«Эссе об Амеpике»

Преамбула

Провести в Америке три месяца, работать на русской фирме, жить в NY — самом неамериканском городе, да еще в Бруклине — недалеко от Брайтона, где улицы пестрят вывесками: "говорим по русски", в квартире с русскими соседями, и после этого писать обзор — отчет об Америке! Это, кажется, могут только российские люди, известные своей решительностью, чтобы не сказать — наглостью. Но — деться некуда, прогрессивная общественность требует, так что предположим, что все оговорки и извинения уже сделаны, и перейдем к сути.

Все остальное

Америка — молодая страна. Это значит, что — энергичная. Эмиграция, видимо, устроена двумя способами — иногда это вынужденное бегство, как в 30–40 года из Европы, а иногда (и чаще!) это — движение энергичных людей. Люди могут быть любого общественного положения, любого образования, любого образа жизни и философии, но общее у них одно — дилемму между движением и лежанием на диване они решают в пользу движения. Поэтому здесь собираются хорошие либо плохие, умные либо глупые, но в любом случае — энергичные сливки мира. Разные страны приносят свои направления энергии, свои уровни цивилизации, свою культуру и бескультурие. И, хотя очень принято образовывать национальные community — сообщества, землячества, районы, взаимопроникновение достаточно сильно.

Страна эмигрантов — страна большого смешения и разнообразия. (На всякий случай сразу исключаю из этого рассуждения провинцию — говорят, что там все гораздо более однородно и ксенофобно, в любом случае, провинция везде в мире склонна мнить себя центром и придавать себе большое значение, а также рассматривать все события любого масштаба относительно этого центра. Парадокс в том, что обычно большинство населения страны — это провинция, но облик страны создают большие города — так что продолжаю свои изыскания.) Как следствие — необычайная толерантность. Сосуществование мнений, религий, мод, музык и т. д. (Судя по рассказам, все это достижения последних 30 лет, до этого — и расизм, и антисемитизм, и ущемление избирательных прав.) Это ни в коем случае не значит, что все друг друга любят: "мучачи", "педры" — испанцы, в смысле — латиноамериканцы; "спагетти", "итальяшки"; "китаезы"; "пейсатики"; "белоснежки" и "баклажаны" — негры и т. д. Но — имеют равные права, одинаковую потенциальную возможность получить образование (сейчас, скорее, идет перегиб в пользу негров), свободные дни для справления религиозных и/или национальных праздников, свои кафе и супермаркеты, свои традиции, газеты, молельные дома и т. д. Когда говорят, что многие начинают день со слов: "God, bless America" (Господь, благослови Америку") — я верю. Но, как критик, не могу не отметить, что во всем этом многообразии я чувствую себя белой, европейкой, еврейкой сильнее, чем в России (а вот женщиной меньше).

Подобная организация общества не гарантирует ни безопасности, ни культуры, ни возвышенной духовности, ни, в принципе, высокого уровня жизни. Но — многообразие возможностей, расширение границ допустимого. В том числе, такая простая, но сложная для исполнения вещь, как — спокойное отношение к чужому виду, наряду, манерам. И — полная свобода в собственном выборе (свобода от тяжелых взглядов окружающих). Здесь, кажется, очень широкое представление о красоте и очень узкое — об уродстве. По крайней мере, схема: урод — это не такой, как я — не работает.

И, наверное, здесь же надо упомянуть отношение к нищим и инвалидам. Нет брезгливости. Никто не теряется и не прячет глаза. Инвалид вообще нормальный член общества. Но об этом еще дальше, в части, посвященной прогрессу и индивидуальности.

Похоже, что страну делали евреи и адвокаты. Это та шутка, в которой есть доля правды, а на самом деле — страна устроена логично. Естественно, в логике капитализма, то есть — удобно. На дорогах должны быть однозначные подробные указатели. У людей есть камины — значит, в супермаркете продаются "дрова" — поленообразная прессованная химия, сгорающая до конца без дыма и золы и пахнущая выбранным деревом. Если человек занят, он может не ходить поесть, а заказать еду по телефону. Но, в общем, об империалистическом комфорте все более-менее наслышаны. (Хотя меня, например, гораздо больше впечатляет ложка для еды грейпфрута, чем 150 сортов сыра. Потому что — придумано!) Комфорт вообще широко понимается как уменьшение любого вида неудобства, поэтому лекарства — вкусные, детский пластырь — с картинками, мусор выбрасывают в пакетах, воздух кондиционируют и ароматизируют. Что существенно — все, что не запрещено, можно начиная от открывания закрытых дверей и вождения машины и кончая федеральными законами. Что еще более существенно — главенство закона, или, по крайней мере, всеобщая убежденность, что это — так. В частности из этого следует, что никакой чиновник или полицейский не является вершителем твоей судьбы — хотя государственная бюрократия вполне занудна. В стране действуют системы — банки, резервирование мест, страховка и т. д. Разные компании ведут себя немного по-разному, но общая логика этих систем не меняется. Наказание среднего человека неотвратимо — мало кто решается на неправильную парковку машины (при этом существует проблема с серьезными преступлениями — тюрьмы переполнены, часто устраиваются амнистии).

Опять же не открою Америки, сказав, что страна — очень эффективная (в том числе, следствие энергичности и логичности). До абсурда. Если холестерин вреден — то больше никогда никто в рот не возьмет. Изобретут все продукты cholesterol free. И так до тех пор, пока не выяснят, что отсутствие холестерина плохо влияет на что-то. Тут-то все ринутся потреблять холестерин в чистом виде. Мода на jogging (бег трусцой), на спортивную ходьбу и т. д. Любая идея, любая мода тут же подхватывается производителями, рекламодателями, средствами массовой информации. Американцы очень заботятся о своем здоровье, достигли в этом мировых, всеми признанных успехов. Но злоупотребление гормональными снотворными и, как следствие, дети без рук и без ног — это Америка. Также как и операции по вживлению силиконовых грудей, также как и идея о том, что это — канцерогенно, также как и операции по удалению вживленных грудей, также как и последняя идея — о том, что силикон никак не связан с раком — это все Америка. В отличие от старой и неторопливой Европы, здесь спохватываются после того, как идея уже вовсю идет. Лет 15 назад была популярна мысль об индивидуальности и независимости — каждой семье домик, участок, машину. Тогда началось большое движение в пригороды из городов. Тогда почти везде ликвидировали городской транспорт. В результате — проблема одиночества. В результате дети до момента получения водительских прав не могут общаться со сверстниками, а, получив права, то есть — свободу передвижения, буквально с цепи срываются. Сейчас есть другая, более умеренная идея — кондоминиумы, то есть что-то типа дачных кооперативов — вариант "вместе, но отдельно".

Американцы не просто лидируют в области технического прогресса. Они абсолютные лидеры в доведении технического прогресса до бытового уровня каждого человека и в облегчении быта. Я думаю, что уровень технической оснащенности среднего американского дома еще пока является мечтой среднего европейца (я имею в виду благополучные страны). Американцы приучаются к тому, что им должно быть удобно, соответственно развивается индустрия. Меня все время преследует мысль, что, если я, скажем, пишу, держа тетрадь на коленях, и мне некуда положить ручку — достаточно выйти в магазин и за 15–20 $ купить лучшую в мире "универсальную американскую держалку для ручек", а если заплатить долларов 10, то можно купить электронную, которая будет запоминать до 5 положений ручки и заодно озонировать воздух, да еще с life-time garantee — пожизненной гарантией. Впрочем, о патентованных средствах писал еще О'Генри.

Только здесь поняла, что такое — демократия. Это когда твой уровень и твои возможности в очень большой степени определяются имущественным положением. Отношение к деньгам совершенно особенное — их принято считать, причем вне зависимости от суммы дохода (впрочем, кажется, это вообще свойство капитализма — что придает последнему дополнительную эффективность). Дама — вдова нефтяного магната — поедет из Коннектикута в Нью-Йорк на поезде и использует положенную пенсионную скидку. Что не мешает ей жертвовать большие суммы на поддержку евреев-иммигрантов. Купить что-нибудь по дешевке — национальный вид спорта. Такую вещь помнят, ею хвастаются перед знакомыми, об этом событии с удовлетворением вспоминают, увидев в магазине такую же, но дороже. И это не жадность — люди склонны жертвовать в фонды, подавать нищим. С другой стороны, таких sal'ов, как в NY, кажется, в Европе нет. Иногда продают новые вещи по такой цене, что думаешь, что они не иначе как украдены. Разница между богатыми и бедными, конечно, существует и велика, но измеряется внутри однородных шкал: у одного старая "Тойота", у другого — два новых кадиллака, у одного домик в Нью-Джерси, у другого — вилла в хорошем пригороде Нью-Йорка и т. д. О деньгах много думают, практически постоянно решают задачу оптимизации — как и на что потратить. Выбор огромен — и непрерывен, то есть имеет смысл (с точки зрения американцев) экономить любую сумму. Выработав какую-то стратегию (покупка в данном магазине или по данному каталогу, подписка на данную программу), человек часто пытается убедить окружающих, что его вариант — оптимален. Плюс к этому — очень распространены варианты, когда за то, что ты включил нового члена в систему, тебе что-то полагается. (На этой идее часто ломаются русские эмигранты — они бывают назойливы и склонны нарушать правило, что на друзьях деньги не делают. Вообще информация, изложенная в этом абзаце, имеет некоторый эмигрантский акцент).

Богатство страны видно во всем — в мебели, которую выставляют на улицу, в выброшенной аппаратуре — потому что морально устарела, в широте общественных движений и — в социальном обеспечении. В Нью-Йорке много нищих, это, обычно, молодые мужчины, чаще — черные. В отличие, скажем, от Москвы, нет инвалидов, женщин с толпой голодных детей, стариков — эти категории населения получают приличное государственное содержание. Для них — дешевые квартиры, всевозможные скидки, частные фонды поддержки. Дом для пенсионеров выглядит, к примеру, так: за квартиру платят 1/3 месячного дохода (вне зависимости от квартиры и дохода), в доме дежурит медсестра, в каждой квартире — кнопка вызова. Даже если дом двухэтажный, в нем будет лифт. Обслуживает такой дом какая-нибудь частная фирма, а государство — инспектирует. Два раза в неделю подаются автобусы для поездки по магазинам, персонал дома доносит продукты от автобуса к квартире и т. д. Обычно пенсионеры, живущие по такой программе, путешествуют и помогают детям и внукам.

Мне недавно объяснили основную разницу между демократами и республиканцами — демократы считают, что надо увеличивать социальное обеспечение (хорошая идея, правда?), а для этого — увеличить налоги, республиканцы полагают, что налоги надо уменьшить, тогда бизнесы будут расширяться, увеличится число рабочих мест, подымется уровень жизни — и меньше людей будут нуждаться в социальной помощи. Судя по последним американским выборам губернаторов штатов, республиканцы имеют больший успех у населения.

Страна большая, могучая и лидирующая — это чувствуется по размаху всего (любимая мною надпись на 6 этаже A amp;S — огромного торгового центра: "Одновременное нахождение на этаже более 1314 человек запрещено") и по поведению людей. Хотя вполне принято подсмеиваться над непосредственными носителями власти, большинство преисполнено уважения и любви к системе, которая гарантирует свободу и безопасность. Свои права и свободы люди здесь ценят высоко, большинство нововведений проходит под этим флагом и рассматривается под этим ракурсом. Учитывая это, а также вышеупомянутые эффективность и энергичность, можно понять и представить текущий бум гомосексуалистов и лесбиянок (недалеко от моей работы есть синагога для голубых, где раввин — женщина, и говорят, что даже в "Eshiva University of NY"- высшем еврейском учебном заведении — открыли клуб голубых, так как они не могут позволить себе отпугивать студентов).

Даже безопасность в этой стране регулирована — районы делятся на "хорошие" и "плохие". "Хорошие" безопасны для любого человека круглые сутки. "Плохие" — это негры, испанцы, "проджекты" — социальные дома, грязь — туда без необходимости вообще нормальные люди не ходят. Существует интересная закономерность. Рядом с downtown'ом (деловым центром города) обычно находится "плохой" район. Большая часть плохих районов была когда-то заселена евреями, потом там стали селиться черные и постепенно выдавили евреев. Кажется, единственное место, где все было наоборот — это Брайтон.

Кроме физического насилия, американцы боятся испортить свою так называемую "кредитную историю", которая представляет собой, можно сказать, денежную биографию человека. Она тщательно фиксируется, существует в виде всеамериканских (если не всемирных) компьютерных банков данных и влияет на возможность открыть в банке счет, взять кредит, получить кредитную карточку, купить дом или машину в рассрочку и т. д. — то есть на возможность пользоваться удобствами разных американских систем.

Но вообще американцы мало чего боятся, потому что чувствуют за собой некоторую немалую государственную мощь, которая, в случае необходимости, займется их охраной и спасением — как за границей, так и внутри страны.

Американцы склонны к индивидуализму. В этой склонности их поддерживают технический прогресс и уровень жизни. Они гораздо меньше именно вынуждены к общению, чем, скажем, москвичи — всегда открыт магазин, где продают соль, книжки есть в библиотеке, деньги можно взять в кредит в банке, благодаря удобным приспособлениям практически любую хозяйственную работу человек способен делать в одиночку — или с легкостью нанять мастеров (вопрос денег), даже в междугородних автобусах у каждого кресла свои лампочка и кондиционер, многие ходят в наушниках и слушают свою музыку, не навязывая ее окружающим, а инвалидные кресла таковы, что человек с легкостью ездит на нем везде — они очень подвижны, с моторами, плюс в автобусах, магазинах, музеях, театрах предусмотрены въезды и лифты. То есть американцы гораздо меньше нуждаются в помощи и гораздо меньше задевают друг друга своим поведением. Это — не уровень культуры населения, а — побочное следствие научно-технического прогресса. И еще одно следствие — люди здесь бывают грубыми, но достаточно редко — озлобленными. К тому же у американцев довольно мало времени. Работа регулярна и интенсивна. Потом — дорога, семья, хозяйство, а если еще и свой дом, то обслуживание не только его, но и участка. Так что особенно времени и сил на близкое душевное общение не остается. Иногда мне кажется, что они бывают так замкнуты, как некоторые семейные пары — для которых существует своя отгороженная от мира действительность. Вместе с тем американцы в общении приветливы, легки, среди их ценностей несомненно — семья, многие работают бесплатно в общественных организациях и любят объединяться со своими соседями в социальные клубы — что-то вроде кружков кройки и шитья или хорового пения. Особенно это принято в маленьких городках, где жизнь очень тихая и нет развлечений.

Тут я вступаю на совсем зыбкую почву, где основой умозаключений служит весьма косвенный и небогатый опыт. Кажется, что американцы не склонны рассуждать над традиционными русскими проблемами типа смысла жизни. Не верно было бы считать из-за этого среднего американца дураком — он знает и умеет массу сложных жизненных вещей: водить машину, пользоваться банковскими автоматами и вообще всякой современной техникой (которую он не боится), разбираться в налоговой декларации и в ценах на sal'е и т. д. Он умеет просто жить, без сверхзадачи. В связи с этим мне показалось интересным следующее: (все относится к так называемому среднему, а не к высоколобой элите, которая, безусловно, существует) — американцы просты, не церемонны в обращении и неискушенны в мыслительном процессе, то есть не изысканы во вкусах, манерах, словах, шутках — они вполне склонны жить "как все" — покупать в магазине открытки с заранее написанными поздравлениями, украшения домов на Halloween и Christmas, а подарки взрослым здесь чаще не дарят, а приносят конверт с деньгами. Ощущение стандартности им вполне комфортно (час езды в автобусе по, скажем, Нью-Джерси, выглядит так — каждые 20 минут ты проезжаешь городок, то есть видишь бензоколонку, MaсDonalds, ShopRite (система супермаркетов) и т. д. — как люди только при этом узнают свои городки?). Правда, надо честно добавить, что стандарт здесь — это сотни вариантов — кажется, общество и реклама здесь работают на социально-животные инстинкты среднего человека (ни в коем случае не чисто животные — это противоречило бы существованию системы, здесь употреблено слово "животные" как противовес "интеллектуальным", "духовным"). А среднему человеку здесь живется неплохо, поскольку в довольно широких пределах существует нормальная жизнь, соответствующая уровню его достатка. Говорят, что интеллектуалам непросто, как, впрочем, и везде.

Послесловие

На этой мажорной ноте я заканчиваю свой опус. К сожалению, нет времени даже для литературной обработки. Будем считать, что речь максимально приближена к устной. Но я надеюсь, что мне удалось нарисовать цветную картинку, к которой будет интересно вернуться через полгода — для сравнения.

Часть вторая

Ситуация, в принципе, не изменилась — Бруклин, русская фирма, друзья из России. Разве что удалось немного поездить по Штатам (достаточно, чтобы понять, что NY является совершенно отдельно стоящим городом, иногда — некоторой гиперболой даже не столько собственно американской жизни, сколько представлений о ней всего мира). И еще — зная, что я не одинока на поприще попытки понимания местной жизни, обратилась к классикам Ильф и Петров, Маяковский, Эренбург, Довлатов, Вайль и Генис. Последние очень умные люди, жаль, что пишут в основном про NY, поскольку тут живут. И к их мыслям, особенно про рекламу, я еще вернусь. При чтении писателей начала века потрясает сознание, что "уже тогда все было". И, хотя "стандартный завтрак номер 2" (по Ильфу и Петрову — сейчас, конечно, это все называется более красиво, типа "гамбургер"), одинаковый по всей Америке, вызывает насмешки, да и завтрак-то невкусный — но распространенный стандарт уже в 30-ые годы включал и дороги по всей стране, и электричество и водопровод в пустыне. Причем — во время Великой Депрессии и без всяких слов о благе человека, а просто — стандарт жизни, о котором специально задумываются разве что приезжие. (На всякий случай делаю оговорку — это не связано напрямую с уровнем жизни населения, который тогда был весьма низким — поэтому люди и шли на государственные работы типа строительства дорог.)

Кажется, еще не написана книжка об обманутых ожиданиях эмигрантов не в глобальном смысле, не то, что, оказывается, "мы здесь никому не нужны", "надо знать язык", "надо иметь профессию" и т. д., а — в смысле светлого образа Америки как торжества логики, или справедливости, или еще чего-нибудь — в противоположность окружающей грязи, хамству и прочему. Другая сторона земли — с ковбоями, джазом, жвачкой, компьютерами всегда была немножко сказочной. А потом выясняется, что: — в магазине тебя могут обсчитать и обвесить. Обхамить — вряд ли, а обмануть — запросто — на улицах после дождя бывают лужи — в полиции попадаются придурки с комплексом неполноценности — когда выпадает снег, каждый хозяин расчищает кусок тротуара у своего дома, весь снег с мостовой сгребается к обочинам, а что делается между расчищенными площадками — никого не волнует — страховые компании очень неторопливые — суетись сам — в госпиталях не торопятся обслуживать людей с бедной страховкой (то есть умереть им, конечно, не дадут, если надо, операцию сделают быстро, но сутки лежать с переломом — пожалуйста) — за прохождением денег по чекам и кредитным карточкам надо следить внимательно — если не хочешь платить лишнее — государственные чиновники никуда не спешат — не все телефоны-автоматы работают… и т. д.

Короче — люди, разве что другой уровень цивилизации (то есть с компьютерами и улыбаются). Я даже думаю, что многое из этого — не свойство людей, а свойство больших систем, какими являются многие системы в Америке — благо страна большая и богатая. В любой большой системе винтик не может, не должен и не хочет иметь о ней никакого понятия. В результате винтик работает на себя. В Штатах это заметно по росту бумажной работы и работы юристов (лоеров). Как уже говорилось, тротуары от снега чистят так себе, зато в газетах тут же появляются объявления: "Опытный юрист возьмется вести дело против домовладельца, у дома которого вы упали". Говорят, что здравоохранение безумно дорого и становится все дороже не из-за огромных зарплат врачей, а из-за денег, которые идут на бумажную работу по оформлению медицинских страховок и того, что врачи тратят на страховку в случае судебного процесса по иску о неправильном лечении. Подобные иски — миллионные, зарабатывают на них в основном опять же лоеры (не врачи, не пациенты). Управление ест очень много, и не обязательно — эффективно (крах еще одной американской иллюзии). Говорят, в любой достаточно большой фирме, где все ходят в галстуках и белых рубашках, существует железно выполняемый порядок подачи и согласования документов — так что любой самый мелкий вопрос требует нескольких дней и внимания многих людей. Говорят, что от такого порядка ни организованность, ни эффективность труда не повышаются. И это, как мне кажется, то, что сейчас серьезно угрожает Америке. А учитывая высокий уровень жизни и социального обеспечения, как следствие — дороговизну любого труда, официально осуществленного в Америке, становится ясным, почему даже здесь, в самой стране, не смотря на войну пошлин, магазины завалены китайскими, тайваньскими, японскими товарами. Интересна структура занятости населения: по данным переписи 1990 года на из 119 млн работающих

+ 16.9 млн специалистов (врачей: инженеров: ученых: учителей и т. д.)

+ 15.4 млн менеджеров (имеется в виду — с соответствующим образованием)

+ 16.5 млн — сфера обслуживания

+ 18.1 млн — торговая и техническая поддержка

+ 18.5 млн — административная поддержка (включая клерков)

+ 13.3 млн — ручная работа (особо точная и починка)

+ 17 млн — рабочие (включая транспортников)

+ 3.3 млн — с/х (фермеры плюс лесное и рыбное хозяйства)

То есть администрация в целом — 33.6 млн (более 28 %), столько же людей, непосредственно производящих материальные блага. И примерно столько же специалистов вместе с технической поддержкой.

Вторая серьезная угроза — от черных и испанцев. (По данным той же переписи на 249 млн населения: 30 млн черных (12.1 %), 7 млн азиатов (2.9 %), 9.8 млн испанцев (9 %), 2 млн индейцев (0.8 %). Самый большой темп прироста у азиатов — за счет китайцев, причем перепись охватывает только легальных эмигрантов.) Но не от того, что у них выше рождаемость, ниже культура и они "завоюют" Америку, а — от американского психоза на эту тему. Решив, как говорят, в 70-х годах, что белые исторически виноваты перед черными, американцы эффективно (как все, что они делают в национальном масштабе) бросились исправлять вину. Сейчас у них существует процентная норма (обратная той, которая была в России) — если в компании или учебном заведении не менее определенного процента составляют негры или латиноамериканцы, то учреждение имеет льготы от государства. На одно и то же место при прочих равных (на то есть даже закон в некоторых штатах) берут негра (кстати, это слово здесь — ругательное, их называют "черные" или, политически корректно, афро-американцы, как японцев и китайцев — "азиатскими американцами").

Таким образом, начинается дискриминация белых и поддерживается разделение рас — как бы официально признается, что черным нужна фора. Вообще здесь принято рассматривать человека в контексте его происхождения, социальной группы и национальности. И, соответственно, отождествлять себя с группой. Если студент, не сдавший экзамен, гомосексуалист — то его профессор дискриминирует сексуальные меньшинства. Недавнее сенсационное дело — женщина заявила, что негр вытолкнул ее из машины и уехал в неизвестном направлении с ее двумя маленькими детьми. Когда выяснилось, что женщина сама утопила машину со своими детьми, а всю историю придумала ее брат счел необходимым извиниться перед черной общиной Америки. Весь этот бред опасен еще и потому, что его трудно остановить (хотя сейчас пытаются), не будучи обвиненным в нарушении демократии. Хотя, по-моему, как раз сейчас она и нарушается и, кроме того, закладываются основы для будущих этнических конфликтов.

Возвращаясь к теме формальной организации и стандартизации — это действительно всюду. И на рабочем месте, и в местах отдыха. В походы люди здесь ходят в национальные парки, где проложены маркированные тропы определенной сложности, где выделены места стоянок, и, в принципе, в течение дня можно выйти к цивилизации — шоссе, бензоколонка, телефон, душ, Мак Дональдс. Это, конечно, противно (в том смысле, в котором противны американская вежливость, диваны в книжных магазинах, специальные ложки для грейпфрута и т. д.) — нет "дикости" в нашем понимании. Но это создает ощущение комфорта и безопасности и — привычности действия. Возможно, поэтому американцы так свободно, расслаблено и естественно чувствуют себя в любой точке мира и в любой ситуации. Не говоря уже о большом количестве государственных и волонтерских (добровольческих) организаций помощи и спасения (известный пример — телефон 911). Вообще все в Америке устроено как можно безопаснее. Когда детский сад гуляет, на детей одевают накидки, на которых написан адрес и телефон — а вдруг потеряются.

Известен формализм американского общения и символ его — широкая зубастая американская улыбка (принцип "keep smiling" — "держи улыбку"). Конечно, она, как правило, бессодержательна и безадресна. Но факт, известный из психологии — когда человек улыбается, даже принудительно растягивая губы, у него повышается настроение. Важная составляющая американской жизненной установки — оптимизм. Стандартное приветствие: "Как дела?" — стандартный ответ: "Хорошо" и улыбка. Вайль и Генис писали, что, если в начале века реклама показывала потенциальному потребителю достоинства предмета, то, после Великой Депрессии, показываются достоинства образа жизни, атрибутом которой является рекламируемый предмет. Человек начинает отождествлять себя с мужественными/женственными героями коммершиалз (рекламных роликов). И так же был построен Голливуд — "фабрика грез", со специфической (но ставшей основой нормы и мечты) "красивой жизнью". (Говоря про рекламу, не могу не добавить, хотя не совсем по теме. Здесь рекламодатель не имеет права не сообщить всех условий — поэтому все приятное, то есть, чаще всего, скидку, пишут самыми крупными буквами, а обязательства покупателя — самыми мелкими. Это все вроде бы знают, но многие все равно попадаются, например, ленятся читать все.)

И еще один важный момент. Первые европейцы, заселившие Америку, были бродяги — искатели сокровищ, ренегаты разного толка (религиозные нонконформисты, беглецы от правосудия). Пионеры (трапперы, охотники, торговцы и т. д.), осваивавшие территории, не знали никакой власти, кроме собственных рук. Поколения эмигрантов приезжали сюда скорее для освобождения от уз старой тирании, чем для создания новых социальных связей. Это имело, на мой взгляд, следующие интересные следствия:

1. Американцы — люди действия. Они уверены в себе, достаточно трезво оценивают свои возможности и способности. Мало комплексуют. Не рефлексируют — если что-то случается, начинают исправлять положение, а не искать причины.

2. Американцы умеют уважать личность. В школе детей учат: "you are very special" ("ты — особенный"). Но при этом, обязательно (!) — и тот, кто сидит с тобой рядом, тоже особенный. И тоже имеет свое мнение. При этом родители ученика получают описание достижений и проблем ребенка в персональном письме. Которое действительно не такое, как у других, и которое может, например, начинаться словами: "Счастье иметь такую дочь". Мелочь, но приятно. Здесь чтут память и умеют быть благодарными персонально. На университетских корпусах, музейных залах и больничных палатах висят таблички с именами жертвователей. При всей аляповатой лубочности и слюнявой сентиментальности, скажем, поздравительных открыток и телевизионных шоу с записанным смехом, все мемориалы и залы славы сделаны очень достойно, в меру торжественно и в меру человечно — специально продуманы. И, как правило: посвящены конкретным людям. Если кораблю то приведен список команды. То есть то самое "никто не забыт". Вашингтон — столица, какую могла построить себе только большая и богатая страна, которая себя уважает. В этом городе — только учреждения власти (из которых самый невзрачный дом — Белый) и немногочисленные жилые кварталы (всего 600 тыс. населения) с соответствующими мелкими бизнесами… Каждое правительственное здание окружено лужайками (видимо, чтобы было где лежать в знак протеста). Кроме власти — парки, музеи и мемориалы президентов. Мемориалы обычно грандиозные, но не давящие (Нотр-Дам, а не Дворец Съездов). В Вашингтон приезжают люди гулять и отдыхать — и гордиться и чувствовать, что власть тут, рядом, и "там" люди такие же, как ты.

3. В этой стране чувствуется, что историю делают личности. Многое произошло, потому что "некто" решил это сделать. Например, Рокфеллер решил "оживить" центральную часть Манхеттена, взял у города в аренду землю и построил одну из центральных достопримечательностей сегодняшнего NY Рокфеллер-центр, оборудовал его по последнему слову тогдашней техники и сдал его крупным фирмам — сейчас это один из самых дорогих и спокойных районов. А Кармел богемный городок в Калифорнии на берегу океана — решил построить один известный архитектор, выросший в тех краях и спроектировал, и созвал жить туда друзей-художников. То есть здесь достаточно много быстро материализующихся идей конкретных людей.

В Америке очень сильна установка на индивидуальность. Конституция начинается со слов: "Мы, народ Соединенных Штатов, для формирования более совершенного Союза, установления Справедливости, гарантии внутреннего Спокойствия, обеспечения общей безопасности и сохранения Благословенной Свободы для нас и наших Потомков устанавливаем эту Конституцию".

Конституция включает 7 статей, описывающих исполнительную, законодательную и судебную власти, взаимоотношение между штатами и штатов с государством и порядок принятия и изменения Конституции. (Лично у меня вызывает восхищение как принципы, заложенные отцами-основателями и работающие до сих пор, так и то, что в 1791 году в США было достаточное количество народу, способных составить и квалифицированно обсуждать эту Конституцию) Известно, что Конституция была ратифицирована вместе с первыми 10 поправками — Биллем о правах (за 200 с лишним лет всего 27 поправок). Практически все поправки касаются прав человека — демократические свободы, право на оружие, на суд присяжных, на открытый процесс, на несвидетельствование против себя, на неприкосновенность частной жизни и т. д. Поправки, с одной стороны, не были внесены в Конституцию, потому что понятие о свободах может меняться, а принципы организации государства остаются, а, с другой стороны, ряд штатов отказались войти в союз, пока не будут регламентированы отношения человека с государством.

И что еще удивительно (при особом, непривычном нам отношении к деньгам и времени — те же деньги) — это количество добровольческих организаций, от оркестров до медсестер, от гильдий искусств до благотворительных столовых. В доме известного (еще при жизни) поэта Эмерсона в Конкорде около входа висит кожаное ведро, потому что он был членом пожарной бригады своей деревни. Ощущение ценности и необходимости соседей, общины здесь пришло естественно, из глубин человеческой психологии — как социального животного. А, с другой стороны, это та же основа — все надо делать своими руками, своей общиной, не ожидая помощи сверху — ни от Бога, ни от государства.

К этому еще осталось заметить, что, как мне кажется, чем меньше остается неосвоенных пространств (физических, рыночных — любых), тем больше вышеописанные элементы начинают существовать по инерции, по традиции, по воспитанию. Такое впечатление, что жизненная зона каждого человека уменьшается (видимо, в Европе это произошло гораздо раньше — Л. Гумилев сказал бы, что уменьшается пассионарность нации — поэтому что бы ни говорили здесь, а эмиграция нужна Америке для поддержания темпа). Ситуация, если она действительно такова, приведет к потере качеств — когда кончатся зоны расширения. Может быть, и поэтому Америка живет так напряженно и рвется вперед так быстро.

Действительно, "американская усталость" — это усталость не только от работы, но и от жизни в целом — от постоянного расчета, где выгоднее купить, какие счета оплатить в первую очередь, какая машина по карману, где парковаться и т. д. Возможно, из-за этого, а также из-за отсутствия рефлексии, американцы так просты и непритязательны по части забав просто хочется резко расслабиться, разрядиться смехом — или спортом. Маленький штрих — кажется, большинство здесь считает, что роскошно = дорого = красиво, что вызывает насмешки Европы, умеренные, впрочем, уважением к американскому доллару.

Такое впечатление, что сейчас в этой стране зона основного движения и рывка — техника, компьютеры. Что достойно упоминания не в качестве восхищения техническим гением человека или организацией потокового производства, а за то влияние, которое новая техника оказывает на жизнь не только страны: но и каждого человека. Когда в ресторанчик стоит большая очередь (здесь это тоже бывает, обычно — в молодежные кафе, но не потому, что рядом нету еще сотни подобных, а потому что оно чем-либо известно), людям выдают бипперы, после чего они могут гулять по окрестностям, а к моменту наступления их очереди им подадут сигнал. Телефонных линий в стране буквально столько, сколько надо. Практически все, что угодно, можно сделать, не выходя из дому (правда, это не только техника, но и почта, и банковская система) По статистике сейчас более 29 млн человек имеют компьютер дома. (Тоже свои проблемы: из них около 28 млн — белые и только около 2 — черные.) И более 100 млн — в производстве. То есть это давно не только инструмент программирования, но и картотека, и бухгалтер, и машинистка, и средство обучения и развлечения, и — средство связи. Недавно в журналах (от "Utne Reader" — альтернативной прессы до "Play Boy" — пояснять не нужно) обсуждались проблемы "киберпространства" — то есть пространства сетевых коммуникаций. Люди беспокоятся, не заменяет ли общение через компьютер с виртуальными собеседниками нормальное человеческое общение, не разрушается ли таким образом общество. Обсуждаются проблемы свободы слова и совращения малолетних — ведь в сеть может подключиться любой, имеющий модем и платящий деньги, и придумать себе любую личность — пол, возраст и т. д. И тут же письмо человека, который рассказывает, как его маленькому ребенку ночью стало плохо, и, пока его жена звонила в больницу и ждала дежурного, он по модему вышел в сеть, в конференцию "Родители", бросил туда письмо и получил ответ от детского врача из Англии (благо подходящая разница во времени). Одно из следствий созданного информационного пространства — люди опасаются обманывать, поскольку известно, что любая мелочная некорректность будет следовать за тобою всю жизнь, занесенная во всеамериканские базы данных. И, даже если это не совсем так, большинство уверено в том, что это работает. Недавний пример — Сенат отклонил кандидатуру, представленную Клинтоном на пост президента ФБР, поскольку выяснилось, что около 10 лет назад в доме кандидата нелегально работал филиппинец, за что, естественно, не были уплачены соответствующие налоги.

Технический прорыв порождает новые сферы работы и жизни, новые юридические, социальные и моральные проблемы. Но, вне зависимости от отношения к этому, общее мнение таково, что "уже ревут бульдозеры, прокладывающие информационный суперхайвей" — и это существенный факт здешней жизни.

Писать вторую часть всегда сложнее, чем первую — есть, с чем сравнивать. Чтобы отнестись к авторским правам так, как это принято в стране, о которой я пишу, скажу честно, что ряд фактов и идей были предложены и показаны мне моими друзьями, родственниками и просто средствами массовой информации (американской), я же имею честь обобщить все это под своей точкой зрения.

Часть третья

Из NY в Америку

Есть такое американское мнение, что NY — не Америка. Так что мне, кажется, повезло опять поменять страну. И вот Хьюстон, Техас. Действительно, другая жизнь, как здесь говорят — "нормальная". Но при этом опять же американская. Поэтому попробую ее описать, заметив по ходу, что я полагала, что переезжаю на юг, а оказалось — на Запад.

Город — четвертый по величине в Штатах (после Нью-Йорка, Лос-Лос-Анджелесаи Чикаго), 4 миллиона населения (официально, не считая нелегальных мексиканцев), огромная площадь. Преимущественно одно-двухэтажный, кроме даунтауна (деловой части — вполне небоскребной) и отдельно торчащих больших офисов. Говорят, что у города никогда не было единого центра просто люди селились (места в Техасе много — самый большой штат), а потом точки стали расширяться и смыкаться. Забавно, что, как дырки в сыре, внутри "большого Хьюстона" торчит десяток мелких городков, которые захотели остаться самостоятельными (вот демократия-то!). Обычно это — богатые районы, не желающие терять преимущества города, который оставляет себе часть налогов, взимаемых с населения (а налог здесь — прогрессивный), и использует на свои нужды, в частности — на школы.

Вообще город молодой, рассчитанный окончательно и бесповоротно на машины. Общественный транспорт существует — автобусы. Ими пользуются, например, многие, работающие в даунтауне — оставляют машины на парковках у конечных остановок и едут на них дальше. Но привычный мне город устроен непрерывно — то есть ты по нему идешь, и картина все время меняется. А здесь непрерывность появляется, только если ехать на машине. Здание или конгломерат зданий (если это мол или апартаменты, то есть комплекс магазинов или жилья) стоит в окружении лужаек и парковок и, обычно, занимает большой квартал. Так что в моле, если магазины не соединены переходами, люди часто едут от одного к другому на машине. Машины абсолютно у всех. Судя по правилам вождения (у каждого штата свои правила, я даже думаю, что было бы интересно написать исследования о штатах, не имея никакой информации, кроме учебников вождения), только очень тяжелые хронические болезни могут помешать человеку водить, а права, с разрешения родителей, можно получать в 15 лет. Когда человек объясняет тебе, как куда-то попасть, он дает указания для водителя. Спрашивая, как доехать на автобусе, ставишь его в неловкое положение — он не знает.

Пешеходов здесь нет, тротуары есть не везде, могут неожиданно обрываться. Учитывая, что офисные здания имеют затемненные окна, а магазины, как правило, окон вообще не имеют, иногда кажется, что ты — в пустом городе. Начинаешь при виде машин думать: "Вот у этого морда симпатичная, а у этой — глуповатая". Когда идешь по улицам, понимаешь, что здесь не ступала нога белого человека — все белые люди ездят на машинах. Как, впрочем, и большинство черных и испанцев. Тут совсем не такие "нацмены", как в NY — они работают, нет такой халявной системы велфера (пособий), да и милостыню, за отсутствием пешеходов, просить не у кого. Пешеходов нет еще и потому, что Хьюстон находится на широте Кувейта и Каира, то есть лето — полгода и нормальная температура — 35 градусов при ясном небе. Это очень жарко. В даунтауне, например, 55 зданий соединены туннелем, преимущественно — подземным. Причем начали его строить в 50-ые годы. Становится понятно, откуда в американской фантастике сюжеты вроде того, что человечество живет на планете в искусственных куполах. Зато в любом замкнутом пространстве, будь то дом, офис, кафе, магазин, машина или автобус — кондиционер.

Практически нет понятия "ночная жизнь", а, скорее, "рабочее" и "не рабочее" время. Многие магазины, кабаки, спортивные клубы работают допоздна или круглосуточно. В смысле повседневной жизни нет ощущения провинции — многие бытовые вещи удобнее и дешевле, чем на восточном побережье. Разве что меньше культурно-театральной жизни и вообще скандалов. Да и люди гораздо спокойнее, вежливее и доверчивее. В любом учреждении твой адрес записывают так, как ты сказал — не требуют счетов для подтверждения. Освободившийся клерк не говорит: "Следующий, пожалуйста", а спрашивает: "Кому я могу теперь помочь?" В автобусе написано: "В порядке любезности, уступите, пожалуйста, эти места пожилым и инвалидам". Когда ты выходишь из магазина или автобуса, тебе желают удачи и хорошего дня. А уж как улыбаются! Если ты при входе в кафе встретился с человеком глазами, он обязательно поздоровается. Говорят здесь медленнее, чем в NY, и, что удивительно, увидев, что ты плохо понимаешь, догадываются изложить ту же суть другими словами. Если ты спрашиваешь, как куда-то пройти (а для этого обычно надо зайти в какой-нибудь офис), человек бросает свои дела, вылезает из-за стола и ведет тебя до угла.

Люди очень чистые и аккуратные. Машины тоже. Мало побитых. И мало ребят в мятых майках и пузырящихся штанах, а также мало девушек в тяжелых ботинках. Впрочем, может быть, такие люди ездят в машинах на какие-то свои тусовки, но так их не видно. Вообще способ одеваться и вести себя более привычный нашему советско-европейскому взгляду. В автобусах уступают места не только пожилым и инвалидам, но и женщинам. Водители взаимно вежливы, не "толкаются", пропускают друг друга, а особенно — редких пешеходов. Да, недавно тут приняли отрадный для многих закон о том, что за превышение скорости до, кажется, 15 миль, берется только штраф — то есть не делается запись. (Надо иметь в виду, что в мире капитала, где всем правит доллар, страховка устроена таким образом: машина не может быть зарегистрирована без хотя бы минимальной страховки — то есть владелец обязан застраховать других от результатов своего неправильного вождения. Затем, все "нарушения в процессе вождения" — то есть создание опасных ситуаций типа проскакивания светофора, превышения скорости и т. д. идут в записи, на основании которых страховка повышает платеж. Штрафные очки — поинты — можно списывать, если пройти курсы безопасного вождения или прослушать определенные лекции, что тоже стоит денег.) В общегородском справочнике есть много фирм, проводящих курсы безопасного вождения. Американская идея — за свои деньги человек должен "have fun" (развлечься), поэтому в общегородском справочнике многие школы сообщают, что у них курсы ведут комедианты (клоуны-юмористы).

Думая, почему же город производит в целом приятное впечатление, пришла к выводу, что — светлый, чистый, просторный, много зелени и неба, удобный для американской жизни и — не выпендривается. По мне американский конструктивизм хорош, когда не хочет казаться европейской стариной, и, не умея этого достичь, начинает гнаться за роскошью — то есть лепить золото и хрусталь. Здесь же все в меру. Более того — у каждого здания или комплекса явно был свой архитектор, который планировал в том числе и ландшафт, а также рассчитывал, что на его творение будут смотреть со всех сторон. При этом американцам удалось совершенно развести внешний и внутренний вид здания — ты никогда не угадаешь, находится ли внутри современный бело-серый офис, стеклянно-деревянный отель или дворцовые залы а ля 19-ый век. Кажется, простота — это то, что у американцев получается хорошо и естественно. Она может быть не только удобной, но и интересной, и красивой. Почему бы в козырьке здание не сделать отверстие, чтобы сквозь него открывался, как сказано в путеводителе, "телескопический вид на даунтаун"? Почему бы не красить дно и стенки бассейна в цвет морской волны? Почему бы на 59-ом этаже не поставить кадки с деревьями и не устроить обзорную площадку (совершенно бесплатную)? (Следующий вопрос — а почему у нас так нельзя? — как обычно, риторический.)

Все как в настоящем городе — библиотеки, театры, музеи. Музей изящных искусств — по-американски. Отличное просторное здание, с затемненными окнами, двориком со скульптурами, общей выставочной площадью, я думаю, как пол Манежа. Там представлены все разделы мирового искусства — древняя Греция, Китай, Индия, Африка, классическая живопись, Возрождение, современное искусство. Лежат шикарно отпечатанные буклеты и путеводители. Африканские золотые украшения красуются, красиво подсвеченные на черном бархате. При этом античность — три побитые скульптуры, Индия вазы и боги начала века, импрессионизм — два Ренуара и два Моне и т. д. Но, в общем, не вина этого музея, что я видела всего больше и лучше. И, конечно, библиотека, кинозал, культурная программа, специальные программы для детей (начиная от 3-х лет). Америка!

Да, как здесь выглядит русский район, я еще не видела, хотя знаю, что он есть, потому что уже слышала историю, как в магазине берут пылесос, чистят две квартиры и четыре машины, а потом сдают в магазин обратно мол, не понравился. А вот китайский район видела. Надо сказать, что он абсолютно такой же, как и весь остальной город, в смысле архитектуры и чистоты, а также отсутствия пешеходов, единственная разница — китайские рестораны (что, впрочем, есть и в других местах) и магазины. То место, которое в NY занимает ближневосточная кухня и продукты — здесь, несомненно, мексиканская. Есть даже специальное понятие Tex Mex — техасский вариант мексиканской кухни. Испанский здесь — практически второй язык, большинство объявлений пишутся на обоих языках, в организации обычно бывают чиновники, говорящие по-испански.

Пожалуй все-таки отличается от центрального города тем, что мало событий, то есть происходит что-то одно за большой период времени. Незадолго до нашего приезда сюда хьюстонская профессиональная баскетбольная команда Rockets (Ракеты) стала во второй раз чемпионом Соединенных Штатов. По всему городу до сих пор (через месяц) висят плакаты с их девизом: "Go Rockets" (Вперед, Ракеты), на многих машинах такие же надписи, продаются тематические майки. А газеты, в объявлениях о парадах 4-ого июля (День Независимости — очень любимый здесь праздник) писали что-то вроде: "Конечно, после торжеств по поводу Ракет трудно претендовать на внимание, но что же нам остается — все же праздник".

Как везде в Америке, ощущение богатства. Телефон включают, как только ты за него заплатил. Для этого не надо входить в квартиру — розетки есть обязательно. Бассейны есть даже в мотелях. Апартаменты (15–20 домиков) имеют свою ежемесячную газету, которая в основном содержит рекламные объявления, а также поздравление текущих именинников и приветствие новым жильцам. Магазинные тележки можешь укатить к себе домой — никого не волнует. Много городских бесплатных газет и журналов (в том числе, сексуальных меньшинств).

Тщательное отношение к безопасности. На ступеньках при входе в автобус написано: "Осторожно, смотри под ноги". (Что, кстати, выполняет и функцию уменьшения ответственности автобусной компании — известен случай, когда женщина купила в МакДональдсе кофе, села в машину и обожглась, а потом отсудила большие деньги, так что теперь на крышках одноразовых стаканчиков пишут — "осторожно, горячо"). В молах гуляет служба безопасности (секьюрити). Богатые апартаменты закрывают заборами, а на машины жильцов ставят магнитные устройства для открывания ворот. Пустую квартиру тебе не покажут, пока ты не предъявишь удостоверение личности с фотографией ("picture ID") и с него не снимут копию. При этом машины на парковках часто не запирают, особенно если не очень новые.

Книжных магазинов много, причем, в отличие от банков, которым запретили распространяться по разным штатам после Великой Депрессии, здесь существуют те же фирмы с тем же набором книг, что и в NY. В худшем случае, книгу можно заказать со склада фирмы. В магазинах, как положено, играет музыка, люди сидят за столами и читают, есть кафе. Правда, я недавно читала в газете сокрушения какого-то ученого американца по поводу пролетаризации Штатов — в частности, он сетовал, что в магазинах сейчас только книжки массового потребления, а любую специальную вещь ты вынужден специально заказывать и ждать.

Собственно, описание Хьюстона кончилось — насколько я понимаю, черты этого города присущи не столько ему, сколько стране в целом. Теперь еще немного об Америке вообще. Недавно, по случаю Дня Независимости, многие журналы опубликовали обзорные статьи на тему, что собой представляет и куда идет нация. По этим материалам, принадлежащим эмигрантам разных поколений, но — американцам, я и делаю краткое описание.

Нарушается единство нации. Большая центрифуга американской культуры крутится все быстрее и быстрее, разбрасывая все дальше и дальше моды, лозунги, веры, художественные направления, экономические теории. Поведение любой личности политизировано — не только в терминах расы, происхождения, религии или языка, но также пола, сексуального поведения, возраста, одежды, диеты и личных привычек. Белые, черные и испанцы едины в мысли, что за последние 20 лет американский "национальный характер" сильно ухудшился. В период с 50 по 70-ый годы была сильна вера в "разделенное благосостояние". В 70-ые началась усиливаться "экономическая сегрегация" — в связи с развитием пригородного жилья, где заборы и ворота изолировали сообщество, собранное по имущественному признаку. Журналист Питер Бримелов недавно написал книгу, где выражает тревогу о том, что, если сохранятся текущие тенденции в рождении и эмиграции, то страна скоро будет переполнена черными, азиатами и испанцами. Оставив в стороне расистскую направленность книги, она говорит о том, что, в отличие от принятого мифа, не все иммигранты получают Нобелевскую премию, а многие всю жизнь водят такси или сидят на велфере. Согласно последнему опросу, 52 процента против 40 считают, что "иммигранты являются обузой для страны, потому что забирают работу, пособия на жилье и лечение" скорее, чем "усиливают страну своей усердной работой и талантами". Сентиментальный аргумент мультикультурализма — "новоприбывшие обогащают американское общество". Но как они могут это сделать, если никогда к этому обществу не присоединяются? Бримелов не единственный, кто спрашивает, почему Америка должна принимать около миллиона иммигрантов в год только для того, чтобы они воссоздавали самодостаточные национальные образования внутри ее границ. Но все это — вариации старых споров. 90-ые годы были отмечены неприятным открытием — новые линии разделения американского общества базируются на известных старых — расы, религии и этнического происхождения. Большая угроза здесь — появление классов, то есть того, что, кажется, исчезло в этой стране пару поколений назад. Высший класс поднимается снова, состоящий из менеджеров, профессионалов и отдельных маргиналов журналистов и художников. В Америке всегда были субкультуры и люди разного достатка по-разному проводили свое время, но до недавних пор все считали себя частью широкого среднего класса. Сегодня уже белое вино и аэробика — не нейтральный выбор, а показатели привилегированности в современном обществе. Социологи считают, что растущее недоверие среднего и рабочего класса к элите имеет свои основания. Устроив общество под свои нужды, привилегированный класс сейчас деятельно борется за увеличенную часть национального благосостояния. Он становится независим не только от больших городов, но и от общественных служб — здравоохранения, образования, транспорта и т. д. Представители элиты исключают себя из общественной жизни, перестают думать о себе, как об американцах. Они тяготеют к интернациональной культуре работы и отдыха и не заботятся о возможном национальном упадке. Конечно, элита не станет подкладывать бомбы под федеральные здания (скорее уж — под МакДональдс), но последствия могут быть еще более серьезными. Трудно предположить, что "северо-западные арийцы" захотят отделиться от Соединенных Штатов, но инвесторы с Уоллстрита и сценаристы с Бродвея могут отделиться, просто сев на самолет. Будет смешно, если Америка, пережив гражданскую войну, черный сепаратизм, белый сепаратизм, международный и внутренний терроризм, станет первой жертвой бунта элиты.

Стоит большая проблема в преподавании истории — нельзя рассказывать о войне, как о победе добра над злом. Нельзя, скажем, учить биографии полководцев Севера и не учить — южан. То есть — нет общепринятой идеологии, без которой история становится рассыпающимся набором фактов. Неудивительно, что дети здесь плохо знают историю, настолько плохо, что это приводит в ужас даже американские образовательные комиссии. Но учить истории как процессу взаимодействия людей и идей трудно, требует много времени — да и другой подготовки учителей.

И еще одна из острых проблем сегодняшней Америки — роль и права государства. То есть многие считают, что оно лезет не в свои дела, подрывая тем самым благосостояние и дух населения. Действительно, капитализм это абсолютно не вседозволенность. Начиная с того, что в городе на своей собственной земле ты обязан посеять траву, а потом ее стричь. Борьба ведется экономическими мерами — если ты этого не сделаешь, за тебя это сделает город, а тебе пришлет счет. Так что все делают. Вообще эта страна когда-то начиналась с сильных людей, которые рассчитывали только на себя и скидывали государству неудобные для них функции. Поэтому общая тенденция примерно такова — чем здоровее, самостоятельнее и уверенне в себе человек, тем больше он против гос. вмешательства в экономику, против пособий и т. д. Наверное, если бы все были такие, было бы не так уж плохо, но есть и другие, больные, слабые и одинокие, для которых государство действительно нужно, хотя все, что оно делает, оно делает неоптимально по определению.

Часть четвертая

Вот наконец продолжение, которое я давно должна была написать. Честно говоря, позиция наблюдателя притупляется — привыкаешь (как выяснилось, человек вообще достаточно быстро привыкает, пока вдруг внезапно не оказывается, что еще привыкать и привыкать). Но тут мне опять повезло — переезд в Хьюстон — на Запад (а не на юг, как мне казалось) — в "настоящую" Америку. И я живу уже не в русском районе (который здесь в принципе есть, но достаточно небольшой), а в нормальных американских условиях. И мне наконец иногда выпадает возможность поговорить по-английски, с менеджерами — насчет неработающих кранов, в банке — об открытии счета или со справочной автобуса — о расписании. (Замечу, что я еще, конечно, не живу по-американски. Фирма русская — но это полбеды, а существенно — что машины нет.)

Я давно думаю, что американцы — уникальная нация в том смысле, что они везде дома (и везде не дома в нашем понимании дома). Во-первых, это происходит на чисто бытовом уровне — они "легки на подъем" и достаточно часто переезжают в поисках хорошей работы. Надо сказать, что, как и все остальные системы, это здесь отлажено — начиная с того, что есть фирмы, которые перевозят все хозяйство, включая автомобили, целиком (в нормальной ситуации это делается за счет компании, которая тебя наняла), и что можно взять в аренду любого размера грузовик в одну сторону, и кончая тем, что существует специальный бланк "change of adress" (изменение адреса), который ты посылаешь своему почтовому отделению, и в течение полугода тебе бесплатно пересылают всю почту, а также есть детские книжки типа "25 полезных советов как успешно перенести переезд в другой город и переход в другую школу". Кстати, хорошая школа тоже может быть причиной для переезда. Потом — обстановка устроена стандартно. У Стругацких в "Полдень, XXII век" говорится про звездолетчика Кондратьева: "Он с отчетливостью подумал, что куда бы он ни приехал на этой Планете, всюду в его распоряжении будет такой вот прекрасный тихий домик, и добрые соседи, и книги, и сад за окном…" Конечно, это — описание нашей идиллии, а не американской. Американцы, наверное, могли бы сказать (хотя я думаю, что настолько привыкли, что на эту тему не задумываются): "… будет свежеотремонтированная квартира с карпетом и кондиционером, парковка для машин, бассейн (камин, балкон — по вкусу), телефон, недалеко супермаркет, хозяйственный магазин и рестораны с набором привычной еды и предметов, банк, библиотека, церковь (синагога, спортивный клуб, прокат видеокассет), школа и т. д., и — любезные соседи и доброжелательные чиновники/менеджеры".

Во-вторых, на историческом уровне. И по истории семьи — из-за переездов квартиры и дома часто снимаются, а если и покупаются, то обычно (если это жилье не продается раньше) в нем живет одно поколение семьи (плюс маленькие дети), то есть все жилье — в той или иной степени временное. И в этом смысле мало "семейных гнезд", особенно в городах. Мало мебели и вообще каких-то реликвий, переходящих из поколение в поколение. Книжки же обычно дома не держат, в лучшем случае — во время учебы, а потом устраивают "гараж-сэйл" и избавляются от них. Городские дети достаточно рано начинают жить отдельно — так принято. Но об этом немножко позже. И по глобальной истории — ее собственно немного, у очень многих жителей своя история (свой "background" — происхождение), не совпадающая с историей страны. Да и многое в Штатах делалось на "новенького", на слом традиций. По-моему, иногда как раз отсутствие истории дает возможность двигаться быстро и эффективно (я не говорю, что это — хорошо).

В-третьих, дом — это крепость, то есть свобода и безопасность. Американцы — удивительно публичные люди (что, правда, умудряется отлично сочетаться с пуританством — скажем, девочки 2-х лет не могут быть на пляже не только голыми, но и в плавках — обязательно нужен купальник с верхом). На окнах часто не бывает занавесок. Спортивные залы (тренажеры) обычно закрыты стеклянными стенами — то есть с улицы можно разглядывать "качающихся" юношей и девушек. Также и парикмахерские. Видимо, это связано с американской внутренней свободой и отсутствием комплексов. А безопасности здесь уделяется огромное внимание. И в плане предупреждения: не существует лестницы, даже из пары ступенек, на которой не было бы написано "Watch your step" — "смотри под ноги", а что мне нравится больше всего — это на консервах тунца написано, что "не содержит дельфинов", а на макаронах с романтическим названием "American Beauty" — американская красота — указан рецепт приготовления и время — от 9 до 11 минут, с оговоркой — " на высоте более 1000 метров время приготовления может слегка увеличиться", хотя, впрочем это преследует и дополнительную цель — защитить производителя от судебных процессов. И в плане охраны: чтобы показать тебе пустую квартиру, менеджер апартаментов (комплекса жилья) должен увидеть твое "picture ID" — удостоверение личности с фотографией, во всех офисах и молах (комплексах магазинов) есть security — служба безопасности. Вообще, когда в домах большие стеклянные окна и двери без решеток, практически нет заборов (разве что на ранчо), то, даже с учетом права владения оружием, это значит, что — не боятся, причем не только бандитов, но и мелких хулиганов. Прибавив к этому подсознательную (но имеющую законные и пропагандистские основания) уверенность, что в любой точке земного шара они защищены всей военной и политической мощью страны (кстати, ГосДеп выпускает специальные справочники для путешествия по разным странам с особым упором на предупреждения о возможных опасностях), а также уважение других стран к американскому доллару, можно понять, почему ощущение дома в этом смысле тоже практически не зависит от места (исключением являются разве что какие-нибудь отдельные кварталы сумасшедших больших городов, населенных обычно не белыми людьми — типа Гарлема в Нью-Йорке).

Среди традиционных американских ценностей — семья. Но и это здесь устроено "не по нашему". Что очень существенно — нет бабушек, которые сидят с детьми. (Забавно — в американском нью-йоркском языке есть слово "бабушка" с ударением на "у", что значит — старческий женский платок.) Во-первых, три поколения очень редко живут вместе. Во-вторых, бабушки-дедушки сами работают, а если и нет, по крайней мере имеют свою собственную жизнь — в принципе, если они не больны и немощны (но и в этом случае они обычно живут не с детьми, а в специальных "социальных" домах для пенсионеров с медобслуживанием и т. д.), то они сохраняют свой образ жизни, а иногда и начинают с выходом на пенсию вести себя более активно — путешествовать, принимать участие в работе общественных организаций, учиться чему-то (многие университеты имеют специальные курсы для пенсионеров) — то есть делать то, на что у них всю рабочую жизнь не было времени и, возможно, денег.

13 лет назад доктор Артур Корнхабер и Кеннет Л. Вудвард опубликовали книгу "Бабушки, дедушки, внуки". Они обратили внимание на то, что, как только рождается ребенок, в мире появляются новые дедушки и бабушки. Эта книга об "эмоциональной связи между внуками и бабушками-дедушками. А точнее — о потери этой связи и о влиянии, которая эта потеря оказывает на детей, на старших и, в некоторой степени, на промежуточное поколение". Авторы отмечают, что разрыв этой связи — относительно недавнее событие. Проведя исследование на трех группах: 1 — с тесным контактом детей и "дедов", 2 — с редкими контактами, 3 — практически без контактов, они установили, что дети из второй и третей группы склонны проявлять жестокость и цинизм по отношению к пожилым людям в целом, а также чаще ощущают себя потерянными и лишними (как пишут авторы: "мы почувствовали рану на том месте, где, как чувствуют дети, должны быть их бабушки и дедушки"). Дети первой группы имеют более нормальное представление о жизненном цикле, могут представить себя пожилыми. Авторы считают, что тенденция разрыва усиливается как из-за "невмешательства" родителей в жизнь детей, так и из-за увеличения количества разводов.

Кроме этого, с 60-х годов, когда было начато устранение дискриминационных правил в использовании рабочей силы, все больше и больше женщин не просто работают, а делают свою собственную карьеру. Получается так, что сидят с детьми дома обычно матери, получающие велфер (часто — одиночки) или — держащие семейные детские дома (в Штатах нет государственных детдомов — дети отдаются на усыновление, причем на них до какого-то возраста государство платит пособие и инспектирует их жизнь, и, что для нас несколько удивительно, даже если ребенок попал в новую семью грудным, ему в обязательном порядке сообщают, что он — неродной). В нормальной семье работают оба родителя, а дети — в детсадах или у бэби-ситеров. Мои друзья как-то прикинули, что даже с учетом праздников и выходных их ребенок больше половины своего активного времени проводит не с ними, а с бэбиситером.

К тому же — акселерация, ранее созревание. Большинство американцев считает, что сейчас быть родителем гораздо сложнее, чем двадцать лет назад. И, хотя семья является непременной составляющей платформы любого политика (также как "три И — Израиль, Италия и Ирландия"), хотя на день Благодарения все собираются вместе и едят индейку, упадок этого социального института вызывает все большую и большую тревогу в Америке.

Кроме того, в процесс вмешивается государство. Это вообще очень интересная вещь — сочетание свободы и власти в открытом демократическом обществе. Это — повод к постоянной внутренней полемике и, возможно, одна из причин взрыва в Оклахоме. За последние 25 лет в Штатах был принят ряд законов, гарантирующих права детей (в том числе Закон об образовании всех инвалидов — 1975 г., Закон о защите детей — 1984, Биль о дошкольном воспитании — 1990), ратифицирована конвенция ООН о правах ребенка (1989). Это все красиво и гуманно, но имеет разные неожиданные следствия. Например — ребенка до, кажется, 12 лет нельзя оставлять одного дома ("нельзя" значит, что это — подсудное дело, которое в пределе может закончиться лишением родительских прав), но стоимость детских садов все время растет, поэтому матери-одиночки попадают в безвыходное положение и, будучи обычно бедными, становятся все беднее и уж никак не могут обеспечить своему ребенку "высокий стандарт жизни и здравоохранения". Ребенка, естественно, ни в коем случае нельзя бить, а если соседи услышат, что ребенок кричит или плачет, они, скорее всего, вызовут полицию для разбирательства — не нарушаются ли здесь права. Я видела сцены, когда ребенок начинает рыдать: "Хочу куклу", а ему говорят: "Ты что кричишь, ты хочешь, чтобы приехала полиция и забрала тебя от родителей?" А у моих друзей дочка (3 года) была больна, капризничала и плакала, они еле-еле уложили ее спать, а тут появились полицейские (вызванные сердобольными соседями), которых они с большим трудом уговорили не будить ребенка. Кстати, тоже черта американской жизни — не вмешиваться самим, а вызвать соответствующую службу — она пусть разбирается. Что она обычно и делает.

Государство здесь принимает основные законы, а штаты, как правило, сами разрабатывают конкретные меры. Во многих штатах семьям, живущим ниже черты бедности, доплачивают на ребенка. А в Калифорнии, например, всенародным референдумом (большинством в две трети) приняли закон, по которому врачи не должны лечить, а учителя не должны учить незаконных иммигрантов и их детей. После этого, правда, сразу выступили и врачи и учителя и заявили, что их дело — лечить и учить, а не документы проверять. А вопрос образования обжаловали в Конституционном суде, потому что в законе сказано, что "все дети имеют право на бесплатное начальное образование" и не указано, что это должны быть обязательно дети граждан.

