«Две недели на прекрасном острове»

Наталия Лялина

Две недели на прекрасном острове

Сознаюсь сразу. Я не журналист, не знатный путешественник и, уж конечно, не писатель. Спросите, что же подвигло меня решительно взяться за перо, а вернее, сесть за компьютер? Ответ очень прост! Я никогда не любила ходить одна даже в кино: с кем-то мне нужно незамедлительно поделиться впечатлениями. А тут -- заграничная поездка! Да еще первая! Так что беру вас с собой, друзья мои, но уж не обессудьте: вы увидите в Тайване только то, что увидела там сама я, притом -- моими глазами.

Ну так что, поехали?

10 января -- 10 мая 2001 года

Погружение

Мое путешествие в далекий Тайвань началось с задержки красэйровского рейса Санкт-Петербург -- Красноярск -- Сеул. В Сеул мы прибыли с почти девятичасовым (!) опозданием, позволив моему тайбэйскому рейсу улететь из прохладного Сеула (-8°С днем, хотя солнечно и нехолодно) в теплый по-южному Тайбэй -- улететь без меня... Наученная опытом моих "летающих" друзей -главными советчиками выступили Наташа и Чили, -- я понимала, что в Сеуле без корейской визы никто меня не оставит. Про то, что меня могут всего лишь отправить назад в Красноярск, как меня пугали земляки, опоздавшие на сингапурский самолет, я не думала. Рано или поздно, но до Тайбэя я доберусь! А там меня встретит тот, к которому и лечу... Там я буду спокойна.

Еще с борта самолета, когда в окно стали отчетливо видны силуэты южнокорейского города, выстроенного среди словно лишайником поросших буро-серых многочисленных холмов, сердце забилось бодрее: все-таки моя первая заграница! Я достала свой фотоаппарат и щелкнула город из иллюминатора, с высоты нашего полета. Потом, уже войдя в здание аэропорта, я начала пристрастно подмечать: ну и что же здесь такого, характерно заграничного. Да, чисто. Просторно. Светло. А главное -- никакой суеты! Всеобщее спокойствие и на меня, взволнованную путешественницу, подействовало умиротворяюще. Словом, я расслабилась. Нервничали, кажется, только мои "братья по несчастью" -- семейная пара с дочерью лет 11-12. Те самые, что опоздали на самолет в Сингапур, откуда они должны были лететь на остров Бали (забегая вперед, скажу: они улетели почти минута в минуту со мной). Из окна аэропорта я тоже сделала один снимок -- городская зарисовка: дома, башенки, фонарные столбы, мост... Невозможно понять, какой город -- не то Москва, не то Лондон...

Поглядывая на часы, фиксирую: до второго и последнего на этот день самолета остается 20 минут, а мне до сих пор ничего не известно. Что успеешь за это время? Мне становится ясно: улететь в Тайбэй сегодня -- дело фантастическое. Тогда я не спеша снимаю свои "зимние для Китая", по выражению моего папы, ботинки и, втиснувшись в новые замшевые туфли, со спокойным любопытством наблюдаю за пассажирами. Мне всё интересно и все интересны: и белые иностранцы, и "желтые" корейцы, очень, кстати, симпатичные, и расположившийся неподалеку высокий стройный молодой негр в коричневом костюме с иголочки, с желтыми ладонями и коричневыми -- словно в тон костюму -- губами. Каким-то шестым чувством узнала я издали, не слыша языка, и своих соотечественников, небольшую компанию молодых людей и девушек. Зазевавшись, не замечаю, откуда возник немолодой кореец, спрашивающий меня по-английски, я ли Наталия Лялина. "Это я", -- отвечаю, после чего он буквально хватает мою большую дорожную сумку и быстрым шагом увлекает меня за собой. "Куда мы идем?" -- вопрошаю на ходу, по-английски тоже, в радостном предчувствии развязки. Ура! Мы отправляемся на самолет. Я лечу в Тайбэй! Не завтра утром, а прямо сейчас! Какое счастье!..

Пройдя по узкому коридору и не заметив, где заканчивается помещение аэропорта и начинается салон самолета, вхожу в огромный боинг. Несколько салонов, три ряда в каждом. У окон -- по три кресла, в центре -- четыре. Над первым рядом и где-то посередине салона -- по экрану телевизора, на котором сначала под сопровождение классической музыки транслируют фильм о животных, а потом в деталях на нескольких языках рассказывают и наглядно показывают, как правильно пользоваться регулятором спинки кресла, радио (стюардессы и стюарды любезно предлагают плейеры всем желающим -- я отказываюсь, побоявшись чего-нибудь сломать) и "аварийно-спасательным инвентарем", о чем в российских самолетах под шипение микрофона рассказывают бесплотные в своей невидимости бортпроводницы... На протяжении всего полета (а он длится два часа) на мониторах высвечивается карта Юго-Восточной Азии -- самолет направлялся в Бангкок, -- сменяясь информацией о погоде, преодоленном расстоянии и маршруте самолета. Постепенно приходит ощущение нового географического пространства, неизвестного доселе региона, куда входят обе Кореи, Тайвань, Таиланд, Австралия...

Я стараюсь как можно более незаметно вертеть головой по сторонам. На моем ряду, но в середине (я сижу слева) расположилась неулыбчивая индианка средних лет, в национальной одежде сари. Все остальные в моем поле зрения -тайваньцы или же таиландцы. Они сильно отличаются от корейцев, более светлокожей и широкоглазой нацией по сравнению со всеми этими южными народами. Пассажиры вокруг меня широколицы, смуглокожи и о-очень громкоголосы. (Позже я пойму, что это особенность тайваньцев -- говорят они очень громко, даже без всякой нужды, сидя рядом в замкнутом пространстве!) Я лечу в Тайбэй...

Добравшись наконец до тайбэйского аэропорта поздним вечером 26 декабря 2000 года, я поняла, что вознаграждена за все свои волнения и страхи: в одиннадцатом часу я впервые ступаю на тайваньскую землю и вдыхаю влажный тропический воздух, который кажется мне неправдоподобно теплым. А вечнозеленые причудливые деревья напоминают мне о моей поездке в Сочи в августе-сентябре 1997 года. Но то все-таки было самое начало ранней осени -мягкого завершения южного лета. А чтобы вот так, в конце декабря, накануне Нового года (и, кстати, тысячелетия), накануне более чем сорокаградусных сибирских морозов (о чем, конечно, никто еще не знал)... чтобы вот так запросто я вышла на улицу в джинсах и легком вельветом жакете! Я не верю своим глазам, ушам и всему остальному в себе. Казалось, я грежу наяву!.. Не меньше 20 градусов тепла, и легкий ветерок не заставляет кутаться, прятаться или ежиться -- он лишь ласково освежает мое уставшее в дороге тело...

Немного о погоде

Что это? Весна? Деревья в цвету... Лето? Все-таки нашей привычной весной не бывает 30 градусов жары... Какой-то всплеск природы! Какой-то катаклизм, ей-богу! Но тайваньцы не колебались: зима! "Are you not cold?" -заботливо-удивленно спросила меня однажды двоюродная сестра Чили, симпатичная 29-летняя тайбэйка, журналистка по имени Шен-Вэн. "No, I am not!" -- бодро ответила я, указывая на свой самовязаный шерстяной свитерок (реверанс в сторону тепло, в джемперы и жакеты одевающихся тайваньцев) с коротким рукавчиком (чтобы уж совсем не изменять своим ощущениям 24-градусного хорошего лета). "It is winter here!" -- спокойно, с достоинством и пониманием сути вещей отозвалась девушка... Я сказала, что у нас, в Сибири, тоже зима. Минус 40 градусов. Могла бы и не говорить, кстати. Не думаю, что она что-то поняла насчет сорока градусов НИЖЕ нуля. Как и я по возвращении в промерзший за две недели жутких морозов Красноярск не понимала: зачем, НУ ЗАЧЕМ люди живут в Сибири?!

Самыми странными были первые несколько дней. Нет, я-то к теплу адаптировалась махом и очень просто: просто стягивала с себя лишнюю, по моим ощущениям, одежду (в виде жакета -- свои привезенные джемперы я в первые дни вообще не доставала из сумки). А вот тайваньцы к моей манере одеваться так и не адаптировались. Я все время натыкалась на непонимание людей, даже и самого Чили (но, кстати, только поначалу): зима! Ты выглядишь странно в летней маечке!.. Странно?! Да это тайваньцы -- и особенно модницы тайваньки -- выглядят странно, одевая себя в свитер, полужакет-полупальто или куртку, перекидывая через плечо широкий и длинный шерстяной шарф (писк моды в этом сезоне) и даже... обувая высокие кожаные сапоги! Я нисколько не преувеличиваю, многие, очень многие одеваются именно так, хотя на улице жарит солнце, не меньше 30 по Цельсию (кстати, тайваньцы используют эту шкалу, а не Фаренгейта)! Потом уже и Чили стал удивляться, по-доброму посмеиваясь над теплолюбивыми соотечественниками, и... снимать с себя рубаху с длинным рукавом, оставаясь в хлопчатобумажной футболке.

Обычная зимняя погода в Тайване +15-20°С, иногда температура опускается до +10°С -- всего на несколько дней в году. Бедные, наверное, они в это время мерзнут, ведь в домах нет центрального отопления. Только небольшой локальный обогреватель можно купить. Зато в каждом доме, в каждом здании и практически в каждой машине есть кондиционер -- это в Тайване не роскошь, а насущная необходимость. Летом очень жарко, +38°С, да еще высокая влажность.

Дожди зимой -- редкость. Сезон дождей -- это лето. Тогда и выращивают рис. Хотя несколько небольших рисовых полей -- участков земли, залитых водой, -- я видела и в декабре-январе, причем даже в городе. Чили объяснил, что иногда люди покупают землю под строительство дома, но оформляют как участок под выращивание сельскохозяйственных культур -- и тогда платят намного меньше.

Тут не могу не прихвастнуть -- мне жутко повезло с погодой. Она была нетипично теплая для тайваньской зимы -- каждый день в Гаосюне +26-30°С. В Тайбэе -- чуть меньше. Когда мы приехали 8 января в столицу, было +24°С, и многие горожане ходили в куртках или в джемперах и жакетах сверху (кто интересуется -- шерстяных или кожаных). На следующий день, 9-го, было, по моим ощущениям, теплее, во всяком случае, солнце припекало хорошо, и я в своем тоненьком полосатом джемпере чувствовала себя неуютно...

Города

С различиями и без

Две недели зимних каникул распределились так. Оба прилетев в Тайбэй 26 декабря, поздним вечером мы встретились с Чили в аэропорту и купили билеты в междугородний автобус: нам нужно было попасть с севера страны на юг -- в его родной город Гаосюн. Тайвань -- маленький остров. Вся протяженность его с севера на юг составляет около 500 км, а с запада на восток -- 100 км. Так что, отправившись из Тайбэя в час ночи, мы практически пересекли всю страну и уже в 5 утра прибыли в Гаосюн...

2 января мы -- я, Чили и его отец -- на поезде отправились навестить друзей отца, которые живут в самом старом городе страны -- Тайнане (40 минут на экспрессе от Гаосюна). Там мы провели один день и к вечеру вернулись домой.

6 января я и Чили покинули Гаосюн, чтобы навестить его бабушку и деда. Так я побывала еще в двух городах страны -- тоже старинном небольшом Лугане (по представлениям Чили, около 60 тысяч жителей) и более крупном и молодом Фангуане (около 600 тысяч). Ну, и еще в одном местечке: это была не то деревня, не то маленький городок в 1,5 км от деревни деда, совсем уж крошечной, практически вымирающей -- в несколько домов. Сам дед говорил, что когда-то в ней жило 50 семей, переселенцев из Китая. А теперь из тех 50 в живых осталось меньше десяти...

8 января мы поездом прибыли в Тайбэй, откуда я улетела на следующий день снова в Сеул, чтобы тем же рейсом вернуться в Красноярск.

Итак, Гаосюн. Тайваньцы произносят его как Каошюн -- но я пишу "Гаосюн", отдавая дань русской традиции. Город молодой -- ему около 100 лет. Международный морской порт. Население -- 2 млн жителей. Это второй по величине город страны после Тайбэя, в котором 3 млн человек.

Город огромен и разнолик. Всякий раз, если мы ездили куда-то на мотоцикле, я открывала для себя новые места. Ориентироваться в городе самостоятельно я бы, конечно, не смогла. У меня, по-моему, и вообще-то "пространственный кретинизм", который, говорят, свойственен женщинам. А там я и вовсе расслабилась -- было кому обо мне позаботиться.

Система городского общественного транспорта сводится к большим новым автобусам, курсирующим по улицам. Ни трамваев, ни троллейбусов, ни метро в Тайване нет. Но в Тайбэе по городу можно передвигаться еще и поездом, для чего прямо над автомагистралями нависают железнодорожные мосты. Меня, свежеиспеченную интуристку, не могли не поразить современные междугородные автобусы: двухэтажные, с багажным отделением и туалетом с умывальником на первом этаже и большими удобными креслами для пассажиров и отдельным телевизором для каждого -- на втором. Кстати, когда мы сели в такой автобус ночью в Тайбэе, девушка-проводница (!) вручила нам по стакану холодной воды с трубочкой и по пирожному в упаковке. К стенке автобуса со стороны каждого кресла -- спинка которого откидывается, -- прикреплены подставочки для этих стаканчиков. Приятно, когда такие мелочи продуманы. А ведь всего-то ехать 4-5 часов!

Большинство жителей Тайваня имеют машины, цены на них невысокие, за 15 000 американских долларов можно купить хороший новый автомобиль, что вполне доступно среднему тайваньцу. Однако горожане предпочитают автомобилям мотоциклы: их удобнее парковать. Кстати, их запросто оставляют припаркованными прямо на улицах на всю ночь -- правда, вешают на них какие-то замочки. По большому счету, люди не опасаются краж. Да мотоцикл и быстрее: автомобили более неповоротливы и неуклюжи на узких улицах восточных городов. В семьях обычно по нескольку мотоциклов. У родителей Чили их два -мамин и папин. Мама (без шуток!) каждый день добирается на своем на работу. Отцовским часто пользовались мы, но и он брал, если куда собирался (раз мы нашли его в библиотеке неподалеку от дома. Кстати, первая узнавала "наш" мотоцикл в ряду себе подобных всегда я: Чили искал его по номеру, а я по-женски: находила знакомое зияние в тонком целлофановом покрытии). Велосипедистов сейчас на улицах немного, но каких-то 15-20 лет назад, когда уровень жизни был ниже, почти все ездили на велосипедах -- как в Китае сейчас.

Движение в городах сумасшедшее, но при этом работы дорожной полиции как-то не видно. Во всяком случае, я ни разу не видела, чтобы кого-то остановили и чего-то проверяли... Уровень аварий, как Чили говорит, высок -но мне за эти две недели ни одной аварии или следа аварии, или хотя бы известия об аварии встретить не довелось.

Уличная жизнь города начинается очень рано -- около шести часов. И не стихает до глубокой ночи.

Примерно в половине седьмого утра (я говорю о зимнем времени) небо словно раскрывается: рассветает здесь очень быстро, розовеет и светлеет на улице (как и темнеет тоже быстро -- в половине шестого вечера). Рассвет, правда, я встретила лишь однажды, в утро, когда мы приехали в Гаосюн.

В шесть утра начинают свою работу кафе, предлагающие завтрак. В первое утро в Гаосюне мы выпили в уличном кафе по большой чашке сладкого соевого напитка (молока) и съели по два паровых хлеба с мясной начинкой. Это традиционный завтрак.

Очень рано начинают свою деятельность мусорщики. В течение всего дня огромные желтые мусорные машины ходят по городу, проигрывая при этом заданную, однако совсем не навязчивую мелодию. Так горожане заранее узнают о приближении мусорной машины. Разгуливая по городу, можно встретить и других мусорщиков -- на традиционных бричках-велосипедах. Обычно на головах у таких "велосипедистов" -- шляпы в старом китайском стиле. К слову сказать, рыночные торговцы и крестьяне носят такие же шляпы.

А многочисленные мотоциклисты и даже некоторые из пешеходов надевают на лицо повязки при передвижении по городу. По загазованности воздуха большие города Тайваня едва ли уступают нашему Красноярску. Так что горожане сами заботятся о себе: в любом магазине или на рынке можно купить тряпочные повязки любых расцветок, любого рисунка -- от изысканной классической клетки до смелого молодежного авангарда. Когда мы брали мотоцикл, то надевали обычные медицинские одноразовые повязки.

В городе не очень много иноязычных надписей. Совсем не так, как в России сегодня: тут тебе, помимо русского, непременно попадутся вывески на английском, на том же китайском или японском, а то и на древнегреческом. Тайвань в этом смысле относительно однообразен. Большинство вывесок -- на китайском (том, дореформенном, так что изучающим китайский язык здесь, в России, не все в тайваньской письменности будет понятно). Но много также и английских текстов.

Первое, что поразило меня, когда я вышла ночью из аэропорта в Тайбэе и когда позже пялилась в окно из междугороднего автобуса, -- это буйная тропическая зелень! Это уж потом я привыкла, это уж потом я обращала внимание разве что на самые экзотические деревья и необычной красоты цветы, -- а поначалу я глаз не могла оторвать от растущих вдоль трассы пальм, по-летнему сочно-зеленой травы, от всего этого страстного, необузданного великолепия... На здании тайбэйского аэропорта написано крупными буквами: EVERGREEN. Я не спросила тогда, к чему это слово относится, и оно стало для меня символическим: весь этот остров -- ВЕЧНОЗЕЛЕНЫЙ!

А вот город оказался одетым в бетонно-асфальтовое одеяние. Да что там одетым -- застегнутым наглухо! Ни тебе садика возле дома, ни даже простенькой, скромненькой рядовой клумбочки... Объяснилось все просто и прагматично: цена на землю в городах безумно высока. То есть можно встретить и деревья (пальмы в том числе), и цветы, и небольшие кустарнички -- но все они, выставленные рядом с домом, сидят себе в горшках да кадушках... Только центральные городские улицы озеленены, а порой причудливо декорированы заботливыми руками городских садовников. Да есть еще огромные по площади муниципальные парки и небольшие скверы с лавочками. На лавочках, кстати, можно запросто увидеть спящего в тени человека, часто пожилого, -- и никакой это не бездомный, никакой не пьяный. Просто отдыхает приличный человек... В парки приходят встретиться с друзьями или прогуляться семьями. Очень популярное времяпрепровождение -- уроки танцев в городском саду. Даже папа Чили, которому 70 лет, дважды в неделю, по вечерам, ходит танцевать... Другой вариант активного отдыха -- дыхательная гимнастика. Массово мне этого явления увидеть не довелось -- исключительно из-за моей "совьей" натуры: насколько я наслышана, занимаются китайцы рано, в 5-6 утра. Но в последний день в Тайбэе, сидя вдвоем с Чили на бордюре в городском саду (мемориальном комплексе Чан Кайши) и стараясь удержать в памяти необратимо ускользающее время, я увидела (и даже сфотографировала) пожилую пару, старичка со старушкой, которые, не обращая ровно никакого внимания ни на меня, ни на одного человека вокруг, делали традиционную китайскую дыхательную гимнастику...

Гаосюн расположен на самом берегу Тайваньского пролива, на плоской местности. Только вдоль линии моря тянутся небольшие горы. А вот в центральной части острова находятся довольно высокие горы, температура в которых на порядок ниже равнинной. Я видела сюжет по телевидению, как тайваньцы-туристы, идущие в горы "за экзотикой" в виде снега и минусовой температуры, замерзшие, но счастливые, разливают из термосов чай и греют руки о горячие стаканы. Тогда температура была -5°С. Кстати, про невероятные морозы в Сибири местное телевидение тоже передавало. (Сидя перед телевизором в сланцах -- моей "зимней обуви" -- и легкой одежде, перед выходом на улицу или же только что вернувшись с вечерней прогулки, вообще-то даже мне, коренной сибирячке, было трудно понять, как себя чувствуют люди, укутанные по самые глаза в шубы и шапки. Понимаешь только, что О-ОЧЕНЬ некомфортно!..)

Чили в юности тоже ходил в горы -- а вернее, не ходил, а ездил на своем горном велосипеде (не у многих такой был, с гордостью сообщил он мне). Он тогда увлекался фотографией, и у него много удачных, по-настоящему художественных снимков, из которых я узнала красоту Тайваня и знойным летом на южном пляже, и снежной зимой в горах... Одна из его любимых собственных фоток -- его горный велосипед, стоящий на поднимающейся высоко в горы дороге, а вокруг -- снег, солнце, сосны (совсем не такие, как в Сибири, поприземистее, пораскидистее и помохнатее -- с длинными и мягкими, как кажется, иглами, что-то вроде южных сосен, виденных мною в Геленджике)... Другая его фотография, что мне очень понравилась, сделана ночью. Чилин часто путешествовал и один, а в тот раз -- с друзьями. Ночевали они, укрывшись в спальных мешках, то в случайной школе, то на автостанции, а то и прямо в лесу... На фотографии запечатлен заход солнца -- в буквальном смысле заход за гору. Скалы, лес. И солнце. Просто и... очень волнующе.

Гаосюнские Столбы

Парк в Гаосюне я шутя прозвала "Столбами" -- дело в том, что Чили, когда был со мной в нашем знаменитом заповеднике, сравнил его, с одной стороны, с Большим Каньоном в Америке (сравнение было в пользу Гранд Каньон, разумеется, -- он грандиознее), а с другой стороны -- с городским парком (так он официально называется) в его родном городе.

Мы отправились в парк на мотоцикле, по пути заехав за одним из тайваньских приятелей Чили, который тоже несколько лет прожил в Штатах, но вернулся домой. Оставив наши мотоциклы, каски и маски неподалеку от парка, мы двинулись пешим ходом. Дорога, которая, так же, как и дорога на Столбы, идет вверх и вверх, но значительно круче нашей, еще и значительно уже.

(Я вот что подумала. Есть этому, наверное, какое-то культурологическое объяснение: все линейные объекты в Тайване (читай: в Китае) узки -- не дороги, а тропы, не улицы, а улочки, не лестницы, а лестнички...)

Итак, дорога примерно до середины пути вымощена деревянным тротуаром, по бокам -- перила. Пара беседок, в которых можно выпить воды из канистры. Народ, от мала до велика, идет по этой дороге нескончаемым потоком: стройные, подтянутые смуглые тела, бодрый шаг. По обочинам тропы -- буйная тропическая растительность.

Вдруг вижу обезьяну, сидящую на ветке совсем близко от нас. Сидит себе грызет какой-то плод. Потом мы еще несколько раз видели в парке свободно гуляющих обезьян -- парами, тройками. Так хотелось погладить этих забавных подвижных человекообразных с красными рожицами (и еще кое-чем), но меня предупредили: могут покусать. Так что я не рискнула.

Возвращаясь в город

Мне нравилось просто бродить по улицам города -- наблюдать, фиксировать, расспрашивать, слушать, щелкать фотоаппаратом, снимая городские зарисовки. Узкие улочки и невысокие дома дают ощущение близкого, понятного, совсем не пугающего пространства. Скажу больше: ощущение на улице, что ты -дома, грань между домом и улицей не резкая. Мы бродили по разным местам: и по этим тесным восточным улицам, где каким-то немыслимым образом благополучно расходятся пешеходы с мотоциклистами и автомобилистами (тротуаров, конечно, никаких нет), и по широким городским проспектам со множеством ярких рекламных вывесок и сумасшедшим движением, где все здания выдержаны в стиле "стекло и бетон", а площадки для пешеходов выложены модной отныне и у нас брусчаткой. Маленькие частные магазины -- одежда, бытовые товары, продукты. Многочисленные рынки. Роскошные дорогие супермаркеты -многоэтажные, с эскалаторами внутри и ценами выше голливудских. А однажды мы возвращались из полюбившегося мне кафе после обеда, и Чили показал мне колоритнейшую, ужайшую на диво, выдержанную в старом китайском стиле улочку. Едва ли на ней разъедутся два мотоцикла -- такова она в ширину. И всего в несколько метров длиной. Потом я видела такие узкие, но только еще и длинные и петляющие улицы в Лугане.

На улицах довольно чисто, но есть разные районы, конечно. На центральных улицах чистота -- не подкопаешься, а подальше от центра можно встретить и помойки... хоть и не хочется сравнивать, но вполне в "расейском" духе. Я подумала, что это все-таки чисто азиатская и очень неприятная черта -- соблюдать чистоту в доме и не заботиться о ней за его воротами.

Попытка бытописания

Одно из моих первых тайваньских потрясений-откровений касается традиционного быта.

Начну с небольшого, но весьма значительного отступления. Может быть, для кого-то это замечание окажется давно известным фактом, но вполне возможно, что кто-то, как и я, не знает о том, что бабмук -- это китайский национальный символ. Кстати, интересно, а что можно назвать русским национальным символом? Березу ли, или дуб, дерево среднерусских равнин, а может, и сибирскую сосну?.. Вот насчет канадского символа никто не сомневается -- конечно, клен. А для китайцев такой эмблемой является бамбук.

С национальным символом церемонные китайцы не очень-то церемонятся: из бабмука они строят, бамбук они едят (жареный бамбук имеет специфичный запах, из-за которого я это кушанье невзлюбила). И более того -- бамбук бамбуком же и едят, в смысле бамбуковыми китайскими палочками, часто покрытыми краской и, видимо, лаком сверху.

А еще одно повсеместное практическое применение "символа" -- подстилки на кресла и кровати.

Вообще тайваньцы спят на обычных невысоких деревянных кроватях, современных по дизайну и ничем не отличающихся от привычной нам мебели. Но вот матрасов они не признают! Когда я присела впервые на кровать в комнате сестры Чили, где мне предстояло спать, жесткость неприятно удивила меня. Оказалось, что вместо привычного и милого моему сердцу матраса (вернее было бы сказать не сердцу, но не стану разрушать фразеологизм) кровать застелена бамбуковой подстилкой и тоненьким покрывалом сверху. Я была озадачена этим обстоятельством, а Чили -- мной. Тогда он спросил у родителей матрас, но этого добра в доме не оказалось (как и утюга, кстати, -- вместо утюга тайваньцы используют природную влажность, которая легко разглаживает мятые или свежевыстиранные вещи). В утешение мне принесли второе одеяло (или, скорее, плотное покрывало). Чили объяснил отсутствие матрасов и подавно перин... опять же жарким климатом. Мол, на жестком спать прохладнее. Не знаю, не знаю... С этим, конечно, трудно спорить -- перья да пух здорово (и так неуместно в южном климате) греют. Но спать в них так уютно!.. Теперь об этом можно было только мечтать. Однако в ночной китайской жесткости есть смысл. Когда я проснулась в первое утро, потирая уставшие за ночь бока, меня осенила догадка, отчего китайцы славятся своим трудолюбием, отсутствием лености и ранним вставанием. Да в этих условиях, если и захочешь немного понежиться, бока так изболятся, что какой уж отдых!

Ну а теперь покинем спальню -- и выйдем прямо на улицу, на порог дома. Пожалуй, даже подальше, за порог, чтобы рассмотреть сам дом.

На первый взгляд, многоквартирный дом из серых блоков, с небольшими вытянутыми по горизонтали окнами. Второй этаж и все последующие немного выступают, как бы нависая над входом в "подъезд" -- на самом деле, не нависая, а опираясь на колонны. И не над подъездом, а над входом в дом. И не многоквартирный, а на одного хозяина. Просто несколько таких односемейных домов стоят друг к другу впритык -- по причине все той же дороговизны земли. Дом на одну семью в Тайване "растет" вверх. В среднем это трех-четырехэтажное строение. У родителей Чили дом в пять этажей. Максимум этажей, что я насчитала в таких домах, семь. Площадь одного этажа, я думаю, с нашу типовую 3-4-комнатную квартиру. На первом этаже -- холл, который может быть использован как офис (многие тайваньцы владеют каким-то видом малого бизнеса и офис, что очень удобно, совмещают с домом). На других этажах -- по комнате, кухне и ванной. Планировка на этажах, конечно, немного варьируется.

По понятным причинам на стенах тайваньских жилищ нет обоев -- стены не то побелены, не то покрашены. Или же до середины покрыты каким-то холодным на вид строительным материалом. Полы мраморные и -- по этим же самым причинам, а именно в силу очень высокой влажности -- не застелены коврами или половиками. В домах принято разуваться -- каждый хозяин предложит гостям сланцы, которых принято иметь помногу: одни для улицы, другие для дома, третьи -- "дежурные", для гостей. "Дежурят", надо сказать, по многу пар -значит, и гостей бывает немало.

Во многих домах я видела висящие на стенах огромные картины в рамках и под стеклом. Традиционная китайская живопись -- это изображение цветов или цветущих веток с сидящими на них птицами. Тона -- яркие, жизнерадостные: если красный -- то сочный, если желтый -- то солнечный. В этом, если вдуматься, тоже смысл. Сама природа многообразна и красочна, и люди вторят ей: создавая ее маленькое подобие в доме, они окрашивают быт радостными, праздничными цветами. А вот в одежде придерживаются неброских тонов, этим как бы подчеркивая всем известную восточную скромность, одинаковость, незаметность...

Во всех семьях обязательно есть большого размера перекидные настенные календари на целый год. Они могут быть как помесячные, так и повседневные, как глянцевые, с фотографиями, так и на тонкой газетной бумаге и вовсе без украшательств. Главное -- что есть они буквально в каждом доме.

Лестницы в тайваньских домах узенькие, а вот холлы, комнаты -просторные, на этом не принято экономить.

Если первый этаж занят офисом, то в холле стоит кожаная мебель для приема посетителей: диваны, кресла, журнальный столик. И, как правило, большой телевизор. Если же офиса нет, то стоит хорошая деревянная мебель, обитая тканью в национальной расцветке -- опять же красно-золотистой. Красного вообще много вокруг: внутри дома, на улице. Вокруг входной двери, по периметру, тайваньцы вывешивают узкие ярко-красные плакаты с золотыми иероглифами. Это поздравления с Новым годом или другими праздниками, пожелания удачи. Иногда над дверью висят загадочные (для нас, непосвященных) знаки, изображения Будды, небольшое зеркальце, по поверью, отгоняющее злых духов...

Куда бы вы ни пришли, взглянув на вас, хозяйка наверняка предложит умыть лицо. Стоп, не начинайте сразу переживать и хвататься за голову: что, мол, такого с моим лицом? Не думайте, что вы запачкались (хотя, конечно, и такое может случиться). Просто в жарком тайваньском климате и при большой влажности поры кожи выделяют больше жира, чем обычно. Желание освежить лицо и само посетит вас. Так что лучше принять это предложение (отказавшись однажды, я прочла недоумение на вежливых лицах хозяев).

Кстати, это, я думаю, одна из причин, по которой не многие тайваньки пользуются декоративной косметикой. Пользуются, конечно, но крайне умеренно. Во-первых, природные краски южных женщин и без того яркие. А во-вторых, когда два-три раза на дню бегаешь "умывать лицо", как-то уж не до косметики становится. (Даже я со своей неяркой северной внешностью и привычкой подчеркивать ресницы и губы в Тайване все же пользовалась косметикой лишь в исключительных случаях.)

Впрочем, пожилые тайваньки любят подвести выцветшие брови черной тонкой линией. Ну, и губная помада -- дело обычное.

Есть еще одна особенность тайваньских жилищ -- как городских, так и деревенских. Это то, что, как китайские палочки, присутствует абсолютно в каждом доме. Трудно найти единственное русское слово, которое полно и точно описывало бы это место. Или явление? В общем, в каждой семье, где бы я ни была, есть такой уголок памяти предков: икона или небольшая скульптура, свечи и источающие благоухание палочки. Атрибутика эта взята, как я догадываюсь, из буддизма, но теперь имеет отношение не столько к конкретной религии, сколько к народным верованиям. Возвратившись в дом после длительного отсутствия, тайванец первым делом зажигает свечи и благовония и молится за своих предков. Или своим предкам? Словом, чтит их память. Неважно при этом, буддист он или христианин (а среди тайваньцев есть небольшой процент христиан), этот ритуал, скорее, дань вековой культуре Китая. Во всяком случае, Чили, проживший почти 10 лет вдали от дома, в очаге самой что ни на есть западной культуры, ни на мгновение не задумался над моим вопросом, будет ли в его доме такой уголок. "Конечно". И это при том, что многие чисто внешние черты буддизма он не приемлет как воплощение суеверий и, будучи крещенным, изучает Библию. Нужно ли еще что-то говорить о жизнеспособности древних китайских традиций?

Такой уголок может быть встроенным в обычную "стенку", в одну из секций шкафа. Это может быть и отдельный предмет мебели -- что-то типа секретера. Или же, как я видела в деревне у деда Чили, отдельное небольшое здание. В нем пусто. Кроме этого уголка в честь предков, в нем стоит только дедов велосипед под запыленной газетой... Кстати, дед Чили (которому 88 лет) -католик.

Что такое тайваньский досуг и с чем его едят

Какое желание посещает нормального русского, особенно прибывшего из Сибири, когда на дворе 26, а то и 30 градусов тепла, на небе ни облачка, а солнце, словно большая любящая мама, гладит его по голове теплыми лучами? Ну конечно -- купаться! Купаться -- ведь море так рядом, ведь моря так много, а отпуск -- такой короткий! Я в этом смысле совершенно нормальная, не избалованная теплом русская. Поэтому, испытав горячее желание предаться морскому купанию (тем более что я обожаю плавать), я с энтузиазмом объявила об этом моему "проводнику". На что получила самый неожиданный из всех мной предполагаемых ответов: а купаться зимой нельзя! Нельзя?! Это еще почему? Ведь тепло! Ведь солнце! Ведь море, в конце-то концов! Но нет, купаться определенно нельзя -- и за соблюдением этого строжайшего правила следят с вышки солдаты-постовые, проходящие срочную службу (в Тайване не профессиональная армия, и каждый гражданин мужеска пола отдает долг стране, равный двум годам армейской службы), в чем я и убедилась позднее, когда Чили привез меня на мотоцикле к пляжу.

Итак, море я могу только увидеть, по большей мере -- намочить в нем штаны по колено (что мы оба без отлагательств и сделали). Так что купаться мне довелось лишь в открытом бассейне (Чили и то сомневался, работает ли в зимнее время бассейн). Причем желающих поплавать было немного: несколько (три-четыре) крепких местных мужичков (моржи, не иначе!) -- да я.

Одно из любимейших развлечений современных тайваньцев -- такое уж сложилось у меня впечатление -- это караоке. Надо отдать им должное, практически все тайваньцы прекрасно поют. Это не мое открытие, но совершенно искренно -- мое наблюдение. Наверное, китайский "птичий" язык -- это следствие невероятной музыкальности народа. Или же их музыкальность -следствие такого языка. Во всяком случае, за все две недели я не слышала по радио или телевидению ни одной безголосой певицы...

Караоке в Тайване на каждом шагу. Просто прийти послушать невозможно: тебе обязательно предложат спеть, а если откажешься, вежливо попросят удалиться. Но однажды в Гаосюне я все-таки краем уха услышала такое любительское пение. Мы зашли в так называемый Social Activity Center, который есть в каждом районе города и открыт для всех желающих совершенно бесплатно, -- куда папа Чили регулярно ходит в библиотеку читать газеты. Так вот первый этаж этого центра был оборудован под караоке: небольшой зал со столами для посетителей -- любителей попеть. Я услышала сначала пожилого мужчину, потом средних лет женщину. Пели они красиво и с огромным видимым удовольствием. Они не были профессионалами. И они были голосисты, как редкий "профессионал" на нашей эстраде.

