровское и Тригорское.

И по дорогам и по росной траве, сняв туфли, в носках я не спеша бродила по заповеднику – хотя бы часть пути непременно шла босиком. "В землю боль моя уйдёт,/ обрету души полёт".

– Не даёшь подачки своим ногам, – говаривала Рита, в очередной раз увидев меня с тазиком холодной воды.

Из своего первого обхода ближайших окрестностей я вернулась к 15 часам. Увидев меня, Фёдор интригующе заявил:

– У нас событие!

– Какое?

– Я достал газ в срочном порядке. Так что теперь можно и варить, и подогревать. Я подумал, как же так, неудобно, гостье надо условия.

– Значит, я вас стимулировала на покупку газа?

– Да, вы, конечно, подтолкнули на это.

– Я не поздно вернулась?

– Мы тебя ждали, сейчас газ включу, – засуетился хозяин. – Картошка быстро сварится.

Скромная еда сельских жителей: к картошке растительное масло, солёные огурцы, помидоры.

– С вами выгодно иметь дело, – заметил Фёдор. – Неприхотливая.

Меню последующих дней было привычным для меня: макароны, каши, колбаса, а ещё грибы заповедные. Но однажды не только меня, но и себя удивила Маргарита – она потушила овощи!

В первый же день моего гостевания была истоплена банька. Рита похлестала меня от души. Помылись на славу! А к этому времени Федя уже и картошку пожарил.

"Вот в таком и ощущается отдохновение" – подумала я.

Конечно, в этом доме совсем не так, как у заведующей аптекой. Кровать панцирная, фонарь при входе не горит, обогревателя нет, дверь веранды перекошена, крыша прохудилась – в дождь закапало возле двери – подставили таз. При этом я чувствовала себя, будто нахожусь в гостях у своих деревенских родственников, которые не заискивают передо мной, – любят. А здесь ещё и уважают.

Однажды на целый день хозяева по делам уехали в Пушкинские горы. Оттуда привезли продукты. В Савкино магазина нет, но дважды в неделю приезжает автолавка. Вдвоём они быстро приготовили ужин. Бутылку на стол поставили не сразу, завели разговор на житейские темы, словно испрашивая разрешения выпить в моём присутствии и со мной. Посидели. Оказалось, что супруги – бывшие учителя химии и биологии. Мне понравилось, как проходило наше общение. То Федя прекращал излияния жены, мол, не напрягай; то Рита одёргивала мужа, мол, Надя сама знает, куда и когда ей пойти. Приятным для меня было и то, что Фёдор раньше писал стихи. Некоторые из них с гордостью прочла Маргарита.

– Твои книжки прочитаем – зимой делать нечего, – пообещала Рита, отбирая их у Фёдора, который взялся было тут же просмотреть их.

"Кому-то я в тягость, а кому-то и в радость", – подумала я с теплотой в сердце.

– Не знаю, как бы я жила у Лидии Степановны…

– А никак! Отпихнула она тебя! – с вызовом заявила Рита. Похоже, она давно хотела открыть мне глаза на заведующую аптекой. – Ей посторонних не надо. А мы люди простые. И нам с тобой интересно, и поговорить можно…

Мне захотелось оправдать Лидию Степановну, мол, приболела, да и решение далось ей ценой бессонной ночи и ухудшения самочувствия. Но промолчала.

Как-то, вернувшись с очередной прогулки, увидела на скамеечке Фёдора, поджидающего меня.

– Надежда, я тебе сюрприз сделал! – кинулся он навстречу.

– Какой?

– Открой дверь!

– Не скрипит! – удивилась я.

– Специально для тебя сделал, а то всё руки не доходят.

– Вам бы почаще таких гостей, как я, давно бы дом в порядок привели, – резюмировала я.

Другим днём Рита убирала свёклу и неожиданно предложила:

– Надежда, давай сбежим?

– С удовольствием. А куда?

– В Воронин, на кладбище.

Шли ходко. Маргарита в такт шагам тараторила в основном о том, что всю свою жизнь прожила в этих краях. Слова не вставить! А я и не переживала по этому поводу и не только потому, что карман моей куртки был полон слив; я по натуре – слушатель.

На погосте мы зашли в часовню, постояли возле могилы родителей Риты.

– Одна Рита не сходила бы на кладбище, – заметил Федя. – И в этом опять же твоя заслуга, Надежда.

…Была "Унылая пора! Очей очарованье" – в рассветной тиши неоглядная ширь лугов в пойме извивающейся светлой глади реки Сороть, и разливность озера Кучане. От неожиданного дождя укрывалась я под юбкой огромной матери-сосны. Ночи были звёздными и Млечный Путь – похожим на полянку. И стоглазый Аргус охранял покой земли. А утром в день отъезда высоко над бледно-розовым туманом на небе, будто на столе, лежало 5 вороньих перьев, мол, пиши, Воронова!

2006 г.

Ты приезжай…

Много песен походных, лирических пели те, кто бывал в экспедиции. Среди них лейтмотивом звучали слова: «На Соловецких островах дожди, дожди… не слушай ветреных подруг про гиблый край… нет, надо просто здесь пожить. Ты приезжай!».

Мои экспедиции давно канули в Лету. Но нет-нет, да и запоётся: "на Соловецких островах…". И так вдруг захочется оказаться на этих неведомых мне островах, которые находятся где-то в Белом море. Но, до поры, не задавалась я вопросами: как попасть туда, где остановиться.

Как-то со своей недавней знакомой мы заговорили о планах на лето. И вдруг она стала рассказывать, как по молодости, они с мужем на своём катере пришли к Соловецким островам. – А как там всё красиво, чудесно, прекрасно, – воздыхала она. И тут же загорелась, мол, поеду туда нынче летом. – Хочешь со мной?

– Конечно! – обрадовалась я и стала размышлять о том, как хорошо быть ведомой. – Поеду как по путёвке: не надо будет искать ответы на те самые вопросы: как, где.

Но уже через несколько минут мои мечтания были разбиты вдребезги огорчённым вздохом потенциальной попутчицы: – Этим летом не получится, – ни денег, ни времени!

– Ну, что ж! – в свою очередь вздохнула я. – Видно, не судьба.

Но желание этим летом побывать на Соловецких островах уже дало росток в моей душе. И я расхрабрилась – поеду одна! Моя знакомая успела сообщить, что путь до Соловков не труден: ночь в поезде до Кеми, а там катером часа три по Белому морю. И остановиться есть где. Их давний знакомый Александр занимается обслуживанием туристов, – устроит.

А вдруг, – случится?! Я стала собирать информацию. Многовековая история обители изучена и описана во многих книгах, сняты фильмы. Появились публикации о мытарствах заключённых Соловецкого лагеря особого назначения. Многим известно о Соловецкой Школе юнг Военно-морского флота. Информации немало.

И чем больше я узнавала об этих приполярных островах, тем сильнее разгоралось моё желание своими глазами увидеть их своеобразность, необычную для этих широт природу, каналы, гавани, дамбы и архитектуру древнего монастыря. Я купила картографический путеводитель по Соловецким островам. Вновь и вновь я раскладывала его на столе и склонялась над ним, как будто над картой острова сокровищ. Меня завораживали названия островов: Анзерский, Муксалма, Заяцкий. Манили к себе мыс Белужий, Летний берег и бухта Благополучия!

Я уже знала, что попасть в бухту Благополучия можно морским путём не только из Кеми, но и из Беломорска. Оттуда до Соловков теплоходом 4 часа. А в Беломорске, как оказалось, весьма кстати, у меня есть дальний родственник. Он готов встретить меня и отвезти на причал. Ну, что ж, теоретически мой путь не просто начертан, а можно сказать предопределён. Осталось только решиться взять билеты "туда" и "обратно", чтобы побыть на Соловецких островах дня три-четыре в двадцатых числах июня.

И я решилась. И не было у меня возможности хоть ещё немного посомневаться в правильности моего решения, стоя в очереди в кассу за железнодорожными билетами, – поскольку очереди в кассу не было.

В Беломорске меня встретил родственник. Минут через пятнадцать мы уже были на причале. Шла посадка на теплоход. Экстрим! Люди, в основном пожилые, взбудоражено толпились возле трапа, установленного почти вертикально. Его узенькие рейки не давали возможности устойчиво поставить ногу на них. И потому, каждому, кто карабкался по этому трапу, активно помогали, протягивали руки с борта теплохода. Такое положение сходней было вызвано очередным приливом.

Многочисленная толпа отплывающих на Большой Соловецкий остров, как выяснилось позже, состояла из паломников и организованных туристов. Одни из них ехали всю ночь на автобусе из Великого Новгорода. Для других поездка на Соловки – часть экскурсионной программы их многодневного круиза на комфортабельном теплоходе. И только я была "дикой". Приобретя билет, я последней вскарабкалась на борт теплохода. Большинство пассажиров отдыхали в тёплом фойе на мягких сидениях, сидя за столиками, изредка выходя на свежий морской воздух. Я устроилась на верхней открытой палубе. Прекрасное солнечное утро, сверкающий простор моря, безоблачное небо, ни к чему не обязывающее общение с незнакомыми людьми, наслаждение настоящим – в этом состояло моё счастье в те часы. А благословение, полученное в дорогу в одном из храмов Санкт-Петербурга, укрепило мою уверенность в том, что всё будет хорошо.

И вот уже на горизонте проявились очертания островов. И вот уже можно разглядеть купола и башни монастыря. Люди, возбуждённые появлением долгожданной цели их путешествия, высыпали на верхнюю палубу. Почти у всех в руках появились фото и видео-аппаратура.

Приближение к святым местам вызывает благоговение. В данном случае оно усиливалось оттого, что монастырь расположен далеко не только от обжитых мест, но ещё и от материка. И как бы приуготовляя себя к восприятию святыни, я трижды перекрестилась и прошептала: "Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу. И ныне, и присно, и во веки веков. Аминь".

На причале Большого Соловецкого острова меня встречал Александр. Моим жильём на несколько дней стал экспедиционный балок – это небольшой домик на полозьях. После прогулок я иногда сидела на приступке балка и оглядывала неказистую действительность. Невзрачные дома, полуразрушенные строения, огороды с покосившимися и замшелыми заборами. А дальше виднелся монастырь, как будто некий исполин, стоящий на страже наших северных границ.

Меня вполне устраивало моё временное одиночество. Хотя в Соловецком посёлке можно устроиться и более комфортно, в частном секторе или в миниотелях, в гостиницах, – все зависит от толщины кошелька туриста или паломника. В посёлке есть магазины, столовая, кафе. В прокате лодки, велосипеды. Туристический сезон на Соловках длится около двух месяцев. Во второй половине августа начинается штормовой период: "в конверт письма не уложить ветра, шторма…нет, надо просто здесь пожить, ты приезжай сама!" Можно и на самолёте прилететь, например, из Архангельска.

Экскурсионная служба Соловецкого музея-заповедника предлагает для посетителей несколько маршрутов. В первую очередь меня привлекла обзорная экскурсия по монастырю, а ещё – посещение Свято-Вознесенского скита на Секирной горе и Ботанического сада. Ну, а самой привлекательной, на мой взгляд, будет морская экскурсия на Большой Заяцкий остров. Вероятно, мне не удастся посетить Анзерский остров, – подумала я, учитывая свои возможности.

Не дожидаясь официальной экскурсии, я решила самостоятельно осмотреть монастырь, поздороваться с древней обителью, ведь я уже так много знала о ней. На плане Соловецкого кремля семь ворот ведут в монастырь. Я вошла через большие, крепостные Никольские ворота, и на какое-то время мир цивилизации для меня исчез. Казалось, я попала в иные времена, – настолько была заворожена архитектурой монастырских строений. Особо впечатлила своеобразная техника кирпичной кладки с включением валуна. Она придаёт весомость и дополнительную живописность, характерную для зданий "ручной" работы. Потом я стала замечать, что по монастырю, по его мощённому двору, ходят группы экскурсантов, ведутся реставрационные работы на колокольне, в строительных лесах парадные Святые ворота. Выйдя к Святому озеру, я не спеша пошла вдоль стен крепости-монастыря. Стены и башни обители сооружены из огромных валунов. Поистине, титаническая работа проделана трудниками обители! И не одно столетие велась она.

Камни, различной конфигурации и разных оттенков кое-где покрыты лишайником: бурым, рыжим, жёлтым. Всюду между валунами пробивается свежая зелень травы, а иногда и маленькие деревца, – живёт валунная стена! Увидев невдалеке молодых художников, я слегка позавидовала им, ведь им дано полнее отобразить красочность этих мест. Но, тут же и обнадёжилась: у меня, возможно, получатся великолепные фотокартины.

Через несколько дней, перед отъездом, я вдруг осознаю, что не была ни на одной службе, хотя в церкви заходила и требы заказывала. И чтобы хоть как-то искупить это упущение, я трижды обойду монастырь вдоль его крепостных стен, постоянно читая "Отче наш…".И вспомню, что длина пути вокруг кремля более километра.

Одной из первых каменных построек монастыря является Трапезная палата с Успенским храмом. Но я даже и представить не могла, насколько огромен зал палаты. И когда, уже с экскурсией, вошла в него и увидела, – дух перехватило: "А трапезная каменная об одном столпе, чудна, светла и превелика". В ней одновременно размещалась некогда многочисленная монастырская братия (около 200 человек).

Некоторые сооружения характерны только для Соловков. Это и большая печная камера, обеспечивающая внутристенный обогрев помещений монастыря и некогда крытые каменные переходы, по которым монахи могли пройти из одного храма в другой и во все жилые и хозяйственные помещения. Во время экскурсии на этих переходах нас так продувало холодным резким ветром, что мы не знали где и как укрыться от него, так как нынче переходы открыты всем ветрам. Каково же здесь обитателям зимой?! – посочувствовала я. И как они вообще здесь живут?

Раньше монастырь полностью обеспечивал себе полноценную жизнь. К примеру, на острове была создана как питьевая, так и судоходная озёрные системы, озёра и по сию пору соединены каналами. Для содержания и разведения выловленной в море рыбы были устроены садки. Скот пасли на острове Муксалма. А нынче, небольшое стадо коров с монастырской фермы, я видела, пасущееся возле аэродрома. Да, масштабы монашеской службы уже не те. В настоящее время на островах около 70 монахов. Большинство из них живут в самой обители, несколько иноков – в скитах.

Один из скитов расположен на Секирной горе, что находится в 12 км. от монастыря. Туда мы и приехали на микроавтобусе. Высота горы 73 метра. Пешочком, кто легко, а кто и не очень, поднимались мы по её пологому склону. Немного передохнули у "банного" комплекса: такая уютная на вид валунная баня, а рядом колодец.

По преданию, именно на Секирной горе ангелы высекли жену рыбака, мол, этот остров не для вас, а для иноков. На самой вершине горы высится белокаменная церковь Вознесения Господня. В этой церкви службы велись и ведутся только при свечах. Но возле деревянного келейного корпуса мы с немалым удивлением увидели солнечные батареи. Их, вероятно, установили в расчёте на полярные солнечные ночи. Видела я такие ночи в устье Оби, будучи в экспедиции. Там всего на несколько минут исчезало солнце за горизонт, и…опять оно светило! Увы, надо сказать, что наши петербургские "белые ночи" по своей сути лишь романтические сумерки. На Соловецких островах мне не довелось увидеть солнце после полуночи. Видимо, июнь здесь не самый солнечный месяц. " На Соловецких островах дожди, дожди…"

Со смотровой площадки Секирной горы, с высоты птичьего полёта, открывается вид на северную часть острова, на его леса и озёра. Но пасмурная погода не позволила солнечному свету оживить эту монументальную картину природы. А жаль!

Спускались мы по крутому склону, по деревянной лестнице, имеющей ни много ни мало – 294 ступеньки. Но я их не считала, как принято во многих странах и монастырях, в надежде на отпущение грехов. Я ступала осторожно, с молитвой на устах. И увидев в конце спуска поклонный крест, привычно перекрестилась.

Кстати, раньше на острове было 300 крестов. Обычно кресты ставились для поклонения или по обету, но на Соловках они часто служили ориентиром в пространстве. Для установки креста на каменистой породе необходимо сначала сделать деревянный сруб, а потом ставить крест, закидывая сруб булыжниками. Особенностью крестов в северных районах является, так называемая "голубица", защищающая крест от атмосферных осадков.

Старый-старый поклонный крест сохранился в Макарьевской пустыни, давным-давно ставшей Ботаническим садом. Особый микроклимат этой местности, окружённой холмами, даёт возможность произрастать здесь деревьям и кустам, не свойственным данным широтам. Весна сюда, как всегда, запаздывает на две-три недели. И потому в конце июня отцветала черёмуха. В теплице растёт виноград, – убеждал нас экскурсовод. А когда-то здесь вызревали арбузы, дыни. Тепло в парники подавалось по трубам воскобелильного завода, который находился недалеко отсюда. Очень живописный, валунный погреб-ледник для хранения продуктов – всё, что осталось от него. Зачем белили воск? Наверное, для красоты, – предположил экскурсовод.

С одного из холмов открывается далёкая перспектива монастыря. Но была она в тот день расплывчатой, неясной, поскольку "на Соловецких островах дожди, дожди…" то утихают, то усиливаются.

Под неравномерный шум дождя, сидя в своём временном жилище, я перечитывала свой конспект книг о Соловках. В нём, между прочим, написано, что в Капорской губе в море стоит так называемый "городок" – трёхгранная, оплывшая от времени булыжная насыпь. При отливе место сооружения легко достигается пешком, при приливе становится островом, на несколько десятков метров отдалённым от берега. Такая вот забава солдат Петра!! Увы, "городок" я не увидела. Он находится возле острова Анзер, куда я так и не попала.

А вот экскурсия на Большой Заяцкий остров, как я и ожидала, оказалась самой впечатляющей. Нас было человек пятнадцать. На небольшом катере мы вышли в море. Солнечное утро, синяя сверкающая гладь воды, свежий воздух, брызги солёной морской воды обеспечили нам отличное настроение. И даже облачка в небе вдруг расположились в виде всполохов салюта. Минут через 40 появился остров, на котором мы увидели Андреевскую церковь и два валунных строения. Катер причалил к острову. Высадка с катера осуществлялась поэкстремальнее, чем на борт теплохода в Беломорске. Теперь, якобы из-за отлива. Мы отважно, помогая друг другу, карабкались на причал по рубке, а потом по сходням. Моего настроения это не испортило, но для себя всё же отметила, что прибывшие на остров на монастырском катере иностранцы явно не испытывали подобные неудобства – с другого бока пристани пристроена удобная металлическая лестница. Название Заяцкого острова никоим образом не связано с зайцами, как можно было бы предположить, – рассказывал экскурсовод. – На этот остров монахи приплывали за яйцами птиц, которые использовали для приготовления строительного раствора.

В гавань заходили многие суда, и торговые и военные. Время, морские волны и лёд припая не пощадили валунной гавани. Однако её основные архитектурно-строительные особенности сохранились.

На Заяцком острове нет ни лесов, ни озёр. Но ланшафт его изумителен. Всё такое приземистое, невзрачное, и в то же время, трогательное. Повсюду камни, камни, камни разных размеров, покрытые лишайниками и мхом. Во мхе – заросли брусники, водяники. Берёзы, породы не карликовой, в этих суровых климатических условиях, низкорослые, с изогнутыми стволами. Их называют "танцующими". Что нового я узнала о флоре и фауне северных островов – здесь нет змей, а в море произрастают ламинарии и морские огурцы.

С высоты холмистого Заяцкого острова великолепно просматриваются просторы Белого моря. И оглядывая его дали, вдруг ощущаешь не только отдохновение, но и даже некую безмятежность. И мне совсем не хотелось покидать этот укромный уголок планеты Земля.

Большой Заяцкий остров считается сакральным. На его небольшой территории представлены десятки загадочных "лабиринтов" и каменных груд. Большинство археологов связывают их с культом мёртвых. И естественно, ходить по ним нельзя. Для прохода по острову проложены деревянные пешеходные дорожки. Так называемые "лабиринты" – невысокие закруглённые наземные сооружения, выложенные из небольших по размеру булыжников, по форме напоминающие спираль.

Лабиринты наподобие древних, выложенные студентами, находятся в южной части Большого Соловецкого острова. По ним пройтись можно. Следуя по дорожке между камнями, человек, не пересекая барьера, через некоторое время выходит на то место, откуда он начал движение, т. е. где вход – там и выход. Как будто по дому прошёлся. А из другого "лабиринта" выхода нет, доходишь до центра и, – тупик. В один из дождливых вечеров я и мои новые знакомые прошлись по этим лабиринтам, а потом с увлечением искали на морском берегу необычного вида камушки на память о посещения Соловецких островов.

Но самым трогательным и незабываемым останется в моей памяти удивительное раннее-раннее туманное утро, когда солнце нарисовало на небе радужную птицу. Для меня!

Вероятно те, кто приедут на ежегодный фестиваль авторской песни "На Соловецких островах" вновь будут очарованы природой этого острова.

А я уже без ностальгии вряд ли смогу пропеть знакомые строчки: "На Соловецких островах дожди, дожди…не слушай ветреных подруг про гиблый край, не опускай в бессилье рук – ты приезжай!"

2010 г.

Два дня в Беломорске

Давно мне хотелось побывать на Соловецких островах. Я узнала, что туда можно попасть морским путём как из Кеми, так и из Беломорска.

К тому же, совсем неожиданно оказалось, что в Беломорске у меня есть дальние родственники, доселе мне незнакомые. Пётр и Ирина – муж да жена, возраста слегка за 40. Живут в своём доме.

Мне не хотелось их обременять, но несогласованность расписаний поездов и теплоходов внесла свои коррективы. Вставал вопрос о ночёвке. Да и Беломорск хотелось посмотреть.

Я попросила Петра встретить меня с поезда и отвезти на причал. Между временем прибытия поезда и временем отплытия теплохода на Соловки было полчаса. В незнакомом городе можно и растеряться: где он этот причал? а вдруг поезд придёт с опозданием?

Поезд пришёл вовремя. С шутливым причитанием: "Петя, Петя, Петя", я вышла из вагона. Взяв мою сумку, Пётр повёл меня к машине. Мы тут же заговорили, естественно, о родственниках, как бы убеждая себя, что и мы с ним тоже родня. Мы договорились, что на обратном пути я смогу остановиться у них на два дня. До причала на машине – всего несколько минут. На борт теплохода я вошла последней, вслед за организованными туристами.

А через пять дней на этот же причал я сошла первой. Я спешила, поскольку знала, что Петр уже ждёт меня.

И вот уже машина мчится по шоссе. Оказалось, что это улица. – В нашем городе одна главная улица и два моста через реку Выг, – не заблудишься! – поясняет Пётр.

В этот поздний час было достаточно светло. На одном из домов я успела увидеть вывеску: "Краеведческий музей". Вот, завтра схожу туда, да и будет с меня, – решила я. Я настолько была утомлена впечатлениями от Соловков, что хотелось одного: отлежаться! Но моё природное любопытство ко всему невиданному ранее не даёт мне возможности отдохнуть. Всё-таки, хочется побродить по Беломорску, пофотографировать.

Машина остановилась возле небольшого деревенского дома. Открыв дверь, Пётр шепотом (жена спит, ей рано вставать), проинструктировал: где, что, как. И, предложив мне ужин, уехал на дежурство. Он работает в газовой службе города.

Есть мне не хотелось, но не обижать же хозяйку, мол, не угодила. Съела всё и запила холодным кипячёной водой, – не хватало ещё разбудить Ирину шумом электрочайника.

Ах, какое наслаждение раскинуться на ровной поверхности дивана. Одна, в просторной, уютной комнате! Спала как у себя дома.

По утру, заслышав шелестение хозяйки, вставать не спешила. Человеку на работу, чего мешать, уйдёт, тогда и встану, – размышляла я. Но надолго меня не хватило. Мы встретились в прихожей.

– Что так рано встали? – приветствовала меня Ирина.

– Выспалась!

Несколько секунд хозяйка вглядывалась в меня, как будто хотела убедиться – действительно ли родственница. Позже скажет, что я чем-то похожа на свою двоюродную сестру, с которой они знакомы – жена её сына – родная сестра Пети. Такие вот мы родственники. Не могла не отметить, что хозяйка выглядит молодой, стройна. Тут же, невольно вздохнув, она призналась: – Ох, только строгая диета и спасает!

Как и с Петей, с Ирой мы сразу нашли общий язык. И о чём бы ни говорили впоследствии, мы умудрялись не грузить друг друга своими проблемами, хотя, конечно же, не обходили стороной тему трудностей жизни. Чувствовалось, что для супругов очень важны отношения между родственниками. И, похоже, не всегда эти отношения идеальны. А то не вздыхал бы Петя, мол, родственников не выбирают.

Быстро позавтракав, Ирина, открыв холодильник, предложила: – Всё что найдёте в холодильнике, – кушайте, не стесняйтесь! Я побежала.

В "детской" спал младший сын Костя, он учится в Петрозаводске и домой приехал на морскую практику. Старший сын живёт и работает в другом городе. Позже я познакомлюсь с Костей и ознакомлюсь с его "кубриком". Там всё, как в обычной городской квартире, включая компьютер. И вообще, дизайн городской квартиры как-то гармонично сочетался с привычной деревенской обстановкой. И, кроме того, чувствовалось, что всё здесь делалось с любовью. Особо меня впечатлила высокая арка вместо межкомнатной двери, – хозяин ростом удался. А оформление кухни явно соответствовало пожеланиям хозяйки. Но, увы, оказалось, что в доме нет водопровода. Позже узнала, что воду привозят из колонки, в молочных бидонах. А как же стиральная машина, стоящая в кухне?! Оказалось, года три назад, хозяин каким-то образом устроил так, что машина работает! – А раньше стирка в бане занимала целый субботний день, – с ужасом вспоминала хозяйка.

Ирина работает массажисткой в детской поликлинике. Много лет была фельдшером в сельской местности. Всякое бывало, – рассказывала она, но чувствовалось, что те далёкие годы она вспоминала с явной ностальгией. – Тогда и с Петей познакомились. Если б не Петя! – вздохнула она, как бы в любви объяснилась.

Но этот разговор был позже, а пока мы с Петром перекусили и я по-хозяйски прибрав на столе, вслед за ним вышла в солнечное, теплое утро.

Хозяин спешно окучивал картошку – есть полчаса, – и на халтуру бежать надо!

Приусадебный участок выглядел компактным и ухоженным. Огромный валун возле дома заменял "альпийскую горку". Вдоль дорожки от крыльца до калитки – цветы, цветы, цветы. А под окном только-только зацвела белая сирень. В Беломорске весна – последние числа июня.

Посередине огород разделял деревянный настил.

– А почему настил? – поинтересовалась я.

– Видите, между грядками каменный пласт. Весь огород на камне, – объяснял ситуацию хозяин. – И вся земля на нашем огороде привозная, – ни один год возили.

Да, немало вложено труда, чтобы хоть что-то выросло на этих камнях.

Петр готов был ответить на все мои вопросы, но в это время зазвонил мобильник.

– Извините, вызывают! – сказал он и исчез.

Я продолжила осмотр. На участке всё обустроено по-хозяйски, – оценила я. – Даже "буржуйка" в парнике есть.

Итак, докучать мне было некому и, выйдя за калитку, я пошла к реке. Разглядывала частные дома на ближайших улицах. Были среди них и старые, дряхлые. Но многие – в довольно приличном состоянии. В дальнейшем, гуляя по городу, я видела дома самой разнообразной архитектуры – от бараков до коттеджей.

Когда же вышла на берег реки, сердце моё преисполнилось восторгом от открывшегося взгляду вида. Вода шумно бурлила на перекатах, каменистые плато, похожие на гигантские каменные языки, вдавались в русло реки. Выг напомнила мне нашу речку Вуоксу. Ничего удивительного: Выг и Вуокса – карельские сёстры. Такую красоту нельзя было оставить без внимания – я фотографировала, фотографировала…

Выгоды немерено! – шутят местные, – объяснил название реки Пётр. Выг – несущая смерть, – уточнила Ирина. Такая неукротимая река, пожалуй, может принести и то и другое, подумалось мне.

Пройдя кварталом современных высотных домов, вышла к площади. Без труда отыскала "Краеведческий музей. Беломорские петроглифы". О Беломорске я знала немного: здесь заканчивается выходом в море знаменитый Беломорско-Балтийский канал, и где-то здесь начиналась "Осударева дорога". Известно, что в 1702 году от стен Соловецкого монастыря Пётр I с войском вышел в поход, который закончился взятием Шлиссельбургской крепости. Таким образом, было положено начало выходу России к Балтийскому морю. Для этого на протяжении 260 километров через леса, реки и болота за 20 дней – вручную! – была проложена просека, соединявшая Белое море и Онежское озеро. К сожалению, легендарные сведения о волоке этим путём двух фрегатов из Нюхчи до Повенца, современными исследователями не подтверждаются.

