«Монахиня»

Елена Руденко

Монахиня

Я твердо решила написать цикл рассказов о друге моего детства Максимильене Робеспьере. Чтобы не ошибиться в деталях, я решила обратиться к нему за помощью.

У входа в дом No 366 меня встретила Элеонора Дюпле, дочь хозяев, в доме которых проживал Макс Робеспьер.

-- Ты все про убийства пишешь? - спросила она. - Может, ты когда-нибудь напишешь что-то про любовь.

-- Когда-нибудь! - весело ответила я.

Про любовь писать я никогда не умела. Впрочем, это меня не расстраивало. Элеонора поинтересовалась, зачем мне понадобился Макс, и после некоторого раздумья проводила меня к нему.

-- Я не могу позволить, чтобы его отвлекали по пустякам, строго сказала она мне. - Он очень занят.

Когда эта девушка говорила о Максе, ее лицо сияло, а голос становился похожим на песню. Все знали, что Элеонора влюблена в Робеспьера. Об этом знала даже Мадлен, возлюбленная моего друга, и очень злилась, хотя понимала, что ей эта девица не конкурентка.

-- Привет, Макс! - крикнула я с порога. - Твоей охране позавидовал бы даже китайский император!

-- Элеонора молодец, - похвалил он девушку, которая густо покраснела.

Она не догадалась, что эти слова он произнес из самой обычной вежливости.

В комнату заглянула Елизавета, сестра Элеоноры. Эта девочка была противоположностью своей сестре. Она была блондинкой, очень веселой и болтливой. Мы с ней быстро подружились, хотя ее старшая сестра Элеонора считала, что я дурно повлияю на Елизавету и научу ее плохому.

-- Мама зовет всех ужинать! - весело сообщила Елизавета. Светлана, ты тоже приглашена.

Замечу, мадам Дюпле готовит потрясающе, впрочем, ее дочери от нее не сильно отстают. Я не могла устоять и согласилась поесть. Только после ужина я начала приставать к Максу с расспросами об убийствах.

-- Что ж, - улыбнулся он. - Напомню тебе одну историю. Помнишь девушку, которую отец хотел заточить в монастырь?

-- Да! - вспомнила я. - Это очень похоже на роман Дидро "Монахиня".

-- Верно, - кивнул Макс. - Конечно, в этих историях много различий... Например, наша "монахиня" не такая кроткая как героиня Дидро... но эти ситуации очень похожи...

-- Макс, я не помню подробности этой истории, ведь я была тогда ребенком. Расскажи, пожалуйста, - попросила я.

-- С удовольствием, - ответил он.

Этот рассказ заинтересовал не только меня, но и все семейство Дюпле. Вот что Макс нам поведал.

Ранним утром я изучал документы по одному странному делу: некий мсье Симонен хотел отправить свою дочь Сюзанну в монастырь против ее воли, а она передала дело в суд, протестуя против этой несправедливости. Невольно я встал на сторону несчастной девушки, но так как судья должен быть беспристрастен, я не придал своим чувствам большого значения. Нужно было выслушать обе стороны, получше ознакомиться с материалом, и только потом делать свои выводы.

В это утро ко мне в кабинет заявился мсье Симонен, отец этой девушки. Это был низкорослый сморщенный человечек с маленькими бегающими глазками. Он с улыбкой поздоровался со мной и плюхнулся в кресло, в котором могло бы уместиться трое таких как он. Этот человек раньше жил в Амьене, где у него была своя коллегия адвокатов. Ходили небеспочвенные слухи, что он разбогател благодаря взяткам, шантажу и прочими противозаконным действиям. Сколотив приличное состояние, Симонен оставил дела и вернулся в Аррас.

-- Как продвигается дело моей непутевой дочери? - спросил он устало. - Какое решение вы собираетесь вынести?

Я сразу понял, что этого типа привело сюда не желание меня видеть и не простое любопытство. Он явно хотел подкупить меня.

-- Об этом вы узнаете завтра в суде, - спокойно ответил я.

Посетитель улыбнулся, уставившись на меня своими маленькими хитрыми глазками.

-- Я вас понимаю, - сказал он. - Скажите пожалуйста, я могу надеется на то, что выиграю это дело?

-- Надеется можете, - ответил я мрачно. - Каждый волен надеется.

Симонена удивила моя непреклонность, он несколько минут молча изучал меня своими неприятными глазенками.

-- Мсье, чем вам не угодила дочь, что вы так упорно хотите ее заточить в монастырь? - спросил я.

-- Это наше семейное дело! - возмущенно воскликнул Симонен - Я не допущу, чтобы о нем узнали! Могу сказать одно, она совершила страшный грех, который должна искупить молитвами и покаянием! А она даже не думает каяться! Эта мерзавка осмелилась бежать из монастыря! За это ее прокляла настоятельница, предсказав, что эта девица скоро умрет!

-- Но неужели вам не жалко свое дитя? - спросил я. - Какой бы грех она не совершила, она ваша плоть и кровь! Вы хотите заточить бедняжку в монастырь из-за ненависти к ней, но разве можно ненавидеть свое дитя! Я могу сделать смелый вывод, что она не ваша дочь.

Мсье Симонен вздрогнул и побледнел. Мне показалось, что он сейчас потеряет сознание. В его глазенках мелькнула ненависть. Я понял, что попал в точку.

-- Она должна искупить свои грехи, - проговорил он, задыхаясь.

В гневе он напомнил мне маленькую разозлившуюся макаку, которая норовит укусить любого, кто ее тронет.

-- Вы хотите сказать, грехи вашей покойной супруги, мрачно поправил я. - Прошу вас, называйте вещи своими именами.

-- Вы... вы... - Симонен не находил слов.

Он вскочил с кресла и бросился на меня с кулаками. Его глазенки налились кровью, зубы оскалились, он принялся осыпать меня разными нелестными словами, размахивая ручонками перед моим носом.

-- Может, вы, наконец, соблаговолите назвать цель вашего визита, - сказал я спокойно. - Извините меня, но выслушивать ваши оскорбления у меня нет ни желания, ни времени.

-- Хорошо, я буду краток, - сказал Симонен, успокаиваясь. Я хочу, чтобы вы разрешили это дело в мою пользу.

Я ожидал именно этого ответа, поэтому не удивился. И я с огромной радостью ответил четкое "нет" этому неприятному типу. В этот момент я забыл об объективности и готов был разрешить это дело в пользу Сюзанны из-за самой обычной вредности. Уж очень мне не понравился этот человек.

-- Сколько вы хотите? - спросил Симонен.

Этого вопроса я тоже ожидал.

-- Я ничего от вас не хочу, - спокойно ответил я. - Это дело будет разрешено так, как я посчитаю нужным.

Симонен растерялся. Он уставился на меня с раскрытым ртом, точно вытащенная из пруда рыба. Отказа он явно не ожидал.

-- А вы знаете, что подкуп судьи наказуем? - спросил я вежливо. - Наверное, вы не знали... иначе вы бы не пошли на столь подлое дело. Что ж, впредь будете знать, мсье. У вас есть еще ко мне вопросы?

Мсье Симонен вскочил с кресла и молча направился к выходу, даже не попрощавшись. У двери он оглянулся и окинул меня озлобленным взглядом.

-- Встретимся в суде, - любезно произнес я. - Было очень приятно с вами побеседовать.

Посетитель тихо ругнулся и хлопнул дверью.

Этот разговор утомил меня. Я посмотрел на часы, наступила обеденное время, часть которого я решил потратить на прогулку в парке. Мой пес Герцог одобрил эту идею, и мы направились в парк. Пес носился по аллеям как сумасшедший. Жители нашего города уже привыкли к нему, поэтому никто не боялся. Я уселся на скамейку в дальнем углу парка, чтобы почитать газету. Через какое-то время меня прервали голоса.

-- Вы просили меня о встрече, мадмуазель Симонен, чтобы поговорить об одном важном деле, - произнес спокойный мужской голос. - Я вас слушаю.

-- Я прошу вашего покровительства, дорогой маркиз Круамар, - сказал женский голос, который звучал нервно. - Вы же знаете, что произошло со мной!

-- Я вас хорошо понимаю, - ответил мужчина.

Я сложил газету и встал со скамейки, подслушивать личный разговор мне не хотелось. Но мне было очень интересно, захочет ли этот человек помочь мадмуазель Симонен и сможет ли он это сделать. Я свистнул Герцогу, который сразу же прибежал, виляя пушистым хвостом-колечком. В зубах у пса был кусок колбасы, который он утащил у компании молодых людей, устроивших пикник прямо на газоне. Герцог с удовольствием слопал краденую колбасу. Мне стало зазорно перед людьми, которые захихикали, увидев действия пса; можно подумать, я не кормлю это животное. Надо заметить, лопает он за троих, и я никогда не морил его голодом. Но он все равно продолжает воровать колбасу, и обожает копашиться в мусорных кучах. Как говорят мои соседи: "Герцог и помойка неразлучны!". Наверное, эти действия являются для него развлечениями. А за некоторые развлечения Герцога мне иногда приходилось платить мяснику немалые деньги. Я отругал пса за плохое поведение, и он, прижав уши, последовал за мною, изображаю послушную несчастную собаку.

Почти у самого выхода из парка я столкнулся с Сюзанной Симонен. Это была высокая статная девушка, совсем не похожая на своего отца. Ей было около двадцати, но она выглядела старше своих лет. Большие черные глаза, полные горького опыта и тревоги делали ее старше. Выражение лица мадмуазель было жестким, как у всех, кому часто приходилось сражаться с этим жестоким миром.

-- Простите, что прерываю вашу прогулку, - вежливо произнес я. - Вы не могли бы уделить мне минутку вашего драгоценного времени? Я судья Робеспьер, мне передано ваше дело...

Она окинула меня гневным взглядом и сгоряча обозвала меня продажным типом и прочими обидными прозвищами.

-- Мадмуазель, по-моему, не хорошо обвинять человека, о котором ничего не знаете, и который хочет помочь вам, вздохнул я.

Сюзанна окинула меня удивленным взглядом.

-- Простите, - прошептала она. - Я очень устала от этого дела, и мне кругом мерещатся враги.

Я отлично понимал бедную девушку. Мы уселись на скамейку, и Симонен согласилась рассказать о себе. Она говорила тихо, запинаясь, недоверчиво глядя мне в глаза.

-- Отец никогда не любил меня, - сказала девушка. - Меня любила только мать, но она рано умерла. Отец постоянно унижал меня. С детства мне приходилось бороться за свои права... но я очень часто побеждала. Пять лет назад отец женился во второй раз... она очень добрая женщина, но слишком уж послушная... Мать оставила мне большое состояние, во владение которым я вступаю, когда мне исполниться 20 лет. Сейчас мне 19. Отец хочет заточить меня в монастырь, чтобы прибрать к рукам мое наследство.

-- Как у вас хватило духу бежать из монастыря? - задал я вопрос.

-- Меня замучила ведьма-настоятельница! - ответила Сюзанна. - Эта религиозная фанатичка издевалась надо мной. Она наказывала меня плетьми за непослушание, изгоняла из меня беса изуверскими методами и прочее. Эта ненормальная хотела меня насильно постричь в монашки, но я смогла сказать "нет"! Потом я бежала из монастыря, чем навлекла на себя ее проклятье.

Об этом случае Симонен рассказывала с гордостью и даже с каким-то самодовольством. Меня начала восхищать эта хрупкая девушка, которую не сломили невзгоды детства и юности, и которая даже сейчас готова воевать с несправедливостью.

-- Бежать мне помог отец Лемуан, который читал проповеди в нашем монастыре, - пояснила Симонен. - Он стал моим другом.

Меня удивила смелость священника, который рискнул организовать побег послушницы. Наверняка, он испытывал более сильные чувства к мадмуазель Симонен, раз решил помочь ей избавиться от страданий.

-- А кто ваш адвокат? - спросил я.

-- Мсье Манури, - ответила она. - Он мой друг, это благодаря ему я передала это дело в суд... раньше он служил у моего отца. Но потом Манури почему-то пришлось уйти из этой коллегии. Я его никогда не расспрашивала об этом. Мне немного жаль этого человека. Когда-то он был влюблен в одну красивую даму, она тоже любила его... но замуж вышла за его богатого коллегу.

-- Манури очень хороший юрист, - одобрил я ее выбор. Думаю, он сможет защитить вас.

-- А на чьей вы стороне? - спросила она недоверчиво.

Я заверил ее, что собираюсь разрешить дело в ее пользу. Девушка окинула меня удивленным взглядом своих грустных глаз и поинтересовалась:

-- Вы мне доверяете? Я слышала, что судьи не довольствуются первым впечатлением, и редко верят словам... и еще их можно подкупить...

Сюзанна не поняла, что я не только слушал ее слова, но и изучал ее внешний облик, который подтвердил все, сказанное ею. Жизненные невзгоды наложили на красивую внешность девушки свою печать, которая мне сразу бросилась в глаза.

-- Ну, насчет подкупа... - начал я.

-- Извините, - перебила меня Сюзанна. - Я сказала это, не подумав. Теперь я вижу, что есть Бог на свете... встретимся в суде!

Она горячо пожала мне руку. На бледном усталом лице девушки мелькнула улыбка, которая обычно бывает у редко смеющихся людей.

-- Я не создана для монастыря! - весело сказала она. Потому что я слишком люблю жизнь!

Так мы и распрощались. Она быстрым шагом направилась к воротам парка. К ней подошел какой-то молодой человек, в старом пыльном костюме.

-- Сюзанна! - воскликнул он. - Как я рад вас видеть! Почему вы избегаете меня?

Он обнял девушку, было видно, что ей это не нравиться. Я поспешил Сюзанне на выручку. Она грубо оттолкнула парня.

-- Отстань, ничтожество! - отмахнулась девушка, отряхивая свое серое платье. - От тебя воняет. Ты весь в грязи!

-- О! Как ты можешь так говорить! Я столько для тебя сделал! - заныл он. - А ты даже выслушать меня не хочешь!

-- Денег у меня нет! - коротко ответила мадмуазель Симонен. - И не будет, пока я не выиграю процесс.

-- Я не о деньгах хочу говорить, - возразил тот с жуткой улыбкой. - Я хочу о тебе поговорить... За тобой следит смерть, берегись!

Симонен испуганно уставилась на него. Девушка решила, что парень сошел с ума.

Тут человек заметил меня с Герцогом и без лишних слов дал деру. Я понял, что он скрывается от правосудия, раз так шарахается от людей.

-- Кто этот тип? - спросил я девушку.

-- Он беглый монах бенедиктинец, помог мне бежать. В дорожной карете он вдруг набросился на меня, хотя я так и не поняла, толи он хотел отнять мою честь, толи задушить. К счастью кучер услышал мой крик и устроил этому идиоту хорошую трепку. Сейчас этого монаха ищет полиция, он что-то украл из своего монастыря. Теперь он прячется по ночлежкам и второсортным кабакам.

Эти слова она произнесла с нескрываемым презрением.

В этот день ко мне приехала моя дорогая Мадлен де Ренар, по которой я очень соскучился. Она рассказала мне все о светской жизни, о недугах, которые последнее время мучат ее дядюшку, о каких-то дальних родственниках и о печальной кончине кошки приятеля ее дядюшки. Все эти новости она высыпала на меня за один час, не давая мне даже слова вставить. Сообщив мне обо всех событиях, она поинтересовалась моими судейскими делами.

Я рассказал ей о деле Сюзанны Симонен. Красотка внимательно выслушала меня. Мадлен стало искренне жаль девушку, и она похвалила меня за то, что я не пошел на поводу у старого изверга Симонена.

-- А когда состоится суд? - спросила Ренар.

-- Завтра, - ответил я.

-- Здорово! - воскликнула Мадлен. На ее детском личике заиграла улыбка. - Ах, вам так идет судейская мантия! Я обязательно приду посмотреть суд.

Я вздохнул. Мысли у этой красотки работали в одном направлении.

-- И у меня такое чувство, что что-то должно произойти! воскликнула она. - Всегда, когда мы встречаемся вместе, что-то происходит.

-- Это точно, - проворчала моя сестра Шарлота, которой Мадлен не нравилась, - опять кого-то убьют.

-- Было бы интересно, - кивнула Ренар.

Следующий день выдался пасмурным и хмурым, наш городок казался еще более серым и мрачным. Из-за опоздания мсье Симонена суд начался на полчаса позже. Этот тип был похож на озлобленную крысу и не сводил с меня своих маленьких глазок. Мадмуазель Симонен себя плохо чувствовала, она сидела, согнувшись, обхватив плечи руками, и тяжело дышала. Ее лицо было неестественно бледным. Когда объявили о начале заседания, она поднялась со своего места и попросила сделать заявление.

-- Я бы хотела кое-что сообщить, - начала Симонен, изо всех сил стараясь говорить бодро, но голос ее звучал хрипло и тихо. - Я...

Она вдруг замолчала, лицо девушки исказилось болью, судорога свела ее тело, колени подвело к животу. Она вскрикнула и упала на пол, судорожно сжав на груди руки. Ее вырвало кровью. Не помню, как я оказался рядом с ней. Девушка вцепилась в мою руку и прошептала:

-- Кажется, меня отравили...

Она попыталась еще что-то сказать, но кровь изо рта хлынула новым потоком.

-- Доктора! - закричал мсье Манури.

Он сел рядом с Симонен на колени и принялся вытирать платком окровавленное лицо девушки.

-- Все будет хорошо, Сюзанна, - твердил он.

Но я сразу понял, что несчастная девушка обречена. Когда прибежал врач, Сюзанна была мертва. Ее рука все еще держала мое запястье. Я поднял глаза на собравшихся, которые с ужасом взирали на эту сцену. Мой взгляд встретился с взглядом мсье Симонена, лицо которого было бледнее мертвеца.

-- Это не я, - прошептал он, видя в моих глазах обвинение.

Я высвободился от мертвой руки и уселся в кресло. На какое-то время мои мысли погрузились во тьму, я ни о чем не думал, просто сидел, глядя в одну точку. Из этого мрака меня вывел голосок Мадлен.

-- Макс, вы весь в крови! - услыхал я.

Только сейчас я это заметил. Мне стало жутко. Я окинул взглядом опустевший зал, коллег которые заботливо расспрашивали меня о моем самочувствии, скорченное тело Симонен на полу, плачущего адвоката Манури. Постепенно ко мне вернулась способность соображать.

-- Вы думаете, что это убийство? - спросила меня Мадлен, когда мы пришли в мой кабинет, и я понемногу пришел в себя.

-- Вне всякого сомнения, - ответил я. - И мой долг найти убийцу.

-- Ох, вы всегда так говорите! - воскликнула Ренар. - Но, должна заметить, поиски вы проводите очень хорошо.

Я поблагодарил Мадлен за комплемент и кратко изложил план моих действий.

Для начала я решил осмотреть квартиру, в которой жила мадмуазель Симонен, а потом переговорить с подозреваемыми. Мадлен одобрила мое решение, и мы взялись за дело. Увы, Ренар, как обычно, не понимала серьезность происшествия, считая расследование забавной игрой.

В кабинет вошел мсье Либорель. Его лицо было мрачным и озабоченным.

-- Вы сейчас домой? - спросил меня он. - Вам надо отдохнуть... какой кошмар, эта девушка умерла у вас на руках!

-- Мы едем расследовать убийство! - весело сообщила ему Мадлен.

Либорель схватился за голову:

-- Ох, Макс, вы опять вмешиваетесь не в свои дела! Пусть этим займется полиция!

Либорель явно не хотел, чтобы я брался за это расследование. Ему постоянно приходили на меня жалобы от полицейского Стервози, который ругал меня за то, что я "копаюсь там, где не надо и что-то вынюхиваю" (это слова Стервози). К тому же дело могла быть довольно щекотливым, так как в нем была замешена Церковь, а бедняга Либорель еще не оправился после случая, когда я выиграл дело крестьян у епископа Арраского. Помню, из-за этого дела мне здорово досталось на орехи, я думал, что меня отлучат от церкви. А Либорелю, который был моим наставником, было неприятно выслушивать гадости обо мне.

-- Вы помогли мне получить должность судьи, - ответил я. И своими действиями я доказываю, что занимаю это место не зря.

-- Что верно, то верно, - вздохнул Либорель. - Только вы доказываете это слишком уж рьяно.

Я заверил его, что в этот раз буду осторожнее. Я сам искренне верил в это.

Через несколько минут мы были у дома мадмуазель Симонен. Квартиру мы отыскали легко. Старая хозяйка уже знала о случившемся и оплакивала свою постоялицу.

-- Сколько ей пришлось выстрадать! - твердила она. - Ее называли еретичкой и богоотступницей за побег из монастыря. Но это не так! Во всем виноват ее отец! Антихрист! Ирод!

Закончив ругаться подобными выражениями, старушка поинтересовалась целью нашего визита. После того, как я ей все объяснил, она проводила нас в комнату Сюзанны.

-- Она всю ночь что-то писала, - сказала хозяйка. - Сюзанна поздно ложилась спать... она или что-то читала или что-то писала... За каждый вечер она сжигала по свечке...

Старая женщина опять заплакала.

Комната мадмуазель Симонен была уютной и просторной. У окна стоял письменный столик, на котором лежала стопка бумаг, чернильница, пара перьев и огарок свечи. Я надел очки, чтобы внимательно осмотреть эти предметы. Мое внимание остановилось на свече из желтоватого воска, в котором были какие-то странные белые точечки. Как будто какой-то белый порошок был высыпан в воск при изготовлении свечи.

У меня в голове мелькнула мысль: "Отравления свеча!" Я слышал, что такой порошковый яд добавляют в расплавленный воск при изготовлении свечи. В обычном состоянии эта отрава не опасна, но как только отравления свеча начинает гореть, появляются ядовитые испарения, которые убивают спустя какое-то время. Я вспомнил, как умерла Симонен... Именно такие признаки бывают при отравлении подобными ядами. Хозяйка и Мадлен с удивлением смотрели, как я изучаю свечку.

-- Вчера кто-нибудь приходил к мадмуазель? - спросил я.

Старушка погрузилась в воспоминания. Вчерашние посетители всплывали у нее в голове один за другим.

- К ней приходил уважаемый господин, его имя маркиз Круамар. Они ужинали вместе. Мадмуазель о чем-то просила его... Но он был не единственным ее посетителем... В этот день к ней приходил изверг-отец, он требовал от нее добровольного отказа от наследства, но она выставила его! И правильно!.. К ней приходила настоятельница монастыря "Святой девы"...

-- Она, наверное, требовала от нее возвращения в монастырь? - предположила Мадлен.

-- Нет, - возразила хозяйка. - Они говорили о каком-то священнике. Подробности их разговора я не слышала, но я уверена, что о возвращении в монастырь речь не шла. И еще к мадмуазель Симонен приходил какой-то неприятный молодой тип, похожий на вора... Сюзанна его выгнала...

Я выслушал хозяйку. Список подозреваемых получился внушительным.

-- У кого она обычно покупала свечи? - спросил я.

-- В лавке напротив. Она всегда покупала там свечи, потому что они дают хороший яркий свет, как раз для чтения или письма.

Рассказ хозяйки прервал громкий стук в дверь и крики: "Откройте, полиция!" Старушка поспешила выполнять просьбу. В комнату влетел Стервози. При виде меня, на его физиономии появилась гримаса отвращения.

-- О! Мсье Стервози! - весело воскликнула Мадлен. - Как мы рады вас видеть!

-- Мы просто счастливы! - в тон ей добавил я. - К сожалению, я давно не имел чести встретиться с вами.

Полицейский не был согласен с нами, и поэтому высказал все, что думал о моей персоне. Могу сказать сразу, ничего хорошего в этих мыслях не было. Стервози меня ненавидел много лет, и ни разу его мнение обо мне не изменилось. Каждый раз при встрече он дарил мне взгляды, в которых читалось желание придушить меня. В этот момент он, наверняка, осуществил бы свои грозные намерения, окажись мы наедине.

-- Похожи, вы не рады нашей встрече? - спросил я с той учтивостью, которая всегда бесила Стервози. - Но почему?

-- Действительно, почему? - удивилась Мадлен. - Мы любезно решили завязать с вами беседу, а на вежливые слова всегда надеешься получить вежливый ответ. Это мой дядя говорит.

Стервози хотел было выругаться, но вовремя вспомнил, кто дядя Мадлен де Ренар, и поэтому неохотно извинился перед красоткой за свою глупость.

Потом Стервози сообразил, что эти извинения я могу принять и на свой счет, и решил исправить положение.

-- К тебе это не относиться! - бросил он мне. - Проваливай! Что тут тебе надо? Это мое расследование!

-- Не беспокойтесь, - ответил я с поклоном. - Я уже ухожу... Вы не возражаете, если я возьму с собой этот огарок свечи?

Страж закона высыпал на меня новый поток ругательств. Однако свечу взять разрешил. Посмеиваясь над Стервози, я вышел из дома. Мадлен попросила меня поделиться своими размышлениями. Я рассказал ей про отравленную свечу.

-- Выходит, каждый, кто был вчера у нее в гостях, мог подсунуть ее несчастной девушке? - спросила она.

-- Выходит, что так, - ответил я. - Но интересно! Как убийца сумел это сделать? Надо обладать завидной ловкостью рук, чтобы умудриться проделать подобные действия незаметно.

-- Понятно, - кивнула Ренар. - Будем искать среди подозреваемых фокусника!

Я рассмеялся. Детская непосредственность Мадлен всегда мне нравилась.

После некоторых раздумий я решил посетить свечную лавку, чтобы поговорить с ее хозяевами, а заодно купить несколько свечей, о которых были столь хорошие отзывы. Я сказал об этом Ренар, которая строго настрого запретила мне покупать свечи в этой лавке.

-- Кто знает, - серьезно сказала она. - Может отрава попала туда по вине лавочника. Я не хочу, чтобы вы умерли!

-- Не беспокойтесь. Может, в свече нет яда... это только мое предположение, - ответил я. - Я сегодня же отдам свечку на проверку.

Мы вошли в небольшую тесную лавочку. Мне бросился в глаза пустой узкий прилавок, за которым дремал хозяин. Как только мы вошли, он сразу проснулся и поинтересовался, что нам угодно. Я кратко изложил ему суть визита.

-- Мадмуазель Симонен всегда покупала у меня свечи, ответил он. - Она была моей постоянной покупательницей.

У прилавка стоял маленький столик, на котором стояли коробочки со свечами. На каждой коробке было написано имя покупателя. Хозяин пояснил, что это для постоянных клиентов. Я взял одну из коробок, задумчиво повертел ее в руках, раскрыл ее, оглядел свечи.

Кто-то окликнул хозяина лавки. Он извинился, что ему придется ненадолго отлучиться.

-- А вы не боитесь оставлять лавку открытой? - спросила Мадлен.

-- Нет, - ответил хозяин. - Отлучаться мне приходится часто, но не более минуты, за это время что-то украсть в моей лавке средь бела дня трудновато.

За короткое время отсутствия лавочника, в лавку вошел молодой священник с печальным лицом. Мне показалось, что я где-то видел его раньше. Он, похоже, знал меня.

-- Вы были судьей в деле Симонен? - спросил он. - Бедная девушка...

-- Вы были знакомы с этой особой? - спросил я.

-- Да, я часто читал проповеди в монастыре "Святой девы", ответил он. - Она исповедовалась мне, жаловалась на свою горькую судьбу.

Казалось, священник сейчас заплачет.

-- Я могу узнать ваше имя? - спросил я.

-- Отец Лемуан, - представился священник. - Бедная мадмуазель Симонен.

-- Вы были в нее влюблены? - спросила Мадлен.

Конечно, для священника этот вопрос был бестактным, но отец Лемуан был так опечален гибелью Симонен, и на его лице было такое страдальческое выражение, что я согласился с подозрениями Ренар.

-- Я любил ее как сестру, - ответил отец Лемуан. - У нас были чистые дружеские отношения, которые никогда не переходили за рамки приличия.

Мадлен покраснела и извинилась за свою глупость, но этому ответу не поверила.

-- Мадмуазель Симонен мне говорила, что вы помогли ей бежать из монастыря, - сказал я.

-- Да, - кивнул священник. - Я организовал этот побег. До города в экипаже ее сопровождал мой знакомый монах, который согласился помочь. Но он решил действовать по-своему, этот человек обманул мое доверие. Оказывается, накануне он что-то утащил из своего монастыря, а согласие помочь мадмуазель Симонен была предлогом, чтобы самому удрать. Мало того, он еще покушался на честь этой несчастной девушки!

-- Его поймали? - спросил я.

-- Еще нет, - ответил священник. - Просто полиция не там ищет.

-- Любопытно, - заинтересовался я. - Вы имеете смелость говорить так, будто знаете, где он.

-- Я предполагаю, - мрачно ответил отец Лемуан.

-- Вы не могли бы поделиться с нами своими предположениями, - попросила Ренар. - Они могли бы быть очень полезны.

-- Я не имею права так поступать, - отрезал служитель церкви. - Для меня недопустимо выдавать человека, даже если он грешник.

-- Мне понятны ваши чувства, - сказал я. - Но поймите, этот человек может оказаться убийцей.

Священник вздрогнул и вопросительно уставился на меня.

-- У меня и у полиции есть все основания предполагать, что мадмуазель Симонен отравлена, - продолжал я. - А этот парень один из подозреваемых. Возможно, он не убийца, но он может знать то, что прольет свет на это дело и поможет выявить убийцу.

-- О! Отец Лемуан! - раздался веселый голос лавочника. - Вы опять к нам пожаловали! Вроде бы вы были у нас позавчера.

-- Мне нужно пять дюжин свечей, - сказал Лемуан.

-- Хорошо, - кивнул лавочник. - Подождите, пожалуйста, минутку... Я обслужу этих людей, они давно ждут.

Я купил дюжину свечей, Мадлен не одобрила эту покупку, но спорить не стала. Отец Лемуан попросил у меня времени подумать. Я записал его адрес и вежливо попросил думать побыстрее. От хода его мыслей мог зависеть исход дела.

После посещения свечной лавки мы решили отправиться в гости к мсье Симонену. Нас провели в столовую, где мсье Симонен ужинал со своей супругой. При виде трапезы господ, мы с Ренар вспомнили, что давно ничего не ели. Особенно это стало заметно по личику Мадлен, которая уставилась на стол с широко раскрытыми глазами.

-- Добрый вечер! - поздоровалась мадам Симонен. - Мы предполагали, что вы придете. Надеюсь, вы согласитесь поужинать с нами.

-- Конечно! - воскликнула Мадлен. - С удовольствием!

Я хотел было отказаться, но раз Ренар согласилась, возражать было глупо. Мы уселись за стол. Мадлен была полностью поглощена содержимым своей тарелки и даже не слышала нашего разговора.

-- Я могу задать вам несколько вопросов? - спросил я мсье Симонена.

-- Может, вы сначала поедите? - вежливо спросила хозяйка. Вы, наверное, очень голодны?

-- Благодарю за заботу, мадам, но мне бы хотелось сразу перейти к делу, - ответил я. - Мсье Симонен, зачем вы вчера приходили к вашей дочери? И прошу вас, отвечайте честно, так будет лучше для нас обоих.

-- Я предложил ей перемирие: я не отсылаю ее в монастырь, а она отказывается от своего состояния, - ответил мсье Симонен. Но она не приняла моего предложения. Эта девчонка планировала выиграть дело!

-- Она была права! - воскликнула мадам Симонен. - Вы поступали с ней непорядочно. Теперь люди будут говорить, что это вы ее убили.

-- Дорогая, помолчи, пожалуйста!- воскликнул мсье Симонен. - Я ее не убивал!

-- Все убийцы говорят, что не убивали, - сказала Мадлен, отрываясь от еды.

-- Мы только поговорили, - продолжал он. - Сюзанна была очень резка и ничего не хотела слушать. Она всегда ненавидела меня.

-- И, между прочим, ее ненависть была справедливой! сказал я. - Простите меня, мсье, но ваши действия были подлыми. Хотя, теперь ничего уже не исправить... Вы кого-нибудь подозреваете?

-- Да, одного парня, который последние дни преследовал ее. Кажется, он помог ей бежать из монастыря... Она отвергла его, возможно, этот тип решил ей так отомстить.

Я сразу вспомнил подозрительного типа в парке, которого мадмуазель Симонен грубо оттолкнула. Речь явно шла о беглом монахе.

-- Я должен сообщить, мсье, что вы находитесь под очень серьезным подозрением, - произнес я сурово. - Вы решили прибрать к рукам состояние девушки, вы заточили ее в монастырь, из которого она сбежала и передала дело в суд ... Зная, что она выиграет дело, вы решили...

-- Прошу вас! Хватит! - вмешалась в разговор мадам Симонен. - Вы правы, с бедной девушкой поступили жестоко, но ваши обвинения ее не воскресят. Я уверена, что мой муж невиновен!

Ради этой приятной женщины я решил прекратить разговор. Я, действительно, зашел слишком далеко. Наверняка, этот старый негодяй пожалуется Либорелю, и я получу очередную нахлобучку, как напакостивший школьник. Увы, я всегда выступал слишком усердным защитником справедливости, что не всегда шло мне на пользу.

Я поблагодарил их за гостеприимство и встал из-за стола. Мадлен последовала за мной, жалея, что не доела десерт. Мадам Симонен проводила нас.

-- Простите меня за мою дурацкую болтовню, - извинился я.

Дама печально улыбнулась мне в ответ.

-- Кстати, предпринимала ли настоятельница какие-либо попытки вернуть Сюзанну Симонен обратно в свой монастырь? спросил я.

-- Нет, - ответила мадам Симонен. - Наоборот, она была против ее возвращения в монастырь "Святой девы". Моему мужу она сказала, что не потерпит присутствия этой еретички. Она почему-то хотела, чтобы Сюзанну отправили в какой-нибудь другой монастырь.

-- Весьма странно, - удивился я. - Обычно настоятельницы требуют немедленно возвращения сбежавших послушниц.

-- Меня это тоже удивило, - согласилась женщина. - По этой причине стали ходить сплетни... Будто настоятельница влюблена в священника, который читал проповеди в их монастыре, а мадмуазель Симонен подружилась с этим священником. Настоятельница начала ревновать и поэтому ненавидела Симонен. Побег девушки обрадовал ее, но ради приличия она ее прокляла... Гадость какая!

Эту сплетню мадам Симонен пересказала с отвращением в голосе.

-- Надеюсь, вы не поверили в это? - спросила она.

-- Не в коем случае, мадам, - ответил я

Мадлен де Ренар дернула меня за рукав.

-- Макс, поехали домой, - попросила она. - Перенесем допрос других подозреваемых на завтра.

Мне пришлось согласиться с ней. Усталость давала о себе знать.

На следующий день мы отправились в гости к маркизу де Круамару.

-- Неужели вы и его подозреваете? - спросила Мадлен. По-моему, он вообще не при чем.

-- Мадлен, дорогая, - сказал я. - Мы не знаем, о чем он говорил с мадмуазель Симонен. Мы так же не знаем, какие у них были отношения. Сейчас бессмысленно вычеркивать его из списка.

Маркиз де Круамар был самым обычным аристократом, с огромным самомнением, уверенностью в своей силе и правоте. Он смотрел на меня свысока, но с какой-то опаской. Наш визит не сулил ему ничего хорошего, и маркиз это понимал. Однако он согласился принять нас. Взглядом опытного эксперта маркиз долго изучал фигурку Мадлен, которая кокетливо опустила глазки. Было видно, что это исследование доставляет ему удовольствие, но я с радостью все ему испортил. Я набросил на Мадлен плащ, чтобы скрыть нескромное декольте и начал допрос.

-- Я могу узнать цель вашего недавнего визита к мадмуазель Симонен? - спросил я.

-- Сюзанна Симонен пригласила меня к себе, чтобы обсудить кое-какие дела. Она просила моего покровительства, - ответил маркиз, не сводя взгляда с Ренар.

-- Вы согласились помочь ей? - спросил я.

Маркиз задумался.

-- Да, - ответил он.

-- И вы согласились помочь ей просто так? - задал я неприятный вопрос. - Или же вы что-то потребовали за свою услугу.

Я внимательно смотрел в глаза маркизу.

-- Да, я попросил ее кое о чем, - сдался Круамар. - Но это касается только меня.

-- Между прочим, вы один из подозреваемых, проинформировал его я.

Круамар смерил меня взглядом и рассмеялся.

-- Я много слышал о вас, судья, - сказал он. - Когда вы ищите правду, вас ничто не остановит: ни титул, ни богатство, ни положение в свете, для вас все подозреваемые одинаковы.

-- Это так, - кивнул я. - Поэтому в ваших интересах будет рассказать мне правду.

Но аристократ продолжал упорствовать. Я решил сменить тему.

-- Как прошла ваша встреча с Симонен? - спросил я.

-- Очень хорошо, - ответил маркиз. - Мы с ней весело поболтали. Она рассказала мне о последних событиях своей жизни... ничего существенного... про то, как она купила пирожные; про то, как в свечной лавке ей в коробку положили на одну свечу больше, чем она заказывала; про кота, которого приютила ее квартирная хозяйка; про собак, которые громко лают по утрам. Мы мало говорили о делах, вся наша беседа состояла в основном из этой болтовни. Кстати, о подозреваемых! Включите в ваш список мсье Манури, ее адвоката.

-- Почему? - удивилась Мадлен. - У них были хорошие отношения.

-- Даже слишком хорошие, - хмыкнул Круамар. - Она составила завещание в его пользу.

Видно на моей физиономии отразилось искренне удивление, и аристократ рассмеялся.

-- Благодарю за интересную новость, - вежливо произнес я. Что ж, поговорю с Манури, может быть, узнаю у него кое-что интересное и о вас.

Маркиз окинул меня испепеляющим взглядом.

-- Ох, Робе...тьфу, как вас звать...

-- Робеспьер, - подсказал я.

-- Вы когда-нибудь попадете в неприятную историю из-за своего любопытства и стремления к справедливости.

Так мы расстались с маркизом Круамаром.

-- Жалко, что наше знакомство состоялось в такой форме, вздохнула Мадлен. - Маркиз такой симпатичный.

-- В данный момент нужно не об этом думать! - сказал я со злостью в голосе. - И запомните, каждый симпатичный мужчина может оказаться убийцей!

-- Вечно вы все испортите! - обиделась Ренар. - Я почти влюбилась!

-- Почти не считается! - ответил я.

В монастырь "Святой девы", как я и предполагал, меня не пустили, но настоятельница все же согласилась выйти переговорить со мной. Я ожидал увидеть страшную старуху с искаженным от злобы лицом, но ошибся. Настоятельницей оказалась внешне довольно приятной женщиной, только взгляд у нее был какой-то суровый и жесткий. Я отметил про себя, что у нее были все шансы охмурить священника.

-- Вы расследуете смерь Симонен? - спросила она мрачно.

-- Да, мадам, - ответил я. - У меня есть серьезные предположения, что ее отравили.

-- Я думаю, вы ошибаетесь! - возразила настоятельница. - Ее настигло мое проклятье!

-- Может быть, - вежливо кивнул я. - Но других версий исключать нельзя. К тому же в наши дни многие придерживаются взглядов современных философов и не верят в проклятья. У них могут зародиться нехорошие подозрения, и они будут распускать сплетни. Мой долг не допустить этого.

-- Что вы хотите этим сказать? - возмущенно спросил настоятельница.

-- Я не смею выдвигать против вас обвинения, - поспешил я успокоить ее. - Но многие люди не упустят случая позлословить. Начнутся толки, что вы убили мадмуазель Симонен, чтобы поддержать престиж церкви и заставить людей поверить в проклятье.

-- Какая мерзость! - поморщилась женщина. - Но зачем вы мне это говорите?

-- Я пытаюсь убедить вас помочь мне в расследовании, сказал я. - Я прошу вас рассказать все, что вы знаете...

Настоятельница вздохнула.

-- Мне эта девица не нравилась никогда. Меня раздражало ее поведение, ее манеры! Вы просто много не знаете и не можете понять меня!

-- Чтобы я понял, вы должны мне все рассказать, - вежливо произнес я. - Но я не смею настаивать...

-- Хорошо, - согласилась она. - Я, слышала, вы человек порядочный и сможете сохранить все в тайне... Дело в том, что она пыталась соблазнить нашего священника.

-- Мадам! - воскликнул я. - Может, она просто сдружилась с ним и...

-- Глупости! Вы рассуждаете как малое дитя! - перебила меня настоятельница. - Вы не видели, как она любезничала с ним. В этой девице сидел дьявол! Я пыталась объяснить ей, но безуспешно.

-- Но почему вас так волновали ее отношения со священником? - спросил я.

-- Это естественно, - ответила она, краснея, - я хотела помочь ему не впасть в искушение, спасти от этой девки!

-- Понятно, - сказал я. - Большое спасибо, что согласились поговорить со мной.

По лицу настоятельницы я понял, что сплетни, которые мне пересказала мадам Симонен, вполне похожи на правду. В том, что эта женщина была влюблена в отца Лемуана, я уже не сомневался.

-- Надеюсь, что помогла вам, - улыбнулась она. - Теперь вы понимаете, почему я не любила эту девицу. Отец у нее тоже мерзавец. Он претендует на наши монастырские земли, я не знаю по какой причине. Этот тип ловкий мошенник. Если ему удастся выиграть, наш монастырь обнищает. К сожалению, перевес пока на его стороне.

Я выразил свое сочувствие настоятельнице, и мы расстались.

Мсье Манури ожидал, что я приду допросить его. Он выглядел усталым и убитым горем.

-- Я не знал, что она завещала мне все свое состояние! воскликнул он. - Я об этом даже не думал.

-- Однако вы теперь под подозрением, - сказал я. - У вас был веский мотив убить мадмуазель Симонен.

Адвокат обхватил голову руками. Он отлично понимал смысл моих слов.

-- Кто вам рассказал о завещании? - спросил он.

-- Маркиз де Круамар, - ответила Мадлен.

-- Все ясно, - вздохнул Манури. - Я вам тоже могу кое-что о нем рассказать. Сюзанна просила его покровительства, а он ей отказал, тогда она решила применить не очень хороший способ... я ее отговаривал... у нее были письма, компрометирующие этого типа... вы понимаете меня?

Я кивнул.

-- Выходит, у самого маркиза была веская причина убить девушку, - сказал я. - Но с трудом вериться, что Симонен решилась на шантаж.

-- Она была в отчаянии, - сказал Манури. - Выиграть процесс было полпобеды. Ей хотелось устроиться в свете, начать жить. Иного способа добиться своего она не видела.

-- Уж не это скрывал от нас маркиз? - шепнул я Ренар.

В ответ она пожала нежными плечиками. Мне оставалось повторить этот жест. Подозреваемых хватало, у всех были мотивы и возможности... но никаких доказательств, никакой зацепки, никаких идей.

-- Вы верите Манури? - спросила меня Ренар, когда мы остались одни.

-- Не очень, - ответил я. - Мне кажется странным то, что мадмуазель Симонен составила завещание в пользу этого типа, при чем сделала это без его ведома.

-- Почему вы считаете это странным? - удивилась Мадлен.

-- Она слишком любила жизнь и не думала о смерти, - пояснил я. - Так она мне говорила. И вообще странно, что молодая дама вдруг составила завещание. Вот вы, например, составляли завещание?

-- Нет, - замотала головой красотка. - По-моему, мне еще рановато об этом думать.

-- Вот видите! - торжествующе воскликнул я. - А Манури был ее адвокатом, значит, завещание Симонен составила с его помощью. Я не думаю, что у нее был большой выбор юристов. Теперь Манури неуклюже врет, чтобы отвести подозрения.

Нашу беседу прервал визит мадам Симонен. Она была бледна и взволнована. По ее лицу мы поняли, что случилось что-то малоприятное.

-- Мне нужно поговорить с вами, - сказала она. - По-моему, я схожу с ума.

-- Мы с удовольствуем выслушаем вас, мадам, - сказал я. Присаживайтесь.

Она осторожно присела на краешек кресла и разрыдалась.

-- Я ничего не понимаю! - воскликнула она.

Я налил ей воды из графина и подождал пока дама придет в себя. Наконец она заговорила, голос женщины дрожал, она запиналась и всхлипывала.

-- Сегодня ночью случилось страшное, - начала мадам Симонен. - Мы с мужем спим в смежных комнатах... Вдруг среди ночи я услышала его крик. Я вскочила и поспешила к нему, на его крик прибежали моя служанка и его лакей... Когда мы вошли в комнату мы увидели... мы увидели призрак Сюзанны... она была в каком-то черном одеянии, а ее лицо... оно было бледным и жутким, но это была она! Слуги тоже видели это... Я закричала и выбежала из комнаты, слуги тоже струсили... потом мы вернулись... призрака уже не было... а мой муж был мертв... На его лице застыл ужас...

Она опять разрыдалась.

-- Получается, призрак дочери пришел к папаше, чтобы отомстить, - предположила Мадлен. - А он с перепугу помер.

-- Я ничего не понимаю, я ничего не понимаю, - твердила Симонен. - Если бы это привидение видела я одна, то я бы решила, что сошла с ума... но слуги тоже видели это... я ничего не понимаю... Я никогда не верила в призраки, я придерживаюсь взглядов современных философов... Но как объяснить этот ночной ужас?

Я тоже не верил в призраки, и эта история показалась мне довольно необычной. Я попросил разрешения у мадам Симонен посетить ее дом, чтобы осмотреть комнату ее покойного мужа. Она согласилась.

Мы во второй раз прибыли в дом Симонен. Лестница, которая вела на этаж, где были расположены спальни, была очень крутая. Мадам Симонен поднималась, судорожно вцепившись в перила, она старалась не смотреть по сторонам.

-- Я очень боюсь высоты, - призналась она. - Мне стыдно за свой детский страх... о нем, слава богу, почти никто знает. Но, увы, я даже по этой лестнице спокойно подняться не могу.

Мадам Симонен проводила нас в спальню мужа. Это была просторная комната с большим окном.

-- В ту ночь окно было открыто? - спросил я.

-- Я не обратила внимания, - ответила женщина. - Мне было страшно.

Я подошел к окну. Какое-то время я молча смотрел на раскидистое дерево, растущее рядом с домом. Мысли у меня смешались в кашу, я пытался начать думать, но бесполезно. Я приблизился к кровати, на которой лежало накрытое тело.

-- Мадлен, дорогая, прошу вас, зажмурьтесь, - попросил я.

Красотка не заставила себя долго упрашивать и закрыла лицо руками. Я сбросил покрывало, скрывавшее труп. Ужас на лице мсье Симонена был действительно неописуем, но мне пришлось подавить чувства отвращения и страха и внимательно рассмотреть это лицо. У Симонена были выпучены глаза и широко раскрыт рот, на его шее я заметил синяки.

-- Мадлен, можете открыть ваши прелестные глаза, - сказал я, накрыв тело. - Действительно, жуткое зрелище.

-- Что скажете? - спросила мадам Симонен. - Ох, только не здесь! Пройдемте в мой кабинет.

Мы последовали за ней. Кабинет оказался небольшой комнаткой с книжным шкафом и письменным столом. На столе я заметил книги: Руссо "Новая Элоиза", Ричардсона "Кларисса Гарлоу", "Хроники Филиппа IV Валуа", Сборник стихов Вольтера.

Можно было легко догадаться, что перед нами образованная начитанная женщина. Удивительно, что она вышла замуж за такого человека, как Симонен. Скорее всего, тут был какой-то расчет.

-- Что вы можете предположить? - спросила Симонен.

-- Только то, что ваш муж был задушен, - ответил я мрачно. - Других выводов я пока сделать не могу, извините.

Почти неделю меня не посещали никакие мысли по этому делу, я уже стал беспокоиться за свои умственные способности. Работы было много, и Мадлен справедливо требовала к себе внимание. По Аррасу начали бродить глупые легенды о том, что Сюзанна действительно умерла от проклятья, и теперь ее дух не может успокоиться и бродит по городу. Хотя в свече действительно нашли яд и про это написали в газете, версия об отравлении популярностью не пользовалась. Вариант с проклятьями и призраками нравился народу больше. Привидение Сюзанны Симонен винили в смерти старика Симонена, который по данной версии помер от ужаса. Здравый смысл покинул большинство людей. Игра в призрак Сюзанны Симонен стала главным развлечением детей и взрослых шутников, который наряжались в черные балахоны и пугали народ. Очень часто вечерами на улице эти умники орали дурными голосами: "Я призрак Сюзанны Симонен!"

Ежедневную рутину нарушило приглашению Бюиссара на пикник, на который он созвал подозреваемых мною господ. Он надеялся, что беседа с ними в этой неформальной обстановке поможет мне в расследовании. Я был очень благодарен ему, к тому же пикники мне всегда нравились. Но Мадлен долго упиралась, к пикникам у нее было противоположное отношение.

-- Я не вижу ничего в этом интересного! - ворчала она. Чего хорошего, собраться толпой, чтобы поесть на природе. По-моему, это вообще неудобное для еды место. Я считаю, лучше поесть в ресторане, чем на каком-то жутком пикнике! На земле сидеть неудобно, жестко, холодно! Платье постоянно мнется, ноги затекают, и всякий дурак норовит уронить мне на юбку какую-то дрянь! А звери?

-- Какие звери? - удивился я.

-- Ох, эти гадкие муравьи, мухи, комары. Они мало того, что без спросу лезут в еду, так еще и укусить норовят! Эти твари отвратительны! Зачем их только бог придумал!?

-- Об этом вы можете спросить отца Лемуана, который будет на пикнике, - сказал я тоном мамаши, отправляющей в школу непослушного ребенка. - Он вам все сможет объяснить, это по его профессиональной части.

-- Хм, действительно, - согласилась Ренар. - Что ж, схожу на ваш дурацкий пикник.

Пикник был намечен на завтра, и все оставшееся время Мадлен посветила выбору нарядов. Место для пикника было выбрано очень живописное под раскидистыми деревьями около обрыва. Мадлен понравился этот пейзаж, она даже пожалела, что не захватила свои художественные принадлежности. На пикнике, кроме Мадлен Ренар, Бюиссара и меня, присутствовали мадам Симонен, маркиз де Круамар, адвокат Манури и отец Лемуан. Знакомы друг с другом были только Манури, Круамар и Лемуан. Мадам Симонен не знала никого, кроме, маркиза Круамара, который когда-то был другом ее мужа. Я представил господ друг другу. После знакомств все стали рассаживаться по местам.

Лемуан предложил Симонен удобное место у дерева, которое очень понравилось женщине, сев таким образов, она не видела крутой обрыв, находившийся рядом. Манури устроился напротив мадам Симонен. Беспечная Ренар подбежала к краю обрыва и, встав на четвереньки, принялась сосредоточенно смотреть вниз. Увидев это безобразие, я отволок ее оттуда. Не хватало еще, чтобы красотка свалилась вниз. Конечно, обрыв был не очень высокий, убиться нельзя, но сломать конечности можно запросто. Именно это я и сказал Мадлен.

-- М-да, вы правы, - согласилась она со мной. - На костылях я вряд ли буду выглядеть очаровательно.

Я успокоил ее, сказав, что костыли не уменьшат ее грациозности, но к краю обрыва подходить запретил.

Какое-то время собравшиеся господа жевали молча, недоверчивая поглядывая друг на друга. Каждый видел в своих сотрапезниках коварного убийцу. Тишину нарушил маркиз.

-- Как я понимаю, - сказал он. - Здесь сидит убийца, не так ли? Надо быть осторожным, как бы он (или она), не добавил нам яду в пищу.

Мадлен поперхнулась. Собравшиеся недовольно зашикали на Круамара.

-- Я слышал, что убийца схвачен. Это так? - спросил священник.

-- Конечно, нет! - ответил Манури. - Этим делом занят Стервози. Весь Аррас знает, что он бестолочь!

С ним были согласны все, даже отец Лемуан.

Я заметил, как мадам Симонен медленно отодвинула в сторону ореховую пасту, стоящую рядом с мсье Манури, и поставила на ее место тарелку с шоколадным печеньем. Их взгляды встретились.

-- Манури, вы любите ореховую пасту? - спросил я.

-- Нет, - поморщившись, ответил он. - Если честно, я ее не выношу, мне даже ее внешний вид раздражает.

-- А что вы любите? - спросила Мадлен, уплетая отвергнутую пасту.

-- Я люблю шоколадное печенье, - ответил Манури.

-- А я нет, - вздохнула Ренар. - Я вообще шоколад не люблю. Когда мне было пять лет, я им сильно объелась и покрылась красными пятнами. После этого случая я шоколад есть не могу.

Собравшиеся невольно заулыбались. Манури решил налить кофе из медного кофейника, который стоял рядом с ним. Но проделал это неловко и брызги черного кофе очутились на платье Мадлен. Адвокат принялся несуразно извиняться.

-- Мне на ваши извинения нового платья не купить! обиженно ответила Ренар поговоркой своего горячо любимого дяди. - Вы пьяный? У вас тряслись руки, когда вы наливали кофе. Можно подумать этот кофейник очень тяжелый! Когда Макс разливал из него кофе, у него ничего не тряслось! Хотя руки у него костлявие.

В общем, пикник прошел довольно мрачновато и напряженно. Каждый старался помолчать, дабы не сболтнуть лишнего, а если начинал говорить, то обязательно о событиях, которые случились где-то далеко, когда-то давно или вообще не с ним. Бюиссар был расстроен, что не смог помочь мне, но я успокоил его, заверив, что я заметил кое-что важное. Правда, что именно мне удалось заметить, я решил пока сохранить в тайне.

На следующий день Мадлен ушла в гости к какой-то знакомой, чтобы за светской беседой отвлечься от мыслей об убийстве. Я ее понимал. Но Мадлен не смогла долго наслаждаться этим отдыхом. Через несколько часов она уже сидела в моем кабинете. Поначалу ее заинтересовало дело, которое я рассматривал в данный момент, но потом оно показалось ей слишком скучным.

В этот же день ко мне пожаловал мсье Манури собственной персоной. Его привело ко мне что-то очень важное. Он только сейчас решился раскрыть мне свой секрет.

-- Что ж, с удовольствием выслушаю вас, - сказал я, отрываясь от работы.

-- Дело в том, что Сюзанна выкрала те письма у отца... маркиз Круамар дал их ему на хранение... - сбивчиво выговорил Манури.

-- Выходит, мсье Симонен тоже знал о фактах компрометирующих Круамара? - предположил я. - Это интересно. Значит, маркиз доверял этому пройдохе.

-- Получается, что так, - кивнул Манури. - Но, как вы поняли, мсье Симонен не является честным человеком.

-- Это верно, - согласился я. - Вы хотите сказать, что Симонен мог шантажировать маркиза?

Манури покраснел.

-- Я, конечно, не имею права наговаривать, - промямлил адвокат. - Но... Сюзанна говорила мне об этом... она сказала, что отец решил потребовать у Круамара плату за тайну... Тогда я не поинтересовался, что она имела в виду, а теперь...

-- Очень любопытно, очень любопытно, - пробормотал я.

-- Еще бы не любопытно! - воскликнула Мадлен. - Так что бросайте свое дурацкое "Дело о драке на улице" и езжайте к маркизу! Вам надо потрясти его хорошенько... а если он будет упорствовать, - Мадлен достала зеркало и принялась старательно изучать свое детское личико. - За работу возьмусь я. Мне он не откажет. У меня свои методы...

Я отлично понимал, что значит "свои методы" и строго настрого запретил красотке использовать их.

Пока я отчитывал Мадлен, в мой кабинет впорхнула довольная Дорина, служанка Мадлен.

-- Мне только что рассказали такую интересную новость! воскликнула она.

-- Опять сплетни? - заинтересовалась Мадлен. - Очень интересно! Как ты умудряешься все узнавать?

-- Я познакомилась со служанкой мадам Симонен в прачечной, и она мне кое-что рассказала, - пояснила Дорина. - Дело в том, что мсье Манури приходил к ее госпоже после пикника. Он признавался ей в любви и даже предложил руку и сердце. Но она отвергла его. Я это только что узнала, вот и прибежала вам рассказать, чтобы потом не забыть. За день я узнаю более десяти сплетен.

Мадлен рассмеялась.

-- Вот почему Манури пролил на меня кофе. Он влюбился в мадам Симонен с первого взгляда, поэтому у него тряслись руки. И он сразу же решил жениться на ней! Немного странновато... сразу, после первой встречи!

-- Действительно, странно, - согласился я. - Молодец, Дорина, твоя новость действительно очень важна.

Взгляд маркиза де Круамара давал ясно понять, что я начал ему надоедать. Но улыбка Мадлен немного задобрила аристократа.

-- У меня имеются сведения, что вас еще шантажировал отец Сюзанны Симонен, - сказал я. - Все заключается в каких-то письмах... Может, вы, наконец, расскажете, в чем дело.

Мадлен уселась рядом с Круамаром, положила ему ручку на плечо и слащаво пропела:

-- Расскажите, душка, что вам стоит.

Маркиз взглянул на ее ласковое детское личико, потом на мою суровую физиономию и произнес:

-- Ладно, иначе от вас не отвяжешься. Слухи о вас, мсье судья, не преувеличены... В этих письмах была, как вы сами догадались, компрометирующая меня информация. Дело в том, что я вопреки всеобщему умопомешательству был против войны за независимость в Америке. Я оказывал финансовую поддержку английским войскам, мое состояние позволило мне провернуть подобные операции. Разумеется, мне приходилось делать это тайно, иначе, многие мои связи при дворе были бы разорваны, потому что все как безумцы поддерживали повстанцев.

Я не стал уточнять причину столь странных взглядов и задал другой вопрос.

-- Эти письма вы хранили у Симонена, не так ли?

-- Да, - кивнул маркиз. - Это так. Я боялся хранить эту корреспонденцию у себя дома. Мы были с Симоненом друзьями, и он согласился мне помочь. Потом его дочь стащила эти письма, надеясь таким способом заполучить мое покровительство. Но это не напугало меня, с ней бы я договорился... Симонен предал меня, он захотел нажиться на мне и принялся вымогать деньги. Этот старикашка хотел из всего извлечь выгоду.

Круамар хотел было добавить несколько крепких словечек, но, взглянув на Мадлен, сдержался.

-- Она вернула вам письма? - спросил я.

-- Нет, - вздохнул маркиз. - Надеюсь, они спрятаны в надежном месте и никакой шантажист их не найдет.

-- Всей душой этого вам желаю, - сказал я сухо.

-- Ума не приложу, кому она могла отдать письма! рассуждал я. - Мадлен, кому обычно женщины доверяют больше всего?

Красотка задумалась.

-- Лично я, доверяю дяде, вам, кузену и кузине. Но те дамы, у которых нет таких хороших родственников и знакомых, обычно доверяют свои тайны священникам. Да, именно священникам.

-- Вы правы, милая! - воскликнул я, обнимая Ренар. Священник! Отец Лемуан был ее духовником, возможно, он что-то знает об этих письмах.

Я оказался прав. Отец Лемуан был в курсе этого дела, что меня очень порадовало.

-- Она оставила эти письма у меня, - сказал священник. - Но я не могу вам их отдать.

-- Но, может, вы дадите мне их прочесть? - спросил я.

-- Чужие письма читать грешно! - воскликнул служитель церкви.

-- Ох, вы как ученик младшей школы! - проворчала Мадлен. Дело идет об убийстве, а вы ломаетесь, как девица перед первым балом!

-- Мадмуазель права, - кивнул я. - У меня создается впечатление, что этих писем у вас нет, но вы почему-то водите нас за нос.

-- Хорошо, - нехотя согласился Лемуан. - Я дам вам эти письма. Уверен, что вы сохраните их содержимое в тайне.

-- Будьте спокойны, - ответил я.

К сожалению, Лемуан не успел осуществить своего намерения, так как к нему пришел посетитель.

-- Отец Лемуан, вы сделали статую девы Марии, которую я заказал для церкви "Святого Антония"? - спросил он.

-- Да, конечно, - ответил священник. - Все готово

Лемуан предложил и нам взглянуть на его работу, мы с Ренар согласились. Я слышал, что этот служитель церкви неплохой скульптор и живописец. Его приглашали расписывать церкви, а статуи святых его работы славились во всей провинции.

Статуя Марии была выполнена талантливо, слухи о способностях Лемуана преувеличены не были. Особенно поразило нас с Мадлен лицо статуи, оно как зеркало повторяло черты Сюзанны Симонен. Глядя на это красивое одухотворенное лицо, я почувствовал, что мои мысли приходят в порядок.

Наступил вечер. Настроение у меня было хорошим. Я сидел в кресле с газетой в руках и обдумывал планы на следующий день.

-- Ой! Какая я рассеянная! - воскликнула Мадлен. - Я совсем забыла!

-- Что вы забыли? - поинтересовался я. - Шляпку?

-- Нет, записку! Я забыла передать вам записку! На улице ко мне подошел какой-то подозрительный человек клошарского вида и попросил срочно передать вам эту записку. Он сказал, что это касается убийства! И еще он говорил, что чего-то боится.

Забывчивость Ренар мне никогда не нравилась, но я удержался от замечаний в ее адрес.

Я сразу понял, что эта записка от беглого монаха. Он просил меня о встрече. Этот тип скрывался от правосудия на одном из городских кладбищ в склепе своих предков. Меня стало одолевать беспокойство. Я вскочил с кресла.

-- Куда вы? - спросила меня Мадлен.

-- На кладбище, - ответил я.

-- Вы думаете уже пора? - испугалась красотка.

-- Пора, но не в том смысле, - успокоил я.

Через несколько секунд я уже был у входной двери.

-- Куда это ты собрался? - окликнула меня удивленная Шарлота.

-- На кладбище, - ответил я.

-- В одиннадцать часов вечера!? - простонала она. - Совсем тронулся!

Но я не стал углубляться в объяснения. Я свистнул Герцогу и выбежал на городскую улицу.

Я остановил экипаж, кучер которого был, мягко говоря, удивлен, когда я попросил его отвезти меня на кладбище, но возражать не стал. Он уставился на меня круглыми глазами, потом перевел взгляд на моего пса, который весело вилял хвостом-колечком, и назвал цену. Торговаться времени не было, и я согласился.

Искать склеп ночью на кладбище дело не легкое. Я решил упростить эту задачу и обратиться к сторожу. Он схватил меня за грудки и прошептал:

-- Сейчас я видел что-то ужасное! Предупреждаю заранее, я человек не пьющий, не юродивый и вполне здоровый. То, что в этом склепе поселился какой-то бродяга я знал давно. Это часто бывает. Я их не гоняю из жалости. Они ведут себя прилично... но не это главное! - он огляделся по сторонам и шепотом продолжал. - Сейчас я видел фигуру в черном одеянии... ее лицо было бледным и неподвижным в свете луны. Сейчас полная страшная луна! Это была мадмуазель Симонен. А она недавно умерла и покоиться здесь. Но я ничего сегодня не пил! Это призрак! Они выходят в полнолуние.

-- Когда это было? - спросил я.

-- Несколько минут назад! - ответил тот.

Проводить меня сторож отказался, он вручил мне фонарь и объяснил дорогу.

Во время поисков я столкнулся со Стервози. В этот момент я понял, как хорошо шли мои дела. По его счастливой роже я догадался, что меня ждут плохие новости.

-- Я пришел арестовать преступника! - гордо воскликнул страж закона. - Мои люди выследили его. Он тут прячется.

Мы подошли к склепу. Стервози принялся дубасить в закрытую дверь склепа.

-- Именем короля, откройте! Полиция!

Меня стало одолевать нехорошее предчувствие. Неужели я опоздал.

-- Мсье, дверь в другую сторону открывается, проинформировал прибежавший сторож, который все же смог победить страх. - А зачем вам туда надо?

-- Я пришел арестовать опасного преступника! - пояснил Стервози, распахивая дверь.

Сторож не понял, кого можно арестовать в склепе, он пожал плечами и перекрестился.

-- Только бы не спятить, только бы не спятить! - твердил сторож.

Напарник протянул фонарь начальнику, и Стервози нырнул в склеп. Я пошел за ним. Откуда-то снизу донеслись ругательства споткнувшегося полицейского.

-- Какого черта было рыть такой глубокий склеп! - ворчал он. - Черт знает что! Где этот бандит!? Черт! Я опять споткнулся, тут что-то валяется! Эй, ты, подай мой фонарь, я выронил его, когда падал!

Я поднял фонарь с лестницы и спустился к полицейскому. Свет осветил вопящего Стервози, рядом с которым лежало тело в черном с ножом в груди.

-- Дай сюда! - прикрикнул на меня Стервози, забирая фонарь.

Он осветил труп.

-- Привидение! Привидение! Это Симонен! Что она тут делает!? Смотрите! - завыл он дурным голосом.

Казалось, Стервози сейчас потеряет сознание. Я взял его за руку.

-- Мой друг Максимильен, - пробормотал страж закона. - Я ничего не понимаю.

Стервози всегда, когда ему нужна была моя помощь, вежливо обращался ко мне. Иногда в таких ситуациях мне казалось, что страж закона начнет кланяться, заговаривая со мной. Однако в обычных житейских случаях он называл меня другими словами.

-- Успокойтесь, - сказал я. - Это всего лишь восковая маска. А под ней, я думаю, скрывается хорошо знакомый нам служитель церкви.

Я подошел к телу и снял маску. Стервози поднес фонарь к лицу мертвеца и понял, что я говорю правду.

-- Мистика! - воскликнул Стервози.

-- Никакая это не мистика, - вздохнул я. - Это хорошо спланированное убийство с маскировкой, чтобы запутать и напугать людей. Он хотел убить монаха, но тот смог защитить себя. Хотя, при этом стал убийцей.

-- Ничего не понимаю, ничего не понимаю! - твердил Стервози, выползая из склепа. - А где монах?

-- Он, наверное, сбежал, - предположил я.

-- Что? - взревел страж закона. - Догнать!

-- Как же его теперь догонишь? - вздохнул его напарник. Чтобы прочесать кладбище, отряд нужен.

Я был с ним согласен. Сначала я хотел было послать на поиски Герцога, но передумал. Этот тип уже и так достаточно наказан за свою глупость, пусть бежит. Хотя, вряд ли ему уже что-то поможет.

Мадам Симонен сидела в гостиной в удобном кресле. Напротив нее сидел мсье Манури. Они были увлечены какой-то беседой. Именно так я застал их следующим утром.

-- Мадам Симонен, мне бы хотелось узнать, почему вы обманули меня? - спросил я.

-- О чем вы? - переспросила она меня.

-- Вы сказали мне, что не знаете этого человека, но это было далеко не так... Правда, мсье Манури?

На лице дамы отразилось искреннее удивление.

-- Почему вы так решили? - спросила она.

-- Когда вы отодвинули ореховую пасту от мсье Манури, которую он не любит, и поставил рядом с ним любимое печенье, я сразу понял, что вы друг друга знаете, - пояснил я. - Ведь об этом мог знать только близкий человек. Еще Манури расплескал кофе, что говорит о его чувствах к вам, о волнении при встречи с вами. Вы любили его, не так ли? Но вы его отвергли и вышли замуж за богатого Симонена. Это так, мсье Манури?

Адвокат сконфуженно молчал.

-- Служанка Дорина рассказала, как вы приходили к мадам Симонен и просили ее руки. Удивительно, что вы не рискнули сделать это раньше.

-- Я боялся, - честно признался Манури. - Я боялся вновь увидеть ее. Но когда мы встретились на пикнике, я решил, что это свидание послало мне провидение.

-- Мадам Симонен, почему вы утверждали, что не знаете этого человека? - спросил я.

-- Я не хотела ворошить прошлое и дала ему это понять, коротко ответила дама. - Но я любила его, и, возможно, люблю и сейчас.

-- Вы слышали, что отец Лемуан убит? - спросил я.

-- Да, - кивнула мадам Симонен.

-- А о моих предположениях, что он убийца, вы тоже знаете? - спросил я.

-- Да, - ответила она. - Интересно, что заставило вас так думать?

-- Много маленьких мелочей и совпадений натолкнули меня на эту мысль, - ответил я. - Во-первых, отец Лемуан был в тот день в лавке, когда мадмуазель Симонен пришла за своей пачкой свечей. Во-вторых, она нашла лишнюю свечу в пачке, именно эта лишняя свеча оказалась отравленной. В-третьих, мсье Лемуан купил на следующий пять дюжин свечей, из которых потом изготовил восковую маску лица покойной Симонен. В-четвертых, он был неплохим скульптором, что позволило ему это сделать. Если собрать все эти мелочи, можно заключить, что он подбросил в пачку мадмуазель Симонен отравленную свечу, а потом умертвил мсье Симонена, нарядившись призраком. Он проник в комнату, взобравшись на дерево, что росло у дома. Лемуан перепугал Симонена и задушил его. А когда вчера ночью на кладбище я нашел его мертвым в костюме призрака, у меня больше не осталось никаких сомнений. Смею предположить, что отец Лемуан велел монаху убить мадмуазель Симонен во время побега, но тот не справился со свой задачей, так как кучер помешал ему. Эти выводы я сделал из рассказа мадмуазель Симонен. Я не знаю, какую награду беглый монах должен был получить за свое черное дело. Потом он понял, что оказался в очень неприятном положении. Отец Лемуан догадывался, что этот тип представляет для него реальную угрозу, и решил избавиться от него. Он надел костюм, в котором убил мсье Симонена и пришел на кладбище...

-- Хватит! - перебила меня мадам Симонен. - Зачем священнику совершать эти убийства? Я думаю, что его убил этот монах, а потом нацепил на него маску.

-- Увы, вы не правы, мадам, - возразил я. - Эти преступления отец Лемуан совершил для свой сообщницы, которую любил.

Мадам Симонен побледнела.

-- Кто это? - спросила она.

-- Вы, мадам, - ответил я.

-- Как вы смеете! - возмутился Манури. - Они даже не знали друг друга!

-- Помолчите, мсье, прошу вас! - прикрикнул я. - Вас дурачат, а вы это до сих пор не поняли!.. Я заметил, что отец Лемуан предложил сесть мадам Симонен спиной к обрыву и подальше от него. Он знал, что она боится высоты, а об этом знали немногие. Но мадам Симонен боялась разоблачения, поэтому она всеми силами старалась обратить мое внимание на ее знакомство с вами. Она проделала этот трюк с пастой и печеньем. Симонен была уверена, что я замечу это, и не ошиблась. Не заметить этого было нельзя, во-первых, обычно мужчина подвигает к женщине ее любимые блюда, а не наоборот, во-вторых, она проделала это очень медленно, явно привлекая внимание. Это было проделано с целью: сбить меня с толку, заставить заинтересоваться вашими с ней отношениями. С этой же целью она рассказала мне о любви настоятельницы монастыря "Святой девы" к отцу Лемуану, который мастерски разыгрывал роль тайно влюбленного в мадмуазель Симонен. Вы искусно смогли запутать меня.

-- Скажите, что это не так! Скажите, что это не так! закричал Манури.

-- Увы, он прав! - вздохнула мадам Симонен. - Мы задумали эти убийства, чтобы заполучить деньги. К сожалению, мы не знали, что Сюзанна составила завещание на ваше имя, тогда мы бы не убивали ее. Но мой муж был обречен, он заслужил смерть!

Эти слова она произнесла, глядя Манури прямо в глаза.

-- Теперь это уже не имеет значения, - вздохнула дама. Мой самый дорогой человек мертв, а без него мне жизни нет! Мы хотели уехать из Франции и начать новую жизнь там, где нас никто не знает. Мы очень любили друг друга, встречи тайком были пыткой для нас обоих! Поймите, мы любили друг друга.

-- Это не оправдание, мадам, - сурово ответил я.

Рассказ произвел на меня сильное впечатление. Мне было немного жутко. Постепенно я вспомнила этот случай. Я тогда была ребенком, поэтому не знала подробностей. Помню только, что Максу здорово досталось от духовенства, за то, что он оклеветал священника. Но признания мадам Симонен подтвердили слова Робеспьера, и служителям церкви пришлось замолчать.

-- Ловко задумано, - покачал головой столяр Дюпле. - Убить отравленной свечой.

-- Это не их идея, - возразил я. - На столе мадам Симонен я заметил книгу "Хроники Филиппа IV", а по одной из легенд один из его министров был отравлен при помощи свечи, которую ему подбросили в общую пачку.

-- Отлично! - воскликнула я. - Я вспомнила эту историю! Я сегодня же сяду за работу! Должно получиться очень интересно.

Я поблагодарила хозяев за ужин, а Макса за рассказ и побежала домой, чтобы наконец написать новое произведение.

P.S. Прошу прощения у духовенства. Этот рассказ создан не с целью подорвать ваш престиж или оклеветать вас. Но согласитесь, даже в ваших рядах встречаются не очень хорошие люди.

С уважением. Светлана Лемус. Париж. 1792 год.