Я, пожалуй что, пока не готова писать исследование о "свободе" — личности, общества и т. д. Для этого лучше родиться, а если нет — то хотя бы долго жить в современной демократии не как наблюдатель, а как нормальный гражданин. Но, поскольку из Москвы кажется, что свобода там, где нас нет, то я в первую очередь обращаю внимание на всевозможные ограничения. Например, если человек купил участок земли под дом, это еще не значит, что он может делать на нем все, что угодно, Во-первых, проект дома должен быть разрешен городом. Во-вторых, существует ограничение на вид и высоту заборов (другое дело, что многие ставят разве что загородки для собак). В-третьих, хозяин обязан что-то посадить на своем участке, в том числе траву, которую обязан косить (город борется с хозяевами удивительно просто — если после предупреждения трава не покошена, город посылает казенного косильщика, тот косит и оставляет счет). Опять таки все звучит разумно. Но мне тут недавно попалась статья в Хьюстон Пресс о человеке, который на своем участке сделал "дикий" парк и огород — и вот уже в течение нескольких месяцев соседи жалуются на "нестандартный" вид его дома, город пытается заставить его "сделать, как все", а человек никак не понимает, почему он не может иметь красивые цветы вместо стандартной травы.

Такое впечатление, что здесь уже существуют процедуры работы, то есть охраны прав, для организованных меньшинств (национальных, сексуальных и т. д.), доходяцие иногда до полного идиотизма, но нет способа охранить одного от общества. Я, конечно, не имею в виду персональный уголовный кодекс, но даже уже в образовании усреднение учеников создает сложности, а среднее эстетическое представление — это что-то совсем несусветное.

Еще я обратила внимание, что здесь очень интересно устроено здравоохранение. С одной стороны, оно самое передовое и оснащенное. С другой стороны, мне не кажется, что люди здесь более здоровые, чем в других нормальных странах. Может, это происходит и за счет того, что и рабочее место здесь самое передовое и оснащенное, и работа самая эффективная, а отсюда — усталость, стрессы, общее ослабление организма и т. д. Статистики у меня, к сожалению, нет, но, например, недавно узнала, что половина населения страны носит очки или линзы. (В другом месте попалась цифра, что более 40 млн человек — около 40 процентов рабочей силы — ежедневно работают на компьютере.) Достаточно много людей, скажем, нервных — что вполне поддерживается и пропагандируется психологами и психотерапевтами. Недавно здесь открыли новую болезнь — "leaning disability" — "неспособность к учению". Студентам с этим диагнозом положено давать вдвое больше времени на выполнение разного рода учебных тестов. Еще здесь, в силу смешения племен и народов, очень много разных инфекций, которые скрещиваются и ассимилируются гораздо быстрее людей, а, скажем, европейцы не имеют иммунитета против африканских вирусов и наоборот.

Медицинское обслуживание здесь очень дорогое, но сделано так, что врачи получают деньги не от пациента, а от страховых компаний. Страховок много разных, они по разному стоят и покрывают разные вещи. При этом каждая страховая компания составляет "калькуляцию" — то есть сколько денег (человеко-дней) стоит то или иное медицинское действие. Страховка выплачивает деньги госпиталю, исходя из этой нормы. Считается, что норма научно обоснована, но при этом компания всегда хочет платить как можно меньше и норма существенно варьируется от стоимости страховки. Сейчас происходит большой спор врачей со страховыми компаниями: при нормальных родах женщина с ребенком находится в госпитале 24 часа, а врачи пытаются доказать, что ряд проблем, в том числе, например, родовая желтушка, могут быть диагностированы только через 30–40 часов. Пока неясно, кто победит в этом споре (естественно, не все медики думают одинаково). В общем, гарантией качества лечения здесь являются деньги и — клятва Гиппократа.

Кроме того, для вящей эффективности, лечение поставлено на поток — то есть четко разделены задачи между врачами разных специальностей, медсестрами разных видов — палатных, ведущих анализы и т. д., операторами, вводящими данные в компьютер, программистами, делающими соответствующие базы данных. Так что в случае ошибки — а они тут случаются, видимо, не очень часто, но зато какие — вырезали не то легкое, превысили дозу облучения — госпиталь (здесь это и больница, и поликлиника), конечно, отвечает, но лично виноватого найти практически невозможно.

Врачи здесь пользуются большим уважением — отчасти из-за высоких зарплат, отчасти из-за силы характера — все знают, сколько лет надо вкалывать в разных учебных заведениях, чтобы получить лицензию. Это же относится к юристам — лоерам. А вот профессия биржевого маклера, который, если удачлив, может зарабатывать бешеные деньги, не настолько популярна — меньше устойчивости, больше риска.

Мне нравится, как здесь работают люди в сфере обслуживания — ни наглости, ни раболепства, ни превосходства, ни приниженности — нормальные люди, которые рады, что они находятся сейчас здесь и могут тебе помочь. Я не знаю, что они про себя думают о клиентах, которым они улыбаются, как не знаю, чем достигается эффект радостной дружеской улыбки, но они точно не чувствуют себя "униженными и оскорбленными". Чему, видимо, способствует принятое в стране уважение к любой работе. Кроме того, в последнее время, все больше и больше людей по долгу службы контактируют с клиентами. Не случайно появилась целая наука "public relations" — даже не знаю, как точно перевести, что-то вроде "взаимодействия с обществом". И если ты сегодня в магазине лез по лестнице за нужной мне книгой, или в ресторане спрашивал, не подлить ли мне воды, то завтра ты придешь в мой (в смысле — в котором я работаю) банк, где я буду предлагать тебе разные виды счетов, или на мой дилершип, где я буду показывать тебе каталоги машин и т. д. Снобизм наверняка существует, но его принято демонстрировать разве что "среди своих" — в академической среде, в "upper middle class" (верхнем слое среднего класса). По ощущению, разделение по доходам здесь существеннее, чем по профессиям, хотя эти вещи связаны. Также наверняка есть классовая ненависть — между бедными, живущими ниже черты прожиточного минимума, и верхнем слоем, что является больным вопросом американской демократии.

Когда здесь начинаешь читать журналы разных направлений (а стоит подписаться на один, как тебе начинают другие предлагать по несколько бесплатных номеров — чтобы решить, подписываться или нет), возникает ощущение, что американцев — очень много, что они все думают, и, более менее, покрывают все вопросы, которые тебе могут прийти в голову. Я не имею в виду, что всегда можно найти ответы, особенно если вопрос философский, но, как правило, оказывается, что на эту тему существуют различные мнения, которые эволюционируют с годами. Конечно, можно сказать, что это общество потребления. Раз существует вопрос, значит должен быть ответ (спрос — предложение). Но мне кажется, что здесь просто не было нарушено нормальное развитие — естественно, когда люди интересуются в итоге всем, не естественно — когда выделяются направления и истребляется любое отклонение. Здесь, конечно, тоже существуют приоритетные направления. Но, во-первых, много источников приоритетов — не только государство, во-вторых, любые приоритеты работают экономическим способом, через перераспределение денег, то есть более плавно.

Общество потребления давно поняло, что самое широкое поле спроса это развлечения. Нет, кажется, последних научных открытий, из которых не сделали бы какого-нибудь аттракциона. Но, думаю, это имеет и обратную сторону — все достижения очень быстро становятся известны, начинают применяться на бытовом уровне — а, следовательно, устройства становятся дешевле и дешевле. Американские развлечения (среди которых книжка — отнюдь не первое) — отдельная тема, в которую советским людям надо долго вживаться. Это — часть здешней культуры, отношение к которой существенно зависит от доли европейского исторически-аристократического снобизма. Мне нравится те вещи, которые здесь делаются без претензий и выпендрежа, в стиле конструктивизма. А еще мне нравятся разные мелочи. Приведу два примера.

1. Недавно "Общество друзей Хьюстона" решило, что людям в жизни нужны дружеские объятия и объявило "неделю объятий", о чем городская газета предупреждала граждан следующим образом: "если в даунтауне вас обнимет незнакомый человек, не пугайтесь, а если вы этого не любите — не ходите в даунтаун, но, если вы давно мечтали похлопать босса по плечу, используйте шанс".

2. В музее НАСА есть выставка космических скафандров — стоят манекены, на каждом скафандр и описание, при каком полете ("миссии" — как это здесь называется) он был использован. И вдруг среди этого — манекен в шортах и гавайской рубашке. И написано, что, после того, как Шаттл 7 взорвался на орбите, все долго не могли оправиться от горя, но проект продолжался, и следующая команда назвала себя "loud amp; proud" ("громкие и гордые"), и, когда они благополучно вышли на орбиту и пролетали над территорией США, они одели шорты и гавайские рубашки в память погибших — и в ознаменование того, что человечество идет вперед.

Я недавно разговаривала с американкой, которая интересовалась, как мне здесь, собираюсь ли я оставаться дальше. Я ей честно сказала, что мне здесь неплохо и интересно, но я не уверена в том, хочу ли я прожить здесь всю жизнь. Она сказала: "Но ведь главное, что у тебя есть выбор". Я думаю, что, даже если представление о свободе выбора в этой стране несколько преувеличено, то оно фундаментально определяет американскую ментальность. Только надо понимать, как понимают они, что свобода твоя, и ответственность — тоже твоя. Агрессивность здесь считается положительным свойством характера. То есть, наверное, можно сказать так: "тебя никто нигде не ждет, но ты на все имеешь право". Это непривычно, это трудно, но что-то в этом есть!

В заключение поздравляю все свободомыслящее человечество с юбилеем -75 лет назад американским женщинам было дано право голосовать.

Гуд бай Америка. Когда я вернусь…

Полтора года — не очень большой срок, даже если провести его на свободе в Соединенных Штатах, но достаточный в наше "судьбоносное" время для того, чтобы, вернувшись, не только вспомнить то, что успел забыть, но и заметить изменения. Сначала обращаешь внимание на внешнее — нового типа ларьки на улицах, много строек, машины толкаются, люди ездят с мешками, яркие вывески. Потом замечаешь, что общим предметом беседы являются уже не цены или акции, а политика. А когда начинаешь пытаться понять, что же новое произошло — вот тут-то становится интересно.

Первая неожиданность — люди почти перестали говорить о том, что где сколько стоит, а также — кто куда вложил деньги. С одной стороны, уже много коммерческих банков разорилось или просто сбежало, так что и вкладывать-то особенно некуда. Потом, в связи с уменьшением инфляции и некоторой стабилизацией курса доллара (у Центрального банка хватает ресурсов на его регулирование) проценты по вкладам стали существенно меньше — то есть больше похожие на принятые в развитых странах. Так что, по экспертным оценкам, в России несколько десятков миллионов долларов у людей "в чулках" — что, очевидно, невыгодно экономике, а также людям, потому что рост цен опережает рост курса. Вообще произошла приличная "долларизация" окружающей среды — народ все-таки предпочитает носить деньги в зеленых и надежней, и бумажек существенно меньше. Практически любой крупный магазин имеет у себя обменный пункт. Все население, по крайне мере в Москве, хорошо знает внешний вид любимой валюты, так что переход на новую стодолларовую купюру, факт малозаметный для США, здесь вызвал большие народные волнения и тревоги. Поскольку торговля на валюту, в принципе, запрещена, а продавцам неохота постоянно менять ценники, то цену часто стыдливо указывают в "у.е." — условных единицах, а где-нибудь висит плакат: "У. е. =**** руб.". Таким же образом обозначают цены в меню.

Вся Москва торгует — магазины, киоски, организованные рынки и стихийные базарчики, оптовые и розничные продажи. Лавочка размером с комнату может теперь гордо назваться "Супермаркетом". Помимо названия, эти лавочки характеризуются наличием охраны и необходимостью сдавать сумки. Цены в них — как в Америке в недешевом месте или чуть хуже, то есть на дорогие товары — как там, а на дешевые выше. А пакеты все-равно не дают, разве что иногда продают. За исключением нескольких больших супермаркетов (каждый из которых втрое меньше, чем самый маленький, виденный мной в Нью-Йорке), ассортимент их включает "выпивку с закуской" (похоже на гроссери в США, только нет ограничения на продажу алкоголя) — спиртное, пиво, сода, мороженое, сыры, колбасы-ветчины, соусы. Некоторые из них работают круглосуточно, обычно в центре. Что забавно — даже в таких есть обеденный перерыв.

По официальной статистике средняя пенсия в Москве — 300 тысяч, средняя зарплата — 1 миллион (примерно 60 и 200 долларов соответственно). Хотя эта зарплата практически наверняка меньше реального заработка, поскольку и предприятия и люди уходят от налогов (что упрощается неразвитостью банковской системы, из-за чего все имеют дело с наличными деньгами), все равно становится совершенно непонятно, как же люди здесь выживают. Ответ, видимо, такой — тем, которые выживают, приходится трудно. Большая часть денег уходит на еду (впрочем, в СССР так обычно и было). Коммунальные услуги, хоть и дорожают, остаются относительно дешевыми, кроме этого много категорий населения имеет льготы. Транспорт периодически дорожает, сейчас одна поездка на любом виде — 1500 рублей, но штраф составляет 10 тысяч, так что мой приятель утверждает, что таким образом власть намекает, что за наземный транспорт платить не надо (достаточно натыкаться на контролера не чаще, чем каждые восемь поездок). Единый проездной — 200 тысяч, для пенсионеров проезд бесплатный. Приличный билет в приличный театр стоит 20–25 тысяч, если его покупать прямо в театре, а не у перекупщиков. Билет в музей — около 5 тысяч.

Процесс покупки пищи изменился — если раньше надо было искать товар, ловить и стоять в очередях, то сейчас ищут в основном цены. Конечно, распространенное мнение "в Москве уже все есть" вызовет недоумение у западного человека. Но действительно появилось невиданное ранее изобилие и разнообразие, особенно относительно конца развитого социализма. Продают очень много импортной еды, часто — неизвестного происхождения и сомнительного качества, а также вкуса. Туалетная бумага есть практически всегда, причем обычно нескольких видов. Вообще оказалось, что многие продукты имеют сорта — не только сыр и яблоки, но и майонез, и кетчуп, и кофе. Характерная черта нового "изобилия" — непредсказуемость, то есть если сегодня в магазине ты купил масло и оно тебе понравилось, никто не гарантирует ни то, что завтра в этом же магазине будет такое же масло (и масло вообще), ни то, что масло с тем же названием будет такого же вкуса. Многие с удовольствием покупают отечественные продукты, когда те попадаются, они дешевле и вкус все-таки знакомый, но и тут существует наука, кефир какого комбината стоит покупать (хотя все называется "кефир" и стоит одинаково).

Улицы уставлены коммерческими ларьками нового типа — уже не просто будочками, а целыми комплексами стеклянных строений, во многие из которых можно зайти внутрь, а не пригибаться к окошечку. Ассортимент их, как правило, чисто "распивочный". Причем рядом обычно стоит десяток "комков" с практически одинаковым товаром. Покупка спиртного представляет определенный риск — в бутылке шампанского может оказаться и лимонад, и неопределенная "бормотуха", поэтому спиртное, если важны не только градусы, стараются покупать все-таки в магазинах — больше надежды на ответственность. Существуют еще киоски "мясные" и "хлебные". Они обычно работают в течение дня. Хлеб, например, всегда рекомендуется покупать в таком киоске, или прямо с машин — он свежий, в отличие от магазинов. Кстати, одно из разочарований — хлеб стал плохой, быстро черствеет, крошится при нарезке, часто невкусный. За время моего отсутствия появился особый вид временной палатки — полосатый полотняный шатер, утром ставится, вечером увозится. В них продают фрукты, хлеб, печения, молочные продукты и т. д. В Москве созданы еще так называемые "оптовые рынки". Туда многие ездят "делать шоппинг" — дешевле от 20 до 50 процентов, причем продают и в розницу тоже. Иногда рынки построены капитально, но чаще так — на отведенное место свозятся ларьки-прицепы, они же склады.

Чтобы запастись едой около своего дома, надо потратить по меньшей мере час — не из-за очередей, которых, слава богу, стало меньше, а потому, что нельзя зайти в один магазин и купить разумный набор предметов придется зайти и в другой магазин, и на рынок, и в ларек. Вынужденность такого обхода несколько компенсируется неожиданным дружелюбием продавщиц: тебе обычно сообщают, что "этот хлеб не берите — черствый", или "это мясо так себе", или "а про это масло мы ничего не знаем, первый раз видим". В отличие от Запада нет понятия "дешевое" или "дорогое" место (за исключением некоторых заведомо дорогих центральных "супермаркетов"). Цена товара зависит от того, какой контракт заключил магазин и сколько захотел накрутить. Не говоря уже о том, что из-за инфляции цены меняются — на этой неделе, например, продавали товар одной партии, купленной при меньшей цене доллара, на следующей — пришла новая партия с новой ценой. Но зато не надо запасаться сахаром и гречкой, не надо неделю собирать продукты к приходу гостей — можно выйти утром и купить, особенно если ты не очень ограничен в деньгах.

Интересно, что кока-кола сейчас стоит дешевле кваса, а бананы — дешевле яблок, потому что даже яблоки везде продаются импортные, а не подмосковные. Чипсы проще купить американские (150 грамм — 7 тысяч), чем советские (2 тысячи за тот же вес). Торговлю цветами в Москве по-прежнему держат азербайджанцы, только товар они теперь возят из Голландии. Вообще, согласно общему мнению, азербайджанцам принадлежит много торговых точек в городе. На рынках цены обычно держит мафия — "крыша" этого рынка, так что в Подмосковье есть местные товары гораздо дешевле. Вообще Москва — самый дорогой город России, бывшего Союза, Европы и второй в мире — после Осаки.

Есть еще "вещевые" рынки, похожие на зарубежные "блошиные" или на колхозный рынок в "Кубанских казаках". Поскольку далеко не все российские граждане имеют машины, в районе станций метро, близких к рынкам, наблюдаются перемещения толп людей, в том числе — с мешками и баулами. Говорят, что метрополитен даже попытался в какой-то момент запретить проезд в метро с багажными тележками, но народ победил. С одеждой дело обстоит хуже, чем с едой — город завален барахлом китайского и турецкого производства, украшенным итальянскими и американскими лейблами. Гарантии никакой, обмен не очень принят. Чтобы найти вещь приличного качества по своему вкусу надо потратить время и силы. Можно, конечно, выписывать шмотки через западные фирмы по каталогам (естественно, с предоплатой), но это достаточно дорого.

Публика все еще одевается гораздо приличнее американской, хотя молодежь, как и во всем мире, любит кожу, маечки и кроссовки, а приезжие теперь ходят не только в тапочках, но в спортивных штанах. Появилась одежда типа "секретарша" — строгий костюм, если ноги позволяют — мини-юбка, светлая кофточка, макияж. Люди, одевающиеся на следующем уровне, уже обычно в метро не встречаются.

На улицах очень много машин, среди них — иномарок, дороги явно не справляются, пыль, копоть. Машины грязные, хотя в этом водители даже не очень виноваты — плохие дороги, выбоины, в которых после дождя стоят лужи. Ездят нахально, причем нахальство зависит от марки машины. С другой стороны от этого же зависит отношение ГАИ — с иномарки почти всегда можно что-то получить. Мой приятель недавно исполнял оду своей машине "Оке" — маленькой и дешевенькой, настолько, что милиция ею вообще не интересуется — ну что можно взять с человека, который даже на "Жигуль" не заработал. Машины воруют и обычно не находят. Существует индустрия по перекрашиванию и перебиванию номеров. Кроме того, зарплата милиционеров невысока, даже тогда, когда ее выплачивают вовремя, так что на учет можно поставить практически любую машину, вопрос — за сколько.

Все дворы заставлены серыми куполами — "ракушками" — коробками для машин. Гаражи строят где можно и где нельзя, но с этим сложнее, потому что для строительства нужно разрешение, а "ракушку" можно поставить и переставить. День проходит под вопли сигнализаций. Пешеходов за людей не считают, особенно "крутые" водители, даже на внутренних дорожках — что представляет большую опасность для человека, долго жившего за границей. Ездят резко, но, с другой стороны, регулирование перекрестков устроено не всегда однозначно, особенно, если барахлит светофор. С парковками плохо — в советское время не было принято ездить делать "шоппинг" на машине. Особенно это чувствуется в "магазинных" местах типа Ленинского проспекта. В центре есть немножко платных парковок с иностранными счетчиками и мальчиками, охраняющими эти счетчики. Несмотря не все объективные сложности, машин становится все больше и больше, особенно — у молодежи. За руль садится все больше женщин, хотя, конечно, до сих пор это достаточно редкое явление.

В городе появилось много "не наших" магазинов и много нерусской рекламы. Вроде, говорят, есть теперь указ о том, что все рекламы и все товары должны обязательно иметь текст по-русски. По-моему, это разумная мера. Только смешно смотрятся иностранные названия русскими буквами. Есть реклама и в метро — на стенах эскалаторов и в вагонах. А по телевизору реклама просто сумасшедшая. Хотя, при всей моей нелюбви к ее навязчивости, она явно расширяет границы возможного. Например, вся страна каждый день по нескольку раз слушает про женские тампоны или про то, как маленький симпатичный пацанчик "завтракает, а потом писает" (хорошо, что больше ничего не делает), "а мама не нервничает", потому что у него есть памперсы. Основные объекты рекламы — еда, напитки, жвачка, бытовая химия, парфюмерия, предметы личной гигиены, лекарства, бытовая техника, немножко — туризм и торговые места. В отличие от того, что было два года назад, перестали рекламировать акционерные компании и банки, в отличие от Запада — нет рекламы автомобилей и телефонов доверия.

Троллейбусы и автобусы размалеваны. Рекламные щиты стоят на улицах, правда, сейчас в основном попадаются изображения Ельцина и Лужкова на фоне Москвы, но предвыборная реклама — совершенно отдельная тема, не касающаяся повседневной жизни. На телевидении теперь есть "магазин на диване" и "телешоп" — передачи аналогичные двум каналам американского телевидения, где тебе долго показывают вещь и рассказывают о ее достоинствах, и предлагают заказать прямо по телефону. К счастью, здесь эти передачи занимают не так много времени. Из всего предлагаемого ассортимента мне больше всего нравится тренажер-массажер, в процессе рекламы которого долго во весь экран показывают массажируемую трясущуюся попу.

Появился новый вид рекламы — социальная. Это такие примерно 5-минутные ролики, где обычно хорошие артисты разыгрывают небольшой сюжетик, а в конце мораль-призыв типа "Помни о близких!". Смотрится, на мой взгляд, симпатично, хотя, как это свойственно ситуации в стране в целом и первому каналу телевидения в частности, движется к беспредметности и абсурду, хотя и доброжелательному, от "Берегите любовь!" к "Будь здоров, Паша!". В метро на схемах написано "Изменим жизнь к лучшему", и, по-моему, достоинства и жизнерадостность призыва не умаляются тем, что этот текст реклама Phillips. "Аргументы и факты" выставляют плакаты с рассказиками своих подписчиков.

Телевидение сильно американизировалось, хотя, к счастью, не до конца. Так, показывают всю регулярную американскую муть, идущую по "паблик" каналам (все-таки в США люди обычно смотрят видак и покупают кабельные каналы — HBO и т. д.) — Чака Норриса, "Династию", "Доктор Квин — женщина врач". Идет одновременно около полутора десятка сериалов, не считая мультфильмов. Сериалы, помимо свойственного им качества и глубокомысленности, еще обычно бывают очень дешево дублированы. Особенно жалко детей, которым показывают мультсериалы "Бременские музыканты" или "Дон Кихот Ламанческий", имеющие очень слабое отношение к первоисточникам. Наши мультики, которые всегда были очень приличные (не считая "Узбекфильма"), увидеть гораздо сложнее. Но, кроме этого, есть рубрики типа "Наше кино" и "Кино не для всех", где показывают мировую классику. Идет много европейских фильмов, наших — и старых советских (с отличными актерами), и новых — "перестроечных". До сих пор живы "Спокойной ночи, малыши" и "Утренняя почта", "Ералаш" и "Большой фестиваль". Снова запустили "АБВГДейку". Есть интересные передачи-интервью: "Один на один", "Герой дня", "Бомонд", аналитические "Итоги", "Белый попугай" Ю.Никулина и "Чай-клуб" З.Гердта.

Существует много телеигр, в основном переделанные из западных (кроме, конечно, "Что-где-когда" и "КВН"). Существенное отличие от игр-прародителей составляют ведущие. Принятый стиль общения с игроками и публикой высокомерно-игривый. И все это терпят и заискивающе хихикают. И еще уровень призов. В любой стране человеку приятно выиграть хорошую машину, но в США игрок просто сменит свой старый Форд на новое Шевроле, а у нас машину получает гражданин, который и в сладком сне, возможно, не видел себя за рулем собственной "тачки". То есть разрыв предлагаемых призов с действительным уровнем жизни во много раз больше, чем на Западе. И публика настраивается не столько на саму игру, сколько на возможный выигрыш. Например, в "Поле чудес" зрители хлопают (или в эфир пускают аплодисменты, что, в принципе, одно и то же), когда игроку при вращении барабана выпадают большие тысячи. Даже уважаемый мной Ворошилов формулирует: "Интеллектуальный коэффициент данного вопроса составляет 5 миллионов рублей".

Стал принят ненавидимый мной западный метод пускать записанный смех в юмористические передачи. Правило такое — монологи Жванецкого, которого, что приятно, стали чаще показывать по ящику, звучат как звучали, а вот чем придурковатее передача, тем больше в ней "смеха". Вообще вместе с цензурой частично ушел и художественный контроль. Поэтому если раньше худшее, что можно было увидеть на экране в области того же юмора, был любимый народом Петросян, то теперь есть вещи существенно пошлее. Вообще на мой, видимо, старомодный вкус, в телевизоре слишком много попсы, и не только в музыкальном смысле. Появляются "Ток-шоу" типа "Клуб откровенных мужчин" или "Я сама". Масскультура — одно из завоеваний демократии, так что ТВ, естественно, решает вопросы зарабатывания денег, а не поддержания нравственно-этических норм. Душа отдыхает на симпатичных детских передачах. Интересно, куда потом деваются все эти умные и воспитанные детки?

Москва опять строится. Выяснилось, что, если надо, строить можно круглые сутки — например, храм Христа Спасителя или новый МакДональдс. Манежную площадь раскопали — обещан мол (магазинно-развлекательный комплекс в одном здании) американского типа, но с русским национальным оформлением. В Историческом проезде (между музеем Ленина, который снова музей Ленина, и Историческим музеем) построили (восстановили) ворота и часовню. Немножко напоминает декорации, как на Арбате, но многие коренные москвичи очень довольны. Я к этому отношусь спокойно, мне только жалко, что на эти или хотя бы на часть этих денег мэр не начал решать проблемы бездомных и нищенствующих детей и инвалидов, которых очень много везде, а особенно — в метро. Сильное впечатление на меня производит стоящие рядом женщина с маленьким ребенком, держащая картонку с кривой надписью: "Сыну срочно нужна операция" и молодой парень с овчаркой и плакатиком: "Подайте на корм собак в питомнике". Уровень жизни, особенно у пенсионеров, таков, что очень немолодые люди стоят обычно у метро и торгуют сигаретами и газетами, а которые и этого не могут — просят милостыню. Льготники (ветераны войны и труда, герои, жертвы репрессий) покупают без очереди билеты в театр по 25 тысяч и тут же у входа продают их по 100 тысяч. Школьники торгуют на Горбушке (ДК Горбунова) и в Митино пиратскими копиями музыкальных и компьютерных лазерных дисков. (Интересная подробность — наши советские диски дороже, потому что их мало подделывают, основной товар из Китая.) Пацаны подбегают на перекрестках протирать окна у машин.

Призрак бродит по Москве, призрак капитализма. Только пока еще дикого. Много частных или акционерных (приватизированных) магазинов, парикмахерских, кафе. Много — относительно существующих ранее государственных. Парадоксально, что факт собственности слабо сказывается на уровне обслуживания. С одной стороны, это — привычное хамство и наплевательство, с другой стороны — значит, они и так хорошо живут, им за клиентом гоняться не надо, то есть — все равно этих магазинов и кафе мало. Правда, рекорд по хамству и наплевательству до сих пор уверенно держит государство. Ввести массовую улыбку продавщиц можно, наверное, только за приличную зарплату, через какое-то количество лет воспитания и если вообще ощущение необходимости этого для начала придет в голову их хозяевам. А вот сделать так, чтобы не воровали, в обозримом будущем не представляется возможным, но, опять же, они не самые крупные воры в этой стране. Немножко лучше ситуация с обслуживанием в ресторанах, которых стало существенно больше, чем раньше, и которые весьма дороги. Обычно пойти в ресторан стоит не меньше 50 долларов. Сделали первую российскую "фаст-фудную" систему — "Русское бистро", где кормят пирогами и пирожками с разными начинками и поят квасом, медовухой и, что существенно, водкой. Общий стиль МакДональдса, но с русскими узорами, чуть-чуть более лениво, менее аккуратно, и слегка дешевле.

В обществе происходит слом идеологии. Процветает коммерция, производство стоит — слишком долгосрочные инвестиции при инфляции и общей нестабильности, а кроме этого — налоги на производство непомерно высоки (на торговлю меньше). Между детьми и родителями легла не просто смена поколений, но и смена экономической формации. Ситуация в чем-то похожа на эмиграцию — дети быстрее адаптируются в новых условиях и начинают снисходительно относится к родителям-неудачникам. Ценность образования сомнительна, хотя в прошлом году несколько увеличился конкурс в институты, при том, что стандартная студенческая стипендия — 100 тысяч (20 долларов — и никакого права на "калькулофобию"). Люди уходят от своих профессий, которые их не кормят, "в бизнес". На вопрос о работе отвечают: "Кручусь". Как всегда в таких случаях, особенно тяжело "неприкладным" ученым, учителям, врачам. Но даже в этих категориях, а, может быть, и в основном в этих категориях, люди часто продолжают заниматься своим делом так, как они его понимают, то есть — как образ жизни, вне зависимости от тех копеек, которые за это получают.

В целом люди постепенно привыкают к этой жизни. Возможно, огорчены и усталы, но не растеряны. Произошло и идет дальше сильное расслоение населения, но уже появляется некоторый средний класс, особенно в Москве, где возможно быть "белым воротничком" на инофирме или в банке и получать приличную зарплату. Для этого класса постепенно возникает рынок услуг. В связи с отпадением бывших союзных республик и неспокойным положением на окраинах, очень принято ездить отдыхать на Кипр, в Турцию и Грецию (подешевле) или в Израиль, Италию и Францию (подороже). Приняты также "шоп-туры" — в Турцию за кожей, в Польшу, в Китай и т. д. Основное содержание таково — тебя везут в город, где есть большой выбор нужного тебе товара, и разрешают провезти большой вес багажа (обычно для этого организуют чартерные рейсы). В городе ночные клубы, дискотеки, казино. Помимо старых заслуженных театров открываются студии, театры конкретных режиссеров, где труппа собирается под спектакль, помимо музеев — галереи, преимущественно современного искусства, где устраивают всевозможные хеппенинги и инсталляции. Идут премьеры, приезжают выставки. В связи с распространением видаков стали невыгодными кинотеатры — во многих из них сейчас мебельные салоны. Вообще за время моего отсутствия сильно вырос уровень "технического вооружения" граждан. Помимо видаков все обзавелись CD-проигрывателями, молодежь увешана плеерами, а компьютер и Интернет перестали быть диковиной и превратились в предмет неуважительной беседы пацанов. И сюда дошла "японско-американская болезнь" — фотоаппараты-мыльницы и видеокамеры, так что почти в каждом доме родители покажут тебе альбомчик с фотографиями отпрыска или кассету с их последней поездкой в Европу.

Печать демократизируется на глазах. Появляются новые издательства, строят свои магазины, переводят уже не только фантастику и детективы. Появились шикарно изданные детские книги и энциклопедии, много разных словарей и справочников. Издают поэзию, философию, историю, в том числе авторов, которых никогда раньше не издавали, делают репринты дореволюционных изданий. Появились исторические и политические мемуары, вообще сильно изменилось отношение к истории — основной плюс в том, что ее перестали трактовать однозначно, "связь времен" постепенно восстанавливается. Люди по-прежнему читают, хотя из всех "перестроечных" толстых журналов выжил, кажется, только "Знамя". Выходит много газет и журналов самой разной направленности. Очень популярен "Московский комсомолец". Издаются русские версии "Плэйбоя", "Космополитэна". Недавно появился журнал "Итоги" — совместное предприятие с Newsweek. Большинство изданий, конечно, общедемократического направления, не считая "Правды" и "Завтра". Первенство в качестве "деловой" газеты держит "Коммерсантъ", которые производит заодно целую серию журналов: "Деньги", "Домовой", "Автопилот". Качество печати стало очень приличное — печатают за границей, тем более, что ввоз бумаги облагается налогом более высоким, чем ввоз печатной продукции.

В Москве много новых средних и высших учебных заведений. Школам разрешено определять свою программу в очень широких пределах. Гимназии, лицеи, школы с углубленным изучением языка, математики и т. д. — название, конечно, никак не гарантирует качества образования, но есть выбор. Новые университеты, выдающие "диплом государственного образца" — легкая уловка, потому что это значит, что диплом не совпадает с государственным. Удивительно, что все еще живы старые заслуженные вузы — не только МГУ или Плехановский, но и инженерные — МВТУ, МИРЭА, МАДИ и т. д. Повсюду языковые и компьютерные курсы. Детей принято отдавать заниматься не только языком и музыкой, но и дзю-до, и танцами. В большинстве школ отменили форму, там, где оставили, сделали свою собственную. Детей стали, наверное, меньше воспитывать, но и меньше дергать.

Жизнь остается мало предсказуемой и, в силу этого, слабо регламентированной и интересной. Конечно, государству по-прежнему не верят и на него не надеются, но при этом считают, что многие вещи уже нельзя изменить, а, тем более, "сделать как раньше". В этом смысле победа Ельцина на выборах — никак не выражение положительного либо уважительного к нему отношения, но скорее проигрыш Зюганова, или, точнее, общее неприятие исторических традиций коммунистической партии. Существенно, что практически пропала советская "уверенность в завтрашнем дне" — на отсутствие которой обычно жалуются эмигранты среднего возраста. Но пока еще есть широкие возможности в смысле поисков работы в различных сферах, поскольку реально требуются профессии, на которые у нас сейчас только-только начинают учить. Сложнее, конечно, психологически и профессионально сформировавшимся людям — у них уже либо есть требуемые современным диким рынком специальности, либо нет.

На этом я, пожалуй, закончу перечень своих первых впечатлений, все остальные будут не первые. Стоит добавить, что они написаны с созерцательной позиции не бедного не работающего человека. А объектом созерцания была Москва, которая, видимо, достаточно сильно отличается от остальной России и способом и уровнем жизни.

Гуд бай Америка. Поиск работы

В процессе поиска работы я решила попробовать регулярный способ, для чего купила несколько номеров газеты "Работа для вас" и журнала "Приглашаем на работу" (с подзаголовком "информационно-аналитический еженедельник"). В основном требуются бухгалтеры, референты, менеджеры и агенты. С "бухгалтером" более-менее ясно — это такая специальность. Стоит разве что отметить, что в основном от них стали требовать умения работать на компьютере (принято называть ПК), а иногда и знания конкретных бухгалтерских программ. В остальном намечается тенденция к удовлетворению потребности в социальной значимости — то, что сначала называлось "девочка на телефоне", потом стало называться "секретарь", а теперь "референт". С другой стороны, в целом растут требования — становится нужным высшее образование, знание иностранных языков и работы на ПК. Причем наниматели ведут себя довольно разумно — либо ищут девушек до 27 лет "с приятной внешностью", либо — женщин до 35 лет, к которым уже предъявляют какие-то профессиональные требования. Обращают на себя внимание ограничения в объявлениях по возрасту — для женщин это в среднем 22–35 лет, для мужчин 27–40. Мне кажется, что, помимо общей тенденции к сотрудникам серьезным, "в самом расцвете сил", здесь еще сказывается разница в поколениях в смысле отличия человека социалистического и человека переходного. Кроме того, руководителями многих коммерческий структур являются люди до 40 лет, так что чисто психологически проще управлять сотрудниками не старше себя.

Объявления имеют свой жаргон. Например — "в/о лингвистическое". "В/о", понятно — высшее образование. А про "лингвистическое" мне объяснили следующим образом: это не техническое, не медицинское, не художественное и не совсем экономическое. То есть, преимущественно, гуманитарные специальности университетов и педвузов, а также инязы. А вот что такое "менеджер по логистике" мне никто толком объяснить не смог. Ясно только (из требований к кандидатам), что это какое-то сочетание завхоза и специалиста по таможне. (Недавно удалось восполнить свой пробел в знаниях. Увидела в магазине "Толковый словарь по логистике", откуда выяснила, что логистика есть наука о складировании, хранении и транспортировке материальных ценностей, шире — об обеспечении всего цикла прохождения материальных ценностей от получения сырья до сбыта готовой продукции.) Кстати, одно из новых русских слов — растаможивание, то есть процесс проведение товара через таможню. Среди новых профессий — визажист-стилист или косметолог-визажист, мануальный терапевт, имиджмейкер, риэлтер.

"Агент" означает распространение чего либо: газет, косметики, либо поиск клиентов или рекламы. В объявлении почему-то принято давать минимум информации. В лучшем случае оно звучит примерно так: "Страховая корпорация приглашает к сотрудничеству опытных страховых агентов и брокеров, тел… ". В худшем и наиболее распространенном:

ФИРМА

Объявляет дополнительный набор сотрудников на конкурсной основе

Стабильность + перспектива З/п от 350$

Возраст: 18–30 лет тел… Набор ограничен!

или

Научим работать и зарабатывать реальные деньги каждый день

У нас можно работать всем!

Главное — желание и стремление

Гибкий график работы

Начальный капитал не требуется

тел…

или попросту:

РАБОТА, тел…

Для полноты картины надо добавить, что эти объявления оформлены самими подателями со всем энтузиазмом неофита, впервые увидевшего какой-нибудь приличный компьютерный редактор — то есть всевозможными шрифтами, с выделениями текста и фона. Объявления последнего типа также очень любят раздавать в метро и на улицах, бросать в почтовые ящики, обычно еще с дополнительным призывом вроде "Можно начать зарабатывать прямо сейчас!" Основная черта этих объявлений — заманчивый призыв и отсутствие какой-либо информации о содержании и условиях работы.

А самое замечательное слово — менеджер. Значит все, что угодно. В том числе и "девочка на телефоне", и секретарь, и референт, и бухгалтер, и переводчик, и агент. И — просто ничего, то есть Гербалайф или Дары Мертвого моря. Но об этом чуть ниже. Объявления типа "Инофирме требуются менеджеры". Иногда — ограничения на возраст, реже — на образование, иногда требуются московская прописка и водительские права, иногда — опыт работы и связи. В общем, все заняты сбытом друг другу товаров и услуг. По официальным данным в России около одного миллиона "малых фирм" (до 100 работников), на которых работает более 10 миллионов человек. Они производят около 12 % валового национального продукта (для сравнения — на Западе продукция "малых фирм" составляет около 50 % ВНП). Из этих фирм торговлей и посредничеством занимаются 50 %, 16 % — строительством, 14 % — производством и еще 15 % — неизвестно чем. Спрос на менеджеров и агентов бесконечен, потому что устроен очень просто — в этой должности человек получает не зарплату, а процент от заказа приведенного им в фирму клиента, от суммы сделки, от проданного. При распространении газет или косметики широко принят вариант, когда фирма продает работнику товар по низкой цене, а все, что ему удалось (если удалось) наварить сверху — его. То есть фирма, давая подобные объявления, ищет вовсе не работников, а покупателей и, в любом случае, ничем не рискует.

Уже написав это, наткнулась в журнале "ComputerWorld Россия" на статью "Рынок труда в России: спрос и предложение". Цитата оттуда: " На первом месте по популярности у работодателей, конечно, профессия "менеджер". Хотя надо признать, в настоящий момент это понятие носит такой же общий характер, как "инженер" десять лет назад". По данным статьи структура спроса на рабочую силу такова: 40 % — торговые фирмы, 35 % — сфера услуг, 11 % — банки. Спрос на программистов является устойчивым — шестое место в десятке самых востребуемых профессий. Но это — программисты "вообще", то есть в основном нужны администраторы сетей, специалисты по базам данных и банковским системам.

Еще, конечно, требуются рабочие специальности, преимущественно строительные, фотомодели ("интим исключен" — так пишут в объявлениях), сфера обслуживания — няни, гувернантки, повара, официанты, бармены, а также продавцы, причем обычно — для уличной торговли. Тут опять фокусничает русский язык, поэтому где-то ищут продавцов "на лоток", а где-то "с лотка". В очень невыгодном положении находятся всевозможные "профильные" инженеры — химики, геологи и т. д. На школьных учителей существует спрос, но не существует денег. Скажем, ставка в нормальной государственной школе — 18 часов — это 300 тысяч рублей, то есть 60 долларов, а стоимость единого проездного — 200 тысяч. В целом, для получения приличной работы за приличные деньги специалисту более узкому, чем менеджер или банковский программист-базовик, предпочтительнее, как и раньше, иметь знакомых.

Теперь о бессмертном Гербалайфе, заслуживающем особого рассмотрения как самая разработанная и долгоживущая из подобных систем. Я не уверена, что в Штатах все знают, что это такое. На всякий случай поясняю, согласно официальной легенде здешних Гербалайфных деятелей (в просторечьи Гербалайферов). Некоторая голливудская актриса Дж. Хьюз должна была похудеть для исполнения главной роли в новом фильме. С этой целью она использовала химические препараты, от которых в какой-то момент не проснулась. Ее молодой сын Марк Хьюз решил сделать делом своей жизни создание безопасных диетических средств, для чего в объединении с какими-то университетскими учеными создал Гербалайф и компанию Гербалайф Интернейшнл, примерно 16 лет назад. По утверждению адептов, это средство способствует сбалансированию веса, выведению шлаков из организма, излечению от аллергий и хронических болезней и т. д. и т. п. и является абсолютно натуральным. Последний факт не представляется возможным проверить, так как состав — секрет фирмы. По слухам, Гербалайф на исторической родине в Штатах не запрещен, но и не одобрен Департаментом здравоохранения, поэтому не продается в аптеках, и хозяева были вынуждены изобрести сложную иерархическую систему для распространения его по миру. Видимо по этой же причине отзывы врачей о нем бывают только заказные и, следовательно, хвалебные. У нас, насколько мне известно, Гербалайф "ушел" из-под Минздрава на том основании, что это — не лекарство, а "пищевая добавка". Года три назад большие склады Гербалайфа существовали в Израиле, откуда все приезжали сюда с ним делать большие деньги. Казалось бы, все наелись им до отвала, но этот бизнес все еще существует. И не просто существует, а поставлен на широкую ногу. Не претендуя на доскональное знание ситуации, опишу то представление, которое у меня сложилось.

Видимо, наркоманов от Гербалайфа уже не так много, тем более, что есть другие средства. Так что то, что происходит, напоминает мне распространенную почтовую игру, когда ты получаешь письмо, где тебе предлагается послать по первому адресу открытку (деньги, привет и т. д.), вписать свой адрес на шестое место и ждать, пока на тебя прольется дождь открыток (денег, приветов). Я, человек, ищущий работу, звоню по одному из процитированных выше объявлений. Женский голос говорит: "Алло". Я сообщаю, что звоню по объявлению. Голос тут же становится немножко механическим и сообщает что-то вроде: "И-но-стран-на-я-фир-ма-на-би-ра-ет-со-труд-ни-ков-для-ра-бо-ты-в…" короче, повторяется текст объявления. Когда хочешь узнать подробности о работе, голос заявляет, что он не в курсе, работа разная, надо явиться тогда-то туда-то, к инспектору кадров такому-то, пройти собеседование. В качестве места называется обычно какой-нибудь Дом Культуры. После того, как по трем телефонам мне назначили одно и то же место встречи, но с разными инспекторами, обещая при этом работу руководителя, менеджера в офисе и т. д., я все-таки пошла. В фойе зала цивильно одетых людей со значками типа: "Loose weight now — ask me how", то есть "своих", было не меньше, чем соискателей. За называние фамилии инспектора тебе выдают "тест — анкету кандидата" с серьезными вопросами, по принципу: "лучше ли быть богатым но здоровым, или бедным но больным?" Пример (цитирую дословно): "Если известно, что если делать определенные простые действия (в рамках закона, норм морали), то Вы будете получать более 1 миллиона долларов в год, то согласны ли Вы это делать?" Общая глубокомысленность, а также своеобразный русский язык позволяют предположить, что это — не местное творчество, а калька с американского. Было предложено пройти в зал, послушать общее выступление, а затем заполнить анкету и подойти к "своему" инспектору.

На сцене стоял стол, украшенный всевозможными продуктами фирмы "Гербалайф". Совершив путь к ДК, я решила уже постараться получить если не информацию, то хотя бы удовольствие. И вот началось шоу. То есть это была помесь советского профсоюзного собрания с буржуйской презентацией. На сцену вышла дама и сообщила краткие сведения о компании — ее историю, изложенную выше, а также достижения, вроде: "У компании миллионные обороты, она занимает второе место в мире, у нее самая большая интернетовская страничка". Затем она пригласила на сцену какого-то большого менеджера и попросила поприветствовать его. Все люди со значками захлопали и встали, а за ними и некоторые в зале. Вышел менеджер, офицер-афганец, который тоже похлопал, сказав что-то вроде: "Это вы аплодируете не мне, а сами себе, потому что вы такие замечательные люди", а потом предложил всем еще раз встать и похлопать себе, а потом — повернуться к соседу и пожать ему руку, а если там симпатичная девушка — чмокнуть в щечку. Да, первый раз я этот прием видела в Париже в Нотр-Даме, но там это происходит после проповеди о любви к человечеству, при общей благости и бескорыстии. А тут…

Потом начала выступать первая серия людей — сотрудники фирмы, которые недавно испробовали на себе чудодейственный Гербалайф. Они с американской откровенностью, впрочем, в рамках благопристойности, сообщали о своих болячках и о том, как все улучшилось после приема. Потом нам рассказали о структуре фирмы — там, если не ошибаюсь, пять уровней менеджеров. Самый низкий — дистрибьюторы, то есть, видимо, те, которые продают Гербалайф непосредственно. Следующий уровень уже инструктирует дистрибьюторов и т. д. На каждом уровне выходили несколько человек и говорили зажигательные речи. Для меня было очевидно, что люди говорили не просто так, а что тексты с ними готовили — и по содержанию, и по исполнению. Например, у каждого в конце была своя ударная фраза, которую, в силу отсутствия специального образования и наличия соответствующего указания человек обычно просто кричал, явно намекая на аплодисменты, которые более-менее исправно поставляли люди со значками — видимо, часть их работы. Фразы были составлены так, чтобы зацепить как можно более широкий слой публики. Женщина в начале речи сообщает, что она одна растит ребенка, а в конце — что наконец-то обрела финансовую независимость. Мужчина рассказывает, как он был простым советским инженером и после перестройки потерял все, а заканчивает заявлением: "И вот теперь я зарабатываю столько, что могу помочь своим родственникам, оказавшимся в результате распада Союза в странах ближнего зарубежья". Следующая дамочка "наконец-то смогла вернуть себе то, что у нее отобрали коммерческие банки". Общее в этих речах было то, что все походя пинали перестройку, сообщали о наслаждении, которое испытывают, неся людям благо в виде Гербалайфа, хвалились большими доходами, а также, что интересно — не называли ни суммы доходов, хотя отдельные цифры мелькали, ни, что еще более важно, собственно содержания работы. Единственная приятная мелочь состояла в том, что уровни менеджеров действительно отличались друг от друга уровнем связности речи и талантливостью исполнения.

На протяжении этой "содержательной" части я все прикидывала, в чем же подвох — ведь кажется, что продавцов снадобья уже больше, чем покупателей. И вот финал апофеоз — всем предлагают заполнить анкету и подойти к своему инспектору, который должен пригласить на собеседование. Люди, прошедшие собеседование (предупреждается, что пройдут, конечно, не все), должны получить специальный регистрационный номер, который "будет послан по факсу в компьютер в Лос-Анжелесе" (почему по факсу?). Регистрационный взнос — 10 $ в месяц, но для России надо регистрироваться на год, то есть — 500 тысяч (около 100 $). Зарегистрированному дистрибьютору бесплатно дают значки, буклеты и один экземпляр Гербалайфа. Тут система замыкается — 100 $ как раз и составляют цену одного комплекта Гербалайфа, причем, если поискать на рынке, то можно купить и дешевле. Что естественно, потому что при такой организации сбыта надо платить за аренду зала, каждому инспектору — с принятой головы и т. д. Жаль, что нельзя получить информацию — сколько народу у нас в стране покупает Гербалайф для себя. Говорят, что стандартное объявление о поиске работы включает фразу: "Гербалайф и интим не предлагать".

Гербалайф — не единственная система. Есть "Дары мертвого моря", инспекторы по набору кадров, телефонные карточки и т. д. Объединяет их общий "теневой" способ. То есть я ни в коем случае не имею в виду, что они принадлежат к теневой экономике, а только то, что они держатся в тени не рекламируют себя в СМИ, даже в московских газетах объявлений, не торгуют в магазинах, а распространяют свой товар только через посредников, а вербовщики по телефону не сообщают, какая работа предлагается, то есть их задача — завлечь на собеседование. В целом, это похоже на секту, по крайней мере, внешне. К сожалению, а, может быть, к счастью, я не имела возможности рассмотреть изнутри. А также, к сожалению, у нас пока не так развито законодательство, чтобы, прочтя в объявлении "работа по контракту от 2 млн. р. в неделю", устроившись туда на работу и проявив бездарность в маркетинге и, следовательно, не получив 2 млн. р. в неделю, подать в суд на фирму "за ложную информацию". Но с большой долей уверенности можно считать, что, когда "Иностранная фирма, более 16 лет на мировом рынке, ищет менеджеров" — это он, Гербалайф.

Новое — это хорошо забытое старое или первые впечатления — картинки человека, прожившего полтора года в США

"Ребята, не Москва ль за нами?"

Картинки

Вот, наконец, Россия! Прогресс — догадались раздавать декларации в самолете при подлете к Москве. Правда, по-английски. В "Цели посещения" пишу "go home". Посадка — проход по пустынным залам — граница. Вместо суровых мужиков ("граница на замке") — какие-то дамочки в форме, но в модных сапогах. Опять прогресс — разделены проходы для россиян и иностранцев. Только успеваю обрадоваться, как замечаю, что для россиян — один проход, а для иностранцев — два. Сзади мужик вздыхает: "Хотели, как лучше, а получилось, как обычно" Захожу в паспортный контроль. Улыбаюсь, говорю: "Здравствуйте". Девушка вздрагивает. Ой, думаю, что-то не то сказала, теперь на родину не пустят. Ничего, пустили. Дальше — получение багажа. Стоят мужики в мятых нечистых комбинезонах с тележками. Спрашиваю, почем — меня посылают в угол зала, где стоит будочка, на которой написано "10 тыс. руб." Я говорю, что советских денег у меня нет. Мужик говорит, что возьмет 2 доллара. У меня самое мелкое — десятка, он идет посмотреть сдачу, возвращается, говорит, что, мол, нет, надо доллары сменять на рубли, вон, в другом углу банк. Иду туда — банк закрыт. Ну, думаю, черт с вами, дождусь вещей, а там видно будет. Стою. Начинают вращаться транспортеры. Подходит тот мужик с тележкой, говорит — давай деньги. Я спрашиваю — что, сдача появилась? Он говорит: "Да понимаешь, там мент шел" Чувствую — дома!

Удивляют мелочи, о существовании которых забываешь — например, что двери в магазинах и организациях обычно закрыты, причем все, кроме одной, заперты. Как найти ту единственную подсказал, спасибо, одноклассник — достаточно проследить, где больше всего натоптано. Надо отметить, что очень принято делать два ряда дверей, причем открыто в каждом ряду по одной и в противоположных концах. Зимой, говорят, для того, чтобы помещение не выстуживать. А летом, видимо, чтобы не греть. Старая загадка: зачем у двери две створки? Правильный ответ — чтобы одна была закрыта.

Помнила, что, приезжая из-за границы, надо обратить внимание на то, чтобы брать сумки и пакетики, идя в магазин. Прокололась на другом включила на плите газ и стала ждать, пока появится огонь. Хотя, говорят, здесь уже тоже встречаются печки с автоподжигом.

Машины здесь ездят так, что человек, научившийся водить в Штатах, погиб бы не от аварии, а от разрыва сердца. Первые два месяца после приезда, в период адаптации, велика возможность попасть под машину — потому что кто же будет уступать дорогу пешеходам. Светофоры устроены более менее однозначно для машин, но не для перехода улицы. Так что переход осуществляется по принципу капли — люди на одной стороне копятся, копятся, а потом капля отрывается, и тут уже машины останавливаются — переход. А "на четыре стопа" здесь просто никто никогда бы не разъехался. (Примечание: по знаку "Стоп" в США автомобиль должен совершить полную остановку, пропустить пешеходов и транспортные средства, движущиеся по перекрестку. То есть, когда "стопы" со всех сторон, движение происходит строго по очереди. Не говоря уже о том, что пешеходов всегда и везде пропускают, а скоростные дороги в основном строят так, чтобы туда пешеходы в принципе не могли попасть. Так что проблема перевода старушек через дорогу практически не стоит, тем более что старушки, как и большинство населения, пешком не ходят.)

Прихожу в прачечную (к сожалению, ландроматы, то есть автоматические прачечные, которые в США есть на каждом углу и в каждом жилом комплексе, здесь уже забыли и еще не изобрели заново, и в ближайшее время не изобретут принципиально — кто же будет следить за вещами? — хорошо, хоть прачечные кое-где остались, там, где их окончательно не съели магазины). Спрашиваю, через сколько времени будет готово. Тетушка-приемщица с гордостью говорит: "У нас сейчас стали все очень быстро делать. Так что через десять дней наверняка, а может и через неделю". Я так засмеялась, что она, по-моему, обиделась.

Иду в конце зимы по проспекту Мира, вдруг вижу — в телефонной будке девушка раздевается. То есть стоит уже без пальто и снимает вязаную кофту. Неужто, думаю, в Москве теперь стриптиз бесплатно? Смотрю внимательнее — около будки стоит парень, а в руках у него вешалки с одеждой. То есть он на улице торгует, а это у него — примерочная.

Прихожу в Третьяковскую галерею. У входа — воротца, как в аэропорту, два милиционера в бронежилетах монотонными голосами повторяют: "Ножи и газовые баллончики сдавайте, ножи и газовые баллончики сдавайте…".

О, помнит ли кто-нибудь, проживший хотя бы пару лет в Штатах, как выглядит весна в Москве! Сначала все как всегда — та же снежная слякоть*) (здесь и далее знаком "*)" отмечены места, которые могут вызвать затруднение в понимании у бывших соотечественников и потребовать углубленной работы воображения) под ногами, те же грязные следы*) в метро и магазинах — но небо становится синим, деревья — голыми и трогательными, а по утрам птицы поют громче, чем каркают вороны и матерятся водители*). Потом теплеет, холодает, опять теплеет, вдруг валит снег — и вот она, полная и окончательная весна. Острее чувствуются запахи населения*), машины поднимают фонтаны брызг*), в которых играет радуга, у девушек растут ноги, на эскалаторах целуются, Москва становится более пестрой и западной (последнее — в диапазоне от 15 до 155 см над уровнем почвы, поскольку штиблеты и физиономия все еще выдают). И когда ты, в забрызганных брюках и совсем еще недавно белых кроссовках прыгаешь через лужу на узкую полоску земли*) (надеясь, что это — не оптическая иллюзия), понимаешь — жизнь снова начинается.

В Елисеевском магазине, где наконец-то снова можно купить многое и, к сожалению, снова надо стоять в очередях и выбивать чеки, на кассе висит объявление "Здесь вы можете приобрести элементы питания" и ниже, мельче: "для часов и калькуляторов".

Почти у каждой станции метро по-прежнему гнездятся стихийные базарчики. Особенно живописны они вечером, когда торговцев уже немного, но на одном ящике могут лежать сосиски, лук, туалетная бумага, сникерсы, пиво, хлеб и т. д. Обычно где-то рядом виднеется вывеска: "Торговля с рук запрещена", или, изящнее: "Торговля без разрешения запрещена". Мне очень нравится, когда стоит тетка с мешком черных семечек, а в семечки воткнута вобла.

Простенькая логическая задачка, которая по плечу каждому московскому жителю — какова связь между ночью с 25 на 26 июня и работой круглосуточного супермаркета? Наводящее соображение — это ночь выпускного вечера. Правильный ответ: супрефект запретил продажу спиртного в эту ночь, в связи с чем все лавочки, торгующие в том числе и алкоголем, были закрыты.

Около театра Ленинского комсомола на стенде артистического кафе "ТРАМ" написано лаконически: "Бизнес-ланч за 8". Все. Единица измерения не указана. Я полагаю, что за 8 минут.

В метро стало очень душно, то есть практически не работает вентиляция, а народу много. Зато москвичи спасены от типичного западного летнего насморка — когда человек подвергается резкому перепаду температур, будучи вынужден выходить из кондиционированного помещения на улицу и наоборот.

Не так давно издали закон (или указ) о том, что импортную водку нельзя продавать дешевле, чем за сколько-то. Так хотели поддержать отечественного производителя и побороться против дешевой украинской и белорусской водки, ввозимой в обход таможни. В результате в киосках теперь эту водку продают так: "Покупаешь одну бутылку — получаешь вторую бесплатно". Чем не Америка? И сбыт вдвое больше.

Свежий хлеб теперь принято продавать не в магазинах, а прямо с машин или в отдельных киосках. Возвращаясь домой около девяти часов, вижу, что в киоске еще горит свет. Подхожу и начинаю рассматривать ассортимент. Продавщица, занятая какими-то своими делами, поднимает голову и раздраженно говорит: "Я не отпускаю". Честно говоря, я стала спрашивать, кого и куда она не отпускает — совсем забыла этот изящный оборот речи.

В некоторых коммерческих ларьках появились холодильники. Жарким днем приятно прочесть на обрывке бумажки обнадеживающую надпись: "У нас холодные напитки". Иллюзия часто рассеивается, когда ты пытаешься купить холодную колу — обычно говорят, что "желающих много, не успеваем ставить в холодильник".

По закону о рекламе нельзя по ТВ рекламировать курево и алкоголь. Хитрые производители стали рекламировать торговую марку. В роликах водки "Белый орел" нет ни слова про водку, зато есть вдребадан пьяный мужик, который каждый раз, перед тем, как рухнуть, заплетающимся языком говорит: "Я — Белый Орел". Вокруг рекламы подняли шум, на что производители говорят, что "Белый Орел" — марка кофе.

В школах отменили предмет НВП, а вместо него ввели что-то вроде "обеспечение безопасности жизнедеятельности". Сделали, по крайней мере в Москве, какой-то аналог телефона "911". Только он семизначный и, вроде, пока работает не для всех районов города.

Многие универсамы перестали быть "самообслуживательными". Поэтому надо постоять к прилавку, взвесить то, что тебе нужно, записать цены всех покупок (запомнить невозможно, особенно с трехзначными копейками, для записи обычно на прилавке лежат старые чеки и карандаш, привязанный к столу), если нужно что-то в другом отделе — повторить процедуру, затем пойти к кассе и все оплатить, а потом — правильно распределить чеки по отделам.

Отдельное внимание стоит уделить ценникам. Конечно, принтеров (также как, впрочем, и кондиционеров) здесь еще не изобрели (не в том смысле, что их вообще нет, а в том, что слабо распространены). Поэтому ценники пишутся от руки — а почерк как бог даст. Чтобы их не переписывать совсем часто (поскольку неизвестно, какой товар придет завтра), пишут, например, "сок в ассортименте", а ты уж сам догадывайся, какой он сегодня яблочный или апельсиновый. Названия продуктов лаконичны и многозначны. Например, "куры имп." и "куры отеч." — курицы импортные и отечественные. Вообще слово "импортное" любят и считают достаточным для определения товара. "Набор шок." — любая коробка шоколадных конфет. "Круассаны чистые" — становится понятным, только когда рядом лежит набор "круассаны с шоколадом". Умиляет также "ветчина высококачественная" и "колбаса оригинальная". А рекорд держит чистосердечное "тушенка гов.".

Российские люди в целом бедные. Настолько, что даже государство так считает. В частности, во всех государственных музеях установлены две системы цен (что, по-моему, само по себе является дискриминацией) — для граждан России и для иностранцев, для последних, естественно, выше. Все тетушки-контролеры натасканы на распознавание иностранцев. Изумительно то, что все подписи под экспонатами и все объявления существуют только по-русски. Как правильно сказала одна выгуливаемая мной иностранка — чтобы приехать в Москву туристом, надо или знать русский, или иметь российского друга — иначе и обдерут, и ничего не увидишь. А я в связи с этим подумала, что в торговле, наверное, часто присутствует обман. Но у капиталистов тебя обманывают так, что ты чувствуешь себя довольным, собственно это и есть часть обмана, а у нас — надутым, да еще и беззащитным.

За вход в парк Горького теперь надо заплатить 10 тысяч рублей. То есть это просто за то, чтобы тебе разрешили войти. Примерно в двухстах метрах от входа капитальная решетка и еще один вход — в "Чудо-град". Причем за 50 тысяч (дешевле не бывает) можно войти и прокатиться по разу на двух фиксированных аттракционах, за 150 тысяч — войти и прокатиться 12 раз на любых. Правда, для детей ниже метр двадцать вход бесплатный. Одно катание на карусели стоит около 10 тысяч. Для сравнения — в Техасе вход в парк водных аттракционов стоит 30 долларов, за эти деньги можно с 10 утра до 6 вечера бесплатно кататься на качелях-каруселях (их пара дюжин), купаться в бассейнах с разнообразными горками и водопадами, смотреть пять шоу со всевозможными морскими зверями и рыбами и одно — с воднолыжниками. Не говоря уже о том, что 30 долларов — существенно разная часть зарплаты у нас и в США. Но народу полно, правда, территория не такая уж большая, аттракционы теснятся, как машины на парковке.

Любопытно наблюдать современную жизнь в Петровском пассаже. Там сосредоточены по преимуществу очень дорогие вещи. Например, лифчик за 100 долларов, напольные часы за 850 и т. д. Я иногда захожу туда в надежде увидеть, кто же это все покупает. К сожалению, удается редко, люди в основном прогуливаются, осматривают витрины и заходят в кафе. Типичная пара: она — накрашенная блондинка с хорошей фигурой на высоких каблуках и в шляпке, он — небритый коренастый брюнет без шеи в черной кожанке.

В книжном магазине женщина спрашивает продавщицу: "Простите, у Вас есть Солженицын?" Та отвечает, что есть какой-то сборник. Женщина интересуется, входит ли в него "Матренин двор", а вот что-то еще нужно, только она забыла — а дочке сочинение писать. Продавщица интересуется, в каком классе дочка, узнает, что в десятом, и задумывается: "Ой, наверное тоже надо взять, у меня пока ребенок в шестом классе, но понадобится".

Оглавление