Милые сотрудницы музея показали мне несколько книг, хорошо оформленных, с видами Беломорска и его окрестностей. Разглядывая их, я и увидела фото тех самых петроглифов (рисунков на камне), что были заявлены на вывеске музея.

И тут выяснилось, что через несколько часов должна состояться экскурсия, с въездом на территорию петроглифов – для какого-то немца, инвалида. Я уже было размечталась – а вдруг и для меня найдётся место в той машине. И сотрудницы меня слегка обнадёжили: если что… позвоните в 17 часов, мы уже определимся. Они определились: к сожалению…

– Не судьба, – обреченно и почти смиренно сообщила я об этом Ирине. Но в душе всё-таки огорчилась. И тут появился Пётр.

– Свези Надежду на петроглифы, – попросила его Ира.

– Сейчас съездим! – с готовностью ответил он. Такого подарка я не ожидала.

– А я пока ужин приготовлю, – согласилась хозяйка и, обращаясь ко мне, сказала: – Вам повезло! Я мужа уже неделю не вижу, работает с утра до ночи без перерыва.

А Пётр уже инструктировал меня:

– Главное, иметь резиновые сапоги. У вас какой размер? А платок есть? В лесу клещи!

Сапоги мне подыскали, а платок у меня был.

На машине расстояния не велики. И вот уже машина остановилась у самого края обрыва. Пётр с явным удивлением, словно вторя жене, констатировал: – Вам повезло! Недавно мостки были сломаны, а нынче – новые соорудили.

Мы благополучно одолели переправу через протоку между двух озёр, и оказались на лесной дороге. Отмахиваясь от назойливых, невероятно огромных шершней, мы шли километра два. И вдруг оказались на поляне, на своеобразной каменной поляне! На ней никого не было, многочисленные экскурсии уже закончились, – вечер. По дорожке – деревянному настилу – петляющей по поверхности плато мы вступили в мир письменности каменного века. Оказывается, ценность Карельских петроглифов, петроглифов Онежского озера и Беломорья сопоставима с такими памятниками культуры, как Кижи и руны "Калевалы". Впечатляет. То там, то здесь на огромных плитах кристаллического сланца серого цвета были видны рисунки, выбитые с помощью острых инструментов. Некоторые читались хорошо: лыжня, человек, чёлн, олень, птица. Но многие рисунки поистёрлись от времени и подошв любителей-следопытов. Чтобы мне было легче разглядеть наскальную живопись, Петя услужливо поливал их водой из своей кепки.

Не оставила меня равнодушной и красота этого удивительного места.

Спустя некоторое время, считая свою миссию выполненной, Пётр попросил отпустить его ненадолго, позакидывать удочку, – наудачу. Я не возражала. И с удовольствием предалась своим ощущениям.

Да, стоило ехать на край света, чтобы побывать на этой поляне, где валуны расцвечены лишайниками и рыжими, и серыми, и жёлтыми, и в крапинку. Кстати, наличие лишайников характеризует местность как экологически чистую. И небольшое озеро так живописно в обрамлении сосен, растущих, кажется, из скальных глыб. И тишина – редчайшая! Вечернее солнце и лёгкое дуновение воздуха! Блаженное состояние необыкновенной лёгкости овладело мной. Меня, как человека думающего, в это время не существовало. Казалось, я растворилась в атмосфере этого места, стала его частицей. Было так хорошо, что мне захотелось поблагодарить Бога за это, – и я зашептала молитву: "Отче наш…".

Потом, ожидая Петю, ни о чём не думая, сидела на тёплых деревянных мостках. Петя вернулся без улова, но его настроение от этого не ухудшилось. Он всю дорогу рассказывал смешные истории периода своей юности. И может быть оттого, мне показалось, что и шершней было меньше, и обратный путь был короче.

Но я очень устала, набегалась. И увидев во дворе встречающую нас хозяйку, взмолилась: – Мне бы ополоснуться. Воды! Хотя бы холодной! Ведро.

– Да зачем же, холодной?! Сейчас тёплую организуем! – пообещала Ира.

Смыв усталость в прохладной баньке, я снова была готова к общению. За отменным ужином мы втроём посидели неплохо. Я от души хвалила каждое блюдо, приготовленное хозяйкой. А когда ела салат из овощей, не могла не отметить, что зелень явно домашняя. Особенно выделялась редиска, ядрёная, сочная. И не ошиблась.

– Ко дню рождения Пети (а он был неделю назад) у меня всегда своя зелень и, конечно же, редиска! – не без гордости объявила хозяйка.

Манера поведения супругов, ласковые слова, реплики, жесты – всё говорило о том, что в этом доме живёт любовь, и – не показная.

В тот вечер мы говорили о многом. Интересно было услышать об особенностях жизни в этом северном городе. Здесь очень тягостны длительные полярные ночи, вплоть до депрессии. Но зато в долгие полярные дни, когда сил прибавляется, скучать не приходится: дел невпроворот. Для начала – огород. А потом, попозже есть возможность пополнить свой семейный бюджет. И если хочется обновку или просто нужны деньги, то пожалуйте в лес! В лесу и на болоте: морошка, черника, брусника, клюква. Бесплатно. Собирай, не ленись. Не один год отец таким образом материально заинтересовывал подрастающее поколение. К тому же, у сыновей соревнование – кто больше и быстрее ягод наберёт. Потом ягоды сдаются закупщику. Увы, расценки не велики.

– В том году очень нужны были деньги, – вспоминала Ирина. – Так мы из лесу не вылезали! А до чего же в эту пору назойливы, кусачи комары и мошки! Ни одно средство не помогает. А уж, как спина болит! – кто собирал ягоды, тот знает, – вздохнула она.

После ужина я ушла спать и мгновенно уснула.

А поутру, я долго сидела на скамейке возле дома. Мне хотелось воспроизвести забытое ощущение, когда в деревне, едва проснувшись, ещё с полузакрытыми глазами, босиком выходишь из дома, садишься на ступеньку открытого крыльца. И наслаждаешься тёплым солнечным летним утром. Потом, опять же босиком, в проулке пройдёшь по росистой траве. И уже окончательно проснувшись, в прекрасном настроении, встречаешь наступающий день. Но, увы, нынешнее утро этого ощущения мне не подарило.

Кстати, в старости моя идиллическая картинка выглядит так: в тихий тёплый вечер на скамейке возле дома сидят двое – он и она, прожившие вместе долгую жизнь. А может быть, так и будет для Пети с Ирой, – подумалось мне.

А пока все ушли по своим делам. Я же, как ни старалась, не смогла себя ни уговорить, ни заставить выйти из дома. Организм требовал отдыха. Пришлось смириться. В полудрёме, с семейным фотоальбомом в руках, я долго оставалась в постели.

Но после обеда мне всё-таки удалось заставить себя выйти на улицу. Было по-летнему жарко. Город жил своей жизнью. Вот проехал свадебный кортеж, а вот и "залог верности" супругов – висячие замки на перилах моста через реку. С моста хорошо смотрится новая церковь, стоящая на берегу Выг возле переката. В церкви комфортно – прохладно, уютно. И хотя я не увидела батюшку этого храма, но осталось ощущение, что я всё-таки получила благословение в дорогу.

Возле площади расположился вещевой рынок, такой же, как и в любом другом населённом пункте. Да и цены те же. Купила себе носки из хлопка. И когда в ближайшей протоке, остудив свои усталые ноженьки, я надела их, то на какое-то время почувствовала облегчение. Домой я вернулась почти без сил.

До отправления поезда у меня было часа четыре. Мысленно я уже видела себя в горизонтальном положении на нижней полке плацкартного вагона.

Вскоре с работы пришла хозяйка. Домашние дела не помешали её пообщаться со мной.

Я рассказывала её о том, что лиственница в их палисаднике напомнила мне об экспедиции на север Тюменской области. И, что я с нежностью гладила шелковистые иглы лиственницы и любовалась её новыми шишками. Кстати, недавно с удивлением узнала о том, что именно лиственница является символом России, а не берёза, как считала раньше.

– Это мама когда-то посадила, – с гордостью ответила Ира. – О, если бы вы видели кедр, что растёт у неё на даче! – воскликнула она.

И в это мгновение появился Пётр. Неожиданно он скомандовал мне: – Чего дома сидеть, поехали.

– Куда? – удивилась жена.

– Кедр смотреть.

– А! – одобрила та.

Пётр, в своём желании обеспечить мне более полное представление о городе, был настроен решительно. Оказывается, он даже отказался от предложения порыбачить, мол, у нас гостья. Везёт тому, кого везут, – думала я, сидя рядом с водителем.

Я увидела не только кедр, но и шлюз Беломоро-Балтийского канала, и железнодорожный мост какой-то особой конструкции. Петя обращал моё внимание то на старые-старые поморские дома, то на новые коттеджи. А я, увидев в неимоверном количестве цветущий багульник, опять вспомнила северную экспедицию. И вдруг почувствовала ностальгию не только по прошлому, но и по настоящему. Мне жаль было покидать этот небольшой город. Стоя на берегу бурливой Выг я думала о том, что, судя по всему, мой Ангел-хранитель, немало поспособствовал мне в этой поездке, послав мне таких родственников. Надеюсь, что была я им, ну если не в радость, то хотя бы не в тягость. И не только потому, что " на первый день гость золото, на второй – серебро, а на третий день…".

2010 г.

Неудачная попытка стать ведомой

Ох, уж эта моя натура – всё бы ей новые впечатления и разнообразие дорог. Много хожено по лесам Ленинградской области с любителями насладиться красотами природы, намотав при этом энное количество километров – членами туристского клуба выходного дня.

Долгое время меня вполне устраивала роль ведомого. Но потом, обретя себе двух-трёх попутчиков, доверяющих мне, я вела их туда, куда хотелось мне. Если дело было летом или осенью, то мы, конечно же, и дары леса собирали и в озёрах купались. Ориентируюсь я неплохо.

Прошлым летом с приятельницей мы побывали в скиту, что расположен в километрах шести от посёлка Воейково. Это была лёгкая прогулка сначала по асфальтовой, потом по грунтовой дороге – и никакой тебе радости преодоления, столь желанной для походника!

И вздумалось мне попытаться выйти к этому скиту напрямки, по азимуту. На карте местности, где он находится, отмечены огромные площади непроходимых болот. В попутчиках желательно иметь кого-нибудь из местных, знающего окрестности.

В Воейково у меня немало знакомых. С Андреем (на вид ему лет 60, как и мне) мы виделись в поселковом литературном объединении, и однажды встретились возле церкви. Тогда он купил мой поэтический сборник.

Я знала, что Андрей тоже пишет стихи, что он грамотен в вопросах православия. К тому же, оказалось, мы оба – геофизики. Общение с ним может быть интересным, найдутся и общие темы для обсуждения, – подумала я и предложила ему стать моим попутчиком.

– Ну что ж, давай попробуем! – согласился Андрей. – Мы с другом прошлым летом за 40 минут до скита добрались.

– Правда, вёл друг, – уточнил он. И запнувшись, предположил: – Но, думаю, что и я справлюсь.

Это прозвучало неявным предупреждением о возможной несостоятельности потенциального проводника. Но мне было не до анализа сказанного им. Главное, что он согласился.

Лето кончалось, но нам никак не удавалось осуществить задуманное.

В очередной раз посреди недели я сорвалась в Воейково развеяться. И уже сидя в автобусе, вдруг решила позвонить Андрею.

Он оказался дома и согласился сегодня же воплотить в жизнь мою задумку. Это было неожиданно. Я вспомнила, что не захватила с собой карту местности, но понадеялась стать ведомой.

Утро выдалось ясным, бодрящим. Можно сказать, этот день был последним шансом исполнить моё желание, ведь, по здешним лесам и болотам не всякой осенью пройдёшь.

Договорились встретиться на остановке. Мужчина предстал передо мной одетый вроде бы по-походному, но без рюкзака, зато с компасом в руке и ножом в чехле. Вероятно, именно их он и считал необходимыми в походе. Хорошо, что о подходящей обуви подумал. И в подтверждение моей мысли, Андрей сообщил:

– Я уже выходил тебя встречать, решил, что приедешь предыдущим автобусом. Тебя не было, и я поспешил домой, ботинки переобуть, – чтобы соответствовать.

– Ну и хорошо, удобные ботинки для путника – благо, – поддержала я его и поинтересовалась:

– А ты чего, в отпуске?

– Да нет! Уволился. Вспылил, разругался с начальником, – гоняют как мальчишку, а я уже, между прочим, второй год пенсию по возрасту получаю.

Такое заявление меня слегка насторожило, но я не стала вдаваться в его проблемы. К тому же вспомнила, что тогда при нашей встрече, Андрей говорил, что поспорил со священником по какому-то религиозному вопросу.

Я даже и не поняла, о чём он толковал. Его речь – замедленная; невнятная, он долго подбирает и как бы вытягивает необходимые ему слова. Оказалось, что в детстве Андрей сильно заикался. Отец, чтобы поддержать сына, советовал ему не спешить с ответом. Может быть, и отвечать-то и не понадобится, – говорил он. Этому мудрому совету отца всю жизнь следует сын.

Бодро шагая рядом с мужчиной, я спросила полушутя:

– А жена-то ревновать не будет?

– Конечно, будет, – горделиво отвечал он. И тут же доверительно сообщил, что с женой и уже взрослой дочерью общается только по телефону, они живут в городе.

Ну, ну, я так и думала. При первой же встречи с ним я ощутила неприкаянность его одиночества.

Лесная тропа вывела на высохшее болото: кочки да ямины, коряги да искорёженные стволы погибших деревьев. Две женщины собирали бруснику. Они поприветствовали Андрея, поинтересовались: куда?

Мужчина объяснил цель нашего похода. Женщины отреагировали молчаливым удивлением, в котором явно читалось: "делать им нечего, самое время бруснику собирать, а если и в скит идти, так не по бездорожью же".

А Андрей, вроде бы в шутку, вдруг заявил:

– Если мы не вернёмся, то вы последние, кто нас видел.

Не нравятся мне такие шутки. Я не сразу поняла, что такое он сказал со страху, что он не справится с ситуацией. Тут же появилось желание отказаться от задуманного. Но мечтать было некогда – Андрей, не обращая на меня никакого внимания, словно лось, уже пёр напролом, боясь сбиться с курса.

Благополучно миновав болото, шли трассой газопровода, потом леском и очутились на задворках дачного массива на узкой полосе земли, расчищенной от деревьев. Когда она упёрлась в перелесок, Андрей в очередной раз стал сверяться с компасом. При этом мужчина выглядел самодовольным и опять-таки пошутил, мол, всё – заблудились!

Пока причин паниковать нет, если что – дорогу назад я, пожалуй, найду – успокаивала я себя, но всё же некая тревога вырвалась изнутри наружу:

– Да! Правы те, кто называет меня авантюристкой! Пошла с незнакомым мужчиной в незнакомый лес… – начала я, но Андрей тут же перебил меня:

– А я пошёл с незнакомой женщиной…

– Но для тебя хотя бы лес этот знаком, – парировала я. – И вообще, во время нашего перехода ты вёл себя не по-туристски, – незлобно укорила его. – Идёшь, не оглянешься, руки не подашь там, где упасть можно.

– Когда упадёшь – услышу!

– Тогда уже поздно будет! – разочарованно произнесла я.

– Да, я не турист, – обиделся он. – И вообще, ты моложе меня почти на год!

Надо же, да он в свои-то годы совсем ещё ребёнок, – подумала я, не удержалась и съязвила:

– Спасибо за комплемент. Я сразу почувствовала себя молодой, здоровой и красивой.

Мы пробрались через заросли иван-чая и оказались на берегу огромной канавы.

– Стоит её перейти, и тогда до скита рукой подать, – оптимистично заявил он.

По краю канавы вела едва заметная тропа. Я шла впереди, ловко ухватываясь за ветки, осторожно ступая по откосу. Не потому, что взяла руководство походом в свои руки. У туристов есть такое правило: до развилки можно идти впереди группы.

Андрей вырезал посох и предложил его мне. Я отказалась, мол, привычней без палки. Вроде, убедила. (Как оказалось, позже – вовсе нет).

Увидев очередное дерево, якобы кем-то переброшенное через канаву, Андрей предлагал перебраться по нему на другой берег, но я всякий раз отговаривала его от такого рискованного шага. Канава широка и явно глубока, а деревья не внушают доверия. К тому же, на другом берегу простирались буреломные низинные места.

Но вот канава стала значительно уже и менее глубокой. Мы уже было обрадовались: ещё чуть-чуть и выйдем на дорогу. Но путь преградила глубокая протока, – не перейти! Андрей пытался навести переправу, как "истовый" турист, поднимал трухлявые стволы и бросал их через протоку, но те тут же рассыпались. Что же делать?

– Надо одолеть всего несколько метров до дороги, – подбадривал Андрей. – Я впереди только что видел идущего по дороге человека с тележкой.

– Но протоку не обойти! Справа – топь.

– Может, попробуем через большую канаву рвануть на тот берег?! – загорелся Андрей. – Вот и переправа есть, жидковатая, правда, но должна выдержать. Рискнём!

– Ну, давай рискнём, – обречённо проговорила я.

Андрей аккуратно перебрался на другой берег и уверенно прокричал:

– Смелее! Меня выдержала и тебя выдержит.

Я робко вступила на бревно. Похоже, это действительно переправа, сделанная человеком: вот и перекладина есть, – успокаивала я себя. Осторожно, шепча: "Отче наш…только бы не поскользнуться!", перебралась на другой берег. А вдруг, всё-таки удастся реализовать наш план? – обнадёжилась я.

Мужчина, загордившись тем, что сумел убедить женщину в правильности своего решения, шагнул вперёд. Я послушно пошла за ним. Но посуху пройти удалось всего несколько метров. Путь преградило немалых размеров давно упавшее дерево. Пытаясь обойти его Андрей, пока ещё уверенный, что обязательно дойдёт до конца канавы, ступил в воду. Но не тут-то было! К тому же, его ждало разочарование: то, что он принял за человека с тележкой, оказалось красной тряпкой, привязанной к дереву у поворота канавы направо.

– Давай вернёмся! – предложила я. – Пробраться здесь не реально! – И решительно повернула обратно, к переправе.

Но Андрей сдаваться не хотел. Присели на бревно.

– Ты посиди, отдохни, а я проверю, может быть, удастся обойти это топкое место.

Он явно чувствовал себя героем и захотел запечатлеть свои подвиги. Начал снимать меня на камеру мобильника, и тут же попросил заснять и его. Я выполнила просьбу.

Воодушевлённый, Андрей с посохом в руке начал промеривать глубину топи. А я разглядывала открывшееся: и слева и справа от канавы места были явно непроходимыми. А вот впереди на фоне хмурого неба виднелся ряд деревьев, там, похоже, место повыше, может быть, даже дорога. Вокруг стояла какая-то напряжённая тишина, ни ветерка ни звука, ни птички ни зверушки, – заколдованное болото. Казалось, что где-то здесь поблизости и должен быть скит, ведь именно такими виделись мне подходы к необычному святому месту. Жаль, что нам не удалось найти заветную тропу. Мне стало не по себе, и когда Андрей зашёл в воду выше колена, я не выдержала и крикнула:

– Выходи! Я тебя вытащить не смогу! Давай возвращаться!

Андрей что-то пробурчал в ответ, но всё же вылез на берег канавы.

– Давай подбросим монетку, – предложил он. – Если выпадет "орёл", попытаемся ещё раз обойти гиблое место, пройдя немного назад этим берегом, ну а, если "решка" – так и быть, вернёмся.

– О чём ты говоришь?! Адекватно оцени ситуацию! – я пыталась достучаться до его здравого ума. – Тут один неправильный шаг, – и можно ногу сломать, и даже утонуть. Если бы мы заблудились, и одолеть эту топь было бы единственным вариантом для выживания, то, конечно же, можно было предпринять ещё одну попытку. Но, у нас нет такой необходимости! К тому же, я уже устала.

– Хочешь главенствовать! – вспыхнул Андрей. – Если бы ты пошла с моим другом, ты не посмела бы ему перечить!

Я не отреагировала. Ну да, когда я искала человека, который бы указал на карте местности возможный к скиту путь через болото, Андрей дал мне номер телефона того друга. Мы встретились, но он указал уже известную мне дорогу по асфальту. О том, чтобы этот неказистый щуплый мужичок стал моим проводником, и речи быть не могло, судя по его едва сдерживаемому похихикиванию во время нашего короткого общения. Надо быть благодарной Андрею, ведь, он-то пошёл со мной!

А в это время мужчина уже вовсю разошёлся:

– Ты моих инициатив вообще не принимаешь!

– А что ты предлагал? – удивилась я.

– Я несколько раз предлагал тебе палку-посох, чтобы было легче держать равновесие, – обиженно произнёс он.

– Я не привыкла ходить с посохом, мне удобней без него, – я же тебе объясняла. – А что ещё ты мне предлагал?

Андрей не нашёлся что ответить, а через несколько секунд, неожиданно согласился со мной.

– Пожалуй ты права. Возвращаемся! Я чуть было ни выколол глаз о ветку, – признался он.

Мы перебрались через канаву.

– Теперь ты иди впереди! Главенствуй! – "разрешил" мужчина.

Я не возражала. Шла уверенно, иногда оборачиваясь на его голос.

– Ты не веришь в божью помощь! С божьей помощью мы непременно одолели бы эту топь, ведь пробирались-то в святое место, – укорял он меня.

– Звони игумену, пусть поможет, – настаивал напарник, зная, что у меня есть номер его телефона.

– Ты, что, с ума сошёл? Как он поможет? МЧС вызовет? – недоумевала я.

Чувствовалось, что в нём всё кипело. И как угрозу произнёс:

– Я пожалуюсь игумену скита на твоё поведение!

Ну, это уж совсем, как в детстве. Я постаралась, чтобы он не заметил моей реакции. Мне стало его жалко.

Когда мы вышли на асфальтовую дорогу, моё настроение улучшилось – самое страшное, а главное непредсказуемое, позади. Андрей же был удручён:

– Я задыхаюсь от того, что не дошёл до цели! – несколько раз проговорил он.

Я пыталась его успокоить:

– Не стоит расстраиваться по этому поводу! Всё хорошо! Я благодарна тебе за этот поход. Продышалась, протопталась, узнала новые – да ещё какие! – страшно-сказочные места.

У хозяина внедорожника, стоящего у обочины, мы спросили: как выйти на Воейково.

– Идите прямо, – отвечал тот и пошутил: – Ещё килограмма по три сбросите и дойдёте!

– А вы дорогу не в километрах, а в килограммах измеряете? – Я якобы оценила его шутку.

– Да! – самовлюблённо улыбаясь, отвечал молодой, но уже с явным животиком, представитель сильного пола.

Поблагодарив шутника, мы уверенно продолжили путь.

– Ему не помешало бы свои килограммы в километры перевести, – заметила я, но Андрей, похоже, меня не слышал, думая о своём.

Через какое-то время вышли на трассу газопровода. Ну, слава богу! Теперь вообще не о чем беспокоиться.

Андрей вероятно почувствовал это и опять включил в себе ребёнка – стал плакаться-жаловаться-канючить: его не ценят как поэта, не берут его стихи в сборники, и т. д и т. п.

И вдруг сменил тон, решив, что наступил его звёздный час. Вынул из кармана мою книжку. Книжка была замусоленной, мятой, пестрела заметками авторучкой, – смотреть больно. Но я промолчала – коли купил, может делать что хочет. И о, ужас! Мужчина начал критиковать мои стихи, предлагая свои варианты. Мне стало смешно, – такими несуразными, на мой взгляд, были его замечания. Поначалу, я попыталась было объяснить правильность своих образов, но поняла, что это делать бесполезно, он просто не слышит. Я ускорила шаг, оставив путника бурчать сзади – пусть выговорится.

И вот мы уже в Воейково!

– Слушай, я так устал, еле иду. Ты была права, настояв на возвращении, – признался Андрей. Так и слышалось: "Спасибо, мамочка, что ты вывела меня из леса".

Не удалось мне стать ведомой, а вроде бы хотелось. Или, всё-таки – нет?!

2013 г.

Трижды посетив…

Как-то слышала я, мол, есть в году один день, когда даже «птица гнезда не вьёт, а красна девка косы не плетёт». Чем обусловлено это выражение и что за день такой особенный? – задавалась я вопросом.

И вот недавно узнала, что это поверье приписывают православному празднику Благовещенье Пресвятой Богородицы, – он ежегодно отмечается 7 апреля. Вероятно, полагают, что и люди, и птицы настолько рады благой вести о скором появлении на свет Спасителя мира Иисуса Христа, что им в этот день не до работы. Верующие молятся дома или в храме, подают милостыню. Без крайней необходимости никто не работает – впрочем, как и в другие православные праздники.

Сегодня Благовещенье – законный повод и мне отвлечься от извечных бытовых забот, отправиться в дорогу в поисках новых впечатлений и раздумий, желательно за город, – подумала я.

Спешно кидаю в рюкзак необходимое и выскакиваю из дому. Знаю: надо ловить момент, пока силы есть, а то они могут быстренько иссякнуть, будто втихаря убежать.

За город я предпочитаю отправляться от метро "Ладожская". Там много автобусных маршрутов: Колтуши, Воейково, Озерки, Невская Дубровка, Углово… выбирай! Первым подошёл автобус на Всеволожск. Поехали!

На мою удачу автобус оказался с чистыми окнами. С интересом вглядываюсь в знакомо-незнакомые виды. По всей трассе полным ходом идёт строительство жилых микрорайонов и коттеджей. Снег уже сошёл; леса, поля, и овраги выглядят неухоженными, дороги разбиты. А в небе чисто! Одинокое слоистое облако снежной белизны выглядит дорогой, на которой отпечатаны чистые же следы протекторов неведомого небохода.

Солнца из моего окна не видно. Сказывают, что на Благовещенье оно играет. По моим наблюдениям это происходит значительно чаще. На днях из окна автобуса я наблюдала, как играло-бликовало наше светило. Заворожённая этим природным явлением, я не сразу увидела вокруг солнца круговую радугу! Была она не очень яркой в переливах красок, иногда прерывалась, но от этого не терялась её уникальность.

Множество радуг видала я, низких, высоких, двойных и тройных, от края и до края, но это были классические дуги, опирающиеся на землю. А здесь над городом, над крышами домов – сказочное колесо! Радужное колесо жизни! – не иначе. И в душу мою проникли радужные надежды.

Кольцо автобуса во Всеволожске – ЦРБ (центральная районная больница). И вспомнилось, как-то мы с приятельницей поехали в Озерки, нам хотелось увидеть новые места, посидеть на берегу озера. Но автобус завёз нас на местное кладбище. Увидев это, мы, не медля сели в тот же автобус, спросив кондуктора, где нам лучше выйти. То больница, то кладбище, – грустный расклад. Слава богу, что я еду куда хочу, а не туда, где необходимо быть по каким либо причинам: в ту же больницу, например, – даже, если не ложиться (как часто бывало в недавние года), а кого-то навестить. Не говоря уж о кладбище. Какое счастье! Вот из-за этой благой мысли, пришедшей мне на ум, уже стоило отправиться в дорогу!

Увидев на Румболовской горе церковные постройки взывающего к себе красного цвета. Невысокая каменная церковь – храм-усыпальница. На её фасаде памятная доска: "29 августа 1901 года построен и освящён храм Спаса Нерукотворного Образа усердием благочестивой Елены Васильевны, урождённой княгини Кочубей, в память супруга Павла Александровича Всеволожского, участника строительства Ириновской железной дороги".

Служба уже закончилась. Немногочисленные прихожане, в основном, мамочки с детьми, покидали подворье.

– На литургии не была, так хотя бы приложиться к иконе нынешнего праздника, – решила я и вошла в храм.

С удовольствием опустилась на деревянную скамью, с интересом оглядела небогатое убранство храма. Просторный восьмигранный зал, высокие стрельчатые окна, – похоже на шатёр, построенный для того, чтобы путник мог отдохнуть в нём душой и телом. А кто не путник в земной жизни!

И весьма символично, что храм этот расположен на легендарной трассе – "Дороге жизни". На кирпичной стене за алтарной частью храма установлены мемориальные доски с именами погибших железнодорожников Ленинград-Финляндского узла, осуществлявших перевозки в 1941–1944 г.г.

