«Вокруг Света 2002 № 01 (2736)»

Большое путешествие: Обратная сторона Земли

В том, что Австралия существует, в Европе к началу XVII века не сомневался практически никто. Любой понимал, что, если бы где-то в Тихом океане не было огромного материка, Земля под непомерной тяжестью Европы, Азии и Африки просто-напросто опрокинулась бы вниз. А потому открытие этого материка было только вопросом времени. После покорения Нового Света взоры крупнейших европейских держав с вполне понятным нетерпением обратились на неведомую южную землю, на латыни звучащую как Терра Аустралис Инкогнита. Десятки мореходов мечтали повторить подвиг Колумба.

Первым северной оконечности западного берега материка, более 50 миллионов лет назад отколовшегося от Антарктиды, достиг голландец Виллем Янсзон, торжественно провозгласивший найденную в районе современного залива Карпентария землю Новой Голландией. Надо сказать, большого энтузиазма в Европе это открытие не вызвало. Ни золота, ни жемчуга, ни других полезных и ценных материалов обнаружить в то время в Новой Голландии не удалось. Тем не менее с голландской базы в Батавии (современная Джакарта) туда потянулся тоненький ручеек исследователей. Плацдармом для дальнейших изысканий стала Восточная Индия. В 1642 году губернатор Ост-Индии Энтони Ван-Димен послал экспедицию на поиски новых неизведанных земель. Руководил экспедицией опытный мореплаватель Абель Тасман. Так что нетрудно догадаться, что именно удалось открыть этому мореходу. Правда, свое нынешнее имя — Тасмания — этот остров получил недавно, в 1953 году. Сам же Тасман назвал вновь открытую им землю Вандименовой, в честь пославшего его губернатора. Но так как в дальнейшем это название оказалось неразрывно связано с исправительной колонией — Порт-Артуром и его заключенными, то первоначально данное острову имя пришлось изменить. Причем интересно, что, высадившись на побережье Тасмании, голландский капитан обошел стороной Новую Голландию, то есть пропустил Австралию.

Хотя Тасман и вступил во владение Землей Ван-Димена от имени Голландии, проку от нее было еще меньше, чем от Новой Голландии: довольно суровый климат, дикая природа, мрачные скалы и опять же никаких сокровищ. Местные жители вообще никак не реагировали на привезенные серебро и золото, демонстрируемые моряками. Эти странные, на взгляд дикарей, предметы не имели никакой ценности. Из чего следовало, что ничего подобного здесь не было. Местные аборигены пребывали в первобытном состоянии, не имея ни малейшего представления о собственности, а тем более о деньгах.

А тем временем ответ на вопрос — существует ли Терра Аустралис Инкогнита, так и оставался открытым. Многие по-прежнему были уверены в том, что она есть, и продолжали искать… Но честь быть названным ее первооткрывателем выпала только одному из них — английскому мореплавателю Джеймсу Куку. Трудно найти другого морехода, который бы столь дотошно исследовал Тихий океан в поисках этого материка. 29 апреля 1770 года тяжелый и неповоротливый корабль «Индевор» бросил якорь в водах очаровательной бухты.

В нашем сознании благодаря известной песне напрочь засела причина, по которой Кук покинул этот мир: «аборигены хотели кушать и съели Кука». А в результате получился персонаж едва ли не комический. На самом деле отважный мореплаватель был заколот толпой разъяренных гавайцев, и команда похоронила своего капитана там, где он не мог найти покоя при жизни, — в океане.

Официальным поводом для отправки корабля, командовал которым Джеймс Кук, на недавно открытый остров Таити послужило наблюдение за прохождением 3 июня 1769 года Венеры между Землей и Солнцем. Хотя данные астрономические исследования были только предлогом. Английское правительство крайне интересовал неизвестный южный материк, на котором предполагалось обнаружить необычайно богатые залежи золота, серебра и других полезных ископаемых. Но Куку ничего подобного, увы, найти там не удалось. Зато капитан нашел нечто совершенно иное, а именно — настоящую Австралию, вернее, Новый Южный Уэльс — так он называл открытую им землю. При этом он прекрасно понимал, что она является восточной стороной Новой Голландии, обнаруженной Виллемом Янсзоном.

Среди команды капитана Кука, отправившейся на поиски Австралии, был и ученый — ботаник Королевского Географического Общества Джозеф Бенкс. Найденные невиданные доселе растения и животные настолько поразили воображение исследователя, что он уговорил Кука назвать место их высадки Ботани бей (Ботанический залив). Название это сохранилось до сих пор, и сегодня это место очень популярно в Австралии как место, где англичане впервые высадились на новом континенте.

В нескольких километрах к северу от Ботани бей Кук обнаружил широкий природный проход в огромную естественную гавань. В своем докладе исследователь назвал его Портом Джексона, охарактеризовав как идеальное место для безопасной стоянки множества кораблей. Доклад этот, видимо, забыт не был, так как спустя несколько лет именно здесь был основан первый австралийский город — Сидней.

Четыре месяца ушло у Кука на то, чтобы подняться вверх по северному побережью к заливу Карпентария. Мореплаватель составил подробную карту береговой линии будущей Австралии. На ней появились десятки названий — бухты, заливы, мысы, получившие новые английские имена. Министры, принцы, лорды, города и провинции Великобритании — все они именно тогда обрели своих австралийских двойников.

Не совсем счастливо миновав Большой Барьерный риф, «Индевор» добрался наконец до северной оконечности Австралии. Корабль и до этого много раз бывал на краю гибели, но мастерство капитана и его команды, как правило, помогало избежать серьезных проблем. Но в тот злополучный день удача отвернулась от мореплавателей — «Индевор» недалеко от современного города Куктаун наскочил на риф и чуть было не затонул. Починка корабля длилась 7 недель. Сегодня в память о тех далеких событиях это место называется Кейп Трибулейшн, иначе говоря, «мыс бедствия». Этот мыс знаменит на весь мир своими тропическими лесами. Это единственное место на планете, где «рейн форест» врастает прямо в океан, буквально соприкасаясь своими корнями с коралловыми рифами.

...22 августа 1770 года Джеймс Кук именем короля Георга III торжественно провозгласил исследованную им землю владением Великобритании и назвал ее Новым Южным Уэльсом. Так началась история Австралии.

Сидней И Мельбурн

Сегодня Новым Южным Уэльсом называется штат, в котором находится Сидней, самый, пожалуй, известный из всех городов Австралии. И в этом нет ничего удивительного, ведь он был первым. 26 января 1788 года, через 18 лет после экспедиции Кука, к пустынным берегам южного материка подошел необычный караван под британским флагом. Это был так называемый Первый английский флот, ведомый сэром Артуром Филиппом. Одиннадцать кораблей доставили на берега Нового Южного Уэльса 750 заключенных. Официальное открытие колонии состоялось спустя 13 дней после прибытия торжественным поднятием британского флага. Доставленным сюда людям предстояло не только понять, что же на самом деле нашел в Тихом океане их прославленный соотечественник, но и попытаться выжить. И к удивлению многих, сделать это им удалось, хотя на первых порах спать приходилось в пещерах. Так Австралия стала для Британской империи своеобразной Сибирью, куда ссылались многочисленные политзаключенные. До середины XIX века сюда было отправлено более 150 тысяч человек.

Первые английские колонисты до конца так и не представляли, что же являет собой эта земля. На сей предмет существовали разные мнения, в том числе и то, что Австралия соединяется с Китаем и является частью Азии. И в таком неведении первопоселенцы находились вплоть до 1803 года, пока британский исследователь Метью Флиндерс не объявил, что Австралия — это огромный остров. Для этого он обошел континент вдоль береговой линии, развеяв тем самым все сомнения. И он же дал вновь заселяемому острову нынешнее название — Австралия.

Первый австралийский город был назван Сиднеем в честь человека, который фактически и отправил сюда ссыльных. Министр колоний Англии того времени лорд Сидней был ярым приверженцем заселения новых земель. И именно по его воле путешествие в Сидней на долгие годы стало синонимом безвозвратной ссылки.

Почему же старейший и крупнейший австралийский город не является сегодня столицей? Случилось так, что в самом начале XX века, когда жители решили преобразовать Австралийскую федерацию в федерацию штатов, Сидней мог стать главным городом Австралии. Тем более что в 1901 году, когда возник вопрос о выборе столицы, Сидней был уже вполне респектабельным городом. И он во весь голос заявил о своих претензиях, но нашлись и другие достойные претенденты. Поначалу основными соперниками выступали два города — Сидней и Мельбурн. Но так как договориться им не удалось, парламентарии решили, что столицей страны должен стать кто-то третий. И выбор пал на малоприметный по тем временам городок, расположенный у подножия Голубых гор, который находился как раз на середине пути между первоначальными соперниками. Таким чудесным образом состоялось превращение Канберры в столицу материка. Вскоре был объявлен конкурс на проектирование центра города, победил в котором американский архитектор Гриффин. Вероятно, с тех пор австралийцы полюбили проводить всевозможные архитектурные конкурсы. Во всяком случае, именно благодаря им и появились главные символы Сиднея: здание Оперы и самый широкий в мире арочный мост.

Соперничество Мельбурна и Сиднея в чем-то напоминает спор между Москвой и Петербургом. Получилось так, что Мельбурну все-таки удалось 26 лет побыть «исполняющим обязанности» столицы Австралийской федерации. С 1901 по 1927 год, пока в Канберре строили все правительственные сооружения, именно в этом городе размещалась федеральная власть.

Мельбурн так же, как и Сидней, находится на побережье. Но главное отличие этих двух городов заключается в том, что Мельбурн был основан почти на полвека позже. Срок по историческим меркам ничтожный, но именно за это время поток заключенных из Англии резко уменьшился, а вот приток фермеров и других добровольных эмигрантов — увеличился. А так как многочисленные каторжники создавали Австралии крайне непривлекательный имидж, добровольные переселенцы, которым совсем не нравилось то, что всех австралийцев принимают за преступников, начали яростно бороться за прекращение этой практики. И со временем справедливость восторжествовала. Сидней перестал принимать заключенных в 1840 году. А в Мельбурне, основанном в 1835-м, их вообще никогда не было. Этим-то и объясняется эдакое снобистско-снисходительное отношение жителей Мельбурна к сиднейцам.

Город на берегу большого залива Порт-Филипп на северо-восточном берегу реки Ярра рос быстро. В конце XIX века Мельбурну удалось стать фактической индустриальной и финансовой столицей страны. Но законодательно оформить это возвышение из-за соперничества штатов так и не удалось. В XX веке Мельбурн на зависть Сиднею приобрел ореол этакой культурной столицы страны: известные на весь мир университеты, театры, галереи и салоны, научные общества. В Сиднее же в то время был всего один небольшой театр. Очень может быть, что стимулом к возведению всемирно известного здания сиднейской Оперы как раз и послужило чувство соперничества.

Своей архитектурой Мельбурн необыкновенно похож на патриархальный английский город средней величины. Но именно в Мельбурне находится здание, где заседал первый на континенте парламент. И даже фонари рядом с ним подчеркивают былое величие.

Связь с Великобританией здесь прослеживается не только в викторианских архитектурных формах. Здесь, например, находится дом, в котором еще до своих великих путешествий жил Джеймс Кук. Удивляться этому не стоит. Несмотря на то, что до знаменитых своих тихоокеанских экспедиций отважный капитан жил, естественно, в Англии, — это именно тот самый дом. Дело в том, что в 1933 году мельбурнцы купили эту святыню в Великобритании к 100-летнему юбилею города, разобрали по кирпичику, упаковали и перевезли в Австралию, а затем воссоздали его в первозданном виде, разместив в городском парке недалеко от парламента.

И хотя настоящим домом для Кука, особенно в последние годы, была скорее капитанская каюта, жители Мельбурна без всякого преувеличения могут считать, что именно в их городе находится самое старое в Австралии здание. Парадокс: Мельбурн моложе Сиднея, а дом Кука, находящийся в Мельбурне, на много лет старше первого города английской колонии.

Тасмания И Порт-Артур

В столице острова Тасмания — городе Хобарте — по выходным закрываются не только магазины, но и большинство ресторанов. И это несколько удивляет, особенно если учесть, что Хобарт — второй по старшинству город Австралии. Правда, англичане поселились в этих малоприветливых местах не совсем по своей воле. Заметив явный интерес французов к этому району, британское правительство поспешило присоединить к своей империи много лет назад открытый голландцами остров.

Британские колонисты были высажены на Тасмании в 1802 году. Большую часть новых поселенцев составили бывшие каторжники зловещей тюрьмы острова Норфолк. Тасманию нужно было как-то использовать, а, с точки зрения колониальных властей, лучшего места для содержания заключенных было просто не найти. Бежать отсюда было некуда, а жить в тасманийских дебрях, где водился страшный сумчатый волк — тилацин, желающих было немного. В дальнейшем, отчасти из страха, это уникальное животное полностью истребили. В последний раз следы тилацина видели в конце 40-х годов. В 1986 году он был признан вымершим животным. Хотя многие утверждают, что встречали это мифическое существо. Может быть, в этом и есть доля правды, поскольку более 70% лесов Тасмании мало изучены и практически непроходимы. Все это большей частью национальные парки, объявленные мировым природным достоянием.

А в XIX веке англичане, не остановившись на строительстве простых городов и тюрем, решили создать... идеальную каторгу. Место для нее, даже по меркам Тасмании, выбрали самое что ни на есть недоступное — Тасманский полуостров. С этого клочка суши, лишь в одном месте узкой полоской соединенного с основной землей, бежать было просто невозможно. А потому в 1830 году здесь появился образцово-показательный комплекс — Порт-Артур. Такое имя он получил в честь губернатора, который был инициатором создания этой тюрьмы. Она представляла собой весьма отлаженную машину, можно сказать, гордость тюремной системы Великобритании. Исправительный дом, выстроенный здесь, был в то время самым большим каменным сооружением во всей Австралии. Более двух тысяч заключенных шили одежду, делали мебель, обувь и даже небольшие корабли.

Постепенно Порт-Артур приобрел черты настоящего города заключенных. Весь полуостров был разделен на строго охраняемые секторы. Здесь были свой госпиталь и почта, храм и помещения для охраны, хорошо укрепленная резиденция коменданта, несколько сторожевых башен и ферма, доки и порт, тюрьма строгого режима и остров мертвых, где хоронили умерших. Все это продолжало безотказно функционировать даже после того, как сюда перестали доставлять заключенных из Старого Света.

Кстати, Тасмания дольше всех принимала преступников из Англии. Последний корабль с каторжниками прибыл сюда в 1853 году. Но даже после того, как доставка новых прекратилась, эта страшная колония продолжала работать, ведь старых заключенных все еще хватало. И все-таки в конце концов в 1877 году поселение было закрыто. Кто-то нашел свой последний приют на острове мертвых, а кто-то получил амнистию или был переведен на свободное поселение в Хобарт или другие австралийские города.

И сразу после этого на Порт-Артур обрушилась целая череда несчастий. Несколько страшных пожаров за считанные месяцы уничтожили большую часть колонии. Было ли это случайностью или запоздалой местью освобожденных узников Порт-Артура, неизвестно. Главной же причиной стало отсутствие новых заключенных. Своих же в Австралии в таких количествах просто не было, а потому необходимость поддержания Порт-Артура в рабочем состоянии просто отпала. Комендантский дом превратился в отель для любителей экзотики, желающих встретиться с привидениями, которые, по утверждениям служителей нынешнего исторического парка, иногда появляются в стенах некогда самой страшной австралийской тюрьмы.

Соверен Хилл

В 1851 году, через 16 лет после основания Мельбурна, в Австралии было найдено золото. Как ни удивительно, но на новом южном континенте действительно оказалось то, ради чего и затевались все грандиозные морские путешествия прежних лет. Ни голландцы, ни англичане поначалу просто не подозревали о существовании здесь этого благородного металла.

Обнаружение золотых приисков в корне изменило демографическую ситуацию в Австралии. Если раньше главными колонистами были заключенные, их охранники и, в меньшей степени, фермеры, то теперь ими стали жаждущие быстрого обогащения золотоискатели. Колоссальный приток добровольных эмигрантов со всего света на многие годы вперед обеспечил страну рабочей силой. За десять лет, прошедших после открытия золота, количество стремящихся добраться до Австралии выросло в три раза.

Одно из самых богатых месторождений было найдено на холмах Балларата, в 110 километрах к северо-западу от Мельбурна. Одноименный город быстро рос и развивался. Для обслуживания золотоискателей требовалось множество лавочников, ремесленников, инженеров и юристов. Причем последние играли очень важную роль, поскольку на поздних промышленных стадиях добычи золота этим занимались крупные компании, которым принадлежали не целые шахты (они были общими), а только отдельные шурфы в них. А потому каждый копал там, где хотел. В такой ситуации горные инженеры призваны были делать буквально ювелирные расчеты. Ведь многочисленные горняки могли, случайно проломив стену, вторгнуться на чужой раскоп. В существующей неразберихе это было обычным делом. А так как подобное вторжение грозило хозяину шурфа судебным разбирательством, а зачастую разорением, выправляли ситуацию многочисленные адвокаты.

Золотодобыча приносила Австралии немалые доходы. За все время существования копей в Балларате было добыто 650 тонн золота. Однако золотой дождь кончился так же внезапно, как и начался. Последняя шахта была закрыта в 1918 году. И время как будто бы остановилось, и жизнь замерла. С того момента десятки городов словно застыли в том виде, в каком они находились, когда золото иссякло. Долгое время казалось, что ничто уже не может их оживить. Но в 1970 году жизнь в Балларате закипела вновь. Бывшее крупнейшее месторождение золота в Австралии превратилось в самый большой на континенте парк, получивший название Музей Соверен Хилл — музей совершенно необыкновенный.

Попав сюда, никто не удивляется старинным нарядам, странным субъектам, лошадям и каретам, воспринимая это как нечто вполне естественное. Более того, кажется, что жизнь в этом городе вовсе и не прерывалась, а просто замерла на том моменте, когда тысячи авантюристов со всего мира устремились в Австралию в поисках вожделенного золота.

Попавшие в это место постепенно начинают утрачивать временные ориентиры. Дело в том, что здесь живут и работают более 300 человек — мужчин, женщин и детей. Причем живут и работают они так, как это обычно делали жители Балларата в

середине XIX века. Золото они, конечно, не добывают, хотя в принципе каждый может попробовать себя в этом занятии — в местной речушке все еще можно намыть кое-какую мелочь. Но вот во всем остальном эти люди абсолютно реально, практически в промышленных масштабах, делают то, что делали их прародители более 100 лет назад, причем по тем же самым технологиям. Свечи, металлические тарелки, сковородки, посуда, хлеб, мебель, подковы — все изготавливается ремесленниками, словно сошедшими со страниц Диккенса, и продается в магазинчиках, возникших оттуда же.

Здесь нет никакой искусственности — это действительно подлинный город со своей школой и театром, фотостудией и типографией, банком и почтой. Здесь при желании можно остаться не на один день. И тогда вас поселят в небольшом отеле, где все будет выглядеть, как во времена, когда еще не было электричества, а паровая машина являлась вершиной технической мысли.

Дмитрий Воздвиженский

Планетарий: Большая чистка

Десятки тысяч лет человек, глядя на ночное небо, мечтал о полете к звездам. Мифы и легенды многих народов мира полны рассказов о путешествиях на Луну, к Солнцу и звездам. Но мечта эта долго оставалась несбыточной. И лишь долгожданным днем 4 октября 1957 года, когда на околоземную орбиту вышел первый искусственный спутник Земли, началась эпоха освоения космического пространства. Поначалу количество запускаемых спутников и зондов ограничивалось десятком в год, но со временем их число превысило сотню.

Сейчас пилотируемые космические корабли и космические станции стали для нас уже почти обыденным явлением. И хотя исследование космоса, бесспорно, существенный и необходимый этап прогресса человеческой цивилизации, освоение четвертой среды обитания повлекло за собой и все отрицательные стороны техногенной деятельности человека. В атомный век были засорены огромные пространства Земли, на очистку которых требуются многомиллиардные затраты. Теперь оказалось засоренным и околоземное пространство, очистить которое куда более сложно и дорого. С 1957 по 1998 год только Россия и США произвели около 5 000 запусков, еще несколько сотен запусков были осуществлены и другими странами. На орбитах разных высот побывало несколько десятков тысяч объектов различного назначения. А ведь каждый из запусков оставляет в космосе свой след: это и остатки ракетоносных систем, и оборудование с потерпевших неудачу экспериментов, спутники и космические аппараты, выработавшие свой ресурс, но вовсе не исчезнувшие с орбиты бесследно. Все они успели сформировать вокруг Земли целый «музей» различных космических технологий.

Надо сказать, что отработавшие на высоте 1 000 км спутники могут продолжать свое существование в течение многих сотен лет, причем, чем выше их орбита, тем продолжительнее срок «жизни» этого мертвого груза. Со временем же они разрушаются, пополняя мусорное облако, роящееся вокруг нашей планеты. Самыми старыми из таких остатков являются обломки второго американского спутника, запущенного еще в 1958 году. Свой вклад в увеличение гигантской космической свалки вносят и космонавты, теряющие при выходе в открытый космос такие прозаические предметы, как перчатки, отвертки и даже кинокамеры. Мусорные мешки, использованные за период эксплуатации станции «Мир», тоже кружат в этом вихре. Даже краска летательных аппаратов, разрушаемая в суровых условиях космоса, способна создавать космические «песчинки», которые носятся вокруг Земли и «обстреливают» все, что встречается на пути.

Большинство обломков находится в самых используемых высотных поясах, называемых LEO — низкая земная орбита (высота до 2000 км от земной поверхности), где работает Международная Космическая Станция, и GEO — геостационарная земная орбита (около 36 000 км).

Максимальная плотность обломков (один объект размером больше 10 см на 100 млн. куб. км) наблюдается на высотах 850, 1000, 1500, 20 000 и 36000 км. Несмотря на то что плотность на всех орбитах приблизительно одинакова, поток мусора значительно больше на LEO, так как сама орбита значительно меньше и объекты на ней обладают большей скоростью.

Полезное население высоких орбит составляют телекоммуникационные спутники связи, научные, военные и метеорологические спутники. С 1963 года на высокие орбиты было запущено 400 спутников, около 100 из них все еще активны, 200 уже не функционируют, и тем не менее большинство из них все еще остается на орбите. Там же находится еще около сотни верхних ступеней ракет и других объектов, обнаруженных в ходе исследований. Специалистам известно по крайней мере о 3 — 4 взрывах, произошедших на этих орбитах, но вот их причины так и не установлены.

Наибольший вклад в засорение космического пространства внесли Россия и США. На июнь 2000 года зарегистрировано 8 927 крупных искусственных объектов, находящихся на орбите, из них: 2 671 единиц — это спутники как действующие, так и отработавшие, 90 — космические зонды и 6 096 единиц космического мусора, за 5 000 из них США и Россия ответственны в равной степени. Реальное число орбитальных обломков размерами от 1 до 10 см оценивается в 100 000, а менее 1 см — в десятки миллионов.

Атмосфера нашей планеты способствует очищению низких орбит, вызывая медленное торможение объектов и постепенное возвращение их в атмосферу, где они сгорают. Согласно данным NASA, за период с 1992 по 1996 год вернулся в атмосферу 331 объект площадью до 1 кв. м. Такие возвращения не представляют риска. Катастрофы, подобные неуправляемому спуску космической станции «Skylab» в 1979 году, когда 20 тонн обломков было рассеяно на огромном пространстве над Индийским океаном и Австралией, очень редки.

Но самым мощным источником искусственного загрязнения космоса являются самопроизвольные взрывы на орбитах, которые могут порождать сразу несколько сотен только крупных обломков и гораздо большее количество мелких. Одна из причин таких взрывов заключается в том, что в топливных баках космических аппаратов после завершения их эксплуатации остается небольшое количество топлива. Топливные баки со временем разрушаются, а иногда пробиваются какими-либо фрагментами космического мусора, самовоспламеняющиеся же компоненты топлива, смешиваясь, взрываются. Примером тому служит взрыв второй ступени ракеты «Дельта», произошедший в 1973 году. А вообще с 1961 года, когда было зафиксировано первое в космосе разрушение объекта, на орбитах их взорвалось более 130.

Сведения о заселенности околоземного пространства объектами искусственного происхождения поступают из специальных Служб контроля космического пространства, функционирующих как в России, так и в США. Они оснащены радиолокационными, оптическими и оптико-электронными системами слежения. В их задачи входят наблюдение, отождествление и каталогизация искусственных объектов. Российские и американские каталоги содержат их около 9 000. Полученная Службами контроля информация используется для анализа состояния экологической обстановки в космосе.

Кроме того, в обязанности этой службы входит обеспечение непосредственной безопасности космических полетов путем предупреждения о возможных столкновениях, а также определение принадлежности фрагментов космических объектов. Это помогает определить вклад разных стран в засорение космоса и степень их вины на основании Конвенции, принятой 1 сентября 1982 года.

Но, к сожалению, наблюдениям доступны далеко не все обломки, составляющие космический мусор. Наземные радиолокационные системы могут обнаруживать только те объекты, диаметр которых на высоте до 2 000 км составляет не менее нескольких сантиметров, оптическим же телескопам доступны объекты от 1 м на высотах в несколько десятков километров. Все остальные объекты находятся вне зоны контроля, хотя и их количество, и огромные скорости, с которыми они мчатся вокруг Земли, представляют для человеческой активности в космосе опасность более чем реальную.

А ведь очень долгое время проблема засорения космоса рассматривалась в чисто теоретическом аспекте. Земные орбиты казались слишком огромными и пустыми для того, чтобы быть засоренными. Но число запусков росло с каждым годом, а следовательно, росла и заселенность орбит. Достаточно сказать, что с 1980 года количество космического мусора увеличилось вдвое. И этот рост может пагубно сказаться на безопасности полетов как пилотируемых, так и автоматических космических аппаратов, особенно же таких дорогостоящих и долгоживущих, как орбитальные станции. Хотя пока вероятность столкновений в космосе сравнительно невелика, она может возрасти, когда на небе станет слишком тесно. Так, например, на период с 2001 по 2002 год был намечен запуск почти 300 спутников, что на 75% больше, чем за два предыдущих года.

Судя по отечественным и зарубежным данным, уже в начале этого века следует ожидать существенного возрастания засорения ближнего космоса, и тогда возникнет реальная угроза столкновения уже между самими элементами космического мусора. Наибольшую опасность в космосе представляют объекты с диаметрами от 1 до 10 см. Мало того, что их очень много и они носятся вокруг Земли с огромными скоростями — до 10 км/с, они еще недоступны для обнаружения Службами контроля, представляя собой настоящие «айсберги» на орбите. Столкновение с ними при условии большой населенности орбит может привести к катастрофическим последствиям. О том, какую опасность представляют крупицы краски, едва различимые человеческим глазом, свидетельствуют уже произошедшие повреждения иллюминаторов на «Салюте-7», станции «Мир» и на американских многоразовых кораблях «Шаттл», на которых за время их эксплуатации пришлось заменить уже несколько десятков окон стоимостью по 40 000 долларов каждое.

Серьезным предупреждением является и повреждение французского мини-спутника фрагментом от взрыва третьей ступени ракеты «Ариан», произошедшее в 1996 году.

Проблема космического мусора обещает обрести совершенно особый характер в связи с запуском Международной Космической Станции (МКС), которая будет самым крупным объектом, собранным в космосе. Едва ли ее работа в условиях окружения огромным количеством космического мусора может быть комфортной и безопасной.

Орбиту МКС пришлось изменять уже дважды, дабы избежать столкновения с летающими мусорными фрагментами.

А потому конструирование таких объектов, как МКС, включает в себя исчерпывающий анализ защиты. Каждая часть космической станции изучается отдельно, в зависимости от того, насколько она уязвима для ударов. Защита строится, исходя из самых современных материалов. Устанавливаются специальные защитные экраны, которые увеличивают вес станции и ее стоимость. Такие же методы применяются и на космических «челноках».

Но, как известно, избавиться от загрязнения окружающей среды гораздо сложнее, чем предотвратить его загрязнение. Для сдерживания этого опасного процесса требуется безотлагательная работа и принятие специальных мер всеми участвующими в освоении космоса государствами. Уже трижды представители этих стран собирались на специальные форумы, посвященные проблемам космического мусора. На них детально рассматривались компьютерные модели, предсказывающие рост обломков в будущем, обсуждались результаты послеполетных исследований специальног спутника, запущенного Космическим агенством NASA для изучения столкновений с мусорными фрагментами. Этот спутник с 1984 по 1990 год подвергался ударам десятков тысяч мелких космических обломков и затем был возвращен на Землю с помощью «Шаттла». Поднимались вопросы, связанные с риском для Земли от возвращаемых объектов, а также с тем, как уменьшить количество мусора и обезопасить космос.

А так как его очищение в настоящее время не представляется возможным ни технически, ни экономически, то все совместные усилия должны быть направлены на то, чтобы меньше мусорить. Для этого необходимо: предотвращать самопроизвольные взрывы в космосе, то есть избавляться от остатков топлива при завершении работы космического аппарата, и сократить срок пребывания отработавших объектов до 25 лет; запретить преднамеренные разрушения космических объектов, находящихся на орбите, производимые иногда для предотвращения падений крупных несгоревших частей космического объекта в населенные районы планеты; уводить отработавшие спутники с широко используемых заселенных орбит на более высокие и мало используемые орбиты, иными словами, создать «кладбище космических отходов». Хотя этот процесс весьма проблематичен и связан с тем, что изменение орбиты спутников требует определенного резерва топлива (от 5 до 15% от массы объекта), что влечет дополнительные затраты (по 20 000 долларов на каждый килограмм). Если спутник весит 1 000 кг, то сведение его с орбиты обойдется в 2 000 000 долларов. Дело осложняется и тем, что в последнее время значительную долю космических запусков составляют запуски коммерческие, осуществляемые из Европы и России, и частные компании едва ли пойдут на столь внушительные затраты. Тем более что ни одна из них не берет на себя никаких обязательств по ограничению космических обломков. Некоторые компании запускают целые скопления спутников (до 300 единиц) на низкие орбиты, нисколько не тревожась о возможных столкновениях между ними.

Государственные же космические агентства постоянно проводят множество исследований возможных способов и средств по очистке от мусора околоземного пространства. Ведь сейчас на околоземной орбите находится более 2 000 пассивных объектов больших размеров, служащих потенциальными источниками увеличения еще большего количества мелких обломков, а потому было бы неплохо удалить их из космоса. Рассматриваются варианты использования, с одной стороны, космических «челноков» для захвата и транспортировки крупных объектов, а с другой — космических лазеров, для уничтожения более мелких. А пока инженеры и ученые, работающие над этим проектом, намерены испытать лазер на Гавайях. Если им удастся на высоте 2 000 км обнаружить объект размером с теннисный мяч и удержать на нем лазерный луч, несмотря на турбулентность атмосферы, это будет громадным успехом.

Так что будем надеяться, что благодаря совместным усилиям ведущих космических держав проблема космического мусора будет успешно решаться, а безопасность космических полетов — неуклонно повышаться.

Людмила Князева, кандидат физико-математических наук

Досье: Виток спирали

Сегодняшний авторитет Фонда, названного именем американского гражданина Соломона Роберта Гуггенхайма, в художественном мире Запада практически непререкаем. Обширнейшая коллекция произведений современного искусства легла в основу собраний семи всемирно известных музеев: два из них находятся в Нью-Йорке, два — в Лас-Вегасе и по одному — в Венеции, Бильбао, и Берлине. На сегодня Фонд вместе с собраниями всех музеев, носящих имя Соломона Гуггенхайма, обладает наиболее значительной коллекцией произведений искусства XX века и максимально действенной программой по выставочной деятельности среди других музеев мира. Кроме того, два здания Музея — в Нью-Йорке и Бильбао — представляют собой уникальные архитектурные сооружения, являющиеся предметом особой гордости всех, кто так или иначе причастен к деятельности этого Фонда.

А началось все с того, что в 1919 году 58-летний угольный магнат и золотопромышленник Соломон Гуггенхайм принял решение оставить свой сверхприбыльный бизнес и всерьез заняться коллекционированием произведений современного авангардного искусства. А так как сам он, не будучи специалистом в вопросах искусствоведения, не был уверен в собственных силах, то обратился за помощью к баронессе Хилле Рибэй фон Энрейнвейсен, известной прусской художнице и искусствоведу. И дело пошло на лад, причем настолько, что уже спустя несколько лет коллекция разрослась и назрела необходимость организации целого музея, где можно было бы разместить все собранное им за прошедшие годы. Итогом этих устремлений явилось основание в 1937 году Фонда Соломона Гуггенхайма, как раз и ставшего основой для сначала временного, а потом и постоянного Музея абстрактного искусства. Идея строительства здания, призванного стать, по словам той же Хиллы Рибэй, «храмом духа», вызревала не один год. Автор проекта, архитектор Фрэнк Ллойд Райт, поначалу был крайне разочарован решением Гуггенхайма строить Музей в Нью-Йорке, считая его городом чересчур застроенным, перенаселенным, да к тому же страдающим явным недостатком архитектурного стиля. Ему же хотелось расположить здание так, чтобы оно было максимально приближено к Природе. Но со временем Райт был вынужден смириться с этим выбором, более того, ему пришлось убеждать заказчиков, городские власти, художественный мир и общественность, доказывая целесообразность и ценность разработанного им проекта. А был он для тех времен в высшей степени дерзким и оригинальным, причем настолько, что даже сами художники-абстракционисты отказывались выставлять в нем свои картины.

Несмотря на то что добиться положительного решения о строительстве Музея все-таки удалось, ни основателю, ни архитектору так и не суждено было увидеть его воплощенным: Соломон Гуггенхайм умер в 1947 году, а Фрэнк Ллойд Райт — в 1959-м, не дожив до открытия Музея, расположившегося на знаменитой Пятой авеню, буквально нескольких месяцев.

Смерть Гуггенхайма отнюдь не стала концом его меценатской деятельности. Основанный им Фонд продолжал действовать, а Музей по праву занял достойное место в ряду хранилищ мировых шедевров искусства. Племянница Гуггенхайма, Пегги (уменьшительное от Маргерит), также была не чужда художественному собирательству. Еще в 1937-м она открыла галерею современного искусства в Лондоне, а в 1946-м — в Венеции, расположившуюся в великолепном палаццо. Венецианская галерея, ставшая своеобразным филиалом нью-йоркского Музея, вместе с палаццо была передана ею в 1976 году в дар Фонду, носящему имя ее дяди.

Дальнейшее расширение коллекции привело к открытию целой сети международных музеев. Сегодня в нее входят, помимо первого музея и Коллекции Пегги Гуггенхайм в Венеции, еще один Музей СоХо в Нью-Йорке с 10-этажным хранилищем (1992 год), Дойче Гуггенхайм — в Берлине (1997 год), Музей Гуггенхайма в Бильбао (1997 год), а также открытые в октябре 2001 года два музея в Лас-Вегасе: Гуггенхайм Лас-Вегас и Эрмитаж-Гуггенхайм. Строительство музеев в Лас-Вегасе может измененить привычный образ города и вписать новые страницы в его историю. Помимо этого, в ближайшем будущем планируется строительство еще одного музея в Нью-Йорке. В задачи Фонда, основанного 65 лет назад, по-прежнему входят коллекционирование, хранение и самое широкое представление образцов современного искусства.

В июне 2000 года вступила в действие долгосрочная программа по сотрудничеству между Министерством культуры Российской Федерации, Государственным Эрмитажем и Фондом Соломона Роберта Гуггенхайма. А спустя полтора года в знаменитой столице игорного мира Лас-Вегасе в музее Эрмитаж-Гуггенхайм, здание которого спроектировано Ремом Кулхаасом, была открыта выставка произведений импрессионизма и раннего модернизма из собраний Эрмитажа и музея Гуггенхайма. В рамках совместной программы предполагается разместить в здании бывшего Главного штаба в Санкт-Петербурге музей искусства XX века. Сотрудничество Фонда и Эрмитажа позволит сделать богатейшие коллекции обоих музеев достоянием широкой публики путем обмена выставками. Помимо этого, предполагается осуществление общих проектов в области образовательных программ, издательской деятельности, а также в сети Интернет.

Архитектор Нью-Йоркского музея Фрэнк Ллойд Райт родился 8 июня 1867 года в Висконсине. После недолгого пребывания в Инженерной школе при Висконсинском университете Райт отправился в Чикаго. Виллы, возводящиеся по его проектам в окрестностях города, практически сразу принесли ему широкую известность. Со временем в его творчестве начала проявляться новая концепция архитектурного пространства, основанная на принципе открытости в противовес идее пространства замкнутого. Но после того, как во время пожара, произошедшего в 1914 году, погибли его жена и несколько родственников, он обратился к принципам более защищающей архитектуры. Райту до конца жизни удавалось замечательным образом сочетать совершенно новые материалы с геометрическими формами. Интересно, что после смерти в его архиве был найден проект блочного дома, практически идентичный позднейшим проектам того же типа.

Музей в Бильбао

Это уникальное здание, расположившееся в центре города, построено на площади 32 500 кв. метров и находится на 16 метров ниже уровня всех остальных городских построек. С одной стороны оно омывается рекой Нервион, с другой — примыкает к огромному мосту Пуэнте-де-ла-Салве — главной транспортной артерии, ведущей в Бильбао. В целом вся зрелищная структура, созданная Джери, представляет собой гигантскую скульптуру, расположенную на фоне города. Посетители приходят к зданию Музея со стороны Кале Ипаррагуирре — одной из главных улиц, пересекающей Бильбао по диагонали и ведущей прямо к центральному входу в Музей. Идея архитектора заключалась в том, чтобы «принести» город к дверям Музея. Широкие, летящие ступени спускаются вниз к музейному вестибюлю. Надо сказать, что такие лестничные конструкции не часто встречаются в подобных зданиях. Здесь этот прием использован для того, чтобы нивелировать разницу высот между городским центром и уровнем реки, к тому же он позволяет зданию, имеющему площадь 24 000 кв. м и высоту более 50 м, органично вписаться в городской пейзаж, не подавляя при этом соседних.

Большие, похожие на занавеси, стеклянные панели обеспечивают здание светом и делают его практически прозрачным. Они были разработаны для защиты выставленных произведений искусства от тепла и радиации. Здание представляет собой крайне необычное сочетание взаимодействующих форм. Прямоугольные блоки из песчаника контрастируют с искривленными, поясообразными формами, покрытыми титаном.

Френк О. Гери — создатель здания знаменитого музея Гуггенхайма в Бильбао — родился в Торонто в 1929 году. После окончания Университета в Южной Калифорнии, а затем Гарварда во главе созданной им в 1979-м компании «Гери и Крюгер» выполнял в основном коммерческие заказы. К началу 80-х, по мере того как формировались его художественные пристрастия, он, отойдя от частной практики, занялся разработкой собственного видения архитектурных форм. Гери создает большие коллажные композиции и оригинальные образцы функциональной скульптуры.

Таким образом, в его творчестве начала появляться особая, деконструктивная, эстетика, которая, по всей видимости, явилась отражением нарастающей разобщенности культуры. Хотя наряду со столь полюбившимся ему деконструктивизмом в его крупномасштабных строительных проектах явственно проглядывают черты классических архитектурных форм. И в этих новаторских изысканиях Гери преуспел. В 1990 году он получил самую престижную в области архитектуры Притцеровскую премию, а спустя 9 лет — Золотую медаль Американского Архитектурного института. Одним из ярчайший событий в его жизни стал проект здания Музея Гуггенхайма, открытого в 1997 году в столице басков, городе Бильбао.

Искусство мотоциклов

Осенью 1999 года в Бильбао экспонировалась выставка, организованная Фондом и получившая название «Искусство мотоциклов», представляющая 130 моделей, начиная с середины XIX века, и заканчивая последними ультрасовременными достижениями третьего тысячелетия. До Бильбао выставка была представлена в Нью-Йоркском Музее, а после — в Лас-Вегасе.

Перед открытием этой в высшей степени оригинальной, но все же очень свойственной гуггенхаймовским акциям выставки состоялся 3-дневный мотопробег из Лос-Анджелеса в Лас-Вегас, в котором приняли участие и члены Российского мотоклуба BMW из Санкт-Петербурга и Москвы (компания BMW является спонсором выставки). Такими пробегами друзья Фонда, многие из которых одновременно являются членами Мотоциклетного клуба Гугенхайма, отмечают наиболее значимые события, происходящие в мире изобразительного искусства. Ранее подобные акции проводились во время открытия Выставки мотоциклов в нью-йоркском Музее Гуггенхайма и Музее в Бильбао.

Егор Земницкий

Символ веры: Непрощенные

Западная стена, стоящая в центре Иерусалима, на иврите называемая Котел Маарави и известная всему миру как Стена Плача, — все, что осталось от легендарного Иерусалимского Храма. Для иудеев эти древнейшие на земле руины, по преданию, освященные благодатью богоявления, — не только скорбный символ утраты, но и самое святое место паломничества…

«Когда сходил Моисей с горы Синая и две скрижали откровения были в руке у Моисея при сошествии его с горы, то Моисей не знал, что лицо его стало сиять лучами оттого, что Бог говорил с ним» (Исход, 34).

С тех пор как родоначальнику еврейского народа пророку Аврааму было дано обещание Божие, гласившее, что будет у Авраама потомство бесчисленное, как «песок земной», а обещание это скреплено заключением с Богом союзом, или, как это толкуется в Библии, «Заветом», никто из детей Израилевых не имел возможности говорить с Богом. И лишь после того как Моисей, выведший свой народ из египетского плена, пришел в Синайскую пустыню, ему было откровение Божие. 40 дней и 40 ночей провел Моисей на горе Синай, после чего вернулся к людям и донес до них Завет Божий, начертанный на двух каменных скрижалях, содержащих 10 заповедей. Здесь же Моисею была дарована Тора, включавшая 613 заповедей, исполнение которых было обязательным для всех евреев (248 заповедей повелений и 365 — запрета). Бог также повелел Моисею, в точности с Его описанием, устроить Скинию (Мишкан) — переносной, в виде палатки, храм. Скиния, возведенная Моисеем за один год в точном соответствии с описанной Богом, стала предтечей великого Храма, но и это временное сооружение являло собой зрелище более чем внушительное.

В центре огромного двора, устроенного из дорогих тканей, привешенных к столбам, находился большой шатер, разделенный занавесом на две части. Первая комната располагалась напротив входа и называлась Святым Местом. Здесь размещался Жертвенник всесожжения, золотая Менора — семисвечный святильник и стол с ритуальным хлебом, на котором лежало 12 хлебов, разложенных в 2 ряда по 6 штук в каждом. Эти «хлебы предложения» символизировали 12 колен Израилевых, то есть 12 родов, и обновлялись раз в неделю. Второе помещение, скрытое занавесом, называлось «Святая Святых», внутри которого хранился Ковчег Завета, а над Ковчегом — крышка, иначе говоря, доска примирения (очистилище), поддерживаемая и осеняемая Херувимами и называемая Местом Прощения.

После того как Скиния была готова, Моисей освятил ее со всеми находившимися в ней принадлежностями священным миром, и она стала Домом Господа на земле. Все, что находилось в Скинии, было исполнено глубочайшего смысла. Главным ее сокровищем являлся Ковчег Завета, где хранились две каменные скрижали Завета, данные Моисею Богом, золотая чаша с манной небесной, которая питала еврейский народ во время 40-летнего скитания по пустыне, а также жезл Аарона, расцветший в доказательство того, что именно его, брата Моисеева из рода (колена) Левитов, Бог избрал первосвященником. Ковчег Завета был сделан из акации, внутри же и снаружи отделан золотом. Внизу с каждой стороны Ковчега было по два кольца, чтобы можно было вставлять шесты и таким образом переносить его во время походов. А еще с каждой стороны Ковчега помещались лицом друг к другу Херувимы, покрывавшие крыльями Место Прощения. Такое название оно получило потому, что только один раз в году, в День Искупления, первосвященник, и никто другой, окроплял его кровью жертвенного животного во искупление прегрешений всего народа Израильского. Оно символизировало видимый трон невидимого Бога и было самым священным в Скинии.

Первое Святилище — Скиния служила евреям 480 лет, во всех походах и скитаниях Ковчег Завета был вместе с народом. Новой страницей в истории этой святыни стало воцарение Давида в конце XI века до н.э. Через 7 лет после того, как он был провозглашен царем Иудеи, Давид, выйдя из Хеврона — традиционного центра колена (рода) Иуды, направился со своим войском в поход, чтобы взять город иевусеев Иршалем и сделать его столицей Иудейского царства. И хотя Иршалем, иначе называемый крепостью Сион, считался непреступной твердыней, Давид через вертикальный подземный ход, вырытый жителями для того, чтобы иметь безопасный путь к единственному в этих пустынных местах источнику воды — Гихону, вместе со своими воинами проник в город и захватил его. Правда, филистимляне, не желавшие укрепления Иудейского царства и стремящиеся воспротивиться воцарению главы еврейского народа в Иршалеме, собрали многочисленное, хорошо вооруженное войско и встали лагерем рядом с городом. Давид, ведомый Волей Божьей, обошел позиции филистимлян, атаковал их с тыла и одержал окончательную победу над заведомо более сильным противником.

Царь назвал город Иерушалаимом (Иерусалимом), и с тех пор он стал главной святыней иудеев. Царь Давид возвел в нем роскошный дворец и бережно перенес в новую столицу из города Кирьят — Иеарим Ковчег Завета. И хотя самому Давиду не было дано благословение на строительство — ему было возвещено, что Храм должен быть построен его младшим сыном Соломоном, мудрое царствование которого не будет запятнано кровью, пролитой в войнах. Поэтому Давид возвел на горе Мориа только алтарь. Эта гора с незапамятных времен считалась у евреев священным местом. По легенде, здесь совершил жертвоприношение еще Ной после Великого Потопа, сюда же Авраам привел своего любимого сына Исаака, дабы, принеся его в жертву, доказать свою преданность Богу.

И именно здесь в 967 году до н.э. Соломон «начал строить дом Господень в Иерусалиме...» (II кн. Хроник, 3,1) по плану, разработанному его отцом совместно с Верховным Судом (Синедрионом). Материалы для Храма частью были заготовлены царем Давидом, а частью присланы дружественным Соломону Тирским царем Хирамом. Для строительства использовались местный песчаник, кипарис и ливанский кедр — самый дорогой материал того времени, являвшийся символом власти и могущества.

На строительстве были задействованы 30 000 евреев и 153 000 финикиян, а за работой следили 3 300 надзирателей. Причем при строительстве употреблялись только «обтесанные камни: ни молота, ни тесла, ни всякого другого железного орудия не было слышно в храме при строении» (3-я книга Царств, 6,7), ведь железо напоминало бы о мече, символизирующем борьбу и кровь.

По истечении 7 лет после начала строительства Храм был закончен. Освящая Храм, царь Соломон произнес: «Храм этот будет святым для всех, и чужой, не из народа Израиля, придет к тебе». Когда священники вышли из Святилища, облако наполнило Дом Господень, ибо Шехина (от евр. «шакан» — обитать), символизирующая видимое присутствие Бога среди людей, вошла в него. Согласно древнееврейским верованиям, Бог может материализоваться на Земле, явление это называется «Славой Господней» или «Шехиной Славы» и происходит крайне редко. Пророк Иезекииль описывал ее как вихрь, снисходящий с небес с северной стороны и сопровождающийся огнем и молнией. А материализуется Шехина таким образом, что человеческий глаз способен воспринимать только ее внешнюю оболочку, то есть облачный вихрь. В библейские времена было засвидетельствовано три явления Шехины: первая — на горе Синай, когда Моисей получил Скрижали Завета, вторая — во время освящения Моисеем Скинии и третья — во время освящения Храма, построенного царем Соломоном.

Иерусалимский Храм не был предназначен для молитвы, главным действом, происходившим в нем, было таинство жертвоприношения, призванное очищать от грехов. Возведение Иерусалимского Храма определило значение Иерусалима как исключительного места, места притяжения буквально всего еврейского народа. Тем более что ритуал жертвоприношения предусматривал участие в Богослужении всех людей, а не только относительно небольшой касты священников. Любое событие, происходящее в жизни еврея, должно было сопровождаться принесением жертвы. Эту жертву зарезали в Храме и ее кровью кропили Жертвенник, затем каждый приносивший жертву должен был забрать ее себе, зажарить и в тот же день съесть в Иерусалиме на праздничной трапезе вместе с родственниками и друзьями.

Помимо этого, Храм был также и главным экономическим центром Иудейского государства, так как его хранилище было фактически государственной казной. Именно из Храмовой казны выделялись средства на ежегодную починку и строительство дорог. А так как и частная, и общественная жизнь каждого еврея должна была точно соответствовать религиозным законам, то Храм являлся еще и основным центром судебной государственной системы.

Его значение в жизни еврейского народа трудно было переоценить. Тем ужаснее стало его разрушение. «В пятый месяц, в седьмой день месяца, то есть в девятнадцатый год Навуходоносора, царя Вавилонского, пришел Навузардан, начальник телохранителей, слуга царя Вавилонского, в Иерусалим и сжег Дом Господень и дом царя, и все домы в Иерусалиме, и все домы большие сжег огнем, и стены вокруг Иерусалима разрушило войско Халдейское, бывшее у начальника телохранителей» (4-я Книга Царств, 25,8). Так сбылось пророчество о том, что накажет Бог народ еврейский за порочность и беззаконие. Наказание явилось в лице Вавилонского царя Навуходоносора II, который на 19-м году своего царствования, то есть в 587 году до н.э., захватил Иерусалим и сжег Храм Соломона. Большинство жителей Иерусалима были убиты, оставшиеся взяты в плен и угнаны в рабство в Вавилонское царство. Долгие годы длилось вавилонское рабство еврейского народа, посланное им Богом во искупление грехов, в течение которых они были отлучены от Земли Обетованной и от руин священного Храма. Но в годы вавилонского плена, в котором находился и пророк Иезекииль, было ему видение от Бога, в котором он видел в деталях новый Храм, стоящий на том же месте, что и Храм Соломона. И лишь в 541 году до н.э. с разрешения персидского царя Кира, покорившего Вавилонию, в Иерусалим начали возвращаться первые переселенцы, ведомые старейшиной Заровавелем. В 515 году спустя 15 лет после закладки Заровавелем Храма он был, наконец, возведен.

Иерусалимский Храм, или, как его еще называли, Храм Соломона, был устроен по образцу Скинии. Он был четырехугольной формы, длинные его стороны простирались с востока на запад, а вход был обращен на восток.

Храм был поделен на четыре части: обширный внешний двор, окруженный колоннадой, внутренний двор, где совершались жертвоприношения, и Чертог, разделенный надвое. Во втором отделении Чертога — Давире, занимавшем одну треть помещения, располагался Ковчег Завета, доступ к которому, как и в Скинии, сооруженной Моисеем, разрешался только первосвященнику и лишь раз в году. В Ковчеге, перенесенном из Синайской пустыни, хранились только скрижали Завета, но ни чаши с манной, ни жезла Ааронова там уже не было, вероятно, с того времени, когда Ковчег был в плену у филистимлян.

К Чертогу, располагавшемуся в центре двора, вели трое внешних ворот, к каждым из которых шли 7 ступеней. Далее находилось трое внутренних ворот, с восьмью ступенями, а весь внутренний двор располагался на приподнятой платформе. И внешние, и внутренние ворота копировали друг друга и были огромными — высотой с 10-этажное здание.

Весь Храм, сооруженный из камня, был обшит кипарисовыми и кедровыми досками. На стенах Храма были резные изображения Херувимов, пальмовых деревьев и распускающихся цветов. Внутренний двор был построен из трех рядов обтесанного камня и из ряда кедровых брусьев.

В то время евреи, египтяне, вавилоняне и жители Месопотамии использовали единицу измерения, которая называлась локоть. Один царский еврейский локоть равнялся 52,7 сантиметра. У Иезекииля в 1-й Книге Царств присутствует свидетельство, что Храм был 500 локтей в длину и 500 — в ширину.

Второй Храм Иерусалимский не был столь внушителен и великолепен, как Первый. Нельзя не сказать и о том, что во Втором Храме уже не было Ковчега Завета, по легенде, он был увезен в Вавилон после разрушения Храма, а на его месте находилась лишь мраморная плита. В долгой истории Второго Иерусалимского Храма было всякое. В 175—163 годах до н.э. во времена сирийского царя Антиоха Епифана IV, под чьим управлением в то время находилась Иудея, Храм был осквернен и служба в нем приостановилась вплоть до 167 года до н.э., но в 164 году до н.э. после восстания Маккавеев он был очищен от скверны, обновлен, а церемония Жертвоприношения возобновлена. С этих пор был установлен еврейский праздник Ханука, посвященный очищению Храма.

Своего наивысшего расцвета Второй Храм достиг во времена правления царя Ирода Великого, в конце I века до н.э. он был практически полностью перестроен, так что от прежнего Храма, возведенного Заровавелем, не осталось почти ничего. Перестроенный Храм возвышался на белом мраморном цоколе с лестницей перед главным входом. В Святилище располагались светильник, стол для Хлебов Предложения и Жертвенник.

Роковую роль в истории Храма сыграла Иудейская война 66—73 годов, которая смирила гордыню непокорных Риму иудеев. 70-й стал годом падения Иерусалима и годом гибели Второго Храма Иерусалимского. 10 августа, в тот же самый день, когда был разрушен Храм Соломона, запылал и Второй Храм. Он горел в течение 10 дней, а к сентябрю весь Иерусалим был превращен в руины, а Храмовая Гора была распахана. Было пленено почти 100 000 жителей, а погибших от меча, голода и всего плененных за время войны, по свидетельству Иосифа Флавия, насчитывалось около 1 миллиона 100 тысяч. Менора и алтарь из разрушенного Храма по приказу Тита были отправлены в Рим. Разрушение Иерусалима и сожжение Храма положило начало рассеянию евреев по всему миру.

Спустя 66 лет римский император Адриан в построенной на руинах Иерусалима колонии Элиа Капитолина на священной горе установил храм Юпитера и собственную статую, обращенную лицом на восток.

Все дальнейшие попытки евреев возродить Храм Господень потерпели крушение. Даже официальное разрешение императора Юлиана Отступника, данное на возведение нового Храма в 362 году, не смогло изменить предопределенной ему участи — землетрясения и пожары безжалостно уничтожали дело рук его строителей…

Второй Храм был вдвое ниже Первого, всего 60 локтей в высоту, то есть с 10-этажное здание — таково было повеление царя Кира, позволившего евреям восстановить Храм. Он был возведен не на том же самом фундаменте, что Первый, а на 35 — 50 локтей дальше от центра к северо-западу.

Интересно, что Второй Храм перекрывал своим сводом пролет длиной 35 метров, и это за 1 000 лет до изобретения подобного типа перекрытия римлянами. К тому же в главной башне Храма существовало еще три больших арки. Для отделки Храма использовались, так же как и в Первом Храме, кипарис и кедр. Святая Святых была целиком выстроена из ливанского кедра. Алтарь Второго Храма был возведен на основании алтаря Первого, но в отличие от него располагался не в центре внутреннего двора, а был несколько смещен к югу, открывая вид на Святилище.

Весной 70-го года римский военачальник Тит, сын императора Веспасиана, подошел со своим войском к городу и осадил его. Долгих 5 месяцев длилось отчаянное сопротивление его защитников, но силы были слишком неравные, да и голод косил ежедневно сотни и сотни жителей. Улицы Иерусалима заполнили горы трупов.

Так евреи лишились своей святыни, места, где был Дом Господа на Земле. В первый раз они были наказаны за грехи идолопоклонничества, кровосмешения и кровопролития, во второй — за беспричинную междоусобную вражду. Талмудическая традиция говорит, что когда Храм был разрушен, все Небесные Врата, кроме одних, Ворот Слез, закрылись, а Западная стена, оставшаяся от Второго Иерусалимского Храма, получила название Стена Плача, так как слезы всех евреев, оплакивающих свой Храм, проливаются здесь. Существует предание и о том, что во время возведения Второго Храма Западную стену строили бедняки, которые вложили в нее весь свой труд и всю свою душу. И что при разрушении Храма с небес спустились ангелы и распростерли над этой стеной свои крылья, произнеся: «Эта стена, труд бедняков, никогда не будет разрушена».

Синагоги

Еще со времен вавилонского плена, когда еврейский народ не имел доступа ни к Храму, ни к Скинии, ни к любому другому месту поклонения, в котором могли находиться хотя бы какие-нибудь религиозные символы, появились синагоги («бейт кнессет»). Они были не хранилищами священных атрибутов, а местами собраний, где можно было читать, изучать и толковать Писание. А после разрушения Второго Храма, изгнания евреев из Земли Обетованной и дальнейшего расширения еврейской диаспоры синагоги стали возводиться повсюду, где жили евреи. В синагогах совершаются богослужения, а также происходит чтение и комментирование Торы и Талмуда. Общим для всех синагог является: прямоугольная форма по образцу Скинии, Ковчег Святыни (Арон Га Кодеш), расположенный у обращенной к Храмовой горе стены, со свитками Торы, а перед ним — возвышение для чтения Священных текстов.

Константин Заманский

Мегаполис: Остров везения

В сознании многих волшебное слово «Сингапур» окружено романтической аурой тропического рая: пальмы и песчаные пляжи, бушующий океан, лазурное небо и буйная растительность. Хотя при этом вряд ли многие смогут ответить на вопрос, что же такое Сингапур — город, остров или государство? Оказывается, и то, и другое, и третье.

На самом деле никакого бушующего океана в Сингапуре нет и в помине. С одной стороны этот остров, а также прилегающие к нему еще 63 крохотных островка, находящиеся между Малайзией и Индонезией, омывает Южно-Китайское море, а с другой — Малаккский пролив, соединяющий Индийский и Тихий океаны. Заблуждается и тот, кто рассчитывает увидеть там буйную растительность и ослепительные природные красоты. Безусловно, Сингапур — это не только самый большой порт, но и крупнейший в Юго-Восточной Азии промышленный центр с необычайно высоким, даже в сравнении с Европой, уровнем жизни. А о ближайшем окружении — Индонезии, Малайзии или Филиппинах, даже не стоит и говорить — ничего общего. Единственное, с чем, пожалуй, можно сравнить Сингапур, — это Гонконг, правда, с очень большими оговорками. Хотя в обоих случаях к созданию этих цивилизованных технократических оазисов в Азии руку приложили англичане. Правда, если в Гонконге они находились до конца XX века, то Сингапур оставили в его середине. А значит, и строительство современного процветающего общества — целиком заслуга местных жителей. При этом Гонконг остался чисто китайским, а из Сингапура, несмотря на преобладание тех же китайцев, получился фантастически интернациональный и космополитичный мегаполис. И это притом, что Сингапур входит в двадцатку самых маленьких государств мира.

Старое здесь непостижимым образом соседствует с новым — трудно понять, где кончаются небоскребы и начинается классический Чайнатаун или не менее настоящая Маленькая Индия.

Как же могла произойти такая метаморфоза? Ведь еще каких-нибудь 200 лет назад эти места были самым обыкновенным крошечным островом, практически сплошь покрытым непроходимыми джунглями, буквально кишащими тиграми. Кстати, именно эти хищники оказались одной из главных проблем для англичан при освоении этой местности. Свирепым животным, естественно, крайне не понравился факт вторжения человека в их привычную среду обитания, и они сожрали около 300 рабочих, занимавшихся вырубкой джунглей. А так как в те времена на самой окраине малайского мира рабочих рук было с избытком, тигры в конце концов были побеждены.

Хотя история Сингапура началась отнюдь не с того момента, когда на острове появились англичане, а гораздо раньше. Правда, ее ранний период туманен и неопределен. Первые сведения об этом месте относятся ко II веку. Уже тогда здесь появились рыбаки, в полной мере оценившие выгоду расположения острова.

В VII веке Темасек, или Морской город, был известен как крупный порт на окраине малайской буддистской империи. Современное название «Сингапур» связано с древней легендой. Малайская Хроника XVII века свидетельствует, что в 1299 году правитель из Палембанга Шри Три Буана нашел на острове большой торговый город. Высадившись на берег, он встретил огромного льва, и хотя львов в этих местах ни до, ни после никто не видел, а существо, которое заметил правитель, было красного цвета с черной головой, он решил, что это именно лев. Поэтому в дальнейшем за городом закрепилось название Синга пура, что в переводе с санскрита означает «Город льва».

В дальнейшем Сингапур не единожды служил яблоком раздора во взаимоотношениях между соседними государствами, он часто переходил из рук в руки. В середине XIV века Сингапур не раз подвергался нападениям: на юге — со стороны Явайской империи Маджапахит, а на севере — королевства Аютая. В 1515 году португальцы захватили Малакку. И на Сингапур, находившийся в то время под контролем Малаккского султаната, распространилось влияние малайского султаната Джохора. А спустя почти 100 лет португальцы сожгли процветающий город, которому потребовалось целых два века на то, чтобы возродиться и вновь обратить на себя внимание правителя Джохора.

...28 января 1819 года в сингапурский порт вошел британский военный корабль. Первым на берег стремительной походкой сошел немолодой, элегантно одетый джентльмен, решительный взгляд которого свидетельствовал о том, что обосноваться здесь он намерен всерьез и надолго. Человеком этим был сэр Стэмфорд Раффлз — губернатор английской колонии на Суматре и представитель Ост-Индской торговой компании. Через неделю дело было сделано. Новый султан Джохора, занявший престол не без помощи Британской империи, с легким сердцем подписал договор, предоставлявший англичанам право распоряжаться Сингапуром по своему полному усмотрению.

С самого начала англичане всячески подчеркивали, что главная цель их присутствия на острове связана не с территориальными притязаниями, а с торговой выгодой, то есть превыше всего ставились экономические интересы. Так или иначе, но именно ставка на торговлю и финансы и превратила впоследствии этот небольшой остров в весьма преуспевающий центр Юго-Восточной Азии. Хотя уже тогда Сингапур специальным распоряжением сэра Раффлза был объявлен полностью открытым портом. И правило это действует и по сей день.

В 1832 году Сингапур стал столицей так называемых Стрейтс-Сеттлментс, или «поселений у проливов», входящих в состав индийских колоний Великобритании. Кроме Сингапура к ним относились Пенанг и Малакка. А в 1867 году правительство Великобритании приняло решение выделить Стрейтс-Сеттлментс в отдельную колонию, население которой на тот момент составляло 85 000 человек. И это не было случайностью — экономическая выгода, приносимая Сингапуром, была сравнима разве что с теми доходами, которые приносила вся Индия, в то время как финансовых затрат требовалось не в пример меньше. С того времени контроль над городом стал осуществляться непосредственно из Лондона, а не из Индии, как было раньше. Благосостояние Сингапура, а вместе с ним и Британской империи неуклонно росло, пока вторая мировая война не сломала эти едва ли не идиллические отношения.

Воспользовавшись тем, что большинство военных сил Великобритании, сосредоточенных на острове, было в 1940 году переброшено в Европу, его атаковали японцы. Сопротивление островитян длилось чуть больше месяца, непрекращающиеся бомбежки уносили ежедневно тысячи жизней. И потому 14 февраля 1942 года британский премьр-министр Черчилль дал разрешение сдать город. Во время японской оккупации Сингапур, переименованный в Сенан, что в переводе с японского значит «Свет юга», превратился в «тюрьму» для военнопленных из Европы и Австралии. Впоследствии полная беззащитность Сингапура перед лицом внешней угрозы послужила поводом для того, чтобы авторитет Великобритании среди местных жителей был существенно подорван. Во всяком случае, когда «британский лев» по окончании второй мировой вознамерился вернуться в Город льва, его ждал крайне холодный прием. Местное население не забыло, что сделали японцы со «светом юга» по милости английской короны.

И хотя вице-король индийских владений Британии лорд Маунтбэттен торжественно принял капитуляцию японских войск на ступенях неоклассического здания местного муниципалитета, ход событий был уже предопределен. Сингапурцы твердо решили освободиться от чьего бы то ни было влияния. И уже в 1948 году Великобритании не осталось ничего другого, как дать разрешение на проведение первых выборов в законодательное собрание.

Однако полное самоуправление было предоставлено Сингапуру только в 1959-м, причем одновременно с принятием конституции. Тогда же к власти пришла Партия народного действия и ее лидер Ли Куан Ю, окончательно оформивший независимость острова и сделавший в конечном итоге Сингапур Сингапуром. 30 лет этот государственный муж управлял страной и вышел в отставку лишь в 1990 году.

Кстати, среди сингапурцев и сэр Стэмфорд Раффлз, и Ли Куан Ю почитаются едва ли не как особы божественного происхождения. И хотя подобное отношение может показаться несколько гипертрофированным, вклад этих людей в становление Сингапура трудно переоценить. Уверенный взгляд сэра Стэмфорда Раффлза был не просто маской великосветского чиновника. Этот господин прибыл на маленький остров с четким планом построения здесь экономически процветающей колонии.

И план этот был продуман до последних мелочей. В число прочих его пунктов входила и планировка города. В общих чертах этот план сохранился по сей день. Чайнатаун и Маленькая Индия, малайские и арабские кварталы — все это и сегодня выглядит едва ли не так же, как и 100 лет назад.

Так что же это такое на самом деле? На этот вопрос однозначный ответ дать почти невозможно, потому что этот странный остров так же неповторим, многообразен и многолик, как и люди, живущие в этой крошечной республике. Именно им удалось превратить преуспевающую английскую колонию в не менее процветающий азиатский мегаполис. Здесь есть практически все, что нужно для более чем благополучной жизни, есть даже своя курортная зона — первобытный островок Сентоза (остров Спокойствия), где сингапурцы предпочитают отдыхать от дел праведных. Сейчас уже вряд ли кто-нибудь возьмется утверждать, был ли тот удивительный зверь, встреченный в этих местах семь веков назад правителем Шри Три Буаной, львом, но вот знак этот, судя по всему, действительно был добрым. Имя, данное острову в честь царя зверей, оказалось счастливым.

Вообще, на крошечном пятачке земли в историческом центре Сингапура сконцентрировались все главные памятные здания, которые составляют тот район, который называется Паданг: Фуллертон — главный почтамт, построенный на месте бывшего форта и перестроенный ныне в шикарный пятизвездочный отель; театр Виктории и концертный зал, возведенный в середине XIX века; Музей азиатской цивилизации, расположившийся в зданиях бывших правительственных учреждений и носящий название «Эмпресс плейс»; а также старое здание Парламента.

Статуя слона, находящаяся прямо перед ним, была установлена в честь визита дружественного сиамского короля Чулалонгкорна, а вернее, принята от последнего в дар. А так как в Таиланде слоны с древнейших времен считались символом благосостояния, силы и власти, то, видимо, этим жестом тайский правитель хотел выразить свою поддержку и симпатию к народу Сингапура и, соответственно, к Великобритании, которая к тому времени уже начинала жадно поглядывать на Сиам из уже оккупированной ею Бирмы.

Старый Парламент, как и многие другие здания колониального Сингапура, был построен по проекту ирландского архитектора Джорджа Коулмена. Именно он был официальным строителем колонии с 1824 по 1841 год. Поначалу это строгого вида здание служило резиденцией шотландского торговца Джона Максвэлла, потом здесь расположился местный суд, а с обретением Сингапуром независимости в 1965 году там разместилось народное собрание. Со временем эта давняя постройка перестала вмещать всех парламентариев, и несколько лет назад Парламент переехал в новое здание, которое было построено позади старого.

К чести жителей Сингапура надо сказать, что им удалось сохранить практически весь исторический колониальный центр, хотя при этом сейчас все вокруг застроено стеклобетонными небоскребами.

Дмитрий Воздвиженский

Дело вкуса: Обман зрения

Благодаря зрению человек получает более 85 процентов информации об окружающем его мире. Для того чтобы в человеческом сознании сформировался четкий зрительный образ, световые лучи должны пройти через сложную оптическую систему глаза. Но эта система далеко не всегда бывает совершенной, а потому врожденные, приобретенные или возрастные изменения зрения улучшают с помощью простейшего оптического прибора — очков. Хотя, конечно, этот простейший прибор, вставленный в современную оправу, уже давно стал не только корректирующим устройством, но и моднейшим, а порой и изысканнейшим аксессуаром.

В древности линзы, являвшиеся прообразом современных очков, изготавливали из кристаллов прозрачных камней. Такие кристаллы, обработанные специальным образом, были обнаружены археологами при раскопках в Египте, Греции, Месопотамии. Линзы, выполненные из хрусталя, датируемые примерно 2 500 годом до н.э., были найдены и при раскопках Трои. Историки, ссылаясь на рукописи древних писателей, предполагают, что подобными линзами пользовались и римляне. Во всяком случае, известно, что император Нерон пользовался сапфировой солнцезащитной линзой, вставленной в оправу. Первые же изображения таких линз можно увидеть на старинных китайских гравюрах, датированных VII—IX веками.

И все же появление очков в качестве приборов для ясновидения следует отнести к эпохе Средневековья, а если точнее, то к середине XIII века. Именно в этот период времени появились первые серьезные исследования в области оптики.

Наиболее значимыми считаются работы Роджера Бэкона — ученого-монаха, потратившего едва ли не все, причем немалое, состояние на серьезные научные изыскания. В его трактате, который он назвал «Большой труд» («Opus Majus»), оптические теоремы были представлены геометрическими построениями, на основании которых было доказано, что «видимая величина предметов обусловлена не расстоянием, а зрительным углом». Изобретенные Бэконом очки, увеличивавшие посредством линз этот самый зрительный угол, позволяли «считать песчинки на земле». Но в результате, даже несмотря на то что Бэкон отправил свое оптическое «детище» в подарок папе Клименту IV, ему, как обвиненному в сговоре с дьяволом, не удалось избежать заточения в тюрьму. Использование же изобретенных им линз было категорически запрещено по причине того, что «основная цель зрения — знать правду… очки же не дают видеть реальную действительность».

Однако остановить развитие науки было не дано никому. Конец XV века стал началом практического применения законов оптики. Леонардо да Винчи, создав модель оптической системы человеческого глаза, объяснил принципы аккомодации (приспособления глаза к ясному видению различно удаленных предметов) и адаптации, а также дал научное объяснение действия линз и очков. Изучение же бинокулярного зрения привело его в 1500 году к созданию стереоскопа.

Дело великого Леонардо продолжил итальянский математик, физик и астроном Франческо Мавролик. В результате его оптических изысканий был объяснен механизм преломления света в человеческом глазу и установлено, что выпуклые линзы являются собирающими, а вогнутые — рассеивающими. Но в то же время, рассматривая хрусталик глаза как линзу, Мавролик никак не мог согласиться с тем, что изображение проецируется в перевернутом виде. Несколько затянувшихся опытов, призванных доказать, что изображение получается прямым, оказались, естественно, неудачными, а в результате его научный труд так и остался неопубликованным.

Первого серьезного успеха в деле развития прикладных оптических приборов удалось добиться итальянскому астроному и физику Галилео Галилею. Путем логических рассуждений он пришел к выводу о том, что для получения эффекта увеличения необходимо одновременно использовать как выпуклые, так и вогнутые линзы. Усовершенствование технологии изготовления линз для очков и зрительных труб позволило ему добиться 32-кратного увеличения изображения. В дальнейшем в развитие оптики как науки неоценимый вклад внесли такие талантливейшие ученые, как Эванджелиста Торричелли, Иоганн Кеплер, Рене Декарт и Исаак Ньютон. Их открытия позволили создать приборы, с помощью которых стало возможным исправлять большинство дефектов зрения. Изготавливались очки в основном в Венеции и в городах южной Германии, славящихся мастерами, умеющими варить и обрабатывать стекло. Ведь качество линз всецело зависело от квалификации шлифовщиков. Правда, из-за дороговизны очков иметь их могли себе позволить только зажиточные люди. В высшем обществе очки, вставленные в дорогую оправу, считались признаком не только образованности, но и элегантности.

В России первые очки с заушниками, которые называли мелкозорами, начали изготавливать только с середины XVIII века. Приблизительно в это же время были изобретены бифокальные очки, верхняя часть которых предназначалась для рассматривания удаленных предметов, а нижняя — для чтения.

Разрешающая способность зрения, то есть способность воспринимать раздельно две точки при минимальном расстоянии между ними, называется остротой зрения. Мерой остроты зрения считается угол, образованный лучами, идущими от краев рассматриваемого предмета к узловой точке глаза, причем, чем он меньше, тем выше острота зрения. К тому же он напрямую зависит от рефракции глаза. Рефракция (от лат. «refractio» — преломление) — преломляющая сила сложной оптической системы глаза. Она обусловлена анатомическими особенностями его строения.

При исследованиях значение имеет положение главного фокуса, расположенного на точке пересечения лучей, проходящих через оптическую систему глаза, параллельно его оптической оси по отношению к сетчатке.

Существует два вида клинической рефракции: соразмерная, называемая эмметропией, когда главный фокус совпадает с сетчаткой (1) , и несоразмерная — аметропия, когда главный фокус расположен впереди или позади сетчатки. Так вот, если фокус впереди (2A) , говорят о миопии, или близорукости, если же позади (3A) — то о гиперметропии, или дальнозоркости. При близорукости человек, глаз которого обладает избыточной преломляющей силой, может отчетливо видеть предметы только вблизи. А вот для того, чтобы хорошо видеть вдаль, ему необходимо пользоваться рассеивающей линзой (2B) , превращающей расходящиеся перед сетчаткой лучи в параллельные. При дальнозоркости для рассматривания близких предметов необходимо использовать собирательную линзу (3B) . Степень аметропии измеряется силой линзы, которая ее компенсирует, и выражается в диоптриях. Близорукость обозначается знаком «минус», дальнозоркость — знаком «плюс». Аметропию, находящуюся в диапазоне от ± 0,25 до ± 3,0 диоптрии, относят к слабой; от ± 3,25 до ± 6,0 — к средней; свыше ± 6,0 — к высокой.

Оправы

Для изготовления могут использоваться самые различные материалы, в том числе и дерево. Хотя такие экзотичные экземпляры обычно выполняются по индивидуальным заказам и вручную. Для массового же производства очковых оправ используют в основном ударопрочную пластмассу, легкий металл или их комбина- ции. Кроме алюминия, латуни и стали большой популярностью пользуются сплавы, такие как нейзильбер (медь, никель, цинк) и константан (медь, никель, марганец), характеризующиеся высокой коррозийной стойкостью, упругостью и пластичностью. Для защитно-декоративных целей применяют хром, никель, а также золото.

Линзы

Для очковых линз используют бесцветное и цветное оптическое стекло, а также прозрачные полимерные материалы. Сегодня благодаря высоким технологиям, позволяющим увеличить коэффициент преломления материала, появилась возможность делать очковые линзы существенно тоньше тех, что производились еще несколько лет назад. Линзы из оптических полимеров, или пластика, в 2,5 раза легче стеклянных, поэтому они наиболее пригодны для ношения людям с высокой рефракцией. Асферические очковые линзы, имеющие плоскую и, соответственно, более тонкую поверхность, позволяют обеспечивать по всей их поверхности минимальное искажение.

Благодаря просветляющему (антибликовому) покрытию линз поток отраженного света существенно уменьшается, а светопропускная способность увеличивается, к тому же повышается четкость восприятия изображения. Такие очки, значительно уменьшающие количество ненужных для глаз световых раздражителей и снижающие напряжение, в первую очередь необходимы людям, проводящим много часов за компьютером.

Контактные линзы

В качестве альтернативы традиционным очкам применяют контактные линзы. Первые упоминания об этом корректирующем зрение приспособлении относятся к середине XIX века, но мягкие контактные линзы появились лишь в 70-х годах прошлого столетия.

Различаются три основных вида контактных линз — жесткие, полужесткие и мягкие. Жесткие и полужесткие изготавливают из полиметилметакрилата и целлюлозоацетатбутирата, мягкие — из гидрогелевого и силиконового материалов. Жесткие и полужесткие линзы по сравнению с мягкими меньше в диаметре и не затрагивают ореола вокруг роговой оболочки глаза. Они нуждаются в очень бережном обращении, так как их легко поцарапать или разбить, к тому же легко всасывают жиры и масла, содержащиеся в слезной жидкости, коже или косметике. Но в то же время они гораздо меньше обрастают белковыми отложениями и редко вызывают аллергию.

Добавленный в жесткие линзы силикон, с одной стороны, обеспечивает хорошую проницаемость для кислорода, а с другой — способствует появлению белкового налета, то есть образованию мутных пятен, делая линзы абсолютно нефункциональными. Эта проблема отчасти решается путем добавления фтора, который не только уменьшает количество белкового налета, но и создает на поверхности линзы отрицательный заряд, притягивающий кислород.

Наибольшее распространение получили мягкие контактные линзы, имеющие пористую структуру и поглощающие большое количество воды. Податливая и эластичная структура материала таких линз максимально пригодна для контакта с живой тканью.

Солнцезащитные очки

При очень ярком солнечном свете глаза подвергаются воздействию двух типов излучения — инфракрасного и ультрафиолетового. Избыток ультрафиолета зачастую приводит к поражению поверхностных и глубоких тканей глазного яблока, что влечет за собой развитие катаракты. Инфракрасные лучи, воздействующие на глубокие ткани, вызывают ожоги сетчатки. Вот почему солнцезащитные очки совершенно необходимы, причем не только летом, но и зимой. Ведь когда выпадает снег, отражающая способность солнца существенно повышается, а значит, повышается и риск повреждения глазных тканей.

Качественные линзы для солнцезащитных очков могут быть изготовлены из минерального стекла, пластика или ламинатного стекла (гибрид стекла и пластика).

Максимально комфортны для глаз очки темно-серого или темно-зеленого цвета. Именно эти цвета способны отфильтровывать наибольшее количество ультрафиолетового и инфракрасного излучений. Желтые линзы, обладающие более низкой фильтрационной способностью, увеличивают контрастность, поэтому их уместнее применять для улучшения видимости в пасмурные дни. Кстати, именно эта особенность и сделала желтые линзы очень популярными среди спортсменов.

Фотохромные стекла, или «хамелеоны», темнеющие при увеличении освещения, чаще всего бывают серого или коричневого цвета. Правда, защита от инфракрасного излучения у этих очков не высока. А так как наибольшее затемнение вызывает низкая температура, они лучше всего подходят для защиты от зимнего солнца.

Солнцезащитные очки с поляризующими линзами убирают световые блики и уменьшают яркость отражающих поверхностей. Линзы таких очков состоят из нескольких защитных слоев, поглощающих ультрафиолет, а между ними — слой поляризующей пленки. В последнее время люди, носящие корректирующие очки, также получили возможность защитить свои глаза от солнца. Для этого на линзы с диоптриями наносится любой выбранный вами цветовой оттенок, причем, опять же, любой выбранной вами плотности, с последующим покрытием их особым материалом, предохраняющим от повреждения поверхности и отражения бликов.

Стереоскопические очки

Принцип действия стереоскопических очков основан на методе цветных анаглифов (от греч. «anaglyphos» — рельефный), благодаря которому создается иллюзия объемного трехмерного изображения двух, наложенных друг на друга с некоторым смещением, изображений одного и того же объекта. Изображение, предназначенное для рассмотрения правым глазом, окрашено в красный цвет, а левым — в сине-зеленый. При рассмотрении такой картинки линза для правого глаза должна быть сине-зеленого цвета, а для левого — красного. В результате каждый глаз будет видеть только серый цвет. Эти два раздельных серых изображения в сознании человека сливаются в единый зрительный образ и воспринимаются уже как единое черно-белое объемное изображение.

Символы на очках

СЕ Соответствие качества Европейским стандартам

UV400 Линзы таких очков защищают от световых волн длиной менее 400 нанометров, включая ультрафиолетовые лучи

UV95% Международный стандарт для солнцезащитных очков, указывающий на то, что линзы поглощают 95% ультрафиолетовых лучей

CR39 Фирменное название органического стекла, которое при наличии специального покрытия не пропускает ультрафиолет. Часто используется для рефракционных очков.

Елена  Никитенко

Заповедники: Покорение мохнатых

Свое название Курильские острова получили по имени народа, их населявшего. «Куру» на языке этих людей означало «человек», «курилами» или «курильцами» их называли казаки, а сами себя они звали «айну», что по смыслу мало отличалось от «куру». Культура курильцев, или айнов, прослеживается археологами на протяжении как минимум 7 000 лет. Они жили не только на Курилах, которых называли «Куру-миси», то есть «земля людей», но и на острове Хоккайдо («Айну-мошири»), и в южной части Сахалина. Своей внешностью, языком и обычаями они существенно отличались как от японцев на юге, так и от камчадалов на севере.

Немонголоидный тип лица, густая шевелюра, окладистая борода, выраженная растительность на всем теле — этнографы искали прародину айнов и на Кавказе, и в Австралии. В соответствии с одной из последних гипотез айны, испокон века жившие на своих островах, представляют собой «осколок» особой, древнейшей расы.

Казаки называли их «мохнатыми», и это прозвище употреблялось даже в официальных российских бумагах. Один из первых исследователей Камчатки — Степан Крашенинников писал о курильцах: «Они несравненно учтивее других народов: а при том постоянны, праводушны, честолюбивы и кротки. Говорят тихо не перебивая друг у друга речи... Старых людей имеют в великом почтении...»

В XVII — XIX веках остров Хоккайдо имел у японцев другое название — Эдзо. Термином «эдзо» в старые времена обозначали никому не подчиняющихся «северных дикарей». Постепенно под Эдзо в Японии стали подразумевать вообще все земли севернее о. Хондо (Хонсю), включая Сахалин и Курилы. У русских же Хоккайдо назывался Матсмай, поскольку в его юго-западной части существовал одноименный город, построенный самурайским кланом Мацумаэ.

Одна из первых экспедиций на земли Эдзо была предпринята японцами в 1635 году. Предположительно в ней участвовал некий Кинфиро, переводчик с айнского, служивший у феодалов Мацумаэ. Сумел ли Кинфиро добраться до Сахалина и Курил или получил о них информацию от айнов, достоверно неизвестно, однако по результатам его путешествия в 1644 году была составлена карта, на которой хотя и условно, но были обозначены Карафуто (Сахалин) и Цисими — «тысяча островов» — так японцы называли Курилы. Почти тогда же, в 1643 году, район Южных Курил обследовала голландская экспедиция Маартена Фриса, занимавшаяся поисками мифических стран, богатых золотом и серебром. Голландцы не только составили добротные карты, но и описали открытые ими земли (журнал старшего штурмана Корнелиуса Куна сохранился и опубликован), среди которых несложно узнать и Итуруп, и Кунашир, и другие острова Южных Курил.

В России первые сведения о Курильских островах появились в донесениях Владимира Атласова, совершившего в 1697 году знаменитый поход на Камчатку. Но первые описания островов были составлены не им, а казаком Иваном Козыревским, по грустной иронии судьбы участвовавшим в убийстве Атласова. Чтобы вымолить прощение, Козыревский в 1711 году отправился на Курилы, но побывал лишь на первых двух островах — Шумшу и Парамушире, где подробно расспросил живших там «мохнатых». Свой отчет он дополнил сведениями, полученными от японцев, занесенных на Камчатку во время бури в 1710 году.

В 1719 году Петр I отправил на Камчатку двух геодезистов — Ивана Евреинова и Федора Лужина. Официально — для выяснения «сошлась ли Америка с Азиею». Однако содержание имевшейся у них секретной инструкции было, очевидно, иным, поскольку геодезисты, против ожидания, направили свое судно не на север, а на юг — к Курилам и Японии. Они сумели пройти лишь половину гряды: у острова Симушир судно лишилось якоря и ветрами было отброшено назад, к Камчатке. В 1722 году Евреинов лично представил Петру отчет об экспедиции и карту осмотренных островов.

В 1738—1739 годах Мартын Шпанберг, участник экспедиции Беринга, прошел на юг вдоль всей Курильской гряды и нанес на карту встреченные острова. Корабль Шпанберга обогнул Матсмай и встал на якорь у берегов Хондо — здесь произошла первая в истории встреча россиян с японцами. Она была вполне дружелюбной, хотя и не без взаимной настороженности. Избегая рискованных плаваний к Южным Курилам, русские осваивали ближайшие к Камчатке острова, подчиняя «мохнатых» и требуя с них ясак (пушной налог) шкурами каланов. Многие не желали платить ясак и уходили на дальние острова. Чтобы удержать курильцев, казаки брали аманатов (заложников) из числа их детей и родственников.

В 1766 году по указанию сибирского губернатора к южным Курильским островам были отправлены тойон (вождь) с острова Парамушир Никита Чикин и сотник с Камчатки Иван Черный. Им надлежало «уговаривать курильцев в подданство, не оказывая при том, не только делом, но и знаком грубых поступков и озлобления, но привет и ласку». Чикин сам был из «мохнатых» и легко находил общий язык с соплеменниками, но, к несчастью, на Симушире он скоропостижно умер и во главе партии встал Черный. Сотник прошел до 19-го острова (Итурупа), попутно силой приводя в подданство «мохнатых». От них он узнал, что на 20-м (Кунашире) у японцев имеется крепость. Во время зимовки на 18-м острове (Урупе) Черный пил, браконьерствовал и издевался как над своими спутниками — казаками, так и над «мохнатыми». В обратный путь сотник забрал с собой «сошлых» (беглых) курильцев, причем держал их на судне связанными, отчего многие погибли. «Подвиги» Черного не остались незамеченными, он попал под следствие, но умер в Иркутске от оспы. Озлобленные действиями Черного и других купцов, «мохнатые» в 1771 году взбунтовались и перебили многих русских на островах Чирпой и Уруп.

В 1778 году на Южные Курилы был отправлен сибирский дворянин Антипин, знакомый с японским языком. На Урупе к нему присоединился иркутский посадский, переводчик Шабалин. В инструкции, данной начальником Камчатки Матвеем Бемом, предписывалось «установить мирную связь с японцами и мохнатыми», причем «под смертною казнью не обижать диких, как происходило на Алеутских островах...». Антипину и Шабалину удалось завоевать симпатии и расположение «мохнатых», и за 1778—1779 годы в русское подданство было приведено более 1500 курильцев с Итурупа, Кунашира и Матсмая. Контакты же с японцами оказались неудачными. Строго придерживаясь государственной политики самоизоляции, японские чиновники передали Антипину запрещение не только торговать на Матсмае, но и ходить на Итуруп и Кунашир. Экспедиция Антипина и Шабалина не получила продолжения: в 1780 году их судно, стоявшее на якоре у острова Уруп, сильнейшим цунами было выброшено на сушу на расстояние 400 метров от берега! С большими трудностями, на байдарах мореходы сумели вернуться на Камчатку...

В 1779 году своим указом Екатерина II освободила курильцев, принявших русское подданство, от всех податей. В изданном в 1787 году по Высочайшему повелению императрицы «Пространном землеописании Российского государства...» приведен список Курильских островов, «коих теперь под Российским владением считают 21...». 21-м островом был Шикотан, а о 22-м, Матсмае, говорилось, что в южной его стороне имеют японцы город, а сколь далеко простирается их владение в северной стороне Матсмая — неизвестно.

Между тем реальный контроль над островами, расположенными южнее 18-го (Урупа), у русских отсутствовал. В рапорте штурмана Ловцова, побывавшего в 1794 году на Матсмае, сообщалось: «Курильцы, как на 22-м, так и на 19-м, 20-м и 21-м островах обитающие, японцами почитаются за подданных их и употребляются ими в тяжкие работы... А от того приметно, что все курильцы крайне японцами недовольны... В 1788 году в мае одно японское торговое судно пришло на Матсмай. Курильцы сделали нападение на судно. Всех 75 японцев убили, а товары, взяв, разделили. Из Матсмая был прислан чиновник — 35 человек казнил...»

В 1799 году по приказу центрального правительства Японии два княжества основали заставы на Кунашире и Итурупе, а с 1804 года охрана этих островов велась уже постоянно.

Попытка возобновить переговоры с японцами о торговле была предпринята в 1805 году, когда в Нагасаки — единственный в Японии порт, куда разрешалось заходить иностранным судам, — прибыл в качестве чрезвычайного посла учредитель Российско-Американской Компании (РАК), действительный статский советник Николай Резанов. Однако его аудиенция у губернатора потерпела неудачу. В переданных японской стороной актах окончательно формулировался отказ от торговых отношений с Россией. Что касается русских кораблей, то им было предложено на якоре не останавливаться и скорее отправляться от японских берегов. Оскорбленный отказом Резанов дал понять японским чиновникам, что у русского императора есть способы научить относиться к нему с уважением. В своем докладе царю он также сообщал, что японские вельможи, страдающие от деспотизма духовного владетеля «даири», намекнули ему, Резанову, что японцев надлежит «пошевелить» с севера и удалить некоторую промышленность — это якобы даст повод японскому правительству к установлению торговых отношений с Россией... Исполнить этот «намек» Резанов поручил лейтенанту Хвостову и мичману Давыдову, составив экспедицию из двух судов.

В 1806 году Хвостов изгнал японцев с Сахалина, уничтожив в заливе Анива все фактории. В 1807 году на Итурупе им было сожжено японское селение, а товары из магазинов розданы курильцам. На Матсмае Хвостов захватил и разграбил 4 японских судна, после чего оставил матсмайскому губернатору бумагу следующего содержания: «Россияне, причинив ныне столь малый вред японской империи, хотели им показать только чрез то... что дальнейшее упрямство японского правительства может совсем лишить его сих земель».

Полагая, что пиратские набеги Хвостова санкционированы русским правительством, японцы приготовились к ответным действиям. Именно поэтому вполне миролюбивое появление на Кунашире в 1811 году капитана Василия Головнина закончилось его пленением и заточением более чем на 2 года. Только после того, как Матсмайскому губернатору из Охотска были доставлены официальные правительственные бумаги, в которых говорилось, что «Хвостов и Давыдов были судимы, найдены виновными, наказаны и уже не находятся в живых», Головнин и его друзья получили свободу.

После освобождения Головнина иркутский губернатор запретил русским кораблям и байдарам ходить далее 18-го острова (Урупа), на котором с 1795 года существовала колония Российско-Американской Компании. Фактически к середине XIX века пролив между Урупом и Итурупом стал служить границей между государствами, что и зафиксировал трактат 1855 года, подписанный адмиралом Путятиным в японском городе Симода. В секретном наставлении Путятину, завизированном Николаем I, было написано недвусмысленно: «Из островов Курильских южнейший, России принадлежащий, есть остров Уруп, которым мы и могли бы ограничиться...».

Договор 1855 года оставил неопределенным статус Сахалина, и в 1875 году в Санкт-Петербурге был подписан новый договор, по которому Япония отказывалась от прав на Сахалин, получая взамен все Курилы вплоть до самой Камчатки. Айны с Сахалина не стали брать российское гражданство и переехали на Хоккайдо. Айны северных Курил решили остаться на своих островах, тем более что РАК, у которой они находились в фактическом рабстве, прекратила свою деятельность в 1867 году. Приняв японское подданство, они сохранили русские фамилии и православную веру. В 1884 году японское правительство переселило всех северокурильских айнов (их было не более 100) на Шикотан, насильно превратив их из рыбаков и охотников в земледельцев и скотоводов. В то время население Южных Курил, сосредоточенное преимущественно на Итурупе и Кунашире, составляло около 3000 человек, из которых 3/4 приходилось на японцев.

После поражения России в Русско-японской войне в Портсмуте в 1905 году был подписан договор, по которому южная часть Сахалина (ниже 50-й параллели) также отходила Японии. В 1920 году Япония оккупировала и северную часть Сахалина, где начала интенсивные нефтеразработки. Историк Дмитрий Волкогонов обнаружил свидетельства того, что Ленин в 1923-м был готов продать японцам северный Сахалин, и Политбюро собиралось запросить за него 1 млрд. долларов. Однако сделка не состоялась, и в 1925 году в совместной декларации в Пекине были подтверждены положения Портсмутского договора.

За двадцать последующих лет японцы построили на Курильских островах множество военных баз, но в серьезных военных действиях Курилы участвовали только однажды: 26 ноября 1941 года из бухты Касатка на Итурупе вышли авианосцы, взяв курс на Перл-Харбор.

На Ялтинской конференции 1945 года Сталин сказал, что хотел бы обсудить политические условия, на которых СССР вступит в войну против Японии. Рузвельт заметил, что он считает, что не будет никаких затруднений в отношении передачи России южной половины Сахалина и Курильских островов в конце войны.

8 августа 1945 года СССР выполнил свои обязательства и атаковал Японию. В начале сентября советские войска заняли Курилы, в том числе были оккупированы остров Шикотан и гряда Хабомаи, которые и географически, и по японскому территориальному делению не относились тогда к Курильским островам. В 1946—1947 годах все японцы с Сахалина и Курил, числом около 400 тысяч, были репатриированы. Были высланы на Хоккайдо и все айны. Одновременно более 300 тысяч советских переселенцев прибыли на Сахалин и острова. Память о почти 150-летнем пребывании японцев на Южных Курилах усиленно стиралась и порой варварскими методами. На Кунашире были взорваны буддийские памятники, стоявшие вдоль всего берега, осквернены многие японские кладбища.

На мирной конференции 1951 года в Сан-Франциско делегация СССР предложила включить в текст мирного договора с Японией пункт о признании суверенитета СССР над южным Сахалином и Курилами, однако в обстоятельствах «холодной войны» позиция США и Великобритании была уже иной, нежели в 1945-м, и предложения СССР приняты не были. В окончательный текст договора вошло положение об отказе Японии от всех прав и претензий на Курильские острова и юг Сахалина, но не было сказано, во-первых, в пользу кого отказывается Япония от этих территорий, а во-вторых, не было расшифровано понятие «Курильские острова», которое каждая из сторон, естественно, понимала по-своему. В результате СССР договор не подписал, а Япония подписала, что дало ей формальное право немедленно поднять вопрос о возврате Южных Курил.

Отказ советской делегацией в Сан-Франциско от подписания мирного договора юридически оставил Россию и Японию в состоянии войны. В 1956 году в Москве была подписана совместная декларация между СССР и Японией, в которой содержалось согласие Советского Союза вернуть Японии остров Шикотан и гряду Хабомаи сразу после заключения договора о мире. Но в 1960 году правительство СССР в одностороннем порядке отказалось выполнять пункт декларации о возврате островов, мотивируя свой отказ содержанием нового японо-американского договора о безопасности.

Начиная с 1990 года японские граждане получили возможность посещать места захоронения своих родственников на Южных Курилах (первые подобные визиты были начаты еще в 1964-м, но впоследствии прекращены). Многие заброшенные японские кладбища были восстановлены россиянами — жителями островов.

В 1993 году в Токио была подписана декларация о российско-японских отношениях, в которой фиксируется необходимость скорейшего заключения мирного договора на основе решения вопроса о принадлежности Южных Курил. В 1998 году была подписана Московская декларация об установлении созидательного партнерства между Россией и Японией...

Пролив, отделяющий Кунашир от Хоккайдо, узок. На русских картах он называется проливом Измены — в память о пленении капитана Головнина. Многие сегодня считают, что это название неудачное. Но время для переименования, по-видимому, еще не пришло.

Андрей Нечаев

Люди и судьбы: Достояние республики

«Как художнику, когда он рисует пейзаж, надо спуститься в долину, чтобы охватить взглядом холмы и горы, и подняться в гору, чтобы охватить взглядом долину, так и здесь: чтобы постигнуть сущность народа, надо быть государем, а чтобы постигнуть природу государей, надо принадлежать к народу». Эти слова практически завершают небольшое вступление, предваряющее трактат «Государь», который Никколо Макиавелли преподнес в дар правителю Флоренции Лоренцо II Медичи. С того времени прошло без малого 500 лет, так и не сумевших стереть из памяти людской имя человека, который написал учебник для монархов всех времен и народов.

Он был неимоверно честолюбив, прагматичен и циничен. Это общеизвестно. Но многие ли знают о том, что этот «злодей», утверждавший, что «цель оправдывает средства», был человеком честным, трудолюбивым, наделенным поразительной интуицией и умением радоваться жизни. Вероятно, и этот факт мог бы стать вполне очевидным, не заканчивайся знакомство с личностью Макиавелли чтением и цитированием отдельных фрагментов его скандально известного «Государя». А жаль, ведь этот человек заслуживает гораздо большего внимания, он интересен уже тем, что ему довелось родиться во Флоренции времен эпохи Возрождения.

История пребывания семьи Макиавелли во Флоренции берет свое начало в первой половине XIII века, когда предки будущего возмутителя общественного спокойствия перебрались туда из небольшого городка Монтеспертоли, располагавшегося неподалеку. Флоренция, являвшаяся по тем временам очень крупным городом, стала центром притяжения для множества мелкопоместных дворян, живущих в провинции. Стремительный и бурный рост городской экономики положил начало подрыву феодализма и зарождению первых в мире раннекапиталистических отношений. А потому любой дворянин мечтал покинуть свои владения и стать горожанином, причем не просто рядовым обывателем, а обязательно с получением политических прав гражданина республики. Вершиной этих притязаний было стремление войти в состав политической верхушки города. Надо сказать, что Макиавелли весьма преуспели в их достижении: они были не только убежденными республиканцами, но и имели немалый политический вес — 12 представителей рода Макиавелли были гонфалоньерами справедливости (главами правительства Флорентийской республики) и более 50 — приорами или синьорами (членами правительства, Приората и Синьории). Так что к 1469 году, времени, когда на свет появился очередной Макиавелли, Никколо, дух республиканства уже был у него в генах. Семья его отца, Бернардо Макиавелли, подвизавшегося на юридическом поприще, на тот момент могла считаться среднезажиточной. Хотя, конечно, в сравнении с дворцами флорентийских богачей их трехэтажный каменный дом выглядел гораздо скромней. Главу семейства никак нельзя было назвать религиозным — смиренным молитвам, обращенным к Всевышнему, он предпочитал общество любимых им классиков античной литературы. Матушка же Никколо, донна Бартоломеа, в церковь ходила и даже пела там в хоре, но своих убеждений никому не навязывала.

Семилетнего Никколо определили в школу магистрата Маттео, где он начал изучать грамматику, то есть учился читать латинские тексты. Через год его перевели в городскую школу, где также преподавали литературу латинских классиков, через три года последовало изучение счета, а когда Никколо исполнилось 12, он погрузился в курс латинской стилистики. Книги латинских и греческих античных авторов, не переводившиеся в родительском доме, были для него не только предметом обязательного изучения, а являлись его главными друзьями и советчиками. «Немалое время и с великим усердием обдумывал я длительный опыт современных событий, проверяя его при помощи постоянного чтения античных авторов», — напишет он позже в «Государе». Не чужд он был и классиков раннего Возрождения, Данте и Петрарки. Никколо изучал их язык, стиль, сравнивал, анализировал и невольно проводил аналогии между теми людьми, которые «жили» в книгах великих поэтов, и теми, с кем рядом жил он. Впрочем, не только образы, созданные Данте и Петраркой, творивших относительно недавно, рассматривались им с точки зрения исследования человеческой натуры. Он тщательно и скрупулезно изучал тех героев, которые вышли из-под пера Аристотеля и Плиния, Тита Ливия и Птолемея, Цицерона и Овидия, и постепенно начал осознавать, что за тысячи лет суть человека, его поступки и стремления, а также пути достижения целей практически не изменились.

Из-за стесненности в средствах, имевшихся на отцовском счету, в университет ему поступить не удалось. Кто-то из исследователей сетует на то, что не получил-де Макиавелли классического образования, кто-то, напротив, приветствует это обстоятельство, объясняя тем, что схоластическая формалистика, присущая высшим учебным заведениям того времени, только загубила бы самобытную оригинальность, свойственную его разуму и перу, а иные утверждают, что эту его самобытную оригинальность вряд ли что-нибудь могло изменить.

Так или иначе, его образование, довершенное знакомством с музыкой, которую, судя по его переписке, он любил и знал, было блестящим. Это обстоятельство сыграло далеко не последнюю роль в его назначении секретарем Флорентийской республики, последовавшем в 1498 году.

Флоренция никогда не была образцом спокойствия, но в последнее десятилетие XV века на нее обрушилась целая лавина потрясений. В 1492 году умер Лоренцо Медичи, или, как его называли, Лоренцо Великолепный. Он был третьим из рода Медичи, который правил Флоренцией. Но если его дед, Козимо Медичи, подчинив ее в 1434 году своему влиянию, пусть формально, но сохранил республиканский институт, Лоренцо предпочел стать полновластным правителем. А спустя два года его сын, Пьеро Медичи, после вторжения в Италию французских войск, ведомых королем Карлом VIII, унизился до того, что бросился вдогонку монарху-победителю, двигавшемуся в сторону Тосканы, и согласился на все условия капитуляции.

От позора Флоренцию спас народный гнев — итогом восстания стало изгнание Медичи. И хотя французские войска в качестве союзников республиканского правительства все-таки вошли во Флоренцию, неприкрытая неприязнь, выказываемая жителями города, довольно скоро заставила их его покинуть, прихватив заодно сокровища семьи Медичи. В это непростое для Флоренции время безвластия на ее политической сцене появился новый персонаж — монах-доминиканец Джироламо Савонарола, ставший в конечном итоге правителем республики.

В результате шести лет его правления город раскололся на две враждующие части. Сторонники неистового Савонаролы, получившие название «плаксы», яростно защищали своего кумира, противники — «беснующиеся», не желающие больше жить в обстановке тотального запрета на все и вся, требовали его устранения. Ситуация накалилась до предела. Решением Папы Александра VI Савонарола был отлучен от церкви, но поддерживавшая его городская Синьория не собиралась чинить ему препятствий. Но после призыва к свержению Папы Савонарола был арестован и приговорен к смерти.

А за несколько месяцев до этого события в обстановке все больше накалявшегося противостояния сторонников и противников неистового монаха во Флоренции прошли выборы в правительство Республики. В феврале 1498-го Макиавелли, баллотировавшийся на пост секретаря Второй канцелярии, был опережен кандидатом от партии Савонаролы. Но после свершившейся казни, в конечном итоге победив кандидата от партии Медичи, в июне того же года он был утвержден секретарем Второй канцелярии республики, а в июле — секретарем канцелярии комиссии Десяти.

В структуре Флорентийской республики существовало две канцелярии — канцелярия Синьории и подчиненная ей Вторая канцелярия. Во главе первой, ведавшей международными вопросами, стоял Первый секретарь, или канцлер, Вторую же, ведавшую внутренними делами республики, возглавлял секретарь Синьории. Еще один секретарь Синьории находился при комиссии Свободы и мира, или комиссии Десяти, в которую входили 10 человек, занимавшихся военной политикой.

Никколо Макиавелли переизбирался на эту должность 14 лет подряд, за все эти годы ему пришлось составить сотни тысяч дипломатических писем, донесений, военных приказов и правительственных распоряжений, проектов государственных законов. Он совершил 13 дипломатических и военно-дипломатических вояжей к другим государям Италии и правительствам республик, к Папе Римскому, к императору Священной Римской империи. Четыре раза его направляли к французскому королю для урегулирования военно-политических вопросов. А в качестве секретаря комиссии Десяти Макиавелли приходилось не единожды организовывать военные кампании, а также участвовать в них. Помимо этого, он был инициатором и создателем республиканского ополчения.

Несмотря на столь серьезную и ответственную работу, исключительную занятость и непомерную загруженность, Макиавелли вовсе не являл собой классический образчик чопорного служаки. Природа наделила его удивительной жизнерадостностью, легкостью нрава и общительностью. В компаниях друзей и коллег именно он, с его неподражаемым юмором и готовностью к веселью, становился душой общества. Явной его слабостью была хорошая одежда, и объяснялась эта слабость не только профессиональной необходимостью безупречно выглядеть на бесконечных дипломатических встречах и раутах — Макиавелли просто любил хорошо одеваться и никогда не жалел на это денег, даже если находился порой в стесненных обстоятельствах.

Вся его жизнь в то время так или иначе была подчинена одному — его работе и тем результатам, которые она приносила или, что случалось реже, не приносила. Внешняя легкость его нрава отнюдь не затмевала собой постоянной внутренней работы его ума, получавшего более чем обильную пищу для размышлений и анализа. Калейдоскоп стран, городов, людей, наблюдения за их характерами, манерой поведения, достоинствами и пороками, закономерности взаимоотношений и многое, многое другое, увиденное и услышанное им за годы его государственной службы, — все это он неизменно доверял бумаге. Макиавелли — мыслитель, утверждение столь же неоспоримое, сколь и Макиавелли — писатель. Но и одно, и другое для него стояло на втором месте, на первом же была необходимость действия. Он так и говорил: «... сначала жить, потом философствовать».

В том же 1502 году во Флоренции была установлена должность пожизненного гонфалоньера, заменившая собой существовавшую ранее практику избрания и смены каждые 2 месяца гонфалоньера справедливости. Этим единоличным пожизненным правителем Флоренции стал Пьеро Содерини, брат того самого епископа Содерини, с которым Макиавелли был вместе в Урбино. Будучи наделенным правом законодательной инициативы и вмешательства в судебные дела, Пьро Содерини был блестящим оратором, но ни выдающимися политическими талантами, ни необходимой на подобном посту энергией наделен не был. И вскоре судьба распорядилась так, что приязнь, выказываемая главой флорентийского правительства к Макиавелли, переросла едва ли не в абсолютное к нему доверие. Его советы, предложения, замечания и выводы ложились в основу всех важнейших государственных решений. Но даже крайняя необходимость постоянно иметь около себя столь незаменимого человека не могла освободить Макиавелли от выполнения важнейших дипломатических миссий. В 1503-м он отправляется в расположение войск Чезаре Борджиа, вознамерившегося подчинить себе Перуджу, Ассизи и замки Сиены, чуть позже он в срочном порядке прибыл в Рим, где после смерти Александра VI должно было состояться избрание нового Папы, которым стал Юлий II. В 1504 году Макиавелли в который уже раз прибывает во Францию, имея при себе новые инструкции для флорентийского посла при короле Людовике XII. В 1505-м он от имени Республики доводит до сведения воинственного Папы Юлия II, который, лично возглавив свои войска, направлялся на захват Перуджи и Болоньи, что союзная Флоренция вряд ли сможет ему помочь. В 1507-м с новыми инструкциями, теперь уже для другого флорентийского посла, едет в Тироль, затем в Мантую для уплаты денежного взноса Республики императору Максимилиану, потом, в 1511-м, — еще две поездки во Францию, одна — по поводу переговоров о совместной борьбе против Венецианской республики, другая — в связи с проведением церковного Собора, созванного Людовиком XII, вступившим в конфликт с Папой Юлием II.

Редкий человек мог выдержать подобный ритм жизни, но для Макиавелли таких проблем не существовало, более того, именно такая жизнь была для него единственно приемлемой. Тем ужаснее стала полнейшая бездейственность, обрушившаяся на него после падения Флорентийской республики. 11 апреля 1512 года после ожесточеннейшей битвы под Равенной между французскими войсками и объединенными силами «Священной Лиги», созданной все тем же Папой Юлием II для изгнания французов из Италии, Франция была вынуждена покинуть Ломбардию. Результатом этих событий являлось спешное бегство Пьеро Содерини из Флоренции и восстановление там власти Медичи. Макиавелли не только лишился должности, но и был выслан из города. Через год был раскрыт заговор против власти Медичи, в числе прочих был заподозрен и Макиавелли. В марте 1513-го он оказался в тюрьме, где его подвергли пыткам. Заточение длилось несколько месяцев, освобожден он был в результате амнистии, объявленной по причине избрания Джованни Медичи Римским Папой, нареченным Львом X.

Но разрешения жить во Флоренции Макиавелли так и не получил, поэтому ему пришлось перебраться в свое небольшое имение Сант-Андреа, находящееся недалеко от города. Полнейшая невостребованность приводила его в бешенство: «Так долго продолжаться не может, такая бездеятельная жизнь подтачивает мое существование, и если бог не сжалится надо мною, то в один прекрасный день я покину свой дом и сделаюсь репетитором или писарем у какого-нибудь вельможи». Но сделать что-то для улучшения своей участи он так и не смог. Медичи не намерены были доверить бывшему секретарю Республики ни одного государственного поручения, и это угнетало его больше всего: 15 лет находиться в самой гуще важнейших политических событий, приобрести неоценимый опыт и остаться не у дел. Лишь с 1516 года он получил разрешение изредка навещать своих друзей во Флоренции.

В 1522-м раскрывается новый заговор против Медичи, и Макиавелли с трудом удается избежать обвинений в причастности к нему. Надежды на получение должности хотя бы от Лоренцо II Медичи, правившего во Флоренции с конца 1513 года после отъезда Джованни Медичи в Рим, не оправдались. Ему предлагали стать секретарем кардинала Просперо Колонна в 1522 году, но он отказался — слишком сильна была его неприязнь к церковникам. Звали его и во Францию, но это для Макиавелли было исключено — он не желал покидать Флоренцию. Позже он сказал по этому поводу: «Предпочитаю умереть с голоду во Флоренции, чем от несварения желудка в Фонтенбло».

В 1525 году Макиавелли приехал в Рим, чтобы вручить Папе Клименту VII, по заказу которого он писал «Историю Флоренции», первые ее восемь книг.

В 1526-м над Италией нависла угроза испанского вторжения, в связи с этим Макиавелли предложил городским властям проект укрепления городских стен, который было необходимо произвести в случае возможной обороны города. Этот проект был не просто принят — Никколо Макиавелли назначили секретарем и проведитором коллегии Пяти, специально созданной для проведения работ по укреплению города. Макиавелли, не взирая на тяжесть ситуации, чувствовал себя окрыленным. Дальнейшие события только укрепляют его надежду на то, что он еще сможет найти себе применение на политическом поприще.

4 мая 1527 года немецкими ландскнехтами был захвачен и беспощадно разграблен Рим, Флоренция практически сразу же «отреагировала» на это событие настоящим восстанием против дома Медичи, в результате чего Республика была восстановлена. Почувствовав возможность продолжить государственную службу, Макиавелли выдвигает свою кандидатуру на пост канцлера Флорентийской республики и с трепетом ждет решения своей участи. 10 мая того же года вопрос о его избрании был поставлен на Большом Совете республики, специально созванном по случаю выборов. Заседание Совета, гораздо более походившее на суд, чем на демократические прения, кончилось тем, что Макиавелли был обвинен в чрезмерной учености, склонности к ненужному философствованию, самонадеянности и богохульстве. За кандидатуру Макиавелли было подано 12 голосов, против — 555. Это решение явилось для 58-летнего, все еще полного сил, человека последним ударом, дух его был сломлен и жизнь потеряла всяческий смысл. Спустя несколько недель, 21 июня 1527 года, Никколо Макиавелли покинул этот мир.

В «Рассуждениях о первой декаде Тита Ливия», завершенных Макиавелли в 1516 году, и обращенных к эпохе всю жизнь почитаемых им античных классиков, есть такие слова: «... я выскажу смело и открыто все то, что я знаю о новых и древних временах, чтобы души молодых людей, которые прочтут написанное мною, отвернулись бы от первых и научились подражать последним... Ведь долг каждого честного человека — учить других тому добру, которое из-за тяжелых времен и коварства судьбы ему не удалось осуществить в жизни, с надеждой на то, что они будут более способными в этом».

Хотите — верьте, хотите — нет...

Виктория Лукина

Досье: Рожденные в занорышах

Расположенная среди пологих увалов Восточного склона Уральских гор, в 120 километрах от Екатеринбурга, на берегу реки Нейвы, Мурзинка была основана в конце XVII века как острог, казачий гарнизон которого должен был охранять Верхотурский тракт. Кто и когда нашел здесь первый самоцвет — неизвестно, однако уже в 1669 году сын известного рудознатца Тумашева Дмитрий привез в столицу найденные им в окрестностях Мурзинки драгоценные камни, о чем есть документальные свидетельства: «Бил челом нашему Великому государю медной руды плавильщик Дмитрий Тумашев, а сказал: ездил де он в Сибирь руд искать и отыскал цветное каменье, в горах хрустали белые, фетисы вишневые и юги зеленые, и тумпасы желтые…».

Царь Алексей Михайлович не мог не понимать, что открытие месторождений не только давало казне колоссальные доходы, но и поднимало престиж русского государства. Надо сказать, что до самого конца XVII века в России использовались привозные камни: алмазы, рубины и сапфиры — из Индии и Цейлона, бирюза и ляпис-лазурь (лазурит) — с Ближнего Востока. Множество драгоценных камней поступало и из Европы. Открытие же мурзинских копей дало возможность не только обеспечивать драгоценными камнями Россию, но и вывозить их за границу.

Тумашев царской милостью был награжден 164 рублями с полтиною и послан в Сибирь с разрешением искать камни и открывать горные заводы на Каменном поясе. И все же до 1721 года в этих местах добыча самоцветов была в основном стихийной, основанной прежде всего на крестьянских старательских работах. Государственная монополия на уральские камни была введена только по приказу Петра I, когда их поиск, добыча, оценка и обработка были упорядочены и систематизированы.

Для российской минералогии Мурзинка стала основной школой. На кристаллах, добытых там, проводились первые кристаллографические измерения, а знаменитые «самоцветные» жилы давали богатейший материал, на основе которого изучались закономерности образования минералов.

1747-й стал годом начала промышленной обработки камня в Екатеринбурге, а в 1755-м была пущена в действие Императорская Екатеринбургская гранильная фабрика. В 1765 году Екатерина II, уделявшая добыче драгоценных камней огромное внимание, послала на Урал экспедицию «для сыскивания разных цветных камней» под руководством генерал-майора Якова Данненберга. Вместе с ним на Урал были отправлены три десятка мастеров с Петергофской гранильной фабрики, учрежденной в 1725-м еще царем Петром, а также два итальянских мастера — братья Жан-Батист и Валери Тортори. Кстати, после их посещения уральские старатели в память об итальянцах назвали одну из вновь открытых копей Тальяном, а позже и некоторые разновидности самоцветов стали называться «тальяшками».

Изыскания в рамках этой экспедиции вылились в «Генеральное описание» всех известных на тот момент уральских месторождений. Составленная в результате экспедиции карта вместе с образцами камней была доставлена императрице. Та повелела оклеить ее тафтою и оставила у себя, а еще, внимательно изучив привезенные образцы, заказала на первый случай для украшения дворца 30 разновидностей самоцветов.

С 1805 по 1810 год на горе Тальян было добыто огромное количество аметистов, а в 1831-м крестьянин Белоярского уезда Максим Кожевников в корнях вывороченной сосны нашел первые уральские изумруды. В 1833-м крестьянами Карелиным и Голендухиным были обнаружены изумруды в Мурзинке, а еще через несколько месяцев найден великолепный изумруд, по описанию статского советника Ярошевицкого, «лучшего достоинства, весьма травянистого цвета, весом в фунт, самый драгоценный и едва ли не превосходящий достоинством изумруд, бывший в короне Юлия Цезаря». «Прекрасный синий корунд», найденный девочкой из деревни Корниловая, был огранен и подарен императору Александру II, а Корнилов Лог был подвергнут детальному изучению. Знаменитые голубые топазы Мурзинки, обнаруженные в 1875 году, положили начало многолетней разработке самой известной мурзинской копи — Мокруши. А спустя 10 лет на реке Положихе при промывке рубинов и сапфиров был найден алмаз в 1,5 карата.

Тот период был, без сомнения, временем высочайшего расцвета культуры уральского камня. Увлечение минералогией приобрело буквально массовый характер, изучением и собирательством камней занималось множество людей, в том числе и члены императорской фамилии, в чьем лице Российское минералогическое общество имело высочайшее покровительство.

История Мурзинки, насчитывающая более 300 лет, наполнена самоотверженным поиском, великолепными находками и драматическими неудачами. И хотя разработка здешних месторождений в наши дни ведется далеко не так интенсивно, как раньше, а многие мурзинские копи сегодня просто разрушаются, история эта еще не закончена.

Уральские геологи уверены: главные находки еще впереди. Это убеждение базируется на точном знании геологического строения района, закономерностей распределения и происхождения здешних самоцветов, а также на многолетнем опыте и чутье полевых геологов.

Рождение самоцветов

Согласно современным данным, время образования месторождений, находящихся в Мурзинке, 250 — 350 миллионов лет. Место их рождения — гранитные магмы, поднимавшиеся из глубин и застывавшие гигантскими куполами-плутонами. Пока магматический очаг застывал, образовавшаяся на контакте с вмещающими породами тонкая пленка рвалась и покрывалась трещинами. В эти трещины устремлялись остатки застывшей магмы, не богатой кремнеземом, туда же поднимались пары воды, летучих соединений и медленно застывали и кристаллизовались, образуя тем самым так называемые «пегматитовые жилы». Затвердевание расплава шло от периферии жилы, где она граничила с окружающими породами, к середине.

Часто после полного остывания в жиле оставались пустоты — «занорыши». Именно в этих занорышах и создавались условия для свободного роста кристаллов, благодаря чему они приобретали столь совершенные формы и большие размеры. Стенки этих пустот-занорышей «выложены» кристаллами дымчатого кварца и полевого шпата, в которые врастают драгоценные турмалины, бериллы и топазы.

Надежно скрытые в многокилометровой толще гранитных плутонов пегматитовые жилы и занорыши никогда не были бы найдены, если бы не разрушительная сила выветривания. За миллионы лет эта сила снесла горные хребты древних Уральских гор, практически превратив их в пологие равнины, и обнажила глубинные слои — «корни» гор, а также внутренние зоны гигантских горных массивов, содержащих пегматитовые жилы. В результате всех этих процессов теперь лишь относительно тонкий слой почв и речных наносов покрывает эти жилы.

Первые находки были, конечно, случайными. Часто на жилы с драгоценными камнями натыкались при полевых работах, выпахивая плугом сверкающие огнем кристаллы, находили самоцветы в корнях вывороченных деревьев. Целенаправленный же поиск был в тех местах крайне затруднителен, поскольку каменные богатства скрыты были почвой, травой и густыми лесами. В этой местности практически не было обрывов с обнаженными горными породами, ущелий с крутыми стенами, по которым можно было бы определить направление поиска. И тем не менее благодаря местным горщикам и «казенным» экспедициям вокруг Мурзинки открывались все новые и новые копи, а район находок все больше и больше расширялся: были открыты знаменитые жилы аметиста — Ватиха и Тальян, топаза и берилла — Мокруша, Голодная и Старцева Яма и — далее на юг — Адуй, Шайтанка, Сарапулька. Слава Мурзинки начала стремительно выходить за пределы России, а спрос на мурзинcкие камни стал неуклонно расти. За 300 лет освоения Мурзинки были открыты десятки пегматитовых жил, образующих так называемые жильные поля. Алабашское и Адуйское жильные поля сформировались в 100-километровую Мурзинско-Адуйскую зону Самоцветной полосы Урала.

Такие знаменитые жилы, как Ватиха и Тальян , входящие в Мурзинский аметистовый пояс, славятся редкими по красоте и цвету камнями. Аметист — это горный хрусталь, окрашенный в фиолетовый цвет с различными оттенками. Причем, чем гуще цвет, тем выше ценится камень.

Камни из копей Ватихи и Тальяна пользовались среди ювелиров и знатоков драгоценного камня особым спросом за темный цвет и кроваво-красный отблеск, который они давали при электрическом свете. Правда, такие экземпляры попадались нечасто, и иногда ювелиру требовалось несколько лет, чтобы подобрать нужное их количество для ожерелья.

Самой крупной и продуктивной из жил считается Мокруша — топаз-бериллиевая гранитная пегматитовая жила. Ее разведанная длина составляет около 500 метров, а мощность — от 2 — 3 метров в западном крыле до 10 — 14 метров в средней ее части.

Аметистовое месторождение Ватиха расположено в 5 км восточнее села Мурзинка. Аметистовая минерализация приурочена к зонам сближенных тектонических трещин, прослеживаемых на несколько сотен метров. По этим трещинам вмещающие граниты изменены, при этом образуются вторичные минералы — серицит, кварц, альбит, хлорит и некоторые другие. Наличие таких зон изменения — верный признак продуктивности жилы. Аметистово-кварцевые образования представлены уплощенными жилами или аметистоносными столбами, возникающими на их пересечении. Кристаллы аметиста, как правило, находятся в глинистой массе, часто скипетровидны, причем густота окраски увеличивается от ножки к вершине пирамиды нарастания и концентрируется в головке сложного скипетровидного индивида. По простиранию и падению жилы расщепляются и часто прослеживаются в виде едва заметного проводника.

Во втором случае («столбы») аметисты находятся в измененных гранитах, в полостях, достигающих иногда нескольких кубических метров. Месторождение Ватиха разведано до глубины 75 м, а аметистовая минерализация прослежена до 125 м в длину.

Тальян — одно из первых месторождений, открытых на Урале. Оно располагается на склоне горы Тальян в 500 м к северо-востоку от села Мурзинка. Здесь было выявлено более 20 продуктивных зон, которые с поверхности в основном уже выработаны старателями, однако разведкой установлено, что аметистовая минерализация продолжается до глубин по крайней мере 20 — 30 метров.

Жила Голодная (Голодный Лог) находится в 400 м северо-западнее жилы Мокруша. На северо-западе она выходит на поверхность, погружаясь на юго-восток с выклиниванием на глубине 70 — 80 м. Мощность жилы от 0,5 до 4,5 м, по простиранию она прослежена на 600 м. На северо-западе Голодная отработана до глубины 8 — 10 м, на горизонте 21 м разведана штольней; в центральной части вскрыта карьером. Как и в Мокруше, в друзовых полостях жилы Голодная много следов растворения разных минералов, особенно топаза.

При проходке горных выработок из жилы Голодная добывались кристаллы бесцветного и голубоватого топаза, гелиодора и кварц-полевошпатовые друзы. Из последних известных находок примечательна крупная друза из центральной части жилы с кристаллами микроклина и мориона до 50 — 60 см и с «рубашкой» молочно-белого кварца на морионе.

Система жил, на которых была копь под названием Старцева (или Старцевская) Яма , расположена в 400 м восточнее копи Мокруша. К настоящему времени эта старая копь считается отработанной, а последние поисково-разведочные работы проводились в 400 м юж- нее старых выработок.

Южная часть жилы представляет собой систему крутопадающих и пологопадающих кулисообразных жил. Наиболее мощная жила прослежена до глубины 40 м скважинами колонкового бурения. Серия из пяти пологих жил прослежена до глубины 50 м скважинами.

Друзовые полости величиной от 0,2 до 1 м минерализованы небольшими кристаллами мориона и полевых шпатов, с особенно красивыми таблитчатыми кристаллами и двойниками полупрозрачного альбита, в некоторых полостях были найдены длиннопризматические кристаллы гелиодора величиной 2 — 3 см, а единичные — до 12 см.

В 1824 году в одной из жил был добыт гигантский кристалл желтовато-зеленого берилла длиной 25 см и весом 2,5 кг, который можно увидеть в Музее горного института в Санкт-Петербурге.

Жила Казенница находится в 900 м восточнее жилы Мокруша. Ее протяженность — 150 м, а мощность — от 0,5 до 1 м. Полости жилы содержат друзы полевых шпатов с кварцем, мусковитом, турмалином, топазом, бериллом и другими минералами (берилл и топаз встречены в половине полостей). Длина продуктивной части жилы составляет 54 метра.

Копь Казенница, заложенная в конце XVIII века для добычи берилла и аквамарина, была отработана к 1938 году до глубины 10 — 14 м; после разведочных работ и опытной отработки последних десятилетий прошлого века до глубины 30 м жила считается выработанной.

Михаил Лейбов

Медпрактикум: Страсть души

Редкий человек может похвастаться тем, что никогда не испытывал чувства боли, будь то порез на пальце, радикулит или сложная операция. Именно это чувство тревожит и мешает жить, заставляя подчас страдать так, что белый свет становится не мил. Более 70 процентов всех существующих болезней, одно только перечисление которых может занять несколько дней, сопровождается, по утверждению медиков, страданиями той или иной степени тяжести.

Первым, кто попытался объяснить такое понятие, как «боль», был Аристотель. Он, описав наличие у человека пяти чувств — зрение, слух, вкус, запах, осязание, — боль в этот список не включил, полагая, что это одна из «страстей души», вызванная другими чувствами. По Аристотелю, чрезмерно сильные звук, свет или запах, претерпевая в сердце определенные изменения, способны вызывать боль.

Позднее Платон несколько расширил это объяснение, утверждая, что боль, образующаяся в сердце или печени, при взаимодействии определенных атомов тела между собой отражает эмоциональное состояние человека.

Представления древних ученых о боли доминировали в медицинской науке вплоть до XVII века. А в 1644 году детальные исследования анатомии и физиологии человека позволили Рене Декарту выдвинуть теорию о наличии болевого канала, идущего от кожи к головному мозгу.

И лишь в XIX веке физиология органов чувств и экспериментальная психология позволили существенно расширить представление о структуре сенсорной организации человеческого организма. Были описаны осязательные ощущения, в которых наряду с тактильными и температурными особо выделялись болевые.

Но несмотря на многовековую историю изучения природы возникновения боли, для этого ощущения до сих пор не существует единого определения. Бесспорным можно считать лишь то, что это — явление субъективное.

В осознании боли огромное значение имеют эмоциональное состояние и уровень интеллекта пострадавшего. Интенсивность болевых ощущений всецело зависит от личностных особенностей человека, его психологического настроя, физического состояния, возраста, обстановки, в которой он находится, да и, наконец, просто воспитания. Каждый человек воспринимает и выражает боль очень индивидуально, да и чувствительность к боли у различных людей не одинакова. Она может быть повышенной — гипералгезия, пониженной — гипоалгезия, а порой и отсутствовать вовсе — аналгезия.

Отсутствие же реакции на повреждения считается состоянием патологическим и наблюдается у людей, страдающих некоторыми заболеваниями нервной системы (периферических нервов, спинного или головного мозга). Кроме того, аналгезия сопровождается нарушением и других видов чувствительности, таких как осязательный, температурный, что в свою очередь может привести к крайне нежелательным осложнениям. Человек, не чувствующий боли, являющейся естественной защитной реакцией организма, может, например, пить кипяток, сжигая слизистую оболочку полости рта и пищевода, продолжать ходить с трещиной в кости, абсолютно никак не реагировать на зубную боль.

Боль подразделяется на острую и хроническую. Острая, или первичная, боль — это та, которую испытывают не более 6 — 8 недель. Она возникает внезапно и сопровождается не только проведением возбуждения по периферическим нервам в головной мозг, но и множеством других реакций, таких как спазм мускулатуры, изменение частоты дыхания, сердечных сокращений и артериального давления. Как правило, острая боль вызывает у пострадавшего немедленное желание изменить положение тела для устранения источника поражения или уменьшения силы его воздействия.

Для хронической боли, продолжающейся гораздо более длительное время, характерны сложные нервные механизмы эмоционального и поведенческого уровня. На фоне боязни ее ожесточения люди, поневоле постоянно ее ожидающие, нередко впадают в состояние депрессии и отрешенности от всего происходящего вокруг. Для снятия симптомов боли хронической медики помимо традиционных анальгетиков используют также и антидепрессанты.

Врачи также подразделяют боль на психогенную и физическую.

Психогенная связана с психологическими или социальными факторами и зависит от настроения и внушаемости индивидуума. Природу такой боли выявить очень сложно, так как она может возникать и проходить без очевидной причины. Очень часто переключение внимания на что-либо, не касающееся самого очага повреждения, может в значительной степени снизить болевое ощущения. Благотворное воздействие, вплоть до полного исчезновения боли, способны оказывать седативные средства и антидепрессанты.

Физическую боль можно разделить на три категории. К первой относится боль, вызванная внешними воздействиями. Она имеет следующие особенности: всегда возникает на коже, непродолжительна, за исключением тех случаев, когда нарушается целостность покрова, не затрагивает нервную систему. Определить локализацию такой боли и устранить причину довольно легко.

Вторая категория — это боль, обусловленная внутренними процессами. Афферентный поток, возникающий при возбуждении любых типов рецепторов, воспринимается как болезненный синдром. В появлении такой боли кожа не участвует, за исключением случаев ее прямого повреждения или отраженной боли. Несмотря на то что она, как правило, более продолжительна, нервная система остается незатронутой, то есть сохраняются в норме как проведение по афферентным волокнам, так и функции механизмов, модулирующих боль.

К третьей, наиболее сложной, категории относится боль, вызванная повреждением нервной системы. Хотя болезненные ощущения чаще всего проецируются на коже, установить по ним истинную причину заболевания крайне затруднительно, а порой и просто невозможно. Отмечаются дефекты проводящих путей как периферических, так и центральных, что приводит к нарушению болевых реакций организма. Они могут быть локальными или системными, такими как невралгия, каузалгия (непрекращающаяся боль), а также фантомная боль.

Фантомные боли в ряду хронических физических заболеваний занимают особое место. Впервые они были описаны в 1552 году Амбруазом Паре, но до сих пор медицина не располагает полной картиной возникновения ее механизма, выводя эту проблему в разряд первостепенных.

Чрезвычайно высок процент ампутантов, страдающих фантомными болями. Они возникают практически сразу после операции и могут достигать такой силы, что нарушают работоспособность и нормальную жизнедеятельность человека. Ампутированная конечность ощущается больным вполне реальной формы, положением в пространстве, то есть такой, какой она была до операции. Люди, дабы облегчить страдания, пытаются размять или переложить поудобнее уже несуществующую руку или ногу. И лишь со временем фантомная конечность теряет в сознании отчетливость, а боли утихают до полного их исчезновения. Но ампутация не является единственной причиной возникновения фантомной боли. Она может проявляться и при локальной чувствительности какой-либо части тела. Часто наблюдается у больных с повреждениями спинного мозга или плечевого сплетения. Неприятные ощущения возникают лишь тогда, когда ноющий орган находится вне поля зрения больного. Достаточно посмотреть на его настоящее положение и форму, как фантомный образ исчезает. В отсутствие афферентных импульсов, идущих от рецепторов кожи, мышц или суставов, восприятие положения в пространстве существенно отличается от реального.

Воротная теория боли навела ученых-медиков на мысль о стимуляции задних столбов спинного мозга, которая приводит к активации антиноцицептивной системы. Нисходящие антиноцицептивные влияния реализуются на уровне задних рогов спинного мозга, что подтверждает спинальный механизм возникновения фантомных болей.

По статистическим данным, болями той или иной интенсивности страдает 64% человечества. Для принятия наиболее рационального метода обезболивания врачам необходимо уточнить субъективную оценку характера и силы боли, а также психического состояния пациента. Лучшим вариантом считается ликвидация источника боли, например удаление инородного тела, вправление вывиха, устранение раздражающего фактора. Для многих людей избавлением от страха и мучительной боли стало применение во время врачебных манипуляций анестезии.

Анестезия, или «нечувствительность к боли», впервые была применена в 1842 году американским врачом К.Лонгом, который во время удаления кистозной опухоли использовал серный эфир. Вскоре и другой американский врач-стоматолог, У. Мортон, экспериментировавший с эфиром как средством усыпления животных, применил его при удалении зуба. До этого же момента хирурги для обезболивания использовали алкоголь, морфин и другие опиаты.

Широкое применение хлороформа и нитрогена протоксида, известного как «веселящий газ», в качестве анестезии началось во время Крымской войны, в 1853—1855 годах. Современная медицина для общего наркоза использует смеси газов и препараты для внутривенного введения, включающие анальгетики, лекарственные вещества, расслабляющие мускулатуру, и снотворные препараты. Способность вызывать обратимую потерю сознания присуща большому числу газов и парообразных веществ. Среди них наиболее популярны галотан и энфлуран. Нередко для усиления эффекта наряду с этими газами применяют и закись азота.

Местная анестезия используется для небольших операций, когда вещество должно воздействовать локально, делая нечувствительным к боли только определенный участок тела.

Последние же клинические исследования позволили установить, что при хирургических вмешательствах применение общего наркоза с одновременным использованием местной анестезии дает удивительный эффект устранения болевых синдромов во время постоперационного периода. К тому же и процесс заживления у больных, прооперированных с двойной анестезией, проходит значительно быстрее и эффективнее. Это объясняется тем, что без местной анестезии хирургическое вмешательство приводило к гиперактивации спинномозговых нейронов и, хотя пациенты не испытывали при этом боли, их нейроны после операции тем не менее сохраняли память о повреждении и проявляли повышенную импульсную активность. У больных же с двойной анестезией местные анестетики блокировали проведение нервных импульсов. Это предупреждало гипервозбуждение спинномозговых нейронов и способствовало благоприятному течению восстановительного периода. Тяжелые и сложные операции практически всегда проводят с двойной анестезией, что избавляет пациентов от возникновения изнуряющих фантомных болей.

Детальное изучение боли легло в основу нового направления медицины — алгологии (от греч. «algos» — боль и «logos» — учение). Во всех развитых странах мира уже сегодня работают центры и клиники боли, специалисты которых для снятия болевого синдрома используют комплексный патогенетический подход. Это дает надежду на то, что разработки ученых в этом направлении позволят в скором времени внедрить их результаты в практику всех лечебных учреждений, облегчив тем самым страдания миллионов больных.

Обезболивающие средства

Наиболее часто для снятия боли врачи назначают ненаркотические анальгетики. Они не вызывают привыкания, сонливости, заторможенности и повышенной раздражительности, то есть не влияют на основные функции центральной нервной системы.

Особенно ярко действие ненаркотических анальгетиков проявляется при болях, связанных с воспалительными процессами, так как они обладают жаропонижающими и противовоспалительными свойствами. Список этих болеутоляющих препаратов составляет несколько тысяч наименований, и большинство из них отпускается без рецепта врача.

В более сложных случаях, а также для снятия хронических болей применяются наркотические анальгетики. По химическому составу они в основном являются алкалоидами опия или аналогами их синтетической природы. Их действие направлено на образование связи с опиатными рецепторами, участвующими в формировании и восприятии боли. Все наркотические анальгетики вызывают привыкание и зависимость, поэтому их применение должно быть строго ограничено.

Татьяна Зеленцова

Этнос: Трагедия в стиле фарс

В отличие от Древней Греции — колыбели мирового театрального искусства, — где отношение к театру было едва ли не священным, в Древнем Риме сценические представления низводились почти до балагана. Впрочем, и на этом уровне на древнеримских подмостках родились новые виды театральных зрелищ. Некоторые из них сохранились до наших дней.

Величественные древнегреческие трагедии и комедии римлян интересовали мало. Римская публика отдавала предпочтение зрелищам куда более живым, динамичным да и, пожалуй, примитивным с точки зрения высокого искусства.

Отправной точкой в театральном деле послужила так называемая «новая комедия» Менандра, в подражании которой больших высот достигли наиболее знаменитые древнеримские комедиографы Плавт и Теренций. Пьесы этих авторов давались в Риме и по всей Италии времен Республики, но позже, уже во времена Империи, успехом практически не пользовались. Даже роскошные театры, возникшие на заключительном этапе существования Римской республики, были не в состоянии поддерживать интерес публики к классическому драматическому искусству, которое в середине I века н.э. фактически исчезло с римской сцены.

Римская публика, не устававшая наслаждаться конными скачками, гладиаторскими боями и травлей зверей, совершенно не желала напрягаться в течение нескольких часов кряду, разбираясь в перипетиях идеальных отношений греческих пьес. Это обстоятельство вынуждало устроителей так называемых драматических игр заинтересовывать публику великолепием и помпезностью внешней обстановки. Актеров наряжали в пышные одежды, на сцену выводили настоящих лошадей и других животных, разыгрывались целые битвы, в которых участвовала «массовка» в полном боевом вооружении. Но несмотря на все эти ухищрения, народ на такие представления ходил вяло, да и то только тогда, когда в цирках не давалось сколько-нибудь стоящего, желательно кровавого, зрелища.

Таким образом, трагедия и комедия совершенно сошли со сцены, уступив место чисто римским театральным изобретениям — пантомиму и ателлане, а также миму, пришедшему из Греции.

Ателлана и мим принадлежали к самым низшим формам драматического искусства. Ателланы представляли собой грубый характерный фарс с четырьмя неизменными действующими лицами-масками: Pappus — старик, обыкновенно влюбленный, Bucco — болтун и обжора, Maccus — глупый шут и Dorsennus — горбатый шарлатан. Это излюбленное зрелище южноиталийских крестьян ввел на римскую сцену писатель и драматург Помпоний при диктаторе Сулле. Вначале актеры представляли ателланы в качестве краткого дивертисмента при серьезных драматических пьесах, но затем, с единодушного одобрения публики, полностью заменили собой эти пьесы.

До наших дней сохранились названия лишь некоторых ателлан, указывающих на тех, кто был объектом насмешек в том или ином представлении: Корова, Осел, Вепрь, Деревенщина, Винодел, Дровосек, Рыбак, Хлебопек, Лекарь, Свадьба. Маской Maccus высмеивались солдаты и трактирщики, Bucco — нравы и обычаи фехтовальных школ; доставалось и целым народам: галлам, сирийцам, кампанам. Своими грубыми шутками и нарочитой комичностью ателлана была очень схожа с дошедшей до наших дней и ставшей уже классической южноитальянской «commedia dell’arte», которая также имеет четыре постоянно действующих лица с похожими характеристиками: Pantaleone, Arlecchino, Brighella и Dottore. Так что вкусы простой публики мало изменились за последние 2 тысячи лет.

Еще большее распространение, чем ателлана, получил на сцене мим. Поначалу так же, как и ателлана, он давался в антрактах или в виде дивертисмента, а во времена Империи стал, наряду с пантомимом, типичным театральным развлечением. В этой низкой комедии не было даже намека на поэзию, о чем свидетельствовал еще Гораций, а Цицерон жаловался в письме к другу на себя самого: «Я уже до такой степени огрубел, что во время игр нашего Цезаря слушал произведения Лаберия и Публия». Надо сказать, что они были самыми знаменитыми мимографами того времени.

Последнее усовершенствование в структуру мимического представления внес еще один известный мимограф — Лентул. Его фарс, названный по имени главного героя-разбойника «Laureolis», по замыслу автора, заканчивался настоящим распятием на кресте живого человека. Им был, разумеется, не актер, а какой-либо преступник. Император Домициан, в свою очередь, внес в это произведение еще одно дополнение, повелев в конце пьесы снимать еще живого «актера» с креста и отдавать его на растерзание медведю прямо на сцене.

Это высочайшее повеление тут же разбудило фантазию устроителей цирковых зрелищ — они поспешили придать своим кровавым шоу новый импульс, введя в умерщвление людей на арене элементы театрального действа. Так, одному из преступников, изображавшему прикованного Прометея, специально выдрессированный орел выклевывал печень; другого сбрасывали в жерло хоть и искусственного, но исправно действующего вулкана; третьему, изображавшему древнего римского героя Муция Сцеволу, медленно сжигали руку на огне. Публика от этих новаций была в восторге, но особенно ее позабавил случай с одним греческим певцом — рапсодом. Он был приглашен в цирк якобы для исполнения торжественных гимнов перед римским народом. Для этого в центре арены соорудили высокую искусственную гору, и греческий гость, взобравшись на вершину, приготовился блеснуть своим мастерством.

Публика же тем временем всячески выражала свое неудовольствие, требуя продолжения всеми любимой звериной травли. Певец не успел взять и нескольких нот, как вдруг из замаскированных в горе отверстий выбрались голодные медведи. Римская чернь, моментально изменив отношение к происходящему, смогла насладиться последующей непродолжительной погоней и разрыванием несчастного рапсода на куски. Что касается пантомима, то он развился в Риме в самостоятельный род драматического искусства во времена Августа из греческих трагедий и комедий. Здесь танец хора отделили от пения, так что действие, которое актер на сцене представлял мимическим «танцем», то есть различными телодвижениями, стоящий рядом певец пояснял словами, а музыкант аккомпанировал им на кларнете. Эта новая драматическая форма отличалась от трагедии еще и тем, что один актер воспроизводил или танцевал все мужские и женские роли, меняя в антрактах по мере надобности костюмы и маски. Все это действо несколько напоминало пантомимный балет.

Сюжеты пантомимов почти всегда брались из греческих мифов, а либретто выходили из-под пера таких знаменитых авторов, как Лукан, Статий и Овидий. Самыми популярными были сюжеты любовного содержания, например Ахиллес и Брисеида, Ясон и Медея и т.д. Актер пантомима должен был обладать настоящим талантом, ведь ему зачастую приходилось изображать одновременно всех действующих лиц пьесы. Эта трудная задача отчасти облегчалась тем, что содержание пантомимов, взятое из мифологии, более образованной публике, преимущественно из высших слоев римского общества, в отличие от черни, ходившей на мимы и ателланы, было известно еще со школьной скамьи.

Был такой случай, произошедший во времена императора Нерона. Известный в Риме цинический философ Деметрий в большом собрании любителей пантомима заявил, что без звучной музыки и хорового пения танцор одной лишь мимикой и телодвижениями никак не может достичь желаемого эффекта, именно поэтому он, Деметрий, невысоко ставит и пантомимы, и актеров, их представляющих. И тут «перчатку», брошенную мыслителем, поднял знаменитый актер Парис Старший. Он, дабы убедить философа в его неправоте, станцевал перед ним «Венеру и Марса» в абсолютной тишине, без музыки и пения, причем столь талантливо и убедительно, что Деметрий вынужден был признать, что пантомим является настоящим искусством, причем высоким.

Римский оратор и писатель Квинтилиан в своем трактате о жестикуляции оратора, где одни только движения пальцев он описывает в 12 параграфах, говорит, что «движения рук по своему многочисленному разнообразию почти достигают самой полноты слов». Заметим, что это замечание касается искусства оратора, жестикуляция которого, ограниченная одними руками, была не в пример скромнее, чем пантомимического актера.

Помимо известных высот сценического искусства и достаточно высокого уровня образования актер пантомима должен был обладать и телесной красотой: быть среднего или чуть выше среднего роста в соответствии с классическим «Каноном» древнегреческого ваятеля Поликлета. Его бронзовая статуя «Дорифор», изображающая юношу, несущего копье, считалась в античном мире образцом пропорций и размеров человеческого тела.

Эластичность и гибкость своего тела актер поддерживал постоянными упражнениями, но способность грациозно двигаться во многом определялась прирожденными особенностями. Актеров с посредственными телесными параметрами публика просто не терпела. Лукиан описывает один эпизод, когда актер, обладающий слишком высоким ростом, вышел на сцену в роли древнегреческого героя Капанея, который штурмовал фивские стены. Так вот публика, увидев это, начала кричать: «Перелезь, тебе не нужна лестница!»

Несколько позже на римской сцене появилась мифологическая пирриха, представлявшая собой тот же пантомим, но уже безо всякого пения и с несколькими актерами и была очень похожа на современный балет.

Наибольшим расположением публики во время Империи пользовались выдающиеся артисты пантомимов, а некоторые из них даже имели изрядное влияние при императорском дворе. Известен случай, когда знаменитый поэт Ювенал за оскорбление, нанесенное им одному принятому при дворе императора Траяна пантомимическому актеру, был отправлен в длительную ссылку. Так что нет ничего удивительного в том, что известные пантомимисты покупали в Риме дома и даже целые поместья, в их честь сооружали памятники и статуи, а италийские общины награждали их почетным гражданством.

По принятому и в Греции обычаю в театр с собой приносили подушки и ковры, а под ноги — скамейки, надевали праздничные одежды — мужчины должны были являться исключительно в белых тогах. Для защиты от солнца дамы имели при себе зонтики и веера, а мужчины — шляпы. Если не было ветра, над театром растягивались паруса. Со времен Помпея в театры проводили воду, а воздух охлаждали фонтаны с благовониями. Публику на отведенные места провожали особые смотрители. В течение представления у зрителей было принято громко выражать свои чувства. Если актер нравился, ему рукоплескали, приветствовали криками, мужчины в знак своего благоволения махали ему концами тоги, а дамы платками. В том же случае, когда актер играл плохо, публика свистела, возмущалась, шикала, иногда доходило и до того, что неудачника просто вынуждали удалиться со сцены.

Порядок в театре обеспечивал претор, под началом которого, учитывая немалые размеры типичных римских театров, была целая когорта — около 500 человек. Он отвечал за все представление. И это была отнюдь не лишняя предосторожность — в римских театрах довольно часто случались происшествия, требовавшие вмешательства стражи. По примеру существовавших в цирке партий, соревновавшихся и даже ссорившихся между собой, появились подобные партии и в театрах. Они так же, как и цирковые, состояли из поклонников отдельных актеров, преимущественно танцоров пантомимов, хотя в отличие от последних характера системы так и не приобрели. Все в основном сводилось к тому, что, когда выступало подряд несколько пантомимистов, эти партии неистово поддерживали своего любимца, других же актеров освистывали. А в результате зачастую начинались беспорядки.

В 15 году, при императоре Тиберии, во время одного из таких конфликтов было убито большое число солдат из числа стражи и один центурион (сотник), а сам трибун, или командир когорты, тяжело ранен. По этому делу даже были слушания в сенате, в результате чего преторы были наделены полномочиями, разрешавшими наказывать нарушителей порядка в театрах изгнанием и даже ссылкой, не говоря уже о крупных денежных штрафах. Но эти меры были не в состоянии помочь, а потому в 23 году Тиберий распорядился изгнать из Рима абсолютно всех мимистов и пантомимистов и до самой своей смерти не отменял этого приказа.

Только его преемник Калигула позволил им вернуться, а позже, при Клавдии и Нероне, среди театралов наступил просто настоящий разгул страстей. Нерон, например, вообще устранил из театра когортную стражу, как указывает Тацит, «с одной стороны, для того, чтобы солдат театральной вольностью не развращался, с другой — чтобы испытать, будет ли народ вести себя спокойно без стражи». После этого распоряжения в театрах начались настоящие сражения. По словам Светония, однажды при всеобщей драке, когда дело дошло до того, что со зрительских мест полетели камни и обломки стульев, сам Нерон из своей ложи принялся бросать на головы публики камни и в числе других ранил претора. После смерти императора-«весельчака» театральная стража была восстановлена, но в той или иной степени беспорядки продолжались вплоть до позднейших времен Империи.

Впрочем, чем дальше, тем больше сцены римских театров занимали грубые и примитивные зрелища, такие как пляски полуголых танцовщиц, выступления канатоходцев и фокусников и тому подобное. Ко времени падения Римской империи именно они являли собой основные «образцы драматического искусства». Под стать этим зрелищам была и деградировавшая публика. Собственно, на этом и закончилась хоть продолжительная, но не слишком славная история римского театра.

Первоначально актерами в римском театре были рабы или отпущенники. Они объединялись в особые труппы, управляемые директором, реже первым актером, который за плату давал представления по заказу.

Тогда актеры стояли на низшей ступени римской социальной лестницы и не имели гражданских прав. Но лучшие из них, такие как трагик Эзоп и комик Росций, бывшие, по откликам современников, выдающимися лицедеями, все-таки смогли, поборов общественные предрассудки, стать настоящими кумирами толпы.

Плата за актерский труд изначально была довольно незначительна, но в конце республиканской эпохи и особенно во времена Империи для них настали лучшие времена.

Актер Росций получал за один выход на сцену 1 000 денариев, так что, согласно Плинию, его годовой доход равнялся полумиллиону сестерциев, а за 10 лет выступлений он заработал 6 миллионов.

Для сравнения добавим, что 100 сестерциев соответствовали 25 денариям. Так, например, во времена Диоклетиана 1 курица стоила 60 денариев, пара хорошей мужской обуви — 150, а квалифицированный плотник за день работы получал 50 денариев. Таким образом, становится ясно, что доходы лучших актеров даже по римским меркам были весьма немалыми.

Устройства театра

Во всех основных своих частях римский театр был похож на греческий, но несколько отличий все же существовало. Римляне свои театры строили не на естественных склонах гор, а на равнинах в виде огромных каменных или мраморных зданий с поднимающимися вверх рядами сидений. Стены направлялись в виде радиусов к центру оркестра, между ними находились входы, ведущие со всех сторон в отдельные ярусы, которые были отделены друг от друга высокими поясами по причине строгого деления зрителей на классы. В оркестре (современный партер) находились места для сенаторов и прочей знатной публики.

Сцена была неглубокой и украшенной колоннами и статуями. Ложи императора и самых высших должностных лиц примыкали к ней вплотную.

Первый постоянный каменный театр Помпея был построен в Риме в 55 году до н.э. До этого, а именно с 191 года до н.э., для «сценических игр» разрешалось строить только временные деревянные театры. В их числе был знаменитый театр Марка Скавра, вмещавший в себя до 80 тыс. зрителей и имевший сцену, украшенную 360 колоннами и 3 000 бронзовых статуй. Каменные театры были более скромных размеров, но три самых крупных из них — Помпея, Бальба и Марцелла — вмещали в себя соответственно 40, 30 и 20 тысяч зрителей.

В те времена, когда постоянных театров еще не было, публика смотрела на представление стоя и без различия мест. Первое распределение мест упоминается в 194 году до н.э., именно тогда передние места около сцены во временных театрах посредством перил были отведены сенаторам. Затем пришлось отделить особые места также и другим сословиям. Во времена уже постоянных каменных театров сенаторы, весталки и члены императорской семьи сидели в особых ложах, а простая публика занимала самые задние места, а также верхний ярус.

Михаил Максимов

Традиции: Последняя «лилия»

Сейчас в деревне Лиюи из 100 жительниц старше шестидесяти лет 30 могут «похвастаться» маленькой ножкой. По всей вероятности, последняя женщина в этой деревне подверглась операции по перевязыванию ног в 1936 году. Она жива до сих пор, как и многие другие ее ровесницы.

Древняя китайская легенда гласит, что однажды императору Тайзонгу из династии Танг приснился сон: ему явилась танцовщица, исполняющая арабески на прекрасном цветке лотоса. Она столь грациозно изгибала ножки, что Тайзонгу почудилось, что он увидел полумесяц. После пробуждения правитель захотел, чтобы и его ноги стали такими же. А чтобы воплотить эту мечту в реальность, он приказал изогнуть носки своих ступней практически пополам, притянув мизинец как можно ближе к внешней стороне пятки, и крепко перевязать лентами. Эта поэтическая фантазия, некое конфуцианское подражание мужчины женщине, видимо, вдохновила китайцев, и со времени династии Танг (618 — 907 годы) они начали перевязывать девочкам ноги, пытаясь тем самым добиться укоренившегося в их сознании эталона красоты. Причем эта традиция просуществовала в Поднебесной более 10 веков.

Перевязанную ногу, символизирующую принадлежность к высшему сословию, называли лилией. Процедуру перевязывания обычно проводили девочкам в возрасте от 3 до 11 лет. У выросшей уже девушки пальцы ступней теряли чувствительность, так как кровь в них попросту не поступала. Многие из них в течение всей жизни не могли передвигаться без посторонней помощи, другие же ходили небольшими шажками, с большим трудом удерживая равновесие. Для представительниц высших сфер удачное замужество просто не могло состояться, если у невесты были большие ноги, это считалось разновидностью уродства. Хотя были и такие девушки, которые, уже будучи взрослыми, отказывались от повязок, бросая тем самым вызов общественному мнению. Но зато их ступни принимали нормальную форму, и они могли нормально ходить.

Сейчас эта, без преувеличения, варварская в нашем понимании традиция практически себя изжила. И это во многом объясняется тем, что в китайском обществе отношение к роли и месту женщины существенно изменилось. И все-таки даже сейчас в этой загадочной стране можно встретить женщин, ноги которых деформированы до неузнаваемости. В самой южной провинции страны, носящей название Юнань, до сих пор живут женщины с маленькой ножкой. В этом отдаленном от центра районе находилась земля, где воинственные поселенцы основали независимое государство и где впоследствии находилось место ссылки впавших в опалу чиновников. После падения последней императорской династии в 1911 году обычай перевязывания ног был осужден как феодальный пережиток и с ним начали повсеместно бороться. Однако в маленькой деревушке Лиюи, находящейся в провинции Юнань, обычай перевязывать ноги маленьким девочкам сохранялся еще лет 20. Лиюи была настолько удалена от других населенных пунктах, что ее жители, видимо, просто не знали о происходящих изменениях.

Зоосфера: Птицы утренней зари

В одной из многочисленных легенд, посвященной этой птице, рассказывается о том, как фламинго, сжалившись над людьми, умирающими в неурожайный год от голода, выклевывал из своего тела кусочки мяса и кормил несчастных. Кровь текла по перьям, окрашивая их в розовый цвет. А чтобы потомки тех, кто был спасен этой птицей, не забывали об этом, оперенье фламинго всегда будет иметь такой оттенок.

Наиболее широко известны 4 вида фламинго: обыкновенный, красный, чилийский и малый. Длина тела колеблется от 90 до 120 см, а вес самого крупного, обыкновенного фламинго составляет около 4 кг.

Живут они на мелководьях океанов и морей, высокогорных и равнинных соленых озерах субтропических и тропических зон Африки, Азии, Америки и Южной Европы.

В большинстве своем эти птицы ведут оседлый, малоподвижный образ жизни, и лишь обыкновенный фламинго (Phoenicopterus ruber) вынужден совершать перелеты из наиболее северных областей в южные.

Продолжительность жизни этих красивых птиц в естественных условиях точно не известна, но в неволе они доживают до вполне солидного по птичьим меркам возраста — 30 лет. Несмотря на внешнюю хрупкость, фламинго научились неплохо приспосабливаться к самым неблагоприятным условиям. Может быть, именно поэтому археологам удалось найти останки птиц, возраст которых насчитывает 30 миллионов лет, практически идентичные современным фламинго.

Фламинго очень многое роднит с гусеобразными. У них похожие по строению лапы, клюв, практически одинаковые голоса, и те, и другие при линьке теряют одновременно все маховые перья и даже страдают от одних и тех же паразитических пухоедов. Но вместе с тем по ряду анатомических и поведенческих признаков фламинго все-таки гораздо ближе к отряду голенастых, к которому также принадлежат цапли и аисты. И все же из-за яркого своеобразия биологи-систематики выделяют фламинго (Phoenicopterus) в отдельное семейство — краснокрылов (Phoenicopteridae).

Кормятся эти птицы весьма своеобразно. Грациозно выгнув шею, фламинго поворачивают клюв так, чтобы верхняя челюсть оказывалась внизу. Мелкие организмы, застревающие между роговыми отростками клюва, тут же подхватываются языком и проглатываются.

Синезеленые водоросли, богатые протеином, являются излюбленной пищей малого фламинго. Красно-карминный клюв этой разновидности фламинго более легкий, чем у его собратьев, и позволяет добывать водоросли при неглубоком погружении его в воду.

Отфильтрованная вода выходит наружу через небольшие отверстия клюва, задерживая водоросли, которые составляют основную часть их ежедневного рациона. На продуктивных озерах миллионная стая малых фламинго поглощает не менее 60 тонн водорослей в день. У других видов фламинго цедильный аппарат имеет более грубую «конструкцию», то есть более крупные отверстия, что делает невозможным задерживать большое количество синезеленых водорослей — спирулины. Они в основном добывают пищу из донных отложений.

Чтобы насытиться, фламинго необходимо съедать в день такое количество пищи, которое равняется одной четвертой его собственного веса.

Клюв фламинго в царстве птиц не имеет аналогов. Довольно длинный в средней части, он резко, под тупым углом, уходит вниз. Надклювье значительно уже подклювья и прикрывает его в виде крышечки. Нижняя челюсть намного массивнее верхней и, соответственно, менее подвижна. Эта характерная особенность и отличает фламинго практически от всех остальных пернатых. Края клюва снабжены мелкими роговыми пластинками, а мясистый язык с обеих сторон имеет по 20 роговых зубчиков. С их помощью фламинго засасывает и процеживает взмученный грунт, задерживая только съедобную его часть: планктон, улиток, слизняков, ракушки и водоросли. Собирая пищу, фламинго могут заходить довольно далеко в воду, и даже плыть, хотя делают это крайне редко и неохотно. Вопреки бытующим легендам цвет перьев фламинго имеет розовый окрас именно за счет содержащихся в еде питательных веществ. При обедненной пище интенсивность цвета угасает, становясь практически белым. Вот почему в тех зверинцах, где не соблюдается правильный режим питания, можно видеть грязно-белых фламинго.

Родители кормят птенцов в течение двух недель кашеобразной отрыжкой красного цвета, выделяемой особыми железами в области пищевода, достаточно сложного состава. По питательности она не уступает молоку, содержит 23% крови и мелкие живые организмы. Позднее птенцы заботятся о питании сами.

Ушедшие из гнезда «гадкие утята» меняют пух на белое оперенье, которое розовеет по мере их взросления. Половозрелыми фламинго становятся к трем годам.

Для гнездования фламинго выбирают мелководные и недоступные места соляных озер и болот. Гнездо высотой до 50 см имеет конусообразную форму. Чтобы устроить его, птицы собирают ил, глину, растительные остатки, утаптывают ногами, после чего эта масса высыхает на солнце и затвердевает, хотя иногда, из-за отсутствия строительного материала, самки могут отложить яйца просто на песок. В чашеобразное углубление на вершине гнезда фламинго откладывают одно — два, реже три белых яйца с тонкой скорлупкой. Плотность расположения гнезд очень велика. Нередко на площади всего в 10 кв.м их бывает до 40. Насиживают яйца оба родителя, расположившись на вершине гнезда, в течение 30 дней поочередно. Через месяц вылупляются зрячие птенцы, покрытые бело-серым пухом. Малыши при рождении имеют прямой клюв, который изгибается вниз лишь к четырехнедельному возрасту.

Архив: Атаман "Вихрь"

Сыну донского войскового старшины Ивана Платова Матвею едва исполнилось 13, когда отец, пойдя навстречу его настойчивому желанию служить, отдал его в Войсковую канцелярию. И хотя расчеты Ивана Федоровича сделать его наследником крепкого семейного хозяйства не оправдались, краснеть за сына ему не пришлось…

Смышленый и исполнительный казачок очень скоро был произведен в унтер-офицеры. А уже в 1773-м, после того, как он примерно отличился в первой Турецкой кампании 1768—1774 годов, будучи под началом князя В.М. Долгорукова, Екатерина II подписала представление его на офицерское звание. В то время ему было чуть больше 20. Несколько лет спустя на Кубани его отряд, сопровождавший транспортный обоз, у реки Калалах был окружен двадцатикратно превосходящими по численности турецкими войсками. По приказу Платова из имеющихся повозок был быстро сооружен оборонительный круг, и казаки, сумевшие отразить восемь вражеских атак, мужественно держали оборону до подхода подкрепления. Калалахское дело, принесшее ему Золотую медаль, сделало его имя широко известным в русской армии.

В 1775-м Платова во главе полка посылают на усмирение последних выступлений пугачевских войск в Воронежской и Казанской губерниях. Интересно, что в этой акции вместе с Матвеем Платовым участвовал и его отец, Иван Федорович. За успешное выполнение задания оба они были награждены золотыми медалями. После, с 1778 по 1784 год, Платов, будучи командированным на Кавказ, участвовал в многочисленных сражениях против чеченцев и лезгин. Там же он познакомился с командиром Кубанского корпуса А.В. Суворовым. По свидетельствам современников, между ними, несмотря на различия в званиях, установились не только приязненные, но даже дружеские отношения. К началу Русско-турецкой войны 1787—1791 годов Платов был уже в звании полковника, а в сентябре 1789-го, после битвы при Коушанах, где ему удалось разбить большой турецкий отряд и пленить трехбунчужного пашу Зейнала-Гасана бея Анатолийского, ему был присвоен чин бригадира русской армии.

А несколько раньше Светлейший князь Таврический Григорий Потемкин решил сформировать принципиально новое казачье войско, состоящее из нескольких полков, получившее название Екатеринославское, во главе которого встал походный атаман Матвей Платов, награжденный за свои боевые заслуги в 1790 году Владимиром IV степени. В этом же году вместе со своими казаками Платов отправляется под Измаил в расположение армии под командованием Суворова. Штурм этой укрепленной турецкой цитадели стал одной из ярчайших страниц в военной карьере Матвея Платова. Он, видя, что соседняя с его отрядом штурмовая колонна практически уничтожена, а его казаки пребывают в смятении, ринулся на лестницу, ведущую наверх крепостной стены, и увлек за собой всех тех, кто еще мог сражаться. После взятия Измаила Платов был награжден Георгием III степени и получил звание генерал-майора. Суворов так писал в своем донесении о его действиях в Измаильском деле: «Повсюду был он, Платов, присутственен и подавал пример храбрости». Позже он был представлен Екатерине, обласкан ею и получил разрешение останавливаться в ее дворце.

1796 год, когда после смерти Екатерины на трон вступил Павел I, стал для Платова черным. Как и многие сподвижники покойной императрицы, он попал в опалу — сначала по подозрению в неблагонадежности был сослан в Кострому, где провел почти 4 года, забрасывая Павла письмами с просьбой вернуть его в армию, а затем после доноса и вовсе был брошен в Алексеевский равелин Петропавловской крепости. 11 января 1801 года после заседания Сенатского суда по его делу Платов был оправдан и даже удостоился аудиенции у императора. Тот выразил сдержанную радость по поводу доказанности его полной невиновности и наградил Платова командорским крестом Мальтийского ордена.

В том же году император назначил Платова атаманом Войска Донского, что дало возможность осуществить реорганизацию казачьих войск, превратившихся теперь из иррегулярных и вспомогательных в общеармейские структуры. Кроме того, будучи в должности войскового атамана, Матвей Иванович Платов участвовал в основании Новочеркасска, ставшего новой донской столицей. При нем на Дону были открыты первая мужская гимназия, несколько других учебных заведений, основаны больницы, организована почтовая служба, а также устроено множество новых дорог.

С началом в Европе войны с Наполеоном Платов вместе с казачьим корпусом покинул родной Дон и отправился в расположение русских войск, находящихся в Пруссии. В 1807 году Платов вместе с казаками после атаки сумел овладеть хорошо укрепленным городом Прейсиш-Эйлау и захватить в плен более 3 000 французов, а при взятии города Гейсельберга обратить в бегство «всю французскую кавалерию». Действуя то хитростью, то стремительными вылазками, Платов вместе с казаками захватывали один прусский город за другим. За проявленный в прусской кампании героизм и мужество Платов был награжден орденами Александра Невского и Георгия II степени, алмазными знаками и бриллиантовой табакеркой с изображением Александра I, а Войску Донскому указом императора было пожаловано памятное знамя. Прусский же король Фердинанд I, восхищенный редкой отвагой казаков, наградил Платова орденами Красного и Черного орла.

Что касается Наполеона, то он, хоть и окрестил казаков «исчадием рода человеческого», все же, отдавая дань их боевому искусству, в свою очередь также решил после подписания Тильзитского мира пожаловать бесстрашному атаману орден Почетного легиона, но Матвей Иванович отказался принять эту награду, сказав: «За что ему меня награждать? Я ему не служил и служить не могу никогда». Говорят, отказ этот Наполеона крайне раздосадовал, но он все равно добился своего — после стрельбы из лука, проведенной Платовым в присутствии последнего по настоянию Александра, он вручил атаману табакерку, украшенную своим портретом и драгоценными камнями. Матвею Ивановичу не оставалось ничего другого, как принять ее. Правда, потом камни эти он «выломал» и «заменил портрет Наполеона какою-то камеею». Столь непочтительный по отношению к союзному России монарху шаг объяснялся тем, что, по мнению атамана Платова, «сей человек не на благо, а на пагубу человечеству рожден». Эти слова зазвучали по-особому в июне 1812-го, когда многотысячная наполеоновская армия подошла к границе Российской империи...

Начало войны застало донского атамана вблизи границы, недалеко от города Гродно. Руководимым им казачьим частям было вменено прикрывать фланги, не допуская окружения отходящих колон, а также образовать арьергард для сдерживания наступательного прорыва противника. Полководческий талант Платова в те тяжелые для России дни проявился с особой яркостью, когда ему приходилось сложнейшими маневрами прикрывать тылы основных сил, дабы избежать навязываемых французами крупных сражений. Но даже в этой критической ситуации казаки наносили врагу весьма ощутимые удары. Так, 27 июня под Мирами они, применив свой излюбленный тактический прием, так называемый вентерь (рыболовная снасть, верша, с помощью которой рыба, попавшая в ловушку через узкое отверстие, уже не может выбраться назад. — Прим. автора), разгромили 9 полков наступающего неприятеля. Это была первая победа русского оружия в начавшейся войне. А спустя месяц под Молевым Болотом французам был нанесен еще один весьма ощутимый ущерб.

Тем временем русские войска продолжали отступление. Критическим моментом для Платова в тот период времени стало его отстранение от командования арьергардом по приказу тогдашнего главнокомандующего армии Барклая де Толли, обвинившего его в том, что он «проспал» атаку французов под Семлевом. Более того, Платову пришлось передать свой конный корпус барону Розену и вообще уехать из армии. Ситуацию, гибельную для боевого заслуженного генерала, спасло назначение на пост главнокомандующего Михаила Илларионовича Кутузова, знавшего донского атамана еще с 1773 года и высоко ценившего его огромный опыт. Платов сразу же вернулся в действующую армию.

В самый разгар Бородинского сражения, по замыслу главнокомандующего, казачьи полки и легкая кавалерия под предводительством Платова должны были, незаметно подойдя к расположению противника, ударить ему в тыл. Этот план был блестяще реализован, вызвав панику в рядах французов и на целых два часа ослабив натиск неприятельских войск. К тому же Платову удалось захватить главный обоз наполеоновской армии.

На знаменитом Совете, состоявшемся в Филях, Платов со свойственной ему решительностью и бескомпромиссностью выступал за то, чтобы дать Наполеону решительное сражение, но Кутузов решил иначе...

В те дни, когда Наполеон напрасно ожидал в полыхающей Москве капитуляции, Платов в спешном порядке провел на Дону дополнительную мобилизацию, в результате которой в расположение русских войск прибыло 22 000 казаков. Вставшему во главе увеличенного войска Платову Кутузов дал приказ преследовать уходящего из столицы противника. В первом же бою при Тарутине казаки всей своей мощью обрушились на армию Мюрата и смяли ее. Дальнейшие действия казачьей кавалерии под командованием Платова по преследованию отступающей французской армии под Малоярославцем, Вязьмой, Красным, Березиным, Вильно, Ковно заставили Наполеона позже признаться в том, что именно казаки уничтожили всю его конницу и артиллерию. По ходатайству Кутузова 29 октября 1812 года Матвей Иванович Платов за выдающиеся боевые заслуги был возведен в графское достоинство.

После того как наполеоновская армия была выдворена за границы Российской империи, Платов вместе со своим войском продолжал выполнять важнейшие задания, призванные окончательно разгромить оставшиеся силы противника. В самом конце 1812-го казаки захватили Мариенбург, позже заняли Дириш, а затем и крепость Данциг. В апреле 13-го они вошли в Дрезден, в сентябре ими была одержана блестящая победа под Альтенбургом, а в октябре под Лейпцигом произошла так называемая «битва народов», окончательно определившая дальнейшую судьбу Наполеона. За участие в этом знаменитом сражении, где его казаками была взята в плен кавалерийская бригада и несколько пехотных батальонов, Матвей Иванович Платов прямо на поле битвы был награжден высшим из российских орденов — орденом Андрея Первозванного.

После победоносного завершения кампании и подписания Парижского мира Платов, сопровождавший императора Александра I, побывал в Лондоне. Появление там легендарного атамана вызвало бурю эмоций у обычно сдержанных англичан. Жители Лондона пронесли его на руках с корабля на берег; где бы он ни появлялся, его встречали овациями, а лондонские дамы, по некоторым утверждениям, вообще отрезали у его коня часть хвоста, разобрав эти волосы на сувениры. Именем Платова были названы спущенный на воду 80-пушечный английский корабль, а также одна из призовых лошадей. Оксфордский университет вручил ему диплом почетного доктора права. Там же Матвей Иванович познакомился с Вальтером Скоттом, и хотя атаман не знал английского языка и общался с писателем через переводчика, Скотт был потрясен этой уникальной личностью и еще долго вспоминал об этой мимолетной встрече. Городской Совет Лондона вместе с тремя особо отличившимися фельдмаршалами союзных войск — русским, австрийским и прусским — наградил атамана Платова почетной, специально изготовленной по этому случаю саблей, украшенной драгоценными камнями. А его портрет поместили в одном из парадных залов Королевского дворца.

Возвратившегося на Дон атамана жители встретили как истинного героя. Последние годы своей жизни Платов занимался исключительно внутренними делами Донского края — развитием города Новочеркасска, местным коневодством и виноградарством. Он умер 3 января 1818 года и со всеми подобающими ему почестями был похоронен под стенами строящегося каменного Вознесенского собора, заложенного им же в Новочеркасске в 1805 году.

Владимир Котов

Оглавление