Кстати, на втором этаже центра располагался небольшой спортивный зал с несколькими тренажерами и двумя столами для пинг-понга, национальной гордости китайцев и тайваньцев. На третьем -- библиотека, где сидело довольно много читателей, среди которых немало молодых -- наверное, студентов. В этом центре было еще два или три этажа, но выше мы не поднялись.

Есть и много других традиционных развлечений: например, китайские шахматы (в них степенно играют на лавочках пожилые тайваньцы) или запускание бумажного змея (а это уже -- молодежь на пляже). Очень популярны у тинейджеров командные спортивные игры и дискотеки. Но вот Чили, коренной тайванец, утверждает, что главное национальное хобби его соотечественников -- это еда.

Что такое тайваньский досуг и с чем его едят (продолжение)

При виде всего этого съестного великолепия -- мясо, рыба, морепродукты, экзотические фрукты и горы стряпни -- я твердо решила: эх, пропадай моя фигура! Я перепробую здесь все, что только попадет в мое поле зрения! Мою неблагоразумную жадность урезонил Чили: он выбирал то, что, по его мнению, действительно могло мне понравиться, -- и почти всегда угадывал. Что касается экзотических фруктов, коих великое множество возлежало на прилавках рынков и магазинов и жаждало моего к ним прикосновения, -- то здесь он без обиняков сказал, что если я, мол, не хочу провести весь свой отпуск, пардон, на горшке, то должна слушаться его и есть только ему самому известные плоды. Я на него даже подобиделась вначале, что это, мол, за занудство, один раз живем! Да потом поняла: прав.

Итак, без рассказа о традициях национальной кухни никак не обойтись, говоря о Тайване (или Китае -- потому что культура, как и история, у этих двух стран, таких разных по общественному устройству и уровню жизни на сегодня, -- общая). И дело даже не в пресловутых экзотических блюдах из змей, собак, кошек, воробьев и саранчи. Все это, конечно, присутствует, но, я подозреваю, только в виде деликатесов в китайской кухне. Хорошо, в ТАЙВАНЬСКОЙ кухне. Буду говорить только о том, что я видела и ела сама -- в Тайване.

Так вот, что касается этих варварских, на наш вкус, деликатесов, -- их не встретишь в каждодневном меню рядовой семьи. Так что вовсе не это меня поразило, а масса других вещей.

Во-первых, что касается народных традиций, то они опять же не просто существуют как традиции, вспоминаемые по редким праздникам, они -- сама жизнь тайваньцев. Строгий распорядок в питании. Строгое распределение продуктов: это -- на завтрак, и только на завтрак! Кто же есть ЭТО на обед?! Строгая последовательность блюд. Строгое разделение на еду и питие -- чай пьется только отдельно от еды, это самостоятельная и самодостаточная трапеза.

А во-вторых, великое разнообразие блюд!

Теперь обо всем подробнее.

Завтрак приходится на время с 6 до 9 утра. Именно с 6 утра начинают свою работу так называемые утренние рынки (есть еще понятие ночных рынков, которые открыты... до 3-4 ночи! Или утра?), а также бесчисленные "точки питания" -- я даже не знаю, как их определить поточнее, аналога в российской (и американской, как сказал Чили, да и в европейской, как догадываюсь я, практике) -- ну просто не существует! Это уличные кафе: есть и такие, где столики стоят и на улице, под навесом, и размещенные в помещении -- им я отдавала предпочтение, они казались мне чище, простите мою привередливость. Хотя качество пищи везде одинаково прекрасно. Другой вариант -- что-то вроде лотков или маленьких кухонек, где тебе тут же, по твоему заказу, поджарят, сварят, испекут... Что-то вроде легко представимых ларьков с хотдогами, но, конечно, ассортимент куда шире, а вкус и сравнивать не приходится. Кстати, меня сразило, что при всем многообразии своей кухни некоторые тайваньцы посещают-таки всякие "Макдональдсы" и KFJ'и или как там эта американская сеть забегаловок называется... Для них это, наверное, что-то вроде экзотики -- ну, как минус 5 градусов и снег в горах... Не стану утверждать, что они сильно уж популярны, эти "пищевые американизмы", но все же по нескольку посетителей, в основном подростков, можно встретить. Иногда сами американцы наведываются, но валом, знаете ли, тоже не валят. В Тайване, по-моему, могут жить только влюбленные в восточную культуру (и кухню, конечно, тоже) "белые"...

Обед -- с двенадцати до часу. Так во всех домах, где я бывала. В кафе и ресторанах в это время самый большой наплыв посетителей.

Ужин -- с 6 до 7 вечера, не позднее.

Если на завтрак вам, как правило, предложат стакан горячего молока -сухого коровьего с добавлением злаковых -- или соевый напиток с хлебом, то вот на обед и ужин ни хлеб, ни молоко не подают. Кстати, о хлебе. Он может быть как сладкий вроде наших булок и рулетов (только выбор в несколько десятков раз больше), так и пресный паровой или паровой с мясным фаршем -не то такие пирожки, не то огромные пельмени.

Основа обеденно-ужинного рациона (примерно один состав блюд), конечно, рис. Рис тайваньцы готовят на пару, в специальной посуде. Он не рассыпается на рисинки, как думает человек, не знакомый с китайской кухней. Рис слегка слипается, и захватывать его китайскими палочками очень удобно. Тут надо сделать очередное отступление -- на палочки.

В первый вечер, ужиная всей семьей, мне как представительнице европейской культуры питания подали вилку, -- и я была благодарна за такое внимание. Есть палочками мне представлялось неудобным и странным, и я даже поинтересовалась у Чили, почему китайцы придумали палочки. На мой не самый прозорливый вопрос он, добродушно улыбаясь, резонно ответил: "А почему европейцы придумали вилку?" "Ну-у, эк хватил! Вилкой-то есть УДОБНО!" -подумала я. Но уже на второй день моего пребывания в Тайване я взяла в руки палочки и, на свой страх и риск, начала цеплять еду ими. И справилась! С тех пор я уже запросто отказывалась от вилки, хотя, признаться, не все у меня сразу получилось... Забегая немного вперед, скажу, что, когда я возвращалась из Тайбэя в Сеул, в самолете нам предложили европейский ужин и... вилку. И еда-то мне показалась менее вкусной (хоть я и выбрала рис с рыбой, а не картошку с мясом!), а вилка -- вовсе уж неуместной... Так что все познается в сравнении! И ко всему нужна привычка.

Итак, к рису и палочкам обычно подают три-четыре, или пять -- если есть гости, -- блюд. Это обязательно мясо (тайваньцы очень много едят мяса, -кажется, могли бы и поменьше в своем жарком климате) или блюдо из фарша (в одном доме я ела нечто вроде котлет: мясной фарш перемешан с креветочным -очень вкусно, между прочим). Почти всегда рыба, которую подают либо целиком -- если она приготовлена в соусе, либо один пластик большой рыбины вроде нашей кеты, если она зажарена, -- я даже видела на рынке, что рыба эта заранее пластиками порезана для продажи. Один такой кусок -- нормальное блюдо для трех-четырех человек! Да, еще есть очень странное, хотя бесспорно вкусное, блюдо из мальков какой-то рыбы. Мальков обжаривают с острыми специями, подают с бобами или отдельно. Часто на столе есть морепродукты (боюсь, мне не удастся перечислить всего -- так много видов морепродуктов в Тайване! Стоят они недорого -- ведь все это рядом и в большом количестве). Обязательно овощи. Из самых популярных, пожалуй, спаржа. Ее обжаривают отдельно или с мясом. Кроме того, тайваньцы любят готовить баклажаны, кабачки, морковь -- все отдельно, никакой мешанины, никаких рагу! Предвосхищаю вопрос о картошке. Видела. Но -- лишь раз, порезанной кубиками в мясном блюде. Картошка вообще не очень распространена, причем едят чаще сладкую, чем нашу с вами любимую, обычную картошку. Свеклу я не видела вообще. (А сахар там, конечно, добывают из сахарного тростника. Кстати, тайваньцы любят просто пожевать тростник ради сладкого, как сироп, сока -по вкусу, кроме не в меру подслащенной воды, мне это лакомство ничего не напомнило.) Капусту (всевозможную) поедают в больших количествах -обжаренную, как многие блюда, в масле. Ни разу не встречала сыр или творог, да я и слышала, что этих продуктов просто нет в китайской кухне. А вот блюда из тофу и выглядят, и пахнут настолько по-разному, что узнать знаменитый соевый сыр часто бывает невозможно.

Еду готовят в больших, очень глубоких сковородках -- воках -- и только на огне! Никаких электрических плит. Обжаривают быстро, на сильном огне, помешивая. Кажется, что готовится довольно просто, но простота эта, вероятно, именно кажущаяся. Много своих секретов, традиционных трав. Кстати, лук и чеснок в виде приправы очень любимы. К некоторым блюдам (например, к пельменям) подают острый соус. Его основа -- соевое масло (им могут и просто полить пельмени -- вкус своеобразный, не всякому "нашему" понравится) или соус. Плюс какой-то жутко острый мелкий красный перец. Один раз в ресторане, сидя в компании Чили, его родителей и их старинного друга, я таки села в лужу из-за этого острого соуса. Подают его в микроскопически маленьких блюдцах -- мне бы догадаться, что он силен! А я, вместо того чтобы сначала чуть-чуть попробовать, щедро намазала им мясной обжаренный хлеб (кстати, очень вкусный -- мы его потом на улице покупали, он обжарен в масле, как наши пирожки, с луком и травами, а тесто тоненькое, слоеное), и в пельмени бухнула как надо... Потом уже и сознаваться как-то неловко было, что промахнулась я с соусом, -- утирала слезы да заедала его потихоньку... А вообще основные блюда неострые. Некоторые же мясные блюда сладковатые, откровенно сладкие или кисло-сладкие.

В самом конце трапезы подается суп -- он наливается в чашечку из-под риса. Некоторые супы сложны по составу: тут тебе и овощи, и грибы, и яйцо, и консистенция у супа густая, как соус (в том же ресторане мне понравился кислый суп с грибами). Такие супы едят ложками, похожими на маленькие неглубокие черпачки с короткой ручкой. А другие -- очень просты. Рыбу (или мясо) сварят, ее палочками съедят, а жидкий бульон -- выпьют. Вот тебе и суп.

А рис-то неспроста они едят. Без этого компонента китайская кухня была бы очень жирной: и обжаривается все в масле, и соусы жирные, и свинины естся немало (взять хоть знаменитую свинину в кисло-сладком соусе или сладкие свиные китайские сосиски). Рис как бы уравновешивает, создает баланс в питании. И частое его потребление к ожирению, судя по всему, не ведет (в отличие от нашей любимой картошки).

Кстати, то, что китайцы громко чмокают и чавкают во время еды и издают звуки вроде отрыжки, -- чистая правда! И когда это наблюдаешь сплошь и рядом, понимаешь, что это уже не дурной тон -- другая культура. Моя подруга Наташа, влюбленная в культуру Китая, объясняет подобные вещи просто: "Да ближе они к природе, вот и все".

И хотя это действительно воспринимается совершенно нейтрально, я заметила, что чавкают и швыркают за столом только люди пожилые, в летах. Молодежь же, отягощенная знаниями западных правил хорошего тона, ведет себя соответственно им.

Итак, ужин закончен. А позже начинается нечто не вполне понятное... Как я сказала, все ночные рынки работают почти до открытия утренних. Возникает логичный вопрос: для кого же они работают, если ужинают тайваньцы до семи? Оказывается, многие, ой как многие не ограничиваются принятием ужина -- или же растягивают его до... глубокой ночи. Люди гуляют и едят прямо на улице вместе со своими друзьями. Но на этом питание заканчивается. Начинается -хобби.

Выбор -- чего поесть -- опять же огромен: можно купить какую-то выпечку, сладкую или не очень, с начинкой из фруктов или... мясной (или рыбной) пудры -- есть и такое традиционное кушанье. Можно купить нечто вроде фаст-фуд: жареные в масле курицу, морепродукты, тофу, бабмук -- все это вам сложат в бумажный пакетик и дадут недлинные тоненькие заостренные палочки. Руками китайцы вообще не берут продукты. (Однажды мама моего друга, рассказывая о своей поездке в Таиланд, заметила без осуждения, но явно не одобряя, что там принято отправлять пищу в рот руками.) А можно сесть прямо у такой вот "походной" кухни, у котлов с готовящейся едой, и поесть поконкретнее, например, какую-то из всевозможных видов длинной китайской лапши, аппетитные китайские сосиски или чего-нибудь в соусе (зачастую ведь по виду и не поймешь -- мясо это или тофу, или курица, или...). Можно и найти кухню с прохладительными и сладкими блюдами. Что это -- холодный суп или густой напиток -- трудно сказать. Готовиться может из пшеницы -- такой, во всяком случае, я пробовала. Тоже, кстати, сытная еда!

Я обожаю мороженое и как-то спросила у Чили: а есть ли в китайской кухне свое мороженое? Ну, или что-то вроде мороженого? Оказалось -- есть. И вот однажды, после похода на "Столбы", мы с Чили и его приятелем, пронесшись с ветерком на двух мотоциклах по вечерним уже стемневшим улицам, еще разгоряченные после интенсивной горной прогулки, заскочили в небольшой павильон. Мужики, усадив меня за столик, велели ждать, а сами о чем-то переговаривались с продавцом. Они вернулись, и вскоре, немного поболтав все вместе, мы дождались: несут три огромных суповых тарелки... "Что это?!" (угадайте, кому принадлежит реплика). "Китайское мороженое", -- был спокойный ответ.

Вот что меня удивило так удивило. Итак, во-первых -- невероятных размеров порция. Во-вторых -- вид этого, с позволения сказать, мороженого. Гора чего-то молочно-белого, сверху щедро усыпанная чем-то, по виду очень напоминающему изюм. Я так и решила: неизвестный мне фрукт. Нормально. Но я не угадала -- и, спорю, вы тоже не угадали бы, чем "мороженое" было посыпано. Бобами! Да. Мелкими темными бобами, отваренными в подслащенной воде.

А вкус! (Это было уже в-третьих.) Перемерзлое молоко -- лед и лед! -вперемешку с этими сладкими бобами и залитое чем-то вроде сгущенного молока -- но смело утверждать не берусь, что это было.

Надо ли говорить, что суповую тарелку я не одолела. А мужики ничего, только ложки побрякивали (а, забыла сказать, что на этот раз мы ели не палочками, а -- ложками!).

Надо сказать, что пожилые, заботящиеся о своем здоровье люди не приветствуют всю эту позднюю уличную жизнь. А юные, молодые и среднего возраста -- посещают ночной рынок с удовольствием. Мы тоже посещали...

Пагоды

Мне всегда казалось, что в чистом виде традиционную культуру народа можно наблюдать в двух местах -- на рынках и в церквах. Интересно, что в Тайване в непосредственном соседстве с буддистским храмом (а буддизм -- это самая распространенная религия на острове) располагается... рынок. Возможно, это звучит странно, и, признаться честно, меня сей факт поначалу несколько шокировал: "низкое" в тесной близости с "высоким"... Однако если вдуматься, ничего странного в этом нет. Ведь это сама жизнь.

В Тайване очень много храмов -- от небольших и даже совсем крошечных, семейных (да-да!), наподобие часовенок, до грандиозных, занимающих огромную территорию, в несколько пагод, связанных между собой галереями и площадками с курильнями. Некоторые из храмов пустуют. В других -- не смолкает гул людских голосов, и поток посетителей, самых обычных верующих тайваньцев, не прекращается.

Как известно, буддизм -- религия многобожия. Чтобы разобраться в ее нюансах, нужно расспрашивать более сведущего человека, чем я. Я же ограничусь моими собственными, непосредственными и абсолютно дилетантскими наблюдениями.

Впечатляет уже сама архитектура пагод -- вот он, настоящий колорит Востока! Красные многоступенчатые крыши с загнутыми вверх уголками. На крышах -- небольшие скульптурки божеств, животных, среди которых особенно много драконов, символа могущества и удачи. Здания пагод имеют колонны, иногда -- балконы. Территория некоторых крупных храмов обнесена оградой, и на этой-то священной, казалось бы, территории, а также вокруг нее, и располагаются запросто торговцы. Это не монахи, которые продают необходимые верующим людям благовония в пользу храмов. Это самые рядовые уличные торговцы, зарабатывающие на жизнь продажей еды.

Одно из самых ярких впечатлений от моей поездки я получила в Фуквансане, -- это огромнейший, грандиозный знаменитый буддистский монастырь, на территории которого располагаются самая большая в Тайване пагода и высшая школа (система школьного образования в Тайване трехступенчата: начальная, средняя и затем высшая школа).

Мне очень повезло с визитом в Фуквансан -- так же, как с погодой во время моего путешествия. Дело в том, что монастырь обычно закрыт для посетителей, и ровно до 1 января 2001 года, дня нашего приезда туда, он был закрыт в течение двух лет. И вот в первый день нового года (который не то чтобы отмечался без помпы, а, можно сказать, не отмечался вовсе -- так, несколько тайваньцев-тинейджеров да кучка белых иностранцев, поддерживающих свои домашние традиции, собрались в пабах) как раз и состоялось открытие для визитеров этого совершенно потрясающего места.

...Сначала вы попадаете в музей Фуквансана, который рассказывает об истории буддизма вообще и о храме в частности. Проходя по узким (опять же) коридорам из зала в зал и рассматривая скульптуры Будд, привезенные из разных стран, вы постепенно погружаетесь в атмосферу этой праздничной, а кто-то считает -- веселой религии. Надо отметить, соответствующая музыка, звучащая как в музее, так и дальше на территории Фуквансана, тоже располагает к такому погружению. Заинтересованная, но еще не то чтобы завороженная, неожиданно я попадаю в небольшое помещение и, прежде чем успеваю что-либо понять, слышу дружное, неподдельно восторженное коллективное: о-о-ох! Зал тысячи Будд. Каждая золоченая фигура Будды отражается в нескольких зеркалах (отчего и возникает чувство, что вокруг тебя -- тысяча Будд), и вкупе с подсветкой и музыкой рождает в тебе чувство неописуемого восторга. Зал так великолепен, что хочется задержаться там, удержав это редкое по силе и чистоте чувство внутри себя... Но, подгоняемая вслед за мной идущими посетителями музея (а затеряться в этой толпе нетрудно -- людей, как везде в Тайване, за исключением разве что дорогих магазинов, очень много), я спешно делаю фотоснимок -- и прохожу в следующий зал.

После музея наступает пора... обеда. Как?! Столовая -- здесь, прямо в храме?! Я не могла поверить. Да, степенно отвечают мне мои тайваньцы. Люди проводят в Фуквансане много времени, успевают проголодаться. Надо сказать, первые два дня столовая (обслуживающий персонал которой -- ученики высшей школы) работала абсолютно бесплатно для всех посетителей. На вид обычное китайское кушанье, да и блюд, как всегда, много, и разных. Но мне объяснили, что здесь едят только растительную пищу. (Как монахи, так и истинно верующие и соблюдающие строго все религиозные каноны буддисты -- вегетарианцы.) Надо ли говорить, что посетителей и здесь оказалось предостаточно: очереди, все столики заняты. Похоже, люди приезжают в Фуквансан большими семьями, все вместе -- бабушки-дедушки, родители, дети...

Я не сказала еще об одной интересной особенности буддизма: на территории монастыря живут и мужчины-монахи, и женщины-монахини. В служении Небу так очевидно продемонстрировано равенство всех. Монахи стрижены наголо и носят одинаковую желтую длиннополую одежду -- так что, учитывая однотипность широких восточных лиц, отличить женщин от мужчин мне не всегда удавалось.

В буддистском храме нет места, кажется, только двум вещам: молчанию и... страху. Не знаю, как это лучше объяснить, но когда мы заходим в православный храм, мы, бесспорно, начинаем испытывать какой-то пиетет, трепет, а многие по неопытности общения в этой сфере -- даже и страх. Разговаривающим или громко стучащим каблуками непременно кто-то из вечных старушек сделает замечание или, по крайней мере, строго посмотрит в его сторону. Что же я вижу в пагоде? Никто на тебя вообще не обращает внимания -- во всяком случае, пристального, очевидного внимания. Каждый занят своим: кто-то молча молится, став на колени перед огромной -- главной в храме -статуей Будды, кто-то жертвует денежку в пользу храма (после чего имеет право поставить свою подпись в специальном журнале записей -- я подписалась дважды), кто-то расхаживает, кто-то сидит -- прямо на мраморном полу. А дети! Дети бегают, смеются, играют, и, глядя на них, становится ясно, что здесь, как и в любом другом месте, они чувствуют себя совершенно свободно, естественно и комфортно, что храм для них -- ясное, доступное и обычное пространство, где им ничего не запрещается.

Единственная регламентирующая поведение особенность храма (но это я наблюдала только в Фуквансане и ни в одном другом храме больше) -- это необходимость снять обувь перед входом. Что мы с легкостью выполнили -опять же благодаря теплому дню...

В другом храме Фуквансана можно было воспользоваться традиционной услугой монахини-предсказательницы, которая по вытянутому твоей рукой "манускрипту" (на самом деле, конечно, тексты в наше время печатаются) давала толкование древнему изречению в связи с тревожащей тебя ситуацией твоей жизни. Я вытянула такой маленький сверточек, но, подумав, решила, что не очень-то хочу услышать свою судьбу...

Обойдя территорию монастыря, местами больше напоминающую парк с мостами и речушками (а может, так выглядит и любой монастырь), мы зашли в еще один храм. Это было место, по замыслу напоминающее людям о бренности жизни, о том, что после этой, земной, жизни нас всех ждет иная, и позаботиться о ней необходимо сейчас. Резкими и довольно устрашающими ударами гонга люди по выходе как бы соглашались, или, скорее, спокойно и естественно принимали это напоминание...

И наконец мы попадаем в помещение, в котором располагается экспозиция на тему прохождения человека через "страшный суд" (не знаю, как правильно называется это в буддистском словаре) и -- в зависимости от результатов его земной жизни -- распределения его в "ад" или "рай". Каждый участок расписан настолько живо, красочно, во всех шокирующих или, наоборот, умиротворяющих деталях, с соответствующими персонажами (движущимися скульптурами) и звуками (например, звуками струящейся воды и чарующей музыкой в экспозиции "рая"), -- что даже ребенку, увидевшему все это, становится ясно, как плохо быть плохим человеком и грешить, и как хорошо быть хорошим и творить добро.

О людях

У-ди-ви-тель-но!..

Удивительно, но уж кого-кого, а людей я представляла совершенно иначе. Я-то думала, они тихие, послушные, скромные, застенчивые... Кстати, сверяя свои ощущения с ощущениями моей подруги Наташи, которая много раз бывала и в Южном, и в Северном Китае, я высказала ей все это, на что она мне ответила: "Я тоже, когда первый раз летела в Китай, думала: какие они, китайцы? Наверное, они стесняются, что они китайцы..."

Так вот, заявляю авторитетно: ни фига они не стесняются!

Нация, которая и в 50, и в 70 лет рассекает по городу на мотоциклах, -не может быть застенчивой! Нация, которая хоть строем, хоть поодиночке выходит в городской парк, чтобы проделать немыслимые па в танце, или же, взмахивая руками в такт дыханию, укрепить здоровье, -- не может быть застенчивой! Нация, любимое развлечение которой караоке, то бишь пение на публике, -- не может быть застенчивой!

Тайваньцы -- это ведь те же китайцы. Только со свободолюбивым -коммунизмобоязненным -- духом. Сейчас население острова составляет 21 млн человек. Пятьдесят лет назад 2 миллиона китайцев бежали из Китая, от войны и коммунистической власти. У многих из них остались родственники в Китае. Да и говорят тайваньцы на китайском языке. (Тайваньским как диалектом -- то есть устным языком -- владеет в основном молодежь да те из стариков, кто родился в Тайване.) Тайваньцы -- это китайцы. Только живут они -- да и то последние 20 лет -- много лучше своих оставшихся в Китае родственников.

Еще одна вещь, удивившая меня в тайваньцах, -- их общительность и громкоголосость. Этот птичий язык не смолкает на маленьком острове. Я все подшучивала, сравнивая тайваньцев с итальянцами: говорят много, быстро, громко, да еще и страшно любят жестикулировать в разговоре! Чили в связи с этим высказал такое предположение: поскольку тайваньцы живут на острове, а итальянцы -- на почти острове, громкие голоса -- необходимость их жизни, когда нужно услышать друг друга, "заглушить" шум моря... Так и живут они, маленькие тоненькие тайваньцы, -- перекрикивая океан...

Кстати, то, что они стройны, еще одно мое удивление. При том, сколько они едят!

Что касается внутренних качеств тайваньцев, то и тут много чему я удивлялась. Во-первых, конечно, их сдержанности в выражении радости встречи и печали расставания -- обниматься-целоваться у них не принято (а ведь они столь эмоциональны!). Мужчины пожимают друг другу и женщинам руки, а женщины любят задержать, слегка покачивая, твои руки в своих, с улыбкой говоря на прощание, что будут рады непременно увидеться с тобой снова... Только в одной семье хозяйка дома, 65-летняя женщина, своим поведением дала добро на прощальные поцелуи и даже как-то ласково потрепала меня по щечкам, словно любуясь... Потом ее невестка и восьмилетняя внучка поцеловали меня тоже.

Рассматривали меня -- как экзотическую птицу -- совсем по-детски, запросто и при этом очень доброжелательно. Сказать комплимент -- дело для тайваньки нехитрое. Так, продавщица (а может, и хозяйка) одного сувенирного магазина сначала по-китайски спросила у Чили обо мне: "Жена?" А потом, отдавая мне мои открытки вместе с чеком, благодаря и не спуская с меня сияющих черных глаз, уже по-английски мне в лицо: "Beautiful..."

Мужчины рассматривают тоже -- открыто, можно было бы сказать "внаглую", если бы это рассматривание не выглядело зачастую таким простодушным.

Но самый непосредственный прием встретила я в Фуквансане, когда трех-четырехлетние нарядные ребятишки, не приближаясь ко мне, незнакомке, совсем, но на расстоянии недалеком бегали вокруг меня и, непосредственно-весело показывая на меня пальцем, кричали: "Иностранка! Иностранка!" Я, поняв, что являюсь для них чем-то вроде говорящей обезьяны, включившись в игру, подмигнула одному особо активному мальчонке... Ну, когда "говорящая обезьяна" еще и подмигнула, восторгу не было предела! Визг, смех -- и "унесение" ног...

Наверное, я чувствовала себя в Тайване примерно как чувствует себя в Сибири негр, ну или как могут чувствовать себя очень-очень, необыкновенно красивые люди... Неослабевающее внимание.

Для того чтобы быть особенным, оказывается, можно не быть особенным на самом деле -- надо всего лишь поместить себя в условия, где ты будешь чем-то заметно отличаться от других. Хотя бы внешне!

Тайваньцы очень семейны по своему воспитанию. Они на самом деле глубоко привязаны к детям, родственникам и к близким друзьям. Я не случайно записала сюда и друзей. Мне показалось, как-то очень хорошо они умеют дружить -неповерхностно и верно. Папа Чили дружит со своими товарищами и их семьями по 20, 40 лет... За это время выросли их дети, появились внуки, и жизнь раскидала друзей по разным местам и профессиям. А они продолжают навещать друг друга, не забывают присылать открытки к праздникам. На моих глазах, например, ему принесли открытку из Китая -- от одноклассницы... по начальной школе! Больше 60 лет прошло -- как прекрасно, что люди помнят друг о друге...

О дружбе молодых, конечно, не скажешь, насколько она долгая и в этом смысле верная. Но вот компании под пиво и хорошее застолье с обязательным подшучиванием друг над другом, с разговорами -- это они любят. Сами о себе говорят, что застолье, длящееся по 4-5 часов, -- это вещь обычная. Как и щедрость! Совсем по-русски...

Русская тема

Не стану присочинять -- русская тема не звучала часто в моих разговорах (с переводчиком на английский) с тайваньцами. Конечно, они проводили параллель социального устройства России в недавнем прошлом и Китая. Конечно, обсуждалась тема морозов. Пару раз в разговоре мелькнуло: "А знаете ли вы, что жена сына Чан Кайши -- русская?" Честно сказать, впервые я узнала об этом от Чили еще за год до поездки в Тайвань. Но кроме того, что она -русская, я мало что об этой женщине знаю. Якобы спасаясь от преследований, сын Чан Кайши, который перед войной был отправлен на учебу в Москву, скрывался в доме одного русского, в небольшом городе или селе. И влюбился в дочку этого человека. И женился на ней. И увез ее с собой в Китай. А уже позже, когда сам Чан Кайши бежал в Тайвань, его сын и русская невестка перебрались туда же. Еще Чили мне говорил, что эта женщина до сих пор живет в Тайбэе и у нее два сына.

Мне кажется, неслучайно они говорили мне об этой истории. Конечно, кроме того, что это подлинный исторический факт, известный, наверное, каждому тайваньцу, в этом есть и другая подоплека. Если у сына Чан Кайши (а его память, как я поняла, на острове чтят) была русская жена, то, наверное, не такие уж эти русские и страшные...

Их имена

Я не раз слышала рассказы моей подруги Жени, преподавателя китайского языка, о китайцах, живущих здесь, в Красноярске, и поначалу удивлялась, почему они берут себе русские имена, не стремясь при этом к какому-то созвучию со своим "родным", настоящим именем. Теперь я понимаю: такого созвучия для китайского уха просто не может быть!

Не знаю, как китайцы, а тайваньцы по закону имеют право (и очень многие им пользуются) записывать любое понравившееся им английское имя в паспорт, когда им исполняется 16 лет. Наверное, это опять же объясняется определенной экспансией западной культуры. Дети, подростки, молодые люди в Тайване занимаются английским языком в школах, языковых классах, университетах, общаются с американцами, едут на учебу в Штаты или Канаду (хотя жить там остаются немногие). Восточные имена (впрочем, так же, как и русские) сложны для западного уха, вот тайваньцы и называют себя просто Томми, Дженни, Сэм...

Мне как иностранке часто представлялись сразу английским именем, а если кто и называл китайское, то запомнить его, ей-богу, сразу я не могла (имя Чили оказалось для меня самым легким), и если воспроизводила в речи, то оно оказывалось трудноузнаваемым для носителя. Так что английские имена очень удобны прежде всего для иностранцев в Тайване.

Хм, почему-то домашних собачек, с которыми я была знакома в Тайване, тоже называли английскими именами...

Китайских имен, наверное, так много, как рыб в Тайваньском проливе. Однажды я спросила у Чили, встречал ли он когда-нибудь человека с его именем. Как я и предполагала, он ответил "нет". Нарекая ребенка, китайцы заимствуют слова из языка. Не знаю, насколько редкие, старые, забытые. Скорее всего, обычные. Но, конечно, с хорошим значением. Так, например, имя отца Чили переводится как "вера", имя матери -- "золотой цветок". А имя Chiling означает дождь -- точнее, обильный дождь, пришедший после нескольких месяцев засухи.

А по-аглицки-то его незамысловато кличут Майклом. Что, в общем, тоже звучит неплохо.

О деревне

Я, конечно, далеко не Иван Бунин и на глобальные социальные обобщения не претендую. И все-таки скажу, что деревня -- это совершенно другой Тайвань. Он, конечно, тише, спокойнее, проще Тайваня городского. В деревне у Чили живут дедушка и бабушка. У них большой двухэтажной дом с пристройкой и небольшой участок земли с экзотическими тропическими кустарниками. А раньше, когда дед был помоложе, он владел несколькими полями и прудами. Дед занимался фермерством, выращивал на продажу рис, фрукты и рыбу -- чем, собственно, деревня и живет, и должна жить. Обычно он ухаживал за своими полями сам, нанимая работников лишь на самый горячий период -- сбор урожая.

Дед Чили -- выходец из Северного Китая. Там он был сначала солдатом, потом -- офицером, командовал, по-нашему сказать, наверное, взводом. Пятьдесят лет назад вместе с женой и двумя маленькими детьми он приехал в Тайвань. Там и осел. Воздает должное Чан Кайши (в доме висит его портрет), смотрит новости, живо интересуется политикой. И при этом он такой типичный старый китаец-трудяга. Кстати, очень активный, сильный и бодрый для своих преклонных лет. Во всяком случае, после того как гон-гон ("дедушка" по-китайски) провел для нас с Чили экскурсию по улицам и пагодам Лугана и мы уснули прямо в кресле в холле больницы, куда приехали навестить бабушку, отец сказал Чили строго: "Чили, тебе нужно больше заниматься спортом". Ведь дед-то, после всего этого еще и накормив нас ужином, так и не сомкнул глаз до самого вечера, пока не пошел на боковую! Что ж, равнение на дедов!

О деньгах и уровне жизни

Итак, солнечный остров, приветливые люди, вкусная еда. Что же за всем этим стоит?

Национальная валюта Тайваня называется "новый тайваньский доллар", и по курсу один американский доллар идет к тридцати трем тайваньским. Очень легко сопоставить с рублем, курс которого на сегодня по отношению к американскому доллару -- 29 к 1. А чтобы представить себе различия в уровне жизни, приведу несколько примеров.

Минимальная месячная зарплата на острове -- 15 тысяч тайваньских долларов. Это если, скажем, работающий -- иностранец без образования, выполняющий самую простую работу. Для сравнения: месячный же доход журналиста, служащего в успешной столичной компании, составляет 40-50 тысяч тайваньских долларов.

Пообедать вдвоем в обычном кафе стоит 80-100 тайваньских долларов, ужин в хорошем ресторане на четырех-пяти человек обойдется в 800-1000 долларов.

Аренда квартиры в две спальни в неплохом районе столицы, недалеко от центра, составляет 12 тысяч долларов в месяц, тогда как за аренду такой же квартиры в пригороде Тайбэя вы заплатите 8 тысяч тайваньских долларов. Но тайбэйские цены, конечно, выше, чем в других городах.

Телефонная карта стоит 100 тайваньских долларов. Мне хватало одной карты примерно на 3-4-минутный разговор с Красноярском. Проезд в городском автобусе может стоить 20 долларов. Железнодорожный билет на расстояние 200 км -- около 400 долларов на поезд второго класса и на сотню больше -- в первый класс. Кстати, в Тайване весь поезд целиком относится к определенному классу, смешанных поездов, как это принято в России, нет. Электропоезда (а других там не бывает) ходят часто и строго по расписанию, сменяясь поочередно: первый класс, второй, третий, снова первый и т.д.

За "зелеными" здесь вообще не гоняются -- нужды нет, -- и расплачиваться ими не принято. После подъема в экономике люди поверили в стабильность собственных денег: последние десять лет курс не меняется. Так что, если, будучи иностранным туристом, вдруг зазеваешься и не успеешь поменять на местные достаточное количество денег в пятницу, придется затянуть поясок потуже и ждать до открытия банков (которые работают до пяти вечера) в понедельник: ни "зеленые", никакие другие деньги, кроме национальных, в Тайване никого не интересуют.

Факт

Забавно, но тайваньцы живут сейчас в... 90-м году. Новое летоисчисление они приняли в знак независимости своей страны. Его и придерживаются в повседневной жизни. Во всяком случае, в железнодорожных билетах стоит именно этот год, -- что, собственно, и привлекло мое внимание.

x x x

Все конечно, и это путешествие подошло к концу. Как жаль, что всего в рассказе не охватишь! Однако я очень надеюсь, что несколько штрихов МОЕГО Тайваня мне удались. Вот снова перебрала фотографии, пробежала глазами записи -- и будто побывала на Прекрасном острове (а именно это в переводе означают названия Тайвань и Формоза) вновь. И будто показала вам свои любимые места. И будто даже услышала ваше: было здорово! Правда?