Хотелось бы осмотреть всё подворье, но на сегодня сил уже нет. Пожалуй, стоит приехать сюда ещё раз. Есть что осмотреть! На небольшой территории, похожей на террасу, почти впритык друг к другу колокольня, часовня, свечная лавка, церковная библиотека, здание администрации.

И вот в канун великого праздника Светлого Христова Воскресенья (19 апреля 2014 г.) я опять на Румболовской горе. Погода на диво: тепло, солнечно, свежий ветерок. На подворье многолюдно, царит всеобщее предпраздничное оживление. Люди искренне рады видеть друг друга, – ощущение, что здесь все свои. Дружелюбны они и со мной, охотно отвечают на возникшие у меня вопросы.

Нынче открыт не только храм, но и часовня, в которой совершают таинство Крещения. В ней – мраморная купель для младенцев, наполненная святой водой. Для меня она – открытие: подобной купели видеть мне не довелось.

Привлекла моё внимание и необычная колокольня – высокий сруб, окрашенный суриком (красно-оранжевой краской). За ажурной кованой решёткой виднеется колокол. Вероятно, это временная постройка.

Территория благоустроена, есть и скамьи и качели для детей. Мне очень понравилось, что в притворе храма – помещение гардероба. К тому же, как утверждают прихожане, полы в церкви зимой подогреваются по современной технологии.

В преддверии пасхальной службы на внешней стене храма уже растянут экран. Ожидается много народу. Трансляцию службы можно увидеть и в свечной лавке, по телевизору, установленному там.

Возле административного здания под большим навесом расставлены длинные столы, на них прихожане раскладывают для освящения пасхальные куличи, яйца. Как-то не довелось мне участвовать в этой традиции. И вот сегодня представился такой случай. Я купила два кулича, свечки; от соседки по столу с благодарностью приняла три яйца, окрашенных в луковой шелухе. Освящение состоялось! Мне, крещённой в семилетием возрасте, приятно было на какое-то время почувствовать свою принадлежность к православному сообществу. Пока я не готова стать воцерковлённым человеком. Хотя прилагаю некоторые усилия: не раз совершала паломнические поездки, по несколько дней жила в разных монастырях.

Прошло несколько дней – и я опять на подворье храма Спаса Нерукотворного Образа на "Дороге жизни". На сей раз, моё внимание привлёк большой белый крест на восточной стороне храма. Надо заметить, что крест этот не простой – он зеркальное отражение алтарного креста. Прихожане считают, что именно он во все времена защищал церковь от разрушения.

И ещё одно приятное открытие ожидало меня – цветущий сад! Яблони, сливы, айва. Клумбы с цветами, дорожки, обрамленные кустарником; беседка, овитая виноградом. Красота, тишина – всё располагает к молитвенному чтению, к раздумьям о жизни. Даже, если мне не удастся снова побывать здесь, то в грустную минуту я непременно вспомню и этот сад, и храм, и колокольню, и благодушие встреченных здесь людей. Слава тебе, Господи!

2014 г.

По дороге на Коневец. Бухта

Есть остров в Ладожском озере, а на нём – Конь-камень, потому и назван этот остров Коневцом. Остров этот находится в западной части озера, и попасть туда с материка легче всего из бухты Владимировка катером, частным или монастырским. Монастырским, потому что на острове расположен мужской Коневский Рождество – Богородичный монастырь.

Лет десять назад моя подруга Тамара дважды побывала на Коневце, и оба раза с нашей общей знакомой Ольгой. Все мы туристы, любим путешествовать.

– С Ольгой можно было ни о чём не беспокоиться. Она знала все ходы и выходы и с любым человеком могла договориться, – вспоминала Тамара. – Куда бы мы ни приехали, казалось, будто она уже здесь была.

Но в первый раз на остров они съездили неудачно. На Коневце Ольга действительно уже бывала и познакомилась там не только со сторожем летнего детского лагеря, но и с самим игуменом монастыря. Ольга – врач, этого не скрывала и никому не отказывала, когда у неё просили помощи или совета. Естественно, она рассчитывала на радушный приём. Поначалу всё было хорошо. Когда они с Тамарой попали на остров, сторож встретил Ольгу как желанную гостью, и поселил их в одной из комнат уже опустевшего лагеря (дело было в сентябре).

А дальше – как-то не задалось. Подруги пошли в монастырь, но игумена в тот день на Коневце не было. Встретившиеся им несколько парней-наркоманов, трудников обители, были настроены довольно агрессивно. Хмуро поздоровались и, выслушав "заезжих", тут же велели начистить для них картошки. Подруги отказать им не решились, "послушание" выполнили, но трапезничать вместе с ними не захотели. Настроение испортилось, и Ольга с Тамарой поспешили убраться подальше от этого места. На берегу нашли укромное местечко, сварили себе еду на костре, поели, и пошли осматривать остров. Поздно вечером вернулись в лагерь. А наутро к ним прибежал один из трудников и сообщил, что игумен вернулся и, что им велено срочно покинуть остров. Для контроля трудник самолично проводил подруг до катера. Делать было нечего. С надеждой на более счастливый случай, они вернулись домой.

О второй поездке Тамара вспоминала с налётом романтики:

– Мы с большим удовольствием пробыли на острове четыре дня. Ни с кем ни о чём не договаривались, и никакого разрешения ни у кого не спрашивали! – рассказывала Тамара. – Ночевали в своих палатках, готовили на костре. Несколько раз меняли место своей стоянки, обошли почти весь остров. Было бабье лето: погода чудесная, тёплая. Берега Ладоги – красивые, чистые, песчаные. Мы купались, ходили босиком, засиживались допоздна, любовались закатами и вспышками зарниц. А как-то ввечеру вдруг, откуда ни возьмись – конь! Глаз горит, копытом бьёт, к нашим палаткам подошёл и давай их топтать. Испугались мы, но почти сразу поняли: конь-то ещё совсем молодой, взгляд его любопытный и лукавый. А таким образом он просто заигрывал с нами. Ольга взмахнула хворостиной и больше мы его не видели, – ускакал. Наутро, вспоминая хозяина острова мы пошли к Конь-камню. Я тогда ещё сказала: "Не вчерашний ли это наш гость застыл в камне?!"…Какая замечательная была поездка, словно заморское путешествие!

– А монастырь впечатлил?

– Не очень. Обшарпанный он был какой-то, тогда его только-только восстанавливать начали. Но трудники уже чувствовали себя полноправными хозяевами. Кстати, к нам на берег подходила какая-то женщина и, увидев, что мы поставили палатки и развели костёр, заявила, что на острове своевольничать нельзя! Но эта неприятная встреча настроения нам не испортила.

Я готова была позавидовать Тамаре, но когда через несколько дней она вновь заговорила о Коневце, услышала воспоминания другого рода. В этот раз всё рисовалось другими красками. Выяснилось, что не всё было радужно и во второй поездке. В бухту они приехали ближе к вечеру. У пирса не было ни одного катера, но они и ещё несколько человек всё-таки не оставляли надежду попасть на Коневец в тот же вечер. Увы! Ко всему прочему, ещё и ливень начался. Пока подруги укрывались полиэтиленом, – до нитки промокли. "Куда деваться, – думали они, – в город не вернуться, автобусов сегодня уже не будет, а время к ночи?" Им хотелось где-нибудь обсохнуть и отдохнуть. Тут-то и выяснилось, что можно переночевать на монастырском подворье.

Оказались они в полутёмной комнате, в которой стояло несколько кроватей с голыми панцирными сетками. Две женщины, по виду паломницы – в юбках и платках – а не туристки, как Тамара с Ольгой – в брюках и кепках – пришли чуть раньше и уже стали устраиваться на ночлег. Но вот матрасов оказалось только два. Попытка Тамары ухватить один из них успехом не увенчалась.

– Одна из женщин, вся такая "божественная", буквально выдернула из моих рук матрас, – вспоминала Тамара. – Она вела себя хозяйкой, всем замечания делала. Я и подумала, что она и есть "главная". Смирилась, отдала ей матрас. Пришлось нам с Ольгой достать свои спальники. Мы устроились на полу, поскольку сетки кроватей скрипели невыносимо и сильно провисали. Спали – не спали, но немного отдохнули. Чуть свет "божественная" зажгла свечу и стала молиться. Вскоре все засобирались на причал. Обе женщины быстро оторвались от нас, будто следы путали. Но Ольгу не проведёшь, она быстро нашла путь к пристани. Монастырский катер возле пирса стоял, но был он изрядно подтоплен ночным дождём. Какие-то мужчины вычерпывали воду вручную, и никуда плыть не торопились. Но тут, Ольга увидела маленький катерок и побежала договариваться с его хозяином. Тот согласился доставить нас на остров (за плату). Мы сходили в магазин, накупили всяческой еды: сгущёнки, тушёнки, и других консервов. Дальше всё было прекрасно! – неожиданно закончила свой рассказ Тамара.

Слушая подругу, от намерения попасть на Коневец я не отказалась, но решила подготовиться ко встрече с ним основательно, всё продумав и рассчитав.

Для начала съездила на подворье Коневского монастыря в Санкт-Петербурге (Загородный пр. д.7). Оказалось, что там располагается и паломническая служба, которая предлагает различные варианты паломнических поездок на Коневец, на Валаам, и даже в Финляндию, но в основном, на выходные.

Мне же хотелось побыть на острове дней пять. Таких путёвок нет. Однако, для желающих потрудиться во славу Божию предлагаются поездки с проживанием в монастыре одну неделю. При себе им следует иметь постельное бельё и рабочую одежду. При этом они ещё должны заплатить 4800 руб. В эту сумму включено: дорога "туда" и "обратно" на автобусе и на катере, а также экскурсионное обслуживание и 3-х разовое питание. И такой вариант меня тоже не устроил. Работать физически я не могу, но зато у меня уже есть опыт написания очерков о святых местах. Об этом я сказала сотруднице паломнической службы.

– Договаривайтесь сами, – предложила она и дала номер мобильного телефона благочинного монастыря.

Разговор с благочинным я решила отложить. Для начала захотелось съездить во Владимирскую бухту, поближе к Коневцу. Может быть, какие-то обстоятельства и новые встречи подскажут мне иные варианты. Тамара вызвалась в попутчицы, ведь она уже знала, как туда добраться: сначала надо доехать до станции Отрадное, а там до бухты автобус ходит.

В один из дней начала июня мы отправились в путь. От Пискарёвки электричкой два с половиной часа – и мы в Отрадном. На привокзальной площади на островке автобусной остановки в основном местные дачники, а вот женщина с дорожной сумкой на колесиках на дачницу не похожа.

– Вы на Коневец? – предположила я.

– Да. А вы тоже? – оживилась она, явно приняв нас за "своих". – Мы должны успеть на катер, он в 12 часов уходит.

– Мы пока только в бухту, осмотреться, – ответила я. – А Вы в монастырь поработать? Одна или с группой?

– С группой, – сказала женщина и, поняв, что мы ей не попутчицы, отвернулась.

Тут и автобус подошёл. Отметив у водителя льготные проездные карточки, мы удобно устроились на сидениях. Автобус мягко катил по шоссе. Погода прекрасная, настроение отличное – незнакомые места, новые впечатления: то сверкающая гладь озера Отрадное, то простор зелёно-жёлтых полей, то стадо коров, то домишки, то коттеджи, то усадьбы. Цветёт сирень и черёмуха, в Санкт-Петербурге они уже отцвели. На север всё-таки приехали!

В Заостровье автобус свернул направо, и затрясло нас по грунтовке, и – пыль из-под колёс! Но продолжалось это недолго. Очередной поворот, и автобус остановился. Приехали. Бухта Владимировка. Выйдя из автобуса, я увидела ту самую женщину, что поплывёт на Коневец. Она шла на причал. Я рванулась за ней, мне хотелось узнать: в первый ли раз она едет туда и что знает об условиях пребывания именно в этом монастыре. На ходу я задавала ей свои вопросы, вставляя слова-пароли: "благочинный", "благословение", "трудники", но женщина упорно увиливала от ответов, – почему-то ей не хотелось делиться своими, особыми знаниями. Всё в её поведении декларировало: "Вы здесь только проезжие, а я – своя, родня! И отстаньте от меня!"

– Вы и так всё знаете, – поджавши губы, буркнула она наконец и поспешила прочь.

И я отстала. Торопиться нам было некуда, к причалу мы пошли не спеша, оглядывая бухту. У пирса стоял катер, а на нём – всего несколько пассажиров. Капитан, молодой мужчина приятной наружности, оказался человеком учтивым. На все наши вопросы отвечал мягко, но чётко и подробно.

– Катер монастырский. Для тех, кто получил благословение благочинного, проезд бесплатный. Благословение подтверждается его звонком по мобильнику, с указанием имени и фамилии того, кто плывёт на остров. Для паломников стоимость проезда "туда и обратно" – 500 рублей.

Поблагодарив капитана, мы пошли к навесу, где торговали рыбой. В это время как раз принимали товар – такой ароматный рыбный деликатес, что я не смогла удержаться от соблазна и купила копчёного сига. В городе такой рыбы не купишь. Тамара тоже купила сига, как она заявила, за компанию (она вообще человек "компанейский").

У продавщицы мы решили узнать, где расположено подворье монастыря. Она, почему-то "по секрету", сообщила нам как туда попасть:

– Дойдёте до магазина, а потом налево "сквозь" забор (там дыра).

Неожиданно наши впечатления начинали приобретать самостоятельную ценность, а наше путешествие стало походить на приключение.

Вскоре мы оказались возле дома, на котором красовалась вывеска: "магазин". Но подойдя к нему поближе, поняли, что это здание давно заброшено: оконные стёкла выбиты, внутри – поломанная мебель.

Разочарованные, мы продолжили изучать местность в поисках магазина. По утоптанной дорожке навстречу нам шли пожилые супруги.

– А где магазин? – спросили мы.

Мужчина и женщина одновременно указали на одноэтажный дом, стоящий в стороне от дороги.

– А можно здесь где-нибудь на берег Ладоги выйти?

Мужчина тут же, не без гордости стал подробно объяснять, как пройти к озеру. Он готов был проводить нас до самого берега, но женщина одёрнула его:

– Они ещё в магазин пойдут, а нам домой пора.

Мы уже расстались с ними, а мужчина нам вдогонку всё ещё говорил и говорил, не один раз повторив куда идти и где свернуть. Нам это было приятно, но между собой мы порассуждали: все ли жители этого селения такие отзывчивые, а у него это идёт от личной доброты, или от местного патриотизма.

В магазине – типичный ассортимент продуктов. Мы купили местного хлеба и отправились в том направлении, что нам указали. Между стыками железобетонных плит забора проникли на пустырь, где заброшенные здания воинской части выглядели декорациями к фильму "Сталкер". Эту тему мы развить не успели, поскольку тут же увидели непрезентабельного вида барак.

– Это и есть подворье, – узнала его Тамара.

Вокруг – никого. И вдруг к нашим ногам, рыча друг на друга словно собаки, бросились две кошки. Мы было подумали, что они голодны, но кошки выглядели упитанными, и кормить их мы не стали. "Семейные разборки", – сострила Тамара.

Небольшая территория подворья была загромождена. Возле каменных и деревянных строений стояло несколько легковых автомобилей, грузовик, теплица. А возле крыльца барака мило выглядела альпийская горка с малюсеньким бассейном.

Я осторожно вошла в барак. На мой возглас: "Есть кто живой?" откликнулся мужчина. Идя на его голос по тёмному коридору, я заглядывала в комнаты, двери которых были открыты, а может, их и не было вовсе. В полутьме виднелись груды каких-то вещей и мебели.

Навстречу мне вышел мужчина лет тридцати. На мой вопрос: можно ли будет переночевать здесь, если понадобится, он благодушно ответил, мол, найдём местечко. Вскоре мы с Тамарой вышли на берег нашего северного Великого озера-моря.

Здравствуй, Ладога! Здесь твой берег для нас привычно каменист, но твой простор непривычно ограничен: слева грядой бухты, а прямо – протяжённым островом. Но остров этот и есть Коневец! До него совсем близко, километра четыре.

Море, солнце, ветерок; остров, на нём едва виден белосиний храм. Ни людей, ни машин. Тишина. Благодать!

Уютно расположившись на бревне, мы принялись за трапезу. Местный хлеб оказался вкусным, а копчёный сиг вкуснейшим. Перекусив, решили пройтись берегом, чтобы найти удобное местечко для входа в воду. Так как всюду были нагромождения камней различной величины от самой маленькой гальки до огромных валунов, то приходилось всё время смотреть под ноги. Мы нашли узкую песчаную полоску берега и с наслаждением осуществили заветное желание – омыли ноги свои в бодрящей ладожской воде.

И вдруг у самой кромки воды я увидела оплывшую церковную свечу. Вот это да!

– Явно привет с Коневца, – убеждённо сказала я и положила её в карман куртки.

На Тамару моя находка никакого впечатления не произвела.

Да и я вскоре забыла о свече. Хотелось пить, ведь, как известно "рыба посуху не ходит". Мы выпили всё, что у нас было: чай, кофе, воду с вареньем. Но этого оказалось мало. И когда мы вышли к подворью, я глазами стала искать колодец. Увы!

Но тут я увидела объявление на окошке барака: "молоко, сметана". Может быть, здесь можно купить молока? На ступеньке крыльца сидел мужчина средних лет и что-то чинил. О молоке он предложил узнать у бригадира подворья, Николая. Тут же поднялся и повёл меня знакомить с ним. Тамара с нами не пошла, осталась во дворе.

В полутёмной комнате под рокотание старенького телевизора двое мужчин сортировали и упаковывали в коробки церковные свечи. Оказалось, что эти свечи здесь и изготавливают, а потом отправляют на остров. Я уже забыла о молоке и стала расспрашивать о быте подворья. Интерес мой был чисто практический. Особо меня интересовал вопрос о нынешних условиях ночёвки для проезжих паломников, – я ещё была под впечатлением рассказа Тамары об их с Ольгой злоключениях на подворье.

– Те, кто по каким-то причинам не смог попасть на остров днём, а ночевать ему негде, приют может найти у нас, – объяснял Николай. – Здесь есть несколько комнат с вполне приличной мебелью. Денег за ночлег не берём и если необходимо, то и едой поделимся, – чем Бог послал.

– И молоком? – вспомнила я.

– Конечно. У нас на подворье своя корова. Можем угостить. Хотите?

– С удовольствием.

– А кто вашу корову доит? – не удержалась я от любопытства.

– Я! Моя мама приезжала в гости и научила меня доить.

В кухне-молочной Николай налил в большую кружку молока утренней дойки.

Молоко было вкусным, жирным и напомнило мне о деревенском лете детства.

– Спасибо! До свидания!

– Там молоком угощают, – сообщила я Тамаре, выйдя на улицу, но она махнула рукой, мол, не хочу.

Пора было возвращаться, и мы отправились на автобусную остановку. Наш автобус пришёл точно по расписанию. Удобно устроившись на передних сидениях мы тут же продолжили обмениваться впечатлениями о наших приключениях. Водитель, худощавый мужчина лет сорока, внимательно слушал нас. Когда же я заговорила о Соловках, он неожиданно включился в наш разговор и поведал о том, что бывал там и не один раз, плавал на белоснежном теплоходе. Мы узнали, что родился и многие годы он прожил в Архангельске, но лет десять назад с семьёй переехал в Приозерск.

Дорога "обратно" как всегда оказалась короче, чем "туда". Вот уже и Отрадное.

Посмотрев расписание на вокзале, мы узнали, что до электрички оставалось минут сорок. Решили сходить в магазин за водой. Путь пролегал мимо автобусной остановки, а там всё ещё стоял наш автобус. Наверно, ждал ту же электричку, чтобы набрать пассажиров. Водитель, увидев нас, обрадовался нам как хорошим знакомым.

– А где тут магазин? – спросила я.

– Да вон на том углу.

– Надо бы водички купить, а то пить хочется, – зачем-то поделилась я, чем вызвала у мужчины неукротимое желание помочь нам. Он тут же предложил угоститься киви – их кто-то оставил в автобусе ещё утром. Не побрезговали и съели по паре штук. Но хотелось – пить! Водитель вмиг достал большую пластиковую бутылку с холодным чаем. Мы не отказались, вынули из рюкзаков свои одноразовые чашки, и выпили по чуть-чуть. Пока угощались, мужчина успел рассказать, что он бывал не только в Соловецком монастыре, но и в других православных обителях.

Времени до электрички оставалось немного. Распрощавшись с водителем автобуса и пожелав ему всяческих благ, поспешили в магазин.

Мы купили минеральной воды, и сделав порядочный круг, чтобы не прощаться ещё раз со словоохотливым мужчиной, прошлись берегом озера Отрадное. Отрадно было нам!

– Знатное получилось путешествие, полноценное! Хотя и недолгое, но насыщенное впечатлениями, – резюмировала Тамара.

– Да, замечательное! – согласилась я. – А что же, дальше? Как же мне побывать на Коневце так, как хотела бы я?

И тут в кармане куртки я обнаружила свечу, что нашла на берегу. И в тот же момент во мне возникла уверенность в том, что моё желание обязательно исполнится!

2012 г.

Остров

Есть на Ладоге остров в монастырском венце. Мне сегодня поётся о Коневце!

На причале Владимирской бухты в ожидании монастырского катера к полудню собралась тьма народу и ещё больше всяческого груза: сумки, рюкзаки, палатки и другое туристическое снаряжение. Группа школьников из Санкт-Петербурга, участников ежегодной эколого-краеведческой экспедиции на острове Коневец, заполонила и загомонила весь пирс. Казалось, что никакой катер не сможет вместить такого объёма. Но на «Коневце», бывшем военном сторожевом катере, уместились все и всё.

И вот, наконец-то, мы отчалили. Выйдя из бухты, катер оказался на просторе Ладожского озера. Погода чудная, воздух свежий, дышится легко. Солнечным дождём пролился на душу восторг, – невероятная красота! Водно-воздушная природная феерия! Игра света и тени, – и рябь на воде блестит-переливается – играется – танцует, и вдруг превращается в маленькие арки. А вот на поверхности воды видится мне необычный серо-голубой рисунок, похожий на маскировочный. Я даже поделилась этим впечатлением со стоящими рядом. Они посмотрели и с удивлением ответили мне: "Да, похоже. Надо же!"

Всё ближе и ближе заветный остров, всё чётче просматривается колокольня в бело-голубых тонах. Не высока она (35 метров), но некогда звон её колоколов, а их висело до десяти, был слышан в хорошую погоду в Кексгольме (Приозерске) и даже дальше (более 20 км.).

Путь до острова занял чуть более получаса. Причалили.

Здравствуй, святой остров Коневец! Первые впечатления – самые яркие. Я впитывала их, пристально вглядываясь во всё, что попадало на глаза: дорожка, мощёная булыжниками; стены монастырского каре; трёхэтажное здание белого цвета, напоминающие каменные палаты – бывший трудовой дом… Я столько читала об этом острове, что казалось, узнавала виденное уже когда-то давным-давно, будто жила здесь раньше.

Название острова происходит от огромного валуна – Конь-камня, когда-то служившего жителям побережья местом языческого жертвоприношения. Небольшая деревянная часовенка на его вершине воздвигнута после того, как преп. Арсений изгнал злых духов, обитавших, по преданию, под этим камнем.

Житие преподобного Арсения свидетельствует о том, что несколько лет он трудился на пользу афонских монастырей. По преданию, там ему и было явлено, что он должен стать основателем монастыря во имя Пресвятой Богородицы на севере Руси. Возвратившись на родину, в поисках уединённого места для основания обители, инок плыл по Ладоге, и его судно дважды чудесным образом прибивало к Коневцу. Посему, он и основал монастырь на этом острове. Произошло это в конце XIV/ века. По размерам своих землевладений Коневский монастырь многие годы превосходил Валаамский и являлся наряду с ним главным оплотом православия на северо-западе Руси.

Мирная жизнь обители многократно прерывалась нападениями шведов. Часто монастырь подвергался разорению и разрушению. Известно, что в начале XVII века каменный собор Рождества Пресвятой Богородицы был разобран до основания, а камни увезены в Кексгольм и использовались при строительстве кирхи. Но как залог возрождения обители, мощи преп. Арсения, скрытые под полом храма, оставались лежать нетронутыми.

Интересен и тот факт, что с 1917 по 1940 год монастырь действовал, не смотря на то, что на острове размещался штаб береговой артиллерии Финской армии. Монастырь получал от военных небольшую арендную плату, кое-что зарабатывал поставками для армии дров и продовольствия. Иноки сеяли рожь, овёс, пшеницу, сажали картофель и капусту. В монастырском саду росли яблони, сливы и груши, ягодные кусты. Был и пчельник. В 1944 году остров отошёл к Советскому союзу. Монахи были вынуждены покинуть свою обитель навсегда. Они обосновались в Финляндии.

После окончания Великой Отечественной войны на Коневце разместилась военно-морская часть советской армии. Долгие годы огороженный колючей проволокой, этот остров даже не был обозначен на общедоступных картах. Военные не церемонились со святыми реликвиями. Собор Рождества Пресвятой Богородицы был превращён в склад боеприпасов, на территории братского кладбища разместили автопарк. Мишенью для военных служил список иконы на фасаде часовни Успенья Богородицы. До сих пор её испещряет множество следов тех упражнений.

Только к скотному двору военные отнеслись бережно, поскольку имели в том свой интерес – использовали его по назначению: там содержались коровы и свиньи.

В 1991 году остров был возвращён Санкт-Петербургской епархии. В 1993 году Русская Православная Церковь отпраздновала 600-летие Коневской обители, что дало возможность начать постепенную реставрацию монастыря. В настоящее время идёт реставрация колокольни и святых ворот. Планируется восстановление не только святынь, но и хозяйственных служб.

Некогда корабли заходили в гавань, что расположена чуть в стороне от современного причала. Со стороны озера от волн её защищал своеобразный обруч из брёвен, валунов и гранитных блоков. Время не пощадило гавани, она обмелела и её ограждение местами размыто.

Паломники, прибывавшие на остров, по традиции, совершали благодарственный молебен Святителю Николаю в часовне его имени. В годы пребывания военных на Коневце в соседнем двухэтажном кирпичном здании бывшей "красной гостиницы" была дизельная. Теперь она полуразрушена. До сих пор мазутом пропитана близлежащая территория и стены часовни.

"Красная гостиница" была гостиницей для людей очень бедных. Каждый, прибывший в монастырь, мог три дня бесплатно пользоваться гостеприимство обители, а затем должен был выбирать – уезжать или стать насельником монастыря.

На территории обители были ещё две гостиницы. Трёхэтажная каменная "белая", комфортная – для людей богатых. Нынче в ней начали было ремонт, но денег хватило только на консервацию здания.

Другая гостиница – деревянная, двухэтажная была предназначена для людей победней. В настоящее время только и она функционирует как гостиница, в ней живут паломники и труд-ники.

В двухэтажных братских келейных корпусах монастырского каре, как и прежде, живут послушники и монахи. По свидетельству письменных источников в давние времена новому насельнику монастыря выдавали всё необходимое: одежду, одеяло, подушку, постельное бельё, мыло, два ведра для воды, ушат, чайник, керосиновую лампу. А раз в месяц – килограмм сахара, двести грамм чая, литр керосина. Жили иноки в кельях площадью около десяти квадратных метров, обстановка состояла из стола и кровати, матрацем служило сложенное вдвое толстое байковое одеяло. Ещё один или два стула – вот и вся обстановка. В красном углу под иконами стоял аналой, около двери имелась вешалка. Как выглядит келья монаха можно воочию увидеть в музее обители, который находится в одном из помещений монастырского каре. Здесь же представлены предметы быта насельников. На выставке много фотографий священнослужителей на фоне собора в разные времена.

А вот как словами описывал сам собор Рождества Пресвятой Богородицы один из авторов историко-статистического описания монастыря: "Собор сей, построенный в виде корабля, очень красив и величествен снаружи многооконными стенами, своей лёгкостью и весёлым видом он напоминает постройки Растрелли".

На втором этаже справа от монастырских ворот – покои игумена обители. Окна его кельи выходят в собственный игуменский садик, отделённый от внешнего мира высокой каменной оградой. Долгие годы садик был в запустении, из деревьев в нём сохранилась только одна лиственница, которую, по легенде, посадил монах, последним покинувший обитель.

О планах воссоздания игуменского садика мне рассказала женщина – ланшафтовед. Лиственница-реликвия, естественно, останется. Планируется посадить вечно зелёные туи и низкорослые ели, яблони, кусты смородины, и, конечно же, цветы. Будут там и поилка для птиц, и фонтан, и уютная беседка. Возле одной из стен нынче уже сооружено возвышение, укреплённое булыжником, как напоминание о том, что преподобный Арсений бывал на Афоне. Булыжниками разных размеров и оттенков, в садике планируется выложить каменно-"ковровые" дорожки.

Речь этой удивительной женщины я бы назвала песней, гимном своей профессии. На остров она приезжает в свой выходной, иногда всего на несколько часов. "Вот в таком состоянии, вероятно, и стоит работать во славу Божию", – думала я.

Мне всегда нравилось хоть ненадолго побыть в церкви в одиночестве, наедине с Богом. И здесь мне это удалось. В нижнем, уже отреставрированном, храме двухъярусного собора находится рака с мощами преп. Арсения. Я помолилась святому, поблагодарила его за позволение побывать в его обители. Приложилась к иконе Коневской Божьей Матери. Молва приписывает её исцеления, несмотря на то, что это только список. Подлинник иконы находится в Финляндии. Когда паломники спрашивают, почему бы не вернуть подлинник, экскурсоводы приводят слова патриарха Алексия II, что надо сказать большое "спасибо" финнам за то, что они сохранили святыню, ведь, сколько икон у нас было осквернено, порублено, прострелено, сожжено.

Все ежедневные службы проходят в нижнем храме, а в верхнем – пока только один раз в год, в день Рождества Пресвятой Богородицы – 21 сентября.

Реставрация верхнего храма ещё в самом начале. Здесь фрагментами сохранились росписи, в основном, в голубых (богородичных) тонах. Отличная акустика храма позволяет прочувствовать проникновенность монастырских распевов, исполняемых иноками. И для каждой группы гостей обители из их уст звучит здесь "многая лета…".

День памяти преподобного Арсения, почивший в Бозе в 1547 году, ежегодно отмечается в день его успения – 25 июня.

Сегодня 25 июня 2012 года.

…Уже звонят колокола, народ подтягивается к собору. Нижний храм преобразился: ковровые дорожки на полу, много цветов, свечей, лампадок. Ни в одном храме я не видела такого количества разноцветных лампадок.

Служба проходила торжественно, нарядно. Но у меня вдруг возникло ощущение, будто молитвы, которые возносят Богу, не восходят к Нему, а растекаются над головами присутствующих, – низкий потолок вместо купола препятствует вознесению. Возможно, для более полного сосредоточения на таинстве службы, ухода от мира, что находится за стенами храма окна его матово-жёлтые, сквозь них проникает немного тусклого света.

По окончании литургии был крестный ход до Казанского скита, который находится в глубине острова на вершине холма.

В нём преподобный Арсений когда-то прожил в уединении около трёх лет.

Скит – это монастырь в монастыре, обитель для тех, кто ищет глубочайшего безмолвия и совершенного покоя при самой аскетичной жизни. Круглосуточно здесь правят службы, читается Неусыпаемая Псалтырь. По традиции братия скита обеспечивает себя всем сама. Насельники занимаются огородом, заготовкой дров, рукоделием. Пища всегда постная, без рыбы и молока – хлеб и овощи с растительным маслом один или два раза в день.

Сейчас в Казанском скиту возрождается монашеская жизнь. За ограду скита мирянам вход запрещён, если нет на то специального благословения. На колокольне скита вместо колоколов пока ещё висят сопла ракет и обрезки газовых баллонов – свидетельство пребывания на острове военных.

Рядом с Казанским скитом находится часовня, поставленная в память явления Божьей Матери старцу Иоакиму. Военные перенесли её к причалу, а на крыше установили маяк. Когда остров вернули монастырю, часовню перенесли на старое место и восстановили. Деньги на благое дело жертвовали многие, в том числе и три финских домохозяйки, которые для этого пекли пирожки на продажу.

Сейчас потомки тех финнов, которые когда-то имели отношение к монастырю, приезжают сюда каждый год, помогают обители.

Зимой на острове остаётся человек 20. Того, что вырастили на огороде и в саду, монахам не хватает. Когда позволяет ледовая обстановка, продукты привозят с материка. "Бывало, вшестером снаряжали целую экспедицию за грузом в бухту. С большими санями шли часа полтора, загружали сани и возвращались обратно, часа два, часто останавливаясь, с передышками, – вспоминает настоятель обители, игумен Александр, – Сейчас попроще. В монастыре имеется современная техника: снегоход, квадрацикл. Иногда прилетает вертолёт. Друзей много, помогают, чем могут".

Кстати, на острове до сих пор печное отопление. Дрова для обители – только то, что дарит природа (валежник или брёвна, прибившиеся к берегу).

* * *

Монастырь начинался с Коневского скита, но в связи с наводнениями его пришлось перенести на возвышенную местность.

В настоящее время Коневский скит находится под опекой Софийского собора Царского Села. Видимо поэтому, его территория ухожена. Всё здесь радует глаз. Кирпичная ограда, угловые башенки, церковь с колокольней, келейное здание, трёхчастные ворота с килевыми арками при входе, мощёные дорожки и липа средь двора; цветы и цветущая сирень на молодых невысоких кустах. Как уютно, чудесно здесь! Я сидела в тишине на широкой чистой деревянной скамье. Утреннее солнышко ласкало меня и этот райский уголок.

Если рай на земле есть, то он точно находится здесь! Не подумайте, я не льстец. Островов, островков – не счесть. Но в душе моей Коневец!

Часами я бродила по острову. И не могла ни надышаться, ни наглядеться, ни наслушаться, ни налюбоваться! И в какое-то мгновение щемящее чувство долгожданного возвращения на родину охватило меня:

Куда я бежала, любитель свободы? Что я искала, и что же нашла? Словно в изгнанье долгие годы по собственной воле я прожила.

На этом острове я чувствовала себя защищённой от всякой напасти. В этом мире в лучах солнца сверкали купола и кресты собора, в этом мире царила тишина, и далёкий голос кукушки лишь подчёркивал её. Босиком ходила я по утренней росе и по кромке прибоя. Заряд энергии был колоссальным. Как-то стоя на берегу, где песок был мелким-мелким и чистым-чистым, я на несколько секунд забыла, что передо мной синие-синие воды холодного северного озера, мне показалось, что я нахожусь на необитаемом острове в каком-нибудь тёплом южном море. Потрясающее ощущение! Я наслаждалась одиночеством и красотой природы.

….Сумерки поднимались от озера всё выше и выше. Вот уже они скрыли стены монастыря, а чуть позже и купола собора. И только позолоченные кресты на куполах ещё несколько минут блестели от света солнца, зашедшего за горизонт. И освящали и монастырь, и этот остров, и меня.

2012 г.

Путешествие на остров Залит

Лет 15 назад знакомая рассказывала мне, как они с подругой побывали на острове Залит, что на Псковском озере.

Подруга её была безнадёжно больна. Врач по профессии, она, однако лечилась только средствами народной медицины, но болезнь не отступала. И вот однажды кто-то сказал ей, что посетивший 50 святых мест, непременно исцелится. Уверовав в это, она стала ездить по храмам и монастырям. Узнав, что на острове Залит живёт некий батюшка, которого верующие почитают как старца, вымаливающего тяжелобольных, решила посетить и его.

До острова катер в ту пору ходил только один раз в сутки, народу набилось под завязку. Как только пассажиры сошли на берег, сразу поспешили к домику батюшки Николая. Он уже поджидал их у калитки. Старец лет под восемьдесят был высоким, седым. Паломники, в основном, женщины разных возрастов, все – в длинных юбках и в платочках, с подобающими ситуации лицами, почтительно организовали очередь. Батюшка со словами благословения помазал каждого. Одни подавали записки, другие ещё и норовили поговорить с ним. Подруги, совершив ритуал, зашли в церковь. Её только начали восстанавливать, и внутри она была в строительных лесах. К сожалению, рассмотреть что-либо не удалось.

И они пошли устраиваться на ночлег. Проблема была решена довольно легко. В то время паломникам были рады, они составляли значительную часть доходов многих островитян.

Оставив вещи, подруги обошли весь остров, полюбовались красотами заката, купили молока (коровы мычали чуть ли не в каждом дворе), и вернулись.

Их квартирная хозяйка, женщина лет 60-ти, сидя на стуле посреди комнаты с проваленным полом, вязала сеть. Не прерывая своего занятия, она сочла нужным выразить своё гостеприимство: предложила приезжим угоститься перезрелыми огурцами и горячим кипятком. Глядя на женщину, подруги переглянулись и одна из них шепнула другой пушкинское: "а старуха пряла свою пряжу".

Утром подруги покинули остров вместе с другими паломниками. Этих людей приятельницы встречали и позже, в других местах. "Насколько изменились наши попутчицы! – вспоминала моя знакомая. – Многие уже были без платочков, и юбки их стали значительно короче. И лица уже не благоговейные".

Слушая рассказ знакомой, я подумала, что и сама непрочь посетить этот остров. Время шло, а мне всё не удавалось туда съездить. Однако я знаю, что если суждено где-то побывать, значит, случится. И потому, надеялась попасть на Залит.

Я слышала, что в настоящее время посещение острова Залит включено в программу многих паломнических поездок по Псковской области, теперь уже на могилку батюшки, отца Николая (Гурьянова) – одного из самых почитаемых духовных наставников Русской Православной Церкви XX века.

Я знала, что старец Николай писал духовные стихи и музыку на них. Его перу принадлежит моя любимая молитва:

"Господи, помилуй! Господи, прости! Помоги мне боже крест свой донести! Ты прошёл с любовью свой тернистый путь, Ты нёс крест безмолвно, надрывая грудь. И за нас, распятый, много ты терпел, За врагов молился, за врагов скорбел. Я же слаб душою, телом так же слаб. И страстей греховных я презренный раб. Помоги мне, Боже! Твёрдою рукой Ниспошли смиренье, радость и покой. Грешник я великий на земном пути. Господи, помилуй! Господи, прости!"

В Интернете, читая о жизни старца, узнала, что уже с детства он чувствовал своё предназначение: служение Богу. И многие испытания пришлось ему претерпеть, чтобы не свернуть с пути праведного: и гонения, и аресты, и лагеря.

В Интернете нашла и единственный вариант пути для безлошадного питерского туриста: от Балтийского вокзала электричкой до Пскова, далее пригородным автобусом до Б.Толбы, откуда ходит катер на Залит.

Да, путь не близок и не прост. Сомнения одолевали меня: справлюсь ли с походно-бытовыми условиями? Но как только я прочла акафист Николаю-чудотворцу, покровителю путешественников, сразу же успокоилась – будто благословение от него получила!

Настал день моего отъезда. Без помех добралась до вокзала.

И вот я уже в электричке. Народу немного, у меня есть возможность занять любимое местечко: по ходу движения у окна. А так как нынче конформизму предпочитаю комфорт, то я сняла туфли и положила ноги на сидение напротив, в тайной надежде, что никто не позарится на такое соседство. Но не тут-то было! Вскоре в купе въехал огромный дорожный чемодан, а рядом со мной села его хозяйка, женщина в теле, лет за пятьдесят. Она тотчас же с удовольствием последовала моему примеру.

Познакомились. Анна, так звали мою попутчицу, тоже ехала до Пскова, возвращалась домой.

Слово за слово завязался непринуждённый разговор о том о сём, и каждая – о себе. Оказалось, во многом наши взгляды совпадали, что придавало нашему общению особую прелесть. Дорога до Луги пролетела незаметно.

В Луге электричка, согласно расписанию, должна была стоять целый час. По инициативе Анны, сумки свои мы оставили под присмотр сидевших по соседству двух старушек. Но прежде чем уйти поразмяться по привокзальной площади, Аня обратилась к ним с вопросом.

– Вам чего-нибудь купить? Мороженое, пирожок?

– Спасибо, спасибо, ничего не надо, – смущённо улыбались старушки, тронутые вниманием к ним.

"Надо же, какая она доверчивая, и вещи не боится оставить, и к людям внимательна. Нечасто встретишь таких", – подумала я о своей попутчице.

И вот мы снова в электричке на своих местах и снова продолжаем общаться.

Я предложила посмотреть свои книжечки стихов и очерков. Рассказала, что несколько лет тяжело болела, долго лечилась, часто разочаровывалась в официальной медицине, сейчас лечусь у гомеопатов.

"Я в поисках своей дороги В бессилье падала не раз. В стихи отхлынули тревоги — Господь всемилостивый спас!.. Благочинный сказал: Пиши Во спасенье своей души!"

Уже не первый год езжу по святым местам, иногда по несколько дней живу в монастырях.

Тема паломничества Аню заинтересовала, и она тут же загорелась поехать со мной на Залит, ведь она там ещё не бывала, а уже немало лет живёт в Пскове. Но, уже ближе к Пскову, усталость от недельного пребывания с внуками и почти бессонная ночь накануне сказались в полной мере. Вздохнув, она заговорила:

– Нет, я не поеду с вами. Не осилю! Поехали ко мне, отдохнёте, чайку попьём. На автобус я вас провожу.

– Согласна! Кстати, почему Вы ко мне подсели, ведь было много свободных мест? – поинтересовалась я.

– Увидела женщину, которая положила ноги на сиденье, и сказала себе: "Она меня поймёт!"

Вот так выбирают попутчиков!

Уставшие, упревшие в дороге, мы с трудом одолели несколько лестничных маршей "хрущёвки" и ввалились в квартиру, где было прохладно, уютно. После душа, лежать на диване под вентилятором – отдых что надо. О таких походно-бытовых условиях я даже и не мечтала.

Анна, исполненная желанием помочь мне, кому-то звонила, уточняла расписание автобуса и его ближайшую остановку. Потом спешно рылась в шкафу – чем бы меня одарить. Я останавливала её, мол, спасибо, спасибо, не надо. Но, чтобы не обижать хозяйку, кое-что приняла.

– Тебе пригодится, а я без этого обойдусь, – говорила она и добавляла, успокаивая: – И мне что-нибудь от других перепадёт.

Подумала Аня и том, что надо бы пополнить мой продуктовый запас. Хотя я и надеялась обойтись тем, что взяла с собой, но всё-таки кое-что из холодильника переместилось в мою сумку. Такая забота обо мне тронула до глубины души.

Путь до автобусной остановки оказался недолгим.

– Позвони, как устроишься, – продолжала беспокоиться Анна. Из автобуса я помахала ей рукой.

За окном простирались просторы холмистой местности. Казалось, в этом пейзаже и в здешней атмосфере неспешно переливаются волны умиротворения. Время от времени я вспоминала Аню, её заботу обо мне. И повторение молитв про себя не позволяло зародиться сомнению в благополучном течении моего вояжа.

Минут через 40 автобус прибыл в Б.Толбу. Все вышли и направились к причалу, ну и я следом. Одна из женщин поотстала, я решила узнать у неё: где бы на острове переночевать.

– Потом, потом, – запричитала старушка. – Поспешите, да попросите капитана катера меня подождать.

Я ускорила шаг.

Катер стоял, пассажиры поднимались по лесенке-трапу. И вдруг хозяин катера решительно поднял лесенку и твёрдо сказал:

– Всё! Больше никого не возьму.

На берегу в недоумении остались стоять три женщины, среди них и я.

– А как же мы? Нам-то куда деваться? – стали мы стенать.

– Не могу! Катер рассчитан на 24 человека. Ни человеком больше, иначе оштрафуют, – он помолчал немного. – Это после "Булгарин". – И, как будто засомневавшись, добавил: – Но пойду, пересчитаю.

Я запаниковала: не возвращаться же, когда я уже почти у цели? Вероятно, придётся ночевать в Толбе… Но вскоре вернулся хозяин катера, опустил лесенку и произнёс:

– Поднимайтесь!

Мы спешно – а вдруг не всех возьмёт – поднялись на борт катера. "Слава тебе, Господи!", – прошептала я.

Катер отчалил и направился по протоке, а вернее реке, обрамлённой осокой. Как только он вышел в озеро, сразу стал виден остров. Всё ближе и ближе он, всё чётче прорисовывается храм на высоком берегу среди деревьев.

Причалили. Я обратилась к тем, кто стоял на берегу, мол, где тут переночевать можно?

– Могу к себе взять, – отозвалась женщина за 80, в стареньком платье и переднике. – Пойдёмте, я недорого беру.

Опираясь на две палки, она с трудом переставляла ноги.

– У меня для вас отдельный домик, правда, без окна, – продолжала она. – Вам там никто мешать не будет. Правда, удобства во дворе.

Дом оказался на набережной и совсем близко от пирса. За калиткой – несколько смежных пристроек вглубь, – такого экономного архитектурного решения я ещё не видала.

– Если не понравится, у других поспрашивайте, – неуверенно произнесла хозяйка, показывая комнату на три кровати.

– Ну, что вы, кого Бог послал, за тем и иду, – отмахнулась я от её предложения. – Да и не привередлива я.

– Сейчас электрочайник принесу. Если надо будет что-нибудь сварить, приходите, пользуйтесь газовой плитой. Меня зовут Татьяна Яковлевна.

Я тоже представилась и вслед за старушкой вошла в соседнее помещение, там была кухня.

В небольшом ведёрке на полу лежало две плотвички. Заметив мой взгляд, женщина объяснила:

– Внук поймал. Жаль, мало. Сам-то домой сорвался. Его-то я и провожала… Сейчас поджарю их нам с вами.

Это прозвучало залогом хорошего ко мне отношения. Я немного рассказала о себе. И вот уже на наших тарелках лежит по жареной рыбёшке и по половинке свежего огурца. С удовольствием похрустела и тем и другим.

– Спасибо за угощение, пойду прогуляюсь до церкви, да на могилку старца.

– Сходите, сходите на могилку, – напутствовала меня старушка. – А церковь, скорее всего, закрыта, её открывают, когда служба бывает.

– Мне-то до церкви самой уже не дойти, ноги отказали, – посетовала она. – Разве что в праздник сын на своей машине отвезёт.

Стоял тёплый летний вечер. Дорога к храму недалека. Одна из его дверей была открыта. В полутёмном помещении я едва различила несколько икон, царские врата и маленькую группу женщин. Тут из алтаря вышел священник, в руках он держал митру. Женщины стали прикладываться к ней – как я поняла – к митре отца Николая. Я последовала их примеру, и почувствовала некий трепет в душе. Я прикоснулась к святыне!

Стараясь подольше сохранить это ощущение, не спеша покинула храм. Тут же увидела стрелку-указатель: "могила старца протоиерея Николая Гурьянова находится на кладбище". Искать могилку не пришлось, она – прямо напротив ворот. У каменного подножья могилки возвышается резной Животворящий Голгофский крест. Небольшой портрет батюшки, горящие лампадки, живые цветы.

Я немного побыла в одиночестве, а вернее, наедине со старцем. Поблагодарила его за возможность попасть на этот остров, к нему. Я теперь у святых ничего не прошу, считаю, что им виднее.

Вернувшись в моё временное жилище, устав от насыщенного событиями и эмоциями дня, я с наслаждением улеглась на кровать. Среди ночи проснулась. Ни звука, ни шороха, – абсолютная тишина. Открыла глаза – тьма, ни точечки света. Никаких признаков внешнего мира… От-ды-хаю!

На следующее утро храм опять оказался открытым – прибыли паломники. На это раз была открыта дверь в уже отреставрированный придел; небогатого убранства, выглядел он просторным и светлым. Заказав требы, поставив свечки и приобретя фото старца, я обратилась к экскурсоводу:

– Говорят, что на острове есть святой источник, а где он?

Но она не знала и обратилась к свечнице. На что та отвечала:

– Никакого источника на острове нет.

И, уже обращаясь только ко мне, грубо заявила:

– Кто вам рассказывал, тот пусть и покажет!

"Но я и в интернете о нём читала", – хотела я оправдаться, но промолчала, отметив про себя, что, похоже, хамство и в церкви уже норма. Настроение было испорчено. Я поспешила покинуть негостеприимное место.

Присоединилась к группе паломников – это была неплохая возможность переломить негативное восприятие мира. По дороге к кладбищу, возле одного из домов экскурсовод неожиданно издала зов и тут же появилась женщина с корзинами копчёной и вяленой рыбы. Мгновенно позабыв обо всём, во главе с экскурсоводом, паломники окружили продавщицу. Торговля шла бойко. Экскурсоводу, первой получившей желаемое, не в раз удалось собрать своих подопечных. Но всё-таки, они успокоились и пошли дальше.

На кладбище молодой парень с диагнозом ДЦП и с характерными для этой болезни движениями, настойчиво протягивал руку за подаянием. Некоторые паломники демонстративно уклонялись от него, но кто-то подавал… юродивый всё же! Я, каюсь, не подала, вспомнив упреждение моей квартирной хозяйки: "Не подавай ему, у него пенсия поболе твоей. Каждый день родители посылают его…всё им денег мало…". Предпочитаю пожертвование оставлять в церковной кружке, стараясь не думать на что они пойдут.

В небольшом домике протоиерея Николая в настоящее время музей-келья. В крохотной комнатке повсюду иконы. Я была удивлена, увидев на столике чёрно-белую фотографию Григория Распутина. Какое отношение он к нему имел?! Присутствие в домике трёх дюжих мужиков, раздающих замечания паломникам сильно поубавило ощущение святости места.

Но очень уютный малюсенький дворик – садик возле дома, взращённый старцем вернул покой душе. К тому же, на соседнем участке я заметила округлой формы поленницу, наверху которой установлен крест. Подобные я видела в некоторых северных монастырях. Никто кроме меня не обратил на неё внимания, а ведь, это – символ.

Остров Залит маленький (по моим расчетам километр на полтора), всё рядом. За день я обошла все улицы посёлка. Дома особого впечатления не произвели, такие я видела и в других местах. И только три из них привлекли моё внимание своёй необычностью: старинное кирпичное здание почты, останки бывшего клуба, и современное здание, под крышей которого: и власть, и школа, и медицина.

В общем, у меня сложилось впечатление, что этот посёлок не из самых заброшенных. Фасады домов выглядели вполне прилично.

Во время войны почти все строения острова были сожжены, жители – угнаны на работы в Германию. Но война закончились, люди вернулись, отстроились.

Я бродила по острову, задавала вопросы прохожим и все они охотно отвечали мне

– Работали, не покладая рук, – вспоминала одна старушка из местных, возрастом за восемьдесят. – В советские времена у нас был один из богатейших рыболовецких колхозов, на озере – баркасов без счёта. А рыбы-то было! Жили мы тогда в основном рыбой. Ну и своим хозяйством, конечно… Коров держали. Правда, молоко часто шло в оплату работ по строительству и ремонту дома…Теперь уже всё не так. Нынче и рыбы-то живой не всегда и купишь, толи лов плохой, толи её сразу в Толбу увозят, сдавать. Да и рыбаков-то мало… А коров никто не держит, хлопот много… Сдавать койки паломникам: стирка, уборка…. Да и пенсии у нас неплохие, мы же бывшие "узники".

И вот очередная встреча, новое знакомство и… приглашение на вечернюю баньку. Ну, кто откажется от баньки?! К тому же, разговор может быть очень интересным.

Мне опять дают почувствовать себя долгожданной гостьей. Нас трое: Женя – моя ровесница, Лена – помоложе нас. Банька хороша! И ужин на славу: рыба, приготовленная хозяйкой замечательна.

Попивая чай, мы вели степенный разговор, в основном, о божественном.

– Мне рассказывал один знакомый как он к вере пришёл, – заговорила Женя – Его тётю должны были выписать из больницы, и она хотела, чтобы он её встретил в Толбе. Дело было по весне, лёд ещё стоял, но путь до протоки оказался свободным ото льда и достаточно широким для прохода моторки. Мужчина без помех одолел его. На берегу ждали три женщины: его тётя, его соседка и ещё какая-то незнакомка в лиловых одеждах. Он помог своим знакомым женщинам войти в лодку и протянул руку незнакомке. А её и нет. Удивился, но промолчал, подумал: "Привиделось что ли? Не бывало со мной такого!" Дома всё-таки рассказал тётушке о случившимся. Она не удивилась и обрадовалась: "Это Пресвятая Богородица была! Я всю дорогу ей слёзно молилась, просила помощи и защиты, чтобы без проблем до дому добраться. А тебе дано было её увидеть!" С тех пор и стал мужчина верующим, – закончила свой рассказ хозяйка дома.

– Говорят, батюшка был мудрым, и молитвенником сильным слыл, – расспрашивала я.

– Да, многим помог он и советами и молитвами, – снова заговорила Женя. – Когда у моего сына были большие проблемы, я очень переживала. Пошла к батюшке за советом: как же быть? Он выслушал меня внимательно и сказал:

"Молись. И я помолюсь. А если сын помощи попросит, не отказывай, – помоги…". Как посоветовал батюшка, так и поступила. И всё обошлось!

– А каков нынешний батюшка? – поинтересовалась я.

– Ну, тут и говорить нечего, – вздохнула Женя. – Я, конечно, понимаю, что в церковь к Богу приходим, а не конкретно к тому или иному священнику… Бог ему судья, но всё же…

– А ещё, я читала, отец Николай видел мысли каждого пришедшего и не всех принимал.

– Ну, это уже в последнее время. Особенно журналистов не жаловал. Если бы вы к нему подошли, он бы вас, пожалуй, и не подпустил к себе.

– Как знать? – тихо произнесла я.

И тут Женя призналась, что была близко знакома с батюшкой, вхожа к нему в дом.

"Вот она – живая история! Ещё несколько лет и очевидцев не будет" – отметила я про себя.

– Батюшка умер часов в 7 вечера, – вспоминала она – А в колокол зазвонили уже ближе к полуночи. Многие-то и не слышали. Нас было всего несколько женщин, мы прибежали в его келью, обрядили и в простом гробу батюшку в церковь перенесли. В Епархию уже сообщили, что батюшка преставился. Наутро к острову рванули тщеславные православные группировки, доказывать свою сопричастность к батюшке. А на остров такой сильный туман пал – себя едва различишь. Не пустили их высшие силы к нашему батюшке…

Об отце Николае рассказывала мне и моя квартирная хозяйка.

– Однажды сын мой никак не мог найти очень важные документ. Весь дом перерыли, – безрезультатно! Побежала я к батюшке, рассказываю, мол, так и так. "Помолюсь", – обещал он. Вернулась домой, – а документы уже нашлись!..Честным молитвенником был наш батюшка.

– А вот по хозяйству ему помогали две женщины, – вспоминала Татьяна Яковлевна. – Так вот одна из них такой своенравной была, сама решала, кого к батюшке пускать, а кого и нет. Предпочитала пускать богатых. Как-то я захотела попасть к старцу, попросить его помолиться о здоровье мужа, купила леща килограмма на три, взяла с собой большую банку сливок. Привратница подношения приняла, а меня к батюшке не пустила, мол, отдыхает он, приходи завтра, но и назавтра не пустили. А когда я к нему, наконец, попала, говорю: "Батюшка, они же над тобой измываются!" "Пусть уж – надо мной, а то над другими станут измываться!" – отвечал он.

"Они же над прихожанами измывались, а батюшку позорили", – подумала я, но ничего не сказала.

– Да, ещё, – продолжала жаловаться старушка. – Та женщина, о которой я вам сейчас говорила, записки собирала и деньги в них класть велела, а потом кидала их в мешок. Когда батюшка преставился, несколько таких мешков нашли на чердаке его дома, – закончила свой рассказ моя квартирная хозяйка.

Утром Татьяна Яковлевна пошла проводить меня.

– Довольны ли, что побывали у нас?

– Конечно! Всё, что запланировала – сделала.

– A-то оставайтесь, – предложила она. Ей явно хотелось ещё пообщаться со мной, поделиться своими воспоминаниями.

– Да, нет. Если уж решила – так поеду!

Пока ждали катер, к Татьяне Яковлевне подходили знакомые, здоровались, говорили накоротке. Она жаловалась на сильные боли в ногах и сетовала:

– Ничего не помогает, ни таблетки, ни мази. Как же я устала! Долго ли ещё страдать?

Неожиданно для себя я изрекла:

– А куда денешься-το? Всё во власти Господа, сколько отмерил, сколько и жить придётся.

Вероятно, мои слова произвели впечатление на старушку, и она тихо попросила:

– Помолись за меня.

– Хорошо, – пообещала я.

А тут и катер к берегу причалил. Подхватив свою сумку, я поспешила стать пассажиркой.

Прощай, остров Залит! А может быть, всё же, до свидания?! Если Анна соберётся побывать на этом острове, то я с удовольствием составила бы ей компанию.

P.S. Анна прислала СМС: "Прочитала всё, что вы мне дали.

Буду знать что-то о паломничестве. Спасибо.

Пока я к этому не готова".

2013 г.

Не откладывай на завтра

"В деревню, к тетке,

В глушь, в Саратов…"

Да ни за что, да никогда!

Пускай уходят поезда.

Я предпочту диван родной,

Я не покину город свой!

И словно в омут с головой -

В Саратов уезжаю.

С возрастом человек тяготеет к размеренности, стабильности, к отсутствию каких-либо сильных эмоциональных нагрузок, даже если они положительные. В организме «взрослого» происходят изменения и, безусловно, не в лучшую сторону. И хорошо ещё, если в медицинской карточке ставят штамп: «В пределах возрастных изменений», а не какой-нибудь страшный диагноз.

С годами уже не столько радуешься заманчивым предложениям, а скорее опасаешься их. Например, куда-нибудь съездить ненадолго, а тем более – пожить в непривычной и незнакомой обстановке. Но вдруг спохватываешься, – неужели всё?! И больше уже ничто не соблазнит тебя, не выманит из твоей норы? Но ведь ты ещё живая! И пытаешься заставить себя покинуть город. Иногда получается. Особенно, в сезон купания, ягод и грибов. Но всё чаще никуда не едешь, убеждая себя, мол, не хочется. И всё-таки в душе надеешься, что наступит тот день, час, а, скорее всего – мгновение, когда тебе покажется, что "есть ещё порох в пороховницах". Иногда такого мгновения хватает, чтобы успеть купить билет на поезд. После чего тысячи мелких, чаще всего бытовых заморочек, возможных из-за принятого тобой решения, начинают беспокоить тебя постоянно.

И вот уже хочется сдать билет, и ничего не менять в своей рутинной жизни. Но ты всё-таки ещё сопротивляешься и, будто отрезая себе пути к отступлению, сообщаешь своим знакомым о возможной поездке. Хотя уже знаешь, что если ты никуда не уедешь, – никто не осудит. Но, кто-то всё же вздохнёт: вот и она сдала! Увы, почти все мои ровесницы уже сдали свои билеты на "поезд, идущий куда-нибудь".

Такие размышления одолевали меня, когда в ответ на очередное приглашение моей саратовской знакомой приехать к ней в гости, я решилась-таки и купила билеты "туда" и "обратно". Для получения новых впечатлений недели, пожалуй, хватит. К тому же, город невелик, – подумала я. – Да и ни к чему утомлять гостеприимную хозяйку.

С Еленой Степановной впервые мы встретились у нашей общей питерской знакомой. Все мы были любительницами поэзии. Вскоре из Саратова пришло письмо – Елене Степановне очень понравилось мои стихи. Завязалась переписка, и я с немалым удовольствием читала её стихи, написанные талантливо, безусловно, умным человеком, да ещё имеющим чувство юмора. Петровой Елене Степановне 70 лет, она профессор Саратовского государственного университета. "Учитель учителей математики", – так она представлялась. В Санкт-Петербург приезжала на ежегодные "Герценовские чтения". И каждый раз мы, встречаясь, подолгу общались.

Когда в апреле этого года я встретила Елену Степановну на вокзале, чтобы проводить до квартиры её родственников, где она всегда останавливалась, то увидела, что она сильно сдала. Но она, похоже, не замечала или не хотела этого замечать, увлечённо рассказывала о своих командировках, о встречах с давними друзьями, расспрашивала меня о моих успехах. Я вспомнила, что у Елены Степановны года два назад случился инсульт с нарушением речи. Мне не верилось, что ей удастся восстановиться полностью. Но, вероятно, её неуёмное желание: "хочу к студентам!", помогло ей, речь восстановилась, и она довольно скоро снова стала работать.

В какой-то момент нашего разговора с Еленой Степановной, которая в очередной раз приглашала меня к себе в гости, я вдруг поняла, что если в ближайшее время не съезжу в Саратов, то уже никогда не попаду в этот приволжский город. "Не откладывай на завтра то, что завтра можешь и не сделать!" – в этом я давно убедилась на собственном опыте, и старалась по возможности следовать такому девизу.

Приглашение Елены Степановны было принято. Она очень обрадовалась, и тут же стала мечтать о наших совместных прогулках, рассказывать о достопримечательностях Саратова. А я беспокоилась: она человек увлекающийся, не соизмеряет нагрузки с состоянием здоровья, – это видно по её образу жизни. А с её-то здоровьем, какие прогулки?! К тому же, если честно, по незнакомому городу я предпочла бы сначала нагуляться одна, не отвлекаясь на разговоры. Потом можно сравнить свои впечатления с мнением других. А вот по дому, пожалуй, смогла бы ей помочь, – размышляла я, наслушавшись о её "не хозяйственности" из её же уст.

Поехать я решилась, и, следуя своей привычке, сообщала всем знакомым, что в конце мая – уезжаю. "Куда на этот раз?" – интересовались они. Я изображала загадочность и цитировала классика: "В деревню, к тётке, в глушь, в…" Те, кто учился в советские времена, машинально продолжали фразу – "В Саратов!" И, как бы сомневаясь в правильности своей догадки, уточняли: "Что, действительно в Саратов?", "Да!", – я радовалась, что отвечали по форме. Забегая наперёд, не могу не рассказать, что испытала шок, когда в Саратове в очередной раз я позволила себе процитировать это выражение, саратовец, лет тридцати, искренне удивился: что, правда, так и написано?

За три дня до моего отъезда в Саратове стремительно стали развиваться события. Мне позвонила Марина, соседка Елены Степановны и сообщила, что та, вернувшись из очередной командировки, попала со вторым инсультом в больницу. Марина убедила меня не отказываться от поездки, мол, Елена Степановна так ждала меня, я смогу навещать её в больнице, квартира свободна, ключи есть, и никому я не буду в тягость. Только я согласилась на такое развитие событий, как буквально через два дня Марина сообщила, что Елена Степановна умерла. Мне стало совсем не по себе. Может быть, всё-таки не ехать? И всё же ощущение, что ехать надо обязательно не оставляло меня. А вдруг это было последним желанием Елены Степановны? Ведь она так ждала меня. Может это её подарок мне? Прими его! – уговаривала я себя.

И словно окончательно разрешая все мои сомнения, мне позвонил некий Владислав. Это в его семье останавливалась по приезде в Санкт-Петербург Елена Степановна, он её единственный родственник и предполагаемый наследник, но мы с ним не были знакомы. Он сообщил, что тоже поедет в Саратов, в том же поезде что и я, но в другом вагоне. Я успокоилась – не одна!

С Владиславом, мы договорились встретиться на станции Мичуринск, там продолжительная остановка поезда. Не только по описанию, но и по взгляду, ожидающего встречи человека, я без труда узнала Владислава, мужчину зрелого возраста, приятной наружности. Мы быстро нашли общий язык, возникла взаимная симпатия, и я вдруг почувствовала себя защищённой от любых неурядиц.

Мы расстались, чтобы встретиться в Саратове и вместе отправится в опустевшую квартиру Елены Степановны.

Сутки в поезде оказались для меня временем созерцания и размышлений. В окне вагона – чистые зеленеющие откосы, спокойные реки, церкви и вокзалы, цветущие деревья, дома, освещённые закатным ласковым солнцем, и особо впечатлившая меня куча свежерасколотых дров кремоватого цвета, – всё это рождало ощущение, что во всём мире у всех всё хорошо. Равномерное движение поезда убаюкивало и завораживало. И показалось мне, что именно сейчас я нахожусь в настоящем, как бы между прошлым и будущем, – мне не думалось ни о том, ни о другом. Я наслаждалась поездкой, и поймала себя на мысли, что:

"На дальней станции не стану выходить. Пусть поезд мой не замедляет ход. Глядеть в окно, сегодня значит – жить! Другим уже и это не дано".

Я доверяю ангелу – хранителю. Мои сомнения остались позади.

Утром туманом полнились низины, а душа – природной чистотой. Зелёная стена придорожного откоса порой так долго тянется, что ждёшь – не дождёшься, когда же можно будет пробиться взглядом сквозь неё. И вдруг открывается даль неоглядная, но ненадолго, и снова стена, что приукрашена кромкой сирени, мол, это подарок тебе за внимание и терпение.

И вот уже за окном первые строения вечернего Саратова. Скоро все встречи! И я понимаю, что мои размышления – это попытка всей душой принять смерть как переход в мир иной. К тому же примешивалось лёгкое волнение – а будет ли приветливы ко мне этот незнакомый город, незнакомая квартира, незнакомые люди.

Марина, соседка и близкая знакомая Елены Степановны с нетерпением и некой тревогой ждала нашего с Владиславом появления. Она открыла нам опустевшую квартиру. Втроём мы скромно помянули усопшую, поскольку мы с Владиславом не успели ни на похороны, ни на основные поминки. Разговорились мы о Елене Степановне, у каждого из нас были свои воспоминание о ней. А в конце разговора всех нас удивило возникшее у каждого ощущение, что мы знаем друг друга не первый год.

Каждый день пребывания в Саратове был наполнен занятиями и насыщен впечатлениями. Владислав, действительно, оказался наследником этой двухкомнатной квартиры и занимался оформлением наследства. У меня было своё расписание на день: с утра часа три-четыре я ногами и глазами знакомилась с городом, во второй половине дня читала книги о нём. В личной библиотеке Елены Степановны оказалось огромное количество книг. Несмотря на то, что попала в эту квартиру не в наилучшее время, психологически чувствовала я себя комфортно. Владислав оказался человеком тактичным, и общение с ним не отягощало меня. Иногда я даже помогала наводить нужный ему порядок в квартире. Мне казалось, что скоро вернётся хозяйка и что всё это ей понравится.

Каждое утро я уходила из дома и не спеша, с удовольствием бродила по улицам незнакомого города, любовалась его архитектурой, наслаждалась новизной впечатлений. Некоторые сведения об истории Саратова и его достопримечательностях я узнала ещё дома, в Санкт-Петербурге, из Интернета.

Саратов начинался в первой половине XVII века с постройки крепости для охраны волжского пути от набегов кочевников. Со временем благоприятное географическое положение дало ему возможность превратиться в богатый купеческий город, в котором ширилась торговля: соляная, рыбная, хлебная, мануфактурная. Позже появились "кирпичные сараи" и "пеньковые амбары", гончарные заводы.

Очагами культурной жизни в те времена служили монастыри. В Саратове ещё в начале его истории их было три. В те времена далеко не каждый город России, да ещё практически на окраине, имел такое количество монастырей.

При советской власти город становится важным центром машиностроения и крупным культурным центром.

Во время Великой отечественной войны Саратов практически не пострадал и потому был одним из пунктов эвакуации производств и научных организаций. Это способствовало дальнейшему развитию "столицы Поволжья".

В моём распоряжении оказалось две транспортных карты города. Ими я и руководствовалась. Но как всегда, некоторые улицы были переименованы, им вернули старые названия. Меня это не раздражало, скорее, подогревало мой исследовательский интерес. В моих прогулках главным ориентиром служила Волга, слава богу, она никуда не делась, и переименовать её не пытались.

Я бродила по улочкам нового для меня города и мысленно усмехалась: "Саратов – город контрастов!" – довольно часто рядом с современными зданиями с немалым удивлением обнаруживались дышавшие глубокой стариной обветшалые дома. Некоторые из них буквально вросли в землю, их окна часто находились ниже уровня тротуара. Меня, любительницу старины они просто очаровали. Хотя уже в следующую минуту я спохватывалась: обитателям в таких условиях живётся, пожалуй, не очень-то комфортно, не хотела бы я быть на их месте. Иногда за одними воротами в общем дворе располагается несколько частных домов, в большинстве своём в ужасном состоянии.

Как-то, утомлённая ходьбой, впечатлениями и жарой, неожиданно я оказалась на главной площади города. И сразу в глаза мне бросился огромных размеров памятник Ленину. У нас, "в городе трёх революций" памятники вождю пролетариата поскромнее. Вероятно, этот должен был вызывать особое почтение, но у меня он почему-то вызвал чувство какой-то опасности, и я поторопилась отвести взгляд.

На моё счастье тут же увидела часовню "Живоносный источник" (она была воздвигнута "по случаю счастливого спасения императора Александра II от покушения"). Посещение часовни вернуло мне душевный покой.

На противоположной стороне площади – здание бывшей "Народной аудитории". В XIX веке во многих городах появились такие учреждения, прообраз домов культуры советского периода, в них под одной крышей располагались: библиотека, сцена, кинозал, музей. Кстати, строились они, как правило, на деньги купцов для "улучшения нравов простого народа".

Я фотографировала и фотографировала: жилые дома, театры, церкви, музеи, памятники.

В Саратове установлено немало памятников знаменитым людям, живших в этом городе: Н.Г.Чернышевскому, А.Н.Радищеву, П.А.Столыпину…

Город на Волге поражал меня вновь и вновь разнообразием архитектурных стилей. Когда я увидела здание знаменитой саратовской консерватории, исполненное в готическом стиле, то на мгновенье мне показалось, что я где-то в Прибалтике.

Саратовский Крытый рынок впечатляет своей монументальностью стиля модерн. На его прилавках я ожидала увидеть много рыбы – Волга, всё же! Да и на гербе Саратова изображены три серебряных стерляди, плывущих навстречу друг другу. Увы! Впрочем, в "столице Поволжья" продукты практически те же, что и в "северной столице", да и цены те же.

В очередной раз, изучая карту города, я обнаружила улицу, которая называлась "Бабушкин взвоз". Особо меня заинтриговало непривычное слово "взвоз", да и "бабушка" показалась загадочной. Я решила обязательно познакомиться с этим местом. Но, когда вышла на предполагаемую улицу, то на табличке прочла: "улица им. Бабушкина". Разочарование моё было велико, – переименовали! Местная жительница поведала мне, что некогда купец такой был – Бабушкин. Люди, разгружающие его баржи, при помощи нехитрых приспособлений взвозили товар на крутой берег Волги, поэтому и – "взвоз". В советские времена власти решили переименовать улицу, но жители категорически были против этого. Тогда-то и вспомнили о революционере-однофамильце. Таким образом практически и узаконили "Бабушкин взвоз". Мне понравилась эта история.

К слову сказать, саратовцы дружелюбно и охотно помогали мне – уточнить ли место на карте, впустить ли во двор. Часто искренне удивлялись: из Санкт-Петербурга, одна, по карте…

Название "Саратов" произошло от двух тюркских корней: "сара" – жёлтый и "тау" – гора. Соколовая гора самая высокая, её высота около 400 метров. Здесь обустроен местный парк Победы – музей под открытым небом. А на самой вершине холма возвышается стела с летящими журавлями: "летит, летит по небу клин усталый…". На фоне неба это выглядит потрясающе!

Со смотровой площадки открывается великолепная панорама города, который уютно расположился между трёх зеленеющих гор. Казалось: город ограждён от внешнего агрессивного мира и этими высокими холмами и этой широкой рекой, и только мост через Волгу соединяет его с ним. Здесь всё дышит покоем, – и я после долгих скитаний наконец-то нашла место, где можно отдохнуть душой.

Потрясённая своими ощущениями я всё пристальней вглядывалась в уже знакомые мне купола и шпили церквей. Они сверкали, как мне показалось, только что нанесённой позолотой. День не был солнечным. Представляю, каково их сияние в безоблачную погоду!

Чем больше я узнавала, тем больше хотелось узнать о Саратове. Каждый день находила для себя что-то новенькое, уточняла услышанное или прочитанное. О том, что набережная в Саратове признана лучшей на Волге, я слышала ещё дома. Однако, местные жители с немалым огорчением констатировали, что так было раньше, когда каждый год здесь высаживали множество роз. Теперь набережная выглядит скромно.

Вдоль набережной расположена памятная стена, на ней в виде остроконечных звёзд увековечены имена местных знаменитостей, среди них я нашла знакомые. Народные артисты СССР: Б. Андреев, Е.Лебедев, О.Табаков, О.Янковский родились в Саратове.

По аллее, образующей второй уровень набережной, гуляли мамы с детьми в колясках. Детям постарше приглянулся памятник Юрию Гагарину – на его постаменте очень удобно катать машинки. Может быть, когда-то потом они с умилением будут вспоминать об этом.

С удовольствием я прошла по тенистой, уютной аллее, вдыхая аромат цветущих каштанов – "снова цветут каштаны, слышится плеск…". А может, я в Киеве?

С пристани громко зазывали на водную прогулку. Я соблазнилась, поднялась на борт теплохода. В жаркий день приятно прокатиться по реке.

Саратовская набережная с воды выглядит совсем уж небольшой. Глядя на неё я вспомнила свой город. В "северной столице" все реки и каналы закованы в гранит, придающий городу некую суровость даже летом. Не потому ли набережная Волги мне показалась невинной прихотью горожан щегольнуть своей "столичностью".

Итак, о Саратове в дневное время я уже имею представление. А как выглядит вечерняя "столица Поволжья"? Имеет ли она столичный вид? Я попросила саратовского знакомого составить мне компанию в моих изысканиях. Одной гулять по вечерам мне всегда не по себе. А тут ещё припомнилось вычитанное: "Одесса – мама, Ростов – папа, а Саратов – их сынок". Не спеша и с удовольствием прошлись мы по благоустроенной пешеходной зоне в центре города. Здесь и отели, и клубы, и кафе.

А на набережной как в песне: "огней так много золотых…". Фланировал народ, из динамиков кафе гремела музыка, на теплоходе бурлила молодёжь, с острова взметались фейерверки, – чем не южный курорт!

Время, проведённое в Саратове, действительно, оказалось для меня подарком.

Помнится, когда я попала в Троицкий собор, на меня произвела впечатление видимая глазу особенность нижней церкви – её пол имеет значительный уклон в сторону алтаря, словно напоминая, что всё вернётся в землю – это роднит её с печорскими подземными храмами. Внутри собор сверкал позолотой. Яркими красками очаровывали многочисленные росписи сводов, арок, проёмов окон. И отчего-то, царские врата почудились мне священником, стоящим перед прихожанами. На душе стало так спокойно – не хотелось уходить. Литературы о соборе в свечной лавке, к сожалению, не оказалось. Я купила нескольких свечек, подала записку об упокоении. Свечница же заботливо посоветовала мне заказать молебен Святителю Николаю на обратную дорогу, и помогла заполнить соответствующий бланк. Уходя, вспомнила о том, что Елена Степановна в церковь не ходила, но говорят, что перед смертью она прошептала: "Господи, помилуй!".

В "девятый день" мы небольшой группой съездили на кладбище. "Жареный бугор"! – так называют его в простонародье. Надо же! Мне всегда нравились бытующие, местные своеобычные выражения и названия.

Накануне отъезда я решила пройтись по мосту над Волгой. Этот мост – одна из главных достопримечательностей Саратова, он самый длинный мост через Волгу – около трёх километров. Я прошла его весь! – изнемогая от жаркого полуденного солнца и выхлопных газов проезжающих машин.

С моста Волга, конечно же, впечатляет особо – "красавица народная, как море полноводная", с островами и плёсами. В разгар навигации я ожидала увидеть множество разнообразных судов. Однако их было очень мало. Похоже, Волга нынче не загружена работой.

И как бы в подтверждение моих размышлений о нерабочем темпе жизни реки – остров на её середине городской пляж. Купальный сезон ещё не открыт, но отдыхающих полно, загорают. В моей голове назойливо звучало: "свои ладони в Волгу опусти…" Ну а как же! Опустила. И ноги свои уставшие остудила в водах великой русской реки.

Поминая Елену Степановну, её подруги и знакомые говорили о том, что жила она взахлёб, и умерла на бегу. Светлая ей память! Приятным оказалось знакомство и с людьми, которые её любили. Одна из саратовских подруг Елены Степановны слушая мой рассказ о пребывании в их городе, о том, как в жару я прошла знаменитый саратовский мост через Волгу, имеющий длину около трёх километров, на прощание неожиданно произнесла, словно махнула рукой: – "Да у тебя характер как у Лены!" Что она имела в виду?!

Я очень благодарна судьбе за знакомство с Еленой Степановной, интересным творческим человеком. А Елене Степановне особая благодарность за её последний подарок мне – возможность побывать в "столице Поволжья".

2009 г.

По городам Ярославской области

Моё знакомство с Ярославским краем состоялось в июне 2014 года. Остановилась я в Рыбинске у родственников одной знакомой. За неделю, что была в моём распоряжении, побывала и в Угличе, и в Тутаеве, и в Мышкине, и в Ярославле. Добиралась до тех мест рейсовыми автобусами от автовокзала.

Информации и впечатлений много. Не все они равноценны для меня, и потому я расскажу только о том, что запомнилось из прочитанного и увиденного мной.

Рыбинск

В путеводителе по Рыбинску указано 39 достопримечательностей. Почти всем я уделила внимание: к памятникам подходила, в храмы заходила, разглядывала фасады домов, гуляла по набережной Волги, по волжскому мосту проехала на автобусе, посетила краеведческий музей Мологского края.

Рыбинск находится на южном берегу одноимённого водохранилища. При создании этого рукотворного моря (в 50-х годах прошлого столетия) было затоплено около 700 сёл и деревень, дворянские усадьбы и город Молога.

В музее Мологского края, единственном в мире музее затопленных территорий, представлены документы, фотографии, мебель, церковная утварь, вещи домашнего обихода и предметы, найденные в ходе археологических раскопов и экспедиций на Рыбинское водохранилище. Разглядывая экспонаты музея, я невольно вспомнила повесть Валентина Распутина "Прощание с Матёрой". Автор описал последние дни жизни деревни, обреченной сначала на сожжение, а потом на затопление! Особо трогательным для меня стал эпизод прощания хозяйки со своей избой, как обряжала она её, отдавая на смерть.

Но вернёмся к истории Рыбинска. По названию города ясно, что его судьба с давних пор была тесно связана с рыболовством и, конечно, с судоходством. Долгое время Рыбинск называли столицей бурлаков. Ещё со школы помнится мне известная картина художника И.Е. Репина "Бурлаки на Волге". А теперь на набережной той же реки я увидела, как выглядит этот безвестный труженик в бронзе. Кстати, я и не знала, что бурлаками были не только мужчины, но и женщины.

Массовое развитие пароходства подвигло Пётра I на идею соединить Волгу напрямую с Балтийским морем. В 1711 году открылся Вышневолоцкий водный канал. В Рыбиной слободе грузы с больших судов перекладывали на мелкие. Грузчики в те времена порой обладали огромной физической силой. Запомнился рыбинцам случай, когда один из них вынес с судна на берег Волги рояль. История эта передавалась из уст в уста и дошла до наших дней.

Читая о достопримечательностях Рыбинска, узнала я и трогательную историю, связанную с местной пожарной каланчой. В 1911 году эта самая высокая в России каланча… сгорела среди бела дня. К тому времени появились телефоны, и инженеры отговаривали городского голову строить новую вестницу пожаров. Но рыбинцы настояли на своём, – каланчу восстановили! Она служила своему назначению ещё не один год. И сейчас, недавно отреставрированная, пожарная каланча высится в историческом центре города, обращая на себя внимание прохожих.

В Рыбинске есть целая улица, которую называют памятником. Крестовая улица, словно заповедник богатой основательной купеческой застройки. На ней, в частности, находится кирпичный дом купца Попова. Дом, построенный ещё в XVIII веке, сохранился благодаря предусмотрительности хозяина, который единственный в городе установил стальные стропила под крышу и ставни на окна. Ставни закрывались при пожаре и спасали дом от бушующего пламени.

В Рыбинске много уникальных по своей архитектуре зданий. Одно из них – Дом художников. Его внешний вид воспроизводит облик купеческого особняка, который был возведён в 1912 году. Безусловно, это самое красивое деревянное здание. Разглядывать его фасады – одно удовольствие: своеобразие композиции, наличие высоких башенок, изобилие резных узоров – сказочный теремок! Теперь это на самом деле кирпичное здание, сверху обшитое деревом.

Несколько раз из окна троллейбуса я видела внушительных размеров и мрачное на вид здание костёла. Позже узнала, что в Рыбинске в конце XIX – начале XX вв. на Пушкинской улице стояли в один ряд храмы разных религий: православная церковь, немецкая кирха, синагога и этот самый польский костёл. На сегодня сохранилось только здание костёла, в настоящее время в нём студенческий клуб.

Кстати, современные исследователи обратили внимание, что в начале XIX века церкви Рыбинска находились почти на равном друг от друга расстоянии. Вероятно, это был тонкий расчёт градостроителей: и жителям угодить – недалеко идти до ближайшего храма, и город украсить.

Спасо-Преображенский собор и его многоярусная колокольня является главным архитектурно-художественным памятником Рыбинска. Собор вмещает более 3-х тыс. человек. Когда я зашла в него во вторник, он выглядел пустым. Это позволило мне разглядеть его убранство. Я не сразу и заметила, что в левом приделе шла вечерняя служба. Присутствовало всего несколько человек. Оно и понятно, – далеко не все прихожане могут бывать на службе в будни.

Недалеко от знаменитого собора на набережной находится часовня в честь святителя Николая Чудотворца, возведённая в конце XIX века. Этот святой считается небесным покровителя не только путешественников, но и купцов, что для рыбинцев было немаловажно. Часовня, имеющая 12 маленьких главок, увенчанных позолоченными крестами, – выглядит очень нарядно!

На набережной Волги несколько памятников, среди них памятники воинам-интернационалистам, и рыбинцам, пострадавшие от радиационных катастроф. В честь трудовых и боевых подвигов своих земляков во время Великой Отечественно войны в волжском был парке возведён мемориальный комплекс "Огонь Славы".

Облик современного Рыбинска во многом определён деятельностью его прославленного моторостроительного завода. Почти четверть века директором этого завода был Павел Дерунов. Его именем названа одна из площадей города. На средства благодарных жителей Рыбинска Павлу Дерунову установлен памятник. Он находится на Аллее Славы. И символично, что Аллею Славы венчает 28-метровый обелиск – скульптура моторостроителя с винтом самолёта в руках.

В 2013 году на берегу реки Черёмухи был установлен первый в России памятник выдающемуся промышленнику Людвигу Нобелю. И это не случайно, дело в том, что во второй половине XIX века большая часть деятельности империи Нобелей, братьев: Людвига, Роберта и Альфреда, проходила в Ярославском крае. В Рыбинске находился нефтеперерабатывающий завод и нефтебаза. Возле памятника устроена аллея лауреатов престижной премии – знаковых личностей современности с выдающимися профессиональными достижениями. Среди них: Владимир Путин, Валентина Терешкова, Леонид Рошаль, Анатолий Карпов, Станислав Говорухин, Михаил Шемякин, Евгений Евтушенко.

С историей Рыбинска в XX веке связаны судьбы маршала СССР В.К.Блюхера, политика Ю.В.Андропова. Несколько лет Рыбинск даже назывался городом Андроповым.

Рыбинск – родина знаменитых поэтов Алексея Суркова и Льва Ошанина. Ошанина я встретила на набережной. В бронзе. Он, сняв плащ и прислонившись к парапету, задумчиво глядел на воспетую им Волгу: "здесь мой причал и здесь мои друзья…". На память о встрече – фото со знаменитым поэтом.

В последний день моего пребывания в Рыбинске я сфотографировалась ещё с одной знаменитостью. Это мужчина средних лет в каске, с разводным ключом в руке. Он по пояс высунулся из канализационного люка. Памятник местному водопроводчику. Сложилось поверье: если дотронуться до этого профессионала, то проблем с сантехникой не будет. Я не стала отступать от традиции.

Углич

Углич один из древнейших и широко известных городов на Волге. Это самый посещаемый туристами волжский город. Подробнее о его истории можно прочесть хотя бы в книге В.Г.Глушковой «Ярославская земля». Но самым запоминающимся в ней останется событие, произошедшее в 1591 году. Тогда был убит или умер от несчастного случая восьмилетний царевич Дмитрий, младший сын Ивана Грозного. На месте его гибели сохранилась каменная церковь «На крови». В этой церкви представлен серебряный мощевик с орехами, которые были у царевича в руках в момент гибели, а так же «Угличский колокол». За то, что этот колокол возвестил о трагедии, его лишили языка и уха, «сослали» в Тобольск. И только через 300 лет вернули в Углич.

Из-за большого количества организованных туристов, приехавших на автобусах, на ограниченном пространстве местного Кремля не протолкнуться. Я решила ограничиться внешним осмотром угличских достопримечательностей, связанных с царевичем Дмитрием. Не могу сказать, что они сильно меня впечатлили, может потому что сначала я видела их издалека с набережной. И церковь и Палаты показались мне красочными макетами, выставленными на голом берегу Волги. А мне хотелось увидеть крепость – её хозяйственные и оборонительные сооружения; кирпичную стену вдоль берега Волги и внутренний дворик, попасть в который можно было только через двойные ворота в проезде. Увы, сейчас прямо от Палат великолепно просматривается Углическая ГЭС.

Как и при создании Рыбинского водохранилища, так и при заполнении Угличского, были взорваны и ушли под воду несколько церквей, кварталы и улицы на обоих берегах Волги, а так же – Покровский монастырь.

В настоящее время в городе два действующих монастыря: Воскресенский мужской и Алексеевский женский. Алексеевский монастырь ранее был мужским, он служил не только религиозным центром, но и оборонительным форпостом на подступах к Угличу. Он-то и привлёк моё внимание. Издалека была видна его "Дивная" трёхшатровая Успенская церковь. "Дивной" церковь прозвали в народе не случайно – строение это очень красивое и необычное, точно найденные пропорции придаёт ей острый силуэт, как будто парящий в пространстве. В настоящее время эта церковь отреставрирована, и крепостные стены монастыря – под стать ей. В обители отремонтированы жилые строения, и только ещё один храм её ждёт своего восстановления. Я надеялась найти местечко, где можно было бы посидеть, настроиться на мысли о вечном, но то, что я увидела, ввергло меня в уныние. На пустыре возле сломанного стола на скамейке сидела явно больная девушка – она что-то плела из травинок, уже украсив цветками куличи из песка. Тут же, казалось из ниоткуда, возникла пара пьянчужек. Они стали просить денег на "пропитание". Я мимоходом отказала им, – уж больно пахнуло мирским! Неспешно, с достоинством к воротам монастыря прошла монахиня, села в автомобиль. Может быть, именно так и выглядит современная богодельня, – засомневалась я. В этой обители я не почувствовала ни толики благодати.

Усталая донельзя брела я по улочкам провинциального города, хотелось посидеть, отдохнуть. Но, увы, прошли времена скамеек у ворот – по обе стороны улицы заборы, то глухие, то не очень. Теперь все дорожат своей собственностью, никого на двор не пустят, – с ехидством выговаривала мне местная жительница. И в подтверждение выше сказанного, она, дойдя до своего дома, открыла и тут же захлопнула за собой калитку.

Но за очередным поворотом взору открылся квартал новых многоквартирных домов, и у подъездов – скамейки. С наслаждением присела на одну из них, но счастье длилось недолго, – уже в который раз стал накрапывать дождь. Не очень-то приветлив Углич к одинокому туристу, – подумала я. Одно спасение – церковь! Храм Корсунской иконы Божией Матери был открыт. В его благословенной тиши я долго сидела на скамье, и было мне хорошо! Немного пообщалась со свечницей, подала записки.

Дождь прекратился, опять солнечно. Я продолжила прогулку по ближайшим к автостанции улицам. На фасадах некоторых старинных домов – таблички с именами их бывших владельцев. Здесь же указан телефон мобильного гида – если позвонить, то можно прослушать краткую аудиоинформацию об истории этого здания и его создателях.

А вот как привет из советского прошлого – длинное деревянное одноэтажное здание. В подобных – обычно располагались сельские школы. Женщина, что проходила мимо, подтвердила: действительно, некогда здесь и была общеобразовательная школа, а сейчас школа юннатов.

На берегу Волги расположено несколько кафешек. В одном из них, пережидая очередное усиление дождя, за чашкой чая я попыталась выяснить у местного жителя лет 60-ти, где находится полуразрушенный барский дом с затопленным садом, о котором написано в путеводителе. Мужчина не сразу понял о чём это я, но потом с трудом вспомнил, что его мать рассказывала об усадьбе, которая располагалась возле шлюза на том берегу; что было там красиво, в парке стояли статуи. И он, будучи ребёнком, бывал там, но играл уже на руинах. По преданию, эту усадьбу построила императрица Екатерина II для одной из тайных дочерей императрицы Елизаветы Петровны Романовой и графа А.Г. Разумовского. Ничто уже не напоминает ни о том времени, ни об усадьбе. Жаль, не довелось мне плыть пароходом по Волге, когда ещё можно было увидеть и барский дом, и могучие кедры в парке.

Из интернета узнала, что в Угличе работает 11 музеев. Например, кроме традиционного краеведческого, есть музей истории русской водки, музей кукол, музей тюремного искусства. Но, ни один из них меня не заинтересовал.

Знатоки литературы утверждают, что Углич ΧΙΧ-ΧΧ в. чаще других городов упоминается в произведениях крупных российских поэтов и писателей (от А.С.Пушкина, В.А.Гиляровского до А.А.Ахматовой, Е.А.Евтушенко, А.И.Солженицина). Увы, я по этому поводу ничего не припомнила.

Тутоев

О том, что есть такой провинциальный город, расположенный на обоих берегах Волги, я узнала только в Рыбинске. Мне посоветовали обязательно побывать в Тутаеве, чтобы посетить Вознесенский собор, мол, в нём – какая-то уникальная икона, которая почитается чудотворной.

Вознесенский собор находится на правом берегу Волги и, чем ближе к нему подходишь, тем больше захватывает дух от его величия, от богатейшего кирпичного декора. Внутри храма старинные росписи, множество древних икон в маленьких и больших окладах. Есть здесь и резная из дерева икона Николая Чудотворца. Говорят, что подобные иконы были на Руси издревле. Фигура святого – в облачении, которое меняют в зависимости от праздников. Сейчас оно золотого цвета, как и облачение священников в этот период.

Икона Спаса Всемилостливого (XVb.), о которой мне говорили, написана одним из лучших художников Древней Руси святым Дионисием Глушицким. В Вознесенском соборе она уже в течение четырёх веков. Стоя перед этой выше человеческого роста иконой, и глядя на почернелый от времени лик Христа, я невольно ощутила внутри себя трепет. И почему-то подумалось, что ей тесно в этих стенах. И тут, словно в ответ на мои мысли, экскурсовод группы паломников рассказала: дважды в год икону Спасителя выносят из храма и идут с ней крестным ходом. Несут её 40 мужчин.

Наше внимание обратили на окошечко, что расположено под иконой. Через него проползают – "пронимаются" – верующие, прося помощи Спасителя. Впервые в жизни, я, встав на колени, проползла по отшлифованному миллионами верующих деревянному настилу. Ощущение потрясающее и незабываемое! Верится, что Господь услышал мою молитву и непременно поможет осуществить мои желания. После такого действа моя душа была переполнена духовным восторгом. Ради этого ощущения стоило ехать и не в такую даль!

Выйдя из храма, ещё раз с восхищением посмотрела на него, и перекрестясь, попрощалась с этим благолепием.

Не спеша спустилась к реке. Волга здесь не широка, но вероятно достаточно глубока, – белый пароход с отдыхающими на борту, плавно движется вверх по реке. А от этого берега только отошёл паром, на котором я собираюсь попасть на другой берег. Мне говорили, что он ходит раз в час, и по сему, я могла позволить себе вдоволь полюбоваться видами противоположного берега, где возвышались купола и кресты нескольких церквей.

На тот берег Волги можно было бы попасть и на моторке, но я всё-таки предпочла паром (и не только из материальных соображений). Спешить мне некуда, погода хорошая. Посидела на скамейке возле причала, перекусила, пообщалась с супружеской парой из Москвы. Они пенсионеры, для краткого путешествия родителей по Ярославскому краю, сын по интернету забронировал им гостиницу в Угличе. Другая молодая пара с ребёнком приехали в Тутаев на своей машине, остановились они у друзей в Ярославле. У кого как получается! Кто-то может позволить себе и круиз по Волге. Вариант моего путешествия для меня в настоящий момент – единственно возможный и к тому же, пожалуй, наилучший, – подумала я.

С удовольствием пообщалась и с двумя мальчишками 6–8 лет. Они с дебаркадера квадратной сеткой ловили рыбу для кошки и её шестерых котят. Хорошие ребята, открытые.

Но вот паром, загрузившись машинами и людьми, направился к левому берегу Волги. Казалось, не прошло и 10-ти минут, как уже и причалили.

На этом берегу Тутаева сохранилось несколько храмов, но я сразу устремилась к тому, что привлёк меня своим видом ещё с того берега.

Казанская церковь – одна из красивейших церквей Тутаева (XVI век). Она расположена почти у самой воды, а колокольня находится значительно выше по склону. Вероятно, вид этой церкви с воды впечатляет ещё больше. Церковь оказалась закрытой, но это нисколько не уменьшило моего восхищения ею.

За два часа, что были в моём распоряжении до отправления автобуса на Рыбинск, я успела осмотреть ещё две церкви, но они не произвели на меня такого сильного впечатления, как Казанская.

Забавным был эпизод с молодым человеком. Я решила уточнить у него: в какой церкви имеется икона…резная по дереву, – хотела я сказать, но не успела, юноша тут же предположил: "Икона прибавления ума"? Так я узнала, что есть в православии и такая икона. Я не стала уточнять, где она находится. А о резных иконах молодой человек не слышал.

С немалым интересом разглядывала я старинные особняки и деревянные дома с резными ставнями, их непривычную для городского глаза архитектуру. Кажется, время здесь замерло в веке XVII-OM. Желая увидеть как можно больше, я настолько устала, что с великим удовольствием продолжила свой путь на автобусе. За окном мелькали придорожные пейзажи: леса и перелески, речки и овраги, тропинки и луга. Здешние деревни были очень похожи на деревни Костромской губернии периода моих школьных лет. В них десятка два ещё не ветхих рубленых домов с огородами на задворках; коровы и овцы – на лугу, а возле фермы – сельхозтехника. Воспоминания детства не помешали мне увидеть элеватор на том берегу Волги и многочисленные суда на реке. Жизнь идёт!

Мышкин

До Мышкина от Рыбинска на автобусе чуть больше часа. Вернее, до парома, ибо город находится на другом берегу Волги. Мышкинский паром внушительнее тутаевского, на нём есть помещение для пассажиров. Оно оказалось кстати – едва приутихший дождь припустил с новой силой.

Такая погода не для долгих прогулок, так что я прошлась только по береговой улице. Мышкин – своеобразный город-музей русской провинции с постройками, сохранившимися с XIX века. К ним относится и каменный собор, что возвышается на вершине холма. На какое-то время я засмотрелась на него, а когда опустила глаза – увидела у самого подножья… памятник Ленину! Такой вот необычный ракурс.

Своё название город приобрёл благодаря легенде. Если верить ей, то именно мышка разбудила спящего князя Мстиславского, которого готовилась укусить ядовитая змея. Мышь здесь почитают, в городе – единственный в мире её музей. Естественно, все приезжающие стремятся посетить музей Мыши, особенно дети. И не напрасно – есть на что посмотреть! В музее более 4000 мышей в разнообразных воплощениях. Было бы здорово, если бы моя младшая внучка побывала в Мышеграде. А пока из этого города я привезу ей в подарок войлочные тапочки ручной работы, конечно же, в виде мышки!

Кроме музея Мыши в городе имеется целый ряд других. Каких тут только нет: музей водочника Смирнова, музей уникальной техники, музей столицы лоцманов, музей купечества, музей валенок, музей льна…

Я решила посетить только один из них – этнографический музей деревянного зодчества под открытым небом. На небольшом пятачке земли собраны постройки XVII–XIX вв.: баньки и амбары, изба бобыля и изба рыбака, часовня и пожарная каланча и др. Глядя на них, невольно чувствуешь дыхание древности. Нравится мне деревянное зодчество; люблю фотографировать резные ставни, крыши и заборы, поросшие мхом. Если бы не дождь, фотографии получились бы более удачными.

Ярославль

Ярославль был основан ростовским князем Ярославом Мудрым. Годом его создания считается 1010 год, и посему в 2010 году широко отмечалось его 1000-летие. Патриарха всея Руси встречали в главной православной обители – в Свято-Введенском Толгском женском монастыре. Изначально монастырь возник как мужской на месте чудесного явления святителю Трифону возле реки Толга иконы Божьей Матери. Эта обитель пользовалась особенным вниманием русских государей, они-то и вносили в него немалые средства. По преданию здесь исцелился от паралича ног царь Иоанн Грозный. В своё время в обители побывали Екатерина II и Николай II.

Свято-Введенский монастырь относится к очень древним русским монастырям Он старше даже Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. В августе 2014 года ему исполняется 700 лет. Много испытаний перенесла эта обитель: и пожары, и разрушения, и ограбления. В 1929 г. монастырь был закрыт, иконы изъяты и переданы в музей. В 1987 г. его возвратили Русской Православной церкви. Он стал первым в России женским монастырём, открытым после семи десятилетий атеистических гонений. До монастыря можно добраться городским автобусом, а летом ещё и на теплоходе, от речного вокзала. Я предпочла совершить небольшой круиз по Волге.

В ожидании теплохода я и две молодые женщины, что также хотели посетить знаменитую обитель, решили прогуляться.

Дошли до церкви Илии пророка. Этот действующий храм одновременно является и музеем. Церковь впечатлила нас не только внешним видом, но и внутренним убранством, старинными иконами и росписью стен. Пожалуй, в этой обители веры можно было бы провести не один час.

Погода благоприятствовала прогулке: было солнечно, тепло и ветрено. Теплоход оказался речным трамваем в прямом смысле, – развозил дачников. Мы устроились на нижней закрытой палубе. Моя соседка мечтательно произнесла: "Хорошо бы иметь дачу на берегу Волги!" А её напарница реальному миру предпочла виртуальный – лишь изредка отрывала свой взгляд от мобильника. Через какое-то время мне стало душно, я поднялась на открытую палубу. Там было очень шумно. Чайки, летевшие за теплоходом, стучались о крышу, а дети, кормившие их хлебом, визжали от радости. Меня это не раздражало, казалось, что и я в роли бабушки участвую в этом развлечении.

Берег левый, берег правый, берег левый, берег правый, берег левый – монастырь!

У ворот монастыря пожилая монахиня собирала деньги. В толпе возник вопрос: а что, вход в обитель платный? Оказывается, так в принудительном порядке взималось пожертвование за фотосъёмку на территории монастыря. Не столько сам факт сбора пожертвования, сколько то, что эта сумма была фиксированной и большей, чем я намерена была потратить в обители, – покоробило меня. Но тут инокиня как бы в оправдание сказала, что не обязательно всем платить. Я платить не стала. Конечно, и я оставила некоторые деньги в обители, и всё же неприятный осадок от этого эпизода, увы, остался.

В буклете о монастыре читаем: "Молитвами правящего архиерея, неустанными заботами настоятельницы и самоотверженным трудом насельниц обитель восстанавливается, благоукрашаются храмы, возвращаются в лоно монастыря святыни. В 1988 г. были обретены и перенесены в Толгу мощи великого подвижника, духовного писателя XIX в. епископа Игнатия Брянчанинова. В 2003 г. вернулась в монастырь чудотворная икона Матери Божьей Толгская".

То, что уже восстановлено, выглядит шикарно. Территория монастыря ухожена, всюду цветы, есть и фонтан, и пруд, и чёрные лебеди на нём. Понятно, что не везде паломникам разрешён проход. В этот день на замок были закрыты и ворота знаменитой кедровой рощи.

Как и в другие монастыри, приезжают сюда, чтобы прикоснуться к великим святыням. Вот уже и я стою перед главной святыней этого монастыря – иконой Матери Божией Толгской. Прежде, чем приложиться к ней, некоторое время внимательно вглядывалась в лик – как младенец к матери приник! Не оставила без внимания я и раку с мощами Игнатия Брянчанинова.

Хорошо, что мы попали в монастырь с воды, иначе у меня бы не было такого чудного впечатления о нём, поскольку возвращалась я маршруткой, до которой пришлось идти километра два по асфальту. На дальнейшее знакомство с Ярославлем времени уже не было. Предпоследним автобусом вернулась в Рыбинск.

Ну, вот и всё! Я справилась! Можно сказать, перевыполнила программу, поскольку посещение Ярославля не было в моих планах.

В этот день хозяйка квартиры, ровестница-пенсионерка, привыкшая каждое лето привечать гостей со всех волостей, словно подводя итог моего гостевания, заметила: " А вы – молодец!". И прозвучали эти слова так, будто бы она и не хотела, но была вынуждена признать это. Такое одобрение не удивило меня, я часто его слышу от тех, перед кем выступаю со своими стихами. Но, как говорится: добрых слов много не бывает! Спасибо ей за гостеприимство. Надеюсь, я была не самой обременительной гостьей.

А мне теперь будет о чём вспоминать, о чём писать, и что рассказать другим. Тем и держусь!

2014 г.

Плёс

В XII веке московский князь Юрий Долгорукий повелел заложить город на «плесу» – так называли длинные прямые участки между изгибами реки.

С тех пор жизнь в Плёсе то била ключом, то затихала.

Сегодня Плёс – один из старейших и красивейших городов "Золотого кольца России". Благодаря уникальному ландшафту, даже, несмотря на попытки введения регулярного плана, он по большей части, сохранил свою историческую планировку. В городе, в основном, деревянные домики и купеческие особняки XIX века. Их окна украшены резными наличниками работы местных умельцев. В древней Руси верили, что рисунки на оконных наличниках и карнизах защищают дом от напастей и разного рода нечисти.

Небольшую, но очень интересную серию фотографий с видами Плёса и его окрестностей в 1910 году сделал С.М.Прокудин-Горский, который по поручению царя в то время создавал фоторяд Российской империи.

Говорят, что когда к Плёсу подплываешь на теплоходе, то издалека видны купола, купола, купола… Их действительно немало. На схеме города указано 8 церквей, включая Никольскую часовню 1892 г. Самый старинный храм – Собор Успения Богородицы (1699 г.), Церковь Воскресения Христова (1817 г.), по-моему, самая яркая, самая красочная. Её золотые купола сверкают и в пасмурную погоду.

Возрождению города в значительной степени способствовал приезд в Плёс Исаака Левитана. Местные жители говорят: "Плёс прославил Левитана, Левитан прославил Плёс". Маленький патриархальный купеческий городок стал "тихой обителью" для неспокойной души художника. За три лета (1888–1890), которые Левитан провёл в этом городке, он написал около 200 этюдов и картин.

В 1972 году в доме, который до революции принадлежал купцу П.Солодовникову, открыли мемориальный музей И.И.Левитана. В мезонине этого дома он вместе со своими друзьями-художниками А.С.Степановым и С.П.Кувшинниковой снимали на летний сезон комнаты.

В музее выставлены подлинные работы И.Левитана и его современников, воспроизведена обстановка комнат, где жили художники. Мне, и не только мне, понравился трогательный рассказ заслуженного экскурсовода этого музея о жизни и творчестве известного художника. Плёсские мотивы нашли своё отражение во многих картинах известного живописца. Большинство его работ И.Левитана, среди которых: "Вечер. Золотой Плёс", "Вечерний звон", "Тихая обитель", "Над вечным покоем" хранятся в Третьяковской галерее.

Плёс прославил не только Исаака Левитана, но и его спутницу Софью Кувшинникову. И не только тем, что она, как предполагают, стала прообразом скульптуры "Дачница", расположенной на набережной Волги. В Плёсе С.Кувшинникова написала одну из самых известных своих картин "Внутренность деревянной церкви Петра и Павла в Плёсе". Полотно это также было приобретено П.М.Третьяковым.

А недавно одну из картин Софьи Кувшинниковой для музею Левитана помогли приобрести супруги Медведевы.

В единственном в России музее пейзажа, что находится рядом с музеем Исаака Левитана, среди экспонатов – работы И.И. Шишкина, В.Д. Поленова, А.К Саврасова и других знаменитых художников-пейзажистов. И, конечно же, И.И.Левитана.

Искусствоведы отмечают, что в творчестве плёсского периода у И.Левитана рождается так называемый пейзаж настроения, в котором состояние природы осмысляется как выражение движений человеческой души. Он писал старинные деревянные церквушки, ветхие домишки, лодки у берега, – а это всё так мило сердцу русского человека.

Посмотреть на картины художника, вдохновиться природой этого края, поработать на пленэре приезжает большое количество, как наших соотечественников, так и иностранцев. Здесь проходят многочисленные концерты знаменитых артистов, различные фестивали и праздники. Ежегодно в Плёсе проходит праздник, который называется "Льняная палитра". И самым почётным его гостем является известный модельер Вячеслав Зайцев, уроженец г. Иваново.

Излюбленным местом прогулок горожан и гостей Плёса является "бульвар" – извилистая берёзовая аллея по периметру плато Соборной горы, где некогда стояли крепостные стены. Оттуда открывается незабываемый вид, и даже в ненастную погоду он был прекрасен.

Главная улица прибрежного города – набережная Волги. Здесь, как и прежде, сосредоточена деловая жизнь города, в основном, – это торговля. Выбор товаров, может быть, не столь и велик, но всё же есть на что посмотреть. А главное, Плёс славится своей рыбой, что коптят зачастую прямо на глазах покупателей.

Пока мы с напарницей шли по набережной, чтобы увидеть один из символов города – скульптуру "Плёсская кошка", изрядно продрогли. Не потому ли, я, неожиданно для себя, изрекла: "Ну, летом-то здесь, пожалуй, получше!"… А было это 12 июля!

Несомненно, Плёс заслуживает того, чтобы провести в нём, по меньшей мере, несколько дней, а в идеале – остаться на всё лето. Однако, нынче, – увы, увы!

2015 г.

Суздаль

Трёх часов, которые я провела в Суздале, конечно же, мало, чтобы основательно ознакомится с этим, одним из древнейших, городом. История Суздаля насчитывает более тысячи лет. Здесь княжили Ярослав Мудрый, Владимир Мономах, Юрий Долгорукий, Александр Невский и другие выдающиеся деятели Русской земли.

Начало древнего города – Суздальский кремль находится в излучине реки Каменка. Некогда с внешней стороны крепость окружали земляные валы, насыпанные из плотной глины. Некоторые из них дошли до нашего времени. Пока подняться, а вернее, взобраться по склону на вал можно только в сухую погоду. Это стоит того. С вершины холма открываются виды, достойные кисти художника: река, домишки, цветущие низины, купола церквей, колокольни. Я пощёлкала своим цифровым фотоаппаратом. И вспомнила, виденные мной в книге Н.Мониной "Суздаль", отличного качества цветные фотографии, сделанные С.М.Прокудиным – Горским ещё в начале ХХ века.

На одной из них запечатлён Ризоположенский монастырь, южную стену которого украшают святые ворота с двумя очень симпатичными колоколенками. А Преподобенскую колокольню этой обители, высотой около 70 м., можно видеть с любой точки Суздаля – она является его важной доминантой. Желающие увидеть панораму всего города, могут подняться на смотровую площадку колокольни.

В буклете о Суздале указаны как сохранившиеся, так и утраченные памятники архитектуры, и основные сведения о них. Упомянуто и то, что в 2004 г. в Знаменской церкви на Рождественской службе присутствовал В.В.Путин.

Когда-то в Суздале было 15 монастырей, сейчас – 5. Комплекс Спасо-Евфимиевского монастыря в настоящее время используется Владимиро-Суздальским музеем-заповедником. В остальных монастырях монашеская жизнь восстановлена, но зачастую только на части территории обителей. Например, в одном из домов с чудным названием "коммунальный городок" на территории Ризоположенского монастыря живут горожане, а его братский корпус стал гостиницей.

В период купеческого расцвета в Суздале было более 30 храмов. Почти все они построены в XVIII веке местными купцами и посадскими людьми. Каждая слобода старалась поставить свой храм. Строились они по принципу: "вот моя улица – вот моя церковь", поглядывая на соседнюю слободу, – можно сказать, – наперегонки. И церкви получались не похожими друг на друга, во всём оставаясь оригинальными и самобытными – и в месте, на котором храм стоял, и в размерах, и в украшении. В Суздале и сейчас можно встретить маленькие одноглавые церковки, больше похожие на жилые одноэтажные дома горожан.

Архитектурные достопримечательности города, его живописная природа, улочки, дома – это та "натура" (как говорят кинематографисты), которая представляет особую ценность для съёмок исторических картин и экранизации литературных произведений. В Суздале снято около 80-ти фильмов, среди которых: "Метель", "Женитьба Бальзаминова", "Андрей Рублёв", "Душечка", "Мой ласковый и нежный зверь", "Россия молодая", и другие.

Несколько слов о городском музее деревянного зодчества. Со всей Владимирской области сюда свезли наиболее характерные как по внешнему виду, так и по своему устройству сооружения: церкви, крестьянские избы, старинные мельницы, амбары и хозяйственные постройки. Одной из главных причин создания музеев такого рода была и практическая необходимость вывезти памятники из зон строительства электростанций и каналов.

Именно на "улочке Владимирского села XIX в." проходят самые известные из фестивалей города, такие как: "Праздник лаптя", "Богатырские забавы", "День народных ремёсел", "День огурца".

Суздаль издревле славился огородами: "по доброте земли и приятности воздуха…имеется овоща огородного…луку, хрену, чесноку, а наличие огурцов преизобильно…". Огурец-то со временем и затмил своих овощных конкурентов.

Суздаль является одним из городов знаменитого "Золотого кольца России", и здесь немудрено увидеть многочисленных туристов из разных стран.

Для гостей города – немало гостиниц и гостевых домов: и деревянные рубленные; и в стиле усадьб XIX века – низ каменный, верх деревянный; с банями, с питанием из продуктов со своего подворья и даже со своим пляжем на берегу реки.

Читая о Суздале, глядя видео о нём, и вспоминая своё посещение его, я всё чаще ловила себя на мысли, что неплохо было бы пожить в Суздале несколько дней. Не торопливо побродить по заповедному городу, зайти в каждую церковь, осмотреть местные музеи, побывать на каком-нибудь массовом празднике, полюбоваться восходами-закатами этого живописного местечка, нашего, российского.

2015 г.

Иваново

Стоит произнести «Иваново», как тут же кто-нибудь непременно пропоёт: «А Иваново – город невест». В этом городе действительно было много текстильных предприятий, на которых, в основном, работали женщины.

Иваново с давних пор считается текстильной столицей России. Город был ею ещё до того, как при советской власти в нём построили несколько крупных текстильных комбинатов.

Уже в XVII веке основным занятием крестьян в селе был "холщовый промысел". Позже возникают полотняные и ситценабивные мануфактуры, и ткацкие фабрики, продукция которых шла на английский рынок.

В настоящее время большинство текстильных предприятий города ликвидированы. Местные предприниматели занимаются, в основном, швейным производством и торговлей. Так, в огромных корпусах бывшего текстильного комбината расположена торговая база оптовой и розничной продажи "Тестиль профи".

В конце XIX – начале ХХ века в Иваново-Вознесенске среди богатых фабрикантов и зажиточных купцов были меценаты, самый известный из них-Дмитрий Бурылин. С его именем связано открытие 2-х городских музеев.

Одна из коллекций мецената составила основу Художественного музея, в котором экспонируются произведения живописи, графики, скульптуры, предметы декоративно-прикладного искусства. В Музее промышленности и искусства – солидная краеведческая коллекция, а также оружие, живопись, иконы.

В одном из особняков Д.Г.Бурылина расположен Музей ивановского ситца, там можно узнать об истории производства тканей, увидеть старинные ткацкие станки и образцы тканей разных десятилетий. На 2-ом этаже музея размещается выставка уроженца города Иваново, известного модельера Вячеслава Зайцева.

Уроженцем Иваново так же является известный бард Аркадий Северный. Ему памятник установлен в небольшом скверике возле самой древней кирпичной постройки (XVII в.) – Щудровской палатки.

А неподалёку от него "Бронзовая такса". Нос и уши у неё начищены до блеска руками прохожих, знать, на счастье трут.

Вообще-то, в городе много памятников. Ивановцы чтят свою историю. Так Мемориальный комплекс "Красная Талка" посвящён событиям Первой русской революции. Руководителем иваново-вознесенских большевиков был Михаил Фрунзе.

Читая о достопримечательностях Иваново, я обнаружила большое количество церквей, можно сказать, с привязкой к местности. Вот некоторые из них: церковь иконы Божией Матери Прибавление ума – при лицее Гармония; церковь иконы Божией Матери Целительница – на территории Первой городской больницы; церковь иконы Божией Матери Благодатное небо – близ Северного аэропорта; храм в честь иконы Божией Матери неопалимая Купина – на территории академии МЧС.

Церковь целителя Пантелеймона находится на территории психоневрологического интерната. Как оказалось, именно его золотые купола видела я из окна квартиры, где меня приютили. И однажды я пошла на их свет. Кроме свечницы в храме никого не было. Женщина приветливо встретила меня и с гордостью открыла 3 ковчежца с частичками мощей святых и монахов-пещерников. В центре одного из них – череп преподобомученника Зверинецкого. Впервые я так близко видела череп человека. Мне показалось, что на нём даже вырезана какая-то надпись. Подав записки, вместе со свечницей я стала спускаться по лестнице, на площадке которой висела икона. "Это моя любимая икона, – поделилась женщина. – Мне кажется, что Святитель то радуется, что я пришла, то смотрит на меня осуждающе". На меня Иисус, как мне показалось, смотрел серьёзно, мол, пока со мной Ему не до сантиментов.

Самый красивый, внушающий почтение храм Иванова, по-моему, это храм Свято-Введенского женского монастыря, построенный в 1907 году. В советское время помещение церкви использовалось как архив КГБ. В 1991 году церковь вернули верующим. В народе её называют красной из-за цвета стен. А вот купола храма – чёрного цвета. Предполагают, что чёрный цвет куполов – цвет монашества, но чаще всего это банально связано с недостатком денежных средств. Купола храма Живоначальной Троицы, имеют, как правило, зелёный цвет. Синие со звёздами – посвящены Богородице, а златоглавые храмы – Господним праздникам. Значит, прав Владимир Высоцкий: "купола в России кроют чистым золотом, чтобы чаще Господь замечал".

Золотые купола Успенского кафедрального собора мужского Свято-Успенского монастыря видны издалека. Обитель находится в стадии восстановления. Храм уже отреставрирован. В его внутреннее убранство внесено много современного, а вот иконы в нём, в основном, старинные. Одна из них "Собор святых" – немалого размера, сплошь серебряный оклад с пустыми отверстиями для ликов. Женщина, убирающая в храме, видя мой интерес к иконам, обратила моё внимание на небольшую икону в золочёном окладе. "Поглядите, на ней взгляд Святителя как живой, и кажется, он не сводит глаз со смотрящего на него". В мировой живописи такой эффект известен. И мне в след Господь глядел, когда я уходила из храма – продолжить знакомство с городом.

Моим заветным желанием было увидеть Часовню Боголюбской иконы Божией Матери. Я уже знала, что возле неё есть родник, и устроена купальня. Территория часовни оказалась очень приятным, уютным, обихоженным с любовью местечком. Люди, работающие при часовне – приветливы и отзывчивы. Отвечая на мои вопросы, они рассказали мне о том, что икона "Спас в силах" в этой часовне однажды мироточила около недели. Напомнили мне о том, что мироточение – это благодать для укрепления духа перед испытаниями. За чаепитием прихожанки часовни с гордостью поведали о некоторых исцелениях водой этого источника. Так одна женщина избавилась от опухоли мозга – каждый день она стояла под струёй воды, что тогда падала с высоты. Врачи сильно удивились, увидев её на пороге больницы – они были уверены, что она уже умерла, и сдали её карточку в архив. По вере даётся нам исцеление!

И я, конечно же, попила родниковой водички, а позже, как принято, трижды окунулась в купель. Вода была весьма прохладной, вероятно оттого, только выпрямившись, произнесла я традиционное: "Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа".

К источнику на велосипедах приехали мальчишки, окунулись в купели. Ну, летом-то это в радость, а зимой они здесь бывают? Интересно, если бы я жила рядом с источником, часто ли я в него окуналась? Не уверена.

Почувствовав прилив сил, я не спеша брела по улочкам Иванова, разглядывая фасады частных домов, особенно окна. Почти на всех – резные наличники, удивляющие своим разнообразием. На Руси издревле верили в то, что они оберегают дом от разного рода нечисти.

Ну, вот и всё, что я узнала о славном городе Иваново. А кто-то из моих знакомых, между прочим, убеждал меня, мол, в нём и смотреть-то нечего.

2015 г.

Тотьма. Лето

Тот город зелёный и тихий… Николой Рубцов

Творчество русского поэта Николая Рубцова знакомо не только любителям поэзии. Ну, кто же не слышал песен на его стихи в исполнении известных музыкантов: «Букет», «В горнице», «Журавли». Многие наслышаны о его трагической судьбе и о предсказании им точной даты своей смерти: «Я умру в крещенские морозы…».

Из биографии поэта известно, что воспитывался он в детском доме, потом был учащимся лесотехнического техникума в Тотьме Вологодской области. В дальнейшем Рубцов часто посещал этот город, считал его своей духовной родиной.

О том, что моя знакомая – поэтесса Людмила Новикова, член Союза писателей России – тотьмичка, я узнала относительно недавно. И когда задалась вопросом: куда бы мне отправить себя в очередную творческую командировку, решила съездить в Тотьму. Может быть, этот город особо благодатен для поэтов, – подумала я. – Вот на себе и проверю.

Стала собирать информацию: расспрашивала знакомых, в Интернете кое-что узнала о городе на реке Сухона, насмотрелась великолепных видовых фотографий, прочитала подаренный мне Людмилой путеводитель по её родному городу.

Новизна узнаванья – потоки — увлекли в незнакомую даль. Я ещё не уехала в Тотьму, а уже расставаться с ней жаль!

От Санкт-Петербурга до Вологды поездом, далее маршруткой почти четыре часа и… вот она заповедная Тотьма! Пять дней и ночей проведу я в этом уездном городке.

Длительная поездка в микроавтобусе с жёсткими сидениями вымотала меня донельзя, это было встряской всего организма. Увидев, в каком состоянии я бреду с дорожной сумкой по пыльной улице, водитель внедорожника, проезжавшего мимо, остановился и предложил подвезти меня до гостиницы. С благодарностью приняла его предложение. Мою поездку мужчина назвал "путешествием с элементами экстрима". С ним нельзя не согласиться.

Жила я в гостинице "Монастырские кельи". Название говорит само за себя. Апартаменты расположены в бывших кельях Спасо-Суморина монастыря. Условия проживания весьма приемлемые. Меня поселили в двухместную "келью", одну. Кстати, в годы учёбы Николая Рубцова в техникуме в этих помещениях было общежитие, где и жил поэт.

Спасо-Суморин монастырь расположен на узком мысу при слиянии речек Ковды и Песьей-Деньги. Многовековая история монастыря знает периоды его расцвета и времена разрушений. Комплекс бывшей обители существенно пострадал и в советские годы. Но в 2014 году был подписан указ о создании архиерейского подворья в её стенах. И теперь здесь активно ведутся восстановительные работы. Подъём для работников, живущих в другом крыле келий, в пятом часу утра. Благо, ночи белые – много можно сделать! Вознесенский собор внешне уже выглядит красиво, но внутренние работы ещё не закончены. И, похоже, ещё не один год будет зловеще чернеть провалами окон заброшенный братский корпус.

Название Тотьма происходит, вероятней всего, из фино-угорских языков – "Низкое, болотистое место, заросшее елями и кустарником". Однако в городе активно бытует одна из топонимических легенд, якобы Пётр I в свой первый приезд в Тотьму сказал: "То не город – то тьма". А посещал он её трижды.

В XVII веке практически вся внешняя торговля Русского государства, ввиду отсутствия выхода к Балтийскому морю, осуществлялось через Великий Устюг, Вологду, Тотьму, Архангельск. Всего за год через Тотьму проходило от 500 до 10000 судов. Ввиду основания Санкт-Петербурга, торговое и экономическое значение города стало падать. Но тотемские купцы смогли найти новые источники доходов. Было снаряжено множество экспедиций в Сибирь, на Дальний Восток, к берегам Америки.

"Хвала Вам, покорители мечты, / Творцы отваги и суровой сказки! / В честь Вас скрипят могучие кресты / на берегах оскаленных Аляски" – выбито на плите могилы Ивана Александровича Кускова. Могила находится на территории монастыря. Тотемский мещанин Кусков не от хорошей жизни отправился к далёким берегам и… стал основателем и комендантом форта Росс, самого южного русского поселения на берегах Калифорнии.

В настоящее время между Россией и Америкой успешно развивается культурный диалог в виде межгосударственного сотрудничества ТОТЬМА – ФОРТ РОСС.

Тотьму зачастую называют городом мореходов. И потому в нём есть парк мореходов, памятник мореходам, музей мореходов. При населении 10 тысяч человек в городе семь музеев! Почти все я их посетила.

Сколько ни читай о том или другом месте и ни разглядывай фотографий, пока вблизи не увидишь его, да не пройдёшься пешочком, все виды города для тебя – будто из окна автобуса, проезжающего мимо них.

Я с котомкой брожу по городу, впечатления собираю, что спасают меня от голода – удивлением насыщают.

К дому-музею Ивана Кускова меня привёл добротный деревянный тротуар в шесть досок. Дощатые тротуары являются особенностью малых северных городов, и не всегда они в хорошем состоянии. Мой путь был усыпан алыми лепестками цветущего шиповника! Музей очаровал меня и без экскурсии.

В здании Входоиерусалимского храма размещается Музей мореходов. В нём оказалось немало заинтересовавших меня стендов, посвящённых знаменитым людям Тотьмы. Например, краеведу Станиславу Зайцеву, что сделал всё, чтобы был сохранён исторический центр города, открыл множество имён тотемских мореходов и сам свершил не одно путешествие. Есть в экспозиции и стенд о Николае Рубцове, – в своё время он ходил по морям и служил на флоте. С немалым интересом прочла о нашем современнике, незаурядной личности, известном путешественнике Фёдоре Конюхове. Кстати, именно в окрестностях Тотьмы расположена его "Школа путешественников".

В центре города в парке мореходов установлен памятник российским землепроходцам и мореходам. Естественно, в соответствии с морской тематикой: ладья, парус, цепи, якоря…

В этом парке есть скамейка влюблённых, две её части наклонены к середине. Сидеть на ней врозь невозможно.

На скамеечке для влюблённых хорошо посидеть и одной. Здесь качает берёза кроной: – Отдохни! Примирись с собой!

Отдохнула я, примирилась с собой, и продолжила осматривать центральную площадь города. Невдалеке увидела памятный знак чёрной лисе, что замерла на большом валуне. Именно чёрно-бурая лисица изображена на гербе Тотьмы. Её мех в избытке везли тотемские купцы-мореходы с берегов Лисьих островов Тихого океана. Торговля пушниной приносила ощутимую прибыль. Вырученные средства давали возможность строить богато украшенные и достаточно большие по размерам для столь небольшого города храмы.

Много интересного я узнала о Тотьме. Оказывается, Тотьма – первый город России, где мастера освоили процессы глубинного солеварения. До конца XIII века он оставался одним из крупнейших соляных городов. Однажды, прогуливаясь по окраине города, я увидела вдали церковь и решила дойти до неё. Шла достаточно долго. Оказалось, что это церковь деревни Варницы – Воскресенская. Похоже, её восстановление законсервировано до лучших времён. Варницы являлись Посадом Соли Тотемской, об этом я узнала, читая путеводитель. Там же было написано, что в русле Ковды ещё можно увидеть несколько сохранившихся рассолоподъёмных труб. Когда же я спросила о них у проходящей мимо женщины, та отвечала, мол, теперь уже ничего не сохранилось. На следующий день я посетила краеведческий музей, в котором имеется макет рассолоподъёмной трубы. А на заднем дворе музея находятся и недавно доставленная труба, и старинный противень (црен), в котором прежде выпаривали соль.

Вообще-то, и кроме этих экспонатов, в музее есть на что посмотреть. Например, на модель "Подвесной железной дороги с мотовозом и вагонеткой для лесоматериалов" 1934 г. А кого-то может охватить ностальгия – в музее представлены многочисленные предметы советского периода. Мило выглядит отдел природы с великолепным лосем:

– Ты скажи, дружище лось, как тебе в лесу жилось? – Хорошо в лесу жилось, — отвечает грустно лось.

Это стишок для моей четырёхлетней внучки.

Ещё один музей – музей церковной старины, расположен в Успенской церкви. Особый интерес вызывает коллекция деревянных скульптур из храмов Тотемского уезда. Но, это ещё не всё. Я не могла не воспользоваться возможностью подняться на смотровую площадку колокольни. Подъём оказался для меня нелёгким. Одна из лестниц была настолько узкой, что не всякая матрона поднимется по ней. Но я не из тех, кто отступает. Подобрав юбку и повесив на шею сумку, опираясь руками на ступеньки, я карабкалась вверх. И вот передо мной панорамный вид города. Но так как погода была пасмурной, то он не отличался яркостью. И купола почти не сверкали, и зелень в городе была потускневшей. Спуск с колокольни оказался ещё более экстремальным. О чём я и написала в книге отзывов.

В городе есть ещё одна смотровая площадка, на колокольне Входоиерусалимского храма. Говорят, туда подъём и выше и уже, чем в Успенской церкви. Но я всё-таки сделала попытку осуществить и этот подъём. Но когда я с трудом поднялась до первой площадки, сказала себе: "Ни, выше не полезу!"

"Однако круты лестницы тотемских церквей", – думала я, поднимаясь в верхний храм Рождества Христова, узнав, что туда доставили частицу мощей (мощи) Николая Чудотворца. Известно, что приложиться к этой святыне – для путешественника особое благо.

А теперь о городских дорогах. Дороги, дороги… плохие дороги. Это признают все. Наклейка на заднем стекле одного из автомобилей: "Тотьма – город без дорог", не даёт усомниться в том. Кто-то шутит, мол, езда по таким дорогам – сеанс вибромассажа. Другие предполагают: "Ваши дороги, что, ложками ковыряли?" А я бы добавила: "Потом в ямки щебня немного подсыпали". Кто-то признаётся: "Я бы с вами съездил в Тотьму, да машину гробить жаль". А вот "извинения" от местного жителя: "Простите вы нас за плохие дороги. Наверное, плохо платим налоги". И всё-таки я наблюдала ремонт дороги. Правда, не сразу и поняла в чём дело. Нечто громыхающее, в клубах пыли и с жалкой струйкой воды двигалось по обочине. Оказалось, трактор.

За время моего пребывания в Тотьме, погода менялась не раз. Бывало, что утром зонт защищал меня от дождя, а днём – от палящего солнца. В келье долго не засидишься, – каменные стены ещё не прогрелись.

Холодно! Беру второе одеяло и… тут же солнышко в окно: – Теперь тепло?

Как-то вечером я пошла на родник, что находится на речке Ковде, возле монастырских стен. Но после прошедшего утром дождя не смогла подобраться к нему, да и желоб источника был чуть-чуть выше уровня воды. Одна из местных жительниц прояснила мне ситуацию: родник обустроен с нарушениями. Работники, убрав, как им казалось, лишние камни, нарушили его естественный выход. Вероятно, хотели, как лучше…

Основная часть города расположена на нескольких невысоких холмах на правом берегу Сухоны. Береговая линия реки изрезана многочисленными оврагами: помельче, покруче, пошире, поуже. В виду такого сложного рельефа в городе множество пешеходных мостов. И даже к дому иногда ведёт деревянный настил над оврагом. Но больше других изумил меня длинный-длинный деревянный мост, который представляет собой переправу через пойменный луг Песьей-Деньги, обильно заливаемый по весне. Для того и понадобилось такое интересное сооружение. Пройдя этот удивительный мост, я вскоре оказалась на территории древнего городища, на Соборной горке. Чтобы туда попасть, надо пересечь подсоборный ров, опять же, по мостику. В помещениях обезглавленной церкви Богоявления в настоящее время размещается Городской центр кул ьтуры.

Города Тотьма и Санкт-Петербург расположены на одной географической широте. В связи с этим я назвала бы наши города побратимами. Узнав, что в городе на Сухоне имеется памятный знак "60 параллель", в мою душу просочилась даже некая ревность, что у нас подобного нет. Я нашла его… и увидела незатейливый кирпичный с облупленной извёсткой столб без таблички. Увы! Остаётся надеяться, что скоро он обретёт надлежащий вид.

Мы живём на одной параллели. Петербургских ночей волшебство надо мною уже не довлеет. Что привычно – не ценим того.

Своеобразным краеведческим фетишем города являются так называемые картуши – витиеватые украшения церковных фасадов из фигурного кирпича. Тотмичи уверены, что эта деталь декора перенесена в архитектуру с морских карт. В 2013 году в мультимедийном конкурсе-проекте «Россия-10», посвящённому выбору наиболее интересных достопримечательностей страны, тотемские картуши заняли 20-е место из представленных на конкурс восьмисот объектов!

В настоятельском корпусе Спасо-Суморина монастыря расположен музей "Открытое хранение фондов", в котором представлено множество предметов крестьянского быта, изготовленных из дерева, ивового прута, бересты. Чего здесь только нет: ложки и чашки, ковши и корыта, лапти и снегоступы… Одна из комнат музея от пола до потолка заполнена разнообразными прялками со всего Тотемского уезда. В глазах рябит от множества расписанных – всякая на свой лад – прялок, когда-то неизменного атрибута жизни женщин севера. Впечатлят!

В застройке Тотьмы почти нет многоэтажных зданий, преобладают деревянные дома, многие украшены резьбой. Сохранились купеческие особняки. Но уже кое-где появились и коттеджи. На этом фоне резко выделяется современностью архитектуры здание местного Газпрома.

В вологодском краю я не повстречала ни одного приезжего иной национальности.

"Да у нас и своим-то работы не хватает", – услышала в ответ на мой вопрос о водителях маршруток, который так актуален для нашего города.

Принесут воды напиться без навязчивых идей. Мне приятно видеть лица русских северных людей.

Река Сухона с годами обмелела и стала не судоходной. Я видела на ней несколько рыбачьих лодок и катер, обеспечивающий безопасность на реке. На пляже чёрная кромка неизвестного происхождения возле берега отбила у меня привычное желание ступить в воды реки.

Нынешней весной, во время ледохода, в районе Великого Устюга Сухона вышла из берегов и нанесла немалый урон жителям города.

Нынче бед река натворила! Знать, всю зиму копила силы. Панцирь льда расколола легко. Не впервой на реке ледоход. Отчего же напуган народ? Не видали они такого — нрава бешенного, крутого у родной реки не бывало. Что с ней стало? Взбунтовалась, торосами щерясь, да и ринулась на дома. И пока не вошла в берега, много бед натворила река.

На берегу реки можно увидеть незамысловатое сооружение, так называемый плот – привязанный к берегу деревянный настил. На нём установлено вешало в виде буквы П. Не во всех домах Тотьмы есть бытовые удобства в виде канализации и водопровода, вот и полощут бельё в реке Сухоне. А вымытые ковры да половики развешивают по вешалам. Одна из местных женщин рассказывала мне, что живя в квартире, она до сих пор ходит на речку бельё полоскать: «А в ванной разве наполощешь! Я лучше семь раз на Песьюху схожу, а на балконе всё высушу!».

По берегу Песьей-Деньги мостки для этих нужд попроще – в две-три доски. По склону реки – скопление домов, бань, сараев и гаражей. Местные таланты украшают строения граффити. Кто-то смастерил из металлодеталей "Самоделкина".

Умелец нашёлся и среди проживающих в гостинице. Пока я ходила за кипятком на кухню, дверной замок моей кельи самопроизвольно закрылся. Исправлять положение пригласили одного из вахтовиков, работающих в Тотьме. Молодой человек, используя подручные инструменты, минут через двадцать, добился результата – дверь была открыта! В благодарность ему я подарила свою книжку очерков "Предназначенная поездка". Пообещал: "Обязательно прочту!". Поглядев на него, я подумала: "Возможно, и прочтёт, поскольку книгу получил из рук самого автора". Через пару дней мы встретились в коридоре, и парень не без гордости заявил: "Я уже 10 страниц прочёл!" Достижение! Дочитает ли до конца, – вопрос. Но всё же…

На высоком, крутом берегу Сухоны – лицом к городу памятник поэту Николю Рубцову. В распахнутом пальто он сидит на скамейке: нога на ногу, скрестив руки на коленке, – о чём-то задумавшись. На постаменте выбиты проникновенные строчки из его стихотворения: "За всё добро расплатимся добром, / за всю любовь расплатимся любовью".

Местная библиотека носит имя знаменитого поэта. Её сотрудники встретили меня приветливо, сделали фото с "веером" моих книжек в руках. Их я с удовольствием подарила библиотеке. Теперь и они на стенде с книгами наших питерских поэтов. Рубцова многое связывало с городом на Неве, где он учился и работал, где были изданы его стихи. Почитатели его творчества, в том числе и литераторы из Санкт-Петербурга ежегодно приезжают в Тотьму на "крещенские" чтения, а также и на другие мероприятия, посвящённые памяти Рубцова.

Известно, что Рубцов всегда тянулся к своим истокам, в село Никольское, где прошло его детдомовское детство. В настоящее время там работает мемориальный дом-музей Н.М. Рубцова. Но попасть в Никольское, не имея машины, затруднительно. Рейсовый автобус ходит туда не каждый день. Узнав об этом, я попросила Людмилу Новикову посодействовать мне. И всё срослось. По приезде в Тотьму я сразу же позвонила и.о. начальника управления культуры Ирине Сергеевой. И она предложила такой план: завтра во второй половине дня в Никольское я еду с главой администрации МО "Толшминское" Владимиром Сивцевым, ночую у местной жительницы Нины Александровны, а утром возвращаюсь в Тотьму на рейсовом автобусе. Принято.

Дорога была не близкой, но не утомительной. Водитель воспользовался паромной переправой. Здешний паром – катер и небольших размеров платформа; да и река не широка.

Вечер в деревне прошёл увлекательно; для меня открыли дом-музей, старшеклассница местной школы Ольга Лапина – юный краевед – провела экскурсию. Я бы назвала этот музей музеем истории села Никольское, но основные экспозиции всё же посвящены знаменитому земляку. Кое-кто уверен, что в этом доме живёт дух поэта. И, если Николаю что-то не нравится, то он бьёт стёкла стендов, – утверждают они. Детдомовская кровать, заправленная казённым одеялом, и тумбочка заняли достойное место в музее. Среди личных вещей поэта внимание привлекает поэтический сборник Тютчева. Кто-то из знакомых подарил эту книжку Рубцову, и только её он всегда носил с собой. Этот факт меня порадовал, поскольку Тютчев является одним из моих любимых поэтов.

Потом была продолжительная прогулка с Мариной Кошелевой, фанатично преданной творчеству знаменитого поэта. Казалось, что для каждой кочки у неё найдётся рубцовская строчка. О храме Николая Чудотворца на реке Толшме поэт писал строки: "Купол церковной обители яркой травою зарос…". Сейчас травы, разрушающей храм, нет. Над церковью установлена крыша. Ведутся восстановительные работы, почти полностью расчищен фундамент церкви.

Историю этого храма досконально изучили местные краеведы. Своими корнями она уходит в начало XVI века. Своего расцвета церковь достигла к 1913 году, каменный храм вмещал 1500 человек! В начале 30-х годов прошлого века церковь была закрыта. Позже в ней работал маслозавод. А с начала 60-х годов в пристройке храма размещалась хлебопекарня. С 2012 года в молельной комнате церкви проходят службы.

С хозяйкой квартиры, где мне предстояло переночевать, мы сразу нашли общий язык. Но, во время ужина, Нина Александровна, заметив, что я очень устала, не стала утомлять меня разговором, а предложила мне отдохнуть. Я не возражала. Поутру гостеприимная хозяйка проводила меня на рейсовый автобус. Дорога была долгой-долгой и без паромной переправы.

Моё путешествие, бесспорно, удалось. Спасибо всем, кто помог мне осуществить задуманное. Ещё не раз я буду вспоминать эту летнюю поездку в незнакомые доселе места, где и о себе оставила память.

"А зимой на дорогах не пыльно и не грязно", – думала я, трясясь в маршрутке. А, может, стоит убедиться в том, насколько был прав А.В. Луначарский, написав: "Я вспоминаю Тотьму как какую-то зимнюю сказку, какую-то декорацию для "Снегурочки""…

2016 г.

Знакомство с Финляндией

Многовековая история Финляндии изобилует многочисленными войнами, в результате чего страна Суоми иногда на многие годы полностью или частично входила то в состав Шведского королевства то в состав Российской империи.

Так, город Хамина во времена шведского правления, после встречи императрицы Екатерины II с королём Густавом III отошёл Финляндии. И стал центром её военного образования. Хамина представляет собой крепостной город, имеющий кольцевую планировку: от центра отходят лучами 8 улиц, которые соединяются поперечными улицами, формирующими два окружных кольца. Хорошо сохранились бастионы и валы, выглядят они идеально ухоженными.

К достопримечательностям Хамины относится местная Ратуша. Часы, установленные на башне, уже более 300 лет заводятся вручную и звонят каждый час. В городе две старинные церкви: лютеранская святого Иоанна и православная Петра и Павла.

Недалеко от школы офицеров запаса на постаменте немецкий танк. Я далека от военной тематики и потому сфотографировалась с булочницей Варварой. Этот памятник посвящён Варваре Шантиной, которая обихаживала и кормила кадетов на всём протяжении их учёбы. И установлен памятник на деньги благодарных выпускников школы.

В Финляндии немало крепостей, Лаппеэнранта – одна из старейших. История гласит, что в 1791 году императрица Екатерина II отправила нашего великого полководца Александра Васильевича Суворова на проверку и возведение укреплений на границе со Швецией. Под его надзором крепость Лаппеэнранта была перестроена и стала частью единой оборонительной системы, защищавших Петербург.

Известно, что во времена, когда Финляндия входила в состав России, для императорской семьи был построен небольшой деревянный дом на берегу одной из порожистых речек в местечке Лангикоски. Добирались они яхтой из Петергофа. Здесь император Александр III с удовольствием ловил рыбу и колол дрова. Такой отдых его привлекал больше, чем отдых в Крыму во дворце. Его же сын, Николай II с семьёй побывал здесь только один раз. Царская изба в последствии по инициативе финских активистов стала музеем, в котором сохранены вещи, принадлежащие императорской семье.

Речка с игривым порогом на меня впечатление не произвела – обычный карельский пейзаж. В той части Карелии, что после Великой отечественной войны отошла к Советскому Союзу, видали мы пороги и покруче.

В Финляндии есть где отдохнуть, этот край очень живописен практически в любое время года. Ну, а финны заботятся не только о сохранении природной красоты, но порой и сами создают её. Пример тому – городской парк "Сапокка" в Котке. Гористый лес, экзотические растения, альпийские горки, ручейки, озеро… и рукотворный водопад!

А поблизости от парка можно видеть незатейливое приукрашивание промышленной зоны: над высоким забором на фоне гор древесных опилок мило смотрятся силуэты верблюдов с погонщиком во главе.

Но вернёмся в Лаппеэнранту. Оттуда начинается круиз по озеру Сайма и Сайменскому каналу. В ожидании нашего экскурсионного катера я гуляла по набережной, любуясь её оформлением. На крепостном склоне цветёт-расцветает герб города: этакий детина с немаленькой дубиной. Лаппеэнранта в переводе означает "берег дикого человека".

Но в тот день этот берег выглядел южным заморским курортом. Этому способствовало и многочисленное количество красивейших яхт в бухте. Повезло и с погодой: выдался солнечный денёк.

Сайма озеро живописное с большим количеством как обитаемых так и необитаемых островов. Кое-где на них – одинокие домишки. По озеру снуют прогулочные катера, – чем не курорт! Но силуэт целлюлозно-бумажного комбината напоминает: здесь не только отдыхают, но и работают.

Сайменский канал пролегает от Лаппеенранты до Выборга. Его длина около 50 км. Канал имеет 8 шлюзов, 5 из которых – на российской стороне.

Экскурсантов "пропускают" через самый живописный шлюз. Его гранитная скальная стена в зелёно-бордово-жёлтых тонах вьюна и берёз выглядит нарядно.

На ней табличка: "МАША 1927–1933,1965-1968". Первые даты относятся ко времени строительства старого, более узкого канала. Фрагмент его можно увидеть неподалёку от современного шлюза.

Процесс шлюзования и вверх и вниз произвёл впечатление. Подъём катера у многих из нас вызвал больше эмоций, чем его опускание. Созерцание мощного потока воды, хлынувшего в шлюзовую камеру сверху, взбодрило всех!

В Санкт-Петербург мы возвращались поздно-поздно вечером. По привычке я глядела в окно автобуса, надеясь увидеть что-нибудь, привлекающее внимание. И вот оно! Какой-то огромный белый шар вдали. Реклама что ли? – подумала я. Но, когда мы въехали в город, моему удивлению не было предела. Это же Луна!!! Она была до такой степени огромна, что её не могли заслонить дома Петроградки. Позже выяснилось, что именно в этот день, 7 сентября 2014 года, Луна была на максимально близком расстоянии к Земле.

Таковы мои впечатления от поездок в южную Финляндию.

2014 г.

ИМАТРА: мифы и реальность

До финского города Иматра от Санкт-Петербурга на машине чуть более трёх часов.

Иматра издавна привлекала желающих полюбоваться природой, её впечатляющими видами. Считается, что туризм здесь начался с посещения Екатериной II в 1772 году местного водопада, Императрица называла его не иначе как русская или финская Ниагара. С тех пор у петербургской знати "прокатиться" на порог стало модным. Многие знаменитости побывали здесь в поисках вдохновения.

И когда я прочитала воспоминания Анны Керн о путешествии в Иматру в 1829 году, то поняла, почему она предположила, что композитор Михаил Глинка "вероятно, заимствовал множество оригинальных мотивов у упоительных звуков водопада". Приведу цитату из её воспоминаний.

"… Мы вышли из экипажа и направились пешком в ту сторону, откуда нёсся шум водопада… и гул его всё усиливался. И наконец дошли до того, что не могли расслышать друг друга среди оглушительного и вместе гармонического шума… И открылся перед нами вид ни с чем не сравненный… Представьте себе широкую, очень широкую реку. И вдруг эта река суживается на третью часть своей ширины серыми, седыми утесами, торчащими с боков её, и, стесненная ими, низвергается по скалистому крутому скату. Тут, встречая препятствия от различной формы камней, она бьётся о них, бешено клубится, кидается в стороны и, пенясь и дробясь о боковые утёсы, обдаёт их брызгами мельчайшей водяной пыли, которыми покрывает, как легчайшим туманом, её берега. Но, с окончанием склона, оканчиваются её неистовства; вливаясь в озеро, она опять течет тихо, лениво, как бы усталая". И далее:

"У самого водопада луна выбралась из облаков и осветила кипящие, бушующие волны! Эффект был неописанный! Иматра, осеребрённая её лучами, казалась чем-то фантастическим; невозможно было оторвать от неё глаз! Заманчивость и обаяние такой бездны были невыразимы. В некоторых из нас не шутя на миг мелькало желание броситься в неё. Мы поняли предание о русалках и убедились, что та, которая живет в Иматре, – очаровательна!".

С открытием железной дороги добираться до Иматры из Санкт-Петербурга стало значительно легче. Состоятельные путешественники могли остановиться в отеле, что к тому времени был построен вблизи водопада. Помимо светской жизни его постояльцам предлагались пешие прогулки по ближайшей местности и другие занятия. Например, самые смелые могли переправиться через водопад на подвесной корзинке, позже – пройтись над ним по канату.

Но в 1929 году на Вуоксе построили гидроэлектростанцию, которая перекрыла воду реки. А красивый водопад превратили в не менее впечатляющий туристический объект – водоскат. Каждый летний вечер в течение 20-ти минут открываются створы плотины, и под величественную музыку Сибелиуса вода, набирая мощь и превращаясь в неукротимый бурный поток, устремляется в своё прежнее русло. Это захватывающее зрелище стало очень популярным. Поглядеть на него съезжаются туристы со всей округи.

А для любителей экстрима и нынче есть развлечение – возможность пролететь на тросе на 20-ти метровой высоте. Стоимость такого аттракциона зависит от того, полетит ли человек над сухим каньоном или над бурлящим потоком. Можно пролететь даже и вниз головой, но это удовольствие стоит дороже. Я, пожалуй, решилась бы пролететь под музыку, но, увы, финансы не позволяют.

Зимой спуск воды осуществляется только на католическое Рождество (25 декабря). Говорят, что это без преувеличения феерическое зрелище: под сверкание и грохот фейерверка и водопада в клубах пара ещё искрится и изморозь, мгновенно выступающая на деревьях и камнях.

В остальное время водопад-водоскат представляет собой огромный каменный каньон, который, впрочем, и в сухом виде производит впечатление.

По обоим берегам каньона сохранилось множество камней с надписанными именами и датами. Увы, это не просто привет из прошлого, мол, здесь были… Это своеобразные могильные плиты самоубийцам.

В XIX веке повальное увлечение романтизмом привело к "моде" на сведение счётов с жизнью. И почему-то многие жители Российской Империи и европейских стран выбрали для этого Иматру. Местные жители утверждают, что виной тому "Дева Иматры" (Анна Керн называла её русалкой), живущая в волнах реки. Она манит к себе несчастных влюблённых и всех прочих, кому надоело жить на этом свете. Чаще всего они бросались в водопад с моста, соединяющего берега каньона. Кстати, перепад высот водопада составляет около 20-ти метров.

Самоубийства приняли такой размах, что в 1909 г. была прекращена продажа билетов на поезд из Санкт-Петербурга в Иматру в один конец.

В наше время возле водоската установлен единственный в мире памятник самоубийцам – фигура женщины, бросившейся в воду, полагают, что из-за неразделённой любви. Очень натуралистично! Кстати, скульптор, создавший статую "Дева Иматры" – утонул через 10 лет после этого… Это реальность.

Но, если мы зайдём в отель "Вантионхотелли", построенный в виде замка, то соприкоснёмся с мистикой. Как и в любом, приличном замке, в нём имеются свои приведения. В читальном зале висит старинный портрет женщины. Легенда гласит, что давным-давно она остановилась в этом отеле и из-за несчастной любви бросилась со скал в водопад. Но сам отель ей так понравился, что она в виде приведения осталась в нём навсегда. Некоторые постояльцы утверждают, что ощущали ночью её присутствие или видели, проснувшись ночью, светлую полупрозрачную фигуру у своей постели.

А на крыше отеля отчётливо видна фигура чёрного кота. В него, якобы, превратился некий молодой человек, после того, как девушка, любившая его, узнала, что он женился на другой, и свела счёты с жизнью. Теперь он бродит по крыше отеля, пугая жалобными криками постояльцев. Заглядывает он, вероятно, в самый дорогой номер отеля.

У нас, приехавших в Иматру на несколько часов, было достаточно времени, чтобы полюбоваться суровыми видами каньона и его окрестностей. Давным-давно здесь был разбит городской парк. Это небольшой участок карельского леса, по которому проложена туристическая тропа. Куда ни глянь, повсюду нагромождение валунов различных размеров и конфигураций, краплёные мхом разнообразных цветов. А между ними сосны, что пытаясь выжить, корнями вцепились в расселины. Прочувствовать всю красоту этого уникального парка мне не удалось. Вероятно, мешал зонт в руке, под которым я укрывалась от мороси-дождя. Для восприятия реальности окружающего мира мне не недостаточно его видеть, мне надо дотронуться до дерева, камня, мха.

Сам город Иматра производит впечатление уютного провинциального городка, где жизнь протекает неспешно. Но к 19 часам по местному времени начинается бурное передвижение машин и людей. Толпа с фото-и киноаппаратурой в руках готовится не только увидеть, но и запечатлеть потрясающее зрелище – спуск воды на иматровском водоскате! А мне почему-то хотелось крикнуть: Ура!!!

2014 г.

Моё чешское путешествие

Те, кто бывал в Чехии, говорили, что там много русских. В этом я убедилась сама. – Ну, и как вам Прага? – в очередной раз, заслышав русскую речь, обгонявших меня людей, вклиниваюсь в чужой разговор.

Женщина средних лет буднично ответила:

– Да ничего, уже привыкли.

– Вы здесь живёте, или часто бываете? – интересуюсь я.

– Да раз десять уже были. У нас тут дочь учится.

– А у меня старшая внучка здесь училась, теперь вот работает. Пригласила погостить. Вот я прилетела на недельку, – поделилась я своей радостью.

– Это хорошо! Кстати, вам повезло с погодой.

С погодой и, правда, повезло. Прага встретила меня дождиком, – будто и не улетала из Петербурга. Но уже третий день солнечно и температура под 30 – настоящее лето в конце мая.

Но прежде всего, повезло в том, что внучке удалось уделить мне достаточно внимания: она составила план моего знакомства с достопримечательностями города, записала меня на несколько экскурсий и дважды гуляла со мной по знаменитым местам Праги. И всё же основным моим гидом был путеводитель Дмитрия Крылова "Чехия", взятый в районной библиотеке.

Прага считается одним из красивейших городов Европы. Она расположена на пяти холмах, разделённых долиной реки Влтавы. И куда ни пойдёшь, глазами и ногами чувствуешь это: спуски, подъёмы, подъёмы и спуски по узеньким улочкам старинного города.

Главная площадь Праги – Вацлавская. На ней стоит памятник легендарному защитнику города князю Вацлаву. Очень популярный монумент, – многие любят назначать свидание или просто встречу "под хвостом". Кстати, там же собирают желающих поехать на многочисленные экскурсии по Чехии. Площадь эта скорее напоминает благоустроенный бульвар в окружении богатых отелей и магазинов. Для меня примечательностью центра города стали тротуары, выложенные разноцветными мелкого калибра плитами. По этим улицам ходили миллионы людей, плиты местами вдавлены, и оттого получились своеобразные мостовые волны. Уставшая, я ступала по ним неуверенно и как в песне заявляла: "улица, улица, ты, брат, пьяна!"

В центре города – куда ни глянь – архитектурные шедевры: костёлы, соборы, башни и дома. Они изобилуют украшениями в виде лепнины, росписей, мозаики, ярких витражей, кованных ажурных балконов. Часами можно рассматривать это великолепие.

Есть в Праге места, где непременно собираются толпы туристов. Например, возле знаменитой Староместской ратуши, имеющий возраст более 400 лет. Мне дважды довелось наблюдать, как раз в час под звук колокола открываются окошки, и начинается торжественная процессия 12-ти апостолов. Действие завершается криком золотого петушка. Я видела это по нашему телевидению. Но стоило посмотреть и воочию, внимательно вглядываясь и вслушиваясь в происходящее; разглядывая фигуры всех действующих лиц представления. В движение приходят и символические фигуры, изображающие Тщеславие, Скупость, Смерть и Безнравственность.

Неподалёку от Староместской ратуши, через площадь, возвышаются две готические башни Тынского храма. Они мне запомнились не только своими остроконечными шпилями. Из путеводителя я узнала, что башни имеют разную ширину. Ту, что толще и мощнее, в народе называют Адамом, вторую, более изящную, – Евой. А поставлены они так, что Адам защищает свою подругу от дождя в непогоду, а в жару – от солнца.

Ещё одна архитектурная "пара" Праги – так называемый, танцующий дом. В основу проекта положен сюжет, связанный с американскими мюзиклами. Две башни – своеобразная архитектурная метафора. Стеклянная, выходящая на улицу, имитирует Джинджер в развевающемся платье. А бетонный Фред со странным головным убором обнимает балкончиком за талию свою партнёршу. Даже из окна автобуса это здание с "пляшущими" окнами выглядит эффектно. Чехам сначала он очень не понравился, но со временем "танцующий" дом стал одной из достопримечательностей столицы Чехии. Дом этот находится на набережной Влтавы.

В один из туристических маршрутов по городу был включён маленький речной круиз. И я, конечно, воспользовалась возможностью посмотреть на Прагу с воды. С открытой палубы прогулочного корабля по-другому смотрятся фасады домов, хорошо просматривается холмистые берега, и река, и мосты. Вот корабль проходит под сводами знаменитого Карлова моста. Хорошо просматриваются тёмные от времени статуи святых. Мост пешеходный. Позже я и сама прошлась по нему. Не могу сказать, что этот мост произвёл такое уж неизгладимое впечатление. Народу было много, но цветы возложены только у статуи месточтимого святого Яна Непомуцкого (с пятизвёздочным нимбом над головой).

Кстати, памятник этому святому из серебра я видела в соборе Святого Витта.

Собор Святого Витта самый главный кафедральный собор в Чехии. И он, безусловно, достоин внимания туристов всех стран. Это величественное готическое здание со стрельчатыми фиалами, пронизывающими небо, строилось с перерывами 600 лет! А каково внутреннее убранство собора! Арки на массивных колоннах, многокрасочные стёкла витражей на высоких окнах. И, право, стоит постоять перед панно, собранного из щипаного камня и стекла 33-х оттенков.

Собор Святого Витта находится в районе, называемым Пражским Градом или Градчинами. Здесь находится и Злата Улочка, что будоражила моё воображение, когда я читала о ней. Злата Улочка – это 27 симпатичных домишек с яркими разноцветными фасадами. Здесь жили ремесленники, торговцы, слуги и замковые стрельцы. Позже её заселили златники – чеканщики по драгметаллу. А в начале XX века им на смену пришла богема: писатели, художники, артисты, которые днём творчески работали, а по вечерам весело развлекались. Сейчас в этих домиках устроены экспозиции быта семей ремесленников, магазинчики, выставка доспехов; здесь даже можно пострелять из арбалета. Если бы на этой узенькой мощённой, наклонной улочке не было бы столько туристов, то, пожалуй, она выглядела бы милее, – подумалось мне. Захотелось простора. Неожиданно я вышла на террасу, стена которой похожа на кремлёвскую. Кто у кого позаимствовал такой проект?! Отсюда хорошо просматривается один из кварталов Праги.

Но больше всего мне понравилась панорама города с высоты Вышеграда. Вышеград-это крепость начала XIV века, расположенная на высокой скале над Влтавой. С внучкой мы обошли почти всю его немалую территорию. Здесь повсюду чувствовалось дыхание веков. Могучие закопченные стены крепости, остатки укреплений, каменные ступени, храм. А ухоженные виноградники, растущие почти на самой вершине этой горы, своими лозами как будто связывают поколения людей, живших некогда здесь в условиях, далеко некомфортных. И как-то не вписывалась в эти исторические интерьеры группа парней, что суетилась на газоне. Оказывается, они устраивались отдохнуть под курение кальяна, что в Чехии разрешено. Газоны в Праге – для людей, а не только для красы. А у нас, по крайней мере, в Санкт-Петербурге: "по газонам не ходить!".

Под мелодичный звон колоколов церкви Святых Петра и Павла, дыша благоухающим от цветения деревьев воздухом, мы наслаждались умиротворением, что снизошло на нас. Ещё до захода солнца можно было разглядеть скученность домов в несколько этажей. Все они, как в радостной сказке, крыты красными черепичными крышами. На одной из крыш я увидела даже садик жителя квартиры на последнем этаже. Хорошо иметь свой садик на крыше!

А какая же здесь красота бывает в начале осени! – предположила я. "Да, очень красиво", – подтвердила Аня. В наступающих сумерках город постепенно становился всё мрачнее и вскоре он выглядел суровым, стоящим на страже великаном-рыцарем, готовым защитить своих жителей. И символично смотрелись в этот миг два шпиля вдали, что сверкали на солнце, словно два острых копья. Потрясающе!

Читая путеводитель по Чехии, я очень заинтересовалась сооружением, которое будоражило моё воображение больше, чем Злата Улочка. И в каком бы районе Праги я не была, искала глазами и находила её – Эйфелеву башню! На горе Петржин. Чехи, которые побывали на Всемирной выставке в 1889 году, решили сохранить память об этой поездке копией работы Эйфеля, уменьшенной в 5 раз. Ожидая фуникулёр, доставляющий желающих на гору, я перекинулась несколькими фразами с французами (по-французски), в том числе и шуточным заявлением, мол, побываю на этой Эйфелевой башни и в Париж не обязательно лететь. Лифт вмиг доставил желающих на верхнюю смотровую площадку местной башни (63,5 м). Панорама великолепна, – слов нет. Незабываемо! А не забыть это мне помогут сделанные фото. Спускаются с башни по крутой винтовой деревянной лестнице. Можно остановиться на других, более низких уровнях, можно отдохнуть, сидя на встроенных скамейках. Всё, моё путешествие в "Париж" закончилось.

Спускаюсь с горы по бесконечному серпантину мощённых тропинок, переходящих друг в друга, с террасы на террасу, всё ниже и ниже. Мне думается о знаменитой Марине Цветаевой – как ей здесь любилось, как писалось 90 лет тому назад. Известно, что её Поэма Горы посвящена именно этому месту, горе Петержин: "Горе началось с горы,/ та гора была над городом".

Мой спуск с "небес" на землю был длительным, но неутомительным, и приятным. Иногда я была совсем одна в этом лесопарке, где встречаются массивные скалы из песчаника. Песчаник по структуре мягче нашего северного гранита. Известно, что природа откладывает отпечаток на характер людей. По крайней мере, мне показалось, что люди здесь приветливы и отзывчивы.

Спустившись, я присоединилась к группе школьников и неожиданно очутилась на территории Сената. Старинные здания, много зелени, пруд с фонтаном, а в пруду рыба; павлины, гуляющие по площади. "Зелёные строения" из растений, типа живой изгороди, высаженные в форме четырёхугольных загородок, с яркими цветниками в сердцевине, напомнили мне нововведения в нашем Летнем саду. Вероятно, через несколько лет, мы увидим там нечто похожее. Всё это приятно глазу, но не впечатляет. А вот то, что Вальдштейнский дворец окружён каменной стеной неровной лепной кладки, необычно.

Прага, по моим понятиям, город маленький. И вот я в очередной раз в центре города на Староместской площади. Здесь всё – для отдыхающих, в основном, туристов. И музыка на площади, и несколько уличных кафе под тентами, и пиво, и колбаски, и даже окорока на вертеле.

В первый же день по прилёту внучка повела меня в ресторан. Принесли меню: Ане – на чешском языке, мне – на русском. Для начала я попросила светлого пива – день жаркий, пить хочется. 0,3 л. разливного пива в тот миг было верхом удовольствия. Внучка предложила заказать для меня какое-то мясное блюдо с брусничным соусом и булкой. В Чехии очень любят соусы, но такую пищу чаем не запьешь, – заметила я, и тут же услышала: "Бабушка, ещё пива?" "Пожалуй, да". Признаюсь, нигде и никогда раньше не пила я столько пива, ни в жару ни в холод.

Как известно: пиво было всегда, пиво было везде. Упоминание об этом натуральном напитке находили уже в древнейших рукописях. Чехи, как и мужчины так и женщины, не могут и дня прожить без пенного напитка. Пиво для чехов – продукт самостоятельный. Никаких вяленых рыб, раков, солёных сухариков! Мужчины предпочитают отдыхать в кафе, завсегдатаями которого они являются; сидя за кружкой – другой, общаются с друзьями, играют в шахматы, смотрят телевизор. Об этом нам рассказывала экскурсовод, когда на микроавтобусе мы ехали в Карловы Вары, с посещением пивзавода Крушовицы. По сравнению с размерами нашего питерского пивзавода "Балтика", этот – можно назвать домашним. После недолгого введения в курс пивоварения, нам предложили дегустацию продукта местного производства. А замыкающему группы в презент-стакан с двойным пивом: сверху тёмное, снизу светлое. Из-за разницы в плотности они не смешиваются. Клиент был доволен.

Мы продолжили путь к знаменитым карловарским источникам. История открытия их такова: как-то Карл IV (дело было в начале XIV века) во время охоты погнался за оленем. Животное случайно привело короля к горячему источнику, исцелившему раненную ногу монарха. С тех пор кого здесь только не бывало! Источники Карловых Вар во все времена пользовались популярностью и не только у больных, но и у совершенно здоровых людей. Приезжать сюда считалось престижным, – из года в год велись записи обо всех, посетивших этот курорт. В своё время здесь бывал и Пётр I, оставив память о себе – свои инициалы на кресте. На вершину крутого холма он поднялся на неоседланной лошади.

В Карловых Варах каждый источник имеет свой номер, их 13. Самый мощный и самый горячий источник называется "Гейзер". В центре зала находится бассейн, из которого бьёт удивительный ключ, выбрасывающий струю толчками. Влажно и душно, как в парилке.

Читая о Карловых Варах, я с удивлением узнала, что поначалу посетители лечебниц принимали лишь ванны – больные сидели в минеральной воде по многу часов. Даже ели, не выходя из ванн. Дело оканчивалось трещинами на коже и ранами, разъедаемыми солью. Считалось, что так выходит болезнь. Процедура относилась к столь опасной, что многие, отправляясь на лечение, оставляли завещание.

В XVI веке в курс лечения начали вводить питьё минеральной воды. Концентрация минералов в воде очень велика. Чтобы не портить эмаль зубов, пациенты пользуются специальными поильниками с носиком.

14-тым лечебным источником называют знаменитую "Бехеревку", настойку, которая готовится на основе 20-ти трав, улучшает пищеварение, помогает от простуды. Естественно, рецепт этого бальзама хранится в строжайшем секрете, как и рецепт выпечки местных вафель. Они очень тонкие, круглые, намазанные тонким слоем различных наполнителей: миндаля с сахаром, шоколадной помадкой и т. д. Их выпекали ещё в XVIII веке.

Курортная зона Карловых Вар – ущелье реки Теплы. Повсюду дома-домики яркой расцветки. Глаза разбегаются. В каждом из них или мини-отель или частная лечебница. Мне запомнился дом, названный "Красивая королева" – не столько своим видом, сколько тем, что в середине XVIII века его построил придворный портной императрицы на щедрые вознаграждения за свою работу!

В эту сказочную "декорацию" как-то не очень вписывается серое здание огромных размеров, получивший прозвище "Бетонный замок". Это – санаторий "Термал", своеобразный подарок Л.И.Брежнева. Советские правители приезжали сюда как на дачу, и наверняка плавали в открытом бассейне, наполненном горячей минеральной водой. Купаться здесь даже в самое холодное время года – одно удовольствие. Конечно, удовольствие, кто бы спорил. Но, я вспомнила своё плаванье в горячей воде. Будучи в экспедиции под Ашхабадом (Туркмения), однажды мы побывали в Бахарденском ущелье. Там, в глубокой пещере, находится озеро, вода которого имеет постоянную, вне зависимости от сезона, температуру 37 С. Слегка пахло сероводородом, на выступах пещеры были видны летучие мыши. А мы плавали. Вот это было наслаждением, вот это было экзотикой, – запомнилось на всю жизнь!

Нет, конечно же, я непрочь и на этом знаменитом курорте и поплавать, и водички попить, и сходить на лечебные процедуры, например, на различные обёртывания, гидромассаж, газовые уколы или что у них есть ещё здесь. В соляную пещеру, пожалуй, не пошла бы. Буквально на днях прошла бесплатный (для пенсионеров) курс оздоровления в соляной пещере у нас, в Питере.

Но вернёмся в Карловы Вары, в "Термал". Именно там проводится знаменитый ежегодный Карловарский кинофестиваль. Говорят, в этот период всё в Карловых Варах преображается: тут и красные дорожки, и дефиле и т. д.

В наше видение курорта внесла свои коррективы погода – начался дождь. Местным известно, что погода здесь меняется неожиданно и часто, поэтому и были сооружены крытые галереи. И сейчас, ожидая прекращения ливня, многие поспешили укрыться в них.

Но, дождь нисколечко не помешал рекламному марафону. Энтузиазму бегунов можно было позавидовать. Взбудораженные предстоящим забегом, они спешно переодевались и завязывали номера. По трассе бежала все, и стар и млад, правда, с разной скоростью. Ну, а болельщики поддерживали их криками, свистом, аплодисментами. Да и как не поддержать, к примеру, карапуза лет трёх, что старается не отстать от папы! Откровенно говоря, меня умилило такое патриотическое воспитание юного поколения.

Вечерело. Мы возвращались в Прагу. Стёкла нашего микроавтобуса тонированы и оттого небо, облака, поля, дома у шоссе и вдали какого-то мягкого цвета, как будто приукрашенные. Незнакомые ландшафты, непривычные пейзажи, скалы и террасы, холмы, холмы до горизонта.

Завтра ещё одна экскурсия: сначала в замок Глубока над Влтавой, а потом в Чески – Крумлов. Говорят: чтобы посетить все замки Чехии, по одному в день, потребуется 7 лет жизни!

Замок Глубока считается самым красивым в южной Чехии. И на самом деле, на меня он произвёл впечатление. Замок – дворец! По преданию, его хозяйка выразила мужу своё страстное желание построить замок, как у Английской королевы. И вот он – шедевр! Салоны, украшенные чёрным деревом, черепашьим панцирем и мрамором; изящные светильники и люстры из венецианского стекла и горного хрусталя; расписные китайские вазы; ковры и гобелены; внушительная библиотека. Но больше всего мне по душе пришлась небольшая круглая комната с невысоким окном, этакий будуар. Но, кажется, она называлась комнатой для чтения.

Не только внутри замка, но и во дворе на стенах замка установлено множество охотничьих трофеев – рогов оленей. Да, это стоило увидеть воочию. У нас много красивых дворцов и интерьеров, но подобного я не видела нигде.

В этот день меня ждало ещё большее потрясение – впечатление от Крумловского замка. Этот замок считается вторым по величине историческим сооружением Чехии после Пражского града. Особенно замок впечатляет снизу, от реки Влтавы. Сколько времени и труда, сколько жизней вложено в его строительство, – не представить, не постичь!

С обзорной площадки трёхэтажного перехода в парк замка – прекрасный вид древнего города с красными остроконечными крышами.

Удивительное место этот город со своими мощёнными камнем улочками, закоулочками, закуточками. Есть даже улица только для одного человека – двоим не разойтись. А как милы маленькие, будто игрушечные, старинные домики с разрисованными стенами, с низкими входами. Я была очарована этой средневековой сказкой.

Но тем не менее на реке – современного вида дамба, защищающая земли от наводнения. Я вспомнила, что видела подобные сооружения и в Праге. Наводнение 2002 года, уровень воды которого достигал 4-х метров, принесло немалый ущерб городу, особенно метро. В течение полутора лет велись восстановительные работы. Пражское метро проходит неглубоко под землёй и потому не на всех станциях есть эскалаторы. Метро имеет целую сеть переходов, несколько выходов. Когда я спускалась в метро по типичной без рельсовых пандусов лестнице, я задавалась вопросом: а как же доступная среда для инвалидов? И только в последний день моего пребывания в Праге, я случайно обнаружила, стоящее посреди островка безопасности, сооружение, похожее на кабину. Оказалось, что это лифт для инвалидов-колясочников и для детей в колясках. Но им пользуются все желающие. Вместе с каким-то парнем я вошла в кабину и через мгновение оказалась на платформе метрополитена. Никаких турникетов, препятствующих проходу пассажиров, в пражском метро нет. В городе действует купленный в автомате единый на все виды транспорта билет, например, на 30 минут. Контролёры не особо смотрят на время приобретения талона, – убежала меня внучка, когда я спросила: а вдруг я за это время не успею попасть туда, куда хочу? Больше я этим вопросом не задавалась, пересаживаясь с трамвая на метро и т. д.

Мимо главного железнодорожного вокзала я пройти не могла. Внушительных размеров его подземная часть, она похожа на современный вестибюль метро, здесь несколько эскалаторов, залы ожидания; а здание выхода к поездам – более ранней постройки. В этот раз воспользоваться услугами железной дороги мне не довелось. А хотелось бы. Лежа на полке, беспрерывно глядела бы в окно, проехав по Прибалтике и Польше.

Но и в иллюминатор воздушного судна аэрофлота России смотрела я с немалым интересом. Волнительно видеть с высоты, особенно при взлёте и посадке, города, дороги, долины рек… Поверхность земли, словно лоскутное покрывало, прошитое строчками дорог. Лес выглядит хорошо выделанной кожей матового цвета. Кстати, забавным было изменение возникших у меня образов с набором высоты. Сначала крыши домов блестели как консервные банки, а потом они уже виделись мне стразами!

Но вот уже внизу потускнел ковёр-покрывало, или, если хотите, картина из пазлов различной конфигурации и цвета. Рассматриваю облака: небесные поля, засеянные солью, холмы, скалы, террасы – замок королевы Соляной! На высоте 10 тыс. метров – изумрудно-голубой небесный горизонт. Его цвет становился всё интенсивней, темней. И тут я почувствовала близость космоса. Ощущение восхитительно-тревожное! Длилось это недолго, вскоре самолёт пошёл на снижение.

Петербург встречал меня дождём, как неделю тому назад – Прага, будто обрамляя моё путешествие, которое будет помниться солнечной сказкой!

2014 г.

Оглавление

Для души устрою праздник

А Вы бывали в Приозерске?

«Малые Кижи»

Скит Андрея Первозванного

Попутчицы

Яблочная осень

Видение

Накануне Крещения

О Турковых

Кому-то в тягость, а кому-то в радость

Ты приезжай…

Два дня в Беломорске

Неудачная попытка стать ведомой

Трижды посетив…

По дороге на Коневец. Бухта

Остров

Путешествие на остров Залит

Не откладывай на завтра

По городам Ярославской области

Плёс

Суздаль

Иваново

Тотьма. Лето

Знакомство с Финляндией

ИМАТРА: мифы и реальность

Моё чешское путешествие Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg