«Шанс на выигрыш»

Я перешел улицу и уставился на знакомый фасад дома. Сколько лет подряд возвращался я из конторы сюда, к этому обшарпанному зданию на Мекленбургской площади, сколько долгих и пустых лет… Но сегодня все было как во сне. Наверное, еще не прошел шок от последних слов врача.

Интересно, что скажут на службе? А может, не стоит никому ничего сообщать? Я снова подумал о прожитых годах. Бесцельное и бессмысленное существование. Дом, нелюбимая работа, дом… И одиночество…

Нет, в конторе я буду помалкивать. Просто возьму отпуск и тихонько исчезну.

В темноте парадного послышались шаги.

— Это вы, мистер Вэтерел?

— Да, миссис Бэйрд.

— К вам тут какой-то законник приходил, — сказала консьержка. — Я ему велела заглянуть еще разок после шести. Привести его к вам, когда явится?

— Да, пожалуйста, — ответил я и пошел к своей квартире.

Я немного пошагал из угла в угол, гадая, что мог позабыть у меня юрист, потом прилег на диван. Перед мысленным взором вереницей лет тянулась трудно прожитая жизнь. До смешного пустые годы. Тридцать шесть лет, и ничего, ровным счетом ничего не сделано.

Наверное, прошло довольно много времени, потому что в передней раздался звонок. Да, это был типичный юрист: синий костюм, белоснежный воротничок, внешняя сухость и какая-то запыленность — все выдавало в нем слугу закона.

— Меня зовут Фозергил, — фамилию свою он выговаривал аккуратно и бережно, словно боясь вымазать ее слюной. — Я представляю фирму «Энсти, Фозергил и Энсти». Прежде чем изложить суть дела, я должен задать вам несколько вопросов, необходимых для точного установления личности. Ваше имя при крещении, мистер Вэтерел?

— Брюс Кэмпбел.

— Как звали вашего отца?

— Джон Генри.

— Мать?

— Элеонор Ребекка, девичья фамилия Кэмпбел.

— Вы знали кого-либо из родных по материнской линии?

— Видел как-то раз своего деда.

— Когда именно?

— Мы встречали его из тюрьмы после того, как он отсидел пять лет. Когда его освободили, мне было лет десять. Мы с матерью прямо из тюрьмы доставили деда на такси в порт и посадили на корабль, но куда он отправился, я не знаю. Однако зачем вам все это?

— Мистер Вэтерел! Теперь я убежден, что вы тот самый человек, которого мне поручили разыскать.

— Вы меня и разыскали. Интересно только зачем?

— Мы работаем по заданию фирмы «Дональд Макгрей и Эчисон» из Калгари. Эти джентльмены являются душеприказчиками вашего деда. Поскольку вы виделись с ним лишь однажды, вас, наверное, не слишком расстроит известие о его смерти. Однако вы — единственный наследник. — Адвокат разложил на столе какие-то документы. — Вот копия завещания и личное письмо покойного, адресованное вам. Оригинал завещания хранится в Калгари вместе со всеми бумагами «Нефтеразведочной компании Кэмпбела». Фирма почти зачахла, но ей принадлежит земельный надел в Скалистых горах. Макгрей и Эчисон советуют вам избавиться от этого участка и ликвидировать компанию. Я принес купчую на продажу земли. Покупатели…

— Значит, мой дед вернулся в Канаду? — перебил я.

— Да, разумеется. В 1926 году он основал там новую нефтеразведочную компанию.

Я вспомнил, что это был год его освобождения из тюрьмы.

— Скажите, — спросил я, — не было ли вместе с дедом некоего Пола Мортона?

Я вспомнил, что так звали компаньона деда, который вышел сухим из воды, а большая часть фондов фирмы исчезла.

— Нет. Совет директоров состоял из Роджера Фергюса и вашего деда. Фергюс был крупным землевладельцем в Тернер-Вэлли. Капитал компании состоял из тех средств, что Фергюс дал под залог.

— Как умер мой дед? — спросил я.

— Как? — Юрист порылся в бумагах. — Тут написано, что он замерз. Стюарт Кэмпбел жил один высоко в горах. Но вернемся к компании. Поскольку коммерчески она явно…

— Он, наверное, был глубоким стариком?

— Семьдесят девять лет. Так вот, участок по-прежнему принадлежит компании. Вашим представителям в Калгари посчастливилось найти покупателя. К ним поступило предложение… Но вы совсем не слушаете меня, мистер Вэтерел.

— Извините, — сказал я. — Просто подумал об одиноком и старом человеке, живущем где-то в горах.

— Да, да, я понимаю вас. Но, видимо, с годами старик выжил из ума. Его вера в возможность найти нефть в горах превратилась в настоящую манию. С тридцатого года он жил отшельником в бревенчатой хижине и почти не спускался в город. В хижине его и нашли охотники. Это случилось двадцать второго ноября прошлого года.

Он положил передо мной бумаги.

— Это я оставляю вам. Здесь также вырезка из местной газеты. Теперь об участке. Есть план строительства дамбы в долине. Вода понадобится для электростанции. Одна компания, владеющая рудниками…

Я отвернулся и прикрыл глаза. Дед вернулся в Канаду. Значит, он действительно верил в свою нефть?

— Мистер Вэтерел, я вынужден просить внимания. Нужна подпись вот под этим документом. После уплаты всех долгов и ликвидации компании вы сможете получить девять или десять тысяч долларов.

— А сколько на все это уйдет времени?

Законник сложил губы бантиком.

— Думаю, за полгода мы успеем утвердить завещание.

— Полгода? — Я засмеялся. — Нет, мистер Фозергил, это слишком долго.

— Долго? Что значит долго? Уверяю вас, мы сделаем все возможное…

— Конечно, конечно, но полгода…

Я опять смежил веки и попытался обдумать услышанное. Деньги были мне ни к чему. Даже оставить их в наследство не мог, поскольку не имел родных.

— Можно мне взглянуть на эту газетную вырезку? — почти неосознанно проговорил я.

Юрист с удивленной миной подал мне листок. Статья в «Калгари трибьюн» от 4 декабря гласила:

«Стюарт Кэмпбел, один из пионеров Тернер-Вэлли, человек, который был готов отлить в бронзе слова «Скалистые горы — природное нефтехранилище», был найден мертвым на полу собственной хижины на высоте 7000 футов над уровнем моря. Тело обнаружила группа альпинистов под предводительством промысловика Джонни Карстерса.

Его вера в то, что Скалистые горы представляют собой кладовую «черного золота», вызывала уважение к нему даже в среде тех, кто лишился своего капитала, вложив его в печальной памяти «Нефтеразведочную компанию Скалистых гор».

По свидетельству Карстерса и Джин Люкас, молодой англичанки, которая в летние месяцы вела хозяйство Стюарта Кэмпбела, его единственной целью было восстановление своего доброго имени и возмещение потерь тем лицам, которые вложили деньги в неудавшееся предприятие».

— Похоже, он искренне верил в нефть, — сказал я Фозергилу. Тот сухо улыбнулся в ответ.

— Мистер Эчисон не без оснований считает, что покойный заблуждался. Вот купчая. Если вы подпишете оба экземпляра…

— Нет, наверное, придется воздержаться от продажи, — сказал я. Дед теперь виделся совсем иначе, чем раньше, и мне хотелось все хорошенько обмозговать.

— Но строительная фирма не станет ждать вечно. Мистер Эчисон давит на нас. Каждый день задержки…

— Терпели же они эти четыре месяца. Еще несколько дней погоды не сделают. Я дам вам знать, когда что-то решу. — С этими словами я подвел Фозергила к двери и выставил в коридор.

Мне не терпелось побыстрее прочесть письмо деда, и я поспешил в свою комнату. В конверте оказался всего один листок.

«Дорогой Брюс! — писал старик. — Возможно, необычайность обстоятельств нашей единственной встречи поможет тебе вспомнить ее. С кончиной твоей матери тонкая нить между нами прервалась, но до меня все же дошли вести о том, как доблестно ты сражался на фронтах последней войны. Убежден, что ты — настоящий Кэмпбел, и поэтому считаю возможным завещать тебе мои надежды. Я свято верю в свою правоту и клянусь тебе, что все усилия и труды, потраченные мной на развитие «Нефтеразведочной компании Скалистых гор», имели в основе своей эту безграничную веру, подкрепленную знаниями и опытом человека, который прожил здесь четверть века.

После освобождения я вернулся в Канаду, чтобы доказать свою правоту на деле. С помощью добрых и верных друзей мне удалось основать «Нефтеразведочную компанию Кэмпбела». Всю принадлежащую мне в этой новой компании долю я завещаю тебе вместе с землей, в которой будут покоиться мои останки. Если ты действительно тот человек, каким я тебя считаю, ты примешь вызов и реабилитируешь своего старого деда, достигнув цели, которая оказалась ему не по плечу. Да поможет тебе бог!

Твой Стюарт Кэмпбел.

P. S. Дневник, который я вел все это время, ты найдешь там же, где лежит сейчас моя Библия. С. К.».

От простоты и правдивости письма веяло свежестью горного ветра. Я почувствовал себя виноватым оттого, что так легко и быстро согласился в душе с вердиктом присяжных, осудивших моего деда, и даже не потрудился потом выяснить, что случилось со стариком после его выхода из тюрьмы.

Если б я только мог начать с того места, на котором он был вынужден остановиться! Хотя нет, это вздор. Мне такое дело не по зубам. Денег нет, да и в нефти я ни черта не смыслю.

Значит, подписать купчую? Десяти тысяч с лихвой хватит, чтобы обеспечить своей персоне пышные похороны. Нет, и это тоже не для меня. Мне совсем не улыбалась перспектива остаться в Лондоне в качестве конторской крысы, тихо и покорно доживающей свой век, в то время как далеко за океаном, в высоких горах, меня, возможно, ждет удача. Мгновение спустя обрывки купчей полетели на пол. Решение было принято. Я поеду в Канаду и попытаю счастья…

В Калгари поезд пришел в половине девятого утра. Я наскоро позавтракал в вокзальном буфете и сразу же отправился в контору стряпчих. Владения Макгрея и Эчисона размещались на третьем этаже древнего кирпичного дома и были со всех сторон окружены нефтяными компаниями. Дверь слева от конторы стряпчих привлекла мое внимание. На ней было написано: «Нефтеразведочная компания Роджера Фергюса». Это был тот самый джентльмен, который поддержал когда-то моего деда. Дальше виднелась дверь с надписью: «Льюис Винник, консультант по вопросам нефтеразведки», а напротив еще одна, на которой значилось: «Генри Фергюс, биржевой маклер». Чуть ниже свежей краской было выведено: «Компания Ларсена. Работы по подготовке месторождений и эксплуатация рудников».

Завершив инспекцию, я испытывал странное чувство. Казалось, воздух в этом здании пропитан запахом денег.

Эчисон оказался здоровенным краснолицым детиной. Его гладкие щеки поблескивали так, будто их специально отшлифовали пемзой.

— Мистер Вэтерел? — Он приподнялся и протянул мне рыхлую пухлую ладонь. — Рад видеть вас. Хотите сигару?

Я покачал головой и сел на предложенный стул.

— Очень жаль, что вы не написали мне перед отъездом, — заявил Эчисон. — Я мог бы избавить вас от этого зряшного путешествия. Но раз уж вы здесь, попробую объяснить вам, что к чему. Фозергил пишет, что вы по каким-то причинам отказываетесь продавать участок.

— Именно так, — подтвердил я. — По крайней мере до тех пор, пока не увижу его своими глазами.

— Мечтаете о нефти? Пустое занятие. Слушайте, мистер Вэтерел. Прошлым летом Бой Блейден по заявке Роджера Фергюса поднял в «Королевство Кэмпбела» геофизическое оборудование. Льюис Винник провел необходимые исследования, и его отчет полностью опроверг предположения вашего деда. Вот копия этого отчета, — он вытащил из папки пачку листов и бросил ее на стол. — К тому же вы лишь владеете территорией. Когда Роджер Фергюс давал наличные на развитие этого предприятия, он потребовал прав на все, что находится под землей. Впрочем, сделал он это скорее для проформы. Права ничего не стоят, поскольку их невозможно реализовать за отсутствием каких бы то ни было полезных ископаемых. Роджер Фергюс прекрасно это знал, но он любил старого Кэмпбела и фактически подал ему милостыню, хоть мы и представили дело так, чтобы ваш дед об этом не догадался.

— Могу ли хоть взглянуть на участок? — пробормотал я.

Эчисон медленно затянулся сигарой.

— Боюсь, что сейчас это невозможно. В горах еще зима, дороги засыпаны снегом. А между тем компания, которая хотела бы приобрести участок, должна приступить к строительству как можно быстрее. Вот. — Он подтолкнул ко мне бумажку. — От вас требуется только подпись, остальное моя забота. Как видите, вам предлагают уже пятьдесят тысяч чистыми, гораздо больше, чем стоит этот никчемный участок. У строителей же есть разрешение парламента провинции на затопление участка независимо от вашего согласия, но при условии, что вам возместят материальный и моральный ущерб.

— Я вижу, вы не вписали сюда название фирмы-покупателя.

— Для осуществления проекта будет создан специальный филиал, тогда и впишем. Все формальности беру на себя.

— Похоже, вы прямо одержимы идеей заставить меня продать землю.

— Это в ваших интересах. — Эчисон вытащил изо рта сигару и подался вперед. — Кроме того, я не забываю и о Роджере Фергюсе. Он лишился сорока тысяч долларов с помощью вашего деда, и с нравственной точки зрения вы просто обязаны возместить ему убытки. Возвращайтесь к себе в отель и подумайте. — Он поднялся. — Захватите этот отчет. Жду вас с ответом в семнадцать ноль-ноль.

Я вышел из кабинета и направился к лестнице, но тут взгляд мой упал на табличку: «Нефтеразведочная компания Роджера Фергюса». Повинуясь какому-то импульсу, я распахнул дверь.

— Мне нужен мистер Фергюс, — сообщил я секретарше.

— Мистер Роджер Фергюс болен и уже давно не заглядывает сюда, — ответила девушка. Я смутился. — У вас какое-то срочное дело? Его сын, мистер Генри Фергюс…

— Нет-нет, — сказал я. — Это скорее визит вежливости. Роджер Фергюс был большим другом моего деда, Стюарта Кэмпбела.

Я заметил, как сверкнули ее глаза.

— Замечательный был старикан, — сказала девушка с улыбкой. — Я могла бы позвонить мистеру Фергюсу домой. Уверена, что он согласится встретиться с вами, если, конечно, ему не стало хуже. Он перенес инсульт, и одна сторона тела сейчас полностью парализована.

Роджер Фергюс согласился меня принять, а секретарша объяснила, как добраться. Поблагодарив ее, я вышел на улицу, отыскал такси и отправился в дом старика.

Меня провели в огромный зал, битком набитый охотничьими трофеями и призами с выставок скота и лошадей. Минуту спустя сиделка вкатила кресло на колесах, и я увидел крупного мужчину с широкими плечами, тяжелыми грубыми руками и огромной копной седых волос.

— Так вот он каков, внучек, — старик говорил с трудом, потому что двигались лишь мышцы левой стороны его лица. — Садись, садись. Стюарт частенько тебя вспоминал, малыш.

— Пять минут, — заявила сиделка и удалилась.

— Может, опрокинем по рюмочке? — предложил старик и протянул левую руку к ящику письменного стола. — Мне вообще-то не разрешают, но Генри приносит тайком. Это мой сын. Он надеется, что от виски я скорее того… Твое здоровье, — добавил Роджер Фергюс, наполнив две рюмки неразбавленным шотландским.

— И ваше, сэр, — ответил я.

— У меня этого добра больше не водится. Так, и что же тебя, сынок, заставило покинуть старушку Англию? Собираешься бурить разведочную скважину, да?

— Похоже, шансы мои близки к нулю, — грустно сказал я. — Эчисон только что дал мне посмотреть отчет Винника.

— Да, печальная история… А Блейден так надеялся на удачу. Хороший он парень, этот Блейден. Наполовину индеец… Хотя разведчик из него, похоже, неважнецкий. — Голос старика стал быстро затихать и превратился в шепот, но спустя минуту Роджер Фергюс взял себя в руки. — Так чем я могу быть тебе полезен?

— Вы были другом деда, — проговорил я. — Вот я и решил, что должен повидать вас.

— Молодец! А какие-нибудь деловые предложения у тебя есть?

— Нет, — ответил я. — Да мне и в голову прийти не могло…

— Это хорошо. — Он пристально посмотрел на меня. — Когда стареешь и богатеешь, становишься подозрительным по части мотивов, которые движут ближними. Расскажи-ка о себе.

Я коротко поведал ему о визите Фозергила, о своем решении эмигрировать из Англии, а потом, сам не знаю почему, рассказал о приговоре, который вынесли мне врачи. Когда я умолк, старик изучающе посмотрел на меня.

— А мы с тобой составим неплохую парочку! — сказал он с невеселой усмешкой. — Значит, теперь они хотят затопить «Королевство»? Что ж, возможно, это и к лучшему. Стюарту его земля принесла одни только беды.

— Я видел Эчисона, — поспешно сказал я. — Он говорит, что те деньги, которые вы вложили в компанию, будут возвращены.

— Ты же сказал, что пришел просто так! — гаркнул старик. — К черту деньги! Ничего ты мне не должен, ясно? Если хочешь пустить козе под хвост еще больше, чем пустил твой дед, можешь бурить скважину, это твое право. Я засмеялся.

— Нет, мистер Фергюс, это ваше право, а не мое. Все, что под землей, принадлежит вам, и никому другому.

— Да, я забыл. — Он взял у меня стакан и спрятал его обратно в стол. — Верно, полезные ископаемые — моя собственность. Интересно, почему Блейден так же горячо верил в успех, как и Стюарт? Винник парень честный, он не стал бы водить меня за нос… Вот что, парень, отправляйся-ка ты лучше назад в Англию. Если уж собрался помирать, то делай это в кругу друзей.

Вошла сиделка, и я поднялся. Старик протянул мне левую руку.

— Всего доброго, — сказал он. — Молодец, что зашел. Если твой врач не ошибся, нам недолго ждать следующей встречи. А тогда уж у нас с тобой будет целая вечность для разговоров.

Лицо старика оставалось неподвижным, но в глазах вспыхнули озорные огоньки.

Я вышел, сел в такси и поехал в гостиницу. Здесь я прочел отчет Винника, затолкал бумаги в портфель и отправился перекусить. Внизу у конторки стоял невысокий кряжистый мужчина в пилотской куртке. Он освобождал номер, и я случайно услышал его слова, обращенные к портье:

— Если меня будет искать Джек Харбин, скажи ему, что я вернулся в Джаспер.

— Ладно, Джеф, — пообещал портье. — Обязательно передам.

Джаспер! Это местечко находилось по пути к «Королевству»!

— Прошу прощения, вы едете на машине? — вопрос вырвался раньше, чем я успел подумать о приличиях.

— Ага, — человек смерил меня взглядом и дружелюбно улыбнулся. — Хотите прокатиться?

— А место у вас найдется?

— Чего ж не найтись. Вы, я вижу, из Англии, — он протянул руку. — Джеф Харт.

— Вэтерел, — представился я. — Брюс Вэтерел.

— Ну вот и славненько. Собирайтесь поскорее. Надеюсь, мы с вами не соскучимся в дороге.

Все было решено в долю секунды. Я не успел даже подумать об Эчисоне, да и не хотел о нем думать. Главное, я подбирался все ближе и ближе к «Королевству», а остальное не имело значения.

— Вы знаете некоего Джонни Карстерса? — спросил я Джефа Харта, когда мы миновали перевал и перед нашими глазами раскинулся вечерний Джаспер.

— Заготовителя? Кто ж его не знает.

— Где его можно найти?

— Да где угодно в радиусе десяти миль. У него тут табун лошадей, а летом он снабжает харчами туристов. Но лучше малость обождать. Часов в семь он заглянет в какую-нибудь пивнушку.

Джеф Харт высадил меня у гостиницы и пообещал заехать в семь часов, чтобы вместе поискать Карстерса. Я не мог без содрогания смотреть на пищу, а потому прошел прямиком в свой номер. Задыхаясь, я лег на кровать и принялся гадать, смогу ли вообще добраться до «Королевства Кэмпбела». Наверное, я впал в забытье, потому что, открыв глаза, увидел склонившегося надо мной Джефа.

— Уф! — выдохнул он. — Ну и натерпелся я страху. Думал, вам конец. Все в порядке?

— Угу, — пробормотал я и с трудом спустил ноги на пол. С минуту сидел, тяжело и хрипло дыша. — Ничего, все хорошо.

— Что-то непохоже. Вы на себя в зеркало посмотрите. Краше в гроб кладут. Давайте я позвоню доктору.

— Нет. — Я встал. — Медицина тут бессильна.

— Но вы больны, приятель.

— Знаю. — Я подошел к окну. — У меня что-то с кровью.

— Ложитесь-ка вы обратно в постель.

— Нет-нет, все будет нормально. Подождите, пока я умоюсь, а потом двинем в бар.

Мы спустились вниз, миновав в холле компанию оживленных туристов, и вошли в бар.

— Я просил передать Джонни, чтобы он пришел сюда, — сказал Джеф Харт, глядя на часы. — Он будет с минуты на минуту. Четыре пива, — бросил он бармену. — Нет, шесть. Вон он, ваш Джонни Карстерс, легок на помине. Знакомьтесь.

Я посмотрел на худощавого человека в каракулевой безрукавке-душегрейке и потрепанной шляпе. У него было доброе загорелое и обветренное лицо и мечтательный взгляд. Мы обменялись рукопожатием.

— Вы меня искали, не так ли? — с улыбкой спросил он и сел на стул лицом к спинке. — Чем могу служить? Вас интересуют лошади?

— Я приехал сюда не по делам, — ответил я. — Просто хотел повидать вас.

— Очень мило с вашей стороны. — Он снова улыбнулся.

— Вы знали Стюарта Кэмпбела?

— Еще бы не знать! Только он ведь того, помер.

— Расскажите мне, как вы нашли его тело.

Джонни нахмурился и оглядел меня.

— Газетчик?

— Боже упаси. Я его внук.

— Внук?! Господи, внук старого Кэмпбела. — Он схватил меня за руку, а сидевший сбоку Джеф Харт обрушил на мое плечо тяжеленную ладонь.

— Что ж ты сразу не сказал? — воскликнул он. — Да знай я, кто ты такой, нипочем не дал бы тебе остановиться в этой вонючей ночлежке!

— Зачем ты приехал? — перебил Джефа Карстерс. — Наследство?

Я кивнул, и он опять одарил меня улыбкой.

— Может, ты все-таки расскажешь, как нашел тело?

— Странная это была история, — проговорил Джонни, задумчиво отхлебнув пива. — Понимаешь, Брюс, я нанялся проводником к двум янки. Они работали в каком-то журнале и готовили материалы о Скалистых горах. Ну, снимки там, статьи и прочую чушь. Так вот, поводил я их недели полторы, а потом им понадобилось попасть в селение-призрак. Это где все индейцы поумирали да так и сидят, замерзшие, уже лет сто в своих вигвамах. Ну я их и повел. Но им и этого мало оказалось. Потребовали, чтоб я их познакомил с «королем» Кэмпбелом, обещали статью про него написать. Я согласился, и мы полезли вверх. Старик был жив-здоров, дал себя сфотографировать и полночи рассказывал за рюмкой джина про свои идеи. А наутро журналистам взбрело в голову забраться на пик Джилли. Ну, мы и отправились. На обратном пути нас задержал ураган, и вернулись мы только дней через пять. Я сразу почуял неладное, когда не увидел дымка над хижиной и следов на снегу. Когда мы вошли в дом, то увидели, что старик лежит ничком на голом полу, прямо у двери. Наверное, хотел принести поленьев со двора, да сил не хватило.

— Что могло послужить причиной смерти?

Джонни пожал плечами.

— Должно быть, старость. А может, у него случился удар. Надеюсь, мне будет так же легко, когда настанет моя очередь. Ни болезней тебе, ни ненужной суеты… Он ведь до последнего вздоха верил, что нефть есть. — Джонни потряс головой. — Великий был человек.

— Как бы мне добраться до «Королевства»? — спросил я.

— Ишь, чего захотел! — Джонни пожал плечами. — Нет, пока снег не растает, об этом и думать забудь. Еще месяца полтора можешь спать спокойно.

— Это слишком долго.

— А ты что, спешишь куда?

— Да, очень.

— Ну, коли так, Макс Треведьен, наверное, возьмется переправить тебя туда из Каним-Лейка. Он тут промышляет и подрабатывает проводником. Но путешествие будет не из приятных. Подожди, пока стает снег.

Я вытащил из кармана карту и разложил ее на столе.

— Покажи, как добраться до Каним-Лейка.

Джонни пожал плечами.

— Что ж, вольному воля. Садись на континентальный экспресс и шуруй до Ашкрофта. Если дорога между Ашкрофтом и Клинтоном открыта, считай, что тебе повезло. Сможешь доехать до самой гостиницы на Стопятидесятой миле, а оттуда легче всего попасть в Каним-Лейк.

Я поблагодарил его и спрятал карту. Джонни положил ладонь мне на локоть.

— Ты нездоров, Брюс. Послушай опытного человека, подожди месяц. Сейчас еще рано лазить по горам.

— Я не могу с этим тянуть, — пробормотал я. — Надо подняться туда как можно скорее.

— Есть же такие упрямцы, которые не угомонятся, пока не свернут себе шею, — сердито сказал Джеф.

— Не в том дело, — быстро сказал я.

— А в чем? Чего ты суетишься?

— Это вас не касается… — Я секунду поколебался, потом решился. — Мне осталось всего несколько месяцев жизни, ребята.

Они вытаращили на меня глаза. Джонни несколько минут пристально разглядывал мое лицо, потом смущенно отвернулся и, достав кисет, занялся своей самокруткой.

— Прости, Брюс, — сказал он так ласково, будто я был ребенок.

— Слушай, да откуда тебе это известно? — воскликнул не отличавшийся особой деликатностью Джеф. — Человек не может знать таких вещей.

— Стало быть, может, — хрипло ответил я. — Лучший лондонский врач дал мне всего полгода.

В Ашкрофт поезд пришел незадолго до полуночи. В гостинице я узнал, что последние два дня дорога на Клинтон была открыта, и это сообщение очень обрадовало меня. На следующее утро я отправился обходить местные гаражи. Мне повезло: на заправочной станции я нашел замызганный фургон, хозяин которого отправлялся в Клинтон на лесозаготовки. Он подвез меня до гостиницы на Стопятидесятой миле. Здесь я переночевал, а утром выяснил, что из Каним-Лейка приехал заготовитель, который собирался после обеда вернуться туда. По моей просьбе мне показали огромного, похожего на быка верзилу, грузившего в кузов армейской машины на гусеничном ходу разную бакалею.

В начале третьего мы покинули гостиницу, и я наконец разглядел своего попутчика. Он был одет в громадного размера медвежью шубу и меховую ушанку с козырьком. У него был широкий приплюснутый нос и крохотные глазки. Машину он вел умело, но так яростно сжимал ладонями баранку, что казалось, будто именно он, а не мотор толкает грузовик вперед, отвоевывая у дороги ярд за ярдом. Мне пришло в голову, что он-то и может оказаться тем самым заготовителем, о котором говорил Джонни Карстерс.

— Вы случайно не Макс Треведьен? — спросил я.

— Он самый, — медленно повернувшись ко мне, ответил верзила.

«Значит, это он повезет меня в «Королевство», — подумал я и спросил, сделает ли он это.

— Зачем? Туристский сезон тут еще не начался. Вы что, нефтяник?

— Почему вы так решили?

— В горах жил один помешанный, который утверждал, будто под полом его хибары залегает пласт. Но старик оказался мошенником. Спросите моего брата Питера, он вам такого порасскажет!

Каним-Лейк, куда мы приехали с наступлением сумерек, притулился на берегу узкого и длинного озера. Городок тонул в снегу, вжавшись стенами маленьких хижин в голые обледенелые горные склоны. Мы остановились перед низким строением из некрашеных сосновых досок. На двери красовалась вывеска: «Транспортная контора Треведьена. Правление».

Как только мы подъехали, на улице появился толстенный китаец. Он приблизился к Треведьену, и они начали разгрузку. Через минуту китаец бросил на снег мои чемоданы.

— Вы ведь остаетесь здесь? — спросил он.

— Это гостиница?

— Нет, тут у нас барак для парней, что работают выше по Громовому ручью. А постоялый двор Мака там, дальше по улице, с правой стороны. «Золотой телец» называется.

Поблагодарив, я заковылял по сугробам в глубь Каним-Лейка. Городок состоял из одной-единственной улицы, застроенной деревянными домами. У доброй половины зданий уже провалились крыши, окна были выбиты, а двери кое-где болтались на ржавых петлях. Я впервые в жизни видел наполовину опустевший город, город-призрак.

«Золотой телец» оказался здесь самым большим строением. Прямо за дверью размещался огромный салун. Вдоль одной стены тянулась длинная стойка, а позади нее виднелись пустые полки, украшенные грязными побитыми зеркалами. В зале было тепло, но неуютно из-за барачной пустоты, которую эти жалкие тусклые следы былой роскоши только подчеркивали.

Я опустил на пол свои скромные пожитки и пододвинул стул поближе к печке. Устал я как собака.

Вскоре открылась дверь, и в комнату вошел сурового вида мужчина. Он оглядел меня с равнодушием человека, повидавшего на своем веку немало бродяг и разучившегося чему бы то ни было изумляться.

— Вы и есть мистер Мак? — спросил я.

Он задумался на мгновение, потом почесался и ответил:

— Моя фамилия Макклеллан, а Мак — это для краткости. Тут все меня так зовут. Вам нужна комната?

— Угадали. Я только что приехал из Англии. Брюс Вэтерел.

— У нас еще не сезон, мистер Вэтерел. Ничего, если вам придется столоваться на кухне вместе с моими домочадцами?

— О чем разговор?

Ели в этой ночлежке по часам, и не успел я умыться и переодеться в своей комнатушке, как меня позвали к чаю. Вместе с хозяином за столом сидели его сестра Флоренс и сын Джеймс с женой и двумя детьми. Жену Джеймса звали Полин, и она была наполовину француженкой, что я определил по ее мелодичному акценту.

Кроме Макклелланов, в комнате находился еще один человек. Это был мужчина лет сорока, с грубыми чертами лица и мощным торсом. Мне представили его как Бена Кризи, инженера, который руководил строительством дороги в ущелье Громового ручья.

За все время трапезы никто не проронил ни слова. Еда здесь считалась делом серьезным. Покончив с чаем, мужчины закурили, а женщины принялись за мытье посуды.

— Что привело вас в Каним-Лейк, мистер Вэтерел? — спросил вдруг хозяин, и я вздрогнул от неожиданности.

— Вы когда-нибудь слыхали о «Королевстве Кэмпбела»?

— Конечно.

— Как мне туда добраться?

— Об этом вы лучше Бена спросите, — он кивнул в сторону Кризи. — Скажи-ка нам, инженер, снег в верховьях очень глубокий?

— Да, навалило изрядно. Надо расчищать, иначе перевал не пройти.

— А что вы забыли в «Королевстве»? — поинтересовался Джеймс Макклеллан.

— Я внук Кэмпбела, — ответил я. Все удивленно уставились на меня.

— Внук, говорите? — недоверчиво переспросил хозяин и подался вперед.

— Именно.

— Так зачем вам понадобилось в «Королевство»? — повторил свой вопрос Джеймс, и в голосе его неожиданно зазвучали злобные нотки.

— Зачем? Да затем, что оно мое.

— Ваше? Но ведь участок продан компании Ларсена!

Компании Ларсена? Я вспомнил, что это название было написано свежей краской на двери кабинета Генри Фергюса. Теперь все стало на свои места, и Эчисон, и его стремление заставить меня подписать купчую.

— Мне действительно предложили сделку, — сказал я, — но я отказался.

— Отказались?! — Джеймс вскочил, опрокинув стул. — Но ведь… — Он осекся и посмотрел на Кризи. — Нам надо поговорить с Питером. Пошли!

Кризи кивнул и поднялся. Через минуту мы с хозяином остались вдвоем. Мак зажег трубку и посмотрел на меня сквозь пламя спички.

— Каковы же ваши планы?

— Думаю поселиться там, в горах. Дед ведь жил, и ничего.

— Не дури, приятель. «Королевство» не для тебя. А если ты ищешь нефть, то ее там нет, в чем многие из нас уже убедились, да еще за свои кровные. Бой Блейден доказал это раз и навсегда своими исследованиями. Мой тебе совет: продавай и сматывайся откуда пришел.

Я молча встал и отправился в свою комнату.

Когда наутро я спустился вниз, все остальные уже позавтракали. Мак принес мне яичницу и кофе. Поев, я оделся и отправился изучать Каним-Лейк. Снегопад кончился. Я зашагал по сугробам к бараку, возле которого стоял огромный трейлер с бульдозером на платформе. Контора Треведьена была заперта, и мне оставалось лишь вернуться в гостиницу. В салуне несколько пожилых мужчин потягивали пиво.

— Где я могу найти человека по имени Питер Треведьен? — спросил я одного из них.

— В Сода-Крике, — был ответ. — Он уехал туда ни свет ни заря вместе с Джеймсом Макклелланом.

Через час входная дверь распахнулась, и в салун ворвался черноволосый коротышка с гладкой кожей цвета меди.

— Привет, Мак, — проговорил он и, бодро улыбаясь, подошел к стойке.

— Рад тебя видеть, Бой, — ответил Мак. — Джин только вчера говорила, что пора бы тебе возвращаться за грузовиками.

— Дорога уже дошла до подъемника? — спросил новый посетитель.

— Пока нет, но уже недолго осталось. Кризи пробивается через лавинное место. Как перезимовал, Бой?

— Терпимо. Бурил наугад с компанией головорезов в верховьях Литл-Смоки. У тебя тут найдется местечко? Я собираюсь дождаться, пока заработает канатная дорога. Надо же спустить вниз свои манатки, верно?

— Понятное дело. Комнату найдем, а пока что прошу к столу.

— Спасибо, Мак, но я, пожалуй, перехвачу чего-нибудь у Джин.

Когда гость ушел, я спросил о нем Мака.

— Это Бой Блейден, — ответил мне хозяин. — Тот самый парень, который исследовал «Королевство» прошлым летом.

«Блейден так же верил в успех, как и Стюарт», — вспомнил я слова Роджера Фергюса. Похоже, само провидение послало мне этого человека, и теперь я смогу установить истину.

— Ему пришлось бросить там, наверху, все оборудование, — продолжал Мак, — Лавина пошла как раз в тот день, когда Бой собрался спускаться. Не повезло парню: весь его капитал так и остался зимовать в горах.

— А что вам известно о его исследованиях? — спросил я. — Мой дед знал результаты разведки?

— Нет. Он умер, когда адресованное ему письмо лежало у меня в конторе.

В начале пятого я услышал, как Джеймс Макклеллан зовет отца. Раз молодой человек вернулся в Каним-Лейк, стало быть, и Питер Треведьен тоже здесь, решил я и поднялся с кровати. Одевшись, я спустился вниз и побрел по плотному насту в сторону барака. Дверь транспортной конторы была распахнута настежь, и наружу долетал гул голосов. Я остановился на пороге.

— Ты должен был подумать об этом, прежде чем поднимать туда свои грузовики, — донесся до меня веселый мужской голос. — А теперь будешь делать то, что я тебе скажу, иначе не видать тебе машин как своих ушей.

— Чтоб тебе сдохнуть! — услышал я второй голос. Потом дверь с треском распахнулась, и на улицу выскочил разъяренный Блейден. Не обратив на меня внимания, он двинулся вверх по склону холма.

Я постучался и вошел в кабинет. На усыпанном пеплом столе стоял старинный телефонный аппарат, а на стуле за ним сидел хозяин — плотный мужчина лет сорока пяти.

— Мистер Питер Треведьен?

— Точно. А вы, должно быть, Брюс Вэтерел? Присаживайтесь. Если я правильно понял, вы наследник старого Кэмпбела?

Я кивнул.

— Догадываюсь, почему вы пришли ко мне. Буду откровенен, мистер Вэтерел. Ваш отказ продать «Королевство» поставил меня в незавидное положение. Доля в компании Ларсена помогла мне получить контракт на поставку всех материалов, необходимых для завершения плотины. Но в контракте оговорено, что дамба должна быть готова этим летом, из-за чего мне и пришлось строить дорогу, не дожидаясь согласия старого Фергюса. — Он откинулся в кресле. — Теперь о вас, мистер Вэтерел. Чего вы хотите? Еще денег?

— Нет, — ответил я, — не в сумме дело.

— Тогда в чем? Мак говорит, что вы собираетесь жить там, наверху.

— Если это было под силу моему деду…

— Кэмпбел жил там не потому, что это ему нравилось, а потому, что не мог иначе. У него не хватило смелости оставаться здесь, среди одураченных им людей. Если вы продадите «Королевство», Генри Фергюс построит электростанцию на дешевой энергии Громового ручья.

— Завещание деда накладывает на меня ряд обязательств, — начал я.

— Обязательства! — презрительно прошипел Треведьен. — Слушайте, давайте сделаем так: вы сейчас пойдете и все обдумаете. — Треведьен положил руку мне на плечо. — Договорились?

Я сказал, что подумаю, и мы простились.

Когда я пришел в гостиницу, там накрывали к чаю. Несколько минут спустя появился Бой Блейден.

— Можно вас на пару слов? — обратился я к нему.

— Пожалуйста, — поколебавшись, неохотно ответил он, и мы отодвинули наши стулья подальше. — Ну, в чем дело? «Королевство» вам покоя не дает?

— Кажется, прошлым летом вы вели там исследования?

— Да, сейсмографическую разведку.

— И, по вашему мнению, результаты свидетельствуют об отсутствии каких-либо следов нефти?

— Все изложено в отчете.

— Плевать мне на отчет. Я хочу знать ваше собственное мнение.

— Я вижу, вы не представляете себе, о чем идет речь. Мое оборудование работает по принципу эхолота. Я взрываю динамит и фиксирую при помощи детектора режим отражения ударной волны различными породами. Цифры обрабатывает компьютер, я тут ни при чем. На основании введенных в нее цифр ЭВМ выдает информацию о структуре земных недр.

— Задам вам всего один простой вопрос, — сказал я. — Вы согласны с отчетом?

Блейден снова заколебался.

— Да, — сказал наконец он и быстрым шагом направился к двери. Я удивленно посмотрел ему вслед. Интересно, почему он повернул на сто восемьдесят градусов? Ведь старый Фергюс утверждал, что поначалу Бой верил в успех так же искренне, как и мой дед.

Я оглядел опустевшую комнату и увидел склонившуюся над кухонной раковиной Полин.

— Скажите, — спросил я, подойдя к ней, — живет ли тут девушка по имени Джин Люкас?

— О, конечно. В доме сестер Гаррет. Если хотите, я отведу вас туда, когда моя Китти уснет.

Я с радостью согласился и, поблагодарив Полин, стал ждать.

Примерно в половине восьмого мы вышли в кромешную уличную тьму, и Полин повела меня по неровному тротуару, освещая путь фонариком.

— Вот мы и пришли, — вскоре сказала она. — Вон их дом. Эти сестры Гаррет ужасно старомодны и любят посплетничать, но все равно они мне нравятся.

— А как выглядит Джин Люкас?

— О, она прелесть, сами увидите. Мы с ней лучшие подруги. Обожаю разговаривать с ней по-французски.

— Чем же она занимается в Каним-Лейке? У нее тут родные?

— Нет. Джин говорит, что любит одиночество, но мне кажется, она просто не смогла найти свое счастье. В войну она была во Франции. Наверное, там и поломала себе жизнь.

Полин постучала в дверь бревенчатого дома и крикнула:

— Мисс Гаррет! Это я, Полин. Можно войти?

Дверь открылась, и я увидел освещенный керосиновой лампой холл.

— Конечно, входи, — послышался ласковый голос. — О, да ты и мистера Вэтерела привела! Молодец, девочка.

— Вы меня знаете? — спросил я маленькую хрупкую старушку, похожую на фарфоровую статуэтку.

— Разумеется. — Она повернулась. — Сара, к нам мистер Вэтерел! Сестра немного туговата на ухо, — объяснила мне мисс Гаррет. — Снимайте пальто, проходите и рассказывайте, как дела.

— Собственно, я хотел повидать мисс Люкас.

— Успеете. — Она улыбнулась. — У Каним-Лейка есть одно бесспорное достоинство: здесь на все хватает времени. Сейчас Джин, наверное, читает у себя в комнате. Сара! — опять закричала она. — Мистер Вэтерел пришел повидать Джин!

Вторая старуха быстро оглядела меня и поднялась со стула.

— Сейчас я ее приведу, Руфь.

— Хорошо, спасибо. Мистер Вэтерел, стало быть, вы и есть внук мистера Кэмпбела?

— Да, мэм.

— Вы неважно выглядите. Наверное, были больны?

— Да, но сейчас пошло на поправку.

— И врач рекомендовал горный воздух?

В холле послышалась легкая поступь, и в комнату вошла Джин Люкас.

— Мистер Вэтерел? — Она протянула мне руку. — Я уже давно поджидаю вас.

Ее рукопожатие было твердым, манеры начисто лишены жеманства. Чувствовалось, что она уверена в себе. Я удивленно смотрел на нее и думал, что здесь, в забытом богом Каним-Лейке, этой женщине совсем не место.

— Вы знали, что я приду?

Она кивнула.

— Прошу вас ко мне.

— Это мой отец, — показывая на фотографию, сказала девушка, когда мы очутились в небольшой, битком набитой книгами комнате. — А это Мозес, — она кивнула на огромного колли, который лежал на ковре и смотрел на меня, помахивая роскошным хвостом. — Он принадлежал еще вашему деду. Ну, как вам понравились мои старушенции?

— Это ваши родственницы?

— Нет, что вы.

— Тогда почему вы решили поселиться здесь?

— Ну, это мое личное дело. В коробке рядом с вами сигареты. Дайте мне одну, если не трудно.

Мы закурили.

— Я знаю, вам кажется странным то, что летом я жила в доме вашего деда.

— Теперь, когда я увидел вас, это действительно вызывает у меня недоумение.

— Тут в городе есть люди, которые считают меня внебрачной дочерью Стюарта, — сказала она, глядя на огонь.

Мы немного помолчали. Нам было легко друг с другом. Наконец она спросила:

— Чем вы занимались после войны? Вас ведь уволили в отставку после ранения?

— Наверное, вы очень хорошо относились к деду? — произнес я, оставив ее вопрос без ответа.

— Да. Кстати говоря, вы очень напоминаете его голосом и манерой держаться, хотя внешне совсем непохожи. Почему вы ни разу не навестили его и даже не писали? Вам было стыдно общаться с человеком, сидевшим в тюрьме?

— Нет, просто я как-то не думал о нем, — ответил я. — Мы и виделись-то всего один раз, когда мне было лет десять.

— И поэтому предпочли забыть о своем деде. А вам никогда не приходило в голову, что его, возможно, осудили по ошибке?

— Нет, никогда… — Джин коротко вздохнула.

— Это выше моего понимания, — сказала она. — Стюарт любил вас. Вы же были его единственным родственником. Мистер Кэмпбел очень сдал в последнее время.

— Почему же он сам не написал мне?

— А вы бы приехали после его письма?

— Я… я не знаю.

— Однако вы явились сюда, когда услыхали о его смерти. Зачем? Вы думали, тут есть нефть?

— Если вас так интересует цель моего приезда, — раздраженно сказал я, — то знайте, что я намерен поселиться в «Королевстве»!

— Поселиться? — Она не поверила своим ушам. — С чего бы это?

— На то есть свои причины. Вы ведь не сказали мне, почему живете в этой дыре.

— Сдаюсь, — тихо произнесла Джин и посмотрела на огонь. — Вы знаете, у меня тут есть кое-какие вещи, которые теперь принадлежат вам. Вот они.

Она порылась в шкафу и достала картонную коробку.

— Я не смогла унести оттуда всего, но здесь как раз те вещи, которые Стюарт очень хотел передать вам.

Я поблагодарил Джин и спросил:

— А вы верите в правоту моего деда?

— Да, — ответила она. — Во время войны мне доводилось встречать многих прекрасных людей, но ваш дед — особый случай. Это был совершенно замечательный человек, и я хочу, чтобы его надежды когда-нибудь оправдались.

— А что вы думаете о последней разведке? Как я понимаю, отсутствие нефтяного месторождения было доказано?

— Произошло то, чего и следовало ожидать. Разве Генри Фергюс продолжал бы строительство дамбы, если б не был уверен, что в отчете будут указаны выгодные для него данные? Прежде чем вы начнете действовать, поговорите с Боем Блейденом.

— Но я уже говорил с ним, — удивленно произнес я. — Блейден согласен с официальной оценкой положения.

— Это неправда, — глаза Джин расширились. — Бой поверил в нефть, как только увидел первые цифры.

— Но он сам сказал мне, что в отчете все правильно. Это было два часа назад.

— Я с ним поговорю, — пообещала Джин. — За всем этим что-то кроется. Как только мы переговорим, я отправлю его к вам. А пока посмотрите, что я принесла из «Королевства».

Я поставил коробку на колени и снял крышку. Внутри оказались фотографии моей матери и деда, его медали времен первой мировой войны, диплом горного инженера, маленькая шкатулка с локонами и папка с газетными вырезками.

— Вы ходили туда после его смерти? — спросил я.

— Да.

— И поднимались по канатной дороге?

— Нет, тогда она еще не работала. В «Королевство» ведет старая тропа индейцев: всего сутки пути.

— Здесь случайно нет дедовской Библии?

— Я ее захватила, но зачем она вам?

— В ней должны быть кое-какие бумаги.

Я основательно перетряхнул книгу, но обнаружил всего один листок. Гадая, куда мог подеваться дневник деда, я развернул бумажку и прочел:

«Милый Брюс! Когда ты получишь это письмо, «Королевство» уже будет твоим. Зиму мне не пережить. Я уже не могу бороться за достижение своей цели, ибо у меня нет на это ни сил, ни желания. Сегодня я получил отчет о работе Блейдена и заключение консультанта…»

Я в растерянности перечитал последние строки и посмотрел на Джин.

— Дед знал о результатах разведки.

— Чепуха! Джонни Карстерс был последним, кто видел старика. Когда он написал это?

— Двадцатого ноября. А Джонни нашел тело двадцать второго.

Я передал листок Джин, и она принялась изучать его, не веря своим глазам.

— Господи, какая жестокость! — воскликнула она наконец. — Какой жуткий способ убийства! Разделаться с человеком, лишив его единственной надежды… Читайте дальше вы, Брюс. У меня не хватит духу.

«Наконец мне приходится признать, что все мои труды пропали даром, — продолжал я. — Но прошу тебя не забывать о том, что вся моя сознательная жизнь была посвящена изучению скальных пород, и поэтому я наотрез отказываюсь верить, что их структура в «Королевстве» однородна, как указывается в отчете. Чтобы убедиться в моей правоте, достаточно одного взгляда на разлом в устье Громового ручья. Кроме того, хоть я и не могу более утверждать, что здесь есть нефть, но знаю, что в 1911 году, когда случился большой оползень, она была.

Я прошу тебя раздобыть денег и пробурить скважину. Это единственный способ установить истину. Постарайся сделать это прежде, чем будет закончено строительство плотины и «Королевство» скроется под водой. С любовью и надеждой, твой Стюарт Кэмпбел».

Я уронил руки на колени и произнес одними губами:

— Джин, если я узнаю, кто отвез деду отчет, я задушу этого мерзавца. Кто из здешних мог так ненавидеть старика?

— Многие. Джордж Райли, оба Треведьена, Макклелланы, Дэниел Смит, Эд Шифер, словом, все, кто понес убытки. Слушайте, Брюс, теперь вы просто обязаны доказать, что Стюарт прав: ведь он так верил в вас!

— Так-то оно так, — задумчиво проговорил я. — Но ведь это значит, что придется бурить, а у меня нет ни времени, ни денег. Впрочем, я еще выслушаю Блейдена.

Джин кивнула и поднялась.

— Вам пора, Брюс. Бой придет с минуты на минуту, а я не хочу, чтобы вы встретились раньше, чем я с ним поговорю. Буду рада, если вы с ним подружитесь. Он очень хороший человек, хотя подчас с ним бывает трудно. Идите, а то Полин уже заждалась. Всего вам доброго, Брюс.

Когда Полин открыла дверь гостиницы, гул голосов разом стих и один из сидевших у камина постояльцев шепнул, увидев меня:

— Вот он. Дай ему телеграмму, Хат.

За столом сидели Питер и Макс Треведьены. Блейден возле стойки разговаривал с Маком.

Телеграмма, которую мне вручили, была измята и захватана пальцами. Эчисон снова настаивал на сделке.

В напряженной тишине я скомкал листок, сунул его в карман и двинулся было к лестнице, сопровождаемый взглядами, однако старик, из рук которого я получил депешу, преградил мне дорогу.

— В чем дело?

Он смущенно подергал ус.

— Э… нам бы хотелось знать, продаете вы участок или нет.

Все неотрывно смотрели на меня.

— Так как же?

— Нет, — сказал я.

Кресло Питера Треведьена отлетело в сторону и с грохотом ударилось о стену.

— Вы же обещали все обдумать! — закричал он.

— Я обдумал, — ответил я. — И решил не продавать.

— Почему вы не хотите считаться с другими людьми? — прошипел Треведьен.

— А какого дьявола я должен о них думать?! — взорвался я. — Что они сделали для моего деда? Пронюхав о нефти, они слетелись к нему как воронье и начали наперебой совать деньги, а потом окатили старика дерьмом. Да еще какая-то сволочь отвезла деду экземпляр отчета о результатах последней разведки за день до начала снегопадов!

— Ну и что? — подал голос Джеймс Макклеллан.

— А то, — заорал я, — что человек, сделавший это, повинен в смерти старого Кэмпбела! Если б я знал, кто показал деду отчет…

— И что бы вы тогда сделали? — спросил, поднимаясь на ноги, Макс Треведьен. — Это я отвозил бумаги.

Я тупо уставился на его ухмыляющуюся физиономию.

— Вы с ума сошли…

— А откуда моему брату было знать, что написано в отчете? — сказал Питер Треведьен. — Мы все искренне полагали, что старику хочется знать результат.

— Так это вы подослали к нему своего братца?

— Именно так, — ответил он.

— А как к вам попал второй экземпляр? От Генри Фергюса?

Он молча улыбнулся. Я оглядел лица присутствующих и заметил на них такое же насмешливое выражение. Только сейчас я увидел, что Блейдена больше нет в зале. Почувствовав внезапную боль в сердце, я повернулся и заковылял в свою комнату. Здесь я растянулся на кровати и впал в полузабытье, из которого меня вывел стук в дверь.

— Войдите, — пробормотал я.

Бой Блейден нерешительно остановился посреди комнаты.

— Я только что от Джин, — сказал он. — Она говорит, что вы собираетесь поселиться в «Королевстве». А я-то думал, вы просто торгуетесь с ними… Так слушайте. Я предполагаю, что с отчетом нечисто, Льюис Винник что-то напутал.

— Вы лично передали ему сейсмограммы?

— Разумеется, нет. Отправил по почте из Кейтли.

— А туда они как попали?

— По канатной дороге. Макс Треведьен раз в неделю привозил нам все необходимое… Стоп! Ну конечно же. Они просто могли подменить цифры другими! — Бой принялся яростно расхаживать из угла в угол. — Ну вот что: сколько вы можете вложить в буровые работы?

Я засмеялся.

— У меня и есть-то сотни три долларов, не больше.

Блейден оседлал стул.

— Слушайте, Брюс, если я найду деньги и оборудование, вы согласитесь на пятьдесят процентов? Я имею в виду прибыль, которую мы, возможно, получим в результате бурения.

— По-моему, вы опережаете события, — сказал я. — Даже если разведка оказалась обнадеживающей, это еще не значит, что там есть нефть.

Он задумчиво кивнул.

— Вижу, у вас есть голова на плечах. Ладно, тогда сделаем так: завтра я отправляюсь в Калгари и повидаюсь со старым Роджером Фергюсом. Он всегда хорошо ко мне относился, и я попробую его заинтересовать. Итак, вы готовы пожертвовать половиной дохода ради возможности доказать правоту Кэмпбела?

— Разумеется, — ответил я. — Но если ставка на Фергюса ничего не даст, мы останемся лицом к лицу с компанией его сына. Кроме того, старику принадлежат все полезные ископаемые в «Королевстве».

Блейден взялся за ручку двери.

— Предоставьте мне вести переговоры, — сказал он. — А вы при первой возможности отправляйтесь в «Королевство». В одной из моих машин лежат записи о последней разведке. Отправьте их почтой прямо Льюису.

Наутро меня навестила Джин. Мы вышли на улицу, и я посвятил ее в наш с Блейденом план.

Послышался топот ног по деревянному тротуару, и нас догнал Питер Треведьен.

— Куда подевался Блейден? — спросил он Джин.

— Не знаю.

Питер повернулся ко мне.

— Вчера он сообщил вам, почему уезжает?

— Видимо, решил, что это его личное дело, — ответил я.

Треведьен смерил меня недобрым взглядом, промычал что-то нечленораздельное и удалился.

— Всполошились, — сказала Джин и коснулась моей руки. — Будьте осторожны. По вашему виду не скажешь, что вы в состоянии долго боксировать с такими типами, как он.

— Возможно, — ответил я. — А хотелось бы намылить ему шею.

— Знаю, — проговорила Джин. — Бой рассказывал мне о вчерашнем скандале. Повторяю, Брюс, будьте осторожны.

В течение двух дней я следовал ее совету. Тем временем Кризи пробился со своей компанией через участок, разрушенный лавиной, и вечером за столом зашел разговор о пуске канатного подъемника.

В субботу Мак вручил мне телеграмму:

«ЦИФРЫ НЕ МОИ НУЖНЫ ДАННЫЕ ИЗ КОРОЛЕВСТВА РОДЖЕР ФЕРГЮС УМЕР ДВА ДНЯ НАЗАД БЛЕЙДЕН».

Итак, Роджера Фергюса больше нет, и это значит, что мы терпим поражение.

К Джин я шел под проливным дождем и порывами крепкого западного ветра. Дверь дома мне открыла мисс Сара Гаррет.

— О, мистер Вэтерел! Входите скорее. Если б вы знали, как нас расстроило известие о кончине бедного Роджера.

— Откуда вы знаете, что он умер? — изумленно спросил я.

— Но вы же получили от Боя телеграмму.

Я пожалел, что забыл предупредить Блейдена насчет связи. Надо будет сказать, чтобы впредь писал письма, а не посылал телеграммы.

Послышалась легкая поступь, и в прихожую вошла Джин.

— Вам, должно быть, уже известно о телеграмме Боя? — спросил я ее.

— Да, миссис Макклеллан была здесь два часа назад и все рассказала. Теперь об этом известно всему Каним-Лейку.

Разговор явно не клеился, и спустя несколько минут я простился с Джин. Когда я, вернувшись в гостиницу, шел по лестнице в свою комнату, на пороге кухни появилась Полин.

— Завтра Джимми собирается ехать на дамбу, — сказала она. — И Бен с ним вместе.

— Передайте им, что я тоже поеду. Полин одарила меня яркой улыбкой.

— Конечно, передам. Спокойной ночи, Брюс.

Меня подняли с постели в семь часов. Сойдя вниз, я присоединился к завтракавшим за столом мужчинам.

— Значит, и вам пришла охота бросить взгляд на дамбу? — спросил меня старый Мак. — Джимми вас отвезет.

Джеймс залпом допил свой кофе и поднялся.

— Ты готов, Бен? — спросил он.

Кризи кивнул и отодвинул стул, а я отправился к себе, чтобы надеть плащ и сапоги. Машина ждала нас возле барака. Макс Треведьен грузил в кузов бочки с соляркой. Послышалось чавканье грязи, и к нам подошел его брат.

— А вы чего здесь потеряли? — спросил он меня.

— Макклеллан предложил мне съездить на плотину.

— Вот как! — Питер повернулся к Джеймсу и отвел его в сторону.

— Что в этом плохого? — донесся до меня голос молодого человека.

— Пусть добирается своим ходом, — отвечал ему Питер Треведьен. — В мой грузовик он не сядет.

Джеймс с виноватым видом приблизился ко мне.

— Прошу прощения, Вэтерел, но Треведьен говорит, что в машине не хватит места.

— Вы считаете, что Питер имеет право вами командовать?

Молодой человек бросил на меня сердитый взгляд и полез в кабину грузовика, а я побрел назад, в гостиницу.

— Ну, что? — спросил меня Мак. — Решили остаться?

— Треведьен отказался меня везти.

— Да? А у меня для вас новость. Только что со Стопятидесятой мили звонили два ваших приятеля. Они спрашивали, здесь вы или уже уехали.

— Какие еще два приятеля? — удивленно спросил я.

— Джонни Карстерс и Джеф Харт. Обещали заехать после обеда повидать вас.

Я отвернулся и посмотрел в окно. Неужели Джонни и Джеф скоро будут здесь? Если так, то это первое доброе известие за всю неделю.

Замызганный фургон Джефа прикатил в Каним-Лейк поздним вечером. Оказывается, Джеф встретился в Эдмонтоне с Боем Блейденом, поэтому-то они и решили навестить меня.

— Бой узнал, что отчет был фальшивый, — заявил Джонни Карстерс. — Это работа Треведьена. Где он, кстати?

— На подъемнике, — ответил я и, немного испугавшись решительного вида Карстерса, поспешил добавить: — Тут уже ничего не изменишь, Джонни. Оставь его в покое.

— Не изменишь?! Черт возьми, да я с ума схожу от ярости. Ладно, если ты такой добрый, будь по-твоему.

Макклеллан и Кризи приехали, когда уже кончали ужинать.

— Ну, как дела? — спросил Мак сына.

— Порядок, — ответил Джеймс. — Движок работает, тросы в норме.

Он сел за стол, взял вилку и повернулся к Джонни.

— А вы чего ради сюда прикатили?

— Да вот решили с Джефом навестить Брюса. Как я понял, ты отказался сегодня подбросить его до подъемника, верно?

— Весь здешний транспорт принадлежит Питеру Треведьену, — сердито ответил Джеймс.

— Так же, как и ты. И вся эта вонючая дыра. Где сейчас Треведьен?

— В бараке, — ответил за Джеймса Бен Кризи.

— Отлично! — Джонни рванулся к двери. Мы с Джефом встали и хотели было двинуться за ним, но он жестом остановил нас.

— Ждите здесь, ребята. И закажите мне пива: после Треведьена я наверняка захочу промочить горло.

Внезапно он осекся. В дверях, озираясь по сторонам, стоял Питер Треведьен. Джонни подскочил к нему. Видно было, что он кипит от ярости.

— Я специально приехал, — начал Джонни, глядя прямо в глаза Питеру, — чтобы спросить, как ты смел сыграть такую злую шутку со стариком, который не сделал тебе ничего плохого?

— Не пойму, о чем речь.

— Все понимаешь! Знаешь, что ты сделал? Ты убил Стюарта Кэмпбела!

— Не мели чепухи. Я и пальцем старика не трогал, и тебе об этом отлично известно. — Треведьен обшарил взглядом притихшую комнату. — Пойдем-ка лучше ко мне в кабинет, там нам не помешают.

— А у меня ни от кого секретов нет, — отчеканил Джонни, стиснув пальцами свой кожаный ремень. — И бояться мне нечего в отличие от тебя. Это ты готов был наложить в штаны при мысли о том, что старик расскажет газетчикам про твою дамбу.

— Что ты хочешь этим сказать?! — взвился Треведьен.

— Кэмпбел был не дурак. Как ты думаешь, почему он не потребовал компенсации, когда начали строить эту плотину? Просто старик знал, что дамба не выдержит давления воды.

— Как ты смеешь?

— Не прикидывайся, Треведьен. Я говорю о цементе, который привезли по реке на пароходе «Мери Белл». Как-то один судовладелец из Ванкувера ходил со мной в «Королевство» и все нам рассказал, мне и Стюарту.

— Моя фирма лишь подвозила материалы, — отвечал Треведьен. — Остальное было в руках правительства, и оно еще в то время посылало сюда своих инспекторов.

— Естественно, посылало. Только откуда этим инспекторам было знать, что ты возишь цемент, который целый год пролежал под открытым небом на острове Королевы Шарлотты?

— Врешь! — заорал Треведьен. — Весь цемент был из Штатов, из Сиэтла!

— Ну конечно, на строительство военной базы на Аляске ты поставлял материалы высшего качества. И все же один из пароходов был нагружен…

— Ну хватит! Ты хочешь обвинить меня в убийстве Кэмпбела на том основании, что он знал о бракованном цементе для плотины? — Треведьен расхохотался и хлопнул ладонью по ляжке. — Да ты клоун, Джонни! Во-первых, я Кэмпбела не убивал, и об этом известно любому из сидящих здесь. Во-вторых, в дамбе, как видишь, нет ни единой трещины, несмотря на то что цемент, как ты утверждаешь, был подпорчен. Нечего без толку языком трепать и бросать честным людям обвинения, которые способен выдумать только псих, понятно?

Треведьен резко повернулся и, продолжая хохотать, вышел на улицу. Джонни вернулся к столу и допил свое пиво.

— Что это ты ему наплел про плотину? — спросил Джеф.

Внезапно Джонни перестал злиться и, улыбнувшись, проговорил:

— Я вот что думаю: раз Стюарт не противился строительству дамбы, значит, и нам нет смысла поднимать шум. Сейчас я снова пойду к Джин и поговорю с ней, а вы тем временем постарайтесь не очень скучать.

Когда мы остались вдвоем, Джеф сказал:

— Знаешь, Брюс, мне что-то пришла охота взглянуть на эту дамбу. Надо же знать, из-за чего весь сыр-бор, правда? Ты сам-то ее видел?

— Еще нет.

— Ну и чего мы ждем? Сегодня чудная лунная ночь. Поехали? Тем более завтра мы уезжаем.

Колея оказалась куда хуже, чем рассчитывал Джеф, но он ни разу не заикнулся о возвращении. Скоро поросшие лесом склоны остались позади, и свет фар уперся в огромные скалы, над которыми нависла тяжелая черная тень утесов и заснеженных вершин. Мы миновали перевал, спустились на несколько сотен футов и остановились у кубического бетонного строения. Прямо перед нами была бревенчатая платформа, на которой покоилась тяжелая деревянная гондола, подвешенная к тросу толщиной в руку. Джеф осветил его мощным фонарем и повел луч дальше, вдоль склона оползня, до того места, где трос образовывал петлю и подходил вплотную к двум страховочным канатам.

Это подвесное сооружение было связующим звеном между мной и «Королевством». Если б только ухитриться им воспользоваться… Я почувствовал странное волнение и рывком распахнул дверцу кабины.

Мы вошли в бетонную будку. Здесь, несмотря на безветрие, стоял собачий холод. Возле одной из стен громоздилось огромное колесо, приводившее в движение трос и связанное валом с двигателем, накрытым брезентовым чехлом. Щит управления был приклепан к бетонной стене, а на деревянной полке рядом стоял старый армейский полевой телефон. Банки с соляркой хранились в нише за дизелем.

— Сегодня они запускали мотор, — сказал я Джефу.

Он выпрямился и посмотрел на меня из-под нахмуренных бровей.

— Что ты замыслил? — Джеф шагнул вперед и схватил меня за руку. — Не валяй дурака, Брюс. Одному тебе туда нельзя. Вдруг мотор сломается, что тогда?

— Постарайся запустить движок, — настойчиво сказал я.

Я вышел из будки и вскарабкался на деревянную платформу гондолы.

В тот же миг дизель взревел, гондола слегка качнулась и оторвалась от своей подставки. Колеса завертелись с едва слышным скрежетом, и люлька стала покачиваться в разные стороны.

Прямо передо мной выросла залитая молочно-белым сиянием дамба. В самой середине ее бетонной стены зияла брешь, через которую вниз устремлялись сверкающие воды ручья. Гондола поднялась над дамбой вдоль северного склона расщелины и мягко встала на деревянный пьедестал, вплотную примыкавший к такой же бетонной будке, что и внизу.

Вокруг, насколько хватало глаз, простиралась безмолвная страна, лишенная признаков жизни.

Я вошел в бетонную будку. Здесь помещалось только большое стальное колесо, по которому шел ведущий трос, да валялось несколько жестянок со смазкой. На деревянной подставке примостился телефонный аппарат. Подняв трубку, я покрутил рукоятку и услышал голос Джефа:

— Все в порядке, Брюс?

— Да, все хорошо. Хижины отсюда не видать. Возможно, она на северной стороне, а там скала закрывает обзор. Я тебе позвоню, когда соберусь спускаться.

— Ладно, только не задерживайся.

Я полез вверх по усеянному валунами склону одной из скал. С вершины открывался вид на все пространство «Королевства». Пейзаж мог бы показаться неземным, если б не маленькие, наполовину вросшие в снег строения, видневшиеся слева, у подножий низких утесов, окружавших долину с севера.

Я с трудом добрался до этих домишек, укрылся под бревенчатой стеной и ощупью отыскал дверь. Она сразу же подалась, и я ввалился внутрь хижины.

Холод здесь стоял могильный. В слабом свете зажигалки глазам моим предстала призрачная комната, которая, казалось, кишит тенями. Стены были сложены из бревен, а потолок и пол обиты сосновыми досками. На столе стояла лампада. В ней плескалось масло, и я запалил фитилек, чтобы более основательно осмотреть внутреннее убранство комнаты.

Большую часть жилого пространства занимала кирпичная печь, похожая на камин, в которой валялись обгорелые сосновые головешки и груды золы. Почти вся мебель была самодельной. Дверь рядом вела в кухню, а в дальнем конце комнаты помещался вход в спальню. Тут и там в беспорядке валялись одежда и обувь — тяжелые лыжные ботинки, старые джинсы, фуфайка и рваная шапка.

Возле печи лежала груда сосновых поленьев, перенесенных сюда Джонни Карстерсом и его товарищами по последней экспедиции. Я разжег огонь, сбросил промокшую одежду и, зайдя в спальню, облачился в рубаху, джинсы и меховую безрукавку деда. Закурив, я вернулся к столу. То, что я искал, оказалось в нижнем ящике — скатанные в трубочку карты, схемы и тетрадь в кожаной обложке. В сейсмограммах я ничего не смыслил, а посему просто сунул их обратно в стол и раскрыл тетрадку.

Все записи были сделаны чернилами. Начинался дневник так:

«3 марта. Сегодня во время моего визита к Люку Треведьену мне сообщили, что многочисленные лавины привели к образованию большого оползня в русле Громового ручья. Целую неделю после этого велись работы по спасению погребенных в шахте горняков, но, несмотря на все усилия, ни один человек не был извлечен из-под завала.

11 марта. Снег стаял, и мне удалось прорваться в долину Громового ручья. Вся передняя часть долины исчезла с лица земли, а вместо нее образовалась черная отвесная стена. Потрясенный, я спустился к ручью, чтобы утолить жажду, и вдруг заметил на береговых камнях вязкую бурую жидкость. Вода ручья была темной и густой и хотя журчала, перекатывая маленькие осколки скал, журчание это было тихим и глухим. Рассмотрев ее и попробовав на ощупь, я понял, что в ручье много нефти. Я не мог определить ее процентное содержание в воде, но вязкая масса на камнях, несомненно, представляла собой чистую нефть. Это было самое крупное просачивание, какое мне доводилось наблюдать. Я попытался подняться к началу нефтяного потока, но тут пошел снег, а затем обрушился камнепад, от которого мне едва удалось спастись.

13 марта. Весь день валил снег, и я едва дождался затишья, чтобы отвести Люка Треведьена на то место, где видел нефть. Сегодня мы смогли туда пробиться, но, к сожалению, прошли новые лавины, и весь участок был погребен под грудами камня. Никаких следов просачивания нефти обнаружить не удалось, несмотря на тщательное исследование русла ручья в тех местах, где осмотр был возможен. Лишь с большим трудом смог я убедить своих спутников в том, что два дня назад действительно видел здесь нефть…»

Того, что я прочел, оказалось достаточно, чтобы избавиться от последних сомнений. Знакомство с остальными записями можно было и отложить. Я отыскал в кухне круглую жестянку с чаем, соленые хлебцы и тушенку, поел, потом вернулся в комнату и лег на одеяла перед камином.

Я не уснул, а скорее впал в забытье. Один раз я поднялся и подбросил в очаг поленьев, потом снова лег, а когда очнулся, дрова уже прогорели и в хижину успел просочиться пронизывающий холод. Сквозь покрытые узором из инея окна пробивались первые робкие рассветные лучи.

После торопливого завтрака я почувствовал себя лучше и вышел, чтобы оглядеть окрестности. Окна хижины смотрели на юг, а сараи были пристроены к ее боковым стенам. В одном из них стояли грузовики Блейдена, и я без труда отыскал записи о последней разведке. Сунув коробки с бумагами в карман и захватив кое-какой снеди для томящегося внизу Джефа, я двинулся в обратный путь. Местами снег был очень глубок, и я основательно выбился из сил к тому моменту, когда вошел в бетонную будку. Взял трубку и повернул рукоятку. Ответа не было. Наконец после бесчисленных попыток связаться с Джефом в трубке послышался слабый голос:

— Алло, алло, это ты, Брюс?

— Ну разумеется. Подъемник работает?

— Слава богу, ты цел и невредим. Тут со мной Джонни, сейчас он за тобой поднимется.

Через десять минут гондола ткнулась днищем в бревенчатый пьедестал, и из нее выскочил Джонни.

Мы быстро спустились вниз. Здесь я заметил, что машина Джефа исчезла, а на ее месте стоит один из грузовиков транспортной конторы. Мне пришлось опереться на плечо Джонни, чтобы вылезти из клети: едва расставшись с «Королевством», я почувствовал слабость и озноб. Рев дизеля в бункере затих, и на пороге появился разъяренный Питер Треведьен.

— Похоже, придется ставить тут замки, — злобно сказал он.

— Помолчи, Треведьен. Не видишь разве, парень с ног валится. — Голос Джонни звучал глухо и как бы издалека. Секунду спустя я лишился чувств.

