«Необитаемый Остров»

Необитаемый Остров (fb2) - Необитаемый Остров [СИ] 974K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Сергей Извольский (Angel Delacruz)

Необитаемый Остров

Глава 1. Анна ​

«Да заткнись ты уже!» - с раздражением посмотрела Ника в спину хлопотавшей у плиты матери. Анна взгляд почувствовала - обернувшись, но девушка успела закрыться от внимательных глаз рукой, поправляя непослушный локон.

- Вероника, пойми, я же стараюсь дать тебе для жизни все по максимуму, му-му-му… - мать вновь принялась транслировать прерванную радиопередачу, развернувшись обратно к кухонному столу. Ее монотонное нравоучение воспринималось на слух раздражающим фоном, сродни писку невидимого комара. Ника поморщилась, дернув щекой – дома она уже давно не чувствовала себя комфортно. Нигде, кроме своей комнаты; сейчас девушка уже жалела, что покинула уютное пространство и пришла сделать себе чай и пару бутербродов. Мать между тем, речитативом повторив старую песню о том, как воспитывала Нику с детских лет, отказывая себе во всем ради нее, продолжала капать на мозг.

Подумай, кем ты вырастешь. Тебе надо учиться, или ничего не добьешься в жизни. Должность продавщицы в магазине модной одежды не предел мечтаний. Я не смогу обеспечивать тебя всю жизнь. Тебе уже пятнадцать лет, посмотри на своих сверстников, все уже начинают определяться в жизни, а ты…

Одна и та же песня. Одно и то же нудное бормотание.

Раздражения внутри как-то вдруг стало слишком много, его уже было сложнее сдерживать. Раздражение на весь мир, на деревянных взрослых, на всех поучителей. На мать.

Да как же ты достала!

Упс. Кажется, она произнесла это вслух. Но слова сорвались сами по себе - мысль была озвучена секундным порывом даже раньше, чем обдумана. Ника не хотела это произносить - но раздражение на весь окружающий мир нашло выход, сфокусировавшись на фигуре матери, которая дирижировала своей нудятиной, держа в правой руке совершенно дурацкую деревянную лопаточку.

- Что? – вкрадчиво переспросила Анна, резко оборачиваясь. Она уже услышала, но еще не осознала полностью смысл слов дочери.

Ника вздрогнула, ее кольнуло опасливым ощущением – не слишком ли сказанное для ее харизматичной матери. Но больше внутри было удовлетворения – осознания того, что она сумела задеть, болезненно ужалить; найти нужные слова, чтобы выплеснуть свое раздражение. Ника видела, ее слова не прошли даром – мать застыла с глуповатым выражением на лице. Как пропустивший удар боксер, с трудом замечающий перед собой мелькание рук рефери.

Сказанные слова тяжелой паузой зависли в воздухе. Несколько мгновений еще сохранялась надежда – что это послышалось, это случайно. Анна, наверное, даже простила бы, если бы дочь тотчас бы извинилась. Анна бы простила, и постаралась забыть. Но Ника не извинилась.

Удовлетворение перевесило колкое опасение того, что сказанное было слишком жестко. Да и не очень сильное было опасение, затуманенное протестом ко всему окружающему миру, щедро сдобренное желанием поскорей избавиться от монотонных нравоучений, юркнув в свой уютный маленький мирок. Делая вид, будто ничего не произошло, Ника убрала масло с сыром в холодильник. Она толкнула дверцу, закрывая, и обернулась к столу, где стояла кружка и тарелка с бутербродами.

- Черт, - резинка дверцы, наверное, даже чуть-чуть коснулась поверхности, но не задержалась – развернувшись и направившись к выходу из кухни, Ника отшатнулась, едва в нее не врезавшись. Пришлось остановиться, и раздражение внутри колыхнулось с новой силой – холодильник будто специально не отпускал ее с кухни, заставляя больше времени проводить под неприятным взглядом матери. Не отпускал в комнату, давая возможность вернуться в привычную жизнь, где никто не мешает и не капает на мозг дебильным чтением моралей.

Анна осталась стоять, отстраненно взирая на небольшую кляксу от чая на полу. Когда дочь вышла, она зажмурилась и невольно сжимала и разжимала кулаки. Лицо ее слегка искривилось – она закусила нижнюю губу, так что так побелела. Неожиданно раздался хлопок, заставивший вздрогнуть – это Ника, поставив кружку и тарелку с бутербродами на стол перед компьютером, вернулась и захлопнула за собой дверь своей комнаты.

- Достала… - прошептала Анна беззвучно, одними губами. После этого неловко дернувшись, прошла в прихожую и встала около зеркала.

- Достала? – уже вопросительно переспросила она и, сморгнув, оглядела себя в зеркало с ног до головы. И поджала губы.

Там, с обратной стороны стояла темноволосая, стройная женщина, никак не выглядящая на свои тридцать два. Длинные волосы обрамляли красивое, чуть смуглое лицо с большими миндалевидными глазами, которые подчеркивал азиатский разлет бровей, а форма ярких, карминовых губ была такой, что казалось, на них застыла слегка надменная усмешка. И растянутая домашняя футболка не разрушала, а инородно подчеркивала свою неуместность в образе уверенной и успешной женщины. Коей Анна, по сути, и являлась последние лет семь, будучи финансовым директором молодой, но уверенно присутствующей на рынке региона строительной компании.

- Достала?! – удивленно, даже изумленно спросила Анна сама себя.

С глаз будто зашоренность упала, и показалось невероятным что ее, заставлявшую здоровых мужиков потеть от напряжения на план-фактах и совещаниях, а бухгалтеров глотать успокоительные горстями, может мокрой тряпкой по полу мимоходом растереть несовершеннолетняя дочь.

Анна закрыла глаза, и перед глазами встали картинки прошлого – ранняя беременность, исчезнувший в ночи несостоявшийся папаша, который был на восемь лет старше; комната родителей в семейной общаге с обшарпанными стенами, постирушки пеленок в холодной воде; бессонные ночи, полный отказ от личной жизни и развлечений ради учебы и ребенка. Скоропостижная смерть отца и полное равнодушие матери, вкупе с отречением от воспитания нагулянной, как она выражалась, внучки. Пугающая самостоятельность, практически нищета и редкие, подобные праздникам возможности себя побаловать: да, было время, когда и обычные колбаса с сыром, не говоря уже о парной говядине, для нее считалась невиданной роскошью. Да что говядина – растворимый кофе-то два года только в гостях пила, потому что на него денег не хватало. А на работе порошок три-в-одном из пакетиков за три рубля, которые тогда в каждом ларьке продавались.

Анна открыла глаза и снова сжала кулаки. Несколько раз глубоко вздохнув, унимая поднимающееся раздражение, она посмотрела в глаза своему отражению.

«Я ведь жила только ради нее» - подумала она и вздрогнула. Будто новым взглядом оглядев огромную прихожую, гардероб во всю стену, заглянув в проем двери на кухню, в которой виднелась разномастная бытовая техника и итальянский кухонный гарнитур стоимостью больше чем комната в общежитии, где она провела юность, Анна зажмурилась. Но тут же открыла глаза, испугавшись, что все сейчас исчезнет, пропадет как морок и она очнется в ободранной комнатушке с выцветшими, отклеивающимися в уголках фотообоях.

Естественно, квартира не исчезла, но пришел страх осознания того, в какую затюканную и бесцветную женщину она могла бы превратиться, если бы десять лет назад у нее не появился Стас. Тогда сразу задышалось легче – появилось время, возможности, спокойствие – Анна как воздуха свежего глотнула, закончила учебу, устроилась на работу. Стала тем, кем стала.

Стас спас ее - вытащил из ямы, в которую она сама себя загнала. И Анна жила после этого ради дочери и для него. Они ссорились с ним всего два раза. Один раз и много раз. По одному и тому же поводу – воспитание дочери. Стас в воспитание Вероники не лез, но считал, что Анна слишком сильно балует ее, что надо быть жестче. Анна же старалась предложить ребенку все то, чего не было в детстве у нее. Отдых, одежда, развлечения – все, чего она была лишена в грязные девяностые годы, когда месяцами бегала в школу в одних и тех же протертых джинсах и растянутом китайском свитере, потому что других вещей просто не было. Когда сжимая в руках смятую одинокую бумажку, решала, купить ли себе булочку на обед в школьной столовой или яркую заколку в ларьке Союзпечати.

И еще один, единственный и последний раз они поссорились, когда Стас уехал на войну. Это была не его война, она не хотела его туда отпускать. Молодой – едва за тридцать пять, успешный. Он мог также в любой момент сорваться и направиться в какую угодно точку мира. Они так и делали несколько раз – к примеру, однажды увидели картинки карнавала в Рио, а через неделю уже полетели в Бразилию.

Но в последний раз он уехал на войну, и не вернулся.

С того момента прошло уже больше года, но по-прежнему, стоило только вспомнить об этом, в горле встал комок. Тогда, когда Анна поняла, что Стаса больше нет, казалось, жизнь ее закончилась. И, наверное, закончилась бы – так велико было потрясение, если бы не дочь. Ради нее она справилась, устояла на ногах.

И вот теперь как. Достала.

Стараясь сохранять спокойствие и ясность мысли, Анна направилась было к кофеварке, но на полпути остановилась. Руки и так потряхивало мелкой дрожью, поэтому она взяла с полки пачку зеленого чая.

Надо немного успокоиться.

Нажав кнопку включения чайника, она присела за стол, но тут услышала приглушенный дверью звонкий голос дочери – та, как обычно, наверняка уткнулась в монитор, надев свои огромные наушники и переговаривалась с такими же, как и она игроками в онлайн игры. Выдохнув, Анна поднялась и направилась в комнату дочери. Теперь ее походка вовсе не была такой неуверенной и согбенной, как это было пару минут назад. Но руки по-прежнему дрожали.

Без стука открыв дверь, Анна зашла внутрь.

- Ника, нам надо поговорить. Ника!

Глава 2. Вероника

Ника, уткнувшись в огромный экран монитора, на оклик не отреагировала. Она была сейчас полностью там, где для нее был совсем другой мир – фэнтезийный, яркий и радостный. Где никто не читал моралей и не доставал понапрасну. Где были герои и злодеи, дружба и ненависть, простые и понятные человеческие отношения - а не серость обыденных будней, подернутая пеленой городского смога и щедро сдобренная хмуростью лиц людской уличной массы. И там не было нудных учителей, готовых всему миру рассказать, как надо делать правильно.

В центре экрана нетерпеливо подпрыгивал персонаж Ники – эльфийка с магическим посохом и в зеленых одеждах, а вокруг по экрану пестрило яркими красками. Непосвященному человеку в нагромождении ярких красок и облепивших периферию экрана многочисленных окон, графиков и показателей разобраться было сложно. И неясно, что персонаж на экране – часть огромного мира, созданного тяжким и долгим трудом, нервами и бессонными ночами. Весь постоянный состав игровой гильдии, лучшие из лучших на многотысячном сервере, собрались в рейде, чтобы убить одного из боссов игровых подземелий. Здесь, по обратную сторону мониторов – открывающих окна в фэнтезийную вселенную, были сейчас самые разные люди – школьники, студенты, рабочие, водители, неработающие мамочки и работающие папы. Группа ждала последнего задерживающегося, переговаривались в командном чате.

Для Ники это был огромный и яркий мир, а для вошедшей в комнату Анны монитор отображал на экране только многочисленные, режущие глаз яркие картинки.

- Ника! – положила она дочери руку на плечо.

Девушка подпрыгнула и вскочила, разворачиваясь – только волосы взметнулись.

- Мам, ты чего? – с видимым раздражением сорвала она с головы наушники.

- Ника, нам надо поговорить.

Вероника открыла было рот, но осеклась. При взгляде на лицо матери она увидела что-то, что заставило ее немного задуматься - частично вынырнув из волшебства онлайн-мира.

- Мамуль, ну прости, я не подумала. Я случайно сказала, больше не буду, честно-честно. Ма, давай попозже поговорим, ладно?

Дочь решила пойти по пути наименьшего сопротивления. Рейд по игровым подземельям должен был вот-вот начаться, и она подумала, что попросить прощения будет лучшим выходом.

- Ника, я тебе сказала, нам надо поговорить… - тихим, бесцветным голосом произнесла Анна. Все труднее было контролировать себя, чтобы не зазвенел стальной дрожью голос.

- Ма, ну пожалуйста, давай попозже, - перебив мать, на секунду сложила руки на груди умоляющим жестом Ника и, улыбнувшись, надела наушники, возвращаясь к экрану. Улыбнулась не глазами, губами – мимика затронула только нижнюю часть ее лица. Холодная, неискренняя улыбка.

Ника присела обратно в кресло, направив взгляд сквозь монитор. За показным спокойствием и раскаянием она волновалась – ведь если мать сейчас не отстанет, придется объяснять рейд-лидеру почему... Так, вроде не придется – Ника чуть-чуть повернула голову, присматриваясь - тень матери пропала. Девушка обернулась, на миг увидев шлейф движения – мать вышла из комнаты.

«Фух» - облегченно выдохнула Ника, отворачиваясь к экрану.

За несколько секунд до этого Анна осмотрелась в комнате. Здесь царил полумрак – плотные шторы были задернуты, покрывало на кровати свернуто в сторону, по углам раскиданы подушки. Поискав глазами понизу, и не найдя искомого, она кивнула сама себе и направилась к выходу. Резко, слишком резко, она толкнула дверь и за несколько шагов оказалась у распределительного щитка.

Когда надо, Анна умела быстро принимать решения и достигать их оптимальными путями. Сейчас ей надо было поговорить с дочерью. Ника уже говорила что-то в общий чат, как вдруг мягкий свет в ее комнате погас. Потемнел и монитор, мигнув последний раз.

- Что за… - сорвала она второй раз за последнюю минуту наушники с головы и взвилась с кресла, направляясь к двери.

- Мам, ты нормальная? Ты что творишь? – вылетела девушка разъяренной фурией в коридор.

- Ника, я сказала, нам надо поговорить, - спокойным голосом произнесла мать, глядя в раскрасневшееся лицо дочери, которое обрамляла паутинка спутанных сорванными наушниками волос.

- Мам, я же нормально попросила тебя, давай чуть попозже, - как ей казалось примирительно, на несколько тонов ниже произнесла девушка.

- Ника, судя по твоим словам, я тебя достала, - не обращая внимания на реплику дочери, спокойно заговорила мать.

- Мам, ну я же…

- Тебя, наверное, - Анне пришлось чуть повысить все же зазвеневший сталью голос, перебивая юную девушку: – Тебя, наверное, достало то, что я тебе на карманные расходы даю столько, сколько не каждый взрослый зарабатывает?

- Мама, я…

- Может, тебя достало то, что я тебя кормлю и одеваю? – Анна резко шагнула вперед и прошла в комнату, едва не толкнув плечом дочь – та вовремя прянула в сторону.

- Или нет… тебя может быть достали дорогие гаджеты, которые ты меняешь с постоянной периодичностью? - мать схватила со стола яблочный планшет последней модели.

- А может, тебя достало учиться в самой престижной городской гимназии? Или тебя достало, что я туда ходила к директору на поклон уже два раза, чтобы тебя не выгнали?

Анне становилось все труднее сдерживаться. Голос ее уже не был тих, но она еще не кричала. Но говорила так, что от напряжения в ее голосе уже звенел воздух в комнате.

- Или может… - резкий поворот головы, и холодный взгляд зеленых глаз впился в лицо дочери: - Или может, тебя достало по два-три раза в год летать к морю на отдых? Нет? Я спрашиваю, что из этого тебя достало?

Резкий крик последних фраз хлестнул плеткой по ушам. Ника никогда не видела мать в таком состоянии и сейчас взирала на нее широко открытыми глазами.

- Я тебя спрашиваю? Это тебя достало? – шагнула вперед Анна, приподняв планшет на уровень глаз: - Отвечай! Да-нет?

- Нет, - одними губами прошептала дочь.

- Нет… - деланно-удивленно расширила глаза мать. – Значит, нет, - подытожила она, говоря уже ровным голосом. – Значит, ничего из того, что я для тебя делаю, тебя не достало. Тебя, получается, достала только сама я. Мне, наверное, надо тебя обувать, одевать, обеспечивать и при этом стараться не отсвечивать, чтобы тебя не доставать. Так?

Голос ее вновь стал негромким. Лучше бы ей продолжать кричать – наполнявшее ее напряжение куда-то надо было выплеснуть. Но кричать Анна не привыкла - а внутреннего напряжения было слишком много. Потом, много позже - уже остынув, она анализировала произошедшее и пришла к выводу, что стоило бы продолжать разговаривать на повышенных тонах, и тогда произошедшего можно было бы избежать. Но она продолжала говорить негромко и не смогла сдержаться.

Ника не сразу поняла, что произошло. Мелькнуло в воздухе росчерком, и планшет врезался в экран монитора, оставив на том кляксовую паутинку трещин. И следом туда же метнулась Анна – она подскочила к столу, наклоняясь, и с неожиданной силой рванула на себя системный блок компьютера. Тот сопротивлялся - многочисленные провода вцепились в заднюю панель, но Анна дернула сильнее, почти пробежав несколько шагов. Прянули по столу мышка, клавиатура, стукнулись друг об друга колонки, прежде чем нырнуть под стол, увлекаемые проводами.

- Неплохо устроилась, а? – со злостью отбросила мать в сторону системный блок.

- Ты что делаешь? – взвизгнула ошарашенная Ника и бросилась вперед. Она толкнула мать, когда та протянула руку к полке, на которой лежал смартфон.

- Ах ты! – от толчка мать отшатнулась.

- У тебя совсем башню рвануло?! Любовника себе найди, дура бешеная! – дочь уже едва не билась в истерике – ведь яркий, единственный благожелательный к ней кусочек мира, который находился по ту сторону экрана монитора, только что был беспощадно разрушен.

Анна дернулась – слова дочери причинили ей почти физическую боль. Глаза ее сузились, губы сжались в тонкую нить, и она шагнула вперед.

- Не трогай меня! Уйди отсюда, уйди! – закричала Ника, отступая, обхватив руками голову и вцепившись пальцами себе в волосы: – Уйди, сука!

- Я уйди, - вдруг успокоилась Анна. – Я, значит, сука, и я уйти отсюда.

Ее охватило тянущее, ледяное спокойствие - даже дрожь из рук ушла.

- Еще какие пожелания? – поинтересовалась Анна и вновь шагнула к полке с серебристым прямоугольником смартфона – последнее, что она хотела сейчас сломать, разрывая порочный круг непонимания. Разорвать, растоптать вместе с ним все, чтобы попробовать начать все сначала.

- Уйди отсюда! – в истерике заорала Ника и бросилась на нее.

Девушке было пятнадцать, и она уже была с матерью одного роста. Ника хотела вытолкать ее из комнаты, но не учла того, что Анна банально сильнее. Плюс, у ее матери, выросшей в отнюдь не благополучном районе и учившейся в школе с плохой репутацией, был достаточный опыт школьных драк. Несмотря на то, что Анна старалась забыть, стереть все те годы из памяти, тело помнило, что надо делать. И кроме памяти действий, Анна следила за собой, выделяя достаточно много времени для посещения бассейна и спорзала, поддерживая себя в тонусе.

Ника даже не сразу поняла, что произошло – кожу головы резко ожгло болью, комната перед глазами заметалась и девушка полетела на пол. Бессвязно крича, она вскочила на ноги, замахиваясь на мать. В кулаке у той Ника мельком заметила клок светлых волос.

Ника завизжала от боли и злости, рванувшись назад. Послышался треск - мать держала ее за ткань футболки. Все психологические барьеры у девушки упали и она из неудобного положения, склоненная, с опущенной головой ударила мать кулаком в живот. Та согнулась от удара, у нее перехватило дыхание, но сопротивление только добавило ей злости – невнятно и зло что-то прокричав, Анна швырнула дочь в сторону. Полетели прочь тетрадки, лотки для бумаг, лампа дневного света – Ника упала на свой рабочий стол. И только она выпрямилась, как получила сразу несколько хлестких пощечин.

- Ах ты тварь неблагодарная! – вслед за ударами летели слова Анны. Она, как и дочь, сорвалась с катушек - но пока еще не настолько, чтобы бить кулаками.

Ника отмахнулась, попытавшись закрыться и поймать руки матери, но у нее не получилось. Она осознала, что не может справиться с матерью, и согнулась, пытаясь закрыться от ударов. А та схватила ее за ткань футболки на спине и дернула на себя, швырнув на другую стену - ударившись о которую, Ника упала. Футболка у нее задралась, со спины собравшись комом на шее. Анна, схватив висящую на спинке стула толстовку, подскочила к дочери и несколько раз с оттяжкой стеганула ее по голой спине.

Лежащая на полу взъяренная девушка неожиданно превратилась в слабую девочку. Она подтянула колени к груди и закрыла голову руками, вздрагивая от рыданий. Анна застыла с поднятой в замахе рукой, постояла так несколько мгновений, а после выдохнула и сделала шаг назад. Ее забило крупной дрожью и, отбросив толстовку в сторону, она подошла к окну и раскрыла плотные шторы.

Комнату сразу заполнил яркий свет, нелицеприятно подчеркнув царивший здесь беспорядок. С отвращением глянув на мелькающую в солнечных лучах пыль, Анна несколько раз прошлась туда-сюда рядом со столом, раздумывая, и стараясь не наступать на связки проводов развороченного компьютера.

На дочь она не смотрела.

Глава 3. Анна и Ника

Около минуты в комнате царила тишина, нарушаемая лишь сдавленными рыданиями Ники. Чуть погодя девушка зашевелилась и села, прислонившись к стене, совершенно не замечая противного холодка по голой спине, открытой собранной комом у горла футболкой. Несколько раз всхлипнув, Ника растерла по лицу слезы и хлынувшие из носа сопли. От неприятного ощущения девушка дернулась, сморщилась и, подобравшись, вытерла футболкой лицо.

Расхристанные по мокрой коже волосы скользнули неприятным ощущениями, некоторые лезли в рот. Нике пришлось несколько раз провести по щекам ногтями, убирая прилипшие пряди. После этого простого действия она немного пришла в себя, наконец-то одернула футболку и поправила сбившийся в сторону бюстгальтер, наискось пережавший небольшую девичью грудь.

Понемногу к Нике возвращалось спрятавшееся было раздражение. Вернее, уже не раздражение - оно трансформировалось в озлобленность. Покрасневшими глазами девушка смотрела в пол перед собой, все продолжая шмыгать носом.Внутри все кипело – раздражение и злость на весь мир нашли цель - они все больше проецировалась на мать, обретя конкретные формы. Ника сама себе не могла бы в это признаться, но внутри у нее сидело ощущение невозможности опровергнуть слова матери, осознание ее правоты - и это не просто злило, бесило. Кроме того, неожиданная сила всегда спокойной и корректной в словах и поступках матери вовсе выводила девушку из себя – она хотела сейчас ее ударить, расцарапать, вцепиться ногтями в лицо, но понимала, что мать сильнее. От вернувшийся злости в горле собрался комок, настолько ощутимый, что даже дыхание перехватило.

Анна тоже смотрела перед собой, не глядя на дочь и не подозревая, о чем та думает. Мысли у самой Анны были совершенно другие – только сейчас она со всей глубиной осознала, как потаканием капризам дочери навредила ее воспитанию. Необыкновенно красивое лицо Анны подергивалось, в попытке удержать наползающую гримасу - от горечи и обиды хотелось плакать. Но понемногу Анна смогла взять себя в руки и сейчас прокручивала в уме варианты развития беседы - как часто делала перед важными переговорами. А то, что сейчас должен состояться один из самых важных разговоров в ее жизни, сомнений не было.

«Ника, прости, я совершила много ошибок. То, что сейчас произошло – это по большей части моя вина, хотя есть и доля твоей. Давай сейчас пойдем на кухню, попьем чаю и попробуем поговорить. Просто поговорить, начать все с чистого листа. Мы не чужие друг другу люди, более того, ты самый-самый дорогой мне человек и… что?

- Что? – повторила она, услышав тихий голос своей дочери.

- Я в полицию пожалуюсь, - негромко, но четко повторила дочь, по-прежнему сидя возле стены и держа на коленях сжатые кулачки.

Анна закрыла глаза. Вдохнула, выдохнула, открыла глаза.

- И насчет чего же ты будешь жаловаться? – ледяным тоном поинтересовалась она у дочери.

- Что ты меня избила, - буркнула Ника, не поднимая глаз.

- Замечательно, - кивнув, покачала головой мать, спросив чуть погодя прежним ровным ледяным голосом: - А смысл этой жалобы будет в чем?

Ника молчала, поджав губы. Звенящая тишина повисла в комнате. Только отвратно клубилась пыль в ярких солнечных лучах, прорезающих комнату поперек.

- Я в этом не очень разбираюсь, - пожала плечами Анна. Голос ее сейчас был ровен и спокоен: - Но уголовки точно не будет, на тебе ни царапины, - продолжила она, – даже на административку не тянет, хотя может я и заплачу какой-нибудь штраф. Но не тебе, а государству. Тебя же направят к инспектору по делам несовершеннолетних, а он побеседует с тобой, и если сочтет нужным, передаст дело в отдел опеки. Сюда придут с проверкой, меня, думаю, вызовут на беседу, нашу семью поставят на учет. Куча головной боли и нервов. И максимум из всего этого, меня могут лишить родительских прав. Что? – снова Ника что-то сказала, но она не услышала что.

- И замечательно.

- Повтори, пожалуйста, что ты сказала, - попросила Анна после долгой паузы.

- Замечательно, - Ника резко повернулась, и мать столкнулась с прищуренным взглядом красных, заплаканных глаз.

- Хорошо, - кивнула Анна. Поднявшись со стула, она быстро прошла всю комнату и встала у двери, толкнув ее так резко, что та звучно ударилась о стену.

- Одевайся.

Ника не отреагировала – она вновь вернулась взглядом в пространство перед собой.

- Я тебе сказала, одевайся, - чуть повысив голос, произнесла мать.

- Зачем? – Ника не смогла сдержаться, и ее голос заметно дал петуха.

- Одевайся и проваливай отсюда. Можешь идти сразу в полицию.

- Никуда я не пойду. Это моя квартира.

Анна глубоко вздохнула.

- Одевайся, или я выкину тебя вон прямо сейчас.

Было в голосе матери нечто, отчего Ника ей поверила. Девушка фыркнула, поднялась, сбросила футболку, рванув так, что ткань треснула. Избавившись от спортивных штанов, она подошла к шкафу. Резко дернутая резко хрустнула, выходя из пазов и упала на пол, рассыпав одежду. Подобрав одну из футболок, Ника натянула ее, сняла с вешалки голубые джинсы, подняла валяющуюся на полу толстовку, которой совсем недавно мать ее хлестала, цепко схватила смартфон с полки и быстро прошла, почти пробежала мимо матери.

В прихожей она молча присела, обуваясь, а поднявшись, щелкнула открываемым замком. Дверь за собой она закрыть не потрудилась.

Некоторое время Анна пустым взглядом смотрела в светло-голубую стену коридора предквартирной прихожей. Потом медленно-медленно подошла, прикрыла дверь, мягко осела на пол и заплакала.

Она вообще редко плакала – старалась не показывать свою уязвимость. А если и плакала, то делала это всегда это тихо – в уголке туалета или дома, спрятав лицо в подушку. Но сейчас она рыдала навзрыд, сидя на коврике в прихожей, не замечая мешающихся ей под подогнутыми ногами сапог.

Одному из самых важных разговоров в ее жизни сегодня состояться не удалось.

Глава 4. Анна

Сколько времени прошло в рыданиях на коврике в прихожей, ясно сказать она бы не смогла. Когда понемногу пришло осознание того, что сидеть на полу, в общем-то, неудобно, Анна поднялась и направилась на кухню. В голове будто пусто, а на мир она взирала безразличными глазами. Внутри, за пустотой, плескалось только разочарование оттого, что она потеряла, упустила дочь. И от этого было особенно горько.

Подойдя к бару, Анна достала оттуда початую бутылку виски, покупавшуюся для гостей и стоявшую с прошлого Нового года, свернула крышку и налила напиток прямо в кружку, заполнив ее больше чем наполовину.

Выпила она не все – после третьего глотка горло стянуло спазмом, в нос шибанул сивушный дух, и ей стоило большого труда сдержать позывы пищевода вернуть выпитое обратно. Скривившись, Анна схватила стоявший рядом кувшин - не обращая внимания на проливающиеся мимо воду, которая оставляла мокрые разводы на футболке. От воды привкус алкоголя во рту стал еще резче, неприятнее.

Поставив громко стукнувшийся кувшин на стол, Анна поморщилась. Но почти сразу же внутри, в желудке, появилось ощущение теплоты, которая постепенно растекалась по всему телу. Анна постояла немного, после чего запустила руку в волосы, вынимая заколку, и встряхнула головой – иссиня-черные, чуть вьющиеся локоны рассыпались по плечам. Положив заколку на столешницу, она направилась в ванную, на ходу снимая и отбрасывая футболку.

Под душем Анна стояла долго. Когда от тепла и выпитого алкоголя у нее начали слипаться глаза, она начала перемежать горячую воду, почти кипяток, с холодными, практически ледяными струями. Посвежев после контрастного душа, Анна выбралась из ванной. Машинально взяв полотенце, очень долго вытиралась с закрытыми глазами. Мыслей почти никаких не было, в груди тянуло пустотой.

Нагой Анна вышла в коридор, направляясь в свою комнату, но у большого зеркала в гардеробной задержалась. Замерев, она осмотрела себя с головы до ног.

«Любовника себе заведи, дура», - прозвучали в голове обидные слова дочери, так больно ужалившие ее совсем недавно. Сейчас, впрочем, внутри было настолько пусто, что никакого отголоска эмоций она практически не ощутила - кроме горечи. Но посмотрела на себя чужим взглядом.

Тонкая талия, плоский живот, крутые очертания бедер – особенно если вот так изогнуться, подбоченившись. Вот только грудь за последние годы потеряла девичий задор, но зато, чуть опустившись с возрастом, приобрела более мягкие, женственные очертания.

Выпрямившись, вздернув носик, Анна воздушно провела рукой себе от левой ключицы до правого бедра, невольно втянув при этом живот от легкого прикосновения.

Красива, успешна, несчастна – вынесла она сама себе вердикт и направилась на кухню. Тепло внутри, подаренное порцией виски, уже рассосалось, трансформировавшись тяжестью в теле, но оставив после себя раскрепощенность мыслей. Как была, голая, Анна подошла к столу, где стояла кружка с недопитым виски, в два глотка прикончила напиток, в этот раз не запивая, а просто задержав дыхание и утеревшись запястьем. Отдышавшись, она все же направилась в свою комнату.

Забравшись под одеяло, свернулась под ним калачиком и некоторое время лежала. У нее по-прежнему царила гнетущая пустота как внутри, так и снаружи.

Зачем теперь жить?

С этим вопросом она неожиданно для себя заснула.

Проснулась Анна как-то вдруг и, моргнув сонно пару раз, поморщилась от неприятной сухости во рту. Потянувшись, с удовольствием чувствуя ласкающую мягкость постельного белья, вдруг замерла. Полежала несколько секунд, надеясь, что появившиеся воспоминания это всего лишь дурной сон.

Отбросив одеяло, Анна рывком поднялась с постели. Ее сразу повело, а под бровями изнутри навалилась болью тяжесть. Сморщившись, Анна выпрямилась, взяла из шкафа ночную рубашку и, накинув ее, прошла на кухню. Увидев бутылку виски на столе, брошенный на половине приготовления ужин – нарезанные овощи на разделочной доске, сковородку на плите, мигающую мультиварку, она уже окончательно осознала, что произошедшее ей не приснилось.

Часы на стене показывали «21:33». Прекрасный пятничный вечер.

Открыв холодильник и вскрыв пачку сока, Анна хотела было приложиться к ней, но покачала головой, поджав губы.

- Хватит уже! - подойдя к мойке, Анна взяла стакан и налила сок в него. Запив неприятный привкус во рту, она пошла в ванную, где почистила зубы и после, взяв свой телефон, присела на кухонный диван. Пролистав список контактов, нашла нужный номер: «Мама Светы». Несколько секунд подумав, готовясь к разговору, потом нажала на кнопку вызова.

В динамике громко заиграла часто крутящаяся на радио популярная мелодия – дернув щекой, Анна чуть отставила телефон в сторону, чтобы музыка неприятно не долбила в ухо.

Три секунды. Пять секунд. Десять секунд. Опустив телефон перед собой, Анна вздохнула, и собралась было скинуть звонок, но тут на том конце приняли вызов.

- Алло, Елена? Здравствуйте! Простите, пожалуйста, за столь поздний звонок, это Анна, мама Вероники, подруги вашей дочери, Светланы. Помните, мы с вами общались в апреле, на ее дне рождения? – на одном дыхании произнесла она.

- Анна, здравствуйте! Конечно, я вас помню!

- Елена, еще раз простите за беспокойство, но…

- Анюта, та не стоит, о чем вы говорите! Звоните, наверное, за дочку спросить?

Анна невольно поморщилась при «зво́ните» - правда, не придав этому особому внимания: Елена Калбанова была дородной женщиной, с грубоватыми чертами лица. Ее густая харизма и прямоватый напор, легко переходящий в хамоватость, ощущались даже по телефону. Но насколько она могла быть беспощадна в суждении и отношении к неприятным ей людям, настолько с широкой душой встречала людей, которых считала хорошими. Муж Светланы, как и сама Анна, работал в строительном бизнесе, будучи совладельцем крупного холдинга, а Елена исполняла роль матери и хранительницы домашнего очага – Света, подруга Вероники, была ее старшей дочерью.

Калбановы обитали в коттеджном поселке за городом. Оттуда Елена возила детей в детский сад и школу Южного – самого престижного городского района, в котором жила Анна. В детский сад их дочери - Ника и Света ходили вместе, вместе пошли и в школу, в один класс. Девочки были лучшими подругами, много и часто общались, но так получилось, что их мамы встречались очень редко. За все годы и пары десятков раз не набралось – в основном на родительских собраниях, да два месяца назад Анна приехала за Никой поздно вечером к Елене домой, где ее дочь Светлана устаивала праздник в честь своего пятнадцатилетия. Приехала, но уехала не сразу – распоряжающаяся дома Елена сначала накормила ее за праздничным столом, а потом женщины, так непохожие друг на друга, слегка пообщались. Вернее, общалась в основном Елена, Анна же все больше кивала.

- Да, я по поводу доче… - попыталась между тем она объясниться, но была прервана.

- Да, была она у нас! – Елена редко утруждала себя в том, чтобы дослушать собеседника: - Приходила, взъерошенная, как галка, они со Светкой час не вылезали, все шушукались у себя в комнате.

Анна только порывалась что-то сказать, но Елена не давала вставить ей и слова.

- Дала джазу да, твоя свиристелка? – продолжала между тем Елена, четко прочувствовав ситуацию - ведь опыта воспитания детей у нее было на порядок больше, чем у Анны: - Да ты не волнуйся, все по плану, давно пора. Девки гулять сейчас ушли, к одиннадцати будут – ты ж понимаешь, у меня все строго. Так что давай, не волнуйся, переночует твоя Ника у нас, чего разборки наводить, а завтра утром подъедешь, заберешь, как раз твоя переспит, успокоится, мысли дурные поутихнут.

В разговоре Елена уже спокойно и естественно для себя перешла с Анной на ты, не поинтересовавшись ее мнением.

- Елена, спасибо вам большое…

- Та не за что, о чем ты говоришь! Давай, Анюта, у меня тут муж пришел, кормить его надо, кабана. Я те позвоню, как девки нарисуются, уж не волнуйся. Давай, пока-пока.

Услышав в трубке короткие гудки, Анна положила телефон на стол и, усевшись поудобнее, поджав ноги и накрывшись пледом, вгляделась отстраненным взглядом в пространство. Так она и сидела, мимоходом отмечая пустоту, которая никуда не ушла, и отсутствие всяких мысли. Как отрезало. Да и не хотелось ни о чем думать.

Через десяток минут Анна устала от тишины и потянулась за пультом от телевизора, даже не посмотрев, на каком канале он ожил, наполнив кухню звуком. Не обращая внимания на монотонное бормотание, Анна просидела еще некоторое время, а после провалилась в легкую, неспокойную дрему.

Разбудил ее телефонный мягкий перезвон – оповещение об смс. Вскинувшись сквозь дрему и отбросив плед, Анна потянулась к столу и сонно щурясь, всмотрелась в экран. Взгляд выхватил время: «23:18». Посмотреть, от кого сообщение не успела – заиграла мелодия вызова.

«Мама Светы» - заполнила надпись дисплей.

- Да, слушаю, – голос со сна был чужим, хриплым.

- Алло, Анечка, зая моя, у нас плохие новости.

- Какие? - беззвучно выдохнула Анна.

- Пришла значит, пигалица моя домой. Одна пришла, курица драная. Где твоя Ника, не колется – расстались они, говорит, разошлись. Не то, что знает и молчит, а точно не знает, я уж тебе точно говорю – у меня не забалуешь, если б знала, то сказала. Но говорит, что уехала Ника кататься куда-то со своими знакомыми – а моя-то хоть и ветер в голове, ты ж понимаешь, но у нее-то ума хватило с ними не ехать, а твою-то Нику удержать не смогла. Вот такое дело. И трубку то твоя не берет – я и со Светкиного ей телефона звонила.

Анна зажмурилась, пытаясь решить, что сейчас надо делать.

Гнетущая пустота внутри никуда не ушла, но она понимала, что сейчас Нику надо найти, потому что в таком состоянии, и при таких обстоятельствах она точно может натворить дел. Но Елена уже все решила за нее – она знала что делать.

- Слушай, я тебе только что сэсэмэской телефон скинула, позвони. Короче зовут его Женя, пасынок мой, на три года старше твоей, в одной гимназии с ней учился. Я-то понимаешь, позвонить ему не могу – мы с ним немного в ссоре и семейном недопонимании. Но ты позвони – так-то он мальчик хороший, скажи, что от меня. Он-то хоть и хороший, да дома уже год как не живет, всю местную шваль знает. Скажи ему, что твоя Ника уехала с каким-то… как его зовут? – голос слегка отдалился, но прозвучал громче. – С каким-то Андреем Чесноковым она уехала, на белой восьмерке с салатовыми бамперами. Скажешь ему это, он наверняка поймет кто, найдет твою Нику. Давай, Анюта, звони ему, а после мне перезвони.

- Спасибо, я… - начала было говорить Анна, но Елена уже сбросила вызов.

Посмотрев сообщение, Анна набрала указанный там номер. Вопреки опасениям, на звонок ответили почти сразу.

«Ну да, пятнадцать плюс два – сколько ему – семнадцать? – подумала про себя Анна: - Лето, вечер, пятница - куда уж в таком возрасте спать в это время».

- Же… Евгений? – не сразу решила, как к нему обращаться Анна.

- Да, я.

- Евгений, здравствуйте, меня зовут Анна. Пару минут уделите?

- Давайте попробуем, - прозвучало на том конце провода. Анна едва-едва взметнула брови – если бы не узнаваемый юношеский оттенок в голосе, можно было бы подумать, что трубку взял не подросток – настолько рассудителен был тон ответов.

- Женя, я мама девушки, Вероники, она в четвертой гимназии учится, в девятом «А» классе. Танцует, на конкурсах городских побеждала пару раз, может быть, знаешь такую? - Анна сама только что непроизвольно перешла с собеседником на ты, как и Елена недавно в разговоре с ней.

Юноша на том конце провода между тем немного помолчал.

- Может быть, и знаю. А в чем вопрос?

- Женя, мы с ней сегодня немного поссорились, и она сейчас не дома. Ты, думаю, можешь понять, что я за нее волнуюсь, а она в таком состоянии, что может натворить глупостей. У меня к тебе просьба – помоги ее найти, - Анна вздохнула: - Она уехала кататься с неким Андреем Чесноковым на белой восьмерке с салатовыми бамперами.

– Откуда вы мой телефон узнали?

- Мне его дала Елена Калбанова дала, мы с ней хорошие знакомые.

На другом конце трубки воцарилась тишина.

- Женя, помоги, пожалуйста. Я за нее очень волнуюсь, - неожиданно для себя произнесла Анна, заполняя паузу.

- Хорошо, - ответил ей спокойный голос с обратной стороны телефона, - ждите, сейчас я попробую, и перезвоню.

- Отлично, спасибо, - сказала Анна, но в трубке уже коротко пиликало гудками.

Посидев немного, она поднялась с дивана, поставила чайник, и понемногу приходя в себя, убралась со стола, а после направилась к раковине, полной посуды. Но стоило только ей отрегулировать нужную температуру воды, как раздалась мелодия вызова.

Наскоро вытерев руки, она подскочила к столу и, увидев знакомое сочетание цифр, пару раз провела мокрым пальцем по дисплею – жидкость размазывалась по экрану, и телефон отказывался реагировать на прикосновения.

- Алло! Да! – произнесла она взволнованно.

- Анна, по поводу вашей дочери. Я ее нашел.

- Где она?

- Вам адрес надо сказать?

Анна подумала всего пару мгновений. Она понимала, что встреча с дочерью сейчас, и особенно попытка увезти ее домой, вряд ли приведет к чему-либо хорошему.

- Евгений. Знаете что – скажите мне, пожалуйста, как матери - Ника в нормальном состоянии? Ей ничего не угрожает? Ну, вы понимаете, о чем я – она там трезвая, пьяная – ни о чем жалеть не будет после? И вот еще что – если честно, я не хотела бы за ней приезжать именно сейчас - если все в порядке.

Глава 5. Евгений

Женя, который находился от Анны в нескольких километрах, вздохнул и поднял глаза, всматриваясь в звездное небо. Чтобы найти ее дочь, Веронику, никаких усилий ему не потребовалось – он просто вышел из дома и зашел в соседний подъезд, - где жил Чесноков, которого больше называли кличкой Чинарь.

Искомую девятиклассницу, Веронику, персонально он не знал – ну, может, мелькала она в школе, конечно, но внимания особо не обращал. Но когда увидел сейчас, сразу понял, что это она – девушка до этого в компании Чинаря не появлялась, и выглядела довольно свежо для обшарпанных стен квартиры, принадлежащей бывшему детдомовцу. В коей, собственно, кроме хозяев перманентно проживало еще от трех до десяти его знакомых, а иногда и вовсе случайных людей.

Танцевала Вероника, кстати, хорошо. Выглядела, она на свои пятнадцать - не больше, но ее тело уже успело округлиться там, где необходимо для того, чтобы услаждать взгляды раззадоренной алкоголем молодежи. К тому же школа танцев не прошла даром – пластика у девушки была такая, что смотрели на нее парни не отрываясь, подбадривая и требуя исполнить танец пчелок. А вот присутствующие девушки - в квартире, как обычно, собралась немаленькая компания, наблюдали на новенькой гостьей с плохо скрываемой злобой и презрением. Но Вероника, глаза которой уже помутнели от выпитого, замечала только восторженное внимание противоположного пола.

Женя мысленно прикинул – вариантов развития событий для девушки было, в общем-то, немного. Либо у нее сейчас состоится пьяный секс - и хорошо, если с кем-нибудь одним (только что два гостя Чеснокова на балконе обсуждали перспективу подпоить девочку и на групповушку раскрутить), либо после спровоцированной ссоры эта Ника качественно получит от присутствующих дам постарше по лицу. А еще вполне возможно, случится и то, и другое - в произвольной последовательности, а может даже и неоднократно.

- Анна, знаете что, - произнес он в трубку после недолгого раздумья: - Ваша дочь сейчас чуть-чуть трезва, и думаю, вам стоит приехать за ней как можно скорее. И обязательно с мужем. Запишите адрес.

Продиктовав, Женя закончил разговор и вернулся в квартиру. Здесь было людно, тесно и весело. Музыка заполняла все пространство, но играла не очень громко – чтобы не было повода у соседей вызвать милицию. Походив по квартире, Женя устроился в уголке со смутно знакомым парнем, разговаривая на отвлеченные темы.

Минут через двадцать в дверь квартиры раздался настойчивый звонок. Мало кто обратил на него внимание, но Женя слегка вскинулся. Пока его собеседник пьяно объяснял ему свою единственно верную точку зрения, парень отстраненно кивал, глядя на то, как хозяин квартиры пошел в прихожую. Некоторое время раздавался его голос, а потом дверь отворилась.

Женя поднялся и направился туда же. Собеседник все продолжал говорить, сжимая в руке бутылку пива, даже не заметив, что Женя ушел и больше не принимает участия в разговоре.

По пути он едва не столкнулся с вошедшей. То, что это мать танцующей на столе полуголой Ники, которая уже успела снять с себя весь верх кроме бюстгальтера и сейчас боролась с пуговицей на поясе джинсов, сомнений не было. Но Женя оторопел – настолько сильно эта женщина не вписывалась в местный антураж; она как будто сошла с глянцевой обложки журнала – невероятно красивая, стройная, с блестящими черными волосами, рассыпанными по плечам. Она шла, звонко стуча каблуками по высохшему деревянному паркету, привлекая к себе всеобщее внимание.

Когда рядом появился Женя, гостья на миг запнулась – парень невольно преградил ей дорогу, был на голову выше, и кроме того – его скуластое лицо уродовал косой шрам, полумесяцем пересекавший половину лба. Но встретившись с Женей взглядом, Анна поняла, что разговаривала по телефону с ним. Мимолетным кивком подтвердив узнавание, она прошла мимо, направляясь к столу с Никой.

- Ой, а эта что за баба пришла?! - приподнялась на диване одна из девиц.

- Чинарь, ты антиквариатом увлекся? – подала голос вторая.

Женю поморщился – по сравнению с вошедшей все присутствующие здесь девчонки для него казались потрепанными курицами перед белым лебедем.

«Анна. Ее зовут Анна», - вспомнил он.

Гостья между тем, не обратив внимания на девиц, засмеявшихся остроте своей шутки прокуренным смехом, остановилась перед столом с танцующей дочерью.

- Это кто? – спросил Женя невзначай хозяина квартиры, который как раз проходил мимо с кислым лицом.

- Да… - сморщился еще сильнее Чесноков: - Cказала это дочь ее несовершеннолетняя, и что она сейчас полицию вызовет.

- И что?

- Что и что? Мне оно надо? – отвернулся Андрей к тумбочке, взял оттуда пепельницу из пивной банки и звучно, но аккуратно – чтобы пепел не взвился, туда сплюнул, а после посмотрел на Женю: - Сказал ей, что пусть тогда сама забирает, если так хочет… черт, а я уже настроился ее на любовь развести, - вздохнул он, и махнул рукой: – Ай, ладно, хоть кино сейчас посмотрим.

В этот момент со стола раздались пьяные истеричные крики – танцующая Ника наконец сообразила, кто перед ней, и не оставила это без внимания, сообщая матери о том, что никуда уходить с ней не собирается, еще и без прикрас рассказывая всем вокруг все что думает о ее нежданном визите.

Глава 6. Анна

- Анечка, мой Кабан сказал, что найдет того, кто это видео выложил и руки ему пообрывает.

Слово «кабан» применительно к своему мужу Елена произносила с нежностью, и нескрываемой любовью.

- Елена, да не надо…

- Как это не надо! В следующий раз думать будут, уроды малолетние!

Анна потупилась и вздохнула. Очень стыдно и неприятно – видео безобразной сцены того, как она пыталась забрать Нику из квартиры с гуляющей молодежью, уже на следующее утро попало в интернет. Причем стало настолько популярным, что даже на городском портале появилась заметка с провоцирующим заголовком: «Матери и дочери: Бизнес-леди пытается угомонить свое нетрезвое чадо». В заметке было довольно сухо, но с некоторой долей злорадства и иронии изложена суть происшествия, а также дана ссылка на видео.

- У тебя и на работе небось уже в курсе все? – поинтересовалась Елена.

Прямо ее никто не спрашивал и даже не намекал, но Анна уже не один и не два раза и в центральном офисе, и в филиалах натыкалась на суетливо отведенные взгляды и понимала, что злосчастное видео посмотрели многие. В Городе хоть и было населения больше полумиллиона человек, но недавнее событие благодаря опубликованному в интернете видео стало достаточным поводом всеобщих пересудов, сделавшись одной их актуальных тем для сплетен. От осознания этого все просто валилось из рук.

- Та ладно, не грузись ты уже. Скажи, со свиристелкой ты как со своей?

- Вроде нормально пока, - пожала плечами Анна, - я с ней поговорила, очень осторожно. Пока общаемся мало, но она вроде доброжелательная, спокойная, за компьютером своим больше не сидит ночами…

- Вот. И я тут что подумала, кстати. Ты как влажность и жару переносишь? Чисто гипотетически?

- Да нормально, - отстраненно ответила Анна, пожав плечами.

- Отлично! Ты давай это, бери отпуск и полетели с нами.

- Куда полетели? – чуть не поперхнулась чаем Анна и подняла глаза, отставив маленькую кружку на стеклянный столик.

- Куда-куда? В Таиланд, мы туда уже двенадцать лет летаем каждый год. У нас там дача - арендуем виллу на все лето и живем – то прилетит кто-нибудь, то улетит. Давай-давай, не маши головой, тут без вариантов – сама же сказала, тебе на работе сложно сейчас.

- А…

- Все давай, в понедельник на работу поедешь, договаривайся, бери отпуск. Не-не-не, никаких возражений. Как ты сказала – ты мне очень благодарна? Вот и давай, отрабатывай – я как сказала, что ты с дочкой с нами полетишь, даже этот обормот, прости Господи, желание изъявил поехать – на твою козу небось засматривается.

- Кто? – от недоумения шепотом спросила Анна.

- Евгений Валентинович, епть. Заходил тут намедни в гости, поговорили мы хоть с ним хоть за год первый раз более-менее нормально.

Анна не сразу поняла о ком речь, но вдруг в ее памяти всплыл голос в телефоне, и обезображенное шрамом лицо юноши, виденное в полумраке квартиры.

- А вы с ним из-за чего не общались? – осторожно поинтересовалась Анна – вспоминая общение с рассудительным парнем, она недоумевала, каким образом они с мачехой не нашли общий язык.

- Он у меня хоккеем занимался, придурок, - произнесла Елена, но хотя она и назвала своего пасынка придурком, в голосе ее чувствовалась гордость: - И так занимался, что Череповец уехал, в спортшколу. Заиграл - кубки, медали, на юниорский чемпионат мира ездил. А потом на мопеде разбился, черт.

Елена произнесла это «черт» жирно, звучно, сказав даже не «черт», а «чорт», и в голосе ее слышалась плохо скрываемая ненависть. Но Анна почувствовала, что это чувства не к приемному сыну, а скорее к обстоятельствам.

Повисло недолгое молчание – Анна не хотела говорить первой, а Елена, сощурившись, смотрела в пространство.

- Врачи собрали его, дурака. Видела у него шрам на роже? Вот, от то-то. Но рожа херня – у него ноги переломаны были, полгода в больнице провалялся. Я тоже дура – мне бы настоять, чтобы он сразу учиться пошел – хоккей то все, тю! В школе здесь его надо было восстановить, а я разрешила ему весну и лето догулять – думаю пусть развеется, все равно год потерян. Дура-дурой, ай – у этого кроме клюшки с шайбой ума то в голове и ни на грецкий орех не было! Он ведь что: бухать начал – во все тяжкие пустился. Девки, клубы – куда только за ними не ездил, когда все местные дискотеки перетоптал. Я ему денег давать перестала, а он всех тут послал по мне, по матушке то бишь, и из дома ушел – поэтому-то тебе его телефон и дала – пару месяцев дома не жил, всю шваль местную знает. Хорошо Кабан с ним общий язык нашел – как с мужиком, - в голосе Елены вновь появилась гордость.

- Он же типа из семьи ушел, а Кабан с ним как поговорил, он у него сейчас на стройке подрабатывает, вроде за ум взялся понемногу, учиться дальше собирается. Ну, Кабан-то ему еще денег подкидывает, чтобы я типа не знала, ага.

- Так вы помирились? – осторожно поинтересовалась Анна.

- Да нет пока, я ж те говорю! – даже стукнула ладонью по спинке дивана Елена. – Вот и давай, полетели – ты со своей козой будешь отношения заново выстраивать, а я с этим дураком, прости Господи, хоть пообщаюсь, может общий язык найду. Мы к тому же на вилле будем, народу там немного вокруг – чтоб наши девки приключений лишних на свои юные жопы не нашли. Ну а мы с тобой и выберемся куда, а? С такой дивчиной как ты, может и мне нормальный мужичок в кавалеры перепадет, - заговорщицки ухмыльнулась Елена.

- Так а… Валентин не поедет? – понизив голос, спросила Анна.

- Кабан-то? Да ты что, у него лето – самая стройка. Может прилетит на пару дней, но не факт, как говорят воспитанные люди. К тому же он себе новую королевошну нашел, ухаживает, подарки дарит, как мы улетим, так и охмурит, думаю.

- Елена, а вы не боитесь? – еще сильнее понизила голос удивленная сказанным Анна, - ну, что он… ну…

- Я? Боюсь? – Елена вдруг громко и раскатисто захохотала, да так, что у нее даже слезы выступили. – Ой брось ты, чего бояться то? – смахнула она их аккуратно толстым пальцем: - Пускай погуляет, дырки чужие поисследует – может и найдет поперечную! Что он с очередной кралей между делом в обществе появится, это ж и хорошо – всем видно, мужик! А что он меня бросит, так это фантастика – во-первых, у нас бизнес пополамный, а во-вторых – он же меня любит, дуреха – ну куда он без меня?!

Елена выпрямилась и подбоченилась. Анна невольно залюбовалась – ее собеседница сейчас была невероятно похожа на купчиху за чаем с картины Кустодиева.

- Я ж эту его новую прошмандовку уже обсмотрела со всех сторон, – снова развалилась на низком кресле Елена: - Куда ей! Ни жопы ни рожи, а мозгов тем более. Не, Кабан если может уйти, то только к умной, вот как ты. Но к тебе он не уйдет – готовить наверняка не умеешь, да и у тебя ж мослы одни, подержаться не за что…

Анна с трудом удержала на лице бесстрастное выражение – толстушкой она не была, но природа наградила ее широкими бедрами, да и грудь была гордого второго с половиной размера – «подержаться», как выразилась Елена, было за что. И приходилось постоянно трудиться в спортзале, чтобы согнать валики с бедер и намечающееся пузико, появлявшееся стоило только позволить себе послабление в тренировках и еде.

- Ну а если я узнаю, что кто-то его увести может, - голос Елены неожиданно потерял свою извечную смешливость и практически неистребимый плавный оттенок говора: - Если узнаю, я этой курице просто шею сверну. Вот так, - Елена подняла руки со сжатыми кулаками, поднимая воображаемую птицу, резким движением сворачивая ей шею.

У Анны холодок по спине прошел – она поняла, что Елена никоим образом сейчас не шутит. И действительно свернет шею.

- Анна, зая моя, ну что ты так смотришь? Вроде взрослая уже баба, а таких простых вещей не понимаешь. Неужели до сих пор в мужиках разбираться не научилась – скока у тебя их было-то?

Совершенно неожиданно на Анну накатила забытой новизной невероятное чувство: она сейчас обсуждала невероятно личные проблемы. Покопавшись в себе, Анна поняла причину удивления – последний раз разговоры с подругами на этот счет у нее происходили еще в школе, когда она была ненамного старше своей дочери сейчас. А после ранней беременности большинство ее забыли или понемногу просто свели общение на нет. И тогда это было так болезненно, что она больше никого к себе близко не подпускала.

- Короче, ладно, - после паузы переменила тон Елена, - давай звони лососю своему, предупреждай. Если не отпустит хотя бы на две недели, мне скажешь, я с ним поговорю.

- Владимиру Петровичу? – удивилась Анна тем, поняв, что Елена говорит про генерального директора ее компании по фамилии Лосев.

- Ну а кому-же? – довольна произведенным эффектом, усмехнулась Елена. – Давай, звони-звони. И надо будет потом будет свиристелке сообщить. Где она сейчас, кстати?

- На танцы поехала.

- Ну, приедет к нам тогда после танцулек своих. Сейчас я Светке позвоню, пусть обрадует. Все, вопрос решен, и не смотри на меня так взглядом испуганной лани! Давай, поехали-поехали.

Глава 7. Вероника

- Поехали, поехали, - одновременно с хлопком двери произнесла Ника, разворачиваясь и закидывая спортивную сумку на заднее сиденье. Рыкнув двигателем, восьмерка дернулась вперед, чиркнув по асфальту шипами зимней резины - не очень уместной в июне месяце. Несколько прохожих на тротуаре обернулись вслед громко означившей своей отъезд аляповато-раскрашенной машине.

- Андрей, давай куда-нибудь подальше, а? И чтоб не было никого вокруг, - попросила Вероника, вытягиваясь на переднем сиденье и чуть опускаясь, устраиваясь удобнее и прикуривая сигарету, изо всех сил стараясь казаться взрослой.

Парень кивнул и, крутанув колесико громкости на магнитоле, порулил из города под громкие звуки бешено зашедшихся в ритме музыке динамиков. Через пару минут восьмерка уже свернула на одну из проселочных дорог в лесопарке на окраине. Скрипнули тормоза, машина остановилась. Щелкнул центральный замок, и Андрей чуть толкнул дверь, открывая – в машине кондиционера не было, а солнышко припекало серьезно – даже здесь, под сенью деревьев воздух был ленивым от жары. И сразу, как открылась дверь, нагретую полуденным солнцем тишину редкого леска наполнили громкие звуки музыки.

После Чесноков повернулся к Нике, потянувшись и едва не ложась на руль – ночью он работал, а сегодня поспать еще не успел, так что его тело тянуло усталостью.

- Ну, рассказывай, что за дело, - посмотрел он на пассажирку.

Вероника чуть нервно сглотнула, посмотрев на него, а после перевела взгляд на магнитолу. Переключив музыку с режима воспроизведения диска, она нашла радиостанцию с негромкой спокойной музыкой и вдруг прянула к полулежащему на руле парню. Тот, в общем-то, подспудно ожидавший подобного развития событий, выпрямился и в его губы тут же жадно впились поцелуем.

Целовалась Ника не очень умело. Зато страстно и сосредоточенно.

Несколько минут они просто обнимались, после чего Вероника оторвалась от губ парня, который не собирался форсировать события, и потянула через голову майку, оставшись в бюстгальтере.

Андрей молча смотрел на девушку со спокойным, немного ироничным выражением, а та, опустив заалевшее румянцем лицо, сама расстегнула застежку, явив свету небольшую красивую девичью грудь. Парень удовлетворенно кивнул и вдруг наклонился. Подергав железку снизу, он толкнулся ногами, максимально отодвигая назад водительское кресло. Выпрямившись, он слегка улыбнулся и привлек девушку к себе, хозяйски исследовав ладонями ее грудь. Ника начала было расстегивать на нем рубашку, но он отстранил девушку от себя, и мягко запустив руку ей в волосы, надавил на затылок, опуская ее голову вниз.

Вероника невнятно ойкнула, попыталась отстраниться, но рука держала ее хоть и мягко, но крепко. Андрей быстро выгнулся, перенеся вес тела на плечи и ступни, а второй рукой одним движением спустил с себя штаны вместе с трусами.

Вероника не рассчитывала на такое развитие событий. Уперевшись рукой в голое бедро, куцыми завитушками волос и молочной белизной напоминавшее куриные окорочка в витрине, она несколько мгновений раздумывала, а после вздохнула и согласилась с неизбежным для нее решением. Ведь иного варианта сблизиться с парнем у нее не было. Закрыв глаза, задерживая дыхание, девушка приоткрыла рот и поддалась мягкому нажиму.

Почувствовав снизу горячие, но неопытные губы, Андрей усмехнулся, покачав головой и периодически морщась от то и дело скользящих царапающих ощущений прикосновений зубов. По-прежнему держа руку на затылке Ники, направляя ее движения, он потянулся за сигаретами на торпеде и выудил одну из пачки.

- Эй-эй, зубами полегче, - прикуривая, все же не выдержал Андрей, когда неумелая, но старательная Ника царапнула его особо сильно.

Почти в тот момент, когда закончилась сигарета, приятно закончилось и действо. Для Андрея приятно – Вероника же попробовала отстраниться, даже замычала, пытаясь вырваться, но рука держала крепко.

Через пару секунд, расслабленно выдохнув, Андрей отпустил руку, а Вероника выпрямилась пружиной. Лицо ее, искривленное гримасой отвращения, которую она не в силах была скрыть, горело румянцем, девушка часто и глубоко дышала.

- Закури, - протянул ей парень дымящуюся сигарету, которую Ника прикончила за три затяжки.

- На, - только она выкинула окурок в окно, протянул он ей лимонад. И только когда девушка запрокинула голову, запивая произошедшее, парень снова выгнулся, натягивая штаны.

- Ты вообще огонь, - с удовлетворенной гримасой кивнул Андрей, прикуривая вторую сигарету - поморщившись от жжения в небе.

Вероника посидела немного, приходя в себя и борясь с эмоциями. Не так она представляла развитие событий - далеко не так, и сейчас была раздосадована на себя. И так было противно внутри, что ей уже не в силах было сыграть безудержное желание и раскрутить парня на секс, как она первоначально рассчитывала. Но отступать Вероника не собиралась.

- Андрей… - она кашлянула, не сразу справившись с голосом: - Андрей, скажи, ты хочешь денег заработать?

- Конечно хочу, - откинувшись в кресле, ответил Женя, жадно, и с удовольствием затягиваясь. – Много?

- Сто тысяч, - произнесла Вероника.

Парень после небольшой паузы открыл глаза, затянулся и медленно приподнявшись, посмотрел пассажирке в глаза.

- Что сделать надо?

- Надо одну бабу завалить, - голос Вероники даже не дрогнул.

- Хм, и я даже походу догадываюсь кого, - усмехнулся Чесноков и, отвернувшись в окно, вперился в редколесье невидящим взглядом.

- Да, ее. В квартире не вариант, у нас консьержка и видеонаблюдение, - торопливо заговорила Вероника, с трудом сохраняя ровный голос: - Можно будет или на даче, или на дороге по пути к ней. А еще лучше – и вовсе на кладбище, когда она на могилу к своему бывшему поедет. Там ей вообще можно пистолет к голове приставить – у нас дома есть, как раз от него остался, и будет типа самоубийство. Она по нему тоскует уже больше года, даже не мутит ни с кем с того времени… - последняя идея пришла девушке в голову только что, неожиданно, показавшись невероятно удачной и стройной. Ника от возбуждения даже стала меньше опасаться отрицательной реакции Андрея и возможных последствий.

Парень молчал, и Вероника начала понемногу нервничать.

- Андрей. Так ты как, согласен? Если нет, то этого разговора не было.

- У тебя есть сто тысяч? – обернулся он к девушке.

- Сейчас у меня есть тридцать. Не здесь, дома. Плюс ко всему, когда она… когда она покончит жизнь самоубийством… - при этих словах Нику изнутри окатило неожиданно приятной дрожью, сравнимой с эйфорией сексуального возбуждения: - Я достану деньги из ее заначек, у нее много. И ты понимаешь, наши отношения уже таковы, что мне нет смысла тебя обманывать, - последняя фраза была Вероникой придумана давно, она повторяла ее не один десяток раз, тренируя интонацию укрощенной, но все еще строптивой кошки. Правда, привкус во рту до сих пор стоял настолько мерзкий, что с интонацией совершенно не получилось.

- Тридцатка у тебя дома, да? – поинтересовался Андрей.

- Да.

- Хорошо. Значит так – с этого дня мы с тобой на людях больше не показываемся. Завтра или послезавтра у школы, на заднем дворе, под старым контейнером – который в землю почти врос, там еще «мусор 46» написано, возьмешь пакетик с симкой – там будет забит один номер, звони мне только на него. И нарисуй сейчас примерно, где могила этого бывшего, я съезжу, осмотрюсь.

- Окей, - посветлев лицом, кивнула Ника. От деловитости и собранности Чеснокова ее наполнили сплошь позитивные эмоции и предчувствие беспроигрышности мероприятия.

У Анны - Ника теперь даже про себя не называла ее матерью - были неплохие сбережения, и три квартиры – две в Городе, а одна в Петербурге, причем в центре – от Стаса досталась, и сейчас за нее ежемесячно приходила плата от съемщика. Плюс ко всему жизнь Анны была застрахована компанией где она работала на крупную сумму - так что ее смерть принесет очень неплохие дивиденды, которыми распоряжаться будет она, Вероника.

Если все получится. Нет, вернее, когда все получится.

- У тебя деньги есть? – вывел девушку из задумчивости голос Андрея.

- В смысле? – не поняла она.

- Деньги, на такси? До дома сейчас доехать?

- Ну да, есть, - чуть настороженно кивнула Ника.

- Я сейчас поеду тогда, а ты повазюкайся тут коленками по траве, локти тоже себе испачкай. На трассу выйдешь, машину поймаешь до дома. А домой когда приедешь, подружке своей расскажи по секрету, что я тебя трахнуть пытался, а ты отбрыкалась. Это для того, чтобы не думали, что мы общаемся. Поняла?

- Поняла, - немного рассеяно кивнула Ника, слегка обескураженная поворотом событий. – А мы еще увидимся? – вспомнила она о своей продуманной роли и потянулась, притягательно изогнувшись, заставив Андрея устремить на себя взгляд – все-таки девушкой она была очень красивой.

- Конечно, увидимся, - расплылся он в щербатой улыбке, окинув Нику взглядом с головы до ног.

Вероника была красивой. В ней чувствовалась стать, и она выгодно отличалась от остальных подруг Андрея.

- Ладно, я тогда пойду… вазюкаться, - удовлетворившись произведенным эффектом, кивнула Ника.

- Давай, на созвоне, - отвернулся Андрей, отрегулировав сиденье обратно и заводя машину. Когда закрытая Никой дверь хлопнула, он обернулся и под завывания коробки поехал на задней передаче обратно, в сторону трассы. Вдруг скрипнули тормоза, и Ника подобралась в ожидании. Но Андрей, не глядя на нее, достал с заднего сиденья спортивную сумку, и через водительское окно, полностью открытое, плюхнул ее на землю. Чуть погодя снова завыл двигатель, и белая восьмерка замелькала среди деревьев, удаляясь в сторону трассы.

- Урод, - скривилась Ника, как только машина исчезла из вида. Девушка сплюнула раз, другой. И еще несколько раз. А потом еще выговорилась вволю, вспоминая те ругательства, которые знала.

Локти и коленки она себе портить не стала - хотя в ее планах и было угрожать сообщением о попытке изнасилования со стороны Чеснокова. Но не сейчас, а тогда, когда ей будет удобно. Вот только сегодня он ее знатно прокинул - но ничего. Посмотрим еще, кто по итогу будет в шоколаде, - ощерилась Вероника, подхватывая с земли свою сумку.

Выместив ругательствами злость унижения, она зашагала по лесному проселку в сторону дороги, вынашивая планы мести, которая когда-нибудь состоится.

Домой Ника сразу не поехала, а направилась в коттедж Калбановых, где была через двадцать минут, поймав на трассе частника за пару сотен. И с порога ее встретила прыгающая от радости Светка:

- Ника, Ника! Ты почему трубку не берешь, а? Прикинь тема, офигеешь сейчас!

- Какая тема? – удивилась Вероника. И неясной пока «теме» удивилась, и тому, что совсем забыла про телефон в кармане, который до сих пор стоял на беззвучном режиме.

- Прикинь, мы все вместе в Тай летим! Круто, да?

- Куда, блин?

- В Таиланд, блин! Почти на месяц! На виллу нашу! Ну, не нашу, мы ее снимаем как дачу! Все вместе, прикинь – ты, я, маман твоя моя, и как обычно еще народа целая…

- Что? – нахмурилась Ника, перебив Свету - уже понимая, в чем дело, но совершенно не разделяя радостного предчувствия подруги.

Глава 8. Анна

Гидросамолет оказался совсем небольшим - будто игрушечным. Ощущения полета на пассажирском лайнере и этой машинке отличались в той же мере, как отличаются ощущения поездки на представительской машине по ровной трассе и кроссовом мотоцикле по грунтовке. Кроме того Анна, хотя и путешествовала часто, летать боялась. Боялась - но никогда этого не показывала. Сейчас же ее и вовсе едва не било крупной нервной дрожью – салон гидросамолета был ненамного больше салона микроавтобуса, в котором они приехали в док.

Анна и до этого чувствовала себя не очень хорошо – в тропический рай она привезла с собой летнюю простуду, мерзкими когтями вцепившуюся в ее ослабленный переживаниями организм. Но когда двигатель гидросамолета громко затарахтел винтом и машина закачалась на водной глади, отлипнув от пирса, ей стало совсем худо – от сдерживаемого в себе страха и напряжения вернулась головная боль, погашенная было таблеткой, в горле появился противный ком. Лишь неимоверным усилием Анна смогла справиться с собой, кое-как обуздав страх, готовящийся перейти в панику.

Последние несколько суток для нее сложилось в непрекращающийся калейдоскоп: суета пересадки в Москве, прямой перелет в Бангкок, поездка до Паттайи. С учетом того, что Анна спать в самолетах не могла, прибытие в отель она почти не помнила – вроде и бодрствовала, но находилась практически в полубессознательном состоянии. И путешествие еще не кончилось – Паттайя, как оказалось, была лишь промежуточным пунктом. Здесь, в заранее оговоренном отеле приглашенные на отдых друзья четы Калбановых встречались, кто-то на пару дней погружался в ночную жизнь курорта, кто-то просто валялся на пляже, акклиматизируясь и покрываясь равномерным загаром, прежде чем выдвинуться на Самуи – как правило, на зафрахтованном гидросамолете.

Позавчера, прибыв в отель и упав на кровать в выделенном ей бунгало, Анна проспала едва ли не двадцать часов. Проснулась она разбитой и больной, но все же сходила на пляж – искупалась и чуть позагорала. Здесь она хоть как-то познакомилась с некоторыми из компании, которую семья Калбановых собирала на арендованной вилле каждое лето.

Со слов Елены, которую абсолютно все, кстати – друзья, знакомые, дети и муж называли не иначе как «мама Лена», здесь были далеко не вся компания – кто-то еще не прилетел, кто-то наоборот, был уже на вилле, но и так народа было достаточно. Создавали много шума Вероника и Светлана, постоянно теряясь и обнаруживаясь в разных торговых лавках. Незаметно приходил и уходил Женя, который хорошо знал и город, и окрестности отеля, где они остановились - так что его никто не искал и не беспокоился. Еще была достаточно взрослая пара – невысокий темноволосый мужчина со статной, заметно выше его светловолосой женщиной. Оба выглядели лет на тридцать пять – Олег и Ольга, супруги, партнеры Калбановых по бизнесу. Еще было несколько калбановских племянников и прочих родственников, среди которых выделялся Георгий – крупный спортивный парень с подтянутой подругой, чье имя Анна конечно же не запомнила. Но она и Георгия бы не запомнила, если бы не его примечательная внешность – распирающий футболку торс, бугры накачанных мускулов на плечах и короткий рыжий ежик волос, огненный окрас которого переходил на веснушки лица.

Друзей и родственников у Калбановых было не просто много, а очень много. Хотя не все конечно прилетали на целое лето: кто-то на десять дней, кто на пару недель и лишь немногие оставались на более длительный срок. Места хватало – вилла была немаленьких размеров. Туда можно было добраться и на комфортабельном автобусе с паромом, но дорога занимала более десяти часов – поэтому все, в принципе, предпочитали даже не регулярные рейсы, а предложенное Калбановыми удобство зафрахтованного гидросамолета.

Все, кроме Анны, конечно – но она давным-давно научилась преодолевать ужас перед полетами и решила не выделяться из коллектива. Но сейчас уже жалела об этом - прислонившись виском к иллюминатору, мечтая и молясь о том, чтобы полет на этом утлом суденышке поскорей закончился. Хотя он даже еще и начался – только-только затарахтели, прогреваясь, двигатели.

Еще одной неприятностью для Анны было то, что в салоне не было хорошо знакомых людей – Елена осталась в Паттайе. Она должна была полететь на виллу последней и только завтра – дожидалась свою двоюродную сестру с мужем. Вместе с ней добровольно принудительно осталась дочь Света, и решил лететь днем позже почему-то муж Ольги – той самой запомнившейся Анне высокой дамы, которая сейчас в хвосте самолета заразительно смеялась шуткам в компании молодежи. Кроме нее, старше тридцати лет там был только Антон - высокий, с явно выделяющимися залысинами мужчина из круга друзей Калбановых. Как подозревала Анна, Елена взяла его специально для нее. Даже сейчас, после того как она его позавчера вежливо осадила в ухаживаниях, Анна несколько раз ловила на себе его взгляды. В них ей виделась не только заинтересованность, но и тень какой-то хозяйственности, что ли - вызывающая у Анны легкое раздражение.

- С вами все в порядке? – перебивая гулкий рокот, неожиданно послышался рядом голос. Анна обернулась, и посмотрела на аккуратно подсевшего к ней – на самый краешек соседнего кресла, Женю, во взгляде которого читалось участие.

- Да, все хорошо, - произнесла сиплым голосом Анна, радуясь, что на ней зеркальные солнцезащитные очки в пол-лица и парень не может увидеть выражения ее глаз – красные наверняка, слезящиеся.

- Уверены? – после этих слов парня Анна поймала себя на мысли, что лицо его, пусть и обезображенное широким рваным шрамом, по-юному свежо и красиво. Еще раз Анна порадовалась, что Женя не видит ее взгляда и с трудом сдержалась, чтобы не улыбнуться – юноша смотрел так внимательно, с неподдельным беспокойством.

«Какой трогательный мальчик», - с теплотой подумала Анна, отворачиваясь к иллюминатору. Но самолет начал разбег по воде, и она повернулась обратно. Не выдержав, Анна непроизвольно схватила Женю за руку, а он придвинулся поближе и накрыл ее ладонь своей. Анна закрыла глаза, борясь с испугом - и несколько минут, пока самолет набирал высоту, сидела очень прямо.

- Вы бледная очень, с вами точно все в порядке? – когда линия моря в иллюминаторе выровнялась, спросил Женя, глядя на свое отражение в зеркальных очках.

- Заболела, - призналась вдруг Анна, - простудилась, еще дома.

- Может к доктору надо?

- Нет, это ангина. У меня в аптечке таблетки есть, антибиотики, как прилетим приму, сразу все пройдет.

Женя молча кивнул, по-прежнему держа ее за руку.

- Спасибо, - улыбнулась ему Анна, чуть сжав его ладонь, увидев, как парень неожиданно покраснел и отвел глаза. Вздохнув и улыбнувшись, она смотрела на него, отстраняясь от полета и вспоминая, как он вчера возник будто из ниоткуда и встал чуть впереди ее плеча, когда на выходе из бара отеля к ней попытались клеиться два не совсем трезвых постояльца. Анна и сама осадила приставал, но судя по виду Жени, он вот-вот готов был кинуться с подвыпившими кавалерами в драку.

Самолет между тем под радостные возгласы пассажиров в хвосте накренился, меняя курс. И как обычно, после резкого маневра преследующие Анну навязчивые мысли обрели новую силу – ей казалось, что сейчас обязательно или отвалится крыло, или выйдет из строя двигатель, или ошибется пилот, после чего самолет обязательно разобьется. На пассажирских лайнерах она обычно утешалась, вспоминая процент аварийности полетов - убеждая себя, что по статистике путешествие самолетом гораздо безопаснее поездки на такси до аэропорта. Но сейчас самолет практически не отличался от машины! При взлете он громко хрустел и поскрипывал, а сейчас тарахтел почти так же, как мотоцикл деда, к которому Анна невероятно давно, кажется еще в прошлой жизни, маленькой ездила в деревню.

Но прошло всего несколько минут, и спасительная мысль была найдена – самолет летит небыстро, к тому же это гидросамолет и, если что-нибудь случится, они приземлятся на воду и все будет хорошо. Сглотнув, невольно сжав руку Жени, Анна вновь посмотрела в иллюминатор. Удивительно чудесное зрелище – сотканной из разных рваных оттенков лазури покрывало моря притягивало взгляд глубиной яркости красок. Ничего страшного – продолжила Анна успокаивать сама себя - самолет приземлится на воду, а даже если утонет, все выживут и будут плавать в теплой воде, пока не придет помощь.

Или пока не приплывут акулы.

Анна едва не выругалась. Ее уже мутило и слегка подташнивало, к тому же она чувствовала, как на лбу выступили бисеринки пота – в салоне было душно. Кроме этого еще и горло, периодически першившее последние дни, уже с утра болело так, что с трудом удалось проглотить завтрак. И до сих пор болеть не прекращало - несмотря пакетик порошка похожий на лекарство выпитый сегодня утром.

Закрыв глаза, Анна попыталась отключиться, но с закрытыми глазами острее чувствовалась вибрация самолета, и громче слышался рокот винтового двигателя. Вздохнув, Анна открыла глаза, глядя сквозь приоткрытую дверь в пилотскую кабину. Еще один момент, из-за которого самолет похож на обыкновенный автобус – здесь было видно пилота за штурвалом в кабине. Где, кстати, почти с самого вылета находился смуглокожий, будто высохший помощник – но не в летной форме. Помощник периодически нервно переговаривался с пилотом на быстром языке.

«Может быть это не второй пилот? Может это террорист, и он самолет захватил?» - опять вернулись тяжкие предчувствия. Тут же Анна попыталась осадить себя, отогнать назойливые опасения. Она глубоко вздохнула, пытаясь справиться с собой. Медленно выдохнув, она зажмурилась под стеклами очков, а открыв глаза, уставилась в спинку кресла. Единственные моменты в отдыхе, когда она, покинув родной город, жалела, что не осталась дома, были перелеты, заполнявшие всю ее страхом и пугающими напрасные предчувствия.

Вот только в этот раз предчувствия опасности были у нее совсем не напрасны. Но, пока не догадываясь об этом, Анна все же сумела кое-как отключиться от мира, впав в слегка мутноватое состояние полудремы. Но не полностью – более-менее сохраняя ясность мыслей. И в этом состоянии к ней пожаловали непрошеные воспоминания. Не особо приятные, но Анна не стала пытаться отогнать всплывающие в памяти образы – уж лучше они, чем навязчивый страх катастрофы.

- Анна. Анна, – негромко позвал ее Женя, чуть сжав руку, и та заполошно вскинулась, выходя из состояния полудремы.

- Анна, а у вас телефон далеко? – наклонившись к самом ее уху, спросил Женя.

- Телефон? – Анна зажмурилась, приходя в себя, и сфокусировав взгляд на Жене, ответила: - Телефон в сумочке, а что?

- Можете дать, эсэмэску написать?

- В чем дело? – Анна, глядя Жене в глаза, потянулась за сумочкой.

- Ну, так… - замялся парень.

- Говори в чем дело, - выпрямилась Анна, стряхивая с себя болезненное оцепенение и заговорив твердым голосом.

- Мы, кажется, не туда летим, - спокойно сообщил Женя, и пояснил: - Я в ваш иллюминатор периодически землю вижу, а ее с этой стороны не должно быть – нам же Сиамский залив пересечь надо. Да и этот перец странный, - сделал он движение глазами в сторону кабины, - даже полетную карту ни разу в руки не взял. Мутный какой-то, а пилот явно нервничает, когда он к нему обращается. Да не смотрите вы на него…

Но было поздно – Анна после слов Жени машинально заглянула в кабину – как раз с ее места именно второй пилот был хорошо виден, а тот, почувствовав взгляд, обернулся и посмотрел прямо на нее. Анна в этот момент – по выражению его глаз поняла, что Женя вряд ли ошибается – точно происходит что-то нехорошее. Но она не стушевавшись, выдержала взгляд - хотя сердце ее замерло, а чуть погодя, отвела глаза и как ни в чем не бывало, уставилась в иллюминатор.

Глава 9. Анна

- Кому ты собрался писать… - выждав паузу, потянула было Анна телефон из сумки.

- Анна… – зашипел вдруг Женя, заметив движение, и она замерла. А подозрительный второй летчик (или не летчик) поднялся и встал в проходе – он, вроде бы отвернувшийся, по всей видимости наблюдал за Анной краем глаза. Сощурившись, странный мужчина посмотрел на Анну, потом на ее руку с телефоном и что-то сказал.

- Сорри, ай донт андестенд, – дернула она подбородком. В ответ ей вновь послышалась резкая, с агрессивными интонациями дробленая речь. Фыркнув еще парой фраз, подозрительный тип кинул взгляд через плечо, на пилота. Встал он в этот момент неестественно и Анна поняла, что он прячет правую руку. В этот момент самолет рыскнул носом, и она сквозь лобовое стекло увидела зелень острова посреди бескрайнего простора водной глади.

Вдруг салон самолета резко поменял положение в пространстве – пилот всем телом налег на штурвал, положив самолет на крыло. Анна закричала и изо всех сил вцепилась в сиденье – она была пристегнута, и на живот навалилась тяжесть тела, повисшего на тканевой нитке ремня. Она захрипела, увидев, как мелькнули ботинки подозрительного типа, услышала громкие крики пилота. С хвоста самолета раздались хлопки, звуки падающих предметов, крики боли – далеко не все там были пристегнуты. В этот момент легкий самолетик выпрямился, но тут же дернулся, опять заваливаясь – переложив штурвал, пилот накренил его в другую сторону. Рядом раздалось несколько сухих хлопков – потянуло резким сладковатым дымком, и тут Анна увидела в руке «второго пилота» пистолет. Поймав момент, когда самолет на миг выпрямился, он, лежа в проходе и зацепившись за кресла, смог выстрелить два или три раза, целясь в летчика за штурвалом. В салон сразу же с хрустом стекла ворвались усиленные звуки полета – одна из пуль разбила остекление кабины. И самолет вдруг клюнул носом вниз, сваливаясь в неконтролируемое падение.

Осознав необратимость происходящего, Анна не выдержала. Внутри нее разорванной плотиной поднялась волна паники, вытесняя сознание, и она завизжала от страха. Самолет дернулся в последний раз – пилот, на спине которого расплывалось красная клякса, в последнем усилии поднялся, пытаясь выпрямить машину, потянув на себя штурвал. Это движение всех и спасло – вместо того, чтобы неуправляемым булыжником войти в воду, самолет выпрямился и ударился об воду под острым углом.

Салон дернуло, перекосило от удара, раздался хруст рвущегося железа. На находившихся внутри людей хлынула вода – самолет переломился пополам. В вихре белой пены закрутило рядом и пронесло тело угонщика, убившего пилота. Анна вскинула руки, пытаясь закрыть лицо, отстраниться от происходящего, но испуганно дернулась – ее ладони был все в крови. Крик замер, прекратившись – в груди кончился воздух. Анна открыла рот, вдыхая, но тут ей в лицо плеснуло солеными брызгами, а после ударило по всему телу – отвалившаяся носовая часть самолета начала погружаться, заполняясь водой. Анна, все же сохраняя остатки разума, опустила руки и дернула застежку ремня, затеребив ее – та никак не хотела открываться. Вдруг она почувствовала на себе прикосновения рук – но повернув голову, не сразу увидела, кто это – ее длинные волосы, не убранные в хвост, воспарили шлейфом в воде заполнившей салон, мешаясь. Но через пару мгновений Анна поняла, что рядом Женя – он, нащупав ее ремень, отбросил в сторону ее руки с пряжки. Тут же рвануло резкой болью предплечье – расстегнув ремень, выдернул ее с сиденья и запустил вверх – к разломанному проему в центре салона самолета.

Анна, распахнув глаза, видела все вокруг в голубой мгле, то тут, то там расчерченной завихрениями пузырьков – носовая часть самолета, где они находились, уже целиком погрузилась под воду. Заработав руками, она проплыла пару метров по салону и схватилась рукой за рваный край обшивки и всем телом рванулась вверх, туда, где сквозь толщу воды проглядывали искрящиеся на поверхности солнечные лучи. Чувствуя, как обжигает изнутри легкие недостаток воздуха, она сделала еще несколько гребков и, прорвав головой поверхность, вырвалась наверх. И только сейчас глубоко вздохнула.

Легкие заполнил воздух, принеся с собой облегчение. Всего на мгновенье – вырвавшаяся толчком на поверхность Анна, судорожно вздохнув, опустилась вниз и глотнула немало воды. Тут же ее вывернуло, скрутило, и она закашлялась, барахтаясь на поверхности, пытаясь одновременно и вздохнуть, и исторгнуть из себя горькую морскую воду. Вода пошла носом, так что неприятно ожгло слизистую, но Анна сильнее заработала ногами, удерживаясь на поверхности.

Успокоив, наконец, дыхание, она повернулась - закрутившись в воде, осматриваясь вокруг. На море было легкое волнение и ей пришлось вытягивать шею, активнее работая руками и ногами, удерживаясь на поверхности. Хотя прошло всего ничего времени, в мышцах уже чувствовалась усталость – Анна, обычно полная жизненных сил, последние пару дней и так чувствовала себя вялой, а тут еще и некстати подхваченная простуда. В голове шумело от удара о кресло при падении, руки и ноги уже начали казаться набитыми ватой, движения не были легкими - еще и чувствовалась облепившая тело стягивающая ткань одежды – на Анне была длинная и легкая ассиметричная туника с длинными рукавами, которая сейчас вовсе не казалась легкой. От ощущений окутывающей ее пелерины ткани Анна на мгновенье почувствовала себя медузой, все продолжая осматриваться. Она едва не выпрыгивала из воды – изнутри так и стучали молоточки страха – что остров ей привиделся, что они оказались в центре безбрежного моря. В тот момент, когда совсем рядом заметила зеленые очертания острова, паника отступила (спасена!), но ее молнией пронзила мысль: «Вероника. Где Вероника?!»

- Ника! Ника, ты где?! – что было сил закричала Анна. Забыв про усталость и боль, она сильно заработала руками и ногами, пытаясь приподняться над водой, осмотреться.

- Ника… - уже негромко выдохнула Анна и застонала.

Чуть отдышавшись, она опустила лицо в воду и открыла глаза. На нее снова накатила голубоватая пелена, сквозь которую было расплывчато видно дно. Там, на довольно большой глубине, лежала носовая часть самолета – а вот хвоста видно не было. Подняв голову из воды, Анна вздохнула и, уже чувствуя тяжесть в ногах, легла на спину. Ласковое море сразу обняло ее, в ушах зашумело, и все вокруг заполнил яркий солнечный свет, проникающий даже сквозь смещенные веки - а из звуков остался только громкий и гулкий шум дыхания. Неожиданно в плечо ей уткнулось что-то мягкое, одновременно уколов – Анна вскрикнула от неожиданности, отпрянув. Развернувшись, она поняла, что ее плеча коснулся один из всплывших кусков обшивки самолета.

Анна выпрямилась в воде и жадно вдохнув, опустила голову в воду, открыв глаза. За секунду она в голубой пелене увидела очертания самолета, но сейчас там все было уже не так четко, как в прошлый раз – между дном и поверхностью болтались обломки, вещи, бесформенные тканевые кляксы – в одно из них Анна узнала рисунок обшивки сиденья фюзеляжа. Неподалеку мелькнуло темной массой, и она прянула в воде, отшатываясь. Но это был Женя. Показавшись над водой, он сипло вздохнул, а после часто и жадно задышал. Придя в себя, он подплыл к Анне и, оказавшись совсем рядом, показал ей на остров.

- Доплывете?

Она не стала отвечать, просто часто закивала. Она сейчас думала только о том: где Вероника, что с ней – перед глазами стояли последние мгновенья до того, как самолет погрузился в воду – воспоминания о хрусте и скрежете сминаемой, рвущейся обшивки. Анна вспомнила, как перекосило ровный овал иллюминатора, выдавив оттуда стекло, как слышались крики ужаса и боли из хвоста салона.

«Где Вероника?!»

Анна невольно всхлипнула, но взяла себя в руки и, развернувшись, поплыла в сторону острова. С каждым гребком она тяжело дышала, выгибая шею и стараясь не глотнуть воды. Было непросто – море шло легким волнением, под которое надо было еще подстроиться. И с каждым гребком все сильнее наваливалась неотвратимая слабость, стягивающая мышцы. Тут Анна с накатившим ужасом осознала, что ноги ей уже почти не повинуются – каждое движение уже давалось ей с трудом, и тело в воде выпрямилось почти вертикально. Окутавшая ноги полы туники мешались все сильнее, а бесформенные рукава казалось, все норовят заплести руки. Анна уже даже не продвигалась вперед - все ее силы уходили на то, чтобы барахтаться на поверхности. Даже не барахтаться, а трепыхаться. Она снова перевернулась на спину, легла на воду и короткими, экономными гребками постаралась поплыть в сторону острова.

Так было гораздо легче – вода держала ее, и хотя Анну терзало слабостью и болью, страх немного отступил. Она несколько раз приподнималась в воде, высматривая остров, но каждый раз зеленый пальмовый ковер казалось, оказывался все дальше и дальше. Но в голове шумело все сильнее, виски стягивало тянущими обручами боли, а перед глазами уже прыгали красные и зеленые светлячки – Анна с необычайной четкостью осознала, что еще немного, и она потеряет сознание.

- Женя!

В очередной раз извернувшись в воде, она из последних сил заработала ногами, осматриваясь. Жени видно не было - еще и оказалось, что она не приближается, а отдаляется от полоски пляжа, сразу за которой начиналась зеленая стена пальм. Пляж отдалялся, это точно, но правее виделась каменная стена – остров лежал на поверхности своеобразной подковой, один из концов которой скалой произрастал в небо.

- Анна! Анна! – услышала она крики.

- Женя! Я здесь! – сразу же откликнулась она слабым голосом, разворачиваясь и хлебнув воды. Забарахтавшись в воде, она вдруг поняла, что теперь не только ноги мешаются ей неподъемной тяжесть, но и из рук уходят последние силы. Сил кричать уже не было – все уходили на то, чтобы держаться на воде.

Они с Женей находились друг от друга меньше чем на десятке метров, но ничтожное на твердой поверхности земли расстояние на воде казалось непреодолимой преградой. Для Анны – сделав из последних сил несколько гребков, она с головой погрузилась воду. И вдруг поняла, что просто не в силах всплыть обратно – слабо барахтаясь, она пыталась, но… Перед глазами появилось черная, с красным оттенком пелена, грудь стянуло отсутствием кислорода, и она, разумом понимая, что будет только хуже, попробовала вздохнуть. Внутрь хлынула вода, но в этот момент Анну обхватили сильные руки, выталкивая наверх. Она закашлялась, отплевываясь, и из последних сил цепляясь за воздух, обхватила Женю за плечи.

Парень попытался освободиться, но она сейчас не воспринимала его крики – единственное, что ей хотелось, это не дать себе погрузиться обратно в воду.

- Да отпусти ты! - выдохнул в отчаяние Женя, но Анна уже была в полубессознательном состоянии, и управлял ее действиями только животное желание жить. Она еще слышала слова, но уже их не воспринимала.

Ярким очагом боли вдруг взорвалось у нее в левом боку, заставив вскрикнуть и дернуться. Женя, с силой вонзивший ее костяшки пальцев между нижними ребрами, воспользовался моментом, освободившись от пусть и слабых, но цепких в жажде жизни рук, и в несколько гребков обплыв Анну, обхватил ее сзади, помогая удерживаться на воде.

- Тихо, тихо, не шевелись, все будет хорошо. Все, все нормально, никто не утонет, сейчас я надену тебе спасательный жилет… да тихо ты! Вот, давай руку сюда, эту сюда… тихо-тихо…

Слова его, с изменяющимся тоном – от убаюкивающего успокаивающего, до резкого, хлесткого, когда он невольно вставляя ругательства, пересекал ее попытки рвануться, доносились до Анны будто сквозь вату. Неожиданно ее грудь обняло что-то мягкое, подхватив и выталкивая на поверхность.

- Все, все получилось! – произнес Женя, который парой секунд ранее дернул клапаны спасательного жилета, заставляя его надуться. Сам жилет парень заметил на поверхности воды минуту назад – может быть это был даже и тот, который он выхватил из-под своего кресла, когда понял, что самолет падает. Выхватил, но надеть не успел - и заметив желтое пятно, ярко выделившееся на поверхности, не преминул его захватить.

- Э-эй, ты как? – услышала Анна и понемногу приходя в себя, увидела озабоченное лицо Жени, который держался на воде рядом.

- Нормально, - кивнула она, выдохнув слово одними губами. Но Женя понял – приблизившись, он ободряюще потрепал ее легонько по плечу, а потом слегка отстранился на расстояние вытянутой руки.

- Не уходи никуда, сейчас вернусь, - произнес он, и ушел под воду. Только мелькнули его кеды в том месте, где только что из воды виднелась голова, и на поверхности взвихрился след пузырьков.

Анна едва не вскрикнула, потянувшись за юношей – она еще не совсем пришла в себя после того как почти утонула, и его присутствие было тем единственным, что ее успокаивало. Но психологическая встряска с исчезновением Жени слегка привела Анну в себя - к тому же она начала осознавать, что спасательный жилет прекрасно держит ее на воде. Приподнявшись, Анна изо всех сил вытягивала шею, осматриваясь по сторонам. И увидела – поодаль по левую руку, напротив лагуны, она заметила на волнах головы людей. Напряженным взглядом Анна всматривалась в ту сторону, ловя мгновения, когда волна приподнимала ее и была вознаграждена – среди находящихся на поверхности она различила голову Вероники – перед самым вылетом она вновь покрасила волосы, и таких светлых локонов в самолете не было ни у кого.

Группа спасшихся, среди которых Анна увидела и Веронику, плыла к пляжу. Они были в хвосте разбившегося самолета и вынырнули в стороне от того места, где погрузилась кабина - там где оказалось не такое сильное течение, которое сейчас относило Женю с Анной. Она попыталась махнуть рукой и крикнуть, но из горла вырвалось только сипение. Да и от резкого движения в виски стрельнуло болью. Когда Анна, переждав несколько секунд ощущения проткнувшего голову раскаленного штыря, открыла глаза и осмотрелась, Жени рядом все еще не было.

Его не было уже долго. Очень долго – сколько времени она уже осматривалась? Можно было перевернуться, попробовать посмотреть вниз, разглядывая там юношу, но Анна не стала – после пережитого только что ей было страшно от одной мысли о том, что она снова с головой окажется под водой.

Женя появился, когда Анна уже всерьез занервничала. Но вырвавшись из воды, он лишь несколько секунд отдышался, и снова нырнул. Здесь уже Анна не смогла удержаться – повернувшись, она погрузила лицо в воду, высматривая, что там происходит. Женя же, проплыв немного вниз, подхватил размытый темный тюк и развернулся, заработав свободной рукой и ногами, поднимаясь на поверхность. Через несколько секунд он уже вынырнул неподалеку от Анны и подплыл к ней.

- Держи, - всунул он ей в руку лямку от рюкзака. На несколько секунд всматриваясь в четкий рисунок черно-зеленой мокрой ткани, Анна вспомнила – с этим рюкзаком Женя садился в самолет.

- Ага, - только и смогла произнести Анна, сжимая лямку рюкзака.

Несколько минут они вдвоем просто покачивались на поверхности. Женя, закрыв глаза, лег на воду и держался за ее плечо, пытаясь отдышаться. Чтобы спасти Анну, ему пришлось выпустить из рук свой рюкзак, а оставлять на дне его желания не было – благо глубина здесь была не более трех-четырех метров. Анна между тем, понемногу вновь обретая способность трезво и последовательно мыслить, глянула на парня – ведь он спас ее два раза – первый раз, рывком выдернув ее одновременно и из панического ступора и из кресла, когда салон самолета уже заполнило водой, а второй раз только что, не дав утонуть.

Наконец отдышавшись, Женя пришел в себя и приподнялся на воде, осматриваясь.

- Нас уносит течением, - произнесла Анна.

Сейчас ей было тяжело не только говорить, но даже глазами шевелить. Даже думать – настолько сильно ввинчивалась в мозг головная боль, очаг которой горел тяжестью под бровями, давя на глаза. Но она уже почти не обращала внимания на боль, наблюдая за тем, как скрывается из вида пляж лагуны, а его панораму заслоняет скальная, высокая изломанная стена, у подножия которой шумел белой полосой прибой.

Глава 10. Остров

- Женя, если нас унесет в океан, то…

- Спокойно, - прервал Анну парень негромко, но уверенно. Повернувшись к Анне, он приподнял рюкзак в ее руке и, работая ногами, удерживая вертикальное положение, попытался открыть молнию.

- Женя, нас уже реально уносит! - сейчас они почти потеряли из виду полоску пляжа, скальная стена продвигалась быстрее – в этом месте течение было гораздо быстрее. И утес, вдоль которой их несло, длинным клыком вклинивался в морскую гладь, обрываясь, а за ее краем продолжения берега не было видно – остров заканчивался.

Женя на слова Анны не ответил - немного покопавшись в рюкзаке, он вдруг извлек оттуда что-то невероятно длинное, ошарашившее Анну ядовитым ярким цветом. И только пару раз сморгнув муть перед глазами, она смогла сфокусировать взгляд и поняла, что в руке у него черно-зеленые ласты.

- Прикинь, купил перед самым вылетом по скидке, не удержался, - произнес Женя, закрывая рюкзак: - Думал еще, зачем мне это надо, места в рюкзаке и так мало, а вот как чувствовал. Круто, правда?

Женя говорил быстро и часто, привлекая внимание Анны – он видел, что у нее такое состояние, что она может вот-вот потерять сознание – даже пару раз она моргала с дрожанием век, под которыми виднелись белки закатившихся глаз. Но каждый раз Анна находила силы, открывая глаза, взгляд которых, впрочем, оставался мутным.

В ответ на его реплику она, поморщившись, кивнула – действительно, круто. Да и рюкзак у Жени с собой был не то, чтобы большой – кроме ласт там мало что могло поместиться, но видимо наличием вещей парень не особо беспокоился – в минувшие несколько дней Анна видела его в одних и тех же шортах и кедах. И в двух футболках.

Но кивка Анны нырнувший Женя уже не видел - на некоторое время он скрылся под водой, снимая кеды и надевая ласты. Закончив и убрав кеды в рюкзак, он подстроился к Анне, схватил ее за ворот спасательного жилета и потащил за собой. Она сразу почувствовала, как они плывут – Женя работал ластами довольно активно, иногда резко дергая Анну, отчего у нее под глазами вспыхивали кляксы светлячков боли. Но она старалась не обращать на это внимания; как и на воду, часто попадавшую на лицо, забивавшую нос и рот.

Пару минут прошло в молчании. Женя плыл, Анна по мере сил старалась помогать ему – сжаться, сделать легче и невесомее. Она посматривала по сторонам, и видела, что скала острова становился к ним все ближе – до нее уже было метров пятьдесят, не больше. Еще через минуту Анна услышала, как Женя выругался.

- Что такое? – чуть повернулась она к нему.

- Я не могу выгрести, - сморщился тот, после вполголоса чертыхнувшись: - Действительно сильное течение, нас еще и вон на нее сносит, - кивнул он на скалу.

Сглотнув, Анна посмотрела в ту сторону.

- Там волнения сильного нет, не мясорубка, - проследил за ее взглядом Женя. – Давайте сейчас там, на камни выберемся, отдышимся, а там уже посмотрим по ситуации. Всяко лучше, чем если нас в океан унесет.

Анна, приподнявшись и глядя на подножие стоящей стеной скалы, лишь кивнула.

- Поплыли, - развернулся Женя в сторону омываемых волнами камней.

Приблизившись и присмотревшись, Анна поняла, что не все так страшно – скала острова хоть и стояла отвесно, но перед ней была примерно трехметровая полоса песка и гальки, пусть и изрезанной нагромождением валунов.

- Только не суетись, - заговорил вдруг Женя почти в ухо Анне: - Оседлай волну и вместе с ней выходи. Почувствуй ее - она тебя как рукой поднимет и вынесет, главное момент поймать. Поняла?

- Да, - только и хватило сил произнести Анне.

- Вроде ничего страшного на первый взгляд, но если волной о камни приложит, мало тоже не покажется. Поплыли, я если что подскажу, - произнес Женя и заработал ногами.

Совсем скоро валуны, о которые разбивались волны, оказались совсем рядом. Волнение здесь ощущалось гораздо сильнее, чем на открытой воде. Чувствуя, как по мере приближения к берегу волны подхватывают ее, то и дело приподнимая и уверенно пронося вперед на пару метров, Анна начинала всерьез опасаться – удар о камни с такой силой не предвещал ничего хорошего.

Снизу уже виднелось дно, но обманчиво рядом – Анна попыталась встать, но ноги ее скользнули в воде, не зацепившись за твердую поверхность.

- Вот, вот, еще немного… - не замечал ее попыток Женя, с силой сжав за плечо. Ловя момент, он выжидал, понемногу подгребая.

- Почти все… готова? Давай! – потянул он Анну за собой.

Накатившая волна подхватила их, перенеся через несколько покатых валунов, и откатилась назад, потянув за собой. Но Женя одной рукой ухватился за выступавший над поверхностью край камня, а второй еще сильнее сжал руку Анны, не давая волне увлечь ее за собой.

- Сейчас осторожно, может о камни хлопнуть, - только и успел сказать он, как подоспевшая следующая волна подхватила их, вынося на берег. Анна извернулась, вытягивая голову из-под воды, почувствовав под руками крупный, грубый песок, но вдруг ее колено прострелило болью, да такой сильной, что из глаз невольно брызнули слезы. Еще и поднявшийся Женя поволок ее за собой, а она лишь открывала в бессильном крике рот – удар коленной чашечки о камень был такой силы, что у нее потемнело в глазах. Но Анна нашла в себе силы – приподнялась, припадая на одну ногу, в полусогнутом положении, прихрамывая сделала несколько шагов, держа глазами более-менее ровный валун, облокотилась на него рукой. Она хотела осторожно сесть, но не выдержала – практически рухнула на землю и только сейчас застонала.

- Вы в порядке? – оказался рядом уже сбросивший ласты Женя.

Анна сглотнула, открыла глаза и, встретив внимательный взгляд, лишь кивнула. Сейчас, когда именно в этот момент не надо было бороться за свою жизнь, ее тело расслабилось и каждое движение давалось с невероятным трудом. Кроме этого, в висках и под глазами пульсировали яркие сгустки боли. Женя обернулся, осматриваясь, и сразу же Анна вздохнула и мягко сползла еще ниже, на мокрую гальку. Почти беззвучно застонав, она вытянулась, не обращая внимания на несколько камешков, впившихся в бок и брызги воды, которыми набегавшие волны то и дело омывали ее ноги. Закрыв глаза, она уткнулась щекой в гальку, открыв рот и стараясь отдышаться. Даже не пытаясь хоть как-то приподнять голову - ей было настолько плохо, что она отключилась сейчас от всего остального мира, пытаясь хоть чуть-чуть прийти в себя.

Женя между тем прошелся немного по камням и встал на один из валунов. Посмотрев вперед, он убедился, что узкая полоска камней хоть и изрезана многочисленными камнями, но в принципе, по ней можно пройти. Обернувшись, и открыв было рот что-то сказать, он увидел лежавшую ничком Анну. Ее поза была неестественна для лежащего человека – задравшаяся почти до талии туника, вытянутые плетьми вдоль тела руки. Спрыгнув с валуна, он подбежал к ней и присел рядом.

- Анна, вы в порядке? Анна? – тронул он ее за плечо, наклоняясь и пытаясь заглянуть ей в лицо.

- А? – выдохнула она, с трудом открывая глаза и фокусируя взгляд на лице Жени.

- Вы в порядке?

Зажмурившись, Анна кивнула, поморщилась от впившихся в щеку камешков. После она пошевелилась - повернувшись на бок, не открывая глаз, положила под голову руку, а после чуть согнула ноги в коленях, принимая позу поудобнее.

- Анна, нам надо выбираться отсюда. Скоро прилив, и здесь все может…

- Женя, пять минут, хорошо? - едва слышно прошептала Анна: - Сейчас я в себя приду немного, ладно? Так плохо…

- Ладно, ладно, - кивнул Женя, хотя она глаз так и не открывала. Посмотрев на нее пару секунд, он увидел, что ей не очень удобно в спасательном жилете и мягко помог ей от него освободиться. Она глаз так и не открыла, только благодарно кивнула. Дышала Анна неглубоко и часто - а лицо ее приобрело пергаментную бледность. Потянувшись за рюкзаком, Женя достал из бокового клапана литровую бутылку с водой – в ней оставалось сейчас меньше трети.

- Анна, - негромко позвал он, подсовывая руку ей под голову и прикасаясь горлышком к ее уже пересохшим губам. Глаза она не открыла, но почувствовав, что он хочет ее напоить, потянулась к бутылке. Женю и самого мучила жажда – горло у него пересохло и губы запеклись от морской соли, но видя состояние Анны, он представлял, что ей сейчас гораздо хуже.

Когда она напилась, благодарно, но бессвязно поблагодарив, Женя в два глотка, с блаженством, допил оставшуюся воду и убрал бутылку в рюкзак. Пользуясь тем, что Анна лежит с закрытыми глазами, он внимательно ее осмотрел – к счастью, открытых ран, кроме рассеченной губы, не было, но сквозь мокрую, просвечивающую ткань туники на ее боку и плечах, а также на бедрах виднелось несколько кровоподтеков. Покачав головой, он ей искренне посочувствовал – Анна и утром выглядела не ахти, а сейчас и вовсе полуживая. Особенно после того, как чуть не утонула.

Анна по-прежнему лежала на боку с закрытыми глазами, дыша открытым ртом, но уже не так часто, хотя до сих пор неглубоко, рвано. Женя некоторое время всматривался в ее лицо, которое частично закрывали мокрые локоны, а после спустился взглядом ниже – Анна не позаботилась одернуть тунику, которая задралась практически до пояса. Его взгляд как магнитом притянуло крутое бедро, подчеркнутое изгибом талии. Невольно засмотревшись, он уставился взглядом на тонкую полоску белой ткани купальника, выглядывающей из-под скомканной ткани туники. Чуть наклонив голову, Женя скользнул взглядом выше, задержавшись на привлекательном полушарии, обтянутой мокрой тканью. Вдруг его как подтолкнуло и, почувствовав что-то, Женя посмотрел в лицо Анны и столкнулся с внимательным взглядом. Тут же смутившись, он опустил взгляд и кашлянул, смутившись от этого еще больше. Подняв глаза, он увидел, что Анна пытается подняться.

- Вы в порядке? – быстро подойдя, и подхватив ее за предплечье, нейтральным тоном спросил он.

Анна в этот момент вдруг хмыкнула и криво усмехнулась.

- Каким ты вежливым стал, - негромко, чтобы голос не отдавался в голове болью, произнесла она, аккуратно одергивая подол, морщась при этом – многочисленные синяки и ссадины, полученные при падении самолета, ныли все сильнее. Еще и туника никак не хотела подчиняться - мокрая ткань липла к телу.

- Э… - замялся Женя, даже не зная, что сказать. - Вы простите, просто…

Анна покачала головой и, опустив взгляд, дотронулась до талии, и тут же Женя вспомнил, как ткнул ее именно туда, под ребра, когда она потеряла контроль над собой. Именно в этом месте – под нижними ребрами, сейчас был виден наливающийся серьезный синяк.

Какая у нее кожа нежная, - мелькнула мысль, - вроде несильно ткнул.

- Анна, извините, я…

- А еще недавно на «ты» называл, - недовольным голосом произнесла она, и вдруг парень увидел в глубине ее глаз пляшущие смешинки. - Брось, - скривилась не очень веселой усмешкой Анна и сказала с искренней благодарность: - Спасибо тебе, что вытащил.

- Пожалуйста, - просто пожал плечами он.

- Давай выбираться отсюда?

- Пора бы уже. Вам помочь?

- Было бы здорово. Только знаешь…

- А?

- Можешь меня на дальше «ты» называть. У тебя это неплохо получалось совсем недавно.

- Окей, - посмотрев на спутницу, Женя улыбнулся одними глазами.

Он подал Анне руку, и они вместе пошагали вдоль скальной стены. Ей идти было очень тяжело – свои босоножки она даже не помнила, когда потеряла, а босые ступни очень чутко реагировали на острые края камней. То и дело Анна ойкала, изгибаясь, стараясь быстрее перенести вес с одной ноги на другую. Если бы не Женя, который поддерживал ее и не давал упасть, далеко бы она точно не ушла.

Он почти сразу предложил отдать ей свои кеды – отказалась, сославшись на то, что он ее и так почти несет. Постепенно попривыкли - Анна оскальзывалась все меньше, а Женя все увереннее ее поддерживал, хотя идти все равно было нелегко. Небо было затянуто серой пелериной дымки облаков, но температура воздуха была градусов тридцать, если не больше. Немного спасала лишь свежесть прибоя - волны которого разбивались совсем рядом, обдавая мелкой моросью и дуновением моря. Одежда подсыхала неохотно, влажно облепляя тела.

Минут за пятнадцать Анна с Женей преодолели пару сотен метров, обходя большие скальные обломки, перелезая через валуны. Один раз им пришлось, обходя выдающийся в воду каменистый клык, спускаться в небольшое углубление с водой, куда то и дело накатывали волны. Но обойдя его, спутники оказались на краю изгиба скалы и увидели лагуну. Зрелище было невероятно красивым - даже несмотря на то, что над островом встала рваная шапка тяжелых облаков, закрыв солнце и придав всему сероватый, сумрачный оттенок. Но даже в отсутствии яркого солнца играло красками лазурное море, окаймленное полоской пляжа белого, лишь с легкой желтизной песка, над которым возвышалась неровная стена зеленого леса, опоясывающая подковообразный пляж острова. Противоположный край подковы тоже находился у скальной плиты – Женя и Анна видели, как пенятся волны с той стороны - но высокого утеса, подобного тому, у подножия которой они сейчас стояли, там не было. Лишь покрывало тропического леса, из которого то тут, то там выглядывали пальмовые листья незнакомых, неродных взгляду очертаний.

- Анна, смотри, - чуть сжав ее плечо, показал Женя ей в сторону центра пляжа.

Присмотревшись, она заметила несколько фигур - но, сколько ни присматривалась, различить кто именно, не смогла – вдаль она видела достаточно плохо.

- Женя, я не вижу. Кто там, скажи пожалуйста? – подрагивающим от напряжения и болезненной усталости голосом спросила она. Парень внимательно глянул на спутницу.

- У меня и так зрение не очень – на машине в очках езжу, а сейчас совсем беда, - пояснила ему Анна.

- Вижу Нику, еще эту, Ольгу вроде бы и еще двоих, кто точно – пока не разобрать. А, здоровый этот, Гера, а второй высокий как жердь, не знаю, как зовут, - чуть позже добавил Женя, перечислив всех, кого заметил на песке пляжа.

Анна не сдержалась и выдохнула облегченно – она хоть и видела на волнах Нику, которая плыла в сторону пляжа, но очень сильно волновалась. А вдруг ошиблась? А вдруг показалась? А вдруг не доплыла?

- Может поднимемся и поверху пройдем? – спросил Женя, внимательно осматриваясь по сторонам. Они со спутницей стояли у подножия скалы, уже полого поднимавшейся за их спинами вверх, а перед ними был довольно крутой склон метров в двадцать, наверху которого сочно колыхались зеленью широкие листья деревьев.

- Да, давай. Пять минут только, дай передохнуть, - Анна поморщилась и, держась за руку Жени, присела.

Как думаешь, скоро нас найдут? – шепотом спросила она, с силой зажмурившись. Потом, подняв руки, надавила на глаза, будто бы пытаясь загнать боль внутрь.

- Ну, пока хватятся – что самолет обратно не прилетел, пока сообразят, думаю, уже сегодня к вечеру нас заберут. Должны.

- Мы же не туда летели, сам говорил?

Женя вздохнул и помотал головой, задумавшись.

- Если этот мутант угнал самолет, - начал он, разговаривая больше с самим собой, - значит нас, возможно, найдут не так быстро. Вообще, по идее в самолете радиомаяки должны быть. По идее… Но, даже если и не найдут сразу… - покачал он головой, сделав паузу. И почувствовал, напряглась Анна – хотя она и поникла, привалившись к камню, при этих его словах почувствовалось ее повышенное внимание.

- Даже если нас будут искать не там, где надо, мы сами найдемся. Не волнуйся – даже если этот остров необитаем, то по-любому или туристы приплывут, или экскурсия, или рыбаки – здесь найти необитаемый остров сложнее, чем девственницу в публичном… прости, увлекся. В общем, все в порядке будет. Просто потерпеть немного надо.

Анна головы не подняла, но Женя заметил, как она едва кивнула. Постоял немного, осматриваясь по сторонам, то и дело глядя в сторону пляжа. Несколько раз провел ладонью по плечам, чувствуя влажную прослойку пота – воздух был тяжелый и спертый, будто в сауне, и на лбу и шее у него россыпью набухали маленькие капельки. Еще раз поведя рукой, вытирая лоб, он посмотрел на Анну – той тоже было жарко – как раз в этот момент она тяжело вздохнула и тяжело перекатила голову. До этого, пока они шли, ей хотелось только одного – остановиться, сесть, закрыть глаза и расслабиться; но стоило ей присесть, как все тело потянуло, дышать становилось все труднее. Теперь ей хотелось закрыть глаза и очутиться в гостиничном номере с кондиционером, забыв все как страшный сон. Закрыть глаза получалось, а вот очутиться в гостиничном номере, нет. Еще с закрытыми глазами Анну начинало мутить - живот неприятно тянуло, а в горле угнездился несглатываемый ком и привкус желчи.

Ливень, как это бывает в тропиках, обрушился неожиданно, без предварительной мороси. Просто капнуло раз, другой и с неба обрушилась стена воды. Женя запрокинул лицо, ощущая, как крупные капли, разбиваясь, стекают по нему вниз.

Анна пошевелилась и, подняв голову, все еще с закрытыми глазами начала слизывать с губ капли. Только сейчас она поняла, как ей хочется пить – недавние несколько глотков не особо помогли - горло тянуло сухими тисками. Анна даже приоткрыла рот, пытаясь поймать как можно больше крупных капель.

Воды вокруг было нереально много, но как ее собрать?

- Пить будешь? – услышала Анна голос Жени.

Выпрямившись, она увидела, что он стоит перед ней на коленях голый по пояс, и широко распахнула глаза, не сразу поняв, в чем дело.

- Пить хочешь? – переспросил он и, увидев утвердительный кивок, вытянул вперед руки: - Давай, подставляй. Вот так сделай, - увидев непонимание, он соединил ладони лодочкой.

Все еще не понимая в чем дело, Анна сделала, как ей показывали, а Женя выжал ей в ладони свою футболку, напитавшуюся дождевой водой. Крупная струя воды появилась из перекрученной ткани, и часть ее оказалась в ладонях у Анны. Она сразу же подняла руки и сделала глоток, ловя капли у себя в ладонях.

- Еще? – поинтересовался Женя, раскидывая шире на руках свою снятую футболку и ожидая, пока она вновь напитается водой.

Когда Анна напилась, они поменялись ролями, и теперь уже она отжимала ему футболку в подставленные руки. Напившись, они полностью наполнили бутылку – Женя выжимал свою футболку, а Анна подставляла ладони черпачком, стараясь, чтобы как можно больше воды попадало в узкое горлышко.

Минуло примерно четверть часа – дождь все лил, и мокрые насквозь Анна с Женей уже начинали замерзать. Увидев, как Анна легко дрожит, Женя придвинулся, прислонившись к ней плечом – он не решился ее обнять, но хотел хоть как-то помочь согреться своей неважно выглядящей спутнице. Та на прикосновения не отреагировала – так и сидела, оплетя руками колени и спрятав лицо.

Еще несколько минут Женя смотрел в спутанные пряди черных волос на затылке, после чего все же положил Анне руку на плечо, а чуть погодя обхватил второй. Прижав Анну к себе, он неожиданно почувствовал жар от ее тела.

- Анна… - позвал он негромко. Но с первого раза она не откликнулась, пришлось повторить.

- Как ты? – поинтересовался Женя, когда Анна подняла глаз, подернутых мутной, болезненной поволокой. – У тебя температура, - произнес он, глядя в зеленые глаза.

Веки Анны опустились – она отреагировала, соглашаясь. Голова у нее болела так, что лишний раз шевелиться не хотелось, а все тело уже ломило болезненной слабостью. Еще минут десять они в обнимку просидели под проливным дождем, после чего тот кончился так же внезапно, как и начался. За несколько минут пелена облаков на небе слегка разошлась и кое-где даже сквозь серую дымку стала заметна голубизна неба. И даже свозь облака вновь чувствовалось тепло жарящего сверху солнца.

- Анна, пойдем понемногу? – спросил Женя, чуть тронув спутницу за плечо.

Кивнув, она - морщась от слабости, начала подниматься. Первые шаги давались с неимоверным трудом – и так все тело болело, тянуло, саднило, а после перерыва, проведенного под дождем без укрытия, казалось, что мышцы набиты ватой, отказываясь подчиняться. Еще и ступни, непривычные к прогулкам по камням, отдавались болью под тяжестью тела. Женя по мере сил помогал Анне - и через некоторое время они смогли преодолеть самый трудный участок – довольно крутой подъем, усеянный скальными обломками и пучками сухой травы, больно впивающейся в ноги.

Поднявшись на край склона, оба не сговариваясь, остановились, разворачиваясь - отсюда панорама бухты просматривалась еще лучше. Взгляд Жени скользнул вверх, вдоль поднимавшегося вверх дальше склона, где виднелась пологая, свободная от деревьев вершина скалы, и дальше вниз, по зеленому покрывалу джунглей.

- Остров, - негромко произнес Женя с сожалением – никаких построек, причалов или иных признаков цивилизации видно не было.

- Остров, - выдохнула вслед за ним Анна.

Глава 11. Евгений

- Пойдем? – кивком указав в сторону пляжа, поинтересовался Женя. – Только осторожно, под ноги смотри, - чуть выставил он вперед руку: - Здесь всяких тварей наверняка много водится.

Отойдя с каменистого уступа, спутники углубились в лес и двинулись под уклон, направляясь в сторону пляжа. Здесь, под сводами высоких пальм, пахло теплотой прелой земли, устланной гниющими листьями. Было душно и влажно, но идти было легко – высокой травы не было, лишь мягко пружинил под ногами темно-коричневый ковер.

Женя внимательно смотрел под ноги, опасаясь местной живности, и один раз принял чуть в сторону, увидев мелькнувший в траве хвост змеи. Но посматривал он и на Анну. Ей было заметно тяжело – под глазами выделялись темные круги, загоревшее за несколько проведенных в Паттайе дней лицо приобрело сероватый оттенок, который заметно контрастировал с обгоревшей кожей плеча, открытого сползшей в сторону тканью туники. Анна не жаловалась - но было видно, что двигается она на автомате – ноги ее уже понемногу начинали заплетаться, а глаза были полуприкрыты.

- Стой, - придержал ее Женя и подняв ее безвольную руку – Анна практически не отреагировала на прикосновение, - надел ей на спину свой рюкзак. Открыв его, достав оттуда ласты и трубку с маской, он положил их под приметным валуном. Машинально оглядевшись по сторонам и удостоверившись, что никого, способного посягнуть на его вещи, рядом нет, он, повернувшись к Анне спиной, чуть присел. – Давай, залезай, - произнес Женя, и она машинально положила руки ему на плечи. И едва не вскрикнула, когда он, присев, поднялся, вскидываясь резким движением вскинулся, захватывая поудобнее руками ее ноги.

- Все в порядке? – с беспокойством в голосе произнес Женя.

- Голова болит, - негромко ответила, подавив стон, Анна, у которой под глазами взорвалось несколько раскаленных шаров от резкого движения парня.

- Прости, - произнес он, поводя плечами, уже аккуратнее перехватывая ноги Анны и крепко обхватив крест-накрест запястья.

- Не парься, - шепнула Анна, вытянув вперед лежащие на плечах Жени руки, стараясь удобнее простроить голову.

Так, неся Анну на закорках, Женя и прошел весь пологий спуск к пляжу. Уже в середине спуска он начал уставать. Пот заливал глаза, и его никак было не вытереть – руки были заняты, а тревожить Анну ему не хотелось. Спустившись, ему пришлось двигаться осторожнее – здесь, внизу, деревья стояли не так плотно, было много кокосовых пальм, а на земле росла высокая, едва не до колен, трава. Внимательно смотря под ноги, Женя миновал зеленую полосу и вышел на песок пляжа. Он уже тяжело дышал, но не собирался отпускать Анну – решил, что только когда донесет ее до места, там и отдохнет.

Его заметили издалека – навстречу выбежали Антон с Георгием, помогли, подхватили Анну на руки. Мелькнуло перед глазами озабоченное лицо Ольги - все что-то говорили, но Женя просто не слышал, пытаясь прийти в себя. Его усадили на подстилку из пальмовых листьев, и несколько минут он просто сидел, отходя. После чего люди вокруг как-то рассредоточились, и рядом осталось одна Ольга, сидевшая рядом с Анной.

Приподнявшись, Женя взялся за лямку рюкзака, осматриваясь. Взгляд его скользнул по костерку, по подготовленным наскоро циновкам, по нескольким валяющимся кокосам – два из которых были разбиты, осколки белели мякотью.

На пляже - кроме них с Анной, было еще четверо спасшихся. Кроме Ольги рядом, неподалеку сидела Вероника, привалившись спиной к широкому стволу и закрыв глаза, а поодаль под тенью соседней пальмы стояли Антон и Георгий, что-то вполголоса обсуждая. Они были разительно непохожи – высокий и худой, интеллигентного вида Артем, и ниже его на голову, но раза в два шире в плечах Георгий, грубоватый и порывистый в словах и поступках.

- Вода есть? – поинтересовался Женя, подняв голову, оглядывая присутствующих. Спросил негромко, но услышали все. По жаждущим взглядам, которые все как один вперились в него, понял – воды нет. Кивнув, он открыл рюкзак и достал оттуда литровую бутылку.

- Ой, Женечка, какой ты молодец! – воскликнула Ольга, принимая у него бутылку, тут же крепко ухватившись за нее.

- Ты будешь пить? – поинтересовался Женя у Анны, увидев движения ее век при слове «вода». Она кивнула, подалась вперед, и Женя помог ей, подхватив под плечи, а Ольга, свинтив пластиковую крышку, прислонила горлышко бутылки сначала к губам больной. Анна выпила немного пила мелкими глотками, и откинулась обратно на подстилку.

- Какая горячая, - прошептал Женя – он помогал Анне, поддерживая ее за плечо, и сейчас посмотрел в глаза Ольге, чувствуя через ткань туники жар от тела. Ольга кивнула, подняла воду, держа бутылку двумя руками. Взгляды остальных спасшихся нет-нет, но то и дело цеплялись за бутылку в ее руках.

- Только давайте понемногу, чтобы Анне осталось, - произнесла она.

- Ты где воду взял? – в этот момент резковато спросил Георгий у Жени.

- Там, - ткнул тот пальцем в небо, но встретившись с взглядом Георгия, в глазах которого полыхнуло неприкрытым раздражением, не стал накалять обстановку, добавив: - Дождь шел, одежду мочили, выжимали прямо в бутылку.

Судя по взглядам остальных, до такого здесь - на пляже, никто не додумался.

- Пусть девушки попьют нормально, а мы по глоточку – так-то потерпеть можем до следующего дождика, - произнес Георгий, и в молчаливом согласии кивнул Ольге. Она, сдавленно сглотнув, осторожно приникла к бутылке. Было видно, что как только вода попала ей в рот, она подалась вперед – тело отреагировало само, не желая удовольствоваться малым, но женщина сумела справиться с собой, сделав всего пару глотков.

- Вероника, - произнес Георгий, вставая и подходя к девушке. Она, завороженно глядя на бутылку, приняла ее и приложилась к горлышку. Но Ника не сумела справиться с собой, да и не хотела – она сделала не один-два, а гораздо больше глотков, не отрываясь.

Заметили все – кроме Анна, которая от выпитой воды и спокойного, лежачего положения, получила подпитку жизненными силами, но так и лежала не открывая глаз. Заметили несдержанность Ники все, но не отреагировал никто – каждый оставил свои мысли при себе.

- Посмотришь за ней? – чуть позже спросил негромко Женя у Ольги.

- Конечно, посмотрю, - кивнула она, погладив забывшуюся Анну по плечу.

Женя взял свой рюкзак, и быстро разобрал все находившиеся в нем вещи, развесив и их, и сам рюкзак неподалеку на кустах на просушку. Вещей, впрочем, было немного – нижнее белье, шорты, пара футболок, несессер с мылом, шампунем и бритвенными принадлежностями. А еще смартфон, который Женя осторожно разобрал, отделив заднюю крышку и вытащив аккумулятор - надеясь, что тот просушится и заработает. «А еще зарядка появиться, ага» – скептически произнес Женя своим мыслям

- Я отойду на пару часиков, - тихо произнес он, глянув на Ольгу, по-прежнему сидевшую рядом с Анной.

- Ты куда? – подалась женщина машинально за ним, но парень уже быстро шагал прочь. Обогнув пару пальм и заросли кустов, он скрылся из вида. Опустив взгляд, Ольга увидела, что Анна, щурясь от солнечного света, проникающего сквозь неплотную листву пальм, очнулась, открыв слезящиеся глаза.

- Ушел куда-то, - немного виновато сказала Ольга и Анна только кивнула, снова закрывая глаза.

- Правильно, поспи, - погладила ее по спутанным волосам Ольга, тяжело вздыхая и с отчаянием осматриваясь по сторонам.

Женя в это время уже быстро двигался по песку пляжа. Без Анны на плечах шагалось легко, походка была почти парящая и обратный путь – до подножий утеса, занял у него гораздо меньше времени. Поднявшись по склону, он дошел до места, где оставил ласты с маской. С удовлетворением осмотрев оказавшиеся такими нужными сейчас вещи, он подхватил их и направился к склону, спускаясь по крутым камням. Оказавшись у кромки воды, Женя надел маску с трубкой, оставил в каменной выемке кеды и спустился вниз - аккуратно, пластаясь среди скользких камней, пока не погрузился по пояс в воду. Здесь он надел ласты, и оттолкнувшись от удобной поверхности камня, нырнул. Сразу же исчез рокот прибоя, посвист ветра и уже привычная, влажная духота. Ленивую тишину поверхности здесь заполнило голубое безмолвие толщи воды.

Слушая свое равномерное дыхание, Женя поплыл вперед, мерно перебирая ногами. Для начала он проверил силу течения – оказалось, что одному, без Анны, течение для него помехой не было – хотя и требовалось определенных усилий его преодолеть. Успокоенный этим фактом, Женя развернулся, и на некоторое время вынырнул их воды. Подгребая ластами, удерживаясь в вертикальном положении, он осмотрелся – прикидывая по положению утеса, где может находиться упавший самолет. Примерно выяснив направление, он развернулся и поплыл в ту сторону.

Дно здесь было неглубоким - не более трех–четырех метров, но видимость была не очень – начинался прилив, да и после тропического дождя вода была не кристально чистая.

Мерно перебирая ногами и осматриваясь, Женя продолжал плыть, сдерживая в себе внутреннюю дрожь - стараясь гнать от себя мысли о том, что в салоне самолета сейчас находятся мертвые тела – как минимум, летчик в кабине. Неизвестно еще, куда делся угонщик - на поверхности Женя его не видел, и предполагал, что тот также мог остаться в самолете. И это только кабина – в самолете, не считая пилотов, было девять человек пассажиров – а на берегу сейчас только шесть.

Вскоре через мутноватую взвесь Женя увидел белое пятно обшивки. Приблизившись, он начал глубже дышать - готовясь набрать воздуха для погружения, но тут в мутноватой воде мелькнуло несколько агрессивных, тяжелых теней. Дыхание так и осталось спертым в горле, а сам Женя машинально дернулся, почти мгновенно развернувшись в воде. Сейчас он уже четко заметил, что возле остатков самолета по дну кружат несколько серых, хищных силуэтов. Движения акул рядом с белеющими в мутноватой воде остатками самолета были рваными, агрессивными, а от одного из хищников виднелся только хвостовой плавник – все ее тело сейчас было внутри, в салоне.

Неожиданно прямо перед глазами появилась еще одна акула - направляясь прямо на него. Женя до этого встречался с рифовым акулами и знал, что на людей они первыми - как правило, не нападают. Оставалось лишь надеяться, что здешние рифовые акулы тоже знают это правило.

Но такую большую акулу близко он видел первый раз – по ощущениям, она была едва не больше его. Сердце зашлось ходуном – особенно когда он понял, что привлекло хищников к месту падения самолета. Акула между тем приближалась; ее тело, похожее на торпеду, плавно ходило вправо-влево, и хорошо был заметен резкий изгиб хвостового плавника. Женя чуть сгруппировался, безотрывно глядя на приближающуюся хищницу.

Кулаки его сжались, и он чуть-чуть подгреб ластами. В этот момент акула, направляющаяся прямо на него, как-то моментально извернулась всем телом и проплыла мимо, глянув на него холодным и круглым черным глазом, пугающим своим равнодушием. Неподалеку мелькнул силуэт второй хищницы – она оплывала его по кругу, и Женя заработал ластами, стремясь как можно быстрее убраться прочь - но все же стараясь не сорваться в панику. Несмотря на то, что акулы не напали сразу, он был серьезно обеспокоен – ведь привлекло их сюда ясно что – мертвые тела в салоне потерпевшего крушения самолета. А как они поведут себя, отведав человеческого мяса?

Как раз в этот момент там, у кабины самолета, несколько рыб буквально взвились в яростных движениях, закрутив на пару секунд водоворот серых тел. Женя, заметив это, сделал первое резкое движение с тех пор, как увидел акул – он покрутил по сторонам головой, ежесекундно ожидая нападения. Совсем рядом вроде бы никого не было, но внизу на фоне белого песка он заметил один из серых силуэтов, и быстро заработав ластами, поплыл прочь. Причем плыл он в противоположную сторону от бухты – приблизился к кабине самолета он именно со стороны открытого моря, немного не рассчитав, и теперь опасался проплывать над ней.

Быстро вынырнув и осмотревшись, сориентировавшись, Женя заработал ногами еще быстрее - удаляясь от места скопления подводных хищников. Ноги его холодели от тянущего предчувствием того, что в них вот-вот вцепится атакующая акула. Вскоре он счел, что отплыл достаточно, и поднял голову над поверхностью воды.

Выплюнув загубник трубки, Женя сделал несколько глубоких вдохов - приходя в себя и поплыл вдоль скальной поверхности уступа. Возвращаться обратно к бухте мимо скопления акул ему совершенно не хотелось - и он решил, держась поближе к скалам, обплыть по кругу утес. И, если будет возможность, выбраться на берег с другой стороны острова.

Отдышавшись и немного придя в себя, Женя снова закусил загубник и, погрузив голову в воду, первым делом осмотрелся. Акулы его не преследовали, и он поплыл вдоль скалы, по-прежнему часто осматриваясь под водой - готовый в любой момент ускориться в сторону берега. Но стоило ему проплыть еще немного, огибая скальный мыс, как возможность скрыться на берегу исчезла – полоска каменистого берега исчезла. Теперь скальная стена была будто бы подмыта водой, нависая над поверхностью моря, и под нее можно было бы подплыть, оказавшись словно под каменной крышей. Дно в это месте круто уходило вниз, и вода здесь была не бирюзовая, лазурная, а разлившаяся густой синевой - настоящая океанская, свидетельствующая о большой глубине.

Проплыв еще метров сто, напряженно осматриваясь, Женя вынырнул и огляделся. Он вспоминал очертания острова, виденный со склона утеса. Тот был похож не даже не на подкову, а больше на креветку – где скальный утес был большой головой, а пляж, переходящий в песчаную отмель, хвостом. Отсюда, с воды, Женя видел сейчас изогнутую линию скального берега, дугой уходящую вдаль - выгибающуюся так, что хвост с отмелью ему видно не было. Здесь уже можно было выбраться на берег, и он уже наметил место, как вдруг яркое пятно привлекло его внимание. Присмотревшись, Женя сделал широкое движение ластами, поднимаясь над поверхностью синхронно с невысокой волной - и убедился, что зрение его не подвело – неподалеку, в скоплении валунов, виднелось розовое пятно. И он даже догадывался что это.

Подплывая ближе, Женя убедился в своей догадке – на каменной косе, щупальцем выпроставшийся от россыпи валунов, виднелся розовый пластиковый чемодан, принадлежавший спортивной девушке Наташе, спутнице Георгия – ее багаж Женя приметил при посадке в гидросамолет именно за яркий цвет.

Подняв над водой голову, выплюнув загубник, он подплыл к валунам и выбрался на берег. Сняв ласты, Женя поднялся на один из камней, который был сухим, осматриваясь с затаенной надеждой – ведь если сюда вынесло чемодан, возможно, где-то рядом могла быть и сама Наташа, или еще кто-то из пассажиров.

Россыпь валунов - граница глубокого участка, щупальцем тянулась на пару десятков метров от скального тела утеса, и здесь виднелись обломки, оставшиеся после крушения самолета – куски обшивки, ярко-красная канистра, явно пустая - судя по тому, как она подпрыгивала на беспокойной воде в узкой расщелине. Неожиданно Женю будто в грудь ударило – среди камней он увидел лежащее ничком тело. Дернувшись, он едва не попал ногой в глубокую щель - очень чувствительно приложившись голенью, содрав кожу и взвыв при этом. Выругавшись, шипя от боли, он хромая, направился по камням в ту сторону. Но не очень быстро и без особого энтузиазма – на неподвижном теле была форменная белая рубашка - присмотревшись, Женя узнал в нем угонщика самолета.

- Эй! Мужик, ты жив? – присел он рядом.

Признаков жизни тот не подавал, и Женя осторожно потянулся к нему, взяв за плечо. По ощущения плечо было вроде не одеревенелое – как у мертвецов, поэтому Женя с некоторой надеждой потянул лежащего тайца на себя.

Угонщик перевернулся, оказавшись на спине, и Женя чуть дернул щекой, посмотрев в стеклянные, подернутые мутной, желтоватой поволокой смерти глаза. Неожиданно губы лежащего зашевелились, как будто он собирался что-то сказать, и вдруг изо рта утопленника показались две клешни, а после и небольшой краб целиком – перебирая тонкими ножками, он пробежал по щеке мертвеца и скатился в воду.

- Черт! – от неожиданности даже подпрыгнул Женя, отскакивая в сторону. Еще раз выругавшись - грязно, он звучно выдохнул и, сделав шаг вперед, снова присел рядом с телом.

- Да, дружище, напугал, - произнес он, осматривая одежду мнимого летчика. Ситуация сейчас была не такая, чтобы давать место брезгливости – собравшись с духом, Женя осторожно начал исследовать карманы мертвеца.

После того, как стал обладателем небольшого перочинного ножика, подмоченной пачки сигарет и бензиновой зажигалки, Женя поднялся, подошел к чемодану Наташи и, вытянув его из воды, сел с ним рядом на поверхность камня. Потянув молнию, он открыл крышку и откинул ее в сторону. Вода внутрь практически не попала, и в чемодане было сухо. Вещей было немного – совсем мало одежды, большие пакеты с кремами, шампунями, пара пачек салфеток, книжка, несколько футляров с солнцезащитными очками, маска для снорклинга. Женя вспомнил один из разговоров с девушкой – позавчера они случайно на ужине разговорились, и Наташа рассказывала, что никогда не парилась с ластами, покупая их на месте, а вот с маской у нее постоянно были проблемы – сложности с подбором, поэтому подходящую она всегда возила с собой.

Закрыв чемодан, Женя еще побродил вокруг – за это время он отломил от куска обшивки толстую полосу железа, нашел некоторое количество ненужного мусора – ошметки кресел, тряпки, пластиковые детали, две пустые бутылки, рваный спасательный жилет.

Между тем солнце уже начинало клонится к закату и Женя решил, что пора бы уже возвращаться. Довольно долгое время он раздумывал – ближайший берег на внешнем, выгнутом берегу острова был довольно высок, пологого спуска не было видно. А плыть обратно, огибая утес, минуя место пиршества акул, ему очень не хотелось.

Наконец Женя принял решение – бросив железную полосу и найденные две пустые бутылки в чемодан, он закрыл его и спустил на воду. Парень решил обплыть утес по глубокой воде - следуя по течению, и там попробовать выбраться на берег и пересечь остров. Вновь встречаться с акулами ему совершенно не хотелось.

Глава 12. Лагерь

Открыв глаза, Анна не сразу поняла, где находится. Болезненно прищуриваясь, она невольно приподнялась на локте, сморгнула и замерла, глядя на открывшуюся картину. Перед ней лежала полоска пляжа, ласкаемого едва шепчущимся бирюзовым волнами. По сторонам - на периферии зрения, - виднелись сразу несколько стволов пальм, склонившихся над землей, скользяще выгибающихся почти параллельно морской поверхности, а за ними лучилась последними бликами уходящего дня ультрамариновая синь моря, подкрашенная мягким кармином далеко-далеко, у самого горизонта, где в крепости облаков горело алой краской закатное солнце.

Картина была поистине райской, завораживая своей красотой. И Анна даже позволила себе полюбоваться ей несколько мгновений - после чего глухо застонала и опустила голову, мельком заметив, что лежит на подкладке из пальмовых листьев. Она снова закрыла глаза, но тело уже забыло легкость сонного небытия и все конечности налились свинцовой тяжестью. Воздух был влажный и теплый, осязаемый - как и днем. Казалось, что вокруг одна сплошная сауна. Осознание того, что избавить себя от тяжелой духоты, уйдя в кондиционированное помещение, невозможно, накатило противным ощущением отчаяния.

- Аня! Анечка, - раздался рядом голос, и перед лицом Анны сверху упали огненно рыжие пряди, а после появилось озабоченное лицо Ольги. – Как ты? – погладив Анну по щеке, поинтересовалась она.

- Как-то не очень, - ответила Анна. Взгляд ее скользнул вокруг, по небольшой площадке у подножия двух пальм, где было сделано несколько подстилок из пальмовых листьев; зацепился за костер поодаль, который исходил дымом, в вечернем безветрии легкими завихрениями поднимавшимся почти вертикально в небо. Там, у костерка, развалившись и немигающим взглядом глядя в огонь сидел Георгий, чуть дальше расположился на циновке Антон. Почувствовав на себе взгляд Анны, он приподнялся на локте.

- Аня! Очнулась? – поинтересовался и он. Георгий, отвлекшись от огня, посмотрел на Анну.

- А где…

- Ника? – прервала Анну Ольга, и почти сразу же махнула рукой в сторону: - Да недалеко она здесь где-то, не волнуйся, сейчас придет.

- А…

- А Женя ушел, тоже вернется скоро… наверное. Да нас же ищут уже наверняка, вот-вот найдут. Ну, может быть, не сегодня, но завтра то уж наверняка, - поглаживая по волосам Анну, продолжала успокаивающим тоном говорить Ольга. Она успокаивала не только ее, но и себя тоже.

В этот момент сидящий у костра Георгий тяжело поднялся, и направился в сторону зарослей, откуда только что появилась одергивающая цветастый сарафан Ника.

- За дровами, - произнес Георгий, окинув коротким взглядом Анну с Ольгой, а после посмотрев на лежащего Антона. Кивнув, тот также начал подниматься.

- Вероника! Аня очнулась! – крикнула Ольга приближающейся девушке.

Ника кивнула, посмотрев на лежащую Анну, сбившись при этом с шага. Нога ее запнулась за песок, и девушка неловко скакнула, подняв шлейф песка.

- Ты в порядке? - кивнула Ника, невольно поморщившись и подходя к лежащей Анне.

Голос ее прозвучал ровно и синтетически. Неестественно – в нем не было эмоций. Хотя может они и были, но в голосе отражения не нашли.

- В порядке, - прошептала Анна, кивнув.

Повисло молчание - Ольга сидела, подогнув ноги и поглаживая лежащую по голове, Ника устроилась поодаль, привалившись к корням деревьев, в тихой задумчивости глядя перед собой.

Анна закрыла глаза и попыталась заснуть, забыться. Не получалось - она так и лежала, в отчаянии считая патокой тянущиеся минуты, стараясь хотя бы абстрагироваться от тянущей боли и слабости. Не получалось - а вскоре еще и в создание колотушкой ворвался неравномерный стук – вернувшийся с дровами Георгий принялся долбить кокосы.

На берегу росло достаточное количество пальм, у которых спасшиеся набрали опавшие плоды, но вскрыть их было нечем. Мужчины – Георгий и Антон, пробовали долбить о пальму, но ничего не получалось – древесный ствол был недостаточно тверд для того, чтобы расколоть орех. В попытках пришло решение, что кокосы можно разбить друг об друга. Георгий стучал довольно долго - и пока не появились Анна с Женей, смог разбить всего три, причем не очень удачно – почти все кокосовое молоко вытекло. Сейчас он действовал сноровистей, и получалось у него гораздо лучше. Но белая и привлекательная на вид мякоть была пресной и невкусной – так что хотя каждому и досталось понемногу, совершенно не вызвала особого энтузиазма. Но голод уже давал о себе знать, поэтому съели ее все - и даже Анна сжевала свою долю. После на спасшихся навалила апатия – пережитая катастрофа потребовала слишком много эмоций, и теперь даже простые движения давались с неохотой.

Вероника сидела все там же, у подножия пальмы, глядя на опускающееся солнце сквозь полуприкрытые веки, думая о своем. Георгий вскоре с кряхтеньем поднялся и направился к куче набранных ранее дров.

- Листья больше не подкидывай, один хрен темнеет, дыма уже не видно, - посмотрел Георгий на Антона, подкидывая в костер несколько сухих веток.

- А Женя пришел? – вдруг спросила Анна, вздрогнув и сбрасывая с себя спокойствие тупого оцепенения.

- Нет еще, - пожал плечами Георгий, также осматриваясь. Выпрямился и Антон, остановившись в центре поляны. Некоторое время все переглядывались.

- Надо же его поискать… наверное, - привстав на одном колене, произнесла Ольга, коротко глянув снизу-вверх на мужчин.

- Ага, потом сами себя искать будем, - пробурчал Георгий, поднимаясь. – Женя! – вдруг крикнул он так громко, что все невольно вздрогнули. – Женя-я!!! – набрав воздуха, снова гаркнул он, так что эхо заметалось среди деревьев.

- Да здесь я, - раздался спокойный голос. Повернувшись на звук, все увидели, как огибая один из кустов, со стороны пляжа выходит потерянный было юноша. Он катил за собой вызывающе розовый в декорациях девственной природы небольшой пластиковый чемодан.

- Как у вас тут дела? – безадресно поинтересовался Женя, отпустив чемодан, мягко завалившийся на бок. Некоторое время чемодан так и лежал у пальмы и нет-нет, да мазали по нему взглядом кто-либо из присутствующих - мельком глядя на Георгия, который безучастно смотрел в пустоту, погрузившись в свои мысли.

- Ты где это нашел? – спросил Георгий, кивнув на чемодан.

- Там, - махнул головой Женя в сторону темнеющего на фоне серого неба утеса.

- Нырял, что ли?

- Нет, там каменная коса в воду выдается, к ней прибило.

- А моего чемодана там случаем не видел?

- Твоего не видел, - Женя чуть замялся.

- Не врешь? – спросил Георгий, почувствовав заминку Жени. Причем вместо «врешь» от использовал более емкий синоним.

- Там труп лежит, этого… - Женя хотел сначала сказать «угонщика», но в последний момент передумал: - Второго пилота.

Парень видел, что на него кроме Георгия и Антона вопросительно смотрят Ольга с Вероникой, а расстраивать их не хотел - понимая, что информация о том, что самолет, скорее всего, был угнан, совершенно не добавит всем спокойствия. Ведь тогда - даже если их уже ищут, то вполне может быть поиски идут совершенно не там, где надо.

Подойдя к чемодану, Женя под скрестившимся на нем взглядами откинул крышку и достал железную полосу.

- Кокосы можно разбить, - показал он Георгию, и тот сразу выхватил ее у Жени, кивнув и двинувшись к груде круглых плодов, собранных с пальм. Почти сразу же послышался стук железа по твердой поверхности – голод придал Георгию сил, и тяжелая стружка только так полетела во все стороны. Колотил он со злобой – в последние часы, когда они с Антоном разбивал друг об друга кокосы, он успел достаточно разнервничаться, теряя воду, кокосовое молоко, и собирая остатки белой мякоти, очищая их от крошек ломающийся кожуры.

- Лекарства здесь есть? – поинтересовалась Ольга, кивнув на чемодан.

Женя пожал плечами – в вещах, он особо не копался, но очень надеялся, что там окажется собранная аптечка.

- Поищу, - полувопросительно произнесла Ольга, присев и начиная рыться в чужих вещах. Чуть погодя, пересмотрев внимательно все два раза, она поднялась.

- Нет ничего, даже намека…

- Она не брала ничего с собой, - отвлекшись от кокосов, буркнул Георгий: - Говорила, что у мамы Лены все есть, если что.

Тут он сильным ударом наконец разбил кокос и отставил его в сторону – сохранив немного молока внутри. Но, не заметив ожидаемых на себе взглядов, поднял глаза. И хмыкнул недоуменно – сейчас смотрели все на Женю, который сев на землю, ногами обнимал ствол пальмы и завязывал перекрученную полосу ткани на щиколотках.

- Ты че делаешь-то? – недоуменно спросил Георгий. Но парень не ответил – он уже закончил и поднялся – а его действия послужили ответом: Женя давным-давно видел, как местные забираются на пальмы – с помощью куска ткани на щиколотках, используя его как упор при подъеме на пальму. Сделав из своей футболки так же, по образу и подобию, он сейчас довольно сноровисто поднимался по стволу, и уже через пару минут сверху посыпались зеленые кокосы – внутри которых вкусная, освежающая вода, а не густое молоко, как в коричневых. Спустившись вниз, Женя достал из кармана перочинный ножик, присоединившись к Георгию, который уже вскрывал зеленые кокосы.

- Я крем там от загара видела, может намажемся? – когда все напились вволю, поинтересовалась Ольга, заглядывая в чемодан.

- Да уже поздняк, - голос Георгия прозвучал неожиданно громко. Тут же он поскреб плечи – даже в сумерках было видно его покрасневшую от солнечных ожогов кожу.

- Смягчающий, - пояснила Ольга. Присев, она осторожно покопалась внутри, достала один из флаконов и осмотрела присутствующих: - Намазать кого?

- Меня, – после паузы первым произнес Женя – за день он обгорел довольно серьезно, и кожу неприятно жгло.

- Иди сюда, - поманила его к себе Ольга, выдавливая себе на ладонь немного смягчающего крема.

Георгий и Антон переглянулись, глядя на то, как Ольга широкими движениями растирает Женю по спине и плечам крем, что-то ему негромко говоря при этом. В глазах переглянувшихся мужчин мелькнули похожие своими эмоциями чувства.

Когда все намазались кремом и перекусили мякотью коричневых кокосов, запив «еду» водой из зеленых, стало быстро темнеть.

- А теперь пора спать, - немного нараспев усмехнулся Антон, глядя на то, как солнце краем коснулось воды и начало быстро закатываться, так что его движение стало отчетливо видно. Вокруг становилось ощутимо темнее – южная ночь, наступающая практически сразу после заката, готовилась вступить в свои права.

- Женя, - довольно резко произнес Георгий.

Парень посмотрел ему в глаза – рыжий здоровяк сидел, набычившись, глядя исподлобья, а на лице его ясно было написано раздражение. Георгий не испытывал к Жене никакой неприязни, или тем паче враждебности. Просто нервное состояние волнения, переполнявшее его, трансформировалось в тупое раздражение. Он пробовал стравить его, грязно ругаясь под нос, когда пытался разбить кокосы, но неблагодарность процесса еще добавила тления в его неспокойное состояние. И все же Георгий держался – даже всего пару раз громко выматерился, понимая, что на него направлены общие взгляды - после катастрофы все по умолчанию прислушивались к его словам. Но тут появился этот шкет, на перекошенном шрамом лице которого сияло ангельское выражение, еще и рыцарем прискакал - с чемоданом.

«Ой, Женя, какой ты молодец» - как наяву прозвучали в памяти, недавно сказанные Ольгой слова, и память услужливо подкинуло воспоминание о бутылке воды, которую тоже этот молокосос притащил.

- Что? – спросил Женя, и Георгий вдруг понял, что парень его переспросил – пауза уже затянулась.

- Слышь, Женя, - четко выделил интонацией имя, вынырнувший из своих мыслей Георгий: - Ты в следующий раз, когда будешь уходить, соизволь сообщить, куда идешь и насколько, чтобы мы здесь не волновались.

На губах парня мелькнула улыбка - проскочила мысль поинтересоваться, надо ли сообщать об отлучке при походе в туалет, но встретив откровенно раздраженный, даже злой взгляд Георгий, он лишь хмыкнул и промолчал, вернув лицу спокойное выражение.

- Хорошо, - спокойно и покладисто сказал Женя после паузы, а после отвернулся и устроился у корней пальмы, неподалеку от Вероники. С удовольствием вытянув натруженные за день ноги, чувствуя приятную усталость в мышцах, он закрыл глаза.

Глава 13. Вероника

Вероника лежала на подстилке из листьев, делая вид что спит - стараясь не привлекать к себе внимание. Но то и дело она тяжело ворочалась - тело ломило усталостью ночи, проведенной на земле. Тут еще и Георгий, негромко бормоча, принялся долбить кокосы принесенной вчера Женей железкой. При таком шуме делать вид, что спишь, было затруднительно - Ника открыла глаза и приподнялась. И тут же крепко зажмурилась, заморгав – ощущение было, как будто под веки песка насыпали. Глаза у Вероники были красные, от морской воды, да еще она спала плохо - и сейчас это дало о себе знать.

Щурясь, с отвращением Ника осмотрелась вокруг. Ее бесил взрыхленный ногами песок, с торчащими из него коричневыми ошметками высохших листьев, безобразная куча кокосов, рядом с которой сидел на корточках Георгий; бесила эта рыжая улыбчивая толстуха, которая всю ночь провела рядом с Анной.

Вероника с трудом удержала внутри гримасу ненависти – мать снова ей подложила свинью. Вчера, когда самолет вдруг клюнул носом, а после едва не кувырнувшись, ударился об воду, разломившись надвое, Нике пришлось легче всех – ее выкинуло из салона вместе с креслом. Она не получила ни царапины, к тому же у нее сразу и без проблем получилось расстегнуть ремень, и она первая переплыла бухту, выбравшись на песок пляжа. После на берегу появился Георгий, тяжело дыша, а еще минут через десять приплыли опустошенные усталостью Антон с Ольгой. Они выползали на песок с натугой – на четвереньках, как грузные черепахи.

Пока все осматривались, Ника - сделав вид, что ей плохо и печально, находилась в смешанных чувствах. Когда начался ливень она, сидя под пальмой, которая совсем не защищала от густых потоков воды, начала осознавать происходящее, понемногу испытывая ни с чем несравнимое чувство удовлетворения – ведь теперь ей даже не надо было ничего делать, чтобы устранить мать – та сама помогла дочери, освободив ее от себя. Появление Жени - притащившего на шее Анну, выбило Нику из колеи – у нее даже задрожали руки от несправедливости.

Куда там обиде ребенка, у которого отобрали конфетку – все было гораздо хуже. Еще и под пристальными взглядами пришлось изображать признаки радости. Хорошо хоть - с удивившим даже ее саму цинизмом думала Ника, что погибло несколько человек – никто не обратит внимания на ее замкнутость. Впрочем, Вероника даже поплакала – в тот момент, когда мать впала в забытье, она присела рядом и разрыдалась, спрятав лицо в руках. Но плакала больше от злости – ведь судьба, подарив ей решение наболевших проблем, неожиданно отыграла назад.

У Ники после недавней ссоры с матерью зародилась, выпестовалась и полностью оформилась идея о том, что - когда Анны не будет, - не будет и проблем. Ведь все неудобства девушка связывала именно с ней. Казалось, когда мать исчезнет, ничего не будет мешать Нике жить, и все сразу станет так, как она хочет. Все мысли Ники теперь были связаны только с тем, как она будет хорошо жить без Анны.

Ну что стоило этому Жене оставить ее там барахтаться – Ника хорошо знала, что мать плавает плохо, боится глубины и вряд ли смогла бы выплыть в одиночестве. Если бы не этот… этот… Вероника фыркнула, приподнялась, и посмотрела в сторону пляжа. Там, - судя по возгласам, что она слышала, Женя купался. Как раз тогда, когда она посмотрела вперед, щурясь от уже высоко поднявшегося солнца, начинающего припекать, голый по пояс парень выходил из моря, ероша мокрые волосы. Рядом, по колено в накатывающих волнах встал Георгий и, наклонившись, фыркая, плескал себе в лицо водой, умываясь.

Ника посмотрела на обоих, невольно сравнивая. Женя был чуть выше, но худым, с выпирающими ребрами и нескладно торчащими ключицами. Кроме того, его лицо украшал шрам в форме полумесяца, огибающий правую бровь, чуть изменяя форму лица – один глаз казался слегка приоткрытым, будто в удивлении.

Некрасивый парень – сморщилась Ника и перевела взгляд на Георгия. Этот поинтереснее, хотя тоже не фонтан – невысокий, плотный, тяжелый. Стриженый коротко, почти под ноль. Плечи широкие, с валиками мышц сверху, шеи почти нет, постоянный взгляд исподлобья близко посаженными глазами. Ходил Георгий не прямо, а насупившись, и чуть подаваясь вперед, делая плечами при движениях широкую амплитуду. «Похож на Федора Емельяненко» - вдруг решила Ника, когда Георгий обернулся и выпрямился. «Ну… покрасивее» - подкорректировала она свои мысли.

Слева показалось движение – подошел Антон, еще один то ли родственник, то ли работник конторы Калбановых. На отдых он прибыл без спутницы - и в первый день в отеле Ника заметила, как он пытался подкатывать к ее матери. Впрочем, безуспешно.

Антон был высоким, худощавым - но не таким откровенно нескладным, как Женя. На вид ему было лет около тридцати пяти, и на голове у него уже ясно виднелись залысины. Он обладал приятным мягким, чуточку гнусавым голосом и имел склонность много говорить – хотя Ника в основном не прислушивалась, но поняла, что он разглагольствовал, обсуждая либо очевидные вещи – «скоро нас найдут», либо повторяя все ранее сказанное, только другими словами – «нас обязательно найдут, и скоро».

Мужчина интересный, конечно - подвела итог оценки Ника, но интересный в том мире, где правит бал цивилизация. Пожалуй, если случится здесь остаться навсегда, из того что есть, Георгий лучший вариант – щурясь от солнца, решила она про себя. И мысленно усмехнулась своим мыслям – Ника совершенно не верила, что они проведут долгое время на этом острове. Но продолжала с удовольствием прикидывать варианты - может, Георгий немного простоват на голову, зато самый сильный и авторитетный здесь.

За таким, как за каменной стеной - поджала губы Ника, наблюдая, как мимо Георгия прошел Женя, опустив голову, как рядом стоит Антон, несмотря на свой высокий рост чуть ли не заглядывая снизу-вверх в лицо ее возможному избраннику, который лишь лениво покачивал головой, задумчиво глядя вдаль. Виртуальному избраннику – фыркнула Ника смешинкой, отворачиваясь.

В этот момент мимо девушки прошествовала Ольга - причем в таком наряде, что Ника невольно проводила ее взглядом.

- Простите, мальчики, я купаться хочу, - смущенно улыбнувшись, извинилась Ольга за свой вид и, кивнув мужчинам, зашла в воду, почти сразу ойкнув и оступившись. Забалансировав на одной ноге, потеряв равновесие на ровном месте, она взмахнула руками и, справившись с собой, обернулась, еще раз коротко улыбнувшись.

Наклонившись, Ольга опустила ладони в воду и смочила себе шею, оплетя ее руками, а после, выдохнув и поежившись, двинулась вперед, намереваясь поплавать. Глаза Вероники сузились – она с раздражением увидела, как и Георгий, и Антон, и даже обернувшийся Женя смотрят в спину женщине – та была в достаточно откровенном наряде: купальника у Ольги не было, и чтобы искупаться, она сняла короткие шорты, показав всем свои миниатюрные телесного цвета стринги. Сняла она и свой поддерживающий бюстгальтер - приподнимающий грудь на высоту открытого декольте, оставшись только в просторной футболке.

«Да на что вы смотрите то!» - едва не закричала Вероника: Ольга была дамой за тридцать, ближе к сорока, и в ее фигуре не было чарующих линий – на взгляд Ники она была чуть полновата, прямоугольна. К тому же задница, на которую сейчас смотрели все трое, давно потеряла мячиковую округлость и была квадратной, тяжелой. И, не скрытая стягивающей тканью джинсовых шорт, лишь разделенная надвое узенькой полоской ткани, откровенно некрасивой.

Даже мать симпатичнее, - подумала презрительно Ника, поворачиваясь на подстилке под хруст подсохших пальмовых листьев, глянув на Анну. Та лежала прямо, навзничь, с закрытыми глазами и приоткрытым ртом. Вероника поднялась, поморщившись от тянущих усталостью мышц – как будто ночью она не спала, а работала.

«Может она уже сдохла?»

От появившийся мысли Нику бросило в жар - но она не попыталась ее отогнать, или хотя бы смутиться.

- Мамочка, ты как? – вслух поинтересовалась она, присаживаясь рядом с матерью. С другой стороны подошел Женя, с беспокойством вглядываясь в лицо Анны.

«Не сдохла еще» - поджала губы Вероника. Но выглядела Анна плохо – осунувшееся, бледное лицо с темными кругами под глазами, приоткрытый рот с сухими, потрескавшимися губами и сиплое, неровное дыхание.

- Может уже скоро? – шепнула она с надеждой.

- Что? – переспросил Женя.

- Поскорей бы нас нашли уже, - чуть громче произнесла Ника.

- Угу, - машинально подтвердил Женя и склонился к самому уху женщины: - Анна? Анна, как ты? – негромко спросил он.

Анна отреагировала только дрожанием ресниц, а Женя выпрямился, обеспокоенно глядя на больную.

- Уже на «ты»? – не выдержала, холодно спросила Ника.

Женя сморгнул и повернулся к девушке, которая вызывающе смотрела на него. Встретившись с Никой взглядом, он не счел нужным ответить, отвернувшись и поднимая глаза на подошедшую Ольгу, на ходу отжимающую волосы. Вероника тоже посмотрела на нее, стараясь скрыть враждебность во взгляде. Ольга же, не обращая на Нику внимания, присела рядом, а девушка, скользнув взглядом по ее фигуре, облепленной мокрой футболкой, с удовлетворением отметила крупные складки на животе, мазнула глазами по тонкой ткани выше, через которую было видно, как крупная, дебелая грудь растекается по телу. Ольга же, совершенно не замечая пристального взгляда, склонилась над Анной, слушая ее дыхание.

- Анечка, солнышко, - прошептала она и та отреагировала – чуть задрожали веки, а после она открыла глаза, посмотрев на склонившихся над ней мутным взглядом.

- Лежи, лежи, солнце мое, лежи зая, - погладила ее по щеке Ольга.

Веронику едва не вывернуло от отвращения. Она отвернулась, но тут же увидела, что Женя поглядывает на Ольгу с каким-то странным выражением. Хотя в его взгляде не было ярко выраженного оттенка чувств, но Нике казалось, что там как минимум читается интерес - и совсем не было заметно пренебрежения к возрасту Ольги. Это Нике не понравилось - по ее разумению, хоть парень и интересовал ее из присутствующих мужчин в последнюю очередь, он все же должен был ей уделять больше внимания, чем этой потасканной корове – ведь Ника, как ни крути, была из присутствующих самой юной и красивой.

«Эгей! Да ты куда смотришь!» – захотелось ей крикнуть Жене, размахивая руками перед его носом, - «Это же старуха!»

- Короче! – так что Вероника вздрогнула от неожиданности, отвлекаясь от своих мыслей, раздался позади гулкий голос Георгия: - Давайте соберем ветвей и выложим на пляже…

- Тише! – в один голос зашипели Женя с Ольгой, разворачиваясь к Георгию.

- Че, херово ей? – опомнившись и понизив голос, сделал он два шага вперед, приближаясь, глянув на Анну.

- Да, плохо, - кивнула Ольга, поднимаясь: - Если нас в ближайшее время не найдут… - тут она осеклась, криво дернув головой – сначала хотела посмотреть на Нику, но после передумала, и от этого движение получилось незавершенным и неуклюжим.

- Врач нужен, - покачала головой Ольга, и добавила, вопросительно оглядев всех: - Никто на доктора не учился, нет? Плохо, - не увидела она во взглядах даже намека на подтверждение вопроса. – Очень плохо, - добавила Ольга, качая головой.

- Вот я и говорю, чтобы нас побыстрее нашли, надо на пляже ветками «SOS» выложить, - кивнул Георгий, еще больше понижая голос, поглядывая на подошедшего Антона.

- Я багаж мам Лены вез, - произнес вдруг Женя. Ника при его словах вспомнила огромный чемодан, который парень затаскивал в гидросамолет. – Лекарства там точно должны быть, самые разные. Пойду, попробую нырнуть и достать, - кивнул он в сторону голубой глади моря.

- Слышь, дружище… - покачал головой Георгий, непроизвольно и машинально возразив, но его перебили.

- Ой, ты и мой достань, если не сложно будет, а? – просящим голосом произнесла Ольга. – Там, если что, тоже лекарства есть!

- Попробую, - кивнул Женя и, торопливо поднявшись, пошагал по пляжу в сторону скального утеса.

- Эй, юниор, - окликнул его Георгий, и Женя обернулся.

- Самолет там, - показал ему здоровяк направление на центр бухты.

- Я знаю, - кивнул Женя и в свою очередь показал на скалистый клык утеса: - Оттуда плыть ближе и удобнее.

- А чего ты вчера этот чемодан не достал? – с нотками вызова в голосе спросил Георгий.

- Я пробовал, - пожал плечами Женя, и спокойно добавил: - Там акулы были, труп пилота жрали. Страшно подплывать было.

Ника с неудовольствием заметила, как замолчал Георгий - а по его лицу мелькнула мрачная тень. И тут же девушка испытала неприязнь к Жене – мысленно она была уже на стороне Георгия и этот его мимолетный испуг - а именно он мелькнул на лице, ей не понравился. Женя между тем развернулся и уже уходил.

- Ладно, - посмотрев парню вслед, обернулся к остальным Георгий, приходя в себя: - Короче давайте так, ставлю задачу на день. - Ольга, присматривай за Анной, ты… Вероника, да? Собирай кокосы здесь поблизости, только осторожней, не наступи на тварь какую…

- Какую?

- Да хрен его знает, какую. Змеи здесь могут быть, скорпионы, гусеницы всякие… Короче осторожней. Но это в перспективе, а сначала… - лицо Георгия приобрело театральное выражение, а руках появилось пара булавок и одна сережка.

- Ща епть крючков наделаем, рыба будет… будет рыба… вот только из чего леску сделать, но это херня, сейчас найдем. Забацаем что-нибудь… будет всем лескам леска… Ника! – посмотрев он на девушку: - Косу умеешь плести?

- Да, - машинально кивнула девушка. А зачем косу? – опомнилась она.

- Давай тогда. Вот тебе инструмент, - протянул он ей небольшие маникюрные ножницы и поднял джинсовые шорты, взятые из вещей Наташи: - Выпарывай нитки отсюда, будем леску плести.

- Нитки выпарывать? – недоуменно взяла ножницы Ника, не понимая, что от нее хочет Георгий.

- Давай вместе, - подошла к ней Ольга, сходу поняв, что хочет сделать тот. Взяв у Ники шорты, она вывернула их наизнанку и растянула, показывая девушке на те места, где надо резать.

Глава 14. Антон

Минут сорок потребовалось на то, чтобы распороть шорты, добыть достаточное количество ниток из них и сплести прочную нить, которая предназначалась вместо лески. Местами она топорщилась волосинками ниток, которые связывали между собой, но была достаточно крепкой для того, чтобы быть функциональной. А большего и не требовалось - Георгий за это время подготовил две палки, привязал к ним готовые лески с крючками.

- Антоха, не тормози, погнали уже! – отдав последние указания Ольге, Георгий поторопил отстающего.

Антон кивнул, но лицо его дрогнуло – несколько фамильярное обращение его покоробило - но протестовать он не стал, а направился следом за Георгием. На ходу Антон смотрел тому в спину, и его верхняя губа слегка подрагивала от раздражения и брезгливости.

Антон был директором транспортного департамента - в его подчинении было около сотни человек, самые разные сотрудники – механики, водители, экспедиторы, логисты, диспетчеры, бухгалтера. По ходу деятельности он привык общаться с разными людьми и находить с ними общий язык – от сложного женского коллектива, до прямых в словах водителей самосвалов. И считал себя Антон, если быть честным перед самим собой, намного выше Георгия по уровню развития - да и по положению в обществе. Но тот совершенно не испытывал перед Антоном пиетета, общаясь с ним как общался со своими друзьями.

Антон же не привык к такому тону – он ждал уважительного отношения к себе по умолчанию от всех, ошибочно думая, что вежливость в общении с ним среди мужского, тяжелого коллектива водителей связана с его харизмой, а вовсе не дежурным уважением к его должности. Рынок труда в Городе хоть и не провисал – последние годы в регион потоком шли инвестиции, но условия в строительной компании Калбановых были одни из лучших в области, и за работу в этой Компании держались - так что даже самые прямые водители часто сдерживались в общении с молодым руководителем.

Проработав в должности уже пару лет, Антон думал о себе слегка завышено - и принимал как должное что все вокруг, зная о его положении и должности, к нему обращались как минимум уважительно. Он свыкся с взаимной вежливостью и не терпел хамства рядом, считая себя интеллигентным человеком. Манеры же Георгия - который ха несколько дней отдыха частенько переходил на стиль «Тагил!», сильно раздражали, но Антон не решался его осадить.

Чувствуя ситуацию, Антон понимал - если Георгий даст ему агрессивный ответ на попытку подвести тон беседы под другой знаменатель, общаться будет еще труднее. По здравому размышлению Антон решил, что лучше пока сохранить действующее положение вещей. Но Антон уже пообещал себе не единожды - что когда они вернутся на «большую землю», он припомнит Георгию и его фамильярность, и его наглость.

Георгий же в данный момент, шагая по пляжу, думал только о том, что у него уже тянет живот от голода. Есть хотелось очень сильно - а вода из зеленых кокосов хоть и была вкусной, освещающей, но голод никоим образом не утоляла.

Глава 15. Евгений

Женя в это время уже приближался к концу пляжа. Оглядываясь по сторонам, он вскоре нашел оставленные под одной из пальм ласты – вчера, когда он выбрался на берег и пересек неширокий остров поперек, в лагерь он их, как и трубку с маской не понес. Переодевшись, Женя мягко зашел в воду и, оттолкнувшись ногами, выпрямился в воде, равномерно заработав ластами.

Плыл он спокойно, не напрягаясь. Постепенно удаляясь от острова, Женя рассматривая дно под собой, внимательно оглядываясь вокруг - опасаясь встречи с акулами. Но хищных силуэтов не было видно. Когда впереди показалась носовая часть самолета, он не стал к ней приближаться, лишь вынырнув и осматриваясь, определяясь с местонахождением – ему необходим был хвост.

Проплыв чуть дальше Женя понял, что глубина здесь становится больше. Внизу все также виднелись красивые россыпи кораллов, перемежаемые полосами песка, которые становились тоньше – дно опускалось все ниже.

Хвост самолета обнаружился не сразу – на поиски ушло больше часа - пришлось сделать несколько кругов, тщательно осматривая дно. Наконец Женя увидел поодаль рваные очертания белой краски с красными полосами и номером на ней. Подплыв, он рассмотрел одно крыло и хвостовую часть корпуса, лежащую на кораллах. Внимательно осмотревшись, он выждал немного и нырнул. Довольно легко опустившись на глубину, Женя обплыл хвостовую часть самолета по широкой дуге, заглядывая внутрь.

Несмотря на то, что он гнал от себя разные мысли, подспудно ожидал там увидеть много чего – от мертвых, обезображенных тел, до холодной раззявленной пасти огромной акулы. Но ничего подобного внутри не оказалось – просто знакомый салон самолета, заполненный водой - и чуть видоизмененных очертаний из-за деформации корпуса. Там, в самой хвостовой части, было багажное отделение. И была надежда, что там остался багаж мамы Лены. Задержавшись еще на пару секунд, больше не в силах удерживать дыхание, Женя заработал ногами, устремившись к поверхности.

Всплыв, он отдышался, и вновь устремился вниз. Теперь целенаправленно - держа взглядом рваную окружность линии слома, по которой переломился фюзеляж гидросамолета.

Еще через час он, обессиленный, отдыхал на камнях вместе с искомым большим чемоданом. Тянуть за собой его под водой было откровенно нелегко – приходилось нырять, перемещать его понемногу и всплывать за очередной порцией воздуха.

Отдышавшись и придя в себя, Женя спрятал ласты в знакомой расщелине и потащился в сторону лагеря – огромный, набухший тяжестью воды чемодан и по суше перемещать было не так-то непросто.

Глава 16. Вероника

Вероника сидела на своем уже облюбованном месте - среди корней пальмы, прислонившись спиной к твердому стволу. Очень хотелось пить, но открытых зеленых кокосов больше не было - а Георгий и Антон вместе с ножиком так и не пришли с рыбалки. Причем ушли настолько далеко, что их голосов уже не было слышно.

Пару раз Ника проваливалась в сон, но ее будило мерзкое шуршание – находящаяся неподалеку Ольга все копошилась, нарушая тишину. Тяжко дыша, Вероника вся извелась – тело ныло бездельем, мышцы казались набитыми ватой, а мокрая пленка пота по плечам и шее доставляла омерзительные ощущения. И не было места, где можно было спрятаться от этой влажной, вязкой жары – казалось, весь мир превратился во влажную турецкую сауну.

Мимо прошла Ольга. Взяв с земли несколько веток, она положила их крест-накрест в костер и присев на колени, опустив голову к самой земле. Отклячив широкую задницу - Ника поморщилась, глядя на это, Ольга начала раздувать огонь. Через пару минут высохшее дерево с новой силой принялись лизать язычки пламени - практически невидимые в дневном свете.

Ольга, подождав еще немного, накрыла огонь зелеными листьями. Задача поддерживать огонь в чадящем дымом костре, горевшем рядом с уже выложенной на песке надписью «SOS», в отсутствии мужчин легла на ее плечи. Поднявшись и постояв немного - глядя на огонь, она развернулась и пошла обратно. Наблюдавшая за ней все это время сквозь полуопущенные ресницы Ника отметила, что Ольга тоже выглядит не айс – ее посеревшая светлая футболка у шеи была темная от пота, контрастируя с красной кожей предплечий. Лицо у Ольги уже было красное, усталое, обгоревшее.

- Как думаешь, скоро дождь пойдет? – приостановившись, поинтересовалась Ольга у Вероники.

Ника с трудом открыла глаза полностью и дернула щекой, уже не заботясь о том, какое впечатление производит. И лишь чуть погодя просто покачала головой, показывая, что не представляет, когда пойдет дождь.

- Мама твоя спит, - кивнула Ольга в сторону Анны, которой не так давно помогала сходить в кусты, справить нужду. – Может пойдем, искупаемся?

- Есть сильнее захочется, - покачав головой, выдавила из себя, наконец, несколько слов Вероника. Утром она искупалась - и, несмотря на то, что сначала пришла свежесть, -после неприятным сосущим чувством под ложечкой проснулось чувство голода. Оно до сих пор было там, чуть приглушенным. Но любая мысль о еде отзывалась тянущей жаждой - хотелось, чтобы Георгий с Антоном вернулись побыстрее. С рыбой, естественно.

- Принесут скоро, - легкомысленно отмахнулась Ольга: - Мужики они или не мужики? Пусть добывают! Пойдем, помоемся – там, в чемодане, шампунь есть… у меня волосы уже второй день немытые, неужели не хочется?

Коснувшись своих волос и ощутив под пальцами сухие и спутанные пряди, Вероника неожиданно для себя почувствовала желание освежиться. Она кивнула и, поморщившись, преодолевая сопротивление одеревеневших от долгого сидения мышц, поднялась.

- Пойдем, пойдем, - поманила ее за собой Ольга. Сделав несколько быстрых шагов, подхватила с земли уже подготовленный пакет и направилась к воде.

«Вот из-за чего она там копошилась!» - подумала про себя Ника, вспомнив так раздражавшее ее шуршание - значит, Ольга в чемодане Наташи набрала себе шампуней в пакет.

- Подальше отойдем, чтобы наших мужчин не смущать, если что, - обернулась Ольга к Веронике, плетущийся позади. – Давай, давай, догоняй, - поторопила она ее.

Девушка чуть ускорила шаг, догоняя Ольгу.

- В смысле, не смущать? – поинтересовалась она.

- Ну как в смысле, - пожала плечами Ольга: - Мне как-то одетой не хочется мыться, - глянув на Нику, она чуть улыбнулась.

Пройдя около сотни метров, часто оглядываясь на оставленный лагерь, где в небо поднимался столб дыма, Ольга начала замедлять шаг.

- Давай здесь, наверное… не увидят уж, - еще несколько раз оглянулась она и одним движением сняла с себя футболку, подхватив ее за подол. После чего Ольга расстегнула молнию на шортах и резким движением спустила их вниз, усилием стащив их со своих широких бедер. Трусов под шортами у Ольги не было и она, уже нагая, направилась к воде.

Бросив пакет с шампунями на приливной границе мокрого и сухого песка, она зашла в воду. Наблюдавшая за ней Ника, считавшая идеалом красоты инстаграммовские кубики, с удовлетворением увидела, что не ошиблась – у Ольги живот был гораздо больше, чем надо, чтобы за него не переживать. Женщина же, не замечая взгляда своей юной спутницы, уже вошла в воду и блаженно выдохнула, мягко опускаясь и погружаясь в воду.

Вероника несколько раз оглянулась по сторонам, а после быстро разделась, скинув шорты и футболку с Микки-Маусом. Немного подумав, еще раз оглянувшись, она сначала сняла трусики, аккуратно положив их на шорты, потом, еще раз глянув по сторонам, расстегнула бюстгальтер, положила его рядом и быстро забежала в море. Сразу же ее мягко обняла морская вода – лаская и смывая усталость.

Отплыв немного, Вероника перевернулась на спину - глядя в подернутое облаками серое небо. С удовольствием поплавав немного у берега, не заходя на глубину – помня недавние слова Жени об увиденных акулах, она, не вставая, подталкивая легкими волнами, направилась в сторону Ольги, опираясь о неглубокое – едва по колено, дно руками. Легкие волны аккуратно подталкивали и вскоре она, почти лежа на песке, оказалась рядом с Ольгой. Та уже, выйдя полностью из воды, с удовольствием намыливала тело гелем для душа. Мылилось не очень хорошо - и Ольге приходилось совершать много движений, отчего ее крупная грудь резко покачивалась.

- Супер, - поделилась она впечатлениями с Вероникой, поднимая с песка шампунь, выливая себе немного на ладонь и втирая в волосы. Ника, которая по-прежнему не вставала – легкие волны донесли ее уже до самого берега, так что колени чувствовали песок, поднялась и приняла у Ольги шампунь. Набрав немного, она зашла по пояс в воду и, быстрым движением зацепив ладонью немного воды, запустила руки в волосы, намыливаясь.

Пару раз оглянувшись по сторонам, Ника прикрыла глаза, прислушиваясь к ощущениям. Первый раз в жизни она купалась нагая - еще и неподалеку от мужчин, которые наверняка с удовольствием бы посмотрели на нее, обнаженную. Но купаться нагой было невероятно приятно - а осознание того, что за ней могут сейчас наблюдать, добавляло приятной перчинки в ощущениях.

Вероника, улыбнувшись про себя приятности мыслей, но все же невольно прикрываясь руками, вышла на песок - присела, и набрав геля в ладонь, - и быстро вновь забежала в воду почти по пояс. Но, натолкнувшись на взгляд нагнувшийся над водой Ольги, слегка смутилась.

- Да ладно ты, не смотрит никто, - усмехнулась та, стоя по колено в воде и с видимым наслаждением продолжая намыливать волосы.

Ника, кивнув, осмотрелась и растерла гель по телу. В соленой воде средство мылилось плохо и чуть погодя пришлось сходить еще раз. Постепенно Ника приходила в себя, сбрасывая охватившее ее после катастрофы оцепенение - и уже с удовольствием мылась, гадая, что же раньше она до этого не додумалась.

- Кайф-то какой, а? – выразила свои чувства Ника, с удовольствием заходя в море, и уже под водой обтираясь руками, избавляясь от остатков мыла.

- Зубы будешь чистить? – спросила ее Ольга, которая стояла на берегу, держа в руках тюбик с пастой и зубную щетку.

- С удовольствием, - кивнула Ника.

- Только щетка одна. Давай, сначала ты, потом я, - предложила Ольга.

- Да я не брезгую, - пожала плечами Вероника. Настроение у нее поднялось, и глядя на более взрослую спутницу, она уже не испытывала никакого раздражение. – Чистите, я пока голову помою, - произнесла Ника, выходя на берег, загребая воду ладонями, широко расставив руки.

- Ой да ладно ты, я не старая. Давай на «ты», - предложила Ольга.

- Хорошо, - согласилась Ника вслух.

«Не старая, как же!» - мысленно засмеялась она, но постаралась сделать так, чтобы эти эмоции на лице не отразились.

В этот момент Ника заметила неподалеку движение, машинально присмотрелась, и вдруг столкнулась взглядом с Женей, который вывалился из-за кустов совсем неподалеку.

- Упс, - выдохнул удивленный Женя, широко открыв глаза, рассматривая открывшееся зрелище.

- Ай! – взвизгнула Ника, невольно прикрывшись руками, отворачиваясь. Она еще и полуприсела - чтобы иметь возможность закрыться руками как можно сильнее, но через несколько мгновений до нее дошло, что можно спрятаться под водой, и она в несколько прыжков, взбив веер брызг, оказалась на глубине и там присела.

Но Женя на нее не смотрел – он во всем глаза пялился на Ольгу, которая совершенно не думала стесняться, даже наоборот – выпрямилась при виде парня.

- Подсматриваешь? – деланно сердито поинтересовалась она, дернув подбородком.

Присевшая в воде Ника, переведя взгляд с Жени на Ольгу, обратила внимание, что та прислонила руки к груди, но не столько закрывая ее, сколько поддерживая, приподнимая. Девушка вспомнила, как только что прыгала по волнам и, представив, как это выглядело со стороны, густо покраснела.

- Не, я это… вон, багаж мамы Лены тащу… - замялся Женя, кивнув назад, и только сейчас Ника заметила, что он волочит за собой большой пузатый чемодан с красными вставками.

- Ой Женя! – восторженно воскликнула Ольга, даже слегка подпрыгнув: - А мой не достал? У меня пластиковый, разрисованный ярко?

- Нет, не видел, - покачал головой Женя, пояснив: - Пластиковые могло течением унести. А этот тканевый, водой напитался и тяжелым стал.

- Ну ладно - надеюсь, найдется еще, - расстроенно сказала Ольга.

- Я… это, пошел, - немного суетливо кивнул засмущавшийся Женя и, отвернувшись, потащил чемодан по пляжу. Сидящая в воде Ника заметила, как это неудобно – колеса не крутились, а парню приходилось прилагать значительные усилия еще и для того, чтобы чемодан не перевернулся – тот валко клонился по сторонам.

- Какой хороший мальчик, - посмотрела ему вслед Ольга и плотоядно, как показалось Веронике, ухмыльнулась - прежде чем засунуть зубную щетку в рот, а после повернулась к Веронике. Резко, так что тяжелые купола грудей лениво качнулись.

- Сейчас я туда побегу, - прижав груди локтями, и высунув на пару секунд щетку изо рта, произнесла Ольга, обращаясь к девушке: - Лекарства в сумке должны быть, надо посмотреть, что Ане можно дать. Кстати, Вероника, почему ты так с ней…

Ника не хотела слушать про «кстати» - еще до того, как Ольга произнесла про мать, она уловила по тону, о чем пойдет речь и, изогнувшись в прыжке нырнула, хлопнув ногами по воде, подняв высокий фонтан брызг.

Объяснять, почему она за все время подошла к матери всего два раза, не хотелось. Ни Ольге, ни кому-либо еще.

Глава 17 Лагерь

- Ух ты, юниор, ну красавец! – при виде подходящего к лагерю Жени – с чемоданом - воскликнул уже вернувшийся в лагерь Георгий, который тащил за собой охапку веток для костра. Женя не отреагировал, а подкатив чемодан ближе к Анне, положил его на землю. Вжикнула молния и тяжелая, набухшая от воды крышка отвалилась в сторону.

Женя начал понемногу освобождать чемодан в поисках лекарства. Вещей было много – в отличие от небольшого багажа Наташи, Елена собиралась тщательно. У нее с собой было много одежды, и немалая часть была занята косметическими средствами.

После одежды Женя выложил на землю нетбук, следом маленький, миниатюрный дорожный утюг, кипятильник, промокшую и слипшуюся пачку чая, пакет с сахаром, банку с солью, термос, несколько пар различной обуви, большой пакет с купальниками и наконец достал искомое – прозрачную сумку с лекарствами. Она была герметично закрыта, и упаковки не пострадали от воды.

Открыв сумочку, Женя встряхнул от капель один из полиэтиленовых пакетов, и вывалил лекарства на него, начав их быстро перебирать. Почувствовав, что кто-то находится у него за плечом, обернулся и увидел Ольгу, которая уже успела одеться и прибежать за ним – с чемоданом, усталый, шел он небыстро. Только вытереться Ольга не успела и на ее футболке темнели мокрые пятна.

- Давай, что-нибудь от простуды, - произнесла она, наклоняясь над лекарствами.

- От простуды не надо, - покачал головой Женя, - Анна еще в самолете сказала, что антибиотик нужен. – Вот, - нашел он и приподнял пачку с таблетками: - Антибиотик, три таблетки, на три дня - я в прошлом году сильную ангину подхватил, мне сразу помогло.

- А, это… знаю-знаю, - приняла пачку Ольга, и сразу же захрустела упаковкой, доставая одну таблетку. Сразу же она резко встала, случайно взметнув песок. – Ой, - воскликнула она, увидев, что часть песка попала на разложенные лекарства, и подалась было вперед.

- Да я уберу, - взмахнул рукой Женя и Ольга, кивнув, направилась к Анне, присаживаясь рядом с ней и доставая бутылку с водой лежащую под пальмовым листом.

- Аня, Анечка, солнышко, проснись…

Анна - лицо которой было покрыто бисеринками пота, находилась в полубеспамятстве. Разбуженная, она безропотно проглотила таблетку, запив ее остатками воды и снова закрыла глаза, больше не реагируя на окружающую действительность.

Порывшись в груде вещей, Женя между тем достал четыре небольших, тугих квадратных пакета. Открыв один из них, он потянул за плотно сложенную ткань, с усилием извлекая ее.

- Ух ты, вот это вещь! – громко произнес Георгий, увидев, что в руках у парня оказался дождевик из тонкой, но плотной и непрозрачной ткани. – Антоха, о заживем! Дом построим! – обернулся он к тому, с интересом взиравшему то на чемодан, то на хлопотавшую у Ольги Анну.

Женя - даже не глядя на Георгия, поднялся и направился к Анне, положив дождевик рядом с ней. После этого он походил вокруг, пособирал веток - и, примерно прикинув, начал забивать одну из них в землю рядом с лежанкой Анны.

- Здесь по инструкции надо за час до еды принимать, - Ольга, которая дав Анне таблетку, вернулась к разобранному чемодану и теперь читала инструкцию.

- Сейчас будет еда, - радостно отрапортовал Георгий, показывая на костер.

- Рыба! – присмотревшись, радостно закричала Ольга. – Аня, Женя, рыба! Ника, рыба! – Ольга подскочила - увидев вернувшуюся в лагерь Веронику, которая принесла пакет с шампунями и тоже не скрывала радости при виде еды, добытой Георгием и Антоном.

- Рыба, рыба, - с покровительственными нотками в голосе произнес Георгий, приподнимая палку, на которую через жабры было насажено штук пять разных рыб.

- Ой мы сейчас есть будем! Мясо будем есть, мясо! – заметалась по лагерю Ольга, и встала как вкопанная: - А как готовить будем?

- Готовить будем с чувством, с толком, с расстановкой, - произнес Георгий, и гоготнул своей шутке.

Почистив и выпотрошив - промыв в морской воде, три крупные рыбы слегка посолили и завернули в плотные зеленые листья. После, сдвинув костер в сторону, подкопали свертки в землю, а угли переместили сверху, оставив рыбу печься. Пока занимались приготовлением, Женя собрал выпотрошенные рыбьи внутренности в пальмовый лист и отнес их подальше от лагеря. Он опасался, как бы гниющие потроха не набежала разная живность – расхаживая по лесу, он уже видел скорпионов, пауков и разных отвратно выглядящих гусениц - не говоря уже о змеях.

Вернувшись, он соорудил подобие палатки для Анны - укрепив один из дождевиков так, что его можно было накинуть наподобие навеса над ней.

Чуть больше четверти часа никто и думать не мог ни о чем другом кроме того, что совсем рядом готовится настоящее мясо. Кроме Анны - чувствовавшей болезненную слабость - она откинулась на своей лежанке, прикрыв глаза, вновь провалившись в полубеспамятстве. Ее потрескавшиеся, сухие губы были приоткрыты и дышала она ртом, сипло. Лоб устилали бисеринки пота, круги под глазами стали еще темнее.

Но когда Георгий – заядлый рыбак, как оказалось, знающий толк в приготовлении рыбы на костре, громогласно заявил о том, что осталось минут пять, и можно будет доставать, даже она глаза открыла. Рот полнился слюнями уже у всех - и постепенно вокруг костра собрался тесный круг. Переглянувшись, угли отодвинули в сторону, и достали запеченную рыбу. Стоило только отогнуть лист в сторону, как кто-то звучно сглотнул – настолько чудный запах распространился над лагерем. Одну рыбину отдали Ольге, и она пошла кормить Анну; одну, самую крупную – забрал себе Георгий, позвав Антона. «Нам, как рыбакам» - ухмыльнулся он, а еще одну рыбу на двоих досталась Нике с Женей.

Рыба пропеклась достаточно хорошо – легко отделяя кожу, нетерпеливо брали в руки – обжигая пальцы, белые, ровные дольки рассыпчатого нежного мяса. Несколько минут и все было съедено – лишь белые скелеты остались на листьях. Георгий, звучно облизывая пальцы, поднялся и направился заворачивать еще рыбу.

- Спасибо тебе Гера, спасибо дорогой, - прежде чем приступить к приготовлению оставшихся рыбин, гулко похлопал он себя по пузу тыльной стороной ладони - чтобы не запачкаться, и тут же со всех сторон послышались слова благодарности за вкусный обед, вернее ужин.

- Если нас в ближайшие пару дней не спасут… - произнес Георгий, тактично сдерживая отрыжку и звучно выдохнув. А после задумался, пытаясь поймать ускользнувшую мысль: - Если нас не спасут в ближайшие дни, - вспомнил он, - то это рыба нам поперек горла встанет. А пока очень вкусно. Очень. Вкусно.

И не сдержавшись, Георгий все же рыгнул с нескрываемым удовольствием.

- А нас что, могут не найти? – пискнула Ника, подобравшись от напряжения.

- Найдут, конечно, - кивнул Георгий.

- Найдут, найдут, - поддержал его Антон: - Может быть просто нас пока не хватились, но в ближайшее время нас точно начнут искать. И найдут.

Между тем Анна, с трудом проглотив еще кусочек, морщась от тянущей боли в горле, благодарно кивнула Ольге и откинулась головой на подушку. Ольга, посмотрев на осунувшееся лицо больной, подняла встревоженный взгляд, глядя то на Георгия, то на Антона.

Мужчины - после того как оба сказали про то, что скоро их найдут, не поднимали глаз - будто не желая брать ответственность за свои слова. Ольга заметила, что и Ника смотрит на них с непередаваемым выражением смеси отчаяния и надежды.

- Давайте представим себя робинзонами. Будет весело, - улыбнувшись, наконец-таки произнес Антон чуть погодя, наигранно беззаботным тоном.

Громко треснула ветка в руках у Георгия. Антон кашлянул, смутившись – на отдых он летел один, без спутников, и в череде двух последних дней, наполненных жаждой, голодом, надеждой и страхом, как-то совсем забыл о том, что в катастрофе погибли люди – в том числе и Наташа, спутница Георгия.

Антон совсем смутился и, не зная, что сказать, виновато пробурчал что-то про дрова и направился к лесу.

Глава 18. Евгений

Когда стемнело, Женя сидел у костра, периодически поглядывая на Анну.

- Теперь только ждать, - произнесла Ольга, усаживаясь рядом с ним.

- Угу, - кивнул он, проворачивая длинную палку - которую держал одним концом в костерке. Через минуту он ее достал и потер о лежащее рядом некрупное бревно, которое утром притащил в лагерь Антон.

- Женя? – через пару минут спросила устроившаяся рядом с ним Ольга.

- Мм?

- Слушай, а можно я возьму там кое-что? – показала она взглядом на большой чемодан, рядом с которым вынутые вещи были разложены на просушку.

- Почему ты спрашиваешь? – поинтересовался Женя, в очередной раз проворачивая палку в костре и достав ее, снова потер дымящимся концом о бревно.

- Ну, это же вещи твоей матери, - осторожно произнесла Ольга, - и…

- Бери, не волнуйся, - кивнул Женя, пристально глядя в огонь.

- Спасибо, - негромко проговорила Ольга и направилась к чемодану. Покопавшись там, она достала один из купальников и ушла в сторону, примерять. Елена по комплекции была крупнее Ольги - но грудь у них была примерно одного размера и, поколдовав с застежками, верх та приспособила быстро. С трусами же пришлось повозиться – примерив их за кустами, она, держа их в руках, вновь уселась рядом с Женей, взяв найденный в пенал с иголками и нитками.

Пока Ольги подшивала под себя купальник, Женя по-прежнему держал длинную палку одним концом в костре, периодически ее доставая и с усилием потирая о бревно.

- Ой, а что это ты делаешь? – поинтересовалась Ольга, когда Женя достал палку в очередной раз, но тут же догадалась: - Ой, Женя, это что, копье? Слушай, в натуре копье! Ничего себе, круто как – ты сам додумался?

Женя поднял на уровень глаз обожженный конец, который уже был заострен ровной конической формой.

- Мы такие давным-давно в пионерском лагере делали, - ответил он после небольшой паузы: - Вожатый научил. Древние люди так себе оружие обжигали.

- Слушай, ну круто, - покачала головой Ольга. – А кого ты будешь им… ну, того?

- По ситуации, - невесело усмехнулся Женя. – Но вообще, рыбу думал ловить.

- Рыба — это круто, - вздохнула Ольга удовлетворенно, вспоминая трапезу, а после подняла глаза в небо: - Дождя еще не было, - произнесла она тоскливо, глядя на серую, невеселую дымку облаков, затянувшую вечернее небо, - а пить так хочется…

- Вон кокосы лежат, - показал кивком на большую кучу неподалеку Женя.

- Там ни одного вскрытого нет, долбить надо, - дернула щекой Ольга.

- Давай открою, - предложил Женя, не глядя на нее, все проворачивая конец палки в небольшом костерке.

- Да мне они уже вот, - постучала двумя пальцам себе по горлу Ольга.

- Полезно же, - удивился Женя, - и вкусно.

- Мне невкусно, - поморщилась Ольга с чувством, близком к отвращению, - один, два, ладно, но второй день - фу-фу-фу. Да и живот уже крутит.

- Ты воду из зеленых пила? В коричневых уже молоко, он не очень вкусное, а…

- Конечно из зеленых, - перебила парня Ольга. – Пила из зеленых, ела из коричневых… буэ…

- В зеленых вода особая – там витаминов очень много, полезно и…

- В зеленых вода особая, когда в баре его топориком откроют, трубочку сунут и рома туда вольют. Вот тогда вкусно, - мечтательно протянула Ольга, и снова скривилась: - А так мне эти кокосы вот уже где, - сморщилась она, снова показывая пальцем на горло, с выражением крайнего пресыщения на лице.

- Ребят, - послышался вдруг слабый голос.

- Ой, Анечка! Проснулась! – подскочила Ольга, подбегая к лежащей Анне. Женя также, отложив в сторону незаконченную острогу, поднялся.

Анна в это время пыталась подняться, но из-за слабости у нее получалось плохо.

- Лежи, лежи, Аня, куда ты собралась… - начала было Ольга, но встретилась с ней глазами, поняла и помогла ей подняться. – Женя, давай, помоги, а? – позвала она парня.

Женя подошел с правой стороны, подхватив Анну под руку. Но та, шагнув вперед, дернулась, оступилась от слабости и Женя, приблизившись к ней вплотную, левой рукой взял ее за предплечье, а правой приобнял за талию.

Анна шла, опустив голову, лицо ее закрывали спутанные волосы. Когда они удалились на десяток метров от лагеря, Женя оставил женщин одних, а через пару минут по оклику Ольги подошел и помог Анне вернуться обратно в лагерь.

Здесь она легла на свое место - но глаз больше не закрывала, о чем-то переговариваясь с Ольгой. Женя, заметавшись было, быстро вскрыл один из зеленых кокосов, сняв с него верхушку. Через небольшую щель брызнуло кокосовой водой - прямо ему в лицо, но он не обратил внимание, расширил отверстие, - так что через него было удобнее пить и подойдя к Анне, присел рядом, протягивая ей кокос.

- Спасибо, - прошептала она, встретившись взглядом с Женей. Неожиданно оба смутились, отведя глаза. Ольга, заметив это и усмехнувшись, поддержала кокос, помогая Анне.

- Осторожней, не пролей только, пятна коричневые останутся, - заговорила она, помогая Анне напиться. Сделав несколько глотков, та попыталась отстраниться, но Ольга замотала головой: - Нет-нет, ты пей давай! Здесь сплошные витамины, и вообще очень полезно! Давай, давай, не отлынивай…

Вторая ночь на острове прошла гораздо беспокойней, чем первая. Сегодня спали, накрывшись вещами Елены – в ее багаже нашлось несколько теплых толстовок и длинный шерстяной кардиган, который выделили Анне. Рядом с ней, под сделанным Женей навесом, прилегла Ольга, а остальные устроились у подножия пальмы. После того, как поели, была высказана мысль соорудить шалаш - но наступил вечер, а потом невероятно быстро опустилась темная тропическая ночь и начинание отложили на завтра.

Долгое время никто не мог заснуть – кто-то ворочался, сопел, то и дело раздавалось матерное бурчание Георгия – он всегда очень тяжело засыпал. А когда заснул, пару раз начинал храпеть – Ольге приходилось вставать и пихать его – на некоторое время помогало. То и дело раздавалось шуршание листьев – периодически кто-то ворочался, но постепенно все, и даже Женя, которого сильно раздражал храп, заснули. Проснулся он посреди ночи, в полной темноте, но совершенно без желания снова уснуть. Аккуратно, чтобы не шуметь, он поднялся, направляясь к костру. Присев у огня, сморщился – воздух даже сейчас, ночью, был спертый, влажный и горячий - капелька пота преодолела брови и попала в глаз, который сразу защипало. Женя вытер лоб рукой, поморщившись и уселся у костра, осторожно подбросив несколько палок в тлеющие угли.

Минут через десять он почувствовал, как на лицо упала капля. Раз, два – следом с неба полетели следующие, а буквально через несколько секунд вокруг все шумело падающей стеной тропического ливня.

Спящие у подножия пальмы Георгий, Антон и Вероника сразу проснулись - и под крики Георгия, которые осуждал возмутительное, по его мнению, поведение природы, начали искать дождевики. Женя тоже подскочил на месте – он был ближе, и схватив один из дождевиков, достал его, но вместо того чтобы надеть, расстелил по земле. После он схватил один из обломков кокоса и принялся копать им углубление в песке. Когда оно было, по его мнению, достаточно, он накрыл яму дождевиком, создав своеобразный резервуар для воды.

- Молодец, юниор! - ободряюще крикнул ему от пальмы Георгий, который уже сидел на корточках, спрятавшись под другим дождевиком вместе с Никой и Антоном.

Женя поморщился, не обратив внимания на выкрик. Он был уже насквозь мокрый, поэтому больше не торопился, даже поначалу наслаждался – дождь нес с собой прохладу. Походив вокруг потухшего костра, Женя нашел пластиковую бутылку и, используя навес, из-под которого на него смотрели проснувшиеся Анна с Ольгой, набрал в нее воды.

- Женя, иди к нам, - позвала его Ольга, призывно махнув рукой.

- Я мокрый, - помотал тот головой, отходя в сторону.

- Да тут все скоро мокрое будет, - махнула рукой Ольга, - давай, давай, залезай!

Помявшись немного, Женя все же залез под навес, и устроился аккуратно на самом краю подстилки - слушая, как бьют крупные капли по прорезиненной ткани.

Через некоторое время дождь прекратился. Поначалу от пальмы, где находились остальные, слышались возгласы, периодически перемежаемые смехом – Георгий, устраиваясь поудобнее, балагурил, но постепенно там все утихло – обустроив более-менее сухой уголок, там улеглись спать.

Жене сон не шел. Стало прохладно - даже несмотря на то, что он переоделся в сухое – его рюкзак и вещи были в пластиковом чемодане, не промокнув. Он лежал, вытянувшись стрункой на краю под натянутым навесом, чувствуя себя неуютно, неудобно, но осознавая, что большего удобства нигде не найдет – ну не на мокрой же земле спать, а костер потух. Но постепенно он, чувствуя, что заснуть не удастся, склонялся к мысли подняться и заново разжечь костер – найденная бензиновая зажигалка после просушки работала без проблем.

- Женя, - услышал он вдруг шепот. Приподняв голову, столкнулся взглядом с Ольгой, которая тоже не спала.

- Женя, холодно ей, - прошептала Ольга и сделала движение рукой, призывая его обнять Анну. – Смотри, какая холодная, - прошептала она, кладя руку Жени на плечо Анны. – Давай, давай, - снова потянула она его на себя.

Анна лежала на боку, между ними, поджав колени, спиной к Жене. Он, осторожно двигаясь, аккуратно придвинулся, прислонившись к ее спине.

- Давай, давай, - с некоторым раздражением даже произнесла Ольга, снова потянув за руку Женю, заставляя его обнять Анну. Но та лежала слишком близко и Женя, перекинув через нее руку, положил ее на плечо Ольге.

- Вот, так получше, - удовлетворенно хмыкнула та и спрятала голову, стараясь побольше придвинуться к больной, чтобы поделиться с ней теплом своего тела.

Несмотря на то, что Женя сам замерз, он с удивлением чувствовал, насколько холодная Анна, и как мелко потрясывает ее в ознобе. Чуть придвинувшись, он прислонился плотнее, стараясь не давать теплу уходить и лег, замерев. Лежать было не очень удобно – почти сразу потянуло левую руку, захотелось перевернуться на спину, но Женя терпел. Постепенно он начал прислушиваться к дыханию Анны и понял, что дышит та неровно. Он осторожно снял руку с плеча Ольги и подогнул ее, обнимая Анну, пытаясь поделиться с ней теплом. Рука скользнула и Женя невольно вздрогнул, почувствовав под запястьем упругую грудь, стянутую купальником. Чуть убрав руку, устроив ее так, чтобы не касаться груди и задумался, почти не дыша – ему показалось, что Анна тоже вздрогнула при его движении. Полежав еще немного, гадая, спит она или нет, он неожиданно для самого себя уснул.

Глава 19. Юниор Джек

- Ух ты юниор, во красавец! – раздался над лагерем зычный возглас Георгия: - А хорошо устроился!

Не совсем понимая, в чем дело, Женя часто заморгал и вдруг увидел перед собой лицо Анны. Еще раз сморгнув, он вдруг понял, что она лежит, прижавшись к нему, устроившись у него на плече. Она тоже только что проснулась - но по всей видимости чуть раньше Жени – ее глаза не были заспанными со сна. Подняв голову, Анна встретилась взглядом с Женей и ее лицо залило краской смущения. Парень пошевелился, собираясь было выбраться, но дернувшись лишь слегка, замер, лихорадочно раздумывая, что сказать. Анна в этот момент подняла глаза, немного смущенно улыбнулась и вдруг провела рукой по лбу Жени, поправляя ему челку. Он тоже улыбнулся, открыто и с облегчением – жест Анны будто бы разбил оковы неловкости, и парень спокойно поднялся, чувствуя, что ничего говорить уже не надо.

Георгий, постояв немного, нахмурившись - но не найдя что сказать,- видя, что ни Женя, ни Анна не выказывают больше смущения произошедшим, принялся расхаживать по лагерю, рассуждая о том, что необходимо сегодня же возвести шалаш, сделать навес для дров, оборудовать маяк на скале и поддерживать там огонь, да и вообще вставайте, вставайте, надо двигаться!

Анна, приняв утром вторую пилюлю антибиотика, уже к середине дня чувствовала себя гораздо лучше. Болезни будто и не было - а из неприятных ощущений осталась только предательская слабость. Понемногу приходя в себя, днем она искупалась, помылась, а остальное время находилась в лагере, понемногу расхаживаясь.

Вокруг кипела деятельность – Георгий с Антоном нашли неподалеку бамбуковые заросли и рубили толстые, полые стволы, собираясь делать шалаш. Женя с утра исчез и так и не появлялся – Анна, не очень хорошо помнившая события последних дней начала было волноваться, - но находившаяся в лагере Ольга сказала, что его отлучки уже в порядке вещей.

Не было перед глазами и Ники – Анна то и дело оглядывалась по сторонам в поисках дочери, но та, находясь неподалеку от лагеря, присутствовала лишь эхом своего звонкого голоса – она то помогала Георгию выбирать бамбуковые деревья, то собирала пальмовые листья, предназначенные чтобы крыть крышу, то ходила по песчаной косе к рифу на рыбалку. Рыбы было достаточно и единственная, кто постоянно находился в лагере вместе с Анной – Ольга, только и делала, что чистила и готовила ее на костре.

Ливень прошел примерно после обеда и продолжался не больше получаса. Но воды с неба лилось столько, что резервуар из дождевика наполнился вновь - а еще Анна с Ольгой, - оставленные присматривать за лагерем, используя дождевик, которым закрывали костер, наполнили все бутылки.

После ливня вновь выглянуло солнце, высушивая мокрый песок. Кроме небольшого перерыва на ливень день был яркий, солнечный - и Анна с Ольгой смогли позагорать, несколько раз в процессе искупавшись, освежаясь.

Ближе к вечеру Георгий с Антоном притащили в лагерь стволы бамбука и охапки пальмовых листьев и начали обсуждать методы постройки шалаша. Антон утверждал, что строить надо, приподняв пол над землей, связав его веревками из растений, Георгий был противником этого плана – его аргументы сводились к тому, что шалаш нужен максимум на пару дней - ведь поиски наверняка уже начались, и был противником усложнения трудоемкости процесса.

Появилась в лагере и Вероника – Анна исподтишка все поглядывала на нее. Дочь казалась веселой, беззаботной - много шутила и вела себя совершенно естественно, что сильно расстраивало Анну – показное безразличие к ней Ники скребло кошками по душе.

Несмотря на всеобщее если не веселье, то слегка приподнятое настроение точно – совместная работа сближала, кто-то нет-нет, да и оглядывался в сторону чистого неба, - с тоской подолгу глядя на широкие полосы инверсионных следов. Самолеты над островом летали, и достаточно часто – но не будешь же махать лайнеру, летящему на высоте десяти тысяч метров?

Когда солнце перестало припекать и опустилось ближе к горизонту, понемногу начиная принимать багровый цвет, появился Женя. Выглядел он утомленным, но довольным собой. На нем была новая, черная футболка и шорты, шел он босиком по пляжу, держа в руках за шнурки кеды, острогу и одну рыбину среднего размера.

- Джек пришел! – приветствовал подходящего парня Георгий, намекая на фирменную надпись футболки Жени: «Jack Daniels».

– Что так с уловом то слабо так - а, юниор? Юниор Джек?

Георгий широко улыбался - но в его голосе читались вызывающие, неприятные нотки, а взгляд направленный на юношу смотрел исподлобья. Анна присмотрелась, пытаясь понять – действительно ли Георгий питает к парню явную неприязнь, или это ей только кажется?

Женя в это время подошел и присел у костра, положив на лист, где лежала пара выпотрошенных рыб, свой действительно небольшой улов. Анна заметила, что на горбатой рыбе, ближе к приплюснутой к голове, виднеется двойная круглая рана от копья. Еще она отметила, что острога Жени приобрела новый вид – заостренный конец был расщеплен и два получившихся острия в том месте, где они сходились к древку, были промотаны фиксирующей раскрытое положение полоской ткани таким образом, что получились своеобразные вилы.

- Кто тогда будет Ральфом? – вдруг немного рассеянно - витая в мыслях -поинтересовался Женя, с легкой улыбкой посмотрев на Георгия. Тот не сразу нашелся что сказать, не поняв вопрос.

Анна тоже поняла не сразу, но после у нее будто щелкнуло что-то, и она вспомнила:

- Это ты про «Повелителя Мух»?

Женя посмотрел в сторону Анны и кивнул, а та улыбнулась и ему, и своей догадке.

- Вы о чем? – поинтересовался Георгий, глядя то на Анну, то на Женю.

- Книга такая, - пояснил тот: - «Повелитель Мух» называется. В ней рассказывается история о том, как группа подростков попала на необитаемый остров в тропиках.

- Что, хорошая книга?

- Кому как, - пожал плечами Женя, - считается классикой мировой литературы. История о том, как обнажаются пороки человеческого общества в отсутствии довлеющего контроля законов.

- И как же они, обнажались? Пороки в смысле? – хохотнул Георгий и быстро глянул сначала на Ольгу, а после на Анну вдруг повлажневшими глазами. Анна не обратила внимания, а вот Ольга взгляд отметила, машинально подняв руку и тыльной стороной запястья убрав со лба прилипшую прядь волос.

- Постепенно, - между тем нейтральным тоном ответил Женя, не поднимая глаз.

- Не тяни вола - а, юниор? – повысил голос Георгий, и снова хохотнул: - Давай, расскажи, как у них там пороки обнажались? Тема-то интересная! – добавив, Георгий снова глянул по сторонам. Сначала на Анну - но она на него и в первый раз, и сейчас внимания не обратила. Следующий взгляд вновь предназначался Ольге – и та, несколько мгновений глядя Георгию глаза-в-глаза, сморгнула и деланно смущенно опустила взгляд, демонстративно вздохнув.

- Группа кадетов возрастом от восьми до двенадцати лет попала на необитаемый остров, - между тем спокойным, рассудительным тоном пояснил Женя, не обращая внимания на отвлеченность Георгия. - Их долго не могли найти, а они, ошалев от свободы, надумали себе страхов, немного поссорились и убили пару человек, а после вообще чуть весь остров не спалили.

- Мда, серьезная тема, - демонстративно выпятив губу, покачал головой Георгий, - ну нам это не грозит. Ну, во-первых… девушки у них были? Нет? Ну, я так и думал. А во-вторых – нас скоро найдут.

- Вряд ли, - негромко произнес Женя.

- Чего? – резко обернулся Георгий - который уже определился желанием текущего момента и придав взгляду игривого интереса, пытался поймать глаза Ольги.

- Ну-ка повтори, что ты только что сказал?

- Вряд ли нас быстро найдут, - внятно повторил Женя, глядя на собеседника.

- С чего это?

Женя отвернулся, посмотрев на Анну. Она встретилась с парнем взглядом и с едва заметным кивком прикрыла глаза.

- Мы летели не на Самуи, - вновь посмотрел Женя на Георгия.

- А куда? – слегка опешил тот.

- Не знаю, - пожал плечами парень. – Пилот погиб, угонщик самолета тоже, спросить не у кого.

- Какой угонщик? – раздался многоголосый вопрос. Теперь не только Георгий пристально смотрел на Женю – приподнялся с насиженного места Антон, подобралась Вероника, устроившаяся в отдалении.

- Вероятнее всего, мы летели не по маршруту, - негромко, но очень внятно в наступившей тишине – только пламя костра потрескивало, проговорил Женя. – В кабине был пилот, а второй тип, вероятно, угонщик. Тот маневр – когда самолет закрутило перед островом, пилот выполнил сознательно – потому что у второго был пистолет и он, наверное, решил его сбить с толку - уронить может.

- Ты видел этот пистолет? – повысив голос, спросил Георгий.

- Я выстрелы слышал, - совершенно спокойным тоном ответил Женя.

- Я тоже слышала, - в повисшей тишине неожиданно громко прозвучал сдержанный голос Анны.

Георгий, посмотрев на Анну, отвел взгляд - приобретший отсутствующее выражение и отойдя к костру, присел на корточки, глядя в огонь. Антон, стоящий неподалеку, будто бы обмяк, потеряв внутренний стержень – он сгорбился, потеряв прямоту осанки.

Зашуршали ветки под Вероникой - подогнув ноги, она обхватила руками колени, уткнувшись в них лицом. В наступившей тишине явственно слышался легкий шум прибоя и шелест деревьев на легком ветру. И кроме это, явственно ощущалась гремящая тишина пустого, многокилометрового необитаемого пространства вокруг.

- Есть идеи, где мы находимся? – через некоторое время вынырнул из мыслей Георгий.

Одного за другим он оглядывал собратьев по несчастью - но те в ответ или опускали взгляды, или пожимали плечами.

- Летели мы долго, и уже должны быть рядом с Самуи, - произнес Антон, подходя к костру. Его высокий лоб пересекали морщины – было заметно, что он задумался.

- Или мы не в ту сторону летели, - произнес вдруг Женя. Присев на колено, он ладонью расчистил небольшое пространство - и взяв подняв с земли маленькую веточку, схематично начертил очертания Сиамского залива: – Паттайя здесь, - поставил он жирную точку. – Самуи здесь, - еще одна точка появилась на карте, и между ними пролегла пунктирная линия предполагаемого пути самолета.

- А куда мы еще могли лететь? Мы все время над морем летели! – подсел рядом Георгий. Не только он – и Ольга, держа запачканные рыбой руки за спиной, и Антон, и привставшая со своего места Анна прянули ближе. Даже Вероника поднялась и приблизилась - но не подходя очень уж близко, выдерживая некоторую дистанцию.

Женя в это время провел еще несколько прямых линий.

- Должны мы были лететь так, - показал он по начерченному пунктиру, - но я пару раз в иллюминатор землю видел. Я сидел слева, и скорее всего, летели мы вот так.

Новый предполагаемый пунктир пути лег на импровизированную карту, огибая одну из клешней побережья залива.

- Здесь дальше Камбоджа, а еще дальше Вьетнам, - прокомментировал Женя, - если самолет направлялся вот сюда, нам не очень повезло.

- Почему? – спросил Георгий. Сам он пока не понял, но остальные, если судить по их лицам, уже догадались.

- Искать-то нас будут вот здесь, - показал первый пунктир Женя.

- Твою мать, а! – выругался Георгий, добавив еще несколько грязных выражений.

- Да, хорошего мало, - согласился задумчивый Антон, вглядываясь в нарисованную карту.

- Слушай, юниор, короче…

- Георгий, - вдруг прервала мужчину Анна, окликнув его неожиданно твердым голосом.

- А?! – обернулся тот к ней.

- Георгий, подскажи, а с чем связана такая твоя агрессивность в общении с Женей? Он тебя обидел как-то?

Лицо Георгия практически мгновенно покрылось красными пятнами. В глазах мелькнуло недоумение, растерянность, но совсем мимолетно – отправившись от неожиданности, он насупился, набычился - и собрался было ответить, но Анна его опередила, вновь заговорив голосом, в котором чувствовались стальные нотки.

- Георгий, мы попали в достаточно трудную ситуацию, и как-то хочется, чтобы все это побыстрее закончилось. Но наше нахождение на этом острове может затянуться гораздо дольше, чем мы все этого хотим - и желательно нам сохранять в нашем коллективе благожелательный климат. Поэтому давайте стараться обходиться без пренебрежительного тона и придумывания различных прозвищ.

- Аня, тебя это задевает? – Георгий был несколько выбит из колеи, и спросил первое, что пришло в голову. Но тут же добавил, переходя в наступление: - А почему ты это говоришь, он сам что ли не может…

- Георгий, я говорю о том, что лично мне не нравится. И вежливо прошу так больше не делать, – перебила Анна.

Георгий нахмурился, едва сдерживаясь – ему не верилось, что эта женщина, Аня, Анечка - пару дней назад приветливая, пусть и немного отстраненная в общении, но очень аппетитная телочка, - может своим ртом с бантиком губ выдавать такие фразы, которые заведут его в тупик. Он возмущался еще и оттого, что последние пару дней она валялась тут овощем - болея, а он вообще-то таскал дрова, ловил рыбу, раскалывал кокосы, и вообще обеспечивал быт в лагере, взвалив на себя бремя вожака. Ему казалось, что после бесполезного двухдневного существования она просто не смеет высказывать свое мнение! Но глядя в чистые глаза Анны он просто не мог найти слов, чтобы без агрессии все это ей объяснить.

- Георгий, давай жить дружно и со взаимным уважением? Чтобы до того, как нас спасут, провести время без проблем и ненужных размолвок. Договорились?

- Да я и так без проблем и с взаимным уважением, - пожал плечами он, покивав и отворачиваясь.

Насупившись, Георгий отошел в сторону - в задумчивости принявшись за несколько дел сразу, пытаясь скрыть свое раздражение. Как было бы просто, если бы она была мужиком – он бы ее просто послал сейчас. Кроме того, Георгия раздражала твердость Анны в позициях и суждениях – чувствуя себя вожаком маленького общества, он чувствовал, что его авторитет сейчас серьезно пошатнулся.

Анна вежливо кивнула в спину Георгию, а чуть погодя, отворачиваясь, бросила короткий, острожный взгляд на Женю – не обиделся ли парень, что она за него вступилась подобным образом. Но Женя сохранял совершенное спокойствие, более того – когда Анна поймала его взгляд, он ей весело улыбнулся и подмигнул.

Глава 20. Лагерь

После размолвки в лагере некоторое время стояла удрученная тишина, а после все как-то разбрелись. Анна откинулась на своей лежанке – слабость еще ушла не полностью, Вероника вернулась в свой дальний уголок, Ольга принялась за чистку рыбы, а Георгий с Антоном отошли к груде веток, решая, как же будут строить.

Новость о том, что самолет мог лететь не по маршруту, выбила всех из колеи – не слышался больше смех и громкие переговоры, все выглядели расстроенными и опустошенными. Небольшой всплеск активности произошел, когда солнце, ускорившись, начало прятаться в море. Но когда оно исчезло, а после на землю опустилась густая темнота тропической ночи, разговоры вновь поутихли. Понемногу все разбрелись по своим местам - один Женя сидел у костра, ждал, пока запечется его рыба – долго отсутствуя, он пропустил ужин. Как и обед, впрочем.

- Помните, передача была давным-давно, там участвовало по трое парней и девчонок? – поинтересовался вдруг Георгий, разорвав спокойную тишину: - Они там друг друга выбирали, так что никто не видел, кого другие выбирают еще?

- Я помню, - воскликнула Ольга, - «Любовь с первого взгляда» называлась, я ее очень любила смотреть, когда родителей дома не было!

- А когда были?

- А когда были, они мне не разрешали, я тогда маленькая была! – в голосе Ольги явственно слышались кокетливые нотки.

- Я не помню такой передачи, - глядя в переливающиеся красноватым жаром угли, негромко произнес Женя.

Анна, чье ложе находилось рядом, посмотрела на парня, чуть махнув ресницами, погрузившись в воспоминания. Для нее как-то неожиданно в этот момент голоса остальных отдалились, стали звучать далеким, привычным фоном, который и не слышишь.

- Это шоу давным-давно показывали, - произнесла она, с грустной улыбкой глядя вдаль, - было очень популярным. Я тоже его смотрела, когда совсем маленькой была. Мечтала, помню, мне казалось, что там все по-настоящему… Его году в девяносто восьмом показывать закончили, уж не знаю почему.

- Я в девяносто седьмом только родился, - вырвалось непроизвольно у Жени.

- Господи, какая я древняя, - хмыкнула Анна. Она моргнула, прогоняя наваждение воспоминаний и посмотрела на окружающее ясными глазами, в которых плясали чертики смешинок. Но тут же столкнулась с совершенно серьезным взглядом Жени, который внимательно смотрел на нее. В тот момент, когда их глаза встретились, парень отрицательно покачал головой.

- Не заметно, - негромко произнес он, адресуя слова только ей.

Улыбка сползла с лица Анны, и она почувствовала, как в груди появилось тянущее своей легкостью чувство. Несколько долгих секунд она смотрела Жене в глаза, и ее вдруг как током ударило – его взгляд читался, как открытая книга. Отвернувшись, Анна невольно закусила губу, стараясь больше не встречаться с ним глазами.

«Нет-нет-нет» - зашептала она про себя немного ошарашенно.

Только влюбленного подростка ей сейчас не хватало. Больше не участвуя в разговоре, Анна лихорадочно раздумывала, пытаясь найти выход из сложившейся ситуации. И пытаясь вспомнить, кто такие вообще эти существа – семнадцатилетние подростки.

Кроме не очень удачного общения с дочерью, с молодежью она как-то больше не общалась - а единственным воспоминанием из того своего возраста было непререкаемое ощущение собственной правоты, затмевающее все остальные мнения. Анна вздохнула, и легла на свое импровизированную кровать, коря себя за невнимательность – за то, что не замечала внимательных взглядов Жени, ни его ироничных комментариев, ни того, что он часто находился рядом. И началось это еще тогда, в Паттайе - когда на выходе из отеля Женя готов был драться за нее с двумя подвыпившими туристами. Для нее паренек был человеком из другого мира - и она даже в самых неожиданных мыслях не допускала варианта того, что у нее с ним может что-то произойти. Между ними лежала пропасть в… пятнадцать лет – быстро подсчитала Анна, оторопев при мысли о столь глобальном сроке.

Лежа на боку, Анна нервничала все сильнее – она понимала, что надо повернуться обратно, каким-то образом попробовать объяснить парню, что не надо на нее больше так смотреть, надеясь на что-то - ведь это неправильно. Но как именно это сделать, какие найти слова, Анна пока не понимала.

Понемногу успокаиваясь, пытаясь разложить по стройным полочкам свои мысли и чувства, Анна пыталась придумать стратегию поведения с Женей, чтобы с одной стороны, не обидеть его, а с другой не давать ложных поводов для неразделенной любви. И пока думала, неожиданно для себя краем зацепила отголоски чувств, которые сопротивлялись холодному голосу разума. Поначалу пытаясь гнать прочь эти мысли, она все же возвращалась к ним снова и снова, пока, наконец, не решилась признаться самой себе: а ведь такое внимание юного парня было ей неожиданно приятно.

Судя по отголоскам звуков, Женя достал из костра рыбу, поднялся и ушел. Не было его долго, и Анна начала уже понемногу волноваться - тихонько перевернувшись и осматриваясь, но не видя ничего в кромешной темноте, кроме тоненького круга отсветов костра. Остальной лагерь уже успокоился, но не спал – на другой стороне, не видной Анне, слышался негромкий бубнеж разговоров. Она отметила, что Ольги поблизости нет, хотя собиралась спать она неподалеку, даже место подготовила.

Полежав еще немного, Анна чуть успокоилась, абстрагировавшись от мыслей и переживаний. Но заснуть не могла – лежала, иногда вставая и подкидывая дров в тлеющий костер. Перед наступлением темноты она поинтересовалась у Ольги, почему не разжечь костер на берегу - чтобы привлечь внимание, но та ответила, что такой костер уже жгли две ночи подряд – а сегодня достаточное количество дров не набрали, потому что мужчины были заняты рыбалкой и сбором материалов для постройки шалаша.

Прошло уже около получаса, и Анна начала уже волноваться – Жени все не было и не было. Она уже собралась было подняться, чтобы пойти поискать его, но парень вынырнул из темноты, и аккуратно уселся у костра, устраиваясь на ночлег.

- Эй, Джек, ты чего всем спать мешаешь? – раздался заспанный, но как обычно слегка гнусавый голос Антона. Тот хоть и говорил негромко, но в ночной тишине его слова раздавались звучно, отдаваясь шелестом эха в кронах опоясывающих лагерь кокосовых пальм.

- Простите, - безэмоционально произнес Женя.

- Извиняем, - согласился Антон и, судя по шелесту, откинулся обратно на свое ложе. Анна посмотрела туда, откуда раздавался голос - но ничего, кроме размытых очертаний в ночи, различить не смогла. Вдруг она обратила внимание, что место, которое Ольга подготовила, до сих пор пустует. Покачав головой и слегка усмехнувшись, Анна перевернулась и посмотрела на Женю.

- Иди сюда, поближе, - неожиданно для себя позвала его Анна. Парень, несколько мгновений помедлив, поднялся и придвинулся ближе к Анне, но не пододвигаясь вплотную. Вдруг Анна подобрался, приподнимаясь на локте и вглядываясь в темноту.

- Слышишь? – шепнул она, вслушиваясь в эхо отголосков далеких стонов. - Жень, это что, случилось что… - Анна намеревалась было встать, ее глаза заметались по темноте, откуда доставались едва слышные болезненные стоны, но Женя схватил ее за предплечье и мягко, но уверенно потянул обратно.

- Не надо, - практически одними губами произнес он.

- Жень, ты чего, стонет же кто-то, - повысила голос Анна, но Женя ее прервал, приставив палец к губам.

Анна от неожиданности замолчала, прислушиваясь. И через несколько мгновений, когда до нее дошла природа стонов, густо покраснела. Женя, увидев, что Анна догадалась, чуть хмыкнул и кивнул, еще раз мягко потянув ее вниз.

Поддавшись нажиму, Анна опустилась на землю. Между тем равномерные стоны, которые еще совсем недавно были едва слышны, становились все громче. Анна в смущении спрятала глаза, боясь посмотреть на Женю - стесняясь своего смущения, но от этих стонов было не спрятаться – более того, они становились все громче, уже явственно раздаваясь над лагерем. Еще через некоторое время их амплитуда увеличилась, но они стали рваными, неравномерными - перемежаемыми бессвязным бормотанием и всхлипами. И финальным аккордом прозвучал громкий вскрик, отзвук которого еще долго висел в гремящей тишиной ночи.

- Могли бы подальше отойти, - без тени смущения недовольно прошептал Женя, переворачиваясь и поводя плечами, пытаясь поудобнее улечься.

Анна после его слов пришла в себя – все-таки она девочкой не была - просто от неожиданной близости действа и, наверное, оттого что рядом находился Женя, ее настолько сильно смутило происходящее. Но как только парень заговорил, ее смущение отступило, оставив после себя только чувство неловкости, подобное испанскому стыду – когда переживаешь и смущаешься из-за поступков или неудач другого, иногда даже незнакомого человека.

- Жень, у нее же муж в Паттайе остался! – вдруг вспомнила Анна, легонько толкнув парня в спину. Она вспомнила, как Елена представляла ей Ольгу и ее мужа – плотного черноволосого мужчину, на две головы выше супруги, которая тоже была немаленького роста.

- Муж, ага, - хмыкнул Женя, не оборачиваясь, пробормотав еще что-то негромко.

- Что? – переспросила Анна но, уже спрашивая, поняла, что Женя сказал: - Да это понятно, что муж объелся груш. Просто нельзя же так… - добавила она чуть погодя.

- Что? – еще раз переспросила Анна, и снова толкнула парня в спину: - Да повернись ты сюда, что ты там в пространство шепчешь… - Ну, говори, - когда Женя повернулся, переспросила она.

- Муж не против, - прошептал Женя.

- Может быть, - поджала губы Анна, задумавшись: - Может и она не против, раз он в Паттайе остался - развлекаться, вполне возможно. И все равно это неправильно.

Но посмотрев на выражение лица Жени, видное в блеклых отсветах разгорающегося костра, Анна поняла, что парень что-то недоговаривает. Она много и часто общалась с совершенно разными людьми - так что через некоторое время смогла заставить Женю говорить. И после поняла причину его смущения – все-таки семнадцать лет такой возраст, когда о своих победах, тем более таких, хочется кричать на весь мир, но с другой стороны, не перед предметом влюбленности же это делать?

- Мы, когда только в Паттайю приехали, в отель, все поужинали и спать или бухать ушли, а я купаться пошел, - кивнул Женя, поддавшись ее уговорам, начав рассказывать.

- Ну не все прям так уж бухать, - поправила Анна, но кивнула – она помнила первый вечер после прилета, когда мам Лена собрала всех за большим столом.

- На следующее утро я рано поднялся, позавтракал и к морю пошел. Полотенце кинул, устроился, а рядом со мной пара была - уже чуточку подшофе, но я на них внимания особо не обращал. Короче загорал, плавал, а потом смотрю – женщина их этой пары на меня все косится, улыбается, рядом плавает. Один раз даже типа случайно в меня приплыла, как врезалась.

- И? – прошептала Анна, когда Женя чуть замолчал.

- Они в бар пляжный зашли, а я еще искупался, и в отель пошел. Они меня окликнули, пригласили сока выпить. Посидели, поговорили ни о чем, и… - Женя слегка замялся.

Анна в этот раз молчала, просто внимательно на него смотрела.

- И короче жена, прямо при муже под стол нырнула, на голову полотенце набросила и мне прямо там, под столом, ну… удовлетворила, короче.

- Ап, - беззвучно вдохнула-выдохнула Анна, сама так до конца не определившись, что сделала – или выдохнула, или вдохнула.

- Он при этом спокойно пиво пил, улыбался - еще и шуточки плоские шутил, - покивал Женя в ответ на удивленный взгляд Анны, - причем было видно, что ему реально нравится. А когда она… ну, закончила, они встали и пошли в отель. Она мне еще шепнула - что если я хочу продолжения, то меня ждут в десять вечера в двести семнадцатом номере.

- И ты пошел? – Анна не хотела спрашивать, но вопрос как-то сам вырвался.

- Да не, я как-то не готов оказался, - покачал головой Женя, и неожиданно при этом Анна испытала облегчение. И смутилась – проанализировав ощущения она поняла, что у нее уже появились к юноше некие собственнические чувства - и попыталась отогнать от себя эти мысли.

- Ну бывают такие… особенные, - нашлась она, отвлекаясь от непрошенных мыслей, - но их мало, и мне кажется это извращение какое-то.

- Таких… особенных, - покачал головой Женя, скопировав интонацию Анны, - вовсе немало. Я погуглил после - в сети про таких мужей, которым нравятся измены жены, куча всего есть, таких на самом деле до… много.

- Ольга-то здесь причем? – скептически пожала губы Анна.

- Так это она и была, - шепнул Женя, опустив взгляд, а Анну как холодной водой окатило - одной фразой Женя приблизил рассказ о каких-то абстрактных людях с отклонениями в общении в ее реальность – ведь Ольгу она видела каждый день, разговаривала с ней, улыбалась. Нет, Анна после этого вовсе не испытывала какой-либо неприязни к Ольге - просто эта распущенность в отношениях как будто прикоснулась к ней самой.

- Ап, - снова беззвучно выдохнула ошарашенная Анна.

- Угу, - кивнул Женя, не поднимая на нее взгляда, так же глядя в ленивое пламя костра. – Вот я и говорю, муж походу не против будет, если что.

- А… а она как, знала, что ты с нами? Ну, вместе со всеми?

- Не знаю. Но я с ними вечером виделся, когда обедали всей грядкой.

- И что, как они реагировали? – Анна мысленно укорила себя за любопытство, но ничего не могла поделать.

- Да как ни в чем не бывало, - снова пожал плечами Женя, - общались как обычно, улыбались, совершенно не парились.

- Мда, дела… - пробормотала Анна, также пытаясь удобнее устроиться. Ворочалась она еще долго, не в силах уснуть.

Глава 21. Евгений ​

На следующий - третий день - проснулись все довольно рано. Если после первой, и второй ночи утренние лица были с гримасами хмурости и усталости после непривычных условий ночевки, то сейчас пострадавшие в катастрофе выглядели посвежее – человек такое существо, что ко всему привыкает.

- Слышь, Джек, пойдем пообщаемся, - услышал вскоре Женя за своим плечом голос Георгия. Тот подошел неслышно - будто невзначай и говорил негромко, чтобы не привлекать внимания других.

- Пойдем, - пожав плечами, ответил Женя и двинулся вслед за Георгием, скользнувшим за две сросшиеся пальмы и направившимся прочь от лагеря. Пока шел, он часто оглядывался, но при этом ни разу прямо не посмотрев на идущего следом парня. Отойдя метров на пятьдесят, так что поляна с остальными скрылась из поля зрения, Георгий остановился.

Он развернулся и замер в плавающей расслабленной позе – голова чуть-чуть набок, в глазах доброжелательное превосходство, а плечи вместе с торсом легко ходят по сторонам – как у боксера перед поединком, когда он ожидает на ринге выхода противника.

Георгий молчал, глядя на Женю, а тот тоже хранил молчания, лишь глядя на оппонента чистым взглядом, сдерживая свою вечную усмешку.

- Слушай, Евгений, - выразительно выделил интонацией полное имя Георгий: - Ты, наверное, догадываешься, что мы сейчас попали в достаточно сложную ситуацию.

Георгий замолк, ожидая ответа. Женя, внимательно глядя ему в глаза, выразил взглядом недоумение столь очевидной истине, и опять не стал ничего говорить, просто повел плечами, жестом показывая, что да, ситуация примерно такая.

- Так вот, Евгений, - еще раз выделили имя Георгий, подчеркивая интонацией сарказм обращения: - Неизвестно, сколько мы проведем времени на этом острове. Но по стечению обстоятельств я здесь, как самый опытный и подготовленный, чувствую ответственность за происходящее.

- Угу, - поджал губы Женя, кивнув, но он сделал это с таким выражением лица, что глаза Георгия сощурились, нехорошо блеснув.

- И поэтому, Евгений, - несмотря на мелькнувшую во взгляде злость, Георгий тона своего не изменил, - мне хотелось бы попросить тебя об одной услуге.

- Весь внимание, - точь-в-точь скопировал тон Георгия Женя.

- Я убедительно попрошу тебя не выеживаться, и делать все в точности так, как я говорю. Подвергая мои слова сомнению только тогда, когда я выношу вопрос на обсуждение - а не довожу его в форме указания. И если я сказал тебе сегодня утром собирать дрова, значит ты утром идешь и собираешь дрова - а если у тебя есть какие-то другие мысли, ты тихонько подходишь ко мне и высказываешь их.

Женя внимательно смотрел на собеседника, ничего не говоря - но теперь в его взгляде невозможно было прочитать какие-либо эмоции – на лице было невозмутимое выражение.

- Понимаешь, Евгений, я ценю твою предприимчивость, самостоятельность, да и вообще ты неплохой парень, - голос Георгия приобрел практически нормальное выражение. - Но сам посуди: нам здесь еще жить вместе, причем жизнь надо обеспечивать. А если все, как и ты, начнут болт класть на порядки, то мы в говне утонем -да и вообще все печально может закончится. Поэтому давай, не отрывайся от коллектива, - в голосе Георгия вновь мелькнули покровительственные нотки, и неожиданно открыто улыбнувшись, он сделал шаг вперед и похлопал Женю по плечу.

- Жень, ты вроде нормальный парень, не то что этот дятел Антоша, - заговорщицким тоном произнес Георгий, - поэтому давай жить дружно. Кстати, можешь звать меня Герой, - снова широко улыбнулся он.

Женя по-прежнему молчал, внимательно глядя на собеседника.

- Ну а если по-хорошему у нас не получится договорится, ты дружище все равно будешь делать так, как я говорю, - елейным голосом произнес Георгий, не увидев нужного выражения во взгляде Жени.

Так и держа свою левую руку на плече парня он вдруг правой ударил ему в живот – быстро и резко. Женя от полученного удара согнулся, безуспешно хватая открытым ртом воздух и попробовал отступить назад, но Георгий держал крепко.

- Если будешь дурака валять, дружище… - наклонился он к уху парня, говоря холодным голосом: - Знаешь, я много уже таких парней самостоятельных видел, которые считали, что они самые умные. Поэтому давай, без выступлений больше – слушайся папочку и все будет хорошо. А будешь строить из себя самого умного – буду бить долго, аккуратно и сильно. Усек?

Женя, пытаясь восстановить дыхание, сипло захрипел и изогнулся, пытаясь отстраниться, но впившаяся в плечо рука держала крепко.

- Я спрашиваю, ты усек? – шипящим шепотом спросил его в самое ухо Георгий, сжимая железной хваткой плечо Жени. Две склонившиеся фигуры замерли, а через несколько невыносимо долгих секунд Женя кивнул головой.

- Вот и ладненько, - почти сразу отпустил его плечо Георгий, выпрямляясь. – Давай, дружище, до обеда у тебя времени на твои нырянья, а после приходишь и будем вместе по пальмам ползать – нам материал для крыши нужен.

Удовлетворенно взглянув в затылок наклонившегося Жени, Георгий ухмыльнулся, довольный собой. Правильно говорят, что насилие разрешило большинство конфликтов на планете – используя подобный подход, справляться с трудностями ему было легко и просто. Неожиданно краем глаза заметив смазанный силуэт, Георгий резко повернулся и увидел, что поодаль, не прячась, но находясь в тени пальмы стоит Анна - внимательно глядя на происходящее. Георгий дернулся было от неожиданности, но лишь едва-едва – на лицо его поползла довольная улыбка, а сам он приготовился развести руки в притворно-виноватом жесте.

- Гера, - послышался вдруг позади хриплый голос – Женя еще не до конца восстановил дыхание.

- А? – обернулся к нему Георгий отстраненно – мысли его были заняты тем, что говорить если Аня сейчас начнет снова пытаться установить мир во всем мире.

Женя ударил его прямым ударом в нос. Звучно хрустнул хрящ, на лице сразу брызнула горячая кровь. Георгий отшатнулся, а парень ударил его еще раз – кулак чувствительно чиркнул по скуле.

- Ах ты ж! - выдохнул Георгий - чувствуя, как внутри поднимается ярость. Он попер на парня вперед, совершенно не обращая внимания еще на несколько чувствительных ударов. Замелькали кулаки – Георгий наступал, Женя отступал - понимая, что стоит противнику сократить дистанцию, то сопротивление можно заканчивать. В воздухе повисли сдавленные выдохи, ругательства, звуки ударов.

- Стойте, да стойте же! Прекратите! – пронзительно закричала Анна, подбегая к дерущимся, бесстрашно влезая между ними.

- Иди мля, - сжав зубы, выдохнул Георгий, отмахиваясь – глаза его налились кровью, а все внутри заполнила ярость и желание втоптать в землю дерзкого обидчика. Анна, отброшенная толчком сильной руки, отлетела в сторону - лишь полы туники взметнулись, - но не упала, каким-то чудом оказавшись на ногах и схватившись за попавшийся вовремя ствол пальмы.

Послышались шаги – из лагеря бежали Ольга, Вероника и Антон - причем он держался последним. Подбежав к Анне, которая выпрямилась, пытаясь поймать себя в пространстве, все трое замедлили шаг.

- Стойте! Да стойте же! – вновь кинулась Анна, приближаясь к дерущимся, стараясь вклиниться между ними. Ее поддержала и Ольга, которая бросилась вместе с ней вперед, а Вероника и Антон остались на месте. Но если Ника, закусив нижнюю губу, смотрела на происходящее и нескрываемым интересом, то Антон выглядел откровенно растерянно - не зная, что делать. Он то и дело мелко дергался, пытаясь продолжить движение в сторону дерущихся, но страх перед насилием его останавливал.

В этот момент Георгий все же смог достать Женю – получив сильный удар, тот запнулся, и от следующего, второго, рухнул на землю. Почти сразу же сверху вниз кувалдой полетел еще один удар - прямо в лицо дезориентированному парню, но и Ольга и Анна одновременно вцепились в Георгия, пытаясь оттащить его, так что богатырской силы замах практически пропал втуне, пройдя вскользь, задев ухо. Они вдвоем все же чуть отодвинули здоровяка, но тот неожиданно с силой ударил лежащего Женю ногой, болезненно попав тому в бедро. Но сила замах Георгия была так велика, что он не удержался на ногах, и нелепо взмахнув руками, сам завалился на землю.

- Хватит, хватит, успокойся! – когда он вскочил, закричала прямо в красное лицо Ольга - но встретившись с бешеным взглядом, даже отшатнулась. Георгий же, выпрямившись, смотрел на женщин тяжело дыша, приоткрыв рот. Он бросил взгляд на лежащего с окровавленным лицом Женю, который изогнувшись от боли в ноге пытался встать и, сморщившись, сплюнул вязкую слюну. Вместе с плевком полетели несколько капель крови, льющейся из разбитого носа.

- Гера, что случилось? Чего вы сцепились-то? – спросила Ольга, почувствовав, что тот не ударит.

Тот ответил, но несвязно – плюнув еще раз слюной и ругательствами. И оборачиваясь вместе с плевком едва не попал в Антона, который от неожиданности вздрогнул.

- Георгий великим вождем себя возомнил, - с нескрываемым презрением произнесла в этот момент Анна, глядя на того со злым прищуром.

- Иди сосунка своего лечи, дура конченая! – рыкнул Георгий, перемежая речь грязными ругательствами.

- Баран тупорылый, - не осталась в долгу Анна. Сверкнув глазами, она отвернулась, приседая рядом с Женей, который пытался подняться.

- Тихо лежи, - положила Анна ему руки на плечи, прижимая вниз, а после подсунула руки под плечи: - Голову запрокинь, сейчас, подожди, кровь остановится…

Георгий, глянув в обтянутую просвечивающей тканью туники спину Анны, еще раз грязно выругался. Его вновь переполняла злоба - точившая внутри оттого, что Анна ему нравилась гораздо больше Ольги и в мыслях он все равно проигрывал варианты сближения именно с ней. Но сейчас - после его несдержанности, вряд ли уже что-то с этой дурой может получится. Не сдержавшись и безадресно выругавшись, Георгий развернулся и двинулся носорогом к лагерю - вытирая кровь из-под носа, часто сплевывая при этом.

Ольга кинула на Анну взгляд - в котором читался оттенок вины и пошла следом за Георгием, ускоряя шаг, догоняя. Анна, по-прежнему поддерживая голову Жени, проводила ее взглядом, а после посмотрела на Антона и Нику. Вероника встретила ее взгляд, но чуть погодя опустила глаза, а Антон пожал плечами, будто бы сожалея о произошедшем. Потоптавшись немного, он бочком-бочком двинулся к лагерю, следом направилась и Вероника, внимательно глядя под ноги.

Анна проводила их долгим взглядом и обернулась к Жене, лежащему с запрокинутой головой. И увидела, что он смотрит на нее спокойно, улыбаясь глазами. Он хотел что-то сказать, но кашлянул, поперхнувшись.

- Спасибо, - справившись с голосом, произнес он.

- Пожалуйста, - пожала плечами Анна, чуть улыбнувшись.

Через некоторое время Женя дернулся было подниматься, она попыталась ему помочь, но он отстранил ее руки, сообщив, что пока самостоятельно может передвигаться. Анна спорить не стала и когда парень поднялся, они двинулись в сторону лагеря.

- Я рядом с ним ночевать больше не буду, - проговорила Анна, когда они уже подходили к лагерю.

- Мне тоже как-то не хочется, - вновь улыбнулся глазами Женя, глянув на нее.

- Иди умывайся, - дернула подбородком Анна, показывая ему в сторону моря. Женя только кивнул. Пошел он не прямо, а по диагонали к срезу пляжа – чтобы не находиться рядом с Георгием, который тоже сейчас умывался в волнах, стоя по пояс в воде.

Анна, не показывая внутреннего напряжения, наблюдала за тем, как парень вошел в воду, принявшись смывать кровь с лица - но Георгий на его появление не отреагировал. Он, фыркнув пару раз, сделал несколько широких шагов, загребая руками и погрузился в волны, решив искупаться. Анна отвернулась и направилась к своей лежанке. Пока шла, она кожей чувствовала напряжение в лагере - хотя внешне все выглядело спокойно – Ольга хлопотала с костром, Антон колос кокосы, а Вероника безучастно устроилась под пальмой на своем излюбленном месте.

Подойдя к недостроенному шалашу, Анна собрала несколько вещей, которыми укрывалась и аккуратно сложив их стопочкой, повернулась к Ольге.

- Оль, я с этим товарищем как-то не готова рядом находится, - произнесла она.

Ольга, внимательно посмотрев на нее, поднялась и подошла ближе. Но говорила она достаточно громко, чтобы было слышно всем в лагере.

- Анечка, ну что ж такое то, не нервничай, не делай поспешных выводов. Ну поссорились, помирились, бывает… смотри какой дом уже отстроили, неужели… - Ольга показала было на навес, под которым сегодня уже спали, но под взглядом Анны осеклась.

- Я поняла, - кивнула Анна – она особо и не надеялась, что Ольга соберется покидать лагерь вместе с ней. – Давай разделим, - кивнула она на пакет, в котором собранные из двух сумок хранились все запасы мыла, шампуня, геля для душа, солнцезащитные кремы и прочие косметические принадлежности.

- Давай, - вздохнула Ольга и посмотрела на Веронику, которая с независимым видом сидела под пальмой, лениво ковыряясь в полуоткрытом коричневом кокосе, без особого удовольствия поедая белую мякоть.

Посмотрела на дочь и Анна, внешне сохраняя невозмутимость, но внутренне обмирая от волнения. А Ника на взгляды просто не реагировала – продолжая лениво ковыряться в жесткой мякоти кокоса, она задумчиво смотрела на ласковое море.

«Может она не слышала? Может она задумалась?» - с замиранием сердца думала Анна, разумом уже понимая, что ее дочь все слышала, и вовсе не задумалась.

- Ника, - позвала ее Анна, чувствуя, как начинают гореть уши, и еще больше волнуясь от этого.

Вероника моргнула, и как Анне показалась медленно-медленно повернула голову, устремив на мать сдобренный лишь толикой интереса взгляд.

- Ника, после… того что произошло, я не готова здесь оставаться, - произнесла Анна, глядя на дочь, - и ухожу, буду ночевать не здесь.

- Хорошо, - невинным голоском произнесла Ника, и отвернулась опять к морю. Несмотря на внешнюю невозмутимость, сердце в груди у девушки билось ходуном – она боялась, что ей не удастся сохранить холоднокровие - если мать начнет сейчас скандалить, уговаривать, что-то доказывать.

- Ладно, - одними губами шепнула Анна, отворачиваясь от Ники, и глянув на Антона.

Тот, встретив ее взгляд, глубоко вздохнул. Антону очень сильно хотелось пойти с Анной – она ему откровенно нравилась. Но, во-первых, он хорошо умел рассчитывать и моментально прикинул в уме, что у решения остаться в лагере гораздо больше плюсов, чем минусов: здесь был огонь, еда, практически построенный шалаш, определенность и отсутствие ответственности – ведь принятие всех важных решения брал на себя Георгий.

Антон же, в миру хотя и был руководителем отдела, пришел на должность к уже налаженной работе, а от принятия по-настоящему серьезных решений был защищен фигурой родственника – генерального директора. Так что он сейчас не хотел терять комфорт существования в обмен на избавление от главенствующей над собой фигуры и возможную благосклонность Анны. Ну а во-вторых Антон не любил проигрывать – и не хоте присоединяться к команде неудачников – высокий, нескладный Женя и не полностью выздоровевшая после болезни, потерянно оглядывающаяся после игнорирования собственной дочерью Анна - выглядели заведомо проигрышно по сравнению с пышущим жизненной силой Георгием и Ольгой, заряжающей позитивом.

Анна, не задерживая больше взгляд, кивнула одновременно и своим мыслям, и Антону, обернувшись к Ольге. Та уже вынимала все из розового чемодана, освобождая. Анна присела рядом, и они сдержанно начали переговариваться о том, что останется здесь, а что Анна возьмет с собой.

Ника в это время почувствовала неожиданный приступ обиды – как это так, неужели мать так легко от нее отвязалась? Она не сдержалась, - глянула в спину Анны, - внутренне желая, чтобы та обернулась, принялась ее упрашивать, уговаривать. Но та больше на нее не обращала внимания. Более того – Ника была уверена, что мать заметила ее внимательный взгляд, но в ответ она даже не посмотрела.

«Ты жалкая!» - шепнула одними губами Ника, обращаясь к матери.

Это чуть рассеяло злость и раздражение - но ненадолго. Когда Анна, быстро собравшись, покатила прочь розовый чемоданчик, Ника смотрела ей в спину с вернувшимся раздражением. Мимо, догоняя ее мать, прошел Женя - прыгающим от боли в ноге шагом, - и подхватил с земли свой рюкзак.

Парень вышел на песок пляжа, где его под руку подхватила Анна и они оба двинулись по пляжу. При этом Ника едва не скрипнула зубами – у нее внутри появилась чистая, незамутненная ненависть к матери. Но спроси ее кто - почему она так ненавидит Анну, внятно девушка вряд ли смогла это объяснить.

Глава 22. Анна и Евгений

Анна и Женя медленно шли по пляжу. Она тянула за собой чемодан, и поддерживала спутника за предплечье, а он нес на плече свой рюкзак, опираясь при ходьбе на копье-острогу. Бедро болело - и Женя по-прежнему хромал, периодически морщась. Анна, при этом переживала и нервничала, закусив от злости нижнюю губу.

Когда спутники чуть отошли от покинутого лагеря, Женя порывался было забрать чемодан у Анны, но она легко пресекла эти попытки – сообщив, что тот достаточно легкий. После этого двигались молча. Анна лихорадочно размышляла, волнуясь - что же делать дальше, и - что не менее важно, - как вести себя с парнем. Но когда подняла глаза, и столкнулась со спокойным ироничным взглядом, как-то сразу успокоилась – внутренняя уверенность Жени передалась и ей.

- Ну что, где будем устраиваться? – поинтересовалась Анна.

- Сейчас дойдем, я тут одно местечко присмотрел, - показал Женя вдаль, в сторону выдающегося в море утеса. Туда, где - утыкаясь в скалу, - заканчивалась длинная полоска пляжа. Через четверть часа они уже были там, причем Женя шел уже бодрее – он расходился, и нога болела уже не так сильно.

- Здесь? – осторожно поинтересовалась Анна, когда они пришли к концу пляжа. Место было живописное – вокруг было много пальм, опускающихся к воде под разными, иногда невероятными углами, белый песок пляжа заканчивался у вымытой приливными волнами скалы, перемежаемой валунами, а дальше поднималась скальная стена утеса, со стороны которой раздавался равномерный гул прибоя.

- Нет еще, - помотал головой Женя. – Прости, про «сейчас придем» немного погорячился. Смотри кстати, - показал он вдоль берега, - мы с тобой оттуда пришли.

Анна посмотрела на россыпь валунов у скальной стены и содрогнулась, вспомнив как ей было плохо после катастрофы - когда она сначала чуть не утонула, а после настолько обессилела, что даже идти самостоятельно не смогла.

- Но мы с тобой не вдоль берега шли, - разорвал пелену ее воспоминаний Женя, показав на склон чуть в глубине острова, - а оттуда. Там дальше место есть, где можно наверх выбраться, и мы там путь срезали – этот утес широкий и округлый. Теперь пойдем, буду тебе место под лагерь показывать, - потянул он Анну за собой – они так и стояли совсем рядом друг с другом, а она придерживала его за предплечье.

Отойдя от моря, спутники поднялись немного по склону - и Женя уверенно направился вглубь острова. Миновав пальмовую рощу, они углубились в лес из высоких, незнакомых деревьев - шагая теперь по коричневому ковру прелых листьев. Вскоре дорога вновь пошла под уклон и через несколько минут они вышли из леса, оказавшись на небольшой полянке. С одной стороны она была огорожена выдающимся из земли скальным выступом, с другой лесом - который спутники только что миновали. Неподалеку, за густыми кустами, виднелись голые стволы пальм, тянущихся к небу.

- Вот как-то так, - произнес Женя, останавливаясь. Он воткнул в землю острогу и, поведя плечом, заставил рюкзак скользнуть с плеча на землю.

Анна, слегка утомленная – все еще ослабленная после болезни и недавней нервной встряски, оставив чемодан на месте, прошлась вокруг, осматриваясь. Подойдя к камню выдающейся из-под земли скалы, она легко провела рукой по ровной, местами выщербленной временем поверхности. Каменная стена была очень удачно расположена, как по заказу – полукругом выгнутая, она поднималась из земли метра на три, причем в двух местах имела обратный угол наклона, образуя небольшое углубление, в котором можно было устроить неплохое жилище. Анна отошла от стены, всматриваясь вверх по склону, который дальше подниматься к вершине утеса своеобразными каменными ступенями, которых к вершине становилось все больше и больше.

- А там? – показала она Жене, раздумывая.

- Там ветер задувает, - внимательно глядя на задумчивую Анну, ответил он.

Она кивнула, и прошла чуть дальше, разворачиваясь по кругу и осматриваясь по странам.

- Туда будет удобно за дровами ходить, - показал себе за спину Женя. Удобства, кстати, тоже где-то там, - показал он чуть в сторону.

- Ванная комната? – усмехнулась Анна.

- Нет, там только уборная. Ванная комната в той стороне, - ровным тоном произнес Женя. - Пойдем, - поманил он Анну, показывая вперед. Когда они немного прошли вперед, она едва не ахнула – с этого места, сквозь полог особенно яркой в лучах выглянувшего солнца зеленой листвы проглядывала лазурная поверхность моря.

- Это бассейн, а ванну сейчас покажу, - произнес Женя и снова потянул Анну за собой. Пройдя еще десяток метров, он остановился, и Анна снова ахнула – с этого места в просвете пальм открывался вид на достаточно большой участок пляжа, который тянулся косой линией влево. Но не это было причиной восхищения Анны - совсем рядом, в окружении нескольких небольших скал виднелась спокойная маленькая лагуна – по размеру сравнимая с небольшим бассейном. Вода здесь была настолько прозрачная, что неглубокое дно из белоснежного песка легко просматривалось во всей бухточке. Каменные нагромождения, высотой под два-три метра почти полностью преграждали морю дорогу, оставив лишь небольшую щель, в которую едва-едва мог протиснуться человек. Вода в лагуне была зеркально спокойна - в отличие от видневшегося дальше полосатого моря, чьи лазурные и темные вдали воды пенились гребешками волн.

- Подходит? – поинтересовался Женя, умело скрывая свое волнение, посмотрев на спутницу. Несмотря на невозмутимый вид, он все-таки немного нервничал.

- Великолепно, - ответила Анна, и вдруг развела руки радушным жестом и произнесла: - Добро пожаловать в отпуск!

Женя не выдержал, улыбнулся вместе с ней. Но Анна почти сразу посерьезнела – ей в голову лезло достаточно разных мыслей, от которых достаточно сложно было отмахнутся.

Нет воды. Нет еды. Нет огня. Нет палатки или даже навеса. И если крышей над головой или водой вопрос можно было хоть как-то решить – один из дождевиков она взяла из лагеря, а из него можно сделать навес на первое время, в него же собрав воды при первом дожде, то с едой и с огнем было сложнее.

Анна про себя уже решила, что надо будет вернуться обратно в лагерь – попросить углей, принести сюда и развести костер. С едой сложнее – клянчить в лагере рыбу, пойманную Георгием, совершенно не хотелось. Сегодня еще ладно – можно перебиться на кокосах, но завтра уже будет тяжело. Анна бросила короткий взгляд на Женю, надеясь, что он умеет, ну или, по крайней мере, научится ловить рыбу. В этот момент она как вживую услышала слова Лены, про «отрезанный ломоть», и что у ее пасынка в голове «ни ума, ни фантазии, лишь один хоккей был».

Подобные мысли спокойствия не добавили - и, отвернувшись от Жени, чтобы он не увидел ее расстроенного, озабоченного выражения лица, Анна принялась размышлять дальше. Она вообще привыкла к спланированному порядку и ситуация, когда утром даже неизвестно, чем предстоит обедать, ее довольно сильно напрягала.

Значит так – начала она думать про себя, прежде чем сказать это вслух, расставляя приоритеты задачам. В первую очередь набрать кокосов. Приготовить кое-какой навес на первое время - когда пойдет дождь набрать воды и кроме этого - запасти дров. А костер можно будет устроить вон там – присмотрелась она в то место, где небольшой выступ значительно нависал над землей.

- Там можно костер устроить, - произнес вдруг Женя, будто прочитав ее мысли, и добавил: - Или дрова откладывать, а костер — вот здесь, - теперь он показал чуть подальше, на ровное место.

- Здесь дождь будет заливать, а каждый раз к ним ходить, огонькам просить… - сморщилась Анна, но вдруг увидела взблеск солнечного зайчика в руке у Жени. Подойдя, она взяла из его рук прямоугольную бензиновую зажигалку.

- Работает? – машинально задала она вопрос.

- Работает, - кивнул Женя, кивнув. – Давай я тебя сейчас здесь оставлю, а сам попробую за обедом сплавать.

- Ты как, нормально? – обеспокоенно спросила Анна, делая шаг вперед и едва ощутимо прикасаясь к его лицу подушечками пальцем.

- Да нормально, - машинально поднял руку Женя, дотрагиваясь до ноющей скулы. – Синяк будет, как думаешь? – спросил он, прикасаясь пальцами к лицевой кости рядом с глазом и дернув щекой, то ли от боли, то ли от злости.

- Надеюсь, что нет, - попробовала успокоить его Анна. Обеспокоенно глядя, она сделала шаг к парню, легко проведя пальцами ему по скуле. Вдруг Анна заметила, что Женя на нее пристально смотрит и тут же опустила взгляд, почувствовав, как щеки заливает краской смущения. Женя скользнул взглядом по близкому сейчас лицу и, отступив на шаг, отвернулся. Отойдя недалеко в сторону, он, заглянув одну из расщелин в камне вдруг, к удивлению поднявшей глаза Анны, вытащил оттуда свои яркие ласты, трубку и маску.

- Я с тобой пойду, - тряхнула она волосами и подошла к розовому чемодану, оттаскивая его под скальный свод.

- Да ладно тебе, - повернулся он к Анне. – Ты, пожалуйста, побудь здесь, только далеко не уходи. Передвигайся осторожно – здесь змеи водятся, я парочку уже видел. Если хочешь, можешь пока позагорать или искупаться, - показал он наверх, на скальные ступени, а после в противоположную сторону – по направлению к пляжу. – Только на камнях там внимательней – я там змей и видел, на солнышке грелись.

Анну передернуло – змей она не любила, и -откровенно говоря, - боялась.

- Ну или ты можешь… - начал было Женя, но Анна тоже уже заговорила, и прервала его:

- А там не видел? – показала она в сторону, где земля уклоном опускалась вглубь острова, и где вместо пальм росли крупные, ветвистые деревья, своими зелеными кронами создавая зеленой покрывало острова.

- Зачем тебе туда? – поинтересовался Женя.

- Если не хочешь, чтобы я с тобой шла, хоть дров пока пособираю - что мне здесь без дела слоняться?

- Почему без дела? – удивился Женя, и с трудом сохраняя невозмутимость, произнес: - Можешь вещи свои разобрать, сушить разложить…

- Какие вещи? – не веря, произнесла Анна, и посмотрела в ту сторону, куда он, сохраняя нарочито-невозмутимое выражение, указал глазами. И только сейчас Анна заметила под кустом темное пятно – это был ее чемодан!

Было откровенно видно, что Жене доставляет удовольствие удивление Анны. Достал чемодан он еще вчера - но видя приближение сумерек, да и умаявшись за день – сначала охотился с острогой на рыбу, что у него далеко не сразу начало получаться, и только после этого увидел на дне отнесенный от самолета течением чемодан – а нырнув, по бирке понял, что это багаж Анны. И когда он вытащил его на берег, уже спускались сумерки - поэтому Женя почти бегом направился в лагерь.

- Ты его достал! Женечка, спасибо! – между тем даже хлопнула в ладоши Анна, и в два быстрых шага пролетев, почти не коснувшись земли, подскочила к нему и на мгновенье обняв и поцеловав в щеку – он только успел развести руки в стороны с ластами и острогой, развернулась и подлетела к своему чемодану.

- Аня, далеко не уходи только, ладно? - попросил Женя.

- Хорошо, - она обернулась, и через плечо посмотрела на парня: - Только ты постарайся не задерживаться. Ладно? – скопировала она его интонацию.

- Постараюсь, - кивнул он.

Анна склонилась над своим багажом, а Женя невольно зацепился за нее взглядом – он просто не смог сразу оторваться от созерцания манящих изгибов фигуры. Сглотнув, парень моргнул, приходя в себя и развернувшись, пошагал вниз под уклон, в сторону белоснежного песка пляжа. Вот только тело его еще долго помнило мягкость мимолетного объятия с Анной.

Вернулся в лагерь Женя часа через полтора - принеся двух немаленьких рыб. Анна к этому времени уже освободила свой чемодан, а ее вещи многочисленными яркими пятнами были развешена на близлежащих кустах для просушки.

Вдвоем они довольно быстро набрали дров, разожгли костер и приготовили обе рыбы, съев только одну, а вторую замотав в листья – оставив на вечер.

- Можно было и больше поймать, - облизывая пальцы, произнес Женя: - Но я волновался, как ты тут одна.

- Завтра вдвоем пойдем плавать, поймаем еще, - кивнула Анна, облизывая кончики пальцев – она ела гораздо более аккуратно, чем Женя.

- Салфеток нет? – поморщился он, глядя на свои жирные руки, но Анна лишь легко рассмеялась в ответ.

- Хорошо дождя не было, - показала она на затянутое серой пеленой небо.

- Скоро будет, наверное, - также глянул вверх Женя.

- Надо бы навес сделать…

- Может шалаш построим… - в один голос произнесли они и тут же, глянув друг-на-друга, рассмеялись.

Женя, чувствуя, как поднимается его настроение, потянулся к одному из зеленых кокосов и принялся его открывать. Только сейчас Анна заметила, что в руках у Жени самый настоящих нож - тесак устрашающего вида, - правда с темным, заржавленным лезвием. Но на качестве ножа это не сказывалось – он был тяжелым, сильным, и его агрессивность подчеркивали зазубрины по верхнему краю клинка. Как в фильме про Рэмбо – вдруг приклеила Анна к оружию мыслеобраз в своих ассоциациях.

- Ты это где достал? – поинтересовалась она.

- Кинжал? – Женя с нескрываемой гордостью посмотрел на нож: - Где достал, там больше нет. Здесь недалеко, потом покажу, - поймал он внимательный взгляд Анны и вернулся к кокосу. Сейчас попьем и будем строить, - произнес он, быстрыми и резкими ударами срезая твердую зеленую шкурку.

- Из чего?

- Здесь рядом бамбуковая роща есть, сходим туда, бамбука нарубим. Сначала сделаем настил, чтобы всякая живность к нам не заползла, - показал он рукой с ножом в сторону углубления скалы, - Сегодня думаю, настил уже соорудим, а потом поставим распорки, вот так сделаем стены, а дальше…

Женя в задумчивости поскреб затылок, раздумывая, как дальше продолжать строить виртуальный пока дом.

- А дальше будет видно, - прервала его размышления практичная Анна: - Значит, по плану мы сейчас за бамбуком? Тогда пойдем.

- Ага, - кивнул Женя, осмотрев Анну, из-под белой туники которой виднелись длинные, уже загорелые ноги: - только… ну, у тебя штаны есть? И кофта с длинными рукавами?

- Есть, - кивнула Анна, сразу поняв, о чем речь. – Отвернись, пожалуйста, я переоденусь.

- Окей, - Женя подхватил с земли два коричневых кокоса и, отойдя на край поляны лагеря, уселся на землю. Он решил сделать две плошки для еды – из твердых, коричневых кокосов они получаются замечательно. Найдя на торце кокоса небольшие глазки, он с легкостью лезвием ножа пробил в двух из них дырки. После чего, положив кокос на бок, начал постукивать по его боку, по воображаемой линии на две-трети плода - ближе к торцу с глазками, равномерно переворачивая. Руки его двигались машинально, глаза смотрели на кокос, но не видели. Женя старался справиться с собой, но у него не получалось – он буквально чувствовал шелест снимаемой одежды.

Женя постарался в мыслях отвлечься, но получалось плохо. Вернее совсем не получалось – к тому же в это момент Анна чуть взвизгнула.

- Фу мокрое какое, - негромко протянула она, видимо влезая в штаны.

Женя в это момент, обив три раза кокос по воображаемой линии, сильно ударил - получилась большая чашка с практически ровным срезом.

- Жень, я готова, - произнесла Анна. Обернувшись, он увидел, что она переоделась в обтягивающие спортивные штаны и свободную рубашку с широкими длинными рукавами, под которой проглядывал яркий спортивный топ.

- Сейчас я тоже переоденусь, подожди, пожалуйста, - неожиданно чужим голосом произнес он и, поднявшись, очень быстро прошел к своему рюкзаку, доставая вещи. – Ты тоже можешь отвернуться, - не глядя на Анну, сказал он.

Открыв рюкзак, Женя достал оттуда и надел футболку с длинным рукавом и легкие парусиновые брюки – взятые для того, чтобы пару раз за месяц в ресторан сходить. Двигался после этого он по-прежнему быстро и чуточку бочком – несмотря на старательно отвлеченные мысли, организм никак не хотел переставать реагировать на присутствие красивой женщины рядом - будто бы недоумевая, почему до сих пор не удовлетворяются естественные инстинкты.

И продолжал периодически недоумевать до самого вечера. Несмотря на то, что работать было неимоверно тяжело и утомительно – жарко, влажно, душно, взгляд Жени то и дело цеплялся за обтянутые тонкой тканью ягодицы Анны - а когда она нагибалась за чем-то, это и вовсе едва не выводило его из строя.

Глава 23. Новый лагерь

Никакой в этот день настил сделать они не успели – Женя переоценил свои силы. Зато на поляне у лагеря лежало несколько серьезных вязанок бамбука, которых по примерному ощущению должно было хватить на возведения каркаса предполагаемого жилища.

Устроились спать Анна с Женей на подстилке из пальмовых листьев, поужинав второй, оставленной на вечер рыбой, несколькими кокосами и связкой маленьких сладких бананов –пальмы с которыми они нашли неподалеку.

Днем дождя не было, и с одной стороны, они его ждали – взятая с собой в бутылке вода подошла к концу еще вечером, но с другой – перспектива оказаться ночью под ливнем не прельщала. Но как бы им этого не хотелось, ливень все-таки пошел – уже после того, как они, усталые после насыщенного событиями и работой дня, заснули. Быстро проснувшись от шума падающей воды, оба суетливо вскочили. Анна укрылась под навесом, а Женя, взяв дождевик, используя для сбора воды, наполнил и бутылку и две вычищенные вечером кокосовые плошки. После чего забежал обратно к Анне под навес.

- На, переодевайся, - протянула она ему сразу толстовку. Стянув мокрую футболку, Женя набросил на себя теплую, мягкую ткань, и собрался было усесться на небольшой, оставшейся сухим участок подстилки.

- Шорты тоже снимай, - сказав не терпящим возражений тоном, протянула Анна ему штаны, которые Женя снял после того, как они закончили заготавливать бамбуковые стебли.

После того как парень переоделся в сухое, они уселись под стеной, закутавшись в дождевик. Обычно скоротечный тропический ливень лил и лил стеной, не думая пока прекращаться – наверное отыгрываясь за то, что весь день с неба ни упало ни капли.

Анна с Женей сидели молча – она обеими руками обхватила себя, а он, с молчаливого согласия, аккуратно обнимал ее рукой. Сильно хотелось спать и Женя начал понемногу дремать, а вот Анна, несмотря на то, что глаза у нее слипались, спать не могла.

- Жень, слушай… - протянула она негромко.

- А? – парень встряхнулся, рывком выдергивая себя из дремы.

- Ой, ты спишь, - смутилась Анна, - извини, спи дальше.

- Не сплю, - постарался нейтральным голосом произнести Женя, но тут же лицо его искривилось от сладкого и искреннего зевания. – Уже не сплю, - хмыкнув, добавил он: - можешь спрашивать.

- Жень, ты же как чувствовал, что не будешь вместе со всеми жить, да? – полуутвердительно поинтересовалась Анна. – Готовился, место присмотрел, вещи свои все никогда в лагерь не приносил…

Анна замолчала, Женя тоже. Он думал, а она неторопливо ждала ответа – дождь продолжал лить стеной, и у них впереди была вся ночь.

- Ты знаешь, - наконец пожал плечами Женя, - из лагеря я и не собирался бы уходить, но… как-то с первого вечера почувствовал, что этот товарищ ко мне враждебно относится.

Женя замолчал, глядя вдаль - прислушиваясь к своим ощущениям и раздумывая, как выразиться – в отличие от Анны, у него не было манеры сразу перекладывать важные мысли в связные фразы, он жил гораздо более быстро и импульсивно.

- В общем, я сразу понял, что у нас конфликт будет, и старался просто к минимуму общение свести. Но не получилось, как видишь, - усмехнулся Женя.

- Он тебя боялся потому что, - негромко произнесла Анна.

- Да ладно? - с оттенком скепсиса произнес Женя, качнув головой, отмахиваясь от ее фразы как от бессмыслицы.

- Я тебе говорю, боялся, - спокойно произнесла Анна, - он поэтому тебя и бить повел. Он слабый просто.

- Ань, ты… - задумался на мгновение Женя, пытаясь понейтральнее выразить свои мысли: - Ты что-то не то говоришь, - наконец выразил он свои мысли, оставив при себе слова «бред», «ахинея» и еще парочку покрепче. Все же последнее время он общался больше со сверстниками или простыми работягами на стройке - и не был уверен, что Анна адекватно отреагирует на принятые в его среде стиль общения.

Но она только небрежно фыркнула, поежившись и устраиваясь поудобнее. Женя в этот момент с замиранием сердца почувствовал, как к его боку прислонилась ее грудь. И только после этого начал прислушиваться к тому, что говорит Анна.

- Я тебе говорю, он слабый человек – это же сразу чувствуется. Нет, конечно, не в физическом смысле, но и то – ты вон его одним ударом чуть не положил. И почему-то мне кажется, что если бы ты хотел, ты бы его там и оставил, нет?

Женя поежился. Анна говорила правду – ведь в тот момент, когда он ударил Георгия – без цели вырубить, он уже почувствовал, как завершится драка. Но понимал, что если он отправит Георгия в унизительный нокаут, тот не успокоится - горя жаждой мести за позорное поражение, что на необитаемом острове могло привести к самым печальным последствиям.

- Понимаешь, ты не прогнулся под его давлением, - продолжала между тем Анна, - а он, если бы оказался в такой же ситуации, только перед соперником сильнее, прогнулся бы. И лебезил бы, если надо.

Женя глубоко вздохнул.

- Откуда ты знаешь? – поинтересовался он после долгой паузы.

- Это, наверное, нехорошо, но… я ненавижу слабых. Я их сразу чувствую, - Анна сморщилась.

Женя сейчас не видел ее лица, и Анна не скрывала эмоции - в ее выражении было больше боли, чем отвращения к слабости.

- Жень, мне тридцать два года, - после некоторого усилия произнесла Анна, - и последние лет десять, чуть меньше, я только и делаю, что управляю людьми, так что знать особо нечего – они все одинаковые. Откуда ты думаешь у этого Георгия манера такая агрессивная – громко, быстро, напролом? Сила у него есть, именно поэтому он так и ведет себя - подавить, размять, подчинить – чтобы никто не увидел, даже думать не смел про то, что он может прогнуться под кого-то. Какая разница, что у него банки на руках шире, чем мои бедра, если он…

Стоило ей сказать про свои бедра, как перед глазами Жени всплыли многочисленные картинки воспоминаний сегодняшнего дня - а вкупе с ощущениями ее тела, прижатого к нему, парню пришлось сделать над собой усилие, чтобы вернуться к восприятию беседы.

Но Анна уже замолчала, погрузившись в раздумья.

- Слушай, а откуда ты знаешь, что я его с одного удара чуть не уработал? Ты с самого начала все видела, что ли? – стоило только Жене отвлечься от мыслей обсуждения текущего момента, как вдруг в голове мелькнула догадка - когда он вспомнил, что Анна первая появилась на месте драки.

- Ну да, - произнесла Анна негромко, почти шепотом, - видела.

Некоторое время они молчали – Женя не спрашивал больше ничего, а Анна сидела, закусив губу.

- Я увидела, как он тебя в сторону повел, и незаметно следом пошла, - наконец пояснила Анна.

Помолчали еще немного. Анна по-прежнему кусала губы, думая как-бы поделикатнее объяснить Жене свои мысли, когда он догадается. Если догадается.

- Так постой… - все же догадался он, - значит, ты видела все с самого начала, а вмешалась не тогда, когда он первый раз меня ударил, а в тот момент, когда мы уже всерьез драться начали?

- Ну да, - почти прошептала Анна.

- А если бы я ему не прописал, то ты бы и не вмешалась, - утвердительно произнес Женя, даже не дожидаясь ответа. Анна, впрочем, и не ответила.

- И после этого относилась бы ко мне по-другому, - произнес он, чувствуя, как от такой перспективы по его спине потянуло холодком.

- Да нет, - покачала головой Анна: - По-другому, только если бы ты перед ним лебезить стал. Что вряд ли, сам понимаешь – ты же наверняка в том случае, если бы не ответил в тот момент, просто бы после понемногу начал линять из лагеря, так? – практически в точности угадала тогдашние планы Жени Анна.

- Я тогда уже отходила подальше, в кусты, когда ты ему в нос зарядил, а когда увидела, что вы уже всерьез сцепились, появилась.

Долгое время оба молчали, думая каждый о своем. Вдруг Анну, которая вспоминала о своем прошлом, невольно передернуло от отвращения, обиды и ненависти.

- Ты чего? Случилось что? – сильнее прижав ее к себе, попытался заглянуть ей в глаза Женя, но Анна спрятала лицо.

Вокруг было темно – настолько, что черный мрак, окутывающий все вокруг, подчеркивал отсутствие человеческого жилья на многие километры вокруг; холодно - по-прежнему лил стеной дождь, ни Женя ошибочно подумал, что Анна просто отчаялась от их теперешнего положения. Но он ошибался – она, не в силах справиться с воспоминаниями из прошлого, вновь переживала тяжелые, давным-давно загнанные на задворки воспоминаний, но не забытые моменты жизни.

- Почему ты не любишь слабых? – спросил Женя, решив отвлечь Анну т переживаний о тяжести положения - но попал вопросом ей в больное место. Анна, неожиданно для самой себя всхлипнула и разрыдалась, уткнувшись парню в плечо.

В обычной жизни она превосходно владела собой - но сейчас переживания предыдущих дней, копящиеся стрессом, вырвались наружу вместе с рыданиями. Анна плакала навзрыд - не в силах сдержаться, а Женя только обнимал ее и прижимал к себе. Прогоняя от себя разные навязчивые мысли.

Наконец Анна успокоилась, и выпрямилась, утирая слезы.

- Прости пожалуйста, - выдохнула она, отстранившись и спрятав лицо в руках.

- Да брось ты, без проблем, - насколько возможно участливым тоном произнес Женя, и добавил: - Ты обращайся, если что.

- Спасибо, - улыбнулась Анна сквозь слезы. Женя, с замиранием сердца потянулся к ней, приобняв за плечи, и она без сопротивления вновь прижалась к нему.

Они продолжили сидеть молча – Женя легонько, успокаивающе поглаживал Анну по плечу, а она неожиданно поняла, что может спокойно рассказать о том, что ее гложет – из-за того, что он увидел ее настоящую, без маски сильной женщины, ей стало легче с ним общаться.

- Я не просто не люблю слабых людей, - совсем тихо произнесла она. – Просто ненавижу. Вернее, ненавижу их слабость. Мне было лет десять, наверное - и я из школы как-то шла, - начала рассказывать она: – Домой мне надо было мимо вокзала идти, я в третьей школе училась, - пояснила она, и Женя кивнул, представляя ее путь.

- Так вот иду и смотрю впереди - на остановке - мужчина здоровый валяется, подняться пытается. А у него не получается. А рядом три девочки, постарше чем я, стоят и над ним смеются. Из моей школы.

- У него инсульт был? – догадался Женя.

- Нет, - покачала головой Анна. – Это был мой папа. Пьяный.

Женя промолчал, а Анна через некоторое время продолжила.

- Я так… мне так стыдно стало – рядом с ним сумка, бутылка, под ним лужа… То ли пиво пролил, то ли… Я убежала за угол и там расплакалась. Плакала, но уйти не могла. Потом – ты не представляешь, как мне тяжело и страшно было – я вернулась.

Анна глубоко вздохнула, и выдохнула – настолько ей трудно было вспоминать об этом.

- Вот и представь – он дядька большой был, и я десятилетняя – куда мне, его домой тащить пытаюсь. Соседи все это видели, в школе потом смеялись…

Женя, совершенно не представляя, что сейчас можно сказать, чуть повернулся и крепко обнял Анну. Она не сопротивлялась – наоборот, положила ладонь ему на грудь – вроде бы и приобняв, но машинально сделав это так, что если что можно было бы парня отстранить от себя.

- Папа у меня был большой, добрый, - продолжала Анна между тем изливать душу, - но они с мамой ссорились много – и он напивался часто. А я его домой таскала – не могла, когда он на улице, на остановке или на скамейках в парке валялся. Но это еще не самое плохое, - Анна разошлась, теперь она говорила и говорила: - На нем все ездили – он никогда никому не отказывал. Мебель перевезти помочь – пожалуйста! За бутылку, а потом он пьяный. Машину помочь отремонтировать – пожалуйста! Доча, прости, мы в кино на следующих выходных сходим. Наверное, мать поэтому с ним ссорилась – она тоже видела, что он для всех хорошим пытался быть. У него брат двоюродный – пригласит нас к себе на дачу, а папа ему там весь огород копает – а там поле до горизонта. Брат только: «Упс, у меня лопата сломалась», - и ее чинит, пиво прихлебывая, а отец копает и копает – я ему уже в открытую – перестань, ты что, ни видишь, что тебя используют?

Я лет до тринадцати пыталась ему что-то объяснить. Кричала, ссорилась с ним, плакала - а он все «да-да-да», а потом опять – или в зюзю, или как раб на кого-нибудь пашет просто так – и денег ведь никогда не брал, не мог. Я потом и общаться с ним перестала – наговорила всякого.

Анна зажмурилась, закрыв глаза и выдохнула:

- А когда мне шестнадцать было, он умер. Я к нему на могилу приезжала, плакала, прощения просила за то, что его ненавидела. Так мне плохо все время, только когда вспоминаю об этом. Наверное, еще потому, что он меня любил искренне, а я до сих пор простить его не могу.

Анна вздохнула, чувствуя ком в горле и ее передернуло. Поежившись от холода, она посмотрела по сторонам и поняла, что дождь прекратился – лишь редкие капли то и дело слетали с каменного козырька, звучно шлепаясь о ткань дождевика. Анна прислонилась к Жене ближе и, чтобы он не заметил, вытерла снова выступившие слезы из уголков глаз, понемногу приходя в себя и удивляясь, как это она так неожиданно раскрыла душу перед этим совсем молодым парнем.

- Я читал где-то, что слабых никто не любит, - произнес вдруг Женя.

- Читал, - хмыкнула Анна, но Женя почти не обратил внимания – он тоже начал рассказывать.

- Да и не только читал, не смейся. Я когда в школе учился, у нас класс вроде как дружный был. Ну, мне так казалось – я там просто редко появлялся – спортсмен же, мне оценки ставили, когда я даже на уроки не приходил. Так вот, к нам в восьмом классе парень новый пришел – по виду вроде нормальный, ростом с меня, плечи широкие, но знаешь… у него даже осанка какая-то, вялая, что ли. Его Михаил звали, но по имени его никогда не называли – от фамилии кличка была унизительная. И что самое интересное – он же на нее откликался, и даже виду не показывал, что обидно.

У него всегда деньги были – родители небедные, давали ему прилично с собой. Так он чтобы с пацанами в классе подружиться постоянно всем лимонады, чипсы покупал, мог плейер там, мобильный подарить – даже забивались, кто его на что раскрутит. Так этого Мишу даже девчонки вскоре чмырили. Я в первые месяцы – ну, когда в школе появлялся – с ним говорил, типа что ты делаешь? Отсекай всех с запросами, или бей в пачку – он парень-то реально крепкий был. А он только плечами пожимал и глаза опускал.

Потом уже, где-то через полгодика - я к нему подхожу, и говорю - Миша, ты понимаешь, что когда ты покупаешь парням гамбургер, они это уже как должное принимают. А вот если ты им завтра не купишь – они не то что тебе спасибо за вчерашний не скажут, а наоборот – ты виноватым окажешься, что сегодня не купил!

Анна, стоило только ей вдуматься в смысл последней фразы, вздрогнула и внутренне похолодела.

- Мне сейчас тоже стыдно, - произнес между тем Женя, - я в последние месяцы шпынять его начал вместе со всеми. А когда в аварию попал, он ко мне в больницу приходил, гостинцы приносил. Аня, - вдруг почувствовал что-то Женя, пытаясь заглянуть ей в глаза: - Аня, ты чего?

Она подняла взгляд к нему, и Женя увидел, как побледнело ее лицо.

- Нормально все, - прошептала она одними губами.

- Точно? – обеспокоенно спросил Женя.

- Точно, точно, - уже нормальным голосом произнесла Анна, кивнув и опустив голову, обнимая Женю. Мысли у того вновь свернули на определенный лад, а через пару минут он и вовсе был обеспокоен только тем, как бы извернуться и устроиться так, чтобы ничего не давило и сидеть было удобно.

Анна же – не замечая чувства парня рядом - готового взорваться яркой огненной кометой, - с горечью думала о том, что сама, своими поступками и постоянным потаканием капризам воспитала в Веронике такую же, как и в одноклассниках Жени, жажду бесплатных даров и злобу вместо благодарности.

Это же надо было лететь на другой край мира и оказаться на необитаемом острове черти где, чтобы понять такую простую вещь!

Глава 24. Анна и Евгений

Утром Женя проснулся как от толчка – резко открыв глаза, он поднял голову. Анны рядом не было, но улавливался шлейф движения – он увидел легкий след белого в воздухе и догадался, что это мелькнула туника Анны в кустах тропинки к пляжу.

Поднявшись, понемногу приходя в себя, Женя сделал несколько глотков воды, размялся и двинулся за Анной, думая умыться вместе с ней. Обойдя один из валунов на спуске к пляжу, он замер на месте изваянием – Анна, обхватив полы туники руками крест-накрест, как раз в этот момент потянула ее вверх, изогнувшись как богиня. Женя поймал упавшую на грудь челюсть, и собрался было окликнуть Анну, как вдруг она завела руки за спину, взявшись за застежку купальника. Парень машинально сделал шаг назад, укрываясь за валуном – как раз в это миг Анна оглянулась, чтобы удостовериться, что никто за ней не подглядывает.

Никого замечено не было, и через мгновенье сначала верх купальника, а после и плавки были аккуратно уложены на лежащую на песке тунику. Затаив дыхание, Женя наблюдал, как Анна подняла принесенную с собой сумочку с косметикой и быстро забежала в лагуну, взбудоражив зеркало ровной поверхности воды. Проплыв несколько метров вперед, Анна встала на ноги – глубина здесь была ей чуть выше груди, и подошла к одному их валунов, положив на него сумочку с шампунями и мылом. Дно в этом месте приподнималось, и Анна сделала несколько шагов, выходя из воды, которая теперь доходила ей едва до колен.

Чувствуя, как горят уши, некоторое время Женя наблюдал, как Анна моется, не в силах оторваться. Но все-таки, сделав над собой невероятное усилие, он отступил назад и быстро вернулся в лагерь. Здесь, походив немного, не с в силах стряхнуть с себя смятение, он позавтракала бананами, вскрыл несколько кокосов – для себя и для Анны. И как раз к этому моменту появилась она – с распушенными влажными волосами, улыбающаяся и свежая.

- Ой, уже проснулся! – удивилась она, увидев Женю, который как раз заканчивал ножом прорезать дырку в зеленом кокосе и в момент появления Анны встал и протянул его девушке.

- Спасибо, - улыбнулась она принимая кокос, но что-то почувствовала: - Все нормально?

- Да. Нет… Ну, волновался, где ты, - пожал плечами Женя, стараясь не смотреть на тронувший ее скулы румянец. Он собрался было сказать, что случайно увидел Анну, пока та мылась, но никак не решался.

- Я принимала утренний душ, - улыбнулась она, и Женя невольно улыбнулся ей в ответ. Глаза Анны были чистые, ясные – такую он ее еще ни разу не видел, и ему хотелось думать, что всегда такая, а не запомнившаяся ему по цивилизованному миру – сдержанно- вежливая и холодно-отстраненная.

Анна же, проснувшись сегодня - и полностью осознавая незавидное положение в роли потерпевших кораблекрушение на необитаемом острове, почувствовала себя удивительно неплохо. Не то чтобы она испытывала душевный подъем - но ее больше не гнела тяжесть повседневный проблем и забот. Кроме самых насущных, конечно. Но вода была, еда тоже – Женя еще вчера вечером, оказывается, соорудил удочку, сделав крючок из колечка на своем брелоке, и вечером же успел поймать две приличного размера рыбины.

Надежда на скорое спасение тоже была – Анна склонялась к тому, чтобы согласиться с Женей – действительно, в этом курортном регионе необитаемых остров уже не осталось, и наверняка в ближайшее время здесь кто-нибудь появиться - или отреагирует на выложенную на песке пляжа надпись и дым сигнального костра. Пока не было только пока крыши над головой, но это был вопрос решаемый – Женя уже горел энтузиазмом юного строителя.

Но прежде чем приступить к строительству хижины, Женя предложил Анне прогуляться недалеко вглубь леса – показать то место, где нашел нож. Но что именно за место, молчал - не желая сгладить впечатление, как решила Анна.

- Жень, может просто расскажешь, что нам туда ходить? У нас дел невпроворот, - в последний раз спросила Анна, пожимая плечами и обводя рукой поляну, которой только предстояло превратиться в лагерь.

- Пойдем-пойдем, - упрямо замотал головой Женя, все еще не горя желанием объяснять.

Нож кстати, он взял с собой - держа его за рукоять, но обмотав лезвие мотком ткани, которую использовал для лазания по пальмам. Пока они шагали по лесу в тени деревьев - сквозь яркую паутину солнечных лучей, парень все-таки не выдержал долгого молчания и начал рассказывать.

- Я позавчера на это место набрел, когда понял, что скоро стемнеет. Торопился и срезать решил – остров я уже более-менее представляю, - пояснил Женя, идя впереди по узкой тропке - но часто оборачиваясь к Анне, ловя ее взгляд.

- На дорогу смотри, - посоветовала она Жене, когда тот в очередной раз обернувшись едва не попал лицом в низкую ветвь. Еще около минуты после этого шли молча - причем Женя все чаще внимательно глядел по сторонам, будто вспоминая дорогу.

- Прошу, - неожиданно сказал он, и отступил в сторону.

- Ух ты! – от неожиданности не удержалась от возгласа Анна, вздрогнув и едва не отпрыгнув. Слишком сильное было впечатление от увиденного – настолько в девственном лесу неожиданно было увидеть рукотворную конструкцию, да еще такую: на Анну сквозь заросли смотрела кабина вертолета. Неуловимо знакомых очертаний – каждый, кто смотрел фильмы или хотя бы фотографии о войне во Вьетнаме, может представить этот вертолет, со слегка одутловатой утиной кабиной и широким лобовым стеклом, разделенным стойкой посередине.

- Вот это да… - пришла в себя Анна от неожиданности, острожными шагами приближаясь и рассматривая остатки вертолета – его туша лежала на земле, грузно устроившись после несомненно падения – очертания хвостовой балки виднелись поодаль. Выглядели остатки вертолета атмосферно – весь его корпус, покрытый потеками ржавчины, был опутан плющом и лианами.

- Откуда он тут? – негромко спросила она, обращаясь не то к Жене, не то просто озвучивая собственные мысли, и тут же опять спросила: - Мы действительно не туда полетели?

- Думаю да, - кивнул Женя, подходя рядом и останавливаясь за ее плечом, - думаю, мы на территории Камбоджи или Вьетнама.

- Почему Камбоджа? – обернулась к нему Анна с вопросом.

- Ну так, - пожал плечами парень, и кивнул на останки вертолета: - Здесь в то время не только во Вьетнаме массовка была – вторая индокитайская война. В Камбодже тоже весело – но ее только бомбили.

- …?

- Здесь же были красные кхмеры, Пол Пот… Кампучия, - осторожно, будто бы боясь ошибиться, произнес Женя, подбирая слова.

- А, точно, - кивнула Анна, вспоминая и сопоставляя свои знания истории, быстро поменяв в уме расположение на воображаемой карте мира – про красных кхмеров она слышала, а имя Пол Пот у нее раньше ассоциировалась с Африкой.

- Ты внутри нож нашел? – невольно понизив голос, поинтересовалась она, глядя на остов вертолета.

- Нет, - покачал головой Женя, и пояснил: - Я вообще сначала нож нашел, а после вертолет. У этого дерева встал ненадолго подумать, - показал он на толстый ствол неподалеку, добавив к фразе легкую усмешку, - ну и пока думал, голову поднял и смотрю - рукоятка торчит. Он там давным-давно воткнут был – серьезно в дерево врос, я его умаялся доставать. Воткнули, наверное, чтобы повесить что-то – рюкзак, например, а после забыли.

- Ясно, - кивнула Анна, мелкими шажками приближаясь к остаткам вертолета. – Давай посмотрим? – понизив голос, предложила она – по мере приближения к провалам разбитых стекол она боялась увидеть внутри белые человеческие кости.

Но ничего подобного не было ни внутри - ни рядом с выведенной из строя машиной. Более того – американский армейский нож, случайно обнаруженный Женей, оказался единственной ценной находкой. От вертолета остался только корпус, и на нем даже отсутствовали лопасти – как основные, так и с хвостовой балки. Не было в вертолете и двигателя, сидений, приборных панелей – остался только корпус, и то частично – все, что можно было снять, было снято.

- Смотри, Жень, - вдруг позвала Анна. Тот подошел и кивнул – действительно, место, куда она указывала, неуловимо отличалось от окружающего леса.

- Как будто тропа, - пробормотал Женя.

- Только старая, - в тон ему ответила Анна.

Они двинулись по заросшей тропинке, все больше забиравшей вверх – поверхность земли здесь подымалась холмистым склоном. То и дело подмечали давние следы присутствия человека – как, к примеру, срубленное давным-давно молодое деревце, от которого осталась только голая палка с косым срезом, сантиметров на тридцать торчащая из земли.

Женя шел первым, и он же первым удивленно воскликнул - когда увидел небольшую, полуразвалившуюся хижину. Строение было поднято над землей на сваях, но покосилось на один бок – одна из стены сложилась, и хижина словно опустилась на одно колено. Крыша, крытая пальмовыми листьями, также была скошена в сторону, а часть отсутствовала - видимо унесенная ветром или подгнившая от времени.

- Думаю, здесь кантовались те, кто вертолет по деталям разобрал, - выходя из-за плеча Жени, предположила Анна, осматриваясь по сторонам. Парень, подумав, склонен был с ней согласиться. Вдвоем они подошли к покосившейся хижине, рассматривая строение. Стены представляли собой набранные панели из бамбука, стебли которого были плотно привязаны ворсистыми волокнами, сделанными из пальмовой коры.

- Слушай, прикольно, - прокомментировал Женя, - и вентиляция, и от солнца защищает.

- Может сюда переедем? Или эту халупу разберем, и на нашу поляну перенесем? – задумчиво спросила Анна, разглядывая заброшенный лагерь. Женя машинально отметил ее слова «нашу поляну» и это ему понравилось.

- Там пляж ближе, - осмотревшись, разглядев наконец сквозь просвет деревьев лазурную гладь вдалеке, осторожно высказал свое мнение Женя, пожав плечами.

- Ну-да, - Анна поджала губы, скептически осматриваясь вокруг, покивав головой. – Да и место у нас там симпатичнее, - добавила она, приняв решение. - Ну что, осмотримся и за работу?

Хижина была пуста – но на этом месте находок было больше, чем у вертолета. Добычей спутников стали несколько разломанных деревянных ящиков, различный мусор с оттенком цивилизации – яркие пакеты, несколько пластиковых бутылок, а значительную радость вызвал закопченный алюминиевый котелок, найденный на самом краю поляны.

Кроме этого, громким и возбужденным возгласом вскоре Анна подозвала рыскавшего по краям поляны Женю к себе. Поодаль девушка обнаружила довольно высокое дерево с перьевыми листьями - похожими на усредненную версию кленового листа и папоротника. И присмотревшись, Женя заметил в кронах дерева многочисленные зеленые плоды - по форме и размерам напоминающие грейпфрут, только какие-то из них были зеленые, какие-то желтоватые,- но кожура у всех была пупырчатая.

- Хлебное дерево, - пояснила Анна рассматривающему растение Жене.

- Жизнь налаживается, - широко улыбнулся он и подойдя, поднял один из плодов, выглядевший наиболее свежим, разломив его, очищая от кожуры.

- Сладковатый, - прокомментировал он, откусив и пережевывая кусок, - на хлеб ни разу не похоже.

- Незрелые как овощи едят, зрелые как фрукты, - пояснила Анна, тоже отламывая небольшой кусок. – А жареный он больше на картошку похож, - прожевав, отломила она еще один.

- Ты такие готовила что ли? – поинтересовался Женя с интересом.

- Пробовала в ресторане как-то, - ответила Анна, а парень уже, бросив нож на землю, обернулся и полез на дерево - а еще через некоторое время сверху полетели один за другим зеленые кругляши.

- Приступим? – после того, как они набрали с десяток плодов, произнес Женя, направляясь к хижине. Он размотал ткань на ноже, кинув тряпку под ноги, и присматривался теперь, как аккуратно и оптимально можно разобрать дом. Анна встала рядом и схватилась за покосившуюся крышу, сползшую на землю, потянув ее на себя.

Зашуршало - и пласт прелых, коричневых от времени листьев покрытия отодвинулся в сторону. Вдруг рядом мелькнуло движением, и по земле извивающимися движениями поползла немаленькая бурая змея. Анна, которая змей не терпела и боялась, в ужасе отпрыгнула, Женя же наоборот шагнул вперед, закрывая спутницу. Но змея не думала нападать – последний раз вильнув хвостом, она заскользила прочь с поляны.

- Фу блин, - чувствуя, как ведет холодной дрожью по спине, поежилась Анна, глядя вслед змее, уже не видной в траве. После неожиданной встречи они начали передвигаться еще с большей осторожностью – Женя теперь гораздо ярче ощущал незащищенность голых ног, да и тонкая ткань спортивных штанов Анны не давала никаких иллюзий безопасности.

Двигались медленнее, но все же уверенно и с осознанием намеченной цели. Осмотрев хижину, и не обнаружив в ней больше никаких обитателей, спутники принялись за работу. Женя с помощью Анны аккуратно разрезал стягивающие стены волокна, кое-где перерубая стебли бамбука ножом, и довольно скоро хижина перестала существовать, будучи уложенной на землю кусками разобранного конструктора. После этого началась работа по переноске – бамбуковые панели были хотя и нетяжелыми, но неудобными.

После второго захода Анна осталась в лагере – готовить еду, а Женя продолжил натаптывать тропинку между старым и новым лагерем, перенося запчасти от разобранной хижины. В первый раз он вернулся заметно усталый – притащил довольно много, и Анна попросила его больше так не геройствовать. Прежде чем отправиться во второй заход, Женя слазил на пальмы – сорвал для Анны пару зеленых кокосов, а после по ее же просьбе расколол еще парочку коричневых. Когда он вернулся и ушел в третий раз, Анна почти закончила с организацией обеда и теперь ждала его к импровизированному столу - она уже приготовила рыбу, а из плодов хлебного дерева - используя найденную посуду, пожарила пюре. Завидев Женю, Анна поднялась, всматриваясь сквозь деревья, и увидела, что идет он налегке, прижимая руки к груди. Ее сразу пронзила игла беспокойства, и она сделала несколько шагов ему навстречу, едва не перейдя на бег.

- Женя, все в порядке? – воскликнула Анна на уже на бегу, и тут же, когда он поднял взгляд, поняла по глазам – все в порядке. Более того, Женя не мог сдержать улыбку, а Анна, присмотревшись, что у него в руках, ахнула от изумления.

- Какая прелесть! – негромко прошептала она, делая шаг вперед и осторожно прикасаясь к голове черной кошке, которая свернулась на руках у Жени.

- Барсик, - гордо ответил тот, все еще улыбаясь. – Там нашел – слышу писк какой-то, сначала думал ребенок плачет. А потом смотрю – это чудовище.

От прикосновения и от звука его голоса животное проснулось, вздрогнув - но почувствовав, что по-прежнему находится на руках у человека, заурчало.

- Ой, она же слепая, - заметила Анна, продолжая гладить кошку.

- Она? – удивился Женя: - Ты ему уже под хвост заглянула?

Анна звонко рассмеялась и замотала головой, так что даже волосы взметнулись.

- Ты что, по морде же видно, что это точно не Барсик, - произнесла она, продолжая гладить мурчащую кошку, - придется другое имя придумывать.

- Да пусть будет Барсик, - расстроился Женя: - Певица Максим есть? Значит кошка Барсик тоже будет.

Анна с Женей уже вернулись в лагерь и подошли к подстилке, где парень опустил кошку на землю. Та, перестав чувствовать прикосновение рук, сразу мяукнула негромко, а после еще и еще раз.

- Есть хочет, - предположил Женя, но Анна и так видела, что кошка худая как веревка. И уже через минуту кошка Барсик жадно набросилась на рыбу, которой ее угостили новые хозяева.

Женя - после работы и прогулок на свежем воздухе – также был голоден как волк, но прежде чем приступить к поглощению обеда, он из подручных материалов выстрогал подобие ложек и вилок.

- Мм, вкусно, - прокомментировал он, распробовав блюдо.

- Старалась, - улыбнулась Анна и пояснила: – Я же тебя не просто так кокосы просила разбить – мне мякоть нужна была и кокосовое молоко.

- Ты такое раньше сама ела?

- Не, про такой способ в книжках читала, - отмахнулась Анна.

После обеда Женя собрался было вновь идти к остаткам хижины, но зарядил дождь, и следующий час они с Анной провели под каменным навесом. После того, как ливень прекратился, он все же перетаскал оставшиеся от хижины материалы, но уже вечерело и возведение дома решили отложить на потом.

Глава 25. Анна и Евгений

Оставив кошку в лагере, Анна с Женей искупались, а когда на землю спустилась тропическая ночь, начали устраиваться на ночлег. Анна прилегла на подстилку из пальмовых листьев, рядом мурчала счастливая кошка – наевшись впервые за долгое время, она проспала практически весь остаток дня. Женя устроился рядом – не прикасаясь, но так близко, что Анна чувствовала тепло его тела. Несколько минут она лежала молча, обдумывая сложившуюся ситуацию – в целом.

- Жень, завтра, наверное, надо к остальным в лагерь сходить, проведать, - произнесла она через несколько минут. – Жень… - приподнялась она на локте, но тут поняла, что парень уже спит – устав за предыдущие несколько дней, он, оказавшись в спокойной обстановке, практически сразу провалился в сон.

Удивленно покачав головой, Анна усмехнулась и перевернулась на спину, глядя в необъятный купол звездного неба. Ей сон не шел, и девушка лежала, не думая ни о чем и размышляя обо всем одновременно. Периодически ей в руку тыкался влажный нос кошки, соскучившийся по человеческой ласке, и Анна гладила ее - на что в ответ сразу раздавалось громкое, дробное мурлыканье. Заснуть было тяжело - но постепенно под убаюкивающее мурчание и равномерный шелест в кронах близкого леса Анна уснула.

Открыла глаза она от резкого вскрика. Испуганно дернувшись, Анна подскочила, заполошно оглядываясь - и только сейчас поняла, что кричал Женя – он проснулся от кошмара.

- Женя, Женя, все в порядке, - поняв, в чем дело и сморгнув сон, она взяла парня за руку. Парень обернулся, и Анна увидела его глазами – даже сейчас, в темноте, они казались огромными.

- Все хорошо, - слегка испугавшись, Анна потянула Женю ближе и не прекращая говорить, погладила его по волосам, почувствовав, насколько он мокрый от пота.

- Все, пришел в себя, - произнес глухим голосом Женя, глубоко вздохнув, успокоив дыхание. – Спасибо, - поблагодарил он Анну и откинулся на спину. Она тоже легла обратно и теперь слушала его дыхание.

- Кошмары? – спросила она, чтобы не молчать.

- Да, - больше кивнул, чем произнес Женя.

- Расскажешь? Может легче станет? – негромко, и отчего-то смутившись, спросила Анна.

Женя долго не отвечал, и она уже было подумала, что нет – не расскажет. Но он вдруг заговорил.

- Я на второй день плавал к кабине самолета, - совсем негромко произнес он. Так тихо, что Анне пришлось напрячься, чтобы расслышать: – Когда нырнул, заплыл в кабину, и там чуть не застрял – меня трупом пилота придавило, - я его задел, и он из кресла вывалился. Выбрался через стекло еле-еле - и мне приснилось, как я там, в кабине выбраться не могу. И просыпаюсь, надышаться не могу – до сих пор помню, как воздуха не хватало.

Женя объяснил причину своих кошмаров, уложившись в несколько сухи фраз, но у Анны было богатое воображение - поэтому, когда она представила произошедшее, ее передернуло от страха и отвращения.

- Бедный, - невольно вырвалось к ней, и она неожиданно для себя придвинулась, и обняла парня. – А зачем ты в кабину полез?

- Думал пистолет найти. Мало ли…

- Нашел?

- Нет.

– Все, спи, не будет больше кошмаров, - прошептала Анна, пододвинув спасательный жилет, который служил ей подушкой, поближе и пристраиваясь у плеча парня.

Вскоре Анна заснула, и теперь уже Женя лежал, глядя открытыми глазам в звездный купол неба, каждой клеточкой тела ощущая прикосновение Анны. В то, что кошмаров больше не будет, он почти поверил - но думал о том, что страшные сны могут заменить сюжеты совершенно другой направленности.

Понемногу Женя все же начал проваливаться в сон, но Анна вдруг зашевелилась, и негромко засопев и потянувшись, закинула на него ногу. После этого заснуть стало еще труднее - а ведь парню еще пришлось изворачиваться, чтобы Анна не почувствовала его напряжение как раз в том месте, куда изначально легло ее аппетитное бедро.

На следующее утро он проснулся раньше нее. Полежав немного, чувствуя приятную тяжесть на себе – Анна по-прежнему спала, закинув на него ногу, он все-таки решил выбраться и избавиться от неуместных желаний. Но лишь слегка пошевелившись – приподняв руку Анны, и попытавшись выскользнуть бочком, он глаза-в-глаза столкнулся с ее взглядом. Замерев, он несколько долгих мгновений смотрел в необычайно яркие зеленые глаза, а после вдруг уловил в них тень смущения. В этот момент Анна отвела взгляд и Женя, несмотря на загар, увидел, как ее щеки трогательно заливает румянцем.

- Доброе утро, - улыбнувшись, произнес он, с удивлением и радостью ощущая, что в первый раз чувствует себя с ней комфортно, на равных. До этого Женя всегда ощущал довлеющее над всеми чувствами некоторую робость перед этой женщиной; в Анне, в ее поведении и манере держаться, постоянно присутствовала холодная-отстраненность, строгость, даже властность – в жестах, мимике – она могла пресечь неудобный ей вопрос не только словом, но и полужестом, взглядом. И до этого момента, любуясь своей нечаянной спутницей по несчастью - особенно в те моменты, когда она не видит, Женя даже не допускал мысли о том, что можно попробовать ей как-то намекнуть, попробовать выйти за рамки устоявшихся отношений. Но теперь, вот прямо сейчас, он ясно для себя понял, что Анна может быть и вот такой смущенной, настоящей.

- Привет, - хмыкнула Анна, поднимаясь. К ней снова вернулась окружающая ее аура, не допускающая мысли о каком-либо фривольном поведении - но Женя уже смотрел на нее совсем другим взглядом – зная, что она может быть совсем другой и надеясь, что ее защитная оболочка – лишь оболочка.

Завтрак прошел в молчании – кроме обязательных и обыденных фраз, ничего более произнесено не было – каждый размышлял о своем. Анна раздумывала о планах на будущее – период в неделю, две - и далее, стараясь не касаться мыслей о том, когда их найдут. Женя же наслаждался своим сегодняшним утренним открытием, то и дело украдкой, а иногда и прямым взглядом рассматривая Анну. Она его внимательные взгляды периодически замечала, и когда они встречались глазами, тепло улыбалась - но в то же время витая в мыслях где-то далеко.

- Жень, я вот что думаю, - когда они поели, осторожно начала она: - Нужно бы сходить… к остальным в лагерь

Женя молча кивнул, и отвел глаза в сторону, чуть напрягшись – он понимал, что идти туда надо, но ему этого категорически не хотелось.

- Во-первых, показаться – мало ли, волнуются, - продолжила говорить Анна, - во-вторых, надо договориться, как связь будем поддерживать – спасатели же должны все-таки появиться.

- Да я же не против, - подняв глаза, пожал плечами Женя, - конечно надо сходить. Но не скажу, что с большой охотой, - после некоторой паузы пояснил он.

- Если хочешь, я могу одна сходить, - предложила Анна.

Женя не ответил, просто дернул губой, отвергая ее предложение.

- Жень, ну зачем тебе туда идти, если тебе неприятно, - еще раз попробовала Анна.

- Да брось ты, как будто тебе приятно, - легко ответил парень.

Анна больше не спорила – естественно, виду бы она не показала, но действительно, ей самой было некомфортно при мысли о том, что придется увидеть и даже возможно разговаривать с Георгием. И видеть безразличие дочери, которое буквально хлестало соляной плеткой по открытой ране в душе.

В путь двинулись без долгих сборов. Кошку Барсика оставили в лагере – с запасом еды. Несчастное, давно покинутое людьми животное - вновь обретя человека, лучилось спокойствием и счастьем – и даже не думало вылезать и облюбованного чемодана, уложенного в тени, периодически счастливо мурча сама с собой.

Женя с Анной, несмотря на некоторую внутреннюю напряженность, держались внешне спокойно - а выйдя из лагеря и вовсе непринужденно разговорились. Беспокойство как-то после этого ушло само собой, и к оставленному позавчера лагерю они подошли в приподнятом настроении. Здесь также никаких нервных встреч и разговоров не состоялось – Георгий и Ника были на рыбалке, Антон в лесу – собирал дрова, а в лагере оставалась одна Ольга, которая гостей встретила с нескрываемым радушием и радостью.

Вскоре подошел Антон с охапкой дров, и вместе с ним обсуждение перешло на деловой лад. По итогу договорились, что сигнальный костер будут поддерживать день через два – два дня здесь, местные обитатели, а один соответственно Анна с Женей. После они засобирались к себе, и Ольга вызвалась проводить их – посмотреть, где они устроились, а также узнать место, - на случай если появятся спасатели, или просто приплывет кто-то из местных жителей или туристов.

Ольге в гостях понравилась и она, искупавшись в лагуне, засобиралась обратно. Анна с Женей после этого вплотную занялись строительством жилища. Остаток дня, как и весь следующий, они только этим и были заняты – отвлекаясь только на рыбалку с приготовлением пищи, и на поддержание сигнального костра. И к вечеру следующего дня их усилия по постройке дома были вознаграждены.

- Ну, мы молодцы, - утирая пот со лба, резюмировала Анна итог деятельности. Женя стоял рядом молча - но также удовлетворенно взирал на результат общих трудов – примкнувшую к скале уютную хижину. Действительно, повод для гордости был серьезный – за два дня они вдвоем сумели построить замечательное и крепкое жилище, которое после подстилки из листьев на земле казалось хоромами.

На вбитых в землю сваях было закреплен каркас жердей и на них из бамбука настелен пол - стебли были крепко привязаны друг-к-другу с помощью волокон пальмовой коры. Стены соорудили из панелей, принесенных из заброшенного лагеря, подогнав их под очертания скалы – где-то обрезав, где-то нарастив. Была даже самая настоящая дверь – правда не на петлях, а просто панель, которая на руках отодвигалась в сторону. Но это была дверь! Также было окно со ставней - сохранившееся от прошлого строения.

Внутри было мило и уютно – кровать из мягких пальмовых листьев и романтически выглядящий в полумраке белый противомоскитный полог – который был в багаже у Анны, - она на всякий случай всегда подобные вещи с собой возила.

- Слушай, Жень, - Анна вдруг не выдержала – сжав кулаки, она неожиданно для самой себя подпрыгнула, как девочка: - Мы такие крутые!

Женя радостно улыбнулся, и вдруг повинуясь внезапному импульсу, подхватил взвизгнувшую от неожиданности Анну на руки и крутанулся на вместе с ней. Когда он поставил ее на землю, с некоторым опасением глянул ей в глаза, подспудно ожидая возмущения. Но Анна улыбалась, и в глазах ее не было ни тени недовольства. Еще раз улыбнувшись Жене, она подошла к дому, отодвинула дверь и заглянула внутрь, слегка изогнувшись - а парень остался на месте, любуясь ее фигурой и до сих пор ощущая на руках и теле память от прикосновения к ней.

- Завтра выходной? – обернулась Анна к Жене.

- Завтра выходной, - эхом ответил он, поспешно поднимая взгляд - глядя теперь девушке в глаза.

Анна, поймав взгляд Жени, слегка смутилась – первый раз в жизни она сделала что-то своими руками, и даже не что-то – а сразу дом построила, поэтому ее переполняла радость новизны, немного отвлекая от происходящего. В частности, от взглядов Жени - которые она замечала и тогда, когда парень об этом не догадывался.

Надо было срочно думать, что с этим делать – вполне определенные желания парня угадывались. Но, надо отдать ему должное, все же он старался хранить самообладание, сохраняя невозмутимый вид. Но Анна слишком много работала с людьми - поэтому читала его мысли как открытую книгу. Не сказать, что ей было неприятно старательно скрываемое влечение парня к ней, но это беспокоило, заставляя надеяться на более скорое обнаружение их цивилизацией: Анна не то чтобы боялась как-то Женю, просто она где-то даже сочувствовала - ловя на себе взгляды и представляя его чувства. И уважая выдержку, с которой он хранил видимость невозмутимого состояния.

- Поплыли завтра к рифу, - вырвав Анну из задумчивости, предложил Женя.

- К рифам? – удивленно спросила Анна.

- Да, а что? – уловил что-то в ее голосе Женя. Посмотрев вопросительно на Анну, он задумался, а она медленно-медленно покачала головой, не демонстрируя особого желания.

- Ты с маской плавала когда-нибудь? – поинтересовался Женя.

- Не, не пробовала, - ответила Анна. «И не хочу» - мысленно добавила она, едва не вздрогнув при воспоминаниях о том, как совсем недавно барахталась в море, жадно ловя ртом воздух и уже мысленно смирившись с тем, что сейчас пойдет ко дну. Да и до этого к морю она относилась с предубеждением – с детства, с того времени, как отец учил ее плавать. Анна тогда невероятно боялась - а отец был настойчив, заводя ее на глубину и отпуская руки – надеясь, что отсутствие дна под ногами заставит дочку плавать.

Плавать Анна все же научилась – но уже после двадцати пяти, когда вместе со Стасом начала ездить по миру. Но до сих пор испытывая дискомфорт на подсознательном уровне, купаясь в открытом море. Именно поэтому она никогда не погружалась с аквалангом вместе со Стасом – он и не настаивал, а Анна просто сопровождала его на катере – ей нравились морские прогулки. Удовольствие же от купания она могла получить только в бассейне, где четко представляла размеры водоема и глубину. И самое главное – видя и ощущая дно. Женя заметил отражение тени эмоций на лице Анны, и попытался заглянуть ей в глаза.

- Знаешь, я как-то не пробовала, но, если честно особо желанием не горю, - покачала она головой, отвечая на невысказанный вопрос.

- Может попробуешь? – негромко, но с чувством - хотя и без особой надежды поинтересовался он.

«Нет, спасибо», - хотела было ответить Анна, но Женя уже по мимике почувствовал ее грядущий ответ, и в его взгляде явственно можно было заметить расстройство.

- Жень, я просто… ну, мне не очень комфортно в море. Я глубины немного боюсь, да и вообще, - произнесла Анна, и уже после удивилась своей откровенности.

- Как раз и вылечилась бы, - пожал плечами Женя и отвернувшись, отвел взгляд, а чуть погодя схватил свою петлю для подъема на пальмы и нацелился на рощу – набрать кокосов.

- Жень? – позвала его Анна.

- А? – обернулся тот, все еще пребывая в задумчивости предстоящих действий.

- Тебе постирать что надо?

- Хм, - несказанно удивился Женя, глянув широко открытыми глазами. – Постирать? – переспросил он, смакуя странное ощущения – какого-то единения, совместного быта.

Анна, увидев его изумление, не выдержала, и рассмеялась.

- Так постирать? Второй раз предлагать не буду.

- Да ладно, - почесал затылок Женя и вдруг предложил: - Может вместе? Тебе помочь?

- Давай, - согласилась Анна.

Чуть позже, когда Анна, стараясь использовать мыла по минимуму, стирала свои вещи, а Женя их выжимал и развешивал, она посмотрела на него.

- Давай попробуем завтра, - и, встретившись с непонимающим взглядом, пояснила: - Поплавать. С маской.

В новом доме, построенном своим руками, спалось особенно хорошо. И кошмары Женю больше не мучали.

Глава 26. Анна и Евгений

Анна вдруг поняла, что ей несказанно нравится плавать и нырять. Для осознания этого понадобилось всего лишь полчаса на то, чтобы с помощью Жени приноровится к маске и трубке - и в первый раз погрузиться в лучащуюся искорками солнца воду лагуны.

С удивлением, анализируя свои ощущения, Анна поняла, что больше совершенно не боится моря. В первый день они с Женей далеко не заплывали – она будто заново училась плавать в лагуне на мелководье. Слушая под водой свое громкое дыхание, Анна парила в невесомости, каждой клеточкой ощущая легкость движения – опустив вниз в голову и лишь изредка подрабатывая ластами. Ощущать, как по телу струится мягкая вода, поражаться ее невероятным оттенкам лазури, и самое главное – необычайно четко видеть все вокруг, вплоть до каждой песчинки на дне, оказалось настоящим блаженством. Филиал райского наслаждения на Земле.

Анна сама не заметила, как минуло едва ли не полдня – настолько ее захватила доступность недружелюбного к ней раньше моря. Она могла бы до самого вечера плавать, изучая узоры песка, гоняясь за крабами и наслаждаясь моментом, и уже готова была к прогулке к рифу, но проголодавшийся Женя, который все время держался рядом, потащил ее на обед. Пока готовили рыбу, небеса решили разверзнуться ливнем и прогулку на риф отложили до завтра. Весь вечер Анна, вспоминая свои легкие познания в истории хлебного дерева, подготавливала почву для эксперимента – закапыванию плодов в землю для приготовления из них теста - в таком состоянии, как она помнила, они могли храниться неограниченно долго. Женя же, загоревшись посетившей его идеей мастерил шезлонг – в самый первый день они с Анной, не рассчитывая на нежданную находку, серьезно проредили бамбуковую рощу, и материала оставалось более чем достаточно.

На следующий день Анна, проснувшись, блаженно потянулась - и, отодвинув толстовку, которая выполняла шторы полога, выглянула в окно. Небо сегодня было необыкновенно чистое, солнце поднялось уже высоко и Анна, мельком глянув на спящего Женю, отправилась готовить завтрак. Но предварительно не удержалась и побежала искупаться – даже не удержавшись от стона блаженства, погрузившись в ласкающе-теплую воду.

Анна была откровенной мерзлячкой – ей было холодно везде - и в Красном, и в Средиземном море, не говоря уже о Черном. Но не здесь – температура вода была градусов тридцать, если не больше, и Анна просто наслаждалась – тем более, когда отодвинулась подспудная боязнь большой воды.

Когда рыбы были готовы, а поджаренное пюре остывала, из хижины появился Женя, потягиваясь. Заспанным взглядом он осмотрелся вокруг, понемногу приходя в себя, и был направлен умываться. После завтрака – кошку тоже не забыли, Женя с Анной вновь направились к морю.

Сегодня они сразу поплыли к рифу и Анна, оказавшись в неизведанном доселе волшебном царстве, просто не могла понять - как имея раньше столь удивительную возможность, она ею не пользовалась. Нет, конечно она видела фотографии прекрасного подводного мира, ярких рыб и причудливых кораллов - но никакая фотография не в силах передать ощущение, которое испытываешь, когда оказываешься на глубине сам.

Женя все время держался чуть позади - Анна, стоило ей только обернуться, всегда видела его. Сам же он, плавая следом за девушкой, любовался отнюдь не кораллами – первый восторг от подводного мира, испытанный им давным-давно уже прошел, приглушенный, и сейчас парень периодически глядел по сторонам, немного опасаясь появления акул. Но основное его внимание было приковано к гибкой, плавной фигуре Анны рядом. Ее бронзовый загар контрастно подчерчивался снежно-белым купальником, который она сегодня надела – и, увлеченный зрелищем, Женя позволил мыслям проследовать достаточно далеко. После этого ему пришлось слегка приотстать – пытаясь успокоиться, да и просто шорты поправить.

Нырнув в очередной раз – только замелькали ласты в прозрачной взвеси, Анна устремилась вниз. Женя за ней не последовал - просто провожал взглядом, но вдруг Анна испуганно дернулась – при этом из ее движений ушла вся скользящая плавность, как у неуклюже упавшего человека. Резко развернувшись, Анна устремилась к поверхности. Женя рванулся к ней, осматриваясь – опасаясь встречи с акулами, но хищников поблизости видно не было. Еще раз осмотревшись, Женя вынырнул, прорвав головой пленку воды, и выплюнул загубник.

- Что случилось? – спросил он, глядя на лицо Анны. Тревоги в ее глазах за стеклом маски видно не было, но напряжение ощущалось.

Анна, отвечать не стала, просто покачала головой. Тут Женя догадался, что произошло – слишком до этого он был занят своими мыслями: дело в том, что они доплыли до края рифа. Он в этом месте заканчивался, и граница выделялась уж очень явно – вроде бы вот оно, осязаемое дно под тобой, и вдруг раз – насыщенная океанской синью бездна глубины. Женя вспомнил про слова Анны о том, почему она боится воды, и подплыв, взял ее за руку.

- Давай вернемся немного, - поманил он ее за собой.

Но Анна уже пришла в себя и отрицательно покачала головой. Через некоторое время она освоилась и даже несколько раз заплывала так, что не видела под собой дна – только ультрамариновый космос внизу. Но каждый раз она проделывала это с замиранием сердца.

Наконец на Анну откровенно навалилась усталость - и по обоюдному согласию направились к ближайшему берегу – каменному срезу небольшого утеса, чьи покатые валуны, лениво омываемые прибоем, показались неплохим местом, чтобы немного передохнуть. Легкое волнение не доставило никаких проблем, и уже через пару минут Женя выбрался на камень. Сняв ласты, он помог Анне выбраться к нему.

- Фу, - выдохнула она, срывая маску, и счастливо улыбаясь: - Я так устала!

Развалившись на камнях, они некоторое время блаженствовали, купаясь в лучах солнца, блаженно щурясь от яркого света.

- Пить хочу, - сообщил вскоре Женя, разрушив тишину момента. – И жрать, - через несколько секунд добавил он.

- Кушать, - не открывая глаз, лениво потягиваясь, произнесла Анна. Она вытянула руки вверх и выгнулась как кошка, так что ее грудь натянула ткань купальника - Женя невольно сглотнул при виде этого.

- Кушать… - начал он говорить, но не справился с голосом, кашлянув: – Кушать я хотел пару часов назад, а теперь хочу жрать, - отвернувшись, Женя посмотрел в сторону «их» лагуны. Анна, закончив блаженно тянуться, между тем выпрямилась и попробовала встать, но тело ей повиновалось плохо – налившись томной расслабленностью.

- Помоги встать, - лениво, с прищуром, открыла она один глаз и подняла руку.

Женя шагнул вперед, протягивая ладонь. Анна не играла – ей действительно было тяжело подняться – сказывалась навалившаяся нега, и взяла руку Жени, пользуясь его помощью. Тот стоял боком и, потянув Анну на себя, едва не поскользнулся - ему пришлось сделать усилие, чтобы удержаться на ногах. Рывок поэтому получился чуть сильнее, чем требовалось - и поднявшаяся Анна по инерции прянула к нему – Женя моментально повернулся, и она оказалась у него в объятиях.

Увидев зеленые глаза совсем рядом, Женя обомлел - ощущая, как по всему телу прошлось словно электрическим разрядом. Анна подобному развитию событий несказанно удивилась – от неожиданности замерла, положив ладони на грудь парню и не двигалась - не пытаясь убрать его руки со своей талии. Женя в этот момент, повинуясь внезапному импульсу, поцеловал Анну в губы. Сдавленно охнув, она попыталась было отстраниться – но где-то там, в мыслях, а тело же оставалось неподвижным. Закрыв глаза, она чуть приоткрыла губы, оцепенев и ярко ощущая прикосновения требовательного Женина языка.

Казалось, мгновение остановилось – и осталось только они вдвоем. Но разрывая покрывающий их полог, Анна вздрогнула, оттолкнулась ладонями от груди Жени, отступив на шаг и глядя ему в глаза. Взгляд он не опустил, смотрел спокойно и вопросительно - но с некоторым беспокойством. Оба они, раскрасневшиеся, некоторое время стояли молча, и тут Анна поняла, что тяжело дышит – грудь ее вздымалась так, как будто она пробежала стометровку.

- Женя, ты очень хороший и воспитанный молодой человек, - произнесла, наконец, Анна, справившись с дыханием и эмоциями. Голос ее был строгий, сухой и чуточку звенящий: - Я очень ценю тебя, и надеюсь, что мы вместе благополучно дождемся, пока нас обнаружат. Но очень тебя прошу – давай впредь не повторять того, что только что было – или мы с тобой можем поссориться. Договорились?

Женя, склонив голову, смотрел на нее. Смущенно, но все же стараясь сохранять невозмутимый вид. Перед ним снова была прежняя Анна, холодная и неприступная – пусть и в одном купальнике, - но ее манера держаться, голос, выражением лица просто не допускали мысли о переходе дружеских отношений на иной уровень. При взгляде в требовательные зеленые глаза сейчас сама мысль о каких-либо фривольных намеках казалась едва ли не кощунственной.

- Договорились, - кивнул Женя после недолгой паузы с тщательно скрываемым расстройством.

- Вот и замечательно, - Анна шагнула вперед, дружелюбно улыбаясь, и положила руку ему на плечо: - Я на самом деле тебя очень ценю тебя, и мне очень важны наши дружеские отношения. Поплыли домой?

- Поплыли, - снова кивнул Женя.

Анна надела ласты, маску и подождав Женю, протянула ему руку. Она сознательно сейчас старалась держаться как можно более непринужденно - но внутри у нее бушевали чувства, среди которых преобладали растерянность и недоумение, даже немного злость на себя; Анна вынуждена была признаться себе, что если бы она не смогла решительно оттолкнуть Женю, то… то еще немного, и она бы не смогла его оттолкнуть – с большим трудом ей удалось удержаться и не ответить на поцелуй. Внутри у нее до сих пор тянуло невероятно приятным и сладостным, но почти забытым чувством. Кроме этого, Анне едва ли не со смущение приходилось гнать от себя мысли том, что Женя невероятно хорошо целуется.

К счастью, маска и погружение в воду скрыли ее эмоции - и пока спутники плыли к небольшой лагуне, у Анны было достаточно времени, чтобы привести в порядок мысли. Женя в это время также был погружен в себя - среди его чувств преобладало расстройство – он почувствовал, понял, что в Анне не было явного протеста его действиям. Женя злился на себя – что не сдержался так рано. Злился он и на обстоятельства – ведь данное Анне обещание нарушать не хотелось. Но ведь он чувствовал, как она практически потянулась к нему! А этот ее вздох, больше похожий на стон?

Глава 27. Вероника

Вероника, полуприкрыв глаза, лениво развалилась на корнях пальмы и наблюдала за Георгием - тот расположился неподалеку от костра и поглощал обед. Зычные комментарии Геры разносились далеко - гулкими возгласами нарушая уже привычную спокойную тишину - самыми громкими звуками в которой совсем недавно был только лишь невесомо-легкий плеск волн со стороны пляжа.

Довольно щурясь - как кошка, Ника с удовольствием потянулась, со стороны глядя на Георгия, который продолжал с удовольствием поедать белое, рассыпчатое рыбье мясо, запивая его кокосовым соком. Девушка выгнулась так, что в глазах потемнело, и распрямившись, посмотрела в рваное покрывало облаков, сквозь которое проглядывала бездонная голубизна небесной чаши.

Ника была удовлетворена – ведь всего пару часов назад, ей, наконец, удалось. Вернее, Георгию удалось – они вдвоем, как обычно в последнее время утром отправились на рыбалку, и он все-таки не выдержал полунамеков, тонких взглядов и мелькания перед глазами едва одетого прекрасного и свежего девичьего тела. Сегодня - когда они сидели на валунах с удочками, Ника под надуманным предлогом перегнулась через него, и тот не выдержал – сильные руки невольно скользнули ей под маечку, сжимая упругую грудь. Почувствовав жадные прикосновения, девушка подыграла ему - слегка застонав, а после приспустила с него шорты, скользнув вниз губами. Занимались любовью они с потерявшим голову Георгием там же – на нагретых солнцем камнях.

При воспоминании об этом Вероника поморщилась и потерла коленку, где виднелись небольшие царапинки от песка – пристроившись сзади, трудился и пыхтел Георгий довольно долго. Девушка даже успела утомиться – раздумывая - когда же у нее получится получать хоть сколь-нибудь удовольствия от секса.

Ника снова потянулась - закинув руки за голову, с удовлетворением поймав на себе брошенный искоса взгляд, задержавшийся на ее поднявшейся тугой груди, четко прорисовывающийся под тонкой майкой.

«Счастья полные штаны» - охарактеризовала Ника предполагаемые в этот момент чувства Георгия. «Особенно после этого желе» - скосила девушка глаза на Ольгу, которая в этот момент подошла к костру. В одной руке гнусная толстуха держала обернутую в зеленый лист выпотрошенную рыбу, а в другой – несколько сухих веток. Присев у костра, Ольга пригнулась и подула в тлевшее пламя, прежде чем подкинуть в огонь новых дров. С удовлетворением Ника посмотрела на гребенку жирных складок на талии, появившихся при этом движении у Ольги.

«Сучка», - уже беззлобно - без прежней враждебности и даже с некоторым небрежением превосходства мысленно произнесла Ника. Хорошо быть юной, свежей и красивой - а не жирной похотливой медузой!

В этот момент Ольга, почувствовав на себе яркие эмоции взгляда, обернулась, и встретилась глазами с Никой. Девушка взгляд не отвела, даже наоборот – улыбнулась как можно приветливее.

- Устала? – поинтересовалась у нее Ольга, также дружелюбно улыбнувшись.

«Скалься-скалься», - подумала Ника с презрением - но вслух ничего не сказала, лишь отрицательно покачала головой.

- Пойдем вместе до ссыльных сходим? – вдруг предложила Ольга.

- Пойдем, - неожиданно уже для самой себя, кивнула Ника.

Ссыльнопоселенцами все называли ее мать и Женю. С момента драки - после которой группа спасшихся разделилась, прошло уже почти две недели и единственным связующим звеном с двумя беглецами все это время оставалась Ольга. После того, как Анна пришла в гости в лагерь - через день после расставания, ни она, ни Женя здесь больше не появлялись – лишь Ольга за минувшее время несколько раз ходила к ним в гости. Но определенным образом обе группы знали, что и у тех и у других все в порядке – по договоренности жгли дымные костры по графику - и по столбам дыма наблюдали друг друга.

Несмотря на постоянные сигналы никто к острову не прилетал и не причаливал - и спасшимся после крушения по-прежнему оставалось только с тоской смотреть на белые нитки инверсионных следов в небе. Только они были единственным напоминанием о родном цивилизованном мире, в существование которого уже верилось с трудом, - находясь в заключении необитаемого яркого тропического рая.

Сегодня поддерживать сигнальный костер была очередь основной группы в старом лагере - и Ника мысленно запнулась – посмотрев сначала на поднимающийся столб дыма, а после на Георгия.

- Идите-идите, - дружелюбно проговорил тот, поводя массивными плечами. – я гляну.

Видимо недавний секс его расслабил – до этого Георгий достаточно напряженно относился к упоминаниям отколовшихся от основной группы Анны и Жени. Впрочем, возможно со временем у него просто притупились эмоции – подумала Вероника, хотя после некоторого размышления первый вариант ей все-таки показался лучше.

- Я как раз рыбу собрался коптить, - крякнув, поднялся Георгий, стряхивая с себя расслабленное состояние, - а вы давайте, пилите! А Антоха за дровами пока зарулит, да, Антуан?

- Гера, я думал тоже с ними сходить, - выбрался Антон из-под широкого навеса, щурясь от яркого света – судя по виду, он совсем недавно проснулся – на его щеке явно выделялись несколько четких полосатых следов от импровизированной подушки. И было видно, что Антон с трудом удерживается, чтобы не зевнуть.

- Да? – взметнул брови Георгий, оградив того насупленным взглядом. – Ну ладно, - наконец, выдержав несколько секунд паузы, милостиво одобрил его решение Георгий. Ника при этом с удовлетворением отметила, как побелели сжатые в тонкую нить губы Антона – периодические снисходительные замашки самоназначенного вожака его сильно напрягали, - это было заметно невооруженным глазом. Отвернувшись, Ника порадовалась и злорадно усмехнулась – все же за эти дни она не раз ловила на себе откровенно заинтересованные, даже влажные взгляды Антона – но совершенно не обращала внимания. У нее была цель – Георгий, и она своего добилась!

- Пойдем? – чувствуя невероятный душевный подъем, обернулась она к Ольге.

- Купальник возьми только, - заметила та состояние девушки, но не понимая, в чем причина столь сдержанной радости.

- Зачем? – сдвинула брови Ника – задерживаться она в гостях не намеревалась – ей просто хотелось показаться матери, сверкая своим хорошим настроением, чтобы Анна обязательно увидела это.

- Возьми-возьми, не ошибешься, - дернула подбородком Ольга и Ника, чтобы не спорить, на всякий случай схватила с низкой ветки бюстгальтер от сушившегося купальника и кинула его в пакет в руках у Ольги. После, легко пробежавшись, Ника скрылась в «женской» половине шалаша, где быстро переоделась – белоснежную обтягивающую майку сменила разношенная и длинная футболка, а поверх плавок она одела короткие, смело обрезанные по самые ягодицы джинсовые шорты. Сама бы она раньше так не решилась - но вещи были не ее, Наташи. Воспоминание о погибшей девушке мазнуло тоской, - подпортив настроение, но Ника легко выдохнула и выскочила на улицу. Два взгляда – Георгия и Антона, скрещенных на ее ягодицах, которые приоткрывали и подтягивали шортики, подчеркивая их округлую форму, помогли Нике вернуть душевное равновесие.

- Пойдем, я готова, - подхватила она с земли Наташины же кроссовки – со слов Ольги она помнила, что Анна со своим юным кавалером забрались далеко в лес, поэтому обувь там будет явно нелишней - в отличие от Ольги, босиком Ника нигде кроме пляжа ходить не могла – очень уж у нее были чувствительные ступни.

Махнув на прощанье рукой Георгию, который уже насаживал на длинные ветки рыбу, готовя ее к копчению, троица двинулась по пляжу. Ника почти сразу ушла вперед, витая в своих мыслях, а Ольга с Антоном шли поодаль, негромко беседуя.

Оторвавшись от приготовления рыбы, Георгий выпрямился и, утерев запястьем со лба пот, всмотрелся им вслед, хмурясь. Его сейчас мучили мысли о последствиях секса с Никой, поэтому он был не против того, чтобы остаться наедине с собой

Эта пигалица уже давно ласкала его своими томными взглядами - и многочисленные знаки внимания, которые она пыталась как-бы незаметно оказывать, давно были предметом его беззлобных насмешек. И он бы выдержал, не повелся – даже несмотря на притягательность юной прелестницы, но обида взяла свое. Это он не ее он сейчас отымел там, на берегу - а ее раздражающе надменную мать. Но перчинки в мысли добавляло, что за этот акт удовлетворения собственной обиды может светить реальный срок - за совращение несовершеннолетней. Впрочем здесь, на острове, мысли о таких перспективах казались невероятно далекими и сказочными – мир прошлой жизни отодвинулся в восприятии, скрывшись в призрачной дымку, перед которой на первый план выходила своими насыщенными красками природа острова.

Георгий, в последний раз кинув взгляд на удаляющуюся Нику, призывно виляющую бедрами, ухмыльнулся, вспомнив ощущение податливого тело. Слишком уж податливого – ухмылка с лица Георгия исчезла, а уголок губ дернулся: за исключением недолгого, хотя и достаточно умелого сеанса оральной любви, все остальное время юная особо даже не пискнула ни разу – приняв коленно-локтевую позицию, безучастно дожидалась финала. Хотя… в этой тупой покорности была определенная прелесть - особенно в сочетании со свежестью юного тела.

В это время окрыленная своей победой Ника, не подозревающая о мыслях Георгия, представляла картины встречи с матерью - придумывая на первый взгляд невинные, но колкие комментарии, которыми она наградит сейчас наверняка не обустроенное жилище.

Сомнений в том, что мать не могла более-менее нормально устроится, у Ники даже не возникало – настолько жалок был ее вид, когда она уходила прочь после ссоры с Георгием, таща на себе прибившегося к ней хромого доходягу с порченой рожей. Шагая по пляжу, Ника улыбалась – уничижительные эпитеты, колкие фразы, ироничные комментарии легко всплывали в мыслях, даря теплоту ожиданию скорой встрече с матерью.

Вероника дошла до конца пляжа и здесь ее догнала первая порция раздражения. Она даже здесь, в спокойном уголке пока не научилась жить хотя бы с минимальным компромиссом между собой и окружающим миром – любая вещь, которая шла вразрез с ее планами и решениями вызывала резкое отторжение. Вот и сейчас – обернувшись, она увидела, что Ольга и Антон довольно далеко отстали. Сжав губки, Ника едва не топнула ногой – она не любила ждать.

И ладно бы Ольга была одна – тогда Ника могла лечь на песок и позагорать топлесс – в последнее время она частенько так делала, – но присутствие Антона спутывало ей все карты. Пока ожидала, Ника начинала понемногу закипать. Хорошо, что почувствовав ее нетерпение, Антон и Ольга прибавили шаг.

- Ника, прости, - открыто улыбнулась Ольга, подходя ближе. Ника улыбнулась в ответ, мысленно при этом наградив толстуху парочкой ругательных эпитетов.

- Куда нам теперь? – поинтересовалась девушка.

- Туда, - указала Ольга в сторону пальмовой рощи, за которой земля приподнималась склоном, поросшим густым лесом. Ника обулась и последовала следом за шедшей впереди Ольгой.

Постепенно - по мере того двигались по зарослям, а к месту все никак не приходили, Ника чувствовала внутри нарастающий ком раздражения. А они все шли и шли - уже углубившись в лес из высоких деревьев, кроны которых смыкались глухо сверху, создавая под сводами полумрак. Здесь кроме всего воздух был спертый, сладко пахло перегноем. Травы под ногами практически не было, а землю покрывало коричневый ковер гниющих листьев, с проглядывающими между ними щупальцами длинных корней.

- Долго еще? - постаравшись, чтобы в голосе не плеснуло сдерживаемым раздражением, поинтересовалась Ника, опасливо косясь в сторону, где в прелых листьях ей почудилось движение.

- Скоро уже, почти пришли, - ответила Ольга, хотя конца-края лесу видно все не было.

Ника насупилась, но больше ничего спрашивать не стала. Но действительно – как-то незаметно лес поредел, мелькнула зелень пальм, а под ногами появился травяной ковер, и Ника с удивлением поняла, что они уже идут по протоптанной тропе – удивительное дело в девственной природе острова. Тропинка резко вильнула и вывела путников на небольшую поляну.

- Вау, - не удержался от комментария Антон.

Ника, шаг за шагом выходя на центр поляны, сильнее сжимала зубы – в ее представлении мать должна была ютиться на скромненькой бомжовской подстилке, максимум – под навесом из унесенного с собой дождевика. Но сейчас перед ней открылась совершенно неожиданная, не укладывающаяся в сознании картина: под козырьком скального выступа, приподнятый на свайных опорах приютился домик. Совсем небольшой, в обычный жизни похожий на дачную конуру – размером он был даже меньше чем комната Ники в городской квартире. Но по сравнению с шалашом недавно покинутого лагеря хижина выглядела хоромами.

Вместо неаккуратных, топорщащихся пальмовыми листьями стен, которые при дожде нещадно протекали, дом ее матери красовался настоящим, сделанным из бамбука фасадом, а в одной из стен даже было занавешенной тканью окно! На протянутой веревке сушились выделяющиеся яркими пятнами купальники Анны, рядом висели шорты Жени и несколько футболок. На двери, вызвав очередной приступ негодования Ники царящей здесь обстановкой довольствия и покоя висел сплетенный из красно-белых цветов венок.

Неподалеку от дома - также под каменным скосом, виднелся обложенный булыжниками очаг, рядом с которым виднелись пара кусков черного, покрытого копотью железа. Присмотревшись, Ника поняла, что это котелок и сковородка. Здесь же, в тени, были развешены несколько вялящихся рыб. Трава на поляне была вытоптана, поодаль лежала большая, приготовленная куча дров, связка длинных бамбуковых стеблей. И самое главное, буквально стеганувшие своим видом по душе Ники – в центре поляны стояло два шезлонга, собранные из бамбуковых стеблей. А рядом с одним их них на земле лежал небрежно брошенный зеленый кокос, в коричневом от времени верхнем срезе которого виднелось аккуратное, круглое отверстие, а из него торчала трубочка и небольшая обструганная веточка, на которой зонтиком был прилеплен яркий, но уже пожухлый цветок.

- Здорово здесь, правда? - обернувшись, произнесла Ольга, сделав приглашающе-демонстрирующий жест рукой - причем на лице толстухи читалось довольное выражение - как будто она свое, а не чужое жилище показывала.

- Да, неплохо устроились, - с явно читающимся в голосе удивлением проговорил Антон, Вероника же предпочла промолчать.

- Аня, Женя? Есть кто дома? – подошла к хижине Ольга, и деликатно постучавшись, потянула в сторону бамбуковую панель, служившую дверью.

- Нет никого, - поставила она дверь на место.

- Может покричать? – предложил Антон. Он чувствовал себя немного не в своей тарелке – как будто оказался без спросу в чужой квартире.

- Ну да, - кивнула Ольга, - можно покричать - если рядом, услышат. Но если они поплавать решили, тогда зря шли – Аня говорила, что они могут на полдня уплыть к рифу понырять.

Веронику от этих слов покоробило – стройная картина того, как жалкая в своем добровольном отшельничестве мать здесь сидит и убивается горем, не в силах заставить своего приемыша доходягу хотя бы кокос ей разбить, неожиданно рушилась, доставляя неиллюзорные душевные страдания.

- Сейчас-сейчас, - проговорила Ольга, подняв руку, жестом прося тишину и прислушиваясь. Ника тоже навострила слух, и неожиданно услышала глухие хлопки. Раз, раз, раз - и неожиданно еще один, самый громкий. После этого несколько секунд стояла тишина, а после глухие звуки ударов возобновились.

- Они там что, ковер выбивают? – неожиданно высказал предположение Антон.

- Не, ковер вряд ли, - покачала головой Ольга в недоумении и двинулась через поляну, направляясь в сторону источников звука. Антон двинулся следом, а Ника вновь оказалась в хвосте. И услышав удивленный возглас, она вновь увидела все самой последней. Но сначала она мысленно ахнула, внутри ощерившись завистью – ее поразил красивейший пляж у маленькой, зеркальной лагуны. Но удивление тут же отошло на второй план - ее мать имела наглость радоваться жизни, проводя время за игрой в пляжный волейбол!

На небольшой площадке пляжа были вбиты в землю два бамбуковых шеста, а между ними натянута грубая сетка из волосатых коричневых веревок – присмотревшись, Ника увидела, что это волокна пальмовой коры. Ей снова пришлось сжать зубы от осознания того, что если у ее матери хватает времени на то, чтобы заниматься плетением сетки для пляжного волейбола, то она явно не находится в тяжелом положении!

Ника, прикусив мелкими зубками нижнюю губу, замерла, рассматривая мать. Выглядела та вполне себе. Хотя нет - выглядела та вызывающе хорошо! Единственное, что ей можно было занести в минус – это парео. Ника, обладающая избыточным влиянием юношеского максимализма в суждениях, принимала за верное лишь одно мнение - как правило свое, а услышав чужое, бескомпромиссно сортировала его либо к правильному, принимая как свое, либо к неправильному.

К отрицательным вещам в ее категоричной системе понятий относилось и парео: в прочитанной недавно статье одной из фитнесс-гуру Ника запомнила и приняла суждение о парео – что его единственная задача – прикрывать целлюлит на заднице. Ей самой парео было не нужно – в пятнадцать-то лет, но то, что прозрачная пелерина скрывала задницу ее матери, служило хоть каким-то поводом утешиться. Но больше поводов радоваться не было – Анна скакала по пляжу как горная лань, отбивая мяч, излучая жизненную силу и энергию. На ней был черный, открытый купальник, который даже через ткань парео подчеркивал бронзовый загар. Через чур открытый купальник – поморщилась Ника, опустив взгляд ниже, зацепившись глазами за тонкую, едва видную полоску плавок бразильяно. Вероника даже возмущенно выдохнула – раньше она никогда не замечала в матери склонности к таким смелым нарядам.

- Аня! – крикнула вдруг Ольга, привлекая внимание.

Анна, которая в этот момент взглядом ловила мяч, дернулась от неожиданности, едва не оступившись и обернулась. Белый волейбольный мяч, с сине-желтыми полосками упал рядом на песок, а Анна выпрямилась, не обращая на него больше внимания. Казалось, появлением нежданных гостей она обескуражена - но эмоции лишь чувствовались по движениям, позе, а прочитать их по выражению лица было сложно –Анны была в зеркальных очках авиаторах.

Женя почувствовал смятение своей партнерши по игре. «А может не только по игре!» – мелькнула у Ники мысль, когда скользнув под сеткой, парень оказался с Анной рядом - еще и встав чуть впереди, как будто закрывая ее мать собой от чужих взглядов.

«Да как он смеет!» - почувствовала Ника укол ревности. Женя между тем что-то негромко сказал Анне в ухо, так что Ника не услышала, а мать также негромко ему что-то ответила и вдруг улыбнулась. Но когда она отвела от него взгляд, улыбка исчезла с ее губ – неожиданным визитерам она не предназначалась.

- Привет, а мы в гости! – не обращая внимания - или делая вид, что не обращает внимания на не очень дружелюбный вербальный прием, жизнерадостно произнесла Ольга, сбегая вниз по склону к чудесному укромному пляжу.

- Здравствуйте, - поздоровалась Анна, приветливо кивнув Ольге, но наградив внимательным взглядом Антона и лишь едва-едва скользнув глазами по Нике. Та, чувствуя себя немного не в своей тарелке, начала медленно спускаться по тропинке, стараясь больше глядеть себе под ноги.

- Можно к вам? – поинтересовалась Ольга, бросая на песок принесенный с собой пакет.

- Заходите, - пожала плечами Анна, и неожиданно добавила: - Раз пришли.

Нику эта оговорка как хлыстом стеганула - и будь она только с Ольгой, развернулась бы и ушла. Но здесь был еще Антон, которому вроде как тоже были не особо рады - и Ника решила остаться – чувствуя, что мать недовольна визитом, решив хоть так ей насолить.

Подойдя ближе, стараясь не глядеть на Анну, Ника разглядывала Женю. Сейчас он вовсе не выглядел тем нескладным доходягой, которым она его запомнила - когда неделю назад они вместе с ее матерью покидали лагерь. Или это она просто смотрит другими глазами? Парень больше не сутулился, плечи его казались шире, а кожа была уже едва не дочерна загорелой, что подчеркивалось белоснежными серферскими шортами с синими вставками. На его темной коже - оттеняющиеся густым загаром, белели нитки застарелых шрамов. Из одежды на Жене больше ничего, кроме шорт и заломленной в сторону кепки не было - еще одной неожиданностью было наблюдать ясно видный рельеф мускулов на вроде бы нескладном парне.

Призадумавшись, Ника с неприятным чувством все же призналась самой себе, что по сравнению с красным как рак Антоном, кожа которого не покрывалась загаром, а краснела, он смотрится на порядок привлекательнее. Да даже в сравнении с мясистым, широким Георгием этот парень – откорми его и прибавь пару лет, будет выглядеть выигрышнее. Осознание этого факта не добавило ей положительных чувств, прибавив неприязни – но не к нему, а к матери.

- Привет, - поздоровался между тем Антон, проходя вперед. Поджимая ему руку, и Женя кивнул и подошедшей Нике.

- Привет, - эхом повторила за Антоном Вероника, внимательно посмотрев на Женю, и с легким опасением переведя взгляд на мать.

- Ну, здравствуй, - произнесла Анна, глядя на дочь. Ника, в свою очередь, встретившись с внимательными зелеными глазами, опять сделала для себя неожиданное, неприятное открытие. Мать смотрела на нее по-другому - непривычно. В ее глазах больше не было теплоты и доброжелательности. Как раньше.

Это напрягало – Ника даже не думала, что несмотря на все ее закидоны, отношение к ней матери может как-то измениться – казалось, мать ей должна просто потому что должна, и всегда обязана быть готовой выслушать или помочь.

Ольга между тем разложила на песке покрывало, достала из объемного пакета связку бананов и завернутую в широкий лист копченую рыбу.

- Мы со своим, - все также громко и жизнерадостно прокомментировала толстуха свои приготовления. – Можно с вами поиграть? - кивнула она почти сразу на лежащий поодаль волейбольный мяч.

- Конечно, - кивнула Анна, мельком глянув на Женю, и поправилась: - Только чуть позже, мне отдохнуть и освежиться надо.

Ника всмотрелась в лицо матери – той действительно надо было освежиться – играли они довольно давно, судя по тому, что оба были покрыты бисеринками пота. Анна между тем, вновь переглянувшись с Женей, потянула за узел - снимая с себя парео, и направилась к волшебной лагуне. Ника - сощурившись, внимательно присмотрелась к ее ягодицам, - желая увидеть там целлюлит. Но к своему сожалению вынуждена была признать, что следов целлюлита на ягодицах матери не видно от слова совсем.

Да и вообще в этом откровенном купальнике вид сзади у ее нее можно было даже с огромной долей предвзятости в суждении назвать симпатичным. Для мужчин уж точно притягательным – нехотя вздохнула про себя со злостью Ника.

Ей и в голову не приходило, что у ее матери - которая последний год выглядела холодно и надменно, могут быть простые человеческие чувства - смущение, стыд, неловкость. Ника совершенно не задумывалась о мыслях Анны, не присматривалась к ее поведению, - принимая ее внешний вид как постоянную данность. И она даже не догадывалась, что сегодня утром Анна после долгих раздумий первый раз надела этот смелый купальник, купленный еще вместе со Стасом три года назад - и лишь пару раз примеренный. А парео было повязано только для того, чтобы как Анна выразилась сегодня утром, за минувшее время уже переняв свободную манеру разговора Жени - «булками не трясти».

И сейчас Анна, заходя в воду, хотя и выглядела невозмутимой, но внутри нее буквально бушевали эмоции. Она волновалась от того, с какими мыслями на нее глядят Антон, Ольга и дочь; волновалась о том, как ей вести себя с Никой, переживала за будущие пересуды видимой части жизни ее отшельничества вместе с молодым парнем. Ну и конечно, беспокоилась о своем внешнем виде – все-таки в первый раз она была на людях в купальнике, на плавки которого ткани пошло едва больше, чем на носовой платок.

- Да и мы искупаемся, - с готовностью общения кивнула между тем Ольга, потянув с себя футболку, отчего ее грудь колыхнулась, - распирая тесный, перешитый купальник, - явно желая вырваться из плена стягивающей ткани.

А вот у этой целлюлит на квадратной жопе невооруженным взглядом виден – хоть чему-то порадовалось Вероника, и направилась за кусты переодеваться.

Зайдя в спокойной воду лагуны, не обращая внимания на остальных, Вероника поплавала и, расслабившись, легла на песок у самой кромке воды. Она закрыла глаза, чувствуя себя неожиданно хорошо. Раздражение, копившееся в ней достаточно долго, притупилось, все тело налилось сладкой истомой, и Ника сейчас просто наслаждалась моментом, не беспокоясь об окружающем мире. У удивлению, погрузившись умиротворенное состояние, которое у нее раньше появлялось лишь перед экраном монитора.

Вскоре спокойствие Вероники было нарушено. Сначала громкими голосами – выбравшиеся из воды остальные собрались и начали переговариваться, а после застучал волейбольный мяч - причем звуки игры сопровождались резкими и веселыми возгласами.

Красноватый отсвет солнца бил в закрытые глаза даже сквозь пелерину облаков на небе. Ника, щурясь, чуть повернулась и принялась наблюдать за игрой. Сначала немного лениво, а после ее даже немного увлекло - и она даже начала слегка переживать.

Ее мать и Женя, видимо частенько игравшие друг с другом, выигрывали у Антона и Ольги почти всухую – Ника только морщилась, когда наблюдала за тем, как Антон бездарно упускает мяч и пикируется с Ольгой - которая двигалась мало, а комментировала и указывала много и часто, громко смеясь при этом.

Вероника даже почувствовала некоторую гордость за мать – на фоне этой бабищи, и неуклюжего, как выяснилось в игре Антона, она выглядела едва ли не королевой пляжа. Нет, королева пляжа для нее слишком – решила Ника. Королевой двора – вынесла она вердикт.

- Ника, иди поиграй, - неожиданно позвала ее Ольга, отходя от сетки, вытирая выступивший на лбу пот.

Вероника от неожиданности даже прянула назад, широко раскрывая глаза, и встретилась с внимательным взглядом матери. Та смотрела на нее без враждебности, но как-то прямо… и независимо.

- Давай, иди-иди, - снова произнесла Ольга. Ника неожиданно для себя поднялась, и легко прошла, почти пробежалась, занимая ее место. Мельком она кинула взгляд на Антона, который уперев руки в бока, стоял выгнувшись дугой и склонившись назад – отдыхал. Лицо его стало еще краснее.

Ника пляжный волейбол любила, но как партнер Антон был не очень – мяч после его ударов летел то в аут, то в небеса, то и вовсе непонятно куда. Сама Вероника неожиданно увлеклась - с удовольствием двигаясь, - но одной ей тянуть игру было сложно, хотя она с Антоном проигрывала уже не в сухую, как до этого Ольга. Вот и сейчас Ника удачно провела блок, отбивая мяч над сеткой, отправляя его, казалось бы, наверняка – но ее мать, также вошедшая в раж игры, в пряжке рыбкой скользнула над землей, в последний момент спасая положение. Мяч взмыл вверх, после чего Женя играючи, даже не в прыжке, переправил его в пустой участок площадки под бессильным взглядом Антона, который только дернулся на прямых ногах. Женя в свою очередь тут же бросился к смеющейся Анне, подавая ей руку и помогая встать. Мать белозубо улыбалась и пыталась отряхнуть с живота и плеч прилипший к потной коже песок. Сняв парео, она свернула его комком и попробовала отряхнуться им.

- Я окунусь, - произнесла Анна, окинув всех быстрым взглядом.

Ника буквально почувствовала импульс от уставшего Антона, который уже открыл было рот, чтобы также ретироваться, но раньше него успела Ольга.

- А я за тебя поиграю, - тряся телесами, выскочила она из воды, пробежав несколько шагов, а после, перейдя на шаг, двинувшись к площадке, поводя ладонями по телу, стряхивая с живота и бедер воду. В этот момент Ника заметила краем, как мимо нее прошла мать и сделала длинный, скользящий шаг, оказавшись с другой стороне сетки рядом с Женей.

- Привет, - с легким вызовом посмотрела она на парня.

- Привет, - несколько недоуменно, но с интересом глянул он на новую партнершу.

- Ух ты, а я хотела поэксплуатировать молодое тело – вовремя ты дезертировала, - прокомментировала действия Ники подошедшая Ольга.

- Смена позиций, - звонко ответила Ника, чувствуя, как настроение ее повышается.

В ближайшие четверть часа она с удовольствием играла, не давая повода выкупавшейся и освежившейся матери ее заменить в паре с Женей, поэтому вскоре Анна оказалась против нее в тандеме с Ольгой – Антон, выдохшись, все же запросил паузу. Еще через некоторое время он, отдохнув, сменил Ольгу, и играл теперь вместе с Анной против Ники и Жени. Вероника довольно щурилась – в паре со вчерашним доходягой, который неожиданно перестал доходягой быть, равных им двоим не было. Кроме этого, Ника старательно кокетничала и тянулась в аппетитных позах, стараясь занять место перед Женей. Не сказать, что она воспылала к парню интересом – просто заметив реакцию матери, Ника с удовольствием старалась завладеть его вниманием. Судя по глазам Анны - взгляд ее несколько раз напряженно щурился – в те моменты, когда она думала, что Ника этого не видит – усилия девушки проходили небезуспешно.

Через некоторое время - к расстройству Ники, Женя слился – сослался на то, что ему надо отлучиться. Прежде чем уйти, Женя подошел к кромке пальмовой рощи – там, где белый песок встречался с ковром зелено-желтой, подсохшей травы и подобрал ремень, унося его с собой. Проводив его взглядом, Ника увидела, что на ремне висят ножны, причем серьезной длины, да и рукоять выглядывала из них внушительная – нож был явно не кухонный, и не перочинный.

Вот почему они тут вдвоем так неплохо устроились? – с неожиданно накатившей злобой вопросила небеса Вероника. Но не только она терзалась неприятными мыслями – Антон тоже сейчас наедине с самим собой раздумывал о том, что поставил не на ту лошадь - что его серьезно расстраивало.

Глава 28. Новый лагерь

Ближе к вечеру все еще раз искупались, потом Ольга предложила подкрепиться, но Анна пригласила всех наверх, к хижине - на запоздавший обед, или поздний ужин. Трапеза получилась вкусной и довольно дружелюбной – Анна играла роль гостеприимной хозяйки, хотя и была немногословна, но это компенсировалось общительностью Ольги и Антона – тот, очутившись в приличной стихии, демонстрировал свое красноречие и умение поддерживать беседу. Вероника все больше молчала, держась как обычно в сторонке, но то и дело подходя у общему столу. Здесь было невиданное ей с момента появления на острове разнообразие – Ольга принесла несколько копченых рыб, которых вчера приготовил Георгий, Анна достала настоящее мясо, тоже копченое (откуда они его только взяли?), с восторгом встреченное гостями – все же рыба всем успела изрядно поднадоесть. Кроме этого, на столе были бананы и странные зеленые плоды – Анна сказала, что это хлебное дерево. Оставшиеся в лагере также видели деревья с ними, но сырые на вкус они как-то не пришлись, а готовить на костре их в основном лагере никто не додумался - о чем и жалели сейчас Ольга с Антоном, поглощая вкусную жареную мякоть.

Женя, как и Ника, только ел, в обсуждениях участия почти не принимал – перекусив, устроился поодаль на лежаке с кокосом, все больше слушая, и периодически вставляя редкие комментарии. Еще через некоторое время Антон с Ольгой засуетились, засобирались обратно – на улице уже чувствовалось приближение вечера.

- Давайте вы к нам завтра в гости приходите! – уже прощаясь, напоследок произнесла Ольга, поглядев на остающихся.

Женя быстро глянул на Анну, будто спрашивая у нее взглядом. Заговорил также он – к удивлению Ники – то, что ее мать позволяет высказывать решения без ее участия для девушки было непривычно.

- Завтра нас может не быть целый день – собирались к рифам сплавать. Давайте лучше через пару деньков как-нибудь, - произнес Женя, глядя только на Ольгу. В этот момент с приступом яркой ревности Ника увидела, как ее мать сделал шаг вперед и взяла парня за руку.

- Ладно, скооперируемся, - не показала эмоций Ольга, а вот Антон едва не сморщился – его длинное, вытянутое лицо все же дрогнуло, и по нему тенью скользнула гримаса деланного небрежения – будто он старался показать, что завуалированное, но в тоже время явное нежелание вновь встречаться в ближайшее время его совершенно не тронуло.

Глава 29. Старый лагерь

Вероника, Ольга и Антон вернулись в лагерь едва-едва перед закатом – багряный диск солнца уже коснулся водной глади на горизонте, унося с собой остатки дня и освобождая место готовой принять эстафету тропической ночи.

Вероника шла по мягкому песку босиком, беззаботно переговариваясь с Ольгой - чуть сзади от Антона, шагавшего первым. И из-за его спины плохо видела Георгия, который вышел из лагеря навстречу. Но что-то в его смазанных движениях подсознательно настораживало, и Ника чуть притормозила, запнувшись на полуслове. Она сдвинулась чуть в сторону мягким шажком, пытаясь взглядом поймать Георгия, но тот ускорился и вдруг невероятно быстро для такого массивного телосложения буквально превратился в росчерк - вложившись в одно плавное, почти незаметное глазу движение. Почти сразу же раздался глухой звук удара и взбрыкнув, Антон неуклюже упал на песок.

- Вы! Вы, епта… - сжав зубы и кулаки, бессвязно произнес Георгий, с трудом сдерживая клокотавшую внутри ярость, глянув горящим огнем бешенства глазами на Нику и Ольгу. У Вероники при этом внутри опустился холодный ком страха, а ноги едва не подкосились от испуга – девушка вся сжалась в ожидании удара. Впрочем, Георгий девушек бить вовсе не намеревался, но внутри у него было слишком много ярости – он не сдержался, разразился потоком грязных ругательств.

Сперва Ника еще больше сжалась от испуга, а после – вникнув в смысл слов, почувствовала облегчение – с Герой все было нормально, рассудок он сохранил - у Вероники мелькнули и такие мысли за последние мгновения при виде его агрессии. Но почти сразу Нику посетило осознание того, что именно говорит Георгий и внутри ее пронзило тянущей тоской ушедшего шанса. Оказалось, что днем Георгий видел в море проходящий поодаль катер, а злость его была связана с тем, что дым от костра проплывающие мимо не увидели.

- Гера, о чем ты говоришь? – возмутилась Ольга, - ты же сам сказал, что не против, чтобы мы сходили…

- Я! Не против! – с красным от бешенства лицом плюнул словами Георгий. – Но не целый же день! – широкий жест в сторону моря: - А они не видели!

- Гера, успокойся, пожалуйста, - мягко, но твердо произнесла Ольга, глянув на него исподлобья и невольно поведя плечами. Она глубоко вздохнула – Георгий был именно такой тип, который им с мужем больше всего нравился в качестве ее любовников – сильный, где-то даже грубый, большой и твердый как скала, уверенный в себе и своих поступках на все сто процентов и даже не допускающий мысли о том, что может существовать правильное мнение, отличное от его.

- Гера, костер же горел, - вновь мягко заговорила Ольга, - ну были бы мы здесь – что бы изменилось?

- Зажгли бы второй костер, - буркнул тот уже не таким громовым голосом.

- Гера, ну если они один столб дыма не увидели, то и второй бы не заметили… - с недоумением произнесла расстроенная Ольга.

- Два может и заметили бы, - еще с агрессией, недовольно, но все же уже более спокойным голосом произнес Георгий.

Он до сих пор был зол. И врал спутникам – костер, когда мимо проходил катер, не горел – Георгия сморил сон, и он заснул в тени. Проснувшись лиь тогда, когда невзрачная цветастая лодка уже удалялась на горизонте. Но катер - который он упустил, был причиной расстройства, никак не злости. Сознание же того, что остальные отсутствовали так долго целый день угнетало Георгия, подтачивая его душевное равновесие. Под вечер какие только мысли его не посещали – вплоть до того, что остальных катер подобрал, и они уже нежатся на мягких кроватях в отеле.

– Ладно, Антох, прости, - повернулся Георгий к Антону, который в этот момент кое-как придя в себя, поднялся на ноги. – Не сдержался, - буркнул Георгий, отворачиваясь и направляясь к лагерю. Понимая при этом, что действительно погорячился и врезал Антону, по сути совершенно не за что. Зато хотя бы чуть-чуть сбросил с плеч тягость осознания своей вины, переложив ее и на остальных.

- Сейчас я с ним поговорю, успокоится, - уверенно посмотрела Ольга на Веронику и быстро пошагала вслед за уходящим здоровяком. Ника, расстроенная тем, что впечатление от дня оказалось так беспощадно смазано, постояла несколько мгновений и побрела следом - но не так быстро, ругая себя за то, что не догадалась пойти за Георгием первой – ведь она уже считала его своим по праву.

И никто не смотрел на Антона - который сплюнув кровь из рассеченной губы, поморщился от боли. Никто на него не смотрел, и не видел его полного ненависти взгляда – а сам он в этот момент поклялся себе отомстить за унижение.

- Георгий, пойдем отойдем на пару слов, - позвала между тем Ольга того, догнав его у самого лагеря.

- Пойдем, - не очень дружелюбно буркнул тот, и они вдвоем отошли от лагеря по пляжу. Недалеко – лишь так, чтобы их голоса не были слышны Нике и Антону.

- Ты зачем юную королеву трахнул? – неожиданно поинтересовалась Ольга.

Георгий вопроса не ожидал, но удивился лишь на миг.

- Да она сама как-то, - не скрывая удовлетворения, признался Георгий.

- Влюбится же, - предостерегающе произнесла Ольга: - Будет тогда вместе вздыхать с неразделенной любовью.

- Я может тоже влюбился? - осклабился Георгий.

- Влюбился в нее? – сделала гримаску Ольга. - И меня больше не будешь… - вставила она пару грязных словечек. Ольга считала, что матерится женщине можно только в одном случае – в постели. Ну, или рядом с ней, в преддверии.

Ее слова, вкупе с тем, как она мимолетно обвела языком губы, достигли цели – Георгий подобрался и преодолевая дежурное сопротивление, развернул Ольгу задом, грубо наклоняя ее вперед, схватив за волосы. Она правильно рассчитала - в нем осталось еще достаточно неутоленной злости - как раз, как ей нравилось. Почувствовав сзади резкий толчок, она не удержалась, вскрикнула сначала от кольнувшей боли, а после теряя голову от удовольствия.

«Очень уж я люблю это дело» - говорила она не так давно Георгию.

Вероника в этот момент, когда до нее донеслись ритмичные стоны Ольги, от неожиданности и удивления даже осела на землю - не в силах осмыслить происходящее и пытаясь безуспешно собраться с мыслями – в голове воцарился совершенный сумбур. И хлыстом обиды ее стеганул едва слышное хмыканье Антона - который устраивался спать на другой стороне навеса. Его сейчас также переполнял жуткий коктейль чувств из ненависти, стыда, обиды. И недоумение Ники, которое буквально осязаемо висело в воздухе, чуть-чуть, но все же скрасило его душевные терзания.

Все-таки под навесом сейчас был не один, а два лузера – Антону осознание этого слегка облегчало ношу, которую он на себя принял.

Глава 30. Анна

После того, как троица нежданных гостей скрылась из виду, Женя обернулся к Анне.

- Не слишком, как думаешь? – задумчиво поинтересовалась она, невидящим взглядом взирая сквозь выкрашенную багряными отсветами стену леса.

- Тебе некомфортно было, когда они пришли? – вопросом на вопрос ответил Женя, и Анна вдруг поразилась, насколько он угадывал ее чувства. Хотя казалось бы – она ни словом, ни жестом старалась не показать свои эмоции.

- Знаешь… - все также глядя в пространство, произнесла после паузы Анна: - Если бы Ольга одна пришла, я бы обрадовалась. Но когда они втроем перед глазами появились – ты прав, мне как-то некомфортно стало.

- Как-будто гости нежданные и даже не друзья, - негромко произнес Женя.

- Ты прав, - кивнула Анна, вновь удивившись схожести собственных ощущений со словами парня, и собралась было развернуться. И только сейчас поняла, что держит Женю за руку. Щеки ее мгновенно загорелись - и, если бы не загар, ярко вспыхнули бы, а так – смущение лишь тенью мелькнуло на ее лице.

Женя также смущенно опустил взгляд, отпуская руку Анны. Некоторое время они так и стояли в молчании – Анна витала в мыслях довольно далеко, а у Жени внутри бурлила гамма чувств и желаний – он то хотел пошутить, то сказать что-нибудь умное. Вот только что – в голову ему никак не приходило.

- Спасибо, - вдруг услышал он, и столкнулся с блеснувшими глазами Анны.

- За что? – машинально переспросил он.

- Просто спасибо, - вздохнула Анна, и направилась к хижине. Приоткрыв дверь, она заглянула внутрь и вышла, неся на руках кошку Барсика, усевшись вместе с ней в шезлонг.

Кошка явно соскучился – мурлыканье громко разнеслось над поляной. Барсик буквально лучилась счастьем, подставляя под ласки голову. Женя в это время думал, что с удовольствием оказался бы на месте кошки – Анна полулежала, пристроив ее у себя на груди, откинув голову назад и прикрыв глаза, наслаждаясь тишиной и покоем. Вдруг девушка пошевелилась, вытянувшись и устраиваясь поудобнее. Но почувствовав на себе взгляд, подняла глаза. На лице у Жени была открытая улыбка, и видно было, что он едва сдерживает смех.

- Что случилось? – поинтересовалась Анна с живым интересом, вынырнув из облака своих мыслей.

- Не, не, ничего, - помотал головой Женя, отворачиваясь, но улыбка с его губ так и не сошла.

- Женя, говори уже! – приподнялась Анна - при этом край туники невесомо скользнул по ее поднятой и согнутой в колене ноге.

Скользнув взглядом по загорелому бедру, контрастировавшему с белоснежной тканью, Женя, все еще со смешинками в глазах, вздохнул. Он уже знал - когда Анна говорит таким тоном, от своего не отступится.

- Да вспомнил тут, из прошлой жизни, - проговорил он, и добавил чуть погодя: - Риторический вопрос в интернетах, что круче – котики или сиськи?

- И что круче? – заинтересовалась Анна.

- Подумай, у тебя ж все есть, - фыркнул Женя, демонстративно отворачиваясь.

Анна выгнулась и опустив подбородок вниз, послушно посмотрела на кота, а после на полушария груди, видных в вырезе декольте.

- Не знаю я, что круче, - подняла она взгляд, особо не задумываясь – по тону Жени ей чувствовался подвох, и ей просто хотелось быстрее узнать правильный ответ.

- Ты ж директор, как так-то? – тщательно сдерживая смех, возмутился парень. – Ответ прямо под носом разглядеть не в силах… - дал он ей уж совсем прямолинейную подсказку.

- Я в тинэйджерской логике… - машинально ответила шпилькой на шпильку Анна, но вдруг перебила сама себя: - Круче всего котики на сиськах!

Женя наконец не выдержал, засмеявшись - и Анна поддержала его. Смеялась она чисто и искренне – осознав вдруг, что ей давным-давно не было так легко и свободно.

- Аня, слушай, - после небольшой паузы спросил Женя изменившимся тоном - в котором не было игривых или веселых ноток.

- А? – отвлеклась она, сквозь спустившуюся темноту вглядываясь в лицо Жени. - Подвинься ближе, - неожиданно попросила Анна. Поежившись, девушка посмотрела по сторонам – как обычно, густой мрак куполом окутал поляну, и только небольшое пламя костерка разгоняло тьму. Но несмотря на наступление ночи, воздух по-прежнему был теплый, и даже с моря не несло дуновения свежести.

Женя подвинул свой шезлонг ближе. Наблюдая за Анной, он давно хотел задать это вопрос - но все не решался.

- Ань, ты как будто боишься Веронику…

Сначала он хотел спросить «свою дочь», но не смог – он как-то не воспринимал Анну как мать своей ровесницы.

- Нет, – почти сразу ответила Анна, и замолчала. Женя терпеливо ждал.

- Нет, - проговорила Анна после паузы уже осознанно и продолжила: - Не то, чтобы боюсь… я к ней присматриваюсь - как к совершенно чужому человеку. Меня беспокоит то, что могу с ней не подружиться.

- Она же тебе не чужая, - удивился Женя.

- Уже чужая, - грустно вздохнув, ответила Анна. Продолжая машинально гладить свернувшегося клубком на ее груди кота, она, глядя сквозь темноту в свои воспоминания, начала рассказывать.

Глава 31. Интерлюдия

- Анют, постой, - задержала Елена Анну, взяв за предплечье. Та, остановившись, вопросительно посмотрела на новую подругу.

- Короче слушай. Сейчас твоя пигалица приедет, наверняка потусуется у нас - они со Светкой погулять сходят, туда-сюда, я их ужином покормлю, и пусть опять у нас ночевать остается.

- Хорошо, - кивнула Анна, когда Елена сделал паузу. Кивнула, но не совсем поняла, к чему та ведет.

- Вот, останется у нас. Сама же, как домой приедешь, иди в ее комнату, и начинай искать.

- Что искать?

- Ответы ищи.

- Э… какие ответы?

- Не знаю. Когда найдешь, тогда и увидишь.

Анна со смешанным чувством посмотрела на Елену. Не в силах собраться с мыслями, она машинально отметила, что в голосе Лены сейчас не слышно красивого и плавного южного говора.

- Зачем искать? – спросила она. - И что конкретно искать? К тому же это личная комната, как там можно что-то искать, когда…

Анна была сильно смущена - не зная, как деликатно выразить свои мысли, - при этом не обидев Лены, комментируя ее предложения.

- Аня, ну как так! - не выдержала Лена, добавив пару емких ругательств и покачав головой: - Ты как маленькая, ей богу! Короче так – сейчас приезжаешь домой, говорю, и начинаешь искать. Просто заходи в комнату и просматривай все. Когда найдешь, сразу поймешь, что нашла, а если ничего не найдешь – позвони мне, завтра-послезавтра мы тогда к тебе с Женей приедем.

- Зачем? – опешила Анна.

- Да этот черт любой компьютер вскроет – все эти контакты, скайпы и прочие одноклассники. Если не найдешь, будем в компьютере искать. Короче все, не спорь – приедешь домой, действуй. Как найдешь, мне позвони. Если не найдешь, тоже позвони. И давай, не смотри на меня так – сверкнул сталью взгляд Елены, - ты пойми, что если ты сейчас дочь потеряешь, то никогда больше не найдешь.

Елена проводила гостью порога и закрыла дверь только тогда, когда белый Патфайндер Анны задом выкатился со двора - и последний раз моргнув аварийкой, покатил в сторону центра.

Анна, ведя машину, чувствовала некоторую растерянность от слов Лены - и пару раз едва не проскочила на красный, лишь в последний миг возвращаясь в реальность. Приехав домой, она неожиданно легко запарковалась во дворе и все еще в раздумьях поднялась в квартиру.

Пройдя на кухню, она налила чаю, посидела немного - а после, чувствуя себя не в своей тарелке, нерешительно встала и направилась в комнату Ники. Открыв дверь, она зашла в темное помещение, где не появлялась с того момента, как они с Никой рассорились. Здесь было едва прибрано – разбитый монитор и системный блок кое-как стояли у стола, вещи неряшливо брошены на стул. Постояв немного, Анна вздохнула.

- Я просто уберусь, - сказала она самой себе. И приняв решение, прошла к окнам, начав с того, что сняла шторы и тюль, намереваясь закинуть в стиральную машинку.

Воскресенье только начиналось, времени было достаточно.

Анна выбросила разбитый монитор, отключила и собрала многочисленные, перепутавшиеся нитки проводов от системного блока, клавиатуру, мышку. Все аккуратно вынесла в коридор, и прежде чем мыть и пылесосить, принялась вытирать пыль на полках.

Все еще не решаясь приняться за настоящий обыск, она будто бы невзначай доставала книги, протирала банки, различные сувениры, рассматривала фотографии. Взяв в руки африканский барабан в форме кубка с открытым низом и натянутой сверху кожей с рисунком, привезенный из Туниса, Анна почувствовала, что внутри что-то есть. Подняв его, она увидела, что низ заткнут тряпкой. Анна вынула ее, и на полку перед ней вывалился перетянутый резинкой валик купюр.

- Ничосе, - привязавшимся к ней в последнее время емким словом прокомментировала Анна и, подняв валик, скатала с него резинку, быстро пересчитывая деньги. Купюры были неодинакового достоинства, и валюты разные – Анна насчитала пятьсот долларов, пару сотен евро и чуть больше семидесяти тысяч рублями.

- Бережливая, - негромко сказала Анна, скатывая деньги в положении «как было» и убирая их обратно: - Может ей поменьше на карманные расходы выдавать?

Уборка, а параллельно и поиск, продолжились. Когда пыль была вытерта, пол пропылесосен и вымыт, Анна остановилась у шкафа с одеждой, раздумывая. Откатив в сторону дверь, она уставилась на многочисленные полки. Был соблазн вынуть все вещи, и перебрать их, но тогда Ника точно поймет, что Анна копалась в ее вещах - а этого не хотелось. Решившись - не тревожа беспорядок на полках, Анна просто начала приподнимать вещи и открывать ящички, просматривая - почти сразу обнаружив большую пачку презервативов. Сглотнув, она вытряхнула из нее шуршащие квадратики, пересчитав. В пачке должно было быть двенадцать штук, в наличии имелось только восемь.

Переведя дыхание, Анна невольно опустилась на диван, так и держа контрацептивы в руках. Долгое время она на них просто смотрела, отказываясь верить – «ведь ей всего пятнадцать!» - а после, положив пачку на место, пошла к телефону.

- Я нашла, - произнесла она, едва на другом конце провода подняли трубку.

- Подожди немного, - ответила Елена, и в динамике зашуршало, задышало, равномерно затопало – видимо поднявшись из-за стола, Лена искала уединенное место. - Ну говори, что нашла, - через некоторое время, когда в трубке все стихло, произнесла он.

- Деньги нашла, в тайнике, больше сотни. И… и презервативы, пачку. Там их двенадцать должно быть, в пачке только восемь.

Судя по звукам с той стороны, Елена едва сдержала смех.

- Анечка, солнышко, - произнесла она, откашлявшись, - ты немного не то нашла. Деньги, это хорошо – копить значит умеет. Презервативы – тоже неплохо. Ты не поверишь – Светка в свои пятнадцать о сексе знает больше меня в двадцать. Даже было если там шпили-вили – пусть лучше в презервативе - не думаю, что у ее кавалеров хватит ума в сторону спускать. Лучше когда презервативы есть, чем когда она тебе в подоле принесет.

- Но… - у Анны только от одной перспективы перехватила дыхание, и в то же время она почувствовала, как изнутри приливающей кровью обожгло стыдом щеки – сама-то она Нику именно так домой и принесла.

- Но короче, она эти презервативы может с подругами где-то надула, или просто для крутости в сумочке носит. Ищи дальше.

- Так что еще искать то? – недоуменно произнесла Анна.

- Ищи то, что поможет тебе ее узнать так, как она тебе сама никогда не расскажет. Смотри, не найдешь – придется мне с Женей к тебе приезжать. Давай, давай, не отлынивай. Ну вспомни себя в ее возрасте, может придумаешь, где искать и что искать – может у нее дневник есть, или еще что!

Глава 32. Анна

- Так ты все же что-то нашла, – полуутвердительно произнес Женя после того, как Анна замолчала.

- Тетрадку нашла, - ответила Анна, сделав над собой усилие – несмотря на установившиеся доверительные отношения с Женей, ей все же было непросто говорить дальше. – Тетрадку, - повторила она, - а на последних страницах ее переписка с подругами - наверно на уроках писали. Когда в школе училась, мы тоже так переписывались, - добавила Анна, - напишешь что-то, и передаешь на соседнюю парту.

Она посмотрела на Женю – понял ли тот, и парень неожиданно кивнул:

- Да, есть такое.

- Просто я думала, что сейчас подобным не балуются – смартфоны же у каждого школьника, - пояснила Анна свое недоумение.

- Гаджеты запрещают на уроках, заметят – отобрать могут, и только родителям отдают после, - приоткрыл перед Анной завесу школьных реалий Женя: - Так что чатятся по-старинке.

- Тогда ясно, - покачала головой Анна.

- Прочитала? – спросил Женя.

- Прочитала, - вздохнула Анна.

Женя просто повел подбородком, глотая готовый вырваться вопрос – он видел, что на обычно бесстрастном лице Анны отражается неуверенность - и счел нужным промолчать, ожидая пока она сама скажет. Или не скажет.

- Прочитала, - все же выдохнула Анна, и бросила на Женю растерянный взгляд, в глубине которого плескалось отчаяние: - Несколько страниц переписки. И они там, - Анна сглотнула: - Они там переписывались с подругой… Ника спрашивала, а та ей объясняла – как… как лучше делать минет. Она, Ника, так собиралась парня завлечь. Девятый класс…

Анна, поймав глаза Жени, что-то почувствовала – он ведь был старше Ники всего на пару лет, и по выражению лица практически прочитав его мысли, она отрицательно покачала головой.

- Нет-нет, ты не подумай, я не ханжа вовсе – да и мне ли об этом говорить – в семнадцать родила! Дело в другом – понимаешь, у них цинизм зашкаливает – для них люди не как люди, нет какой-то… человечности, что ли! Как будто они неживые – настолько все безэмоционально, и они так к чувствам других людей относятся – просто мерзко, они эмоции других людей как лягушек препарируют!

Анна впервые выговаривала свои мысли после прочтения вслух – даже Елене она о прочитанном не рассказала - оговорилась только, что теперь ей есть над чем подумать о том, как общаться с Никой.

- Вот смотри, ладно еще как они там обсуждали глотать-не глотать, черт бы с ним. Но та девушка пишет Нике про презерватив, мол главное не забудь, та поддакивает. И вот дальше, сейчас вспомню, дословно… - Анна закрыла глаза, вспоминая тот момент, когда она, стоя посреди комнаты – забыв присесть, читала переписку: - Даже не думай давать ему без гандона – вдруг тебе заделает, - начала словно надиктовывать текст Анна, едва не по слогам, - у меня у сестры спиногрыз только родился – он, конечно ми-ми-ми, но когда эта маленькая тварь орет, его хочется за ноги взять и… в общем, об стену его, чтоб замолчал, - удержавшись от ругательства в передачи прямой речи, закончила Анна фразу своим голосом.

Переведя дыхание – вновь переживая эмоции от испытанного потрясения, Анна заговорила снова:

– Я уж не буду говорить тебе, как Ника мое возможное удивление описывала, если у меня денег на аборт попросит, - добавила Анна, и продолжала в бессильном удивлении: - Просто ничего святого, сплошной цинизм. Я училась, такого не было – мы как-то более дружные были, что ли, даже где-то наивные… Жень, скажи, теперь везде так?

- Да нет, - задумчиво пожал плечами Женя, глядя в костер, - встречается, но не скажу, что везде. Да и что ты у меня спрашиваешь, - вдруг встрепенулся он, - может я сам такой?

- Да ладно, - грустно усмехнувшись, отмахнулась Анна, после чего оба надолго замолчали, глядя в угасающее пламя костра.

- И все же, наверное ты прав - я боюсь, - неожиданно проговорила Анна, вздрогнув от звука своего голоса. - Я боюсь, - повторила она, разговаривая больше с самой собой: - Не Нику боюсь, а боюсь не найти с ней общий язык – ведь еще вчера, образно, это была милая малышка, она всего боялась - так это трогательно, любую проблему мне рассказывала, мы с ней вместе гуляли, делали уроки… а сейчас это девушка – а физиологически женщина уже… минет она к Новому Году собиралась дарить, как я поняла, – ответила Анна на невысказанный вопрос Жени: - Посмотрела по датам в тетрадке, какой пастой написано – как раз начало декабря. Так вот – я упустила ее, понимаешь – она мне уже чужая, а что самое страшное – мы разговариваем на разных языках, не понимая друг друга.

Я надеялась, прилетев сюда, с ней познакомится заново, начать все с чистого листа, а видишь, как оно вышло… даже «пока-пока» не сказала, когда мы уходили. Я боюсь ошибиться… и боюсь, что уже поздно… и еще боюсь, что если она захочет, она может меня обидеть, понимаешь?

Мне уже тридцать два года - я много чего повидала в жизни, меня сложно обидеть, а если кто попытается, я спокойно могу дать отпор… Но ей не могу, поэтому и боюсь – если она хочет меня уязвить, обидеть, задеть, то я беззащитна, понимаешь?

Анна поднялась в шезлонге – повернувшись, Женя видел на фоне звездного неба легкий изгиб ее спины, и то, как она уставилась перед собой невидящим взглядом.

- А если ты прав, и она ненавидит меня из-за того, что я ей слишком много давала, то тогда я даже не знаю, что делать… - произнеся это, Анна едва не всхлипнула.

Шезлонг Жени в этот момент скрипнул – парень поднялся, и подойдя к Анне, молча протянул ей руку. Та глянула вопросительно, но взяла его ладонь и повинуясь легчайшему нажиму, поднялась на ноги.

Все так же молча Женя вывел ее на середину поляны, присел на колено, удостоверившись, что на земле никого нет, и потянул вниз Анну. Та невольно воспротивилась, напрягшись, но увидев спокойный взгляд Жени, все же подчинилась, в легком недоумении. Он же, по-прежнему сохраняя молчание, заставил ее лечь на спину, и положив ее руку на землю, наклонился над ней, заставил ее вытянуть и вторую – так, что Анна теперь лежала на спине с раскинутыми в стороны руками.

Женя, стоя на одном колене, немного отстранился, и плавным движением лег чуть поодаль – чуть дальше, чем на расстоянии вытянутой руки.

- Смотри, - практически беззвучно произнес он, и слегка дернул подбородком, указывая вверх, на небо. Анна повернулась, и ее вдруг охватило совершенно волшебное чувство – она будто в космосе оказалась – антрацитово-черный купол неба накрыл сейчас ее, и только ее, объемным, невероятно огромным куполом, расчерченным пунктирным линиями неизвестных созвездий, и пересеченный широкой полосой млечного пути. Звезды южных морей светили невероятно ярко, и Анна буквально воспарила, отстранившись от всего сущего. Для нее теперь существовало только здесь и сейчас, она и небо – на которое можно смотреть, и которое может смотреть. Тут же в памяти всплыло забытое чувство детского восторга при взгляде на гривастые облака в голубом небе, когда смотришь на них и замечаешь живых фантастических животных - но оно меркло на фоне нынешних ощущений.

Анна не могла бы потом сказать, сколько она так лежала, паря в невесомости отрешенности от мира – минуту, десять, а может быть и час. Понемногу собираясь с мыслями, она улыбалась самой себе – ей сейчас казалось, что многие проблемы этого мира никогда не будут волновать ее также сильно, как раньше.

Пошевелившись, она подвинулась ближе к Жене, который тоже лежал, глядя в бесконечное пространство неба, коснувшись его руки и отметив, что парень едва вздрогнул при этом.

- Жень, - прошептала Анна. – Ты такой классный, спасибо тебе…

Женя вдруг поднялся и скрестив ноги, посмотрел на Анну с укором - покачав головой.

- Что нет? – поднялась и она, расстроенная тем, что разрушена хрупкость невероятного момента – когда ты смотришь на небо, а небо смотрит на тебя. И в этот же момент с радостью поняла, что частичка того чувства – ясность осознания незначительности большинства проблем перед вечностью и бесконечность бытия – навсегда осталось с ней.

- Аня, я совершенно обычный - и мало отличаюсь в здоровом цинизме от… Вероники, - снова не смог справиться с собой и произнести «твоей дочери» Женя.

- Ты какой-то взрослый уже, обстоятельный, - произнесла Анна после долгой паузы.

Женя чуть улыбнулся – конечно, ему было приятно такое слышать.

- Просто говорю мало, - покачал Женя головой.

Анна хотела возразить, но встретившись с ним взглядом, промолчала, а Женя пояснил.

- Понимаешь, я как-то привык постоянно быть на первых ролях. Ну, знаешь, есть те, кто идет вперед, рулевые, и те, кто в фарватере, понимаешь, да?

Анна кивнула, глядя на парня – она хорошо представляла, о чем тот говорит.

- Сначала в спорте, потом в школе – пусть даже и редко там появлялся. Потом, когда… ну, после больницы, тусовки все эти начались – бабки-то у меня были, гуляли на широкую ногу, друзей появилось – немеряно. А потом жизнь меня окунула в лужу, ну и… в общем, я с батей поговорил, помирился даже чуть-чуть, он меня отправил на стройку в бригаду. И как-то я оказался в ситуациях, когда просто физически не мог быть первым – все вокруг знали больше меня. Даже тупо поначалу на стройке – как раствор мешать тот же мне на пальцах объясняли. И как-то так получилось, что я больше стал прислушиваться, приглядываться. Время появилось, обдумать свои поступки. И знаешь – мне теперь кажется, что многие из тех, кто людей за собой ведут – такую ахинею несут, но выглядят умными при этом. Ладно, это я так, к слову. Так вот – если я, наверное, начну вести себя по-прежнему – стараясь выйти на первый план, то сразу вся серьезность и обстоятельность исчезнет. Сейчас у меня просто больше времени на то, чтобы обдумывать свои слова и поступки.

Теперь настал черед Анны с грустной улыбкой на устах отрицательно качать головой.

- Что нет? – скопировал ее интонацию Женя.

- Брось. Именно это и подтверждает - ты уже другой. Это заметно…

- Ань, не надо так думать, - прервал ее Женя, - у меня разное в жизни было, да и со сверстниками я общаюсь… не знаю, ну в духе времени, да.

- И так же спокойно сообщаешь им о том, что ребенка ублюдка надо за ноги об стену, чтоб он заткнулся? – внимательно посмотрела на него Анна.

- Нет, так-то нет конечно, - замялся Женя.

- Я же вижу, как ты себя ведешь, и какой ты человек, - произнесла Анна утвердительно.

- Ты видишь, - выделил интонаций свои слова Женя, - именно ты видишь. И не факт, что другие видят – может быть у меня к тебе особое отношение?

- Какое особое? – Анна все еще была слишком, непривычно для себя расслаблена, и поэтому слова вырвались раньше, чем она их обдумала. И моментально выругалась про себя. И на себя – ну какое, спрашивается, «особое» к ней отношение может быть у откровенно влюбленного парня? Анна уже начала поднимать руку, жестом стараясь остановить от ответа Женю, но не успела.

- Ну не особое, ладно. Вполне обычное – ты мне невероятно нравишься, и я просто хочу произвести на тебя впечатление, – негромко сказал он, и опустил взгляд, насупившись.

- Жень… - в легкой растерянности проговорила Анна, не зная, как увести беседу от скользкой темы – и сама ведь виновата, но вдруг фыркнула: - К кошке у тебя тоже особое отношение? Так что она к тебе ластится постоянно?

Кошка, которую Анна называла просто кошкой, а Женя упрямо именовал Барсиком, действительно очень явно, и очень заметно гораздо больше тянулась к парню. Анна это отметила уже давно, и периодически его подкалывала.

Женя смутился, не зная, что ответить, а Анна довольно резко поднялась. Неожиданно она вспомнила, как сегодня Женя играл в волейбол паре с Никой, и ее внутри сейчас разрывали довольно противоречивые желания – с одной стороны, она была бы совершенно не против, и даже довольна, если бы Женя с ее дочерью начали встречаться, а с другой – ее беспокоило чувство, похожее… да не похожее – призналась она сама себе - а самая настоящая ревность. Сегодняшний дискомфорт у нее был вызван не сколько самим фактом прихода сразу троих гостей, но в достаточно большой степени и взглядами, и фривольными намеками как Ольги, обращенными к Жене, так и воспоминаниями о том, как он общался с Никой - периодически обмениваясь смешливыми комментариями, одобрительно ее подбадривая и оценивая возгласами удачные действия.

- Ладно, пойдем спать уже, - нейтральным тоном произнесла Анна, протягивая Жене руку. Тот, по-прежнему сидя со скрещенными ногами, попытался встать, резко выпрямляя ноги. Поднявшись, он вдруг увидел ее глаза совсем рядом – и шагнул вперед, обнимая Анну. Она раскрылась, спрятав лицо у него на плече. Женя стоял, не в силах пошевелиться, чувствуя на плечах ее руки – он оторопел от одной мысли, что она его тоже обняла.

Наслаждаясь мгновеньем, он легко прижимал стройную девушку к себе - чувствуя тепло ее тела сквозь тонкую ткань. Анна вздохнула и едва шевельнулась – ему показалось, что она пытается отстраниться. Женя, не желая этого, повел рукой ей по спине, поднимаясь вверх. И почти сразу его сердце пропустила удар – Анна, испустив полувздох-полустон, вынула спину, сильнее прижимаясь к нему. Отказываясь верить в то что происходит, Женя прикосновением скользнул вверх, прошелся ладонью по линии позвоночника, невесомо коснулся шеи и запустил пальцы Анне в волосы, убирая локоны с ее уха. В тот момент, когда он ее поцеловал, она снова выдохнула и прижалась к нему, еще сильнее обнимая. Он, уже дрожа от напряжения, легко, практически невесомо касался ее ушка, шеи – чувствуя, как Анна прижимается к нему всем телом. Она вдруг тихо-тихо застонала, запрокинув голову, но почти сразу же выдох оборвался - Анна, вздрогнув и широко открыв глаза, попыталась отстраниться.

- Женечка, прошу, пожалуйста, не надо, - прошептала она, мягко надавив ему на плечи. Парню невероятного усилия стоило не воспротивится ее нажатию - он, напрягшийся как струна, видя блеск в ее глазах, совершенно забыл как дышать, - и пытался унять дрожь, пронзавшую все его тело.

- Не надо, пожалуйста, - эхом повторила Анна и Женя отстранился, едва-едва – его ладони скользнули вниз, по шее, прошлись по ее плечам, чувствуя косточки ключиц, по спине, легко коснулись полушарий груди – отчего Анна вздрогнула. После Женя отступил на полшага и его руки, на мгновенье задержавшись на ее бедрах, опустились.

- Не надо… - Анна закрыла глаза, и в тот момент, когда Женя полностью отпустил ее, сама прянула вперед, найдя его губы. Женя вновь обнял девушку, прижимая к себе и в этот момент уже не было силы, которая смогла бы его остановить. Но Анна больше и не пыталась – обвив его руками, она приникла к нему, страстно отвечая на поцелуи, по-прежнему не открывая глаз.

Для Жени исчезло все вокруг – он ничего больше не воспринимал, кроме Анны в своих объятиях, чувствуя лишь ее горячее тепло. Не отрываясь от ее губ, он начал все смелее исследовать ставшим податливым тело, все еще не веря в происходящее. Вскоре, повинуясь мимолетному порыву, он взялся за подол туники и плавным, но быстрым движением потянул его вверх. Белое пятно ткани мелькнуло, и отпущенное, исчезло где-то там, далеко, где был остальной мир. Женя в этот момент встретился со взглядом Анны, чьи глаза блестели в лунном свете. Она вдруг прянула назад, и Женя едва не взвыл от досады на то, что поторопился, действовал слишком быстро и теперь…

Но он не успел как следует испугаться – отпрянув, Анна взялась за его футболки, и одним движением сорвав, также выкинула ее за границу мира – в котором находились сейчас только они вдвоем. Женя ахнул, вновь привлекая Анну к себе, жадно целуя ее в мягкие, желанные губы, дрожащими руками потянул тканевые завязки. Анна, сдавленно выдохнув, отстранилась на мгновенье, давая возможность Жене освободить грудь от купальника, после вновь жадно обняла парня. Женя, уже совершенно не стесняясь, прижался к ней бедрами - Анна глухо застонала, запрокидывая голову, а он оторвался от ее губ, опускаясь ниже – целуя шею, грудь, напрягшиеся крупные соски. Анна, зажмурившись и выгнувшись дугой, обхватила руками его голову, а Женя в это время опускался губами все ниже и ниже - чувствуя, как девушка дрожит от возбуждения. Анна вдруг, испустив тихий стон, потянула Женю на себя, но тут же сама отстранилась, снимая с него шорты.

Почти сразу он почувствовал ее горячие губы – и уже сам закрыл глаза, с громким выдохом запрокидывая голову и положив Анне руки на затылок. Его хватило совсем ненамного – почувствовав, что уже не может сдерживаться, он попробовал отстранить Анну от себя, но та наоборот еще сильнее приникла к нему, обхватив его бедра. Через мгновение мир вокруг Жени как будто взорвался – у него даже перед закрытыми глазами звезды замелькали, тело пронзило судорогой, а ноги налились ватной слабостью. Придя в себя, он вспомнил, что надо дышать и открыл глаза. Анна в это момент, часто и глубоко дыша, поднялась.

Отстранившись на мгновенье, с чувством абсолютного счастья насладившись зрелищем бронзовой, освещенной яркой лунным светом фигуры, на которой до сих пор белел треугольник плавок, Женя подхватил Анну на руки и понес в сторону хижины, пытаясь поцелуем найти ее губы, но она спрятала лицо у него на плече, обхватив его руками.

Отодвинутая дверь упала, но поднимать ее было некому и некогда – занеся Анну внутрь, Женя помог ей забраться под противомоскитный полог, а сам быстро наклонился к своему рюкзаку, доставая презервативы.

Анна едва вздрогнула, когда Женя оказался рядом с ней, обнимая. Так и не открыв глаз, Анна потянулась, облетая Женю ногами - а через мгновенье вскрикнула и тут же ее стон был погашен его губами. Обнимая Анну с мягкой силой, Женя с невероятной радостью чувствовал, как она сама прижимается к нему, как оторвавшись ненадолго, начинает беспорядочно целовать его шею, плечи, лицо - после чего вновь искать губы, но уже через минуту она не выдержала, и ее сдавленный стон разнесся далеко вокруг.

В тот момент, когда вновь раздался треск фольги, Анна - потянувшись под накрывшей ее грудь ладонью, продемонстрировала движениями тела свое удивление, и почти сразу изогнулась, переворачиваясь на живот. Повинуясь легчайшему нажиму прикосновений, она приподнялась, оперевшись на локти и колени, и тут же прянула дугой, когда Женя сильным толчком - практически не контролируя себя, резко вошел в нее. Анна больше не сдерживала стоны - прерываясь только на короткие мгновенья для того, чтобы набрать воздуха – Женя задвигался в таком темпе, что хижина заходила ходуном.

Девушка широко распахнула глаза - невидящим взглядом глядя в прямоугольник окна, сквозь который проникал лунный свет, освещая хижину внутри. Анна закусила губу – обычно сдержанная в постели, она была поражена откликом своего тела сейчас, - но удивление промелькнуло где-то далеко, - и даже боль в прикушенной губе не смогли вырвать ее из бурного потока ощущений. Удивление промелькнуло, но не исчезло - ушло из виду, смешавшись в пучине наслаждения. Вскоре Анна уже опала безвольной куклой - уткнувшись лицом в ткань подушки, а Женя ускорился - хотя казалось это уже невозможно. Анна уже кричала, не сдерживаясь – и почувствовав, как Женя задрожал, отпрянула и выгнулась, с трудом переворачиваясь на спину – она не чувствовала ног от налившейся в них слабости истомы, а грудь ее бурно вздымалась. Лежа с закрытыми глазами, Анна хватала воздух ртом как рыба - даже не в силах свести вместе широко раскинутые ноги, в которые лишь понемногу, вместе с дрожью, возвращалась подвижность.

Женя лег рядом, начав легкими поцелуями исследовать все ее тело, желая поцеловать каждую клеточку. Анна понемногу успокаивалась - но от его прикосновений то и дело не в силах была сдержать легкие стоны, чувствуя пронзавшую тело дрожь.

Запрокинув голову, Анна, все еще плавая в океане удовольствия, тем не менее понемногу упорядочивала мысли, находясь в легком шоке от происходящего. Секс для нее никогда не стоял на первом месте – в юности она занялась им в первый раз просто потому, что так было надо – все занимались, но наслаждения тогда получить так и не удалось. Потом, когда появился Стас, она узнала, что секс может доставлять удовольствие – но ее поведение в постели все годы, проведенные с ним, можно было охарактеризовать как «сдержанная страсть». Да, они со Стасом экспериментировали в постели, предаваясь иногда изощренным ласкам, но Анна делала это больше для него, не для себя. Для сексуального удовлетворения ей хватало одного-двух раз в неделю. Аппетиты Стаса были явно выше - и она подчинялась его желаниям, стараясь не отказывать и не выказывая нежелания, но вот удовольствия в такие моменты получала только от факта удовлетворения любимого человека. Но Стас постепенно начал все чаще пропадать по стране и миру в деловых поездках, так что Анне после пары лет их отношений редко приходилось имитировать оргазм – Стас был умелым любовником, что в коктейле с нечастым сексом позволяло ей почти всегда наслаждаться процессом. К тому же по мере того, как карьера Анны пошла в гору, она имела все меньше свободного времени - и они со мужем уже не могли так много времени проводить вместе – их интим после этого стал еще реже, но более насыщеннее.

Сейчас же Анна находилась в некотором смятении – та безудержная страсть, захлестнувшая ее, стала сюрпризом, немного пугая. И более того – после такого праздника животного наслаждения ее тело все еще реагировало на поцелуи Жени, который продолжал ласкать ее в тех местах, о прикосновении к которым еще сегодня и не мечтал.

У Жени оставалось еще три презерватива - за оставшееся в ночи время они были использованы. И лишь когда небо посеребрило подступающим рассветом, Анна с Женей, утомленные и изможденные друг другом, уснули в объятиях.

Глава 33. Пляж

Открыл глаза Женя от неясного ощущения, и тут же сощурился – давно вставшее солнце светило в окно, прорезая лучами полумрак хижины сквозь щели в бамбуковых стенах. Блаженно прикрыв глаза, он вздрогнул - воспоминания о прошедшей ночи вывалились скопом, и тут же он почувствовал Анну, - с которой лежал обнявшись. Тело моментально подсказало ему ощущениями – где чувствуется ее тугая, тяжелая грудь, живот, бедро. И мгновением позже он понял, отчего проснулся – воздух уже был тяжелый, душный, - Анне стало жарко, и она попыталась высвободить ногу, отстранившись.

Женя резко открыл глаза и повернул голову, столкнувшись со взглядом зеленых глаз.

- Анна, я… - начал было он хриплым голосом, но девушка быстро протянула руку, и он почувствовал на своих губах палец.

- Женечка, прошу, - прошептала Анна. – Молчи, пожалуйста и закрой глаза, - попросила она, высвобождаясь из его объятий.

Глаза он закрыл, но не удержался – перед этим скользнул по ней взглядом, так что перед внутренним взором изображение осталось. Его тело не замедлило отреагировать, но тут он почувствовал легкое прикосновение ткани – Анна накрыла его чем-то.

- Жень, мне сегодня приснился прекрасный, удивительный сон. Тебе я думаю тоже. Но это был всего лишь сон.

В спокойно-нейтральном голосе Анны Женя уловил тень просящих ноток.

- Женя. Это был сон, - еще раз шепнула Анна, - он был великолепен, но мы не будем его вспоминать. Договорились?

Сдерживаясь, чувствуя внутри разочарование, Женя все же кивнул.

- Не смотри пока, подожди минутку, - шепнула Анна и отстранилась. На Женю повеяло воздухом – откинув москитный полог, Анна встала и зашуршала одеждой.

- Я купаться, - проговорила она нейтральным голосом: - Давай, как проснешься, подходи.

Пол скрипнул – Анна спрыгнула на землю, и послышался легкий звук ее удаляющихся шагов. Повернувшись на спину, Женя вытянул руки, потягиваясь – вспоминая прошедшую ночь и еще окончательно не веря в произошедшее. Даже утренняя просьба Анны не смогла испортить его настроение - в ее голосе не чувствовалось тех отстраненных ноток, из-за которых она могла держать любого на расстоянии. Это по-прежнему была «та», дружелюбная Анна.

Улыбнувшись своим мыслям, Женя поднялся и быстро одевшись, последовал на пляж. Он не тешил себя иллюзиями, что сегодняшняя ночь вскоре повторится. Но в нем жила уверенность, что подобное все же может случиться опять. И в тоже время в мыслях занозой сидело осознание того, что ему не столько нужно повторение этой ночи. Ему нужна Анна – вся, целиком и полностью. Но на это если надежда и была, то только призрачная.

День прошел с налетом легкой отчужденности – Анна вела себя довольно непринужденно, хотя Женя чувствовал ее подспудное напряжение и старался вести себя соответственно, - но все же он не умел как она скрывать свои эмоции. Следующие несколько дней дались Жене уже легче – вот только они стали меньше времени проводить вдвоем. Когда надо было жечь костер на утесе – Женя подолгу пропадал там или уплывал с острогой на рыбалку. Добычи было слишком много, и он пробовал рыбу закоптить – не с первого раза, но у него это получилось.

В один из дней Женя направился на рыбалку, а Анна осталась на пляже – предыдущие дни небо плотно заволакивали облака, а сегодня выглянуло солнышко, - и девушка решила позагорать. Топлесс – ей не нравилась незагорелая грудь – сама она уже понемногу превращалась в шоколадку, а белая кожа была явно заметна под купальником.

Плавки Анна снимать не стала – ей нравилось, как белый треугольник подчеркивает незагорелую кожу, а вот молочно-белую грудь она не любила. Расстелив полотенце, Анна надела солнцезащитные очки и дождавшись, пока Женя скроется из виду – он направился к рифу с острогой, устроилась на песке.

Анна любила загорать – немного смуглая, она не испытывала никаких неудобств, - загар на нее всегда ложился легко и ровно. Для Анны не было проблемы хоть целый день проваляться на пляже с откровенным удовольствием - одновременно недоумевая от мучений некоторых других женщин - которые потные, утомленные солнцем ворочались на лежаках, страдая, но не желая проигрывать подругам или коллегам в соревновании - кто вернется из отпуска более загорелый.

Анна лежала, блаженно полуприкрыв глаза - вытянувшись на полотенце и как ни странно – наслаждалась жизнью. Как-то незаметно остров стал для нее своим, уютным – а прошлая жизнь все глуше и глуше, отдаляясь, а предыдущие проблемы растворялись в песке. Еще Анна заставила себя поверить в то, что их найдут – тем более Георгий видел недавно катер – зашедшая недавно в гости Ольга рассказала.

Так что Анна, отбросив волнения, просто смогла неожиданно для себя успокоиться. К тому же сейчас у нее отсутствовали хоть сколько-нибудь значимые проблемы – еды было в достатке – рыба, яйца, кокосы, плоды хлебного дерева; хижина построена, косметика – мыло, шампуни, зубные щетки и прочее благодаря Жене имелось, рядом бассейн миниатюрной лагуны – что еще надо для отпуска? Именно так Анна и настроила себя – воспринимая нынешнее времяпрепровождение. Отпуск на своем, уютном острове, где все проблемы растворились в белоснежном песке и можно жить, наслаждаться жизнью прямо здесь и сейчас.

Вот только солнце опять ушло – невольно поморщилась она - вроде вот только-только небо было чистое и ясное, а уже полностью закрыто серой пеленой облаков. Анна, чувствуя приятную слабость и лень отдыха, поднялась, спустив плавки, с удовольствием зашла и погрузилась в ласковую воду миниатюрной лагуне. Купаться нагой доставляло ей несказанной удовольствие.

Вдоволь накупавшись, заставив себя выйти из воды, девушка побрела к расстеленному полотенцу - с наслаждением плавными движениями стряхивая с кожи маленькие струйки воды. Надев плавки, она переложила полотенце подальше – неподалеку от пальм - так что теперь видела небо через зеленую сетку листьев, и блаженно вытянулась.

Стояла полнейшая тишина, нарушаемая лишь шепотом рифа вдали - и ей нестерпимо захотелось поспать. Мелькнула мысль прикрыть грудь купальником, и с этой мысли она согласилась. Но двигаться было так лениво - и понемногу уговаривая себя, что вот-вот, вот сейчас, Анна заснула. Казалось, она провалилась в сон лишь на мгновенье - но открыв глаза, почувствовала какую-то ускользающую неправильность.

- Аня! – вновь послышался крик и теперь поняла – неправильность заключалась в том, что разбудил ее именно возглас Жени. Она так и лежала на спине, вытянув вверх руки и повернув голову набок. Открыв глаза, скрытые солнцезащитными очками, она увидела Женю, который стоял по колено в воде. Во всей его позе чувствовалась растерянность и нерешительность. Анна замерла – сначала появился мимолетный порыв закрыться от взгляда парня руками, но после пришло понимание, что он не видит того, что она проснулась – ведь глаза ее были закрыты зеркальными очками. Анна продолжала лежать в той же позе. Она рассчитывала на то, что Женя - предположив, что она спит – уйдет. И в то же время где-то внутри нее, внизу живота, сжался тугой комок сладкой истомы.

Постояв немного, Женя нерешительно сделал два шага вперед и воткнул острогу в песок.

- Анна, все в порядке? – еще тише проговорил он, понемногу приближаясь.

Она уже жалела, что не подала виду о пробуждении – так и продолжала неподвижно лежать, стараясь дышать ровно – несмотря на то, что сердце заходилось, будто собираясь вырваться наружу, пробив ребра. Женя между тем подошел к ней и присел рядом, не отрываясь - пытаясь рассмотреть ее глаза сквозь зеркальную поверхность.

- Анна? – еще тише спросил он – несравнимо по громкости с тем, как кричал недавно – чем он ближе приближался к ней, тем его голос становился глуше. Анна вновь не ответила, глядя на парня - зная, что он не видит ее открытых глаз. Его взгляд между тем опустился ниже, и она едва сдержалась, чтобы не пошевелиться. Женя теперь смотрел на ее грудь – заметив, как она равномерно поднимается и опускается от дыхания.

- Ань, ты спишь? – уже и вовсе шепотом спросил он.

Ей стоило невероятных усилий лежать, сохраняя видимость спокойствия. В животе у нее сейчас было такое чувство, что ей казалось понятным заезженной выражение про порхание бабочек. Дыхание перехватывало, и она с трудом заставляла вдыхать и выдыхать себя ровно, не прерывисто - хотя то и дело к горлу подступал ком нехватки воздуха.

- Спишь, - едва слышно произнес Женя и чуть поведя плечами и сделал движение, будто намереваясь встать.

Анна испытала облегчение – с тем, что не выдала себя, и сейчас он встанет и уйдет. Облегчение разумом, хотя тело ее хотело обратного. И в этот момент она почувствовала… даже нет, не прикосновение – тепло ладони у себя на животе. Анна не смогла сдержаться – вместо выдоха из нее вырвался тихий стон, и она изогнулась, почувствовав, как на живот легка ладонь, и почти сразу же вторая. Женя провел руками вверх, мягко обхватил ее грудь и, наклонившись, невесомым поцелуем, даже больше дыханием, прикоснулся к ее соску.

Анна уже глубоко дышала, приоткрыв рот и запрокинув голову, то и дело подаваясь навстречу ласкам. Когда он запустил пальцы под тугую резинку плавок, потянув их вниз, Анна одновременно с тем, как ткань прошлась по ее ногам перевернулась на живот, вставая на колени.

«У него же больше нет презервативов» - мелькнула мысль, когда она почувствовала его в себе. Промелькнула, и исчезла - снова, как и ночью, Анна занималась любовью с чувством и невероятным возбуждением, чувствуя, как ее действиями полностью завладело желание, а разум отступил.

Позже они лежали, обнявшись и стараясь не шевелиться – оба были мокрые от пота, и при движениях остро чувствовалось липкость кожи. Женя легко поглаживал Анну, а она, закрыв глаза, пыталась собраться с мыслями, разобраться в себе.

Первый раз в жизни она занималась любовью при дневном свете - получая от этого удовольствие – до этого ей было комфортно только в темноте, максимум – в полумраке. И желательно – на кровати. Сейчас же, при ярком солнце, она просто улетела на седьмое небо от наслаждения. Еще и в коленно-локтевой позиции. Это занимало мысли Анны – раньше она больше всего любила эту позу именно из-за того, что не видно глаз любовника, и в процессе происходит минимум контакта – можно было спрятать лицо в подушку, простонать пару раз и дождаться, пока тяжко вздохнувший партнер отвалится.

Собственно, секс со случайными партнерами так и проходил – когда Анна понимала в процессе, что наслаждения получить ей не удастся. Со Стасом она научилась получать удовольствие - но эту позу использовала тогда, когда не было желания, а любимому человеку отказывать не хотелось. Да и симулировать было проще – спинку выгнуть, простонать пару раз - глаз и выражения лица, которые могли выдать, не видно вовсе.

Но сейчас все было по-другому – только что у нее получился невероятно яркий оргазм именно в этой позе, а после, когда она уже не чувствовала берегов реальности, она сама запрыгнула на Женю, получая такое яркое удовольствие, что ее крик спугнул всех птиц неподалеку.

Чувствуя, как подсыхает пот, стягивая кожу, Анна начинала понемногу думать о последствиях. И неожиданно почувствовала, как Женя снял с нее очки – она до сих пор была в них - и от этого еще сильнее зажмурилась – выглянувшее солнце подкрасило все красным перед внутренним взором. Левая рука Жени, на которой лежала Анна, напряглась, а правой он подхватил ее под колени и, подняв, понес к морю. Не открывая глаз, Анна блаженно щурилась - когда он заходил в воду и уже совершенно не стесняясь, глубоко выдохнула, стоило погрузиться в воду. Мягко вывернувшись из рук Жени, она нырнула и проплыв несколько метров под водой, вынырнула. Жени она не увидела, но спустя несколько мгновений она заметила движение в воде, и парень появился рядом.

- Ты еще спишь, - с легкой улыбкой произнес он, наконец-то заглянув ей в глаза.

- О да, - легко согласилась Анна, не препятствуя его объятиям и встречая его требовательные губы.

- Вау, - отстранившись она почти тут же с деланным удивлением, изогнув бровь - почувствовав его возбуждение, и тут же ойкнула, когда Женя подхватил ее под бедра, поднимая. И сразу опуская – теперь Анна не только ойкнула. Она попыталась что-то сказать, воспротивится – занятия любовью в воде вовсе не входило в ее планы, но Женя все еще целовал ее, а чуть погодя что-либо объяснять ей уже не хотелось. После того, как они неспешно понежились в воде, Женя прошел чуть вперед – туда, где глубина была еще меньше и сняв Анну с себя, развернул спиной. Закрыв глаза, она положила ладони на скалу, выгибаясь - уже не сдерживая громкие стоны и еще сильнее возбуждаясь от хлёстких шлепков тел, далеко разносящихся вокруг.

На берег ее, обессиленную, Женя снова вынес на руках. Положив на полотенце, он устроился рядом, легко поглаживая ее грудь, бедра, не в силах отпустить ее, иногда наклоняясь и целуя. Анна, прикрыв глаза, блаженно щурилась и улыбалась небу.

- Мне так хорошо с тобой, - прошептала она невольно. Женя не ответил - нависнув над ней, поцеловал ее в закрытые глаза, а после проложил дорожку поцелуев ниже, по шее до ключицы.

- Даже не знаю, что происходит – мне не понять. У меня никогда такого не было, - снова прошептала Анна, и вдруг открыв глаза, в упор посмотрела на Женю: - Ты мне веришь?

Почему-то сейчас для нее был очень важен его ответ – он промолчал, но она увидела все в его взгляде. Закрыв глаза, и запрокидывая голову, она нежилась под его поцелуями.

- Э-эй, - извернулась она как кошка вдруг, когда он раздвинул ей ноги: - Жень, все, хватит, пожалуйста, я больше не могу! Мне уже больно будет, - чуть отстранилась она.

Женя рукам волю больше не давал, но целовать Анну не прекратил – спускаясь к груди вниз, к животу. Анна, так и опираясь на локти, расширенными глазами смотрела на парня - а когда он спустился еще ниже, невольно еще сильнее развела ноги и, закрыв ладонями лицо. Она сейчас - наслаждаясь, - одновременно чувствовала, как щеки горят огнем стеснения. Чуть погодя Анна ритмично задвигала бедрами и, раскинув руки в стороны, растопыренными пальцами вцепилась в песок, вновь не сдержав крика.

Глава 34. Яд

Вероника не сразу поняла, что ее разбудило. И хотя проснулась она как-то разом, часть ее сознания все еще плавала во сне. Полежав немного, глядя приоткрытыми глазами в размытые очертания темноты, слушая легкий шелест волн неподалеку, Ника, не понимая причину пробуждения, собралась было вновь смежить глаза. Спать хотелось по-прежнему сильно – вчера засиделись до глубокой ночи, играя в карты и девушка, прислушиваясь к себе, не сразу поняла причину пробуждения. Но вдруг раздался легкий шорох - и она едва повернула голову, всматриваясь в темноту.

Ну да. Вроде так и есть – зашуршало с краю навеса – там, где спал Антон. И тут же Вероника вдруг вспомнила памятью ощущений – ей показалось, что именно звуки с той стороны ее и разбудили. Мысли находящейся в полудреме Вероники текли плавно, неспешно, и с какой-то необычной обстоятельностью. Стоило подумать о том, что разбудил ее Антон, зачем-то встававший только что, как тут же всплыло сразу несколько версий, зачем он мог подниматься. Нетерпеливо разобрав каждую, отметя несколько, улыбнувшись одной и похихикав над другой, Ника решила, что данный вопрос, собственно, ее волновать не должен. Вдруг раздалось сонное бормотание. От неожиданности Вика вздрогнула, поворачивая голову, но уже жалея о движении, выдернувшем ее из сна – Георгий частенько говорил во сне и на это внимания уже не обращали.

Через минуту Ника уже почти заснула, сквозь дрему услышав сдержанное ругательство и какое-то шевеление - но не сочла нужным просыпаться снова, чтобы понять, что происходит. Но выспаться сегодня ей было не суждено – чуть позже она все же была разбужена голосом Георгия. Не открывая глаз, Ника заворочалась, чтобы не слышать его привычного бормотания, но отстраниться от звуков не удалось – Георгий разговаривал уже громко и связно – не так, как обычно бормотал во сне. Вероника повернулась к нему и щурясь, открыла глаза.

Уже рассвело, и на фоне подсвеченного сиренью серого неба Ника увидела силуэт сидящего Георгия, который потирал бок и негромко, но густо матерился. Вероника - уже почти полностью проснувшись, приподнялась на локте.

- А-аа, черт! – неожиданно согнулся Георгий, а после вдруг поднялся на ноги, быстро пройдя несколько шагов к морю, но также резко остановившись, вернулся обратно и грузно опустился на подстилку из листьев, застонав.

- Гера, что с тобой? – оказалась рядом помятая со сна Ольга, встревоженно заглядывая в лицо. Ответ Георгия изобиловал ругательствами, но смысл улавливался – его кто-то укусил в бок, пока он спал.

- Кто укусил?

- Да не знаю! - прошипел Георгий, которого вновь скрутило от боли. После он, вновь разговаривая по большей части на матерном, часто перемежая слова шипеньем - сдерживая стоны втягивая воздух сквозь зубы, рассказал о том, как ночью почувствовал укус в бок, и смял какого-то крупного то ли жука, то ли таракана, отбросив его в сторону. Укус сначала болел не очень сильно, а потом появилось головокружение, слабость. Позже место укуса заболело все сильнее – но он терпел, а сейчас боль уже реальная и такая, что переносить ее спокойно невозможно.

Что боль действительно серьезная, было понятно – лицо Георгия приобрело бледный как мел оттенок – на пергаментной коже точками ярко выделялись веснушки, а лоб покрылся бисеринками пота. Ника поднялась, с опасением и брезгливостью глядя себе под ноги, и перевела взгляд на Георгия, которому Ольга задрала майку. Само место укуса видно не было, но весь бок Георгия покраснел и часть кожи вздулась - словно лишний слой положили, или воды под нее закачали. В этот момент Георгий, не удержавшись, вскрикнул от очередного приступа боли и вновь разразился потоком ругательств.

Вероника, расширенными глазами глядя на происходящее, чуть отодвинулась, отойдя на пару шагов, а тем временем Ольга, уложив пострадавшего, пыталась его успокоить. Вдруг Георгий и вовсе застонал так, что у Ники внутри ком страха появился и холодком по спине потянуло. Не прекращая стонать, периодически перемежая стоны ругательствами, Георгий ворочался - не в силах избавиться от боли, а находящаяся рядом Ольга обернулась, бессильно глянув на Нику и Антона, который нерешительно переминаясь с ноги на ногу, стоял с ней рядом.

- Принесите лекарства-ааауй! – сорвалась на взвизг в конце фразы Ольга – страдающий Георгий с силой сжал ей кисть. Ника дернулась - не зная, что предпринять, пытаясь вспомнить где вообще лекарства, - а сохраняющий больше хладнокровия и выдержки Антон уже подошел к лежащему под пальмой чемодану. Схватив небольшой пакет, он на негнущихся ногах двинулся в сторону Ольги с Георгием, причем заходя по небольшой дуге – чтобы приблизившись, оказаться ближе к Ольге и как можно дальше от Георгия. Тот в это время вновь разразился градом ругательств, а после и вовсе заскрипел зубами - причем настолько громко разнесся этот звук, что у Ники поджилки затряслись. Невольно она сделала пару шагов назад - чувствуя, как на тело нападает оцепенение страха.

Антон тоже чувствовал себя не в своей тарелке – было видно, как он старается держаться рядом с Ольгой, вроде бы принимая участие в поиске лекарств, но в то же время выдерживать максимальную дистанцию от лежащего Георгия, который сейчас запрокинув голову и закрыв глаза, неравномерно дышал приоткрытым ртом. Ольга, наконец, нашла что-то в сумочке, и принялась советоваться с Антоном – Ника уже не слышала о чем, - она продолжала пятиться прочь. Ольга между тем достала несколько таблеток и приподняв голову Георгия, положила ему их в рот.

- Противоаллергенное, антигистаминное, - услышала Ника обрывки ее фраз – Ольга продолжала говорить практически не переставая, успокаивая Георгия.

- Ника! Ника! – обернулась вдруг она, взглядом подзывая девушку. Вероника, сделав над собой определенное усилие – преодолевая сопротивление первого шага, быстро подошла.

- Ника, поищи пожалуйста, он говорит туда выкинул, - показала Ольга в сторону ближайших кустов: - Того, кто его укусил…

Вероника кивнула и быстро отвернулась – смотреть на перекошенное болью, с дорожками пота по вискам лицо Георгия ей было неприятно. Подойдя к кустам, девушка остановилась, чувствуя, как ноги тянет от страха – а вдруг тварь, укусившая Георгия, жива и ждет здесь в засаде? Нику от таких мыслей передернуло, и полностью осознавая свою незащищенность, она все же осторожно приблизилась к кустам. Понемногу передвигаясь, девушка внимательно осматривалась - старясь абстрагироваться от ругательств и стонов страдающего Георгия, как вдруг черное пятнышко изломанных линий привлекло ее внимание.

- Нашла! Нашла! – присмотревшись и осознав, кого видит, Ника даже подпрыгнула.

Ольга вскинулась, глядя на девушку, а Антон встал и быстро подошел к ней.

- Ух елки, - присвистнул он, наклоняясь и всматриваясь, но почти сразу выпрямился и направился обратно.

- Георгий, держись, ничего страшного! – произнес он: - Это скорпион, желтый… он ядовитый, но не опасный – я посмотрел, у него жало маленькое, меньше клешней – так что плохо, да, но скоро все пройдет…

Антон говорил преувеличенно бодрым голосом - подходя к замолчавшему на некоторое время Георгию – тот, вслушиваясь, приподнял голову и оперившись на руку Ольги, приоткрыл слезящиеся глаза.

- Потерпи немного, скоро все пройдет, - успокаивающе добавил Антон - но, когда Георгий закрыл глаза, он с такой гримасой посмотрел на Ольгу и покачал головой, что лицо у нее мгновенно изменилось. А Ника, шумно сглотнув, вновь посмотрела на мертвого скорпиона, даже наклонившись к нему. Было сложно различить, что у него больше, клешни или жало – членистоногое было немного перекручено – видимо Георгий его сильно сжал, когда отбрасывал от себя - но вот то, что этот скорпион явно не желтый, было яснее ясного – уж черный цвет на желтый никоим образом не походил.

Ника не сразу поняла, в чем дело - а после у нее будто логическая цепочка сложилась – деланная бодрость Антона, его выразительный взгляд, брошенный на Ольгу, и явный обман. По спине снова повело холодом - да так, что девушка передернула плечами. Тут еще и Георгий вновь не выдержал, принявшись костерить скорпионов и остальных вместе взятых мерзких тварей.

- Ника?!

- А!? – Вероника сама не заметила, что пятится от места находки убитого насекомого.

- Добеги до Ани, пожалуйста, расскажи, что случилось, - произнесла Ольга, встревоженно глядя на нее: - Может она знает, что делать, какие лекарства давать… чтобы полегче стало, - опомнившись, произнесла Ольга, коротко глянув на Георгия. Тот, впрочем, как раз застонал от боли и внимания на слова женщины никакого не обратил.

- Угу, - выдохнула Ника, мелко покивав головой, - хорошо, сейчас…

Она принялась суетливо собираться и уже вскоре, часто оглядываясь на удаляющийся лагерь, шла по пляжу. Ругательств Георгия, отчаявшегося справиться с болью, больше не было слышно и Ника постепенно будто избавлялась от груза на плечах.

Полностью оправдывая правильность выражения «с глаз долой из сердца вон», девушка, уже подходя к утесу, преграждавшему пляжную линию, обрела душевное равновесие. Даже более того – корчащийся от боли Георгий остался где-то там, вдалеке, а здесь рядом с ней было только ласковое море, искрившиеся мириадами лучиков солнца – не баловавшего своим появлением в последнее время. Сверху улыбалось небо - соперничавшее глубиной цвета с лазурью моря, - сегодня оно было чистым, в отличии от серости предыдущих дней, и солнце уже основательно припекало. Неожиданно для себя Ника мысленно махнула рукой и раздевшись полностью – предварительно осмотревшись по сторонам, полезла в воду. С удовольствием поплавав в мягкой, теплой даже утром воде, она вышла на берег. Вытереться было нечем и ладонями согнав с тела крупные капли воды, она встала и подняла лицо к солнцу,

Освежившись, она немного пришла в себя и даже где-то в глубине ощущала мелкое, подленькое злорадство – пусть этот тупорогий олень страдает теперь. Обида на Георгия никуда не ушла – ведь этот урод, поимев ее, и на следующий же день вновь переспавший с Ольгой, имел наглость на голубом глазу вновь подкатывать к Нике – без тени смущения зазывать ее с собой на рыбалку. А когда она не пошла, после совершенно прозрачно намекал на продолжение начавшихся отношений, причем не раз. Ника даже не знала, как себя вести теперь с ним после этой наглости.

Минувшие дни ей с трудом удавалось сохранять душевное равновесие – и как ни странно, помогла ей Ольга. Чувствуя состояние девушки, она пыталась с ней поговорить, расшевелить, звала с собой вместе купаться. И даже не отреагировала на длинную, матерную отповедь – когда Ника сорвалась, - а наоборот, пожалела девушку, втянув ее в разговор.

До того, чтобы как-то раскрыться перед Ольгой, Ника конечно еще не дошла, но уже нормально общалась с ней, преодолев барьер отвращения к ситуации – на Ольгу злости у Ники никакой не было, как ни странно. Еще и разговаривать с этой взрослой женщиной оказалось неожиданно интересно - к тому же она, умудренная опытом отношений с мужчинами, рассказывала много интересного о них, их нравах и физиологии, кроме всего прочего проводя многочисленные примеры из своей жизни. Вот после этих разговоров - особенно после того как Ольга рассказала про несколько своих достаточно серьезных разочарований в юности, Ника и начала понемногу оттаивать.

Обсохнув и вернув душевное равновесие, девушка не торопясь оделась, тщательно отряхнув ноги от песка обулась, и развернувшись, замерла, глядя на стену леса. Разглядывая высокие деревья, Ника задумалась, почувствовав некоторое волнение – ведь по этой дороге она ходила всего один раз вместе с Ольгой и Антоном, и как следует ее не запомнила.

Топографическим кретинизмом Ника не страдала – что тут идти, вперед да вперед, чтобы скала справа оставалась, но все же слегка волновалась. Еще и на фоне произошедшего с Георгием она боялась укуса какой-нибудь твари. Скорпионов, многоножек, змей, и прочих неприятных созданий она видела на острове не часто – далеко от лагеря, вглубь острова Ника не заходила, в основном перемещаясь по пальмовым рощам или по пляжу – на рыбалку. Но все же за дровами сигнального костра ей приходилось выбираться – в основном вместе с Ольгой или Антоном, и с живностью она встречалась. Поначалу такие встречи были волнительными, а после Ника уже свыклась с этой опасностью, как с неизбежным условием - но сейчас же передвигалась как можно внимательнее - после того, как она воочию увидела последствия укуса скорпиона, шла она вдвойне, втройне осторожнее, постоянно глядя под ноги.

Глава 35. Вероника ​

Постепенно углубляясь в лес, осторожно ступая по коричневому ковру прелой листвы, Ника потеряла из виду скальной утес, скрытый непроглядными кронами - а через четверть часа и вовсе поняла, что идет не туда – визуальные картинки не вызывали чувства узнавания. Не впадая в панику, успокаивая себя тем, что с острова все равно никуда не деться, Ника повернула назад и вскоре вновь с облегчением увидела лазурное море, проглядывающее через деревья. Выйдя на пляж и осмотревшись, она поняла, что пока шла отклонилась левее – выбирая лучшую дорогу. Теперь, прежде чем углубиться в лес, она поднялась по склону, старательно избегая пучков сухой травы с мерзкими колючками. Осмотревшись, поняла, что ей надо было забирать правее – место, где жили ее мать с Женей, находилось именно в той стороне, за широким изгибом утеса.

Со второго раза в лес Ника зашла удачливее – сознательно забирая правее, она узнавала некоторые деревья, кроме того – увидела несколько меток на коре, указывающих путь. Минут двадцать неторопливой ходьбы, и она вышла на уютную полянку с хижиной. Заинтересованно осмотревшись по сторонам, Ника никого не обнаружила. Тихонько она подошла к очагу и наклонилась, протягивая над ним ладонь – холодно.

«Неужели спят еще?» - мелькнула у нее мысль, и она бросила взгляд на хижину. Приблизившись к двери мелкими шажками, она аккуратно постучала костяшками в бамбуковые стебли. Должного эффекта - сколь-нибудь громкого стука не случилось, и Ника постучалась еще раз.

- Тук-тук-тук! – сопроводила она словами действие и прислушалась, но в хижине не было слышно ни шевеления.

- Есть кто? – еще громче спросила Ника, потянув на себя панель двери, заглядывая внутрь. Подспудно она даже ожидала увидеть что-либо предосудительное – но хижина была пуста.

- Вау, - негромко прокомментировала вслух Ника свое удивление – внутри было достаточно уютно, комфортно и даже романтично – в углу стоял чемодан, висел на вешалке рюкзак, вместо кровати был расстеленный спальный мешок, прикрытый белым балдахином – удивленная Ника не сразу поняла, что это противомоскитный полог.

- Вау-вау-вау, - негромко повторила она, отходя от двери и осматриваясь вокруг. Проходя мимо шезлонга, она легко коснулась его рукой и подошла к столу, на котором стояли два пустые зеленые кокосы все с теми же трубочками - так возмутившими ее показательным благополучием места в прошлое посещение.

Неожиданно Ника навострилась – она услышала вскрик неподалеку. Он был похож на голос ее матери - и раздался со стороны пляжа, куда Ника и направилась. Миновав кусты, она осмотрела полосу песка, никого не увидев. Постояв немного, Ника кричать не стала, а направилась к тропинке, с которой легко сбежала и тут же остановилась как вкопанная, ошарашенная увиденным зрелищем – в центре миниатюрной лагуны в воде обнаженными стояли обнявшись Женя и ее мать. Причем она не касалась ногами дна – оплетя парня ногами и положив руки ему на плечи, висела на нем, выгибая спину в такт его движениям: Женя ритмично поднимал Анну, придерживая за ягодицы, которые то и дело появлялись из воды – он стоял на глубине примерно по пояс.

Вероника замерла, даже не дыша, - глядя на происходящее, - оторопев от шока. Нет, конечно, у нее догадки о том, что ее мать может спать с Женей, но мысли эти после утреннего происшествия с Георгием отошли на второй план - и увиденное сейчас оказалось совершенной неожиданностью.

Женя между тем, держа Анну на руках, медленно передвигался, приближаясь к одному из камней, огораживающих лагуну. Подойдя к нему, не прерывая ритма движений – Анна по-прежнему поднималась и опускалась на его руках, он остановился. Сейчас вода была ему уже примерно до середины бедер, и блеснула брызгами, когда Женя, подняв Анну выше, снял ее с себя, поставив на ноги. В этот момент Анна блаженно застонала – до этого ее рот был занят долгим поцелуем. И сразу же тихий стон прервался громким возгласом – быстро развернув ее мать, которая выгнулась кошкой, положив ладони на камень, Женя вошел в нее сзади и принялся двигаться гораздо резче и быстрее чем до этого. Хлесткие звуки хлопков тел друг об друга вывели Нику из ступора - и она вдруг поняла, что стоит на ровном месте совершенно не скрываясь, - любовники не заметили ее до сих пор только потому, что слишком увлечены своим делом.

Вероника осмотрелась и прыснула за один из густых кустов с небольшими мясистыми зелеными листьями, которые полностью скрыли от нее происходящее. Мать и ее Женю больше видно не было, но ритмичные стоны Ника слышала очень хорошо. Сначала у нее мелькнула мысль потихоньку убраться с пляжа и подождать у хижины, пока они закончат - но в груди появилось тянущее любопытство, и Ника, сидя на корточках, выглянула из-за куста, наблюдая за происходящем.

Глаза у девушки были широко раскрыты, а внутри всю ее переполнял жуткий коктейль чувств из любопытства, стыда, обиды, злости, интереса, и перчинкой - трепета легкого возбуждения. Все те несколько раз, когда Ника занималась сексом, разительно отличались от того, что показывали в фильмах и было изображено на глянце обработанных фотографий; Ника на своем опыте подспудно сравнивала реальность и картинку, и получалось далеко не в пользу первой – на экранах все было чисто, красиво, плавно - и не было неловкости, небрежности, грязи и неуклюжести, с которой Ника сталкивалась на протяжении всего своего, пусть и пока недолгого, опыта.

Реальность, знакомая Нике, отличалась от ожиданий так, как отличается неумелые любительские ню-фото от профессиональных - еще и обработанных в графическом редакторе. В жизни фотошопа не было – вот один из уроков, усвоенных Никой за последний год. Но сейчас….

Сейчас, кроме всего прочего, во взгляде Ники было много удивления – ведь ее мать, женщина за тридцать – настоящее вторсырье, по мнению пятнадцатилетней девушки, сейчас мало того, что занималась любовью с истово-развратной страстью, но и кроме этого, они в паре с Женей выглядели точь-в-точь как сошедшая с телеэкрана картинка: сплетенные бронзовые тела любовников двигались плавно и даже кинематографично, так что Ника просто не могла оторвать взгляд. И щеки девушки запылали еще сильнее, когда ее мать испустила из себя громкий крик, обмякнув. Женя тут же подхватил ее, обессиленную на руки и, развернувшись, понес ее по воде к пляжу. Анна, издав еще один длинный стон, положила ему голову на плечо, закидывая руки на шею.

Продолжения Ника не видела – она поспешно прянула назад, полностью скрывшись за кустом и тревожно вслушиваясь – готовясь переместиться, если Женя понесет ее мать вверх, к хижине. Но к дому они не пошли – судя по звукам, остались на пляже.

Ника, выждав немного, осторожно выглянула, стелясь по самой земле. Любовники лежали на полотенце - нагие - причем голова парня находилась на животе ее матери, и он легко, будто невзначай то и дело ласкал ей грудь. Вероника быстро спряталась и собралась было потихоньку скрыться, но осмотревшись, выругалась про себя: слева от нее заросли были такими густыми, что бесшумно пробраться по ним точно не получится, а склон позади был достаточно крутым, и открытым – как и тропинка справа. То есть незаметно ретироваться у нее вряд ли удастся.

Обдумав ситуацию, несколько секунд Ника боролась с желанием просто выйти и извиниться, что помешала – даже порывалась сделать первый шаг. Остановило в последний момент ее не осознание неловкости грядущего появления, а мысль о том, что мать узнает - Ника видела, как ей может быть хорошо. Девушке вовсе не хотелось этого – она сама себе не могла признаться, но главенствующими чувством по отношению к матери у нее до сих пор была обида на то, что та больше не выполняет все ее прихоти и желания, как прежде. И нынешние их отношения – холодные, отстраненные, по мнению Ники должны были приносить матери страдания - а она вместо того, чтобы пережевать, имеет наглость получать наслаждение от жизни! Да еще как!

Возмущенная Ника дернулась – непроизвольно сжав кулаки, так что костяшки пальцев хрустнули. Вздрогнув, она вновь выглянула из укрытия – Анна с Женей по-прежнему лежали на пляже, переговариваясь. От нечего делать Ника начала прислушиваться.

«Мне так хорошо с тобой», - глумливо передразнила она услышанные слова матери и скривилась: - «С-сука!» Нику даже встряхнуло от злости - но прислушиваться ей приходилось – все время выглядывать из укрытия было рискованно – вдруг заметят. Но и пропустить момент, когда любовники соберутся подняться и направиться к своему жилищу, пропустить нельзя – если они ее обнаружат здесь, скрюченной за кустом, это будет унизительно.

Эти двое между тем обсуждали какие-то глупые темы -судя по тону, понимая друг друга. Вот ведь браться по разуму - скривилась Ника. Прислушивалась она теперь, не вникая в смысл, погрузившись в свои мысли. Момент, когда голоса стихли, она уловила не сразу, а поняв, вздрогнула от неожиданной тишины. Ника напряглась – ведь если парочка просто замолчала – ничего страшного, но если они встали и направляются к тропинке наверх, это плохо – ведь у Ники, чтобы остаться незамеченной, был вариант только двигаться одновременно с ними – огибая куст и оставаясь вне поля зрения. Затаив дыхание, она снова приникла к земле и осторожно выглянула. И вновь замерла, не в силах оторваться – ее мать лежала, выгнувшись дугой – так что четко выделялась полоска ребер и тугие полушария груди. Вцепившись тонкими пальцами раскинутых рук в песок мать ритмично двигала тазом, а между бедер у нее виднелась голова Жени.

Вероника вновь довольно долго смотрела на происходящее со смешанными чувствами – и в этот раз происходящее не вызывало неловкости неуклюжестью зрелища – его не надо было скрывать темнотой или закрытыми глазами. Но когда Анна всхлипнула, и дернулась, заметавшись, то подаваясь ближе к ласкающему ее Жене, то сжимая ему ногами голову, Вероника отпрянула.

Несколько секунд подумав, девушка поднялась на ноги - и в полный рост направилась к тропинке. Разумнее, конечно, было бы пригнуться, но ей не позволила гордость - пусть так меньше вероятность, что ее заметят, но унижение гарантировано. А если ее заметят сейчас, когда она просто уходит, спокойно и не желая мешать, пусть смущаются они…

Не заметили – Ника спокойно поднялась по тропинке вверх, и уже устроившись наверху склона, досмотрела действо до конца. После, вернувшись на полянку с хижиной, она великодушно подождала пару минут.

- Эгей! Есть кто дома!? – сложив ладони рупором, выкрикнула она в сторону пляжа. И выждав пару секунд, наслаждаясь осознанием того, как дергаются и наверняка торопливо одеваются любовники, повторила крик: - Эге-гей! Есть кто?!

Анна с Женей появились через пару минут – взъерошенные, раскрасневшиеся и смущенные. Вероника сухо поздоровалась и быстро рассказала о произошедшем с Георгием. Анна после этого быстро и по-деловому собралась – переоделась, взяла с собой небольшую сумку с лекарствами и была готова выходить. Женя переодеваться не стал – остался в своих бело-голубых шортах, только кроссовки надел и пояс с ножом. Еще он взял с собой поесть – парень не завтракал и сейчас слегка проголодался.

Ника тоже не завтракала и с удовольствием перекусила на ходу прихваченными с собой Женей бананами – по пути они съели две связки, и парень расстроился, что не взял больше. Но в основном шли молча – причем Ника с неудовольствием заметила, что ее мать держится ближе к Жене, иногда перекидываясь с ним такими взглядами… не то чтобы с сексуальным подтекстом, нет, скорее… доверительными, открытыми – сформулировала про себя ощущения Ника. И вдруг почувствовала жгучую обиду – как ее мать может так смотреть на левого парня - пусть он хоть три раза ее трахает, а свою дочь воспринимать с полным безразличием? Злясь и возмущаясь, Ника даже не думала о том, что послужило причиной подобного отношения - совершенно не вспоминая, как отказалась сказать матери хоть пару ободряющих слов после ссоры той с Георгием, демонстративно отвернувшись.

Глава 36. Антон

Когда троица пришла в лагерь, в состоянии рыжего здоровяка улучшений заметно не было. Со слов Ольги - обрадовавшейся приходу Анны, на некоторое время ему становилось легче, но после того, как он около получала пролежал в полубеспамятстве, боли вернулись - и кроме них, сейчас Георгий то и дело жаловался на онемение в руках и ногах.

Женя сухо поздоровался с Георгием – на что тот ответил легким кивком, тут же застонав и закрыв глаза, под которыми уже были видны темные круги. После Женя, не видя в чем может быть полезен, чуть отошел и занялся сигнальным костром – сегодня была очередь местных его поддерживать - но происшествие наложило корректировки на их планы.

Анна с Ольгой негромко совещались около Георгия и наконец, решили дать ему еще обезболивающего. Приподняв пострадавшего, они вложили ему в рот таблетку и протянули воды запить, но стоило Георгию сделать первый глоток, как вдруг его правая щека будто зажила самостоятельной жизнью, конвульсивно задергавшись - а после судороги скрутили и плечи. Захрипев, Георгий плюнул водой. Анна с Ольгой, а также подоспевший Женя попытались его уложить и успокоить. Ника же наоборот попятилась назад – ее било дрожью от неприятного зрелища – как будто кто-то прикрепил невидимые ниточки под кожу Георгию и сейчас их с силой дергал, заставляя его лицо искривляться в уродливых гримасах судорог.

Через несколько минут конвульсии прекратились и страдающего Георгия, чей бок еще сильнее раздулся красной опухолью, уложили на спину – периодически он постанывал и дергался, не в силах убежать от приступов терзающей его боли.

Ника, стоящая в стороне, увидела, как Ольга отошла от пострадавшего, и вдруг из нее будто стержень вынули – она словно обмякла, плечи ее поникли, а на лице – доселе уверенном, появилась выражением растерянности. Ника не слышала, что говорит сейчас Ольга Анне, но представляла – и удивлялась тому, как та смогла все утро и минувшую половину дня сохранять спокойствие в такой ситуации.

- Мы пойдем отойдем на пару минут, - произнесла Анна, беря Ольгу за руку: - Хоть помоемся, умоемся. Ника, посмо…

«Ника не посмотрит» - мысленно ответила девушка еще до того, как мать произнесла фразу – она по выражению ее глаз уловила смысл собирающейся последовать просьбы.

- Я с вами, - вслух прервала мать Ника, изобразив на лице испуганное выражение. Впрочем, особо стараться для этого ей не пришлось.

Женя, который минутой ранее сообщил о том, что собрался за дровами и уже шагающей в сторону рощи, остановился неподалеку.

- Идите, идите, - произнес громко Антон, обращаясь и к девушкам, и остановившемуся было Жене: - Я посмотрю!

Ольга благодарно ему кивнула и быстро метнувшись к чемодану, схватила пару вещей, несколько флаконов и полотенце, а после направилась к пляжу в сопровождении Анны. Ника последовала за ними - то и дело рвано оглядываясь, а Женя, махнув рукой, углубился в заросли.

Антон уселся неподалеку от Георгия, обхватив руки коленями, наблюдая как тот страдает – лежа с закрытыми глазами и хрипла дыша полуоткрытым ртом. На отросшей рыжей щетине над верхней губой мерзко выделялись бородавки бисеринок пота.

- Антоха, братан, мне так херово, - просипел вдруг Георгий, а Антона после этого перекосило.

От ярости. От ненависти. И от напряжения.

Ему сложно было сохранять спокойствие последние пару дней. С того момента, как его сшиб с ног удар Георгия - который даже не придал значения своей вспышке ярости, почти сразу забыв случившимся, Антон затаил ненависть и желание отомстить.

Георгий забыл, а вот Антон ничего не забыл – каждый день ему приходилось сдерживаться, чтобы не выдать взглядом или жестом свои чувства – он едва ли не ежечасно обещал сгноить, наказать, уничтожить Георгия после прибытия в Россию. Путей наказать обидчика здесь Антон не видел – тот был сильнее, напористее, и тем больше стыда и страданий приносило ему течение событий. Ему, привыкшему руководить людьми, привыкшему к их вниманию и к тому, что окружающие постоянно заглядывают в рот. А теперь он вынужден подстраиваться под желания и указание неотесанного, хамоватого мужлана - чье единственное достоинство – грубая сила.

Решение проблемы пришло неожиданно – в очередной раз направившись за дровами, и подняв старое, сухое бревно, Антон увидел под ним черного скорпиона. Преодолев первый испуг – он слышал, что именно черные скорпионы могут быть смертельно опасны, Антон со всеми предосторожностями поймал насекомое, после чего спрятал его в кокосовой скорлупе. После этого некоторое время ему потребовалось на выработку плана, и вот сегодня ночью он аккуратно - за стебель, вытащил широкий лист, который закрывал скорпиона в небольшом отнорке, вырытым Антоном прямо под тем местом, где спал Георгий.

План удался на все сто процентов – и сейчас Антон наслаждался, видя результат своих действий. Правда, его несколько беспокоило то, что Георгий может умереть - но не слишком сильно – ведь причастность к этому Антона доказать будет невозможно.

- Антоха, дай руку, - просипел между тем Георгий, которого в очередной раз скрутило приступом боли. Антон невольно протянул руку, и больной сжал ее своей мерзкой потной клешней - причем настолько сильно, что Антон зашипел от боли. Георгий начал бессвязно материться, пытаясь хоть как-то потоком ругательств притупить терзающую его боль, а Антон испытал прилив ярости и ненависти – этот урод и сейчас, распластанный, умудрялся причинять ему боль!

Левая рука Антона, которую держал Георгий, даже не смотря на боль от сжатия, была спокойна, а вот правая неожиданно крупно задрожала. Он опустил глаза, недоумевая от этой нервной дрожи, пытаясь избавиться от нее, сжав кулак. Георгий продолжал что-то говорить, но тут у Антона потемнело перед глазами – вся та ненависть, злость, жажда мести и стыд, копившееся в нем долгое время, не смогли больше скрываться за маской спокойствия.

От удара в бок - прямо в центр красного пятна, Георгий взвыл, заскулил и дернулся так, как будто его пронзило электрическим разрядом. А Антон, не в силах удержаться, сорвавшись с цепи своего хладнокровия, принялся раз за разом наносить ему удары - с упоением слушая хрипы боли. Но вдруг Георгий, которому чудовищная боль придала сил, борясь с подступающим обмороком, перехватил руку Антона и потянул его на себя. При мысли о том, что Георгий даже сейчас окажется сильнее, и сможет его скрутить, Антона охватила дикая паника. Он попытался вырвать хоть одну руку - но Георгий держал крепко, и Антон сам не удержался - сдавленно взвизгнул от накатившей паники. Но страх придал ему сил - извернувшись, он ударил Георгия коленом в бок, - и тот от пронзившей боли ослабил захват. Антон вырвался, вскакивая на ноги, и с ужасом увидел, что Георгий поднимается.

Подвывая от испуга, Антон вскочил на ноги, и внутри у него будто ледяная глыба материализовалась - Георгий действительно поднимался! С перекошенным от боли лицом, но поднимался, притом достаточно бодро!

Ойкнув от неожиданности осознания, Антон заметался было, судорожно вертя головой по сторонам и не зная, что делать, но тут его взгляд упал на длинную палку, используемую для копчения. Решение пришло мгновенно - Антон метнулся к ней. Георгий попытался уклониться, но палка была длинной – метра полтора, и ему не хватило прыти – получив удар в бок, он от прострелившей тело боли согнулся, упав на колени. И тут же Антон, используя свой шанс, сильно размахнулся и ударил его сверху вниз, по голове.

Георгий рухнул ничком, а Антон – внутренне цепенея от своих действий, но продолжая двигаться – подскочил к упавшему и сев ему на спину, вжал его голову в песок. Вскоре Георгий дернулся – раз, другой, но вяло – от удара он потерял сознание, а сейчас, очнувшись, сил на сопротивление он найти уже не мог.

Антон, дождавшись того момента, как Георгий затих насовсем, вскочил на ноги, осматриваясь. Его заколотило крупной дрожью – такой, что лязгали зубы. Рядом никого пока не было - мысли о том, что кто-то сейчас может появиться, застав его на месте преступления, подстегнули даже больше, чем недавний испуг.

Времени рефлексировать не было – за оставшиеся минуты необходимо оттащить тело Георгия обратно на подстилку, затереть следы на песке, прибраться и привести в порядок сорванные жерди для копчения. И попробовать немного успокоиться. Впрочем, последнее необязательный пункт – вряд ли кто-то удивится волнению Антона, у которого в его присутствии только что скончался… кто?

- Друг! Товарищ по несчастью, мать твою… – проникновенно прохрипел Антон, подхватывая остывающее тело и напрягшись изо всех сил, волоча его к подстилке.

Он успел. Когда вернулись остальные, Антону не составило труда изобразить растерянность и потрясение от произошедшего - сбивчиво рассказывая о том, как у Георгия вдруг начались дыхательные судороги, после чего он дернулся и замолк навсегда.

Но сбивчиво рассказывая, даже периодически всхлипывая, внутренне Антон сохранял холодную трезвость мыслей. И постепенно его заполняло чувство глубоко удовлетворения – он доказал, что сильнее! Что он выше этого быдла, и теперь ничто не мешает ему занять лидерские позиции!

Его переполняло чувство власти, вседозволенности. Он уже представлял, как постепенно все вернется на круги своя – остальные должны, обязаны начать его слушаться, с замиранием сердца заглядывая ему в рот в ожидании!

И начать надо будет с Ольги.

Антон чувствовал сейчас себя подобно властелину мира.

- Пошли копать, - совершенно невежливо потрепал его по плечу Женя, вырывая из потока блаженных мыслей и перспектив.

Глава 37. Лагерь

Георгия похоронили неподалеку от лагеря. Ольга, как и Ника, не смогли сдержать слез, а Анна внешне сохраняла спокойствие - наблюдая как Женя и Антон забрасывают песком могилу.

После, как-то само собой получилось, что ночевать все вместе направились в лагерь Анны и Жени – спать на земле теперь опасались все, а в хижине все-таки пол был поднят на сваях. Не сказать, что Анна с Женей сильно радовались новым постояльцам, но чувства свои умело скрывали.

На следующее утро все двигались сонными мухами – никто еще не мог прийти в себя после внезапной смерти товарища по несчастью, но вернувшаяся после утреннего купания Анна всех расшевелила, надавав заданий – надо было и рыбы наловить, и сигнальный костер поддерживать, и бамбука заготовить. По решению Анны, озвученного с общего молчаливого согласия, было принято решение строить еще одну хижину – так как наличествующая для пятерых была тесновата.

Анну, когда она давала указания, из новоприбывших никто не перебивал – Антон до сих пор выглядел слегка растерянно - видимо испытывая шок после того, как при нем умер Георгий, Ольга была спокойна и покладиста, а вот Ника смотрела на мать вскользь, не глядя в глаза, - стараясь подчеркнуть вынужденность временной зависимости.

Женя тоже по большей части молчал, - держась в тени Анны, - но вставил несколько дельных комментариев – по поводу сигнального костра на оставленном пляже. После некоторого обсуждения его слов было принято решение организовать лагерь на противоположном берегу острова. Там, где был старый, только ближе - на пляже у самого утеса выложить на песке еще одну надпись «SOS», и продолжать поддерживать на берегу сигнальный костер.

После встряски, связанной со смертью Георгия, жизнь невольных заложников острова потекла несколько вяло, по накатанной – даже Ника, несмотря на бушующую у нее внутри жажду протеста, внешне сохраняла спокойствие и практически ни с кем не пререкалась, выполняя всю требуемую от нее работу. А такой оказалось неожиданно много – один только процесс добычи и приготовления пиши на пятерых занимал достаточно времени – с учетом того, что Женя с Антоном были заняты постройкой второй хижины.

Когда новый дом достраивался, Вероника сохраняла невозмутимость, но внутри нее угнездилась червоточина беспокойства – как решат разместиться после появления второго дома. Ее мать до этого ночевала вместе с Женей, Ольге по возрасту подходил Антон, к тому же Ника видела, как он теперь засматривается на ее толстую жопу, а вот самой Нике при подобном раскладе предстояло быть лишней… Но разрешилось все неожиданно – Анна как само собой разумеющееся разделила дома на женский и мужской – мысль, которая почему-то озабоченной Нике в голову даже не приходила.

После постройки второй хижины быт как-то наладился, шок после близкой смерти прошел и жизнь вернулась в привычную колею - лишь с тем изменением, что ночевали теперь все время вместе, в одном лагере. Дни же проводили раздельно – как минимум двое почти постоянно были на другой стороне острова, поддерживая сигнальный костер только в одном месте.

В очередной из дней, после завтрака к сигнальному костру направились Анна с Женей. Как-то так получилось, что вереница событий с переселением и с устройством быта лагеря на пятерых человек захватила их обоих достаточно сильно - сегодня был первый раз, когда они остались по-настоящему наедине.

Обычно у костра дежурила Ника, или Ольга - но вчера вечером инициатором дежурства выступила Анна, безапелляционно озвучившая за общим ужином план на следующий день, себе с Женей вменив в обязанности поход на пляж другого берега.

- Хоть отдохну немного, - добавила она напоследок. Не то, чтобы Анна сильно перетруждалась - но неожиданно именно она оказалась в роли главы небольшой группы робинзонов, и хотела просто расслабиться и позагорать, понежившись на солнышке – все же отпуск, как-никак.

Шагая рядом с ней по лесу, неся полотенца, острогу с ластами и запас еды, Женя раздумывал, как себя вести с Анной. После того, как окрик Ники вырвал их из объятий друг друга, у него по сути не было времени и возможности поговорить с девушкой - она же вела себя так, как будто между ними ничего не было, сохраняя дистанцию. Вот и сейчас, пока они шли к пляжу, Анна разговаривала с ним на отвлеченные темы, делая вид что не замечает его состояния. Вскоре спутники вышли на пляж и пробежав несколько шагов по мягкому песку, Анна бросила полотенце и подняв сплетенные руки, вытянулась, будто стремясь поближе к солнцу.

- Ну что, давай поработаем? – развернувшись на пятке, обернулась она к Жене.

Он же, даже прикусив губу от волнения, подошел к ней и остановился рядом.

- Ань… тогда, на пляже – ты и я, это было только на один раз?

Анна посерьезнела и опустила руки, неожиданно сделав шаг вперед, оказавшись так близко, что Женя почувствовал ее дыхание на своем лице.

- Дурак ты, - едва слышно прошептала Анна, и тут же закрыла губы Жени поцелуем.

- Подожди, - отстранилась она от парня через минуту, безуспешно пытаясь убрать его руки. – Давай хотя бы костер для начала разожжем! - произнесла Анна, еще более отстраняясь.

Костер они, конечно, разожгли. Только не сразу.

После, вдоволь насладившись друг другом и накупавшись, они лежали на песке и разговаривали. Анна неожиданно легко рассказывала парню о своей жизни, о проблемах, которые ей сейчас казались несущественными. Говорила о том, что вероятнее всего на работу больше не вернется – после резонанса, вызванного злополучным видео с Никой ей было откровенно неприятно болезненное внимание коллег. И кроме этого, сказала Анна – на фоне внимания городских репортеров к ней наверняка всплывет еще кое-что: как оказалось, когда она везла ночью Нику домой, ее остановила дорожная полиция и теперь Анне предстоял суд – у нее обнаружили алкоголь в крови – тот самый стакан виски, выпитый вечером, дал о себе знать.

- Так что сам понимаешь, после суда по лишению – он кстати уже состояться должен был, меня заклюют. Так-то не факт, что резонанс был бы по этому поводу – но сам понимаешь, если мы домой вернемся, тема по новой всплывет…

- Что делать будешь? – повернулся набок и приподнялся на локте Женя.

- Не знаю, - легко пожала Анна плечами, и коротко глянув в глаза парню, вернулась взглядом к подернутому перьями облаков небу: - Поживу пока, а там видно будет. Может перееду…

- Я тебя люблю.

Анна вздрогнула, прервавшись и замолчала, по-прежнему глядя в небо.

- Я хочу, чтобы ты это знала. И когда мы вернемся в Россию, я сделаю все, чтобы максимально быстро встать на ноги – и после этого надеюсь у меня будет возможность предложить тебе выйти за меня замуж.

На Женю Анна не смотрела, прикусив губу, но после долгой паузы повернулась к нему.

- Жень. Это влюбленность.

Он ничего не говорил - просто смотрел в кристально чистые зеленые глаза, ярко выделявшиеся своим удивительным светом на загорелом лице Анны.

- Я старая уже для тебя. Ну подумай сам, у нас разница больше десяти лет, - отвернувшись, покачала она головой и снова откинулась затылком на подушку из песка, глядя на небо.

Он молчал, продолжая стараться найти взглядом ее глаза.

- Жень, на свете много хороших девушек, и я уверена, ты найдешь себе хорошую жену, и…

- Ань, помнишь ты сама говорила о том, что мои суждения кажутся тебе несоответствующими моему возрасту? – ровным тоном перебил ее Женя.

- Помню, - кивнула Анна.

- Помнишь, я говорил тебе, что прежде чем что-то сказать, я стараюсь подумать об этом?

- Помню, - одними губами произнесла Анна.

- Так что поверь, я думал об этом не раз, и не два.

- Жень, ты сейчас веришь сам себе. Но подумай – я с каждым годом буду становиться все старше.

- То есть ты допускаешь, что через десять лет ты запустишь себя до такого состояния, что станешь непривлекательной?

- Нет конечно! - вскинулась Анна, которая следила за собой, своим здоровьем и планировала сохранять красоту как можно дольше. И тут же поняла, что невольно подыграла Жене.

- Конечно нет, - повторил ее слова Женя, и добавил: - А молодой муж будет для тебя лишним стимулом…

Анна не ответила, а Женя, сохраняя внешнюю невозмутимость, внутренне напрягся.

- Жень, я тебе еще раз говорю – в мире очень много молодых девушек, с которыми ты будешь…

Когда Анна заговорила, он расслабился – слова про «молодого мужа» она вовсе не приняла в штыки. Может быть конечно дело было еще хуже – она могла и вовсе не обратить на них внимания.

- Ань, - прервал он ее.

- А?

- Ты ж директор.

- И?

- Никаких эмоций, элементарный анализ, статистика, так? Чем еще директора в суждениях пользуются?

- Еще достаточно всего. Ты говори, что хотел.

- Ну вот ответь, как директор – есть у меня вариант найти такую, чтобы была красивее, умнее и порядочнее тебя? И главное такую, с которой мне удастся пережить столько же, сколько у нас было с тобой?

Анна, помолчав немного, грустно улыбнулась.

- Еще кстати, немаловажная деталь – мне с тобой очень хорошо… ну, ты понимаешь, о чем я.

- Может просто пока статистического материала недостаточно набрал? – ровным голосом поинтересовалась Анна, чувствуя, как кровь приливает к щекам.

Теперь настала очередь Жени откинуться на спину, уставившись в небо.

- Тебе мама говорила, наверное, что я когда из больницы вышел, погулял немного…

- Говорила.

- Так что нормально у меня со статистическим материалом. И могу сказать, что ни одной не встретил, кто могла хотя бы рядом с тобой рядом постоять.

- Да ладно, - отмахнулась Анна, в то же время глубине души чувствуя удовлетворение от слов Жени.

- Да ладно, - дернув щекой, передразнил он: - Может я не там искал, конечно, но мне или флегмы попадались вяленые как рыбы об лед, или если… ну, если в порядке все, так обычно слегка легкомысленны в поведении, да и не особо разборчивы…

- Может я тоже легкомысленна в поведении, - произнесла Анна, но Женя только громко фыркнул.

- Нет, ну ты же сказал, что я порядочная – вдруг ошибаешься?

- Да конечно, - Женя еще раз фыркнул, а после пояснил: - Когда видео то стремное появилось, неделю только тебя все и обсуждали, - Анна снова почувствовала, как щеки заливает румянцем, а Женя продолжал: - Много конечно завистников было, но много и было и тех, кто лично тебя знает – писали в комментариях к статьям, что ты очень хорошая.

- Кто такое писал? – заинтересовалась Анна – чтобы не расстраиваться, шумиху в сети городских сайтов она просто пропустила, чтобы нервы целее были.

- Не знаю я, в интернетах редко представляются. Писали те, кто знает тебя, может работали вместе… да и еще случайно получилось – я домой зашел, а там мать с отцом разговаривала, как раз насчет этого – что тебя грязью в местной газетенке поливали. Так мама в раж вошла, про тебя такого наговорила…

- Какого такого?

- Такого. Что такую прекрасную женщину как ты вряд ли можно где найти – ну, ты ж знаешь маму Лену, как она говорить может.

- Да уж, знаю, - улыбнулась Анна, вспомнив густую и глушащую все остальные звуки вокруг манеру говорить Елены.

Повисло долгое молчание. Оба лежали, глядя в подернутое перьями облаком неба. Анна лежала задумавшись, а Женя напрягшись в ожидании - и вдруг почувствовал, как Анна взяла его за руку. И почти сразу она приподнялась над ним – блестящие черные волосы упали ему на лицо, а качнувшаяся грудь задело плечо.

Глядя Жене в глаза сверху вниз, она тяжело вздохнула, так что он вновь почувствовал прикосновение тяжелой груди. Анна этого даже не заметила, погруженная в размышления. Женя ей нравился - притом так, что она даже сама себе не решалась признаться насколько велики границы ее симпатии. Но понимая, что отношения с ним вряд ли имеют шансы на успех, она думала сейчас, как лучше объяснить это ему. Лучшим вариантом, конечно, было сказать, что она не относится серьезно к его заявлениям - может даже с насмешкой – но духу и выдержки на такое ей явно не хватит. Анна задумалась, подбирая слова – уже зная, что и как скажет.

- Жень, допустим, ты мне нравишься… - начала она, но осеклась – Женя не выдержал и, извернувшись, аккуратно захватил губами ее сосок.

- Ай! – от неожиданности даже дернулась Анна, захваченная поцелуем врасплох, приподнимаясь. Женя потянулся за ней, пытаясь привлечь ее обратно, но вдруг взгляд Анны зацепился за что-то, а глаза мгновенно расширились. Женя резко повернулся – даже и не предполагая, что так могло удивить девушку.

Пока он, вскочив на ноги, махал руками, подпрыгивая и громко крича, Анна быстро одевалась – к берегу приближалась рыбацкая лодка. Длинная, деревянная и неказистая – широкая, с выгнутым длинным носом и уродующим плавные очертания квадратной рубкой; неопрятным и рваным тентом, растянутым почти на все судно. Лодка была живописно раскрашена - синий, желтый, зеленый цвета сплетались проплешинами стершейся на бортах краски и потеками ржавчины, а на носу висела взрезанная автомобильная шина. На лодке было несколько смуглых человек – выглядящих так же разнородно, как и сама лодка – цветастые футболки соседствовали с коричневыми хламидами, а бейсболки с конусовидными соломенными шляпами.

- Ань, позади держись, если что – сваливай, - произнес Женя, который уже сам, опомнившись, быстро впрыгнул в шорты и сейчас подходил к берегу.

Глава 38. Кампучия

Анна после слов Жени разволновалась – стараясь держаться позади, и думая о том, что остров необитаемый – и если что случится, кричи-не-кричи. Но рыбаки, несмотря на свой неприглядный вид, никакой враждебности не выказывали - смотрели с живыми эмоциями, среди которых преобладало любопытство.

Стоило лодке уткнуться форштевнем в песок, Женя поинтересовался у них, говорят ли они по-английски. Лишь один из них откликнулся, что-то пытаясь объяснять, коверкая слова. Но на практически на пальцах - жестами Анна с Женей смогли объяснить рыбакам, что их самолет потерпел крушение, что их тут пять человек, и что они оказались заложниками острова.

- Мы в Таиланде? – поинтересовался Женя у одного из них, пока остальные, поняв и приняв к сведению информацию о крушении самолета, что-то бурно обсуждали между собой.

Низкорослый рыбак - в сине-гранатовой футболке с десяткой на спине, к которому обратился Женя, сразу вопроса не понял.

- Таиланд? – ткнул Женя пальцем в землю.

- Ноу-ноу, - замотал головой рыбак: - Кампучия!

- Камбоджа! – обернулся к Анне Женя, довольный тем, что угадал страну, где они потерпели крушение.

- Ес, ес, - закивал между тем азиат, реагируя: – Камбоджа, ес!

В это время остальные рыбаки, активно обсудив ситуацию, подошли к Анне с Женей, пытаясь что-то спросить.

- Россия. Раша! – в один голос произнесли Анна и Женя, догадавшись о смысле вопросов.

Кивнув, самый старший из азиатов – в соломенной конической шляпе, забрался на лодку и вскоре вернулся из рубки с мобильным телефоном. Набрав номер, он долго что-то говорил на своем языке - наконец разговор окончился и, сбросив трубку, рыбак жестом показал, что надо подождать.

Потянулось несколько напряженное ожидание – из-за языкового барьера Анна с Женей не понимали, чего собственно рыбаки ждут. Но минут через двадцать раздался звонок телефона и поднявший трубку сухопарый пожилой азиат, перебросившись с невидимым собеседником несколькими фразами, подошел и передал трубку Анне.

- Алло, здравствуйте… - донеслась русская речь из динамика, и у Анны непроизвольно потекли по щекам слезы радости. С трудом справившись с собой, она смогла внятно и кратко изложить российскому консулу из Пномпеня - с которым связались полицейские после звонка рыбака, - историю крушения гидросамолета почти двухмесячной давности.

Некоторое время потребовалось на уточнение – все ли живы здоровы, не требуется ли кому-либо срочная медицинская помощь, а дальше последовали вопросы - кто, сколько, наличие паспортов и прочие детали. Получив необходимую информацию и успокоив Анну, что в ближайшее время с острова их эвакуируют, консул попросила передать трубку обнаружившему их капитану лодки.

Еще минут пять было потрачено на переговоры с ним – капитан лодки что-то громко рассказывал, жестикулируя, а после трубка опять оказалась у Анны. Консул сообщила девушке, что остров, где нашли прибежище спасшиеся, находится довольно далеко от цивилизации – но скоро сюда будет отправлен катер или гидросамолет.

После прощания с консулом, Анна вернула телефон рыбаку, и с восторженным криком повисла на шее у Жени - а тот, подхватив ее на руки, закружил по песку. Рыбаки наблюдали за спонтанной вспышкой радости приветливо улыбаясь - пытаясь после что-то объяснить. Но языковой барьер жестами преодолеть не получалось, и понемногу камбоджийцы продвигались к своей лодке. Они не показывали намерения уплыть – собираясь дождаться прибытия транспорта за спасшимися после катастрофы.

- Может им денег дать? – предложил вдруг Женя, наблюдая за рыбаками.

- У тебя есть? Или у меня возьмешь? – благодаря Жене, доставшему ее багаж со дна, у Анны сохранился и документы, и деньги – правда, все немного подмоченное, но совершенно не критично.

- Есть, есть, - кивнул Женя – он тоже был на острове с документами и при деньгах – весь его багаж уместился в рюкзаке: - Давай добегу до лагеря, принесу им пару сотен…

Рыбаки после того, как поняли, что им сейчас принесут денег в знак благодарности, чрезвычайно обрадовались, и Женя практически без опаски оставил на пляже одну Анну, а сам побежал в лагерь.

Глава 39. Анна

Пока ждали возвращения парня, Анна пыталась разговаривать с рыбаками, но получалась плохо – те только улыбались и кивали, со всем соглашаясь. Вдруг один из рыбаков – в приметной сине-гранатовой футболке, встрепенулся, глядя в сторону пальмовой рощи. Анна обернулась и увидела среди деревьев бегущую фигуру. Сначала она удивилась – недоумевая, как Женя так быстро обернулся – вроде только что ушел, но почти сразу увидела, что это не он – на пляж буквально пулей выскочила Ника. Увидев лодку, рыбаков, она затормозила так, что веером взметнулся песок, лицо ее перекосило от… испуга? Но тут взгляд Ники наткнулся на мать.

- Мы скоро дома будем! – радостно крикнула Анна, широким жестом охватывая и катер, и рыбаков - но вопреки ожиданиям, перекошенное выражение лица Ники не изменилось. Задыхаясь от быстрого бега, она перешла на шаг - ноги ее подкосились, и девушка рухнула на колени. Одной рукой Ника взялась за бок, пронзаемый колющей болью, а второй жестикулировала, не в силах помочь себе словами – настолько была выжата совершенным спринтом.

- Ника, Ника, что случилось? – уловив тревожное состояние дочери, подскочила к ней Анна.

Дочь тяжело дышала, сипло пыталась что-то сказать - часто и встревоженно оглядываясь. Анна тоже посмотрела по направлению ее взглядов – но никого видно не было. Наконец Ника заговорила – сипло, прерываясь и проглатывая окончания, давясь сухим дыханием. Но несколько фраз – а говорить у нее получалось все более связно, и перед Анной открывалась картина произошедшего.

Глава 40. Вероника

Вероника утром, почистив рыбу и приготовив на обед плоды хлебного дерева, откровенно маялась бездельем. Антон с Ольгой демонстрировали бурную деятельность, а Ника решила пойти искупаться – взяв ласты и маску, она направилась к морю. Но искупаться было ей не суждено – месячные начались совершенно не вовремя. Со всеми предосторожностями, чтобы не быть замеченной, Вероника вернулась в лагерь и проскользнула в хижину, где в чемодане у Анны был запас гигиенических принадлежностей.

Выйдя из хижины, Вероника осмотрелась – ни Антона, ни Ольги видно рядом не было. Недоумевая, куда они могли деться – ведь были только что рядом, и уходить не собирались, Ника прислушалась, - чуть погодя уловив неподалеку голоса. Направившись по звукам, девушка обогнула несколько разросшихся кустов и, углубившись в пальмовую рощу, увидела Антона и Ольгу. Они разговаривали, что-то достаточно активно обсуждая. Сначала Ника не слышала, что именно - но постепенно голоса становились все громче, да и она за несколько перебежек между широкими стволами подобралась ближе.

- Да ты перед всеми ноги раздвигаешь! Я знаю, я видел, мне рассказывали!

- Не перед всеми, - покачала головой Ольга, - а перед тем, кто мне нравится. И уж явно не перед тобой!

По выражению лиц, по раскрасневшемуся Антону с его дергаными движениями, Ника поняла, что тот пытался добиться секса от Ольги - причем безуспешно. И тут Антон сорвался – он принялся ругаться, на все лады пытаясь унизить Ольгу самыми грязными эпитетами. Но та – на удивление, лишь рассмеялась, - хотя и напряженно.

- Ну, сука, ты пожалеешь! С этим уродом я разобра… - Антон прервался на полуслове, а Ольга вздрогнула и сделала шаг назад.

Антон понял, что сболтнул лишнего – дернувшись, он замер в неподвижности на пару мгновений, а после шагнул вперед. Ольга практически одновременно сделала шаг назад, начала что-то говорить, но тут Антон бросился на нее.

Замелькали кулаки, послышались сдавленные крики – два человека боролись не на жизнь, а на смерть – проигрыш что для одной, что для второго сулил слишком много печальных последствий. Антон сдавленно рычал, Ольга вскрикивала от боли – противник смог повалить ее на спину и пытался скрутить. Но хотя Антон был повыше ростом, Ольга была крепче - и ему не удавалось с ней справиться, даже наоборот – из разорванной царапиной брови струилась кровь – только чудом ему удалось уклониться от ногтей Ольги, едва не попавших в глаз.

Ника, сидя за кустами, все порывалась вскочить, помочь Ольге – но у нее не было никакого оружия, а ее удары кулаками вряд ли повредят тридцатилетнему мужику. Так что умом понимая, что нельзя оставаться на месте и надо действовать, Ника все же не могла преодолеть защитный барьер сделав первый шаг.

Тут Антон достиг некоторого успеха – сумел сомкнуть пальцы на шее Ольги, но она тут же извернулась и вцепилась зубами ему в запястье. Возопив от боли, Антон выдрал руку – на которой остались следы зубов, и ударил Ольгу. Пользуясь первым ошеломлением, он извернулся, оказываясь полностью сверху и замолотил кулаками, раз за разом вбивая их в окровавленное лицо.

Ника поняла, что теперь поздно – ноги Ольги после очередного удара неуклюже дернулись, и она обмякла. Антон, почти сразу выдохшись, еще некоторое время бил неподвижное тело – от каждого глухого удара Ника вздрагивала. После мужчина поднялся на ноги, тяжело дыша.

Постояв и приведя в порядок дыхание, он присел рядом с Ольгой, потянув ее за плечо, пытаясь перевернуть на живот - но как обычно это бывает с людьми, находящимися в беспамятстве, тело Ольги слушалось плохо. Пока Антон возился, матерясь себе под нос, Ника решила, что пора ретироваться - и уже собралась было потихоньку отползать, как почувствовала легкую щекотку на ноге. Опустив взгляд, она тут же дернулась и вскочила на ноги, стряхивая с щиколотки длинную и мерзкую многоножку, которая только-только переползала с обуви на голую кожу. И только вскочив, Ника поняла свою ошибку - встретившись глазами с Антоном, обернувшимся на шум.

Глава 41. Анна

- И? – выдохнула Анна.

- Че и? – Ника понемногу уже пришла в себя, перейдя на привычный тон с нотками вызова: - И я свалила! Бежала-бежала, а этот урод вроде отстал… а это кто? – посмотрела она на обступивших ее рыбаков, а после глаза ее расширились – взгляд упал на лодку.

- Вау, нас чего, нашли? – Ника поднялась на ноги, на лице ее появилась улыбка: - Круто, теперь этого дебила можно не бояться…

- Там же Женя! – выпрямилась Анна. В голове ее замелькали мысли о том, что сорвавшийся с катушек Антон может натворить сейчас дел, а зная о том, что Ника убежала…

Анна беспомощно оглянулась на рыбаков, порываясь им что-то сказать, но покачала головой – так что волосы взметнулись и побежала к лагерю.

Удивленная Ника проводила ее взглядом, и обернулась к рыбакам.

- Хэлоу! – улыбнулась она, и многочисленные приветливые возгласы были ей ответом.

- Спик инглиш? Ноу? Херова… Короче так, парни! Э… Листен ми, гайз! Уан мэн, - показала Ника пальцем в небо: - Уан мэн. Уан, - снова несколько тычков вверх. - Крэйзи, - покрутила она выставленным пальцем у виска. – Хи файт виз ми, - приняла она боксерскую стойку. – Уан мэн, крэйзи. Файт. Андестенд? Нид хэлп. Хелп, андестенд?

Пока Ника жестами объясняла рыбакам, что нужна помощь, Анна бежала по лесу в сторону лагеря. Впрочем, голову она не потеряла – двигалась предельно осторожно, и уже знала, что делать – если встретит Антона, не приближаться, а постарается рассказать ему, что на остров уже направляются спасатели, и лучше ему вести себя спокойно, не утяжелять для себя последствия. Но, несмотря на порядок в мыслях, Анна переживала – в воображении ее рисовались картинки встречи Антона с ничего не подозревающим Женей - одна страшнее другой, и она все убыстряла бег.

Уже приблизившись к лагерю, она услышала сдавленный вскрик боли. Внутри ее все превратилось в ледяное крошево – она узнала голос Жени и уже не контролируя себя, бросилась вперед.

На поляне был только он – неподвижно лежал на земле, свернувшись в позе эмбриона и Анна кинулась к нему, падая рядом на колени.

- Женя, Женечка, все в порядке?

- А-а-а, - простонал он, зажмурившись от боли, но услышав голос Анны и почувствовав ее руки, открыл глаза. – А-а-а… - зашелся он вновь в болезненном стоне.

- Женя! Женя! – закричала с отчаянием Анна, а парень, увидев ее слезы на лице, подобрался.

- Ань, что с тобой? Все в порядке? – неожиданно выйдя из образа умирающего, более-менее нормальным голосом спросил Женя, хотя его лицо все еще кривилось от боли.

Анна расширила глаза, не в силах понять, что происходит – ведь она уже столько напридумывала и совершенно потеряла контроль над своими эмоциями.

- Где Антон? Ты его видел?

- Да, - снова поморщился Женя, - вон валяется…

Анна проследила за направлением его взгляда, и только сейчас увидела лежащего у подножия скалы связанного Антона.

- А Ольга?

- Умываться пошла, - кивнул Женя в сторону лагуны, и как раз в этот момент показалась Ольга – морщась от боли, она с полотенцем в руках поднималась от пляжа. На лице ее темнело несколько синяков и она сильно хромала на одну ногу. Заметив Анну, Ольга криво улыбнулась - махнув приветливо, но вдруг замерла с открытым ртом – увидела на краю поляны нескольких рыбаков, которые сжимая в руках дубинки, следовали за Никой.

- А… как? Что случилось? – не в силах сформулировать вопрос более внятно, между тем прошептала Анна, обращаясь к Жене.

- Да я к лагерю подхожу, - принялся объяснять он, - и вижу, Ника мимо метеором мчится, а следом Антон с перекошенной рожей. Они меня не заметили – слишком быстро бежали, а я за деревом оказался. Ну, машинально этому мудаку ногу подставил, он и упал. Я Нике кричал вслед, но ей поровну было – унеслась, даже не слышала. Этот мутант ударился сильно - не очень соображал, но попытался на меня лапками махать. Я его чуть успокоил и в лагерь привел, а тут Ольга – мне все рассказала, я его связал и за тобой пошел.

- А чего ты кричал? И почему лежал здесь? – все еще не веря, что все хорошо, спросила Анна.

- Да какая-то… какой-то хороший человек бросил вон, - едва не выругавшись, кивнул Женя на плоский камень, которым иногда кокосы кололи: - Я быстро шел, об него ударился! Мизинец себе сломал наверное – знаешь, как больно?!

Анна, не в силах больше сдерживаться, обняла парня и уже никого не стесняясь, принялась его целовать, смеясь сквозь слезы.

Глава 42. Анна и Евгений

Время тянулось остановившимся мгновеньем – Анна все никак не могла дождаться прибытия за ними обещанного транспорта, но в то же время именно этого не хотелось – ведь тогда ей придется покинуть ставший таким уютным остров. Ее остров – Анна уже именно так воспринимала его.

Рыбаки до сих пор не уплыли – Анна не знала, сколько им денег дал Женя, но после того как он пообщался со старшим, который давал позвонить свой телефон, они все кучковались на берегу, всячески демонстрируя свое расположение и желание помочь, если будет необходимость. Еще и забрав слепую кошку – которую Женя принес из лагеря, жестами пытаясь договориться об опеке.

Когда уже понемногу появились мысли об обеде, как-то незаметно и вдруг появился серый патрульный катер береговой охраны. После того, как офицер расспросил Анну об обстоятельствах произошедшего, выяснив некоторые детали – куда упал самолет, сколько было пилотов, сколько погибших, уточнил место падения, расположение могилы Георгия – катер забрал, спасшихся и быстро развернувшись, подняв высокую волну, направился к большой земле.

Дальнейшие события слились для Анны в бесконечную круговерть событий – три часа на пограничном катере, примерно столько же на автобусе, бессонная ночь в отеле – она просто не смогла уснуть, ранний подъем, допросы в полиции, встреча с консулом, заполнение всех необходимых многочисленных заявлений.

Анне - с Никой и Женей, еще повезло – загранпаспорт Ники был в багаже Анны, а вот у Ольги, как и у Антона, документов не было – писанины предстояло на порядок больше. Впрочем, Антона они больше не видели – его отделили от остальных еще на патрульном катере.

К вечеру у Анны от обилия людей и меняющихся перед глазами картин рябило в глазах. Основным воспоминанием прошедшего дня остался непрекращающийся равномерный шум вентилятора на потолке, который широкими лопастями разгонял ленивый влажный воздух в кабинете полиции - где она провела больше трех часов, давая показания.

Вечером их привезли уже в другой отель – недалеко от центра города. Женя, Ольга и Ника направились по магазинам – девушкам надо было купить себе вещей – у Ольги багажа вовсе не было, а Ника хоть и пользовалась вещами Наташи, ей много чего не хватало. Женю девушки взяли с собой как носильщика и сопровождающего, а Анна направилась в предоставленный номер. Предупредительный носильщик двигался впереди, катя чемодан, а она, шагая следом, размышляла о том, что неожиданно – очень неожиданно, радости от возвращения в цивилизацию не испытывает – скорее тяжесть беспокойства.

Большой мир не сулил ничего свежего, радостного, наоборот – придется решать проблемы с Никой, вновь сталкиваться с косыми взглядами на работе, возвращаться в приличный ритм жизни, и… и если… При мысли о том, что репортеры местного портала, и так пропесочившие ее после скандального видео могут узнать о ее сложившихся на острове отношениях с Женей, Анне по спине прошелся холодок озноба.

Поблагодарив носильщика, она вошла в номер, осмотрелась – уютно, просторно. Встав посреди комнаты, девушка закрыла глаза. Вздохнула глубоко и досчитав до десяти тряхнула волосами, легко выдохнув - чувствуя, как проходит сковавшее ее оцепенение. Анна никогда не бегала от проблем, предпочитая не откладывать их решение в долгий ящик, и сейчас даже с легким удивлением анализировала навалившуюся было слабость – на нее это не было похоже, и скорее всего было следствием расслабленной жизни на острове.

Вздохнув еще раз полной грудью, Анна раскрыла чемодан, присела рядом, но ничего - кроме несессера, - не достав, направилась в ванную комнату. Здесь все было выдержано в бежевых тонах и Анна, осмотревшись, разделась и встала под душ, не желая залезать в ванную. Стоя под тугими струями воды, она наслаждалась возможностью наконец-то по-человечески помыться.

Душевая кабинка была просто огороженным прозрачными перегородками пространством и приняв душ, Анна открыла полностью запотевшую дверь, подошла к зеркалу и остановилась, рассматривая себя. Пребывание на острове пошло ей только на пользу – посвежевшая, подтянутая, покрытая густым загаром, на котором выделялся лишь небольшой треугольник едва загорелой кожи. Анна выпрямила спину и чуть дернула уголком рта, так что на лице появилась удовлетворенная усмешка.

Накинув на плечи белый махровый халат, девушка вышла из ванной, чувствую себя посвежевшей и словно заново родившейся. Широким движением отодвинув плотную штору, она замерла у панорамного окна, из которого открывался вид на подсвеченный многочисленными огнями город.

Анна смотрела вдаль довольно долго, ни о чем не думая, но вдруг в ее сознание вплелся легкий перестук. Не понимая природу звуков, она слушала барабанную дробь несколько секунд, а после поняла, что она доносится совсем рядом и резко обернулась.

- Женя! – от неожиданности воскликнула она, столкнувшись с ним взглядом.

- Прости, - сидящий в кресле парень с виноватым видом развел руками: - У тебя дверь была открыта, я стучал, потом заглянул… вот, решил покараулить, мало ли украдут что, - кивнул он на чемодан. – Или тебя украдут…

- Кто меня украдет, - хмыкнула Анна, чуть склонив голову.

Женя плавным движением поднялся и приблизился, остановившись в двух шагах. Анна осмотрела его с головы до ног – он был босиком, но в новых - видимо недавно купленных шортах и футболке. Парень открыл было рот что-то сказать, но слова так и не сорвались с его губ - Женя протянул руку и взялся за пояс халата. Внешне невозмутимо, но внутренне обмирая, он посмотрел в глаза Анны - но там читалось лишь смесь удивления и интереса. Медленно-медленно Женя потянул конец пояса на себя и узел плавно и мягко развязался. Халат распахнулся, на мгновенье открыв взору всю красоты тела Анны, но тут же полы, качнувшись, сомкнулись.

Анна сохраняла неподвижность - лишь глаза ее расширились, дыхание стало глубже, а внизу живота появилась приятная, тянущая легкость. Женя между тем шагнул вперед и легким движением потянул мягкую ткань с плеч и уже через секунду халат опал на пол.

Несколько секунд двое молча смотрели друг на друга, а после Женя шагнул вперед, обнимая Анну, которая закрыла глаза, подставляя поцелую губы. Стоило ей только положить руки Жене на плечи, как он поднял ее и пронеся через номер, положил на кровать. Анна перекатилась на живот, давая возможность Жене скинуть покрывало на пол, а после, спрятав лицо в подушке, принялась наслаждалась легкой игрой поцелуев.

Много позже, когда они лежали на мокрой и смятой постели, Анна приподнялась на локте и сверху вниз посмотрела в глаза парню.

- Жень, послушай…

- Мм? – он уловил в ее голосе серьезные нотки, но не смог удержаться, потянувшись к ней поцелуем.

- Жень, - требовательно произнесла Анна, отстраняясь, но вдруг переменив решение, сползла ниже, прислонившись к нему животом и бедром.

- Послушай, пожалуйста, - проговорила она снова, теперь уже заглянув Жене в глаза, положив ему подбородок на грудь.

- Слушаю, - наконец-то уловив в ее голосе определенные нотки, он подобрался –испытывая не очень хорошие предчувствия.

- Жень, ты мне нравишься, - неожиданно для него произнесла Анна. – Причем довольно сильно, хотя мог бы уже и сам догадаться.

Анна запнулась, замолчав - зная, что надо сказать, но не зная, как.

- Жень, нам надо прекратить наши отношения. Совсем, - произнесла она, справившись с собой, не сказав и десятой доли того, что собиралась. Начала сразу с окончательного вывода.

Женя молчал долго. Глядя в потолок, он легко, кончиками пальцев поглаживал Анну по плечу, понимая, что обнимает ее подобным образом, возможно, в последний раз.

- Почему? – наконец произнес он, желая вслух услышать от нее выводы, к которым пришел сам. Ну действительно, на что рассчитывать – он восемнадцатилетний (уже) парень, только-только окончил школу - ни образования, ни постоянной работы. Есть, конечно, отцовский бизнес, но это дело небыстрое… Анна же уже взрослая, состоявшаяся в жизни женщина, и как ей…

- Жень, мы могли бы, конечно, встречаться с тобой, заниматься любовью, - Анна начала говорить, ошарашив Женю тем, что говорила совсем не то, что он рассчитывал услышать: - Но я уже сказала, проблема в том, что ты мне нравишься. А если мы будем часто встречаться, я боюсь, что мои чувства станут чем-то большим…

Анна сейчас сама понимала, что лукавит – будучи честной перед собой она понимала, что ее чувства уже стали чем-то большим.

Женя начал было что-то говорить, но Анна быстро приложила ему палец к губам.

- И я этого не хочу, потому что мне тридцать два года. Тебе семнадцать, у тебя еще вся жизнь впереди, - Анна отвела глаза и щекой прижалась к его груди. Теперь она говорила, невидящим взглядом глядя в стену: - А я не могу, понимаешь, не могу – если я привяжусь к тебе, а лет через пять ты найдешь себе другую, молодую… я просто не готова, я не переживу, если ты меня бросишь. Я буду постоянно об этом думать, начну ревновать тебя ко всем, стану раздражительной стервой…

- Перестанешь за собой следить, оплывешь как пирожок, станешь старой и некрасивой… - в тон ей произнес Женя.

- Э-э, ну нет, - качнула головой Анна, даже поднимая голову.

- Ну вот видишь, одной проблемой меньше. У нас впереди целая жизнь, а я уж постараюсь быть тебя достойным. И кстати, - он чуть подвинулся, приподнимаясь: - Мне уже не семнадцать, а восемнадцать.

- Жень, ты не понимаешь… как тебе восемнадцать? – вдруг на середине фразы оборвала сама себя Анна. – Когда?

- Да… вчера исполнилось. Ладно, не суть… Подожди-подожди, - теперь уже он приложил палец к губам Анны: - Знаешь, если бы ты сказала, что я слишком мал и глуп для тебя, в принципе – вопросов бы не было. Но после того, что услышал, так просто ты теперь от меня не отделаешься.

Анна плавным движением убрала голову – уходя от пальца, прижатого к губам, и взяла в руку ладонь парня.

- Жень, я не уверена в этом, понимаешь? – голос ее был теперь холоден и тверд. – Знаешь, - произнесла она, приняв решение: - Нам надо расстаться. На время, - взглядом остановила она пытавшегося было возразить Женю, - на полгодика, может на год. А вот после, когда ты немного придешь в себя, тогда и поговорим.

Женя хотел было возразить, но промолчал, лишь губы его дрогнули в легкой усмешке.

- Договорились, - кивнул он после небольшой паузы. В его глазах Анна увидела что-то - она нутром чувствовала какой-то подвох, но понимала, что расспросы сейчас ни к чему не приведут. Блеснув глазами, она вдруг мягко потянула отстраненную было в сторону руку Жени к себе.

- Восемнадцать уже есть, говоришь? – негромко, с игривой интонацией произнесла она, целуя подушечки пальцев.

Неожиданно раздался громкий стук, а через мгновенье ручка дернулась и дверь распахнулась – Анна только и успела негромко пискнуть от неожиданности и уткнуться Жене в плечо, пряча лицо.

- Епта, - удивилась ворвавшаяся в комнату Елена, остолбенев от зрелища сплетенных обнаженных фигур на кровати. – Ну ты бляха красавец, уже телку притащил, - узнав Женю, громогласно, но с чувствующейся в голосе теплотой произнесла Лена.

- Привет, мам, - сказал парень, одной рукой приобняв Анну и потянувшись, другой схватив одеяло, набрасывая на нее и на себя.

- Ой, да ладно, что я там не видела, - поморщилась Елена, и сделав пару шагов, вышла в коридор, глянув на дверь, сверяясь с номером.

- Слушай, я очень рада тебя видеть, - вновь загородила дверной проем Елена, - но мне сказали, что в этом номере Аня должна быть. Перепутали, ч-черти?

Анна головы так и не подняла, а так как она была дочерна загорелая – Лена приняла ее за местную жрицу любви, внутренне согласившись как должным с тем, что Женя после долгого пребывания на острове захотел снять сексуальное напряжение.

- Мам, полминуты, можно? – ровным голосом попросил парень.

- Ладно, ладно, - произнесла Елена и закрыла за собой дверь с обратной стороны.

Женя быстро вскочил с кровати, запрыгивая в шорты и натягивая футболку.

- Увести ее? – негромко спросил он, оборачивая к Анне – та как раз изогнувшись, надевала трусики.

- Да что уж теперь… - покачала головой Анна, доставая из открытого чемодана сарафан: - Номер то мой, все равно догадается. Что мы, как маленькие будем…

- Мам, заходи, - открывая дверь, произнес Женя, когда одетая Анна устроилась на кресле.

Практически сразу парня вихрем крепких занесло в комнату – Елена зашла вместе с ним, крепко обняв и сообщив, как за него переживала. По Жене, хотя тот и старался сохранить хладнокровие, было видно, что он взволнован – таких теплых слов от мачехи он явно не ожидал.

- Слушай, ну красавец вымахал, - отстранила Лена от себя Женю, держа за плечи: - Ну мужик, мужик! Жених!

Анна, сидя в кресле, наблюдала за ними и немного нервничала – не зная, как поведет себя Лена после того, как узнает ее.

- Ну, а Анюта то где? В каком номере? – поинтересовалась Лена. На сидящую в кресле Анну она так и не разу не глянула. Но в тот момент, когда Женя стрельнул в ту сторону взглядом, Елена вдруг расширила глаза. Сморгнув, она медленно-медленно повернулась, начиная догадываться.

- Ой! – совершенно по-бабьи воскликнула вскинула она руки, едва не подпрыгнув от удивления, когда узнала сидящую на кресле Анну. – Анюта, ой дура я, не узнала тебя! Ой, Анюта… - Лена в несколько шагов оказалась рядом с ней – Анна машинально встала и оказалась в объятиях, по крепости ничуть не уступавшим тем, в которых только что побывал Женя.

- Ну вы… ну нормально, - отстранилась она от Анны, глядя то на нее, то Женю. – Пойдем может поужинаем, а? Вы ели уже? Хотя куда, вам некогда наверняка было. Так, пойдем-пойдем, - Елена уже достаточно пришла в себя, оправившись от удивления и привычно принявшись дирижировать развитию событий.

Глава 43. Анна

С работы Анна уволилась практически сразу.

Репортажи о них, спасшихся при крушении угнанного самолета, показывали на федеральных каналах целых три дня – шутка ли, пропавшие туристы, один из которых еще и прямо с острова попал под следствие по подозрению в убийстве.

Несколько раз Анну пытались пригласить на популярные телешоу – суля совершенно заоблачные гонорары, но Анна отказалась в категорической форме. Естественно, внимание к спасшимся не обошло внимания городских газет и интернет порталов – статьи и сюжеты про них транслировались в Городе гораздо дольше, чем два дня. Естественно, ушлые журналисты принялись копаться и в грязном белье – вновь всплыло злополучное видео, появилась информация о лишении Анны водительских прав, и более того кто-то – вполне возможно, Антон, пожелавший, чтобы не только его поступки живо обсуждались, - рассказал о романе Анны и Жени. До федеральных каналов за давностью событий этого не дошло, но местных порталы и пресса забурлили – Анна даже и без намеков знакомых понимала это.

После двух дней нескончаемой череды звонков и возникающих из ниоткуда репортеров Анна по совету Лены улетела из города – направилась сначала в Москву, к друзьям в гости, потом в Питер, задержавшись и там. Дома ее не было почти весь сентябрь - который промелькнул для нее как бессодержательный сон. Анна весь месяц просто ждала. Ждала момента, когда можно будет начать жить.

В такси, когда она - вернувшись, из аэропорта ехала домой, - смотрела на посмурневшие осенние предместья родного Города. То и дело Анна касалась экрана смартфона, где было открыто окно сообщений с перепиской. Вернее, всего два сообщения:

Привет, это мой номер. Если будет тяжело – пиши.

Женя.

И ее ответ:

Хорошо

Анна с Женей – по ее инициативе, договорились прекратить все общение по прилету в Россию. Последний раз они виделись в аэропорту, и на следующий день Анна получила сообщение от Жени. Больше они с того времени не встречались – даже в переписке.

Долгое время Анна смотрела на экран телефона – была причина, по которой она должна была ему написать, просто обязана. Написать и поговорить – причина была более чем веская. Но Анна не могла справиться с собой - к тому же втайне она надеялась, что Женя не будет выполнять условия их договора и может быть появится сам. Надеялась, но…

«Никаких но», - ругая себя за подобные мысли, Анна отложила решение о возможном звонке Жене на потом, свернув изображение на главный экран и убирая телефон в сумочку – такси уже подъезжало к дому.

Поднявшись на этаж, Анна, прежде чем открыть дверь своим ключом, позвонила пару раз – мало ли что там, в квартире. И только выждав некоторое время, повернула ключ в замке.

Ника была в квартире не одна. Но ничего предосудительного – в прихожей кроме нее стояла Света, дочь Елены.

- Привет, - поздоровалась с девушками Анна, перекатывая через порог свой дорожный чемодан.

- Здрасте, - произнесла Света и тут же принялась суетливо собираться. Ника же, внимательно глядя на мать, только кивнула.

- Да ладно Свет, ты куда? – попробовала остановить ее Анна: - Оставайся, я вам мешать особо не буду…

- Спасибо, но мне домой уже пора, - щеки Светы горели румянцем, в лицо неожиданной гостье смотреть она избегала.

Анна дурой не была, и внимательно посмотрела на дочь, размышляя. Света раньше себя так не вела - и интересно – так явно смущается она сейчас при виде нее только из-за того, что много читала в сети, или оттого, что Ника слишком много рассказывала о своей матери? Хотя усредненный вариант тоже нельзя исключать – решила Анна, встретив кристально-чистый взгляд Вероники.

- Как дела? – поинтересовалась она у дочери, когда дверь за Светой захлопнулась.

- Нормально, - пожала плечами Ника, разворачиваясь к кухне.

- Случилось что-нибудь? Как учеба?

- Да ничего не случилось. Учеба нормально, - Ника отвечала односложно и без желания, не уходя в свою комнату. Но всем видом показывая, что не настроена на проникновенный разговор. Более того, общение с матерью - судя по отстраненному виду девушки, было ей явно неинтересным, - а находилась рядом она только из вежливости.

Анна, кивнув дочери, приняла предложенную модель поведения и направилась принять душ с дороги. Стоя под тугими горячими струями, она размышляла – как так, вроде бы еще вчера не было роднее человека, а сейчас будто стена между ними выросла. И как найти общий язык? Как докричаться?

Перекусив и наскоро разобрав чемодан, Анна засобиралась.

- Ты куда? – спросила Ника, выходя в прихожую словно между делом, когда Анна, наклонившись, застегивала молнию на голенище сапога.

- Поеду на кладбище съезжу, - думая о своем, произнесла Анна и выпрямившись, потянулась к ключнице, открывая дверцу. И не видела, как от этих слов Ника вздрогнула, а по ее лицу мелькнула тень.

- Закроешь за мной? – не дожидаясь ответа, Анна вышла, кивков попрощавшись с дочерью - которая уже успела восстановить самообладание. Послышался звонкий стук каблучков по плитке коридора и почти сразу же шум приехавшего лифта.

Ника, постояв в проеме двери, подождав пока лифт уедет, захлопнула дверь и щелкнув замком, попятилась назад, приземляясь на пуфик. Долгое время она невидящим взглядом буравила обшивку двери – на лице ее отражались самые разнообразные эмоции, от испуга до злости. Вскоре она приняла решение и - отбросив всякие сомнения, - быстрым шагом направилась в комнату за телефоном.

Глава 44. Анна

День стоял будний, и людей на кладбище практически не было – лишь несколько бабушек толпилось у одной из могил у самого входа. Стас лежал в дальнем конце, на самой границе старого кладбища, где заканчивалась дубовая роща и начиналось поле, усеянное могильными крестами. Подойдя к знакомой невысокой черной оградке, Анна осторожно открыла калитку, и так же осторожно ее закрыв, прошла и положив сумку на столик, присела на самый краешек скамейки.

- Привет, - наконец она пересилила себя и взглянула на черный мраморный камень, где был изображен скуластый, коротко стриженный мужчина со смеющимися глазами. Помолчав немного, собираясь с силами, Анна быстро рассказала ему все произошедшее за последние полгода. Закончив говорить, Анна опустила глаза. Посидев немного, она поднялась и принялась наводить порядок на могиле – за лето она успела основательно зарасти.

Примерно через полчаса Анна закончила и наконец осмелилась прямо взглянуть на фотографию в могильном камне. Стас смотрел все также – открыто, со смешинкой во взгляде. Неожиданно Анна почувствовала на себе другой- чужой, неприятный взгляд, - и обернулась. Неподалеку, под сенью перекрученного дуба – в него давным-давно попала молния, - расположился невысокий, но широкоплечий парень в кожаной куртке. Он стоял неподвижно и тяжелым, липким взглядом смотрел на Анну.

Внешне сохраняя спокойствие, но внутренне напрягшись, как тугая пружина, девушка отвела глаза в сторону и спокойно подошла к столику - запустив руку в сумку и нащупав газовый баллончик – предмет, который Стас долго учил ее не только постоянно носить с собой, но и быть готовой его достать и применить без долгих поисков и раздумий.

Когда в руке у Анны оказался небольшой, отливающий металлическим холодом цилиндрик, она на миг почувствовала себя спокойнее - но беспокойство тут же навалилось с новой силой – странный парень пошел в ее сторону. В тот момент, когда он свернул в проход между могилами, Анна поняла – он именно по ее душу – проход к протоптанной тропинке к выходу с кладбища через канаву был следующий. Уже не скрывая своих догадок, Анна попятилась назад, заходя за широкий могильный камень.

Парень подошел к оградке, и остановился, неприятно глядя на Анну близко посаженными глазами.

- Можно? - неожиданно спросил он, сделав маленький шажок, коснувшись кончиками пальцев калитки.

- Зачем? – поинтересовалась Анна, держа руку в сумке и удобнее перехватывая газовый баллончик. Прикидывая варианты бегства, она сейчас жалела, что отпустила такси – кладбище было далеко на окраине и не факт, что сразу получится поймать машину. Если удастся прыснуть этому в рожу, конечно, обезвредив его на время.

- К дяде Стасу, - проговорил вдруг парень и в голосе его послышались детские интонации - совершенно не соответствующие его несколько брутальному облику.

И вдруг Анна вспомнила незнакомца – хотя видела его всего один раз, в полутьме прихожей – тот самый Андрей Чесноков - из квартиры которого она забирала пьяную Веронику.

- Он хороший мужик. Был, - кивнул между тем Чесноков на могильный камень. – Помог мне, из ямы вытащил. Если б не он, я б сидел уже давно. Или лежал бы, где-нить вон там, - парень кивнул в сторону поля, на котором сквозь просвет среди деревьев был виден выдающийся язык новой части кладбища с многочисленными свежими деревянными крестами.

Анна понемногу успокаивалась, напряжение уходило. Но разговоры с этим Чесноковым в ее планы не входили, о чем она ему и сообщила.

- Да ты присядь, в ногах правды нет, - кивнул тот на скамейку, напротив.

- Может Стас тебе помог, но вежливости не обучил, - покачала головой Анна.

- Чего?

- Не присядь, а присядьте.

- Присядьте, пожалуйста, - безразлично пожал плечами Чесноков, показав подбородком на скамейку.

- Спасибо, постою уж. Рассказывайте, что хотели, и будьте добры, оставьте…

- Мне дали денег, чтобы я тебя убил.

- Что? – Анна вновь напряглась и снова сжала почти отпущенный было баллончик.

- Чтоб ты знала – убивать бы я никого не стал, хотя в ментовку не пошел бы. Но Стас Николаич хорошим человеком был, поэтому чтобы кого другого не нашли, я… ну, пришел, рассказал. Вон стоят, - кивнул Чесноков налево и посмотрев по направлению его взгляда, Анна увидела поодаль двух мужчин в штатском, недавно появившихся из дубовой рощи.

- Попросил их пару минут мне дать, с тобой поговорить. Только пожалуйста, епть, чтоб ты одна знала, что это из-за него, а не просто, за идею, - при этих словах Чесноков, кивнув на мраморный камень с изображением Стаса, поднялся. Звучно сплюнув – в проход, за ограду, парень отошел от Анны, больше не оглядываясь.

Сотрудники органов сразу же шагнули вперед, приближаясь. Дальнейшие события происходили с Анной как во сне. Она словно отстранилась от реальности - находясь все больше в своих мыслях, действуя на автомате – по просьбе сотрудников отключила телефон, отдала пару личных вещей из сумки – как вещдок, который сейчас предъявят заказчику. Когда полицейские попросили Анну вместе с ними проехать в отделении, она попросила на минутку оставить ее одну.

Подойдя к могильной плите, Анна села перед ней на колени, глядя Стасу в глаза.

- Ты хочешь, чтобы я пожила еще? – спросила она, грустно - и несмело, улыбаясь. Посидев немного, Анна погладила изображение и поднявшись, направилась к ожидающим ее неподалеку полицейским.

И только через несколько часов, когда ей все-таки сказали кто заказчик, а после показали видео оперативной съемки расчета и задержания, реальность лавиной обрушилась на Анну.

Глава 45. Анна

- Ну как ты? – в глазах Елены читалось искреннее беспокойство.

- Да нормально, - едва дернула плечом Анна, покачав головой и прикрыв глаза.

Вскоре перед ней тихо звякнуло – подошедшая Лена поставила на стол кружку с крепким кофе и присела в кресло напротив. Анна открыла глаза и осторожно дуя на горячий напиток, периодически его отхлебывала.

- Рассказывай, не томи уже. Как она там?

- Плачет, - снова дернула плечом Анна. И помолчав немного, продолжила: - Знаешь, первый раз за… да, года за два, наверное, я ее по-настоящему искренние эмоции вижу. Говорит, плохо ей, больше не будет никогда-никогда.

- Веришь?

- Верю, - тяжело вздохнула Анна. - Верю, а что мне остается? Застрелиться только, - покачала она головой.

- Ну, стреляться допустим, тебе сейчас точно нельзя, - проговорила, внимательно глядя на подругу, Елена.

- Ладно, я образно. Но сама понимаешь – моей вины не меньше – это я ее воспитала королевой неприкасаемой, теперь исправляться надо.

- Адвокат что говорит?

- Говорит, что условный вытянет. Он меня даже почти успокоил.

- Да, эта акула может, - довольно кивнула Елена – адвоката она сама советовала Анне. – Ладно, будем надеяться, все у тебя получится. Ты, кстати, на субботу как, есть дела запланированные?

Анна на секунду задумалась, мысленно ориентируясь в календаре.

- Если есть, отменяй – у меня юбилей, праздновать будем.

- Лен, я…

- Ты что, не придешь на мой день рождения? Вот, и нечего тут обсуждать. Давай, здесь соберемся небольшой компанией, все по-домашнему, никаких ресторанов…

По-домашнему – означало, что праздник состоялся в доме у Калбановых. А «небольшая компания» подразумевала то, что приглашенных было меньше ста – весь мощеный булыжником двор, как и дорога коттеджного поселка были заставлены машинам гостей. Анна, чувствуя себя немного не в своей тарелке, постаралась затеряться на празднике, и быстро засвидетельствовав почтение имениннице - пользуясь тем, что она отвлеклась, быстро затерялась.

Перемещаясь по залу и опоясывающей его галерее – дом Калбановых был достаточно велик для такого архитектурного решения, Анна здоровалась с многочисленными встреченными знакомыми, стараясь не особо задерживаться и ввязываться в разговоры. Выпив бокала вина, взятый с подноса у сновавшего по залу официанта, Анна немного раскрепостилась, понемногу приходя в себя.

Все же «в люди она вышла» первый раз, как… Тут Анна задумалась, вспоминая - и удивленно покачала головой – последний раз она была в большой компании в отеле, на общем ужине собравшейся в Паттайе компании. А до этого только работа, да полугодичной давности корпоратив на восьмое марта.

Собираясь на праздник, Анна долго думала, что одеть и остановилась на простом синем платье с минимумом украшений. Но не учла того, что большинство гостей были из возрастной категории Елены и ее мужа – и молодых, красивых женщин присутствовало не так много. Поэтому Анна вовсе не была обделена заинтересованными, провожавшими ее взглядами – она так и дефилировала бессистемно по особняку.

Вскоре состоялась неожиданная встреча – проходя мимо группы гостей, Анна обратила внимание на женщину в довольно смелом платье – совсем не длинном, с полностью открытой спиной, сильно просвечивающим. Бюстгальтера на даме точно не было, и когда Анна миновала ее, машинально обернулась посмотреть, как платье выглядит с фасада. Достаточно привлекательно и откровенно – отметила Анна, а когда обладательница платья поймала ее взгляд, и их глаза встретились, два удивленных возгласа слились в один: перед Анной была Ольга, собственной персоной.

Они отошли в сторонку, обменявшись охами, ахами и взаимными комплиментами, после чего некоторое время побеседовали, а потом подошел муж Ольги – статный, дородный мужчина. Он предложил переместиться куда-нибудь за стол, но Анна предложение не поддержала. Они с Ольгой обменялись телефонами и решили чуть позже вновь пересечься, после чего пара удалилась. Анна смотрела им вслед и вспоминала рассказ Жени, да и поведение Ольги на острове в отношениях с Георгием, - глядя при этом в спину ее мужу, - размышляя о превратностях людских отношений.

Анна продолжила свое неторопливое хождение по залу, присматриваясь к гостям, но стоило ей только остановиться на пару минут, облокотившись на прозрачное ограждение галереи, опоясывающей по второму этажу главный зал, сразу же появились желающие познакомиться.

- Какая очаровательная девушка! Разрешите составить компанию? – раздалось позади и рядом будто материализовались, закрыв ей обзор на остальной зал, двое мужчин. Напрягшись, Анна вспомнила одного – Константин, директор по логистике одного из современных складских комплексов, недавно построенных в предместьях Города. Он-то в ближайшее время и постарался завладеть ее вниманием, хотя второй – Анна тут же забыла, как его зовут, также постарался произвести впечатление.

Анна вежливо улыбалась, не выказывая недовольства и благосклонно приняла несколько комплиментов - позволив вовлечь себя в непринужденный разговор. Вскоре должно было начаться анонсированное застолье с обязательной программой тостов и поздравлений, и Анна все больше осматривалась по сторонам - внимательно оглядывая присутствующих, но ни за кого не цепляясь взглядом, продолжая выискивать в толпе знакомые лица.

Вернее, знакомое лицо – Анна предполагала, что Женя будет на празднике. Что, впрочем, не мешало ей мило поддерживать беседу в образовавшейся компании – подошло еще несколько человек – смутно знакомый главный архитектор Города с женой, кто-то из депутатов местного собрания, а после еще незнакомая пара – которую, впрочем, обхаживающие Анну двое мужчин прекрасно знали, судя по их репликам.

От предложенного вина Анна не отказалась, но лишь слегка пригубила – после первого бокала с непривычки немного шумело в голове, а запьянеть не входило в ее планы. Между тем гостей начали понемногу звать за накрытые длинные столы. Анна как раз заметила там, снизу, фигуру Лены в объемном платье - которая также увидев ее, помахала призывно рукой, показывая на место неподалеку от себя.

Анна собралась было уже вежливо покинуть компанию, и даже сделала шаг в сторону, вежливо сообщив, что вынуждена оставить такую приятную компанию.

- Позвольте вас сопроводить, - оказался рядом Константин.

- Благодарю, не стоит, - покачала головой Анна, взглядом остановив и его, и второго - имени которого она не помнила. Кивнув, не обращая внимания на расстроенные замечания, Анна было развернулась и направилась к широкой лестнице, в которую превращалась дальше галерея, спускаясь вниз, в зал, но резко остановилась.

- Что, простите, вы сказали? – обернулась она к Константину. Тот же был слишком уязвлен тем, что его внимание оказалось мало того, что не востребованным - так еще и совершенно мимоходом отвергнутым - поэтому не заметил взблеска глаз Анны.

- Если надумаете продолжить вечер в компании настоящих мужчин, то буду раз составить вам…

Анну как электрическим разрядом пронзило – хоть и участвуя в беседе, она мало обращала внимания на отдельные реплики, а сейчас до нее дошло. Нет, прямых намеков не было, но недосказанность, полунамеки на ее отношения с Женей в словах этого Константина присутствовали – очень уж он часто упоминал к месту и не к месту свою взрослость и состоятельность.

- Как-как вы сказали? В компании настоящего мужчины? – в голосе Анны зазвенела сталь, и Константин только сейчас заметил выражение ее глаз: – Вы мне его покажете?

Повисла неловкая пауза – некоторые из стоявших рядом отвели взгляд, а одна из дам спросила о чем-то своего спутника, делая вид, что ничего не происходит – впрочем, ее фраза прозвучала довольно громко в повисшем молчании. Не будь выпитого бокала, Анна развернулась бы и удалилась, но она продолжала стоять, с тенью насмешки глядя в глаза Константину.

- Если и покажу, то уж точно не восемнадцатилетнего юнца, - не сдержался и произнес тот.

- Да?! Хм, как интересно, - Анна открыто улыбнулась, и демонстративно осмотрела Константина: - Вот по вам можно охарактеризовать признаки настоящего мужчины? Это, наверное, мозоль над ремнем и самомнение до небес? Или способность пыхтеть над дамой целых пять минут, представляя себя героем любовником? А может это гордость за несвоевременную выплату алиментов брошенной жене с ребенком? – вспомнила она вдруг к месту слышаное краем об этом Константине.

Лицо мужчины покрылось красными пятнами – если бы Анна не была девушкой, или бы вокруг не было столько людей, он бы уже пустил в ход кулаки. Присутствующие между тем дружно отвели глаза.

- Не расскажете? Ну ладно, - царственно кивнула Анна и развернувшись, направилась вниз, где гости уже рассаживались за столами. Пока шла, она неуловимо изменила осанку, надела надменную маску, выпрямляясь – ругая себя, что слишком погрузившись в свои мысли, слишком уж «одомашнилась». Теперь даже походка у нее была другая, а подойди к ней предполагаемые кавалеры сейчас, были бы остановлены одним лишь взглядом.

Застолье скучным не было, долго за тарелками не задержали – после примерно полутора часов, потребовавшихся на дежурные тосты и поздравления, гости были предоставлены сами себе, образовав множество островком по интересам. Где-то уже заводили караоке, где-от велись серьезные беседы, но целостность мероприятия пока не рушилась.

- Чего грустная такая? – Елена материализовалась рядом с Анной, вышедшей на террасу подышать свежим воздухом.

Она лишь улыбнулась слегка, покачав головой.

- Слушай, ну если ты в него влюбилась, что мучаешься тогда? – в лоб спросила Елена.

Анна от неожиданности отвела взгляд – это был первый раз, когда Елена столь прямо завела разговор о Жене.

- Так заметно, да? – спросила Анна после долгой паузы.

- Ай, - махнула рукой Лена, прикуривая и ладонью отгоняя дым от некурящей Анны. – Он также тебя все высматривал недавно, на…

Где ее высматривал Женя, Анна не услышала, загремел громкий хор голосов – несколько серьезных по виду дам - вернее серьезных не далее, как какой-то час назад, сейчас с азартом распевали песню Аллегровой «Угнала».

Машинально Анна осмотрелась вокруг еще раз – то, что Женя высматривал ее, согрело душу – ведь от него было еще всего одно сообщение: «Держись» - посланное почти сразу после того, как Нику задержала полиция за организацию покушения на убийство.

- Не знаю, будет он сегодня или нет, - проговорила Елена, - у них учения вот только-только должны были закончится, говорил, что с увольнительными непросто. Кабан, конечно, обещал помочь – у него командир части его однокашник бывший, но этот то ерепениться – мол, не надо ему никакой помощи, сами с усами…

Анна слушала Елену, широко открыв глаза - пытаясь переварить услышанное, – учения, увольнительная, командир части…

- Он что, в армии? – спросила Анна.

- Э-эй! – Елена даже звучно хлопнула себя по коленке: - А ты не знала, что ли? Так, подожди, а он тоже еще не в курсе?

Анна смущенно опустила глаза и отрицательно покачала головой.

- Ну вы даете! – ошарашенно произнесла Елена. – О! – вдруг она резко обернулась, почувствовав на себе взгляд, и поднялась. Шагнув было вперед, она остановилась и посмотрела на Анну: - Ну что, сами поговорите, или помочь?

Анна тоже поднялась, покачав головой отрицательно – не глядя на Елену. Та кивнула своим мыслям, а после широким шагом – только тяжелый подол платья взвился, направилась ко входной двери. Где – в лихо заломленном берете, припорошенном начавшим таять снегом, стоял Женя с большим букетом красных роз. Парень обнял мачеху, вручив ей цветы и поздравив с днем рождения, потом обнялся с сестрами, пожал руку подошедшему отцу, перебросившись с ним парой фраз.

Анна медленным шагом подходила сбоку и видела, как парень, разговаривая с семьей, то и дело скользит взглядом по залу, высматривая кого-то. Да не кого-то, а ее – сказала она себе, успокаиваясь. Анна сделала несколько шагов и только сейчас Женя ее заметил – наткнувшись взглядом, замер на полуслове.

Анна, встретившись с ним глазами, слегка улыбнулась. И в этот момент отец Жени положил ему руку на плечо и слегка подтолкнул к Анне. Парень сделал несколько шагов, и оказался рядом с ней.

- Привет, - произнес он не очень уверенно, пытаясь понять, как себя вести. Но Анна долго раздумывать ему не дала – обняла его, не обращая внимания на капельки растаявшего снега на зеленом бушлате, и наградила долгим поцелуем.

- Я уже соскучилась, - шепнула она ему на ухо. Женя слегка отстранился, поймав ее взгляд, и вздохнул спокойно – перед ним была та самая, насквозь знакомая и уже родная Анна.

Глава 46. Эпилог

Время близилось к полуночи, но шум становились все громче - танцы, песни и пляски захватили почти весь особняк, превратив его в территорию праздника. Закрывшаяся дверь комнаты оградила Женю и Анну от общего шума не полностью – оставив его приглушенным фоном, но они на это внимания не обращали. Срывая друг с друга одежду, они рухнули на кровать, сплетенные в объятиях. Треснула ткань, последние предметы нарядов полетели в стороны, и Анна оседлала Женю. Его возбуждение было так велико, что почти сразу он понял, что не в силах больше сдерживаться – положив Анне руки на ягодицы, мягко потянул ее вверх. На острове средств предохранения у них не было – шесть презервативов, использованные в первую ночь, были единственными, - и Анна всегда чутко реагировала на подобные движения. Сейчас же напротив – вместо того чтобы как обычно отстраниться, она еще крепче прижалась к Жене. Он потянул сильнее, но Анна сжала его бедрами, и ее язычок ввинтился ему в ухо – этого уже Женя выдержать не мог, потеряв над собой контроль. Анна выгнулась и закричала, вонзив ногти ему в плечи - Женя не прекращал двигаться, сжимая в объятиях гибкое, но сильное тело. Если бы не громко звучащая музыка, пронзительные крики были бы слышны по всему особняку.

Много позже они, утомившись, лежали на смятых простынях, обнявшись. Голова Анны лежала у Жени на груди, и он наматывал на палец локон ее волос.

- Жень, мне надо с тобой поговорить.

- Ань, послушай, - произнесли они почти одновременно, и одновременно оба улыбнулись. Женя попытался привлечь ее к себе, но Анна отстранилась и нагнувшись с края кровати – не оставив равнодушным Женю, подняла с пола одеяло и отодвинулась к оголовью кровати, закутавшись по самое горло.

- Ты чего? – потянувшийся было за ней Женя приподнялся.

- Нам надо поговорить, - мягко произнесла Анна, - а когда я не одета, разговоры у нас с тобой редко получаются.

Женя усмехнулся, и устроился рядом, постаравшись заглянуть в глаза. Но Анна взгляд отвела и смотрела в сторону. От ее задумчивого и озабоченного вида в голове у Жени появились разные мысли, и тут же он сделал соответствующие выводы.

- Ань, мы сегодня не предохранялись. Совсем, - негромко произнес он.

Анна кивнула, чувствуя, что Женя догадался, ждала и нервничала в ожидании его реакции.

- Ты таблетки принимала? – поинтересовался он.

Анна покачала головой, вдруг испугавшись – она не хотела смотреть в лицо Жене, боялась того, что он не поймет, не захочет, испугается ответственности…

- Ты не можешь иметь детей? – произнес вдруг Женя, с опасением ожидая ответа – он решил, что именно с этим связана напряженность Анны.

- Чего? – удивилась она, резко повернувшись.

- Ну… ну я подумал, раз ты… ну, я в тебя… - Женя замялся, даже не зная, что сказать. – Слушай, так ты же могла сейчас… ну, забеременеть, - произнес он, смутившись еще больше.

- Не могла, - прыснула, уже не в силах сдержаться, Анна.

- Почему? – не понял Женя.

- Я уже, собственно, - пожала она плечами, - десять недель.

Улыбка с лица Анны понемногу сошла, когда она наткнулась на ошарашенный взгляд.

- Я понимаю, что ребенок в таком возрасте не входил в твои планы, - Анна снова отвернулась, говоря тускло и монотонно, - но я буду рожать. Ты можешь жить как раньше, не вмеши… - договорить Анна не смогла – Женя обнял ее и закрыл губы поцелуем.

Когда они оторвались друг от друга, Женя посмотрел ей в глаза.

- Выходи за меня замуж, - произнес он, держа ее лицо в своих руках.

Анны вздрогнула, и она обняла Женю, прячась от его взгляда.

- Ань, я из армии приду, учиться пойду в архитектурный, как закончу - отец сказал мне с бизнесом поможет. Да даже если нет, я работать буду сутками, поверь, я смогу обеспечить и тебя, и… - начал он говорить первое, что пришло в голову.

Анна, слушая его, улыбалась – он говорил, совершенно не принимая в расчет, что она и сама может обеспечить и себя, и его.

- Жень, - прервала она его на полуслове.

- А?

- Это неважно.

- Почему? – напрягся парень, и проводил взглядом опавшее вниз одеяло.

- Потому что я тебя тоже люблю, - шепнула она ему на ухо, крепко обнимая, и подминая под себя.

Еще через час она лежала сверху, положив подбородок ему на грудь.

- Женя. Я хочу переехать.

- Да не вопрос, - проговорил Женя с закрытыми глазами, - на фоне постоянного недосыпа его уже сильно клонило в сон, и держался он только из-за близости Анны. - Куда скажешь, туда поедем – у меня квартира есть, от бабушки осталась, продадим - я сам дом построю, или другую квартиру купим…

- Только там, где не холодно.

- То есть бросить все и уехать в Питер уехать не вариант? - уже почти засыпая, произнес Женя.

- Не сейчас, позже – мне еще надо Нику из тюрьмы вытащить. Но рожать я бы на новом месте хотела.

- Я отца попрошу, чтобы он с переездом помог, - сказав это, Женя, сделав над собой усилие, открыл глаза: - Так ты выйдешь за меня замуж?

- Конечно да, - произнесла Анна и потянулась, чтобы его поцеловать.

Оглавление

Глава 1. Анна ​

Глава 2. Вероника

Глава 3. Анна и Ника

Глава 4. Анна

Глава 5. Евгений

Глава 6. Анна

Глава 7. Вероника

Глава 8. Анна

Глава 9. Анна

Глава 10. Остров

Глава 11. Евгений

Глава 12. Лагерь

Глава 13. Вероника

Глава 14. Антон

Глава 15. Евгений

Глава 16. Вероника

Глава 17 Лагерь

Глава 18. Евгений

Глава 19. Юниор Джек

Глава 20. Лагерь

Глава 21. Евгений ​

Глава 22. Анна и Евгений

Глава 23. Новый лагерь

Глава 24. Анна и Евгений

Глава 25. Анна и Евгений

Глава 26. Анна и Евгений

Глава 27. Вероника

Глава 28. Новый лагерь

Глава 29. Старый лагерь

Глава 30. Анна

Глава 31. Интерлюдия

Глава 32. Анна

Глава 33. Пляж

Глава 34. Яд

Глава 35. Вероника ​

Глава 36. Антон

Глава 37. Лагерь

Глава 38. Кампучия

Глава 39. Анна

Глава 40. Вероника

Глава 41. Анна

Глава 42. Анна и Евгений

Глава 43. Анна

Глава 44. Анна

Глава 45. Анна

Глава 46. Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg