«Банк. Том 1»

Банк. Том 1 (fb2) - Банк. Том 1 1797K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Inkoгnиto

Банк Том 1 Inkoгnиto

Предисловие автора

По ряду причин автору хотелось бы хотелось сохранить инкогнито. Любителям различного рода сенсаций могу сразу сообщить, что автор не замаскировавшийся олигарх, подавшийся из-за кризиса в литературное творчество, не блудная дочь миллионера и не более искушенный писатель, скрывшийся за псевдонимом из странной последовательности латинских и русских букв.

Все торговые марки, упомянутые в книге, безусловно, являются собственностью их правообладателей. Некоторые торговые марки выдуманы, те же, которые реальны, упомянуты, исходя из личных пристрастий автора, а не из какой-либо рекламной выгоды, получение которой, не то, чтобы до успеха — даже еще до публикации первой книги писателя просто немыслимо.

Упомянутая в данной книге неустойчивость одного из наиболее широко применяемых в мире криптографических алгоритмов на момент написания книги является художественным вымыслом автора. Ничего не взламываемого в принципе быть не может, но пока алгоритм его взлома неизвестен. Художественный вымысел обильно присутствует и в иных событиях в книге, так как это все же роман, а не отчет о происходившем.

Вывод, сделанный одним из героев книги в конце главы 31, уже стал неверным после санкций 2014 года и соответствующего развития внутреннего производства, однако, на время действия событий в книге, казался автору верным.

Некоторые технические подробности в книге упрощены.

Я от всей души благодарен Михаилу Муравьеву, который уже несколько лет назад с юмором объяснил в Интернете современные и с виду сложные экономические механизмы так, что они становятся понятны всем и после их понимания сильно напоминают сказку «Новое платье короля» Ганса Христиана Андерсена (см. главы 14 и 18, ).

Как уже отмечалось, автор достаточно много проработал в банковских структурах. И совсем не в службе безопасности, как может представиться заранее пролиставшему книгу нетерпеливому читателю. По мнению коллег, возможно, и высказываемому из вежливости, автор достиг некоторых достойных профессиональных результатов в достаточно специфической области банковского дела. Поэтому читаемая Вами книга отличается от множества сочинений, написанных людьми, знакомыми с предметом поверхностно. Если книга будет иметь достаточный коммерческий успех, возможно, инкогнито и будет раскрыто. Если нет… что-ж, в настоящее время автор продолжает работать и неудачная попытка издания, либо плохой прием читателями и суровая критика настоящего произведения никак не отразится на писавшем.

Засим, предисловие закончено.

Искренне Ваш, (Подпись неразборчива)

Пролог. Истоки. Начало 200_х

— Нужно расписаться за ознакомление с Приказом.

Подходя к столу, Николаю Владимировичу Старостенко очень хотелось побольнее ущипнуть себя или, ухватив пятерней побольше своих уже редеющих русых волос, как следует за них дернуть. Однако, если он не спал, это было бы воспринято, мягко говоря, с некоторым непониманием. К тому же, было уже больше пяти вечера. Снов до этого он не видел вообще и начать собственную историю просмотра сновидений не с коротеньких сюжетов, но прожить в цветном, высоко детализированном и до нельзя реальном сне весь день было чертовски странным. Кроме того, он уже неоднократно щипал себя и предпринимал иные попытки очнуться у себя в постели — но, увы, без всяких результатов. Каким облегчением было бы проснуться при подходе к столу! Однако сон продолжался. Может, все-таки дернуть себя на людях за волосы — авось санитары примут это за признак выздоровления, если он сошел с ума, и на самом деле сидит в комнатке с мягкими стенами в ближайшей психушке? Он знал очень многих, кто не только хотел, но и страстно желал бы не думая подписаться за ознакомление с таким приказом (хотя бы и во сне). Да и зарплата очень существенно повышалась. Но его аналитический ум, отточенный учебой на факультете, выпускники которого в советское время распределялись на «Энергию», попадали на космодром, а одному даже удалось слетать в космос, совершенно не понимал причин происходящего. С утра — неожиданный вызов в кабинет начальника службы безопасности и беседа, в ходе которой он не до конца сумел подавить естественные в такой ситуации движения лицевых мышц. Ответные гримасы начальника СБ на лице не отражались — опыта у того было намного больше и все же Старостенко отчетливо разглядел у того в глазах искреннее веселье. Вертевшийся на языке вопрос «Почему я» Николай не решился задать от растерянности. Потом — его первая, хотя и очень короткая беседа с могущественным председателем правления, во время которой Николай, уже зная, что его ждет, максимально сосредоточился и стоял с каменной физиономией. Но глаза, эти его зеркала души, все равно коварно отражали полнейшее изумление происходящим. Председатель правления, несмотря на краткость беседы, шесть раз отворачивался в окно, очевидно, не желая показывать того, что ему тоже весело и что он видит насквозь полное обалдение стоящего перед ним сотрудника. После этого — звонок председателя в отдел кадров: «Вы позаботьтесь, Анна Ивановна, чтобы Старостенко оформили сегодня». Да уж, попробовала бы не позаботиться! Полностью выбившее из колеи прощание с последней фразой: «Теперь, Николай Владимирович, будем видеться каждую неделю». Возврат на рабочее место и мучительные, но бесполезные попытки наконец проснуться, сопровождаемые тщетными надеждами на то, что во сне отдел кадров может и затянуть выполнение распоряжения председателя. Соображения о том, что если происходящее реально, то это готовящаяся «подстава» начальника СБ с целью устроить из него козла отпущения за все промахи службы безопасности. На такое место он вполне мог пристроить минимум пять своих приятелей по госбезопасности. Кстати — пару-тройку недель назад еще один заместитель назначен кроме двух, уже имеющихся в наличии — что-то тут не то… При обычном карьерном росте еще одну-две должности на уровне начальника управления надо миновать, а тут вверх как быстро двинули, и совсем без родственников в руководстве — поневоле заподозришь неладное! А как тогда с председателем быть — его, что, просто уболтали? Хотя, если верить молве, дурить предправления непросто, многих он простыми с виду вопросами на чистую воду вывел, да и не засиживаются на такой должности люди, которым можно по ушам ездить. Подсидели бы его давным-давно, всяко желающие бы нашлись. К тому же! — ему ведь встречаться с председателем каждую неделю. Шансов разбить все направленные против Николая аппаратные интриги при личной беседе с главным в банке — множество. И все же следующие несколько месяцев надо быть очень и очень настороженным. По своей части проколов у него не было, а по тем делам, которые достанутся, придется очень сильно во все вникать. К тому же, и особых сверхдостижений за последний год у Николая тоже не было, что возвращало его к мыслям о сне. Взгляд на календарь убедил его, что сегодня не первое апреля — для верности Николай, прикинувшись заработавшимся, спросил подчиненных, какое сегодня число.

Когда часовая стрелка ушла за цифру 5, надежда на то, что во сне отдел кадров не работает, ненадолго усилилась. И рухнула, когда зазвонивший телефон неумолимо показал на экране, что звонят не откуда-нибудь, а именно из отдела кадров. Удирать в туалет смысла не было — все равно позвонят кому-то из подчиненных, а те найдут по мобильному телефону. Он поднял трубку и деловитый женский голос пригласил его в кабинет, в котором он сейчас и находился.

— С содержимым Приказа, думаю, уже знакомы. Вот Приказ на столе, если хотите — дополнительно ознакомьтесь, убедитесь и распишитесь в книге ознакомления.

Сама надпись в прошитой толстой тетради, гордо именуемой «книгой», напротив его фамилии и инициалов «Ознакомлен с Приказом № 1159-К-С» была на вид совершенно невинной. Сам Приказ, однако, коварно лежал на столе, частично закрытый уголком тетради, но его содержимое неумолимо бросалось в глаза:

«Назначить Николая Владимировича Старостенко заместителем начальника Службы Безопасности с…» Дата была прикрыта уголком тетради, что вызывало робкие надежды о том, что это все же сон, однако все портила видневшаяся ниже знакомая роспись с характерным росчерком после должности подписавшего Приказ. «Председатель Правления ОАО «Ультрим-Банк»…

Деваться было некуда. Мелькавшие в голове самооправдывающие мысли типа «Эх! Была не была — хоть во сне больше денег заработаю» были не искренними. Внезапно возникло беспощадное понимание того, что человек чаще, чем хотелось бы, должен делать то, к чему его принуждает судьба. Среди множества интересов Николая значилась военная история и совсем некстати в памяти возник наголову разбитый римский полководец Квинтилий Вар и анализ его действий одним из по-настоящему думающих историков. Все остальные знатоки истории ругали полководца за то, что тот, в еще не появившемся тогда русском стиле, «рванул не глядя» через густой лес и положил три легиона в засаде германцев. И практически никто не рассматривал альтернатив. А на самом деле иных способов действий у незадачливого воителя было совсем немного. Если бы Квинтилий Вар начал обходить леса по берегу Рейна, то потерял бы с месяц и выставил бы себя на посмешище перед всем Римом. Также и тут отказаться от ознакомления с Приказом означало лишь показать себя полнейшим идиотом перед всем банком. Поэтому, мысленно произнеся обессмерченную Вальтером Скоттом поговорку: «Кому суждено быть повешенным, тот не утонет» он взял ручку и оставил на бумаге несколько долей грамма чернил, которые формально приводили Приказ в действие. Оставалось только надеяться на то, что дело не закончится не в стиле приписываемых полководцу последних слов перед завершившим его жизнь взмахом меча: «Квинтилий Вар останется там, где остались его легионы» И снова, в который раз за день подумал: «Ну, почему председатель…».

Сам объект мыслей Николая в это время сидел в своем кабинете, любуясь закатом. Бумаг сегодня было немного меньше обычного и секретарша еще полтора часа назад унесла почти всю пачку, расписанную по исполнителям, за исключением двух-трех документов, о которых председатель намеревался поразмыслить сам. Да и обычную норму бумаг он всегда разгребал не позже, чем к пяти вечера. Мысли отклонились от размышления над оставленными себе бумагами к утреннему визиту. Отложив один особо заковыристый документ, председатель усмехнулся — если верить в расхожую примету про то, что когда о тебе вспоминают или усиленно думают, икаешь, то еще с полудня валяться бы ему под столом полумертвым от икоты с наступлением летального исхода не позднее, чем через 2–3 часа. Ан нет, живой еще… Безусловно, можно было бы развеять все подозрения новоиспеченного зам начальника СБ, которые были написаны у него на лице настолько огромными буквами, что пришлось несколько отворачиваться, чтобы не показать усмешку, но зачем рассказывать о том, что было, в сущности, прихотью? Молодой он еще, новый зам начальника, однако… Хотя уже и не такой молодой, как он в то время, когда основывали банк, находящийся сейчас в первой двадцатке России. Мысли председателя скользнули в собственную молодость, когда он зарабатывал первоначальный капитал, торгуя жевательной резинкой, выпрошенной у иностранцев из Интуриста, потом видеокассетами, джинсами, перейдя в итоге на валюту. Вспомнились доллары, купленные за 14 рублей и проданные за 18 и искренняя радость полученной большой прибыли, на сумму которой сейчас и без слез-то не взглянешь. Припомнил он и казавшееся ему тогда полнейшей авантюрой создание банка — никакого финансового образования, за исключением «прикладного», полученного еще на улице, хотя бы и отточенного до совершенства во время последующих спекуляций, у него не было. «Коммерсант» в то время писал, что если раньше русские собирались на троих, чтобы бутылочку выпить, то теперь — для того, чтобы банк открыть. Великое множество таких на троих созданных банков разорилось в 98-ом, и только единицы добрались до первой двадцатки после 2000-го. А конкуренция, в банковской сфере, которой он так боялся при создании банка… На улице в советское время было намного жестче — гонявшая милиция была еще ничего, но ему чертовски повезло, что госбезопасность попыталась было взяться за него, однако ему чудом удалось выкрутиться не без помощи товарища. А все из-за того заинтересовавшего КГБ американца, пропади он пропадом. При этом председатель даже фамилии-то его не знал. Чудом удалось отвертеться, хорошо, товарищ сообразил, что к чему, но нервы подпортились преизрядно. Взяли бы меня в оборот, но удача тогда улыбнулась широченной голливудской улыбкой во все 32 зуба. Да еще и некстати вспомнился тот сукин сын, председатель правления соседствующего по двадцатке банка, с которым у него была не одна драка в ранней молодости за обладание хлебным местом у гостиницы. Председатель дотронулся языком до моста, стоявшего на месте выбитого зуба, потом напряг костяшки пальцев, на которых, если крепко сжать кулак, еще можно было разглядеть боевые отметины, оставшиеся после ударов об эту гнусную рожу. И злорадно подумал — он еще, небось, не все бумаги разгреб. Если в молодости привык спать до полудня, то в старости от этой привычки вряд-ли откажешься.

Стол председателя правления Элдет-Банка, с чьим лицом не раз соударялись руки его более удачливого «коллеги», опережавшего его на 2 места по капитализации в списке крупнейших банков, также освещался закатом. Председатель действительно корпел над бумагами, так как появился в кабинете часам к 12-ти — юношеские привычки искоренению практически не поддаются. Взаимная идущая из молодости неприязнь двух председателей правления была такова, что он бы съехал в другой, раза в полтора больший, кабинет, если бы узнал, что у козла (он говорил о сопернике и намного хуже) окна смотрят в ту же сторону. Тысячедолларовое кресло в «делах бумажных» помогало мало, однако сражение с бумагами морально облегчало то, что один из документов на столе конкурента был написан в буквальном смысле под его диктовку. Тот-то сукин сын небось почти все разобрал, впахивает с самого утра, дубина — да еще и в молодости он не понимал, что иностранцы невольно тяготеют к «своему», минимум, среднеевропейскому времени и поэтому встают позже. Соображения о том, что привычка работать с утра может в перспективе оказаться полезной и долгий утренний сон вызывался банальной ленью, отметались председателем даже в его нынешнем возрасте с ходу и без малейших колебаний. Что уж и говорить о молодости, когда, выспавшись, он подходил к гостинице и ему приходилось «разбираться» по поводу уже занятых местечек. А договориться «по-хорошему» удавалось отнюдь не со всеми. С его точки зрения они занимали место нарочно, прямо как тогдашние глубоко презираемые им людишки-охотники за дефицитом писали с четырех утра списки очереди. Ведь все толкавшиеся у гостиницы, поди, с девками на дискотеках хоть раз, да и танцевали под лирические слова нравившейся ему песни, недвусмысленно показывающей разницу во времени:

«Moonlight and Vodka Takes me away Midnight in Moscow Is lunchtime in LA»[1]

Должны ведь были разбираться где и когда солнце всходит и заходит! (то, что был одним из немногих, учившихся в английской спецшколе и абсолютное большинство и не понимало, о чем песня, в расчет, естественно, не бралось). Но справедливости в жизни нет, и мечтать о ней глупо, хотя порой и очень хочется этой самой справедливости. Вот стали бы сейчас часы на то же время, что и в Лос-Анджелесе, именуемом непонятным тогда для русского слуха сокращением LA — он бы и с бумагами расправился и в ресторан какой-нибудь сходил, пока там в 12 дня клиентов мало. Дело дошло до того, что председатель вообще перестал в рестораны ходить — если идти в заведение классом пониже, то все будут пялиться на человека, стоящего не одну сотню миллионов. Даже если тащить за собой пол-зала охраны, от напряженного созерцания каждого поглощаемого им куска аппетит совсем пропадает. Да и в тех местах, где были отдельные кабинеты для VIP-гостей, незримая, не открытая и необъяснимая законами природы энергия любопытства людской массы неумолимо проникала сквозь стены, делая ощущение устремленных на тебя взглядов физическим, как давление толщи воды при нырянии на большую глубину. Если идти в заведение «для своих», то собственной охраны там и не требуется, однако проблема в том, что прогнать подошедших «поговорить о делах» и испортить все настроение совершенно невозможно. Во-первых, там бывают люди, не менее влиятельные, чем он сам, а во-вторых, даже те из пропущенных, кого считали «мелкой сошкой», были достаточно влиятельны для того, чтобы доставить при случае кучу неприятностей, если могли счесть себя оскорбленными по самому мелкому поводу. Не зря еще Никколо Макиавелли писал, что большие обиды человек простить может, а мелкие — нет, а пожелание, сущность которого «отвалите от меня, дайте спокойно пожрать в свое удовольствие в одиночестве», пусть даже и переданное самыми вежливыми словами, несомненно относится к не прощаемой категории. Как там с этим справляются в иных странах, в той-же Америке например? Хотя там около миллиона миллионеров и общество к этому привыкло. Председатель вновь посмотрел на заходящее солнце, еще раз подумал о том, что в Америке сейчас утро и поймал себя на том, что напевает песню Beatles «I’ll follow the sun»[2]. «Опять в американское утро захотелось? не выйдет» одернул он себя и заставил себя заняться лежащими в лотке бумагами.

В полном соответствии с таблицей поясного времени в западном полушарии действительно было утро. Хотя Хуан вполне мог спать хоть до полудня, он редко это делал. Хоть его… ну, не то, чтобы должность, должностей и штатного расписания в этой организации не было, скорее, признаваемый всеми пост был очень высоким, да он и стал даже родственником самого босса, старые солдатские привычки еще из другого полушария неизменно давали себя знать. Вот и сегодня Хуан встал около восьми утра и, пока жена еще спала, втихую слушал Интернет-радиостанции. Вообще, по его мнению, это было одним из лучших применений Интернета. Можно было слушать радиостанции хоть со всего мира, что он и делал, особо упирая на одну из стран. На минутку он отвлекся на красавицу жену, чья грудь вылезла из под простыни и усмехнулся. Как это ни странно, но после нескольких родов она совсем не утратила красоты, мало того, ее привлекательность даже стала более зрелой. Хоть это и было парадоксально, но своей самой успешной армейской операцией Хуан считал именно завоевание сердца этой красавицы, которая была на четырнадцать лет моложе его. Он усмехнулся, вспоминая об этом. Сколько горячих местных мачо ее штурмовали — не пересказать, и все — без малейшего успеха, однако, у него все получилось! При этом настоящих армейских операций он провел ох, как немало, но эта, хоть и в гражданской жизни — все же явно лучшая… Присмотревшись к жене, Хуан заметил какое-то движение под закрытыми веками и подумал, что она уже не спит. Наблюдательность у Хуана была что надо, без нее он не раз бы умер в своей прежней жизни, не дожив до нынешней… Однако, спустя минуту он подумал, что супруге просто снился сон и вновь одел наушники. Хоть Хуан и звался Хуаном всего несколько лет, но извечная тоска по родине давала себя знать. Обычно он слушал радио без проявления особых эмоций, однако сегодня в момент начала рекламной паузы он услыхал кое-что специфическое и связанное с его новым именем…

— Мальчик жестами показал, что его зовут Хуан…

Прикинув то, какими именно жестами мальчик должен был показывать свое имя, Хуан с огромным трудом сдержал себя от того, чтобы не заржать в голос. Однако, от нескольких конвульсивных рывков он все-таки не удержался. Вот ведь сукины дети! — восхищенно подумал он по-русски. Конечно, Хуан вовсю старался даже думать на испанском языке и порой у него это вполне получалось, но после такого волей-неволей мысленно перейдешь на свою родную речь. Ему вспомнились слова Гоголя из школьной программы о меткости русского слова. Мда, то, что «Выражается сильно русский народ» — это святая правда, да и то, что русский ум действительно живой и бойкий — тоже. Хотя все это было очень давно, да и он уже закрепился здесь с корнями. Воистину, там, где родились и растут твои дети — там и твой дом… А Россия… она уже в прошлом, и, к сожалению, как государство тоже — достаточно было посмотреть на середину 90х, когда были обрублены все концы, связывающие Хуана… ну, даже не со страной, в которой он родился, а с родной территорией. Та страна, которая выдала ему свидетельство о рождении, разлетелась на кучу частей и, по его мнению, все эти части, не исключая и России, уверенно двигались к краху. После расстрела Белого Дома — точно. Для сбивания ностальгии Хуану вполне хватало радио из России, а ехать туда он даже и не думал. Слушающий Интернет-радио не предполагал, что за последующий год ему доведется побывать в России не раз и не два…

В это же время в США Питер Джексон припарковывал свою машину на стоянке у одного из офисов VISA International. Стоянка была в привилегированной зоне, поближе к входу. Он приехал на работу намного раньше — по какому-то странному капризу уличного движения пробок на дороге почти не было. Хотя Питер мог позволить себе и задержаться, он редко это делал. Выезжал он заранее, в расчете на пробки, всегда напоминая подчиненным о том, что погода еще хоть как-то поддается предсказанию с помощью суперкомпьютеров, густой сети метеостанций и прочей техники, но поведение миллионов идиотов, которые неизвестно когда выедут на дорогу и создадут затор, прорицаниям неподвластно. Теперь Джексону предстояло пройти через весь офис замеченным только охраной и редко встречавшимися по дороге дежурящими сотрудниками. Он с удовлетворением подумал об этом и ухмыльнулся самому себе: «Да, сильно же в тебе въелась тяга к незаметности, приятель — расслабься, теперь это не является необходимым». Распространенность его фамилии в «предыдущей жизни» Питер считал большим плюсом — хоть Джонов Смитов и больше, но неплохо и так. Даже на своей нынешней работе в первые недели после выхода фильма «Властелин колец» и дурацких вопросов типа «Твоя работа?» желание прибить режиссера было чрезвычайно сильным. И нынешняя, а уж в особенности прежняя деятельность Джексона не приветствовала повышенного внимания со стороны посторонних, а притягивание шуточек про хоббитов, Новую Зеландию, планируемое количество Оскаров и прочую толкиеновско-кинематографическую ерунду очень быстро вызывало мысли о том, что это долбаный режиссер должен умереть, причем не сразу, а в длительных и жестоких мучениях, которые должны продолжаться минимум дня три. Однако Питер быстро приспособился — с широченной улыбкой отвечал «O yes, it’s me»[3], а со временем ажиотаж, слава Богу, поутих. Были еще рецидивы, связанные с анонсами еще двух фильмов, но они утихли еще быстрее. Джексон отвечал за контроль соблюдения банками процедур безопасности в регионе VISA CEMEA. Географически этот регион представлял собой голубые и розовые мечты британско-японско-немецких и прочих захватчиков и колонизаторов — слово CEMEA расшифровывалось, как Central Europe, Middle East and Africa[4]. При этом Россию до самого Владивостока к Central Europe можно еще кое-как отнести, вот но Казахстан… Ни к CE ни к ME он явно не клеился, не говоря уже об А, однако в регионе CEMEA по странному организационно-географическому капризу значился. Попадание на свой нынешний пост Джексон считал большой жизненной удачей, которая, однако, наступила после еще большего краха. Конечно, помогло полученное знание России, и в деньгах он в конечном итоге выиграл, но он бы предпочел остаться на своем прежнем месте, если бы не та проклятая история с детишками. Он опять усмехнулся про себя. Это сейчас «история с детишками» означает неудачливое попадание в видоискатель фотоаппарата в Тайланде с пятилетней девчонкой и последующими взятками полиции или фигурирование в скандальных интернет-хрониках, как те 17 или сколько их там, французских педофилов. В той нашумевшей истории осудили, насколько он помнил, семерых, а остальных оправдали за отсутствием доказательств активных действий — они, как метко говорят русские, только «со свечкой стояли». Уж в его-то «детских делах» сексом и не пахло, да и, строго говоря, детишками они уже не были… Если бы в «прошедшей жизни» Питеру предложили на выбор современный и его собственный вариант «истории с детишками», он без колебаний избрал бы современный, однако прошлого не воротишь. Из-за промаха Питера погибло немало людей, не говоря уже о другом, «сопутствующем», ущербе. Видимо, в качестве компенсации за предыдущее невезение, Джексону довелось наблюдать со стороны крах аналогичного масштаба (хотя и без человеческих жертв) на новом месте работы. Проходя по пустынному коридору, он вспомнил, что творилось, когда в 1999-ом в одном процессинговом центре в России была замечена утечка данных по картам клиентов… Да еще это засекли не они, а MasterCard, что вдвойне обиднее. Головы, хоть и в Америке, полетели прямо-таки с русской скоростью, а ему, как специалисту, знавшему Россию, пришлось оформлять срочную командировку в Москву. Мало кто знал, что службы безопасности VISA, MasterCard да и иных платежных систем сотрудничали между собой, в отличие от прочих коммерческих структур платежных систем, которые вовсю конкурировали, пытаясь оттяпать себе большую долю рынка. В сотрудничестве служб безопасности не было ничего неестественного — любая прореха в безопасности на любом участке работы с платежными картами, будь то изготовление, транспортировка, хранение, выпуск, выдача клиентам и, в особенности, обслуживание, аукнется всем. Точно так же сотрудничают большинство структур, связанных с безопасностью. Взять хотя бы обмен информацией о неисправностях между механиками конкурирующих авиакомпаний. Однако сотрудничество сотрудничеством, но и своеобразная конкуренция между службами безопасности тоже была. Заключалась она в том, что все старались найти что-то первыми и застолбить это первенство при сообщении о проблеме остальным. Это считалось признаком особой бдительности, правильной организации и, попросту говоря, класса. Хотя и от везения тут, как и везде, зависело многое, по но общепринятому мнению, вся суть работы службы безопасности и заключалась в том, чтобы исключить все сторонние факторы и не зависеть от удачи, чей-то проявленной бдительности и прочих случайностей. Усаживаясь в кресло в своем кабинете, Питер подумал, что это задумано разумно. Правила и процедуры должны быть выстроены так, чтобы исключить зависимость от капризов фортуны. Проблема, однако, как и с многими разумными задумками, была в том, что все правила, директивы и прочие руководящие указания в значительной мере действовали только для уже выявленных способов мошенничества. А для того, чтобы разобраться с чем-то новеньким и требовалась та самая удача, которая, справедливости ради, ходила рука об руку с постоянной бдительностью и непрерывным анализом информации. С этим сочетанием удавалось обнаружить и вовремя поднять тревогу удавалось бы всегда. Однако, многие прозевавшие что-то всегда жаловались именно на отсутствие удачи. Не оправдывать же собственную самоуспокоенность, как предыдущий начальник неофициально называемого русского сектора. Понадеялся он на «русскую паранойю» в плане безопасности, не обратил достаточного внимания на сообщения о подозрительной статистике операций и вылетел с работы. Джексона спасло и одновременно продвинуло наверх то, что он строго в рамках своей прежней компетенции вовремя поднял проигнорированную его прежним боссом тревогу. Расчищая спам из электронной почты, он, как и многие столетиями раньше, размышлял о загадочной русской душе. С одной стороны — действительно есть здоровая паранойя, вызванная вполне разумной боязнью внешнего нападения и шпионажа — ему ли не знать. С другой стороны — полагание в критически важных вещах, как это там у них говориться «на русский авось». Несомненная креативность и при этом неумение воплотить в жизнь множество гениальных задумок. Японцы, только читая их журнал «Наука и Жизнь» и запуская в производство описанные там «домашние хитрости», озолотились. Кстати, о японцах — он обратил внимание на e-mail по поводу профилактики возможных проблем в Японии, поступивший из ответственного за безопасность по тамошнему региону. Да, японцы тоже народец изобретательный — помимо всемирно известной электроники, автомобилей, прочих достижений сумели и запустить в производство приемники банкнот, которые принимают деньги пачками, разбирают их покупюрно, проверяют каждую, прогоняя через десятки пар валиков по различным детекторам и выкидывающими фальшивые купюры обратно. Банки уже далеко не первый день их ставят, но неделю назад он сам смотрел на это чудо техники на выставке. В жизни, когда устройство находится в сейфе банкомата, не увидишь, как все это работает, а на выставке со снятой боковой крышкой, когда видно, как банкноты разбираются по одной, проносятся между роликами на долю секунды задерживаясь над датчиками, зачем-то наматывается на большой барабан и затем сматываются с него… Точная работа механики и электроники восхищала, но при этом странным образом возникало какое-то неуловимое и непонятное предчувствие… Отвлекшись от воспоминаний, Питер вчитался в суть возможных проблем и подумал, что в это время проблемы в Японии еще спят — там около полночи.

Однако источник не выявленных и даже еще не наступивших проблем в области безопасности в пригороде Токио бодрствовал. В старости требовалось меньше сна, да и постоянно будоражащее уязвленное самолюбие сначала отодвинутого в сторону, а затем, хоть и с почетом, но все же недвусмысленно изгнанного на пенсию заместителя руководителя часто не давало уснуть до четырех-пяти ночи. «Или утра?» — подумал Киоши Онода. Впрочем, какая разница — теперь он может спать хоть до часу дня, заняться-то ему, в сущности, все равно нечем. Конечно, можно продолжать вести дневник в интернете на японском и английском языках, выкладывать результаты своих занятий фотографией на общедоступный интернет-портал, смотреть телевизор… Но это все не то, хотя он занимался упомянутыми делами для того, чтобы занять неимоверное количество даже не свободного, а скорее пустого времени. Нерациональная бессмысленность этих занятий была очевидной для него, но надо же, в конце концов, чем-нибудь заниматься? Хотя бы и этим. Его очень-очень дальний родственник Хиро Онода вообще 29 лет занимался внешне намного более бессмысленным делом — партизанил на Филиппинах после капитуляции Японии. И вышел он из джунглей только по команде своего командира, доставленного на остров Лубанг исключительно для отдания этой самой совершенно необходимой команды. Но у того был приказ, которому в армии нужно повиноваться и все эти 29 лет его жизнь была подчинена заданной командиром цели, а в чем смысл нынешнего существования Киоши Онода? Особо учитывая то, что он остался на свете совершенно один, без близких родственников. «Наверно, надо было все-таки нарушить слово, данное матери» — подумал он. Онода родился в 1937 году и был младшим из пяти братьев в семье. Беременность была нежданной и случайной — его мать очень надеялась на дочку после четырех братьев, но опять родился мальчик. Храня верность древним самурайским традициям, все его братья умерли не от старости… Как и его отец, которого он помнил отчетливо только одну неделю в 1944-ом во время очень краткого отпуска — во время предыдущих посещений Киоши был слишком мал. Через неделю после выхода отца в море в его эсминец попали две торпеды, сброшенные с палубных самолетов американского авианосца. Судно разломилось пополам и затонуло практически мгновенно. Из команды не спасся никто, весть о потоплении донес уцелевший корабль, которому было не до спасательных операций при авианалете. Двое братьев сгинули на Гвадалканале, одному была оказана честь «божественным ветром» ударить по американскому авианосцу и один погиб во время разгрома Квантунской армии. Когда мать в 1945-ом узнала о зачислении его брата в камикадзе, она крепко взяла Киоши за голову, так, чтобы смотреть глаза в глаза. И очень тихим голосом, так, чтобы гордившийся собой брат не услышал, сказала: «Киоши, дай мне слово, что ты никогда, повторяю, НИКОГДА, не будешь иметь ничего общего с армией». Горе и мольба в ее глазах были настолько сильными, что навсегда врезались в его память и Онода сказал: «Да, я даю тебе слово». Впереди было извещение о смерти еще одного брата и не жизнь, а скорее, доживание его матери, долг которой был воспитать своего последнего сына. Она умерла только тогда, когда он закончил университет, и на спокойном лице умершей совершенно непонятным образом отражалось чувство выполненного долга, который не давал ей умереть от горя сразу. Киоши повернулся на футоне и машинально уставился на колесики кресла, освещаемые лунным светом. С 1981 года он спал один — жена умерла от рака. Его дядя пережил ее на два с половиной года. В конце жизни тот детально изучал родословную предков и выявил родство со знаменитым воином. «Хотя, возможно, он и соврал о родстве, для того, чтобы ободрить меня после смерти жены» — подумал Онода. Но ему не хотелось узнавать правду об этом. Так или иначе, после смерти всех родственников, работа более чем на двадцать лет заняла весь смысл его жизни и обиды в очередной раз воскресали в памяти вместо сна..

Киоши знал свои достоинства, осознавал свои недостатки и мысленно в тысячный раз прокручивал их перед собой в бессонницу. Он понимал, что в нем нет той пресловутой западной «креативности», которая помогает придумывать что-то совершенно новое. Однако, не только по его мнению, администратор и не должен ею обладать. Даже в высокотехнологической компании, которая производила устройства BNA, что расшифровывалось, как Bunch Note Acceptor — приемник банкнот. Фирма начинала со стандартных простых однокупюрных приемников и именно Онода, услыхав предложение молодого сотрудника о том, что неплохо было бы принимать деньги пачкой, а не по одной банкноте, начал продвигать это предложение наверх. «За что сам и поплатился» — подумал он. Администратор должен уметь оценивать предложения и продвигать в работу правильные, отсекая абсурдные. Лет 20 назад, когда западная мода на назначение «creative men» еще не вполне дошла до Японии, руководить бы ему отделением многокупюрных приемников. Но судьба распорядилась иначе. Возможно, если бы Киоши показал наяву свои скрытые положительные стороны, все было бы по-другому, хотя с такими положительными сторонами могли и немедленно уволить. Фанатичная даже для японца аккуратность и каллиграфический почерк еще не слишком выделялись среди остальных. Но вот если бы выявилась его удивительная память, которая помогала ему запоминать документы страницами… Для того, чтобы как-то объяснить эту способность, Оноде приходилось даже вести дневник, в котором он в иносказательной форме точно описывал все то, что он запоминал. Причем он мог не просто тупо запоминать все для последующего воспроизведения, а еще и оперировать с этими данными, сравнивать их с другими и находить ошибки. Кому нужен сотрудник, который помнит наизусть не только все тонкости работы датчиков и механизмов, но и все распоряжения начальства за последние десятки лет, не говоря уже о сотнях конфиденциальных параметров распознавания различных валют? Знай о таких способностях центробанки с монетными дворами, его бы отловили даже и в филиппинских джунглях, вздумай он скрываться там, как его возможный родственник. И не факт, что оставили бы в живых. Приходилось всячески маскироваться и на совещаниях задавать внешне невинные вопросы типа «что-то Вы говорили о таком-то датчике, Ямада-сан? Какая там чувствительность?» И после получения ответа кто-то другой, будучи европейцем, частенько в сердцах ухватился бы за голову, так как ответ полностью ставил крест на его предложениях, идеях или даже многонедельной упорной деятельности. «Если бы не я, многокупюрного приемника банкнот бы не было», подумал Онода и это не было преувеличением. Он был бы идеальным руководителем проекта. Сколько ошибок, противоречий и несуразностей обнаружено лично ним при проектировании! И на скольких удалось настоять его начальничку! Проклятому дуралею все везло и везло, хотя и глупостей им сделано… Конечно, BNA механизм сложный и сотканный из множества противоречий, но, например, нельзя же настолько увеличивать удельный вес магнитных и ультрафиолетовых проверок в алгоритме распознавания. Онода неоднократно напоминал об этом, да и об иных решениях, ошибочных по его мнению, но чаще всего его просто не хотели слушать, а потом, в строго определенное законом время отправили на пенсию. Наверно, надо было поступить по-европейски, прыгнув через голову и доложив хозяину фирмы — при удаче ему бы удалось отомстить этому выскочке. Хотя… не исключено, что еще не поздно… Тем более, что сам Киоши уже не работает… И наплевать на фирму, которая так с ним обошлась… Внезапная мысль о мести начала приобретать все более и более реальные очертания и полностью занимала его мозг около трех часов. После продумывания до мелочей всех деталей Онода сладко зевнул, с удовольствием потянулся на футоне и закрыл глаза. Теперь он знал, что нужно делать и для этого нужно было выспаться, так как то, что он задумал, нужно делать с ясной головой. И перед полным погружением в крепкий сон он с удовлетворением осознал, что жизнь Киоши Онода вновь наполнилась смыслом.

Если жизнь одного японца приобрела осмысленность, то оставшиеся на ночь сотрудники IT-отдела Благовещенского филиала «Ультрим-Банка» в упор не видели ее в устроенной ночной деятельности. «Конечно, роман Дюма-Отца „Граф Монте-Кристо“ тоже заканчивался словами „Ждать и надеяться“, но на всех присутствующих, пожалуй, не найдется не то, что нескольких, а даже одной пещеры с сокровищами для того, чтобы делать это спокойно» — подумал начальник IT-отдела филиала. По местному времени было около 11 часов вечера, в Москве в это время было около пяти. Больше двенадцати часов назад московские программисты передали в работу обновление программы «Потребкредит». Как это бывало практически всегда, патч накатили неудачно, но обычная неудача не выходила за рамки трех-четырехчасовой неработоспособности. А сейчас происходило то, что бывало два-три раза в год — программа заткнулась более, чем на пол-суток. Эти чертовы олухи начинают работать с патчами в 3–4 ночи по московскому времени, а ведь на Дальнем Востоке уже рабочий день! Хотя местные менеджеры и начинают обзванивать клиентов за несколько дней, напоминая о том, что в такой-то день программой пользоваться нельзя, и по электронной почте пишут, но, как всегда, находятся люди, которые пропускают это мимо глаз и ушей. На беду, сегодня среди таких оказался ключевой клиент банка, у которого все повисло во время оформления двух кредитов, один из которых был на огромный плазменный телевизор стоимостью под двести тысяч. Учитывая то, что сплавить эту, неизвестно зачем доставленную явно не в самый богатый город махину не удавалось полгода, разочарование торговой точки было, как минимум, чертовски велико. Директора магазина и филиала, естественно, очень жестко пообщались между собой, после чего вызванным на ковер автоматизаторам, не успевшим сказать и слова, устроили жесточайший разнос. Как метко охарактеризовал впоследствии это действо один из подчиненных: «Вкатали не простую клизму, а перцовую кружку Эсмарха ведер на 5–6». Спустя четверть часа в монолог явно подуставшего директора удалось вставить слово-другое, затем стало возможным вставлять даже отдельные предложения, а несколько позже поток сознания разъяренных сотрудников IT полетел в обратную сторону, передавая все, что они думают о Москве, о тамошних идиотских порядках и, в особенности, о тамошних программистах. После длительной взбучки речь их отнюдь не всегда была цензурной, но, на удивление, директор отнесся к этому терпимо, так как, видимо, начал воспринимать настроение людей и висящую в воздухе надпись «НАБОЛЕЛО!!!» По прошествии многоголосого ответа IT и предложения вечером позвонить в Москву, когда там появится начальство, все разошлись. Вечером директор, заранее созвонившись с секретаршей предправления и пообещав ей в первый же приезд пару килограммов дальневосточной красной икры, за то, что она соединит его первым, начал «переговоры на высшем уровне» с участием начальника IT филиала и его заместителя. Немного остывшим людям удалось воздержаться от нецензурщины, но председатель правления по интонациям сразу понял, что дело плохо. Московским IT-деятелям было устроена взбучка, хотя и намного более слабая на вид, но ее внешняя слабость очевидно компенсировалась должностью первого лица банка. Пустячок, а приятно, хоть и приходится по указанию директора филиала сидеть ночью, чтобы проверить работу программы сразу же после восстановления работоспособности и немедленно сообщить о всех найденных ошибках (а они после такого патча будут, к бабке не ходи). К тому же, для разогрева председателю правления позвонили директора еще нескольких филиалов, хотя Благовещенский филиал банка всегда занимал особое место — он был Самым Первым филиалом. Обычно, региональная экспансия банка начинается с города-миллионника, в котором у банка есть акционеры. Если «по размеру» и чтоб не отстать от конкурентов банку пора было филиалы открывать, а в регионах ничего нет, начинали обычно с Питера. А тут город не самый большой, да еще на Дальнем Востоке. Но тут директор по развитию бизнеса показал свою мудрость — гораздо лучше начинать с не самого большого города и отрабатывать там все технологии запуска филиала. На одном из предприятий наклюнулся зарплатный проект? — ну так и начнем оттуда. Время показало его правоту — после полугодовой обкатки филиала, хоть и сопровождаемой разнообразными и множественными «приключениями», региональная экспансия банка пошла, как по маслу. Хотя тех людей, которые пять лет назад, начинали IT филиала, уже нет — работают у конкурентов, а тот, кто первым был, даже в Австралию уехал. Но их следы еще виднелись во многих местах. Начальник с гордостью посмотрел на известный IT всего банка легендарный коммутатор Cisco и поймал себя на том, что почему-то назвал его по-русски коммутатором вместо практически общепринятого английского слова switch. Да, в IT вытесняет английский язык наш «великий и могучий»… Кто же сейчас говорит «накопитель на жестком диске» вместо «винчестер»? «Принтер» давным давно вытеснил «алфавитно-цифровое печатающее устройство», как и «плоттер» «графопостроитель». На сканер уже русских слов не было… Так или иначе, этот switch работал без выключения более четырех с половиной лет — это было больше, чем у любого устройства в банке. Всем IT-отделом была куплена бутылочка хорошего французского коньяка для того, чтобы отметить пятилетний uptime[5] легендарной железки. Плохое настроение работников отдела, вызванное бессмысленной ночной работой, испортилось бы еще больше, если бы они узнали, что легендарный коммутатор придется перезагрузить до юбилея. А причины событий, по которой «легенда» превратится не только в фарс, а даже и в трагедию, привели бы их, как минимум, в полнейшее расстройство, по сравнению с которым сегодняшние события были показались бы просто мелкой неприятностью.

В отличие от неодушевленной железки, пока не дотягивающей до своего кратного пяти годам юбилея, житель Благовещенска Василий Петрович Соловьев уже встречал свое двадцатипятилетие в очень плохом настроении. Причиной тому был висящий на нем потребительский кредит. После того, как он взял калькулятор и посчитал действительный процент по кредиту с различными взимаемыми банком комиссиями, оказалось, что он может обслуживать только проценты по кредиту. Основной долг оставался почти не уменьшавшимся. Он прилежно платил минимальный платеж четыре месяца, пока не заметил по присылаемым по почте выпискам, что долг не уменьшился, а минимальный платеж, как ему объяснили в call-центре, это и есть тот самый платеж, при котором долг не уменьшается. «Ну и сам дурак, что вляпался» — в очередной раз подумал Василий. Первый кредит за фотоаппарат он отдал достаточно быстро, и почти сразу же сдуру взял второй, за большой жидкокристаллический телевизор и приспичило ему замахнуться на дорогой! Долг уменьшался очень медленно, несмотря на то, что он ужал расходы до минимума. Между тем приближались местные выборы и последующее увеличение расходов на коммуналку. А после этого как бы не начать в минус уходить. Повышение зарплаты в ближайшие полгода ему не светило — он говорил с начальником. Ситуация казалась безвыходной, когда он, снова и снова обдумывал ее, машинально глядя в проклятый телевизор (не разбивать же его, в самом деле). На сей раз, однако, мысли его были глубже и зашли несколько дальше обычного. Вымирающее племя восторженных романтиков, после поверхностного знакомства с ситуацией, объяснили бы неожиданную глубину мыслей Василия грустным юбилеем, который, по безденежью пришлось встречать самому с собой. Однако, намного более многочисленные здравомыслящие циники сразу бы сказали, что большая глубина мыслей Васьки объяснялась накатанным в одиночестве стаканом дешевой водки практически без закуски. Так или иначе, по «циничной» или «романтической» причине ход мыслей Василия стал весьма и весьма нестандартным:

«Если банку нельзя отдать деньги, значит, необходим каким-либо образом его обдурить… Как??? Всего-то нужно сделать таким образом, чтобы деньги упали на счет… А кто из персонала подставится таким образом? Кассир? с него же эти деньги и снимут… Системные администраторы? не выставляйся идиотом даже перед самим собой, Вася… Ты ведь кое-что понимаешь в компьютерах. Все пишется в лог-файлы, к которым местные и доступа-то не имеют… А московские с такой мелочевкой, какой покажется твой долг, и мараться-то не станут… Сдадут тебя сразу же и еще благодарность от начальства получат… Приемный банкомат…» Мысль застопорилась, а потом побежала быстрее. «Приемный банкомат, он же Cash-In. Безопасников там нет, кассиров тоже. Основная проблема — как сделать так, чтобы вместо денег принялось кое-что попроще… А там упала бумажка в сейф и делов — ищи потом, чья она. Да, но проблема та еще… С большой буквы проблема. Рисовать-то ты умеешь, и неплохо. И на компьютере и по-старинке „вручную“. Положим, с визуалкой будет все ОК, при наличии более-менее сносной бумаги можно и подобие водяного знака намалевать попытаться, если с простым карандашом часок помаяться. Ультрафиолет? ручки с такими чернилами для забавы детей продаются во многих местах. Большие знаки-то ты нарисуешь… А маленькие, о который не знает Василий Соловьев, но знает детектор? Да и к тому же, не только в ультрафиолете дело. На долларах точно есть магнитные точки, которые проверяются детекторами. Как же! У знакомого купюру в пятьдесят баксов, которые лежала спрятанной от жены в колонке с мощным динамиком, потом детектор выкидывал, как фальшивую. А каковы магнитные точки на рублях? — у кого попало ведь не спросишь… И все же… Иного выхода пока не видно, а под лежачий камень вода не течет. Попробовать-то всяко стоит. Надо поспать и завтра начать шариться в интернете, может, и найдешь чего. Интернет в доме есть и канал неплохой — 256К не модемы, на которых еще полно народа сидит. Дом у него — что надо, рядом с провайдером… И вообще, хорошо хоть с хатой все в порядке, своя, не съемная. Хотя кому она нужна, хата в этой дыре… Это москвичей квартирный вопрос вконец испортил» в полудреме подумал Вася и заснул на диване под монотонное бормотание телевизора.

Квартирный вопрос действительно мучил москвичей. Одним из них был старший системный администратор Ультрим-Банка. Среди множества распечатанных картинок, которые часто вешают сисадмины в своих закутках, был уныло бредущий сгорбленный офисный работник с потертым портфелем, фасон которого был моден лет за двадцать до даты рождения повесившего картинку. Поверх портфеля была нанесена надпись: «С моей зарплатой копить на квартиру 534 года и 7 месяцев. Где СПРАВЕДЛИВОСТЬ?». Хотя с зарплатой системного администратора копить надо было всего-то около 75 лет, вопрос был чертовски актуальным. Впрочем, справедливость была понятием абстрактным, и самым свежим доказательством оторванности ее от жизни было то, что сисадмины сегодня получили совсем не абстрактных, а чертовски конкретных тумаков, и, самое главное, ни за что. Какой патч программисты принесли, такой и поставили, причем в строгом соответствии с полученной инструкцией. Начать ставить раньше они тоже не могли — до трех идет репликация базы, пока все тихо и Москва с европейской частью России не работает. Проработав в банке больше двух лет, поговорив с ветеранами и волей-неволей узнав предысторию, Владимир понимал, в чем тут дело. Программа «Потребкредит» писалась в неимоверной спешке, «на коленке» и на языке программирования, который использовался для обучения студентов, а не для серьезных проектов. Автору ее сказали, что максимум, на который надо рассчитывать — сто тысяч клиентов. Однако, таковых было уже раз в тридцать больше и все промахи в изначальном проектировании системы переросли в ее органические пороки. К тому же, бизнес-подразделения банка навешали на злосчастный «Потребкредит» великое множество различного рода функций, которые автор программы вначале прилежно вписывал туда один, потом вдвоем, потом впятером… Потом появился целый отдел разработки, затем отдел тестирования, который был сугубо необходим, так как программа под напором противоречивых бизнес-требований все больше напоминала кучу-малу и внося одни изменения, программисты часто ломали то, что работало уже годами. Один скрипт тестирования уже разросся до двухсот с чем-то пунктов! — есть над чем отделу тестирования трудиться, не зря хлеб едят. А выкинуть эту программу было уже нельзя, так как ни один сторонний разработчик не был настолько безумен, чтобы подписаться (и потом отвечать живыми деньгами) за реализацию всего, что нагородили за несколько лет. Да и со стороны банка одно составление ТЗ займет невесть сколько времени и не факт, что все вспомнят. Вот кто от этого бардака выиграл, так это отец-основатель «Потребкредита». По слухам, зарплата его уже несколько лет была просто немеряной и, уж что точно, он был один из немногих, если не единственным человеком, который мог спорить без последствий с директором IT банка. И из-за которого сегодня Владимир и остальные сисадмины схлопотали — не ругать же великого автора, в самом деле. Все они пытались не спорить, но вежливо аргументировать свою позицию, предъявляли инструкции и лог-файлы установки, но все равно получили вердикт «Плохо работаете». «Вот ведь хренов отец-основатель, пропади он пропадом», подумал Владимир. «Уж он-то себе хату купил». Хотя «отец» еще делал что-то полезное, а вот тот деятель из маркетинга, навязавший им кривую систему на Microsoft SQL Server и еще с вероятностью 99,9 % взявший за нее «откат», которого на три квартиры хватит…

Вообще, «откаты», скорее всего, и брали. С этим пытались бороться различного рода бюрократическими препятствиями — в разных банках заседали комиссии, устраивались конкурсы, постоянно действовали по-разному называющиеся комитеты. В Ультриме тоже был свой тендерный комитет, однако, толку от него было очень и очень мало (по единодушному мнению почти всех, разве что кроме членов самого комитета). Во-первых, быстро закупить что-то нужное становилось практически не возможным. На написание технических требований по чему-то мало-мальски сложному, которые требовалось выставлять в Интернет, уходило минимум несколько дней работы. Малейшая ошибка приводила к тому, что ушлые поставщики норовили всучить что-то формально соответствующее требованиям, но совершенно непригодное к эксплуатации. А виноваты, естественно, были те, кто писал заявку на тендер. Во-вторых, эти требования нужно было перед вывешиванием в Интернете защитить перед тендерным комитетом, члены которого были, мягко говоря, далеки от техники — типа заседавших там главбуха и директора казначейства. Дело дополнительно осложнялось и тем, что некоторые члены тендерного комитета на дух не переносили пару-тройку иных его участников, отвечавших им взаимностью, соответственно, голосования по мало-мальски сложным заявкам проходили, как правило, со счетом 5:4. Те, кто сумел не только написать, но и протащить несколько заявок через тендерный комитет, грустно вздыхая, говорили, что после такого жизненного опыта они могут уверенно и безбоязненно ходить по минным полям — это намного проще. Конечно, в каждой шутке есть доля шутки, но в этой горькой усмешке пресловутая доля шутки явно стремилась к нулю. В третьих, по правилам проведения тендеров весовой коэффициент цены при сравнении предложений не должен был быть меньше 60 %. Сказку «О попе и работнике его Балде» и знаменитое «Не гонялся бы ты, поп, за дешевизною» вроде бы должны были в школе изучать все члены комитета, однако этот корм пошел явно «не в коня». Дело дошло до грандиознейшего скандала при закупке ответственнейшей «железяки» (в терминологии членов тендерного комитета) — тендер на центральный маршрутизатор сети всего банка чуть не выиграла китайская компания, подсунувшая устройство в 3 раза дешевле, чем Cisco. А написать в условиях «только Cisco», естественно, было нельзя — у членов комитета сразу же возникли бы вопросы. Да и, честно говоря, никто просто не ждал от китайцев такого нахальства. Конечно, через десять лет китайское сетевое оборудование вполне можно было использовать, но этим десяти годам еще только предстояло пройти… Отбиться удалось только публичной апелляцией IT-директора к предправления о том, что при закупке этого ответственность за сеть он не принимает, появлением председателя на тендерном комитете и истерическим воплем автора заявки на закупку, у которого совсем сдали нервы:

— «А давайте мы членам тендерного комитета КИТАЙСКИЕ служебные автомобили купим! Раз им так нравится все китайское и дешевое!»

Предложение это было встречено, мягко говоря, без энтузиазма, однако председатель правления, поняв серьезность момента, счел нужным его поддержать и тут уже пришлось выкручиваться самим членам комитета. Об этом вспоминали со злорадным весельем. Если китайское сетевое оборудование через десять лет можно было использовать на самых ответственных местах, то китайские автомобили и тогда не тянули на представительский класс. В итоге замятого председателем скандала было закуплено то, что нужно, правда, заоравшего, к его собственному удовольствию, больше не посылали на комитет от греха подальше. Сколько банк потерял на том, что все закупки задерживались минимум на месяц и сотрудники, вместо того, чтобы заниматься делом, писали бумаги, объясняя ничего не понимающим людям, что и зачем покупается — не пересказать… И если бы это хоть как-то помогало в борьбе с откатами… Потенциально «откатная» заявка на закупку изготавливалась очень просто и легко. Её просто-напросто отдавали писать тем, у кого планировалось делать закупку. Само собой, поставщики знали свои сильные стороны и слабые стороны конкурентов. Весовые коэффициенты собственных сильных сторон завышались, провалы конкурентов раздувались из мух до слонов с соответствующим снятием итоговых баллов в условиях… После этого пробивающий закупку изучал требования, проговаривал с поставщиком возможные возражения и объяснения на комитете и вуаля! В общем, на комитет вносилось именно то, что нужно для покупки конкретного продукта, причем эта закупка даже без всяких откатов часто была совершенно необходимой, а уж давали кому там какой откат, или нет — понятное дело, никто не признавался. Поговаривали даже, что если у начальника было достаточно много дел, подобные фокусы удавалось проворачивать и подчиненным, подсовывающим заявку на подпись именно тогда, когда босс загружен. Естественно, самим начальникам подобные ухищрения не требовались… Так и была закуплена та ублюдочная система, которую им сегодня на разносе тоже припомнили. Вздрючить их за потребкредитовский патч не удалось, «все ходы были записаны», так припомнили, что поставщик этой откатной дряни пожаловался на то, что администраторы не сразу ставят патчи на базу данных SQL-Server. Естественно, дело было не в патчах, а в присутствующих в программе многочисленных глюках, но признаваться в них поставщику не с руки — гораздо проще на администраторов все свалить. А ведь дело не только в лени или раздолбайстве сисадминском — сразу же ставить патчи от Microsoft на ответственные системы, не подождав неделю и почитав с интересом в Интернете, не сломали ли чего патчем на этот раз, просто безответственно. Ну что же, второй раз Владимир со товарищи этой ошибки не допустят. Он быстро настрочил служебную записку, в которой требовал получить от разработчиков письменное подтверждение того, что они требуют немедленной установки всех патчей, в противном случае установка будет производиться с недельным интервалом. «Интересно, будут ли они так глупы, что подпишутся под немедленной установкой?» — подумал Владимир, отправляя записку на печать. Глаза его опять остановились на картинке с полутысячелетним накоплением на квартиру и он в который раз невольно задумался о пяти тысячах долларов за квадратный метр и о числе людей, не могущих позволить себе жилье…

Стандартное мучение квартирным вопросом в Москве — проживание молодого поколения у мамы/папы или аренда квартиры за невозможностью купить свою. Однако, встречались и чрезвычайно нетипичные случаи. «Мою-то жизненную ситуацию точно типовой не назовешь» подумал Сергей Артемьев. Много ли семнадцатилетних не только похоронили отца и мать, но и остались без наследственной жилплощади, в которой были прописаны? Причем в относительном соответствии с законом. А всему виной проклятые автомобили, так их-разэдак… В тяжелые жизненные минуты он часто думал о том, что вместо того, чтоб так мыкаться по жизни, не имея обеспеченного будущего, надо было и ему поехать с предками на дачу, вылететь на встречную полосу, удариться лоб в лоб с машиной зампреда страховой компании и сгореть. На беду, жена этого страховщика выжила, вывалившись горящей из взорвавшейся через две секунды машины, и раздела его в суде догола, с учетом не полученных покойником за его жизнь доходов, погибшего сына, ее ожогов последней степени и прочая и прочая и прочая. Он было попытался искать правду, но после разговора в подворотне с группой хмурых товарищей и их реплики «Мама с папой тебя искать не будут», сдался. Потом в дело вступили юристы страховой компании, призванные для придания делу внешней юридической чистоты: дачу отняли сразу, а продавать квартиру подождали до совершеннолетия — ведь «выселение несовершеннолетних незаконно». К счастью, по собственному недосмотру они точно определили сумму ущерба согласно годичной стоимости жилплощади, а за год хата стала стоить на 60 тысяч долларов больше. «Которые им по продаже и пришлось выплатить» — с удовлетворением подумал Сергей. Хотя толку… Положив деньги под 10 % с ежемесячной выплатой процентов он получал рублями по 500 долларов в месяц. В 1998 году это были деньги а сейчас… Громкий смех кур, не более того, хотя и лучше, чем ничего. Во всяком случае, он даже ухитряется раз в месяц попить приличного пива. Тяга к питью Гинесса была одной из очень немногих привычек, оставшихся от старых добрых времен, когда родители были живы. Ему еще повезло, что бабка с отцовской стороны взяла его к себе. Лет двадцать назад она напрочь разругалась с отцом на почве не нравящейся ей невестки и до смерти родителей он и не знал, что у него есть вторая бабушка. Квартиру свою старуха, конечно, завещала другому сыну, который женился «как надо» и теперь пил почти не просыхая, не иначе, как в результате правильной женитьбы. Прописывать Сергея постоянно она и не думала, но он невольно желал старухе здоровья. К счастью, бабка была крепкая, хоть изредка и жаловалась на сердце, и, что еще лучше, глуховатая. Это помогало ему сидеть в интернете ночи напролет, избегая скандалов. Для избегания таковых днем он проявлял демонстративную почтительность, бегал в магазины и сберкассу, тратя на свой прокорм и оплату коммуналки с интернетом не только бабушкину пенсию, но и часть собственного дохода. Учится ему приходилось очень усердно. Сергей фыркнул, подумав об этом и о том, что после смерти родителей он стал настолько положительным, что хоть икону пиши. Хотя это и случилось невольно — не попади он в такую ситуацию, был бы раздолбай-раздолбаем. Курить Сергей бросил, пить практически тоже, с ленью в учебе покончил напрочь. Он начал больше читать, интересоваться почти всем, до чего добирался его любопытный ум, домашние задания он делал отлично. К счастью, его не прогнали из платной физико-математической школы — один из благотворительных фондов, узнав о несчастье, отвалил более трех четвертей суммы за учебу, а остаток простила администрация, которой, как оказалось, тоже не была совсем чужда человечность. В сочетании с собственным трудолюбием это позволило Сергею поступить в Бауманку с оплатой обучения из бюджета, но и после поступления круг его интересов практически не сузился. В особенности он интересовался программированием и работой с серьезными операционными системами, коими считал только unix-семейство. Для такого мировоззрения было естественным то, что на компьютере Сергея стоял linux. Он даже из любопытства читал про создание кластеров, которые в домашних условиях делали только настоящие компьютерные маньяки, не слишком ограниченные в средствах. Но сейчас болела голова, думалось совсем плохо и Сергей решил выбраться на ежемесячный обряд пития пива, оставив компьютер включенным для скачивания очередного дистрибутива linux на безлимитном тарифе.

Игнат Владимиров походил на Сергея разве что возрастом и наличием безлимитного интернета. Пил он намного чаще, да еще и курил, временами не только табак. Родители его были живы, в интернете он лазил по сайтам с новостями, приколами и порнухой, пока учебные вопросы не донимали настолько, что приходилось залезать во всемирную паутину за ответами. При этом он отнюдь не был дураком. Изобретательности и находчивости Игнату было не занимать — не зная практически ничего, после однодневного чтения учебника по диагонали, он ухитрялся сдавать экзамены, хоть и в более заштатном ВУЗе. Но денег ему, как и многим молодым, да и не только молодым людям, не хватало. Деньги уходили в том числе и на хобби — модели самолетов в масштабе 1/72, часто достаточно дорогие. К этому его приучил отец — летчик гражданской авиации. Игнат очень аккуратно и с любовью клеил и окрашивал маленькие самолеты и вертолеты, и вообще очень здорово умел работать руками. Но если бы деньги уходили только на модели… Пиво-водка с друзьями, сигареты, интернет… Он ухмыльнулся. Как это там поется на мотив «Бременских Музыкантов»:

«В интернете что не нажимай ты, Все равно зайдешь на порноса-а-а-йты!»

Само собой, за порнуху в интернете он, если и платил, то только ворованными номерами кредитных карт, которые нет-нет да и мелькали на специфических сайтах. До массового проникновения широкополосного доступа оставалось еще около года. Еще чуть больше времени оставалось до распространения торрентов и многотерабайтных складов порнографии в локальных файловых сетях, в которых даже такие специфические каталоги, как «Кони», занимают десятки гигабайт, не говоря уже о гетеросексуальных разновидностях… Но это время еще не наступило и дармовая интернет-порнография специально работала таким образом, чтобы показывать минимум, при этом выкидывая десятки разных рекламных окон и баннеров, запуская подозрительные скрипты, и в то же время давая ссылки на платные сайты, рассчитывая на то, что у кого-то рано или поздно откажет терпение и он согласиться заплатить. Но не тут-то было! очень многие норовили платить сгенерированными или ворованными номерами карт. Так же делал и Игнат. Азы кардерства он познал очень быстро и понимал, что на засветившихся номерах карт много не наваришь, разве что разок-другой залезешь в платный раздел «интересного» сайта. А вот с реальным товаром ничего не выйдет. Даже если и заказать внаглую какую-нибудь модельку фирмы Revell или MatchBox из-за бугра — служба безопасности живо отследит покупку по «паленой» карте. Вот если бы была как минимум, данные с магнитной полосы карты… На кардерских форумах он читал, что официанты очень часто делают копии магнитных полос, когда уносят карту от клиента для проведения авторизации. Однако, идти в официанты для этого Игнату совсем не хотелось. К тому же, с одной магнитной полосой ненамного лучше, чем с номером. Надо каким-то образом сделать карту, похожую на настоящую и идти в магазин за покупками. Это представлялось реальным разве что «в теории относительности». Если к электронному терминалу и не подключена клавиатура для ввода ПИНа, продавцы нынче пошли ушлые и даже если подделка не вызовет подозрений, обязательно спросят паспорт — и его что-ли подделывать? Вот коли бы к полосе еще и ПИН прилагался… За границей такое делали — Игнат читал, что жулики устанавливали фальшивый банкомат, который аккуратно считывал и записывал все нужные данные. В том банкомате якобы заканчивались деньги, а потом они быстренько заканчивались и на счетах незадачливых бедолаг, которых угораздило сунуться не туда, куда следовало бы. Однако, устроить установку фальшивого банкомата еще сложнее, чем подделать карту. «Мечтаешь…» — подумал Игнат. В принципе, ловкачи ухитрялись делать и накладки на клавиатуры банкомата, считывающие ПИНы, но что толку в ПИНе без номера карты? Они-то работали группой — один снимал накладку, а второй после проведения операции крал из кармана карту. Игнат призадумался еще и вдруг его охватило озарение — перед мысленным взором мелькнуло техническое Решение не просто с большой — с огромной буквы. «Какие же дураки делают именно такую накладку? МНЕ тырить карточку и не понадобится! Нужно только решить вопрос с цветом пластмассы, креплением, питанием и докупить кое-что». Пожалуй, для такого придется отказать себе в не только в приобретении одной модели, но и в паре-тройке вечеринок. «Ну что же, для такого надо и ограничить себя кое в чем» подумал Игнат, собираясь на радиорынок.

Со стороны могло показаться, что Семен Моркофьев тоже ограничивает себя самым жесточайшим образом. Однако, казавшееся самоограничение происходило лишь от крайне ограниченных потребностей Семена, у которого лежало больше, чем по четыреста тысяч долларов в и российском и в немецком банке с сетью отделений в Москве. Собственно, что еще нужно математику для работы, кроме спокойствия, набитых соответствующими книгами стеллажей и возможности разговаривать самому с собой, уже пару лет, как не отвлекаемом воплями жены, на которую он еще за полгода перед разводом совсем перестал обращать внимание. Когда он почувствовал, что проблема, над которой он работал около двадцати пяти лет, возможно, решаема, Семен ненадолго отвлекся от своих дел и обвел жену вокруг пальца с прямо таки с истинно математической точностью. Отец, у которого была квартира в районе Кропоткинской, задышал на ладан, поэтому он развелся с женой, даже обменяв при разделе имущества полученную трехкомнатную квартиру на ее убогую двушку. Зато, после смерти отца, продав его квартиру на еще не названной так золотой миле за восемьсот тысяч, Семен имел тысяч шестьдесят в год, положив по половине денег в разные банки. Делить эту сумму после развода, само собой, не требовалось, да и жизнь поспокойнее стала. Сегодня он разговаривал с собой особенно громко, так как проблема была на пороге решения.

«Да, много ты времени на это потратил» — подумал Семен, отвлекшись. Несмотря на то, что он был предельно сосредоточенным, Семен невольно вспомнил свою предшествующую жизнь. Как его, отличника, колотили в первом классе… И как бросили, месяца через три-четыре после того, как Семен записался в секцию самбо. Первое место на олимпиаде по математике в школьные годы, взятое с таким отрывом, что второе и последующие места решили не присуждать… Мехмат МГУ, на котором он учился, конечно, с трудом, но не с таким, как остальные. Злобно завидующие сокурскники (таковых было немного и уровень злобности коррелировал с их бесталанностью) ругаясь, говорили, что Семен по-жизни пребывает в N-мерных векторных пространствах и это помогает ему в решении всех задач. Он и не отлаивался, зная жизненное правило о том, что никогда не надо спорить с дураками, так как люди не заметят разницы между спорящими. Это делали за Семена завидующие по-доброму таланты, признававшие, однако, его превосходство. После реплик о том, что критики Семена сами регулярно бывают в таких пространствах, только не помнят ничего, так как хорошо выпили перед этим и последующего хихиканья вопрос на время закрывался. Приглашение в КГБ на последнем курсе, «от которого нельзя было отказаться» в советское время. Проникновение на работе в настолько абстрактные области математики, и в особенности теории множеств, о которых он даже на мехмате и представления-то не имел… Именно тогда зародилось Дело всей его жизни. Ломанье американских шифров… Он усмехнулся, вспомнив о том, как разломал систему кодирования, в основе которой лежали псевдослучайные данные об атмосферном давлении, направлении ветра, электронном шуме и прочей ерунде, снимаемой датчиками в определенном месте в США… Сначала разведчики узнали, где именно стоят датчики, потом, прикинувшись монтерами или мойщиками окон, поставили свои миниатюрные датчики на крыше недалеко от американских… А дальше — год с небольшим работы и чтение секретных документов в течении двух с половиной лет, пока это не сдал сбежавший на Запад «крот»… Удивление коллег, когда недавно взятый на работу «математик» завалил всех на внутреннем турнире по самбо — оказалось, что отнюдь не все математики яйцеголовые… Да еще и проявившиеся совсем не математические способности к языкам… Попытка после этого утащить его в другое подразделение — он даже начал обучаться в разведшколе, но начальник «лег костьми» и отстоял Семена… Потом развал союза, организационная чехарда, преобразование в ФАПСИ… Семену настолько это осточертело, что он вышел на пенсию сразу по достижению нужной выслуги. И каждую минуту за все эти годы какая-то часть мозга Семена продолжала работать над ПРОБЛЕМОЙ.

Семен хотел войти в историю. Конечно, его бывшим работодателям это не понравилось бы, но профессиональное тщеславие, свойственное всем настоящим мастерам и истинным профессионалам, всегда находит себе дорогу, как вода находит дырку в крыше. Кое-кто доказывал теорему Ферма, кто-то занимался более абстрактными областями математики, но он хотел решить прикладную задачу взломать не поддающийся никому с 70-х годов алгоритм шифрования DES. Скорее всего, над этим работал не только он. Но Семен надеялся быть первым, а взлом алгоритма, являющегося стандартом de-facto не только в США, на котором множество лет держалась не только государственная, но и большая часть коммерческой криптографии во множестве стран мира однозначно вписывал взломщика в летопись криптографии золотыми буквами. Очень многие математики обломали зубы на взломе этого алгоритма, а вот ты, Семен Моркофьев, пожалуй, додумался как это сделать. И очень-очень близок к решению, кстати, надо бы им и заняться…

Моркофьев взял еще один лист бумаги, положил его так, чтобы были видны результаты предыдущих действий, разложенные почти по всему столу, и, говоря сам с собой, начал доделывать преобразование, которое считал последним. Заполняя бумагу различными математическими загогулинами, не слишком понятными не то, что обычным людям, но и большинству математиков, Семен одновременно в фоновом режиме перепроверял написанное. Дописав, он внимательно посмотрел на полученную формулу и подставил в нее базовые константы алгоритма DES. Рассчитав результат на калькуляторе и перепроверив его, он посмотрел на итоговую цифру, которая чертовски ему не понравилась. И, чем больше Семен смотрел на результат, тем большее недовольство, переходящее в отчаяние, накатывало на него.

Требовался всего-то навсего суперкомпьютер. Безусловно, формула Семена сокращала вычислительные расходы на взлом на десятки порядков, но ломать данные, зашифрованные ключом двойной длины (а других в серьезных системах и не применяют уж лет пять) за приемлемое время в несколько часов можно было только на суперкомпьютере из мирового TOP-500. А найти его… Семен чувствовал, что упростить формулу он не сможет — и на эту-то ушло множество лет. В душе у него была непривычная пустота — в кои-то веки занятая проблемой часть мозга была свободной. Опубликовать работу в независимом журнале без экспериментальной проверки Семен не мог. И отнести открытие к старым знакомым на Лубянку он тоже не мог — уж там-то взлом DES-а живо засекретят. Хорошенько запомнив итоговую формулу, он продолжал выбирать меньшее из многих зол. Да уж, тут ситуация из разряда великой мудрости прапорщиков: «Куда солдата не целуй, всюду жопа…» Кроме того, Семен Моркофьев может и ошибаться — очень не здорово будет, если сунуться в какой-то журнал без проверки, а какой-то не менее умный человек живо найдет там ошибочку? Надо каким-то образом проверять, проверять, а как??? Внезапно Семен впервые в жизни ощутил на себе одну из причин российского пьянства — эдак с горя можно и запить, когда чего-то очень хочется, а никак не можется. Хотя законченным пьяницам уже скорее лениво, чем не можется… Но после решения задачи возникшая мысль о смазке житейских мыслей пивом была, в сущности, неплохой. Да и отдохнуть не мешало бы. Семен оделся, вышел из дому и направился в «Молли Гвиннз» на Пятницкой. Моркофьев и не предполагал, что сегодня же он не только решит вопрос с суперкомпьютером, но и полностью определит дальнейший ход своей жизни.

Часть первая. Весна

Глава 1

Зайдя в «Молли» и взглянув на то, что все столики были заняты, Семен прикинул, какой сегодня день недели и чертыхнулся про себя. На пенсии забываешь обращать на это внимание, но жизнь напоминает о том, что сегодня пятница. Толпа жаждущих после работы была гуще обычной. Ну ладно, во всяком случае места у стойки есть. Он присел на высокий круглый стул, даже скорее стульчик, если смотреть не на высоту, а на ширину места для задницы, и живо подошедшая к нему симпатичная официантка в клетчатой юбочке намного выше колен деловито приняла заказ на кружку Гиннесса и сухарики. В ожидании заказа Семен продолжал размышлять над своими проблемами, но так ничего и не домыслил. При этом он машинально наблюдал за все прибывающими и прибывавшими посетителями — эдак и у стойки мест не останется. Когда принесли пиво, Семен осторожно распрямился на стуле — опорная площадь маленькая, при резких движениях и кувыркнуться не долго, поднес кружку ко рту, сделал глоток и почти донес пиво обратно до стойки. Поставить пол-литровую кружку помешал неловкий толчок в спину от посетителя, пробиравшегося к свободному месту рядом с ним. Около половины пива расплескалось, хорошо еще, что не на штаны. У ловкого бармена живо оказалась неизвестно откуда прыгнувшая ему в руки тряпка, которой тот проворно устранил последствия незапланированного разлива пива. «А запланированные-то разливы пива разве бывают?» — подумал Семен и раздраженно обернулся к виновнику происшествия, находившемуся за спиной.

— Ну и что теперь?

Сергей Артемьев поднял глаза на того, чье пиво он разлил. Хотя уже и пожилой, но здоровенный бугай, точно рост на табуретке не определишь, но около метра восьмидесяти минимум. Настроен явно не добро, хотя кто же может быть добр в такой ситуации? Мысль о том, чтобы быстренько смыться, была отметена сразу, также, как и послать мужика с его претензиями куда подальше. Это достаточно вероятная дорога к тому, чтобы хорошенько и с чувством получить на улице по морде, а рисковать Сергей не мог — на установку вставных зубов денег не было.

— Извините… — пролепетал Сергей. Я закажу вам Гиннесс вместо разлитого»

Официантки начали орудовать не столь быстро — народ прибывал и прибывал. Сергей сел рядом с Семеном на такую же табуретку и начал искоса рассматривать человека, из-за не вовремя распрямившейся спины которого он будет пить пиво только через месяц. Среди многих способностей Сергея, невольно раскрывшихся после смерти родителей, стала неестественная для его возраста наблюдательность и то, что наивные люди называли «умением читать в душах». Умение это объяснялось отнюдь не телепатическими способностями, чудесным образом прорезавшимися в Сергее, а просто внимательным наблюдением за лицами, жестами и поведением людей и умением делать из этого выводы. Обычно такое развивается у внимательных и умных людей к 30–40 годам, но жизнь заставила его натренировать это раньше… Хмурость лба у сидевшего по правую руку объяснялась не только злостью от разлитого пива, которая, судя по тому, что уголки рта уже не были опущены, явно сошла на нет. Взгляд мужика был отсутствующим, не сфокусированным и устремленным неизвестно куда. Да и менее наблюдательный человек заметил бы довольно низко согнутую спину и подбородок, опиравшийся на кулак, прямо как у «Мыслителя» Родена. Мужичок явно о чем-то глубоко и сильно задумался — интересно, о чем бы это? Сергей начал было подумывать о том, как бы потихоньку смыться, воспользовавшись чужой задумчивостью, но тут подошла официантка.

— Пол-литра Гинесса.

Сделав заказ, Сергей вновь покосился на мужика, встретился с ним взглядом и почувствовал, что стал объектом не менее внимательной оценки с его стороны. Отсутствующий взгляд стал неожиданно твердым, внимательным и в полумраке казалось, что в глазах соседа слегка светится что-то неестественное, как у Терминатора. «Ну и смотри…» — мрачно подумал Сергей и секунды четыре-пять отвечал мужику взглядом, затем медленно отвернулся и уставился на суетящегося бармена. Однако он продолжал чувствовать на себе взгляд и ему не оставалось ничего, кроме как дожидаться каких-либо последствий тех выводов, которые сделает сосед после столь внимательного и неприкрытого разглядывания.

Первой же мысль Семена после сделанного соседом запроса официантке была о том, что у парня странный состав заказа. По идее, нужно было заказывать два пива, раз уж он пришел сюда. Моркофьеву было уже за пятьдесят, в людях он начал разбираться задолго до этого возраста и, кроме преимущества в жизненном опыте, еще и обучался в разведшколе, в которой ему не раз говорили о том, что особое внимание нужно обращать на глаза собеседника, по которым опытный человек может очень много чего распознать. Порой Семену даже становилось смешно от того, насколько недалеко очень многие взрослые ушли от детского стишка:

Нет, у него правдивый взгляд, Его глаза не врут. Они правдиво говорят, Что их владелец-ПЛУТ

Уж кем-кем, а плутом сидящий рядом парень явно не был. Однако, в его глазах было что-то странное, хотя и знакомое Семену. Взгляд парня казался неестественным и одновременно виденным несколько раз у других людей. Семен, как всякий хороший математик, любил трудные задачи и невольно уставился на парня, стараясь заметить побольше деталей, которые могли бы подсказать решение неожиданно свалившейся на него загадки. Возраст — около двадцати, скорее даже «до», чем «около». Одет — явно не шикарно, скорее даже излишне скромно, но опрятно. Штаны да свитерок, кстати, довольно сильно поношенный с катышками на рукавах. Никаких идиотских украшений, ирокезов, продырявленных на полтора сантиметра ушей и прочей дряни — парень, по крайней мере, достаточно сообразителен для того, чтобы понимать, насколько убоги попытки не лучшей части молодежи выпендриваться нетрадиционным внешним видом. И ведь на подсознательном уровне, напяливая на себя тряпье, которое в самый раз для сумасшедшего дома, все же понимают, что выделиться умом не удастся, так как его просто нет. В глаза смотрел секунд около пяти — достаточно для того, чтобы показать то, что взгляда не боится и не выказать дальнейшим удерживанием взгляда излишней агрессивности… И почему этот взгляд мне знаком и в то же время кажется неестественным именно у этого хлопца? У кого ты вообще такой взгляд видел? — в том-то и дело, что на таком лице ни у кого… А у кого вообще видел? Некое подобие такого взора было у хронического алкоголика, но парень на него явно не тянет, и не только потому, что по возрасту рано, рожа не красная и руки не трясутся. Взгляд был не совсем схожим, да и алкаш заказал бы еще и водочки, если не считать того, что он и не пришел бы в такое заведение тратить время. В подворотне заправиться дешевой водкой всяко быстрее… Однако, забыл ты, Семен, на старости лет, что кроме алкоголиков еще и наркоманы бывают, да еще и молодые. Но это объясняет только бедность, а совсем не опрятность. К тому же! — у трезвых алкоголиков с наркоманами вид, хоть и унылый, но еще и подсознательно жаждущий, а здесь этого нет — вот оно, существенное отличие, до которого ты, Семен, сразу не додумался. Пожалуй, на этом алкогольно-наркотические теории отметаются… У кого еще подобный взгляд? — мужик из спецназа, провоевавший в Чечне три года. Не тянет — молод еще, сомнительно, чтобы парниша хоть раз в жизни за автомат брался. К тому же комплекция на солдата явно не тянет — щуплый очень. Хотя, кто его знает, возьмем гипотезу на заметку. Если он вырос в горячей точке — мог и за свою недолгую жизнь перебить больше народу, чем в этом зале сидит. С молодежью есть одна опасность — ее очень легко недооценить, особо скромную и сообразительную, и об этом надо помнить… Кто еще так смотрел? — коллега, схоронивший сына. Явно напрямую не клеится, возраст у парня такой, что в графе анкеты «Дети» надо чистосердечно вписывать «Не знаю». Вряд ли женат, кольца на пальце нет, хотя явно есть некая придавленность жизнью, есть… Мысли Семена были прерваны барменом, самолично подтащившим парню пиво — официантки начали зашиваться. И тут парень сказал такое, чего Моркофьев совсем не ждал:

— Ну что ж, Ваше пиво принесли. Вот деньги, а я пошел.

Семен поймал себя на том, что непроизвольно вытаращил глаза, однако быстро взял себя в руки и положив руку на плечо соседу, без особых усилий удержал его движение.

— Парень, студентов я не граблю. Ты ведь учишься?

— Да, в Бауманке на первом курсе.

Моркофьев подвинул к парню кружку.

— Пей. Я-то думал, что определенная порода людей осталась в средневековье, если не в истории древнего мира.

— Какая именно?

— Скромные, ответственные и одновременно молодые люди. Нескромных-то с безответственными и у старших полным-полно. Тебя что, родители перевели на самоокупаемость?

— Нет у меня родителей.

— Как нет? — машинально спросил Семен.

Глаза у парня очень недобро сверкнули.

— Мужик! Могила на кладбище. Свидетельства о смерти дома у бабки. Желаешь для проверки к бабусе в гости сходить или просто на сон грядущий по кладбищу на могилку прогуляться?

После этого наступило неловкое полуминутное молчание. Задача, которая заинтересовала Семена, решилась сама собой, но удовлетворение от такого решения совсем не чувствовалось. Он поймал проносящуюся мимо официантку:

— Два Гинесса и двойную порцию гренок

Сергей попытался было отнекаться от угощения, но, в основном, для очистки совести. Бармен, видимо, тоже прислушивался к ним, после речи парня, звучавшей громче обычного — заказанное было поднесено им меньше, чем за две минуты. Моркофьев, улыбаясь про себя, смотрел, как юноша просто сметал гренки с тарелки и, само собой, не был расположен к общению. После паузы, вызванной недолгим ожиданием, питьем и закусыванием разговор возобновился.

— Да, парень, я такое выражение лица и взгляд видел только у людей вдвое старше тебя и не понял, что к чему — извини.

— Так вы над этим так глубоко думали, пока мне пиво не принесли?

— До того, как ты его заказал — нет, а потом… Вообще, у тебя глаза изрядно побитого жизнью сорокалетнего человека на лице вдвое моложе, что не естественно, поэтому и заметно. Кстати — Семен

Последовало энергичное рукопожатие

— Сергей. Это сильно бросается в глаза?

— Да нет, хотя понимающие люди это замечают. Не исключено, что к таковым понимающим и ты сам относишься. С чего это ты взял, что я над чем-то задумался?

— Ну это ведь так? Вообще-то, когда человек опирает подбородок на кулак, прямо как известная статуя, это не заметить сложно.

Семен беззвучно расхохотался.

— Вон оно что! Пожалуй, задавать встречный вопрос о том, было ли это заметно, не стоит.

— Действительно, нет. А над чем думали-то, если не секрет?

— Да как тебе сказать… Не знаю, поймешь ли ты, но не исключено, что если я не решу эту проблему, то глаза мои со временем станут такими же, как у тебя. Хотя тут ты вряд ли поможешь…

— Попробую хотя бы понять. Если сумею.

Семен на минутку призадумался. Следовало, если и говорить правду, то не выдать при этом того, чем именно он занимался. После обдумывания он начал объяснять, стараясь выверять каждую фразу.

— Я работал над одной математической проблемой около двадцати пяти лет.

— Сурово!

— Да уж, куда суровее. Решить-то я ее сегодня решил, а проверить — не могу

— Это как же?

— Проверить ее можно только, отдав в чужие руки. Они живо присвоят все себе, а обо мне и думать забудут

— Да, присвоить все себе — это народец умеет. По себе знаю. А не отдавать нельзя?

— Теоретически-то можно, а вот с практической точки зрения…

— А надо-то чего с практической точки зрения — поди, какая-нибудь модель кобылы в безвоздушном пространстве?

Моркофьев расхохотался

— Да я такую модель и сам бы изобразил за денек-другой. Тут нужна очень даже неслабая штуковина, одна из самых лучших, в мировом TOP-500

— Суперкомпьютер, что-ли?

На сей раз Семен не только вытаращил глаза, но и слегка разинул рот до восстановления самоконтроля. Парень, однако, явно не промах!

— Откуда ты знаешь???

— А где еще TOP-500 есть? Туда ведь все создатели суперкомпьютеров ходят пиписьками мериться.

— Сообразителен ты, Серега, однако, и не по годам… Ну и сам подумай — оплатить время на суперкомпьютере даже за бугром я смогу, а потом окажусь в лучшем случае, соавтором.

— А самому собрать?

— Гм. Ты еще мне посоветуй ракету на даче в сарае склепать. На Луну слетаем! На Марс правда, не долетим, там заклепки нужны титановые, дорогие сильно, да и клепаются плохо…

— Я вполне серьезно.

Семен посмотрел на парня и понял, что тот не врет. Хотя, если он заблуждается, то от этого не легче… Ладно, сейчас выясню…

— Ну рассказывай, как же это. Вариантов купить скромный американский суперкомпьютер Cray в обход экспортных ограничений США и тащить его через границу, я понимаю, не будет?

— Купить надо будет с 1000 дешевых PC. Плюс коммуникационное оборудование.

— Что-то тут, Сергей, не то… Прямо как та присказка про муравьев и слона «Главное — завалить, а потом затопчем, затопчем»

— Ну, если вы мне не верите Семен… как Вас по батюшке?

— Васильевич

— Семен Васильевич, залезьте в интернет в этот самый TOP-500 и посмотрите, сколько именно там кластеров на линуксе. Это во-первых. А во-вторых, пожалуй муравьи — они помельче современных PC будут по сравнению с суперкомпьютерами. Современная писишка — это практически суперкомпьютер начала восьмидесятых. Так что это не муравьи, а пожалуй, куры, если даже не индюки будут. Только собрать-то я его соберу…

— А дальше проблема в чем? — перебил Семен, настолько заинтересовавшись заявлением о возможности сборки суперкомпьютера, что забыл о вежливости.

— Вот запитать, пожалуй, не сумею. Электричества пропасть нужно.

— Сколько именно?

— Положим, простенький комп жрет 200 ватт — мощной видеокарты не будет, правда, процессор надо брать по возможности самый продвинутый. Возьмем с запасом по триста — тысяча штук даст триста киловатт. Плюс коммуникационное оборудование. А надо брать и с еще одним запасом на резерв по пиковым нагрузкам на источник, при которых напряжение падает, а ток, соответственно, растет — это как сварка в подъезде, при которой лампы тухнут и телевизоры не включаются. В общем, киловатт пятьсот надо. А это очень не слабо…

— Да, пожалуй ты прав…

— В Москве точно не найти. Тут строители с обалденными деньгами дома подключить не могут.

Семен вздохнул — тут и не поймешь, радоваться, или огорчаться. Малый был явно прав насчет того, что сможет собрать суперкомпьютер. Моркофьев напомнил себе, что надо бы самому проверить как следует этот самый TOP-500, но практически не сомневался в том, что сведения Сергея правильные. Насчет электричества — это тоже правда, однако уже печальная. Но положительный эффект от встречи, дарованной судьбой, в которую Моркофьев, правда, не верил, явно есть. Проблема с суперкомпьютером из разряда несбыточных, типа полета на Марс, перешла в разряд технических, и, следовательно, решаемых. Надо бы зафиксировать этот статус и не терять Сергея из виду. Семен сделал быстрый мысленный расчет возможных стимулов и сразу понял, что надо пообещать отвалить явно небогатому парню такую сумму, чтобы он носом землю рыл. Деньги-то у самого Семена были, и немалые.

— Слушай, Сергей, если я найду 500 киловатт, и дам тебе 50 тысяч долларов, соберешь мне суперкомпьютер в этом интересном списке? Только говорю сразу — ты и не надейся, что он там официально появится.

Ответ последовал далеко не сразу. Моркофьев всмотрелся в лицо парня, на котором отразилось неимоверное напряжение мыслей. То, что Сергей сразу не заорал «ДА!!» это очень хорошо. Стало быть, жадность в нем не заслоняет способности мыслить, перед тем, как отвечать — отлично, ответ явно будет разумным и обдуманным… Ишь как весь напрягся, задумался, однако… Небось думает о том, что такой шанс предоставляется раз в жизни. Хотя еще и хмурится — видать, что-то мешает. Ладно — сейчас узнаю, что именно, торопить не буду…

Мысли Сергея действительно неслись со скоростью курьерского поезда. Действительно, шанс вдвое увеличить свой капитал — соблазнительно чрезвычайно. Но и небезопасно. Во-первых — риск с профессиональной точки зрения — соберешь ли? Но и профессиональный вызов тоже велик — такое отнюдь не всем намного более крутым специалистам в жизни доводилось делать. Но! Если не соберешь — могут разобраться и «по понятиям». Страшно? Да не особенно… И вообще! Разве ЭТО жизнь — болтаешься по ней, как безбилетный пассажир, нельзя упускать любого шанса выбиться в люди, в особенности такого. А коли прибьют — сам дурак, и заслужил… Риск неоплаты не берем — он и так понятен. А вот риск вылететь из института, да еще с бюджетного обучения — вполне реален и намного более чреват для будущего, чем та же неоплата… В Москве мужику сколько электричества не найти, это точно… Это явно другой город и нужен академотпуск. А сразу вслед за академотпуском прибежит тут как тут армия. Ладно, все засады понятны… Да какой там понятны — подумай еще. Несмотря на то, что эти мысли стремительно обдумались на разный лад минимум десятка три раз, Сергей также отдельно отточил свои формулировки, перед тем, как начать отвечать на столь непростой вопрос, который мог перевернуть все в его жизни.

— В общем, так. В то, что в Москве, среди вконец оборзевших строителей, прилюдно орущих о том, что, у кого нет миллиарда, может идти на х**, найдется полмегаватта мощности — не верю! Как говорил Станиславский. Стало быть, это другой город.

— Понятно… — машинально поддакнул Семен

— Да, чувствую, что не все понятно. Я ж Вам отнюдь не дочь миллионера и сейчас на бюджетном месте учусь. Если возьму академотпуск, то прибегут ловцы из армии — ужо они сразу из под земли возникнут, встанут, как лист перед травой. Сам-то я очень хочу помочь — такое не каждый день случается но… Я бы и рад…

— Так, Серега. Доставай свой мобильник, позвони-ка на номер *******, чтоб я его у себя записал. Набрал? ага, звенит, молодец. Сначала я буду электричество искать, потом попытаюсь тебе и отпуск сделать и от армии отмазать. Хотя, сам понимаешь, обещать на сто процентов не могу… Но порох кое-какой в пороховницах еще есть — я с одним профессором математики в Бауманке учился в одном классе, если он не уволился, а с армией… Ну что от тебя скрывать я в органах всю жизнь работал, что-нибудь придумаю.

Находясь в изрядно обалдевшем состоянии от прозвучавших чрезвычайно многообещающих и неожиданных откровений соседа Сергей ответил «Договорились».

— И ты не думай, Серега, что я от этой идеи отступлюсь. Не для того более двадцати лет угробил. Буду тебе раз в неделю позванивать, не пропадай

— Хорошо

Моркофьев допил пиво, положил на стол стойку бара сумму, достаточную для оплаты всего выпитого и съеденного двоими и сказал Сергею «До свидания». Сам Сергей ушел намного позже отбытия Семена, снова и снова вспоминая прошедший разговор и боясь поверить в свою возможную удачу.

Глава 2

Для Николая Старостенко наступил первый день в его новой должности. Ночью он спал очень плохо, долго ворочаясь с боку на бок, пока сон не победил тревожные мысли. Николай совсем не выспался и, подходя к комнате, где он обычно сидел, спросонья чуть не наткнулся на возводимую рабочими гипсокартонную стену. «Да это же мой новый, положенный по должности кабинет!» подумал Старостенко. Быстро они распоряжаются, однако… Порой Николаю казалось, что стены из гипсокартона прямо-таки бегают по банку. Иногда, не заходя к кому-то месяц, он вообще не мог найти дорогу. Как всегда, поиски были особенно трудными именно тогда, когда надо было срочно к кому-то попасть.

Приказ был еще вечером прошлого рабочего дня выложен на внутрикорпоративный web-сайт и подчиненные начали день с поздравлений. Было заметно, что они также поставлены в тупик причинами внезапного назначения. Николай, не подавая виду, что понимает причины их растерянности, быстро назначил исполняющего обязанности, который будет вести дела — это решилось им во время ночной бессонницы и было немногим из ее полезных следствий. Но тут зазвонил телефон и, подняв трубку, Старостенко узнал по голосу начальника службы безопасности

— Николай, зайди ко мне.

Идти до кабинета начальника СБ было недалеко, Николай был там уже через пару минут. Начальник, как это всегда бывало при появлении кого бы то ни было в его кабинете, несуетливо перекладывал в ящик тумбочки под столом папку с бумагами, несмотря на то, что заглянуть в закрытую папку было никак нельзя. Несколько раз, задерживаясь у начальника в кабинете вечером, он видел, как папка перекочевывала из тумбочки в сейф, где стояли множество таких же, без названий, но с номерами; то же самое делалось и перед тем, как начальник СБ собирался выйти из своего кабинета. Старостенко никогда не видел, чтобы шеф прибирал от посетителей несколько папок одновременно. Если папка перекочевывала в сейф в конце дня, ключ от сейфа упаковывался в закручивающийся пенал, который опечатывался на крышке личной печатью начальника, и сдавался на охрану. Утром печать самым внимательным образом проверялась на целостность при получении пенала и кое-кто из охраны, чисто случайно слегка смазав ее, успел схлопотать очень строгий выговор. Это делалось всегда, и все папки шефа с вечера до утра были надежно заперты, несмотря на то, что отнюдь не все документы в папках были секретными или для служебного пользования. С содержимым многих папок Николай был более или менее знаком и, на его взгляд, они не содержали каких либо секретных или конфиденциальных данных. Однако, даже если содержавшиеся в папках сведения и были уже разосланы сотрудникам по электронной почте, начальник при необходимости всегда доставал документы из папки, оставляя закладку на месте их извлечения, а после возвращения аккуратно подкалывал все на место. Старые привычки обращения с документами, привитые начальнику еще в КГБ, не вытравливались ничем. Создавалось впечатление, что босса и похоронят вместе с сейфом, в который тот, уже улегшись в гроб, последним предсмертным движением положит свежевыписанное свидетельство о смерти и обязательно на прощание запрет сейф ключиком, чтобы на том свете ничего из него без спросу не изъяли.

Конечно, в папках были и конфиденциальные материалы. Была и папка номер 73, в которой Старостенко разбирался даже получше начальника — практически полностью собранная самим Николаем подборка данных о мошенничествах с кредитными картами. Так ее называл шеф, однако Николай знал, что отнюдь не по всякой банковской пластиковой карте можно получить кредит; по России кредитных карт даже меньше, чем некредитных, или дебетовых на банковском языке. Но начальник все равно называл их кредитными. Наблюдая за тем, как рука босса медленным движением закрывает ящик тумбочки, Старостенко решился задать мучивший его задать вопрос, на который у него вчера не то, чтобы не хватило духу, а просто не было времени для того, чтобы прийти в себя после выбившей из колеи новости

— Петр Валерьевич, почему все-таки назначили меня?

Начальник, видимо, ждал такого вопроса

— Спроси лучше у председателя, Николай.

Старостенко недолго поколебался, перед тем, как задать следующий вопрос

— Да разве он меня знает? Я же его вблизи только вчера видел…

— Без комментариев — твердо ответил начальник. Спроси у него, если захочет — ответит. Правда, я сомневаюсь, чтобы он сказал тебе когда-то, разве что года через два, и то, если понравишься

Разговор явно не клеился и Николай решил задать вопрос напрямую

— Зачем вызывали, Петр Валерьевич?

— Да вот, надо бы тебе обязанности придумать, раз руководство назначило… Кроме еженедельных докладов председателю, будешь курировать то, чем занимался раньше, да и вообще, все дела по безопасности по кредитным картам — не только обслуживание, но и выпуск с транспортировкой-выдачей. Исполняющего обязанности за себя назначил?

— Да, Алтынова.

— Справится?

— Должен. В крайнем случае, если не потянет или власть в голову ударит, заменим. Но это, по моему мнению, вряд ли случится.

— Хорошо. Я еще на тебя писание некоторых бумаг скину, ты, хотя и по образованию инженер, но пишешь хорошо.

— Так все нормальные инженеры пишут не сколько хорошо, сколько с логикой дружат, а без нее в служебных бумагах никак.

— Ты-то нормальный, а почти все молодые жертвы нашей ублюдочной полуболонской системы образования, в том числе и так называемые гуманитарии, двух слов связать не могут. Прямо, как те собаки-болонки — все понимают, только не говорят. Кроме того… знаю, что ответ твой будет типа «не больно-то и хотелось», но, на всякий случай, предупреждаю. Связи все с правоохранительными и прочими госорганами замыкаются на меня и, в мое отсутствие, на Евгения Юрьевича.

— Ясно. Действительно, «не больно-то и хотелось».

— И еще. Я на «доброго следователя» чисто по виду не тяну, коллеги мои многие — тоже. Если что, им поработаешь.

— Дело для меня новое, но попробую справиться.

— Справишься, дело нехитрое. Тем более, что это не было нужно никогда. И вообще, если я иду куда-то, то там народ напрягается излишне. А ты — все-таки, не из органов, будешь проходить мимо, и заметишь чего, да и посоветуешь по-дружески. Нас-то многие, даже вполне честные люди, или не любят, или боятся…

Наступила пауза. Николай знал, что начальник был прав. Сам-то Старостенко в бытность свою студентом побывал на практиках на нескольких режимных предприятиях и, в процессе их прохождения, узнал кое-что такое, что даже в молодости сильно помогло осознать необходимость хорошо работающей службы безопасности. Дальнейшие дела по разоблачению мошенников отнюдь не поколебали, а лишь укрепили это мнение. Однако, Николай понимал и другую сторону. Аналогии, конечно, не всегда точно показывают дело, но… Многим, например, может не нравиться хорошая сторожевая собака с зубами сантиметра по полтора длиной. И ведь не обязательно только жуликам, которые собираются стащить то, что она охраняет — жулье-то собаку не любит по вполне понятным причинам. Просто при взгляде на блестящие во время мирного позевывания на солнышке полуторасантиметровые зубки не всякий сохранит олимпийское спокойствие, особо если дорога на работу проходит мимо «собачки» и обойти ее никак. А если та еще учует выделяющийся при нервном напряжении запах адреналина и нет-нет, да и начнет от этого рычать, несмотря на все воспитание… Взаимной симпатии точно не получится. Отвлекшись от этих размышлений, Николай задал начальнику еще один беспокоящий его вопрос.

— Петр Валерьевич, а как доклад председателю правления происходит? Готовиться ведь надо, материалы какие с собой брать?

— Молодец, правильно спрашиваешь. Готовиться у меня будешь, за два часа до доклада. Материалы по текущему докладу всегда хранятся вот в этой папке.

Начальник открыл сейф и, видимо, вспомнил о том, что вне сейфа будет находиться одновременно две папки. Он переложил в сейф папку, лежавшую в тумбочке, и достал с нижней полки сейфа папку номер 1. Николай выдохнул. Он, как и многие другие, неоднократно думал о том, что же именно может храниться в папке с первым номером. Молва утверждала, что там находится сверхсекретный список тайных осведомителей службы безопасности в подразделениях банка. Истина, как это часто бывает, оказалась намного более прозаической и совсем не интригующей по сравнению с далеко идущими предположениями, распространяемыми в слухах.

— Вот, просмотри бегло, чтобы не боялся, что не успеешь за два часа подготовиться.

Николай открыл папку. В ней было всего пять пластиковых файлов, в каждом из которых содержался документ из одного листа. Каждый из документов содержал три раздела: краткий отчет о происшествии, список предпринятых службой безопасности мер и список действий по недопущению подобных происшествий в будущем. Происшествия, произошедшие за предыдущую неделю, на взгляд Николая, были довольно незначительными. Старостенко прикинул, что доклад с такими жестко структурированными материалами на руках будет очень легко подготовить. Он сказал об этом начальнику.

— Ну вот, а ты этого побаивался, я же видел. Отлично. Ну ладно, иди, проконтролируй, как там без тебя народ справляется.

— Да, еще один, последний вопрос — спохватился Старостенко. По каким критериям вопросы для доклада председателю отбираются?

— Критериев два, и оба идут с незапамятных, по меркам времени существования банка, времен. Первый критерий — докладывать обо всем, что привело, или с большой вероятностью может привести к контактам с органами власти — милицией, прокуратурой или еще там чем-то.

— А второй какой?

— А по поводу второго у меня с председателем беседа была… И мое мнение во внимание не приняли.

— Почему?

— Критерий звучит так: Докладывать обо всем, что принесло убытка более, чем на тысячу долларов. Естественно, в нашей сфере деятельности, там работнички с ценными бумагами, что ни день, то миллион потеряют, то два принесут.

— Хм. Так тысяча — это в 1990-м были деньги, а сейчас, по банковским-то меркам…

— Так я председателю об этом и сказал. Его мнение было дословно следующим «Вам волю дай, вы по тысяче весь банк растащите». Так критерий и остался неизменным.

— Ясно, буду знать. До свидания, Петр Валерьевич.

Выйдя из кабинета, Николай перевел дух. Он был морально готов к намного более худшему и радовался тем, что все прошло неплохо. «Ну, вроде дела пошли помаленьку» подумал он, не подозревая того, что дела также были готовы сдвинуться с мертвой точки и у многих других людей и с предстоящим переплетением этих дел ему уж точно не придется скучать.

Игнат Владимиров вернулся с Митинского радиорынка изрядно озадаченным. Перед этим он побывал еще и в «Детском мире», до этого он встал в пять часов утра для того, чтобы сделать еще кое-что и сильно устал. Нужное-то он закупил, но не все, что ему бы хотелось. Конечно, магнитная головка стоила дешево, но она была одной из немногих деталей, попадающих в дешевые. Остальное… ну что-же, миниатюрная техника часто не сильно доступна по цене, особо камера, которую можно спрятать в двух-трех кубических сантиметрах объема. На нее деньги копить придется, а пока что нужно решать другие проблемы, благо, заняться есть чем. В цвет он вроде бы попал — рядом с ним лежала пластмассовая модель корабля, которая будет безжалостно расплавлена. Переплавить самолет у заядлого авиамоделиста не поднялась бы рука. Он долго выбирал эту сборную модель и продавец уже начал негромко ругаться под нос, так, чтобы клиент это слышал, но можно было отнекаться в случае чего. Игнат вспомнил это и ухмыльнулся — не мог же он так раскрыться перед продавцом, сказав тому, что единственным критерием выбора был цвет полистирола? Подумал Игнат и об обеспечении механической совместимости деталей, которые он собирался изготавливать. На столе рядом с моделью лежала коробка пластилина. Он скатал пластилин в большой ком, не заботясь о цвете, затем слепил аккуратный брусок и положил его в приготовленную коробку из-под обуви. Сегодня ночью ему придется проснуться и прогуляться. Игнат поставил будильник на час ночи и улегся, для того, чтобы выспаться «про запас». Заснуть ему удалось довольно легко, так как он сильно вымотался после трехчасового хождения по рынку.

Тем временем дела у Семена Моркофьева шли далеко не так хорошо, как ему хотелось бы. С утра он выполнил данное самому себе поручение залез по модему в Интернет и проверил список TOP-500. Насчитав, тыкая мышкой в список наугад, десяток кластеров на linux, он успокоился насчет истинности утверждений Сергея. Но это была самая легкая часть из тех дел, которые были намечены. Перед Моркофьевым в полный рост стояла проблема — где найти полмегаватта? Самым обидным было подсказывание интуиции Семену о том, что он знает, и даже видел, где их искать. Он чертыхнулся вслух на себя. Странная же у тебя, Семен, интуиция, так бы ее и эдак. Прямо как с DES-ом — подсказала, что сломать можно, а как его ломать, так ковыряйся лет двадцать пять. Но, в то же время она тебе и не врала, отдай ей должное… Однако, столько лет для того, чтобы искать электричество, у тебя, Семен, нет… Моркофьев все мерил и мерил шагами комнату, ходя по ней взад-вперед и бесконечно думая об электричестве. Немногие заводы, на которых он знал людей? так знать будет и весь завод через пару дней. Организовать свое псевдопроизводство? Так тут и с налоговой и прочими регистрирующими инстанциями замаешься и в очереди на подключение лет десять простоишь. Парень-то был прав, даже строители часто ничего по Москве из-за электричества не строят, куда мне там с каким-то новоиспеченным ООО… К тому же, если платить по тарифам для предприятий, то прорва денег понадобится. Вернуться к коллегам на Лубянку? — орден-то дадут, могут и даже два, если не три за ТАКОЕ достижение, но ведь засекретят же все… Семен заматерился вслух и все продолжал и продолжал свое хождение по комнате, обдумывая поиски электричества на разные лады, ругаясь, чертыхаясь и говоря сам с собой, пока от усталости его не сморила сонливость. Улегшись на кровать, Моркофьев вспомнил Сергея и с невольной завистью пожилого человека подумал о том, что хорошо быть молодым. Если бы кто-то сказал Семену, что завтра направление поисков электричества будет точно определено, то его сонливость моментально прошла бы. Однако, будущее не дано предугадать никому и он закрыл глаза, думая о том, что если бы ему было двадцать, он бы поразмыслил еще пару часов и додумался бы до истины. При этом Семен чувствовал себя старой развалиной, что, справедливости ради, было отнюдь не верно. При желании он мог бы раскидать в разные стороны минимум троих нетренированных двадцатилетних пацанов. Засыпая, он еще раз вспомнил Сергея и подумал — как он там?

Глаза у Сергея Артемьева хоть и были молодыми, но уже сильно побаливали от продолжительного сидения за компьютером. Он читал и читал все подряд про кластеры и суперкомпьютеры. Чтение было нелегким — документов на русском языке по этой теме не было, а Сергей знал английский, мягко говоря, посредственно. В чтении ему помогал установленный на компьютере словарь, который, однако, не значил почти ничего по сравнению с упорством и настойчивостью Сергея. Другой бы с такими знаниями десять раз отступился бы, но стойкость, отточенная жизненными невзгодами, помогала не только читать, но и понимать прочитанное, сравнивать различные документы, а также делать из них нужные выводы. Материалы, которые в будущем могли пригодиться, он сохранял себе на компьютер в отдельный каталог, планируя в конце дня записать диск, чтобы результаты поисков не пропали. Многое становилось более понятным и от этого Сергей изрядно нервничал. Одних сетевых кабелей, чтобы соорудить такую махину, потребуется не один километр! Берем тысячу компов, множим в среднем по три метра на кабель, и вот тебе три километра — из широких штанин не вынешь, однако. А если средняя длина кабеля получится больше, то и все пять километров будет надо. И он еще вчера не догадался сказал об этом Семену. Ох и не обрадуется же тот, когда узнает… Даже если и купить здоровенную бухту кабеля, еще к ней нужна разъемов чертова куча. Сергей оставил выяснение вопроса с ценами на кабель на завтра — сегодня и других поводов для расстройства хватало. Хорошо еще, что он помнил результат одной неудачной коммутации нуль-модемным кабелем двух компьютеров, подключенных к разным фазам — пошел дымок. А рисковать Сергей не мог — если 500КВа и найдутся, то точно не одной фазой, а промышленным трехфазным кабелем. Еще из школьного учебника физики он знал, что нагрузку надо распределять между фазами по возможности поровну. Стало быть, надо четко вести разброс компьютеров и коммуникационного оборудования по фазам. Ну хорошо, кучу компов и switch он подцепит группами на разные фазы поровну… Но ведь все равно в конечном итоге надо будет как-то соединить эти группы на разных фазах — как??? Простым медным кабелем — нельзя, дым от соединения фаз может пойти точно так же. А коммутаторы с оптическими портами стоят черт знает сколько. Но без них, судя по всему, не обойтись… Надо бы узнать, сколько там у мужика денег, а то у него от цен волосы дыбом встанут во всех местах. Хотя волос-то у него уже и не очень, но заметно все-же будет довольно сильно. Кстати, еще о мужике… Он, судя по всему, хочет сохранить тайну. Тогда программу для запуска на компьютере придется ему писать самому, а программировать он, ясное дело, не умеет. Придется Семену Васильевичу подучиться, ох придется… Кроме того, надо у него узнать, что суперкомпьютер будет считать — быстрый перебор результатов сравнительно простых цельночисленных вычислений в надежде угадать ответ «методом сверхскоростного научного тыка» или зубодробительную математику по сложным формулам с плавающей точкой. От этого выбор программного обеспечения для суперкомпьютера сильно зависит… Надо будет сразу пояснить для чего ему это надо, перед тем, как спросить, а то мужик достаточно осторожный и подозрительный. Ну да и ладно, какую там отец упоминал цитату из Иосифа Виссарионовича? Что-то вроде «Здоровое недоверие — хорошая основа для совместной работы». Вспомнив отца, Сергей погрустнел, в который раз потер усталые глаза, заслезившиеся на этот раз не только от компьютера, и подумал о том, что надо беречь здоровье и особенно зрение — ведь если он начнет слепнуть, собрать точно ничего не удастся. Для вящего сбережения своего драгоценного здоровья Сергей быстренько поставил на запись компакт диск, установив в программе галку «Выключить компьютер после записи» и после этого немедленно завалился не раздеваясь на полуразваливающийся бабкин диван, изготовленный еще в сталинские годы. Когда компьютер дописал диск, Сергей уже спал крепким юношеским сном.

К этому времени сон Василия Соловьева из Благовещенска уже длился шесть часов. Однако, в отличие от Сергея, его сон был некрепким и беспокойным. Это было вызвано тем, что Василию не удалось найти в Интернете то, что он искал. Конечно, он и не рассчитывал найти все нужные данные в первый же день, но малость того, что ему удалось обнаружить, невольно разочаровывала. В сущности, Василий сумел найти только название фирмы, которое он произнес во сне «Аманда»[6]. Его мать, уехавшая в родную деревню после достижения пенсионного возраста, услышав его ночное бормотание, была бы преизрядно озадачена таким совсем не русским именем его подруги, но Василий жил один.

Вечер после работы начался с того, что Соловьев залез в Интернет и через публичный proxy-сервер где-то в Аргентине подключился к серверу-анонимайзеру, на словах гарантирующему некую анонимность идущих через него запросов. Таким образом он замел, насколько он смог, следы своего подключения, зашел на всем известный Google и начал искать данные по идентификаторам подлинности на рублях. В результате пятичасового упорного поиска Василий не нашел ничего, кроме того, что было известно любому кассиру про ультрафиолет и прочую широко известную информацию. Все остальное, даже на его совершенно непросвещенный взгляд, было догадками, перемешанными с откровенной ерундой. По здравому размышлению он понимал, что такое в Интернет никто и не выложит, но «пока живешь-надеешься», а желание узнать все разом было достаточно сильным. Однако, невозможность получения нужных сведений напрямую стала совершенно явной и и тогда он зашел с другой стороны, начав искать информацию по банкоматам. На сайт производителя он и не совался, а просматривал страницы, находящиеся в иных местах, в особенности на форумах. Еще через несколько часов ему улыбнулась удача — он набрел на какой-то полузабытый форум банковских сотрудников, обслуживающих банкоматы и, внимательно читая его, узнал то, что он и не подозревал вначале. Оказалось, что всемирно известная фирма, делающие банкоматы, изготавливает приемники банкнот не сама а заказывает их в Японии. Узнал он и название фирмы, которая, даром, что японская, называлась женским именем «Аманда».

Обрадовавшись такому повороту дел, он живо набрал в Google слово Amanda и… он, конечно, мог и предвидеть результат, если бы не был таким усталым. Сколько там нашлось самых разных Аманд всех цветов кожи с грудью на любой вкус от нулевого до налитого ведрами силикона чуть ли не двадцать восьмого размера — одному гуглу ведомо… Василий чертыхнулся, взглянув на результаты, и в сердцах произнес слово Аманда с характерной паузой после первой буквы и ударением на последнем слоге. Усмехнувшись своей лингвистической находке, он понял, что лобовая атака и тут явно не удалась и надо уточнить критерии поиска. Василий было решил заняться этим, но вдруг почувствовал, что накопившаяся усталость разъела его, как кислота. Соловьев подумал, что надо бы поспать — утро вечера мудренее, несмотря на то, что итог дня — всего лишь название фирмы, явно «не густо». Не забыв стереть историю посещений и поиска в Интернет-браузере, для нервной разрядки перед сном он еще множество раз произнес имя фирмы с упомянутой паузой между первой и остальными буквами, добавляя к произносимому так названию много чего в том же духе. Затем, в который раз с трудом удержав себя от удара кулаком по злосчастному телевизору, Василий лег спать, будучи сильно недовольным результатами вечерне-ночных поисков.

Глава 3

Пиликанье будильника на сотовом телефоне разбудило Игната Владимирова в час ночи. Быстро нажав кнопку на телефоне, чтобы не разбудить спящих родителей, он оделся при свете ночника, схватил коробку с пластилином и тихонько прошел в прихожую, чтобы надеть куртку. После куртки он обмотался длинным шарфом и натянул на голову лыжную шапку, так, что незакрытой осталась только узкая полоска на уровне глаз. Облачившись таким образом, он тихонько выскользнул из квартиры, аккуратно прикрыв дверь, чтобы не нашуметь.

Путь Игната лежал к уличному банкомату, стоявшему на отшибе. Конечно, банкомат был снабжен камерой, которая записывала всех снимавших деньги с карт, однако Игнат и не собирался использовать банкомат по прямому назначению. Вчера в пять утра он прошелся по нужной улице с рогаткой и побил фонари около банкомата. Конечно, над банкоматом есть и свой источник освещения, но Игнату была очень важна возможность быстро скрыться в темноте, если кто-нибудь заподозрит неладное, глядя на него. Идя по темной улице он то и дело осматривался. Уже привыкшие к темноте глаза не видели на улице ни души — к счастью для Игната, ударил мороз и желающих пошастать ночью на улице резко поубавилось. Вспомнив о морозе, он подумал о том, что пластилин, чего доброго, совсем замерзнет и ускорил шаг.

Подходя к банкомату, Игнат осмотрелся в последний раз — все было чисто. Он поправил шарф и шапку, оставив совсем узкую щелку для глаз, достал пластилин и приложил его к заранее намеченному месту на лицевой панели банкомата. Пластилин подмерз как раз в меру — отдернув его, он заметил, что оттиск окрестностей места для ввода карты получился очень хорошим, а на самом банкомате пластилина не осталось. Если бы он налип, то кто-то мог бы обратить на это внимание, но все прошло, как надо. Камера на банкомате была укреплена в верхней части, над монитором и действия рук Игната остались незамеченными, однако лицо, обмотанное шарфом, записалось. Ну да и ладно, это был вполне разумный риск. Если кто и обратит внимание на подозрительную внешность мелькнувшего у банкомата, то в такой одежде и родную мать будет узнать крайне затруднительно, не говоря уже о том, зачем, собственно, узнавать? Ведь денег он не снимал, и заявлений о том, что банкомат ему пару-тройку купюр не выдал, писать не собирался. Скорее всего, они и не обратят на меня внимание — подумал Игнат, идя домой по темным улицам с оттиском в коробке. Он оказался прав.

Тем временем Киоши Онода отдыхал после долгой работы. В начале дня он обновил англоязычный интернет-дневник, или, как его обычно сокращенно называли, блог на сайте livejournal.com. В России для обозначения такого дневника часто применяется сокращение ЖЖ (живой журнал). Онода вел дневник не на только японском, но и на английском языке и это было очень неспроста. После у него была очень длительная работа по обработке двух снимков. В результате фотографии стали кое-чем намного большим, чем были до обработки. Один снимок Киоши поместил в свой журнал, второй — разместил на общедоступном портале для размещения фотоснимков, на котором он также создал свою доступную всем желающим галерею. Теперь ему оставалось только ждать и надеяться. Все, что надо было для привлечения интереса тех, еще неизвестных ему, но достаточно сообразительных для того, чтобы он захотел передать им сведения, Онода сделал. В livejournal, кроме фотографии, была упомянута фирма, на которой он работал до пенсии.

А что если никто не догадается о том, что Киоши Онода хочет сообщить тем, кто будет достаточно внимателен и наблюдателен? — подумал он. Ведь получится так, что все сделанное им — зря и остаток жизни будет проведен в бесполезном ожидании? Ты сделал все, что мог — ответил он сам себе. Если человечество будет настолько глупо, чтобы не понять поданного им сигнала — ну и ладно, значит, такова твоя карма, Киоши. Не можешь же ты выставить все в Интернете открытым текстом. Значит, быть тебе неудачником и здесь до самого конца жизни… Онода не знал, да и не мог знать того, что менее, чем через двое суток он поймет то, что все было сделано им совершенно правильно.

Семен Моркофьев проснулся, вспомнил о своих вчерашних раздумьях и настроение у него сразу же испортилось. Сделав зарядку, он попытался обдумать проблему нахождения полумегаватта электричества с новых точек зрения, но таковых не находилось. К тому же, несмотря на зарядку, Семен все равно оставался сонным и поэтому думалось очень плохо. Может, опять необходима перемена обстановки? подумал он. Вот сходил, пива выпил — и суперкомпьютер нашел… Семен усмехнулся собственным мыслям — получается, ежели еще разок сходить куда-то хлопнуть не пива, а, допустим, водочки стакан-другой, то и электричество найдешь? не выйдет, пожалуй. Однако, навеянная интуицией мысль о том, что надо будет куда-то съездить, не проходила. А куда ехать-то ранней весной? На дачу — мерзко и холодно. В лес по грибы-ягоды — рано. На охоту? — да он и не охотился никогда… Рыбалка? — так это тот же самый способ напиться, но только на свежем воздухе и с удочкой в руке. По крайней мере, сначала, пока эту самую удочку спьяну не выронишь, или не закинешь в кусты. Он попытался было придумать еще несколько весенних занятий, однако мысль о рыбалке все крутилась и крутилась в мозгу и Семен почувствовал, что он где-то рядом с решением проблемы — «Горячо!». Но как же, черт возьми, связана рыбалка с электричеством? Это ты, получается, типа, современный Семен-Емеля, вылавливающий из проруби волшебную щуку и командующий ей: «По щучьему велению, по моему хотению, тянись ко мне кабель электрический, да шибко мощный!». Ладно, а если без шуток, когда и с кем ты последний раз был на рыбалке? Ох, давно дело было… в 1993-ем пожалуй, в новом тогда загородном доме Профессора. Домину тот себе отстроил на месте старой деревни, все жители которой уже по городам разбежались, но именно в нее он ездил к бабушке с дедушкой на школьные каникулы. Километров триста от Москвы, пожалуй. Места там раздольные… река… с одной стороны дома лес совсем недалеко, метрах в пятидесяти, а с другой чистое поле и километра через полтора-два… ЭЛЕКТРОСТАНЦИЯ!!! Семен подпрыгнул чуть ли не до потолка и издал громогласный радостно-матерный вопль во всю глотку, который наверняка переполошил всех соседей, даже с учетом того, что они уже привыкли к странностям соседа-математика. Но ему было наплевать. Моркофьев начал рыться в старых записных книжках, похолодев при мысли о том, что телефон может и не найтись. К счастью, нужный блокнот обнаружился довольно быстро. Семен скрестил пальцы, подумав о том, что Профессор с его-то доходами мог десять раз съехать в другое место и набрал номер.

Трубку, к счастью, подняла жившая в старой квартире мать Профессора. Семен несколько раз вежливо, но твердо заставил ее повторить записанные ею номера своего домашнего и мобильного телефонов и два раза взял с нее обещание, что она обязательно передаст сыну то, что он звонил. После этого он положил трубку, но душа у него все-таки была не на месте. Не хватало еще организовывать слежку за старухой, если она не захочет сообщить сыночку, что звонил какой-то там Семен Моркофьев. А ведь, черт возьми, придется, если старушенция заупрямится… иного способа найти Профессора он не видел. Если начать спрашивать в предпринимательско-уголовной среде, то можно под горячую руку и «перо» в брюхо схлопотать, если нарвешься на его конкурентов, которые, чего доброго, узнают, что ты с ним в одном классе учился. Ведь, даже по дошедшим до него слухам, Профессор скольким успел насолить за дикие 90-е — не пересчитать… Но, ведь жив до сих пор — ловок же, чертяка! И в математике был даже посообразительней меня, не зря ведь Профессором еще в школе называли, но выбрал несколько иной жизненный путь. Ладно, сейчас остается только ждать да надеяться. А через два дня, хочешь-не хочешь, а придется все про слежку из разведшколы вспоминать. Иначе — плохо дело, второй такой точки с электростанцией в паре километров и готовым строением ты, Семен, точно не найдешь. Ладно, сейчас только время убивать до звонка нужно… Моркофьев подошел к книжной полке и попытался было снять с нее «Графа Монте-Кристо», но обнаружил, что тома от времени присохли один к другому. Он попытался припомнить, когда же именно он последний раз читал художественную литературу и понял, что это было даже задолго до последней рыбалки. Почти все свободное время у Семена уходило на взлом алгоритма. Но сейчас можно и почитать… Разделив ссохшиеся книги, он присел в кресло и заново погрузился в прочитанные еще в школе приключения Эдмона Дантеса. Читая, Семен невольно подумал о том, что его жизнь чем-то напоминает главного героя книги — вот только Дантеса забросили в тюрьму «доброжелатели» и на пятнадцать лет, а он сам, добровольно почти что отключил себя от жизни на более двадцати. После того, как он в третий раз задремал в кресле, Моркофьев перебрался на постель и недовольно глянул на телефон. Тот все еще не звонил.

Старостенко шел к кабинету председателя правления банка на свой первый доклад. Он страшно нервничал. Все, что зависело от него, Николай сделал. Ровно за два часа до доклада он появился в кабинете начальника службы безопасности и много-много раз очень внимательно перечитал немногие документы в папке, так, что почти выучил их наизусть. Временами Николай отвлекался и видел в глазах у шефа смешинку. Но отвлекаться на такие мелочи он не хотел, так как дело было достаточно серьезным.

За десять минут до назначенного срока начальник вынул из тумбочки не столько красивую, сколько очень внушительную пустую темно-красную папку с золотым тиснением «Для доклада Председателю». Затем он пожелал Николаю «Ни пуха, ни пера». Все документы из папки номер один были переподколоты в ту солидную папку, с которой он сейчас подходил к кабинету председателя правления. Неимоверным усилием воли Николай взял себя в руки, подумав «Будь что будет!». В конце концов, гладиаторы, выходившие в Колизей, рисковали гораздо больше чем он. И перед этим даже спокойно и гордо говорили «Идущие на смерть приветствуют тебя, Цезарь!». Как ни странно, эта более, чем двухтысячелетняя и явно не жизнеутверждающая фраза необъяснимым образом успокоила нервы Николая. Конечно, его нельзя было назвать совершенно спокойным, но по сравнению с нервозным состоянием при выходе из кабинета шефа, Старостенко почувствовал себя прямо-таки Чингачгуком, невозмутимо беседующим с бледнолицыми. Эта мысль даже вызвала на его лице улыбку, которую секретарша председателя правления очень кстати приняла на свой счет. Она скользнула в кабинет и практически мгновенно по меркам высшего руководства появилась обратно: «Заходите».

Николай вошел в кабинет. Председатель сказал, обращаясь к секретарше:

— Ирина, в ближайший час никого не принимать и ни с кем не соединять.

— Хорошо, Владимир Сергеевич.

Председатель проводил взглядом секретаршу и повернулся к Николаю. Тот быстро поприветствовал предправления:

— Здравствуйте, Владимир Сергеевич

— Ну здравствуй, Николай. Садись, рассказывай, чего у нас за прошлую неделю было.

Старостенко уселся в кресло, собрался с мыслями и начал говорить спокойно и размеренно, стараясь занять побольше времени.

— Всего было пять происшествий. Небольшая недостача в кассе в Архангельске — кассир ошибочно принял фальшивую купюру. В Иркутске расколотили плафон над банкоматом, к сожалению, пока никого не поймали. Копию видеозаписи передали в местную милицию. А вот в Красноярске при повреждении банкомата охранники оказались расторопными, правда, ущерб больше — мужик монитор расколотил. В Ставрополе клиент начал бушевать, ухитрился разбить сантиметровой толщины стекло, пока не скрутили и не передали милиции. Отвертеться ему не удастся — еще и копию записи камеры наблюдения дали. Милиция благодарна — со свидетелями и записью «висяка» у них явно не будет. И последнее происшествие — в Ростове доморощенный телефонный террорист якобы заложил в отделение бомбу.

— Бомбы, естественно, не нашли? — улыбнулся председатель.

— Да, но зато нашли звонившего. К сожалению, привлечь его не удастся, он недавно из сумасшедшего дома вышел.

— Да… пожалуй, ущерб от простоя отделения на него повесить явно не выйдет.

— Как паллиатив — упекают лечиться обратно. Еще год-другой полечится, глядишь, и поумнеет. Хотя, по-моему, надежды мало.

— Почему?

— Звонившему больше шестидесяти лет уже. Если к этому возрасту не вылечили, то, по-моему, уже не вылечат вообще.

— Тут ты прав… По Москве ничего серьезного не было?

— К счастью, ничего.

Беседа продолжалась в таком же духе около десяти минут. По случаю с Архангельском предатель не расспрашивал ничего. Происшествие было достаточно частым и попало в отчет только потому, что кассир начал было очень сильно настаивать на своей непогрешимости и грозился жаловаться чуть ли не в Лигу Наций. Однако, необходимость писать по этому поводу официальную объяснительную записку и поставленная альтернатива — 1000 рублей или выговор в трудовой книжке живо поставили того на место. Но полной уверенности в то, что жалоб сотрудника не последует, у СБ не было, поэтому вопрос и попал в красную папку. А вот по случаю с Иркутском пришлось отдуваться. Плафоны над банкоматами были с символикой банка, делались под заказ и стоили не дешево, не говоря уже о том, с каким трудом их закупку протащили через тендерный комитет, выдавая на гора подлинные шедевры казуистики, когда отбивались от вопросов о том, может ли банкомат работать без плафона… Хорошо еще, что сегодня Николай посоветовал шефу при просмотре документов для доклада на всякий случай дать рекомендацию по возможности переместить банкомат. С точки зрения самого Николая, банкомат стоял в достаточно неплохом и бойком месте, недалеко от центральной площади города. Он помнил его, как и многие другие банкоматы, еще с тех времен, когда сам работал с этими устройствами и помогал местному IT настраивать его, сидя на телефоне. А по ходу двухчасовой беседы многое узнаешь волей-неволей, в том числе и про то, где банкомат установлен. Но, хотя место для банкомата и было хорошим, в действие вступал бюрократический инстинкт самосохранения. При наличии правильно написанной служебной записки переложить вину на службу безопасности будет намного тяжелее. Даже если тамошние маркетинговые деятели и откажутся искать банкомату новое место, при следующем повреждении их шансы оказаться крайними будут намного выше.

Однако, всему на свете приходит конец, закончился и эта неприятная часть разговора… Николай взглянул на часы и заметил, что прошло почти пятнадцать минут с момента его появления в кабинете. Повисло неловкое молчание — Старостенко думал, как бы ему поаккуратнее попрощаться с председателем и вообще, ему ужасно хотелось поскорей смотаться. Однако, он услыхал вопрос председателя:

— Ну, заместитель начальника службы безопасности, расскажи о себе

К этому вопросу председателя Николай готовился, хотя… Это же, черт возьми, не столько вопрос, сколько предложение, от которого нельзя отказаться! Нельзя было сказать, что пожелание председателя было нежданным для него, однако небрежный с виду тон спрашивающего добавил изрядный элемент неожиданности. Собравшись с мыслями, Старостенко напомнил себе о том, что сухой и сжатый тон изложения, которого он придерживался, мысленно проговаривая ответ на вопрос, тут совсем не годиться — надо попытаться ответить в тон председателю. «Эк занесла тебя нелегкая в высшие сферы» чертыхнулся Николай про себя перед началом ответа.

— Родился в 196* году. После школы поступил на факультет электроники и счетно решающей техники лестеха. Отслужил — с 1987 по 1989 призывали даже с военной кафедры. После института работал в нескольких банках. В основном в областях, связанных с пластиковыми картами — банкоматы, платежные терминалы, прочее оборудование. Поработал и вместе с Ростецким в некоторых проектах. Здесь занялся претензионной работой с картами. Потом перевели в службу безопасности.

— Поня-я-я-тно. Коротко и ясно. Скажи-ка мне, мил человек, как же старый и довольно опытный «картежник» вдруг взял, да и оказался в безопасности?

Вопрос был неожиданным. Существовал хороший и однословный ответ на него, который Николай считал правдой, во всяком случае, по отношению к себе. Он начал было придумывать что-то более сложное, но заметил на себе пристальный взгляд председателя и быстро ответил именно так, как думал вначале:

— Случайно.

Председатель расхохотался после секундной паузы.

— Да, уважаемый, Вас хоть в председатели центробанка бери.

Старостенко непонимающе уставился на председателя и тот, поняв его безмолвный вопрос, пояснил:

— Именно так Геращенко ответил где-то в начале 90-х Хасбулатову, когда тот ехидно так спросил с улыбочкой: «Скажите, как это Вы оказались в правительстве?». Не помнишь?

— Я тогда диплом писал, и в то время мне они были очень побоку. А в то, что, он мог сказануть такое — охотно верю. Мне его ответ американским журналистам в 98-ом тоже понравился.

— А чего он тогда выдал? Кризис был, тогда-то мне совсем не до них было.

— Да он приехал как раз в кризис в штаты практически незваным гостем — кредиты срочно были нужны. А тамошняя пишущая братия решила было над ним поиздеваться и вопросец задала, думаю, не менее ехидно, чем Хасбулатов: «С кем бы вы хотели встретиться в США?»

— А он чего?

— Улыбнулся и ответил: «С Моникой Левински»

Председатель еще раз расхохотался.

— Да, сообразительности, умения ориентироваться в ситуации и чувства юмора у него не отнять… А все-таки, как к безопасникам попал?

— Очень просто. В свое время, когда претензионный отдел был еще не в службе безопасности, я им много раз помог. Опыт есть, лог-файлы разные понимаю четко, причем, не только то, что в них написано, а что конкретно надо с устройством делать, чтобы оно в лог именно так написало. Помог вывести нескольких доморощенных жуликов на чистую воду, потом перевели меня к претензионщикам. Английский знаю, документацию платежных систем почитал, работа заладилась. В сотрудничестве со службой безопасности намного более непростых жуликов отловили. Потом предыдущий начальник уволился — стал руководить. А еще позже реорганизация случилась, так весь отдел в службе безопасности и оказался.

— Да, маловато ты о себе рассказал. Женат, дети есть?

— Ну, кольцо вроде на пальце, ребенок один, мальчик шести лет.

— Ладно, иди, еще успеем поговорить, не в последний раз встречаемся. Хотя… ты-то сам мне никаких вопросов не хочешь задать?

Взглянув на председателя, Николай понял, что лучше всего будет откровенно и честно задать тому мучивший его вопрос:

— Владимир Сергеевич, а почему назначили именно меня?

— Молодец! Не видишь своих огромных заслуг почему-то?

— Честно говоря, нет. Заслуги-то были, но последнее время ничего особого нет. Жуликов правда, от банка отогнал, но то с год назад было. А сейчас-то за что? У самого Петра Валерьевича кандидатов, небось хватает…

— Кстати, о Петре Валерьевиче. Он не сказал тебе, почему назначили?

— Нет.

Председатель пристально посмотрел на Николая, слегка прищурившись — он, видимо, желал найти в его взгляде признаки лжи. Не обнаружив их, так как Николай смотрел на него открытым и честным взглядом, председатель задал следующий вопрос

— Тебя, поди, подозрения разные мучают?

— Признаюсь, не без этого.

— Не бойся… Если будешь хорошо работать, несправедливо к тебе не отнесутся — я за этим сам прослежу. Подстав быть не должно, а если и будет — разберемся вместе

— Спасибо, Владимир Сергеевич. А все-таки, почему я?

— На этот вопрос я тебе, в лучшем случае, очень нескоро отвечу, и то, если понравишься. А пока лучше его не задавай. Договорились?

— Договорились. До свидания, Владимир Сергеевич.

— До свидания

Покинув кабинет, Николай усмехнулся про себя — вопрос «не задавай»… Да не больно-то и хотелось, но, все-таки почему??? Внезапно он почувствовал себя подопытным кроликом в садистском эксперименте. «А ну-ка, ребята, давайте исследуем, можно ли вообще помереть от любопытства, или все-таки нельзя? Где там подопытный Старостенко? Подать его сюда, сейчас мы ему создадим правильные условия…». И создали ведь… Уж не пишет ли кто-то из парочки председатель-начальник службы безопасности диссертацию по психологии? Как бы он сам ее назвал? что-то типа «Исследование поведенческих реакций индивидуума в условиях внезапно изменившихся обстоятельств, сопровождаемых обостренным неудовлетворенным любопытством». Хотя настоящие психологи тебя на смех с таким названием подымут — не забывай, что ты, Коля, все-таки инженер… А вообще все прошло более-менее удачно. И подстав быть не должно, хоть эта гора с плеч свалилась, и дурнем себя перед председателем вроде бы не выставил, и, кажется, вопрос ему совершенно правильно задал. В общем, вроде бы все прошло хорошо, констатировал про себя Николай, подходя к кабинету начальника СБ.

Председатель тоже был удовлетворен беседой. Старостенко осмелился задать ожидаемые председателем вопросы, правильными были и сомнения новоиспеченного заместителя. Это хорошо… человек точно оценивает свои достижения, не считает свое возвышение естественным, щеки не надувает и, судя по всему, нимба в зеркале не видит… Эк заинтересовался, почему да почему… Может и ни скажу никогда, а может через пару лет сообщу. Председатель и не подозревал, что он откроет правду сам и намного раньше срока…

Глава 4

Будильник разбудил Василия Соловьева в семь утра по Благовещенскому времени. Вместе с Василием была разбужена и сильная головная боль, вызванная вчерашним недосыпанием. Соловьев плеснул в физиономию холодной воды, что разбудило его процентов на тридцать-сорок, не более, кое-как побрился, наскоро позавтракал и заставил себя взбодриться, перед тем как идти на работу. К счастью, начальник Василия слег с весенним гриппом, а остальным его сонливость отнюдь не мешала. После того, как Соловьев поспал в обеденный перерыв, он почувствовал себя лучше и начал с нетерпением ожидать шести вечера. Кое-как досидев до конца рабочего дня, он рванул домой, включил компьютер, и начал искать в Google, на сей раз использовав публичный proxy-сервер в Мексике. К счастью для Василия, вездесущий сервис уже успел отразить обновленный журнал Киоши Онода в своем поисковом индексе. Несмотря на это, Соловьев потратил более двух часов для того, чтобы найти журнал Оноды — казалось, что стаи Аманд замусорили весь Интернет и он нет-нет, да и отвлекался на них. Вначале Василий просто не включал слово livejournal в строку поиска, затем не догадался поставить его впереди слов Amanda и BNA[7]. И, только догадавшись сделать так, он нашел необходимый ему живой журнал. Английский Соловьев знал очень плохо, но все же ему хватило познаний на то, чтобы понять строку «My last workplace Amanda BNA company»[8]. Ага!!! Однако, интересный мужичок — давай-ка, посмотрим, чего там написано в User Info, так… год рождения… Ого, дедушке за шестьдесят… не сдурел ли старый? А тебе-то вообще какое дело? — если поможет, тогда будь он хоть триста раз сумасшедшим, все едино. От него надо попытаться информацию получить, а не его психическое здоровье проверять… Ладно, вот она ссылка «Amanda» — зайдем туда. Так… общая рекламная информация о фирме — поставим закладочку на эту страницу, мало ли что. А вот и фотография самого хозяина журнала на работе — пожалуй, ему тут не шестьдесят, а еще и сорока нет. Хотя леший этих японцев знает, на глаз возраст не определишь… Соловьев всмотрелся в фотографию повнимательнее и, заметив, что под маленькой картинкой в журнале есть ссылка на полноразмерное фото, недолго думая, щелкнул мышкой — нечего глаза ломать. Фотография загрузилась в две секунды и он начал внимательно рассматривать ее. С первого же взгляда Василию бросилось в глаза несоответствие пропорций мини-снимка и просматриваемого им фото полного размера. Большое изображение было вытянутее, да… растянуто по высоте. Однако, странно… К чему бы это? — мне бы самому, например, было бы очень лениво отрезать нижнюю часть. Он всмотрелся в снимок повнимательнее. Справа вверху был рекламный плакат с надписью вверху «you are interested…»[9] Остаток надписи с, очевидно, вопросительным предложением, был отрезан краем снимка. И надпись почему-то с маленькой буквы… Под надписью были сфотографированы приемники банкнот — один виднелся полностью, от второго виднелась только часть. Сколько могло быть устройств на оставшемся невидимым куске плаката — одному Богу ведомо… Под плакатом за столом сидел мужик, видимо, сам хозяин журнала. Внизу на полу было что-то вроде ковра или покрытия, кстати, достаточно пестрого и совершенно неестественно смотревшегося на фоне аскетического окружения и девственно белой стены слева. А ведь его-то и нет на малоразмерном изображении. Гм… такое впечатление, что не маленький снимок обрезали, а, наоборот, эту дрянь сюда фотошопом приделали. А зачем??? Понимаю еще, морду свою рихтовать, да и то! — какой смысл разглаживать себе морщины на снимке, честно признавшись в своем возрасте? Не то тут что-то, только что именно… Соловьев начал внимательно, сантиметр за сантиметром просматривать изображение. Через минуту он был вознагражден — на белой стене он наметанным взглядом художника заметил какой-то неестественный перепад яркости. Кстати, как раз рядом с надписью на плакате. Василий живо скачал изображение к себе на компьютер и открыл пиратский фотошоп. Начнем, пожалуй, с яркости и контраста… Он выделил подозрительный участок изображения и начал крутить за различные настройки, внимательно глядя на изображение. После двухминутных усилий он откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на проступившее английское слово If. Учитывая то, что слово было написано как раз перед надписью на плакате, получившееся в итоге предложение переводилось как «Если вы заинтересованы…». Еще как заинтересованы, черт возьми!!! Вот только понять бы, чем именно… Ладно, отгадка, видимо, в нижней части на «коврике». Не зря его туда прицепили, ох, чувствую, не зря… С ковриком он провозился подольше. Необходимо было догадаться, что нужно полностью убрать цветность, перегнав изображение в черно-белое. После этого четко проступила надпись:

Look at image 18 at www…[10]

Василию становилось все интереснее и интереснее. Он быстро набрал адрес и оказался на бесплатном фотопортале. Не глядя на прочие снимки, он быстро нашел восемнадцатый, на котором был очень ловко схвачен момент листопада. Практически вся фотография была заполнена гонимыми ветром падающими листьями, за которыми проглядывал красивый, но размытый пейзаж. Однако, мужик не промах — такой снимок требует определенного мастерства — машинально отметил Соловьев, работая с настройками цветности, яркости и контраста. И вновь на изображении проступили надписи:

1. Send e-mail to …., that you are interested by image 15. E-mail must be NEUTRAL

2. Download and install program at www…[11]

Инструкции были точными, но Василий призадумался. Читать-то он как-то, а, вернее, кое-как по английски читает, но вот писать… Да его писанину и не поймут, чего доброго… Вот прикалывался ты в душе, Вася, над потенциально сумасшедшим дедушкой, а тут он тебя сам за психа примет… Ладно, это на завтра оставим, а что там за программа? Оказалось, программа что-то делала с какой-то там стеганографией. Географию учили, порнографию видали, а это еще чего за изврат? — да он и слова-то такого не слыхал до этого. После краткого знакомства с предметом Соловьев восхищенно помотал головой — и придумали же! Собственно, то что он делал сегодня вечером со снимками, было доморощенной стеганографией, которая, как оказалось, и предназначена для того, чтобы прятать различные данные в невинных на первый взгляд изображениях. Но если найденные им замаскированные надписи могли быть выявлены изменением параметров снимка и следы постороннего вмешательства замечались на белом фоне после первого внимательного взгляда, то настоящая стеганография выдержала бы не то, что второй-третий — пятидесятый ОЧЕНЬ внимательный взгляд — все было чистенько. Цвет или яркость точек менялись на абсолютно невидимые глазом взглядом величины, которые успешно расшифровывались знающими людьми, использующими декодирущую программу. А без нее и не догадаться, что в картинке что-то скрыто, фотошоп никакой не поможет… Однако, с пониманием сути стеганографии появилась и проблема — программа работала под linux, а Василий не знал его совсем. Да, Вася… чему, тебя, дуралея, в школе учили? горько подумал он. Ну, от линукса, положим, отмажешься, а с английским как? Прогуливал… и теперь об этом жалеешь. Ладно, утро вечера мудренее, сонным и усталым все равно ничего не напишешь, ни поймешь… Жалея о том, что раздолбайствовал в школе, Соловьев отправился спать, но, несмотря на то, что был очень усталым, долго не мог заснуть, гадая, что же хочет сообщить ему японец…

Игнат Владимиров дождался, когда родители уйдет на работу и попытался заняться доморощенным литьем из полистирола на балконе. Он запасся паяльной лампой, электроплиткой, старой миской, изготовил из жести аккуратную призматическую форму и начал, как она сам назвал свое занятие, «химичить». Химией, конечно, тут и не пахло, литье скорее относилось к физике, но Игната совершенно не заботила возникающая терминологическая путаница. Результаты, полученные при тестовых отливках, превзошли его самые худшие ожидания. Конечно, Игнат говорил себе, что для всякого стоящего дела требуется практика, но такого фиаско он не ждал. Форму из жести он сделал хорошую и ровную, но беда была в том, что пластмасса застывала не одновременно и от этого принимала совершенно не фабричный вид. Литью мешала и низкая температура на балконе — хоть мороз и спал, да и от плитки на застекленном балконе стало намного теплее, чем на улице, но пластмасса все равно застывала не равномерно. Ругаясь, он пробовал снова и снова, но после десятой попытки сдался и стал раздумывать над тем, что делать дальше. Ждать лета? А если летом будет не лучше? Пробовать еще? — бесполезно… Кого-нибудь нанять? — а кого, черт возьми, наймешь… Тут Игнат вспомнил, что один из его сокурсников занимается литьем оловянных солдатиков и заколачивает у маньяков-коллекционеров по тысяче рублей за штуку. Так, мысль чертовски интересная, но материалец явно не тот… Все-же стоит попытаться… А как при этом не подставиться? Подумав немного, Игнат прибрал все следы своей литейной деятельности и сел за стол. Ему предстояло заняться черчением, которое он ненавидел до глубины души. Но чего только не сделаешь ради возможной наживы…

Семен Моркофьев проснулся и сразу же вспомнил про Профессора. Конечно, Семен не ждал того, что Профессор позвонит ему в первый же день, но надеялся на быстрейшее решение вопроса. Для того, чтобы занять себя во время вынужденного бездействия, он опять засел за книгу, разок прервав это занятие просмотром телевизора (в кои-то веки!). Семен было заинтересовался конкурсом «Супермужчина России», но посмотрев несколько минут на то, как мужики прыгают в ластах через скакалку, а их прыжки оценивают по неким совершенно непонятным критериям, чертыхнулся в сердцах — ну и ерунда, какой же нормальный человек ЭТО будет смотреть?. Да… не умеешь в ластах через скакалку прыгать — не быть тебе супермущщиной… — подумал Моркофьев и выключил телевизор. И придумают же туфту — подумал он, вновь берясь за чтение. Было уже около восьми вечера, когда раздался долгожданный телефонный звонок

— Добрый вечер

— Привет, Семка-Морковка!!! — раздался в телефоне бодрый голос Профессора, помнившего, как оказалось, его школьную кличку.

— Здравствуйте, Профессор — ответил Семен в той нарочито почтительно-издевательской интонации, с которой Профессора приветствовали в школе. После полусекундной паузы он подумал, что, он, возможно, и перегнул палку — не обиделся бы Профессор, чего доброго, но из трубки донесся веселый смех и возглас — Помнишь, зараза!

— А то!

Разговор был коротким, но содержательным. Узнав, что надо бы встретиться, сообразительный Профессор, поняв без упоминания, что разговор не телефонный, назвал адрес, который был прилежно записан и переспрошен Семеном; так же быстро договорились по времени на завтра и обменялись сотовыми телефонами. Положив трубку, Моркофьев издал глубокий вздох облегчения и подумал, что надо бы сделать еще один телефонный звонок.

— Серега, как дела?

— Здравствуйте, Семен Васильевич. Хорошо дела идут, многое узнал дополнительно. Поговорить бы…

— Да, поговорить не мешает. Записывай мой адрес.

Последовала возня с ручкой и диктовкой адреса

— И еще, Серега. Предупреждаю заранее, даже до встречи. Не исключено, что надо будет на денек в субботу-воскресенье километров на триста со мной от Москвы отъехать, объект один посмотреть. Ты как, готов?

— Готов, конечно.

— Ладно, встретимся предположительно послезавтра. Завтра у меня важная встреча, от которой, собственно, и зависит, поедем или нет. По результатам отзвонюсь и тогда на точную дату-время встречи договоримся.

— Хорошо, жду звонка.

— Ну, бывай, Серега!

— До свидания, Семен Васильевич.

Моркофьев, очень довольный разговорами, почувствовал, что нервное напряжение, подспудно изматывавшее его два дня, спало. Казалось бы, ничего не делал, а все равно вымотался как, подумал он, проваливаясь в сон.

Не знавший Моркофьева председатель правления Ультрим-Банка искренне позавидовал бы ему. Группа достаточно влиятельных акционеров, неформально возглавляемая одним из новых вице-президентов, собиралась устроить какую-то подозрительную реорганизацию. Он уже несколько дней вчитывался в документы, но никак не мог понять, что им было нужно. Его крови? — это было бы, по крайней мере, естественным, но и замеченным сразу. Улучшения работы банка? — и так все работает, да и неплохо. От мер, которые планировалось принять, очевидных плюсов не виделось. Различных аппаратных подвижек в свою пользу, мягко переходящих к его свержению? Возможно… Но председатель застраховался от этого. Он очень ловко возложил ответственность за ход и результаты реорганизации на инициативщика вице-президента, оставив за собой право «прикрыть этот бардак», если сочтет нужным. Вице-президента подобный поворот дела не смутил. Если бы он задумывал «недоброе», то после полного перекладывания на него ответственности было бы естественным тихонько задвинуть проект и «убежать в кусты», но ведь этого не произошло! Что же им, черт возьми, надо? — никак не мог понять председатель. Именно это непонимание и беспокоило его больше всего. Обычно председатель, глядя в документы или слушая выступающих, быстро понимал не только откуда ветер дует, но и куда он в итоге вдуется после принятия необходимых административных решений. Однако, для того, чтобы принять эти самые решения, и нужно понимание причин — без этого никак, борьба со следствиями, а не с причинами до добра никого не доводила. А именно сейчас с этим самым пониманием в кои-то веки была беда — причины действий вице-президента были совершенно непонятны. Мутил воду именно он — председатель шепнул преданному себе мелкому акционеру о том, что надо бы присоединится к «фронде», и после этого получал данные из первых рук. Если бы это был подкоп лично под него, то вице-президент вылетел бы после первого же неосторожного слова. Но ведь долгожданных решительных слов-то не и было! — все активно и деловито занимались планированием черт знает чего. Там было и изменение формата отделений и какая-то объявившаяся невесть откуда концепция финансового супермаркета и прочая ерунда, по мнению председателя, совершенно не дружащая со здравым смыслом. Председатель никак не мог прийти к какому-либо мнению о том, что же делать с этим дальше. Однако, в своих мысленных поисках он не учитывал того, что кроме внутренних врагов, с которыми за много лет работы на руководящей должности председатель научился мастерски бороться изощренными аппаратными интригами, бывают еще и внешние. С деятельностью которых он еще не сталкивался…

Глава 5

Старостенко возвращался в кабинет из своего первого «похода» в подразделения банка в качестве большого руководителя. Дела в его бывшем подразделении шли неплохо, он контролировал их минут по десять утром и вечером, но ошибок и недоработок не замечал. Видимо, поэтому, Николаю был дан непрозрачный намек начальником службы безопасности о том, что «надо бы прогуляться». Николай и сам чувствовал, что засиделся в кабинете, не зная, чем бы заняться. С бумагами, переброшенными начальником, он расправлялся достаточно быстро. Вообще, в службу безопасности обычно пишут или рутинные бумаги, такие, как списки допущенных к работе в вечернее и ночное время, или тогда, когда случилось что-нибудь эдакое и бумага при этом получается совсем не тривиальная. Пока на него навалили только простые бумаги, которые разбирались очень проворно. Позвонишь автору, спросишь о том, действительно ли такому-то, выбранному в списке наугад, надо по ночам работать и визируешь. Первый раз он сходил к знакомым карточникам в отдел, занимающийся установкой, регистрацией и обслуживанием терминалов для обслуживания кредитных карт, или POS-терминалов. Еще на пути туда он заметил, насколько больше людей стало узнавать его и с ним здороваться. Видимо, его поход к председателю с солидной красной папкой уже стал общеизвестным. Способы и скорость распространения слухов в банке, если и отличались от обычных, то только убыстрением передачи, ввиду большей плотности «населения» офиса. Арендные ставки в Москве росли все больше и больше, поэтому руководство старалось рассаживать сотрудников поплотнее, что только увеличивало возможность для того, чтобы потихоньку поболтать. Поэтому слухи и разлетались по банку со скоростью ударной волны от мегатонной бомбы. Вот увидели его, выходящего из кабинета председателя — через пару дней все узнают и здороваются. Сами приветствия тоже изменились — они стали явно более почтительными, чем были раньше. Николай было попытался понять, плохо это или хорошо — все-таки раньше с ним здоровались более сердечно и менее напряженно. Но он быстро понял, что прошлого не воротишь. Возможно, раньше было и лучше, но пути назад уже нет — теперь он сам достаточно большой руководитель и приветствуют его соответственно. Старостенко сказал себе, что к этому надо просто привыкнуть, как ко всякому явлению, от которого никуда не денешься. Николай сходил «в народ», как ему показалось, достаточно удачно. Конечно, до высшего пилотажа вице-президента по развитию бизнеса ему было далеко, но он хорошо пообщался с начальником, напомнил всем о том, что надо быть бдительными и при подозрительных действиях или излишней заинтересованности внутренней деятельностью подразделения, в особенности данными для служебного пользования нужно сразу доложить ему. Удачные обороты в своей достаточно спонтанной беседе он запомнил и намеревался использовать их в будущем. В частности, экспромт о том, что нужно сразу же докладывать о тех своих промахах, которые уже повлекли за собой некие последствия. Внешняя безопасность — сказал Николай — дело, безусловно, важное, но внутренняя безопасность тоже очень сильно зависит и от Вас самих. Если кто натворил что-то такое, что повлечет за собой финансовые потери — сразу же «сдавайтесь властям», как говорят в США. Пока процесс не зашел слишком далеко, усилиями начальства многое можно исправить. Конечно, Вы схлопочете, но не ошибается тот, кто ничего не делает — если честно признаетесь в содеянном, страшных последствий не будет. А вот тому, кто пытается скрыть свои промахи и потом выясняется, что два терминала работали три недели в разных предприятиях, но на один счет, пока виновный это не заметил и не попытался замести следы… Тому точно будет плохо — и, на 99 процентов не оттого, что он натворил, а потому, что верить такому человеку уже нельзя. Пример был свежим и поэтому воспринялся с большим пониманием — не так давно один деятель попытался скрыть именно такую ошибку, но его действия не остались незамеченными. Так как было очевидно, что он действовал с перепугу, а не по злому умыслу, ему дали уйти «по собственному», однако, альтернативой было увольнение по статье с записью в трудовую книжку. И ушел исключительно по собственной глупости — конечно, если бы он сразу доложил наверх, то получил бы от души. Но потом бы написали служебную записку, сбегали в бухгалтерию, сделали отмены с доначислениями и закрыли вопрос. А так — «увы и ах»… Внезапно Николай заметил своего старого приятеля — Ростецкого и через несколько секунд обрадовался тому, что кто-то еще здоровается с ним, как раньше. Хотя и не совсем — некоторая натянутость все же появилась. Ростецкий возвращался с какого-то совещания по одному из проектов, которые он вел, и Николай решил зайти к нему поболтать, подумав при этом, что с момента заселения в кабинет он стал намного реже общаться с коллегами.

Алексей Ростецкий был достаточно известной в банке личностью. Да и не только в банке — в том карточном профессиональном сообществе, из которого недавно выпал сам Николай, его знали очень многие. И не только знали, но и уважали. Ростецкий отлично разбирался в очень многих технических аспектах карточного бизнеса. Начинал он с терминалов, которые устанавливали для приема карт в магазинах, потом ненадолго занялся банкоматами, приложил руку к смежной области коммуникаций, когда занимался сетями терминалов, чиповыми картами… Потом ему стали доверять проекты на внедрение новых услуг, присылаемые из международных платежных системам по заявкам банка. Хотя людей, занимающихся такой работой, было не очень много, и все они были достаточно толковыми, Ростецкий выделялся даже среди них многими отличительными чертами. Прежде всего, его умение держать слово выделялось даже на фоне прочих достаточно ответственных людей. Перед тем, как что-то пообещать, он взвешивал свои обещания со всех сторон и часто обуславливал их, но, если Ростецкий что-то обещал безусловно, то этому было можно также безусловно верить. Видимо, поэтому его ценило начальство и подбрасывало на решение сложные проблемы на грани решаемости, а часто и далеко за ней. Как говорили некоторые его начальники, Ростецкий может сесть, подумать и разобраться. Скорее всего, поэтому ему прощали редкую в наши дни тягу к тому, чтобы говорить правду. В том числе, хоть и в высшей степени корректную, высказываемую уважительным тоном, но неприятную. Честность Ростецкого была безукоризненной, в том числе и по отношению к характеристикам самого себя, не говоря уже о прочих. Николай гадал о том, как начальство его терпит и не мог этого понять. Конечно, на первый взгляд могло показаться, что Ростецкий это не человек, а просто икона находящегося под постоянным риском блаженного изгнания за правду, но если бы такую икону написали и повесили в церкви… Николай подумал, что икону Ростецкого очень быстро бы оттуда сняли, например, после того, как она посмотрела бы своим отнюдь не ангельским, а, скорее ехидным ликом на пришедшую замаливать грехи продавщицу лет сорока и явила бы чудо, спросив у нее: «Вам какой грешок конкретно отпустить? Обвешивание покупателей, неоднократное воровство из кладовки или прелюбодеяние? Да если пришли по последнему поводу, то, будьте добры, уточните, с каким именно из шести мужиков, чтоб я, не дай Бог, не запутался, а то много Вас тут таких ходит». Острота языка Ростецкого во многих местах вошла в поговорку — а, будучи смешанной с правдивостью, изрядным ехидством и здоровым цинизмом, на гора выдавались такие перлы, что народ местами и повторять-то боялся. Чего только стоила разнесшаяся по банку характеристика команды проваленного проекта по объединению нескольких групп карт в одну! Ростецкий сразу же сказал, что из этого ничего не выйдет и даже почему — остановить обслуживание карт дня на три для корректного сведения данных во всех системах никто не даст. Ему не поверили, полгода пытались что-то сделать и по закрытию проекта от Ростецкого услыхали следующее:

— Объединяли группы так, объединяли сяк… Словом, занимались Вы полгода групповухой и при этом даже никакого удовлетворения не достигли.

Нечего и говорить, что незадачливые участники проекта живо были окрещены групповщиками. Хорошо еще, у них хватило чувства юмора отвечать, что удовлетворения-то они достигли и много раз, но, как чрезвычайно скромные люди, этого не афишировали. Хотя называть их так через пару-тройку недель перестали, словцо запомнилось всем, как и многие другие присвоенные с участием Ростецкого прозвища. Относиться к нему равнодушно было сложно — его или уважали, как профессионала, или побаивались острого языка, или завидовали, или… вариантов было много. Вот с такой незаурядной личностью сейчас беседовал Старостенко, подходя по коридору к закутку, где сидел Алексей. На столе у Ростецкого был творческий беспорядок — три толстенные открытые папки с распечатанной документацией MasterCard, очевидно, перекрестно читаемые одновременно, занимали больше половины стола и почти прикрывали распечатанные результаты последнего тестового выпуска нового типа чиповых карт. Тестирование, видимо, было не очень удачным — на полях стояло много пометок и знаков вопроса. Ну, да разберется, ему не впервой — подумал Николай, усаживаясь на один из стульев для посетителей. Ростецкий уселся в кресло, вытянул ноги, оперев их об стоящий под столом дипломат, что было его излюбленной позой и продолжил беседу.

— Что-то мы, Николай, все о прошлом и о прошлом…

— Да, есть чего вспомнить. Как обтекаемо сказал однажды Джеймс Бонд в одном фильме: «Мы многое пережили вместе»

— Ладно, давай лучше о будущем. Тебе как, не кажется, что очень скоро кого-то назначат виноватым за все промахи службы безопасности?

— Я так понял, что «кого-то» я часто в зеркале вижу?

— Именно!

— Не думаю.

— Э-э-э, батенька… Глупость и гордость часто ходят в обнимку…

— Да нет, все будет нормально. Знаю, но сказать не могу.

— Голос настоящего сотрудника службы безопасности, снимаю шляпу, Николай Владимирович. Уж не допросить ли меня пожаловали?

Ехидно-насмешливая реплика была типичной для Ростецкого, который, видимо, решил слегка обескуражить Николая. А почему бы не подыграть ему? — заодно и вопросы задам, на которые раньше не решался — подумал Старостенко.

— Да, вообще-то, и в мыслях не было, но если Вы так жаждете сдаться властям…

— Да я просто сплю и вижу, но власти меня совершенно игнорируют — уже три года ни единого допроса. Форменный непорядок!

— Сейчас исправим.

Николай хитро и с усмешкой взглянул на Ростецкого, дав понять, что это не слишком серьезно, и в то же время нарочито суровым голосом задал тому вопрос, которым давно интересовался

— Скажите мне, Ростецкий, почему Вы всегда ходите с дипломатом?

— Это же сугубо необходимая вещь! В транспорте, в быту, на работе — везде применяться может. Вот, например, сейчас — на него опираются ноги. В электричке на него опираются руки, когда он вертикально стоит на коленях. К тому же, дипломат на коленях в электричке это и средство от посягательств на занимаемую территорию…

— Это как? — заинтересовался Николай.

— Вот уселся, допустим, в электричку александровскую. На беду, их сейчас после запуска скоростных «спутников» стали почти со всеми остановками пускать, ломится в них народу немеряно. Положим, ворвался я туда в первых рядах, уселся себе у окошка и подваливает затем какой-то сильно разочарованный тем, что его обогнали, мэн. По морде видно, что откуда-то из Струнино, габаритами метр на два. У окна, он, само собой, уже не сядет, влезает на среднее место. Крайний к проходу при этом, если он там был, уже сразу висит в проходе на одной ягодице. Но этого вломившемуся мало, он, как правило, начинает раздвигать ноги пошире.

— Почему так?

— Да я и сам не знаю. Конечно, есть вариант спросить… Ростецкий оглянулся кругом и продолжил, не заметив в радиусе слышимости особ женского, как, впрочем, и мужского пола. Да, можно было бы у них спросить, например, почему Вы так усердно сушите свои яйца, или поинтересоваться, правда ли, что за 80 километров от Москвы мудья не моют, а только подсушивают и присоветовать, как паллиатив, подмываться.

— Пожалуй, это, как минимум, переведет беседу на гораздо более повышенные тона — засмеялся Николай.

— А зачем мне это? Лаяться всю дорогу с риском получить по физиономии — не наш метод. Дипломат упирается в стену у окна, отодвинувшаяся толстенная ляжка, как правило, упирается в него. Один дятел так аж до Мытищ пыхтел, насилуя бедный чемодан, видимо, думая, что упирается в бумажник в кармане. Когда он исподобился повернуть башку направо, бедняга так покраснел от разочарования, что мне показалось — его вот-вот кондратий хватит, аж малиновым стал. Дипломат — вещь что надо бумажки-журналы в нем не мнутся, влазит, если правильно укладывать, очень много, средство самообороны опять-таки, какому борзому пьяному между ног им заехать. И вообще — это уже часть образа!

— А усы — это тоже часть образа? — усмехаясь, спросил Николай

— Само собой! Я по ним узнаю, кого в зеркале вижу. Они мою морду внизу визуально расширяют.

— Это еще зачем? По-моему, твоя морда и так достаточно широкая.

— А как же! Чем шире наши морды, там теснее наши ряды!

— А как Вам, Ростецкий, удается так ловко говорить начальству правду и не быть при этом уволенным? — спросил Николай, с трудом сдерживая хохот. Этот вопрос интересовал не только его, а очень и очень многих.

— Ну, да это же совсем просто. Это еще в шестнадцатом веке не только знали, а даже на бумагу положили, я тут ничего нового не изобрел

Николай уставился на собеседника, озадаченный

— Просто все, просто, Николай Владимирович. Никколо Маккиавели, его сочинение «Государь», от которого и пошел тот самый упоминаемый раньше в Правде в самом негативном свете «маккиавеллизм». Само собой, когда книга попала в руки, стало интересно, чего ж там такого страшного для КПСС написано.

— Ну и..?

— Много чего интересного и полезного написано, рекомендую. В частности, о том, что благоразумный государь должен выделить несколько мудрых людей и им предоставить право говорить все, что они думают, да и на советах вести себя с ними так, чтобы знали — чем правдивей выскажутся, тем больше угодят. Вот только одно условие неприятное соблюдать надо…

— Это какое же?

— Говорить правду можно, да и нужно, но! Только о том, о чем сам государь спрашивает. Да еще, так, чисто по ходу дела, надо бы и мудрым быть.

— Или казаться таковым для государя.

— А вот если государь не отличает мудрых людей от дуралеев или требует того, чтобы ему все льстили, то он быстро трон теряет. Про это же как раз в главе «как избежать льстецов» написано. Без правдивых сведений много не наруководишь. Этому, кстати, Политбюро, ругавшее через Правду макиавеллизм — лучшее подтверждение. Слушали только то, что им нравилось, слушали, вот и дослушались..

— Эт ты точно сказал…

— Ладно, если серьезно, помощь какая нужна? Чем смогу, помогу, только знать бы чем именно. Ох, и неспроста с тобой такое приключилось. Не завидую…

— Ты-то нет, а остальные?

— Плюнь. Если перевешать всех дураков, то, при жестких, но, тем не менее, правильных критериях глупости останется максимум два-три процента населения. Как сказал Бернард Шоу, два процента населения думают, три — думают, что думают, а остальные скорее сдохнут, чем начнут думать.

— Ладно, за помощь заранее спасибо, хотя какая именно нужна — хрен его знает. Определюсь — приду.

Николай попрощался с Ростецким и пошел в свой кабинет. По дороге он думал о том, что, несмотря на его уход в службу безопасности, у него остались настоящие и толковые друзья среди «картежников», не забывающие о его корнях. В который раз он пожалел о том, что жизнь заставила его оставить карточное профессиональное сообщество. Заходя в кабинет, он вновь произнес про себя спасительную мантру «случившегося не воротишь» и взял документ, который он оставил себе на «после похода».

Семен Мокрофьев сидел у кабинета Профессора. Найти его оказалось не трудно, несмотря на то, что он снимал достаточно дешевый офис на окраине города. Впрочем, Профессор никогда не любил показухи и еще в школе ухитрялся хоть и обделывать дела «по тихому», но, в то же время, так ловко, что все знали о его неформальном руководстве. Вот только ничего доказать не могли. Правда, именно в десятом классе его метод один раз дал сбой, но Профессор каким-то необычайным образом ухитрился выкрутиться из сложнейшей передряги. И больше не попадался, видимо, жизнь его кое-чему научила. Бизнес Профессора прошел достаточно сложный генезис от полуподпольного к околобандитскому и затем большей частью легальному. Впрочем, за 90-е этот путь прошли многие. Существенная разница была в том, что Профессор в свое время не сидел под крышующей «бригадой», а сколотил свою собственную, которая, в отличие от прочих, не промышляла набегами на конкурентов, а лишь защищала его бизнес от наездов со стороны. Однако, такая защита проводилась очень жестко и, по слухам, часто выходила за рамки закона. Если верить молве, довольно многие «наезжавшие» вдруг куда-то пропадали… Но время тогда было лихое и таковым грешили многие. После начала крышевания предприятий милицией ядро бригады переквалифицировалось в охранников. Видимо, Профессор не хотел до конца распускать свою боевую организацию. «Разумно, мало ли какие времена настанут» — подумал Семен. Один из таких охранников, на лице которого аршинными буквами было написано непростое прошлое, стоял возле кабинета Профессора, в который заходила секретарша для доклада о приходе Моркофьева. До этого Семен видел еще нескольких таких же закаленных в прошлом охранников на входе и у лифта. Страж кабинета недоверчиво рассматривал Моркофьева, но расслабился после того, как из кабинета высунулась голова Профессора с возгласом «Заваливай». Семен немедленно последовал указанию.

— Ну, здорово! Забыл ты меня, Семка-Морковка!

— Да как можно Вас забыть, Профессор! Просто не хотел мешать бизнес-процессу.

— Да, затягивает этот процесс, затягивает…

— Кстати — бизнес-процесс не поглотил ли все развлечения? — ввернул Семен, осторожно переводя беседу в нужное себе русло. Давно ли на рыбалке был?

— Да, пожалуй, лет восемь назад, если не больше. Теперь у меня в той хате прямо как зона отдыха для охраны. Стерегут ее по двое неизвестно от кого, получается им, типа, как отпуск.

— Спрашиваю, кстати, не просто так, а с определенной целью.

— На рыбалку меня задумал выудить? Я, честно говоря, этой хаты сейчас даже стесняюсь — знакомых, кроме тебя, и не пригласишь, засмеют.

— А чего так? — недоуменно спросил Семен.

— Да как тебе сказать… Чем-то она мне малиновый пиджак образца начала 90-х напоминает… Строилась в 92-ом году за колоссальную тогда сумму в 50 штук баксов. А сейчас смотрится со стороны, а, тем более, внутри, прямо, как тот пиджачок, но не в 93-ем, а сегодня… С замаскированным схороном в бетонной стене да подвалом под, типа, недостроенную бильярдную, в котором едреный взрыв пересидеть можно… Дико, одним словом.

— Ну так и продай ее мне! — живо сориентировался Семен. Полтинник баксов я тебе дам.

Профессор откинулся на спинку кресла так, что чуть было не кувыркнулся, и весело засмеялся.

— Другому я бы всучил, не думая, но тебе… Там и электричество-то от дизеля мелкого и удобства втихаря в реку выведены. Да и далеко.

— Знаю. Она мне нужна не просто так, а для определенного дела. И, перед тем, как я соглашусь, мне, во-первых, надо ее посмотреть с одним парнем, а во-вторых, поговорить с директором местной электростанции.

— Однако, задумал ты, Семка, чой-то эдакое… Сказать не можешь, чего?

— Нет, не могу. Извини, Профессор, ты все равно не поверишь.

— Ну, хотя бы в общих чертах…

— Да как тебе сказать… Я там буду ставить серьезный эксперимент, для которого много электричества надо.

Профессор пристально посмотрел на Моркофьева.

— И не брешешь, вроде.

— Ты же видишь, что нет. В принципе, если куплю твою хату, можешь потом заехать и посмотреть, что там будет. Но с одним условием…

— Не интересоваться, чем именно занимаешься? живо сориентировался Профессор.

— На лету схватываешь… Даже тот парнишка, который будет мне помогать, и то не знает ничего, кроме необходимого для дела. И учти — от всякой мудрости только встарь было всего лишь много печали, а сейчас — еще и много опасности, тебе ли не знать… Меньше знаешь — крепче спишь.

Профессор призадумался и сказанул такое, чего Семен не ждал:

— Черт возьми, уважаю честных рыцарей плаща и кинжала. Если Лубянке для какого-то загадочного эксперимента понадобилась моя хата, могли бы ее просто отжать под каким-то предлогом. А тут прислали старого знакомого, да еще с деньгами, аж не верится. Передай начальству искреннее спасибо. И я ее тебе, так и быть, продам за тридцатник.

Семен просто остолбенел. Вся его выдержка понадобилась для того, чтобы не выказать своего полного обалдения от речи Профессора. Хотя… если посмотреть со стороны, высказанное предположение по-своему логично. На кой черт нормальному пенсионеру хата настолько на отшибе? А зная, где он работал, всякому нестандартному действию очень легко найти объяснение, кстати, не имеющее ничего общего с правдой. Вот так и рождаются загадочные истории про госбезопасность… Надо бы как-то это обратить себе на пользу и при этом не врать.

— Ну, Профессор, вообще-то я давно на пенсии..

— Расскажешь парторгу! Знаем мы вас — бывших разведчиков не бывает.

— Тогда — без комментариев — твердо ответил Семен.

— Поня-я-я-тно — хитро улыбнулся Профессор.

— И сам ты об этом деле помалкивай. Да охране своей скажи, если заинтересуются вдруг, чтоб не трепались. Они, я смотрю, у тебя люди серьезные, хватит одного намека.

— А то! Я так понимаю, о делах, по которым ты пришел, мы уже поговорили.

— Пожалуй, да — усмехнулся Семен.

Профессор позвал секретаршу, которая живо принесла «Реми-Мартен» с конфетами. Остаток дня собеседники провели за коньяком и школьными воспоминаниями. Перед расставанием они договорились о дате следующей встречи для поездки к загородному дому.

Глава 6

Тем временем Игнат Владимиров договаривался со студентом из соседней группы. Его прозвище «Литейщик» говорило само за себя. Оловянные солдатики, отлитые им, разлетались по коллекционерам, как горячие пирожки. Но сейчас Литейщик склонился над чертежом, недовольно нахмурившись.

— Да, задумал ты, Игнат. Я ж такого никогда не делал…

— Ну и сделаешь! Ты-то, чтоб не сделал!

— Не знаю, не знаю… Материал для меня совсем новый, да еще и абсолютно ровные края с поверхностями. Открою тебе секрет — плюс-минус миллиметр на солдатике часто и не видно, особо когда его потом раскрашивают, а тут…

— Ладно. По крайней мере, попробуешь хотя бы. В случае удачи дам тебе пять штук.

— А если не получится?

— Вот тысяча задатка, еще четыре — когда деталь будет готова.

— А что за деталь-то?

У Игната был заранее заготовлен ответ на этот очень неудобный вопрос

— Кухонный комбайн у бабки старый, из Японии привезенный. И угораздило же меня расхреначить один лоток там.

— А чего бабке новый комбайн не купить?

— Как тебе сказать… Во-первых, все равно дороже выйдет, во-вторых — вони от старухи будет немеряно. Она и тем-то двадцать лет назад еле научилась пользоваться, а сейчас вообще ни хрена не освоит. Техника-то стала посложнее и на двадцать лет старше, а она, блин, соответственно, на двадцать лет тупее.

— Ладно. Неделю я на это дело беру, мозг мне не компостируй. Если получится раньше — отдам раньше.

— А если нет — отдашь материал. Сам буду тренироваться. Но ты уж постарайся. Выйдет у тебя новая сфера деятельности может открыться. Оловянные солдатики дороги, а тут и материал исходный дешевле. Можешь десять солдатиков по стольнику сделать и уйдут быстрее.

— Знаешь, а в идее что-то есть!

— Ты уж постарайся, не даром же тебя Литейщиком зовут.

— Стараться-то в любом случае буду, но стопроцентной вероятности тебе не дам. Я тебе все-таки не господь Бог, за ста процентами — к нему.

— Ладно, встречаемся через неделю. Пока.

— Договорились, или с тебя — четыре штуки, или с меня — материал.

— Ну давай, покажи, что можешь! — Игнат припомнил еще кое-что из учебника истории. Со щитом, или на щите, солдат!

После крепкого рукопожатия Игнат отправился домой, а Литейщик сел за чертеж и начал его внимательно рассматривать. В версию о кухонном комбайне он не верил ни на грош. Но что же тогда это, черт возьми? Пустотелая призма, сужающаяся к одному краю… Где же она может применяться? Он раздумывал минут десять и так и сяк, но не пришел ни к чему и начал обдумывать более прозаические дела, связанные с изготовлением детали. Если бы Литейщик догадался об истинном назначении детали, то, скорее всего, сдал бы Игната в милицию, но, справедливости ради, и намного более опытные люди не догадались бы, для чего это предназначено. Так первые изготовители пороха, видимо, тоже думали о том, что правильно приготовленную смесь селитры, серы и угля будут применять только в фейерверках и не могли представить себе иных областей ее использования…

Многие побежали бы в милицию, узнав и замыслы Василия Соловьева из Благовещенска. Но он и не думал выставлять свои планы напоказ, поэтому поводов для обращения туда не было. Соловьев был очень осторожен и ясно понимал, что доверять даже промежуточные результаты своей деятельности своему основному компьютеру, подключенному к интернету, он не мог. К счастью для себя, Василий, хоть и не профессионально, но интересовался компьютерами, довольно много читал про различные вирусы, шляющиеся по всемирной паутине и понимал, что на его пиратской windows вирусы могут быть занесены даже изначально при инсталляции с «левого» диска. Конечно, он пошел на риск поиска в интернете по «очень интересным» критериям, но по сравнению с тем, что Соловьев собирался делать дальше, такой поиск был просто мелкой шалостью малыша в песочнице. Сегодня с утра ему везло. Сначала он сумел договориться на работе о том, чтобы взять списанный антикварный ноутбук на «лохматом» 486-ом процессоре, да еще с малой частотой из первых серий. Батарея в ноуте была уже никакая, хватало ее на пять минут, что и послужило причиной того, что разъездные работники не могли его использовать. Найти новую батарею для такой древности было достаточно сложно и, с учетом доставки, она была превышала по стоимости половину нового ноутбука, отчего регулярно происходили трения между IT и бухгалтерией. До полного списания оставалось несколько месяцев и до этого срока новый ноутбук покупать не давали. После краткого разговора с компьютерным отделом, закончившегося воплем «Кому он такой на… нужен!!! Иди с бухгалтерией разбирайся!», выдачи заранее припасенной шоколадки и быстрой передачи по остаточной стоимости, которая после стольких лет использования была практически равна нулю он заимел хоть и хреновенький, но все-таки нормально работающий от блока питания портативный компьютер. Надписи на клавиатуре почти стерлись, были видны и многие другие следы длительного использования на выезде почти всем IT-отделом, но Василия это не смущало. Тем более, что ничего лучшего он себе позволить не мог. К тому же, это был редкий случай того, как одновременно угодить обоим сторонам. На радостях начальник IT просто облобызал Василия, которому были благодарны и прочие страждущие — подключится к розетке на выезде с ноутбуком удавалось отнюдь не всегда и тем более, это не всегда было удобно. В такой благоприятной ситуации робкая фраза Соловьева о том, что он хочет изучать linux, привела к массе дружеских советов, записи на CD последнего любимого сисадминами дистрибутива и обещанию помочь с советами. Подкинули ему и книжку, даже на русском языке, правда, предупредив, что за время с публикации жизнь ушла далеко вперед. Собственно, сейчас Соловьев ее и читал, пока linux медленно ставился на старую железку. Было много непонятного и хотелось читать дальше, но Василий заставил себя отложить ее для решения следующей проблемы. Как, черт возьми, он будет писать письма на английском языке, когда он только «читает со словарем», если говорить в терминах составления резюме? По-жизни это означало, что человек лазит в словарь за минимум 90 % слов. Сам текст письма, был переведен с помощью translate.ru в письме не было ничего опасного, да оно и должно было быть «neutral» по условиям Оноды. Вот только что он будет делать, когда понадобится писать такое, что translate.ru не доверишь??? К тому же, Соловьев толком не знал, как начать письмо. Mr Onoda — звучит официально, да, и к тому же, корректно ли звать мистером японца? А ну как он под атомную бомбардировку попал и ко всем мистерам питает настолько нежные чувства, что просто не пересказать? К счастью, Василию вспомнились японские кинофильмы и он, мысленно поздравив себя с успешной находкой, почти завершил написание письма. Добавив в конце фразу «P.S. Sorry for my English»[12], подсмотренную у кого-то в ICQ, он нажал на кнопку «Отправить». Посмотрев на часы, Соловьев подумал, что ответ будет прочитан, в лучшем случае, завтра в пять-шесть по местному времени, если не позже — пенсионеры, поди, спят до одиннадцати. Однако, он ошибался на несколько порядков…

Киоши Онода проснулся около двенадцати часов дня. В отличие от беспокойного сна предыдущих дней, в которые его мучило ожидание, сегодня он спал, как младенец. Причиной этому была полученная им глубокой ночью электронная почта. С первого же обращения «Онода-сан» он почувствовал к написавшему симпатию. Если она и частично улетучилась от ужасного английского, то не намного. В письме было написано именно то, что он ожидал увидеть. Но были и некоторые препятствия — Vasily, как назвал себя написавший письмо, совершенно не знал linux и брал несколько дней на завершение его установки и настройку. Конечно, он написал об этом достаточно обтекаемо, в скобках, как прочие интересы. Но, если Онода порекомендовал в замаскированном послании установить программу под linux, читает в полученном от Vasily списке интересов, помимо фотографии и игр, про linux, как «new interest»[13], который Vasily устанавливает и изучает в настоящий момент… Имеющий мозги да поймет. Киоши сразу сообразил, что особой срочности в написании ответа нет, но, до того, как уснуть, он заменил две фотографии: в своем живом журнале и на фотопортале. Теперь он собирался отвечать на письмо и раздумывал над тем, как бы это сделать. Он быстро написал, что очень рад тому, что его фотографии понравились. Также, Киоши сообщал, что собирается съездить на три дня на Хоккайдо и привезти оттуда интересные фотографии, о которых он отпишет позднее. Поразмыслив, он понял, что трех дней парню вполне хватит.

Онода столкнулся с теми же трудностями, над которыми размышлял его новый друг по переписке: Как же все-таки начать письмо? Он хотел было написать «Comrad Vasily»[14], учитывая то, что к нему самому обратились с учетом национальных традиций, но вовремя одумался, вспомним о том, что коммунисты там уж лет десять не при власти. После некоторого размышления Киоши принял достаточно простое решение. Письмо начиналось стандартно, как начиналась им вся англоязычная переписка. Если бы он знал, какие именно мысли вызовет у адресата такое обращение, он написал бы Comrad, не задумываясь…

На следующее утро после отправки письма Василий Соловьев находился в состоянии изрядного нервного возбуждения. С самого утра он проверил почту, хотя и не надеялся на ее получение. Затем он посмотрел в живой журнал Оноды и невольно перепугался. Большая фотография хозяина журнала сменила пропорции и показывалась без дорисованного коврика. Быстро набрав адрес фотопортала, он убедился в том, что и там фотография была сменена на не модифицированную. Соловьев запаниковал. В его голову одновременно полезли различного рода мысли типа «Ведь счастье было так возможно», «А не приснилось ли мне все это?» или даже «А на месте ли у тебя крыша, Вася?». Последняя мысль заставила его взять себя в руки и начать рассуждать логично.

Насчет крыши — посмотри, дурень, на сохраненные снимки — никак, видать все. Значит, японец просто замел на всякий случай следы. Спрашивается, почему? Не потому ли, что получил твое письмо? — видимо, так. А почему не ответил??? А какой, черт возьми, смысл в его немедленном ответе, когда ты сам написал ему между строк, что с линуксом ковыряешься? А мужик, поди, не дурень… Ладно, надо дождаться вечера. С этой мыслью он отправился на работу, заранее зная, что будет сидеть весь день, как на иголках, с нетерпением ожидая окончания рабочего дня, скоростного броска домой и проверки своего e-mail не раздеваясь.

Сергей Артемьев робко стоял на пороге. Пару часов назад Моркофьев еще раз подтвердил встречу и продиктовал адрес. Сергей довольно быстро нашел нужный дом, позвонил в дверь и после мелькания света и тени в дверном глазке был впущен в еще не знакомую ему квартиру. Первым делом даже до рукопожатия с хозяином он обратил внимание на запах книг. Видимо, их тут было очень много. Разувшись, раздевшись и пройдя дальше, Сергей увидел довольно таки аскетическую обстановку. Его предположение насчет количества книг полностью подтвердилось — они стояли на трех огромных самодельных стеллажах от пола до потолка. Стеллажи были сделаны очень толково — книги на них стояли в один ряд, а не в два, как их приходилось ставить в дурацких продающихся в магазинах стенках; полки были не только ровными, но даже и застекленными. Запах, скорее всего, был бы слабее, но книгами, судя по всему, регулярно пользовались, отодвигая при этом стекла. Однако, книжный аромат уменьшало не только хорошо пригнанное остекление, но и регулярное проветривание, причина которого находилась в углу комнаты. Там висела здоровенная боксерская груша и Сергей понял, что сделанная им в баре оценка физических кондиций Моркофьева была совершенно правильной. Под грушей лежали гантели, которые также явно не были покрыты пылью. А мужик ведь не будет делать зарядку, не проветрив комнаты — за здоровьем он действительно очень хорошо следит. Кстати, форточка как раз была открыта и ветерок слегка теребил аккуратно разложенные во весь стол листы бумаги, сплошь исписанные формулами. Там же лежала и стопка из десятка книг, все как одна по математике. Хозяин не мешал осмотру помещения, но, заметив направление взгляда Сергея, накрыл стол покрывалом. Гостю осталось присмотреться к стеллажам повнимательнее. Почти все книги на них были по математике, только с краю затесалась пара полок с художественной литературой. Дюма, Пикуль, Ян… В основном, исторические и приключенческие романы. Кстати, одной художественной книги на полке не хватало, но остальные «несерьезные» книги выглядели совсем заброшено. Сергей присмотрелся к математическим книгам и понял, что почти все они были изданы не менее пятнадцати лет назад. Оттого, кстати, так и пахнут — время разве что вино лучше делает, а тут не тот случай — старые почти все книжки. Оно и понятно — кто ж в демократической России будет издавать математические книги? Гораздо прибыльнее глянцевый журнал с неотличимой от порнографии эротикой печатать. А где сколько математиков на приличный тираж набрать? — они, поди, торгуют уже все на базарах, а не разной «ученой ерундой» занимаются, один вот реликт выискался… И не исключено, что ты сам после Бауманки так же будешь жить на склоне лет… Грустные мысли Сергея прервались фразой Моркофьева «Проходи» и они последовали в другую комнату.

Войдя туда, Сергей прежде всего подумал, что это даже не комната, а, скорее, комнатушка. Там с трудом помещался диван, две тумбочки с телефоном и телевизором, одежный шкаф, журнальный столик с компьютером, стул и два кресла. Гостевое кресло Сергей приметил сразу — оно было практически новым и совсем не вытертым по сравнению с хозяйским. Поэтому он нисколько не заколебался с выбором места, услышав предложение «Садись».

— Ну, Серега, как я понял и тебе есть, что сказать, да и у меня кое-какие новости появились. Давай по-деловому начинай, а я потом продолжу.

— В общем так, Семен Васильевич. Подумал я за это время много, много и перечитал. Точно знаю — собрать и запустить суперкомпьютер смогу.

— Это хорошо.

Сергей понял, что самое время начинать серию заранее продуманных им фраз. По его прикидкам, до этого они должны были бы добраться минут через пять, но жизнь распорядилась иначе.

— Сборку, после закупки всего что нужно, я однозначно беру на себя. Но, так как Вы явно не хотите нарушить тайну своей разработки, Вам, скорее всего, придется кое-чему научиться для того, чтобы сделать секретные вещи самому. И еще перед этим ответить на несколько общих вопросов.

— Чему учиться надо будет?

— Программированию. Если софт писать буду я, то все волей-неволей разузнаю.

Моркофьев чертыхнулся про себя, в очередной раз выругав собственный математический склад ума. Не то, чтобы он был туп в житейских вопросах, но иногда Семен ловил себя на том, что без заранее продуманного плана, такого, который он разработал перед разводом, он решает проблемы поэтапно, не видя дальнейшей перспективы после завершения того этапа, каким он непосредственно занимался.

— Понятно. Программ не писал ни разу. Только формулы программистам выдавались, а они уже там с ними занимались.

— Кстати, о формулах. Есть еще самый общий вопрос — какого рода вычисления будут делаться?

— С какой целью интересуешься? — с подозрением перебил его Семен.

— Если там будут множественные вычисления с плавающей точкой, то кластер одним способом надо настраивать, а если просто высокоскоростной перебор простых операций, то по-другому.

На этот раз Семен не просто беззвучно чертыхнулся, а мысленно обругал себя последними словами в три этажа. И как ты, дубина, …… …., …… об этом не подумал??? Надо же адаптировать алгоритм под численные методы расчета, а ты, …., ни хрена не делаешь, …. груши околачиваешь да ушами хлопаешь!

— Поразмыслить, Серега, крепко надо… По большому счету, можно так, а можно и эдак, но прикидывать надо.

— Ладно, прикидывайте. Вот, кстати, книжка, Керниган и Ритчи. Лучше по языку Си еще не писали, по ней уж десятка три лет учатся.

— Книжка это хорошо… Да у меня, черт возьми, и компьютера-то приличного нет! Нынешнему уж лет пять будет.

— Купить не проблема, были бы деньги.

— За этим дело не станет. Договорим, да и пойдем. Кстати, как у тебя со следующей субботой — свободна?

— Вполне нормально, кому я нафиг нужен… А что?

— Надо будет километров за 350 от Москвы прокатиться, посмотреть одно место. Заодно и скажешь, пригодное оно, или нет.

— Отлично, когда встречаемся?

— Так… Давай в восемь утра у меня. Товарищ мой спит поздно, часов, думаю, до десяти, но, если ему приспичит пораньше, то мы будем наготове.

— Хорошо. За компом идем?

— Идем. Да выбирай самый лучший, не стесняйся. Деньги есть.

— Самый лучший — можно и тысяч за пять-шесть купить. Долларов, а отнюдь не рублей. Тут, типа, как Порше и Тойота. И то и другое ездит, только одно малость покруче будет. Да и подороже. К тому же! Вы ведь играть на нем не планируете?

— Нет, конечно.

— Тогда видеокарта крутая сразу отпадает.

— Ладно, купишь на свое усмотрение. Подожди меня малость.

Моркофьев торопливо оделся и заглянул в кошелек. Сергей невольно заметил там не только рубли, но и приличное количество зеленых бумажек, пол-пачки, не меньше. Уж что-что, а нищим этот математик точно не был.

— Сейчас, Серега, зайдем в обменник, потом веди меня в магазин — скупаться будем.

Вечер был занят покупкой комплектующих, поездкой на такси обратно и сборкой. При покупке Моркофьев еще раз дал понять Сергею, чтобы он не скупился, и тот накупил достаточно приличного железа. Видеокарту он взял «не очень», но процессор, оперативную память и все остальное — по максимуму. Прикупили и монитор побольше. По ходу дела завели знакомство с менеджером, который был рад достаточно щедрым покупателям. Сергей намекнул тому, что от них, если все будет хорошо, позднее может последовать очень крупный заказ. После этого намека менеджер напомнил своей настороженной внимательностью хорошо вышколенную сторожевую собаку, держащую хвост пистолетом, и распорядился, чтобы клиентов обслужили по высшему классу. Все купленное было успешно собрано в доме у Моркофьева. Заранее подготовившись к такому ходу событий, Сергей прихватил с собой CD, с которого он и поставил linux на свежесобранный компьютер. Так как было довольно поздно, а завтра у Сергея были лекции, они договорились встретиться послезавтра. Сергей еще посоветовал Семену, что надо бы озаботиться нормальным Интернетом, так как актуальная документация часто есть только там, а модем на телефонной линии — дело не быстрое. Расстались они уже после девяти вечера, усталые, но довольные, как развитием событий, так и друг другом.

Примчавшийся домой со скоростью легкоатлета-разрядника Василий Соловьев не был столь же доволен общением по переписке. Мало того, он злобно ругался вслух матом, что явно не свидетельствовало об удовлетворенности. Так этот, *ля, Онода, как оказалось, старый гомик! Кто же еще может начинать письма с обращения Dear Vasily, которое, даже не знающий языка Соловьев, может перевести без словаря? Ты уже, Вася, стало быть, дорогой после первого же письма! А следующий раз он тебя, небось «милым» назовет? Василию было довольно противно. Первой мыслью Соловьева было послать в Японию однострочное письмо, на которое вполне хватило бы его запаса английских ругательных слов из голливудских боевиков, типа «F**k off, you, s**t». Он даже заново открыл свернутую от злости почтовую программу, но, к счастью, голос разума заставил его немного призадуматься. Надо бы посмотреть на то, что он пишет. Не для того Онода так хорошо прятал информацию, чтобы банально тебя домогаться. Там, небось, местных и, соответственно, гораздо более доступных мужиков и без тебя-то — пруд пруди. Надо продолжать переписку, посмотреть, что именно он знает и попытаться вытянуть из него всю полезную информацию. А что до его ориентации… Не доберется же этот Онода до твоей задницы по электронной почте, в конце концов! Экой ты, Вася, стал политкорректный — усмехнулся он сам себе. Да пусть он там хоть коз сношает или даже копрофилом будет, лишь бы рассказал, что надо! — подала голос особо циничная часть мозга. Главное — чтобы в гости не просился. Усмехнувшись еще раз, и окончательно успокоившись, Соловьев продолжил читать письмо.

После прочтения он невольно прибодрился, несмотря на начало письма. Онода пообещал отписать ему через три дня, видимо, понимая, что быстро ему с незнакомой системой не разобраться. После упоминания о том, что Онода очень рад тому, что его фотографии оценили в России и прочего информационного шума было нечто более полезное. Он, типа, съездит на Хоккайдо (где это, черт возьми?) и сделает там снимки. При упоминании снимков Соловьев понял, что ему опять посоветуют обратить внимание на такое-то фото. К этому надо подготовиться…

Соловьев было перепугался, поняв, что ему надо будет установить стеганографическую программу из исходных текстов, но заставил себя успокоиться и прочитать readme-файл. После набора всего трех команд configure, make и make install, к его неимоверному удивлению, программа заработала по истечению нескольких минут сборки и установки. Василий и не ждал от себя такой прыти. Он даже с монтированием usb-flash вчера толком не разобрался, хорошо сегодня ему подсказали, как же все-таки перенести на ноутбук данные на флэшке, а тут так поперло! В конце концов, должно же у него начать хоть что-то с первого раза получаться — резонно подумал Василий, взглянул на часы и решил завалиться спать пораньше, так как в предыдущие дни он спал гораздо меньше, чем нужно и ему явно требовалось выспаться. Благо, достигнутые результаты позволяли…

Глава 7

Киоши Онода заканчивал подготовку к отправке письма в Россию. За время своей поездки на Хоккайдо он многое передумал. Ему вспомнился погибший при наступлении русских брат, да и северные территории, контролируемые сейчас теми же русскими. Не будет ли работа с нацией, еще не заключившей мирного договора, предательством идеалов его семьи? Перед мысленным Оноды взором мелькнули старшие братья, явно не одобрявшие его поведения. Сидя в поезде, он много думал на эту тему и в конце концов решил продолжать сотрудничество. Если смотреть с другой стороны, и премьер-министр, хоть и постоянно напоминает о территориальных претензиях, но регулярно встречается с русскими, да и сколько компаний поставляют туда оборудование и электронику. А что до давних счетов… С Кореей и Китаем история отношений намного более бурная, да и по большому счету, выигранная в начале прошлого века война объяснялась только бездарным руководством и недооценкой противника со стороны России. Надо быть реалистом — при серьезном отношении и подготовке русских к войне и не при царе Николае, как правителе, та война бы закончилась бы, в лучшем случае, «ничьей». К тому же! Его деятельность подорвет и экономику России. В конце концов, желание отомстить победило окончательно, правда, после очень длительной внутренней борьбы. Но путь на Хоккайдо не близкий и молчаливая беседа Оноды с самим собой помогла скоротать ее.

На Хоккайдо Онода сделал несколько хороших снимков, отдохнул, даже рискнул скатиться на лыжах в Нисеко. На снимках были в основном горные пейзажи на фоне чистого неба, спрятать на этих снимках с помощью игры яркостью мало что удалось бы, но Оноду это уже не беспокоило. В Нисеко было много австралийцев и прочих туристов-гайджинов, специально приезжавших на «самый мягкий в Японии снег». Хотя уже была весна, лыжный сезон и не думал закрываться. Он вернулся в Токио из Саппоро по самой загруженной авиатрассе в мире на Боинге-747, вслед за взлетом которого уже через четверть часа другой самолет подымется в небо для полета по тому же маршруту. Весь недолгий полет Онода проспал и проснулся только перед снижением. После посадки Онода не торопясь вернулся домой, подготовил и выложил на фотопортал новые снимки, один из которых был не совсем обычным, довольно быстро написал письмо Василию, начав его точно так же, как и предыдущее и нажал кнопку «Send».

Посмотрев на экран зазвонившего мобильника, Сергей Артемьев увидел слово «Семен». Он подивился, почему он звонил раньше времени — они договорились, что он придет завтра и нажал на кнопку ответа.

— Добрый вечер, Семен Васильевич

— Здорово, Серега. Приходи завтра обязательно, а то я тут малость запутался и в книге, и в компе.

— В компе-то понятно, а в книге как? Она ж вроде понятная достаточно.

— Да я, как увидел там выражение а=а+1, так и обалдел. Шиза какая-то…

— Несмотря на всю выдержку, Сергей не смог удержать в себе смешок.

— Семен Васильевич! В программировании знак равно обычно означает «присвоить значение». Если нужно проверит равенство, в языке «Си» нужно два знака равно в условном операторе рядом ставить. А там просто к А прибавили единицу.

— Ох, Серега, учиться мне еще и учится. Приходи завтра пораньше, если сможешь, я дома буду.

— Приду обязательно. Вижу, помощь действительно нужна.

После прощания Сергей отбил звонок и усмехнулся про себя. Правда, его усмешка быстро сошла на нет, когда он подумал о ждущих его трудностях. Мужик-то вроде умный, но как учить закоренелого математики программированию, особо, когда того колбасит от прописных программистских истин, противоречащих математическим? Намаешься ты, Серега, ох, намаешься… А куда деваться — назвался груздем, полезай в кузов. Ладно, не будем забегать вперед, завтра оценю его сообразительность. Прошлым вечером при сборке не до этого было, а сейчас действительно надо будет подвалить к Семену как можно раньше и плотно им заняться. А что до математических привычек… Будем разбираться с проблемами по мере их поступления, не исключено, что не все так запущено, как кажется. С этой мыслью Сергей вернулся к чтению документации о кластерах.

Игнат Владимиров помнил о том, что сказал ему Литейщик «Не беспокоить неделю». Хотя сегодня Игнат и видел его, но не решился заговорить с ним и не только из-за уговора. Физиономия Литейщика при его появлении стала явно не очень довольной и Игнат быстро прикинул, что посыпание возможных ран солью — не лучший способ общения с нужными людьми. Видимо, с наскока даже у такого мастера ничего не вышло… Ладно, пусть тренируется, а у меня тоже есть, чем заняться. Игнат посмотрел на паяльник, разогревшийся по данным паяльной станции до нужной температуры, на миниатюрную магнитную головку и не менее миниатюрную печатную плату, вытравленную им самолично. Рядом лежала мини-дрель, которой он несколько минут назад сделал в плате отверстия на нужных местах в соответствии с распечатанной из интернета схемой. Хотя нужно было паять достаточно миниатюрные детальки, все было спаяно достаточно быстро и качественно, так как руки Игната явно росли из нужных мест. Одна микросхема была контроллером магнитной головки, во вторую записывались данные. Оставалось только проверить, как это работает. Игнат подал питание на схему и провел по считывающей головке. Затем он подключил миниатюрное устройство четырьмя контактами к более сложной считывающей схеме, спаянной вчера. Она, в свою очередь, уже была воткнута в порт компьютера. Запустив программу считывания, Игнат увидел все интересующие его данные. Он поздравил себя с успехом и усмехнулся радиотехническому суеверию одного своего знакомого, который считал, что если схема заработала с первого раза, то добра от нее лучше не ждать. А вот, гляди-ка, заработало. О том, что добра от изготовленного устройства действительно лучше не ждать, Игнат не задумывался…

В Благовещенске Василий Соловьев просматривал и переводил информацию, выданную командой man patch. Несколько часов назад он получил письмо от Оноды, которое начиналось точно так же как предыдущее. Чертыхнувшись по этому поводу, Соловьев начал переводить письмо. На вид оно было совершенно невинным. Онода писал, что он съездил на Хоккайдо, покатался там на лыжах и сделал несколько снимков, которые можно посмотреть по указанной ссылке. Он советовал обратить внимание на снимок номер 15 в серии. Ну давай-ка, посмотрим, «мой дорогой и милый шалунишка Vasily», что же там на пятнадцатом снимке — ухмыльнулся себе Соловьев и перебросил картинку на ноутбук. Запустив стеганографическую программу, Василий ухмыльнулся самому себе, увидав на экране сообщение о файле, который был спрятан в фотоснимке. Он живо извлек архив, распаковал его и обнаружил внутри текстовый файл и патч к чему-то. Часто отвлекаясь на пользование словарем, Соловьев дочитал сообщение и почесал в затылке. Как оказалось, патч был предназначен для той самой стеганографической программы, которой он только что извлек файл из лежавшего на фотопортале снимка. Оставалось только понять, как же все-таки этот патч применить. На ноуте был отнюдь не windows, и применение патча, правившего исходные тексты программы, было достаточно сложной задачей для не знающего толком linux Василия. Он помнил совет своих новых приятелей из IT — читай команду man. Соловьев, в который раз злобно ругая себя за незнание языка, переводил слово за словом. После этого он полез за примерами в интернет, затем, после длительного чтения, к его удивлению, патч был успешно применен к исходным текстам программы. До этого Василий, вовремя вспомнив об этом очень важном аспекте деятельности, деинсталлировал не модифицированную программу, набрав в каталоге с исходником make uninstall. Соловьев было почувствовал себя крутым хакером, затем напомнил себе, сколько всего про linux он еще не знает и его радость потускнела. Заново собирая из исходных текстов модифицированную программу, Василий подумал о том, что своим продвижением вперед он обязан собственному прилежанию и тому, что он долго обдумывает каждый свой шаг. Воистину, когда делаешь, что думаешь — думай, что делаешь… А этот Онода умен, зараза, хоть и педик. Любой, имеющий такую программу, достанет все, что там в картинке запрятано. А вот с самодельно модифицированной программой — шиш, даже и не увидят ничего. Василий слабо знал программирование, но поглядев в патч, он понял, что меняются значения некоторых таблиц кодирования. Сообразителен японец, чертяка. Ладно, программа запустилась. Дальше что? А дальше надо поспать и наутро продолжать действовать по плану, который Василий давно прорабатывал в уме.

Глава 8

Сегодня Старостенко наметил для себя посещение зоны производства карт. По ходу дела он решил проинспектировать работоспособность новой системы контроля доступа. Лишь то обстоятельство, что она была закуплена в соответствии с требованиями тендерного комитета к цене, преизрядно настораживало знающих людей. Конечно, на бумаге все должно было работать, как надо, в строгом соответствии с требованиями. Должны были и отпечатки пальцев проверяться и вес сотрудника при проходе через систему записываться и сравниваться. Но система собиралась российской компанией из комплектующих разных фирм по критерию дешевизны и не сильно лестные отзывы о ее работе после запуска доносились до Николая еще на старой должности.

Перед визитом Николай зашел в бухгалтерию — ему надо было подписать несколько бумаг, связанных с его переводом на новую должность. Там он хоть и невольно, но довольно сильно перепугал главного бухгалтера. Казалось бы, дал простецкий совет по безопасности, посоветовав поставить автоблокировку на ноутбук после пяти-десяти минут отсутствия активности. Но при словах «Вы ведь не хотите, чтобы данные в этом ноутбуке достались посторонним» собеседницу передернуло и она слегка побледнела. Николай невольно подумал о том, чего же там эдакое в ноутбуке хранится? Он совсем не выглядел рабочей машиной и не был подключен к банковской сети. Видимо, у главбуха свои причуды с секретами, поди, порнуха какая, адреса любовников или, допустим, номер личного счета в швейцарском банке. Да мало ли что там, меньше знаешь — крепче спишь; и так много знать стал… Теперь-то она точно автоблокировку поставит — усмехнулся про себя Старостенко, выходя из бухгалтерии, сопровождаемый настороженным взглядом главбуха.

Николай подошел к начальнику отдела изготовления карт, с которым говорил Ростецкий. Старостенко успел услыхать часть разговора, до того, как беседующие заметили его приближение. Судя по всему, они были не очень довольны друг другом — Ростецкому нужно было провести еще одно тестирование изготовления новой чиповой карты, а у начальника, как это частенько бывает при необходимости проведения тестов, было срочное задание по изготовлению нескольких тысяч карт для нового зарплатного проекта. Ругаться они еще не ругались, но уже говорили довольно натянуто.

— Не подеритесь, спорщики — с улыбкой произнес Николай, подойдя ближе

— Да как можно! Если в драке на территории банка кому-то поломают руку — это ж будет производственная травма и серьезное нарушение правил техники безопасности. А мы за них третьего дня расписывались, и инструктаж слушали, где нам это четко объяснили — усмехнулся Ростецкий.

— Ладно, мне пропуск на систему контроля доступа нужен — сделаете? обратился Старостенко к начальнику.

— А как же, сделаю — живо ответил начальник.

— Только вы, Николай Владимирович, эмпирические правила техники безопасности при пользовании новой системой соблюдайте — с преувеличенной настороженностью сказал Ростецкий.

Начальник усмехнулся, несмотря на то, что он совсем недавно выяснял с Ростецким отношения.

— Невольно ведь во всякое поверишь! И он ведь не разу в «стакане» не застрял, зараза!

— А застревают? — с интересом спросил Николай

— Бывает… Там сейчас систему отлаживают, сидит и представитель фирмы и охранник наш — вызволяют замурованных. Говорят, что после отладки лучше будет…

Николай отметил про себя, что перед форсированием новой системы контроля доступа надо бы заскочить в туалет. Ему совсем не улыбалось застревать в «стакане», но одно дело просто застрять, а второе — когда при этом мучают естественные потребности организма. Тем временем, судя по направлению, Ростецкий с хитрой физиономией двинул прямиком в производственную зону, рассчитывая, по всей видимости, найти под шумок какое-нибудь окошко для своих тестов. Николай приложил палец к сканеру отпечатков, взвесился на электронных весах, получил карту, которую нужно будет дополнительно прикладывать к сканеру и дополнительно расспросил начальника отдела персонализации о том, часто ли застревают в «стакане». Он сделал это не только из собственного любопытства, но и для того, чтобы дать приятелю больше времени на тестирование. Услышав пространный ответ о том, что застревает, по сравнению с предыдущими днями, не много, раз по десять-пятнадцать в день, а в первые дни и по полсотни бывало, Николай дополнительно порасспросил о том, понимающие ли люди поставщики, сложно ли пользоваться системой, надежная ли она, по мнению собеседника, не медленно ли ее налаживают. Затем Николай, расписавшись в получении допуска, направился в туалет — не ровен час, проявится генеральский эффект, а рассказ про уписавшегося в стакане «генерала» наверняка с неимоверной скоростью распространится в слухах по всему банку.

Подойдя к производственной зоне, Николай увидал стоявший стол, за которым сидел охранник и сотрудник фирмы-поставщика. Затем он приметил само устройство, которое, как сказали бы русофобы, «в полном соответствии с русским запойным пьянством», получило в народе прозвище «стакан». С этим столовым прибором механизм роднили полукруглые прозрачные двери, которые в закрытом положении действительно выглядели как торчащая из стены половина поставленного на пол гигантского стеклянного стакана. Конечно, его официально называли и шлюзом и английским словом «mantrap», но даже в официальном устном обращении название «стакан» уверенно лидировало, разве что документы писались по-другому. Посередине от верха до низа «стакана» проходила вертикальная резиновая черта, показывавшая место соприкосновения дверей. Пока Николай издалека рассматривал устройство, один из сотрудников подошел к стакану, приложил к считывателю карту, после загорания зеленой лампочки приложил к сканеру отпечатков указательный палец и двери «стакана» разъехались в разные стороны, открыв проход. Сотрудник зашел в «стакан», двери затворились, и через две-три секунды после этого при открытии противоположной двери стакана женский голос сказал «Доступ разрешен». Николай сообразил, что пауза была вызвана измерением веса входившего. Это, на первый взгляд, было блажью и перестраховкой, но отсутствие посторонних в зоне производства карт диктовалось не только правилами VISA и MasterCard, но и элементарным здравым смыслом. Не говоря уже о том, что проверяющие международных платежных систем любили тестировать на себе работу систем контроля доступа. На прошлом месте работы Николая ловкач из VISA заскочил в «стакан» вслед за вошедшим и благополучно «проник» в зону с ограниченным доступом, что добавило замечание в отчете по безопасности.

Николай было направился к стакану, намереваясь сделать попытку просочиться через него, но заметил приближающегося с другой стороны Ростецкого. Судя по довольному выражению лица, он таки успел провести тесты. Глядя на то, как Ростецкий с заимствованным в США неприличным жестом приложил средний палец руки к считывателю, Николай ухмыльнулся — выбор пальца был точно в стиле проходившего. После того, как Ростецкий зашел в стакан, он вытянулся и размашисто перекрестился с очень непростым выражением лица. Когда двери открылись, он процитировал Николаю «Ивана Васильевича, меняющего профессию»:

— Вот, что крест животворящий делает!

— Алексей, а это обязательно? — засмеялся Старостенко

— А то! Некоторые тоже так делают, и не застревают, даже памятку вон написали.

Ростецкий показал на незамеченный ранее Старостенко висевший неподалеку самодельный мини-плакат, отпечатанный на листе А4:

И, заходя в стакан, осеняй себя крестным знаменем, ибо застрянешь, грешник.

А. Ростецкий

Усмехнувшись еще раз, Николай обратился к представителю фирмы-поставщика, смотревшего на плакат и автора текста явно без признательности

— А без крестного знамени когда работать будет?

— Налаживаем…

— Налаживайте лучше — посоветовал им Ростецкий. Если сейчас зам. начальника службы безопасности банка тут застрянет, он на Вас обидится.

Представитель поставщика невольно вздрогнул. Николай решил не смущать его еще больше и сказал Ростецкому:

— Давай, если застряну, ты меня крестным знаменем осени — авось, да и поможет.

После совета Ростецкого не жать пальцем на считыватель, а то он этого глючит, Николай вполне успешно преодолел стакан, даже не крестясь. Направляясь к старшему смены, Старостенко решил в очередной раз посмотреть на работу эмбоссеера — машины, превращавшей безликие заготовки пластиковых карт в продукт, готовый к передаче клиенту. Как и большинству технарей по образованию, Николаю нравилась наблюдать за работой точной механики и электроники. Встав около большого эмбоссера DataCard 9000, он в очередной раз посмотрел за процессом персонализации карт. Карта подхватывалась с приемного лотка на конвейер и сразу попадала на модуль записи магнитной полосы, где она проезжала взад-вперед по магнитным головкам. Затем, карта оказывалась в захвате механической руки, которая с высочайшей точностью засовывала ее в один из семи «карманов» с контактными площадками, предназначенных для записи данных на вклеенный в карту чип. После этого механическая рука выхватывала карту с уже записанным чипом из другого кармана, отправляла ее дальше и тут же подхватывала с конвейера следующую. При этом «рука» ухитрялась в доли секунды не только поворачивать все поступающие на нее карты «на попа» для записи чипа, но и разворачивать их обратно при выдаче на конвейер. За ловкой механической рукой карты попадали на модуль с трехцветной лентой, на котором на обратную сторону карт наносились фотографии владельцев, что делалось отнюдь не во всех банках, да и не для всех карт в самом Ультриме. Затем карта попадала в секции, где на нее наносились надписи. В зависимости от типа карты работали разные участки эмбоссера, которые или выдавливали на карте выпуклые символы — это на карточном языке называлось «импринт», или наносили невыпуклые знаки, что именовалось «индентом». Сейчас работало колесо импринта. При работе оно вначале очень быстро поворачивалось на нужный угол, затем не менее шустро ударяло по карте, выдавливая нужный символ. Каждый, кому на словах описывали этот механизм, не мог поверить, что эдакая штуковина, которую мысленно и представить-то сложно, может настолько проворно тарахтеть, нанося на карту символы со скоростью нескольких знаков в секунду. А вот услышав характерный частый стрекот, не верившие немедленно понимали, что их совсем не надували и сразу же «проникались». В самом конце выпуклые символы соприкасались с разогретой до высокой температуры лентой, которая окрашивала свеженанесенные выпуклые надписи в серебристый цвет (для карт Gold ставилась лента золотого цвета). И, наконец, готовый продукт выкладывался в приемный лоток, карты в котором прибывали со скоростью нескольких сотен в час. Николай понимал людей, которые засматривались на эмбоссер. Подача, проход через магнитные головки, ловкие движения механической руки, ритмичное тарахтение колеса, быстро колотившего на карте строчку за строчкой… Процесс невольно притягивал и завораживал, создавая эффект наподобие гипноза автострады. Когда несколько лет назад еще на позапрошлом месте работы Николай первый раз засмотрелся на машину, его вывел из ступора только громкий смех и дерганье за рукав. Он было очень сильно смутился, но быстро сориентировался и задал правильный вопрос — а вы-то сами разве никогда не засматривались? Ответный смех был смехом людей над самими собой. По общему признанию, в начале работы засматривались все.

Разумеется, для того, чтобы увлечься рассматриванием до самогипноза, процесс подготовки карт должен идти достаточно долго, непрерывно и без сбоев. С этим у эмбоссера все было в порядке. Николай вспомнил давнее выступление одного из дистрибьюторов DataCard: Из пятидесяти крупнейших банков России всего-то сорок восемь использует наше оборудование. Из вторых пятидесяти — какие-то жалкие тридцать шесть… Конкуренты наши выпускают, в общем-то, хорошие эмбоссеры. И дешевые! Одна в них беда — они не всегда работают… Насколько было известно Николаю, приведенные цифры распространенности оборудования, если и изменились, то очень ненамного. Старостенко усмехнулся про себя — первое лицо дистрибьютора, конечно, личность известная по всем банкам и на отсутствие у него чувства юмора жалоб еще не поступало. Но ведь конкуренты не пытались даже и отшутиться… По отзывам коллег, работавших в других банках, одни альтернативные устройства просто почти постоянно «глючили», вторые, в общем-то, могли работать нормально, но после длительной настройки и только до тех пор, пока их не надо было перенастраивать на выпуск иного вида карт. А вот процесс перенастройки был очень и очень непростым и практически никогда не завершался успешно с первого раза. Настройка и возня с оборудованием было традиционно мужским делом, однако учетом, сортировкой и отправкой карт так же традиционно занимались женщины, так как работа эта требовала большой усидчивости и непрерывной внимательности, что давалось мужчинам с трудом.

Николай заставил себя отвлечься от непрерывно тарахтящего эмбоссера и проследовал в комнату, отгороженную от шумящего оборудования стеклянной перегородкой. Зайдя туда, он услышал женский шепот «Ну и корова!». Оглядевшись, Николай почувствовал какое-то неестественное напряжение. Старостенко было проследил за направлением пристального взгляда одной из сотрудниц, но увидел, что она смотрела на «стакан». Сделав быстрый, но, как оказалось, неправильный вывод о том, что они, видимо, ждали того, как кто-нибудь застрянет, Николай проследовал за перегородку, где сидел старший смены.

— Ну как новая система контроля доступа?

— Плохо. Конечно, немного получше, чем было раньше, но все равно застревают — громко сказал старший.

— После этого он заговорщически приложил палец к губам и перевесился через стол. Николай подвинулся ближе к нему.

— Этот долбаный стакан мне всех баб дезорганизовал! — шепотом выругался старший

— Это как же??? — недоуменно шепнул в ответ Николай

— А вот, глядите…

Оглянувшись и посмотрев на «стакан», Николай чуть не рассмеялся. При беглом взгляде на систему контроля доступа он не приметил приткнувшееся справа вверху табло электронных весов, которое, как оказалось, загоралось при каждом проходе и показывало вес находившегося в «стакане». Он посмотрел на спины женщин; настороженное внимание, и устремляющиеся время от времени в одном направлении взгляды вдруг напомнили ему кошек, терпеливо сидящих у норки. Пушистых хвостов с торчащими треугольными ушками, конечно, не было, да и края длинных усов по бокам головы тоже отсутствовали, но необъяснимое внутреннее сходство с кошками, поджидающими мышку, напряженно отслеживающими полет птички, или внимательно следящими за шалостями котят, было настолько сильным, что Николай улыбнулся и не без труда заставил себя рассмеяться беззвучно, а не во весь голос, как хотелось.

— Вам-то смешно…

— Насторожились, прям как кошки мыша ловят. Николай припомнил умное словцо. Фелинология[15], однако, сплошная…

— Ага, это они при Вас сидят тихо, а то, как те же кошки друг на друга шипят и фыркают, когда кто сколько весит, обсуждают. Даже чуть было до драки наманикюренными когтями не дошло, если б не я, точно бы морды друг другу расцарапали, пришлось вообще матюгом гаркнуть. Спасу просто нет…

Николай призадумался. Бардак надо было решительным образом пресекать, но запретить смотреть на стакан административными мерами — явно не выход, все равно будут пялиться. Тут ему кстати вспомнились гипсокартонные перегородки.

— Постараюсь к следующей смене разобраться — шепнул Старостенко.

— Николай Владимирович, Вы уж постарайтесь, очень прошу!

Николай повысив голос, дополнительно расспросил старшего про систему контроля доступа, хотя ему все уже было более-менее ясно. Успешно пройдя через стакан еще раз, он обратился к представителю фирмы.

— Уважаемый, Вам нужно к завтрашнему дню сделать так, чтобы показания весов за шлюзом были не видимыми. Делайте, что хотите — прячьте за гипсокартон, закрашивайте, просто отключайте табло, но сделать надо. Завтра приду, проверю.

— Сделаем. Разрешите поинтересоваться, чем вызвана просьба?

— Провоцированием напряженности и нездорового любопытства в женской части коллектива. Понятно?

Представитель фирмы слегка обалдел, но, видимо, быстро сообразил в чем дело и растерянно молчал, очевидно, не зная, как бы так продолжить разговор, чтоб не нарваться на большие, чем срочная доработка, неприятности. Так как в России, в отличие от Японии, молчание было знаком согласия, Николай удалился. По дороге в кабинет он решил зайти к Ростецкому и получить ответ на еще один вопрос, возникший в ходе знакомства с системой контроля доступа.

— Алексей, я вот хотел бы тебя порасспросить чуток — неужто ты настолько религиозен?

— Чем же вызван вопрос? — заулыбался Ростецкий. Уж не стаканом ли?

— Им самым. Как же это тебя так Бог бережет, что после крестного знамени ты не разу не застрял?

— Да я и сам не знаю, а Его спрашивать не тороплюсь как-то…

— Колись давай! Я-то, глядя на твою хитрую физиономию, сразу догадываюсь — неспроста все это.

— А разве вы, Ватсон, сами не догадались? Это ж элементарно — произнес Ростецкий голосом киношного Холмса.

— Ну и как же осенение крестным знаменем влияет на работу механизмов? Просьба с сугубо материалистической точки зрения.

— Вообще-то, есть высшие предначертания, в которые нам, смертным, не дано проникнуть — продолжил было с нарочито задумчивым видом дурачиться Ростецкий, но, заметив недовольную физиономию Николая, начал объяснять. Когда осеняешь себя крестным знаменем, волей-неволей становишься на середину весовой платформы и ровно. Без топтания туда-сюда и перемещения центра тяжести по весам.

— Давай-давай, развивай мысль.

— Короче, по моему скромному мнению, у них на весовых датчиках по краям платформы получается что-то типа «дребезга контактов», если находящийся внутри не стоит на месте. Вот стакан и проглюкивает.

— Да, это они долго будут искать…

— Могут и месяц-другой не найти…

— Ладно, спасибо за наводку — обрадовался Николай. Дам им еще денек-другой на поиск причины, потом подскажу, а то, когда народ застревает — это совсем не дело. Вот, кстати, ты мне и помог, спасибо.

— Да не за что, заходи, если что.

По дороге в кабинет Николай зашел к начальнику службы безопасности и рассказал ему о своих наблюдениях. История о весах, вызвавших брожение в женском коллективе, изрядно повеселила начальника. Он похвалил Старостенко, узнав о принятых мерах — начальник пообещал, что сам дополнительно поговорит с технической службой и скажет, чтобы они побыстрее решили вопрос с гипсокартоном.

— Значит, говоришь, прямо, как кошки насторожившиеся сидели?

— Ага, аж подобрались и смотрят внимательно-внимательно… Бедный старший смены изнервничался совсем, шепнул, что он было вообще на них матюгом заорал, а то чуть было драку не устроили.

— Ох, это те еще «кошки», небезопасные… Глаза могут маникюром поддеть только так… Хорошо, что ты туда заявился, хорошо!

Попрощавшись с начальником, Николай вернулся в свой кабинет. Рассевшись в удобном кресле, он подумал, что начальническое положение, в общем-то, вещь неплохая. Конечно, не стоит привыкать к тому, что от тебя людей передергивает, как того представителя фирмы, да и приятного в этом мало. А вот когда люди тебя искренне хвалят, как позвонивший Николаю старший смены… Это от души порадовало Старостенко, с хорошим настроением занявшегося чтением электронной почты. И вроде бы все правильно в службу безопасности пишут, стараются. Разбирать письма просто…

Тем временем в Благовещенске Василий Соловьев был бы чертовски рад хотя бы тридцатипроцентной уверенности в правильности своих английских писаний. Конечно, простое письмо про выложенный на снимок ворот Благовещенска он перевел автопереводчиком, но вот сложное… Относительно правильности того, что будет спрятано в фото, его сомнения были не просто «смутные», а настолько отчетливые и резкие, что прямо-таки стояли перед глазами. В конце концов, Соловьев хотел было решить проблему радикально, добавив к обычному письму сообщение «translated by foto.ru»[16], но убоялся это делать. А ну как Онода решит, что он сдуру и второе письмо перевел там же??? Особо тяжко при написании письма ему давались артикли, зная грамматику весьма поверхностно, Василий достаточно долго размышлял о том, где там что ставить a, the или вообще ничего. Промучившись два часа, Соловьев махнул рукой, подумав, что он явно должен был достичь главной цели — быть понятым. А сильно грамотно оно там, или нет — дело десятое. Второе письмо было запрятано в фотографию, которая затем была перенесена с ноутбука на компьютер, подключенный к интернету и выложена на портал. Добавив ссылку на изображение в первом письме, он отправил и его. Теперь Василию Соловьеву оставалось только ждать и надеяться…

Глава 9

Семен Моркофьев у себя дома вместе с Сергеем Артемьевым дожидались Профессора. Накануне тот позвонил и предложил сместить визит в дом на неделю раньше — Профессор посетовал на то, что в следующую субботу у него появились срочные дела. Ждали они отнюдь не бездельничая, а занимаясь изучением программирования, но оба нет-нет да поглядывали на сотовый телефон и прислушивались к звукам тихого субботнего утра. Сергей учил Моркофьева программировать еще вчера, когда раздался звонок по поводу смены времени визита и новость, ставшая сразу известной обоим компаньонам, не потребовала дополнительного телефонного звонка. Узнав адрес, Профессор обещал подкатить к ним, а так как шум машин по субботам был меньше, это можно было услышать в достаточно тихом дворе. Однако телефон зазвонил еще до того, как они что-то услышали — мотор у машины Профессора, несмотря на то, что это был не маленький джип, работал довольно тихо, показывая высокий класс машины и хорошую наладку. Вырубив компьютер, они быстро одели куртки и рванули вниз.

При возгласе Профессора «Здорово, Семка-Морковка» и ответном, также непростом, приветствии Семена, Сергею понадобилась вся его выдержка, чтобы не заржать в голос. Закусив изнутри рта щеки, он подумал о том, что подлинные шедевры выдержки и силы воли очень часто остаются не то, чтобы не воспетыми в художественных произведениях, или, скажем, становятся отмеченными медалями и орденами, а просто даже и не известны никому, кроме проявивших их людей. Засмеяться — это рискнуть обидеть приветствующих и поставить под угрозу все дело, а коварный смех, зараза, так и прет наружу сквозь все поставленные на его пути заслоны. Поэтому Сергей без всякого указания быстро уселся назад, для того, чтобы без дальнейших невольных шедевров своего мимического искусства и прочих испытаний выдержки попривыкнуть к такому обращению двух явно старых приятелей, которые весело болтали впереди, вспоминая школьные годы. Ехать надо было часа три, а Артемьев был достаточно сонным оттого, что они вчера они с Семеном засиделись допоздна. Хозяину-то в этом случае полегче, а у Сергея из сна вылетело еще время на дорогу домой. Поэтому Артемьев растянулся на кожаном заднем сиденье, закрыл глаза и заснул, покуда джип пробирался по утренним субботним «дачным» пробкам, которые были уже длинными, несмотря на еще довольно прохладную погоду.

Проснулся Сергей тогда, когда джип начало сильно качать после выезда на проселок. Хотя к электростанции у бывшей деревни вела нормальная дорога от райцентра, но надо было давать крюк километров в пятнадцать, поэтому Профессор, зная с детства все окрестные проселки, решил срезать, благо, хорошая подвеска и проходимость позволяла. Моркофьев, зная от Профессора, что путешествие подходит к концу, насторожился и нетерпеливо поглядывал вперед, пока джип пробирался по заброшенной лесной дороге, изобиловавшей поворотами. Семену все время хотелось, чтобы после следующего поворота показалось открытое пространство, однако дорога изрядно петляла и ему пришлось подождать. Наконец автомобиль, управляемый явно поднаторевшим в кручении баранки Профессором, миновал довольно заковыристую колдобину, повернул и выехал из леса. До дома было метров сто-двести, а дальше виднелась электростанция, частично закрытая холмом, на котором стоял дом.

При взгляде на дом Моркофьеву подумалось о том, что восприятие различных вещей очень сильно зависит от той эпохи, в которую на них смотришь. Во время последней рыбалки дом смотрелся хоть и недешево, но вполне естественно, но сейчас… Сейчас он чем-то неуловимо напоминал сохранившуюся главную башню замка, построенную в где-то в XI — XII веке. Через несколько веков после этого замки строились, помня о красоте, роскоши и удобстве, но древняя главная башня — донжон сотни лет оставалась последним бастионом защитников, рассчитанным на самую отчаянную ситуацию после того, как пали стены. Она строилась исключительно из соображений обороноспособности и должна была сдерживать нападавших до прихода подмоги. Так и дом, окруженный забором из железных решеток, чем-то напоминал даже не роскошный замок, а скорее, аскетическую крепость начальной эпохи российского дикого капитализма. «Стены» крепости из художественно сваренных стальных прутьев крепились к толстенным бетонным столбам. Места для «внутризамковых» построек между забором и домом было всего несколько метров, поэтому они отсутствовали. Главной башней служил сам дом, стоявший, как и положено главной башне замка, на самой вершине холма. Он был лишен различного рода финтифлюшек, приставных башенок и прочих украшений, свойственных более поздним новорусским постройкам. Мало того, бессмысленность всех попыток украсить строение была настолько очевидной, что Профессор, судя по всему, и не пытался это сделать. Это занятие было почти тем же, что пытаться приукрасить древнюю, изначально лишенную архитектурных излишеств, замшелую, со стенами двухметровой толщины трехсотлетнюю главную башню замка. Что ни делай, она все равно останется главной башней с кое-как навешанными на нее прибамбасами, прямо как намазанная, хоть и самой продвинутой косметикой, бабка на девятом десятке не сбросит ничего со своего возраста. Размалеванная восьмидесятилетняя старуха лишь будет выглядеть при этом не только старо, но и чрезвычайно дурацки. Поэтому строгие монолитные бетонные стены «крепости» и стояли нетронутыми, как памятник той дикой и быстроминувшей эпохи малиновых пиджаков, проглаживания конкурентов утюгами, статей о перестрелках на улицах и сотен «подснежников» в подмосковных лесах. А сколько тысяч тех весенних «цветочков» еще до сих пор числятся пропавшими без вести… Подспудное сходство дома со средневековыми постройками усиливалось расположением на самой макушке холма, но причины подобного расположения со временем несколько изменились. Раньше с высоты было сподручней высматривать подходящие войска и стрелять в них из луков, из-за чего крестьяне годами с проклятиями поднимали на вершину холма камни для того, чтобы получить вид вокруг на десятки километров, кажущийся сейчас лишь очень живописным, но тогда еще и сугубо необходимый для безопасности. А вот теперь все измельчало и свелось к тому, что там просто суше по весне. Моркофьев вздохнул и с грустью задумался над тем, как быстро стало лететь время. Если раньше для смены эпох, приводящих к моральному устареванию построек, требовалось несколько веков, то сейчас — меньше двух десятилетий. Джип, хотя и на первой передаче, но все же довольно резво поднялся на холм и остановился у кованных ворот. В окнах замелькал охранник, который быстро показался наружу и отпер здоровенный замок, после чего джип закатился за забор и Профессор со словом «Приехали» повернул ключ зажигания.

Обстановка внутри дома тоже осталась не тронутой с начала девяностых. Двухспальные кровати с роскошным постельным бельем, которого гости раньше не видели. «Из парашютного шелка» — ответил на невысказанный вопрос Профессор. Югославские книжные полки с нетронутыми блокбастерами двадцатилетней давности и прочая мебель из Восточной Европы. Матерый телевизор, хотя и с метровым экраном, но еще с кинескопом, а не плазма или LCD. Конечно, были и признаки чего-то нового, такие, как казавшийся два десятка лет назад блажью, тренажерный зал, видимо, организованный охранниками. Имелась в доме и сауна, которая должна бы была работать от электричества, но ее печь явно никогда не включали. Некоторые комнаты были только отделанными, но почти без мебели. Однако, не только во всех комнатах, но даже и в коридорах имелись вделанные в стены электронные часы. Несмотря на присутствие двух охранников, дом выглядел нежилым, что усиливало его сходство с музеем начала 90-х — постройка выглядела так не только снаружи, но и изнутри. Пройдя через комнату с камином, девственная чистота в котором свидетельствовала о том, что его не разу не зажигали, посетители прошли в квадратную пустую комнату с высокими перилами у противоположной стены. Они ограждали лестницу в полуподвал. Профессор, Семен и Сергей спустились туда.

С первого же взгляда на большое пустое квадратное помещение, лишенное окон, Сергей сразу же понял — то, что надо! Он уставился на Моркофьева и, поймав его взгляд, удовлетворительно кивнул. Семен понял своего молодого коллегу без слов и быстро перешел к делу.

— Ну, вроде бы, подходит. Но нам еще надо переговорить по поводу электричества, потом будет окончательное решение.

Профессор, как человек достаточно внимательный, тоже заметил кивок Сергея и сделал свои выводы.

— Вам чего, бомбоубежище электрифицированное нужно? Мне-то пары пусков генератора часа на три в день хватает.

— Ох, Профессор, говорил же я — меньше знаешь — крепче спишь — недовольно сказал Моркофьев.

— Ладно, молчу, молчу. Если Вам так средства безопасности нужны, я Вам, так и быть, ключ-датчик от схорона дам, мне не жалко.

— А схорон-то где? — несколько обалдевше спросил Сергей.

— Э-э-э… — с самодовольной улыбкой протянул Профессор. — На то он и схорон, чтобы просто так не был виден, иначе это не схорон, а лажа какая-то.

— Ну, давай показывай, хвались — ухмыльнулся Моркофьев

Посетители вернулись на первый этаж. Профессор прошел в комнату с книжными стеллажами и с хитрой физиономией достал из тумбочки простенький с виду брелок. Затем Профессор начал самодовольно вещать, сопровождая свой рассказ показом.

— Так-с. Подносим брелок к обычному с виду выключателю. Ничего! Спрашивается, почему? А потому, что надо в щель под вот тем стеллажом сунуть что-то вроде комнатного тапка. Суем его туда, подносим брелок. Опа!

С практически неслышным скрипом стеллаж вдвинулся внутрь стены и открыл лестницу в схорон. Дверь туда тоже открывалась тем же брелком, приложенным к краю двери слева от бутафорской замочной скважины. Семен подумал о том, что безвестные взломщики потратили бы очень много времени на подбор несуществующего ключа. Проходя через дверь, Сергей невольно обратил внимание на толщину уехавшей в сторону двери и оценил ее минимум в полметра.

Внутри схорон был оборудован не то, чтобы по высшему классу роскоши, но по условиям для длительного самостоятельного выживания это был истинный люкс, прямо-таки президентские апартаменты. Десятки восемнадцатилитровых бутылей с питьевой водой, импортные консервы со встроенными химическими подогревателями, залежи галет, большая стойка с аккумуляторами… Внимание Моркофьева привлекли миниатюрные мониторы, которые показывали обстановку вокруг дома и в некоторых комнатах, в частности, в той, в которой размещался вход в схорон. Под каждым экраном была кнопочка с символом громкоговорителя.

