«Там, за Демерджи. Путеводитель»

Там, за Демерджи. Путеводитель В.П. Терехов

Симферополь Издательство "Таврия" 1978

Горный массив Демерджи - одна из интересных ландшафтных достопримечательностей Крыма. Автор этой книжки - поэт и путешественник В. П. Терехов - поведет вас по горам Демерджи и Тырке, в леса на их склонах, к местам партизанских боев в годы Великой Отечественной войны, познакомит с историческими памятниками, прекрасными горно-лесными пейзажами.

СОДЕРЖАНИЕ

Признание

Такая земля

"Уходили в поход партизаны"

О чем молчит лес Рожденная морем Из глубины веков Сборы По горным тропам Маршрут первый Маршрут второй

Признание

У каждого, наверное, есть своя любимая скамейка в парке, любимый куст у речки. У меня - любимая гора. Право же, нет трав мягче, чем на этой горе, нет неба чище, чем над этой горой!

Я вновь и вновь собираю рюкзак, беру спальный мешок и в который раз отправляюсь в горы. Хожу в горы потому, что не ходить не могу. Когда случается длительный перерыв, нервничаю, все валится из рук. Мысли, глаза, сердце - там. После одно-двухдневной вылазки возвращаюсь успокоенный. Могу жить ощущением похода и с полной отдачей заниматься самыми прозаическими делами. Потом все повторяется…

Горы. В каждой складке их зеленого платья скрыто что-то таинственное и бесконечно притягательное. Противиться зову гор я не могу. Да и не хочу.

Как тяжелы бывают подъемы! Карабкаешься из последних сил; выйдя на открытый склон, падаешь в траву отдышаться. И земные запахи вливаются в тебя, врачуют твою усталость. Пахнут почва, трава, скалы, воздух. Внизу дно воздушного океана, из глубин которого только что вышел. Светло и торжественно на душе. Как будто весь обновился или поднялся над самим собой. Самолет - не то, в самолете будто на нитке подвешен. Гора из земли вырастает, из равнин, из полей, лесов. Ты над землей, но все же на земле. И тебе так хорошо, так надежно на ней, честное слово!

С высоты мир, в котором живешь, виден сразу весь целиком. Видишь то, чего там, внизу, не видел. Наверное, каждодневная суета заслоняла от глаз вечное. И уже не думаешь, а размышляешь о судьбе родного края, о себе. Право же, стоит ради всего этого карабкаться по склонам из последних сил Кто из крымских туристов не знает Демерджи!

Но даже если вы здесь впервые и дорога привела вас в окрестности Алушты, обязательно найдется кто-нибудь, кто укажет на вершину, как бы увенчанную древними руинами, обратит ваше внимание на одну из скал, отдаленно напоминающую человеческую фигуру, и скажет:

- Бюст Екатерины. Катерин-гора!

Эти живописные скалы расположены на южной оконечности большого горного массива Демерджи, вершинная часть которого называется Демерджи-яйлой. Высшая точка нагорья - Северная Демерджи (1359 м). Кроме того, выделяется еще ряд вершин-скал: Ернен-Кая, Диплис, Босна.

На севере в горные склоны внедряются с противоположных сторон, почти смыкаясь своими верховьями, ущелья Хапхал, Курлюк-Баш. За ними лежит плато Тырке с невысоким (относительно плато) хребтом по северной кромке, носящем название гора Долгая. К склону Долгой примыкают два менее высоких плато: небольшое западное - гора Замана - и обширное, простирающееся далеко на северо-запад, - Долгоруковская яйла. Вот в эту-то горную страну (массивы Демерджи и Тырке с их склонами и отрогами), которую условно назовем Большая Демерджи, я и хочу вас повести. Действительно, если подступать со стороны Алушты, села Лучистого, - те места, куда я вас приглашаю, лежат за горой Демерджи.

Наш путь, однако, будет начинаться у Ангарского перевала. Перед нами - Северная Демерджи. По мере нашего приближения она раздается вширь и ввысь, заслоняет горизонт. Обязательно нужно перевалить ее, потому что продолжение нашей тропы - там, за Демерджи.

Но для того, чтобы вы загорелись непреодолимым желанием отправиться на Большую Демерджи, чтобы поняли, что за необыкновенная "страна" лежит там, и захотели увидеть ее своими глазами, давайте я расскажу вам о ней по порядку. При этом я не буду смешивать рассказ о Большой Демерджи и ее окрестностях с описанием чисто технических деталей маршрута. Иначе цельного рассказа не получится. И наоборот, большие отступления очеркового плана (а без них здесь не обойтись), вкрапленные в описания маршрутов, порой мешают четко увидеть сами маршруты. Мне же хочется, чтобы маршрутная часть путеводителя могла служить своего рода "полевым пособием", чтобы можно было, читая ее, идти по маршрутам и не заблудиться. Пусть маршруты будут иллюстрацией к моему рассказу, а не наоборот.

Такая земля

Когда будете подниматься по склону Северной Демерджи, на северо-западе, почти у самой подошвы массива, увидите село Перевальное. За ним блестят на солнце водохранилища: Аянское и Симферопольское. Долина Салгира и его притока - речки Ангары почти вся заселена. Местами села уже соединились друг с другом - будто одно сплошное предместье Симферополя, далеко вытянувшееся к юго-востоку.

Лоснится отшлифованное тысячами шин шоссе - первая в стране горная троллейбусная трасса. По ней вы ехали, пока не покинули ее на перевале и не углубились в лес.

В лесу стоит обелиск - с высоты он кажется белой спичкой - в честь строителей первой дороги из Симферополя в Алушту. Она была построена российскими солдатами в 1824-1826 годах; местами совпадала со старой вьючной тропой, повторяя ее изгибы и повороты. Когда-то из Симферополя в Алушту по той дороге ехали не меньше суток. И это было, по тем понятиям, быстро. Теперь поездка в троллейбусе занимает всего полтора часа.

Сады… Основное богатство крымских горных долин, главная забота местных жителей. Долгое время сады в долине Салгира были бессистемными, пестрыми по своему сортовому и возрастному составу. В них было много тени, мягкой травы, а плоды далеко не всегда отличались высокими вкусовыми и иными качествами. А уж хлопот было с ручной обработкой, со сбором созревавших в разное время яблок, груш, черешни! Не всяк мог взобраться на дерево с двухэтажный дом высотой.

Тучная, наносная почва долины могла быть еще урожайнее, еще щедрее. Могла и должна! Этого требовало время, этого требовал курс развития советского сельского хозяйства, идущего по пути интенсификации. Садоводы совхоза "Перевальный" в последние годы проводят реконструкцию своих садов. Старые бессистемные сады заменяются молодыми пальметтными массивами. Лучшие сорта яблок, отечественные и зарубежные, занимают теперь в насаждениях все большую площадь. Современный промышленный сад выглядит прозаично: ни тебе зеленой травки, ни тебе живописных зарослей - ровные, под линеечку, ряды невысоких деревьев, посаженных очень близко друг к другу; а междурядья перепахиваются, рыхлятся круглый год.

Все меньше остается вдоль русла реки диких зарослей лозняка, ломоноса. Иному любителю романтики жаль старых дуплистых, раскидистых осокорей, огромных, узловатых, покореженных ветрами, чернокорых старых груш. Но промышленный сад - не парк, а фабрика по производству фруктов. И это свое прямое назначение он выполняет неплохо. Вы обратили внимание на то, что ветви деревьев, кроны которых выглядят плоскими, растянутыми вдоль рядов (таким образом сформированная крона и называется пальметтой), бывают усыпаны плодами так, что, кажется, яблок на них больше, чем листьев? Именно так выглядит осенний сад между селами Лозовым и Пионерским. Этот сад принадлежит бригаде кавалера ордена Трудового Красного Знамени Любови Николаевны Фроловой. По 250 центнеров яблок получают садоводы совхоза с одного гектара пальметтного сада. А на одном из участков бригады Василия Прокофьевича Долгополова несколько лет назад был выращен урожай в 385 центнеров с гектара. Это в три раза больше того, что могли давать прежние сады.

Но и названные цифры не предел. Известно, что интенсивный сад способен давать урожаи в 500-800 и даже больше центнеров с гектара, это зависит от агротехники, от ухода, от человеческих трудолюбивых рук. А хороших садоводов в совхозе немало: это А. И. Халонина, С. К. Онуфриев, 3. И. Швец, 3. И. Рыжова и другие.

Фруктовые деревья здесь не только в колхозных и совхозных садах. Они везде: в декоративных и парковых посадках, в лесополосах, вдоль дорог. Тот, кому случалось ехать из Симферополя в Алушту в июле-ноябре, наверное, запомнил этот особый колорит: на обочине шоссе - сплошной ряд огромного фруктового рынка. У ворот и калиток, на столах, стульях, скамейках, просто на земле навалом, в ящиках, ведрах, корзинах, мисках - фрукты. Это продукция приусадебных садов: черешня, вишня, абрикос, персик, яблоки, груши, айва. Хозяев часто возле "товара" нет, их, может быть, вообще нет дома - работают в это самое время в совхозном саду. За целой "секцией" - по совместительству - присматривает соседка-пенсионерка. Бери, что приглянулось, оставляй деньги. А продукция совхозных садов заваливает прилавки магазинов, ларьков, рынков Алушты, Симферополя и других городов.

С любой вершины южной кромки Демерджи вы увидите море. Внизу, у самого берега, - санатории, дома отдыха, пансионаты, пионерские лагеря. Там создана целая индустрия отдыха со своими достижениями, проблемами, перспективами.

А на склоны горного массива Демерджи с юга и востока опять-таки взбираются сады.

И не только сады - виноградники, лавандовые и табачные плантации. Вы увидите их в окрестностях сел Лучистого и Генеральского.

И главная забота жителей окрестных долин и склонов - урожай. Можно ли найти другое, более прекрасное предназначение земли, чем это! А почва тут глинистая, щебенистая, местами коричнево-красная, как кирпич; как кирпич, твердая, обожженная солнцем. Ее и лопатой-то не возьмешь; кирка да узкий и тяжелый, как меч, лескер1 - вот основные орудия земледельца еще 25-30 лет назад. 1 Лескер - специальное орудие для перекапывания сильно щебенистых почв, нечто среднее между лопатой и ломом.

Говорят: здесь не земля родит, а солнце и вода. Хотя, если быть точным, труд человеческий дает плодоносную силу земле. А воду ценить здесь умеют. Бережно собирают и направляют на виноградники и в сады влагу родников и речек, ливневую воду. А ливни в горах случаются такие, когда за десятки минут выливается треть годовой нормы осадков - 200 литров воды на квадратный метр. В ущельях и оврагах, десятилетиями остающихся сухими, бушуют потоки. С бешеной скоростью скатываются они в море, сметая все на своем пути. Трудно удержать эту воду. Но гидростроители справляются с такой задачей - строят водохранилища. Еще недавно виноградники и сады приноравливались к фантастическому, замысловатому рельефу.

Узкими лентами втискивались они в речные долины, мелкими клочками жались к родникам. Теперь же, вольно размахнувшись, покрывают увалы и склоны.

Раскорчевываются бросовые земли, укрупняются участки. Кирку да лескер можно встретить разве что у любителя, на приусадебном участке. Совхозные сады и виноградники обрабатываются специальными тракторами с набором всевозможных сельхозорудий. Сотни километров труб проложены по сухим откосам; электричество гонит воду на склоны и плато. Специалисты, виноградари неустанно думают над тем, как повысить продуктивность плантаций. И большое место при этом отводится усовершенствованию орошения. Уже имеются в Крыму участки, где устроено подпочвенное орошение. Разрабатываются и другие системы орошения, еще более прогрессивные и экономичные. При так называемом капельном орошении вода подается строго дозировано прямо к корням каждого дерева, индивидуально. Это будущее - будущее, которое начинается сегодня. Сады с капельным орошением уже запроектированы в совхозе "Перевальный".

Даже на склонах, ранее считавшихся совершенно непригодными для земледелия, теперь сооружаются террасы или террасообразные площадки. Идет планомерная реконструкция ландшафта. Террасы особенно многочисленны на склонах юго-восточных отрогов Большой Демерджи. В любое время года на изъеденных эрозией хребтах можно встретить почвоведов, геодезистов, проектировщиков Крымского филиала института "Укрземпроект" или строителей из объединения "Сельхозтехника".

Это целая индустрия - горное плодоводство и виноградарство. Проводятся полевые исследования. Дают свои заключения и рекомендации почвоведы, геологи.

Рассчитываются будущие инженерные сооружения, водотоки на случай ливня, подъездные дороги. В распоряжении строителей - бульдозеры, скреперы, экскаваторы. Перемещаются тысячи тонн грунта, подчас скального. Срезаются кряжи, засыпаются овраги. Закладываются дренажи для грунтовых вод, ставятся подпорные стены.

Не надо бездумно говорить о завоевании природы, о ее покорении. Да и покорять - в смысле подчинять, совершать насилие. Насилия над собой земля не прощает; его плоды человек пожинает сам. Было: вырубали леса в горах - лишались урожаев в долинах; брали с морских пляжей песок и гравий на строительство - стали рушиться берега под напором моря; поставили тяжелое сооружение на склоне - тронулся оползень…

Речь может идти о едином по замыслам и цели преобразовании природы. Люди хотят сделать землю более плодородной, удобной для жизни, красивой. Только в обмен за разумный труд и любовь нашу мы сможем взять у земли ее богатства, нынешние и будущие.

"Уходили в поход партизаны"

Почти со всех сторон Большую Демерджи обложили леса. Особенно велик лес, что подступил с севера, подобрался к самой кромке плато Тырке. Басовитый, многоголосый гул наполняет ущелья, долины реки Бурульчи и ее многочисленных притоков.

Лес шумит. И шум его слышен высоко на скалах. Прислушайтесь: лес рассказывает о событиях, давно минувших, свидетелем которых он был. О многом рассказывает лес.

Совсем невнятен его рассказ о том, как давным-давно, в незапамятные времена, крался чащобами охотник в звериной шкуре с костяным дротиком в руке…

Но одно повествование звучит властно и четко. Оно о крымских партизанах, о Великой Отечественной войне.

В начале ноября 1941 года фашисты захватили Крым. Но он не покорился: сражался Севастополь, гремели бои у Керчи, тревожными буднями жили партизанские леса от Старого Крыма до Балаклавы.

Склоны и дальние отроги Тырке, верховья Бурульчи - исконно партизанские края.

Лесистые горы и ущелья, скалы и поляны еще в годы гражданской войны служили домом бойцам красного партизанского командира А. В. Мокроусова. И вот два десятилетия спустя снова хозяевами этих мест стали отважные люди, решившие в тылу врага продолжать беспощадную борьбу. И вновь их командующим стал Алексей Васильевич Мокроусов. Здесь же в лесу размещался областной комитет партии, руководивший борьбой крымских патриотов с фашистскими оккупантами.

Крутой и беспощадный нрав партизанского оружия хорошо знали оккупанты. Множество лишений, испытаний выпало на долю патриотов. Холод, голод, болезни, раны, смерть. Значительная часть продовольственных баз, заложенных в лесах до оккупации полуострова, вскоре оказалась в руках у врага. А зимы выпали ранние да суровые. Родина, как могла, заботилась о своих защитниках. Самолеты доставляли провиант, боеприпасы, эвакуировали, по возможности, тяжелораненых, больных, обессилевших. И все же нечеловечески тяжкой была жизнь партизан. Но они не сдавались. Ни лишения, ни муки, ни смерть не могли сломить их, заставить отказаться от борьбы с ненавистным врагом.

Расскажу только о делах партизан, базировавшихся в тыркенском лесу. Впрочем, необходимо объяснить выражение "базировавшиеся в тыркенском лесу". Дело в том, что главным районом базирования партизан был зуйский лес - лесной массив, лежащий между Долгоруковским плато и горой Караби. Тыркенский лес - в верховьях Бурульчи, на северных и северо-восточных склонах Тырке - это, по сути, южный угол зуйских лесов. А партизаны часто меняли дислокацию, уходя на новые места и возвращаясь на прежние, в зависимости от боевой обстановки.

Броски боевых групп были молниеносны и дерзки. Ничего не могли сделать фашисты, чтобы обеспечить безопасность передвижения по шоссе Симферополь-Алушта, Алушта-Судак. Постоянно нападали партизаны на колонны автомашин в районе устья речки Курлюк-Су и урочища Таушан-Базар. Устраивались завалы, разрушались мосты.

Несколько раз взлетал в воздух мост в Семидворненской балке. Патриоты не только минировали шоссе Симферополь-Феодосия, но и нападали на вражеские транспорты.

Партизаны не раз уничтожали фашистские гарнизоны в селах Ангара (Перевальное), Чавке (Сорокино), Толбаш (Опушки), Киль-Бурун, Эски-Сарай, Тавель (Пионерское), Розенталь (Ароматное), Новая Бурульча (Цветочное).

Во время активных боевых действий десятки сел освобождались от оккупантов. А 6 декабря 1943 года партизанами был взят районный центр Зуя. Освобождены люди, томившиеся в фашистских застенках в ожидании расправы, многие спасены от угона в Германию.

Минную войну вели крымские партизаны на железных дорогах. Боевые группы подрывников уходили в степь за десятки километров в многодневные рейды. Летели под откос поезда у Нижнегорского и Советского; временами магистраль между Симферополем и Джанкоем полностью выходила из строя. Еще дальше по тылам врага пробирались разведчики.

Авторитет крымских партизан, особенно в 1943-1944 годах, был настолько велик, что сдавались в плен и присоединялись к их борьбе с гитлеровцами румыны, словаки. Однажды через весь Крым группа солдат-словаков пригнала в лес с Херсонщины грузовик с хлебом. Всего крымские партизаны с ноября 1941-го по 16 апреля 1944 года уничтожили более 29 тыс. фашистов, взорвали и пустили под откос около 80 эшелонов1. А если учесть, что именно зуйские леса были "самой партизанской" территорией на полуострове, то на долю отрядов, базировавшихся между Караби, Долгоруковской яйлой и Тырке, можно смело отнести добрую половину этой статистики. 1 Крым в период Великой Отечественной войны 1941-1945. Сборник документов и материалов, "Таврия", 1973, с. 342.

С первых дней оккупации фашисты прилагали усилия, чтобы ликвидировать партизанский фронт в своем тылу. В ход шло все: карательные экспедиции, засылки в лес провокаторов и шпионов, обращения к жителям сел и городов с обещаниями за голову каждого партизана 5000, за голову партизанского командира 10000 марок. В бесчисленных листовках немецкое командование, обращаясь к партизанам, уговаривало прекратить сопротивление, сдаться, обещало сохранить жизнь, угрожало расправиться с семьями и родственниками…

Но результаты зачастую были обратными: случалось, уходило к партизанам население целых деревень.

В 1943-1944 годах силы партизанские окрепли - появились автомобили, минометы, артиллерия. Воздушная связь с Большой землей была надежной. Самолеты приземлялись на плато Орта-Сырт, на Долгоруковской яйле, на Караби. Прочесы, карательные экспедиции дорого обходились немцам.

Штурм, предпринятый 24-25 июля 1942 года, надолго запомнился гитлеровцам. В нем участвовало двадцатитысячное отборное войско; специальные горнострелковые части, самолеты, танки. Каратели наступали с трех сторон. Фашисты вели себя нагло, уверенные в полнейшем успехе. И действительно, трудно было представить, что семьсот партизан (среди которых было много раненых и больных), оборонявшихся в небольшом лесном массиве, центром которого была высота 1025, смогут успешно противостоять такой силе. Но оружием патриотов были беззаветная храбрость, дерзкий маневр. По тридцать часов кряду вели изматывающие бои с наседавшим врагом партизанские заставы. А когда немцы все-таки обложили высоту 1025, где базировались основные силы, народные мстители сумели прорваться с боями из окружения и уйти в лесистое ущелье речки Курлюк-Су. В этой операции фашисты потеряли 1200 солдат и офицеров.

Враг был упрям и озлоблен. 27 декабря 1942 года трехтысячное войско вновь штурмовало в лесу плацдарм, где держали оборону двести патриотов. Гитлеровцы были уверены, что с партизанами теперь-то будет покончено. Десять часов шел бой.

Оккупанты и на этот раз мало чего добились. Поредевшие, но не разбитые отряды партизан снова вырвались из окружения и ушли в заповедные леса, за Чатыр-Даг. 29 декабря 1943 года против трех тысяч партизан фашисты двинули сорокатысячное войско. Тридцать шесть батарей (три дальнобойных) вели огонь по тыркенским и зуйским лесам. Не менее пятидесяти-шестидесяти бомбардировщиков сбрасывали смертоносный груз на склоны и отроги Тырке, на высоту 887, Колан-Баир, гору Яман-Таш, где размещались партизанские подразделения. Бой длился много дней.

Насмерть стояли герои, отражая по нескольку атак в день.

Последним бастионом партизан стала гора Яман-Таш. Но слишком неравны были силы, и, чтобы избежать разгрома, отряды покинули гору; выйдя в тыл карателей, патриоты сумели увести с собой и укрывавшихся в лесу мирных жителей, спасая их от неминуемой гибели…

Если повезет, вы встретите на лесной тропе лесника Перевальненского лесничества Алексея Афанасьевича Фролова. Его обход - под Чатыр-Дагом, но тянет старого партизана в места, где проходила его боевая юность. Алексей Афанасьевич воевал в отряде, которым командовал Октябрь Козин. И было ему тогда 17-18 лет от роду.

Однажды отряд захватил село Чавке (Сорокино), уничтожил фашистский гарнизон, разгромил штаб. А потом бойцы пустили в воздух целый склад взрывчатки, предназначенной для уничтожения плотины Аянского водохранилища. Как давно это было! И как молоды они тогда были! Как им хотелось побродить в этих лесах просто так! Хотелось рвать цветы, слушать свист дроздов, стрекот синиц, а не очереди вражеских автоматов, крики сойки, а не истеричное "хальт". Хотелось видеть, как падают по осени на землю желуди, а не закопченные осколки фугасов, собирать грибы, а не укладывать мины. Хотелось любить, а не убивать, гулять на свадьбах, а не умирать.

Но они умирали. Умирали потому, что любили. Любили Родину, свой народ, свою землю.

Далеко на Феодосийское шоссе, атаковать фашистские автоколонны уходила группа Николая Федорова. Под Зуей вражеская пуля оборвала жизнь отважного командира.

Не дожил до радостного дня освобождения Крыма Василий Бартоша, о подвигах которого среди партизан ходили легенды.

Геройски пали Никита Бароненко, Иван Голиков, Петр Лещенко, Василий Зайцев, отец и сын Неклепаевы, Клава Юрьева, Ураим Юлдашев и многие, многие другие…

В этих лесах навсегда остались отважные сыны словацкого народа Венделин Новак, Франтишек Бабиц. Они храбро дрались за свободу Словакии, за Советский Союз, который в своей клятве нарекли Родиной родин.

Вот о чем рассказывает лес. Еще о многом другом может рассказать вам лесник Перевальненского лесничества А. А. Фролов, если повезет с ним познакомиться, Алексей Афанасьевич навсегда связал свою жизнь с лесом. Слишком много он для него значит.

Прошлое, настоящее, будущее. Без человека распадается связь времен. Без человеческой памяти, знания, любви.

О чем молчит лес

Склоны Большой Демерджи покрыты лесами. Вот почему значительную часть своего рассказа я отвожу именно лесу. Что же он представляет собой, этот лес?

Немного азов. Из школьного курса географии вы, очевидно, помните о вертикальной зональности растительности в горах. И в крымских условиях деревья расселились "по этажам". По долинам рек, в нижней части склонов нас встречают дубовые леса.

Для неискушенного глаза - дуб как дуб, а для знатоков здесь растет не просто дуб, а "три дуба": обычный, или черешчатый, пушистый и скальный. Причем дуб скальный занимает не только "антресоли" этого этажа, но поднимается и гораздо выше. В дубняках "квартируют" еще липа, ясень, граб, бук. У лесных опушек много кизила, лещины, боярышника, ягодных, фруктовых деревьев.

На высоте 600-700 метров господствующими породами становятся бук и его верный спутник граб. До сих пор лесоводы и ботаники не пришли к единому мнению: что же за бук растет в Крыму? Одни исследователи считают, что здесь обитает два вида: кавказский и европейский бук. Другие уверены, что в Крыму живет нигде более не встречающийся, самостоятельный вид - бук таврический. Местами теплолюбивый бук почти полностью вытеснен грабом. Практически по всему склону встречается сосна.

Однако в заметных количествах она произрастает в местах почти недоступных - на склонах, на обрывах гор; причем здесь чаще встречается красноствольная порода с ярко-зеленой короткой хвоей - сосна обыкновенная. А ниже, среди дубовых лесов, преобладает сосна с серым стволом, длинной, редковатой, несколько тусклой хвоей.

Она приходится ближайшей родственницей той сосне, что растет по всему Средиземноморью. Однако по ряду признаков нашу сосну все-таки выделяют в особый вид - сосну крымскую, или, как ее еще называют, сосну Палласа. Но и сосна обыкновенная - это характерный только для Крыма подвид, сосна крючковатая.

В горах среди скал встречается дерево-отшельник - тис. Порой он вырастает из тесных, укромных расселин. Мне тис чем-то напоминает мамонта или бизона.

Одинокой отрешенностью, даже обреченностью, дремучей древней силой веет от него, выносливого и беззащитного одновременно. Все наверное оттого, что в прежние времена за ценную красную древесину его повсеместно вырубали; были даже "охотники", промышлявшие тем, что отыскивали редкие экземпляры тиса в лесных трущобах, глухих ущельях и сбывали краснодеревщикам. Увы, знакомая, печальная история… И хотя "охота" за этим деревом давно прекратилась, оно все еще "не доверяет" людям. В самых укромных местах горного леса только и живет тис.

Патриарх здешних лесов. Живая окаменелость.

Выше лесов простирается нагорье - яйла. Слово это в переводе обозначает "летнее пастбище". Местные жители иногда называют яйлу "джайлава", а в литературе закрепилась южнотюркская форма - "яйла".

Почему яйла безлесна? Проще всего это объяснить действием закона вертикальной зональности: яйла лежит выше естественной границы лесов. Но ведь плато Крымских гор лежат не на каком-то одном уровне, а на высотах от 600 до 1500 метров над уровнем моря. И если они расположены ступенчато, одно над другим, то лес отлично растет на склоне между двумя яйлами, как между Долгоруковским плато и Тырке.

Видимо, причины здесь более сложные, чем проявление закона вертикальной зональности. Одно время безлесье яйл объясняли тем, что человек за много веков выжег и вырубил леса на плоскогорьях. Действительно, заготовлять лес на сравнительно ровных возвышенностях легче, чем в ущельях и на склонах. Однако палеонтологические исследования убедительно говорят о том, что в древние времена, и 10000 и 100000 лет назад, плоскогорья не были сплошь покрыты лесом.

Скорее то была лесостепь; открытые ветрам, возвышенные места оставались безлесными.

Сейчас яйла - это царство трав; с равным успехом ее можно назвать горной степью и горным лугом. На фоне свежей, яркой зелени рассыпана гигантская мозаика; с конца апреля до осени здесь что-то цветет: крокусы, горицвет, ирисы, фиалки, адонис, вероника, лапчатка, таволга, подмаренник, тысячелистник, зверобой, душица, сон-трава, ясколка Биберштейна (крымский эдельвейс). Травы яйлы: типчак, степная осочка, клевер, манжетки, ковыль, мятлики, овсяницы, пырей, тимофеевка, ежа, коротконожка… Не менее пятисот видов растений насчитывается на Демерджи-яйле, т. е. почти четверть всей крымской флоры! Сорок пять видов растений встречаются только на яйлах, являясь эндемиками. Это интересный факт.

Он говорит о том, что крымская яйла с ее особыми почвенно-климатическими условиями является своеобразной лабораторией, где природа создает новые виды.

В свое время крымским яйлам сильно навредил человек. На плато и склонах паслись многотысячные стада овец, коз, коров. Не только местного населения, с Украины, даже из Румынии и Австро-Венгрии пригоняли скот на летние пастбища яйлы. И яйла не выдержала, ее стала разъедать эрозия. Особенно тяжелый урон был нанесен нижним яйлам (например, на Чатыр-Даге) как более доступным и ценным по травостою. Не только трав - яйла лишалась почвы. Сейчас на тех крымских горных плато, где не пасется стадо, ржавый суглинок размытых склонов затягивается зеленью трав. Постепенно яйла залечивает раны.

Но вернемся к рассказу о крымском лесе. Мне приходилось слышать от людей, едущих лесной дорогой, разочарованное:

- Фи, разве это лес? Не деревья - кусты, не стволы - жерди…

Дело в том, что по долинам, близ дорог лес у нас порослевый, выросший на пнях и корнях старых, некогда срубленных деревьев. История хозяйственного освоения человеком наших горных лесов во многом поучительна. Издавна местный лес употреблялся на строительство жилищ, выжигался, выкорчевывался под пашню. Ко времени появления в Крыму греческих колоний и, особенно в период римского владычества потребность в строительной древесине в Средиземноморье была огромной, а леса Греции и Ливана были уже истощены. Имеются вполне определенные свидетельства того, что вместе с зерном плыл Понтом Эвксинским на малоазийское побережье и крымский лес. В средние века вывоз леса усилился, особенно из восточной части южнобережья (а значит, и с юго-восточных склонов Демерджи), из районов, подвластных генуэзцам.

В 1783 году академик В. Зуев писал, что "поверхность Крымских гор покрыта лесом, к строению судов годным". Не исключено, что доблестные эскадры Ушакова, Сенявина, Лазарева в значительной своей части были построены из крымской древесины.

С каждым годом разработка лесов увеличивалась. "Весь южный склон гор от Судака до Алушты уже давно оголен и превращен почти что в пустыню; теперь дорубливают только кустарники и одинокие деревья, людям содействуют стада овец и коз",- свидетельствует гидрогеолог И. Педдакас в 1905 году. Только за период с 1860 по 1917 год площадь крымского леса сократилась на одну треть! И составила всего 221 тысячу гектаров.

Во время гражданской войны лес рубили врангелевцы для нужд флота и на дрова.

Интервенты и частные владельцы вывозили ценную древесину, грабя землю, которая уже жгла им пятки.

На вырубках лес в былой своей красе и могуществе уже не восстанавливался.

Строевого леса не получалось. Но человек не унимался. Истребление леса было тотальным. Он шел и на дрова, и на древесный уголь. До сих пор еще на склонах встречаются заросшие мелколесьем небольшие террасы, заполненные черной массой древесного угля. Былые леса выродились в шибляк - густое низкорослое мелколесье из дуба пушистого, грабинника, держидерева, шиповника, кизила. Местами это мелколесье превращалось в редколесье, растущее на обнаженных суглинках и сланцах, - чахил. Особенно типичными стали шибляки и чахилы на южнобережных отрогах Главной гряды.

Большой урон был нанесен лесам в годы Великой Отечественной войны. Фашистские власти развернули вывоз леса в Германию, учредив специальный трест по эксплуатации лесов Крыма.

В общем, не презирать нужно эти искривленные грабиннички да дубнячки, а удивляться им. Удивляться тому, что он еще жив, многострадальный крымский лес.

Ведь на отдельных участках растут деревья не только седьмой, но десятой и даже более генераций. Вы только себе представьте: более десяти раз начисто вырубали лес, и более десяти раз поднимался он снова. Но сколько можно - лес ведь не сенокосный луг!

Правда, высоко в горах, у самой яйлы, куда непросто забраться лесорубам, есть места, где не гулял топор. Там стоят, как монолитные колонны, сто-, стовосьмидесятилетние буки.

Лес - это жизнь, он давал возможность существовать бедняку, Но, грабя лес, богатели равнодушные и жадные дельцы. Он укрывал людей в годы военного лихолетья, как мог, собой защищал партизан, но и сам уже давно нуждался в защите.

О недопустимости чисто потребительского отношения к крымскому лесу говорили еще в начале нашего века прогрессивные люди России. Раздавались призывы упорядочить лесопользование, вести его таким образом, чтобы лесные богатства не истощались, а умножались. Но инициатива передовых русских ученых и общественных деятелей так и осталась добрым пожеланием. Лишь после победы Великого Октября леса в Крыму стали национальным достоянием. Бывшие владения Козьмодемьяновского монастыря и заказник царской охоты были объявлены заповедными.

В феврале 1918 года комиссариат земледелия издал специальный декрет "Об охране животных в лесах Крыма". О пресечении раскорчевки крымских лесов, об изъятии из пользования уже раскорчеванных без надлежащего разрешения участков и восстановлении на них лесных насаждений говорилось в постановлении Совета Народных Комиссаров, подписанном В. И. Лениным в ноябре 1921 года.

С 1956 года в крымских лесах запрещена всякая лесозаготовительная работа.

Лес в описываемой мною зоне давно уже имеет заботливого и рачительного хозяина.

Плато и склоны Большой Демерджи разделены между Перевальненским и Алуштинским лесхозами. Алексей Александрович Храбров, лесничий Перевальненского лесничества, и Павел Иванович Лысяков, его помощник, в деятельности своего хозяйства видят три главных задачи: борьбу с пожарами, борьбу с вредителями и болезнями, рубки ухода.

Да, бичом лесов, особенно хвойных, являются пожары. Бор вырастает за сотни лет, а пожар сметает его в считанные часы. История крымских лесов хранит память о катастрофических пожарах. Пожары случаются и в наше время, поэтому несколько лет назад было строжайше запрещено разведение костров в лесу, вне специально отведенных для этого мест.

Ощутимый вред наносят лесам и всякого рода вредители. Состояние леса, его жизненный, так сказать, тонус играет при этом не последнюю роль. Чаще всего жертвой дубовой листовертки, дубового усача, разного рода гусениц становится ослабленное, хилое дерево. Десять, двадцать лет чахнут такие деревья и зачастую умирают.

- Сами понимаете, применять химические методы борьбы с вредителями очень нежелательно - говорит А. А. Храбров. - Однако мы держим наготове и ядохимикаты, и опрыскиватели. Назвать какую-нибудь яркую "баталию" не можем, ЧП в этом плане у нас еще не случались. Мы препятствуем расселению вредителей, очищая лес от перестойных и больных деревьев, сушняка, бурелома. Вот эту-то задачу и решают рубки ухода. И вообще, лес нуждается в осветлении. И тут работы у нас вдосталь.

Одна работа смыкается с другой: при осветлении или санитарных рубках на опушках оставляем кучи срубленных деревьев. В этих-то кучах в первую очередь и поселяются древоточцы. А нам только того и надо Сушняк сжигаем - и делу конец!

Разумеется, в процессе всех этих работ добывается какое-то количество малоценной древесины, которая идет на дрова, являясь непосредственным вкладом лесхоза в народное хозяйство. Было бы не по-хозяйски совсем не использовать то, что дает природа. И лесничество снимает ежегодный урожай сена в пятьдесят тонн (травы на полянах и яйле - отменные!) Кроме того, в сезон делаем заготовки лещины, ягод…

По всему Тырке-Демерджийскому массиву и его отрогам растут леса, посаженные человеком. Иным уже далеко за тридцать. Но таких мало. Большинству же десять-двадцать лет - у Суботхана, на склонах горы Долгой, на плато Тырке.

Растут рукотворные леса на пологих склонах, на узких террасах, в карстовых котловинах. Много сотен гектаров. У крымского лесоводства своя славная и трудная история.

Хотелось бы начать рассказ о ней с тысячелетних орехов, что растут в глубокой балке Улу-Узеня, у Генеральского, ниже водопада Джур-Джур. Ученые Никитского ботанического сада определили возраст по крайней мере двух деревьев - не менее как в две тысячи лет! Грецкий орех родом из Средней Азии. Там, в горах Киргизии и в других местах, обычны дикорастущие ореховые леса. В Европу орех принесли греки после походов Александра Македонского (отсюда и название). Правда, нет оснований считать, что наши орехи посажены древними греками, но несомненно, что эти два дерева - свидетели первых шагов грецкого ореха по крымской земле. А высадил их человек - первый садовод, первый лесовод.

В менее отдаленную пору, а именно в 1871-1875 годах, по склонам гор близ Феодосии были заложены сосновые леса на внушительной для того времени площади. В 1905-1915 годах крымский лесовод А. Ф. Скоробогатый провел большую работу по акклиматизации на северном склоне гор кедра гималайского, пихты нумидийской и обыкновенной, лиственницы. Сосновые же леса посажены на Ай-Петринской яйле в 1911- 1913 годах. Однако от старых посадок сегодня осталось немного: феодосийский лес, еще несколько участков - и все.

Много леса посажено в Крыму за годы Советской власти. Особенно быстро двинулся лес в горы после войны. В шестидесятых годах, когда пришла техника - тракторы, террасеры, произведена массовая высадка леса на плато Тырке и Демерджи.

Для осуществления научного руководства лесопосадочными работами в 1952 году была создана Горно-лесная опытная станция (ГЛОС). Размещается она в Алуште, а, так сказать "полигоном" ей служит и Большая Демерджи. Здесь разрабатывались механизированные способы предпосадочной подготовки и обработки почв, методы посадки применительно к местным условиям.

Заместитель директора Горно-лесной опытной станции по научной работе А. Ф.

Поляков рассказывает:

- Под руководством и с участием ГЛОС в Крыму посажено около пятидесяти тысяч гектаров леса: из них на плато Демерджи - около тысячи и более трех тысяч на склонах и отрогах. И сажаем мы лес не для того, чтобы приумножить запасы деловой древесины или расширить зону отдыха. Главная роль наших, как и других крымских лесов, не сугубо хозяйственная, а водоохранная, почвозащитная и мелиоративная.

Вот с этих позиций и оцениваются все наши работы.

Теперь мы подошли, пожалуй, к самому главному в нашем рассказе о лесе. И я хочу дать слово доценту Симферопольского университета кандидату географических наук А. Н. Олиферову. Он давно занимается проблемами вод и лесов.

- Беда в том, что постепенное сокращение площади лесов в Крыму крайне неблагоприятно отразилось на водном балансе территории. В литературе прошлого века встречаются сетования на то, что реки Крыма катастрофически мелеют, исчезают ручьи. В. И. Станкевич писал, что из-за вырубки леса и затравливания кустарников Судакской долины "реки мелеют, виноградники и сады гибнут, почвы смываются и даже сползают значительными площадями".

Другой исследователь. И. М. Педдакас, сообщал: "Дебиты источников дошли до своего минимума. В верховьях долины Ускута за десятилетний период значительно уменьшились и главные источники оттого, что вырубаются буковые леса, прикрывающие площадь этих источников". Истощение вод происходило и позже.

Старожилы рассказывают о непересыхавших ручьях и родниках, от которых ныне не осталось и следа. На южных склонах гор можно встретить памятники былого многоводья: пустые колодцы, высохшие родники. О том, что лес на климат влияет благоприятно, догадаться нетрудно, но механизм его влияния на водный режим территорий, возможно, понятен не сразу.

Лес понижает температуру окружающего воздуха; в лесу влажность выше, чем на открытом пространстве. Все это важно в Крыму, где засуха не редкий гость. В лесистой местности ветер слабее. На Демерджи-яйле за год выпадает до 1000 миллиметров осадков, однако сухой сильный ветер способен за сутки иссушить яйлу так, что не остается и следов недавнего ливня. Снег, сметаемый ветрами со склонов и яйл, остается в лесу; здесь он тает медленнее. А это значит, что талые воды не сбегают по склонам, а постепенно просачиваются в толщу пород, чтобы потом излиться на поверхность родниками и речками. Лес препятствует быстрому испарению и сбеганию ливневых и дождевых вод. Конечно, летом для своих, так сказать, нужд он расходует влаги из почвы гораздо больше, чем трава, но годовой баланс воды, в конечном счете, в пользу леса. Он - первейший враг эрозии.

Молодые леса, деревья в которых растут правильными рядами, в частности, на террасированных склонах, наверняка привлекут к себе ваше внимание. Однако на яйлах и на высоких склонах состояние искусственных лесонасаждений местами вызывает разочарование: здесь можно увидеть, словно бурьян, смятые, спутанные сосняки, изломанные березки, иссохшие топольки. И сам собой возникает вопрос: в чем же дело? Тут лес не прижился совсем, там растет чахлым, угнетенным. Почему?

На этот вопрос отвечает сотрудник Горно-лесной опытной станции, ветеран крымской лесокультуры М. Н. Алябьев:

- На склонах и отрогах Демерджи - Тырке лесопосадки прижились и развиваются хорошо; с северной стороны - дубы, сосны; с южной, по бывшим чахилам, - сосны, кипарисы. Но на высоких склонах и плато положение леса действительно сложное.

Местами деревья чувствуют себя неплохо, местами же сильно угнетены. И причин тут множество. В понижениях молодые посадки по макушку заметает снегом. Весной наст, оседая, обламывает деревца. Случается, на ветках намерзает столько инея, заледеневшего снега, что деревья не выдерживают. Особенно пагубно действуют на них сильные ветры. И вообще на ветроударных склонах, на кромках плато лес очень повреждается ветрами. Снежные зимы случаются не так уж часто, но каждая такая зима губит много деревьев. Кроме того, с возрастом они сопротивляются снегу и ветру хуже, так как становятся менее гибкими. В иных местах лес до поры до времени растет как бы в ветровой тени. Но стоит деревьям подняться до определенной высоты, как они попадают под удар ураганов. Поскольку в климатическом отношении яйла приравнивается к средним широтам, решили в свое время и лес на плато создавать из северных пород. Но тут яйла доказала, что это совсем не средняя полоса. Условия существования для леса там экстремальны, предельны. Случается, что летом влажность воздуха падает до 15 процентов, и это при сумасшедшем ветре! Деревья-северяне такую засуху переносят с большим трудом.

А в низинах вред лесу приносит повышенная влажность: сосна обыкновенная там растет слишком бурно, древесина получается рыхлой, ломкой. Вот парадокс! Всех условий не перечесть, в зависимости от рельефа они складываются то благоприятно, то нет. И все это нужно учитывать при закладке новых лесов.

Впрочем, эксперимент остается экспериментом; результат его одинаково ценен, позитивный он или негативный. Не надо забывать: леса у нас не промышленные, а водоохранные; и такие, какие есть, они уже выполняют свою задачу, "работают". В них накапливается снег; они задерживают те осадки, которые совершенно теряются на пустых пространствах: иней, изморозь. Лес умеет "выдаивать" туман. А этих осадков набирается до 250 миллиметров в год1. Много это или мало? Если земля, на которую выпадает 200 миллиметров, считается полупустыней, то земля, на которую выпадает 450 миллиметров, - это окрестности Симферополя. 1 И. П. Ведь. Роль наземных гидрометеоров в водном балансе крымского нагорья.

Ж. "Метеорология и гидрология", 1967, № 4, с. 72.

Одной из сложных проблем крымского леса является проблема возобновления букняков. Буковый лес уже стар, а молодой поросли мало. И, если мы хотим иметь буковые леса в будущем, уже сейчас нужно что-то предпринять. Многие лесоводы считают, что одна из главных мер - санитарные и осветляющие рубки. И не порослевый лес надо растить на вырубках, а семенной! Замены порослевого древостоя семенным требуют и остальные старые леса. И еще одна проблема становится все актуальнее: если мы не хотим, чтобы наш лес остался пустым, без четвероногих и пернатых, в нем нужно соблюдать тишину.

К тому же не только зверю и птице в лесу мешает человек своими посещениями, он мешает деревьям. Если по лесу пройдет десять человек, ему ничего не станет, но если пройдет десять тысяч, деревья погибнут уже оттого, что ногами будет разбита лесная подстилка, утрамбована до гранитной твердости земля.

Вот почему ГЛОС в скором будущем займется изучением проблемы посещения человеком крымских лесов. В процессе этой работы для леса будет разработан оптимальный режим таких посещений, согласно научно разработанным нормам.

Рожденная морем

Не могу сказать, что, кроме Демерджи, я других гор не видел. Отнюдь, я видел Карпаты, Кавказ, Урал, Альпы, плато Крас (отсюда слово "карст"), Ливан, Гиндукуш. Они куда грандиознее Демерджи, но все равно я не перестаю восхищаться "своей" горой.

Весь горный массив представляет собой, упрощенно говоря, двухслойный пирог: верхний слой-известняки, ниже - конгломераты. А сам "пирог" лежит на цоколе из так называемых таврических сланцев. Есть, однако, отступления от этой общей схемы, т. е. места, где конгломераты не прикрываются известняками. Примером тому могут служить некоторые вершины на южной и юго-восточной кромках Демерджи-яйлы.

"Пирог" лежит косо, его южный край значительно выше северного. Кроме того, он не монолитен в своих недрах, расчленен на несколько кусков-блоков гигантскими сбросами; при этом слои в разных блоках переместились относительно друг друга.

Таким образом, например, разделены южная часть массива Демерджи (гора Демерджи) и Демерджи-яйла. На месте сброса сформировалась седловина. Сбросом же отделена от гор Долгой и Тырке Долгоруковская яйла.

Специалисты утверждают: Уральские горы - древние, Альпы - молодые, Крымские горы тоже молодые. Это значит, что образовались они по сравнению с другими горами "недавно". Но что значит образовались? Уже 135 миллионов лет назад на месте Главной гряды, в которую входит и массив Демерджи, была суша. Трудно сказать, как она выглядела. Некоторые ученые считают, что это был невысокий, слабо расчлененный горный кряж, скорее, увал, полого возвышавшийся над водами древнего моря. Тырке и Демерджи тех далеких времен, разумеется, совсем не были похожи на нынешние. Помните пословицу: "Все боится времени, но время боится пирамид"?

Конечно, пирамиды тоже боятся времени, да и горы боятся его. Точат их мороз и солнце, ветер и вода, разламывает и вздыбливает сила движения земной коры…

Черты современного рельефа начали складываться 11-12 миллионов лет назад, возраст же Большой Демерджи исчисляется всего лишь 2-3 миллионами лет. Другое дело - возраст пород, слагающих гору. Известняки - самые молодые, им 135-145 миллионов лет; конгломераты - постарше, им 145-155 миллионов, а глинистые сланцы (точнее, аргиллиты, алевролиты) и песчаники цоколя и того старше - их возраст исчисляется 160-190 миллионами лет. Но это не все: в составе конгломератов есть галька (песчаник, кварц, гематит, даже гранит), которой 250 миллионов лет и больше. Но что значат эти 250-270 миллионов лет по сравнению с возрастом самых древних пород Земли - чарнокитов Индии, которым уже 4 миллиарда лет!

Когда говорят, что давным-давно на месте этих гор было море, не всегда ясно, что при этом имеется в виду. Действительно, и сланцы, и конгломераты, и известняки образовались в водах древних морей. Море плескалось на месте гор и 270, и 150 миллионов лет назад. Потом его сменяла суша, "вскорости" снова погружавшаяся в пучину. Но и тогда, когда горы уже твердо встали над морем, оно время от времени пыталось затопить их.

Все знают, что вершины Крымских гор, как правило, плоские, столообразные.

Впечатление такое, что верхние плато являются фрагментами единой поверхности; еще более наглядны в этом отношении нижние плато. Некоторые исследователи высказали предположение: не море ли создало в свое время такие обширные плоские пространства? Известно, что море и суша постоянно менялись местами, при этом периодически колебался общий уровень океанских (а следовательно, и морских) вод в общепланетном масштабе. Какова причина этого явления - разговор особый. Но представим себе: море наступает на горную страну и его воды принимаются за свою извечную работу. Постепенно они стачивают поверхность залитой суши, и когда через много тысяч лет море возвращается в свои берега, на месте былых гор оказывается плоское плато. Предполагают, что последний раз затопить Главную гряду Крымских гор попыталось так называемое Сарматское море (около 15 миллионов лет назад). И тогда остались над водной поверхностью острова - верхние плато нынешних Демерджи, Караби, Чатыр-Дага.

Однако не все объясняет эта гипотеза, ее опровергают некоторые очень важные факторы. Уступы между верхними плато и нижними должны были бы сохранить хоть какие-то признаки морского берега и волновой абразии (размыва); на бывшем дне древних морей должны остаться обильные отложения продуктов размыва берегов. Но ничего этого нет! И потому учеными предложена другая гипотеза, объясняющая характер рельефа крымских яйл континентальными процессами, в частности, эрозионными и карстовыми явлениями.

Некоторые исследователи считают самые высокие плато поверхностью древнего барьерного рифа. Кстати, имеются вполне определенные признаки кораллового происхождения скал юго-восточной кромки Демерджи-яйлы.

Верхний слой "пирога", которому мы уподобляем массив Большой Демерджи, отнюдь не монолитен, в иных местах он пронизан разного размера пустотами. Это - карстовые пещеры (длина самой крупной из них - 750 м), гроты, колодцы, шахты (самая глубокая - 50 м). Дело в том, что массивный верхнеюрский известняк, хоть и медленно, но верно растворяется водой атмосферных осадков. Он растворяется почти, полностью, только 2-10 процентов его - нерастворимый остаток, глина. За миллионы лет значительное количество известняка растворилось, а в недрах гор образовались пустоты.

Поверхность Демерджи-яйлы и Тырке изъедена бесчисленными котловинами, блюдцеобразными и воронковидными понижениями; это типичнейший рельеф местности с развитым карстом. На дне некоторых воронок зияют трещины и провалы. В них уходит вода, почва. Часто поверхность известняков источена мелкими отверстиями, трещинами, бороздами, небольшими лунками и т. п. Это карры, одна из форм проявления карста. В конгломератовой толще карстовые формы почти не образуются, и потому рельеф вершины горы Демерджи гораздо спокойнее. У подножия закарстованного массива обычно есть источники. Это выходят на поверхность поглощенные карстом воды.

Вообще горы зовут любознательных, и трудно себе представить, что в Крыму еще что-нибудь не изведано. И, тем не менее, это так. К примеру, и Скельская пещера и Кизил-Коба, и многие другие известны давно. Но когда изучением пещер занялись всерьез, открытия посыпались, как из мешка. Оказалось, например, что Кизил-Коба имеет прямую связь с шахтой Провал, что есть интересная пещера на крутых западных склонах Северной Демерджи. Открыли ее и обследовали школьники из так называемой Малой академии наук (МАН).