Когда пришел в себя, смеркалось. У окна с журналом в руках сидел Джонни. Услышав, что я пошевелился, он поднял голову.

— Ну, как ты? Порядок?

Я кивнул и сел. Давно уже не чувствовал я себя так хорошо, как сейчас. Появилось даже давно забытое ощущение голода.

Джонни достал сигарету, сунул ее мне в рот, поднес горящую спичку и проговорил:

— Бой приехал. С ним какой-то ирландец по имени Гарри Кио. Говорят, он берет подряды на бурение. Звонил Эчисон. Завтра пожалует собственной персоной. Так, вроде больше новостей нет, если не считать того, что Треведьен чуть не рехнулся от ярости, когда узнал, что ты был в «Королевстве». Да, совсем забыл, тебе письмо.

Он полез в карман и вытащил тяжелый толстый конверт, запечатанный воском. На письме стояли штемпели Калгари.

— Опять небось Эчисон, — проговорил я. — С новым предложением. Похоже, его так и не научили слову «нет».

Я бросил конверт на стол.

— Знаешь, — заметил Джонни, — мне кажется, «Королевство» неплохо на тебя подействовало.

Я кивнул.

В комнату вошел Бой Блейден. Лицо его напоминало физиономию школьника, которому не терпится выложить радостную весть. Боя сопровождал плечистый мужчина с покрытым шрамами лицом.

— Знакомься, Брюс, это Гарри Кио, — сказал Бой. — Гарри не прочь попытать счастья вместе с нами.

— Это правда? — спросил я буровика. — Однако права на разведку недр принадлежат не мне. Они перешли к Генри Фергюсу.

Гарри повернулся к Бою.

— Чего ж ты молчал?

Блейден удивленно вскинул брови.

— Но ведь Винник говорит, что старый Роджер отказался от этих прав, — произнес он. — На другой день после вашей с ним встречи он послал за Льюисом и велел ему помогать тебе чем можно, да еще бесплатно. Ты не получал от старика вестей? Я покачал головой.

— А от его душеприказчиков?

— Нет. Мне пришло только одно письмо. — Я взял со стола конверт. Внутри лежала пачка документов и записка на бланке канадского Национального банка:

«В соответствии с указаниями нашего клиента, мистера Роджера Фергюса, — говорилось в ней, — возвращаем Вам все долговые расписки «Нефтеразведочной компании Кэмпбела» и сообщаем, что права на эксплуатацию и добычу полезных ископаемых, принадлежавшие ранее Роджеру Фергюсу, передаются по его воле в Ваши руки».

Вместе с запиской в конверте были подписанные и проштампованные карты Скалистых гор с указанием координат «Королевства».

Комок подкатил мне к горлу, и я бросил быстрый взгляд на Боя и Гарри Кио.

— Ну, Вэтерел, — спросил Гарри, — будем бурить?

— Да, — пробормотал я.

Кио потеребил пальцами нижнюю губу и изучающе посмотрел на меня.

— Бой говорил что-то о пятидесяти процентах, — произнес он.

— Да, верно, — согласился я. — Единственное мое условие — никаких претензий в случае неудачи.

Гарри вытаращил глаза.

— Я ищу нефть двадцать лет, — сказал он, — но таких предложений еще не слыхивал. Мечта буровика, — добавил он, обращаясь к Бою. — Но ты, Бой, отправишься в «Королевство» и еще раз все исследуешь, ладно?

Тот кивнул.

— Потом я сам приеду туда, чтобы осмотреться на месте. Скажу вам честно, Вэтерел: у меня есть деньги на два месяца работы, не больше. Но если прогноз подтвердится, будем считать, что мы договорились.

— Прекрасно, — сказал я.

— Тогда порядок, — он усмехнулся. — Пошли обмоем сделку?

— Нет, спасибо, — отказался я. Гарри и Бой вышли из комнаты.

Я снова лег. Дело завертелось, и теперь меня заботило только одно: хватит ли сил осуществить задуманное? Завтра должен был приехать Эчисон и, возможно, Генри Фергюс. Как только они узнают, что у меня на уме…

В дверь постучали, и вошла Джин.

— Ну, как наш инвалид? — осведомилась она, ставя на стол поднос. — Джонни сказал, что вы изголодались, вот я и принесла кое-что вкусненькое.

Она отошла к окну и взглянула на меня издалека.

— Весь город только и говорит, что вы собрались бурить скважину.

— Вы же этого и хотели, не так ли?

— Да, но если Генри Фергюс решит продолжать свою стройку, вам не миновать беды.

— Посмотрим.

— Вы в состоянии понять, что за махина вам противостоит? — спросила Джин.

— Думаете, мне угрожает опасность?

— Не знаю. Но если с вами произойдет несчастный случай, это многим будет на руку.

— Что вы хотите этим сказать?

— Только одно: вы действуете слишком грубо. Как вы намерены поднимать в «Королевство» буровую установку? Треведьен сегодня же поставит сторожей у канатной дороги и не даст вам даже подвезти оборудование. Впрочем, представим себе, что вы протащили в горы вышку. Думаете, Питер оставит вас в покое? Нет, Генри Фергюса и компанию вам не одолеть, и вы это знаете.

— Что же мне, по-вашему, делать?

— Продать участок и отправиться домой.

— Однако, когда мы познакомились, вы держались другого мнения…

— Ну, тогда-то я считала вас совсем чужим, и мне было все равно, что с вами случится.

— Что же изменилось?

— Не знаю. — Джин протянула мне руку. — До свидания, Брюс. Завтра я уезжаю на побережье, пора переменить обстановку, а то Каним-Лейк начинает действовать мне на нервы.

— Я вам надоел?

— Не в этом дело. Я страшно устала, вот и все. Если будете в Ванкувере… Впрочем, адрес я оставлю у сестер Гаррет. Прощайте, Брюс. — Ее пальцы коснулись моих с неожиданной нежностью. Мгновение спустя я остался один.

Наутро я отправился навестить Джин, но оказалось, что она уже уехала в Кейтли вместе с Максом Треведьеном и Гарри Кио.

— Она случайно не оставила мне записку? — спросил я мисс Гаррет.

— Только свой ванкуверский адрес, — ответила старушка, подавая мне клочок бумаги и изучая мое лицо сквозь стекла лорнета. — Зачем вы ее отпустили?

— То есть? — Я был совершенно сбит с толку. — Да и как я мог бы ее удержать?

— Джин убежала. Она боится за вас!

— Понятно. — Я вздохнул и повернулся, чтобы уйти.

— Прошу вас. — Мисс Гаррет протянула мне маленькую шкатулку. — А я, признаться, про нее и забыла. Джин дала мне это вчера вечером.

— И что она сказала? — насторожился я.

— Ничего, просто велела передать шкатулку вам. Ключ в замке. — Старушка так старательно отводила глаза, что я понял: она открывала шкатулку и знает о ее содержимом. Мисс Сара неожиданно приблизилась ко мне и прошептала:

— Поезжайте в Ванкувер, мистер Вэтерел.

— Простите, мисс Гаррет, — виновато сказал я. — В Ванкувер я не поеду.

Я вышел из дома на деревянный тротуар, сжимая в руках шкатулку. Джонни и Джеф как раз собирались уезжать и суетились на улице возле автомобиля. Я подошел и спросил, не видели ли они Блейдена.

— Он уехал в горы, — ответил Джонни. — Слушай, Брюс, ты отдаешь себе отчет, за какое дело берешься?

— Надеюсь.

— Стало быть, тебе все равно, жить или умереть? Конечно, тебя ничем не проймешь. — Он пожевал спичку и выплюнул ее на снег. — Ладно, если мы тебе понадобимся, звони Джефу.

Он сжал мою ладонь.

— Спасибо, Джонни.

— Не за что.

Минуту спустя они уже катили по скользкой колее к озеру.

Опустевший салун произвел на меня угнетающее впечатление. Друзья уехали, и теперь мне оставалось только терпеливо дожидаться Эчисона. Я поднялся в свою комнату, открыл шкатулку Джин и увидел черный «люгер». На стволе пистолета было семь выпиленных зарубок, а над ними красовалось имя владельца: Пол Мортон.

Пол Мортон! Так звали компаньона моего деда, который прибрал к рукам весь капитал и бросил старого Кэмпбела в беде. Неужели пистолет принадлежал ему? Я заглянул в коробку, но никакой записки там не было. Интересно, каким образом это оружие попало в руки Джин?

Послышался стук в дверь, и я молниеносным движением сунул «люгер» под подушку.

— Войдите.

— Вас хотят видеть два джентльмена, — объявила Полин.

Эчисон! Я незаметно положил револьвер в задний карман брюк и улыбнулся, потому что этот жест получился как бы сам собой. Недаром, выходит, я два года таскался по Сахаре с точно таким же «люгером». Странное дело, оружие придало мне храбрости и уверенности в себе, хотя глупо было полагать, что предстоящие переговоры могут кончиться пальбой. Не знаю, чем это объяснить, но, оказавшись лицом к лицу с Эчисоном и Генри Фергюсом, я едва удержался от смеха.

Высокий сутуловатый Генри Фергюс с ходу взял быка за рога.

— Сколько вы хотите, Вэтерел?

— Я не продаю.

— Что здесь делал этот буровик? — спросил Эчисон.

— Любовался природой, — ответил я.

— Я вынужден напомнить вам, что у вас нет права бурить скважины в «Королевстве», — сказал Эчисон. — Теперь, когда отец мистера Фергюса скончался…

— О чьих интересах вы печетесь, Эчисон? — спросил я. — О моих? Или Фергюса?

— Я забочусь о вас обоих.

— Ложь, — отчеканил я, — Генри Фергюс еще год назад, требовал завершения строительства дамбы, однако его отец настоял, чтобы прежде в «Королевстве» провели нефтеразведку, поэтому стройку заморозили. Вы с самого начала против меня, Эчисон. Что же касается прав на полезные ископаемые, то об этом советую справиться в Национальном банке.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил Генри Фергюс.

Вместо ответа я протянул ему записку, полученную накануне, и Фергюс внимательно прочел ее. Ни один мускул не дрогнул на его лице.

— Как это вам удалось? — всполошился Эчисон. — Что вы посулили старику? Слушайте, Генри, я думаю, мы можем подвергнуть сомнению законность этой бумаги.

— Оставьте нас вдвоем, — прорычал Фергюс. Эчисон в ярости вскочил и выбежал вон.

— А вы умнее, чем полагал этот пустомеля, — произнес Генри. — Давайте играть в открытую, Вэтерел. Мне нужна дешевая электроэнергия, чтобы пустить в ход рудники Ларсена. Поэтому я буду продолжать строительство, и через пять месяцев «Королевство» превратится в большое озеро. У вас есть два выхода: либо принять мое предложение, либо идти в арбитраж. Я согласен заплатить шестьдесят тысяч долларов.

— Нет, — сказал я, — лучше пойдемте в арбитраж. И если там, наверху, есть нефть…

— Вы сможете доказать это, только пробурив скважину.

— Что я как раз и планирую. Генри улыбнулся.

— Ну так знайте, что оборудование вы туда не завезете. Уж об этом я позабочусь.

С этими словами Генри встал и вышел из комнаты. Руки мои нервно сжали край стола, по телу побежал холодный пот. А минуту спустя в баре появился старый Мак и без предисловий объявил, что мое дальнейшее пребывание в гостинице невозможно. Делать было нечего. Сражение разгорелось, и противник не стеснялся в средствах. Я молча поднялся и отправился паковать чемоданы.

Через два дня мы с Боем были в Калгари. Льюис Винник на основании подлинных данных дал очень обнадеживающий прогноз, но при этом добавил, что не помешало бы взорвать в «Королевстве» еще десяток динамитных шашек. Так, на всякий случай.

Бой немедленно телеграфировал Гарри Кио и отправился в Эдмонтон собирать своих парней. Он намеревался подняться в горы по старой тропе индейцев и провести еще один цикл исследований. По его подсчетам, на это должно было уйти около месяца.

Неотложные дела вынудили меня остаться в Калгари. По моему требованию контора Эчисона выдала все документы. Понадобилась целая неделя, чтобы найти честных и компетентных юристов, согласившихся вести дела нашей компании. Одновременно я прилежно изучал теорию бурового ремесла, в чем мне изо всех сил помогал маленький, очкастый, постоянно чем-то расстроенный Льюис Винник.

К исходу недели моя болезнь напомнила о себе, да так, что я на несколько дней залег в постель. Врачи пытались упечь меня в больницу, но я отказался наотрез и лежал в гостинице, с тоской вспоминая чистый и колючий холодный воздух Скалистых гор. Чувствуя, что конец приближается, я мечтал угомониться там, высоко в горах, в хрустальной чаше «Королевства».

Семь дней спустя мы с Винником забрались в его машину и двинулись через Эдмонтон на Джаспер. Льюис любил быструю езду, и к половине четвертого вечера мы уже миновали подножие гор. В Джаспере нас ждали Джонни и Джеф. Услыхав от Винника о моем недавнем недомогании, Джонни велел мне немедленно ехать в «Королевство» и сидеть там, раз уж горы так благотворно на меня действуют. Джонни взял с меня клятву, что, если противник попытается выкурить меня из дома деда, я тут же дам знать.

На другой день мы без приключений прибыли в Каним-Лейк. Здесь мне моментально стало лучше. Сердцебиение не прекращалось, но силы, как по волшебству, начали возвращаться ко мне.

Миновав городок, мы углубились в ущелье Громового ручья. Я предупредил Винника, что воспользоваться подъемником нам не дадут, но он только отмахнулся, сказав, что Генри Фергюс — его клиент и личный друг. Однако, проехав с милю по руслу ручья, мы были вынуждены остановиться перед наспех сооруженными здесь железными воротами. У дороги виднелась маленькая жестяная кабинка с дымящей трубой. Как только мы затормозили, на улицу вышел человек, за спиной которого виднелся ствол ружья.

— Пропуск, пожалуйста, — произнес страж — плотный коротышка, жующий резинку.

Таких предосторожностей не ожидал даже я, не говоря уж о Виннике.

— Я друг Генри Фергюса, — пробормотал мой возмущенный спутник.

— Не знаю я никакого Фергюса, — отвечал постовой. — Тут Треведьен командует. Гоните пропуск или убирайтесь.

Винник еще раз окинул яростным взором стража у ворот, потом развернул машину, и мы покатили назад в долину.

— Придется искать Треведьена, — процедил Льюис.

— От него нам тоже ничего не добиться.

В Каним-Лейке, подъезжая к конторе Питера Треведьена, мы увидели, как тот садится в грузовик и отъезжает в сторону Громового ручья. Я не смог удержаться от смеха: узнав, что я вернулся в Каним-Лейк, этот тип принялся устраивать часовым проверки. Макс Треведьен был дома.

— Привет, — сказал я, входя. Треведьен разинул от удивления рот и испуганно посмотрел на черный силуэт барака за окном.

— Все в порядке, — успокоил я его. — Ваш братец уехал проверять посты.

Макс прикрыл дверь и настороженно уставился мне в лицо. Я молча обвел взглядом некогда очень уютную, но покрывавшуюся толстым слоем пыли комнату.

— Что вам угодно? — Громоподобный голос Треведьена приглушали гниющие обои на стенах.

— Слушайте, Макс, не согласитесь ли вы отвезти меня в «Королевство»?

Он медленно покачал головой:

— Нет, Брюс. Питер меня со свету сживет.

— Вы знаете, что я был в Калгари?

Он кивнул.

— Так вот, я чуть не умер там. У меня мало времени, Макс, а дело предстоит серьезное. И важное для нас обоих. Вдруг нефть есть? Тогда получается, что вы совершили вдвойне подлый поступок, отвезя Кэмпбелу фальшивый отчет. Лучше бы вы размозжили ему камнем череп.

Лицо Треведьена залилось краской. Он хотел было что-то сказать, но я повернулся и направился к двери.

— Мы будем у входа в долину Громового ручья, — произнес я с порога. — Нам понадобятся две оседланные лошади. О Питере не беспокойтесь, он уехал.

…Мы уже полчаса просидели в автомобиле у въезда в долину, и я начинал подумывать о возвращении, когда услышал цокот копыт на каменной тропе. Секунду спустя из-за скалы появился Макс. Он вел трех лошадей, две из которых были под седлом. Спешившись, Макс помог нам забраться на коней и подогнал стремена. Потом он снова вскочил в седло и молча двинулся по тропе в горы, держа за поводья вьючную лошадь. Мы продрались сквозь низкий колючий бурьян, миновали несколько глубоких луж и наконец перебрались через тугой холодный поток. За ручьем начинался ельник и склон горы. Подъем был не очень крутой, но мы все же делали остановки, чтобы дать лошадям отдых. Никто не разговаривал.

Солнце уже садилось, когда мы пересекли наконец седловину, и далеко внизу перед нашими глазами раскинулась громадная чаша «Королевства». Снег почти сошел, тут и там пробивались лоскутья свежей и сочной изумрудной зелени, исчерченные серебряной паутинкой ручьев. Справа виднелось ранчо Кэмпбела, а ближе к дамбе стояли два грузовика, от которых к амбарам тянулись едва заметные колеи.

Я повернулся к Максу и протянул руку.

— Спасибо за помощь. Дорогу назад мы сами найдем, можете возвращаться.

Макс задумчиво посмотрел на возвышавшуюся над нашими головами гору, прижал колени к бокам лошади и молча двинулся вниз по тропе.

— Как быть с лошадьми? — крикнул я ему вслед.

— Приедете в Каним-Лейк, тогда и заберу, — ответил Макс. — А пока пусть пасутся.

Мы въехали в «Королевство», любуясь розовевшими в лучах заката снежными пиками, и двинулись к двум грузовикам, стоявшим поодаль. Мгновение спустя послышался страшный грохот: Бой взорвал очередную динамитную шашку, чтобы записать на свой геофон новые данные. Этот взрыв, прокатившийся мощным эхом по горам, показался мне приветственным салютом…

Бой не скрывал возбуждения, лица двух его помощников сияли улыбками. Блейден взял с собой двух молоденьких пареньков, Билла Мэнниона и Дона Леггерта. Дон специализировался на бурении, а Билл занимался изысканиями на поверхности. Вместе с Боем эти двое ребят провели работу, которая под силу разве что специальной геофизической экспедиции.

После завтрака Льюис отвел меня в сторону.

— Теперь мы знаем, что здесь наверняка есть нефть, — сказал он тихо. — Самое время подумать о продаже участка какой-нибудь крупной компании.

— Ни за что, — ответил я, обводя взглядом горы вокруг.

— Дело хозяйское, — согласился Винник. — И все же предупреждаю: Генри Фергюс вогнал в дамбу столько средств, что уже не может остановиться.

— Сколь далеко он может зайти? — спросил я.

Винник пожал плечами.

— Берегись! Генри Фергюс не из тех, кто бросает доллары на ветер.

Ночью я написал Кио письмо, в котором сообщил о результатах разведки, предлагая тайно собрать бригаду и приехать в долину Громового ручья к двум часам ночи во вторник. Письмо я запечатал и на другой день отправил с Винником.

Поутру Бой со своими парнями продолжали разведку. Когда я подъехал к ним, ребята сверлили в скале очередное гнездо для динамитной шашки. Маленький бур повизгивал и скрежетал, вгрызаясь в гранит.

— Они уже начали! — крикнул мне Бой, махнув рукой в сторону плотины.

Повернувшись, я увидел, что по бетонной стене снуют люди, а у верхнего бункера подъемника суетится группа рабочих, вытаскивая из гондолы мешки с цементом. На утесе я приметил крупную мешковатую фигуру Питера Треведьена, который смотрел на меня в бинокль.

— Обязательно было начинать взрывы на этой стороне? — спросил я Боя.

— А почему бы и нет? Они так или иначе пронюхают, чем мы занимаемся. Пусть уж сейчас.

Я снова перевел взгляд на дамбу. Гондола опять ползла вверх по тросу; на сей раз она везла два самосвала и связку рельсов. В следующую минуту внимание мое привлекла какая-то странная конструкция, торчавшая из земли на полпути между дамбой и тем местом, где мы стояли. Это была даже и не конструкция, а непонятная мешанина колес, балок и гнилых еловых бревен. Неподалеку валялись котел и бесформенная куча железок.

— Что там такое? — спросил я Боя.

— Разве тебе не говорили? Это же первая скважина Кэмпбела.

— Правда? Слушай, Бой, до какого уровня они дошли?

— Тысячи четыре, наверное.

Я молча уставился на этот изъеденный ржавчиной памятник. Как мерзко, должно быть, чувствовал себя старик, когда понял, что его затея обречена. Еще бы, угробить всю жизнь и в итоге не суметь покрыть какую-то там тысячу футов, отделявшую его бур от нефти! С тяжким вздохом я повернул коня и медленно поехал назад, в сторону ранчо.

После полудня мы с Боем сели на коней и поехали по индейской тропе к Громовому ручью. Когда мы переправились через него и подъехали к тому месту, где два дня назад Винник оставлял машину, было уже почти темно. Мы спешились и присели на поваленное дерево. Дорога то и дело озарялась фарами грузовиков, направлявшихся к подъемнику. Мы покурили, потом завернулись в одеяла и улеглись прямо на голую землю. Было ужасно холодно, но мне все-таки удалось задремать. Впрочем, ненадолго. Скоро я почувствовал, как Бой трясет меня за плечо, и услышал его взволнованный голос:

— Брюс, Брюс, скоро два часа.

Я поднялся и подошел к обочине дороги, укрывшись в маленькой рощице. Снова блеснули фары — очередной грузовик с ревом проехал мимо нас. Скоро его красные фонари скрылись за стеной деревьев, а шум мотора постепенно замер вдали. Наступила тишина, нарушаемая лишь лепетом ветра в кронах елей да шуршанием воды, бегущей по склонам.

Через час, когда тьма начала потихоньку отступать под натиском рассвета, мы услышали надсадный вой дизеля. Едва завидев автомобиль, Бой вылетел на дорогу и принялся размахивать руками. Машина остановилась.

— Немного опоздал, — громко сказал Гарри Кио, выбираясь из кабины, — менял шину. С чего вдруг такая конспирация?

Бой сделал ему знак замолчать и прислушался. С той стороны, откуда приехал Гарри, доносился приглушенный рокот мотора.

— Грузовик? — спросил Бой.

— Да, я обогнал его милях в шести отсюда.

— Быстро! — Бой прыгнул в машину и втащил Гарри за руль. — Трогай!

Они съехали с дороги и отогнали автомобиль на полянку, где паслись наши лошади. Потушив фары, мы закурили и стали ждать.

— К чему такая таинственность? — поинтересовался ирландец.

Моя попытка объяснить ему, что к чему, не имела успеха. Думаю, Гарри понял бы меня лучше, если б Треведьен возглавлял какую-нибудь конкурирующую группу буровиков, а не стройку плотины, которая в представлении Кио была мелким и никому не нужным делом.

— Послушайте, а почему бы вам с Питером не пойти на мировую? — спросил он, когда я замолчал. — Ведь нам в любом случае понадобится подъемник, или вы хотите везти буровую вышку на вьючной лошади?

— Это мы обсудим потом, — не приняв шутки, ответил я. — Сперва ты осмотришь место и решишь, берешься за дело или нет.

На рассвете мы завалили машину еловыми ветками и верхом отправились в «Королевство». Весь следующий день Гарри провел вместе с Боем, выбирая место для буровой и прикидывая шансы на успех. После ужина мы заварили кофе покрепче и уселись совещаться.

— Значит, на глубине четырех тысяч футов нас поджидает базальтовый пласт? — спросил Гарри Блейдена.

— Похоже, что так, — отвечал Бой. — Именно этот базальт остановил Кэмпбела.

— Нефть, если она есть, залегает на пяти-шести, тысячах футов, — продолжал буровик. — Строение недр в глубине нам неизвестно. По сути дела, мы пойдем на ощупь. Мы страшно рискуем. Все осложняется еще и недоступностью участка. Как ты собираешься доставлять сюда буровую, Брюс?

— Подъемником, — отвечал я.

— Но ты же сам говоришь, что в долине хозяйничает Треведьен. Дорога и подъемник в его руках, и то и другое охраняется. Как же ты рассчитываешь воспользоваться всем этим?

— Я думаю, один раз нам это удастся.

— Понятно, — Гарри усмехнулся. — Значит, ты собираешься идти войной? Я, конечно, не могу тебя винить, но учти, что мне надо думать и о своем оборудовании.

— Разве оно не застраховано?

— Застраховано, однако компания может отказать в уплате, если станет известно, что я нарушил закон. Да и каким образом вывозить буровую после того, как все кончится?

— Если забьет фонтан, ничего вывозить не придется. А в случае провала Треведьен только рад будет от нас избавиться.

— Это логично, — согласился Гарри. — А трос выдержит? Вышка — штука нелегкая.

— Как ты думаешь, Бой? — спросил я Блейдена. — Ты же поднимал свои грузовики.

— Не беспокойся, Гарри, — ответил Бой. — Трос рассчитан на большие тяжести.

— Хорошо, но как же все-таки подступиться к подъемнику? Как я понял, дорога под охраной, нижняя опора кабеля — тоже. У меня будет пять или шесть грузовиков. Нет, Брюс, такая операция нам не по зубам. Поначалу нужно будет два бензовоза и две машины труб, кроме того, запчасти, инструменты. Да, шесть грузовиков, не меньше. Значит, подъемник мы займем часов на пять. Как ты это организуешь, хотел бы я знать?

— Я и сам еще не знаю. Точнее, думаю, что знаю, но подробного плана у меня пока нет.

Мы сели за расчеты. Получалось, что подъемник понадобится нам семь раз. Кроме того, между подъемами и спусками нам предстояло в пожарном порядке загружать машины. На все это в общей сложности уходило около пяти часов. Мы не могли позволить себе роскошь что-либо забыть — завладеть подъемником во второй раз будет невозможно. Наверху мы окажемся отрезанными от всего мира, уж об этом-то Треведьен позаботится.

На другой день мы простились с Гарри Кио.

— Если все будет в порядке, ждите меня недели через три, — сказал он, пожимая мне руку. — Ты уверен, что сумеешь устроить все с подъемником?

— У меня нет другого выхода, — ответил я. — В случае неудачи придется продавать участок, чтобы покрыть твои расходы.

— Мы просто валяем дурака, — сказал Бой три дня спустя. — Почему? — поинтересовался я.

— Там, в лагере, около ста человек. Даже один грузовик сюда не поднимешь, не говоря уж о семи. Что ты задумал?

Я заколебался, но в конце концов решил пока помолчать.

— Всему свое время, Бой.

— Нет, Брюс, ничего у тебя не выйдет. У них там слишком четко отлаженная система.

— Стало быть, придется ее разладить.

Блейден вытаращил глаза.

— Иногда я жалею, что не могу прочесть твои мысли. Бывают моменты, когда ты кажешься мне инопланетянином: есть в тебе что-то не от мира сего.

Я только улыбнулся.

Тринадцатого мая Бой уехал в Калгари с готовыми записями. Я передал с ним для Гарри Кио письмо, в котором говорилось, что ему надлежит приехать в поселок Стопятидесятая миля не позднее пятого июня и ждать там связи со мной. Послал я весточку и Виннику. Льюис должен был передать Кио подписанный отчет и соответствующим образом настроить общественное мнение в Калгари на случай, если дело дойдет до судебных тяжб.

— С каждым днем задержки наши шансы падают, — сказал я, прощаясь с Боем.

— Знаю, — ответил он.

— Не забудь телефон.

— Это как-то связано с твоим планом?

— Без телефона мы пропали.

— Хорошо, не забуду. Простившись с Боем, я вернулся в «Королевство». Делать было особенно нечего, и следующие два дня я провел, набираясь сил и мысленно проигрывая каждый эпизод задуманного мною сценария. На четвертый день мы с Биллом Мэннионом, одним из буровиков, на лошадях отправились в Каним-Лейк. В рюкзаке, притороченном к моему седлу, лежало несколько динамитных шашек из запасов Боя, снабженных детонаторами.

Как только мы въехали в Каним-Лейк, я почувствовал, что здесь происходят серьезные перемены: народу на улицах здорово прибавилось.

Поскольку время близилось к полудню, в «Золотом тельце» собралась небольшая компания любителей пива. В основном это были старики, которые разглядывали нас с любопытством. Мак сидел тут же, за стойкой.

— Что, наскучило «Королевство»? — спросил он меня.

— Ничуть не бывало. Просто приехал узнать, нет ли для меня какой почты.

— Есть одна телеграмма.

Депеша была от Боя, который сообщал, что наши надежды подтвердились, и обещал быть в Каним-Лейке во вторник. Из телеграммы я узнал, что Гарри тоже в боевой готовности.

— Где мне найти Питера Треведьена? — спросил я Мака.

— Либо в конторе, либо у подъемника. Он там теперь целыми днями торчит.

— Бывает, что он остается в лагере на ночь?

— Нет, к вечеру всегда возвращается.

— Прекрасно, — сказал я и повернулся к двери, но Мак жестом остановил меня.

— Тут вами недавно Джин Люкас интересовалась, — проговорил он.

— Джин?! Она что, вернулась?

— Позавчера приехала. Сара Гаррет говорит, что бедняжка на себя непохожа, хоть и отдыхала у моря.

Боясь, что по выражению моего лица старик поймет, что со мной творится, я повернулся и, не прощаясь, выбежал на залитую солнцем улицу.

— Теперь куда? — спросил меня Билл.

— К Треведьену, — ответил я, вскакивая в седло и направляя лошадь в сторону барака.

В кабинете Питера тоже произошли разительные перемены. Прежде всего он стал больше, потому что владелец сломал заднюю стену. Сейчас тут изрядно прибавилось шкафов и папок, появился полевой телефон и еще один стол, за которым сидел новый сотрудник — долговязый юнец в джинсах и высоких ковбойских сапогах.

Завидев меня, Треведьен кивком указал на стул и немедленно прервал оживленный телефонный разговор. Он даже не пытался скрыть изумления по поводу моего прихода.

— Так, чем могу служить? — осторожно спросил он. — Видимо, Блейден хочет спустить вниз свои грузовики, да?

— Скорее наоборот, — ответил я. — Надо поднять еще несколько машин.

— Что-о? — Треведьен прищурился, будто ему в глаза неожиданно ударил луч света.

— Сколько стоит один рейс?

— Это зависит от груза, — взвешивая каждое слово, ответил он. — Что у вас, продукты?

— Нет, буровая установка.

— Ну и ну! Да за кого вы меня принимаете, Вэтерел? По долине Громового ручья никто никаких буровых не повезет.

Я повернулся к Биллу:

— Запомни это, ладно? Слушайте, Треведьен, дорога вдоль ручья идет по вашей территории. Подъемник тоже принадлежит вам и Джеймсу Макклеллану, все это мне известно. Следовательно, и деньги за перевозку вы тоже делите пополам. Единолично вы не можете решать, что везти, а что нет. Будьте любезны назвать цену.

— Цену?! Да вы с ума сошли. Для вас, Вэтерел, никаких цен нет и не будет, как бы там ни отнесся к этому Макклеллан. Можете везти свой бур по индейской тропе. — Он рассмеялся. — Это я вам разрешаю, причем бесплатно. Правда, тропа тоже частично идет по моей земле, но не будем мелочиться.

— Понятно. — Я поднялся и направился к двери. — Кстати, Треведьен, — добавил я с порога, — дорогу по ручью строило канадское правительство. То обстоятельство, что вы недавно ремонтировали ее, не меняет дела. Это Фергюс приказал вам препятствовать движению частного транспорта в долине?

— Я работаю на компанию Ларсена.

— Прекрасно. Значит, и на Фергюса.

Я вышел от Треведьена и вернулся в «Золотой телец». Мак все еще сидел у себя в закутке возле бара.

— Можно от вас позвонить? — спросил я.

— Конечно. — Он пододвинул ко мне аппарат.

Я поднял трубку, заказал междугородный разговор и дал телефонистке номер «Калгари трибьюн». Через полчаса редактор был на проводе.

— Вы видели последний отчет Винника о разведке в «Королевстве»? — спросил я его.

— Да, — ответил редактор. — Кроме того, приходил некто Блейден. Он поведал нам ту грязную историю с первым отчетом. Мы напечатали ее два дня назад.

Я поблагодарил и рассказал редактору о происках Треведьена. Выслушав меня, он произнес:

— Хорошо, мистер Вэтерел, из этого может получиться материальчик что надо. Нам и раньше случалось поддерживать одиночек. Справедливость иногда должна торжествовать даже здесь.

— Значит, мы можем на вас рассчитывать?

— Разумеется. Кстати, как же вы намерены поднимать в горы буровую установку?

— Что-нибудь придумаю.

— Хорошо, только не переусердствуйте. Мы не можем защищать людей, которые нарушают закон.

— Я и не нарушаю. Это Треведьен с Фергюсом плевать хотели на закон.

— Тогда порядок. Удачи вам, мистер Вэтерел, и, если у вас ударит фонтан, сразу же дайте нам знать. И еще я хотел бы послать к вам своего человека, чтобы он осмотрелся на месте. Идет?

— Что за вопрос! Спасибо. Я положил трубку.

— Значит, будете бурить? — полюбопытствовал Мак.

Я кивнул.

— Только без глупостей, парень, — предостерег он меня.

— Если увидите Джин, скажите, что у нас есть вакансия повара, — попросил я. Мак хитро улыбнулся и обещал передать все слово в слово.

Под палящим солнцем мы двинулись к озеру. Его спокойная темная поверхность отражала зеленые, коричневые и белоснежные вершины вокруг. Скалистые горы встречали лето.

— Ты собираешься дожидаться Боя здесь? — спросил меня Билл.

— Да, остановимся у ручья.

Мы нашли подходящее место, перекусили и часика два подремали, потом снова сели на коней и двинулись к лагерю строителей. Доехав до поворота, за которым стояли шлагбаум и будка сторожа, мы углубились в подлесок и вернулись на дорогу только полумилей выше того места, где сидел охранник. Я то и дело задирал голову, чтобы осмотреть телефонные провода, свисавшие с голых сосновых стволов. Тут протянули всего две линии, до которых можно было добраться, став на кабину грузовика. Дальше мы поехали до крутого поворота дороги, огибавшей большой черный выступ утеса. Этот выступ и нависавшую над дорогой скалу я запомнил еще тогда, когда только начинал составлять свой план. Теперь оставалось выяснить, есть ли поблизости то, что мне нужно. Скалу на повороте когда-то взрывали, и это вселяло надежду. С бьющимся сердцем подъехал я к черной каменной стене и стал жадно обшаривать ее глазами.

— Что ты высматриваешь, Брюс? — спросил мой спутник.

— Шурфы, — ответил я.

За время поисков нам дважды пришлось скрываться в подлеске и пропустить грузовики. Но вот я наконец обнаружил то, что искал — круглое отверстие, похожее на гнездо береговой ласточки. В десяти футах от него виднелось еще одно. Я снял рюкзак и затолкал в каждый шурф по две динамитные шашки, укоротив контактные провода с таким расчетом, чтобы они торчали из скалы всего на два дюйма. Потом мы накрепко забили шурфы мокрой землей, отметили место еловой веткой и поскакали дальше.

Через полмили дорога вновь резко устремлялась вниз. Строители только что закончили работы на этом участке. Ельник был срублен, и образовавшаяся поляна представляла собой прекрасную стоянку для десятка грузовиков. Через бурный ручей был перекинут короткий бревенчатый мостик. Здесь я снова вытащил динамитные шашки и привязал их к сваям моста, протянув шнуры к дороге. Это место я тоже пометил еловой веткой.

— Все, Билл, — сказал я. — Теперь порядок.

Страшная усталость не могла заглушить чувства удовлетворения, которое я испытывал. Пока что все идет хорошо. Как-то будет дальше? Я немного побаивался, что выпущу джинна из бутылки. Обстоятельства по моей вине могли сложиться так, что я уже не смогу контролировать их. Я планировал операцию, близкую по условиям к тем, что мне приходилось проводить во время войны, и главным моим козырем, а точнее сказать, единственным, была внезапность.

Около двух часов следующего дня приехал Бой и привез с собой номер «Калгари трибыон», две полосы которого были полностью посвящены «Королевству». Но самым добрым известием для меня оказалось сообщение о том, что Гарри уже сидит со своими парнями на Стопятидесятой миле и готов тронуться в путь тотчас после моего звонка.

Я с тревогой взглянул на сгущавшиеся тучи и спросил:

— Какая ожидается погода?

— Должно быть, дождик, — ответил Билл.

— Скорее уж снег, — произнес Бой, покачав головой.

— Ты телефон привез?

Бой подошел к своей лошади и вытащил из вьюка аппарат.

— Зачем он тебе, Брюс?

— Чтобы поднять в «Королевство» Гарри со всеми его манатками. Сколько времени нужно ему на дорогу со Стопятидесятой мили?

— Шесть-семь часов. При сильном снегопаде можно и застрять где-нибудь.

— Это неизбежный риск.

Мы поехали вниз по шоссе, мимо поворота на Каним-Лейк, пока не добрались до развилки, от которой в подлесок уходила просека. Телефонные провода здесь лежали прямо на ветвях. Поставив Билла и Боя следить за дорогой, я проворно вскарабкался на ель. Подключиться к линии не составило большого труда. Правда, пришлось ждать, пока Треведьен заканчивал разговор. Как только он положил трубку, я позвонил на ближайшую телефонную подстанцию и соединился со Стопятидесятой милей. Гарри был в полной готовности.

— Отлично, — похвалил я его. — Ты сможешь прибыть к ручью за полчаса до полуночи?

— Спрашиваешь!

— Раньше приезжать нет смысла. Жду тебя ровно в одиннадцать тридцать. Учти, все расписано по секундам. Сколько на твоих часах?

— Двадцать восемь минут третьего.

— Хорошо, — я перевел свои на две минуты. — Слушай меня внимательно, Гарри. На подходе к месту встречи все машины, кроме головной, должны погасить фары. Не давай колонне растягиваться. Мы будем ждать тебя на опушке, там, где начинается ельник. Ты все понял?

— Конечно.

— Тогда до вечера.

— Постой, Брюс, что ты замыслил?

— Сейчас не время об этом, — быстро сказал я. — Встретимся в половине двенадцатого, до свидания.

Я снял провода и слез на землю.

— Где это ты научился подключаться к чужим телефонам? — спросил Бой.

— На фронте и не такому научишься.

На обратном пути к лагерю Бой мрачно молчал и украдкой бросал на меня встревоженные взгляды. Во время ужина он попытался было снова выведать мои планы, однако я продолжал упорно отшучиваться, поглядывая при этом на циферблат часов. По мере того как стрелки медленно приближались к условленному часу, росла и моя тревога.

Ночь была темная, без звезд, в долине шуршал холодный ветер. Без двадцати одиннадцать я встал и подошел к Бою.

— Ну, где твой снег?

— Погоди, — ответил он. — Сейчас начнется. Вот, пожалуйста.

Я почувствовал легкое прохладное прикосновение снежинок к щекам и снова посмотрел на часы. Десять сорок пять.

— Билл, — позвал я.

— Слушаю.

— Садись на лошадь и скачи к повороту перед шлагбаумом. Спрячь коня в подлеске, а сам найди местечко, откуда хорошо видна будка охранника. Запоминай: ровно в четверть двенадцатого сторожу позвонят по телефону. После разговора он должен немедленно отправиться пешком в сторону подъемника. Если в двадцать пять двенадцатого он еще не покинет свою будку, шпорь лошадь и мчись к нам.

— А если покинет?

— Тогда дождись, пока он не уберется подальше, и открой шлагбаум и ворота. Потом следуй за охранником, но так, чтобы он не заметил. Милей дальше ты увидишь тропу, которая ведет к скалистому обрыву. Сторож должен свернуть на нее, потому что это кратчайший путь. Ты останешься на развилке и дождешься нас. Если охранник пойдет по тропе, засеки время, во сколько он убрался с главной дороги. Как только встретишь нас, сразу же скачи обратно сюда, забери оставшихся лошадей и езжай по тропе индейцев в сторону «Королевства». Если к моменту твоего приезда на ранчо нас еще там не будет, ты снова спустишься с лошадьми на это самое место. Все понятно?

Билл повторил наставления, сверил свои часы с моими и, вскочив на коня, скрылся в подлеске.

— Ну, что дальше? — спросил меня Бой.

— Дальше будем ждать, — ответил я и взглянул на циферблат. Следующие пять минут растянулись для меня в вечность. Наконец стрелки показали одиннадцать ночи, и я поднялся.

— Пошли, Бой.

По дороге мимо нас прошмыгнул одиночный грузовик. В свете его фар я успел заметить, что ельник уже покрылся тонким белым пушком. Снег валил плотным занавесом, и скалы, черневшие в просветах между деревьями, были едва различимы.

Через минуту я снова забрался на ель, подключил провода к линии и стал ждать, не сводя глаз со стрелок часов. Ровно в четверть двенадцатого я поднял трубку и крутанул рукоятку. После короткой паузы в наушниках раздался хриплый голос, заглушаемый треском:

— Пост в долине!

Я отвел микрофон подальше от губ и заревел:

— Треведьен на проводе! Мне только что сообщили о лавинах в двух милях выше по дороге. Отправляйтесь туда и узнайте, в чем дело. Вы ближе всех к тому месту. Срежьте угол, там есть короткий путь по тропе. Немедленно доложите, когда что-нибудь выясните.

Я опустил трубку и, дрожа от волнения, привалился к холодному стволу ели.

— Ты слезешь или так там и останешься? — крикнул Бой.

— Останусь, — вяло ответил я и снова взялся за трубку. Линия молчала. Видимо, сторож не осмелился звонить Треведьену и требовать разъяснений. Я взглянул на часы. Одиннадцать двадцать три. Охранник, должно быть, уже далеко от своей будки. Я вытащил из кармана кусачки и перерезал оба провода неподалеку от места соединения с моими. После этого я упрятал аппарат в мешок и слез на землю.

— Снял часового? — осведомился Бой.

— Думаю, да. Если через пять минут Билл не вернется, будем знать наверняка.

Тьма сгустилась. Мягко шурша, снег устилал тропу, ветер покачивал верхушки елей. Внезапно Бой схватил меня за руку, и я услыхал монотонный рокот. Звук приближался, и скоро в белой пелене засиял одинокий желтый луч. Взглянув на часы, я выбежал на дорогу. Было ровно одиннадцать тридцать.

Огромный грузовик выполз из-за снежной завесы и остановился возле

— Гарри, Гарри, это ты? — закричал я.

— Я, кто ж еще, — Кио высунулся из кабины и помахал рукой. — Что делать дальше, Брюс?

Я знаком велел Бою лезть в кабину и вскочил на подножку.

— Поехали!

— Э, нет, постой. Я не двинусь с места, пока не узнаю, что у тебя на уме, — сказал Гарри.

— Не будь идиотом! — гаркнул я. — Мы убрали сторожа. Каждая секунда задержки… — Я глубоко вздохнул и постарался снова взять себя в руки. — Мой план расписан по секундам, и мы уже отстали на полминуты от графика. По твоей милости, между прочим. Если ты не сможешь нагнать эти потерянные мгновения, все пропало. Стоило ли вообще переться сюда со Стопятидесятой мили, чтобы так бездарно провалить операцию? Не упрямься, Гарри, второй возможности не будет.

После секундного колебания Гарри махнул шоферу рукой, и тяжелый грузовик тронулся, набирая ход.

Миновав поворот, мы увидели, что ворота распахнуты, а в будке сторожа никого нет. Дальше дорога круто пошла вверх. Я посмотрел на часы: одиннадцать тридцать шесть. Охранник, должно быть, уже на тропе. Впереди замаячила фигура всадника в белом от снега одеянии, и я дал шоферу знак тормозить.

— Брюс? — раздался во тьме голос Билла. — Все в порядке!

— Молодец, Билли! Встретимся в «Королевстве»!

Я повернулся к Гарри.

— Высадишь меня через минуту, а сам поедешь дальше. Прямо за мостом будет удобное место для стоянки. Припаркуй грузовики за деревьями, кабинами к дороге. Фары погаси. Не курите и не разговаривайте. Последнюю машину я пригоню сам, понятно?

Гарри кивнул и усмехнулся.

— Хочешь звякнуть еще одному приятелю?

— Угадал.

Натужно гудя, грузовик прошел крутой вираж под нависшей скалой и покатил вниз. Спрыгнув с подножки, я подождал, пока со мной поравнялась последняя машина, и крикнул шоферу:

— Выключай мотор! Мы будем замыкающими, остальные подождут нас милей дальше.

Я вытащил из рюкзака взрывную машинку, вставил в нее батарейки, перекинул через плечо моток проводов и включил фонарик.

— Вернусь через пять минут, — сказал я шоферу.

Я подошел к стене утеса и принялся обшаривать ее лучом фонаря, разыскивая свою еловую ветку. Ее запорошило снегом, но все же проводки я нашел без особого труда. Подключив к ним свои шнуры, я двинулся в обратный путь, разматывая провод, потом остановился, подсоединил взрывную машинку и, проверив контакт, повернул рукоятку.

Ночную тишь разорвал грохот, с деревьев полетели снежные шапки, камень величиной с человеческую голову врезался в сугроб совсем рядом со мной. Вся передняя часть утеса рухнула на дорогу и, перекатившись через колею, с треском полетела в пропасть. Путь был перекрыт. Я удовлетворенно хмыкнул, смотал провода и вернулся к грузовику.

— Что это было? — ошарашенно спросил шофер.

— Забаррикадировал дорогу позади колонны, только и всего. Ты можешь подогнать грузовик поближе к телефонным проводам?

Я вытащил из рюкзака аппарат, подключился к линии и начал накручивать рукоятку. Наконец в трубке послышался голос:

— Батлер, рабочий лагерь. Что стряслось? Я уже сто раз пытался вам дозвониться…

— Слушай, Батлер! — заорал я, отводя микрофон от губ. — Произошел несчастный случай!

— Понял. Это вы, мистер Треведьен?

— Да. Случился страшный камнепад и оползень, отвалился край утеса. Один из наших грузовиков попал под обвал. Ты меня слышишь?

— Да, сэр.

— Сколько у тебя там народу?

— Пятьдесят три человека.

— А машин?

— Пять.

— Хорошо. Собери всех людей, дай им лопаты и кирки, сажай на грузовики и отправляй к завалу. Сам тоже поезжай. К завтрашнему утру дорога должна быть расчищена. Возьми всех своих людей, всех до единого. Положение чрезвычайное, сам понимаешь.

— Откуда вы звоните, мистер Треведьен? — в голосе Батлера звучало сомнение.

— Приступай, черт тебя дери! Чтобы через полчаса все были внизу. Я со своими людьми буду пробиваться с другой стороны…

Тут я сорвал провода и вытер со лба испарину. Теперь все зависело от того, сколь велико влияние Треведьена на этого парня.

Я забрался в кабину и устало откинулся на спинку сиденья.

— Порядок, — пробормотал я. — Давай догонять остальных.

— Что это за грохот был? — спросил меня Гарри, когда мы загнали бензовоз на стоянку рядом с другими машинами.

— Небольшой оползень, — буркнул я.

— Оползень? Ты что, взорвал дорогу?

— Вроде того.

— Но это же уголовное преступление, парень!

— Это еще надо доказать.

— Эх, зря я не заставил тебя заранее выложить планы.

— Времени не было. К тому же я предупреждал Треведьена, что дорога построена за счет канадской казны. А он рассмеялся мне в лицо.

— Что дальше? — спросил, подбегая, Бой. Голос его звучал так, будто ничего особенного не случилось. Блейден всегда все отлично понимал, и это мне больше всего в нем нравилось.

— Будем ждать, пока вся компания не спустится к завалу, — сказал я.

— После чего взорвем к чертям и сам лагерь, — язвительно сказал Гарри.

— Нет, — ответил я, — всего лишь маленький мостик. А сейчас отдыхайте, ночь будет не из легких.

Спустя полчаса мимо нас из лагеря с ревом промчались три грузовика. Мы продолжали ждать, но оставшихся двух машин все не было и не было. Наконец я вылез из кабины и подошел к Гарри.

— Будем рисковать, — сказал я. — Поезжай вперед и остановись через милю. Как только мост взлетит на воздух, я сяду к тебе в машину, понял?

Один за другим грузовики выехали на дорогу и растянулись в колонну. Я ехал в самом последнем. Удалившись от моста на сотню ярдов, мы остановились, и я бегом вернулся назад, чтобы подсоединить провода. На сей раз взрыв получился куда громче. Мост превратился в груду поломанных бревен. Глубина ручья под ним составляла не больше двух футов, поэтому, даже если автомобиль, не успев затормозить, провалится сквозь изуродованный настил, вряд ли кто-либо пострадает.

Нагнав колонну, я пересел в головной грузовик. Без двадцати час мы уже въезжали в лагерь строителей.

— Думаешь, они все поехали вниз, к завалу? — спросил меня Гарри.

— Не знаю, — ответил я, — но хочу надеяться.

Мы проехали почти весь лагерь, когда посреди дороги вдруг появился человек. Он отчаянно размахивал руками, требуя остановить колонну. По моим ногам и рукам разлился предательский холодок. Похоже, что-то сорвалось. На дорогу выбежали еще несколько чело век. Едва мы остановили колонну, рабочие обступили нас плотным кольцом.

Я высунулся из кабины и направил в лица толпившихся вокруг людей мощный луч фонаря.

— Что вы здесь делаете? — закричал я. — Разве вам не передали приказ Треведьена? Там, внизу, каждая пара рук на счету, завал страшенный, дорога разбита, а вы тут прохлаждаетесь?

Вперед выступил здоровенный детина со сломанным носом.

— Мы только вчера прибыли и ничего еще не знаем, — сказал он. — В чем дело?

— Да? — пробормотал я. — Значит, новички? Тогда слушайте меня внимательно. Собирайтесь и езжайте вниз по дороге. Это приказ Треведьена.

— А чего ж вы сами там не остались? — спросил верзила.

— Нам надо было освободить дорогу для спасателей, — не растерялся я. — Кроме того, наше оборудование к утру должно быть поднято наверх и смонтировано. На подъемнике есть кто-нибудь?

— А я почем знаю? Мы же тут второй день.

— Тем более вам надо хорошо себя показать. Треведьен не любит, когда его команды выполняются из-под палки!

Рабочие начали разбредаться по хижинам, и я подал шоферу знак ехать дальше, в ту сторону, где мерцал сквозь ельник яркий свет гирлянды мощных дуговых ламп. Как только мы приблизились, из нижнего бункера подъемника вышел человек с винтовкой за плечами и потребовал у меня пропуск.

— Не валяй дурака, парень! — мысленно кляня его последними словами, закричал я. — Треведьен командует расчисткой завала, ему сейчас не до пропусков. Ты умеешь обращаться с движком?

Он замотал головой.

— Мне запрещено.

— Да ты что, рехнулся?! Положение чрезвычайное. Слыхал, что стряслось?

— Не-ет…

Я склонился к его уху и доверительно зашептал:

— Ладно, слушай! В основании дамбы образовалась трещина. Полагают, что произошел сдвиг горных пород под утесом. Нам приказано пробурить скважину и выяснить состав этих пород, причем как можно быстрее.

Охранник заколебался.

— Подожди здесь, — сказал он и затрусил к бункеру. Через открытую дверь я видел, как страж неистово накручивает рукоятку телефона.

— Что же теперь будет? — спросил, подходя, Гарри.

— Все в порядке, — ответил я.

— Только без грубостей, — предупредил он меня. — Мы уже нанесли им убытков не меньше, чем на десять тысяч.

Из бункера вышел растерянный охранник.

— Телефон не отвечает, — объявил он.

— А ты как думал? — зашипел я. — Провода придавило обвалом. Наверняка линия порвана.

Тут к нам снова подошел верзила со сломанным носом.

— В грузовиках нет ключей, — сказал он мне. — Как быть? Может, вы дадите нам одну свою машину?

Рисковать грузовиком мне не хотелось, но хоть как-то нейтрализовать их было необходимо. И тут меня осенило.

— Кто-нибудь из вас знает, как работает подъемник?

Один из сопровождавших верзилу рабочих сделал шаг вперед.

— Я знаю, мне вчера показывали.

— Хорошо. Идите в бункер и беритесь за дело. А вы, — я повернулся к остальным, — поможете нам с погрузкой. Гарри, заводи первую машину на платформу! Бой, ты поднимешься туда и будешь руководить разгрузкой. Сделай все возможное, чтобы не терять время попусту. Есть среди вас повар? — дивясь собственной наглости, обратился я к окружившим меня людям.

Из толпы вышел маленький китаец.

— Отлично. Смогли бы вы за пару часов организовать нам горячую еду?

Китаец кивнул.

— Тогда приступайте!

Я повернулся и вошел в бункер. Рабочий, вызвавшийся мне помочь, уже суетился возле мотора. Секунду спустя раздался рев дизеля, и я понял, что самое трудное позади.

В половине третьего утра повар принес котелки с густой похлебкой и бутерброды с ветчиной. К этому времени наверху были уже два грузовика. Снегопад не прекращался.

В четыре утра приступили к погрузке последней машины. Нервы мои были на пределе.

Мы с Гарри вышли из бункера и сели в кабину бензовоза рядом с шофером. Водитель тут же дал газ, загнал машину в гондолу, а потом я услышал чей-то крик и в следующее мгновение почувствовал, что мы уже в воздухе.

— Вот будет потеха, если нас сейчас застукают и остановят мотор, а? — сказал Гарри.

Мимо бокового окна проплыла черная тень верхней опоры, и мы зависли над обрывом. Еще минуты через две ход гондолы резко замедлился, и после легкого толчка она остановилась совсем. К нам тут же подбежали несколько человек, а шофер включил зажигание и фары. Медленно выкатившись из гондолы, бензовоз остановился на краю маленькой площадки, с которой открывался вид на дамбу. Я открыл дверцу и спустился на землю.

— Вот мы и дома. С прибытием, — донесся до меня голос Боя.

Это было последнее, что я слышал. В следующее мгновение колени мои подогнулись, голова пошла кругом, и я растянулся на усыпанных снегом камнях, потеряв сознание…

Придя в себя, я увидел склонившегося надо мной Боя. Он смеялся и говорил что-то про буровую. Кажется, обещал установить вышку еще до темноты. Утром я выбрался из постели и отправился к намеченному для бурения месту. Вышку уже подняли и сейчас крепили тяги на стальных плитах платформы.

Солнце пригревало, и снег начал таять. Посмотрев на дамбу, я подумал, что пора бы уже Треведьену вихрем ворваться в наш лагерь и учинить скандал, однако все было тихо. Казалось, противник забыл о нашем существовании.

— Придется выставить дозорных, — пробормотал я.

Бой отер лицо от пота.

— Твой пистолет у меня, — сказал он. — Кроме того, у нас четыре ружья.

Я кивнул.

— Следующий ход за противником. Затишье это было мне не по нутру.

Не такой человек Треведьен, чтобы безропотно сносить оплеухи. Однако минуло три дня, а неприятель все никак не желал встречаться с нами лицом к лицу. Казалось, никому нет до нас дела.

Во вторник Гарри начал бурение, и мы гурьбой высыпали на площадку посмотреть, как рождается новая скважина Кэмпбела. За считанные минуты головка бура с натужным визгом ушла в твердый грунт. Первые дюймы были пройдены.

Я вернулся на ранчо и стал чистить картошку к ужину. Спустя полчаса снаружи послышался торопливый топот, дверь распахнулась, и огромный темно-рыжий колли с веселым лаем бросился мне на плечи. Сразу же узнав Мозеса, я в страшном волнении выскочил на улицу и увидел его хозяйку. Джин приближалась к ранчо, погоняя свою низкорослую лошадь.

— Мак сказал, что вам тут нужна кухарка, — бесцветным голосом произнесла она, подъехав.

— Да, — туповато ответил я, ибо это было единственное, что пришло мне на ум.

— Надеюсь, мне удастся оправдать доверие. — Джин медленно спешилась, сняла с седла вьюк и несмело пошла в мою сторону. В дверях она остановилась, и мы несколько минут молча смотрели друг на друга.

— Почему вы приехали? — спросил я наконец.

— Не знаю… просто не могла иначе. Смотрите, что я вам привезла. — Она протянула пухлый конверт. — А теперь позвольте мне переодеться.

Я отступил в сторону, и Джин прошла в хижину. Оставшись в одиночестве, я повертел в руках конверт и обнаружил на нем лондонские штемпели. Внутри лежала пачка машинописных страниц и газетные статьи, посвященные судебному процессу над моим дедом. Поставив лошадку Джин в конюшню, я принялся за чтение. Одно место в показаниях Стюарта Кэмпбела потрясло меня. Вот оно:

«Адвокат. Почему вы ни с того ни с сего прекратили бурение в тринадцатом году?

Кэмпбел. Мы дошли до вулканических пород, а поскольку в нашем распоряжений был только кабельный бур, пришлось остановиться.

Адвокат. На какой глубине?

Кэмпбел. Приблизительно пять тысяч шестьсот футов».

Я откинулся в кресле и прикрыл глаза. Пять шестьсот. Невероятно! Ведь согласно нашим геофизическим исследованиям нефть располагается на глубине пяти с половиной тысяч футов. Выходит, мы ошибочно приняли вулканический слой за нефтяной пласт? Возможно ли? И почему в дневниках старика об этом не было ни единого слова? Может, он специально не написал об этих вулканических породах, потому что боялся отбить у меня охоту продолжать начатое им дело? Ну да теперь уж поздно давать задний ход, решил я и швырнул бумаги на стол.

Вечером сияли звезды и было почти тепло. На буровой работала вторая смена. Мы с Джин пошли туда, болтая о пустяках, всячески избегая разговоров на личные темы. Наконец после короткого молчания я не выдержал и спросил:

— Вам не понравилось в Ванкувере?

— Трудно сказать. — Она пожала плечами. — Вроде и развлечений хватало: танцы, яхта и прочая чушь. Только вот не впрок пошло. Видимо, я отвыкла отдыхать по-настоящему.

— Поэтому и вернулись в Каним-Лейк?

— Скорее потому, что это единственное место, которое я могу назвать домом. Кроме того… — Она умолкла и несколько минут угрюмо брела за мной. — Слушайте, Брюс, вам обязательно надо было давать Питеру такую пощечину?

— Иначе я не смог бы поднять сюда буровую.

Мы подошли к вышке и стали смотреть, как бур дюйм за дюймом уходит в почву.

— Сколько вы проходите в час? — спросил я Билла Мэнниона, стоявшего рядом с бригадиром смены.

— Восемь футов.

— Значит, до нефти мы доберемся не раньше, чем через месяц?

— Если удастся сохранить нынешние темпы, то да.

Мы пробыли у вышки до конца смены. Лавочка закрывалась в полночь, а уже четыре часа спустя начинался новый рабочий день. Караул несли мы с Боем: ночь он, ночь я. Мозес был при нас в качестве сторожевого пса.

Вскоре мы привыкли к такому порядку. Июнь уступил место июлю, и с каждым днем наша скважина углублялась почти на двести футов. За все время мы еще ни разу не слышали о Треведьене.

Работы на дамбе шли круглые сутки. Однажды ночью мы съездили посмотреть, как там дела. В том месте, где участок Кэмпбела граничил с землей Треведьена, теперь стояло заграждение из колючей проволоки, а у подъемника и на дамбе околачивались вооруженные часовые с собаками. Все было тихо и спокойно, однако меня ни на минуту не оставляло мрачное предчувствие надвигающейся беды. Скорее всего Треведьен просто ждет удобного случая, чтобы подложить нам свинью. Джин тоже понимала это: нередко я замечал, как она подолгу неподвижно стоит, с тревогой глядя в сторону плотины.

И вот гром грянул. Произошло это четвертого июля. Утром Бой повез в Калгари образцы пород. Погода выдалась мерзкая, и, когда я заступал на свою ночную вахту, дождь то и дело сменялся мокрым снегом.

Мозес никак не желал сидеть спокойно. Временами мне удавалось заставить пса лечь, но он тут же вскакивал и тревожно прислушивался, покачивая хвостом. Около половины третьего утра я выглянул из сторожки. Снег валил вовсю. Когда я закрывал дверь, Мозес встрепенулся и, тихонько зарычав, подскочил к порогу. Мгновение спустя он уже был на улице, и тут вдруг высоко в небо взметнулись столбы огня. Меня окатило волной горячего воздуха, и в тот же миг послышался грохот двух мощных взрывов.

В отблесках пламени я заметил бесформенный силуэт убегавшего человека, за которым огромными прыжками несся Мозес. Когда собака уже готова была броситься ему на спину, человек внезапно развернулся, и я увидел, как сверкнули две короткие вспышки. Выстрелов слышно не было — они потонули в реве огня, окружавшего меня со всех сторон. Мозес на мгновение замер, потом завертелся волчком на месте и наконец тяжело упал на снег.

Я вырвал из-за пояса «люгер» и открыл беспорядочную пальбу по удалявшейся фигуре, но через несколько секунд силуэт диверсанта скрылся в плотной белой пелене. Я видел только раскаленные докрасна искореженные остовы двух бензовозов, потом и их поглотила мокрая мгла.

Сбежав с платформы буровой, я увидел внизу Мозеса. Пес тащился в мою сторону на трех лапах и тихонько повизгивал от боли.

Я быстро обошел уцелевшие грузовики, убедился, что опасность миновала, и поспешил к ранчо.

Здесь уже все проснулись. Я передал на попечение Джин Мозеса и, пряча глаза, признался Гарри, что не уберег две машины. Гарри терпеливо выслушал меня и, ни слова не говоря, отправился на площадку. Я понуро поплелся следом.

— Могло быть и хуже, — сказал он, осмотрев место происшествия. — Мы дошли до четырех тысяч футов. К счастью, бензобак на буровой вчера залили под завязку, значит, еще пару сотен футов пройдем. При благоприятном стечении обстоятельств понадобится не больше тысячи галлонов топлива. — Все это Гарри произнес на удивление спокойно. Казалось, он разговаривает сам с собой. — Слушай, Брюс, как бы нам протащить сюда горючее?

— По тропе индейцев. Другого пути нет.

— Гм… Если навьючивать по двадцать галлонов на лошадь, понадобится целый табун. Где ты собираешься доставать полсотни кляч? И на какие деньги? Я-то, считай, почти банкрот.

Я угрюмо молчал. Вскоре подошли рабочие утренней смены и сбились в кучу, вполголоса обсуждая случившееся. Гарри остался с ними, а я вернулся на ранчо.

— Как Мозес? — спросил я Джин.

— Все будет хорошо, — ответила она, подавая мне кружку с чаем. — Выпейте.

Я повалился в кресло, проглотил чай, потом заставил себя подняться и, собрав кое-что из своих вещей, побрел на конюшню. Джин догнала меня, когда я уже садился в седло.

— Куда вы? — спросила она.

— Хочу связаться с Джонни. Может, он согласится привезти нам топлива.

— Я с вами.

— Это еще зачем?

— Так надо. Одного я вас не пущу.

Выражение ее лица разом отбило у меня охоту спорить. Я оставил Гарри записку, подождал, пока Джин оденется, и минуту спустя мы уже скакали в горы. Лошади бежали с ленцой, и нам то и дело приходилось их понукать. После бессонной ночи самочувствие у меня было отвратительное.

— Кстати, откуда вы собираетесь звонить вашему Джонни? — спросила Джин, нарушая затянувшееся молчание.

— Из «Золотого тельца». Мак разрешит.

Она засмеялась.

— Эх, Брюс, наивный вы человек. Да разве не ясно, что после вашего дурацкого взрыва на дороге вам в Каним-Лейк все кости переломают? Собственно, одной из причин моего приезда в «Королевство» было желание уберечь вас от тумаков.

— Так вы по совместительству еще и нянька? — иронически спросил я.

Джин и бровью не повела.

— Придется звонить из Кейтли, — невозмутимо произнесла она.

— Черта с два! — отрезал я. — Ближайший телефон в «Золотом тельце», и мы едем туда.

— Так уж и быть, соберу ваши косточки, — пожала плечами Джин.

Когда мы поднялись на холм перед Каним-Лейком, ярко светило солнце. Дверь конторы Треведьена была распахнута настежь. Должно быть, он заметил нас, потому что вышел на крыльцо и пристально посмотрел в. нашу сторону. Мы не обменялись ни единым словом, однако я успел краем глаза заметить, что Питер довольно ухмыляется.

На улице не было ни души. Мы привязали лошадей к перилам окружавшей гостиницу террасы, и Джин провела меня внутрь через черный ход.

Полин встретила нас изумленным взглядом, а мгновение спустя послышался яростный скрип стула и ко мне со всех ног кинулся Джеймс Макклеллан. Лицо его было перекошено от злости.

— А, явились! — закричал он, сжимая кулаки. — Я вас давно поджидаю, Вэтерел! Эх, и скажу же вам сейчас пару ласковых…

— Кто поджег наши бензовозы? — быстро спросил я. — Треведьен или вы? Воинственный пыл Джеймса как рукой сняло.

— Что?! И вы еще смеете меня обвинять?..

— Ни в чем я вас не обвиняю. Просто спросил интереса ради. Это ваших рук дело?

— А, ну вас к лешему, — огрызнулся он и оставил меня в покое.

Я протиснулся в каморку Мака и позвонил в Джаспер Джефу Харту. Через полчаса нас соединили, и я объяснил ему, как обстоят дела. Выслушав меня, Джеф извинился и сказал, что сам он, к сожалению, приехать не сможет, однако постарается разыскать Джонни и в любом случае перезвонит мне сегодня же вечером.

Я вышел в кухню, где Джин о чем-то оживленно разговаривала с Полин, и присел на стул.

— Нам пора ехать, Брюс, — сказала, обернувшись ко мне, Джин. — У барака уже собралась какая-то шайка. Не иначе Треведьен их науськал.

— Мне должны позвонить, — возразил я.

— Хотите, чтобы вас взгрели?

— Ничего, уж как-нибудь сумею с божьей помощью за себя постоять.

— Не думаю, что у вас хватит сил расправиться с целой толпой, — произнесла Джин. — Это вам не паинька Джимми, которому ничего не стоит заткнуть рот.

В глубине души я, конечно же, соглашался с ней. Мне вовсе не улыбалось прослыть трусом, однако я понимал, что хорохориться сейчас не время. Вздохнув, я неохотно поднялся со стула, и тут Полин неожиданно взяла меня за руку.

— Если вам позвонят, я отвечу, а потом все передам, — пообещала она.

— Ладно, ваша взяла, — поколебавшись, сказал я. — Если мой друг найдет возможность приехать, спросите его, где и когда мне с ним встретиться, хорошо?

— Поняла. Вечером я приду к мисс Гаррет и все расскажу.

Поблагодарив Полин, мы выбрались черным ходом на улицу и пошли к нашим лошадям. Однако не успели мы сунуть ноги в стремена, как к нам подбежали несколько человек во главе с плюгавым мужичонкой с подленькой физиономией.

— Это он! — закричал коротышка, разглядев меня. — Попался, гад!

Мы с Джин быстро вскочили на коней и с решительным видом поехали навстречу разгоряченной толпе, намереваясь пробиться к окраине городка. Это нам удалось, и мы, наверное, смогли бы избежать столкновения, но тут плюгавый подал громкую непечатную реплику, адресованную Джин.

Не помню, как я соскочил с лошади и вцепился ему в глотку. Помню только, что мы повалились в уличную грязь, и секунду спустя десять пар рук принялись тянуть меня за одежду, стараясь перевернуть на спину. Кто-то сильными пальцами ухватил меня за волосы и несколько раз пребольно ударил головой о щебеночную мостовую, а в следующий миг раздался сухой треск пистолетного выстрела.

Меня разом отпустили. Я сел и, ошарашенно оглядевшись, увидел Джин с дымящимся «люгером» в руке. Ее бледное лицо словно бы окаменело, а пистолет она держала так, будто стрельба была для нее столь же привычным делом, как прогулка или катание на лошади.

— Вы в порядке, Брюс? — спросила она.

— Да, — прокряхтел я, с трудом поднимаясь на ноги.

— Тогда в путь. А вы, — она повернулась к шайке, — передайте своему Треведьену, что я его убью, если он посмеет еще раз поднять руку на мою собаку!

Она сунула «люгер» в мою седельную кобуру, и мы, молча развернув лошадей, выехали из Каним-Лейка.

— Спасибо, Джин, — выдавил я, когда мы спешились на лужайке у ручья.

— Это вам спасибо, — с грустной улыбкой ответила она. — Хоть вы и вели себя как школьник. Стоило ли так рисковать из-за какого-то паршивого слова?

— Как вы узнали, что пистолет в седельной кобуре?

— Случайно нащупала еще там, в горах. Я все время чувствовала беду, поэтому и решила поехать с вами. Вы странный человек, Брюс. И зачем только вы ввязались в это дело?

— А вы? — в свою очередь, спросил я. — Почему вы решили оставить мне в подарок этот пистолет?

— Я предвидела, что он вам понадобится.

— Не лукавьте, Джин, причина совсем в другом.

Она вздохнула и протянула мне руку.

— Давайте не будем об этом, Брюс. Тем более что вы и так уже догадались. Пол Мортон, тот самый Пол Мортон, который бросил Стюарта в беде, был моим отцом.

— Да, Джин, — пробормотал я. — Простите меня.

— За что?

Не дожидаясь ответа, она отошла в сторону, а я растянулся на траве и тут же впал в дремоту. Джин разбудила меня на закате. Мы сели на лошадей и, обогнув Каним-Лейк, въехали в городок с противоположной стороны.

Сестры Гаррет приняли нас, дрожа от волнения. Бедная Сара даже не могла нормально говорить; она возбужденно шептала, глаза ее сверкали, щеки раскраснелись. Руфь в силу своей рассудительной практичности держалась поспокойнее. Она несколько раз проверила, хорошо ли заперта дверь, потом принесла нам кофе и кое-какой снеди. Старушки уже знали об утренней потасовке и теперь, должно быть, мнили себя участницами смертельно опасной авантюры. Со стороны это выглядело донельзя нелепо, но мне, честно говоря, было вовсе не до смеха.

К приходу Полин мы уже поужинали и сидели, потягивая кофе. Джонни просил передать, что завтра вечером либо послезавтра утром он приедет на Стопятидесятую милю и будет ждать там встречи со мной.

Ночью я услышал, как открывается дверь. В комнату тихонько вошла Сара Гаррет с зажженной свечой и, склонившись надо мной, шепотом спросила:

— Вы спите?

— Нет.

— Тогда я должна кое-что вам показать.

Она пошла в угол, где стоял громадный сундук с резной крышкой. Послышалось бряцанье ключей. Сундук был полон всевозможных нарядов, от которых разило нафталином и лавандой.

Скоро на полу выросла целая гора одежды. Старушка покопалась на дне сундука и подошла к моему изголовью с двумя жестяными коробочками. Затем с волнением вскрыла одну из них. Жестянка оказалась набита золотыми монетами и небольшими слитками, завернутыми в кальку. В другой коробочке покоился золотой песок.

— Я еще никому этого не показывала, — сказала Сара.

— Почему же вдруг мне такая честь?

Она вздохнула и, закрыв коробки, спрятала их обратно в сундук. Потом сложила назад одежду и щелкнула замком.

— Это все, что оставил отец, — объяснила Сара. — Было, конечно, больше, но ведь мы жили на эти деньги. Здесь моя доля, а Руфь свою куда-то вложила и в итоге лишилась всего.

— Зачем вы мне это говорите?

— Затем, что вы мне понравились. Однажды я влюбилась, но мой… мой друг не ответил мне взаимностью. Как и вы, он приехал сюда из Англии. Вы очень похожи на него, Брюс… Ну, я пошла, не хватало еще, чтобы сестра застала меня в комнате у мужчины, — Сара лукаво сверкнула глазами. — Я уже стара, и в жизни моей было не ахти сколько хорошего. Даже отцовское наследство не пошло мне впрок, как видите. Джин рассказала, что случилось в «Королевстве», и я хочу, чтобы вы знали: вам нет нужды беспокоиться о деньгах. Только дайте мне знать…

— Но это невозможно… — начал было я, однако Сара жестом заставила меня замолчать.

— Не дурите, Брюс. Мне эти сокровища уже ни к чему, и я хочу вам помочь. Моего возлюбленного звали Стюарт Кэмпбел, теперь вам все ясно? Спокойной ночи.

Через несколько часов я уехал. Небо едва начинало светлеть. Я прошел вдоль берега озера к дороге и остановил один из ехавших со стройки грузовиков. Он и довез меня до Стопятидесятой мили. Джонни ждал меня вместе с двумя газетчиками из Штатов, теми самыми, что были прошлой осенью в «Королевстве» и нашли тело моего деда. Их звали Стив Страхан и Том Джонс. Янки были в отпуске и решили нам помочь. Уяснив себе ситуацию, они тут же сели за телефоны и обзвонили окрестных фермеров. Спустя несколько дней в нашем распоряжении было около тридцати лошадей. Пятнадцатого июля мы пригнали их к входу в долину, а на следующее утро, как и было условлено, туда приехал грузовик с нашими канистрами. На доставку в «Королевство» первых пятисот галлонов ушло больше суток.

Атмосфера на буровой царила напряженная. Через два дня мы привезли еще пятьсот галлонов. К этому времени Гарри вгрызся в землю до глубины пяти тысяч футов, и дело спорилось.

Волна энтузиазма захватила даже Джонни, который признался мне, что хотел бы остаться в «Королевстве» подольше и никуда не уезжать. Тем же утром появился Бой Блейден.

Шли дни, и напряжение становилось все невыносимее. Мы пробивались сквозь кварц, и дело шло медленнее, чем нам бы хотелось. Кое-кто из буровиков свел дружбу с рабочими Треведьена и от них нам стало известно, что завершение строительства намечено на двадцатое августа. Компания Ларсена планировала начать затопление в тот же день.

В начале августа мы добрались до пяти с половиной тысяч футов, и Гарри начал проявлять признаки нетерпения, которое тут же заразило всех членов его команды. Пятого августа в девять утра глубина скважины равнялась 5490 футам. Все в тревожном ожидании собрались вокруг вышки. Я держался поближе к Гарри. Наконец датчики показали глубину в 5550 футов, и я, не выдержав напряжения, отвел ирландца в сторону.

— Послушай, Гарри, — сказал я. — Что, если нефть находится не там, где мы рассчитываем? До какой глубины ты готов продолжать бурение?

— Не знаю, — ответил он. — Ребята начинают роптать.

— Тебя устроит поблажка в две тысячи футов?

— Да ты с ума сошел! Это же две недели бурения. Мы закончим в тот же день, что и Треведьен свою плотину. Да и топлива нет.

— Я привезу.

Глаза Гарри превратились в узенькие щелки.

— В чем дело, Брюс? Ты водишь нас за нос?

— Нет, просто хочу знать, какой допуск ты даешь на возможные ошибки.

Он поколебался и сказал:

— Ладно, будем бурить, пока не сожжем все топливо, которое уже здесь. Это еще четыре дня. Глубина скважины превысит шесть тысяч футов.

— Нет, давай сделаем допуск побольше.

Он схватил меня за руку.

— Послушай, Брюс, парни не согласятся. Мы все уже на пределе, я лишился двух грузовиков, буровая не окупается, ребята вкалывают почти задарма. Если мы не найдем нефть…

К нам с решительным видом подошел Клиф Линди, начальник дневной смены.

— Строение пород изменилось, — объявил он. — Вулканическое внедрение с плотностью гранита. Проходим два фута в час. Ради бога, Гарри, давай уносить отсюда ноги, пока не прогорели дотла!

Гарри промолчал. Он смотрел на меня своим тяжелым взглядом и ждал, что я скажу.

— Это те же породы, которые остановили Кэмпбела, — пролепетал я. — Если удастся пробиться сквозь них…

— При двух-то футах в час?! — с нервным смешком спросил Клиф. — Это еще месяц работы. Нет, Гарри, мы — пас!

— Интересно, какова толщина этого слоя? — Гарри поскреб пальцами скулу. — В горах обычно попадаются вулканические пласты не мощнее ста футов.

— Даже если и так, все равно бурить придется четверо суток, — отвечал Клиф. — К тому же мы не знаем, что там внизу. Я лишь буровик, не геолог, но и не такой дурак, чтобы поверить в месторождение, залегающее сразу же под вулканической интрузией.

Подошла Джин.

— Мне очень жаль, Брюс, — проговорила она, беря меня за руку.

— Вы слышали наш разговор?

— Нет, мне Бой рассказал. Я сварю вам кофе. — Она пошла на ранчо и скоро вернулась с чашкой. Пока я пил, Джин стояла рядом и тихонько поглаживала меня по волосам. Я стиснул ее маленькую ладонь, а секунду спустя сам не пойму, как Джин уже была в моих объятиях. Но в тот же миг меня обожгло воспоминание о словах лондонского врача. Я вздрогнул и, поспешно отпустив Джин, пробормотал:

— Мне пора на вышку.

Утром произошло одно событие, которое разом пробудило в Гарри ирландца и круто изменило весь порядок вещей в нашем лагере. Мы сидели за столом и завтракали, когда вдруг послышался стук, дверь распахнулась, и вошел Питер Треведьен. Все изумленно уставились на незваного гостя. Заметив выражение наших физиономий и поняв, что дела у нас хуже некуда, он предусмотрительно оставил дверь ранчо открытой и не рискнул отойти от порога больше чем на шаг.

— Вэтерел, я привез вам телеграмму, — сообщил Питер.

«С чего это ему взбрело в голову так обо мне заботиться?» — подумал я, беря протянутый конверт. Впрочем, все стало ясно, едва я пробежал глазами депешу:

«Генри Фергюс подал гражданский суд иск связи якобы мошенническим присвоением вами прав полезные ископаемые срочно приезжайте подтвердите платежеспособность».

Телеграмма была подписана адвокатами, которых я нанял в Калгари.

— Что там, Брюс? — спросила Джин.

Я молча подал ей телеграмму, и Джин пустила ее по кругу. Увидев, с какими лицами ребята читают депешу, я понял, что настала пора проститься с последними надеждами, и лишь воспоминание о разговоре с Сарой Гаррет спасло меня от паники.

— Ну вот и взяли тебя в оборот, — сказал Гарри.

— Фергюс просил передать кое-что и на словах, — добавил Треведьен. — Можно не доводить дела до суда. Продавайте «Королевство». Фергюс предлагает все те же пятьдесят тысяч.

Я пошел к столу и сел писать ответ. Когда я заканчивал, напряженную тишину комнаты вдруг разорвал гневный крик Гарри:

— Две тысячи за машину?! Да вы спятили!

Повернувшись, я увидел, что Гарри и Треведьен стоят в углу. Питер ухмылялся, а Гарри, покраснев, сжимал и разжимал кулаки.

— Вы знаете, что я разорен и не могу платить таких денег, — проговорил он. — Называйте настоящую цену! Будьте же благоразумны, Треведьен.

— Благоразумней некуда! — отрезал Питер, пятясь к двери. — Я беру с вас ровно столько, сколько стоит ремонт дороги.

— Я вашу дорогу не ломал.

— Значит, произошло случайное совпадение, в результате которого ваши грузовики оказались здесь едва ли не раньше, чем мы успели расчистить завал? Так вас понимать? Ладно, согласен: вы не пользовались подъемником, не учиняли взрывов. Стало быть, все это железо попало сюда по индейской тропе. Что же мешает вам вывезти его тем же путем? — Он повернулся ко мне: — Что передать Фергюсу?

Я обвел взглядом лица своих товарищей и сказал:

— А вот что: всеми доступными средствами я постараюсь предотвратить затопление моего участка. Если Фергюс не хочет потерять еще больше, чем уже потерял, пусть замораживает свою стройку и ждет решения суда. Можете также отправить от моего имени вот эту телеграмму. — Я протянул ему листок.

Питер машинально взял бумажку. Думаю, мои слова так его обескуражили, что он буквально утратил дар речи. Мельком пробежав глазами текст, он посмотрел на меня и выдавил:

— Вы с ума сошли. Где вы возьмете денег?

— А это уж не вашего ума дело!

— Вы просто не понимаете, с чем собираетесь бороться.

— Прекрасно понимаю. Я собираюсь бороться с шайкой лживого сброда, которой ничего не стоит совершить подлог, поджечь бензовоз, находящийся на чужой территории, и попытаться всеми правдами и неправдами прибрать эту территорию к своим грязным лапам. Видит бог, я не хотел обращаться за помощью в суд, но если угодно Фергюсу, давайте драться. Скажите ему, что результаты бурения вкупе с отчетом Винника способны удовлетворить любую канадскую судебную инстанцию. Скажите ему, что нефтяной фонтан забьет здесь прежде, чем он загонит последний кирпич в свою дурацкую плотину. Вы все поняли? Если да, то вон отсюда!

Треведьен смерил меня озадаченным взглядом.

— Чего же тогда Кио хочет вывозить свой хлам?

— Да потому, что мы уже почти закончили! — быстро сказал я. — А теперь убирайтесь!

— Слышите, что сказал Вэтерел? — взревел Гарри, грозно надвигаясь на Питера. Буровики повскакали с мест, На их лицах было начертано непреодолимое желание вышвырнуть Треведьена. Почуяв, что запахло жареным, Питер резко повернулся и пулей выскочил на улицу.

— Ну уж теперь-то мы тебя не оставим, — устало произнес Гарри.

Я провел ладонью по лицу.

— Это был блеф, Гарри, блеф от начала до конца. Но будем бороться.

— У тебя действительно есть деньги?

— Да, — я посмотрел на Джин. — Собери мне вещички, будь добра.

— Ты в Калгари?

— Да. Гарри, ты будешь бурить дальше?

Он обвел взглядом свою команду.

— Как, ребята? Зададим этим жуликам перцу?

Буровики заулыбались и одобрительно закивали.

— Считай, что сделано. — Гарри хлопнул меня по плечу. — А ты у нас расцветаешь не по дням, а по часам, старина. Раньше-то тебя, помню, чуть не ветром сдувало, а теперь вон какой бравый молодец! Пошли запускать бур, ребята. Удачи, Брюс!

Дождавшись темноты, я въехал в Каним-Лейк и двинулся к дому сестер Гаррет, прижимаясь к стенам хижин, стараясь держаться в тени. Дверь мне открыла сама Сара. Вид у нее был такой, словно она уже знала, зачем я пожаловал.

— Вы, наверное, очень спешите? — спросила старушка.

— Да, мне надо в Калгари.

Она прошла в свою комнату и вынесла оттуда две заветные жестяные коробочки.

— Вот, возьмите. Надеюсь, этого хватит.

— Вы понимаете, что я, возможно, не сумею вернуть долг?

Она улыбнулась.

— Это не долг, а подарок.

У меня перехватило дыхание. Уже на пороге Сара Гаррет спросила:

— Вы женитесь на Джин? Она же вас так любит, вы это знаете?

Я медленно кивнул.

— Да. Но мы никогда не поженимся. Я болен и скоро умру. Только пусть это будет нашей с вами тайной.

Утром седьмого августа я прибыл в Калгари, положил золото в банк и, отправив Бою необходимую сумму, пошел к моим адвокатам. Здесь я узнал, что Фергюс забрал свой иск назад. Юристы посоветовали мне ускорить темпы бурения, с тем чтобы, добыв нефть, я мог потребовать с Фергюса такую компенсацию на случай затопления «Королевства», которая сделала бы его проект нерентабельным и заставила бы компанию Ларсена остановить стройку.

На следующее утро в гостиницу, где я остановился, явился Эчисон. Он был зол как цепной пес, и это меня нисколько не удивило, ибо пришел Эчисон с новым предложением Фергюса: сто тысяч долларов. Искушение было слишком велико, и я едва не сдался перед огромностью этой суммы. Как ни странно, выручил меня сам Эчисон, который заявил:

— Мы требуем одного: чтобы вы публично признали неправоту Кэмпбела и довели до всеобщего сведения, что нефти в этом районе Скалистых гор никогда не было, нет и быть не может.

Я посмотрел на железнодорожные рельсы за окном. Сделать подобное заявление значило окончательно заклеймить деда как лжеца и мошенника, а самого себя — как последнего труса.

Эчисон взглянул на часы.

— Думайте быстрее. В полдень предложение утратит силу.

Нежелание признать себя побежденным боролось во мне с сознанием необходимости возместить убытки, которые понесли помогавшие мне люди. Борьба эта длилась уже около часа, когда раздался стук в дверь и мне передали телеграмму от Боя Блейдена:

«Миновали вулканический слой глубина 5800 проходим 10 футов в час настроение бодрое вези солярку».

Прочтя сообщение, я немедленно позвонил Эчисону и попросил его передать Фергюсу, что теперь мы не согласны и на полмиллиона компенсации. Трубку я швырнул, не дожидаясь ответа. Мерзкие мошенники, они пронюхали, что дела наши пошли на лад. Видимо, засекли, наблюдая в бинокль, с какой скоростью бур уходит в землю.

К вечеру следующего дня я приехал в Джаспер. Стояла теплынь, почти весь снег сошел с горных склонов. Ночевал я у Джефа Харта, а на следующее утро мы вместе с ним отправились дальше и уже к полудню прибыли в долину Громового ручья. Здесь мы пересели на лошадей и свернули на индейскую тропу.

— Я вижу, тут изрядно прибавилось транспорта, — заметил Джеф, глядя вниз на дорогу, по которой беспрерывно сновали грузовики со стройматериалами. Я молча кивнул. Сегодня было шестнадцатое августа, и до завершения дамбы оставалось четыре дня.

На место мы прибыли довольно быстро. Первыми, кто вышел нас встречать, были Джин и Мозес.

— Ну, — спросил я, — как скважина?

— Теперь ребята вкалывают круглые сутки, — ответила она.

— Пошли на вышку.

— А ты не очень устал? — Джин с беспокойством оглядела меня. — Я боялась… — Она отвернулась и быстро сказала: — Дамба почти готова. Неделю назад Треведьен нанял еще пятьдесят рабочих. Через два дня планируется все закончить.

Я повернулся к Джефу:

— Слышишь? Два дня.

— Да, черт возьми, вот будет гоночка!

— Ладно, давай устраивайся, — сказал я ему и, взяв Джин под руку, зашагал к вышке.

Буровики собрались в кучку, чтобы выслушать отчет о моей поездке, а потом жадно набросились на письма и газеты.

— Ты говорил с Винником? — спросил меня Гарри.

— Да. Он снова просмотрел сейсмограммы и утверждает, что мы либо найдем нефть на глубине семи тысяч футов, либо уберемся отсюда несолоно хлебавши.

— Значит, послезавтра, — сказал Гарри, но в голосе его не было уверенности, а сам он выглядел как ходячий труп.

Вид Гарри не оставлял сомнений в том, что гигант-ирландец держится из последних сил. Впрочем, чему удивляться? На буровой было всего девять человек, а между тем для относительно нормальной работы необходима, по крайней мере, дюжина крепких парней. Пришлось и нам с Джефом заступать на вахту. На следующий день в десять утра мне сообщили, что приехал Треведьен. Оторвав голову от подушки, я с трудом поднялся и вышел в большую комнату. Питер сидел на нарах, а рядом с ним примостился полицейский. Гарри тоже был здесь. Он стоял посреди комнаты с листком бумаги в руках.

— Слушай, Брюс, — произнес Гарри. — Эти типы привезли нам ультиматум.

Я взял у него бумагу. Из текста, отпечатанного на официальном бланке, явствовало, что Треведьену дано разрешение затопить участок в любой день, начиная с восемнадцатого августа.

— Когда вы закроете шлюзы? — спросил я его.

Питер пожал плечами.

— Как будем готовы, так и закроем, — он повернулся к полицейскому. — Эдди, ты хочешь что-нибудь добавить?

— Да, — офицер поднялся. — Компания Ларсена не будет отвечать за гибель вашего движимого имущества, если вы не успеете вывезти его отсюда до десяти часов завтрашнего утра.

Треведьен и полицейский, не прощаясь, вышли из дома.

В полдень мы дошли до глубины 6622 фута, а к четырем часам вечера — до 6665. Стоял изнуряющий зной, и я истекал потом: минуту назад мы закончили наращивать трубы. Вытерев платком лоб, я посмотрел на зловеще притихшую стройплощадку. На дамбе не было ни души, только на утесе временами появлялись и тут же исчезали яркие вспышки. То блестели на солнце линзы бинокля: люди Треведьена продолжали наблюдать за нами.

За ужином царило тяжелое напряженное молчание. Усталые бледные лица собравшихся за столом рабочих блестели от пота. В восемь часов заступила вечерняя смена. Глубина скважины теперь составляла 7013 футов, а скорость проходки — десять футов в час. Я немного подремал и в полночь отправился на буровую.

— Похоже, приближается гроза, — сказал, увидев меня, Гарри и указал на вершины гор.

Наши лица овеяло прохладным дыханием ветра. Он крепчал с каждой секундой и постепенно начал пробирать нас до костей. На тяжелом черном небе не было ни звездочки.

Внезапно рокот мотора на буровой сменился громким надрывным визгом. В следующую секунду Бой громко вскрикнул, а Гарри, стоявший рядом с нами, бегом бросился в ночную тьму, и мы услышали его срывающийся от волнения голос:

— Помпу, черти! Грязевую помпу давайте!

Мы с буровиком Доном Леггертом встрепенулись и принялись беспомощно озираться по сторонам, не зная, что случилось. Заметив нас, Гарри рявкнул что было мочи:

— Прочь с платформы! Бегите отсюда, если хотите жить!

— Есть! — завопил Бой. — Е-е-есть!

Мы бросились к трапу, и я едва не скатился вниз кубарем, когда заметил, как квадратная штанга медленно поднимается, подталкивая кронблок. Кое-как сбежав по трапу, я спрыгнул на землю и не разбирая дороги понесся прочь с буровой. Впереди меня сломя голову мчались мои товарищи. Я почувствовал, что земля под ногами становится скользкой, а в следующее мгновение меня захлестнула по лицу струя воды, и я остановился. Остальные тоже замерли на месте и завороженно смотрели назад, в сторону вышки.

Квадратная штанга с кронблоком доползла до самого верха, на секунду застыла на фоне неба, а потом послышался громкий хлопок, с каким обычно рвется металл, и вышку приподняло над землей. Штанга согнулась пополам, вышка затряслась, качнулась и рухнула всей своей громадной тяжестью на землю, теряя на лету составные части. Скрежет и грохот был ужасен. Движок неистово взревел, продолжая работать без нагрузки, а секунду спустя из земли, как паста из тюбика, полезли трубы. Лязг, визг и скрежет слились воедино, и я еле расслышал отчаянный крик Боя, стоявшего в каком-нибудь футе от меня:

— Гарри! Гарри! Гарри!

Когда мы бросились назад к буровой, вода доходила нам до щиколоток. Мы спотыкались о валявшиеся кругом обломки грузовиков, развороченных страшным напором газа.

— Гарри! — вопил Бой.

Во тьме замаячил силуэт, и скоро к нам, шатаясь, подошел наш главный буровик.

— Ну вот мы и выиграли, — дрожащим голосом произнес он и изо всех сил стиснул мою ладонь. Я был настолько потрясен, что начисто утратил чувство реальности и ничего не понимал.

— Ты хочешь сказать, что мы добрались до нефти? — спросил я, ошарашенно озираясь по сторонам.

— Пока только до газа. А дальше под ним — нефть.

— Вся твоя буровая развалилась… — промямлил я.

— Черт с ней! — захохотал Гарри. — Мы пришли сюда, чтобы доказать правоту твоего деда. И доказали! Пошли будить ребят: Джеф должен увидеть это своими глазами. Как-никак он единственный беспристрастный наблюдатель. Ну, теперь-то уж Ларсену крышка, ха-ха-ха!

Через секунду мощной лавиной обрушился ливень. В громком шуме дождя потонуло даже шипение рвавшегося из недр газа, над нашими головами вспыхнула молния и прогрохотал тяжелый раскат грома.

С горем пополам мы добрались до ранчо, сбросили мокрую одежду и, разведя в камине огонь, пустили по кругу бутылку рисовой водки. Свободные от вахты буровики спали как убитые, Джеф и Джин тоже, и мы решили никого не будить, ибо в этом не было никакого смысла: отправиться глазеть на буровую в такую погоду мог только безумец. Скоро мы разбрелись по нарам, и я тут же заснул, успев подумать лишь, что надежды моего деда оправдались. То, что требовалось доказать, я доказал, а стало быть, и жизнь прожита не зря.

Разбудила меня Джин. Она была не на шутку взволнована и упорно трясла меня за плечо, не обращая внимания на мое протестующее мычание. Я был настолько разбит и измучен, что пробуждение показалось пыткой.

— Брюс! Вставай скорее, тут такое творится!

— Знаю, — пробурчал я. — Мы не стали тебя будить из-за урагана.

Я кое-как поднялся и накинул куртку прямо на пижаму. Джин схватила меня за руку и потащила к окну.

Я выглянул на улицу и окаменел. «Королевство», представшее моим глазам, было грязно-серым от воды, а скважина исчезла бесследно. Весь участок превратился в огромное озеро, и если б вчера я не видел здесь буровую установку, то ни за что не поверил бы, что она тут вообще была. Вода плескалась уже в какой-нибудь сотне футов от наших сараев. Значит, Треведьен закрыл шлюзы раньше оговоренного срока? Выходит, что так, иначе откуда оно взялось, это озеро, покрытое белыми бурунами гонимых ветром волн?

— Боже мой… — упавшим голосом вымолвил я и со стоном закрыл лицо руками.

Джеф Харт усердно морщил лоб, пытаясь зрительно представить себе прорыв нефтяного фонтана, свидетелями которому мы стали. И все же я чувствовал, что он верил нам не до конца. Он знал, как у нас натянуты нервы и, возможно, рассуждал, что в сложившихся обстоятельствах мы вполне могли принять желаемое за действительное, Джеф вежливо поддакивал, слушая наш сбивчивый, перегруженный подробностями рассказ, и время от времени виновато вставлял:

— Да, да, конечно, я вам верю, ребята. Но покажите мне хоть какое ни на есть доказательство.

Откуда ж нам было взять доказательства? Мокрые до нитки, слонялись мы по берегам этого проклятого озера, высматривая мельчайшие следы нефти на воде, искали то место, где стояла буровая, в надежде обнаружить газовые пузыри. Но вся поверхность озера дыбилась мелкой пенной рябью, и увидеть пузыри, даже если они были, не удалось.

— Если б только они дождались назначенного часа, — пробормотал Бой.

Гарри повернулся ко мне.

— Помнишь, как вляпались в воду, когда освобождали бур? — спросил он. — Они уже тогда начали затопление. Черт возьми, еще бы один день, всего один! Теперь остается лишь уповать, что Треведьен согласится осушить «Королевство». Пошли к ним, Брюс! — Огромные ладони Гарри сжимались так, будто он только и ищет чью-нибудь глотку, чтобы вцепиться в нее.

Мы взяли двух лошадей и поехали вдоль берегов озера к тому месту, где бежавший по склону провод уходил под воду. Противник заметил нас и сгруппировался, готовясь дать отпор. Треведьен стал поближе к прибывшему полицейскому, а чуть дальше маячили фигуры двух вооруженных головорезов из банды Питера. Приблизившись, я заметил, что крошечные глазки Треведьена испуганно заблестели. Полицейский оставался невозмутим.

— Вы затопили мою буровую установку, — тяжело произнес Гарри. — А между тем мы договорились, что это произойдет не раньше десяти утра.

— Предупреждение касалось только жилых построек, — ответил Треведьен, зыркнув на часы. — Сейчас двадцать минут десятого. У вас в запасе почти час, чтобы убраться отсюда.

Гарри повернулся к полицейскому.

— Вы были здесь прошлой ночью, когда началось затопление?

Офицер покачал головой.

— Нет, я приехал утром, чтобы пресечь возможные беспорядки.

— Так знайте, что беспорядки будут нешуточные, — прошипел Гарри. — Вы отдаете себе отчет в том, что затопили скважину, которая уже дала нефть? Это случилось в четверть третьего ночи.

— Хватит рассказывать байки! — крикнул Треведьен.

— Ты прекрасно знаешь, что это правда! — завопил Гарри. — Советую держаться от меня подальше, если не хочешь, чтобы я свернул твою поганую шею!

— Кажется, я поступил разумно, вызвав полицию, — с усмешкой сказал Треведьен. — Шли бы вы лучше собирать манатки, Вэтерел. С минуты на минуту мы возобновим затопление.

— Когда вы сюда приехали? — спросил я полицейского.

— Я получил приказ прибыть сюда к восьми утра.

— Вы представляете провинциальную полицию или же Треведьен просто купил вас как сторожевого пса?

— Полегче! — огрызнулся полицейский.

— Понятно, — сказал я. — Иными словами, вы подчиняетесь Треведьену. Это все, что я хотел узнать. Гарри, мы теряем время, поехали. Придется решать дело в суде.

Мы молча вернулись на ранчо. Я был охвачен отчаянием, главным образом потому, что из-за меня Гарри лишился буровой установки, на которую копил пятнадцать лет. Дома нам сообщили, что вода поднялась еще выше. Это означало, что мы должны подумать, как спасти большую часть наших пожитков. Грузовики Боя набили оборудованием и откатили их к поросшему елями склону. Потом мы с Джин запрягли лошадей и вывезли часть имущества деда. Когда кончился дождь, мы разбили лагерь под сенью деревьев и, потягивая горячий чай, принялись уныло смотреть на воду, медленно подползавшую к ранчо. К вечеру дом, построенный руками деда, уже стоял посреди озера, в четверти мили от берега, а волны захлестывали оконные рамы. «Королевству» пришел конец.

Утром в палатку заглянул Бой и сообщил, что грузовики должны быть у подъемника завтра в полдень. Казалось, Джин понимает, что со мной творится; она терпеливо уверяла меня, что все еще обойдется, что нам выплатят компенсацию, которая с лихвой покроет все убытки. А вечером пришел Джонни Карстерс со Стивом Страханом и Томом Джонсом, американскими газетчиками, которые в июле помогли мне достать лошадей.

Это были на удивление спокойные, рассудительные парни, и я даже почувствовал новый прилив сил, когда понял, что наша печальная история может заинтересовать их как тема для статьи.

— Кто же нам поверит? — спросил я их. — Даже Джеф Харт сомневается, что мы говорим правду.

Газетчики заулыбались.

— Мы на таких вещах собаку съели. У себя в Штатах и не такие подлости видели, — сказал Стив Страхан. — Вы выдержали перекрестный допрос, все четверо. Таких подробностей, какие вы сообщили, из пальца не высосешь. Мы с Томом лица заинтересованные. Ведь в «Королевстве» раньше вас побывали, со старым Кэмпбелом познакомились и труп его первыми обнаружили. Теперь постараемся создать такое общественное мнение, что Генри Фергюсу тошно станет.

Наутро мы свернули лагерь и подошли к подъемнику. Здесь не было ни души. Бой спустился к плотине и скрылся внутри здания. Ровная бетонная стена уходила в глубь ущелья со стороны долины Громового ручья, а по другую сторону плескались воды озера, не доходя до верхнего края дамбы на какой-нибудь фут.

Через несколько минут Бой опять присоединился к нам. На его загорелом лице были начертаны испуг и изумление.

— Там никого, — обескураженно сказал он. — Шлюзы нараспашку.

— Слава богу, хоть гондола здесь, — сказал Гарри. — Давайте-ка загоним в нее первый грузовик.

Бой полез в кабину, и в ту же минуту мы услышали какой-то треск, и шум камнепада, а потом — приглушенный крик, потонувший в реве воды. Секунду спустя на склоне утеса появился один из инженеров, следом за ним вверх карабкались двое его коллег и часовые с ружьями. Заметив нас, они бегом бросились в нашу сторону. Лица их были перекошены от страха.

— Что случилось? — крикнул Гарри.

— Дамба! Дамба треснула! Сильная течь, плотина может рухнуть в каждую секунду. — Инженер задыхался, и его голос то и дело срывался на визг.

Мы ошарашенно уставились на него.

— Вы уже сообщили тем, кто внизу? — спросил, приходя в себя, Гарри.

— Как? Телефонный кабель сорвало бурей. Не знаю, что и делать. Там, на склоне, около ста человек. Они строят подстанцию и ничего не подозревают. Как же быть?

Я окинул взглядом озеро. Оно раскинулось на шесть миль в ширину, а глубина его была равна высоте дамбы и, следовательно, составляла около двухсот футов. Джин схватила меня за руку.

— Мы можем сделать хоть что-нибудь? — Голос ее дрожал, лицо побелело от испуга. Все, кто был с нами, уже бежали вниз по склону, чтобы своими глазами взглянуть на трещину в дамбе. Не теряя времени, я бросился следом за ними, рядом со мной бежал Джонни.

Трещина достигала пятидесяти футов в длину, а ширина ее равнялась примерно сорока дюймам. Во все стороны от нее расползалась паутинка мелких ветвистых трещинок, сквозь которые уже сочилась вода.

— Это все из-за цемента. — Джонни склонился к самому моему уху и орал во все горло, дабы перекричать рев воды. — Загнали брак в дамбу, спекулянты! Вы можете спуститься и предупредить людей? — спросил он инженера.

— Да там же никого нет! — Инженер чуть не плакал. — И движок запустить тоже некому!

— Сколько еще продержится дамба? — спросил я.

— А черт ее знает! Может, сейчас грохнется, а может, достоит до осушения.

К нам подбежал Стив Страхан. Они с Томом Джонсом уже сфотографировали среднюю секцию, рискуя при этом жизнью.

— Чего они стоят? — растерянно спросил меня американец. — Там же люди внизу.

— А что мы можем сделать? — огрызнулся инженер. — Связи-то нет.

Я махнул рукой Бою, и мы вместе вскарабкались по утесу к подъемнику. Джин догнала нас, когда я уже перелезал через борт гондолы.

— Что ты задумал? — закричала она, увидев, что я собираюсь заклинить ведущий кабель и спускать клеть вручную. — Нет, милый, нет, не делай этого!

Я ласково убрал ее руку с моей.

— Не волнуйся, Джин, все будет в порядке.

— Но почему именно ты? — прошептала она. — Почему не кто-нибудь из этих инженеров? В конце концов они за все в ответе!

Я отвернулся и сказал Бою:

— Дай-ка мне вон ту палку.

Он протянул мне полено, и я выбил шестерню. Не успела она упасть на пол, как моя рука уже сжала тормозной рычаг. Клеть тронулась, и я навалился на рукоять, загоняя страховочный кабель в паз между двумя ведущими колесами. Джин и Бой замерли, растерянно глядя на меня, и справа от них серела ноздреватая, испещренная трещинами громада дамбы, сквозь которую сочилась бурая вода.

Опора на верхушке скалы поползла в мою сторону, и я вцепился в рычаг, замедляя ход гондолы. Перед моими глазами раскинулась долина Громового ручья, и я остановил клеть возле бетонной тумбы. Потом дюйм за дюймом двинулся дальше. Внезапно гондола резко нырнула вниз, и я в панике навалился на рычаг, тормозя что было сил. Отсюда, с высоты, бетонный бункер внизу казался маленькой игрушечной коробочкой. Я почувствовал дрожь в коленях. Никогда в жизни не испытывал я такого жгучего страха, даже на войне.

Склон, открывшийся вскоре моим глазам, был похож на муравейник. Тут и там сновали люди, занятые закладкой фундамента подстанции. Господи, если дамбу прорвет именно сейчас…

Я продолжал спуск. Строители бросили работу и, задрав головы, смотрели на меня.

Наконец гондола стала на пьедестал у нижнего бункера, и секунду спустя я уже несся сломя голову к небольшой стройплощадке. Возле самосвалов с поднятыми кузовами стояла группа людей, и я бросился в их сторону.

— Дамба сейчас рухнет! — крикнул я. — Уходите в лагерь! Плотина не держит. Укройтесь в лагере, черт вас дери!

Мой голос тонул в вое бетономешалок и скрежете металла, но кое-кто из рабочих слышал крики, и некоторые уже бросили работу. Они передавали новость по цепочке и скоро начали собираться в группы. Несколько человек двинулись в мою сторону. Я продолжал кричать. Горло мое пересохло, по телу струился пот. Я и представить себе не мог, что загнать этих людей в лагерь, где они окажутся в безопасности, будет так трудно. В конце концов до них, кажется, дошло. Рабочие побросали свои инструменты и медленно двинулись к поросшему ельником пологому склону, однако в тот же миг на площадке появился Треведьен и приказал им возвращаться на места.

— Вэтерел просто рехнулся! — кричал Питер. — Это провокация, поняли? Он сошел с ума. Разве не ясно, что только психу могло прийти в голову искать тут нефть? Возвращайтесь на стройку, олухи!

Питер развернулся и зашагал ко мне.

— Прочь отсюда, вы! — почернев от злости, взревел он.

Рабочие нерешительно затоптались на месте, а я скользнул взглядом по скале.

— Думаете, я бросил бы там друзей? Думаете, я стал бы спускаться на тормозах, рискуя свернуть шею, если б положение действительно не было критическим? — взывал я к рабочим. — Посреди дамбы дыра в ярд шириной и она все время увеличивается. С минуты на минуту плотину может смыть ко всем чертям, потому что ее фундамент построен из бракованного бетона! Впрочем, если вам недороги ваши шкуры, можете оставаться.

Я спрыгнул с подножки грузовика и бросился к лесистому склону горы, надеясь увлечь людей за собой, но Треведьен раскусил мой замысел. Увидев выражение смятения и страха ни лицах рабочих, Питер ринулся следом за мной, но через пару шагов резко остановился.

— Макс! — закричал он. — Макс, останови его!

До подлеска оставалось не больше пятидесяти ярдов, но между мной и склоном горы стоял тяжелый, похожий на медведя Макс Треведьен.

— Хватай его, братец! — крикнул Питер и, повернувшись к рабочим, приказал: — Марш по местам! Дамба цела! Скоро мы узнаем, что у этого типа на уме.

Макс сделал несколько шагов мне навстречу. Я замер на месте.

— Не валяйте дурака, Макс, уйдите с дороги, — я нащупал в кармане пистолет. — Не приближайтесь!

Нас разделяло ярдов тридцать. Я быстро оглянулся на толпу сбитых с толку рабочих. Люди были напуганы и никак не решались что-либо предпринять. Я понял, что если попаду в руки Макса, все полетит к черту.

— Не подходите, Макс, — простонал я, потом медленно поднял пистолет и, тщательно прицелившись, выстрелил ему в правую ногу чуть выше колена. Макс удивленно разинул рот, сделал еще два нетвердых шага в мою сторону и, взревев от боли, тяжело упал ничком на землю. Эхо выстрела прокатилось по горам.

— Свинья! — прокряхтел Макс. — Ты дорого за это заплатишь!

Резко обернувшись, я увидел вприпрыжку бегущего ко мне Питера и опять вскинул пистолет.

— Назад! — закричал я, и, когда он остановился, мне стало ясно, что отныне я хозяин положения. Только вот надолго ли?

— Убирайтесь! — велел я рабочим. — Если через минуту хоть один из вас еще останется на площадке, я стреляю.

Чтобы как-то расшевелить их, я выстрелил в воздух. Рабочие сбились в кучу и побрели к подлеску. На площадке остались только Треведьен с помощником.

— Оттащите своего брата подальше, — велел я ему. Питер не шелохнулся, продолжая буравить меня немигающим взором.

— Не будьте же идиотом, — прошипел я. — Спасайте брата, скорее!

— Дамбу строили под надзором правительства, — сказал он. — С ней все в порядке. Вы просто сумасшедший.

— Не валяйте дурака, — сказал я. — Каждая секунда задержки…

— А ну вас в болото! — закричал Питер и обратился к своему помощнику. — Пошли, Джордж!

Они затрусили к бункеру. Я повернулся и бросился к распростертому на скалах Максу. Он был без сознания, кровь сочилась из раны и капала на камни. Схватив Макса под руки, я поволок его по валунам. Ну и тяжел же он был! Я тащил его к лесистому склону, останавливаясь через каждые десять ярдов и с трудом переводя дух. Оглянувшись, я увидел, как поднимается гондола, и услыхал надрывный рев дизеля.

До подлеска оставалось ярдов пятьдесят. Гондола уже доползла до середины стены и казалась отсюда спичечным коробком, болтавшимся на паутинке. Я перевел взгляд на верхнюю бетонную опору и застыл, парализованный ужасом: огромный поток воды, перемешанной с камнями, сорвался с верхнего края оползня, сметя опору. Спустя несколько секунд послышался глухой гул, эхом перекатывавшийся по склонам. Я видел, как гондола качнулась, подобно маятнику, и исчезла, поглощенная грязно-бурой водяной лавиной, настолько мощной, что от стоявших на ее пути скал отлетали огромные каменные глыбы.

Казалось, от рева воды трясется и дрожит вся долина. Разбрасывая во все стороны осколки скал, вода устремилась вниз по склону. Несколько мгновений я широко раскрытыми глазами смотрел на несущуюся в мою сторону лавину, потом подхватил Макса под мышки и рванулся в подлесок.

Но было поздно. Мгновение спустя поток обрушился на заросли, вырвав с корнем несколько елей. Я почувствовал, как вода ударила меня по ногам, упал, и в следующий миг лавина захлестнула меня с головой.

Очнулся я в маленькой комнатушке с закрытыми ставнями. Рядом послышался шорох, и на мою руку легла теплая ладонь. Повернув голову, я увидел склонившуюся надо мной Джин. Лицо ее было встревоженным и бледным, но глаза улыбались.

— Тебе лучше? — спросила она.

Я с трудом кивнул и обвел взглядом комнату.

— Где я, в больнице?

— Да. Тебе нельзя разговаривать и волноваться. Впрочем, оснований для беспокойства нет никаких. Ты сломал ногу и три ребра. Врач говорит, что через неделю-другую все будет в порядке.

— Как Макс?

— Дырка в черепе, перелом левой руки и легкое огнестрельное ранение в ногу. Поправится.

Я закрыл глаза. Голос Джин доносился словно издалека, все слабея и слабея. Она говорила что-то про буровую и газетчиков, которые наконец поверили, что мы нашли нефть, но все это мало меня трогало, и скоро я снова погрузился в сон.

Когда сиделка разбудила меня, за окнами брезжил рассвет.

— Ну, как дела у нашего великого нефтяника? — спросила сестра.

Увидев мою удивленную физиономию, она засмеялась и поставила на стол поднос с завтраком.

— Тут только о вас и говорят, — пояснила она. — Но это не дает вам права нарушать режим. Пора подкрепиться. Вот газеты, можете прочесть, что про вас пишут. Доктор Грэхем сказал, что это будет для вас лучшим лекарством. Тут, кстати, вам письмо.

Я вскрыл конверт и прочел короткое послание. Рабочие со стройки благодарили меня за спасение и обещали свою поддержку в любом предприятии, какое мне только вздумается осуществить. Под текстом стояли три колонки подписей.

— Какой сегодня день? — спросил я сиделку.

— Пятница.

— Да, надолго же я отключился…

— И снова отключитесь, если немедленно не поедите, — сердито сказала сиделка, выходя из комнаты.

За завтраком я просмотрел газеты. Они наперебой кричали о катастрофе в горах, однако и нашей скважине уделили кое-какое внимание. Кроме того, в газетах были помещены интервью с Гарри и Джонни, а на последней полосе я заметил жирный заголовок: «Скалистые горы — природное нефтехранилище». Автором статьи был Стив Страхан. Я отложил газету и прикрыл глаза. Сердце мое переполняла радость за старого Стюарта Кэмпбела, чья правота теперь была доказана окончательно и бесповоротно.

Вскоре пришел врач. Он для проформы пробежался пальцами по моим сломанным костям, а потом приступил к детальному осмотру — давление, дыхание, пульс и все прочее. Колдуя надо мной, он непрерывно засыпал меня вопросами.

— Что-нибудь серьезное, доктор? — поинтересовался наконец я.

— Да нет, обычный осмотр.

Однако я чувствовал, что не так все просто, и испытывал смутное волнение. А когда в палату вкатили передвижной рентгеновский аппарат, мне стало ясно, что дело нечисто.

— Вы понапрасну теряете время, — сказал я. — Я обречен.

— Да, — деловито кивнув, ответил врач. — Джин Люкас что-то такое говорила.

— Джин?! — вскричал я, гадая, откуда ей могло быть известно о приговоре лондонского врача.

Наконец ассистенты оставили меня в покое и укатили свою установку. Доктор Грэхем пододвинул к кровати стул.

— Не кажется ли вам странным, мистер Вэтерел, — произнес он, — что для человека, которому еще этой весной было отпущено всего полгода жизни, вы вели себя чересчур активно в последнее время?

— Просто не видел смысла беречь силы.

— Да, да, конечно. — Врач на секунду умолк. — Но мне кажется, что теперь положение изменилось, мистер Вэтерел.

— Как вас понимать?

— Видите ли, существует в медицине такое понятие, как спонтанный фактор. Природа его нам, к сожалению, неизвестна и неподвластна. Возможно, это какое-то изменение химии организма или же причину надо искать в психологии, не знаю. Однако время от времени такие чудеса случаются. Я не хотел бы обнадеживать вас, прежде чем будут получены снимки, но шанс есть. Только шанс. С таким диагнозом, какой поставил ваш лондонский врач, вы ни за что не протянули бы пять месяцев при вашем здешнем образе жизни. Единственное объяснение вашей живучести — внезапное резкое улучшение состояния. У вас был волчий аппетит, и вы набирались сил, вместо того чтобы чахнуть на глазах. Мне ваш случай представляется уникальным в медицинской практике, хоть я и не хотел вам об этом говорить раньше времени. — Он внезапно умолк и, улыбнувшись, добавил: — Похоже, вы такой же упрямец, как ваш дед. Впрочем, давайте подождем снимков, они скоро будут.

Доктор ушел, и я принялся размышлять над его словами. Внезапно я почувствовал странное нетерпение: видимо, возбуждение, которым светились глаза Грэхема, передалось и мне. Поэтому я очень обрадовался, когда сиделка ввела в мою палату Джин, из-за спины которой весело выглядывали Джонни Карстерс и Гарри Кио.

— А мы прощаться, — объявил Джонни с порога, — Гарри едет в Эдмонтон за новым буром, а я назад, в «Королевство». Однако ты тут недурно устроился, — добавил он, подходя и склоняясь надо мной.

— Зачем ты едешь в «Королевство»? — спросил я.

Джонни в нерешительности поскреб ногтями подбородок.

— Понимаешь, какая штука, Брюс. Те парни, что строили подстанцию, скинулись кто сколько мог и собрали кое-какие деньжата. Несколько человек поедут вместе со мной, чтобы восстановить дом Стюарта и подготовиться к зимовке. Те два журналиста из Штатов тоже просятся с нами. Ну а остальные… а остальные, Брюс, хотят в складчину построить тебе дом тут, у входа в долину Громового ручья. Я им намекнул, что ты собираешься здесь обосноваться…

— Господи, этого еще не хватало! — воскликнул я. — Им и самим-то жить не на что.

— Слушай, Брюс, — перебил меня Джонни. — Люди благодарны тебе. Отказом ты нанесешь им оскорбление. В любом случае ты уже бессилен что-либо изменить. Они своего добьются.

Джонни двинулся к двери.

— Гарри, — позвал он.

— Сейчас, — ответил богатырь-ирландец. — Я только хотел сказать, что все мы очень рады за тебя, Брюс. Горжусь таким компаньоном. Уж теперь-то дело пойдет, можешь не сомневаться. Может, ты и сам захочешь в нем участвовать?

— Да нет, вряд ли, — улыбнувшись, ответил я.

— Ну, как знаешь. — Он вздохнул, повернулся, и они с Джонни вышли из палаты. Мы с Джин остались вдвоем, и я долгим взглядом посмотрел ей в лицо. Она была по-прежнему бледна и, как мне показалось, взволнована.

— Откуда тебе стало известно о моей болезни? — спросил я.

— От Сары Гаррет.

— Она что, не могла удержать язык за зубами? Я же открылся ей только для того, чтобы… А впрочем, что зря болтать. Я спать хочу. Оставь меня, Джин.

— Ладно. — Она поднялась. — Только сперва послушай, что тебе скажу. Я уйду. Но скоро вернусь. Мне все равно, стану я твоей женой или нет, но тебе так или иначе придется привыкать к моему обществу, потому что я тебя никогда не покину.

— Доктор Грэхем может и ошибаться, — слабо возразил я.

— Благодари бога, что ты весь изранен, — дрожащим голосом промолвила Джин. — Иначе я б тебе за такие речи…

Я грустно посмотрел на нее, прикрыл глаза и мгновение спустя почувствовал, как ее губы касаются моих. Через минуту я остался один, но, странное дело, страх больше не мучил меня. «Что ж, дружище Брюс, теперь у тебя есть уважительная причина, чтобы не торопиться на тот свет», — успел подумать я, прежде чем утонул в теплых объятиях сна.