«Вокруг Света 2002 № 06 (2741)»

Заповедники: Живущие на ветвях

Международная экспедиция «Treetop Raft», что в переводе означает «Плот на верхушках деревьев», в составе 75 ученых из 12 стран мира (Мадагаскар, Франция, США, Германия, Италия, Великобритания, Швейцария, Нидерланды, Бельгия, Панама, Китай и Япония) прибыла на остров Мадагаскар 10 октября 2001-го и оставалась там до 5 декабря. В ее задачу входило изучение флоры и фауны тропических лесов, причин, вызывающих их гибель, и поиск того решения, которое позволило бы сохранить природные богатства здешних мест.

Идейным вдохновителем и научным руководителем как этой акции, так и всех других, проведенных ранее, был профессор Фрэнсис Халлет – специалист по тропической ботанике. Еще в 1974 году ему в голову пришла идея о возможности исследования верхушек тропических деревьев непосредственно с дирижабля. Но воплотить ее в жизнь ему удалось лишь через 10 долгих лет, когда Халлет вместе с Дени Клейе-Марелем, знающим и устройство, и возможности дирижаблей не понаслышке, осуществил биоисследования верхушек деревьев Гвианы. А в конце 1985 года к ним примкнул талантливый архитектор Жиль Эберсолт, чьим вкладом в общее дело стал проект нейлонового плота-понтона. Этот плот, внешне напоминающий рыболовную сеть, можно было укреплять прямо на кронах деревьев.

Мадагаскар был выбран учеными для исследований отнюдь не случайно, ведь он, входя в десятку редчайших на Земле мест, обладает совершенно уникальными экологическими характеристиками. Это Великий остров (как называют Мадагаскар населяющие его малагасийцы) – настоящая кладовая эволюции. Его растительный и животный мир на 85% состоит из эндемичных видов, хотя недальновидность и нерачительность предыдущих поколений и привела к исчезновению многих из них. Эта проблема, волнующая ныне живущих здесь людей, и определила главную задачу экспедиции.

Ценнейший материал, собранный экспедиционерами на различных уровнях тропического леса, позволит максимально глубоко и детально исследовать те изменения, которые происходят в листьях и ветвях одного дерева, и при этом учесть все имеющиеся генетические различия, вызванные их неодинаковым и неравномерным освещением. Правда, окончательных выводов по всем интересующим исследователей вопросам можно ожидать не раньше чем года через два – только после того, как будет проведен подробный молекулярный анализ всего собранного биоматериала в лаборатории BIOTROP Института биотехнологий и генетики растений (CIRAD), располагающегося в Монпелье.

Впрочем, зоологи не менее активно и успешно, чем ботаники, использовали всю имеющуюся в распоряжении экспедиционеров аппаратуру. Им, кстати, удалось поймать и обследовать фанера – восточного лемура (Phaner furcifer), что имело большую практическую ценность для созданного в этих местах Национального парка Масуала, сотрудники которого поставили перед собой задачу сохранить этот редкий вид лемуров и по возможности стабилизировать их численность в тропических лесах острова Мадагаскар.

Плот

При подготовке к этой экспедиции ученые, учтя опыт прежних лет, модернизировали старое оборудование и дополнили свой арсенал новым, не имеющим аналогов.

Так, в конструкции легкого плота Pretzel, доставленного на место дирижаблем, была изменена использовавшаяся в предыдущих походах 6-угольная форма площадью 600 м2 на меньшую (400 м2), похожую на крендель. Эта конструкция состоит из монолитных, небольшого сечения надувных частей, выполненных из поливинилхлорида, центральное соединение которых придает плоскости определенную жесткость, и единого куска нейлоновой сетки.

Передвижение по этому воздушному плоту – дело непростое, а потому требующее специальной подготовки, направленной на удерживание баланса на его зыбкой поверхности.

Палатка была установлена на поверхности плота для отдыха членов экспедиции, которые проводили ночные исследования насекомых.

Воздушный шар, наполненный 200 м3 гелия, – еще одно хорошее мобильное транспортное средство. С помощью этого летательного аппарата ученые смогли беспрепятственно путешествовать по воздуху вдоль 800-метрового каната, укрепленного между верхушкой дерева и землей, и собирать необходимые для дальнейших исследований материалы. Но тем не менее из-за непредвиденных погодных условий использовать воздушный шар в полной мере так и не удалось.

Дирижабль, созданный Дени Клейе-Марелем (объем 8 500 м3, длина 52 м и высота 20 м), после последней экспедиции в Габон (в 1999 году) остался практически без изменений.

Лаборатория

Металлические стропы соединяют наполненный гелием баллон с 6-гранной корзиной (внутренняя площадь 20 м2). Раньше она была треугольной формы, но исследователи поняли, что многоугольник будет представлять собой гораздо более надежную конструкцию, к тому же увеличение внутреннего ее пространства, более пригодного для хранения собранных образцов, позволило им максимально долго находиться на высоте.

Палочкой-выручалочкой, позволившей провести исследования в намеченном объеме, стал так называемый ICOS (Independent canopy observation system) – металлическая конструкция, имеющая форму двадцатигранника. Она, укрепленная в развилке деревьев между ветвями на высоте около 27 метров, служила исследователям и лабораторией, и смотровой площадкой одновременно. Причем во время проведения мадагаскарской экспедиции, использовались два таких аппарата.

Их оригинальная конструкция, имеющая две дополнительные платформы, располагающиеся на разных уровнях, обеспечила ученых возможностью проводить исследования и собирать необходимый материал на разных высотах. Впрочем, не забыли конструкторы и об обеспечении ученых элементарными условиями для отдыха. Для этого на одной из платформ было предусмотрено специальное место для отдыха, небольшой столик, за которым можно перекусить и попить кофе, а также гамак для сна.

Мадагаскар

Четвертый по величине в мире остров Мадагаскар откололся от континента Африка около 200 миллионов лет назад. Природа острова, в течение многих веков находящаяся в полной изоляции, пребывала в первозданном виде. По всей видимости, Мадагаскар был одним из последних уголков Земли, освоенных человеком. Прибавить к этому благоприятный климат, большое количество рек и полное отсутствие хищников и ядовитых змей. По расчетам историков, первые люди, заселившие остров, прибыли сюда из Индонезии и Малайзии около 2 тысяч лет назад. Выкорчевывание лесов и освоение земель привели к тому, что этот «затерянный мир» был подвергнут достаточно сильным изменениям. Во всяком случае, такая характерная для здешних мест особенность, как реликтовые вечнозеленые леса, осталась на сегодняшний день в основном лишь вдоль восточного побережья Мадагаскара. Отправной точкой для этой шестой по счету международной акции (первые две прошли на территории Французской Гвианы в 1986 и 1989 годах, третья – в Камеруне в 1991 году, четвертая – в Гвиане в 1996 году, пятая – в Габоне в 1999 году) стала северо-восточная часть острова Мадагаскар, а точнее, мыс Масуала.

Мегаполис: Королевство кривых окон

Создатель этого ни на что не похожего дома как-то сказал: «Богатство и власть всегда символизировались башнями и куполами. Башня с золотым куполом-луковкой на чьем-либо доме поднимает статус его жильца до королевского уровня». В этом доме есть все – и стройные башни, и золотые купола, но вот такие понятия, как «богатство и власть», плохо ассоциируются с этим разноцветным великолепием. Во всяком случае, если обитатели этой «цитадели» и ощущают себя королевскими особами, то только такими домашними, уютными и «приземленными», причем в прямом смысле этого слова…

Досье на мастера

Настоящее имя Фридрих Стовассер

Годы жизни 15 декабря 1928 года – 19 февраля 2000 года

Обучение в Академии художеств 3 месяца 1948 года

Появление псевдонима 1948 год

Первая выставка работ 1952 год (Вена)

Первый большой успех 1962 год (Венеция)

Первый манифест бойкотирования рациональной архитектуры в Вене 1968 год

Первый День Хундертвассера 1980 год (Нью-Йорк). Он посадил 100 деревьев

Перестройка мусоросжигательного завода «Спителлау» (Вена) 1988—1992 годы

Окончание строительства Музея современного искусства (Кунстхаусвьен, Вена) 1991 год

Досье на дом

Идея здания Фриденсрайх Хундертвассер

Архитектор Питер Пеликан

Период строительства с 18 августа 1983 по 15 октября 1985 года

Жилая площадь 3 784 м2 (около 19 м2 на человека)

Количество квартир 52

Количество жильцов около 200 человек

Размер квартир от 30 до 150 м2

Дополнительные помещения зимний сад, 2 детские игровые комнаты, 16 частных и 3 общественных террас, 5 магазинов

Количество посаженных на территории деревьев 250

Эта жилая постройка, расположенная в 3-м округе респектабельной Вены и именующаяся Домом Хундертвассера, – воплощенная мечта самого противоречивого и яркого австрийского Мастера, известного миру под псевдонимом Фриденсрайх Хундертвассер, была готова к заселению к октябрю 1985 года. Чуть более двух лет потребовалось его создателям на то, чтобы сказка стала былью. Хотя далеко не все жители аристократичной австрийской столицы пришли в восторг, увидев эту «быль» в готовом виде. Главного идеолога обвиняли и в том, что он со свойственными ему эпатажными вывертами уродует классический облик города, и в том, что коль уж соорудить это жилище гномов ему было позволено, то он, войдя во вкус, будет всячески стремиться к тому, чтобы подобной «пряничной» архитектуры было все больше и больше. Впрочем, не мало было и тех, кто, глядя на этот дом, блаженно улыбался, вспоминая сказки, прочитанные в детстве, и втайне мечтал каким-нибудь немыслимым образом стать счастливым обладателем одной из имеющихся в нем 52 квартир. А сделать это, кстати, как раньше, так и теперь, совсем не легко – задолго до конца строительства «содержимое» этого муниципального жилья было распродано вчистую, причем за немалые деньги.

История появления на свет сказочного дома-дворца не была ни гладкой, ни однозначной. К тому времени, когда разрешение на строительство было получено, Хундертвассер уже сумел изрядно «отличиться» на поприще протеста против архитектурного рационализма и привычной строгости городского пейзажа. Его борьба за воплощение проекта дома была нелегка. Чего стоит одна только акция его протеста в виде абсолютного обнажения перед светлыми очами тогдашнего мэра Вены, особенно с учетом того, что мэром была особа женского пола. Но, может статься, что на это и был расчет художника. Хотя подобную акцию он провел тогда не в первый, а уже в третий раз, по-своему протестуя против… обыкновенности.

Романтизм, столь свойственный творчеству Хундертвассера, вполне органично сочетается с практицизмом. Фасад Дома на Левенгассе не только имеет необычное цветовое решение, но и выполнен с тем расчетом, чтобы ни дожди, ни ветры в течение долгого времени не смогли оказать на него губительного воздействия. Дело в том, что Хундертвассер в то время, когда шли работы по отделке дома, настоял на том, чтобы цветная штукатурка не только была изготовлена вручную, но и наложена точно таким же образом.

Впрочем, то же самое можно сказать и обо всех остальных деталях отделки, расположенных по всему дому, – керамических плитках, конусах и колоннах и даже декоративных львах. Кстати, все львы в этом доме обращены в сторону Левенгассе (Львиный переулок) и выполнены из камня, всегда являвшегося холодным символом власти, а вот конусы – из керамики, создающей очень теплую и домашнюю атмосферу. Но и эти две противоположности Хундертвассер сумел соединить самым органичным образом.

Особого внимания заслуживают окна, которых в этом здании наличествует ни много ни мало 13 типов. Они на первый взгляд разбросаны по фасаду едва ли не наугад и отличаются друг от друга не только цветом, но также размером и формой. Создается впечатление, что их расположение определялось не снаружи, а изнутри, хотя на самом деле это совсем не так. Сообразуясь со своей концепцией «диктатуры окон, и их права на самоопределение», Хундертвассер продумывал «оконный вопрос» до мельчайших подробностей, соотнося с ним все другие элементы декора этого здания. 

Надо сказать, что он вообще был натурой в высшей степени цельной. Все то, что он еще в юности избрал в качестве составляющих своего творческого манифеста, рано или поздно находило воплощение в его искусстве. Выдвинутая им теория «диктатуры окон» является последовательным проявлением свойственного ему стиля в каждом из его произведений. А декларируемый им тогда же, в молодости, еще один из его принципов – принцип «гармоничного союза Человека с Природой» – просто стал его вторым «я». Но самое главное заключается в том, что все эти принципы и теории он умел идеально сочетать в каждом своем воплощенном проекте. Дом его имени также не стал исключением.

На фоне построенного им в 1991 году Дома искусств Здание, расположившееся в одном из кварталов 3-го округа Вены, вряд ли можно назвать лебединой песней, и все же в этом его, бесспорно, любимейшем, детище нашло свое отражение все, к чему он стремился, за что боролся и что отстаивал на протяжении многих лет своей творческой жизни. Хундертвассера часто называют гражданином мира за синтетичность и универсализм его творений, способных влиться в любой ландшафт, будь то чопорная Европа или столь любимые мастером экзотические страны. Он, уже будучи признанным художником, не гнушался никакой работы, с увлечением разрабатывая эскизы почтовых марок, телефонных карт, жетонов для казино и даже флагов для отдельных регионов и государств.

После Дома в 1988-м последовала перестройка ставшего знаменитым на весь мир венского мусоросжигательного завода «Спиттелау», который Хундертвассер также превратил в сказку, хоть и в совсем другую, но тоже добрую и разноцветную. А в 1991-м, и опять же в родной ему Вене, им был закончен Музей современного искусства (Кунстхаусвьен), снова ставший живым воплощением сказочных мотивов. Надо отдать справедливость: Вена при всей своей чопорности и стремлении к традиционализму не только признала своего непредсказуемого «блудного сына», но и сумела по достоинству оценить его талант, удостоив Хундертвассера Почетной золотой медали города. Не менее благодарной оказалась и одна из земель Австрии, юго-восточная Штирия, обязанная ему зданием кирхи, а главное, архитектурным комплексом знаменитого водного курорта Рогнер-Бад-Блюмау, и также наградившая его Почетной золотой медалью.

Хундертвассеру повезло – ему довелось еще при жизни стать и признанным, и даже возвеличенным, что, как известно, с истинными художниками случается нечасто. Была также исполнена и его последняя воля – он нашел свой приют там, где больше всего и хотел – в столь любимой им Новой Зеландии. Смерть настигла Мастера в море, словно зная о том, что еще в ранней молодости он выбрал для себя совершенно новое, особое имя вместо того, что было дано ему при рождении, ведь «Хундертвассер» в переводе с немецкого означает «сто вод», а «Фриденсрайх» – «царство мира».

Егор Земницкий | Фото Константина Кокошкина

Загадки истории: Старокавказская защита

Безмолвная тишина, царящая на крутых склонах кавказских гор, вот уже многие века окутывает величественные каменные храмы и башни. Они до сих пор поражают воображение своей выразительностью и гармоничным слиянием с окружающей природой, но вот истоки этой загадочной архитектуры, выросшей вдоль караванных маршрутов Великого шелкового пути, все еще продолжают тревожить ученые головы.

Эта горная земля не знала покоя с древнейших времен, но VI столетие от Рождества Христова стало в ее истории особой вехой. Тогда Северный Кавказ был ареной столкновения интересов не только многочисленных кочевых племен, но и могущественных империй.

За право жить на здешних плодородных равнинах боролись пришедшие сюда с востока и юга аланы, хазары, гунны и булгары. Когда по предгорьям прокатывалась очередная волна кочевников, племена и народы, уже сумевшие осесть в этих местах, осколками рассеивались вверх по ущельям. Слабых загоняли все выше в горы, но со временем та же участь неизбежно ожидала и их сильных соперников, которых теснила череда новых воинственных пришельцев.

И именно в те далекие времена на фоне постоянно происходящих локальных конфликтов и междоусобиц началась еще одна грандиозная схватка. В борьбу за право контролировать эти территории вступили два могущественных по тем временам государства – Византия и Персия. Хотя, казалось бы, зачем этим колоссам понадобилось делить между собой неприступные горы, населенные дикими племенами? Однако причина этому была очень весомая – борьба велась фактически за обладание правом контроля над пролегающими через Кавказ жизненно важными торговыми путями.

Издревле эти пути проходили из Китая через Среднюю Азию с ее древнейшими очагами цивилизации – Согдом, Хорезмом, Бактрией и далее – через Персию в Римскую империю и Индию. А везли по ним общепризнанную и интернациональную валюту того времени – шелк. Им расплачивались за покупку рабов и наложниц, за строительство дворцов, храмов и крепостей, за наем войска, подкупали союзников и откупались от противника.

Именно на торговле этим товаром нажили свое богатство Византия и Персия, а потому конфликт между ними был неизбежен.

В VI веке Византия вступила в борьбу за Лазику и Сванетию (горные районы Западной Грузии и территория современной Абхазии), Восточная же Грузия (Иберия) была в это время под властью персов. Войны чередовались с дипломатическими переговорами, на которых решалась судьба Сванетии, и к концу шестого столетия она из-под власти Персии перешла под контроль Византии.

Император Юстиниан, распространивший религиозное и военно-политическое влияние своего государства от Африки до Кавказа, приложил все усилия для того, чтобы изменить привычные маршруты караванов, идущих из Китая, и направить их к Понтийскому побережью (ныне Черноморскому) именно через горные перевалы Северного Кавказа, в обход Персии. Этот правитель хорошо понимал, что для обеспечения безопасности торговых караванов было жизненно необходимо заручиться поддержкой местного населения. В годы его правления произошло крещение Восточной Грузии (552 год), Западная Грузия обратилась в христианство еще в 337 году. К тому же в те времена Понтийское побережье населяли многочисленные греческие колонисты.

Что же касается диких горных племен, то от них он отгородился мощной укрепленной стеной, протянувшейся вдоль побережья Понта Эвксинского, от Сухуми до Поти. Это гигантское сооружение длиной 160 км своими размерами уступало только знаменитой Великой Китайской стене.

Спустя некоторое время в отдаленные горные районы Северного Кавказа устремились христианские миссионеры, в основном грузины. Поначалу монахи, прибыв туда, строили скиты и мало-помалу обживались, а как только жизнь входила в нужное русло, начинали возводить монастыри, к которым тянулись люди, коих в эпоху великого переселения народов было множество. Пришедшие странники оседали в этих местах и начинали помогать монахам в строительстве дорог и укреплений. Так вокруг монастырей возникали поселения, жителей которых христианские подвижники не только обращали в свою веру, но и учили различным ремеслам, лечили и просвещали.

Подобная деятельность церкви была на руку и караванщикам, остро нуждавшимся в опорных пунктах, надежно защищенных крепостными стенами. Здесь они могли сменить лошадей и охрану, нанять проводников, отремонтировать пришедшее в негодность за время пути снаряжение, переночевать в безопасности, переждать непогоду и получить надежную информацию о том, что или кто может их ожидать на следующих участках пути. Ведь предупрежденные о возможной опасности караванщики вполне могли избрать для движения другой маршрут. К тому же торговцы были заинтересованы в том, чтобы на их пути кто-то следил за состоянием дорог.

Жизнь шла здесь своим чередом, новые поколения приходили на смену прежним, они оставили в истории уникальную, свойственную только этим местам архитектуру. Поскольку в горах не строили караван-сараев и приют путники получали в монастырях, то «метками», по которым ученые восстанавливают караванные маршруты Великого шелкового пути, являются церковные постройки X—XV веков. В тех районах Северного Кавказа, где существовала сильная власть, как, например, в Алании, возводились только храмы, там же, где таковая отсутствовала, вместе с храмами строились оборонительные комплексы с боевыми и сторожевыми башнями.

С течением времени горные маршруты, по которым шли груженные шелком караваны, менялись в зависимости от исторической ситуации, неизменным оставалось лишь то обстоятельство, что их путь всегда пролегал вдоль течения рек, так как только в речных долинах существовали тропы, пригодные для путешествия.

Великий шелковый путь, пролегавший через Северный Кавказ, использовался купцами вплоть до 1453 года, так как после легендарного падения Константинополя под натиском турок-османов торговля шелком замерла.

Люди начали покидать эти места, храмы стали постепенно приходить в запустение, башни укрепленных комплексов превращались в жилища оставшихся жителей, а память об их строителях почти растворилась в толще времени.

И тем не менее история все-таки сумела сохранить для нас эти удивительные сооружения, возведенные древними грузинскими и греческими строителями вдоль караванных дорог Великого шелкового пути, пролегавшего когда-то по суровым землям Северного Кавказа.

Карачаево-Черкесия

На территории современной Карачаево-Черкесии были выбраны две основные дороги, по которым везли драгоценный шелк: одна – по Теберде и ее правому притоку Гонахчир через Клухорский перевал, а вторая – по современным Большому Зеленчуку и Большой Лабе через Санчарский перевал. Почти тысячу лет назад на месте Нижнеархызского городища (по дороге на Санчарский перевал) был большой, по средневековым понятиям, город. Здесь, по всей вероятности, мог быть перевалочный пункт и оптовый рынок шелковой торговли. И здесь же сохранились три больших крестово-купольных храма X века,

украшенных греческими фресками и названных учеными Северным, Южным и Средним.

Здесь проходящие через эти места караванщики получали благословение на дальнейший путь. Если избиралась дорога через Санчарский перевал, то путники по тропе добирались до первого по этому маршруту высокогорного селения под названием Псху, и далее попадали в Бзыбскую крепость, при которой был храм. Эта дорога приводила в Пицунду, то есть к Черноморскому побережью, а откуда уже был прямой путь в Константинополь.

По дороге через Клухорский перевал путники, миновав его, попадали в самый высокогорный в Абхазии храм, расположенный на территории крепости, неподалеку от селения Сакен. Далее по дороге находилось еще несколько подобных комплексов: Генцвиц, Ажара, Лата, Герзеульская крепость, крепость и храм у селения Мерхеули на реке Мачары. Эта дорога выходила к крепости Диоскурии (современный Сухуми), основанной греками еще в VI веке до н.э.

Осетия

В Грузию караванщики также могли попасть и по рекам Осетии через Мамисонский перевал. В долине одной из них, Фиагдон, до сих пор сохранилось множество небольших храмов, а рядом с селением Дзивгис – очень интересный комплекс. В одной из скал можно увидеть гигантскую пещеру, в которую загоняли целый караван. Снаружи эта скала закрыта высокой вертикальной стеной с бойницами, а перед ней возвышается храм Св. Георгия также с бойницами, но обращенными в долину.

В верховьях еще одной осетинской реки, Ардон, располагаются два

памятника, датированных X – XII веками: Нузальская часовня с росписями на внутренних стенах, где, по преданию, похоронен Давид Сослан – второй муж легендарной царицы Тамары, и Зругский храм, камни для строительства которого, согласно легенде, привозили из самой Грузии 

Сванетия

Сванетию называют страной башен. В XII веке Давид Строитель (1089—1125) включил ее в состав грузинской империи. В это время строится большинство сванских храмов, расписывал которые Тевдоре – придворный художник царя Давида. Храмы и башни здесь с двускатной кровлей.

По территории этой «страны башен» караванный путь проходил по рекам Кубань, Теберда, Ингури и Риони, заканчиваясь в Фазисе (современный Поти) – древнем торговом центре, бывшей столице легендарной Колхиды. В долине одного из притоков Теберды – реки Учкулан, сохранилась подпорная стенка Великого шелкового пути, ведущего к Нахарскому перевалу. Караванщики проходили вдоль Главного Кавказского хребта, затем спускались чуть ниже и попадали в Местию. Дальше их путь опять шел вверх, к селению Ушгули и другим деревням, в которых также были выстроены комплексы храмов с башнями. Затем дорога шла через Нижнюю Сванетию в Котатисиум (современный Кутаиси), а потом по долине реки Риони – к Поти.

Ингушетия

От Предкавказской равнины дорога караванов шла по долине реки Ассы, приводя в Таргимскую котловину. Здесь, в каньоне Скалистого хребта, был возведен небольшой Таргимский храм, а рядом на скале – замковый комплекс, дальше на противоположном берегу путников встречал храм Алби-Ерды, а еще через пару километров храм Тхаба-Ерды, на западе от которого, в долине левого притока Ассы, речки Сарту, раскинулось селение Лялах. В нем находился хорошо укрепленный замковый комплекс с тремя боевыми башнями, под прикрытием которых стоит храм.

Две его боевые башни окружены очень высокими заборами с бойницами, каждая из них образовывала достаточно большие дворы, предназначенные для загона караванов. Далее на пути лежало селение Салги с двумя боевыми башнями, чуть выше – храм Маги-Ерды и опять же сторожевая башня, южная стена была снабжена четырьмя бойницами для стрельбы из лука. Таким образом, минуя цепь горных селений, караванщики после переправы через неспокойный Терек выходили на нынешнюю Военно-Грузинскую дорогу, а затем попадали в Тифлис.

Типичная для Ингушетии башня. На небольшом основании (4,5 х 4,5 м) возведены высокие (от 25 до 30 м) наклонные стены. Ее вершина перекрывалась сводом стрельчатого сечения, похожим на ступенчатую пирамиду. У заостренного завершения здешних башен было, как правило, 11 уступов. Внутри башни, над вторым ее уровнем, выкладывался внутренний свод по гуртам (перекрестным аркам). Наверх можно было попасть только через устроенный в нем люк. Верхние ярусы перекрывались настилом, положенным на деревянные балки. С этажа на этаж перемещались с помощью переставных лестниц. На всех четырех стенах имеются небольшие выносные балкончики, служащие для прикрытия защитников от стрел, пущенных снизу.

То, как появились в Ингушетии укрепленные сооружения, можно представить, пусть даже и с некоторыми погрешностями.

…Как-то раз с одним из караванов на берега речки Ассы в Таргимскую котловину пришли монахи-строители и, помолившись, начали обустраиваться. Хотя набрать работников из числа полуголодных и диких горцев было далеко не просто. Дело в том, что постоянная нехватка земли вынуждала многих местных жителей промышлять грабежами и разбоем. Особую же угрозу могли представлять воинственные языческие племена – хевсуры, жившие южнее этих мест. Именно поэтому бойницы как боевых башен, так и храмов были устроены с тем расчетом, чтобы можно было контролировать подходы к поселению с юга.

В самом начале строительства монахи набирали из местных жителей крепких мужчин для охраны. Они должны были следить за местностью и в случае малейшей опасности предупреждать о предстоящем нападении.

Пока шло строительство, они сначала селились рядом временно, но затем, обзаведясь семьями, оседали в этих местах навсегда.

Когда случался очередной разбойничий набег, все находящиеся за пределами башни люди залезали в нее по приставной лестнице, затем поднимали ее внутрь и накрепко закрывали все входы. Надо сказать, что такое укрепление взять штурмом было невозможно, как и взять измором засевших в нем. Стенобойных машин нападавшие не знали, пущенная же снизу стрела, долетев до стоящего на верхней площадке башни сигнальщика, теряла свою убойную силу, а вот направленная на неприятеля сверху увеличивала ее многократно. Именно поэтому при сооружении крепостей принималась во внимание не толщина стен, а их высота. Возведенное на максимальную высоту укрепленное сооружение являлось для здешних мест идеальным типом крепости.

Долгое время принято было считать, что все северокавказские боевые башни являются символом рода, неотъемлемым признаком национальной идентификации или связывать их с традицией кровной мести. Однако местные племена стали вести оседлый образ жизни лишь с XVII века и именно тогда взяли за образец уже существовавшие ранее постройки, которые вплоть до XV века были частью христианских монастырей. Когда же монахи покинули эти земли, владельцами башен стали потомки тех стражников, которых нанимали пришедшие сюда монахи. Именно эти «потомственные» стражники и дали башням имена и по сей день известных в Ингушетии семей.

Валентин Кузьмин, федеральный архитектор Республики Ингушетии и Карачаево-Черкесской Республики | Фото автора

Люди и судьбы: Принцип проконсула

Князь Александр Иванович Барятинский, бывший Рюриковичем в пятнадцатом колене, родился и вырос в обстановке невиданной роскоши. Таким состоянием, которое завещал ему отец, обладали в России немногие. Чтобы не уронить своей чести, он отказался от него, предпочтя добиться другой – великой, по его понятиям, чести – чести быть воином, доблестно сражавшимся за Россию.

В 1811 году князь Иван Иванович Барятинский стал одним из состоятельнейших людей России, унаследовав многочисленные имения и около 35 тысяч крепостных душ. Тайный советник, камергер и церемониймейстер двора Его Императорского Величества Павла I почти сразу после этого события принял решение оставить государственную службу с тем, чтобы целиком погрузиться в семейную жизнь, которая ему, надо сказать, удалась, и предаться, наконец, любимым своим занятиям, ведь на это никогда не хватало времени. А интересов, пристрастий и душевных склонностей у него была масса. Воспоминания и архивные документы рисуют Ивана Ивановича по-европейски образованным вельможей, любителем наук, искусств, талантливым музыкантом и даже ученым-агрономом.

Так что, воодушевленный полной свободой, он затеял выстроить себе новую усадьбу в имении Ивановское, в двадцати пяти верстах от города Рыльска, что в Курской губернии. Огромные средства и отменный вкус помогли Ивану Ивановичу в короткий срок создать в глухой провинции величественный дворцово-парковый ансамбль.

«Комнаты в усадьбе исчислялись сотнями, – вспоминал очевидец, – и каждое из этих помещений поражало роскошью отделки, коллекциями, достойными королей, собраньями картин знаменитых итальянцев и французов, атмосферой праздничности, открытости, художественной утонченности и в то же время высокой аристократичности». И все же главным своим богатством Барятинский считал прелестную жену Марию Федоровну, урожденную Келлер, чьим именем он и назвал свою знаменитую усадьбу, а также семерых детей: троих девочек и четверых мальчиков. Они, появляясь в Марьино на свет один за другим, незаметно для глаз родителей подрастали в его 180 комнатах и залах. Сам отец многочисленного семейства, родившийся в Париже, с самых юных лет прославился своей красотой. Во французской столице был даже магазин с вывеской, на которой был представлен его портрет, сопровожденный надписью «У русского красавца». И все рожденные в этом браке дети вполне достойно поддержали репутацию «красивых Барятинских». Они были очень дружны между собой и жили в полном согласии с родителями и окружающим их миром. Тогда еще никто не знал, что самое блестящее будущее ожидает первенца супругов – Александра, появившегося на свет в 1815 году. Несмотря на то что князь не хотел видеть старшего сына ни военным, ни придворным, домашнее образование он получил прекрасное.

Когда Александру было 10 лет, князь Иван Иванович умер. Мария Федоровна тяжело перенесла смерть мужа, но упавшие на ее плечи заботы заставили собрать все душевные силы и продолжать жить ради детей. Когда Александру минуло 14, Мария Федоровна повезла его вместе со вторым сыном Владимиром в Москву для «усовершенствования в науках». Воспитанием обоих братьев занимался известный в то время педагог англичанин Эванс, преподававший юношам «классиков и литературу». И все же спустя два года Александр выразил желание пойти на военную службу и в июне 1831 года, по приезде в Петербург, был определен в школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров с зачислением в Кавалергардский полк. И практически сразу начал проявлять совершенно необъяснимую неусидчивость, недисциплинированность и как следствие – «слабые успехи в науках». Небрежность в учении перешла и в небрежность на службе. Дисциплинарная полковая книга полнилась записями о взысканиях за разного рода «шалости». В результате за молодым князем Барятинским закрепилась слава кутилы, повесы, участника попоек и скандальных историй. Никаких денег, щедро выдаваемых матушкой, не хватало на уплату вечных карточных долгов. Однажды выпутаться из подобного долга Барятинскому помогли Пушкин и его друг Сергей Соболевский.

Его практически невозможно было представить в огне и копоти боя, зато сколько угодно – в парадных перестроениях на Марсовом поле или в вихре вальса с очередной обольстительницей. Николай I был наслышан о своевольном поведении молодого князя, более того, ему стало известно, что «Барятинский был очень протежируем одной из дочерей императора… Так как отношения между ними зашли несколько далее, чем это допустимо, то император Николай, убедившись в этом воочию, выслал князя Барятинского на Кавказ…». Об этом романе князя Александра известно очень немного. Барятинский, очевидно, не на шутку увлекшись Великой Княжной Ольгой Николаевной, вовсе не считал себя недостойной партией – в его жилах текла кровь Рюриковичей.

В литературе о Барятинском можно прочитать, что он оказался высланным на Кавказ по воле императора, но существует и такое мнение, что он отправился туда по собственному желанию. Так или иначе, но весной 1835 года 20-летний князь Александр Иванович, будучи в чине корнета Лейб-Кирасирского Наследника Цесаревича полка, прибыл в район военных действий. И практически сразу же окунулся в совершенно другую жизнь. На Кавказе уже почти два десятилетия шла не прекращавшаяся ожесточенная война. «Тут прошли целые поколения героев, – писал В.А. Соллогуб, – тут были битвы баснословные. Тут сложилась целая летопись молодецких подвигов, целая изустная русская Илиада… И много тут в горном безмолвии принесено безвестных жертв, и много тут в горном безмолвии улеглось людей, коих имена и заслуги известны только одному Богу».

К тому времени, когда на Кавказ прибыл родовитый корнет Барятинский, население этого края, по всей вероятности, прочно забыло о словах российского императора Александра I, обращенных в свое время к добровольно вошедшим в состав России горцам: «Не для приращивания сил, не для корысти, не для распространения пределов и так уже обширнейшей в свете империи приемлем мы на себя бремя управления, а для того, чтобы утвердить правосудие, личную и имущественную безопасность и дать каждому защиту закона». Вышло так, что весь Кавказ стал единым фронтом, тем краем, где жизнь русского солдата и офицера становилась случайностью, а гибель – делом обычным, будничным.

Шли годы, и продолжающаяся литься кровь и незначительные успехи в «замирении» враждебного края порождали отношение к Кавказу как к месту бесполезной гибели. Этого края многие боялись, старались избегнуть. Красоты природы, многократно воспетые лучшими нашими поэтами, контрастировали с той смертной тоской, подчас с ужасом, которые здесь испытывали русские в мундире. Эти чувства, наверное, можно было усилием воли победить, но не испытывать вовсе – нельзя. У многих сдавали нервы. В своем очерке «Кавказец» однокашник Барятинского по юнкерской школе Михаил Лермонтов писал: «…Ему (офицеру-кавказцу. – Прим. автора) хочется домой, и если он не ранен, то поступает иногда таким образом: во время перестрелки кладет голову за камень, а ноги выставляет „на пенсион“; это выражение там освящено обычаем. Благодетельная пуля попадает в ногу, и он счастлив. Отставка с пенсионом выходит…»

Барятинский явно не намерен был гнаться за подобного рода пенсионом – под добротным сукном его офицерского мундира оказалась добротная человеческая порода. Там, на воюющем Кавказе ни за фамилию, ни за богатство укрыться было невозможно, там все эти земные привилегии во внимание не принимались. Барятинский, словно сдирая с себя коросту столичного баловства и пустозвонства, лез в самые горячие места. Его храбрость называли «замечательною». Во время многочисленных стычек с горцами он «многократно получал сквозные пулевые ранения», говорили, что «живот князя Барятинского, как решето».

Его храбрость, выносливость и способность стойко и терпеливо переносить боль поражали даже его многое перевидавших боевых товарищей. Впрочем, этому феномену можно было найти свое объяснение. Был случай, когда в бытность свою еще в Петербурге Лермонтов в узком товарищеском кругу высказал мысль, что «человек, имеющий силу для борьбы с душевными недугами, не в состоянии побороть физическую боль». Услышав это, Барятинский, «сняв колпак с горящей лампы, взял в руку стекло и, не прибавляя скорости, тихими шагами, бледный прошел через всю комнату и поставил ламповое стекло на стол целым, но рука его была сожжена почти до кости, и несколько недель носил он ее на привязи, страдал сильною лихорадкою».

…Тяжкая рана ружейной пулей в правый бок, остававшаяся там, кстати, до самого конца его жизни, возвратила Барятинского в Петербург. С Кавказа он прибыл поручиком, награжденным почетным для каждого русского офицера Золотым оружием «За храбрость». В 1836-м после пройденного курса лечения он был назначен состоять при Государе Наследнике Цесаревиче. Три года, проведенных им в путешествии с наследником по Западной Европе, сблизили их чрезвычайно и положили начало многолетней дружбе с будущим императором Александром II.

По возвращении в Петербург опаленный огнем кавказских сражений красавец Барятинский снова быстро вошел в большую моду. П.В. Долгоруков в «Петербургских очерках» пишет: «Барятинский был блистательным женихом во всех отношениях; все матушки, имевшие взрослых дочерей на сбыте, единогласно пели ему всевозможные акафисты, и в петербургском высшем кругу было принято за неопровержимую аксиому: „Александр Барятинский такой блестящий молодой человек!“.

Однако наследник величественного Марьино и прочих родовых сокровищ, красавец-герой Кавказской войны, ставший в 1839-м адъютантом Его Императорского Высочества, держался стойко. Ничто не могло заслонить в его сознании картин воюющего Кавказа – он не мог, да и не хотел забывать своих верных и испытанных товарищей по оружию.

В марте 1845-го, уже в чине полковника, Барятинский снова прибыл на Кавказ. В качестве командира батальона Кабардинского полка он принял участие в Даргинской экспедиции, организованной русским командованием против войск имама Шамиля. Изо дня в день, постепенно и, может быть, даже исподволь, начинал складываться его, ставший впоследствии незаменимым, богатый опыт не только боевого офицера, но человека, который в какой-то момент обнаружил в себе неподдельный интерес к жизни и нравам тех людей, для которых этот край являлся родиной. Барятинский стал серьезно изучать характер, обычаи и традиции горцев. Это, в свою очередь, заставило его во многом критически взглянуть на отношение к Кавказу высшего петербургского военного начальства, а также на то, как следовало бы строить политику по отношению к кавказцам. И в этом Барятинскому в немалой степени помог опыт выдающихся «кавказцев», полководцев А.П. Ермолова и М.С. Воронцова.

В ожесточенной битве, случившейся во время захвата Андийских высот, Барятинский, в который уже раз, проявив чудеса офицерской доблести, вызвал неподдельное восхищение Главнокомандующего русскими войсками графа Воронцова, представившего его за этот ожесточеннейший бой к Георгию IV степени. И этот же бой принес ему очередное тяжелое ранение – пуля попала ему в правую ногу, но он не оставил поля битвы, продолжая сражаться до конца.

И снова – Петербург, и снова – непреодолимая тоска по оставленному Кавказу. Александр Иванович, несомненно, осознавал, что именно этот суровый край переродил его, как человека. Покоренный величием духа людей, делавших здесь свое мужское дело во имя державы, он почитал за честь навсегда слиться с этим воинским строем. Произошло даже внешнее отторжение Барятинского от себя прежнего. Управляющий его имением Марьино В.А.Инсарский писал, до какой степени потряс его вид возвратившегося князя: он состриг свои знаменитые блондинистые кудри, на лице суровом и серьезном уже залегли морщины. Ходил он чуть согнувшись, опираясь на палку. В светских гостиных его теперь видели редко. Люди, наводнявшие их, стали ему абсолютно неинтересны. Если Барятинский где-то и появлялся, то в основном в театре или на музыкальных вечерах, поклонником которых он оставался, как и в былые годы.

В феврале 1847 года его назначают командиром того самого Кабардинского полка, с которым за годы, проведенные на театре военных действий, он успел уже сродниться, к тому же он был произведен в чин флигель-адъютанта, а в июне 1848-го, примерно отличившись в битве при Гергебиле, стал уже генерал-майором с зачислением в свиту Его Императорского Величества. Впрочем, император, по достоинству оценив боевые заслуги князя, совершенно неожиданно для последнего, решил «облагодетельствовать» его окончательно, а именно: женить на выбранной лично им невесте из рода Столыпиных. По мнению царя, лучшей партии для красавицы-фрейлины при сказочном богатстве князя трудно было сыскать.

Встретив на одном из балов мать Барятинского, Николай сообщил ей, что князю высочайше разрешен внеочередной отпуск, и попросил ее написать об этом сыну. Однако истинные замыслы императора кое-кому уже стали известны…

Когда Барятинский доехал до Тулы, там его ожидал брат Владимир. Александр Иванович теперь знал причину царской «милости». Неделя шла за неделей, а он в Петербурге все не появлялся, ссылаясь на внезапно открывшуюся болезнь. Когда вышеозначенный отпуск, наконец, подошел к концу, Барятинский известил царя о том, что он, бесконечно благодаря Его Величество за оказанное доверие, возвращается в боевое расположение, а с родственниками повидаться приедет как-нибудь в другой раз. Не на шутку взбешенный император послал вслед ослушнику фельдъегеря с извещением о продлении отпуска. Но Барятинский, предвидя такое развитие событий, просто-таки пулей несся на Кавказ, хотя царский посланец все же сумел догнать его в Ставропольской губернии. Князь вынужден был написать царю письмо, в котором выражал недоумение по поводу того, чем заслужил он такое внимание Его Величества, и попутно замечал, что, находясь рядом с местом службы, считает абсолютно нецелесообразным поворачивать обратно.

Но не таков был и Николай, чтобы отказаться от задуманного. По Петербургу носились слухи, что император страшно зол на князя. Его перепуганная мать написала сыну о своих тревогах. Делать нечего: как раз под самый новый 1850 год Барятинский наконец появился в Петербурге. Затем он на два дня заперся в своем дворце, а потом, повелев нагрузить сани подарками, сказал матери, что поедет поздравить маленьких племянников, детей брата Владимира. Приехав в дом к брату, Александр Иванович вместе с остальными подарками положил на зеленую лапу нарядной елки конверт из плотной бумаги и сказал: «А это тебе, братец…»

На следующий день Петербург гудел, подобно улью, – все передавали друг другу ошеломляющие подробности о содержимом конверта. Оказалось, что там находились бумаги на право владения принадлежавшим Александру Ивановичу богатейшим наследством, полученным им от отца в качестве старшего сына. Князь добровольно и с легким сердцем отказывался от всего движимого и недвижимого имущества, и в том числе от бесценного Марьинского дворца со всеми его бесчисленными сокровищами.

Себе князь взамен оговорил «100 тысяч рублей, уплату долгов в 136 тысяч рублей, ежегодную ренту в 7 000 рублей» и – это уже шутки ради – «по мере надобности на один кашемировый халат». Так, в одно мгновенье этот богатейший в России человек превратился в простого служивого, живущего на казенное жалованье. Понятно, что дело с женитьбой мгновенно расстроилось. Барятинский остался верен семейному девизу: «Бог и честь». Сам он внутренне, и не без основания, гордился этим поступком и в минуту откровенности как-то сказал знакомому: «Я самому государю не поддался. И какому государю!..»

Летом 1856 года Барятинский был назначен командующим Отдельного Кавказского корпуса и сначала (с 1 июля 1856 года) «исправляющим должность Наместника», а уже в августе того же года – Наместником Кавказа с производством в генералы от инфантерии. Будь жив Николай I, ему бы никогда, несмотря ни на какие заслуги, не стать первым лицом на Кавказе. Но, заняв по смерти отца трон, новый монарх Александр II просто не видел «для роли русского проконсула на Востоке» более подходящего человека, нежели Барятинский.

Для Александра Ивановича это была большая честь и большая ответственность. «Трудиться буду, чтобы оправдать великую милость, счастье и великую честь для меня». Он понимал, что затяжное кровавое противостояние на Кавказе требовало завершения, и завершения победного. Но как, какими средствами, какими силами?

Барятинский предложил разделить Кавказ на военные округа, поставив во главе каждого командующих. Всем им предоставлялись большие права, особая же ставка делалась на инициативу и умение брать ответственность на себя. Было также предложено срочно нарастить численность сосредоточенных на кавказском театре войск. Инициативы Барятинского по первости не встретили поддержки со стороны как военного, так и финансового ведомства. Откуда брать деньги? Да и время ли для решительных действий? Не испортят ли эти меры отношения с Европой? Не выгоднее ли будет законсервировать эту злосчастную войну до лучших времен? Под давлением министров заколебался и Александр II – шутка ли, на кавказские дела Барятинский просил чуть ли не треть военного бюджета страны. Но тут уж сам «проконсул» пошел в наступление на монарха. То, о чем он говорил, выглядело почти ультимативно – надо отнестись к Кавказской войне как к делу первейшей государственной важности или, отказавшись от нее, поставить крест на русском влиянии в этом регионе. Вялотекущие, разрозненные и малосильные военные операции только скомпрометируют Россию в глазах того кавказского населения, которое готово примкнуть лишь к тому, кто победит. А победить должна Россия. Тогда мирные чеченцы и дагестанцы увидят в ней надежного защитника, что окончательно подорвет влияние Шамиля. Пребывать же на Кавказе по принципу «не мир – не война» – значит перечеркнуть результаты многолетних усилий Российского государства по оставлению Кавказа за собой. И Александр уступил этому напору, пообещав всяческую поддержку.

Барятинский перешел к мощной наступательной тактике. Каждая военная операция разрабатывалась и обсуждалась до мельчайших деталей. Главнокомандующий презирал те якобы победные наскоки на противника, которые не давали русским войскам никаких стратегических преимуществ, но приносили немалые и бессмысленные потери. Теперь главная задача для него состояла в том, чтобы с минимальными потерями и по возможности быстро усмирить Кавказ, а еще и в том, чтобы нейтрализовать посягательства на Кавказские территории Англии, Персии и Турции, которые также стремились распространить на них свое влияние. К концу лета 1858-го Большая и Малая Чечня были заняты и Шамиль с остатками верных ему войск вынужден был отойти в Дагестан. В скором времени на его территорию были предприняты массированные наступления, и в августе 1859-го состоялся завершающий акт многолетней драмы, известной как «Кавказская война». Последнее прибежище имама Шамиля, расположившееся на горе Гуниб-Даг, было окружено плотным кольцом, помощи засевшим в горах ждать было неоткуда. 25 августа состоялся штурм аула Гуниб, Шамиль сдался на милость победителя.

Надо сказать, что имя Барятинского среди горцев уже было широко известно и произносилось с уважением – он неизменно был щедр, справедлив, с искренним уважением относился к кавказцам, способным работать, а не бандитствовать. Барятинский действовал, как дальновидный и опытный дипломат, ничем не оскорбив национальные чувства горцев и не раз подавая примеры полного доверия к людям честным и дельным. Он постоянно помогал местному населению и деньгами, и продовольствием, и медикаментами. Видимо, именно поэтому окруженный в Гунибе Шамиль напрасно взывал к жителям аула полечь как один, но не дать себя в руки неверных. Это было ответом Шамиля на предложение Барятинского сдаться и не губить понапрасну женщин и детей, скрывавшихся за стенами этого горного селения. Начавшийся штурм показал Шамилю, что его положение безнадежно. Русские дали еще четверть часа на размышление. Разумеется, Барятинскому ничего не мешало уничтожить загнанного в свое логово зверя, но сдавшийся Шамиль был куда предпочтительнее для Барятинского, чем мертвый. Легко понять его чувства, когда из крепости сообщили: «Шамиль сложил оружие. Шамиль выйдет к русским». За три года Барятинскому удалось усмирить непокорный край.

Сейчас дата 25 августа 1859 года прочно забылась. Для России же того времени происходившее в Гунибе имело эпохальное значение. В три часа пополудни многотысячное войско ликовало. Над головами этих людей развевались победные стяги державы – идея того, что они делают великое государственное дело, наверное, и была залогом того, что «победа будет за нами». Эхо пушек Барятинского, салютовавших наступившему миру, докатилось до Москвы, Петербурга, Смоленска, до всех городов. Князь Александр Иванович за пленение Шамиля получил высшее воинское звание – фельдмаршала. Ему было 44 года…

Еще три года оставался на Кавказе фельдмаршал Барятинский. Трудно было ожидать, что вот так, достигнув всего, Александр Иванович останется почивать на лаврах, не вписав еще какой-нибудь дерзкой строки в свою биографию. Так оно и случилось. 45-летний фельдмаршал и наместник Кавказа влюбился пылко, как бывает только в юности, хотя за это чувство заплатить ему пришлось дорого. Игра у Барятинского всегда складывалась крупная: чтобы не жениться на одной женщине, ему пришлось расстаться с богатством, чтобы жениться на другой – с постом наместника Кавказа. В мае 1860 года Александр Иванович отбыл с Кавказа в длительный отпуск за границу ввиду «расстроенного здоровья». Эта формулировка скрывала драматические перипетии его личной жизни: уж если чего и не сбылось, то это его мечтаний о любви «не для супружеских наслаждений, а ради того, чтобы с женой чай пить». Нет, дело шло именно о любви.

Вот что писал об этой истории известный политический деятель граф Сергей Юльевич Витте: «…Среди его адъютантов был полковник Давыдов; он был женат на княжне Орбелиани. Княжна Орбелиани была невысокого роста, с довольно обыденной фигурой, но с очень выразительным лицом кавказского типа… Барятинский начал ухаживать за женой своего адъютанта Давыдова. Так как вообще князь Барятинский очень любил ухаживать за дамами, то никто и не думал, чтобы это ухаживание кончилось чем-нибудь серьезным. Окончилось же это ухаживание (в действительности) тем, что в один прекрасный день Барятинский уехал с Кавказа, до известной степени похитив жену своего адъютанта».

Наместник, подобно горцу, умыкнул и спрятал ненаглядную грузинскую княжну там, где бы у него не могли ее отнять строгие на этот счет российские законы. Вот что, в сущности, пряталось за словами «лечение за границей». Понятно, что это бегство с чужой женой не предполагало скорого возвращения. На карьере надо было ставить крест: Барятинский подал в отставку, но получил ее только в 1862 году. Пришлось ему постоять и под дулом пистолета: оскорбленный муж приехал требовать сатисфакции. Фельдмаршал, дерущийся на дуэли, – это для бурной русской истории чрезвычайный случай. Поединок надолго перекрыл Барятинскому возвращение в Россию, по которой он страшно тосковал.

С Елизаветой Дмитриевной, урожденной княжной Джамбакур-Орбелиани, они прожили почти 20 лет. Князь умер в Женеве, но завещал похоронить себя в Курской губернии, в родовом селе Ивановское, что и было исполнено. На его надгробной доске с родовым гербом Барятинских и девизом «С Богом и честью» начертано: «Генерал фельдмаршал. Генерал адъютант князь Александр Иванович Барятинский. Род. 2 мая 1815 года. Cкончался 25 февраля 1879 года».

Людмила Третьякова

Арсенал: Большие маневры

1922 год стал в истории авианосного флота той вехой, которая самым непосредственным образом содействовала его дальнейшему развитию. Хотя на первый взгляд это утверждение может показаться парадоксальным. Годом ранее, 10 июля госсекретарь Соединенных Штатов Америки Чарльз Эванс Хьюз выступил с официальным предложением созвать в Вашингтоне международную конференцию по вопросу сокращения военно-морских вооружений. В связи с этим главам ведущих капиталистических держав были разосланы официальные приглашения.

Точка отсчета

Цель Соединенных Штатов состояла в том, чтобы привести в соответствие со своими интересами соотношение военно-морских сил главных морских держав, по возможности ликвидировать преобладание английского линейного флота, а также нейтрализовать неуклонное наращивание на Тихом океане японской мощи.

Что же касается Великобритании, то ей было трудно отвергнуть предложение американцев – гонка военно-морских вооружений, начавшаяся еще в годы Первой мировой, ставила ее перед серьезными финансовыми проблемами, ей с трудом удавалось содержать имевшийся на тот момент огромный флот, а военный долг Британии Соединенным Штатам составлял ни много ни мало 850 млн. фунтов стерлингов. Кроме того, «тонким местом» для Британской империи был и так называемый «ирландский вопрос». Еще в июне 1921-го британскому правительству дали понять, что решение американского конгресса об официальном признании Ирландской республики будет зависеть от характера взаимоотношений между Англией и Японией. Дело в том, что англо-японский союз существенно осложнял жизнь Соединенным Штатам на Тихом океане, поскольку не только затрагивал их экономические интересы (в частности, в Китае), но также мог, в случае войны с одним из членов союза, привести к необходимости ведения боевых действий на два фронта. А значит, английскому делегату ничего не оставалось, как поддержать предложения, изложенные США.

Свое принципиальное согласие высказал также и японский министр ВМФ. Япония, так же как и Великобритания, испытывала внутриполитические и финансовые трудности. К тому же на тот момент она не обладала достаточной силой для вступления в открытый конфликт с Америкой и Британией, а значит, для подготовки к войне на Тихом океане Японии необходимо было выиграть как можно больше времени.

6 февраля 1922 года после почти трехмесячного обсуждения представители Соединенных Штатов, Великобритании, Японии, Италии и Франции подписали соглашение «Об ограничении морских вооружений», известный также как «Договор пяти держав». Один из пунктов Соглашения запрещал строительство авианосцов водоизмещением свыше 27 000 тонн, но вместе с тем с целью использования находящихся на стапелях и предназначенных на слом корпусов недостроенных линкоров и линейных крейсеров каждой из стран-участниц разрешалось достраивать их в качестве авианосцев водоизмещением, не превышавшим 33 000 тонн.

Таким образом, Вашингтонская конференция послужила толчком к началу принципиально нового витка в деле проектирования, строительства и развития авианесущих кораблей.

Морской монополист

Единственной обладательницей авианосного флота после окончания Первой мировой войны была Великобритания. Но в апреле 1918-го по британской морской авиации был нанесен весьма ощутимый удар. Королевский Летный Корпус Великобритании, находившийся в ведении армии, и Королевская Морская Воздушная Служба были объединены в Королевские ВВС. И пока морская авиация находилась под их контролем, она пришла в полнейший упадок. Уровень подготовки пилотов был на порядок ниже, чем, например, в Соединенных Штатах и Японии, а те типы палубных самолетов, которыми располагал Королевский Флот, иначе, как летающими анахронизмами, назвать было сложно. И тем не менее полеты над морем, а также действия с авианосцев и в составе эскадры требовали специальной подготовки и изрядного практического опыта. А поэтому перед Адмиралтейством уже во второй раз за историю существования британских авианесущих кораблей встал вопрос о необходимости создания авиации, подчиняющейся именно флоту. Среди сторонников этой позиции был и Уинстон Черчилль, ставший вскоре Первым Лордом Адмиралтейства. В результате подразделение, получившее наименование FAA (Fleet Air Arm), или Воздушные Силы Флота, удалось сформировать только к апрелю 1924 года.

К моменту окончания Первой мировой войны в составе британского парка авианесущих кораблей находилось три авианосца – «Аргус», «Фьюриоз» и «Виндиктив», еще два – «Игл» и «Гермес» – находились в процессе постройки. «Гермес» – первый в мире корабль, изначально спроектированный как авианосец, был заложен англичанами в январе 1918-го на верфи «Армстронг». Разработка документации, да и само строительство шли довольно быстро, но после того, как с Германией было заключено перемирие, все работы были приостановлены. По окончании войны потребность в новом авианосце стала для Адмиралтейства уже далеко не столь очевидной. И лишь в 1920-м «Гермес» был переведен в Девонпорт на достройку.

В 1922 году был поставлен на ремонт и очередную модернизацию авианосец «Фьюриоз», вошедший в строй еще во время Первой мировой. Легкие линейные крейсера «Корейджес» и «Глориес» оказались неудачными, поскольку даже с учетом сильного вооружения и высокой скорости хода несли крайне слабое бронирование. А потому в июле 1920-го было решено перестроить их в авианосцы по тому же типу, что и «Фьюриоз».

Но тем не менее все эти корабли, явившиеся результатом переделки судов других классов, были далеки от того, чтобы с их помощью можно было реализовать весь потенциал, присущий полноценным авианосцам, а потому Адмиралтейство взялось за разработку проекта абсолютно нового корабля. В сентябре 1935 года был заложен один из самых красивых кораблей королевского флота – авианосец «Арк Ройял», ставший образцом для всех последующих кораблей такого типа.

Перед началом второй мировой, в связи с активизацией действий Германии, темпы строительства новых британских кораблей значительно возросли. В 1937 году было заложено четыре авианосца, в 1939-м – еще три. Шесть из них были кораблями совершенно нового типа – с бронированными полетными палубами. Таким образом, к 1 сентября 1939 года Великобритания имела в составе своего флота 7 авианосцев, правда, их палубные самолеты были морально устаревшими. Более того, большинство из них вообще были спроектированы по бипланной схеме, к тому же Королевский флот, в отличие от флота Соединенных Штатов Америки, и особенно Японии, практически не имел пикирующих бомбардировщиков.

Большой прорыв

Японцы в отличие от американцев и англичан гораздо раньше осознали тот факт, что в будущей войне на море доминирующую роль будут играть именно авианосцы, а линкоры и крейсера будут служить для обеспечения действий авианосных групп. Это и стало причиной их основной тактики – японцы намерены были действовать группами, по нескольку кораблей, нанося удары по выбранным целям одновременно большим количеством самолетов.

В 1920 году Япония заложила свой первый авианосец «Хосё», или «Летящий Феникс» (символ военного возрождения Японии), явившись таким образом обладательницей первого в мире авианосца специальной постройки (английский «Гермес» вступил в строй на 14 месяцев позднее «Хосё»). Согласно новой военно-морской доктрине, принятой еще в конце 1918-го, авиации в дневном бою между главными силами отводилась достаточно серьезная роль. Помимо разведки и корректировки огня на нее возлагалась задача непосредственного поражения сил противника. Разгром же предполагалось довершить ночными атаками океанских эсминцев и легких крейсеров. Но так как в связи с итоговым документом Вашингтонской конференции этим планам не суждено было осуществиться, Япония приступила к активному строительству авианосцев. Для этих целей решено было переоборудовать недостроенные линейные крейсера «Акаги» («Красный замок») и «Амаги» («Небесный замок»). Правда, последний после сильнейшего землетрясения, произошедшего в сентябре 1923-го, повредившего его корпус, был отправлен на слом, а его место занял перестроенный из линкора авианосец «Кага» («Буйное веселье»).

Оба этих корабля, подобно британскому «Фьюриозу», имели ступенчатую схему расположения палуб. Хотя впоследствии и они подверглись усовершенствованию – увеличение размеров ангаров и длины полетных палуб дали возможность принимать на борт не 60 машин, как раньше, а 90. Четвертому японскому авианосцу – «Рюдзё» («Вставший на дыбы дракон») – по причине его весьма посредственных тактико-технических характеристик пришлось принимать ограниченное участие в боевых операциях начального периода войны. Что же касается остальных двух предвоенных авианосцев Императорского Флота – «Сорю» («Серо-голубой дракон») и «Хирю» («Летящий дракон»), то они обладали высокой скоростью хода, довольно большой авиагруппой и сильной зенитной артиллерией.

Таким образом, перед началом войны Япония располагала шестью действующими авианосцами, а еще на три могла рассчитывать в ближайшем будущем. Японский ВМФ много внимания уделял и вспомогательным судам – плавбазам подводных лодок и гидроавиатранспортам, которые в случае начала военных действий можно было быстро переоборудовать в авианосцы. Кроме того, перед началом войны японским военным флотом были получены новые типы палубных самолетов, и в том числе великолепный истребитель «Зеро».

Достояние республики

Французский ВМФ, располагавший переоборудованными из коммерческих кораблей гидроавианосцами, после окончания Первой мировой вынужден был «вернуть» их на мирную службу. А итоги Вашингтонской конференции явственно свидетельствовали о том, что Республиканскому флоту необходим полноценный авианосец, а вовсе не носитель гидросамолетов. Самым подходящим для этого объектом был сочтен недостроенный линкор «Беарн». Вскоре на нем были сооружены ангар, полетная палуба и надстройка (так называемый «остров», расположенный по правому борту).

Затем работы были приостановлены и возобновлены лишь в августе 1923-го, впрочем, достаточно вяло. Основной причиной этого являлся не столько дефицит бюджета (хотя и его нельзя было сбрасывать со счетов), сколько явное недоверие французского командования к новому, дорогому и слабовооруженному типу корабля. Адмиралы никак не могли смириться с мыслью, что на корабле не будет артиллерии. И тем не менее спустя 5 лет «Беарн» все-таки вступил в строй.

И, собственно, на этом попытки Франции обзавестись собственными авианосцами были закончены.

Главный виновник

По условиям Версальского договора Германия была лишена права иметь военные авианосные корабли, но это обстоятельство вовсе не исключало для нее возможности проведения в этой области активных конструкторских разработок. А потому в апреле 1934-го в рамках Главного Конструкторского управления был организован собственный отдел проектирования авианосных кораблей, перед которым и поставили задачу разработки проекта первого германского авианосца. Управление всеми работами было поручено инженеру-кораблестроителю, техническому советнику морского министерства Вильгельму Хаделеру. Он с воодушевлением взялся за дело, и уже к началу лета 1934 года эскизный проект первого германского авианосца был представлен на рассмотрение. В ноябре 1935 года фирме «Deutsche Werke Kiel A.G.», базировавшейся в городе Киле, был выдан заказ на строительство авианосца. В декабре 38-го еще не совсем готовый «Граф Цеппелин» в присутствии Гитлера и Геринга был спущен не воду. Имя ему дала присутствующая на церемонии графиня Хелла фон Бранденштейн-Цеппелин, дочь знаменитого графа Цеппелина. А год спустя все программы германского авианосного строительства были свернуты.

Широкое распространение получила версия, гласившая, что «Граф Цеппелин» так и не был введен в строй с подачи командующего люфтваффе Германа Геринга, поскольку он всячески тормозил работы по созданию и передаче палубных самолетов флоту (хорошо известно его высказывание – «Все, что летает, принадлежит мне»). На самом деле, палубные самолеты были созданы своевременно, в соответствии с первоначальным графиком постройки корабля.

Было даже сформировано авиакрыло корабля, в состав которого вошли пикировщики «Юнкерс Ju-87» и истребители «Мессершмит Bf-109», оборудованные приспособлениями для катапультного старта и посадки на аэрофинишер – палубное тормозное устройство. Но строительство запланированных Германией авианосцев так и не было завершено.

Скептики Нового света

Существовавшие после Первой мировой войны американские экспериментальные авианесущие корабли не могли претендовать на роль ударной силы флота, и тем не менее возможность постройки авианосцев продолжала изучаться. Летом 1919 года Конгрессом Соединенных Штатов был принят «Акт о военно-морских ассигнованиях», согласно которому американский флот мог позволить себе переоборудование в авианосец одного корабля. Для этих целей был выбран угольщик «Юпитер», вошедший в строй в 1922 году как авианосец «Лэнгли». Сначала его самолеты использовались только для защиты линкоров от атак береговой авиации, но в 1928 году во время учений, проводимых на Гавайских островах, совершили неожиданный налет на Пирл-Харбор, «разбомбив» базовые аэродромы.

Что же касается создания самостоятельных Военно-воздушных сил США, то движение в его поддержку носило очень затяжной и неоднозначный характер. Возглавлявший это движение бригадный генерал Уильям Митчелл, командовавший во время Первой мировой американской авиацией в Европе, выступал за создание независящих ни от армии, ни от флота ВВС. В начале 1920 года Митчелл в доказательство правоты своей позиции заявил, что воздушные атаки вкупе с атаками подводных лодок в сложившейся на тот момент обстановке «делают невозможным такие свободные действия надводных кораблей, как это было ранее. Они вообще способны загнать корабли с поверхности под воду». В связи с этим было решено экспериментально определить степень воздействия авиабомб на корабли. А после того как самолеты Митчелла потопили несколько кораблей-целей, состоялась еще одна серия испытаний, доказавшая, что «появление авиации сделало линкор устаревшим».

Контр-адмирал Уильям Симс также поначалу считал авианосцы лишь вспомогательными единицами, отводя главенствующую роль линейному флоту, но после проведения в стенах военно-морского колледжа, президентом которого он был назначен, нескольких «боев» авианосных соединений против флота, не имеющего авианосцев, превратился в ярого сторонника авианосной авиации, заявив вскоре, что он «совершенно убежден, что будущее неизбежно докажет: флот, имеющий 20 авианосцев вместо 16 линкоров и 4 авианосцев, уничтожит флот противника». Симса поддерживал и контр-адмирал Брэдли Фиск: «Если бы в море произошел бой между авианосцем и 2 линкорами и мне пришлось бы выбирать, на какой стороне выступить, я предпочел бы находиться на авианосце…». И все же борьба между сторонниками и противниками этого класса судов продолжалась вплоть до начала новой войны.

Перед Первой мировой Конгресс утвердил постройку 6 линейных крейсеров, после Вашингтонской конференции было решено 4 из них разобрать на металл, а остальные 2 достроить в качестве авианосцев. Для этого были выбраны «Лексингтон» и «Саратога» – корабли, находившиеся в максимальной степени готовности. Первым американским авианосцем специальной постройки стал заложенный в сентябре 1931-го «Рэйнджер», явившийся отражением новых взглядов на роль корабля подобного класса. По новой концепции, авианосец должен был действовать не отдельно от эскадры, а только под прикрытием крейсеров и эсминцев. И так как его встреча с противником один на один практически исключалась, то усиленное бронирование, мощная артиллерия, а также скорость хода, превышавшая 30 узлов, могли быть принесены в жертву самолетовместимости.

И все же к началу новой войны подготовка военно-морских пилотов, впрочем, как и самого флота, оставляла желать лучшего.

Торжество рационализма

С учетом направленности развития флотов ведущих морских держав и уже полученного в ходе Первой мировой опыта боевого использования авианесущих кораблей командование Морских сил РККА при представлении в 1925 году проекта первой советской программы военного судостроения выступило с предложением переоборудовать в авианосцы недостроенный линейный крейсер «Измаил» и пострадавший от пожара линкор «Полтава». Но так как восстановить практически сгоревшую «Полтаву» не представлялось возможным, было решено реконструировать только «Измаил». В 1925-м научно-технический комитет Управления ВМС РККА получил задание разработать эскизный проект авианосца, переоборудованного из «Измаила», рассчитанного на 50 самолетов.

В начале 30-х годов в основу советской военно-морской доктрины была положена концепция «малой войны на море». Согласно этой доктрины основными задачами флота являлись: содействие приморской группировке сухопутных войск, совместная с сухопутными войсками защита своего побережья и действия на коммуникациях противника. Для решения поставленных, чисто оборонительных, задач как нельзя лучше подходили базовая авиация и подводные лодки. Но уже в середине 30-х годов ситуация изменилась. Согласно вновь разработанному проекту по программе создания «большого морского и океанского флота» (1938—1947 годы) приоритет отдавался строительству линкоров и тяжелых крейсеров. А в августе 1937-го Комитет обороны при Совнаркоме СССР принял постановление «О строительстве боевых кораблей для морских сил РККА», в котором среди прочего было признано необходимым разработать проект авианосца. В основу «проекта 71а» лег легкий крейсер типа «Чапаев».

Попытки устранения замечания по «проекту 71а» привели к разработке «проекта 71б». Этот корабль в гораздо большей степени отвечал условиям боевого использования в удаленных районах, отличался увеличенным водоизмещением, более высокой самолетовместимостью (70 машин), улучшенной мореходностью, усиленным артиллерийским вооружением и наличием противоторпедной защиты.

Роль авианосцев в составе «большого морского и океанского флота», необходимость тесного взаимодействия кораблей и авиации в решении его задач осознавал и доказывал руководству страны назначенный в апреле 1939 года наркомом ВМФ флагман 2-го ранга Н.Г. Кузнецов. Но надо сказать, что в то время морская мощь государства, его научно-технический потенциал оценивались прежде всего по тому, способно ли оно строить линкоры и линейные крейсера. Кроме того, в отличие от тех же немцев, пытавшихся в течение всей войны достроить свой единственный авианосец, советское руководство вполне трезво оценивало возможности отечественной судостроительной промышленности, понимая, что без надлежащего авиационного оборудования корабль подобного класса ввести в строй вряд ли удастся, но даже если это получится осуществить, то его одиночные действия будут абсолютно бесполезными. Так что на тот момент отказ от строительства авианосцев был не ошибкой, а скорее единственно правильным решением, позволившим избежать неоправданной траты сил и средств.

Всего же к началу второй мировой войны в распоряжении флотов мира находилось 19 авианосцев, тогда же была намечена их первоначальная классификация и определены оперативно-тактические задачи. Наиболее четко удалось разработать тактику действия авианосных групп Японскому Императорскому Флоту, остальные флоты определили ее лишь в общих чертах. Предстоящая война должна была выявить истинную ценность кораблей этого класса.

Дмитрий Курочкин

Продолжение следует

Досье: Торжествующий обман

Проблема определения подлинности произведений искусства является на сегодняшний день крайне актуальной и злободневной. Судя по заявлению бывшего директора нью-йоркского Метрополитен музеум Томаса Хоувинга, около половины всех существующих на современном мировом рынке произведений искусства является поддельными. Сложившаяся ситуация усугубляется еще и тем, что художественный уровень этих подделок настолько высок, что традиционные методы их распознания по большей части оказываются абсолютно непригодными для определения их аутентичности.

Представьте себе такую картину. Некий молодой человек втайне ото всех вывозит из мастерской, где он работал, прикрытое куском ткани скульптурное изваяние, выполненное им же самим. Добравшись до удаленного от города пустынного места, он аккуратно снимает статую с повозки (может быть, в одиночку, а может, и с чьей-то помощью), потом берет заступ или лопату и начинает копать глубокую яму. Затем на дно этой ямы он каким-то образом опускает скульптуру и засыпает ее, тщательно, слой за слоем, утрамбовывая землю. В довершение всего юноша, призвав на помощь всю свою фантазию, делает так, чтобы ни единого следа вмешательства человека в окружающий природный ландшафт нельзя было даже заподозрить. Звали этого странного молодого человека Микеланджело Буонарроти. Не правда ли, знакомое имя? Только вот зачем он все это проделал и что именно столь тщательно прятал?

Если верить свидетельству Джорджо Вазари – младшего современника Микеланджело, художника, скульптора, историка искусств и автора «Жизнеописаний наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих», то закопал молодой скульптор статую «Спящего Купидона» и сделал он это для того, чтобы со временем выдать «случайно» обнаруженную им находку за подлинный образчик римского искусства, а затем продать ее за большие деньги. И ему это удалось.

Честолюбивый юноша, ставший со временем великим художником и скульптором, был далеко не первым в череде тех, кто пытался выдать желаемое за действительное. Те же состоятельные римляне с удовольствием покупали для украшения своих домов греческие статуи, не ведая того, что они фальшивые. Собственно, именно со времен Римской республики и начался расцвет искусства фальсификации, пользующегося огромной популярностью и поныне.

Если апеллировать к современной терминологии, то подделками являются только те работы, которые выполнены пусть даже самым виртуозным образом, но с одной-единственной целью – выгодно их продать, нажившись на чужом неведении. Иными словами, подделка считается таковой только тогда, когда может стать предметом коммерческой махинации.

Первоначально подлинность того или иного произведения определялась знатоками на глаз (существовало даже особое знаточество) по совершенно, казалось бы, незначительным на первый взгляд деталям. Но сегодня такая идентификация не всегда дает нужный результат. Уровень мастерства некоторых современных копиистов-виртуозов достиг таких высот, что эксперты вынуждены обращаться к самым изощренным научно-техническим методам для идентификации подлинников и выявления подделок. Причем дело усложняется еще и тем, что помимо использования старых холстов или воссоздания старых пигментов в ход также идет изготовление фальшивой документации и даже необходимая «корректировка» архивных данных.

А ведь когда-то «родословная» того или иного живописного произведения, подтвержденная историческими документами, считалась гарантом его подлинности.

Вообще же приемы изготовления подделок достаточно разнообразны. Наиболее распространенным и, пожалуй, самым несложным из них считается подделывание подписей знаменитых художников. Но наряду с этим существуют куда более изощренные способы фальсификации: виртуозное владение техникой состаривания современных красок, лака и самого холста, широкое применение действительно старых материалов, наложение нового живописного полотна на холст, соответствующий тому периоду времени, когда творил тот или иной подделываемый художник, искусственное отслаивание слоя красок, придающее полотну более достоверный «старинный» вид, использование иглы для нанесения на лаковое покрытие полотна искусственных трещинок (кракелюр), техника особого лакирования, при которой на полотно после окончания работы накладывается два слоя лака, высыхающих в разное время, что создает эффект старения, а также множество других специальных приемов, требующих от фальсификатора высочайшего мастерства и квалификации.

Все эти обстоятельства невольно наводят на мысль о том, насколько талантливыми, если не сказать гениальными, могут быть абсолютно безвестные художники, способные создавать копии произведений всеми признанных мастеров. А главное, где та грань, которая способна отделить истинное от ложного, великое от низменного, гениальное от преступного?

Работы величайшего немецкого живописца и гравера Альбрехта Дюрера, например, пользовались в Европе столь огромной популярностью, что его произведения подделывались уже его современниками, что называется, «при живом авторе». Художник сам возмущался тем обстоятельством, что какие-то бессовестные мошенники ставят его инициалы на из рук вон плохие копии. А вот нидерландский художник и гравер Хендрик Гольциус делал копии с работ известных мастеров исключительно для того, чтобы доказать всем, насколько высок уровень его мастерства. Именитые художники зачастую и сами, дабы удовлетворить запросы своих многочисленных заказчиков, соперничающих между собой, продавали одному из них оригинал, а другому – копию. Случалось и так, что сильные мира сего также иногда вполне сознательно заказывали мастерам по нескольку копий и украшали ими свои дома. В то время как французский живописец Камиль Коро ставил на полотнах друзей, испытывавших материальные затруднения, свою подпись.

Подделки полотен таких виртуозных мастеров, как Франц Хальс и Эль Греко, появились на рынке уже в XVIII веке. Блестящие подделки картин немца Лукаса Кранаха делал Вольфганг Рорих, художник, живший в 1787—1834 годах. Однако он настолько щедро привносил в них эстетику своего времени, что по прошествии недолгого времени его фальшивки были со скандалом разоблачены.

Спрос, как известно, рождает предложение. Все возраставшая потребность в приобретении произведений искусства привела к тому, что уже к началу XIX века фальшивки наводнили рынок, подобно грибам после дождя. Подделке подвергалось едва ли не все художественное наследие – греческие и римские скульптуры, средневековые миниатюры, стекло, бронза, оружие, не говоря уж о живописных работах. Фальсификация картин приобретала все более широкий размах. В последнее время объектом подделок становятся в основном не старинные полотна, а работы признанных мастеров XX века, таких как Ван Гог, Утрилло, Пикассо, Модильяни, Шагал.

Современные специалисты, производящие экспертизу по установлению подлинности живописных полотен, снабжены самыми передовыми и совершенными устройствами и технологиями:

• для определения возраста красочного слоя и лакового покрытия – углеродный анализ полотна, а также техника окисления с помощью газовой хромотографии;

• для обнаружения более поздних изображений под новым красочным слоем – ультрафиолетовое и инфракрасное просвечивание;

• для анализа кристаллических компонентов в пигментах красочного слоя – дифракционная рентгенография и поляризованный световой микроскоп;

• для выявления и анализа состава красочного слоя и лака – флюоресцентная рентгенография, а также исследование активированных нейтронов с использованием ядерного реактора.

Подделки подразделяются на искусные копии подлинников и на копии стиля.

В первом случае фальсификатор абсолютно точно воспроизводит копируемое полотно, а во втором – сам придумывает и сюжет, и композицию произведения, следуя лишь стилю письма художника.

Самым трудноопределяемым видом подделки являются те полотна, которые были созданы еще при жизни копируемого мастера.

Не менее сложным является распознание так называемых «пастишей» – своеобразных коллажей, состоящих из различных элементов, позаимствованных из разных картин определенного мастера и скомпонованных в единую оригинальную композицию.

Вермеер XX века

Одной из нашумевших историй, связанных с разоблачением фальсификации, стало дело голландца Ганса ван Меергерена – личности крайне неоднозначной. Он был талантливым художником, но в то же время фантастически разбогатеть ему удалось на продаже поддельных картин знаменитого голландского живописца Яна Вермеера. В результате Меергерен стал владельцем доходных домов, гостиниц и ночных клубов а Амстердаме. В историю же ему было суждено войти как блестящему фальсификатору полотен мастера из Дельфта.

Долгое время подлинность подписанных именем великого голландца картин, на деле созданных Меергереном, ни у кого не вызывала ни малейших сомнений, а потому разоблачить фальшивки помогла лишь чистая случайность. Дело в том, что некоторые свои произведения, подписанные именем Вермеера, Меергерен имел неосторожность продать самому Герингу. А потому сразу после окончания второй мировой войны он был арестован за сотрудничество с фашистами и посажен в тюрьму. Осознав, насколько плачевно его положение, незадачливый фальсификатор решил признаться в том, что продавал он эти полотна вовсе не затем, чтобы сделать приятное одному из главных наци, а для того, чтобы получить средства к существованию. Однако специалисты, обманутые его непревзойденным мастерством, отказывались этому верить.

И тогда Меергерен прямо в тюремной камере написал полотно в стиле Вермеера. И хотя изумлению экспертов не было предела и они были готовы снять перед художником шляпу, последний по закону все равно был приговорен за мошенничество к небольшому тюремному сроку. Но Меергерен тем не менее был счастлив – ему удалось избежать участи куда более печальной.

Алла Соловьева

Дело вкуса: Брызги Бургундского

Рождение вина всегда связывали с божественным промыслом. Могучая невидимая сила заставляет пениться и бурлить мутное сусло, а когда эта «мощь» утихает, на свет появляется прозрачный нектар, таящий в себе дар эйфории. Согласно Книге Бытия, первым, кто испытал на себе этот дар, был Ной, посадивший виноградную лозу сразу по прибытии своем в горы араратские после потопа. Любопытно, что имя Ноя на древнееврейском означает «успокоение».

Заветы патриарха

Библейские тексты не так уж мифологичны – виноградная лоза была культивирована в Малой Азии раньше, чем человек познакомился с ткачеством и гончарным кругом. Затем она постепенно распространилась на Кавказе, на берегах нынешних Каспийского и Черного морей, а затем в Египте. Египетские жрецы первыми добились серьезных успехов в виноделии и передали свои знания грекам. Дионис, в честь которого эллины устраивали игры и которому приносили в жертву молодое вино (по сути, его же божественную кровь), занимал в греческом пантеоне достаточно высокое положение.

Римляне, позаимствовав винодельческие традиции Пелопоннеса, переиначили одно из греческих имен Диониса – Вакх в Бахуса. Именно под этим имененем бог вина и веселья двинулся в глубь Европы, став в скором времени известным галлам, предкам нынешних французов, которые, надо сказать, не только варили пиво, но и пытались взращивать лозу еще до римлян. Галлы же изобрели и деревянные бочки, изменив таким образом, хоть и сами того не ведая, вкус божественного напитка.

К началу XVI века искусство получения вина в мире определяли французы, испанцы и отчасти голландцы. Испанцы к 1500 году возделывали виноград уже и в Мексике, а позже – в Чили и Аргентине. Еще через сто лет виноградники появились в Африке. Калифорния и Австралия были засажены лозой в конце XVIII века, Новая Зеландия – спустя несколько десятилетий.

Запад – Восток

Золотой век виноделия внезапно оборвался в середине XIX, когда на Европу обрушилось ужасное бедствие – филлоксера (Phylloxera vitifoliae). Это насекомое, паразитирующее на корнях лозы, было завезено из Америки вместе с черенком, доставленным оттуда в Европу. Природные американские лозы могли вырабатывать естественную защиту против филлоксеры, а вот их европейские сородичи такого иммунитета не имели.

К концу 1860-х годов филлоксерой был поражен весь регион Бордо. Бордоские виноделы, испугавшись засилия насекомых, бежали в Испанию – в город Риоху, но и там этот паразит настиг их спустя пять лет. К концу XIX века им были поражены большая часть Европы, а также Австралия, Калифорния и Южная Африка.

В итоге было принято единственно возможное решение этой проблемы – прививать благородную европейскую лозу к вульгарным американским корням. И в конце концов виноделы, решившиеся на этот непростой шаг, обнаружили, что они получили лучшее, что могли, от обеих частей света. Были, конечно, и те, кто всячески сопротивлялся столь «возмутительной и варварской идее», но необходимость все-таки восторжествовала над щепетильностью, и в результате процесс восстановления европейских виноградников пошел молниеносными темпами. А потому нам уже никогда не узнать ни того, какой бордоский кларет пивали при дворе Генриха II Плантагенета, ни того, какую мальвазию предпочитали русские государи. Хотя, не будь привитых американских лоз, мы вообще вряд ли узнали бы вкус вина.

Бокалы

Лучшими для вина признаны бокалы из нецветного неграненого стекла – в них хорошо видны цвет и чистота напитка.

Идеальный бокал суживается кверху, что позволяет букету концентрироваться в пространстве над поверхностью вина. Бокалы для красного вина обычно чуть больше, чем для белого, а главное, бокалы для белых вин имеют более длинную и тонкую ножку – холодное вино должно находиться подальше от руки.

Вино наливают в бокал с правой стороны от гостя, держа бутылку правой рукой так, чтобы была видна этикетка. Вначале вино наливают дамам, затем всем остальным по часовой стрелке. Бокал наполняют белым вином на две трети, красным – наполовину. Бутылку белого вина держат достаточно высоко над бокалом – на расстоянии 8—10 см от него. Старое же белое вино разливают, держа бутылку как можно ближе к бокалу, но не касаясь горлышком его стенок. Таким же образом наливают и красное вино. Бутылку с осадком никогда не разливают до последней капли.

Вся жизнь – борьба

В виноградарстве действует парадоксальный закон: чтобы стать прекрасной, лоза должна страдать. Самые обширные виноградники расположены в зонах с совершенно неблагоприятным климатом и почвами настолько скудными и неплодородными, что на них вообще мало что еще может вырасти. Лоза же предпочитает каменистую почву: она легко впитывает влагу, быстро получает тепло днем и медленно отдает его ночью. Структура земли напрямую влияет на конечный продукт. Так, песчаная почва дает легкие вина; глинистая – ярко окрашенные, терпкие, имеющие много танина; известковая, богатая кальцием, – мощные и ароматные, а бурая с большим содержанием железа – ярко окрашенные, с богатым букетом.

Для успешного развития виноградной лозы нужна настоящая, достаточно холодная зима с большим количеством осадков и длинное теплое лето, но самое главное, чтобы времена года были достаточно стабильными, так как лоза на всех этапах своего развития боится экстремальных климатических ситуаций.

Так, сильный мороз в конце зимы может убить виноградник, а обильные дожди в конце лета могут спровоцировать процесс гниения растений.

В период роста лозы виноградари, стремясь сконцентрировать дары почвы и солнца в нескольких избранных гроздьях, безжалостно срезают лишние кисти и выбрасывают их. Также повышает качество винограда максимально тесная посадка: удваивая число лоз на каждом акре, виноградари хотят получить не большее количество ягод, а вино лучшего качества.

Виноград (Vitis vinifera) живет долго: в дофиллоксеровые времена 100-летняя лоза была обычным явлением. Современные привитые лозы в очень зрелом возрасте не отличаются плодородием, а потому их, как правило, выкапывают уже через 40 лет после посадки. Впрочем, некоторые виноградари предпочитают не выкапывать здоровую жизнеспособную лозу: пусть она и приносит мизерный урожай, зато ее качества продолжают улучшаться. Так случилось с бордоской лозой Шато Латур: в начале 60-х годов прошлого века, в то время, пока земля в коммуне Пойяк переходила из рук в руки, хозяева забывали выкапывать даже умершие лозы. При этом самые старые из них продолжали давать вина удивительной сложности.

Ежегодный цикл работ на винограднике отточен веками. Спящие лозы подрезают в конце зимы, когда самые сильные холода уже позади, но задолго до того, как жизненные силы растений начнут просыпаться. При этом обрезают большую часть поросли предыдущего года и обрубают несколько оставшихся ветвей, оставив 4—5 еще не сформировавшихся почек или глазков. Из них-то и вырастут новые побеги, которые дадут виноградные гроздья. Листья, растущие около гроздьев и мешающие циркуляции воздуха, обрывают, а заслоняющие их от прямых лучей солнца оставляют. Обрезка зеленых здоровых листьев – операция крайне ответственная, так как по большей части именно они обеспечивают виноград сахаром.

Цветет виноград в начале лета и примерно через 100 дней созревает.

Красное, белое, розовое…

Красящие вещества содержатся только в кожуре винограда, тогда как сок как у красных, так и у белых сортов всегда белый. Так что для производства красного вина используется только красный виноград.

После сбора ягоды доставляют на дробилку, там их раздавливают и отделяют от них гребни (веточки). Во время этой операции следят за тем, чтобы зернышки не были повреждены, иначе избыток содержащегося в них танина придаст вину слишком терпкий вкус. Раздавленный виноград помещают в чаны, где происходит брожение, когда смесь кожуры и мякоти (сусло) под действием природных дрожжей постепенно превращается в вино. В том случае, когда производят красное вино, брожение всегда проходит вместе с кожицей и длится до 20 дней, при этом температура сусла не должна превышать +30°С. Когда брожение заканчивается, содержимое чана спускают. Из него стекает первое, наиболее качественное вино, называемое «самотеком». Оставшееся содержимое чана отжимают, получая таким образом «первый пресс». Иногда отжимают и «второй пресс», который дистиллируют, получая спиртные напитки, или перерабатывают в уксус. В зависимости от того, какое вино задумано получить, «самотек» и «первый пресс» купажируют в различных пропорциях: первый содержит больше алкоголя, второй – танинов.

При производстве дешевого вина (ординарного), которое пьют молодым, полученную смесь переливают в чаны из нержавеющей стали. Там оно «отдыхает» несколько недель, затем его фильтруют и разливают по бутылкам. Престижное дорогое вино (марочное) выдерживают в погребах в дубовых бочках, которые придают напитку древесные и ванильные ароматы, а также дополнительные танины, которые в дальнейшем позволят вину дозревать уже в бутылках. В зависимости от размеров емкости и ее природы вино может находиться в бочке от полугода до нескольких лет. Вина, требующие выдержки больше года до разлития по бутылкам, перемещают из наземных погребов первого года хранения в более прохладные подземные – второго года хранения, а в некоторых случаях – в еще более холодные погреба – третьего года хранения.

Небольшое количество кислорода, поступающего в вино через дубовые стенки, способствует созреванию вина. Но контакт с кислородом приводит к тому, что в бочках происходит процесс испарения, а потому их время от времени необходимо доливать вином того же вида («доливка»). Так как во время выдержки в вине образуется естественный осадок, постепенно оседающий на дно, то вино периодически сначала сцеживают, затем переливают в чистые бочки.

Очистку уже выдержанного вина производят путем так называемой «оклейки», вводя в него казеин или яичный белок, обладающие способностью осаживать на дно бочки более плотные частицы. Затем вино подвергается фильтрации и разливается по бутылкам. Бутилированное вино еще несколько лет держат в подвалах, чтобы содержащиеся в нем танины смягчились и раскрылись все ароматы напитка. Хорошо очищенные вина не способны улучшать свой характер, находясь в бутылке, они остаются стабильными и легко переносят транспортировку и смену температуры. Слабоосветленные вина гораздо более уязвимы, но при этом имеют способность «хорошо» стареть в бутылках, развивая дополнительные ароматы. Именно поэтому дорогим высококачественным винам присущ осадок.

Вообще, длительная выдержка вина в бутылке оправданна только в том случае, если данное вино достигает своего расцвета «в возрасте», а не «в юности». Скажем, «обычное» Божоле можно хранить 2 года, Божоле класса Grand Cru – 5 лет, бургундские вина – от 5 до 10 лет, бордоские – от 5 до 15, а иногда и больше – если вино Великого года урожая (года, когда качество данного вина достигло совершенства, что обусловлено наиболее благоприятными климатическими условиями).

…И другие

До сих пор речь шла только о сухих винах, в которых весь виноградный сахар преобразуется в спирт.

Между тем есть такие, в которых бродит только часть сахара. Эти сладкие вина получают либо из частично увяленных (или заизюмленных) ягод, либо из ягод, обезвоженных грибком Botrytis cinerea (буквально – «Пепельная кисть»), более известным как «благородная плесень». В обоих случаях результатом является высокая концентрация виноградного сахара и неполное его брожение, так как дрожжевые бактерии прекращают свою деятельность или из-за спирта, который они же и производят, или из-за воздействия плесневого грибка. Классическими примерами таких вин являются сладкий венгерский Токай Ассу и знаменитые сотернские вина, некоторые из них (например, Шато дИкем) могут стоить немалых денег: ягоды для них собирают вручную поштучно, потому что плесневеют они не одновременно – бывает, что с одного куста собирают всего лишь несколько стаканов «нектара». Недаром Луи XV, отведав Шато дИкем, воскликнул: «Во Франции плесень – и та благородна!»

Англичане, в свое время ломая голову над тем, как сохранить скоропортящееся вино во время транспортировки морем, не придумали ничего лучше, чем закреплять его спиртом. В бочку с сухим Порто, вином из одноименного города, добавили ведерко бренди. Таким образом был «изобретен» портвейн. Морским путешествиям обязана своим рождением и мадера: было замечено, что крепленое вино с острова Мадейра во время длительных морских перевозок из-за жары и длительного контакта с воздухом приобретает пикантный «горелый» тон. В содружестве с воздухом рождается и херес – третий член этой «крепленой» триады, который мужает под толстой пленкой грибка. Англичанам так полюбился этот напиток, что они стали величать его на свой манер: шерри (sherry).

Брожение

Брожение – это та тайная сила, которая превращает виноград в вино. К восковой поверхности виноградин, называемой пруином, прилипают миллионы микроорганизмов, и среди них – разнообразные дрожжевые бактерии, создающие на виноградной кожице инеевый эффект, известный как «пушок». Если кожицу повредить, то есть раздавить виноградину, начнется спиртовое брожение: пищеварительные ферменты дрожжевых бактерий расщепляют виноградный сахар, а побочными продуктами этого процесса являются спирт и углекислый газ. Забродить может любой виноград, но из всего разнообразия видов только один – Vitis vinifera (дословно – виноградная лоза) – содержит достаточное количество натурального, способного к брожению сахара и низкий уровень кислоты. Vitis vinifera в свою очередь подразделяется на множество подвидов – сортов винограда. Их более 3 000, но далеко не все из них способны дать гармоничное и устойчивое вино.

Каждая лоза обладает ягодами с присущими только им характеристиками – структурой кожицы, содержанием танинов, сахара, комплексом кислот и так далее. Почва и климат также определяют свойства и характер вина. Различные сорта раскрывают свои лучшие качества только на определенных почвах. Например, в испанском городе Херес меловые почвы и виноград сорта Паломино словно созданы друг для друга. Виноград Гамэ, растущий на почвах Золотого берега, дает скверное вино, но из того же самого винограда, растущего на гранитных склонах Божоле, получают редкий по качеству и букету напиток. Легко приспосабливающийся к любым условиям Кабернэ Совиньон, успешно растущий по всему миру, наиболее полно раскрывает свои достоинства на гравиевом кварце, железистом песчанике и песчаной глине Бордо.

Талант винодела может быть полностью реализован только при совпадении всех трех «составляющих»: сорта лозы, почвы и климата.

Форма для содержания

По данным археологов, первые бутылки начали производить в странах Ближнего Востока еще в VI веке до н.э. Вино обычно хранили в глиняных сосудах, а уже в бутылках подавали только к столу, да и то в богатых домах – так было легче оценить цвет и прозрачность, а значит, и качество напитка.

Самого большого мастерства в изготовлении бутылок достигли венецианские стеклодувы, их слава перешагнула далеко за пределы Апеннинского полуострова. Изготовленные ими бутылки стали художественными произведениями: причудливого облика, высокие и изящные, плоские и шарообразные, украшенные рельефными рисунками с изображением плодов, цветов и жанровыми сценками. Со временем вино стали продавать в бутылках, укупоривая деревянными пробками и сверху заливая воском или сургучом, на котором ставилась печать изготовителя.

Хранить бутилированное вино в подвалах первыми начали монахи Шампани, оставляя свое «серебристое» вино на вторичное брожение. Таким образом, форма бутылки шампанского (1) явилась прообразом классической, «базовой» формы стеклянной винной тары. Постепенно все винодельческие регионы Европы избрали для себя определенную форму бутылки – с учетом традиций, технологии производства и качества вин.

Так, например, и по сю пору бутылка с покатыми «плечами» (2) свидетельствует о том, что в ней либо бургундское, либо вино из долины Роны, либо с берегов Луары. Подобные же бутылки используют повсюду и для других вин, получаемых из винограда Шардоннэ и Пино Нуар. Похожая форма бутылок характерна для шампанского и игристых, но стекло в этом случае – толще, а бутылки – шире.

Узкие бутылки с высокими «плечами» (3) содержат бордоские вина: из зеленого или коричневого стекла – красные, из светлого – белые. Такая же форма принята для красных вин, полученных из винограда Кабернэ Совиньон в различных частях света. В похожие бутылки разливают портвейн, правда, горлышко у них уже бочкообразное.

Немецкие и эльзасские вина покоятся в длинных бутылках (4), называемых «флейтами». В других странах это позволено только для вин из винограда Рислинг, Сильванер и Гевурцтраминер. Только в одном немецком регионе, Франконии, виноделы предпочли «флейте» бутылку в форме приземистой фляги, так называемый боксбойтель. В подобные фляги, только более округлые, разливаются некоторые португальские и чилийские вина. А вот знаменитые итальянские вина разливают в бутылки, изогнутые на манер античной амфоры (во Франции это будет, скорее всего, прованское вино). Любители же кьянти знают, что оно содержится в пузатых и оплетенных флягах, хотя в последнее время кьянти все чаще разливается в бутылки стиля Бордо.

Пробка

В какие бы бутылки ни были заключены вина, у всех них есть одно общее – пробка. Этот материал получают из коры пробкового дуба, произрастающего в западном Средиземноморье. Пробку снимают с деревьев, достигших как минимум 30-летнего возраста, повторяя эту операцию каждые 9 лет.

Главный поставщик пробки – Португалия. Как и много веков назад, пробку добывают вручную, в жаркие летние месяцы, когда кора отстает от ствола и легко снимается. Собранная пробка, уложенная в ряды, сохнет в течение нескольких месяцев под открытым небом прямо на плантациях.

Затем ее отвозят на завод, где кипятят в особом растворе, чтобы повысить прочность и эластичность. Наконец, вываренную пробку в течение месяца выдерживают в темном подвале, а затем режут на порции.

При горизонтальном хранении бутылки со старым вином пробка так разбухает, что ее невозможно открыть даже штопором. Поэтому некоторые вина продаются вместе с щипцами для отрезания горлышка. Бутылку обвязывают шнуром чуть ниже пробки, который поджигают, затем горлышко опускают в лед и откусывают щипцами.

Лучшие вина имеют достаточно длинные пробки – это своеобразный показатель благородства напитка. Именно по этой причине у штопора должно быть не менее пяти витков.

Откупоривание бутылки – операция несложная, но требующая некоторого опыта. Лезвием ножа, вращая бутылку, делают надрез прямо под кольцом горлышка и снимают верхнюю часть обертки. Штопор ввинчивают вертикально и строго по центру пробки, при этом не протыкая ее насквозь, чтобы мелкие крошки не попали в вино. Когда пробка почти вышла, ее нужно вынуть вручную, желательно бесшумно. После откупоривания горлышко протирают салфеткой, а затем проводят по нему пробкой, чтобы снять ворсинки.

Достойное сопровождение

Сочетание вина с блюдами – вопрос довольно сложный. Так, не принято предлагать вино к салатам, блюдам с уксусом, шоколаду и кислым свежим фруктам. Красное вино не подают к морепродуктам, белое – к красному мясу и дичи.

Найти идеальную комбинацию вина и блюда – это не только талант, но и удача. И тем не менее некоторые классические правила все же существуют.

Так, красные мощные вина главным образом подают к дичи, мясу, омлетам с грибами, луком и чесноком, красные молодые легкие, а также красные местные вина – к супам, овощам и фруктам.

Сухие белые вина пьют с холодными блюдами и сырами, однако к голубым сырам подают только красное вино. К телятине и свинине можно подать любые сухие – красные, розовые и даже белые. Кстати, сухие белые могут «сопроводить» не только дары моря и рыбу, но даже макароны и вареные яйца.

Сладкие белые вина хорошо сочетаются как с фруктами и десертом, так и с рыбой и даже некоторыми экзотическими блюдами – свиными ребрышками в кисло-сладком соусе, например, не говоря о паштете из утиной печени. Многие сладкие белые хорошо пьются на аперитив. Отличным аперитивом является сухое шампанское. Хотя некоторые авторитетные гурманы утверждают, что высококачественное шампанское вправе сопровождать весь ужин.

Что касается крепленых вин, то практически все белые сухие (портвейны, мадеры и хересы) – также замечательные аперитивы. Сладкие и густые крепленые вина пьют обычно на дижестив, то есть после еды. В любом случае, крепленые вина ничем не заедают. ИсклюдЕЛО ВКУСАчение составляют только отдельные портвейны, которые пьют с мягкими сырами и дыней, а также очень сухие испанские хересы типа fino. В Испании к ним подают tapas – легкую закуску из поджареного хлеба, натертого чесноком и томатом.

С вином на «вы»

Прежде чем откупорить бутылку, ее следует привести в вертикальное положение на несколько часов или даже дней (если речь идет об очень старом вине), чтобы осадок опустился на дно. Если же бутылку со старым красным вином не поставили заранее вертикально, из нее можно наливать вино, положив ее в плетеную «люльку».

Молодые вина можно откупоривать даже за несколько часов до подачи – им контакт с кислородом только на пользу. С великими старыми винами дело обстоит совершенно иначе: они могут «умереть между первым и вторым бокалом» по причине быстрого окисления. Вина 15—20-летнего возраста «отдают» свои лучшие ароматы в течение получаса после откупоривания бутылки. Белое вино подается перед красным, молодое – перед старым, легкое – перед «мощным», более холодное – перед менее холодным и сухое – перед сладким.

У каждого вина есть идеальная температура, при которой лучше всего раскрываются его вкус и букет. Поскольку холод умеряет кислотность, свежие, относительно кислые белые вина следует подавать более прохладными, нежели сложные белые вина. То же касается и красных вин: свежие ароматные подают более прохладными, нежели старые, в которых содержится больше танина (теория о том, что красные вина следует подавать при комнатной температуре, уходит своими корнями в прошлое, когда столовые комнаты были холодными).

Перед тем как попробовать вино, необходимо, держа бокал за ножку, осторожно покружить вино в бокале, чтобы его аромат сконцентрировался над поверхностью вина (это не относится к шампанскому: его букет раскрывается, когда пузырьки достигают поверхности). После этого вдыхают букет, чтобы уловить все смешанные запахи, и лишь затем делают маленький глоток. Существует три правила обращения с сухим вином во время трапезы: перед едой следует выпить воды, чтобы утолить жажду и не набрасываться на вино, во время еды можно выпить столько вина, сколько захочется, но когда трапеза закончена, к нему уже лучше не притрагиваться.

Основные сорта красного винограда и получаемые из них вина

Мерло(merlot) играет важную роль в бордоских винах, особенно в таких, как Помероль и Сент-Эмильон

Кабернэ-Совиньон (cabernet-sauvignon) играет главную роль в высоких винах Медока и Грава (Бордо)

Гамэ (gamay) – вина Божоле (Бургундия) и долины Луары

Сира (syrah) – вина с берегов Роны

Пино Нуар (pinot noir) – красный бургундский сорт, также используется в Шампани (в купаже), долине Луары и Эльзасе

Пино Менье (pinot meunier) входит в купаж шампанского

Гренаш (grenache) входит в состав Риохи и многих других красных вин Испании, используется при изготовлении крепленых вин юга Франции и розового вина с берегов Роны

Мурведр (mourvedre) – красные вина Прованса

Зинфандель (zinfandel) – самый распространенный сорт в Калифорнии

Кариньян (carignan) активно используется в Испании, также встречается во Франции, входя в состав руссильонских вин

Основные сорта белого винограда и получаемые из них вина

Шардоннэ (chardonnay) – один из лучших белых сортов, дающий известные бургундские и калифорнийские вина, входит в состав шампанского

Алиготе (aligote) – вино Бургонь Алиготе

Гевурцтраминер (gewurztraminer) – знаменитое одноименное вино Эльзаса

Сильванер (sylvaner) – очень распространен в Германии и Эльзасе;

Рислинг (riesling) – знаменитые одноименные вина Эльзаса и Германии

Мускат (muscat) – сладкое греческое вино Самос и великие мускаты юга Франции

Паломино (palomino) – Херес

Пино Блан (pinot blanc) входит в состав некоторых бургундских вин

Фурминт (furmint) – Токай

Семийон (semillon) – основной сорт сладких бордоских белых вин, в том числе великих вин Сотерна

Алексей Шлыков

Этнос: Земля раджей

Индия за свою тысячелетнюю историю видела немало завоевателей, которые несли на ее землю смерть и разрушения. Лишь один народ сумел практически безболезненно вписаться в уже существовавшую в этой древней и многоликой стране сложнейшую систему общественных отношений, приняв и впитав в себя обычаи и верования коренных жителей. Этим народом были раджпуты, пришедшие в Cеверную Индию в VI веке как завоеватели и переселенцы, но в скором времени ставшие главными ее защитниками.

«Раджпут» происходит от санскритского словосочетания «раджа путра», что означает «сын царя» или «сын раджи». Это аристократическое название раджпуты получили от подчиненного ими местного населения, пораженного не жестокостью и кровожадностью пришельцев, а их внешней и внутренней красотой, безусловным уважением к обычаям древних индусов и благородством их поступков.

Пришли раджпуты в Индию с территории современной Средней Азии, как и многие их предшественники, и за непродолжительный исторический отрезок времени сумели не только органично влиться в пестрое индийское общество, но и занять в нем весьма почетное место – выше них в кастовой иерархии оказались только брахманы, во все времена считавшиеся на территории Индии высшей кастой. Брахманы были жрецами, составителями и толкователями законов, духовными учителями и вообще главными авторитетами практически во всех областях жизни строго регламентированного индийского общества. Именно с помощью брахманов вожди воинственных раджпутских кланов очень быстро сумели понять, каким образом они могут стать правящей элитой – для этого им было необходимо принять индуистские ценности и принципы общественной жизни этой страны. А так как главными обязанностями всех правителей в Индии считалась защита богов, брахманов и святых мест, то для раджпутов следовать этим принципам не составляло большого труда, равно как и следить за неукоснительным выполнением своих обязанностей людьми других каст: многочисленные земледельческие, ремесленные, торговые касты, не говоря уже о «неприкасаемых», в скором времени исполняли все их повеления беспрекословно. Так раджпуты стали кастой правителей. Военное дело также стало их обязанностью и привилегией. Впрочем, ничего другого они и не желали.

Этническое происхождение раджпутов до сих пор является предметом дебатов многочисленных исследователей. Большинство западноевропейских и российских ученых считают, что они представляют собой пришлые восточноиранские племена, ассимилировавшиеся в индийском обществе. Что же касается индийских ученых, то они придерживаются той точки зрения, что раджпуты жили в Северной Индии всегда и в древние времена назывались кшатрии, а в период раннего средневековья стали именоваться раджпутами. Истина, по всей видимости, лежит где-то посередине, но все же большинство исследователей сходится на том, что раджпуты являются потомками пришлых этнических групп, в значительной степени индуизированных впоследствии.

Что касается внутренней раджпутской социальной организации, то она с незапамятных времен была и по сей день остается сложной. Каждый раджпут по праву рождения входит в одно из четырех главных объединений, так называемых Линий, или Династий, унаследованных от кшатриев: Солнечная (Сурьявамша), Лунная (Чандравамша), Огненная (Агникула) и Змеиная (Нагавамша). Формально все эти Линии равноправны, но наиболее многочисленными и влиятельными из них считаются все же Солнечная и Лунная, являющиеся признанными генеалогическими линиями раджпутских фамилий. Тем самым раджпуты получили признание в качестве прямых потомков ведических кшатриев (на санскрите кшатра – власть), одного из четырех основных варн-сословий.

Считается, что все представители Солнечной линии происходят от Рамы, а Лунной – от Кришны. Великий Будда также считается предком раджпутов, тем более что происходил он из варны кшатриев. Раджпутские Линии в свою очередь подразделялись на родовые группы, называемые «кула». Этих кул очень много, но лишь 36 из них, собранных из представителей всех четырех линий, объединены в особую группу, называемую «царскими кулами». Любой из представителей раджпутской общности знает свою принадлежность по куле, ее историю и не без основания гордится своими славными предками. Каждый раджпут наследует кулу своего отца, а потому не может вступать в брак с представителями своей кулы. Именно поэтому все раджпуты, носящие имя одной из существующих кул, считаясь потомками одного предка, являются братьями и сестрами, а значит, браки внутри кулы могут быть сочтены только как кровосмесительные.

Кула, которая может быть очень многочисленной и включать в себя до нескольких сот тысяч человек, в свою очередь, состоит из кланов. Клан также может быть очень большим и знаменитым, не менее, чем сама кула. Традиционные связи по линии семья – клан – кула у раджпутов очень сильны и носят во всей их общности основополагающий и системообразующий характер. Более того, клан является важнейшей единицей во всей социальной структуре раджпутской общности. Имущество каждой входящей в клан семьи принадлежит клану, но со своей стороны клан должен сделать все от него зависящее, чтобы это самое имущество было у каждой входящей в него семьи. Причем оно ни в коем случае не должно делиться, а только прирастать.

В раджпутском государстве было два типа землевладельцев: «бхумиа» – наследственные землевладельцы и «грасиа» – получившие землю на период их службы радже. Именно грасиа состояли с раджой в феодальных отношениях, не являясь при этом членами правящего клана. Сам же раджа не владел землей и не мог ею распоряжаться, так как она была собственностью клана. Он мог лишь временно передать какому-нибудь полезному для клана человеку (не члену клана) право собирать налоги с какого-то участка земли. Стать же «бхумиа» было заветной мечтой любого рядового раджпута, и единственным способом достижения этого был завоевательный поход в рамках принципа майората. Что в немалой степени способствовало широкому расселению раджпутов по всей территории Северной Индии.

И тем не менее любая раджпутская семья всегда была истинным гарантом социальной значимости и благополучия каждого ее члена. Братья отца или деда занимались детьми в отсутствие родного отца или деда, а в случае их смерти – эту обязанность брал на себя любой оставшийся в наличии мужчина семьи. Этот порядок был необходим в условиях постоянного участия раджпутских мужчин в бесконечных сражениях и высокого уровня их смертности. Ведь раджпутские кланы должны были отстаивать интересы своих кул военным путем, так как различные кулы редко жили между собой в мире и согласии. Объединить их могла только угроза внешней агрессии, да и то далеко не всегда. Высшей ценностью для раджпутов всегда была земля, из-за которой, собственно, и происходили постоянные межклановые конфликты. Бесспорно одно – несмотря на то, что любой раджпут практически полностью зависел от своей семьи, эта зависимость была добровольной, так как любой из них стремился сделать все возможное, чтобы помочь ей возвыситься.

Первым великим раджпутским правителем являлся Харша (Харшавардхана), сумевший подчинить своему влиянию всю Северную Индию. После его смерти в 647 году на этих землях, получивших впоследствии название Раджпутана, или в современном звучании Раджастхан, стали появляться многочисленные государства, во главе которых стояли различные раджпутские кланы. Именно в это время строились многочисленные города и храмы, бурно развивались различные ремесла, создавались прекрасные литературные памятники. Несмотря на постоянные междоусобные конфликты, раджпуты самым непосредственным образом влияли на судьбы всей Индии в течение 500 лет – с VII по XII век – именно этот временной отрезок, названный исследователями «Раджпутским периодом», стал «Золотым веком» для самих раджпутов.

Раджпуты испокон века жили по единожды принятому и строжайшим образом соблюдаемому закону майората, который гласит, что имущество клана может наследовать только старший сын его главы – раджи. Таким образом, все младшие сыновья, а их в полигамных раджпутских семьях было множество, должны были сами заботиться о своем благосостоянии, имуществе и месте под солнцем. Несмотря на кажущуюся жестокость и несправедливость данного закона, в нем был заложен глубочайший смысл – такое положение вещей, бесспорно, способствовало поддержанию постоянной боевой готовности многочисленного младшего поколения, а значит, и всего раджпутского сообщества.

Этот исторический период закончился в 1193 году, когда мусульманский правитель государства Гур (область западного Афганистана) Мухаммед Гури победил в ожесточенной битве знаменитого раджу, правителя Дели, Притхвираджа Чаухана. После смерти Гури его наместник в долине Ганга, объявив себя правителем Индии, создал Делийский султанат. С этого момента в Индии начался долгий период мусульманского правления и не менее долгий период освободительной борьбы раджпутов и их многочисленных подвигов. Именно в то тяжелое для страны время раджпуты проявили себя как великие воины, отстаивавшие индуистские ценности и сами основы жизни всего индийского народа, заслужив тем самым величайший авторитет, сохраняющийся на протяжении многих веков.

Максим Моргунов

Продолжение следует

Планетарий: Поймать невидимку

К числу наиболее ярких и вместе с тем трудных страниц в истории развития физики в XX веке принадлежит открытие нейтрино. Необычным путем вошла в науку эта новая частица, удивительными оказались ее свойства, и не исключено, что именно с ней связаны самые глубокие тайны природы.

Открытие нейтрино было связано с уверенностью исследователей в справедливости фундаментальных законов физики – законов сохранения. В самом начале ХХ века при изучении бета-распада радиоактивных ядер физики, как скрупулезные бухгалтеры, старались свести баланс энергии. Но он никак не сходился: часть энергии исчезала неведомо куда. Таким образом, под угрозой оказался один из фундаментальных законов физики – закон сохранения энергии.

Спас положение швейцарский физик Вольфганг Паули, в 1930 году высказавший предположение, что при бета-распаде вместе с электроном рождается какая-то частица – невидимка, которая и уносит недостающую часть энергии. Незамеченной эта частица остается потому, что не имеет массы покоя и электрического заряда и не способна отрывать электроны от атома или расщеплять ядра, иными словами, не может производить те эффекты, по которым обычно судят о появлении частицы. К тому же она очень слабо взаимодействует с веществом, а потому может пройти через большую толщу вещества, не обнаруживая себя.

В те годы, когда ученым были известны только электрон, протон и фотон, для подобного предположения была нужна большая научная смелость. После открытия в 1932-м тяжелой нейтральной частицы – нейтрона – итальянский физик Энрико Ферми предложил называть частицу, охарактеризованную Паули, «нейтрино», что буквально означает «нейтрончик». Как выяснилось позднее, гипотеза о существовании нейтрино «спасла» не только закон сохранения энергии, но и законы сохранения импульса и момента количества движения, а также основные принципы статистики частиц в квантовой механике. А сама гипотеза Паули естественным образом вошла в теорию бета-распада, созданную Ферми в 1934 году. Прежде чем стать равноправным членом семьи элементарных частиц, нейтрино еще долгое время оставались чисто гипотетическими частицами. Совершенно необходимые для объяснения многих легко наблюдаемых превращений сами они на протяжении более чем 20 лет оставались неуловимыми.

Наблюдение реакций, связанных с нейтрино, стало возможным только после создания ядерных реакторов. Физики-ядерщики многих стран пытались экспериментально подтвердить существование теоретически «вычисленной» частицы. Ведь для окончательного доказательства существования нейтрино нужно было увидеть его непосредственное воздействие на вещество. Но получилось так, что первыми удалось обнаружить не нейтрино, а его античастицы – антинейтрино, которые в результате бета-распада осколков деления урана при работе атомного реактора испускаются в громадном количестве. Такой опыт был осуществлен в 1953 году американскими учеными Фредериком Рейнесом и Клайдом Коуэном на реакторе в Хэнфорде. Им удалось обнаружить характерную цепочку событий, вызванных антинейтрино. Этот эксперимент, с учетом «призрачности» свойств частиц, получил название проект «Полтергейст». За участие в этих исследованиях и за последующие эксперименты ученый-физик Фредерик Рейнес был в 1995 году удостоен Нобелевской премии.

К 2000-му году было теоретически обосновано и экспериментально подтверждено существование трех типов нейтрино: электронного, мюонного и тау-нейтрино.

Однако это отнюдь не означает завершения исследований в области изучения физики этих частиц. Ученым не терпится узнать, обладает ли нейтрино массой, поскольку результат этих исследований может серьезно поколебать стройную структуру Стандартной модели материи. Подобные эксперименты уже идут в Японии, готовятся в Лаборатории Ферми и планируются в ЦЕРНе. Обнаружение массы нейтрино крайне важно и для астрофизики – это помогло бы разрешить парадокс «скрытой массы» и прояснить проблемы, касающиеся судьбы Вселенной, а также многие другие вопросы космологии.

Источник информации

Нейтрино естественного происхождения имеют три принципиально разных источника. Первый из них – это реликтовые нейтрино, оставшиеся от Большого Взрыва. Согласно модели горячей Вселенной в настоящее время их температура близка к абсолютному нулю (около 2К). Хотя в среднем в 1 см3 пространства содержится от 300 до 400 реликтовых нейтрино всех трех типов. Однако практического метода для регистрации этих реликтовых нейтрино пока нет. Вторым источником нейтрино служат ядерные реакции, идущие в ядрах звезд. Солнце производит порядка 2•1038 нейтрино каждую секунду, а сверхновые звезды могут испустить в тысячу раз больше нейтрино, чем наше Солнце произведет за 10 миллиардов лет его жизни. Третьим «поставщиком» высокоэнергетичных нейтрино являются космические лучи, пронизывающие Землю со всех сторон.

На сегодняшний момент большинство наших знаний о Вселенной получено из наблюдений фотонов. Фотоны обильно вырабатываются, стабильны и электрически нейтральны, их просто обнаружить в широкой области энергий, а их спектры несут детальную информацию о химических и физических свойствах источников. Но горячие плотные области в ядрах звезд, ядра активных галактик и других энергетичных астрофизических источников для фотонов непрозрачны.

Обнаружение космических источников нейтрино может пролить свет на физику экзотических астрономических объектов, таких как экстремально мощные активные ядра галактик или таинственные гамма-вспышки, и помочь сделать шаг вперед в понимании загадки темной материи. Одна из интереснейших и труднейших задач для физиков и астрономов – «поймать» нейтрино внеземного происхождения, и прежде всего измерить поток нейтрино от Солнца, что позволит подтвердить теоретические гипотезы о механизмах реакций, обеспечивающих его светимость. Солнце производит только электронные нейтрино, но они значительно различаются по своим энергиям. Согласно Стандартной Солнечной Модели солнечная светимость поддерживается главным образом за счет энергии, которая освобождается в результате цепочки реакций, приводящей к образованию гелия из четырех протонов (водородный цикл). Но иногда происходит побочная реакция превращения бериллия в бор, и в этом случае образуются нейтрино с более высокой энергией.

Трое из ядра

Антинейтрино, как и нейтрино, возникло чисто теоретически, но после эксперимента в рамках проекта «Полтергейст» получило полное право на существование. Нейтрино рождается во всех процессах, где рождается позитрон или поглощается электрон, а антинейтрино рождается при испускании электрона или поглощении позитрона.

Очень скоро выяснилось, что нейтрино появляется не только при бета-распаде.

В 1936 году в космических лучах были обнаружены частицы – мюоны, абсолютные двойники электрона во всем, кроме массы. Масса мюона в 206,8 раза больше массы электрона, и из-за этого он нестабилен и быстро распадается на электрон, нейтрино и антинейтрино. Таким образом, оказалось, что нейтрино появляется в компании с электроном или с мюоном. В первом случае говорят об электронном нейтрино, а во втором – о мюонном нейтрино.

Тождественны ли эти нейтрино, или все же это два типа частиц, можно было решить только экспериментально. Смысл эксперимента, идея которого принадлежала Бруно Понтекорво, состоял в следующем. Если оба нейтрино тождественны, то мюонные нейтрино и антинейтрино будут порождать как мюоны, так и электроны или позитроны, если же они различны, то следует ожидать появления только мюонов. В 1962 году в США на одном из ускорителей был проведен эксперимент, подтвердивший существование двух типов нейтрино и антинейтрино – электронных и мюонных.

В 1975 году группой во главе с Мартином Перлом в Стэнфорде (Stanford Linear Accelerator Center) была открыта тау-частица. Она имеет массу, в 3 500 раз большую, чем электрон, и ее распад показывал то же самое несоответствие энергии, которое привело Паули к предсказанию нейтрино. Это дало серьезные основания предполагать существование третьего сорта нейтрино, связанного с тау-частицей.

И наконец, в июле 2000 года участниками эксперимента по непосредственному наблюдению тау-нейтрино было объявлено о получении результатов, подтверждающих существование элементарной частицы, названной тау-нейтрино. Таким образом, исследования показали, что возможно существование трех видов нейтрино, представляющих собой полный набор частиц этого класса: электронный нейтрино, мюонный нейтрино и тау-нейтрино, причем каждый со своим антинейтрино. В ядерной физике эти три разновидности нейтрино называются ароматами.

Ловушки для неуловимых

Для нейтрино солнечного вещества как будто и не существует: они улетают с места возникновения по прямолинейной траектории, нигде и ничем не отклоняясь, многие из них достигают поверхности Земли. Не имеет значения, день стоит или ночь: днем нейтрино прилетают сверху, а ночью – снизу, свободно пронзая земной шар. К счастью, существуют изотопы, с помощью которых можно устроить для нейтрино хоть и небольшое, но заметное препятствие. Наиболее известным из них является хлор-37. В тех редких случаях, когда нейтрино сталкивается с ядром атома хлора, это ядро испускает электрон и возникает атомное ядро радиоактивного аргона, которое распадается через 35 дней. Используя эту реакцию, можно построить детектор для солнечных нейтрино, который, чтобы компенсировать редкость таких столкновений, должен иметь большие размеры и для защиты от фонового излучения находиться глубоко под землей.

Первый эксперимент по обнаружению солнечных нейтрино с использованием этого метода был начат Раймондом Дэвисом в 1967 году в золотой шахте в Homеstake (Южная Дакота, США). Большое количество контрольных экспериментов показало, что эффективность извлечения аргона из бака – около 100%. Если количество нейтрино правильно оценивается астрофизической моделью Солнца, то в контейнере каждый день в среднем один атом хлора должен превращаться в атом аргона под действием нейтрино. Если бы этот детектор обнаружил количество нейтрино, близкое к предсказанному теорией, то это стало бы подтверждением того факта, что Солнце нагревается за счет ядерных реакций превращения водорода в гелий.

К сожалению, эксперименты, проводившиеся в течение нескольких лет, показали, что одна такая реакция происходит в среднем раз в три дня. Из этого следовал вывод, что Солнце производит только треть ожидаемых нейтрино с высокими энергиями. Астрофизики проверяли модели, а Дэвис искал ошибки в эксперименте. Но несоответствие моделей и эксперимента не исчезло и в 1988 году за дело взялись японские ученые на своем подземном детекторе Kamiokande-II, который расположен на глубине 1 000 м в шахте Камиока в префектуре Gifu. Их эксперимент принципиально отличался от эксперимента Дэвиса. Японцы использовали рассеяние солнечных нейтрино на электронах обычной воды. В результате столкновения нейтрино с каким-либо атомом, входящим в состав воды, ядро атома отскакивало, а электрон из атомной оболочки вылетал с огромной скоростью, создавая в воде свечение темно-голубого цвета, называемое Черенковским излучением.

Такая методика позволяет регистрировать все типы нейтрино, но максимально она чувствительна к электронным нейтрино. Ее достоинство заключается в том, что можно определить достаточно точно, откуда прибыло нейтрино, так как вылетевший электрон сохраняет направление движения нейтрино. Для того чтобы поймать нейтрино, использовались 3 000 тонн чистейшей воды, помещенной в стальной цилиндрический резервуар. 1 000 фотоумножителей, размещенных на внутренней поверхности резервуара, фиксировали Черенковское излучение, свидетельствующее о появлении нейтрино. Но подобно экспериментам Homеstake, Kamiokande-II обнаруживал только очень редкие высокоэнергетичные нейтрино. За тысячу дней наблюдений японские ученые обнаружили только половину от ожидаемого потока таких нейтрино.

Необходимо же было еще обнаружить и низкоэнергетичные нейтрино, возникающие в результате чрезвычайно важных для Солнца реакций водородного цикла. Для этого можно было воспользоваться тем, что при воздействии низкоэнергетичных нейтрино на атом галлия образуется атом германия с периодом распада 11 дней. Однако галлий – редкий и очень дорогой металл, его мировая добыча невелика, а для получения надежных результатов детектор должен был бы содержать примерно 40 тонн этого элемента. Поэтому галлиевые детекторы появились значительно позднее.

Российско-Американский галлиевый эксперимент, получивший название SAGE, был проведен на Боксанской нейтринной обсерватории, расположенной на большой глубине в горах Кавказа в России. Почти 100 измерений потока солнечных нейтрино, проведенных в течение 1990—2000 годов, зафиксировали только половину потока нейтрино, который прогнозируется Стандартной Солнечной Моделью. Огромное число различных тестов, проведенных для проверки надежности эксперимента, указали на то, что расхождение между прогнозами солнечной модели и измерениями потока в SAGE не может быть результатом ошибок эксперимента.

Дефицит массы

Таким образом, все четыре солнечных нейтринных эксперимента (Homestake, Kamiokande, SAGE и GALLEX) показывают, что измеренный поток солнечных нейтрино на орбите Земли значительно меньше, чем предсказано Стандартной Солнечной Моделью. Это расхождение получило название «Проблемы солнечного нейтрино». В то время когда шли эксперименты, физики-теоретики и астрофизики пытались выяснить причину этих расхождений. Существуют два возможных объяснения: либо ученые не знают в действительности, как звезды (и, в частности, Солнце) обеспечивают свою светимость, либо не понимают природы нейтрино. Тщательные вычисления, проведенные астрономами, показали, что дефицит солнечных нейтрино различных энергий не может урегулироваться никакими приемлемыми моделями.

Непростая репутация нейтрино навела некоторых ученых на мысль, что возможны взаимные превращения нейтрино (так называемые осцилляции) за время их путешествия от центра Солнца к Земле. Еще в 1957 году физик Бруно Понтекорво сформулировал теорию нейтринных преобразований, согласно которой при существовании различных видов нейтрино они могут трансформироваться из одного вида в другой и обратно. Но для такого превращения необходимо, чтобы нейтрино имело хотя бы крошечную массу. Безмассовые частицы не способны на такие превращения. Следовательно, обнаружение осцилляций нейтрино будет свидетельством наличия у них массы покоя. А потому последующие нейтринные эксперименты ставили своей основной целью поиск осцилляций нейтрино.

В 1998 году участники эксперимента «Суперкамиоканде» заявили о регистрации явлений, похожих на нейтринные осцилляции. В ходе эксперимента исследовалось число мюонных нейтрино, рожденных в верхних слоях земной атмосферы, при столкновении протонов космических лучей с ядрами атомов воздуха, приходящих в детектор с разных расстояний. Оказалось, что меньшее число мюонных нейтрино приходило с тех направлений, где нейтрино преодолевали большее расстояние. Эти результаты дали основания полагать, что количество нейтрино данного класса зависит от пройденного ими пути, что может быть следствием трансформации нейтрино из одного вида в другой.

Решение проблемы дефицита солнечных нейтрино, и в частности исследование нейтринных осцилляций, также требует независимых измерений потока электронных нейтрино и мюонных и тау-нейтрино. Такие исследования были выполнены Садбурской нейтринной обсерваторией (SNO). Благодаря использованию тяжелой воды были измерены поток и энергия электронных нейтрино и поток всех нейтрино с использованием двух типов взаимодействий нейтрино с дейтерием. Потоки нейтрино, измеренные двумя способами, различались на треть, и причину этого расхождения ученые видят в том, что электронные нейтрино, возникающие в центре Солнца по пути к Земле, преобразовались частично в мюонные, а частично в тау-нейтрино. Такие преобразования свидетельствуют о наличии у нейтрино массы покоя. Оказалось, что все нейтрино Вселенной весят примерно столько же, сколько все видимые звезды.

Сверхновые данные

В отличие от Солнца вспышки сверхновых звезд создают потоки не только нейтрино (причем с энергиями, гораздо большими, чем солнечные), но и антинейтрино. Одно из таких событий произошло 23 февраля 1987 года, когда с помощью проектов Кamiokande-II и IMB (США) была зафиксирована нейтринная вспышка, вызванная взрывом сверхновой звезды в Большом Магеллановом Облаке. Это были первые обнаруженные нейтрино от известного источника в другой галактике. За 13 секунд Кamiokande-II было зарегистрировано 11 нейтринных и антинейтринных событий, хотя обычно в день регистрируется только несколько частиц. Несмотря на то что число обнаруженных нейтрино было мало, тот интервал времени, за который они наблюдались, хорошо согласовывался с предсказаниями стандартной теории.

При взрыве сверхновой большая часть энергии уносится в виде нейтрино, остаток в основном уходит на расширение оболочки, и только крошечная доля высвободившейся гравитационной энергии покидает место катастрофы в виде оптической вспышки. То есть световой выход вспышки сверхновой является буквально поверхностным явлением.

Задачи нейтринной астрономии высоких энергий сводятся в основном к поиску точечных источников излучения. Они не наблюдаются непосредственно, но их существование вытекает из свойств космических лучей, состоящих главным образом из протонов. Имея электрический заряд, протоны отклоняются магнитными полями и потому не могут нести информацию о направлении источника. Однако любой источник, ускоряющий фотоны до высоких энергий, создает большой поток пи-мезонов, которые, распадаясь, испускают гамма-лучи и нейтрино. Последние сохраняют направление на источник, и, таким образом, существование основного потока высокоэнергетичных протонов подразумевает существование потоков высокоэнергичных нейтрино. Источниками нейтрино высоких энергий могут быть двойные системы, содержащие нейтронную звезду или черную дыру, сверхновые звезды и их молодые остатки, активные ядра галактик и гамма-барстеры.

Достигая Земли, мюонные нейтрино и антинейтрино в воде на большой глубине создают поток мюонов, которые при больших энергиях сохраняют направление генерирующих их нейтрино. Траектория мюонов высокой энергии выглядит в воде как светящийся жгут. Происходит это потому, что мюон на своем пути порождает ядерно-электромагнитные ливни, которые испускают в воде Черенковское излучение. Поэтому глубоководный нейтринный телескоп представляет собой просто пространственную решетку из фотоумножителей, регистрирующих свет от траектории мюонов. Длина пробегов мюонов высоких энергий в воде очень велика, что позволяет довольно точно определить направление на источник. Поэтому для создания огромных мюонных детекторов, которые могли бы зафиксировать высокоэнергетичные нейтрино, используют воды Мирового океана и глубоководные озера.

Результаты многолетних исследований показали, что Байкал – одно из наиболее подходящих мест на Земле для размещения глубоководных детекторов Черенковского излучения, и сейчас на Байкальской нейтринной станции уже несколько лет работает нейтринный телескоп NT-200. Установке его модулей предшествовала длительная работа по изучению свойств озера и созданию глубоководной аппаратуры. Зимой 1992 года на глубине 1 370 метров, на расстоянии около 4 км от берега был установлен несущий каркас телескопа, а в 1998 году Байкальский нейтринный телескоп стал одной из крупнейших в мире установок для исследования нейтрино высоких энергий.

Другим уникальным нейтринным телескопом является Антарктическая Мюонная и Нейтринная Детекторная сетка (AMANDA) – совместный проект США, Швеции, Германии. Еще один нейтринный телескоп – ANTARES – устанавливается в 40 км на юго-восток от Марселя в Средиземном море на глубине 2,4 км. Он будет обнаруживать следы нейтрино, которые приходят из наиболее бурных мест во Вселенной.

AMANDA и ANTARES помогут расшифровать тайны гамма-всплесков, которые идентифицируются как возможные источники самых высокоэнергетических космических лучей и займут важное место в многосторонней атаке на природу частиц темной материи, а также откроют возможность для изучения нейтринных осцилляций. Они помогут узнать, существуют ли во Вселенной скрытые ускорители, из которых вылетают только нейтрино.

Эксперимент Homestake

Детектор Homestake представляет собой большой контейнер объемом 380 000 л, заполненный 610 т жидкого перхлорэтилена. Этот контейнер помещен на глубину 1 480 м и дополнительно защищен толстым слоем воды. Такая защита позволяет исключить нежелательные побочные ядерные реакции. К сожалению, такой детектор не мог обнаруживать низкоэнергетичные нейтрино, так как они не способны превратить изотоп хлора в аргон и, следовательно, они не будут зарегистрированы данным телескопом. Под действием нейтрино с энергиями, большими, чем 0,86 МэВ, ядро хлора превращается в ядро радиоактивного аргона, возникавший аргон извлекался с помощью продувания через бак с 20 000 л газообразного гелия. Затем аргон вымораживался охлаждением до температуры 77 К и адсорбировался активированным углем. После этого атомы аргона регистрировались по их радиоактивному распаду с помощью пропорциональных счетчиков.

Superkamiokande

SuperKamiokande, являющийся модернизацией Kamiokande-II, размещен в горах Японии на глубине 1 км под землей.

Его детектор – огромный резервуар (40х40 м) из нержавеющей стали, заполненный 50 000 т необычайно чистой воды, которая служит мишенью для нейтрино. На поверхности резервуара размещены 11 146 фотоумножителей (ФЭУ), регистрирующие появляющиеся импульсы голубого цвета, известные как Черенковское излучение, которые сообщают о столкновении нейтрино с молекулой воды (использует ту же методику обнаружения нейтрино, что и Kamiokande-II).

Внутренний детектор, используемый для физических исследований, окружен слоем обычной воды, который называется внешним детектором и также контролируется фотоумножителями, чтобы не допустить в основной детектор каких-либо нейтрино, произведенных в окружающей детектор породе.

В дополнение к световым коллекторам и воде огромное количество электроники, компьютеров, калибровочных устройств и оборудования для очистки воды установлено в детекторе или вблизи него.

Эксперимент SNO

Садбурская нейтринная обсерватория – это совместный эксперимент группы ученых из Канады, США и Англии. Вся лаборатория и детектор расположены под землей на глубине 2 км в шахте около Садбури, Канада.

Строительство лаборатории начали в 1990 году и завершили в 1998-м.

В мае 1999-го была выполнена калибровка оборудования SNO, которая помогла оценить оптические параметры, пространственную, угловую и энергетическую чувствительность детектора, чувствительность к сигналам от нейтрино и процессам, которые производят фон и систематические эффекты, способные повлиять на интерпретацию результатов, и только после этого начались наблюдения.

SNO-детектор представляет собой гигантский резервуар диаметром 22 и высотой 34 метра, с очень чистой обычной водой, в которую помещен бак из акрилового пластика, имеющий диаметр 12 метров, с 1000 тонн тяжелой воды, служащей мишенью для нейтрино.

Акриловый резервуар окружает геодезическая сфера 17-метрового диаметра, содержащая 9 456 фотоумножителей для обнаружения небольших вспышек света, излучаемых в момент попадания нейтрино на мишень.

Лаборатория включает электронику и компьютерные ресурсы, систему управления и системы очистки как для тяжелой, так и обычной воды.

AMANDA

Работа над проектом была начата в 1991 году с изучения оптических свойств льда на глубинах от 800 до 1000 м (AMANDA A). Но на этих глубинах из-за рассеяния света пузырьками воздуха, заключенными во льду, наблюдения оказались практически невозможны. С начала 1996 года, после пересмотра проекта, модули стали размещать на глубинах от 1 500 до 2 000 м (AMANDA B), где оптические свойства льда оказались очень высокими.

Для создания детекторной матрицы из фотоумножителей во льду были просверлены отверстия диаметром 50 см, причем использовавшиеся сверла с горячей водой создали отверстия глубиной 2 км, не замерзавшие в течение двух дней. Этого времени хватило, чтобы погрузить в них струны с прикрепленными оптическими модулями.

Каждый модуль работает независимо и содержит 30-сантиметровый фотоумножитель, который помещен внутрь прозрачной стеклянной сферы для защиты от высокого давления на большой глубине, и электрический кабель, выходящий на поверхность. Вся управляющая и регистрирующая аппаратура устанавливается на поверхности. Такая система обеспечивает высокую надежность и делает возможной постепенную модернизацию детектора.

Иногда, пронизывая Землю, высокоэнергетичные нейтрино сталкиваются частицами, находящимися или под шапкой льда, или во льду. Появляющийся в результате этого мюон порождает ядерно-электромагнитные ливни, испускающие Черенковское излучение, которое может быть обнаружено фотоумножителями. Учитывая разницу во времени и энергии на разных фотоумножителях, можно определить направление мюонов и их энергию.

ANTARES

Совместный проект исследователей из университетов Бирмингема, Оксфорда и Шелфилда, а также ученых и инженеров из Франции, Нидерландов, России, Испании и Великобритании должен превратить кубический километр Средиземного моря в нейтринный телескоп. Пронизывая Землю, нейтрино иногда случайно будут взаимодействовать с частицами суши прямо под детектором или же с частицами морской воды, окружающей его.

Взаимодействие будет порождать высокоэнергетичный мюон, который будет испускать Черенковское излучение. Струны детекторной матрицы устанавливаются с корабля – тяжелый якорь опустит один конец струны на морское дно, а буй на другом конце сохранит ее вертикальное положение. Сигналы от детекторов будут передаваться на берег через подводный кабель. Для соединения струн с кабелем используется «Nautile» – глубоководная субмарина с мини-ЭВМ, которая применялась для изучения повреждений знаменитого «Титаника». Установка основной части матрицы закончится в 2002 году.

Людмила Князева

Зоосфера: Царицы ночи

Бесшумный полет, мгновенная реакция, острый слух этих ночных хищников не оставляют жертве ни малейшего шанса. Достаточно всего лишь шороха, чтобы сова с точностью до миллиметра определила ее местонахождение и, спикировав, вонзила когти-кинжалы.

Самые древние ископаемые останки сов (Strigiformes) были найдены в Северной Америке в слое третичного периода, что свидетельствует о том, что как самостоятельный вид совы появились на Земле около 60—70 миллионов лет назад, причем некоторые из ныне существующих видов с тех пор практически не изменились.

Сов, кроме Антарктиды и некоторых островов Океании, можно встретить практически везде – в пустыне, в тундре, в тропических джунглях и в лесах всех видов. Отряд совиных делится на два семейства: 11 их видов объединены в семейство сипух, а остальные 123 классифицируются как настоящие совы. В основном совы живут оседло, и лишь некоторые виды совершают перелеты и дальние кочевки. С наступлением весны начинается брачная пора. Призывно кричат молодые самцы, приглашая на свидание самок. Особенно стараются понравиться своим избранницам филины. Они плотно прижимают к телу перья, становясь стройнее и выше, и начинают исполнять перед самками замысловатый брачный танец.

В кладке, как правило, 4—6 шаровидных белых яиц. Насиживать яйца самка начинает с момента появления первого из них и неотлучно сидит на яйцах в течение 25—35 суток, и все это время самец заботится о ее пропитании. Разница в возрасте птенцов составляет от 3 до 7 дней, что позволяет родителям выкармливать совят в несколько этапов.

Рождаются совята слепыми и глухими, обретая способность видеть и слышать уже через неделю. С появлением первых птенцов самка может спокойно улетать даже на дальнюю охоту, так как старшие птенцы способны своим теплом согревать те яйца, которые были отложены в более поздние сроки. Вернувшись с добычей, сова сначала прикасается ею к осязательным перышкам в уголках клюва совенка, и только после этой процедуры птенец готов принимать пищу. Растут птенцы быстро, из гнезда начинают вылезать через несколько недель после вылупления из яиц. Еще не освоив технику полета, они пешком исследуют близлежащие окрестности, доставляя при этом своим родителям немало хлопот. И самка, и самец достаточно длительное время присматривают за потомством, по голосу узнавая именно своих птенцов, даже удалившихся далеко от гнезда, постоянно находят их и кормят. Если пищи достаточно, во второй половине лета возможна вторичная кладка яиц, и наоборот – в голодные годы совы могут вообще не размножаться.

Глаза

Совы – единственные птицы, которые, подобно человеку, моргая, опускают верхнее веко, а когда они засыпают, то так же, как и другие пернатые, поднимают нижнее. У всех видов сов очень большие круглые янтарного цвета глаза с огромными черными зрачками. Так называемый «лицевой диск», состоящий из узких перьев и расположенный вокруг глаз, создает впечатление одетых очков, придающих этим птицам ученую солидность. Хотя и настоящие были бы для сов совсем не лишними, ведь эти птицы от природы дальнозорки и лежащий рядом корм они находят только с помощью осязательных перышек, располагающихся в уголках клюва, и восковицы (основание клюва). Глаза сов в орбитах малоподвижны, а поэтому угол зрения у них невелик, хотя этот изъян с лихвой компенсируется большой подвижностью шеи за счет особого строения шейных позвонков, обеспечивающего необходимый обзор, в вертикальной плоскости (вверх-вниз) – на 270°, а в горизонтальной (справа налево) – на 180°.

С приближением ночи охотничий инстинкт сов начинает проявляться в полную силу. Зрение сов иначе как феноменальным не назовешь. Их зоркие глаза видят укрывшегося в траве мелкого грызуна при освещении 0,000002 люкса (1 люкс – физическая единица освещенности поверхности – соответствует освещенности, создаваемой свечой, расположенной на расстоянии 1 метра).

Оперение

Крылья сов представлены длинными маховыми перьями, хвост – двенадцатью короткими рулевыми, закругленными на вершинах, что вкупе с густым, мягким и рыхлым оперением остального тела делает полет этих птиц абсолютно бесшумным. Именно за это качество, позволяющее застигать добычу врасплох, сов прозвали летающими кошками.

Совята рождаются опушенными, а через некоторое время меняют свой первородный пух на мезоптиль – мягкие перышки, являющиеся чем-то средним между пухом и перьями. Такой переходной стадии оперенья нет ни у одной другой птицы. Все совы очень заботятся о чистоте своего пухо-перьевого наряда. Развернув перья веером, они подолгу кружат в воздухе под дождем, либо, в отсутствие воды, тщательно чистят их в песке.

Питание

Кормятся совы пищей животного происхождения, главным образом мелкими и средними млекопитающими, птицами и насекомыми. Филины и неясыти зачастую разнообразят свое меню – им вполне под силу справиться с белками, бурундуками, соболями, тетеревами и глухарями. Самый редкий вид сов – дальневосточный рыбный филин, питается исключительно рыбой и ракообразными.

Выбранную жертву совы схватывают лапами, пальцы которых вооружены острыми когтями, и, сдавливая, умерщвляют ее. Как правило, проглатывают они свою добычу целиком и лишь крупную расчленяют клювом. Неперевареные кости, шерсть, перья отрыгиваются в виде цилиндрических комков – погадок. Эти «улики», оставленные совами, помогают орнитологам фиксировать как места их обитания, так и численность.

Ухо совы – это совершенный слуховой аппарат. Он позволяет птицам не только ориентироваться на источники звука, но еще и мастерски фильтровать жизненно важные для них звуки: писк грызунов, взмахи птичьих крыльев, зов птенцов, шум листвы, плеск воды. Чувствительность слухового аппарата сов в 50 раз выше человеческого. Точное улавливание звуков обеспечивается прежде всего плоским лицевым диском, выполняющим функции локатора, наружным слуховым отверстием, окруженным кожистой складкой (ушной раковиной), и особым опереньем, образующим звукоулавливающие воронки. Внутреннее строение уха сов по сравнению с другими птицами имеет существенные отличия: выпуклая барабанная перепонка, более длинная улитка, а главное – сильно развитые слуховые нервные центры.

Вероника Елина

Медпрактикум: Смертельная усталость

Случается, что человек, находящийся во цвете лет, без каких-либо видимых причин совершенно внезапно теряет всяческий интерес к жизни. Утром он немыслимым усилием воли заставляет себя встать с кровати, в полном унынии плетется на работу, мечтая только об одном – поскорее вернуться домой, зарыться в одеяло и ничего не видеть. Нет сил не только работать или принимать участие в домашних делах, но даже думать.

Усталость усталости – рознь

Всем известно, что даже незначительное увеличение любого вида нагрузок, как физических, так и умственных, неизбежно вызывает у человека усталость – это вполне естественная реакция организма. В таких случаях бывает достаточно немного отдохнуть, принять теплую ванну и на ночь выпить несколько капель валерианки или чашку травяного чая. Как правило, это помогает, и человек на утро просыпается посвежевшим и полным сил. Совсем иное дело, когда ни отдых, ни смена рода деятельности, ни положительные эмоции, ни лекарственные препараты, принимаемые обычно в таких случаях, не в состоянии восстановить былую бодрость, а чувство непреодолимого утомления и разбитости преследует человека постоянно.

Диагноз, похожий на приговор

В истории медицинской практики единичные случаи патологической усталости отмечались еще в первых десятилетиях прошлого века, но с должным вниманием к ним, как правило, никогда не относились. Статус болезни подобное состояние получило лишь в 1984 году, после того, как в одном из американских штатов вспыхнула целая череда неведомых и необъяснимых заболеваний. Доктор Поль Чейни, практиковавший в то время в Неваде, столкнулся с массовым беспричинным упадком сил, внезапно поразившим более 200 человек, живущих и отдыхающих в небольшом курортном городке на озере Тахо, у которых практически одновременно были отмечены ухудшение настроения, не проходящая физическая слабость, раздражительность, резкое снижение умственного потенциала. Сами пациенты в один голос характеризовали свое состояние не иначе, как смертельная усталость. Причем усталость эта, начинавшаяся у всех в общем-то внезапно, через некоторое время приобрела характер затяжной, переходящей в хроническую. Каким образом найти избавление от этого недуга, врачи просто не знали, но сложившаяся клиническая картина явственно свидетельствовала о том, что наступил момент, когда необходимо было обособить подобную разновидность усталости и выделить ее в самостоятельную болезнь. Собственно, и название ему было дано соответствующее – «синдром хронической усталости», или миалгический энцефаломиелит (myalgic encephalomyelitis).

Кто виноват?

Видимо, совершенно не случайно первая массовая вспышка СХУ произошла именно в Соединенных Штатах Америки – одной из самых высокоразвитых в техническом отношении и самой богатой стране в мире. Серьезные наблюдения, проводимые за теми, кому был поставлен диагноз «синдром хронической усталости», дали основания утверждать, что это тяжелейшее заболевание – не что иное, как естественное порождение все возрастающего засилья технократии, проникающей во все составляющие современного общества, отрыв человека от его естественных корней и стремление к мнимому социальному благополучию, причем любой ценой.

Судите сами: по данным статистики, страдающие синдромом хронической усталости в подавляющем своем большинстве – это люди в возрасте от 30 до 45 лет, как правило, занимающиеся активным умственным трудом, честолюбивые, в недалеком прошлом – преуспевающиие, с ярко выраженным чувством долга, стремящиеся сделать не только то, что от них требуется, но и много больше того, желающие во что бы то ни стало, всегда и во всем быть первыми, а главное – не позволяющие себе ни полноценно отдыхать, ни даже время от времени расслабляться. Причем женщины подвержены этому заболеванию гораздо больше, чем мужчины.

Наверное, стремление к совершенству – вещь похвальная, но дело в том, что возможности человеческого организма не беспредельны. Можно даже на протяжении нескольких лет, не испытывая практически никакого дискомфорта, работать не покладая рук, но, к сожалению, каждый из таких закоренелых трудоголиков в один далеко не прекрасный день рискует пасть жертвой «смертельной усталости», причем жертвой – далеко не безвинной. Бесспорно, синдром хронической усталости – это не всегда следствие полного наплевательства на собственное здоровье. Его способны вызывать также и другие факторы, но все-таки именно неумение, а зачастую и нежелание разумно распоряжаться таким даром природы, как Жизнь, – главная причина всех наших бед, и в том числе и этого тяжелейшего заболевания.

Коварство СХУ

Самым неприятным фактором в развитии этой болезни является то, что большинству пораженных этим недугом даже не приходит в голову обратиться к врачу, просто неловко бывает отвлекать его по такой, казалось бы, пустяковой причине. Ведь начало этой болезни всегда выглядит крайне банально и воспринимается не только самим заболевшим, но зачастую и врачами как острое респираторное заболевание. Основными его симптомами являются: немотивированная общая слабость, повышение температуры, головная боль, незначительное увеличение лимфатических узлов и ломота в суставах. Временное освобождение от работы и прием стандартного набора лекарств положительного результата не дают. Изматывающая, выбивающая из привычного ритма жизни усталость принимает такую форму, что ни ночной сон, ни отдых в выходные дни, ни отпуск не в состоянии восстановить силы организма.

Природа синдрома хронической усталости до сих пор в достаточной степени не изучена, а причины его возникновения продолжают оставаться на уровне гипотез. Многие специалисты считают, что причиной возникновения заболевания может быть вирусная инфекция, например такая, как герпес. Вирус, до поры до времени находящийся внутри клеток организма в скрытой форме, может длительное время никак себя не проявлять, но однажды под воздействием неблагоприятных условий, зачастую связанных с плохой экологической обстановкой или сильным стрессом, он начинает активизироваться. Если иммунная система человека ослаблена, а биологическая активность вируса высока, организм не может обеспечить стойкую защиту от чужеродных белков и болезнь, вступая в силу, начинает постепенно набирать обороты.

Другая версия причины возникновения СХУ основывается на том, что у больных происходит нарушение регуляции центральной нервной системы, а особенно ее височно-лимбической области, которая отвечает за память, работоспособность, а также за связь центральной нервной системы с системой вегетативной, которая «управляет» деятельностью всех внутренних органов. Именно эти функции и нарушаются при синдроме хронической усталости.

Еще одно предположение связано с возможным воздействием на иммунную систему токсина арабинола, который выделяют особые дрожжевые грибки (род Кандида), находящиеся в организме. Если иммунитет достаточно стойкий, этот токсин человеку не страшен, но если ослаблен, то риск заболеть СХУ достаточно велик.

И тем не менее никто до сих пор достоверно не знает, что лежит в основе синдрома хронической усталости. Причем даже при наличии полного «букета» признаков, характерных для этого заболевания, распознать хроническую усталость очень сложно. Ни в коем случае не стоит самому себе ставить диагноз и заниматься самолечением. Ведь избавление от этого недуга – это целый комплекс мероприятий, индивидуально подобранный лечащим врачом.

Что делать?

Поскольку причины возникновения синдрома хронической усталости пока до конца не выяснены, лечение этого заболевания имеющимися медикаментозными препаратами сопровождается также и целым спектром общетерапевтических мер. Лечебные препараты основаны на углеводороде, в котором атомы углерода расположены так же, как в кристаллической решетке алмаза, а потому лекарства, помогающие в лечении синдрома хронической усталости, называются адаманты (от греч. adamantos – алмаз), в эту группу входят такие препараты, как бромантан, кемантан и подобные им. Медикаментозная терапия обычно сочетается с такими средствами, как гипноз, рефлексо– и иглотерапия, аутогенные тренировки. Помимо этого, необходимы также транквилизаторы, снотворные препараты и усиленный курс витаминов, таких как В12, А, С, А, селениум, железо, цинк, сульфат магния и другие, а также минеральные добавки и растительные препараты – экстракт чеснока, гинкго, эхинацея, бромелайн. Кроме того, нельзя забывать и том, что больным СХУ совершенно необходим полноценный отдых, причем желательно активный – с дозированными физическими нагрузками и обязательно с положительными эмоциями. А еще нужно настроить себя на то, чтобы не стремиться к недостижимым высотам, и на то, что совершенно необходимо научиться переключать свое сознание на позитивные моменты. Иными словами, как это ни покажется банальным, любую болезнь, в том числе и синдром хронической усталости, гораздо проще предупредить, чем потом от нее избавляться.

Основные симптомы СХУ

1 | Непроходящее более шести месяцев состояние утомляемости и слабости.

2 | Повышенная температура

3 | Мышечная слабость

4 | Бессонница

5 | Мигрирующая боль в суставах

6 | Увеличение шейных лимфоузлов

7 | Нейропсихические расстройства: повышенная чувствительность к яркому свету, забывчивость, заторможенность, раздражительность, снижение умственной деятельности и неспособность концентрировать внимание

8 | Ярко выраженное депрессивное состояние

Татьяна Зеленцова

Архив: Имя Софьи

Об этой загадочной земле толковали в России и царь, и псарь.

Ее миражные отроги маячили сквозь летние туманы и зимние бураны за краем глухоманных необитаемых островов Восточно-Сибирского моря. Впервые же эту марь увидел сибирский купец-промышленник Яков Санников еще в 1809 году. Именно с той поры эта неведомая и недоступная земля лишила покоя многих сильных духом и трезвых разумом людей. 

И в Москве, и в Питере не праздные мечтатели, а серьезные люди – штурманы, геологи, гидрографы – ломали головы над тем, как достичь заветных берегов. В бытность свою сам император Александр III не то в шутку, не то всерьез обронил как-то на очередном выпуске Морского корпуса: «Кто откроет эту землю-невидимку, тому и принадлежать будет. Дерзайте, мичмана!»

Но пока досужая публика недоумевала – чего ради? Да, впрочем, не только досужая… Мореплаватель Фердинанд Петрович Врангель также не скрывал своего удивления: «Разве нет задач более неотложных, более близких, требующих меньше затраты сил нравственных и физических, чем исследования безлюдных мертвых неприглядных областей вечного снега? Нужно ли оправдывать личные жертвы, приносимые людьми ради идеи: расширить круг человеческих знаний, стать властелином Земли…»

Впрочем, по крайней мере один резон в планируемой экспедиции все-таки был, хотя в него не посвящали ни репортеров, ни широкую публику. Это – уголь. Еще американский полярный исследователь Джордж Де-Лонг обнаружил на острове Беннетта залежи бурого угля. Русский геолог барон Эдуард Васильевич Толль предполагал, что третичные угленосные пласты острова Новая Сибирь простираются от острова Беннетта и дальше – до Земли Санникова, если, конечно, таковая существует. Хотя зачем было искать уголь так далеко, не возить же это черное топливо из Арктики? А делать этого было и не нужно. Суть заключалась в том, чтобы там его найти. Тогда суда, идущие из Архангельска во Владивосток Северным Морским путем, смогли бы пополнять запасы топлива как раз на середине великой трассы, идущей с Крайнего Севера на Дальний Восток, тем более что плавание паровых судов во льдах – это прежде всего двойной расход топлива. А если бы устроить на острове Беннетта или на Земле Санникова угольную станцию, то и броненосцы смогли бы попадать во Владивосток не вокруг Африки или по Цусимскому проливу, а кратчайшим и к тому же практически внутренним российским путем. Первым серьезным шагом в эту сторону и должна была стать Русская полярная экспедиция (РПЭ).

По высочайшему распоряжению императора Николая II Министерство финансов выделило на Полярную экспедицию 240 тысяч рублей – сумму по тому времени внушительную. Но денег никогда много не бывает, тем более что только за покупку и переоборудование шхуны в Норвегии надо было уплатить 60 тысяч рублей. Однако предприятие Толля вызвало в России такую волну энтузиазма, что многие ведомства, учреждения, да и просто состоятельные люди помогали экспедиционерам всем чем могли.

Что же касается государя императора, то ему Земля Санникова «досталась по наследству» – от отца, Александра III, крайне благоволившего господам изыскателям и жившего c постоянной думой о том, как сделать так, чтобы на этой, еще не открытой земле не взвился первым иностранный флаг. Об этом же болела душа и у патриарха отечественной географии Петра Петровича Семенова-Тян-Шанского: «Недалеко уже то время, когда честь исследования… Земли Санникова будет предвосхищена скандинавами или американцами, тогда как исследование этой земли есть прямая обязанность России». Ему вторил Великий князь Константин Константинович, президент Академии наук и председатель Комиссии по подготовке Полярного похода: «Экспедиция на Санникову Землю была бы теперь особенно своевременна…»

…Первый серьезный удар судьбы молодому Колчаку пришлось пережить после того, как он обратился с просьбой к вице-адмиралу Степану Осиповичу Макарову. В военной гавани Кронштадта тогда уже стояли под парами готовые к отплытию на Шпицберген ледокол «Ермак» и военный транспорт «Бакан». На «Ермаке» уже развевался вице-адмиральский флаг Макарова. Именно он должен был вести экспедицию в Арктику, и именно к нему и явился объятый нетерпением лейтенант.

Степан Осипович смотрел на Колчака почти что ласково, очевидно, видя в этом лейтенанте с горящими глазами самого себя лет двадцать назад. Тем не менее ответ его был отрицательным. И тому было свое объяснение – не в его власти было сорвать военного офицера с боевого корабля, ведь пока будут оформляться все необходимые бумаги, «Ермак» уже давно снимется с якоря. С тем и вернулся лейтенант в отцовский дом в Петровском переулке. Василий Иванович как мог утешал сына, ссылаясь на то, что и так уж, несмотря на молодость, наплавался он вдосталь, а в числе прочего намекал на то, что давно пришла пора и своей семьей обзаводиться.

Колчак-старший, уйдя сначала в отставку, а затем и на пенсию, давно уже по земляческим каналам высмотрел для сына невесту. Софья Омирова – статная, красивая и не в меру серьезная выпускница Смольненского института благородных девиц, была дочерью покойного начальника каменец-подольской Казенной палаты, а в последние годы – круглой сиротой, зарабатывавшей на жизнь учительством.

Александр, как и большинство молодых людей, не любил, когда родители активно вмешиваются в личную жизнь, навязывая своих кандидаток в созидательниц семейного счастья. И тем не менее знакомство состоялось. Вопреки скептическим ожиданиям потенциального жениха Софья оказалась отнюдь не кисейной барышней, она была начисто лишена манерности столичных девиц, а собственный заработок придавал ей в жизни ту уверенность, которую Александр ценил как в себе, так и в других. Они на равных вели беседу, вольно или невольно экзаменуя друг друга на остроту ума, эрудицию, пристрастия. Софья приятно удивила его своей начитанностью и здравостью суждений, она в совершенстве владела английским, французским, немецким и чуть хуже итальянским, польским языками, превосходно музицировала, а также небезуспешно пробовала свои силы в живописи. Александр живо и с юмором рассказывал ей о морях и странах, в которых ему довелось побывать, о забавных случаях из корабельной жизни. Софье открывался совершенно неведомый мир, она слушала его с нескрываемым интересом и более того – с увлечением расспрашивала о том, что интересовало не всякого сослуживца. О Земле Санникова, о Южном полюсе, о пропавшей экспедиции лейтенанта Де-Лонга.

…Тем временем молодой лейтенант исправно нес службу на броненосце «Петропавловск», который в то время шел через Гибралтар и Суэц – в Порт-Артур. «Во время моего первого плавания, – вспоминал Колчак, – главная задача была чисто строевая на корабле, но, кроме того, я специально работал по океанографии и гидрологии. С этого времени я начал заниматься научными работами. Я готовился к южнополярной экспедиции, но занимался этим в свободное время; писал записки, изучал южнополярные страны. У меня была мечта найти Южный полюс…». Кстати, эти его записки высоко оценил адмирал Макаров, найдя эти труды замечательными, и даже представив их в 1899 году на рассмотрение Императорской Академии наук.

Во время одной из стоянок в Пирее лейтенанта Колчака разыскал барон Толль, следующий к Земле Санникова. «Совершенно неожиданно для себя, – сообщал Колчак, – я получил предложение барона Толля принять участие в организуемой Академией наук под его командованием северной полярной экспедиции в качестве гидролога. Мне было предложено кроме гидрологии принять на себя еще и должность второго магнитолога».

На все эти предложения Колчак ответил «да». Более того, он воспринял это бесспорно опасное предложение как счастливейший дар судьбы. Еще бы: идти туда, где не побывал еще никто, пробиваться сквозь льды и снега на шхуне, на собаках, на лыжах – да есть ли еще более достойное для мужчины дело!

Для всесторонней подготовки к поиску сибирской Атлантиды лейтенант Колчак был направлен в Главную физическую обсерваторию, где провел три месяца – это было время упорного постижения всевозможных геофизических таинств. Затем последовала стажировка в Норвегии, причем процесс этот проходил под руководством самого Фритьофа Нансена. Наконец, после всех необходимых подготовительных работ и связанных с ними формальностей шхуна «Заря» в июне 1900-го, снявшись с якоря, отправилась в опаснейшее и совершенно неведомое плавание. Никто не мог сказать, сколь долго продлится это путешествие, никто не знал, как в случае непредвиденных ситуаций можно помочь этим отчаянным храбрецам, а главное – где их искать, если понадобится эта помощь. Александра Колчака в то безнадежное плавание провожала невеста – Софья Омирова.

«Колчак – не только лучший офицер, но он также с любовью предан своей гидрологии. Научная работа выполняется им с большой энергией, несмотря на трудности соединить обязанности морского офицера с деятельностью ученого» – так писал о нем руководитель экспедиции барон Толль. И это была сущая правда. «Не жалея живота своего», Колчак делал все, что было в его силах и даже сверх того. И все же, несмотря на все усилия, предпринимаемые каждым из двадцати членов экспедиции, в определенный момент стало ясно, что полярные льды не намерены позволить «Заре» идти дальше на север, к острову Беннетта, откуда барон Толль первоначально планировал совершить бросок на заветную Землю Санникова. Потеряв всякую надежду пробиться к островам на шхуне, Толль принял решение идти туда пешком. Взяв с собой трех спутников и оставив склад продовольствия на Новосибирских островах, он буквально растворился в заснеженной пустыне. Последним распоряжением, ставшим, как выяснилось позже, его последней волей, была просьба увезти «Зарю» в устье Лены, а также доставить в Петербург все собранные за время плавания материалы. Одержимый Толль, даже на краю гибели, пусть и неочевидной для него, думал только об одном – о том, что рано или поздно, но должна была быть подготовлена новая экспедиция…

Колчак выполнил последнюю волю Толля. В декабре 1902 года он, выбравшись, наконец, ценой неимоверных усилий из бескрайних ледяных просторов, сделал в Академии наук экстренный доклад о работе экспедиции, а главное – об отчаянном положении барона Толля. Это означало, что счет жизни, если барон со своими спутниками был еще жив, шел на сутки, в крайнем случае на недели. Сам же он, без всякого сомнения, уповал на лучшее – на то, что вся группа под предводительством барона Толля, добравшись до Земли Беннетта, сумела устроиться там на зимовку. Эту позицию разделял и адмирал Макаров, тут же вызвавшийся идти на поиски отважного барона. Но после того как были сопоставлены стоимость одного только угля с возможными сложностями зимовки большого судна во льдах, решение об отказе от поисковой экспедиции стало однозначным.

И тем не менее Колчак продолжал осаждать Академию наук просьбами о выделении ему минимальных средств для организации спасательной экспедиции и доказывать Ученому совету, что он в состоянии добраться до Земли Беннетта не на шхуне, которая бессильна перед льдами, а по разводьям на легкой шлюпке. Он планировал перетаскивать ее через полыньи между ледовыми полями. Все эти соображения подкреплялись такой верой в успех дела, такой непреклонной волей, сквозившей в каждом его слове, что Ученому совету пришлось сдаться и предоставить Колчаку полную свободу действий.

На следующий день, после того как было получено разрешение, Колчак выехал в Архангельск. Там он подобрал себе шестерых спутников – двух матросов и четырех мезенских добытчиков тюленей и вместе с ними отправился через Якутск и Верхоянск в стойбище, где его уже ожидал с партией в 160 ездовых собак ссыльный студент Московского университета Оленин. После этого они на собаках добрались к устью Лены, где стояла «Заря», сняли с нее вельбот, поставили его на нарты и потащили по льдам по направлению к Новосибирским островам.

Отнюдь не тщеславие двигало этими отважными людьми – они спешили на помощь, идя и днем, и ночью, то на веслах, то под парусом, лавировали между льдинами, невзирая на туман и снежные заносы. Полтора месяца в непросыхающей одежде, без горячей пищи, на одних сухарях и консервах. Не было в истории полярных путешествий такого плавания. 6 августа 1903-го вельбот, ведомый Колчаком, достиг Земли Беннета – безжизненной скалистой суши, считавшейся неприступной с моря. Мыс, на котором высадилась отважная семерка, Колчак назвал Преображенским, ибо 6 августа было днем Преображения Господня.

К несчастью, ничто не выдавало здесь следов присутствия барона Толля. А значит, надо было идти в глубь этой гибельной земли. Вскоре одним из экспедиционеров был замечен так называемый гурий – рукотворная горка камней, придавливавшая медвежью шкуру, потом был найден обломок весла, торчавшего из груды камней, а в камнях – бутылка, в которой находились листок с запиской Толля и план острова с помеченной на нем хижиной.

К ней шли уже не торопясь, спрямляя по возможности путь через лед бухты. В какой-то момент прихваченный летним солнцем ледяной покров разошелся и Колчак неожиданно для всех рухнул в образовавшуюся полынью с головой. Его, к счастью, вытащили, переодели и привели в чувства.

К хижине, сложенной из плавника и камней и крытой медвежьими шкурами, подходили с замиранием сердца, ожидая найти мертвых товарищей, но увидели одну пустоту, забитую лежалым снегом. Разгребли ее как могли, обнаружив лишь ящик с образцами пород, ненужные в дороге вещи и последнее письмо Толля – не жене, а президенту Академии наук. От этого письма и унылой хижины веяло такой безнадежностью, что у всех присутствующих невольно увлажнились глаза.

Но несмотря на это, нужно было узнать абсолютно точно, сумел ли добраться Толль до Новосибирских островов? Для этого и Колчак, и его спутники вынуждены были повторить свой немыслимый путь только в обратном направлении. Склад провизии, к которому пробивался Колчак в надежде отыскать следы пребывания Толля, оказался никем не тронутым. И тут спасатели поняли, что им уже ничего не остается делать, как снять шапки и перекреститься, попросив Господа принять отважные души…

Спустя некоторое время, выждав на острове Котельном, когда замерзнет море, Колчак перешел по льду на материк в Устьянск, не потеряв при этом никого из своих спутников. Так закончились обе полярные экспедиции, на которые лейтенант Колчак положил почти четыре года лучшей поры своей жизни. Лишь спустя несколько лет – уже после Русско-японской войны – он обобщил результаты своих изысканий в ставшей широко известной книге «Льды Карского и сибирских морей». Это гидрологическое исследование и по сию пору считается классическим. В 1928 году оно было переиздано американским Географическим обществом под названием «Проблемы полярных изысканий».

Этот труд никак нельзя назвать досужими записками путешественника или кабинетными изысканиями теоретика, он стал отражением живого опыта полярного морехода, положившего начало освоению пути, пролегавшему вдоль северных земель России. И все те, кто в дальнейшем шел за «Зарей» следом (а таковых было немало), так или иначе обращались именно к этой ледовой лоции лейтенанта Колчака, названного Колчаком-Полярным.

…Колчак назвал открытый им остров в честь своей невесты – Островом Софьи, который и по сей день значится на всех существующих морских картах. Барон Толль один из островов нарек Островом Колчака – в честь своего гидрографа. Но он, по понятным причинам, был переименован в остров Расторгуева. Так не пора вернуть ему первоначальное имя?…

Николай Черкашин | Фото из архива автора

Оглавление

Заповедники: Живущие на ветвях

Мегаполис: Королевство кривых окон

Загадки истории: Старокавказская защита

Люди и судьбы: Принцип проконсула

Арсенал: Большие маневры

Досье: Торжествующий обман

Дело вкуса: Брызги Бургундского

Этнос: Земля раджей

Планетарий: Поймать невидимку

Зоосфера: Царицы ночи

Медпрактикум: Смертельная усталость

Архив: Имя Софьи

Реклама на сайте