Инициатор, участник и руководитель многих спелеологических экспедиций доктор геолого-минералогических наук В. Н. Дублянский собрал и обобщил богатейший материал по крымскому карсту. И профессорским званием он обязан своему увлечению пещерами, счастливо ставшему для него призванием. Так вот, в гидрогеологическом отношении пещера МАН (так ее и назвали) была самой заурядной, никаких сюрпризов вроде бы не обещала. Пещера как пещера, в два этажа, в меру мокрая. В верхнем этаже по стенкам течет и со сводов каплет. Внимательный глаз специалиста сразу определил, что некогда пещера служила руслом подземной реки, существовавшей в недрах Демерджи в том месте, где сейчас зияет глубокое ущелье между горой Пахкал-Кая и двуглавой лесистой Юки-Тепе.

Пещера образовалась в известняках почти на границе с конгломератами, по древнему разлому. Это закономерно: пещеры развиваются именно по трещинам и вдоль пород, менее подверженных выщелачиванию. В пустотах отлагается кальцит. Кто побывал в пещере МАН, тот видел, как он блестит в рассеянном свете дня, проникающем через вход. А когда заходящее солнце становится как раз против зева пещеры, в противоположном ее конце высвечивается фантастическая картина: нагромождение глыб древнего обвала, а над этим "хаосом" - как бы ниша с каменной глыбой посредине: своего рода алтарь с "престольным камнем", или жертвенником. Здесь был первый сюрприз, который преподнесла пещера МАН археологам.

Из глубины веков

А сюрприз состоял вот в чем. Над "алтарем" на поверхности известнякового натека исследователи обнаружили выдолбленный рукою древнего человека крест и грубое рельефное изображение человеческого лица! Но это было еще не все. Ниже алтаря среди глыб "хаоса" зияет провал - ход в нижний этаж. Там оказались кости домашних животных и два скелета пещерных медведей.

Археологи считают, что пещера служила святилищем, так и хочется сказать - первобытному человеку. Однако человек, отправлявший культовые обряды в пещере, не был таким уж первобытным. Судя по находкам керамики, то был кизилкобинец. Жил в горном и предгорном Крыму в IX-VI веках до нашей эры. Строил жилища в долинах, занимался примитивным земледелием и скотоводством.

Кому же поклонялись люди в своих пещерах-храмах? На этот счет единого мнения нет. Одни исследователи считают - богам воды, другие - Солнцу. Ведь крест - это древний символ огня, солнца. А, скорее всего, поклонялись и тому, и другому.

Возможно, древние скотоводы считали пещеру МАН "домом" солнца (поклонялись ему у алтаря, когда солнце высвечивало на нем свой символ) и воды (приносили водяному богу жертвы, сбрасывая их в колодец, где в нижнем этаже пещеры находится небольшое озерцо).

Но как туда попали пещерные медведи? Совершенно нельзя представить, чтобы они "добровольно" стали протискиваться сквозь вертикальную пропасть, желая попасть с верхнего этажа в нижний. Да и не протиснулись бы. Тем более невероятно, чтобы люди сбросили туда их туши. Может быть, нижний этаж имел более удобный выход где-нибудь на склоне пониже?

Но кизилкобинец не был первым человеком, поднявшимся на яйлу. Где-то рядом с ним выжигали лес, обрабатывали мотыгами землю под свои крохотные посевы, пасли скот, охотились, ловили рыбу ранние тавры. Те самые тавры, с потомками которых пришлось иметь дело милетским и гераклейским грекам - торговцам, мореплавателям.

О том, что тавры жили в этих местах, определенно говорит таврский могильник, обнаруженный на юго-восточных склонах Демерджи - на левом берегу Сотеры, в урочище Малаба.

Долгое время считалось, что именно таврам горный Крым обязан своим античным именем - Таврика. Впрочем, никто не знает настоящего имени тавров, которых и народом-то назвать можно с большой натяжкой, поскольку, скорее всего, они не были едины в этническом отношении. Вероятнее всего, это был конгломерат разноязычных и по-разному звавшихся племен. А таврами этих людей нарекли все те же греки - то ли за свирепый, как им казалось, нрав ("таурос" по-гречески бык), то ли потому, что тавры будто бы обладали несметными стадами крупного рогатого скота. Правда, судя по материалам археологических раскопок, основу таврских стад составляли все те же козы и бараны, но, может быть, грекам здешнее поголовье коров и быков по сравнению с тем, что они имели у себя на родине, казалось преогромным?

Однако существует и другое, более убедительное объяснение происхождения слов "Таврика", "тавры", и ему, по-видимому, следует отдать предпочтение. В античное время были распространены топонимы с корнем "тавр", происходившим от "тур", что на одном из восточных языков означало "гора". И вполне возможно, что "Тавром",

"Таврикой" греки первоначально называли горный Крым. А тавры - это жители Тавра, горцы. Нам же тавры оставили гробницы ("каменные ящики"), кромлехи1, менгиры2, развалины небольших убежищ на скалах у древних проезжих дорог. 1 Кромлех - круглая или прямоугольная ограда из врытых в землю камней. 2 Менгир - остроконечный, вертикально поставленный камень культового назначения.

Кто же они, эти люди, жившие в Крыму задолго до нашей эры? Племена, населявшие Тавриду искони, или пришельцы? Это равно интересно. И равно не ясно до сих пор, кем доводятся они своим современникам, жившим на Кавказе и на Балканах. Какие-то связи их с этими народами прослеживаются. А кем доводились тавры кизилкобинцам?

Только ли соседями? Очень может быть, что кизилкобинцы были одним из племен большого конгломерата, названного таврами. И вполне вероятно, что пещера МАН была и их святилищем, поскольку рядом с ней проходила скотопрогонная тропа из Алуштинской долины на летние пастбища.

Скифы, просочившиеся сквозь узкое горлышко Перекопского перешейка, постепенно затопили крымскую степь и долины в VII-V веках до нашей эры. И как в доисторические времена Сарматское море остановилось у подножия гор, так на этот раз об их лесистые склоны разбилось море кочевников. Кочевые скифы становились земледельцами, смешивались с греками, перенимали их язык и культуру.

Позднескифское государство с центром в Крыму (Неаполем скифским, находившимся на юго-восточной окраине Симферополя) просуществовало с III века до нашей эры по III век нашей эры.

На востоке, у берегов Боспора Киммерийского1, крепло Боспорское царство, на западе2 набирал силу торговый и ремесленный город-государство Херсонес. А у подножия Демерджи тавры все так же мотыжили землю, пасли свой скот и зорко несли сторожевую службу у дорог, ведущих в их земли. И, тем не менее, вечный непреодолимый процесс взаимного влияния и смешения народов привел к тому, что около рубежа нашей эры тавров от скифов некоторые античные авторы уже не отделяли и называли то тавроскифами, то скифотаврами. С I века до н. э. судьбы Таврики были тесно связаны с Римом. После распада Римской империи она, можно сказать, "по наследству" досталась Византии. 1 Керченского пролива. 2 На территории современного Севастополя.

По южноукраинским степям катились с востока на запад и с запада на восток племена и народы: сарматы, аланы, готы, гунны, болгары, хазары, печенеги, половцы, татаро-монголы…

"Свято место пусто не бывает" - человек издревле ценил удобную для жизни местность. Не случайно многие современные города ведут свое начало от первобытных поселений. Однако палеолитические стоянки на склонах Большой Демерджи не найдены. И вообще на Южном берегу Крыма обнаружены лишь редкие находки единичных кремневых орудий древне- и новокаменного века. Похоже, что в самом деле, эти места были впервые по-настоящему заселены и обжиты именно таврами.

Однако существует и другое объяснение этого факта. Рельеф южного склона Крымских гор молод, возможно, его формирование очень активно протекало уже в историческое время, и мы не находим следов пребывания неандертальца или кроманьонца к югу от Главной гряды просто потому, что они уничтожены поздними обвалами, оползнями, размывами.

Известно, что расположенная у подножия Демерджи территория нынешней Алушты уже была заселена при таврах, а склоны горы обжиты людьми тоже с тех давних времен.

При византийцах здесь сооружены крепости. Крепость Алустон была весьма крупной и мощной по тем временам. А под самым нынешним хаосом демерджийского обвала, на холме, буквально нависая над долиной, стояла крепость поменьше - Фуна. Однако и у нее ширина стен поверху была до двух метров. Здесь же находилось крупное средневековое поселение Фуна (позднее - село Демерджи). Нетрудно себе представить, как жили люди в этом селении. Наверное, они были не только земледельцами, пастухами, но и ремесленниками и воинами. Здесь останавливались путники перед долгой нелегкой дорогой, отдыхали в теплых домах за надежными стенами. Здесь можно было отладить вдруг "забарахлившую" по пути из Алустона повозку, подтянуть ослабевшую сбрую, запастись тем, что понадобится в дороге "едешь на день - запасайся на неделю". А ехали на месяцы. В местных кузницах приводили в порядок лошадей, сбивших подковы на острых каменистых спусках, возвратившиеся из-за гор купцы. В храме ставили свечу святому Георгию. В харчевне пили за счастливую торговлю местное виноградное вино. Богатые купцы нанимали здешних молодцов для охраны своего добра и драгоценных жизней на пути мимо мрачных ущелий и лесов, где наверняка слонялось немало всякого лихого люду.

Их мог обидеть любой кочевник. Правда, в мирное время кочевники тоже разумели пользу торговли, но случалось, что орды степняков, исполнившись ратного духу, двигались на благодатную страну Дори в южнобережном Крыму (VI в. н. э.), с северных равнин поднимаясь в горы, продираясь сквозь леса. Вот на этот случай и повелел византийский император Юстиниан I в VI веке поставить крепости в Горзувитах и Алустоне, перегородить перевалы и горные проходы "длинными стенами". Остатки этих стен до сих пор сохранились в теснине Ангарского ущелья, возле устья Курлюк-Су и западнее истоков ручья Суботхан, у пересохшего озера Ханлы-Гель и в некоторых других местах.

На южном склоне Демерджи и сейчас можно найти развалины средневековых поселений: так называемые "греческие поляны", руины храма Ай-Андрий (X-XII вв.). Это незаурядное архитектурное сооружение было сложено из аккуратных легких блоков известкового туфа - травертина. Добывался травертин в ущелье Кизил-Коба. Пиленый камень, очевидно, везли той же дорогой, мимо селения Фуна, огибая гору с запада и юга. Впрочем, возможно, существовал и другой путь (например, через яйлу).

В XIII веке у берегов горной Таврики появились торговые и военные корабли итальянцев-венецианцев, а затем генуэзцев. С XIV века генуэзцы уже творили суд и расправу на всем юго-восточном побережье. Во второй половине XV века самоуправство хищников-феодалов братьев ди Гуаско наводило ужас на окрестное население.

Экономические и социальные неурядицы, а также нарастание турецкой опасности привели к тому, что в генуэзских колониях резко уменьшилось количество итальянцев, и накануне нападения турок (в 1475 г.) эти колонии некому было защищать. Настали времена турецкого владычества.

В XVIII веке история сделала крутой поворот в судьбе Крыма. Старая Демерджи увидела однажды, как шли с севера, продираясь сквозь лесные дебри Ангарского перевала, русские войска. Это на выручку занятой турками Алуште спешил отряд генерал-поручика графа Мусина-Пушкина численностью в 2850 солдат и офицеров.

Демерджи видела, как с семитысячным отрядом янычар бились они, как был тяжело ранен в бою у деревни Шумы молодой подполковник Михаил Илларионович Кутузов, видела и то, как побежали турки к своим кораблям, стоявшим на алуштинском рейде.

Так бесславно закончился крупный десант, предпринятый турками летом 1774 года.

Гренадеры вынесли из боя своего командира. Омыли рану водой ручья, что вытекал неподалеку из-под скалы. Кутузов не умер, и это показалось чудом. Позже родилась легенда о целебном источнике, спасшем жизнь будущему великому русскому полководцу. О целебной силе крымских вод и грязей знали еще древние греки. Но вот вода в Кутузовском фонтане - самая обыкновенная. А жаль: так хочется верить, что именно источник спас жизнь М. И. Кутузову. …После длительных русско-турецких войн, которые окончились поражением Турции, Крым в 1783 году вошел в состав Российской державы.

Сборы

Ну, вот, теперь, если вас заинтересовала Демерджи, можно собираться в путь. Я буду вашим проводником. Впрочем, договоримся сразу: если вы идете на природу, чтобы поваляться на траве, развести костер прямо на живых корнях под широко нависшими ветвями столетнего бука, чтобы калечить топором или ножом деревья на биваке, - я вас с собой не зову. Если после вас место стоянки будет завалено обрывками газет и пленки, консервными банками, осколками битых бутылок и прочим мусором, а родник загрязнен и разорен, - я не только не зову вас с собой, я желал бы, чтобы вы никогда не нашли дороги туда, где бегут ручьи, цветет тысячелистник и горный эспарцет, где из-под корней дремучих буков выбиваются на свет прозрачные, как воздух, родники, где в огромных лопухах шныряют писклявые мухоловки и шуршат в кустах палым листом хозяйственные дрозды, где в сумерках прямо из-под ног вскидываются вальдшнепы, а на поляны слетаются куковать кукушки. Если у вас не дрогнет рука вырезать на светло-сером гладком стволе старого бука свое имя или появится неодолимое желание вытоптать цветущую поляну, осквернить диким криком звездную тишину яйлы, - я вас тоже не зову с собой.

Тому, кто приходит на лесную поляну только для того, чтобы выпить, поесть, покричать, право же, не стоит уходить за черту города. В парках, по крайней мере, после него уберут мусор, а если кто чересчур "разойдется", - остановят дружинники.

Кто-то скажет:

- Подумаешь, палку выломал, дерево срубил! Их, деревьев, вон сколько!

Но беда в том, что вы не один - вас тысячи, а значит, тысячи выломанных палок, срубленных деревьев…

- Но рубили же лес веками, и всем хватало.

Да, рубили - теперь нельзя. Да, хватало - теперь не хватает.

По туристским тропам народу подчас ходит больше, чем деревьев растет вокруг.

Возьми каждый, ударь топором по стволу - леса и не станет. К счастью, покалеченные деревья с ободранной корой, безобразными зарубками и резаными надписями встречаются не так уж часто. Значит, далеко не у каждого поднимается рука на такое, по сути, преступление.

Дело обстоит не так безнадежно, как может показаться. Раз мысль о бережном отношении, уважении к природе пришла к вам, она придет и к другому. Беречь природу нужно не только потому, что она кладовая материальных ценностей, - она источник ценностей духовных. Без общения с природой человек становится эмоционально неполноценным.

Обычно идут как? Идут к вполне конкретной, намеченной цели и дорогу выбирают полегче и покороче. "Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет!" - поется в популярной туристской песенке. А мы пойдем именно в гору; обходить ее не будем, тем более что нас интересует не столько конечная цель маршрута, сколько все, что встретится в пути. Наша цель - не самый легкий, а самый интересный маршрут.

Я зову вас в походы разные по продолжительности и трудности. Самый, на мой взгляд, интересный - поход вокруг всего массива Большая Демерджи. Он начинается на Ангарском перевале, а кончается на шоссе у села Лучистого - почти кольцо.

Увидеть в пути можно очень многое. Правда, и срок немалый: три дня, две ночевки.

Но, в конце концов, есть не только суббота и воскресенье, есть праздники, бывают отгулы, когда мы располагаем более чем двумя выходными днями подряд. Есть, наконец, отпуск.

При описании маршрутов не дается время на осмотр достопримечательностей.

Располагайте своим временем и силами сами. Мой хронометраж касается только "чистого" движения.

Как собраться в поход? Что взять с собой, как одеться?

Погода обманчива, особенно в период с ноября по июнь. Как бы ни было сухо и тепло, не мешает в рюкзаке иметь теплый свитер, плотную легкую куртку - вечерами в горах бывает прохладно. В Крыму обнаружена такая закономерность: на каждые 100 метров подъема (по вертикали) температура воздуха падает на 0,6°. Так что, если в Симферополе 20°, то на Северной Демерджи 15°. Даже в зените лета случается холодный ветер, от которого, если вы на яйле, не укрыться ни в гроте, ни за уступом скалы. Весной, а иногда даже в июне, можно вдруг попасть под холодный дождь, а то и снегопад. Первое свидание с зимой может состояться уже в сентябре.

Не надейтесь переждать непогоду где-нибудь под скалой: нередко случается, что в нужный момент поблизости ни скалы, ни подходящего дерева не оказывается. А пока добрались до укрытия, успели промокнуть до нитки, и теперь сидеть ждать не в состоянии - холодно. Так что не мешает взять с собой то ли легкий плащ, то ли просто кусок полиэтиленовой пленки. И если дождь вас настигнет, немедленно воспользуйтесь своими противодождевыми средствами и переждите. Если же дождь затяжной, возвращайтесь обратно или скорее добирайтесь до ближайшего туристского приюта. Если успели промокнуть, главное - не останавливаться, двигаться, двигаться, это единственный шанс не простудиться.

Не могу сказать, что особенно опасна в Крыму гроза: ни разу не слышал, чтобы виной несчастья в наших горах была молния. Но все же к грозе стоит относиться с должным "уважением". Не пережидайте ее на слишком возвышенных местах, не задерживайтесь и во влажных низинах. Отнюдь не безразлично, под какое дерево вы станете во время грозы: чаще всего молния бьет в дуб, почти не бьет в клен и редко попадает в сосну.

В походе многое зависит от "самочувствия" ног. Почему-то существует традиция на кеды. По-моему, более неудобной обуви для путешествия в горах нет. Кеды скользят по траве, особенно мокрой. Если идти в каменистых россыпях или среди валежника, то случается больно ушибить ступню; особенно болезнен удар по "косточке". Только горные ботинки с глубоким протектором подходят для таких походов. Пусть ботинки тяжелее кедов, зато в них ноге удобно, безопасно: они не скользят ни по траве, ни по гравийным осыпям. В горные ботинки лучше всего надеть шерстяные носки.

Пусть вас не смущает, что лето и что жара под 30°, - это самая гигиеничная экипировка.

Для ночевок хорошо иметь палатку и спальный мешок. Впрочем, спальный мешок с успехом можно заменить одеялом и пустым матрацем, на стоянке набиваемым сухим палым листом. Может быть, вам удастся договориться с администрацией туристских приютов и вас пустят переночевать в стационар. Ночевки в местах, не отведенных для этой цели специально, запрещены (чтобы максимально обезопасить лес от пожаров).

Главное - умело собрать рюкзак; удобно пригнанный вещмешок кажется не таким тяжелым. К спине кладутся мягкие вещи, поклажа в мешке должна распределяться по всей высоте спины, чтобы он был как можно более плоским, не отвисал к пояснице, не болтался.

В пищу берите легкие продукты, содержащие как можно меньше воды (лишняя тяжесть). Возьмите с собой кускового сахару. Случается, на затяжном подъеме один-два кусочка его возвращают силы. Не забудьте в многодневный поход взять достаточно соли. Обязательно надо запастись посудой для воды - больше всего подходит для этой цели металлическая фляга. Стеклянная бутылка, как и любая склянка, может разбиться и привести в негодность продукты в рюкзаке. Запасаться водой будете у родников, какие попадутся на маршрутах. Проверьте еще раз, с собой ли спички, нож, компас.

Компас вам пригодится для движения по азимуту. Он может понадобиться, если попадете в туман; тогда неопытному путнику очень просто заблудиться.

Сборы окончены. Теперь - в путь!

Все наши маршруты начинаются у Ангарского перевала. Дело в том, что через него проходит шоссе, здесь остановка междугородных троллейбусов. Сюда удобно добираться и со стороны Симферополя, и со стороны Алушты и других городов и поселков Южного берега. Но есть и другая причина начинать путь именно отсюда.

Ангарский перевал расположен на высоте 752 м над уровнем моря, и, само собой разумеется, мы значительно облегчим себе путь, если одолеем эту высоту не пешком, с полной выкладкой, а сидя в троллейбусе или автомобиле.

Маршрут первый

Ангарский перевал - пещера МАН - верховья ущелья Хапхал - хребет Таш-Хабах - приют "Партизанский" - "Зуйская застава" - мост через Курлюк-Су.

И, вот ранним утром, сойдя с троллейбуса, мы стоим у обочины шоссе Симферополь - Алушта на Ангарском перевале. Перейдя шоссе, поднимаемся по бетонной лестнице, сворачиваем направо, идем по склону вдоль шоссе и выходим на проезжую грунтовую дорогу у шлагбаума, а потом на тропу, уводящую с дороги влево, на северо-восток, в мелколесье; у ее начала - вкопанные скамейки и стол.

Этот маршрут даст представление о ландшафте Демерджи, ее склонов, пройдет по местам партизанских боев. Ангарский перевал в годы войны был "горячим" местом.

Подстеречь вражеские колонны, заминировать шоссе приходили сюда партизанские отряды, как из заповедных, так и из тыркенских лесов. Здесь смыкались их зоны действия. Правда, нынешний перевал "устроен" при сооружении троллейбусной трассы. Раньше дорога переваливала седловину ближе к Чатыр-Дагу, там, где сейчас турбаза "Ангарский перевал".

Итак, тропа идет по хребту, соединяющему массив Чатыр-Дага с Северной Демерджи.

Минут через семь-десять выходим на поляну к обелиску, установленному еще в прошлом веке. Бронзовые доски, украшавшие ранее обелиск, теперь находятся в Симферополе, в Крымском краеведческом музее (к сожалению, не все). Одна из надписей гласила, что дорогу сооружали вторые батальоны Козловского и Нашенбургского пехотных полков. Работали здесь также солдаты 34, 36 и 40-го егерских полков. Первая почтовая дорога проходила через Ангарский перевал именно в этом месте. Да вот и она - путь пересекает наезженная лесная дорога. Она уходит вправо, огибая подъем, который мы, продолжая путь, будем преодолевать "в лоб".

Тропа приводит нас на безлесную вершину. Отсюда открывается прекрасный вид на Чатыр-Даг, на его вершину Ангар-Бурун. Спускаемся в седловину под сень больших, редко стоящих кленов, ясеней, грабов, кустов лещины. Здесь нужно быть внимательным, не пропустить тропу, ведущую вправо, в обход лежащего перед нами крутого подъема. Двигаясь по тропе поперек склона прямо на восток, выходим на хорошо укатанную дорогу (у самой развилки тропы и дороги увидим приметный старый бук с обломанной вершиной). Продолжаем идти по дороге на северо-восток почти без подъема. По склону попадаются котлообразные понижения, нагромождения скальных глыб (результат древних оползней), поросшие буковым лесом. Среди подроста видны уже совершенно истлевшие пни в несколько обхватов - остатки векового леса. Идем, как в тоннеле, под сводом ветвей орешника и бузины. В просветах крон, если поглядеть влево вверх, покажутся конгломератовые обрывы - там вершина горы Эльх-Кая, по южному склону которой и вьется наша дорога. Мы в пути уже минут 28-30. И вдруг выходим на опушку. Прямо перед нами в синей дымке долины видна панорама Северной Демерджи. Левее дороги, в лощине, возвышается красавец бук, уже, правда, изрядно попорченный резаными надписями. А как же, разве можно пройти мимо красивого дерева и не оставить на нем своего автографа - для потомков! Пусть знают, что жили такие Петя и Коля, что "осчастливили" своим посещением этот уголок. Других свидетельств своего существования они оставить, видимо, не надеются…

Я и впредь буду подробно описывать отдельные деревья и камни, так как они служат надежными ориентирами в пути.

Узнав их, вы будете уверены, что идете правильно. А сравнивая свое время с тем, какое указываю я, будете знать, следует ли вам поторопиться или, наоборот, можно идти не спеша.

Извиваясь, дорога идет поперек склона, пересекает многочисленные балки. Ниже дороги видны густые посадки фруктовых деревьев (в основном алычи), выше, на террасах, - сосны. За небольшой вершиной, по сути холмом с концентрически нарезанными террасами, находится поляна МАН - живописное урочище с родниками, озерцами и речкой Демерджи, берущей начало на этих склонах. Тропа на поляну МАН начинается от нашей дороги как раз против упомянутого холма. Нам же надо идти по дороге дальше, на седловину между вершиной Пахкал-Кая и Северной Демерджи.

На поляну МАН стоит прийти особо, посвятив этой экскурсии весь день. Тогда можно будет ознакомиться и с вершиной Пахкал-Кая, на которой был партизанский пост наблюдения за дорогой Симферополь - Алушта и до сих пор еще сохранились камни фундамента средневековой крепостцы с часовней. Эту скалистую безлесную вершину издавна называли Лысым Иваном. Это имя бытует и сейчас. К слову, поросшую лесом до самой вершины гору Эльх-Кая (западнее Пахкал-Каи) туристы "окрестили" Кудрявой Марьей. Вот и получилась пара - Иван да Марья.

Наша дорога тем временем мало-помалу взбирается по склону все выше. У нее имеются ответвления, вправо и вниз, но мы идем не сворачивая. По колее сочится вода, растет осока - здесь есть крохотный родник. Мы достигаем его на 45-50-й минуте ходьбы. Он слева, будьте внимательны. Тут можно отдохнуть, попить воды, наполнить фляжки. Имейте, однако, в виду, что во влажный период года родничок сочится все время, а в августе-октябре воды в нем нет. Еще минут через пять выходим на седловину. В средние века здесь было поселение, его местоположение можно определить и сейчас.

Если к этому времени фляги остались пустыми, поищем родник. Для этого как раз от того места, где дорога выходит на седловину, нужно идти по террасе с соснами на север, до опушки букового леса. Там сразу попадаем в балку, в верховьях которой и будет источник. Идти туда минуты три-четыре, не больше.

Миновав седловину, дорога потянулась на подъем прямо к острову букового леса.

Идем по ней вдоль опушки. В том месте, где лес кончается, сворачиваем с дороги влево, обходя кромку леса, взбираемся по склону. Здесь в высокой траве есть слабо натоптанная тропинка. Забирая все левее, идем теперь уже в противоположном направлении поперек склона до виднеющегося впереди молодого бука, стоящего в лощине чуть выше опушки. Тропинка то проступает, то пропадает совсем. От молодого бука отсчитываем азимут 340° и идем наискосок по косогору. Замечаем впереди слабо выступающую из густой травы скальную полку. Нам - к ней. Справа вверху на фоне неба увидим сплошную скальную стену. Значит, все правильно, мы уже на тропинке, ведущей к пещере.

Прямо под ногами растут дикие ирисы. Если придете сюда весной, полюбуетесь нарядными желтыми и синими цветами; возможно, увидите, как жаворонки, притаившись, сидят на гнездах, опасливо глядят на вас влажными бусинками глаз.

Не надо слишком активно проявлять свое любопытство. Ведь лучшее, что мы можем сделать для четвероногих и пернатых, - не беспокоить их. Не нужно большого ума и силы чтобы разорить гнездо, распугать зверей и птиц. Быть сильным - значит быть разумным и великодушным.

Между тем косогор становится все круче. Не стоит сходить с тропы: мелкие камни, скользкая трава (и сухая, и мокрая, а тем более - покрытая инеем) таят определенную опасность для идущего.

Минут через двадцать (от седловины) тропа обходит небольшой скальный мысок и разветвляется. Запомните это место! Правая ветвь забирается круче вверх, а левая, наша, продолжает идти в прежнем направлении, почти на север. Вот тропа достигла скал и круто пошла вниз, соскальзывая с камней, виляя меж кустами.

Будьте осторожны!

Пещера МАН находится в маленьком, круто падающем вниз ущелье. Вход обнаружим по куче мусора. Если есть намерение осмотреть пещеру, необходим электрический фонарь. Не факел, не свеча, а именно фонарь. И вот почему. Пещеры, которые уже давно посещаются людьми, зачастую имеют неряшливый вид: ни тебе нежных кальцитовых драпировок, ни сталактитов, ни сталагмитов. Стены и своды пещер покрыты черным налетом - это копоть от факелов и свечей. Чтобы сохранить естественный интерьер пещер, надо отказаться от факелов, свечей, а тем более костров. И уж, конечно, не следует разбивать сталактиты и сталагмиты.

В дальнем конце пещеры видно нагромождение глыб, под ним - ход в нижний этаж.

Лезть туда без специального снаряжения не нужно. Не стоит лезть и на глыбовый навал. Глыбы скользкие, грязные; древнего изображения там нет. На его месте пучит глаза какая-то рожа, напоминающая череп. Рядом - автографы современных дикарей: "Лена, Надя, 1965 год".

Возвращаемся назад по уже знакомой тропе. Минуты через три достигаем развилки, сворачиваем круто влево и начинаем подъем наискосок по склону. Косогор этот еще хранит приметы древнего скотопрогонного пути. Через неглубокую седловину над самой пещерой выходим на плато Демерджи, Подъем длится 5-7 минут. Дальше идем по кромке над обрывом мимо межевых столбов, то поднимаясь, то опускаясь без тропы на северо-восток. Близко к кромке плато подходить не следует. И вот совет на случай непогоды и тумана: берите правее - в нескольких сотнях метров по плоскогорью тянется дорога в нужном вам направлении. Выйдя на нее, вы уже не заблудитесь. В ясный день идти по кромке не опасно.

Мы уже вели речь о том, как страдает лес от случайных костров, непогашенных спичек и окурков. Сухая трава горит жарко, а ветер раздувает пламя. И главная беда в том, что гибнут молодые деревца и кустарники, гибнут лесопосадки. Об этом, конечно, не думают и те, кто озорства ради, порой поджигает сухую траву в конце лета на пустырях, в городских и сельских лесополосах.

Пройдя минут пятьдесят от седловины левее, минуем на краю склона несколько невысоких тумбообразных скал. Примерный азимут 78°. Обходим гигантскую расселину в скалах, верховье ложбины и через 17 минут после "тумб" оказываемся на проезжей дороге. Дальше надо идти по ней до верховьев ущелья Хапхал.

Напротив двух скал видим блюдцеобразное понижение; в иные годы в нем стоит вода, и тогда к этому озерцу на водопой приходит скот. Вскоре развилка. Идем по правой дороге.

Выскочит на дорогу заяц и заковыляет по накату, нескладный и смешной. Сядет, развесит уши - хорошо ему. И вдруг сообразит, что опростоволосился - не заметил нас вовремя, да как сиганет в сосняк! Не пугайте его. Это ведь очень хорошо, что мы встречаемся с ним на одной дороге как друзья, а не враги.

В сосняке путь пересекает другая дорога; идем по ней на север. Перед нами - глубокая балка, верховье ущелья Курлюк-Баш. Там, в самом тальвеге, недалеко от опушки, есть родник. Поднимаемся на противоположный склон балки по одной из дорог, лучше по правой. Путь лежит мимо сосновых насаждений, почти на север.

Но вот дорога делает поворот влево, ныряя в густой сосняк. Если отсчет времени вести от каменных "тумб", мы в пути уже 76 минут. Находим азимут 30°. В поле зрения попадает куст, растущий на луговине. Идем от поворота дороги в этом направлении. Переходим тальвег лощинки (это верховье Хапхала, здесь есть очень крутая тропа, ведущая к водопаду Джур-Джур); не слишком круто, беря чуть правее, поднимаемся по склону так, чтобы березняк на террасах остался ниже. Постепенно сворачивая на восток, поднимаемся на водораздел. Обрывистый мыс нависает над ущельем Хапхал. Выйдя на левый борт ущелья, продолжаем двигаться по нему у самой кромки. Перед нами в обрывистых скалах видна расщелина, за ней в отвесной стене утеса зияет пещера. Она была видна десять минут назад, когда мы, свернув с дороги, шли по луговине.

Под нами ущелье, доверху налитое упругой синевой. Даже не верится, что, если бросишься в эту синеву, то не поплывешь так же легко, как плавают в ней стрижи.

Не шевеля крыльями, носятся они над невообразимой глубиной, взмывают у нас над головами. Пара орлов медленно кружит над ущельем и плато. Здесь идеальные условия для планирующего полета - снизу вертикально вверх дует теплый ветер побережья.

Еще раз хочется напомнить, что на тропах по косогорам и у кромок обрывов нужно быть предельно собранным, не забывать об опасности. Скользкая трава, мелкий камешек под ногой, подкараулив ваше неверное, нерассчитанное движение, могут привести к несчастью. Я уже не говорю о том, что не стоит ходить здесь в туман или сильный ветер. А еще нужно знать себя, свои возможности. Есть люди, у которых высота, вид бездны под ногами вызывают головокружение. Усталость тоже притупляет чувства, может нарушить координацию движений. Не подходите в таких случаях близко к обрыву, не испытывайте судьбу!

Впереди еще один мыс, за ним другой, а там третий. Открывается панорама на Караби-яйлу и скалы хребта Таш-Хабах, седловидно прогнувшегося между Тырке и Кара-Тау - южной вершиной Караби.

Мы уже идем без дороги почти 40 минут. У подножия крайнего мыса - поляна. На ней угадывается колея дороги, на которую нам нужно выйти. Повернемся так, чтобы вершина триангуляционного знака была впереди, левее от нас. Теперь спускаемся по травянистому склону, пока не зайдем в буковый лес. Там продолжаем спуск по тропе, которая и выводит нас на нужную поляну (на ней увидим обломки известняка, упавшие с утеса). Пересекая поляну в восточном направлении, находим дорогу, идущую меж двух глыб через кустарник в лес. Спускаемся по ней, пока не выйдем на хорошую, идущую поперек склона тропу. Поворачиваем влево и идем по этой тропе.

Очень скоро достигнем крохотной полянки с родником. Отсюда до туристского приюта "Партизанским" минут сорок ходьбы. Подробно описывать тропу здесь не буду, оставлю на другой раз (нам по ней идти и в следующем походе). Спуск здесь нетруден - крутизна встретится только один раз. Когда выйдем на дорогу, нужно следовать по ней. Переходим сырое русло маловодного ручья, поднимаемся на взгорок и спускаемся. Перед нами речка. Перед тем как дорога пересечет речку, поворачиваем вправо, снова на тропу. Через 20 минут будет туристский приют "Партизанский".

Прошли сегодня много, можно устраиваться на ночлег. Если осталось время и вы не очень устали, осмотрите окрестности. В этих местах еще и сейчас можно увидеть почти занесенные глиной, заваленные палым листом ямы - следы партизанских землянок. Здесь на склонах высоты 1025 в годы Великой Отечественной войны продолжительное время размещалось командование партизанских отрядов Второго района, а в лабиринтах глубоких долин дольше всего находился центральный штаб крымских партизан. Здесь же размещался областной комитет партии.

Прислушайтесь к гомону бесчисленных ручьев и родников. Право же, иногда кажется, что где-то рядом вполголоса разговаривают люди, что в ближайшей землянке обсуждают они план новой операции… На здешних тропах еще горячи следы партизанских вожаков: командира Второго партизанского района И. Г. Генова, Н. Д.

Лугового, который с первыми партизанами пришел в здешние леса. Комиссар отряда, командир бригады, начальник политотдела центральной оперативной группы, комиссар Северного соединения - таков его боевой путь.

Нам, скорее всего, не удастся встретить его у партизанской стоянки под сенью буков: ветерану уже не осилить троп своей боевой юности. Но далеко отсюда, на северной кромке Долгоруковской яйлы, ежегодно 9 Мая у Кургана партизанской славы собираются бывшие партизаны - отметить годовщину Победы, почтить память погибших. В это же самое время у Кургана разбивают свои палатки ребята-участники веселой и мужественной пионерской игры "Зарница". Перед лицом негасимого Подвига, перед светлой памятью павших передается из сердца в сердце эстафета мужества, эстафета беззаветной верности Советской Отчизне.

Всю ночь разговорчивая Бурульча будет рассказывать о славных делах крымских партизан. В здешних лесах до сих пор еще, бывает, находят не обезвреженный саперами снаряд или мину. Если это случится с вами, не проявляйте большого любопытства к опасной находке. К ней вообще не следует прикасаться. Срочно сообщите об этом леснику или начальнику ближайшего туристского приюта.

Утром отправляемся на Суботхан. Пройдя немного, по тропе вдоль Бурульчи и повернув влево, взбираемся по крутому склону. Поднимаемся, не сходя с тропы, до памятного знака: "Район Дедов курень. Здесь стояли партизаны Северного соединения". Тропа ведет влево вверх на гору Дедов курень (если есть желание, туда можно отправиться - времени у нас сегодня достаточно, в пути будем не более трех часов). Следуем дальше в западном направлении. Дорога, спускаясь, преодолевает сырой овражек, ныряет под упавшее дерево и снова ведет на запад.

Перепрыгиваем через Малую Бурульчу. Идем среди огромных лопухов - попадаются до метра в диаметре. Сворачиваем в лес по правой тропе, поднимаемся к поляне, от которой совсем недалеко до проезжей дороги. У шлагбаума - место отдыха со столом и скамейками. Сюда от Бурульчи - 25 минут ходьбы.

Лесники называют поляну "Озером". Здесь действительно есть озерцо, а ниже шлагбаума, в овражке, - родник. На поляне посажены сосны, ели.

С поляны идем на юго-запад по лесной дороге. Вскорости лес расступается. Слева рядом с дорогой, в лощине, покажется довольно высокий сосняк, справа - лесная опушка, которая постепенно отдаляется от дороги. На скале установлен красный обелиск. Бывшие партизаны эту высоту иначе как "Зуйской заставой" не называют - здесь размещалась застава Зуйского партизанского отряда. Если подняться выше на холм, открывается великолепный обзор окрестностей. Да, лучшего места для наблюдения за передвижениями врага было не найти. Если вы, не торопясь, побродите по склону, может быть, и отыщете шампиньон или горный гриб, но уж наверняка поднимете осколок, гильзу, а то и целый патрон. Это в прямом и переносном смысле героическая высота. …Бои на Зуйской заставе 24-25 июля 1942 года были упорными. Враг шел со стороны Перевального. Позиции партизан были подготовлены хорошо, боеприпасов достаточно. Но враг давил численностью.

Когда положение на заставе стало критическим, политрук Н. Н. Бароненко поднял бойцов в атаку. Отряд разорвал огненное кольцо, но для отважного политрука этот бой стал последним. Здесь же в одном из боев до конца исполнил свой долг солдата и коммуниста политрук Петр Родионов.

Утром 25 июля одну из групп, защищавших высоту, карателям удалось отсечь и окружить. Азербайджанец Ураим Юлдашев приказал бойцам пробиваться к своим, сам же до последнего патрона задерживал карателей. Потом бросился на ненавистных врагов с кинжалом. В рукопашной схватке фашисты растерзали героя.

В тот же день во время очередного штурма высоты на заставе погиб пулеметчик.

Боец отряда комсомолка из Зуи Клава Юрьева заменила его. Откуда только взялась сила в хрупких руках, откуда столько мужества в девичьем сердце! За все платила она врагу: за отнятое мирное небо, певучие леса, за юность свою, за друга своего Ураима мстила врагам Клава. А когда пришлось вырываться из окружения, отважная комсомолка увлекла бойцов за собой. Прорыв удался, но Клава Юрьева навсегда осталась на своей боевой высоте. …Вернемся к дороге и продолжим путь. Скоро доберемся до местной "водной артерии" - ручья Суботхан. Давайте свернем с дороги направо и пойдем вдоль его русла на север. Впереди скалистые склоны долины сходятся теснее - там настоящий маленький каньон. Воды в ручье совсем немного, куда больше ее бывает после ливней. Суботхан прихотливо петляет по луговине, местами даже течет против общего уклона. Не ручей, а наглядное пособие для изучения речных меандр (излучин). Здесь есть несколько родничков, на их месте экскаватором на скорую руку вырыты заплывающие грязью ямы. Об их назначении можно догадаться - это водопой для скота. Рядом загон. На склоне стоит белый домик пастухов. Склон сплошь исполосован тропинками. Вступаем в теснину. Здесь валяются осколки снарядов от 195-миллиметровых тяжелых орудий. На самом выходе из ущелья увидим остатки окопов - то была линия обороны партизан. Здесь же, слева от русла ручья, карстовая воронка. Среди нагроможденья глыб черной подземной тьмой зияет провал.

Это начало карстовой полости, которую за много миллионов лет проточил в известняковом монолите Долгоруковского нагорья маленький ручей Суботхан. Однако давно уже ручей не исчезает в провале, его вода отведена в глухую, ставшую озером котловину.

Возвращаемся и идем вдоль ручья к его верховьям. Долину сплошной стеной обступает лес. Ручей течет в зарослях мяты и осок; в воду глядятся ивы и дикие яблони. В первой половине лета здесь море цветов, над разнотравьем от бесчисленных пчел и шмелей стоит медовый звон. На склонах мирно журчат, лопочут, всхлипывают роднички. Так и кажется, что находишься где-то в среднерусской полосе, разве что нет берез. Но подрастают на левом склоне долины рукотворные дубравы, посаженные в 1946 году. Только что кончилась война. Рабочие лесничества, колхозники, многие из которых совсем недавно партизанили в этих местах, теперь сеяли в лунки отборные желуди, и наряд им на эту работу давал их бывший боевой командир О. А. Козин, руководивший местным лесничеством.

Наконец лес над руслом смыкается. Здесь сливаются в один два ручья. Берем левее и приходим к роднику; родник есть и в правом ущелье. Места эти - живописные.

Можно отдохнуть, погулять, пройти по балке вверх на поляны, в сосняки; там встречаются маслята. От родника до шоссе идти меньше полутора часов. Так что временем распоряжайтесь смело.

От родника возвращаемся к месту слияния двух ручьев (левое русло обычно сухое), поднимаемся по склону прямо вверх на запад и выходим из лесу на дорогу. Идем по ней (в направлении восток-юго-восток) к молодому дубняку. Не доходя до его ровных рядов, сворачиваем вправо, по направлению к буковому лесу. Находим тропу и по ней спускаемся в балку. Переходим на противоположный склон и продолжаем путь на запад. С яйлы спускается разбитая, наезженная дорога. Неровными слоями лежит известняк. Корни старых буков оплетают его, кое-где задерживая почву.

Дорога приводит к роднику. Тропа идет дальше, почти горизонтально поперек склона и скоро выходит на дорогу, идущую со склонов горы Замана. Спускаясь по дороге, минуем ответвление на поляну Курлюк-Баш.

В минуте ходьбы от развилки будет тропа, ведущая влево и вниз. Идем дубовым лесом, спускаясь по довольно крутому склону на юго-запад. Примерно через 20 минут тропа, сделав крюк вправо, перейдя тальвег в темном овраге и, повернул влево, становится совсем некрутой. Этим путем постоянно пользовались партизаны.

Здесь проходила, так сказать, основная артерия, связывающая заповедные леса с зуйскими. По этим самым тропам пробирались партизанские связные, следовали на задания боевые группы, проходили отряды, совершавшие боевой маневр; санитарные отряды переправляли раненых и больных на партизанские аэродромы.

Сделав поворот вправо, выходим на проезжую дорогу и шагаем по ней над руслом речки Курлюк-Су. А вот и троллейбусная трасса. От верхней дороги мы спускались к ней минут тридцать. Слева от подстанции находится тот самый Курлюк-сунский мост, который не раз взрывали народные мстители, а немного дальше, за мостом, - памятник "Партизанская шапка". Именно на этом участке дороги Симферополь-Алушта в горной, лесистой теснине чаще всего устраивали партизаны свои засады; здесь пробирались через шоссе группы, следовавшие в зуйские леса. Дорога тогда, конечно, была поуже и проходила, как в тоннеле, под сомкнувшимися древесными кронами.

Крепко охраняли этот участок дороги фашисты. Мало того, что держали здесь усиленный патруль, - они начисто вырубили лес с обеих сторон шоссе на 100 метров в ширину. Из сваленных деревьев соорудили завалы. Этот сушняк нещадно трещал и шуршал, так что перейти шоссе или даже подобраться к нему незамеченным было почти невозможно. Нетрудно себе представить, как тяжело приходилось партизанам.

А они не только преодолевали препятствия, но и сами устраивали засады, совершали смелые операции во вражеском тылу.

Это место иногда ошибочно называют Таушан-Базаром. На самом деле урочище Таушан-Базар расположено ближе к перевалу. Когда-то там, у старой почтовой дороги, перед самым подъемом на перевал, стоял трактир. Переводится это название как "заячий базар", одно из объяснений этого названия: здесь якобы шла бойкая торговля зайцами. По другой версии, в этом месте торговали всяким товаром; едущие на перевал особенно заинтересованы были что-то сбыть и тем самым облегчить свой воз. Торговали торопливо, на ходу, - возможно, поэтому и назывался базар "заячьим".

Дождавшись у трассы рейсового троллейбуса, возвращаемся домой.

Маршрут второй

Ангарский перевал - Северная Демерджи - поляна Курлюк-Баш - приют "Партизанский" - высота 1025 - водопад Джур-Джур - урочище Шан-Кая - урочище Джурла - Долина привидений.

От перевала идем вначале по хребту, затем по дороге в сторону Пахкал-Каи.

Дальше, как и в первом маршруте, следуем до скального мыска, который через двадцать минут ходьбы от седловины Пахкал-Кая огибает тропа, ведущая к пещере МАН. Помните? Там развилка. В этот раз надо идти по правой тропе, все круче взбираясь в гору, по склону наискосок (азимут 10-12°). Через десять минут мы на плато. Не этим ли самым путем гоняли свои стада древние скотоводы, заходившие в пещеру поклониться духу гор, заручиться его покровительством, гарантирующим сытную траву, хорошую погоду и плодовитость скота?..

Нам знаком путь по кромке яйлы на северо-восток до тумбообразных скал.

Поворачиваем к этим скалам; ниже их идет малозаметная тропа. Она спускается по безлесному хребту и, сделав зигзаг, втягивается под полог леса. В сентябре здесь цветут крупные безвременники, а в июле много земляники.

У скал можно сделать остановку, осмотреться. Справа - глубокое ущелье Курлюк-Баши с поляной Курлюк-Баш. Нам нужно спуститься на поляну. Смотрите внимательно: от западного края поляны вверх по противоположному склону поднимается лес. Нам нужно определить направление так, чтобы выйти к опушке этого леса; дальше пойдем вдоль нее.

Итак, взяв направление, входим в лес. В лесу тропа петляет и теряется. Заметна старая скотопрогонная дорога. Нужно быть очень внимательным, чтобы не сбиться.

Спуски захламлены сушняком и валежником; на пути попадаются полянки (перечислять их не буду, потому что, потеряв одну, будете ее разыскивать и наверняка собьетесь с пути). Держим направление на северо-восток, интенсивно спускаясь.

При этом не будем забирать слишком влево. Ну, вот мы и у ручья Курлюк-Су, в том месте, где он, покидая поляну, вбегает под сень букового леса. Питьевой воды можно набрать из родничка выше по течению ручья.

Теперь идем вверх прямо по склону, вдоль опушки леса. Постепенно в траве проступает тропа, переходящая вскоре в дорогу. Она приводит под кроны выдвинувшихся в сторону безлесного склона деревьев. Молодые крепкоствольные грабы будто наперегонки взбираются вверх. Самые младшие выше всех - это лесной авангард.

Здесь дорога идет по неровному скалистому откосу, потом тянется поперек склона к веселому осинничку. Не идите по ней, продолжайте подъем по слабо натоптанной тропе, забирая правее.

Подъем крутоват, но не длинен. Вот проход меж небольших скал. Забираем правее, все круче по склону. Под ногами желтеет щебень песчаника. Вверху, чуть левее, зеленеют молодые сосны. Еще немного, и мы стоим в седловине, выбитой в кромке склона крепкими копытами бесчисленных стад, - может быть, еще в старину.

Поднимались мы полчаса.

Теперь от старого боярышника, который и кустом назвать нельзя, - такой он толстый и высокий (стоит тут не одну сотню лет) - идем по азимуту, отсчитав на компасе 30°. Благополучный конец перехода зависит от того, правильно ли вы пользуетесь компасом и насколько внимательны будете к ориентирам.

Мы могли бы пройти сейчас по долине ручья Суботхан и выйти на тропу, ведущую в лагерь. Но мы по долине уже ходили. А тут идем без троп, по одним приметам!

Итак, двигаемся по прямой, азимут 30°. Переходим ложбину, поднимаемся на правый склон ее. Пересекаем наезженную дорогу, ведущую на яйлу, а затем верховье еще одной балочки. Слева остается группа старых буков, растущих в балке. Прежде чем достичь опушки букового леса, проходим по склону, засаженному сосной и дубом.

Это посадки пятидесятых годов, когда Перевальненским лесничеством руководил О.

А. Козин.

Углубляемся в лес и оказываемся в неглубокой ложбине. Наш путь от боярышника занял 9-10 минут. Мы обязательно должны выйти на верхний (по склону) край продолговатой поляны, вытянувшейся вдоль лощины. Продолжая идти от нее дальше в прежнем направлении через лес, спускаемся в следующую балку. Поднявшись из этой балки, окажемся на большой поляне, расположенной на косогоре. Пересекаем поляну и, пройдя под пологом буковых крон буквально несколько шагов, попадаем еще на одну поляну, частично засаженную молодым дубняком, вытянувшуюся вдоль по водоразделу. Надо взять левее и идти в противоположный ее конец (азимут 351°).

Достигнув нижнего края (вообще до самого туристского приюта надо идти только под уклон), обернитесь: отсюда открывается прекрасный вид на хребет Тырке, на то место, где ущелье Бурульчи выходит на яйлу.

Движемся дальше среди деревьев, взяв несколько правее, и выходим не то чтобы на поляну, но в парковый редкий лес. Купами и в одиночку стоят деревья: клен, кизил, яблоня, груша, орех, ясень, граб, дуб. Это урочище имеет необычное название - "Арестантские поляны". И совсем не без основания оно так называется: в царское время здесь заключенные рубили лес. Такое разнообразие пород обычно бывает на прежних вырубках.

Левее за деревьями - небольшое озерцо. В летнюю пору оно обычно высыхает. Трудно устоять от соблазна разбить здесь стоянку. Однако идем дальше (азимут 24°). Вот деревья стали гуще; мы выходим на узкую поляну. В густой, высокой траве бежит тропа.

Дальше наш путь пролегает по лесу, по самому гребню водораздела, по очень слабо намеченной, временами пропадающей тропе (азимут 45°). Выходим на дорогу, ведущую в том же направлении. Пройдя по ней буквально несколько шагов, у того места, где она проходит, как в ворота, меж двух невысоких скал, сворачиваем вправо и спускаемся по крутой тропе в долину Бурульчи. Отсюда до приюта "Партизанский" по дороге 20 минут ходьбы.

Река, извиваясь, течет в узкой глубокой долине почти на север, и нам то и дело приходится переходить ее вброд. Ивы, дикие яблони, груши, лещина, лопухи, зеленая трава. Одна поляна сменяется другой, и ничего вокруг, кроме высоких лесистых склонов да неба над головой, - укромный, затерянный мир. Лишь с одной поляны видны скалы Тырке.

Выходим к приюту "Партизанский". Здесь остановимся на отдых, а затем, оставив свои рюкзаки, налегке отправимся на высоту 1025. В том месте, где в Бурульчу впадает речка Партизанка, на правом берегу есть тропа и указатель. Идем по этой тропе на восток, вверх наискосок по склону. Через семь минут подъем становится значительно круче, но очень скоро идти становится легче. Мы на лесистом гребне.

Бук сменяется дубом и ясенем; лес мельчает и редеет. Мы стоим над обрывом. Внизу густо клубятся темно-зеленые кроны деревьев; высоко в небо вздымается гора Тырке. Тропа ведет дальше. И снова расступается лес; на скале над обрывом сооружен обелиск: рядом под старым карагачем установлено знамя из нержавеющей стали, Здесь братская могила.

На одной скале была застава партизан. В июле 1942 года враг наступал с юго-восточной стороны, из-под обрывов Тырке, от родника Сулух-Оба. Атаки гитлеровцев были отбиты, но дорогой ценой: здесь погибло немало патриотов…

Много хлопот доставляла оккупантам отважная группа, которой командовал Иван Голиков. На ее счету были взорванные мосты, разгромленные автоколонны, отбитые деревни. В братской могиле на высоте 1025 остался лежать Голиков, плечом к плечу со своими боевыми друзьями.

Молча стоят старые липы и ясени. Затянулись раны на кряжистом стволе карагача, но под рубцами сидят пули и осколки. И, наверное, в самый солнечный весенний день жжет старика ржавчина осколков, протекая по жилам вместе с древесным соком…

Повсюду шумит молодая поросль. Прямо среди камней горят золотые майские цветы - асфоделины.

От обелиска расходятся тропы. Азимут нашей - 350°. Углубляемся в мелколесье, поднимаемся на взгорок. Следуем мимо поверженного остова деревянной триангуляционной пирамиды.

Тропа зигзагами среди камней и скал спускается вниз. Проходим седловину. Еще дважды преодолеваем небольшие подъемы и спуски. Все время идем по хребту среди леса, в общем, на север. Пересекаем небольшую поляну, которую партизаны называли "Красной площадью". Тут они проводили митинги, собирались на торжества.

Примерно на шестнадцатой минуте ходьбы - ответвление тропы; нам идти прямо.

Слева скала. Еще несколько шагов, и мы у Партизанской пушки. Трехдюймовое орудие с номером 196 на казенной части ствола громило врага, наступавшего со стороны Долгоруковской яйлы. Теперь стоит на вечном постаменте как памятник. Правее пушки у двух лип - шалаш. В нем размещалась партизанская радиостанция. Отсюда передавались на Большую землю сведения, добытые партизанскими разведчиками.

Рядом наблюдательный пункт. Сейчас с сухого вяза ничего не разглядеть - мешают деревья: клены, липы, ясени. Большинство из них поднялось уже после войны.

От лафета пушки к юго-западу ведет тропа. Вначале она, извиваясь и протискиваясь между скал, круто уходит вниз, затем становится спокойнее, постепенно забирает вправо. Слева ее догоняет еще одна тропа, затем еще. Спускаемся наискосок по склону. У тальвега сухой балки выходим на тропу, идущую вдоль русла Бурульчи.

Поворачиваем влево на эту тропу и через несколько минут оказываемся у небольшого водопада. Здесь была партизанская мельница. Даже в условиях чрезвычайных люди проявляли изобретательность, стараясь обеспечить хлебом и партизанские отряды, и находившееся в лесу мирное население. В откосе видны остатки землянок.

До туристского приюта отсюда рукой подать.

На следующий день отправляемся к водопаду Джур-Джур. Идти туда около двух часов.

Тропа эта уже знакома, только мы шли по ней в направлении, противоположном нынешнему. Начинается она на левом берегу речки Партизанки. Идем почти на восток; вскоре перебираемся на правый берег речки и продолжаем двигаться в прежнем направлении. По пути попадутся маленькие елочки (не более метра высотой), растущие под пологом букового леса. Тропа хорошая (возможно, это запущенная проезжая дорога), без резких подъемов. Правда, местами она размыта речкой и натоптана заново. У водопада нужно обходить поваленные деревья; упавшие деревья будут и дальше. Выходим на проезжую дорогу и движемся по ней влево; надо постараться не пропустить тропу, ведущую вправо (есть указатель). Она будет примерно на одиннадцатой минуте ходьбы по дороге, после небольшого спуска, сразу же за сырым руслом ручья.

До самого перевала сквозь кроны деревьев не будет никакого обзора местности. И только здесь угадываются в том направлении, куда лежит наш путь, белые скалы Тырке.

Сворачиваем на тропу и минуты четыре идем в сыром дремучем лесу, мимо пней, ветхих буков и грабов, стволы которых усыпаны огромными грибами-трутовиками.

Перейдя пересохшее русло, начинаем подниматься на крутой склон зигзагом.

Одолеваем подъем за несколько минут и продолжаем идти по тропе поперек склона.

Потом снова подъем. Тропа забирает правее, углубляется в низкие густые кусты, пересекает слабо сочащийся ручеек, и вот - крохотная полянка с родничком. Это Сулух-Юба. Здесь тоже была партизанская застава, сдерживавшая 24 июля 1942 года натиск фашистов, которые двигались по тропе, спустившись с плато Тырке.

Идем в прежнем направлении (азимут 120°). Через две минуты увидим спускающуюся справа уже знакомую дорогу. По этой самой дороге мы спустились в прошлый раз с Тырке на тропу. И вот перед нами поляна. Горизонт закрыт скалистым гребнем, это хребет Таш-Хабах; с него открывается панорама от Генеральского до моря. Отсюда продолжаем путь на юг. Наша дорога, хорошо накатанная, ныряет под свод ветвей орешника. Сразу же попадаем на лесосеку с огромными дуплистыми пнями. Это рубка ухода, когда выборочно удаляются старые больные деревья с тем расчетом, чтобы создать лучшие условия для развития молодняка. Тропа вскоре соскальзывает с дороги вниз (азимут 150°), пересекает другую дорогу, идущую вдоль по склону прямо в гору. У места пересечения, правее, лежит кубическая известняковая глыба (если вышли к ней, значит, еще не сбились с пути). Идти нужно в прежнем направлении (150-130°), поперек склона. Через восемь минут ходьбы от перевала будет маленькая прямоугольная полянка. Немного спустя выходим на дорогу, которая спускается с поляны, лежащей выше по склону, и поворачивает в этом месте вправо.

Над поляной есть родничок. Двигаемся по дороге дальше, она спускается правее поляны с одиноким дубом. Наконец выходим на другую дорогу, поворачиваем на нее влево. Теперь наш азимут 15°. Идем от перевала 16 минут.

Впереди поляна. Не доходя до нее, сворачиваем вправо на тропу (тропа вправо есть и у старых дубов, на поляне; азимут 150-160°). Здесь редколесье - почти поляна.

Тропа, извиваясь, ведет среди крупных камней вниз по склону, заросшему мелким дубняком, и скоро выводит на поляну с одиноким дубом посредине. Дальше идем по заброшенной дороге (азимут 120°).

Прошло двадцать минут движения от перевала. Внимание! Здесь тропа, покидая старую дорогу, ныряет в частое мелколесье. Пробираясь в зарослях, спускаемся.

Тропа лавирует между крупными камнями, скалами. Лес становится выше. Прямо на пути - большой дуб. За ним, внизу, проволочная сетка, за которой каптированный источник. Берем левее, выходим на дорогу и некоторое время движемся по ней под уклон. Переходим сырое русло с отложениями известкового туфа. Тропа покидает дорогу, идет правее, немного вверх и поперек склона. Выходим на поляну, с которой открывается великолепная панорама юго-западного борта ущелья Хапхал.

Тропа пересекает поляну. Минуя говорливый осинничек, идет по склону вниз, закругляясь влево. Справа нас "догоняет" запущенная тропа. Лавируем в мелколесье среди скал и камней, скачем по плитам песчаника, сбегаем по сланцевым осыпям. В иных местах идем по дну глубокой канавы - это в нее за много десятилетий превратилась тропа. Азимут с 210 меняется до 75, а потом до 105°. Несколько раз открывается вид на Хапхал. Пересекаем поперечную тропу, выходим на поляну, с нее видны ущелье и склоны. Наш путь пересекает хорошо натоптанная тропа. Если пройти по ней влево, то метров через пятьдесят-семьдесят выйдем в лесной овраг, по дну которого мчится поток (конечно, не ищите его там в августе-октябре). Если свернуть вправо, пройдем к водопаду, но лучше продолжать путь прямо. Снова довольно крутой спуск, по осыпям и выходам скальных пород, сквозь низкорослое редколесье. И вот распахивается вид на ущелье, слышится гул водопада. Спуск кончается поляной, поросшей старыми черешнями, за ней - проезжая дорога. Мы спускаемся уже час. Поворачиваем вправо и идем по дороге. Минуты через четыре-пять с дороги вниз по склону одна за другой сбегают тропы - они ведут к водопаду Джур-Джур. Он уже внизу, под нами.

Можно спуститься под самый водопад или обойти его поверху. Воздух влажен; от брызг как бы туман. Он колышется и вибрирует, раскачивая нависающие ветви деревьев.

Обратите внимание на тис, выросший из щели в обрыве над водопадом. Невольно проникаешься почтением к жизнелюбию и упорству этого дерева.

От водопада наш путь - на туристскую стоянку "Джурла". Туда немногим более двух часов ходьбы. Будут затяжные подъемы.

Тропа идет поперек склона, вдоль ущелья. Через пять минут переходим русло ручья, бегущего справа. Идем дальше, внимательно поглядывая вправо. Мелкий частый грабинничек. И вот видим низкий раскидистый граб (ствол его весь изрезан и исписан нерадивыми туристами). За деревом сворачиваем на тропу, ведущую вправо.

Путь все вверх и вверх, лишь местами тропа горизонтальна.

После очередного затяжного подъема - ровная площадка. Мы идем уже 45 минут.

Поваленное дерево. Правее - озерцо, за ним полянка. Выше озера в сырой ложбине среди замшелых камней есть источник; рядом - каменная кладка старой стены.

Больше родников на пути не будет.

Места здесь довольно глухие, населенные разным зверьем. Я уже не говорю о белках и зайцах - их можно встретить довольно часто. Так же обычен и кабан, но зверь этот сторожкий. А то вдруг кто-то страшно рявкнет, кинется в сторону, громко шурша прошлогодним листом. И долго еще не то рыкает, не то хрипло взлаивает в чаще. Это "ругается" самец косули.

Снова подъем. Через пять минут тропа ответвляется вправо. Она тоже ведет в Джурлу.

Снова идем разнолесьем: граб и дуб. Дорога ведет в гору. А вот и поляна, лежащая на скальном уступе; внешний ее край приподнят. Оттуда открывается отличный вид на побережье и склоны гор до самой яйлы. К поляне мы шли час.

Дальше путь наш значительно легче, без утомительных подъемов и спусков.

Лесная дорога ведет на юго-запад. Снова поляна, ограниченная с востока скальной отвесной стеной. И опять открывается вид на побережье: ближе виднеются домики лесничества, дальше - темные массивы лесопосадок. Там рядом с сосной, миндалем, грецким орехом высажены кедры и кипарисы.

Ближе к морю лежат виноградники совхоза "Малореченский". Виноград - культура трудоемкая, но благодарная; он щедро отзывается на заботу человеческих рук. До 320 центнеров ягод с гектара (на отдельных участках) собирают в бригаде Ольги Васильевны Опанасенко. В отделении, которым руководит Петр Васильевич Купцов, работают Анна Павловна Лазарева, Евгения Федоровна Боброва и другие отличные виноградари - творцы отменных урожаев. Это их трудолюбию, терпеливости, настойчивости обязаны своей славой местные виноградники. Родина высоко оценила заслуги передовиков совхоза, наградив их 24 орденами и 117 медалями. Здесь по праву гордятся своими знатными земляками - Героями Социалистического Труда Ниной Александровной Тихоновой и Василием Николаевичем Кононенко.

Впереди в направлении нашего маршрута поднимаются живописные утесы Шан-Каи. Они будут теперь видны, пока мы не достигнем их.

Проходим мимо обожженного молнией дуба, мимо осинника и снова выходим на поляну, протянувшуюся лентой поперек склона. Ниже - опять скальный обрыв. На этой поляне дорога как-то незаметно исчезает, "растворяется". Мы опять на узкой тропе.

Дубовым лесом спускаемся в ущелье, по валунам переходим безводное русло. Дальше тропа ведет по иссушенному солнцем и ветрами конгломератовому монолиту, Над головой - белый, острый, как утюг, известняковый утес. На здешних утесах гнездится пустельга. И порой можно увидеть, как птица, возвратившись с охоты, кормит своего детеныша, притаившегося у камня. Но птенца, когда он сидит смирно, очень трудно заметить - он такой же серый, с ржавыми подпалинами, как и лишайник на камне.

Снова спускаемся в ущелье. Перебираемся через сухое русло. Тропа идет редколесьем, по прокаленной солнцем наклонной полянке и круто забирает вверх. Но подъем недолгий, и вот мы на седловине небольшого хребта. От озера с источником идем уже более 40 минут.

Над головой - башнеобразные конгломератовые скалы. Слева - поверхность небольшого плато, покрытого травами и отдельно стоящими кряжистыми дубами, ясенями, лохолистными грушами. Это урочище Шан-Кая. Отдохнем, прогуляемся по этому импровизированному парку. Вот и тропка вьется по траве влево, выходя все дальше и дальше на простор.

С кромки плато видны Алушта и урочище Джурла, видна Демерджи, а склоны Демерджи - прямо у нас над головой. Сверху слышен протяжный крик: "Кеи, кеи!" То охотился канюк.

Возвращаемся к седловине, где оставили свои вещи. Спустившись с нее, идем темным дремучим лесом. Вокруг - дубы, грабы, буки в несколько обхватов. Кое-где под деревьями перерыта земля: видно, здесь кабанья столовая. Порой на закате из этих лесов слышится хрюканье, рявканье, капризный поросячий визг - это семьи диких кабанов устраиваются на ночлег.

Минут через пятнадцать выходим на поляну, лежащую на скальном уступе. Снова спуск в ущелье. Идем среди мощных буков, среди скал и каменных глыб.

Перебираемся через дно оврага, загроможденное валунами. Поднимаемся наискосок по крутому склону и выходим на новую поляну. Мы - в урочище Джурла.

Поляна террасой размещена на скальном уступе, обрывающемся многометровой стеной.

Идем вправо, вверх и скоро видим палатки туристского приюта "Джурла".

Рядом ручей, пробежав по овражку, срывается с уступа небольшим водопадом. Выше лагеря, через лесок, есть еще одна поляна. В верхней ее части, у самого леса тихо журчит родник. Туда ведет тропа.

Если не устали, побродите по окрестностям; спуститесь к водопаду, поднимитесь вдоль ручья вверх к небольшому каньону, пропиленному ручьем в красно-ржавых конгломератах.

Кстати, ручьи и речки, которые нам пришлось "форсировать", заселены какой-никакой живностью. Вы улыбаетесь: лягушки! Не только. В ручьях южного склона можно увидеть пресноводного… краба. Маленький такой, похожий на морского мраморного краба, а поди ж ты, пресноводный и к тому же "альпинист" - по каменистым руслам забирается довольно высоко в горы. В озерцах обитают болотные черепахи. Но я умышленно не называю конкретных мест, где водятся те и другие, потому что мне жаль любых животных, порой вылавливаемых из праздного любопытства, гибнущих бессмысленно.

В горных речках, что покрупнее, есть форель. Впрочем, "есть" не то слово - встречается. Трудно ей приходится в летне-осеннюю межень, когда речки сильно мелеют. Да и человек не оставляет ее в покое. Форель - быстрая, осторожная рыбка, но кто половчей и знает форельи повадки, может поймать ее. (Есть разные способы извести рыбу, но коль уж вы этих способов не знаете, то и знать их ни к чему.) Над верховьями ручья поднимаются живописные отвесные острые скалы, над ними - коническая вершина Ернен-Каи. Прямо перед нами закрывает небо с юго-западной стороны гора Демерджи. Завтра утром мы взберемся на нее. …От лагеря немного пройдем по левому берегу ручья, против течения. Затем тропа перебирается на правый берег и взбирается круто вверх. Там идем на запад, по дороге. Будем внимательны, чтобы не пропустить тропы, ведущей влево, вверх.

Сворачиваем на эту тропу и идем по ней дальше: на седловину, поперек склона над ущельем, сквозь буковый лес, по балке к ее верховьям. Все вверх и вверх. Места здесь земляничные…

Тропа приводит на юг, к знаменитым столбам Демерджи. Вот они, конгломераты, вырвавшиеся из-под гнета известняков и удивляющие мир фантастическими фигурами, образовавшимися под действием все тех же вечных сил природы: солнца, ветра, воды, морозов. Причудливые скульптуры, башни, колонны, руины. Трудно устоять перед искушением, испытать в себе талант скалолаза и не забраться на какой-нибудь из столбов. Но лучше не спешить с этим. Один вот так поспешил, а потом просидел на вершине под ветром и дождем целые сутки, пока его не сняли спасатели из контрольно-спасательной службы Крымского областного совета по туризму и экскурсиям. А другой стал спускаться, поскользнулся и упал. Мало того, что сильно разбился, - он упал так, что к нему нельзя было подойти ни снизу, ни сверху. Двое суток работала бригада скалолазов, с риском для жизни пытаясь спасти незадачливого альпиниста, и не спасла. Было уже поздно…

Мой совет: без специальной подготовки и соответствующего снаряжения не лезьте!

Когда карабкаешься по отвесной скале вверх, кажется, все в порядке, а на обратном пути вдруг обнаруживаешь, что спуститься не можешь.

Любопытно, что горноспасатели о "случаях" рассказывать не любят. Они даже говорят, что спасать - это не основная их работа; основное - учить и предотвращать! Вот поэтому маршрутные листы группам, идущим в лес, подписывает часто руководитель спасательной службы. Введение маршрутных листов для самодеятельных туристов продиктовано не только заботой о безопасности леса - оно продиктовано и заботой о человеке. Получая маршрутный лист в местном комитете, вы должны пройти инструктаж по правилам поведения в горах у работников турбаз, бюро путешествий или спасательной службы и серьезно отнестись к тому, что говорят на инструктаже. Это в ваших же интересах.

И вот мы поднялись на самую высокую скалу и, как новоявленные робинзоны, ужаснулись: какие дикари пировали тут! На скалах отпечатки гигантских босых ступней. Однако не дикари тут были: вокруг надписи, да еще латинскими буквами - грамотеи! Девушка тоже не могла удержаться: "Леша я тебя люблю и жду" - и не подписалась, наверное, догадалась-таки, что марать скалы нехорошо. А может быть, ей просто белил на свое имя не хватило, как не хватило их на запятую после "Леша"? Ну, тогда она, пожалуй, допишет свое письмо в следующий раз. А тот, кто понимает, что расписаться на скалах - все равно, что расписаться в своем невежестве, но сдержать страсть не может, выкладывает надписи из камней. Начали с маленьких камешков, но акселерация приносит свои плоды и тут: турист пошел могучий - двух-трехпудовые камни стал ворочать. Таким "безобидным" способом уже испакощены травянистые склоны и лужайки на Чатыр-Даге. Добираются и до Демерджи…

А вид отсюда неожиданный и великолепный!

Алуштинская долина. Гора Кастель, за нею Аю-Даг. Правее - Урага, как туша динозавра с шишковатым хребтом. Лохматая от заповедных лесов макушка Чамны-Бурун; она лишь чуть ниже безлесной Бабуган-яйлы. Одна из вершин этого нагорья - самая высокая в Крыму - Роман-Кош. От Бабугана к Чатыр-Дагу прогнулся хребет Агыс-Хыр, или Конек. За ним синеют горы Черная, Чучель, Басман. Ближе всех - широкоплечий богатырь Чатыр-Даг.

Здесь случается одно любопытное явление. В науке оно известно под названием "Броккенский призрак". Возможно, вам посчастливится его увидеть. Для этого необходимо, чтобы над Чатыр-Дагом висела плотная шапка тумана, а со стороны Демерджи небо было исключительно прозрачным. И тогда при восходе солнца на столбах можно увидеть свою гигантскую тень на фоне чатырдагского тумана.

Подобный призрак можно видеть и со скал Северной Демерджи, когда туман доверху наполняет Ангарское ущелье. Я сам дважды видел свою тень на белой поверхности тумана в огромном радужном ореоле.

На склонах Чатыр-Дага тянутся поля лаванды, ниже - виноградники, сады. Самым распространенным фруктовым деревом здесь является персик. Он пользуется большим спросом у населения и курортников. Работать с ним садоводам винсовхоза-завода "Алушта" интересно. Еще бы! В персиковых садах бригад В. В. Рудневой, А. И.

Петренко сорта Золотой юбилей, Кремлевский, Советский приносят урожаи по 72, а то и по 100 центнеров с гектара. А в бригаде А. И. Гальцева создаются интенсивные грушевые сады. Решено возродить былую славу знаменитых южнобережных груш.

Левее села Изобильного блестит водохранилище. Выше него густо синеет глубокое ущелье Яман-Дере. Оно такое же суровое, как и Хапхал. Там тоже гремят водопады и самый большой из них - водопад Головкинского. Даже речки, истоки которых находятся в этих двух ущельях, - "тезки": и ту и другую зовут Улу-Узень.

Чтобы идти дальше, возвращаемся по тропе назад до первой седловины и, повернув вправо, между двумя скалами спускаемся тропинкой, ведущей на юго-восток, затем на юг.

Наш путь сверху вниз пересекает слабо намеченная тропка - не обращайте на нее внимания. Мы идем по хорошо натоптанной тропе. Огибаем склон, проходим под скалами-столбами, направляясь на запад к естественной террасе, которую со всех сторон обступили каменные истуканы.

Впереди глубокое ущелье, круто падающее по склону. Оно густо населено каменными изваяниями; это и есть Долина привидений. Нам нужно спуститься в ущелье - продолжение тропы внизу. На иных столбах поселились сосенки, изогнутые, низкорослые, будто из японского карликового сада. Среди скал можно различить фигуры статных витязей, гордых красавиц, согбенных бородатых старцев, хищных злодеев, фантастических чудовищ. Ожившие камни долины, вероятно, могли бы разыграть целые сцены из жизни людей, населявших некогда склоны Демерджи…

Увидеть все это поможет вам воображение и меняющееся в течение дня освещение.

Легенды, словно туман, овевают эту сказочную гору. С некоторыми из них можно познакомиться в сборнике "Легенды Крыма" или в изданной в 1971 году книжке "Демерджи" альпиниста В. П. Гончарова. Осмотрев Долину привидений, спускаемся по тропе через средневековые садовые террасы. Выйдя на дорогу, идем по ней вправо.

В орешнике и зарослях шиповника нам уже попадались большие глыбы конгломерата, но тут мы подходим к гигантским обломкам горы. Это результат неоднократных обвалов. Место обвала еще сравнительно свежее, не выветрилось, не обросло лишайниками. Из-под навала глыб бьют родники. Не так давно воду источников по трубам направили в сады и на виноградники.

Ниже обвала - довольно плоская и большая естественная терраса; на ней растут старые грецкие орехи.

Продолжая путь, обходим вдоль изгороди молодой сад, оставляя его с левой стороны. Раньше здесь располагалась деревня Демерджи, потом ее перенесли на то место, где сейчас село Лучистое, так как она сильно пострадала от обвала в 1894 году. Впрочем, есть основание предполагать, что переселение деревни состоялось по другой причине. Сохранились документы, свидетельствующие о давней тяжбе местного помещика с жителями деревни. Помещику приглянулись их земли; здесь, вблизи от мощного источника, можно было разбить прекрасный сад. И вот, наконец, представился повод разделаться с деревней и прибрать землю к рукам. Мечта помещика сбылась.

По тропе идем туда, где у кромки площадки, как многозначительно поднятый перст, возвышается кусок древней стены. Еще сравнительно недавно на этом месте стоял средневековый храм-базилика. Сохранились даже его фотографии, датированные 1889 годом. А теперь при взгляде на эти руины невольно думаешь, что не землетрясения, обвалы, не вода, мороз и солнце разрушают творения рук человеческих. Хотя, конечно, и они тоже. Но ведь разрушает и сам человек. Базилика была разобрана на постройку домов и сараев жителями ближнего села. К сожалению, довольно часто камни древних и средневековых сооружений, а иногда и творения скульпторов археологи находили в заборах и стенах домов… Здесь в средние века была уже упоминавшаяся выше небольшая крепость Фуна. И гора тогда носила имя Фуна (что значит "дымящая").

Ниже развалин тропа идет по очень неровному склону. Нагромождения камней, свежие трещины. Здесь и сейчас еще "работает" оползень. Но склон по живописности уникальный: старые ореховые деревья, черешни, лужайки, скалы, родники (уже частично каптированные), ручьи и маленькие глубокие озера. Парк, да и только!

Вы уже, наверное, обратили внимание на одну любопытную особенность крымских лесов: обилие в них ягодных и плодовых пород. Правда, это относится к ландшафтам, уже окультуренным человеком: в буковом лесу, кроме буковых орешков, да и то лишь в урожайный год, ничего съедобного не сыщешь. Зато внизу, на полянах, на опушках пойменных лесов, в зарослях мелколесья - кизил, терн, боярышник, барбарис, ежевика, лещина, дикая груша, дикая яблоня. Отдельные экземпляры кизила, боярышника, дикой груши взбираются и на яйлу. Там же много земляники. Впрочем, земляника растет везде - и вверху, и внизу, а вот малина - большая редкость, слишком сухо ей тут, жарко. Но в долине Бурульчи она есть. А на северных склонах Тырке, под самыми скалами встречается даже костяника.

В долинах, по опушкам, много дикой черешни. В апреле, когда дубовый и буковый лес стоит еще хмурый и темный, черешни зацветают красивым белым облаком. В июне созревают ягоды; среди них есть и съедобные.

Попадаются поляны, где растут плодовые деревья. Это так называемые чаиры, лесные сады. Раньше местное население очень активно создавало в лесах сады. Высаживали фундук, грецкий орех, миндаль, черешню, яблони, груши, греческую рябину. К дичкам-самосейкам прививались домашние сорта; отбирались деревья со съедобными плодами. И сейчас еще в долине Бурульчи, на склонах Большой Демерджи можно встретить яблони, груши, это деревья, выросшие из семян культурных сортов.

Прежде в верховьях реки Демерджи чаиров было множество, теперь их почти не осталось - совхоз-завод "Алушта" постепенно заменил их более продуктивными садами.

Ну, вот мы и вышли на шоссе. До горной троллейбусной трассы остается около двух километров. Можно подождать автобус из Лучистого, а если не очень устали - пройти пешком.

Грустно не оттого, что книжка кончается, а оттого, что ее вряд ли прочтут те, кто хулиганит среди цветов и травы на лесной поляне, кто топором вырубает на стволе бука полуметровые буквы собственного имени. Им обычно не до книг. И все-таки будем надеяться.

Рассказывал лесник: вышло постановление, запрещающее жечь костры в лесу. А тут на поляне машина, мужчина с мальчиком у костра. Говорят им, что костер следует погасить. Никакого внимания. Показывают газету с постановлением, требуют подчиниться представителю власти, коим является лесник у себя на участке. В ответ возмущение и ругань: безобразие! Не дают человеку после трудовой недели отдохнуть, как ему хочется. Не позволяют воспитывать в ребенке любовь к природе!

Да, отдыхать в лесу будем не так, как нам хочется, а как это будет безвреднее для природы. И любовь к природе в наших детях будем воспитывать не у костра и не с топором в руках.

Красные пещеры объявлены заповедными. Чтобы прекратить их разорение случайными посетителями, вход в них закрыли железной решеткой. На шоссе у дороги, ведущей к пещерам, поставили указатель: "Место отдыха трудящихся!" Вот как. Одновременно и место отдыха и заповедник. Но… решетка была взломана. Наивно надеяться, что распаленную любознательность подгулявших граждан, приведенных туда указателем, остановит надпись "Заповедник" или даже железная решетка.

Помните, как чисто у туристского приюта "Партизанский" или у Партизанской пушки, какой там здоровый лес? А ведь эти места посещают массы туристов. Подчеркну: организованных туристов.

У водопада Джур-Джур на каждом шагу видишь кострища, бесчисленные тропы и площадки утрамбованы до бетонной твердости. Стволы деревьев изрезаны, изрублены, корни их обнажены. От мусора урочище похоже на свалку. А ведь лесник со своими помощниками, ребятами из школьного лесничества, регулярно убирает территорию. Но что может сделать один-два человека, если тысяча не считает нужным вести себя, как полагается!

Я уверен, что урочище у водопада Джур-Джур перенаселено. Две вещи можно для него сделать. Оборудовать место для посещения. Устроить лестницы, мостки, проложить дорожки. И никаких биваков, костров. Побольше организованных экскурсий с образованными, знающими проводниками. Требовать от экскурсантов дисциплины и культуры поведения такой, как в музеях.

Да, на природе надо вести себя, как в музее! Иначе природа останется только в музее.

У восточных народов плохое отношение к родникам считается безнравственным.

Понятно, в пустынях научились ценить каждую каплю воды, а источники - боготворить. Но и у нас на Руси, где недостатка в воде не испытывалось, к родникам и колодцам издавна относились с почтением. Ну разве это не удивительно?

Вода где-то блуждает в недрах земли, накапливается и вот пробилась на свет хрустальным родничком. Живет, пульсирует, чистая, прозрачная, таинственная…

Где и когда потеряли мы умение удивляться чуду? Разве не приятно на поляне, в овраге, под скалой найти не грязную лужу, а родничок - прозрачный, опрятный!

Состояние родников, на мой взгляд, свидетельствует о культурном уровне народа.

Ведь не придет же в голову культурному, нравственно здоровому человеку разорять или засорять родник! Напротив, увидев непорядок, он захочет хоть как-то исправить дело. Один мой знакомый каждый раз очищает от битого стекла, остатков пищи, лесного мусора родники, обкладывает их камнями. Чудак? Нет, человек, влюбленный в свою землю.

Больше десяти лет назад областной совет по туризму объявил поход за очистку и благоустройство родников. В этом походе участвовали комсомольцы, пионеры. Было сделано много. Однако многое с тех пор разрушилось. К сожалению, родники разоряются пасущимся скотом, засоряются опадающей листвой; их нужно время от времени расчищать, благоустраивать. Это небольшой, вроде бы незаметный труд. Да и никто не узнает, что сделал именно ты. Но ты-то сам знаешь! Разве этого недостаточно?

Мне кажется, о Крыме еще не сказано самых лучших, самых важных, достойных его слов. Ландшафт полуострова таков, что Крым - это мир в миниатюре! Природа создала этот феномен, и только от нас зависит, сохранится ли он для будущих поколений во всем своем великолепии. Конечно, не под стеклянный колпак его, как музейный экспонат! Но все же, как явление исключительное, уникальное, он требует к себе особого отношения, особенного внимания.

Люди приезжают в Крым и будут приезжать не только лечиться в санаториях, загорать на пляжах и дегустировать массандровские вина. Они будут приезжать, чтобы увидеть исторические памятники и несравненные пейзажи. Чтобы приобщиться к красоте.

Собственно, крымский ландшафт - одно из главных богатств полуострова. А что делаем мы, чтобы сохранить его? Всегда ли предусмотрительны настолько, чтобы не устраивать карьер по добыче бута на самом видном месте Южного берега; чтобы не сооружать асфальтовый завод там, где уместнее было бы поставить декоративную ротонду; чтобы прокладывать линию электропередачи, не вырубая лес тремя широченными параллельными просеками? А ведь охрана природы и ее богатств - обязанность каждого из нас, человека и гражданина. Это записано и в нашем Основном Законе - Конституции СССР. …Вот и окончились наши путешествия, кончилась книжка о горной стране Большая Демерджи. И представьте, я рассказывал вам все это не столько затем, чтобы развлечь или завлечь в поход, сколько для того, чтобы вы стали внимательными к Земле. Чтобы в ваших сердцах укрепилось уважение к ее истории и памятникам, чтобы жила признательность к тем, кто в боях отстоял эту землю для вас. Пусть на их святых могилах не увядают скромные лесные цветы. Я хочу, чтобы вы полюбили наши леса и сады, поля и пастбища, долины и горы, скалы и руины, пещеры и родники, птиц и зверей. Чтобы полюбили и уже не смогли их обидеть. Никогда.

Оглавление

Там, за Демерджи. Путеводитель . В.П. Терехов

СОДЕРЖАНИЕ

Признание

Такая земля

"Уходили в поход партизаны"

О чем молчит лес

Рожденная морем

Из глубины веков

Сборы

Маршрут первый

Маршрут второй

Реклама на сайте