— Однако, Вы, Профессор, озабочены не только тем, что вокруг делается, но и тем, что про Вас говорят.

— А то! Тут можно три месяца продержаться, даже особо не экономя. За то время, даже если всесоюзный розыск объявили, то эффект сойдет на нет. А потом можно послушать, как там ночью дела, все ли храпят и потихоньку выйти. Ну или днем, когда все уйдут по делам. Только это в девяностые актуально было, а сейчас… Без всяких там выкрутасов по подкупленному суду могут все отнять, и оставить жить дальше жить в двухкомнатной панельной пятиэтажке. По-моему, пришить намного гуманнее, чем так оставить доживать свой век…

— Эх, Профессор… Розыск-то уж лет с десять, как федеральный, а насчет отъема собственности… Как говорили еще в царские времена, от тюрьмы и сумы не зарекайся — сказал Семен

— Так если бы сума по-честному досталась, от собственной глупости, а не от разных охламонов, примазавшихся к властным людям… Ладно, что уж о грустном, как Вам схоронище?

— Обалдеть! — совершенно искренне выпалил Сергей. — Спрятано все очень классно, Джеймс Бонд просто нервно курит в сторонке.

— Ага! — довольно ухмыльнулся Профессор. — Здорово тут с предками в прятки сыграть!

Сергей только вздохнул и ничего не ответил. Профессор не стал развивать тему, поймав быстрый, но все же замеченный Сергеем предупредительный взгляд Моркофьева. Для того, чтобы разрядить обстановку, Сергей нажал на кнопку под монитором, на котором виднелся воробей, и из динамика послышалось чириканье.

— Гляди-ка, работает!

— А как же, тут все работает, как надо. Раз-другой в год под настроение приезжаю, смотрю на этот памятник собственной глупости. Кто же знал, как оно все обернется. — Профессор глубоко вздохнул. — Знай я, что знакомого судью не подстрелят все эти годы и вложи в него половину денег на этот дом, я как в сыр в масле бы сейчас катался. Хотя… может, его бы за тесное сотрудничество со мной тогда бы и убрали… Да еще и меня за компанию прихватили…

— Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется — процитировал классика Моркофьев.

— Хоть и не ты, Семка-Морковка, первым сказал, но это всегда было правильным… Ладно, пойдем отсюда. Тебе ведь еще на электростанцию мотнуться надо.

— Действительно, без этого не получится ничего. А ведь сегодня, черт возьми, суббота — озадаченно сказал Моркофьев.

— Да, на работе его стопудово нет, но живет он в райцентре, это точно. Народ тут простой, подъедем да и спросим адресок — уверенно сказал Профессор

Выбравшись из схорона и надежно заперев его, путешественники вернулись в джип. Моркофьев был отнюдь не уверен в том, что столь простецкий метод нахождения директора сработает. Спорить с Профессором он не стал, но всю недолгую дорогу до электростанции прикидывал, что делать, если их пошлют куда подальше с их вопросами. Докатив до электростанции, Профессор подъехал к проходной и, не выходя из машины, спросил

— Уважаемый! У нас к директору дело срочное есть, как бы нам его найти в райцентре? А то завтра улетать, а нам он всего максимум на полчасика нужен.

Седой «уважаемый» совсем не слегка высунулся из проходной, вытаращил глаза на джип, и, быстро оценив подъехавших, сказал:

— Езжайте по дороге в райцентр, там спросите улицу Блюхера, дом 23. Там директор и живет, спросите Петра Петровича.

Хотя Моркофьев накрепко записал адрес в памяти, он все же достал записную книжку и, на всякий случай, повторил запомненное на бумаге. Затем из него невольно вырвались озабоченные реплики:

— Просто все как. Взяли, подъехали, спросили и делов. «Вратарь» нас хоть туда-то послал?

Профессор засмеялся настолько задорно и весело, что чуть было не отпустил руль. До того, как смеющийся успокоился, джип сильно повело влево, благо, дорога была пустой.

— Ох, смешишь ты меня, Семка-Морковка, смешишь! На самом деле так думаешь, или придуриваешься?

— Хорош смеяться, объясняй! — рассердился Моркофьев.

— Эх, а еще разведка! Прикинь ситуацию — сидит на проходной вахтер какое не есть, а ответственное лицо. И тут подкатывают явно не простые люди, в джипе, неплохом даже по Московским меркам, и спрашивают директора по делу. При этом директор электростанции в глуши такими посетителями явно не избалован. Будет ли вахтер врать серьезным людям, рискуя отгрести не только от них, но и от самого директора, если они действительно приехали по важному делу? Да чуть что не так, директор его уволит нахрен с места, к которому вахтерская задница за десятки лет уже приросла.

— А если мы будем для директора нежелательными посетителями, что тогда?

— А тогда вахтер с легкостью отмажется, скажет: «Подъехали крутые в джипе, который я только по телевизору видел, ну как по делу? Не направил бы их к Вам, сами бы заругали».

— Действительно, просто все… Эх, Профессор, хорошо быть крутым.

— В чем-то хорошо, а в чем-то и не очень — вздохнул Профессор. Хотя, в общем-то, не плохо.

Семен с грустью подумал о том, что он недовысказал Профессору — нужно не только быть крутым, но и вести себя в точном соответствии со своим крутым статусом. Если бы сам Моркофьев подкатил к воротам на своей гаражной копейке 1971 года, и начал бы там что-то мямлить про директора, вахтер решительнейшим образом послал бы его на все стандартные российские адреса для нежелательных визитеров. Под невеселые размышления Семена джип въехал в райцентр. Улицу Блюхера они нашли довольно быстро, спросив дорогу всего один раз. Двадцать седьмой дом выглядел получше остальных, но чувствовалось, что лучший статус дома идет со времен развитого социализма. Видимо, тогда дома директоров тоже строились получше, и это все еще ощущалось после двадцати-тридцати лет равномерного износа с окрестными постройками. Позвонив в звонок, они услышали возглас со двора:

— Заходите, кого Бог послал

Войдя во двор, Моркофьев мысленно определил жену директора, возившуюся в огороде и решил взять инициативу в свои руки. Благо, демонстрации крутизны тут не требовалось.

— Нам бы с Петром Петровичем по делу поговорить

— Завтра Петр Петрович будет завтра в обед, уехал он к двоюродному брату

— Эх… вздохнул Моркофьев. Завтра точно будет?

— Ну, если автобус не сломается, то будет. Автобус с прошлого года новый, не то, что старая рухлядь, которая 25 лет до этого ездила, но все же, мало ли…

— Ладно, хозяюшка, как Вас по батюшке?

— Валерия Ильинична

— Извините за беспокойство. Валерия Ильинична, можно к Вам будет завтра часа в два-три подъехать? Хозяин-то с дороги не устанет?

— Да где тут уставать, час-полтора ему ехать. Подъезжайте.

— Спасибо, Валерия Ильинична. До завтра.

— До свидания

Отъезжая, Моркофьев заметил в огромном панорамном зеркале, укрепленном в салоне над лобовым стеклом, как сильно удивилась Валерия Ильинична, выглянув за забор и заметив московские номера на автомобиле, явно необычном для райцентра. Долго засматриваться на нее не пришлось, потому что джип рванул к шоссе бойко, как путник, с удовольствием возвращающийся домой. Обратную дорогу проспал не только Сергей но и сам Моркофьев, проснувшийся уже у подъезда после возгласа Профессора «Подъем, сонное царство». У подъезда все попрощались — Профессор поехал к себе, Сергей направился к бабке, Моркофьев, однако, пошел не домой, а в банк, в котором у него лежала половина денег, вырученных от продажи квартиры на еще не названной так «Золотой миле».

Игнат Владимиров возвращался домой, будучи чертовски недовольным. Он все вспоминал и вспоминал отказ Литейщика, который сообщил, что с этим материалом ничего не получится. Больно он коробится сильно, ни в какую ровную поверхность не получишь. И не в деньгах дело, тут, по его мнению, оборудование промышленное нужно, типа пресс-форм и литья под давлением. Игнату предстояло заняться литьем самостоятельно, но попытки отлить задуманную им деталь ведут в тупик. Стало быть, надо вносить изменения в конструкцию. А какие именно изменения, так бы их и сяк? В голову Игната не лезло ничего путного. От расстройства отказом Литейщика его мысли путались и он заставил себя выбросить все из головы и отдохнуть, чтобы завтра взяться за проблему с новыми силами. К счастью, средство для выброса лишних мыслей из головы послушно пискнуло динамиком после нажатия кнопки включения, выбросило экран начальной загрузки и через пять минут Игнат уже увлеченно резался в Civilization, выбрав уровень на ступень сложнее, чем он играл обычно. В «Цивилизацию» Игнат играл по-своему, не балуя даже компьютерных подданных разными продвинутыми демократиями, предпочитая воплощать лозунг «Нам нужен мир!!! И, желательно, весь!» исключительно при деспотизме. Разве что на последних стадиях игры он переходил к коммунизму. На этот раз Игнату удалось обыграть компьютер даже на более высоком уровне сложности, что он счел добрым знаком. Закинув на балкон полистирол, хранивший следы попыток Литейщика и еще раз сказав себе «Утро вечера мудренее», Игнат отправился спать.

В отличие от Игната, Киоши Онода очень давно не был настолько доволен собой. Его замысел осуществился! Расшифровав и прочитав письмо, написанное на ужасном английском, он достал запылившуюся емкость с сакэ и впервые за несколько лет выпил, с удовольствием поздравляя себя с удачей. Этому Vasily, как он и ожидал, нужны данные по опознаванию рублей. Парень честно признался в том, что не может отдать кредит. И в упомянутой им модели банкоматов стоит тот самый хорошо знакомый приемник банкнот. Ох, и будет же шуму в изгнавшей Киоши конторе, когда его друг по переписке Vasily сумеет насовать им белой бумаги вместо денег! Так их! Представляя себе все несчастья, которые свалятся на его обидчиков и недоброжелателей, Онода на радостях все подливал и подливал себе сакэ. После каждого глотка месть была все сладостней и сладостней, а грядущие беды гонителей Оноды становились настолько отчетливыми и осязаемыми, что прямо-таки разворачивались перед его глазами во всех подробностях. Эйфория все захватывала и захватывала Киоши, пока он вдруг не осознал, что преизрядно напился. Да и время было уже далеко за полночь. Однако, в настолько веселом состоянии, да еще и ночью писать развернутый ответ не стоит. Еще перепутаешь спьяну чего-нибудь и такое хорошее начало обернется пшиком, да и время потребуется на перенос всех хранящихся в голове данных в файл. Может и не день, и даже не два… Но все же, надо что-нибудь ответить парню. Недолго думая, Киоши набрал короткий ответ из двух строк, который он мог правильно написать, даже будучи сильно навеселе, и отправил ответное сообщение, не требовавшее новой фотографии на портале. Затем Онода отправился спать, хотя и зная, что завтра у него будет сильнейшая головная боль, но все-таки будучи настолько радостным и веселым, что неизбежные завтрашние проблемы казались лишь легкой ерундовой неприятностью.

Глава 10

В Благовещенске наступило утро и Василий Соловьев со смешанным чувством удовлетворения и разочарования восседал на стуле у компьютера. Ответ Оноды был, на первый взгляд, не очень хорош, но прямого отказа там не было. Конечно, «Отложим — самая ужасная форма отказа», что изрядно добавляло скептицизма, но не зря же была затеяна вся эта бодяга с шифрованием и картинками, черт возьми! А ответ «Подожди 2–3 дня, я напишу тебе, когда будут новые снимки»… Документации-то, небось, много, мужик вон в 4 утра по местному времени писал. Видать, с ходу всего и не напишешь, Соловьев где-то читал интервью с кем-то там из «Гознака» про то, что рубль — валюта сложная и подделать ее довольно нелегко. Не исключено, что Онода и в три дня не успеет. Василий было хотел ответить чем-то вроде «Thank you, be easy»[17], но подумал о том, что лишняя переписка тут ни к чему. Посмотрев на часы, Соловьев понял, что время завтрака уже миновало и ему надо бежать на работу голодным. Хотя было и воскресенье, Василию нужно было подменить заболевшего товарища, работавшего посменно. Чертыхнувшись, он быстро вырубил комп и рванул на работу, по пути недовольно прикидывая, что ему не в первый раз предстоят несколько очень нервных дней ожидания.

В это время в европейской части России было еще темно. Семен Моркофьев устало повернулся на простынях из парашютного шелка, сквозь сон поздравив себя с тем, что он догадался позвонить Профессору, чтобы не толкаться в огромной пробке возвращающихся в Москву с дач, и с удовлетворением вспомнил события сегодняшнего дня.

Вообще-то, сегодняшний день начался у Семена еще вчера. Несмотря на то, что они довольно долго прокатались с Профессором, Моркофьев все-таки успел попасть в банк и получил там по паре заранее заказанных пачек долларовых десяток, двадцаток и полтинников и приличную сумму в рублях. Затем он зашел в гараж, где на предусмотрительно подставленных кирпичах стояла его не ездившая несколько лет «копейка». Машина была еще с итальянским двигателем и, несмотря на чрезвычайно почтенный возраст, была совсем не ржавой. Да и где тут заржавеешь в сухом гараже? Налив в радиатор заранее припасенного тосола, проверив масло в двигателе и не без труда найдя излишне хорошо спрятанный насос, он подкачал колеса, но на всякий случай не стал убирать кирпичи, разумно решив, что надо бы подождать до завтра. По дороге домой Семен еще заскочил на станцию техобслуживания и договорился о том, что завтра самым ранним утром надо будет проверить и при необходимости оживить не работавший несколько лет автомобиль. Уверив механика ночной смены, что за ценой он не постоит, Моркофьев направился домой. Там он заскочил в соседний подъезд к знакомому гаишнику и договорился насчет техосмотра. Оказалось, что тратить время на такую ерунду при наличии нескольких бумажек и не требовалось — все было выдано после пары звонков. Поднявшись на следующий день в полпятого утра и вызвав такси, он отбуксировал «копейку» на станцию техобслуживания. Хотя очень хорошая оплата и скрашивала механику сверхурочную работу, Семен сумел выехать со станции только к началу двенадцатого. Большая часть водительских навыков вернулась сравнительно быстро, благо движение в Москве по воскресеньям практически отсутствует. Выехав на шоссе, Семен прикинул, что безумная гонка не требуется, он все равно успеет к трем часам и стал скрупулезнейшим образом соблюдать ограничения скорости на дорожных знаках, чем заслужил несколько недовольных звуковых сигналов.

Докатив до райцентра и найдя знакомый дом на улице Блюхера, Моркофьев услыхал вчерашнее приветствие «Заходи, кого Бог послал». Хозяин оказался дома и Семен был проведен в дом, оказавшийся явно небогатым по современным меркам, но опрятным. Директор, уже пообедав с дороги, допивал на кухне кофе. Моркофьев выразительно взглянул на директора и сказал:

— Петр Петрович, добрый день. Мне бы переговорить… конфиденциально…

Директор пригляделся к посетителю и сказал жене:

— Заскочи-ка к соседям, побеседуй.

Жена директора была явно не довольна, но спорить с мужем на людях не стала, только недовольно фыркнула, обуваясь. Подождав и заметив в окне, как захлопнулась калитка, Моркофьев перевел взгляд на директора и упредил его вопрос:

— Моркофьев Семен Васильевич

— Иванский Петр Петрович — ответил директор с рукопожатием.

— Удивлены, что я к Вам обратился?

— Честно говоря, да. Жена рассказывала, на какой машине Вы вчера подкатили. Я даже не знаю, чем могу помочь таким людям — в БТИ и прочих структурах по земле или недвижимости у меня знакомых нет, да и кому она тут нужна…

— Помочь надо электричеством

— Да у меня старый знакомый в распределяющей сети на пенсию ушел, а с молодым поколением я не очень, лучше уж Вы сами. Где дом-то купили?

— Давайте возьмем быка за рога и поговорим серьезно — Семен достал пачку долларовых десяток. Это — аванс за всестороннее рассмотрение моего дела. Получите в любом случае, даже если дело не выгорит.

Директор разве что не подпрыгнул.

— Слушаю Вас очень внимательно.

— Есть ли у Вас техническая возможность выдать 500 киловатт трехфазным током на 380?

— Есть-то она есть, даже подстанция на 6 КВ имеется… Поставили ее в год запуска станции для нормального запитывания окрестных населенных пунктов еще по не помню какому пятилетнему плану, да и кабеля несколько километров на склад приволокли вместе с трансформаторами, хотя еще тогда почти все деревни вокруг разбежались уже. Только ЛЭП-то строить как? — это, простите, не мой профиль. До райцентра кабеля точно не хватит, да и зачем…

— Значит, несколько километров? — радостно перебил Семен

— Было, вообще-то, десять, но один, который ближе лежал, растащили на цветные металлы в девяностые, списать пришлось.

— Четырех вполне хватит, скорее, скорее, даже вдвое меньше — прикинул Семен.

Директор непонимающе уставился на него.

— Кабель нужно протянуть от подстанции до дома на холме — там точно четырех километров не будет

— Вот оно, чей дом-то… А я думал, что там подключено все… В принципе, по плану прокладку кабеля и так должны были организовать, возьмусь.

— Это — Семен достал пачку двадцаток — плата за прокладку кабеля. Я понимаю, что найти мало болтающих людей сложно, но нужно протянуть его, используя мало понимающих в электротехнике людей, которые не задавали бы много вопросов.

Директор живо сгреб пачки денег в какой-то ящик.

— Сделаем в конце апреля, когда земля подсохнет. Сейчас тоже можно, но…

— Понятно, срок устраивает, нечего грязь месить. И еще — Моркофьев достал пачку долларовых пятидесяток. Это — за отсутствие тарификации и минимальное распространение сведений о данном подключении. И еще! Учтите, что 500 киловатт — это не фигура речи. Может понадобится именно столько, я говорю серьезно. А вопросы, в том числе и с Вашей стороны, будут крайне нежелательными.

Петр Петрович призадумался секунд на десять, но все же сказал «Сделаем». Моркофьев продолжил:

— Такая же пачка, как и последняя, будет Ваша после завершения дела.

— Ясно.

— Пишите мой мобильный, *********, звоните, если что. И помните — по возможности никакой огласки.

— Подстанция не тарифицируется, официально к ней ничего не подключено, с отчетностью на станции придумаю что-то. А по поводу кабеля… Постараюсь найти для этого наиболее подходящих людей из местных алкоголиков. Поможет и то, что вход на электростанцию с другой стороны и траншея останется незамеченной, вряд ли кто будет всю территорию обходить, чтобы любопытствовать. Копать начнут в пятницу вечером или в субботу утром, если углубляться сантиметров на 50–60 шириной в одну лопату, то пару километров они за несколько дней пройдут, особо если в конце несколько ящиков водки поставить. А коли хорошенько выпьют, то могут и забыть, что делали.

— Смотрю, Вы уже продумали все.

— А как же! Браться за такое дело без плана действий — по меньшей мере бестолково.

— Рад, что мое дело в надежных руках — улыбнулся Моркофьев

— Стараюсь — улыбнулся в ответ Петр Петрович. Не каждый день директору электростанции выпадает шанс кому-то помочь, кому я нужен, это ж не БТИ…

Семен понял недосказанную директором жалобу на то, что место у него явно не хлебное и взяток ему никто не несет.

— Я, Петр Петрович, всегда рад отблагодарить хороших и понимающих людей за решение моих проблем. Однако, надо мне в Москву возвращаться, успеть до пробок, а машина у меня сегодня для неприметных поездок, ее всякий затереть норовит.

Петр Петрович провел гостя до калитки и усмехнулся, взглянув на старую «копейку»

— Для неприметных, стало быть, поездок?

— Ага — усмехнулся в ответ Моркофьев. Ну, до свидания, если что — звоните.

— До свидания.

Отъехав и поздравив себя с успешным применением в завершении разговора домашней заготовки о спецмашине «для неприметных поездок», Семен призадумался о том, что ему действительно не улыбалось прорываться в Москву в компании с ополоумевшими дачниками, рвущимися на дачу даже в межсезонье, стоящими в пробках по шесть-восемь часов утром субботы и вечером воскресенья, и «отдыхавшими», а, вернее, приходящими в себя в промежутке между пробками. Тут ему и пришла в голову удачная идея позвонить Профессору, отдавшему охране распоряжение о том, чтобы Семена пустили переночевать и дали позавтракать.

Туфта все-таки эти простыни из парашютного шелка: скользко и неуютно — в очередной раз подумал Семен, который не мог заснуть сразу даже после подъема ранним утром. С другой стороны… на таких раньше короли спали. А хорошо ли быть королем — сплошной этикет, шаг влево-вправо регламентирован строго… Да еще такие простынки — после бессонницы сгоряча отдашь распоряжение всех перевешать, хотя… это все же дело привычки. Во время мысленного примеривания короны так и сяк Моркофьева в конце концов сморил сон, на удивление продолжавшийся почти до полудня понедельника. Проснувшись, Семен с удовольствием потянулся на оказавшихся кстати гладкими простынях и, удивившись самому себе, подумал, что в шелках и королевских званиях все же что-то есть…

Сон Игната Владимирова не был столь же крепким и продолжительным. Перед сном до поздней ночи он все прикидывал и прикидывал, какую бы штуковину можно было приспособить для его отнюдь не «мирных» целей. И во сне он продолжал ворочаться, подталкиваемый размышлениями бодрствующей части мозга, которая была изрядно озадачена. Ничего подобного своему чертежу Игнат точно не видел, поэтому нужно будет найти что-нибудь подходящее и экспромтом вносить изменения в конструкцию. «Что-нибудь подходящее…» — легче подумать, чем найти. Хотя Игнат и не думал о своих трудностях в таких терминах, перед ним стояла довольно незаурядная техническая задача, от которой взвыли бы и намного более маститые конструкторы. Для создания устройства, которое было необходимо изготавливать вручную и в то же время выглядеть, как сделанная на заводе деталь банкомата, требовалось использовать непонятно какие подручные материалы. Ни тебе фабричных пластмасс и прочего сырья, ни станков, ни пресс-форм, да вообще ничего, что используется при промышленном производстве. Только то, что можно купить в магазине. Любой заводской разработчик, услышав вышеозначенные требования, вряд ли взялся бы за эдакое дельце. Проснувшись еще до сигнала будильника, Игнат вскочил с постели и на свежую голову продолжил вчерашние размышления, не прекращавшиеся и ночью. Купить искомое «что-то» очевидно, можно в хозмаге, галантерейном магазине, отделе универмага или вообще какой-то там палатке союзпечати. Рассматривать надо изделия из пластмассы — различные там коробочки, мыльницы или прочие финтифлюшки. Рассматривать и думать — как их можно будет приспособить для нужного дела. Стало быть, надо составить карту магазинов и обходить их по несколько в день «кустами», находящимися на определенной территории. Теперь Игнат имел план действий, но он бы крайне недоволен, знай он о времени, которое ему потребуется потратить на достижение результата.

Глава 11

Николай Старостенко уже успел слегка пообвыкнуть к своей новой должности. Конечно, бывшие сослуживцы начальника СБ так и называли его Николаем без отчества, хотя на людях подчеркнуто обращались к своим старым сослуживцам именно по батюшке. С другой стороны, Старостенко был намного моложе и совсем не считал это зазорным. Слухи о том, кто теперь еженедельно докладывает председателю, уже полностью распространились по банку, поэтому Николая очень многие уже рассматривали, как большое начальство. Сам Старостенко возвращался от Ростецкого. Он хотел было поболтать с ним с утра, однако Алексей уже был занят самым жестким образом. Перед ним лежала куча документации и он уже говорил на повышенных тонах с кем-то из разработчиков поставщика системы, обслуживающей кредитные карты. Ростецкий улыбнулся Старостенко и скорчив страшную, злобную, но одновременно и потешную рожу, скосил глаза на трубку. Николай ухмыльнулся в ответ и под возглас Ростецкого «Я все Ваши оправдания знаю уже наизусть и, говоря абсолютно цензурно, имел их даже в ухо» медленно пошел обратно в кабинет, раздумывая о том, многие ли знают о том, как именно внедряются новые услуги по пластиковым картам в банках.

Ни один банк не мог просто так взять и внедрить, допустим, выпуск чиповых карт определенной марки, начать не проводившуюся до этого выдачу денег по картам через установленные в кассах отделений электронные терминалы или, допустим, приступить к подключению магазинов для Интернет-торговли по картам международных платежных систем. Всему этому предшествует длительная и не видимая широкой публике работа, не спроста именуемая проектом, только для открытия которого требуется правильно оформить все необходимые бумаги за подписью первых лиц банка. Собственно, после этого VISA присылает план проекта, даже нарисованный именно в Microsoft Project, MasterCard довольствуется сгенерированным документом в формате PDF, но тем не менее содержащем все необходимое для ведения проекта. Все карточные проекты, даже самые простые с технической точки зрения, обязательно сопровождаются заявками и планами. После получения плана начинаются тестирование и исправление ошибок, которые, если проект достаточно сложен, проходят долго и мучительно. Вылезают ошибки у поставщиков, не поспевших за новой версией протокола платежных систем, начинаются разные фокусы с работой оборудования и новых программ, что-то как следует не стыкуется — всякое бывает. При этом затягивать проект нельзя — вернее, можно, но платежная система прилежно списывает определенную сумму за ежемесячное сопровождение проекта. Конечно, редкий сложный проект заканчивался совершенно вовремя, но причины задержек всегда были вескими, пустячные отговорки плохо сказывались на руководителях проектов. А ведь еще не то, чтобы до тестирования, но даже до заказа проекта в платежной системе надо заполнить, согласовать, положить на бумагу все необходимые протоколы обмена, провести через бюрократическую машину банка необходимые договора, написать внутренние документы, такие, как инструкции для кассиров… Все это надо делать, имея в голове точную картину работы внедряемой услуги после доработки — а это значительно проще сказать, чем сделать. Например, один неверный подписанный документ, в котором что-нибудь не учтено — и поставщик, радостно потирая руки, может содрать с банка деньги за практически одну и ту же доработку дважды. Веселая жизнь руководителю после такого обеспечена на сто один процент. Но это еще ничего, гораздо хуже, если вовремя не выявленная ошибка пролезает в рабочую систему. Последствия этого, конечно, не сопровождаются человеческими жертвами, как с падающими самолетами или сошедшими с рельсов поездами, но, скажем, массовое неверное списание-зачисление денег вполне может существенно повредить репутации банка. Не говоря уже о том, что за несоблюдение правил платежных систем по перечислению средств банк несет не только репутационные, но и прямые финансовые потери в виде штрафов, предусмотренных правилами VISA и MasterCard. А кому из руководства банка, черт возьми, понравится не только выглядеть лопухами перед международными платежными системами, но и заплатить за это деньги? — не замеченные при тестировании ошибки на участке обмена данными с VISA и MasterCard были очень чреваты…

Само собой, неловкие руководители проектов задерживались на своих местах ненадолго. Собственно, с формальной точки зрения, подобная должность отсутствовала в штатных расписаниях почти всех банков; мало того, бывало, что в документах формально значился один руководитель проекта, а фактически руководил им другой человек, как правило, более опытный. Однако, правда, что в платежной системе, что в карточном профессиональном сообществе все равно всплывала наружу и практически все знали, кто же руководил на самом деле. Порой фактические руководители проектов, обиженные подобным к себе отношением, уходили работать в представительства VISA и MasterCard, где их уже хорошо знали и они частенько вели те же самые проекты, но «с другой стороны». Вообще, с трудоустройством у таких людей проблем не возникало, были они формально при должности, или нет. Ростецкий так и перешел в Ультрим, проведя самый сложный и емкий проект платежной системы — начальную сертификацию банка, и не получив обещанную прибавку к зарплате Написав заявление, Алексей сказал, что и неделю не просидит без работы и совсем не ошибся — через день после получения трудовой книжки он уже работал на своем нынешнем месте… К тому, что он не всегда значился в документах платежных систем, Ростецкий относился с внешним юмором, но Николай достаточно хорошо знал его и понимал, что в душе ему обидно. Старостенко припомнил и тот проект, в котором он поучаствовал вместе с Ростецким прием платежей на банкоматах. Операция по проведению платежа достаточно заковыристая и многостадийная, там присутствует обмен данными не только с платежной системой но еще и с компанией, проводящей сами платежи. Помаялись мы тогда с новым интерфейсом на «Элекснет» — подумал Николай и был отвлечен от своих мыслей приветствием своего довольно старого знакомого. Он было машинально ответил «Привет» и хотел было пройти дальше, но заметил, что тот явно напрашивается на разговор и приостановился.

— Как дела?

— Да ничего, не жалуюсь — машинально ответил Старостенко. В своей должности Евгений Зубков тоже был недавно, и, как начальники отдела они общались раньше на равных.

— Неохота зайти на чашечку кофе, поболтать?

— Да я всегда пожалуйста — машинально ответил Николай

Сразу же после этого Старостенко мысленно обругал себя на чем свет стоит. Конечно, Евгений был чрезвычайно известен тем, что он умел в хитрых и не разглашаемых никому смешивать кофе разных сортов, получавшийся чрезвычайно вкусным. Машинальный ответ объяснялся именно этим — кому ж в понедельник утром неохота выпить чашечку отличного кофе? С другой стороны, Старостенко прикинул, что во внезапном и явно запланированной собеседником беседе могут всплыть различные проблемы и надо бы по возможности морально приготовиться к разговору, который может быть не простым. По дороге к кабинету своего визави Николай машинально болтал о семье и в то же время соображал на кой ляд он ему понадобился? И свел же нас банкомат, однако… Николай вспомнил, как он познакомился с собеседником, казавшимся ему сейчас даже подозрительным. Тогда Евгений вносил деньги на карту через приемный банкомат и они там застряли. Такое частенько случалось — если купюры для выдачи специально проверяются, сортируются и укладываются с выбраковкой некоторых банкнот, то в приемные банкоматы клиенты суют и мятые и стиранные бумажки. Наиболее «продвинутые товарищи» норовят совать пачки купюр с не вскрытой банковской упаковкой или соединенные скрепками, при попадании которых в механизм приемник банкнот частенько ломается, что вызывает всеобщее недовольство. Так или иначе, любая ситуация с застреванием денег требует составления и прохождения через нужные инстанции акта разбора нештатной ситуации. В то время Старостенко оказался как раз в очереди за пострадавшим и помог коллеге, протолкнув для того оформление акта разбора побыстрее. Теперь он почти жалел об этом. Как это там в мультфильме «Хорошими делами прославиться нельзя…» Чего же ему от меня надо? Интриганом Евгений не слыл, скорее наоборот. Как он там шутил, подвыпив на дне рождения банка — весь интриганский пыл на биржу уходит, для офиса не остается ничего. Слухов о подсиживаниях и прочих пакостях, про его собеседника тоже не ходило. Скорее наоборот, пару-тройку лет назад благодарный Зубков посоветовал Старостенко подкупить акций Газпрома, подорожавших с тех пор в два с чем-то раза. Его нынешний начальник поднялся в директора и Евгений занял освободившееся место «естественным путем». По дороге Николай обдумывал ситуацию так и сяк, но ни к чему не пришел. Что-то последнее время я совсем не понимаю мотивов людских поступков — что председателя, внезапно поднявшего меня наверх, что этого кренделя… — с грустью подумал Старостенко, подходя к чужому кабинету в не самом лучшем настроении. Надеюсь, что он, чем черт не шутит, действительно пригласил меня на чашечку кофе поболтать — подумал Николай, хотя и понимал всю призрачность таких надежд.

Тем временем в Японии уже был вечер, но Киоши Онода, унявший головную боль таблеткой, терпеливо переносил из памяти в файл все данные об опознании рублей. Знай он то интервью про сложности исполнения рублей, о котором думал сегодня утром Vasily, он бы охотно согласился с ним. Сам Онода сразу опустил бы руки, если бы ему надо было бы подделать купюру так, чтобы ее не распознал ни один детектор и кассир. Однако задача Киоши упрощалась ввиду того, что ему нужно как следует описать именно те признаки, по которым определяет подлинность приемник банкнот его же бывшей компании, а это было намного легче. Онода нарисовал по четыре прямоугольника для каждого номинала купюр и теперь терпеливо наносил на «лицевую» и «оборотную» стороны банкноты точки присутствия ультрафиолета и намагниченности с точными отступами. Странная штука — память — подумал он. Стоит только сказать себе, что документ важный да взглянуть на него повнимательнее и он откладывается в моей памяти так, что можно вспомнить и через двадцать лет. Рисовал он очень аккуратно, так как не хотел провалить всю свою затею по причине собственной неряшливости. Но аккуратность означала медлительность, а медлительность означала то, что Василий Соловьев получит рисуемые Онодой данные только через один-два дня.

Сергей Артемьев взглянул на мобильный телефон и заставил себя взять его покрепче, чтобы не перепутать второпях кнопки, отбив очень важный звонок от Моркофьева.

— Серега, эврика!

— Неужто договорились? — обтекаемо спросил Артемьев

— Все путем. За месяц-полтора сделают. Теперь надо будет думать о тех двух проблемах, о которых ты мне говорил.

Сергей замялся

— Семен Васильевич, разговор явно не телефонный.

— Молодчик, я-то думал, начнешь ты болтать во весь голос или нет. Заваливай ко мне завтра-послезавтра, обсуждать будем.

— Ох будет нелегко… По институтской части еще куда не шло, а по второй…

— Ладно, попробую и со «второй» частью придумать что-нибудь.

— Хорошо, тогда до завтра, или, лучше, до послезавтра. Возможно, уже с первой конкретной схемой подойду. Позвонить перед выходом?

— Звони, хуже не будет. Пока.

Услышав в трубке короткие гудки, Артемьев сунул телефон в чехол и с сомнением призадумался. Да отмазка от армии по нынешним временам стоит в Москве половину его гонорара. А мужик, видно, думает, что это может получиться легко, отстал он от жизни… Ладно, пусть попробует, ну как и выгорит. Сергей заставил себя выкинуть из головы мысли об армии и вернулся к чтению сохраненных цен, погрузившись в соображения и прикидки о девятнадцатидюймовых стойках, коммутаторах cisco с оптическими выходами, удлинителях, монтирующимися в стойку, с кучей розеток. Да и удлинителей самих, кстати, тоже нужна если не куча, то не один десяток точно! Не забыть надо о полках для стойки и очень многом прочем, необходимом для сборки суперкомпьютера. Взяв пачку бумаги, Сергей начал прикидывать ориентировочную смету, хотя бы на дополнительное оборудование. Эскизы того, что должно получиться, были уже частично готовы. Кстати… если он все толком продумает и сделает, то и отмазка от армии не понадобится, но для этого надо успеть сделать все за лето.

Старостенко зашел в кабинет Евгения. Кабинет оказался закономерно похуже, чем у самого Николая. После давнего бзика тендерного комитета всю мебель в банке, в том числе и для кабинетов, закупалась исключительно у победившей в тендере фирмы согласно спецификациям, которые с зубовным скрежетом пришлось срочно составлять сотрудникам административно-технического отдела. Само собой, спецификации составлялись по должностям тех лиц, для которых и надо было что-то закупить. Исторически сложилось так, что в связи с частыми переездами туда-сюда, «реинжинирингами» и прочими ненавидимыми сотрудниками затеями, призванными «оптимизировать» арендную плату, табличек на дверях кабинетов с должностью хозяина с давних пор не вешали. Они слишком часто становились неактуальными. Однако, благодаря унификации всех закупок, определить должность хозяина кабинета по мебели не составляло ни малейшего труда. Мало того, если должность хозяина кабинета появилась в штатном расписании недавно, это сразу можно было вычислить по новой мебели. В случае с Зубковым этот метод не срабатывал, так как «обстановка» досталась ему по наследству. Правда, кое-какие новые детали, привнесенные со сменой хозяина, говорили о том, что хоть кабинет и старый, но хозяин сидит в нем недавно. Новый письменный прибор, несколько мелких сувениров, практически не тронутых пылью… Да и новая кофеварка-эспрессо. Что-то ты и впрямь стал сотрудником службы безопасности — удивленно подумал Старостенко. Вон на какие детали обращаешь внимание, все примечаешь. Совладав с собой и сделав возможно успешную попытку подавить явно неуместное удивление собственными мыслями и не дать ему отразиться на лице, Николай уселся в гостевое кресло и стал смотреть, как Евгений священнодействует с кофеваркой. Даже если бы ему по должности и полагалась бы секретарша, он все равно заваривал бы кофе сам — подумал Старостенко и с удовольствием принюхался к кофейному аромату. У Зубкова получалось действительно здорово, Евгений часто шутил, что когда он окончательно разорит банк своими биржевыми операциями, то не растеряется и пойдет работать в какую-нибудь кофейню. Положив в чашку кусочек жженого сахара и с удивлением отметив толщину пенки на получившемся эспрессо, Николай слегка размешал сахар, сделал маленький глоток и откинулся в кресле.

— Буду жить. Утром сонного понедельника это чрезвычайно уместно, спасибо!

— Да всегда пожалуйста. Как тебе на новой должности?

— Осваиваюсь потихоньку. Сам понимаешь, обо всем говорить не могу. У тебя-то как дела?

— Да как тебе сказать… С одной стороны — очень неплохо, за неделю миллиона два подняли, а про другую сторону и говорить-то без выражений не хочется…

Николай усмехнулся

— Надеюсь, не четыре потеряли?

— Да ты что, с начала года мы в намного большем плюсе — сказал Евгений и почему-то замялся. Это было на него непохоже.

Старостенко прикинул, что собеседник явно не знает, как бы продолжить разговор, видимо, потому, что Николай перехвалил инициативу, заговорив о делах сам и именно сейчас, а не по дороге в кабинет. Ну что-ж, как говорили на радио, «возьмем коня за рога» — подумал Старостенко и, снова усмехнувшись, задал вопрос в лоб

— Ты ведь меня не просто на чашечку кофе зазвал, верно?

— Блин, ничего от вас, безопасников, не скроешь…

Прикинув про себя длительность своего знакомства с Зубковым, его явную непакостность и неболтливость, а также и то, что он ему помог со сбережениями, Николай решился на откровенность, отчасти надеясь на то, что она поможет ему отбрыкаться от заведомо неприемлемых предложений.

— Да я пока еще намного больше карточник, чем безопасник. Я тебя довольно долго знаю, если болтать не будешь… — многозначительно замолчал Николай

— Могила!

— Меня председатель спросил дословно так: «Как же старый и довольно опытный „картежник“ вдруг взял, да и оказался в безопасности?»

— И какой же был ответ? — с любопытством подавшись вперед в кресле, спросил Евгений

— Однословный — сделав загадочное лицо, ответил Николай.

— Да… Я-то и сам понять не могу, как ты туда попал. «Хрен его знает» — это все-таки, три слова, «не знаю» два…

— Бедный у Вас, батенька, лексикон. Ответ был «Случайно».

— Чего, так прямо и сказал!?

— Сам же знаешь, что с ним лучше говорить именно то, что думаешь. Фальшь и прочие выкрутасы он за версту чует.

— Мда… Даже если бы я пошел трепаться направо-налево — ведь не поверили бы…

Возникла минутная пауза, во время которой собеседники прихлебывали кофе. В начале паузы вид у Зубкова был явно ошарашенный. Старостенко с любопытством наблюдал со стороны, как человек берет себя в руки, собирается с мыслями и прикидывает, как бы продолжить разговор. Обалдение сошло с лица собеседника довольно быстро, но сморщившийся после этого лоб разгладился отнюдь не сразу. Наконец, после промелькнувшей в глазах искры морщины Евгения разгладились и Николай морально приготовился к продолжению разговора

— Получается, он с тобой не только на темы, касающиеся безопасности, беседует?

Николай, отхлебнув кофе, быстро обдумал ответ и понял, что лгать нельзя, так как неправда будет не то, чтобы подозрительной, а вообще очевидной.

— Пожалуй, что так. Где ж ты видел хоть одно совещание, на которых все участники исключительно по теме совещания говорят? Нет-нет, да и отклонятся…

— Слушай… Я почему сказал про другую сторону… Мы бы не 2, а двадцать миллионов поднять могли… Если даже не больше…

— Однако… Причина-то в чем? Ушами прохлопали? Или у тебя кто-то трепанулся, о чем не стоило бы? Такому бы я сам постарался веселую жизнь устроить, да мне бы еще и все руководство помогло.

— Если бы это… Причина проста, даже тривиальна — денег не дают…

— Так ты ж вроде в плюсе, просить-то тебе зачем?

— Так еще и то, что получается в плюсе, отбирают!

Старостенко уставился на Евгения, потом начал продумывать ответ и у него мелькнуло в голове, что его последовательность смены выражений его лица должна в точности совпадать с движениями физиономии обалдевшего собеседника несколькими минутами ранее. Додумав, он продолжил разговор.

— Та. а.а.а. к… Прежде всего, ты учти, что говоришь с человеком, у которого не финансовое, а инженерное образование. Честно говоря, не знаю, какой из меня там со временем получится безопасник, но со всей откровенностью — финансист из меня точно, как из дерьма пуля. Хоть я в банках и долго работал, но занимался чисто картами, в финансы никаким боком не лез. Объяснений твоих детальных мне явно не понять, давай начнем с чего попроще. Кто отбирает, почему, источник распоряжения? К председателю-то сам ходил? Ты ж к нему в принципе, тоже попасть можешь, сам-то в банке явно не последний…

— Так в нем-то все и дело. Переводит со счета на счет, понятное дело, бухгалтерия, но распорядился председатель, в корень зришь. Мы бы на операциях с деривативами минимум раз в пять больше зарабатывали бы!

Николай снова изрядно обалдел, на этот раз от нахальства Евгения, но на этот раз взял себя в руки намного быстрее. Однако ответить он не успел, так как продумывал, как бы послать собеседника куда подальше, но не сильно его этим обидев. Истинность закона Мерфи в части того, что друзья приходят и уходят, а враги накапливаются, никто не отменял, и в отказе надо бы быть предельно аккуратным. Продумывание тщательно выверенных слов оборвал голос Евгения

— Николай Владимирович, понимаю, что с моей стороны это изрядное нахальство, если не назвать его словами похуже, НО! Прошу не для себя лично или кого-то еще, а только в интересах дела. Это не прибавка к зарплате и не занятие какой-то большей позиции, как можно подумать при упоминании о больших суммах денег, которыми доверяют ворочать. Я лично дошел до своей крайней, если не по названию, так по смыслу должности и выше мне здесь не подняться, да и не больно-то хочется.

Старостенко зацепился за непонятный оборот, дабы выгадать время на раздумья, а то и вообще увести разговор в сторону при возможности.

— Поясни-ка насчет названий и смысла должностей, а то я тут что-то не понял…

— Да чего уж проще… Стать, например, вице-президентом я-то не прочь, но только вице-президентом по ценным бумагам. Отвечать за кредиты, депозиты, и прочие общефинансовые дела нет ни опыта ни желания. Соответственно, лезть наверх и пытаться кого-то там подвинуть я не буду, о чем честно тому же председателю сказал…

Николай живо усмотрел возможность отделаться от внезапно свалившейся напасти.

— Так ты с ним не только на тему продвижения говорил, но и денег для дела, тоже, поди просил?

— Ну да.

— И ты хочешь, чтобы я, ни разу не будучи финансистом, убедил председателя в том, в чем ты его сам убедить не смог!? Переоцениваешь ты мои возможности, выше головы не прыгну точно. Даже стань я вдруг оратором типа Юлия Цезаря, когда вопрос перейдет на детали об этих, как их там, депривативах, из меня только тупое или вздорное мычание наружу попрет! Я ж технарь…

— Представь себе, он так и сказал, что технари поймут это в разы быстрее, а ему со мной недосуг разбираться и все объяснять. Это ж ты к нему раз в неделю на час ходишь, а я пару-тройку раз в квартал, да и то на четверть часа…

После затянувшейся паузы Старостенко произнес

— Счет три-один в твою пользу…

— Это о чем ты?

— Я заставил тебя обалдеть один раз, а вот ты меня — целых три…

— Мда… Пожалуй, уже три-два будет, отставание ты подсократил.

Собеседники посмеялись. Старостенко был изрядным образом заинтригован, неужто советское техническое образование настолько сурово, что с его помощью можно с ходу понять то, чему люди пять лет учились в совершенно иной области? Попытаться помочь приятелю, очевидно, не ищущему личной выгоды, в принципе можно, да и любопытство Николая разобрало сильно. Но при этом можно подставиться самому, а этого нельзя допустить ни в коем случае.

— Значится, так… И не надейся на то, что я к председателю в следующий же визит немедленно подкачусь и начну вовсю за тебя просить. Так напористо таскать для тебя каштаны из огня я точно не буду, не обессудь. Тут главное настроение и время выбрать. Разговор я заведу при случае, может и через месяц-другой. Кстати, очень полезно ты мне сказал о том, что технари поймут вопрос лучше финансистов. Начать можно как бы не вполне всерьез и именно с этого момента. Если ты об этом и гнал мне пургу — беседа живо сойдет на нет, а если правда — за это можно будет зацепиться и попытаться размотать вопрос по полной. Но по срокам и успешности разговора не обещаю ничего!

— Заранее спасибо!

— Да пока не за что. И учти, просил бы ты для себя, а не для дела — хрен бы я тебе помог, говорю с солдатской откровенностью, помогу только от твоей личной бескорыстности.

— Еще чашечку кофе? Чисто на удачу за успех разговора?

— Не откажусь, но учти! Даже если я председателя и разговорю, не факт, что он меня не убедит в правоте его точки зрения. Технари, они до всестороннего изучения проблемы, а еще лучше — проведения испытаний, знают, что могут быть и не правы.

Зубков уставился на собеседника

— Да, счет ты сравнял, три-три сейчас… Неужто ты мне не веришь?

— Верить-то я тебе верю, но ошибаться ты тоже в принципе можешь, да и у председателя могут быть свои резоны, которые он тебе не сказал. В технике на бумаге все тоже часто бывало с виду верно, а на испытаниях или вообще по жизни то ракета летит в ближайший холм, то мост упадет, то котел взорвется, то еще чего-нибудь в том же духе… Да не смотри на меня обиженно, раз уж связался с грубыми, прямолинейными и недоверчивыми инженерами, так пойми, как они думают! Председатель может просто от твоей излишней самоуверенности денег не дает.

— Так профессионал и должен быть уверен в себе, куда ж без этого… Но может ты и прав, хотя… это в голове не сильно укладывается, да и неприятно…

— Ладно! Обещать я тебе поднять вопрос при случае обещал, давай о чем нибудь еще более приятном, хоть о твоем последнем отпуске. Как слетал-то?

Беседа о Кубе продолжалась в течении второй чашки кофе. Поболтав о катающихся там по дорогам автораритетах, некоторые из которых относились к тридцатым годам прошлого века и сойдясь на том, что при русских дорогах, морозах и противогололедных реагентах они бы и до свалки металлолома не доехали, рассыпавшись в ржавчину по дороге, собеседники попрощались. Однако Евгений окликнул Старостенко самой двери

— По ходу, учти, что слово дериватив говорится не через букву П

— Придется запомнить… Угораздило же меня с финансистами!

Ухмыльнувшись на прощание друг другу, собеседники расстались. Идя в свой кабинет, Николай умом понимал, что его вновь возникшие мысли о проводящемся на нем эксперименте с неудовлетворенным любопытством находятся слишком близко к паранойе, НО! Сначала продвижение вверх неизвестно зачем и почему, затем финансовые вопросы, в которых якобы лучше разберутся технари. Черт возьми! Шутка «Если вы не параноик, это еще не означает того, что за Вами не следят» сейчас казалась Старостенко совсем не веселой… Опять это ощущение себя подопытным для изучения любопытства, да еще и намного более сильное. Надо хотя бы с этим вопросом Зубкова как-то разобраться, а то крыша, не ровен час, на самом деле поедет… С этой невеселой мыслью Николай вошел в свой кабинет, где занялся работой с бумагами.

Глава 12

На следующий день, во вторник Василий Соловьев, едва дождавшись окончания рабочего дня, устремился домой со всей возможной скоростью. Бежать он не хотел, чтобы не привлекать внимание, но шагал чрезвычайно быстро. Василий подумал, что наверняка обогнал бы и кого-нибудь из сборной по спортивной ходьбе, так как не ограничен различными правилами и стилями. К тому же адреналина от нетерпеливого ожидания у него выделилось столько, что Соловьев вполне серьезно думал о том, что бегом он мог бы некоторое время потягаться в скорости даже с лошадью, а уж это точно привлечет явно нежелательное внимание. Ворвавшись в квартиру, он не раздеваясь и даже не разуваясь включил компьютер, и пока он загружался, раскидывал наскоро сдергиваемые с себя вещи, метая их по разным углам. Соловьев проверил почту немедленно после загрузки. Письма от Оноды не было. Выдав громкую многословно-матерную тираду, даже поразившую длительностью, сложностью и необычной связностью слов самого произнесшего ее Василия, тот поплелся в прихожую снимать обувь. Куда, блин, этот Онода подевался? То ли в тамошнем местном саду камней засел, медитируя на «кирпичи», то ли просто с каким любовником «общается»… Ничего не сделаешь, придется подождать…

Подождать, в принципе, мог и председатель правления Ультрим-банка, но он чувствовал, что необходимо побыстрее определяться с мутным планом реорганизации, в котором он ни черта не мог понять ни мотивов и истинных целей его зачинщиков, как он не старался. Недели две, а то еще и месяц промурыжить документ можно спокойно, но рано или поздно потребуется какая-то его реакция. Проблема в том, что она сейчас именно «какая-то», в виду полнейшей мутности документа и неясности замыслов его авторов. Что же с ним делать? Так и не приняв решения, председатель в очередной раз закинул непонятный документ в лоток для сложных бумаг. Обычно в нем было пусто, однако этот порядок нарушался уже больше месяца. До этого максимальным сроком заполненности «сложного» лотка была одна неделя. Надо бы подождать да подумать, может что-нибудь полезное в голову и придет…

Игнату Владимирову тоже приходилось ждать, но совсем не хотелось этого делать. Он совершил обход двух хозмагов, запланированных им на сегодня, но не нашел ничего подходящего. Что же, черт возьми, искать? Игнат рассматривал все пластмассовые изделия подряд, вплоть до больших тазов, но ничего подходящего для своих целей не обнаружил. Легко сказать — найти нечто, из чего можно сотворить деталь к банкомату, не отличимую хотя бы на первый взгляд от заводской! Сказануть такое — намного легче, чем сделать… Но Игнат при всех своих недостатках был парнем упорным и решил продолжать поиски.

В это время в стране восходящего солнца была уже ночь, но Киоши Онода с не меньшим упорством, но намного большим успехом продвигался к завершению своих трудов по описанию признаков опознавания рублей. Закончив с описанием сторублевки, он выдохнул, откинулся на спинку кресла и решил не писать пока что данных по пятидесяти и десятирублевым купюрам, не говоря уже о пятирублевках. Они были самыми мелкими и возиться с ними Vasily, скорее всего не будет, смысла в этом маловато. Да и ему писать меньше! Запросит — сообщу, но вряд ли это случится. Теперь нужно поспать, а утром выложить на портал еще несколько снимков Хоккайдо, некоторые из которых снова будут не совсем обычными. Поставив будильник на восемь утра, Онода удивился, как этому немудреному действию, так и тому, сколько времени прошло от момента, когда он еще включал будильник регулярно. А ведь я без этого очень долго обходился… подумал Онода, поворачиваясь на футоне и быстро проваливаясь в глубокий сон, чему сильно способствовала его усталость после двухдневного рисования и англоязычной писанины.

На следующий день Николай Старостенко прошел в большое помещение, занятое ровными рядами узких столов, скорее, даже столиков, за которыми сидели девушки, все, как одна, с телефонными гарнитурами на голове. Будь на то воля отвечающих за арендную плату, так бы сидели в банке абсолютно все, однако, к счастью, председатель считал размещение по комнатам более правильным и не только с психологической точки зрения. Он был убежден в том, что любая заразная болезнь, типа гриппа, по такой здоровенной и слабо разгороженной площади распространяется, как лесной пожар, и был безусловно прав. В отдельных помещениях перегородок не было, но сотрудники сидели на более-менее приличном расстоянии друг от друга, как, например, Ростецкий. Однако, цифры по стоимости размещения операторов оказались такими, что даже не любившему тесноту размещения председателю пришлось сделать исключение. До развития цифровой телефонии и ссылки call-центров в регионы оставалось еще несколько лет и поэтому приходилось размещаться в месте, где коммуникации более развиты, да еще и большое помещение под call-центр выделять. Однако, в тесном размещении были и свои плюсы, например, с случае какой-то неясности в вопросах клиентов проблема простым поднятием руки живо передавалась старшему и помощь порой добегала буквально на своих двоих. Обычно это требовалось новым сотрудникам, которые не могли с ходу запомнить множества не то, чтобы тонкостей, но даже основных параметров всех банковских продуктов. Со временем и опытом помощи требовалось все меньше и меньше, но постоянная текучка кадров не оставляла старших без работы.

Николай присмотрелся на какое-то оживление у дальнего конца «поляны». Поднятых рук не было, но чувствовалась какая-то повышенная активность. Николай усмехнулся подошедшей старшей смены

— Что там, Ирина, кто-то опять в кредит дал?

Шутка была понятна только сотрудникам банка. Клиентура у Ультрима была в основном не высокоуровневой, банк при массовой выдаче потребительских кредитов ориентировался на людей, доходы у которых были низкими и средними, соответственно, вопросы многих клиентов отличались, мягко говоря, простотой и незатейливостью формы. Одним из часто повторяющихся «простых» вопросов был таким: «Девушка, а Вы даете в кредит?». Николай, да и все остальные понимали, что дозвонившиеся просто волновались и даже не думали над подтекстом этого вопроса. Смеялись однако, не над самим вопросом, который уже набил оскомину, а над машинальным ответом девушки, которая, совершенно не думая, сразу же отвечала «Да, с возраста 21 года». Обычно после такого вопроса клиента было негласно принято делать полутора-двухсекундную паузу на возможное осмысление клиентом того, что именно он сказал, но часто бывало, что девушки отвечали быстро и без запинки. Коллеги, услыхав такую реплику, хитро подмигивали или помахивали руками, старший по ряду или по смене запрашивал повтор с цифровой записи и нет-нет, да и произносились «поздравления» с чем-то вроде того, что «она дожилась до такого, что не просто совсем не думаючи дает, но уже и в кредит». Возможно, это и помогало предупреждать сотрудников от абсолютно необдуманных машинальных действий, но действовало явно не на 100 %. Один из работников отдела по работе с банкоматами, женившись на сотруднице call-центра иного банка, как-то рассказывал, что его жена, взяв трубку, машинально сказала «Банк Столичный, оператор 121, слушаю». Самым жутким ему казался не сам факт такого приветствия, а то, что жена совершенно о нем не помнила! Но при этом охотно поверила в его правоту о том, что вполне могла такое сказануть в трубку. Однако, на сей раз машинальность действий не была причиной замеченного Николаем оживления, так как Ирина покачала головой.

— Не, сегодня уже с утра один раз в кредит дали, достаточно. Ольгу «наверх» провожаем

Это было еще одним из обычаев call-центра, который, после меткого применения советской терминологии, заново и намертво прижившейся после упоминания ее вице-президентом по развитию бизнеса, был настоящей кузницей кадров для многих подразделений банка. Само собой, если часами отвечаешь на вопросы клиентов, во многих аспектах работы банка волей-неволей начнешь хорошо разбираться. Текучка кадров в основном объяснялась не увольнением нерадивых или не обладающих хотя бы сносной дикцией девушек до конца испытательного срока, хотя и это случалось. Обиходное название направления текучки кадров из call-центра полностью противоречило всем очевидным канонам гидродинамики — где это видано, чтобы что-то текло наверх! Девушки уходили в основном в подразделения, отвечавшие за вопросы, с которыми им уже приходилось разбираться в ходе бесед с клиентами — кассирами в отделения банка, кредитными консультантами, но порой самых толковых брали к себе даже разработчики банковских продуктов. Кое-кто из первых «утекших наверх» уже дорос до заведующих отделениями. Казалось бы, что непосредственный контакт с теми, кого раньше слыхал только по телефону должен бы смутить человека, но Николай знал, что большей частью это не так. Мало того, при личном соприкосновении клиенты общались намного вежливее того, что они говорили по телефону. Дело было не только во временами проявляемом сочувствии «не удаленных» клиентов, как в том очень удачно замятом случае, когда дед, наслушавшись ругани «разбирающегося» с сотрудником грубияна, сказал, что он разбил бы морду тому, кто бы так разговаривал с его внучкой. Все бы ничего, но услыхав стандартный в России посыл на XYZ и еще кое-что в том же духе, служивший в войну в разведке и хорошо следивший за здоровьем дед вполне успешно «сопроводил рассказ показом», невзирая на свой семидесятилетний с большим хвостиком возраст, и будучи более, чем вдвое старше поколоченного. Шуму тогда удалось не допустить, в основном благодаря тому, что ловко сориентировавшаяся заведующая отделением начала спокойно и вежливо спрашивать уже виденные ей в банковской базе данных обычные анкетные данные побитого, фамилию, возраст итд, и в конце добавив «так и запишем — 34 года, побит человеком 76 лет. Даем делу ход?» Осознав этот аспект проблемы и быстро поняв, как над ним будут не то, чтобы посмеиваться — в голос ржать, поколоченный не предпринял никаких действий по раздуванию конфликта и потихоньку смотался. С физической точки зрения сложнее было с дедом, которого с трудом оттащили два охранника, причем им за компанию тоже досталось «по мелочи». Но если б дед услыхал от поколоченного то, что порой слышат в call-центре… Труп замять бы точно не удалось, как не верти. Удаленность оператора, отсутствие личного контакта и возможных слушателей позволяло говорить в неодушевленную трубку такое, чего при личном общении в жизни не услышишь. Николай слыхал, что в некоторых call-центрах при устройстве на работу молодым неопытным девушкам дают послушать «избранные места» из переговоров с клиентами. Само собой, места избирались самые жесткие, нецензурные, грязные, издевательские и оскорбительные… Рассказывали, что около половины кандидатов после прослушивания разбегались, с оставшихся ушлые кадровики брали подписку о том, что они ознакомились с возможными проблемами клиентов и не будут ругаться в ответ. Николай подумал, что это предусмотрительно, но не вполне то, что нужно по жизни. Самым сложным, и не только по его мнению, было как раз не держать себя в руках при потоках ругани, а удерживать в себе смех, что удалось отнюдь не всегда. Например, после вопроса «Какой у Вас мобильный телефон» и гордого ответа клиента «Нокио!» этого сделать не удалось. К счастью для девушки, не удалось сдержать веселья и разбиравшимся с ее проступком и дело закончилось выговором. Порой клиентами на гора выдавалось такое — хоть стой, хоть падай… Чего только стоила жалоба: «Девушка, ко мне уже две недели не приходит этот, как его… Кинг-Конг!» За вырвавшийся встречный вопрос «Вы что, на самом деле хотите, чтоб он к Вам пришел!?» девушку сильно журили, но тоже без последствий, так как от пошедшей гулять по банку истории смеялись все, вплоть до председателя правления. Оказалось, что Кинг-Конгом именовался не пришедший по почте ПИН-код… Все, даже годами занимавшиеся картами, совершенно не могли представить себе любых ассоциаций между фантастической гигантской обезьяной и перепутанным с нею конвертиком и при рассказе издавали смех различной степени громкости и продолжительности. Не избежал этого и Николай, он вспомнил тот повеселивший его разговор и улыбнулся, но был отвлечен вопросом Ирины

— Что-то Вы, Николай Владимирович, призадумались и улыбнулись

— Да вот, Кинг-Конга вспомнил…

— Да уж, Кинг-Конг — это и по нашим меркам было очень не слабо…

— Ладно, что уж там прошлое сильно вспоминать. Если верить книгам, то в войну в бумагах вашу ситуацию именовали «некомплект личного состава». Надеюсь, что сменщица очередной утекшей наверх будет толковой

— Ох, больной вопрос затронут. В который уж раз надо кого-то учить, хоть и привыкли, но все же… Конечно, они в учебном центре первичное обучение по продуктам банка проходят, но ведь не все умеют одновременно соображать и при этом говорить быстро и толково. Даже говорить-то сейчас банально многие не умеют, где уж там соображать…

— А кому сейчас легко… Кто куда на этот раз уходит — к кредитчикам?

— Не, в отделение, да не простое, а, как его называют, безлюдное. Тут народ все прикалывается над Ольгой, что ж она там в безлюдном отделении будет делать. Говорят, что оно при ее появлении или безлюдным быть перестанет, или придется ей для соблюдения безлюдности какие-то розетки для штепселей разных прикручивать и идти в роботы.

— Небось, конкретные места прикручивания розеток уточняют?

— Не без этого… Надо бы, кстати, туда пойти, а то они там сейчас совсем отвлекутся да по закону подлости звонок кого-то из VIP-клиентов пропустят.

Пока они шли к источнику оживления, Николай краем уха услыхал упомянутые Ириной пожелания Ольге и припомнил попавшую к нему для ознакомления бумагу по «безлюдному» отделению. Строго говоря, совершенно безлюдным оно не было, но, по задумке авторов, большую часть работы кассиров в нем планировали переложить на различные автоматы приема платежей и банкоматы с приемниками банкнот. Собирались поставить даже автоматический валютообменный аппарат. Сотрудник там был нужен для того, чтобы подсказывать клиенту, как работать со всеми этими устройствами. Николай в успехе задумки уверен не был, в основном потому, что Ростецкий пару месяцев всеми силами отбрыкивался от участия в этой, как он говорил, «мутной затее» и это ему, в конце концов, удалось. С одной стороны, с вежливой девушкой, показывающей, что да куда нажимать, даже бабуся-пенсионерка, ничего не понимающая в технике, с любым аппаратом совладает, с другой стороны, количество правильных интуитивных оценок перспектив различных проектов у Ростецкого минимум раза в три превышало ошибки. Николай на всякий случай напомнил себе, что лучше неуверенности в перспективах проекта на людях не выказывать и пожелал Ольге, быстро сказанную старшей фамилию которой он толком не расслышал, удачи на новом месте деятельности в банке, отчего та, не ожидавшая к себе подобного внимания руководства, изрядно обалдела и от растерянности с трудом выдавила из себя слова благодарности. После этого Николай попрощался со старшей и пошел к себе в кабинет разбираться с очередной порцией бумаг.

В отличие от идущего в свой кабинет Николая Старостенко Сергей Артемьев подходил к чужой квартире. Нажав звонок, и дождавшись открытия двери, он зашел к Моркофьеву с папкой, в которой были эскизы и таблицы с ценами по тому оборудованию, которое он смог просчитать заранее. Даже от цен на то, что удалось посчитать, его отнюдь не слегка мутило. А ведь он еще даже до самих вычислительных блоков не добрался! Ох, пошлет его мужик… Видимо, это отразилось на лице, так как Моркофьев спросил

— Что, Сергей, не получается?

— Получаться-то получается, но вот денег стоит… Я тут посчитал все, что будет надо без компов и сделал краткий план размещения. Постараюсь объяснить вкратце. Нужно будет купить 11 стандартных телекоммуникационных стоек на 19 дюймов, они есть российского производства и сравнительно дешевы. Тысяч по семь-десять можно найти и глубокие и высокие, чтобы больше оборудования влезло. Поставить их таким квадратом, как на рисунке. Если б не нужен был проход для монтажа в середину квадрата, то их надо было бы двенадцать. Кроме этого, понадобятся удлинители с общим количеством розеток на 1200–1300 штук с запасом, вот варианты по ценам из Интернета. Почему больше — часть из них могут перекрыть полки, на которое надо будет сами компьютеры ставить, но число полок пока не ясно, как и модель компьютеров, тут надо разобраться с тем, что есть. Плюс еще минимум два с половиной, а лучше три километра сетевого кабеля и пять упаковок разъемов по 1000 штук, готовые кабели покупать не рационально, лучше самому обжать, хоть это и дольше.

— Три КИЛОМЕТРА!?

— Именно. Простой математический расчет — подключаем 1000–1100 компьютеров, высота стойки 50 юнитов, грубо говоря, 2 с чем-то метра до стоящего вверху сетевого коммутатора. Множим, получаем больше 2-х километров. Конечно, на те компьютеры, что повыше будут стоять, кабеля надо меньше, но внатяг кабели лучше не укладывать, да и пока натренируюсь их делать, напортить много могу.

— Извини… Масштабы деятельности прочувствовал, действительно очень не слабо…

— Гораздо не слабее будет сейчас. Все уже сказанное можно купить за 200–300 тысяч рублей максимум, полки вот только не ясны, так как не ясно сколько и какие компы на них будут ставится.

— Грубо говоря, 10 килобаксов по курсу 35 с дополнительным хорошим запасом. Пока не сильно страшно, давай дальше.

Сергей напрягся

— А дальше то, что понравится намного меньше. Все это дело надо коммутировать, да не просто так. Фаз там явно будет три, поэтому понадобится не только четко распределить все оборудование по фазам, чтобы ровно их нагрузить, но и делать межфазные соединения оптическими кабелями, так как электрические соединения между фазами чреваты. Соответственно, нужны быстрые коммутаторы, не только соединяющиеся в группу на каждую стойку, но с оптическими выходами. Они по 2000 долларов минимум стоят, а в каждую стойку их надо по три, если два по 36 портов и один на 24 плюс еще один на соединение стоек, который существенно подороже будет и с большим числом оптических портов.

— Тысяч 80, поди… А еще и компы

— Если не 120, с хорошими оптическими портами они дороги. С компами вопрос тоже не слабый, не приступал даже. Честно говоря, решил зайти и проверить, не отступитесь ли от этой затеи, узнав цены на то, что необходимо.

— Компы… Семен прикинул цену. С ними, Сергей, лучше в 300 долларов за штуку уложиться

— Тут ведь не только в цене дело, а еще и в размерах. Нужно найти такие, которые удастся в количестве около ста штук в стойку засунуть, да чтобы еще и место для вентиляции оставалось. Крайне желательна еще их начальная загрузка по сети — так жесткий диск не понадобится и подешевле обойдутся, но кроме этого и электричества будут меньше жрать. Еще важный момент — нужно будет после выбора купить десяток компов, один-два коммутатора и собрать тестовый стенд

— А вот это ты, Серега, очень правильно говоришь! Мне он ведь точно будет нужен.

— Да мне и самому нужен — загрузку по сети отлаживать, настраивать связи между сегментами сети и прочее.

— Так, оставляй бумаги, посмотрю их внимательно пару дней, но если ошибок не наделал, считай, что одобрено. Очень правильно ты к делу подошел, рассчитал, все, что можешь и без чего нельзя обойтись, да согласовал сразу же. Молодца!

— Стараюсь, Семен Васильевич, стараюсь… Такое ведь не каждый день делаешь! Вот еще флешка с ценами и частью документов в электронном виде, перепишем сейчас к Вам.

— Теперь компы главное. Надо бы их найти подешевле, так как чует мой здравый смысл — не надо на их коммутации экономить, от них ведь поодиночке толку никакого не будет, а стало быть, коммуникационное будем брать, если не по максимуму, то по крайней мере приличное.

— По максимуму никаких денег не хватит! Если брать по принципу «круче только горы и овраги», то на сетевом и в 500 не уложиться.

— Понял тебя… Ладно… Будем протягивать ножки по одежке, но вот одежка должна быть без дыр на заднице, аналогию, надеюсь, понял.

— Вполне!

— Ладно, давай о программировании. Мне тут один вопрос не понятен…

Только сейчас Сергей облегченно выдохнул. Опасность быть посланным куда подальше с такими ценовыми запросами казалась ему чертовски реальной. Теперь, когда общая схема понятна заказчику и считай, что утверждена, на душе стало намного легче. Проверки Сергей не боялся, все свои расчеты он не раз перепроверил, а цены снабдил Интернет-ссылками на их источники, за правильность данных он не беспокоился. С намного более легким сердцем, чем час назад, он начал объяснять Моркрфьеву не волне понятый им фрагмент в книге.

В это время в Благовещенске Василий Соловьев совсем не отказался бы от того, чтобы дать какую-то сумму денег за то, чтобы спокойно спать с легким сердцем, но лишних денег у него совсем не было. Утром он получил письмо от Оноды, чему был несказанно рад. С огромным усилием удержавшись от того, чтобы стащить данные сразу же, Соловьев неохотно пошел на работу. На обратном пути с работы вечером он в очередной раз поставил рекорд скорости и добрался до дома в считанные минуты. Заставив себя раздеться и разуться, зная, что письмо уже есть, Василий рванулся к компьютеру, стащил три снимка, номера которых врезались ему в память еще с утра и перенес их на ноутбук. Открыв первый файл, он радостно выдохнул. На экране показались прямоугольники, размеры которых были указаны с точностью до миллиметров, но что еще важнее, с точностью не то, чтобы до десятых — до сотых долей миллиметра были указаны точки, в которых проверялось ультрафиолетовое свечение и намагниченность. Соловьев радостно выдохнул — вот оно! С четверть часа он пребывал в эйфории, поочередно радостно таращась в документы по купюрам в 1000, 500 и 100 рублей. Однако, пробудившийся здравый смысл коварно напомнил Соловьеву анекдот о пинаемых всеми милых пушистых колобках, которым один затейник посоветовал стать злобными колючими ежиками. А в ответ на вопрос, как же им стать этими самыми колючими ежиками раздалось лишь «Идите на …., я принимаю только стратегические решения!». Знаний у Василия изрядно прибавилось, спору нет, однако! Как же применить их на практике? Если ультрафиолет еще можно нанести ручкой, то как магнитить чернила, да еще с такой точностью? Там у каждой точки 10 в минус чертей-какой степени каких-то там хреновых единиц намагниченности! Даже если крошить магнит и пытаться приклеивать частички — вряд ли то, что надо получится. Соловьев подумал о том, что надо бы написать Оноде и решил, что нужно это делать выспавшись, с утра и на свежую голову. Поставив будильник на час раньше своего обычного подъема, он упал в кровать, но заснуть ему удалось не сразу, а только после того, как он в общих чертах продумал содержимое письма в Японию.

Глава 13

Киоши Онода прочитал письмо Соловьева около полудня. Он ждал письма с подобным содержанием и был чрезвычайно рад иносказательной и абсолютно непонятной остальным форме того, как Vasily ловко спросил совета о том, как бы ему правильно с корректной цветопередачей напечатать такие хорошие снимки. Снимки действительно не то, чтобы просто — даже чрезвычайно хорошие, особо учитывая содержащуюся в них информацию, но вот только заметить это дано не всем. Было очень здорово что парень написал про модель своего принтера. Онода живо залез в Интернет и, поискав, нашел там картриджи с ультрафиолетовыми и магнитными чернилами, предназначенными именно для указанной модели. Скопировав номера моделей картриджей, присвоенные производителем, и называемые по-английски Part Number, Киоши внес их в файл, который будет запрятан в фото, и дал краткие указания по тому, как по его мнению, надо проводить печать и тесты. Выложив на портал очередное фото со спрятанным в нем файлом, Онода написал e-mail практически ни о чем, с банальными рекомендациями о том, что сам принтер в принципе не плох и вполне годится, и, видимо, стоит подобрать себе картриджи получше, а самое правильное, оригинальные. Самым важным в этом письме был постскриптум о том, какую фотографию стоит посмотреть на портале. Отправив письмо, Онода в который раз с недовольством подумал, что необходимо ожидание, которое, однако, скрашивалось не только осознанием верности выбранного пути но и той дистанцией, которую уже удалось успешно пройти за очень короткие сроки.

В Москве наступил вечер и Семен Моркофьев, отругав себя за то, что он, занявшись делами, обо всем позабыл, а кое-что надо было бы уже давно сделать, позвонил Профессору

— Дело выгорает, но все будет более-менее ясно к лету. Тогда я у тебя хату куплю. Настаивать на немедленной покупке не будешь?

— Не буду. Другому бы я постарался сплавить ее поскорее, но мало ли, не выгорит, чего тебе с ней делать-то?

— Спасибо! Не отвлекаю? — спросил Семен, услыхав женский голос.

— Если честно, то…

— Понял, мешать не буду, позвоню через месяц-полтора

— Давай, спасибо тебе, все с ходу понимаешь.

Профессор отбил звонок, а Семен, довольно ухмыльнулся. Дело действительно выгорало, и это не могло не радовать. И с программированием наступило некое просветление. Радостно мурлыкая себе под нос «Маленькую ночную серенаду», он продолжил свое самообразование. У него наступал тот самый знакомый каждому обучавшемуся программисту период, когда компьютер, наконец, начинает слушаться твоих перенесенных в текст программы задумок и в пишущем пробуждается ощущение самого себя богом-творцом, вдыхающим жизнь в бездушную машину и повелевающего ею. У изучающих второй-третий языки программирования это ощущение проявляется не столь остро и потом совсем притупляется, когда уходишь на второй десяток. Однако, момент, когда компьютер начинает подчиняться твоей воле впервые, обычно запоминается на всю жизнь и особенно ярко. Разобравшись с многомерными массивами и успешно получив правильный результат на тестовых данных, Моркофьев посмотрел на часы и с удивлением заметил, что уже начало третьего! Семен было попытался обругать себя, но на фоне эйфории от своих успехов у него так ничего и не вышло. После этого Моркофьев быстро завалился спать, успев подумать перед сном о том, что если компьютерные игры затягивают еще сильнее, то надо бы их сторониться, а то мало ли что…

В это время Василий Соловьев был уже в Китае. Вечером он прочитал письмо от Оноды и вначале мысленно назвал себя дураком — неужто не мог сам до таких картриджей допереть? Однако, честность перед самим собой взяла верх, и он признался себе, что и думать-то о такой возможности не стал бы без подсказки. Задача его изрядно упрощалась — заменяешь картридж одного из четырех основных типографских цветов CMYK, рисуешь замененным цветом в файле то, что надо, и печатаешь. Онода даже подсказал ему, как проводить тесты с магнитными точками — нарисовать на месте каждой магнитной точки соответствующий намагниченности кружок и потом пропорционально увеличивать их на доли миллиметра. Сделать с полсотни вариантов и посмотреть, какие из них примутся. Соловьев почувствовал невольное уважение к предусмотрительности японца, но теперь он находился в стране, отношения которой с Японией были, мягко говоря, не всегда ровными и безоблачными, причем намного больше, чем с Россией. Поднявшийся на торговле с Благовещенском город Хэйхэ изобиловал «помогайками», получавшими свою мзду от тех, к кому они приводили клиентов, однако Василий предпочитал ориентироваться самостоятельно и в который раз вежливо, но твердо отказался от их услуг. Направляйся он за за чем-то иным, звать «помогаек» еще куда не шло, но сейчас лишние знающие о его планируемых покупках были совершенно неуместны. Большая часть челноков приезжала за различного рода тряпками. Соловьев ни разу не был в Москве, и не мог знать Ростецкого, рассказывавшего после своей командировки в Хабаровск веселую историю про разговор двух местных:

— Мне вон тот спортивный костюм нравится

— Не вопрос, на неделе в Китай поеду, привезу. Тебе какой — Adidas, Reebok, Nike?

Подобная история, вызывавшая довольно сильное веселье «на Западе», где, в соответствии с дальневосточной терминологией, находилась Москва да и вообще вся европейская часть России, у местных вызвала бы лишь легкую привычную усмешку — проворные китайцы чего угодно поверх костюма нашьют, лишь бы деньги платили. Однако, на сей раз Соловьев приехал не за тряпками и прочим ширпотребом. Искать требуемые ему картриджи в России было затеей практически самоубийственной. Не говоря уже о цене с растаможкой, покупателя живо возьмут на карандаш и начнут задавать вопросы о том, зачем бы покупаемое обычному человеку. К счастью, Китай, где, почти со стопроцентной вероятностью, и делались эти картриджи, был через реку, а китайцы много вопросов задавать не склонны. Да еще на этот случай Василий заранее и предусмотрел кое-что… Смотря на развитую вещевую торговлю, Василий было испугался того, что вообще не найдет ни одной компьютерной точки — кругом одни шмотки. Должны же местные хоть какую-то компьютерную лавку для себя иметь, черт возьми! Наконец, после показавшихся ему продолжительными поисков, он таки нашел требуемое. Зайдя внутрь и увидав внутри картриджи для принтеров, он отчасти успокоился, достал листок с переписанными на нем моделью принтера и part number нужных ему картриджей, и начал искать старшего, а еще лучше хозяина. Один из продавцов, как и предвидел Василий, вначале был уверен, что сам найдет требуемое, пошарил было по part номерам на упаковках продававшихся обычных картриджей и не найдя совпадения, начал задавать вопросы «твой точно переписала?». На третий раз, наконец вроде бы поняв, что действительно нужно что-то особенное, продавец таки сказал Соловьеву, что «хозяина сейчаз позвать будеть» и скрылся. Василий ухмыльнулся. Где-то он читал о том, что англичане называли подобный иностранно-китайский язык пиджин-инглиш, да они и сами глупо прикалывались, когда говорили с китайцами именно таким образом. Потом он припомнил еще кое-что и призадумался о том, так ли хреново китайцы на самом деле знают русский, как кажется. Они-то и сами прикалываться мастера, помнится, что в давно прочитанной книге было упомянуто про какого-то там Лонгстаффа, фамилия которого в дословном переводе означает что-то вроде «длинный посох». Китайцы, однако, чуть ли не в официальной переписке переиначили его иероглифами «длинный член», и так не один месяц писали, пока этого кто-то из знающих англичан не просек! Васька снова ухмыльнулся воспоминаниям. Прозвище «длинный член» — просто сплошная гордость для порноактера какого, но в девятнадцатом веке видеопорнухи не было еще, да и тот Лонгстафф, судя по всему, прозвищу совсем не соответствовал, раз этим сильно возмутился. Спалился мужичок, спалился… Соловьев начал было припоминать сильно подзабывшееся название книги, но был отвлечен возгласом «хозяина тута»!

Хозяин, похоже, русского действительно не знал и продавец работал переводчиком. Он быстро донес до хозяина то, что нужно что-то такое, чего нет в продаже, а то, что потребуется Интернет для того, чтобы показать, по слову «Интернет» было понятно и без переводчика и хозяин мотнул головой на дверь за прилавком, не дождавшись слов продавца. Модем, как всегда, сначала запиликал, потом выдал из себя привычные звуки, которые могли бы издаваться кошкой, удушаемой бывалым живодером с особой жестокостью и садизмом, а после этого наступила тишина, означавшая успешно установленное соединение. Соловьев живо набрал в гугле part number ультрафиолетового картриджа, выбрал страницу, затем вытащил на стол наскоро изготовленный сегодня им самим пропуск никогда не существовавшей организации, с фотографией, многозначительными эмблемами, серией и номером, напечатанным темно-красными буквами и цифрами, и прочими атрибутами, призванными придать абсолютно левой бумаге внешнюю солидность и внушительность. Когда он направил на «пропуск» ультрафиолетовую лампу от пробника банкнот, бумага засветилась, и не мудрено — дома Соловьев по ней порисовал ультрафиолетовыми чернилами с помощью издевательски поименованной им «ручки для двоечников», да еще и два раза проверил, хорошо ли светится. Он показал на пропуск, а после этого на успевшую загрузиться страницу с ультрафиолетовым картриджем. Перевод не понадобился и хозяин кивнул в знак понимания. Затем Василий, окрыленный таким быстрым, бессловесным, но в то же время чрезвычайно эффективным и успешным общением, в новом окне браузера живо нашел и открыл данные по магнитному картриджу, и когда страница загрузилась, пригласил хозяина почитать, а через полминуты, когда глаза просматривавшего уже были направлены вниз экрана, явно хотя бы в общих чертах поняв описание, показал рукой сначала на экран, потом снова на пропуск. Хозяин снова кивнул, после чего достал мобильник и отошел минуты на три-четыре сделать звонок. Вернувшись, он было заговорил с продавцом, но потом оглядел стены и нашел висящий там календарь. Хозяин показал на него Соловьеву, после этого ткнул пальцем в сегодняшнюю дату. Василий кивнул. После этого палец сдвинулся на месяц и задержался там, потом еще на месяц. Василий почесал в затылке и хозяин заговорил с продавцом, который живо перевел, что «хозяина черес месяц два на юг за товар ехай». Небыстро… Однако, другой альтернативы все равно не виделось, и Соловьев утвердительно кивнул. После этого последовало обсуждение цены с записью ее на листе бумаги, перечеркиваниями и стрелками вверх и вниз. Даже для обсуждения задатка не понадобился переводчик — напрактиковавшись в бумажном общении, Василий написал половину суммы рядом с сегодняшней датой, у второй половины суммы нарисовал два картриджа. Хозяин уж в который раз утвердительно кивнул и принял быстро отсчитанный задаток. Соловьеву пришло в голову, что он и имени-то его не знает. Он улыбнулся, ткнул в себя пальцем и сказал «Василий». Хозяин точно также с улыбкой сообщил, что его зовут Ли. Соловьев показал на календарь, потом на себя, а потом ткнул пальцем в три даты, через полтора, два и два с половиной месяца. Перевода снова вроде бы не требовалось, но на всякий случай он два раза сказал продавцу, что приедет три раза и вновь показал указанные им даты. После кивков и утвердительных повторов «моя и хозяина понимай, понимай», Василий несколько раз переписал со своих записей номера картриджей, хотя помнил их уже наизусть. Две пары номеров он оставил продавцу, отогнув и оторвав лист, такое же количество передал хозяину разными записками, все остальное оставил на листе, который хозяин, глядя за его манипуляциями, живо прибрал в какой-то ящик. Видимо, бессловесный посыл Соловьева «не забудьте!!!» вполне дошел до общавшихся с ним. Он стал прощаться, сказав «До свидания» и даже добавив к этому на ломанном английском что-то вроде «Good Bye, I’ll be back»[18]. Услыхав в ответ «Досвиданиё, Васильиий», он улыбнулся на прощание, вышел и зашагал к пристани, при этом как следует запоминая дорогу — будет чертовски хреново, если он через полтора месяца не сможет найти эту лавку! К счастью, дорога оказалась простой, но, несмотря на это, маршрут был не только запомнен, но и прилежнейшим образом зарисован с указанием всех поворотов и визуальных ориентиров. Месяц-полтора минимум… Ну что ж, это лучше, чем никогда — благоразумно рассудил Соловьев, оказавшись на российской стороне реки.

В это время Сергей Артемьев спокойно спал с чувством того, что он явно на правильном пути. Поиски в Интернете дешевых, но производительных компов вроде бы привели его туда, куда надо, но понадобится поговорить с Семеном и наметить план действий. Он, кажется, нашел то, что ему нужно — достаточно миниатюрные мощные компьютеры тайваньской фирмы, купленные и поставленные в Москву только для получения платинового статуса дистрибьютора и скидок на прочую технику. Толщина всего пять сантиметров — что надо, да длина с шириной тоже неплохи, на одну полку в стойке можно шесть штук уложить. Никто, естественно, не знал, что до массовых поставок сколь-нибудь востребованной техники с такими габаритами оставалось еще лет десять. Бытие первопроходцами и начинающими что-либо — занятие не благодарное, во всяком случае, для тех, кто действительно ходит по земле, а не дает ценные указания сверху о том, куда надобно двигаться. С течением веков мир в этом плане совершенно не меняется. В свое время бояре выпустили «постановление» о том, что морским судам быть, а мозоли на руках под Архангельском от строительства этих самых морских судов заполучили отнюдь не они… Так и сейчас — компании-поставщику вдруг сбрендило, что кому-то требуется миниатюрная, офисная и необслуживаемая техника. А за то, что она не продается, вовсю имеют совершенно непричастных менеджеров, которые к этой затее ни сном ни духом. Скорее всего, авторы затеи попытались создать новое течение на рынке и благополучно его возглавить. Производитель получил, поди, под эту затею скидку на энергоэффективные процессоры от поставщика, маркетолухи двух компаний явно спелись и таки наездили своему руководству по ушам. Наделать-то в итоге этого добра с намертво впаянным на нестандартную системную плату незаменяемым процессором наделали, осталась «самая малость» — продать. Из разговора с менеджером магазина, который продавал им с Семеном комп, Артемьев понял, что дистрибьюторам всучивали это неходовое железо по цене, близкой к себестоимости и чуть бы не силой, лишь бы ушло. Хозяин дистрибьютора, не будь дурак, стребовал себе под это статус повыше со скидками на прочую продукцию, а теперь пытается сплавить купленное и в какую-нибудь контору оптом и через магазины тоже пробует, но результатов никаких. Конторы не берут, нормальный ремонтопригодный системник стоит ненамного дороже, а в магазинах покупатели, разобравшись, вообще ржут — на нем и игры-то новые толком не запустишь, видеконтроллер совсем слаб, даром что процессор проворный. Деньги, потерянные с этой ерундой, на прочих поставках по более низким ценам почти отбили, но висящий мертвый капитал всех наверху нервирует и по поводу отсутствия продаж, как непоэтически выразился менеджер, руководство регулярно «проводит сеансы жестокой любви». Последней их фенькой было ценное указание пытаться всучить «маленький красивый компьютер» не кому-нибудь, а «девочкам»! Требующим явно невдомек, что «девочки», если им и нужен комп, как правило, ходят в магазины не сами по себе, а с разбирающимися в теме «мальчиками», которые товар и выбирают. А то и просто одних «мальчиков» пошлют. Сергей живо сориентировался и сказал, что ничего не обещает, но ему надо будет поговорить с боссом, в которого был заочно произведен Семен. Менеджер, которого, видимо, по его терминологии «залюбили» донельзя, при этих словах встрепенулся и сказал, что готов даже скидку испросить, лишь бы избавиться от напасти. С трудом отбившись от попытавшегося выведать у него номер мобильника менеджера, которого звали Иван, Сергей объяснил тому, что, во-первых, надо все обсудить, во-вторых — если что и получится, то только к лету и в третьих — скидка понадобится здоровая. И в четвертых — это еще не все возможные условия. Визитка Ивана была, не то, чтобы выдана, а всучена им Артемьеву в трех экземплярах, одна лежала на столе, вторая в кошельке, а третья — в студенческом. Мда, визиток у тебя в кошельке не намного меньше, чем денег — с грустью подумал Сергей, и в полудреме ему кстати пришла в голову идея об увеличении своего капитала.

По прошествии нескольких часов Онода читал письмо из России с большим недовольством. Срок 1–2 месяца казался большим, при этом он совершенно забывал о своей былой готовности к тому, что его хитрые условные сигналы в Интернете вообще не будут найдены. Однако, хорошо все обдумав, Онода пришел к тому же выводу, что и Vasiliy необходимо подождать. Искать такие картриджи у местных — это точно привлечь внимание к своим затеям, которые не стоит афишировать, хорошо еще у парня Китай под боком, а то ведь пришлось бы ему туда издалека мотаться. Что-ж, торопиться ему на пенсии некуда, и Онода отправил в Россию простое электронное письмо без указания о фотографии с просьбой написать ему, если появится что-то новое. Оставалось только ждать…

Глава 14

Хотя председатель правления Элдет-Банка и планировал внести смятение в делах конкурента, подсунув тому документ по реорганизации, ему были не чужды и более простые задумки того, как напакостить «козлу». Прочитав с утра и спросонья что-то о новом компьютерном вирусе, который заваливает сети передачи данных, он, вначале чисто теоретически, подумал о том, что неплохо было бы занести этот вирус к конкуренту и отрубить весь банк «сукинсына» минут на 10–15, но только так, чтобы этого никто не узнал. После раскрытия дело, хотя 90-е и минули, могло с ненулевой вероятностью даже закончиться разбором ситуации «по понятиям», а этого ему совсем не хотелось. С другой стороны… удовольствие можно получить большое, а риска практически никакого. Кто же заподозрит в этом деле вице-президента по региональному развитию, которого он внедрял к конкуренту около десяти лет? Многолетнее терпение и осторожность, проявленные им в проведении этой, не известной никому, операции были совершенно не свойственны предправления и одновременно хозяину Элдета, но на этом и строился расчет. Людей под внедрение, которых придется нанимать и с которыми надо контактировать, председатель отмел сразу, соответственно профессиональные «агенты 007» со стороны не годились никак. Перекупать кого-то — опасно и не надежно, и денег уйдет до черта, и личный контакт нужен, да и доверия к перекупленным нет никакого — за большие деньги перепродадутся обратно с потрохами. Внедренный в Ультрим вице-президент был его дальним родственником — троюродным братом мужа его младшей сестры. Виделся председатель с ним всего лишь два раза, первый раз около десяти лет назад и достаточно долго для обсуждения задумки. Дело было на отдыхе в Турции, где они даже жили в разных, хотя и соседних отелях. Второй раз виделись они мельком на каком-то из публичных сборищ, организованных крупной международной компанией, забытой уже, какой именно. При воспоминании об этом председателя передернуло. По исходной задумке, они никогда не должны лично встречаться и даже видеться, чтобы не вызывать никаких подозрений. На всякий случай они разошлись на том треклятом мероприятии по разным углам, но мало ли что. С другой стороны, я и лицо-то его начал забывать, хотя… какое мне дело до его физиономии! Это, черт возьми, жизнь, а не фильм про Штирлица, с показанным там пятиминутным «свиданием» разведчика с не виденной тем лет десять женой, и «свиделись» они там на расстоянии никак не менее метров семи-восьми. Ладно, там-то оно понятно, почему друг друга рассматривали, а ему на этого кренделя чего пялиться? Пусть знай делает, что надо, мало ли я в него денег вложил! По задумке, внедряемому пришлось начинать с самых низов, постепенно пробиваясь наверх благодаря хорошим результатам и стремясь при случае попасть в Ультрим. План по внедрению удался во всех деталях, в основном благодаря интеллектуальной и денежной поддержке самого председателя. Хотя они ни раду не общались лично после Турции, но регулярно переписывались, благо, развившиеся со временем сервисы электронной почты это позволяли. Собственно, схема операции окончательно оформилась в голове с появлением шифрующей программы PGP — не шататься же председателю правления, прямо как в шпионских фильмах, по «явкам» и не передавать секретные сообщения через тайники! Обмен PGP-ключами состоялся в Турции, взаимодействие по переписке было налажено там же. Председатель писал письма, зашифрованные PGP, на созданный им на одном из публичных серверов электронной почты адрес, написание которого сильно напоминало англоязычную транскрипцию фамилии его любовницы. Факт шифрования подобной переписки никого особо не удивлял бы и, даже будучи раскрытым, не привлек бы внимания больше, чем необходимо — переписка с любовницей все-таки дело личное. Однако, даже после раскрытия самого факта отправки зашифрованных писем (чего ни разу не случалось), никто не бы не узнал о том, что раз в шесть часов другой публичный почтовый сервер забирает всю почту из ящика «любовницы» и, согласно написанным правилам, автоматически переправляет ее дальше. В цепи было еще два почтовых ящика, через которые отправленные зашифрованные письма доходили до адресата не более, чем за сутки. Деньги переводились через счета в Швейцарии, банкиры которой отличались молчаливостью. Потери на комиссиях по по переводу средств и снятию наличных с карты швейцарского банка в Москве были сочтены безусловно необходимыми для дела. Все публичные почтовые сервера находились не в России и председателя при обдумывании плана было взволновал вопрос о том, не начнут ли читать его письма «там»? Мало ли что они у себя про тайну переписки декларируют, могли для ЦРУ какую дыру в программе и оставить, да хихикать, читая всю почту подряд, а шуметь про стойкость PGP чисто для отвода глаз. Вопрос этот председателя сильно обеспокоил, но он нашел выход, кстати вспомнив мемуары какого-то партизана и упомянутый там способ, от которого у немецких дешифровщиков полностью сносило крышу. Хитрых шифровальных систем у партизан, понятное дело, не было, а те, что попроще, в принципе поддавались взлому педантичными немцами. Однако, расшифровывали их до тех пор, пока партизаны не стали писать свои сообщения с таким количеством грамматических ошибок, что они и сами порой с трудом понимали написанное. Когда в слове «еще», состоящем из трех букв, делают по пять ошибок, записывая его, как «истчо», у любого расшифровывающего, не являющегося носителем языка, ум за разум зайдет! Счетверенные буквы Н, отсутствие пробелов, апострофы в середине слов, двойные и тройные мягкие и твердые знаки один за другим, когда они были совершенно не нужны, да мало ли что еще можно напридумывать, была бы фантазия! Автоматический взлом точно даст сбой, а если и начнут орудовать вручную, его тоже вряд ли прочтут без привлечения не просто знающего русский язык, а русскоязычного с рождения человека. Оценив в итоге этот риск, как крайне малый, председателем началась долгая и кропотливая работа, которая должна была привести к разрушению конкурента изнутри и уже начала давать кое-какие результаты. Очевидная каждому не то, чтобы профессионалу, но даже и даже начинающему в разведке проблема с мимолетным желанием председателя была в том, что ставить такого агента под возможный удар ради минутной прихоти по устройству конкуренту «мелкой пакости», было мягко говоря, неразумным. Умом-то это председатель правления Элдет-Банка тоже понимал, но скопившееся за долгие годы нетерпение начало заглушать голос разума и под его напором он, глядя из кабинета на закатывающееся солнце, «чисто гипотетически» стал обдумывать то, как можно было бы обстряпать приятное дельце поаккуратнее…

В организации, для которой председателем правления Элдет-Банка и задумывалась «мелкая пакость», Николай Старостенко заканчивал свой отчет человеку, занимающему в Ультрим-Банке тот же пост, что и задумывающий против него недоброе. Председатель правления был очевидно в духе, если и журил за то, что счел промахом, то делал это достаточно добродушно. Да и самих случаев для доклада было всего три, что было меньше среднестатистических пяти. Старостенко начал было подумывать о том, как бы перевести разговор в нужное ему русло и добраться до проблемы Зубкова. Помог ему вопрос председателя «У тебя-то самого вопросы есть?»

— Да вот, не знаю, как бы начать.

— Ну, с начала начинай, что ли. Да и не бойся ты, говори откровенно, за правду, если она сказана толково, а если даже и не толково, но без свидетелей, я еще никого не выгонял

— Занесло меня было к финансистам. И один из них, сославшись на Вас, меня поразил не на шутку.

— Чем бы это?

— Да тем, что Вы якобы ему сказали, что технари могут понять один финансовый вопрос лучше финансистов, а Вам ему это недосуг объяснять. Меня любопытство разобрало. Кстати… Николай осекся, из-за того, что ему в голову опять пришла вырвавшаяся наружу дурацкая мысль

— Говори давай, вижу, что что-то хотел сказать!

— Да Вы ж уволите к лешему!

— Говори! Сказал же, все нормально будет. И говори все, что думал, и правду, какая ни есть. Будешь врать — пойму ведь.

— Я у Вас точно не подопытный для диссертации по психологии?

Председатель вытаращил глаза.

— Сначала подняли в должности незнамо почему, а теперь еще и это. Подкинувший второй вопрос соавтор или как он там грамотно называется. Тема диссертации что-то вроде «Исследование поведенческих реакций индивидуума в условиях острого неудовлетворенного любопытства действиями собственного руководства»

Раздался громоподобный хохот. Председатель, откинувшись в кресле, не просто смеялся, а прямо таки ржал, делая это с чувством и от всей души, в уголках его глаз даже показались слезы. Старостенко похолодел. Одно дело — обещать, что все будет нормально, но ведь после такого смеха прогонят нахрен, хорошо еще, если по собственному дадут уйти, а то могут и вообще выставить с волчьим билетом! Это явно отразилось у него на лице, и, очевидно, было понято председателем, который выдавил из себя «успокойся, не уволю» сквозь рвущийся наружу смех. Николай отчасти расслабился, но на душе у него было чрезвычайно неспокойно. Отсмеявшись, председатель достал носовой платок и начал утирать слезы, временами продолжая кратко посмеиваться..

— Успокойся, все с тобой будет нормально. Кстати, спасибо тебе огромное, я так с детства не смеялся. По первому вопросу я твое любопытство не удовлетворю, но по второму попробую. Говорил ты, я так понимаю, с Зубковым?

— Ага. Он мне там про какие-то деривативы впаривал, я их по первому времени и произносил-то, честно говоря, через букву П. И что ж это за экономические вопросы, которые технари могут понять лучше тех, кто этому несколько лет учился? Любопытство, честно говоря, разобрало, на самом ли деле я пойму, или Вы его так подальше послали, чтобы вопросами всякими не доставал? Непонятки одни…

— Хочешь краткую лекцию по экономике деривативов от председателя правления?

Николай замялся. Сказать «Да» не просто, а даже чересчур нахально, отказываться тоже не хочется, да и совсем невежливо, раз зашел так далеко. К счастью, председатель, видимо, понял причину молчания и весело продолжил.

— А куда ты денешься! Только об этой лекции ты финансистам не толкуй, да и сильно сам тоже не распространяйся, а то их кондратий хватит, и, может, даже не только от зависти. Кстати, если все поймешь, и сам с ними об этом говорить не захочешь. Так, с чего бы начать… Во-первых, говорить и, особо, писать стараться будем «не по нашему», для вящей наукообразности, а то меня с русскими терминами прошлый раз неудачно вышло. Во-вторых… для затравки, скажи-ка мне название самой задрипанной деревни, которую видел или знаешь, Гадюкино только не предлагай, оскомину набило, да и я с этой деревней лекцию финансисту одному читал, а он не проникся…

— Ну… задрипанной она точно не была, скорее даже аккуратная, но прикольная однозначно. На архангельской трассе стоят три избы, две с одной стороны, одна с другой, и, кого не спрашивал, никто с ходу не догадывается, как эта мини-деревня называется в одно слово.

— Ну и как же?

— Коллектив!

Председатель посмеялся, на этот раз значительно спокойнее

— А ведь с формальной точки зрения правы… Два — это пара, а три — уже, какой ни есть, коллектив, так латиницей и запишем, Kollektiv. Лес, река там рядом есть?

— И то и другое, река Вага рядом, леса кругом полно.

— Т.а.а.а. к… Представим себе, что там прошел какой-нибудь там кислотно-едреный дождь, по странному капризу природы, оказавшимся сугубо полезным. На местных болотах начала расти клюква с кулак, в реке… Что там в реке из путных рыб ловится?

— Да всякое… есть там щуки, налимы и стерлядки бывают, попадаются

— Ну, продолжим… В реке там после живительного дождичка завелись стерлядки в руку длиной. Само собой, образовался экономический бум, народу промышлять понабежало немеряно, создали артели по промыслу, начали избы строить, завелось там несколько банков. Один — для кредитования строительства изб, назовем его Kollektiv Development[19] Bank. Второй — для розничных клиентов, пусть будет Kollektiv Credit Bank, а третий для работы с артелями, как бишь его назвать, если скажешь Forest, то про реку забудешь, Fishing — про лес..

Николай порылся в памяти

— Хорошее слово Harvest — урожай

— Во! Подходит, пусть будет. Kollektiv Harvest Bank. Кроме банков там еще создали страховую компанию, Kollektiv Insurance[20], биржу Kollektiv Stock Exchange и инвестиционную компанию — Kollektiv Investment. Для начала примем, что у каждого банка было по миллиону депозитов клиентов на счетах, пусть будет еще лимон у страховой компании. Начнем с ипотеки. Kollektiv Developlent Bank роздал миллион на строительство изб. Сидеть без миллиона и ждать платежей им, понятное дело, неохота. Соответственно, на розданные кредиты они выпускают облигации, формально обеспеченные стоящими за ними залогами, т. е. избами, но не обязательствами самого банка. По одной облигации, которые называются MBS (mortgage-backed securities) их никто не продает, а упаковывает в пакеты, которые называются CMO (collateralized mortgage obligation). За мыслью успеваешь?

— Ну, более-менее. Роздали кредитов, выпустили облигаций, которые по отдельности MBS называются, и обеспеченных не средствами банка, а избушками. Не сильно понятно зачем, видимо, для оптовой торговли, чтоб проще было, упаковали их в пакеты, которые СМО называются. Собираются продавать, а где продавать и кто купит?

— Правильные вопросы задаешь, в корень зришь. Во-первых, запомни, что эти самые CMO — это и есть один из видов деривативов. Общее слово для деривативов такого рода отличается одной буквой в сокращении и называются они CDO, collateralized debt obligation. СМО выделилось в отдельный класс, потому что ипотеки там до черта. Бывают CDO не только по ипотеке, а и вообще в любом виде подобного выпуска облигаций. Общее правило — они обеспечены не обязательствами банка, а залогами или кредитами. Обрати внимание, что это могут быть не физические залоги, как ты их назвал, избушки, но и кредиты на чего-нибудь. Еще важный момент — CDO на бирже торгуется.

— А это имеет значение?

— Имеет. Если я тебе расскажу про внебиржевые необеспеченные деривативы, которые CDS называются, у тебя вообще волосы дыбом встанут.

— Ничего себе, они еще и необеспеченные есть?

— Есть, есть… Хорошо, что эта бодяга у нас в стране, считай, совсем не развита, Зубков-то в основном на забугорных торговых площадках орудует.

— И говорит, что еще и денег на этом неплохо поднимает

— Не без этого. Давай, однако, продолжим. Точно так же, как с ипотекой Kollektiv Harvest Bank надавал на миллион кредитов артелям, а Kollektiv Credit Bank — на тот же миллион надавал кредитов на мебель с рукомойниками и печками в избушки. Они эти кредиты также упаковали в CDO и, как ты правильно сказал, будут пытаться из продавать на бирже. Но! До продажи еще добраться надо. Посмотрим на оборот денег. Средства, розданные в виде кредитов, провернулись в экономике уже не деревни, а ПГТ Kollektiv и вернулись… куда?

— Обратно в банки, видимо.

— Правильно. Часть, в принципе, из Harvest Bank могла бы уйти и на биржу, но большей частью даже по жизни деньги окажутся там же, где и были. Пришли в банки да упали на расчетные счета и депозиты. Для простоты примем, что по тому же миллиону в банк. Все депозиты страхуются в Kollektiv Insurance. Сейчас эта ветка не важна, но если дойдем с тобой до необеспеченных деривативов, в них нужно учитывать каждый факт страхования. Вернемся к CDO и начинаем эти набравшиеся бумаги продавать. Для того, чтобы продавать, все CDO должны быть обеспеченными и формально страхуются в Kollektiv Insurance, на полную стоимость с внесением каких-то копеек, процента, скажем, за 2–3 от стоимости. Придав, таким образом, матерую уверенность в надежности этих бумаг, выкатывают их на Kollektiv Stock Exchange. Бумаг всего три миллиона, для простоты их все покупает Kollektiv Investment. Как и всякий Investment, он надеется на прибыль по бумагам, выглядит при этом красиво, но чисто для закупки этих CDO он на один миллион выпускает собственных торгуемых на бирже облигаций и ухитряется сплавить их Kollektiv Developlent Bank. Миллион он берет в кредит у Kollektiv Credit Bank, на миллион он выпускает своих CDO, в которые он переупаковал часть полученных в купленных CDO кредитов и продает их в Kollektiv Harvest Bank. И облигации и CDO и кредит при этом страхуются в Kollektiv Insurance на полную стоимость. За мыслью следить успеваешь?

— Мда, не так то просто с ходу разобраться, но в общем вроде понял. Что-то Kollektiv Insurance настраховал выше крыши…

— Правильно мыслишь, до него мы доберемся. Сейчас подобьем промежуточные итоги. Из трех миллионов, вначале бывших в банках, получилось вот что…

Председатель подбил под схемой краткий итог, повторяя вслух то, что пишет:

 4 млн. выдано в виде кредитов (основной финансовый инструмент под гарантии заемщика);

 1 млн. привлечен по облигациям (основной финансовый инструмент под гарантии эмитента);

 4 млн. привлечено за счет перепродажи кредитов упакованных в разные CDO (обеспеченный биржевой дериватив первого уровня без гарантий эмитента);

 6 млн. на обязательств по депозитам и р/счетам (основной финансовый инструмент под гарантии заемщика).

Николай призадумался, одним глазом глядя на схему, вторым посматривая на. председателя, который не торопил его. Однако, Николай решил начать говорить побыстрее, чтобы пауза не затягивалась. Не финансист же он, в конце концов, и прикидываться сильно умным смысла нет, надо говорить, да попроще и без выкрутасов.

— Тааак… Было на три миллиона денег, стало на пять миллионов бумаг. Деньги, они, конечно, должны прибавляться, но, что-то тут стремное, на мой совершенно не просвещенный взгляд.

— До стремного мы вот только сейчас добрались. Бумаг там рождается на суммы в РАЗЫ больше. Смотри внимательнее, почему я на факты страхования упирал. При каждом факте страхования на миллион страховая компания на ту же сумму рождает внебиржевые необеспеченные деривативы второго рода — Credit-Debir Swap (CDS). То есть, бери сумму всех цифр выше, которые застрахованы. Так как они не только у меня в примере, но и по жизни застрахованы практически все, сложи все и получишь сумму CDS в финсистеме Kollektiv-a, а именно 15 миллионов.

Несмотря на сильнейшую сосредоточенность, из Николая невольно вырвался, как витиевато говаривал Ростецкий, «широко применяемый для связи абсолютно несвязываемых слов и не описанный в учебниках русский народный союз, оканчивающийся на буквы ЛЯ». Председатель снова весело засмеялся.

— Извините…

— Да ничего, ничего, я сам в этих же словах мыслил, когда разбирался.

— Оно ж упятерилось все! А до третьей производной мы часом не дойдем?

— Не, третью, слава Богу, насколько мне известно, не придумали, тут и второй достаточно выше крыши. Хотя, даже если без и второй, тоже во всех отношениях весело. Посмотри-ка на схему, можешь даже несколько минут, и скажи мне, что именно тебе в ней кажется стремным.

Старостенко призадумался, на этот раз уткнувшись в схему и не кося на председателя. С одной стороны, на первый взгляд там все не то, чтобы мутновато — даже чересчур запутано, но при детальном рассмотрении на вид вроде все связно. Одно вытекает из иного, все чисто, но! Ему ли не знать, спасибо Зубкову, что стоимость торгуемых на биржах бумаг может меняться в разы. Не зря же председатель обратил внимание на то, что CDO-деривативы на бирже торгуются. Получается, что стоимость бумаг в случае проблем у какого-то участника схемы поедет вниз и вызовет проблемы у остальных. Ладно, одного проблемного участника процесса система выдержит, а если их будет несколько? И может ли вообще проблема затронуть только одного участника? А если источник проблем — это вообще не финансовые дела? Ведь пожары на нефтепромыслах и прочие стихийные бедствия на финансах о-го-го как отражаются. Допустим, что-то случилась с артелями и зарплата их работников упала — поедут же выплаты и по ипотеке и по потребкредитам, да и суммы средств артелей в Kollektiv Harvest Bank начнут уменьшаться. Обдумав ответ с полминуты, Николай поднял глаза и начал говорить.

— Прежде всего, Владимир Сергеевич, я не финансист, могу и в терминах путаться и какую чушь понести. Говоря по простому, система, в которой все со всеми связаны, может и выдержать отказ одного звена. Однако, если возникнут проблемы у двоих, то все может тупо посыпаться. Система с таким количеством завязок одного с другим становится неустойчивой в целом, например, если артели станут платить меньшую зарплату…

— Умница! Вот это и есть то, чего финансисты в упор не видят. За отдельными деревьями надо видеть лес в целом

— Да я, честно говоря, наоборот, за лесом самих деревьев не вижу, мудреные они больно, CDO, CDS, MBS, CMO. Слов разных от Вас узнал…

— И все из трех букв? — усмехнулся председатель. — А лес видеть таки очень нужно, нужно…

— Вопрос у меня возник, а как же финансисты, толком не видя леса, на биржах разных там орудуют, и ведь местами не плохо?

— Орудуют-то они орудуют, но до поры до времени. Вернемся на схему. Положим, когда рынок растет, в цене растет и все остальное, все довольны, все здорово, денег на этих растущих бумагах поднимают, тишь и благодать. Даю вводную: Над ПГТ Kollektiv прошел второй кислотный дождь. Стерлядка съежилась, клюква скукожилась… Или наоборот? Ну да не суть важно! Биржевая цена CDO Kollekiv Development просела на 90 %, ипотека просядет сильнее всего, кому ж там будут нужны эти хаты, когда промыслы толком не работают, стоимость залогов никакая. От начальной цены CDO Kollektiv Credit останется одна пятая, там поднять можно, в принципе, побольше, продав более ликвидную мебель с рукомойниками, да и, допустим, автомобили, но не намного. Пусть CDO Kollektiv Harvest упали только вполовину, на опасениях банкротства бизнес-заемщиков, хотя по жизни упадут сильнее. Соответственно, у Kollektiv Invest стоимость бумаг на балансе вместо 3 миллионов будет половина+пятая часть+ десятая от миллиона… сколько там…

— 500 +200 +100. 800 тысяч. Не густо…

— Эт точно… Продолжим… Капитала у Invest считай, что нет, инвесторы, узнав о таких убытках, начнут оттуда удирать, вытаскивая из него кто что успеет, и он объявит банкротство. Все CDO этого Invest, которые проданы в Kollektiv Harvest, превратились в труху. Kollektiv Invest по банкротству начинают трясти кредиторы первой очереди, оставшиеся как бы при делах Credit и Development. Получат они по 400 тыщ каждый на каждый миллион долгов по кредитам и облигациям. Итак, чего там в итоге:

 Kollektiv Invest разорился

 Kollertiv Development сидит с ипотечными кредитами на миллион неплатежеспособным в виду захирения промыслов заемщикам, 600 тыщ. убытков по кредиту Kollektiv Invest, 2 млн. обязательств по депозитам, и 400 тыщ денег.

 Kollektiv Credit сидит с потребительскими кредитами на миллион неплатежеспособным в виду захирения промыслов заемщикам, 600 тыщ. убытков по облигациям Kollektiv Invest, 2 млн. обязательств по депозитам, и 400 тыщ денег.

 Kollektiv Harvest сидит с миллионом кредитов неплатежеспособным артелям, еще миллион убытков по CDO Kollektiv Invest, 2 млн. обязательств по депозитам, и без денег. Вообще! Очевидно, что Kollektiv Harvest банкротится, и объявляет полный дефолт по своим CDO.

— Ну, что о показанном положении дел скажешь?

— Да как бы Вам сказать-то…

— Чтоб не выразится? — усмехнулся председатель. Не боись!

Старостенко, который не хотел ругаться «напрямую», но при этом хотел указать на вполне соответствующее ситуации слово, очень кстати вспомнилась присказка, которую он не раз слыхал от разработчиков ПО.

— Ну, у программистов есть такая шуточная неразрешимая задача, как бы написать слово «счастье», имея только буквы Ж, О, П…

— И «А»? весело продолжил председатель, и засмеялся. Это, Николай, еще не полная жопа

— Куда уж полней-то!?

— Полная будет с учетом небиржевых CDS, вот когда их предъявят страховой компании, обанкротится и она, а стоимость остальных уже формально не застрахованных после банкротства Kollektiv Insurance CDO, которые уцелели от дефолтов, упадет еще раза в два…

— Бл… ин… Это ж какими нервами надо обладать, чтобы на этом стремном рынке еще и в плюс уходить! Я б не смог…

— Не преувеличивай нервной стойкости финансистов. Да нервы у них есть, и крепкие, но! Я ж тебе сказал, что за внешне связанными с собой деревьями леса они не видят. Овцы, когда пасутся, тоже не нервничают, так как просто не понимают, что к зиме многих из них ждет мужик с ножиком. Я тут одному из предшественников Зубкова это все попытался объяснить, не знаю, на самом деле он не понял, или только прикинулся. Не исключено, что и прикинулся, так как они все с этого кормятся, зарплату с премиями получают справно, чего обращать на это внимание. Но, скорее всего, он просто не понял, у него ж вколоченные в ВШЭ и прочих фининститутах понятия, что если оно застраховано и перестраховано, то бумага ну очень ценная, а на самом-то деле схему ты видишь…

— Гм… А зима-то близко? Пастись овцам сколько еще осталось?

— Эх, Коля… Знай я в точности ответ на этот вопрос, дал бы я Зубкову денег, потом в нужный момент скомандовал бы все продать и вышел из этой макулатуры вовремя. По очень многим признакам зима близко. И не только потому, что заканчивается кондратьевский цикл… вижу не знаешь. Был такой экономист Кондратьев, который еще до великой депрессии их описал, раз в примерно 50 лет плюс\минус пяток после подъема экономики начинается серьезный кризис, а срок как раз сейчас подходит. Лучшим доказательством того, что зима приближается, является само разрешение и существование таких бумаг. Как думаешь, зачем они по жизни нужны? Ладно, соображать ты долго будешь, подскажу. Возьмем два баланса банков, у одного там тупо обязательства по кредитам и депозитам, а у второго еще целая куча описанных на схеме сверхценных бумаг, что на вид лучше?

— Так за такое ж в картах по морде бьют! В девятнадцатом веке так вообще принято было канделябром!

Председатель рассмеялся

— Это, ежели в простом обращении, то бьют, и больно. А в США, которые нас борьбе с коррупцией все поучают, в последние дни перед Рождеством 2000 года на голосование в Конгресс поступил законопроект про финансовые инструменты, о которых мы толкуем… коротенький такой, на 200 с чем-то страниц всего лишь. Назывался он, я от удивления сразу хорошо запомнил, а потом и записал, Commodities Futures Modernization Act 2000. И этот стремный документ пролетел по всем тамошним инстанциям как намыленный и со страшной скоростью! 25 Мая его в конгресс по комитетам внесли, а уже в декабре подписали. Один только персонаж порыпался для виду, или может, два-три.

— И те в конгрессе, наверняка понимая возможные последствия, приняли? Неспроста это все… А дальше как, у них тоже, вроде как есть сенат, или как там верхняя палата парламента называется?

— Сенаторы там не дураки подставляться, в сенате закон просто не голосовался по ловкой юридической процедуре, а был немедленно затащен на подпись Клинтону. Который его быстренько и подмахнул, чего ему, он уже дела Бушу сдавал, выборы-то уже прошли.

— Да… Как поет группа «Чайф» «Ой, Ё…»…

— Вот такие, Коля, бывают в жизни ох… фигительные истории… Про «Чайф» и эту песню, я, кстати, где-то читал, что первое ее исполнение было особенно искренним и проникновенным, так как исполнители находились в состоянии, именуемом в народе «с большого бодуна» и букву Ё выводили так, что слушатели аж прослезились. Кстати, этот припев, глядя на многое, петь — не перепеть. На рынке акций, особо с доткомами, там такое творилось… Ладно, подзадержались мы, напомнишь мне при случае, чтоб я рассказал тебе об этом, там попроще ситуация, даже писать не надо будет.

— Обязательно напомню! Спасибо Вам большое!

— Да, насчет своей честности, не беспокойся, ничего плохого я тебе не сделаю, тебе кстати, тоже огромное спасибо. Говорят, что пять минут смеха жизнь на день продлевают, но ты мне, пожалуй, ее сейчас на полгода удлинил. А насчет Зубкова… Сам после осознания схемы должен понимать, почему я ему на спекуляции даю строго определенный и очень малый процент от капитала банка, чтобы в случае чего совершенно честно всем сказать, что у нас на этом потерь практически нет, не более такой-то суммы, очень малой по сравнению с активами. И никакая журналистская и проверяющая братия этот вопрос не раздует, а поводов для паники при наступлении зимы возникнет ох, как много. Да… капитал у нас за последний год увеличился, подкину-ка я ему еще процентов десять-пятнадцать к отводимой сумме. Давай, до встречи!

— До свидания, Владимир Сергеевич!

Выйдя в приемную, Николай заметил даже не одного, а двух ожидавших встречи с председателем посетителей. Однако, действительно задержались… Николай постарался выйти из приемной быстро, но при этом спокойно, чтобы не только не нарываться на общение с недовольными, но и при этом не вызвать подозрений в том, что он получил разнос от председателя. На душе Старостенко стало легко, и председатель вроде не разозлился и сам много чего узнал, да и Зубкову помог, правда, скорее всего, не на ту сумму, на которую тот рассчитывал, но это все же лучше, чем ничего. Да и проскакивавшее в беседе с председателем простое обращение Коля его порадовало. Надо не забыть «при случае», лучше всего на следующем отчете, напомнить председателю про акции и доткомы — напомнил себе Николай и направился в свой кабинет.

Глава 15

Сергей Артемьев уходил со встречи с Моркофьевым вполне удовлетворенным. Объяснив ему ситуацию с компьютерами, они решили выждать одну-две недели, и после этого заявиться к менеджеру, с которым предстоял жестокий торг. Они решили, что если залежавшиеся компьютеры слегка разукомплектовать, отдав магазину DVD-привод, жесткий диск нового миниатюрного формата для ноутбуков и устройство для чтения карт памяти, то от заявляемых трех с чем-то сотен можно попытаться строговаться и на двести с чем-то за штуку. Начать решили с двухсот. Моркофьев отнесся к пожеланию Сергея прикинуться большим боссом, не сильно соображающим в компьютерах, с пониманием, заметив, что для этого ему не понадобится прилагать никаких особых усилий. Главное — добавить при разговоре кое-что, присоветованное Сергеем, и нужные слова он не только запомнил с первого раза, но и так же быстро понял их объяснение. Договорились и о том, как брать большие партии товара. Сейчас Сергей направлялся к менеджеру компьютерного магазина, с которым у него предстоял свой личный торг. Зайдя в магазин, он спросил Ивана и того довольно быстро нашли продавцы. Отойдя в сторонку, они начали тихий разговор

— Я своего бабая постараюсь убедить в том, что в целях борьбы с вирусами нужно купить новые компьютеры, которые грузятся только по сети. Говорю сразу — мне нужно двадцать баксов с каждого. Вирусов сам пару-тройку запущу для затравки. Брать будем партиями по 100 штук, если меня кинешь — оставшуюся часть и не продашь! И учти, по 20 — это явно божески, мог бы и по 50 потребовать.

— Договорились! Уж 20 баксов скидки я на это выбью.

— Погоди радоваться! Денег у конторы на это мало, поэтому схема такая — разукомплектовываем компы, тебе оставляем DVD, картоводы и винчестеры. Сумеете их или ремонтникам продать, или еще как сплавить по-тихому?

— Так… надо с начальством поговорить, но, думаю, согласятся.

— Ладно, говори с начальством и учти, двести килобаксов он на это только к лету найдет, может, и чуть больше, но за 250 пошлет, я с ним предварительно перетер, сколько он примерно сможет вытрясти на реорганизацию. Вы ведь тоже не сильно внакладе останетесь! Винт для ноутбуков один под сотню стоит, DVD тоже что-то стоит, правда, не стандартный…

— Да у нас вроде лежат на складе корпуса миниатюрные под такой привод, глядишь, и встанет. А картовод вроде как даже и лезет в стандартное посадочное место. Правда, как в бухгалтерии объяснить, откуда эти лишние детали взялись…

— Это уж пусть твое начальство думает! Не только ему твои мозги любить с продажей этих компов, разверни процесс в обратном направлении.

— А ведь это дельная мысль!

— Постарайся, чтобы эта дельная мысль достигла результата. Я готов взять даже рублями по курсу.

— То есть, от каждой порции в сотню компов тебе надо где-то 70 штук рублями. Думаю, даже уверен, что найдем, я это даже со своими бабаями согласую.

— В общем, так пиши мою мобилу и почем зря не названивай. Можешь СМС прислать о том, что с начальством все согласовано. Я планирую заехать где-то недели через две-три к тебе со своим боссом и купить с десяток компов и пару свитчей cisco как бы на пробу и для отладки схемы. Я тебе позвоню, когда примерно появимся, поэтому решай вопросы с начальством, особенно мой вопрос и будь на стреме!

— Заметано! Звони, если какие новости появятся!

Попрощавшись, партнеры разошлись, будучи чрезвычайно довольными друг другом. Иван после расставания радостно потирал руки, он планировал слупить с начальства «стимулирующую выплату» для IT покупателя по тридцатнику, оставляя себе по десяточке с каждого компа — надо же и о собственных интересах, однако, не забывать!

В отличие от недавно расставшихся со взаимным удовлетворением Ивана и Сергея, второй участник удаленной засекреченной переписки с председателем правления Элдет-Банка был совершенно не доволен противной стороной ведущегося по электронной почте диалога. Чего он там захотел, совсем сбрендил, что-ли? Затащить в банк вирус — это ж ему не хрен с морковкой! Ведь придется учится и продумывать все на три хода вперед и в итоге провернуть нужно все так, чтобы это не вызвало не малейших подозрений в его причастности. Сказать-то это просто, а вот сделать… Надо попробовать отбиться от этого задания, это ведь намного проще, чем его выполнить. Мало того, что ему приходится высовываться, и не один лишний раз, вовсю проталкивая документ, очевидно положенный председателем Ультрима в долгий ящик, так еще и эта напасть! Да и не военный же он, черт возьми, и не стоит трактовать каждое письмо, как приказ, который необходимо обязательно выполнять. Подумав над формой и содержанием ответного сообщения, внедренный в руководство Ультрима агент конкурентов начал писать письмо с многочисленными грамматическими ошибками, затем добавил в него лишних запятых, точек, апострофов, знаков процента, звездочек, фигурных скобок и прочих редко встречающихся в письмах букв и символов. Довершив внесенный беспорядок добавлением лишних мягких и твердых знаков, он отправил письмо, в котором по возможности вежливо, но максимально твердо рассказал об опасностях и сложностях данного задания и про отсутствие необходимости в его выполнении, настоятельно попросив отменить эту, возможно, и самоубийственную миссию, которая может поставить крест на многолетней работе.

Получив СМС от Ивана, принесший новости о том, что по 230 дело выгорит, Сергей заторопился к Моркофьеву. Объяснив тому, что именно надо будет говорить, они договорились о визите к Ивану через неделю. К счастью, у Семена Моркофьева была пластиковая карта, которую, выдав за корпоративную, планировалось использовать при покупке, так как оплата наличными от лица организации выглядела совершенно не естественной. Всесторонне обсудив этот вопрос и, вроде бы, не найдя узких мест, разговор постепенно сошел на обсуждение программирования, в котором Семен делал большие успехи, что было совсем не удивительно, учитывая его богатые познания в математике и развитое логическое мышление. Сергей, мысленно выбранив себя за то, что не сделал этого раньше, нашел в Интернете и живо скачал трехтомник «Искусство программирования» Дональда Кнута. Материал в нем большая часть программистов только делала вид, что понимала, и часто лишь просматривала книги с принятием по возможности умного вида, и не мудрено — написано-то не только великолепным программистом, но и очень продвинутым математиком! Теперь, глядя на то, как Моркофьев читает все эти математические загогулины, прямо как художественную литературу, Сергей проникся уровнем знаний Семена и всерьез зауважал его. Читать-то Кнута, в принципе, Сергей мог и сам, но в его глазах при чтении большей частью отражалась бы лишь собственная тупость и головная боль, а не понимание, любопытство и временами возникающее искреннее восхищение, как у Моркофьева. Видимо, тот почувствовал взгляд Сергея и отвлекся.

— Что-то ты, Серега, на меня засмотрелся…

— Да как Вам сказать, Семен Васильевич… Первый раз вижу человека, который читает Кнута, прямо как «Три мушкетера»

— Чего так?

— А Вам не приходило в голову, что степень понимания математики у Вас, как бы сказать… не то, чтобы несколько, но, скорее, изрядно выше средней?

Семену, как и многим математикам, редко приходили в голову некоторые очевидные иным вещи, в частности, отношение его собственного уровня математических знаний к познаниям минимум 99.99 % прочего населения. Взяв это в толк, он расхохотался.

— Эх, Серега, а ведь прав ты… Неужто это тоже со стороны видно?

— А как же! Простите, ассоциация, возможно, будет и обидной, но при этом очень показательной… С такими лицами девки в метро читают, по моему мнению, абсолютно дурацкие журналы, типа Cosmopolitan или Yes. Но там же журналы глянцевые, с картинками, советами из мира моды и рекомендациями по поводу того, как привлекать мужчин и казаться красивше. Чтиво это, скорее, мудрено не понять, даже не знаю, какой дурой нужно быть, чтобы не разобраться. А тут человек водит глазами по формулам и у него такой вид… Простите, но прямо как у дурехи, всепонимающе рассматривающей на мелованной бумаге фото нового платья какой-то там принцессы, наверняка понимающую всю написанную рядом с фотографией муть и вовсю прикидывающую то, как бы неплохо занять ее место. Правда, обманчиво и странно то, что за математика Вас с первого взгляда не примешь.

Семен было непонимающе уставился на Сергея, но быстро сообразил, в чем дело.

— Ага, математики должны бить ростом метр пятьдесят, щуплые и в очечках?

— Мда… похоже я сам на такого математика внешне намного больше Вас смахиваю…

— Да… в свое время меня в первом классе поколачивали.

— Вас?!

— Именно. Потом я записался в секцию самбо, а там рядом еще и бокс был. Тренер соседний по доброте душевной поставил не один удар. Вообще, надо бы и тебя, Серега, кое-чему поучить, а то только ты меня всему учишь.

— А чему учиться-то? Каратэ или таэквондо какое?

— Ну, прежде всего, научишься ежедневной зарядке с гантелями. А насчет каратэ… Заруби себе на носу одну вещь, которую мне тренер сказал. Как сейчас помню… собрал он нас, сказал чтоб слушали очень внимательно. Придав себе нарочито серьезный вид, начал рассказывать что все восточные единоборства правильно произносить с окончанием «до», что по-японски означает «путь» каратэ-до — пусть пустой руки, т. е. битва без оружия, там было еще кен-до, таэквон-до и прочая лабуда. Говорил об этом минуты две-три, мы все притихли, насторожились и очень внимательно слушаем. Достигнув всеобщего внимания, он говорит, что по отношению к восточным единоборствам мы пойдем своим путем, будем изучать свое особое, неведомое даже японцам с корейцами «до»… Уши у нас просто торчком встали от нетерпения узнать, что за «до» учить будем.

— Это какое же!?

— Называется оно «Ай-мать-их-до»!

Сергей усмехнулся.

— Вообще-то последователей такого «до» на самом деле очень до… фига. Хотя бы и я, например.

— Оно-то понятно, что таковых до фига. Однако! После этого тренер рассказал нам одну поучительную историю с русско-японской войны, которая четко показала правильность его подхода. Как это там у него было… что-то вроде пересказа рапорта, или докладной записки… «Из кустов выскочил японец, стал шипеть и странно размахивать руками. Есаулом Кривошлыковым был ударен в ухо, отчего вскоре и помер…»

— Гм… ну это пример не ко всякому применимый. Кто его знает, какой там этот есаул Кривошлыков. Может у него габариты были 2х1 метр и кулаки для битья соответствующие.

— Физику учил? Чему там кинетическая энергия равна?

— M V в квадрате пополам

— И неужто ты думаешь, что в восточных единоборствах по жизни руками колотят со скоростью, превышающей скорость удара среднего боксера аж вдвое, чтобы передать вдвое больше кинетической энергии? На грозное V в квадрате не смотри, если 2 умножить на 2 и разделить пополам, та же двойка и получится. Это только в кинодраках они все крутые, как откос, и резкие, как понос, а вот вживую… Еще не забывай, что японцы большей частью более щуплые, масса меньше и с множителем М у них проблемы. А теперь подумай, почему они так стараются руками-ногами быстро махать?

— Больше энергии при ударе за счет скорости передадут при недостатке веса?

— Именно так! Если тот есаул правильно и от души приложился, вложив вес тела в удар, то мог даже и блок пробить какой-то, даже если тот японец его и грамотно поставил. Теперь по поводу ударов ногами, они там внешне шибко красивые и эффективные, особо когда в ухо или по яйцам дадут. Однако! Ногу для удара надо или поднимать согнутой в колене перед распрямлением, или сразу распрямлять ее с подъемом, отклоняясь назад для равновесия. Растяжки-то у них в кино о-го-го какие! Круто на вид, аж жуть! Как по жизни с этим бороться — если видишь, что противник отклоняется назад для того, чтобы красиво, как в кино, заехать тебе ногой в ухо, самое правильное — ухо свое пожалеть и просто отскочить назад или в сторонку. Пускай нога воздух порассекает, заодно ее еще и поймать попытаться можно, а сколько всякого ты можешь сотворить с противником, поймав его за поднятую в воздух ногу — просто не пересказать… Теперь рассмотрим случай с распрямлением ноги в колене, для того, чтоб тебе между ног заехать. Правило еще более простое — ударной рукой уже согнутой для удара, прямой в голову. По руке он тебе, падая назад на одной ножке, может второй ногой и заедет, но явно не туда, куда планировал.

— На словах-то оно просто все…

— Так большинство эффективных тактик в сущности очень просты. Удары лучше всего ставит старый-добрый бокс, борьбу — самбо, набравшее себе лучших приемов из множества видов борьбы. Кстати, из японского дзюдо там тоже кое-чего взяли, по-моему, это единственное тамошнее путное «до», так как при борьбе вовсю использует энергию действий противника, который и сильнее и массивнее может быть. Ладно… борьбой будем летом заниматься, когда я ту хату куплю, там у них целый спортзал есть, а тут места мало, еще, после проведенного броска, о мебель, чего доброго, поломаемся. Но по груше колотить и тут можно. Будешь по субботам-воскресеньям заходить, да и поучимся друг у друга. Заодно по высшей математике меня можешь спросить, если что не ясно, постараюсь объяснить. И купи себе гантели, там упражнений нужных полтора десятка, немного, распишу тебе, что да как.

— Да я лучше упражнения в Интернете найду, а Вы пометите, чего надо, а чего не стоит делать.

— Правильно, Серега, мыслишь, молодец! Может, там и дельное найдется, чего я не знаю. Ладно, давай дуй в спорттовары за гантелями

— Да магазинов спорттовары считай, что и не осталось уже, один Спортмастер кругом… Но гантели там стопудово есть. До свидания, Семен Васильевич!

— Давай, Серега, до субботы!

Попрощавшись с Сергеем, Моркофев прокрутил в памяти состоявшийся разговор. Что он там о девках, читающих Cosmopolitan, говорил? Кстати, о девках вопрос может быть ох каким не праздным! Надо бы, кстати, узнать, нет ли у него какой девчонки, а то разболтает ей все, чего доброго. Парень на вид явно не из болтливых, но мало ли, захочет прихвастнуть, а у баб языки, как помело. Или он, чего доброго, по мужикам, раз о девках так отзывается? Надо бы все это разузнать, что само по себе будет, скорее всего, не очень просто. Ну да ладно, надо на будущее продумать несколько вариантов перевода разговора на эту тему и применить их в нужный момент. Решив для себя заранее обдумать эти варианты, Моркофьев продолжил читать Кнута. Умен же таки этот Кнут, бестия, и Серега ведь прав, что с ходу поймут эти книги отнюдь не все…

Глава 16

Председатель правления Элдет-Банка был сильно недоволен полученным расшифрованным сообщением с грамматическими ошибками, но понимал правильность изложенных в нем аргументов. Спалиться человек, внедренный с таким трудом, может, это факт, однако! Я ж ему не писал, когда именно вирус запускать и не ставил четких сроков и, тем более, не настаивал на немедленных действиях. Во-вторых, и это я сам сглупил, не назначил никакой достойной награды агенту за это, безусловно, похвальное мероприятие по устройству конкуренту пакости. Поэтому, кратко поразмыслив, он написал письмо, в котором он четко объяснил свою позицию по поводу отсутствия четких сроков и того, что лучше сделать это медленно, но верно, без серьезной опасности и очень осторожно. Безусловно, при большом риске операция может быть отмена. Однако, если запустить вирус получится в течении полугода, обещалась премия в $50000. Увидав такую сумму, этот крендель точно все изучит и протащит, как надо. После проведения ставшего за несколько лет привычным обряда внесения в письмо грамматических ошибок и лишних символов, письмо было зашифровано и понеслось к адресату по цепи почтовых ящиков.

Директор электростанции подумал о том, как бы ему быстрее и ловчее прокопать траншею под кабель и вообще обстряпать дело без лишней болтовни и слухов. Поразмыслив, он решил не привлекать к делу местных алкоголиков, как сказал до этого Семену, а поискать какое-то средство по быстрому рытью канав под укладку кабеля. Интернет уже добрался и до райцентра и директор уже через несколько минут изучал различные специализированные траншеекопатели, стоимость которых начиналась от 2000 долларов, при этом даже самые дешевые модели рыли довольно неплохо, хотя и узко — сантиметров 10, но со скоростью до 60 метров в час и при этом на глубину в 60 сантиметров, для кабеля вполне хватит. Само собой, более продвинутые модели копали еще лучше и быстрее. К счастью, один из его старых знакомых работал в строительной конторе, и телефонный звонок с просьбой вырыть каким-то образом довольно длинную траншею под кабель его совсем не удивил. Правда, детализация просьбы, в частности, длина траншеи, вызвала некоторое удивление, впрочем, явно не сильное и тем более, не доходящее до полного обалдения собеседника. Заведя разговор о траншеекопателях, директор услыхал в ответ положительные новости — хотя своего в конторе нет, но взять в аренду на день-другой не проблема, и рыть он будет получше и побыстрее. Сойдясь на сумме в 500 долларов за километр и, хотя и будучи уверенным в том, что его нагрели где-то минимум процентов на тридцать, директор электростанции махнул на это рукой и позвонил Семену

— Добрый день, Семен Васильевич!

— Добрый день! Как там у Вас дела?

— Да еще не вполне подсохло. Тут я подумал по поводу организации дела… Насчет траншеи… в принципе ее, чтоб не было лишней болтовни алкоголиков, лучше выкопать траншеекопателем. Организую сам, ничего от Вас не надо. Цель ясна, строители никак не удивятся. Однако, для укладки того, что надо, в саму траншею, лучше подобрать людей крепких и не болтливых, так как укладываемое будет гораздо толще, чем обычно требуется, да и уложить его потребуется быстро. Я как, понятно выражаюсь?

— Понял Вас вполне… Спасибо Вам, Петр Петрович, очень здраво рассуждаете и правильно беседуете.

— Стараюсь! Теперь еще одна проблема — на Вашем конце траншеи надо будет поставить кое-какое тяжелое конвертирующее оборудование в количестве трех единиц. Соответственно, хорошо бы под него какую бетонную плиту, можно и самодельную положить.

— Поня-я-я-тно. Провентилирую вопрос. Класть, если успеем положить, будем с дальней стороны, чтобы оборудование стеной загораживало от… от северного ветра.

— Ясно… принято!

— Плита, кстати, толстая нужна?

— Да нет, сантиметров десять-пятнадцать толщины хватит, размеры где-то… ну пять на два метра с запасом

— Большое Вам спасибо, Петр Петрович! Пойду решать вопрос с плитой, да и насчет людей поговорю. До свидания!

Моркофьев довольно ухмыльнулся, отбив звонок. Ни слова «кабель», ни слова «трансформатор» в разговоре не прозвучало. Однако, для знающего суть дела, понимание того, о чем идет речь, никаких проблем не составит. А директор-то явно не дурень, и это, черт возьми, хорошо! Не теряя времени, Семен позвонил Профессору и напросился к нему минут на десять. Быстрое обсуждение ситуации вечером было вполне конструктивным. Профессор живо поднял на ноги нескольких «охранников» и распорядился организовать укладку бетонной плиты у стены, смотрящей на лес, а не на электростанцию. Мало того, Профессор знал, на какие здоровенные деревянные катушки наматывается промышленный кабель и согласился обеспечить для его прокладки 10, а то, если понадобится, и 15 «бурлаков», не болтливых и физически подготовленных. Как сказал Профессор, «если у тебя и не выгорит, то, по крайней мере, с нормальным электричеством буду». Семен было засобирался домой, но Профессор вновь достал «Реми-Мартен» и старые приятели на пару часом снова предались столь милым сердцу для пожилых людей воспоминаниям юности. Возвращаясь домой навеселе, Моркофьев подумал о том, что за последние насколько недель он выпил, пожалуй, больше, чем за несколько предшествующим им лет. Вернувшись, он решил залечь спать, не занимаясь программированием, так как разумно решил, что программировать в пьяном виде — дело, если и необходимое, то явно требующее больших знаний и опыта. Ни опыта, ни тем более необходимости Семен совершенно не ощущал и поэтому без лишних промедлений завалился в кровать и быстро уснул.

Игнат Владимиров упорно, но все так же безуспешно искал нечто, могущее ему помочь в изготовлении чего-то неотличимого от заводской детали банкомата. Он обходил хозяйственные магазины «кустами», но так ничего и не находил. Бросить эту затею ему мешало, не то, чтобы упорство, а скорее, упрямство. Не понимая даже того, что конкретно ищет, Игнат все ходил и ходил по магазинам, но с постоянно неудачным результатом…

В Благовещенске Василий Соловьев продолжал ждать срока первой поездки «за реку» с намного более лучшим настроением. Оказывается, Онода-то совсем не гомик! Спасибо новой секретарше в конторе, Ленке, которая просветила его по этому поводу. Василий, глядя на нее, заметил, что Лена колотила на клавиатуре письмо по-английски, практически не снижая скорости набора, да и сама девчонка была-то очень даже ничего. Подумав, что не худо бы спросить о том, что его очень интересовало, да заодно и подкатиться к ней, Соловьев, уличив минутку, когда Ленка налила себе чаю, заговорил с ней

— Лена, ты ведь английский неплохо знаешь?

— Ну, худо-бедно знаю…

— Мне тут англоязычная переписка чужая попала, кто-то в e-mail адресе буквой ошибся, я, чего смог, почитал и аж обалдел…

— А чего так?

— Да как бы тебе сказать… Один мужик пишет другому и называет его в начале письма Dear, а то, что это означает «дорогой», знаю даже я со школьной тройкой. По-моему, эти мужики, э… очень мягко говоря, явно противоестественные…

Звонкий женский смех прокатился по всему офису, чего Соловьев совершенно не ожидал. Глядя на его физиономию с вытаращенными от изумления глазами, Ленка рассмеялась еще сильнее и отсмеялась отнюдь не сразу.

— Вася! Слово Dear в начале деловой переписки там не означает практически ничего! Во всяком случае того, о чем ты подумал — на 99.99 % нету. Они там в письмах друг друга величают Dear, невзирая на то, что могут думать друг о друге совсем-совсем не так. Можешь переводить это слово, если оно в начале письма, как… ну, подходящий русский аналог для начала письма, скорее всего, Уважаемый. Так ты говоришь, противоестественные мужики? Ленка снова рассмеялась

— Эх, тебе-то смешно, а я тут уж нервничать начал… Мало ли, почтовый ящик взломают, прочтут, да еще про меня всякое подумают! Меня, если что, совсем не к мужикам, а к женщинам тянет! — усмехнулся Васька, глядя на собеседницу в упор, отчего та немного зарделась, что заставило его сердце забиться быстрее. Однако, Соловьев с трудом, но все же заставил себя не пялиться на нее с довольным видом, а продолжить беседу.

— Лен, мне надо бы ему тогда ответить, что он ошибся, просить тебя писать я не стану, вопрос у меня только один есть, как бы там в письме правильно артикли расставить, а то где там ставить a, где the — леший знает.

Собеседница снова рассмеялась, на сей раз намного спокойнее, чем раньше.

— Вася, в учебниках английской грамматики этот твой «только один вопрос» на сотнях страниц расписан. Однако… могу тебе подсказать очень простой рецепт, который правильно работает процентах в семидесяти, а, если человек еще слегка и грамматику почитает, будет еще лучше

— Это какой же?

— Называется он «английские артикли для новых русских»

— Да я как-то на нового русского совсем не тяну… — угрюмо протянул Васька

— Успокойся, Вась, золотая цепь в палец толщиной от шеи до пупа тебе для понимания точно не понадобится, как и прочие соответствующие новорусскому виду штучки. Имеется в виду то, что этот способ даже не отягощенный интеллектом новый русский применить сумеет. Запомни для начала «a» — это артикль неопределенный, а «the» — определенный.

— Да я это, в принципе, и так помню, применять-то их как…

— Очень просто. Хоть в книгах с учебниками и говорят, что артикли вообще не переводятся, для новых русских их таки перевели. Неопределенный артикль «a» — переводится как «типа», а определенный «the» — «в натуре». Так их и применяешь… если в русской речи, переиначенной на новорусский базар прошлого тысячелетия, лепится слово «типа», пишешь артикль «а», а если «в натуре», то «the». И еще о том, как именно эти обороты в обычную русскую речь лепить. Если собеседник должен догадаться, или ты подразумеваешь то, о чем именно говоришь это «в натуре», а если это неважно что из общей кучи предметов одного вида — «типа». Например, если стоит тарелка с грушами и ты просишь дать какую-то, все равно какую, грушу из нее, то на новорусско-английском наречии надо говорить «Дай мне, типа, грушу». А если кто-то тебе говорил, что его автомобиль сломался, надо задавать вопрос: «В натуре, автомобиль, починили?». Потому как это не какой-то, а именно, или его автомобиль. После расстановки оборотов «типа» и «в натуре» переводишь с артиклями на английский и случаях в семи из десяти окажешься прав.

— Лена, спасибо тебе огромное! — с искренним чувством произнес Соловьев — С меня подарок!

Ленка отнекивалась, но в основном для порядка и снова слегка раскраснелась, что Василий счел очень хорошим знаком. Да… придется тебе, Вася, залезть для подарка в свой стратегический резерв. Хоть и говорили в известном фильме, что бабы и кабаки доведут до цугундера, но придется таки на цветы с шоколадкой минимум раскошелится…

Глава 17

Расшифровав полученное письмо и не без труда продравшись через грамматические ошибки и прочие внесенные в его текст «загогулины», вице-президент Ультрим-Банка облегченно выдохнул. Немедленных действий по внедрению вируса от него не требуется, мало того, от задания можно и отказаться в случае опасности, однако… Пятьдесят тысяч долларов на дороге не валяются. А за четыре-пять месяцев научиться можно много чему, да еще и месяц на операцию останется. Поэтому, как следует поразмыслив, вице-президент начал писать ответ, на который и рассчитывал адресат, предложивший ему дополнительную премию за риск.

Через несколько дней, уже купивший гантели и вовсю начавший заниматься с ними Сергей Артемьев тренировался в квартире Семена. Учился Сергей достаточно быстро, и не только потому, что его учитель обладал хорошей памятью и с детства помнил не только то, чему именно его учили, но и, что бывает реже, как именно это делали. В жизни во многих случаях не помогает и это, многие, даже очень искусные в своем деле люди оказывались просто не способными передавать свои знания другим. Так великий скрипичный мастер Страдивари не смог толком выучить даже своих сыновей, уровня отца им достигнуть не удалось… Ведь кроме знания самого предмета и даже способа его преподавания, именуемого по-научному «методикой», необходим преподавательский талант, формально не определяемый набор личных качеств учителя, та самая изюминка, от которой у одних учителей дети знают и любят преподаваемый ими предмет, а у других уроки вызывают только сонливость да зевоту. К счастью для Сергея, Моркофьев обладал всеми тремя необходимыми для учителя компонентами — и знаниями и, умениями и талантом, соответственно, обучение спорилось и вовсю. Дождавшись, когда Сергей устанет, Семен посоветовал ему расслабиться и отдышаться. Так как парень запыхался, и соображать разные хитрости от этого, если и будет, то явно похуже, Семен решил воспользоваться создавшейся ситуацией и начать свой разговор на интересующую его тему самым простым способом.

— Да, Серега, не только повеселил ты меня прошлый раз, но и заставил задуматься. Куда мы идем-то? И так, включишь телевизор, а там мужики в ластах через скакалку скачут, а тут еще посмотрел, что в метро девки читают, так и понял, что прав ты был…

— В чем именно? В оценке ума читающих такое девок?

— Именно так… Ты-то как с этим «умищем», который без кавычек и не напишешь, справляешься, если она у тебя есть? Умную бабу найти всегда было не просто, да и у них есть иные недостатки, а с дурой жить тяжело, по себе знаю…

— Эх, Семен Васильевич… Какие с моими деньгами девки, нет у меня никого… Не скажу, что они мной совсем не интересуются, кто ж не заинтересуется сиротой без свекрови. Однако, когда речь заходила об отсутствии жилплощади и жизненных перспектив, так они практически все и отваливали… И вообще! Жизненный план на этот счет у меня уже готов. Мне, через лет пять, а может даже и раньше, вовсю светит то, что я сам для себя называю «московским страховидлом»

— Страховидлом!? Объясни-ка.

— Именно, что страховидлом. Только они мной продолжали как-то интересоваться.

— А почему именно «московским»?

Сергей вздохнул и попытался привести свои мысли в порядок перед ответом Моркофьеву. Он-то давно и с грустью обдумывал этот вопрос… Явление это, скорее всего, явно не только московское, но в Москве это выражается сильнее и ярче всего, за счет не только столицы, но и особого статуса города в советский период. Возможно, это может быть в Питере и еще в нескольких городах-миллионниках. В обычной ситуации браком сочетаются люди более-менее сходной красоты и социального статуса. Безусловно, бывают искренние браки по внезапно возникшей страсти в стиле «любовь зла — полюбишь и козла» и союзы перезрелых миллионеров с юными прелестницами, но, при нормальном ходе вещей, это, скорее, исключения, подтверждавшие правило. Однако, насколько было известно Сергею, еще нигде в мире наличие жилплощади в столице не обеспечивало бы практически стопроцентной уверенности в заключении брака даже для кривых, косых и вообще «просто страшных» уродин. Начался этот явно противоестественный отбор годах в сороковых-пятидесятых прошлого века, когда лимитчики или незнамо для Сергея кто, которые были еще «до лимита», вовсю стремились как-то зацепится в вожделенной столице и очень многие находили брак по расчету с жаждущей того женщиной стремной внешности вполне разумным решением. Само собой, для того, чтобы лучше закрепиться в Москве, и уменьшить вероятность развода, кавалеры старались поживее завести детей, что вполне совпадало с устремлениями самих страховидл быть, «как все». В результате такого извращенного осеменения (не назвать же это любовью, черт возьми!) появлялись на свет потомки… Если они выдавались «красотой» в мать, серия страховидл продолжалась напрямую. Однако, даже если дети были внешностью в отца, в строгом соответствии с запрещенной когда-то генетикой и разбиением генов страховидлости в испытанном еще на мухах-дрозофилах соотношении 3:1, природа частенько и безжалостно отыгрывалась на внуках… Сергей, даже когда еще были живы родители, уже видел два примера страховидл, чьи родители выглядели вполне нормально, но вот внешний вид бабушек… Старухи могли легко и непринужденно пройти кастинг в любой детский театр на роль Бабы-Яги, при этом грим и прочие ухищрения по изменению внешности им бы совершенно не понадобились. Скорее, любые актерские причиндалы тем даже помешали бы! Однако, если бы дело было только во внешности… Страховидлы второго и последующих поколений, даже если они были вполне нормальными внешне, отличались отменно скверным характером. Что же может вырасти в семье, мать в которой, в лучшем случае втихомолку, называет отца «приживалой», а он отвечает ей «уродиной»! К тому же отцы рано или поздно начинали компенсировать свое невольное нервное напряжение от жизни с такими «красавицами». Если это получалось, то «простыми» загулами по любовницам, однако, такое было возможным только при хорошей сдельной работе и наличию не передаваемых жене денег. Подобная ситуация была чрезвычайно редкой среди бывших лимитчиков, и обычно нервное напряжение снималось водкой, а что бывало после этого, догадаться совсем не трудно, несмотря на множество открывающихся после выпивки возможностей для поиска приключений… В принципе, хорошо приняв, тоже можно по любовницам пойти и, скорее, даже по таким, которые еще пострашнее своей жены будут. После водки все женщины становятся намного красивее, разве что если не встретить на своем пути нечто из категории «я сколько не выпью»… Но, выпивши, есть и иные варианты, можно, например, гордо заявиться домой и под спиртовыми парами сказать громко и в лицо о ее внешности то, что говорилось до этого тихо и сквозь сжатые зубы. А на угрозу развода гордо посмеяться и ответить, что-то вроде «кому ты нужна с тремя детьми и такой-то рожей» и пожелать «удачи в проживании на мои алименты, если что». Немудрено представить себе, как именно подобные расклады в семейной жизни могут отразится на детях, которые передадут свой характер по цепочке… И ведь с такой мне придется жить… — грустно подумал Сергей и начал упаковывать свои невеселые мысли в не менее мрачные слова. После его рассказа повисло долгое молчание…

— Мда, Серега… даже не знаю что сказать-то… Кстати! Почему ты сказал пять лет, или даже раньше? Я б на твоем месте совершенно не торопился!

— Да как Вам сказать, Семен Васильевич… Ладно, если честно, боюсь, через пять лет мне со страховидлами даже виагра не поможет. Я и сейчас-то с ужасом об этом думаю, а как стану постарше…

— Эх, Серега… одно в этой ситуации хорошо, сообразителен ты все-таки. Как ты рассказываешь, совсем не дарвиновский отбор в Москве, да еще и в течении более полувека, просто очевиден, а ведь никто об этом не пишет и словом не обмолвился…

— Семен Васильевич! Кому ж охота об этом писать? Денег на этом никак не подымешь. В советское время наверняка запретили бы, может, даже и посадили б автора, Вам-то этот вопрос точно виднее. А сейчас фон от такого рассказа для рекламных вставок будет совершенно негативный. Особо для банков и торговцев недвижимостью! Зачем наводить людей на мысль о том, что вместо того, чтобы влазить в ипотеку на 20 лет, можно страховидлу какую захомутать? Мне, правда, хоть жениться легче из-за отсутствия свекрови и того, что сам местный, будет похуже остальных. Сказать ей о том, что уйду в мамину квартиру в случае чего ведь не получится… У Вас-то дети, судя по незнанию вопроса, со страховидлами не сталкивались?

— Нет у меня детей, жена бесплодной оказалась…

— Извините…

— Да ладно тебе… В жизни и такое бывает.

Во время вновь повисшего молчания Сергей мысленно выбранил себя последними словами. Идиот, кретин, ….,…,…, какого ж ты не заметил, что на стенах и на столе ни одной фотографии нет! Ну, на столе, положим, искать не стоило, вон он как бумагами завален, даже под покрывалом видно. Но стены-то! И шмотья женского на вешалке тоже нет! Не говоря уже о том, что на эту тему просто не говорилось. Ну ты и… Молчание прервал Моркофьев.

— Развелся я с ней, Сергей. Когда я три года назад почувствовал, что решение близко, развелись по-тихому. Это сейчас у меня характер ничего, а я когда задачу начал усиленно решать, так задумывался, что на обед приходил к ужину и говорил сам с собою математическими терминами… Да и не расскажешь же этой дуре, чем занимаешься, не поймет просто…

— Ну… глупее Вас быть довольно просто, но, если честно… Меня самого тянет с собой поговорить, когда что-то мутное решаю, хорошо, у меня бабка глуховатая. А решаю-то я не настолько забористые вещи, чтобы с ними десятки лет разбираться…

— Ладно, Серега, помоги мне с одним моментом по программированию разобраться.

— Разберемся, куда денемся… уж двадцать лет для этого точно не понадобится…

После ухода Сергея Моркофьев не сразу смог заставить себя отвлечься от размышлений о нелегкой дальнейшей судьбе парня. Однако, это все равно пришлось сделать — хотя его собственные дела по написанию программы и продвигались очень неплохо, однако лучше всегда иметь запас времени на случай каких-то проблем или непредвиденных обстоятельств. Поэтому, отвлекшись от невеселых мыслей, Семен продолжил работу.

В это время в Благовещенске была уже глубокая ночь, но Василий Соловьев еще вовсю трудился, старательно прибирая свою квартиру после очень удачно прошедшего первого свидания с Леной. Совершенно разумно решив, что с ходу приглашать ее к себе домой, по меньшей мере, самонадеянно и, как минимум, нахально, и проведя девушку домой, Васька поспешил в свою квартиру. Однако, на сей раз он спешил не то, чтобы очень сильно и явно без тех скоростных рекордов, которые он устанавливал, ожидая писем от Оноды. Да и кому из мужчин захочется торопиться на уборку, хоть и сугубо необходимую… Соловьев где-то слышал или прочитал запомнившееся ему изречение о том, что молодой холостяк убирает квартиру, чтобы привести женщину, а старый приводит женщину, чтобы она навела в ней порядок. Мда, … старым холостякам везет, им позавидовать в этом плане можно… Вот бы мне вообще не париться, а просто бабу на уборку привести… Однако, прозвучавший в голове Васьки насмешливый голос разума, с изрядным ехидством спросивший его о том, действительно ли Василий так сильно торопится заделаться старым пердуном, живо отвлек Соловьева от бесплодных мечтаний и заставил заторопиться и заняться делом. Особо муторно было возиться с турецким ковром, длинный ворс которого изрядно запылился. К счастью, у Василия, как и у многих иных мужчин, подходящих к уборке рационально, а не по-женски, было важное дополнение к бабскому правилу о том, что «Порядок — это когда все убрано». Главное — упомянуть о том, что «…все убрано, но! Не там, где этого никто не видит» и уборка сразу становится в несколько раз попроще. Несмотря на безусловное следование Соловьева принципам рационализма, провозился он довольно долго, но дело того, безусловно, стоило и, завершив уборку, Васька завалился спать, будучи очень усталым, но не менее довольным собой и проведенной им работой.

Глава 18

Через несколько дней Николай Старостенко сидел в кабинете председателя правления Ультрим-Банка на еженедельном отчете. Происшествий снова было не много и Николаю по ходу ответов на вопросы подумалось, что в теориях психиатров о весенних и осенних обострениях все же что-то есть. Хоть весна была еще холодной, но неделя, по какому-то капризу природы снова выдалась солнечной, а не сплошь мрачно затянутой тучами. Дожди, хоть были и сильными, но проходили быстро, погода выдалась лучше обычного, соответственно и происшествий стало поменьше, хотя… Стараясь, чтобы мысленная насмешка над собой не отразилась на лице, он посмеялся над самим собой. Летом, получатся, по-твоему, происшествий вообще не должно быть? Загнул ты, Коля, однако… К счастью, председатель не заметил, или не захотел заметить изменения выражения лица Николая и отчет продолжался своим чередом. В конце отчета Старостенко посмотрел на председателя и решился напомнить тому про его просьбу о напоминании относительно акций и доткомов на прошлой неделе.

— Молодец! А я все думал, напомнишь, или нет?

— Да как можно не напомнить, Вы же сказали, чтоб напомнил…

— Правильно сделал… Так, с чего бы начать про доткомы с прошлого тысячелетия… В принципе, для того, чтобы полмиллиона-миллион поднять, там можно было практически ничего не делать… но тебя мы таки заставим потрудиться! Хотя работа будет достаточно приятной… Хочешь в теории, но на своем личном примере понять, как поднять миллион из ничего и насколько рыночная стоимость акций может соотноситься с реальной стоимостью компании?

— Конечно!

— Для начала… надо бы тебе волосы перекрасить в рыжий цвет, да завить…

— Это еще зачем!?

— Не спорь, поймешь потом, кстати, если по хорошему, понадобится тебе и бороду, которую ты заведешь, тоже красить.

— Ага, это чтоб не узнали?

— На лету схватываешь.

— А убежать-то в случае чего успею?

— Ну, очень многие успели, по-моему, гораздо больше половины. Давай-ка продолжим… Забиваешь ты себе домен… типа SexOnlineMovies[21]…

— Так он же забит наверняка за кем-то и шиш отдадут!

— Мда, прав ты пожалуй… Во, придумал! Все время забываю, как правильно называется эта ерунда, когда русские слова пишут английскими буквами?

— Транслит?

— Именно, спасибо! Значит, будет он seksonlainmuviz точка-ком. Находишь себе ассистентку с бюстом размера пятого, не… пятый маловат будет, надо будет минимум шестой-седьмой поискать.

— Звучит-то очень заманчиво! Одна беда — жена, наверно, против будет…

Председатель посмеялся

— Да жена, как узнает, сколько денег можно заиметь, сама тебе эту ассистентку и подберет, если даже самолично не захочет сниматься!

— Однако…

— Продолжим. Снимаешь ты себе дешевый офис, с кожаным диваном и веб-камерой для заснятия процесса, начинаешь транслировать действо в Интернет, и потом, или сам, или с помощью каких хакеров раскручиваешь счетчики просмотра. Возбудив интерес инвесторов, выходишь на биржу. Положим, распродал ты 200000 акций по десятке долларов за штуку, себе еще 40000 оставил, как основателю компании. На полученные деньги в сумме 2 миллиона долларов ты себе для подкрепления своих сил и вхождения в образ на экране закупаешь икры черно-красной, шампанского… какое там Джеймс Бонд пил?

— Дом Периньон?

— Ага, Дом Периньон урожая, какой же он был… вроде бы, пятьдесят третьего года

— Пятьдесят третий сейчас золотой совсем, если он вообще есть! Он такой только в первых фильмах про Бонда мелькал.

— Ну, пусть будет девяносто третьего, тоже, думаю, очень не плохо. Покупаешь себе диван в офис получше… И вообще, на миллион ты ни в чем себе не отказываешь, можешь и на арендованных бизнес-джетах летать, и роллс-ройсы себе на дом вызывать… но с одним условием…

— Это каким же?

— Нанимаешь или сам делаешь, но какая-то группа хакеров должна накручивать тебе счетчики посещения, пускать слухи о том, что тебя смотрят миллионы и все такое прочее для того, чтобы стоимость акций на бирже росла. Положим, достала цена акции до 25 долларов за штуку, а ты как раз один миллион из двух в кассе прогулял уже. После этого ты говоришь, что продаешь свои акции такой сверхуспешной компании за оставшийся миллион, который есть в кассе. На фоне слухов о выкупе компанией собственных акций их стоимость еще даже где-то до тридцатника поднимется.

— То есть, мне за мои акции и любовные труды выдали из кассы миллион? Очень не плохо! Я так понял, что пора смываться?

— Правильно мыслишь! Сбриваешь бороду, перекрашиваешься в черный цвет, ставишь на недельку повтор предыдущих сцен, чтобы не сразу стали искать, и сматываешься лет на пять-десять в какую-то тихую дешевую страну, покуда шум не стихнет. Надо же честным людям от трудов по отправлению любви, поеданию черной икры и питью элитного шампанского отдыхать и поправлять нервную систему! С миллионом до этого можно и паспорт поменять и прочие документы заранее выправить, да и следы замести.

— Здорово-то как! Хоть и чисто теоретически, но все ж приятно…

— А инвесторам-то как здорово! Пришли они в офис, нашли там диван, протертый от любви до дыр, ведро-другое со смесью окурков и использованных кондомов, пустую кассу и не оплаченные счета за свет и вызов роллс-ройсов на дом. Прикинь, что будет, если такие акции куплены нами и значатся в капитале банка?

— А вот тут веселого мало…

— Понял теперь, что рыночная стоимость акций к действительной стоимости компании часто имеет такое же отношение, как фаза луны к направлению ветра? Именно это с доткомами было. Когда инвесторам пришлось понять, что король-то голый и их капитализация упала раз в сорок, тем, кто не успел смыться, стало очень не весело… Вот тебе и суть доткомовского кризиса. Там в такое деньги вкладывали… Сам оцени, пытались устроить торговлю в Интернете между бизнесами, В2В ими модно называемую. Кто ж из сколь нибудь соображающего бизнеса, не посмотрев в глаза людям внимательно, и не обнюхав толком, кто они там такие, будет серьезную сделку заключать? Да еще и комиссию за это платить? Я ж от этого факта Интернетом интересоваться начал и смотрел на все творящееся… ну, по меньшей мере, с удивлением. Если б мне миллион дали и сказали — клади, куда хочешь, я бы его, скорее в seksonlainmuviz вложил, а не туда! А инвесторы в это В2В прямо как мухи на мед, ну, или на другую там субстанцию…

— Гмм… А как же нашлись на такое дело инвесторы? Лопухи они совсем, что-ли?

— Ну, как бы тебе попроще объяснить-то… Если совсем по простому, то ситуация сейчас такая, что денег в разы больше, чем товаров. Поэтому лишние деньги тупо пристраиваются туда, куда можно. Под деньгами в широком смысле нужно понимать не только сами деньги, а и те CDO и прочее, что мы в прошлый раз обсуждали.

— Что-то не сильно понятно. Конечно, тупо на себя примерять эту теорию как бы не слишком корректно, но, думаю, не только я, но и очень многие на избыток денег жаловаться совсем не станут.

— Оно-то ясно. Однако, поверь на слово, что в большой экономике все сейчас не так, как у тебя лично. Иначе доткомовские акции бы просто не покупали без лишних денег. И еще учти, что кроме кратного превышения денег над активами, есть еще не менее кратное превышение долгов над деньгами.

— Да… ничего хорошего такая ситуация не предвещает…

— Именно так. Она и будет расшиваться в ходе грядущего кризиса. Причем я буду чертовски рад, если дело не кончится полнейшим бардаком, вплоть до перехода на бартер, если даже не хуже. Если обойдется без бардака и мировой войны, реально богатыми станут страны, которые имеют и смогут защитить реальные материальные ресурсы и активы, а также свое производство. А не нынешние США с Англией, которые вовсю препятствуют процессу.

— Ох, Владимир Сергеевич, посчитаете Вы меня тупым…

— Да говори, не бойся!

— Мне это сильно маловероятным кажется. В США вон какой ВBП здоровый…

— Так ВВП США вообще показатель полностью дутый, ты на него и не смотри

Николай изумленно вытаращил глаза.

— Простой пример. Китайцы сейчас шьют трусы, ну… пусть для простоты по доллару, хотя в жизни дешевле. Торговая компания из США их закупила оптом и начала продавать по 5 баксов. Положим, купили эти трусы 10 человек, программист, директор торговой компании, ну да и прочие. ВВП Китая при этом вырастет на 10 баксов, а ВВП США на 50 минус десяточка на закупку. При этом внешний долг у США вырастет только на ту же десяточку.

— А это вообще правильно и честно?

— Эта методика подсчета ВВП там принята, а насколько она честна и правильна, можешь судить сам.

— Ой, ё…

— Да, Коля… «О, сколько нам открытий чудных готовит просвещения дух…» Методика, как ты видишь, не отражает ни уровень своего производства, ни пресловутую иновационность. Да и какая там, к лешему, инновационность, когда они все свои простые производства в тот же Китай перетащили? Вот если все начнет накрываться и Китай перестанет отгружать туда штаны с трусами, они будут себе из микросхем труселя шить? И куда, в случае приличного кризиса, денется их ВВП от сверхразвитой сферы услуг? Что там останется от работы сугубо необходимых собачьих парикмахеров, риэлтеров на падающем рынке недвижимости, аукционов по продаже черных квадратов Малевича и… чисто для связи с предыдущей темой, искусников интимной стрижки?

— Ну… даже, если интимная стрижка — наше все, но работы нет, а, тем более, если жрать будет нечего, она как-то не покажется совершенно необходимой.

— Вот тут ты правильно затронул одну из трех реальных ценностей, на которых строится все.

— Работу или еду?

— Сам подумай, хороша ли работа на голодный желудок? В блокадном Питере пресловутое золото меняли на хлеб чуть ли не по весу.

— Понятно… А остальные две?

— Вторая — энергия. В широком смысле, не только из розетки. Уголь, газ, нефть, продукты ее перегонки… Да хотя бы и те же дрова! Энергия нужна в наших широтах не только для поддержания нужного уровня производства жратвы, но и для обогрева, чтоб зимой не дохнуть от мороза, а также и для третьей ценности, которая две предыдущих охраняет. Ценность эта до солярки с авиационным керосином сейчас страсть, как охоча…

— Оборона?

— Именно так. Ценности эти образуют треугольник, который четко взаимосвязан. Выдерни одну — посыпятся остальные две. Без жратвы с кучей энергии ты себе штепсель в одно место вместо обеда втыкать не будешь, да и голодная армия — это совсем не здорово. Без энергии ни танки не поедут, ни жратвы на одной лошадиной тяге много не вырастишь. А без обороны придут нехорошие ребята и всю жратву с энергией отнимут.

— Понятно, у нас-то эти ценности есть. В штатах… ну вроде бы тоже есть. А, допустим, в Саудовской Аравии какая жратва? Там же у них пустыня…

— Так стран, которые обладают подлинным суверенитетом и имеют одновременно все три главные ценности, довольно немного. У той же Японии своей энергии почти нет, да и со жратвой должно быть как бы не очень, судя по величине территории. Там ведь еще и гор полно. Вообще, при кризисе плохо будет очень многим… И, чем глубже будет кризис, тем большее будет скатывание к трем основным ценностям. Кстати, как я говорил, ценнейшими активами при этом станут реальные ресурсы. Без сырья даже самая продвинутая и и нновационная фабрика не сможет сделать ничего, а вот при наличии сырья и энергии какое-то производство даже низкого передела организовать вполне удастся. Необходимое уж точно сделать получится.

— Эх… создается впечатление, что практически все наша промышленность именно на этот случай и готовилась. С гражданской продукцией у нее всегда не очень.

— Так оно и есть!

Николай непонимающе уставился на председателя

— Да, все так и есть, только продолжим мы разговор на эту тему месяца через два, не раньше

— В отпуск уходите?

— Да какой тут, к лешему, отпуск! Прямо перед твоим отчетом новости сороки на хвосте принесли, да те еще новости. Внеплановая проверка ЦБ собирается. А это на пару месяцев минимум и трясти будут вовсю. Тебя это тоже коснется, просмотрите, все ли документы актуализированы в соответствии с последними требованиями и инструкциями. Да и само их соблюдение проверьте! По ходу, иным подразделениям тоже ваша помощь может понадобится, да и свое старое место не забывай, помоги да посоветуй, если что.

— Обязательно!

— Ладно, иди работай. Кстати! Отчеты твои на время проверки будут максимально короткими, мало ли что

— Понял. До свидания, Владимир Сергеевич!

Выйдя из кабинета, Николай заторопился в кабинет шефа сообщить о готовящейся напасти. Председатель тоже был занят мыслями о предстоящей внеплановой проверке и думал о ней без восторга, однако… Нет все же худа без добра! Под предлогом проверки он может отложить непонятный план реорганизации, объяснив это тем, что сейчас совсем не до него. Кстати, самое смешное, что это будет самой настоящей правдой! Председателя часто веселило то, с каким замешательством люди порой реагируют на сказанную им самую что не на есть истину! С внезапно и не менее странно улучшившимся настроением он нажал селектор и дал указание собрать у него всех директоров департаментов для уведомления их о грядущей проверке.

Глава 19

Еще через несколько дней Моркофьев с Сергеем заявились в компьютерный магазин к заранее предупрежденному менеджеру. Иван уже подготовил десяток компьютеров и два коммутатора cisco, снабженных портами под оптические кабели. Не была забыты и деньги для организовавшего сделку. Сергей заранее оговорил с Моркофьевым то, что нужно говорить и теперь с интересом и уважением следил за тем, как Семен не то, чтобы играл свою роль туповатого, но безусловно обладающего властью администратора, но прямо-таки сжился с ней. Неужто их и этому в КГБ учили? Сомневаюсь, что там у них были даже курсы актерского мастерства… тут дело, скорее всего, в том, что талантливый человек просто талантлив во всем. Иван живо стал называться Моркофьевым по-простому Ваней. В голосе Семена появилась непонятно откуда взявшаяся властность, кроме того, не то, чтобы временами — даже частенько в нем звучал и металл. Казалось совершенно естественным то, что Иван первым делом узнав имя-отчество собеседника, обращался к нему строго по батюшке и очень уважительно

— Значит так, Ваня. Сейчас мы у вас взяли на отладку схемы десяток компов. Если все у Сереги получится — в конце весны или начале лета возьмем остаток до тысячи.

— А если не получится, Семен Васильевич?

— Уволю Серегу нахрен!!!

Сергей, даже зная, что ему на самом деле ничего не грозит, от интонаций в произнесенной реплике невольно втянул голову в плечи. Неужто на работе и по жизни такое бывает!? Мда, взрослая жизнь — она, судя по всему, тоже явно не сахар… Брови Ивана дернулись вверх-вниз, явно под впечатлением суровости нрава клиента.

— Ты, Ваня, моли Бога, чтобы у него получилось! Он, вообще-то, парень очень даже толковый, но от вас еще и не только божественная помощь понадобится может! С компами, он сказал мне, разберется и сам, а вот с коммутаторами, или как там они у вас модно по-английски называются, вичами, что-ли?

— Свитчами?

— Во, спасибо! Ему помощь понадобится.

— Так может нас позовете? Мы все сами и сделаем в лучшем виде!

Сергей ухмыльнулся про себя. Уж этот-то вопрос он однозначно предвидел и они с Моркофьевым расписали ответ, как по нотам.

— Не! Все, что делается, должно быть сделано нами и по тихому. Чо, удивляешься? Ты, кстати, тоже об этом деле помалкивай, а не то я до твоего начальства в случае чего всяко доберусь, да расскажу им, что ты о делах клиентов почем зря треплешься! Тебе я, Ваня, так и быть, расскажу, что да зачем, чтобы ты был в теме и вопросов лишних не задавал. Серега о тебе хорошо говорил и убедил меня в том, что для дела это нужно, так как не только ты дурацких вопросов нам задавать не будешь, но и если тебе их зададут в твоей конторе, ответишь правильно. И учти, по плану ты будешь только пятым, и последним, который до часа Х об этом узнает! Остальные я с Серегой, генеральный да главбух, а уж они-то не трепанутся. Тебе, если хочешь что-то продать, болтать очень не рекомендую…

— Могила!

— В общем, так. Достали меня, Ваня, бродящие по конторе вирусы. Что ни неделя, так новый заводится. Суют, понимаешь, раздолбаи хреновы, разные там флешки куда не попадя, а потом все полдня стоит. Серега вон правильно предложил — надо сделать так, чтобы все данные в сети лежали и даже компы по сетке грузились

— Так Семен Васильевич, я продать, конечно, хочу, спору нет, но тут же порты для флешек тоже на компе сзади есть. Может, Вам и замков на них продать, чтоб нельзя было флешку запихнуть!

— Какие, на хрен, замки! Нам потом чего, с тыщами ключей возиться? Я им, чертям, устрою ночь святого Варфоломея! Все лишние дырки тому, кто в них будет что-то левое совать, самолично смолой эпоксидной залью!

На сей раз брови Ивана оставались поднятыми не менее полуминуты. Он с обалдением посмотрел на придумавшего этот пассаж Сергея, который, ожидая этого, нацепил на свое лицо заранее отрепетированную перед зеркалом ответную гримасу, выражавшую не сколько легкое удивление, столько обреченность и покорность судьбе. Благо, последние два компонента в планируемом выражении лица были для него совсем не трудными.

— Да, Ваня! Если дырки нет, то и совать-то некуда! Экой я каламбур, по ходу, сказанул, однако! Одна беда, хорошо Серега ее предвидел и заранее о ней сказал — если узнают о том, что готовятся такие суровые меры по наведению порядка, эти козлища начнут, чего доброго, заранее увольняться и разбегаться. По большей части оно бы и неплохо, там половину, если не две трети разогнать к едреней матери давным-давно надо, но ведь могут, злодеи, еще при этом какие важные данные потереть, пока они хранятся не централизованно. Поэтому, Ваня, провернуть эту операцию надо по-тихому, по глазам виду, понимаешь важность момента. Мне даже корпоративной картой платить придется, так как если в бухгалтерии простые сотрудники счет увидят, начнут интересоваться, что да почему.

— Ох, Семен Васильевич… Побьют меня за это! И больно…

— А чего так?

— Так по карте ж комиссия, точно не видел, какая, но не меньше двух процентов

— Т.а.а. к…

Сергей насторожился. Этого момента он, честно говоря, и не знал! Придется Моркофьеву импровизировать, не наговорил бы чего…

— Ладно, Ваня… Ты с Серегой жди здесь, отойду-ка я поговорю с генеральным. Предупреждать, блин, об этом надо было, как бы мне сейчас самому от него больно не стало. Это ж примерно по пять баксов на машину, а они на дороге не валяются.

Сергей заранее знал результат переговоров с несуществующим генеральным и повернулся к Ивану, на лице которого было написано искренне сочувствие. Тот полез в ящик стола и передал Сергею несколько банкнот оговоренной мзды.

— Держи, несчастный.

— Спасибо!

— Б*я… я не понимаю, как ты с ним работаешь! То-то у тебя видуха такая тоскливая…

— Да вот, приходится…

— Неужто он и на самом деле порты эпоксидкой зальет!? Это ж ох. ть что!

— И не сомневайся! У него-то слово с делом не расходится… И выгонит ведь нафиг, если не справлюсь. У Вас в фирме цисководы есть? Придется проблемы решать в режиме «раздень меня по телефону», схема-то в принципе, простая, по несколько свитчей на этаж, а между этажами — оптика. Я и сам заранее на их сайте документацию почитал.

— У нас нет, но я стопроцентно тех, кто проконсультирует, найду. Надо ж спасать тебя, бедолагу…

Разговор был прерван появлением Моркофьева

— 235 — крайняя цена.

— Э.э.э.м.м. м… нормально!

— Значит, договорились. Запомни один ответ, если кто что будет сдуру спрашивать, про то, чего не безналом и прочее «так пожелал клиент». Кстати, самое смешное, что ты, Ваня, и врать-то при этом не будешь!

— Пожалуй, что так оно и есть! — усмехнулся Иван.

— Надо бы мне еще подумать, как их втихаря на нижний склад в контору затащить… Но то уже, Иван, не твои заботы. Может, я даже снова свою коллекционную с итальянским движком, копейку к этому делу приспособлю, мало ли… И брать будем не более, чем по сотне в день, чтоб не отсвечивать. Организовать снятие всего лишнего со ста компов в день сумеешь?

— Сделаем, Семен Васильевич!

— Молодцом! Ладно, поехали мы с Серегой, если что пойдет не так — звони ему.

— Непременно! Большое Вам спасибо, Семен Васильевич!

— Да и тебе тож! Пока!

— До свидания!

Когда клиенты уехали, Иван мысленно поздравил себя с удачей. Пять баксов в случае упрямства клиента ему бы пришлось отстегнуть из своего кармана, но этого делать не придется. Однако, суров же мужик… Болтать о его задумке Иван и не думал, мало того, на вопросы он планировал отвечать именно так, как ему советовали. Мужик-то, мало того, что суров, так еще и слов на ветер не бросает, доберется ведь до моих начальников и те мне кузькину мать точно покажут, да еще и уволить тоже могут из-за не проданных компов! Говорить об этом деле совершенно не нужно. А если будут дополнительные вопросы… Рассказывать про то, как он обещал уволить несчастного Серегу, ему явно не запрещали и никаких планов он этим не раскроет. Тогда все прочие дурацкие вопросы отпадут сразу же! Ход мыслей Ивана полностью совпадал с задумкой двух хитрецов, быстро доехавших до дома Моркофьева и уже вовсю собиравших тестовый стенд. К вечеру он был уже вполне успешно собран и опробован. Помощь знатоков cisco даже не понадобилась Сергею, который до этого несколько дней кряду лазил по их сайту, думал, анализировал схемы, команды конфигурирования и приводимые там примеры. В результате своей длительной подготовки он вполне успешно настроил связь двух коммутаторов по оптическому кабелю. После успешного проведения настройки, которую он считал самой сложной для себя, Сергей быстро настроил привязку адресов компьютеров в сегментах локальной сети к их уникальным аппаратным идентификаторам, зашитым в сетевые карты и называемых МАС-адресами. Семен внимательно следил, как Сергей заносит в электронную таблицу соответствие MAC-адреса сетевому, разбивает компьютеры на две группы, каждую из которых планировалось подключить к своему коммутатору, и после этого переносит данные в конфигурационный файл уже запущенной на его машине программы-сервера по выдаче сетевых адресов. Новый компьютер Моркофьева, который использовался в качестве управляющего для кластера, уже был подключен к стенду кабелем от второй сетевой карты. После распределения адресов пришла очередь настройки загрузки компьютеров мини-кластера по сети. Сверяясь со своими сохраненными в файлах записями, Сергей запустил на компьютере Моркофьева еще одну программу-сервер для удаленной загрузки других компьютеров по сети и вписал в ее конфигурацию необходимые данные, а также скопировал файл с образом загружаемой системы. После этого Сергей перезапустил обе программы-сервера для перечитывания исправленных им конфигураций, выдохнул и начал последовательно включать маленькие компьютеры, внимательно глядя на мелькавшие в двух открытых окнах информационные сообщения, выдаваемые серверами удаленной загрузки и распределения сетевых адресов. Он ожидал появления различного рода ошибок, однако тщательность и старательность в подготовке принесли свои плоды и все завелось с первого раза. Проверив доступность каждого компьютера в созданной им маленькой локальной сети, Сергей выдохнул еще раз и осмотрел свое творение. Он был чрезвычайно доволен собой, гордость просто распирала его изнутри. Наверное, люди, запускавшие в полет первые ракеты или самолеты, чувствовали себя точно так же… В голове Сергея неведомо откуда взялись вполне подходящие ситуации слова, которые он машинально произнес, и, хотя Сергей не во что не верил, он сразу же счел их ободряющим голосом свыше.

— И увидел он, что получилось хорошо!

Семен захохотал и хлопнул его по плечу

— Да, Серега, глядя на твою физиономию, догадаться нетрудно! Вижу, действительно хорошо!

— Когда допишете программу, Семен Васильевич, надо обязательно будет ее там запустить. Посмотреть, как оно там масштабируется по производительности в зависимости от числа узлов. Мало ли, подкрутить придется. А времени-то уже сколько?

— Ничего себе, пол девятого уже!

— Побегу я домой, мне на первую пару завтра. До свидания, Семен Васильевич! Спасибо!

— Тебе, Серега, спасибо! Вижу — получится у нас все, как надо! Давай, дуй скорей домой и спи, да завтра зарядку не забудь сделать!

Сергей живо последовал указанию. Моркофев подошел к окну и посмотрел на быстро удаляющуюся в свете фонаря фигуру. Молодец все-таки парень, держится после такого события в жизни. Сообразителен, умен, старается вовсю. Кстати, очень хорошо, что у него девки нет, не разболтает все ей, а после этого пол-Москвы о его затее узнает…

Глава 20

Рассуждения и теории Семена Моркофьева о женщинах, их болтливости и выкладывающих им все мужикам в это время вовсю проверялись в Благовещенске. Семен был бы очень удивлен тем, что его мнение по поводу разбалтывания всего бабам с последующим разглашением секретов всем и каждому где-то может оказаться не правильным. Отчасти-то его рассуждения, безусловно, были верными, однако, не вполне корректным было бы сказать то, что они окажутся правильными даже менее, чем наполовину… Это можно понять и так, что о задумке Василия Соловьева завтра узнает не только половина, но всего лишь четверть или там пятая часть Благовещенска, а это совершенно не соответствовало истине. Семен был бы донельзя потрясен тем, что где-то в природе еще существуют женщины, способные хранить тайну. Вообще-то, в средние века таких даже убивали! Последнюю казненную в лондонском Тауэре женщину лишили жизни именно за то, что она НЕ упомянула о любовной связи, уже не помнится кого там именно и с кем. Мало того, что не доложила «кому надо», но при этом вроде бы даже никому и не разболтала! Ну, этот последний в своем роде раритет лет четыреста, если не больше, как казнили, а уж сейчас-то… На весь Интернет даже раструбят, не говоря уже о прочих способах разглашения. Однако, в оставшемся неизвестным Моркофьеву случае Семен был неправ и в оценке мужского поведения. То, что Василий выложил историю про свои задумки Ленке, совершенно не являлось случайностью и далось ему после длительных внутренних борений. Это отнюдь не было спонтанным выбалтыванием, а его сознательным решением. Как же, черт побери, привлечь к себе женщину, да еще так, чтобы она не убежала, если ты, Вася, не отличаешься ни огромным умом, ни талантом! Да и физиономия у тебя… Ну не то, чтобы страшная — даже симпатичная, однако до голливудских красавцев при этом все равно остается дистанция огромного размера. Но! Все сказанное еще полбеды… Основная напасть — это полное отсутствие денег. Как же, блин, признаваться в этом женщине? Ну, положим, у Ги де Мопассана в его рассказах и романах главные герои вроде как-то там за счет баб жили… и даже очень неплохо жили! Однако, для этого нужно иметь те самые красоту, ум или талант, которых у тебя, Вася, нет… Не говоря уже о том, что времена сильно изменились, да и места, однако, очень разные — Сибирь вроде бы несколько отличается от Парижа. Размышляя об этой проблеме одиноким вечером и, мысленно представив себя каким-то современным сибирским альфонсом, эдаким «дю Соловьевуа», Васька засмеялся даже не про себя, а вслух. В теории-то идея очень хороша, однако с практическим осуществлением — как минимум, «есть серьезные проблемы»… Обдумав ситуацию всесторонне, Василий проявил изрядно удивившую его самого рассудительность и холодный расчет. «Проболтаться» ему следовало именно после того, как он завалит Ленку в свою постель и достигнет удовлетворения. После этого процесс «выбалтывания», если верить шпионским романам и фильмам, станет очень похожим на естественный. Что-то ты, Вася, хочешь всего и сразу, и рыбку съесть и … «далее по тексту». Но упускать Ленку ему очень не хотелось, его привлекала в ней, не то, чтобы только красота. Хотя девушка была довольно симпатичной, и нравилась Ваське и этим тоже, но дистанция до «мисс Вселенная» у нее была довольно большой, хотя и намного меньшей, чем у самого Соловьева до актеров на киноэкранах. Однако, главным было то, что в Ленке присутствовал некий необъяснимый внутренний огонек, при общении с ней чувствовалась излучаемая девушкой, но не понимаемая никакой наукой энергия и Ваську начало тянуть к ней, как железо к магниту. Поэтому, взвесив все за и против, Соловьев продумал заранее план собственных действий, который и осуществлялся им в настоящее время. Василий не без труда заставил себя не откатиться от женщины, чтобы передохнуть, и крепко обнял ее, при этом мысленно поздравив себя с тем, что не забыл, на какую сторону кровати нужно было лечь, чтобы, не поворачивая головы, видеть подсвеченный предусмотрительно установленным слабеньким ночником злосчастный телевизор. По правде говоря, вспомнил он это в последний момент и чисто случайно — ему ведь было совсем не до этого… Однако, он все сделал как надо, двинувшись в нужную сторону, и теперь с удовольствием ласкал Ленку. Увлекшись этим, Васька чуть было не позабыл о том, что надо действовать по плану дальше, но, к счастью, память или удача не подвели его и на этот раз. Прижав Ленку к себе посильнее, он пошевелил головой, как бы нечаянно взглянув на очертания телевизора, и сильно дернулся всем телом

— Вась, ты чего?

— Да вот, на этот долбаный телевизор посмотрел…

— А чем это он тебя так пугает? Или ты на нем ужасы разные смотришь, а потом по ночам вздрагиваешь? — насмешливо спросила Ленка

— Эх, Леночка… Самые страшные фильмы ужасов они в жизни бывают. Бояться-то я не боюсь, но как я его еще до сих пор не разбил — самому не понятно.

— А чего ж с ним такое? — голос Лены звучал озадаченно

— А то, что на мне кредит висит на него и при нормальном ходе вещей мне его хрен выплатить, разве что через два месяца я банк не… Васька замолчал в заранее продуманном месте

— Что, Вася?

— Эх, проболтался я…

— Да пока еще нет — засмеялась Лена. Хотя… ты не налет, часом, собрался устроить?

— Ну, это ты сильно сказанула… с оружием я туда врываться точно не буду. Лен, если захочешь все узнать, обещай, что сохранишь это в тайне.

Васька очень боялся того, что она ответит немедленно и тогда всякому обещанию очевидно будет грош цена, однако Лена внимательно посмотрела ему в глаза, которые, как он сообразил, отражали свет ночника, и были видны в тусклом освещении, после чего взяла его за голову и крепко поцеловала

— Обещаю, Васенька. Говори.

— Я тебе в конторе при всех, сама понимаешь, про английский сказать не смог, зачем он мне нужен. Так вот…

Если бы Соловьев узнал о том, какие именно мысли стремительно проносились в голове Ленки во время его рассказа, он бы остолбенел от удивления на срок не менее пяти минут. Авторство утверждения о том, что «не мы выбираем их, а они — нас» предписывается стольким классикам, что те бы наверняка передрались из-за его выяснения при встрече, однако узнавание того, что он был выбран сам и даже задолго до того, как подкатился к Ленке, ударило бы Василия, как обухом по голове. Да он и практически не знал классиков литературы, Мопассана-то Васька читал только из-за достаточно развратной тематики многих его произведений… Елена уже не одну неделю назад сама заприметила в офисе парня, в котором чувствовалась какая-то внутренняя сила, ощущалась целеустремленность и бурлила излучаемая энергия, из за которой ее саму начало тянуть к Ваське. Парень чем-то неуловимо отличался от прочих и явно был «не таким, как все». Лена, со свойственным многим женщинам эгоцентризмом, думала, что эта перемена в Ваське вызвана ей самой, однако истина оказалась намного более потрясающей и еще больше подтверждала его отличие от остальных и правильность сделанного самой Ленкой выбора. Удивление Василия было бы изрядно дополнено тем, что Ленка обнаружила в нем не только те качества, которые он сам считал у себя не слишком развитыми, а именно острый ум, но даже и те, о которых он совсем и не думал! История-то сама явно правдивая, придумать такое просто для того, чтобы по ушам поездить — практически невозможно. Это же сколько ума и удачи потребовалось ему, чтобы найти нужного человека во всем Интернете! А насколько ловко и хитро Вася объяснил китайцам, для чего заказывает такие нестандартные картриджи, подсунув им липовый пропуск! — комар носа не подточит. То, что затея Васьки, мягко говоря, не слишком законна, Ленку не волновало. Многие люди, пережившие девяностые, и глядевшие на то, как, очень мягко говоря, не самыми праведными способами сколачивались миллионные состояния, не считали, да и не считают зазорным чего-то урвать и для себя при случае. К тому же риск, с точки зрения Лены, был не велик… особо если она сама будет хватать рвущегося вперед мужика за руку и как следует все распланирует. Мужчины часто бывают излишне решительными, но при этом недостаточно хитрыми, хотя… про хитрость тут случай не тот — оказывается, что ловок и сообразителен-то Вася преизрядно, да и хитростью его Бог не обидел. Но погорячиться и сделать что-то по неосторожности он может вполне… Да рассказ ведь закончился уже, а я все смотрю на него обалдевшая, прямо как дура какая-то! Хорошо еще ночник ему в глаза светит, а не мне. Шевелись, дуреха, говори давай!

— Лен?…

— Вася… Какой ты умный!

Соловьев аж задохнулся от удивления.

— Я!?

— А кто же еще, Васенька? А еще ты удачливый и очень-очень хитрый. Иначе бы ни японца не нашел, ни картриджей не заказал бы по-тихому. Тайну твою я сохраню, не бойся… У меня одна просьба к тебе есть…

— Какая?

— Вася, позволь мне тебе помогать. Я тебе и с бумагой подсоблю, и с английским, да еще, надеюсь, чего-нибудь дельного присоветую

— М.м. м…

Соловьев был чертовски удивлен, так как совсем не ждал от Ленки такого предложения. Однако, он быстренько сообразил, что если Елена сама будет участвовать в его затее, то уж точно никому про нее не разболтает, а лишняя пара глаз и рук отнюдь не помешает. К тому же глаза и руки, да и все прочие части тела красивые…

— Договорились!

— Спасибо тебе! Постараюсь сделать все, что смогу. Какой ты у меня сообразительный, мой Васенька…

От радости у Соловьева перехватило дыхание. Мой Васенька… К счастью, ему живо пришел в голову очень достойный ответ.

— Моя прекрасная Елена…

— Васенька… меня еще никто так не называл…

Женщина прильнула к Василию все телом. У него в очередной перехватило дыхание и, несмотря на краткость отдыха, Васька почувствовал, как его мужское естество вновь стало оживляться. Он крепко обнял Ленку и на время выкинул из головы все дела.

Глава 21

Следующие два с небольшим месяца прошли в ожиданиях или занятиях собственными делами. Игнат Владимиров все так же упорно обходил хозяйственные магазины в поисках незнамо чего, похожего на родную деталь от банкомата. Внедренный конкурентом в руководство Ультрима вице-президент вовсю лазил по Интернету, изучая хакерство и методы, с помощью которых он сумеет протащить в банк вирус, предвкушая получение пятидесяти тысяч долларов. Сергей Артемьев на пятерки сдал сессию и был переведен на второй курс, а Семен Моркофьев завершил написание своей программы, которая с ростом числа задействованных на тестовом стенде компьютеров ускоряла свою работу практически линейно. Кроме того, Семен научил окрепшего от гантелей Сергея не только многому из высшей математики, но и «поставил» ему удары из бокса. Может, ударов было и не много, но уж поставлены все они были очень хорошо. В Ультрим-Банке всех, от председателя правления до практически последнего кассира в различной степени затронула внеплановая проверка ЦБ. Зацепила она и Николая Старостенко, который, выправляя все необходимые для проверяющих бумаги, не без удивления ощутил свою нужность на новом поприще его работы. В Благовещенске у Ленки с Василием все было хорошо. Лена вдоволь посмеялась над стилем и правильностью писем Васьки, отправленных Оноде, хотя и очень высоко оценила приветствие «Онода-сан», сказав, что сама бы до этого не додумалась. Кроме того, она сама подтащила Соловьеву несколько пачек бумаги различных сортов и производителей, а еще больше выпросила у знакомых секретарш, под прикрытием того, что «знакомой для диплома нужна именно эта, которая кончилась». Василий стал намного лучше питаться, так как оказалось, что Ленка очень неплохо готовила. Киоши Онода в Японии и Иван в Москве с нетерпением ждали лета и осуществления своих планов. Благо, китаец Ли хоть и с опозданием, но уже поехал за товаром на юг, а Семен с Сергеем и не думали отступаться от своей затеи. Профессор загодя дал распоряжение готовить документы на продажу дома, разумно решив, что деньги на это уйдут не большие, а время потом может и еще на что-то понадобиться, и вообще, дорогим оно, время, бывает… У загородного дома Профессора положили бетонную плиту, канавокопатель прорыл траншею меньше, чем за день, а в следующий выходной дюжина людей Профессора под руководством и с посильным участием самого директора электростанции, ворочая здоровенные двухметровые «катушки», положили в нее кабель, не замеченные практически никем, разве что вахтером на проходной, который совсем не страдал болтливостью. Без малейших усилий прочитав на лицах выделенных ему людей их прошлое, директор электростанции из осторожности решил, что организует доставку трансформаторов сам, от греха подальше, так как на перевозку оборудования он их «не подписывал». Питер Джексон в Америке, сотрудники IT в Благовещенске да и очень многие другие просто продолжали жить и работать…

Конец первой части.

Часть вторая. Лето

Глава 22

Была суббота. Игнат, в поисках непонятно какой, но все-таки нужной ему детали, на сей раз посещал галантерейную секцию в недавно открывшемся торговом центре. Она находилась рядом с хозяйственной и, увидев там некоторые пластмассовые штуковины, Игнат решил на всякий случай зайти и туда. Его внимание привлекли красивые импортные игральные карты в прозрачных пластиковых коробочках. Карты были довольно дорогими, но все же понравились Игнату, однако, посетовав в уме на их цену, он отказался от покупки и пошел искать дальше. Поиски, как всегда, завершились безрезультатно, и Игнат, зло ругаясь про себя, медленно поплелся домой. Дорога его проходила у отделения Ультрим-Банка. Над входом в отделение висел заметный издалека баннер с рекламой новых условий по депозитам. Даже если и хочешь его не заметить, получится это с трудом — как же ни разу не попасть глазами на туго натянутую тряпку размером 3 на 4 метра! Проходя мимо отделения, Игнат машинально повернул голову и увидел рекламный буклет. Игнату показалось, что в голове у него сработал некий неведомый переключатель и все вдруг прояснилось — многонедельные хождения по магазинам таки закончились. Игнат зашел в отделение не торопясь, как будто его завлек баннер и он вошел совершенно от нечего делать. Позволив менеджеру повешать ему лапшу на уши две-три минуты, Игнат сказал, что посмотрит буклеты сам. Прихватив сразу три буклета, на которых под логотипом банка была напечатана какая-то рекламная шумиха, Игнат потихоньку сунул два в карман, а один для отвода глаз оставил в руках. Сообщив менеджеру, что он подумает и посоветуется с родственниками, Игнат рванул обратно в магазин. Продавщица была изрядно озадачена заказом на десять колод карт… Примчавшись домой, Игнат откопал завалившийся в дальний угол на балконе полистирол, но, подумав, с неестественной для него рассудительностью решил отложить начало работ на завтра, так как был слишком возбужден тем, что решил многомесячную проблему и забоялся под горячую руку напортачить. Поэтому он подготовил весь необходимый инструмент и сел играть в «Цивилизацию», на этот раз установив уровень сложность на целых два выше своего обычного. Повозиться и шевелить извилинами ему пришлось долго и изрядно, но Игнат сумел выиграть и счел это добрым знаком.

В это время нанятая директором электростанции «Газель» с тремя трансформаторами разгружалась у дома на холме. Несмотря на то, что трансформаторы были довольно тяжелыми, крепкие охранники все же ворочали их, хотя и с натугой. Их устанавливали на заранее приготовленную бетонную плиту, а директор электростанции, «вспомнив молодость», уже подключал первый из установленных трансформаторов. Водитель перед отъездом вышел размять ноги и поболтать

— Однако… двести киловатт написано!

— А куда их девать-то, солить, что-ли? Они ж на складе с одна тысяча девятьсот шестьдесят какого-то года лежат, заржавеют скоро. Да их и списали недавно.

— А не до хрена ли, целых три трансформатора, будет?

— Электрик я, а не ты! Не учи отца, и баста! Мне все фазы задействовать и нагрузить надо в кабеле.

— Поня-я-я-тно…

Водила уехал, а работа быстро продолжалась. Подключив все три трансформатора, директор отъехал от дома на своей старой «пятерке» и живо доехал до электростанции. Открыв новый замок на трансформаторной подстанции (старый за годы бездействия совершенно проржавел и его пришлось спилить), директор повернул недавно установленный рубильник. Он удовлетворенно понял, что проблем нет, кабели и трансформаторы в СССР делали на совесть и все, что нужно, успешно выдержало многолетнее и бестолковое лежание на складе, иначе сработала бы автоматика защиты от короткого замыкания. Позвонив по мобильнику одному из охранников и убедившись в том, что «220 есть везде», директор позвонил Моркофьеву

— Готово все, Семен Васильевич! Все соединения проверили, все должно быть в порядке

— Спасибо! Буду у Вас через два-три дня.

— Вам тоже большое спасибо! Жду!

Цепочка телефонных звонков, вызванных подключением дома к электричеству, продолжалась. Профессор, после полученного от Семена вызова, задействовал звонком по мобильному свои связи в регистрационной палате, и дал ход заранее заготовленным бумагам по переоформлению дома на Моркофьева. Однако, был сделан еще один звонок

— Серега, привет!

— Здравствуйте, Семен Васильевич!

— Ну все, свет есть, можно двигаться дальше. Заваливай ко мне пораньше обычного, будем обсуждать.

— Через час буду!

Обсуждение было кратким, но продуктивным. Для максимального ускорения запуска суперкомпьютера Семен с Сергеем решили закупить телекоммуникационные стойки, провода, разъемы и прочую мелочевку еще до завершения оформления бумаг по дому, справедливо решив, что охранникам они будут явно ни к чему. Для перевозки всего «электрического барахла», как его окрестил Моркофьев, решили купить прицеп к копейке, да побольше. В переднюю часть прицепа для маскировки нужно будет класть слегка выглядывающую из под тента лопату, грабли или, допустим, пару-тройку досок, чтобы ничем не отличаться от прочих едущих на дачу. А вот чуть подальше и разместится все «самое интересное»… Позанимавшись с Сергеем, уверенно колотившим по груше, Моркофьев хлопнул себя по голове.

— Совсем забыл, Серега! Мне ж в банк еще надо, денег снять. Давай тогда, до завтра. Приходи ко мне утром, поедем одеваться

— Семен Васильевич, воскресенье ж завтра!

— Мда… Ладно… ты все равно приходи, позанимаемся, а приоденемся в понедельник-вторник. Так что все равно до завтра!

— До завтра!

Сергей двинулся домой, а Семен заторопился в чертог капиталов. К счастью, банк был еще открыт. Моркофев заказал на понедельник пару пачек долларов для директора электростанции и перевел на карту средства, достаточные для оплаты «электрического барахла». Надо бы еще про прицеп не забыть — вовремя подумал Семен перед тем, как указать сумму, и махнув про себя рукой, дал распоряжение перевести вдвое больше того, что он планировал ранее. В который раз возмутила его и комиссия за выдачу наличных, но Моркофьев решил не обращать на себя внимание и оставил свое мнение при себе. Семен не знал, что комиссия, по сравнению с западной, достаточно мала и была одной из многих комиссий, составлявших лишь часть доходов банка. Если бы кто-то в банке знал ту опасность, которую он подвергнется из за Семена, тому бы еще и приплатили…

В это самое время в Благовещенске уже наступила ночь и Василий Соловьев лежал в кровати, обнимая Ленку. Днем он вернулся из Китая и привез ультрафиолетовые и магнитные картриджи. В принципе, поменявшись с товарищами, можно было двинуть туда и в рабочий день, но в субботу поток пересекающих реку был плотнее и Васька разумно решил, что в нем он будет менее заметен да и лучше затеряется, если что. К счастью для Соловьева, Ли указал оптовую цену на упаковку из десяти картриджей, чему Васька был несказанно рад. С таким запасом ему еще долго в Китае не надо будет отсвечивать! Хотя обнимать Ленку было приятно, но их сегодняшнее занятие пока еще было совершенно не тем, которое очень многие бы вообразили «в меру свой испорченности». Просто без задних мыслей, ну… если честно, то почти что без задних мыслей лежать с женщиной в постели и при этом беседовать с ней на такие темы ему еще не доводилось — с немалым удивлением осознал Васька

— Вась, я тут подумала… Надо будет купить еще один принтер и дешевенький резак для бумаги, по шесть листов вполне хватит.

— Эх, Лена… Все бы здорово, но на какие шиши… Я ж на картриджи сколько потратил?

— А я на что? Цены я посмотрела, принтер это не самой последней модели, стоит тысячи две с половиной, да и резак за 700 взять можно.

— Ленка, что бы я без тебя делал? — с чувством произнес Соловьев

— Дальше… надо будет в аптеке резиновых перчаток прикупить, да побольше. Чтобы бумагу не лапать. И еще…

Слушаю Ленку, Соловьев с удивлением и восхищением поразился тому, насколько глубоко и всесторонне она сумела продумать операцию. Не были забыты и по две настоящие купюры, которые планировалось класть сверху и снизу пачки с бумагой, чтобы не трогать ее при укладке в приемный банкомат. Предусматривалось последовательное тестирование различных видов бумаги и то, что нужно делать после, когда тест пройдет успешно. Васька слушал Лену и, так как теперь он норовил лечь так, чтобы ночник освещал женщину, любовался ей. При этом Василий с удивлением для самого себя понял, что сейчас любуется не только ее внешностью, но также и проявленными Еленой основательностью, рассудительностью, осторожностью, предусмотрительностью да и много чем еще!. Однако, ты, Вася, связался с очень толковой бабой! Смотря на Лену, Васька все ж не забывал оценивать то, что она говорила и, самому неведомо как, ухитрялся еще при всем этом даже вести беседу. С некоторыми из его предложений и замечаний она соглашалась, а с некоторыми спорила. Оценив в уме то, с чем она спорила, и бегло, насколько было возможно при множестве одновременных дел, проанализировав Ленкины ответы, Соловьев замер и от удивления даже перестал вести беседу. Она же именно о нем беспокоилась и заботилась!

— Вася, ты чего замолк?

— Э… Лен, не стеклянный же я, в самом-то деле… Заботишься ты обо мне…

— Так женщина и должна заботиться о любимом мужчине. А то еще случится с тобой чего от излишней решительности…

«Любимом мужчине»… У Соловьева подступил комок к горлу, он поцеловал Ленку и, совсем не в первый, но явно не в последний раз в истории человечества прозвучали признания мужчины и женщины в любви, которые, несмотря на избитость, заезженность и обесцененность этих слов фильмами, книгами, песнями а также прочими мутными шоу прошлого и нынешнего века, были совершенно искренними с обоих сторон. После этого занятие влюбленной пары сообщников стало именно таким, которое и представляют «в меру своей испорченности»…

Глава 23

На следующий день Игнат Владимиров встал довольно поздно. Благо, после сданной на перемежаемые тройками четверки сессии, были каникулы, а родители смотались на дачу. Никто не мешал ему и часов до шести вечера работать можно не торопясь. А то и до десяти, если пробки будут плотными… Однако, мешкать тоже не стоит! Поэтому Игнат, наскоро умывшись и решив сегодня не бриться, быстро позавтракал бутербродами с кефиром и выбрался на балкон. Прежде всего, он отмерил кусок ржавой полудюймовой водопроводной трубы, и, подумав, отпилил даже сантиметров на шесть больше, чем было нужно. Но это было самой простой частью работы с ножовкой по металлу. Закрепив трубу в тисках, Игнат стал распиливать ее вдоль по диаметру на две половинки, которые были довольно длинными. Работа была нудной и он изо всех сил старался не торопиться и сдерживать себя. Это ему почти удалось, поломалось только одно ножовочное полотно из-за проявленного работающим нетерпения. К счастью, запасные полотна у Игната имелись. После завершения работы с ножовкой в распоряжении Игната оказались два полукруглых желоба, которые были довольно-таки ржавыми внутри. Придется шлифовать ржавчину, хотя… Игнату пришла в голову мысль о том, что ржавчина и возникшие от нее неровности могут оказаться даже полезными. Стерев наждачной бумагой большие выступы, он оставил шершавую поверхность внутри и ткнул в нее куском пластилина для получения оттиска. Затем Игнат достал заставленную подальше коробку с пластилиновым слепком банкомата и начал сравнивать мелкие неровности на двух кусках пластилина. Банкомат ведь тоже не идеально гладкий, пластмасса на нем имеет некоторые неровности, текстуру… Иначе устройство совсем марким получится. Присмотревшись к текстурным узорам неровностей на обоих кусках пластилина, Игнат решил, что они, по крайней мере, «лежали где-то рядом» и неровности вполне послужат делу. Обрадованный этим, он вырезал из листа металла две полукруглых детали, которые пришлось обрабатывать по месту напильником и затем не без труда подпаивать внутрь желоба, да еще при этом действуя так, чтобы припой не попадал туда, куда планируется заливать пластмассу. В итоге должно будет получиться пол-цилиндра из полистирола, с прямыми полукруглыми торцами. Уж такая-то штука вряд ли покоробится! Расплавив полистирол и залив его в свежеизготовленную форму, Игнат оставил ее медленно остывать и начал священнодействовать с коробкой от игральных карт, сделанной из прозрачного пластика. Отмерив на оттиске банкомата ширину щели для карт и добавив к ней несколько миллиметров с учетом необходимых зазоров и толщины прозрачной пластмассы, Игнат очень осторожно вырезал и обработал четыре прозрачные прямоугольные детали. Пришлось их долго подтачивать на плоском точильном камне и после аккуратненько клеить прозрачный пластик дихлорэтановым клеем, но результат превосходил все ожидания — полученная прямоугольная деталь, в которую планировалось вставлять карту, смотрелась практически, как с завода. Конечно, Игнату было бы чем замаскировать возможные дефекты, но намного лучше работать аккуратнее. В результате новый приемник карты получился явно, что надо. Пластмасса в форме уже остыла и Игнат был очень удовлетворен качеством получившейся детали. Смотрелась она, как заводская, торцы умышленно оставлены плоскими, а на внешнем полукруге шероховатости, смахивающие на те, которые уже есть на банкомате. Это неплохо, однако, повозиться с этим полуфабрикатом еще придется изрядно… Главное — Игнат был на верном пути. Круглым напильником он начал снимать лишнюю пластмассу с широкой плоской стороны полуцилиндра так, чтобы получающаяся внутренняя кривизна соответствовала оттиску от банкомата. Большая точность тут не требовалась, зазоры в миллиметр-полтора на двухсторонний скотч вполне допустимы, но все-таки Игнат постарался добиться хорошего соответствия. После успешного завершения этого этапа наступила очередь длительной работы с заранее заготовленными фрезами Dremel, и внутри накладки на банкомат стали появляться прорези для магнитной головки, миниатюрной печатной платы, батарейки… Выругав себя за то, что сразу об этом не подумал, Игнат фрезой сделал кольцевую впадину по краю накладки — надо же будет куда-то двухсторонний скотч приклеивать! В последнюю очередь была сделана прорезь под изготовленный Игнатом прозрачный приемник карт. Стачивать пластмассу пришлось очень аккуратно, много раз примеряя детали друг к другу, но результат был хорош. Накладка выглядела, как изготовленная на заводе. Попадающая в ее прозрачный приемник карта проходила аккурат по головке и магнитная полоса успешно записывалась. Вроде бы, и карта в банкомат должна попадать туда, куда надо, судя по сделанному весной оттиску, все было правильно, однако… Без испытаний тут явно не обойтись, а ночи, сейчас, на беду, короткие. Придется отложить тестирование до следующей субботы, когда предки опять уедут на дачу. Надо не забыть еще прикупить двухстороннего скотча и пачек десять жевательной резинки — она ведь ему тоже понадобится…

В это время в Японии была уже ночь, однако Киоши Онода не спал и даже не ложился в радостном возбуждении. Судя по письму от Vasily, он наконец-то получил требуемые картриджи и готов начать тестирование. План проведения тестирования, спрятанный в находящейся на Интернет-портале фотографии Амура, вызвал у Оноды искреннее восхищение своей проработанностью и основательностью. Да и ошибок в полученном письме практически не стало, Vasily, по ходу, написал о том, что читал книгу по английской грамматике и надеется, что это пошло ему на пользу. Знай Онода о том, что Васька такую книгу и не открывал, мало того, этой упомянутой мудреной книги у него даже вообще не было, японец бы изрядно занервничал, однако по понятным причинам его об этом не проинформировали. По достоинству оценив подготовку множества сортов бумаги, последовательную нумерацию образцов и прочие детали, Онода в ответном сообщении охарактеризовал предложенный план словом perfect, обозначавшим вершину совершенства. Оставалось только воплотить этот план в жизнь…

В это время в Москве председатель правления Элдет-Банка с нетерпением ожидал окончания проверки ЦБ у конкурента. Он ухмыльнулся странности собственных мыслей. Конечно, было бы неплохо, чтобы «козла» потрясли подольше, однако внезапно нагрянувшая проверка мешала и его планам. Задумка председателя была следующей — «выкрасть» из Ультрима написанный им самим же план реорганизации, подставить выкравшего, каким-то образом предав огласке факт кражи, а заодно придать значимости его агенту, который и числился автором плана. Если твои планы стремятся выкрасть конкуренты, то получается, что в этих планах явно что-то эдакое есть и работник, их пишущий, однозначно ценный. Мало того, после обнаружения факта «кражи» вице-президент Ультрима внесет в документ заранее продуманные коррективы, как «срочные изменения, вызванные разглашением» которые еще больше подтолкнут конкурента в неправильном направлении. Одна беда — во время проверки все там стоят на ушах, никому совершенно не до каких планов и стибрить документ в такой обстановке вряд ли получится. А если и чудом получится… внимание на это, даже во время проверки, безусловно, обратят, но совсем не настолько большое, как требовалось бы. Поэтому лучше подождать, да еще и с недельку-две после завершения проверки. Пусть на время очухаются, болезные, недолго им останется — с удовлетворением подумал председатель и вернулся и работе с бумагами.

Глава 24

Утром понедельника Семен Моркофьев встал рано и за четыре с половиной часа без особых усилий обернулся до райцентра, в котором жил директор электростанции и обратно. Времени на передачу требуемой суммы «задержавшемуся дома» директору с премией в 3000 долларов ведь практически не требуется, Семен его благодарности слушал минимум раз в сорок-пятьдесят дольше. Директор сказал, что проблем не будет, а если что — нужно звать его. Подъехав к дому и проверив наличие напряжения на всех трех фазах, Моркофьев быстро договорился по мобильному с Профессором о том, чтобы ему разрешили завозить в дом то, что требуется. Охрана дисциплинированно подождала звонка от хозяина, который сам подтвердил указание, записала номер машины Семена и дала добро. Так как утренние пробки уже схлынули, Семен добрался до Москвы быстро. Он заехал в найденный в Интернете автоцентр и сравнительно дешево купил там прицеп, неказистый, но вместительный. Небольшая цена, очевидно, объяснялась не самым продвинутым внешним видом прицепа, но влазило в него преизрядно… Загвоздка с тем, что машина с прицепом не влезала в гараж, решилась просто — отцепленный прицеп достаточно просто поставился «на попа» и все, не без труда, но поместилось. На пути домой в кармане у Семена зазвонил мобильный телефон. Номера в телефонной книжке не значилось, иначе высветился бы контакт.

— Слушаю

— Семен Васильевич, Вас из службы безопасности банка …. беспокоят. Вы недавно делали операцию по карте на крупную сумму?

— Да, было дело. А чем интерес вызван?

— Она почти превысила дневной лимит и по сумме попала в список подозрительных. А их положено проверять, мало ли у Вас карту украли?

— Спасибо! Да, кстати! Как бы мне этот дневной лимит увеличить, а то мне в ближайшее время по карте предстоят очень серьезные траты, а раз я его почти достиг…

— Никаких проблем! Заходите в отделение банка, пишете заявление. Бланк Вам дадут. Только учтите, что лимит — это и Ваша безопасность, если карту украдут, плохо будет.

— Понял Вас… А, допустим, на месяц поставить большой лимит можно, а затем вернуть предыдущий?

— Тоже без проблем! Карта у Вас какая? Стандартная, золотая?

— Золотая.

— Ну, там с увеличением лимита проблем быть не должно с учетом Вашего счета у нас.

— Спасибо, что предупредили!

Моркофьев заторопился в ближайшее отделение банка. Оказалось, что лимиты есть не только дневные, но и месячные и он, стараясь разобраться и не запутаться в довольно сложной форме заявления, вписал в нее месячный лимит в 270000 долларов и дневной на 25000. Менеджер было заволновался при виде сумм, но Семен, достаточно хорошо успевший изучить форму заявления, успокоил его, сказав, что это лимиты на покупки, а на снятие наличных они останутся обычными. Менеджер, изучив редко заполняемую клиентами форму повнимательнее, примерно прикинул, какая комиссия от платежной системы подвалит в банк за такую сумму операций и, из-за неизменного лимита по наличным, не видя никакой опасности в том, что клиент рванет заниматься обналичиванием, дал заявлению ход. Уже через 10 минут лимиты по карте Семена обновились. Выйдя из отделения банка, Моркофьев поздравил себя с удачей. Это ж какая бы, черт возьми, завтра случилась, как говорит Серега, «засада», когда ему бы не удалось оплатить, что требуется! Нет, конечно, он бы позвонил и рванул в банк и все заполнил бы, но обратил бы на себя внимание минимум в двух местах, а это ох, как нездорово, особо, если он бы был одет, как запланировано. Кстати, об одежде…

— Серега, привет!

— Здравствуйте, Семен Васильевич!

— Ты как, свободен? Тогда подъезжай через часок к метро …. В магазин спецодежды пойдем.

В магазине были приобретены 2 рабочих комбинезона темно-синего цвета с кучей карманов для разного рода инструмента. Дома у Моркофьева в карманы были положены заранее закупленные Сергеем обжимники для кабеля, чьи новые рукоятки вовсю потерли для придания им потрепанного вида и старые отвертки Моркофьева, которым эта процедура старения вовсе не требовалась. Кроме того, в них положили новые отвертки и прочий новый инструмент. На вид получилось то, что и должно было получиться, когда сотруднику выдают новый комбинезон, да еще и инструмент, а он укладывает в него свои старые любимые штучки. Договорившись о встрече завтра и первом заходе на закупку, Сергей пошел домой и стал с нетерпением ждать завтрашнего дня. Его бы очень удивило то, что и Семен у себя дома проявлял точно такое же нетерпение…

В это время в Благовещенске уже был поздний вечер, но работа в квартире Василия Соловьева кипела вовсю. Распечатанные листы бумаги, на которых были видны только маленькие черные черточки, которыми, по придуманной Василием системе кодировался номер в пачке, брались с принтера одетыми в резиновые перчатки руками и разрезались на резаке. Ультрафиолетовые элементы на вид выглядели совершенно аналогично настоящим, однако с магнитными были неясности. Для определения того, сколько именно магнитных чернил нужно наносить на бумагу и печатались тестовые образцы. Для одинарной намагниченности печатались последовательно увеличивающиеся с номером образца магнитные круги. Диаметры магнитных кругов двойной и тройной намагниченности увеличивались, соответственно, вдвое и втрое от базового круга для номера образца. Сделав все планируемые образцы в количестве сорока пяти «купюр» с ультрафиолетовой печатью и магнитными кругами их, на всякий случай, оставили сушиться, так как первый тест планировался на завтрашнюю ночь. Василий завалился с Ленкой в кровать, но почувствовал себя чересчур уставшим для того, чтобы «побаловаться» с ней, поэтому они просто обнялись и уснули.

Засланный конкурентом вице-президент Ультрим-банка отвлекся от чтения тех сайтов, на которые его еще несколько недель назад в жизни не заносило, и таких материалов на них, в которых он еще пару месяцев назад не понял бы и трети слов. Голова уже побаливала и вице-президент подумал, что надо бы отвлечься. Вытянувшись в кресле, он усмехнулся собственным мыслям. Если бы за быстрое и качественное обучение платили пятьдесят… да каких там пятьдесят, и десяти тысяч долларов хватит за глаза, то от, минимум, круглых отличников, а то и вообще гениев было бы не протолкнуться! Интересный педагогический метод, прямо таки, мега-инновация, однако, при массовом применении затратная она окажется слишком… Но в твоем случае подействовала она страсть, как неплохо! Вон сколько всего за какие-то восемь недель изучил! План действий у него, в принципе, был готов, оставалось только ждать нахождения какой-то подходящей уязвимости в последних устанавливаемых на разные программы обновлениях, которые, по, не вполне ясно чьему, но явно дурацкому указанию, часто накатывали немедленно после их выхода. Сам метод протаскивания нужного ПО был уже отработан. Естественно, что USB-порты на банковских компьютерах были отключены. Однако, пытливый ум всегда найдет обходной путь! Для его нахождения вице-президент первым делом поставил на свой домашний компьютер тот же самый антивирус, который устанавливался в банке. Не поленился он и установить те же настройки самого антивируса, которые были установлены на работе. Хотя административных прав для изменения настроек антивируса у него не было, но просмотреть сами настройки и все записать возможность имелась. Естественно, что при загрузке вируса из Интернета антивирус орал, как резаный, и приходилось его отключать. Однако, если файл с вирусом уже был на диске и не попадал под сканирование, он мог лежать там тихонько сколь угодно долго. А регулярное автоматическое сканирование дисков было отключено, офисные компьютеры не быстрые, сканируются часов по пять, а во время сканирования на компе все нещадно тормозит и раздается ругань сотрудников, после которой все и отключается. Да чего сканировать-то, если на входе все проверили! Соответственно, можно было подправить вредоносный файл любым шестнадцатеричным редактором, достаточно нужную сотню-другую байт заменить нулями, да еще и первые буквы MZ, указывающие на то, что файл исполняемый, подправить, после этого изменить расширение файла на то, которое у картинок, и вуаля — вирус можно по электронной почте слать, уже не раз самолично проделывал. После этого нужно запустить любой из многочисленных Commander-ов с шестнадцатеричным редактором, заново подправить полученный файл, пользуясь принесенной бумажкой с распечаткой, и готово! Несколько заготовок с вирусами и иным вредоносным ПО уже находились на диске банковского компьютера вице-президента в архиве с двадцатидвухзначным паролем и ждали своего часа. Который рано или поздно придет… А потом придется воспользоваться тем способом связи с настоящим работодателем, который он надеялся использовать в первый и последний раз… Но ведь иначе никак не подтвердить, что сделанное — его работа и награды ему не видать, поэтому придется рискнуть…

Глава 25

На следующий день Сергей с утра пораньше примчался к Моркофьеву. Переодевшись в монтажников, они стали ждать десяти часов утра, чтобы, на всякий случай, позвонить перед выездом в намеченную ими для закупок фирму, для того, чтобы заново убедиться в наличии товара и получить подтверждение менеджера, что там можно оплатить картой. Получив заверение, что все на складе есть и карту они примут, и даже на большую сумму, Сергей с Семеном быстро дошли до гаража, закрепили прицеп за «копейкой» и поехали на фирму. Оказались, что оплачивать товар надо будет в офисе, а потом ехать на склад, который, к счастью, оказался по пути к свежеокрещенной Семеном «загородной вилле». Поразмыслив, сегодня они решили взять стойки, кабели и мелочевку, но только небольшую часть полок, за остатком которых планировалось заехать завтра. Терминал для приема карт был старым, работал по телефонной линии и связь с банком установилась не на первый и даже не на второй раз, что заставило Моркофьева сильно понервничать, однако оплата прошла нормально. Семен было беспокоился, не кинут ли его на складе, да и у Сергея, судя по тому, как он нервничал, видимо тоже возникали такие мысли, однако по предъявлению накладной минут через десять им на трех тележках прикатили заказанный товар. Мелочевку они закинули на заднее сидение, а аккуратно упакованные в плоские коробки разобранные стойки вместе с полками сложили в прицеп. Сергей и Семен на вид ничем не выделялись среди прочих посетителей склада, разве что новизной комбинезонов. Моркофьев к месту чертыхнулся по поводу того, что они прямо, как новые копейки с этими выданными обновками. Однако, после разгрузки всего «электрического барахла» комбинезоны они обновили вовсю. Если на складе укладывать в прицеп купленное с рампы было удобно, быстро и совсем недалеко, то в доме пришлось все перетаскивать, да и расстояние было намного большим. Кроме того, им и спускаться вниз пришлось. Провозились около часа. Отдохнув и хлебнув на дорогу воды, Семен с Сергеем прикинули, что возможно и успеют обернуться за сегодня и со второй частью покупки, и, узнав по мобильному время работы склада и офиса, заспешили в Москву. На этот раз терминал провел оплату по карте с первого раза, а вот на складе пришлось подождать, так как клиентов там сильно прибавилось. Быстро перекидав в прицеп полки, они около пяти вечера почти успели проскочить до вечерних пробок, вызываемых возвращающимися в пригород из Москвы каждый рабочий день. Хотя и пришлось «потолкаться», но совсем немного по сравнению с тем, что бы их ожидало через час. Прикупив по дороге сэндвичей — голод дал о себе знать, они во второй раз за день добрались до дома и перетащили на место оставшиеся полки. Посидев «на дорожку» около получаса — Семен совершенно правильно не хотел садиться за руль, хотя бы слегка не отдохнув, они, несмотря на длинные летние дни, добрались до Москвы уже в сумерках. Семен завез Сергея домой и направился к себе.

Если в Москве дела шли очень хорошо, то ситуация в Благовещенске была совершенно обратной. С вечера Василий с Леной готовились к первому «подходу». Собственно, хозяйственной Ленкой уже было заготовлено практически все, и подготовка в основном была только моральной, за исключением «примерки». О камерах рядом с банкоматом они догадывались, во всяком случае, вполне логичным было предположить их наличие, поэтому было необходимо как-то изменить свою внешность. Васька натянул на голову кепку, одел темные поляризационные водительские очки, затем пришла очередь кустистых усов и бровей на двухстороннем скотче, изготовленных Леной из енотового воротника ее старой куртки. Превращение завершили распорки под щеки из толстого картона. Взглянув на то, что получилось, Ленка от смеха повалилась на кровать

— Вася, ну у тебя и рожа!

Василий было обиделся, но, взглянув в зеркало, сам чуть было не поперхнулся распорками. Рожа у него действительно получилась такой, что без смеха не взглянешь, но оно и к лучшему, вряд ли кто его в таком виде узнают даже вживую, не то, чтобы на камере. Подготовка закончилась, оставалось только ждать до часу ночи и это было очень нудно. Спать Васька попытался, но лучшее, что у него получилось слегка задремать минут на двадцать, сон совершенно не шел. Однако, нужное время в конце концов наступило и, получив от Лены пакет с заготовленной пачкой «денег», поцелуй и пожелание «ни пуха», Василий Соловьев двинулся по темным улицам. Подойдя метров на сто к приемному банкомату в здании отделения банка, он в темноте запихнул в рот распорки и только после этого двинулся дальше. Приблизившись к устройству, Васька руками в перчатках ввел первые пришедшие ему на ум девять цифр номера договора какого-то клиента и запихнул пачку бумаги в банкомат. Результат превзошел все самые худшие его ожидания — после длительного тарахтения не была принята ни одна «купюра». Что ж, отрицательный результат — это тоже результат, надо бы попробовать другую бумагу… Время терпит и никто его не гонит, но все-таки обидно, что не все сработало с первого раза. Ладно… будем продолжать дальше! — подумал Васька и заторопился домой.

На следующий день Николай Старостенко, получив и даже проверив у начальника поступившую по неизвестно как разузнавшему сарафанному радио информацию о том, что внеплановая проверка прошла успешно и сейчас для порядка трясут бухгалтерию, но положительное заключение уже готово и остальным можно расслабиться, неожиданно решил сходить к банкоматчикам. Подумав о том, с чего это вдруг его туда вдруг понесло, Николай с удивлением для самого себя понял, что почувствовал сильную ностальгию по своим первым дням в «карточном» деле. Старостенко начинал еще в те далекие времена, когда Интернета в России еще практически не было и банкоматы цеплялись на прямые провода по экзотической сейчас сети Х25, а сотрудники банков частенько даже ремонтировали их сами, а не звали сервисную службу. Особо жестким временем была так называемая зимняя «диспенсеризация». Слово не надо было путать с «диспансеризацией», так оно порождалось от названия одного из важнейших узлов банкомата «диспенсер», которое, в свою очередь вело родословную от английского слова dispense — «раздавать, освобождать». Диспенсер, собственно, и выдавал деньги клиенту, вытаскивая купюры из кассет и собирая их в выталкиваемую из щели банкомата пачку. Сам процесс зимней диспенсеризации был вызван тем, что под напором тендерного комитета банка вместо уличных банкоматов с встроенным и нормально работающим до тридцатиградусных морозов подогревом из экономии были закуплены офисные устройства, которые были существенно дешевле. Результат был вполне предсказуем — при отрицательных температурах все начало замерзать. Пришлось выкручиваться и запихивать в сейфы банкоматов термовентиляторы. Кстати, кошки в тендерном комитете очень четко знали, чье мясо съели — тендер на закупку термовентиляторов вошел в историю недавно созданного тогда тендерного комитета, как первый и до сих пор единственный, по проведению которого мнение всех членов комитета было единодушным. Однако, к немалому удивлению клиентов, получавших из банкомата теплые купюры, термовентиляторы сносно работали… но только до минус десяти-пятнадцати, а после этого все начинало глючить и диспенсер приходилось перебирать. Николай вспомнил, как сам сиживал в Иж-каблуке с тремя диспенсерами, выдвигал и снимал сбоившее устройство, ставил вместо него новое, подключал, проводил тесты, сообщал о работоспособности в центральный офис… Давно дело было… Интересно, скажем, у строителей такие же чувства в головах, может, и они ходят к давно построенным домам или захаживают в старые стройконторы, в которых работали в молодости? Если и есть, то явно не у всех — решил для себя Николай, подходя к нужной двери. Услыхав приветствие «Добрый день, Николай» от старого начальника, которому было уже за пятьдесят, бывшего «толкового майора», частенько достававшего своим армейским упрямством начальство, и немалого мастера работы с документами, ухитряющегося находить в своих шкафах бумаги пятилетней давности в срок не более двух минут, Николай искренне и широко улыбнулся в ответ. Уж кому-кому, а ему точно можно не по имени-отчеству! Николаю помахал рукой и говоривший по телефону заместитель начальника, с которым ему самому тоже довелось поработать.

— Вот, смотрите и учитесь, до каких должностей люди, занимавшиеся банкоматами, вырастают! — обратился к сотрудникам старший.

— Спасибо, Евгений Иванович, за науку — ответил сильно смутившийся Николай. Да я и совсем не самый продвинутый буду, тут в другом банке в вице-президентах товарищ наш былой ходит…

— Все равно молодцом! Я-то уже через месяц твоей работы знал, что ты далеко пойдешь, куда мне, старому майору…

— Да вот, зашел, и молодость вспомню, да и вам двоим кое-что скажу. Молодость, однако, была веселой… Как оно там, на установке банкоматов сейчас не так хорошо, как раньше? — обратился Николай к освободившемуся от телефона заместителю. Тот скорчил нарочито тоскливую гримасу

— Эх… Какой там — ушли те благодарные времена…

История эта была известна всем банкоматчикам Ультрим-банка и в течении уже нескольких лет передавалась из поколения в поколение практически, как летопись. Уже около десяти лет назад на одном из заводов с новым зарплатным проектом нынешний заместитель старого майора ставил два банкомата. Как это частенько бывало при установке нескольких устройств, один банкомат «взлетел» сразу, его даже деньгами загрузили приехавшие инкассаторы, а по второму возникла мутная проблема по связи или настройкам. Естественно, сотрудник остался «курить бамбук» у неподключенного банкомата, ожидая, когда с проблемой разберутся — не ехать же на завод по новой! К первому, и уже работающему банкомату тем временем подошли десятка два работяг, которым только что выдали карты. Это сейчас все знают, что такое эти самые карты и куда и как именно их в банкомат совать, а на заре распространения пластика по России все было совсем не так… Соответственно, рабочие смотрели на банкомат прямо, как баран на новые ворота. Пришлось сотруднику помогать им осваивать новую технику, показывать, какие кнопки нажимать, говорить, чтобы ПИН вслух не повторяли при наборе, а, не говоря его никому, хорошенько запомнили, наставлять, чтобы совали карту магнитной полосой вниз… Когда все рабочие успешно сняли зарплату, они зачем-то собрались в углу и начали посматривать на сотрудника банка. Тот уже было не на шутку перепугался — а ну, как поколотить собрались, вон, как косо на меня глядят! Плохого-то он им ничего не сделал, но мало ли что… Однако, вопреки опасениям, рабочие подвалили к нему с бутылкой водки и половиной палки дешевой колбасы в качестве закуски

— Слышь, мужик… Мы тут решили скинуться! Спасибо тебе!

Сотрудники заухмылялись при упоминании об известной всем истории. Однако, зам. начальника продолжил:

— Да и у Вас истории тоже веселые были. Как там с той бабкой…

— А я чего это про бабку ничего не знаю? — встрял в разговор майор.

— Ну, что поделаешь, раз не знаете — придется рассказывать… Я ж тогда у Вас уже не работал…

Николай усмехнулся при воспоминаниях и начал рассказывать старую историю, случившуюся с ним в кризис 1998 года. Тогда он уже не работал с банкоматчиками, однако, пользуясь старыми знакомствами, частенько захаживал к ним. Банкоматы тогда загружали наличными не часто и отнюдь не все, да и суммы загрузки были не велики, инкассаторы никому не сообщали о своих планируемых маршрутах, однако в программе мониторинга банкоматов было видно, когда и какой банкомат перешел в состояние инкассации. Если такой банкомат был близко, Николай быстренько бежал туда с двумя картами — своей и жены, так как дневной лимит выдачи тоже был ограничен. Прибегал он, как правило, к уже стоявшей к банкомату очереди, однако, та была еще не большой — при отходе Николая от банкомата очередь была уже раза в два-три длиннее. Так и в тот день перед ним оказалось полтора десятка человек — побольше обычного, но терпимо. Желающие снять деньги потихоньку двигались без всяких эксцессов, но внезапно к концу очереди подвалила еще советского вида бабка и с любопытством задала стоявшим старый доперестроечный вопрос: Что дают? Полученный ею из очереди ответ был безусловно точен и абсолютно буквален:

— Деньги дают!

— Как деньги?!!!

При виде физиономии бабки очередь мигом распалась, а все великие мимы прошлого стали наверняка не то, чтобы вертеться в своих гробах, а даже вообще в них кувыркаться. Не исключено, что они там и до сих пор кувыркаются, так как на физиономии посмотревшей на свою небольшую сумку бабки совершенно непостижимым и при этом препотешным образом отчетливо читались сразу минимум четыре сопровождаемых мыслями и перекрывающих друг друга эмоции:

• Неверие: Что-то тут не то…

• Надежда: А ну как чего и перепадет!???

• Жадность: Дайте-ка мне денег, да побольше, побольше!!!

• Досада: И чего ж это я, дура, с собой взяла маленькую сумку. У меня ж деньги толком не влезут, мешок надо бы!

Неизвестно, сколько прошло времени… Николай обнаружил себя обнимающимся со столбом уличного освещения, а многие так вообще по земле катались, удушаемые хохотом… Прибежавший на поднявшийся шум мент сквозь вовсю рвущийся из него смех тщетно просил собравшихся постучать его по спине от вызванной хохотом икоты — очевидно, он успел что-то остаточное в бабке заметить, однако ему вполне хватило… Просить-то он просил, однако, никто не хотел нарваться на насилие к представителю власти и менту пришлось убежать к сослуживцам. Очередь восстановилась отнюдь не сразу…

— Только вы не просите меня такую рожу скорчить! Все рано ничего не получится, даже и рядом стоять не будет, там даже великие мимы, типа Марселя Марсо от зависти небось волком воют, куда уж мне-то до них!

Народ снова заухмылялся и заулыбался, раздались смешки… Сколько же их таких, неведомых широкой публике историй про банкоматы… Есть и история про нефтяника из Сибири, габаритами более, чем 2х1 метр и соответствующей толщины пальцами, которыми он почти не мог набирать ПИН-код, так как пальцы вовсю задевали за соседние кнопки. Сейчас старички вовсю прикалываются над приходящими на работу молодыми и, при совершенно честном рассказе о нефтянике, кивают им на новые ПИН-клавиатуры с кнопками раза в три больше тех, что были раньше. Молодежь при этом в ужасе представляет себе каких-то страшных великанов или вообще какого-то там снежного человека, а им еще и как бы невзначай говорили, что «…надо бы вас туда послать в командировку, с местными познакомиться». И бодро продолжали, рассказывая о том, что местные там, правда, народ довольно суровый, но обычно все проходит нормально… как правило… Слова «как правило» обрамлялись очень многозначительными паузами, а физиономии молодых в этот момент частенько становились совершенно непередаваемыми. Была история и о том, как клиент по пьяному делу ухитрился засунуть карту в щель для чеков, которая вполовину тоньше карты, при этом, как утюгом, разгладив на пластике все выступающие символы и сломав чековый принтер. Спьяну клиенты делали всякое… Сам Николай разбирался с забытой напившимся клиентом почти тысячей долларов и, что уму непостижимо, клиент совершенно не помнил о том, как ее снимал! При этом он совершенно правильно ввел ПИН, будучи пьяным в доску. Убедить клиента, явно не страдающего отсутствием денег, что купюры оставил именно он, удалось только с помощью видеозаписи… Правда, сотрудники самого банка, будучи совершенно трезвыми, порой творили такое, что также могло указывать на беспробудное пьянство… Чего только стоили перепутанные при загрузке рубли с долларами в валютном банкомате! Наверное, в любых профессиях есть множество подобных историй — подумал Николай, и поразмыслив, решил, что может, и не во всех, но в тех, где есть клиенты — наверняка. Ладно, надо не то, чтобы помнить о деле — соблюсти формальный политес, сказать, зачем пришел. Николай глазами показал на стеклянную загородку и майор, живо сообразив, в чем дело, сказал остальным, чтоб занимались делами и ушами не хлопали, пока они важные вопросы обсуждать будут.

— Евгений Иванович, мне сказали, что проверка успешно прошла

— А откуда узнали, не сообщили? — почему-то хитро спросил майор

— Нет, такого не было, но сведения верные, Петр Валерьевич точно сказал

К удивлению Николая, майор с заместителем засмеялись. Николай непонимающе уставился на них

— Да, бережет твой начальник источники информации. Это ж наш Колька и узнал.

— Однако… А как узнал-то? Он же при проверке и не говорил с ними почти наверняка. А если б и говорил, то сомневаюсь, чтоб ему такое сообщили. Неужто научили банкомат мысли проверяющих читать?

— Эт ты сильно задвинул! Все намного проще, обычная, казалось бы история, но Кольке я за сообразительность премию выпишу. Дело было, ну совершенно как всегда, но оказалось, что такое и с проверяющими случается. Карту девушка засунула куда-то в дальний угол и думала, что потеряла, позвонила в свой банк и заблокировала, как обычно, ее на три дня. Потом карту нашла, а разблокировать, само собой, забыла, вот банкомат ее благополучно и съел. Поднялась легкая буча, как всегда на банкомат плохое подумали, а он ведь строго по команде от банка, выпустившего карту, ее прихватил, как потерянную. Разобрались быстро, все объяснили и сказали проверяющей подождать. Ну она и села на клиентский диван, да ноутбук открыла.

— Гм… Диван же тот спинкой к стене стоит…

— Так и у банкомата задняя часть к стене направлена, не передом же его к ней ставить. Вот Колька, когда с ключом за картой пришел, и залез потихоньку за банкомат, как бы возясь с ним, чтоб открыть, да глянул, чего там у нее на экране.

— Сообразителен парень!

— А то! Других стараюсь не держать. Тебе спасибо за хорошее отношение — пришел, да и сообщил хорошие новости. Это ж и не я совсем мог узнать, так просто случайно получилось…

— Да как Вам, Евгений Иванович, сказать… Не хочу забывать тех, с кем начинал, да… если честно, и ностальгия есть.

— Эх… понимаю я тебя… Сам порой молодость вспоминаю… Не стесняйся, заходи если что, поговорим, только если, как сейчас, тихо и спокойно будет. Как это там писали… «Бойцы вспоминают минувшие дни и битвы, где вместе рубились они»

С удовольствием поболтав еще минут десять и вовсю «вспомнив молодость» собеседники распрощались. Возвращаясь к себе, Николай почувствовал, что нервное напряжение, испытываемое им во время проверки, спало и его настроение улучшилось еще больше.

Глава 26

За остаток недели в Благовещенске перепробовали еще пять типов бумаги с тем же неизменно отрицательным результатом. Василий стал злиться, уж не забыл ли японец чего важного. Ленка тоже заметно нервничала, и они решили за следующие две недели перепробовать еще с десяток сортов бумаги, а после этого написать Оноде о том, что он, скорее всего, что-то напутал. Одно в создавшейся ситуации было хорошо — производство «купюр» стало привычным и теперь Васька спал, как младенец до часу ночи, если не занимался с Ленкой «чем-то иным». Перетерев между собой явно не ладящиеся дела, Василий и Леной решили работать строго по плану, и побеспокоить Оноду только тогда, когда не будет выходить ничего вообще. Проведенное рабочее планирование, непонятно почему, но помогло им снять нервное напряжение с раздражительностью и дела пошли размеренно — вечерняя печать и нарезка, с набором опыта ставшие совершенно рутинными и проводимыми не более, чем за четверть часа, сон или еще кое-что, быстрое переодевание… И неизменно отрицательный результат, после которого в списке имеющихся у них видов бумаги ставился еще один крестик…

Тем временем в Японии Киоши Онода пребывал в полном неведении и сильном нетерпении. Получилось там в России что-то, или нет? А может, чего доброго, у банкомата парня прихватила местная полиция, или как ее там? Надо будет написать через неделю и узнать как идут дела — решил Онода. Если бы он знал, как обрадуется Vasily этому письму, то написал бы его немедленно…

«На западе» от Благовещенска Семен Моркофьев поставил свою подпись под завершающим документом, который окончательно передавал дом на холме в его собственность. Деньги уже были переведены безналом Профессору, но все формальности следовало завершить и Семен был очень доволен окончанием бумажной волокиты. Самым смешным в ситуации было то, что и Профессор тоже мысленно потирал руки. Ну наконец-то я этот старый малиновый пиджак продал! Спору нет, сам-то дом стоил действительно полтинник, но вот схорон в нем… Тот обошелся больше, чем в сотню на все спецоборудование… а также и в двух «подснежников», которые позарились на большую оплату за секретность. Спору нет, секретность действительно была соблюдена, да и аванс им тоже выплатили, однако с оставшейся частью почему-то повременили… А кости сейчас лежали далеко в лесу, обглоданные лесной живностью. Профессор решил, что Семену не то, чтобы про подснежников, а даже просто действительную стоимость схорона знать совсем не нужно. И ведь брякни мне кто-то в 93-ем, что я самолично кому-то про схорон расскажу — в глаза бы плюнул! Как же все-таки быстро и неумолимо летит время… и при этом зло, ехидно и беспощадно смеется над совершенными нами ранее глупостями… Ладно, сбагрил эту хату, и хрен с нею, пусть Семка дальше сам с ней возюкается! Проведенной сделкой были одинаково довольны обе стороны, что случалось чрезвычайно редко… После окончательного оформления бумаг последовал телефонный звонок

— Серега, готовьсь! С понедельника начинаем новые большие покупки!

— Понял, к восьми утра в понедельник подойду — нормально?

— Да… пожалуй, раньше не нужно, да и позже — тоже не стоит.

— Хорошо, до понедельника!

— Давай, пока!

Сергею Артемьеву нужно было ждать понедельника, однако Игнату Владимирову это совсем не требовалось. Ждать-то ему все же было нужно, однако только до темноты. Плохо было то, что дни летом длинные, однако вожделенный полумрак наступил и Игнат стал готовиться к выходу. Он совсем не знал, что его наряд в общих чертах напоминал тот, который уже вовсю применяли в Благовещенске — кепка и водительские очки, однако без накладных усов и прочих хитростей Игнат все-таки обошелся. Он было подумывал над чем-то подобным, но отказался от затеи, разумно решив, что для человека, который просто запихнет карту в банкомат и нажмет кнопку отмены операции, такие выкрутасы совершенно не нужны. Накладка на банкомат лежала в сумке через плечо, там же лежало и то, что с виду казалось большим комом жевательной резинки. Да пока что оно в точности таковым комом и было, однако, завтра ему предстояло стать чем-то намного большим… В сумерках Игнат вышел из дома и направился к уличному банкомату. Подойдя к нему, он понял, что достаточно хорошо рассчитал время — было уже довольно темно, но свет еще не включали, не зря он вчера прикидывал нужное время по минутам, глядя на часы и оценивая, когда и насколько стемнело за окном. Да он еще и про увеличение продолжительности дня на 2 минуты не забыл! Прикинув, как правильно приложить накладку к банкомату и сунув в нее карту, Игнат с большим трудом удержался от того, чтобы радостно завопить — карта проскочила через накладку птичкой и была без усилий захвачена банкоматом. То, что записалась магнитная полоса, он проверит дома, а сейчас есть еще и другое нужное дело… Прибрав накладку в сумку, Игнат приложил к углу ниши для монитора ком жевательной резинки так, чтобы заранее сделанная на коме точечка смотрела аккурат на клавиатуру набора ПИНа. Вряд ли кому захочется отдирать жевательную резинку, если она совсем не мешает. Получив оттиск, Игнат заторопился домой, где завтра ему снова предстояла медленная и аккуратная работа…

На следующий день Игнат проткнул ком шилом на месте точечки, и, аккуратно удалив лишнюю жевательную резинку, разместил внутри миниатюрную камеру, батарейки и разобранную для уменьшения размера мини-флешку с и без того коротеньким корпусом. Камеру он настроил на запись в течении двух минут после появления движения. Все нужное не без труда, но удалось разместить, как надо, за всего лишь два часа и сейчас Игнат проводил испытания. Помахав с полминуты рукой у отверстия для камеры и выждав еще минуты три, Игнат достал флешку и воткнул ее в компьютер. Как он и ожидал, все его рукомашества записались успешно. Непостоянный режим работы камеры серьезно экономил батарейки и она могла проработать довольно долго. Теперь нужно только более-менее синхронизировать часы в камере и в уже проверенной накладке и готово дело — вот Вам карта, вот Вам ПИН! Будучи изрядно довольным собственной ловкостью и сообразительностью, Игнат, пользуясь отсутствием родителей, радостно затянул многократно повторяющийся чрезвычайно нескромный и матерный напев, который можно передать без нецензурщины примерно, как «Я самый ох… рененный!». Кстати, о родителях… батя-то прав, когда он говорит о том, что в серьезном деле никаких мелочей быть не должно. Если он в кабине самолета какой прибор толком не проверит — число взлетов окажется поболе, чем число посадок… Надо бы нанести последние штрихи, причем аккуратно и не торопясь. Достав заранее купленный двухсторонний скотч, Игнат вырезал из него фигурные полоски и аккуратно приклеил их в предназначенные для этого пазы на обратной стороне накладки. Оставался еще один, последний и очень важный штрих… На неделе он уже заготовил файл с картинкой, отсканировав рекламный буклет банка, вырезав оттуда нужные элементы и подогнав размеры изображения под торчавший наружу прозрачный пластик. Логотип банка присутствует, шрифты те же самые, что и на прочих буклетах — чем не специальная рекламная накладка? Для «продвижения продуктов» — этот умный оборот Игнат как-то услышал в метро. Благо, реклама нового депозита там на его картинке есть. Принтер и сканер у Игната были довольно неплохими и в цвет он явно попал, оставалось только очень аккуратно приклеить совсем не заказанную банком рекламу прозрачной пленкой к пластику. После всего того, что он до этого сделал — совершенно плевое дело! Завершив работу, Игнат посмотрел на лежавшие на столе накладку с комом жевательной резинки. Выглядели они совершенно невинно. В накладке, если ну очень уж сильно постараться, какой-нибудь параноик, возможно и нашел бы что-то там грозное, но перед поиском страшного в жевательной резинке спасовали бы и совершенно неизлечимые психи. Игнат подумал о том, что в эпоху мечей и копий первые пистолеты могли вызывать такие же чувства. Сам пистолет, на худой конец, мог сойти за дубинку, если за дуло браться, но вот пороховница… Ну засыпали в нее порошочек какой-то, и ладно… Зато свидетели того, как разогнанная «порошочком» пуля пробивала доспехи и проделывала дыру в брюхе, учились страсть, как быстро… Значит, надо набрать полос побольше и втихаря, «без громких выстрелов». И вообще, все надо как следует на свежую голову распланировать, а он сегодня уже подустал. Прибрав накладку с камерой в обувную коробку и засунув ее на балкон подальше, Игнат уже в который раз засел за свою любимую «Цивилизацию».

Глава 27

В понедельник Сергей примчался к Семену в восемь утра и они заранее все обсудили. Ивана они предупредили заранее, он уже прислал СМС о том, что первая партия компьютеров готова. Вообще-то, им были подготовлены еще две, но писать об этом Иван не стал. После десяти они появились в магазине и Семен сообщил «Ване», что он для такого дела даже отпуск взял

— Вот, Ваня, я даже для такого дела, типа, как на дачу езжу!

— Серьезно Вы к делу, Семен Васильевич, относитесь!

— А как же! Вишь, даже лопата как бы для дачи спереди торчит, все чин чинарем. Ладно, давай, тащи терминал, платить буду.

Оплата прошла без сучка и задоринки, терминал был подключен к Интернету и распечатал чек с первого раза. Сотрудники магазина живо перетащили коробки в прицеп и началось то, что Семен назвал «первым заходом». Перед выездом Иван, как бы вспомнив об этом в последний момент, сказал, что надо гарантийные талоны передать

— Вы, Семен Васильевич, не беспокойтесь, я Сереге отдам.

— Давай, Серега, да все как следует пересчитай! Я подожду, дело серьезное, а то мы потом хрен чего по гарантии обменяем.

Сереге пришлось пересчитывать не только талоны, но и переданные Иваном купюры, которые немало порадовали сироту. Семен с Сергеем довольно быстро доехали до дома и перетащили компьютеры внутрь, на этот раз не став стаскивать их вниз, решив переносить оборудование в уже готовые стойки. Затем началась работа по сборке самих стоек. Отсутствие опыта у сборщиков сказывалось и вначале дело шло довольно медленно, особо трудно лезли плашки с резьбой под крепежные болты в квадратные отверстия стоек. Однако, нужные приемы и способы наработались сами собой и они за пару-тройку часов собрали четыре стойки с полками. Пробурив прихваченным Семеном перфоратором стену и пол комнаты над бывшей бильярдной, а ныне суперкомпьютерной, в помещение были заведены толстые электрические кабели на все три фазы. Остальные стойки решили собрать завтра-послезавтра и, особо не напрягаясь, Семен с Сергеем доехали до Москвы часам к семи вечера. Им предстояло повторить закупку еще девять раз, что задерживало их на две недели. В субботу и воскресенье решили не ездить — и народу на шоссе много, да и Иван еще «не то» подумает. Расставаясь с Сергеем, Семен довольно сказал ему, что «дела двинулись»

Однако, дела двинулись не только у них. И начались они даже на несколько часов раньше — изготовленная Игнатом «рекламная накладка» уже с пяти утра на одном из банкоматов вовсю запоминала магнитные полосы карт Одновременно с этим камера в куске жевательной резинки записывала и ПИН-коды от них. Игнат, однако, на лаврах не почивал и, пока мать была на работе, а отец летел во Владивосток, вовсю трудился на балконе, изготавливая вторую накладку. Опыт работы пригодился ему и работа продвигалась на удивление быстро. Однако, с камерой-то второй проблема… На нее деньги нужны, а с ними — беда. Ладно, попробую просроченную старую карту матери перемагнитить какой-то из тех полос, которые стащу. Глядишь, на дорогую мини-камеру и хватит… Приняв такое решение, он протестировал вторую накладку, прибрал ее подальше и стал ждать сумерек. Подход к банкомату был вполне успешен, небольшой след от двухстороннего скотча был протерт предусмотрительно прихваченной губкой со спиртом. Однако, придя домой и скачав все файлы, Игнат запоздало сообразил, что ему придется долго смотреть видео и вручную составлять таблицу соответствия. Ну что ж… неплохо и так, хотя поработать придется. Давай-ка спать и завтра на свежую голову в excel все заколачивать. Однако, не удержавшись, он все же посмотрел на то, сколько именно карт ему удалось записать. Двести тридцать шесть штук — очень недурно! Очень! От такого успеха сон к возбужденному Игнату пришел отнюдь не сразу.

Наутро, позевывающий Игнат все же заставил себя встать незадолго после ухода матери. Включив компьютер и импортировав данные по магнитным полосам и времени их записи в таблицу, он принялся за оказавшуюся чрезвычайно нудной работу. Приходилось отсматривать каждый из 236 файлов и искать момент, когда там ПИН набирали. К счастью для Игната, большая часть клиентов жала по кнопкам банкомата достаточно бойко и вожделенные четыре, а один раз даже и шесть цифр — Игнат специально пересмотрел именно это видео три раза для полной уверенности, вводились примерно в одно время от начала записи. Количество ПИНов 1234 составило больше двух десятков и Игнат сообразил, что клиенты эти свой ПИН сменили. Господи! Какие же есть, не то, чтобы просто дураки — вообще идиоты слюнявые! А ведь таких, как показали беспощадные объективные данные — около десяти процентов! Набрать комбинацию 1234 при утере карты любой нашедший ее сопляк сможет! Дуремары… Через три часа усталый Игнат подумал о том, что 1234 — это и к лучшему. Хотя он собирался заниматься «оптовой торговлей» со значительными скидками, но нехватка оборотных средств все же вынудит его на один подход к банкомату — почему бы и не проучить одного из этих двадцати трех придурков? Решив сделать это побыстрее, Игнат достал просроченную карту, поколдовал с паяльником и с пятой попытки ухитрился записать на нее считавшуюся накладкой полосу с ПИНом 1234. Во время вечернего подхода к банкомату он убедился в том, что, вопреки расхожему мнению, денег у придурков не много. Как раз на камеру хватит, да еще рублей пятьсот сверху и всего-то. После этого — никаких копированных карт! И к этому банкомату — ни ногой! Правильность своего решения Игнат полностью подтвердил на следующий день, когда, идя по улице, он заметил возящегося у банкомата техника с ноутбуком. Техник как раз перетыкал в USB вытащенную из банкомата флешку — не иначе, как видео скачивают! Хорошо, что он вчера, как обычно замаскировался… Но береженного Бог бережет и ну его на хрен такие приключения! Уж лучше крупный опт — подумал Игнат, не подозревая того, что ПИН 1234, по сравнению с его задумкой — затея достаточно умная и безопасная… Придя домой, Игнат оборудовал второй ком жевательной резинки уже купленной утром камерой и теперь его работа станет полностью размеренной — с утра установка накладки, днем разбор данных, полученных другой накладкой, снятой вчера, а вечером — снятие накладки, данные с которой он будет разбирать уже завтра. Прямо, блин, конвейер! — с удовлетворением подумал Игнат, прикинувший, что так он за месяц наберет порядка шести-семи тысяч пар карта-ПИН. Неслабо!!! Хотя, лучше заложиться на два месяца, так оно понадежней будет. Если продать по баксу (а начать торговаться с двух) — за пару месяцев получится десять тысяч долларов. Неплохо! — радостно подумал Игнат и стал готовиться к вечернему, уже окрещенному им «подходу к снаряду».

В Благовещенске размеренная работа Василия и Лены, хоть и стала походить на конвейерное производство, совершенно не приносила удовлетворения работавшим. Против четырех типов бумаги был поставлен крестик, но попытки, несмотря на это, продолжались. Теперь пачка тестовых «купюр» подготавливалась вообще минут за семь, практика завала свои плоды. Оставалось протестировать еще около десятка типов бумаги, и, хотя результаты были очень плохими, действовали сообщники размеренно и спокойно и их конвейерное производство, в отличие от Москвы, было уже вполне налаженным.

Глава 28

Всю неделю Игнат, Семен с Сергеем и Василий с Леной провели в делах. Прицепив накладку на очень оживленно работающий банкомат, Игнат сумел записать более четырех сотен пар карта-ПИН. Обычно у него получалось примерно столько же, сколько в первый раз — сотни две с половиной. Платой за такой результат было то, что ему пришлось допоздна торчать у банкомата, пока не схлынули клиенты. Сам дурак, внаглую подцепил накладку у гостиницы, а там клиентов и вечером ведь полно! Игнат не забывал о том, чтобы менять «рекламные материалы» накладки на соответствующие банку — владельцу банкомата, перед тем как ее устанавливать. И вообще, все у него пошло по накатанной. В доме на холме Семен с Сергеем завершили монтаж стоек и занялись электричеством — аккуратно проложили кабели к стойкам, прикрепили внутри стоек удлинители. Сергей поставил на самый верх каждой стойки коммутаторы, которых пока что не хватало, они покупали по два-три с каждой партией компьютеров. Только в Благовещенске дела не ладились, однако, к радости Василия, вечером пятницы он получил письмо от Оноды с коротким вопросом о том, как идут дела. В ответ было написано ничего не значащее письмо о том, что дела неважно, был занят, и постскриптум с указанием не совсем обычных фотографий, уже выложенных в Интернет.

Киоши Онода еще не спал, когда звук почтовой программы уведомил его о приходе письма. Он вспомнил давно прочитанные мемуары Черчилля и его сетования о том, что переписка с русскими шла, мягко говоря, не регулярно. Сам-то Черчилль писал довольно часто, ответы Сталина приходили в Англию намного реже, но этот Vasily, по нерегулярности переписки, пожалуй, и самому Сталину фору даст! Почти две недели не писать — это, все-таки многовато будет! Нетерпеливо открыв письмо, Онода сразу же подумал о том, что в тексте с первой же строки видится то, что писали русские. Чтобы, например, американец кому-то признался в том, что дела у него плохи, да еще и письменно — немыслимо! Да и в Японии все служащие вежливо улыбаются, несмотря ни на что… А хорошо ли это на самом деле? В США невесть сколько народу сидит на антидепрессантах, а дома, в Японии частенько случаются самоубийства… С удивлением Онода подумал о том, что в чем-то завидует этим непостижимым гайджинам, которые, неизвестно как поднявшись после Чингиз-Хана, сумели оттяпать себе всю Сибирь. Возможно, завоевали они ее и потому, что им не нужно было лицемерить с товарищами и, если кому-то из первопроходцев было действительно нехорошо или просто мутно на душе, не требовалось таскать на лице приклеенную улыбку. Да и товарищи, увидев такое мрачное расположение духа, поддерживали. Может, пресловутая русская мрачность объясняется совсем не суровым климатом, а банальным отсутствием лицемерия, или, скажем, заботой о своем душевном здоровье, возможно, даже и не осознаваемой? Онода заставил себя отвлечься от мыслей о русских вообще и сосредоточиться на фотографиях, доработанных одним русским «в частности». В одной фотографии был отчет об использовании полутора десятков сортов бумаги, даже с указанием их плотности. Плотность указывалась в граммах на квадратный метр, как точно, так и примерно, с пояснением того, что примерные измерения были выполнены самими, а точные — считаны с упаковки. Указывалась и белизна бумаги, хоть и на глазок, по сравнению с остальными образцами, но тоже небесполезно. Серьезно подошел к делу, ничего не скажешь, вот только не помогло это… В другой фотографии лежал файл с расширением odt. Vasily указал, что он из осторожности вообще не подключает ноутбук к Интернету, а иного редактора текстов с возможностью рисовать на бумаге круги у него нет. Пришлось скачивать и устанавливать программу OpenOffice и после этого загружать файл, кстати, довольно немаленький. Открыв файл и быстро просмотрев его, Онода нашел страницы с печатью магнитных кругов. Оценив их месторасположение, он понял, что круги, как это не странно, находятся на местах! Неужто память его начала подводить!? Тогда — беда, но это вряд ли. Круги-то вроде на местах, но есть тут какая-то ошибка, интуитивно чувствуется… Надо только понять, какая именно. А ведь это может быть и не просто, ведь там Vasily ничего не нашел, хотя наверняка смотрел в оба. Но ошибку надо искать. Для порядка Онода проверил местоположения центров кругов, хотя и знал, что все указано верно, но мало ли что. Убедившись в правильности работы Valily, он начал размышлять про сами круги. Возможно, тамошняя магнитная краска или очень сильная, или очень слабая, однако! Круги начинались с миниатюрных, практически у пределов разрешения принтера, а доходили почти до полусантиметра… если не больше. Рассматривая круги, Оноде вспомнилось детство, урок математики в школе, еще кое-что, и, несмотря на традиционную японскую сдержанность, Онода в голос расхохотался. А еще говорят, что русские хорошо знают математику! Этот русский, во всяком случае, не из таких, немудрено, что не может кредит отдать — у него, судя по всему, даже со счетом денег проблемы! Хотя… в составлении плана действий он проявил изрядную сообразительность, и лучше тут не судить опрометчиво, ты ведь сам не с первого раза на ошибку обратил… Кредитные договоры они такие, часто мелким шрифтом печатаются… Онода написал короткое письмо, в котором фигурировала известная еще до нашей эры константа, спрятал его в фотографии, и отписал ее номер в Россию.

Через несколько часов в Благовещенске Елена успокаивала Ваську, который, прочитав письмо Оноды, носился в приступе самоунижения по всей квартире и обзывал себя по-всякому, в том числе и чрезвычайно нецензурно.

— Вась, да успокойся ты!

— Да как я мог быть таким …!!!

— Я ведь и сама-то не лучше!

— Эх, Лена… Мужики еще издревле должны были охотиться и четко сечь карты, расстояния и площади! А я…

— Женщины тоже должны были шкуры считать и из них накидки меховые нужного размера и площади шить! Успокойся!

Ленка ухитрилась поймать проносившегося мимо Ваську за руку, потом ловко схватила его сначала за одно, а потом и за второе ухо, притянула голову к себе и крепко поцеловала. Мужик сразу перестал вырываться.

— Васенька, успокойся! Сегодня вечером у нас все получится

— Лен… ты на меня не сердишься?

— Да как можно! Я сама хороша не меньше твоего. Давай-ка завтракать и на работу, потому что вечером нам предстоит еще одна и очень важная работенка…

Вечером, придя с работы, они засели за исправление найденной Онодой ошибки. Объяснялась она тем, что Васька понял двойную и тройную намагниченность совершенно буквально и сдуру намалевал круги двойного и тройного диаметра. То, что площадь круга равна числу Пи, умноженному на квадрат радиуса, знают вроде бы все, однако, знать — это одно, а вот применять — совсем другое. Круг тройного диаметра вместо трех уровней намагниченности относительно единичного давал хрен знает сколько, но только не искомые три уровня. Васька, вспомнив математику, живо вывел формулы расчета радиуса круга двойной и тройной площади.

— Мда, это весь вечер придется с корнями маяться…

— Погоди, Вася, маяться не придется. Дай-ка я за ноут сяду

Ленка пару-тройку минут почитала справку OpenOffice Calc по написанию формул, потом, слегка чертыхаясь на отличие от excel, сначала ввела известную всем формулу и получила ячейку с площадью круга. После этого, поругиваясь по поводу того, что надо делить диаметр на два, она ввела рассчитанные Васькой формулы в программу и результаты сразу же высветились. Затем она продолжила первую колонку таблицы, где указывалось возраставшее значения базового диаметра единичного круга с определенным шагом. Потом, потянув вниз за квадратики на столбцах с формулами одинарной, двойной и тройной площади круга и удовлетворенно глянув на высветившиеся для каждой строки значения, Лена засмеялась.

— Вот и все!

— Лен, без обид, но давай-ка я проверю, мало ли что…

Василий просчитал по формулам четыре получившихся результата и с восхищением посмотрел на Ленку.

— Однако! Я так ловко excel не пользуюсь!

— Я-то от своей ловкости в Москве и погорела…

— А ты чего, в Москву летала? — заинтересовался Васька

— Летала, хотела за нее зацепиться. Была на нескольких собеседованиях в банках, на двух даже чуть не взяли.

— А чего не взяли-то?

— По факту, может это и нескромно, за избыток ума.

— Эх, Ленка — обнял ее Василий. — Мне твой избыток ну совершенно не мешает, расскажи, как дело было-то?

— А дело было так — послала я вперед себя уже устроившуюся в Москве одноклассницу — старую школьную подругу, которой эта работа совершенно не была нужна, чисто, чтобы узнать, какие вопросы будут. Она там очень ловко прикинулась полной дурой, когда ее попросили посчитать сумму столбца в электронной таблице.

— Ну, уж это я умею…

— Ты-то умеешь, а тот, кто собеседование проводил, в сердцах под нос ругнулся «одна из восьмидесяти процентов…»

— То есть, 80 % не могут посчитать сумму!? Атас…

— Ну, я думаю, что на самом деле таких намного меньше, но из тех, кто претендует на низкую зарплату — пожалуй, 80 и правильно, денег-то там первое время платят совсем немного. Вот я и повторила все, что до этого по формулам знала, да и пошла. Тот меня спросил, что умею складывать, показала, да нет бы и остановиться — понесло… И так и сяк себя хвалила… В итоге он буркнул под нос «очень умная» и громче сказал, что в течение недели позвонит, если подойду. Не позвонил, понятное дело…

— Хм… Думал, наверно, что ты его подсидишь?

— Мда… мне это и в голову не приходило…

— Эх, Лена! Все, что не делается — к лучшему! Иначе бы мы не встретились!

Поцеловавшись, они продолжили работу. Васька стал медленно и аккуратно менять диаметры кругов на правильные, тщательно перепроверяя себя. Ленка стала писать два письма Оноде, как она их поименовала, «открытое» и «закрытое». Справилась она быстро и потом контролировала и проверяла правильность изменений, вносимых Василием. В перерыве она перетащила закрытое письмо, уже спрятанное Васькой в фотографии, на подключенный к Интернету компьютер, выложила фото на портал и отправила открытое письмо Оноде.

Второй поздний вечер подряд Киоши Онода был взбодрен звуком почтовой программы. Стащив фото, и достав из него письмо, он усмехнулся. Vasily очень благодарил его за нахождение ошибки, по ходу выражая изрядное раздражение и удивление собственной глупостью. Тесты были намечены на завтрашнюю ночь и в который раз оставалось только ждать. Эту ночь Онода провел намного менее интересно, чем Василий с Леной. В следующую ночь Васька подошел к приемному банкомату и от радости чуть было не забыл нажать на кнопку отмены операции, увидев на экране сумму в пять тысяч рублей. Дома, радостно растолкав сонную Ленку, которая честно призналась ему в том, что уже не слишком верила в успех затеи, они вместе проверили номера возвращенных банкоматом опознавшихся «купюр». Успешно были распознаны образцы с 34-го по 38-й включительно. Решено было остановиться на среднем образце номер 36, отписать Оноде, провести завтра испытание разных типов бумаги и продолжать действовать по плану. На следующее утро в Японии Киоши Онода, заснувший, не дождавшись ночного письма из России, наконец-то прочел его, и несмотря на ранний час, а также и то, что ему снова придется ждать, второй раз за последние несколько лет налил себе сакэ.

Глава 29

На следующий вечер в Благовещенске печать «купюр» и их разрезание заняло непривычно много времени. То ли дело раньше — запустил файл, снял листы, на резаке их быстренько порезал и понеслась. А теперь было нужно было менять файл при каждой печати, да еще и вносить новые условные обозначения в таблицу. Хотя они с Ленкой уже научились определять некоторые сорта бумаги просто на вид и на ощупь, большую часть бумаги так различать им не удавалось. Провозились с печатью часа полтора, но дело того стоило. При испытании целых двенадцать сортов бумаги опозналось успешно! Положим, что у них оставалось по 450 листов в каждой пачке, хотя на самом деле даже и побольше. Из каждого листа можно сделать 4 «банкноты» — то есть, получается, при 450 листах миллион восемьсот на пачку! А бумаги-то уже есть целая дюжина пачек! Очень недурно!!! Не говоря уже о том, что бумаги и прикупить можно. Только для того, ее на деньги обменять, придется очень сильно потрудиться, ну что ж, план у них имеется! Дела становились рискованнее, но ничего не попишешь — без труда не выловишь и рыбку из пруда…

В этот же день в Москве в Ультрим-Банке наконец-то был получен отчет внеплановой проверки ЦБ. Замечания там, безусловно были, куда ж без них? — иначе бы самих проверяющих стали бы обвинять в неловкости или ангажированности. Однако, ничего критичного в найденных замечаниях не содержалось и это означало то, что лихорадка, одолевавшая банк около двух месяцев, спала. Николай возвращался с еженедельного отчета председателю, проведенного все еще в быстрой и краткой форме, как при проверке, однако председатель на прощание сказал ему, что на следующей неделе говорить они будут обстоятельнее. Ну что ж, надо будет и обстоятельнее готовиться, как раньше — подумал Николай. Однако сведения о завершении проверки дошли также до Элдет-банка, и это означало то, что два отложенных было в долгий ящик дела вскоре будут оттуда извлечены и протерты от пыли… Раздумывая над очередностью этих дел, председатель правления Элдет-Банка, усмехнулся тому обстоятельству, что вполне логичным оказалось полностью противоречить принципу «сначала дело — потом удовольствие». Пусть сначала вице-президент вирус запустит, а воровать «его» документ, который я же самолично и написал, будем потом. Если сначала попытаться документ стащить, то на вице-президента могут обратить усиленное внимание, что явно помешает ему выполнить задуманную пакость. Долой старые правила и предрассудки! Сначала удовольствие, а дело подождет! — усмехнулся своим мыслям председатель. Вечером он отправил из дома зашифрованное PGP письмо с грамматическими ошибками, которое было прочитано получателем через сутки.

В Благовещенске при составлении плана Василию с Леной очень помогло то, что мать Ленки работала в ЗАГСе и узнать девичьи фамилии матери практически любого горожанина они могли без особых проблем. Полазив в Интернете, Васька нашел не одно объявление о продаже дисков с паспортными данными, а также и прочими номерами документов. После проверки при покупке данных на самого себя, он уплатил большую, но все же приемлемую цену и заполучил несколько дисков. Теперь оставалось провернуть самое сложное. Помогло Васе с Леной то, что напротив их конторы ввели в эксплуатацию новый высокий многоквартирный дом, мало того, из-за нескольких таких новых домов на улице изменились почтовые индексы. В результате в работе почты возник понятный бардак и письма, в отличие от газет, доставлялись нерегулярно. Так или иначе, Лена со своего рабочего места через окно могла видеть подходящего к дому почтальона задолго до того, как он в него заходил. Нужно было найти ключ от домофона, чему помогла улыбнувшаяся Ваське во все 32 зуба удача. Хотя… по хорошему, особой удачи тут не было, а всего лишь чье-то банальное раздолбайство. Одному маменькину сынку, сидевшему рядом с ним, предки купили хату как раз напротив работы. Один полученный домофонный ключ он подцепил себе на кольцо, а два других, вместе с запасными ключами от почтового ящика запихнул за монитор. Вот Василий их потихоньку и позаимствовал, когда соседа послали в другую контору часа на четыре. Сделать копию такого ключа — дело совершенно плевое и быстрое, а три копии делаются умельцами совсем ненамного дольше. Одну копию — для Ленки, одну — для себя и одну — про запас. Замки от почтовых ящиков в новом доме оказались самыми простыми, один ключ открывал их все. Теперь оставалось ждать того, когда почтальонша будет тащить не только газеты, но и большую сумку с заказными письмами. Да и еще кое-что сделать понадобится…

За остаток недели Игнат Владимиров набрал в итоге около трех тысяч магнитных полос карт с ПИН-кодами. Дело шло быстро и ловко, он примерился к программе-видеоплееру и теперь разбирал две сотни карт за два часа, а часто даже и быстрее. До заветной круглой цифры в 10000 однако, оставалось еще много дней, так как наступил сезон отпусков, народ начал вовсю улетать в разные там Египты с Испаниями и количество операций снизилось. Частенько за день выходило даже меньше двух сотен карт. Игнат даже было подумывал о том, чтобы еще раз подцепить накладку у какой-то гостиницы, уж там-то в любом случае наберется немало данных, но благоразумно отказался от этой затеи. Тише едешь — дальше будешь! Никто тебя не гонит, лучше двигаться медленно, но размеренно. К тому же, надо себе давать выходной в неделю, а то и два — спать по-человечески, хотя бы и временами, да требуется! А у него сейчас отнюдь не топтание на месте, а размеренное продвижение к цели.

В отличие от Игната, Семен Моркофьев с Сергеем продвигались вперед не размеренно, а прямо-таки семимильными шагами. В пятницу они разгрузили последнюю порцию компьютеров и теперь сидели у дома. Стойки были уже собраны, в них были поставлены все коммутаторы, монтаж компьютеров планировалось начинать завтра. Сергей от нечего делать не спеша перебирал гарантийные талоны, раскладывая их по серийным номерам, а Семен задумчиво смотрел на лес. Хотя последнее время он и часто бывал за городом, но все его поездки носили сугубо деловой характер и времени посидеть и расслабиться практически не было. А ведь красивые тут места! В сторону электростанции — большущее поле, а с другой стороны дома — березняк. Семен вдруг вспомнил давний разговор на балконе за пивом с соседом — интересовавшимся историей своей профессии инженером-металлургом и подумал о том, много ли кто догадывается, что пресловутые русские березки внесли огромный вклад в оборону России? Ведь согласно ботанике, при нормальном и естественном ходе вещей березняки за сотню-другую лет сами сменяются либо хвойными лесами, либо чем-то более крепким из лиственных пород, липами, например, или дубравами. Сама-то береза, кроме березового сока, годна только на дрова, для строительства она не идет, гниет быстро, но при этом, будучи нетребовательной, лучше и быстрее всего закрывает сплошные вырубки. И такое обилие берез в России четко показывает то, что лес в России много и часто вырубали, а зачем? А все затем, что нормальных железных руд на Руси до начала их разработки на Урале не водилось, лишь одни чрезвычайно хреновенькие для металлургии, но почти повсеместно распространенные бурые железняки. «Болотное железо», которое, в полном соответствии с названием, действительно имелось во множестве болот, да еще и по берегам озер с реками встречалось. Даже на то, чтобы переделать это неважнецкое сырье в простое железо, требовалась масса дров. А уж сколько требовалось берез для того, чтобы переплавить да перековать это железо в сталь! И самих кузнецов, кстати, тоже… Это у англичан потомки кузнецов носят самую распространенную там фамилию Смит. А у нас это не только Кузнецы, Кузнецовы и Кузнецовские, которых, кстати, не так уж и мало, но и все производные от слова «ковать» Коваль, Ковалев, Ковалевский… Так и летели веками бросаемые кузнецами в огонь березы, перегорая в древесный уголь, поднимая температуру до более 1000 градусов даже в печах многовековой давности и вовсю помогая укреплять обороноспособность и отстаивать суверенитет страны. Оставляли они за собой очищенные от леса поля да осушенные болота, которые быстро зарастали теми же самыми березами. Именно березовый древесный уголь помог отбить атаки тевтонцев на Чудском озере, прогнать потомков Чингиз-хана, захвативших Москву поляков… Даже Петром Первым он наверняка использовался, пока тот Демидова на Урал за железом не послал. Вроде бы с тех пор массовой вырубки лесов на железо в европейской части России не было, а любовь к русским березкам неистребимо держится в народе. Она накрепко закрепилась в генетической памяти русских, точно так же, как и любовь к большим русским полям, получившимся в результате вырубки этих самых берез. Наверно, иностранцам не понять, как этим спятившим mad russians[22] могут нравиться стылые и продуваемые зимой всеми ветрами пресловутые бескрайние русские поля и странные белые деревья, которые только на дрова и годятся. Это они сейчас не понимают, а раньше, поди, понимали получше, нарываясь на русскую сталь с многовековыми традициями металлообработки. Кто был поумнее, да поудачливее, тот более-менее целым сбежал, а остальные эти самые русские поля и леса еще и поудобряли, да и знатно поудобряли… Практически каждый русский с нежностью и умилением, истинных причин которых он не осознает, смотрит на прежде нещадно вырубаемую им для того, чтобы просто остаться в живых, клонимую ветром, но неизменно распрямляющуюся русскую березку, и чувствует необъяснимую симпатию, можно даже сказать, не боясь этого слова, любовь к безжалостно истребляемому прежде дереву, которое веками вовсю помогало и самим выжить и потомков оставить. Сколько пейзажей русских художников посвящено березам — не пересчитать, иные искусства, кстати, не то, чтобы очень уж отстали… Да и сама береза по выживаемости и приспособляемости тоже соответствует искренне любящему ее народу, произрастая практически везде и за долгие века всегда успевавшая в достаточном количестве нарасти аккурат до потери памяти о предыдущих войнах у следующих желавших в очередной раз повоевать с русскими. А пришедших без спросу вовсю встречали мечи, копья, сабли и штыки русской стали, выплавленные и выкованные на березовых дровах… На них же веками ковался и пресловутый русский характер — крепкий, как изготовленная при помощи березы сталь, упорный — иному из болотного железа сталь не выковать, неуступчивый врагам и чрезвычайно любящий родные широкие русские поля и русские березки… И ширина русской души и мысли вполне соответствует ширине русских полей… Семена отвлекло от размышлений замечание Сергея

— Что-то Вы, Семен Васильевич, на лес сильно засмотрелись…

— Эх, Серега… Долго объяснять. Пошли-ка спать на простынях из парашютного шелка. Предупреждаю — дело это не простое, я один раз попробовал, так долго заснуть не мог.

— С чего бы это?

— Эх, Серега, посмеешься ты надо мной, но от такой гладкости и шелковистости начинаешь ощущать себя королем и разные дурные мысли в голову лезут…

Сергей действительно посмеялся

— Ладно, надо бы проверить. Если завтра с утра начну искать трон — стукните меня чем-то.

— Не боись, за мной не заржавеет!

Однако, несмотря на непривычную гладкость простыней, заснуть обоим удалось довольно быстро — очевидно, сказалась накопившаяся усталость от двухнедельных трудов.

Глава 30

На следующее утро началась работа по установке компьютеров. Ставили их по шесть на каждую полку, и подключая по одной полке в разных стойках на каждую фазу, равномерно нагружая источник питания. Начали установку компьютеров с нижних полок и особо не торопились. Делать обжимником сетевые кабели вначале было не привычно, однако к этой задаче примерились так же быстро, как и к сборке стоек. Перед монтажом сетевой кабель проверялся на двух специально выделенных для этой цели компьютерах, затем аккуратно протягивался по бокам стоек, закрепляясь многоразовыми рассоединяющимися стяжками. Сергей с удовлетворением понял, что начало получаться аккуратно и красиво, а если изготовленное начинает хорошо смотреться — это и не только глаз радует, но и свидетельствует о том, что все делается со смыслом и правильно. Не забывал Сергей и переписывать аппаратные (или, на техническом языке, MAC) адреса сетевых плат компьютеров, занося их в не только рабочие скрипты для суперкомпьютера, но и в на всякий случай созданную им таблицу с указанием фазы электропитания, к которой был подключен каждый компьютер. Наружу из из помещения с суперкомпьютером был выведен только один длинный сетевой кабель для управляющего компьютера, и после установки двенадцати полок было решено провести пробный запуск. Методично обойдя все полки и множество раз нажав кнопки питания, Моркофьев с компьютера управления запустил тестовую программу на вновь созданном суперкомпьютере, и посмотрев на полученную оценку производительности, похлопал Сергея по плечу.

— Молоток, Серега! Если так дело пойдет и дальше, то где-то между пятой и шестой сотней установленных в стойки компов мы уже в ТОР-500 попадем. А у нас их тут целая тыща!

— Стараюсь, Семен Васильевич!

Однако, к вечеру у Сергея появилось какое-то странное подсознательное ощущение того, что дела идут не так, как надо. Они успешно подключили 96 компьютеров за день, производительность выросла еще больше, но интуиция подсказывала Сереге — что-то идет наперекосяк. Однако, поразмыслив, он решил, что надо продолжать делать дело дальше, но при этом смотреть в оба. В течение остатка дня Сергей с Семеном потренировались в оставленном охранниками мини-спортзале, посмотрели два старых и проверенных временем фильма на отживавших свои последние годы видеокассетах VHS, и отправились спать.

На следующий день предвиденная Сергеем проблема встала в полный рост. Еще утром он обратил внимание на то, что внизу было довольно тепло, однако, приблизившись ко второй сотне установленных в стойки компьютеров, там стало прямо-таки жарко и, поняв в чем дело, Сергей в ужасе застыл с сетевым кабелем. Эх, ты, дубина! Про электричество ты помнил, а вот про то, что при протекании этого самого электричества компы тепло выделяют — забыл совершенно! Справедливости ради, Сергей никогда не был в серверных, и соответственно, никак не мог слышать навязчивого шума установленных там промышленных систем вентиляции. Семен, подтаскивающий для установки еще пару компьютеров с сетевыми кабелями, сам остановился, глядя на изменившееся лицо Сергея

— Серег, что случилось?!

— Мудак я сиреневый, пороть меня надо, вот, что случилось. Если прибьете — пойму…

— Так работает же все!

— Пока работает, так правильнее. Физику я, ***, забыл напрочь…

— Так! Успокойся и давай по порядку, объясни, в чем дело!

— Постойте, ощутите, какая тут температура, да и поймете, в чем именно дело.

— Т.а.а.а. к…

— А я, мудила, не учел этого при планировании ну никак. Тепла-то от такой нагрузки выделяется о-го-го сколько. Поляна тут, конечно, не малая, да еще сверху воздух похолоднее шел, иначе бы еще раньше все разогрелось.

— Погоди, дай подумать… Если мы все это сумеем охладить, работать будет нормально?

— Ну… будет, а почему бы и нет. Только сказать-то проще, чем это сделать…

— Серега, успокойся! — в голосе Моркофьева прозвучали металлические нотки. Во-первых, гаси все, незачем ему почем зря тут греться. Во-вторых, сколько примерно стоит приличный кондиционер?

— Ну, приличный… думаю, стоит где-то штуку баксов, да разве ж он справится? Тут что-то промышленное надо…

— Серега! Моркофьев расхохотался. Ты-то сам суперкомпьютер из промышленных компов собираешь?

— Не…

— А что нам мешает использовать этот же самый принцип и купить дюжину, или скажем, два десятка кондиционеров попроще? Электричества ведь нам на них хватит вполне.

— Да ничто, пожалуй, не мешает! Сергей радостно встрепенулся. Можете их из моей платы вычесть, заслужил.

— Успокойся, ничего я с тебя не сниму. Сам должен был понять, да и предвидеть, что такое случится. Физику я еще в советской школе изучал и про выделение тепла должен был сообразить. Иди наверх, давай гаси эту разогревшуюся берлагу. Потом включай на телефоне GPRS и лезь в Интернет — будем цены на кондиционеры изучать.

Моркофьев пошел следом за Сергеем и, глядя на диагностические сообщения, выдаваемые скриптом остановки суперкомпьютера, понял, зачем Сергею было нужно знать точное распределение всех компьютеров по фазам. Парень-то молодец, скрипт его выключает все очень грамотно, сериями в три компа, да при этом по одному компу из тройки на каждой фазе, чтобы не создавать перекосов в источнике. Во всяком случае то, что плохо неравномерно сбрасывать нагрузку с разных фаз, он четко знает. Вскоре внизу наступила тишина и, все еще удрученный своим промахом Сергей направился к ноутбуку для просмотра цен.

На следующий день, выбрав двух поставщиков трехкиловаттных кондиционеров Panasonic, о которых в Интернете были хорошие отзывы, Семен с Сергеем направились в Москву. Задачка им предстояла та еще — как уговорить монтажников рассказать, как именно правильно ставить кондиционеры, да еще и с перепадом высот, когда наружный теплообменник находится существенно выше внутреннего блока. Конечно, советы по установке в Интернете были, возможно, даже и правильные, однако, советы — это одно, а реальный опыт — совсем иное. Взять хотя бы их историю с потеплением… Ведь подразумевалось же в отобранной Серегой документации, что суперкомпьютеры собираются в помещениях с приличным кондиционированием, но явно об этом ни одного слова написано не было. Точно такая же ерунда может быть и с установкой кондиционеров — о чем-то, очевидном только профессионалам, или просто знающим людям, не написали, и амба… К счастью, план был заранее продуман, и, хотя Сергею с Семеном для поставленной задачи по выяснению тонкостей установки оборудования придется врать, но их вранье, по крайней мере, будет основано на реальных событиях. Приехав в первую контору, они сумели разжалобить менеджера сказкой про то, что сбрендившая бабка чужих абсолютно не терпит, засела в полуподвальном этаже, сироту уже наследства лишила (вот этот пункт был совершенной правдой), теперь ей приспичило кондиционер, а ставить его придется самим, иначе она вообще малого выкинет, готовы заплатить даже цену с монтажом и еще сверху дать, но помогите! Покачав головой, но, видимо, поверив в правдивость истории (придумать такое довольно сложно, да и не скидку же они просили!), менеджер позвал пожилого мужика в рабочем комбинезоне, которого Семен, как только они отошли подальше, пообещал не обидеть и сдержал свое обещание. Беседовали они обстоятельно, около получаса, потом, четко уяснив себе всю специфику и требуемые дополнительные материалы с инструментом, который понадобится, они купили один кондиционер и накрыли его брезентом. На всякий случай взяли еще и номер мобилы у мужика, но Семен чувствовал, что звонить ему не понадобится. Затем поехали во вторую контору, где и докупили недостающие 11 кондиционеров, которые еле влезли в прицеп. По дороге на МКАД заехали на строительный рынок, где купили и инструмент и материалы с большим запасом. Сергей очень кстати сообразил, что понадобятся большие куски полиэтилена и скотч, хорошенько укрыть стойку, а также не худо бы какой промышленный пылесос прикупить, да покруче. Иначе строительная пыль в компы забьется и быть беде! Само собой, купили и то и другое, и очень вовремя они успели до вечерних пробок с прицепом из Москвы вырваться. Приехав и разгрузив все, Семен с Сергеем устало сели у дома, единодушно решив не начинать серьезные дела на ночь глядя. Завтра еще предстояло купить труб для рамы, на которую они повесят целую дюжину внешних теплообменников.

В это время Николай Старостенко уже был дома, но все еще размышлял о своем сегодняшнем разговоре с председателем правления. После отчета, который прошел вполне успешно, Николай было замялся. Напоминать о беседе, который была не закончена пару месяцев назад, казалось ему сильно настырным и невежливым. Однако, председатель наметанным глазом заметил это.

— Чего засмущался-то? Уж не хочешь ли о чем напомнить? — усмехнулся собеседник

— Да только если Вы, Владимир Сергеевич, захотите. Я, вообще-то, человек не нахальный…

— И о давних незаконченных беседах без спросу не напоминаю? — продолжил с легким смешком председатель. Не бойся! На чем мы там закончили, или правильнее, не закончили?

— Да начали было толковать о нашей промышленности… точнее, о гражданских и военных ее разновидностях. Я и сам об этом думал — танк Т-34, самолет Ил-2 и АКМ у нас получаются просто здорово, а вот автомобиль «Лада» — как-то не очень…

— Эх, Коля… Меня от сетующих на наши Жигули сначала пробирала злость по поводу их тупости, а с возрастом нашел в этом своеобразный юмор и даже посмеиваться стал…

— А смешного-то тут чего?

— Да смешно то, насколько хреново наш народ историю России знает. И думать к тому же не хочет. Чему ж вас там в школах учат?

— Ну, всему тому, что по программе. Рюриковичи, Киевская Русь, нашествие Батыя, Основание Москвы… да много чего позже. Могу и продолжить, но надо ли?

— Мда, пожалуй, тут виновато отсутствие любопытства и неверная расстановка акцентов, что в коммунистических, что в нынешних учебниках… Пожалуй, я был не сильно прав, в обоих случаях из-за идеологических установок такого в учебниках не напишут… Задам-ка я тебе наводящий вопрос: А считали в учебниках то, сколько Россия в каждом веке воевала?

— Такого, пожалуй, не было… Но воевала Россия в каждом веке немало, это факт, один Петр Первый почти все начало века с Швецией провоевал, а ведь попозже там еще войны были.

— А я посчитал за последние полтыщи лет. И даже записать в свою спецтетрадь для таких записей на долгую память не поленился. Так вот, слушай…:16-й век — 43 года, 17-й век — 48 лет, 18-й век — 56 лет, 19-й век — 69 лет, за 20-й век с атомной бомбой и прочим ОМП — и то 25 лет горячей войны было. А ты еще посчитай холодную войну, которую с нами вели, как после гражданской войны, с целью удушения страны, так и после Отечественной, из-за появления едреной бомбы. Там все 75, если вообще не 80 с чем-то лет получится!

— Мда…

— Теперь понимаешь, что совершенно гражданской промышленности при таких военных нагрузках традиционно нет и быть не может?

— Гм… Оно-то понятно, что встарь развитой промышленности и быть-то не было, а сейчас чего?

— Когда там у нас была последняя индустриализация?

— При Сталине, в 30-х годах.

— Сталин тогда сказал примерно следующее, говорю по памяти… Мы отстали от передовых стран на 100 лет. Мы должны нагнать их в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас растопчут. Для чего ж все эти заводы по-твоему, строились?

— Получается, что для войны…

— Для нее все, для нее… Гражданская продукция всегда была только побочным делом Да и насчет твоего замечания, что встарь промышленности не было… Я ведь над этим поразмышлял, тут вопрос из чистой психологии. А она, я думаю, за века не сильно поменялась. Представь — имеешь ты возможность выпускать и военную и гражданскую продукцию. Даже не заводом, хоть артелью какой-то, пусть даже и в 16-ом веке, не суть важно. Возьмем военное производство: У военных все должно быть просто, сурово и рационально. Да и там ответственность выше — почитал бы ты указ упомянутого тобой Петра Первого про наказания за выявленные тогдашней военной приемкой замечания. Там и вырывание ноздрей, и кнутом, и на Урал для исправления — всем виноватым от души попало. В войну для армии ты все выпускаешь четко, ответственно, напряженно и с полной отдачей сил — важность момента понимается всеми, даже самыми распоследними раздолбаями. А вот прикинь теперь, что происходит, когда война заканчивается? Возьмем те же упомянутые автомобили… народ ведь просит не только езды, но разных удобств и прочих там непонятно зачем нужных «свистулек» с выкрутасами. Все эти выкрутасы усложняют конструкцию, а конструктора с полной отдачей работали все время именно на войну. При этом военной приемки нет, а у всех работников есть расслабленность и подсознательное несогласие с тем, на хрена все эти лишние «свистелки» нужны. Умом-то они может и понимают их нужность, но вот подсознание наверняка орет всякое, да во весь голос. Чего там будет с качеством у расслабившихся после войны, да без военной приемки?

— Мда… Оно-то понятно, но неужто нельзя разработать что-то чисто гражданское?

— Даже если завод начнет, как гражданский, его все равно мобилизуют в войну, хоть на холодную, хоть на горячую и дело закончится тем же самым. Есть, конечно, чисто гражданская продукция, но ее не так и много… Гжель наша, та же самая, например или что-то в этом же духе. А что касается прочего… Вся легкая промышленность в случае войны — на шитье формы, тяжелая — на танки, самолеты и снаряды. Пищевая — выпуск тушенки с сухпаями, дальше продолжать?

— Хм… Ясно, что танки с истребителями в что-то гражданское не переделаешь… А с автомобилями все же как?

— Если они делались для войны — их тоже не переделаешь. Во-первых, требования к ремонтопригодности и надежности — очень специфические. Не говоря уже об удобствах. В войну, как я слышал, на ЗИС вообще деревянные кабины ставили, лишь бы ехало. А у танков в Курскую битву процент потерь был вообще больше ста — и это не гримасы статистики. Их оттаскивали с поля боя и за ночь успевали ввести в строй именно благодаря блестящей ремонтопригодности. От таких военных требований получается максимальная простота конструкции. Это, кстати, одно из наибольших достоинств русской проектной школы, знаешь, что в законе Мерфи написано про усложнение и упрощение?

— А то! «Усложнять — просто, а упрощать — сложно».

— Теперь прикинь, легко ли решить обратную задачу на простую конструкцию, не предназначенную изначально ни для каких удобств и выкрутасов, их внедрить?

— Ну тут Вы правы, но… ВАЗ-то мы купили у итальянцев! С готовым проектом совершенно гражданской машины и спроектированной не нами.

— Верно говоришь. И вот тут я подвожу тебя к сделанному мной выводу, а уж печальный он, или нет — судить тебе. По-моему, его нужно принимать именно таким, каким он есть. И не надейся на то, что такое тебе по телевизору скажут или в учебнике там напишут, но знать и понимать истину нужно. А вывод это такой: Стараниями всех незадачливых завоевателей на территории России русский человек может качественно разрабатывать и налаживать выпуск только военной а также сверхответственной, или уникальной совершенно инновационной продукции. С остальной — как получится. Можно с этим спорить, не соглашаться, возражать, но, по-моему, это факт. У нас очень хорошо получаются атомные бомбы и реакторы, танки, самолеты, ракеты, вертолеты, металлообработка авиадвигателей… И дело тут не в русской косорукости, как это русофобы представляют — за рубежом гражданская продукция выпускается нашими людьми, если не лучше, то уж точно не хуже остальных. И не в русской лени дело, это ленью вообще назвать грешно… Земля эта, Коля, просто настолько полита кровью, что на ней русский человек, пытаясь делать разные там не шибко нужные «свистульки», на уровне генетической памяти понимает, что занимается черт знает чем, и, рефлекторно, сам не сознавая, против этого протестует. С понятными последствиями для качества.[23]

— Однако…

— Да, с этим сложно по первому времени примириться. Исключение тут есть одно — нечто такое, что мотивирует и заставляет русского человека выкладываться на все сто, как в войну. Из профессиональной гордости, причастности у большому делу или просто от большой ответственности самого дела, как с реакторами. В космос мы первыми рванули, водородную бомбу тоже первыми сделали, хотя с атомной отставали… но это уже оборона. А что до профессиональной гордости — лучшим примером является сказка про русского Левшу, европейцам непонятно зачем, но все-таки подковавшего английскую механическую блоху. Они еще в нас видят комплекс неполноценности из-за такого поведения! На себя бы, идиоты, посмотрели — всю жизнь крутятся на конвейерах, как белки в колесе, занимаясь выпуском качественной, эргономичной, красивой, эстетической и удобной, но все-таки продолжающей оставаться таковой херни. А доктор им и говорит, усмехаясь — если надо, и Вашу блоху подкую одной левой и те шнурки, которые вы кое-как научились одинарным узлом ну очень красиво завязывать, вообще тройным завяжу, только мне это шибко не надо, могу показать только разок, коли сильно попросите. Я, вообще-то, сложными делами занимаюсь, а не шнурки, гордо распустив слюни, красиво завязываю. А ежели пациенты, как не раз бывало, кинутся на доктора с кулаками от своего настоящего комплекса неполноценности, не того, который на доктора сами повесить пытались, то санитары в Берлин с Парижем придут, а сейчас-то и вообще париться с неизлечимыми не станут — шарахнут едреной бомбой, и весь сказ…

После беседы Николаю даже было не по себе, мало того, это ощущение и дома не совсем прошло. Умен же председатель, шельма! И такого по телевизору ведь точно не увидеть. А вот стало ли тебе легче от внезапно появившегося знания? С этим знанием, пожалуй, надо еще и сжиться… После глубокого вздоха и отнюдь не первого, но явно и не последнего упоминания одним из представителей человечества того, что «От всякой мудрости много печали, и умножающий знания умножает скорбь» Николай заставил себя на время выкинуть разговор с председателем из головы…

Глава 31

На следующее утро Семен оставил Сергея накрывать стойки полиэтиленом, а сам поехал за трубами. Оставшийся в доме Сергей начал аккуратно склеивать скотчем куски полиэтилена и укутал стойку так, что не то, что просто муха не пролетит — вообще микроб не пролезет. Повозиться с этим пришлось около часа, затем он вышел на свежий воздух и было стал дожидаться Семена, но не утерпел и потянулся к инструменту. Сам Семен прикупил труб, болтов с гайками и шайб Гровера, о которых ему очень кстати напомнил Серега. Раскрутиться же все может без этого, соображает парень! Трубы вовсю брякали в прицепе на ухабах, и на обратном пути Семен кстати вспомнил о том, что Сергей забыл, а ему-то самому стоило бы! Надо ведь за кормом в райцентр заехать, а то жрать уже почти нечего.

Стоя последним в короткой и непонятно почему образовавшейся очереди из трех человек, Семен от нечего делать машинально вертел головой, не сколько глядя, столько тупо пялясь по сторонам. Сначала он обратил внимание на очень знакомое выражение лица, и у него немедленно возникла настороженная мысль о том, что Сергей непонятно каким образом добрался от нечего делать до райцентра. Конечно, было неясно то, как, на чем, да и, собственно, зачем бы парню ехать сюда, может, он тоже за жратвой направился? Приглядевшись, Семен понял, что его привычка сразу и издалека подмечать непонятно почему замечаемые им особенности лиц, не обращая внимания на все остальное, сослужила ему дурную службу. Нет, конечно, девчонка была в джинсах и рубашке, но черты ее лица были отнюдь не мужскими, однако, некая непередаваемая печать глубокой тоски, лежащая на этих самых еле различимых чертах лица, но заметная даже с двадцати метров, придавала странное сходство с Серегой. Девчонка говорила с какой-то собеседницей, стоявшей спиной к Семену, и перед тем, как подошла его очередь, пошла, а, вернее, медленно и уныло побрела в сторону магазинчика. При ее приближении Семен чуть было не пропустил свою очередь, и не мудрено. Старый ты дурень — уже за 20 метров парней от девок не отличаешь! И дело тут отнюдь не в том, что завелось множество голубых, транссексуалов и прочей шняги, которых и за два метра не разберешь, кто там на самом деле кто, не отмазывайся! Девчонка была не просто красивой — она была прямо-таки болезненно красивой. Прямые черные волосы чуть повыше плеч, ровные черты лица, великолепный разрез глаз и разлет бровей, да и на фигурке все вполне на месте… Семена отвлек возглас продавщицы: «Покупать чего будете?» Вспомнив о словоохотливости женщин и деревенских, Семен задал ей вопрос, казавшийся ему вполне логичным после знакомства с Серегой:

— Что-то она унылая совсем. У ней чего, мать-отец умерли?

— У Машки-то? Не, у ней все на месте. Но, сдается мне, что папашу своего она бы с радостью похоронила, да и ее мать тоже б его на тот свет под веселые добрые песни провожала.

Семен непонимающе уставился на продавщицу, которая словоохотливо продолжила:

— Жрет он водку, да не просто так, а вообще в три горла.

После этого Семену оставалось только поддакивать, кивать, задавать короткие вопросы «ну и», понимающе покачивать головой и прочими подобными действиями придавать лишь легкое ускорение и правильное направление сведениям, льющимся из продавщицы не просто потоком — целым Ниагарским водопадом. Папаша у Машки действительно жрал «в три горла», судя по тому, что часто пытался пропить даже подержанную мебель из дому, не говоря уже о всем остальном. Хотя у женщин в семье было численное преимущество 2:1, но габариты и физическая сила у противостоящего были такими, что он с легкостью справлялся с обоими. Машкиной матери (Катьке), работавшей медсестрой в районной больнице, доставалось от него всерьез, но саму девчонку он сильно не колотил, даже в пьяном угаре понимая, какой капитал попал ему в руки. Всех местных кавалеров он отгонял от нее кулаками (здоровый, сукин сын, и изрядно!). Мало того, он даже при этом сломал два черепа, и не сел, чисто из-за того, что «эти молодые придурки, которые думают не головами, а головками», собрались вшестером и решили вначале коллективно решить главную проблему с доступом к «призу», а кому сам приз достанется, разобраться между собой после. Да еще и водки перед этим для храбрости накатили, олухи! Несмотря на то, что Юрка, сука, кадр отнюдь не положительный, он еще с ловким адвокатом и суд выиграл, который счел, что нападать вшестером на одного, да еще и в пьяном виде — нехорошо и отбиваться он имел право. Молодые идиоты вообще сами вместо него сесть могли, а Юрка, даже после того, что отдал адвокату, уже пьет пятый месяц, не просыхая, столько из шестерых за закрытие дела вытянули. Через это к Машке даже на танцах сейчас никто и подойти не решается, «стоит сбоку девка, как неприкаянная». Саму Машку он планирует отдать за богатого москвича, хочет и деньгами сразу разжиться и даже потом их из зятя тянуть — у пьяного-то все на языке. «Это ж, бл… прямо какой-то калым исламский и вообще средневековье долбаное!», а ничего не попишешь, совладать с Юркой никто в одиночку не может, а толпой есть риск одновременно и поломаться и еще после сесть.

— Охренеть… Это ж, как говорили в метро, будет посуровей сериала!

— Да, такого по ящику точно не покажут, это факт!

— Бедная девка…

— Да он ее-то хоть не колотит, а Катька, так та вообще часто на работе ночует, от греха подальше…

— Ладно, буду к Вам раз в пару-тройку дней за провизией заезжать. Спасибо!

— Да не за что, заезжайте, всегда пожалуйста, эээ..

— Семен — сказал Моркофьев с улыбкой. А Вас как величать?

— Елена.

— Ну, буду к вам ездить. Вообще… интересный кадр, этот Юрка, даже с любительской точки зрения… шестерых завалить, это немало даже для меня с разрядом по самбо. Намного он меня больше?

— Да… не то, чтобы очень, хотя… он все-таки ростом сантиметров на пятнадцать побольше будет, факт. Те-то лопухи еще ж и выпили перед дракой. По-моему, если б не пили — таки б его завалили.

— И после этого, как говорят определенные люди, могли бы и присесть… Особо если б его прибили, труп-то ментам никак не замять.

— Могли бы точно… Еще ж и свидетелей полно было, надо было бы им Юрку водкой в лес заманить, да втихаря каким дрючком по башке, но у них мозгов же на это мало. Ладно бы, еще нормальные свидетели, те б промолчали, но там двое таких же пьющих мазурика, как Юрка, были. Мне, конечно, Катьку жалко, подруга она мне школьная, но о таком чтоб помочь, я просить не стану — прибьет он Вас, чего доброго, а потом мне грех на душу.

— Ну, Елена…

— Ивановна

— Прибить меня, Елена Ивановна, надеюсь, что довольно таки непросто, но я пока от этого дела воздержусь. А если и потом вдруг надумаю полезть… то уж точно не так, как молодые лопухи, и перед этим хорошенько подумаю. Чай не шестнадцать лет! — улыбнулся Семен.

— Эх, Семен,…

— Васильевич

— Далеки, Семен Васильевич, наши шестнадцать лет, это уж точно — улыбнулась ему продавщица и стрельнула в него глазами.

Семен улыбнулся ей в ответ, попрощался, забрал покупки и поехал к дому. По дороге он невесело размышлял над пьянством и тем, сколько людей оно сгубило. Обдумал Семен и то, что не отличил девчонку от парня из-за ее угрюмости, и, по здравому размышлению, стал помягче к себе — от столь глубокой тоски на таком красивом лице запутаться совсем не мудрено! Семена даже было одолела мрачность от размышлений на отнюдь не веселые темы, однако, плохое настроение живо сошло на нет, когда он увидел, что Серега у дома вовсю занимается делом — бурит стену перфоратором. Семен встрепенулся и, подкатив к стене дома, достал трубы и начал заколачивать их на метр в землю кувалдой. Дело это было не простое, трубы были длинные, а орудовать кувалдой, не падая при этом со стремянки — та еще эквилибристика. Однако вскоре удалось приноровиться и трубы были заколочены в землю, затем на столбы были приделаны горизонтальные трубы, и на них укреплены теплообменники. Потом пришла очередь протягивания гибких труб вниз, крепления дюжины внутренних источников холодного воздуха на стены вокруг стоек, подключения электричества, заделывания щелей монтажной пеной… Все нужное до сумерек, несмотря на то, что день был длинный, сделать не удалось, и они направились спать, решив, что утро вечера мудренее.

К полудню следующего дня монтаж системы охлаждения был завершен. Управились еще час назад, но теперь медленно и аккуратно избавлялись от цементной пыли, тряпкой и пылесосом. Работа была на редкость нудная, да и уборку мужчины не любят, однако, важность момента осознавалась Семеном и Сергеем в полной мере. Поэтому работа шла тщательно и методично. После удаления всей пыли провели тестовое включение кондиционеров, которое прошло без сучка и задоринки. Решили поставить температуру на максимальное охлаждение и через час с трудом смогли забраться внутрь! Повешенный вчера на стену цифровой термометр показывал меньше пяти градусов.

— Серега, а оно все к лешему тут не замерзнет?! Может, повыше поставить?

— Не должно. При разгоне компьютеров настоящие фанатики туда на процессоры вообще жидкий азот льют. Включаем?

— Э.э. э… Давай-ка съездим в райцентр за куртками, потому что нам тут еще ходить и ходить, а в майках простынем! Здоровье дороже!

Задуманное было быстро исполнено. Хотя Моркофьев с Семеном не бывали в дата-центрах, в которых не желающие мерзнуть тоже одевают специальные жилеты или куртки, правильное решение подсказал элементарный здравый смысл. Цена у купленного Семеном товара была низкой, но цвет у курток оказался тот еще, редко когда увидишь настолько поносно-коричневый оттенок. Очевидно, низкая цена этим цветом и объяснялась, но им же работать надо, а не красоваться — наплевать! Одев куртки, они обошли стойки, включив все две сотни компьютеров и запустили тестовую программу для нагрузки. Температура через час поднялась только до шести градусов, если начать строить график дальше, то для тысячи компьютеров должно выйти явно меньше 20 градусов — вполне нормально! Сергей радостно выдохнул, глядя на термометр. Однако, из осторожности, решили обкатать систему, включив скрипт, бесконечно запускающий тестовую программу Семена для нагрузки и дать поработать денек до следующего утра — мало ли что. Кондиционирование — дело для них новое, что-то может пойти и не так…

В это время в Благовещенске были уже сумерки. Василий Соловьев с Леной приближались ко входу в подвал нового дома, того же самого, для которого у них уже были домофонные ключи. Им требовалось забраться в подвал, но ломать дверь и поднимать тревогу было совершенно излишним. Обычного замка там не было, в дверь был врезан достаточно продвинутый на вид кодовый замок. Если такие замки используются часто нужные кнопки изнашиваются и подбор комбинации становится делом техники, но в подвал ходили редко. К тому же Васька рисковать не хотел, мало ли, этот непростой замок поднимет тревогу от трех-пяти неверных наборов пароля! Соловьев не знал того, что пошел примерно по такому же пути, как и неизвестный ему москвич Игнат. Только вместо жевательной резинки он использовал монтажную пену — его камера была побольше, хотя и тоже поддерживала запись по появлению движения. Впрочем, жевательная резинка также использовалась Васькой, но только в качестве качестве клея. Осмотревшись кругом, и никого не заметив, они с Ленкой нырнули в полуподвал по лестнице, ведущей вниз. Там Ленка живо достала из пакета заранее заготовленные 2 полуметровых куска арматуры и доску с не до конца просверленными отверстиями под импровизированные подпорки. Она взялась за арматурины, уперев лежащую на них доску в стену, как уже было не раз отработано дома. Васька аккуратно, но быстро залез на доску и прикрепил кусок пены в угол между потолком и стеной. Послезавтра они вернутся сюда, а пока что можно пойти с Ленкой домой и…

Глава 32

Через два дня Васька знал пароль от кодового замка, который был даже восьмизначным и достаточно заковыристым. Они с Леной проявляли изрядное нетерпение весь день, не забывая следить в окна за тем, принесла ли почта интересующие их письма. Почта явно притормозила, и нужных писем не было, но с этим ничего не поделаешь. Однако, ожиданию, как и всему на свете, приходит конец и Васька, вооружившись мощным фонарем, спустился ночью в подвал. Там, к удивлению человека, всю жизнь прожившего в старом доме, царил полный порядок. Метлы, лопаты и прочее дворницкое снаряжение было аккуратно составлено в углу, из труб нигде не капало, на стене висел электрический щит с множеством автоматических выключателей. На внутренней стороне открытой дверцы щита даже была схема и каждый выключатель был подписан! Хотя Соловьева интересовало отнюдь не электричество, он на полминуты задержался и с любопытством посмотрел на щит. Культурно сделано, хорошо бы, если б и с телефонами все было так же. Однако, искомые телефоны он нашел не сразу, так как ошибался в том, что именно надо искать. Васька высматривал нечто такое, из чего выходят провода телефонной «лапши», которыми подключали телефоны раньше. Лапша эта известна всем, успевшим не то, чтобы пожить при социализме, а даже только попользоваться установленными тогда телефонами, но ее-то в этом подвале нигде и не было! А как, черт побери, у них у всех в квартирах телефоны есть? Неужто радиотрубки им раздали? — бред какой-то… Да и темно тут, глаз выколи, и тихо, аж эхо своих шагов доносится — от этого нервы шалить начинают. То-то разная ерунда в голову лезет, типа Пятницы-13 и тамошнего «развеселого» героя в хоккейной маске… Походив в полном недоумении по углам и уже подумав о том, что придется возвращаться несолоно хлебавши, взгляд Васьки в круге света упал на пучок сереньких проводов, уходящих наверх и ухмыльнулся. Такими проводами у них в конторе подключают местные телефоны, гляди-ка, вот как оно теперь все устроено! Проследив по проводам до их источника, Васька нашел пропущенную им небольшую, по сравнению с находящимся рядом электрощитом, коробку и тихо присвистнул. Вон оно что они сюда местную АТС поставили… И пропустить ее при поисках было не мудрено — открытая крышка электрощита совсем коробку заслонила. Открыв крышку с надписью Panasonic и наскоро все осмотрев, Василий чуть не заорал от радости. Тут тоже имелась схема, номера квартир и телефонов были расписаны, как надо, на проводах даже были аккуратные наклейки с номерами, и понять, какой именно провод кому принадлежит, было легче легкого. Мало того, судя по схеме, местная АТС подключалась к городской через Интернет! Васька радостно усмехнулся и, возвратив все крышки в исходное состояние, двинулся из подвала к ожидавшей его Лене.

— Вась, что так долго? Я уж волноваться начала…

— Да как тебе, Лен, сказать… Немножко с Фредди Крюгером подрался, у него там в подвале, оказывается, хата устроена. А в остальном ничего, все путем!

— Мужики, блин! — Ленка в сердцах закатила глаза. Василий понял, что она всерьез разнервничалась и лучше продолжить побыстрее.

— Насилу нашел. Я-то обычные телефонные провода высматривал, а они тут целую местную АТС поставили. Думал уже назад идти, когда ее засек. Пока доискался, так время понадобилось. Да не бойся ты за меня, я в основном за тебя там внизу боялся — ну как гопники какие к тебе пристанут?

— Вася, Вася… — Ленка то ли сокрушенно, то ли удивленно покачала головой

— В общем, все очень неплохо — схема там приклеена и разбираться, где чей провод, как планировали, даже не придется!

— А вот это здорово!

— Теперь нужен телефон с тональным набором. Лучше Panasonic, его родная станция стопудово признает. Пойдет и дешевенький. И провод надо такой, как у нас в конторе к местным телефонам, там разъемы на АТС точно такие же.

— Ну, телефон — это ерунда. — Лена явно успокаивалась

— Да, с телефоном теперь туда можно идти без опаски! Фредди Крюгера я в соседний новый дом прогнал, можно двигать смело!

— Эх, Вася… Ну почему у мужиков такое странное чувство юмора? — на этот раз покачивание головой было определенно сокрушенным.

— Да я и сам не знаю… Наверно, оно в напряженных ситуациях помогает нервы успокоить. Василий только сейчас почувствовал, как спадает охватившее его нервное возбуждение.

— Да… пожалуй напрягся ты сильно — Ленка острым и цепким женским взглядом внимательно оглядела собеседника в свете фонаря.

— И ты, по-моему, явно не меньше…

— Вась, а как ты думаешь, женщине нравится, когда она вся на нервах, непонятно, что происходит, а мужик вылазит и начинает разную херню нести?

Васька было задумался над ответом, и тут на него сошло озарение, видимо, вызванное тем, что он давеча при разговоре с Леной вспоминал первобытных людей.

— Ну, наверно, у мужиков чувство юмора другое, потому что оно именно в критических ситуациях часто использовалось. Думаю, что и не только сейчас, а намного раньше, ну например… допустим, собралась группа мужиков с копьями мамонта завалить. Не трястись же им тупо, черт возьми, от опасности этой затеи! Они друг друга на охоте и подначат и повеселятся, что-то там смешное вспомнят или придумают, потому что иначе, с дрожью в коленях, идти на такое опасное дело просто нельзя… Такой он мужской юмор в критических и нервных ситуациях, а то, что он женщинам не нравится… Тебе, Лен, никогда не приходило в голову, что женщины и мужчины, они, как бы, немножко разные?

Ленка с немалым удивлением и стремительно нарастающим весельем посмотрела на него, а затем, несмотря на то, что они как раз проходили прямо под фонарем и были видны всем немногим проходящим по улице в такой поздний час, обняла и поцеловала Василия.

— Ох, Вася, я наверно этого не учла. Ладно, пойдем домой… успокаиваться.

Ничего против этого предложения Васька иметь не мог.

Далеко на западе от Благовещенска новым постояльцам дома на холме более-менее успокоиться удалось только через девять дней. Все эти дни они добавляли в кластер суперкомпьютера почти по сотне мини-компьютеров, (называемых Сергеем нодами, от английского слова node — узел), при этом не забывая внимательно и напряженно следить за температурой. К счастью, ее нарастание было почти линейным, и не становилось намного более крутым, чего Сергей сильно опасался втихомолку от Семена. На шестой сотне, как и предсказывалось, суперкомпьютер вошел в мировой ТОР-500, а после окончания сборки вообще оказался 258-м! Неплохо для первого раза! — с гордостью подумал Сергей, глядя на итоговую цифру теста производительности. После того, как все было собрано, решили устроить двухдневное нагрузочное тестирование. Однако, оставался еще один важный момент, и Семен ругал себя за то, что сам до этого не додумался

— Семен Васильевич, а если сюда кто-то припрется и его впустить надо будет? Может, поставить железную дверь и сказать, что там шмотки старого хозяина лежат?

— Серега, молодец!

— Как-то Вы это странно сказали…

— Да я тебя хвалю, а одновременно при этом сам себя ругаю, потому что должен был до этого додуматься!

К счастью, дверной проем имел совершенно стандартные размеры и Моркофьев живо нашел в райцентре подходящую железную дверь. Перфоратор и прочие инструменты у них уже были, поэтому дверь поставили меньше, чем за час. Изнутри, конечно, все смотрелось неказисто, все из-за следов, оставленных наскоро выломанной старой дверью, но снаружи вид у новой двери был, что надо. Поразмыслив, решили купить в Москве еще три термометра и четыре веб-камеры для удаленного мониторинга температуры на каждой стене, Серега сильно беспокоился из-за возможных последствий собственного промаха. Кстати, не мешало бы и в Москву податься! Что и было сделано с утра в один из рабочих дней. Серега забежал к бабке, которая, на удивление, даже начала о нем беспокоиться, несмотря на то, что он ей несколько раз с мобильного звонил. Сергей наплел старухе, что он нанялся на «работы», не уточнив, какие именно, но к осени обязательно появится, да и станет заезжать, когда будет в Москве. Бабка, после его объяснений, вроде бы успокоилась совершенно, чему Сергей был несказанно рад. Еще больше он был рад изменившейся сумме на его счете — Семен не «кинул» и все перевел в лучшем виде. Однако, Серега настоял на том, чтобы все лето провести у своего детища и проводить «авторский надзор» — словцо, которое он кстати услышал в институте. Семен счел это очень хорошим знаком и похвалил Серегу за то, что человек он ответственный. Безусловно, Сергей таким и был, однако, тут свою роль сыграло и то, что он не хотел проводить все лето в душной Москве у бабки. При этом сам Сергей толком не знал, какая из двух причин больше тянула его из Москвы… Его бы удивило и то, что сам Семен тоже не хотел с ним расставаться, хотя и не высказывал этого вслух. Возможно, если бы кто дознавшийся об этом спросил о причине Моркофьева, тот бы чистосердечно ответил, что торчать в одиночку в таком доме скучно и тоскливо, при этом совершенно забывая о том, что поддерживал собственное внутреннее одиночество около трех десятков лет! Истинная причина, пока что не осознаваемая Семеном, была в том, что он просто привязался к парню…

В то время, как Сергей разговаривал с бабкой, Николай Старостенко проходил около переговорной комнаты, где в это время обычно заседало еженедельное аглоязычно называемое сборище бизнеса — Business Development Comittee, или, как его все называли сокращенно, BDC. Из-за двери, несмотря на суровость и высокий статус совещания, раздался не просто смех, а громкое, прямо-таки хоровое и сочное ржание участников. Николай искренне посочувствовал кому-то и внезапно подумал о том, каким странным может показаться его сочувствие, если о нем узнает кто-то, не знающий толком о принятых в банке негласных правилах и обычаях. Вообще, совещания с участием высших чинов банка, а BDC был именно таким, редко в каком месте проходили шаблонно. Скорее всего, между собой директора общались спокойно и размеренно, но вот если туда вызывали для доклада кого-то из «нижних чинов»… Николай слыхал, что в одном из банков директора восседали за огромным подковообразным столом, а трибуна для выступающего находилась аккурат в центре подковы. Когда несчастный выступавший заходил на эту трибуну, включались софиты, освещавшие докладчика поярче, чем в театре. При этом директора за столом оставались в тени и, как рассказывали оказавшиеся на этой трибуне, могли в таком свете видеть не то, чтобы малейшие сомнения или колебания, а даже вообще все внутренние движения души выступающего. Скорее всего, были правы, ведь если окажешься под таким светом объектом пристального разглядывания десятков двух, если и не умных, но уж точно искушенных в аппаратных играх людей, то кто-то из них явно что-нибудь да и заметит в выступающем — подумал Николай. Однако, в Ультриме применялась другая схема таких совещаний, и такая, от которой многие докладчики не просто охотно согласились бы залезть под прожектора, а прямо-таки радостно и с разбега прыгнули на ту трибуну… Никаких технических спецсредств совершенно не применялось, основными проблемами для нерадивых или просто хреново подготовившихся докладчиков были ум и чувство юмора председательствующего на комитете старшего вице-президента. Прослушав доклад, через минуту-другую начинали раздаваться вопросы, если они уже не начинались еще по ходу выступления. Когда в результате вопросов дело ограничивалось подтруниванием различной степени тяжести над докладчиком, то это означало, что выступление прошло хорошо и все было нормально. Но вот если беспощадно сплетаемое кружево логически связанных вопросов, вроде бы простых и задаваемых как бы невзначай, с усмешкой, выявляло противоречия, недоработки, неготовности и раздолбайство… Да еще выявляло так, что докладчик при этом выглядел, в самом лучшем случае, неумно… Тут-то и начинал раздаваться убийственный смех, который был еще страшнее, чем банальные выговоры или даже ругань. После этого остальные члены комитета начинали «раскручивать тему» и отнюдь не один и даже не десять раз после доклада участвующим в обсуждении приходилось вытирать выступившие от смеха слезы. «Попавшие» на комитете признавались Николаю, что они охотно бы предпочли ругань в свой адрес, пусть даже и нецензурную… И «попавших» было достаточно много, что еще сильнее характеризовало ответственного за весь бизнес банка старшего вице-президента, как человека, безусловно толкового, сообразительного, с большим чувством юмора… «Стандартные» положительные характеристики можно было продолжать еще очень долго, но ведь были также и отнюдь не стандартные! И ведь наличие этих «нестандартных» положительных характеристик признавали отнюдь не одни лопухи. Лучшим примером был Ростецкий, который обычно относился к бизнесу не очень хорошо и часто повторял, что единица ошибки бизнес-подразделений — это не разы, а порядки, а если с ним начинали спорить, приводил убийственные примеры из своей практики… Но и Ростецкий не то, чтобы замечал, а даже вслух подтверждал свое согласие с расхожим мнением о том, что у председателя BDC присутствуют какие-то мистические способности. Дело ведь было не только в способности раскрутить любого плохо подготовившегося оратора на комитете… Старший вице-президент часто «ходил по земле», наведываясь в самые различные подразделения банка, чем сильно отличался от иных виденных Николаем ответственных за бизнес. И если бы он только просто так ходил… Лучше всего рассказывал об этом Ростецкий, и Николай, поднапрягшись, вспомнил слова приятеля, которые он сказал ему уже довольно давно, когда у Старостенко был еще испытательный срок на новой работе:

— Раз в пару недель, а может, даже и чаще, в банке, как и в любой большой конторе, происходит какая-то, по-русски говоря, *опа. Причем, она частенько затрагивает несколько подразделений, иногда штук пять-шесть, а то и больше. Так вот, он всегда и безошибочно идет именно туда, где находятся и источники проблем и виноватые! Туда, где люди с чистой совестью и доказательствами могут сказать, что это не мы, мы сами хорошие, это вот те крендели виноваты — он ни ногой! Как ему это удается — уму непостижимо! Телефонисты от охренения и местные звонки его на АТС смотрели и даже отчетность МТС по корпоративной мобиле проверили — ну не звонил, кроме доложивших о проблеме, ему никто! И в его кабинет никто не совался, не могли ж туда какие преловкие разведчики рядом с десятком сидящих недалеко человек, не только под ковром незаметно просочиться, но и после этого еще втихаря в щель под дверью пролезть!. Да и подозревать его в наличии кучи тайных агентов — это уже паранойя какая-то хренова, весь банк никакая служба безопасности не наймет. Но ведь идет же, зараза, туда куда надо и безошибочно, как за руку его ведет кто.

Николай усмехнулся воспоминаниям. Вначале-то он подумал, что Ростецкий над ним прикалывается, но куда там! — сам лично убедился в его правоте и не раз. К тому же ходил по банку старший вице-президент не один, а с несколькими членами BDC, и у Николая при виде этой процессии неизменно всплывала в уме поговорка «короля играет свита». Кстати, у «свиты» даже кабинеты находились поблизости от «короля», дабы сбор придворных в случае чего проходил быстро и без проволочек. А что происходило, когда король со свитой приходил к виноватым… Недалекому человеку могло бы прийти в голову что-то типа картины «Утро стрелецкой казни», плахи с топорами и кучи уже отделенных от тел голов. Справедливости ради, бывало и такое, что головы после «набегов» таки летели, однако, обстановка во время визитов чисто внешне была даже веселой. Вот только тем, к кому пришла смеющаяся свита во главе с предводителем, было совсем не весело… Происходило все то же самое, что и с незадачливыми докладчиками на BDC, при этом задача непрошеных визитеров существенно облегчалась тем, что искать проблему уже было совсем не нужно. Каково приходилось при таких визитах сотрудникам, к которым пришло высшее руководство банка и не то, что на них зло ругается, а уже просто ржет от их глупости и неловкости — не пересказать… Николаю довелось пережить один из таких набегов и воспоминания его об этом были отнюдь не лучшими. Однако, метод работал и приносил явно больше пользы, чем, скажем, вызовы «на ковер», доски позора и прочие стандартные разносы. Нежелание выглядеть полными идиотами и объектами посмешища заставляло подтянуться всех нормальных людей. А у ненормальных или не способных исправиться после нескольких таких визитов прилюдно и насмешливо спрашивали «уж не засиделись ли Вы на своем месте?» Не, нам, конечно, даже приятно, зайти к Вам в гости, да и повеселиться, но что-то настораживает… К чему бы это? Николаю подумалось, что одна из мистических способностей старшего вице-президента оказалась не замеченной всеми и недооцененной. Сама-то интуиция в плане знания того, что и где происходит — штука редкая, но не уникальная. Взять, например, не слишком широко известного французского корсара Рене Труэна дю Гэя, по-простому именуемого Дюгэй-Труэн. О нем Николай прочитал еще в советское время в журнале «Техника-Молодежи». Некий внутренний голос всегда подсказывал корсару, чего стоит остерегаться и куда надо плыть, благодаря чему он дожил до старого возраста и по сегодняшним меркам, а, если учитывать «специфику его занятий» и сопряженные с нею опасности… Считая даже по минимуму, год за два, он наверняка прожил более века. А вот умение настолько ловко, быстро, безошибочно и четко не только разбираться в проблемах, но и уметь выставлять виновников полными дураками — это что-то новое. Хотя… по здравому размышлению Николай решил, что это свойство должно быть намного более распространенным, чем интуиция, и мистикой тут и не пахнет. Кому ж будет охота распространяться о том, что его выставили идиотом! И в книгах такого про себя не напишут. Того же Дюгэй-Труэна с его «не обидной» интуицией и то в литературе не отметили, во всяком случае в прочтенных переводах французских авторов Николай его не встречал, Дюма и Дрюон прошли мимо. Так что не следует искать мистику там, где ее нет и в литературе эдакие герои, выставляющие иных дураками, если и есть, то уж точно малоизвестны и редки… кстати, о литературе и чтении! Тебе ж опять в который раз надо перечитать целую кучу подваливших от начальника бумаг — то еще собрание сочинений вперемешку со служебным эпистолярием. Вздохнув, Николай отвлекся от размышлений и направился к ожидавшим его бумагам. Однако, какое-то, возможно, и вызванное размышлениями об интуиции возникшее предчувствие того, что может произойти нечто не очень хорошее, не торопилось покидать Николая и крепко засело у него в голове.

Глава 33

Интуиция, которую Николай в себе до этого совершенно не замечал, не подвела хозяина, хотя и была «молодой да ранней». На следующий день засланный конкурентом вице-президент Ультрима готовился запустить вирус в сеть банка. Он взял себе за привычку по утрам проходить мимо закутка системных администраторов, которые у себя на доске записывали готовящиеся к установке обновления систем и ухитрялся даже запоминать их номера, если их было немного. Так вице-президент сделал и вчера, а вечером посмотрел хакерские сайты и, о радость! В одно из установленных вчера обновлений вкралась ранее исправленная ошибка, которую можно было использовать — средства имелись. Если послать по сети пакет данных вполне определенного неверного формата, то сервера начнут массовую трансляцию широковещательных пакетов во всю сеть. Длинная фраза, вполне корректно, но все же, для людей «не в теме», слишком заумно описывающая поведение серверов после получения «веселого» пакета, лучше всего заменялась одним заимствованным из английского словом флуд (flood), имеющего много русских значений — наводнение, поток, потоп, паводок, разлив… Так или иначе, если говорить максимально просто, в сети точно возникнет мутный потоп испускаемой серверами дряни, которая забьет каналы передачи данных и все начнет тормозить и глючить. Минут пятнадцать-двадцать точно провозятся — с удовлетворением подумал вице-президент, даже и не зная, насколько он ошибается. Самым веселым было то, что тут даже вирус не понадобится! Достаточно только сформировать нужный пакет данных с ошибкой формата хитрой программой без всяких вирусов и готово дело. Именно это он и собирался сделать. Аккуратно переписав с распечатки нужные данные в программу, которую он немедленно сотрет после успеха, он трижды все перепроверил и, выдохнув, посмотрел на часы. До полудня оставалось еще три минуты, справился он как раз вовремя. Было время достать купленный «серый» мобильный телефон без СИМ-карты и включить в нем WiFi, немедленно поймавший общедоступную сеть в кафе, на витрину которого выходили окна вице-президента. Через пару минут, ровно в двенадцать, была нажата кнопка Enter, хитрый пакет данных полетел в сеть и вице-президент начал быстро удалять все «левые» файлы со своего компьютера, но на всякий случай пока что в корзину. Через две минуты, убедившись в том, что сетевые диски и Интернет стали не доступными, он удалил опасные файлы окончательно Затем вице-президент открыл недавно купленный личный ноутбук, и, соединил его с телефоном по bluetoooth. Быстро проделав это, вице-президент забрался через точку доступа, предоставляемую кафе, в Интернет на СМС-гейт оператора сотовой связи и отправил по выученному наизусть, но никогда не набранному им мобильному телефону сообщение из одного слова. Слово это было сказано французскому королю Людовику XIII «исполнителем», точно уже не вспомнишь, кем именно, но сразу же после того, как он укокошил одного из сильно надоевших королю фаворитов. Затем вице-президент немедленно выключил телефон, для верности выдернув из него батарею — все равно его на всякий случай надо будет вечером в реку выкидывать! Распечатка, с которой переписывались данные, была отправлена в машинку для резки бумаги, а в ноутбук была воткнута флешка, с которой, после перезагрузки было запущено форматирование диска и вице-президент стал предвкушать получение на счет пятидесяти тысяч. Заплатит точно, ишь, как расколбасило все, IP-телефония и та вырубилась, позвонить даже нельзя! Практика показала, что он ошибался не только в сроке отключения но и в сумме средств, которые поступят ему на счет…

Председатель правления Элдет-Банка несколько дней все ожидал и ожидал, когда же «он» там, черт возьми, разродится. С начала недели в период с 12 до часа дня он становился особенно нетерпелив и все поглядывал и поглядывал на мобильный телефон. После полудня уже прошло три минуты и председатель стал было подумывать о том, что этот олух снова не справился. И писал же ведь, что вроде бы готов, за язык не тянул никто, ан нет — только писать он и горазд, а как до дела… Однако, телефон долгожданно пиликнул и был немедленно схвачен хозяином. На открытие пришедшей СМС понадобилась пара секунд и последовал радостный выдох. Сообщение было коротким и лаконичным:

— СДЕЛАНО.

Однако, председатель был недоверчив. Он-то давно продумал, как именно ему быстро проверить, действительно ли «сделано». Достав из тумбочки заранее купленную подзорную трубу с 40-кратным увеличением, благо, доходы позволяли ему намного более дорогие «игрушки», председатель направил ее на стоявший метрах в двухстах от его окна уличный банкомат «Ультрима» и снова радостно выдохнул. На экране была надпись «Временно не работает». Такие совпадения подстроить сложно! Председатель еще не знал, что и труба и сделанная им проверка были совершенно излишними…

В Ультрим-Банке, в отличие от конкурентов, не радовался никто. Сеть легла намертво. Мало кто представляет себе, насколько важна бесперебойная работа сети передачи данных для банка. Многие могут сказать, что это же относится к любой другой организации. Однако, другие организации редко бывают столь же глубоко связаны с жизнью клиентов. Пусть даже она и выпускает жизненно важный продукт, типа хлеба, булочная там какая, или даже хлебозавод. Ну отрубились они от Интернета, даже если производство вдруг сдуру и остановится — и булочная явно не одна и хлебозаводов тоже несколько, да сейчас и мини-пекарен развелось немеряно, не говоря уж о продаваемых вовсю хлебопечках. А вот что делать клиентам, когда банкомат не выдает зарплату, не проходят покупки, а фирмы, от проведенных не вовремя платежей, по условиям договоров попадают на штрафы? Те, кто застрял за рубежом с картой, еще как-то на резервной авторизации, проводимой платежной системой, продержатся, но лимиты там не резиновые! Захотят денег побольше и привет… А то, что наступила полная задница, Николай сразу понял по отключившемуся телефону. Через пяток минут, отвлекшись от заранее распечатанной бумаги, он подумал о том, что со связистами стопудово будут делать совершенно противоестественные вещи. Даже позвонить-то некому! И call-центр лежит наверняка. К счастью, Николай с утра распечатал достаточно много документов, так как не любил ломать глаза за монитором. И побеспокоить его никто не побеспокоит, телефон вон не звонит ни черта — просто не может, да а ногами вряд ли кто придет, всем сейчас наверняка не до него. Поэтому Николай углубился в чтение с ручкой в руке и вновь отвлекшись, отметил, что уже прошло два часа. На его глазах оживший было телефон опять показал отсутствие связи. Творилось явно что-то не то! Через минуты три телефон снова на время ожил, но всего лишь на пару-тройку минут. Однако… Придется выйти посмотреть, что оно там творится.

Выйдя из кабинета, Николай сразу же обратил внимание на всеобщий бардак, смешанный с недовольством. Последнее-то понятно, кто же, черт возьми, будет доволен в такой ситуации? А бардак от незанятости — ни письма не отправить, ни звонок не принять и самому не позвонить… Это у него-то заготовлено все было, а так бы и сам бамбук курил… Было совершенно ясно, куда надо идти — в отдел телекоммуникаций. По дороге он вспомнил правильные слова, сказанные Ростецким про связистов: Когда все работает, начальство спрашивает «Какого хрена они тут делают?» более-менее спокойно. Когда что-то отваливается, задается тот же самый вопрос, но намного злее. Ну его нафиг такую работу. Ох и прав же он был… Деятельность эта была чрезвычайно важной, нужной, полезной но и столь же чрезвычайно неблагодарной. Сам-то Ростецкий даже поучился на курсах cisco — после того, как самостоятельно, только по документации на сайте, разобрался со специфическим подключением маршрутизатора к сети передачи данных Х25, которая была практически единственной глобальной сетью передачи данных в эпоху «до Интернета». Все остальные не справились. Да он так ловко разобрался, что и чрезвычайно продвинутый человек, успешно сдавший самые крутые экзамены cisco по настройке сетевого оборудования, только за право выйти на сдачу которых надо заплатить около десяти тысяч долларов, удивленно спросил «А оно работает?». Однако, успешно пройдя курсы, Ростецкий отделался от этого занятия, оставшись только «резервным коммуникатором», жестко мотивировав это тем, что не желает всю жизнь отбиваться от того самого вопроса «Какого хрена он делает»…

Подойдя к связистам, он увидел там начальника IT-департамента и нескольких его заместителей. Не удивительно… Помогали или мешали руководители в проблемной ситуации — сказать было сложно. С одной стороны, присутствие начальства нервирует, но с другой стороны и мотивирует. Все зависит от индивидуальной крепости нервов в сложной ситуации у каждого из сотрудников, и не поддается измерению. Да и сама сложность ситуации тут тоже большую роль играет… Присмотревшись, Николай подумал, что сейчас начальники явно мешают, так как раздражение у очень многих связистов просматривалось невооруженным взглядом. Решив, что тут нервирующих и без него хватает, Николай не стал задавать вопросов и вернулся к себе. Делать ему было нечего, перенести пометки и замечания с бумаги в электронную форму и переслать их он не мог. Пришлось от нечего делать растянуться в кресле и и через пять минут Николая быстро сморил внезапно подкравшийся сон, до которого во всеобщем разброде и шатании никому не было никакого дела.

Тем временем конкуренты ликовали. Да, какой же он все-таки молодец! Здорово! — в которые раз повторял себе председатель правления Элдет-Банка. Подзорная труба показывала, что банкомат Ультрима периодически включался всего на пару минут и отваливался при каждой попытке клиента сделать операцию. Вот это да! Четвертый час пошел! Каково?!!! А говорил ведь, что 15–20 минут всего будет, во знатно вдул им! Не спалился бы он там, чего доброго… но порадовал, однако, порадовал! Подобные радостные мысли на глазах улучшали настроение председателя, которое обычно было в лучшем случае, нейтральным, частенько переходящим в хреновое. К его большей радости, у него как раз была запланирована запись для телевидения. Пресс-служба, которой председатель вовсю накрутил хвост, уже добилась внесения вопроса о том, «все ли в банке в порядке с надежностью и стабильностью работы». Кстати, они скоро появятся, время еще не настало, но охрана минуты три назад позвонила сообщить о том, что уже пришли. Спрятав подзорную трубу, которая смотрелась в кабинете совсем дико, председатель самолично выглянул в «предбанник» с секретаршей и весело сказал входящим

— Заходите, ждать-то чего? Не буду Вас задерживать.

Телевизионщики ухмыльнулись, но быстро потащили все свои камеры и прочие железки. Благо, все, что можно заранее сделать для организации съемки, было уже подготовлено — недаром же он распорядился в пресс-службу кого-то с телевидения подыскать! Поэтому снимать начали быстро и все шло как по маслу. Напоследок был задан срочно введенный вопрос о надежности.

— Ну, с надежностью и стабильностью, в отличие от многих, у нас все в порядке! До сегодняшнего дня я и не думал, что Вы меня об этом спросите. Вопрос Ваш, кстати, очень хороший и совсем не праздный, как показала практика, он может и даже моих старых знакомых с еще советского времени беспокоить. Безусловно, они и тогда и сейчас являются моими конкурентами, но о надежности и бесперебойности работы каждый должен заботиться сам. А если кто недостаточно заботится об этих вопросах… Тогда их клиенты могут выбрать иной банк, не обязательно мой, но уж точно такой, который в достаточной мере обеспечивает надежность и бесперебойность операций, не допуская остановки сервиса. Пострадавшие могут объяснять это происками конкурентов, но они в своей ненадежности сами виноваты, и я, хоть им и конкурент, тут совершенно не при чем!

— Спасибо!

После ухода телевизионщиков у председателя правления Элдет-Банка наступила форменная эйфория. Ведь это сегодня же вечером пойдет в эфир, хоть и не на центральном канале, но все же сегодня, да и увидят все равно многие! Вот козел-то обозлится, когда увидит, как я над ним поглумился! Хоть бы он при просмотре от инфаркта какого сдох, зараза! Или там от инсульта, кстати, вполне сойдет и просто от злости, не надо привередничать, результат важен! Хотя нет… умереть — это неплохо, но все же слишком просто и быстро, пускай его, гада, паралич разобьет и лет эдак на двадцать пять-тридцать, которые он будет с ложечки кормиться! Пребывая в редкостно приподнятом настроении, председатель перевел на счет в швейцарском банке не пятьдесят, а целых сто пятьдесят тысяч долларов, так как счел, что провернувший такую операцию агент заслужил эти деньги до последнего цента. На целых четыре часа их вырубил, ай да молодца!!!! Даже если б и сказать председателю о том, что заслуги внедренного им в Ультрим человека в этом практически нет, он все равно ни за что бы не поверил сказанному…

В это время в Благовещенске уже закончился рабочий день, но сотрудники отдела автоматизации еще были на работе и пили припасенный коньяк не чокаясь. Из Москвы удаленно перезапустили центральный коммутатор филиала и теперь железка еще очень не скоро покажет статистику в виде пяти лет непрерывной работы после перезапуска. Поэтому было единогласно решено достать бутылку из закромов и употребить по назначению. К тому же, сделать они все равно ничего не могли, Москва в очередной раз все напортачила и теперь туда даже по местному не прозвониться! Хорошо еще, что практически у всех сейчас телефоны с GPRS и с московскими связистами есть хоть какая-то связь по Интернет-пейджеру ICQ, именуемому в народе аськой. По мобиле туда тоже не дозвониться, но хоть аська работает. К тому же им все равно, как и прочим, было сказано оставаться на местах для решения проблемы, можно подумать, что это чем-то поможет! Рабочий день кончился, они были одни и никто не мешал сотрудникам отдела автоматизации благовещенского филиала пить коньяк и в очередной раз ждать и надеяться, когда в Москве все будет исправлено. Они и не знали, что следующий пятилетний срок придется заново начинать не с сегодняшнего, а уже с завтрашнего дня…

Глава 34

Николай Старостенко проснулся в своем кабинете. Первой мыслью у него было то, уж не заявился ли кто сюда. Хотя он и отвернулся от двери к стене, но сморивший его сон был неожиданно крепок и кто-то потихоньку мог и обойти стол. Хотя… привыкай к тому, что ты уже большой начальник и можешь «задуматься»! Вряд ли к тебе председатель или непосредственный начальник заявятся, к тому же делать все равно было нечего. Затем Николай заново вспомнил то, что творилось в офисе и посмотрел вначале на все еще неработающий телефон, а затем на часы. Почти пять часов! Надо идти к связистам и смотреть, что там и как!

Подойдя к отделу телекоммуникаций, Николай прежде всего заметил, что состав присутствующего там начальства кардинально поменялся. Все заместители директора IT куда-то исчезли, и не мудрено! Вначале он заметил старшего по BDC, и, что особо удивительного, без свиты. Обойдя его, и искоса глянув на лицо присутствовавшего, Николай поразился увиденной мрачности. Не до веселья сейчас, это уж точно… Еще большее удивление он испытал, когда двинувшийся к одному из сотрудников директор IT открыл сидящего на скромном стуле в углу председателя правления. Однако, все эти удивления были быстро и беспощадно смыты с Николая ощущениями мрачности и безысходности, которые девятыми валами непрерывно накрывали закуток связистов до самого потолка и чувствовались прямо-таки физически. Но и это было не самым худшим…

В помещении явно царила паника. Повинуясь указаниям IT-директора, связистами перезапускались все маршрутизаторы и коммутаторы, и в центре и в регионах, но сеть, по совершенно непонятным причинам, не поднималась. Она было начинала работать, как надо, но через некоторое время все затыкалось снова. Самое главное, что даже на не слишком просвещенный взгляд Николая, поступавшие указания были совершенно бессистемными и основывались то ли просто на русском авось, то ли на логике людей, в панике бегущих от прорвавшего линию обороны противника. Наверное, волки, которых охотники загнали на флажки, ведут себя точно так же… Надо что-то делать, а что??? Положение явно осложнялось тем, что разумные идеи после длительного нервного напряжения у людей полностью отсутствовали. Лица на директоре IT не было совершенно, ему, да и, как минимум, половине связистов в комнате, можно было бы участвовать в массовке фильмов вроде «Ночь живых трупов» без грима. Вторую половину уткнувшихся в мониторы лиц Николай еще не видел, но не сомневался в том, что они будут столь же серыми. Зря сюда председатель пришел, еще хуже… Посоветовать-то начальники не могут, просто знаний нет, кстати, посоветовать — мысль дельная! Только согласятся ли и сам советующий, и тот, кому будут советовать, учитывая их непростые отношения… Николай отошел в сторонку и достал мобильный телефон

— Слушай, тут у связистов творится полный п*ец…

— Да неужто! — донесся в ответ знакомый ехидный голос. По моему, этого сложно не заметить…

— Ад тут полнейший, и самое печальное в том, что они уже явно не в состоянии, не то что там логически, а просто нормально мыслить. Попробуешь помочь и чего посоветовать, если они согласятся?

— Сомневаюсь я, и сильно, что они согласятся…

— Но если согласятся, придешь?

— Вы мне, Николай Владимирович, напоминаете рассказ про челночную дипломатию и устройство брака дочери Рокфеллера с суровым сибирским мужиком…

— Хорош мне мозг любить, говорят же тебе, что амба тут! Придешь, если будет согласие?

— Приду. Хотя и не думаю, что до этого дойде…

Николай поспешно отключился и подошел к IT-директору. Ох, и заимеет же он врага, к бабке не ходи, но делать ведь что-то надо — банк встал совсем! Николай заговорил нарочито громко, чтобы его услышало присутствующее начальство. Хоть в этом от сидящего почем зря руководства толк есть, отказаться директору будет куда сложнее.

— Готовы принять совет от карточников?

Директор IT повернулся к Николаю и тот едва не отшатнулся. Вблизи его красные глаза на сером лице вновь вызвали еще более сильные ассоциации с зомби и прочими ужасами. Всякие там голливудские поделки, типа «зомби в кровавом угаре», хорошо дома по телевизору смотреть, а вот вживую с ними сталкиваться…

— Слушай, я сейчас готов принять дельный совет даже от черта лысого, если ему тут приспичит появиться! Только сомневаюсь, что тут и черт и даже сам сатана разберется, но толковые советы всяко послушаем, может, чего и выйдет.

Николай вновь схватил мобильный

— Мухой лети сюда. Согласие получено!

— Уже иду. Волк в лесу сдох, не иначе, быть того не может!

Удивление Ростецкого показалось бы странным сторонним наблюдателям, но для людей «в теме» было совершенно естественным. В очень многих банках отношения IT и занимающихся пластиковыми картами «картежников» были в различной степени напряженными, и Ультрим был одним из них. Николай не застал того времени, когда такие конфликты начинались, вполне возможно, что конкретные причины их зарождения были индивидуальны для каждого места. Однако, Старостенко видел уже несколько таких конфликтов «в развитии» и немало подумал над их возможными истоками, да еще и людей из любопытства про историю порасспрашивал. По мнению Николая, дело было в переплетенности сфер деятельности IT и карточников. Видя, что вся инфраструктура обслуживания карт на вид состоит из тех же самых серверов, коммутаторов и маршрутизаторов, руководство IT решало забрать ее себе. Особо если учесть то, что малейшие промахи в работе IT, связанные с «карточными» серверами или прочей инфраструктурой, замечались «картежниками» сразу же и безошибочно — кому ж такое понравится? Положение IT осложнялось тем, что великое множество «картежников» при зарождении обслуживания карт в России вышло из того же IT, и принесло в своих головах немалый опыт. Влезать в новую и неизведанную прежде область решались, как правило, хорошие специалисты, если и не лучшие, то уж, как минимум, выше среднего. С такими никак не получится быстренько втихаря исправить проблему и после наездить им по ушам дурацкими отговорками, типа «это что-то там у Вас глючило, а мы не в курсе». Попытки-то бывали, но они практически всегда раскрывались, а уж если озлобленные тем, что их пытаются держать за дураков, докладывали начальству… Кто-то после этого имел бледный вид, и это были отнюдь не «картежники». Мало того, некоторые наиболее толковые или отчаянные руководители «картежников» даже начинали переходить в аппаратное контрнаступление, и пытались, если не подмять под себя IT, то выбить себе отдельную организационную структуру для обслуживания своего оборудования, и кое-кому это даже удавалось! Николай сам работал в таком банке, где все не только все оборудование и ПО карточного процессинга, но даже индивидуальные компьютеры его сотрудников обслуживались специально выделенными для этого людьми, чтобы «эти не лезли сюда своими грязными лапами». Единственными связующими звеньями у сети карточного процессинга с банком были основной и резервный провода, наличие связи по которым беспрестанно и круглосуточно мониторилось обоими враждующими сторонами. Но тут у этих самых враждующих сторон хватило ума, если не совсем остановиться, то более-менее прекратить активные враждебные действия, так как полномочия противников были четко разграничены. По сравнению с некоторыми другими банками это положение дел было просто-напросто мирной идиллией на фоне ведущихся войн. Лучше всего такие войны с юмором, образностью мышления и ехидством описал спешащий сюда Ростецкий:

— Обычно тир — это длинный тоннель с одной стенкой, на которой висят мишени, и одной, попросту говоря, «дыркой», к которой подходят стреляющие. Однако, бодающиеся картежники и IT этот скучный и унылый тир усовершенствовали, да кардинально! Зачем это там в тире стенка с мишенями нужна!? Даешь веселый и интерактивный тир с двумя дырками и живыми мишенями! К одной дырке подбегают картежники, с другой — айтишники и увлеченно палят друг в друга — веселуха! Боеприпасы подносят, убитых и раненных с обоих сторон оттаскивают, все при деле и жизнь их на вид преисполнена огромным смыслом! Смысла-то там, правда, с гулькин хрен, все равно в итоге ни картежники никогда не доберутся до контроля жестко забитых за IT АБС (автоматизированных банковских систем), ни IT никогда не доберется до переписки с Visa и MasterCard, так как там в правилах платежных систем разбираться надо. Но линия фронта двигается туда-сюда, в обе стороны прилетают пули и снаряды в виде служебных и докладных записок, начальство довольно, вместо безделья все бумаги строчат и кляузничают и, вообще, явно занимаются делом, более полезным, чем руководство подсиживать. Лепота…

Николай с трудом удержался от того, чтобы улыбнуться воспоминаниям, так как веселье в создавшейся ситуации было совершенно неуместным. Если деяния Ростецкого описывать в его же терминологии, то он не один раз прокрадывался в этом тире до «линии фронта» и забрасывал противоположную сторону гранатами, да так, что там порой и костей-то собрать не могли. Само согласие IT принимать советы от столь насолившего им человека, говорило о серьезности ситуации не меньше, а, скорее, даже и больше, чем серое лицо директора. А вот, кстати, и сам Ростецкий, легок на помине…

Глаза у подходившего округлились, когда он увидел присутствующее высшее руководство банка. Ростецкий укоризненно посмотрел на Николая, подошел к нему и тихонько сказал

– *ля… Во что ты меня втравил?

— Знаешь, нет иного выхода. Если кто в этом и разберется, так это ты. Должен был заметить, что уже почти пять часов лежим.

— Эх, бляха-муха… Как всегда, последняя линия обороны. Прямо как с год назад, когда на меня свалился крохотный принтер, размером всего-то 6х2х2 метра и надо было срочно заставить его печатать.

— Банк же вообще накрыться может! Ты, если сам посмотришь, увидишь, что эти уже совсем ни на что не способны и все на авось делают.

— Да это, вообще-то, сложно не заметить. Если у них с такими харями никого удар не хватит — считай, дешево отделались.

— Давай, посмотри, послушай, но не мешкай! Жопа полная.

Смотреть Ростецкий долго не стал, он, скорее всего, с полминуты просто подумал о том, как бы начать беседу и обратился к IT-директору.

— Я понимаю, что Вы сейчас не расположены отвечать на дурацкие вопросы, но позвольте задать их в количестве не более десятка, для понимания картины происходящего.

— Договорились.

— Первое — где контора-дистрибьютор, которая поддерживает оборудование?

— Где-где!? — Последовал русский народный рифмованный ответ, и совершенно без всяких скидок на присутствие высшего начальства. Тендерный комитет, (далее последовал вообще пятиэтажный мат), задешево выбрал контору в Питере, так как мы не смогли доказать им, то что не стоит оказывать поддержку по конфигурированию оборудования только удаленно. В результате и с местными отношения испортили, и они из Питера удаленно не могут подключиться, да какой там они! Мы даже сами до отдельных участков сети в промежутках между зависаниями и то долезть не можем!

Николай было удивился тому, что у председателя лишь дернулись брови при упоминании тендерного комитета, но он на это даже ничего и не сказал! Однако! От удивления он чуть было не прослушал Ростецкого.

— Второе. То, что все работает не больше 2–3 минут, это и мне из разглядывания своего телефона ясно. Перезапуски, очевидно, не помогают?

— Ни х… рена…

— Т.а.а.а. к… Не работает сейчас, я так понимаю все — и Москва и регионы?

— Именно!

— А отключить регионы можно?

— На кой бы их отключать? Сколько от них нагрузки с каналами по 128 килобит… Ну, правда, там может быть еще что-то от шифрования трафика в виртуальной сети, но тоже немного.

— Рубите! Что так, что так не работают. Если все будет продолжать висеть — поделим Москву на части, для понимания того, где именно глючит, но вот если начало центральные маршрутизаторы колбасить…

— И думать об этом не хочу! Отрубайте регионы, заодно давайте напишите им в аську, чтобы на всякий случай загасили все свичи.

— Погасили региональный вход и VPN! (виртуальная частная сеть) В аську всем отписали.

— Так. Перезапускаем все оставшееся, до чего сумеем дотянуться.

Прошло пять мучительных минут. Сеть работала! Лицо IT-директора из серого очень быстро становилось красным, то ли от стыда, то ли от ярости — конкуренты его уделали, да еще и при руководстве банка. Скорее всего, присутствовали оба компонента, но пропорция их была не ясна.

— Хорошо. Жить начали, теперь надо разбираться дальше. Пишите в аську в регионы всем, что если какие обалдуи срочно не погасят питанием свои свитчи, и после этого начнут баловаться с их включением без команды, то получат от всей души и не только от вас, благо, тут есть… очень интересующиеся люди.

— В двух филиалах нет никого. Владивосток и Петропавловск, поздно уже было, разбежались.

— Хрен с ними. Ждем пять минут, пока остальные там с выключением телятся. Включим, подождем пять минут, чтоб проверить, что это не в тех городах. Заодно посмотрим, кто еще там чего не выключил и дадим тумаков.

Десять минут тянулись достаточно долго. Все продолжало работать, регионы, которым по аське отписали про то, кто именно очень интересуется ходом работ, вырубились абсолютно все, отъявленных мазохистов, желающих попасть на примету к председателю правления, не оказалось.

— Заводим таблицу. Владивосток, Петропавловск отмечаем галками, дальше… Дальше надо Европу включать, потому что Азия у нас спит уже. Давайте Калининград, Питер, Воронеж и пять минут ждем. По ходу… отмечайте время, когда там включились. Потом еще тройку. Будем идти на восток потихоньку.

Европа заводилась нормально и после нее вовсю двинулись в Азию. Новосибирск, Омск, Красноярск… Николай уже начал было думать о том, что это был какой-то неповторяемый и необъяснимый глюк. Такие ведь тоже бывают, как вдруг…

— ПАДАЕМ!!!

— Стоять! Регионы отрубить на хрен, перезапустить центральные маршрутизаторы, да и все остальное перезапустить тоже не повредит. Последние три региона вырубить по питанию! Кто там, Хабаровск, Благовещенск… кто еще?

— Иркутск!

— Пишите по аське, чтоб там все гасили. Остальным сказать перезапуститься.

— Перезапущенное сетевое оборудование завелось довольно быстро. После десятиминутной паузы все работало без сбоев.

— Давайте осторожно включать остальные регионы. С теми тремя потом разберемся.

— Да из остальных Якутск только один остался, сейчас включим.

Прошло еще пять минут, все было нормально.

— Так-с… Мы имеет трех потенциальных злодеев. Подцепиться к ним безопасно как-то сможете?

— Попробуем… Без рабочего VPN тяжело, мы ж их и тут на входе отрубили, чтобы в сеть не нагадили. Сейчас что-нибудь придумаем, с провайдерами поговорим… Надо, кстати, в регионы написать, чтоб поискали кабели, пусть сами подключатся, если сумеют, а мы по телефону будем спрашивать да и говорить, что им там жать.

— Какой телефон? Там же отрублено все!

— От себя им на мобилу позвоним! У нас ведь работает уже.

— И то правда…

Минут через двадцать связисты подцепились ко всем трем включенным коммутаторам. Началось внимательное изучение их конфигурации, по мониторам в окнах терминальных программ вовсю бегали вверх-вниз белые, желтые или зеленые строки, в зависимости от склонности хозяина к разным цветам.

— ТВОЮ Ж МАТЬ!!!

Ростецкий и IT-директор, как по команде, рванулись к голосившему и уставились на монитор.

— Да… Это ж сколько лет он с этим спящим неправильно выставленным параметром работал?

— Четыре с большим хреном.

— Стопудово, что подключавший тогда заметил не то, дал местным по рукам, подправил, но рабочую конфигурацию в стартовую забыл скопировать. Вот после перезапуска почти через пять лет и прилетело…

— Еще как прилетело…

— Так — раздался голос председателя. Проблему, я так понял, нашли.

— Именно.

— Николай, доложишь мне позже, сейчас нечего народ грузить. Остальные… Кто в состоянии из коммуникаторов дежурить — посмотрите и решите сами, на месте остальных освободившихся я бы немедленно выпил водки. Разрешаю прямо здесь, сейчас секретарше звякну. Да и мне бы самому, кстати, совсем не помешало… Физиономии у Вас всех выглядят чрезвычайно «не очень».

Минут через пять совершенно обалдевшая секретарша притащила две бутылки Абсолюта и дюжину рюмок на подносе.

— За меня уже можно пить, не чокаясь — раздался голос IT-директора.

— Да и за меня тоже… — произнес начальник отдела телекоммуникаций.

— Успокойтесь! Пьем чокаясь и за то, чтоб такое не повторилось. Я сказал!

После такого решительного указания все было сделано именно так, как сказано.

Глава 35

На следующий день Николай Старостенко зашел на доклад к председателя правления. Он практически на 100 % был уверен, что доклад окажется совершенно необычным и понял, что не ошибся, услыхав вопрос председателя

— Что вчера было-то? Рассказывай!

— Такого и нарочно не придумаешь. Восстановили картину произошедшего и поняли, что там случилось…

— Говори!

— Началось все чуть позже двенадцати часов, когда в сети взялся то ли вирус, то ли просто проскочил пакет данных неверного формата, от которого некоторые сервера баз данных начали забивать сеть левыми пакетами. Так как каналы связи забились, сеть легла намертво. Минут 15 потратили на то, чтобы разобраться в том, кто в сеть гадит, сервера те вообще выключили, и решили, чтобы быстрее запуститься, перезагрузить все сетевое оборудование. Коммутаторы (или как их по-английски называют, свитчи), ведь пока протолкают все загадившие сеть левые данные в регионы по медленным каналам… Все оборудование перезапустили и началась история почти на пять часов.

— Вот эта история мне особо интересна! Виноват-то кто?

— Для начала, что именно было. Сейчас попробую попроще рассказать, не знаю получится ли, спрашивайте, если что. Все свитчи cisco в сети имеют свой приоритет, который задается параметром spanning tree, его и не перевести. Благовещенск — наш первый филиал, на нем все отлаживали. Свитч крутили не только наши и, скорее всего, местные автоматизаторы тоже туда руку приложили, а у них, как и у всех айтишников, правило работы с незнакомыми параметрами простое — если не знаешь, что какой параметр делает, ставь его значение в ноль. Беда оказалась в том, что этот самый ноль означает то, что коммутатор самый главный. Вот и получилось, что вся сеть банка пыталась работать через канал в 128 килобит и пролезть к главному коммутатору в Благовещенск. Не получалось, естественно, ничего путного, и все висло.

— А как получилось, что это четыре с чем-то года не нашли?

— Очевидно, что этот параметр поправили в рабочей конфигурации, но не скопировали в стартовую. Ошибка распространенная и допускаемая довольно часто. Вот Благовещенск и работал почти пять лет, а как понадобилось оборудование перезагрузить, и вылезла не сохраненная стартовая конфигурация с ошибкой. Сейчас даже сложно сказать, кто именно накосячил — местные или тамошние. К тому же, все, кто мог это натворить, уволились уже, что у в центральном офисе, что в Благовещенске. Сейчас все стартовые конфигурации коммуникаторы изучают и обнюхивают со всех сторон, но это уже, как говорят американцы, закрытие ворот после угона всех лошадей…

— Ох, дать бы им хорошенько…

— Вот поэтому разобравшийся в этом деле в коммуникаторы не пошел. Он всегда говорит, что у начальства к связистам есть только один вопрос «какого они тут делают?», только задаваемый или спокойно, или очень нервно.

— Эх, Коля… Умом-то это, конечно, понимаешь, но руки все равно чесались… Еще пара часов ожидания и точно бы схлопотали. Хотя, по большому счету, они могут быть в причинах самого происшествия не виноваты. Знаю, но доказать не могу.

Николай непонимающе посмотрел на председателя. Тот, поняв безмолвный вопрос, включил видеомагнитофон, отмотал кассету назад, запустил воспроизведение, и на экране показался фрагмент интервью председателя правления Элдет-Банка. После просмотра Николай непроизвольно почесал в затылке

— Думаете, его работа? Что-то не верится…

— Да я и сам, прямо как и ты сейчас, в затылке сегодня утром чесал, когда от злости отошел. Веришь ты, что я могу определить, когда человек брешет, а когда нет? А особенно вот этот злодей…

— Ну, в то, что Вы такое можете — верю охотно, видите людей насквозь, на себе испытывал. Но все же… одно непонятно, почему это ему, злодею, такая привилегия?

Председатель демонстративно сжал кулак так, что на костяшках пальца проступили два белесых следа.

— Мы, так сказать, с детства работали в тесном контакте. Порой настолько тесном, что кулаки по роже прикладывались, да так, что вот и до сих пор вот отметины видно… Чего смотришь с удивлением? Председатели правления тоже в молодости, бывает, дерутся.

— Пожалуй… Но вот такого, чтобы два дравшихся в детстве заняли аналогичные посты в разных организациях — я никак не припомню…

— А ведь прав ты… Ну да ладно, давай к сути. Когда он в интервью говорит о том, что до сегодняшнего дня не планировал отвечать на вопрос о надежности — он не врет. Но! Когда в конце заявляет, что он тут не при чем — брешет, сука, и явно брешет… Что ты на это скажешь?

Николай снова непроизвольно почесал в затылке.

— Можно подумать 2–3 минуты?

— Давай. Хотя я с утра над этим думаю, так ничего и не придумал, уже начал было подозревать, что нюх совсем потерял, но просмотрел три раза — все точно.

К счастью, Николай четко запечатлел в памяти весь утренний «разбор полетов» в IT, на котором он присутствовал. Да и попробовали б они его не пустить, когда председатель повесил доклад о происшествии на Николая! Очень хорошо, что он запомнил то, что сведения о заново появившейся уязвимости на серверах, от которой они начинали забивать каналы связи, появились в Интернете три, максимум четыре дня назад. От этого можно оттолкнуться!

— Владимир Сергеевич, я попробую порассуждать вслух, надеюсь, что не собьюсь на какую нибудь дичь… Если оба Ваших утверждения — правда, то получается так, что точная дата запуска вируса или чего-то еще, не была ясна. В пользу этого говорит и то, что изначальный затык в сети произошел из-за уязвимости на серверах, которая всего 2–3 дня в Интернете известна.

— А вот этого я не знал!

— Да, был совсем свежий косяк. Получается, что день запуска вируса просто совпал с днем интервью? Ох, и не верится же мне в такое совпадение, но если это так… тогда все логично. Утром он не знал, а когда все в полдень слетело…

— Кстати! А почему все разнесло практически сразу же после полудня? Не в 11:36, или, скажем, в 12:47? Тоже совпадение?

— О как… Вот тут мне в совпадения, с учетом Вашей информации, верится все меньше. Но тогда… получается, что кто-то уже давно готовился сделать пакость, заметил уязвимость, у него получилось… А полдень — выходит, условленный срок для нанимателя, что это его работа? Косяк у нас в сети мог ведь произойти-то и без его участия…

— Ключевое слово тут «давно».

— Но это ж… Николай замялся

— Договаривай! Говори правду и не бойся!

— Э… С одной стороны, это может показаться… как бы сказать, неумной чрезмерной подозрительностью и шпионскими романами попахивает, но с другой — надо бы мне с непосредственным начальником поговорить, если разрешите. Он в таких делах должен разбираться намного больше моего… Получается, что кого-то к нам заслали и уже давно…

— Или перекупили, возможно, даже и не так давно. Эк ты вежливо выражаешься, вместо того, чтобы просто сказать, что «ты, мужик, сдурел», оборот «неумная чрезмерная подозрительность» применил! Председатель ухмыльнулся.

— Все же лучше быть вежливым и говорить, хотя бы малость при этом думая… Если толком не следить за тем, что вылетает изо рта, то следить все равно придется, но вот только за тем, что обратно прилетает в голову.

— Это ты, Коля, верно сказал, ох, верно…

— Так все-таки, спросить начальника? Учитывая его старые связи и квалификацию?

— О чем бы его спросить-то?

— Ну… хотя бы о том, что он думает по этому поводу и попросить совета. Опыта у него в этих делах явно намного больше. И болтать об этом направо и налево разведка точно не станет, даже бывшая.

— Бывших разведчиков, Коля, не бывает… А спросить — ну… почему бы и нет? Спроси, хуже не будет, потом расскажешь. Наказать за эту историю уже никого не накажешь, раз все уволились… Кстати, спасибо тебе, за то, что спасателя позвал!

— Да я, как туда пришел, вообще испугался! Опыта в оценке поведения людей у меня явно меньше Вашего, но понять то, что все ударились в панику и наступила полная…

— Понятно, что практически всем было видно, что жопа там приключилась не только полная, но и очень даже глубокая! А почему ты именно его позвал?

— Да я его в подобной аварии уже давно видел и он тогда был единственным, что оказался в состоянии взять на себя ответственность в критической ситуации.

— Расскажи-ка!

— Как бы покороче рассказать-то, чтоб не растекаться…

Николай припомнил то, как несколько лет назад в довольно крупном банке проходило расширение процессингового центра, работающего с картами, да не просто так, а одновременно с переходом на другое ПО. Новые сервера и прочие железки, начали перевозить в новую серверную, которая на глазах забивалась различного рода оборудованием, или, по словам Ростецкого, «электрическим барахлом». Авария случилась тогда, когда нагрузка была уже переведена на новое оборудование, но его завоз еще продолжался. На вид просто банально вырубилось электричество, и все продолжало работать на стремительно тающих источниках бесперебойного питания, однако поди ж ты быстро разберись, от чего это самое электричество вырубилось! То ли где чреватое пожаром короткое замыкание, то ли вообще сдохли входные цепи бесперебойников и они отключили автомат питания! Тут бы даже резервный дизель не помог, если б его и успели подключить в запарке переезда. В итоге около двух десятков человек собрались у перекинувшегося вниз пакетника и смотрели на него, как баран на новые ворота. Были там и начальник управления и директор департамента и непосредственный начальник Ростецкого… В конце концов Ростецкому это, видимо, надоело, и сказав всем «если что случится, то виноват буду я» он решительно и быстро, так, что никто не успел его даже окликнуть, сделал два шага вперед. Дернув пакетник вверх и придержав его пальцем, он отдал команду:

— В серверную, живо!!! Смотрите, что там! Если что не так — вопите, вырублю!

Довольно занятным было то, что первым среагировал на команду один из вышестоящих начальников Ростецкого и, в точном соответствии с указанием, даже очень живо рванул в дверь. Как оказалось, пакетник просто не выдержал повышенного тока при включении какой-то железки, а в остальном все было нормально. Начальник управления потом долго благодарил Ростецкого за то, что он «взял на себя ответственность». Вообще-то, ответственность за такое должен был брать на себя сам начальник, но Ростецкому грех жаловаться — пришел он в банк на должность обычного менеджера, а ушел, даже не старшим, а ведущим с соответствующими записями в трудовой книжке. Николай позже расспрашивал Ростецкого о том, как именно он понял, что там все было нормально, но не получил внятного ответа, которого, похоже, не знал и сам спрашиваемый. «Я в этом случае ну прямо, как та собака, которая все понимает, но не говорит». Техническая интуиция у него тут сработала в полный рост, как и в множестве иных проблем, хотя и намного менее напряженных и критичных.

— Да, Коля… Хорошо, что такие люди у нас есть! Надо бы ему премию выписать. Или в должности поднять?

— Премию-то можно, а насчет высокой должности… Можно с ним поговорить, но я думаю, что он сам этого сознательно сторонится. Таких профессионалов, как он, намного меньше, чем разных должностей, а мужик он толковый, захотел бы — точно пробился. Да и IT это будет, как красная тряпка для быка.

— Надо бы потолковать с ним при случае… Ладно, давай там по-быстрому о других происшествиях…

Выйдя из кабинета председателя, Николай заторопился к своему непосредственному начальнику и быстро рассказал ему все, что обсуждалось с председателем. Начальник слушал его очень внимательно и после завершения рассказа остановил рвавшегося было продолжить вопросы Николая взмахом руки. Прошло 3–4, возможно, что и пять минут.

— Да… История это явно непростая и подозрительная… То, что он видит, когда люди брешут, причем в разы понадежнее детектора лжи — это святая правда, и то, что они с председателем Элдета в молодости не раз колотили друг друга по мордам — тоже правда, мне ли не знать…

Начальник СБ поморщился, непонятно, почему. Николай решил этого не заметить.

— Меня, Петр Валерьевич, полдень больше всего смутил, я и подумал, что дело тут нечисто…

— В общем так… Для проверки этого вопроса, чем я сам лично займусь, надо узнать, когда именно был внесен дополнительный вопрос в интервью — до полудня или после. Во всех таких интервью вопросы планируются заранее. Сдается мне, что ответ будет «после» и вы правы, но проверка необходима… Устроивший вчерашнее, очевидно, не мог знать, что у нас все почти на пять часов ляжет, мы ему тут, к сожалению, сами сдуру помогли. А наниматель его решил этой ситуацией воспользоваться и гордо болтнул лишнее на камеру, не подумавши. Эх, Николай, если б ты знал, сколько всякого можно узнать, проанализировав излишние разговоры даже в телевизоре, не говоря уже про беседы один на один!

— Могу себе только представить… Спрашивать не буду, все равно ведь не ответите.

— Правильно понял, что не отвечу. Кстати! Тебе болтать об этом деле не советую категорически.

— Так же категорически не собираюсь! Сам вот прямо сейчас вижу, к чему болтовня тщеславная приводит.

— Это хорошо, лучше на чужих ошибках учиться. Ладно, по результатам я вам с председателем сообщу. Надеюсь, что за неделю справлюсь, надо будет старые связи поднять.

Николай подумал о том, что самое время сейчас смотаться.

— До свидания!

— До свидания.

У себя в кабинете Николай несколько раз обдумал историю со всех сторон. Ох, и нечисто тут все! Угораздило же тебя угодить практически в шпионский роман, черт побери! Хотя… какой там роман… В шпионских романах хотя бы на каждой десятой странице шатаются персонажи с пистолетами, типа «Бонд… Джеймс Бонд», а тут… Ни тебе стрельбы, ни погонь с преследованиями, ни разглашения или кражи государственных тайн, ни закладки взрывных устройств, ни баловства в постельках или там на каких Карибах с девками, угонов самолетов тоже вон никаких нет, да какие там самолеты… Автомобиля вон и то ни одного не сперли! Со стороны на вид — скукотища, да и только, но вот не скучно ни хрена… Старостенко подумал о том, что личное участие в таких историях резко отличается от их описаний со стороны. Вчера вон вживую смотреть на массовку «ночи живых трупов» тоже было… ну, уж точно, не скучно… Не следует путать жизнь с искусством — философски рассудил Николай, еще совсем не подозревая того, что эта самая жизнь подкинет ему не одну сложную ситуацию, будет в ней еще и стрельба, и взрыв, и попытка кражи коммерческих секретов, и даже неоднократное общение с бывшим сотрудником ЦРУ…

Если Николая Старостенко только поджидали неожиданности, то засланный конкурентами вице-президент Ультрим-Банка уже был им несказанно рад. Обнаружив на своем счету появление суммы, которая в целых три раза превышала оговоренную, он радостно напевал в своем кабинете. При этом он совершенно не понимал того, что же случилось позавчера. По идее, все должно было подняться максимум за полчаса, однако времени понадобилось в несколько раз больше. Как же это, черт возьми, понимать? С другой стороны… если бы этого не случилось, не видать бы ему этих денег, как своих ушей. Видать, «хозяин» подумал, что почти шестичасовое выключение его рук дело и так раскошелился. Пожалуй, не следует его в этом разубеждать, да и самому по поводу причин такого зависания не париться — радостно подумал вице-президент и продолжил весело мурлыкать под нос «Турецкий марш» Моцарта.

Глава 36

На следующий день Николай решил отправиться в производственную зону, на этот раз планируя заглянуть и в сектор, где происходила упаковка карт в конверты. Во время прошлого посещения он в основном смотрел на «стакан» и не добрался туда, а ведь было на что посмотреть. Там недавно прикупили новую машину для упаковки писем с картами в конверты. По дороге Николай призадумался о том, знает ли кто-нибудь, сколько писем в день уходит из розничного банка? При массовой рассылке карт, вместе с выписками по счетам, графиками платежей и прочими отправляемыми клиентам бумагами, в день на почту уходило по 2–3 КАМАЗа готовой продукции. Это было настоящим производством, причем критерии качества на нем были гораздо суровее обычных. Ладно, какую-то рекламную «шелуху» можно распечатать не так, да это и само по себе мудрено — там ведь печатается только один адрес, штрих-код с индексом и ФИО клиента, все остальное уже на типографском бланке есть. Но вот если ошибиться в выписке или в графике платежей… Не говоря уже о том, чтобы по ошибке упаковать в конверт карту, не принадлежащую адресату… Шуму после такого явно не оберешься и дело это очень ответственное. Пройдя через «стакан», который, после подсказки Ростецкого и последующей наладки работал, как часы, Николай с трудом удержался от того, чтобы вновь посмотреть на печатающий карты эмбоссер, но, пересилив себя, решительно двинулся дальше. Он поздоровался со старшим, который в который раз благодарил его за помощь со «стаканом» и поспешил дальше, туда, где проходило доведение до состояния готового к отправке на почту продукта всех полуфабрикатов — карт, писем, рекламы…

Подойдя к новому устройству для упаковки в конверты, в просторечии именуемого «мэйлером», Николай заметил, что народу вокруг него минимум вдвое больше обычного. Не мудрено… Наладка такого устройства на новом месте — дело всегда достаточно муторное. Да и вообще, устройства, работающие с бумагой, бывают изрядно капризными. Николай решил пока что не говорить «под руку» разбирающимся с проблемой и прошел чуть подальше, туда, где проходила приклейка карт к письмам. С этой машиной, согласно рассказу Ростецкого, возились тоже достаточно долго и сумели наладить ее только после того, как выставили все ее модули по лазерному уровню, получив идеально равную поверхность. Обычным уровнем добиться этого не удавалось. Николай подошел к машине, в которую как раз загрузили большую стопку карт и подсунули на вход очередную пачку пустых бланков для печати адреса и приклейки карты. Вначале на бланк наносилась капля клея. С этим самым клеем для приклейки карт помаяться пришлось тоже немало. Поначалу клей, вне зависимости от поставщика и консистенции, клеил в точном соответствии с законом Мерфи про пластырь, который или нельзя приклеить, или нельзя оторвать. Повозиться пришлось и с размером капли и с поставщиками и с точным расположением капли клея, от этого, как оказалось, тоже много чего зависит… Так или иначе, с этим в конце концов разобрались и сейчас чистый бланк с точно отмеренной каплей клея быстро пролетал к следующему модулю устройства, который присоской прихватывал из приемного лотка карты, которые затем бойко приклеивались лицевой стороной вверх. Однако, процесс на этом отнюдь не заканчивался… Карта перед прикеиванием попадала под камеру, которая считывала штрих-код с номером Договора клиента на ее обратной стороне. По этому номеру из заранее выгруженных утром данных выбирались все необходимое для печати — ФИО клиента, индекс, адрес. Все это быстро печаталось на бланке, когда он попадал на следующий модуль конвейера. И в завершение на последнем модуле лист формата А4 складывался в одну треть от своего первоначального размера в два перегиба. А многие ли знают о том, что есть отнюдь не один способ сложить так лист бумаги? Есть способ складывания, называемый заимствованным из английского языка словом «фолд» (fold), наподобие перевернутой буквы П, или неперевернутой английской буквы U. При его использовании края листа вначале отгибаются вверх и затем укладываются один на другой. Однако, использование U-фолда и не планировали, так как с ним и карта и напечатанный адрес неизбежно оказывались внутри сложенного листа бумаги. Это было совершенно неприемлемым, поэтому лист с картой складывался зет-фолдом, наподобие английской буквы Z, при этом карта оказывалась наклеенной на верхней горизонтальной части буквы. Там же был и распечатанный адрес клиента. Готовые бланки с приклеенными картами доставлялись на мэйлеры, которые запихивали эти бланки в конверты с символикой банка, при этом добавляя туда различные рекламные листки. После упаковки адрес на бланке с картой оказывался точно в прозрачном окошке конверта и письмо было готово к отправке на почту. На другом мэйлере вовсю упаковывались выписки по картам. Так как в различных выписках было разное число страниц, их приходилось собирать в пачки по штрих-кодам с номером Договора клиента на краях листа. После набора пачка складывалась тем же самым Z-фолдом и попадала в конверт. В общем, работа на производстве была в полном разгаре. Николай решил подойти к новому мэйлеру и поговорить со старшим смены печати и упаковки

— Что там с ним?

— Да бывает, начинает тупить при укладке в конверт, разбираемся…

— Ну, думаю, с проблемой разберетесь…

— С этой-то уж точно рано или поздно разберемся, а вот что делать с двумя нашими вечными проблемами, которые, прямо, как дураки и дороги в России…

Двумя «вечными» проблемами тех, кто печатал и отправлял письма на почту, были совершенно «левые» адреса для отправки корреспонденции у клиентов в базе данных и ошибки в почтовых индексах. За криво набитые адреса пытались колотить не одно поколение менеджеров, оформляющих потребительские кредиты в торговых точках, но воз был и ныне там… Куда там ему правильно вводить адрес, когда еще два клиента ждут оформления кредита! А премию им платят в зависимости от количества и суммы этих самых кредитов, но не правильности заполнения данных. Нет, ФИО клиента, паспортные данные, контактные телефоны и все остальное критичное заводилось ими правильно, спору нет. Но вот адрес для отправки корреспонденции… Один из наиболее отличившихся кренделей вообще писал в индексе шесть единиц, а вводимый им на скорую руку адрес для корреспонденции представлял собой то ли «последние новости географии», то ли апофеоз разрастания столицы аж за Полярный Круг. Это обычные люди при виде адреса «Москва, Берингов пролив» ржут, как кони, над интеллектом написавшего эдакое или представляя себе, как столица «слегка расширилась», а тут плакать надо! Куда ж письмо с таким адресом отправишь, черт возьми?! Конечно, видевшие рекламу торговой сети «Берингов пролив» догадывались, что это один из ее магазинов в Москве, а не где-то там в Анадыре, но от того, что письмо не совсем уж «на деревню, дедушке», намного легче не становится. Москва ведь совсем не маленькая! Отличившегося таким адресом менеджера пожурили, правда, немного посильнее обычного, но все же без особых последствий, план он перевыполнил, а с адресами пускай они там разбираются, работа у них такая! Конечно, call-центр звонил клиентам и в итоге вносил в базу данных информацию по правильным адресам, но совершенно левые и высосанные из пальца адресные данные появлялись снова и снова с завидной регулярностью. Но тут хоть понятно, кто именно виноват! А чего с левыми и неверными индексами делать? Во-первых, клиенты их часто ни хрена не помнили, или даже вообще не знали, и бороться с шестью единицами не мог даже call-центр. Перевесить вину на не узнавшего индекс менеджера в этом случае не удавалось даже формально, отказать в заключении договора только из-за индекса не даст никто. Во-вторых, даже если индекс первоначально и был правильным, он мог измениться со временем. А со сменой индексов был полнейший бардак. При этом почта или тупо возвращала письма с неверными индексами с сортировки, или они месяцами бродили по разным почтовым отделениям, пока не добирались до адресатов. Конечно, подобный беспорядок с данными об индексах в маленькой стране был бы совершеннейшим нонсенсом, но поди разберись с территорией такой величины! Само собой, у банка регулярно обновлялись и база данных почты и две коммерческих базы данных индексов, но в случае их смены на местах данные во всех трех базах часто оказывались различными. Нередко бывало и такое, что во всех этих различных данных не было ни одного правильного значения! Кто в лес, кто по дрова…

— Что там на это раз? К Беринговому проливу опять уплыли?

— Не, туда что-то давно не плавали. Я даже допускаю то, что менеджеры, быть может, и осовестились, но, скорее всего, тут виновато время года. Клиентов просто меньше, по отпускам все разъехались, а менеджеры при оформлении бумаг могут не торопиться. В Благовещенске новых индексов полно.

— Эх… А ведь самое интересное то, что самая точная база наших индексов даже не у почты России, а у платежной системы MasterCard

— Быть того не может! Они-то как ее заимели?

— Еще как может. При каждой операции с торговой точки положено передавать в платежную систему ее точный адрес вместе с индексом. Так вот, если индекс кривой, они выставляют претензию, и, если на это дело забить и не исправить — не сразу, но будет штраф. Не хилый такой штраф, в Евро…

— А узнают-то они ее как? И поддерживают?

— Вот это очень хороший вопрос, ответ на который никто толком не знает! Ростецкий вон даже наполовину в шутку предполагает, что так ЦРУ класс показывает. Дескать, вы сами, олухи, в своем же хозяйстве разобраться не можете, а мы знаем и видим все и у нас везде свои люди. В каждой шутке, конечно, доля шутки есть, но мне порой кажется, что это и всерьез правда. Все ошибки секут, а как — непонятно…

— Ничего себе…

— Да вот и я о том же… Ладно! Я надеюсь, что Вы правила по двухнедельному зазору между отправкой карт и ПИН-конвертов к ним выдерживаете четко? Если что не так — пощады не ждите, говорю сразу! Дело это очень серьезное!

— Выдерживаем четко! Можете проверить!

Для порядка Николай списал с пары ПИН-конвертов номера договоров и проверил даты выпуска и отправки карт в базе данных. Разница была даже не ровно 2 недели, а 15 дней, с запасом. Правила платежных систем строго-настрого запрещали отправлять карты вместе с ПИН-конвертами в один день и даже в одной партии почты. Хотя и карты отправлялись не активированными, но это правило соблюдалось строго и безукоризненно.

— Молодцы! Как позавчерашние события пережили?

— А чего позавчера было-то?

Николай удивленно уставился на собеседника.

— Ничего себе… Неужто об этом кто-то в банке не знает?

— Да тогда вроде тихий день был, не звонил почти никто…

— То-то и оно, что не звонил! Тут сеть вся легла на пять с лишним часов и телефония тоже!

— Да мы, как обычно, с утра все данные для печати из базы выгрузили. Выложили их куда надо на оборудование и все дела, знай себе печатай, да пакуй… А телефон, если не звонит — ну да и леший с ним.

— Эх… даже не знаю, что сказать. Одно радует — хоть кто-то в банке в это время был при деле!

— А что, совсем-совсем все легло?

— Ага. Ни call-центр не работал, ни служба поддержки, базы данных тоже были в отключке…

— Однако… Связистам за такое больно было?

— Не то слово… Собственно, глядя на их физиономии, их и бить-то даже не стали, они и без этого все уже совсем серые были…

— Не позавидуешь…

Возящийся с мэйлером сотрудник в это время издал радостный возглас, и Николай, воспользовавшись случаем, пожелал на прощание удачи и удалился к себе в кабинет. Однако, в это самое время из-за упомянутой смены индексов в Благовещенске и возникал бардак, чреватый для многих различными неожиданностями.

Глава 37

На следующий день долгое ожидание в Благовещенске наконец-то закончилось. Увидав, что почтальонша сегодня идет с большой сумкой, Ленка встрепенулась и быстренько вышла из конторы. Она опередила работницу почты, заранее поднялась на два этажа и спустилась к почтовым ящикам сразу же после того, как стихли шаги. Была середина рабочего дня и поэтому риск нарваться на кого-то был минимален, но Ленка все равно старалась не мешкать. Обнаружив в первом же ящике не один, а сразу два конверта с символикой банка, Елена радостно усмехнулась — удача улыбнулась им с Васей во все 32 еще не побывавших у стоматолога зуба! Из-за бардака с индексами письма с картами надолго задержались и их успели нагнать письма с ПИН-конвертами, поэтому ждать каждый день прихода ПИНов не придется. После быстрого просмотра всех почтовых ящиков в распоряжении у Лены оказалась 21 карта с ПИН-конвертом. 21 из 80-ти квартир, больше четверти! Результат казался совершенно нереальным, она рассчитывала максимум на десяток, но дом был новый, жильцам хотелось побыстрее приобрести и новую технику и обстановку, поэтому кредитами пользовались очень многие. Сунув всю добычу между заранее уложенными газетами в потяжелевший черный непрозрачный пластиковый пакет, Лена заторопилась к выходу. Проходя мимо Василия, она радостно подмигнула ему и он очевидно расслабился. Видать нервничал, и изрядно… Ладно, придется ему подождать до вечера, не в конторе же о таких делах трепаться, черт возьми! Кстати, надо не забыть взять на завтра отгул…

Работы у них вечером была уйма. Прежде всего, требовалось составить таблицу с паспортными данными и прочими реквизитами документов хозяев карт. Помогли заранее купленные диски с базами данных. Таблица была нужна в двух экземплярах, одна — полная для завтрашнего «выхода», вторая — попроще, для Лены. В ее таблице были оставлены пустые колонки, которые были чрезвычайно важны. Кроме того, надо было подготовиться к дальнейшим действиям, не все же делать в последнюю минуту. Купленный телефон уже лежал на тумбочке, вместе с двумя фонарями, которые светили узко направленными лучами света. Вроде бы все из матчасти, кроме списков, для завтрашнего выхода есть, но нервное напряжение сказывается… Принтер вовсю печатал «деньги», которые аккуратно разрезались и складывались. Работа кипела, однако около десяти вечера Ленка совершенно разумно решила, что надо бы лечь спать пораньше и не трепать себе нервы бессонницей. Успеется еще все напечатать! Так партнеры и поступили, хотя и уснули они с Васей не сразу, но затем спали крепко и без сновидений..

На следующий день Елена засобиралась на работу матери в ЗАГС, подгадав время так, чтобы подойти примерно за полчаса до обеденного перерыва. Мать, само собой, знала о том, что у нее с Васькой все серьезно и не удивилась просьбе дочери полазить в базе данных, как бы для того, чтобы узнать возраст той, которая положила на ее избранника глаз. К счастью, все данные из огромных книг, в которые они вписывались, были уже несколько месяцев, как внесены в базу. Иначе пришлось бы вовсю лазить по книгам с записями и последовали бы совершенно нежелательные расспросы. С возрастом эти большие могущественные прошнурованные книги с пронумерованными страницами стали даже пугать Ленку! Ведь сделай в них какое-то исправление или просто даже вымарай какую-то запись о рождении и человека, потерявшего документы, считай, что просто на свете нет… Именно с такими книгами неизменно сверялись, когда выписывали копии потерянных свидетельств о рождении, полностью не доверяя никаким базам. Этим ее мать и занималась, пока дочь сидела в углу за компьютером и вовсю находила и выписывала отнюдь не возраст несуществующих соперниц, но девичьи фамилии матери людей из ее списка. Кодовым словом для активации карт и идентификации клиентов банки практически всегда рекомендовали ставить девичью фамилию матери, которая не значилась ни в каких документах. Узнать ее обычно очень не просто… если в базе данных ЗАГСа не полазить. А могут это отнюдь не все… Ленка справилась быстро, в компьютере она разбиралась получше матери и пальцы ее слепой печатью вовсю бегали по клавишам. Не прошло и четверти часа, как все нужное было аккуратно переписано на бумагу. Поболтав с матерью за обедом о том о сем еще с десяток минут, Лена направилась в Васькину квартиру ждать, когда он придет с работы.

Вечером, прихватив с собой две копии таблицы со всеми внесенными данными, они приготовили фонари, телефон и было собирались выдвинуться в подвал нового дома часа в три ночи, однако, поняв, что совсем не смогут заснуть, вышли более, чем на два часа раньше. Быстро проникнув в подвал незамеченными, они включили фонари и Василий усмехнулся

— А теперь прикинь, где тут местная АТС!

Лена поводила фонарем по стенам и через минуту сказала «Сдаюсь!» Васька отодвинул распахнутую крышку распределительного щита электричества и она тихонько засмеялась

— Да! Это даже женщине найти не просто…

Василий открыл крышку АТС. Пометив в своем списке первого клиента, он нашел его телефон, выдернул соответствующий провод и воткнул в освободившееся гнездо принесенный Panasonic. Станция живо признала телефон от своей фирмы и в трубке раздалось привычное гудение. Не мешкая, Васька набрал бесплатный телефон из серии 8800, принадлежащий банку. Дожидаться свободного оператора пришлось четыре с чем-то минуты.

— Ультрим-Банк, оператор 17, слушаю.

— Добрый вечер, хочу активировать карту.

— С домашнего телефона звоните?

— Да, с него.

После не упомянутой оператором, но очевидной проверки данных АОН были спрошены паспортные данные, номер договора, и наконец…

— Назовите первую и шестую буквы Вашего кодового слова.

— А и Н, ответил Васька, справившись с записями

— Спасибо за звонок, Ваша карта активирована!

— Спасибо! До свидания!

Васька вытащил провод своего телефона, воткнул обратно в АТС провод к телефону жильца, пометил номер 17 у фамилии клиента и на безмолвный вопрос Лены сказал:

— Это номер оператора, не стоит говорить тем же голосом с одним оператором.

— Твоя правда. Говорить искусственными голосами все время не сможем, нервничаем, забудемся, начнем говорить нормально, а это подозрительно. Кто там в списке следующий — девочка?

— Ага. Пятидесяти лет от роду, правда, но может быть, даже и девочка — усмехнулся Васька.

— Ну, учитывая то, что у ней двое детей, она уж точно не девочка — усмехнулась в ответ Ленка. Давай, включайся в одиннадцатую квартиру, надо и мне поговорить, не тебе же девочкой прикидываться.

Все шло без сучка и задоринки, активировали уже шестнадцать карт, как вдруг:

— Назовите вторую и пятую буквы в кодовом слове

— Вторая и пятая… И, Т.

— Неправильно, подумайте и назовите еще.

Ленка по изменившемуся выражению лица Васьки сразу поняла, что дело дрянь. Она живо написала на бумаге буквы О и А

— Неправильно, у Вас еще одна попытка.

Буква О была исправлена на Ы.

— Правильно, спасибо, Ваша карта активирована.

Васька даже забыл попрощаться и бросил трубку. Его руки в резиновых перчатках не на шутку вспотели, а пульс, участившийся было ударов до ста восьмидесяти в минуту, очень неохотно начал медленно возвращаться, если и не к норме, то к гораздо более низким значениям.

— Что это было!???

— Ох, Вася… Как же хорошо, что я на собеседовании в call-центре в Москве побывала. И ушами там не хлопала

— Вряд ли ты ошиблась в фамилии, буквы совсем другие. Да и как бы ты узнала правильные? Совсем, блин, ничего не ясно, объясни.

— Просто все, но только если в теме быть. Я там краем уха слыхала разговор про тех лопухов, кто девичьей фамилии своей матери не знает и им кодовые слова менеджеры сами советуют. Так там сказали, что одна половина рекомендованных таким образом кодовых слов — это «кошка», а вторая половина «рыбка».

— И ведь сработало же, бляха-муха! Им же наверняка советуют такого не делать.

— Если бы все работали по правилам, мы б тут сейчас никак не сидели! Карты вон, так вообще отправляются заказными письмами, чтобы их под роспись вручали лично в руки. А кто ж их будет в середине дня вручать, когда все на работе? Если оставить такие письма на почте и заставить за ними подойти по извещению — так минимум половина, если не 2/3 даже задницу не приподнимет, платить-то и по номеру Договора можно, да и то на почте от оставшихся очередь образуется. А еще, кроме этого, заказные письма, не врученные адресату, положено отсылать обратно — можешь себе представить, насколько изрядный это геморрой. Вот и бросают в ящики…

— Все равно, Ленка, ты просто здорово сориентировалась!

— Ладно, Вась, там следующая девочка, включай телефон — сказала Лена после долгого поцелуя.

Дальнейшая активация карт прошла успешно и точно по списку, без кошек с рыбками. После того, как они потихоньку выбрались из подвала, Василий взглянул на часы и с удивлением увидел, что они провели в подвале около трех часов. Конечно, на перетыкание проводов и поиск данных тоже уходило какое-то время, но большую часть заняло ожидание ответа call-центра и прослушивание фоновой музычки, исполнителям и авторам которой Васька сейчас, как минимум, засветил бы в глаз. А то и потоптался да от души попрыгал бы на них, после того, как они упали… совсем недолго… где-нибудь так с четверть часа! Достала эта долбаная музыка совсем, сил нет! Никаким баловством в постели в такое позднее время совершенно не пахло и встали они с Ленкой, хотя и после семи, но с огромным трудом, помогая друг другу не заснуть. Иначе до работы они бы точно не добрались…

Глава 38

Вечер у Василия с Еленой был посвящен отдыху, печати и завершению подготовки. Очень радовало то, что на завтрашний вечер и ночь обещали сильный дождь, это им очень поможет. Конечно, синоптики совсем никогда не ошибаются, а просто с завидной регулярностью «немного» путают место и время, но, судя по новостям в телевизоре про Китай, отголоски какого-то там тайфуна таки должны были добраться до города, и это радовало. Чем меньше народа будет шататься по улицам, тем лучше! Поэтому они подкладывали бумагу в принтер, не спеша разрезали ее, складывали готовые пачки в одну из неприметных торб, выглядевших очень неброско. Все было продумано заранее, оставалось только осуществить задуманное, что даст им достаточный финансовый фундамент на всю жизнь.

В это время далеко «на Западе» был еще день и множество людей занималось своими делами. Игнат Владимиров потихоньку подбирался к седьмой тысяче собранных им карт с ПИН-кодами и упорно заносил их в таблицу. За сегодня ему удалось достигнуть цифры 6949, и это означало еще пару-тройку недель на сбор данных до достижения заветного количества в 10000. Не мешкали и другие люди. Семен Моркофьев запустил очередную тестовую программу для проверки правильности своих выкладок и успел заметить то, как немножко притух монитор при запуске. Когда суперкомпьютер простаивал, он потреблял сравнительно немного электричества, где-то на уровне потребления кондиционеров, но вот если начать нагружать его вычислениями… Киловатт двести-триста он тогда тянул, это точно. Хорошо еще, что Серега эту проблему просек и внес изменения в свои сценарии запуска программ так, чтобы нагрузка росла постепенно. А ему самому в программу пришлось вводить запуск скрипта постепенного сброса нагрузки. Серега в это время увлеченно колотил по груше и занимался на множестве оставленных охранниками тренажеров. По вечерам они с Семеном еще и борьбой занимались. А по утрам, на свежую голову, изучали высшую математику. Парень нравился Семену все больше и больше и, проанализировав свое поведение, Семен с немалым удивлением понял то, что в нем просыпаются отцовские чувства. Своих детей у него не было и этого ему, видимо, не хватало, а парень был очень старательный, толковый сообразительный… И еще глубоко несчастный… Просматривая лог-файлы с результатами вычислений, выдаваемые его программой, Семен начал размышлять о том, как бы спасти его от «московского страховидла», которое парень наметил для самого себя. Кое-какие идеи замелькали у Семена в голове, однако, для их воплощения требовалось рискнуть и еще кое-что осмотреть, обдумать и подготовить. Ладно… до конца лета время еще есть и торопиться особо некуда, однако, и мешкать не стоит… Кроме того, надо бы подумать о том, как бы грамотно оформить и опубликовать свои выкладки по взлому алгоритма после окончательного подтверждения их правильности, а это, пожалуй, будет посложнее. Хотелось бы получить какое-то подтверждение на реально зашифрованных данных, а где их взять? На свое былое место работы не пойдешь, это точно… А где тогда взять что-то, зашифрованное DES, да еще и в достаточно больших объемах? Ладно, над этим можно думать в фоновом режиме, главное — пока что просто убедиться в том, что все у него ровно и правильно. Этим, кстати, и надо бы поплотнее заняться, а завтра… нет, послезавтра при выезде за продуктами, надо будет для начала кое-что осмотреть…

На следующий вечер в Благовещенске вовсю происходила подготовка к вечернему «выходу». В половину десятого дождь полил, как из ведра и настроение у Василия с Леной сразу же улучшилось. Им-то дождь не помеха, они заранее купили списанные офицерские прорезиненные плащ-палатки на этот случай. Васька подготовил две тяжелые сумки с «деньгами», уже приклеил свои брови с усами, и машинально лазил в Интернете, убивая время, однако Лена занималась тем, что было для нее внове. Она примеривалась и красилась перед зеркалом так и сяк около получаса, потом выдохнула и сказала

— Вась, глянь-ка на меня.

На Василия смотрело лицо старухи с выбивающимися из под линялого платочка прямыми седыми волосами прически «под горшок», закрывающими лоб! Он просто рот открыл от удивления. Цвет лица был изменен какими-то тусклыми румянами, придававшими коже желтушность, на щеках румяна были темнее, создавая иллюзию впалости, под глазами были нарисованы мешки… Васька сообразил, что седые «волосы» маскируют отсутствие морщин на лбу, но увидев эдакое лицо в жизни, он бы совершенно не усомнился в том, что морщин у этой старушки полно. Особенно прикольным было то, что это лицо соединялось с фигурой двадцатитрехлетней девушки! Глядя на такое, Ваське некстати вспомнилась одна из присказок матери.

— Ленка, я даже не знаю, что сказать! Тебя в жизни не узнаешь!

— Что-то, Вася, у тебя в глазах какая-то смешинка промелькнула, почему бы это?

— Да вспомнилась мне тут одна присказка…

— Чего за присказка-то?

— Да как бы тебе сказать… Не, лучше тебе этого не говорить, а то ты мне не то, что на мужской юмор жаловаться будешь, а вообще мне глаза выцарапаешь! И всю операцию сорвешь…

— Говори, Вась, постараюсь держать себя в руках…

— Ты сейчас так здорово, ловко и… просто неузнаваемо замаскировалась, что смотришься прямо, как говаривали местные старушки, ну… вылитая Баба-Яга в тылу врага! Совершенно обалденно…

Ленка было с возмущением посмотрела на него, и Васька уже начал ожидать эксцессов, но потом она грохнулась на постель и стала смеяться.

— Вась, вообще-то я над собой смеюсь…

— А почему?

— Никогда бы в жизни не подумала, что такая характеристика может быть воспринята, как комплимент!

— Да это так и есть! Так себя преобразовать — это ж незаурядное умение надо! Только Лен…

— Чего?

— Обещай мне, что без особой необходимости в ближайшие 30 лет ты так ходить не будешь!

Слово «обещаю» Василий услышал с трудом, так как оно еле-еле пробилось через душивший Ленку хохот.

Через три часа они вышли в дождливую и ветреную ночь и вскоре подошли к приемному банкомату Элдет-Банка. От Оноды они знали то, что емкость его приемной кассеты превышает пять тысяч купюр, а также и то, что межбанковские переводы средств через платежную систему зачисляются практически мгновенно. Если класть деньги в банк, выпустивший карту, то у них могут работать свои правила по срокам движения средств, но международная платежная система выставляла условие по сроку зачисления не более получаса. Само собой, никто не занимался искусственным торможением таких операций и средства почти всегда зачислялись немедленно. Впрочем, у них точно будут даже эти самые полчаса на случай чего… Васька выдохнул и сказал:

— Приступим.

Пять операций по карте заняли около десяти минут, к концу серии операций Васька уже приспособился и орудовал намного быстрее. Во время каждой прошедшей операции в банкомат упало 40 бумажек, принятых им за тысячные купюры. Он отдал карту Лене и торопливо вытащил вторую. На этот раз практика дала свои плоды и он управился за семь или восемь минут. За полтора часа с небольшим он обработал 11 карт, которые отдал Ленке. Она заторопилась к банкомату Ультрим-Банка и стала снимать недавно зачисленные средства. Для того, чтобы не злить ни в чем не виноватых клиентов и не делать им пакостей, снималось не по 200 тысяч, а по 185, с учетом различных возможных комиссий. Клиенты еще и в небольшом плюсе останутся, грех жаловаться! В это время Васька продолжал работать с внесением, но Лена управилась со снятием намного быстрее, несмотря на то, что один банкомат был опустошен практически полностью, тысячных бумажек в нем не осталось и выдавались пятисотки, из-за чего снимать сорок тысяч приходилось в два приема. Впрочем, рядом были еще два банкомата, этот момент они при планировании продумали и ни в коем случае не упустили из виду. Если что не так, подальше имелось еще два банкомата, но до этого вряд ли дойдет. Ленка вернулась за картами и пошла к другому банкомату, а Василий, завершив в это время операции по последней, 21й карте, начал снимать деньги в рядом стоящем банкомате Элдета, разумно решив, что семь процентов комиссии даже при снятии средств в другом банке не наберется. К тому времени, как Ленка вернулась, ему оставалось провести только две операции, которые, как показалось Василию, тянулись особенно долго. Хотя и остальные совсем не казались быстрыми! Завершив операции, Василий посмотрел на часы. С момента начала операции прошло три часа и семнадцать минут. Дождь продолжал лить, как из ведра, дул ветер, никто не шатался по ночному городу и все было тихо. На всякий случай они нырнули в темный переулок и двинулись домой кружным маршрутом потемнее, хотя это было излишней предосторожностью. Их сумки сейчас были не менее тяжелыми, чем тогда, когда они выходили из дома, однако теперь они были наполнены настоящими государственными денежными знаками Российской Федерации.

После прихода домой партнерами немедленно началось заметание следов. Прежде всего, Ленка смыла с себя всю нанесенную маскировку и стала выглядеть так же привлекательно, как обычно. Принтер, на котором все печаталось, был немилосердно расколочен молотком, а остатки его упакованы в мешок, который планировали выкинуть куда-нибудь в Амур. Принтер для печати «денег» использовали старый, разумно решив, что за три или даже четыре года, прошедших с его продажи, отследить покупателя не получится, много воды утекло. Они читали в Интернете разные слухи о том, что некоторые принтеры втихаря печатают микропечатью свои серийные номера на страницах и не хотели подвергать себя риску. Картриджи с магнитной и ультрафиолетовой краской были пробиты гвоздями, с них были стерты наждачной бумагой все опознавательные знаки. Плащ-палатки решили пока что оставить и выкинуть при случае, выбрасывание новой одежды все же привлечет к себе внимание. Однако оставлять носимую Васькой кепку они все же не стали и содрали с нее надпись, а затем разрезали ее на кухонные тряпочки. Нужно было и остаток бумаги спалить, да и еще про косынку Ленкину не забыть… Но со всей поднявшейся суматохой по заметанию следов оставался еще один чрезвычайно важный момент:

— Лена, выходи за меня замуж! Операцию мы провернули, теперь семья без денег не останется

— Васенька! Конечно выйду! Завтра-послезавтра всем объявим о готовящейся свадьбе, и скажем, что пускай тащат подарки деньгами, так будет меньше вопросов, откуда они взялись. Я бы за тебя даже без этой операции вышла!

— Ну, с деньгами оно всяко лучше, хотя ты у меня женщина толковая и бережливая! Я вон даже с тобой и этот кредит выплачивать начал!

— Только не думай, что эту операцию удастся провернуть второй раз, я тебе уже объясняла… Нельзя так сильно рисковать…

— Да я все понял и с тобой полностью согласен

— Вот и хорошо… Поцелуй меня, любимый…

Несмотря на страшную измотанность ночными событиями, они страстно поцеловались, упали на ковер, так и не добравшись до кровати и немедленно занялись любовью. Конечно, сама по себе любовь на ковре — занятие, хоть и достаточно нечастое, но все же не являющееся чем-то невероятным. Однако, любовь на ковре между двумя сумками, в которых лежало почти четыре миллиона рублей, пожалуй, действительно была уникальной, не говоря уже о немалой редкости того, что любовь в душах партнеров, окруженных двумя кучами денег, была искренней, взаимной и истинной…

Глава 39

На следующий день заметание следов в Благовещенске было успешно завершено. Оно могло бы быть и более неспешным, так как приемный банкомат планировалось разгружать только через несколько дней. Но принцип «береженного Бог бережет» никто не отменял и медлить со столь важным делом не стали, хотя и устали вчера страшно. Усталость эта была совсем не физической, а нервной, но и Василию и Елене практически одновременно думалось о том, что было бы намного легче таскать всю ночь какие-нибудь тяжести. Поэтому, после завершения всех заметающих следы мероприятий они обнялись в постели и заснули сразу же, абсолютно без всяких «глупостей». Однако, перед сном они на забыли быстро написать и отправить электронное письмо в Японию.

Через час после прочтения письма из России Киоши Онода подумал о том, что так и спиться недолго! Неужели даже одна переписка с русскими так на него влияет? А что же тогда при личном общении происходит!? Хотя… надо быть честным с самим собой, дело тут явно не в загадочном дистанционном русском влиянии, а в чувстве глубокого удовлетворения и радости, которое я испытываю. То-то его старые недруги забегают, когда увидят, что он был прав! Надо бы как-то о себе напомнить, а то позабыли его все. Однако, нужно сделать это аккуратно и осторожно, хотя время у него есть… А пока что можно и расслабиться. Онода поднес очередную маленькую емкость с подогретым напитком и мысленно поднял ее за здоровье того человека, которого никогда не видел. Однако его руками Онода сделал то, что не удавалось ему, когда он еще работал — как следует отомстить. Во они там скоро забегают! Именно, что «скоро», а совсем не сегодня, потому что сейчас банкомат, скорее всего, еще даже не разгрузили. Дня два-три на передачу информации уйдет. Все-таки, хорошо знать то, что произойдет в будущем! Наверно, у разведчиков, которые знают все планы противника, ощущения своей важности и гордости от знания будущего такие же самые — подумал Онода и подлил себе еще сакэ.

Однако, разведчикам приходится не только узнавать то, что случится в будущем, но и разбираться с тем, что именно произошло в прошлом. Например, если противник провернул что-то особо удачное, надо бы поинтересоваться тем, как именно это было сделано. Еще чаще в прошлое лазит контрразведка, особо тогда, когда нужно выяснить источник утечки информации. Работа это достаточно кропотливая и неблагодарная, а ее методы со времен до нашей эры во многом изменились разве что внешне, а не по существу. Что тогда, что сейчас составляется список тех, кто имел к информации доступ и начинается его «разработка». Да еще разным людям из списка подозреваемых подсовывается различная информация, «не слишком» верная, но позволяющая определить источник утечки и конкретного шпиона. Но в данном случае начальнику СБ Ультрим-Банка приходилось разбираться заниматься выяснением того, а был ли шпион вообще. Ему пришлось поднять старые знакомства и удалось выяснить то, что вопрос о надежности был включен в интервью Элдет-Банком около двух часов дня. К счастью, заместителем начальника СБ телекомпании оказался один из его бывших сослуживцев по управлению и вопрос был решен очень быстро. Был просмотрен архив электронной почты под каким-то полностью выдуманным предлогом типа проверки соблюдения конфиденциальности, и вот оно — письмо с просьбой включить вопрос, 13:49. Видимо, по телефону договорились раньше, но запросили подтверждение по почте, для того, чтобы формально зафиксировать просьбу интервьюируемого, да будет благословенна бюрократия! Теперь перед начальником СБ стояли непростые вопросы… Получается, что это не шпион, а скорее, даже диверсант какой-то! Шпионы, те знай себе интересную информацию добывают, и при этом обычно сидят тихо-тихо, высовываясь только в крайнем случае. И таких штучек, как несколько дней назад, не устраивают. А вот искать диверсантов не в военное время… Кстати, в военное это тоже непросто, там за плечами диверсантов стоит целая воюющая страна и подготовка у них очень неплохая, но тогда помогает жесткая организация, порядок, возможность проверить любые документы у кого-бы то ни было, что главное, очевидное понимание всеми ответственности момента и возможности того, что противник будет пакостить. А в мирное время кто из незнающих в такое поверит — засмеют… К тому же! Ему, вполне возможно, сейчас противостоят его же бывшие коллеги! Только они занимались разведкой, а он — наружным наблюдением, относящимся к контрразведке. Каково!? Начальник СБ невольно усмехнулся тому, что сейчас они противостоят друг другу прямо, как в старые добрые времена, когда будущих разведчиков учили отрываться от слежки. Получалось это, к гордости наблюдающих за ними, отнюдь не всегда. Вот только ситуация сейчас сильно серьезнее. Ладно… Надо перед докладом председателю сказать Николаю про открывшиеся факты, а самому пока что подумать. Как же его, а, возможно, даже и их, ловить-то? Ох, и непросто это… Когда с Интернетом не нужны пеленгуемые рации для связи, когда в отсутствие линии фронта все могут встретиться в любом кабаке с кем угодно и когда на предположение о возможной диверсии покрутят пальцем у виска… Раньше при упоминании комитета государственной безопасности все бы точно напряглись, а сейчас-то… Но работать ведь все равно надо! Придется вспомнить молодость, ох, придется…

Семен Моркофьев, хотя и работал в той же самой организации, на практике никогда не занимался ни разведывательными, ни контрразведывательными действиями. Да и нужно ли это для того, кто расшифровывает чужую переписку? По его смутным неподтвержденным ощущениям, контрразведка раза два или три «ходила» за ним, и Семен, как это не странно, искренне сочувствовал тем, кто пытался найти что-то подозрительное в ежедневной рутине его прошлой жизни. Возможно, ему бы и стоило злиться, но слежка за ним была настолько скучным делом, что поди, и мухи бы от тоски дохли. Работа-дом, дом-работа… Маршрут один и тот же, никаких эксцессов. Только свои записи работы над взломом алгоритма приходилось вести внешне совершенно бессистемно и несколько заведенных для отвода глаз листков озаглавить «Теорема Ферма», написав возможное начало решения этой знаменитой математической проблемы. Все остальное сошло за ту же тему. Приходилось даже, как бы в сердцах, рвать на мелкие клочки исписанную бумагу, чтобы бессистемность записей не бросалась в глаза и имела логичное объяснение. Однако, теперь ему приходилось действовать «в поле» самому и разведывать будущее место действия, благо, разведка была настолько простой, что никто и думать не думал о том, чтобы ему помешать. Да и найти само нужное место оказалось достаточно просто в небольшом городке. Сама «поляна» была круглой, с одним широким и одним узким входом напротив друг друга. Узкий вход, вообще-то был пожарным выходом и был пошире, однако стоявшие там палатки, торгующие сигаретами, жвачкой и прочими мелочами, сужали его до ширины прохода полутора-двух человек. Хозяева палаток точно платят мзду пожарникам, к бабке не ходи. Сами палатки пока что поутру были закрытыми, витрины прикрыты железными крышками. Ладно, диспозиция ясна, теперь надо решить другой вопрос. Заодно и за жратвой заеду…

Добравшись до неизменно стрелявшей в него глазами продавщицы Семен кратко, но содержательно поговорил с ней. Оказалось, что у нее есть знакомые продавщицы в палатках, которые он только что осмотрел и с планом Семена она полностью согласилась. Оставался еще один важный вопрос:

— Елена, ваш муж правильно поймет то, куда вы направитесь?

— Да какой там муж! Он у меня такой же мазурик был, как у Катьки, только пил поменьше, да и то чисто потому, что в него просто не влезало, он ведь размером поменьше ее Юрки будет. Мне-то после развода было куда уйти, а вот ей…

— Ладно, тогда до встречи!

— До встречи, Семен Васильевич!

Отъехав, Моркофьев подумал о том, что если бы в результате женской стрельбы глазами в теле действительно проделывались бы дырки, быть бы ему сейчас похожим на решето. Кстати, ты можешь и сам в такое же решето превратиться и по жизни… Если кто узнает о том, что сломали DES, могут разобраться и «по понятиям». Одни банкиры, у которых где-то там DES используются, не перед чем не остановятся. И разбор по понятиям не только русское изобретение, просто за бугром, в виду всеобщего лицемерия он проходит более гладко. Создается видимость «обычных» преступлений, укрывающая заказчиков, и все тут, при этом даже президентов убирают в случае чего. Настоящих организаторов убийства Кеннеди ведь явно не нашли, на Освальда все свалили… К тому же, подозрительные смерти были и раньше у иных политиков, Мак-Кинли чего стоит… А они были людьми известными и охраняемыми, что уж говорить о тебе уберут не думая в случае малейших подозрений! Ох и непросто же будет куда-то результаты своей деятельности выкатить! К тому же, нужна экспериментальная проверка, все, что он делает сейчас, должно быть сделано, но нужен массив реальных зашифрованных данных, а где его, черт возьми, искать? Ладно, придется действовать последовательно. Сначала, еще неделю-две — прогон собственных тестовых программ, а затем поднимаю размышления о том, где искать данные, из фонового режима. Надо ведь будет где-то их найти… А где именно — не вырисовывается совершенно. Приехав домой и посмотрев на читающего какую-то книгу Серегу, скрытая тоска на лице которого просматривалась через заинтересованность книгой, Семен в который раз почувствовал то, что задуманное им должно быть сделано, хотя бы из человеколюбия и гуманизма.

В запланированное время в Благовещенске прошла инкассация приемного банкомата Элдет-Банка. Кассета из него была извлечена и заменена на пустую. Однако, инкассация объезжала еще несколько банкоматов и доставила все извлеченные из них кассеты на пересчет отнюдь не сразу. Но всему на свете приходит конец и броневик в итоге доехал до офиса «Инкахрана», после чего опломбированные кассеты были переданы на пересчет под роспись. Раньше пересчет денег был делом совершенно муторным. Это в выдающие банкоматы можно загружать совершенно новые банковские пачки и там все просто. А тут клиенты вносят все номиналы купюр вразбивку и, мало того, отнюдь не все эти купюры «банкоматного качества», их не удастся потом на выдаче использовать. К счастью, недавно была куплена сортирующая купюры мега-машина, в которую их можно было буквально засыпать без сортировки. Машина раскладывала все по номиналам, при этом отсортировывая те купюры, которые не годились для выдающих банкоматов. Вся работа по укладке и пересчету производилась под камерой, что несказанно раздражало сотрудников. Безусловно, они понимали необходимость этой меры безопасности, однако… Необходимость лечить зубы она вон тоже всеми понимается, но любви к зубным врачам и, в особенности, к их лечебным процедурам, осознание необходимости не добавляет. Первые три кассеты не принесли никаких сюрпризов — проверка пломб, вскрытие, пересыпание содержимого в приемный лоток машины, установка лотка в машину, сортировка, сверка с итоговыми чеками инкассации… Однако, после открытия четвертой кассеты вскрывший ее сотрудник в кои-то веки был несказанно рад тому, что он работает под камерой… Но порядок есть порядок и он, хотя и подержал приемный лоток сортировочной машины 2 лишних минуты у объектива, в итоге повиновался инструкции и загрузил лоток в машину. Затем почти немедленно начало происходить то, чего еще до сих пор не видывали. После приемного банкомата ни одна из купюр еще не оказывалась в лотке сортировочной машины, предназначенном для фальшивок. В нем даже слой пыли лежал! Однако, сейчас этот лоток начал заполняться с угрожающей скоростью. И заполнялся он тем, что с виду очень сильно напоминало самую обычную бумагу.

Глава 40

Было совершенно естественным то, что сведения о нежданной находке и ее последствия начали со страшной скоростью разлетаться в разные стороны, как круги по воде от брошенного камня, но только намного быстрее. Работа кассы пересчета остановилась после быстрого доделывания всего, что можно было завершить, не трогая места происшествия. Приехала милиция, у которой, на удивление сотрудников кассы, даже хвалило ума не хватать фальшивки руками! Впрочем, по здравому размышлению, все согласились с тем, что дело это обещало быть очень непростым и, очевидно, тупых на него просто не послали. Поди-ка, сделай такую бумагу, чтобы она была распознана приемным банкоматом! На это незаурядная ловкость нужна, и, соответственно, ловцы таких людей должны быть, по крайней мере, не менее ловкими. Группа экспертов аккуратнейшим образом упаковала все в пакет, оформив Акт изъятия, перед этим прилежно все запротоколировав, сфотографировав и сделав копии с камер видеонаблюдения. Были сняты показания вскрывавшего кассету, даже записанные на камеру, но, несмотря на это, протокол был быстро составлен и подписан. Инкассаторы, доставившие кассету, уже уехали, и их тоже вызвали для дачи показаний, однако, к счастью для них, все делалось по инструкции и нетронутая пломба была записана на видео непосредственно перед вскрытием кассеты. Саму пломбу тоже нашли и соответствующим образом приобщили к делу, хотя толку от этого было мало. Уж если на ней и есть чьи отпечатки пальцев, то явно тех, кто вскрыл и, что очень маловероятно, запечатывал кассету. А уж с номером пломбы было все в порядке и она соответствовала Акту инкассации, который был составлен при установке пустой кассеты. С этой бумаги тоже сняли копию. Сотрудники кассы пересчета, потихоньку обсуждая неожиданно толковые действия милиции, даже прониклись уровнем квалификации правоохранительных органов! Им было невдомек, что в данном случае милиция просто-напросто действовала в точном соответствии с законом Мерфи о том, что «если ты точно не знаешь, что именно делаешь, делай это тщательно». Ведь то, с чем им пришлось столкнуться, совсем не было банальной квартирной кражей, угоном автомобиля или гоп-стопом! В более-менее стандартных случаях все годами наработанные методики по «обычным» делам применяются четко и быстро даже не самыми сообразительными сотрудниками, опыт есть, и большой, но сейчас-то все совсем по-другому! Дело совсем новое и надо постараться не упустить никакой мелочи, которая поможет расследованию. Были оправлены два сотрудника для снятия копии записи с камер видеонаблюдения у банкомата, заодно потребуется узнать, по каким картам проводились операции. После запроса видео с камеры «круг на воде», вызванный нахождением бумаги вместо денег, расширился до Москвы со скоростью, «всего-то» раз в пять-шесть меньшей, чем скорость света. Так как телефонный разговор пошел через спутник, задержка была более существенной, чем при разговоре по наземным проводам, да и на те бы сферическая поверхность Земли оказывала влияние — провода-то по поверхности, а не по прямому тоннелю протянуты. Однако, новость все равно дошла до Москвы достаточно быстро и вызвала там немалый переполох. Немедленно были запрошены поставщики банкомата, они обратились в головную фирму-изготовителя, а ее вице-президент, в свою очередь, наметил себе то, что завтра требуется провести телефонный разговор с Японией, так как там уже наступила ночь и в фирме, поставлявшей приемники банкнот, работал только автоответчик. Звонить придется не завтра, а лучше всего даже сегодня ночью и немедленно все им по электронной почте отписать надо — пусть читают! Натворили же они дел! Даже формально ответственность ведь наша и пятно будет на изготовителе, который таких неловких поставщиков выбрал! Никто не будет слушать оправданий, что «это не мы», бесполезно даже пытаться такое говорить… В Москве были запрошены выписки операций по банкомату и там нашлось кое-что интересное! Недавней ночью прошла масса операций по 21 карте Ультрим-Банка. Срок действия у всех карт оказался одинаковым, и это не могло быть простым совпадением. Система мониторинга рискованных операций не подняла тревогу потому, что все операции прошли с вводом ПИН, что являлось достаточным подтверждением надежности. Мало того, три этих карты еще и засветились в рядом стоящем банкомате на выдачу! То есть внесли бумагу, а денежки у нас же и вытянули, два раза надули! После нахождения этого факта начальник службы безопасности Элдет-Банка пошел на доклад к председателю правления…

Ярость Председателя Правления Элдет-Банка была, пожалуй, даже более интенсивной, чем охватившая его с неделю назад радостная эйфория. Они при обсуждении с начальником СБ быстро сошлись во мнениях о возможных истоках проблемы. Ежу понятно, что для того, чтобы изготовить бумагу, которую банкомат примет за деньги, необходимо длительное тестирование на аналогичном банкомате. А такое ведь можно только в банке сделать! Стало быть, это кто-то из работников, обслуживающих банкоматы, решил слегка разбогатеть. Для Москвы уведенная сумма явно смотрится не сильно, но для региона — это очень даже неплохо! Председатель правления, вздрогнув, припомнил и то, что этот козел из Ультрима с молодости видит любую ложь насквозь. Само собой, он ничего не сказал об этом своему начальнику СБ. Эх, не надо было давать интервью, скорее всего, тот сучий потрох мог что-то и просечь, хотя… с телевизора все же вряд ли. Да если козел и просек чего… Провернуть в отместку такую операцию за несколько дней — очень даже нереально, тут ведь и подготовка, и секретность и четкая организация нужна, не будь параноиком! А если операция готовилась им заранее? И карты именно Ультрим-Банк выпустил, хотя… он же их по всей стране рассылает. Да и мы сами не особо отстаем… Неизвестных тут очень и очень до хрена… В любом случае председатель по ходу беседы принял быстрое решение. Надо срочно форсировать вопрос о продвижении зависшего плана реорганизации в Ультриме и при этом не телиться. Разумеется, о многих деталях задуманного не знал даже начальник службы безопасности — они были тайной председателя правления Элдета и составляли важнейшую часть стратегического замысла.

— В общем, так, Евгений Иванович. Необходимо сделать две вещи с Ультримом, чтобы они там не сильно радовались

— Какие именно?

— Они там сейчас затеяли какую-то реорганизацию. Нужно узнать, какую именно.

— Понятно.

— И еще — надо бы, чтобы они узнали о том, что мы этим интересуемся. Естественно, после того, как добудем информацию.

Начальник кивнул и призадумался. Казалось бы, собеседник в разведке дилетант, но сюрпризы преподносит, преподносит… Оповещение противника о собственной разведывательной операции — деятельность, проводимая для воплощения в жизнь достаточно нетривиальных замыслов. Она может проводиться по множеству причин — убеждать противника в том, что действия его правильны, раз ими так интересуются, маскировка собственных источников информации, наконец, быть частью разведывательной игры по дезинформации… Почему, собственно, «наконец»? вариантов еще много. Но, что бы там не задумывалось, это часть большого стратегического плана. Не договаривает он мне всего, не договаривает… От размышлений на эту тему его отвлекла реплика председателя, заметившего заинтересованность начальника СБ

— Вопросов на эту тему не задавай. Начальству виднее.

— Только по деталям. Источник информации при оповещении о нашей заинтересованности сдавать?

— Хм… Давай ты сначала источник найдешь, а там посмотрим, сдавать его, или нет. Если будет хорошим — не сдадим

— Бюджет какой? Чем выше человек сидит, тем дороже стоит.

— Полмиллиона-миллион долларов могу дать. И ты там за вице-президентов не берись, их все равно за эти деньги не купишь. Ищи людей помельче, но имеющих нужный доступ к информации — тут не мне тебя учить

— Ясно. Сроки какие?

— За неделю-дней десять надо бы управиться. Если все получим — хорошо, если узнают, что мы этим интересуемся — тоже неплохо

— Сроки страшно жесткие! Извините меня, но они нереальные совершенно — работать придется совсем топорно…

— Я же сказал — если даже узнают, что мы этим интересуемся — тоже ничего. Получится — хорошо, не получится — только один факт в нашей заинтересованности планом поможет делу.

Начальник СБ несколько поколебался перед тем, как задать следующий вопрос

— Я понимаю, что по Вашему замыслу мне не нужно знать всех деталей. Не будет ли лучше для дела, если я буду владеть хотя бы частью скрытой информации?

— Нет — решительно и без колебаний прозвучал ответ председателя

— Тогда вопросов больше нет. Разрешите идти? — спросил начальник СБ и поймал себя на том, что произнес реплику из далекого прошлого. Неспроста он так спросил, неспроста… — тон председателя и содержание беседы сильно напомнили о предыдущих годах, когда приказы ему отдавали люди в погонах. Не говоря уже о собственных погонах подполковника, которые на гражданке до сегодняшнего дня и не ощущались, а тут прямо на уставные реплики потянуло…

— Иди, работай

С трудом подавив ответ «Есть», начальник попрощался с председателем и вышел из кабинета. Да… придется вспомнить молодость, ох, придется — подумал он, идя к своему кабинету. Дойдя и усевшись за стол, он продолжал обдумывать задание председателя, которое нравилось ему все меньше и меньше. С одной стороны бюджет у операции — что надо, даже многие американские агенты за весь из многолетний «срок службы» получали в итоге намного меньше, чем сумма, которую он мог потратить на единоразовую выплату. А вот сроки операции напрягали очень сильно. Конечно, и в КГБ требовали срочного получения информации, но эти требования обычно проецировались на уже налаженные агентурные сети, а вот так, как сейчас — внедриться и добыть информацию за неделю… Да операции внедрения часто шли годами, а в неделю кавалерийским наскоком — это изрядный шанс нарваться на контрразведку, которая не упустит случая надавать таких «сведений», что мало потом не покажется. Но выбора у начальника не было и он, успокоившись, стал мысленно подбирать исполнителей и планировать.

Если в Москве люди становились спокойнее, то в Японии через несколько часов руководство фирмы Amanda очень дорого бы дало за то, чтобы хотя бы малость успокоиться. Однако, там присутствовало и некое сходство с Москвой — все точно так же думали, что случившееся — это дело рук тех, кто обслуживает приемные банкоматы, хотя бы и отчасти. Если они сами и не изготавливали «деньги», то кто же еще сможет провести тестирование? Что ни говори вслед произошедшему, а факт остается фактом — их устройство пропустило чертову уйму фальшивок, внешне даже и приблизительно не смахивающих на настоящие деньги! Все были очень расстроены, руководитель проекта многокупюрного BNA ходил вообще с видом мрачнее тучи, в Благовещенск собиралась срочная командировка и по всей фирме искались люди с хотя бы мало-мальским знанием русского языка. Не исключено, что придется кого-то со стороны нанять временно, хотя свои, очевидно, будут намного лучше. Командируемым были даны самые настоятельные указания о том, чтобы они сделали все возможное и невозможное, но нужно заполучить несколько вещественных доказательств для тестирования на фирме. Их ведь там несколько тысяч, не убудет! Поднимались из архивов протоколы старых совещаний, в которых часто мелькали фамилии людей, которые ушли на пенсию или даже вообще из жизни. Чаще многих там мелькала фамилия Онода, однако, сейчас с хлопотами по организации командировки было совсем не до прошлых событий. Однако, неумолимо воскресающие тени прошлого становились все плотнее и гуще, уже вовсю готовясь к вторжению в в настоящее…

Если в Японии в гудевшей, как улей, фирме еще продолжался рабочий день, изрядно затянувшийся даже по суровым японским меркам, то в Москве он только начинался. Николай Старостенко с удивлением прочел электронное письмо от Алтынова, занимавшего его прежнюю должность и невольно присвистнул — каково! По их картам были проведены массовые внесения в приемный банкомат Элдета. Дело это не такое уж необычное, но иные обстоятельства дела намного выходили за рамки обыденности! При внесении вместо купюр использовалось то, что на вид было белой писчей бумагой! Он быстро ознакомился с подробностями и вовремя. Судя по ожившему через несколько минут телефону, звонил его непосредственный начальник, который и вызвал Николая к себе.

— Что скажешь об истории в Благовещенске?

— Ну, прежде всего, такого никогда не было.

— Все, Николай, когда-то да и случается в первый раз. Подумай-ка еще над обстоятельствами…

— Да, честно говоря, в голову пока что ничего путного не лезет, сведений бы побольше нужно.

— Ладно, задам тебе наводящие вопросы… Как думаешь, легко ли сделать такую бумагу, толком не зная ни самих денег, ни конкретного устройства приемника банкнот?

— Ну… Чисто теоретически, конечно, сделать можно, но без очень длительных тестов вряд ли чего получится..

— А что нужно для этих самых длительных тестов?

— Ну, как минимум, неограниченный доступ к тестовому банкомату…

— Правильно мыслишь. Теперь прикинь, насколько просто сохранить в нашем банке это дело в тайне, когда тестовый банкомат завсегда подключен к тестовой системе процессинга и он стоит на проходе у тестировщиков? Сам ведь тестированием занимался, знаешь, что там, да как.

— В нашем-то банке точно не выйдет, но и ведь и другие банки есть! Где-то устройство может стоять и в закутке, а на тестовой системе народ шибко не смотрит в список операций. Да и если банкомат купюру отбраковал — вообще никакой операции не будет.

— Речь пока о нашем банке идет, в Элдете почти наверняка подозревают, что это мы сотворили. Особо учитывая то, что там только наши карты были.

— Да они там что, охренели совсем?!

— Видимо да, учитывая то, что они внесли свой вопрос о надежности в по достоинству оцененное нашим председателем интервью около двух часов дня, аккурат после сбоя.

Николаю, мысли которого были отвлечены вновь поступившим вопросом, сразу не понял, о чем идет речь. Однако, он быстро припомнил еще свежие в памяти события и разложившийся в голове пасьянс немалой сложности начал мысленно сходиться

— Ага… Вопрос есть! А тот, кому наш председатель морду бил, знает о способностях нашего босса ложь видеть?

— Правильный вопрос задаешь, знает. Да еще и как знает.

— Тогда картина вырисовывается… То есть, он, видимо, понимает, что его ложь могли засечь и считает это мщением с нашей стороны? Чушь собачья… Организовать такое за считанные дни — не реально, кроме того, тестировать белую бумагу вместо денег — это ж увидели бы все! Секретность такого дела, чтоб никто не разболтал, за несколько дней обеспечить не реально, нужно, во-первых, разобраться, как именно печатать бумагу так, чтобы она прошла через приемник, второе — оттестировать, да еще и так, чтоб лишние люди не увидели, третье — в Благовещенск все переправить, а туда лететь только часов шесть чистого времени, не считая заморочек в аэропортах…

— Начини-ка со своего первого вопроса. Как ты думаешь, легко ли напечатать такую бумагу, не зная толком того, как именно приемник проверяет правильность банкноты?

— Гм… Если человек не сотрудник Гознака или самой фирмы, производящей приемники банкнот, то вряд ли такое влегкую получится. Надо же знать, что именно и где печатать.

— Сотрудников Гознака можешь выкинуть, абсолютно все признаки подлинности даже там мало кто знает. На разные фирмы-производители выдается только ограниченное число разных признаков подлинности, я уже поинтересовался.

— Ага… Думаете, с фирмы утекло? Гм… Может оно и так, но… тут у меня тоже вопросы есть. Если это кто-то с фирмы, то почему рубли? Если, например, доллары напечатать, то в другой стране с одной карты получили бы раз в 30 с чем-то больше! Сумму-то увели не самую большую.

— Твоя правда, я об этом не подумал… Быстро соображаешь, молодец.

— Да это мне старая история, когда рубли с долларами в кассетах валютного банкомата перепутали, помогла. Тогда 15 человек ушло от банкомата счастливыми!

— А шестнадцатый захотел долларов и не оценил юмора?

— Ага!

— Вопрос твой действительно хороший, я его задам, кому надо. Неужто с Гознака таки балуются? Но это тоже сомнительно, да еще и как…

— Тут еще иных вопросов много… Как карты с ПИНами могли быть получены — в принципе, понятно, но почему все карты активировались вроде бы с домашних телефонов и АОН ничего не засек? Записи-то подняли, все было правильно, номера телефонов сошлись! И в кодовом слове только раз ошиблись, да и то потом исправились! Неужто от нас утекло?

— И это тоже вопросы правильные… И на них ответа тоже нет. Администраторы пусть посмотрят лог-файлы, кто мог к этой информации иметь доступ. Тут еще организационная проблема, чего с Элдетом делать, если он начнет претензии предъявлять?

— Хм… А стоит ли что-то делать вообще? Карты по заявкам клиентов, после того, как к ним менты прибежали, мы заблокировали, а насчет того, что в Элдете бумагу вместо денег приняли — тут нашей вины точно нет. Правильность купюр оценивают они, сообщение в платежную систему о том, что они приняли такую-то сумму отправили, было такое — значит все, привет. А вообще… надо бы с председателем посоветоваться, что он скажет. Учитывая устроенную нам пакость, может с этим и согласиться.

— Отношений между первыми лицами это точно не улучшит… Но, с другой стороны, они и так хуже некуда. Ладно, спросить — это правильная идея, кстати, спросишь ты намного раньше, чем планировал. Давай, садись и готовься, так как доклад сегодня у тебя внеплановый.

Во время доклада все прошло именно так, как рассчитывал Николай.

— Чего!? Этот сукин сын, после того, как здесь все отрубил напрочь, еще и на нас жаловаться будет!?

— В принципе, может, но дело тут сомнительное.

— А послать мы его жалобы куда-то далеко и надолго сможем?

— Вполне!

— Вот и посылайте! Кстати, надо бы вам очень постараться найти того гада, который отключение сделал.

— Ну… тут больше вопрос к начальнику. Он же разведка, все-таки. Я сам только сегодня от него узнал о том, что вопрос в интервью внесли явно после двенадцати, ближе к двум часам. Помогать ему, чем смогу, буду, но вот примет ли он помощь? И будет ли она вообще нужна? Честно и откровенно скажу — я в таких делах ноль полнейший.

— Ладно, ему виднее. С него, в конце концов и спрошу, не с тебя же. Ладно, другие случаи там есть?

— Да, но там довольно просто все.

— Давай, Коля, продолжай, да по-быстрому. Не то, что ты мне не нравишься, но видеться мы стали часто. И поводы для наших встреч могли бы быть и получше!

Выйдя от председателя, Николай направился к себе. Что-то новая должность оказалась совсем не такой скучной, как раньше думалось! Просто триллер какой-то получается, черт побери, да еще и разнообразием не обиженный! Последняя неделя-полторы, во всяком случае, точно такие бодрые, что дальше некуда! Прямо актер какой-то, то в ужастик попадешь, то в шпионскую историю, то к фальшивомонетчикам… Ну и дела завариваются, разобраться бы… — подумал Николай, не подозревая того, что варево его дел вскоре станет еще гуще.

Глава 41

Если в Москве «актер» Николай Старостенко играл свою роль, совершенно не зная того сценария, который наметила ему судьба, то в доме на холме у райцентра все обстояло по-иному. Хотя некое сходство все же имелось, так как один актер, безусловно, не знал того, что именно ему предстоит. Однако, дальнейший сценарий сегодняшнего и так же богатого неожиданностями дня, для него писала совсем не жизнь, а вполне живой сценарист, который, кроме того, готовился самолично сыграть и свою роль в постановке, прямо, как играющий тренер в футболе. С утра Семен Моркофьев, потихоньку прозвонился на мобильный и договорился о дальнейших действиях. Затем он напустил на себя суровый вид и начал вести себя так, как ведет себя человек в плохом настроении — ворчать, ругаться под нос, ходить с кислой миной. Сначала Серега его сторонился и Семен было с недовольством подумал о том, что придется так или иначе его провоцировать на задание нужных вопросов, однако этого не понадобилось

— Семен Васильевич, что-то вы сегодня сам не свой. Может, помочь чем, если смогу? Или надо чего?

— Чего надо, чего надо…

Семен застыл, как будто сраженный какой-то мыслью, а затем засмеялся. Сергей всерьез забеспокоился о том, что у математика поехала крыша. Экие у него перепады настроения! Ладно, надо бы спросить…

— Чо я смешного-то сказал?

— Да я над собой смеюсь! С возрастом я совсем об этом было думать перестал, вот и не знал, от чего бесился. Надо бы бабу!

— А…

— Поехали, Серега, на танцы! Снимем пару баб!

— Гм… А они снимутся-то? Я в этом деле, как бы не очень. К тому же и местные там, драться наверняка полезут…

— Не боись! Полезут драться — спину мне прикроешь. А насчет снять — опыт есть.

— Так они ж…

— Давай, договаривай.

— Ну, наверно, не стоит договаривать-то…

— Да твое замечание о том, что они там на танцах минимум в пару раз меня моложе, у тебя просто на лице написано! — Семен усмехнулся. Баба мне нужна в чисто физиологическом смысле. Если ты, Серега, не знаешь, то учти, что есть в жизни ну очень особые леди, которые в русском языке пишутся через букву «я»… А таким обычно возраст побоку, им, кстати, если постарше, то даже и лучше.

— Ну, если так…

— Только ты, Серега, смотри не напортачь! Пойдешь именно к той бабе, на которую я укажу, и ни к какой другой, дай мне слово! Тут опыт нужен, главное, чтобы девка была или абсолютно свободная или абсолютно общая.

— Ну, слово дать не долго, обещаю, что пойду, к какой скажете. Только сомнение есть, а не пошлет ли она меня? В принципе, если и пошлет — переживу…

— Не пошлет, не бойся! Ладно, поехали в магазин, белые рубашки купим!

— А это еще зачем?

— Запомни, Серега, в классическом прикиде белый верх-черный низ ты цивильно и нарядно смотришься в любом обществе. Даже если оно и одето в чего-то другое.

— Ну, наши артисты и прочий шоу-бизнес так что-то не ходят… Все тряпье разноцветное да со стразами.

— Эх, Серега, я сказал в обществе, а не…, скажем, в стае геев на букву «п». А они там в шоу-бизнесе, по-моему, минимум через одного такие… как ты там сказал… Со стразами даже на труселях. Ладно, давай собирайся и одень штаны поцивильней.

— А не рано будет? Обычно все такие развлекательные мероприятия вечером начинаются.

— В магазин — не рано, скупимся, вернемся, подготовимся, а только потом потом поедем, куда надо, но ближе к вечеру. А то ничего купить не успеем.

Начальник службы безопасности Элдет-Банка разговаривал с одним из своих сотрудников, которые не только помнили аббревиатуру КГБ. Несмотря на это, сотрудник был достаточно молод, он перевалил за сорокалетие сравнительно недавно. Как и многие в службе безопасности Элдета, и начальник и сотрудник ранее работали в Первом главном управлении, занимавшемся разведкой. Сотрудник еще не знал, что ему предстояло заняться тем, чему его учили около двадцати лет назад, однако начальник совсем не собирался оставлять его в блаженном неведении.

— Добрый день, Игорь Иванович. Вам предстоит сделать кое-что достаточно необычное на этой работе.

— Что именно и почему так на эту работу упор сделали?

— А потому, что надо будет припомнить кое что из той работы…

Начальник службы безопасности взглянул на сотрудника и понял, что ему не придется говорить об особом внимании к последующим указаниям. Игорек, как он называл его, напрягся и был весь внимание. Казалось даже, что уши собеседника стали торчком на пол-сантиметра выше, готовясь услышать продолжение.

— Слушаю.

— Ультрим-Банк знаешь?

— Знаю, там люди из седьмого управления работают. Один из бывших их начальников, ну и подчиненных его с тех времен достаточно много.

— Так вот, теперь тебе в своей деятельности придется хорошенько учитывать то, чтобы это наружное наблюдение из седьмого управления тебя, не дай Бог, не выследило. Они и не только в этом ребята соображающие, недооценивать их нельзя.

— Понятно. Что надо в Ультриме сделать?

— У них появился какой-то план реорганизации. Необходимо этот план достать.

— Всего-то ничего… Насколько распространен по сотрудникам этот план? Он на самом верху или уже разошелся в виде ДСП-документов ниже?

— Насколько я понял из беседы с председателем, план еще на самом верху.

— Сроки какие?

— От сроков не ругайся, я уже сам пытался что-то сделать, но не получилось. Они даны председателем и он сказал, что даже если нас накроют и ничего не получится, будет неплохо, когда там просто узнают о нашем интересе. Источник могут и сдать, у председателя свои резоны. Поэтому — неделя-дней десять.

— Ясно. Хорошего в сроках мало… Разрешите обдумать два часа дальнейшие действия?

— Разрешаю планировать сегодня до конца дня. Если что надумаешь раньше — приходи, не стесняйся.

Игорек покинул кабинет явно озадаченным. Начальник службы безопасности заключил с собой пари на предмет того, выберет ли Игорь тот же самый метод добывания информации, который он придумал сам. Он практически не сомневался, что именно предложит Игорек, но как все-таки приятно будет осознать, что еще есть порох в пороховницах. Так как бумаг было немного, начальник отвернулся в кресле к окну с документом в руках и закрыл глаза, намереваясь вздремнуть. Впрочем, это было ненадолго. Не прошло и полутора часов, как он проснулся от вежливого стука в дверь, живо протер глаза, повернул кресло и пригласил посетителя войти. На пороге показался Игорек.

— Заходите, садитесь, Игорь Иванович. Я так понимаю, спланировали?

— Да, как раз пришел обсудить.

— Ну рассказывайте, что придумали.

— Единственной возможностью достаточно быстро добыть нужные материалы является подкуп одного из системных администраторов.

Начальник службы безопасности поздравил себя с выигранным пари. Ты еще соображаешь, старый чертяка! Давай-ка попытаем, сделаем вид, что не согласен.

— Обоснуйте предложение.

— Я исходил из той установки, что документ находится в руководстве банка и любой выраженный интерес нижестоящих сотрудников к нему только привлечет к себе внимание и со значительной вероятностью может насторожить тамошнюю службу безопасности. Единственные нижестоящие сотрудники, которые могут не санкционировано, самостоятельно и без привлечения внимания получить доступ к таким документам — ответственные секретари или системные администраторы. Переманить на свою сторону ответственного секретаря, а, вернее, секретаршу, конечно, можно, но есть ряд причин, затрудняющих быстрое осуществление этого. Они, как правило, достаточно сильно дорожат своим местом, поэтому вероятность успешного подкупа очень невелика. По любовной линии требуется достаточно большое время, да и молодых сотрудников, прошедших нашу с Вами подготовку у нас нет и самим подготовить их быстро не удастся. Кроме того, не исключены встречные любовно-денежные отношения секретарши с ее шефом, которыми она явно не будет рисковать без достаточных стимулов, а соперничать по толщине кошелька с первыми лицами банка, очевидно, не получится. По линии подруг — сотрудниц женского пола, за исключением делопроизводителей, у нас в службе тоже нет, да и время тоже поджимает. К тому же, ДСП документы пересказывают отнюдь не всем самым верным подругам, а что уж говорить про тех, с кем знакомы пару дней…

— Да, правы Вы… К сожалению… Это только в кино про Джеймса Бонда с амурными делами все просто, как дважды два, женщины просто штабелями к нему в койку падают, а вот в жизни — не очень.

— Соответственно, остаются IT-работники и системные администраторы. Как правило, от двадцати до сорока, часто бесквартирные, и с не самой высокой зарплатой. Кстати, каков бюджет операции?

— Тысяч двести пятьдесят-триста можете пообещать. Долларов. Но только, если будет большая вероятность достать документ.

Несмотря на всю подготовку, брови Игорька непроизвольно дернулись вверх. Справедливости ради, это движение было подавлено на лету и было бы замечено отнюдь не всеми.

— Я смотрю, дело очень серьезное

— А как же. В банке сейчас об это знают только три человека — Вы, я и председатель.

— Понятно. Как правило, по пятницам многие администраторы идут в ближайший бар, там с ними и познакомлюсь.

— Действуйте. Докладывать будете лично мне. Привлекать других сотрудников к операции — только с моего разрешения.

— Слушаюсь. Разрешите идти?

Начальник службы безопасности поймал себя на том, что уставное обращение начинает входить в повседневную жизнь. Сначала он сам «по уставу» председателю, потом подчиненные ему… А что тут удивительного? — подумал он. Занимаемся-то «очень серьезными», и не только по мнению Игорька, делами, как встарь.

— Идите

Начальник почувствовал, что Игорек, так же, как и он сам, подавил ответ «Есть» перед уходом. Он усмехнулся, взглянув на закрывшуюся дверь кабинета и решил было подремать еще, но взглянул на часы и со вздохом занялся разбором бумаг.

Глава 42

Вернувшись домой и завершив с Семеном «подготовку», Сергей, выдергивая булавки из упаковки белой рубашки, коих было великое множество, раздумывал о предстоящем мероприятии. Надо бы пойти потренироваться на груше, потому что без мордобоя, скорее всего, не обойдется. Ну да ладно, благодаря поставленным Моркофьевым навыкам Сергей чувствовал себя намного увереннее. К тому же, противники там наверняка нахлещутся минимум пива, а, скорее, и чего покрепче, что облегчит задачу. Лишь бы их там чересчур много не было. В общем, парень, держи уши торчком, не мешкай и все будет хорошо! К тому же, глядишь, чего и выгорит, хотя очень многое может пойти и не так, старикан, по-моему, слишком самоуверен… Ладно, чему бывать — того не миновать — философски рассудил Сергей и направился к груше.

Вечером Сергей и Семен оставили машину за пару-тройку кварталов до места и направились к вывеске Дискотека Авария. Слово Авария было лишено кавычек и, глядя на потрепанное здание, действительно мерещились всякие аварии. Войдя внутрь, они застали там около пары десятков танцующих парочек и еще примерно столько же человек, ходящих отдельно. Сергей, когда он еще ходил в Москве на дискотеки, привык к гораздо большему числу присутствующих и место показалось ему, как минимум, полупустым. Семен прежде всего направил свой взор на пожарный выход и, увидев находящуюся там знакомую продавщицу, обрадовался этому. Поводив глазами в разные стороны, он приметил еще кое-кого и успокоился окончательно — Елена не ошиблась и сообщила ему в СМС правильные сведения. Ну что, пора приступать! Хорошо, что народу не много. Моркофьев шепнул Сереге, чтобы в случае чего быстро двигался вон к тому дальнему проходу и напоминание о том, что в случае ему надо прикрыть спину. После этого Семен взял Сергея за руку и потихоньку провел его вдоль стенки к запасному выходу. Музыка продолжала играть и это способствовало тому, что они прошли туда, не слишком обратив на себя внимание. Песня играла еще минуты две, но в конце концов смолкла. Танцующие разошлись вдоль стен со скамейками, а Семен, держа Сергея за руку, отошел от запасного выхода на два-три метра, так, что они стали резко выделяться из находящихся у стен присутствующих. Затем он начал демонстративно водить головой из стороны в сторону. Проследив за направлением его взгляда, Сергей сразу заметил то, что он нагло и неприкрыто разглядывает присутствующих женщин. Мало того, некоторые из них даже покраснели! Однако! Разумеется, такое поведение не могло остаться не замеченным и какой-то парень, выйдя вперед, начал так же демонстративно рассматривать их, но Семен был невозмутим. Сергей тоже хотел бы быть таким же невозмутимым в душе, однако лицо свое он, неизвестно каким усилием, но все же сумел сохранить в спокойствии и даже стал, подражая Семену, тоже посматривать в разные стороны, впрочем, ни на ком особо не задерживая взгляд. Само собой, изучающий их парень долго не выдержал выказываемого оппонентами невозмутимого спокойствия и заговорил на повышенных тонах:

— Какого… вы сюда приперлись?

— Да вот, мы тут с Серегой собрались снять пару баб.

Сергей мысленно благословил то, что он был сосредоточен. Усилие, с которым он раньше сдерживал самообладание, показалось Сереге подбрасыванием пятака на ладони по сравнению с перетаскиванием пудовой гири. Охренел старый совсем, что-ли!? Однако, от поведения Семена явно охренел не только Сергей, но и спрашивавший парень, судя по тому, что он задал вопрос совершенно без мата:

— Всего-то навсего пару баб!?

— Да, пару. Мы с Серегой люди скромные, много нам не надо. Я же вроде ясно сказал, что только пару, а не по паре.

— Да вы…

— Погоди, Колька! — послышался голос издали. Давай-ка попробуем решить вопрос путем переговоров. А то мы их тут совсем без предупреждения прибьем, а нас потом еще совесть мучить будет!

— Вечно ты, Дипломат, встреваешь. Хотя… по ходу, может, ты и прав, попробовать стоит, внимание и забота к приезжим — прежде всего — ухмыльнулся в ответ отходящий Колька.

Вышедший вперед был одет довольно цивильно и обладал смазливой внешностью. Позднее Серега узнал, что тот был сыном одного из заместителей главы района. А сейчас он подумал о том, подумал о том, что прозвище «Дипломат», видимо, очень неспроста. Дальнейшие слова нового собеседника, сказанные с широкой ехидной улыбкой, это подтвердили:

— Уважаемые! Ваше желание нам глубоко близко и совершенно понятно, но мы вынуждены предупредить Вас о том, что мы с Вашими притязаниями категорически не согласны!

— Мы понимаем Вашу озабоченность и несогласие, и, как вежливо и по-дипломатически пишут в протоколах разных собраний слово «похерить», принимаем это к сведению — ухмыльнулся в ответ Семен после практически незаметной паузы на обдумывание ответа.

— В таком случае мы будем вынуждены применить к Вам меры физического воздействия, дабы обеспечить неприкосновенность местного населения! Говоря проще, Вас будут бить руками и ногами.

— И это тоже мы принимаем к сведению. Вообще-то, такое Ваше заявление на дипломатическом языке называется ультиматум, и кстати, если он не выполняется, Вы имеете полное право привести угрозы в действие. В общем, можете пробовать.

— К нашему глубокому сожалению, Вы не оставили нам иного выбора…

Моркофьев не стал дослушивать различные тонкости районно-дипломатического этикета.

— Серега, в проход на полтора метра! И спина к спине!

Сергей чрезвычайно быстро выполнил указание. Он заметил, что из прохода убегает какая-то женщина, но никого больше не было, только лица, опасливо выглядывающие из зарешеченных окон палаток по обе стороны прохода. Продавцы там, видимо, тоже навострили уши и следили за тем, как развивалась беседа, так как раздались громкие удары падающих вниз железных крышек, полностью закрывающих окна палаток. Сергей успел понять, что доработанная конструкция предусматривает такую меру безопасности на случай проблем снаружи, но тут он спиной почувствовал движение спины Семена, к которой он прижимался. Через мгновение раздался сдавленный матерный вопль. Сергей максимально сосредоточился на своем секторе. Но органы его чувств в минуту опасности чрезвычайно напряглись и он слышал практически все доносившиеся из-за спины Семена звуки. После пятого, сопровождающегося звуком падения тела, возгласа сквозь шум и гам до Сереги донесся голос Дипломата:

— Васька, Колька — за мной! Обойдем сзади, там молодой, его завалим!

Ушами хлопать явно было нельзя, через минуту-другую незваные гости будут здесь! Сергей плотнее прижался к спине Семена. Неожиданно ему вспомнился стих, который он читал в каком-то из романов Джека Лондона

Мы спина к спине у мачты

Против тысячи — вдвоем![24]

Это было давно, когда его родители были еще живы и библиотека, оставшаяся от умершей бабки со стороны матери, еще радовала его… Впрочем, надо радоваться и тому, что у Семена такие длинные руки. Эти идиоты пытаются лезть в узкий проход по одному-двое к человеку с не только длинными, но и сильными руками, а также с очень хорошо поставленным ударом. Немудрено, что они там вовсю отгребают! Даже ни одного удара не пропустил, силен, старый, явно встречает еще на подходе. Движения, ощущаемые спиной Сергея, были мощными и решительными. Казалось, что у Семена под кожей сильно и неумолимо двигаются шатуны и поршни огромного судового мотора и корабль, движимый им, вовсю разрезал носом волны наседающих на него людей с той же неумолимостью передаваемой двигателем силы и мощности. А вот, кстати, и показалась набегающая гуськом троица. Кулак Сергея сжался и он, не мешкая, двинул находящегося впереди Кольку. До класса учителя ему было далеко и один коварный, но, к счастью, не слишком сильный, а также плохо нацеленный удар Дипломата по ребрам Сергей таки пропустил. И хитер же, зараза, бил из-за спины нападавшего не глядя, и явно думал попасть в солнечное сплетение, а третьей руки Серега совсем не ждал! Однако в итоге все трое лежали на земле, а Сергей продолжал стоять. С той стороны все вроде бы тоже стихло. Раздался спокойный и иронический голос Моркофьева, однако Сергей чувствовал спиной его напряжение

— Серега, сколько там у тебя тел?

— Да вроде, как три — откликнулся он же тоном

— Тела-то дышат?

— А какое это имеет значение? — быстро сориентировавшись, подыграл Сергей

— Ну бляха-муха, говорил же я тебе о том, что убивать никого не надо!

— А чего ж так? — прозвучал ответ с нарочитым унынием

— Эх, блин, вы, молодые, ранние, да еще и резкие, как понос! Вот прибьешь ты их, так им-то уже ничего, а нам потом на венки скидываться! Глянь-ка, что там и как.

Сергей уже присмотрелся и видел то, что «тела» вполне себе живые, однако умышленно двинулся поближе.

— Ну… дышат все, вроде бы!

— Вот и славно! А то еще менты разбираться придут. Оно-то в принципе, и не особо страшно, драку в 32 на двоих всяко вынужденной обороной признают, но геморроя с ними чересчур много. Топай давай сюда!

Ну ни хрена себе! 29 человек положил, зараза, и еще и пересчитать успел! — с восхищением подумал Сергей, «топая», куда сказано. Впрочем, лежали там уже не все, кое-кто привставал или держался за стены. Лица у многих уже были расцвечены так, что понадобился бы не один десяток банок краски для того, чтобы получить всю палитру получившихся разнообразнейших оттенков синего, желтого и красного. Да и у многих других наступало пожелтение и посинение. Но больше всего Серегу поразили взгляды женщин, которые, казалось бы, должны были выражать ужас. Однако многие из них смотрели не только на него, но и на Семена с очень сложным выражением лиц. Да, если приглядеться как следует, во взглядах присутствовало чувство опасности, однако рассмотреть его под разнообразными оттенками от удивления и восхищения до обожания было достаточно мудрено. Сереге пришло в голову то, что женщины смотрят на них, как на каких-то высших существ, прямо, как на спустившихся с небес богов, задавших трепки окружавших их смертным и теперь выбирающих, кого именно они возьмут с собой на Олимп. А старикан-то был прав — тут вряд ли кто откажется! Сзади послышался какой-то шумок и, быстро обернувшись, Сергей увидел Дипломата, который потихоньку отходил в сторонку, держась за стену. Нападать он явно не собирался и Серега даже пожалел об этом, так как за такой удар надо бы его, гада, еще дополнительно поколотить! Однако, присмотревшись к физиономии противника, стало ясно, что ему, пожалуй, хватит, и так ему лишний раз врезал, осерчав за коварство. За исключением подобных тихих шумов и стонов, издаваемых пострадавшими, стояла тишина и все присутствующие молчали. Сергей опять отвлекся на женщин и с удивлением понял, что большая их часть смотрят на Семена, а не на него. Ну и ну! Он невольно присмотрелся к Семену и с удивлением для себя отметил, что, вообще-то, он очень красив настоящей мужской красотой. Совершенно не той, которой отличаются мальчики с лаком для волос в женских сериалах, и которые часто совсем даже не мальчики. Ближе всего, пожалуй, была дикая красота Конана-Варвара, но и в ней на фоне Семена чувствовалась какая-то неестественность, особо после того, как оценил подвиги, сделанные присутствующим вживую. Одно дело на экране мечом или кулаками махать, там и так все сами прилягут, когда по сценарию надо, а вот попробуй-ка в жизни такое провернуть! Твердый решительный профиль, крупные, но правильные черты лица, решительный и суровый разрез глаз. Раньше он совсем не замечал этой красоты. Но, кроме красоты, Семен издавал какие-то притягивающие женщин, как магнитом и незримо витающие в воздухе первобытные, прямо-таки пещерные флюиды мощного самца, который заявился сюда напрямую из каменного века, поколотил всех мужиков и сейчас вовсю собирается домогаться их женщин. Собственно, в отношении последней пары пунктов все даже было совершенно правильным — именно так оно по жизни и случилось. Сергей даже почувствовал зависть к Семену, хотя и на него самого тоже было направлено немало взглядов. Он начал было грустно думать о том, что никогда не добьется такого же эффекта, однако размышления были прерваны голосом Моркофьева

— Так, господа. Предупреждаю сразу — это был показательный урок. Полезете еще — буду ломать кости или вообще убивать. Если думаете, что в определенных государственных органах меня этому не научили — ошибаетесь. Для не любящих ментов говорю сразу — это не органы внутренних дел, а кое-что намного покруче.

Судя по тому, как все притихли, слова, громко сказанные спокойным и уверенным тоном, примерно так, как заказывают официанту обед в хорошо знакомом ресторане, явно дошли до всех и желающих продолжать драку не нашлось. Семен повернулся к оклемывающемуся Дипломату.

— Теперь давайте о деле. Извините, уважаемый, но со всей прямотой должен заявить, что дипломат из Вас пока что хреновый. Если бы Вы малость сдерживались и задавали правильные вопросы, перед тем, как лезть получать по морде, то поняли бы, что мы тут никого обижать не собираемся и вполне согласны на баб, которые ничьи, или… ну, скажем так, являются общим народным достоянием. И обсудили бы этот вопрос нормально и без мордобоя. Так… кого бы тут выбрать из общего достояния…

— Меня, меня возьмите! Чего там эти молодые дуры в мужчинах понимают!

Сергей, присмотревшись, признал по цвету платья и телосложению бабу, которая убегала по проходу между палатками. Она была где-то лет на пятнадцать старше среднего возраста танцующих, хотя и смотрелась довольно аппетитно. Семен, судя по незамеченному никем, но ощущенному Сергеем движению руки, тоже растерялся, но живо взял себя в руки. Сам Семен выругался про себя. Она ж должна была просто проследить, пришла девка на танцы, или нет, да сообщить, если что не так, а тут такое изменение планов! Хотя… оно может и к лучшему, поможет погасить конфликт.

— Гм… А почему бы и нет?

— Во как это я удачно зашла со знакомыми поболтать!!!

Семен повернулся к Дипломату.

— Я так понимаю, что у Вас претензий по ее поводу быть не должно?

— Совершенно никаких!

— Вот видите, вполне можно решать вопросы спокойно и на взаимопримлемой основе! Эй, вы там, а ну не лезьте вперед, иначе сильно бойких пошлю нахрен, парень и сам разберется! Одну вон резвую взяли, и хорош! А ты, Серега, давай-ка посматривай по сторонам, да со мной посоветуйся, если что.

Сергей уже вовсю «посматривал по сторонам». Благо, свет после начала драки сделали поярче и он имел возможность намного лучше рассмотреть почти всех. Глядя на окружающих, Сергей вспомнил подслушанный втихаря разговор отца с товарищами о женщинах, когда батя еще был жив. Говорили об умении женщин краситься и, при рассматривании в памяти Сергея всплывали давно услышанные слова, произнесенные за пивом человеком, который был уже мертв

— Женщины в своем абсолютном большинстве учатся краситься как раз к тому возрасту, когда это уже перестает им помогать. Лет до 25 редко уходят намного дальше от того состояния, когда они тырили мамину помаду с румянами для того, чтобы выглядеть старше и красивее. Во всяком случае, даже красивые от хреново нанесенной косметики красивее точно не становятся. А о страшных — там вообще отдельная тема, эффект от раскрашивания получается вообще абсолютно противоположный. Когда индеец в кино, для того, чтобы казаться страшнее, наносит себе краску на морду, он просто начинает выглядеть совсем не страшнее, а даже прикольнее на экране. А вот когда нечто жуткое начинает намазываться с целью выглядеть покрасивее… Если как следует присмотреться и высмотреть, что да как, то вот там самые ужасы-то и скрываются…

Сергей, рассматривая присутствующих, погрустнел, как от воспоминания об отце, так и от сознания его правоты. Те, кто помоложе, явно, как до мамашиных румян добрались, личики, вроде, даже и ничего, однако со слоями, хоть и явно потоньше клоунского грима, но из-за бестолковости нанесения сильно на него смахивающим. И на хрена это им? — показать, что уже взрослые и могут мазаться, как хотят? Чушь какая-то, они ж вроде бы, наоборот, свой возраст занизить стараются, да и вообще, хрен их поймешь, этих баб! Присматриваясь получше под макияж других, которые были пострашнее, Сергей несколько раз с трудом удерживал себя от содрогания — ох и прав был папаша! Две даже никак не подходили под категорию просто ужасов, там народная аббревиатура ППЦ вовсю требовалась… И тут, водя взглядом из стороны в сторону, он увидел в более тускло освещенной зоне зала нечто такое, что заставило его приглядеться попристальнее, и не удивительно!

Женское лицо было не накрашено вообще!

Сергей присмотрелся повнимательнее. Ошибки быть не может, хоть черты лица и скрывал полумрак, но отблеска помады на губах, как у стоявшей недалеко девицы, не было. Ну ничего себе! Он двинулся поближе, чтобы рассмотреть эдакое чудо женской рассудительности повнимательнее. Когда Сергей подошел на три шага, девчонка слегка повернула голову и взглянула на него так, что по какому-то неведомому оптике капризу освещения он четко различил ее блеснувший в полумраке взгляд, несмотря на то, что черты ее лица все еще оставались не слишком хорошо различимыми. От удивления Сергей даже остановился, он совсем не ожидал увидеть такого!

Конечно, во взгляде девчонки были и восхищение и удивление и даже надежда. Но Сергей не ожидал увидеть там столько тоски и боли. Однако, все это заслоняла непередаваемая словами мольба, совершенно жутким образом смешивающаяся с болью, тоской, отчаянием и едва теплящейся надеждой. Страх при всем этом отсутствовал совершенно — девка была просто-напросто готова на все! Этот безмолвный моляще-тоскливый взгляд совершенно непостижимым образом говорил и неумолимо сообщал намного больше громкого прилюдного истерического крика «Забери меня, пожалуйста, отсюда, хоть куда-нибудь! Я готова на что угодно!!! Господин, если ты хочешь — буду твоей преданной служанкой, наложницей или вообще, домашней собакой, все, что хочешь, только возьми меня!». От эдакого совершенно нежданного поворота Серега совсем растерялся, но вовремя вспомнил то, что ему наказывал Семен, повернулся к нему, и указал на девчонку поворотом головы и кивком. А что делать, если откажет? не спорить же с ним! Но, видимо, придется, надо же как-то спасать бедолагу. Даже если она и жуткое страховидло, но так на него в жизни еще никто не смотрел! К счастью, Семен, очень быстро проследив за направлением его взгляда и кивка, одобрительно кивнул в ответ. Сергей, хотя и несказанно довольный тем, что его выбор одобрен, был изрядно озадачен — неужто старый еще и в темноте видит, как кот!? Хоть рассмотрел бы ее, что ли! Или после того, что тут в драке получилось, он считает, что не откажет вообще никто и все пофиг? Пожалуй, что так, вон, как все на тебя смотрят… Семен-то уже бабой обзавелся, так теперь на тебя все переключились. Отбросив эти мысли, Серега, не мешкая, направился прямиком к девчонке, однако, подойдя поближе, от немалого удивления он почти остановился, и с трудом заставил себя двинуться дальше, так как за последнюю пару минут был поражен ею уже в третий раз! Ну ничего себе! И ты еще, дуремар, думал, что она страховидло!

На него смотрела красавица с темными прямыми волосами, правильными и не просто — даже чрезвычайно великолепными чертами лица, отличной фигурой. Даже неважная одежда, здорово смахивающая на мужскую, была совершенно не в состоянии испортить впечатление от девушки. Она была примерно на полголовы ниже Сереги, стройная, с зелеными глазами под красиво разрезавшими лицо черными собольими бровями, к счастью, естественными, а не выщипанными и заново намалеванными разными мазилами, как у многих дур. Чем ближе он подходил, тем красивее она ему казалась. В девчонке по мере приближения Сергея все ярче и ярче разгорался огонек отражающейся на ее лице радости, и с каждым шагом она делалась более привлекательной, хотя это и казалось совершенно невозможным при такой красоте. Ну, блин, и заварил же кашу старый, не глядя! Наверняка она чья-то и повторной драки не миновать! Но Серега чувствовал, что за такую девку стоит драться, а может, даже и убить кого-то! Да и кто бы там ни был ее горе-кавалер, он на нее совершенно не имеет права — довести человека до такого взгляда может только самая распоследняя сволочь! Тут Серега поймал себя на том, что он уже подошел и вовсю в упор любуется, рассматривая девчонку, в глазах которой даже начал мелькать страх, она, очевидно, боялась того, что от нее отойдут! Придумывать какие-то замысловатые слова после множества удивлений и потрясений было поздно и Сергей поступил полностью необдуманно, скорее, даже инстинктивно, но при этом совершенно рационально и эффективно — просто взял ее за руку и сказал лишь одно слово:

— Пойдем!

Глядя на подходящего с девчонкой Серегу, который уставился на него с очень непростым взглядом, Семен с большим трудом сдержал улыбку. Сколько же всякого читается в этом взгляде! И определение «старый дурак», написанное в глазах трехметровыми буквами, и укоризненный вопрос о том, «так ли верны твои советы» и готовность драться, если что… Эх, молодежь! Старый дурак-то уже знает ответ на все ваши безмолвные вопросы! Семен обратился к Дипломату

— Ну что ж, Серега выбрал. Нет ли у Вас каких претензий?

— У нас-то нет, Машка, она ничья. Однако… несмотря на возникшие у нас э-э-э… недоразумения, с учетом проявленного Вами уважения к нашим интересам хочу предупредить, что кое у кого могут быть претензии, чреватые проблемами для Вас.

Семен усмехнулся, в основном от того, что краем глаза успел заметить то, как Серега расслабился и одновременно удивился, очевидно, совершенно не ожидая услышать такое, и решил задать вопрос, ответ на который он уже знал:

— Становится даже интересно! Позвольте у Вас поинтересоваться общими аспектами проблем, которые у нас могут возникнуть. Это, видимо, проблемы того же характера, которые Вы сами недавно пытались нам создать?

— Именно! Хотя… по моему мнению, Вы их явно сможете разрешить.

— Смею надеяться! Ладно, Вы пошутили, я тоже посмеялся, давайте на прощание пожмем друг другу руки и назовем случившееся дружеской разминкой. Расстанемся разумно, по-дипломатически и на основе джентльменского соглашения о взаимном ненападении с сохранением статуса-кво на настоящий момент.

Серега с трудом удержался от того, чтобы смотреть на Семена так же удивленно, как Дипломат. Он, оказывается, еще и дипломатические термины не только знает, но даже в тему применяет, ну дает! Однако, надо бы и самому сказануть что-нибудь запоминающееся! А то совсем уж засел в тени старшего… К счастью, нужные слова нашлись быстро и пожимая руку Дипломату, он сказал:

— Удачи тебе в МГИМО!

— Спасибо! — удивленно ответил тот, впрочем, явно не веря в то, что пожелание сбудется.

Глава 43

Идя к машине, Семену некстати вспомнилась услышанная во время участившихся сейчас включений телевизора Серегой юмореска о маньяке, собравшемся изнасиловать разведенную женщину. В итоге, после прихода к ней домой, рассматривания и краткого разговора с опрометчиво выбранным предметом своего вожделения, а также заботливого сообщения о двух или трех разведенных подругах, если ему вдруг будет недостаточно, незадачливому маньяку вообще пришлось смываться через окно! Похоже, влип ты, однако, и сильно влип, хотя… Не трое же их, черт возьми, прорвемся! Есть еще порох в пороховницах! Да и баба-то не растеряла привлекательность, хотя в молодости была явно покрасивее. Семен более-менее успокоился, усмехнулся косящейся на него женщине и, слегка кивнув назад, поднял большой палец вверх, сделав это так, чтобы не заметил Серега. Женщина, коей была желавшая помочь Машке продавщица Елена Ивановна, широко улыбнулась в ответ. Семен было разозлился, но живо понял, что ей-то скрываться совсем не надо! Такое поведение сзади просто сочтут вполне естественным.

Тем временем сзади Серега был занят тем, что пытался понять настроение девушки по ее походке. Вначале ее походка была какой-то унылой, затем, по мере удаления от дискотеки она стала идти решительнее, шаги стали более упругими, видимо, она до конца поверила в происходящее. Сергей косился на ее лицо, профиль которого был не менее привлекателен, чем анфас и с удивлением размышлял о том, как же такая красивая девчонка может быть ничьей!? Эти идиоты там что, совсем ослепли, эдакую красоту не заметить? Тогда им получить по башке для вправления мозгов не то, чтобы просто полезно, а даже совершенно необходимо, однако… верится в это с трудом. Кстати, тот Дипломат мог и врать напропалую насчет ее незанятости дипломаты, они практически всегда не говорят всей правды… А может, она просто немая? Я ж от нее вообще никаких слов не слышал! И спросить для завязывания разговора о том, как ее звать, после упоминания ее имени совсем не в тему — только покажешь себя дураком. И что оно там за проблемы — может, ее парень просто отсутствовал? Так ясно же было сказано «ничья»! Сергей почувствовал, что в шагах девушки опять появилась тяжесть, она, видимо, вновь чего-то испугалась. В голову Сереге сдуру полезло ироничное «успокоение» из школьной программы: «Спокойно, Маша. Я Дубровский», но он, по понятным причинам, не стал его говорить. Однако, пришедшуюся очень кстати улыбку Сергею все же подавить не удалось Он взял девушку за плечи и заглянув в ее изумрудные глаза, сказал

— Маша, успокойся. Не знаю, что ты обо мне думаешь и, может, меня боишься, но я обещаю обойтись с тобой по-доброму и попытаюсь тебе с твоими проблемами помочь. Обещать решить не стану, но попробую.

То, что девчонка не была немой, стало ясно по слову «Спасибо», прозвучавшему сдавленно, но, тем не менее чрезвычайно благодарно. Несмотря на то, что слово, судя по всему, было выдавлено девушкой с трудом, казалось, что в воздухе тихо, но отчетливо ненадолго зазвучали колокольчики, голос у Маши был высокий, звонкий и чистый. Она улыбнулась в ответ и Сергей с удивлением заметил покатившиеся по ее щекам слезы, и то были слезы радости, а не страха. Хорошо, что они остановились уже у машины и Сергей, воспользовавшись виденным в фильмах этикетом, нашел повод отвернуться и открыл дверцу для дамы. Совладать со своим лицом ему не удалось совершенно, но, к счастью, это и не понадобилось. Как только Сергей вслед за ней забрался в копейку, Маша обняла его и уткнула свое лицо в рубашку. Семен тронулся, но ехал медленно. Серега подумал о том, что надо бы как-то успокоить девушку, начал неловко гладить ее по плечу и волосам, но все же нашел момент и посмотрел в широкое гнутое панорамное зеркало заднего вида, которое Моркофьеву во время последнего весеннего приведения машины в порядок бонусом прицепили в верхней части лобового стекла. Он встретился взглядом с отражением Семена и сразу понял, почему тот едет так медленно.

В глазах у смотревших друг на друга через зеркало стоял ужас от того, что человека можно довести до такого состояния. Семен, машинально стараясь не зарулить куда не попадя, что, к счастью, было довольно легко на пустой дороге, подумал о том, что самые жуткие фильмы ужасов, всякие там разные кошмары на улице вязов, по сравнению с тем, что творилось в последние минуты, просто нервно курят в сторонке и сами дрожат от страха. Что же, дьявол разбери того, кто это сотворил, нужно сделать с женщиной, чтобы она плакала от радости на груди у практически первого встречного, который просто-напросто отнесся к ней по-человечески! Ладно бы, это была уродина с перебитым носом поперек лица! Однако тут совсем другой случай. Красота девчонки лишь придавала создавшейся ситуации намного больше жути.

Но ужас не был единственной заметной эмоцией мужчин. На обоих лицах явственно читалось желание лишить жизни того, кто довел человека до ТАКОГО состояния. Однако, тут были и различия… Заключались они в том, что гнев Сереги, как и большинства молодых людей, был суров, но очень быстр и прямолинеен. В его глазах читалось желание просто прибить гада, да побыстрее. Безусловно, неведомый Сергею гад, мягко говоря, не поприветствовал бы такое обращение с собой, однако, погляди он на Моркофьева… Скорее всего, после этого тот сам бы побежал к Сереге с возгласом «Дорогой, прибей меня, пожалуйста, да поскорее!!!» Ибо на лице Семена был четко виден хорошо рассчитанный, контролируемый и дисциплинированный гнев пожилого человека, сулящий очень медленную и жестокую смерть в страшных мучениях, которая будет длиться не меньше недели, прерываясь при этом ласковыми и заботливыми вопросами. Ну, например, «Не очень ли Вы, уважаемый, мучаетесь?», «Неужто Вам на самом деде больно?», или, скажем, «Каким маслом пожелаете намазать Вас под каленое железо? Постным, сливочным или, быть может, просто маргарином?»… Женщина рядом с Семеном, судя по выражению ее лица, тоже явно была шокирована и сочувственно смотрела на Машу. Серега, стараясь сильно не напрягаться, чтобы это не почувствовалось все еще обнимавшей его девушкой, стал с трудом приводить свое лицо и мысли в порядок. Плакать она вроде бы перестала, но прижималась к нему крепко-крепко.

Сама Маша начала свой день с обычного чувства безнадежности. У всех девчонок был парень, многие даже не одного сменили, а у нее из-за гнусного все пропивающего папаши не то, чтобы приличной одежды — даже косметики нет! Ходить приходится в старых рубашках и джинсах. Особой надежды на то, что удастся выбраться из этого жизненного болота до окончания школы не было. Она втихомолку планировала отучиться еще один оставшийся год, затем забрать паспорт со всеми своими документами и сбежать из дома, куда глаза глядят, лишь бы подальше. После получения аттестата она уже хозяин самой себе, смотаюсь даже прямо перед выпускным и пускай мать мается с отцом дальше, раз ей хочется! Маша, неизвестно зачем, но продолжала ходить на танцы даже после того, как ее отец ухитрился неизвестно как поколотить сразу шестерых потенциальных кавалеров. Памятуя о том, что двум из них вообще проломили головы, все остальные просто шарахались от нее. И даже возможность хотя бы поговорить с кем-то в полумраке отпадала — тот, кто заведовал на танцах светом, был одним из регулярных папашиных собутыльников и не упускал ее из виду. Со своим полом она, конечно, разговаривала, но подруг среди прочих девчонок у нее не было, все завидовали ее красоте, которая прямо-таки перла наружу сквозь даже сквозь жалкие тряпки. Из-за того, что ее общение было крайне ограниченным, девушку неудержимо тянуло к тому, что она сама считала праздником жизни, хотя она и была чужой даже на этом жалком «празднике». Обычно Маша потихоньку заходила в зал, становилась у стены, там, где было не так ярко, и просто смотрела на танцующих, изредка глупо надеясь на то, что у кого-то из этих сопляков все же достанет смелости, чаще размышляя о несправедливости жизни, а еще чаще, не увлекаясь долгими размышлениями, просто глядела на присутствующих, как на телефильм, который за компанию уселась смотреть с середины. Однако, при этом она подмечала практически все. Двух новых посетителей на танцах Маша заприметила сразу, так как волей-неволей развила в себе наблюдательность, да и поди ее не развей, когда только наблюдать и остается! Один — седеющий, лет за 50, второй — на вид чуть постарше ее. Оба — в белых рубашках и выглядят очень неплохо. Старший, кстати, довольно здоровый, хотя ее папаша все же будет побольше. Понять, зачем пришельцы сюда заявились, девушка сразу не смогла и решила, что они собираются купить что-то в палатках у запасного выхода, но поймала себя на том, что новые люди могли и не знать, где чем торгуют. Скорее всего, они спросили об этом кого-то у входа — решила она и тут события приняли совершенно непредсказуемый оборот! Когда все рванули в драку, Маша было подумала, что незваным гостям явно хана, но тут начали раздаваться крики, стоны и вопли тех, которых товарищи оттаскивали назад. Дела у нападавших шли явно не очень хорошо, но их численный перевес был слишком велик и в победу пришельцев совершенно не верилось. Однако, через пару-тройку минут все местные были повержены! Разговор старшего с Серегой про три тела, которые «дышат, вроде бы», вообще поверг ее в шок — да там даже младшему человека убить, прямо, как ногти постричь! Такой, пожалуй, даже с папашей совладает, если что! Не меньше ее удивило поведение старой подруги матери, которая мигом рванула в центр без всякого стеснения. Маша сама бы тоже сделала точно так же, но, в случае неудачи, отцовский знакомый сдаст ее папаше с потрохами и потом беды не миновать! А она же выглядит, как форменное пугало в этом тряпье, куда ей там вперед лезть! Оставалось только умоляюще смотреть на оставшегося в центре парня с безумной надеждой. Когда это сработало, Маша первые несколько минут вообще не могла поверить в случившееся! Когда в это, наконец, поверилось, ее вначале переполнила радость и гордость — ну наконец-то я вырвалась и всем предпочли меня, даже несмотря на мои страшные тряпки! Потом наступило горькое осознание того, что она вполне могла вырваться из огня, да в полымя — угораздило же ее попасть в руки к тем, кто даже покруче ее отца будет! При виде того, что они ездят не на иномарке, а на копейке с еще советскими номерами опасения Маши усилились. Однако, когда Сергей посмотрел ей с улыбкой прямо в глаза и сказал, что отнесется к ней по-доброму и даже поможет, могучий фонтан счастья забил в ней, полились слезы радости и Маша поспешно рванула в открытую для нее дверь машины, чудом не забыв оставить место для Сергея. Судя по лицу парня, он не врал. А даже если и врал, то хотя бы врал по-доброму — все равно относиться к ней хуже папаши очень сложно, что ни делается, все к лучшему! Она обняла Серегу, прижалась к нему и с грустью подумала о том, что парней, которые так гладили ее по плечу, можно было с большим запасом пересчитать по пальцам одной руки…

Глава 44

Тем временем Семен вслед за Сергеем тоже взял себя в руки, увеличил скорость и наконец-то доехал до дома. Серега было совсем отвлекся и сразу не заметил этого, однако, покашливание Семена привело его в чувство и он сказал

— Приехали, Машенька!

Маша с трудом сдержалась и чуть было не начала плакать снова, хотя это и казалось ей совершенно невозможным после стольких выплаканных слез счастья. Так называла ее только мать… Увидев открытую дверь и протянутую руку, она с удивлением припомнив фильмы, только в которых она и видела такое обращение с женщинами, подала руку Сереге и вышла ко входу в дом. Кстати, домина был довольно немалых размеров и стоял на холме над рекой, освещаемый закатом. Ну ничего себе, вроде, как в богатый дом ты попала! Маша заметила на лице Ленки, как ее называла мать, удивленно-довольное выражение лица и подумала о том, что наверно, сама смотрит точно так же. После приглашения обе женщины, не мешкая, направились в дом. Внутри он выглядел не плохо, но все-таки как-то… лучшим словом было, наверное, отстало. Все, спору нет, было толковым и даже новым, но на Машин острый взгляд создавалось впечатление того, что обстановке лет 10–15, предметы-то были без следов длительного использования, но не продающимися сейчас в магазинах. «Ленка» наверняка сказала бы более точно, она-то как раз тогда и выросла, но не спрашивать же у нее вслух и напрямую! Они прошли в огромную кухню, в которой был накрыт стол, при этом было ясно видно, что стол накрыт мужиками. Конечно, было и шампанское, даже в ведерках со льдом, и красная икра и нарезанные бутерброды с красной рыбкой и прочими вкусностями, но все равно чувствовалось то, что все это готовила не женская рука. Салатики, например, полностью отсутствовали, а женщина всегда бы хоть один, да сделала! Впрочем, стол был все-таки очень неплох, а с учетом того, что приготовлен он мужчинами, прямо-таки великолепен. На удивление, не дожидаясь приглашения, хозяевам был задан вопрос, который, видимо, распирал Лену изнутри:

— Семен, а давно Вы окончили институт физкультуры? И по какой дисциплине?

Серега с удивлением увидел то, как Семен полностью обалдел! Хотя, после того, что он сегодня совершил, вопрос логичный. Сам-то Сергей знал правду. Ну, сейчас придется и гостям удивляться!

— Елена…

— Да просто Лена, давайте без церемоний

— Я, Лена, вообще-то механико-математический факультет МГУ заканчивал.

— Чего!? Эх, прикалываетесь вы над женщиной…

— Да ни в коем случае. Хотите — из Москвы диплом показать привезу, хотите — Сереге поверьте, я ему свой диплом хоть и не показывал, но высшей математике его подучил.

— Все так и есть. встрял в недоверчивое молчание Сергей У него дома три здоровенных стеллажа с математическими книгами. И, кстати, учил он меня, совершенно в них не заглядывая.

— Да… я себе математиков представляла несколько другими…

— Эх, Лена, да математики они многие такие. А до кое-кого из великих математиков древности, да хотя бы до того же всем известного Пифагора, мне по физическим кондициям вообще далеко!

— Это как? По математическим — наверняка его превзойдете, теорема-то простая, даже в школе сейчас учат, но чтоб отстать по физическим!

Семен посмеялся

— Эх, Лена! В школьном учебнике математики этого наверняка нет, но многие историки говорят, что Пифагор был вообще олимпийским чемпионом, причем именно по кулачному бою!

— Однако…

— Не верите, так проверьте, факт не широко известный, но подтверждение найти можно. В Интернете точно, хотя и в книгах это кое-где есть. А даже те, кто отрицают и говорят, что это был однофамилец, все равно сходятся на том, что физическая подготовка пифагорйцев была исключительной, там Пифагор свою систему тренировки разработал и внедрил. Ладно, хватит об этом, давайте-ка быстро покончим с делами. Мария!

От ее полного имени, сказанного жестким решительным тоном и прозвучавшего, как удар кнута, Маша встрепенулась и уставилась на Семена. Однако, Серега снова встрял и задал сильнейшим образом беспокоивший его вопрос:

— Скажи мне, Маша, какой это гад тебя довел до такой жизни?

Отвечать ей страсть, как не хотелось, однако, Ленка пришла на помощь.

— Отец ее родной, сучий потрох, и довел! Он водку в три горла жрет и все пропивает!

— Мда… это сильно усложняет дело… Просить разрешения прибить родного отца — это как-то…

Повисло долгое молчание. Маша решилась

— Да я бы, может, и попросила! Только не хочу, чтобы вы грех на душу брали, да и сама не хочу. Может, вам, конечно и не внове прибить кого-то, но…

Семен посмеялся.

— Только не говори никому о том, что мы на самом деле никого не прибили! Там в зале был я начал наскоро рассчитанный треп для того, чтобы эти олухи опять не полезли в драку. Хорошо, что Серега сообразительным оказался и понял, откуда и куда ветер дует. Однако, остается вопрос о том, как бы нам твоего не слишком горячо любимого папашу изничтожить… И вопрос не праздный.

— Семен Васильевич, если бы это помогло, я бы тысяч двадцать пять на киллера отдал.

— Эх, Серега… Молодой ты, и горячий… Разве ж он, эдакая скотина, заслуживает того, чтобы сдохнуть от пули и быстро? Да и риск это большой, киллер и кинуть и вообще сдать может. Не говоря уже о том, что при расследовании подозрение упадет прежде всего, на тебя, как на безусловно заинтересованного. Тут другой подходец нужен… И обмыслить его надо.

Сергей повернулся к девушке

— Машенька… Я понимаю, что тебе тяжело, извини за навязчивые вопросы, но я все-таки расклад не до конца понял. Ну, пропивает он все, это понятно, поди и колотит, скотина, но куда ж окрестные парни смотрели? Я даже очень рад тому, что они оставили тебя и ты сейчас со мной, но чтоб тебя не заметить, они же совсем безмозглыми и слепыми должны быть!

Ленка опять пришла на помощь.

— Пытались они! Да ничего не вышло. В последний раз на Юрку вообще вшестером полезли, так он их все равно всех скопом поколотил, двоим вообще трепанацию черепа вручную устроил. Боятся все, он к ней вообще никого не подпускает.

— А чего не подпускает-то?

— Хочет выдать ее за кого-нибудь побогаче и заполучить с зятя деньги на водку. Лучше за москвича.

— Придется мне, Маша, тебя выкупить — обратился к ней Сергей и глаза у смотрящей на него девушки ярко, радостно и благодарно вспыхнули, она прямо-таки расцвела. У Сереги полностью перехватило дыхание. Он пришел в себя от смеха Семена.

— Эх, молодежь, молодежь… Приятно все-таки смотреть на то, как кто-то думает сердцем, а не головой. Скажи-ка мне, Серега, сколько ты готов этому гаду дать?

— Ну… допустим, те же двадцать пять.

— То есть, ты готов дать 25 тысяч долларов этому гаду, чтобы он ее отпустил, и еще потом откупаться, когда он все с друзьями пропьет и потом придет тебе на мозги капать?

— Ну… придется его тогда прибить…

— В итоге, ты и 25 тысяч отдашь и все равно его потом прибьешь?

— Эх… Быстро же вы соображаете, Семен Васильевич… Посоветовали бы что.

— А хочешь, Серега, я тебе скажу, как его свести в могилу не больше, чем за год-два и потратить на это дело, ну… не больше половины от твоей суммы. И при этом ни одна собака ни по каким законам не скажет, что ты в этом виноват! Единственное — придется Маше еще немного его потерпеть.

Все присутствующие уставились на Семена.

— Да это ж элементарно! Лена, та наверняка все уже поняла!

— Да я простая женщина из райцентра, математике и прочим наукам толком не обучена. Если я не поняла, то уж куда им-то…

— Задам-ка я, Лена, простые наводящие вопросы. Сколько там стоит бутылка водки средней паршивости? Вы-то уж наверняка знаете.

— 80—100 рублей.

— Сколько ему нужно для того, чтобы ужраться до в задницу пьяного состояния? Он сам-то какого роста, сильно большой, одной бутылки точно не хватит, может и двух мало будет?

— Да он та еще скотина, бугаище и здоровенный, на 10 сантиметров от Вас во все стороны будет.

— Ладно, положим три бутылки в день, итого 300. Сколько в месяце дней?

— 30.

— Итого, даже если округлить вверх с запасом, получится не больше 10000 рублей в месяц. Опять таки, округляя вверх, получится не больше 1000 долларов в квартал. При этом, ты, Серега, потратишь максимум половину запланированных денег, даже меньше, так как я тебе помогу, таких гадов в человеческом обличье надо изничтожать жестоко и беспощадно.

— Так Вы его что, просто собираетесь каждый день водкой поить!?

— Именно!

— А зачем!??? Я и то, хоть и постарше их, все равно не понимаю…

— Эх, Лена, тут чуток подальше подумать и просчитать надо… Он же сейчас пьет много, но временами, нерегулярно и не досыта — оттого и жив. Вот когда он будет ежедневно травить себя достаточным количеством спирта и прочими сивушными маслами, через три-четыре месяца посадит себе печень, почки и желудок, по крайней мере, что-то одно точно, если не все сразу. А еще где-то максимум через полгода он начнет медленно и очень мучительно дохнуть от цирроза, язвы или того, что там в почках от водки образуется. Ему, скоту, при этом будет очень больно, он будет страшно мучиться и жестоко страдать еще несколько месяцев, пока не сдохнет, и это будет настоящим и справедливым наказанием за все то, что эта сволочь совершила. Продержится он явно не больше пары лет, даже если сильно здоровый. А мы будем смотреть и радоваться! И при этом никто не обвинит нас в том, что его травили. Ему, в соответствии с договоренностью, будут давать деньги, да и только! Водку в глотку мы ему силой вливать точно не будем, он и так сам все сделает.

В комнате повисло удивленное молчание. Хладнокровная, расчетливая и страшная жестокость Семена не на шутку поразила всех остальных. Да, у старого есть чему поучиться и вообще, дорогу ему лучше не переходить! И на узких дорожках с непростыми намерениями с ним встречаться тоже категорически не рекомендуется… Семен, очевидно, правильно оценил создавшееся положение и широко улыбнулся.

— Что-то мы все на неприятных делах сосредоточились, а это совсем не то, зачем приехали! Завтра, Маша, мы с твоим дражайшим отцом познакомимся и вопрос этот, надеюсь, что полюбовно решим. Давайте-ка к столу, а то скоро весь лед растает!

Лед действительно растаял почти весь, а по мере питья шампанского таяла и было сгустившаяся до полного заледенения атмосфера в комнате. Семен со скрываемой доброй усмешкой наблюдал за тем, как Серега неловко ухаживал за своей дамой, а та, явно к этому непривычная, принимала это с не менее неловкой благодарностью. План, который был намечен старшими, очевидно, сработал, как надо, вон молодежь как друг к другу тянет! Семен с Леной довольно усмехнулись друг другу. Когда молодая половина присутствующих вовсю о чем-то разговорилась, что случилось отнюдь не сразу из-за скованности Маши, Семен подмигнул Лене, мотнул головой в сторону двери и они потихоньку удалились. Сергей этого и не заметил, однако, Маша приметила это сразу и почти сразу же после закрытия двери повысила голос.

— Сережа! Спасибо тебе больше, что ты меня заприметил! Я ж в этом тряпье выгляжу совсем страшно, да еще и косметики у меня совсем нет…

Серега аж обалдел! Если она начнет малевать себя, как те дуры… Надо что-то делать и пресечь это на корню! Как бы это ловко сделать? К счастью, он вспомнил обращение Моркофьева, но решил начать с ласковых слов.

— Машенька! Твою красоту не умалит даже такое, как ты говоришь, тряпье, она через него просто просвечивает насквозь. Да и не в тряпках дело, главное — был бы человек хороший, а хорошие тряпки приложатся, да и я постараюсь помочь. Но вот что касается косметики…

Сергей сделал паузу и постарался придать своему голосу те же самые интонации, что и Семен. Это ему удалось.

— Мария!

Маша удивленно встрепенулась

— Я тебе сейчас кое-что скажу, от чего ты несказанно удивишься, а ты мне потом сделаешь одно обещание. Знаешь, почему именно я обратил внимание именно на тебя? Ты же стояла в тени, как спряталась.

— Нет… прозвучал явно озадаченный ответ.

— Так вот, я это тебе сейчас скажу. Глядя на то, как накрашены все окрестные девки, а размалеваны многие из них почти, как клоуны в цирке, я обратил внимание именно на ту женщину, у которой хватило ума не накраситься вообще! Я тебя только после этого как следует рассмотрел!

Ответом был лишь несказанно удивленный взгляд.

— Да, все именно так и есть, не удивляйся! Зачем тебе это, ты же ведь и так самая красивая! И должна быть не менее умной, во всяком случае, настолько, чтобы не мазаться, как семилетняя девчонка, которая стащила мамашину помаду с румянами. А все они намазались именно так.

— Что, совсем-совсем нельзя? Я готова пообещать даже и это, но…

Серега призадумался. Слишком суровые меры, пожалуй, неуместны, но и на самотек дело пускать явно нельзя!

— Так… Прежде всего, тебе не надо уродовать свое лицо разной краской. Губы красить можешь, только, Бога ради, не пытайся расширить свой рот помадой на сантиметр во все стороны, это смотрится просто жутко. Что до остального… спроси у матери, что ли, она тебе, если хоть немножко соображает, подскажет то же самое.

Маша грустно вздохнула.

— Да где ей в этом соображать, он ее косметику, когда я еще в первом классе была, выкинул или пропил…

— Ну… тогда у Елены спроси потихоньку. Она, если хоть капельку в чем-то понимает, наверняка скажет, что тебе это просто не нужно. Мой покойный папаша говаривал, что почти все женщины учатся краситься только годам к тридцати, но ты-то не почти все! Просто дай мне слово, что ты, если и будешь краситься, то с умом и не будешь выглядеть, как те, не то, что женщины, а просто раскрашенные индейцы на танцах. Я же не со зла и не от жадности, а просто хочу, как лучше! И учти, повторю еще раз — тебе сейчас это не нужно вообще. И не вздумай брови выщипывать, нельзя такую красоту портить! Если хочешь — дам тебе деньги на тряпки, но, ради Бога, не размалевывайся по-дурацки!

Маша призадумалась. А ведь парень-то прав! Проанализировав свои ощущения, когда она чувствовала себя белой ненакрашенной вороной, она поняла и честно призналась себе в том, что дело тут в банальной зависти, а насчет индейцев… Да он, пожалуй, и тут прав! Сравнив в памяти лица знакомых в школе и на танцах, она с удивлением поняла, что на танцах они выглядят хуже. Просто краситься перед танцами было принято, как некая негласная установка. То, что Сергей умеет незаурядно работать не только руками, но одновременно и головой, произвело на Машу неизгладимое впечатление. Да еще и высшую математику учит… И считает ее самой красивой! Однако, надо бы разобраться и с тем, что он сказал походя.

— Обещаю. Скорее всего, я даже и краситься не буду, так как прав ты. Бедный Сережа…

— Чего ж я бедный?

— Мать-то у тебя жива?

— Нет. Один я остался…

— А Семен Васильевич тебе кто?

Спонтанный ответ Сереги на совершенно не ожидавшийся им вопрос, хоть и был абсолютной правдой, удивил его самого

— Сейчас он мне, как отец. Мы с ним чисто случайно познакомились, я-то ему сначала по вычислительной технике и программированию помог, а потом и он меня тоже много чему подучил…

— Повезло тебе с ним, не то, что мне с моим…

— Машенька! Забудь о том скоте! Деньги у меня кое-какие есть, хотя их и не много, но будем вместе по жизни прорываться. Что-нибудь, да и придумаем.

Маша, хоть и радостно, но внимательно посмотрела в лицо Сергея и на этот раз заметила в нем ту же самую полускрытую тоску и грусть, какие она видела и у себя в зеркале. Бедолаге ведь тоже приходится несладко и он знает, что такое лишения. И, несмотря на все это и крайне вероятные в будущем проблемы, Серега выбрал именно ее! Повинуясь охватившему ее порыву, Маша обняла и жадно поцеловала парня со страстью и нежностью, многократно компенсировавшими полное отсутствие опыта. Когда, неизвестно через какое время они таки смогли оторваться друг от друга, Серега не мешкая обнял девушку за талию и увлек ее в другую комнату, что было совершенно нетрудным…

Тем временем «Игорек» в Москве взялся за дело решительно и ничего не откладывая. Основной его задачей на первом этапе было вступление в контакт с системными администраторами Ультрима. Он стоял метрах в пятнадцати в стороне от выхода из банка. Рядом с ним на строго выверенном расстоянии лежал букет цветов. Вообще-то его купил сам Игорь, но лежал он именно так, чтобы в случае чего откреститься от букета, как забытого кем-то. С расположением выхода ему повезло: и стоянка автомашин и метро находились в одной стороне и, естественно, не той, с которой стоял Игорь. Поэтому почти никто на него не обращал внимания. Разве что охрана, но для нее-то и был куплен букет. Скорее всего, он будет принят за незадачливого кавалера, но Игоря это устраивало как нельзя лучше. Целью его отнюдь не сексуального интереса были мужчины, а не женщины. Дополнительным преимуществом наблюдателя снабдили архитекторы здания — Игорь мог заранее рассмотреть выходящих сквозь стекло. Лучшего места и не придумать.

Непосвященному казалось бы, что от одного рассмотрения выходящих сотрудников узнать можно только их возраст, да и то приблизительно, с особо значительной погрешностью для женщин. Однако Игорь в первую половину дня после встречи с начальником и обсуждения казавшихся со стороны мелкими деталей операции еще раз прошелся по Элдет-Банку, просто рассматривая сотрудников для восстановления навыков и дополнительного «освежения специфики». Вообще-то, описанный в литературе дедуктивный метод, с помощью которого великие сыщики на глаз и безошибочно определяли профессии увиденных ими людей, был вполне работоспособным. Шерлок Холмс, возможно, заметил бы у сотрудников еще несколько пропущенных Игорем дополнительных профессиональных особенностей внешнего вида, но с ходу без размышлений ему бы это точно не удалось. Скорее всего, он сразу догадался бы, что с вероятностью более 50 % женщины со стервозной наружностью работают в бухгалтерии. Сами они объясняли свой настырный характер тем, что им необходимо учитывать различные вещи, о которых они понятия не имеют, да и не должны иметь, а их держат за дур и хамят навстречу их не профессиональным, но, конечно, сугубо необходимым вопросам. Женщины часто весьма вольно обращаются с истиной, умея говорить только выгодную часть правды… На самом деле стервозность бухгалтерш вызывалась банальным подсознательным подсчетом огромных, но и чужих денег, которые им никогда не удастся потратить на собственные бриллианты, меха, дачи, молодых любовников… У кассиров в отделениях проходящие суммы были намного меньше, а вот держа в руках смету банка, не все могут сохранить спокойствие. А работая с ней регулярно, очень легко и остервенеть…

Не только Холмс, но и, пожалуй, даже доктор Ватсон безошибочно определил бы сотрудников маркетинга, в особенности занимающихся крупными клиентами. Они были одеты лучше остальных, но, в то же время такая одежда была для них естественной и они не выглядели, как приодевшиеся по случаю своего дня рождения или заранее предупрежденные о важных переговорах. По тем было видно, что одежда, которую они считали парадной, для них не привычна, а вот достаточно стильные прикиды маркетологов сидели на них ладно, как чешуя на рыбе. Но при этом у маркетинга не было свойственной высшему банковскому менеджменту некой вальяжности и очень быстро проявляющейся на больших должностях и лицах людей, их занимающих, привычки повелевать. Боссы ведь тоже выглядят естественно и стильно, но с ними здороваются почти все, а с маркетингом — только приятели. Да и лица у руководства «не простые».

Этих бы вычислили и «древние», подумал Игорь. А вот сисадминов… Да вычислили бы они их тоже, правда, после недельного знакомства с предметом. Игорь даже удивился, насколько легко и быстро он научился высматривать системных администраторов и работников IT. Даже чисто внешне многие из них выглядели по весне более бледными, так как они старались держаться от начальства подальше, а само начальство, вовсю пользуясь этим, норовило усадить их в комнаты без окон с глаз долой. Сама одежда их выглядела попроще, чем у остальных и совсем не от бедности, а от того, что с клиентами системные администраторы практически не контактируют. К тому же, удаленность от начальства способствовала множеству «вольностей» в одежде и стиле. Многие из них практически не вылазили из своих закутков и часто переодевались там в не офисную одежду перед выходом с работы. Так что если бы кто-то шел одновременно бледный, плохо бритый и в джинсах или свитере, да еще и в компании себе подобных… Ужо Игорек сразу бы за ними пристроился, но сисадмины часто задерживаются на работе позже, что, наверно, и случилось сегодня. После двадцатиминутного ожидания сверх того получаса, в течении которого Игорь сисадминов и не ждал, он уже начал было думать, что придется маячить у дверей и завтра, но они наконец показались у выхода. Один из компании был в джинсах, волосы второго почти доставали плечи, принадлежность третьего к системным администраторам заподозрил бы всякий, мало мальски знакомый с IT. На рукаве его футболки виднелась надпись root[25] и пингвин. Двое других ничем особенным не отличались и Игорь про себя определил их как посторонних, или тех, кому все-таки надо попадаться на глаза руководству. Он назвал их условно «начальником» и «заместителем». В начальники пока что попал старший по возрасту.

Само собой, Игорь не мог немедленно ломануться за ними, тем более с цветами. Если бы кто-то пялился в камеру наблюдения, на это обратили бы внимание. К счастью, через минуту-другую он заметил на улице достаточно красивую, по крайней мере, издалека, женщину, чтобы он мог без подозрений схватить цветы и покинуть свой наблюдательный пост. Метров за 20 до незнакомки он сделал вид, что обознался, с притворной злостью махнул рукой, метнул букет в урну и поспешил за идущей к метро компанией. Вскоре он приблизился к ней, взглянул на часы, еще раз махнул рукой, как бы поняв, что спешить некуда и сбавил скорость.

Прежде всего, в глаза Игоря бросился замеченный ранее пингвин. Как оказалось, и надпись root и пингвиненок tux были вышиты крестиком, причем очень аккуратно и с любовью. Возможно, это могла сделать и мать, но если это была девушка, то ей можно было только посочувствовать — жизнь с сисадмином отнюдь не сахар. На таких людях обычно женятся или законченные дуры, или уродины, которых не берут другие, или чертовски сильные духом женщины, искренне любящие и знающие на что идут. Да неужто таковые еще есть??? Или это все-таки мать? Игорь заставил себя отвлечься от посторонних мыслей и прислушался к разговору. Он услышал сетования про глюки на сервере и козлов-пользователей. Привычки, мораль и желаемая дальнейшая судьба последних характеризовались, в самом лучшем случае, нелестно, и обсуждались чрезвычайно нецензурно. Игорь понял, что точно не ошибся в оценке рода занятий компании и спокойно пошел на небольшом удалении от нее.

Кто бы мог, глядя со стороны, догадаться о том, что он следит за этой компанией, усмехнулся про себя Игорь, продолжая прислушиваться к разговору. Это только в дешевых шпионских фильмах следящие забегают в подворотни, прячутся за углами и делают иные подобные глупости. В них мало смысла даже тогда, когда объект хочет уйти от преследования, умеет обнаруживать «хвосты» и обучен методам их сброса. А часто ли оглядываются обычные люди? И, тем более, запоминают тех, кто топает сзади в неприметной одежде с постной физиономией, ничем не выделяясь из окружающих? По таким плачут или уголовный розыск, или его бывшие коллеги, или Канатчикова дача с диагнозом паранойя или, скажем, мания преследования. Но эти ребята явно не попадали под упомянутые категории людей, разве что зашкаливала законченная мизантропия одного из них. Возможно, и нарочитая, а возможно и нет. Во всяком случае, сравнение видневшегося вдали метро со зловонной клоакой, через которую ежедневно пропускаются мегатонны человеческого дерьма Игорь услышал впервые. Затем он услышал что-то намного более полезное:

— Да что-ты о дерьме, да о дерьме. Пиво в пятницу идем пить?

— Заметано. В «Ладью»? — спросивший при этом кивнул в сторону переулка.

— А куда же еще?

— Как это там в рекламе «При всем богатстве выбора другой альтернативы нет»

В невидимой графе «Место» строго секретного и хранящегося только в голове у Игоря плана действий на завтра появилась соответствующая надпись. На этом план был заполнен окончательно. Игорь приостановился, пошарил по карманам, сделал ненужный короткий звонок по мобильнику и, ускорившись, обогнал сисадминов. Подойдя к метро, он встал в очередь на маршрутку. Это дало ему возможность без всякого подозрительного верчения головой рассмотреть и хорошенько запомнить лица прошедших мимо. На всякий случай он проехал на маршрутке пару остановок, затем прошелся, поймал такси и поехал домой, морально готовясь к «работе печенью».

Глава 45

В это время на восточном побережье США рабочий день только начинался, но Питер Джексон был изрядно удивлен. Ох и не зря у него было какое-то предчувствие по поводу этих купюроприемников! Что самое интересное, первыми их раскололи русские. Как там пел Boney M — O, those Russians…[26] они те еще прохвосты. Одно время в полиции, вроде бы, Нью-Йорка, был даже целый спецотдел по борьбе с русскими преступниками, так как они были самыми талантливыми, непредсказуемыми и ловкими. После перестройки это вроде бы постепенно сошло на нет, что, с точки зрения Питера, говорило только о снижении качества образования в России. Или они там просто у себя дома орудовать начали, пользуясь данными свободами? Тогда русским ментам не позавидуешь… Джексон заставил себя выкинуть из головы прошлые дела в России и сосредоточиться на нынешних. С одной стороны, все было ясно — денег банку, который принял белую бумагу, не видать, как своих ушей. Это то же самое, что принятие кассиром фальшивых купюр при пополнении счета вручную. Сами приняли, сами и разбирайтесь! С другой стороны… Он наметил Ультрим-Банк на следующую внеплановую проверку по безопасности и оценке рисков, которая называлась RAMP. Хотя банк и подсуетился, прислав объяснение и даже приложил копию официального письма Почты России о смене индексов, из-за чего ПИН-коды, отправленные через две недели после карт, сумели их нагнать. Джексон был уверен, что дело обстояло именно так, как написано, беспорядка в России всегда хватало, однако в дело вступил бюрократический инстинкт самосохранения. Никак не отреагировать на бардак с ПИНами, хоть и по картам, которые банк выпустил для самого себя, было, по меньшей мере, неосмотрительно. Стоит все перепроверить, хотя бы и для галочки в отчете, да и береженного Бог бережет. Питер усмехнулся самому себе, осознав, что сейчас он думает именно так, как русский, что, в общем-то, не было удивительным, учитывая его прошлые занятия. Проверив календарь проверявших банки и увидев то, что они только 2 недели, как уехали из Москвы, Джексон нашел у них ближайший плановый визит в Россию через 7 месяцев, но на всякий случай написал короткий e-mail начальству проверяющих о том, не следует ли ускорить проверку. Поговорив по телефону и получив в почту ответ о том, что сроки они сдвигать не будут, так как угрозы для карт других банков нет. Само собой, если бы эта угроза возникла, все мигом сорвались бы с места, а так выпустивший карту банк просто напакостил сам себе. Джексон на всякий случай распечатал ответное письмо со сроками, подколол его в папку и успокоился. Однако, случай запал ему в голову и вечером у себя дома он снова подумал о том, что кому-то из проверяющих через семь месяцев ехать в Москву… Знай он будущее, Питер бы несказанно удивился и срокам и составу той комиссии, которая направится туда, в особенности одной из фамилий ее членов…

В России в это время уже было утро. В доме на холме Ленка хлопотала у плиты, вызвавшись приготовить завтрак, Семен сидел отдельно, явно о чем-то глубоко задумавшись, а Сергей с Машей устроились в уголке, взявшись за руки, не говоря ничего, а просто глядя друг на друга. Всех их отвлек возглас «Прошу к столу». Завтракали в молчании, однако к концу завтрака Маша подала голос

— Ох, убьет он меня. Наверняка он уже все знает, слухи тут быстро расходятся

— Мария! Успокойся! Никто тебя не убьет, прямо к нему сейчас и поедем, разберемся.

— Если чего, Семен Васильевич, я очень даже охотно помогу разобраться!

— Серега! Разрешаю тебе действовать только после того, как дела в драке у меня пойдут плохо! Но никак не раньше. Однако, я сильно сомневаюсь, что это случится, мы с ним решим вопрос полюбовно.

— Гм… никогда бы не подумал, что меня вдруг начнет тянуть в драку, но тут…

— Лучше и не думай об этом! — встряла в разговор Ленка. Можешь заиметь в черепе дополнительную дырку. Двое вон уже схлопотали, не становись третьим, дай старшим разобраться.

Получив единодушный отпор старшего поколения, Сергей не стал спорить и обратил внимание на Машу, в глазах которой все-таки оставалась тревога. Он потихоньку шепнул ей о том, что Семен Васильевич дело знает, и она успокоилась внешне, однако не по годам наметанный глаз Сереги все-таки улавливал в Маше нервозность. Ладно, старый-то отнюдь не дурак и, скорее всего, разберется, что к чему, а если и не разберется… Что не делается, все к лучшему, по крайней мере хоть по морде этому гаду съезжу. Хотя… про лишнюю дырку в черепе забывать отнюдь не стоит и осторожность в этом деле совсем не повредит. Чай допили и не мешкая собрались в дорогу. До нужного дома доехали довольно быстро и вышли к покосившемуся забору с калиткой, кое-как висевшей на одной петле. Казалось, что двор с домом перенесли сюда из какой-то неведомой пустоши, прямо-таки из чернобыльской зоны, покинутой всеми уж лет пятнадцать. Создавалось впечатление того, что люди тут не живут вообще, двор зарос травой, белья на провисших веревках не было, краска облупилась во многих местах. Однако, ощущение полного запустения все-таки нарушилось дернувшейся в ответ на скрип калитки выцветшей занавеской. Лица рассмотреть не удалось, но Семен на всякий случай вышел вперед, Серега отошел подальше в правую сторону, Маша последовала за ним, а Ленка осталась у калитки. Сергей одновременно видел и дверь и половину лица Моркофьева, который слегка сдвинулся с натоптанной дорожки влево в траву и повернул голову, глядя на дверь. Как бы повинуясь мысленному приказу, она открылась.

Глядя и на дверной проем и на лицо Семена, Серега отнюдь не удивился тому, что брови у старого оставались поднятыми несколько секунд, чего он раньше за ним не замечал. Однако, ни у кого не повернулся бы язык обвинить Семена в несдержанности чувств, и не мудрено! Другой бы вообще мог рот от удивления открыть, Серега сам избежал этого только из-за запоминания фразы Ленки о том, что отец Маши даже побольше Семена будет. Казалось, что в дверном проеме начал появляться с трудом проталкиваемый изнутри шкаф, еле влезающий в дверь и оставляющий зазоры сантиметров по пять-шесть. Открывшаяся дверь загородила свет и выбирающийся наружу самоходный «шкаф» оставался в полумраке, однако, когда он вышел на освещенное место, опускающиеся было брови Семена опять дернулись вверх.

Глядя на появившегося, Сергей невольно подумал о том, что второй день подряд он сталкивается с какими-то дикими и совершенно первобытными силами. Однако, если вчера Семен, хоть и сильнейшим образом излучал первобытную силу и мощь, но при всем этом все же оставался человеком, кроманьонцем, уже обычным Homo Sapiens. В принципе, эти два латинских слова как-то подходили и к появившемуся на свет существу, но при этом они характеризовали его отнюдь не полностью. Перед ними стоял незнамо как вытащенный прямо от пещерного костра Homo Sapiens Neanderthalensis, неандерталец, которого странным образом ухитрились одеть в линялые треники, отвисшие на коленях, и рваную в паре мест футболку. Строение черепа тоже было прямо-таки скопировано из школьного учебника со страницы про неандертальцев и Серега сразу понял, от кого у Маши такие прямые густые черные волосы и брови, разлет которых странным образом перенял у папаши только уместные для усиления красоты девушки штрихи. Сами папашины брови были столь же широкими и густыми, но при этом еще и кустистыми. В остальном сходства Маши с отцом, к счастью, не просматривалось — не хватало ей еще такого же низкого лба, широченного носа, короткого, практически отсутствующего подбородка и ширины плеч! Да и харя на этом неандертальском черепе еще и не брита дня три-четыре, цвет, по ходу, у нее какой-то совсем непередаваемо красно-синюшный… Хотя… присмотревшись, Сергей заметил тот же самый Машин зеленый цвет глаз, который, как он где-то читал, являлся признаком здоровья и силы. Уж чего-чего, а сила из этого кренделя так и прет, это и без всяких там зеленых глаз видно! В двери боком мелькнула фигура одетой в что-то светлое женщины и Серега без труда сообразил, от кого в Маше все остальное. Он не знал, сколько лет было женщине, когда она родила Машу, но фигура и сейчас смотрелась здорово, хотя ее сильно портила какая-то сжатость и прибитость, ощущаемые даже в мимолетных движениях при плохом освещении. Женщина промелькнула довольно быстро, но, несмотря на это, Сергей успел оценить силуэт по достоинству. В двери женщина не задержалась и Серега решил, что она, скорее всего, решила подслушать разговор, оставаясь невидимой. Кстати, а разговора-то и не начиналось пока что! Отвлекшись от поиска наследственных черт в Машиных родителях, Серега пристально взглянул на внимательно рассматривающих друг друга неандертальца и кроманьонца.

В затянувшемся молчаливом рассматривании было большое сходство с напряженными сценами из первых вестернов с Клинтом Иствудом. Там мужики с очень суровыми и настороженными лицами, перед тем, как быстро выдернуть из кобуры револьверы и начать стрельбу, молча и очень внимательно разглядывали друг друга. Обычно в сценах этого взаимного рассматривания звучала замечательная музыка Энио Морриконе, которому в начале 2000х оставалось еще лет десять-пятнадцать до полученного в восемьдесят с хреном лет Оскара, пару, а то и тройку которых он явно заслужил еще до сорока. Происходящая сейчас в жизни сцена оказалась намного менее пафосной, музыку, понятное дело, включить было некому, да и со стволами, из которых участники немой сцены должны были по сценарию начать бодро расстреливать друг друга, была напряженка. Однако, напряженные взгляды были теми же самыми, пожалуй, даже намного более сосредоточенными, так как все происходило отнюдь не на съемочной площадке и, если что-то пойдет не так, переснять дубль по команде режиссера явно не удастся… Серега невольно затаил дыхание и не знал, сколько времени прошло, когда рассматривание прекратилось. Он бы совершенно чистосердечно сказал, что это заняло не менее получаса, хотя на самом деле прошло не более трех минут. Так или иначе, поединок взглядов выиграл Семен и неандерталец повернулся к Маше

— Явилась, значит!?

Маша сжалась, и крепко ухватилась за Серегу, который напрягся, приготовившись ко всему самому худшему, но тут Семен подал голос

— Послушай, хозяин, у меня к тебе деловое предложение. Давай-ка выслушай его, и лучше поговорим, как взрослые люди, без немедленной драки. Молодых дуралеев я вчера уже поколотил, но ты-то должен быть постарше, да поумнее. Драться, если захочешь, тоже смогу, но лучше сначала поговорить, а подраться, если что, всегда успеем — усмехнулся Семен

— Да я уж слышал, как этим лопухам вчера неплохо так досталось, знакомые рассказали. Земля-то слухами полнится. Они, по ходу, и от меня отгребали не раз — усмехнулся в ответ хозяин. — Меня Юра зовут.

— Семен.

Сергею казалось, что во время последующего минутного рукопожатия в воздухе вот-вот раздастся хруст костей. Пожимающие руки при этом широко улыбались друг другу. Краем глаза Серега успел заприметить то, что у забора уже успели собраться несколько «зрителей» с оттенками лиц, очень напоминающими хозяйский.

— А ты ничего!

— Да и ты тоже не слабый! — усмехнулся в ответ Семен.

— Присаживайся! — кивнул хозяин на скособоченную, но все же крепкую на вид лавку. Семен немедленно последовал указанию, а хозяин уселся на лавку напротив.

— В общем, так, Юра. Прежде всего, я о твоих интересах забывать не собираюсь, но расскажу и о своих. Серега мне…

Семен, будучи старшим, владел собой намного лучше, но с удивление понял то, что едва не вырвавшиеся слова «как сын», были абсолютной правдой! Однако, он заставил себя продолжить.

— …он мне очень помог по жизни и продолжает помогать, и если его и мои интересы не учтут, я таки очень обижусь. Машка твоя ему очень приглянулась, и, насколько мне сообщили люди, я понял, что ты за нее хочешь денег.

— Соображаешь! Так, сколько бы запросить…

— Послушай, я тебе кое-что скажу и, надеюсь, что добрый совет дам. Посмотри-ка на меня, сильно ли круто на вид я выгляжу — не видишь ли ты на мне цепей золотых в палец толщиной, брюликов размеров с ноготь, как у Туркменбаши, и прочей такой же суровой херни?

— Не…

— А ведь при этом я себе откупил у нового русского, который всем этим вовсю маялся, целую домину на холме. При этом езжу я на копейке, не отсвечиваю. Знаешь, почему откупил?

— Ну, говори давай.

— Откупил я его потому, что по жизни не выеживался и был склонен к пище скромной, но ежедневной. Те, кто заполучил сразу большую сумму, ее, как правило, очень быстро просрут и потом торчат ни с чем. Ты ведь так не хочешь?

— Ясное дело, нет!

— Да ты тоже соображаешь! Вот тебе мое конкретное предложение — ты каждый день будешь получать по 300 рублей.

— Каждый божий день по три сотни? И субботу с воскресеньями тоже?

— Именно!

— И сколько времени?

— Да до самой смерти! Это тебе покруче, чем пенсия у какой бабки в 5000 в месяц, тут почти вдвое больше. И выплачиваться начнет намного раньше! Но вперед я тебе платить не буду, именно каждый день и по триста.

— Не хило!!! Согласен!

— Погоди, это тебе будет не просто так будет, а с двумя условиями с моей стороны

— Машку я вам отдаю, базара нет. Да и она вроде не против, вон как в Серегу твоего вцепилась.

— Это понятно. Теперь слушай внимательно, потому как человек я сугубо деловой и деньги эти просто так отдавать не буду. Первое условие — Машку ты и пальцем не тронешь, нечего мне товар портить. И, если мы ей что купим, дадим или подарим, обижать ее и отнимать или таскать втихую тоже ничего не станешь. Мы ж тебе не зря деньги даем!

— Да я ее и так никогда не трогал, только мамашу ее учил. А насчет подарков ваших… Да на хрен мне они сдались, если у меня и так каждый день деньги будут! Кольца мне ее одевать, что-ли?

— Маловаты они тебе будет, пожалуй! — усмехнулся в ответ Семен.

— И то верно! Первое условие твое я полностью принял, давай дальше.

— Предупреждаю — второе условие у твоих собравшихся вон там приятелей радости не вызовет.

— А они-то тут при чем?

— Сейчас поймешь. Условие мое такое, как бы объяснить… Машку ведь сделал именно ты, они в этом участия не принимали?

— Попробовали бы принять, поубивал всех нахрен к едреней матери!!!

— Да я б и сам на твоем месте таких желающих участвовать тоже прибил! Стало быть, раз сделал ее ты, то и деньги все идут только тебе и на тебя. Ты их тратишь только на себя и один. Я тут кормить-поить весь райцентр не собираюсь! Понимаю, что они сейчас в тоске и печали оттого, что им ничего не перепадет, но учти, я на них всех распространять деньги не хочу! Это не вредность моя, а просто деловой подход. Тебе трех сотен с приятелями хватать не станет, начнешь Машку обижать, тырить у нее чего-то и сделке конец. Кстати! Нарушишь хоть одно условие, Машка остается у нас и денег больше не увидишь! Это справедливо. Условия это для тебя очень простые и совершенно необременительные — не трогай ее, не обижай, трать деньги только на себя и радуйся жизни. Соглашайся, а если нет… Ну что ж, обещать тебя поколотить я не стану, ты мужик не хилый, но будь уверен, что даже если ты меня и одолеешь, трудностей я тебе при этом создам немало, наверняка поломаю чего-нибудь… И учти, что лупить тебя я буду со всей серьезностью, а не вполсилы, как молодежь вчера. Торопить я тебя не буду, время у меня есть, подумай себе спокойненько.

— Эй, Юрка, пить в одиночку — это уже алкоголизм!

— Никакой это не алкоголизм, а единоличное использование персональной пенсии почетному работнику полового труда! — решительно повернулся к говорящему Семен. Сделал бы ты такую же путевую девку — говорил бы я сейчас с тобой. А так — извиняй, говорю с хозяином. И если ты сейчас трепанешься о том, что отказался бы от моего предложения… У вас же просто на лицах аршинными буквами написано, что вы бы все сейчас на его месте послали всех на хрен, не врите не окружающим, не самим себе! Окружающие все равно не поверят, а обманывать самого себя — так это вообще несусветная дурь.

Группа приятелей Юрки потупилась, спорить никто не стал, так как простые, но веские слова Семена проняли всех. Серега сдавленно выдохнул, так как после свежеучрежденного звания «почетного работника полового труда» он слышал дальнейшую речь с большим напряжением из-за коварно распиравшего его хохота. В голову некстати полезли возможные изображения почетных грамот, на которых полное название звания почетного работника будет напечатано золотыми буквами, красные ленты поперек тела с теми же золотыми буквами, одеваемые при награждении, торжественные, пафосные и сочные голоса в мегафонах: «Награждается почетный работник полового труда…». С усилием заставив себя изгнать из вовсю разыгравшегося воображения различные подходящие для эдаких почетных грамот элементы их оформления, Сергей унял смех, так как ситуация оставалась еще не определенной. Осознание этого очень быстро остудило веселье и он сосредоточился вновь, устремив свой взор на хозяина, который сидел нахмуренным, его лоб морщился, брови шевелились вверх-вниз… Казалось, что было заметно то, как редкие извилины в голове Юрки заворачиваются и разворачиваются, пытаясь выработать решение о том, принимать ли предложение Семена.

Сергей был бы несказанно удивлен, если бы знал то, что сам Юрка только изображал глубокое раздумье. Предложение Семена он уже мысленно принял, однако былых (а он уже думал о них, именно как о былых!) товарищей он не хотел обижать и хотел расстаться с ними по-хорошему, а то еще начнут пакостить… Поэтому, покривлявшись для порядка несколько минут, он встал и обратился к ним.

— Мужики! Вы меня извините, и все такое, но я от настолько классного предложения отказываться не буду! Сами бы вы хрен отказались, это уж точно.

— Это верно… — со вздохом признался один из мужиков. Я бы, честно признаюсь, не отказался. Повезло же тебе заделаться, как оно там… во! Почетным работником полового труда.

— Ладно, тогда бывайте и теперь веселитесь без меня, считайте, что я на пенсию ушел или уехал куда.

Юрка повернулся к Семену.

— Предложение твое я принимаю со всеми условиями, мужик ты очень деловой и разумный!

— Приятно слышать! Мужик ты тоже толковый и сообразительный. Так, как бы это организовать… Лена!

— Да, Семен Васильевич!

— Давай-ка я тебе денег дам, а ты будешь ему выдавать в день ровно по три сотни, не больше, не меньше. И заведи-ка тетрадь, в которой он каждый день расписываться будет. Сделаешь это для меня?

— Без проблем, Семен Васильевич! Всегда рада в таком деле помочь!

— Вот и славно! Если будут кончаться — звони мне, подвезу еще. Давай-ка, Юр, пожмем друг другу руки и окончательно скрепим наш договор.

Последовало еще одно чреватое хрустом костей долгое рукопожатие.

— Да, денег я Лене поднесу завтра, а сегодня выдам тебе три сотни сам.

— Вот это дело! Мужик слов на ветер не бросает!

— А то!

Получив свою персональную пенсию за сегодняшний день, новоявленный почетный работник полового труда радостно распрощался с гостями и устремился пропивать полученное. Душа его просто пела. Именно таким образом адвокат и посоветовал ему вложить положенные ему после суда средства, однако после вычета вознаграждения адвокату полученного дневного дохода Юрке хватало только на бутылку в день. Что ему только одна бутылка — на задний зуб еле хватает… А тут еще на целых три подвалило, да и с закусью, вот свезло, так свезло! Машку он теперь и пальцем не тронет, да и жену колотить перестанет, не зверь же он какой-то, в самом деле? Она ж получала только в тех случаях, если не давала ему денег в те моменты, когда у него душа горела. С человеком в таком состоянии шутить совсем нельзя, а отказывать ему просто опасно для жизни! Продавщица была несказанно удивлена тем, что он прикупил еще и пластмассовый стаканчик, вместо того, чтобы, как обычно, хлестать из горла — теперь ты, Юра, будешь пить культурно, а не как раньше, когда этому мешали, как бы это сказал Семен, во он, кстати, и толковый мужик! Раньше тебе мешали э-э-э… стесненные материальные обстоятельства, а теперь все будет очень даже цивильно! Юрка было собрался двинуться к приятелям, но очень вовремя вспомнил условия Семена и направился в заросший парк. Зайдя туда подальше, он пробрался через густые кусты, чтобы никто не помешал, присел на корягу, заметил валявшийся рядом кусок разбитого зеркала и живо сообразил, что ему не придется пить в одиночестве. Юрка наполнил пластмассовый стакан, стукнул им по осколку зеркала, сказав при этом «Дзынь», пожелал своему отражению «Ваше здоровье, Юрий», залпом выпил и радостно ощущая разливающееся по телу тепло, решил, что все прошло просто чудесно! Перерывчик между первой и второй был совсем небольшим…

Глава 46

После того, как Юрка удалился на достаточное расстояние, а его бывшие товарищи тоже уныло поплелись вдаль, в дверях появилась Машина мать. Серега сразу понял, что даже мимолетная оценка ее достоинств по силуэту была абсолютно верной. Волосы у нее были каштановыми и слегка вьющимися, хотя, возможно, и от завивки. Он понял, что если Маша в ее годы будет выглядеть так же, он будет абсолютно счастлив, хотя… Мрачное выражение лица подошедшей женщины портило все создавшееся издалека впечатление.

— Маша, давай-ка зайди, поговорим

Сергей удержал ее за руку

— Когда за тобой заехать?

— Через час-другой заедете — вмешалась Ленка, которая быстро подсуетилась и приблизилась к ним. Шепотом она добавила: «Не вмешивайтесь! Я им обоим мозги вправлю! Все будет хорошо!»

Серега совсем не был в этом уверенным, но делать было нечего. Придется через часок отбивать свою будущую жену у тещи, если что… Возникшая мысль не на шутку поразила самого ее автора. Ну ничего себе! Ты, считай, почти что женой обзавелся! Кстати, отбивать-то, возможно, и в самом деле придется, а ведь мира в семье это явно не добавит…

— Пойдем-ка, Серега, в кафешку, пожуем

— Да мы ж завтракали недавно! — ответил Сергей и с удивлением ощутил то, что изрядно проголодался! Это, видимо, отразилось на его лице

— Эх, Серега… Нервное напряжение сжигает калории не хуже, а, порой, даже намного лучше физических упражнений!

— Мда, перенервничал я изрядно…

— Открою тебе, Серега, правду, и я тоже! Ладно, пойдем жрать!

Двое мужчин удалились от дома, в котором вовсю завязывалось женское общение, которое началось на сильно повышенных тонах. Зайдя в комнату, мать обратилась к Маше:

— Поздравляю Вас, Мария Юрьевна! Не каждая женщина может вот так узнать себе цену!

Маша уставилась на мать.

— За триста рублей в день сняли! На московской трассе вон и то по пятьсот, да за один раз, а ты еще и радуешься, аж светишься, дура набитая!

— Сама ты дура! Он хороший и добрый, а если тебе не нравятся триста рублей, так на себя-то посмотри! Тебя вообще даром пользуют, почти все деньги отнимают, да еще при этом и колотят. Сама бы в своей жизни разобралась для начала, а потом поучать взялась! Тоже мне, специалист по отношениям с мужиками! Прямо как сапожник без сапог…

Мать ошеломленно уставилась на Машу. Такого решительного, сильного и, кстати говоря, справедливого отпора от тихой прежде дочери она совсем не ожидала! Придется ей, видимо, привыкать к тому, что дочка уже взрослая! — с удовлетворением подумала Маша.

— Так, вы, две дуры, успокойтесь, да глаза друг другу не выцарапайте! — вмешалась Ленка. Они на самом деле хорошие.

— Да лучше Юрки быть очень нетрудно! И он ведь добрым был поначалу, пока не запил… А ты сама тоже хороша! Поперлась в твои-то годы на дискотеку!

— И не только поперлась, а даже снялась, пока они там все от удивления варежки поразевывали! Чо, завидно!? Молодые тупорылые овцы там тоже аж слюнями изошли от зависти! Кстати, стараниями твоей давней подруги, которая, по твоим словам, тоже хороша, ты максимум через пару лет станешь вдовушкой.

— Да отчего ж он сдохнет-то!? Вон тварь какая здоровенная и крепкая! Ему ведь, сколько не пей, все мало и хоть бы хны!

— Вот так и станешь, от того, что пьет! Давай-ка я тебе расскажу…

Услыхав подробный рассказ о том, как Серега действительно отнесся к Маше очень по-доброму и даже хотел ее искренне, но бестолково выкупить, а Семен, хорошенько подумав, выдал на гора простой, чрезвычайно действенный и эффективный, но при этом ужасно жестокий способ извести Юрку, мать невольно почесала в затылке.

— Да… старый там очень даже не дурак… И как же я сама-то до этого не доперла?

— Так с мехмата МГУ дураки не выходят!

— Он еще и математик?! С такими-то габаритами и силой? Ленка, перестань надо мной глумиться! Юрка ж всем руки сдавливал, а ему не сумел.

— Нисколько она не глумится — вмешалась Маша. Серега сказал, что он его высшей математике учил по памяти и совсем никуда не заглядывая. Да и ты сама-то сообрази, ведь придумать настолько простой и толковый способ на самом деле очень сложно, тут умище какой нужен! И сработало же все, четко и просто здорово. Во он как рванул за водкой, аж пятки засверкали.

— Это точно… Надеюсь, что ему трех пузырей в день хватит… Все-таки он больно крепкий.

— Не боись! Он же за деньгами именно ко мне будет ходить. А уж я ему в палатке со скидкой, как постоянному клиенту, самую паленую водку сплавлять буду. Если по 75, то там и четыре в день получится. Кстати, с паленой и три вполне должны подействовать, как надо. Кроме того, он же регулярно и досыта будет пить, а не так, как раньше.

— И то верно! Ленка, что бы я без тебя делала?

Давние подруги обнялись, Маша с удивлением заметила текущие из глаз матери слезы, ее плечи подрагивали. Лена обняла мать крепче и ободряюще, но в то же время ласково произнесла:

— Держись за меня, Катька, коза ты старая! Прорвемся!

— Старая!? Да ты же всего на десять дней моложе меня!

— А все равно, старая-старая-старая!!! — произнесла Ленка на манер школьной дразнилки.

— Ах ты ж… — произнесла Катя, шутливо замахиваясь, но, после того, как она посмотрела в глаза подруги, обе женщины засмеялись. Маша подумала о том, что она совершенно не помнила смеха матери.

— Ох, и дуры же мы тогда были!

— Эт точно… Одна хотела красивого, одна сильного, а результат налицо — вздохнула Ленка.

— А искать-то дурам надо было умного, кстати, еще об одной молодой дуре… — Мать повернулась к Маше, Ленка сделала так же.

— Ты там хоть не залетела?

— Не, у него резина была.

— Это хорошо… Ну, и как он тебе? Только, Христа ради, не говори, что хороший и добрый, так как лучше и добрее твоего отца быть легче легкого.

— Если вы об уме, то он умный, уже на второй курс Бауманки осенью пойдет. Сам он учится, на бюджете, без отца и матери.

— А они-то куда подевались?

— Померли, а как именно — расспрашивать не стала. Я и узнала только потому, что он походя сказал «мой покойный папаша говаривал», а потом один раз про то, жива ли мать, спросила. Жизнь у него тоже не сахар…

— То-то я смотрела, что он смурной слегка — вмешалась Ленка.

— Да, если присмотреться, это видно — подтвердила Маша. — Не сильно, но все же…

Мать повернулась к Ленке

— Тебе-то он как? Она ведь сейчас головой толком не думает ну совершенно, нам ли не знать…

— По-моему, очень даже неплох. И, кстати, насчет того, что он не дурак, дочь твоя права.

— Уж тебе-то судить о чужом уме! Ты ведь моложе меня и глупее! — усмехнулась мать

— Может, и глупее, но хорошо слышу, чего вокруг говорится — ухмыльнулась в ответ Ленка. Ты бы это тоже вразумела, если б от старости мозги не отсохли.

— Эх, дать бы тебе в ухо, чтоб много не слышала! И выпороть бы тебя вдобавок тоже не помешало, за полное отсутствие почтительности и уважения к старшим… А, если серьезно, уже интересно стало, что ж это я пропустила?

— В начале разговора ведь было ясно сказано про то, что он Семену помог и продолжает помогать. Матери с отцом у него нет, стало быть, помогает один. И если он помогает безусловно толковому человеку, то даже такой старой дуре должно быть понятно, что, как минимум, кое в чем он уже не намного глупее Семена. И это в таком-то возрасте!

— Действительно… Стало быть, умен в самом деле…

— Да и понравилась она Сереге тоже в самом деле. Он ведь Машку сразу среди прочих разодетых, начесанных да накрашенных овец, которые на него вовсю пялились с полуоткрытими ртами и строили глазки, выбрал. Хотя и одета она в перешитые Юркины шмотки и стояла при этом подальше и в тени. Те-то в первых рядах маячили, чуть друг дружке ребра локтями не поломали… А Маша не навязывалась ему ну нисколько!

— Однако, он начинает даже мне нравиться. Хоть и молодой, но уже видит человека, а не только тряпки на нем…

— Мало того, он еще и к косметике относится не очень — вмешалась Маша. Серега мне сказал, что я не должна краситься, как дура и косметика мне совсем не нужна… и так самая красивая… смущенно добавила она, так как взгляды старшего поколения женщин удивленно и недоверчиво уставились на нее.

— Чего, так прямо и сказал?

— Да… Еще сказал, что если приспичит, то попросил хотя бы со старшими посоветоваться, ну, хоть с Вами, Елена Ивановна… Я, кстати, над его словами подумала, припомнила некоторые лица на танцах и в школе и поняла, что на танцах они выглядят после косметики даже хуже.

Последовало долгое молчание.

— Эх, Катька… Зря ты ее дурой называешь, мы в ее возрасте были куда как глупее…

— Да и зять-то каков!? Пожалуй, он совсем не глупее старого даже сейчас будет…

При слове «зять» Маша просто открыла рот. Ну ничего себе, как лихо дела проворачиваются! Однако, мать совершенно не обратила на это внимание после реплики подруги

— Да! Я ж совсем забыла! Он еще при всем этом и старших слушает!

— Ленка, не гони! Ты, видя, что он мне понравился, начинаешь напропалую врать и надо мной прикалываться! Такого ж вообще не бывает, оставь давай в покое свои молодежные шуточки!

— Да чтоб мне треснуть! Когда мы утром говорили о том, что может быть драка, он вызвался старому помочь. Так Семен ему сказал, чтобы никуда не рыпался, разве что у него самого дела совсем плохо пойдут, а вперед и по своей воле — ни-ни. Я ему тоже кое-чего сама наказала, чтоб не лез, так как Юрка мужик очень стремный…

— Ну и чего?

— Да в том-то и дело, что совсем ничего! Заткнулся, сидел тихо и не спорил даже. Хотя на Юрку он очень серьезно осерчал, по глазам видела. Сама ж знаешь, как у них перед дракой глаза зыркают, смотрел Серега очень не добро…

— Все так и было — подтвердила Маша, успевшая прийти в себя.

Мать недоверчиво посмотрела на дочь в поисках признаков лжи, затем перевела взгляд на Ленку, однако пристальное рассматривание обоих не обнаружило совершенно ничего. В который раз с начала разговора в воздухе повисло молчание. Затем мать обняла дочь

— Моя ты Машенька! Наверно, Бог на небесах таки есть и он нас не оставил! Держись за своего Серегу руками и ногами, но вот только, если начнет пить — смывайся сразу, куда глаза глядят! На меня посмотри и не делай таких же глупостей. Маша почувствовала мелкую дрожь и понял, что мать опять заплакала. Ей самой вдруг стало страшно…

— А ну как не вернутся?

— Вернутся! — уверенно сказала Ленка. Я Сереге в глаза заглянула, так он очень недоволен расставанием был и нервничал. Не бойтесь, нормально все будет.

— Хорошо тебе, Ленка, говорить… Что-то и у меня уже душа не на месте…

— Катька, перестань! Ты-то не знаю, может, уже совсем старая стала, да отупела, но я взгляд мужика просекаю сразу.

— Ах ты ж молодая бл… ая козочка!

Все присутствующие женщины как будто смешинку съели, раздалось дружное хихиканье. На время у всех отлегло от сердца. Мать отпустила Машу, шутя замахнувшись на Ленку. Та сделала вид, что убегает, Маша присела за стол, а старшее поколение, недолго подурачившись, разместилось подальше на диване с пролежнями. Старые подруги тихо о чем-то беседовали, Маша частенько посматривала то на часы, то на мать, которая тоже часто отвлекалась на циферблат. Мало того, и Ленка пару раз на время мимоходом глянула! Ох, темнит она, как бы плохо все не обернулось! Однако, Маше только и оставалось, что ждать и нервничать в одиночестве.

Глава 47

Тем временем второй завтрак у ожидаемых подходил к концу. Вначале появившийся аппетит Сереги дал о себе знать, и он уплетал все достаточно быстро, однако, вспомнив о том, что меньше чем через час должно решиться очень многое, занервничал и кусок перестал лезть в глотку. Однако, он решил заставить себя съесть все, так как за таким, не слишком доставляющим удовольствие, но все же занятием время пройдет быстрее. Так оно и получилось, удалось убить почти полчаса. Выйдя из кафе, они сели в машину и Моркофьев стал бессистемно кружить по городу, пока не нарвался на книжный магазин. Зайдя туда, Семен, к своему несказанному удивлению, обнаружил пару чудом не выкинутых серьезных книг по математике, которые, как ему подсказала продавщица, не были проданы с 1985 года. Разумеется, они были немедленно прикуплены, так как этих книг не было на стеллажах дома у Семена. Вообще, там были практически все достойные его внимания работы, однако, из-за малого тиража и давности выпуска некоторым удалось ускользнуть. Конечно, с появлением Интернета практически все удавалось найти там, однако привычка работать с бумажными книгами давала о себе знать. Читать с экрана было просто неудобно, а возиться с подшиванием многих распечатанных листов не хотелось, да и бумаги уходило бы много. Пока Семен говорил со старой продавщицей о том, как же это удалось не выкинуть такие полезные книги все эти годы, Серега машинально шарил глазами по полкам. Перед его глазами проскальзывал довольно широкий срез истории советского и российского книгопечатания с поздней перестройки до начала тысячелетия. К восьмидесятым годам относились не только две книги, найденные Семеном, но они были большей частью макулатурой. В то время народ еще читал, поэтому на полках оставались или совершенно неинтересные книги или, как бывало намного реже, суровые научные труды, которые, впрочем, тоже были малоинтересны практически всем, кроме немногих разбирающихся в предмете. Намного интереснее были книги начала 90х, когда народ уже поднакупил того, что было прежде дефицитом и очень приличные книги стали даже залеживаться на полках. При этом, памятуя о еще неиспорченном народном вкусе, печатались действительно хорошие вещи. Серега приметил выпущенный тогда трехтомник Роберта Хайнлайна за смешную по нынешним временам сумму, но решил купить его, когда старый наговорится, чтобы еще больше потянуть время. Однако, в ранние 90е расширялся и список макулатуры иного рода, которая начала появляться тонкой струйкой еще в восьмидесятые, а именно, различного рода любовных романов. Ну, разные там «Пленники романтики», «Страсти в Ницце» и тому подобная лабуда. Серега видел довольно много читательниц подобных романов, в метро их просто пруд пруди, а после смерти родителей он еще и машинально, но тем не менее, точно оценивал их своей развившейся наблюдательностью. По его мнению, большей частью читали эту дрянь разведенные или просто дуры, считающие себя неудовлетворенными тем, что их избранники совершенно не похожи на рыцарей на белом коне, всяких там благородных донов, принцев из сказочек и тому подобных персонажей… Сергей точно и беспощадно применял к ним именно это слово «дуры», так как ему, после некоторого размышления, стало совершенно очевидно, что они в детстве не начитались сказок про Золушку, не отличались совершенной красотой, умом, или способностями, выскочили замуж за того «кто взял» и теперь маются тоскливыми мечтами о страстной и истинной любви. Он видел многих сопровождавших таких женщин мужиков — ничего особо страшного, на взгляд Сереги в них не было, мужики, как мужики, кто высокий, кто низкий… Но взгляд женщин на них был совершенно одинаковым и в нем явно читалась неудовлетворенность тем, что ей не достался кто-то получше, хотя им бы не мешало прежде всего свою самооценку поправить и понять, что принц или кто-то там еще им не светит. Но кто ж себе в таком признается! А чтобы такому многочисленному сорту баб не мечтать о прекрасных принцах, что было бы совсем по-детски, и неподходяще для «взрослых» женщин, которые в этом плане ушли совсем недалеко от песочницы, услужливые бумагомаратели предоставляли им любовные романы. Они, как бы, являлись историями из жизни, и пригодными для чтения взрослыми, но Сереге думалось, что намного проще в какую-то там туфельку Золушки обуться, или завалиться спать в хрустальный гроб, чем повторить приводимые в любовных романах сюжеты. Особенно безнадежным повторение вымышленных сюжетов в бредовых любовных романах выглядело как раз для их читательниц… От некоторых из этих самых читательниц хотелось просто ржать. Наиболее отъявленные экземпляры читали даже не любовные романы, а что-то покруче. Серега однажды обратил внимание на название книги «Жены Синей Бороды в спальне Генриха…», конкретный номер Генриха был закрыт держащей книгу рукой, виднелась только римская цифра V. Он ожидал того, что книгу эту будет читать озабоченный подросток лет максимум четырнадцати, при этом с самоиронией подумав, что ему-то аж «целых 17», однако, обратил внимание на то, что рука была наманикюрена. Подняв глаза, он увидел страховидло, жуткое до чрезвычайности, нос вообще заворачивался влево, не иначе как по нему двинул кто-то из потенциальных кавалеров, который не в переносном, а даже и в самом прямом смысле отбивался от такого счастья. Сереге подумалось, что, судя по книге, оно готово и к Синей Бороде в поисках любви в постель прыгнуть, даже несмотря на то, что после этого удушат и он с большим усилием сдержал смех. Впрочем, доставляли и обычные любовные романы… Сергею пришлось, с огромным трудом сдерживая хохот, вообще выйти из вагона, когда он рассмотрел название книги у бабы, занимавшей на сидении в метро пространство, на котором могли бы сидеть минимум два с половиной человека. При сбросе с самолета такой секс-бомбы стопудово землетрясение случится, хорошо, если все только с ног попадают, а то и дома разлетятся! Однако, Серегу затрясло и без всякого землетрясения, так как ему бросилась в глаза надпись на обложке книги «Тяжести любви». Да уж, с эдакой точно в любви тяжестей не избежать! Не дай Господь она поймает и сверху взберется — все отдавит и хорошо еще, если костей не поломает, вот уж точно тяжести любви будут! Да и если (свят-свят-свят!!!) упиться до того, чтобы самому начать орудовать, пусть это и возможно чисто теоретически, так там между отложений и слоев сала куда надо хрен доберешься, заблудиться по дороге совсем не мудрено, особо в пьяном виде. И на что ж она, блин, надеется-то!? Что кто-то поцелует ей ручку и с непростой улыбкой попросит ее ожидать вечером дома? — кошмар… Лучше бы про принцев сказки читали, да, кстати, большая часть из них, даже если к ним реальный принц и на самом деле придет, совсем не будут знать, что делать! У них же там в сказочках принцы все, как на подбор, молодые и красивые, а в жизни… Было бы интересно посмотреть на треск шаблонов у этих дур, когда к ним заявится, например, прекрасный принц Чарльз, одна тысяча девятьсот сорок какого-то там года рождения и обезоруживающе улыбнется своей лопоухой улыбкой — во цирк бы был… Или папуасского принца какого-нибудь притащить с Новой Гвинеи, там их еще вроде бы много, даже веселее получится. Одет он уж точно будет… специфически, да и выглядеть тоже, скорее всего, не без колец в носу. Правда, тогда сказочка может оказаться и страшной, они ж там еще местами людей едят, «Папуас-папуасу — друг, товарищ и корм». Не понравишься принцу живой — так вполне сгодишься и жаренная… Усмехнувшись этим размышлениям, которые изрядно уклонились от первоначального источника, Сергей прошел подальше, к поздним 90-м, в которых любовных романов было еще больше. Они перемежались разрекламированными книгами в глянцевых обложках, чьи рекламные достоинства, судя по продажам, намного превышали литературные. Таких со временем становилось все больше и больше, прежнее поколение критиков и работников издательств ушло, на их место пришли молодые да ранние, которых можно было было убедить в привлекательности для читателей всякой дряни. Однако, закрепившийся еще с советских времен читательский вкус упорно вел арьергардные бои, но их печальный окончательный исход не вызывал сомнений. Серега с грустью подумал, что уже в его поколении он является белой вороной, так как читал с пяти лет, спасибо бабке со стороны матери и ее библиотеке. Вот так, не прошло и двух десятков лет, а самая читающая страна в мире полетела псу под хвост, да если бы только в этом плане… Сергей мало помнил предыдущие времена, тогда он был еще слишком мал, однако из своих воспоминаний он вынес то, что родители его тогда были намного более спокойными и счастливыми. Хотя они и устроились в новой жизни довольно неплохо, но нервозность, неуверенность в завтрашнем дне и какая-то взвинченность давали о себе знать, что, скорее всего, и послужило причиной той злосчастной аварии. Погрустнев, Серега почувствовал на себе взгляд Моркофьева, встрепенулся, припомнил про намеченный к покупке трехтомник, быстренько прихватил его и поднес к продавщице. Пришлось таки взять у нее 10 рублей сдачи, на которые Серега мысленно махнул рукой, но старшее поколение было честным и ответственным, расчет был произведен абсолютно правильно. Обернувшись к выходу, взгляд Сергея опять упал на любовные романы и ему с иронией подумалось о том, что менее, чем суточную историю его любви в них наряд ли бы написали, это уж точно… Изрядная часть человечества, не вынося реальности бытия, мысленно убегает от нее в какие-то розовые слюнявые сопли, а у меньшей все-таки хватает силы воли встречать и воспринимать жизнь такой, как она есть. Кстати, у тебя очень скоро у тебя наступит достаточно важный момент в этой самой жизни! — подумал Сергей, сел в машину, сосредоточился и попытался привести свои нервы и мысли в порядок. Это, по вполне понятным причинам, давалось ему с трудом и, когда Семен подъехал к нужному покосившемуся забору, Серега, несмотря на все свои усилия, был в сильном волнении.

Времени прошло уже час с четвертью, даже Ленка начала почаще посматривать на часы. Еще через три минуты напрягшаяся Маша, раньше всех уловив молодым и еще острым слухом редкий на дальних улицах райцентра звук мотора, облегченно выдохнула:

— Едут!

— Слава Богу! Давай, собирайся, тебе это, спасибо твоему папаше, довольно просто и быстро. Выйдешь, как я позову, мне еще с Семеном Васильевичем поговорить надо!

Собираться Маше было действительно очень быстро — запасная смена одежды, 3 смены белья да, на всякий случай, если Серега окажется занудой, школьные учебники за последний класс, чтобы было чем заняться, да прочие немногочисленные женские мелочи. Большего у нее не было… Уложить все это в рюкзак, с которым она ходила в школу — дело от силы минуты на три, но Маша справилась намного быстрее. Мать направилась во двор, а дочь, покончив со сборами, навострила уши у двери еще до того, как начался разговор.

Семен затормозил и поставил машину на ручник, Серега же, глубоко вздохнув, вышел наружу. В дверях показалась Машина мать, но дочери видно не было и это показалось ему очень нехорошим знаком. Напрягшись, он начал мучительно размышлять о том, что же делать, и не находил разумного выхода, в голову только авантюры разные лезли. Не исключено, что вообще придется план похищения невесты разрабатывать и осуществлять, прямо, как у горцев, черт возьми! Однако, подойдя ближе, Сергей заметил выражение лица у встречавшей, которое было намного лучше того, с которым они расстались, что было безусловно добрым предзнаменованием. Казалось, что легкая улыбка смотрится на лице, очевидно, за много лет привыкшем к мрачному выражению, как-то неестественно и даже напряженно. Но улыбка таки была, и Серега решил не форсировать события, возможно, все пройдет и лучше ожидаемого! Это, конечно, не повод отходить от правила «рассчитывай на лучшее, но готовься к худшему», однако нечего самому для себя это самое худшее вызывать… Подождешь — и сам увидишь, может, все и обойдется — подумал он, подходя с Семеном поближе к хозяйке. Начала разговор она

— Добрый день! Прежде всего, извините, что в дом не зову — хозяина вы видели, его стараниями в эту конуру и людей звать-то скоромно.

— Понимаем и не обижаемся ответил Семен

— Сергей, подожди пока, Маша собирается. А вам, Семен Васильевич, я по гроб жизни обязана! Ленка мне все рассказала, я даже не знаю, как благодарить-то…

— Серегу благодарите, хотя… Я бы вам, наверно, и так помог, знай о таком хозяине… Экземпляр, я скажу, редкостный, никогда такого не видел, да и не слышал тоже. Мы с Серегой поможем однозначно, и помогать будет вместе, нечего сироте только свои деньги тратить. Надо же дать человеку напиться! — с непростой усмешкой завершил Семен.

— Спасибо вам, Семен Васильевич! Ох, и поскорее бы он напился!

— Ну уж вы не сомневайтесь — жаждущим мы его оставлять не будем, как можно! Лена вон ему будет все регулярно выдавать, мы ее прихватим, я к банкомату заеду да денег ей дам для него на пару недель. Потом еще, дадим, сколько надо, все нормально будет.

Женщина прерывисто вздохнула и посмотрела на Семена с такой благодарностью, что он даже смутился и совсем не знал, что сказать, а это случалось с ним крайне редко. Затем она обратила свой взгляд на Серегу, который, услыхав, что Маша собирается, от радости слушал все остальное вполуха.

— Сергей, посмотри-ка мне в глаза

Серега сосредоточился, что после столь хорошего поворота событий далось ему практически мгновенно и сделал, как было сказано. Конечно, желание посмотреть на него внимательнее довольно понятно, однако, при этом можно и самому сделать с рассматривающими то же самое — почему бы не воспользоваться… Сергей увидел в глазах у женщины одобрение, что чрезвычайно порадовало его, но основной эмоцией во взгляде было совсем не оно. Интересно, чему же это она так удивилась-то? Ничего необычного во мне вроде бы нет… Но по взгляду создается такое впечатление, что за последние полчаса у тебя уши, как у эльфов киношных, навострились, а волосы, так вообще стали серебристыми и светящимися на солнце. Прям таки какой-то светлый эльф Серенио Артемио, черт возьми!

— Вы, с Юрки, так бы его и эдак, взяли два обещания. Теперь я хочу взять два обещания с тебя.

— Слушаю — ответил Сергей под пристальным взглядом

— Первое — ты никогда не будешь пить! Совсем не прикасаться к спиртному я тебя не прошу, да это и не реально, но разницу между выпить и пить, судя по твоему достаточно взрослому взгляду, ты должен понимать.

— Обещаю — сказал Серега, глядя прямо в глаза. Сам вижу, до чего это доводит.

— Второе — ты будешь относиться к моей дочери по-человечески, а не так, как ее отец.

— Несмотря на сосредоточенность, Сергей не сдержался и выпалил, не отворачивая взгляда.

— Обещаю! Но я вам чего, так на хозяина вашего похож, черт возьми, или на какого еще скота, чтоб с меня такое требовать!?

— Не дай Бог! Вижу, что не врешь, так зло и запальчиво врать нельзя. И не обижайся, мы многое пережили и я это запросить с тебя не просто должна, а даже обязана.

— Понимаю… — мигом остыв, ответил Сергей.

— Маша, иди давай сюда!

Дочь появилась из двери практически мгновенно. Глядя на женщин, Серега мысленно поздравил себя с тем, как же ему повезло! Даже мать, когда не смурная, очень даже ничего, а она ведь старше дочери… ну, где-то лет на двадцать. И при этом надо помнить, что она с этим долбаным хозяином горя хлебнула ох, как немало. Что уж о подходящей Маше говорить!

— Так, Сергей! Отдаю тебе свою дочь. Мне за то, что она умеет, не стыдно, научила ее всему, она и шить и вязать и готовить и вышивать и еще много чего умеет. Ты сама люби его, помогай ему во всем и о нем заботься. И понимай, что он еще молодой и по деньгам жить вначале будет трудно, не все сразу. А ты, Сережа, заботься о ней и относись к ней по-человечески, а не так, как отец. Она взяла Сергея и Машу за руки и подвела их друг к другу. Серега взглянул в глаза девушки, в которых просто светилось счастье… и через некоторое время обнаружил, что их, крепко обнявшихся с Машей, в свою очередь обнимает ее трясущаяся в рыданиях мать.

— Будьте счастливы, дети, и живите по-человечески, а не так, как я… Заботься о ней, Сережа, а иначе я тебя прокляну…

— Серега, посмотри-ка и на меня! — раздался голос Моркофьева. После этого все, как по команде, разомкнули руки и уставились на Семена.

— Если ты вдруг окажешься таким козлом, что будешь ее обижать, я тебя сам еще до того, как проклянут, прибью! Сделаю тебе напоследок доброе дело, умрешь непроклятым!

— Семен Васильевич, как можно! И вы туда же…

— Ты это заруби себе на носу! Эх, жаль, что Маше еще год доучиться надо, придется ей в сентябре сюда вернуться. Я-то отсюда не уеду, только пару раз в месяц в Москву ездить буду. Да и Сереге тоже учиться надо.

— Да я тут каждые выходные буду, со Щелковской сюда автобус ходит, добираться вполне нормально!

— Запомни, Маша, если твой дражайший папаша хоть пальцем тебя тронет — звони мне, я тебя заберу. Не хотелось бы каждый день мотаться, машина-то у меня совсем не новая, но, если что — справимся! В принципе, могу и новую купить, но не хотелось бы…

— Да зачем новую только из-за меня! — запротестовала девушка. Прорвусь, куда денусь.

О том, что звонить ей не с чего, разве что с домашнего телефона, Маша решила не говорить, а то еще Семен подумает, что она с ходу начала мобильники выпрашивать.

— Да, кстати, а где Лена? Надо же ее подкинуть домой, да денег ей дать, чтоб хозяин пил досыта.

— Ленка, дура ты молодая, деньги у меня в хате после Юрки ищешь, что-ли? Найдешь чего — все твое!

— Да мало ли, может у тебя, старой, склероз и где-то миллион-другой подзабылся! — раздался ответный голос.

— Вылазь давай, хорош искать. То, чего нет, вообще хрен найдешь!

Из дверей появилась усмехающаяся Ленка, все быстро собрались, Машина мать и Ленка при этом вовсю беззлобно подтрунивали над молодостью и старостью. Сергей на прощание пожал той, кого уже считал будущей тещей, руку и то, что он увидел в ее глазах, ему положительно понравилось. Снятие денег и доставка Лены домой прошли быстро и, когда они ехали к дому на холме, Серега недоуменно спросил у Маши:

— А чего они друг друга молодой и старой называют? Я этого что-то не заметил, может, смотрел плохо…

— Да где уж тебе углядеть — улыбнулась Маша. Мать старше Ленки аж на целых десть дней!

Семен от смеха с трудом удержал руль в руках…

Глава 48

«Игорек» собирался зайти в ресторан «Ладья», упомянутый как место питья пива. Игорь был готов к различного рода развитию событий, но ему очень хотелось, чтобы все сработало его по плану. Утром он доложил начальнику о результатах вчерашних разведывательных мероприятий. Начальник одобрил их результаты и, не дожидаясь запроса, сразу выдал Игорю деньги на незаурядный кутеж в приличном ресторане. На полученную сумму можно было очень хорошо накормить и, намного более важно, до чертиков напоить человек десять даже в дорогом заведении, что уж было говорить о хоть и приличном, но все-таки приткнувшимся на отшибе и сравнительно демократичном ресторанчике. К тому же, не сильно избалованным обилием посетителей.

Компания системных администраторов наверняка уже удобно разместилась внутри. Сегодня Игорь издалека отследил их появление у выхода из банка. К тому времени он уже знал, где находится «Ладья», в которую «объекты» запланировали пойти. Он шел за ними метрах в пятидесяти и поотстал еще больше, убедившись в том, что направление движения совпадало со вчерашними намерениями. Однако, компания могла в последний момент передумать и двинуться куда-то еще, а такие вещи на самотек пускать нельзя, мелочей в серьезном деле быть не должно. Одно было ясно сразу — администраторы точно собирались в какое-то заведение. Если бы «культпоход» отменился, они бы двинулись к метро. Это успокаивало, но оставались варианты с кино и прочей подобной ерундой, которые совсем не будут способствовать легкому знакомству. К счастью, направление движения наблюдаемых обнадеживало, а когда группа скрылась за дверью ресторана, Игорь, совершенно успокоившись и сосредоточившись, посмотрел на часы, засек время и решил, что зайдет в «Ладью» через двадцать три минуты.

Перед тем, как войти в ресторан, Игорь снял с пальца обручальное кольцо и заныкал его подальше в кошелек в маленький застегивающийся карманчик. Потерять такую ценную, и не только объемом золота, вещь ему совсем не хотелось. До этого он хорошенько сполоснул рот дешевым пивом, купленным в палатке неподалеку. Значение имел отнюдь не вкус, а чувствующийся аромат — с этим все было в порядке. Сверившись с часами и подумав о том, как было бы здорово, чтобы все прошло именно так, как он задумал, Игорь толкнул дверь.

Быстро, но незаметно осмотревшись, он сразу понял, что расположение посетителей способствовало реализации его первоначального плана без заранее просчитанных отклонений и, тем более, без невольных импровизаций. Чисто мужская компания, судя по проведенному времени, начинающая попивать по второй кружке пива, была только одна и состояла она именно из интересующих его людей. Было еще несколько парочек, и смешанных более крупных групп с участием женщин, которые по замыслу даже не могли быть приняты во внимание. Однако, он сделал вид, что совсем не обратил внимание на всех посетителей и, намного громче, чем надо, крикнул «Эй, человек!». Достаточно габаритный бармен, по-видимому, работавший еще и вышибалой на полставки, довольно внимательно присмотрелся к нему. Никаких мер бармен пока не принял, однако, судя по насторожившемуся виду, уже морально подготовился к возможной разборке с рукомашеством и мордобоем. Из служебной двери показался официант и направился к Игорю.

— Если можно, потише, пожалуйста.

— Уважаемый, извините! Я сегодня праздную и хочу поставить по пиву или водке, кто что пьет, всем чисто мужским компаниям больше трех человек, чтоб было кого угощать. При этом Игорь достал несколько тысячных бумажек

Бармен очевидно расслабился и успокоился, увидев деньги. Официант, сразу почуяв хорошую поживу, рванул по залу и обнаружил, что чисто мужской была только та компания, которую Игорь приметил еще от входа.

— Наш почетный клиент — Игорь чуть не заржал в голос от прямо-таки сверхсветовой скорости его продвижения по клиентской иерархии с подозрительного кандидата на битье морды до почетного клиента — сегодня празднует и хочет поставить пива всем чисто мужским компаниям. Таковой оказалась только Ваша.

— От пива не откажемся! А что почетный клиент празднует, если не секрет?

— А вы угадайте! — сделав нарочито хитрое лицо, сказал Игорь

— День рождения?

— Не угадали!

— Э, мужик, пиво с тебя, независимо от того, угадаем или нет.

— Базара нет — Игорь передал три тысячные бумажки официанту, сказав тому — Неси пиво самое лучшее, мне, если есть, темное не фильтрованное, да и всем по вкусу спроси. Если что останется — сдачи не надо. Официант завился у стола, прямо, как пчелка над цветком, быстро и аккуратно огибая человеческие «лепестки», при этом тихонько спрашивая у каждого, что нести.

— Да мне уже интересно стало — день рождения сына?

— Опять не угадали!

— Так-с, что там у нас сегодня? Во! Дань парижской коммуны какой нибудь? Или, чем черт не шутит, какой-нибудь там всемирный день биологического разнообразия? Я в Интернете про такой читал, действительно есть, правда, не помню, когда именно.

— И снова не угадали!

— Сдаемся, скажите, что же именно.

— РАЗВОД!

После секундной паузы раздался смех.

— Ай, молодца мужик! Нам-то вообще с нашим родом занятий жениться нельзя, Васька вон только собирается сдуру. Васькой был ходивший с вышитым пингвином и Игорь живо сообразил, что вышивка была сделана совсем не матерью.

— Вот бы, блин, мне раньше такую профессию, чтобы глупостей в молодости не делать. Кем работаете-то? чисто, чтоб знать рекомендацию по роду деятельности для молодых знакомых, чтоб не тянуло их на дурацкие поступки.

— Системными администраторами.

— Это которые с компами работают? Я-то в сам охране работаю. (Это было почти правдой, практически во всех банках охрана является подразделением службы безопасности). Но развелся с женой, прикиньте, тоже из-за компьютера.

— Наш человек!!!

После этого возгласа Игорь понял, что «гамбит» удался во всех деталях, без единой помарки. Как, черт возьми, можно после кружки пива не чувствовать симпатию к тому, кто не только налил следующую, но и имеет общие увлечения и пристрастия? Решительно никак! — на этом и строился его расчет. Разговор весело продолжился дальше и Игорь рассказывал его, как по накатанной, практически все вопросы, задававшиеся ему, были ожидаемыми. Он даже почувствовал удовольствие, потихоньку рассказывая выдуманную историю о ворчании жены от его игр в Counter Strike, потом легкое подозрение в измене, переросшее в уверенность. Одобрение компании вызвали и якобы принятые им меры — постановка программы, записывающей в файл все нажатия клавиш и чтение всей переписки жены с любовником в ICQ. Затем он еще добыл несколько совместных фотографий жены с любовником и, вооруженный такими сведениями и уликами, по его словам, развелся вполне успешно. Сам Игорь не форсировал обсуждение намеченной им темы, ожидая, что кто-то из собеседников сам на нее выведет. Так и случилось:

— Ох, мужик, ты и ловкий, однако. Раздел имущества провел, видимо, толково, раз довольный такой, аж светишься. Как же она у тебя хату не отняла?

— Э-э-э — с улыбкой произнес Игорь. Все схвачено, как надо. Моя хата была приватизирована еще до женитьбы и к себе я эту суку не прописывал. Как бы рассчитывал на квартиру горячо любимой тещи и под этим предлогом говорил ей, чтоб оставалась прописанной там. С сегодняшними ценами на квартиры хрен чего купишь. Вообще, строители явно охренели в корень.

— Это точно. Фиг чего купишь, а еще типа там сильно заботятся о демографической проблеме, аж цены растут на четверть в год. В инете я читал об эксперименте, что в наших однокомнатных квартирах даже обезьяны не трахаются, только вот дурные люди… И то больше одно обычно ребенка не плодят.

— Ну, Володя, в инете, конечно, еще и не то вычитаешь, но я готов поверить. Сколько тебе там копить на хату, согласно твоему настенному плакату — где-то полтысячелетия?

— Это 500 с чем-то лет только на плакате у того несчастного мужичка, а мне — всего-то семьдесят с хвостиком. Это, если жратва будет малость получше хлеба с водой. А если еще поэкономить, то на трешку всего-то за пятьдесят накопить можно. Правда, от хлеба с водой загнуться можно и намного раньше…

Игорь сразу отметил про себя эту реплику. Он обратил внимание на то, что ее произнес старший в компании, который, как он понял из разговора, занимал не сильно высокую должность даже не начальника отдела, а руководителя группы. С одной стороны это было хорошо, но с другой — повышало потенциальный риск провала попытки вербовки — зарплата у руководства все-таки должна быть повыше. Зато уж если удастся завербовать старшего в этой честной компании, то это повысит вероятность успешного выполнения операции. Если иметь дело с его подчиненными, то есть риск того, что начальник проверит, что они там делают, а в дела старшего подчиненные соваться не будут. Заметив, что он выпал из беседы, Игорь заставил себя отвлечься от собственных мыслей и прислушаться к разговору, для того, чтобы ловко в него встрять. Разговор, к счастью, все еще вертелся вокруг квартир и денег.

— Да где ж их найдешь, эти деньги… Не дает никто, однако.

— Иногда возможно найти. Только надо интуицию иметь и отличать ее от азарта — вмешался Игорь с дальним прицелом.

— Это как же — в казино пойти играть, что-ли? Честные владельцы казино — это что-то новое в этой жизни.

— Мужики, хотите — верьте, хотите-нет, но я вчера первый раз в жизни зашел в казино и вытащил оттуда пять штук баксов. При этом ходил у этого казино каждый день, а вот вчера сказал мне внутренний голос — зайди, выиграешь.

— Неужто голос не ошибся? Такое только в книгах бывает.

— Надо сказать, что до этого никаких внутренних голосов не было. Конечно, пожалел, что поставил мало. Хотя! Поставил бы больше, казино бы точно смухлевало.

— Эх, где мой внутренний голос, молчит, зараза…

— Да, помалкивает, помалкивает…

— Учтите! еще раз сказал Игорь. Кто проиграется — я не виноват. Расшифровка собственных внутренних голосов — дело очень тонкое. Но в удачу надо верить, она все же случается!

— Ладно, понятно все, не парься.

Разговор сменил тему. Игорь отошел в туалет и на всякий случай принял таблетку, которая уже выпускалась в Америке под названием RU-21. Хотя выпил он не много, да и компания тоже пила потихоньку под горячее только четвертую кружку, Игорь хотел сохранить голову как можно менее замутненной алкоголем. Американцы говорят, что русским такие таблетки не нужны, они и без них перепьют кого угодно, но в разведке просто перепить кого-то, будучи самому почти на бровях, явно недостаточно. Вернувшись, он выпил с компанией еще кружечку и все собрались расходиться, чего Игорь явно не ждал. Он как раз собирался предложить смешать ершика, но компания явно оказалась не сильно пьющей. Это в его планы не входило. Игорь собирался хорошо всех напоить, и, как трезвому и невольно виноватому в их пьянстве, вызваться отвести старшего домой. Видимо, они больше говорили, чем пили, и в таком поведении были свои резоны. С бодуна с серьезным сервером не очень-то совладаешь. У Игоря уже было началась тихая паника, но старший, к счастью, сказал:

— Пойдем, мне на Пражскую добираться, да и тебя, Васька, Машка заждалась поди.

— Не фига себе, притворно удивился Игорь. Я как раз туда собрался к одной э… знакомой.

Компания заухмылялась.

— Ну, значит, поедем вместе.

Заплатив половину счета, и сказав всем, что будет при случае забегать в это понравившееся ему местечко, Игорь с компанией дошел до метро. Хотя попутчики довольно быстро разъехались, сходя на пересадочных станциях, говорить в метро на потенциально скользкую тему Игорь не хотел и ему пришлось ехать на самый юг Москвы. По дороге он прикидывал, повезет ли ему, или нет — к большому сожалению Игоря, дело сейчас в большой мере зависело от везения. Вербовать относительно трезвого субъекта явно сложнее, но, с другой стороны, квартирные трудности Володи обнадеживали. Из-за того, что сроки поджимали, рассчитывать на постепенное знакомство и втирание в доверие не приходилось, к тому же этому мешала и разница в возрасте. По этим причинам придется работать «кавалерийским наскоком», обещая большую сумму денег, и надеясь на то, что алчность возьмет верх над честностью, а подобная неопределенность Игорю явно не нравилась. Понять что-то по физиономии попутчика было очень сложно — видимо, работа наложила свой отпечаток. На лицах многих людей видны такие полезны для вербовки качества, как хитрость и жадность до денег, но физиономия Володи была достаточно бесстрастной. Видимо не только с кем, но и с чем поведешься того и наберешься, повозился он несколько лет с бесстрастными железяками и прямо как терминатор компьютерный стоит, хрен поймешь чего по роже — ругнулся про себя Игорь. Он отвернулся, не желая долго смотреть на попутчика, что было бы замечено, и стал считать, сколько станций осталось проехать.

Выйдя на Пражской, он не стал расходиться с Володей

— Давай отойдем в сторонку и поговорим

— А чего такое-то?

— Дело есть!

Они отошли подальше от суеты у входа в метро. Игорь взял быка за рога:

— Володя, квартиру хочешь? Трехкомнатную. И еще много на чего останется!

— Игорь, не трави душу перед выходными — грустно вздохнул Володя..

— Я СЕРЬЕЗНО — выделил последнее слово Игорь. Только надо будет сделать кое-что и триста тысяч у тебя в кармане. Да не рублей.

— Мужик, ты малость не по адресу. Не вижу того, что я могу сделать за три сотни тысяч. Я ж тебе не дилер или там киллер какой…

— Работать придется строго по специальности. Володя при этих словах изрядно подобрался и насторожился

— Слушаю. И очень надеюсь, что это не дурацкая шуточка.

— Значит так. Говорю прямо и предельно откровенно. Я — сотрудник службы безопасности Элдет-Банка. Это чтоб ты не думал, что я с тобой какие-то шутки шучу. Максимум через неделю-другую мне нужно получить один документ, который пока что есть только у самого высшего руководства банка. Достанешь — деньги твои.

Володя шумно выдохнул и уселся на кстати подвернувшуюся скамейку. Игорь сел рядом.

— Запомни, Володя, хорошенько: Второго такого шанса в жизни у тебя не будет.

— Понимаю и думаю. Не мешай.

На лице Володи теперь явно читалось волнение и Игорь с удовлетворением заметил, что собеседник не столь бесстрастен, как часто представлялось в метро. После двухминутного обдумывания Володя продолжил, явно продумывая каждую фразу:

— Значит, так. Два рабочих дня мне на обдумывание условий и вариантов добывания того, что надо. У главбуха оно может быть?

— Думаю, что может быть, но не факт. Скорее всего, документ у вице-президентов по региональному развитию или по рознице — уж у них точно есть.

— Вкратце, что это? Если потом за многомиллиардный ущерб со мной разберутся по понятиям, то мне на том свете деньги не шибко понадобятся.

— Это не оффшорные счета и прочие финансовые секреты, тут ты не бойся. Мало того! Рано или поздно этот секрет узнают все — это план реорганизации банка. Да и тебе самому почитать будет интересно.

— Ясно… Встречаемся в следующую среду. Позвони мне на мобильный, чтобы телефон в книжку записался. Созваниваемся во вторник вечером.

Записав телефон и расставшись с Володей, Игорь почувствовал, как медленно спадает напряжение после наскоро проведенной операции. Удачно ли? — в среду будет окончательно ясно. По крайней мере, меня с ходу не послали по известным всей России направлениям, а это уже достаточно сильно обнадеживает. По крайней мере, начальник точно сочтет, что в создавшихся сложных условиях дефицита времени все было сделано правильно. Если нет, то Игорь предложит ему сказать, как можно было сделать что-то получше, но он сомневался в том, что начальнику это удастся.

Через некоторое время находившийся уже на даче начальник службы безопасности Элдет-Банка вспоминал разговор с Игорьком. Слово «здорово» в нем повторилось дважды, из чего следовало, что все прошло успешно и предложение сделано, несмотря на то, что пили мало и «даже ершей не замутили». Как бы по ходу рассказа Игорек сказал, что деньги кончились и он задолжал триста старшему. Сумма была явно в пределах выделенной председателем сметы, но, в то же время, достаточно велика, чтобы соблазнить среднего человека. Однако, фраза, сообщавшая о том, что «Мы с ним в среду встретимся», но без слова «передам» означала, что «клиент» еще думает и не принял окончательного решения. Но промежуточный результат пока был хорош, немедленного отказа не последовало и начальник с нарочитой строгостью сообщил Игорю, что все хорошо, но было бы крайне желательным в выходные не пить, так как в случае чего мотнуться в банк надо будет ему «не мне же с дачи ехать». После этого пожелания разговор быстро закончился. Конечно, начальник был не слишком доволен создавшейся неопределенностью, но, с другой стороны, ругать Игорька было пока не за что. А что «ждать да догонять — хуже некуда»… Это в разведке встречается часто и густо и сетовать на это все равно, что ветер ругать — толку никакого. Подождем до среды, но в понедельник я его все равно выспрошу, что было и как — решил начальник и растянувшись получше в шезлонге, попытался выкинуть из головы текущие дела, намереваясь вздремнуть. Это удалось ему только через полчаса…

Системный администратор «Ультрим-Банка», известный всем пользователям под именем Володя без отчества, тоже полулежал на диване, однако спать не собирался, так как был погружен в чрезвычайно глубокие раздумья о прошедшем разговоре и огромной сумме денег, которая должна на него свалиться. Другой бы на его месте соглашался бы, не думая, но Владимир Иванович Кузькин был не таков. Читать он начал с малых лет и, прочитав с того времени множество детективов и шпионских романов, Володя понимал, что различных подводных камней в этом деле — великое множество. Взять хотя бы передачу денег — как? Просто передадут дипломат с пачками долларов? Которые, после этого, чего доброго, окажутся фальшивыми — во здорово будет. К тому же, ситуация, в которую он попал, не смахивала ни на на одну прочитанную им книжку. Владимир, конечно, понимал, что жизнь должна отличаться от книг, но не настолько же! Чем больше он обдумывал сложившуюся ситуацию, тем больше и больше в ней обнаруживалось странностей и нестыковок. Во-первых, почему настолько огромная сумма? Он бы, в принципе, согласился и за треть от предложенного, а тут — три сотни тысяч. Не потому ли, чтобы его жадность не имела даже малейшей мысленной возможности отказаться от предложенной кучи денег? Допустим… Но гораздо проще объяснить это банальным кидаловом, что совсем не добавляет доверия. А почему предложено стащить документ, который со временем станет известным всем? Володя мысленно вертел это обстоятельство так и сяк, но никак не находил ему разумного объяснения с учетом предложенной суммы. Положим, конкурентам очень нужен этот план. Так почему не купить тех людей, которые им непосредственно занимаются? Они еще и комментарии полезные дадут, не чета мне. В то, что никто из низового звена не занимается пресловутым планом, Володя совершенно не верил. Станут еще директора сами что-то там писать, они все подчиненным поручают, а потом только ошибки, знай себе, находят, да руководящие указания раздают. Как там сгоряча, но самокритично сказал в культовом фильме старина Мюллер: «Раздавать руководящие указания может и дрессированная шимпанзе в цирке»… Что еще непонятного, или, наоборот, сходного с книгами? Вроде не просматривается, хотя… мужик несколько раз явно пытался нас напоить до чертиков, и денег при этом не жалел тут-то сходство явно имеется. Что же это, черт возьми, такое? Ответ Володя не находил, но у него было еще два дня и три ночи на раздумья. Так как он давно научился размышлять над проблемами в фоновом режиме, пока приходилось заниматься разными мелкими делами, отнимавшими, тем не менее, множество времени, Володя стащил из локальной сети пару фильмов «в тему» про Джеймса Бонда и посмотрел их перед сном, все раздумывая и раздумывая о сложившейся ситуации. Он знал, что сегодня вряд ли придет к какому-то выводу, но накопленные за время размышления удачные ходы мысли, выводы и предположения Володя не забывал. Заснуть Володе, хоть он и лег около часу ночи и уже в субботу, удалось совсем не сразу…

В Японии уже была середина дня, однако сотрудники фирмы Amanda после случившегося прокола перешли на круглонедельный режим работы. К тому же, образцы бумаги, которую вместо денег запихнули в их приемник банкнот, удалось получить только сегодня то ли ночью, то ли ранним утром — зависело от точки зрения. Конечно, скорость получения было далека от удовлетворительной. Однако, глядя на то, как медленно и тщательно работает русская милиция, вернувшимся из командировки казалось чудом то, что им вообще удалось добыть хоть что-то. Ни одного отпечатка пальцев на бумаге не было найдено, хотя, как им сообщили, искали на всех и очень тщательно! Сообщили им, кстати, только потому, что с них самих сняли показания в присутствии японского консула! Конечно, кое-что им удалось утаить, ссылаясь на незнание, в виду режима коммерческой тайны (что, формально говоря, было правдой). Если бы не консул, который попросил милицейского начальника о нескольких образцах, не видать бы им ничего. Да и сам милицейский начальник оказался не промах и стребовал с фирмы одно тестовое устройство для испытаний. DHL редко отправлял коробки таких размеров… Конечно, это не был банкомат, а только часть его, со своим блоком питания, которая была заранее настроена на прием и проверку подлинности рублей. Однако, если бы дело было только в тестовом устройстве! Начальник потребовал внесения в составленный им и консулом документ пункта о том, что образцы будут переданы только после проведения всех необходимых для следствия испытаний. Которые все это время и проводились. На бумаге было найдено некоторое количество порошка, которым посыпают резиновые перчатки, что вполне объясняло отсутствие отпечатков пальцев, однако, проследить конкретную партию перчаток по столь малому количеству талька, или чем там они были пересыпаны, было не возможно, да и в партиях там десятки тысяч штук. Узнали и модель и даже серийный номер принтера, на котором производилась печать, но принтеру было уже пять лет, купили его за наличные и, даже если бы удалось точно установить того продавца, который продал устройство (а все трое утверждали, что не помнят пошедшего столько лет назад и продать этот принтер мог любой из них), его показания все равно будут, мягко говоря, спорными. Принтеров-то продали кучу и серийники их не записывали, в гарантийные мастерские он тоже не попадал — это проверили первым делом, уж там-то все контакты хозяина были бы зафиксированы, но увы! Принтер канул в воду после продажи и не всплывал до возбуждения уголовного дела. Ультрафиолетовые и магнитные картриджи в Россию не завозились и, очевидно, были привезены из Китая. Туда был направлен запрос, но в положительный ответ мало верилось. Создавать хоть какие-то проблемы своим продавцам они точно не будут, дадут ответ, что никто из России ничего не покупал и весь сказ. А это и так по отчетам с таможни известно… Самое главное, что они, с формальной точки зрения, и не соврут, оптом наверняка покупали китайцы, а кто там чего купил в розницу — сказать сложно, даже если тщательно искать, что уж тут говорить о стороннем деле, которое от своих проблем отвлекает! К тому же, никто не знал того, что поиски, даже если бы они и проходили как надо, ничего не дали бы. Знакомый торговца Ли просто стащил эти картриджи, которые были подделками, но достаточно высокого качества, не отличимые от оригиналов. Собственно, он потихоньку таскал и картриджи с обычными чернилами, получая за них неплохую прибавку к зарплате. А даже если вора бы и нашли, что было уж совсем невероятным, китайцы совершенно точно не стали бы светить в международных делах выпускающий подделки заводик… Тем более, что он не утруждал себя оплатой разработчикам принтера роялти, или как оно там называется… Бумага тоже была самой обычной, продавалась она большими партиями и отследить покупателя возможным не представлялось. Выпускающую бумагу фабрику, конечно, нашли, отследили, через каких поставщиков могла быть отправлена бумага в Благовещенск, однако, и поставщиков было двое и отправляли он ее за последний год не менее трех раз, да еще и в множество магазинов. Всего более 20000 пачек бумаги. Расспрашивать продавцов о том, уж не понят ли они кого подозрительного, покупающего бумагу, было делом безнадежным, однако это было сделано, несмотря на их иронические усмешки. Естественно, никто ничего не помнил, но попытка что-то узнать была совершенно правильной, хоть и безуспешной. В общем, как-то привязаться к вещественным доказательствам оказалось невозможным и после подписания множества соответствующих бумаг сотрудники фирмы наконец-то получили вожделенные образцы. Само собой, они были проверены в переданном милиции тестовом устройстве и опознались, как реальные деньги, после чего были самым бережным образом упакованы даже в несколько конвертов один в другой, как русская матрешка, и отправлены консулу для передачи дипломатической почтой, так как различные сканеры могли свести на нет магнитные свойства бумаги. Это представлялось маловероятным, но возможным, а рисковать совершенно не хотелось. Диппочта в соответствии с Женевской конвенцией никак не сканировалась, но курьеры летали в Японию ночными рейсами, что задержало отправку еще на несколько часов. Наконец, вожделенное было наконец-то получено в Токио и довезено до фирмы на ближайшем «синкансэне». Испытания на фирме дали тот же самый результат, что и в России, однако были проведены и исследования, которые были совершенно не возможны там. Все признаки, подлинности, которые были напечатаны на бумаге, были прилежнейшим образом сравнены с имевшейся на фирме документацией. Результат был обескураживающим и чрезвычайно плохим — на бумаге были только те признаки, которые имелись в переданной им от Гознака документации и никаких более. Это означало, что утечка произошла именно в их компании, а о последствиях возможного раскрытия такого факта и думать-то даже не хотелось… Но работали не только технические специалисты. Административный персонал вовсю шерстил все предыдущие протоколы совещаний рабочих и проектных групп, выписывал все принятые решения, анализировал их… Все чаще и чаще в протоколах всплывал Киоши Онода, который вышел на пенсию. Он, как показывали протоколы, довольно сильно возражал против того, чтобы анализировать подлинность только по магнитным и ультрафиолетовым признакам, и, как показала практика, оказался очень даже прав. Учитывая то, что он был отодвинут от проекта и изгнан на пенсию за упрямство, хотя в бумагах это и называлось иначе, было прежде всего проверено, имел ли он допуск к секретной документации. С этим все оказалось в порядке. Конечно, Онода мог видеть эти документы краем глаза, или, возможно, пролистать их раз-другой, но даже скопировать их, не говоря уже о том, чтобы, вынести данные за пределы здания для него было не возможно. Того, что после простого пролистывания человек мог запомнить все, не мог себе представить никто… После проверки было решено найти Оноду, так как он мог припомнить нечто полезное для расследования. Не стоило пренебрегать никаким шансом, каким бы малым он ни был. После ожидавшегося им звонка Онода еще раз выпил сакэ, хотя на этот раз русские не имели к этому чрезвычайно малое отношение, и достал свой дневник, который он вел в то время, когда он еще работал и именно в расчете на подобный случай…

Глава 49

Если настроение у японского пенсионера Киоши Онода было просто отличным, то у системного администратора Ультрим-банка Володи оно было чрезвычайно плохим. Он думал все выходные и все сильнее и сильнее приходил к мысли о том, что это проверка службы безопасности. Ну не могут столько стоить сведения, которые будут известны всем. Сотня тысяч — еще куда ни шло, но триста… Вон у безопасников аж двое новых замначальников, а новые метлы метут чисто. Хотя… от коллег в других банках он про такие проверки не слышал. А кто же, черт возьми, признается в таком? — подумал Володя. Да никто, пожалуй… Он непроизвольно погладил внутренний карман, в котором лежал распечатанный на домашнем принтере документ, который он на всякий случай написал впервые в жизни. Володя и не подозревал, что содержимое этого документа является полнейшей неожиданностью для службы безопасности Ультрим-Банка.

Настроение Семена Моркофьева было, конечно, лучше, но не намного. Вроде бы все его расчеты сходились, однако нужна была экспериментальная проверка. То, что каким-то образом удастся получить данные для этой самой проверки законным образом представлялось совершенно нереальным. Необходимо было где-то получить массив зашифрованных данных, а где их взять? И тут он припомнил, что DES используется в расчетах и проверках ПИН-кодов для кредитных карт. С одной стороны, за такое светит небо в клеточку, но с другой — пнуть их под зад очень даже бы не помешало. Вон сколько комиссий с него списали, черти полосатые! Однако, DES там использовался отнюдь не напрямую, а с некими математическими преобразованиями, которых он не знал. Где бы достать документацию? И тут он вспомнил о своей предыдущей работе и усмехнулся. Самое главное, что ему и врать-то не придется! Хоть на детекторе лжи проверяй он будет говорить правду, только правду и ничего, кроме правды! Но вот только не всей правды… Однако, до этого понадобится где-то найти большое количество данных с магнитными полосами и ПИНами карт — как бы их заполучить-то… Семен не знал, что в течении ближайших дней этот вопрос будет решен.

Будущий источник данных для Семена был чрезвычайно рад. Завтра Игнат уж точно перевалит за 10000 карт, сегодня даже меньше ста осталось. Потом нужно будет искать способы того, каким образом выставлять их на продажу. В принципе, можно на каком форуме попытаться будет засветиться, только ходить туда нужно будет через программу-анонимайзер, которая не оставляет следов. И электронная почта может зарубежная понадобиться, yahoo там какой-то, или gmail. До местной менты уж точно доберутся, если что. Игнат продумал все детали и стал потихоньку готовиться к будущей продаже.

Семен Моркофьев был знаком с Интернетом намного меньше Игната, однако у него был хороший советчик

— Серега, а как бы мне в Интернете лазить, оставляя при этом поменьше следов?

— Семен Васильевич, а зачем бы это вам? Порнуху какую собрались втихаря смотреть, что-ли?

— Серега! Я даже и не представляю, как это ты узнал!!! Ее самую!

Сергей заржал в голос, оценив вызванную его словами шутку. Это ж совсем не четырнадцатилетний пацан, который удивленно отвечает «Откуда вы знаете!???» на вопрос в чате о том, уж не порнуху ли он смотрел, тут же минимум три десятка лет дополнительного возраста! Моркофьев тоже присоединился к смеющемуся, однако, когда парень отсмеялся, Семен сделал свой взгляд более суровым и поводил глазами влево-вправо, вместо того, чтобы покачать головой. Парень в который раз доказал то, что он очень даже не дурак и живо понял, что к чему, не став развивать тему при Маше.

— Ну, если серьезно…

Через час Семен уже вовсю разбирался в зарубежных анонимных proxy-серверах, общедоступных почтовых ящиках в иностранной юрисдикции и программе PGP. Ключи в ней были загодя сгенерированы, после чего Сергей вернулся к Маше, которая с любопытством слушала его объяснения.

Последнее время Серега был просто счастлив, по достоинству оценив не то, что алмаз — даже великолепно ограненный бриллиант весом в тыщу карат, который попал ему в руки. Дело было даже не только в том, что Машина мать оказалась полностью права относительно умений дочери. Питаться они стали не в пример лучше, при этом Семен заметил то, что и денег у него на это стало уходить даже меньше! Конечно, и Семен, да и Серега вполне владели навыками быстрого приготовления некоторого числа блюд, которые в сочетании с бутербродами и овощами-фруктами могли неограниченное время поддерживать их жизнедеятельность. И вкус у их стряпни был вроде бы ничего, однако все приготовленное Машей оказывалось изрядно лучше. Семен ласково звал ее «хозяюшка», при этом не называя «хозяйкой» наведавшуюся к ним пару раз Ленку. Однако, полностью покорило Серегу совсем не это… Хотя с каждым годом вероятность нахождения женщины, которая умеет прилично вести домашнее хозяйство становится все меньше и меньше, но это пока что отнюдь не является несбыточным. Самым главным в Маше был великий дар молчания, настолько редкий, что даже у Семена порой возникали не то, чтобы удивленные, а даже пораженные взгляды! Серега же вспоминал своего отца и его «философские рассуждения» во время питья пива на кухне с соседями, когда мать уходила на работу вечером. Он очень любил втихаря их подслушивать и множество подобных диалогов и монологов всплывали в его памяти после смерти отца… Безусловно, частой темой для бесед за пивом являлись женщины и через некоторое время после появления в доме Маши в памяти у Сереги всплыл разговор, который ранее казался ему шутливым, хотя в каждой шутке, безусловно, была и доля шутки

— Эх, сосед… Женщины, они ведь сильно разные бывают! Есть женщины живые, в них есть и свои преимущества, и свои недостатки. Но есть женщины и резиновые, мы об их существовании до перестройки даже и не догадывались. Недостатков в таких очень до черта, но и преимущества есть, и ведь достаточно серьезные! Например, завсегдашнее согласие, да и экономичность какая классная — тряпок им никаких не нужно, зарплату отдавать тоже не требуется. И молчаливость очень даже незаурядная! Беда тут вот в чем — никак не удается сделать так, чтобы как-то в одном флаконе объединить достоинства и тех и других видов женщин! Если кто-то такое сумеет сделать — ему ж не одну, а сразу три-четыре нобелевки выдать надо будет!!!

Сергей часто вспоминал этот разговор в последнее время… Похоже, что все упомянутые папашей достоинства резиновых женщин в значительной степени таки сумели перенестись в одну живую женщину, которая волею судьбы оказалась с Серегой. Самым большим его потрясением была молчаливость. По здоровому разумению, Серега в несколько приемов понял причины этого — много трепаться при прошлой столь невеселой жизни просто не могло хотеться, но, даже после существенного улучшения этой самой жизни и появления надежд на лучшее будущее, тяги к болтовне у Маши совершенно не возникало! Это вызывало у него не только облегчение но и изрядное недоумение, но Серега вновь хорошенько обдумал все и проанализировал свою собственную разговорчивость после того, как умерли родители. Говорить Сергею тогда совершенно не хотелось, он целыми днями мог не произносить больше десятка слов, однако, даже после встречи с Семеном он совсем не стал намного болтливее! Видимо, жизненные лишения в детстве навсегда оставляли такой отпечаток на характере человека. Перенесенное роднило души молодых людей… Маша практически сразу стала садиться рядом с Сергеем, когда он читал или смотрел телевизор, опираясь на него или кладя голову на ему плечо. Он обнимал Машу одной рукой, а она чуть сильнее прижималась к Сереге, и они могли сидеть так часами, ничего не говоря, лишь безмолвно, но при этом предельно ясно и четко транслируя второй стороне свою любовь и благодарность друг другу: «Спасибо, что ты есть!» При этом молодые люди вполне могли продолжать заниматься своими делами — Серега, например, мог читать Хаинлайна, а Маша или смотрела телевизор или вышивала на шелковой наволочке понравившуюся ей картинку, которую Сергей вытащил из Интернета. Пораженные взгляды Семена возникали именно в эти периоды длительного молчания, а уж Ленка, так та и вообще всего-то через пяток минут тихого наблюдения с выпученными от удивления глазами даже рот открыла, чего, впрочем, осталось незамеченным ни Сергеем, ни Машей. Собственно, обычная женская ситуация, хотя бы с той же самой Ленкой и с Машиной матерью была совсем другой, поэтому обалдение было вполне понятным и совершенно не удивительным. Конечно, с возрастом они говорили намного меньше, чем в школе, этому, безусловно, способствовали и Юрка с одной стороны и мучительный развод с другой. Однако, если старые подруги встречались друг с другом в отсутствие Юрки или появлялась занимательная тема для разговора, не говоря уже об интересных собеседниках, обе женщины живо начинали трещать, как сороки. Прямо, как в девятом классе… Дав Ленке вдоволь налюбоваться на столь же очевидно влюбленную, сколь и безмолвную пару, Семен дернул ее за руку и они потихоньку удалились. Только оказавшись в отдаленной комнате и плотно закрыв дверь, Ленка дала себе волю:

— Ну ни хрена себе! И часто они так сидят?

— Да, считай со второго дня… А может, даже и с первого, я тогда пораньше спать лег

— Мда, то, что они друг друга любят, тут с первого взгляда ясно, но я б так не сумела!

— Да я уж над этим подумал хорошенько и причины понял, но все равно удивляюсь, так как это сильно непривычно…

— Хорошо вам, Семен Васильевич, все-то вы понимаете… Причины-то эти самые в чем?

— Эх, Лена, да в том, что у одного мать с отцом в один день померли и его еще и жилплощади лишили, у бабки перебивается. А вторая… ну, могу только предположить, местным-то наверняка больше известно, но, глядя на ее папашу, мне думается, что жизнь у нее была совсем не сахар уже очень давно.

— Это уж точно! Юрка еще до того, как она в школу пошла, запил вчерную.

— Так и сообразите, сильно ли это способствует болтливости? Вы-то с Катей в счастливом детстве выросли, те проблемы, которые возникают после, не так влияют, видимо — и шутить вы друг над другом можете и немного веселиться. А вот у них…

— Бедолаги…

— Их еще и поэтому друг к другу тянет, есть тут общность душ, есть…

— Пожалуй, что так… Кстати! Катька мне сказала, что она от Сереги обалдела совсем-совсем…

— А отчего ж так?

— Да от того, что смотрит он ну прямо как сосед, которому лет за 50! Взгляд не соответствует возрасту никак! С одной стороны, так сразу же видно, что парень он серьезный и доверие внушает, но вот с другой…

— Я в нем это тоже заметил сразу же и не мог понять, в чем дело… К сожалению, узнал слишком быстро и совсем не так, как хотелось бы…

— Семен Васильевич! Мы Вам с Катькой не то, чтобы, как она сказала, по гроб жизни, а даже и после него обязаны! Хотите, я Вам тут по хозяйству помогу, сготовлю всего, постираю, еще чего сделаю… Катьке-то нельзя, Юрка живой пока, но я тут даже и за двоих поработаю, если что.

— Лена! Тут уже хозяюшка есть, нечего ее смущать. По ходу, ей это и от невеселых воспоминаний отвлечься явно помогает. А что до работ, так отработаете — усмехнулся Семен, крутанув задвижку на двери.

Ленка широко улыбнулась в ответ и очень скоро вовсю занялась отработкой…

Глава 50

Само собой, Сергей с Машей всего этого и не заметили. Серега вовсю размышлял о том, как же все-таки ему повезло. Все-таки, бывают же нужные сочетания положительных свойств упомянутых отцом женщин! Хоть это и кажется совершенно невероятным. Считай, что почти жена не только его очевидно любит, но при этом и молчит, а что касается возможных растрат… Несколько дней назад он настоял на том, что свозит Машу за тряпками на свои деньги, о том, чтобы принять хотя бы рубль на водку для Юрки, старый и слушать не желал, но тут ему пришлось уступить. Съездить пришлось подальше на московскую трассу, где, по словам Маши, на рынке было и подешевле и народа меньше шаталось. Серега сообразил, что девушке будет не по себе от возможных завистливых взглядов, и тему развивать не стал. Он ожидал и боялся того, что снятых им денег не хватит, однако, после закупки всего необходимого была растрачена только треть. Растратами это и с большой натяжкой назвать сложно. Присматриваясь к тому, как Маша выбирала покупки, Серега с удивлением сообразил, что она сторонилась самых дорогих вещей, отбирала все тщательно и придирчиво, вежливо, но при этом и жестко торговалась… Никакими яркими канареечным расцветками, которые вовсю рассматривали многие иные покупательницы, в ее покупках и не пахло. Прикинув, что к чему, Серега, даже практически не разбираясь в предмете, понял, что все купленное было подобрано чрезвычайно стильно. Ну ничего себе! Казалось бы, что после таких лишений женщина просто обязана при случае дорваться до ярких и дорогих тряпок, однако у Маши хватило и ума и выдержки. Папаша в своем рассуждениях о женщинах и их достоинствах ума и вкуса нигде не упоминал, однако тут они явно присутствуют! И откуда бы это? Со временем узнаю, чего торопиться-то… Может, оно и врожденное… Проходя вдоль рядов, которые соседствовали с продавцами незатейливой бытовой техники, Серега, памятуя о том, что мобильного телефона у девушки нет, просто потащил ее за руку через проход и заставил принять его подарок, убедив ее в том, что надо будет созваниваться, когда они будут учиться, да и Семену Васильевичу надо иметь возможность позвонить, если что. Продавец, которому Серега втихую сунул две тысячи, чтобы Маша не протестовала, дал бонусом еще и чехол с дополнительной батареей, встроенной в него, а также и две СИМ-карты (одну карту его попросил купить Семен). У второго продавца был куплен самый дешевый подержанный телефон для Семена, зачем он ему, Серега не знал, но решил не задавать вопросов. Машин телефон, кстати, был достаточно неплох, в нем и GPS-компас, судя по щебетанию продавца, зачем-то присутствовал. До массового распространения аппаратов с геолокацией, доступом в Интернет и картами оставалось еще несколько лет и практической пользы Серега в этом выкрутасе не видел, но было все же приятно. Вернувшись в вещевые ряды, Маша было направилась к выходу, однако задержалась и пощупала рукой платье красивого зелено-бутылочного цвета. Посмотрев на его размер, Серега сильно удивился и у него невольно вырвался иронический вопрос, о котором он сразу же пожалел:

— Маша, мне только кажется, или оно тебе слегка великовато?

В ответ раздался звонкий смех и у Сергея потеплело на душе. Плохо то, что пока толком не поймешь, как именно она к шутке отнесется — слава Богу, тут нормально все прошло.

— Да я это, Сереж, тоже заметила. Ткань тут очень даже неплохая, перешить бы его…

— Гм… оно-то, конечно, понятно, что много не мало, но тут отрезать, пожалуй, не просто много, а очень даже много придется. — Величина того, что потребуется отрезать, действительно была специфической, платье было на двухметровую бабищу размера примерно шестидесятого, а то и побольше.

— Да мне не впервой много отрезать, мать научила. Я вон вообще в перешитых папашиных шмотках, которые он рвет по пьяному делу, хожу, а он страсть, какой здоровый. Маша погрустнела. Пока он швейную машинку не пропил, мать у себя шила, а сейчас к соседям мотается, у них машинка есть, но с руками беда. Да и перешивает на заказ много чего, хоть какая-то копейка.

— Та. а.а. к. Иди-ка за мной!

Вернувшись в ряды с бытовой техникой, была выбрана швейная машинка с ножной педалью, причем Серега сумел настоять на том, чтобы не экономить на рабочем инструменте и приобрести что-то поприличнее. Кроме этого, было куплено довольно много сопутствующих дешевых мелочей — шпульки, иголки, нитки, портновский сантиметр, булавки… Подороже были лишь неплохие ножницы для кроя. Вернувшись, пришлось подождать продавца, который продолжал где-то шататься, но был вызван по мобильнику товарищами. Начался продолжительный торг.

— Да вы, блин, так торгуетесь, что как на себя покупаете!

— Да, на себя и покупаю — невозмутимо ответила Маша

Раздался громовой хохот, глаза у продавца увлажнились. Соседние продавцы, внимательно слушавшие то, как идет торговля, тоже ржали, как кони.

— Так и быть, насмешила! Четверть я тебе скину.

Денег у Сергея, в принципе, хватало, но он решил поторговаться еще. Серега заговорил, стараясь подражать Семену

— Послушай, хозяин. Козе понятно, что ты это платье купил под заказ и для кого-то, так как размерчик его, мягко говоря, своеобразный. Для кого именно, мне пофиг, но она явно от него отказалась. Иначе бы оно тут не висело. Я вполне бы мог запросить и пятьдесят процентов скидки, но человек я гуманный, поэтому предлагаю скинуть на треть. Соглашайся, иначе оно тут у тебя вообще сгниет.

Продавец внимательно посмотрел на него, но, верно оценив ситуацию, вздохнул и дальше спорить не стал. Платье перешло из рук в руки. Сергей было направился к выходу, но Маша попросила зайти его в еще один ряд. Серега, увидев, чем именно там торгуют, было напрягся, но покупок прибавилось только на идеально подходящие к цвету платья заколки для волос и клипсы. Вернувшись к дремавшему в машине Семену, который сильно удивился тому, что им удалось справиться всего-то за час с четвертью, все поехали домой. Там Сергей помог Маше поудобнее поставить машинку на перетащенный им к окну стол в одной из пустовавших комнат. Таковых, даже с учетом отрезания суперкомпьютера дверью и занятия двух помещений им и Семеном, оставалось еще пять — было где развернуться. Сергей перенес еще и старый, но практически не использовавшийся электрический утюг с гладильной доской, после этого Маша попросила не мешать ей. Серега сначала позанимался на тренажерах, а потом сел читать книгу. Часто до него доносилось тарахтение швейной машинки и оно было… ну, как бы это сказать… Скорее всего, тут подходило слово «уверенное». Вообще-то, так оно и было, даже звук работы инструмента в опытных и неопытных руках часто отличается. Например, в руках у толком не умеющего забивать гвозди, молоток звучит совсем по-иному, чем у опытного человека, не говоря уже о сопутствующих достаточно специфических возгласах после того, как этот самый молоток попадает по пальцу. С другими инструментами это, конечно, не так явно, но все же чувствуется понимающими людьми. А технарями это частенько ощущается на интуитивном уровне с очень многими инструментами, даже и с незнакомыми — так было и с Серегой. Однако, хоть работа Маши была и уверенной, но она достаточно сильно затянулась. Серега с Семеном уже уселись на кухне пить вечерний чай, как вдруг… Только оставленные не мелочившимся Профессором широкие серебряные кустарные подстаканники, на которые, как он сказал, ушло множество украденных и переплавленных в 90е контактов, спасли мужчин от расплескивания чая. Серега, так тот вообще отпустил ручку, но более широкое основание подстаканника помогло стакану устоять. Моркофьев оказался немного покрепче и ничего не выронил, однако, звук удара его резко опустившегося подстаканника по столу выдавал Семена с головой. Из Сереги вырвалось восхищенное и столь любимое его покойной матерью восклицание

— Бог ты мой!!!

Появившаяся на кухне женщина могла бы стать украшением абсолютно любого великосветского сборища. Она смотрелась бы вполне уместно и на балу в Бэкингемском дворце и на церемонии вручения Оскара и даже на конкурсе «Мисс Вселенная». Пожалуй, первое пришедшее сдуру в голову слово «уместно» было тут очень даже слабоватым. Несмотря на полное отсутствие приличествующих таким тусовкам бриллиантов, сапфиров и прочих, как иронически говаривал Серегин батя, «стекляшек в золотых железяках», Маша явно выглядела бы там даже лучше всех! Скорее всего, именно благодаря скромности, вкусу и идеальному подбору бижутерии в тон платью и цвету глаз всего-то за 300 с небольшим рублей. Серега припомнил как-то увиденную им церемонию вручения Оскара, которую бабка, как и прочие женщины, смотрела очень внимательно, а он — отвлекаясь от компьютера на усиливающееся улюлюканье или шум. При возбуждении зрителей или ведущих на экране вовсю мелькали различного рода канареечные тряпки, вовсю усыпанные разными блестящими камнями, частенько оборудованные при этом то вырезом на платье ниже пупа, то разрезом на юбке выше задницы, а то и обоими элементами сразу или даже чем покруче. По сравнению с Машей все виденные им участницы вполне подпадали под столь любимое Ленкой зоологическое определение «старая коза», скорее, даже «старая чванливая коза». Пожалуй, Маша была бы там не только украшением, но и ужасом для прочих присутствующих на подобных сборищах, той, кто беспощадно покажет этим великосветским клоунам всю их безвкусицу, тщеславие, фиглярство и позорное чванство…

— Да, Серега! Хозяюшка у тебя не просто, а даже чрезвычайно толковая!

Сергей от этих слов отчасти пришел в себя, поспешно захлопнул рот и подсуетившись, отодвинул Маше стул, после чего налил ей чаю. Затем он вновь внимательно и восхищенно посмотрел на девушку, которая встретилась с ним взглядом. Говорить Сереге не требовалось, все и так было написано на его лице. Читая, Маша улыбалась и становилась все красивее и красивее, ее зеленые глаза светились счастьем. Но вдруг ее лицо помрачнело:

— Мда… папаша же его точно пропьет! Невзирая на все обещания. Выглядит-то платье богато…

— Так оставляй все здесь! Шкафов тут пустых мало, что-ли? Не бойся, мы его одевать точно не станем, оно ж не только мне, но и даже Сереге маловато будет! Хотя… вот если Серега будет очень сильно тренироваться и как следует похудеет…

Раздался дружный смех молодого поколения. Сергей проворно сориентировался в ситуации:

— Маша! Сколько там квадратных метров на заплаты осталось? Четыре или только три?

— Да считай, что почти нисколько, я ж еще себе и юбку скроила — усмехнулась девушка. Но на заплаты в случае чего хватит! Правда, если ты в него не влезешь, заплаты и не понадобятся, так что я тебя очень прошу…

На сей раз смех исходил от мужчин…

Вспоминая об этом, Серега улыбнулся и погладил Машу по плечу, отчего она прижалась к нему посильнее. И повезло же ему! Источник хорошего вкуса и экономности после того, как он купил швейную машинку, стал вполне ясен. Нельзя же ничего не перенять после такого, если даже и не самоличного многолетнего опыта кройки и шитья, то хотя бы от наблюдения за работой матери. Хотя тут и самоличный опыт тоже несомненно присутствует… Кстати, подобранные со вкусом вещи они ж еще, на удивление, и существенно подешевле оказываются! Впрочем… Сереге пришло в голову то, что люди часто платят за свои глупости не только в переносном, но и в самом прямом смысле! Не только напялил на себя что-то там желто-зеленое и шляешься, как чрезвычайно дурацки выглядящий модный попугай, но еще и бабла за эту «моду» отстегнул где-то вдвое, а то и даже больше! Чудная, вообще, она штука — жизнь! — подумал Сергей, затем сообразил, что он совсем не является первооткрывателем этой истины и улыбнулся. Посмотрев за окно, он увидел, что уже поздно и шепнул об этом девушке, покрепче обняв ее. Маша слегка покраснела, крепко поцеловала Серегу и они удалились в свою комнату. Очень быстро после того, как они улеглись в постель, Сереге, как выросшему в 90е годы и насмотревшемуся тогдашней рекламы, вспомнилась сказанная по радио мужским голосом шуточная присказка: «я столько знаю о прокладках, что могу и сам их носить».

— Отдохни, моя Машутка. Тебе сейчас непросто…

— Не, Сереж…

— Я ж тебе не зверь какой-то, как можно…

— Просто лежи себе спокойно…

Через некоторое время удовлетворенный Сергей, жадно и благодарно обнимая и целуя Машу, радостно подумал о том, что покойного отца за неправоту винить грех, да он и представить себе такое не мог, но в кое-каких рассуждениях относительно живых и резиновых женщин он был таки неправ… Но это все же практически нереальная ситуация! И повезло же тебе, Серега…

Глава 51

В Москве в понедельник заместитель начальника службы безопасности Ультрим-банка тоже столкнулся с ситуацией, которую он также считал невероятной. При этом везением он ее совершенно не счел. Поднимаясь по лестнице, Николай приметил выше человека, завязывавшего шнурки. Вообще, по лестнице мало кто поднимался, практически все ездили на лифте даже на второй этаж, но это вошло в привычку у Старостенко. Однако, лестница была практически всегда пустой, и там редко можно было кого-то встретить. А вот сегодня не только встретил, но даже и увидел, как шнурки завязывает — ну что ж, бывают и такие случайности — сонно подумал Николай, не подозревая о том, что менее, чем через полминуты у него полностью пропадет сонливость.

— Николай Владимирович!

— Да… — рассеянно отозвался Николай

— Есть очень важное дело, но лучше у вас в кабинете. Подойдите к нам минут через пятнадцать и попросите меня помочь с компьютером.

Сон прошел полностью! Что за важное дело, черт побери!?

— Понял! Подойду.

Системный администратор Володя, бывший собеседником Николая, радостно и облегченно вздохнул и направился вниз. Николай сообразил, что это было, по-видимому, неспроста и он не хочет появиться на этаже вместе с Николаем, чтобы никто не догадался о прошедшем разговоре. Да и говорил он довольно тихо, с пары метров не расслышишь. Что же это случилось такое? Чудные дела твои, Господи… Ладно, надо обязательно к нему подойти и сидит он недалеко…

— Володя, помощь нужна!

— Какая помощь, Николай Владимирович?

— Да уж не по делопроизводству, иначе я бы секретаршу позвал! — усмехнулся Николай. С компом непонятка какая-то. Поможешь?

— Иду…

Николай зашел в кабинет и запер дверь. Володя живо достал из внутреннего кармана лист бумаги и с нажимом сказал:

— Прочтите! — Николай живо выполнил просьбу, так как почувствовал немалую нервозность собеседника. При чтении глаза его изрядно расширились с первых же строк:

Доводу до Вашего сведения, что ….200* со мной вступил в контакт человек, представившийся сотрудником службы Элдет-Банка. Он предложил мне сумму в $300000 (прописью: Триста тысяч долларов США) за то, что я предоставлю в его распоряжение электронный документ с планом реорганизации Ультрим-Банка, который, по его словам, может находиться у вице-президентов по региональному развитию или развитию бизнеса.

Далее стояло сегодняшнее число и подпись с расшифровкой. Ну ни хрена себе!!! Однако, это восклицание надо бы удержать при себе… И не сидеть остолопом, перечитывая бумагу в третий раз. Работа руководителя состоит в том, чтобы давать указания, и лучше бы эти указания были более-менее внятными и правильными. С правильностью указаний, кстати, может быть явная беда, надо бы с начальником посоветоваться! А до этого…

— Та. а.а. к… Во-первых, Володя, я знаю, что ты этого точно не сделаешь, и сочтешь это указание дурацким, но! Я просто обязан тебе об этом сказать. Никому об этом деле ни слова! Только моему начальнику и тому, кому он разрешит. Во вторых, я прямо сейчас к нему и пойду, это как раз по дороге, тебя похвалю и скажу, что у него на компе не только такая же ерунда, а даже что-то похуже и он тебя позовет, если что. И в третьих — это я тоже обязан сказать, не взыщи. Если это дурацкая шуточка, ты об этом не просто сильно, а даже очень сильно пожалеешь!

— Да какие там шуточки!

— Мое дело — предупредить! Давай, пойдем!

До нужного места дошли быстро

— Володя, еще раз спасибо тебе!

— Да не за что!

Николай было сделал шаг, как бы уходя, но резко остановился, прикинувшись вспомнившим что-то

— Кстати! У Петра Валерьевича была, вроде бы, такая же фигня с компом, если не похуже. Если он захочет поправить — позвонит.

— Хорошо, помогу.

Николай заторопился к начальнику, который, к счастью, был на месте. Войдя в кабинет, Николай перестал с трудом удерживать нейтральное выражение на лице. Начальник сразу же заметил это

— Случилось чего?

— Случилось… Даже не знаю что сказать, пока посоветовал человеку молчать и как бы походя сказал, что у Вас с компом проблема. Николай передал аккуратно сложенный листок. На чтение не ушло много времени.

— Необычно…

Сдержанность начальника произвела впечатление на Николая. «Необычно», черт возьми! Хотя… он-то в сущности, прав, обычного тут явно мало…

— Я ему сказал, что если это дурацкая шутка, то отгребет он не слабо.

— Сам-то веришь, что это шутка?

— Нет. Но я ему сказал, что обязан по должности сказать о двух очевидных вещах — никому не слова и, если это шуточка, признаваться сразу. Не признался… И нервничал он довольно сильно

— А он к тебе прямо так в кабинет зашел?

— Нет, он меня на лестнице перехватил и сказал, чтобы я позвал его, как бы для решения проблем с компом. Заодно, я при прощании с ним как бы вспомнил, что и у Вас с компом проблемы… Вы ведь явно захотите с ним поговорить.

— Хорошо, что вы оба малость соображаете… Давай-ка я ему через четверть часа позвоню. А пока… Начальник взял трубку.

— Владимир Сергеевич! Нужно с Вами повидаться. Мне и Николаю. Дело очень, подчеркиваю, даже очень важное. Да, именно сегодня, время пока назвать не могу. Пока секретарше скажите, что отчет перенесете, а потом после моего звонка позовете. Николай не возьмет папку с отчетом из-за срочности, а я ее потом поднесу, да и зайду. Ага, ждите звонка.

Начальник положил трубку

— Все понял?

— Где уж тут не понять…

— Кстати, не зря мы тебя назначили, ох не зря… Неспроста он к именно тебе заявился, ты же у нас в службе один зам один без нашего прошлого…

— Может, оно и так… Но скажу честно, это скорее всего, от моей привычки по лестнице ходить. Он бы и к вам напрямую обратился, если б вам там шли.

— Наверно, ты и прав… Ладно… Давай-ка я ему позвоню. Да скажу, что ты посоветовал обратиться.

Начальник неспешно уложил папку на столе в сейф и аккуратно запер его, затем поместил переданную Николаем бумагу в прозрачный файл, уложил ее во внутренний карман и позвонил Володе. Появился тот довольно скоро.

— Прежде всего, Владимир Иванович. Николай Вас уже спрашивал, но я тоже обязан задать этот вопрос. Это не какая-то шутка?

— Нет.

Начальник внимательно посмотрел на Володю, затем открыл сейф, достал из него пустую папку вообще без номера и аккуратно подколол туда листок в файле. Затем обратился к Володе.

— Стало быть, сотрудник службы безопасности Элдета… Рост, возраст?

— Лет сорок, рост… где-то сантиметров на пять повыше меня.

— Цвет волос, глаз?

— Глаза не помню, волосы… ну, такие, как у Николая Владимировича.

— Эх… цвет глаз мужчин при неожиданных встречах завсегда помнят только женщины… Дальше…

— Минут через пять-семь подобных вопросов о внешности, искусно перемежаемых теми, которые уточняли содержание разговора Володи, начальник взялся за карандаш. Его рисунок был заслонен монитором, но когда он показал его Володе, у того челюсть отвисла

— Вылитый! И как вам это удается-то!? — последний вопрос был явно невольным и сам Володя явно смутился.

— Да вот… есть некоторые навыки — усмехнулся начальник. На взгляд Николая, деталей в рисунке было довольно много и по такому рисунку вполне можно было кого-то искать. Однако! Тут навыки, пожалуй, совсем даже не некоторые, а просто охрененные…

— Так, Владимир. Говорю пока предварительно, мне еще с председателем это согласовать надо. Но! Если ты увидишь вновь созданную папку… ну, с датой сегодня и позже на его сетевом диске с файлом, ты этот файл им в конце концов отдашь.

— Отдать!?

— Именно так. Я разрешаю. Заодно и заработаешь… может быть.

— Да вот в том-то и дело, что может быть. Оттого и пришел. Сумма больно здоровая, кидаловом пахнет. Да и, честно говоря, подумывал, что это ваших рук дело…

— Учти, сразу отдавать ни в коем случае ничего не надо, дашь им подождать несколько дней… Попробую организовать для тебя e-mail от председателя кому-то, в нем будет то, что он самолично этот план правит. Сначала ты им письмо это передашь, создашь видимость того, что дело сложное и мутное, может, и аванс попросишь. Только затем отдашь файл и наплетешь, что все это было очень сложно и так далее. Как бы связь с тобой держать…

— Скайп не подойдет? Но это только из дому…

— Ладно, подумаю. Хотя не доверяю я всему этому… В общем, так. Как увидишь в этой же папке файл с письмом — его распечатаешь, передашь и потом удалишь. Это нам будет сигнал, что письмо передано.

— Понял. Заодно еще им скажу, что первым делом залез в почту председателя. Это, по-моему, логично. Если над файлом работают, то его и пересылать могут.

— Тут с тобой спорить не буду, тебе виднее. Правда, не знаю, будет ли письмо, но попытаюсь. Давай тогда по этому скайпу с Николаем, но быстро, кратко и по делу. Но это не окончательно, может, и еще чего придумаем.

— Неужто совсем ничего у меня не отберете?

— Эх, Володя… Не бойся, времена сейчас не те, что в моей молодости. И пусть тебя сильно совесть не мучает, план в этой папке будет не то, чтобы совсем неправильным, скорее, очень даже наоборот, но… с некоторыми особо интересными дополнениями и изменениями.

— Да я уж это понял — усмехнулся Володя.

— Вот и молодец! Так, давайте обсудим детали по связи, раз она нами никак не контролируется… Говорить нужно совсем не о предмете, но с использованием определенных слов, кое о чем сигнализирующих. Сейчас скажу, все запишем…

При получении инструкций по связи на лице у Володи было написано — «Ну и дела, блин!» Николай подумал, что его физиономия, видимо, точно такая же, и постарался как-то привести ее в порядок. Казалось бы, десятка два, ну, максимум, три слов, а сколько всего сообщить можно! Особо с учетом сделанных как бы невзначай пауз между ними. Нового-то в этом способе нет ничего, Николай о чем-то подобном еще у Киплинга читал, там, где Ким вовсю участвовал в пресловутой «Большой игре», а век-то тогда был еще 19й. Однако, одно дело про это только читать, а второе — самому заниматься, тут пожалуй, не две, а даже три-четыре большие разницы будут…

— Думаю, всем понятно, что листки эти никому светить не надо и лучше их наизусть выучить. Даже так твердо выучить, чтобы говорить, как требуется, будучи пьяным в доску. Хотя такое вам и не понадобится, скорее всего, но стремиться к совершенству надо.

— Поняли! — ответили Володя и Николай в один голос.

— Молодцы! Так, Владимир… выходи давай. Вроде никого нет вокруг. Когда ты заходил, по коридору вроде тоже никто не шатался, я камеры себе вывел на экран, тихо было. И помни! никому не слова и знай посматривай потихоньку на диск председателя.

— Сделаю! — ответил Володя, после чего дверь захлопнулась. Наступило долгое молчание.

— Да, Петр Валерьевич… Я думал, что такое только в фильмах и книгах бывает. К удивлению Николая начальник даже слегка посмеялся

— Эх, Николай, Николай… В жизни порой такое бывает, что ни в какой фильм не засунешь. Уж поверь мне, хоть и рассказать не могу… Ладно, давай-ка я позвоню председателю, пусть назначит на 12 часов, будь в своем кабинете. После его звонка ты наскоро позвонишь мне и рванешь туда, как подорванный, и без папки. А я догоню.

Возвращаясь к себе, Николай подумал о том, что начальник, осознанно, или не осознанно, но преувеличивает. Одно дело в госбезопасности работать, там-то подобные «приключения», поди, на каждом шагу, а другое дело — обычному человеку в такое вляпаться. И! тебе-то самому не хрен удивляться! сам-то уже, кстати, не «гос», но все же безопасность. Назвался груздем — полезай в кузов… Николай вернулся в кабинет и стал учить листок со словами не только просто наизусть, но даже с расчетом на использование после двухдневного и беспробудного пьянства. Когда поступил звонок от председателя, Николай выучил уже почти все.

Тем временем Игнат Владимиров выбрался погулять. Конечно, ему надо было бы обрабатывать данные по картам, полученные вчера, но голова болела и Игнат решил проветриться в надежде на то, что боль утихнет. Проходя мимо одной из многочисленных палаток он приметил бабку с маячащим поверх содержимого сумки дешевым мобильником. Пройдя за ней подальше, он дождался того, что бабка остановилась у палатки и потихоньку спер телефон. Узнать его номер будет делом одной минуты поиска по сайту мобильного оператора. Он было хотел купить новую СИМ-карту, однако, сообразил, что одной картой не обойдешься — его засекут по IMEI телефона, этот уникальный номер каждого аппарата в базах данных точно записывается, как и история всех смен СИМ-карт. Поэтому нужен был новый мобильник, а покупать его Игнат не торопился, надеясь тем или иным способом решить вопрос. К его удаче, он действительно решился, да еще от прилива адреналина и голова болеть перестала! Поэтому Игнат заторопился домой, где, обрабатывая данные по картам с прошлого дня, стал раздумывать над тем, где и как дать объявление о продаже. Уж лучше хорошенько обдумать это дело, торопиться тут не следует… Он продолжал думать и тогда, когда Николай Старостенко в Ультрим-Банке с нарочитой быстротой устремился в кабинет председателя правления.

Реакция председателя правления на новости была такой же, как первое время у самого Николая

— Ну и история! Ваши предложения относительно того, что делать-то будем?

— Я бы Вам предложил, во-первых…

Николай знал, какие будут предложения у начальника и отвлекся, следя в основном за выражением лица председателя. Удар держит крепко, это точно… Даже более-менее успокоился на вид. Хотел бы и я так же быстро успокоиться…

— Так… письмо я вам сегодня же организую, вопросов нет. Мне и так регулярно пишут о том, что с этим планом. Папку на диске… ну, тоже сделаю, пожалуй завтра. А вот что бы в нем исправить — ума не приложу. Я, честно говоря, и делать-то что с этим планом не решил, пока что. То ли выкинуть, то ли принять, муть там какая-то…

— А изменить-то надо. Чтобы потом высматривать слишком много знающего.

— Во, придумал! Николай, почитаешь это план.

— Я!???

— Ты, ты. Да не смотри на меня с такими круглыми глазами, а не то я подумаю, что у тебя… приступ диареи и начну сильно волноваться. Кабинет же мыть и чистить придется, заляпаешь тут все…

— Владимир Сергеевич, я ж в таких делах ни в зуб ногой! Вы же правду на глаз видите — говорю совершенно честно!

— Говоришь-то ты честно, спору нет. Однако! Ты, за время докладов мне, себя показал человеком сообразительным. Я ведь, когда говорил, что не знаю, чего за этим планом кроется — тебе совсем не врал, уж поверь. Чувствую — там явно что-то не то, но понять не могу. Оттого он у меня уже месяца четыре лежит с большим хвостиком, и только очень отчасти по причине проверки ЦБ. Почитаешь, может, скажешь чего толковое.

— Почитать-то почитаю… Вот только…

— Давай, досказывай мысль, а хотя, что тут досказывать, я и сам, глядя на тебя, скажу. Не сильно надейтесь от меня на что-то толковое?

— Ну, в общем-то да…

— По крайней мере, хоть попытайся!

— Да уж, пытаться придется вовсю — вам же не наврешь… Председатель при этих словах ухмыльнулся. Но тут хорошо, если гора хотя бы мышь родит, а то и вообще ни хрена не получится… Дело-то, без дураков, для меня полностью новое.

— Давай, Николай, бросай все бумаги и занимайся чтением — подал голос начальник. И попытайся понять, что же там такого…

Николай призадумался

— А в чем основная непонятка-то? Если можно, скажите.

— Хороший ты вопрос задал… Моя, как ты сказал, основная непонятка, в том, что я не пойму, на кой ляд этот план вообще нужен. Обычные причины выкатывания наверх таких планов — или посоветовать реорганизацию, которая поднимет кого-то наверх, но на нее нету административного ресурса, или отсоветовать реорганизацию, которая снимет с кого-то головы. А тут я не наблюдаю этого ну нисколько. Толкающий этот план вице-президент наверх уже не точно не пойдет, что бы он там не сделал, я ему об этом сказал напрямую. Так не утих же он… Головы с кого-то снимать и что-то реорганизовывать до этого плана я тоже не собирался. Вот это и есть основная административная нестыковка, о которой ты вряд ли бы задумался. Посмотри, что там по технике и прочему, но держи в голове прежде всего то, что действительные цели этого плана не ясны и постарайся взять след, который на эти самые цели выведет. Ты этот документ хоть обнюхивай, только не грызи — усмехнулся председатель, доставая толстенный скоросшиватель из лотка для бумаг. Впрочем… если найдешь, что именно за этим кроется, слегка погрызть тоже разрешаю, но только без фанатизма!

— Ладно — усмехнулся Николай. Пока постараюсь ограничиться обнюхиванием.

— Вот и славно! Потом посоветуешь, что бы там именно изменить.

— Давайте-ка мы его в «Корону» приберем, чтоб не отсвечивал — сказал начальник.

— И то верно!

— Ладно, по остальным вопросам считайте, что по-быстрому доложили, есть там что важное?

— Нет, все случаи обычные, уже бывали подобные происшествия.

— Ну тогда приступайте. Председатель вздохнул. — Как это там у китайцев «Чтоб вы жили в интересные времена»

Насколько помнил Николай, это древнее проклятие заканчивалось эпохой перемен, но спорить с председателем не стал. По большому счету, оно и так правильно — эпохи перемен всегда достаточно интересные, но лучше все-таки наблюдать за ними со стороны. Особо памятуя о том, что не все участвующие до конца этих самых перемен доживают… После начала перемен в 1917ом в России не одного десятка миллионов человек недосчиталось. Да и не только в России такое, в других странах перемены — тоже штука та еще. Во Франции вон тоже вопили «Свобода, Равенство, Братство», однако, многие, не то, чтобы участники, а даже устроители этого бардака его не пережили, сам Робеспьер изделие имени доброго доктора Гильотена опробовал на себе. Хотя, очевидно, что ему, как, впрочем, и иным «клиентам» этого механизма, этого навряд ли хотелось… А доктор-то, кстати, в действительности был добрый и сильно заботился о том, чтобы обезглавливание причиняло поменьше страданий. Спору нет, физических страданий стало намного меньше, но при этом производительность труда гильотина повысила кардинально, и не мудрено — эвона, какая механизация! Никаких там пьяных палачей с мечами… Кому-то там во Франции до внедрения автоматизации процесса голову вообще удара с десятого, если даже не больше, еле-еле отрубили. А тут все просто: «Дерни за веревочку — башка и откатится»… Кстати, тебе бы тоже надо шевелить извилинами в своей башке и очень хорошо! Хоть гильотин сейчас и нету, но снятие головы в переносном смысле порой не сильно лучше, чем в прямом. Поэтому Николай максимально сосредоточился даже еще до того, как пришел в свой кабинет. Добравшись, он уселся в кресло, выдохнул и решительно открыл «корону» с документом…

Глава 52

Тем временем, Семен собирался воспользоваться полученными от Сереги знаниями по безопасной работе в Интернете. Воспользовавшись анонимным, по крайней мере, на словах, proxy-сервером в Канаде, он начал поиск по словам номера кредитных карт и был просто поражен, увидев следующее:

Номера и прочие данные кредитных карт с ПИН-кодами и иными данными. Оптом. Тел….

Взглянув на дату публикации документа, Семен подумал, что, скорее всего, его еще не должно было отследить борющееся с компьютерными преступлениями управление «К». Так, надо срочно звонить с нового телефона, но при этом еще и отъехать подальше к райцентру, а то отследить его положение с соты — задача тривиальная. Не мешкая, Сергей переписал телефон и живо направился к машине. Но ему пришла в голову идея получше и он, вырулив на московскую трассу, начал разговор в движении. Поди тут отследи кого среди едущих!

— Слушаю.

— Я по поводу объявления. Прежде всего! Надеюсь, это не Ваш обычный телефон?

— Не, я его вчера у одной бабки спер.

— Приятно говорить с толковым человеком! Но лучше этим телефоном не пользоваться, а выкинуть его побыстрее и подальше, раз он в Интернете засветился. И объявление на форуме тоже прибить не мешает, снова дать Вам его, если не сговоримся, недолго, но управление К говорят, за этим посматривает. Свой телефон я, кстати, после этого разговора сразу же выкину.

— А связь-то как держать?

— Записывай e-mail…, повтори по буквам… Ага, правильно. Будешь писать туда, заходя с анонимных proxy. Напишешь, что по поводу объявления. И еще — поставь себе PGP и сгенери свою пару ключей. Почтовый ящик тоже не в России заведи.

— Понял…

— Свой ключ пошлешь мне, а я тебе отпишу.

— Все будет, как надо.

— Ну тогда все, давай. И лучше сделай, как я сказал — чем больше твое объявление висит, тем больше вероятность того, что тебя заметут. Прояви здравый смысл. Телефон на хрен выруби, выдерни из него аккумулятор и выкинь, симку порежь

— Хорошо

— Давай, до связи! Пиши.

Связь прервалась. Игнат по голосу интуитивно понял, что человек ему звонил серьезный и обстоятельный. К тому же, и осторожный! Небось, ему такое не впервой, и насчет того, что могут замести, знает явно не понаслышке. Поэтому, не мешкая, Игнат вырубил телефон и даже достал из него батарею — все, как было сказано. Сообщение на форуме тоже было прибито, оставшись только в вездесущем кэше google, но там его вряд ли кто найдет. Затем, минут через 20 успешно поставив PGP и сгенерировав свой ключ, он уже отправлял письмо на аккуратно записанный адрес. К этому моменту Семен как раз вернулся домой, залез в Интернет на этот раз через сервер в Индии и улыбнулся, увидев пришедшее письмо с ключом. Еще через десяток минут Игнат подпрыгнул от радости, увидев, что клиент готов скупить все, но с существенной оптовой скидкой и даже заплатить наличными. Однако, надо бы написать, сколько именно есть «всего», а то, мало ли, он рассчитывает на какую-нибудь сотню-две. Полученная цифра вызвала, хоть и полузадушенный, но все же радостный возглас у адресата. Были проведены технические уточнения относительно того, присутствует ли в данных магнитная полоса карт, на что Игнатом был дан утвердительный ответ. После торга сошлись на сумме в 370 тысяч рублей, что было даже немного побольше того, что планировал Игнат. И ему еще возиться с множеством клиентов не придется! Договорились и о месте встречи, через два дня — Семен в это время позвонил в банк, узнал, что большие суммы наличными требуется заказывать заранее и немедленно сделал это. Придется продумать точное место и план передачи денег. Ну уж это Семен помнил из прошлой жизни как следует. Однако, кое о чем помнил и Игнат. Придется ему поработать дрелью и паяльником над одним еще не купленным украшением…

Системный администратор Володя нашел в недавно созданной сетевой папке файл с расширением сохраненного e-mail сообщения. Отключить блокировку использования USB, имея административный пароль и на ПК и антивирус, было парой пустяков и файл очень скоро оказался на флешке. Затем Володя направился на обед и по дороге позвонил по телефону, записанному в записной книжке его мобильника.

— Слушаю

— Кое-чего достал, надо бы показать, встретится и все обсудить. Могут быть трудности.

— Хорошо. Давай-ка завтра после работы на Пражской. Или ты сегодня сможешь?

— Смогу сегодня, почему бы и нет?

— Это очень здорово! Ладно, до вечера!

В это время Николай Старостенко вовсю рыл носом землю, второй день читая план реорганизации вдоль и поперек. Документ казался ему каким-то… странным. Спору нет, там вроде бы все на вид нормально и даже очень подробно, однако что-то было не так. От злости временами действительно хотелось даже погрызть этот долбаный документ! Николай начал понимать председателя, но легче ему от этого совсем не стало. Уж если такой опытнейший человек ни хрена в документе не нашел, то тебе-то, Коля, куда, со свиным рылом, да в калашный ряд… Самым печальным было то, что он чувствовал близость разгадки, но никак не мог ее найти. Ладно, надо бы отвлечься и подумать хотя бы над тем, что именно в этом плане изменить… Хорошенько поразмыслив, Николай решил, что надо увеличить или уменьшить все расходы, да лучше в разы. Но относительно этого надо будет посоветоваться… Вставлять какой-то новый раздел в достаточно связно написанный документ Николай пока не решился, хотя… Стоит узнать у председателя, кто там следующий на служебной лестнице за автором плана. Надо бы его туда вписать, вот тогда кто-то, быть может, и забегает — или от возмущения, или от радости… Не мешает туда и иных действующих лиц вписать. Кстати! Там ведь действительно нет никакого раздела по административным перестановкам. Что довольно странно. А ведь это очень дельный совет председателю! Надо будет соответствующий параграф или раздел туда вписать. Но тоже предварительно обсудив и подождав одобрения. По ходу размышлений о требуемых изменениях в плане на Николая таки снизошло озарение и он даже рассеялся. Его не на шутку поразило то, что никто из рассматривавших ранее документ, включая и его самого, до этого не додумался. А ведь просто надо было оценить документ в целом, а не вдаваться в частности, коих там было великое множество… Требовалось просто-напросто как следует оценить количество этих самых частностей и все становилось на место.

Предлагаемый план реорганизации банка был банально с чего-то списан. Прямо-таки, как студентом-троечником. Ладно бы, еще приведенная цветовая гамма отделения, которая была, очень мягко говоря, странной. Эдакие красно-серо-темно-сиреневые цвета были в самый раз для похоронного бюро. Чудны дела твои, Господи! это кто ж до такого домалевался!? Нет, конечно в Интернете на некоторых сайтах и более суровые цветовые решения есть, глаза вырывают так, что хочется развидеть рукотворный ужас, да поскорее! Но тут… Это же банк из первой двадцатки, а не сайт начинающего web-мастера с желтыми буквами на зеленом фоне! Однако, это еще можно представить, как активную работу мысли, но, неизвестно зачем, в документе имелся и типовой план нового отделения банка. В реалиях Москвы вписаться в ограниченную площадь арендованных помещений очень сложно, а уж искать что-то подходящее под заданные размеры — дичь полная! По жизни, нужное типовое помещение правильных размеров хрен найдешь. В регионах еще отыщется, в столице — можно и не пытаться. Или оно будет правильных размеров, но в неправильном месте, или наоборот. В общем-то, основная мысль по документу понятна, телиться с этим всем не стоит, докладывать надо. Николай набрал номер начальника, у которого был настроен прямой доступ на телефон председателя без секретарши и быстро высказал свою просьбу. Оставалось только ждать и ожидание было не долгим.

— Слушаю, Владимир Сергеевич!

— Давай рассказывай, чего там нарыл! Да побыстрее.

— Сейчас расскажу, но надо будет еще и изменения в документ внести, предложения у меня тоже есть. В общем, если максимально кратко, мне показалось, что этот план явно с чего-то списан.

Последовало полуминутное молчание.

— Обоснуй!

— Тут надо документ целиком рассмотреть. Там глаза цепляются за мелочи, но мелочей этих настолько много нагородили, что становится ясно придумать их самому, не глядя на оригинал, практически невозможно.

— Да, Коля… Хорошо, что я относительно твоей головы не ошибся…

— К сожалению, толку от нее пока мало — понять, зачем именно списывали, я так и не понял. К тому же, относительно действительных целей плана — там вообще нет ни одного раздела с административными перестановками. Вы же говорили относительно целей таких документов — они ж там впрямую никак не упомянуты!

— И это тоже… Молодец!

— Спасибо! Можно к предложениям перейти?

— Давай, говори.

— Предлагаю увеличить расходы по пунктам плана раза в 2–3 и внести туда раздел по административным перемещениям. Там ведь его все равно нет. В этот раздел вписать повышение всех замов или еще чего в том же духе, но тут Вам явно виднее. Главное — написать так, чтобы вызвать побольше потенциального возмущения и недовольства. Цены-то я могу и сам подправить, но по этой части советовать вам не берусь.

— А это мысль! Придется мне поработать. Кстати, сегодня я одно интересное письмо по повожу нашего дела написал…

— Понял! Главное, сохраните его на диск, чтобы не пропало куда.

— Все нормально, сохранил уже. Спасибо тебе большое, ты все-таки молодец!

— Вам тоже спасибо на добром слове, хотя честно скажу — зачем именно списывали и откуда, я так и не понял.

— По крайней мере, ты хоть понял, что документ именно списывали, а не сочиняли, а это уже довольно большая точка опоры для размышлений. Тут обмыслить надо все, да как следует, а правки я твои внесу. Пока!

— До свидания!

Выдохнув, Николай радостно подумал о том, что он, кажется, прорвался, хотя бы и по первому времени. Не худо бы понять, зачем списывали, однако… Глупо искать в списанных школьных сочинениях строки о том, зачем именно их списали! Хотя… со школьными сочинениями оно и так понятно что к чему, а тут-то зачем? Одно ясно — если такого не пишут даже в самых очевидных случаях, искать следы в документе бессмысленно и надо четко сказать об этом председателю. А документ почитывать надо, мало ли что еще нарою… В общем-то дела начали складываться неплохо! — радостно подумал Старостенко. Хотя вначале ничего этого не предвещало…

Вечером на Пражской дела складывались неплохо и у другой пары собеседников

— Значит, так. Прежде всего, я хорошо подумал и согласен.

— Это здорово! Когда достать сможешь?

— С этим пока что проблемы. Председатель над этим планом работает лично.

— Да быть, черт возьми, такого не может! Чтобы сам предправления не то, чтобы просто правил чего-то, а систематически работал?

— Ну, если не верите — e-mail от него почитайте, убедитесь. Я прежде всего в почту его залез, мало ли, документ там в каком-то письме лежит. Плана там не оказалось, но я вот это письмо распечатал — читайте.

— Мда… Никогда бы не подумал…

— Вот то-то и оно. Мне пока совсем не ясно, где именно этот план лежит. То ли на собственном компе председателя, то ли на сетке. И там и там могут быть свои проблемы с доступом. Кроме того! Признаюсь честно, я вам не сильно верю. Нужен задаток в десять процентов.

— Так… Распечатку давай, покажу ее кому следует, с задатком постараюсь вопрос решить. А ты пока разбирайся с тем, где и что лежит.

— Постараюсь… Дело-то может и не выгореть вообще, но попробую. Могу отдать десять процентов страниц от файла за задаток, оцените, что к чему. У Вас-то ко мне доверия тоже может быть мало, хотя у меня еще меньше.

— А с чего бы это?

— Цена сильно здоровая, честно говоря. Если столько обещают, то, скорее всего, не собираются платить вовсе

Игорь расхохотался

— Вот оно что! Ты учти, хорошенько уясни и как следует запомни то, что тут имеет очень большое значение сильнейшая личная неприязнь вашего и нашего председателей, они еще с детства друг другу морды били. Наш, может быть, даже и больше денег дал бы на это дело…

— Чо, они серьезно друг друга били? Мда… такое придумать сложно.

— Еще и как знатно били, у вашего председателя до сих пор белые следы на кулаках видны.

— Ну ничего себе! Вы-то откуда об этом знаете?

— Эх, Володя, я ж в госбезопасности работал, когда она еще КГБ называлась. Уж поверь, знаем мы всякого немало… А насчет недоверия… Небезызвестный Иосиф Виссарионович говаривал о том, что здоровое недоверие — это хорошая основа для совместной работы! Игорь задорно ухмыльнулся и Володя, не удержавшись, невольно усмехнулся ему в ответ. Ну что, полегчало тебе?

— Вполне!

— Ну и хорошо! Ладно, давай, письмо я твое покажу, кому надо, да и с задатком попытаюсь прояснить. Не обещаю, но вероятность есть, и по-моему, достаточно большая.

— До свидания!

Собеседники расстались, но вечер для них был отнюдь не закончен. Игорек сделал короткий звонок по мобильнику и поймал такси, которое домчало его до центра практически мгновенно. Утром бы это никак не удалось, но вечером в центр почти никто не едет, все из него по домам стремятся. Меньше, чем через полчаса распечатанное письмо лежало на столе у задержавшегося по такому случаю председателя правления Элдет-Банка. Он о чем-то призадумался, глядя на добытую из стана врага бумагу и сказал, что сообщит решение по задатку максимум через три дня. Само письмо он попросил оставить и положил в свой сейф, однако, спрятанному предстояло быть вытащенным оттуда и сегодня же. Володя, тем временем, говорил по скайпу с Николаем Старостенко и совершенно правильно использовал все кодовые слова в разговоре. Через некоторое время председатель правления Элдет-банка вслух хохотнул после своих раздумий, открыл свой сейф, достал и сфотографировал письмо, которому предстояло сегодня же быть отправленным в зашифрованном PGP виде, сопровождаемым сообщением с кучей грамматических ошибок. Пусть этот крендель знает, что он там не один и если будет косячить, то от меня нигде не спрячешься!

Глава 53

На следующее утро один из вице-президентов Ультрим-Банка с интересом рассматривал сфотографированное электронное письмо, которое поступило ему уже во второй раз и по очень неожиданному каналу. Он быстро отправил ответ, подтверждающий подлинность полученного сообщения, а затем призадумался. Что-то Ультрим его хозяин обложил со всех сторон! Уже и почту, да ни кого-нибудь там, а предправления для него тырить начали, экий красавчик! Надо, пожалуй, не облажаться и постараться все провернуть в лучшем виде, а то мало ли, и тебя втихую проверяют… Вице-президент стал собираться на работу, мысленно дав себе слово удвоить усилия и поактивнее продвигать план реорганизации как только можно.

Николай Старостенко сидел в кабинете начальника, отчитываясь по вчерашнему разговору.

— Стало быть, рыба не только клюнула, но и заглотила…

— Ага. Он с них аванс попросил, как договаривались. Пока ответа не дали.

— Письмо, понятное дело, забрали.

— Да, Володя его распечатал, а тот схватил радостно.

— Что-то определенное Володя ему не сказал? По срокам и прочему?

— Не, напустил туману.

— Это хорошо. Будем ждать развития событий. Тебе-то как вчера председатель позвонил?

— Да я ему кое-что рассказал про документ…

— Неужто ты нашел что-то!?

— Да как сказать… Хоть председатель меня и хвалил, но его поручения понять, на кой ляд этот план сдался, я не выполнил…

— Хвалил-то за что?

— Да за то, что я понял — списали это план откуда-то. Вы-то знаете, зачем такие документы списывать? Я — нет…

— Постой-постой! Что, прямо так и списали, как контрольную в школе!?

— Ага…

— Мда… Оригинал, откуда списывали, нашел?

— Нет, но там в документе столько мелких деталей, что в них глаз тонет и не поднимается наверх. А как в общем посмотришь и оценишь, сколько всего там нагородили, так и понимаешь, что без оригинала никак…

— Поискать бы этот самый оригинал…

— Надо бы разрешения у председателя спросить. План конфиденциальный, шарить по Интернету с такой информацией без спросу не стоит…

— Молодец, правильно к делу подходишь! Спросишь разрешения обязательно.

— У меня встречный вопрос. Понять, что списали — это, скорее всего, и хорошо, но на кой черт вообще списывали-то? Тут я не продвинулся никак, может, Вы скажете чего? Я-то в таких делах ноль…

— Эх, Николай, обдумать это надо. Я со списыванием таких документов даже в прошлой жизни никогда не сталкивался, дело это и для меня новое…

— Да и председатель тоже сказал, что думать об этом будет. Я ему еще вот что насчет изменений предложил…

По окончанию разговора с начальником Николай был изрядно озадачен. Уж если такой опытный человек не может представить, зачем списывать, то ему — вообще без шансов. Ладно… человек не побежден, если его не победят, будем пробовать — с внезапно проснувшимся оптимизмом подумал Николай, возвращаясь к себе.

Если оптимизм Николая Старостенко был достаточно осторожным, то в это же самое время Киоши Онода был доволен донельзя. И ведь все получилось же! Даже намного лучше, чем у ленивых китайцев, которые утверждают что если сидеть на берегу реки достаточно долго, то можно и дождаться того, когда мимо проплывет труп твоего врага. Вообще-то, пролетевшее мимо окна небоскреба тело трупом все еще не было, однако ему оставалось совсем недолго до перехода в это состояние… Да и на совещании сидеть ему пришлось не так и долго, бывали и более затяжные встречи, хотя… этому заседанию все же предшествовали много лет подготовки, которые, впрочем, дали отличный результат. Труп своего врага лучше всего не просто так на берегу ждать, а заранее сделав все для того, чтобы его выше по течению в реку сбросили — так-то оно понадежнее будет… Совещание прошло, как по нотам! Прежде всего, Онода по телефону настоял на том, чтобы состав участников был попредставительнее, так как ему есть много, что сказать. Само собой, после такого заявления явилась не только служба безопасности в полном составе, но и даже хозяин фирмы вместе с высшим менеджерским составом. После начала совещания Онода открыл дневник, кое-что сказал, затем начал четко и размеренно отвечать на вопросы, для виду пользуясь при этом иносказательно написанным дневником, который очень внимательно просматривали сидящие рядом с ним сотрудники службы безопасности. Через шесть часов вовсю юливший и пытавшийся хоть как-то оправдаться, но все же окончательно и беспощадно загнанный Онодой в угол руководитель проекта по многокупюрным приемникам сказал, что ему нужно выйти. Ушел он, как оказалось, совсем недалеко, только до лифта, на котором он поднялся на самый верх здания, после чего перелез через ограждение на крыше небоскреба и спрыгнул вниз. Все же с пространственной ориентацией у него был полный порядок! Выбрал именно то место, чтобы пролететь мимо окон зала, в котором проходило совещание. После изрядного оживления в помещении, хотя по европейским меркам оно было совершенно слабым и явно несоответствующим происшедшему, хозяин фирмы обратился к главному действующему лицу

— Онода-Сан, я прошу Вас занять место руководителя проекта по многокупюрным приемникам банкнот. В свое время мной была сделана ошибка и я бы очень хотел ее исправить.

— Хасигава-Сан, прежде всего, я хочу принести пользу фирме, что я и пытался делать все эти годы. Десять лет назад я бы немедленно согласился, но я уже довольно давно на пенсии, хотя и могу приносить пользу. Могу я сделать встречное предложение?

— Слушаю Вас.

— Назначение столь пожилого человека, как я, сейчас только повредит проекту. Позвольте мне быть консультантом или советником, назовите эту должность, как хотите, возможно и на неполный рабочий день. Главное — чтобы от моих предложений не отмахивались.

Хозяин призадумался и улыбнулся

— Хорошо, Онода-Сенсэй. Я очень высоко ценю ваши знания и опыт. Можете приступать к работе завтра, сегодня уже довольно поздно. Завтра же все формальности по вашей новой должности будут улажены.

— Благодарю Вас

Онода низко поклонился и с удивлением отметил то, что ответный поклон хозяина явно показывал его искреннее уважение и даже признательность. Онода-Сенсей! Это звучит очень даже хорошо… Новоявленный сенсэй начал продумывать, как именно выходить из ситуации с многокупюрными приемниками банкнот, в которую он сам же и завел фирму. Имелось минимум три варианта, но требовалось выбрать лучший. А что до России и былых делах в ней… Ну что ж, русский сильно помог ему, но при этом и себя явно не забыл! Сотрудничество было очень даже взаимовыгодным, но он же сам решил его прервать! Что, кстати, показывает его незаурядную осторожность и здравый смысл. А раз мы оба решили не продолжать… Ну что ж, надо перелистнуть эту страницу своей жизни, помалкивать о ней и продолжать жить дальше. Добравшись домой, воодушевленный Онода-Сенсэй было потянулся к сакэ, но потом вспомнил, что завтра ему нужно ехать на работу и с радостью, которая показалась бы очень многим странной, поставил время подъема в будильнике. Его жизнь вновь наполнилась смыслом. А много ли надо для счастья одинокому старику…

Тем временем в России другой приближающийся к старости пожилой человек, который имел намного больше прав называться сенсэем, раздумывал о том, как же ему опубликовать результаты своей двадцатипятилетней деятельности. Не напишешь же про то, что проверка проводилась на десяти тысячах ворованных номерах карт с ПИН-кодами! Вернее, написать-то вполне можно, однако, после такого точно остаток жизни проведешь, рассматривая небо в клеточку… Ладно… Надо бы, для начала эти самые данные достать. Потом проверить, а потом уже и думать. Семен вздохнул и с завистью, с которой пожилые люди неизбежно начинают относиться к молодым, посмотрел на две склонившиеся друг к другу головы. Говорить они последнее время стали почаще… но только потому, что Маша стала читать свои школьные учебники. С вопросов Сереге она никогда не начинала, но он, видимо, чувствовал напряжение девушки, которое возникало при непонимании, отвлекался от своих дел, быстро смотрел в учебник и начинал тихо все объяснять. При этом его объяснения были настолько правильными, логичными и понятными, что встречные вопросы Маши практически не звучали. Сразу было видно, что парень учился сам и очень старательно… После объяснения пара опять замолкала… до следующего непонятного вопроса, который снова ощущался Серегой. Семен не был религиозен, однако, подумал о том, что суждения о «плоти единой» в данном случае ох, как правильны… Только не так, как у многих, где единение плоти дальше любви и не идет, после чего все частенько заканчивается разводом, а вот когда имеет место понимание друг друга не то, чтобы с полуслова, а даже без слов вообще… Такие уж точно не разведутся. К тому же, с деньгами даже и без Сереги у них будет кое-что. Маша начала принимать заказы на шитье и заработала уже около десяти тысяч. Семену понадобилась вся его твердость для того, чтобы не принять эти деньги для спаивания отца, но помешать девушке прикупить еды он не смог. Тут помог Серега, убедивший Машу в том, что надо бы отложить чего-то на случай непредвиденных обстоятельств. В принципе, как бы странно это не звучало, но женщину даже можно в чем-то и убедить! Однако, только после совместных и согласованных усилий, производимых с различных сторон… Само собой, получилось это не полностью, но купленной в итоге жратвы было все же намного меньше, чем на недельное усиленное питание целого отделения солдат во время учений. Семен посмотрел на часы и выругал себя за то, что сильно задумался. Ему ж в Москву ехать надо, хоть это и можно сделать завтра, но лучше не зависеть от пробок, а то мало ли что…

— Так, молодежь! Я в Москву собираюсь, вернусь завтра или послезавтра. Ведите себя хорошо — с нарочитой строгостью произнес Семен.

— Обязательно! Постараюсь, когда буду тут без Вас вовсю куролесить, не всю мебель переломать, а только половину!

Моркофьев усмехнулся и был несказанно удивлен промелькнувшей на лице Маши улыбке. Она была настолько мимолетной, что менее тренированный взгляд не заметил бы ничего. Но улыбка, хоть и очень краткая, но все же была и Семен счел ее очень хорошим признаком того, что нервы у девушки приходят в порядок.

Когда Семен доехал до дома и готовил себе ужин, от чего он уже успел изрядно отвыкнуть, председатель правления Элдет-Банка получил после расшифровки лаконичное сообщение с ошибками: «У`сь |/| оо пр /-\ влЪЪнЬЬёо» и радостно усмехнулся. А ведь работает же у него разведка, и неплохо, черт возьми, работает! Однако, о том, что вовсю может работать также и контрразведка, он совершенно не догадывался…

Глава 54

На следующее утро системному администратору Володе поступил телефонный звонок

— Привет! С авансом вопрос решен успешно. Дело теперь за тобой

— Нужно еще 2–3 дня. Дело непростое, я и сам заинтересован, но…

— Ладно, все понимаю, работай осторожно и аккуратно. Пока!

Володя выдохнул. Вообще-то, исправленный документ уже лежал в каталоге и «выкрасть» его было легче легкого. Однако, памятуя о том, что ему было сказано ранее, он планировал «решить вопрос» не раньше, чем через три дня. Придется вновь говорить по скайпу в установленное время… С начала всей истории его не отпускало нервное напряжение и Володя невольно подумал о том, насколько же крепкими должны быть нервы у людей, которые занимаются этим постоянно! Особо у разведчиков-нелегалов… там вместо нервов перед внедрением надо канаты стальные вживлять, не иначе. Ты тут орудуешь совсем не один, на своей территории, да, что очень немаловажно, по распоряжению руководства, и то нервишки шалят вовсю. А что уж сказать о тех, кто внедрен на чужую территорию и действует, не контактируя вообще ни с кем из своих, только оставляя сообщения в установленных местах один, как перст… Да таких, при случае, могут и похитить, а после вытягивания всей информации и вообще втихую в расход пустить, если они там очень уж сильно «пошалят»! Мда, теперь фильмы про шпионов теперь будут смотреться, прямо, как кинокомедии, хотя… В «Семнадцати мгновениях весны» главный герой и выстрелил-то всего один раз за уже не помнится, сколько серий, но его нервное напряжение там передано достаточно явно. Правил без исключений нет, но теперь большая часть шпионской кинопродукции не вызывала у Володи ничего, кроме смеха…

Тем временем человек, знавший о разведке не понаслышке, но не занимавшийся ей на практике, посматривал на подходящего к полученному им описанию парня. В руках у того была папка зеленого цвета. Семен стоял у импровизированной доски объявлений на столбе, обклеенной бумажками с телефонами компьютерных мастеров, предложениями работы сомнительного свойства и тому подобной ерундой. Дождавшись, когда парень подойдет поближе, Семен вздохнул и ругнулся, как бы про себя

— Только объявления о продаже славянского шкаПа нет!

— Главное, чтобы кирпичный завод не продавали. Как его там, Унихрен, или Унихро… он…

— Унихрен бы ему в… самый, что ни на есть, раз!

Конечно, пароль с отзывом, выбранные Семеном, очень многие его бывшие коллеги сочли бы нерациональными и даже непрофессиональными. История про обучающегося разведчика, назначившего встречу преподавателю у зоопарка, попала даже в прессу. Преподаватель в конце концов со второго или с третьего раза таки отозвался на пароль «Прекрасен мир животных», но после отзыва немилосердно сообщил, что пароль учеником выбран совсем хреновый. Считалось, что пароли должны быть независимы от места встречи, однако, Семену казалось, что все такие пароли контрразведка любой страны должна уже знать наизусть. Его личным вкладом в примененные пароли были старорежимная буква П в слове шкаф, и исковерканные названия кирпичного завода «Унитрон», причем второе должно было быть с характерной паузой. Да и не гоняется же за ним контрразведка, в конце концов, и это вовсе не экзамен в разведшколе! И так вполне нормально!

Услышав второй правильный отзыв с характерной паузой, парень явно расслабился. Семен огляделся и убедившись, что вокруг никого не было, представился

— Андрей

— Игорь

— Пошли в аллею, поговорим.

По аллее ходили только случайные прохожие, да и то раз в несколько минут. Вообще-то, Москва — город большой, однако, это чувствуется большей частью в часы пик и обеденные перерывы. А в половину одиннадцатого утра, когда все разошлись по офисам, но еще не вышли на обеденный перерыв, многие места становятся практически пустыми. Сев на заранее выбранную скамейку подальше от дорожки, встретившиеся перешли к делу.

— Что у тебя есть? Покажи один лист, хотя бы.

— Глядите. Таких листов у меня двести восемь штук.

— Т.а.а. к, посмотрим…

Семен с восхищением увидел не то, чтобы только номера карт, но и полностью записанные магнитные полосы, а также ПИН-коды к ним! Однако! Малый-то на вид раздолбай — раздолбаем, а оно вон как оборачивается…

— Вроде бы, все хорошо.

— Так, давайте-ка я деньги посмотрю. Можно даже из Ваших рук в сумке, ага… только… оторвите край пачки там, где ультрафиолет. Вот этот

Семен последовал указанию и с удивлением заметил, как тоненькое кольцо на пальце левой руки у парня было быстро повернуто и оказалось здоровенным аляповатым перстнем. Игнат прижал на нем какую-то незаметную кнопочку, и купюры начали светиться в ультрафиолете. Он быстро пролистал под перстнем все четыре пачки тысячных бумажек. Однако, парень-то непрост…

— Ух… вроде все нормально…

— Давай-ка я тоже посмотрю, что у тебя там.

— Смотрите.

Семен не сомневался, что все будет в порядке, однако просмотрел всю папку, запоминая завершающие четыре цифры номеров карт во вторых строках таблиц на каждой странице. Повторений в течении страниц тридцати не было, да… похоже, все было нормально.

— Молодца. Бери сумку, там тебе еще, как видишь, и премия за дополнительные номера.

— Ну, раз такое дело, то вот вам тоже премия — флешка с исходными данными и видео, на случай, если я где-то ошибся.

— Вот это деловой подход, молодец!

— Если Вам еще понадобится, писать на этот же адрес?

— Можно… Но предупреждаю, я сильно сомневаюсь в том, что мне они понадобятся, и этих достаточно будет. Так что, если я в течении двух дней не отвечу — ищи других покупателей.

— Понятно… Плохо это…

— А кому сейчас легко? Мне-то этих намного хватит… Но все равно, спасибо!

— Да и Вам тоже спасибо! До свидания!

— Бывай!

Очень довольные друг другом собеседники разошлись, чтобы больше никогда не встретиться…

Придя домой, Семен перешел ко второй части своего плана. Перед этим он из любопытства просмотрел данные на флешке и присвистнул каково! Целая куча каталогов по датам с видеофайлами, на которых различные руки вводят ПИН. И один текстовый файлик на каждый день с магнитными полосами и временем, соответствующим видео. Мда… молодежь пошла нынче страсть, какая сообразительная! Натырить десять с чем-то тысяч магнитных полос — это, однако, ох, как не мало… Ладно, надо позвонить былому начальству

— Добрый день!

— Здорово, Семен! Как оно на пенсии? Вернуться не желаешь?

— Вернуться — нет, а вот зайти поговорить не мешало бы. Могу в любое время, да хоть бы и сейчас!

— Заходи, почему бы и нет? Документы возьми, пропуск мы тебе выпишем.

— Спасибо! Ждите, через час буду!

Семен, из-за того, что в транспорте было уже относительно пусто, добрался до места быстрее планируемого, однако, пропуск уже был выписан. Хоть бывших разведчиков и не бывает, но порядок есть порядок. Сидел отдел в том же самом помещении, однако, что-то было не таким, как помнил Семен. На вид все стояло на местах, однако, чувствовалось какое-то неуловимое отличие. Моркофьев сразу не смог понять, в чем именно оно заключалось, дело ведь было совсем не в облике помещения. Изменилась не обстановка, а атмосфера в комнате. Неуловимо чувствовалось то, что смысла в деятельности работников стало намного больше. Семен даже позавидовал им, однако, возвращение сделанного уже было невозможным…

— Привет! Как живешь?

— Да неплохо, не жалуюсь. Сразу скажу — прикупил по дешевке дом в деревне над рекой, рыбачу, в лес ходу и все такое. В общем, живу неплохо, но, при этом становится скучно. Хочется для разминки позаниматься математическими проблемами, да теми, которые никак не решаются. Они, кстати, в случае могут принести вам большую пользу — сказал Семен и указал глазами на кабинет начальника.

— Давай-ка, заходи, расскажешь! Семен последовал за пригласившим.

— Ну, что ты там делаешь?

— Да вот, возникла неплохая идея о том, как бы DES взломать!

— Ты серьезно!?

— Вполне. Но помощь нужна с кое-какой документацией. Она не правительственная и строго говоря, в нашем смысле даже не секретная, под соглашение о неразглашении раздается.

— Так, скажи-ка мне, как это ты ломать собираешься? Хотя бы в общих чертах…

— Штука вот в чем. Есть полным-полно данных, зашифрованных DES, причем данных строго определенного формата с ограниченным списком символов на входе. Если удастся найти частное решение по этому списку, а потом выйти из него на общее…

— Знаешь, а в этом что-то есть!

— Вот и я о том же. К тому же, спокойная работа на свежем воздухе с ненормированным днем может и результат хороший дать. А если нет, то что ж… Как говаривает молодежь: «Не догоню, так согреюсь»

— Уж ты-то, Семен, догонишь! Ладно, что за документация тебе нужна?

— Нужны данные по алгоритмам формирования ПИН-кодов и иных данных магнитной полосы кредитных карт. Именно там только цифры от нуля до девятки. На своих картах и сравню, все ли там правильно.

— Гм…

— Еще подумай о том, какая польза будет, даже если получится только частное решение! Считай, все оперативники без средств не останутся.

— Это идея тоже ох, как неплоха… Кое-кто будет просто счастлив, это уж точно! Ладно, попробую достать тебе документацию. Распечатка пойдет?

— Вполне! Лучше ее, чем глаза ломать.

— Как DES взломаешь — приходи!

Моркофьев выдал заранее подготовленный ответ

— Ну, если у меня все проверится, как надо, вы это точно узнаете!

— Молодцом! А то и возвращайся.

— Мда, с одной стороны, сразу видно, что работа тут у вас кипит, но с другой стороны я уже к жизни на пенсии попривык… Но пользу принести хочу! Хотя и обещаю, что из этого польза выйдет, но буду стараться…

— И это правильно! Подожди, будет тебе документация.

Ждать прошлось не так и долго. Вначале нужный документ платежной системы VISA быстро был найден. Великое множество компаний было бы не на шутку поражено тем, сколько их конфиденциальной документации находится на Лубянке… После распечатывания документ был прошит и проставлен штамп о разрешении выноса из здания. Хотя это и было простой формальностью, так как документация была явно не относящаяся к государственной тайне, однако порядок соблюдался строго и очень тщательно. Попрощавшись, Семен направился к себе домой и погрузился в чтение, решив, что поедет домой утром. А ты-то сейчас где? с удивлением подумал он. Вот оно как, уже жизнь на два дома получается, однако… Моркофьев заставил себя отвлечься и вернуться к прошитой распечатке. Документ был не то, чтобы интересным, но имел явно длинную и богатую историю. В очень многих примерах срок действия карты был январем 1987 года. С тех пор, очевидно, ничего не менялось, да, пожалуй, еще и раньше… Если срок действия 87й, то писали где-то в 86-ом, а то и раньше. Немало… Но я все-таки молодец! Как же ловко их провел! И говорила же мама в детстве о том, что надо говорить правду! Одну правду им и сказал, все четко! Вот только не совсем всю… Ладно, тут, пожалуй, все ясно, надо ехать, перетаскивать тестовые данные на суперкомьютер и пробовать. С этой мыслью Семен направился спать.

Глава 55

На следующее утро Семен вернулся в свой второй дом и убедился, что все было в порядке. Серега, хоть и шутя грозился в его отсутствие поломать половину мебели, был парнем даже очень разумным, а Маша живо приготовила второй завтрак. Прибрав все данные платежных карт в запирающийся ящик стола, Моркофьев начал медленно и очень тщательно перепроверяя каждую строку, писать программу для получения ключей шифрования на основе имеющихся у него данных по картам и алгоритмам. Дело это было достаточно муторным, но время у него имелось. Первая версия программы была готова к вечеру, Семен запустил ее на тестирование и свет слегка моргнул. Производительность была неплохой, но требовалось подготовить данные соответствующим образом, разделив карты по номерам, принадлежавшим различным банкам. В полученной документации имелось и принципы их разделения, но повозиться с этим тоже потребуется… Вечера стали наступать раньше, приближалось время отъезда и Сереги и Маши, и, хотя они будут появляться у него каждые выходные, но в доме станет намного более одиноко… Семен удивился тому, как же он успел привыкнуть к обществу, да и не то, чтобы своих одногодков, а намного более молодых людей, которые, на диво, отнюдь не страдали болтливостью. Впрочем… У него еще останется Ленка, за которой он будет заезжать пару раз в неделю, не все так плохо. С удивлением Семен подумал о том, что подобные чувства — это некая компенсация за его многолетнее внутреннее одиночество. Хотя… не так уж это и плохо — подумал Семен и направился в кухню после зова Маши на ужин.

Если Семен успешно заново привлекал к обществу, то отец Маши не менее успешно отвыкал от него. Юрка вначале даже удивился тому с какой легкостью его бывшие товарищи не только отказались от общения с ним, но и обрывали его попытки втихаря навести мосты — не будут же за ним следить каждую минуту, черт побери! Однако, его былые приятели обрывали все попытки повторного сближения, что сам Юрка считал признаками истинного товарищества. Они говорили ему, что, как настоящие друзья, не хотят портить ему такую малину и твердо отказывались от всех его предложений. Юрке было невдомек, что истинные истоки проявленного товарищества крылись в банальной жадности его приятелей. Он совсем не замечал того, что на каждой посиделке ухитрялся выпивать существенно больше своих собутыльников, так как всерьез спорить и получить по морде от человека Юркиных габаритов никто не решался, а ширина глотки у такого тела под стать размерам и водки в такую глотку вливается, соответственно, побольше. Бывшие приятели просто не на шутку боялись того, что их начнут заново «обпивать» в случае прокола Юрки и не делали ничего, чтобы этот прокол допустить. Так как подобная ситуация вполне устраивала обе стороны, Юрка привычно залезал в густые кусты в заброшенном парке, чокался пластмассовым стаканчиком со своим отражением в осколке зеркала и вел задушевные беседы сам с собой во время употребления прилежно поставляемой Ленкой паленой водки. Содержимое этих самых задушевных бесед являлось бы подлинным кладезем для специалистов множества профессий — от наркологов и психиатров до социологов и психологов. Впрочем, там вовсю поживились бы люди не только указанных специальностей… Обычные врачи заметили бы первые признаки заболевания почек, а, скажем, историки нашли бы целый пласт новейшей истории российского райцентра, потому что Юрка в своих разговорах сам с собой частенько вспоминал прошлое. Однако, множество профессионалов упустили свой шанс, потому что у них не было привычки бродить по заброшенному, изрядно заросшему и толком не ухоженному с советских времен парку в райцентре и прислушиваться к тихому голосу, доносящемуся из самых густых кустов. Конечно, к вечеру голос переставал быть тихим, а ближе к ночи из кустов начинало доноситься и пение, которое, впрочем, вряд ли заинтересовало бы композиторов, хотя многие филологи не на шутку взбодрились бы от того количества матерных слов, которые были, на удивление, чрезвычайно связно и рифмованно вплетены в тексты песен. Да и антропологи были бы не прочь, хотя бы и при свете луны, исследовать развалившееся пьяное тело неандертальца, которое в обычном состоянии могло бы и воспротивиться изучению, причем исследователь мог бы получить не только моральные травмы. Но все упомянутые и не упомянутые специалисты совершенно не знали о таких роскошных возможностях… Если и днем-то в парке мало кто шатался, что уж говорить про вечера и, тем более, ночи! Сегодняшним поздним вечером, переходящим в ночь, Юрка лежал, смотря в небо, считая вслух звезды, при этом совершенно не обращая внимания на то, что звезды в созвездии Ориона были посчитаны им уже раз тридцать, временами при этом напевая песню «Не снится нам не рокот космодрома» с некими нецензурными вкраплениями, и размышляя о том, как же здорово, что Ленка скинула ему цену и теперь хватает даже на более-менее приличную закусь. Да это же просто праздник какой-то!!! Конечно, почки у него временами начинали побаливать, но это все были мелочи жизни — не 20 же лет ему, в конце концов! Старость-то подходит, однако… Ближе к двум часам ночи Юрка подустал, допил третью бутылку, при этом чокнувшись и выпив со своим отражением за космонавтику, и, засыпая, вновь почувствовал благодарность к давней подруге своей жены, которая делала для него столько хороших и добрых дел. Знай Ленка об этой благодарности, она бы смеялась до колик…

В Благовещенске Василий Соловьев тоже был благодарен другой Елене, которая, сделала и продолжала делать для него действительно полезные дела, совсем не чета спаиванию. Молодожены были в отпуске, выбрались погулять, утренний тест на беременность дал положительный результат и все шло просто чудесно! Они шли мимо плакатов «Их разыскивает милиция» и Васька заметил там пару уже стирающихся в памяти физиономий. Он осторожно осмотрелся, не заметив вблизи никого, но, несмотря на это, склонился и тихонько шепнул жене на ухо:

— Мне вон та старушка почему-то ну очень тебя напоминает! Ты не знаешь, к чему бы это?

Ленка скосила глаза, брови ее приподнялись, а затем Василий получил от жены дружескую затрещину по шее.

— Балда ты, Вася!

Они засмеялись, потом поцеловали друг друга прямо напротив своих собственных фотографий и пошли вдаль почти без всяких настороженных мыслей. Так как оба члена новой семьи отличались очень неплохим умом и сообразительностью, им сразу же стало ясно, что раз фотографии вывесили на всеобщее обозрение, то иные способы поисков не дали никаких результатов. Соответственно, ищущие надеются на русский авось, будь у них что-то более существенное — этих фотографий бы тут точно не было, с ними бы только оперативники ходили. А узнать их на этих изображениях, кстати, довольно неплохого качества, несмотря на ночную темноту, как минимум, очень даже мудрено… Стало быть, дело перешло в разряд висяков и все будет в порядке!

Расследующим мошенничество с приемным банкоматом, в отличие от молодоженов, было совсем не до смеха. Дело действительно уже находилось рядом с множеством висяков. Из Китая, как не странно, даже поступил ответ на отправленный запрос, но его содержимое было вполне ожидаемым — никаких поставок магнитных и ультрафиолетовых картриджей в Хэйхэ не проводилось. Посоветовавшись, расследующие решили, что это вполне может быть и правдой. И вообще, Китай был самым напрашивающимся, но отнюдь не единственным возможным местом закупки для жуликов. За очень малую часть от украденной суммы можно хотя бы и в Калифорнию слетать, переупаковать купленные там картриджи, как обычные, и спокойненько провезти их через все границы. Хорошего в полученном выводе ничего нет, но отворачиваться от правды было совершенно неразумно. Не получалось и с поиском места тестирования в банках. Практически везде даже тестовые приемные банкоматы были под камерами или находились в достаточно оживленных местах. Конечно, несколько банков, где устройства стояли на отшибе, трясли вовсю, но на интуитивном уровне было понятно, что ничего оттуда вытянуть не удастся и номер отрабатывали только для очистки совести и отсутствия претензий по плохому ведению дела. Оставалось только ожидать следующей попытки массового подсовывания в приемный банкомат белой бумаги. Уж на этот раз все будут наготове! Во всех банках были перенастроены параметры круглосуточного мониторинга приемных банкоматов, у многих поставлены дополнительные камеры, предупреждены и иные города на случай появления гастролеров и у них. А уж они-то непременно должны появиться! А как только они появятся — мониторинг выдаст тревогу и дежурные в банках живо оповестят соответствующие службы в Москве, которые будут немедленно связываться с сотрудниками на местах. На этот раз гады точно не уйдут, все схвачено! Настроение у занимающихся всеми этими приготовлениями было бы намного хуже, если бы они знали о том, что следующего раза совершенно не предвидится…

В отличие от незадачливых искателей тех, которых нельзя было и назвать фальшивомонетчиками (любой адвокат-двоечник, показав в суде белую бумагу, разгромил бы обвинение по этой статье в пух и прах) дела с выкрадыванием документа из Ультрим-Банка шли очень хорошо. Вечером состоялся телефонный разговор, в котором была достигнута договоренность относительно передачи десяти процентов текста документа при получении задатка. Передавать договорились завтра вечером, о чем Николай Старостенко был вечером оповещен по skype с использованием соответствующих кодовых слов. Три пачки стодолларовых купюр были уже подготовлены и уложены в сумку службой безопасности Элдет-Банка, также был подготовлен и оператор, который должен был заснять издалека факт их передачи. В общем, все шло просто чудесно!

Однако, дела не казались бы сотрудникам Элдет-Банка чудесными, если бы они знали о том, что в Ультрим-Банке тоже считают их точно такими же. Такое трогательное единение в оценке разведывательной операции с обоих сторон обычно означает то, что одну из сторон очень здорово обдурили. И стороной этой был отнюдь не Ультрим-Банк… Утром следующего дня на лестнице Николаю Старостенко была передана записка от системного администратора, которому предстояло вечером получить 30000$. Записку Николай быстро заныкал в карман и немедленно направился в кабинет начальника, которому и отдал ее, не читая. Впрочем, Николай решил постоять рядом и узнал все содержание сообщения.

— Так, Николай… То, что он тут предлагает — достаточно здраво.

— Надо бы подождать, чтобы Володя хотя бы аванс получил! Он мне вчера сообщил, что передача сегодня. А то еще заранее попросим председателя, а толком ничего не срастется.

— Я думаю, что все с авансом пройдет нормально. А изменить документ в уже отданных десяти процентах информации — идея очень неплохая. Так он станет для них постоянным источником изменяющейся информации…

— Что-то я сильно сомневаюсь, что ему каждый раз будут по 300 тыщ давать…

— Тут ты прав, но от такого источника они не отмахнутся. За отслеживание постоянных изменений документа они уж точно ухватятся, к бабке не ходи… Да вас, считай, и учить-то почти ничему не надо, шпионских романов начитались, что ли?

— Я-то еще их застал в советское время, а он — навряд ли. А что сейчас, например, из Джеймса Бонда подчерпнешь, туфта там одна… Что-то в текущей жизненной истории ни мартини с водкой никто не наливает, ни девки в очередь на сношение не становятся…

Начальник усмехнулся, что бывало достаточно нечасто.

— Я сам эти фильмы под настроение, как кинокомедии смотрю!

— Так, поди, в романах и раньше не все, что было, писали. Тут, по-моему, серьезный психологический настрой очень важен. Ну и настороженность и с недоверчивостью и проверкой всего, что можно…

— Ты, Николай, сейчас очень правильно мыслишь, а это в нашем деле — главное. Нет, в принципе и пить и общаться с женщинами тоже бывает нужно, хотя и намного реже, чем в кино. Однако, самое важное, что в разведке, что в контрразведке — это голова. Ладно, давай о другом. Разобрались, почему АОН с картами в Благовещенске ничего не нашел?

— Да он и не мог ничего найти. Судя по всему, они залезли в подвал и напрямую подключились к местной АТС. Поэтому, АОН работал совершенно правильно, но от этого никак не легче.

— А кодовые слова как узнали?

— Тут совсем глухо, даже причины непонятны… Во всех логах доступа к отдельной базе кодовых слов нет ничего подозрительного, даже администраторы туда не лазили. А если бы и залезли — у связистов бы это в логе коммуникационного оборудования точно оказалось, но там пусто. Расспросили всех клиентов на предмет самостоятельного выбалтывания, но никто никому их не говорил, входящих звонков с социальной инженерией не было. А если бы и были — больше двух десятков раздельно расспрошенных и врущих по одному и тому же поводу людей — это, при всем к ним недоверии, перебор. Не могли сразу все оказаться такими лопухами, что сообщили свои кодовые слова и, как один, молча стыдятся этого. К тому же тот, на ком ошиблись в кодовом слове, клялся и божился, что он его и не помнит даже! Он девичью фамилию матери не знает вообще, говорит, что ему какое-то простое слово при заполнении бумаг подсказали. Эх, председателя бы туда, понять, врет он, или нет… Ладно бы, номера паспортов и прочие данные в базах данных на дисках есть, но девичьих фамилий там точно нету… Пусть новость и не лучшая, но не ясно в этом плане совсем ничего.

— Понятно… Будем надеяться, что милиция их поймает, тогда все и узнаем. Ладно, Николай, скрести пальцы за успех сегодняшним вечером и жди звонка Володи.

— Непременно! До свидания!

Глава 56

Рабочий день у Володи тянулся чрезвычайно долго, что было совершенно неудивительным, учитывая немалое нервное напряжение и желание действовать. Но до наступления срока это было невозможным и приходилось невольно ждать и портить нервы самому себе… Файл был уже заготовлен на флешке, туда было включено даже не десять, а двенадцать процентов текста, при этом Володя еще не считал титульного листа, оглавления и прочих технических разделов, с ними по чистому числу страниц получилось вообще около одной пятой части плана. Он решил, что не будет мелочиться. Сразу же по наступлению шести часов Володя устремился к выходу, что бывало достаточно редко. Однако, еще утром для подчиненных была сочинена подходящая история, и никакого удивления или повышенного внимания его уход не вызвал. Володя добрался до выхода из метро и, оглядевшись, сразу же приметил на прежнем месте своего знакомого. Он, не мешкая, направился к нему.

— Ну как, принес?

— Все на месте!

— Загляни-ка в эту сумку

— Володя последовал указанию и увидел там три банковские пачки стодолларовых купюр.

— Давай флешку, бери сумку. Она твоя. Мы эту часть посмотрим и свяжемся с тобой через два-три дня.

— Хорошо! Надеюсь, что понадобится и оставшаяся часть!

— Посмотрим! Ладно, давай, до встречи.

— До свидания

Володя подхватил обычную на вид спортивную сумку и, изо всех сил стараясь сдерживать себя, спокойно направился домой. Ему бы совершенно не удалось сохранять спокойствие, знай он о том, что недавно его снимала скрытая камера, которая проработала довольно долго. Вначале она зафиксировала находящиеся в сумке деньги, затем был без пауз заснят абсолютно весь путь сумки до места встречи и момента передачи. Быстро, но при этом и очень хорошо подумав, Володя решил не тащить сумку домой, где ему неизбежно предстояло нервничать от самого факта наличия дома такой кучи денег и мучиться сомнениями в том, не фальшивые ли купюры. Он зашел в находящееся на отшибе отделение Ультрим-Банка и быстро открыл там валютный счет. Все триста бумажек были проверены на детекторе, который показал, что с полученными деньгами все было нормально. После этого Володя заторопился домой и сделал звонок по скайпу, кодовые слова в котором указывали на то, что все прошло отлично.

Тем временем «Игорек» из Элдет-Банка вместе с оператором уселся в служебную машину, водитель в которой быстро доехал до центрального офиса. Еще через десять минут фрагмент плана был на компьютере у председателя правления Элдет-Банка, который с деланным интересом рассматривал собственное творчество. В том, что это именно его творчество, сомнений не было. Признаваться в этом своей службе безопасности он, по понятным причинам, не стал и сказал, что подумает денек-другой над тем, нужен ли ему весь документ. Решение было уже принято, пускай тащат все. Преамбула и вводная часть практически не содержали изменений, но мало ли что там нагорожено дальше! Нужно все проверить, да как следует. Денег не жалко, да и зачем они ему — все, что нужно для очень даже неплохой жизни, у тебя и так есть, надо попробовать для души козла утопить. Этим мы и займемся, но… завтра-послезавтра, нечего выказывать свое излишнее знание даже своим. Председатель ухмыльнулся, закрыл файл и с улучшившимся настроением решительно взялся за разбор оставшейся с утра стопки документов.

На следующий день Николай Старостенко сообщил начальнику, что передача второй части документа задержится на 2–3 дня. Начальник кое о чем глубоко задумался, но в итоге не сказал ничего, лишь напомнив, что сегодня день планового отчета и Николай погрузился в список происшествий. К счастью, он был достаточно коротким и простым. Казалось, что летом все источники происшествий в отпусках шатаются. Ну да и ладно, так оно полегче, не жаловаться же на это, черт возьми! К тому же, ему и кроме происшествий есть много о чем поговорить! Доклад по обычным происшествиям, с которого предложил начать Николай, не занял много времени. Затем он сообщил председателю о том, что первую часть плана уже передали конкурентам. После этого Старостенко спросил:

— Могу я Вас кое о чем попросить относительно этого документа?

— Спрашивай!

— Первое — я бы хотел, хотя бы и опосредованно, но понять, откуда его списали. Без поисков в Интернете на обойтись, искать я буду очень аккуратно, без прямого копирования. Разрешите?

— Давай, ищи. Мне это и самому интересно! А второе что? Раз уж сказал «первое»…

— Если у Вас будет время и возможность, внесите, пожалуйста, какое-то изменение в первые десять процентов плана. Так у них будет к нему постоянный интерес и отслеживая реакцию, мы сможем понять, кто именно…

— Понимаю! Внесу.

— Еще просьба есть — если это не сделано, включите в word режим исправлений и пользуйтесь комментариями и примечаниями с датой. Тогда у них будет целая история изменений документа и это их уж точно заинтересует.

— Давай-ка ты, Коля, мне в этом поможешь, да покажешь, что тут и как.

— Да без проблем!

Уходя от председателя, Николай в который раз подумал о том, что человечество, несмотря на все новые технологии, внутренне очень консервативно и меняется чисто внешне, а не по существу. Где-то в Интернете он прочитал ироническую заметку о том, что если в каменном веке первобытные люди собирались по вечерам у костра, то сейчас — у телевизора, вот и вся разница между тысячелетиями. Но тут, по крайней мере, невооруженным взглядом заметна разница в показываемых изображениях. А вот разницы в стилях документов, напечатанных на пишущей машинке и на компьютере порой не виделось совсем никакой, мало того, для печати минимум 95 % всех виденных Николаем служебных записок ничего, кроме этой самой пишущей машинки, не требовалось совершенно! Процент тех, кто пользуется колонтитулами, оглавлениями, сносками, буквицами и подобными крайне нехитрыми премудростями можно вообще по пальцам одной руки подсчитать, режим исправлений, правда, народ использует побольше, в основном стараниями юристов, но и там одной десятой пользователей явно не наберется… Кстати, пользуются всем этим в основном не делопроизводители, а IT-специалисты, да технари, которые не боятся компьютеров и в состоянии разобраться в справке по программе разобраться. Остальные… да многие даже шрифт по умолчанию не меняют! Вот она и вся компьютерная технологическая революция — тупо соглашаться с предложениями машины по умолчанию, машины, кстати, довольно безмозглой и со всего лишь жалкими зачатками искусственного интеллекта. Николаю подумалось о том, что никакой войны при порабощении человечества искусственным интеллектом не будет. Все эти забарыватели киношных Терминаторов и прочие дурацкие самовозвеличивания достоинств человечества путем показа будущих мужественных победителей умных машин, отважных борцов… которые и сейчас-то не умеют толком сменить шрифт, выглядят донельзя смешно и жалко. После того, как компьютеры станут поумнее, они просто предложат для дураков соответствующие «способы по умолчанию», те сами бездумно нажмут Enter и понеслась…. Никаких там войн и всего прочего… Возможно, и сохранятся те, кто это распознает, но они, по-видимому, перейдут в разряд описанных Уэллсом морлоков. Видать, правда была написана в «Машине времени»… Подобные мрачные размышления Николая странным образом шли вразрез с текущим положением дел, которое было очень даже неплохим. Войдя в кабинет, Старостенко подумал о том, что, как раз по причине хорошего развития событий у него и есть время на размышления о мрачном будущем человечества. Парадоксально, но факт… Однако! Все-таки с пониманием того, что не все можно делать в режимах по умолчанию и вообще с компьютерной грамотностью надо что-то исправлять — подумал Николай и занялся разбором бумаг. Он не знал, что, по крайней мере с одним человеком ему это уже удалось и прямо сейчас председатель вовсю пользуется показанными Николаем приемами работы с документом…

За несколько сот километров от Москвы в доме на холме человек, который стал компьютерно грамотным чуть менее полугода назад, хмуро смотрел на результаты запуска своей программы. Понимай кто-то эти самые результаты, он бы совсем не удивился хмурости Семена

Данные не сходились.

Конечно, изрядная часть групп данных дала просто превосходные результаты, однако… Некоторые группы не дали результатов вообще! Предстояло как-то обмыслить итоги и найти ошибку в своих расчетах и выводах. Хорош бы я был, если бы тиснул статью просто так! Да еще и Серега уезжает скоро, что не здорово… Однако… собранный им суперкомпьютер работает, как часы, да и приезжать он уж точно будет каждую неделю. Но приезжать он будет на 99 %, к Маше, чем к тебе, ну да и на тебя поработает, если что не так… И от армии его отмазывать не пришлось, за лето справился, молодчина! Хотя от этого тебе и не легче… Надо садиться и соображать, что получилось и где именно ошибка…

Сам Серега в это время сидел на давно облюбованной им с Машей уединенной полянке над рекой. Он обнимал девушку, но ему было грустно от того, что скоро надо будет расставаться. Маша почувствовала его напряжение и сказала:

— Не бойся за меня. Не впервой…

— Да как же можно за тебя не бояться! Мне-то в Москве ничего не грозит, а ты тут с этим…

— Он последнее время спокойным стал, кстати…

— Сдается мне, что это только временное. Как у него всерьез начнет что-нибудь болеть, так держитесь! Смывайся к Семену Васильевичу сразу же, если что!

— Хорошо… Сереж…

— Что?

— Можешь сказать, чем вы тут занимаетесь? Я-то при нем вопросов никаких не задаю, но все же любопытно…

— Чем именно он занимается, я и сам-то не знаю. А насчет того, чем я ему помог… Прости, Маша, но на моем месте ты бы и сама говорить не стала. Ведь вряд ли что сказала бы кому-то, если б тебя наняли с условием сохранения тайны, и пообещали, что спасут от папаши?

Маша вздохнула:

— Молчала бы я, это уж точно…

— Вот и мне приходится. К тому же то, чем я ему помог — это очень матерый профессиональный вызов, на уровне лучших мировых специалистов и удача, в которую я, считай, что и не верил.

— Ничего себе! А как он нашел тебя?

— Да совсем случайно… Мне на приличное пиво до него только раз в месяц хватало, а я в тот день как раз и пошел Гиннесс пить. У барной стойки нечаянно толкнул его в спину, купил ему пиво вместо разлитого и собрался уходить. Так Семен Васильевич живо усадил меня обратно, начали говорить, слово за слово и договорились. Честно говоря, я был готов к ответственности и по понятиям, если у меня не получится, но шанс использовал. Кстати, относительно того, что может, даже прибьют, я особо и не парился — чего маяться нищим всю оставшуюся… Вот он меня из, прямо скажем, жопы и вытащил, а нарушить обещание такому человеку… Да и вообще, за все свои обещания человек должен отвечать, прежде всего, перед самим собой и их четко держать.

— Сережа, пообещай мне, что ты меня не бросишь

— Обещаю! Да и как можно тебя, Машутка, бросить-то! Я в основном боюсь, что ты от меня сбежишь…

— Сереженька! Никуда я от тебя не сбегу, я ж люблю тебя. А даже если бы и не любила, не могу же я бросить человека, который меня, как ты правильно сказал, из жопы вытянул. Не по совести это…

Молодые люди жадно и долго поцеловались, затем стали вновь смотреть на реку, покрытую легкой рябью от слабого ветерка, на растущие на другом берегу вдоль большого поля березы и на покрывающее все это голубое небо, лишь местами подернутое белыми облачками. Напряжение покинуло Серегу — глядишь, все и действительно образуется… Минут через двадцать ветер стал усиливаться и молодые люди пошли к дому, в котором Семен самыми различными способами, но с неизменной безуспешностью пытался разобраться в нежданно свалившейся на него проблеме…

Глава 57

Через два дня состоялась передача оставшейся части денег Володе. Он сразу предупредил своего визави, что в первой части документа появилась правка, и ее нужно обязательно учесть, чем собеседник был несказанно доволен. Переданная сумка на этот раз была намного тяжелее, однако Володя все-таки потащил ее домой. Пролежать деньгам предстояло довольно недолго, через некоторое время он вполне успешно купил себе трехкомнатную квартиру, часть денег положил на депозит, а часть потратил на обстановку и ремонт. Впрочем, многое оставалось и дома в виде наличности, однако, после создания резерва в банке и решения квартирного вопроса потеря была бы не столь критичной.

Председатель правления Элдет-Банка с интересом изучал полную версию документа, полученного из Ультрим-Банка. Однако! Да тут же видна вся история правок в документе!. И не только правки — куча комментариев и заметок в наличии. Это же просто обалдеть, как здорово! Но что было еще здоровее, суммы, которые козел планировал вкладывать в реорганизацию, оказались даже больше планируемых! Пожалуй, это даже больше, чем здорово — просто великолепно! Кроме того, были видны и некие планируемые административные перестановки… Подумав, предправления решил не сдавать источник столь полезной информации, как это было запланировано ранее. Отслеживать все изменения в документе будет крайне полезно, а кроме того… Он решил отправить документ по PGP для того, чтобы его человек был в курсе дела и мог пытаться что-то сделать, если что-то пойдет не так…

Через некоторое время вице-президент Ультрим-банка, расшифровавший документ, во время утреннего кофе громко и вслух ругался, как извозчик. Ах он сучий потрох, козлина, мудила,…, …, …!!! Я этот план вовсю проталкиваю, а он хочет на мое место зама подтащить!? Ну и …!!! К несчастью для задумавших этот психологический прием, вице-президент нашел в себе силы остыть и стал размышлять здраво. Уж не хочешь ли ты, уважаемый, оставаться вице-президентом у банкрота? Так пускай тот хмырь и отвечает, это ж даже здорово получится! А у тебя как раз и будет хороший повод обиженно свалить, но… только тогда, когда план достигнет точки невозврата. Виноватым в этом случае я уж точно не окажусь, глядишь, найду себе местечко и не хуже, а при устройстве на работу вовсю буду подчеркивать, что был против всего затеявшегося бардака. Вице-президент рассмеялся даже вслух. Ты ж, дубина, сюда прислан не только по служебной лестнице вверх двигаться! Впрочем, и оно неплохо, но твоя основная задача совсем не эта. Успокоившись, вице-президент посмотрел на приведенные в плане суммы расходов и присвистнул. Да, такого бы он даже и попросить-то не решился! Дела были действительно хороши, а то, что тебя хотят подвинуть… Это же все равно, что подсидеть капитана тонущего Титаника, флаг им в руки! Усмехаясь, вице-президент вновь запустил кофеварку, вытер разлившийся после злобного удара по столу кофе и стал хорошенько обдумывать свои дальнейшие действия.

Семен Моркофьев отдал бы немалую часть из примерно четверти оставшихся у него после суперкомпьютера денег для того, чтобы хотя бы слегка успокоиться. Что он ни делал, ошибка никак не обнаруживалась! Серега уже уехал, он сделал это раньше, за пару дней до конца августа, боясь намертво застрять в пробках. Поэтому Семен мог спокойно разговаривать сам с собой и ходить из угла в угол всех имеющихся в его распоряжении комнат, а было их немало… Голод ему не грозил, Маша наготовила множество блюд на неделю вперед, можно было не отвлекаться на бытовые мелочи, но это не помогало совершенно. Вот это засада, бляха-муха! Где же ты, черт побери, накосячил? Безусловно, было проведено множество попыток обнаружения проблемы, Моркофьев пробовал и так и сяк и наперекосяк не менее сотни раз. Но ничего не обнаруживалось, это изрядно бесило Семена, но ничего поделать он не мог…

В это время у Николая Старостенко тоже ничего не получалось, но он был гораздо спокойнее. Старательно переиначивая слова из плана реорганизации, он вводил их в google. Не обнаруживалось ничего похожего, однако, это не сильно беспокоило Николая — он же не обещал найти источник списывания, да это и было, честно говоря, даже очень малореально. Однако, стоило пробовать, глядишь и получится чего-то. Николай посвящал этому занятию с четверть часа каждый рабочий день, и, хотя ничего не нашел, он мог совершенно честно ответить председателю о том, что он ведет работу по поиску источника. К тому же, источник может и сам найтись — Володя потихоньку передал на лестнице еще одну записку, в которой описал то, что ему будут давать по сто долларов в неделю за обновленный файл с планом. Естественно, Володя сразу же согласился, совершенно не торгуясь — и так из них вытянул очень даже немало, почему бы не «помочь» людям? Благо, СБ в курсе этой помощи…

Совершенно не обращая внимания на различные сложности и проблемы, время продолжало свой неумолимый бег, невзирая на все, как обычные, так и очень даже необычные людские дела и заботы. И после очередной смены цифр 23:59:59 на электронных часах наступило новое время года.

Конец второй части.

Примечания

1

Крис де Бург, песня Moonlight and Vodka (Лунный свет и водка). Перевод двух последних строк — «Полночь в Москве-время обеда в Лос-Анджелесе»

(обратно)

2

Я последую за солнцем

(обратно)

3

О. да, это я

(обратно)

4

Центральная Европа, Ближний Восток и Африка

(обратно)

5

Время работы без перезапуска

(обратно)

6

Название фирмы выдумано автором

(обратно)

7

Bunch Note Acceptor — Англоязычное сокращение для приемника банкнот.

(обратно)

8

Мое последнее мест работы — компания Amanda BNA в Лос-Анджелесе»

(обратно)

9

вы заинтересованы…

(обратно)

10

Посмотрите изображение 18 на www…

(обратно)

11

1. Отправьте e-mai на адрес… о том, что вы заинтересовались изображением 15. E-mail должен быть НЕЙТРАЛЬНЫМ 2. Загрузите и установите программу на www…

(обратно)

12

Прошу прощения за мой английский язык.

(обратно)

13

Новый интерес

(обратно)

14

Товарищ Василий

(обратно)

15

Наука о кошках

(обратно)

16

Переведено

(обратно)

17

Благодарю Вас, будьте спокойны

(обратно)

18

До свидания, я вернусь.

(обратно)

19

Development- Развитие

(обратно)

20

Insurance — Страхование

(обратно)

21

Онлайновое секс-видео

(обратно)

22

Сумасшедшим русским

(обратно)

23

Напомню читателям о соответствующем замечании в предисловии (прим. автора)

(обратно)

24

Джек Лондон «Сердца трех»

(обратно)

25

Имя суперпользователя — основного админа в многих операционных системах

(обратно)

26

О, эти русские…

(обратно)

Оглавление

Предисловие автора

Пролог. Истоки. Начало 200_х

Часть первая. Весна

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

Часть вторая. Лето

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

  Глава 26

  Глава 27

  Глава 28

  Глава 29

  Глава 30

  Глава 31

  Глава 32

  Глава 33

  Глава 34

  Глава 35

  Глава 36

  Глава 37

  Глава 38

  Глава 39

  Глава 40

  Глава 41

  Глава 42

  Глава 43

  Глава 44

  Глава 45

  Глава 46

  Глава 47

  Глава 48

  Глава 49

  Глава 50

  Глава 51

  Глава 52

  Глава 53

  Глава 54

  Глава 55

  Глава 56

  Глава 57 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg