Альбина Нури Не#мой мир
Люди десятилетиями, веками боялись вампиров и оборотней.
Пугали друг друга рассказами о призраках и оживших мертвецах, подземных и подводных тварях, что приходят из иных миров.
Трепетали, страшась вселения адских сущностей и демонов.
Прислушивались к таинственным ночным шорохам и стукам – боялись стать жертвами злобного духа, полтергейста…
И в итоге, добившись высочайшего уровня развития техногенной цивилизации, сами, своими собственными руками и силой разума, создали немыслимый ужас, способный разорвать человеческий мозг, вывернуть наизнанку душу.
Человечество в конечном счете погубит не вирусная инфекция, не глобальная катастрофа и не атомная война, а массовый уход за границу Портала…
Никто по-настоящему не знает, что находится в мире, обманувшем законы физики. Кто они – его Обитатели?
Можно ли выжить в Нулевом измерении и не сойти с ума?..
(Теана Ковачевич, «Неожиданный Апокалипсис. Закат цивилизации»)Глава первая. Алекс решает проблему
– Ты не опаздываешь? – прокричала из кухни мать.
Он хотел ответить, но статья была слишком интересная, чтобы отвлекаться, и Алекс просто покачал головой, отмахиваясь и от матери, и от вопроса, как будто она могла его увидеть.
Не получив ответа, мать заглянула в комнату.
– У тебя лекция через полчаса.
Алекс посмотрел на нее затуманенными взглядом.
– Что, прости?
– Ау! – Мать помахала рукой у него перед носом. – Отец, говорю, ушел рано. До университета будешь добираться сам!
«Надо было все же попробовать сдать зачет на доступ к видео-курсам, – подумал Алекс. – Но чего уж теперь».
– Завтрак на столе, – сказала мать, когда Алекс вышел из ванной.
– Не успеваю. – Он заглянул в комнату, схватил сумку и чуть не бегом побежал в прихожую. – В универе поем.
– Пластмассовая еда из автомата – что может быть полезнее для желудка, – вздохнула мать, выходя за ним в прихожую.
– Все так едят, никто не умирает.
Он мог бы добавить, что она и сама готовит из тех же самых «пластмассовых» продуктов: хлеб, мясо, молоко – разве есть сейчас что-то натуральное – в полном смысле этого слова? Кто и где в последний раз видел живую корову или курицу? Однако промолчал: спорить бесполезно, мать свято верила, что домашняя еда в любом случае полезнее. Дома и стены помогают – что-то в этом роде.
– Пока, мам. До вечера.
Алекс чмокнул мать в щеку и вышел из квартиры. На лекцию он, ясное дело, опоздал. Еще и на входе, как назло, застрял – карточку заело. Пришлось администратора звать. Пока то, се… Время шло, бежало.
По закону подлости, читал Зверинцев, которого студенты ожидаемо прозвали Зверем, и который, прекрасно зная об этом прозвище, всеми силами поддерживал репутацию – рычал, кидался на людей и готов был перегрызть глотку всем, кто ему чем-то не угодил.
– О, господин Кущевский! Рады вас видеть! Как всегда, вовремя! – елейным тоном проговорил Зверь, обернувшись к двери, и тут же, без перехода, рявкнул: – Вы в курсе, что лекция уже десять минут как началась? Вам невдомек, что я могу потерять мысль по вашей милости? – Это был не вопрос. – Ах, да! Откуда вам знать – в вашей голове мысли вряд ли рождаются!
Зверинцев уставился на Алекса поверх очков и не спускал с него взгляда, пока парень не уселся на свое обычное место на четвёртом ряду. Известный прием, один из любимых у Зверя: буравит тебя маленькими злыми, как у кабана, глазами, и все остальные волей-неволей тоже пялятся.
Алекс бросил сумку стол. Стас подвинулся и скорчил рожу: мол, не обращай внимания на придурка. Зверь он и есть Зверь.
Лекция покатилась дальше. Алекс достал электронную тетрадь, хотя и непонятно – зачем было это делать? Все, о чем вещает Зверь, есть в бесплатном доступе в университетской библиотеке. Вообще непонятно, с какой стати сюда таскаться.
Впрочем, на самом деле, понятно, – зачем. Если и к электронному курсу доступа нет, и на лекции его тягомотные не ходишь, и заданий в конце лекции не выполняешь, Зверь ни один семинар не зачтет, к экзамену не допустит.
Не только Зверь – большинство преподов так поступают: у них зарплатные баллы не начисляются, если аудитории пустые, студентов на лекциях нет. А без баллов, бесплатно, кто захочет работать? Но другие стараются, дают полезный материал, а у Зверя, гада, только репрессивные методы.
– Так ты идешь? – шепотом спросил Стас, когда Зверь привычно забубнил свою чушь про особенности исторической обстановки и общественные волнения в конце двадцатого – начале двадцать первого века.
– В России тогда наблюдался сложный, переходный период, сопровождавшийся острыми кризисными явлениями, – сыпал заученными фразами Зверь.
«А в России вообще был хоть когда-нибудь простой период безо всяких кризисов и «явлений?» – спросил себя Алекс.
– Куда иду?
Стас поморщился.
– Ты издеваешься? Договорились же…
– Все-все, ясно, Новый год отмечать, – вспомнил Алекс. – Не знаю.
– А кто будет знать? – продолжал напирать Стас. – Так трудно решить?
Зверь окинул взглядом сонную аудиторию. Слышал, что кто-то болтает, а кто, не сообразил. Алекс воспользовался моментом и шикнул на друга: потом, все потом, препод вот-вот рассвирепеет! Хватит будить в Звере зверя. Стас отодвинулся и замолчал.
Ромка Костров, который сидел наискось, справа от них, оглянулся, смерил Алекса взглядом и криво усмехнулся. Половина головы у Кострова была гладко выбрита, на второй половине – жесткий черный «ежик». Последний писк моды у пижонов. А Костров еще и глаза подводил.
Они с Романом и Стасом вообще-то были в одной компании, и Стас даже полагал, что Ромка отличный парень, хотя и чокнутый, конечно. Алекс старался подавить в себе неприязнь, выказать свое расположение к Кострову, но это не всегда получалось. К тому же он чувствовал, что антипатия – взаимна.
Алекс вернул ему улыбку, и Роман отвернулся, предоставив лицезреть свой полубритый затылок.
– И, хотя в правительстве всерьез обсуждался вопрос об отключении России от всемирной сети, всем нам известное открытие, сделанное группой ученых, навсегда изменило ход мировой истории, – вещал Зверь.
На дисплее у Алекса высветилось сообщение: «Ты с нами? Отпросился у хозяйки? Отпустила?»
Черт бы побрал этого Кострова! Он опять воззрился на Алекса с кривой улыбочкой. Нет, все же в нем точно есть что-то неприятное, говнецо какое-то, как любит говорить мать.
Однако в проницательности Кострову не откажешь: загвоздка-то и вправду в Алине. Они встречались с февраля, со второго курса – скоро будет год, и он иногда удивлялся, что они еще вместе.
Алина была красавицей – не из числа девчонок, что постоянно пасутся в приемных у пластических хирургов и вечно что-то себе наращивают или уменьшают. Все натуральное: огромные темные, цыганские глаза, густые вьющиеся волосы – ниже талии; губы, фигура… Идти с ней по улице невозможно: все поголовно оборачиваются. Ну, и гордишься, конечно: такая девушка выбрала именно меня.
К сожалению, красота испортила Алинин характер. Чаще всего она невыносима: капризничает, требует, командует. «Хозяйка!» – всплыло в памяти, и Алекса прямо-таки передернуло. Ладно, Костров – он просто завидует, потому что давно на нее слюни пускает. Самое паршивое, что Алина и сама так думает.
– Это наш первый Новый год – встретим его вдвоем.
Кто не понял, это не вопрос и не предложение.
Алекс как-то сдуру пообещал, а потом уже вспомнил, что они еще в сентябре собрались всей группой отметить в новогоднюю ночь экватор – ровно два с половиной года отучились и столько же остается. Решили заказать Комнату, оставалось только решить, куда именно отправиться. Все активно выбирали, обсуждали – до Нового года осталось меньше недели. А Алекс метался и не знал, как поступить.
Если пойти с ребятами, обидится Алина.
Если пойти с Алиной, ребята не поймут.
«А тебе самому – чего хочется?» – спросил себя Алекс, и вынужден был признаться, что выбор не в пользу Алины.
Когда занятия закончились и все вышли из здания университета, было четыре часа дня. Уже стемнело, но благодаря яркому, праздничному уличному освещению было светло, как днем. Никто никуда не расходился – стояли на широкой улице университетского городка и в сотый раз обсуждали грядущую новогоднюю ночь.
Алекс старательно отмалчиваться.
– Горы – самое то! – Стас настаивал на этом с самого начала.
Романтика и опасность восхождений, лыжные походы, горные хребты на фоне темнеющего неба, шапки снега на пиках, огонь в камине – он всегда был помешан на таких вещах, поэтому голосовал за домик в горах.
Однако сторонников у него оказалось мало. Большая часть склонялась к тому, что в разгар зимы хочется лета. Какие к черту лыжи?
– Отстань, Стасик! Пляж, песок, море, жара – вот что нужно! – сказала Ира Копосова. – В купальнике хочется походить!
– Кто против мокрых купальников? – ухмыльнулся Костров.
Выбирали между Мальдивами, какой-нибудь восточной экзотикой типа Китая и серфингом в Австралии.
– Дебилы, – безнадежно вздохнул Стас, поняв, что битва проиграна, и обернулся к Алексу. – Хоть бы ты поддержал. Друг называется.
– Да он же сам… – начал было Костров, но недоговорил.
Когда Алина появлялась, разговоры всегда стихали: люди принимались ее рассматривать, даже если видели много раз.
Другие девушки тоже были вполне себе хороши – дурнушек в наши дни почти не осталось. Любой может изменить себя, если что не нравится, заказать внешность с картинки – были бы деньги. Да и не такие уж большие деньги: врачи и клиники удавиться готовы за клиента, скидки делают бешеные.
Но одно дело – когда все по лекалу, к тому же и хирурги бывают разные, а совсем другое – когда девушка родилась даже не просто хорошенькой или симпатичной, а потрясающе красивой и никогда не чувствовала себя гадким утенком. Было у Алины что-то такое во взгляде, в походке и выражении глаз.
– Всем привет.
Она поцеловала Алекса, и он приобнял девушку.
«Что, Ромчик, съел? Смотри не поперхнись».
– Ты вроде собиралась до шести сегодня?
Они учились на Факультете Гуманитарных и Общественных наук, а Алина изучала естественно-научные дисциплины.
– А, надоело, – легко отмахнулась она. – Вы что тут?
– Обсуждаем, где Новый год встречать, – сказала Копосова, не спуская с Алины ревнивого взгляда. Подруг у Алины было мало, другие девочки ее недолюбливали.
Алекс почувствовал, как Алина напряглась после слов Иры, понял, что она собирается сказать, и решил пойти ва-банк.
– Мы договорились с тобой вместе встречать, я помню. Если, конечно, сама не передумаешь: тут вот народ на море собирается. Можем присоединиться.
Он знал, что Алина обожает пляжный отдых. К тому же это очередная возможность блеснуть. А не захочет – ладно, что поделать. Но если согласится, другие возражать не станут, хотя и была договоренность: никаких чужих. Только ведь в лицо ей никто сейчас не скажет, что нельзя, а тот же Костров будет рад, если Алинка поедет.
И та ожидаемо дрогнула. Увидела, как злятся другие девчонки, захотела снова доказать всему миру, что нет ей равных – и согласилась. Поколебалась, конечно, для виду, но в итоге сказала, что не против весело провести время на берегу моря или океана.
Так все и решилось само собой – легко и просто, и уже на следующий день Стас, Алекс и Роман заказали Комнату на новогоднюю ночь.
Глава вторая. Теана Ковачевич и «Люди – Боги»
Они сидели в кафетерии – почти вся группа собралась. На столах перед каждым стояли квадратные белые коробочки с обедами. Алекс взял говядину со спагетти, булочку с сыром и виноградный сок.
Отец рассказывал, что, когда он был молодым и учился в вузе, студенты (если не бегали по окрестным ларькам за выпечкой или чипсами) почти весь перерыв вынуждены были торчать в очереди: тетеньки на раздаче накладывали в тарелки еду из больших чанов, разливали компот. Мало того, что гигиены никакой – все на отрытом воздухе, неизвестно, чистыми ли руками, так еще и долго.
А теперь подошел к автомату, за пару секунд прошел идентификацию – ввел индивидуальный кодовый номер, и все. Получай свой обед. Отец постоянно восхищался прогрессом в этой области (да и в других тоже), он как раз и работал в фирме, которая производила оборудование для питания школьников и студентов.
Мать была категорически против, но в споры с отцом ввязывалась редко: была не из тех людей, что готовы спорить до хрипоты. И потом, что толку спорить? Ясно же, что отката назад все равно не будет.
Еда из автомата была горячей, ароматной и вкусной – какой еще нужен аргумент в ее пользу?
– Извините, опоздала! – сказала Ира Копосова. Она только что подошла с обедом в руках и уселась рядом. – Где заказывали Комнату?
– В «Лучших путешествиях», – ответил Стас. – Собираемся в два. Бронь с трех часов тридцать первого.
– Нормальная фирма, – одобрительно кивнула Ира, принимаясь за картофель с жареной рыбой. Мяса она не ела, и говорила об этом всем, кто хотел слушать. – Мы там постоянно берем.
– Времени полно – хватит и накупаться, и все такое… – Роман качнул наполовину оболваненной головой, отчего челка мотнулась по лбу, как черное крыло.
Ира взглянула на него и слегка покраснела. Похоже, она неровно дышит к Кострову, вскользь подумал Алекс.
– Лекция через десять минут, давайте закругляться, – сказала Вета, худенькая невысокая девушка с вьющимися каштановыми волосами и огромными карими глазами, делавшими ее похожей на лемура.
Вета нравилась Алексу: спокойная, доброжелательная, умная, но без занудства, с хорошим чувством юмора.
Некоторые после ее слов стали подниматься, собираясь уходить. Алекс закинул сумку на плечо и, вместе со Стасом и другими, понес пустую коробку к утилизатору. Когда шел обратно, увидел, что в зале появилась немолодая женщина с совершенно седыми коротко стрижеными волосами. На ней, как обычно, был строгий костюм и туфли на высоком каблуке. Она прошла к одному из автоматов, принялась вводить свой код.
Поравнявшись с ней, Алекс поздоровался:
– Добрый день, профессор.
Она обернулась, посмотрела на него прозрачными голубыми глазами и приветственно склонила голову.
– Я вчера прочел вашу статью «Неожиданный Апокалипсис. Закат цивилизации». Вы пишете про немыслимый ужас, который люди сами создали, и это… – он щелкнул пальцами, подбирая слова, – необычно. Пугающе. Тревожно.
Профессор Ковачевич поправила очки в тонкой золотой оправе и усмехнулась.
– Но не настолько пугающе, чтобы вы отказались пользоваться Порталами, не так ли? – В ее голосе звучал легкий, почти неуловимый акцент: некоторые звуки она выговаривала чуть тверже, чем нужно.
Алекс улыбнулся, не зная, что сказать. Теана Ковачевич, единственная из всех знакомых ему людей, упорно продолжала носить очки, не заменив их линзами или не сделав операции. Он видел очки только на ней да на портретах исторических деятелей прошлых лет.
– Эта статья – чушь, выжимка. Там просто понадергано оттуда – отсюда. Если вам действительно хочется узнать больше, прочтите всю книгу. Она так и называется. За последние два десятка лет человечество успело вырыть себе могилу, и вот-вот провалится туда. Конец близок. – Она еще раз смерила его взглядом и сухо сказала: – Я должна идти. Всего доброго.
– О чем ты с ней говорил? – спросил Стас, когда они шли по коридору. – Она же у нас не читает.
– Я просто… – начал Алекс, но его перебил Костров.
– Слышал, что она у нас последний семестр. Потом все – выпроваживают. Сколько можно? На нее поступает куча жалоб от студентов и родителей. Эпатажная дамочка, к тому же чокнутая. Это раньше для руководства было честью, что она в штате универа, а теперь… – Он хмыкнул и закатил глаза. – Вот и решили избавиться. И правильно.
Историю появления Теаны Ковачевич в Федеральном Университете знали все. Поначалу она читала лекции, на которые приходили толпы народу – послушать и поглазеть на мировую знаменитость. Потом, после громкого скандала и ухода из Корпорации, ее пригласили на постоянной основе, посулили баснословные деньги, и Ковачевич согласилась. Студенты обожали ее курс, читала она великолепно, к тому же была самым выдающимся ученым-физиком современности, и мест для желающих не хватало.
Но потом поток иссяк, остались только самые стойкие. Потому что лекции Ковачевич по физике превратились в откровенную пропаганду отказа от пользования Порталами – а это, конечно, были вредные, сумасшедшие идеи. Абсурд, о котором никто не желал слушать.
– А мне ее жалко, – проговорила Вета, – у человека было все: блестящая карьера, слава, почет. Все ее превозносили до небес, президенты почитали за счастье пожать ей руку. И ничего от всего этого не осталось.
– Падать всегда больно, – глубокомысленно изрекла Копосова. – Но она сама во многом виновата. Это же неприлично – так состариться в наше время! Конечно, муж ушел.
– Муж-то причем? – поморщилась Вета, которой, видно, не понравилось, что Ира свела все к обычной бытовухе. – А насчет старения, это личное дело каждого. Многие, кстати, не омолаживаются. Или уж так, по минимуму. Мне лично не нравятся гладкие кукольные личики у семидесятилетних. Все равно видно, что человеку семьдесят, а не семнадцать, так чего пыжиться?
– А того, – не дрогнула Ира, – чтобы муж к другой не ушел. У этой Ковачевич так и случилось. Мужчины предпочитают молодых женщин!
– Как будто, если бы она натянула лицо, он бы забыл, что она старая. И потом, молодых, что ли, не бросают? Все не так просто.
«Она и вправду умница», – подумал Алекс.
– Ты-то чего молчишь? Что профессор от тебя хотела? – снова спросил его Стас.
Они уже пришли в аудиторию и стали рассаживаться по местам.
– Так, ничего. Я статью ее прочитал – попалась на глаза. Вот и… Ладно, забыли.
Вошел преподаватель, и все уткнулись в электронные тетради.
Совсем недавно на лекциях и вправду писали – авторучками или на электронных устройствах, кому как удобнее. Теперь преобразование слов на экран идет автоматически, синхронно. Все, что требуется – включить гаджет и следить глазами за строчками, воспринимая на слух и зрительно.
То, что непонятно, следует выделять и тут же отправлять преподавателю, чтобы он в заключительной части лекции разъяснил все, ответил на вопросы. А в последние двадцать минут у каждого появятся индивидуальные задания по материалу текущей лекции. Ответил – получил балл в копилку.
Сегодня Алексу ничего делать не хотелось, хотя и материал интересный, и преподаватель хороший. Дело было не в предновогоднем настроении – из головы не шла Теана Ковачевич.
Профессор-физик из Сербии работала в группе ученых, которые открыли возможность выхода в межпространственное измерение. Это была не просто сенсация – настоящая бомба, ведь прежде считалось, что параллельные миры, как их тогда называли, это нечто недоказуемое, нереальное, из области фантастики.
Прорыв по всем фронтам произошел колоссальный, но главное – практически стерлись границы: время, пространство, огромные расстояния стали легко преодолимы. Потому что почти сразу додумались создавать Порталы.
Трудно поверить, но это было всего-то двадцать с небольшим лет назад. Алекс тогда только родился. Он всю жизнь прожил в новой эпохе, которая наступила вслед за этим революционным открытием, и не представлял иного бытия, как его родители не могли представить жизни без компьютеров и мобильных телефонов.
Знаменитая четвёрка гениев, подаривших миру потрясающие возможности, была популярнее всех публичных персон, вместе взятых. «Люди – Боги» – так их называли. Лица Теаны Ковачевич, Майкла Петерсона, Джона Свенсона и Кайры Буковски смотрели с постеров, журнальных обложек, экранов телевизоров. Их осыпали премиями и дарами. Президент США в одном из интервью поблагодарил ученых за то, что они «открыли новую эру и дали возможность любому человеку жить так, как ему хочется, без ущерба для остальных».
А потом все стало рушиться – судьба вдруг стала наказывать их, неизвестно за что. Как сказала Копосова, падать всегда больно, а с такой ослепительной, сияющей вершины, на которую вознеслись эти четверо, особенно.
Сначала погиб Майкл Петерсон – разбился на своем автомобиле. Он был пьян, как сапожник, хотя прежде говорил, что не пьет спиртного. Никто так и не понял, что это было – самоубийство или несчастный случай.
После пропала Кайра Буковски, самая перспективная и молодая из группы – на тот момент ей было всего тридцать два года. Кайра просто исчезла, словно ее никогда и не было. Поиски не дали результатов, похитители – если таковые были – не объявились с требованием выкупа. Тело – если Буковски умерла – не обнаружилось. Эта история, как и смерть Петерсона, долго муссировалась во всех СМИ, обсуждалась и пережевывалась. Выдвигались самые разные теории, но ни одна так и не нашла подтверждения.
Четверка ученых превратилась в пару, но и это – ненадолго. Не прошло и года, как Джон Свенсон, который к тому времени успел отойти от дел, бросить жену с тремя детьми и жениться на юной киноактрисе, захлебнулся в собственном бассейне. Свенсон всегда был менее заметной фигурой, проигрывал на фоне коллег: был застенчив, немногословен и не хорош собой, хотя и пытался прибегать к услугам хирургов. Тем не менее его смерть взорвала общественность: трагедия произошла уже с третьим из четверых гениев.
А потом, в довершение всего, Теана Ковачевич отреклась от всех прежних идей и убеждений. Она ушла из Корпорации, отказавшись от положенных выплат и дотаций, сделала публичное заявление о том, что Порталы – это зло, что их открытие обрекло человечество на неминуемое вымирание, и попросила прощения за свою недальновидность.
Дальше – больше. Ковачевич отказалась от всех достижений человечества за последний период: например, от коррекции зрения или омолаживания, к которому, наряду с изменениями внешности, прибегали восемьдесят процентов людей. Стала вести затворнический образ жизни, развелась с мужем, написала несколько книг и статей, в которых объясняла, почему использование Порталов неминуемо приведет человечество к гибели.
Поначалу ее идеи казались свежими, к Ковачевич прислушивались, принимая во внимание былые заслуги, но вскоре мрачные пророчества всем надоели, и она стала кем-то вроде городской сумасшедшей.
С той поры минуло уже почти десятилетие, и пока ни один из мрачных прогнозов Ковачевич не сбылся. Наоборот, человечество переживало бурный расцвет, перед людьми открывались все новые и новые перспективы, горизонт расширялся, потенциал для развития казался безграничным.
– Ты чего завис? – шепотом спросил Стас.
Алекс посмотрел на часы и увидел, что лекция подошла к концу, а на экране его тетради появилось индивидуальное задание.
Он все прослушал, но надо бы как-то попытаться его выполнить: баллы пригодятся на экзамене. Сессию никто не отменял – после новогодних праздников начнется череда экзаменов.
Алекс вздохнул и принялся изучать свои вопросы.
Глава третья. Комната открыта
Компания «Лучшие путешествия» располагалась в центральной части города. Все собрались у входа, как договаривались, никто не опоздал.
Девушка-администратор улыбалась заученной широкой улыбкой и проверяла заказ. Ребята столпились у стойки всей компанией – шумные, взбудораженные развлечением, которое им предстояло.
В огромном зале, размером похожем на зал ожидания в аэропорту большого города, размещались более двух десятков стоек с администраторами, перед каждой из которых стояли люди.
Здесь же находились удобные диваны и кресла для ожидающих своей очереди; автоматы с едой, напитками и всякими мелочами вроде салфеток; кадки с экзотическими цветами и еще много всего того, что благоухало, переливалось яркими красками, манило, зазывало и обещало всевозможные блага. Многочисленные стеклянные столики были завалены рекламными проспектами, призывающими чудесно провести время в разных частях света, воспользовавшись услугами «Лучших путешествий».
«Только лучшее – для самых лучших! Путешествуйте с «Лучшими путешествиями!» – незатейливый, но броский слоган то и дело появлялся на огромной стене, вместе с ошеломительными видами мест, куда предлагалось отправиться гостям.
То и дело, дабы посетители не забыли, где находятся, появлялся логотип компании – затейливо переплетенные латинские буквы LP. Сейчас в России пользовались двумя алфавитами – кириллицей и латиницей, причем латиница была намного популярнее и использовалась шире, особенно молодежью.
– Итак, все в порядке, оплата проведена, ваше прибытие зафиксировано, – проворковала девушка. – Комната номер пятьсот четырнадцать предоставлена в ваше распоряжение с пятнадцати часов тридцать первого декабря до двадцати часов первого января. Следуйте за нашим сотрудником, пожалуйста. Компания «Лучшие путешествия» желает вам приятного отдыха.
– Не сомневайся, дорогуша, отдых будет превосходный! – хохотнул Стас.
Все вместе они, как гусята за мамой-гусыней, двинулись за молодым человеком, который представился Дмитрием.
Покинув зал, свернули в короткий коридор, где были шесть лифтов. Дмитрий нажал на одну из кнопок, и вскоре лифт понес всю компанию куда-то ввысь, где их ожидала Комната пятьсот четырнадцать.
– Мы с родителями в прошлом году отправились на новогодние каникулы в Ирландию, – сказала Вета. – Удивительное место.
Они встретились взглядами, и Алекс подумал, что это самое подходящее для нее место. Вета – тонкая, хрупая, как веточка, с огромными глазищами, была похожа на крошечного эльфа. Неземное, волшебное существо.
– Отличный выбор, – немедленно отреагировал Дмитрий.
– А по мне так странно, – проговорила Алина, и Алексу захотелось дать ей пинка. – Там мрачно. Того и гляди услышишь вопли банши. Все эти леса, старинные замки с привидениями…
Алина сегодня была особенно хороша. Она распустила свои роскошные волосы и что-то такое сделала с глазами, отчего они казались сияющими и немного томными. Девушка бы очень удивилась, если бы узнала, что в эту самую минуту Алекс думает, что ему хотелось бы поговорить с Ветой об Ирландии, и пусть бы она рассказала ему, как сказочный народец – эльфы, феи, лепреконы – беззвездными ночами резвится на тихих темных дорожках.
– Зато сегодня вас ждет много солнца и света. – Дмитрий, видимо, был отлично вымуштрован и умел реагировать на самые разные замечания клиентов.
Все остальные молчали, разглядывая великолепные картины – 7D-голограммы, в которые превратились прозрачные стены лифта. Алекс тоже, как и многие, уже бывал здесь – путешествовал с родителями, а один раз был с друзьями на выпускном, но зрелище каждый раз завораживало.
Сверкающие водопады и летящие в стороны бриллиантовые брызги, крутые горные склоны, прозрачные озера и извилистые реки, радуга в синем небе – а ты паришь над всем этим и одновременно погружаешься, оказываешься частью картины.
Тебя окутывают запахи – моря, соснового леса, цветущего луга. Ты чувствуешь невесомое прикосновение ветра, капли воды на лице, вкус соли на губах…
И пусть это только иллюзия – но воссозданная с абсолютной точностью, и потому в каком-то смысле реальная!
Тихое мелодичное звяканье – голограмма померкла, лифт остановился и двери открылись. Они вышли в коридор и снова послушно устремились за своим проводником.
Мимо мелькали двери с номерами. 510, 511, 512…
Вот, наконец, и пятьсот четырнадцатая. Дмитрий достал электронный ключ и, открывая дверь, проговорил:
– До времени, указанного как время выхода из Комнаты, никто из персонала не имеет права без разрешения войти к вам. Комната будет закрыта вами изнутри. Однако если вам понадобится помощь, вы легко сможете уведомить нас об этом. И, разумеется, при желании можете выйти тогда, когда вам захочется.
Он принялся объяснять, как связаться с администрацией, но его никто не слушал – все и так знали, как это делается, потому что среди ребят не было никого, кто ни разу не пользовался бы услугами компаний, предлагающих Комнаты. А условия и правила пользования везде одинаковые, хоть в «Лучших путешествиях», хоть еще где-то – разница в уровне обслуживания. Есть высококлассные, элитарные – там Алекс не был; есть совсем простенькие. Но суть все равно одна.
Конечно, если речь идет не о подпольных фирмах, которые пользуются не патентованным оборудованием, разработанным Корпорацией, а нелегальными, кривыми копиями, подделками. Там совсем другой компот.
Сама Комната была похожа на обычный номер в гостинице. Ничего особенного: стандартная мебель – диваны, кресла, столики, светильники, ковры и коврики. Дверь в ванную, еще одна – в гардеробную: там размещались встроенные шкафы на случай, если посетитель не захочет брать с собой какие-то вещи в Пространственную Зону, а пожелает оставить здесь, в Комнате.
Все для удобства клиента: складываешь свое барахло в любой открытый шкафчик, закрываешь, прикладываешь палец к крошечному монитору. Никто другой, кроме тебя, не откроет. После того, как посетители уходят и сдают ключи, все шкафчики открываются автоматически. Не везде еще ввели такую систему – она страшно дорогая, но обещают, что будет внедрена повсеместно, в общественных местах и вузах.
Единственное отличие Комнаты от гостиничных номеров состоит в том, что одна из стен полностью пустая, гладкая: никаких картин или бра, никакой мебели возле нее.
Именно здесь чуть позже будет открыт Портал.
– Пока не выйдет ваше время, вы можете покидать Пространственную Зону неограниченное количество раз, – продолжал нудеть Дмитрий, старательно отрабатывая зарплату и не обращая внимания, что его слушают от силы два – три человека. – Однако в двадцать ноль-ноль первого января все вы должны выйти из Зоны, покинуть Комнату и сдать контрольные браслеты, которые я вам сейчас выдам. За час до окончания отведённого времени контрольный браслет будет издавать световые и звуковые сигналы, напоминающие вам о необходимости покинуть Пространственную Зону. Подчеркну, что компания «Лучшие путешествия» настоятельно рекомендует не снимать контрольные браслеты с целью обеспечения вашей личной безопасности. По окончании пользования браслеты должны быть сданы дежурному администратору при выходе из здания комплекса.
Пританцовывая от нетерпения, все прошли обязательную процедуру: получили браслеты, расписались в документах, подтвердив, что понимают, в чем заключается процедура выхода в Пространственную Зону из Комнаты, а также несут ответственность за свои действия по время пребывания в Зоне.
– Портал откроется сразу же, когда в проектор будет вставлена выбранная вами проекция. В данном случае, это проекция острова-резорта Бару, Мальдивы.
– Точно! – сказал Костров, хотя ответа не требовалось.
Он снова откинул назад черные волосы, и Ира Копосова легонько вздохнула. Если она еще не успела лишиться невинности, то в ближайшие сутки это, похоже, случится, подумалось Алексу.
Дмитрий уже установил проектор в Комнате. Небольшая по размеру плоская прямоугольная коробочка, похожая на закрытый ноутбук, обладающая волшебным свойством переносить вас в рай. Или еще куда-то – тут уж дело вкуса, все зависит от избранной проекции. Глядя на проектор, даже и не скажешь, что такая вот игрушка стоит несколько миллионов долларов.
Дмитрий пробежался кончиками пальцев по поверхности – коснулся, мягко провел туда-сюда – и проектор загорелся ровным неоновым голубовато-розовым светом. Во включенном состоянии верхняя часть его оказалась прозрачной – были видны мигающие, переливающиеся «внутренности».
Проведя все нужные манипуляции, Дмитрий надел перчатки из тонкой ткани и достал проекцию: извлек из плотного кремового конверта с логотипом «Лучших путешествий» прозрачную, отливающую перламутром пластиночку. Тонкая, чрезвычайно хрупкая и маленькая, она свободно поместилась бы на узкой женской ладони.
Осторожно держа ее двумя пальцами, Дмитрий поместил пластиночку в специальное гнездо и снова сделал пару неуловимых движений, приводя проекцию в действие.
– Итак, господа, добро пожаловать на Мальдивы, – торжественно возвестил Дмитрий. – Уверен, вы прекрасно проведете время. Счастливого Нового года!
Все уже стояли перед стеной, на которой должна была появиться проекция. Это случилось спустя пару секунд. Выкрашенная бледно-желтой краской стена сначала пошла волнами, покрылась рябью, как водная поверхность, а потом стала будто бы вдавливаться внутрь, одновременно исчезая, растворяясь. Несколько мгновений – и перед ребятами предстал остров Бару. Девчонки восторженно запищали: зрелище и в самом деле было потрясающее.
Мальдивских островов много. Алекс никогда не бывал на настоящих Мальдивах и не мог судить, так ли на самом деле выглядит остров Бару (часто компании, если клиенты не требовали детальной точности воспроизведения, делали мозаичные проекции – компиляции из нескольких наиболее удачных локаций). Алекс даже никогда не слышал этого названия – «Бару» – до того, как они со Стасом и Романом пришли выбирать проекцию, и служащие компании не разложили перед ними каталог с несколькими десятками возможных локаций.
Но это было неважно, потому что именно так он и все его друзья и представляли себе Мальдивы: знаменитый белый мягкий, как мука, песок, величественные сапфирово-синие воды Индийского океана, а в глубине острова, окруженные пальмами, стояли бунгало – одноэтажные и двухэтажные домики с террасами.
Но самое главное, в отличие от 7D-голограмм, которые они видели в лифте, внутрь этой проекции можно было шагнуть. Ведь перед ними была уже не просто картинка – это был Портал.
Весело переговариваясь, перебрасываясь шуточками, компания выбралась на песчаный берег. Только что они все, рассовав по шкафам куртки, ботинки и сапоги (зима же, минус двадцать пять!) стояли в Комнате – а уже через секунду попали на берег океана, шагнув в экваториальное лето.
Почти все сразу помчались, кто куда – к океану, домикам и пальмам, а Алекс, оказавшись внутри, оглянулся назад.
Комнаты за его спиной больше не было. Он знал, что Дмитрий стоит там и смотрит на них, желая удостовериться, что все в порядке, Пространственная Зона функционирует нормально – но сам его не видел.
Теперь на том месте, где прежде была Комната, повисло легкое серебристое марево – небольшой прямоугольник со смазанными углами, напоминающий непрозрачное, затуманенное серебристое зеркало, повисшее в жарком воздухе. Портал был хорошо заметен – а как иначе, им же всем предстояло покинуть через него Зону, но в то же время не бросался в глаза.
Алекс вскинул руку и помахал. Если Дмитрий еще там, то он, наверное, махнул рукой в ответ. А может, и нет – это не прописано в его должностной инструкции, которой он, похоже, строго следует.
Развернувшись, Алекс направился вслед за всеми.
Глава четвертая. На острове Бару
– Как будто я не вижу, как ты всю дорогу пялишься на эту моль! – выкрикнула Алина. – Вообще не понимаю, что в ней можно найти!
Пальма над их головами махала зелеными листьями-ладонями. Словно тоже не понимала, укоризненно качала головой и всплескивала руками.
Шел четырнадцатый час нового, 2040 года.
Встреча его прошла на ура – Алекс признался себе, что такой веселой новогодней ночи у него еще не было. Они нарядили одну из пальм – повесили на нее мишуры и игрушек, и теперь та была похожа на папуаску, как сказала Вета. Часами не вылезали из воды: купались, играли, как дети, пили шампанское. Накрыли новогодний стол под пальмами, танцевали на песке всю ночь напролет.
Разместились в бунгало, компаниями по три – четыре человека. Исключение составляли Алекс с Алиной: у них был домик на двоих. Правда, они почти не оставались там наедине – все время находились какие-то занятия, вечно нужно было куда-то бежать и что-то делать.
– Что молчишь? Сказать нечего? – продолжала наседать Алина.
Алекс, если честно, устал до чертиков. Он всегда был настоящим соней – вынь да положь, как говорится, не меньше восьми часов легкого и освежающего. А лучше – больше. В новогоднюю ночь, конечно, нормальные люди не спят – да и желания не было, но сейчас угар поутих, голова побаливала от выпитого, больше всего хотелось зайти вглубь острова, лечь на песочек под пальму и вздремнуть.
Ну, или пойти выпить чего-нибудь.
Или опять в воду залезть.
Но уж никак не выслушивать Алинино нескончаемое нытье и претензии.
– Почему нечего? Есть чего, – сказал он, все еще надеясь задавить зарождающийся скандал в зародыше. – Пожалуйста, давай не будем ссориться. Пойдем купаться. Ни на кого я не смотрел. Я вообще, кроме тебя, никого не вижу.
Он выпалил это на автомате, не особо задумываясь о том, чтобы быть убедительным. И Алина, разумеется, не повелась.
– Не ври! Какого хрена ты ее пригласил танцевать?
Алекс понимал, что делать этого не стоило. Пригласить другую девушку, когда своя собственная – вот она, в океане плещется, было верхом безрассудства. Но он поддался порыву, а если бы ему представилась еще одна возможность, повторил бы этот подвиг.
Они станцевали всего один медленный танец, немного поговорили при этом. Алекс подумал о том, как ему нравится общаться с Ветой – с этой девушкой было легко и весело. Алина не умела смеяться над собой, в ней не было самоиронии, ей недоставало юмора – как некоторым людям недостает ума или таланта.
Алекс уже хотел сказать Вете что-то вроде: «Не хочешь сходить куда-нибудь со мной на каникулах?» – но вовремя опомнился. Алина стояла в двух метрах от них и сверкала глазами. Разумеется, была в бешенстве – и не только из-за танца, хотя и это подлило масла в огонь.
Все шло кувырком, все было не так, как ей хотелось. Она рассчитывала, что ближайшие тридцать часов все парни будут наперебой восторгаться ею, не сводя глаз с ее великолепной фигуры, но вышло иначе. Уставшие от долгой холодной зимы, молодые люди резвились в океане, загорали, хохотали, играли в мяч, гонялись друг за другом по пляжу. К тому же все они были однокурсниками – а это означало множество общих тем, понятные лишь узкому кругу шутки и приколы. Никто не желал любоваться ею, и Алина чувствовала себя лишней, никому не нужной.
Остаток ночи и утро она дулась, выяснение отношений было неминуемо, хотя Алекс избегал этого, как мог. Однако час икс пробил.
– Чего плохого в том, что мы потанцевали? Ты вон тоже со Стасом…
– Не делай из меня дуру! – перебила она. – Я с ним пошла потому, что ты… Ты первый начал!
– Давай еще считаться будем, что за глупости.
Он покачал головой и сел на песок. Удивительно – какая бы жара ни была, он все равно остается прохладным. Алекс погрузил в него руку, набрал полную ладонь песку и начал сыпать, наблюдая за тонкой струйкой песчинок.
Алина скрестила руки на груди, разъяренно глядя на него.
– Так и скажи, что тебе плевать на меня.
– Не скажу. Мне не плевать.
– Другой бы с меня пылинки сдувал, а я за тобой еще бегать должна.
– Не должна. Никто никому ничего не должен, – сказал он, чувствуя, что ему все смертельно надоело – остров, бессмысленный разговор, Алина.
Между ними все всегда было шатко, может, кроме самых первых недель, пока они не узнали друг друга получше. Алекс всегда знал, что их отношения – не на всю жизнь. Но и хорошего тоже было немало, и они могли бы быть вместе еще какое-то время, к общему удовольствию, так зачем все это? Он не мог понять, к чему эти острые вопросы, эта требовательность, как будто у них серебряная свадьба за плечами.
– Что заладил, как попугай «не скажу, не должна»! Если хочешь знать, меня такие мужчины на свидание приглашают, я бы и Новый год могла знаешь, где встретить? – Она в сердцах взмахнула руками. – А я с тобой тут мучаюсь!
Все, это уже конец, понял он. Дальше некуда.
– Так не мучайся тогда. Иди, куда приглашают.
Она опешила – то ли ждала другой реакции, то ли сама испугалась своих слов. Они смотрели друг на друга. Алекс так и сидел на песке, она стояла рядом.
Алина хотела сказать что-то, но потом резко развернулась и побежала прочь. Добралась до стола с остатками новогоднего ужина. Внизу, под столом, стояла ваза, а в вазе – контрольные браслеты.
Алекс вспомнил, как вчера Костров, еще не основательно надравшийся, но стремительно приближающийся к этой стадии, стал агитировать народ снять их. Мол, все так делают – что мы, собаки или преступники, с браслетами ходить? У многих часы, неужели провороним время выхода из Зоны?
Ромка вытряхнул фрукты из вазы и бросил туда свой браслет. Многие последовали его примеру – в том числе и они с Алиной. На трезвую голову Алекс бы так не сделал, но тогда все выглядело иначе.
Алина наклонилась к вазе, схватила браслет и нацепила на запястье. Похоже, собралась уходить.
Алекс решил пойти за ней, поговорить. Ссора ссорой, но как-то это не по-людски: привел ведь ее сюда он, и ее родители отпустили дочь с ним. Он поднялся на ноги. Алина бежала к их бунгало, и Алекс направился туда же.
«Надо бы тоже взять браслет», – мелькнула мысль, но он подумал, что сделает это позже.
Алина носилась по бунгало, хватала вещи и, как попало, швыряла в сумку. На ней был оранжево-черный короткий сарафан с узкими бретельками, волосы она скрутила в узел на затылке.
Алекс молча смотрел, как девушка сердитым вихрем пронеслась в ванную и минуту спустя выскочила оттуда, держа в руках какие-то тюбики и баночки. Снова вернулась в ванную, чтобы переодеться, и вскоре вышла оттуда в джинсах и блузке.
Забросив яркие летние тряпочки в сумку, Алина теперь стояла спиной к нему, пытаясь застегнуть молнию. Алекс смотрел на ее тонкую шею, видел, как дрожат ее руки, как отчаянно она дергает «собачку», и ему вдруг стало ясно, насколько она сейчас несчастна, насколько ей больно и обидно. Неожиданно для себя он ощутил эту боль, как свою.
Быстро пересек комнату, легонько отстранил Алину, застегнул непослушную молнию и повернулся к девушке. Она стояла, безвольно опустив плечи, в глазах дрожали слезы, которые она изо всех сил пыталась сдержать.
В этот момент Алекс понял сразу две вещи.
Во-первых, что никого никогда прежде ему не было так жалко, как Алину в эту минуту.
А, во-вторых, он осознал, что не любит ее. Разлюбил. Если, конечно, в его чувстве к ней хоть когда-то было что-нибудь, помимо горделивого сознания обладания одной из самых красивых девушек в Университете.
Чувствуя свою вину, он привлек ее к себе, обнял.
– Прости, пожалуйста, – прошептал он. – Я не хотел тебя обидеть.
Она прерывисто вздохнула, но ничего не ответила.
– Ты хочешь уйти?
Алина кивнула.
– Мне осточертел этот остров, – глухо проговорила она.
– Я тоже пойду с тобой.
Алекс быстро покидал свои вещи в сумку, переоделся. Знал, что они больше не будут вместе, но не знал, как сказать об этом Алине. Решил, что позже они спокойно поговорят и все выяснят.
«Трус!» – констатировал внутренний голос, но Алекс не обратил внимания.
Они с Алиной вышли из бунгало. Неподалеку стояли Стас, Роман и Ира. Копосова смотрела на Кострова бездумно-затуманенными глазами и вела себя так, словно на этом острове они были только вдвоем. У Романа при этом был отвратительно горделивый вид.
Стас махнул было рукой, но потом заметил, что Алина с Алексом одеты и на плечах у них сумки.
– Пока! Мы домой, – крикнул Алекс, предваряя вопросы и стараясь не смотреть на Кострова. – До завтра.
Алина не стала прощаться, она уже быстро шагала в сторону Портала.
Стас скорчил гримасу, которая должна была означать что-то вроде: «Сочувствую, дружище! Бабы, что с них взять!»
Костров и Ира, обнявшись, пошли к океану.
Алекс вслед за Алиной вошел в Комнату. Она направилась в гардеробную и уже достала из шкафа куртку. Он тоже открыл шкаф, потянулся за своими вещами.
– Я прощу тебя, но только если пообещаешь, что больше такого не повторится! – неожиданно сказала Алина. Голос ее звучал твердо и безапелляционно.
– Какого? – Алекс так и замер с вытянутой рукой, не успев снять куртку с вешалки.
– А сам не догадываешься? Вел себя, как скотина! Я тебе что, дешевка какая-то, девочка с окраины? Если ты хоть раз…
Она говорила что-то еще, но он уже не слушал. Неожиданно в нем поднялась горькая, жгучая злость на Алину – он сам от себя не ожидал. Слезы, дрожь, ранимость – все было наиграно. Демонстрация слабости, чтобы доказать свою силу.
– Любые средства хороши, верно?
– Что? – Он оборвал ее на полуслове, и Алина не могла взять в толк, о чем это он. – Что ты имеешь в виду?
Алекс зашвырнул сумку в шкаф и грохотом захлопнул дверцу.
– Дрессируй кого-нибудь другого, поняла? – Он прижал палец к монитору, закрывая замок. – А с меня хватит твоих вывертов.
Алина открывала и закрывала рот, как аквариумная рыбка. Алекс прошел мимо нее к двери, но остановился на пороге.
– Может, я и скотина, как ты думаешь. Может, я не прав, не достоин тебя. Но если до тебя не дойдет, что все кругом не обязаны плясать под твою дудку, то навсегда останешься одна. Наедине с зеркалом.
Пожалуй, последняя фраза была слишком жестока, но Алекс не хотел сдерживаться. Внутри все кипело. Он быстро прошел к Порталу и снова вернулся в Пространственную Зону.
Стаса и Кострова с Ирой нигде не было видно. Да и остальные тоже разбрелись, кто куда. Вдалеке несколько человек плескались в море, а больше никогда видно не было. Возле стола – тоже пусто.
Когда хочешь с кем-то выпить, вечно никого не оказывается рядом. Придется справляться одному. Поразмыслив нескольку секунд, Алекс взял бутылку белого вина и несколько мандаринов. Сначала хотел пойти в свое бунгало, но передумал. Вместо этого ушел в самый дальний конец острова и долго сидел, потягивая вино прямо из горлышка и закусывая мандаринами.
Летняя одежда осталась в Комнате, но возвращаться за ней не хотелось. Он стянул водолазку, снял джинсы и носки, оставшись в одних трусах.
В голове была странная легкость – мысли словно выветрились или сделались невесомыми. И никакой тоски, хотя он только что расстался с девушкой. Алекс сидел и смотрел на морскую гладь, чувствуя, как глаза все сильнее слипаются.
«Но ведь на самом деле никакой это не океан – так, подделка. Прямо как Алина», – не успев додумать эту глубокую мысль, Алекс заснул.
Глава пятая. Катастрофа
– Поешь чего-нибудь, – сказал Вадим, открывая дверь.
– Не хочу.
Елена сидела на диване в комнате сына. Здесь все было так, словно он вышел на минутку и скоро вернется: письменный стол, зеркальный стенной шкаф, который купили три года назад, после ремонта; ночник, всегда напоминавший Елене белый нитяной кокон; гитара, на которой Алекс так толком и не научился играть…
На полке стоял деревянный сундучок с хитрым замком – Вадим давным-давно привез его из Испании в подарок сыну, который в то время «болел» пиратами и кладами. В детстве Алекс прятал там свои сокровища, а что за ценности хранятся в сундучке сейчас, Елена понятия не имела.
На диване были разбросаны вещи сына: сумка, с которой он ходил в Университет, электронная тетрадь и книга, еще что-то – блокноты, листы бумаги. Она часами пересматривала все это, надеясь что-то найти. Что? Вадим не знал, и был уверен, что и жена тоже не знает.
– Лена, ты себя угробишь. Нужно хотя бы иногда есть и спать.
Она повернулась и посмотрела на него. Глаза были сухими и лихорадочно блестели. Поначалу она постоянно плакала, но теперь слезы как будто иссякли. Елена словно выгорала изнутри – горе, гнев, боль оплавляли душу. За минувшие дни она похудела, наверное, килограммов на десять. Лицо осунулось, под глазами залегли темные тени, возле губ обозначились морщины. Ни к каким омолаживающим процедурам она никогда не прибегала – и без того всегда выглядела свежо и молодо, но сейчас казалась старше собственной матери.
– Я не могу есть. Как стану жевать и глотать, если не знаю, не голодает ли он? Как я могу заснуть, когда… – Голос ее сорвался, Елена отвернулась к окну. – Новый год – семейный праздник. Я не должна была отпускать Алекса.
Они говорили об этом много раз, и каждый раз приходили к выводу, что не смогли бы удержать его. Алекс уже не ребенок – он сам может принимать решения. Вот он и принял.
Было шестое января. Уже больше пяти суток, как им ничего неизвестно о судьбе единственного сына.
Алекс обещал вернуться часам к девяти или около того. Когда он не вернулся и в одиннадцать, Елена поняла – что-то случилось. Вадим ничего такого не чувствовал и пытался успокоить жену:
– Наверняка он с Алиной. Пошел провожать и… Что ты дергаешься! Взрослый парень.
– Я не дергаюсь. Просто это на него не похоже. Он бы предупредил. Метро уже закрылось.
Елена раз за разом набирала его номер, но телефон молчал. Не было ни гудков, ни механического голоса, возвещавшего, что абонент не абонент. Автоответчик тоже не включился. Просто тишина – и все.
Беспокойство жены передалось и Вадиму. В итоге они, несмотря на поздний час, позвонили Алине, спросить, давно ли Алекс ушел от нее. Ответ прозвучал как выстрел.
– Идите к черту со своим Алексом! – выкрикнула Алина. – Ваш драгоценный сыночек – конченый урод!
«Никогда мне эта девица не нравилась», – мелькнуло в голове у Елены.
– Это не он меня бросил, а я его бросила! – неслась дальше Алина.
Тут-то и выяснилось, что они с Алексом в последний раз виделись примерно в три часа дня. Она ушла, а он остался.
– Значит, он вернулся в Зону? – Вадим вырвал телефон из рук жены. – Ты точно это видела?
Похоже, строгий мужской голос отрезвил Алину, и она ответила почти нормально.
– Да, а что…
Вадим, недослушав, оборвал звонок, хотя прежде никогда бы себе такого не позволил. Елена поняла, что он перепуган не меньше, чем она.
– Надо звонить Стасу. Наверняка Алекс с ним. Горе заливает.
Несколько коротких минут, пока они оба верили в это, была надежда на счастливый исход.
– Погодите, да он же с Алинкой ушел! – сонным голосом пробормотал лучший друг сына. – Я сам их видел. С сумками, в одежде.
Эта фраза послужила спусковым механизмом. Дальше все покатилось вниз, под гору, с каждым часом набирая обороты.
Стас сказал, что в последний раз (Боже, какое жуткое, невыносимое словосочетание, которое стало звучать все чаще и чаще) они с Романом и Ириной Копосовой видели Алекса идущим к Порталу.
– Может, он не вернулся в Зону! – предположил Вадим. – Дождался, пока Алина уйдет, и вышел вслед за ней.
Мать с отцом и Стас обзвонили всех, кого можно было: родственников, друзей, приятелей, однокурсников, бывших одноклассников, просто знакомых – никто ничего не знал, не видел, не предполагал, где может находиться Алекс.
– Это все равно ничего не значит, – с напускной уверенностью говорил Вадим жене, которую колотило от ужаса. – Сидит, может быть, в каком-то кабаке.
Но уже утром, когда они пришли в офис «Лучших путешествий», стало ясно, что ни в каком кабаке Алекса нет.
Сбежалось руководство компании, подключилась полиция. Стали искать виноватых, но винить в том, что Алекс не вернулся из Пространственной Зоны, оказалось некого. Единственный человек, который был повинен в случившемся, стал одновременно и пострадавшим.
Деятельность компании являлась абсолютно законной. Инструктаж клиентов был проведен должным образом – это зафиксировала камера наблюдения, которую, по правилам, как раз во избежание подобных случаев, обязаны носить менеджеры, инструктирующие клиентов, выходящий в Зону.
Подпись Алекса красовалась на всех сопроводительных документах. Он получил контрольный браслет, знал, как им пользоваться, а также знал, что его не рекомендуется снимать во время нахождения в Зоне.
– Да как же вы могли не заметить, что одного человека не хватает? – потеряв остатки самообладания, кричала Елена. – Эти ваши чертовы браслеты… Как вы их принимали? Почему ничего не заметили?
Тут-то и выяснилось, что свой браслет Алекс, как и многие другие, в нарушение инструкции снял. А дальше сыграл роль человеческий фактор.
– Девушка вышла в пятнадцать часов пятьдесят минут, – чуть не плача говорила молоденькая сотрудница, которая в тот день дежурила на выходе из комплекса. – У меня записано. Она была одна, сдала браслет и выбежала. Кажется, была чем-то расстроена. Остальные посетители вышли все вместе, тоже раньше положенного времени, в девятнадцать сорок.
– Не все! Понимаете вы? Не все вышли!
– Но я же не… – Девушка сглотнула, едва сдерживая слезы. – Я их не пересчитывала. Ключ от Комнаты они сдали. По нашей инструкции…
– По инструкции вы обязаны были под роспись принять контрольный браслет лично у каждого клиента, – сурово сказал старший менеджер смены, который и сам не знал, как себя вести в такой ситуации, и которого, впоследствии, показательно уволили вместе со злополучной сотрудницей.
Только вот Алекса это вернуть не могло.
Вместо того, чтобы принять контрольные браслеты у каждого посетителя по одному, девушка, которая только на прошлой неделе закончила стажировку и была почти ровесницей ребят, взяла браслеты, можно сказать, скопом.
– Они все как-то разом навалились… Двое или трое сняли контрольные браслеты с рук, но большую часть один парень просто взял и вывалил на стойку… Понятно, что они снимали браслеты в Зоне, но ведь мы не можем этого запрещать! Это личное дело каждого, – оправдывалась она. – Я попросила их не забывать ставить подписи… Да так все делают, когда сразу много народу желают покинуть комплекс! Так быстрее получается! – выпалила девушка, и старший менеджер смены покраснел до свекольного цвета. – Эти браслеты вообще – формальность!
– В ближайшее время расписываться будет не нужно: компания планирует повсеместно внедрить идентификаторы отпечатков пальцев, – не к месту пояснил солидный мужчина в деловом костюме – исполнительный директор «Лучших путешествий». – Пока они есть только на шкафчиках. Но, поверьте, в большинстве компаний и этого нет. Все по старинке.
В общем, за Алекса расписался Стас, который был на сто процентов уверен, что друг ушел домой еще несколько часов назад – у него не возникло и тени сомнения, он ведь видел это собственными глазами.
– Смотрю – подписи Алекса нет. Подумал, что он, видно, забыл расписаться, просто бросил браслет и ушел, – как заведенный, твердил Стас. – Я взял и поставил за него автограф, как-то и не задумался даже… Понятия не имел, что его браслет тоже в общей куче! Если бы знал!
Ни у кого не возникло опасений или вопросов – и повода задавать их не возникло тоже. К тому же все устали после бессонной ночи, хотели спать и стремились побыстрее разойтись по домам.
Сотрудница пересчитала браслеты и сверила с числом подписей – сошлось. Того, что один из посетителей расписался за двоих, она попросту не заметила.
– Но его сумка, одежда – неужели никто не заметил, что все это осталось в Комнате? – мертвым голосом спросила Елена.
Как выяснилось, заметили. Почти одновременно с тем, как Вадим и Елена примчались со своей бедой в офис «Лучших путешествий», служащая, которая пришла, чтобы сделать уборку в Комнате, обнаружила в одном из автоматически открывшихся шкафов вещи Алекса.
Если и были какие-то сомнения в том, что он остался в Зоне после закрытия Портала, то после этого они отпали.
Следующие дни вокруг Кущевских постоянно было какое-то движение: раздавались звонки по телефону и в дверь, пищали все мессенджеры, приходили полицейские, представители «Лучших путешествий», охали и ахали родственники и друзья.
Супруги Кущевские оказались в центре водоворота, и их увлекало все дальше. Суета, беготня, бюрократия создавали иллюзию полезности – и Елене начало казаться, что если они будут беспрерывно что-то предпринимать, куда-то ехать, отвечать на вопросы, то это поможет им в конечном итоге вернуть сына.
Однако сегодня утром, очнувшись от короткого забытья, которое теперь считалось у нее сном, Елена вдруг четко и ясно поняла: все напрасно. Никто не сможет помочь. Все только делают вид, что пытаются, а на деле – опустили руки, поскольку понятия не имеют, в каком направлении вести поиски.
Если она хочет помочь Алексу, то должна сделать это сама.
– Что ты ищешь? – спросил муж, присаживаясь рядом с ней на диван. – Ты уже несколько часов перебираешь его вещи.
С того места, где он сидел, был хорошо виден портрет, написанный тушью. Счастливая семья – мама, папа и пятилетний сын. Беззаботные улыбки, счастливые лица, ямочки на щеках малыша…
Вадим смотрел на себя и почти не узнавал. Сына тогда все называли Аликом – это уже в подростковом возрасте он придумал зваться Алексом, и с тех пор все привыкли к этому имени, хотя Лена сопротивлялась до последнего. Почему-то с детства сын не желал откликаться ни на Сашу, ни на Шуру: какой там еще Саша-каша, если он – Александр?!
Вадим почувствовал, что на глаза набежали слезы, и поспешно отвернулся от портрета.
– Ответ может быть где угодно. Здесь – тоже.
– Лена, послушай…
– Где он? – с внезапной требовательностью спросила она. – Где наш мальчик? Мы увидим его?
Горло перехватило, Вадим не мог сказать ни слова. Слезы застряли в глотке, превратившись в жесткий колючий ком.
В этот момент в дверь позвонили. Обрадовавшись тому, что можно уйти – от ответа, от Лены, от сияющих взглядов, что следили за ним с портрета, Вадим встал и пошел к двери.
Елена, оставшись одна, снова погрузилась в свои поиски. В руках у нее теперь была электронная книга. Она вспомнила, как недавно утром застала сына внимательно читающим что-то. Книгу или статью. Елена включила гаджет, нашла архив – последние прочитанные книги и стала внимательно его просматривать.
Какие-то учебники, парочка современных романов и – вот оно! Помечено звездочкой, значит, его заинтересовало. Елена почувствовала, как по телу побежали мурашки. Это была небольшая по размеру статья – отрывок из книги Теаны Ковачевич «Неожиданный Апокалипсис. Закат цивилизации».
Теана Ковачевич! Елена вскочила с кресла. Эта женщина – единственная оставшаяся в живых создательница проектора и Порталов, открывшая вместе со своими коллегами возможность выхода в Пространственную Зону! Она ведь живет здесь, в городе, работает в Университете!
– Господи, как я могла забыть, – прошептала Елена. – Если кто-то и знает, где искать Алекса, так это она!
Сжимая в руках электронную книгу, она почти побежала к двери, распахнула ее со всего маху и едва не сшибла стоящих перед ней Вадима и незнакомую большеглазую худенькую девушку.
– Здравствуйте, – сказала девушка, прежде чем Елена успела извиниться. – Я Иветта. Можно просто Вета. Мы с Алексом учимся вместе. Мне кажется, я знаю, кто сможет помочь его вернуть.
Елена мгновенно прониклась расположением к Вете. Эта девушка говорила об Алексе в настоящем времени – «учимся». Она так же, как и сама Елена, не желала сдаваться. А еще было что-то знакомое в выражении ее глаз – наверное, боль, смешанная с надеждой. Елена смотрела на Вету и будто видела свое отражение.
– Теана Ковачевич? – коротко спросила она.
– Нужно поговорить с ней, – кивнула Вета. – Я хотела сама, но узнала, что она уволилась из Университета после Нового года. Не знаю, где ее искать. Может, если вы…
– Едем, – сказала Елена, и несколько минут спустя все трое уже выходили из квартиры.
Глава шестая. Один в Пространственной Зоне
«Какого хрена? Кто открыл окно? Зима же», – сквозь сон сердито подумал Алекс. Он сжался в комок, сунул ладони под мышки, подтянул колени к груди, но все равно не мог согреться. Одеяло, видимо, свалилось на пол. Да еще и вместе с подушкой. Да нет, скорее, это он сам очутился на полу – лежать было неудобно, жестко.
– Это потому что ты заснул на пляже, болван! – В голове почему-то раздался голос Зверя, и Алекс моментально проснулся, словно ему дали оплеуху.
Он сел, затравленно озираясь по сторонам. Стемнело – на небе уже появились звезды, сбоку притулился лимонно-желтый шар луны. Слышался тихий плеск: в нескольких шагах от него был океан, волны с шуршанием накатывали на берег. Песок был почти ледяным, сидеть было неприятно, и Алекс вскочил на ноги.
Спросонья он ничего не мог толком сообразить. Вопросы множились, атаковали. Почему такая темень? Они ведь не собиралась проводить в Зоне еще одну ночь! Кстати, о «них» – где все? Куда подевались? Почему он тут один и не слышно ничьих голосов?
Алекс наклонился и схватил валяющиеся на песке джинсы и водолазку, поспешно натянул на себя, морщась от того, какие они влажные и холодные. Решив уединиться, он забрался в дальний уголок острова, и теперь побежал туда, где должны были находиться его однокурсники.
Пляж был пустынным.
Вот и стол, все еще уставленный тарелками с остатками еды, бутылками, фужерами, рюмками. В салатнице скучал недоеденный салат. В фарфоровой креманке таяло мороженое.
– Стас! – завопил он. – Стас! Костров! Где вы?
Возле стола валялась ваза из-под фруктов, в которую Роман агитировал всех сложить контрольные браслеты. Сейчас она была пуста. Они ушли и забрали их. И его браслет – тоже.
«Они видели, как я вышел. Но никто не заметил, когда вернулся».
Продолжая выкрикивать имена друзей, с бешено колотящимся сердцем Алекс побежал к бунгало, в отчаянной надежде увидеть всех там. Ни в одном из домиков свет не горел, но лампочки и новогодние гирлянды, развешанные всюду, освещали все кругом, и Алекс ясно видел то, в чем боялся признаться себе. Он бегал от одного бунгало к другому, распахивал настежь двери, заглядывал в внутрь, звал, кричал, срывая связки, не замечая, что уже охрип.
Нигде никого. Никого, кроме него, на острове не было.
Они ушли и бросили его здесь одного.
Нет… Нет. Такого не может быть!
Алекс стоял на пороге своего бунгало, того самого, где они недавно ссорились с Алиной, и его вдруг осенило.
– Сколько сейчас? – спросил он вслух сам себя.
Что он тут носится, как дурак?! Портал закроется в восемь – может быть, еще не поздно! Он понятия не имел, должен ли Портал пропадать после того, как посетители покидают Зону, но, если Портал еще открыт, он успеет проскочить.
Не успев задуматься о том, что уже слишком темно для восьми вечера, Алекс снова бросился на пляж, побежал в ту сторону, где прежде в жарком воздухе серебрилось «зеркало».
Слава Богу, оно на месте, с облегчением выдохнул Алекс, но тут же его обдало холодом: он понял, что Портал стал выглядеть иначе. Видимо, надежда была напрасной – сейчас уже намного позднее восьми вечера.
Замедлив шаг, Алекс осторожно приблизился к Порталу. «Зеркало» уже не было дымчато-искристым, похожим на расплавленное серебро (он понятия не имел, так ли оно выглядит, на сравнение казалось подходящим). Теперь «зеркало» не переливалось, не трепетало – скорее напоминало белесый сгустившийся туман.
Оно сломалось, перестало работать, пришло Алексу на ум. Как и все на острове Бару. Он оглянулся по сторонам, ища подтверждения.
Разве прошлой ночью здесь было так холодно?
Разве песок был таким вязким, скорее уж похожим на мокрую глину?
Разве звезды были тусклыми, а луна – словно бы нарисованной неумелой детской рукой?
Океан больше не источал запаха свежести, да и сам воздух казался тугим, давил на грудь – или это только казалось?
«Зона исчезает. Все здесь портится, и если я тут останусь, скоро мне будет нечем дышать!»
Стараясь подавить подступающую панику, Алекс потер пальцами виски, прикрыл глаза. На экзаменах (Подумать только, всего несколько часов назад грядущая сессия да отношения с Алиной казались ему самой настоящей проблемой!) это помогало сосредоточиться и успокоиться.
Оставаться здесь нельзя. Значит, придется шагнуть в Портал. А что там?
Он не знал. И, насколько ему было известно, этого не знал никто, кроме, может быть, ученых, открывших Пространственную Зону. Но у него не было иного выхода. Что, если спустя короткое время Портал исчезнет? Тогда он окажется в этом умирающем мире – вернее, в некоем подобии всего сущего, в выполненной на заказ имитации реально существующего прекрасного острова. Тогда он точно погибнет. А так у него хотя бы есть шанс.
Сердце ломилось в грудную клетку, стучало молотом; во рту был кисловатый адреналиновый привкус, ладони взмокли, и он вытер их о джинсы.
Сжав челюсти и зажмурившись, Алекс шагнул в Портал.
Едва коснувшись ладонью мутно-белой поверхности «зеркала», он сразу понял, что и здесь все стало иным. Прежде, переступая границу Портала, Алекс чувствовал легкий холодок и нечто вроде щекотания, едва заметного покалывания, как от слабенького разряда электрического тока.
Сейчас же тело сдавило, покалывание стало ощутимым и неприятным, а вместо прохлады возникло ощущение чего-то мокрого и студеного. Алекс поежился: примерно так бывает, когда стоишь в ванной под горячими струями воды, и к спине вдруг прилипнет холодная занавеска для душа.
К счастью, это быстро прошло – он оказался…
Алекс и сам пока не сообразил, куда попал. Втайне, вопреки всякой логике, он рассчитывал очутиться в Комнате – той, номер пятьсот четырнадцать, где все и началось. Комната действительно была, но совершенно другая.
Здесь царил полумрак, и само помещение напоминало зал в каком-нибудь старинном замке. Это была просторная комната с овальным столом посередине. Справа располагался огромный камин, в котором горел огонь, а на самом видном месте переливалась огнями елка.
Пахло хвоей, догорающими восковыми свечами, ванилином, а кроме того, в воздухе витал слабый аромат духов. Похоже, люди, заказавшие этот зал для встречи Нового года, ушли отсюда не очень давно, и зал выглядел так, как нужно.
Может быть, их Портал еще открыт?
Мысль была ослепительна и прекрасна. Если так, то он может выйти наружу! Неважно, где он окажется – а это ведь может быть в любой точке земного шара, в любой стране, любом городе. Но главное – выбраться из Зоны, а там уж он найдет способ попасть домой.
Думая об этом, Алекс метался по комнате, пытаясь найти Портал, но его нигде не было. В следующую минуту, немного успокоившись, он заметил в темном углу дверь. Распахнув ее, увидел еще одно помещение – поменьше.
Это было что-то вроде гардеробной. Здесь стояли шкафы для одежды, зеркала и низкие диванчики. А слева был он – Портал. Видимо, его решили разместить тут, на задворках, не в обеденном зале, чтобы не портить впечатления реальности происходящего.
Не задерживаясь здесь, более не раздумывая, Алекс шагнул в Портал.
«Пожалуйста, пусть все получится! Пусть я окажусь в нормальном мире!» – взмолился он, ощущая знакомое покалывание и прохладу, почти такое, как обычно. Это оставляло надежду, что Портал сработает, как нужно.
Только он не сработал. Вместо того, чтобы оказаться в одной из Комнат реального мира, Алекс снова очутился в чьей-то фантазии. Квадратное помещение освещалось светильниками, вмонтированными в потолок. В центре комнаты стояла массивная квадратная зеркальная колонна. Вдоль стен высились стеклянные шкафы и витрины.
Алекс подошел ближе. На бархатных подушечках и специальных подставках были разложены ювелирные украшения – кольца, серьги, браслеты, ожерелья. Загадочно мерцали драгоценные камни всевозможных цветов и оттенков, обрамленные в золото, серебро и платину.
Витрины не были заперты – подходи и бери. Примеряй, наслаждайся своим видом в одном из огромных зеркал. Алекс обошел колонну – с одной стороны она была разбита, пол усыпан осколками.
Алекс медленно шел вдоль стеллажей, на которых покоились несметные богатства. Все украшения были женскими. Интересно, кем была женщина, пожелавшая оказаться в таком месте?
Скорее всего, она любила украшения, но не могла позволить себе купить все, что ей нравилось. И осыпать ее бриллиантами и жемчугами было некому. Вот она и пришла сюда, чтобы примерить эту красоту, полюбоваться на себя, сделать фотографии.
Алекс представил, как девушка – почему-то она казалась похожей на Алину – унизывает узкие пальцы перстнями и кольцами, вдевает в мочки ушей тяжелые серьги, застегивает на запястье браслеты; вертится перед зеркалом, любуется там, как они сверкают и переливаются в искусственном электрическом свете.
А может, кому-то пришло в голову забрать все это с собой в реальность, попробовать вынести из Зоны? Набил человек карманы, а потом вспомнил, что ничего не получится. Вот с досады и шарахнул чем-то тяжелым в зеркало, расколотил его.
Глупость, конечно. Все знают, что вынести с собой из Зоны ничего нельзя. Ты шагнешь в Портал с набитыми карманами, а выйдешь с пустыми. Все улетучится на границе между мирами.
Странная все же штука – Пространственная Зона. Фальшивый мир, где нет ничего подлинного – такой же фальшивый, как и все эти побрякушки, разложенные на витринах.
В голове вспыли слова профессора Ковачевич: «Если вам действительно хочется узнать больше, прочтите всю книгу. За последние два десятка лет человечество успело вырыть себе могилу, и вот-вот провалится туда».
Ее слова оказались пророческими – по крайней мере, для него, для Алекса. Он посмотрел на себя в зеркало. Высокий, худощавый, не слишком-то спортивный, но жилистый. Короткие жесткие темные волосы, серые глаза, острые скулы. Алина как-то сказала, что он похож одного актера, и даже имя его назвала – Алекс забыл, какое именно. А ведь хотел найти, посмотреть – правда, что ли, похож…
Так и не собрался. Вылетело из головы.
Он и сам не знал, почему вдруг вспомнил об этом – никогда особо не задумывался о том, как выглядит. Но сейчас разглядывал себя внимательно, словно выискивая что-то особенное в собственном лице. Наверное, ему хотелось убедиться в том, что он все еще существует.
Алекс прижал ладони к лицу, прикрыл глаза. Первый шок прошел, но зато накатило осознание непоправимости случившегося. Он не знал, что делать. Не представлял, как выбраться – и возможно ли это. И даже не предполагал, что может ждать его здесь, в Зоне, с чем он может столкнуться.
Глава седьмая. Профессор Ковачевич
– Обычно я никого к себе домой не приглашаю, – вместо приветствия проговорила Теана Ковачевич, открывая кованую металлическую калитку. – Предпочитаю встречаться с людьми на нейтральной территории.
– Спасибо, что согласились поговорить с нами, – сказал Вадим.
Она кивнула и посторонилась, пропуская их в свои владения.
Профессор Ковачевич жила в тихом пригороде, где предпочитали селиться состоятельные люди, в большом двухэтажном доме с террасой и балконом. Ее владения были обнесены каменным забором – самым высоким и неприступным в округе. Она явно не жаждала общения, и не скрывала этого.
Елена, Вадим и Вета вслед за хозяйкой прошли по расчищенной от снега дорожке к дому.
– Кофе? Чай? – спросила профессор, проводив их в гостиную.
Все отказались, только Вадим попросил воды.
Елена почему-то думала, что обстановка будет спартанской, суровой, но ошиблась. Красивая удобная мебель, стены, выкрашенные краской персикового цвета, коврики на полу – все было подобрано со вкусом, дышало покоем, располагало к отдыху.
Огромное панорамное, от пола до потолка, окно выходило на террасу. Снова пошел снег, и белые пушистые хлопья, похожие на диковинных бабочек, тихо кружились в безветренном воздухе.
Теана Ковачевич вернулась к гостям, неся на подносе чашку кофе для себя и хрустальный стакан с водой для Вадима.
– Не могу без кофе. Я сербка, выросла в Нови-Саде. Сербия – страна кофе, его там пьют постоянно. Можно сказать, часть культуры.
Она сделала глоток и поставила чашку на стол.
– Мы пришли к вам, потому что…
– Знаю, зачем вы здесь, – перебила профессор. – Когда мне звонили из Университета, то объяснили, почему вы меня ищете. Но я без того знала – об этом трубят все газеты.
– Уже нет, – грустно усмехнулась Елена. – Почти неделя прошла, а новости появляются ежеминутно. Мы уже никому не интересны.
– Дело не в этом, – резко возразила Теана Ковачевич. – История с исчезновением юноши бросает тень на Корпорацию. Им невыгодно, что выход в Пространственную Зону представляется в дурном свете. Это вредит бизнесу. – Она сдвинула брови и покачала головой. – Всегда только деньги. Ничего больше.
– Мы этого так не оставим, – решительно сказал Вадим. – Будем добиваться справедливости. Есть же суд, в конце концов! Мы заставим Корпорацию и «Лучшие путешествия»…
– Вадим, вы еще не поняли? Корпорация подстраховала себя со всех сторон. У вас нет оснований судиться с нею – даже иск не примут. Что касается «Лучших путешествий», да, сотрудница проявила халатность. Полагаю, вам выдадут какую-то компенсацию, а ее уволят.
– Уже уволили. И ее начальника тоже.
– Вот видите. Но уволили, по сути, не за то, что в Зоне остался человек – это ведь мог быть и его собственный выбор, понимаете? Алекс вошел туда добровольно, знал обо всех рисках, подписал все, что требовалось, и, возможно, сам решил остаться в Зоне. Просто девушка действовала не по инструкции, принимая контрольные браслеты – вот за это и лишилась работы!
– Они, вроде бы, пытаются искать Алекса, – тихо сказала доселе молчавшая Вета.
– Поверь мне, деточка, никто не станет его искать – они прекрасно знают, что это бесполезно, – с ожесточением произнесла профессор, и на щеках ее появились алые пятна. Она поглядела на Вадима. – Все еще немного побегают для виду, пособолезнуют, но это единственное, что они могут сделать!
Елена порывисто вздохнула и прикусила губу.
– Простите, я забылась, не подумала, с кем говорю, – спохватилась Ковачевич. – Ваш мальчик… Он недавно подходил ко мне в университетском кафе.
– Что? – хором спросили Елена и Вадим.
– Профессор, пожалуйста…
– Зовите меня Теаной, прошу вас. Алекс сказал, что читал мою статью и она произвела на него впечатление. А я ответила, что, должно быть, не настолько сильно она его впечатлила, чтобы отказаться от пользования Порталами.
Она замолчала, уйдя в свои мысли. От слов ее веяло холодом и безысходностью, и вода вдруг показалась Вадиму горькой. Он отставил стакан в сторону.
– Скажите, как Алексу вернуться обратно? – спросила Елена.
Профессор вздохнула.
– Простите, но я буду честной с вами. Я не знаю этого и…
– Но вы должны знать! – выкрикнула Елена, вскочив с дивана. – Вы же открыли Пространственную Зону – вы и ваши коллеги!
– Все произошло случайно, так что это даже нельзя назвать открытием в прямом смысле слова, – тихо ответила Теана. – Мы проводили совсем другие исследования, хотели… – Она всплеснула руками и прервала сама себя. – Теперь уже не важно, чего хотели. Важно, что на возможность выхода в Пространственную Зону просто наткнулись. Мы не изучали свойств Зоны – лишь получили ее как данность. Обнаружили окно в некое измерение и, по своему невежеству, распахнули его настежь. Самой большой ошибкой, за которую я буду корить себя до конца своих дней, было обнародовать этот факт. Когда я поняла это, то ушла из Корпорации. Но это, разумеется, ничего уже не могло изменить.
– Но почему вы видите в пользовании Порталами только плохое? – робко спросила Вета. – Есть же и польза. Проекции повсеместно используются при обучении – наглядность повышает уровень образования.
– Ох уж эти Образовательные центры, дьявольское изобретение Корпорации, позволяющее прикрывать любые грехи! – фыркнула Теана. – Как только разговор заходит о вреде Порталов, все сразу тычут вам в нос этими Центрами – вот как ты сейчас! Конечно, здо́рово изучать пустыни и тропики, своими глазами увидев в рамках академического часа, что они собою представляют! Однако прежде географию изучали по книгам – и ничего, осваивали.
– А то, что в скором времени будет найдена возможность перемещать человека из точки «А» в точку «В» при помощи Порталов? Это заменит транспорт, принесет огромную пользу экологии – вы ведь не станете отрицать!
– Случись это, было бы здорово, – согласилась профессор Ковачевич. – Беда в том, что это неосуществимо: нет никакой научно-исследовательской базы. Представители Корпорации имитирует бурную деятельность: постоянно проводятся псевдонаучные конференции, пачками пишутся диссертации, присваиваются ученые степени. Но правда в том, что никто не имеет ни малейшего представления, что на самом деле такое Нулевое измерение, можно ли его вообще использовать во благо человечества.
– И все же, почему Порталы – это, по-вашему, зло? – настаивала Вета.
Профессор пристально поглядела на нее и ответила после небольшой паузы.
– Вы должны понять, что в словосочетании «Пространственная Зона» главное слово – Пространственная. Ибо если у зоны могут быть границы, то у пространства их нет. Ни во времени, ни в расстоянии. Выходя в Нулевое измерение через Портал, вы считаете, что оказались в крошечном кусочке, который создали по вашему желанию, вам на потеху. И что Зона – это просто скопище симпатичных квадратиков-проекций. Но это ошибка. – Она обвела взглядом сидящих перед ней людей. – Знаете, что такое калейдоскоп? Помните эту детскую игрушку? Вы смотрите в отверстие, и перед вами появляются, разворачиваются, накладываются друг на друга, перетекают одна в другую геометрические фигуры. Так и тут. Пространство пульсирует и живет вечно, потому что постоянно расширяется. И, попадая в Зону, вы выходите в цельное и бесконечное Ничто, Нулевое измерение. Оно живет по законам, которые не укладываются у вас в голове. Это место, где пирог сначала едят, а потом уже режут на кусочки.
– Но многие входят в Пространственную Зону и…
– Погодите, не перебивайте меня. Хоть раз войдя через Портал в Нулевое измерение, вы оставляете в нем часть себя. Эта часть навсегда остается там – и множится, и преобразуется, и живет.
– Бред какой-то. – Елена сцепила сложенные на коленях руки.
– А Обитатели! – воскликнула профессор, не обращая внимания на ее слова. – Корпорация называет так голограммы, созданные на потеху публике в наиболее дорогих проекциях. Но я скажу вам, что официанты, массажистки, сотрудники казино, герои кинофильмов – далеко не единственные жители Пространственной Зоны. Никто не знает, что или кто еще там может обитать!
– Значит, бывать там опасно, – уточнил Вадим, который, как и его жена, и Вета мало что понял из слов Теаны. Трудно было представить себе то, о чем она говорила. – Но почему тогда выходы в Зону не запретят?
– Как вы наивны! – горько усмехнулась Теана. – Пока это приносит доход, они никогда не прекратят использовать Порталы. Корпорация, комплексы, подобные «Лучшим путешествиям», большие и малые фирмы, которые подвизаются в этой сфере, – это целая индустрия, куда более выгодный бизнес, чем даже наркотики или проституция. Ведь Порталами пользуется практически все население Земли!
– Уверен, после исчезновения Алекса пользование Порталами будет пересмотрено, – сказал Вадим. – Правила ужесточат, предпримут еще что-то.
Профессор Ковачевич невесело рассмеялась.
– Вы полагаете, что случай с Алексом – единичный? Вы ошибаетесь. Я знакома со статистикой. Только по официальным данным количество пропавших без вести в нашей стране за последние десять лет возросло в сорок шесть раз. На деле эта цифра еще больше.
– Люди забывали выйти? – быстро спросила Елена.
– Возможно, были и такие. Но большая часть… – Теана поглядела в окно, прикоснулась пальцами ко лбу. – СМИ молчат об этом, всем заткнули рты. Беглые преступники, самоубийцы, искатели приключений, авантюристы всех мастей. Одни ищут себя, другие бегут от кого-то. Мне известны случаи, когда люди, потерявшие близких, просят воссоздать облик ушедших и встречаются с ними в Зоне. Некоторых Зона затягивает настолько, что они уходят туда раз за разом и больше уже не хотят возвращаться. Или не могут, потому что обычная жизнь кажется им слишком пресной. Они уходят, но еще никто не вернулся обратно.
– Значит, все эти люди сейчас там? – потрясенно проговорил Вадим.
Теана пожала плечами, склонила голову.
Елена снова встала с дивана, прошлась по комнате, заламывая руки:
– Прекратите! О чем мы вообще говорим? Я не понимаю, какая разница, кто и когда входил в Зону, и зачем! Нужно понять, как помочь моему сыну!
Вадим тоже поспешно поднялся, подошел к жене, обнял за плечи, желая успокоить.
– Я пытаюсь сказать вам… – Голос профессора Ковачевич дрогнул. – Простите, но… Вам не удастся вытащить сына оттуда. Быть может, ваш мальчик каким-то чудом сумеет вырваться, случайно найдет возможность выхода, как мы однажды нашли возможность входа. Но помочь ему ни вы, ни я не в силах.
– Неужели нет никакого способа? Совсем никого? – проговорила Елена, все еще отказываясь верить.
Теана Ковачевич опустила голову и тихо ответила:
– Никто из живущих на Земле не знает, что происходит в Пространственной Зоне после закрытия Портала. Те, кто знают – увы! – не могут ничего рассказать. Не было человека, который вернулся бы обратно и поведал об этом. – Она вздохнула. – Будь у Алекса с собой проектор и проекция места, куда он мог бы выйти, возможно, что-то да получилось бы. Но я в этом не уверена, просто могу предположить.
– Какая разница – так это или нет, – безжизненным голосом сказал Вадим. – Ведь у нашего сына все равно нет с собой ни того, ни другого.
Глава восьмая. Первый Обитатель
Первый Обитатель встретился Алексу через три сна. Именно так – снами – он вынужден был теперь измерять время, чтобы хоть как-то ориентироваться. Быть запертым в Пространственной Зоне, не имея ни малейшего представления, как из нее выбраться, – само по себе жуткое дело. Но, как оказалось, из колеи здорово выбивало еще и отсутствие возможности определять себя, осознавать течение времени.
Он нередко думал о том, что слишком многое воспринимается людьми как данность. Живешь день за днем, и даже не подозреваешь о том, как важно, например, временно́е ориентирование. Люди встают по утрам, идут по делам, спешат на встречи, завтракают и обедают, а потом ложатся спать – и все это в свое, особое время. Они привязаны к привычному распорядку, их жизнь подчинена течению времени, и когда случается по какой-то причине выбиться из ритма, это здорово сбивает, пугает.
Алекс быстро обнаружил, что часы в Пространственной Зоне не работают. До того, как время пребывания в Зоне не окончилось, все было в порядке. Часы тикали, послушно отсчитывали секунды и минуты. Но после того, как Портал закрылся, часы умерли. Стрелки замерли на двадцати ноль-ноль.
… В припадке отчаяния, который случился с ним в ювелирной лавке, Алекс сорвал бесполезные часы с запястья, швырнул в одну из витрин. Стекло осыпалось сверкающим дождем, и это доставило ему острое болезненное наслаждение. Поддавшись ему, Алекс переколотил все витрины, метался по магазинчику, вытаскивал кольца и ожерелья, бросал их на пол, топтал, опрокидывал шкафы.
Потом, будто очнувшись, увидел, какой учинил разгром и хаос, и подумал, что, возможно, в какой-то другой проекции часы могли бы работать, но исправить уже ничего было нельзя. Хорошо, хоть мобильный телефон не расколотил.
Аппарат, конечно, тоже не подавал признаков жизни. Позвонить или принять звонок не получится. Да и зарядить негде. Но, пока телефон не разрядился, Алекс сидел и пересматривал загруженные фотографии и видео. Он с жадностью вглядывался в лица родителей и друзей, жалея только, что на большей части снимков и видеороликов красовалась Алина.
Злость на девушку переполняла душу, отравляла, разъедала, как кислота. Алекс хотел перестать думать о ней, но ничего не мог с собой поделать. Как ни крути, это по ее милости (и своей глупости, конечно!) он попал в смертельную ловушку.
Не устрой Алина очередной скандал, он не наделал бы всех этих роковых ошибок: не вышел бы за ней из Пространственной Зоны, не вернулся через несколько минут обратно, никем не замеченный; не напился бы, как дурак, в одиночку и не остался на острове. Сейчас бы уже давно сидел дома, готовился к экзаменам, сессию сдавал.
Совесть вынуждала Алекса сказать себе: он и сам виноват, нечего все валить на Алину. Если бы у него хватило мужества признаться, что он хочет встречать Новый год не с нею, а с друзьями; если бы он был честен перед собой и перед девушкой, разорвал отношения, в которых эгоизма и заботы о престиже было куда больше, чем любви и подлинной нежности; если бы не дразнил Алину, сумел успокоить во время ссоры, подобрал нужные слова. Если бы…
Алекс снова и снова перебирал фотографии близких.
Вот они с матерью и отцом отмечают день его рождения. Вид у Алекса смущенный и вместе с тем довольный: родители подарили ему новый компьютер – он и надеяться не смел, что они все-таки расщедрятся на такой дорогой подарок.
Что они сейчас делают? Ищут его, конечно же: бегают, мечутся, пытаются предпринять хоть что-то… Мама, наверное, плачет, а отец старается утешить ее, держится изо всех сил.
«Простите меня. Я так хочу сейчас оказаться рядом с вами», – думал Алекс, сам не замечая, что и по его лицу катятся слезы. Скоро телефон разрядится, и он больше никогда не увидит родных лиц.
«Никогда» – какое страшное слово. Какая жуткая в нем безысходность!
Алекс водил пальцем по экрану, и там появлялись все новые и новые снимки. Вот его комната – гитара на стене, полосатые занавески, письменный стол, пиратская шкатулка на полке, плюшевый заяц на диване, на компьютер прилеплены разноцветные стикеры, похожие на яркие осенние листья.
Вот они со Стасом дурачатся в снегу, как дети. Алекс умудрился залепить снежком другу в лоб, шапка свалилась, Стас хохочет. А вот стоят втроем возле универа первого сентября. Перебрали пива, ухмылки у всех глупые, глаза косые, особенно у Стаса. Бритая половина Ромкиной головы сверкает на солнце, как коленка.
А на этой фотографии они сидят на лекции. Вета случайно попала в кадр. При взгляде на нее, тоненькую, хрупкую, большеглазую, улыбающуюся милой, немного застенчивой улыбкой, сердце болезненно сжалось.
Куда он раньше смотрел? Ведь он ей точно нравился – на острове Бару Алекс понял это со всей очевидностью. Как осознал и то, что Вета ему не безразлична. Но ничего у них так и не получилось, хотя и могло бы. А теперь уже никогда и не получится, ведь ему не вырваться отсюда.
…Итак, лишенный возможности узнавать, утро сейчас или вечер, сколько часов или дней прошло, как долго он находится в Пространственной Зоне, Алекс придумал измерять время снами. Все просто: устал бегать по проекциям настолько, что уже еле-еле ноги волочишь – нашел более или менее подходящее место, лег и заснул. Один сон прошел.
Вот через три таких сна Алекс и увидел первого Обитателя.
За это время он успел побывать в десятках проекций. Просто шел и шел, переходя из одной локации в другую, без особой цели, ведь идти ему было некуда.
Фантазия заказчиков размахом не поражала. В большинстве случаев это были залы разной степени комфортности, приспособленные для празднования всевозможных торжеств. Несколько раз Алекс оказался в обучающих проекциях – простеньких, недорогих, призванных показать школьникам, как выглядит та или иная географическая зона: пустыня, саванна, джунгли Амазонки.
Один раз Алекс очутился в номере для новобрачных – скомканное белье на устрашающих размеров кровати, воздушные шарики и сердечки, пустая бутылка из-под шампанского, два хрустальных бокала на тонких ножках, белые и розовые розы, охапки лилий.
Плывущий по комнате аромат цветов был сильным, почти удушающим – то ли проекция уже начала портиться, то ли таково было изначальное пожелание брачующихся. Алекс подумал, что, если бы ему довелось заниматься любовью, вдыхая настолько густой, дурманящий, липнущий к коже сладкий запах, он бы точно потерял сознание, не доведя дело до конца.
Спал он один раз на берегу реки, два раза – в проекциях, имитирующих помещения, более или менее пригодные для сна. Голодным не оставался – доедал оставленные людьми на столах блюда. Они имели вполне приличный вкус, хотя поначалу Алекс пробовал их с опаской. Еда казалась чуточку ненатуральной, но главное, что она наполняла желудок, отставляя приятное чувство сытости.
Правда, дважды пища, которую пробовал, оказалась непригодна для употребления. Выглядела она нормально, однако вкус и аромат полностью отсутствовали. Есть ее было все равно, что жевать бумагу. Противно. Алекс сделал вывод, что в проекциях, которые давно оставлены людьми, вещи теряют свои изначальные качества, постепенно разрушаясь.
Что происходит с проекциями в конечном итоге, когда проходит слишком много времени, Алекс не знал. Они просто исчезают – растворяются, как утренний туман над водой после восхода солнца? Или становятся чем-то иным?..
Проснувшийся на речном берегу, Алекс умылся и отправился на поиски еды. Портал – ставший уже привычным повисший в воздухе прямоугольник разной степени прозрачности – на этот раз находился возле склонившейся к воде ивы. Алекс шагнул внутрь, задаваясь вопросом, что ему предстоит увидеть. И хотя он знал, что в некоторых проекциях ему могут встретиться Обитатели, все же оказался не готов столкнуться с одним из них лицом к лицу.
Алекс очутился в тускло освещенной небольшой комнате, в центре которой находился большой бильярдный стол, затянутый зеленым сукном. Окон не было, под потолком тускло горели светильники. Вдоль стен стояли диваны и столики. На столе Алекс увидел треугольник, в котором лежали разноцветные бильярдные шары.
Было душно, воняло табачным дымом и по́том. На полу валялись осколки битого стекла. Возле бильярдного стола стоял высокий черноволосый мужчина в белой рубашке и черных брюках. На шее его красовался черный галстук-бабочка. В руках он держал кий.
Второй кий лежал на столе, рядом с шарами.
Увидев Алекса, мужчина сделал шаг ему навстречу, улыбнулся и сказал, протягивая кий:
– Добрый вечер! Спасибо, что навестили нас!
Алекс едва не поперхнулся от неожиданности. В первый момент, пока не сообразил, что перед ним Обитатель, он ощутил дикую, бешеную радость: подумал, что видит нормального, живого человека. Возможно, ему повстречался такой же несчастный, волею случая, запертый в Зоне.
– Черт, ну, надо же! Даже и не надеялся! Не представляете, как я рад! – он быстро пересек комнату и протянул руку для приветствия. – Привет! Я Алекс. А вас как зовут?
Мужчина переложил кий из правой руки в левую и, продолжая все так же широко улыбаться, ответил на рукопожатие. Ладонь была твердая и очень холодная – все равно что схватиться за железяку. Или камень.
Алекс слегка поморщился.
– И я очень рад. Надеюсь, вам у нас понравится.
– Понра… Что? О чем вы говорите? Я не… – Радость сменилась пониманием, и Алекс едва не застонал от разочарования.
Обитель тем временем прилежно выдавал заложенную программу:
– Не желаете ли составить партию? Я охотно буду вашим партнером. Предпочитаете русский или американский вариант игры?
Алекс смотрел на него, не зная, что сказать, как вести себя. С одной стороны, перед ним была обычная голограмма, по сути, ничем не отличающаяся от пальм или бунгало на острове, песка или мебели – разве что более сложная. Но, с другой стороны, Обитель был пугающе похож на настоящего человека.
И не просто на какого-то человека. С нарастающим изумлением Алекс понял, что перед ним стоит президент России. Та же прическа, тот же прищур, те же манеры.
«Господи! Что за нездоровое чувство юмора? Чувак, который заказал весь этот маскарад, должно быть, больной на всю башку», – подумал Алекс.
Он попятился, одновременно отыскивая взглядом Портал. Знал уже, что все проекции теперь имеют, почему-то, не один, а два Портала: первый – тот, через который попадал внутрь Алекс, а второй – тот, что был предусмотрен для выхода заказчиков проекции. Он не знал причины этого явления – принимал как данность.
Портал, в который он только что шагнул, остался в дальнем конце комнаты, а второй обнаружился совсем рядом, но за спиной Обитателя, так что Алекс был вынужден снова подойти ближе к двойнику президента.
– Не желаете ли составить партию? – продолжал допытываться Обитатель в обличье политика.
– Нет, спасибо.
Алекс бочком протиснулся между столом и Обитателем, всеми силами стараясь не прикоснуться к нему. С какой стати боится его тронуть, он и сам не знал.
– Что-то не так? Может быть, вы сначала желаете выпить? Какие напитки предпочитаете? Могу предложить вам…
– Спасибо, ничего не нужно, – перебил Алекс.
Он был уже в двух шагах от Портала. Обойдя Обитателя, стал пятиться, не желая поворачиваться к нему спиной, хотя и знал, что тот не агрессивен и способен говорить и делать лишь то, на что его запрограммировали создатели. В данном случае – подавать напитки, играть в бильярд, предлагать составить партию и прочее в том же духе.
«Кто знает, сколько этот бедолага уже тут торчит, в полном одиночестве. Но если Проекции портятся, так, может, и Обитатели тоже выходят из строя», – подумал Алекс. Бог знает, что с ними тогда происходит. Лучше не рисковать.
В глазах Обитателя застыло нечто вроде растерянности.
– Вы так мало пробыли здесь! – проговорил он. – Я охотно буду вашим партнером. Предпочитаете русский или американский вариант игры?
Фразы безостановочно сыпались из его рта, но сам он оставался на месте, не делая попытки приблизиться к Алексу или удержать его.
– Простите, мне нужно идти, – зачем-то проговорил Алекс и шагнул в Портал, оставив позади бильярдный зал и его несчастного Обитателя.
Глава девятая. Две встречи
Встреча с Обитателем потрясла Алекса сильнее, чем он готов был признаться. Не думал, что может погрузиться в депрессию еще глубже, однако это случилось. Что-то надломилось в нем, некая опора была выбита из-под ног. Раньше он, сам себе не признаваясь, надеялся встретить в Пространственной Зоне людей, но теперь ему стало казаться, что тут только он и эти жуткие пародии на человека.
То, что в Зоне могут быть другие, предположить было несложно. Помимо официально действующих комплексов, вроде «Лучших путешествий», были еще сотни подпольных заведений, отправляющих людей в Пространственную Зону. Там стояло более дешевое, нелицензированное оборудование, созданное по примеру того, которое производила Корпорация, а значит – не существовало никаких гарантий, что оно правильно функционирует, что клиент выйдет через Портал так же легко, как и вошел.
Эти компании действовали незаконно – и точно так же незаконно было прибегать к их услугам. Время от времени в прессе вспыхивали скандалы – появлялись пострадавшие, подпольные заведения закрывались, оборудование конфисковывалось, владельцы отправлялись за решетку. Но на месте закрывшихся, как грибы после дождя, вырастали новые фирмы.
Людей постоянно предупреждали, что пользоваться услугами таких контор крайне рискованно, и большинство законопослушных граждан этого не делало – какой смысл, если можно путешествовать и развлекаться с гарантией безопасности?
Однако смысл все же был – для тех, кто жаждал запретных удовольствий. Кому нужно было то, чего официально зарегистрированные комплексы своим клиентам предоставить не могли.
Из бильярдной Алекс шагнул в прекрасное место – видимо, в чью-то ностальгическую весну. Он оказался в цветущем саду. Яблони, груши, вишни, еще какие-то фруктовые деревья – Алекс слабо в этом разбирался – стояли принаряженные, окутанные бело-розовыми облаками.
День был ясный, солнечный и теплый. Алекс медленно шел по саду и чувствовал, как пружинит под ногами бархатная зеленая трава, вдыхал дивный цветочный аромат.
Под одним из деревьев стояла раскладушка, под другим – садовая мебель: несколько стульев и стол. Алекс улегся на раскладушку, закинул одну руку за голову. Чтобы успокоиться и как-то прийти в себя, по привычке достал телефон.
Экран был темным: чтобы сэкономить заряд, Алекс выключал его, каждый раз гадая, включится ли. На этот раз – все одно к одному, неприятные вещи всегда случаются сразу вместе, скопом! – экран так и не ожил. Зарядка села. Выбрасывать телефон Алекс не стал, хотя никакой нужды в нем уже не было. Засунул обратно в карман и уперся взглядом в небесную синь.
Вполне можно было подумать, что он и вправду находится в настоящем саду. Но, если приглядеться повнимательнее, поймешь, что это всего лишь красивая картинка. В реальности деревья не были бы такими безупречными – а ведь тут ни единой сломанной или кривой ветки, да и трава напоминает ковровое покрытие. Будь все взаправду, деловито жужжали бы пчелы, по земле ползали бы муравьи, то и дело с разных сторон доносились бы мешающие отдыхать звуки, вроде работающей бензопилы, раздавались голоса, лай собак или смех.
Здесь же стояла сонная тишина, а насекомые и прочие раздражающие мелочи отсутствовали. Тот, кто заказал эту проекцию, не желал, чтобы его беспокоили, чтобы его взор натыкался на несовершенства: сад виделся ему идеальным – и создатели проекции выполнили его просьбу.
В саду Алекс пробыл долго – дольше, чем где бы то ни было. Он засыпал и просыпался, бродил между деревьев, сидел на плетеном стуле, жмурясь, как кот на солнцепеке, снова ложился. Уходить не хотелось – тут было тихо, спокойно, красиво. И никаких Обитателей. Ушел он из сада лишь по одной банальной причине: хотелось есть.
Возможно, если бы Алекс окончательно сдался и решил, что хватит с него бесполезной беготни по проекциям, то цветущий сад был бы лучшим местом, чтобы умереть. Но пока этого не произошло. Ему все еще хотелось жить, а значит, нужно было есть. Организм требовал пищи, а в саду были и вечно будут только цветы – никаких ягод или фруктов.
Поэтому Алекс не без сожаления стал искать Портал, чтобы выйти отсюда и больше не вернуться. Шанс второй раз натолкнуться на эту проекцию стремился к нулю. К тому же Алекс уже знал и еще об одном парадоксе Пространственной Зоны.
Один раз он, выйдя из очередной проекции, попробовал, ради интереса, снова вернуться в нее – буквально через мгновение. Каково же было его изумление, когда вместо зала для заседаний, который, видимо, создали, чтобы провести какое-то совещание, он очутился на скалистом морском обрыве.
Судя по всему, Зона постоянно изменялась, превращалась, перетекала из одного состояния в другое, постоянно трансформируясь и разрастаясь.
Пообедать (или поужинать? а может, позавтракать?) удалось не сразу. Оставив за спиной весенний сад, Алекс побывал в нескольких проекциях, прежде чем натолкнулся на ту, где смог поесть.
Чаще других встречались «обучалки», как он стал именовать их про себя. Несколько штук имитировали географические зоны, одна – химическую лабораторию.
Попалась ему и очень необычная «обучалка»: Алекс не сразу сообразил, что перед ним именно она. Комната, тесно уставленная старинной мебелью, оказалась рабочим кабинетом Льва Толстого в Ясной Поляне.
Алекс не настолько хорошо разбирался в классической литературе, чтобы сразу сообразить, чей это кабинет, но все прояснило низкое детское кресло. Из лекций по литературе он помнил, что Толстой был близорук, но не носил очков или пенсне и предпочитал работать, сидя на низких стульях.
Ну, и кроме того, на одной из стен была поясняющая надпись, которую Алекс заметил не сразу.
В кабинете стояли обитый кожей диван, два столика, этажерка и кресло, на стене висела книжная полка, и всюду – множество портретов и фотографий.
Алекс подошел к письменному столу с выдвижными ящиками, на котором находились всевозможные письменные принадлежности и разные мелочи: шкатулка для бумаг, пресс-папье, фотопортреты в деревянной черной рамке, книги и бумаги, ручки и карандаши. Глядя на все это, можно было подумать, будто хозяин лишь ненадолго вышел отсюда и вот-вот вернется.
На одном из кресел лежал листок бумаги, видимо, забытый учительницей, которая привела сюда класс. На листе был напечатан обрывок текста: «…в окружении памятных вещей Толстой провел последние часы перед уходом из Ясной Поляны. Уходя из кабинета, он погасил свечи на письменном столе, и с тех пор они никогда никем больше не зажигались».
Алекс обратил внимание на фонограф: вроде бы его подарил Толстому сам Томас Эдисон. По тем временам это было неслыханное техническое чудо. Интересно, что сказал бы великий писатель, мыслитель и философ, если бы узнал о новейших открытиях человечества? Как отнесся бы к тому, что в его кабинет, воссозданный в проекции, водят экскурсии?
«А может, в какой-то из проекций есть и сам Лев Толстой?» – вдруг подумал Алекс. Его передернуло при мысли о том, что он запросто мог столкнуться здесь нос к носу с Обитателем в облике легендарного классика. Впервые ему пришло в голову, насколько это жестоко, неправильно и даже кощунственно – заставлять голограммы паясничать, изображая умерших гениев. Да и вообще – кого бы то ни было.
Алекс поспешно вышел из этой проекции, пребывая в еще более смятенных чувствах, чем прежде. И все еще голодный.
К счастью, вскоре он натолкнулся на банкетный зал и смог наполнить желудок вполне съедобной пищей. Загрузив тарелку мясом, овощами и закусками, уселся за стол и принялся за еду.
Судя налепленным повсюду цифрам 55, здесь отмечали юбилей. Алекс жевал и вяло думал, кто юбиляр – мужчина или женщина? Сколько народу здесь было? Когда гости ушли из зала? Кто все эти люди и где они сейчас?
Мысли вяло кружились в голове, и ответы на вопросы не сказать, чтобы так уж сильно интересовали Алекса. Он наелся и отодвинул от себя пустую тарелку. На сытый желудок потянуло в сон. Можно было бы прикорнуть на диванчике, что стоял в углу, но спать в этом месте не хотелось.
Когда ему приходилось искать еду в залах, подобных этому, Алекс всегда чувствовал себя неловко. Никто, конечно, не мог застать его сидящим у разоренного стола с остатками пиршества, отыскивающим нетронутые куски на блюдах, но все равно он чувствовал себя жалким побирушкой.
Поэтому, закончив трапезу, обычно спешил уйти – и сейчас сделал то же самое. Портал находился недалеко от входа, и Алекс, не раздумывая, шагнул в него, а оказавшись внутри, машинально пробежал несколько шагов вперед.
Увидев, где оказался, он подумал, что попал в фильм ужасов – были такие проекции для поклонников жанра, правда, ему пока не попадались. Может, это одна из них.
Перед ним был нарядный коттедж в три этажа – симпатичный, хотя и чуть аляповатый, с балкончиками, башенками, большими окнами и красной черепицей на крыше. Территория перед коттеджем выглядела ухоженной – тут тебе и клумбы, и садовые скульптуры, и беседка, и скамеечки с резными спинками, и фонтанчики, и тротуарная плитка. Правда, растительности маловато, но это уж кому как нравится.
Всю эту красоту Алекс охватил взглядом сразу, а потом ему стало не до эстетики. Со всех сторон дом и двор окружала клубящаяся, густая чернота. Она наползала на идиллическую картинку, растворяя ее в себе, беспощадно уничтожая. Черные дорожки расползались, подобно щупальцам, и вещи, поглощенные ими, исчезали, словно съеденные.
Происходящее сопровождалось звуками: отовсюду раздавалось сухое потрескивание, шипение, как будто на плиту пролилось кипящее молоко, только намного громче.
Алекс, вытаращив глаза, смотрел, как угольная змейка добралась до статуи девушки с кувшином, что стояла в дальнем углу двора, возле забора, который постепенно скрывался под пузырящейся массой.
Чернота казалась вязкой, как смола – она с жуткой неспешность обвила ступни мраморной девушки и поползла вверх, опутывая голени, затем – колени и бедра. Несколько мгновений спустя она накрыла собой всю нижнюю половину статуи, и в голове у Алекса словно полыхнула вспышка. Нужно убираться отсюда, понял он. Это не чей-то заказ, не муляж реальной жизни, но нечто иное, опасное.
«Хватит торчать тут, придурок! – взвыл внутренний голос. – Сейчас оно и тебя сожрет!»
Алекс рванулся назад, в Портал, чтобы выйти обратно – не в банкетный зал, конечно, но неважно, куда. То, что он увидел, заставило его похолодеть: Портала не было. На его месте пузырилась вязкая чернота, которая надвигалась отовсюду сразу, уничтожая проекцию.
Ему ничего не оставалось, как пройти вперед.
«Ничего, ничего! Должен быть еще один Портал!» – успокаивал себя Алекс, лихорадочно озираясь по сторонам.
Но вместо Портала увидел то, чего поначалу не разглядел. Вернее, ту. Девушка с длинными кудрявыми волосами, распущенными по плечам, стояла на балконе второго этажа. Она была одета не то в длинное платье, не то в ночную рубашку белого цвета и безучастно смотрела вниз. Должно быть, девушка в шоке, понял Алекс. Может, только что вышла на балкон и увидела, что тут творится.
– Эй, послушай! – Он бежал к ней, размахивая руками, чтобы привлечь ее внимание. – Спускайся оттуда! Нужно уходить! Не видишь, что происходит?!
Он остановился под балконом дома, продолжая кричать и звать ее. Девушка – миленькая, совсем юная, не старше шестнадцати – посмотрела на него и улыбнулась. Губы ее шевелились, она говорила что-то, не сводя с него взгляда, но ничего не было слышно из-за несущихся со всех сторон звуков.
Сообразив, что девушка никак не поможет ему спасти себя, Алекс бросился к двери в дом, дернул ее на себя, но она была заперта. В отчаянии принялся трясти дверь – та не поддавалась.
Что делать? Как добраться до этой дурочки, которая стоит там, будто не понимая, что скоро погибнет?
Придется как-то взобраться на балкон, стащить ее вниз. Нужно найти веревку – Алекс заметался в поисках.
«Я ведь так и не нашел Портал!» – подумал он, разрываясь между желанием спасти свою жизнь и необходимостью помочь.
Вторая девушка возникла неожиданно – как из-под земли выросла. Алекс не успел заметить, откуда она взялась. Увидел ее, когда она очутилась в двух шагах и, вцепившись в его локоть, потащила куда-то вбок.
Темные волосы девушки были спрятаны под косынку, за спиной болтался рюкзак, а сама она была такая маленькая, что едва доставала ему до плеча, и очень худенькая. Ему показалось, что перед ним – Вета, и Алекс чуть не окликнул ее этим именем, но девушка громко выкрикнула незнакомым голосом:
– Are you crazy?
– Что? – глупо спросил он.
– Чего встал? Жить надоело? Бежим! – Она перешла на русский, продолжая тянуть его за собой.
Алекс пробежал за ней по инерции несколько шагов, потом остановился и указал на балкон, где все так же стояла, улыбаясь, барышня в белом.
– Надо ее тоже забрать! Она тут погибнет!
Девушка остановилась, яростно глядя на него.
– Ты обалдел? Кого забрать? Это же Обитатель!
«Господи, надо же быть таким идиотом!» – подумал Алекс, а вслух упрямо прокричал, перекрывая нарастающий шум:
– Откуда ты знаешь? Она могла просто…
Они стояли в паре метров от Портала, которого Алекс прежде не заметил: его закрывала беседка. Девушка сердито топнула ногой.
– Ты посмотри на нее, умник! Нормальный человек метался бы и орал, а эта стоит и улыбается!
– Может она просто в шоке, – уже из чувства противоречия, не желая признавать собственную глупость, сказал Алекс, но, однако, приблизился к Порталу вслед за девушкой, которая не выпускала его руки. Вокруг трещало и шкворчало, полосы-змеи ползли по дорожкам парка, захватывая все новые и новые участки.
В последний раз оглянувшись на Обитателя, к которому уже подбиралась черная клейкая масса, Алекс вместе с девушкой покинул гибнущую проекцию.
Глава десятая. Вот она – нашлась пропажа!
Секунду назад Алекс и девушка находились в оплывающем, как черная свеча, мире – и вот уже очутились в шатре, где, по всей видимости, когда-то происходила брачная церемония.
Выездные венчания и регистрации набрали бешеную популярность, мало кто сейчас регистрировал брак в ЗАГСе – все стремились связать себя узами в каком-нибудь экзотическом месте. Заказчики этой проекции выбрали крошечный живописный островок посреди большого озера, со всех сторон окруженный лесом.
Ярко-голубая водная гладь казалась глазированной, как корочка на торте. Слышался тихий плеск волн, ласковый ветерок гладил щеки, мягко перебирал волосы. На островке, где едва помещался просторный шатер, было тесновато: стояли ряды стульев, громоздились вазы с охапками цветов и круглые столики, уставленные пустыми бокалами и бутылками; всюду были развешаны гроздья воздушных шариков, гирлянды из цветов и разноцветных лампочек.
Алекс и его спутница не обращали на всю эту чепуху никакого внимания – они стояли, глядя друг на друга, как будто не могли поверить в реальность происходящего.
– Привет, – наконец сумел выговорить Алекс. – Спасибо.
Она усмехнулась.
– Так бы и стоял там, как… – Он качнул головой. – Я и Портал-то не разглядел.
Девушка по-прежнему молчала, словно выжидала чего-то. Потом сняла косынку с головы и повязала на шею. Села на ближайший стул, взяла бутылку воды и сделала глоток.
Алекс наблюдал за ее движениями, продолжая разглядывать. Красавицей в классическом смысле девушка не была, но лицо яркое, выразительное. Особенно хороши глаза: большие, почти как у Веты. Только у Веты – карие, а у этой девушки – светлые, серо-зеленые, чуть вытянутые к вискам. Нос с небольшой горбинкой, высокие скулы, широкий рот. Сейчас Алекс видел, что новая знакомая старше его – ей, наверное, было ближе к тридцати, но из-за маленького роста и худобы она казалась совсем девчонкой.
– Меня зовут Александр. Лучше просто Алекс, – сказал он, садясь на соседний стул. – А тебя?
Он решил отбросить церемонное «выканье».
– Не узнал? – спросила она, не сводя с него взгляда.
Алекс нахмурился, а она пробормотала совсем тихо, словно сама себе:
– Или меня нет уже слишком долго?
И в этот момент Алекс вспомнил.
Этот глубокий грудной голос в сочетании с хрупкой внешностью; эти прозрачные, будто вода в ручье, глаза. Правда, он привык видеть девушку, что сидела сейчас перед ним, при полном параде: накрашенной, в изысканных туалетах. Сейчас на лице не было ни тени косметики, а одета она в простые джинсы и рубашку, и все же это она, никаких сомнений – она!
– Кайра Буковски? – потрясенно выговорил Алекс. – Это ведь вы?
– Мы, кажется, уже перешли на «ты», – снова усмехнулась она. – Узнал, все-таки.
– Еще бы! – от волнения он вскочил со стула, опрокинув его, но даже не заметив этого. – Но как же… Вы же… ты исчезла! Тебя похитили или… Сколько прошло? – Он задумался ненадолго. – Я тогда в школе еще учился, классе в… восьмом, наверное, а может… Неважно! А ты совсем не изменилась! Как ты тут оказалась?
– А ты? – вопросом на вопрос ответила она, делая еще один глоток.
– Проспал, – сказал он, в который раз удивляясь собственному невезению. – Отмечали с ребятами Новый год на Мальдивах, с девушкой поссорился. – Алекс махнул рукой. – Даже рассказывать неохота. Дурацкая история.
Кайра понимающе кивнула.
– Какой год наступил?
– Две тысячи сороковой, – ответил Алекс. – Ты не знала?
– Разве ты еще не понял, что в Пространственной Зоне отсутствует понятие времени?
– А тебе как показалось – давно ты тут?
Кайра задумалась ненадолго.
– Не знаю. Иногда кажется, только что вошла, а порой думаю, что блуждаю тут долгие годы. Сложно сказать. Здесь все такое…
Алекс, недослушав, перебил ее, вдруг вспомнив о том, как они встретились:
– Что было в той проекции? Ты уже видела это раньше?
Кайра допила последние капли воды – ему показалось, что она нарочно тянет с ответом.
– Второй раз вижу. В первый раз, как ты – застыла столбом, растерялась.
– Жуткое зрелище.
– Точно. Хорошо, хоть успели выскочить.
– Ты не сказала, что это было.
Она нахмурилась, опустила глаза.
– Знала бы, сказала. В Пространственной Зоне может случиться всякое. Я бы даже сказала – всё. Это тебе не ларчики с забавными картинками. Это колоссальная территория, которая к тому же постоянно расширяется. Мир, параллельный нашему, только несоизмеримый по размерам, потому что не ограничен материальным измерением. Мы заглядывали туда, моделируя отдельные микроскопические кусочки, и даже не представляли, куда суемся. – Кайра замолчала, а потом, вздохнув, договорила: – Возможно, это было саморазрушение одной из проекции – от времени или по иным причинам. А может, эта вязкая масса – один из Обитателей.
– Обитатель? Ты думаешь, кто-то мог бы заказать такое? – недоверчиво протянул Алекс.
Она невесело рассмеялась.
– Нет, конечно. Я говорю не о голограммах, которые остались после закрытия Порталов в некоторых проекциях. Я говорю о тех… существах, которые могут обитать тут, в Зоне.
Алекс потрясённо уставился на Кайру.
– Ты видела их? Встречалась с кем-то… таким? – Он не мог подобрать подходящего слова.
Девушка посмотрела него.
– Однажды я встретила саму себя. Увидела спящей на поляне, под деревом. Сначала не поняла, кто это, подошла ближе… – Она передернула плечами. – Это была я… Но не совсем. Трудно объяснить. Внешность почти такая же, но на лице – заживший шрам. Большой, широкий уродливый рубец, через всю щеку. Выходит, с ней – со мной! – случилось что-то, другая-я боролась с кем-то, попала в переделку. Или это была я же, но в будущем… Кто знает. Я настолько испугалась того, что может случиться, если другая-я откроет глаза, что бросилась в Портал, толком больше ничего не разглядев. Другая-я так и не проснулась.
Алекс отвернулся от Кайры, переваривая услышанное. Бездумно смотрел на водную поверхность, и ему пришло в голову, что под ней тоже может скрываться какой-нибудь ужас. По спине побежали мурашки, и деревья, окружающие остров, вдруг показались зловещими, похожими на темные человеческие фигуры.
Он взъерошил волосы, прогоняя дурные мысли, и сказал, резко меняя тему:
– Между прочим, я учусь в Университете, где преподает Теана Ковачевич. Правда, у меня она ничего не читала. Она говорила о Зоне примерно в таком же духе, что и ты сейчас – мол, это опасное место.
При упоминании имени Теаны Кайра оживилась.
– Надо же! Когда мы еще работали вместе, Теана была убеждена, что наше открытие несет человечеству только благо. Говорила, что скоро наступит золотой век.
– Она написала книгу «Неожиданный Апокалипсис. Закат цивилизации». Я читал отрывок. Кстати, она отлично говорит по-русски, хотя и сербка. А когда ты успела выучить русский?
– Всегда его знала, – улыбнулась Кайра. – Моя мама русская… была. Мы с ней всегда говорили только на этом языке.
Алекс припомнил, что и вправду читал об этом в многочисленных публикациях.
– Значит, мне повезло. Я не только не один в Пространственной Зоне, но еще и с человеком, который знает о ней больше всех людей на свете, да к тому же говорит на моем языке… – Он вдруг замолчал, удивляясь, почему не спросил об этом раньше: – Погоди, ты знаешь, как выйти обратно? Ты ведь так и не сказала, как тут оказалась! Это вышло случайно?
Кайра поднялась со стула и взяла свой рюкзак.
– Я страшно устала. Поспать бы – да тут негде. Пойдем, поищем подходящую проекцию, чтобы отдохнуть.
– Не хочешь отвечать?
Она покачала головой, грустно глядя на него.
– Нет, не то что бы… Ладно. Примерно за шесть месяцев до моего ухода я узнала, что больна. Смертельно. Неизлечимо. Синдром Спаркса, редкое аутоиммунное заболевание. Это никак не проявляется внешне, никто из моих близких ничего не знал, и до определённого момента я тоже не испытывала дискомфорта – симптомы должны были проявиться позже. Мне было известно, что ученые искали лекарство, и результаты, вроде бы, обнадеживающие, только мне было ни за что не дожить до окончания всех исследований – речь шла о десятилетии, как минимум. А мне врачи давали не больше двух лет.
Кайра обхватила себя руками, ёжась, словно от холода.
– Мне казалось, я нашла отличный выход.
– Ты просто вошла сюда.
– Знала, что в Пространственной Зоне отсутствует понятие времени. Предполагала, что если окажусь тут, то болезнь замрет в начальной стадии.
– И оказалась права, – вставил Алекс. – Но решиться на такое, не зная, что тебя ждет…
– Так у меня хотя бы появлялся шанс выжить! – воскликнула Кайра. – Останься я – уже давно была бы мертва!
– Ты решила остаться тут навсегда? Получить вечную жизнь? – Алекс все еще не мог принять этого.
– Нет, никогда не пошла бы на такое! – Горячо проговорила она, глядя ему в глаза. – Я надеялась выйти отсюда спустя какое-то время. Когда ученые найдут лекарство. Все подготовила, просчитала финансовую сторону. Только один человек знал, где я и что со мной: хороший друг, надежный человек, блестящий экономист, который вел все мои денежные дела. Судя по всему, он не проговорился.
Алекс утвердительно кивнул и спросил:
– Как ты собралась узнать, когда уже можно будет выйти?
Кайра пожала плечами.
– Это невозможно узнать. Случай – ничего более. Оставалось надеяться на удачу. И потом, всегда можно было вернуться снова, если нужный момент еще не наступил.
– Ты уже пробовала выходить обратно? Или еще…
Он умолк, потрясенный внезапно осенившей его догадкой.
– Но раз ты собиралась выйти, то, значит, знаешь, как это сделать?!
– Знать наверняка невозможно, но мне казалось, я догадывалась. Если в Пространственную Зону можно попасть с помощью проектора и выбранной проекции, то почему нельзя и обратно выйти таким же способом?
– Спроецировать какое-то реальное место!
– Именно так. Я не могла знать, сработает ли это, но решила рискнуть и попробовать.
Судя по тому, какой несчастный у нее был вид, что-то пошло не так. Стараясь скрыть разочарование, Алекс предположил:
– У тебя не получилось? Проектор не работает в Пространственной Зоне после закрытия Портала? Как часы или мобильники?
– Дело не в этом. Проектор работает – я пробовала включить его для проверки, и все было в порядке. Но проекция… Я взяла с собой несколько штук, на всякий случай. Но случай не представился. – Она смотрела на него, чуть не плача. – Они такие хрупкие. В одной из локаций они… разбились. Понимаешь? Проекции уничтожены. Не осталось ни одной!
– Как же так? – закричал Алекс, слишком расстроенный, чтобы контролировать себя. – Как это могло случиться?
– Не важно, – глухо проговорила Кайра, и голос у нее был усталый, как будто она совсем выдохлась, произнося эти безнадежные слова. – Не осталось ничего. Я таскаю проектор за собой, но толку от него не больше, чем от сломанного радиоприемника.
Алекс молчал, раздавленный так внезапно появившейся и тут же умершей надеждой.
– Мне жаль, Алекс. Мы могли бы выбраться, но… Боюсь, что ничего не получится. Мы заперты в Пространственной Зоне, и нам отсюда не выйти.
Глава одиннадцатая. Несчастное чудовище
Алекс сказал Кайре о своем способе вести счет времени при помощи снов. Девушке пришлась по душе эта идея, и теперь они вели календарь: каждый раз делали соответствующую отметку в ее блокноте.
С момента их встречи минуло пятнадцать снов, а отношения между ними так и не наладились.
С одной стороны, Алекс был рад, что теперь не одинок, что рядом с ним есть другое человеческое существо. Они с Кайрой могли рассчитывать друг на друга, выручить при случае – и это, конечно, успокаивало и облегчало жизнь. Но вот хорошего, искреннего общения не получалось.
Кайра держалась замкнуто и отстраненно. По большей части отмалчивалась, отвечала сухо, односложно и только тогда, когда нельзя было промолчать.
Алекс тоже не рвался открывать ей душу, к тому же чувствовал, что все сильнее проваливается в депрессию. Он ничего не мог с этим поделать: жизнь казалась бессмысленной – как бессмысленны были нескончаемые перемещения по проекциям, и при каждом взгляде на Кайру Алекс вспоминал, что это она лишила их надежды на спасение. Да, ясно, что она сделала это не нарочно, и страдает сейчас не меньше – он понимал это, но чувство уныния не желало рассеиваться.
За эти пятнадцать снов им не встретилось ни одного Обитателя. Время шло, Кайра и Алекс блуждали по Пространственной Зоне. Ничего не происходило, перемещения превратились в рутину, и при мысли о том, что это может длиться вечно, Алексу становилось совсем плохо. Даже чувство тоски по близким стало притупляться: апатия разрасталась и поглощала все его существо.
Они побывали во множестве проекций. Если бы можно было забирать еду с собой, все было бы проще. Они могли бы собрать побольше провизии, найти более или менее приемлемый уголок и остаться там надолго, но из одной проекции в другую ничего нельзя было забрать – как невозможно было вынести что-то в реальный мир. Все, что у них оставалось, это одежда, в которой они вошли в Зону, проектор и вещи Кайры, которые она таскала в своем рюкзачке.
Проснувшись в пятнадцатый раз, Алекс почувствовал себя совершенно разбитым, как будто не спал ни минуты. Его мучили кошмары, которые он не помнил, проснувшись. Сон был прерывистый и неглубокий, и, будь его воля, Алекс так и остался бы лежать. Да к тому же вспомнилась вчерашняя жуткая ссора. Они с Кайрой орали друг на друга, и думать об этом было неприятно.
Как они сейчас встретятся, как посмотрят друг другу в глаза?
«А что, если она взяла и ушла? Бросила меня?» – метнулась в голове мысль, и Алекс подскочил на месте. Как ни крути, пусть их неприязнь была взаимной, но без Кайры, одному, стало бы совсем плохо.
На этот раз они ночевали на поляне, каждый в своей палатке, в проекции кемпинга в хвойном лесу. С вечера развели костер, поели печеной картошки с консервами, что оставили заказчики. Сидели возле костра под ясным ночным небом, на котором, как только стемнело, послушно загорелись крупные звезды, и ужинали. Только песен под гитару не хватало.
Алекс высунул голову из палатки и увидел Кайру, которая копалась в своем рюкзаке.
– Доброе утро, – хмуро сказал он, в глубине души обрадованный тем, что она не ушла.
– Завтракать будешь?
– Сначала умоюсь.
Оба старательно делали вид, что ничего особенного между ними не случилось; о том, что произошло вчера, не вспоминали.
Все началось с какой-то безобидной фразы. Кайра сказала, что им повезло: в этой проекции есть и еда – пусть небольшой запас, и вода, и возможность отдыха, поэтому им можно побыть здесь какое-то время.
– Да уж, повезло так повезло, – оборонил Алекс. – Вот это я называю отличной возможностью.
Хотел пошутить, но получилось натянуто, с горечью. И Кайра, которая, видимо, тоже была на пределе, не промолчала.
– Да скажи уже, какая я дура бестолковая, растяпа! Скажи, что из-за меня мы застряли тут! Я же чувствую, что ты постоянно только об этом и думаешь!
– Ничего я такого не думаю. – Наученный опытом в отношениях с Алиной, Алекс решил сгладить зарождающийся скандал.
– Я не слепая – вижу! Выговорись – легче станет!
Тут Алекса тоже прорвало.
– А если и так? Я что – не прав? Кто вас вообще просил открывать эту Зону? Жили бы себе и… – Он вскочил и забегал по поляне. – Сами толком не знали, как все это работает, а туда же! Денег захотелось, конечно!
– Денег… – Она задохнулась от возмущения. – Да что ты об этом знаешь?! Это наука! Это вся моя жизнь! – Кайра тоже поднялась на ноги. – Кто тебя заставлял туда лезть? За руку, что ли, тащили? Теана предупреждала, чего же ты ее не послушал?
– Когда тебе со всех сторон с детства трындят, что это безопасно…
– А ты своей головой думай! – перебила она. – Посмотрите-ка, обидели деточку! Губки он надул! Где уж там признаться самому себе, что дурака свалял – проще ведь обвинить кого-то другого, найти крайнего. Ведешь себя, как капризный мальчишка! Маменькин сынок! Повзрослей уже!
– Может, и мальчишка! – вне себя заорал Алекс, до крайности уязвленный ее словами. – Повзрослел бы, с удовольствием, только мне по твоей милости так всегда и будет двадцать два, пока не сдохну!
Они еще что-то кричали, обвиняли друг друга, пока не выдохлись. Потом каждый ушел в свою палатку. Ночью было очень тихо, и Алекс отчётливо слышал, как Кайра всхлипывает. Думал: «Ну и пусть, так ей и надо!», изо всех сил стараясь подавить жалость и чувство вины.
Утро тянулось и тянулось. Кайра и Алекс провели в лесу полдня, всячески избегая друг друга, лишь перекидываясь ничего не значащими фразами. А потом собрались и приготовились покинуть проекцию: еда кончилась, нужно было что-то поискать.
Но там, где они оказались, точно никакой еды не было. Кайра и Алекс попали в зоопарк. Видимо, это был какой-то южный город, непонятно только, в России или нет. Надписи на вольерах были на латинском языке, а больше никаких примет, позволяющих понять, какую точку мира имитирует проекция, не было.
– Обитатели, – сказала Кайра. – Сколько их тут!
Он кивнул, ничего не отвечая. Солнце палило нещадно, и Алекс мгновенно взмок. А животные в вольерах, казалось, чувствовали себя превосходно. Как и в большинстве проекций, если заказчик не гнался за полной реалистичностью, тут все было глянцево и прилизано.
Никакого намека на острый звериный запах, всюду клумбы с одинаково-идеальными цветами, изумрудная трава или золотистый песок в вольерах. Ни одной бумажки, ни единой сломанной лавочки. Шерсть у животных лоснилась, выглядели они сытыми и довольными.
Кайра и Алекс медленно шли мимо просторных вольеров, которые располагались по обе стороны от широкой дорожки. Вольеры были просторными. Одни животные нежились на солнышке, другие предпочитали забраться в тенек. Львы и тигры, медведи и барсы, верблюды и антилопы. Алекс с любопытством разглядывал животных, вспоминая, когда в последний раз бывал в зоопарке. По всему выходило, что лет пять, а то и семь назад, никак не меньше.
– Найдешь Портал – зови, – сказала Кайра.
Они часто так делали в больших проекциях. Алекс молча кивнул.
Кайра остановилась возле клетки с красавцем-оленем. Тот подошел к девушке, склонил крупную голову с ветвистыми рогами. Глаза у него были огромные и печальные. Кайра, протянув руку сквозь решетку, погладила оленя. Алекс отвернулся и пошел дальше.
Все эти звери в клетках… Они в таком же положении, как и Алекс с Кайрой. Заперты там, откуда нет выхода. Только на счастье хищников и травоядных, они об этом не догадываются.
Алекс дошел до конца длинной аллеи и увидел, что одна из клеток, кажется, пуста. Он подошел чуть ближе и понял, что ошибся. Животное, помещенное сюда, лежало в углу, в тени, под невысоким деревцем с длинными узкими листьями.
«Что это за зверь?» – недоуменно подумал Алекс, внимательнее приглядываясь к странному существу. Кажется, он не видел ни в одном учебнике биологии никого похожего.
По виду животное напоминало барсука, только, кажется, было более крупного размера. Бурая шерсть отливала серебром, на коротких задних лапах виднелись длинные когти, которые барсукам нужны, чтобы рыть норы. Передняя часть тела животного с того места, где стоял Алекс, была не видна.
Нет, все же это не барсук: у животного был чешуйчатый хвост. Подавляя отвращение, Алекс приблизился к клетке, взялся за прутья, не сводя взгляда со зверя.
Оказывается, хвост был не в чешуе, а в густой слизи.
– Какого хрена…
Словно почувствовав, что на него смотрят, зверь повернул к Алексу морду. Не сдержавшись, парень вскрикнул и отпрянул.
– Что у тебя случилось? – спросила Кайра, подходя к нему.
Вместо ответа Алекс вытянул руку в сторону клетки.
– Господи! Что это за чудовище?
Все-таки когда-то это был барсук: на изуродованной морде еще виднелись широкие темные полосы, которые тянулись от носа к ушам с белыми кончиками. Но на зверя словно бы плеснули кислотой, и морда оплавилась, покрылась, как и хвост, склизкой пенистой массой. С левой стороны морда животного была уже совершенно изъедена, на месте глаза – провал.
Существо захрипело и попыталось подползти к Алексу и Кайре, глядя на них единственным уцелевшим глазом. Они увидели, что у него только одна передняя лапа, а вместо второй – все та же пузырчатая масса. Лишенное возможности нормально передвигаться, несчастное создание дергалось, двигалось неловкими рывками, продолжая хрипеть.
Алекс почувствовал, что его сейчас вырвет и резко втянул в себя воздух сквозь стиснутые зубы. Кайра отвернулась от клетки и посмотрела на него.
– Пойдем отсюда, – резко проговорила она. – Мы ничем не сможем ему помочь. Я знаю, где Портал.
Несколько минут спустя они стояли посреди очередной «обучалки». На этот раз – в пустыне. Жаркий сухой воздух, бескрайнее желтое море песка, вдалеке – оазис, а прямо перед ними – мерцающий и неверный, как мираж, вход в очередной Портал, куда им предстояло отправиться.
И зоопарк, и клетка с жутким монстром остались позади, и при всем желании они с Кайрой не смогут туда вернуться. Но Алексу все равно казалось, что тварь где-то тут, рядом, косит сумасшедшим и яростным от жгучей боли глазом, и все также пытается подползти к ним.
– Кто сделал это с животным? Что это вообще такое было?
Кайра устало покачала головой.
– Я не знаю. Вряд ли это чья-то больная фантазия. Кто-то сделал это с… барсуком. Кажется, когда-то это был барсук.
Алекс качнул головой.
– Он мучился.
– Мы ничего не могли сделать, – снова сказала она. – Но нам надо быть осторожнее.
Происшествие не сблизило их, не помогло начать диалог, скорее наоборот. Кайра еще больше ушла в себя, постоянно обдумывая что-то. А Алекс… Алекс просто был зол и несчастен. И одинок, как никогда в жизни.
Глава двенадцатая. Происшествие в Доннелл-сити
– Где это мы? Ты понимаешь? – спросил Алекс, оглядываясь по сторонам.
С того момента, как они увидели монстра в зоопарке, минули три сна. Ничего необычного – до этого момента.
Они стояли посреди широкой улицы. По обе стороны – двухэтажные дома. Тихие уютные дворики, аккуратно подстриженные газоны, гаражи, автомобили, деревья. Правда, от идиллической картинка была далека – и это отличало ее от абсолютного большинства проекций, где им довелось побывать.
Окна во многих домах были выбиты, стекла острыми зубьями торчали в оконных проемах или валялись на земле. Автомобили были брошены где попало: посреди дороги, на тротуаре, один врезался в стену гаража и завалился на бок, как раненое животное. Целых почти не было: большинство – раскуроченные, с распахнутыми дверцами, а вдалеке, на перекрестке, три машины столкнулись, видимо, не сумев разъехаться.
– По виду похоже на спальный район в каком-нибудь американском городке, – сказала Кайра.
– Я в США никогда не был, но почему-то это место кажется мне знакомым. Как будто я его раньше видел. Вон тот розовый дом с глупым гипсовым львом и белым балконом, с него веревка свисает, я точно…
– Типовая застройка, – отмахнулась Кайра.
Алекс не стал спорить, но подумал, что дело не только в этом. Было в общем пейзаже что-то, что-то…
Он не успел додумать, как Кайра взяла его за плечо:
– Смотри!
Алекс проследил за ее взглядом. Из-за угла выкрашенного коралловой краской дома с широкой террасой, на которой валялись перевернутые скамейки и стулья, вышел мужчина.
Он был бос и одет во что-то вроде полосатой пижамы, заляпанной бурыми пятнами. Человек шел странной походкой – пошатывался, но при этой нелепо дергался и подскакивал. Заметив Кайру и Алекса, мужчина издал глухой горловой вскрик и, вытянув руки, направился к ним.
– Я не понимаю, – начала Кайра, отступая назад.
А вот Алекс, наконец, все понял.
– Ты что, не любишь кино? Я обожаю «ужастики», – проговорил он, улыбаясь, кажется, впервые за долгое время. Ему нравилось то, что она – такая всезнайка и умница – чего-то не понимает.
– Мне некогда было тратить время на всякую ерунду, – буркнула Кайра.
– Теперь я знаю, почему мне знакомо это место! Я его видел в фильме, совсем недавно. «Мертвый час». Это про зомби. С того белого балкона, – он указал пальцем на розовый дом, – спускался мальчик, спасался от родителей!
Оживший мертвец в пижаме, между тем, приближался.
– Часто думал, смог бы я выжить во время зомби-апокалипсиса? – азартно проговорил Алекс.
В окне соседнего дома показалась еще одна перекошенная окровавленная физиономия с изъеденным ртом. Белые крупные зубы были похожи на клавиши рояля. Обитатель-зомби пытался вылезти во двор и добраться до них.
– Пошли отсюда, – нервно сказала Кайра, – вернемся в Портал.
Алекс, неожиданно для себя самого, заупрямился.
– Мы уже далеко от него. Надо идти вперед. Не будь такой занудой. Давай побудем тут немного, отличное развлечение получится!
– Прекрати! Ты что, собрался гоняться за восставшими мертвецами?
– Кайра, это всего лишь игра, – сказал он, глядя на девушку. – Твоя проблема в том, что ты всегда слишком серьезная. Расслабься!
– Ты зато очень веселый. Один раз уже повеселился, застрял тут.
Он не обиделся на ее слова, потому что видел – Кайра не со зла, ей и вправду не по себе.
К ним приближались уже три мертвеца: к первому присоединились женщина со светлыми волосами в рваных джинсах и голубом бюстгальтере и мужчина в коричневом костюме. Череп у него был наполовину расколот. Застрявший в окне пока так и не мог преодолеть преграду и выбраться наружу.
Зомби хрипели в точном соответствии с традициями жанра, и, увидев потенциальных жертв, ускоряли шаг. Выглядели они очень натурально и даже запах разложения чувствовался – не такой, какой был бы на самом деле в жаркий солнечный день, случись это в реальности, но все же отчетливый. Проекция явно была не из дешевых.
Алекс взял Кайру за руку.
– Они медленные. Не бойся, мы убежим.
Жалко вот только никакого оружия у них при себе не было. Заказчики проекции наверняка позаботились обо всем – рубили, стреляли. Может, где-то тут есть ножи или ружья.
Взявшись за руки, они быстро побежали по улице, обогнув приближающуюся к ним группу зомби. Портала пока видно не было.
Появление Алекса и Кайры активизировало Обитателей проекции. Теперь они вылезали изо всех щелей и с тупой целеустремленностью шли за ними, подволакивая ноги. Прежде тихая, улочка наполнилась ревом, который рвался из десятка мертвых глоток. Запах гниющей плоти стал удушливым, и Алекс почувствовал, что его мутит.
Они добежали почти до самого конца улочки, уворачиваясь от бредущих к ним со всех сторон зомби. Кайра тяжело дышала: несмотря на то, что это были всего лишь Обитатели, она казалась не на шутку перепуганной.
Девушка в длинном, разорванном у бедра вечернем платье с блестками вышла из-за дерева, которое росло на лужайке у дома, совершенно неожиданно – они не успели ее заметить. Зомби схватила Кайру за руку и рванула на себя. Не удержавшись на ногах, Кайра громко закричала и упала на землю. Зомби, утробно рыча, немедленно склонилась над ней.
Алекс бросился к ним, схватил мертвячку за плечи и с силой отбросил от Кайры, протянул девушке руку.
– Вставай, быстро!
Зомби уже подбиралась снова, но хуже всего было то, что на дороге, по которой они бежали в поисках Портала, уже собрались десятка два мертвецов. Путь туда был отрезан.
– В дом, – быстро сориентировался Алекс и побежал к ступенькам, волоча за собой растерявшуюся перепуганную Кайру.
Дом был большой, с каменными колоннами и, к счастью, целыми окнами. Они вбежали внутрь, захлопнув за собой дверь. Внутри было прохладно, вся обстановка почти целая, если не считать пары опрокинутых горшков с цветами. Зомби, к счастью, тут не было.
Алекс узнал это место – тут жил главный герой фильма, отважный борец с вирусом. В финале он и его девушка выжили и добрались до уединенного острова, где не было ни людей, ни инфекции.
«Вот это трэш, – подумал Алекс, – сбылась мечта идиота, попал в кино».
Зомби тут уже принялись ломиться в запертую дверь.
– Она тебя не ранила?
– Все хорошо.
Чтобы не видеть мертвецов, Кайра с Алексом ушли в заднюю комнату, закрылись в гостиной.
– Наигрался? – сказала она, осторожно выглядывая в окно, которое выходило в сад. – Теперь твоя душенька довольна?
Он поглядел на нее и подумал, что она очень хорошенькая – даже сейчас, с бледным лицом и сползшей на бок неизменной косынкой.
Алекс снова улыбнулся, хотя обстановка не располагала к веселью и шуткам.
– Извини.
Она махнула рукой – дескать, прекрати.
– Кажется, ты спас меня, – сказала Кайра. – Спасибо.
– Один – один, – ответил он. – За мной был должок, помнишь? Да и вообще, разве они могли причинить нам вред? Обитатели ведь не могут навредить клиентам.
Кайра криво усмехнулась.
– С чего ты взял? Все зависит от того, на какие действия Обитатели запрограммированы. То есть от того, каковы были пожелания клиентов. Если они заказали максимальное приближение к реальности – в данном случае, кино-реальности, то, значит, взяли на себя ответственность.
– Ты хочешь сказать, они будут нас преследовать и, возможно, убьют?
Этой возможности Алекс не учитывал. Более того, он был убежден, что все Обитатели безвредны. Теперь собственное желание поразвлечься в этой локации казалось ему несусветной глупостью.
– Нужно стараться избегать проекций, где нам грозит потенциальная опасность. Мы не стареем, находясь в Пространственной Зоне, наши биологические часы замирают. Но мы можем ломать руки или ноги. Можем отравиться. Нас могут ранить или даже убить.
– Все как в жизни.
Зомби рвались в дом. Хорошо, хоть внутри никого из Обитателей не было.
– Надо выбираться отсюда, – произнес Алекс, отметив при этом, что говорит, как герой фильма. Возможно, этого самого фильма, внутри которого они оказались.
– Со стороны дороги нам не проскочить – их там полно. Остаются задний двор и сад.
– Портал может быть где угодно!
– Надо поискать оружие, – сказала Кайра.
– Искать не придется. Оно хранится в стенном шкафу в кабинете, на втором этаже.
Она озадаченно поглядела на него, а потом ее лицо прояснилось.
– Конечно. Ты ведь уже видел этот фильм.
На втором этаже, в кабинете хозяина, и вправду оказался целый оружейный вклад. Алекс взял «винчестер». Хотя прежде он никогда не стрелял, но думал, что справится. Не желая терять лицо в присутствии Кайры, с умным видом осмотрел оружие, убедился, что оно заряжено.
– Нам надо спуститься по лестнице, которая ведет со второго этажа в сад. Доберемся до калитки и выйдем на параллельную улицу.
Никем не замеченные, они быстро спустились. Зомби все так же долбились в парадную дверь, не замечая, что жертвы ускользнули. Раздался звон битого стекла.
– Быстрее!
Алекс и Кайра добежали до садовой калитки, которая была в дальнем конце сада. Из-за каждого фруктового дерева мог выйти Обитатель-мертвец, поэтому теперь они смотрели в оба. Но никто так и не встретился им на пути. Оказавшись на соседней улице, они притворили за собой дверь и осмотрелись. Улочка была более узкая, следов разрушения тут было меньше, а зелени – больше.
– Куда теперь? – спросила Кайра.
– Суть фильма была в том, чтобы выбраться из городка и ехать на юг. Может, нам стоит сесть в машину и объехать весь город?
Они прошли по улице в поисках подходящего автомобиля. Таковой нашелся быстро – ключи торчали в замке зажигания. Алекс сел за руль, стараясь держаться как можно увереннее, хотя только недавно сдал на права, и машины у него еще не было. И не будет.
Ехать по улице было куда приятнее, чем ходить, пытаясь спастись от зомби. Те наводнили городок, и Алекс один раз даже (и не без удовольствия) сбил двух вышедших прямо на дорогу оживших мертвецов. Хотя мог бы и объехать. Кайра покосилась на него, но он сделал вид, что не заметил.
Улица за улицей они объехали весь городок. Центральная площадь, магазины, церковь, школа – Алекс ехал и вспоминал, как герои сражались с толпами зомби то на стоянке супермаркета, то возле больницы. Куда бы они ни ехали, мертвецы, завидев их, тут же устремлялись следом. Но поскольку шли они медленно, опасности это не представляло.
Портал обнаружила Кайра. Алекс, слишком увлеченный дорогой и мелькающими перед внутренним взором сценами из фильма, ничего не замечал.
– Смотри, – выпалила Кайра. – Вон он!
Портал повис над выездом из городка, прямо возле знака на английском языке «Вы покидаете Доннелл-сити. Ждем вас снова!»
Проблема была в том, что возле знака столпились зомби – не меньше десятка. А с той стороны, откуда они приехали, шла целая толпа. Времени на размышления почти не оставалось. Если их окружат, они, скорее всего, погибнут.
Въехать в Портал нельзя – кто знает, вдруг это его каким-то образом его повредит. Значит, придется идти напролом.
– Держись за мной, – сказал Алекс Кайре. – Я попробую их перестрелять. Ради Бога, не окажись на линии огня. Я стрелял только в компьютерной игре.
Она ничего не ответила, лишь побледнела еще сильнее.
Выйдя из машины, они привлекли к себе внимание, и зомби, что стояли возле Портала, устремились к ним. Не успев сообразить, хорошо это или плохо, Алекс вскинул ружье, прицелился и выстрелил.
«Да, это тебе не компьютерная игра!» – подумал он, когда отдачей его сильно шарахнуло в плечо. Но ему каким-то образом удалось попасть – одна тварь повалилась на землю.
Когда смотришь фильм, кажется, что нет ничего проще: знай себе прицеливайся и стреляй. Но в реальности (или правильнее – в ирреальности?) все происходит слишком быстро.
Он успел убить еще двух живых мертвецов, когда они с Кайрой почти приблизились к Порталу. Три или четыре метра до спасения! Толпа зомби, наступающая сзади, была уже совсем близко.
«Если не войдем сейчас в Портал, нам хана».
Алекс снова выстрелил, почти не целясь, и снова попал – да тут и невозможно было промахнуться. Но больше выстрелить ему не дали: зомби подступили слишком близко, пока стреляешь в одного, второй вгрызется тебе в руку.
Отмахиваясь от мертвецов ружьем, как палкой, Алекс продолжал подбираться к Порталу. Кайра была рядом: она что-то говорила и кричала, но ему заложило уши, он ничего не слышал.
Шаг, еще…
Мерзкая толстая старуха с растрепанными волосами бросилась на него, и он ударил ее в лицо. Та повалилась, увлекая за собой двух других Обитателей. Запах гниения был невыносим, но Алекс уже почти не замечал этого, увлеченный хмельным азартом боя. Интуитивно он действовал правильно, направлял удары туда, куда нужно. Наверное, проснулись древние инстинкты, потому что прежде он и дрался-то всего несколько раз в жизни.
Мертвецы, что подходили со стороны улицы, наконец, добрались до них, и теперь Алексу с Кайрой угрожали не меньше пятидесяти тварей. Раззявленные рты, мерзкий хрип, рвущийся из жадных глоток, тянущиеся руки со скрюченными пальцами, желающие схватить их.
«Они разорвут нас? Или съедят? Или…»
Кайра и Алекс пробились к Порталу – причем Алекс оказался спиной к нему. Девушка обхватила его за талию, увлекая за собой, и Алекс, пятясь, не ступил, а буквально упал в Портал, ощущая уже привычное давление и струящийся по телу покалывающий холод.
Доля секунды – и ревущая зловонная толпа мертвецов пропала без следа. Алекс еле удержался на ногах, налетел на Кайру. Руки его оказались пусты – ружье, естественно, осталось где-то там, на границе между проекциями.
Он взмахнул руками, закачался на месте, пытаясь сохранить равновесие, и невольно облокотился на Кайру. А она не стала отстраняться – наоборот, прижалась к нему всем телом, обхватив за шею.
Глава тринадцатая. Исповедь и психотерапия
Некоторое время Алекс и Кайра стояли в обнимку, ни на что не обращая внимания, не замечая проекции, в которую попали. Какие-то высшие силы сжалились над ними, и они очутились в тихом, мирном месте, где их не подстерегали опасности, – в небольшой полутемной комнате, уставленной мягкими диванами. Здесь они могли перевести дух, оправиться от пережитого, чтобы двинуться дальше.
Хотя, если честно, Алекс в эти минуты не думал уже о смертельной опасности, которой им чудом удалось избежать. Прижимая к себе Кайру, он с удивлением прислушивался к своим ощущениям.
Разумеется, ему случалось и прежде обнимать девушек – ту же Алину, но никогда прежде он не испытывал подобных чувств. Вернее, Алекс даже не мог сейчас понять, что конкретно чувствует. Это не было вожделение, страсть, возбуждение – ничего похожего. Он не терял головы, не испытывал неодолимого желания заняться с Кайрой сексом.
Им овладело странное ощущение – зыбкое и тонкое. Оно дрожало внутри, трепетало, как хрупкая бабочка, расправляющая крылышки, и было сродни щемящей нежности, от которой делалось почти больно.
«Нежности или… жалости?»
Да, скорее всего, это именно жалость, решил Алекс. Очень уж Кайра испугалась в той проекции.
Буковски порой выводила его из себя своей холодностью, менторскими наставлениями, высокомерным молчание. Смотрела на него, как на глупого мальчишку, но сейчас он впервые понял, какая она на самом деле слабая, как нуждается в защите и помощи.
Пусть Кайра и старше на целое десятилетие, пускай она гораздо умнее и образованнее, но одна она не отбилась бы от этих тварей, и Алекс был счастлив, сознавая, что спас их обоих.
Чуть погодя Кайра вздохнула, неловко отстранилась от него и посмотрела снизу вверх огромными прозрачными глазищами, в которых до сих пор плескался страх.
– Это же ужас что такое, – сказала она. – До сих не могу…
Девушка недоговорила, отвернулась и села на один из диванов, обитых бордовым бархатом, положила рядом рюкзак, взяла в руки тугую квадратную подушку. Алекс, чувствуя смутное сожаление от того, что пришлось отпустить от себя Кайру, уселся напротив.
– По правде, я впервые с таким встретилась. Но в целом – что же тут удивительного? У людей ведь бывают очень странные фантазии. Нам нужно быть готовыми к подобным вещам. Вести себя осмотрительнее и…
– Я ведь уже извинился, – прервал ее Алекс, чувствуя подступающую досаду.
– Нет-нет, – встрепенулась она, – я вовсе не имела в виду… Ты вел себя как настоящий герой. Если честно… – Кайра хотела сказать еще что-то, но замялась и вдруг покраснела.
– Если честно, ты и не думала, что от меня может быть какой-то прок, – закончил он за нее.
Она посмотрела на него, покусывая губы.
– Перестань, пожалуйста. Я уже давно хотела извиниться, Алекс. Мне стыдно, что я на тебя так набросилась тогда… ты помнишь. Я не должна была кричать и обзываться. В общем, прости меня. Никакой ты не самовлюбленный мальчишка и не маменькин сынок.
Алексу было не по себе, хотя прежде он и злился на Кайру, и ругал в душе последними словами, и ждал, чтобы она извинилась.
– Да я сам виноват не меньше. Тоже орал на тебя, как потерпевший. В чем ты провинилась? В том, что у тебя гениальные ученые мозги? А разбить проекции мог любой.
Кайра слабо улыбнулась.
– Сейчас мы начнем каяться и виниться друг перед другом.
– Последствия пережитого стресса, – важно сказал Алекс, и оба рассмеялись.
– Ты не дал мне договорить. А мне нужно объяснить, – продолжила Кайра, внезапно становясь серьезной. – Ты был прав, когда обвинял меня. И Теана была права, когда говорила об опасности Зоны. Я не читала ее книгу, но думаю, что наши мысли схожи. Есть открытия и изобретения, которые являются безусловным благом для человечества. Как пенициллин или компас. То, что мы получили возможность заглянуть в Пространственную Зону, да вдобавок открыли доступ туда всем желающим, к такой категории не относится.
– Как вы сделали это открытие? – спросил Алекс.
– Чистая случайность, – ответила она. – Ты знаком с квантовой физикой?
– Нет, – честно ответил он.
– Если говорить упрощенно, квантовая физика изучает законы микромира – глубоких слоев мироустройства, куда сложно заглянуть человеку.
– Голова кругом.
– Ничего удивительного. Нобелевский лауреат по физике Ричард Фейнман высказался на этот счет примерно так: никто не понимает квантовую механику. Мы, люди, не обладаем аппаратом для восприятия и понимания квантового мира, потому что квантовая реальность чрезвычайно сложна и богата. Другой знаменитый физик, Лев Вайдман, сказал: «Мне не кажется, что я не понимаю квантовую физику. Но это понимание достигнуто высокой ценой – официальным признанием, что существуют вселенные, параллельные нашей». – Позволив Алексу осознать сказанное, Кайра проговорила: – Ладно, хватит теории. Сейчас поясню, чего мы хотели добиться.
Она сняла с головы сбившийся платок и взялась за его концы.
– Наша экспериментальная лаборатория исследовала возможность сокращения расстояния между объектами. Посмотри, если тебе нужно попасть из точки А в точку Б, с одного конца платка до другого, как ты будешь двигаться?
– По прямой. Это кратчайшее расстояние – прямая.
– И да, и нет. – Она сложила платок так, что концы оказались прижатыми друг к другу. – Так короче, верно?
– Да, но…
– Известны случаи, когда объекты – например, корабли, вдруг пропадали и спустя короткое время оказывались в местах, в которых они никак, ни при каких обстоятельствах не могли оказаться. Происходило такое и с людьми. Науке известно множество таких фактов. Экспериментально подтверждено, что любая элементарная частица может находиться одновременно не только в нескольких точках пространства, но и иметь в одно и то же время несколько состояний. То есть элементарная частица как бы есть, но одновременно ее и нет в отдельно взятом месте, и при этом она может оказаться… – Кайра перебила сама себя. – В общем, мы так и не нашли возможности такого перемещения. И вряд ли это случится, хотя руководство Корпорации и кричит на каждом углу, что такие исследования ведутся. Однако в ходе наших исследований мы наткнулись на существование альтернативного измерения. Одного из тех, о которых я только что тебе говорила.
– Вы нашли Пространственную Зону.
– Мы чаще называли ее Нулевым измерением. Это не то, что мы видим глазом – длину, высоту и ширину, а измерение, отсутствующее в Эвклидовой геометрии. Лобачевский и Эйнштейн открыли пространственно-временной континуум, и в научной среде громко заговорили об ином измерении. Американский физик Хью Эверетт создал теорию множественных миров, призванную, в частности, выяснить, почему кванты света ведут себя то как частицы, то как волны. Эверетт полагал, что каждое событие приводит к расколу и копированию Вселенной. Появляются бесчисленные реальности-клоны, новые и новые мироздания. Извини, я, наверное, повторяюсь, просто мне хочется, чтобы ты понял. – Кайра помолчала, собираясь с мыслями. – Но то научная среда – а человечество знало о Нулевом измерении давно. Знало и боялось, ведь именно оттуда выбирались в наш мир немыслимые твари и жуткие монстры – сколько мифов и легенд существует с древних пор, сколько книг написано на эту тему, сколько фильмов снято! Встречи с умершими, странные шумы, диковинные существа, призраки на фотографиях… Что я тебе рассказываю, ты же, как выяснилось, поклонник жанра, – улыбнулась она.
– Только прежде всем хватало мозгов держаться от Зоны, то есть Нулевого измерения, подальше, а мы сами в нее полезли.
– Да. И я понятия не имею, чем это в конце концов закончится.
– Теана Ковачевич считала, что наступит апокалипсис. Человечество в итоге вымрет не от инфекции или атомной войны – угроза придет из Пространственной Зоны.
Кайра пожала плечами.
– Возможно, она права.
– Ты не сказала, как именно вы открыли Зону. Что значит – случайно?
Девушка откинулась на спинку дивана.
– Мы изучали волновые процессы, в частности – особенности волнового переноса материи, а не только энергии. Это был глобальный эксперимент, волновые процессы многообразны. Я была тогда совсем юной, ненамного старше тебя. Работала ассистенткой на кафедре, писала диссертацию. – Глаза Кайры затуманились, она вся ушла в воспоминания. – Во время одного исследования лопнула колба. Я пришла первой, обнаружила это и стала убирать обломки. Когда собирала, обратила внимание, что среди найденных осколков нет ни одного, на котором был бы написан серийный номер. А между тем номер должен быть – и его отсутствие было необъяснимо.
– Почему? Он же мог упасть куда-то, – удивился Алекс.
– Исключено! В лаборатории, в экспериментальной зоне, стерильная чистота и абсолютный порядок: обломок не мог куда-то завалиться, затеряться. Убрать его никто не мог тоже: свободного доступа в лабораторию нет. Я все осмотрела и пришла к выводу, что есть лишь один вариант, самый невероятный. Обломок мог попасть под воздействие неких волн и оказаться…
– В другом измерении?
– Я сама себе не верила. Одно дело – изучать все это в теории, и совсем другое – столкнуться нос к носу.
– Ты рассказала кому-то?
– Сначала попыталась выяснить все сама, но в итоге рассказала научному руководителю. На это ушли месяцы, но потом мы – тогда уже я сделалась полноценным членом команды – выяснили, пересечение каких волн открывает доступ в иное измерение. Дальше были многолетние эксперименты, попытки перемещать предметы, мелких животных, а после – людей. Поиски способа не только отправлять предмет или живое существо в Нулевое измерение, но и возвращать его обратно. Мы впятером годами не вылезали из лаборатории, пахали без выходных, проводили бесчисленное количество экспериментов…
– Погоди, ты сказала – впятером? Разве вас было не четверо?
Кайра бросила на него странный взгляд – затравленный и как будто виноватый. Она явно сказала то, чего не собиралась говорить.
– Да, был еще один человек, – неохотно сказала она после паузы. – Его звали Саймон Тайлер. Доктор Тайлер был моим научным руководителем и заведовал лабораторией. – Он… через некоторое время отошел от дел, поэтому ты о нем ничего не знаешь.
Девушка снова замолчала – в этом молчании была некая окончательность. Алекс понял, что Кайра больше ничего не скажет о неведомом докторе, поэтому решил пока не допытываться. Всему свое время.
– Насколько я понимаю, в итоге все сложилось удачно. Извини, но я все же не до конца понимаю, что такое Пространственная Зона.
– Этого никто не знает. Но сознаешь ли ты, на что она способна? Пойми одну вещь: ученые, сотрудники Корпорации научились создавать проекции, придумали и запустили в массовое производство проектор… Я, кстати, не участвовала – это заслуга разработчиков. Так вот, они создают проекции, но в нашем измерении это не более чем картинки, что-то вроде компьютерной игры. Оживает проекция только в Пространственной Зоне. Только Зона превращает нарисованные сады, реки, пальмы, океаны в полные многомерные аналоги реальности; только Зона заставляет Обитателей оживать. Но почему это происходит – никто так и не понял. Как не понял и того, на что еще способна Пространственная Зона.
Вид у Кайры был совсем измученный, словно каждое слово давалось ей с трудом. Алекс слушал, чувствуя себя все более потерянным. Кайра говорила о пугающих вещах, и на обоих повеяло холодом, хотя в комнате было тепло, даже жарко.
– Не пойму, это что – кабинет психиатра? – спросил Алекс, просто чтобы не молчать. – Тепло, полумрак, диваны, подушки, пледы.
– Я жутко устала, – призналась Кайра. – Это местечко будто специально создано для того, чтобы поспать.
– Ты поспи, а я просто посижу. Мне что-то не хочется. И вообще, жалко, что оружия нет. Мне с ним как-то спокойнее.
Кайра, которая уже вытянулась на диване и закуталась в плед, поморгала сонными глазами:
– Не волнуйся. Мне кажется, тут безопасно. Отдохнем и пойдем дальше.
Спустя пару минут она уже спала. Алекс некоторое время смотрел на нее, чувствуя, как крепнет в душе чувство, которое он окрестил жалостью. Тонкие черты, ресницы, бросающие темную тень на бледные щеки – Кайра казалась совсем юной и ранимой.
Каким было ее детство? Кто ее родители? Был ли у Кайры жених или возлюбленный? Какую музыку она слушала? Какую кухню предпочитала? Были ли у нее вредные привычки?
Об этой девушке говорили и кричали на всех углах, но Алекс все равно ничего не знал о ней. Пока они не встретились в Пространственной Зоне, Кайра была для него лишь лицом с обложки, мифом, получеловеком, почти вымыслом, да к тому же выходцем из далекого прошлого.
Думая об этом, Алекс сам не заметил, как заснул.
Глава четырнадцатая. Королевство кривых зеркал
Им очень повезло – следующей проекцией, в которой они оказались после «психотерапевтической комнаты», был дом на берегу озера. Они провели там несколько снов, пока не кончилась еда в кухонных шкафах и холодильнике.
Это было живописное красивое местечко: деревья в золотистом и багряном уборе, еще не успевшая пожухнуть трава, хрустальный чистый воздух. Жалко, что вода в озере была холодная – Алексу хотелось окунуться, но на воду можно было только любоваться.
Деревянный дом был небольшой, одноэтажный, но уютный, с террасой и камином в гостиной. Каждый вечер Алекс растапливал его, и они с Кайрой сидели, глядя на огонь, разговаривая о том о сем.
У каждого имелась отдельная комната с удобной кроватью, и за все время пребывания в Пространственной Зоне Алекс по-настоящему хорошо высыпался.
Несколько раз он видел во сне родителей, а однажды с ними была Вета. Они втроем смотрели на него и что-то горячо и оживленно говорили, но он не мог разобрать ни слова, не слышал их голосов. Проснулся Алекс с ощущением печали и собственного бессилия, оттого что не мог понять, что они пытаются сказать ему.
Всюду на стенах дома висели бесчисленные фотопортреты. Мужчины, женщины, дети – в основном, в старинной одежде, но встречались и современные снимки. Видимо, хозяева были французами, потому что чаще всего встречались виды Парижа, а книги на полках были на французском языке.
– Если нам суждено остаться в Зоне, то я предпочла бы жить тут, – сказала Кайра в один из вечеров.
Они только что поужинали, причем еда была почти неотличима по вкусу от настоящей. Впрочем, теперь Алексу уже все сложнее было вспоминать, отличать ту реальность от этой, в которой он находился. Время шло, приметы стирались, грани размывались.
Огонь трещал в камине, на стенах плясали рыжие отсветы. Люди с портретов смотрели на гостей, что расположились в их доме. Обычно Алекс чувствовал себя неуютно под застывшими во времени взглядами, поэтому в своей спальне он снял снимки со стен, но сейчас эти пристальные взоры казались доброжелательными.
– Жаль, что это невозможно, – ответил он. – В Зоне все кратковременно.
– А может, это и есть совершенство? – задумчиво проговорила Кайра. – Никакой рутины, все постоянно меняется.
– Ненадежно.
Она мягко усмехнулась.
– А в той жизни разве есть что-то надежное? Здоровье или работу можно в любой момент потерять. Любимый человек может уйти, предать. Ты можешь сломать ногу, поссориться с другом. Дом может сгореть, тебя могут ограбить.
Кайра сидела в кресле, поджав под себя ноги, похожая на маленькую птичку. Ему захотелось прикоснуться к гладкой теплой щеке девушки, захотелось, чтобы она посмотрела на него. Но Кайра неотрывно глядела на огонь, будто видела там что-то важное, и Алекс нехотя отвел от нее взгляд.
После их разговора о Пространственной Зоне они не возвращались к той теме, лишь однажды Алекс спросил, не смогла бы Кайра сама изготовить проекцию. Она ответила, что у нее нет ни материала, ни техники. Да и потом, она физик, подобные разработки – не ее стихия. Как ни странно, этот ответ не расстроил Алекса. Похоже, к нему потихоньку приходило смирение. Он учился жить в предлагаемых обстоятельствах.
– Твой дом был похож на этот? – спросил Алекс. – Где ты выросла?
Ему показалось, что по ее лицу пробежала тень, и он подумал, что девушка не ответит, но Кайра сказала:
– Да, мы с родителями жили в своем доме, не в квартире. Только никакого озера не было, обычный захолустный городишко. Скорее уж похоже на Доннелл-сити, чем на это место. И даже люди – точно зомби. Бессмысленная, наполненная животными радостями и заботами жизнь. Никакой цели, никакой перспективы.
В голосе Кайры звучало ожесточение, и он подумал, что это больная для девушки тема.
– Расскажи лучше о себе, – словно спохватившись, проговорила она.
Он говорил – о своем городе, о родителях, а сам думал, что хотя Кайра и стала куда более благожелательной, общается с ним с охотой и радостью, но остается все такой же закрытой. Выстроила вокруг себя забор, посадила на цепь сторожевую собаку, никого не пускает внутрь.
В последнюю ночь их пребывания в доме у озера Алексу не спалось. Он тихонько оделся и вышел, стараясь не скрипеть половицами, чтобы не разбудить Кайру. Половинка луны – в точности такая же, как в предыдущие ночи, светила с прикрытого полупрозрачной завесой облаков неба.
Кто он был – человек, пожелавший воссоздать осенний день и тихую звездную ночь, которые раз за разом проигрывались в этой проекции? Был ли он одинок, как они с Кайрой? Может быть, лица с портретов – это все, что у него осталось?
Алекс подошел к берегу, глядя на серебристую лунную дорожку. Было холодно, и он порадовался, что взял с вешалки куртку. Она была ему маловата, но все равно согревала.
«Сколько я проживу? И зачем?» – подумал он.
– Иногда нужно просто идти, Алекс. Двигаться вперед – и рано или поздно ты поймешь, зачем это было нужно.
Он вздрогнул и обернулся. Кайра стояла рядом с ним, кутаясь в длинную шаль.
– Извини, я тебя напугала.
Алекс провел рукой по волосам.
– Не в этом дело. Ты как будто прочитала мои мысли. Удивительно.
Девушка тихонько засмеялась.
– Просто я сама об этом часто думала, когда разбила проекцию. Все казалось ненужным, бессмысленным. Мне хотелось умереть, но я боялась, что не сумею убить себя. И при этом не чувствовала себя живой – кем-то вроде Обитателя. Это продолжалось долго, очень долго, а потом… – Она запнулась и умолкла.
– Что – «потом»? – поторопил Алекс.
– Ничего, – это прозвучало немного резко, и она прибавила обычным тоном: – Пойдем спать. Нам нужно хорошо отдохнуть. Неизвестно, когда еще представится возможность нормально выспаться.
Девушка развернулась и пошла к дому.
– Кайра! – окликнул он ее, сам не зная, зачем. Просто не хотелось, чтобы она уходила.
Она остановилась, как будто только и ждала, что он позовет. Несколько мгновений они стояли и смотрели друг на друга. Алекс не видел ее взгляда, но знал, что Кайра смотрит на него, словно ждет чего-то.
Ночь обволакивала двух стоящих на берегу людей. Упавшая на землю тьма чудесным образом срывала покровы. Она скрывала лица, но открывала сердца, делала возможными слова и поступки, которые светлым днем казались стыдными, неуместными.
Только ночью люди могут позволить себе быть откровенными, подумал он и потянулся к Кайре.
– Все будет хорошо, – вдруг сказала она, разрушив очарование момента. – Мы справимся.
– Конечно, – сухо ответил он и пошел вслед за ней, засунув руки в карманы.
Они вернулись в дом и разошлись по своим комнатам.
Утром, покидая полюбившуюся локацию, оба выглядели подавленными. Алекс заметил, что глаза у Кайры покраснели и слегка припухли. Он плотно прикрыл дверь, как будто и вправду уходил из настоящего дома, куда можно было вернуться.
Портал был на заднем дворе, и они шагнули в него, не мешкая, стараясь не давать воли грусти.
Снова потянулась череда проекций. Наученные опытом, они быстро покидали малопригодные, чтобы отыскать те, которые могли оказаться полезными. После той ночи на озере между ними появилась какая-то тень, нечто легкое и невесомое, невысказанное.
Иногда Алекс ловил на себе взгляд Кайры, который не мог истолковать, а порою сам смотрел на нее – будто бы новыми глазами, открывая то, чего не замечал прежде. Маленькую родинку на щеке, манеру заламывать бровь, горькую складочку возле рта, которая четче проявлялась, когда она думала о чем-то не слишком веселом.
Проекция, в которой они оказались, выбравшись из очередного банкетного зала, где только что пообедали, потрясла обоих. Внезапно, не успев хоть как-то подготовиться к этому зрелищу, они оказались лицом к лицу с самими собой! Кайра охнула и вцепилась в руку Алекса – видно, вспомнила, что ей уже доводилось встречать себя в проекции.
Секунду спустя все прояснилось: они стояли в центре зеркального лабиринта. Вперед, разветвляясь в обе стороны, уводил длинный коридор.
– Черт, это всего лишь зеркала, – выдохнул Алекс.
Как зачарованные, они двинулись вперед, и их отражения последовали за ними. Со всех сторон, повторяя каждое движение, на них смотрели множество Кайр и Алексов. Слишком поздно они сообразили, что нужно было сразу шагнуть обратно – теперь Портал остался где-то позади.
– Надо быстрее выйти отсюда. Это место сводит меня с ума, – нервно проговорила Кайра.
Алекс был с ней согласен. Блуждать среди тысяч собственных отражений желания не было.
– Давай разделимся, станем заходить в каждый коридорчик: ты справа, я слева, – предложила девушка.
– Мы можем заблудиться. Лучше не расставаться, – возразил он. – Пойдем вперед – до конца. Там видно будет.
Так и сделали: пошли вместе. Алекс двигался чуть быстрее, Кайра шла поодаль. Они мельком заглядывали в коридорчики, которые были с боков, не уклоняясь от основной линии. Почти каждый боковой коридорчик был тупиковым, и это радовало, поскольку исключало очередной вариант поиска.
Заглянув в очередной короткий зеркальный «аппендикс», Алекс не обнаружил Портала и хотел было пойти дальше – на этот раз Кайра обогнала его, но что-то привлекло его внимание. Он пригляделся и оторопел.
Отражения повторяли его движения – все, кроме одного. Зеркало прямо напротив показывало что-то другое.
«Иди дальше, нечего тут делать!» – сказал внутренний голос, но Алекс, вопреки этому совету, подошел к зеркалу.
Парень, что отражался в нем – он сам, Алекс! – терпеливо ждал, сложив руки на груди.
Алекс, все еще не веря своим глазам, подошел почти вплотную. На Алексе, что стоял в зазеркалье, была та же одежда и обувь. И прическа, и лицо, и фигура – все одно к одному. Но вместо того, чтобы покорно повторять малейшие движения оригинала, отражение стояло и пристально глядело на Алекса.
Нет, все же кое-что было другим. Тот Алекс, что смотрел из зеркала, был как будто жестче, увереннее. Взрослее, что ли. Взгляд был тверже и суровее, а губы сжаты так плотно, что, казалось, их не разомкнуть.
Но это только казалось, потому что через секунду Алекс увидел, как рот приоткрылся и отражение проговорило:
– Трое уже здесь. Готовься.
Алекс отпрянул и закрыл глаза. Он не понял, прозвучали эти непонятные слова наяву или только в его воображении. Зажмурившись, он потряс головой, стараясь прогнать жуткое видение, а когда открыл глаза, увидел перед собой обычное отражение.
Он вскинул руку – зеркальный двойник поступил так же.
Качнул головой – тот сделал то же самое.
Высунул язык – и отражение не замедлило повторить.
«Показалось!» – с облегчением подумал Алекс. Мало ли что могло привидеться. И в этот миг закричала Кайра.
Алекса вынесло из коридора, будто взрывной волной. Миг – и он уже стоял возле Кайры, которая, сжавшись, закрывая лицо руками, сидела на полу.
– Что с тобой? Тебе плохо? Ты поранилась? – Он бросился на колени рядом с ней. – Кайра! Скажи что-нибудь!
Она отняла ладони от лица.
– Прости, – проговорила девушка дрожащим голосом. – Мне просто почудилось… – Она кинула взгляд на одно из зеркал и тут же отвела глаза. – Одно из отражений будто бы было не мое. Я – и в то же время не я! Женщина в зеркале кричала, плакала, и у нее… у меня был шрам на лице. Как тогда, помнишь, я рассказывала? И кровь лилась так сильно!
Алекс решил не говорить ей о том, что почудилось ему самому. Хотя вообще-то теперь убедить себя в том, что именно почудилось, а не случилось на самом деле, удавалось уже не так хорошо.
Но, как бы то ни было, незачем пугать Кайру еще сильнее. Тем более что, вероятнее всего, это игра воображения, проделки Пространственной Зоны.
– Послушай меня, все в порядке. Тебе всего лишь померещилось. Обстановочка та еще. – Он помог ей подняться на ноги. – Забудь. Просто иллюзия.
Кайра бледно улыбнулась и ничего не ответила. Дальше они шли, взявшись за руки, а через два – три метра вдруг оказались посреди большого квадратного зала с множеством книжных шкафов и столов.
– Портал сам нас нашел, – облегченно улыбнулся Алекс. – Видимо, был прямо перед нами.
– Я его почти и не почувствовала, – проговорила Кайра, которая еще не отошла от пережитого.
– Нет больше никакого лабиринта. И не будет, – ободряюще сказал Алекс, стараясь выкинуть из головы гвоздем засевшие слова «Трое уже здесь. Готовься».
Глава пятнадцатая. Тварь из глубины
«Обучалки», рестораны, чьи-то дома и сады – прошли еще четыре сна. Алекс и Кайра бродили по проекциям, переходя из одной в другую и не встречая ничего особенно опасного, интересного или способного навести на мысль, как выбраться в реальный мир.
Так и не придумав, какой смысл мог содержаться в загадочной фразе, произнесенной его собственным отражением, Алекс перестал ломать над этим голову.
А потом случилась катастрофа.
Они, как обычно, взялись за руки и шагнули в очередной Портал, что повис посреди «обучалки»-джунглей. Не пробыли тут и десяти минут, сразу пошли дальше. Привычное сжатие, прохладное прикосновение…
…которое почему-то не прекратилось.
Дыхание перехватило, и на какой-то жуткий миг Алексу показалось, что он больше не сумеет вдохнуть. Он никак не мог сообразить, что происходит, почему на этот раз под ногами нет твердой поверхности – земли или пола. Вода – причем холодная – вот, что его окружало!
– Алекс! Ты где? Алекс! – кричала сверху Кайра, в голосе явственно звучала паника.
Он забарахтался и увидел, что вокруг – океан или море, берегов не видно, а перед ним возвышается гладкий металлический бок яхты или лайнера. Алекс не очень-то разбирался в моделях кораблей.
Ему стало ясно, что произошло: они шагнули в проекцию, и Алексу не повезло. Кайра ступила на палубу, а он – прямиков в воду. Хорошо, что он, а не Кайра. Во-первых, она девушка, а во-вторых, у нее проектор. Зачем он нужен без проекции, было непонятно, но Алекс все равно верил, что когда-нибудь проектор им пригодится.
– Я здесь! – отозвался он.
– Слава Богу! – Кайра смотрела на него, перегнувшись через довольно высокий борт. – Я так испугалась!
– Не волнуйся, все в порядке. Я отлично плаваю.
Хорошо еще, что он не нахлебался воды, и что судно не двигается, а стоит на месте.
Кайра легла животом на палубу, протянула руку.
– Нет, не могу до тебя достать! Погоди минутку, потерпи немного. Сейчас я тебя вытащу! – крикнула она, исчезая из поля его зрения.
Судя по всему, в проекции было отнюдь не лето. А может, посреди океана всегда такая ледяная вода? Алекс понятия не имел об этом.
– Вот, лови! – Кайра сбросила ему спасательный круг. – Жилет бесполезно, ты не сможешь его надеть на себя.
Алекс не ответил – разумеется, она права. Круг тяжело шлепнулся на воду, и Алекс уцепился за него руками. Сколько же тут градусов? Не больше двадцати, наверное. Ноги и руки сводило от холода, зубы выбивали дрожь. Он чувствовал, как бешено колотится сердце. Кроссовки тянули вниз, мокрая одежда сковывала, как панцирь. Алекс старался держать голову выше над водой, и, чтобы как-то согреться, принялся колотить руками и ногами по воде.
– У тебя там все нормально? – раздался голос Кайры.
«Нормальнее некуда», – подумал он, а вслух бодро прокричал, что все прекрасно.
Может, снять кроссовки? Но тогда ему придется путешествовать по проекциям босиком, ведь даже если он отыщет где-то обувь нужного размера, носить ее сможет лишь в той проекции, где найдет. О том, чтобы снять одежду, Алекс и не думал: слышал, что в холодной воде она должна хоть немного спасать от переохлаждения.
– Не могу найти спасательную веревку! Где же… Ох, вот она, прямо перед носом!
В голосе Кайры слышалось облегчение, Алекс тоже воспрял духом.
– Ты умница, – кое-как выговорил он, но она не услышала.
Девушка бросила ему длинную веревку – тонкий корабельный трос с петлей на конце.
– Держись крепче! Сейчас мы тебя вытащим!
Повезло еще, что это не круизный лайнер, подумалось Алексу. Он нашел в себе силы улыбнуться Кайре.
– Тут не очень высоко. – Держась за веревку, Алекс подплыл к самому борту. – Я влезу.
Вцепившись в трос непослушными руками, он уперся ступнями в борт яхты, стал подтягивать тело наверх и в этот момент ощутил толчок – что-то под водой коснулось его, задело за бедро. От неожиданности Алекс вскрикнул и едва не выпустил веревку.
– Что такое? – Кайра, опустившись на колени, протягивала к нему руку, готовясь помочь забраться на судно.
– Там что-то есть! Внизу.
Она свесилась за борт, вглядываясь в воду. Это существо они увидели одновременно. Огромная рыбина кружила совсем рядом, Алекс видел ее темный гладкий бок.
«Акула!» – обожгла мысль, и Алекс почувствовал, как мышцы сводит уже не только от напряжения и холода, но и от страха. Он изо всех сил заработал руками и ногами, стараясь выбраться из воды.
– Кажется, это дельфин, – крикнула Кайра.
«Дельфины безопасные, – подумал он. – Они ведь даже спасают людей».
Алекс не успел додумать эту мысль, как случилось невероятное.
Дельфин – если это был он! – вдруг выпрыгнул из воды, словно собираясь выполнить затейливый трюк и проскочить через кольцо на радость публике. При этом животное разинуло пасть – и Алекс, чуть не теряя сознание от потрясения, увидел там два ряда острых, как иглы зубов.
Секунда – и они полоснули Алекса по плечу. Ему несказанно повезло: он дернулся, и челюсти не успели сомкнуться, а не то он точно остался бы без руки. Но все равно, боль была адская: будто тысяча лезвий вспорола кожу. Кайра завизжала от ужаса, но не отдернула рук, хотя чудовище могло задеть и ее.
– Я держу тебя! – прокричала она, хватая его за шиворот. – Еще немного! Давай же, Алекс!
Мышцы звенели от напряжения, левую руку обжигала боль, теперь она была почти бесполезна – Алекс не мог ею орудовать в полной мере.
Чудище тем временем, похоже, готовилось делать второй заход, сужало круги, собираясь снова выпрыгнуть и добраться до Алекса.
«Если отпущу веревку, то упаду, и она сожрет меня».
Мысль придала сил. Алекс сделал отчаянный рывок, не обращая внимания на раненую руку, и оказался на палубе. Кайра, не останавливаясь, тащила его – ноги Алекса все так же свисали с края.
Монстр из глубины снова прыгнул, стараясь ухватить Алекса, но не успел. Зубы-иглы щелкнули в нескольких сантиметрах от его ног. Кайра повалилась рядом, не удержавшись на ногах, но тут же вскочила.
– Пойдем скорее в каюту!
Алекс увидел, что из раненой руки ручьем льется кровь. Голова закружилась, и он подумал, что сейчас грохнется в обморок. Кайра помогла ему встать на ноги, и он, спотыкаясь, спустился по ступенькам в каюту, которая была в трюме.
Внизу было тесновато, но, главное, тепло. Кайра включила свет. В углу они увидели знакомый серебристый прямоугольник Портала.
– Пойдем отсюда, – с трудом выговорил он, покосившись на круглый иллюминатор. Эта тварь, должно быть, сейчас где-то там, нарезает круги вокруг яхты, поджидает добычу.
– Нет-нет, об этом не может быть и речи! – Кайра усадила его на диван. – Ты весь в крови и совсем замёрз. Здесь должна быть аптечка.
Слишком слабый, чтобы возражать, он подчинился.
– Если почувствуем опасность, сразу шагнем в Портал – и дело с концом.
Кайра носилась по каюте, делая сто дел одновременно. Быстро стащила с него одежду и обувь, собрала все пледы и одеяла, которые нашла, и закутала Алекса потеплее. Отыскала аптечку, налила воды, включила чайник, вытащила из шкафчика заварку.
– Тебе срочно нужно выпить горячего чаю!
– Может, лучше водки?
– Не лучше. Алкоголь угнетает нервную систему, – говоря это, она уверенными точными движениями обрабатывала рану. – Порезы довольно глубокие, но кость цела, сухожилия не задеты. Тебе повезло. Все будет хорошо, не волнуйся. – Она улыбнулась.
Кайра быстро промыла и обработала рану антисептиком. Алекс старался не шипеть и морщиться, хотя было очень больно. Закрыв порез несколькими слоями стерильного бинта, она наложила повязку.
– Ты прямо как настоящая медсестра, – проговорил он.
– Приходилось делать это, – коротко ответила девушка. – Так, кровь должна остановиться. Но вообще желательно бы зашить – заживет быстрее.
– Нет! – вскинулся он, – само пройдет!
Она не стала спорить. Возможно, зашивать раны не умела и боялась браться. Руку дергало, и Кайра дала своему пациенту обезболивающее и еще какие-то таблетки. Возможно, антибиотики, чтобы не было заражения.
Боль постепенно успокаивалась. От тепла и горячего чая Алекса разморило. Голова клонилась набок, глаза слипались. Он чувствовал, что проваливается куда-то, и не мог больше этому противиться. Каюта, голос Кайры, плеск волн – все стало удаляться, таять. Алекс понял, что засыпает и, едва успев пробормотать: «Кажется, я сейчас вырублюсь», отключился.
Когда открыл глаза, то обнаружил Кайру сидящей на диване напротив. Горела только настольная лампа, лицо девушки было скрыто в тени. Она включила обогреватель и развесила его мокрую одежду. В каюте было очень тепло, и он выпростал руки из-под одеяла.
Увидев, что Алекс проснулся, Кайра поспешно засунула в рюкзак толстый блокнот и авторучку:
– Проснулся? Как себя чувствуешь?
Алекс прислушался к своим ощущениям. Рука ныла, но терпимо. А в остальном все было нормально.
– Отлично. Долго я спал?
– Думаю, несколько часов. Я боялась, как бы ты не простудился, не заболел.
– Ничего, я крепкий. Не подашь мне одежду?
– Я все постирала, зашила водолазку, но вещи еще мокрые. Придется пока так.
Они смотрели друг на друга.
– Как же я испугалась, – призналась девушка. – Если бы с тобой что-то случилось… – Она запнулась, и Алекс увидел, что на глаза ее набежали слезы.
В душе у него что-то перевернулось. Захотелось обнять Кайру, прижать к себе, успокоить. Но он боялся ее оттолкнуть, не знал, как она отреагирует, поэтому сказал только:
– Ничего со мной не случится. Ты от меня так просто не отделаешься.
Она покачала головой, улыбнувшись сквозь непролитые слезы.
– Есть хочешь? Тут полно припасов, я посмотрела. На несколько дней точно хватит. Есть даже две бутылки белого вина и коробка шоколадных конфет.
Алекс снова покосился на иллюминатор, и Кайра верно истолковала его взгляд.
– Я больше не видела ту тварь. Она ни разу не проплыла здесь. Наверное, убралась куда подальше. Так что? Перекусим чего-нибудь?
Алекс кивнул. Он думал, что не особенно хочет есть, но когда Кайра принялась доставать припасы, почувствовал, что страшно проголодался.
Кайра поставила на стол тарелки с сыром и мясом, овощи, зелень, хлеб.
– Жаль, нормальной еды не приготовить – тут одни полуфабрикаты. Тебе не помешал бы бульон, – проговорила она тоном, каким обычно говорила мама.
– Ничего, обойдусь, – улыбнулся Алекс.
Она разогрела лазанью, разложила на столе приборы. Даже салфетки нашлись.
– Может, выпьем за чудесное спасение? – предложил он.
– Вообще-то я дала тебе лекарства, – с сомнением протянула Кайра, – не знаю, как они…
– Только бутылку открывать придется тебе, – перебил Алекс. – Сможешь?
Вино золотилось в бокале на тонкой ножке. Хотя еда уже начала терять вкусовые качества, процесс еще не зашел слишком далеко.
– Что за чудовище на меня напало? Разве у дельфинов такие зубы?
– У них и хвосты другие.
– Хвоста-то я и не приметил, – усмехнулся он. Голова слегка кружилась от выпитого. – Но если так, то что это было за существо?
– Я не биолог, не знаю, – Кайра качнула головой и сделала глоток вина. – Но мне кажется, среди земных созданий нет никого похожего. Это кто-то вроде того барсука в зоопарке.
– Слизи не было. И больным или умирающим этот монстр не выглядел.
– Я говорила тебе, мы никогда не сможем понять, что творится в Зоне. Может быть, когда проекции разрушаются, Обитатели, находящиеся в них, тоже изменяются. Нам нужно быть очень осторожными.
– В другой раз может повезти меньше.
Алекс и Кайра ужинали, продолжая беседовать.
Он ощущал неловкость, разлитую в воздухе. Они поднимали незначительные, второстепенные темы, перебрасывались какими-то фразами, избегая касаться того, что, похоже, волновало обоих.
– Надо сменить твою повязку, – сказала Кайра.
Встав со своего дивана, она взяла аптечку и подошла к Алексу, села возле него. Он слегка подвинулся, и они снова встретились взглядами.
Кайра смотрела на Алекса, и ему казалось, что в ее прозрачных русалочьих глазах кружат диковинные водовороты. Чем дольше она смотрел, тем сильнее его затягивало в глубину.
Кайра моргнула, посмотрела куда-то вбок.
– Давай посмотрим, что тут у тебя, – напряженным, ломким голосом произнесла она, протянув руку к его повязке.
Лицо ее оказалось совсем близко, от девушки пахло медом и еще чем-то неуловимым, яблочно-ванильным, сладким. Алекс почувствовал, что его несет куда-то, и противиться этому невозможно. Кровь бросилась в голову, и это не имело никакого отношения к выпитому.
Толком не отдавая себе отчета в том, что делает, он накрыл ее ладонь своей рукой. Она задрожала, но не отняла руки. Снова подняла глаза на Алекса, и он прочел в них то, что ему было нужно.
Осторожным, бережным движением Алекс поднес ее ладонь к губам и поцеловал. Та нежность, которую он давно уже чувствовал к Кайре, затопила его с головой.
Что-то неведомое, мощное проснулось в нем – и он больше не мог сдерживать это внутри. Не было больше ни каюты, ни моря-океана с неведомыми Обитателями, ни боли в руке, ни тягостных воспоминаний о прошлом, ни страха перед будущим.
Может быть, в легенде о двух половинках и есть какой-то смысл. Встречи с некоторыми людьми и вправду возвращают душе целостность: когда их губы встретились, Алекс подумал, что впервые в жизни познал себя – настоящего.
Глава шестнадцатая. Среди миров, в мерцании светил
Они сидели на палубе, закутавшись вдвоем в одно теплое одеяло. Легкий ветерок холодил щеки, ласково гладил по волосам. Слышался тихий плеск волн; сверкающий шар луны висел так низко, что, кажется, можно было коснуться рукой. Крупные звезды, словно сверкающие бусины, рассыпались по небу. И неважно, что вся прелесть этой ночи была лишь картинкой, возникшей в чьем-то воображении: Алекс с Кайрой и сами были почти не реальны.
– Не думала, что со мной это может случиться, – тихо сказала она. – Чистое, незамутненное счастье, без примесей и довесков. А ведь там, за Порталом, у нас ничего бы и быть не могло.
– Ты бы и не посмотрела в мою сторону. Где ты – и где я. Ты звезда, а я обычный студент.
Он чмокнул ее щеку. Кайра покачала головой:
– Это ты бы в мою сторону не взглянул. Если бы я осталась в реальном мире – при условии, что вообще осталась жива! – мне было бы сейчас под пятьдесят. – Она нахмурилась. – Я и тут-то тебе гожусь в…
– Ага, в бабушки. Прекрати говорить об этом.
– Но это ведь правда!
Алекс крепко прижал Кайру к себе.
– Не глупи. В мире, где отсутствует понятие времени, по-моему, смешно говорить о возрасте.
Она подумала над его словами, а потом сказала:
– Ты у нас мудрец, оказывается.
– Да, – засмеялся Алекс. – Но мудрость – отнюдь не единственное мое достоинство. Вы еще неоднократно убедитесь в этом, мадмуазель!
Они ушли обратно в каюту.
Здесь, на яхте, Кайра и Алекс были уже пять дней и ночей. Кайра прилежно отмечала каждые минувшие сутки в своем блокноте. Не нужно было вести учёт снами: в этой проекции день сменялся ночью, всё, как в жизни.
Кайра сказала, что чувствует себя счастливой, и у Алекса были такие же ощущения. Впервые то, что он оказался запертым в Пространственной Зоне, не пугало его, не мучило. Однажды он поймал себя на мысли, что вся предыдущая жизнь теперь кажется ему ненастоящей – да и была ли она вообще?
– Скоро нам придется уйти отсюда, поискать новое пристанище. Еда заканчивается, – сказала Кайра на следующий вечер, за ужином.
Но уходить с яхты не хотелось ни ему, ни ей. Чудовище, что чуть не погубило Алекса, больше не появлялось, а все остальное было прекрасно. Им не было скучно, часы летели, как минуты: они выходили на палубу, смотрели на бескрайнюю синюю водную гладь, разговаривали, любили друг друга, с каждым часом узнавая все лучше.
Рана Алекса заживала на глазах – вскоре края затянулись, стали зарастать. Шрамы, конечно, останутся, однако это его ничуть не беспокоило.
– Сколько еды у нас осталось? – спросил он.
– На завтра хватит.
– Может, мне попробовать поймать рыбу?
– А удочки тут есть? И насадка? А главное – ты разве умеешь удить?
Алекс притворно нахмурился.
– Сколько вопросов, женщина!
– И ни на один нет положительного ответа, – подхватила она.
– Ты язва, – сказал он и улыбнулся. – Но зря ты во мне сомневаешься: свою золотую рыбку я все же выловил.
Они решили, что уйдут через день – и день этот тоже промелькнул, как все остальные, в одно мгновение. Впрочем, впереди у них была вечность, так что грустить не стоило. И все же Алекс заметил, что у Кайры какая-то тяжесть на сердце. Вроде бы она и шутила, и смеялась, и старалась вести себя, как обычно, но была в ней некая отстраненность: словно она не вся была в эти минуты здесь и сейчас.
В их последний вечер на яхте они сидели на палубе, напоследок любуясь звездами и морем.
– Кайра, скажи, что с тобой? – спросил Алекс, чутко уловив ее настроение.
– Все хорошо, просто…
– Просто что?
Поколебавшись, она ответила:
– Меня угнетает, что это все… «не взаправду». Как будто я попала в чей-то сон. Все настолько хорошо, но при этом так зыбко. И я сама, и наши отношения… Как будто нам не оставили выбора.
«Почему женщинам всегда надо все усложнять?» – подумал Алекс и ответил:
– Ты не права. Всегда был выбор. Был и есть. И у тебя, и у меня. Ты же сама мне читала лекцию по квантовой физике: существуют миллионы вариантов. Можно предпочесть любой.
Кайра молчала, но он понял, что нашел верные слова.
– «И если мне на сердце тяжело, Я у нее одной ищу ответа. Не потому что от Нее светло, А потому, что с ней не надо света», –негромко продекламировал он.
– Кто это написал? – Кайра с интересом смотрела на него, и лунный свет отражался в ее зрачках.
– Анненский. Ты, наверное, не знаешь такого поэта. Он не очень известный.
Кайра покачала головой.
– Прекрасные стихи. Не знала, что ты любишь поэзию.
– Люблю, – просто ответил он. Хотя можно было обронить фразу типа: «Ты еще многого обо мне не знаешь!» – Ты поняла, Кайра? С тобой мне не надо света. Всего мира – не надо. Как бы то ни было, это жуткое место подарило нам друг друга.
Девушка порывисто обняла его за шею, прижалась всем телом. Так они и стояли, остро чувствуя свою близость друг к другу. А потом Кайра отстранилась от Алекса и глухим, неживым голосом проговорила:
– Помнишь, ты сказал, что я повязку накладываю, как профессиональная медсестра? А я ответила, что мне приходилось часто это делать.
Алекс не отвечал, ждал, что еще она скажет.
– Мой отец бил мою мать. Не просто пару раз ударил, а бил всю жизнь, сколько я себя помню. Пусть не каждый день, но постоянно, и поводы были разные. То она не так посмотрела на соседа, то плохо приготовила блюдо, которое он просил, то рубашку забыла погладить.
Кайра обхватила себя руками, и он увидел, что она дрожит. Алекс хотел обнять ее, согреть, но она отстранилась.
– Мама была домохозяйкой, а у отца был свой бизнес: он торговал и сдавал в аренду подержанные автомобили. Все кругом считали его деловым, порядочным, добрым человеком. Собственно, он и был таким – не крал, не обманывал клиентов, не склочничал, не трепался попусту, старался быть хорошим отцом, обеспечивал семью. Мать тоже так считала: говорила, что он прекрасный человек, и ей с ним повезло, просто у него «сложный характер». – Кайра горько усмехнулась, в глазах заблестели слезы. – Один раз он сломал ей руку. Второй раз ударил о стену так, что у нее диагностировали сотрясение мозга. Я не говорю о многочисленных синяках, ушибах, отбитых почках.
– А как же полиция? Врачи? Соседи?
– Она каждый раз мило улыбалась и, едва вернувшись из больницы, принималась всем рассказывать о своей неуклюжести. То она падала с лестницы, то спотыкалась в саду, то еще что-то. Все кругом делали вид, что верят. С мелкими ранами в больницу вообще не обращалась.
Алекс молчал. Для него это было за гранью. Он знал, что мужья, бывает, поколачивают жен, но лично не сталкивался и не задумывался, каково это – расти в такой семье.
– Больше всего меня убивала непредсказуемость. Сегодня отец и мать смеются вместе над удачной шуткой, идут в театр или смотрят телевизор, сидя в обнимку на диване в гостиной… А завтра я обрабатываю ее раны, прикладываю лед к распухшей губе, и она плачет от боли и обиды. Нет, даже не это самое страшное! – С болью воскликнула Кайра. – Хуже всего, что мать принимала это! Полагала, что в таком положении вещей нет ничего ненормального. Мама часто повторяла мне, что отец устает на работе, а она его «огорчила». Вот же словечко, да? Если бы она все делала правильно, то он бы ее пальцем не тронул – мать в это искренне верила! Она была виновата, огорчала его и огорчала, а я…
Она всхлипнула, и этот жалобный звук полоснул Алекса по сердцу.
– А я жила в аду. Любила отца и мать, но вместе с тем ненавидела их обоих, не знаю, кого больше. То ли его – за жесткость и страх, который испытывала, когда слышала звуки пощечин и ударов; за жалкое, залитое слезами мамино лицо. То ли ее саму – за униженную покорность, от которой он только распоясывался все больше. А еще за свои мысли о том, что если так ведет себя, как все твердили, хороший, порядочный человек, то каковы должны быть остальные? Я мечтала скорее уехать из дому. Экстерном, досрочно окончила школу, поступила в колледж. Ушла в науку, отгородилась ото всех, никому не могла доверять. Попросту не умела.
После небольшой паузы Алекс спросил:
– Твои родители были живы, когда ты ушла сюда?
Кайра покачала головой.
– У мамы обнаружили рак мозга. Она умерла, когда мне было двадцать четыре. Не знаю, были тому виной многочисленные удары и травмы или нет, но мне и не надо было этого знать – для себя я все решила. После похорон уехала и больше не виделась с отцом. Через три года узнала, что он попал под машину. Всю жизнь работал с автомобилями, и в итоге один из них раскатал его по асфальту – ирония судьбы. Я смотрела на отца, лежащего в гробу, и не узнавала. Он страшно исхудал, был весь седой, морщинистый. Все кругом говорили, что он так и не смог оправиться после смерти жены, жалели его, качали головами и косились в мою сторону. Осуждали плохую дочь, которая бросила отца. Что они могли знать!
Алекс обхватил ее за плечи, привлек к себе, несмотря на сопротивление.
– Тише, тише, хватит, – говорил он, – все давно прошло.
– Ничего не прошло, – уткнувшись ему в грудь, сказала Кайра. – Это навсегда осталось со мной и никуда не денется. Мне не было его жаль. И я не скучаю по родителям. И… – Она подняла голову, глядя ему в глаза. – И я долго была уверена, что никогда и никого не смогу полюбить по-настоящему.
– У тебя был кто-то? Муж? – спросил Алекс, хотя решил не спрашивать, пока она сама не расскажет.
Кайра невесело улыбнулась.
– Я была замужем за наукой. Встречалась с мужчинами время от времени, с одним парнем мы даже жили вместе три года, собирались пожениться, но… Я, наверное, всегда была слишком погружена в себя. У меня не оставалось ни времени, ни душевных сил на то, чтобы выстраивать отношения с другим человеком. Мужчины обижались и уходили. И Карл ушел – однажды я пришла с работы и обнаружила, что полки с его вещами пусты, а на столе лежит записка. «Не думаю, что ты сильно огорчишься. Но если захочешь найти меня, то знаешь, где искать», – вот что там было написано.
– Ты и в самом деле не расстроилась? Или бросилась искать его?
Неведомый Карл остался в далеком прошлом и даже в другом измерении, но Алекс, вопреки логике, ощутил укус ревности.
– Я расстроилась – мы долго были вместе. Но искать его все равно не стала. Знала, что ни к чему хорошему это не приведет. Рано или поздно мы расстанемся. Этим все и закончилось. – Она вздохнула. – Вот такая серая и унылая была у меня личная жизнь. Совершенно никакая.
Алекс запрокинул голову и посмотрел на звезды.
– Мы с тобой не можем строить планов, – сказал он. – Ни общего дома, ни детей в будущем – ничего такого. Я понимаю, почему ты грустишь.
Кайра погладила его по щеке.
– Нет, ты ошибаешься. Как раз сейчас я не грущу. Подумалось вдруг, а может, так и лучше? Подлинная свобода вместо постылых обязательств. Выживание и азарт вместо тупой заботы о хлебе насущном. Тысячи жизней вместо одной. Кто сказал, что цель обязательно должна состоять в том, чтобы заработать, построить, обзавестись? Может быть, она в движении и поиске?
Глава семнадцатая. Земляничная поляна и старый друг
Переходы из одной проекции в другую теперь воспринимались иначе. Они казались Алексу не бессмысленным блужданием, но увлекательным путешествием.
Это было похоже на медовый месяц, и оказывались Алекс с Кайрой чаще всего в красивых местах. Сверкающий великолепный водопад-«обучалка», берег реки, гостиничный номер-люкс с видом на большой азиатский город. Кайра решила, что это Токио, и Алекс не стал спорить – Токио так Токио. Он не был в Японии.
Выйти из гостиницы, пройтись по улицам, разумеется, было нельзя, они просто смотрели сверху на огромный мегаполис. Там никого не было, и быть не могло, но Алексу все время казалось, что внизу бурлит жизнь и люди бегут куда-то по своим делам.
Однажды им встретилась живописная зелёная поляна посреди леса, сплошь усыпанная земляникой. Они провели там целый день, занимаясь любовью, валяясь на траве, собирая ягоды. Кайра нанизывала землянику на длинную травинку, Алекс целовал Кайру в перепачканные ароматным ягодным соком губы и думал, что этот день запомнится ему навсегда.
«Если бы мог уйти сейчас из Зоны, то ушел бы?» – спросил он себя, и впервые не смог ответить.
Ближе к вечеру на поляне стало прохладно, и они стали думать, остаться тут до утра или поискать другое место для ночлега.
– Тут такое волшебное место, – мечтательно проговорила Кайра, прикрыв глаза. – Мы ведь не попадем сюда больше.
Алекс уже собрался ответить, что тогда им лучше остаться, и он берется не дать ей замерзнуть ночью, как вдруг ему показалось, что ленивая тишина земляничной поляны чем-то нарушена.
Он не сразу смог сообразить, в чем дело. Присел, озираясь по сторонам.
Вроде бы в лесу мелькнула чья-то тень. Темный силуэт показался на долю секунды между деревьев и пропал. Или ничего и не было?..
Но в тот же самый миг, задавшись этим вопросом, Алекс понял, что его насторожило в самом начале, какой звук он слышал. Никаких сомнений: это хрустнула под чьей-то ногой сухая ветка.
– Ты ничего не замечаешь? – тихо спросил Алекс.
От расслабленного, сонного состояния не осталось и следа. Пространственная Зона непредсказуема, невнимательности она не прощает – это Алекс усвоил накрепко.
Кайра приподнялась на локте, тоже прислушиваясь. Но теперь все было тихо. И никаких теней.
– Что такое? – быстро спросила она.
– Вон там, – он повел рукой вправо, – что-то мелькнуло. Мне показалось, прошел кто-то.
– Человек?
– Понятия не имею. Может, птица какая-то перелетела с ветки на ветку.
Алексу не хотелось ее пугать.
– В этой проекции нет птиц. – Кайра выглядела собранной, готовой к прыжку, как будто это не она минуту назад мирно дремала, прижавшись к его плечу. – Тут вообще нет животных. Мы здесь достаточно давно, но никого не видели. Обитатели уже дали бы о себе знать, верно? Это может быть только… чужак.
– Пойдем отсюда, – сказал он, пресекая дальнейшие разговоры.
Предположения, гипотезы – все потом. Главное сейчас – избежать опасности, если есть хоть намек на нее.
Никаких долгих сборов: подхватить рюкзак, который теперь носил Алекс, и шагнуть в Портал, который серебрился в нескольких метрах от них. Уже подойдя к нему вплотную, он снова поглядел на то место, где видел кого-то или что-то. «Чужака», как выразилась Кайра.
За мгновение до того, как они исчезли с земляничной поляны, Алекс ясно увидел стоящего возле дерева человека – высокого мужчину. Лицо его было скрыто в тени деревьев – не разглядеть, молод он или стар, во что одет, есть ли что-то в руках.
Неужели этот человек все время находился там и следил, подсматривал?!
Алексу стало, мягко говоря, не по себе.
Но вот они вошли в Портал, и все осталось позади. Кто бы ни стоял на опушке леса, кто бы ни наблюдал за ними, теперь они с незнакомцем уже не встретятся. Пространственная Зона разведет их по разным проекциям.
Да и потом, ничего плохого тот мужчина им не сделал и, вроде бы, не собирался. Не пытался приблизиться, остановить Алекса с Кайрой, когда они поспешно ушли.
Загадка, очередная тайна Пространственной Зоны…
Алекс все еще раздумывал над ней, когда они, спустя некоторое время, оказались в следующей проекции. На первый взгляд это была обычная вузовская аудитория: столы, стулья, кафедра для преподавателя, большие окна, за которыми ничего не видно – видимо, был поздний вечер.
Аудитория была не слишком большая, не для лекций, которые читаются «на поток». Места тут хватило бы человек для двадцати, не больше. Но за столом в центре комнаты сидел всего один человек.
Алекс почувствовал, как напряглась рука Кайры, которую он сжимал. Да он и сам немного занервничал – знал уже, что Обитатели могут оказаться небезобидными. Лучше бы их и вовсе не встречалось.
Человек за столом не заметил их появления, поглощенный своим занятием. Или сделал вид, что не замечает. Склонившись над разложенными перед ним книгами, он шуршал бумажными страницами, делал какие-то записи в электронной тетради.
По виду он скорее напоминал офисного сотрудника, нежели студента: белая рубашка строгого покроя с длинным рукавом, короткая классическая стрижка. Волосы у парня были светлые, с рыжиной.
«Кто это? Обитатель? Или такой же странник, как мы?» – подумал Алекс, и парень за столом, будто подслушав его мысли, поднял голову.
Алексу показалось, что его ударили кулаком в лицо. Он никак не ожидал увидеть того, кого увидел. Видимо, у него вырвался вскрик, потому что Кайра спросила:
– Алекс? Что…
Дальше он не слышал. Вообще больше не видел и не слышал ничего вокруг, подходя ближе к парню. Эти волосы – почему-то светлые и аккуратно подстриженные; эта одежда вместо мешковатых джинсов, маек и толстовок; это лицо, которое казалось голым без привычной боевой раскраски…
Как такое возможно?!
– Костров, – севшим от волнения голосом проговорил Алекс. – Ромка.
– Мы знакомы? – отрешенным, холодным голосом проговорил тот.
– Конечно! – воскликнул Алекс, подходя еще ближе. – Мы с тобой учимся в одной группе, в Университете. Мы друзья! Ты, я, Стас! Помнишь? – Он понимал, что его слова не трогают сидящего перед ним человека, но не мог остановиться, выплескивая все новые подробности: – Мы были на острове Бару – всей группой, Новый год отмечали. Ирку Копосову помнишь? Ты ей нравишься, и вы, кажется, теперь вместе. Но все ушли, а я остался в этой чертовой Зоне! Ты тоже заблудился, как и я? Почему я не увидел тебя на острове?
– Алекс, – тихо произнесла Кайра, подходя к нему. – Мне кажется, он не…
– Кончай делать вид, что мы не знакомы!
– Я вас не знаю. Лично – не знаю. Пока. Но все может быть.
– Да как так! – Алекс, донельзя взвинченный, чтобы придать значение этим странным словам, шарахнул кулаком по ближайшему столу. – Какого хрена ты сидишь тут с таким видом!
Костров усмехнулся – Алексу очень хорошо была знакома эта кривая ухмылка. Но сейчас в ней не было желания подколоть, задеть – только арктический, вымораживающий холод.
– Мне нужно заниматься. Многое предстоит изучить, а времени мало.
– С каких пор ты стал отличником? – все еще не желая признать, что видит перед собой не того Кострова, которого знал, а кого-то другого, спросил Алекс.
– Я всегда был им, – делая акцент на слово «всегда» проговорил Костров.
Нет, не Костров. «Чужак», как сказала Кайра, вот кто это. Алекс теперь понял, хотя и не знал, что означает это определение. В голове вспыли слова, сказанные Чужаком минуту назад.
– Кто ты такой? Что значит – «пока не знаю лично»?
– Мое имя вы назвали правильно. Меня зовут Роман Костров.
– Что ты делаешь в Зоне?
Чужак растянул губы в змеиной улыбке.
– Обитаю. Как и вы. Все знают: хоть раз оказавшись в Зоне, ты уже никогда не покинешь ее.
Алекс прижал руки к ушам, замотал головой.
– Бред, бред! Что ты несешь, придурок!
– Есть множество способов и форм обитания в Пространственной Зоне.
– Заткнись! Замолчи!
– Уходите. Мне нужно работать, – прежним, отрешенным голосом проговорил Чужак и вернулся к прерванному занятию, больше не удостаивая взглядом Кайру и Алекса.
Она взяла его за руку и потянула к Порталу, из которого они только что вышли – не было сил искать другой.
Алекс шел, пошатываясь, как пьяный, больше ничего не говоря. Только когда они очутились в другой проекции – возле барной стойки, он прошептал:
– Ты что-нибудь понимаешь?
Кайра обошла стойку, взяла с полки одну из бутылок, разлила по рюмкам пахучую жидкость золотистого цвета.
– Надеюсь, не возражаешь против коньяка? Тут и лимон есть.
Они выпили, не чокаясь, как на поминках.
– Создатели проекций полагали, что создают локации, а потом те просто… просто деваются куда-то за ненадобностью. Люди выходят из Порталов и возвращаются к привычным делам. – Кайра плеснула себе и Алексу еще коньяка. – Но все оказалось не так просто. Пространственная Зона множит варианты. Проекции трансформируются и продолжают существовать. А люди, которые побывали в них, тоже… множатся. Эти слепки, копии вполне реальны – ты сам видел.
– Костров стал совсем другой.
– Не стал, – поправила Кайра. – Думаю, этот вариант Кострова всегда был таким. Такова его альтернативная личность.
– Путаница, головоломка, – простонал Алекс. – Как я могу знать, что я – это все еще я?
– Меня лично ужасает другое. Подумай, сколько народу во всем мире – взрослые, дети, – ежедневно, ежечасно входят в Зону. Кто знает, они ли возвращаются обратно? И не произойдет ли однажды полной замены – не вытеснят ли Обитатели людей из их собственного дома, из реального мира?
– Ты всерьез думаешь, что такое возможно? – потрясенно спросил Алекс. – И кто-то может вернуться в мир… вместо нас? Даже сейчас?
Она пожала плечами.
– Кто может знать? Но ведь Теана Ковачевич не зря так горячо выступала против использования Порталов – там сам мне говорил. Сегодня мы с тобой столкнулись еще с одним парадоксом Пространственной Зоны, а сколько их помимо этого!
– Кто еще есть в Зоне – Обитатели, чудовища, мы сами – другие «мы»?
Кайра подошла к нему, взяла его лицо в ладони.
– Посмотри на меня. Успокойся, Алекс! Помнишь, ты говорил: это жуткое место позволило нам встретить друг друга? С нами все будет хорошо – ведь и было хорошо!
«Я бы все отдал, только бы не входить в Портал, никогда не входить!» – чуть было не выкрикнул он. Зона, дав короткую передышку, снова мучила его, выворачивала душу и туманила мозг. Но, глядя в прекрасные глаза Кайры, полные любви и страдания, Алекс вовремя удержался. Вместо этого опрокинул в себя полный бокал.
Кроме коньяка, шоколада и лимона в этой проекции ничего больше не было, и Алекс напился вдрызг. Наверное, это было ему нужно – отключить мозги, успокоить нервы, прекратить поток вопросов. Слишком уж сильным оказалось потрясение от встречи с Костровым. С Чужаком.
Погружаясь в сон, Алекс подумал, что иногда Зона, как будто обладая разумом и, возможно, милосердием, подбрасывает именно те проекции, которые нужны в ту или иную минуту.
Хотя, скорее всего, это всего лишь обычное совпадение.
Глава восемнадцатая. Мертвая проекция
Время шло – или скручивалось спиралью, возвращаясь в исходную точку.
– Как ты провела здесь десять лет – одна? – спросил как-то Алекс Кайру.
Они уже два сна провели в одной чудесной проекции дачного домика. Разгар лета, овощи с грядки, кусты малины и смородины, обычная «дачная» еда – крупы, макароны, тушенка. Путешественники рассчитывали остаться тут подольше.
Прежде чем отыскать эту проекцию, им довелось побывать в нескольких десятках локаций, но нигде не получалось задержаться надолго. И встреча с Чужаком – Костровым, и пьянка в баре, после которой у Алекса раскалывалась голова, – все это осталось далеко позади. Вспоминать, говорить на неприятную тему не хотелось.
Они лежали на широкой кровати, у раскрытого окна, которое выходило в сад. «Что может быть лучше?» – лениво думал Алекс, перебирая волосы Кайры.
Волосы, которые не отрастали и никогда не отрастут, потому что земные часы замерли, а в Зоне были бесполезны. Тут-то и пришел Алексу в голову вопрос, который он задал.
– Как ты не сошла с ума?
– Я не ощутила течения этих лет, – просто ответила Кайра. – Жила, дышала, ходила, искала пищу, прикидывала возможность выхода.
– А когда возможности не стало?
Кайра промолчала.
– Как, кстати, это случилось? Ты никогда не рассказывала.
Она повернулась на другой бок, и рука его упала. Но он сгреб Кайру в охапку и проговорил:
– Здесь и без того много непонятного. Если еще и ты будешь говорить загадками и играть в прятки… Это жестоко.
– Не дави на жалость.
– Рассказывай. Самой же легче станет.
Кайра вздохнула, помолчала немного, потом села в кровати, подтянув ноги к груди, плотно закутавшись в простыню, словно ей вдруг стало зябко в погожий солнечный день.
– Это произошло в мертвой проекции.
– Что значит – «мертвой»? – не понял Алекс.
– Ты, видимо, не встречался с такими. А мне вот один раз пришлось. Все происходило так быстро. Я шагнула в Портал и…
… Кайра озиралась по сторонам, разглядывая прекрасную проекцию, в которой оказалась на этот раз. Это был огромный, богато убранный коттедж, прямо-таки дворец.
Она стояла на первом этаже, посреди просторного холла. Потолок был высоким, как в соборе, и в этой вышине парила хрустальная люстра, которая не потерялась бы и в театральном зале.
Изысканная мебель, шелковая обивка, картины на стенах, цветы в напольных вазах – этот дом обставляли и украшали люди с хорошим вкусом и тугим кошельком.
Справа и слева от Кайры были высокие двустворчатые двери – сейчас плотно закрытые. Позади, там, откуда она пришла и где еще мерцал Портал, – полностью стеклянная стена. Кайре нравились большие окна от пола до потолка, и она восхищенно присвистнула. За окном простирался зелёный парк, и Кайра решила, что выйдет туда прогуляться, когда осмотрит дом.
Прямо перед Кайрой была широченная мраморная лестница с резными перилами и статуями, стоящими по бокам и на площадке между этажами.
Занятая разглядыванием всей этой красоты, она не сразу обратила внимания на запах, который витал в проекции. Только когда стала подниматься по лестнице, принюхалась и насторожилась. В голове прозвенел тревожный звоночек, но Кайра проигнорировала сигнал и продолжала идти вперед, разглядывая все вокруг.
Поднявшись на второй этаж, Кайра увидела еще один холл, просторный коридор со множеством дверей. Запах усилился – пахло дымом, жженным пластиком, горящим деревом, но огня видно не было. Ей бы уйти – но любопытство оказалось сильнее. Кайра подошла к одной из дверей и открыла ее.
Внутри царил хаос. Никогда в жизни Кайра не видела ничего подобного. Горели стены, потолок, полы, мебель; огненными лентами змеились шторы. Комната была объята огнем – пламя пожирало все кругом, оранжевый шар каждую секунду увеличивался в размерах, захватывая новые территории.
Но жара, который должен быть при пожаре, не было. Этот огонь был ледяным – вместо тепла на Кайру пахнуло холодом, и лицо сразу застыло. Все происходило в полной тишине, словно неведомая рука выключила звук, не слышалось никакого потрескивания и рева пламени.
Голова Кайры закружилась – от дикого зрелища, иллюзорности увиденного, от едкого запаха гари. Отшатнувшись назад, она захлопнула дверь и снова оказалась в коридоре. Девушка провела в горящей комнате всего минуту, но этого хватило, чтобы и тут все изменилось.
Все двери теперь были в клочьях серого дыма. Он струился по коридору, стелился по полу. Полыхало за каждой дверью – и многие двери были в рыжей огненной раме. Кайра попятилась к лестнице.
Уходить! Быстрее! Там, внизу – Портал, через который она пришла, другого уже не найти. Кайра стояла на вершине лестницы, когда двери, все одновременно, распахнулись, будто кто-то толкнул их изнутри, и жадный огненный зверь вырвался наружу.
Вихрь ледяного пламени мчался прямо на Кайру, и она, вопя от ужаса, понеслась вниз по ступеням. Ничего нельзя была различить – лишь сплошная огненная стена, выжигающая (или вымораживающая?) все на своем пути. Холод становился нестерпимым, Кайра чувствовала, как ноги и руки леденеют, перестают слушаться, словно она стояла раздетая на сильном морозе.
Промчавшись по ступеням, добравшись до подножья лестницы, Кайра споткнулась и полетела на пол. Это спасло ей жизнь. Огромная люстра, что висела под потолком, рухнула в нескольких метрах от нее. Сверкающие осколки брызнули в разные стороны, и Кайра едва успела прикрыть лицо. Но ей все равно досталось, из порезов потекла кровь – правда, она этого в первый момент и не заметила.
Вскинув голову, девушка смотрела туда, где только что висела люстра. Там, на огромной высоте, бушевало море огня. «Потолок сейчас рухнет!» – сверкнуло в голове. Кое-как поднявшись, Кайра устремилась к выходу. Ей удалось пересечь холл прежде, чем все за ее спиной стало рушиться, как карточный домик.
Она скатилась по ступенькам, отбежав подальше от горящего сооружения. Это было фантастическое, иррациональное зрелище: объятое огнем громадное здание, пламя до небес, ледяное дыхание пожара.
И все же, несмотря на ужас происходящего, Кайра не могла побороть удивления. Стояла и смотрела, не в силах отвернуться.
Казалось, что горело вовсе не здание. Почему не видно балок, перекрытий, несущих конструкций, стен, окон, дверей, объятых огнем, гибнущих в пожаре? Где силуэт величественного здания, догорающие остатки? Где черный дым до небес? Почему виден только гигантский, на многие десятки метров костер?
Даже если бы горел бумажный домик, виднелся бы хоть какой-то остов – тут же был только огонь. Огонь, который пожирал сам себя. Разгораясь все сильнее, он горел из ниоткуда.
Морок, дурман… Нужно бежать прочь!
Но куда – ведь Портал остался внутри, сгорел – если такое вообще возможно!
«Ничего, может, я смогу найти Портал в парке», – попыталась одобрить себя Кайра и присмотрелась к тому, что ее окружало.
– Нет, пожалуйста, нет….
То, что она вначале приняла за парк, было широким зеленым газоном, окружающим дом. Девушка заметалась, в отчаянии стараясь отыскать знакомый светящийся прямоугольник, но его не было. Его точно не было! Клумбы с цветами, карликовые деревца, декоративные кустарники да скамейки. А за пределами глупой зеленой лужайки – ничего!
– Что значит – ничего? Что-то же должно быть? – спросил Алекс, когда Кайра рассказывала ему о пережитом.
– Ты что, никогда не видел того, что за пределами проекций? Не обращал внимания?
Он задумался и понял, что нет. Если это была комната – он видел только стены. Если большое пространство – виднелась далекая перспектива, что-то вроде горизонта, за которым… Что было дальше, за ним?
Это было то самое Ничто – бескрайнее, бесконечное. Великая Пустота. Молчание Вечности, где нет ничего – и где ежесекундно зарождается новое. Человеческому существу невозможно ступить туда – это означает неминуемый конец. На ноль делить нельзя. Нельзя войти в Ничто и остаться Кем-то.
Значит, это – все? Кайра в отчаянии опустилась на землю. Все было напрасно: огромный риск, полное одиночество и изоляция, калейдоскоп проекций, попытки спасти собственную жизнь и дикий, парализующий страх при мысли, что может ждать человека, который добровольно решился запереть себя на «Территории без возврата», как называл Зону Саймон Тайлер.
Доктор Тайлер… Он знал, о чем говорил.
Выходит, ничего у нее не получилось. В итоге все равно – смерть. Только, возможно, еще более мучительная, чем была бы на больничной койке.
Кайра сняла с плеч рюкзак. В ледяном воздухе больше не пахло огнем. Словно и запах был таким же ненастоящим, как само здание, охваченное огнем.
Эта проекция станет ее могилой. Проекция! Внезапно девушку осенило. Она ведь может попытаться открыть Портал! Вернется в реальность – пусть и ненадолго, а потом, если еще слишком рано, зайдет обратно в Зону.
Девушка быстро достала и включила проектор, вытащила коробочку с проекциями. Их было десять штук: Кайра могла вернуться домой, в кабинет, в лабораторию… Она достала первую попавшуюся – ту, на которой была ее спальня.
«Вдруг не сработает, не включится?»
Включился.
Знакомые неоновые блики, прозрачные «внутренности» проектора – ничего необычного, все функционирует так же, как во время многочисленных проверок, которые проводила Кайра, прежде чем уйти в Пространственную Зону.
Она вставила проекцию в гнездо, и уже через мгновение перед ней была знакомая, чуть подзабытая комната, уставленная привычной мебелью. Обрадованная тем, что все получилось, как надо, девушка, схватила свой рюкзак, взяла проектор и шагнула в открывшийся Портал…
– Так значит, ты выходила наружу? Когда это было? Кто-то видел тебя? – Алекс засыпал Кайру вопросами.
Но она только печально покачала головой.
– Мне не удалось выйти, Алекс. Я попала не туда, куда хотела. Не в реальный мир. Просто оказалась в очередной проекции – на этот раз в проекции собственной спальни.
– Но как? Я не понимаю! Значит, проектор здесь не работает?
Она посмотрела в окно. Легкие тюлевые занавески колыхались на ветерке. Пахло свежескошенной травой и цветущими пионами. Заказчик, видимо, любил эти ароматы – тут всегда так пахло, и Алекс с Кайрой не имели ничего против.
– Проекция обычно открывается, когда проектор направлен на материальный объект – стену Комнаты. Здесь же не было не то, чтобы материального объекта, но даже и обычного воздушного пространства. Меня со всех сторон окружала Пустота. Ничто. Думаю, в этом все дело. Я спаслась, но оказалась опять в Пространственной Зоне. Когда поняла это, подумала, что ничего страшного: как только мне будет нужно, я все сделаю спокойно, без паники, как надо. Открою проекцию в нужном месте. – Кайра вздохнула. – И только тут до меня дошло, что коробку с другими проекциями я забыла.
– Оставила там?
– Да, в мертвой проекции. Попросту забыла положить в рюкзак, так и оставила на земле. Я тут же метнулась обратно в Портал, но…
– Но попасть в то же самое место, которое покинул, нельзя, – договорил за нее Алекс.
– Прости меня.
– Иди сюда. – Алекс привлек Кайру к себе. – Это уже не важно. Почему ты сразу не сказала, как все было? Наврала, что разбила.
– Долго было рассказывать и… – Она поежилась. – Не люблю вспоминать об этом. И вообще, в тот момент я тебя не знала, а я обычно не откровенничаю с первыми встречными.
Алекс тихонько дернул ее за ухо.
– Это тебе за «первого встречного».
Она хихикнула, потянувшись к нему.
Из постели они выбрались ближе к вечеру. Сидели на веранде, пили вишневый морс. Алекс снова вспомнил рассказ Кайры и спросил:
– Отчего, по-твоему, в мертвой проекции случился пожар? Ты назвала ее мертвой, потому что большая часть ее оказалась уничтожена, так?
– Не только. Этой проекции уже как бы и не существует, ведь нет Портала, который туда ведет. Я попала случайно, за короткое время до пожара, когда Портал еще был. Но больше там никто не окажется, а значит – этого места и нет.
Алекс кивнул – в этом была логика.
– Что же касается причин пожара… – Она опустила голову, повертела стакан в руках. – Я почти уверена, что это был поджег. Кто-то намеренно устроил пожар. В той комнате на втором этаже я увидела возле стены бутылку с тряпкой внутри.
– Коктейль Молотова. Знаю.
– Она не загорелась по какой-то причине.
– Ты сказала «кто-то»…
– Такой же путешественник, как мы с тобой. Только самый настоящий варвар. Разрушитель. Или тот, кто задался целью уничтожить Зону. Глупо, конечно. Сделать это невозможно.
Глава девятнадцатая. Падение
Каждый раз ты думаешь, что уже ко всему готов, и знаешь, как вести себя, но потом все равно понимаешь, что был неправ. То, что может тебя убить, наступает всегда неожиданно, нападает без предупреждения.
Алекс часто думал об этом, когда все вдруг как-то навалилось – одно за другим… Раз за разом прокручивая в голове произошедшее, он думал, мог ли что-то изменить. Но ответа не находил.
Невозможно предугадать сход снежной лавины. Невозможно ничего знать наперед в Пространственной Зоне.
В саду они с Кайрой провели почти месяц. Это было безмятежное время, когда они просто жили – без страха, без боли и напряжения. Наслаждались друг другом, спокойствием, красотой маленького мира, что окружал их, и своими чувствами, о которых, впрочем, никогда не заговаривали.
Алекс прежде легко признавался в любви Алине, а вот Кайре ничего подобного не говорил ни разу. Почему-то не мог, с языка не шло, хотя сердце его пело. Девушка тоже молчала, не хотела облекать в слова то, чем была полна душа.
– Если бы могла выбирать, куда бы ты хотела отправиться? – спросил он за день до того, как они покинули уютную дачу.
После секундной заминки Кайра сказала:
– Я соскучилась по зиме. Люди заказывают зимние проекции куда реже, чем летние, жаркие. Хотела бы в домик в горах где-нибудь в Скандинавии. Или вот в Ирландии бы с удовольствием очутилась!
При упоминании Ирландии в памяти Алекса всплыло милое личико с огромными карими глазами. Тонкая фигурка, мелодичный голос. Вета…
Он вспомнил, как она говорила о своем путешествии в Ирландию с родителями; вспомнил, как ему хотелось пообщаться с ней, пригласить на свидание, и чтобы Алина провалилась куда подальше. В итоге «провалился» он сам.
Где сейчас Вета? Что с ней?
Наверное, она его давным-давно из головы выкинула, ведь их ничего не связывало, кроме одного-единственного танца в новогоднюю ночь. А до того они были однокурсниками, только и всего. Даже не общались толком – так, по учебе перекидывались парой фраз.
Алекс прислушался к себе. Мир за пределами Пространственной Зоны словно бы перестал существовать, и люди, живущие там, превратились в призраков. Мама, папа, Вета – он почти забыл их голоса, как Кай из сказки про Снежную Королеву. Однажды он запретил себе тосковать, чтобы выжить, и теперь свыкся с тем, что больше никогда их не увидит.
«Прощай, Вета, – подумал Алекс. – Будь самой счастливой».
– А ты куда хотел бы? – спросила Кайра.
– В Австралию, – ляпнул он, не задумавшись. – Серфингом бы занялся.
Однако они не попали ни в одну из прекрасных северных стран. И на далекий континент – тоже.
Расслабленные, разнеженные, слабые – такими сделало их счастье! – они шагнули в ад.
Если бы Алекс оказался чуть впереди, когда они ступили в Портал, то их бы ничто не спасло. Но судьба, как известно, хранит влюбленных (а еще – дураков), так что Кайра опередила Алекса и тем самым дала шанс спасти себя.
Выход из Портала оказался над пропастью.
Кайра сделала шаг и очутилась на краю бездны.
Короткое мгновение она балансировала на самом краешке, а потом ступни соскользнули, и девушка стала падать вниз, но при этом сумела каким-то чудом сориентироваться и уцепилась одной рукой за площадку. Только вот держаться было не за что: земля абсолютно голая, ни деревца, ни кустика, ни валуна.
Алекса, который держал Кайру за левую руку, тоже швырнуло вперед. Он упал на колени, потом плашмя, на живот, умудрившись при этом не разжать пальцев.
– Алекс! – закричала она. Зеленые глаза потемнели от ужаса, приобрели цвет штормового моря. – Алекс!
– Я держу тебя! Не дергайся, не паникуй!
Он выбросил вперед вторую руку.
– Успокойся, Кайра! Я не дам тебе упасть.
– Рука разжимается! Не могу висеть.
– Упирайся ногами в скалу, помогай мне. Тащу тебя, тащу!
Ветер свистел и хлестал Алекса по щекам. Руки дрожали от напряжения. Пот заливал глаза. Кайра была невысокой и худенькой, но сейчас ее тело налилось каменной тяжестью. Впереди, до самой линии горизонта, простиралось море. Синее, глянцевое, равнодушное. Неживое.
Алекс не видел, что там, внизу, но, судя по всему – скалы. Если Кайра упадет с такой высоты…
– Не смотри вниз, – прохрипел он.
Она не ответила, всеми силами стараясь подтянуться, вызволить свое тело из воздушного мешка. Наконец все стало получаться. Сантиметр за сантиметром Кайре удалось выбраться, Алекс вытащил ее, и оба, еле живые от пережитого кошмара, лежали рядом на серой каменистой площадке.
Правая рука девушки, которой она цеплялась за край обрыва, была изранена, из порезов сочилась кровь.
– Нужно обработать твои раны, – с трудом проговорил Алекс, садясь.
Голова кружилась, его всего трясло. Кайра обвила Алекса руками, уткнулась головой ему в грудь.
– Сердце у тебя так колотится, – сказала она и заплакала.
Они сидели, обнимая друг друга, и Алекс не мог найти подходящих слов, чтобы ее успокоить. Ветер выл над их головами, как будто сожалея, что не довелось стать свидетелем гибели двух человек.
То, что Кайра выжила, вернее, что они оба выжили – было чудом, удачей. Но в ту минуту, прижимая к себе девушку, Алекс понимал, насколько сильно на самом деле устал от бесцельности своей жизни, от постоянной гонки и ощущения нависшего над головой меча.
Обрабатывая ей раны антисептиками, что нашлись в рюкзаке Кайры, он сказал:
– Знаешь, что самое плохое?
– Что? – Слезы у нее уже высохли, но глаза оставались блестящими. Пересохшие губы потрескались, лицо осунулось.
– На долю секунды мне захотелось отпустить тебя и прыгнуть следом.
– Не смей так говорить! – вскинулась Кайра. – Мы не можем сдаваться. Нам было хорошо, вспомни! И будет, обязательно. Это просто препятствие!
– Это не препятствие. Это у нас теперь вся жизнь такая, пока не решим, что пора умирать. – Алекс почувствовал, что злится на нее. Не хотел бы так вести себя, но горечь и боль переполняли его, лезли наружу, усиленные стрессом от пережитого. – Какая разница – когда?
– Прекрати! – Она в отчаянии замотала головой. – Ты говоришь дикие, страшные вещи.
– Дикие? Почему? Это всего лишь правда! Все для чего-то живут. Для детей, ради карьеры или творчества. Ты сама говорила, что у тебя была цель, а теперь – зачем все это?
Алекс размахивал руками и уже почти кричал. Его бесило, что Кайра делает вид, будто не понимает, хотя сама прекрасно сознавала, что к чему.
– Зачем прятать головы в песок, притворяться, будто мы просто в отпуске или на каникулах? Сколько можно придуриваться? Мне осточертело это животно-растительное существование. Наша жизнь ненормальна, и если бы мы поговорили об этом честно, а не обходили тему…
– То что? – перебила она. – Что изменилось бы?
«А ведь и вправду ничего!» – Алексу показалось, что он сдулся, словно проколотый шарик. Какая разница – говорить об этом или молчать.
– Ты права, – вялым, тряпичным голосом ответил он. – Прости. Я психанул. Пошли отсюда.
– Алекс, – она взяла его за руку и посмотрела ему глаза.
Взгляд ее был полон боли и любви, и у него ком подступил к горлу. Стало стыдно и мерзко. Сорвался, как баба, наговорил всякого.
– Кайра, это все чепуха – что я тут болтал. Я не должен был.
– Я долго жила одной лишь работой, топила в ней все – разочарование, одиночество, страх. Это была моя цель, и к чему я пришла в итоге? Разве я была счастлива? Здесь у меня нет ничего – ни дома, ни денег, ни карьеры, ни поклонников, которые следили за каждым шагом, ни даже книг. Но у меня появилось гораздо большее.
– Послушай…
– Мне жаль, если ты этого не понимаешь.
Девушка отвернулась, давая понять, что не желает больше говорить об этом, и направилась к Порталу, из которого они недавно вышли.
«Мертвая проекция!» – сразу пришло Алексу на ум, когда он увидел перед собой объятый огнем деревянный коттедж последи густого леса. Огонь еще не пожрал его полностью, но ждать оставалось недолго.
Коттедж окружал густой лес, и с одной стороны он уже занялся – скоро все тут вспыхнет. Но вместо опаляющего жара по проекции разливался холод – все, как говорила Кайра.
– Назад, быстро! – проговорила девушка.
– Вы еще кто такие?
Услышав мужской голос, Алекс вздрогнул и стремительно обернулся.
К ним подходили двое мужчин – одному было на вид лет сорок, второй примерно одного возраста с Алексом. Оба в джинсах и кожаных жилетах поверх футболок с длинным рукавом. За плечами – рюкзаки. Тот, что постарше, направлял на них пистолет. Второй тоже сжимал в руке оружие.
– На Обитателей не похожи, – продолжил он. – Да их тут и не было. Бродяги, что ли?
– Это вы сотворили? – звонким от напряжения голосом спросила Кайра, указывая в сторону горящего дома. – Вы уже делали такое раньше, верно?
Молодой глупо ухмыльнулся.
– Нравится картинка? – спросил он.
У него были глаза навыкате, лошадиные крупные зубы и узкий, как лезвие, рот.
– Значит, бродяги, – проговорил мужчина, все так же направляя пистолет на Алекса и Кайру. – Что ж, чудно. Вместе веселее.
Алексу не понравился взгляд, которым он обшарил девушку. Черт, надо же было так вляпаться!
– Мопс, прими-ка барышню под локоток.
Мужчина подошел совсем близко. Мопс, как ему было велено, попытался коснуться Кайры, но она отпрянула и прижалась к Алексу.
– Послушайте, – Алекс примирительно вскинул ладони. – Мы не хотим неприятностей. Давайте каждый пойдет своей дорогой. Мы сейчас уйдем.
– Не надо нервничать, малыш. Боюсь, что дорога у нас теперь одна. Нехорошо вот так сразу шарахаться от людей. Мы к вам со всей душой.
– И с оружием, – сказала Кайра. – Что вам нужно?
Мужчина снова поглядел на нее заинтересованным и вместе с тем липким взглядом, от которого Алексу захотелось врезать ему как следует.
– Ты права, красавица. Пистолет – это лишнее. Мы же хотим стать друзьями, верно?
Не дожидаясь ответа, он вдруг стремительным змеиным движением притянул к себе Кайру, держа оружие наготове. Мопс, словно получив команду, ткнул Алекса в бок пистолетом, а свободной рукой схватил своего приятеля за плечо.
– Молодец, Мопс, – одобрительно кивнул мужчина. – Итак, дорогуши. В Портал мы войдем все вместе. – Он поглядел на Алекса в упор. – Не надо дергаться и сучить ручками, малыш. Ты же не хочешь, чтобы я и эта милашка вышли, а вы с моим юным другом остались? Так ведь мы можем больше и не пересечься, ты же понимаешь?
Алекс стиснул челюсти.
– Понимаешь! Вот и славно. Я думаю, нас с вами ждет долгая и на редкость счастливая жизнь. Кстати, забыл представиться. – Он усмехнулся. – Меня зовут Даниил.
Глава двадцатая. Тайное становится явным
– Алекс, пожалуйста, очнись! Скажи что-нибудь, – причитала мама. В голосе явственно слышались слезы, и он понял, что она на грани срыва.
Ему хотелось успокоить ее, сказать, что все, хорошо, он в порядке, но язык словно распух и не помещался во рту, а глаза не открывались. Голова была тяжелой, словно внутрь залили горячего свинца, и Алекс не мог повернуть ее, чтобы взглянуть на маму.
Что с ним стряслось? Подрался? Попал в аварию? Свалился откуда-то? Вспомнить не удавалось, как он ни старался. Вроде бы это как-то связано с Порталами, Комнатой, но как именно связано?
Алекс почувствовал на щеке горячую влагу и понял, что мама плачет. Сделал еще одну попытку открыть глаза, но вместо этого снова впал в забытье.
… Очнулся он спустя еще какое-то время. Мама! Она была здесь, с ним? Мысль пронзила Алекса, уколола горячей иглой. Он вспомнил, что с ним случилось, вспомнил, где он и почему, но мама – откуда она тут?
Алекс открыл глаза. Большая полутемная комната, свет горит где-то в глубине – зажжена небольшая настольная лампа. Сам он лежит на кровати или каком-то топчане, а рядом, в кресле, сидит женщина.
«Мама?!» – хотел спросить Алекс.
– Алекс! Слава Богу! – выдохнула Кайра, вскочив с кресла.
Она припала к нему, тихонько поглаживая по щеке.
– Как ты, мой хороший? Целые сутки без сознания! – Голос ее дрогнул. – Потом будто засыпал, снова просыпался, но меня не узнавал.
Значит, мама ему только почудилась. Нет ее здесь, и не было.
– Пить хочется, – прошептал он. – Горло дерёт.
Она метнулась туда, к свету, и принесла стакан воды. Помогла ему сделать несколько глотков. Вода казалась сладкой и удивительно вкусной. Хотелось пить и пить, но Кайра забрала стакан.
– Я не знаю, можно ли тебе пить при такой травме. Кажется, у тебя сотрясение мозга. Давай чуть позже. Хватит для начала, хорошо?
– Долго я тут… – он запнулся, – лежу?
– У этих, – он кивнула головой в ту же сторону, где горел свет, – три сна прошли.
Она-то, конечно, так и сидела тут, возле него. Бедная, бедная…
– Все со мной нормально, оклемаюсь, – он попытался улыбнуться непослушными губами.
Лицо Кайры исказилось, по нему потекли слезы.
– Я думала, он тебя… Я… Так испугалась.
– Меня так просто не убить. – Алекс легонько сжал ее руку.
– Очнулся, малыш? – Послышался ненавистный голос, и в поле зрения Алекса возник знакомый силуэт. Коренастая фигура, широкие плечи, стальные мыщцы, бульдожий загривок, холодные глаза. Даниил.
– Пошел ты.
– Оставь его в покое! – проговорила Кайра. – Я же предупредила! Иначе…
– Тише, тише, – примирительно сказал Даниил. – Мы договорились, я держу слово. Просто хотел справиться о самочувствии.
– Не дождешься, – буркнул Алекс.
– Ты не прав. Мне теперь твоя жизнь дорога, как своя собственная.
Даниил отошел вглубь комнаты и уже оттуда сказал:
– На всякий случай, мой юный друг. Портал в соседней комнате. Второй – за пределами этого чудесного гнёздышка. Ключи у меня. Так что не нужно делать лишних телодвижений. Побереги силы и… – Он поколебался. – Извини. Погорячился.
Алекс ничего не ответил – он не понимал, с чего вдруг эти извинения.
Выйдя вместе из мертвой проекции, они миновали несколько других – все так же, в связке, под прицелом. Даниил искал подходящее место, и в итоге остановился на этой локации – зале итальянского ресторана.
Мопс связал пленникам руки и пошел исследовать бар.
– Шикарно! – крикнул он через некоторое время. – Я бы тут завис!
Даниил, который взял стул и сел напротив Алекса и Кайры, усмехнулся.
– Смотри, не нажрись раньше времени. – Это прозвучало вполне миролюбиво. – И не мешай. Мы разговариваем.
Он посмотрел на Алекса.
– Мой друг любит покушать и выпить. Я тоже. Да и вы, я полагаю, не откажетесь. Но нам стоит договориться. – Лицо его стало серьезным, а глаза колючими. – Если попытаетесь убежать, убью обоих. Стреляю я отлично. Верите мне?
Алекс и Кайра промолчали.
– Поговорим, однако. Как вы тут оказались?
– Встречали Новый год и заснули. Не вышли вовремя из проекции, – ответил за двоих Алекс. Он решил, что правильнее будет скрыть, кто такая Кайра.
Ответ, похоже, устроил Даниила, потому что тот, поразмыслив, кивнул.
– Не повезло.
– Вот дерьмо! – громко выругался Мопс. – Непруха!
– Что такое? – обернулся к нему приятель.
– На вкус как ослиная моча! – сказал Мопс, подходя к ним и протягивая Даниилу бутылку пива. – Сам посмотри.
– Бывает, – философски заметил Даниил, жестом отказываясь пробовать. – Старая проекция. Дохлая.
Он поглядел на Кайру.
– Ты симпатичная девчонка. Лицо твое мне почему-то кажется знакомым…
– А вы? Вы как сюда попали? – поспешно спросил Алекс.
Даниил поглядел на него, будто прикидывая, отвечать или нет.
– Об этом как-нибудь в другой раз, ребятишки. Я голодный, как волк. Да и вам, думаю, не помешает набить брюхо, хотя тут, видимо, особо не разбежишься. Но силы нам понадобятся, так что… – Он снова поглядел на Кайру масляным взглядом. – Поскольку пока я вам не доверяю, есть придется по очереди.
В тот день больше ничего не случилось. Под присмотром своих тюремщиков они пожевали лазанью и спагетти, по вкусу больше похожие на картон, Алекса и Кайру снова связали, и все четверо двинулись дальше. Время шло, связанные за спиной руки затекли, идти было неудобно.
– Ты как? – спросил он Кайру.
Она улыбнулась:
– Нормально.
Даниил не знал устали. Шагая в очередной Портал, тащил за собой всех остальных, внимательно осматривал все цепким взглядом. Они шли и шли, переходили из одной проекции в другую, пока не оказались там, где Даниил решил остаться на ночлег.
Это был берег реки с причалом и небольшим (всего две комнаты и кухня) домиком. На крытой веранде стояли стулья и круглый стол, накрытый скатертью.
У причала покачивалась лодка, словно приглашая путешественников перевезти их на другой берег. День клонился к закату, и солнечный свет был золотистым и ласковым. Милое местечко – если бы они были тут вдвоем.
В который раз Алекс подумал, каким совсем недавно был идиотом: возмущался, ножками топал, смысл жизни искал. Теперь зато все хорошо! И даже цель появилась: отделаться от этой парочки гоблинов. Только вот каким образом? А этот Даниил все пялится и пялится на Кайру…
В домике нашлась кое-какая снедь, и Мопс стал собирать на стол.
– Поужинаем тут, на холодке, – проговорил Даниил. – Нет возражений?
– Может, развяжешь нам руки? У вас оружие, куда мы денемся?
– Мне почему-то кажется, что ты, парень, готов мне глотку перегрызть. Думаешь, разумно будет освободить вас?
– Хотя бы Кайру.
– Вы вооружены, а мы нет, – сказала девушка. – Пожалуйста, мы не сделали вам ничего плохого. И очень устали.
– Не сделали – это не значит, что и не попытаетесь, – резонно возразил Даниил, но все же развязал руки Кайре, оставив Алекса связанным.
Через некоторое время Мопс притащил еду. Сначала поели Даниил и Мопс, потом, под неусыпным наблюдением, Алекс и Кайра.
Аппетита не было, но в одном Даниил прав: силы могут понадобиться. Рано или поздно мы избавимся от этих типов, думал Алекс. К тому же, если их кормят, значит, убивать не собираются.
– Какой, говоришь, год наступил, когда вы тут оказались?
– Сороковой, – ответил Алекс.
– А мы сбежали в двадцать восьмом, – сообщил Мопс.
– Сбежали? – спросила Кайра. – От кого?
– От полиции, – спокойно проговорил Даниил. – Нам светило пожизненное.
– Я так и знала, что вы преступники! – вырвалось у девушки. – Кто еще пойдет в Пространственную Зону с пистолетом!
Алекс видел, что она напугана. Мопс загоготал, как будто Кайра удачно пошутила.
– Ограбление банка, – пояснил Даниил. – Мы договорились с менеджером. План был идеален, но кое-что пошло не так. Нам пришлось убить двоих охранников. Выбор был невелик: отправиться либо в Зону, либо в тюрьму.
– А ваш сообщник? – спросил Алекс.
– Увязался за нами, – неохотно пробурчал Мопс.
– И где же он?
«Трое уже здесь. Готовься» – всплыло в памяти предостережение.
Даниил смерил Алекса тяжелым взглядом.
– Не выдержал всех прелестей Зоны. Повесился в одной из проекций.
– Слабак хренов, вот кто! – скривился Мопс. – Все ныл, ныл, выносил мозг с этой своей женой и младенцем.
– У него была семья, вот он и скучал по ней. Ради жены с дочкой и ввязался во все. Долгов было много, кредит большой, – задумчивым, почти нормальным человеческим голосом пояснил Даниил. – Думал, что все выгорит, и он станет богатым человеком, но, видишь, не вышло. Сначала-то на адреналине, с перепугу, побежал за нами, сюда, а потом понял, что лучше бы ему остаться. Свалил бы все на нас, любой толковый адвокат ему помог бы. Он-то никого не убивал. Ну, посидел бы немного, да вышел. А отсюда ведь не выберешься.
– А по мне, так ничего нет лучше, чем тут. – Мопс закинул руки за голову. – Делаю, что хочу, беру, что нравится, никто мне не указ. – Он поглядел на Кайру и глумливо подмигнул: – А если телку захочется, тоже не проблема. Встречаются тут такие Обитатели, что…
– Заткнись, – грубо прервал его Даниил. – Безмозглому дебилу, вроде тебя, везде хорошо.
Мопс и не подумал надуться. Хмыкнул и отвернулся к воде.
«Сесть бы в лодку и уплыть подальше», – подумал Алекс. Но куда поплывешь со связанными руками? После еды его запястья опять замотали веревкой. Хорошо, хоть Кайру не стали связывать.
– Я поначалу смеялся над ним – вот как этот придурок, – Даниил кивнул на Мопса. – А потом понял, что дорого дал бы, чтобы выбраться. – Он недобро поглядел на Алекса и Кайру. – У вас любовь, как я погляжу? Вам не скучно, правильно я понимаю?
– Какое это имеет…
– Обитатели – это одно, а живая женщина – совсем другое. Я соскучился, понимаешь? Думаю, сегодня ночью ты со мной поделишься своей цыпочкой.
Алекс уже не слышал, что он говорит. С утробным рыком рванулся вперёд, позабыв про связанные за спиной руки, готовый зубами рвать эту мразь. Стул упал. Алекс бросился на Даниила, но преимущество было не на его стороне. Даниил ударил его в челюсть, и Алекс полетел на пол. Мопс подошел и со всего маха пнул его по почкам – раз, другой.
Алекс задохнулся от боли, Кайра закричала и кинулась было к нему, но Даниил наставил на него пистолет.
– Двинешься – я ему башку прострелю.
Кайра, бледная и дрожащая, опустилась на стул.
– Не трогайте его. Пожалуйста.
– Куда охотнее я потрогаю тебя, моя прелесть.
Алекс выругался и хотел подняться, но Мопс снова ударил его.
– Прекратите! – выкрикнула Кайра.
– Мопс, остынь, – лениво проговорил Даниил. – Пока наш юный друг отдыхает, посмотрим, что тут у нас.
Он взял рюкзачок Кайры и принялся в нем рыться.
– Тебя что, не учили, что шарить по чужим вещам нехорошо? – спросил Алекс, стараясь, чтобы в голосе прозвучал вызов. Он не позволит этим ублюдкам думать, будто им удалось его сломать.
– А кто сказал, что эти вещи чужие? Они теперь мои. Как и вы, голубки.
Алекс зарычал от ярости. Если этот урод сейчас попробует дотронуться до Кайры…
Даниил тем временем запустил руку в сумку.
– Блокноты, книжки. Странные вещи ты взяла на вечеринку.
Девушка напряженно молчала.
– Что тут у нас? – Он достал пакет с бельем, и Кайра покраснела от унижения. – Лекарства, веревка, зажигалка. Ты точно собиралась обратно, дорогуша?
Даниил поглядел на Алекса.
– Странная вы парочка. Что-то у вас на уме. Знать бы, что.
Кайра, кажется, перестала дышать. Алекс приготовился к неизбежному.
– А это еще что такое? – изумленно проговорил Даниил.
В руках он держал проектор.
– Кажется, теперь я точно знаю, где видел тебя, дорогуша, – сказал он, глядя на Кайру. – Я знаю, кто ты такая. Тебя мне сам Бог послал.
Глава двадцать первая. Трое и одна
– Мы попали в Зону незаконно. Ни одна из этих компаний, что запускает сюда толпы школьников и молодоженов, не пропустила бы нас – с оружием. Мой знакомый держал контору. С его помощью в Зону попадали все, кто не мог пройти законным путем. А еще те, кому требовалось что-то покруче пейзажей и морских круизов.
– Это ужасно, – деревянным голосом сказала Кайра. – Так не должно было случиться.
Даниил повернулся к ней.
– Тебе, конечно, виднее, как и что должно быть. Но то, что родилось в твоей светлой голове, люди быстро приспособили под свои нужды. Так всегда бывает. Я знаю парней, которых все кругом считали образчиками чести и достоинства. Прекрасные отцы, примерные мужья, работники на хорошем счету. – Он скривил губы. – Они приходили в Зону, чтобы прижигать шлюхам кожу сигаретами, пороть их ремнями до крови и отгрызать соски.
Кайра тихо ахнула.
– Одни истязали малолетних детей, другие заказывали Обитателей – точные копии своих жен, чтобы зверски убивать их каждый месяц. Это помогало им оставаться нормальными в реальном мире, понимаешь? Сбросив с себя черноту, как смывают грязь с тела, они возвращались в свои стойла и продолжали жить обычной жизнью.
– Этот человек, хозяин подпольного заведения, знал, что вы хотите остаться в Пространственной Зоне?
– Его это не волновало. Если хочешь преуспеть в таком бизнесе, первое, чему стоит научиться, – нельзя задавать лишних вопросов. – Даниил усмехнулся и качнул головой. – Знаешь, куда я хотел потратить свои деньги? Открыть собственную контору. Нанять мастеров, чтобы делали проекции, купить проектор. Отличное вложение денег и крутой заработок. Не сложилось.
Кайра молчала.
– Жизнь здесь осточертела мне, понимаешь? Вот она у меня где, эта Зона! – Он провел рукой по горлу. – Бег по кругу в обществе Мопса, бессмыслица… Я уже не надеялся выбраться отсюда, но все равно ждал, ждал. Судьба должна была подкинуть мне какой-то выход! Я всегда был крепким парнем и выкручивался из разных передряг. – Его голос вдруг стал почти умоляющим. – Помоги мне. Вытащи отсюда. Даю слово – я не трону мальчишку. Больше не трону. А тебя… Прости, не сдержался. Не в себе был. Мне правда жаль, я никогда не поднимал руку на женщину. Это удел слабаков и разного отребья. Хочешь – в ответ ударь, слова не скажу. Пылинки буду сдувать. Только сделай все, как надо!
Алекс не слышал этого разговора.
Когда Даниил обнаружил проектор, то потерял голову. Требовал, чтобы Кайра немедленно открыла проекцию в реальность. Когда она сказала, что не может сделать этого, что у нее нет проекций, Даниил размахнулся и дал ей пощечину.
Алекс попытался подняться, вступиться за девушку.
– Отстань от нее, сволочь! Убери свои поганые лапы!
Ослепленный яростью и разочарованием, Даниил набросился на Алекса и стал избивать. Кайра плакала и кричала, Мопс размахивал пистолетом.
– Убью, сука! – заходился Даниил.
Алекс перестал чувствовать боль. Беспомощный, со связанными руками, он не мог защититься от сыплющихся на него ударов. Последнее, что услышал перед тем, как потерять сознание, были слова Кайры:
– Хорошо! Я все сделаю, как ты хочешь! Но если ты убьешь его, я разобью проектор!
Прежде, чем отключиться, Алекс повернулся и увидел, что она схватила проектор и держит высоко над головой, собираясь швырнуть оземь.
Сотрясение мозга (Кайра полагала, что случилось именно это, хотя сказать точно было невозможно), ушибы и ссадины – все постепенно зажило, но прежде чем Алекс смог отправиться дальше, они пробыли в домике у реки почти две недели. Так сказала Кайра, которая продолжала вести дневниковые записи и календарь. Рюкзак ее со всеми вещами находился теперь у Даниила, но она могла брать оттуда все, что нужно.
Даниил и Мопс постоянно держали Алекса и Кайру в поле зрения, прислушивались к их разговорам, но иногда все же удавалось перекинуться словечком без посторонних ушей.
– Зачем ты пообещала ему, что вернешь в реальность? – спросил Алекс в один из таких моментов. – Ты же знаешь, что это невозможно.
– А что мне оставалось? Он бы забил тебя до смерти, – ответила Кайра.
– Как ты собираешься доказать ему, что делаешь то, чего он хочет?
– Я сказала, что мне нужен необходимый материал, чтобы изготовить проекцию – теоретически я представляю, как это сделать. В проекторе есть одна проекция – та, с помощью которой я выбралась из мертвой локации. Использую ее как образец. Нужно будет отыскать какое-то подобие лаборатории или компьютерной студии, и я попробую.
– Ты же понимаешь, что это невозможно!
Кайра поглядела на него и опустила глаза.
– На самом деле, теоретически… Думаю, что-то может получиться. Пиратские проекции часто делаются «на коленке», вот и я могу попытаться.
Алекс был шокирован.
– Мне ты этого не сказала!
Она поморщилась.
– Потому что это только теория, говорю же. Зачем снова обнадеживать тебя? Сама я в это не верю, шансов, что у меня получится, крайне мало. Сейчас мне просто пришлось, выхода не было, но гнаться за этой мечтой… – Кайра покачала головой. – Даниилу я тоже сказала, что ничего не могу гарантировать, но он рад уже одной только возможности. К тому же без меня у него точно не получится.
– На поиски подходящего материала может уйти Бог знает сколько времени.
Она грустно улыбнулась:
– Чего-чего, а времени у нас хватает, Алекс. Тебе нужна была цель, Даниилу она нужна – теперь цель есть.
– В какой-то момент он может разочароваться, обозлиться.
Кайра положила прохладную ладонь ему на лоб.
– Давай пока не будем об этом думать. Меня учили, что проблемы нужно решать по мере их поступления.
Когда она посчитала, что Алекс достаточно окреп, все двинулись дальше. Даниил хотел бы отправиться и раньше, но Кайра была непреклонна, и он вынужден был подчиниться. Она была хозяйкой положения, от нее зависело его возможное спасение.
Впрочем, вскоре Алекс понял, что причина его покорности не только в этом.
Даниил терпеть не мог Алекса – так же, как и Мопс. Разумеется, Алекс отвечал им взаимностью. Мопса, которого считал тупым животным, он просто презирал. Что же касается Даниила…
Мужчина не отпускал Кайру от себя. Ему мало было отобрать у нее рюкзак – он еще и привязал ее к себе, в буквальном смысле, длинной веревкой с хитрым узлом. Конечно, Даниил не мог запретить им с Алексом общаться, Кайра не допустила бы этого, но много ли скажешь и сделаешь под прицелом чужих взглядов?
В одной из локаций им пришлось перейти через быстрый широкий ручей. Моста не было, и, когда Кайра замешкалась, готовясь перейти ручей вброд, он вдруг поднял ее на руки и перенес.
– Эй, послушай! – Начал было Алекс, но Даниил не позволил ему договорить:
– Ты же не против, что я помог? Я подумал, у тебя голова может закружиться, свалишься сам и уронишь Кайру.
Он не сразу отпустил девушку от себя – на краткое мгновение задержал руки на ее талии. Алекс почувствовал, как его накрывает черная душная волна.
– Больше так не делай, – напряженно проговорила Кайра.
– Но твой парень же не станет ревновать, верно? Он уверен в себе, не так ли?
Алексу ничего не оставалось, как промолчать.
На стоянках, когда они ели и располагались на ночлег, Даниил не давал им оставаться наедине под предлогом того, что они могли сговорится и сбежать. Но Алекс знал: дело в другом. Как понимал и то, что Даниилу все больше становилась нужна сама Кайра, а вовсе не проекция, которую она может изготовить. Возможно, тот и сам не отдавал себе отчета в этом, но Алекс видел, какие взгляды этот тип бросает на девушку.
Проекции сменяли друг друга, Алекс нервничал все сильнее, хотя старался не подавать виду.
«Я должен придумать что-то!» – говорил он себе, но ни одной стоящей идеи в голову не приходило.
– Что за чертова хрень! – ругнулся Мопс.
Иногда они шли через проекции без перерыва, не останавливаясь, и Алекс почти не смотрел по сторонам, погруженный в свои мысли. От окрика Мопса он словно бы проснулся.
«И правда – хрень», – вот первое, что пришло в голову.
– Кажется, это детская, – вполголоса сказала Кайра.
Она оказалась права. Комната была довольно большая, но лишенная окон и оттого похожая на коробку. Стены и потолок были выкрашены розовой краской, отливающей перламутром. Встроенные светильники, ночник-бутон, письменный стол, шкаф и кровать – все в розовых и пурпурных тонах. У Алекса защипало в глазах.
На одной из стен были наклеены фотообои, изображавшие парк аттракционов в солнечный день. Смеющиеся дети неслись с горок, крутились на каруселях, прыгали на батуте, ели мороженое.
Приглядевшись повнимательнее, Алекс с изумлением обнаружил, что это не разные дети, а один и тот же ребенок, девочка лет семи. Темноволосая, черноглазая, круглолицая. Платьица, брючки, маечки на девочке были все того же розового цвета. Похоже, малышка его обожала.
Посреди комнаты стоял гроб. Тоже розовый, украшенный белыми бантами и лентами. Маленький.
Алекс не мог отвести от него взгляд – и все остальные тоже. Кайра стояла рядом, взяв его за руку, и он почувствовал, что ее ладонь стала влажной.
В углу комнаты повис Портал, но все застыли на месте – никто не решался пересечь ее, потому что для этого нужно было пройти мимо гроба. Даже Мопс не отпускал плоских шуток и не порол чуши, как обычно.
– Пошли обратно, – повелительным тоном произнес Даниил, и Алекс подумал, что впервые разделяет его точку зрения.
Однако они не успели сделать ни шагу.
На шелковый бортик легка детская рука. Крошечные ноготки были выкрашены прозрачным лаком с блёстками.
– Боже! – прошептала Кайра.
– В чьей больной башке это могло родиться? – Алекс никогда прежде не слышал, чтобы Даниил говорил таким тоном.
Девочка – та самая, что была запечатлена на фотообоях резвящейся на всевозможных аттракционах, села в гробу и повернулась к стоящим на пороге комнаты людям.
В волосах у нее был большой розовый бант, похожий на бабочку. Ничуть не удивившись, девочка улыбнулась, отчего на щеках появились ямочки.
– Привет, мамочка! – звонко сказала она по-английски.
По всей видимости, Обитатель был запрограммирован реагировать на голос и подниматься из гроба. И не важно, что сейчас голос был не тот.
– Я упала с качелей, но все хорошо, видишь? – жизнерадостно продолжала малышка-Обитатель. – Я вовсе не умерла! Я жива и жду тебя, мамочка!
Впившись ногтями в руку Алекса, Кайра с глухим стоном развернулась и бросилась обратно в Портал, из которого они только что вышли.
Глава двадцать вторая. Тайна Кайры
Потрясенная тем, что случилось в жуткой проекции детской комнаты, Кайра ушла в палатку, завернулась в спальный мешок и почти сразу уснула. Мопс, который всегда засыпал мгновенно, стоило ему закрыть глаза, тоже выдавал назойливые рулады: хссс-пффф, хссс-пффф. Алекс знал, что не уснет под этот аккомпанемент.
Даниил не ложился: он вообще спал не больше четырех часов, причем очень чутко. Они с Мопсом спали по очереди – караулили пленников, и сейчас была его очередь бодрствовать.
Ночевать они остались в кемпинге в горах, возле озера. Примерно в таком месте, только в домике вместо палаток и спальных мешков, мечтал встретить Новый год Стас, вспомнилось Алексу. Он подумал об этом почти равнодушно: прошлое подернулось туманом, отодвинулось далеко-далеко.
Палатка была всего одна – одноместная, туда и ушла Кайра. Поужинать она не захотела, зато выпила рому, который нашелся в большом рюкзаке посреди лагеря.
То, что они увидели в проекции, было ужасно, но мужчины уже оправились, а вот Кайра никак не могла прийти в себя. Обнимая ее за плечи, Алекс сознавал, что мыслями она далеко.
Он подумал, что дело не только в женской чувствительности: наверное, тут было что-то личное.
Он подумал, а Даниил спросил.
Когда Кайра сделала несколько глотков и хотела налить себе еще, он подошёл и забрал у нее кружку.
– Погоди, не стоит этого делать. Тебе потом плохо будет.
– Мне уже хуже некуда, – заплетающимся языком проговорила она. – Отдай.
– Сейчас, сейчас.
Он пошарил рукой в рюкзаке и вытащил лимон и сахар. Уверенными движениями, как заправский бармен, смешал ром с лимоном, сахаром, горячей водой.
– Жалко, что корицы нет, – проговорил Даниил, протягивая ей кружку. – Но ничего, и так сойдет.
Кайра ничего не ответила. Отхлебнула и посмотрела на него. В глазах мелькнуло что-то вроде благодарности.
– Ты пережила нечто подобное? – спросил Даниил, и голос его звучал непривычно сочувственно и участливо. Алекс не думал, что девушка ответит, но она проговорила, уставившись в кружку:
– У меня была дочь. Она умерла совсем маленькой. Ей даже года не исполнилось.
Алекс потерял дар речи. Кайра никогда не говорила ему об этом! Они беседовали, как ему казалось, обо всем на свете, и он полагал, что знает об этой девушке все. Но выяснилось, что она скрыла от него самое главное.
«А этому уроду – сказала», – ужалила мысль.
– Как это случилось? – все так же мягко спросил Даниил.
– Синдром внезапной младенческой смерти. – По лицу Кайры струились слезы. – Ее звали Мари. Она научилась говорить всего одно слово. «Мама». Этого не должно было случиться! Это несправедливо и жестоко!
– Кайра, милая, пожалуйста, все уже давно…
– Замолчи, Алекс! Ты ничего не понимаешь! – С мукой выкрикнула она. – Нет никакого срока давности! Думаешь, мать той девочки была чокнутой? Она просто любила свою дочь и не желала смириться!
– Перестань казнить себя. Ты ни в чем не виновата, – сказал Даниил. – Такие вещи иногда просто случаются, и все.
– Я не хотела рожать Мари – и ее не стало, – не слушая его, проговорила Кайра. – Как будто она покинула свою дурную мать, потому что поняла: на первом месте для меня всегда была не дочь, а чертова наука и карьера. А теперь у меня нет ни того, ни другого. Вообще ничего. И меня самой тоже нет.
Кайра одним глотком допила содержимое кружки и, слегка покачиваясь, встала.
– Мне нужно поспать. Сон – маленькая смерть.
Алекс хотел проводить ее, но она отвергла его помощь и ушла одна.
Теперь они с Даниилом сидели у догорающего костра, друг напротив друга. Даниил внезапно поднялся и пересел ближе к Алексу.
– Откуда ты родом? – спросил он.
– Из Питера.
– Мы с Мопсом из Минска. Всю жизнь в Беларуси прожили.
– Почему ты зовешь его Мопсом?
– Его все так всю жизнь звали. Он вообще-то Игорь. Игорь Васько. Но имя и фамилию терпеть не может. Бес его знает, почему. Он детдомовский, прибился ко мне однажды.
Даниил замолчал, и Алекс ждал, что еще он скажет.
– Между прочим, у меня была жена. Давно. Мы поженились сразу после школы. В параллельных классах учились. Глаза у нее были как незабудки – синие-синие. Мне казалось, мы любили друг друга.
– Куда она делась – жена твоя?
– Через некоторое время я понял, что никакой любви на самом деле не бывает, есть только влечение, весенний гон, бешенство гормонов. Это все прошло, и мы развелись. Но недавно я понял, что ошибался.
– Насчет чего?
Мужчина придвинулся к Алексу и сказал очень тихо:
– Ты ведь понимаешь, что я могу убить тебя в любой момент?
Алекс не ответил.
– Только ведь она не простит.
– Не лезь к ней. – Алекс глядел исподлобья.
Даниил усмехнулся и развел руками.
– Это не твоя женщина. Сам не видишь? Ты еще сосунок, глупый теленок, а она…
– Она меня любит, – запальчиво сказал Алекс, хотя никогда не слышал этих слов от Кайры. Прозвучало по-детски, и он разозлился на себя.
– Ты подвернулся ей, когда она была одинока и несчастна, – вкрадчиво проговорил Даниил. – Так точнее.
– Но тогда и тебе она тоже подвернулась.
Даниил хмыкнул, проведя ладонью по лицу.
– Я прошел слишком большой путь. Могу отличить черное от белого. В последние дни я думаю, что даже Пространственная Зона может быть отличным местом, если рядом подходящий спутник. Спутница.
– А если она надоест тебе? – вырвалось у Алекса. – Как бывшая жена?
– Если в твоей голове родился этот вопрос, ни черта ты, выходит, не смыслишь. – Он посмотрел на огонь и задумчиво проговорил: – Любовь пройти не может. Раз прошла, значит, это была не любовь.
Алекс открыл рот, собираясь ответить, но Даниил прижал палец к губам, призывая его молчать.
– У меня есть к тебе предложение. Обдумай хорошенько. Скажу один раз и больше повторять не стану. Я дам тебе возможность уйти. Просто вставай и вали. Ей я скажу, что ты сбежал, и Кайра…
– Решит, что я предал ее, бросил? – Алекс едва не поперхнулся от гнева.
– Для тебя это уже не будет иметь значения. Ты уйдешь, и вы больше не увидитесь. А ей будет проще выкинуть тебя из головы. Она станет презирать трусливого мальчишку, а разве можно любить того, кого презираешь?
– Ты полагаешь, я соглашусь? – с отвращением спросил Алекс. – Тогда ты еще тупее, чем я думал.
– Я что, еще не сказал? – Даниил улыбнулся и прошептал ему на ухо: – Если не уйдешь сам, добровольно, я убью тебя и вышвырну в ближайший Портал.
Он встал и пошел на свое место:
– Так что мое предложение – самый настоящий акт милосердия. Подумай, малыш. Выбор за тобой. И не вздумай передать наш разговор Кайре.
– А то что?
– Лучше тебе никогда не узнать этого.
Даниил ткнул Мопса в бок. Тот захлебнулся храпом и открыл глаза. От сна к бодрствованию он переходил так же быстро, как и наоборот.
– Вставай, я покемарю, – сказал Даниил.
Мопс зыркнул в сторону Алекса.
– Чего глаза лупишь?
– Он думает. Ты ему не мешай.
Утро было серым, как нестиранная простыня. Мопс умудрился поймать в озере серебристую рыбу и сварил уху.
– Умом не блещет, но предан, как собака. А уж повар, каких поискать, – сказал Даниил, как обычно, не стесняясь присутствия Мопса.
Он попробовал варево на вкус и причмокнул губами.
Кайра была бледна и выглядела измученной. Алекс тревожился за нее. Им нужно было поговорить, побыть вместе, но этот ублюдок, разумеется, не собирался давать им такую возможность.
К тому же в голове после ночного разговора пульсировала мысль: «Что делать?» Им с Кайрой нужно срочно бежать, но каким же образом?
Они поели в полном молчании и двинулись дальше.
Знакомое сжатие и холод, на которые они уже не обращали внимания. Одна картинка, другая, новый Портал…
– Прости, что не сказала. Ты, наверное, чего только обо мне не думаешь.
– Ничего плохого.
– Я просто не могла. Есть вещи, о которых не можешь вспоминать. А там, в той проекции, накатило. Не могла с собой справиться.
– Люди не обязаны выворачиваться друг перед другом наизнанку, – сказал Алекс, и получилось вполне искренне.
Ведь и вправду не обязаны. Но он-то ничего от нее не скрыл! С другой стороны, что было скрывать? То, как он в Университет поступил со второй попытки? Или как четвертую сессию чуть не завалил, потому что у него закрутился роман с Алиной? Или про отношения с той же Алиной, которые сейчас казались убогими, выморочными?
Пожалуй, только про Вету Кайра не знает. Но что там знать? О чем рассказывать? О том, что не сложилось, не сбылось, хотя, возможно, могло бы?
В чем-то Даниил прав. У Кайры за плечами большая, насыщенная жизнь, полная испытаний и ярких событий – триумфальных, горьких, счастливых. Он, Алекс, свою жизнь не прожил. Никакого багажа, никаких выводов и итогов. Все, случается с ним, происходит сейчас, в призрачной реальности Пространственной Зоны.
– Это что, опять фильм? – удивленно проговорила Кайра.
– «Опять»? Вы уже видели такое? – спросил Даниил.
Новый Портал перенес их на широкую равнину, на которой островками тут и там торчали большие серые валуны, кустарники с листьями густо-бордового цвета и громадные деревья с пышными кронами и такими толстыми стволами, что несколько человек, раскинув руки, не смогли бы их обхватить. Было настолько сухо и жарко, что, кажется волосы на голове начали потрескивать, словно опаленные.
Можно было подумать, что это место где-то на земле – в Африке или Южной Америке, но, если поглядеть на небосклон, становилось ясно: все не так. Над горизонтом низко висели сразу два светила, два красных шара.
– Другая планета! – присвистнул Мопс, озираясь по сторонам. На плечах у него висели два рюкзака: его собственный и Кайры.
– Ага, «другая». Такая, какой ее видят режиссеры. И даже с подходящей для человека атмосферой, – оборонила Кайра.
Даниил с интересом посмотрел на нее.
– Ты не ответила, вы уже бывали в такой проекции?
– Мы один раз попали в фильм про зомби, – ответил за девушку Алекс. Ему было неприятно, что Даниил обращается к Кайре.
– Офигеть! – Мопс, похоже, был счастлив, и Алекс с неохотой вспомнил, в каком сам был щенячьем восторге при мысли о приключении внутри кинофильма. – Не пойму только, что за кино!
– Нам нужно сейчас же вернуться в старый Портал. Не надо искать новый, – нервно проговорила Кайра.
– Из проекции с мертвецами мы еле ноги унесли, – поддержал ее Алекс.
– Испугался бродячих покойничков, бедняжка! – съязвил Мопс. – Не волнуйся, малыш, теперь с тобой рядом есть мужчины!
Алекс кожей чувствовал приближение опасности, поэтому проигнорировал подколки Мопса. Он ощущал, как растет напряжение: не верил в предчувствия, но сейчас его захлёстывало с головой.
– Что-то здесь не так, – сказал он, но его не услышали.
Продолжая говорить, они быстро шли вперед, хотя была бы воля Кайры и Алекса, развернулись бы и припустили назад, пока Портал еще виден. Слева от них высился серый бесформенный валун, облепленный наростами из непонятного мшистого материала.
– Тебе нечего бояться, – с выводящей из себя уверенностью произнёс Даниил. – У нас есть оружие.
– Откуда ты знаешь, может, твое оружие окажется бесполезной игрушкой? Клиенты могли пожелать увидеть кого угодно! – Алекс был полон решимости заставить Даниила уйти из этой проекции.
– Боишься? Так иди – вон он, Портал! – Даниил сузившимися глазами поглядел на Алекса. – Я позабочусь о девушке, будь спокоен.
– Прекратите оба! – громко сказала Кайра. – Обитатели могут быть очень опасными, незачем так рисковать. – Девушка замедлила шаг, и Даниил с Алексом тоже остановились. – Нужно вернуться!
– Не будем мы возвращаться! – крикнул Мопс, который, не останавливаясь, шел дальше, и теперь как раз проходил мимо одного из диковинных деревьев. – Скажи им, Даниил! Здесь же кру…
Договорить он не успел.
Глава двадцать третья. Жертвы макромира
Тварь, что выползла из-за дерева, была громадна и уродлива. Метра четыре в высоту, с длинным коричневым чешуйчатым телом, тускло переливающимся в красноватых лучах двух солнц, она передвигалась на шести коротких лапах, опираясь при этом на некое подобие клешней.
Несмотря на кажущуюся неуклюжесть, тварь перемещалась шустро, и несчастный Мопс не успел опомниться, как она очутилась прямо перед ним.
Надо отдать ему должное, парень быстро опомнился и успел выхватить пистолет. Не только выхватить, но и направить на уродливое создание.
Вот только выстрелить не успел.
Существо утробно зарычало и, молниеносно взмахнув клешней, ткнуло ею в Мопса, пронзив его грудь. Жест вышел легким, зловещим в своей изящности: тварь будто насадила бабочку на иголку. Или кусочек сыра на шпажку.
Мопс удивленно смотрел на торчащую из его груди клешню, видимо, еще не чувствуя боли и не понимая, что вот-вот умрет. Ослабевшие пальцы разжались, и бесполезный пистолет выпал из руки. Мопс с усилием повернул голову и посмотрел на Даниила, который застыл на месте, как и Алекс с Кайрой.
– Бра…Хррр… – попытался он сказать что-то, и кровь выплеснулась из широко открытого рта.
В следующее мгновение существо из ночного кошмара подняло свободную клешню и, сделав еще один взмах, завершило начатое.
Голова Мопса с выпученными глазами слетела с плеч и мячиком покатилась по выжженной желтой траве. Колени его подогнулись и странно короткое тело тяжело осело на землю. Тварь с довольным урчанием приблизилась к поверженному противнику.
Кайра завизжала, прижав ладони к лицу. Ее крик вырвал Алекса из ступора. Крепко схватив девушку за локоть, он потащил ее к ближайшему валуну. Существо, еще занятое расправой над Мопсом, не обратило внимания на этот маневр, поэтому через короткое время им удалось укрыться за камнем.
Даниил сориентировался не сразу: он все еще не мог отвести взгляда от тела своего напарника. Очнулся, только почувствовав резкий рывок: веревка, которой он, по обыкновению, был привязан к Кайре, натянулась. Даниил увидел, что Алекс и девушка бегут со всех ног. Хотел кинуться следом, но, не удержавшись, потеряв равновесие, полетел на землю.
– Стой! – завопил он.
Тварь повернула голову на крик и, перебирая короткими лапами, устремилась к новой жертве. Даниил хотел встать, но монстр был уже близко. Наступал, вновь вскинув клешню, с которой капала кровь Мопса.
Даниил не стал терять времени. Тело существа защищала броня, но глаза… Можно попробовать! Отработанным движением вытащив пистолет, Даниил прицелился и выстрелил.
– Попал! – воскликнула Кайра.
Прозвучал второй выстрел.
Ослепшая тварь оглушительно заверещала и начала метаться из стороны в сторону. Из провалов, где прежде были глаза, сочилась густая желтая жидкость. Длинный хвост, на который тварь опиралась при перемещении, дергался из стороны в сторону. На конце его было некое подобие трещотки, которая издавала сухое перестукивание. Грани трещотки были, судя по всему, острыми, как лезвия, потому что легко срезали верхушки близ растущих кустов.
Багряные листья устилали землю, существо вертелось, продолжая изрыгать пронзительный вой. В какой-то момент тварь наступила на голову Мопса, и та лопнула, как грецкий орех.
Даниил, тем временем, приподнялся и попытался добежать до спрятавшихся за валуном Кайры и Алекс. Хоть и незрячая, тварь, похоже, обладала отличным слухом. Обернувшись за почти неслышный звук шагов, она с размаху опустила клешню на то место, где только что стоял ее обидчик.
Успевший в последний момент отпрянуть Даниил застыл на месте. Клешня перерубила веревку, но сам он остался невредим.
В этот миг Алекс забыл о своей жгучей ненависти к этому человеку. Даниил боролся, сражался с монстром, и Алекс желал ему победы.
Тварь замерла, завертела головой, кажется, прислушиваясь.
Не раздумывая, Алекс подобрал с земли увесистый камень и что было сил метнул его как можно дальше, надеясь отвлечь внимание твари от Даниила, чтобы дать тому возможность спастись.
Камень упал и покатился. Тварь немедленно развернулась и рванула в ту сторону. Путь был свободен, но не успел Даниил сделать шаг, как земля между ним и валуном, за которым прятались Алекс и Кайра, пошла трещинами и вспучилась.
Комья земли полетели в разные стороны, трещины змеились, разбегались, открывая разломы. Снизу на поверхность пробивалось еще одно существо!
Теперь Даниил смотрел на них с другой стороны глубокой канавы.
– Нужно бежать, к Порталу, быстро! Мы еще можем успеть! – крикнул Алекс.
А вот Даниил – вряд ли. Сейчас он был отрезан от серебристого прямоугольника. И все же бросить его Алекс не мог, это было слишком жестоко. Все же люди должны оставаться людьми. Не Обитателями.
– Попробуй прыгнуть! – Кайра тоже смотрела на Даниила.
– Убирайтесь отсюда! – прокричал он в ответ.
Они с Алексом встретились взглядами.
«Любовь пройти не может. Раз прошла, значит, это была не любовь», – вспомнилось Алексу. Времени на размышления не было. Они с Кайрой, развернулись и побежали.
Тварь карабкалась наверх, ловко разбрасывая землю короткими когтистыми лапами, которые заканчивались подобиями черпаков. Она высоко задрала кверху тупую квадратную морду, на которой не было глаз.
Это было уже другое существо. В отличие от того, что убило Мопса, оно обитало под землей. Возможно, его привлекли вибрации, а может, вопли первой твари.
«Сколько их еще? На земле, под землей, в небе?» – в отчаянии подумал Алекс. Возможно, они попали вовсе не в фильм. Быть может, эти чудовища и есть подлинные Обитатели Пространственной Зоны, живущие здесь испокон веку?
Взявшись за руки, Кайра и Алекс обогнули валун, стремясь обойти гигантскую землеройку, которая уже выволокла наверх свое длинное, отвратительно-розовое безволосое тело. Ослепшая тварь отошла довольно далеко, и, вроде бы, не могла причинить им вреда.
Краем глаза Алекс увидел, что Даниил поспешил в другую сторону, к ближайшему дереву. Возможно, он все же спасется: у него ведь есть пистолет. Алекс желал ему спасения, желал искренне… Но было бы неплохо, если бы они выбрались из этой проекции в разное время и больше никогда не встретились.
Чтобы добраться до Портала, нужно было пересечь большой открытый участок. Алекс оглянулся по сторонам – кажется, никто не собирался на них напасть. Растерзанное тело Мопса лежало неподалеку.
– Это опасно! – быстро проговорила Кайра.
– Придется рискнуть.
Они побежали вперед. С той стороны, где остался Даниил, зазвучали выстрелы. Наверное, он стрелял в вылезшее из-под земли чудище. «Удачи!» – мысленно пожелал Алекс, и в голове тут же сверкнуло: оружие!
Нужно подобрать пистолет Мопса – может пригодиться.
Алекс выпустил руку Кайры и поспешил в ту сторону.
– Что ты…
– Подожди. Стой, где стоишь!
Стараясь не смотреть на обезглавленный труп, Алекс нагнулся и подобрал пистолет. Рядом валялись рюкзаки Мопса и Кайры. Алекс схватил рюкзак девушки и закинул на плечо.
– Все, можем… – начал он, выпрямляясь, но слова застряли в горле.
Сзади к Кайре подбиралась третья тварь, неизвестно откуда появившаяся за ее спиной. Возможно, существо вылезло из-за одного из валунов, а может, спустилось с дерева. По-паучьи перебирая ногами, уродливое костлявое создание, все будто состоящее из палок и веток, споро приближалось к девушке. Высоко над костистыми лапами покачивалась маленькая головка.
Кайра смотрела на Алекса и не замечала приближения существа. Но, увидев, что Алекс поднимает оружие и направляет в ее сторону, стала разворачиваться.
Меткостью, как Даниил, Алекс похвастаться не мог. Попасть твари в глаз у него не получилось, но в голову – удалось. «Паук» остановился и издал пронзительный вопль.
– Ага! Не нравится! – выкрикнул Алекс, снова целясь и стреляя.
Опустив оружие, он схватил за руку оцепеневшую Кайру, которая все так же смотрела на чудовище.
– Кайра! Скорее!
Но мерзкое существо не желало упускать добычу. Как нить из клубка, откуда-то из глубины его чрева вылетело щупальце. Взметнувшись над головой Кайры, коричневый хлыст, похожий на длинную корявую ветвь, хлестнул девушку по лицу, рассекая кожу.
Рана была глубокая. Кайра схватилась за щеку и закричала от боли. Пальцы моментально покраснели от крови, и девушка покачнулась.
– Уведи ее отсюда! Бегите! Я отвлеку!
Алекс увидел Даниила. Наверное, ему удалось каким-то образом уничтожить подземную тварь, он сумел добраться сюда, и теперь целился в «паука».
– А ты?
– Прочь! Давай же!
Алекс, поддерживая Кайру, побежал вместе с ней к Порталу. За спиной грохотали выстрелы.
– Потерпи, пожалуйста!
Портал серебрился уже в нескольких метрах.
Голова Кайры моталась из стороны в сторону. Кровь лилась из раны, капала на бурую землю. Девушка почти теряла сознание, обвисая у Алекса на руках.
«Что, если эта плеть – ядовитая?!» Не думать, не думать! Главное сейчас – выбраться, а после все будет хорошо. Обязательно будет.
Алекс подхватил Кайру на руки. Тело ее было тяжелым, как у спящей или… «Хватит!» – одернул он себя. Только бы не споткнуться, не упасть! Тогда им конец.
– Оставь, я сама! – слабым голосом проговорила девушка.
Он не стал отвечать, чтобы сэкономить силы. Еще десяток шагов, и они спасены.
Алекс почти не удивился, когда возле самого Портала путь им преградило очередное кошмарное создание, напоминающее гигантскую муху, только с кожистыми крыльями и длинным жалом. Оно было чуть выше Алекса ростом, с бородавчатыми наростами по всему телу и выпуклыми черными глазами.
Опустившись на землю, оно стало бочком подбираться к беглецам. В Портал им не попасть – сначала надо убрать с пути «муху». Алексу ничего не оставалось, как шарахнуться за дерево, которое росло вблизи Портала.
Он опустил Кайру на ноги и выхватил пистолет. Кажется, там должны оставаться патроны.
– Обопрись на дерево! Я попробую ее убить.
– Брось меня. Это, кажется, какой-то яд. Мне не выжить.
– Перестань! – Он прижал девушку к себе, не желая слушать, дрожа от отчаяния.
Кайра смотрела на Алекса – бледное окровавленное лицо, затуманенные болью глаза, почти черные от крови волосы.
– Спасайся сам, Алекс, пожалуйста. Ты не должен был тут оказаться. Это моя вина!
– Я люблю тебя, – проговорил он. – Слышишь? Я счастлив, что попал сюда и встретил тебя. – Он острожно поцеловал ее спекшиеся губы. – Борись, только не сдавайся.
Он тихонько разжал руки, прислонив Кайру к дереву, и осторожно выглянул из-за ствола. Тварь, похожая на муху, была в двух шагах и немедленно рванулась к нему, раскрывая крылья. Алекс, не целясь, выстрелил. Пуля угодила в крыло. «Муха» испустила вопль, похожий на петушиный крик, и задергалась, силясь взмахнуть перебитым крылом.
Ободренный маленькой победой, Алекс выстрелил снова, целясь в голову, но попав в шею. То ли она была защищена, то ли тварь от ярости не почувствовала боли, но набросилась на Алекса.
Он отскочил в сторону, и жало, направленное на него, вошло в землю. Алекс направил оружие в голову твари и выстрелил, но раздался только сухой щелчок.
– Нет! – простонал Алекс, но, прежде чем «муха» вытащила жало из земли, собрав все силы, ткнул ее пистолетом в глаз. Тварь с громким кудахтаньем стала заваливаться на бок. Алекс оттолкнул ее от себя, отбросил ставший бесполезным пистолет и, не обращая на «муху» внимания, побежал к Кайре, которую оставил возле дерева.
«А если она умерла? Если кто-то схватил ее?»
Мысли, одна ужаснее другой, метались в голове.
Вот она! Слава Богу, никаких тварей рядом. Лица Кайры он не видел: голова ее свесилась на грудь. Девушка потеряла сознание.
Он подхватил Кайру на руки и побежал с ней к Порталу.
Два шага, буквально два жалких шага…
– Берегись! – раздался вопль.
Алекс обернулся и увидел Даниила. Дальше все было слишком быстро, мозг не успевал фиксировать то, что видели глаза.
Даниил, видимо, раненый, с перебитыми ногами, ковылял в сторону Портала, но был еще далеко. С двух сторон от него двигались паукообразные твари. Они ходко перебирали лапами, опережая его, двигаясь к Алексу с Кайрой. Одна из них хлестнула Даниила щупальцем-плеткой – раз, другой, третий, и он упал, больше не поднявшись.
Земля под ногами Алекса вдруг встала дыбом, лучи трещин побежали в разные стороны. Еще одна гигантская землеройка пробивалась на поверхность! Почва ломалась, как плитка шоколада, тварь – «муха» провалилась в образовавшуюся дыру.
Алекс, собрав остатки сил, отскочил в сторону, стараясь остаться на поверхности. Но земля в прямом смысле слова уходила из-под ног. Чувствуя, что проваливается, он разжал руки, отбросил от себя Кайру, которая все еще оставалась без сознания, чтобы она не полетела вниз вместе с ним.
Портал был близко – рукой подать, но Алекс не мог до него добраться. Он беспомощно висел, цепляясь пальцами за край ямы, в которую вот-вот должен был упасть. Кайра лицом вниз, неловко подогнув под себя руку, лежала совсем рядом, но Алекс не мог ни спастись сам, ни спасти ее.
А потом он почувствовал, что его несет куда-то. Это длилось меньше секунды. Тварь, что выбиралась на поверхность, толкнула его снизу, и он вылетел, как пробка из бутылки, приземлившись возле самого Портала.
Вскочил на ноги, бросившись к Кайре, но подземный червяк, гораздо больше того, которого они видели в первый раз, и не розовый, а покрытый панцирем, как черепаха, двигался на него.
– Кайра! – закричал Алекс, но девушка не пошевелилась.
Она лежала на самом краю ямы, земля под ней осыпалась.
Существо уже почти вылезло из разлома и, раззявив пасть, напирало на Алекса. На другом конце разлома топтались два «паука», а дальше, по всей равнине выползали из-за валунов, спускались с неба и с деревьев, ползли по земле все новые и новые существа. Алекс обернулся: за его спиной лежала такая же голая земля, скупо украшенная валунами, багряными кустами и деревьями-гигантами. И точно такие же твари роились, ползли, шевелились всюду.
Скоро они окружат их, зажмут в кольцо. Это конец. Им не выбраться.
– Кайра! – снова позвал Алекс, и снова не получил ответа.
Он закричал от безысходности, ярости, страха за нее и бросился на тварь-«землеройку», что стояла между ним и Кайрой. Алекс и сам не знал, что собирается делать, как сможет сражаться с ней голыми руками.
Но не успел дотронуться до твари, как возле него приземлилась «муха». Смертоносное жало оказалось совсем рядом, и Алекс почувствовал сильнейший толчок. Удар пришелся в плечо. Острие вонзилось в тело, и его отбросило назад, как тряпичную куклу.
Он схватился за жало, которое копьем торчало из его плеча, пытаясь вытащить. Тварь надвигалась на Алекса, мотая гладкой уродливой головой с огромными глазами.
Алекс вопил, рычал от боли. Адреналин, кипевший в крови, придал сил, и ему удалось вырвать жало из раны. Короткое мгновение он стоял, вцепившись в жало, а потом «муха» с силой дернулась, высвобождаясь. Алекс, измученный, еле стоявший на ногах, повинуясь инерции, сначала, как марионетка, подался вперед, потом не удержался и опрокинулся навзничь.
Он чувствовал, что падает. Но не знал, что находится за его спиной. Алекс уже почти ничего не соображал и не видел. Только ощутив холод и сжатие, он с ужасом понял, что тварь-«муха» толкнула его в Портал. Сама того не желая, она спасла его.
Его одного…
«Кайра!»
Падая, проваливаясь в иную проекцию, Алекс не видел ее. Не знал, лежит ли она на краю разлома или провалилась внутрь, пришла она в себя или все так же находится без сознания.
Алекс хотел зацепиться, схватиться за края, чтобы выбраться обратно в макромир, где жили гигантские чудовища, и где Кайра осталась в одиночестве, беззащитная, раненая, слабая, но у него, конечно, не получилось. Ведь и краев у Портала нет.
Оказавшись к другой проекции, Алекс немедленно рванулся обратно в Портал в безумной надежде, что окажется рядом с Кайрой и попытается спасти ее, но, конечно же, ничего не вышло.
Проекция исчезла без следа, затерялась среди миллиона, миллиарда других, и отыскать ее было уже невозможно.
Глава двадцать четвертая. Алекс зализывает раны
«Девять лет назад я писала в дневнике, что мне надо принять самое важное в жизни решение. Лила слезы, жаловалась на несправедливость судьбы. Знала уже, что оставлю Мари, но все равно ныла, сетовала. Боже мой какая я была идиотка! Простить себя не могу.
Глупости своей не принимаю, жестокости, недалекости.
Она жила во мне, а я грызла ее за это своими черными мыслями, своим недовольством. Ее сердечко билось, а я не хотела этого, считала детскую жизнь ошибкой и иронией судьбы.
Мне все чаще кажется, что, впечатывая, обращая в слова мысли о том, что ребенок мне только помешает, свяжет по рукам и ногам, я накликала то, что случилось.
Девять лет… И мне снова – принимать решение. Уйти или остаться? Уйдя туда, останусь ли я? Но оставшись, уйду точно…»
Алекс бережно закрыл тетрадь. Он словно слышал голос Кайры, говорил с ней. От этого было одновременно и легче, и тяжелее.
Он уже давно жил на острове среди моря. «Дайна» – это было написано на бело-голубом флаге, который развевался на крыше крошечного домика в глубине острова. Может быть, это было названием клочка земли, куда занесло Алекса.
Был ли этот остров фантазией клиента или существовал где-то на самом деле, он не знал, но был благодарен тому, кто заказал эту проекцию. Ручей с пресной водой, небольшой запас еды, удочки, с помощью которых Алекс научился ловить рыбу, – спасибо тебе, незнакомец.
Алекс был рад, что отыскал этот остров, и собирался пробыть тут подольше, собраться с мыслями, прежде чем отправиться дальше. Здесь можно было часами сидеть и смотреть на море, а потом завернуться в одеяло и уснуть прямо на берегу. И увидеть сон. Сны – вот все, что у него оставалось. В снах была Кайра.
Потеряв ее, он долго метался по проекциям, перебегая из одной в другую в бесполезных поисках. Знал, что ничего не выйдет, но не мог остановиться. Голова кружилась, кровь лилась из раны, унося с собой жизнь. Алекс мчался, пока хватало сил, а потом упал в проекции, имитирующей зал ресторана, и вырубился.
Из ресторанного зала, немного придя в себя, он перебрался в более подходящее место, где можно было лежать не на полу, а на кровати – кажется, это был номер в гостинице. Или небольшая квартирка. Там он провел долгие часы (или дни?), в основном спал. Есть Алекс не мог и не хотел, да еды там и не было, только пил воду в перерывах между пробуждениями.
В проекции была большая ванная комната, из крана текла горячая вода, и он смог смыть кровь и пот, очистить тело от грязи. Кажется, уже одно это подействовало, как лекарство.
Жало «мухи» не было ядовитым, антибиотики, что были в рюкзаке у Кайры, не дали ране загноиться. Он поливал ее антисептиком, накладывал повязки, бинтовал, глотал обезболивающее, когда боль становилась невыносимой, и никогда не думал о бесполезности всего этого.
Алекс по-прежнему хотел жить и не стыдился своего желания. А еще верил, что рано или поздно отыщет Кайру. Знал, что девушка выжила. Сложно было представить себе, как ей удалось спастись, но это все же произошло.
То была не вера, а уверенность.
«Однажды я встретила саму себя. Увидела спящей на поляне, под деревом. Сначала не поняла, кто это, подошла ближе… Это была я, но не совсем. Трудно объяснить. Внешность почти такая же, но на лице – заживший шрам. Большой уродливый рубец через всю щеку. Выходит, с ней – со мной! – случилось что-то, другая-я боролась, попала в переделку…»
Кайра рассказала ему об этом в самом начале их знакомства. Тот шрам, о котором она говорила, должен был остаться от удара паукообразного монстра. Кайра видела себя после того, как они потеряли друг друга. Во всем этом сложно было разобраться, но Алекс давно оставил попытки понять логику Пространственной Зоны. Ее не было вовсе, либо она была ему недоступна.
Там же, в проекции, где приходил в себя после ранения, Алекс окончательно уверился в том, что Зона – непостижима. И что она, словно живое существо, играет с теми, кто оказывается в ее власти.
Как-то, проснувшись, Алекс сполз с дивана и побрел в ванную. Мучила жажда, пить хотелось, как никогда в жизни. Казалось, он высох, словно древнеегипетская мумия, даже внутренности склеились.
Оказавшись в ванной, Алекс засунул голову под кран, умылся и жадно выпил два стакана холодной воды с привкусом хлорки. В ванной было большое, от пола до потолка, зеркало. Алекс задержался возле него, разглядывая свое отражение.
Ему казалось, что перед ним – совсем другой человек. Вовсе не тот, который Бог знает, как давно вошел в Пространственную Зону в компании таких же юных, беззаботных, наивных балбесов.
Сколько ран появилось на теле! Укус морской бестии, следы от избиения Даниилом и Мопсом, не зажившая еще рана, которую нанесла тварь-«муха». Но гораздо больше ран было в душе. Невидимых, но, тем не менее, явных, наложивших несмываемую печать на внешность.
Возле губ появилась складка – знак того, что прежде он чаще улыбался, а теперь научился страдать. В выражении лица больше не было готовности удивляться и радоваться. Исчезла открытость взгляда, на смену ей пришли настороженность и затаенная горечь. Плотно сжатые челюсти отражали постоянное напряжение.
Нет, Алекс не постарел, но стал выглядеть взрослее. Изменился навсегда, и прежним ему не стать.
Он уперся лбом в прохладную поверхность, оказавшись лицом к лицу со своим отражением. Постоял так, потом отстранился и произнес с невеселой усмешкой, глядя себе в глаза:
– Когда я пришел сюда, то еще не знал, что Кайра давно оказалась в Зоне. И что те трое, Мопс, Даниил и бедолага-клерк тоже уже здесь. Если бы мог, сказал бы себе: «Готовься».
Алекс отошел от зеркала, взялся за ручку двери, собираясь выйти, и его вдруг обдало ледяным холодом.
«Трое уже здесь. Готовься», – услышал он в зеркальном лабиринте! Не эти ли слова Алекс только что произнес? Он, сегодняшний, каким-то образом сказал это себе – тогдашнему! Вырванные из общего контекста, слова прозвучали в тот момент, как предостережение.
Предостережение, к которому он не прислушался. Но даже если и захотел бы, все равно не сумел ничего предотвратить.
… С той поры, как они с Кайрой расстались, минуло много времени. Десятки, десятки снов, не считая того забытья, в котором Алекс находился в первое время после ранения. Всюду он таскал за собой рюкзак Кайры, в котором были ее вещи и проектор – самая бесполезная вещь на свете.
Долгое время Алекс не прикасался к дневникам Кайры. Доставал лекарства, бинты, нитки, чтобы зашить разорванную водолазку, но не трогал одинаковые пухлые книжки в темно-коричневых переплетах. Их было пять штук.
Потом все же решился и с тех пор читал то, что мог понять. Читал, и ему казалось, что Кайра где-то рядом. Она вела записи на двух языках. Все, что касалось работы, научных исследований, писала по-английски, и Алекс не надеялся разобраться в строгих рядах букв.
А вот о личном рассказывала на русском, на языке своей матери. Правда, в детстве и юности дневников она не вела, привычка доверять свои мысли и чувства бумаге появилась у нее позже. Примерно в то время, когда она поняла, что беременна от своего научного руководителя.
Алекс был потрясен, когда узнал, что отцом Мари был Саймон Тайлер. С другой стороны, чего уж изумляться: Кайра, как выяснилось, о многом умалчивала, а порой и обманывала его, и это было не слишком-то приятно сознавать.
«Я, наверное, дурной человек, ужасный, – писала Кайра. – Оправдывает меня только то, что я заблуждалась абсолютно искренне. Слава Богу, не брала греха на душу, не уводила его из семьи. У Саймона не было жены и детей, которые пострадали бы от последствий моей ошибки.
История стара, как мир: наивные студентки часто влюбляются в преподавателей, ученицы – в своих учителей. Это именно влюбленность, почти никогда не переходящая в истинную любовь. Это восхищение, преклонение, которое проходит, когда твой кумир спускается с пьедестала и до тебя, наконец, доходит, что это самый обычный человек.
Выясняется, что он бывает слаб и порою глуп. Что, как и все люди, забывает положить грязные носки в бельевую корзину, не закручивает колпачок тюбика с зубной пастой, страдает от несварения желудка. По утрам изо рта у него плохо пахнет, и говорит он не только о науке.
Пять лет – целых пять! – мне казалось, что я буду самой счастливой на свете, если он когда-нибудь обратит на меня внимание. Увидит перед собой не только перспективную студентку, но и привлекательную женщину.
И вот это случилось, и Саймон каждый день твердит, как любит меня, говорит, что скоро мы поженимся, а я… Я понимаю, что не могу с открытым сердцем сказать ему то же самое! Остается улыбаться через силу, врать сквозь зубы, и я улыбаюсь и вру.
Наш ребенок должен родиться через три месяца. Делать аборт поздно, все кругом поздравляют нас с Саймоном. Он гладит меня по животу, он счастлив, как никогда, я читаю это в его глазах, и у меня не хватает духу увернуться от его губ, рук, слов…»
Алекс часто перечитывал эти строки и спрашивал себя: а что, если и его Кайра тоже разлюбила? Может, Даниил был прав, когда говорил, что Алекс всего лишь подвернулся ей под руку, когда она была одинока и несчастна? Никакая это не любовь, а только воля обстоятельств.
Нет, не хотелось в это верить.
Из записей в дневнике Алекс знал, что Саймон Тайлер прежде был женат на своей бывшей однокласснице, но брак продержался всего год. Расставшись с юношеской любовью, доктор целиком и полностью посвятил себя науке. Его даже иногда подозревали в нетрадиционной ориентации, потому что никогда не видели в обществе женщин.
А потом в его жизни появилась Кайра. Они сошлись, когда она окончила вуз и осталась на кафедре заниматься научной работой, писать диссертацию.
«Мари родилась чуть раньше срока. Сейчас ей три недели от роду. Она очень слабенькая, плохо спит, плохо ест, к тому же у меня нет молока из-за мастита. Боли были ужасные, я и сейчас не могу вспоминать об этом без содрогания.
Саймон пригласил няню мне в помощь, но эта женщина с писклявым голосом, полными белыми руками, похожими на подушки, с понимающей улыбкой Джоконды меня бесит. Я чувствую, что она презирает меня, мою неспособность заботиться о собственном ребенке. Саймон утверждает, что мне все это чудится, что Эльза опытная, хорошая, доброжелательная, но я ощущаю иное, и ему меня не переубедить.
Кажется, я никогда не чувствовала себя такой бесполезной, никчемной и усталой. Я все время хочу спать и постоянно плачу. Мне хочется отправиться в лабораторию, там мой настоящий дом. Там моя душа, а вовсе не возле кроватки с капризным, сморщенным, плачущим существом!
Я пытаюсь, но никак не могу найти в своей душе хотя бы проблеска любви, нежности, трепета, преклонения перед новорожденной дочерью. Я не могу благодарить Бога, который позволил мне стать матерью, больше того, я злюсь на него за это!
Знаю, знаю! Ужасная дикость – писать такое. И даже думать об этом. Вчера я не выдержала, психанула и наговорила Саймону всяких грубостей. Позволила себе быть честной, в конце концов. Сказала даже, что не готова быть матерью и хочу вернуться на работу.
Думала, он меня ударит – отец бы точно не стерпел. Но Саймон принялся меня успокаивать, говорить, что я просто еще слишком молода, растеряна, напугана своим материнством. Начал объяснять, что такое часто случается, а потом, я слышала, консультировался по телефону со знакомым психотерапевтом.
Думаю, скоро Саймон начнет пичкать меня антидепрессантами и водить на сеансы. Не может же он допустить, чтобы его женой была истеричка, которая днями напролет рыдает в подушку и отказывается от собственной дочери!»
Кайра и Саймон так и не поженились. Она все время искала предлоги, переносила дату венчания. Они стали ссориться, и в итоге Кайра ушла от него, забрав с собой Мари. К тому времени послеродовая депрессия – или что там творилось с Кайрой на самом деле? – прошла. Она приняла свою дочку, полюбила по-настоящему. А через полтора месяца потеряла.
С той поры прошло много времени, но Кайра, видимо, так и не перестала винить себя в том, что мало любила свою дочь, не хотела ее рождения, поначалу не могла стать для Мари хорошей матерью.
А также в том, что оказалась причастной к смерти ее отца.
Глава двадцать пятая. Саймон Тайлер и «Территория без возврата»
«Этот день должен был стать великим. Все твердили об этом, как попугаи, и только во мне с каждой минутой нарастал страх.
Как можно было решиться на такое? Я не верила, что он отважится.
Вчера я впервые за последние несколько лет отправилась домой к Саймону. Хотела поговорить, вернее, отговорить его.
Шла с опаской, думала, мне будет тяжело оказаться в доме, в котором я прожила почти два года. В места, наполненные воспоминаниями – особенно в те, где ты прежде был счастлив, трудно возвращаться, если от былого счастья не осталось и следа. Твое мертвое счастье разлагается в каждом углу, и само место словно бы прокисает, начинает дурно пахнуть.
Однако вопреки моим ожиданиям, чувствовала я себя в его доме вполне сносно. Даже грусть была ностальгическая, легкая, а не давящая. Наверное, сыграло роль то, что после смерти Мари мы с Саймоном не стали врагами, наоборот, сблизились, как никогда. Я иногда думала, что если бы мы были так близки прежде, то ни за что не расстались бы… Но это, конечно, иллюзия. Как говорится, история не знает сослагательного наклонения.
В том, что мы снова стали тем, кем были когда-то – друзьями, партнерами, единомышленниками, конечно, заслуга Саймона, не моя. Он поддерживал меня, как никто, никому не позволял слова дурного обо мне сказать. Я не могла дышать от чувства вины, а он находил правильные слова и вытягивал меня из болота. Саймон позволил мне вернуться к работе, и благодаря этому я выжила, не сломалась, не опустилась на дно.
Мы стали частью одной команды, вместе стояли у истоков открытия Пространственной Зоны, и до недавнего времени я верила, позволяла себе верить, что жизнь моя, наконец-то, идет по правильному пути.
Верила, пока Саймон не стал одержимым. Пока не решил отправиться в Нулевое измерение.
Он открыл мне дверь и, кажется, не удивился моему приходу. Проводил в гостиную, предложил выпить.
Мы сидели на диване, потягивали белое вино, пытались вести светскую беседу, подступая к главному.
– Ты пришла разубедить меня, не так ли? – спросил Саймон, и я услышала скрытую агрессию в его голосе.
– Ты мне слишком дорог, – ответила я. – А то, что ты собираешься сделать, слишком опасно, и тебе это известно не хуже, чем мне.
– Когда-нибудь это нужно сделать. И кто должен пойти, если не руководитель проекта? Ты? Или Теана? А может, лучше пожертвовать уборщиком помещений – его не жалко?
Я видела, что он заводится.
– Саймон, никто не спорит, сделать это нужно. Но сейчас еще рано. Мы пробовали отправлять в Нулевое измерение только предметы, растения, крыс и кошек.
– Все они благополучно возвращались, не так ли?
– Да, но это не мыслящие существа. Должно пройти время…
– У меня нет этого времени! – взорвался он. – Мне пятьдесят три, Кайра, и я не хочу объявить о главном открытии своей жизни в семьдесят!
– Это глупости! – не выдержала я. – Ты известный ученый с мировым именем, и к тому же находишься в отличной физической форме. Тебя ждут еще как минимум тридцать лет плодотворного труда. Неподготовленным бросаться в Пространственную Зону только из-за научных амбиций и собственного тщеславия…
– Дорогая моя, помнится, из-за, как ты изволила выразиться, «научных амбиций и собственного тщеславия» ты ребенка не желала рожать.
Это был удар ниже пояса, я никак не ожидала такого от Саймона. Правда, я понимала, что он просто ляпнул, не подумав. Сорвалось – чего уж там, бывает. К тому же он и сам сознавал, что не стоило ему бросать мне в лицо этой фразы. Принялся извиняться, говорить, что свалял дурака и вовсе так не думает. Я не стала надувать губы, тем более, что, в общем-то, он был прав, но дальнейшего разговора не получилось. Вскоре я ушла, так ничего и не добившись.
– Всю ночь не спала, – призналась Теана. Мы с ней пришли в лабораторию первыми, почти на час раньше остальных. – Неужели это случится сегодня?
На девять лет старше меня, Теана всегда выглядит безупречно. На работу приходит, как на модный показ, разрушая образ ученого, которому плевать на собственную внешность. Никаких джинсов, мышиных «хвостов» на затылке и туфель без каблука – прическа, макияж, духи, шпильки, костюмы из последних коллекций. У Теаны прекрасное чувство вкуса и богатый любящий муж. При этом она умна, как черт и, мне кажется, самая талантливая в нашей группе.
Теана обожает Нулевое измерение. Пространственная Зона ее завораживает. Перспективы, которые откроются перед человечеством в том случае, если оно станет практиковать выходы в Пространственную Зону, Теана считает чуть ли не божественным даром. От ее фанатизма мне не по себе, но я стараюсь это скрывать. Мы все считаем друг друга близкими людьми.
– Боюсь за Саймона, – сказала я, и Теана принялась убеждать меня, что это напрасные страхи. Может, для того я ей об этом и сказала, чтобы она убедила меня, мол, не стоит так переживать.
Только все равно ничего у нее не вышло.
Разговор не клеился, и Теана уткнулась в свой компьютер. Пришли Майкл и Джон, последним явился Саймон. Я смотрела на него, чувствуя, как ноет сердце.
Он был сегодня так молод, воодушевлен и хорош собой! Шутил и одновременно был собран и сосредоточен. Мне показалось, что я снова – восторженная студентка, которая чуть дыша слушает его блестящие лекции. И не было ничего – прожитых лет, обид, боли, смерти малышки Мари, несостоявшегося брака…
… Я не смогла отговорить его, а больше никто не пытался. В девять часов одиннадцать минут доктор Саймон Тайлер вошел в Пространственную Зону, совершив величайший подвиг во имя науки.
Не буду писать здесь о том, как осуществляется выход в Нулевое измерение. Все технические моменты я подробно описывала не раз. И в дневниках, и в многочисленных статьях, которые мы писали и публиковали, все пятеро. Правда, отношение к ним было скептическое, научная среда приняла наше открытие настороженно, до широкой общественности информация не доводилась. Саймон полагал, что все изменится, когда в Пространственной Зоне побывает человек. Побывает – и расскажет обо всем.
Доктор Тайлер вошел в перекрестье волн, пропал и появился снова спустя пятьдесят шесть минут.
Беда в том, что настоящий Саймон так и не вернулся из Зоны. Она его не отпустила.
Я пишу эти строки спустя неделю после его страшной смерти. Раньше просто не могла – вообще ничего не могла, будто умерла вместе с ним, ушла в темную яму, куда его опустили.
– Саймон не должен был умереть, – как робот, повторяла я раз за разом, никакие другие слова не шли с языка.
– Это был его выбор… Великий ученый… Трагедия… – шелестело вокруг.
Я ненавидела всех, кто пришел на кладбище. И себя ненавидела тоже. Как я могла оставить его одного?
Выйдя из Пространственной Зоны, Саймон не произнес ни слова. Мы вчетвером наперебой расспрашивали его, тормошили, но он ничего не сказал. Только смотрел прямо перед собой остановившимся, до странности пристальным взглядом, как будто видел что-то недоступное нашему пониманию.
Саймон ушел домой, и больше мы его не видели. На следующий день он не явился в лабораторию, не отвечал на звонки. Мы гадали, что случилось, так и сяк судили-рядили, что делать, но ничего не решили.
– Может, съездить к нему? – предложила я.
– Думаю, он никого не хочет видеть, даже тебя, – ответил Майкл.
– Надо дать Саймону время все осмыслить, – поддержала его донельзя расстроенная Теана, которая впервые выглядела не так ослепительно, как всегда. Даже макияж нанесла небрежно и волосы не уложила.
После я не могла простить себя, что послушала их и не поехала. Мне бы следовало сломать замок или выбить окно, если бы Саймон не захотел отворить дверь, связать его по рукам и ногам, сидеть возле него, пока он не придет в себя. Приложить любые усилия, на все пойти, только бы не дать ему совершить то, что он натворил!
Мы все были подавлены, но верили в лучшее. Только лучшее не наступило.
Ночью Саймон позвонил мне, и только тогда я помчалась к нему.
Меня опередили полиция и пожарные. Я узнала, что Саймон облил бензином и поджег себя и свой дом. Полыхало так, что зарево было видно, наверное, из дальнего пригорода. Ничего не осталось – только пепелище. Бесценные заметки, книги, наброски статей, дневники сгорели вместе с Саймоном.
– Я уничтожу все. Ты должна сделать то же самое. Никогда не приближайся к Территории без возврата, – таковы были последние слова моего учителя, друга, любовника, отца моего единственного ребёнка.
Услышав его голос среди ночи, я моментально проснулась и жадно ловила каждое слово Саймона. И все же теперь мне почему-то кажется, что ничего этого не было. Просто не могло быть.
Потому что не мог Саймон – остроумный, рассудительный, уравновешенный человек – плакать в трубку, как пятилетний ребенок.
Не мог он говорить нервным, тонким голосом, срываясь на крик.
Не мог сказать мне, что предпочитает умереть, только бы забыть.
– Ты не понимаешь, что там! Но самое ужасное, что оно совсем рядом с нами! Боже, какая тонкая грань! Оно может оказаться тут, наши миры смешаются, и человечество погибнет!
– О чем ты, Саймон? Что ты видел?
– Сколько меня не было? – вопросом на вопрос ответил Саймон.
Я ответила.
– Минут? – он засмеялся каркающим смехом. – Это были даже не часы, не дни. Скорее уж годы. Долгие годы.
– Что там было, Саймон? – снова спросила я.
И вот тут он заплакал. Бормотал что-то, я не могла разобрать слов. А потом ясно и четко проговорил:
– Ни в одном человеческом языке нет слов, чтобы это описать. Я был мертв, но вместе с тем жив. Нельзя побывать в Нулевом измерении и остаться человеком. Это вообще никакая не Пространственная Зона, не Нулевое измерение, это Территория без возврата! Жестокий немой мир, который молчит в ответ на твои мольбы, но зато слышит и чувствует твои страхи.
– Послушай, Саймон, милый, ты просто перенервничал…
Я знала, что несу чушь, но мне нужно было как-то успокоить его. Только он не желал слушать.
– Люди еще в древности чувствовали, что Территория близко, что она смыкается с нашим миром. Не все, но многие это понимали, знали и боялись. Представь себе яблоко, висящее на ветке. Мы, все человечество, – тонкая кожура. А мякоть яблока, зернышки, ветка, на которой оно висит, ствол дерева, сад, где растет яблоня – весь этот огромный, чуждый мир и есть Территория!
Дальше он говорил и вовсе несусветное.
– Затаиться – вот что нужно. Сидеть тихо, чтобы они – и с внутренней стороны, и с внешней – никогда не узнали о нашем существовании. Или, если им все же известно, позабыли о нас! Ничто не должно прорваться к нам, иначе кожура с яблока будет счищена и выброшена. Безумием было лезть туда, Кайра! Пойми! Полнейшим самоубийственным безумием!
После этих слов он сказал, что хочет уничтожить все, и умолял меня сделать то же самое.
Мне не удалось спасти его. Я дважды не нашла слов, чтобы остановить Саймона – ни тогда, когда он собирался в Пространственную Зону, ни в ту ночь, когда решил уйти из жизни.
Его голос в те последние минуты звучал, как расстроенная скрипка. Саймон был несчастен, безумен и, несомненно, верил тому, что говорил. Что-то там, в Зоне, затуманило его мозг, устрашило, и я не сумела помочь ему отойти от края, как он однажды помог мне…»
Глава двадцать шестая. Тени прошлого
Разумеется, Кайра не послушалась Саймона, не сделала того, о чем он так страстно просил.
Она долго приходила в себя после случившегося, тяжело переживала самоубийство доктора Тайлера. Горевала о нем и раз за разом корила себя за нерасторопность и непредусмотрительность, за то, что не была достаточно убедительна, пытаясь остановить Саймона. Страницы дневника, как и после смерти Мари, сочились болью, страданием, гневом.
Но своих записей и результатов исследований Кайра не уничтожила. С головой уйдя в работу, она вместе с остальными продолжила поиски, пытаясь докопаться до истины. Ей необходимо было узнать, что случилось с Саймоном в Пространственной Зоне, можно ли было этого избежать.
В итоге Кайра, как и все другие члены команды, пришла к выводу, что у Саймона случилось помутнение рассудка. Доктор Тайлер вышел в Пространственную Зону и, видимо, встретился там с чем-то, к чему его психика оказалась не готова. Что-то напугало его до чертиков, вот ему и стала мерещиться всякая псевдонаучная мистическая чушь.
Проблема в том, писала Кайра дальше в своем дневнике, что Саймон Тайлер совершил большую ошибку. Он просто не был должным образом подготовлен к выходу в Пространственную Зону, стал жертвой собственной торопливости, опрометчивости.
То есть дело в нем самом и в трагических обстоятельствах, а никак не в «Территории без возврата», которая опасна для людей! Если же выходить не просто в случайно выбранную точку Пространственной Зоны, но в специально подготовленную проекцию, созданную в ней, то все будет иначе.
Дальше случилось так, как мечтал несчастный доктор Саймон: открытие обнародовали, были придуманы Порталы, выход в Пространственную Зону стал обыденной реальностью. Гении, подарившие человечеству эту возможность, сделались настоящими героями, подлинными звездами.
О Саймоне и рискованном эксперименте, стоившем ученому жизни, предпочитали не упоминать и вскоре забыли. Почти никому не было известно ни о пятом исследователе, ни о том, чем закончилась первая попытка выхода в Пространственную Зону.
Четверо ученых молчали о ней, в числе посвященных были лишь немногие. Алекс, например, как и большинство, слыхом не слыхивал о Саймоне Тайлере и его трагедии.
А если бы слышал – стал бы пользоваться Комнатами?
Алекс не мог ответить себе на сложный вопрос, как ни старался. А вскоре перестал размышлять на эту тему. Прочтя дневники Кайры от корки до корки, он спрятал их, засунул поглубже на дно рюкзака, чтобы больше к ним не возвращаться.
Он продолжал вести учет времени, проведенного им в Пространственной Зоне. Это было единственное, за что он мог зацепиться, единственное, что создавало некое подобие стабильности.
Пятьсот шестьдесят два сна. Если сны – это дни, то он находился в Зоне без Кайры уже больше года. А если сложить все время, проведенное здесь, то получится года три, не меньше. Чем обернулось это время там, в реальности? Сколько лет прошло с тех пор, как он потерялся в Пространственной Зоне?
А может, минуло лишь несколько часов? Ведь Саймон, который, по его словам, пробыл на «Территории без возврата» долгие годы, в пересчете на земное время отсутствовал меньше часа.
Какое-то время Алекс постоянно крутил в голове мучившую его мысль, но потом устал и бросил. Что толку думать на эту тему? Несколько часов, несколько месяцев или лет – все равно.
Алекс переходил из проекции в проекцию в поисках Кайры, но нигде не находил девушки. Шансы встретиться с нею были невелики, но они все же были, и Алекс не терял надежды. По крайней мере, пока число прожитых снов не перевалило за три сотни.
Однако и потом продолжал верить, хотя усилием воли и запретил себе заходить в каждую проекцию, трепеща и надеясь на чудо. Просто жил, просто шел.
За это время повидал немало, хотя смертельные опасности почему-то перестали встречаться. Или же, что вероятнее, Алекс научился правильно вести себя.
Входя в проекцию, теперь он не отходил далеко от Портала, осматривался. И если хоть что-то настораживало его, то сразу шагал обратно. Не рассуждая, не пытаясь убедить себя, что ничего тут нет страшного. Быть может, это не раз спасало ему жизнь.
В подходящих проекциях, где чувствовал себя комфортно, где были подходящие условия, Алекс задерживался подольше. В одном бревенчатом домике с печью и баней, одиноко стоявшем в лесу, он провел больше месяца.
Там были еда, вода, дрова для растопки и свет, а еще – богатейшая библиотека, что важно – на русском языке. Алекс проглатывал один том за другим, гулял, наслаждался покоем. Проекция была зимняя, и Алекс даже несколько раз катался на лыжах. Уйти пришлось, когда кончились припасы.
Раз двадцать или чаще ему встречались Обитатели. Безобидные, из обслуги. Алекс настолько истосковался по человеческому общению, что пытался общаться с ними. Задавал вопросы, касался, заглядывал в глаза.
Ничего путевого не получалось: несмотря на внешнее сходство с человеком, людьми Обитатели не были. Они произносили заученные фразы, предлагали еду, выпивку, услуги массажа, партию в покер. Одна красавица-Обитатель настойчиво и бесстыдно предлагала себя.
Каждый раз, выбираясь из подобной проекции, Алекс впадал в тоску, долго не мог успокоиться. Невыносимо тяжело было видеть эти пародии на людей, которые казались ему издевательством над человеческой природой. В итоге Алекс перестал заходить в проекцию, если видел там Обитателя: сразу делал шаг обратно в Портал.
За все время пребывания в Пространственной Зоне Алекс так и не понял принципа ее функционирования. А после одного кошмарного случая и понять уже не пробовал.
Как-то он очутился в симпатичном лесочке. Чуть дальше, за деревьями, виднелась залитая солнцем поляна. Но не это было первым, на что Алекс обратил внимание.
Запах – вот что вызвало смутное чувство узнавания. «Я уже был здесь», – подумал он. Пахло земляникой. Нагретые солнечными лучами ягоды источали густой и сладкий аромат, который отзывался в сердце тоской.
В следующее мгновение Алекс услышал голоса – мужской и женский, и заливистый смех – смеялась женщина.
Не просто женщина, понял он, потрясенный, ошарашенный. Смеялась Кайра! Это был ее голос, ее смех! Ее и… его собственный.
Алекс, осторожно ступая, прошел вперед, встал за одним из деревьев, и перед ним открылась огромная поляна, усыпанная ярко-алыми точками – ягодами земляники.
Прежде, чем он увидел себя самого и Кайру, в памяти всплыл тот счастливый день, который они провели здесь. Любили друга на зеленом покрывале из травы, собирали ягоды, разговаривали, целовались. Алекс тогда подумал, что навсегда запомнит этот день…
А теперь вот день напомнил о себе, внезапно вернувшись к нему.
«Мы не попадем сюда больше», – с сожалением сказала Кайра, но оказалась не права.
Алекс стоял, притаившись за деревом, и с изумлением, граничащим с ужасом, смотрел на молодых влюбленных. Не слышал их разговора, но ему и не нужно было. Он знал, о чем они беседуют.
Как странно, как дико было смотреть на себя самого! Как жаль ему было того парнишку, каким он был в тот момент. Не ведал еще, что уготовила ему Пространственная Зона.
А Кайра! Алекс не мог наглядеться на нее, такую нежную, прекрасную, восхитительную. Он так сильно тосковал по ней в тот миг, что еле сдержался, чтобы не выбежать на поляну, где они сидели, и не сжать ее в объятиях.
Что будет, если он сейчас сделает это – схватит Кайру, поднимет на руки, унесет в Портал?
Что тогда станет с Алексом – нет, не с Алексом, с ним самим?!
Голова шла кругом, он не мог сообразить, что делать. А может, правильнее будет выйти к ним и предупредить о грядущей опасности? Рассказать, что их ждет?
Но вдруг это окончательно все испортит, нарушит непонятное с точки зрения нормальной человеческой логики, но все же существующее равновесие Пространственной Зоны?
В какой-то момент Алекс неловко переступил с ноги на ногу, и ветка хрустнула, привлекая внимание его двойника на поляне. Алекс поспешно спрятался, сердце отчаянно колотилось.
Спустя несколько мгновений он решился выглянуть из-за дерева, вновь взглянул на Кайру и Алекса. Тот, другой, махнул рукой в сторону опушки, где прятался Алекс, и громко сказал:
– Вон там что-то мелькнуло. Мне показалось, прошел кто-то.
– Человек? – донес ветер ответ Кайры.
Дальше они говорили тихо и взволнованно, стали собираться. Минута – и двойник подхватил рюкзак, тот самый, что висел сейчас на плече Алекса. С трепетом и болью наблюдал Алекс, как они быстро идут к Порталу, как вновь ускользает, исчезает из его жизни Кайра.
Девушка скрылась из виду, но ему так остро захотелось еще раз взглянуть на нее, что он забыл об осторожности и вышел из-за дерева. Кайру так и не разглядел, зато его двойник обернулся, почувствовав что-то, и они на секунду встретились взглядами. Алекс знал, что тот, другой, сейчас видит перед собой: чужака, как сказала Кайра, непонятно кого.
Они исчезли, и Алекс чувствовал гулкую, грохочущую пустоту. Это он, он сам был сейчас для себя чужаком, потому что не знал уже, кто он, где он, куда ему суждено прийти, через что пройти и что увидеть.
Пошатываясь, пьяной неуверенной походкой, еле волоча подгибающиеся ноги, Алекс вышел на поляну, где только что сидели Кайра и его двойник… Какой еще двойник! Он и сидел – только в прошлом! Но если это было прошлое, то почему оно повторялось, проигрывалось заново? Как можно быть одновременно там и тут?
Колени подогнулись, и Алекс повалился на траву, застонал, сжал голову ладонями. Слезы, неумелые, выматывающие, рвущие глотку, лились из глаз, и Алекс хрипел, кричал, проклинал безмятежную небесную лазурь, которая бесстрастно взирала на беснующегося внизу маленького человечка.
Алекс долго старался забыть земляничную поляну – место, где он сначала был счастлив, а потом погрузился в пучину черной безысходности. Это не сразу, но удалось, и с той поры минули уже десятки снов и сотни проекций.
Он видел многое. Даже слишком многое, и потому уверил себя, что нет в Пространственной Зоне ничего, что могло бы по-настоящему потрясти его, выбить из седла. Но, как всегда, ошибся. Зона снова, в который уже раз, явила ему чудо.
Глава двадцать седьмая. Письмо
Алекс оказался в этой комнате после долгой череды пустых и бесполезных проекций, в которых не мог задержаться. Он безумно устал, хотел спать, поэтому сначала, когда увидел, где оказался, подумал, что свалился где-то, уснул и видит сон – обманчивый, сказочный. Или же попросту спятил: бесконечное, бессмысленное хождение по проекциям лишило его рассудка.
Алекс снял с плеча рюкзак и поставил его возле ног. Протер глаза, чтобы убедиться, что все происходит на самом деле, что ему не чудится.
Медленно, боясь, что видение померкнет, рассыплется в прах, он обошел небольшую комнату. С благоговением коснулся стен, провел пальцами по корешкам книг на полке. Тронул струны гитары, и те отозвались печальными, тающими нотами. Поправил лежавшую на диване декоративную подушку в форме улыбающегося подсолнуха. Эту подушку ему подарила бабушка. Алексу было тогда восемь лет. Бабушка вскоре умерла – это был ее последний подарок любимому внуку.
Он очутился в своей собственной комнате. Никакой ошибки быть не могло. Со всех сторон его обступили знакомые, дорогие сердцу, хотя и полузабытые уже вещи. Он знал историю их появления в его «личном пространстве» – так Алексу нравилось называть свое обиталище.
Любимый ночник, похожий на кокон из белых ниток, который не нравился маме, хотя она не говорила об этом сыну. Полосатые занавески. Плед на диване – тоже в разноцветную полоску: оттенки «вырви глаз», смеялся отец.
А вот высоченный зеркальный стенной шкаф – Алекс отражался в зеркале в полный рост. Он раздвинул дверцы: внутри была развешена на плечиках его одежда, стопочками было сложено белье, футболки, джинсы. В жизни у него не особенно получалось следить за порядком, но тут, в проекции, все лежало и висело аккуратно, как будто мама, потеряв терпение, велела ему прибраться, и он послушался.
Прямо перед окном, уставленным цветочными горшками, серебрился Портал. Алекс сел на диван. Что все это значит? Голова шла кругом, он плохо соображал.
«А что, если это – конец?» – пришло ему на ум.
Возможно, Пространственная Зона решила, что достаточно наигралась с ним, а он достаточно настрадался. Его пребывание здесь вовсе не было бессрочным, как ему казалось. Пришла пора остановиться, закончить свой путь, прекратить бег. Если выбирать между вариантами, где оборвать гонку и наконец-то отдохнуть, то разве найдется место лучше собственной комнаты?
Смерть сама по себе больше его не пугала – страшили лишь возможные предсмертные мучения. Он и так уже не жил, а только гнался за подобием жизни. В рюкзаке лежали таблетки, к которым он не притрагивался, – сильное успокоительное. Как просто! Выпить их все сразу, лечь на диван, укрыться с головой и заснуть.
А проснуться уже в другом мире. Где угодно, хоть в аду, если он существует, только не в Пространственной Зоне.
Алекс думал об этом спокойно. Он знал, что, оказавшись здесь, в этой комнате, он не сможет уйти, чтобы продолжить и дальше мчаться по проекциям. Нет у него для этого сил, решимости, желания.
Взгляд упал на электронную тетрадь, лежащую на столе. Алекс вспомнил, что вскоре после новогодней ночи ему предстояло сдавать сессию, и первым в списке значился экзамен у Зверя. Как он боялся «завалить», и какими смешными, детскими выглядели теперь эти нелепые страхи!
Повинуясь ностальгическому порыву, Алекс подошел к столу и взял тетрадь в руки. Взял – и его словно приморозило. По спине побежали мурашки, руки задрожали, он едва не выронил электронное устройство.
Крупными буквами на экране было напечатано: «Возвращайся, Алекс».
Два слова, всего два, но они перевернули его душу.
Нет, эта комната – не очередная головоломка Пространственной Зоны, не место, где ему предложено умереть! Кто-то специально создал эту проекцию для него, для Алекса!
Этот человек знал, что он исчез, и ждал его возвращения. Не «кто-то», а родители – больше некому.
– Мама! Отец! – громко сказал Алекс, словно ожидая, что они откликнутся и помогут.
Но они уже помогли… Надпись в тетради – это ведь ключ, намек, подсказка. Где-то здесь, в комнате, родители спрятали нечто, способное вернуть Алекса из Пространственной Зоны. Прямым текстом указать на это они не могли, чтобы не воспользовался кто-то другой.
Если бы в комнате оказался не Алекс, а посторонний человек, то призыв «Возвращайся!» ничего бы ему не сказал. Он адресован только Алексу, а значит, он должен догадаться о смысле этой фразы.
Алекс пробежал по комнате туда-сюда, стараясь сконцентрироваться, привести мысли в порядок. Ответ пришел внезапно, словно кто-то прошептал ему на ухо, и он даже засмеялся, до чего все просто.
Конечно, отгадка может крыться только в одном месте. Удивительно, как он сразу не догадался, – все же очевидно. Алекс подошел к полке и взял в руки деревянный сундучок, который папа привез ему из Испании. Пираты, корабли, клады, зарытые на необитаемых островах – Алекс буквально бредил всем этим. И прятал в сундучке свои сокровища.
Чтобы открыть шкатулку, нужно постараться: это была довольно хитроумная конструкция. Поворот ключа результата не давал – необходимо было отыскать скрытую пружину и надавить на нее.
Алекс сделал все, как надо, и крышка приоткрылась. Внутри лежал белый плотный конверт. Он осторожно вытащил его – конверт был заклеен. Алекс поднес его к окну, чтобы взглянуть на свет. В конверте, похоже, находился лист бумаги и что-то еще.
Волнуясь так, что, кажется, забывал дышать, Алекс вскрыл конверт. Там, действительно, находился сложенный пополам лист бумаги и еще один маленький запечатанный конвертик.
Он развернул лист бумаги и прочел: «Здравствуй, Алекс!»
Письмо.
Письмо, которое непостижимым образом нашло его в Пространственной Зоне.
«Здравствуй, Алекс!
Я пишу тебе, не зная, прочтешь ли ты когда-нибудь эти строки. Я уже даже не знаю, надеюсь ли, верю ли… Прости. Я ведь не имею понятия, жив ли ты.
Ты остался в Пространственной Зоне, и в первое время тебя пытались искать, хотя всем с самого начала было ясно, что это бесполезно. Никто не возвращался из Зоны после закрытия Портала, обратной дороги нет. Это были просто попытки продемонстрировать, что предпринимаются какие-то усилия. Все закончилось уже к весне.
Закончилось для всех, кроме твоих родителей и меня. Если ты читаешь это письмо, то, наверное, удивляешься, причем тут я. Ты ведь вообще вряд ли замечал, что я есть на белом свете.
Худосочная девчонка с глазами-плошками и вычурным именем Иветта – тебе ведь не было до меня дела. Ты даже не помнишь, что мы с тобой давно знакомы…»
Алекс отвел глаза от строчек, озадаченно нахмурился. Действительно, почему Вета пишет ему? И что значит «давно знакомы»? Он был уверен, что впервые увидел Вету в конце августа, на собрании для первокурсников.
«Мы жили в соседних домах, пока вы с родителями не переехали в другой район. Один и тот же детский сад, но разные группы. И школа одна, но разные классы. И возраст один, только все другое – друзья, увлечения, игры.
Когда мы учились в первом классе, хулиган-третьеклашка обозвал меня пучеглазой лягушкой и закинул мой рюкзак на крышу гаража. Ты налетел на него, как коршун, хотя он был выше чуть не на голову. Заступился за меня и рюкзак мне вернул. А еще сказал, что никакая я не лягушка.
Наверное, в тот момент я и влюбилась в тебя. Вышло так, что на всю жизнь. Маленькая девочка, совсем ребенок, какие могут быть чувства? Но были чувства, были. И есть.
Ты не помнишь, не знаешь, не подозреваешь. Ты всегда был моей тайной – недостижимый, далекий, как кинозвезда. А после того, как ты исчез в Пространственной Зоне, мои шансы дотянуться до тебя, и без того-то призрачные, стали совсем крошечными. Но я все же пробую, Алекс.
Знаю, все это тебя не слишком-то занимает. Если произошло чудо, и ты читаешь мое письмо, то хочешь узнать о близких людях.
Наверное, не я должна сообщать об этом, не от меня ты должен такое узнавать… Мои слова причинят тебе боль, и мне самой от этого больно.
Твои родители были безутешны. Время шло, но они так и не смогли смириться с тем, что никогда не увидят тебя. Отец, как мог, поддерживал твою маму, старался держаться сам. Знаешь, как это бывает. Женщины выплакивают, проговаривают свое горе, но у мужчин это не получается. Оно точит и гложет их изнутри, пока не убьет.
Через полтора года после твоего исчезновения у Вадима Викторовича был инфаркт. Это случилось на работе, в офисе, он умер сразу, ничего нельзя было сделать…»
Алекс закрыл глаза, чтобы не видеть жутких, ранящих строк. Отца больше нет. Полтора года он ждал сына – так и не дождался.
Нет, Алекс не мог поверить. Папа жив! Он должен быть жив!
– Ты врешь! – выкрикнул он, комкая письмо. – Врешь!
Задыхаясь от горя, Алекс стиснул ладони в кулаки. Так и сидел, сгорбившись, сжавшись в комок. Потом преодолел себя, стал читать дальше – теперь уже с ужасом, потому что понял, что Вета скажет ему еще много страшных, непоправимых слов.
«Так вышло, что я очень сблизилась с твоими родителями. Набралась смелости, пришла к ним сразу же, на второй день, как стало известно, что ты пропал, и с той поры они стали мне родными. Знаешь, как бывает: общая любовь, общая беда…
На похоронах Вадима Викторовича твоя мама сказала, что знает, как помочь тебе вернуться.
«Если ты решишь, что это безумие, я пойму. Только не отговаривай, я все решила».
В самом начале, сразу после твоего исчезновения, мы с твоими родителями побывали у Теаны Ковачевич. Елена Николаевна надеялась, что та знает, как поступить, подскажет какой-то способ вернуть тебя.
Теана – очень хорошая женщина, Алекс. Она постоянно чувствовала свою вину за то, что вместе с коллегами открыла всем доступ в Пространственную Зону, которую считала злом, и жить ей с этим чувством было непросто.
Профессор предположила, что ты смог бы вернуться, будь у тебя проектор и проекция. Но как передать их тебе в Зону? Это ведь невозможно.
И вот, спустя полтора года, уже после смерти твоего отца, Елена Николаевна решила попробовать, а я взялась помочь.
Ты уже, наверное, и сам догадался, что мы делаем: заказываем Комнаты. Несколько раз в год, на протяжении уже долгого времени. Елена Николаевна тратит на это все, что зарабатывает, все свои сбережения.
Нас хорошо знают в «Лучших путешествиях», у них есть готовый шаблон под наш заказ. Проекция, которую мы заказываем, в точности воспроизводит твою комнату, Алекс, ту, откуда ты ушел 31 декабря 2040 года, чтобы отметить праздник.
Каждый раз мы отправляемся туда и оставляем в пиратской шкатулке проекцию для тебя. На ней – место, куда ты мог бы выйти. Мы долго выбирали его, и в итоге остановились на Научной университетской библиотеке. Не читальный зал, а Фонд, где хранятся бумажные книги. Тебе ведь они всегда нравились.
Кроме проекции, мы кладем в сундучок письма. Такие же, как то, которое ты держишь в руках. Одни написаны мной, другие писала Елена Николаевна. Как видишь, я пишу от руки – это мой способ говорить с тобой. Пусть это всего лишь монолог.
Я потеряла счет тому, сколько раз мы с твоей матерью заказывали проекции. Десятки таких комнат – хоть на одну ты все же должен натолкнуться в своих блужданиях. Хоть когда-нибудь.
Да, все это утопия. Думаешь, мы не понимали? Понимали. Даже не так. Это не утопия, а нечто вроде религиозного обряда. Ритуал, в действенность которого давно не веришь, но который совершаешь, потому что не можешь перестать.
Увы, дорогой мой! Наша с Еленой Николаевной идея была призвана, скорее, не вернуть тебя, а не дать твоей матери сойти с ума от тоски и одиночества. Облегчить ее горе. Она (и я вслед за ней) должна была делать хотя бы что-то, направленное на твое возвращение, и от сознания того, что мы не сидим сложа руки, что пытаемся, нам было легче. Это позволило Елене Николаевне выжить, понимаешь?
Если чудо свершилось, и ты читаешь это письмо или одно из десятков писем, что разбросаны по Пространственной Зоне в похожих друг на друга комнатах-клонах, то, наверное, думаешь, что в конце я скажу тебе, где взять проектор, чтобы вставить в него проекцию, которая лежит в конверте.
Но я не могу сказать тебе этого, Алекс, прости! Купить проектор – хотя бы один-единственный, и оставить в одной из проекций, надеясь на невероятное везение, было не по карману ни твоей маме, ни мне.
Знаю, я убила твою надежду.
Сейчас, когда я пишу тебе очередное письмо, за окном октябрь. Завтра у меня день рождения. Мне исполнится сорок восемь лет. В двадцать семь я вышла замуж и вскоре развелась. Знала, что ничего из этого брака не выйдет, так и случилось. У меня есть сын, его зовут Александр, ему девятнадцать. Видишь, как все вышло.
Я смотрю на сына, и мне кажется, что он чем-то напоминает тебя. Это, конечно, только иллюзия; никто, кроме меня, не разглядел бы сходства, но, быть может, моя любовь к тебе попрала законы генетики?
В последние три года я одна делаю то, что мы когда-то начали с Еленой Николаевной. Одна, Алекс. Твоей мамы уже нет, она умерла во сне и похоронена рядом с твоим отцом. Думаю, они обрели покой.
Я первой обнаружила утром Елену Николаевну. Никогда не забуду ее лица: никаких следов мучений, горести, печали. Глаза были закрыты, она улыбалась. Наверное, ей снился ты.
Не знаю, какими словами закончить письмо. Не знаю, тот ли ты человек, которому я его адресую, или давно уже стал другим. А еще не знаю, что было бы со мной, если бы мы встретились, наконец, после стольких лет.
Наверное, я спросила бы тебя:
– Правда ли, что в тот единственный раз, когда мы танцевали с тобой на острове Бару, ты на короткое время, пока длился танец, заинтересовался мною? Правильно ли я прочла по твоим глазам, что нравлюсь тебе? Правда ли, что ты собирался пригласить меня на свидание – или я все это просто выдумала?
Мне не узнать ответа. Прощай, мальчик мой. До встречи в следующем письме».
Глава двадцать восьмая. Последний шаг в Портал
Алекс не знал, сколько уже времени он сидит вот так, уставившись в одну точку. Когда понял, на что смотрит, сердце кувыркнулось в груди.
Портрет, написанный тушью: мама, папа и он сам, пятилетний малыш. Счастливые лица, радостные улыбки. Никто не подозревал тогда, что им уготовано.
Мир перевернулся с ног на голову.
Нет уже ни мамы, ни отца. Вета писала это письмо через четверть века после исчезновения Алекса, и кто знает, сколько еще минуло с той поры, когда она запечатала конверт.
Вполне возможно, что нет уже на свете ни самой Веты, ни ее сына. Быть может, прошли десятилетия, и давно уже пройдена грань, за которой скорбь превращается в историю.
Алекс не мог оплакивать маму. В его сердце она была жива, как и отец, и он не мог похоронить их. Все казалось диким, абсурдным, ненастоящим. Пустота, какая пустота! У его ног разверзлась пропасть, наподобие той, в которую когда-то едва не упала Кайра.
Откровения Веты потрясли Алекса. То, сколько лет она любила его, то, как старалась быть рядом, поддержать его родных, невозможно было до конца осознать, постичь. Человек, которого Алекс едва знал, прожил жизнь с его именем на устах. Чем он заслужил такую преданность и верность?
«Да, Веточка, все правда – в тот вечер я, наконец-то, прозрел и понял, какое ты сокровище. Мне хотелось пригласить тебя на свидание, и я так и сделал бы, если бы вернулся. Алина не стоила твоего мизинца, но слишком поздно я это понял. А теперь уже ничего не исправить».
Одного лишь Вета знать не могла. Алекс медленно, как глубокий старец, встал с дивана, подошел к рюкзаку. Она думала, что их с мамой спасательная миссия заведомо обречена на неудачу. Знала – и все же, как и мама, не прекращала попыток.
Но Вета ошибалась. Алекс вытащил проектор, поставил на стол. Теперь у него и есть и то, и другое; и проектор, и проекция.
Достаточно включить проектор, вставить внутрь тоненькую пластиночку, и через мгновение перед ним откроется Портал. Тот, который выведет его наружу.
Сколько раз Алекс мечтал об этом! Надежда умирала и вновь воскресала, как птица Феникс. Вера жила в душе вопреки всему.
Теперь же Алекс чувствовал лишь опустошение. Не было нетерпения, не бежал по венам адреналин, разгоняя кровь. Тишина, мертвая тишина в душе.
Нет, он не перегорел. Едва обнаружив надпись: «Возвращайся, Алекс», воспрял духом. Но теперь, когда узнал, что никто не ждет его, никто не встретит дома, что привычный ему мир – а вместе с ним родные, друзья – давно канул в Лету, Алекс не мог решить, стоит ли возвращаться.
Ладно, что думать и гадать: как знать, может, проектор уже сломался? Было дело, он швырял рюкзак на землю, ронял его, попадал с ним под дождь.
Алекс скользнул пальцами по поверхности устройства. Пара секунд – и он увидел знакомый неоновый голубовато-розовый свет. Проектор был исправен.
Верхняя часть его после включения сделалась прозрачной – внутри что-то переливалось, мигало.
Алекс вспомнил сотрудника «Лучших путешествий», который надел перчатки, извлекая проекцию из конверта. «Мы не будем миндальничать, – подумал он. – Да и перчаток нет».
На ум пришла неудачная попытка Кайры покинуть Пространственную Зону. Девушка полагала, что у нее ничего не вышло, поскольку она была в мертвой проекции.
«Здесь же не было не то, что материального объекта, но даже и обычного воздушного пространства. Меня со всех сторон окружала Пустота. Ничто», – вспомнились ему сказанные Кайрой слова.
На этот раз все должно получиться.
– Так что же, значит, я выйду? – вслух спросил сам себя Алекс.
И понял, что с самого начала это знал. Как бы то ни было, реальность – его мир. А Пространственная Зона – чуждая, чужая вселенная, в которой он застрял по воле случая. Там в любом случае не может быть хуже, чем здесь.
Алекс вытащил из конверта крошечную прозрачную перламутровую пластиночку и, держа двумя пальцами, ловко пристроил в специальное гнездо.
Два – три нажатия – и… в стене открылся Портал. Совсем не такой, какие отворялись тут, в Пространственной Зоне. В них ступаешь наугад, никогда не зная, что обнаружишь, попадая порой в ловушки.
Этот Портал был точно такой, какой обычно и открывается для заказчика с той, «земной», реальной стороны. Не просто серебряный прямоугольник – призрачное зеркало, подернутое дымкой, а самая настоящая, живая и реальная картина.
С замиранием сердца Алекс увидел высокие, до самого потолка стеллажи, на которых тесными рядами стояли книги. Разноцветные корешки, паркетный пол, фикус в кадке. Еще немного, и он сможет ощутить специфический книжный запах, который всегда любил.
«А как же Кайра?» – подумал он.
Алекс выйдет – она останется здесь.
Получается, ему уже не суждено найти ее? Значит, он сдался?
Вместе с тем Алекс отлично понимал, насколько ничтожны шансы отыскать Кайру. Однажды они встретились, это произошло случайно, но представится ли второй такой случай? Маловероятно.
А вдруг оттуда, снаружи, это можно будет сделать? Мир изменился, наука шагнула вперед. Велика вероятность, что появился какой-то способ отыскать человека в Пространственной Зоне. Да и лекарство от ее болезни тоже уже, наверное, найдено.
– Мы встретимся, Кайра, – прошептал Алекс. – Не бойся, я тебя не бросаю.
Он перевел дыхание, облизнул пересохшие губы. Посмотрел на проектор. На нем загорелся сигнал, возвещающий о том, что теперь его можно выключить. Прошли несколько положенных минут, проекция библиотеки зафиксировалась.
Он быстро отключил устройство, засунул проектор в рюкзак. Отработанным жестом закинул рюкзак на плечо.
«Ты ведь понимаешь, что все может пойти не так? – спросил он сам себя.
Да, он понимал. И сознательно шел на риск.
Можно из реальности войти в Пространственную Зону, используя проекцию. А получится ли из проекции открыть вход в реальность? Как ни крути, этого нельзя сказать наверняка.
Но Алекс чувствовал, что готов. Решение было принято, и он не собирался менять его. Приблизился вплотную к Порталу, задержал дыхание.
– Верю, – проговорил он вслух. – Надо верить.
И шагнул в Портал, покидая Пространственную Зону.
Комментарии к книге «Не мой мир», Альбина Равилевна Нурисламова
Всего 0 комментариев