«Отважная лягушка. Часть 3»

Отважная лягушка. Часть 3 (fb2) - Отважная лягушка. Часть 3 889K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Анастасия Владимировна Анфимова

Анфимова Анастасия И Ко Отважная лягушка. Часть 3

Часть 3

Глава I

Зачем в кустах рояль?

Да, случай странный.

Но что готовит нам нежданно

Судьба, никто не может знать.

Лопе де Вега.

Уловки Фенисы

"А ещё говорят, будто мы, женщины, долго собираемся!" - мысленно фыркнув, Ника с раздражением отодвинула пустую миску из-под мясной подливки.

Она успела плотно перекусить, выпить на пару с Олкадом кувшин разведённого вина, а раб Минуца ещё только спускался со второго этажа, с трудом волоча здоровенный, разрисованный сундук.

- Как же мы все в фургоне поместимся, госпожа Юлиса? - процедил сквозь зубы писец. - В нём нам двоим места едва хватит.

- До Тоаза как-нибудь потеснимся, - дёрнула плечами девушка, неприятно задетая той убеждённостью, с какой собеседник произнёс своё самоуверенное "нам". - А там придётся покупать ещё одну тележку, господин Ротан.

И прежде, чем молодой человек успел что-то сказать, недовольно поморщилась.

- Да помогите же ему кто-нибудь! А то он этот ящик до обеда не вытащит!

- Чего стоишь, Жирдяй? - рявкнул Олкад на безучастно застывшего у стены тощего, болезненного вида раба. - Бери сундук и тащите в фургон, живо!

- Да, господин, - смиренно проблеял невольник, суетливо, но не слишком торопясь, бросился на помощь Солту.

Вдвоём они быстро вынесли багаж столичного хлыща во двор. Сам он, обменявшись поклонами с владельцем "Спящей львицы", подошёл к их столику.

- Может, все же останетесь, госпожа Юлиса? - без особой надежды спросил посланец Итура Септиса Даума.

- Нет, господин Минуц! - решительно заявила Ника, поднимаясь. - Мы и так чересчур задержались. Оставаться дальше - смертельно опасно для меня, а значит, и для вас.

- Я предупреждал - уезжать надо было сразу, - не смог удержаться от ядовитой шпильки писец. - Теперь, если что случится, вините только себя.

- Я привыкла отвечать за свои поступки, господин Ротан, - в голосе путешественницы холодно лязгнул металл. - А вот вам следовало бы заранее договориться с господином Минуцем о ...

- А я не пробовал?! - не дослушав, зло рявкнул молодой человек. - Он даже встретиться со мной не захотел!

- Буду я бегать от каких-то пьяных голодранцев! - презрительно фыркнул коскид регистора Трениума. - Клянусь Карелгом...

- Вы сами, господин Минуц, в праве поступать так, как находите нужным! - резко оборвала его Ника, опуская медяки в угодливо подставленную ладонь подавальщицы. - Но разве долг коскида не в том, чтобы прежде всего исполнять поручения своего покровителя? А хвастаться будете в столице.

Явно не ожидавший подобной отповеди собеседник вспыхнул, но промолчал.

Увы, пузатый серенький ослик с облепленной репейниками кисточкой на хвосте оказался совсем не "газелью" и даже не владимирским тяжеловозом. Несмотря на то, что и Ротан, и Минуц, и тем более Ника, отправляясь в дальнюю дорогу, не обременяли себя большим количеством вещей, фургончик оказался полностью загружен двумя сундуками, четырьмя корзинами и тремя узлами рабов. Даже после того, как невольников заставили идти пешком, осёл едва сдвинул явно перегруженную тележку.

"Надолго нашей скотинки не хватит", - озабоченно подумала девушка, когда впереди показались городские ворота, через которые одна за другой въезжали большие, запряжённые медлительными волами телеги с брёвнами и глыбами мрамора.

Пришлось ждать, а когда проезд освободился, неожиданно заупрямился осёл. Жирдяй с Солтом тащили упрямое животное под уздцы, но тот упирался, мотал ушами и жалобно ревел, косясь на мучителей полными вселенской скорби глазами.

Потерявший терпение Ротан с размаху ударил его палкой. Отчаянно дёрнувшись, ослик наконец сдвинул фургон с места.

Опасаясь за его здоровье, Ника спрыгнула на дорогу, едва они выехали за городскую стену, и предложила спутникам сделать то же самое.

- Иначе нам сегодня до Тоаза не добраться.

Если Олкад охотно последовал её примеру, то столичный гость спускался на грешную землю морщась, словно жуя лимон.

Реакция Минуца не слишком удивила путешественницу, зато окончательно убедила в том, что её сопровождающие сильно недолюбливают друг друга. А значит, находиться в их компании будет гораздо безопаснее, чем если бы они успели сговориться.

- Сегодня весь город только и говорит о храме Рибилы, - попытался завести светский разговор посланец Итура Септиса.

- Ещё вчера утром они были готовы убить вас и госпожу Маммею, госпожа Юлиса, - с неожиданной охотой вступил в беседу Олкад. - А сегодня прославляют мудрость верховной жрицы богини Луны.

- Любовь толпы непостоянна, - с видом уставшей поп-звезды вздохнул коскид регистора Трениума.

- Зато в данном случае она вполне заслужена, господин Минуц, - ясное небо, начинавшее припекать солнышко, а главное - осознание того, что расстояние между ней и Этригией неуклонно увеличивается, заметно улучшили настроение Ники, поэтому она тоже оказалась не прочь поболтать. - Госпожа Маммея удостоилась великой чести лицезреть, хотя бы и во сне, одну из небожительниц. Богиня не только поведала о гнусной подлости, но и научила, как разоблачить преступницу.

- Надеюсь, её посадят на кол! - с жаром вскричал столичный гость. - Поднять руку на реликвию храма! Наказание за подобное святотатство должно быть особенно строгим, иначе чернь совсем перестанет чтить бессмертных!

- Самое печальное, - ханжески вздохнула девушка. - Что столь мерзкий поступок совершила та, которая поклялась посвятить жизнь служению хозяйке ночного светила.

Спутники дружно закивали.

- Что ещё ждать от потерявшей стыд женщины, - многозначительно поджал губы писец.

- О чём вы? - вполне натурально, как ей показалось, удивилась собеседница.

- Вы, конечно, не знаете, госпожа Юлиса, - подыграл ей молодой человек. - Но у Доры есть любовник!

- Она же жрица! - охнула Ника. - А ещё обвиняла меня в святотатстве!

- Вы родом из Этригии, господин Ротан? - внезапно резко сменил тему Минуц.

- Нет, - сухо ответил Олкад. - Я из Радла.

- И давно его покинули? - не отставал посланец Итура Септиса.

- Не очень, - сквозь зубы буркнул писец.

- Наверное, тяжело было привыкать к здешнему захолустью после столичной жизни? - с насквозь фальшивым участием покачал головой собеседник.

- Долг коскида служить своему покровителю там, где тот прикажет! - напыщенно выдал второй писец рудника "Щедрый куст". - Вы же тоже приехали в Этригию не по своей воле.

Мужчины обменялись вызывающими взглядами.

"Один - один, - мысленно усмехнулась девушка, с возрастающим интересом наблюдая за пока ещё вежливой, но довольно ожесточённой пикировкой спутников. - Пусть между собой лаются, лишь бы вдвоём в меня не вцепились".

Возницы попадавшихся навстречу и обгонявших повозок с недоумением наблюдали за группой странных путников, состоявшей из двух прилично одетых молодых мужчин, высокой девушки в надвинутой на глаза накидке и трёх рабов, сопровождавших небольшой двухколёсный фургончик, который с трудом тащил серый, пузатый осёл.

Постепенно перебранка между Ротаном и Минуцем стала терять прежнюю остроту. Но отнюдь не из-за того, что коскиды внезапно прониклись симпатией друг к другу, и не благодаря внезапному приступу толерантности. Они просто начали уставать.

По самым приблизительным прикидкам путешественницы их отделяло от Этригии уже не менее десяти-двенадцати километров. Успевшая отвыкнуть от столь дальних переходов, девушка изрядно вымоталась. Мышцы болели, во рту пересохло. Но она стоически переносила жажду, по собственному опыту, приобретённому на занятиях с Наставником, зная, что если пить на ходу, потом будет ещё тяжелее. А вот её спутники уже опустошили один из взятых в дорогу бурдюков и принялись за другой.

Похолодивший разгорячённое лицо порыв ветра принёс запах сырости. Встрепенувшись, Ника пристально посмотрела вперёд. Бежать совсем без передышки в её планы не входило.

Показался каменный мост, перекинутый через узкую речушку с обрывистыми берегами, густо поросшими ещё лишённым листьев кустарником.

Прекрасно зная о странных причудах, которые порой вытворяет гипертрофированная мужская гордость, девушка предложила:

- Не сделать ли нам остановку, господа?

- Устали, госпожа Юлиса? - с участием, сквозь которое сквозило явное облегчение, спросил Олкад.

- Очень, господин Ротан, - и не подумала скрывать собеседница.

- Далеко ещё до Тоаза? - отдуваясь, поинтересовался второй её спутник.

- Ещё примерно столько же, сколько мы прошли, господин Минуц, - устало усмехнулся Олкад.

Столичный гость страдальчески возвёл очи горе.

Получив соответствующие указания, рабы помогли ослику стащить фургон с дороги, разложили для господ плащи и шкуры, а сами занялись приготовлением обеда.

Наконец-то позволившая себе пару глотков чуть подкрашенной вином воды Ника обратила внимание, что среди невольников явно верховодит Солт, а остальные его слушаются. Пока Жирдяй ломал сучья для костра, Риата сбегала за водой, а раб Минуца распряг ослика и аккуратно протёр ему вспотевшие бока пучком сухой травы.

Посланец регистора Трениума, удобно устроившись на плаще, попросил:

- Госпожа Юлиса, теперь, когда мы достаточно далеко от Этригии, может, расскажете, что заставило вас так спешить? Кто такие "неистовые", и почему они внушили вам такое... опасение?

Однако у уставшей девушки уже пропало всякое желание разговаривать, но и просто игнорировать вопрос дядиного коскида не стоило. Он наверняка доложит своему покровителю о поездке, а дорогому родственнику будет полезно узнать, в какую передрягу угодила дочка Тейсы Юлисы Верты.

- Вам лучше спросить об этом господина Ротана. Он блестяще защищал меня на суде и прекрасно знает, чем прославились члены "общества Дрина".

При этих словах сидевший с устало опущенными плечами второй писец рудника "Щедрый куст" гордо выпрямился.

Столичный гость поморщился, но все же поинтересовался:

- Так ли уж велика опасность, от которой мы столь поспешно бежали, господин Ротан?

- Вы совершенно напрасно недооцениваете этригийцев, господин Минуц, - сурово нахмурился Олкад. - Не даром, когда эти земли вошли в состав радланской державы, Сенат специальным указом сохранил там действия некоторых древних законов. Во все времена подобные привилегии зря не раздавали. Неслучайно покровителем этого города является сам Дрин. Владыка царства мёртвых и хозяин недр.

Воспользовавшись тем, что спутники вновь поглощены беседой друг с другом, Ника сходила в кустики, потом спустилась к бегущей по камням речушке и умылась холодной водой, ненадолго прогнавшей усталость. А когда поднималась назад, её перехватила взволнованная Риата.

Оглядевшись по сторонам и убедившись, что никто не может их подслушать, она тихо зашептала:

- Ой, госпожа, этот Солт всё расспрашивает и расспрашивает о вас.

- Что ему надо? - нахмурилась девушка, но заметив недоумение в глазах собеседницы, уточнила. - Что его интересует?

- Да всё, госпожа! - раздражённо всплеснула руками невольница, но под холодным взглядом хозяйки стушевалась. - Правда ли, что вы из-за моря? Где вы меня купили? Про Канакерн спрашивал. Что за город? Какой бог там покровителем? Да настырный такой! Прилип, как репей к подолу. То расскажи, сё расскажи. Я уж и не знаю, что говорить...

- Правду и только правду, - усмехнулась Ника. - Но не всю. Про дочку Картена помалкивай и про усадьбу Бетула тоже. В общем, всё как мы договаривались... Или забыла?

- Нет-нет, госпожа, - покачала головой собеседница. - Помню.

- Вот уж не поверю, что ты его не заболтаешь, - усмехнулась хозяйка.

Риата польщено улыбнулась.

- Ну, и про Румса Фарка тоже лучше не вспоминать, - неожиданно даже для самой себя пробормотала девушка, тут же пояснив. - Про рекомендательные письма рассказывай, а про всё остальное... ни к чему.

- Слушаюсь, госпожа, - потупила взор рабыня.

Подходя к оживлённо беседующим молодым людям, путешественница подумала, что дядюшка поступил не так глупо, прислав в Этригию столь странную парочку. Пока Минуц раздражал всех своим столичным гонором, Солт, незаметный как все рабы, спокойно собирал информацию о невесть откуда взявшейся племяннице хозяина.

- В Радле этих негодяев разогнали бы в два счёта! - чванливо фыркнул коскид регистора Трениума. - Один взгляд Императора - и легионеры пересажают их на колья!

- Император далеко от Этригии, - сурово заметил Олкад. - А Клеар каждое утро и вечер проводит церемонии в храме божественного покровителя города. И на кол сажать членов "общества Дрина" не за что. Ещё никто не решился обвинить их в нарушении законов Империи.

- Горожане так трусливы? - презрительно скривился собеседник.

- Да, господин Минуц! - с нескрываемым раздражением буркнул писец. - Боятся... до суда не дойти. Госпожу Юлису едва не убили прямо на форуме, пока стражники вели её к базилике.

Посланец Итура Септиса замялся, видимо, пытаясь придумать какое-нибудь ехидное замечание. Но тут подошёл раб и склонился в глубоком поклоне.

- Чего тебе, Солт? - торопливо спросил Минуц.

- Каша готова, господин, - ответил невольник. - Прикажете подавать?

- Да, да, - приказал собеседник, явно обрадованный подобным окончанием неприятного разговора.

- Вы даже о посуде позаботились, господин Минуц! - удивилась Ника, наблюдая, как Риата раскладывает кушанье по красивым коричнево-чёрным мискам.

- Как истинный радланин, госпожа Юлиса, - польщено улыбнулся столичный хлыщ. - Я предпочитаю даже в дальней дороге ни в чём себе не отказывать.

Принимая из рук рабыни чисто вымытую ложку, девушка с раздражением поняла, насколько опростоволосилась. Торопясь как можно скорее покинуть Этригию, она даже не подумала о таких элементарных вещах. Признавать собственную глупость было довольно неприятно. Даже аппетит пропал. Впрочем его-то Ника быстро вернула.

Сытная еда, наложившаяся на усталость, разморила путников. Но на сей раз девушка не поддалась минутному порыву, сообразив, что если они задержатся, то ночевать будут под открытым небом. Вот только её спутников это почему-то нисколько не волновало. То ли они по-другому считали расстояние до Тоаза, то ли слишком надеялись на свои силы, но им, видите ли, вдруг захотелось подремать на солнышке, пользуясь относительно тёплой погодой. До глубины души возмущённой Нике даже пришлось повысить голос, чтобы заставить их двигаться.

- Вот доберёмся до Радла, и спите сколько хотите! - вскричала она, с трудом удержавшись от того, чтобы топнуть ногой.

- Клянусь Семрегом, уже не стоит так торопиться, госпожа Юлиса, - попытался возразить Олкад. - Вы же тоже устали...

- Ну и оставайтесь! - потеряв терпение, дёрнула плечом девушка. - Я пойду одна!

- Ну хорошо, хорошо, - заворчал Минуц, поднимаясь и командуя расположившимся у фургона рабам. - Эй, бездельники, запрягайте осла!

Чтобы немного растормошить своих сопровождающих и сгладить впечатление от неприятного разговора, а заодно получить дополнительную информацию к размышлению, теперь уже путешественница стала приставать к ним с расспросами. Само-собой её больше интересовали не коскиды, а их покровители. Поскольку слушать Ника умела, то скоро узнала много интересного о дальнем и близком родственниках.

Сенатор Юлис -- вдовец, пару лет назад схоронивший жену. Его старший сын Плавт по прозвищу Акрий ("Резкий") служит помощником трибуна Первого Северного легиона на границе с Кейнским королевством. Отец предлагал ему остаться в столице, но достойный наследник славного рода пожелал приобрести боевой опыт и увенчать себя воинский славой.

Ещё у Касса Юлиса Митрора есть тринадцатилетняя дочь Алтея, в которой он души не чает и уже подыскивает ей благородного и состоятельного жениха.

Сам сенатор очень богат. Кроме огромного дома с садом в Радле он владеет обширными поместьями, приносящими большой и постоянный доход, и множеством вилл, одна из которых расположена на берегу моря, где покровитель Олкада предпочитает проводить самые жаркие летние месяцы.

Коскид звенящим от восторга голосом вещал о многочисленных комнатах, украшенных росписями, о яркой мозаике полов, об искусно разукрашенной янтарём и слоновой костью мебели из редчайшей древесины, доставленной чуть ли не из самого Келлуана, о галерее бюстов славных представителей старших лотийских Юлисов, прекрасных статуях в домах и садах, где среди дубов и орешника прячутся каменные беседки с колоннами.

Девушку поразило то, что молодой человек описывает всё это великолепие с таким воодушевлением, словно оно принадлежит ему лично, а не покровителю, по сути -- господину. Однако, заметив хмурый вид дядиного посланца, подумала, что выспренная речь сенаторского коскида скорее всего предназначена не столько ей, сколько столичному хлыщу. Нет-нет да пробивавшаяся сквозь снисходительно-высокомерную маску на лице Минуца зависть послужила лишним подтверждением этого. Видимо, его покровитель не мог похвастаться подобным богатством, хотя и имел большой красивый дом почти на вершине холма, с которого открывался прекрасный вид на реку Флумину и порт, а совсем рядом располагалась "Орлиная дорога" - одна из центральных улиц Радла, ведущая к императорскому дворцу Доминиуму и святилищу Сенела. Кроме того у Итура Септиса Даума есть имение, доставшееся ему от предков.

Олкад попытался высмеять бедность регистора Трениума, но Ника быстро заставила его замолчать, попросив Минуца рассказать о семье покровителя. Тот охотно согласился. Супруга дяди Пласда Септиса Денса принадлежит с старинному роду приморских Марлов, среди представителей которых несколько сенаторов и один из трибунов Ипия Курса Асербуса - первого из Императоров. Их старший сын Лептид давно женился и теперь живёт отдельно от родителей в большой квартире, второй сын Анк отправился в Либрию изучать философию.

Сейчас в доме регистора Трениума кроме него и супруги проживает их младшая дочь Гэая одиннадцати лет, двоюродная сестра Ники Юлисы Террины, и их общая бабушка Торина Септиса Ульда, ещё довольно бодрая старушка, которую едва не хватил удар, когда она узнала о существовании ещё одной своей внучки.

Несмотря на то, что беседа помогла скоротать время и немного отвлекла от наваливающейся усталости, путники, сами того не замечая, с каждым шагом шли всё медленнее, с трудом переставляя наливавшиеся свинцом ноги.

Несколько раз Олкад предлагал девушке забраться на тележку, но та упрямо отказывалась, кивая на понурившего голову ослика, которого заставляла двигаться только зажатая в руке Солта палка.

Тем не менее, успешно преодолев все трудности и ужасно вымотавшись, они к вечеру всё же сумели добраться до Тоаза - небольшого городка, расположенного к западу от Этригии.

Ника не могла не признать, что жители этого мира, даже в "цивилизованной" Империи гораздо более выносливы, чем подавляющее большинство её изнеженных современников из двадцать первого века, не представлявших своей жизни без собственных автомобилей или в крайнем случае без общественного транспорта. Здесь же люди передвигались в основном пешком, пользуясь повозками исключительно для многодневных путешествий. А вот лошади в Империи встречались довольно редко, стоили немалых денег и являлись во многом вещью статусной, символом принадлежности к более чем хорошо обеспеченным людям.

Пожилой, сурового вида стражник в воротах, проделанных прямо в невысокой, покосившейся городской стене, подозрительно оглядел запылённые одежды странных путников, тяжело дышащего осла и измождённых рабов, однако подробно рассказал, как добраться до гостиницы.

То ли хозяин сего заведения с рождения являлся исключительно приветливым и обходительным человеком, то ли немалый опыт подсказал, что, несмотря на непрезентабельный вид, у путешественников есть чем заплатить, только принял он их чрезвычайно радушно.

Девушке даже нашёлся отдельный номер, её спутникам пришлось делить одну комнату на двоих, а рабы будут ночевать в большом зале на полу. Пока Жирдяй распрягал осла, Риата и Солт разгружали фургон, разнося сундуки и корзины по апартаментам господ.

Олкад предложил Нике поужинать, но та решила первым делом вымыться. Разумеется, лезть в ванну, после того как там балакался повстречавшийся ей возле двери в баню толстый, неопрятного вида мужик с сизым носом и слезящимися глазами, девушка не собиралась.

Пришлось споласкиваться из кувшина, который держала уставшая не менее госпожи Риата. Кое-как смыв пыль и переодевшись в чистое бельё, путешественница почувствовала жуткий, прямо-таки звериный голод.

Спутники не стали её дожидаться, и когда она вернулась в зал, уже успели изрядно выпить, закусывая жареными бараньими рёбрышками.

- А тут совсем неплохо готовят, госпожа Юлиса, - проговорил Минуц с набитым ртом. - Мясо очень недурственное. Правда в маринаде не хватает гвоздики, немного тмина и липового мёда. Тогда оно получилось бы великолепным!

- В таком случае здесь стоит задержаться, - усмехнулась девушка, делая знак подавальщице.

- Мой покровитель очень хочет увидеть вас как можно скорее, госпожа Юлиса, - хмуро напомнил Олкад, наливая себе вина.

- Я нисколько не сомневаюсь в вашей силе и выносливости, господа, - покачала головой собеседница. - Но мне после сегодняшнего перехода необходимо немного отдохнуть, а вам найти тележку, чтобы освободить от вещей фургон.

- Вот пусть господин Минуц и ищет, - недовольно проворчал писец. - Я и без того сильно потратился.

- Если господин сенатор действительно торопится встретиться со мной, господин Ротан, - мягко улыбнулась Ника. - Он обязательно оценит подобное старание. А при таком богатстве ему ничего не стоит компенсировать ваши расходы.

Недовольно хмыкнув, молодой человек вылил в стакан остатки вина из кувшина.

- Полагаю, мой дядя тоже не настолько беден, чтобы разориться от покупки повозки и осла? - обратилась она ко второму своему сопровождающему. - Не так ли, господин Минуц?

- Лучше я просто найду возчика, - усмехнулся тот, насмешливо глянув на Олкада.

- Как вам угодно, - пожав плечами, девушка чуть отодвинулась, давая возможность подавальщице поставить перед ней тарелку с бараньими рёбрышками. - Надеюсь, одного дня вам хватит?

- Вполне, - уверенно пообещал собеседник, и кивнув Солту, уже поджидавшему его с большим свёрнутым полотенцем в руках, вальяжной походкой направился к выходу. Как и во всех имперских гостиницах здесь баня тоже не сообщалась с жилыми помещениями.

Покушав с большим аппетитом, путешественница заказала ужин для клевавшей носом Риаты и поднялась на второй этаж в крошечную, похожую на плацкартное купе, каморку, где в изнеможении плюхнулась на кровать, погружаясь в набитый, не успевшей слежаться соломой матрац. Надо бы сбросить платье, чтобы не помялось, и забраться под одеяло, но уж очень не хотелось опять вставать на ноги.

В дверь негромко постучали.

- Вот батман! - досадливо выругалась Ника, сообразив, что зайдя в комнату совершенно автоматически, не думая, закрылась на засов.

Очевидно, рабыня поужинала и теперь торопится помочь хозяйке отойти ко сну. Со вздохом сев, та потянулась всем телом, разгоняя слипавшую глаза дрёму.

В коридорчике, выходившем на проходившую над залом галерею, скрипнули половицы, видимо, невольница в волнении переступила с ноги на ногу.

- Ну, заходи скорее, - пробормотала госпожа, распахивая дверь и тут же оказываясь в объятиях Олкада.

- Я знал, что ты меня ждёшь! - прерывисто выдохнул писец, покрывая слюнявыми поцелуями лицо ошарашенной девушки.

На какой-то миг та остолбенела от подобной наглости и бешеного напора. Дыхание перехватило, ноги вдруг ослабели так, что дрогнули колени, и даже, кажется, закружилась голова. Воспользовавшись её замешательством, молодой человек, ногой прикрыв дверь, ещё крепче обнял Нику, властно лаская жадными руками спину под тонкой материей.

Стряхнув внезапно нахлынувшую одурь, девушка попыталась оттолкнуть пылкого влюблённого и уже набрала в грудь воздуха, собираясь заорать во всю глотку, но тут взгляд споткнулся об ошалелые, почти сумасшедшие глаза Олкада, затягивавшие её сознание в тёмный омут безумия. Как ни странно, но способность трезво соображать вернуло ей нечто, отчётливо выпиравшее через тунику молодого человека. Жуткие воспоминания прочистили сознание, словно пролитый на открытую рану спирт.

- Дверь! - зашептала она, наклоняясь к уху писца. - Дверь закрой!

- Что? - чуть отпрянув, тот дыхнул на Нику густейшим запахом баранины и чеснока.

"Ну и вонь! - мысленно охнула девушка, совершенно некстати подумав - Надо бы зубную пасту изобрести или хотя бы порошок".

- Засов задвинь! - выпалила она, запрокинув голову. - Вдруг кто заглянет? Мне сплетни не нужны.

- Да, Юлиса! - обрадованно кивнул Олкад, выпуская предмет своей страсти. - Сейчас.

Но едва он развернулся, коварная аристократка, схватив его за затылок, с силой ударила лбом о дверной косяк, потом ещё и ещё раз.

Вскрикнув, писец прикрыл ладонями окровавленное лицо. Теперь уже Ника удачно воспользовалась заминкой, и когда разъярённый молодой человек обернулся, в её руке уже блеснул смертельным льдом длинный, узкий кинжал.

Видимо, по тому, как привычно она держала оружие, по холодному взгляду и решительному виду молодой человек даже сквозь боль сообразил, что возлюбленная, не задумываясь, пустит в дело клинок. Гнев и ярость на лице Олкада сменились удивлением и растерянностью.

- Пошёл вон! - с удовольствием наблюдая за подобной метаморфозой, но ни на секунду не теряя бдительности, прошипела девушка. - Вы много сделали для меня, господин Ротан, поэтому я никому не расскажу о вашем мерзком поступке. Но если вы ещё раз позволите себе нечто подобное, клянусь Анаид, я убью вас и расскажу господину Кассу Юлису Митрору за что!

- Но как же? - обалдевший собеседник, казалось, не замечал крови, густо струившейся из рассечённого лба. - Письмо... Магия... Я же люблю вас!

За его спиной показалась Риата с занесённой для удара палкой. Поймав её взгляд, хозяйка чуть заметно покачала головой, рабыня подобно бестелесному духу вновь растворилась в темноте.

- Ну и что?! - вскричала Ника. - Это даёт вам право врываться в мою комнату и распускать руки? С чего вы решили, будто я нуждаюсь в любовнике?

Несмотря на тревожную ситуацию, она едва не расхохоталась, глядя на испуганно-недоуменную физиономию молодого человека. Хотя, возможно, это просто не вовремя схлынула часть напряжения от всё ещё неоконченной схватки.

- Я же отправил вам письмо, - отведя взгляд, он тыльной стороной ладони стёр наползавшую на глаз струйку крови. - И вы... вы...

- Что я? - нетерпеливо перебила его собеседница.

- Вы были должны..., - похоже Олкад окончательно растерялся. - В нём я описал свои чувства, и вы не ответили отказом!

- Насколько я помню, господин Ротан, вы просили позволить вам боготворить меня издали, - криво усмехнулась девушка. - А не лезть с поцелуями!

- Подождите! - замахал руками коскид сенатора Юлиса. - Недавно я передал привратнику храма Рибиды письмо, в котором открыл перед вами свою душу...

- Я получала от вас только одно послание, господин Ротан, - Нике наконец-то удалось справиться с собой, и в её голосе звучало откровенное негодование. - Некоторые слова в нём, действительно, показались мне чересчур смелыми. Тогда я посчитала их проявлением обычной мужской несдержанности, вызванной теми испытаниями, которые нам пришлось преодолеть вместе. Но я и подумать не могла, что вы решитесь на бесстыдство недостойное радланина!

На молодого человека стало жалко смотреть. Сочащаяся из разбитого лба кровь, алым ручейком стекая вниз по переносице мимо переполненных болью глаз, делала писца похожим на плачущего вампира из какого-нибудь сериала для подростков.

- Ступайте к себе, господин Ротан, - покачала головой путешественница. - Пусть раб перевяжет вам рану. И подумайте, как будете объяснять её происхождение господину Минуцу.

- Да, госпожа Юлиса, - Олкад провёл ладонью по лицу, украшая его красно-бурыми разводами. - Но, во имя Диолы, ответьте всего на один вопрос, и, клянусь Нолипом, я вас больше не потревожу.

- Если он будет достаточно пристойным, господин Ротан, - девушка с усилием задавила шевельнувшуюся в сердце жалось к незадачливому влюблённому.

- Неужели вы не испытываете ко мне никаких чувств?! - с отчаянной надеждой вскричал молодой человек.

- Только благодарность! - решительно заявила собеседница. - Я расскажу дяде и сенатору Юлису, как много вы сделали для моего спасения, и попрошу их щедро наградить вас. Но от меня вы сможете получить только дружеское расположение и больше ничего.

- Разве я так плох! - буквально взвыл писец.

- Я уверена, что для кого-то вы самый лучший в мире, господин Ротан, - Ника вновь приподняла руку с кинжалом, застыв в боевой стойке. - Но не для меня! Надеюсь, понимаете почему?

- Конечно, госпожа Юлиса, - горько усмехнулся молодой человек. - Кто вы... и кто я...

- Вот и прекрасно, - она холодно улыбнулась. - Можете идти.

Зажимая всё ещё кровоточащий лоб, молодой человек поклонился и, что-то еле слышно бормоча себе под нос, тяжело зашагал по коридорчику.

Вновь послышался шорох. Девушка насторожилась, но в двери появилась Риата, всё ещё сжимавшая толстую суковатую палку с чёрным, обугленным концом.

- Входи, - устало махнув рукой, хозяйка плюхнулась обратно на кровать. - Да запереться не забудь.

Кивнув, невольница торопливо задвинула засов, поправила на полочке масляный светильник и попыталась осторожно взять из руки Ники кинжал. Но та, вздрогнув, отстранилась, сама загоняя клинок в ножны.

Позволив рабыне помочь снять платье и оставшись в тонкой короткой тунике, девушка без сил рухнула на постель.

Вздыхая и качая головой, Риата заботливо прикрыла одеялом лежащую с закрытыми глазами хозяйку. Потом достала из-под кровати тощий матрас, на котором устроилась сама, укутавшись двумя плащами, и скоро негромко захрапела.

А вот к её госпоже сон упорно не шёл. Неожиданное нападение Олкада, драка, тяжёлый разговор, в котором она ощущала себя обманщицей, взвинтил нервы, не давая успокоиться. Формально у парня не должно быть никаких претензий. Она ничего не обещала, не заигрывала, просто немного воспользовалась его чувствами в личных целях. А вот Олкад, видимо, воспринимал всё очень серьёзно, поэтому и заявился, чтобы сделать их отношения более тесными, поднять, так сказать, на новый уровень. В итоге её чуть не изнасиловали, а их бурную разборку наверняка слышал кто-то из обитателей гостиницы.

Теперь осталось только ждать, когда об этом узнает Минуц или Солт, и гадать, что они расскажут Итуру Септису Дауму о взаимоотношениях его племянницы с коскидом сенатора Касса Юлиса Митрора.

"Вот батман!" - выругалась девушка одними губами, с горечью подумав: "Ну почему мне так везёт на козлов?"

Сия мудрая мысль оказалась последней перед тем, как сознание погрузилось в казалось бы давно забытый кошмар. Знакомая улица, яркий свет редких электрических фонарей, проход мимо заброшенной стройки. Её вновь терзали четыре размытые фигуры со сгустками мрака вместо лиц, но с многочисленными холодными и скользкими руками-щупальцами, которые подобно червям расползались по всему телу. Как и в ту роковую ночь девушка отчаянно вырывалась, а осознав свою беспомощность, дико закричала.

- Тише, госпожа, - мягко зашелестел в ушах шёпот Риаты. - Тише.

Распахнув глаза, Ника испуганно уставилась в темноту, настолько плотную, что на какой-то миг показалось, будто она ослепла. На мокрый от пота лоб легла узкая, шершавая ладонь.

- Успокойтесь, добрая госпожа, - негромко увещевала рабыня, поглаживая хозяйку по волосам. - Всё будет хорошо. Сейчас Яфром прогонит кошмар, и вы увидите добрый, хороший сон.

- Спасибо, Риата, - попыталась улыбнуться девушка. - Клянусь Анаид, я обязательно дам тебе свободу.

- Что я буду с ней делать, госпожа? - рассмеялась невольница.

- Останешься моей служанкой, - ответила собеседница. - Просто... Если... Если вдруг что-то случится, я не хочу, чтобы тебя продавали кому попало.

- Спасибо, добрая госпожа, - всхлипнув, рабыня попыталась поцеловать ей руку.

- Не надо, - поморщилась хозяйка, поворачиваясь на бок. - Знаешь же, как я этого не люблю...

Проснувшись, девушка вспомнила о том, что они решили задержаться в Тоазе по крайней мере ещё на сутки, и вновь заснула. В общей сложности путешественница провалялась в постели почти до полудня. Матрас более-менее мягкий, от одеяла почти не воняет слежалым тряпьём, а из насекомых присутствуют только блохи, причём в весьма умеренных количествах.

Почувствовав голод, она спустилась в ещё только начинавший заполняться народом обеденный зал, где заняла угловой столик, откуда прекрасно просматривалось всё помещение.

Принесли густую похлёбку из бобов с ветчиной, лепёшки и разбавленное вино. Зная, что Риата осталась без завтрака, не рискнув бросить спящую госпожу, та тут же заказала еду и рабыне.

Та поблагодарила в своей обычной чересчур экзальтированной манере, но сесть за один стол с госпожой отказалась, дабы не привлекать излишнего внимания окружающих и не вызывать излишних кривотолков.

Встав у стены, невольница с жадностью набросилась на еду. В отличие от неё, хозяйка вкушала медленно, не торопясь смакуя жирное, щедро сдобренное луком, чесноком и ароматными травками варево.

Она почти покончила с супом, когда в зал со двора вошёл коскид Итура Септиса Даума. Ника махнула ему рукой.

- Присаживайтесь, господин Минуц. Отведайте плодов этой щедрой земли и восхвалите Диноса.

- Да, уже время, - согласился посланец регистора Трениума и без всякого перехода заявил. - Представляете, госпожа Юлиса, я никак не могу найти возчика. Никто не хочет ехать в Радл!

Он озадаченно развёл руками.

- Хотя я предлагал хорошие деньги. Триста риалов!

- Так уж и никто? - засомневалась девушка, имевшая некоторое представление о доходах местных жителей.

- Есть один бездельник, - нехотя пробурчал Минуц. - Но он может выехать только послезавтра. У него, видите ли, сын умер.

- Кто-то из богов очень хочет, чтобы вы всё-таки купили тележку, - криво усмехнулась собеседница, неприятно задетая такими словами. - Поторопитесь с этим, господин Минуц. Вы же видели: осёл еле тащит фургон с вещами.

Кивнув, коскид приказал подавальщице принести похлёбки и разведённого вина. После того как добрая половина содержимого кувшина перекочевала в желудок столичного хлыща, настроение у него заметно улучшилось. Он даже начал рассказывать какую-то историю про любовные похождения сына некого сенатора, когда в зал, сверкая белой повязкой, спустился Олкад.

Резким движением руки заставив собеседника замолчать, Ника озабоченно спросила, пристально следя за его реакцией:

- Вы не знаете, что с господином Ротаном?

Обернувшись, Минуц равнодушно пожал плечами.

- Выпил вчера слишком много, госпожа Юлиса. Вот в темноте на дверь и налетел.

- Какое несчастье, - покачала головой девушка, и поймав ускользающий взгляд писца, негромко позвала:

- Господин Ротан, мы здесь.

В быстро заполнявшемся зале стало шумно, стучала посуда, громко переговаривались посетители. Тем не менее, молодой человек услышал и подошёл к ним.

- Господин Минуц сказал, что вы вчера сильно ударились? - участливо спросила Ника.

- Да, госпожа Юлиса, - буркнул Олкад, отводя глаза. - Нехорошо получилось.

- К лекарю обращались? - продолжала расспрашивать собеседница. - Раны на голове бывают очень опасны. Можно подхватить лихорадку.

- Это правда, господин Ротан, - солидно кивнул коскид регистора Трениума. - Один мой знакомый упал в канаву и только чуть поцарапал затылок. Но его потом целый месяц трясло.

- Я посылал раба к хозяину, - неохотно проговорил Олкад. - Он дал какую-то мазь. Голова болит, но посланцы Такеры пока не донимают.

- Хвала небожителям, - улыбнулась девушка. - Теперь, чтобы рана быстрее зажила, вам надо есть мясо и пить неразбавленное вино.

- Так поступают лишь дикари и варвары! - презрительно фыркнул столичный хлыщ.

- Подобный метод лечения, господин Минуц, рекомендовал ещё великой Ксупал, - нахмурилась путешественница.

- Вы читали его труды, госпожа Юлиса? - с нескрываемым сомнением поинтересовался собеседник.

- Не довелось! - подчёркнуто резко ответила Ника. - Но об этом упоминал Генеод Феонский в своей работе "О сути вещей".

Услышав имя знаменитого философа, о котором в Империи знал каждый образованный человек, коскид Итура Септиса слегка смутился.

Злорадно усмехнувшись, писец поймал за локоть пробегавшую мимо подавальщицу и попросил неразбавленного вина с бараньими рёбрышками.

- Баранину придётся подождать, господин, - виновато улыбнулась усталая рабыня. - Прямо сейчас могу принести свиную ножку или почки в меду.

- Неси ножку, - секунду подумав, определился Олкад.

Доедая лепёшку, девушка несколько раз ловила на себе странные, как будто испытывающие, взгляды молодого человека. Вот только всякий раз, едва она пыталась посмотреть ему в глаза, тот отворачивался, то ли машинально, то ли специально трогая забинтованную голову.

В любом случае эй этот жест очень не нравился, и Ника решила завтра, перед тем как ехать, обязательно закрепить на спине кинжал.

- Не желаете немного прогуляться, госпожа Юлиса? - самым любезным тоном предложил дядин коскид, увидев, что она поставила на стол пустой стакан.

- Благодарю, господин Минуц, - улыбнулась одними губами девушка. - Я лучше отдохну перед дальней дорогой. Да и не хочется отвлекать вас от поисков повозки.

- Зря, - ничуть не смутился собседник. - Я хотел показать вам здешний храм нимфы Греи. Воистину удивительно, как могла появиться столь совершенная красота в подобной глуши. А телегу Солт и без меня купит.

- Вы позволите рабу распоряжаться такими большими деньгами? - насмешливо усмехнулся Олкад, тут же скривившись от боли.

- Почему бы нет? - надменно фыркнул Минуц. - Разве они существуют не для того, чтобы избавить свободных граждан от подобного рода мелочных забот, давая им возможность сосредоточиться на чём-то более достойном и возвышенном?

Путешественница не могла не восхититься тем, как легко и непринуждённо столичный болтун заставил смутиться второго писца рудника "Щедрый куст", выставив его жутким провинциалом. Тот это тоже понял.

Бледные щёки Ротана вспыхнули, зажатая в руке ложка задрожала. Казалось, ещё миг, и он бросится с кулаками на самоуверенного обидчика.

"Ну, нет, - с тревогой подумала Ника. - Драться вам пока ещё не время".

- Мне всё равно, кто и как это сделает, - громко объявила она, сведя брови к переносице. - Лишь бы завтра утром нашлось, куда уложить наши вещи.

- Клянусь Семрегом, всё будет в полном порядке, госпожа Юлиса! - с апломбом заявил посланец регистора Трениума. - У меня тоже нет желания торчать в этой дыре.

От обильной еды девушку вновь потянуло в сон. Видимо, даже молодому, здоровому организму требуется хоть как-то компенсировать бессонные ночи, проведённые в храме Рибилы. Зевая, она рассчиталась, и вернувшись в свою комнату, проспала до вечера.

Продолжая баловать себя любимую, она, наскоро поужинав, попросила у хозяина гостиницы лохань, тёплую воду и жаровню, объяснив своё желание помыться в комнате некими лечебными процедурами. Владелец согласился предоставить всё необходимое, но предупредил, что все его рабы заняты так, что если постоялице нужно, пусть присылает на кухню свою невольницу.

Сполоснувшись, госпожа забралась под блохастое одеяло, а Риата принялась рассказывать о том, что ей удалось выяснить у новых знакомых.

Как с гордостью заявлял Солт, он не только принадлежит регистору Трениума, но и пользуется его полным доверием. Однако в Этригию его послали не только поэтому. Он прекрасно помнил мать Ники Юлисы Террины.

Обо всём этом Ника догадывалась давно, но не прерывала словоохотливую рабыню, давая возможность высказаться, в надежде услышать что-то новое.

И не ошиблась, по словам дядиного раба, когда гонец привёз из Этригии письмо магистрата Опта о появлении в городе девицы, выдающей себя за дочь Лация Юлиса Агилиса и Тейсы Юлисы Верты, регистор Трениума, не поверив, собирался тут же написать ответ, обвинив неизвестную в самозванстве, но тут в базилику, где он в это время находился, влетела голубка и закружилась под потолком. Посчитав это знаком богов, господин Септис вернулся домой и рассказал всё матери, которая настоятельно посоветовала сыну отправить в Этригию верных людей, чтобы те разобрались во всём на месте.

Слушательница возмущённо фыркнула. Дальний родственник сенатор Юлис, хоть и принадлежит к другому роду, поверил сразу, а родному дяде для принятия правильного решения понадобилась какая-то птичка! Хорошо, ещё бабуля подсуетилась, не то пришлось бы отправляться на рудники, пока Касс Юлис Митрор и Итур Септис Даум выяснили, кому она родственница.

Но даже после вмешательства матери регистор Трениума не отнёсся к письму этригийского магистрата серьёзно, поэтому и отправил туда Анка Минуца Декума, выполнявшего ранее только мелкие, незначительные поручения.

Сопровождение в Радл Ники Юлисы Террины, по сути будет первым серьёзным заданием коскида, от выполнения которого зависит, останется ли он по-прежнему "мальчиком на побегушках" или станет по-настоящему доверенным лицом покровителя.

- Значит, для Минуца это что-то вроде испытания? - усмехнулась хозяйка.

- Солт так говорит, госпожа, - отозвалась с пола невольница.

- А про Олкада ничего интересного не узнала? - спросила девушка, подперев голову кулаком. - Как он в Этригии оказался?

- Его раб как-то сказал, будто хозяин сильно задолжал покровителю, вот тот его туда и послал отрабатывать.

- И как же так вышло? - живо заинтересовалась Ника. - Своровал чего или проигрался?

- Сколько же мудрости вложила Фиола в вашу голову, госпожа! - довольно искусно сыграла искреннее восхищение Риата. - Проигрался так, что чуть в рабство не попал.

Путешественница хмыкнула. Она предполагала, что молодой человек сильно проштрафился, поскольку просто так из столицы в провинцию не посылают. Однако, следующие слова собеседницы её удивили.

- Жирдяй рассказывал, что после этого господин Ротан дал клятву, больше никогда не играть и даже пари не заключать. И ни разу ещё её не нарушил.

Перемыв косточки спутникам, невольница заговорила о родственниках хозяйки. Подтверждая сложившееся о нём впечатление, как о человеке умном и осторожном, Солт во всю расхваливал своих господ, не уставая благодарить небожителей за то, что те привели его в столь богатый, щедрый и благонравный дом.

Вот только Риата, давно уяснившая, что у Ники Юлисы Террины нет присущей её прежним хозяевам господской солидарности, высказала серьёзное сомнение поэтому поводу:

- Он хоть и старался врать, да только видно, что госпожа Пласда Септиса Денса ему сильно не по нраву.

- Чем? - спросила девушка.

Внимательно слушая невольницу, хозяйка не испытывала никаких иллюзий, зная, что та скорее всего так же сплетничает о ней, болтая с другими рабами, ибо никакие угрозы не в силах заставить людей полностью замолчать, а обсуждение общих знакомых и начальников во все времена и во всех мирах является излюбленной темой для разговоров. Можно, конечно, напугать раба жестокими наказаниями. Но мудрый Наставник не раз повторял, что вслед за страхом всегда приходит озлобленность, или же человек превращается в тупое животное, на которое ни в коем случае нельзя положиться. Поэтому Нике оставалось лишь надеяться на то, что совсем неглупая Риата знает, о чём можно болтать, а о чём не стоит.

- Строга больно, - ещё более понизила голос собеседница, отвлекая хозяйку от размышлений. - Солт проговорился, что она рабыне щёки шпилькой истыкала за какой-то проступок.

Тяжело вздохнув, женщина с горечью продолжила:

- Ну приказала бы выпороть, посадила бы в подвал без еды и воды. Да хоть палкой поколотила. Лицо-то зачем портить? Я видела, что после таких ран бывает.

- Солт не сказал, что с ней потом случилось? - спросила девушка.

- Нет, госпожа, - ответила Риата. - Только изуродованную невольницу хозяева в доме держать не будут. Хорошо, если в имение отправили, а то могли и продать куда-нибудь. На стройку, в мастерские, на рудники.

Нельзя сказать, что пересказанная рабыней история сильно впечатлила путешественницу. Она ещё не забыла, как благонравная Тервия Картен насмерть забила няньку своего младшего сына. Однако, эта информация заставила Нику насторожиться.

А утром она наглядно убедилась в превосходных деловых качествах доверенного раба дяди, когда увидела во дворе гостиницы тележку, запряжённую чёрным мохнатым осликом, в которую невольники споро погрузили сундуки и корзины, прикрыв их от дождя циновкой.

Гордый, как павлин с распущенным хвостом, Минуц приказал Солту занять место возницы, а сам отправился в фургон к господам.

Всем хороши имперские дороги: широкие, более-менее прямые, долговечные, почти не требуют ремонта. Одно плохо: неровные. Трясёт так, что болтун ежеминутно рискует прикусить себе язык. Поэтому да ещё и потому что выехали слишком рано и не выспались, пассажиры угрюмо молчали, а Олкад вообще лежал, растянувшись во всю длину повозки.

Несмотря на свёрнутый плащ, девушка явственно ощущала задом каждый камень, уложенный искусными дорожниками, и время от времени с ностальгией вспоминала транспортные средства своего мира. Теперь даже переполненный автобус казался верхом удобства и комфорта. Но всё же тяжелее всего переносил путешествие пострадавший от близкого знакомства с дверью кокскид сенатора Касса Юлиса Митрора. С каждым оставленным позади километром лицо его делалось всё бледнее, а губы всё чаще кривила болезненная гримаса.

Как и полагалось у радлан, около полудня остановились на обед, воспользовавшись прихваченными в гостинице продуктами. Пока рабы раскладывали посуду, Ника обратила внимание, как Риата и Солт пересмеиваются, обмениваясь улыбками и многозначительными взглядами. Кажется, её невольница уже ближайшей ночью вознаградит себя за месяц воздержания, ибо пара встреч со стареньким Гвоздём вряд ли смогли удовлетворить столь пылкую женщину.

Писец ел мало, зато много и часто морщился. Опасаясь, как бы раненому не стало хуже, его спутница предложила задержаться на стоянке, без малейшей тени смущения сообщив удивлённым мужчинам, ещё не забывшим позавчерашний скандал, что сегодня они всё-таки едут, а не идут пешком.

Девушка посоветовала Олкаду расположиться в фургоне, но тот благоразумно отказался, уступая ей самое лучшее место для отдыха. Несмотря на редкие, похожие на клочья ваты, облака, время от времени заслонявшие солнце, оно всё же достаточно припекало, чтобы закутавшиеся в плащи радлане не замёрзли, расположившись на второй повозке, с которой рабы торопливо сгрузили вещи.

Даже столь короткий отдых явно пошёл раненому на пользу. Он повеселел и охотно принимал участие в беседе Ники и Минуца, которую посланец регистора Трениума всё же завёл несмотря на тряску. Столичный хлыщ умом не блистал, зато обладал хорошей памятью, в которой помимо всего прочего хранил множество удивительных историй о чужих странах и дальних землях.

Путешественнице стоило большого труда не рассмеяться, слушая очередной рассказ о людях севера, живущих в царстве Такеры и впадавших на зиму в спячку, или о жителях далёкого юга, закапывавшихся в песок, чтобы переждать дневную жару, а так же о птицах с медными перьями, львах с серебряными зубами и прочей чепухе.

Выслушав очередную небылицу, Ника равнодушно пожимала плечами, заявляя, что никогда не встречала в своих странствиях ничего подобного.

Очевидно, уловив в её тоне снисходительную насмешку, коскид господина Септиса обиделся и начал демонстрировать откровенное недоверие к её словам.

- Рыба величиной с корабль! - презрительно фыркнул он, услышав про косаток.

- Немного меньше, господин Минуц, - поправила его рассказчица. - И вряд ли это была рыба. Хвостовой плавник у них расположен не вертикально, а горизонтально, и они время от времени высовывали голову из воды, как будто дышали.

Недоверчиво хмыкнув, посланец регистора Трениума всё же не стал вслух уличать племянницу своего покровителя во лжи, ограничившись многозначительной гримасой.

Олкада заинтересовало пребывание спутницы у варваров. Где они живут, в каких богов верят, сколько жён у их мужчин? К сожалению, он скоро вновь почувствовал себя хуже и замолчал.

В отличие от Тоаза более крупный Пуол окружала вполне приличная каменная стена с редкими квадратными башнями.

Воспользовавшись короткой остановкой в воротах, девушка выбралась из фургона. Коскиды, как истинные джентльмены, последовали за ней, хотя и без большого желания.

Она хотела расспросить прохожих о приличной гостинице, но оказалось, что её сопровождающие уже останавливались в этом городе по пути в Этригию, и сейчас каждый усиленно рекламировал именно то заведение, в котором тогда проживал.

Обсуждение достоинств и недостатков гостиниц быстро перешло в уже привычную перепалку. Заметив подозрительные взгляды горожан и опасаясь, как бы горячие радланские парни не сцепились в драке, их спутница предложила положиться на волю богов.

- Хотите обратиться к гадателю, госпожа Юлиса? - насмешливо фыркнул коскид Итура Септиса.

- Зачем? - искренне удивилась собеседница. - Поступим проще.

Прямо на ходу она достала из кошелька медный обол.

- Пусть эта сторона, где изображены молнии Питра, будет означать вашу гостиницу, господин Минуц, а здесь, где написано "Довольствуйся малым", вашу, господин Ротан.

Писец недовольно засопел, но спорить не стал.

Ника подбросила монетку и, ловко поймав, продемонстрировала удивлённым столь экзотическим способом гадания спутникам.

- Ведите, господин Минуц, так рассудили боги, - виновато улыбнувшись хмурому Олкаду, она со вздохом убрала обол обратно в висевший на поясе кошель.

Идти пришлось довольно долго, а когда путешественница вошла в гостеприимно распахнутые ворота, то сразу обратила внимание на притулившийся к небольшому двухэтажному зданию гостиницы длинный навес с множеством подпиравших его столбов. Самым странным показалось то, что землю под ним устилали прямоугольные каменные плиты, тогда как остальной двор замостили привычными булыжниками.

Из конюшни торопливо вышел пожилой раб в длинной тунике с рукавами и поклонился.

- Добро пожаловать в "Усладу путника", господа.

- Хозяин где? - надменно осведомился столичный хлыщ.

- В зале, господин, - невольник склонился ещё ниже, демонстрируя собеседнику розовую лысину, окружённую седыми курчавыми волосами.

- Найдутся ли у вас комнаты для приличных людей? - с ещё большим апломбом спросил коскид.

- Конечно, господин.

- Тогда распорядись, чтобы наших ослов как следует обиходили! - приказал Минуц, направляясь к гостинице, вход в которую прикрывал поддерживаемый двумя колоннами козырёк, а на стене над ним красовался с сознанием дела нарисованный натюрморт, изображавший уставленный разнообразными яствами стол, возле которого растягивала в улыбке толстые губы грудастая рабыня в коротком хитончике.

Владелец встреченного на дворе невольника подтвердил его слова. Девушке достался вполне приличный номер, раза в полтора больше того, где ей пришлось ночевать в Тоазе. Кроме кровати здесь имелся ещё и маленький столик с табуреткой.

Вода в ванной выглядела почти чистой, так что Ника даже рискнула выкупаться. А когда вышла, вновь обратила внимание на непонятный навес, по площади явно превосходящий гостиницу, во всяком случае её второй этаж.

Поскольку не в местных традициях строить бесполезные сооружения, его назначение всерьёз озадачило путешественницу. А чем меньше непонятного для неё будет в имперских реалиях, тем легче она к ним приспособится и быстрее встроится в эту жизнь. Поэтому девушка обратилась за разъяснениями к подавальщице, нисколько не опасаясь показаться глупой невежей.

- Так то летние комнаты, госпожа, - бойко ответила рабыня. - Как тепло станет, циновки между столбами натянем, и добро пожаловать: ночуйте, пожалуйста!

- У вас летом бывает столько народа? - удивилась Ника.

- Да, госпожа, - кивнула собеседница. - Отсюда же прямая дорога в Нессейскую долину на Лагус. Так вам улиток или рыбу? А, может, подать свиную матку в меду?

- Рыбу, - отозвалась девушка, пытаясь отыскать в памяти какой-нибудь след этих названий. Лагус, кажется, озеро. Но вот чем оно знаменито, так вспомнить и не смогла, хотя была уверена, что Наставник о нём говорил.

Озадаченная путешественница хотела задать ещё несколько уточняющих вопросов, но подавальщица уже торопливо шла к двери на кухню.

Ника растерянно глянула на дядиного коскида.

Отставив в сторону глиняный стакан, тот аккуратно вытер губы.

- Разве отец не рассказывал вам от Нессейской долине, о битве Карелга с Голигой, об озере Лагус?

"Ага, - мысленно обрадовалась девушка. - Про Лагус я правильно угадала".

А вслух сказала, капризно дёрнув плечом:

- Возможно, и говорил, а я просто забыла?

- Наверное, он редко болел, госпожа Юлиса? - усмехаясь, покачал головой собеседник.

- Да, - кивнула та. - До последнего времени отец на здоровье не жаловался.

- Тогда ничего удивительного, что он не вспоминал об этом месте, - понимающе кивнул посланец регистора Трениума.

- Почему? - вскинула брови Ника, уже заранее предчувствуя ответ.

- Именно в Нессейской долине Карелг бился со стоглавой Голигой, дочерью Такеры и Дрина. Герой победил в жестокой схватке, но чудовище успело ужалить сына Питра, который тогда ещё не был бессмертен. Безутешный отец рыдал, глядя с небес на страдания умирающего сына. Тучи закрыли солнце, непрерывно лил дождь, тысячи молний разрушали города и селения, убивая животных и людей. Тщетно те умоляли громовержца о милосердии. Питр не мог успокоиться, ибо оказалось, что всё его могущество не способно спасти Карелга от волшебного яда Голиги. Не в силах видеть страдания тучегонителя и жалея смертных, три небожительницы: Нона, Фиола и Артеда обратились за помощью к Ваунхиду, богу мучительной смерти. Любимый сын властелина царства мёртвых получил от отца в дар два источника. Вода одного из них исцеляла любые раны и болезни, а другая убивала всё живое. Богини долго просили о помощи, сделали богатые подарки в надежде получить средство для спасения Карелга. Но коварный Ваунхид уже знал, что герой убил его сестру Голигу, и вместо воды жизни дал воду смерти. К счастью мудрая Фиола распознала подмену и вылила яд из золотой чаши. Его разрушительная сила оказалась столь велика, что там, где смертоносное зелье попало на землю, образовалось длинное, узкое озеро Лагус, местами совсем не имеющее дна и напрямую сообщающееся с миром мёртвых. Вода из него обладает магическими свойствами. С её помощью можно предсказывать будущее, вызывать тени умерших, а грязь с берегов лечит боли в коленях.

- С Карелгом что случилось? - спросила девушка, с интересом слушая местную сказку. В своих многочисленных беседах Наставник как-то обошёл стороной народное творчество.

- Чтобы спасти его, небожительницы смешали дающий бессмертие напиток богов со своей кровью. Но герой метался в бреду, отталкивая от себя чашу с эликсиром, так что капли летели во все стороны. Там, где они упали, забили целебные источники. С тех пор в Нессейскую долину приезжают страждущие не только со всех концов Империи, но и из Либрии, Даросских островов и даже из Ольвии, чтобы побыть там и попить целебную воду два-три месяца или даже полгода. Всё-таки людям слишком долго жить вблизи озера, которое соединяется с владениями Дрина, не рекомендуется.

- Так, значит, в летней гостинице останавливаются те, кто едет в Нессейскую долину, - сделала соответствующий вывод слушательница, подумав, что владелец "Услады путника" поступил разумно, не став возводить капитальное здание для сезонных постояльцев.

- Да, госпожа Юлиса, - важно кивнул рассказчик. - На берегу Лагуса много разного рода гостиниц, постоялых дворов, лечебниц. Но только лучшие люди Империи могут позволить себе иметь в Нессейской долине свои дома и усадьбы.

Он злорадно усмехнулся.

- У сенатора Касса Юлиса там нет даже шалаша!

- Это так дорого? - спросила Ника.

- Очень! - кивнул дядюшкин коскид. - Но кроме денег надо получить специальное разрешение Императора или Сената.

Подавшись вперёд, Минуц понизил голос:

- Двенадцать лет назад Констант приказал восстановить великолепный дворец Ипия Курса Асербуса и теперь каждый год приезжает на Лагус, якобы для того, чтобы в тиши и уединении почтить память первого Императора. Но на самом деле лечит поясницу и колени.

Собеседник строго нахмурился.

- Только об этом не стоит говорить слишком громко. Здоровье Императора - не тема для досужей болтовни.

- Конечно, господин Минуц, - кивнула девушка. - О высшей власти либо хорошо, либо ничего.

Посланец регистора Трениума замер в замешательстве, потом понимающе усмехнулся.

- Хорошо сказано, госпожа Юлиса.

- А вы сами бывали на Лагусе?

- Я похож на больного? - гордо выпятил грудь столичный хлыщ.

- Не очень, господин Минуц, - рассмеялась Ника.

- А вот ваша тётя, госпожа Пласда Септиса ездила, - не удержался от сплетни коскид. - И через год подарила супругу чудесную дочку Гэаю.

- Так те воды помогают и от бесплодия, - удивилась слушательница.

- Говорят: мало есть болезней, которые они не могут излечить! - со своим обычным апломбом заявил рассказчик.

- Спасибо, господин Минуц, - искренне поблагодарила девушка. - Отец всю жизнь рассказывал мне об Империи, но только вернувшись на родину, я поняла, как мало о ней знаю.

Явно польщённый собеседник всем видом показывал терзавшие его сомнения: продолжить дальше разговор или нет?

Наполнив свой стакан, Ника знаком предложила налить разведённого вина и ему. Только после этого дядин коскид многозначительно прошептал:

- Я слышал, что ещё осенью в Нессейскую долину выехала императрица со всем своим двором. Должно быть, она до сих пор там живёт.

- У вас есть знакомые среди царедворцев, господин Минуц? - решив польстить болтуну, притворно охнула девушка. - Наверное, об этом известно далеко не всем?

- Ну, не такая уж это и тайна, госпожа Юлиса, - всё же счёл нужным заметить собеседник. - Но я, действительно, кое-кого знаю в Цветочном дворце.

- В Цветочном? - удивилась слушательница.

Посланец регистора Трениума вскинул брови, потом рассмеялся.

- Я и забыл, как давно ваш отец покинул Радл. За это время Император, кроме старинного Доминиума, построил себе ещё несколько вилл и летний дворец за Веренариумом, там, где когда-то стояли дома заговорщиков. Рядом разбили прекрасные сады, куда по праздникам пускают гулять горожан. Там так красиво, госпожа Юлиса! Какие розы и фиалки! Наверное, нечто подобное есть только в обители небожителей! Вот поэтому дворец и называют Цветочным.

- Тридцать лет - большой срок, господин Минуц, - задумчиво покачала головой путешественница. - Я обязательно напишу обо всём отцу. Пусть почитает и порадуется за свой родной город. Если он, конечно, дождётся моего письма, которое попадёт к нему не раньше, чем через два года.

- А кто же доставит его в Некуим, госпожа Юлиса? - усмехнулся посланец Итура Септиса.

- Надеюсь, что господин Картен из Канакерна к тому времени ещё будет плавать за океан, - пояснила Ника. - И не откажется передать несколько свитков своему другу от его дочери...

Их разговор прервал Солт, сообщивший Минуцу, что баня готова. Вежливо раскланявшись, дядин коскид ушёл, а племянница регистора Трениума, заказав ужин скромно стоявшей у стены Риате, велела ей выяснить самочувствие господина Ротана.

Ника опасалась, что тот свалится, тогда придётся задержаться в Поуле, а ей этого очень не хотелось. По правде сказать, она уже устала от бесконечной дороги.

Понимая, что выполнение данного поручения займёт какое-то время, девушка, оставив крошечный огонёк на самом кончике торчавшего из носика светильника фитиля, улеглась на ужасно скрипучую кровать.

Из-за отсутствия в комнате окон, она не могла определить, сколько прошло времени, но чувствовала, что уже немало, а рабыня всё не возвращалась.

Хозяйка не рассчитывала, что та быстро расстанется с Солтом, однако, столь долгое отсутствие начинало беспокоить. Скоро Ника начала ворочаться с боку на бок. Тревога нарастала. Пару раз она порывалась встать, но всякий раз удерживала себя на кровати, едва не застонав от облегчения, когда в дверь тихонечко поскреблись, и виноватый голос невольницы прошептал:

- Откройте, госпожа, это я.

Зарычав от праведного гнева пополам с плохо скрываемой радостью, девушка так резво отшвырнула в сторону одеяло, что чуть не погасила робкий огонёк светильника. Перспектива остаться в полной темноте отрезвила разгорячённые нервы. Ругаясь себе под нос, она достала из-под подушки кинжал, и обжигая ступни о холодные половицы, шагнула к двери.

- Это ты, Риата?

- Да, госпожа, - с полным искреннего раскаяния вздохом ответила собеседница.

- Одна?

- Конечно, госпожа! - теперь в голосе рабыни прозвучало нескрываемое недоумение.

Встав с боку, Ника осторожно отодвинула засов.

- Заходи.

Проскользнув в комнату чёрной тенью, невольница огляделась в поисках хозяйки, а когда увидела, упала на колени, треснувшись лбом об пол.

- Простите рабу свою неразумную, добрая госпожа! Сама не пойму, как так вышло. Не иначе как коварная Исми мне глаза застила, про всё на свете забыть заставила!

"Вот батман! - поморщилась девушка, с раздражением ощущая, как исчезает только что бушевавшая в груди злость. - Знает коза мой мягкий характер. Ох, выйдет мне боком такая доброта".

Но всё же, пересилив себя, легонько ударила Риату ногой в бок.

- Хватит причитать! Я тут чуть с ума не сошла...

- Пощадите рабу глупую! - с надрывом взвыла невольница.

- Перестань! - рявкнула хозяйка, садясь на постель. - Не то и в самом деле побью! Лучше скажи, как там Ротан?

- Ой, госпожа, Жирдяй сказал, что лучше ему, - выпрямившись, но всё ещё оставаясь на коленях, всхлипывая, пробормотала женщина. Здешний хозяин ему лекаря приводил.

- Хорошо, - буркнула Ника, забираясь под одеяло. - Надеюсь, ты Солту ничего лишнего не сболтнула в порыве страсти?

- Ой, госпожа, да что вы такое говорите! - вновь захлюпала носом рабыня. - Разве же я вас когда подводила? Всё, как вы приказывали, ни словечка лишнего. Да и некогда нам болтать было...

- Вот только избавь меня от подробностей! - поморщилась хозяйка, отворачиваясь к стене.

За её спиной послышался глубокий вздох, полный сожаления с оттенком лёгкого превосходства.

Действительно, рано утром за завтраком Олкад выглядел гораздо бодрее, а на вопрос о самочувствии гордо заявил, что подобные царапины не могут причинить серьёзного вреда настоящему мужчине.

Погода испортилась. Небо затянуло серыми, неприятного вида облаками, изредка просыпавшими на землю мелкий, холодный дождь.

Рабы прикрылись сделанными из рогожных мешков плащами, а господа забрались в фургон, где, несмотря на тряску, пытались беседовать, чтобы хоть как-то скоротать время.

На сей раз, расспрашивая своих спутников о жизни в Радле, путешественница решила побольше узнать о тамошних развлечениях. А их в многолюдной столице могущественной Империи хватало. Театры, где ставили пьесы лучших авторов со всего мира, и уличные артисты, разыгрывающие смешные, чаще всего непристойные представления. Гонки колесниц на двух ипподромах, привлекавшие тысячи зрителей и редко обходившиеся без смерти или увечий возничих и лошадей. Ещё больше крови лилось на усыпанных песком аренах, где призовые бойцы бились с дикими зверями и друг с другом.

Каждый из коскидов счёл своим долгом рассказать о наиболее запомнившейся схватке. Олкад первым заметил, что эти истории не доставляют слушательнице никакого удовольствия, и перешёл к описанию городских садов, где можно погулять по тенистым аллеям, полюбоваться на цветы и расставленные повсюду скульптуры, покормить священных лебедей.

Заметив, что всё внимание слушательницы обращено на писца, Минуц стал рассказывать о городских форумах, щедро украшенных статуями богов и героев, о прекрасных храмах, построенных заново или отремонтированных после запустения, царившего в них в "эпоху горя и слёз", о дающих прохладу фонтанах и множестве лавок, где можно приобрести всё от оливкового масла до свитков со стихами начинающих поэтов.

Девушка слушала, как зачарованная. Новые сведения, накладываясь на собственные впечатления и полученную от Наставника информацию, всё больше и больше убеждали в сходстве этой части мира с земной античностью. Во всяком случае с тем, как её себе представляла попаданка по учебникам, книгам и историческим сериалам.

Чрезвычайно довольные таким вниманием, спутники вываливали всё новые и новые подробности, несмотря на то, что каждый из них уже как минимум пару раз прикусил язык. Хотя Ника не могла не заметить, что дорога стала заметно ровнее, и повозку уже не так трясло на камнях.

И без того неторопливо ковылявший ослик опять замедлил шаг, втаскивая фургон на очередную горку. Сохраняя равновесие, путешественница прижалась к тонкой, дощатой стене. Олкад, наклонившись вперёд, продолжил, размахивая руками, описывать торжественное шествие, посвящённое празднованию дней Нолипа. Его спутник с гордостью объявил, что лично принимал в нём участие, сопровождая регистора Трениума.

- Гонец! - внезапно прервал его долетевший сзади испуганный крик Солта. - Жирдяй, тупица, в сторону уводи! Уводи, я сказал! Быстрее!

- Что ещё за гонец? - спросила Ника, с тревогой глянув на мужчин.

- О, Питр! - охнул Минуц, бросаясь к циновке, отделявшей пассажиров от возницы.

Внезапно фургон, резко вильнув в сторону, заскрипел всеми своими деревянными частями. Ещё через миг правое колесо с жутким грохотом рухнуло куда-то вниз, а левая сторона повозки, наоборот, задралась вверх, заставив девушку крепко вцепиться в край крошечного окошечка, затянутого тонкой, полупрозрачной занавеской. Олкад, не удержавшись, рухнул под ноги столичному хлыщу.

Сквозь вопли пассажиров прорезался истерический визг Жирдяя:

- Куда прёшь, колода гнилая!

И стремительно приближавшийся цокот подкованных копыт по камням.

- Слезь с меня! - возмущённо заорал писец, сталкивая с себя коскида регистора Трениума.

- Осторожнее! - на миг перестав визжать, рявкнула Ника, но спутники и не подумали её слушать, явно желая поскорее освободиться из объятий друг друга.

Едва Олкад сбросил с себя Минуца, а тот с размаху откинулся на круто наклонившуюся боковую стенку, треск повторился, и фургон, окончательно опрокинувшись на бок, набирая скорость, заскользил вниз по склону.

Дико закричал осёл, к нему присоединились не менее испуганные коскиды. А девушка, наоборот, затаив дыхание от страха, упёрлась ногой в бывший потолок и напряглась в ожидании удара.

По крыше фургона, ставшего в результате аварии передней стенкой, заколотили ветки кустарника, заставившего их транспортное средство довольно быстро затормозить.

Глянув на побледневших спутников, Ника едва не расхохоталась, заметив, как крепко те держатся за руки. Перехватив её взгляд, Минуц резко вырвал ладони, и вытирая их о тунику, торопливо пополз наружу, где отчаянно вопил осёл.

"Вот батман! - озабоченно подумала девушка, выбираясь вслед за Олкадом. - Если скотина покалечится, опять придётся идти пешком".

Фургон крепко завяз в зарослях, метрах в тридцати от бегущей по камням речушки. Рядом возвышалась насыпь, по которой дорога подходила к двухарочному каменному мосту.

Наверху на обочине стояла их вторая повозка, от которой с криками бежали рабы.

- Что с вами, господин? Госпожа, вы не пострадали?

Застрявший меж двух тонких стволов осел продолжал надсадно орать, но возница не спешил к нему на помощь, поскольку, согнувшись в поклоне, терпеливо переносил побои собственного хозяина.

Тот, видимо, стремясь отомстить за свой страх, лупил несчастного Жирдяя, норовя попасть кулаком по лицу.

Глянув на широкую полосу прошлогоднего бурьяна, примятого соскользнувшим с десятиметровой высоты фургоном, Ника передумала заступаться за нерадивого раба. Но на помощь тому неожиданно пришёл коскид регистора Трениума.

- Оставьте его, господин Ротан! Пусть лучше поможет вытащить осла. Не то мы здесь надолго застрянем.

Зло зыркнув на столичного хлыща, Олкад пихнул в грудь окровавленного невольника.

- Слышал, урод? Глянь, что там с ослом?

- Да, господин, - прошамкал разбитыми губами Жирдяй.

К девушке подскочила перепуганная Риата и, внимательно осмотрев с головы до ног, аккуратно прикрыла ей голову накидкой.

- Со мной всё в порядке, - отмахнулась хозяйка. - Что там случилось?

- Ой, госпожа, так ведь гонец императорский из-за холма выскочил! - всплеснула руками рабыня. - Им по закону положено дорогу уступать. А тот недоумок прямо посередине пёр и ничего не видел. Вот Солт и стал ему кричать. Жирдяй как обернулся, так повод изо всех сил и рванул. Осёл вправо бросился. А там, может, не разглядел чего или оступился? Вы-то не ушиблись, госпожа?

Только сейчас Ника почувствовала, как болит левое колено и правый локоть, а на спине наверняка будет порядочная шишка.

- Ну, что там осёл? - прервал её самообследование раздражённый голос дядиного коскида.

- Хвала богам, господин Минуц, - отозвался облегчённо вздохнувший Солт. - Вроде цел.

Опустившись на корточки, Олкад осторожно трогал забинтованную голову.

- Вот мерзавец, едва нас всех не угробил! Прибью собаку!

- Господин Ротан! - неожиданно обратился к нему посланец регистора Трениума -- Не могли бы вы отложить наказание своего раба до возвращения в Радл? Моему Солту будет трудно обслуживать нас двоих.

Писец возмущённо фыркнул.

- Господин Минуц прав, господин Ротан, - поддержала спутника девушка. - Если вы покалечите или убьёте, это вряд ли ускорит наше путешествие и уж точно не сделает его более приятным. До столицы ещё далеко.

- Я подумаю, госпожа Юлиса, - мрачно буркнул молодой человек.

Тем временем невольники общими усилиями освободили несчастное животное. Вздыхая и хлюпая носом, незадачливый возница внимательно осмотрел осла, но кроме многочисленных царапин никаких серьёзных повреждений не обнаружилось.

Фургон пострадал значительно сильнее. Мало того, что тонкие дощечки боковой стенки, на которой он сполз вниз по склону, в нескольких местах пробили торчавшие из земли камни, так ещё правое колесо отломилось вместе с осью.

Не в силах вынести столь печальное известие, Олкад ударил Жирдяя ногой в пах, заставив с криком рухнуть на землю.

- Болван! Мразь! Тупая скотина! Сын шлюхи и шакала! Собачий помёт! - бесновался писец, но больше не бил.

Тем не менее, зрелище орущего и брызжущего слюной молодого человека показалось Нике столь неприглядным, что она решила подняться на дорогу. Несмотря на довольно крутой склон и сырость, восхождение оказалось не таким трудным, как могло показаться на первый взгляд.

Под тонким слоем плотного дёрна, состоявшего из земли и густо переплетённых корешков, скрывались плотно уложенные камни, опираясь на которые, девушка бодро вскарабкалась наверх. По пути она обнаружила вероятную причину постигшей фургон аварии. Обочину дороги метрах в десяти от въезда на мост подмыло. Поэтому едва на неё ступил осёл, перемешанная с булыжниками земля обвалилась, увлекая вниз животных и повозку.

Путешественнице показалось странным возведение столь высокой насыпи и моста над довольно скромной речушкой. Хотя, возможно, она разливается во время дождей или таяния снега в горах.

"Опять придётся идти пешком, - печально вздохнула Ника, отряхивая платье. - А с фургоном что делать? Неужели придётся здесь бросить?"

Она подумала, что, возможно, кто-нибудь из проезжающих поможет хотя бы вытащить повозку на дорогу?

Далеко впереди стремительно удалялись три всадника в тёмно-красных плащах легионеров. У одного из них над левым плечом торчал короткий флагшток с полоскавшимся на ветру треугольным вымпелом. Примерно на полпути между ними и мостом неторопливо ехала в ту же сторону запряжённая мулом телега, уставленная высокими корзинами.

Прикинув расстояние, девушка с сожалением поняла, что даже если будет орать во всю глотку, шагавший сбоку от повозки возчик вряд ли её услышит.

Снизу доносились удары топора. Ещё раз подивившись запасливости столичных гостей, она стала наблюдать за тем, как невольники с помощью господ привели фургон в более-менее вертикальное положение, подставив под правую сторону толстую палку с рогулькой на конце, после чего с умными лицами сгрудились возле валявшегося на земле колеса.

Хмыкнув, Ника посмотрела назад, откуда они приехали, и в её душе затеплился робкий огонёк надежды.

На дороге показалась колонная тускло поблёскивавших доспехами легионеров.

"Ого! - довольно усмехнулась девушка. - Да их не меньше сотни! Они, не то что фургон, слона из болота вытащат. Вот только обращаться к ним за помощью лучше не мне".

- Господа! - крикнула она, махнув рукой. - Посмотрите, что это?

Уже встречаясь с местными военнослужащими, путешественница знала, что за отрядом должен следовать обоз. Однако, на этот раз он показался ей каким-то слишком большим. Из-за холма одна за другой выезжали большие крытые повозки. Очевидно, легионеры сопровождали какой-то богатый купеческий караван. Вскоре появились и всадники, тоже облачённые в доспехи с перьями на шлемах.

Пятеро из них пустили коней вскачь. Быстро догнав мерно шагавших легионеров, трое из них задержались, а двое по-прежнему ехали к мосту.

На дорогу, пыхтя, выбрались коскиды.

- Кто это такие, господин Ротан? - спросила Ника, кивнув на приближавшихся верховых и все ещё продолжавший выползать из-за холма обоз.

- Не знаю, госпожа Юлиса, - растерянно пожал плечами писец.

- Может, какой-нибудь легион в поход отправился? - предположила девушка.

- Не похоже, - возразил собеседник.

- Слишком мало воинов, госпожа Юлиса, - поддержал его посланец регистора Трениума. - Скорее всего, какой-нибудь имперский обоз... Ого, вот это паланкин!

Действительно, штуковина, которую тащили не менее трёх десятков крепких рабов, выглядела впечатляюще даже с такого расстояния.

- Кто-то важный путешествует, - с завистливым придыханием проговорил Олкад. - Легионеры в охране, а не стражники какие-нибудь, носилки здоровущие, повозок тьма.

- Ну и пусть себе мимо идут, - буркнула его спутница, которую совсем не радовала возможная встреча с имперским вельможей.

С удивлением и тревогой Ника почувствовала нарастающее беспокойство коскидов, казалось, они тоже опасаются встречи со странным караваном.

"Может, пока не поздно, спуститься к реке?" - подумала девушка, но тут же отказалась от этой идеи. Среди голых кустов не спрячешься. А если главный пассажир паланкина захочет познакомиться с ней поближе, ему ничего не помешает отправить в погоню целую толпу здоровенных мужиков.

Пытаясь приободрить себя и спутников, она негромко проговорила:

- Помоги нам, Анаид, по-доброму встретиться и поскорее распрощаться с этими людьми.

- Да не оставят нас небожители своей милостью, - неожиданно присоединился к её молитве Минуц, а Олкад что-то тихо зашептал одними губами.

Под звонкий цокот подкованных копыт расстояние между ними и парой всадников быстро сокращалось.

"Как только они не падают без стремян", - успела подумать Ника, перед тем как поняла, что одного из них она уже явно где-то видела. Ещё через миг перед глазами всплыла картина стоянки урбы Гу Менсина возле источника нимфы Отрады. Тогда как нельзя вовремя появившийся отряд легионеров по сути спас ей жизнь.

- Кто вы такие и чего тут стоите? - сурово поинтересовался кавалерист, натягивая повод.

Решительно отстранив шагнувшего вперёд Минуца, девушка, чуть поклонившись, вежливо проговорила:

- Добрый день, господин Тарквиц. Вы меня помните? Надеюсь, господин Тит выполнил своё поручение, и разбойники получили по заслугам?

Чётко очерченные брови на гладко выбритом лице с первыми морщинами дрогнули.

- А новобранцы благополучно добрались до Арадского лагеря?

- Госпожа Юлиса! - вскричал всадник, поправив украшенный перьями шлём. - Я думал, вы давно в Радле у своих родственников!

- Увы, господин Тарквиц, - со вздохом развела руками собеседница. - Человек - лишь игрушка в руках небожителей. По их воле мне пришлось задержаться в Этргии почти на два месяца. Зато теперь обо мне знает родной дядя - регистор Трениума господин Итур Септис Даум и сенатор Касс Юлис Митрор из рода старших лотийских Юлисов. Они даже прислали своих коскидов, чтобы те сопровождали меня в Радл.

Ротан с Минуцем удивлённо посмотрели на Нику.

Скользнув по ним равнодушным взглядом, сотник обратился к своему спутнику, не менее грозного вида воину в столь же искусно отделанных доспехах, но с каким-то тёмно-красным камнем, вделанном в витой золотой браслет на правой руке.

- Помните, господин Фаб, я как-то рассказывал о девушке, называвшей себя внучкой сенатора Госпула Юлиса Лура, казнённого за участие в заговоре Китуна, а потом посмертно оправданного?

- Это про ту, которая якобы переплыла Западный океан? - криво усмехнулся собеседник, норовя придавить Нику тяжёлым взглядом холодных тёмно-серых глаз профессионального убийцы.

- Да, - кивнул Тарквиц.

- Ты море-то хотя бы раз видела, девочка? - насмешливо фыркнул всадник. - Сколько там воды, знаешь?

- Много, господин Фаб, - нахмурилась путешественница, с тревогой ощущая, что она начинает все сильнее опасаться этого человека. Однако, показывать свой страх она не собиралась, решив спрятать его поглубже. - Вместе с кораблём господина Картена мне даже пришлось побывать на спине Змеи.

Девушка с лёгкой снисходительностью усмехнулась, ощущая противный холод в животе.

- Если это, конечно, вам что-то говорит.

Странно, но взгляд собеседника чуть-чуть, на самую малость, но всё же потеплел.

- Господин Тарквиц рассказывал, что встретил вас в компании каких-то бродяг?

- Артистов, - подтвердил спутник.

- Увы, господа, друг моего отца, господин Картен, как и всякий умный человек, всё же иногда ошибается, - печально улыбнулась Ника. - Видимо, ничто не в силах изменить гнусную породу этих испорченных людей. Они напали на меня, ограбили и пытались убить.

- Вот как! - удивился сотник. - Где и когда?

- Возле Этригиив ночью после первого дня дриниар, - охотно ответила девушка, стараясь не смотреть на его мрачного спутника. - Милостью богов мне удалось бежать и укрыться на склоне священной горы владыки недр.

- Вы сказали в ночью после первого дня дриниар? - бесцеремонно переспросил её второй всадник.

- Да, господин Фаб, - спокойно подтвердила рассказчица. - Откуда мне знать, что по закону в праздник Дрина там появляться запрещено? В наказание за этот проступок по решению суда я провела два месяца в храме небесной подруги Дрина, луноликой Рибилы, пока родственники не выхлопотали помилование.

- Сочувствую, госпожа Юлиса, - покачал головой сотник. - Мне жаль, что так получилось.

- Незнание закона не освобождает от наказания за его нарушение, - печально улыбнулась Ника, кстати вспомнив где-то услышанную фразу. - А я привыкла сама отвечать за свои поступки.

Верховые многозначительно переглянулись, а она поспешила сменить тему разговора:

- Так вы поймали тех разбойников?

- Хвала богам, госпожа Юлиса, - кивнул собеседник. - Негодяи получили по заслугам.

Он полупрезрительно усмехнулся.

- Титу будет чем похвастаться перед магистратами.

- Вы что же, госпожа Юлиса, пешком идёте? - внезапно спросил его спутник, разглядывая гружёную вещами телегу.

- Нет, господин Фаб, - покачала головой девушка. - Наш фургон свалился с дороги, да ещё и колесо сломалось.

- Ось, госпожа Юлиса, - негромко поправил Олкад.

- То есть ось, - кивнула ему Ника.

Тронув пятками бока коней, всадники выехали на обочину, где какое-то время разглядывали стоявшую внизу повозку и суетящихся вокруг неё рабов.

- За такое безобразное отношение к своим обязанностям возчика следует примерно наказать, - наставительно проговорил сотник.

- Непременно, господин Тарквиц, - солидно кивнул писец. - Если оставлять подобные проступки без последствий - невольники совсем страх потеряют.

Воин глянул на него с ленивым интересом.

- Олкад Ротан Велус, коскид сенатора Касса Юлиса Митрора, - быстро представился молодой человек. - По распоряжению покровителя сопровождаю госпожу Юлису в Радл.

- Даже немедленная смерть разгильдяя не поможет поднять фургон на дорогу, - бросив недовольный взгляд на писца, сказала девушка, и не пытаясь скрыть волнение, поинтересовалась. - Быть может, это сделают ваши легионеры? Для таких могучих воинов втянуть наверх лёгкую повозку пара пустяков. А мы позаботимся, чтобы они смогли выпить лишний стаканчик доброго вина во славу могучего Аксера.

По тому, как Тарквиц посмотрел на своего спутника, Ника без труда сообразила, кто главный в этой сладкой парочке, и не ошиблась.

- Мы сопровождаем её величество императрицу, госпожа Юлиса, - вроде бы даже с некоторым сожалением покачал головой воин.

- Так это обоз государыни? - охнула собеседница, никак не ожидавшая встретить на дороге коронованную особу.

Караван растянулся уже почти на километр. Кроме фургонов, повозок с бочками, ящиками, клетками и корзинами, а так же здоровенного паланкина с задёрнутыми на окнах занавесочками в колонне оказалось ещё несколько носилок попроще.

- Следует говорить "поезд", госпожа Юлиса, - торопливо поправил Минуц.

- Простите моё невежество, господин Фаб, - поклонилась путешественница. - Я всего пару месяцев как вернулась на родину, поэтому, если моя просьба показалась вам слишком дерзкой, поверьте. это вызвано только незнанием того, какую почётную и ответственную миссию вы выполняете. Разумеется, я не вправе вам мешать.

Всадник важно, но более-менее благожелательно кивнул.

- Подождите немного, госпожа Юлиса. Дорога здесь оживлённая. Скоро небожители пошлют кого-нибудь вам на помощь.

- Благодарю за добрые слова, господин Фаб, - поклонилась девушка, подумав: "Хорошо, хоть дождь кончился, и небо прояснилось. Авось долго мёрзнуть не придётся".

Повернув коней, воины неторопливо направились к поезду императрицы, примерно на полпути встретившись с тремя верховыми, которые, отстав от них, задержались возле передового отряда легионеров.

Тут же завязался оживлённый разговор, во время которого Тарквиц с Фабом то и дело кивали в сторону моста, заставляя Нику нервничать. Когда вся кавалькада вновь устремилась к застывшим на дороге путникам, у неё тревожно ёкнуло сердце.

Опережая всех на полкорпуса, ехал плотный парень, лет восемнадцати, с круглым улыбчивым лицом, носом картошкой и пепельно-русыми вьющимися волосами. Он единственный из всей компании не носил доспехов, хотя на поясе сверкали серебром ножны длинного кинжала.

- Принц Вилит! - охнул коскид регистора Трениума.

- Кто?! - резко обернулась к нему девушка, всё ещё надеясь, что ослышалась.

- Что значит "кто"? - строго нахмурился собеседник, и тут же к её ужасу подтвердил свои слова. - Вилит Тарквин Нир - сын императора. Младший. То есть самый младший.

"Вот батман!" - мысленно взвыв Ника, внезапно ощутив сильнейшее желание оказаться где-нибудь подальше от этого места, ибо в отличие от некоторых чересчур романтично настроенных представительниц своего пола не питала никаких иллюзий по поводу благородства и душевных качеств отпрысков сановных родителей, пребывая в уверенности, что истинный облик этих балбесов кардинально отличается от слащаво-сусальных образов, созданных народными и не народными сказками.

Первое впечатление вполне подтвердило её наихудшие предположения. Метров за двести до них сынок августейшего папаши неожиданно пустил коня в галоп.

Красивое животное тёмно-коричневого цвета с маленькой, гордо посаженной головой легко и изящно несло своё поджарое тело на тонких, сухих ногах, звонко цокая копытами по плотно уложенным камням.

"Кажется, эта масть называется буланой?" - невпопад подумала девушка, не сводя глаз со стремительно приближавшейся морды скакуна.

Коскиды шарахнулись в стороны, а у неё от страха будто ноги к земле приросли. Только когда до всадника оставалось не более десяти шагов, Ника крепко вцепилась в платье, намереваясь, приподняв его, прыгнуть в сторону и вниз по склону.

Но не успела. Довольный скалящийся мажор, резко потянув повод, заставил коня остановиться буквально в трёх шагах от побледневшей путешественницы.

"Сам дурак! - подумала та, быстро приходя в себя. - И шутки у тебя дурацкие!"

- Испугалась? - довольно рассмеялся Вилит.

- Да, ваше высочество, - поклонилась Ника, переводя взгляд с ухмыляющейся физиономии на украшенную самоцветами застёжку, скреплявшую под гладко выбритым подбородком концы короткого бело-синего плаща.

- Совершенно напрасно, - всадник с нежностью похлопал ладонью по шее животного. - Друг ветра никогда не собьёт человека. Если, конечно, я не прикажу.

"Ну и откуда мне знать, что у тебя на уме?" - мысленно фыркнула собеседница, изо всех сил стараясь сохранить на лице почтительно-равнодушное выражение.

В отличие от принца, его сопровождающие подъехали спокойно, не выёживаясь, и оказались рядом как раз в тот момент, когда Вилит задал новый вопрос:

- Сотник Тарквиц сказал, вы внучка сенатора Юлиса?

- Сенатора Госпула Юлиса Лура из рода младших лотийских Юлисов, ваше высочество, - стараясь говорить ровным, ничего не выражающим голосом, уточнила Ника. - Дочь его младшего сына Лация Юлиса Агилиса и Тейсы Юлисы Верты.

- И вы приплыли из-за океана? - глядя на неё сверху вниз продолжил расспрашивать самый младший сын императора Константа Тарквина Лаврия.

- Да, ваше высочество, - чуть поклонилась девушка.

Если на вопросы Тарквица и Фаба она отвечала подробно, иногда даже слишком, рассчитывая на боле-менее благожелательное отношение одного из слушателей, то с принцем старалась говорить как можно лаконичнее.

- Это правда, что на другом конце света живут люди с двумя головами на четырёх ногах? - с дурашливой серьёзностью спросил паренёк, лет шестнадцати, в анатомическом панцире, покрытом серебряной насечкой. - А совокупляются они только забравшись на дерево?

- Нет, господин, - без тени смущения ответила Ника. - Люди, среди которых я жила, похожи на на нас. У них по паре рук и ног. Как и вы, они живут на земле, а не на деревьях.

- А как же вермы с конскими копытами на ногах, о которых упоминал великий Скарас Мрийский? - деланно возмутился собеседник, выжимая из слушателей улыбки. - Сей знаменитый философ писал, что именно за Западным океаном живёт сей народ, имеющий своей прародительницей Гиппию, богиню лошадей. Вы, что же, госпожа Юлиса, ставите под сомнение слова величайшего мудреца древности?

- К сожалению, отец ничего не рассказывал о сём знаменитом философе, - с прежней невозмутимостью пожала плечами девушка, уже понимая, что её элементарно разводят вновь, в который раз пытаясь выставить невежественной дурочкой. - Но Некуим велик. Вполне возможно, что где-то там есть и люди с копытами вместо ног. Но мне они не встречались, и никто из местных жителей ничего о них не говорил.

Ни мало не смутившись, мажор хотел ещё что-то сказать, но Вилит остановил его нетерпеливым движением руки.

- Уймитесь, господин Герон!

И вновь обратился к Нике:

- Как же вы смогли пересечь океан?

- На корабле господина Мерка Картена: купца, морехода и консула Канакерна, города на Западном побережье континента, ваше высочество.

- О, вы всё это время были совсем одна среди изголодавшихся по женской ласке матросов! - ехидно усмехнулся Налий.

Видимо, он не оставил попыток ввести собеседницу в смущение. Вот только попаданка уже давно не краснела от подобных непристойных намёков. Вместо этого она почувствовала, что начинает тихо ненавидеть этого красавчика с кукольным личиком положительного героя анимэ и кривой улыбкой на по-женски ярких губах.

- Господин Картен - не только уважаемый человек и старинный друг моего отца, - отчеканила она, даже не глянув на нахала. - Но и полный хозяин на своём корабле, где ничего не может случиться без его ведома. Поэтому моей жизни и чести ничего не угрожало.

- Я же просил тебя помолчать! - страдальчески скривился Вилит.

- Простите, ваше высочество, - без малейшей тени раскаяния молодой человек склонил голову в лёгком посеребрённом шлеме.

- Но почему с вами не вернулся отец? - обратился принц к Нике.

- Он отказался, сказал, что слишком немощен для такого долгого и тяжёлого путешествия.

- Сколько же времени вы плыли, госпожа Юлиса?

- Два месяца, ваше высочество, - проговорила девушка и, заметив недоверие собеседника, пояснила. - На обратном пути корабль попал на спину Змеи. Так моряки Западного побережья называют течение, которое идёт с юга на север. Мощь его столь велика, что никакие усилия гребцов не могут с ним совладать.

- А как же это у вас получилось? - вскинул брови Вилит.

- Яроб ответил на наши молитвы, Ваше Высочество. Он прислал северный ветер, который и сорвал нас со Змеи.

Посчитав ответ достаточно исчерпывающим, Ника замолчала, бросив взгляд на дорогу. За время их беседы из-за холма наконец-то появился замыкающий отряд легионеров, а авангард уже приблизился к мосту настолько, что лязг подбитых гвоздями солдатских башмаков спугнул птиц, обсевших кустарник у реки.

- Что случилось потом? - нетерпеливо спросил принц.

- Наш корабль вынесло на берег Континента, - ответила девушка. - Только далеко на севере...

- В царстве Такеры? - нервно хихикнул Налий.

- Нет, - покачала головой путешественница. - Но, наверное, где-то близко от него.

- Вы интересно рассказываете, госпожа Юлиса, - оглянувшись на приближавшийся караван, сказал принц.

- Я лишь описываю то, что со мной произошло, ваше высочество, - пожала плечами Ника, уже пожалев о том, что так неосмотрительно заговорила с Тарквицем. Тем более, что тот, кажется, сначала её не узнал. Удержи она язык за зубами, глядишь, поезд императрицы спокойно проследовал бы мимо, и сейчас не пришлось бы по пять раз обдумывать каждое слово, общаясь с избалованным сынком императора и его крайне неприятными спутниками.

- Понимаю, - кивнул Вилит и вдруг, словно вспомнив что-то важное, не говоря ни слова, развернул коня и поехал вдоль каравана. Герон и второй сопровождавший его юноша тронулись следом, а воины задержались.

- Как я понял, вы смогли доказать родственникам своё происхождение, госпожа Юлиса? - сурово нахмурился один из них.

- Я ещё с ними не разговаривала, господин Фаб, - осторожно ответила девушка. - Но господа Юлис и Септис прислали за мной своих коскидов.

Всадник требовательно посмотрел на её спутников.

- Я лично читал письмо, адресованное моему покровителю, господину Итуру Септису Дауму, - опередив замешкавшегося писца, заговорил Минуц. - Почерк очень похож на тот, которым писал господин Лаций Юлис Агилис. Кроме того я взял с собой раба, который хорошо помнит госпожу Тейсу Септису Верту, и тот утверждает, что госпожа Ника Юлиса Террина очень похожа на неё.

- А ещё у госпожи Юлисы есть фамильный перстень с родовым гербом, - всё-таки сумел вставить свои "пять копеек" Олкад.

Выслушав сбивчивые объяснения коскидов, Фаб, кивнув, ещё раз оглядел путешественницу тяжёлым, оценивающим взглядом и направил коня за принцем.

- Пусть боги поскорее пошлют вам на помощь каких-нибудь добрых путников, госпожа Юлиса, - пожелал ей на прощание Тарквиц.

- Мы будем молить об этом небожителей, - облегчённо улыбнулась ему вслед девушка, с интересом поглядывая на поравнявшихся с ними легионеров.

Судя по суровым, украшенным шрамами, обветренным лицам, мимо неё мерно шагали не какие-нибудь вчерашние новобранцы, а ветераны, оставившие за спиной не одно сражение, не одну загубленную жизнь, не один взятый город со всеми прелестями последующего разграбления.

Кое-кто из воинов с ленивым любопытством косился на стоявшую у обочины высокую девушку в компании двух молодых людей, но большинство не обратило на них никакого внимания.

Запряжённые мулами повозки очень напоминали ту, в которой странствовала урба Гу Менсина. Видимо, ушлые артисты купили её у какого-нибудь местного "интенданта".

Внезапно чёткий ритм шагов легионеров сбился. Авангард вступил на мост, и колонна сразу утратила свою математическую стройность.

- Госпожа Юлиса! - тревожно вскричал Олкад.

Обернувшись, Ника увидела подъезжавшего Фаба.

- С вами хочет поговорить её величество, - буквально огорошил он девушку.

- О чём? - машинально ляпнула та.

- О вас, разумеется, - усмехнулся собеседник. - Не каждый день встретишь радланку такого знатного рода, побывавшую за Западным океаном.

- Но, как я в таком виде предстану перед государыней? - Ника растерянно оглядела своё мятое, кое-где покрытое пятнами платье.

- Никто не собирается вами любоваться, - жёстко усмехнулся воин. - Императрица скучает в дороге. Вот и развлечёте её своими рассказами.

- Позвольте мне хотя бы спуститься к реке и умыться? - попросила девушка.

- Вы хотите заставить ждать её величество? - угрожающе свёл брови к переносице всадник.

- Вы полагаете, я смогу развеять скуку государыни, если все мысли мои будут только о мочевом пузыре? - без малейшего стеснения огрызнулась собеседница, понимая, что разговора с императрицей не избежать. Видимо, сынок что-то наплёл скучающей мамаше, и та решила лично взглянуть на диковину. - Потому что ни о чём другом думать я уже просто не могу!

Озадаченно хмыкнув, Фаб глянул на неумолимо приближавшийся паланкин класса "люкс".

- Хорошо, только быстро.

- Господин Ротан! - обратилась она к застывшему с открытым ртом писцу. - Помогите мне спуститься.

- Что?! - встрепенулся явно пребывавший в ступоре Олкад. - Ах да, конечно.

Поправив накидку, Ника величаво протянула руку, которую тот принял с почтительным поклоном.

Лёгкий ветерок ещё только начал подсушивать мокрую от дождя землю, поэтому приходилось тщательно выбирать место, прежде чем ставить туда обутые в сандалии ноги.

Не то писец всё ещё не пришёл в себя, то ли просто оказался не так ловок, только уже через несколько шагов он поскользнулся и едва не упал.

Вовремя вцепившись в запястье молодого человека, спутница прошептала ему на ухо:

- Что мне делать?

- Разве вы не слышали? - рассерженной змеёй зашипел Откад. - Идите и постарайтесь понравиться её величеству! Боги дали вам такой шанс, так используйте его, не задумываясь. Помните, Канни капризна!

- А как же вы? - нахмурилась девушка.

- Как-нибудь выкарабкаемся, - довольно легкомысленно, на её взгляд, отмахнулся писец. - Для вас сейчас самое главное - произвести хорошее впечатление на императрицу.

- Понимаю, - хмуро кивнула путешественница, признавая правоту его слов. Если она чем-то не угодит супруге Константа Тарквина Лаврия, то это, скорее всего, будет иметь весьма печальные последствия. Власть имущие, как правило, злопамятны, так что лучше их не раздражать. Во всяком случае, без самой крайней нужды.

- Только не забывайте о том, что именно я и мой покровитель первыми признали в вас дочь Лация Юлиса Агилиса, - продолжал торопливым шёпотом наставлять молодой человек.

- В этом можете не сомневаться, - заверила его Ника, подходя к фургону. - Спасибо, что помогли спуститься. Дальше я сама.

- Да, да, - суетливо закивал Олкад, выпуская её ладонь.

- А вы чего встали? - рявкнула она на застывших с обалдевшими физиономиями рабов. - Быстро зашли за повозку!

Как правило, хозяева не слишком стеснялись своих рабов, привычно считая их чем-то вроде говорящей мебели, поэтому Жирдяй с Солтом удивлённо переглянулись, но послушно выполнили распоряжение. За ними поспешил и писец.

Присев на корточки, девушка первым делом быстро сняла закреплённые на голени ножны и, передавая их Риате, приказала:

- Спрячь как-нибудь, но только так, чтобы никто не видел.

Понимающе кивнув, рабыня убрала их за ворот платья.

Попаданка не знала, насколько тщательно охраняют первую леди Империи, но на всякий случай решила подстраховаться. Вдруг какой-нибудь особо бдительный телохранитель захочет её обыскать? И объясняй потом, зачем племянница регистора Трениума притащила на встречу с государыней нож, да ещё выбрав для его хранения столь необычное место?

Теперь у неё остался только длинный узкий кинжал, о котором уже известно коскидам, а когда Ника сбросила накидку, перед тем как умыться, его наверняка увидит и Фаб, пристально наблюдавший за всем происходящим с дорожной насыпи.

Ни мало не смущаясь, девушка велела невольнице развязать ленты, удерживавшие ножны на спине.

- Убери в корзину.

- Да, госпожа, - поклонилась Риата.

- Следи за вещами, слушайся господ Ротана и Минуца..., - чувствуя, что говорит глупости, Ника тем не менее не могла остановиться, инстинктивно оттягивая момент встречи с императрицей. - И не беспокойся, я тебя не оставлю. Вряд ли моя история сильно заинтересует её величество.

- Да, госпожа, - послушно кивала рабыня. - Слушаюсь, госпожа, буду ждать госпожа.

- Поторопитесь, госпожа Юлиса! - прервал их высокоинтеллектуальную беседу недовольный голос всадника.

Шумно выдохнув, девушка обернулась к дороге, отыскивая глазами Олкада. Быстро сообразив, что от него требуется, писец, подойдя, с поклоном протянул ей руку.

- Зачем вам оружие, госпожа Юлиса? - поинтересовался воин, едва они вскарабкались наверх.

- Дорога дальняя, господин Фаб, - переводя дух, ответила путешественница. - Всякое может быть.

- Мало иметь клинок, госпожа Юлиса, - насмешливо ухмыльнулся собеседник. - Им надо уметь пользоваться.

- Отец кое-чему меня научил, - небрежно бросила Ника.

- Надеюсь, вам не приходилось использовать эти навыки по назначению? - всё с той же иронией спросил всадник.

- Почему же? - вскинула брови девушка. - По крайней мере один раз отцовские уроки спасли мне жизнь. Но чаще достаточно продемонстрировать навыки владения оружием, чтобы привести в чувства нахала. Разве вам не случалось попадать в подобные ситуации, господин Фаб?

- Бывало, - буркнул тот, трогая пятками бока коня. - Пойдёмте, госпожа Юлиса. Не стоит заставлять её величество ждать.

- Последний вопрос, господин Фаб, - продолжила стоять собеседница. - Совсем короткий.

- Ну что ещё? - глухо рыкнул воин, грозно сверкнув очами из-под мохнатых бровей.

- Что будет с моими вещами и фургоном? - торопливо выпалила Ника, уставившись на него чистым, незамутнённым взором диснеевской русалочки. - Как я потом вернусь к господам Ротану и Минуцу, которые должны сопровождать меня в Радл?

- Не переживайте, госпожа Юлиса, - буркнул всадник после короткой игры в гляделки. - Я обо всём позабочусь.

- Благодарю, господин Фаб, - склонила голову путешественница.

Направляясь вслед за ним, она скоро убедилась в том, что правильно определила число носильщиков люксового паланкина.

Двадцать восемь крепких рабов тащили на своих плечах красные, гладко оструганные шесты, которые верёвками крепились к двум брускам, проходившим по бокам кабинки из тёмно- вишнёвого цвета дощечек, украшенных резьбой и блестящих металлическими накладками.

Благодаря подобной конструкции, пол паланкина находился низко над землёй, что позволяло забираться в него на ходу.

- Ваше высочество! - громко сказал её спутник, едва девушка поравнялась с закрытой дверцей носилок. - Здесь госпожа Юлиса!

Полупрозрачная занавеска на небольшом окошечке раздвинулась, явив миру озабоченную физиономию Вилита.

- Ну, наконец-то!

Шагавшая рядом молодая рабыня в длинной тунике из плотного светло-серого сукна, повинуясь его кивку, распахнула дверцу и опустила узенькую складную ступеньку. При этом носильщики, и не подумав снижать скорость, всё так же мерно топали по дороге, ни на кого не глядя.

Понимая, что ради неё их никто останавливать не собирается, Ника, ухватившись правой рукой за поручень, ловко вскочила на подножку, но перед тем, как, пригнувшись, войти внутрь, окинула кабинку быстрым, оценивающим взглядом.

Справа, спиной к ходу движения на низком широком сиденье, прикрытом толстым матрасом с множеством подушечек полулежала пожилая женщина в меховой жилетке поверх тёмно-синего платья из поблёскивавшей, чем-то похожей на шёлк, материи. Затейливую причёску украшали две золотые заколки с крупными драгоценными камнями, а в ушах покачивались серьги с массивными чёрными жемчужинами. У её ног, покрытых одеялом из шкурок чёрно-бурых лисиц, на полу стояла бронзовая жаровня, излучавшая приятное, сухое тепло и терпкий запах благовоний.

Напротив, на гораздо более узкой скамеечке, также прикрытой пухлым матрасом, расположились ещё двое пассажиров. Ближе к двери сидел знакомый девушке самый младший сын императора, а в дальнем углу сухощавый мужчина, лет пятидесяти, с большой лысиной и саркастической улыбкой на тонких, змеиных губах. Вместо привычной туники на нём красовался перехваченный чёрным матерчатым поясом халат, расшитый звёздами, молниями и полумесяцами.

Ноги почти по щиколотку утонули в мягком ворсе ковра, а голова упёрлась в потолок так, что Нике поневоле пришлось застыть в почтительном полупоклоне.

- Это и есть твоя необыкновенная странница, сын? - голос у императрицы оказался грудной, очень женственный, но вместе с тем наполненный внутренней силой и многолетней привычкой повелевать.

- Да, матушка, - довольно улыбнулся Вилит.

Только после этого августейшая особа соблаговолила обратить взор на гостью. Прежде чем скромно опустить глаза, та успела разглядеть изрядный слой умело наложенной косметики, не сумевшей, однако, замаскировать ни лучиков, разбегавшихся от уголков глаз, ни морщинок у брезгливо опущенных кончиков губ, ни дряблой шеи.

- Для меня огромная честь встретиться с вами, ваше величество! - стараясь не пересолить с выражением верноподданнических чувств, патетически вскричала девушка. - Да благословят боги эту дорогу, нашего осла и даже раба-дуралея, из-за которого мой фургон свалился с насыпи! Иначе я бы не получила счастливой возможности лицезреть первую из женщин Империи.

Очевидно, высказывание оказалось достаточно оригинальным, потому что тень улыбки скользнула по ярко накрашенным губам государыни. Выдав сей образец придворного славословия, Ника, кроме лести, рассчитывала вызвать свойственное представительницам прекрасного пола любопытство.

И хотя сынок, вероятно, рассказал, при каких обстоятельствах встретился с ней, императрица всё же лениво поинтересовалась:

- Надеюсь, никто не пострадал?

- Все целы, ваше величество! - решив, что кашу маслом не испортишь, ещё раз поклонилась девушка, продолжая с прежним накалом. - Небожители не стали омрачать столь радостный для нас день. Только повозка сломалась.

- Как же вы теперь доберётесь до Радла? - покачал головой лысый мужчина в халате, буквально буравя её недоверчивым взглядом маленьких, глубоко посаженных глаз.

- Не знаю, - мысленно поблагодарив его за как нельзя кстати заданный вопрос, резко погрустнела путешественница, пытаясь для усиления впечатления выдавить хотя бы слезинку. - Наверное, придётся идти пешком...

- Сын, - понимающе улыбнулась императрица. - Распорядись.

- Да, матушка, - кивнув, Вилит распахнул дверь паланкина.

Бросив мимолётный взгляд за спину, Ника успела заметить Фаба, скакун которого неторопливо вышагивал рядом с носилками.

- Принц говорил, будто бы вы приплыли чуть ли не из-за края земли? - недоверчиво прищурилась государыня.

- Я родилась и выросла в Некуиме, ваше величество, - сказала гостья. - Но мне трудно судить: это край земли или ещё нет?

- Как же там оказались ваши родители? - поинтересовался мужчина в халате.

По тому, как он довольно бесцеремонно влез в разговор, девушка предположила, что это либо близкий родственник, либо фаворит какой-нибудь? Между тем, не дожидаясь ответа, он обратился к императрице:

- Я хорошо помню судебный процесс над Нером Фабулом Ценсором, ваше величество. Когда негодяй добровольно признался в клевете на сенатора Госпула Юлиса Лура, ваш царственный супруг приказал выяснить судьбу всех его близких родственников, дабы восстановить попранную справедливость. Если мне не изменяет память, поисками занимался императорский претор Таний Мар по прозвищу Анксис, что значит "дотошный". Как он узнал, старшего сына сенатора казнили вместе с отцом, жена покончила с собой, когда легионеры ворвались в их имение, а младший сын с с супругой пропали в Рифейских горах. И вдруг спустя столько лет неизвестно откуда появляется особа, называющая себя его дочерью. Как так получилось, ваше величество?

- Вот мы сейчас об этом и узнаем, господин Акций, - очевидно предчувствуя забавное развлечение, довольно улыбнулась обличённая властью женщина.

Ника в очередной раз поведала историю чудесного спасения Лация Юлиса Агилиса и Тейсы Юлисы Верты. Рассказала о бегстве из поместья, о едва не закончившемся трагически переходе через Рифейские горы, о недолгом их пребывании в Канакерне, о решении перебраться в Некуим, о смерти матери.

Члены августейшей фамилии слушали внимательно, почти не перебивая. А вот третий зритель этого представления буквально засыпал её вопросами, причём явно стараясь поймать на противоречиях, от чего беседа скоро стала похожа на допрос.

Девушка даже подумала, что он, возможно, является сотрудником местной службы безопасности, которая просто обязана быть в таком цивилизованном государстве. Поскольку за время своего путешествия Нике неоднократно приходилось рассказывать о странствиях родителей, и мало кто из слушателей с доверием относился к её словам, она легко находила ответы на самые заковыристые вопросы, а когда не знала что сказать, беззаботно пожимала плечами, заявляя:

- Отец ничего об этом не говорил.

Наконец, Акций замолчал, крепко сжав губы в тонкую нить и скрестив руки на груди, откинулся на подушку. Только теперь девушка смогла немного перевести дух, сейчас же почувствовав, как болят спина и шея. Никто из пассажиров паланкина даже не подумал предложить ей сесть.

- Так вы выросли одна среди дикарей, - сделала напрашивавшийся вывод императрица.

- Рядом всегда был мой отец, ваше величество, - нахмурилась рассказчица. - Являвшийся для меня образцом настоящего мужчины и истинного радланина. Всем, что знаю и умею, я обязана только ему и милости богов. К сожалению, мама слишком рано покинула нас, не вынеся тягот жизни в диких условиях. Она всё время страдала от разлуки с родиной, но ни разу не раскаялась в том, что осталась с мужем.

Как она и думала, главная слушательница одобрительно закивала, придав увядшему, но всё ещё сохранившему остатки былой красоты, лицу скорбно-торжественное выражение.

- Что за земля Некуим? - с живейшим интересом спросил принц. - Как вы с отцом там жили?

- Она велика, покрыта густыми лесами, где водится множество зверей, на которых мы охотились, - сказала Ника, чувствуя нарастающую резь в затёкших мышцах. Стараясь хоть как-то её унять, она передёрнула плечами, не сумев скрыть болезненной гримасы.

Однако, никто из окружающих ничего не заметил.

- Местные народы не любят подолгу оставаться на одном месте и постоянно кочуют. А нам отец выстроил крепкий дом...

- Почему вы так долго не возвращались? - оборвал её Акций. - Сенатор Госпул Юлис Лур оправдан уже, кажется, двенадцать лет назад.

Рассказчице пришлось поведать о том, как её отец, потеряв надежду на добрые вести, перестал интересоваться происходящим в Империи, о вещем сне, после которого он поручил Мерку Картену узнать новости о своих родственниках, о недоверии, с которым он отнёсся к словам морехода об оправдании семьи сенатора Юлиса. Странно, но на этот раз никаких дополнительных вопросов безопасник в халате не задавал.

- На кого же вам приходилось охотиться, госпожа Юлиса? - перехватил у него инициативу принц.

- Олени, волки, птица, ваше высочество,- девушка вновь повела затёкшими плечами. - Зайцев чаще ловили силками. Их там много.

- Вы хорошо стреляете из лука? - заинтересовалась императрица.

- Нет, ваше высочество, - покачала головой Ника. - Увы, но это искусство мне по-настоящему освоить так и не удалось. Я охотилась в основном с помощью копьеметалки и дротиков.

- Копье... металки? - вскинула аккуратно подщипанные брови собеседница. - Что это такое?

- Как вам лучше объяснить, ваше величество? - замялась путешественница, оглядываясь по сторонам. - Вы позволите?

Не дожидаясь разрешения, она опустилась на одно колено, едва не застонав от пронзившей плечи острой боли, и развела ладони примерно на метр.

- Вот такая палка, на одном конце которой закрепляют деревянный или костяной крюк. В него упирают тупой конец дротика и мечут.

Девушка попыталась изобразить замах, от чего накидка едва не сползла на пол. Подхватив её, рассказчица вновь поднялась на ноги.

- И далеко летит дротик из такой... металки? - деловито осведомился Вилит.

- Всё зависит от умения стрелка, ваше высочество, - опять неопределённо пожала плечами Ника. - Я точно попадаю шагов на шестьдесят, в крайнем случае на восемьдесят. А охотники аратачи на полторы сотни не промахнутся...

- Какая чушь! - неожиданно возмущённо фыркнул Акций. - Да из такой штуковины овцу за десять шагов не убьёшь! Даже варвары при всей их дремучей глупости не станут использовать столь несуразные... стрелялки! Копьё, лук, дротик, ну, может, ещё праща. Вот и все известные средства охоты, не считая силков, петель и волчьих ям!

Слушая пылкую речь приближённого, императрица благожелательно улыбалась, а принц кивал, словно тоже соглашаясь с каждым его словом.

- Лучше признайтесь, что сами выдумали вашу нелепую копьеметалку! - вскричал ободрённый столь явной поддержкой придворный. - И за океаном вы никогда не были, и не имеете никакого отношения к оклеветанному сенатору Юлису!

Поначалу столь странная логическая цепочка буквально ошеломила девушку. Нахлынувшая через миг злость, хотя и помогла немного прийти в себя, но наряду с усталостью, болью в плечах и пересохшим ртом ослабила самоконтроль.

- Есть много необычного, господин Акций, что и не снилось нашим мудрецам! - процедила она сквозь зубы. - И если вы лично чего-то не видели, это вовсе не означает, будто подобного не может быть!

- О чём это вы? - подозрительно нахмурился собеседник.

- Ну, например о..., - Ника на миг задумалась. - О Келлуане. Вряд ли вы сами видели эту страну, однако, не сомневаетесь в её существовании.

Акций звонко, с чувством превосходства рассмеялся.

- Я разговаривал с множеством людей, там побывавших, госпожа Юлиса! Рассматривал привезённые оттуда вещи, читал свитки. А вот про Некуим и ваши палки слышу в первый раз.

- О Неукиме написано в "Истории мира" Приклита Хиосского, - с улыбкой заметила императрица.

- Я помню, ваше величество, - кивнул приближённый. - Но сей многоучёный муж лишь упоминал о существовании подобной земли без каких-либо подробностей. А уж про всякие палки у него точно ничего нет.

Августейшая слушательница вопросительно посмотрела на рассказчицу в ожидании ответа, похоже разговор всё больше начинал её забавлять.

"Вот батман! - мысленно выругалась девушка. - Устроила тут батл".

Но тут же взяла себя в руки и усмехнулась.

- Отец рассказывал, что в древние времена наши предки полагали, будто Ольвию и побережье Халибского моря населяют только духи и чудовища. Думаю, первому радланину, который там побывал и вернулся, точно так же никто не верил.

- И это всё, что вы можете сказать? - презрительно скривил губы мужчина.

- А что вы от меня ждали, господин Акций? - удивилась собеседница. - Будь у меня с собой сумка с дротиками и копьеметалкой, которую мне пришлось бросить, спасая свою жизнь, я бы показала, как пользоваться этим оружием.

- Где и когда случилось это весьма своевременное событие? - глумливо рассмеялся царедворец.

- Неподалёку от Этригии в ночь после первого дня дриниар, - заговорила путешественница, облизав пересохшие губы. - Люди, с которыми я ехала от самого Канакерна, внезапно попытались меня убить.

- Убить? - хмурясь, переспросила государыня.

Пришлось Нике, еле ворочая языком, выдать историю своих взаимоотношений с артистами урбы Гу Менсина, после чего ответить ещё на несколько заковыристых вопросов вредного Акция.

- Негодяев поймали? - поинтересовался принц.

- Нет, ваше высочество, - развела руками девушка. - Я знаю, что магистраты посылали стражников на их поиск, но те как в воду канули.

- И тут ничего, кроме ваших слов! - довольно хохотнул то ли родственник, то ли фаворит императрицы.

До боли сжав губы, Ника подавила вспышку обиды и ярости, чтобы успокоившись, посоветовать бдительному безопаснику пойти по стопам Ротана и обратиться к хозяину постоялого двора в Кинтаре, но её опередил Вилит:

- Послушайте! - неожиданно объявил тот. - Я так понимаю, что сделать вашу металку труда не составит, госпожа Юлиса?

- Там нет ничего сложного, - согласилась та, уже начиная догадываться, что хочет сказать молодой человек.

- Ну так и покажите сегодня вечером, как вы с ней управляетесь! - предложил принц и обратился к матери. - Разве в усадьбе Маврия не найдётся какой-нибудь столяр?

- В крайнем случае, пошлём за ним в Наполь, - поддержал его Акций, так же глядя на государыню. - Что скажете, ваше величество?

- Думаю, это будет интересно, - кивнула та и сейчас же заговорила не терпящим возражения тоном. - Госпожа Юлиса, сегодня вечером я приглашаю вас на ужин, который состоится на вилле господина Маврия, где вы и закончите свой занимательный рассказ. Потом покажете нам, как пользоваться... вашей металкой. А сейчас...

Она потянулась.

- Я утомилась, можете идти.

"Вот батман! - мысленно охнула девушка, представив себя на этом мероприятии, и едва не взвыла от досады. - Ну, уж нет!"

Вновь почувствовав нарастающее возбуждение, словно перед очередной схваткой, она выпалила:

- Умоляю, ваше величество, взять назад своё приглашение!

Приподнявшийся со своей скамеечки принц вновь плюхнулся задом на тюфячок, брови Акция полезли на высокий, с редкими морщинами лоб, а августейшая супруга Константа Тарквина Лаврия Великого резко распахнула только что томно прикрытые глаза.

- Почему? - в голосе её слышалось больше недоумения, чем гнева.

- Мой внешний вид совершенно не подходит для ужина, ваше величество, - стараясь говорить почтительно, но твёрдо, пояснила путешественница. - Он непременно привлечёт внимание других гостей, что в свою очередь может вызвать нехорошие слухи не только обо мне, но и о моих родственниках, людях почтенных и уважаемых. А я, к сожалению, все свои вещи оставила в тележке.

Улыбнувшись с усталой снисходительностью, императрица негромко позвала:

- Пульчита!

Дверь паланкина распахнулась, шагавшая рядом с ним рабыня поклонилась прямо на ходу.

- Слушаю, ваше величество.

- Отведи госпожу Юлису к Гиннию. Пусть подберёт ей платье для скромного ужина сегодня у господина Маврия.

- Да, ваше величество, - отозвалась невольница.

- Благодарю, ваше величество, - придерживая сползающий край накидки, поклонилась Ника.

- Пусть это будет моим подарком за интересную историю, - усмехнулась государыня.

- Благодарю за великую честь, ваше величество, - отвесила очередной поклон рассказчица. - Да благословят вас небожители на долгую счастливую жизнь.

- Идите, - царственным жестом отпустила её собеседница.

Легко спрыгнув на дорогу, девушка с наслаждением выпрямилась. Пульчита аккуратно прикрыла за ней дверь паланкина, внутри которого послышался голос августейшей мамаши:

- Подожди, сын!

- Пойдёмте, госпожа, - проговорила рабыня, с поклоном приглашая путешественницу следовать за собой.

Они торопливо шли мимо фургонов, возов с бочками, кувшинами, корзинами, клетками с домашней птицей и обиженно хрюкавшими свиньями. Хмурые, усталые возчики с ярко начищенными табличками поверх добротных туник с привязанными рукавами провожали девушек явно заинтересованными взглядами, а кое-кто даже склонял головы с коротко обрезанными волосами. Ника понимала, что эти знаки внимания относятся исключительно к её спутнице. Видимо, в негласной табели о рангах, неизбежно присутствующей в любом достаточно многочисленном коллективе, та занимала весьма высокое положение.

- Эй, Сухарь! - внезапно крикнула невольница, махнув рукой кучеру очередной повозки. - Придержи мулов, её величество прислала эту госпожу к Гиннию.

Обернувшись к девушке, Пульчита виновато развела руками.

- Простите, госпожа, но поезд останавливается только по приказу её величества. Вам придётся забираться на ходу.

- Как-нибудь залезу, - буркнула та.

Кожаный полог, прикрывавший боковой вход, откинулся, и ей навстречу потянулась рука пожилого, но ещё крепкого мужчины.

Прыгать в длинном платье ещё то удовольствие, однако, Ника, крепко вцепившись в широкую, шершавую ладонь, легко сумела вскочить на подножку.

Очевидно, не ожидавший, что она окажется такой тяжёлой, невольник крякнул, но всё-таки помог нежданной гостье забраться внутрь, где той опять пришлось пригнуть голову, чтобы не упираться головой в провисшую кожаную крышу.

- Присаживайтесь, госпожа, - невысокая, сухощавая рабыня с поклоном указала на низенький сундучок.

Пока Пульчита передавала Гиннию распоряжение их августейшей хозяйки, девушка с интересом огляделась.

Почти весь фургон занимали сундуки, на одном из которых сидела девочка, лет десяти, с рабской табличкой, и прикрытые плетёными крышками корзины.

- Её величество по великой милости своей приказала подобрать вам платье, госпожа, - полувопросительно, полуутвердительно проговорил пожилой невольник, обращаясь к гостье.

- Да, Гинний, - подтвердила та и, невольно поморщившись, спросила. - Попить у тебя есть? А то в горле пересохло.

Растерянно заморгав, собеседник переглянулся с женщиной, которая тут же метнулась куда-то в темноту и сейчас же вернулась с тощим бурдюком.

- У нас только простая вода с уксусом, госпожа, - перед тем как протянуть его, предупредила невольница.

- Пусть будет так, - вымученно улыбнулась Ника. Ей пришлось приложить немало усилий, чтобы ограничить себя двумя большими глотками. Жажда не прошла, но стало заметно легче.

- Спасибо, - искренне поблагодарила она, поудобнее устраиваясь на сундучке.

Напоив гостью, Гинний приступил к исполнению приказа хозяйки. Несмотря на тряску и тесноту, он удивительно ловко расхаживал по повозке, копаясь в содержимом сундуков и корзин, время от времени передавая пожилой рабыне очередное платье. Набрав пять штук, принялся демонстрировать их девушке.

Та первым делом велела откинуть полог и впустить в фургон больше света. Подойдя к делу основательно, она для начала просто оглядела каждое из них. Как и следовало ожидать, изделия местных кутюрье не отличались разнообразием фасонов. Те же длинные платья, различающиеся разве что цветом, наличием или отсутствием коротких рукавчиков и размером горловины, которая то едва пропускала голову, то оставляла почти открытыми плечи. Кроме того, одежда не выглядела новой, а кое-где ясно выделялись не слишком тщательно застиранные пятна.

Поначалу Ника хотела возмутиться, но вовремя передумала. Во-первых, дарёному коню в зубы не заглядывают. Во-вторых, вряд ли доверенный раб станет подсовывать хозяйской гостье столь откровенный секон-хэнд без прямого и недвусмысленного распоряжения самой госпожи, точность которого она проверит уже сегодня вечером.

"Ну, и крохоборы!" - мысленно фыркнув, девушка категорически потребовала показать ей ещё что-нибудь.

- Я очень хочу понравиться её величеству.

- Но вы же ничего из этого ещё не посмотрели, - резонно заметил невольник.

- А вот вы всё сразу и покажете, - постаралась улыбнуться как можно непринуждённее собеседница.

Возведя очи горе, раб вновь отправился шарить по сундукам и корзинам, а придирчивая гостья сразу же отложила в сторону самые мятые и покрытые наиболее ярко заметными пятнами вещи.

То ли стараясь отомстить ни в чём не повинному Гиннию за откровенно наплевательское отношение к себе со стороны его хозяйки, то ли просто соскучившись по более-менее нормальному шопингу, попаданка буквально до пота загоняла несчастного раба.

Сей увлекательный процесс настолько захватил путешественницу, что та быстро забыла обо всём и очнулась только тогда, когда из всего обилия нарядов осталось лишь восемь. Мысленно плюнув на замордованного Гинния, Ника сбросила платье, оставшись в нижнем белье, и взялась за обновки. Увы и ах, но все они доходили ей едва до середины икр. Девушка едва не взвыла от разочарования, к счастью вспомнив уже выручавший её приём.

- У вас есть широкая лента? - обратилась она к пожилой женщине. - Примерно вот такой ширины?

Глянув на расстояние между её ладонями, та не очень уверенно покачала головой.

- А быстро найти сможете? - спросила Ника, развязывая кошелёк и демонстрируя серебряную монету.

Женщина вопросительно посмотрела на Гинния.

- Я хочу, чтобы её аккуратно пришили к подолу, - пояснила гостья. - Тогда длина платья станет вполне приличной.

Крякнув, невольник озадаченно потёр заросший густой щетиной подбородок. Путешественница достала ещё два риала.

- Если у Ситака спросить? - задумчиво проговорил раб.

- Вот и спроси, - усмехнувшись, протянула ему денежку девушка. - А остальное получите, когда подходящая лента окажется на месте.

Простимулировав спутников, Ника уселась на сундук и попросила подать бурдюк. Теперь можно ещё немного попить.

Воодушевлённый возможностью заработать, Ганний развил бурную деятельность, отыскав в сундуках и корзинах несколько кусков материи, которые заказчица безжалостно забраковала.

Нимало не огорчившись подобным результатом, он ловко спрыгнул прямо на ходу и где-то пропадал примерно полчаса, вернувшись с небольшой корзиной. Именно там и нашёлся отрез ткани, на взгляд девушки, вполне подходящий для удлинения одного из отобранных платьев.

К сожалению, зеркала в фургоне не оказалось, так что пришлось прикидывать на глазок и довериться мнению пожилой рабыни. Когда она с девочкой, оказавшейся её дочерью, дружно взялись пришивать полоску материи, путешественница в полной мере почувствовала, как устала и хочет есть.

Однако, из беседы с Гиннием выяснилось, что императрица почему-то не соблюдает обязательный для радлан "обеденный перерыв". Её "поезд" идёт без остановок, только носильщики время от времени меняются. Так что пассажиры утоляют голод только захваченными на прошлой стоянке продуктами. Зато и двигался караван не весь день.

Как правило, государыня ночевала либо в усадьбах богатых землевладельцев, либо в императорских виллах, разбросанных по пути из Радла в Галлайскую долину, или же, в самом крайнем случае, приказывала разбить лагерь в приглянувшемся месте. Вот тогда и готовили ужин.

Поскольку никто из случайных попутчиков явно не собирался делиться с ней едой, девушке оставалось только набраться терпения и грустно слушать недовольное ворчание желудка.

Внезапно повозку резко тряхнуло на крутом повороте. Девочка громко вскрикнула, больно уколов палец иголкой, а Гинний довольно улыбнулся.

- Хвала богам, скоро вилла господина Маврия.

- Тебе уже приходилось там бывать? - спросила Ника.

- Раза три, госпожа, - ответил невольник. - Богатое поместье, летом здесь очень красиво.

Высунувшись наружу, девушка увидела пологие холмы, покрытые ярко-зелёной порослью озимых. Потом потянулись ровные ряды деревьев с голыми, лишёнными листьев ветками.

Вымощенная камнем дорога закончилась, и теперь под колёсами фургона расстилался не успевший как следует просохнуть просёлок.

Трясти стало меньше, и рабыни активнее заработали иголками.

- Как рано выезжает поезд? - спросила Ника у Гинния.

- Как прикажет её величество, - пожал плечами раб.

"Значит, строго как попало", - сделала вывод путешественница.

Минут через двадцать повозка проехала через гостеприимно распахнутые ворота в каменной ограде и повернула направо, позволив пассажирам рассмотреть большой одноэтажный дом с просторной открытой верандой.

По усыпанной мелким гравием дороге сиятельный паланкин проследовал к украшенному колоннами входу, возле которого уже выстроились легионеры, и собралась небольшая толпа. Пока хозяева поместья встречали коронованную гостью, их рабы разводили повозки по усадьбе.

- Гинний!, - отодвинув передний полог, заглянул внутрь возница. - Тут тебя спрашивают.

- Иду! - отозвался невольник.

Едва телеги остановились на просторном дворе за господским домом, вокруг них тут же началась суета. Местные рабы, легко различаемые по застиранной, а местами даже рваной одежде, деревянным табличкам и бронзовым ошейникам, помогали своим императорским коллегам распрягать мулов. Откуда-то таскали воду в деревянных вёдрах, разгружали мешки и корзины.

Выбравшись из фургона, девушка отыскала местечко, чтобы никому не мешать, и принялась ждать, когда швеи приведут в порядок её новое платье. Если же за это время о ней так никто и не вспомнит, придётся отправляться на поиски Фаба. Надо же узнать, что делать дальше? А заодно прояснить судьбу коскидов Ротана и Минуца.

Внезапно сквозь гомон она услышала своё имя.

- Госпожа Юлиса! - звал женский голос, расспрашивая окружающих. - Вы тут молодую, высокую госпожу не видели?

Среди снующих рабов мелькнула полная женщина в сером хитоне с медной табличкой на груди.

- Я здесь! - махнув рукой, отозвалась Ника.

На широком, усыпанном крупными веснушками лице расплылась довольная улыбка. Подбежав, невольница склонилась в глубоком почтительном поклоне и затараторила:

- Здравствуйте, госпожа Юлиса! Я Рула. Госпожа Маврия приказала прислуживать вам. Позвольте вас проводить

Обречённо вздохнув, девушка предостерегающе подняла руку.

- Помолчи, - и заглянула в повозку. - Долго ещё?

- Заканчиваем, госпожа, - заверила её пожилая швея, ловко обгрызая нитку.

- Тогда я подожду, - решила Ника.

- Но я пришла вас проводить! - встрепенувшись, напомнила Рула.

- Торопиться не надо, - с трудом удержавшись, чтобы не произнести эти слова голосом товарища Саахова, покачала головой попаданка. - Лучше скажи, в имении столяр есть?

- Есть, - недоуменно вскинула брови собеседница и робко поинтересовалась. - А вам зачем?

- Если он не занят, приведи его ко мне, - пояснила Ника. - Нужно кое-что сделать. За работу я заплачу.

- Не знаю, госпожа, - замялась рабыня. - Без разрешения господ...

- Не сомневайся, - успокоила её девушка. - Они разрешат. Это для развлечения её величества.

- Ах, вон они что, - кивнула Рула. - Тогда я передам хозяину. А уж там, как он решит...

- Всё готово, госпожа, - выглянула из фургона младшая швея.

Поднявшись внутрь, путешественница примерила платье. В общем и целом работа императорских невольниц её устроила, поэтому она без сожаления отдала им оставшееся серебро.

После чего уже в обновке, вызвавшей завистливый взгляд местной рабыни, Ника последовала за ней. Они пришли к маленькому каменному домику с покрытой мхом черепичной крышей и низкой массивной дверью.

Внутри оказалась всего одна комната с широкой кроватью, потемневшим от времени столом, тремя недавно отремонтированными табуретками, земляным полом и очагом, в котором ещё теплились угольки. Клубившийся под стропилами дымок неторопливо выходил сквозь квадратное отверстие в крыше.

- Вот, госпожа, с гордостью объявила Рула. - Располагайтесь и скажите, что вам нужно?

- Напиться и умыться, - лаконично ответила гостья, понимая, что поесть всё равно не дадут.

Окинув взглядом полки с расставленными плошками, валявшуюся у стены маленькую деревянную лошадку на колёсиках, девушка подумала, что здесь, видимо, проживала семья с детьми, которую ради неё куда-то выселили.

- Это ненадолго, - тихо буркнула она, приседая на краешек отчаянно заскрипевшей кровати, покрытой облезшими овечьими шкурами.

Рабыня господ Мавриев не заставила себя ждать, скоро явившись с деревянным тазиком и двумя кувшинами, в меньшем из которых оказалось сильно разбавленное вино.

- Ты разговаривала с хозяином насчёт столяра? - спросила Ника, вытираясь грубым, застиранным полотенцем.

- Да, госпожа, - кивнула невольница. - Сейчас я его приведу.

Немолодой, степенного вида мужчина с застрявшей в густой бороде стружкой почтительно, но с достоинством поклонился.

- Я не знакома с твоим уважаемым хозяином, - заговорила гостья. - Но судя по состоянию поместья, он умеет выбирать себе работников.

При этом она, как бы ненароком, использовала слово, которым радлане называют только свободных людей.

Плечи опустившей взгляд Рулы вздрогнули, а вот её спутник ничем не выразил своего удивления. Видимо, столяр знал, что господа ценят его труд, и привык к обходительному обращению.

- А значит, ты хороший мастер, - продолжила путешественница , стараясь наладить контакт с человеком, от которого сегодня вечером зависит очень многое. - И сделать то, что мне нужно, тебе труда не составит.

- Не знаю, госпожа, - пожал плечами явно довольный столь уважительным отношением собеседник. - Посмотреть надо.

- Дротики охотничьи в усадьбе есть?

- Как не быть, госпожа, - усмехнулся он. - Господин Маврий в молодости охоту сильно любил.

- Тогда принеси мне один, - попросила девушка. - Так будет проще объяснить.

- Принесу, госпожа.

Едва мастер ушёл, Ника велела Руле отвести её в уборную.

Внимательно осмотрев местный охотничий снаряд, девушка попросила его немного укоротить и подробно описала устройство копьеметалки.

К чести столяра, тот сразу сообразил, для чего она предназначена.

- Хитро придумано, - усмехнулся в густую бороду невольник. - И далеко летит, госпожа?

- Шагов за сто оленя убить можно, - ответила она. - Только сделать надо к ужину, мастер. И пару дротиков.

- Успеем, госпожа, - заверил столяр. - Всё будет готово.

Поскольку из-за крошечных, забранных решётками окон, в домике уже царил полумрак для того, чтобы Рула смогла уложить волосы Ники, пришлось настежь распахнуть дверь.

По тому, как суетилась рабыня, всё время что-то еле слышно бормоча себе под нос, девушка с огорчением поняла, что та не умеет как следует делать причёску. Видимо, хозяйка использовала её на каких-то других работах.

- Зеркало принеси! - резко приказала Ника, когда невольница очередной раз едва не вырвала ей клок волос.

- Да, госпожа, - виновато вздохнула та.

- Должна же я видеть, во что ты меня превратила, - бросила ей вслед гостья.

Захлопнув дверь, она бросила на почти погасшие угли очага пучок веток из кучи в углу, и дождавшись, когда разгорится пламя, протянула к нему озябшие руки.

- Заходи! - откликнулась девушка на вкрадчивый стук.

- Как же я рада видеть вас, добрая госпожа! - вскричала Риата, переступая порог. -Какое на вас замечательное платье!

Вошедшая вслед за ней Рула несла одну из их корзин.

- Я тоже! - облегчённо улыбнулась хозяйка. - Это подарок её величества.

И жестом прервав начавшиеся было восторги, поинтересовалась:

- Что с Ротаном и Минуцем?

- Хвала богам и её величеству, всё в порядке! - бодро отрапортовала невольница. - Легионеры помогли вытащить повозку и кое-как приделать колесо. А рабы господина Маврия сказали, что к утру отремонтируют, и будет как новая.

Взяв со стола расчёску, она принялась аккуратно заплетать волосы госпожи и с жаром описывать процесс извлечения осла и фургона на дорогу.

Придирчиво осмотрев себя в зеркало, путешественница почувствовала, что готова предстать пред светлые очи Докэсты Тарквины Домниты. Да и есть очень хотелось. Как ни как, она сегодня только завтракала.

За ней пришли, когда солнце уже зависло над краем земли. Небо почти очистилось от облаков, но стало заметно теплее.

Чопорно поинтересовавшись у госпожи: не является ли она Никой Юлисой Терриной, императорский раб предложил ей следовать за ним.

Поднимаясь на ноги, девушка вновь почувствовала себя как перед схваткой. Забурливший в крови адреналин заставил на какое-то время забыть о голоде и усталости.

Провожатый повёл её в дом. Пройдя мимо застывших у дверей легионеров, они попали в просторную прихожую. Щедро политые маслом древесные угли, ярко пылая в бронзовой чаше на высоких ножках, освещали покрытые росписью стены. Здесь тоже стояли двое часовых.

Преодолев три широкие, каменные ступени, гостья оказалась в переднем внутреннем дворике. Первые звёзды уже отражались в застывшем зеркале квадратного водоёма под отверстием в крыше. Прямо за ним, как раз напротив входа, стояло массивное кресло с резной спинкой и стол, на котором горел двухрожковый масляный светильник, бросая отблески на обязательный для любого радланского дома деревянный ящичек, оббитый ярко начищенными полосками металла.

Чуть дальше слегка колыхалась на сквозняке плотная портьера, отделявшая деловую часть дома от его внутренней, семейной половины.

Стали слышны голоса, звон посуды, смех. Мимо торопливо прошли два раба с большим подносом, на котором лежало нечто, источавшее умопомрачительный аромат жареного со специями мяса. Голодный желудок Ники взвыл раненым бизоном, а глаза помимо воли стали сопровождать официантов, обогнувших бассейн и скрывшихся в боковом проходе. Девушка постаралась сглотнуть слюну как можно незаметнее.

Пройдя мимо длинного узкого стола, на котором хозяева дома выставляют на обозрение гостей наглядные доказательства своего благосостояния, чаще всего в виде дорогой посуды, она, свернув за угол, оказалась в широком коридорчике, заканчивавшимся тупиком, где стояла статуя полуобнажённой женщины, а в стене справа светился прямоугольный проём, откуда доносились одобрительные выкрики.

Заглянув туда, Ника увидела небольшую квадратную комнату со стенами, украшенными изображениями всякого рода продуктов. Желтоватый свет расставленных на полочках масляных фонарей освещал три стола и три ложа, расставленные буквой П.

На центральном, опираясь левым локтем на подушечку, вольготно возлежала императрица с волосами, уложенными в новую причёску, скреплённую заколкой с искусно сделанными нефритовыми колечками.

На лежанке по правую руку от неё теснились принц Вилит, Акций и незнакомая дама бальзаковского возраста, так же сверкавшая драгоценностями в чёрных, явно крашенных волосах. Напротив, по левую руку от государыни, расположилась пожилая пара: мужчина с женщиной, одетые не менее богато.

Девушка подумала, что это, скорее всего, хозяева дома. Перед господином Маврием лежала серебряная тарелка с двумя маленькими жареными птичками. Он как раз разрывал одну из них, когда императрица заявила не совсем трезвым голосом:

- Устраивайтесь, госпожа Юлиса! Я с нетерпением хочу услышать продолжение вашей истории!

"А я бы очень хотела поесть!" - с раздражением подумала та, но губы уже сами собой растянулись в почтительную улыбку.

- Всегда рада быть вам полезной, ваше величество.

Стоявший у стены имперский раб с каменно-надменной физиономией киношного английского дворецкого, только без бакенбард, в расшитой цветами и листьями жилетке поверх коричневой туники предложил новой гостье расположиться рядом с госпожой Маврией.

А попаданка лихорадочно вспоминала правила поведения, принятого на подобного рода застольях. Наставник неоднократно повторял, что на званых ужинах, пирах и любых сколько-нибудь официальных мероприятиях, где присутствуют малознакомые люди, женщины, как правило, сидят. Но если собираются друзья или близкие родственники, то представительницам прекрасного пола дозволялось вкушать пищу лёжа, как радланским мужчинам.

Вот только вряд ли хозяева этой усадьбы имеют какое-то отношение к августейшей фамилии, да и на друзей императрицы они тоже не похожи, поскольку выглядят уж очень напряжёнными. Скорее всего, подобное расположение за столом вызвано капризом знатной гостьи.

Однако, поймав пристальный взгляд Акция, Ника подумала: "А не ты ли здесь подсуетился? Хочешь выставить меня дикаркой, не умеющей вести себя в приличном обществе. Да и императрица вон как зыркает. У-у-у змея!"

Улыбнувшись, девушка посмотрела на лежанку. Подушечка под руку имеется. Чистая серебряная тарелка, как бы ненароком оставлена на краю стола. А вот совершенно необходимая при подобном способе трапезы салфетка отсутствует. Она уже хотела обратиться к невольнику-распорядителю, но заметила торчавший из-под тюфячка белый уголок. Вряд ли её туда положили случайно.

Теперь необходимо самой как можно непринуждённее угнездиться на этой кушетке, так чтобы не вызвать смеха у окружающих.

Хорошо, что наряду с обучением грамоте, правописанию, языкам, штудированию местных философов и заучиванию родословной, Наставник не забывал о практических занятиях, которые не ограничивались уроками самообороны и владения кинжалом.

Вспомнив репетиции, Ника, неторопливо присев на край ложа, требовательно взглянула сначала на скромно стоявшего у двери местного раба, потом на его хозяина. Глазки господина Маврия забегали как мыши в пустой коробке, но он всё же махнул рукой.

- Услужи госпоже Юлисе.

- Да, господин, - поклонившись, раб опустил ярко начищенную миску с водой, где плавали засушенные лепестки роз, и, встав на колени, осторожно развязал ремешки сандалий гостьи, после чего аккуратно поставил их у стены.

Прикрыв согнутые ноги подолом платья, девушка улеглась, опираясь левым локтем на подушечку, и, разложив салфетку, взяла тарелку.

- Вы должны мне десять империалов, господин Акций! - довольно рассмеялся принц.

- Разумеется, ваше высочество, - кисло скривился придворный и обратился к путешественнице. - Неужели дикари Некуима вкушают яства как цивилизованные люди?

- Нет, господин Акций, - покачала собеседница, руками накладывая себе на тарелку мелко нарезанное мясо с орешками из широкой миски на столе. - Аратачи едят сидя, скрестив ноги, либо на корточках. Но отец учил меня тому, что должна знать и уметь каждая радланка. Конечно, у меня ещё очень мало опыта, но я всегда готова узнать что-то новое.

- Похвальное стремление, госпожа Юлиса, - благосклонно кивнула императрица.

То ли по какому-то незамеченному новой гостьей знаку хозяина дома, то ли выждав определённое время, в столовую вошли два раба с серебряной посудиной, напоминавшей супницу на коротких ножках, с торчавшим из неё золочёным черпаком.

"Ура! - мысленно возликовала Ника. - Значит, поесть или, по крайней мере, закусить мне дадут!"

Красивый, похожий на девочку паренёк, лет четырнадцати, в коротеньком хитончике с неестественно-манерными движениями принялся разливать вино, бросая короткие призывные взгляды и на гостей, и на хозяев. Впрочем, кажется, ни те, ни другие не обращали на него никакого внимания.

Девушке достался стеклянный, оправленный в серебро кубок, вместимостью не менее трёхсот грамм. Как она с удивлением отметила: самая большая посудина из тех, что дружно подняли собравшиеся за столом, после того как Акций провозгласил призыв к небожителям послать её величеству ещё много долгих и счастливых лет.

Само собой за подобный тост полагалось пить до дна. На голодный желудок и усталость даже этот разбавленный компот чувствительно ударил по мозгам. Чтобы избежать дальнейшего опьянения, Ника набросилась на еду, тут же поймав насмешливый взгляд лысого царедворца.

Бросив на пол обглоданное птичье крылышко и сполоснув руки в серебряной чаше, императрица взяла с блюда румяный треугольный пирожок.

- Что же случилось, госпожа Юлиса, после того, как ваш корабль прибило к берегу Континента?

С сожалением чувствуя, что и наполовину не утолила мучивший её голод, путешественница с трудом проглотила не пережёванное мясо.

- Хвала богам, ваше величество, варвары, которые жили в тех местах, отнеслись к нам очень хорошо. Накормили, приютили. Их лекарь помог больным матросам. К сожалению, то племя, где мы оказались, воевало с соседями...

Рассказчица вдохновенно врала о том, как благородный господин Картен вызвался спасти женщин и детей гостеприимных дикарей, и как по дороге к морю на них напали враги. После яростной битвы до корабля смогли добраться только два десятка варваров.

Акций опять влез со своими вопросами. Но знаний, полученных девушкой за время пребывания у венсов, вполне хватило, чтобы отвечать на них более-менее логично.

Ну, а дальше стало совсем легко. Объяснив свою задержку в Канакерне болезнью, она ещё раз растолковала, почему выбрала в попутчики именно урбу Гу Менсина.

Как и во время беседы в паланкине, слушатели отнеслись к подобному решению крайне неодобрительно, а возлежавшая рядом с Акцием придворная дама даже прочитала короткую лекцию о подлости, вороватости и двуличии бродячих артистов. Пока она вдохновенно вещала, Ника успела съесть пирожок с рублеными яйцами и шафраном.

Скорбно посетовав на людское коварство и собственное легковерие, она коротенько описала свой вояж по городам Западного побережья, ожидая, что лысый придира вновь начнёт заваливать её вопросами. Но тот, сосредоточенно разделывая на своей тарелке большой кусок варёной рыбины, казалось, ничего не слышал.

Оживился он только тогда, когда девушка заговорила о своём аресте.

- Что же это вас так долго держали в тюрьме, госпожа Юлиса?

- Так магистраты Этригии тоже чествовали владыку недр, господин Акций, - улыбнулась собеседница.

- Ах да! - кивнул блестящей от пота лысиной мужчина. - Я и забыл, что были дриниары.

- Сколько дней они длятся? - обратилась к своему приближенному императрица, дав возможность рассказчице проглотить ещё один пирожок и почувствовать себя более-менее сытой.

Обстоятельно ответив государыне, придворный вновь стал приставать к гостье:

- Так вас судили?

- Да, господин Акций, - вздохнула девушка, с тревогой ощущая наваливавшуюся усталость. - По милости небожителей, мой адвокат сумел найти нужные слова и убедить судей, что я поступила так не по злому умыслу, а из-за незнания закона. Эти необдуманные действия не вызвали неудовольствие Дрина, иначе он не укрыл бы меня от убийц на склоне своей священной горы. Приняв во внимание все эти обстоятельства, суд приговорил меня к двум месяцам служения в храме Рибилы.

Вновь непонятно почему появившиеся рабы, собрав со стола посуду, смели крошки с объедками на и без того загаженный пол, после чего другие невольники споро расставили вазы с фруктами, тарелки с орехами в мёду и блюда с разного рода печеньками.

- Я слышала, в этригийском храме богини луны недавно произошло чудо, - робко подала голос до этого скромно молчавшая госпожа Маврия.

Её муж недовольно поморщился, очевидно досадуя, на не вовремя ввязавшуюся в разговор супругу.

- Вот как? - встрепенулась императрица. - Вы что-нибудь об этом знаете, госпожа Юлиса?

С сожалением посмотрев на сладости, по которым ужасно соскучилась, та кивнула.

- Да, ваше величество.

Помня, что разглашение в присутствии мужчин подробностей ритуала, проводимого в святилище Рибилы каждое новолуние, является святотатством, Ника очень обтекаемо рассказала, как некая жрица, подменив реликвию, вызвала тревогу и уныние среди горожан. Все эти неустройства благополучно завершились только после того, как во время следующей церемонии верховная жрица передала собравшимся в храме женщинам содержание своего сна, в котором сама луноликая богиня поведала ей о страшном преступлении и научила, как разоблачить нечестивицу. Что и было проделано.

- Мне приходилось присутствовать при подобных ритуалах, и я, кажется, знаю, что сотворила эта мерзавка, - с негодованием вскричала императрица. - Надеюсь, её посадят на кол потолще, чтобы не сразу умерла.

- За такое и пять раз казнить мало! - с воодушевлением поддержала её госпожа Маврия. - Пусть Ваунхид - бог боли подольше терзает её тело, прежде чем забросить душу в тёмный Тарар!

- Госпожа Юлиса, вы обещали показать, как пользоваться загадочной металкой! - опять-таки довольно бесцеремонно влез в беседу то ли родственник, то ли фаворит государыни.

- Если столяр господина Маврия её сделал, то с удовольствием, - сказала девушка, взяв с блюда ещё одну медовую лепёшку.

- У меня всё готово, ваше величество, - встрепенувшись, заговорил хозяин дома. - Если желаете, можно сейчас же пройти в сад.

- Замечательно, - улыбнулась в предчувствии нового развлечения императрица. - Пойдёмте посмотрим.

Тут же стоявшая у стены Пульчита бросилась обувать августейшую хозяйку.

Невольник, который снял сандалии с Ники, первым делом обслужил своих хозяев и только после этого стал помогать гостье. Она вполне могла бы обойтись и без его услуг, но в данной ситуации следовало вести себя так, как подобает представительнице древнего аристократического рода.

"Как я могла забыть взять с собой Риату, - с раздражением обругала себя девушка. - Совсем из головы вылетело".

Когда она, поёживаясь от ночной прохлады, вышла в сад, хозяева и именитые гости уже о чём-то оживлённо переговаривались. В стороне сгрудились десятка полтора рабов. Господа щеголяли в тёплых плащах, а невольники грелись у двух ярко пылавших костров. Кроме них темноту ночи освещали десять факелов, привязанных к воткнутым в землю копьям.

В одном конце этого своеобразного коридора на низком столике лежали три дротика и аккуратно сделанная копьеметалка, в другом -- очевидно, изображавшие мишени деревянные щиты.

- Прошу, госпожа Юлиса, - издевательски улыбаясь, сделал приглашающий жест лысый царедворец.

Ника тщательно осмотрела оружие. Столяр господина Маврия, действительно, был настоящий мастер. Всё сделано именно так, как она показала. Только дротики оказались немного тяжеловаты.

Уперев тупой конец в специальную выемку, девушка резко взмахнула рукой.

Сверкнув остро отточенным наконечником, метательный снаряд упал в метре от ближней мишени.

Акций торжествующе рассмеялся.

- Что-то у вас не очень хорошо получается, госпожа Юлиса, - насмешливо улыбнулась императрица.

- Оружие новое, незнакомое, ваше величество, - спокойно объяснила путешественница. - К нему надо привыкнуть.

Второй дротик попал в щит, хотя и близко к краю.

Лысый придворный уже не смеялся, застыв с напряжённой улыбкой на тонких губах, а когда третье копьё воткнулось в центр мишени, развёл руками.

- Перед лицом бессмертных богов признаю, что вы, действительно, умеете пользоваться этой странной штукой, госпожа Юлиса. А в дальний щит попасть сможете?

- Смогу, господин Акций, - так же уверенно и безмятежно ответила Ника.

По знаку хозяина дома рабы принесли дротики, а она вновь отправила их в полёт. Один упал возле щита, зато два других вонзились в него почти рядом друг с другом.

- Да вы просто охотница - Анаид! - рассмеялся довольный принц и дружески ткнул кулаком то ли родственника, то ли фаворита своей матери. - С вас ещё двадцать империалов господин Акций!

"Надо же! - мысленно усмехнулась девушка. - Они тут целый тотализатор устроили. Интересно, о чём ещё спорили?"

- Вы по-прежнему сомневаетесь в моих словах, господин Акций? - усмехнулась она, с иронией глянув на приближённого императрицы.

- Теперь гораздо меньше, госпожа Юлиса, - с холодной улыбкой отозвался тот. - Мне много где случалось побывать, но о подобных штуках я даже не слышал.

- Я рада, госпожа Юлиса, что вам удалось убедить такого скептика и маловера, как господин Акций, - благожелательно кивнула государыня и сдержанно зевнула, прикрыв рот ладошкой. - Однако, уже поздно, а перед завтрашним днём надо отдохнуть. Я оставляю вас, господа.

"Наконец-то! - обрадовалась путешественница, чувствуя, как свинцовой тяжестью наваливается усталость. - Скорей бы добраться до кровати и спать, спать..."

Хозяйка дома в сопровождении придворной дамы и парочки рабынь отправилась провожать венценосную гостью в её покои, а господин Маврий заговорил о чём-то с принцем и Акцием.

Неожиданно молодой человек, оставив их, поспешил к Нике, которая терпеливо дожидалась, когда начнут расходиться остальные зрители устроенного ей представления.

- Не желаете немного прогуляться по саду, госпожа Юлиса? - буквально огорошил он собеседницу. - Здесь есть на что посмотреть.

- Вряд ли в такой темноте что-то разглядишь, ваше высочество, - девушка попыталась вежливо увильнуть от подобной чести. - Может, лучше завтра утром?

- Не нужно откладывать знакомство с красотой, госпожа Юлиса, - решительно пресёк её возражения Вилит. - Возьмём с собой рабов с факелами, будет светло как днём!

Ёжась, Ника потёрла ладонями покрытые пупырышками "гусиной кожи" предплечья.

- Слишком холодно, ваше высочество. Я замёрзла.

Однако, и этот аргумент не произвёл на упрямого принца никакого впечатления.

- Эй ты! - крикнул он ближайшему невольнику. - Сейчас же принеси тёплый плащ для госпожи Юлисы!

"Вот батман!" - выругалась про себя та. Вилит, конечно, парень симпатичный и вроде не так глуп. Вот только после заочного знакомства со Сфином Бетулом путешественница дала себе зарок, по возможности держаться подальше от представителей местной знати, по крайней мере до тех пор, пока окончательно не определится со своим статусом и положением в обществе.

Глядя, как блудливо поблёскивают глазки самого младшего сына императора, попаданка всё больше начинала подозревать, что дело скорее всего вряд ли ограничится романтической прогулкой под звёздным небом при свете факелов и даже французским поцелуем.

"Точно в койку потащит, - с тоской подумала девушка. - А то и прямо здесь, на природе... оприходует".

Становиться проходной любовницей сиятельного мажора категорически не хотелось. Но как отказать члену августейшей фамилии, чтобы не вызвать у того чересчур сильного неудовольствия? Для начала следует, как всегда, потянуть время.

- В таком случае я никак не могу отказать вам, ваше высочество, - с беспомощной улыбкой развела руками Ника, одновременно лихорадочно отыскивая способ прервать столь опасное и крайне несвоевременное свидание.

Вот если бы их встреча произошла после того, как она станет хозяйкой имения... А может, попросить Вилита помочь вернуть земли отца?

Встрепенувшись, путешественница мысленно выругала себя за то, что столь простая и очевидная мысль пришла к ней так поздно. Всё-таки императорский отпрыск - фигура более чем влиятельная. А если ещё и мамочка подключится...

Однако, представив, чем за это придётся расплачиваться, девушка передёрнула плечами то ли от холода, то ли от внезапно нахлынувшего чувства брезгливости.

Но что, если она действительно нравится принцу? В глубине души Ника, как всякая женщина, считала себя если не красивой, то уж точно очень привлекательной, а значит, способной вызвать у мужчины по-настоящему глубокие и сильные чувства. Вот только здравый смысл ехидно напомнил, что невест сыновьям здесь выбирают родители, а значит, никаких внятных перспектив у их отношений с Вилитом нет от слова "совсем".

"Ну, хоть усадьбу верну, - не очень уверенно возразила наиболее романтическо-авантюрная часть её натуры. - Неужели он откажет любовнице в такой малости?"

Принц тем временем что-то энергично рассказывал, указывая то на небо, то на широкую аллею, в конце которой смутно белела какая-то статуя.

Стараясь улыбаться как можно непринуждённее, слушательница, потирая озябшие плечи, думала о дальнейших действиях и вдруг совершенно неожиданно сообразила, что смотрит на собеседника сверху вниз! Самый младший сын императора Константа Тарквина Лаврия Великого ниже её сантиметров на десять!

Прекрасно зная, насколько трепетно местные мужчины относятся к внешним признакам своего превосходства, путешественница со всей очевидностью поняла, что никакой помощи она от него не дождётся. Уж слишком нескладно будет смотреться Вилит рядом с ней для сколько-нибудь продолжительного знакомства.

"Поматросит и забудет, как проснётся, - с каким-то странным облегчением подумала Ника. - Значит, нечего и огород городить. Только как от него избавиться, чтобы сильно не разозлить?"

Тяжело дыша, прибежал озадаченный Вилитом раб и с поклоном возложил на плечи девушки тяжёлый плащ, подбитый тёмно-бурым мехом. Сразу стало гораздо теплее.

- Давайте подойдём поближе, госпожа Юлиса, - соловьём разливался молодой человек. - Это точная копия работы знаменитого Алкивида Мегарского, того самого, кто изваял статую Курса Асербуса, которая стоит сейчас напротив Сената.

Два имперских раба, взяв копья с привязанными факелами, встали чуть впереди, готовые сопровождать господ на их ночной прогулке.

"Вот батман!" - досадливо поморщилась девушка, угодив сандалией в мелкую, так не кстати подвернувшуюся лужицу. И именно в тот же миг в голову пришла идея, как можно отвязаться от кавалера.

Только платье немного жалко. Однако, становиться ещё одной строчкой в списке сексуальных побед принца не было вообще никакого желания. Поэтому, оставив колебания, она стала жадно отыскивать глазами какую-нибудь более-менее приличную лужу. Увы, но невольники господина Маврия содержали сад в образцовом порядке. На выложенной камнями дорожке лишь кое-где поблёскивали крошечные пятна влаги.

"Ну, и что делать?" - растерянно думала Ника, заинтересованно кивая словам спутника.

По мере приближения к статуе, всё яснее различался могучий торс, перевитый мраморными буграми мышц, пышная каменная борода с крупными завитками и грубо вырубленная дубина, как нельзя яснее выдававшая изваяние Карегла, величайшего героя раланских легенд - сына Питра и смертной женщины.

В отчаянии девушка уже собралась без затей шлёпнуться на ровном месте, когда на помощь ей пришёл сам принц. Продолжая энергично развешивать лапшу на уши спутнице, он, словно ненароком, но как-то уверенно и очень по-хозяйски положил ей руку на талию.

Без лишних слов и громких возмущений Ника, чуть согнув ноги в коленях, попыталась аккуратно вывернуться из августейших объятий. Пылкий поклонник попробовал её удержать, крепче прижимая к себе. С огорчением понимая, что по-тихому выбраться из загребущих ручонок Вилита не получится, она уже собралась возмутиться подобной бесцеремонностью, но тут почувствовала, что наступила на подол. А дальше всё произошло словно по наитию, как бы само собой. Путешественница резко выпрямилась, раздался треск рвущихся ниток и её крик:

- О боги, моё платье!!!

С силой оттолкнув от себя на миг растерявшегося молодого человека, она в отчаянии всплеснула руками.

- Какой ужас!!!

Недавно пришитая полоса ткани оторвалась, образовав дыру сантиметров в двадцать.

- Как такое могло случиться?! - вскричала девушка, с удивлением и тайной радостью чувствуя, как почти без усилий наполняются слезами глаза, а голос дрожит от с трудом сдерживаемых рыданий. - Что теперь будет?!

- Подумаешь, -раздражённо дёрнул плечом принц. - Оступились, ничего страшного.

- Что-о-о-о!!! - возмутилась спутница, в душе искренне благодаря его за такие слова. - Это же подарок её величества! А я...я...

Рыдая, она закрыла лицо руками и развернулась, собираясь уйти, но Вилит успел схватить её за локоть.

- Мы же собирались погулять...

- Да что вы такое говорите, ваше высочество?!! - вскричала Ника, без особого труда вырывая руку. - Разве вы не видите, во что превратилось моё платье?! Как я теперь посмею посмотреть в глаза вашей матушке?! Она оказала мне великую честь, а что сделала я? Ну вы посмотрите! Нет, я не могу, не могу...

На одном дыхании выпалив полную раскаяния и самобичевания речь, она сбросила с плеч плащ и, сунув его в руки слегка обалдевшего принца, бросилась к дому, одной рукой чуть приподнимая подол, а другой зажимая рот. Только теперь её душил прорывавшийся сквозь слёзы хохот.

К счастью, путешественница хорошо запомнила дорогу до своего временного пристанища и уже через пять минут барабанила кулаками в сбитую из толстых досок дверь.

- Госпожа Юлиса? - на всякий случай поинтересовалась рабыня.

- Я, открывай, - отозвалась хозяйка, чувствуя, как тело колотит крупная дрожь то ли от холода, то ли от взвинченных нервов.

- Что с вами, госпожа? - с тревогой спросила Риата, впуская её внутрь.

- Огня добавь, - проигнорировав вопрос, приказала девушка, кивнув на еле теплившиеся в очаге угли. - И помоги раздеться. Только осторожнее, здесь дырка.

Уже успевшая изучить характер госпожи невольница больше не лезла с расспросами и только скорбно качала головой, рассматривая разорванный шов.

- Зашить надо, - выпив разведённой вином воды, распорядилась Ника.

- Сделаем, госпожа, - кивнув, рабыня заглянула в корзину, где кроме всего прочего хранился мешочек с нитками, иголками и всякой мелочёвкой.

Пока она, подсев к очагу, ремонтировала подарок императрицы, хозяйка шёпотом поведала о неудачном свидании с Вилитом.

- Про детей государя нашего я плохого не слышала, госпожа, - так же тихо проговорила Риата. - Дочка Алтея вообще умница, её замуж за сына правителя Дароса выдали лет шесть назад. Сыновья, конечно, шалили, как все мальчишки. Ганий, самый старший, ещё в двенадцать лет сжёг гостиницу у третьих фиденарских ворот. Там ещё хозяин погиб. Но император щедро заплатил его семье, так что никто в обиде не остался. Но рассказывают, что особо горазд на проделки был Сельвий, средний сын. То выпустит на форум поросят с привязанными к хвостикам колокольчиками, то намажет клеем передние скамейки в театре. А перед свадьбой будто бы сделал подарок своим любимым легионерам. Скупил всех шлюх в трёх самых лучших публичных домах и прямо на ипподроме устроил состязание. Какая из них больше воинов обслужит, ту обещал выкупить и щедро наградить. Но после свадьбы и Сельвий остепенился. Только иногда участвует в гонках колесниц. Хоть и под чужим именем, а всегда выигрывает.

"Шутники, батман", - выругалась про себя путешественница, и не смогла удержаться от вопроса:

- А что про Вилита рассказывают?

- Слышала, что невеста его летом померла, дочь сенатора Перта Пинария, - нерешительно проговорила невольница и пожала плечами. - Больше ничего такого не знаю, госпожа. Он больше с матерью живёт, а у государыни Докэсты не больно забалуешь.

- Просто тебе ничего не известно, - хмыкнула девушка. - Может, Вилит такие вещи у себя в дворце вытворяет, что братьям и не снилось?

- Ваша правда, госпожа, - покладисто согласилась собеседница. - Одни боги всё знают. Только какое дело простому люду, что в тех дворцах делается? У себя путь что хотят, то и творят, лишь бы нас не трогали, как Тарц Эмил Булон из старших пиланских Эмилов. Вот тот, говорят, редко с кем во второй раз в постель ложился. Слышала я, будто бы, когда его паланкин на улице появлялся, все, кто помоложе: и парни и девушки торопились хоть куда-нибудь спрятаться. Не приведи небожители ему приглянуться. Схватят средь бела дня, а отца или мужа, если вмешается, просто зарежут. Детей горожан похищал, купцов, знатных всадников и даже вроде кого-то из аристократов.

- И никто не обращался в суд? - вскинула брови Ника.

- Так свидетелей не находилось, госпожа, - горько усмехнулась Риата. Старшие Эмилы - древний и богатый род. Отец Тарца - главный имперский казначей, старший брат командовал первой сотней всадников Первого Молниеносного легиона, да и другие родичи при власти. Может, государю рано или поздно надоели бы эти мерзости, да бессмертные сами наказали развратника. Его прямо в постели зарезал какой-то мальчишка и сбежал. Хвала богам за то, что те не дали его поймать, хотя отец большую награду предлагал.

Слушательница невольно передёрнула плечами, а рабыня продолжала, щуря глаза от мерцающего света очага.

- Все префекты с доходов провинции толику в свой сундук кладут. Кто больше, кто меньше. Люди давно привыкли и не обижаются. Уж лучше заплатить одному начальнику, чем десятку разбойничьих шаек, что бродили по стране в "эпоху горя и слёз". Но зачем же уважаемых граждан так унижать? Префект Ксаирии любил ради смеха гостей крепкой настойкой буржавника поить, приказывая добавлять его в вино и соусы разные. От этого средства такой понос прошибает, что некоторые до уборной добежать не успевали. Причём никто не знал: над кем он так подшутит. А если кто отказывался принимать приглашения, обвинял в неуплате налогов и других имперских преступлениях...

Риата рассказала ещё несколько историй о жестоком самодурстве власть предержащих и их избалованных отпрысков, потом почти одновременно вспомнили о Сфине Бетуле. Артисты из урбы Гу Менсина, конечно, порядочные негодяи, но то, что этот аристократ и его приятели сотворили с их детьми, выглядит более чем отвратительно.

Уже широко зевая, Ника сделала для себя вывод, что, судя по всему, Вилит Тарквин далеко не самый худший представитель местной "золотой" молодёжи, но и от него следует держаться подальше, во всяком случае, пока.

Несмотря на солидную толщину входной двери, между ней и полом оставалась щель сантиметра в полтора, от чего по полу гулял холодный, кусавший на ноги ветер. Поэтому, бросив взгляд на аккуратный шов, вновь воссоединивший полоску ткани с подолом платья, хозяйка буркнула:

- Спать будешь на кровати. Холодно тут. Попробуешь приставать - нос расквашу и волосы выдеру. Поняла?

- Да что вы такое говорите, госпожа! - взмахнув руками, плаксиво запричитала рабыня. - Да разве я позволю...

- Ладно! - рявкнула уже начинавшая засыпать девушка. - Помолчи лучше.

Давно второй писец рудника "Щедрый куст" не испытывал столько крушений надежд за такой короткий период.

Первый раз он почувствовал острейшее разочарование, когда понял, что зря потратил целых два империала. Боги опять зло подшутили над ним. Мерзкий раб святилища богини Луны не передал госпоже Юлисе письмо, в котором молодой человек, признаваясь в любви, раскрыл перед ней свою душу. Из-за старого подлеца те чары, что наложила на папирус Сертия Власта, пропали зря. Несмотря на полученные деньги, негодяй, скорее всего, позабыл данное ему поручение, и сейчас свиток, написанный кровью сердца второго писца рудника "Щедрый куст", небось валяется в жалкой хижине храмового невольника. Теперь при воспоминании о том, как пришлось уговаривать противного старика, его буквально корёжило от злости, и сразу начинала болеть голова.

Ночью, получив столь коварный удар, Олкад едва не набросился на ту, перед кем ещё секунду назад преклонялся и боготворил. Но увидев обнажённый клинок и холодный взгляд девушки, внезапно понял, что именно так должны вести себя настоящие аристократки. Это он ошибся, положившись на лживого раба.

Сгоряча молодой человек пообещал себе, что в случае возвращения обязательно набьёт морду рабу храма Рибилы и вернёт себе зря потраченные медяки. Но потом передумал. Ни к чему связываться со святилищем богини Луны, приобретшим такую широкую известность. Верховная жрица и в суд подать может за порчу имущества.

Тем не менее Олкад ничего не забыл и и дал себе слово при первом же удобном случае отомстить.

Напутствуя свою бывшую подзащитную перед встречей с императрицей, он не сомневался, что девушка сумеет убедить государыню в правдивости своей истории, а это несомненно поднимет авторитет Ники Юлисы Террины среди столичной аристократии и заставит попритихнуть тех, кто поставит под сомнения её слова. Уж если поверила сама императрица, значит, так оно и есть! Столь благосклонное отношение к девушке несомненно пойдёт на пользу и его покровителю, как первому пришедшему на помощь дочери Лация Юлиса Агилиса в трудную минуту, и упрочит позиции Касса Юлиса Митрора в бесконечной войне с политическими противниками в Сенате и при дворе. За всё это он будет просто обязан по достоинству оценить выдающиеся заслуги своего коскида Олкада Ротана Велуса.

Когда легионеры по приказу императрицы помогли не только вытащить фургон на дорогу, но даже кое-как подлатали ось, писец с ликованием понял, что госпоже Юлисе удалось добиться расположения государыни.

Теперь оставалось только добраться до ближайшего города и отыскать там подходящую мастерскую для более капитального ремонта.

Олкад полагал, что после разговора с коронованной особой девушку просто высадят на дороге, где она с ними и встретится.

Однако немного погодя примчался раб с приказом следовать за поездом императрицы в поместье господина Маврия. Оказывается, государыня Докэста пригласила Нику Юлису поужинать с ней на вилле. Данное известие обрадовало Минуца и немного озадачило Ротана, хотя на словах он так же разделил радость спутника по поводу того, что родственница их покровителей удостоилась такой чести от императрицы. Вот только если бы от неё одной.

Вспоминая оценивающий взгляд Вилита, писец решил, что девушка привлекает его не только как интересная рассказчица.

Несмотря на скандал и разбитый лоб, Олкад тем не менее ощутил укол ревности. Не сильной, но раздражающей, словно чирей на неудобном месте. Тут ещё коскид регистора Трениума умудрился окончательно испортить настроение коллеге.

- Почему нас не пригласили на ужин? - недовольно проворчал он, заметив, что обоз сворачивает с имперской дороги. - Мы же представители самых близких родственников госпожи Юлисы.

- Что же такого интересного вы сможете рассказать её величеству? - насмешливо фыркнул писец.

- Ну я, положим, действительно, ничего, - совершенно неожиданно для собеседника согласился столичный хлыщ. - Но до чуда в святилище Рибилы вся Этригия только и говорила, что о суде над госпожой Юлисой, где вы так блестяще опровергли все обвинения, выдвинутые верховным жрецом храма Дрина. Кто же откажется узнать подробности такого громкого процесса?

С этим писец спорить не стал. Радлане судились часто и со вкусом. Выступления защитников и обвинителей собирали толпы зрителей на форумах. Выдающиеся юристы пользовались не меньшей славой, чем политики, военачальники или возничие гоночных колесниц. Так что рассказ о столь необычном деле вполне мог вызвать любопытство государыни и её приближённых. Если, конечно, госпожа Юлиса им об этом рассказала.

Тем не менее Олкад небрежно бросил:

- Обычное обвинение в святотатстве. Ничего выдающегося.

Но в душе начал надеяться, если не на приглашение к ужину, то хотя бы на разговор с её величеством. Увы, но его так никуда и не позвали. Очевидно, бывшая подзащитная в разговоре с императрицей даже не упомянула о человеке, который спас её от каторги.

И хотя писец знал, как быстро женщины забывают добро, он всё же вновь испытал чувство глубокого разочарования.

Оставив Жирдяя с Солтом приглядывать за вещами и помогать рабам господина Маврия ремонтировать фургон, коскиды вслед за провожатым, отправились в помещение, отведённое им для ночлега. Здесь Олкада ждал очередной удар. Гостеприимные хозяева имения приготовили для них крошечную, убогую комнатёнку одного из надсмотрщиков, расположенную прямо в приземистом здании рабской тюрьмы.

Узнав об этом, писец едва не расхохотался. Совсем недавно они со Сципом Антоном Уром собирались прятать в похожем месте госпожу Юлису. Теперь он сам будет вынужден провести здесь ночь, вдыхая исходивший от запертых узников смрад, слушать доносившиеся из-за стены стоны и звон цепей, в то время как Ника Юлиса Террина наслаждается изысканной едой в обществе членов императорской семьи.

Хвала богам, хозяева имения не забыли и о других своих гостях. Уже в сумерках смазливая, но очень усталая невольница принесла корзину с кислым, чуть разбавленным вином и закуской.

После того, как кувшин опустел более чем наполовину, а от жареного петуха осталась только горка костей, Олкад, окончательно потеряв надежду попасть на званый ужин, криво усмехнулся.

- Вашему покровителю повезло обрести такую племянницу, господин Минуц.

- Это как посмотреть, господин Ротан, - вытирая грязным платком жирные губы, пробормотал посланец регистора Трениума. - Конечно, он будет рад, что дочь его единственной сестры жива, здорова и вернулась на родину с края света. К тому же она оказалась вполне симпатичной, хотя несколько высоковатой, на мой вкус, и достаточно умной для женщины. Вот только...

Пьяненький собутыльник многозначительно поднял вверх указательный палец.

- ...совершенно без денег!

Заметив, что собеседник собирается возразить, Минуц энергично замахал руками.

- Речь идёт не о тех крохах, что у неё с собой. Я говорю о приданом, достойном девушки рода младших лотийских Юлисов и племянницы регистора Трениума. Прежде чем выдать её замуж, господину Септису придётся изрядно раскошелиться. А у него ещё и своя дочь есть. Может, ваш покровитель поможет Нике Юлисе Террине, господин Ротан? Если уж он проявил такое участие в её судьбе.

Имея собственный печальный опыт, молодой человек сильно сомневался в щедрости сенатора Касса Юлиса Митрора, однако вслух сказал с плохо скрываемой горечью:

- Этого не понадобится. Госпожа Юлиса уже не раз доказывала, что может сама о себе позаботиться.

И в ответ на недоуменный взгляд собеседника охотно пояснил:

- Судите сами. После первой же встречи с её величеством получила приглашение на ужин. Не каждый сенатор удостаивался подобной чести. Если она сумеет удержаться возле императрицы или понравится Вилиту, то обеспечит себе такое приданое, что самые богатые семьи Радла будут рады с ней породниться.

- Всё не так просто, господин Ротан, - с нескрываемым превосходством усмехнулся коскид регистора Трениума. - Сразу видно, что вы давно покинули столицу и ничего не знаете.

Писец недовольно засопел, но Минуц продолжал как ни в чём не бывало.

- Констант очень редко посещает Цветочный дворец и никогда не остаётся там ночевать. А её величество уже давно не появлялась в императорском Доминиуме. Вместе их видят только на церемониях в святилище Сенела и других храмах.

- Когда я покидал Радл, они уже не ладили, - понимающе кивнул Олкад, бросив опасливый взгляд на плотно прикрытую дверь. - Но я слышал, будто бы собирались помириться.

- Насколько я помню, даже не пробовали, - вытерев губы, покачал головой собеседник и ещё более понизил голос. - Император, уже не стесняясь, появляется повсюду с Сариной Госгулой, дочерью Тарца Госгула Капила.

- Кто такой? - пьяно нахмурился писец. - Почему я не знаю?

- Внук отпущенника, - пренебрежительно скривился коскид регистора Трениума. - Сделал карьеру в городском управлении и теперь надзирает за водопроводом и канализацией всего Радла. Несметно богат, как и все те выскочки, которых государь пригрел при дворе. Но дочь у него воистину прекрасна! Модный поэт Ун Певелий посвятил ей оду, где назвал земной Диолой, хотя многие посчитали подобное сравнение богохульством.

- Если государь так не любит свою жену, то почему не разведётся? - спросил жадно переваривавший столичные сплетни Олкад. - Разве Курс Асербус поступил не так когда второй раз женился, на Весавии Эмиле?

- На то есть веские политические причины, господин Ротан, - снисходительно, словно малому ребёнку стал объяснять собеседник. - Государыня Докэста происходит из рода Пиромиев, а они в свою очередь тесно связаны с аразийскими Клавдинами...

- Мать императора была из рода Клавдинов! - вскричал Олкад.

- Именно! - усмехнулся собеседник. - А с ними так или иначе почти треть сенаторов и все аристократы юга.

- Подождите, господин Минуц! - поднял руку писец. В голове у него шумело от выпитого вина и усталости, но он изо всех сил старался разобраться в словах коскида регистора Трениума. - Если родственники государыни настолько влиятельны, то почему позволяют императору относиться к ней с таким пренебрежением?

- Потому что Докэста, как всякая жена, находится в полной власти мужа, господин Ротан! - наставительно проговорил столичный хлыщ. - Государь Констант, как глава семьи, вправе поступать так, как считает нужным. На самом деле всем безразлично, с кем он делит ложе или смотрит гонки колесниц. Тем более, император уже далеко не молод. Главное в другом...

- Кто станет его наследником! - шёпотом выпалил Олкад.

- Всё-таки заметно, что вы долго жили в Радле, господин Ротан, - хмыкнул коскид Итура Септиса. - Пока Докэста - законная супруга государя, никому и в голову не придёт поставить под сомнение право её детей на престол. Говорят, прекрасная Сарина уже подарила своему царственному любовнику дочку, а что если появится сын?

Многозначительно поджав губы, Минуц потряс кувшин, в котором что-то сиротливо булькало на самом дне, и, с сожалением вздохнув, продолжил просвещать своего опровинциалившегося попутчика.

- Наш великий император прекрасно понимает, что страна, только начавшая приходить в себя после "эпохи горя и слёз", нуждается в покое. Поговаривают, что именно для того, чтобы пресечь все слухи о возможностях каких-то перемен в престолонаследии, первого принца Гания собираются объявить соправителем. Государь Констант любит своих детей, но жену давно только терпит. Поэтому её покровительство большой пользы госпоже Юлисе не принесёт. А Вилит слишком молод и непостоянен.

- Вы правы, господин Минуц, - грустно усмехнулся Олкад. - Я действительно ничего не знаю. Однако, пора и отдохнуть.

Не сдерживая себя, он зевнул, едва не вывернув челюсть.

- Завтра увидим, захочет ли её величество оставить госпожу Юлису при себе.

Проснувшись, Ника растолкала тихо посапывавшую Риату, с её помощью привела себя в порядок и отправилась на поиски господина Фаба или хотя бы хозяев дома, чтобы те просветили её, где найти сотника?

Рассудив, что занимаясь обеспечением безопасности императрицы, тот может помочь с ней встретиться хотя бы на пару минут.

Однако, первым из придворных девушке встретился её недоверчивый лысый знакомый, на сей раз одетый в тунику и плащ. Обменявшись с ним короткими поклонами и холодными улыбками, путешественница прошла мимо, но внезапно оглянувшись, окликнула:

- Господин Акций!

- Да, госпожа Юлиса? - обернулся мужчина.

- Вы не знаете, её величество уже проснулась?

Бросив быстрый взгляд на солнце, собеседник неопределённо пожал плечами.

- Скорее всего.

- А нельзя ли с ней встретиться, господин Акций?

- Зачем? - живо заинтересовался царедворец.

- Хочу обратиться к ней с просьбой, - ответила Ника и торопливо добавила. - Это очень важно, иначе я ни в коем случае не стала бы беспокоить государыню.

- С какой, если не секрет? - мгновенно насторожился собеседник.

- Что вы, господин Акций! - девушка постаралась рассмеяться как можно непринуждённее, изо всех сил изображая наивную простушку. - Никаких тайн. Просто хотела узнать, нужна ли я ещё её величеству?

Брови придворного, скакнув на лоб, начали медленно возвращаться обратно, а в глубоко посаженных глазах мелькнуло снисходительное превосходство.

- Торопитесь в Радл? - поинтересовался он с неожиданным участием.

- Да, господин Акций, - вздохнула Ника, с удовлетворением чувствуя, что хитроумный царедворец, кажется, повёлся на её игру и посчитал легковерной дурочкой. - Я очень хочу поскорее увидеть своих родных.

- Вам не стоит так переживать, госпожа Юлиса! - заявил собеседник с проникновенным участием. - Я сам переговорю с государыней и передам её ответ через раба.

Поначалу путешественница обрадовалась столь любезному предложению, избавлявшему её от множества хлопот, но потом подумала, что Акций может просто обмануть и ничего не сказать императрице. Вдруг Докэста ни с того ни с сего вспомнит о своей новой игрушке, а ей доложат, что та самым наглым образом укатила, даже не испросив разрешения. Кто знает, как государыня отнесётся к подобного рода самодеятельности. Ещё прикажет Фабу разыскать и наказать наглую девчонку, и не дождётся Итур Септис Даум своей племянницы. Нет, нужно подстраховаться.

Поэтому девушка энергично запротестовала:

- Нет, нет, господин Акций. Государыня проявила ко мне столько доброты и участия, что боги не простят, если я лично не выражу ей своего почтения.

- Поверьте, госпожа Юлиса, - мягко улыбнулся придворный. - Я передам её величеству все ваши слова.

Но Ника не отступала, изо всех сил напрягая мыслительные способности и подбирая слова.

Выскочивший из дома императорский раб, торопливо оглядевшись, подбежал к ним и застыл в трёх шагах, терпеливо дожидаясь, пока наговорятся свободные граждане.

Оборвав речь на полуслове, царедворец хмуро глянул на невольника.

- Чего тебе?

- Её величество за вами послала, господин Акций.

- Простите, госпожа Юлиса, - с наигранно-виноватым видом развёл руками мужчина. - Я должен идти.

- Понимаю, господин Акций, - вернула та лёгкий поклон. - Долг зовёт.

- Хорошо сказано, госпожа Юлиса, - одобрительно хмыкнул придворный, но когда она направилась за ним, раздражённо поинтересовался:

- А вы куда?

- К её величеству, - как ни в чём не бывало заявила девушка. - Если вы поможете, надеюсь, она уделит мне минутку своего драгоценного времени?

Ничего не ответив, Акций торопливо зашагал дальше, казалось, перестав обращать внимание на собеседницу.

В полном молчании они прошло мимо часовых, пересекли прихожую, первый внутренний дворик, где рабы господина Маврия уже мыли пол, а их владелец, сидя в кресле за столом, что-то раздражённо выговаривал немолодому мужчине в длинном коричневом плаще.

Потом попали во второй внутренний двор, гораздо больше первого. Здесь вместо водоёма был разбит маленький садик, где среди всё ещё голых цветочных кустов возвышалась мраморная статуя хозяина дома, а по углам стояли легионеры в полном вооружении.

Одна из множества выходивших во двор дверей приоткрылась, выпустив трёх императорских рабынь во главе с Пульчитой.

Заметив царедворца с девушкой, рабыня государыни всплеснула руками.

- Хвала богам, вы здесь, господин Акций. Поспешите, у её величества опять сводит икры.

"Так он врач, то есть лекарь!" - догадалась путешественница, совсем по-другому глядя на спутника.

- Жди здесь, - тихо буркнул он, скрываясь в комнатке и плотно прикрывая за собой дверь.

Встав у стеночки, так чтобы никому не мешать, Ника принялась с любопытством оглядываться по сторонам.

Здесь тоже во всю кипела уборка. Ступая на цыпочках, сновали рабыни господина Маврия с деревянными тазиками и мочалками.

Тихо переговариваясь, прошла группка богато одетых придворных дам. Одна из них, та что присутствовала вчера на ужине, остановившись и поприветствовав девушку, поинтересовалась, что она тут делает?

- Надеюсь встретиться с её величеством, - столь же благожелательно ответила та.

При этих словах успевшие пройти вперёд женщины остановились.

- Государыня пожелала вас видеть? - удивилась придворная.

- Нет, госпожа, - покачала головой Ника. - Простите, не знаю вашего имени.

- Исора Квантия Бела, - торопливо представилась собеседница. - Так что вы хотите, госпожа Юлиса?

- Попросить разрешения уехать, госпожа Квантия, - не стала та ничего скрывать, уже убедившись, что приближенные государыни с удовольствием помогут нежданной конкурентке за благосклонное внимание императрицы оказаться вне поля её зрения.

- Понимаю, госпожа Юлиса, - с сочувствием кивнула придворная дама. - Вы хотите как можно скорее увидеться с родными...

Разговор прервал выглянувший из-за двери Акций.

- Заходите, госпожа Юлиса.

- Простите, госпожа Квантия, - поклонившись собеседнице, девушка проскользнула в небольшую комнатку с широкой кроватью на высоких ножках, где, обложившись подушечками, возлежала Докэста Тарквина Домнита и осторожно прихлёбывала из керамической кружки какой-то напиток, судя по запаху, кажется, с мёдом.

Согласно радланским обычаям окон помещение не имело. Расставленные на полочках масляные светильники, видимо, служили не только для освещения, но и согревали спёртый воздух спальни.

Ника с удивлением заметила аккуратно уложенные волосы императрицы и уже нанесённый макияж. Похоже та проснулась уже давно, раз успела привести себя в порядок.

Поклонившись, девушка открыла рот, но тут же замолчала, повинуясь властному жесту августейшей собеседницы.

- Господин Акций передал мне, что вы просите разрешения уехать?

- Да, ваше величество, - подтвердила своё желание путешественница. - Меня ждут.

- Отправляйтесь, госпожа Юлиса, - кивнула императрица, ставя чашу на прикроватный столик. - История ваша мне понравилась. Вы смелая девушка, достойная своих славных предков.

- Благодарю за сердечные слова, ваше величество, да благословят вас небожители счастьем и удачей, - поклонившись, Ника хотела уйти, но Докэста Тарквина Домнита ещё не закончила:

- Передайте привет господам Юлису и Септису и ждите приглашения в Цветочный дворец. После возвращения в столицу я обязательно с вами встречусь.

Последние слова ударили по мозгам, словно обмотанная тряпьём дубинка: мягко, но сильно. Перспектива карьеры при дворе попаданку нисколько не прельщала. Оставалось надеяться, что щедрые посулы всего лишь проявление благожелательной учтивости со стороны государыни. Вроде обещания кадровика "обязательно позвонить" соискателю после неудачного собеседования о приёме на работу.

- Как будет угодно вашему величеству, - смиренно пробормотала девушка.

Получив высочайшее соизволение, она развила бурную деятельность: послала Риату на поиски коскидов, а сама вместе с Рулой отправилась с столярную мастерскую, возле которой уже стоял отремонтированный фургон, и расхаживали довольные Солт с Жирдяем.

Увидев Нику, к ней подошёл мастер.

- Уделали мы вашу повозку, госпожа. Теперь будет бегать как новая.

- До Радла не сломается? - улыбнулась путешественница.

- Смотря где и как ездить, госпожа, - вернул улыбку собеседник, но тут же стал торжественно-серьёзен. - Клянусь Наклувом, всё сделано прочно, госпожа... Ещё мы туда вашу... металку положили. Пользуйтесь во славу Анаид.

- А хозяин ваш не против? - озабоченно поинтересовалась Ника.

- Так это господин Маврий и приказал, - пояснил столяр. - В подарок от него.

- Тогда не забудьте передать ему мою благодарность, - кивнув, девушка глянула на застывшего в ожидании Солта. - Грузите вещи, запрягайте ослов. Мы уезжаем.

- Даже на завтрак не останетесь, госпожа? - неуверенно проговорил раб Итура Септиса Даума.

- Дорогой поедим, - нахмурилась она.

Однако желание непременно подкрепиться за чужой счёт выразили и другие её спутники. Вот только путешественница, опасаясь встречи с Вилитом, не собиралась задерживаться в усадьбе и после короткого, но эмоционального спора смогла настоять на своём.

Пока невольники возились с повозками, она, отыскав хозяйку имения, в самых изысканных выражениях поблагодарила за гостеприимство. Госпожа Маврия предложила задержаться и хотя бы позавтракать, но гостья осталась непреклонна. Тогда добрая женщина приказала собрать им продуктов в дорогу. Такой вариант очень даже устраивал Нику, и та ещё раз сказала хозяйке "спасибо".

Уже зная, что Риата отнесла корзину с вещами к мастерской, девушка торопливо направилась туда, однако, завернув за угол длинного здания без окон, невольно замедлила шаг, увидев у фургона принца с двумя приятелями. Герон о чём-то расспрашивал её рабыню.

- Так вот она, господа! - с облегчением проговорила невольница, кивнув в сторону неторопливо приближавшейся хозяйки.

- Госпожа Юлиса! - обернувшись, вскричал Вилит, кривя губы в неприятной улыбке. - От чего же вы так рано нас покидаете?

- Приходится, ваше высочество, - поклонившись, Ника картинно развела руками. - Мы очень торопимся. Я спешу увидеть родственников и величайший город мира, а эти уважаемые люди...

Она кивнула на притихших у фургона коскидов.

-... должны как можно скорее доставить меня к своим покровителям. Как видите, мы никак не можем задерживаться.

- А если я попрошу вас об этом, госпожа Юлиса? - напряжённо усмехнулся принц.

"Вот батман! - мысленно взвыла путешественница. - Ну, чего ты ко мне пристал?! Других девок мало? Я же старше тебя и выше на голову! Надо решать... Не останусь, точно обидится. Врага себе наживу и ещё какого! Да пошёл он!"

- Я уже получила позволение уехать от её величества, - тщательно подбирая слова, заговорила собеседница. - Обосновывая свою просьбу тем, что очень тороплюсь. Но если останусь, то может создаться впечатление, будто я обманула государыню. Во имя Ноны, Цитии, и Ауры, прошу простить меня, ваше высочество, но мне никак нельзя задерживаться.

- Подождите хотя бы, как тронется наш поезд! - раздражённо предложил молодой человек.

- Но вы же сами не знаете, когда это случится, ваше высочество, - с лёгки укором заметила девушка, чувствуя, как опасения перерастают в страх, по спине бегут мурашки, и сердце начинает дёргаться, словно отбойный молоток. - А между тем любая моя задержка непременно будет очень превратно истолкована.

- Я сам поговорю с матерью! - не сдавался Вилит.

- Что вы, ваше высочество! - замахала руками Ника. - Всеми богам заклинаю вас не делать этого! Не выставляйте меня перед государыней двуличной особой, то и дело меняющей свои решения!

Собеседник угрожающе засопел. Поклонившись, девушка застыла, молча разглядывая пепельно-русые волосы принца.

- В таком случае, мне остаётся только пожелать вам счастливого пути, - угрожающе процедил тот сквозь зубы, и развернувшись, быстро зашагал к дому, на ходу резко запахивая плащ.

- Вы даже не представляете, какую глупость только что совершили, госпожа Юлиса, - прежде чем устремиться за своим августейшим приятелем, насмешливо фыркнул Герон.

- Очень возможно, что я об этом пожалею, - не стала возражать Ника. - Но, даже если и так, ничего не стану менять.

Дождавшись, когда самый младший сын императора и его спутники скроются за углом, она рявкнула на скромненько стоявших в сторонке рабов.

- Забирайтесь на повозки, мы уезжаем!

- Госпожа Юлиса, - обратился к ней посланец регистора Трениума.

- Не сейчас, господин Минуц! - оборвала его девушка. - Чуть позже я с удовольствием вас выслушаю.

Стражники в кожаных доспехах со щитами и короткими копьями без слов распахнули ворота усадьбы.

Поначалу путешественница то и дело оглядывалась, опасаясь, как бы пылающий праведным гневом избалованный мажор не пустился в погоню, дабы отомстить за столь явное пренебрежение к своей сиятельной особе.

Но вокруг всё дышало покоем и ожиданием весны. Солнышко припекало, коскид дяди благоразумно помалкивал, и Ника, слегка успокоившись, попыталась осмыслить случившееся.

Когда-то, кажется уже просто невообразимо давно, прикованная к инвалидному креслу Виктория Седова пыталась забыться в книгах и Интернете. Однажды она забрела на сайт, где обсуждались романы и повести про всякого рода попаданцев в иные времена, чужие миры и даже в компьютерные игры.

Тогда данная тема её не заинтересовала, но кое-что всё-таки отложилось в памяти. Кажется, подобная ситуация, когда главный герой произведения якобы случайно знакомится с князьями, королями, императорами и прочими вождями, производя на них неизгладимое впечатление, называется "роялем в кустах".

Действительно, глядя со стороны, сама возможность просто так встретить на дороге супругу правителя огромной державы с многомиллионным населением кажется чрезвычайно маловероятной, а уж приглянуться принцу, пусть даже не наследнику престола, вообще выходит за рамки научного фэнтези. Хотя от подобной перспективы любая романтически настроенная девица независимо от возраста будет визжать и прыгать от восторга. Вот только Ника избавилась от подобного рода иллюзий в ту ночь, когда стала калекой. Такой впечатляющий жених, а главное - столь выдающаяся потенциальная свекровь пугали её до дрожи в коленях.

Опять вспомнился таинственный "игрок", странное существо, которое то ли явилось, то ли привиделось ей ещё в Некуиме...

Так эта странная, почти фантастическая встреча на имперской дороге - плод рокового стечения множества независящих друг от друга обстоятельств, случайно совпавших в это время и в этом месте, или всё же тот пресловутый музыкальный инструмент? Если так, то зачем "геймер" поставил в кусты рояль?

Глава II

Сюрпризы для наивных провинциалов

Мы связаны друг с другом,

давайте же извлечём из нашего родства

максимальную пользу.

Герберт Уэллс.

Любовь и мистер Люишем

Ника прекрасно помнила, как после попытки её похищения в посёлке у Арадского лагеря раздосадованная неудачей хозяйка гостиницы на пару со свои сожителем послали в погоню за урбой Гу Менсина, с которой тогда путешествовала девушка, убийц из числа тамошних легионеров. Уж если простой сотник, всего лишь один из великого множества младших командиров императорской армии, намеревался так сурово отомстить, наверняка, не столько за убийство своего раба, сколько за уязвлённое самолюбие, то чего ждать от принца?

Пусть она не портила его имущества, зато посмела отказать в совершенно пустяковой просьбе, больно ранив гордость сына великого императора, да ещё в присутствии свидетелей.

Поэтому неудивительно, что первые дни, после того как им удалось вполне благополучно покинуть поместье Маврия, Ника то и дело оглядывалась, ежеминутно ожидая погони. Вид показавшегося позади всадника или спешащей повозки повергал её в тихую панику.

Останавливаясь на постоялом дворе, девушка требовала себе комнату с окном, лелея в душе робкую надежду удрать через него от беспощадных мстителей. Поскольку зимой подобные номера не использовались, там стоял жуткий холод. Однако, путешественница не жалея платила за жаровню и дополнительные одеяла, лишь бы чувствовать себя хотя бы в относительной безопасности.

Однажды заметив стремительно догонявших их маленький караван всадников, она, запаниковав, выпрыгнула из фургона и едва не бросилась в придорожные кусты, немало шокировав этим своих спутников.

Четверо молодых мужчин в тяжёлых кожаных плащах поверх расшитых туник, с притороченными к сёдлам луками, смеясь промчались мимо на прекрасных скакунах, не обратив никакого внимания на застывшую у обочины повозку и её встревоженных пассажиров.

Разумеется, Ника не стала признаваться в своих страхах, без малейшего стеснения объяснив столь порывистый поступок тем, что ей срочно понадобилось выйти по нужде.

Выслушав спутницу, коскиды молча полезли в фургон, а подоспевшая Риата помогла хозяйке спуститься с насыпи.

Вернувшись, путешественница узнала от своих спутников, что их обогнали богатые охотники, скорее всего направлявшиеся в расположенный неподалёку Нигрумский лес, славящийся обилием и разнообразием дичи. Там водились не только волки и рыси с кабанами. Говорят, проявив достаточное усердие, можно выследить медведя или даже почти исчезнувшего на Великой равнине дикого лесного быка.

Второй раз девушка так перепугалась, когда в обеденный зал гостиницы, где они остановились на ночлег, ворвались семеро легионеров в полном вооружении. От пристального взгляда, которым один из них, судя по всему, десятник, обвёл мгновенно притихших посетителей, душа Ники ухнула куда-то вниз, а правая рука сама собой потянулась за спину.

- Вот ты где! - оскалив крепкие, жёлтые зубы, рявкнул воин, на ходу обнажая клинок.

Коскиды, сидевшие справа и слева от путешественницы, шарахнулись в стороны испуганными зайцами.

"Ну, вот и всё! - молнией пронеслось у неё в голове. - Приехала!"

Однако, как часто случалось в подобных ситуациях, волна ужаса быстро схлынула, уступив место обречённой решимости подороже продать свою жизнь.

И в тот же миг пятеро мужчин, мирно пьянствовавших за соседним столом, дружно вскочили на ноги, с криками выхватывая ножи и дубинки.

Пронзительно заверещали рабыни-подавальщицы, через крошечный, еле уловимый промежуток времени к ним присоединилась парочка не вовремя спустившихся к ужину свободных дам. Их мужья, подхватив супруг, вслед за другими постояльцами устремились прочь из зала.

Кто-то, двигаясь вдоль стен, стал пробираться к выходу. Но большинство устремились к лестнице на второй этаж, тут же образовав пробку из желающих оказаться как можно дальше от того места, где звенит боевое железо, и льётся кровь.

Мужчина в серой тунике из толстого, грубого сукна швырнул в молодого легионера скомканный плащ, а когда тот легко отбросил его в сторону рукой с зажатым мечом, стремительно приблизившись, полоснул по горлу длинным, хищно изогнутым кинжалом.

Захрипев, воин выронил оружие, и глядя на убийцу с каким-то детским недоумением, попытался прикрыть руками обильно кровоточащую рану. Явно наслаждаясь победой, его противник на миг застыл, любуясь, как заваливается на сторону поверженный враг, и тут же завопил, получив удар мечом в правый бок.

Этот крик и вывел из ступора застывшую с вытаращенными глазами девушку.

Отступая и ловко отбиваясь длинной, окованной железом дубинкой, на них медленно пятился спиной один из противников легионеров.

Убивать неизвестного, нападая сзади, Нике не хотелось, и тем более не имелось никакого желания вступать в драку с солдатами регулярной армии. Поэтому, ухватившись за край стола, она скомандовала:

- Помогите, ну!

К чести так и не успевших далеко убежать спутников, те быстро сообразили, что от них требуется. Втроём они легко опрокинули на бок тяжеленный стол, и под его прикрытием, пригнувшись, проскользнули на кухню.

В дверях их встретили вооружённые разнообразной кухонной утварью рабы во главе с супругой владельца гостиницы, но, узнав постояльцев, позволили переждать кипевшую в зале заваруху вместе с ними. Как и следовало ожидать, победа осталась за профессиональными воинами.

Пытаясь спастись бегством, один из их противников с утробным воем ворвался на кухню, размахивая окровавленным кинжалом и короткой шипастой дубинкой.

Едва взглянув на его побелевшее, перекошенное лицо с дикими, ошалелыми глазами, путешественница проворно отскочила в сторону, увлекая за собой растерявшихся коскидов.

Невольники так же дружно последовали её примеру, но один всё же решил проявить отвагу и деревянным совком швырнул в вооружённого незнакомца угли из очага. Тот шарахнулся назад, прикрывая лицо руками, и сейчас же сразу два меча вонзились ему в спину. Легионеры явно не собирались брать пленных.

Впоследствии выяснилось, что в тот роковой вечер поужинать в гостиницу заглянули члены шайки, несколько дней назад совершившей налёт на усадьбу ушедшего в отставку сотника, чей легион стоял лагерем в четырёх арсангах от имперской дороги. Узнав о трагической гибели ветерана и всех членов его семьи, воины поклялись именем Аксера во что бы то ни стало найти и покарать убийц однополчанина. Никто не знал, как им удалось отыскать бандитов, но своё обещание легионеры сдержали.

Странно, но почему-то именно после нервной встряски, полученной в ходе данного происшествия, Ника смогла окончательно восстановить душевное равновесие. Путешественница вдруг поняла, что кроме гипотетической мести принца, вокруг полно других, гораздо более реальных опасностей. Даже стало немного стыдно от того, что она столь опрометчиво считала себя центром мироздания. Увы, но оказалось, что Вселенная вращается совсем не вокруг неё.

Ветреный Вилит, скорее всего, уже позабыл о неудачном свидании, или, по крайней мере, запрятал воспоминания о нём куда-нибудь в дальний уголок памяти. Во всяком случае, девушка очень на это надеялась. А у императрицы, наверняка, хватает забот и без какой-то случайно встреченной по дороге сенаторской внучки.

За всеми своими глупыми страхами и бессмысленными переживаниями Ника сама не заметила, как пропустила начало весны. Совершенно неожиданно оказалось, что солнце веселее чем раньше светит с пронзительно-голубого неба, почки на деревьях и кустарниках набухли, а кое-где уже лопнули, выпустив в мир клейкие светло-зелёные листочки. Днём стало заметно теплее, так что девушка сменила накидку на более лёгкую и красивую, ту самую, что купила в Этригии перед самым арестом.

Изменилась не только погода. Пейзаж вокруг тоже стал более обжитым, превратившись в сплошное чередование полей, садов и виноградников. В пределах видимости чаще стали попадаться деревни, где крестьяне, привычно не обращая внимания на катившие по имперской дороге повозки, готовили сохи, бороны и ещё какой-то сельхозинвентарь. Медлительные волы грелись на солнышке, наслаждаясь отсутствием ещё не проснувшихся оводов.

В лучшую сторону изменились и гостиницы, в которых приходилось останавливаться путешественникам. Но вместе с комфортом выросли цены и количество постояльцев. Если получать отдельную комнату ещё удавалось, то помыться в одиночестве девушка уже не могла, ещё и потому, что вместо отдельных ванных комнат чаще попадались настоящие бани с небольшим бассейном и жаркими комнатками для потения.

Несмотря на изредка встречавшиеся возвышенности, эту местность не зря называли Великой равниной. Из рассказов Наставника Ника знала, что именно здесь возникло и окрепло радланское государство, отсюда начался его безудержный рост, превративший древнее, архаическое царство сначала в олигархическую республику, а потом в могучую Империю, сумевшую возродиться после столетней смуты и гражданской войны.

На дороге стало гораздо оживлённее. Явственно чувствовалось приближение большого города. Всё чаще начали попадаться растянувшиеся на сотни метров обозы, где на телегах везли прикрытые рогожами мешки, корзины, перевязанные верёвками тюки, разнообразные кувшины и амфоры. На прокорм столичных жителей по сторонам от широкой имперской дороги пастухи гнали стада коров, коз, отары овец.

Изредка попадались невольничьи караваны. Скованных цепями или связанных верёвками рабов, закутанных в невообразимые лохмотья, сопровождали конные и пешие стражники, а в хвосте ехали деревянные клетки, в которых теснились женщины и дети.

Несмотря на то, что попаданка уже прекрасно знала о неприглядной изнанке местной цивилизации, у неё всякий раз тревожно сжималось сердце при мысли о том, что она тоже могла быть одной из этих несчастных.

Возможно, предчувствуя скорое возвращение домой, Минуц сделался ещё более самодовольным и даже попытался читать нотации спутникам. Пока в его монологах присутствовала хоть какая-то новая информация, девушка ещё терпела, но когда тот начал повторяться, велела заткнуться, грозя в противном случае пожаловаться господину Септису на неподобающее поведение его коскида. Тогда, слегка струхнув, тот принялся донимать и без того вечно хмурого писца, да так, что их беседа всё-таки переросла в драку. Причём сцепились они именно в фургоне. Пребывавшая в прескверном настроении, Ника, видя, что на её визг и ор никто не обращает внимания, окончательно разозлившись, вытолкала горячих радланских парней на дорогу.

Только грохнувшись на камни, те вновь обрели слух и смогли по достоинству оценить её речь, состоявшую в основном из угроз сообщить сенатору и регистору Трениума о том, с каким пренебрежением относятся их коскиды к своим обязанностям.

Слушатели свирепо переглядывались, всем видом демонстрируя, что её слова их мало волнуют, и при первой же возможности они вновь попытаются выяснить отношения с помощью кулаков. Вот только сейчас, когда их путешествие почти подошло к концу, девушку подобное развитие событий уже не устраивало.

Поразмыслив, вечером она усадила их за один стол, заказав побольше вина и закуски. Хорохорившиеся и пытавшиеся задеть друг друга побольнее мужчины по мере опустошения кувшинов расслабились, постепенно начиная разговаривать друг с другом. Убедившись, что контакт установлен, Ника удалилась в свой номер, предварительно расплатившись за ужин.

Задержавшаяся в зале Риата потом с удовольствием рассказала хозяйке, как их спутники долго беседовали, не слушая друг друга, пытались петь, а под конец застолья заказали у владельца гостиницы одну проститутку на двоих.

Видимо ещё и поэтому, утром, несмотря на помятый вид, коскиды держались друг с другом едва ли не как лучшие друзья.

Это маленькое происшествие на какое-то время отвлекло путешественницу от новых тревожных размышлений. По мере приближения к конечному пункту своих странствий она всё реже вспоминала об императрице и её непутёвом отпрыске, чаще обращаясь мыслями к предстоящей встрече с родственниками. По рассказам Минуца девушка определила, что характер у будущего дяди властный и очень не простой, следовательно, вести себя с ним нужно чрезвычайно аккуратно.

Но для Итура Септиса Даума у Ники имеется вкусная морковка. Несмотря на все свои богатства, регистор Трениума вряд ли откажется от части земельных угодий, когда-то принадлежавших младшим лотийским Юлисам, и которые он сможет получить, если поможет новоявленной племяннице вернуть имение отца. Тем более, что и делать ничего особенно не придётся. Всего лишь, используя административный ресурс, добиться исполнения имперских законов.

Так что у них с дядей есть вполне конкретные общие интересы. Вряд ли с тех пор, как Наставник покинул столицу, радланская бюрократия стала работать быстрее. Наверняка, процедура возврата имения затянется, и всё это время девушке придётся провести в доме Септиса, составляя компанию его супруге.

Надо отдать должное Минуцу. В своих разговорах он был очень осторожен, описывая членов семьи покровителя исключительно в самых лестных выражениях. Но тут с информацией сильно помог Солт, ставший на время любовником Риаты. Если о своём хозяине он отзывался почти так же восторженно, как и коскид, то насчёт Пласды Септисы Денсы - нет-нет да и проговаривался. Суммируя сказанное, Ника ожидала встретить женщину властную, но всецело покорную мужу, и поэтому регулярно выплёскивающую накопившееся раздражение на окружающих, не гнушаясь самолично наказывать не угодивших рабов.

Судя по всему, наладить контакт с ней будет даже труднее, чем с дядей. Сделав соответствующие выводы, путешественница обратила свой взор на других родственников.

Олкад оказался гораздо более приятным собеседником, только время от времени приходилось напоминать, что она не испытывает к нему никаких чувств, кроме дружеского расположения.

Во время одной из таких бесед, уже совсем недалеко от Радла, девушке внезапно пришла в голову хотя и запоздалая, но пугающая своей очевидностью мысль: "А зачем я нужна Кассу Юлису Митрору? К чему все эти хлопоты с помилованием, которые ему наверняка стоили немало, с сопровождающим меня писцом, оставившим без присмотра рудник? Откуда такая любовь к дальней родственнице со стороны человека, одолжившего своему коскиду деньги под совершенно грабительский процент?"

Всполошившись, она принялась осторожно расспрашивать Олкада, пытаясь понять поступок его покровителя, но только ещё больше запуталась. Судя по словам писца, сенатор не страдал какими-то особыми пороками. К тому же, имея в полном распоряжении множество молодых рабов и рабынь, он вряд ли горел желанием непременно затащить в постель совершенно неизвестную ему девицу откуда-то с края света. Так и не придя к какому-либо выводу, Ника решила отбросить все подозрения. Скорее всего, сенатор возжелал помочь дальней родственнице просто по доброте душевной, либо за тем, чтобы прославиться и поднять свой авторитет среди столичной знати. По большому счету путешественница не видела в этом ничего плохого. Однако, от предложения Олкада отправиться во дворец его покровителя решительно отказалась.

- Господин Септис - мой единственный дядя, родной брат матери, - наставительно проговорила она за ужином. - И я просто обязана первым делом увидеться именно с ним. А сенатору передайте, что я никогда не забуду его доброты и обязательно встречусь с ним при первой же возможности. Такие люди, как Касс Юлис Митрор, отмечены благословением небожителей. Будет большой честью увидеться с ним и лично поблагодарить за всё, что он для меня сделал.

"Надеюсь, общение будет исключительно вербальным, - усмехнулась про себя девушка. - А спасибо ему, действительно, есть за что сказать".

В последнюю ночь перед столицей хозяйка так долго ворочалась на ужасно скрипучей кровати, что привычно устроившаяся на полу невольница, не выдержав, спросила с робким участием:

- Чего же вам не спится, госпожа?

Поначалу Ника хотела отмолчаться или ответить что-нибудь невразумительное, но ей вдруг стало настолько тоскливо и одиноко, что ужасно захотелось поделиться терзавшими душу страхами. А поскольку никому, кроме Риаты, она довериться не могла, девушка со вздохом пробормотала:

- Неспокойно мне. Кто знает, как будет там, в Радле?

- Хорошо будет, госпожа, - сдерживая зевоту, убеждённо заявила собеседница. - Вы же к единокровным родственникам едете. Ближе вас у господина Септиса только родители да дети. Он - человек богатый, знатный, влиятельный. Такой как нельзя лучше устроит вашу жизнь. Иначе от него не только люди, но и сами боги отвернутся.

Последние слова рабыня произнесла с такой непоколебимой убеждённостью, что хозяйке оставалось только скептически усмехнуться в темноту. Когда-то Наставник тоже горячо убеждал её, что радлане очень ценят родственные узы. Однако, тревога не исчезла, а лишь притихла.

Выезжая утром с постоялого двора, путешественница не стала, как обычно, забираться в фургон, а устроилась на передней скамейке рядом с Солтом, ответив озадаченным коскидам:

- Хочу как можно скорее увидеть Радл.

Переглянувшись, мужчины рассмеялись. Минуц приказал вознице уступить ему своё место, а, недовольный тем, что его опередили, Олкад расположился в повозке, отодвинув переднюю занавеску.

Несмотря на приличную ширину, имперская дорога стремительно заполнялась тяжело навьюченными ослами и мулами, носильщиками с корзинами за плечами, редкими всадниками. При этом никто никому не мешал без всякого ГИБДД, соблюдая установленные законом правила: придерживаться левой стороны по ходу движения.

Вокруг, насколько хватало глаз, расстилалась почти плоская равнина, где, казалось, использовался каждый клочок земли: поля, виноградники, пастбища. Изредка мелькали священные рощицы или пышные парки, где среди деревьев скромно прятались виллы богатеев.

Ближе к полудню Ника заметила впереди какие-то навесы, обширные загоны с живностью и множество суетящихся людей. Чуть позади возвышалось небольшое двухэтажное здание, из-за которого поднимались вверх клубы дыма.

- Это что? - поинтересовалась девушка у своих спутников.

- Пригородный трактир, госпожа Юлиса, - ответил Минуц.

- А почему сам маленький, а навесов много? - удивлённо покачала головой собеседница. - Или их используют только летом?

- Нет, госпожа Юлиса, - опережая спутника, поспешно проговорил Олкад. - Здесь останавливаются те, кто оказался у Радла слишком рано. Вы разве не знаете, что повозки и стада животных днём в город не допускаются? Такой закон приняли уже давно - ещё при дедушке императора.

Не вспомнив из рассказов Наставника ничего подобного, путешественница молча покачала головой.

- Вот пастухи и возчики здесь дожидаются, чтобы быть у городских ворот с наступлением темноты.

- Нас тоже не пустят? - прервала его Ника.

- Ну мы же ещё даже не обедали, госпожа Юлиса, - усмехнулся посланец регистора Трениума. - Сейчас поедим, отдохнём и будем в Радле вовремя.

- А до него ещё далеко, господин Минуц? - нахмурилась та, уже настроившись на скорую встречу с родственниками.

- Арсанга полтора, - подумав, сказал коскид регистора Трениума.

- В таком случае я не буду здесь останавливаться, - решительно заявила девушка.

- Вы собираетесь ждать у ворот или пойдёте пешком? - недоуменно вскинул брови собеседник.

- Почему бы и нет, господин Минуц? - вопросом на вопрос ответила Ника. - Если я выйду прямо сейчас, то буду в Радле уже к вечеру. Вы только объясните, как отыскать дом господина Септиса.

- Нет, так нельзя, госпожа Юлиса! - вскричал недовольный мужчина. - Я непременно должен сопровождать вас. Покровитель не простит, если с вами что-нибудь приключится.

- Тогда пойдёмте вместе, - тут же предложила путешественница. - А тележку с вещами приведёт Солт. Вы же ему доверяете?

- Разве обедать не будем? - растерянно пробормотал Минуц.

- Я пойду с вами, госпожа Юлиса! - тут же вызвался Олкад.

- Спасибо, господин Ротан, - с улыбкой поблагодарила девушка, виновато разведя руками. - Простите, господин Минуц, но мне сейчас кусок в горло не полезет.

- Тогда придётся идти и мне, - тяжело вздохнул тот. - Я не могу допустить, чтобы вы оказались в доме господина Септиса без меня.

- Я рада, что вы столь добросовестно относитесь к своим обязанностям, господин Минуц, - высокопарно, как это принято у радлан, высказалась Ника. - И обязательно расскажу об этом вашему покровителю.

- Может, хотя бы пирожков купим? - сглотнув слюну, предложил коскид регистора Трениума.

Девушка равнодушно пожала плечами, есть ей, действительно, не хотелось.

Господа пошли пешком, а рабы, получив медяки на ужин, остались в придорожном трактире. Только навьюченная корзиной Риата отправилась вместе с хозяйкой, получив половину булки с изюмом.

- А вон уже Радл, госпожа Юлиса, - проговорил Минуц с набитым ртом. - Видите?

Посланец регистора Трениума протягивал руку в сторону показавшейся из-за горизонта вершины одного из пяти холмов, то ли по воле природы, то ли из-за каприза богов выступивших из земли среди обширной равнины. Именно на них и раскинулась столица могучей Империи.

С каждым шагом становились всё более различимы здания императорского дворца, святилища трёх богов покровителей города с разбитыми вокруг парками. Чуть позже появились и другие холмы, так же густо уставленные храмами и дворцами знати.

Первым признаком реальной близости многолюдного города стали обширные кладбища, представлявшие собой неровные ряды разнообразных каменных монументов: от установленных вертикально плит с выбитыми надписями, до небольших домиков, являвшихся родовыми усыпальницами аристократов. Далеко не каждый мог позволить себе поставить здесь даже скромный обелиск. Земля на местах таких захоронений считалась священной, находящейся под покровительством Дрина и других не менее мрачных богов.

Как рассказывал Наставник, большинство жителей Радла из числа тех, кого на родине Виктории Седовой называли "средним классом", сжигали тела близких, а пепел хранили в запечатанных урнах, которые держали дома либо относили в храм.

Путешественница заметила среди деревьев длинную процессию, по меньшей мере из двухсот человек. Несмотря на приличное расстояние, оттуда доносился громкий, многоголосый плач.

За кладбищами до самых городских стен тянулась огромная свалка. По холмам мусора и отбросов бродили собаки, крысы и какие-то скрюченные фигуры в зловещего вида лохмотьях. В воздухе носились тучи ворон и чаек. Ветер доносил запах падали, кислятины, горелого мяса.

Коскиды пояснили, что здесь сжигают тела бродяг и рабов. А когда поинтересовалась: почему свалка устроена в столь неподходящем месте, Минуц обстоятельно объяснил:

- Раньше, во времена "эпохи горя и слёз", чтобы враг не мог подобраться к стенам города, перед ними специально устроили пустырь. Но надо же куда-то девать мусор и всякую дрянь? Вот и стали сюда возить.

Девушка подумала, что за этими зловонными курганами можно спрятать целую армию, но промолчала, оставив своё мнение при себе.

Крепостные стены столицы Империи внушали почтение своей высотой и какой-то монументальной надёжностью. А вот ров оказался узким и мелким.

Пройдя по широкому мосту, часть которого поднималась на массивных бронзовых цепях, Ника и её спутники вступили под сень ворот в большой, круглой башне с квадратными зубцами по верху. Возле низкой дверки, ведущей внутрь оборонительного сооружения, непринуждённо болтали двое легионеров в полном вооружении, не обращая никакого внимания на непрерывный поток желающих попасть в город и покинуть его.

Несмотря на усталость, путешественница с удивлением поняла, что невольно ускоряет шаг, почти бегом пробежав тёмный тоннель ворот, но выскочив на небольшую площадь, растерянно остановилась, не зная куда идти.

- Сюда, госпожа Юлиса, - проговорил Минуц, проходя вперёд и делая приглашающий жест рукой.

С первого взгляда Радл показался обычным городом этого мира. Те же узкие улочки, странного вида тротуары, цепочкой выступавшие над мостовой камни. Но постепенно девушка начала замечать несомненные различия. В первую очередь - это непривычно огромное количество людей. Местами приходилось буквально пробираться сквозь толпу. Поражало обилие четырёх и пятиэтажных зданий, большинство из которых не уступали размерами так называемым "хрущёвкам" родного мира попаданки.

Несколько раз посланец регистора Трениума, оборачиваясь, с удивлением поглядывал на неё. Но когда девушка раздражённо спросила:

- Что-то не так, господин Минуц?

Тот энергично замотал головой.

- Нет-нет, всё в порядке, госпожа Юлиса.

По мере удаления от городских стен, людей вокруг заметно поубавилось, а места многоквартирных зданий заняли респектабельного вида особняки, выходившие на улицу лишёнными окон стенами с массивными дверями, больше походившими на гаражные ворота. Иногда по сторонам от них темнели входы в лавчонки, торговавшие всякой всячиной. Ника уже знала, что их хозяева арендуют помещения у владельцев солидных домов.

В одном месте им пришлось прижаться к стене, пропуская большой, богато изукрашенный паланкин, влекомый шестёркой могучих рабов и сопровождаемый немногочисленной группой тихо переговаривавшихся мужчин.

"Коскиды, - догадалась девушка. - Идут куда-то за своим покровителем".

Небо заметно посерело, кое-где начали проглядывать первые звезды, когда её провожатый резко свернул к двустворчатой двери с резьбой и начищенными до блеска металлическими накладками.

Взяв висевший на цепи деревянный молоток, он с какой-то особой торжественностью ударил по вделанной в доски бронзовой пластине, отозвавшейся дребезжащим звоном.

Спустя пару секунд на улицу выглянула широкая, недовольная рожа, сейчас же расплывшаяся в угодливой улыбке.

- Это вы, господин Минуц! Только хозяина нет.

- Я к госпоже Пласде Септисе, - надменно заявил коскид. - По очень важному делу.

- Тогда проходите, - привратник, одетый в жилет из толстой кожи поверх длинной серой туники с рукавами, отступил в сторону.

- Это со мной, - небрежно бросил Минуц, кивнув на своих спутников.

- Как прикажете, - пожал широкими плечами раб.

Светильники в прихожей ещё не зажгли, поэтому достигшая своей цели путешественница не смогла толком рассмотреть украшавшие стены росписи. Да и посланец регистора Трениума не стал здесь задерживаться, пройдя прямо в передний зал с привычной дырой в крыше и бассейном под ней.

Поднявшись вслед за ним на две ступеньки, девушка с первого взгляда поняла, что данное помещение в доме Итура Септиса гораздо больше, чем на вилле Лепта Маврия.

Стоявшее на противоположном конце зала кресло хозяина дома пустовало, а полная рабыня с подоткнутыми полами хитона, опустившись на колени, старательно протирала тряпочкой резную ножку массивного стола из тёмно-вишнёвого дерева.

- Бака! - Минуц гаркнул так, что его спутница вздрогнула, а сидевшая к ним спиной невольница, испуганно взвизгнув, опрокинула стоявший рядом деревянный тазик, расплескав воду по каменным плитам пола.

Коскид довольно заржал.

- Да сохранят меня небожители! - плаксиво запричитала женщина, хлопая белесыми ресницами. - Разве можно так пугать, господин Минуц! Я едва не умерла от страха!

- А ты не спи, когда работаешь! - неожиданно сурово сдвинул брови собеседник. - Сходи лучше за госпожой Пласдой Септисой и госпожой Ториной Септисой.

- Это ещё зачем? - подозрительно сощурила маленькие глазки Бака. - Я старую госпожу по пустякам беспокоить не стану!

- Скажи, что я, Анк Минуц Декум, привёз дочь Лация Юлиса Агилиса и Тейсы Юлисы Верты! - гордо выпятив грудь, торжественно объявил коскид.

- Да неужто! - всплеснув руками, рабыня бросила быстрый взгляд на явившуюся с ним незнакомку и, шлёпая босыми ногами по полу, торопливо скрылась за расшитым разноцветными узорами занавесом, отделявшим семейную часть дома от парадной.

Чтобы хоть как-то унять нарастающее волнение, Ника принялась с любопытством оглядываться по сторонам, заметив в углу красивый, щедро украшенный янтарём, медью и слоновой костью алтарь богов-хранителей дома. На противоположной стороне бассейна стоял длинный узкий стол, буквально ломившийся от ярко начищенных блюд, кувшинов и прочей дорогой посуды не совсем понятного назначения.

В боковых стенах зала имелось четыре проёма. Те два, что располагались ближе к выходу, прикрывались красно-белыми циновками, а два другие - деревянными дверями.

На полочках, выступавших из стен, разрисованных морскими волнами, кораблями и рыбами, поблёскивали ещё не зажжённые в этот час бронзовые светильники.

Неожиданно из глубины дома донёсся ясно различимый вскрик.

"Как бы бабуля не померла от радости", - с трудом подавила в себе нервный смешок девушка.

Буквально через несколько секунд до её слуха долетел звук приближавшихся шагов.

Отодвинув полог, в передний зал мелкой рысью вбежала сухонькая старушка в накинутом на костлявые плечи белом пуховом платке.

На бледном, морщинистом личике выделялись ярко накрашенные губы и огромные, горящие нетерпением глаза, почти моментально поймавшие ожидающий взгляд гостьи.

Ника тут же ощутила в них ликующий восторг и радость настолько чистую, светлую, почти святую, что сердце тут же больно кольнула растревоженная совесть. Попаданке вдруг стало ужасно стыдно за свой обман, она почувствовала себя так, словно украла любимую игрушку у смертельно больного ребёнка.

"Вот батман! - мысленно выругалась девушка, поспешно потупив взгляд. - Это же бабка тебе радуется, самозванка треклятая".

- Она! - выдохнула старушка, подаваясь вперёд. - Клянусь Ноной и Фиолой -- она!

Оступившись, Торина Септиса Ульда едва не упала на ступенях, отделявших гостевую часть дома от парадной.

Новоявленная внучка рванулась на помощь, но её опередила выскочившая из-за занавеса пожилая рабыня с блестящей медной табличкой поверх застиранного хитона.

- Осторожно, госпожа! - вскричала она, подхватывая хозяйку под локоть и помогая спуститься.

Но та, кажется, даже не заметила, что едва не упала. Крепко вцепившись в руку невольницы, она выпалила:

- Посмотри сама, Дедера, это же наша Тейса! Разве ты её не помнишь?

- Ни на день не забывала, госпожа! - глухим, срывающимся на рыдание голосом отозвалась рабыня, кривя мокрые губы.

Осторожно приблизившись почти вплотную, Торина буквально впилась лучившимися любовью глазами в лицо девушки. От такой встречи у той перехватило дыхание, и защемило сердце.

- Ты доченька моей Тейсы? - как-то робко, словно опасаясь услышать ответ, спросила старушка.

- Да, - еле смогла выдавить из себя Ника. - А вы моя... бабушка?

Издав нечто похожее на горловой хрип, старушка бросилась к ней, неожиданно крепко обняла тонкими, похожими на веточки руками и зарыдала, уткнувшись мокрым лицом в платье на груди.

Глядя на них, заплакали рабыни, а мужчины, дружно отвернувшись, стали делать вид, будто ужасно заинтересовались интерьером зала. При этом Олкад, не удержавшись, украдкой вытер глаза.

Вновь зашелестел отодвигаемый полог, и из семейной половины дома в сопровождении двух рабынь вышла женщина, явно бальзаковского возраста, одетая, несмотря на прохладу, в длинное, зелёное платье без рукавов.

- Рад приветствовать вас, госпожа Септиса, - поспешно поклонился коскид регистора Трениума. - Ваш достойнейший супруг повелел доставить из Этригии девушку, которая называет себя дочерью Лация Юлиса Агилиса, и я выполнил его распоряжение. Вот она!

С этими словами мужчина жестом циркового фокусника указал на обнявшихся бабушку и внучку.

- Думаю, муж будет рад этому, господин Минуц, - разомкнув плотно сжатые губы над гордо вздёрнутым подбородком, проговорила хозяйка дома. - Но его пока нет. А кто ещё с вами?

Недовольно сведя брови к переносице, она кивнула на скромно стоявшего в сторонке Олкада.

Никогда не забывавшая о той помощи, которую оказал ей писец, и опасаясь, как бы дядин посланец не сболтнул лишнего, Ника поспешила вмешаться.

Чуть отстранившись от начинавшей успокаиваться бабули, но по-прежнему обнимая её одной рукой, девушка представила своего спутника:

- Это господин Олкад Ротан Велус, коскид сенатора Касса Юлиса Митрора.

Она хотела продолжить, но Пласда Септиса Денса понимающе кивнула.

- Супруг говорил о вас, господин Ротан. Кажется, это вы защищали госпожу Юлису на суде?

- Да, госпожа Септиса, - гордо выпрямился молодой человек. - И мы вместе с господином Минуцем сопровождали её до вашего дома. А сейчас позвольте мне уйти. Я обязан доложить обо всём своему покровителю.

- Не стану задерживать, господин Ротан, - благосклонно кивнула собеседница. - Но надеюсь ещё увидеться с вами.

- Готов явиться по первому вашему зову, госпожа Септиса, - раскланялся Олкад.

- А мне бы хотелось дождаться вашего мужа, госпожа Септиса, - сказал коскид регистора Трениума, едва его спутник скрылся в прихожей.

- Оставайтесь, господин Минуц, - согласилась хозяйка дома. - Сядьте, отдохните.

Она кивнула на стоявшие у стены табуретки.

- Я прикажу принести вам вина.

- Вы щедры, как сама Ангипа, госпожа Септиса! - расплылся в улыбке мужчина.

- Ты тоже жди здесь, - обратилась хозяйка дома к Риате, которая так и не решилась снять с плеч корзину.

- Госпожа Септиса, прошу вас оставить её со мной, - заступилась за рабыню Ника, решив пока держаться с родственниками настолько независимо, насколько это окажется возможным. - Она знает мои привычки, отличается чистоплотностью и трудолюбием.

Пока собеседница хмурила лоб, размышляя, что ответить новоявленной родственнице, та охнула.

- Я совсем забыла! У меня же для вас письмо, госпожа Торина Септиса!

По знаку хозяйки Риата поставила корзину на пол и после недолгих поисков протянула ей круглую деревянную шкатулку.

- От кого? - громко высморкавшись в поданный рабыней платок, деловито осведомилась бабуля.

- От моего отца Лация Юлиса Агилиса, - буркнула девушка, пытаясь откупорить плотно сидящую крышку.

- Так он обо мне не забывал? - довольно усмехнулась старушка.

- Отец говорил, что навсегда сохранил в памяти образы тех, кого пришлось покинуть по воле богов, - пробормотала Ника, досадливо качая головой. Едва не выругавшись, она, сунув руку за спину, вытащила длинный, тускло блеснувший клинок и лишь с его помощью смогла открыть шкатулку. - А в последнее время вспоминал особенно часто.

При виде кинжала Пласда Септиса заметно вздрогнула, тряхнув причёской из множества мелких кудряшек. Отметив про себя реакцию хозяйки дома, гостья перебрала свитки, и отыскав нужный, протянула застывшей с открытым ртом бабуле.

Внучка ждала вопросов, но не таких. Бережно приняв письмо, Торина Септиса недовольно проворчала:

- Значит, раньше он вспоминал обо мне редко?

Слегка растерявшись, Ника уже собралась рассказать о депрессии, охватившей Лация Юлиса Агилиса после смерти супруги, но в разговор вмешалась тётка:

- Давайте пройдёмте на семейную половину и там поговорим.

- Да, - поддержала её свекровь. - Пошли, внучка. А то я уже устала стоять. Ох и нелегко быть старой.

- Подождите немного, - попросила девушка, аккуратно снимая накидку и поворачиваясь спиной к Риате. Та быстро и ловко развязала крепившие ножны ленты, после чего, свернув, убрала их в корзину.

Сразу за занавесом их с нетерпением ждала девочка, лет десяти, в накинутом на худенькие плечи меховом плаще.

- Мама! - вскричала она, подпрыгивая на месте от нетерпения. - Это и есть дочка тёти Тейсы?

- Да, - со сдержанной строгостью подтвердила хозяйка дома. - Познакомься, Гэая, её зовут Ника Юлиса Террина.

- Именно так, - улыбаясь, подтвердила гостья, и желая сказать что-нибудь приятное, проговорила. - Я и не знала, что у меня есть такая красивая двоюродная сестричка.

- Как же вы могли узнать? - удивилась собеседница. - Если ваш отец увёз тётю Тейсу на край земли ещё до моего рождения.

- Её никто не увозил, - сочла необходимым возразить девушка. - Мама сама поехала за своим мужем и никогда не жалела об этом.

- Гэая! - сурово нахмурилась Пласда Септиса, прерывая их весьма содержательную беседу. - Не приставай к госпоже Нике! Она очень устала.

Слегка обеспокоенная словами новоявленной сестры, девушка воспрянула духом услышав, что её, как близкого человека, назвали по имени, не забыв добавить уважительное: "госпожа".

Потупив взор, Гэая обиженно надула губы.

Второй внутренний двор в доме регистора Трениума тоже оказался больше первого. Здесь так же, как на вилле Маврия, росли аккуратно подстриженные кусты, уже покрытые нежными молодыми листочками, но вместо статуи хозяина дома на круглом постаменте возвышался бронзовый Нап, бог лесов и чащ, с поднесённой ко рту свирелью.

- Мы ждали вас, госпожа Ника, - сказала Пласда. - И приготовили комнату.

- Сюда, внучка, - бабуся решительно взяла её под локоток и повела к узкой двери с ручкой в виде сжимавшей кольцо львиной морды.

"Всё-таки попросторнее, чем в хижине Наставника", - мысленно утешила себя путешественница, оглядывая тесную каморку с высокой кроватью, одноногим столиком, парой табуретов и сундуком. На полочке уже мерцал жёлтый огонёк масляного светильника, освещая белёные стены, расписанные цветами и длинноногими танцующими нимфами в лёгких развивающихся нарядах, почти не скрывающих тщательно прорисованных тел.

- Располагайтесь, - радушно пригласила хозяйка дома. - Здесь жил наш сын Анк, но сейчас он отправился в Либрию и вряд ли скоро вернётся.

Она тяжело вздохнула, тут же продолжив:

- Я распоряжусь, чтобы согрели воду для ванны.

- Благодарю, госпожа Септиса, - склонила голову гостья, не решаясь назвать её не то, что "тётей", но даже по имени.

- А за ужином вы всё расскажете о себе, - в голосе супруги регистора Трениума явственно прозвучала заметная издёвка. - О том, как ваши родители оказались так далеко от дома, и почему вы вдруг решили вернуться через столько лет.

- Непременно, - пообещала Ника, спокойно выдержав тяжёлый, буравящий взгляд собеседницы и даже не делая попытки отвести глаза.

- Пласда! - обратилась к невестке старушка. - Пришли ко мне Эминея, у него глаза молодые, а то я сейчас уже и букв не разгляжу.

- Трита, - негромко сказала женщина.

- Да, госпожа, - отозвалась одна из сопровождавших её рабынь.

- Слышала, что сказала старая госпожа?

- Да, госпожа.

- Пойди и найди Эминея.

- Слушаюсь, госпожа, - невольница выскользнула из комнаты, а её хозяйка обратилась к гостье:

- Зачем вы привязали за спину кинжал, госпожа Ника?

- Чтобы не держать его на виду, - ответила девушка. - Мужчины не обращают внимания на ленты, а женщины не ожидают, что у меня может быть оружие.

- Понимаю, - величественно кивнула супруга регистора Трениума. - Но здесь вам ничего не угрожает, и смертоносные железки не к лицу молодой девушке. Так что отдайте его мне. Если кинжал вам так нужен - обращайтесь к господину Септису. Пусть он, как глава семьи, сам решает. Но мне очень не нравится, когда по дому расхаживают с такими опасными штуками.

Речь прозвучала как ультиматум, и Нике ничего не оставалось делать, как только подчиниться.

По её знаку Риата достала из корзины оружие. Приняв кинжал из рук племянницы, тётка вышла из комнаты с гордо поднятой головой. Бабуля, задержавшись, с жалостью посмотрела на внучку и ободряюще улыбнулась.

- Не переживай, Пласда - женщина хорошая, но уж очень любит командовать.

- Я понимаю, что должна её слушаться, - кивнула слегка озадаченная происходящим внучка.

- Хвала богам, это ненадолго, - заговорщицки понизила голос собеседница. - Скоро сама хозяйкой станешь, и никто тебе указывать не будет.

- Надеюсь, - прерывисто вздохнула девушка, но тут же насторожилась: "Откуда ей знать, что я собираюсь вернуть имение Наставника?"

Пытаясь прояснить ситуацию, она с деланным удивлением вскинула брови.

- О чём это вы?

- Так тебе уже жениха нашли! - широко улыбаясь редкозубым ртом, выпалила Торина Септиса. - Богатый, и у императора в чести. Немолодой, конечно, так и ты уже не девчонка сопливая. На руках тебя носить будет, подарками с ног до головы засыплет.

Ворвись в дом разъярённые легионеры, или не поверь регистор Трениума в её историю, попаданка удивилась бы меньше. Пока она приходила в себя, довольная старушенция, хихикая, скрылась за дверью.

Ника бросилась за ней, но у самой двери остановилась. Столь потрясающая новость требовала прежде всего осмысления.

Попятившись, она больно шмякнулась задом на вовремя подставленную рабыней табуретку. Бабушкины слова буквально вынесли мозг путешественницы, вызвав полное смятение в душе и сумбур в мыслях. Нервно сглотнув, она глянула на казавшуюся совершенно невозмутимой Риату.

- Это что, они меня уже того... просватали? - пробормотала хозяйка в отчаянной надежде на то, что ошиблась и просто неправильно поняла слова Торины Септисы.

- Ну так и слава богам, госпожа, - всем видом демонстрируя искреннее непонимание её беспокойства, заявила невольница. - Позаботился о вас дядя, нашёл богатого мужа. Не одной же вам жить? Семью надо, дом, детей.

- Да я хотела пока без них обойтись, - буркнула себе под нос собеседница, машинально потирая лоб.

Она ещё никого не посвящала в свои планы по возвращению имения отца. Риата всё равно не разбирается в имперских законах и не сможет посоветовать ничего путного, зато вполне способна проболтаться где-нибудь ненароком. А Олкад, несмотря на знание, большого доверия не внушал. Путешественница рассчитывала рассказать всё регистору Трениума в надежде, что тот по родственному, за небольшое вознаграждение, поможет ей решить этот вопрос. Однако, у дяди обнаружились совсем другие планы.

"Вот батман! - мысленно выругалась она. - Надо же, как быстро подсуетились!"

Между тем, рабыня, очевидно, не расслышав слов хозяйки, продолжала утешать её в меру собственного разумения.

- Не переживайте вы так, госпожа. Плохого мужа вам не найдут. Господин Септис - человек в столице известный и влиятельный, поэтому за кого попало свою племянницу не отдаст. А то, что не молод уже, так то не беда. Раз жениться хочет, значит, силы ещё есть. Уж поверьте, госпожа, со зрелым мужчиной куда приятнее миловаться, чем с мальчишкой, у которого только усы проросли.

"Ну, уж в этом ты разбираешься", - хмыкнула про себя Ника.

Ей хотелось прикрикнуть, заставить разболтавшуюся Риату заткнуться, но она молчала, словно какая-то неведомая сила заставляла слушать весь этот бред.

- Жених ваш, хвала богам, человек ещё и очень добрый, раз согласился взять невесту хоть и знатного рода да без приданого.

- Приданое! - вскочив, хозяйка заметалась по комнатке, не обращая внимания на растерянно замолчавшую невольницу. - Приданое!

Додумать ускользавшую мысль помешал негромкий стук в дверь.

- Госпожа Юлиса, - послышался почтительный женский голос. - Ванна готова.

- Я сейчас! - встрепенувшись, девушка поставила ногу на табурет и приподняла край платья. Понятливая рабыня тут же сняла закреплённый на голени кинжал и торопливо засунула его в корзину. Пояс с деньгами отправился под матрас.

Оправив одежду, Ника приказала открыть дверь. За ней оказались две невольницы, одна из которых держала в руке масляную лампу.

- Риата! - приказала девушка. - Возьми бельё и полотенце.

- Не нужно, госпожа Юлиса, - покачала головой местная рабыня. - Мы уже всё приготовили.

- Тогда только бельё, - кивнула гостья.

Невольницы переглянулись.

- Да, - решительно заявила гостья. - Она пойдёт со мной. Или госпожа Септиса запретила моей рабыне сопровождать свою госпожу?

- Нам ничего не говорили об этом, госпожа Юлиса, - растерянно пробормотала женщина.

- Тогда пошли! - победно усмехнулась Ника.

Они пересекли внутренний дворик, свернули в коридор, где явственно пахло кухней, и через двустворчатую дверь оказались в квадратной комнате с мраморными лавками вдоль стен, масляными светильниками на полочках и бассейном с почти прозрачной водой, в которой плавали засушенные цветочные лепестки.

Пол покрывала бело-синяя мозаика в виде то ли переплетённых листьев, то ли водорослей. Чувствовалось влажное тепло, и приятно пахло, кажется, жасмином.

Не доверяя местным, Риата лично помогла хозяйке раздеться. Одна из невольниц попыталась взять её одежду, поспешно пояснив:

- Госпожа приказала постирать ваши вещи госпожа Юлиса.

- Только будьте осторожны с платьем, - предупредила девушка, сидя на лавке и терпеливо дожидаясь, пока служанка расплетёт ей волосы. - Это подарок от её величества императрицы.

- Слушаюсь, госпожа, - невозмутимо поклонилась рабыня, обозначив удивление лишь дрогнувшим голосом да искоса брошенным настороженным взглядом.

"Хотела бы я видеть рожу тётки, когда ей передадут эти слова", - усмехнулась про себя Ника, делая шаг по уходящей в воду лестнице.

"Да, это не какая-то гостиница", - с удовлетворением подумала она, откидываясь на чуть скошенную стенку бассейна, и чувствуя, как в измученном усталостью теле расслабляются натруженные мышцы, а глаза сами закрываются в блаженной истоме.

- С каким запахом мыло желаете, госпожа? - вкрадчиво поинтересовалась невольница Септисов.

- А какие есть? - вопросом на вопрос ответила девушка.

- Лаванда, ромашка, тмин, роза, - медленно перечислила собеседница. - Имеется даросское. У него пряный морской аромат.

- Давай лаванду, - не дослушав, решила Ника.

Когда банщицы закончили промывать ей волосы и стали растирать плечи мокрыми губками, в комнату без стука вошла хозяйка дома.

Разомлевшая гостья, моментально насторожившись, проговорила с самой обворожительной улыбкой, которую только смогла изобразить.

- У вас прекрасная ванная, госпожа Септиса. Мне ещё ни разу не приходилось встречать подобного великолепия! А какая кругом чистота!

Несмотря на внешнюю суровость, супруге регистора Трениума лесть явно пришлась по вкусу, хотя она и постаралась не показывать этого.

- Что вы могли видеть, госпожа Ника, живя среди дикарей? - то ли с презрением, то ли с жалостью проворчала собеседница. - Они, наверное, всю жизнь не моются и воняют хуже козлов!

У Ники чесался язык рассказать, как аратачи летом купаются в ручьях и озёрах, а зимой ходят в пещеру с тёплым целебным источником, но она благоразумно промолчала, не желая с первого дня ссориться с властной тёткой.

- Я приготовила платье, более подходящее для девушки знатного рода, чем эти обноски, - та бросила полупрезрительный взгляд на аккуратно сложенную на лавке одежду племянницы.

Рабыня, с преувеличенным усердием растиравшая спину Ники, вздрогнула, а по лицу стоявшей спиной к двери Риаты промелькнула еле заметная тень злорадной усмешки.

- Это подарок государыни, госпожа Септиса, - покачала головой девушка.

Хозяйка дома встрепенулась, вытаращив глаза на собеседницу.

- Какой государыни? Думай, что говоришь! С такими вещами не шутят. Или ты настолько обезумела от радости, что твоим разумом уже овладела Исми?!

- Неподалёку от Наполя наш фургон опрокинулся, - чётко произнося каждое слово, заговорила Ника, стараясь не обращать внимание на невольницу, водившей губкой по её животу. - По воле богов в это время по дороге двигался поезд императрицы, возвращавшейся в Радл из Галайской долины. Её величество пожелала со мной встретиться, а потом пригласила на ужин, который прошёл на вилле господина Лепта Маврия Куста. Сомневаетесь в моих словах, спросите господина Минуца.

Она раздражённо отстранила чересчур усердную рабыню.

- Довольно!

Супруга регистора Трениума глянула через плечо, и одна из сопровождавших её невольниц скрылась за дверью.

"Проверяет, - усмехнулась девушка, неспешно выходя из воды к уже приготовившей полотенце Риате и буквально кожей ощущая, как скользит по телу напряжённо-оценивающий взгляд новоявленной тётки. - Ну, полюбуйся. Конечно, не Венера Милосская, но есть на что посмотреть. Только бы ещё ноги побрить. Ладно, это как-нибудь в другой раз."

Проигнорировав протянутую местной рабыней набедренную повязку, Ника взяла у своей чистые трусики, вызвавшие неподдельный интерес Пласды, на какое-то время превративший её из суровой хозяйки дома в любопытную женщину.

- Что это? - спросила она, глядя, как гостья завязывает верёвочку, заменявшую ей резинку.

Племянница объяснила и даже приказала Риате быстро принести из комнаты ещё одни, дабы госпожа Септиса сама смогла оценить удобство данного предмета дамского туалета.

- Шить их легко, а ходить гораздо удобнее, чем в набедренной повязке.

- Неужели дикари такие носят? - с сомнением в голосе спросила собеседница.

- Нет, конечно, - рассмеялась племянница, влезая в подаренное тёткой платье, которое, как и следовало ожидать, оказалось ей немного коротковато. - Сама придумала. Приходилось много ходить, вот я и сшила себе такую штуку.

Пока дамы беседовали об особенностях различных фасонов нижнего белья, Риата споро завязала на хозяйке пояс и обула сандалии.

Вернулась уходившая куда-то невольница и что-то прошептала на ухо госпоже. Та пристально посмотрела на гостью и вышла из комнаты. Ника последовала за ней.

"Совсем стемнело, - хмыкнула она про себя, глядя на рассыпанные по небу звёзды и с трудом сдерживая зевоту. - Где же это дядюшка шляется так долго?"

- Госпожа Септиса, - окликнула девушка шагавшую впереди хозяйку дома.

- Да, госпожа Ника? - обернулась та.

- Госпожа Торина Септиса сказала, что вы нашли мне жениха?

- Да, - сухо повторила тётка.

- Кто он? - спросила племянница, останавливаясь у двери своей комнаты.

- Постум Аварий Денсим, - коротко бросила собеседница, всем видом демонстрируя нежелание беседовать на данную тему, и торопливо перевела разговор. - Скоро придёт господин Септис, а у вас волосы растрёпанные. Неужели вы собираетесь предстать перед родным дядей в таком виде?

- Сейчас Риата что-нибудь сделает, - отмахнулась девушка, открывая дверь.

- Нет, так не пойдёт! - решительно запротестовала хозяйка дома. - Если среди варваров или в дороге вы могли себе позволить выглядеть кое-как, то здесь в столице следует следить за собой и не забывать, кто ваши родственники!

"Вот батман!" - мысленно фыркнула Ника, с трудом выдавив более-менее вежливое:

- Я никогда об этом не забывала, госпожа Септиса.

Видимо, почувствовав в её словах раздражение, тётушка снисходительно заметила:

- Ваша рабыня просто не знает, какие причёски теперь делают в Радле.

- Госпожа Септиса! - взмолилась племянница. - Уже поздно, скоро спать... Я очень устала. Давайте хотя бы сегодня обойдёмся чем-нибудь попроще!

Сжав губы в тонкую нить, супруга регистора Трениума окинула её презрительным взглядом, и нехотя кивнув, развернулась, собираясь уйти.

Но собеседница попыталась остановить её новым вопросом:

- А кто такой Постум Аварий Денсим?

- Главный смотритель имперских дорог, - не задерживаясь, бросила через плечо Пласда.

Войдя в комнату, Ника опустилась на табурет и грустно посмотрела в стоявшее на столике тусклое серебряное зеркало.

- Что с причёской делать, госпожа? - робко поинтересовалась Риата, беря в руки изогнутый костяной гребень.

- Косы заплети и всё, - равнодушно отозвалась погружённая в свои мысли хозяйка.

Судя по всему, её будущий жених тётке явно не нравится. Это можно легко понять по тому, как она о нём говорит. А вот бабуля, кажется, наоборот, в восторге от Постума Авария. Если жена регистора Трениума приняла Нику с подчёркнутой холодностью, то его мать, напротив, всячески демонстрирует свои родственные чувства. Отсюда напрашивается вывод, что потенциальный кандидат в мужья не так уж плох. Вот только попаданка категорически не хотела связывать себя узами брака с тем, кого в глаза не видела.

До её слуха донёсся какой-то шум.

- Быстрее! - резко приказала она рабыне. - Кажется, Итур Септис пришёл, а я ещё не готова!

- Сейчас, добрая госпожа! - взмолилась Риата, торопливо заправляя непослушную прядь. - Если только вот так.

Её хозяйка еда успела накинуть на плечи покрывало, когда в дверь громко постучали, и послышался незнакомый голос:

- Госпожа Ника!

Кивнув невольнице, девушка встала, чувствуя, как начинают мелко дрожать колени. Только сейчас она со всей отчётливостью поняла, что странствие окончилось, и начинается новый, возможно, гораздо более трудный этап её жизни.

В гостеприимно распахнутую дверь вошёл мужчина среднего роста, среднего телосложения с круглым, абсолютно не запоминающимся лицом, в белом плаще поверх такой же белой туники с рукавами и украшенной вышивкой воротом. На правой руке тускло поблёскивал украшенный красными камнями золотой браслет, толщиной раза в два больше, чем у сотника Тарквица.

Из-за спины хозяина дома выглядывала его супруга, мать и ещё какие-то люди.

- Похожа, клянусь молниями Питра! - разглядывая гостью, пробормотал вместо приветствия регистор Трениума. - Если бы не рост, подумал, что к нам вернулась сама Тейса.

- А ты ещё не хотел никого посылать! - вытирая платком красные, слезящиеся глаза, пробормотала Торина Септиса. - Я-то сразу поняла, что небожители послали мне внучку.

- От туда, куда ушла мама, не возвращаются, господин Септис, - склонившись в поклоне, сказала Ника.

- Хвала богам, хоть ты до нас добралась, - широко улыбнулся собеседник. - Пойдём ужинать. Там всё о себе и расскажешь.

- У меня к вам письмо от отца, господин Септис, - девушка обернулась к Риате, которая уже протягивала ей знакомую шкатулку. - Только мне пришлось разрешить прочесть его господину Минуцу.

- Знаю, знаю, - махнул рукой собеседник. - Он мне писал. Потом отдашь. Сейчас пора вкусить яств и восславить Диноса. Ты, наверное, голодна? Я так быка готов съесть и даже не запивая!

- Господин Септис, - пока не будет специального разрешения, новоявленная племянница решила обращаться к дяде сугубо официально. - Отец написал письма маминым сёстрам, но господин Минуц сказал, что госпожа Урба Грания умерла...

- Да, - со вздохом подтвердил регистор Трениума. - Она уже покинула нас.

- Тогда мне бы хотелось отдать письмо госпоже Анне, - через секундную паузу продолжила девушка.

- Я недавно рассказывал о тебе её мужу Олию, - хмыкнул дядя. - И завтра же пошлю кого-нибудь к ним домой.

- Спасибо, господин Септис.

- Если бы ты вернулась пораньше - могла бы застать и Урбу, - грустно покачал головой собеседник. - Император помиловал сенатора Госпула Юлиса Лура ещё двенадцать лет назад. Но вы с отцом почему-то не очень спешили.

- На это у него имелись свои причины, господин Септис, - сухо проговорила Ника. - И я их вам изложу.

Столовая в доме регистора Трениума своими размерами почти не отличалась от аналогичного помещения на вилле Маврия. Только вместо натюрмортов стены украшали изображения пирующих мужчин с пышными зелёными венками на головах. Неизвестный художник достаточно тщательно прописал лица, чтобы гостья легко смогла узнать среди них хозяина дома с большим кубком в воздетой к потолку руке.

- Я не люблю ужинать в одиночестве, госпожа Ника, - проговорил хозяин дома, радушным жестом указав на расставленные вдоль стен широкие, застланные коврами ложа. - И обязательно приглашаю кого-нибудь из друзей или коскидов разделить со мной трапезу.

Он гулко рассмеялся, хлопнув себя по объёмистому животику.

- Но едва я узнал, что ты наконец-то добралась до дома, тотчас отослал их прочь. Сегодня наше семейное торжество. Не правда ли, Пласда?

- Как ты решишь, дорогой супруг, так и будет, - скромно потупила взор хозяйка дома.

- Праздник у нас! - вскричала Торина Септиса, звонко высморкавшись в платок. - Бессмертные боги позволили мне прижать к сердцу ещё одну внучку, плоть от плоти, кровь от крови нашей несчастной Тейсы!

- Располагайтесь, - громко распорядился её сын, протискиваясь вдоль стены к центральному ложу.

Скромно присев с краю, Ника вытянула ноги, давая возможность Риате развязать ремешки сандалий, но тут совершенно неожиданно запротестовал дядюшка:

- Нет, нет! Иди сюда, чтобы я мог расслышать каждое слово.

"Вот батман!" - мысленно выругалась новоявленная племянница, которой как-то не очень хотелось валяться рядом с близким родственником. Мало ли какие фантазии придут ему в голову? Однако, отказываться от такого почётного предложения она не посмела и скрепя сердце устроилась на центральном ложе. Странно, но судя по выражению лица, Пласда отнеслась с полным равнодушием к столь тесному соседству своего мужа с молоденькой родственницей.

После того как все улеглись, хозяин дома принял из рук молоденького, смазливого раба наполненный вином кубок. Отточенным движением регистор Трениума плеснул несколько капель на пол и торжественно возгласил:

- Возблагодарим богов за то, что в нашей семье появилась ещё одна молодая красивая девушка.

Вино оказалось настолько сладким, что попанадка на миг подумала, будто за то время пока, Наставник прятался в Некуиме, его соотечественники научились делать сахар. Но оставшееся на языке странное, металлическое ощущение быстро развеяло иллюзию.

Осушив бокал, Ника вслед за остальными набросилась на еду. Как и полагалось на подобного рода застольях, кушанья представляли собой либо отдельные изделия: вроде пирогов, колбасок, завёрнутого в какие-то листья рубленого мяса с грецкими орехами, или оказались уже порезанными на куски: как то ли курица, то ли утка и душистых свиной окорок. А в больших чашках с салатами и кашами торчали специальные ложки, чтобы пирующие могли наложить порцию себе на тарелку. Однако, как и на вилле Маврия, девушке на дали спокойно поесть.

Видимо, дядя, несмотря на свои слова, уже успел где-то изрядно перекусить, потому что через несколько минут отодвинул позолоченное блюдо.

- До сих пор не могу поверить, что мой шурин решился отравиться за океан! Он не рассказывал, как это получилось?

- Очень часто, господин Септис, - аккуратно вытерев губы салфеткой, Ника внутренне собралась, готовясь к самому главному экзамену на пути к окончательному обретению имени и статуса в здешнем обществе.

Регистор Трениума просто обязан ей поверить. В противном случае окажется, что весь длинный и тяжёлый путь проделан зря. К счастью, многочисленные репетиции этого разговора сыграли свою благотворную роль, и слушатели сидели, как зачарованные, позабыв про еду.

Паренёк-виночерпий стоял с широко открытым ртом, судорожно прижимая к груди кувшин. Рабыни, не стесняясь, плакали, вытирая струящиеся по щекам слёзы. Только сама рассказчица и Риата выглядели более-менее спокойно.

- Почему же он не поверил купцу?! - не выдержав, прервал девушку дядя. - Вы же могли вернуться гораздо раньше!

- Отец сказал, что эта новость показалась ему чересчур хорошей для правды, поскольку на протяжении многих лет небожители радовали его слишком редко. Поэтому он попросил своего друга ещё раз всё перепроверить. И только когда торговый партнёр господина Картена, пользовавшийся его полным доверием, побывав в Радле, нашёл на стене Сената имя Госпула Юлиса Лура, отец начал собираться...

- Но ты всё равно вернулась одна! - не дал ей закончить собеседник.

- Увы, - печально развела руками Ника. - Отец вдруг решил, что слишком стар для такого долгого и тяжёлого путешествия.

- Лаций болен? - с тревогой спросила бабушка.

- Не знаю, госпожа Торина, - потупила взор Ника. - Только он всё время повторял, что не хочет быть похороненным в море.

- Вот как? - недоверчиво вскинул брови регистор Трениума, знаком приказав наполнить свой бокал.

- Предчувствие его не обмануло, - чуть понизив голос, рассказчица обвела мрачным взглядом враз притихших слушателей. - Путь через океан оказался очень тяжёлым.

В самых живописных красках она поведала, как корабль попал на спину Змеи, о мучившей мореплавателей жажде, о голоде, о страхе и отчаянии, охватившем команду, о том, как снизошедший до их молитв Яроб прислал северный ветер, вырвавший судно из цепких лап течения.

Торина Септиса ещё сильнее расплакалась, размазывая по лицу убогую местную косметику. Хозяин дома, крякнув, потянулся за круглым пирогом, а его супруга, казалось, окаменела. Опираясь локтем о подушечку, она смотрела куда-то вдаль, поблёскивая двумя мокрыми полосками на щеках. Даже Нику, что называется, "проняло" от нахлынувших воспоминаний так, что временами перехватывало горло.

Наверное, именно из-за нахлынувших чувств, никто не обратил внимания на то, что пребывание у гостеприимных северных варваров девушка умудрилась втиснуть всего в несколько слов. После чего, промочив горло бокалом вина и закусив ветчинкой, так же коротенько описала своё путешествие по Западному побережью и Империи, остановившись лишь на истории с обвинением в богохульстве, выдвинутым против неё верховным жрецом этригийского храма Дрина.

А вот встречу с императрицей рассказчица описала довольно подробно, хотя для этого уставшей Нике пришлось старательно подбирать слова, от чего говорила она гораздо медленнее.

Слушатели тоже изрядно устали. Хозяин дома откровенно зевал, часто моргал, тараща осоловелые глаза. Бабуля клевала носом, время от времени дёргая головой и всхрапывая, словно укушенная оводом лошадь. Только тётушка, казалось, с прежним вниманием следила за рассказом новоявленной племянницы.

Закончив своё повествование тем, как она отказалась задержаться в имении Маврия, девушка задала давно интересовавший её вопрос:

- Я слышала, господин Септис, вы уже нашли мне жениха?

- Да, - подтвердил дядя, но тут же предостерегающе махнул рукой. - Но об этом завтра. Всё завтра. Я слишком устал для серьёзного разговора.

Словно желая наглядно продемонстрировать степень своего утомления, он тяжело навалился на плечо помогавшего ему подняться раба.

"Вроде и выпил немного, а на ногах уже не стоит, - недоуменно хмыкнула про себя племянница, глядя, как хозяин дома с помощью уже двух невольников пробирается к выходу из столовой. - Наверное, уже пришёл пьяный, а дома окончательно развезло".

Поймав одну из местных рабынь, она приказала проводить её в уборную. Блестевший чистотой мозаичный пол, мраморное сиденье с аккуратной дыркой, прикрытой ярко начищенной медной крышкой, изображавшей то ли клумбу, то ли венок. Ровно оштукатуренные и побелённые стены разрисованы розовыми кустами. Однако всё это великолепие портила оловянная миска с плавающей в воде губкой. Судя по всему единственной, на всю семью регистора Трениума. Ясно, что гигиена тут и рядом не ночевала.

"Придётся чаще пользоваться горшком", - с философским сожалением о несовершенстве жизни подумала девушка.

По пути в свою комнату она встретила Пласду Септису и попросила у неё какой-нибудь матрас для своей рабыни.

- С тех пор, как меня едва не похитили в гостинице возле Арадского лагеря, я боюсь спать одна.

- Да, не легко вам пришлось, госпожа Ника, - сочувственно кивнула собеседница. - Идите к себе, я распоряжусь.

Тюфячок оказался изрядно засален, остро попахивал овечьей шерстью, но был достаточно толстым, чтобы Риата не мёрзла на каменном полу.

Несмотря на обилие впечатлений и новые беспокойства, достигшая наконец своей цели путешественница заснула сразу, едва её голова коснулась цилиндрической подушки.

Внезапно в наслаждающееся покоем сознание ворвался тихий стук. Рука девушки метнулась к лежавшему в изголовье ножу.

- Госпожа Юлиса! - донёсся из-за двери еле слышный, но настойчивый шёпот. - Госпожа Юлиса, тут ваши вещи привезли.

Ника уже хотела разбудить сладко посапывавшую Риату, как снаружи послышался смачный шлепок, и знакомый голос Солта зло прошипел:

- Госпожа только легла, устала, а ты орёшь на весь дом, сын петуха и собаки!

- Так корзина... Может, зайти потихоньку? Дверь-то всё равно без запора...

- Заткнись, тупая бестолочь! Вдруг госпожа проснётся, испугается... Забыл, что хозяйка велела её даже утром не тревожить! Отнеси к Трите. Она ей завтра отдаст.

Затем последовал ещё один шлепок, ворчание, всхлипы и шарканье сандалиями по полу.

"Заботится обо мне тётушка, - усмехнулась девушка, зевая. - А сначала плохо встретила. Вот и разберись тут: кто есть кто?"

Во сне ей мерещилась какая-то чертовщина, а потом появился Наставник, и погрозив пальцем, потребовал непременно вернуть "Место Юлисов".

Распахнув глаза, она какое-то время бестолково таращилась в окружающую темноту, изо всех сил стараясь уловить некую очень важную мысль, которая всё выскальзывала, словно кусок мыла в мутной воде.

Внезапно мирно похрапывавшая Риата заворочалась, бормоча себе под нос что-то неразборчивое. И сейчас же всё встало на свои места.

- Ну, конечно! - выдохнула Ника. - Приданое! Без него никак невозможно. Свои же не поймут!

Она сладко потянулась. Кажется, появился шанс по крайней мере отсрочить это совершенно ненужное замужество. А там посмотрим, что ещё можно сделать.

Перед тем как вновь устало смежить веки, девушка приказала себе проснуться пораньше, и взвинченные нервы не подвели.

Узкая щель над дверью только начала сереть, когда она, отбросив одеяло, села на кровати, изо всех сил стараясь прогнать сонную одурь. Заметно похолодало. Крошечный огонёк оставленного на ночь масляного светильника погас. Но глаза уже более-менее чётко различали окружающую обстановку. Надо успеть привести себя в порядок и обязательно ещё утром поговорить с дядей.

Успевшая привыкнуть к её закидонам, Риата безропотно встала и с видом страдающего стоика отправилась сначала на кухню, где зажгла лучинку от тлевших в очаге угольков, потом в бассейн за водой.

Пока госпожа умывалась, невольница сообщила, что местные рабы спят где попало: на кухне, на чердаке, в коридорах. Только у хозяйских любимцев есть крошечные каморки. Выдав столь ценные сведения, она тут же слёзно поблагодарила Нику за то, что та оставила её с собой.

- Ты уже успела поболтать с кем-нибудь из здешних? - спросила девушка, усаживаясь перед зеркалом.

- Нет, госпожа, - вздохнула Риата, перебирая её волосы. - Все ещё спят, только вы поднялись ни свет ни заря.

В последних словах ясно читался упрёк, привычно проигнорированный хозяйкой.

- Будешь разговаривать - постарайся узнать побольше о женихе, что мне тут отыскали, - Ника криво усмехнулась своему отражению, подумав: " Уж рабы-то наверняка знают не только, что он из себя представляет, но и почему любимый дядюшка так торопится спровадить замуж только что обретённую племянницу. Мог хотя бы для приличия дождаться моего приезда в Радл. Тогда бы и договаривался".

- Слушаюсь, госпожа, - пообещала невольница, заплетая волосы девушки в косы.

- Тебе не кажется, что такая спешка выглядит как-то подозрительно? - продолжила хозяйка, поймав в зеркале взгляд Риаты. - Меня же здесь совершенно никто не знает, тем более этот Постум Аварий.

- Зато всем известен ваш знатный род, госпожа, - резонно заметила рабыня, взяв в рот пару шпилек. - И ваши родственники. Дядя - регистор Трениума это много значит. А есть ещё сенатор Юлис Митрор, проявивший столько участия к вашей судьбе. Всякий будет рад породниться с такими уважаемыми и влиятельными людьми.

- А вдруг я какая-нибудь кривая и страшная? - криво усмехнулась Ника, с огорчением понимая, что некоторая логика в словах собеседницы безусловно есть.

- Ой, да что вы такое говорите, госпожа! - искренне возмутилась невольница. - Да такой красивой девушки ещё поискать, и неизвестно, найдёшь ли!

- Скажешь тоже! - поморщилась хозяйка. - Высокая, как столб, ни лица, ни фигуры.

- Не гневите богов, госпожа, - сурово сдвинула брови к переносице Риата. - Они щедро наградили вас красотой и лица, и тела. Уж мне можете поверить. Я на своём веку немало женщин... видела.

- Помолчи! - прикрикнула Ника, добавив не слишком убедительно. - Ты же знаешь, как я это не люблю.

- Да я же только правду сказала, клянусь Диолой, - тихо, но так, чтобы расслышала госпожа, пробормотала невольница себе под нос.

- Ты не ответила, что было бы, если бы я оказалась кривой и горбатой? - спросила девушка. - Или Аварию всё равно, как выглядит его невеста? Ну, говори, чего молчишь?

- Откуда же я могу знать, что на уме у вашего жениха, госпожа? - пряча глаза, пожала плечами рабыня.

- Ясно, - понимающе усмехнулась хозяйка. - Нет ему до меня никакого дела. Он, небось, на любой женится, будь у неё такие родственники.

"Именно так, - замолчав, с горечью подумала она. - Поскольку больше ничего он обо мне не знает, то дело только в происхождении. Вот батман!"

Стало одновременно и смешно, и грустно. Аристократический род Юлисов, принадлежность к которому не раз выручала её в дороге, неожиданно стал причиной крупной неприятности.

Оглядев себя в зеркало, Ника накинула покрывало и вышла во дворик, где во всю кипела уборка. Отыскав взглядом стоявшую у стены деревянную скамейку с резной спинкой и подлокотниками в виде лошадей, девушка уселась, на всякий случай настраивая себя на долгое ожидание.

Первой на неё обратила внимание хозяйка дома, появившаяся из ведущего в кухню коридора.

- Госпожа Ника? - аккуратно прорисованные брови чуть приподнялись. - Почему вы так рано встали, солнце ещё только взошло.

- После того, как я узнала, что ваш уважаемый супруг уже нашёл мне жениха, как-то не спится, - натянуто улыбнулась гостья. - Я надеялась немного пожить в столице, отдохнуть, осмотреться... А тут сразу замуж.

- Ну, не так уж и сразу, - то ли пытаясь успокоить, то ли со скрытой издёвкой возразила собеседница. - Вы ещё не просватаны, даже брачный контракт не подписан. А прежде чем определиться со свадьбой, необходимо составить ваш гороскоп, сравнить его с гороскопом жениха, и на основании этого выбрать наиболее благоприятный день. Поэтому не переживайте, вы ещё не скоро покинете наш дом.

"Ну спасибо, - мысленно фыркнула девушка. - Утешила, батман!"

Опасаясь, как бы тётушка не почувствовала её нарастающее негодование, племянница поспешила сменить тему разговора.

- И кто всё это будет делать? Я имею ввиду: составлять гороскоп, сравнивать...

- Раньше у нас был свой астролог: Габал с даросских островов, - сказала Пласда, присаживаясь рядом. - Но после того, как из-за одного глупого предсказания супруг едва не лишился благосклонности наследника престола, он приказал выгнать его палками. Другого Итур пока не нашёл. Кругом столько глупцов и обманщиков! Видимо, придётся заказывать ваш гороскоп астрологу господина Авария.

- Значит, как он решит, так и будет? - в голосе Ники проскользнула горькая ирония.

В Некуиме - Колдун аратачей, здесь - какой-то неизвестный звездочёт. Ну почему её судьба так часто зависит от всяких шарлатанов?

- Нет, конечно, - собеседница, кажется, даже обиделась. - Поскольку именно мой супруг принял на себя ответственность за вас, то ему и определять окончательный день свадьбы. Астролог только советует.

- С помощью небожителей я смогла вернуться на родину моих родителей и обрести семью, - стараясь говорить как можно проникновеннее, склонила голову племянница. - Я понимаю, что здесь в Радле могу надеяться только на вас и вашего супруга. Кроме оставшегося за океаном отца вы самые близкие мне люди.

Чуть заметно вздрогнув, тётка как-то странно выпрямилась, торопливо отведя ставшие вдруг отрешённо-холодными глаза, а под напудренной кожей щёк заходили желваки.

- Простите, госпожа Ника, у меня много дел.

- Понимаю, госпожа Септиса, - вздохнула девушка, теряясь в догадках: чем вызвано столь странное поведение свежеобретённой родственницы? - Не легко содержать в образцовом порядке такой большой и красивый дом.

Минут сорок она сидела в одиночестве, наблюдая за невольниками, которые больше суетились, чем работали.

Но вот, наконец, из хозяйской спальни, пошатываясь, выбрался сам регистор Трениума, одетый лишь в набедренную повязку и наброшенный на плечи плащ.

И тут же рабы, словно воробьи от кошки, прыснули в разные стороны, стараясь укрыться от взора хмурого хозяина. Застывшая на скамейке Ника едва рот не открыла от удивления. Ни на кого не глядя, хозяин дома проследовал на парадную половину, почтительно поддерживаемый под локоть пожилым, благообразного вида рабом. Девушка растеряно огляделась, пытаясь найти того, у кого можно было бы узнать причину столь странного поведения Итура Септиса Даума и его домочадцев. Но невольники затаились где-то внутри и не желали появляться на свет. Она уже хотела встать, когда регистор Трениума вернулся.

- Приносил жертвы домашним богам, - улыбаясь, пояснил он, видя недоумение племянницы. - Разве твой отец не совершал этот ритуал?

- Нет, господин Септис, - честно призналась собеседница, краем глаза видя, как появляются рабы с тряпками и деревянными тазами.

Мужчина на секунду нахмурился, а потом понимающе кивнул.

- Конечно, его дом остался здесь...

И без всякого предисловия спросил:

- Ты чего так рано поднялась?

- Хочу поговорить с вами о моём браке, - почтительно поклонилась девушка.

- А чего говорить? - брови регистора Трениума вновь сошлись к переносице. - Дело решённое. Постум Аварий Денсим - влиятельный человек, слуга императора и соратник наследника престола. Я главный в семье и уже обо всём договорился. Лучшей партии тебе всё равно не найти.

- И тем не менее, господин Септис, - продолжала настаивать Ника, игнорируя хмуро-непреклонное выражение опухшей с похмелья, небритой физиономии дядюшки, его мрачное сопение и недобро поблёскивавшие глаза. - Я очень прошу уделить мне совсем немного вашего времени. Клянусь Анаид, речь пойдёт о вещах, важных для всей нашей семьи.

- Ну, хорошо, - нехотя сдался собеседник. - Помоюсь и переговорим. Надеюсь, вы меня не разочаруете, и разговор, действительно, будет серьёзным.

- Можете не сомневаться, - позволила себе слегка улыбнуться девушка.

Многозначительно хмыкнув, хозяин дома проследовал мимо, обдав её густым запахом перегара.

Тем не менее, несмотря на достигнутую договорённость, Ника осталась сидеть на скамеечке, твёрдо решив не выпускать из виду регистора Трениума. До её ушей долетел негромкий на таком расстоянии стук во входную дверь.

"Кого это принесло в такую рань? - удивилась девушка. - Посланец со срочным известием или какой-нибудь торгаш? Тогда привратник должен тётку позвать. Закупкой продуктов хозяйка дома занимается"

Однако тяжёлый, расшитый занавес, отделявший семейную часть дома от гостевой, не пошевелился. Зато чуть позже ещё кто-то пришёл, потом ещё. Очень скоро Нике показалось, что в переднем зале собралось человек десять, которые тихо переговаривались. Изредка слышался приглушённый смех.

Поскольку то и дело мелькавшие в её поле зрения местные рабы не обращали на этот гомон никакого внимания, гостья решила, что подобные сборища здесь случаются нередко, и терялась в догадках: кто бы это мог быть?

Загадка разрешилась сама собой, когда из ведущего к ванной комнате коридора вышел хозяин дома в сопровождении супруги и двух невольников.

- Скажешь Эминею, чтобы вина подал только на мой стол, остальным хватит и браги, - отдавал распоряжения Итур Септис. - Остатки от ужина разделите между собой.

- Благодарю, добрый господин! - со слезой в голосе поблагодарил пожилой раб с выступавшим под хитоном округлым животиком. - Да пошлют вам небожители всяческих благ за такую безмерную щедрость!

- От вас хоть иногда польза есть, - продолжил ворчать регистор Трениума, не обращая внимания на невольника. - А эти бездельники могут только наливаться дармовой выпивкой и жрать в три горла!

- Подумать только! - обратился он к Пласде. - Вчера на форуме малахольные паршивцы не смогли перекричать коскидов Венория Брона, и мне пришлось отвечать этому вместилищу навоза. Нет, никаких им яиц и рыбы, пусть едят фасоль. Да проследи, чтобы в ней не было масла!

- Непременно, господин, - вновь поклонился пузатенький раб.

"Значит, к дядюшке пришли коскиды, - догадалась новоявленная племянница. - А он их вкусняшек лишил. Сурово".

Бросив мимолётный взгляд в её сторону, завёрнутый в простыню Септис прошествовал в свою комнату, куда буквально через минуту заскочили ещё два невольника: сухощавый старик с полотенцем через плечо и с небольшой корзиночкой в руках и уже знакомый виночерпий с подносом, где красовался серебряный кувшинчик и мисочка из того же благородного металла.

"Господин бриться желает", - усмехнулась мысленно девушка.

Она себе уже весь зад отсидела, пока дождалась торжественного выхода благоухавшего ромашкой, словно летний луг, регистора Трениума. Щеки его блистали чистотой, плечи облегал белый плащ с красной полосой, запястье украшал тот же золотой браслет, а на пальцах поблёскивали перстни. Короткие волосатые ноги властно попирали мрамор пола сандалиями из тёмно-коричневой кожи.

Заметив направляющуюся к нему племянницу, дядя досадливо поморщился.

- Простите, госпожа Ника. Но мне пора выйти к коскидам. Я и так слегка задержался.

- Господин Септис! - смело заступила ему дорогу племянница. - Если вы окончательно решили вопрос о моём замужестве, я бы очень хотела узнать о приданом, потому что вступать в брак без него просто... неприлично!

- Вам совершенно не о чём беспокоиться, госпожа Ника! - снисходительно усмехнулся хозяин дома. - Мы с господином Юлисом уже обо всём договорились.

"А он тут причём? - едва не ляпнула безмерно удивлённая девушка, еле успев прикусить язык и отвести растерянный взгляд от довольной, как у объевшегося кота, физиономии Септиса. - Неужели сенатор именно из-за этого за меня хлопотал, и свадьба - затея вовсе не дядюшкина? То-то он такой заботливый, даже письмо с голубем прислал... Вот батман, да почему же одни козлы кругом!?"

Хозяин дома хотел обойти застывшую столбом гостью, но той удалось справиться с охватившим её смятением. Уняв царившую в мыслях сумятицу, она заговорила вновь:

- Благодарю вас за доброту и щедрость, господин Септис, но, возможно, она совершенно излишняя, и у меня самой имеется достойное приданое.

Настал черёд слегка обалдеть регистору Трениума. Подозрительно щурясь, он пристально оглядел племянницу с ног до головы.

- Что вы имеете ввиду?

- За то время, пока мой отец отсутствовал в Радле, закон, позволявший женщинам наследовать земельные угодья в случае отсутствия прямых наследников, ещё не отменили?

- А разве есть такой закон?

Недоумение родственника казалось таким естественным, что у Ники перехватило дыхание, а душа ухнула куда-то в район щиколоток: "Неужели Наставник что-то напутал? Или... вообще, обманул?"

- Ах да! - энергично закивал головой собеседник, заставив девушку облегчённо выдохнуть сквозь стиснутые зубы. - Я что-то слышал. Кажется, подобный закон Сенат принял ещё в "эпоху горя и слёз", но сейчас о нём мало кто помнит. Это мне отец нанял учителя, заставлявшего зубрить протоколы Сената чуть ли не со времён царя Прегама. Столь чрезвычайное решение приняли после битвы при Ривее. Тогда погибло много аристократов. В некоторых семьях совсем не осталось мужчин, а дальние родственники воевали на стороне противников правивших в Радле сенаторов. Вот они и придумали такой закон, чтобы новые мужья вдов могли владеть землёй по праву. Но с того времени прошло много лет и, возможно, я просто не слышал о его отмене?

- Полагаю, имение моих предков будет более чем достойным приданым? - гордо вскинула подбородок девушка. - И заставит замолчать злые языки. Тогда уже никто не скажет, что дочь Лация Юлиса Агилиса и племянница Итура Септиса Даума вошла в дом мужа нищей!

- Да, поместье большое и удачно расположенное, - задумчиво кивнул дядя. - Но я всё же сомневаюсь: действует ли этот закон по сей день?

- Вам не составит труда это выяснить, - заметила Ника и торжественно объявила. - Помогая вернуть эти земли законной владелице, вы не только обеспечиваете мне достойное приданое, но и восстанавливаете попранную много лет назад справедливость!

- Я совсем забыл об имении Юлисов, - казалось, не обращая никакого внимания на пылкую речь собеседницы, хозяин дома осторожно взял её за локоток и подвёл к скамейке, где она только что сидела. - А тут, действительно, всё может получиться как нельзя лучше.

- И не придётся утруждать почтенного сенатора, - добавила гостья, усаживаясь на противоположном конце. - Я уже и так ему многим обязана. Нельзя же злоупотреблять чужой добротой?

- Поэтому брачный договор, - по-прежнему игнорируя девушку, продолжил регистор Треиума. - Придётся подписывать без указания размеров приданого.

Как всегда в критических ситуациях, разум попаданки работал удивительно чётко, моментально просчитывая ситуацию и подбирая нужные слова:

- Но будет ли это разумно, господин Септис?

- А почему нет? - настороженно нахмурился собеседник.

Из ведущего к кухне коридора вышла Пласда, и заметив беседовавшего с племянницей супруга, направилась к нему.

- Как я слышала, господин Постум Аварий Денсим - очень влиятельный вельможа?

- Он главный смотритель имперских дорог, - явно ничего не понимая, кивнул хозяин дома.

- Что случилось? - подойдя ближе, с тревогой спросила его жена

- Наверное, сама Фиола осенила божественной мудростью госпожу Нику, - усмехнулся муж. - Она сама нашла себе приданое

- Какое? - недоуменно захлопала ресницами женщина. - Где?

- Домилюс! - заявил довольный произведённым эффектом регистор Трениума. - Место Юлисов! Она же осталась единственной из рода младших лотийских Юлисов!

- Но... как госпожа Ника может владеть землёй? - растерянно пробормотала хозяйка дома. - Она же ... женщина! Разве так можно?

- В "эпоху горя и слёз" радланский Сенат принял такой закон после битвы при Ривее. Правда под его властью тогда оставался только сам город и окрестности.

- Никогда не слышала ничего подобного, - покачала головой Пласда. - Битва при Ривее... Тогда шла война, и ты сам сказал, что сенаторы в Радле мало чем управляли.

- Но имение Юлисов находится как раз на той части территории Лотии, которая никогда не выходила из под власти Радла! - рассмеялся довольный супруг. - Так что с этой стороны претензии наследницы Юлисов не оспоришь! Вот только я не знаю, действует ли ещё тот закон, или его уже отменили...

- Тогда это будет очень хорошее приданое, - одобрительно кивнула собеседница.

- Я сегодня же всё выясню в архиве Сената, - пообещал муж, поднимаясь. - И начну готовить прошение императору.

- Подписание брачного договора пока откладывается? - осторожно спросила хозяйка дома.

- Нет, - покачал головой регистор Трениума.

- Да! - решительно заявила его племянница.

- Чего ждать? - нахмурился дядя, глядя на неё сверху вниз.

- Если господин Аварий настолько влиятелен, - проговорила Ника, поднимаясь. - Значит, у него есть не менее знатные враги? Не так ли, господин Септис?

- Так, - кивнул тот, по-прежнему явно ничего не понимая.

- Вы сами говорили, что закон старый, а значит, с возвращением имения могут возникнуть трудности, - девушка понимала, что говорит сумбурно, но планируя беседу, она не знала о желании дяди непременно подписать этот самый контракт. А если судить по рассказам Наставника, расстроить свадьбу после его заключения без скандала уже не выйдет.

- Да причём тут договор?! - регистор Трениума, кажется, начинал терять терпение.

- Подожди, Итур, - сказала Пласда, мягко кладя ему руку на запястье. - Не торопи, видишь, девочка волнуется. Дай ей высказаться до конца.

- Только быстрее! - недовольно буркнул хозяин дома.

- Благодарю, госпожа Септис, - поклонившись, гостья заговорила уже более уверенно. - Я не случайно расспрашивала о врагах господина Авария. Потому что, если возвращение Домилюса мне, как внучке безвинно казнённого сенатора Юлиса, в глазах Сената и императорского двора будет выглядеть торжеством справедливости, то получение столь дорогого поместья невестой такого влиятельного человека многие захотят представить как увеличение его и без того огромных богатств. Что стоит политическим противникам господина Авария затянуть дело, а то и вообще, придравшись к какой-нибудь мелочи, оставить меня без приданого? Вы же сами сказали, что закон очень давно не применялся.

Внимательно слушавшие её хозяева дома озадаченно переглянулись.

- Кто вас этому научил, госпожа Ника? - вкрадчиво поинтересовался дядя.

- Мой отец, - не задумываясь, ответила девушка и пояснила, заметив удивлённый взгляд собеседника. - Он говорил, что до тех пор, пока я не верну землю предков, мне не стоит даже думать о замужестве, и объяснил, почему следует поступать именно так.

Судя по всему, Итур Септис Даум крепко задумался, даже в затылке почесал.

- Есть ещё одна причина, по которой отец не советовал мне торопиться заводить семью, на сей раз новоявленная племянница решила привести подлинные слова Лация Юлиса Агилиса. - Я совершенно не представляю, как правильно вести хозяйство, как с умом распоряжаться рабами. Я даже не умею ткать и не знаю, в чём состоит главная обязанность супруги настоящего радланина.

- Рожать мужу как можно больше крепких и здоровых сыновей! - рассмеялся дядя. - А этому искусству женщин уже давно научили боги.

"Я тебе что, корова?" - зло подумала девушка, одновременно пытаясь принять ужасно смущённый вид, но, кажется, без особого успеха.

- Госпожа Ника права, Итур, - неожиданно вступилась за неё тётя. - Она же выросла без матери, среди глупых дикарей и просто не может знать самых элементарных вещей, известных любой радланке. Тебе же не хочется, чтобы Аварий жаловался родственникам и знакомым, будто семья Септисов подсунула ему невежду и неумёху? А он это может.

Хозяин дома недовольно засопел.

Поощряемая его молчанием, супруга продолжила:

- Пока вы будете добиваться возврата Домилюса, я постараюсь обучить Нику всему, что знаю сама. Пусть вместе с Гэаей помогают мне по дому.

- Я всё выясню об этом законе, госпожа Ника, - решительно объявил регистор Трениума. - И если у вас есть шанс вернуть родовые земли - поговорю с сенатором Юлисом и Постумом Аварием. Возможно, с объявлением о вашей свадьбе действительно стоит повременить.

- Благодарю, что выслушали меня, господин Септис, - с облегчением выдохнув, поклонилась девушка. - Отец часто рассказывал мне о мудрости господина Опта Септиса Гирнуса, а я теперь вижу, что его сын, хвала богам, не уступает ему ни умом, ни рассудительностью.

- Вы, госпожа Юлиса, тоже вполне достойны своих родителей, - снисходительно вернул похвалу явно довольный лестью собеседник.

- Завтрак готов? - спросил он, обращаясь к жене.

- Ждут только твоего распоряжения, - кивнула та.

- Тогда пусть выносят, - велел супруг. - Чтобы не терять времени, я выслушаю этих бездельников в столовой.

- А мы с вами, госпожа Ника, поедим здесь, - предложила Пласда. - Подождите, я сейчас вернусь.

Едва хозяева дома скрылись из глаз, гостья плюхнулась на лавку, и покачав головой, поправила наброшенную на плечи накидку. Несмотря на бурно наступавшую весну, в воздухе всё ещё ощущалась прохлада.

"С чего бы это тётка стала такой доброй? - подумала она, устало откидываясь на спинку скамейки. - Даже учить меня взялась. Хотя её знания мне, скорее всего, пригодятся. Только бы от жениха как-нибудь избавиться. Вот батман, навязали на мою голову заботу! Если сенатор Юлис не пожалел денег не только на поездку до Радла, но и на приданое, то выходит, эта свадьба нужна ему больше, чем дяде. Может, предложить Септису все виноградники, а не половину, как советовал Наставник, и попросить отказать Аварию? Нет, вряд ли он согласится. Ему, небось, лестно породниться с такой богатой особой, да ещё и приближённой к императору. Тогда о виноградниках лучше вообще помалкивать и думать, что делать дальше? Время осмотреться и собрать информацию, я себе, кажется, выиграла".

Мимо прошли невольники, нагруженные подносами с посудой и корзинами с едой. Шагавший последним юный виночерпий, призывно ей улыбнулся, поигрывая густыми чёрными бровями.

"Сколько тебе лет, сопляк? - насмешливо фыркнула девушка, едва не покрутив пальцем у виска. - Двенадцать, четырнадцать? Вряд ли больше. А туда же - заигрывать взялся... бисексуал".

Качая головой, она отвернулась и увидела, как из соседней двери выходит Торина Септиса Ульда в сопровождении знакомой толстой рабыни.

- Ника! - удивилась бабуля. - Ты зачем так рано встала? Девушкам надо больше спать. От этого кожа становится мягкой, а в глазах появляется озорной блеск, который так нравится мужчинам.

- Не спится на новом месте, - виновато улыбнулась внучка, решив, что ни к чему нагружать старушку лишними проблемами. Если Итур захочет, сам всё расскажет матери.

- Такое случается, - понимающе кивнула собеседница и обратилась к невольнице. - Я пока с внучкой посижу.

- Подождите, госпожа Септиса! - встрепенулась Дедера. - Я за подушкой схожу. Скамейка-то, небось, ещё холодная!

- А почему сразу не взяла? - нахмурилась хозяйка. - О чём думала, бестолковая?!

И Торина, сжав сухонький кулачок, звонко ударила рабыню в лоб костяшками пальцев.

- Простите, добрая-добрая госпожа! - взмолилась та, заливаясь слезами.

- Вот видишь, Ника, - скорбно покачала головой мама регистора Трениума. - До чего они тупые? На будущее запомни, что хозяйка обязана не только всё помнить, но и за всем следить. Иначе невольники обязательно что-нибудь перепутают или испортят.

- Понимаю, - кивнула слушательница, с почтением внимая первому уроку рабовладельческого домоводства. - Садитесь, госпожа Септиса. Я тут место уже нагрела.

- Спасибо, внучка, - растроганно улыбнулась бабуля, тут же накинувшись на склонившуюся в поклоне Дедеру. - Чего встала? Беги за подушкой, ослица ленивая!

Помогая старушке сесть, девушка удивилась: когда та успела сделать причёску и накраситься? Однако, приглядевшись, поняла, что шевелюра у старушки не своя. Она носила парик из чужих волос, среди которых мелькали искусно вплетённые тонкие седые пряди.

Шаркая сандалиями и тяжело дыша, появилась Дедера с плоской, расшитой узорами подушкой. Хозяйка вновь её обругала и постучала по лбу, где и так уже образовался ясно различимый синяк.

Тем временем рабы принесли квадратный столик, четыре сиденья с подлокотниками, но без спинок, споро расставили посуду.

Чуть позже пришла хозяйка дома с младшей дочерью, а за ними и невольница с подносом.

Завтрак оказался довольно скромный: варёные яйца, фасоль, мёд, лепёшки.

- Чем хотите сегодня заняться, госпожа Ника? - светским тоном осведомилась Пласда.

Однако, прежде чем племянница успела сообщить о своих планах, вмешалась бабуля:

- Нужно немедленно возблагодарить небожителей за её благополучное возвращение, пока они не обиделись.

- Вы правы, госпожа Септиса, - поспешно согласилась внучка, понимая, что пора начинать знакомиться с городом, рядом с которым, скорее всего, придётся провести всю оставшуюся жизнь. - Боги не оставляли меня своими милостями, и я обязана выказать им надлежащее почтение. Только я совсем не знаю Радла. Быть может, кто-нибудь из коскидов господина Септиса меня проводит?

- Вот ещё! - мама регистора Трениума едва лепёшкой не подавилась от возмущения. - Не вздумай связываться с этими прохвостами и бездельниками!

Она с раздражением швырнула в лицо Дедере поданный ей платок.

- Мы поедем в паланкине! Итуру он сегодня, кажется, не нужен?

В ответ на вопрос свекрови невестка нервно пожала плечами.

- Не знаю, - и и тут же подозвала одну из рабынь.

- Не переживай, - сидевшая рядом бабушка положила на ладонь внучке высохшую кисть руки, больше похожую на птичью лапку. - Если сын не даст свои носилки, мы возьмём у Пласды.

Она заговорщицки захихикала.

- Всю жизнь мечтала побывать в святилище Сенела, - негромко, но очень прочувственно заявила Ника. - Отец столько о нём рассказывал.

- Мы там сегодня обязательно будем, - решительно кивнула старушка.

- Я тоже хочу с вами! - неожиданно выпалила Гэая. - Мама, можно мне с бабушкой и госпожой Никой принести жертвы? Ну, не устанут эти дурацкие рабы, я же ещё маленькая!

- Что скажешь, госпожа Пласда? - от широкой, добродушной улыбки на лице Торины рельефно обозначились припудренные морщины. - Позволишь мне с внучками возблагодарить богов?

- Как можно запретить подобное благочестие? - натянуто улыбнулась хозяйка дома, и сурово сдвинув брови, обратилась к племяннице. - Вы собираетесь в святилище в таком виде?

"Вот батман! - выругалась про себя девушка. - Опять ей моя причёска не понравилась! Ну уж, устраивать на голове каракулевый воротник я не буду. Мне мелкая завивка не идёт".

И притворно вздохнув, пожаловалась:

- Вы правы, госпожа Септиса, новое платье, действительно, немного коротковато.

Услышав подобную претензию к своему подарку, собеседница холодно усмехнулась.

- Да, с длиной немного ошиблась, госпожа Ника. Итур говорил, что сестра была чуть ниже его. Вот я подобрала одежду на нормальный рост.

"Выходит, у меня ненормальный", - моментально уяснила намёк племянница, лихорадочно подбирая достойный ответ на тётушкину шпильку.

Но тут вмешалась Торина Септиса:

- А ну-ка встань, внучка, я на тебя погляжу.

Критически осмотрев её с ног до головы, старушка пожевала сухими накрашенными губами.

- Да, на пару бы дюймов длиннее. А то уж больно... смело для девушки из благородной семьи.

- Тогда, возможно, вам лучше остаться дома, госпожа Ника? - с милой издёвкой предложила супруга регистора Трениума. - Пока новое платье не сошьют?

Сидеть в крошечной комнатушке, или составлять компанию вредной тётке не хотелось. Поэтому, загнав обиду поглубже, девушка рассказала, как однажды уже вышла из подобного положения.

- Лента? - живо заинтересовалась бабуля, но после короткого размышления отрицательно покачала головой. - Это будет как-то слишком... по-варварски.

- Почему? - изобразила недоумение внучка. - Носят же сенаторы красные полосы на плащах?

- Это знак их высокого достоинства, а вовсе не украшение, - сурово нахмурилась старушка.

- Но смотрится хорошо, - не сдавалась собеседница. - Красиво. Вы же сами видели меня в том платье, которое мне подарила императрица. Я в нём присутствовала на ужине с её величеством, и ни она, ни кто-либо другой не сказали ничего плохого о моём внешнем виде.

- Да я как-то не разглядела его в темноте, - растерянно пробормотала Торина Септиса. - Где оно сейчас?

- В прачечной, - ответила хозяйка дома. - Я приказала выстирать все вещи госпожи Ники.

- Распорядись, пусть принесут, - попросила её старушка. - Хоть на мокрое посмотрю как следует.

Убедившись, что тётушка на какое-то время отказалась от идеи устроить ей завивку, девушка облегчённо перевела дух.

Пока дамы рассматривали не успевший даже слегка подсохнуть подарок императрицы, вернулась посланная к регистору Тренима рабыня. Тот сообщил, что до полудня паланкин ему точно не понадобится.

После недолгого обсуждения невестка и свекровь пришли к консенсусу, приказав принести из кладовой ленты, кусочки ткани, а так же всё необходимое для портновских работ. Само собой мнение внучки и по совместительству племянницы никто даже не спросил.

Возня с шитьём и примеркой заняла около двух часов. За это время Нике подобрали новые сандалии. Несмотря на рост, размер ноги у неё оказался даже несколько меньше, чем у Пласды.

Оценив изделия столичных обувщиков, девушка отметила их своеобразное изящество. Вкус и чувство стиля у тёти явно присутствовали. У особенно приглянувшейся пары толщина подошвы под пяткой оказалась несколько больше, чем под носком, образовав этакую своеобразную платформу с подъёмом высотой всего в пару, казалось бы, совершенно лишних для неё сантиметров. Тем не менее Ника остановила свой выбор именно на них. К неудовольствию родственниц отставив в сторону сандалии с нормальной, плоской подошвой.

Несмотря на то, что посещение святилища вряд ли можно считать выходом в местный "высший свет", девушка всё же решила предстать перед жителями столицы при полном параде, для чего достала заветное нефритовое ожерелье, которое тут же узнала бабуля.

- Это же я подарила Тейсе на дионалии, когда ей исполнилось тринадцать лет! - запричитала старушка. - Так оно не пропало?

- Все мамины вещи отец хранил в сундуке, - нисколько не соврала внучка. - И лишь иногда разрешал мне на них посмотреть.

Парадный паланкин регистора Трениума походил на те, что путешественница видела в поезде императрицы, и представлял из себя довольно хрупкое сооружение из прочного основания, тонких планок по углам, крыши из навощённой парусины, разрисованной красными и синими полосами, а так же полотняных стенок.

Несмотря на то, что господин Итур Септис Даум предпочитал путешествовать лёжа, трое пассажирок, одна из которых не могла похвастаться изящной хрупкостью, разместились внутри без особого комфорта.

Оценив груз, восемь дюжих рабов заметно посмурнели, хотя, на взгляд Ники, один их хозяин весил не на много меньше, чем они трое.

Кроме носильщиков, регистор Трениума отправил с ними двух коскидов, в одном из которых девушка узнала Анка Минуца Декума и вежливо ему поклонилась.

- Я тоже очень рад вас видеть, госпожа Юлиса, - отозвался явно польщённый таким вниманием мужчина. - Со вчерашнего дня вы стали ещё красивее.

- Это потому, что я наконец-то живу среди родных, - проговорила Ника, желая сделать приятное бабуле, но той её слова, кажется, не очень понравились. Вот только внучка никак не могла понять: почему?

- Мы направляемся в святилище Сенела, господин Минуц, - проворчала старушка сварливым, недовольным тоном. - Велите рабам поторопиться. Солнце уже высоко.

- Да, госпожа Септиса, - как-то суетливо поклонился коскид и рявкнув:

- Пошевеливайтесь, ленивые обезьяны! - поспешил занять место перед паланкином.

- Я понимаю, что вы вместе проделали долгий путь, - проворчала бабушка, осуждающе глядя на девушку. - И в дороге ты могла позволить себе некоторые... вольности. Но дома не следует разговаривать с коскидами так... непринуждённо. Всегда помни, что ты племянница их покровителя, а значит, они должны разговаривать с тобой почтительно, не позволяя себе никакой бесцеремонности, которая могла бы быть... превратно истолкована.

Внучку изрядно покоробил надменно-менторский тон, но тем не менее она, склонив голову, проговорила со всей возможной учтивостью:

- Благодарю за то, что указали на мои промахи, госпожа Септиса. Я ещё очень неопытна и понимаю, что должна многому научиться. Хвала богам, что они послали мне такого мудрого наставника, как вы.

Видимо, обрадовавшись тому, что удалось заполучить благодарного слушателя, мама регистора Трениума принялась с жаром читать лекцию о том, как следует себя вести девушке из столь древней и благочестивой семьи.

Поначалу Ника слушала внимательно, но скоро убедилась, что со времени бегства Лация Юлиса Агилиса за океан правила приличия, коих ей придётся придерживаться в радланском обществе, не претерпели сколько-нибудь существенных изменений, и ей стало скучно. Продолжая кивать, поддакивать и даже время от времени вставлять короткие реплики, девушка погрузилась в свои мысли, фоном для которых стало скрипучее бормотание старушки.

Чем дальше носильщики удалялись от дома, тем оживлённее становились улицы. За пределами сонного квартала знати текла бурная, суетливая жизнь большого города.

Пользуясь щелью меж неплотно задёрнутых занавесок, Ника с интересом разглядывала спешивших по своим делам мужчин и женщин, то кутавшихся в жалкие лохмотья, то одетых в приличную, хотя часто застиранную одежду. Мелькали ошейники и таблички рабов, чаще всего сопровождавших своих хозяев, но иногда куда-то спешивших в одиночку с деловым и озабоченным видом.

Шагавшие впереди паланкина коскиды время от времени громкими криками требовали освободить дорогу почтенной матери регистора Трениума.

- ... скромность в облике, поступках и желаниях - главное достоинство девушки, - продолжала наставлять собеседница и вдруг рассердилась. - Да ты же совсем меня не слушаешь, Ника!

- Слушаю, госпожа Септиса! - возразила та. - Умение обуздать недостойные порывы, умеренность во всех проявлениях радостей жизни - есть первейшая добродетель. Отец мне не раз это говорил.

- Ну хоть чему-то путному он сумел тебя научить, - проворчала бабуся, недоверчиво буравя внучку выцветшими глазками, и продолжила с прежним накалом. - А по сему не к лицу благонравной девице чрезмерно украшать себя кричащими красками и дорогими драгоценностями.

"На себя посмотри, - с лёгкой иронией подумала Ника. - Лицо в пудре, брови нарисованы, губы намазаны, в парике две золотые шпильки с висюльками, а учит скромности. В таком-то возрасте!"

Однако лицо её при этом по-прежнему выражало только почтительное внимание. А вот Гэая, наоборот, демонстративно отвернувшись, глазела на улицу, отодвинув край занавески. Видимо, бабушкины нотации успели ей изрядно надоесть.

Внезапно младшая внучка воскликнула:

- Орлиная дорога, госпожа Ника! Посмотрите!

- Где? - встрепенулась её двоюродная сестра, услышав название главной улицы Радла и радуясь возможности отделаться от проповедей Торины Септисы.

"Не думала, что она окажется такой занудой", - хмыкнула про себя девушка, выглядывая из паланкина.

Центральный проспект её, мягко говоря, не впечатлил. Ни своей шириной, вряд ли превышавшей тридцать метров, ни окружающими зданиями, большинство из которых были представлены местными высотками.

Окна верхних этажей темнели сберегавшими тепло закрытыми ставнями, а на первых и вторых - их дополнительно украшали крепкие решётки.

Расположенные внизу лавки и трактиры уже зазывали посетителей гостеприимно распахнутыми дверями.

Видимо, из-за особого статуса улицы здесь в изобилии наличествовали вооружённые стражники. Группами по двое-трое они неторопливо прогуливались по "тротуарам", призывая к порядку одним своим присутствием. Вначале Ника приняла их за легионеров, но присмотревшись, обратила внимание на маленькие круглые щиты вместо больших прямоугольных, на толстые короткие копья вместо лёгких дротиков. Да и доспехи у них выглядели не так солидно, как у солдат императорской армии.

В толпе мелькали бродячие торговцы, наперебой предлагая горожанам и гостям столицы пироги, лепёшки, колбасу, пряники, прочую еду, а так же всякую мелочь вроде лент, гребешков и поясов.

Обгоняя носилки Септисов, мимо проследовал красивый паланкин, влекомый чернокожими рабами в меховых шапках, похожих на лохматые папахи и странного вида зелёных хламидах, расшитых огненными узорами.

Со слов Наставника попаданка знала, что в этом мире есть свои негры. Но вот встречать их раньше как-то не приходилось. Видимо, заметив её интерес, Гэая спросила с превосходством коренного столичного жителя перед дремучим провинциалом:

- Никогда раньше не видели укров, госпожа Юлиса?

- Не доводилось, - покачала головой та. - Но отец рассказывал про людей с чёрной кожей, которые живут где-то на юге.

- Они очень сильные, выносливые и дорогие, - продолжила просвещать двоюродную сестру дочка регистора Трениума. - За одного укра или банарца можно купить трёх или четырёх рабов из Либрии, Каены, с Даросских островов.

Занавеска на обгонявших носилках раздвинулась, открыв их взору молодого человека, закутанного в плащ из чёрного меха с серебристым отливом. На вытянутом лице с мелкими чертами застыло выражение скуки, подкрашенные губы кривила презрительная полуулыбка, а в ухе покачивалась серьга в виде жемчужины величиной с фундук.

Поймав взгляд Ники, он равнодушно зевнул и отвернулся.

- Кто это? - спросила девушка.

- Понятия не имею, - небрежно пожала худенькими плечами Гэая. - Это у каких-нибудь дикарей в деревне все друг друга знают, а Радл - город большой. Отец говорил, что здесь живут восемь сотен тысяч человек!

- Много, - уважительно хмыкнула собеседница.

В отличии от других городов Импрении, в столице имелся не один, а пять форумов - по числу районов или регистов. Но наряду с ними, центром общественной жизни являлась Орлиная дорога. Здесь находится императорский дворец Доминиум, Сенат, а примерно посредине - святилище Сенела, посвящённое сразу трём богам. Такое количество небесных покровителей тоже выделяло Радл из числа других городов не только Империи, но и всего Континента.

Из прочитанного Наставником курса истории, Ника знала, что первым божественным покровителем будущей столицы считался Питр-громовержец. Но ещё при последних царях произошло объединение двух племён. Тогда, чтобы не обижать никого из богов, решили признать ещё и Сухара-всенасущного, отца богов и всей Вселенной. Ну, а священный топор Аксера радлане добыли триста лет назад после кровопролитной войны. Город Тернус, в храме которого он хранился, разрушили до основания, а реликвию вывезли в качестве трофея.

На первый взгляд святилище Сенела показалось Нике слишком скромным для такого большого города. Своими размерами храм вряд ли превосходил святилище Нутпена в Канакерне, хотя из-за обложенной каменными плитами насыпи, казался гораздо выше.

Зато за ним раскинулся обширный парк с покрытыми свежими листочками деревьями и круглым озером, из которого вытекали несколько ручьёв, заключённых в искусственные каменные берега.

Сверху по сторонам широкой мраморной лестницы святилища стояли бронзовые изваяния волка и орла, а у подножия разместились торговцы всем необходимым для жертвоприношения.

В плетёных клетках тревожно курлыкали голуби, на расстеленных поверх прилавков циновках лежали разнокалиберные кусочки ароматной смолы и можжевеловые веточки. Здесь же продавали различные амулеты в виде фигурок богов, животных, кружочков и пластинок с надписями, и крылатых фаллосов.

Жители центральной части Империи почему-то считали, что именно такой талисман лучше всего отгоняет злые чары и приносит удачу. Причём носили его не только мужчины всех возрастов, но и женщины, хотя и редко.

За время путешествия Ника успела привыкнуть к тому, что возле храмов торгуют столь эротического вида штучками, но увидев здесь целую выставку подобных амулетов разнообразных форм и размеров, с трудом удержалась от улыбки. Уж слишком потешно, на её взгляд, они выглядели, покачиваясь на двух натянутых верёвках.

Уловив некий интерес у проходившей мимо девушки, продавец, развесивший всё это великолепие над прилавком, тут же стал нахваливать свой товар, уверяя, будто именно его амулеты самые что ни на есть настоящие и непременно принесут удачу во всех делах.

- Спасибо, но как-нибудь в другой раз, - покачала головой Ника, с тихим ужасом представив, как будет выглядеть с подобным украшением на поясе. - Сейчас я должна принести жертвы небожителям и не могу думать больше ни о чём другом.

Оставив озадаченного таким ответом торговца, она подошла к Торине Септисе, как раз отсчитывавшей деньги за трёх голубей со связанными крыльями и лапками.

- Не трать понапрасну деньги, - неожиданно проворчала бабуля, сунув внучке испуганно дёргавшуюся птичку. - У этих обманщиков никогда нельзя купить ничего стоящего. Я отдам тебе свой талисман. Он много лет хранил меня от бед и несчастий. Теперь пусть послужит тебе.

- А как же вы? - запротестовала девушка. - Я не могу принять такой подарок.

- Мне уже ничего не нужно, - отмахнулась старушка. - Я своё отжила.

"Положу в корзину, и пусть валяется", - моментально решила Ника судьбу эротического амулета, осторожно подхватывая маму регистора Трениума под локоть.

Примерно на середине лестницы пришлось сделать остановку. Торина Септиса запыхалась, но когда внучка попыталась взять у неё голубя, решительно отказалась.

Пока бабуля восстанавливала дыхание, девушка рассматривала мраморные колонны, поддерживавшие казавшийся лёгким и воздушным фронтон, украшенный барельефами трёх богов-покровителей. Из большого круглого окна под самой крышей неторопливо струился дымок.

Их то и дело обгоняли люди, жаждущие милости небожителей, а те, кто уже обратился к бессмертным со своими чаяниями, довольно улыбаясь, возвращались обратно.

Стена за колоннами сверкала свежей побелкой, сквозь которую тем не менее просматривались очертания каменных блоков, из которых её сложили искусные строители.

Мельком оценив толщину дверей, изукрашенных медными и, кажется, даже серебряными накладками, путешественница вошла в зал, воздух которого наполняла густая смесь ароматов душистой смолы, можжевельника и горелого мяса.

В отличии от других храмов, где ей уже довелось побывать, помещение здесь имело форму не прямоугольника, а трапеции. Прямо напротив входа возвышалась бронзовая статуя Питра с курившимся перед ним алтарём, справа - Сухара, слева - Аксера.

Утренняя церемония поклонения богам уже закончилась, но Торина Септиса Ульда без труда отыскала жреца, который за несколько риалов согласился провести обряд для каждого из небожителей.

Боги получили жертвенную кровь, а святилище, кроме трёх голубиных тушек, ещё пятьдесят серебряных монет от матери регистора Трениума и десять от его племянницы за помощь в благополучно завершённом странствии.

- Надо бы ещё Нону почтить, - озабоченно бормотала старушка, спускаясь вниз по мраморным ступеням. - Но сегодня я уже что-то устала.

Успевшие заскучать рабы бодренько подали паланкин, а вот незнакомый коскид смылся, оставив Минуца одного сопровождать родственниц покровителя.

На обратном пути уставшая Торина Септиса задремала, пригревшись под меховым плащом, а младшая внучка, перебравшись к двоюродной сестре, понизив голос до шёпота, засыпала ту вопросами:

- А правда, что варвары поедают своих пленников живыми, и у них рот на животе? Неужели их женщины настолько уродливы, что всё время ходят с закрытыми лицами, а если увидят своё отражение - то падают замертво? Ещё я слышала, что у дикарей за океаном лошадиные копыта вместо ног.

Кроме того, девочка очень хотела знать: видела ли её собеседница одноглазых великанов, и несут ли заокеанские птицы яйца со скорлупой из чистого золота.

Ника терпеливо отвечала, дивясь про себя слишком детской наивности вопросов. На их фоне Вестакия Картен, дочь морехода, купца и по совместительству консула Канакерна, смотрелась гораздо более здравомыслящей и просвещённой. Та по крайней мере не спрашивала про людей с копытами и ртом на животе.

Однако Гэая не походила на дурочку. Возможно, здесь дело в том, что отец Вестакии успел побывать во многих далёких землях, где ему так и не попались ни птицы с золотыми яйцами, ни одноглазые великаны, а для Итура Септиса - всё, что дальше Даросских островов или Ольвии, уже легенда.

- Так вы прямо в лесу жили? - внезапно раздался скрипучий голос Торины Септисы.

- Там везде лес, - пожала плечами внучка, нисколько не удивляясь тому, что бабуся подслушала их разговор. - У аратачей нет ни городов, ни деревень. Они постоянно переносят свои стойбища с места на место. Поэтому отец построил нам свой дом.

- Как построил? - захлопала густыми ресницами Гэая.

- Руками, - не найдя более подходящего ответа, усмехнулась двоюродная сестра. - Сложил из камней стены, покрыл крышу, вкопал столбы под навесы.

Мать регистора Трениума презрительно фыркнула, плотнее закутываясь в плащ, а дочка, покосившись на бабулю, задала очередной умный вопрос:

- А что вы там кушали, госпожа Юлиса?

- В основном - мясо и рыбу, - ответила та. - Ягоды, орехи, съедобные корешки. Всё, что удавалось добыть в лесу.

- Сын сенатора Госпула Юлиса Лура из древнего рода ковырялся в глине, подобно жалким рабам, и словно варвар гонялся за дикими зверями, чтобы не умереть с голоду! - возопила Торина Септиса, всплеснув руками. - О, моя бедная дочь, за что тебя так наказали боги!? В родительском доме Тейса лишь ткала да вышивала, не забывая ухаживать за руками. Ей так хотелось, чтобы они выглядели гладкими и молодыми... А там, на краю света, среди дикарей, куда увёз её муж, моей ненаглядной доченьке приходилось самой свежевать животных, ковыряться в холодных, вонючих рыбьих потрохах!

Старушка закрыла лицо руками, её костлявые плечи затряслись.

- Неужели моя дочь это заслужила? И как только небожители такое допустили?! Да разве с таким умом, красотой и образованием она достойна жизни в лесу?

- Отец рассказывал, что предлагал маме вернуться к родителям, госпожа Септиса, - пробормотала девушка, смутившись при виде искреннего горя матери, потерявшей свою дочь.

- Если бы Лаций захотел - он мог бы ей приказать! - вскричала собеседница, потрясая высохшими кулачками. - Как подобает настоящей радланке, Тейса не посмела бы ослушаться мужа и осталась бы живой. Вместо этого твой отец затащил её на край света к диким варварам, заставил работать, как последнюю невольницу, и тем погубил мою доченьку!

Глаза старушки полыхали яростью, а в дребезжащем голосе звенела такая ненависть, что Ника невольно подумала: "Вот так божий одуванчик! Наверное, Наставник слишком хорошо знал свою тёщу, вот и решил остаться доживать у аратачей".

Видимо, заметив её реакцию, Торина Септиса как-то резко сникла, словно воздушный шарик через неделю после праздника. Губы бабушки скривились в жалком подобии улыбки.

- Прости Ника. Ты-то ни в чём не виновата. Должно быть, коварная Исми затуманила мне разум.

Не зная что ответить, внучка, кивнув, отвернулась и стала смотреть на улицу.

В паланкине повисла вязкая, неприятная тишина, которую не решилась нарушить даже притаившаяся, как мышонок, Гэая.

А в доме регистора Трениума их ждал сюрприз в виде толстой, рыхлой женщины в длинном, щедро украшенном лентами платье, и с высокой причёской, которая ей абсолютно не шла.

Окинув её быстрым, оценивающим взглядом, Ника обратила внимание, что вместо привычных сандалий или башмаков на ногах гостьи бесформенные чувяки, чем-то напоминавшие мокасины аратачей.

- Здравствуй, мама! - вскричала она хриплым, отдышливым голосом, встретив Торину Септису с внучками у ступеней, ведущих из прихожей в первый внутренний дворик. - Рада видеть тебя в добром здравии.

- И ты здравствуй, Анна, - ласково проворчала старушка, обнимая гостью. - Хвала богам, ты наконец-то нашла время проведать свою старую мать!

- Всё дела, - виновато улыбаясь сквозь слёзы, оправдывалась дочь. - И тяжело. Ты же знаешь, как я в холода мучаюсь? Сколько денег на лекарей извели, храму Пелкса золотую чашу пожертвовали, а дышать всё равно тяжело.

Отступив на шаг, она перевела взгляд на девушку.

- Так это и есть дочь Тейсы?

- Меня зовут Ника Юлиса Террина, госпожа Олия, - поклонилась та. - Я привезла вам письмо от моего отца, Лация Юлиса Агилиса.

- Госпожа Септиса уже рассказала, что им пришлось спасаться от гнева императора на самом краю земли. Бедная сестра: что может быть страшнее, чем умереть на чужбине вдалеке от родных людей? Хвала богам, хотя бы вам удалось благополучно добраться до нас, госпожа Ника.

"И эта во всем винит Наставника", - с неприязнью подумала девушка, ощущая нарастающую тяжесть в мочевом пузыре.

- Мы только что из святилища Сенела, - сказала она, мягко улыбаясь. - Позвольте мне привести себя в порядок и принести вам письмо, госпожа Олия?

- Ну, конечно! - благожелательно согласилась та, а Пласда Септиса добавила:

- Мы ждём вас у ткацкого станка.

Женщина кивнула на дверной проём со сдвинутой в сторону циновкой.

У занавеса, отделявшего семейную часть дома, навстречу Нике выскочила Дедера, но тут же отпрянула в сторону, склонившись в глубоком поклоне.

"Пошла встречать хозяйку, - отметила про себя девушка. - А Риата, небось, где-то шляется. Ох, разбаловала я её!"

Однако, на сей раз она ошиблась. Распахнув дверь комнаты настежь, невольница сидела на табуретке, и ловко орудуя иглой, зашивала старую ночную рубашку госпожи.

Заметив её саму, бодро доложила, что все вещи из корзин уложены в сундук, а отданная вчера в стирку одежда сохнет на чердаке.

К сожалению, местные рабы держат себя с ней довольно настороженно. Даже Солт после возвращения старательно делает вид, будто между ними ну совсем ничего не было. Риата предположила, что всё дело в Трите - одной из доверенных рабынь хозяйки.

Тем не менее, кое-что о потенциальном женихе своей госпожи невольница всё же выяснила. Постуму Аварию Денсиму чуть больше сорока лет, и он действительно один из богатейших людей Радла. Вот только в отличии от многих других толстосумов, пользуется любовью горожан за то, что часто устраивает бесплатные раздачи хлеба, оплачивает представления и призовые бои. Однако поговаривают, будто бы эта щедрость вызвана желанием заставить горожан забыть о его низком происхождении, поскольку Постум родился в семье императорского отпущенника.

Ника грустно усмехнулась. Как она и предполагала, разбогатевший нувориш возжелал потешить самолюбие женитьбой на аристократке. А тут как раз подвернулась сирота без денег, без связей, зато уверяющая, будто принадлежит к одному из уважаемых людей в Империи. Откуда он о ней узнал? Ответ напрашивался сам собой: от сенатора Касса Юлиса Митрора. А тот, в свою очередь, от Олкада Ротана Велуса.

Вернувшись из уборной, девушка умылась, и прихватив письмо, оставила Риату, которая, кажется, хотела ещё что-то сказать. Хотя и услышанного уже с лихвой хватило, чтобы испортить хозяйке настроение.

"На целых двадцать лет с лишним старше! - мысленно шипела она, шлёпая сандалиями по мраморному полу. - Ну ладно - на десять или пятнадцать, а тут из него через пять лет песок посыпется! Удружили любимые родственнички!"

Оглядев комнату, Ника сразу узнала ткацкий станок, как две капли воды похожий на тот, что стоял на первом этаже дома Мерка Картена. Только ей показалось, что супруга регистора Трениума пользуется им чаще, чем жена консула Канакерна.

Кроме данного сооружения в помещении присутствовал накрытый стол с кувшином и вазой с яблоками. Непринуждённо беседовавшие тётки и бабуля удобно расположились в креслах без спинок, а внучке предложили сесть на табурет. Принимая из её рук помятый свиток, Анна Олия недоверчиво покачала головой.

- Неужели брат написал его за океаном?

- Да, госпожа Олия, - подтвердила девушка. - Прежде чем попасть к вам, оно вместе со мной проделало путь в тысячи арсангов!

- О бессмертные боги, какая несусветная даль! - пробормотала собеседница, осторожно касаясь пухлыми, как сардельки, пальцами потрескавшейся восковой печати, и тут же отложила папирус в сторону. - Я его дома прочитаю. Сейчас мне хочется послушать, как сестра жила одна среди дикарей?

- Вы ошибаетесь, госпожа Олия, - посчитала своим долгом вступиться за "папу" Ника. - Не одна, а с мужем, которого она не покинула в беде, поступив так, как приличествует женщине из благородного рода Юлисов.

Торина Септиса презрительно хмыкнула, её дочь плотно сжала пухлые, не аккуратно накрашенные губы. Только хозяйка дома, оставаясь совершенно спокойной, с каменной улыбкой попивала разбавленное вино.

- К сожалению, я плохо помню маму, - продолжила девушка. - Она умерла, когда мне было пять лет...

Тем не менее, она добросовестно пересказала несколько придуманных Наставником историй из жизни Тейсы Юлисы Верты у аратачей.

Когда в прихожей послышался голос регистора Трениума, тётушка вдруг резко засобиралась.

- Засиделась я, домой пора.

- Куда торопишься? - недовольно заворчала Торина Септиса. - Сколько времени к матери не заглядывала и сразу уходишь.

- Нет, нет, - запротестовала дочка, с трудом поднимая с сиденья своё тяжёлое, рыхлое тело. - Фору надо проведать, прихворнула она что-то, на кухне присмотреть. Мало ли дел у хозяйки дома?

Она виновато улыбнулась.

- Тогда я тебя хотя бы немного провожу, - предложила мать, делая знак застывшей у стены Дедере.

- Вы, госпожа Ника, заходите ко мне как-нибудь утром, - неожиданно предложила тётя. - Поболтаем, я вас с детьми познакомлю.

- Непременно, - девушка постаралась улыбнуться как можно радушнее. - При первой возможности.

И подумала, что регистор Трениума, кажется, не слишком ладит с сестрой.

- Это вы, Анна, - словно подтверждая её мысли, сухо поздоровался тот, останавливаясь у края бассейна. - Виделись с племянницей?

- Да, хвала богам, брат, - с трудом поклонилась гостья. - Вот, письмо от зятя получила.

- Он написал нам всем, - сказал Итур Септис и скорбно покачал головой. - Жаль, Урбе небожители так и не дали узнать, что у нашей Тейсы есть дочь.

- Я пригласила госпожу Нику посетить наш дом, - Олия тяжело втягивала воздух.

- Разве вы уже уходите? - деланно удивился собеседник.

- Мне пора брат, - подтвердила гостья.

- Ну, пусть сходит, - немного подумав, проговорил хозяин дома. - Я не возражаю.

Откуда-то из прихожей выбежала маленькая, смуглая рабыня, и поддерживая массивную тушу Олии, помогла спуститься по ступеням.

Не глядя больше на сестру, регистор Трениума подошёл к письменному столу, на ходу приказав принести себе бокал вина и что-нибудь закусить.

- Разве ты не будешь обедать? - решила уточнить супруга.

- Нет, - покачал головой Итур Септис, усаживаясь и придвигая к себе листки папируса. - Я встречаюсь с Олом Квантом в трактире "Корона".

- Вы уже были в святилище Сенела? - внезапно спросил он у матери.

- Да, сын, - ответила та. - Паланкин нам больше ненужен.

Обедали женщины семейства Септисов там же, где и завтракали. Набор блюд тоже оказался довольно скромный, ибо по радланской традиции наиболее плотно принято насыщаться за ужином.

Хозяйку дома очень интересовали впечатления гостьи от столицы и главного храма, поэтому за столом засиделись надолго.

Дядя вернулся ещё засветло и с порога объявил, что вечером ждёт сенатора Юлиса и самого Постума Авария Денсима. Поэтому супруга обязана как следует позаботиться об угощении, чтобы ни в коем случае не опозориться перед знатными гостями.

Пласда тут же устремилась на кухню, а слегка пьяненький Итур, плюхнувшись на скамеечку, пригласил Нику сесть рядом.

- Я всё выяснил! Закон, позволяющий женщинам наследовать землю, формально до сих пор не отменён.

- Значит, я смогу вернуть себе Домилюс? - вскричала девушка, которую после утреннего разговора терзали смутные сомнения.

- Да, - кивнув, дядя продолжил с не меньшей важностью. - Я также думаю, что твой отец прав. Не стоит пока привлекать внимание к вашей с Аварием свадьбе. Я постараюсь уговорить его отложить подписание брачного контракта до тех пор, пока не разрешится вопрос с усадьбой. Но если он не согласится...

Регистор Трениума красноречиво развёл руками.

- Я уверена, вы найдёте нужные слова, господин Септис, - не вставая, склонила голову собеседница. - И надеюсь, что господин Аварий окажется столь же мудр и предусмотрителен, как вы.

- Не отдам же я свою племянницу за глупца!? - фыркнул хозяин дома, и вальяжно откинувшись на спинку скамейки, деловито осведомился. - Я могу что-нибудь ещё для тебя сделать?

- Да, - кивнула Ника, выдавая давно припасённую заготовку. - Помогите мне сдержать клятву, господин Септис.

- Какую ещё клятву? - моментально насторожился тот.

- Помните, я рассказывала о своём аресте в Этригии? - спросила племянница, и дождавшись утвердительного кивка, продолжила. - Тогда моей рабыне удалось ускользнуть от стражников. Сначала я подумала, что она сбежала, прихватив все вещи, деньги, а главное -- письма отца. И я поклялась именем Анаид, что если Риата меня не бросит, то получит свободу сразу, как только мы прибудем в Радл. И богиня услышала мои молитвы! Риата не только сохранила верность, но и помогла мне избежать каторги и смерти. Именно благодаря ей, обо мне узнал коскид господина Юлиса, а потом и сам сенатор...

- Ты совершенно точно помнишь, что обещала отпустить её сразу, как окажешься в Радле? - после недовольного сопения решил уточнить собеседник, сурово сведя брови к переносице.

- Разве можно забыть подобную клятву, господин Септис? - со смиренной обидой пробормотала девушка.

- Вы поступили очень необдуманно, - покачал головой дядя.

"Вот батман! - новоявленная племянница почувствовала, что начинает злиться. - Да тебе какая разница?! Моя рабыня, что хочу - то и делаю!"

Притворно вздохнув, она в который раз грубо задавила одни эмоции и старательно попыталась изобразить другие.

- Вы, конечно, правы, господин Септис, - громко всхлипнув, Ника с силой потёрла пальцами сухие глаза. - Я ошиблась. Но меня тогда обвинили в чудовищном преступлении, за которое полагается смерть на колу! Одна в чужом городе, кого я могла просить о помощи? Только бессмертных богов. Теперь поздно что-то менять. Слова произнесены, и всеведающие небожители их услышали.

Наконец-то взвинтив себя, девушка заговорила с надрывом, а на щеках заблестели долгожданные слёзы.

- Боги беспощадны! Страшно подумать, что сделает со мной Анаид, если я нарушу освящённую её именем клятву.

- Молодости свойственно совершать необдуманные поступки, - сварливым тоном сурового экзаменатора заявил хозяин дома. - А вообще, женщины сначала делают, потом думают... И то не всегда.

Видя, что гостья ещё сильнее расстроилась, он поморщился.

- Ну хорошо... Но что твоя рабыня будет делать, когда получит свободу?

- Риата говорит, что её единственное желания и дальше служить мне, - ответила Ника, шмыгая носом.

- Подобная преданность достойна похвалы, - слегка смягчился регистор Трениума. - Я посмотрю, что можно сделать.

- Благодарю, господин Септис! - вскричала племянница. - Вы так добры!

- Я же твой единственный дядя, - самодовольно усмехнулся собеседник. - Кто же ещё позаботится о тебе, кроме меня.

Он подался вперёд, явно собираясь подвинуться ближе, но державшаяся на стороже девушка порывисто вскочила.

- Да хранят вас бессмертные боги! Я пойду умоюсь, а то неудобно сидеть рядом с вами с таким некрасивым, заплаканным лицом.

- Иди, - вздохнув, снисходительно усмехнулся хозяин дома, провожая её отнюдь не родственным взглядом.

"Мало мне жениха, так теперь ещё и дядюшка готов в койку затащить!" - с раздражением подумала Ника, рывком распахивая дверь в свою комнату.

От неожиданности мирно дремавшая на сундуке Риата едва не упала, ошарашенно уставившись на хозяйку сонными глазами.

- Спишь!? - буркнула та, плюхаясь на табурет.

- Ой, да что вы такое говорите, госпожа! - привычно заканючила рабыня. - Вот только прикорнула на минуточку.

Поморщившись, девушка взмахом руки велела ей замолчать.

- Господин Септис только что пообещал помочь мне дать тебе свободу.

Невольница вздрогнула, сонный взгляд мгновенно прояснился, а на лице появилось удивлённо-испуганное выражение. То ли ещё не придя в себя или же искренне переживая, та не нашла ничего другого, как ляпнуть:

- Так я вам больше не нужна?

- Не говори ерунды! - прикрикнула Ника. - Ты останешься со мной до тех пор... пока сама не захочешь уйти. Клянусь в этом Ноной и Анаид. Только будешь уже не рабыней, а служанкой.

- Я никогда не покину вас, госпожа! - рухнув на колени, невольница зарыдала и потянулась к руке хозяйки, явно намереваясь её поцеловать.

- Перестань! - отмахнулась та. - Мне тоже не хочется с тобой расставаться. Но эта свадьба...

Тяжело вздохнув, девушка уставилась в стену невидящим взглядом.

- И вообще... Не хочу, чтобы кто-то распоряжался твоей жизнью. А чтобы ты не осталась нищей, я буду тебе платить. Подай пояс!

- Сейчас, госпожа, - недоверчиво глянув на хозяйку, рабыня бросилась к корзине.

Покачав на ладони заметно похудевший золотой запас, Ника бестрепетной рукой уменьшила его ещё на двадцать империалов.

- Это тебе за то, что добросовестно служила мне по пути в Радл.

Нервно сглотнув, Риата посмотрела на кучку тускло поблёскивавших монет, потом на госпожу и вновь на деньги.

- Забери и спрячь так, чтобы никто не знал! - нетерпеливо распорядилась девушка. - Потом сходи за водой. Мне надо умыться. И сделаешь мне причёску. Сегодня Постум Аварий в гости зайдёт. Вдруг и на меня посмотреть захочет?

- Ой, госпожа! - заметалась рабыня, явно не представляя, за что браться? - Сейчас госпожа...

Дабы пресечь бестолковую суету, хозяйке вновь пришлось повысить голос:

- Да угомонись ты! Сначала убери деньги.

Послушно кивнув, невольница сгребла монеты, после чего вытащила из-под кровати узелок со своими вещами.

- Давно бы так, - усмехнулась Ника, когда Риата завернула империалы в какую-то тряпку. - Вот теперь иди за водой.

Умывшись в небольшом медном тазике, девушка уселась перед зеркальцем, позволив всё ещё крайне озабоченной рабыне колдовать над своими волосами.

Как правило, сооружая причёску госпоже, та болтала обо всём подряд, но на сей раз вела себя на редкость молчаливо. Да и у хозяйки не имелось никакого желания трепать языком. Все её мысли крутились вокруг одного: увидит она сегодня своего жениха или нет?

Казалось бы, визит сенатора Юлиса и Постума Авария даёт дядюшке отличный повод устроить что-то вроде смотрин. Надо же ему, как говориться, показать "товар" лицом?

Неожиданно Ника подумала: "Что, если "купца" внешний вид "товара" совсем не интересует, а важна лишь "фирма-изготовитель"? Вполне возможно, Аварий даже не захочет увидеть будущую невесту? Вот батман!"

Она чуть поменяла позу, вызвав недовольное сопение Риаты, продолжавшей укладывать ей волосы.

"Тогда такой жених нам тем более не нужен! - от этой мысли сознание ожесточилось, вновь обретая потерянную ясность. - Понятно, что Септис ухватился за идею возврата Домилюса. Не знаю, по скольку они с Юлисом решили вложиться в моё приданое, но сумма, скорее всего, значительная. Которую дядюшка будет не прочь сэкономить. Только удастся ли ему уболтать Авария, повременить с подписанием брачного договора? Жаль, совершенно непонятна позиция сенатора. Что для него важнее: сохранить деньги или поскорее женить Авария? Если что, двух дядек сразу не уговорить. Как не хочется выходить замуж, да ещё непонятно за кого! А может, отказаться? Вот так прямо и заявить дядюшке: "Нравится тебе Аварий - вот и женись на нём сам!""

Девушка вспомнила рассказ Наставника о том, как в одной из знакомых ему семей отец выгнал сына из дома вроде как за то, что тот стал заглядываться на мачеху. Молодому человеку даже не пришло в голову обращаться в суд или просить защиту у властей, поскольку по местным законам глава семьи имеет полное право распоряжаться жизнью его членов. Помыкавшись по друзьям и знакомым, парень пошёл служить в легион, ибо ничего другого ему не оставалось.

А она Септисам даже не дочь. Станет артачиться - её просто объявят самозванкой и продадут в рабство. У сына того радланина хотя бы друзья были, у неё никого. А если сбежать?

Ника криво усмехнулась своему отражению в зеркале.

"Куда? Это в лесу можно попробовать выжить, а среди людей без защиты, без денег в два счёта сгинешь. Нет, это не выход. Надо отыскать способ расстроить свадьбу. Но как?"

- Всё, госпожа! - прервала её грустные размышления довольный голос Риаты. - Теперь вы прекрасны, как сама Диола!

После пристального осмотра себя в зеркало настроение девушки немного улучшилось. Без всякого лака, с помощью лишь расчёски и шпилек рабыня умудрилась уложить её волосы в красивую, довольно сложную причёску, вроде бы и напоминавшую те, что хозяйка видела у горожанок, но гораздо изящнее.

- Ты просто волшебница! - охнула Ника.

- Для вас всё что угодно, госпожа, - поклонилась явно довольная похвалой невольница.

Со стороны прихожей долетел дребезжащий звон медной пластинки.

- Вот и гости пожаловали, - пробормотала девушка, скомандовав. - Закрой дверь, зажги светильник.

- Простите рабу глупую, госпожа, - залепетала Риата, уперев взгляд в пол. - Только вдруг госпоже Септисе это не понравится?

Она замялась.

- Что не понравится? - озадаченно вскинула брови хозяйка. - Говори, я за подсказку только спасибо скажу.

- Солнце ещё не село, госпожа, - по-прежнему не поднимая взгляд, пробубнила рабыня. - А масло дорогое.

Несколько секунд девушка бестолково хлопала глазами. Однако, собеседница явно не шутила, поскольку знала, что за подобный юмор можно схлопотать не только устное взыскание.

- Тебе Септиса что-то сказала? - понизив голос до шёпота, попробовала прояснить ситуацию Ника.

- Нет, что вы, госпожа! - отстранилась невольница.

- Тогда с чего ты решила, что ей не понравится, если у меня в комнате будет гореть светильник? - усмехнулась Ника, вновь посмотрев на себя в зеркало.

- Я случайно услышала, как Трита с Эминеем разговаривала, - воровато оглядевшись по сторонам, склонилась к уху хозяйки Риата. - Трита - это...

- Я знаю, кто это! - отстранившись, оборвала её девушка. - Чего они болтали?

- Будто бы госпожа Септиса ругалась из-за того, что у вас всю ночь светильник горел! - выпалила рабыня.

- А она откуда узнала? - нахмурилась собеседница.

Невольница красноречиво пожала плечами.

- Ну, понятно, - кивнула хозяйка, вспомнив, что дверь в её комнату не запирается ни изнутри, ни снаружи.

"Хотя бы засов какой-нибудь приделать, - подумала она, чувствуя, как стремительно портится настроение. - Ага, кто же мне даст распоряжаться в чужом доме? Вот батман, денег куры не клюют, а на масле экономят!"

- Тогда просто закрой дверь! - распорядилась Ника, поднимаясь.

Закутавшись в плащ, она уселась на скамейку и стала бездумно наблюдать за подготовкой к приёму дорогих гостей. Суетились рабы, несколько раз туда-сюда прошла хозяйка дома.

Из комнатки напротив выглянула любопытная мордашка Гэаи. Заметив двоюродную сестру, девочка, видимо, решив, что та скучает, поспешила составить ей компанию.

- Госпожа Юлиса, - сказала дочка регистора Трениума, чинно усаживаясь рядом. - Вы же плавали по Западному океану, правда?

- Правда, - кивнула погружённая в свои мысли собеседница.

- Расскажите, какой он?

- Огромный, - проговорила девушка. - Настолько, что человек просто не в силах вообразить...

Помимо собственных впечатлений попаданка добавила кое-что из школьного курса географии, и дочка регистора Трениума слушала её с горящими глазами и полуоткрытым ртом.

Их познавательную беседу прервал появившийся из гостевой части дома раб.

- Госпожа Юлиса, вас зовёт господин Септис.

- Извините, госпожа Гэая, - Ника встала, пряча волнение за лёгкой улыбкой. - Мы ещё поговорим с вами как-нибудь в другой раз.

В переднем дворике светильники ещё не зажигали, хотя сумрак уже сгущался, сглаживая очертания предметов и размывая краски.

Хозяин дома расположился в кресле за столом, а гости - на сиденьях без спинок.

По красной полосе на белом плаще девушка сразу определила сенатора в толстом мужчине с двумя подбородками и родимым пятном на обширной лысине, тут же потеряв к нему интерес.

Поскольку Постум Аварий Денсим сидел к ней спиной, то, чтобы увидеть невесту, ему пришлось повернуться вполоборота. В таком положении Ника не могла судить ни о его росте, ни о телосложении, которое скрывал наброшенный на плечи плащ, но широкое лицо с грубыми чертами и глубоко посаженными глазами ей сразу не понравилось.

- Здравствуйте, господа, - чуть поклонившись, она перевела взгляд на дядюшку. - Вы звали меня, господин Септис?

- Да, госпожа Ника, - важно кивнут тот. - Позвольте вам представить своего друга, сенатора Касса Юлиса Митрора из рода старших лотийских Юлисов.

Пристально разглядывавший её гость снизошёл до лёгкого кивка.

- Очень рада вас видеть, господин Юлис, - отвесила глубокий поклон девушка. - Я собиралась в самое ближайшее время лично поблагодарить вас за помощь в благополучном завершении моего трудного путешествия. Но если небожители позволили нам встретиться раньше, позвольте выразить мою самую глубочайшую признательность.

Не поленившись, она ещё раз поклонилась, чем явно произвела на собеседника самое благоприятное впечатление.

- Да пошлют вам всемилостивейшие боги ещё много долгих и счастливых лет. А я всегда буду помнить о том, что смогла вернуться только благодаря вашей щедрости и участия к моей судьбе.

- Мы же Юлисы, - снисходительно усмехнулся сенатор. - Значит, должны помогать друг другу. Нет в мире ничего важнее кровного родства. Не так ли, господин Аварий?

- Оказывая благодеяние близком, человек угождает богам, а значит, помогает себе, - важно кивнул тот, рассматривая Нику, как товар на витрине.

Голос у потенциального жениха оказался негромким, вкрадчивым и каким-то липким, словно старая паутина.

- Господин Аварий просит у меня разрешения ввести вас, госпожа Юлиса, хозяйкой в свой дом! - торжественно объявил регистор Трениума. - Как ваш самый близкий родственник, я уже дал на это своё согласие.

Он красноречиво замолчал, глянув на племянницу так, словно приглашая высказаться.

Выдохнув, девушка почувствовала, как бешено колотится сердце, а пальцы крепко вцепились в уголки наброшенной на плечи накидки.

- Воля ваша, господин Септис. Но отец, которого я обязана почитать всё же превыше вас, наказал мне не выходить замуж до тех пор, пока не будет восстановлена попранная много лет назад справедливость, и Домилюс, наше имение, не вернётся к его законной владелице, последней из рода младших лотийских Юлисов в Империи.

Переведя дух, она внезапно уловила определённо знакомый аромат, который ей до этого в доме не встречался. Пахло явно от кого-то из визитёров.

"Странный выбор парфюма", - совершенно некстати подумала Ника.

Хозяин дома посмотрел на гостей с таким видом, будто хотел сказать: "Ну, что я говорил?"

Главный смотритель имперских дорог, нахмурившись, схватился за подлокотники, и подавшись вперёд, стал похож на готовую расправить крылья хищную птицу.

- И пусть между нами тысячи арсангов, и я его больше никогда не увижу, - с мрачной торжественностью продолжала вещать ораторша, отчаянно подыскивая слова, способные зацепить заскорузлые души слушателей.

"Может, богами пугануть?" - внезапно подумала она, возвысив голос.

- Но не вернув наши родовые земли, я предам волю отца! А это тягчайшее преступление в глазах небожителей, которое не останется без воздаяния.

Хмуро оглядев молчавших мужчин, Ника добавила паники:

- Все знают, насколько непреклонны наши боги! Вдруг они захотят покарать не только меня?

- Вы не жрица, чтобы толковать волю богов, - покачал лысой головой сенатор.

- Я всего лишь поделилась своими опасениями, господин Юлис, - потупив взор, сказала собеседница.

- Если вам так необходимо это имение, госпожа Юлиса, я готов его купить! - внезапно с апломбом заявил Аварий. - У меня уже есть двенадцать усадеб, эта будет тринадцатой. Кто сейчас владеет Домилюсом, господин Септис?

- В тысяча пятьсот тринадцатом году император пожаловал его Волсу Аттилу Веру, трибуну Второго Северного легиона, - ответил регистор Трениума. - Четыре года назад он умер. Сейчас имение принадлежит его старшему сыну Коруну, брату сенатора Сципа Аттила Кватора.

- Этот задёшево не отдаст, - покачал головой Юлис .

- Ну, и сколько он может запросить? - сухо поинтересовался главный смотритель имперских дорог.

- Тысяч четыреста, - не задумываясь, ответил хозяин дома. - А то и полмиллиона империалов.

"Ну ни батман себе!" - мысленно охнула девушка, едва успев подхватить и вернуть на место нижнюю челюсть.

- Отчего же так дорого, господин Септис? - недоверчиво нахмурился гость. - Я полагал, самое большее - тысяч триста.

- Место хорошее, господин Аварий, - охотно пояснил тот. - Имперская дорога рядом. Плодородная земля, ухоженные богатые виноградники, озеро. Большая вилла, которую полностью перестроили перед восшествием на престол императора.

- Замечательное приданное, господин Аварий! - рассмеялся сенатор, видимо, довольный тем, что ему не придётся раскошеливаться.

- Да, клянусь Питром и Семрегом! - с энтузиазмом поддержал его главный смотритель имперских дорог. - Только как его вырвать из загребущих лап Аттилов?

- Господа! - привлёк внимание гостей хозяин дома. - Давайте не будем утомлять госпожу Нику скучными мужскими разговорами?

И не дожидаясь их реакции, обратился к племяннице:

- Передайте госпоже Септисе, чтобы накрывали на стол.

- Подождите, госпожа Юлиса, - остановил её потенциальный жених. - У меня для вас подарок...

- Эй, Кром! - крикнул он в прихожую. - Неси шкатулку!

- Бегу, господин! - отозвался молодой звонкий голос.

Из сгустившегося сумрака выскочил молодой, рослый мужчина в жилете из шкуры какого-то пятнистого зверя поверх длинной туники с рукавами. Даже при скудном освещении выделялась его широкая, белозубая улыбка на бледном, чисто выбритом лице. На груди невольника блестела медная табличка, а в руках он держал ящичек размером с пачку бумаги формата А-4.

Не удосужившись даже поднять своё седалище, главный инспектор имперских дорог небрежно махнул в сторону всё ещё стоявшей столбом девушки.

- Примите сей скромный подарок, госпожа Юлиса, как знак моего восхищения вашей несравненной красотой. Клянусь небожителями, когда вы войдёте хозяйкой в мой дом, то найдёте там много подобных приятных глазу вещиц.

Протягивая ей шкатулку из тёмно-красного дерева, раб одновременно приподнял украшенную инкрустациями крышку.

Внутри тускло поблёскивали гладко отшлифованными камнями три заколки для волос в виде золотых цветов на тонком железном стебле.

За время своих странствий Ника часто посещала местные рынки, где в том числе имела возможность ознакомиться с продукцией местных ювелиров. Поэтому данные украшения её не поразили. На взгляд путешественницы, они выглядели как-то слишком скромно для одного из богатейших людей Радла.

Тем не менее, свято помня, что "дарёному коню в зубы не заглядывают", она сочла необходимым поблагодарить главного смотрителя имперских дорог:

- Спасибо за подарок, господин Аварий.

- Надеюсь, при нашей следующей встрече увидеть их в вашей причёске, - вальяжно проговорил собеседник и вновь то ли поёжился, то ли передёрнул плечами.

Приняв от раба тяжёлую шкатулку, девушка ушла на семейную половину дома, успев услышать за спиной приглушённо-заговорщицкий голос регистора Трениума:

- Главное -- сохранить всё в тайне!

Едва она осознала, что её план удался, и подписание злосчастного брачного контракта удалось отложить, как тут же свинцовым одеялом навалилась усталость. Колени задрожали, и Нике пришлось на пару секунд даже упереться рукой о стену, с удивлением чувствуя, что спина стала мокрой от пота. Душевная беседа с дядей и его приятелями вымотала не хуже многокилометровой погони за раненым оленем в лесу Некуима.

- Госпожа Юлиса! - окликнула её хозяйка дома. - Господин Септис ничего не велел передать?

- Сказал, что можно накрывать на стол, - ответила девушка.

Тётушка тут же поспешила на кухню, а племянница, чтобы никому не мешать, скрылась в своей комнате, где продемонстрировала подарок потенциального жениха многоопытной Риате. Та очень тщательно осмотрела шпильки, буквально обнюхав каждую из них, и отыскала множество царапин, а один из тёмно-синих непрозрачных камней и вовсе оказался с трещиной.

После чего рабыня осторожно высказалась в том смысле, что подобные подарки явно не соответствуют слухам о несметном богатстве Постума Авария. На её взгляд, украшения тянули самое большее на сто или сто пятьдесят империалов.

- Так он ещё и жмот! - заключила путанную речь невольницы хозяйка.

За ужином, вновь проходившим исключительно в женской компании, бабуся попросила внучку поделиться впечатлениями о женихе.

- К сожалению, я его как следует не рассмотрела, - нисколько не покривила душой та.

- Ну хоть то, что не такой уж он и старый, увидела? - не отставала настырная старушенция.

- Но и не молодой, - не выдержав, сердито пробурчала себе под нос Ника.

- Вам тоже не пятнадцать лет, - опережая свекровь, сухо заметила тётушка.

Старательно удерживая натянутую улыбку, племянница отодвинула тарелку. Есть уже совершенно не хотелось, зато появилось жгучее желание ответить что-нибудь вежливое и обидное. Вот только в голове, как на зло, вертелись одни ругательства.

За столом повисла настороженная тишина. Гэая с каким-то нездоровым любопытством поглядывала то на неё, то на неторопливо жующую мать.

Внезапно послышалось недовольное ворчание хозяина дома, а через несколько секунд, опираясь на плечо старого раба, появился он сам. Не обращая внимания на настороженные взгляды родственников, Итур Септис Даум торопливо проследовал в направлении уборной.

- Столь неумеренное потребление даров Диноса не делает чести благородному мужу, - с плохо скрытым осуждением покачала головой мать регистора Трениума и неожиданно поинтересовалась:

- Ника, а те дикари, у которых вы жили, вино пьют?

Рассматривая столь резкую смену темы разговора, как своего рода сигнал к примирению, девушка охотно ответила:

- В Некуиме не растёт виноград.

- А я читала, будто северные варвары делают вино из кобыльего молока, - блеснула эрудицией Гэая.

- Лошадей аратачи тоже не разводят, - усмехнулась её двоюродная сестра.

- Госпожа Ника! - окликнул её дядя, возвращавшийся из туалета уже без посторонней помощи.

- Да, господин Септис! - отозвалась племянница.

- Завтра с утра оставайтесь дома и свою рабыню тоже никуда не отсылайте, - распорядился хозяин дома, и на его красной, как кирпич, физиономии расплылась довольная улыбка. - Будем исполнять вашу клятву.

- Спасибо, господин Септис! - искренне поблагодарила девушка. - Да хранят вас бессмертные боги и пошлют ещё множество благ!

- О какой такой клятве идёт речь? - насторожилась тётушка.

Ника охотно рассказала о верности Риаты и своём обещании дать ей свободу, подкреплённом обращением к Анаид.

В отличии от самого регистора Трениума, его мать, супруга и даже дочь поддержали данное решение.

- Подобная преданность очень редко встречается у этих скотов, - проворчала Торина Септиса Ульда.

- Не даром говорится: сколько рабов, столько врагов, - усмехнулась её невестка.

- Ты правильно сделала, решив наградить свою невольницу, - одобрительно кивнула старушка.

Услышав о том, что уже завтра она может обрести свободу, Риата расплакалась, упала на колени, обещая служить верой и правдой, отдать жизнь за госпожу и т.д., и т.п..

Однако, через пару часов, помогая хозяйке раздеться, уже выглядела какой-то озабоченной. После недолгих расспросов выяснилось, что разговор за ужином имел неожиданное продолжение. Госпожа Пласда Септиса подарила рабыне племянницы старые, но ещё крепкие и довольно симпатичные сандалии.

- Они тебе не подошли? - участливо поинтересовалась Ника.

- Даже чуть великоваты, - понизила голос собеседница.

- Тогда чем ты недовольна? - удивилась девушка, присаживаясь на кровать.

- Трита предупредила, чтобы я даже не думала к их хозяйке подлизываться, - тревожным шёпотом сообщила невольница. - Она им, видите ли, уже все уши прожужжала, какая я верная и преданная. Вот я опасаюсь. Тут все рабы за неё.

Горько усмехнувшись, попаданка покачала головой. Даже в таком крошечном коллективе среди, казалось бы, одинаково бесправных людей находятся такие, кто готов вести бесконечную грызню за близость к источнику власти и материальных благ.

- Забудь, - усмехнулась она. - Если завтра утром всё получится, вечером ты будешь выше их всех.

- Да благословят вас небожители, госпожа! - всхлипнула женщина. - До последнего часа буду помнить вашу доброту.

Уже лёжа в постели, Ника внезапно вспомнила странное поведение местных невольников, попрятавшихся, едва из спальни выбрался страдавший с похмелья Итур Септис Даум.

Закутавшаяся в одеяло и плащ Риата охотно просветила хозяйку.

- У радлан издавна повелось, что глава семьи должен просыпаться первым, чтобы принести жертву на алтарь домашних богов. Видно, ваши родственники тоже придерживаются старинных порядков. Только забот у господина Септиса много... Рано встать не всегда получается.

- То есть, прячась от хозяина, рабы делают вид, будто все в доме ещё спят? - усмехнулась девушка, в который раз удивляясь практичности местных жителей. Действительно, если господин, выйдя утром из комнаты, никого не видит, значит, он проснулся первым и может с чистой совестью приносить жертву, как того и требует старинный обычай.

- Может, поэтому госпоже Септисе не понравилось, что у вас всю ночь светильник горел? - еле слышным шёпотом предположила невольница. - Говорят, в давние времена их зажигали только после того, как солнце полностью скрывалось за горизонтом, и гасили перед тем, как лечь в кровать.

"Выходит, мои горячо любимые родственники свято чтут традиции предков, - подумала Ника. - Это плохо. Консерваторы - люди упрямые. Но и у них есть свои слабости. Главное - суметь вовремя их отыскать".

Покидая дом регистора Трениума, второй писец рудника "Щедрый куст" не предполагал, что расставание с госпожой Юлисой окажется настолько тяжёлым. Молодой человек чувствовал, что некая частица его души навсегда останется с этой девушкой. Теперь, сколько бы лет не отмерили Олкаду Ротану Велусу бессмертные боги, скольких бы женщин ему не пришлось встретить на своём пути, каждую из них он неизбежно будет сравнивать с Никой Юлисой Терриной.

Но вместе с этим писец с предельной ясностью понимал, что эта девушка потеряна для него навсегда. И дело не столько в том, что знатные родственники не позволят ей встречаться с каким-то коскидом, скорее всего, она сама не захочет продолжить их знакомство.

Молодой человек машинально потёр лоб, осторожно ощупывая недавно зарубцевавшуюся рану. Более чем красноречивый ответ на все его надежды.

Погружённый в мрачные мысли, он едва не прошёл мимо знакомых ворот в высокой, гладко оштукатуренной стене.

Видимо, за время его отсутствия управитель дома сенатора Юлиса поменял привратника, потому что в ответ на энергичный стук в калитке открылось узкое окошечко, и послышался недовольный хриплый голос:

- Чего надо?

Второй писец рудника "Щедрый куст" знал, его одежда выглядит небогато, и время для визита уже неподходящее, тем не менее, грубость раба разозлила его не на шутку.

- Да как ты смеешь, мерзавец, так разговаривать со свободным гражданином, коскидом славного Касса Юлиса Митрора?!

- Простите, господин, - уже вежливо, даже заискивающе пробормотал невольник, по-прежнему даже не думая открывать. - Но я вас не знаю.

- Олкад Ротан Велус! - заносчиво представился запоздалый гость. - Сын Пруса Ротана Глеба!

Тут же звякнул засов, потом ещё один. Как и все обитатели дома, привратник не мог не знать имени секретаря своего хозяина.

Кряжистый здоровяк с лысой головой, посаженной, казалось, прямо на широченные плечи, прикрытые жилетом из толстой кожи, застыл в более чем почтительном поклоне.

Не удержавшись от соблазна, молодой человек, перед тем как ступить на плотно подогнанные плиты двора, влепил звонкий подзатыльник могучему стражу ворот.

В отличие от регистора Трениума, сенатор Юлис имел в столице не просто большой дом, а целую, пусть и крошечную усадьбу с хозяйственными постройками и садиком.

Из конюшни вышел пожилой невольник в облезлом меховом плаще поверх застиранного, но ещё крепкого, без видимых заплат хитона.

Узнав одного из подручных управителя, Олкад остановился.

- Эй, Шоря!

- Да, господин, - поспешно поклонившись, раб выпрямился, подслеповато щуря узкие, запрятанные среди морщин, глаза.

- Не узнаёшь? - усмехнулся молодой человек, величаво расправляя плечи и выпячивая грудь.

- Да это же молодой господин Ротан! - всплеснул руками собеседник. - Хвала богам, вы вернулись! Вот уж обрадуется ваш почтенный отец!

- Где он? - перебил его коскид.

- Так у себя, господин Ротан, - махнул Шоря в сторону дома. - Всё работает с зари и до зари.

- А господин сенатор?

- Откуда же глупым рабам знать, что изволит делать их хозяин? - заюлил старый невольник.

- Он дома или нет? - прикрикнул Олкад.

- Нет, нет, господин Ротан, - энергично замотал головой собеседник. - Как с утра отбыл, так и не появлялся.

Кротко вздохнув, он развёл руками.

- Дела.

Тут же потеряв к старику всякий интерес, молодой человек торопливо поднялся по мраморной лестнице, миновал ряд колонн, прикрывавших фасад дома с высокой резной дверью, не обращая внимание на ещё одного привратника, склонившегося в глубоком поклоне, быстро пересёк богато обставленную прихожую и оказался в первом внутреннем дворике с большим квадратным бассейном.

Олкад знал, что его дно выстлано голубой галькой, которая удивительно красиво смотрится при свете дня, привлекая внимание каждого, кто впервые оказывался в доме сенатора Касса Юлиса Митрора.

Но коскида сейчас мало интересовали прелести интерьера. Почти бегом добежав до стола с пустым хозяйским креслом, он свернул в неприметный коридорчик, оканчивавшийся крепкой деревянной дверью.

Поначалу молодой человек хотел просто ворваться в комнату, служившую архивом сенатора и рабочим местом его секретаря, но в последний момент остановился и вежливо постучал, чувствуя, как бешено колотится сердце.

- Кто там ещё? - сварливо отозвался сильно недовольный голос. - Я же сказал, что занят!

Сына подобное поведение отца нисколько не удивило. Его покровитель всегда входил без стука, а на прочих обитателей маленькой усадьбы Прус Ротан Глеб мог ворчать совершенно безнаказанно.

- Я.

Последний раз они виделись больше года назад, когда второй писец рудника "Щедрый куст" приезжал в Радл по поручению господина Атола.

С тех пор секретарь сенатора Юлиса ещё больше постарел, высох и ссутулился от ежедневного корпения над исписанными папирусами. Вот и сейчас перед ним на столе лежало несколько свитков.

За узкими окнами, выходившими во внутренний дворик, уже царил полумрак, но яркое пламя двухрожкового светильника без труда позволило отцу узнать сына.

- Олкад! Хвала богам, ты здесь!

Кряхтя, он поднялся со своего сиденья с подлокотниками, но без спинки, и вскоре уже обнимал дорого гостя.

- Я рад, что ты добрался благополучно, - шмыгая носом и моргая, Прус отстранился и ещё раз оглядел отпрыска с ног до головы.

- Как раз позавчера принёс в жертву Геладе голубя, и небожительница меня услышала!

Внезапно посмотрев за спину молодого человека, он с тревогой спросил:

- А где госпожа Юлиса? Неужели ты оставил её во дворе?

- Она решила остановиться в доме регистора Трениума, - объяснил Олкад. - Я ничего не мог поделать. Всё же он ей родной дядя. Надо бы доложить покровителю...

- Сегодня он приглашён на ужин к купцу Полу Анкию, и вероятно, вернётся очень поздно, - покачал головой секретарь. - И сильно пьяным. Но завтра утром я ему обязательно всё расскажу.

Отец жестом пригласил сына сесть на стоящую у стены лавку, свитки с которой он бесцеремонно свалил на пол.

- На эту девушку у сенатора большие планы, - многозначительно заявил Прус, усаживаясь рядом.

- О чём вы? - живо заинтересовался молодой человек.

- Он хочет выдать её за Постума Авария Денсима!

- За сына отпущенника?! - охнул второй писец рудника "Щедрый куст".

- Подумаешь! - презрительно отмахнулся собеседник. - Зато он главный смотритель имперских дорог, несметно богат и считается близким другом наследника престола. Очень полезный человек.

- Но разве он не женат? - растерянно спросил сын.

- Пульхия год назад скончалась, - сообщил отец.

- Дочь купца Бетула? - на всякий случай уточнил молодой человек, и дождавшись утвердительного кивка, пробормотал. - Да она даже моложе меня!

- Не дали ей боги долгой жизни, - вздохнул Прус. - Поскользнулась в ванной и разбила голову. Аварий тогда всех рабынь, кто ей прислуживал, по кольям рассадил, за то что не доглядели. Горевал очень. Устроил раздачу хлеба и призовые игры. Тогда пять медведей затравили и десять львов. Я же тебе писал!

- Да, да, - подтвердил Олкад, потирая лоб и вспоминая, что первая жена Авария тоже прожила недолго и умерла родами, произведя на свет мёртвого мальчика. Безутешный вдовец тогда тоже сильно горевал, плача и стеная пешком проделал весь путь от дома до кладбища за Магурскими воротами на глазах тысяч горожан.

- Что это?! - встрепенулся отец, заметив свежий шрам. - Ты дрался?

- Нет, - в задумчивости покачал головой сын. - Ночью в гостинице выпил лишнего и ударился о дверь.

- Чего же это я сижу! - вновь всплеснул руками секретарь сенатора Юлиса. - Ты же голодный! Подожди, я сейчас.

Прежде чем молодой человек успел возразить, тот с неподобающей для своего почтенного возраста и солидного положения прыткостью выскочил в коридорчик.

- Тука, Усна, Лера! - во всё горло заорал Прус. - Эй, кто-нибудь!

- Что нужно, господин Ротан? - ответил женский голос.

- Беги на кухню и попроси Кулина прислать вина и что-нибудь закусить, - отдал распоряжение секретарь. - Скажешь, ко мне сын из Этригии приехал.

Развернувшись, он с трогательной улыбкой посмотрел на Олкада.

- Не хочу идти на кухню. Разве там дадут нормально поговорить?

- Да, отец, - охотно кивнул тот и наконец решился задать вопрос, давно обжигавший ему язык. - Но по какой причине покровителю понадобилось выдавать госпожу Юлису за Авария? Вы же сами говорили, что он никогда ничего не делает просто так.

- Я рад, что ты не забываешь моих слов, - улыбнулся польщённый Прус. - Сенатор Юлис - один из мудрейших людей, кого я когда-либо встречал. Но всё же...

Собеседник посуровел.

- Он смертный и тоже иногда совершает ошибки.

Отец пристально взглянул на Олкада. Он не скрывал своего желания когда-нибудь передать место секретаря своему потомку, и поэтому старался держать его в курсе дел их покровителя. Однако, на сей раз счёл нужным особо предупредить:

- Надеюсь, ты понимаешь, что об этом больше никто не должен знать?

- Конечно, отец, - с готовностью кивнул молодой человек. - Разве я женщина, чтобы болтать попусту?

- Год назад, в дни Сухара-всенасущного, сенатор весьма неосторожно высказался в адрес первого принца.

- Как же он так! - вскричал собеседник, всегда считавший господина Юлиса чрезвычайно осмотрительным.

- На первый взгляд, он не сказал ничего предосудительного, - поморщился Прус. - Просто тогда сгорела гостиница у Фриденарских ворот, и наш достойнейший покровитель не очень удачно выразился в разговоре об этом.

Вспомнив неприглядную историю, случившуюся с наследником престола в ранней юности, второй писец рудника "Щедрый куст" многозначительно хмыкнул.

- Да, - подтвердил его невысказанную мысль отец. - Ты всё правильно понял. Наш великой император, да хранят его небожители, стар и болен, поэтому даже такая мелкая ссора с тем, кто займёт его место, может принести неприятности.

- Ещё бы, - буркнул Олкад, всё ещё не представляя: причём тут госпожа Юлиса?

Рассказчик не долго держал его в неведении.

- Аварий замолвил словечко за нашего покровителя. Тот преподнёс наследнику банарского жеребца и теперь вновь получает от первого принца приглашения на ужин.

- Но ты же понимаешь, - секретарь строго посмотрел на отпрыска. - Подобные услуги просто так не оказывают.

- Разумеется, - криво усмехнулся тот, внимательно слушая отца.

- Аварий захотел стать зятем сенатора Юлиса! - выпалил Прус.

- Наглец! - буквально взорвался Олкад, тут же понизив голос по требовательному жесту секретаря. - Да как он посмел?! За такое язык вырвать мало! Какой-то отпущенник...

Второй писец рудника "Щедрый куст" замолчал, не находя слов от возмущения.

- Без наглости Аварий не стал бы одним из богатейших людей Империи, - наставительно сказал собеседник. - А деньги нынче значат не меньше, чем знатное происхождение.

- Но господин Юлис, кажется, обещал Алтею трибуну Эмбуцу? - напомнил Олкад.

- Сенатор так ему и сказал, - кивнул секретарь. - Они долго спорили. В конце-концов Аварий согласился на любую другую невесту из рода Юлисов. Но, увы...

Рассказчик развёл руками.

- Их оказалось не так много... Точнее ещё одна, которая хоть как-то его устраивала.

- Куда катится мир! - не выдержал молодой человек. - Сын отпущенника ставит условия аристократам!!!

- Политика, сын мой, - печально вздохнул отец и продолжил. - Наш покровитель пытался уговорить Овия Юлиса Люца из таналийских Юлисов отдать за главного смотрителя имперских дорог его овдовевшую сестру, но тот даже слушать не захотел. Они едва не подрались!

Усмехнувшись, рассказчик опасливо глянул на плотно прикрытую дверь и перешёл на еле слышный шёпот:

- Овий кричал, что пусть лучше его сестра умрёт в одиночестве, чем станет женой старого лагира!

- Что? - вскинул брови сын. - Так Аварий сам... зад подставляет?

- Давно ходят слухи, - многозначительно кивнул отец. - Будто бы он не только любит мальчиков, но любит, чтобы они его любили. Возможно, будь Аварий достаточно родовит, Овий мог бы и согласиться. А так - сын отпущенника да ещё и лагир...

Он поморщился.

- И теперь наш покровитель хочет отдать за него госпожу Юлису? - голос слушателя предательски дрогнул.

- Ну да! - рассмеялся секретарь. - Хвала богам, твоё письмо пришло очень вовремя. Тогда как раз император опять слёг, и сенатор не знал, как поступить? Кого из женихов выбрать: Авария или Эмбуца? Не спал, почти не ел, приносил жертвы. Выспрашивал астролога, но Боаз вертелся, как скользкий червь, и не говорил ничего определённого. Теперь понимаешь, почему наш покровитель отправил тебе письмо с голубем храма Питра? Он так обрадовался, что первый раз в жизни подарил мне кольцо со своей руки. Но я его приберёг для тебя...

Бодренько вскочив, Прус продолжил, шаря рукой на полке, заваленной свитками и стопками сшитых по углам листов папируса.

- Аварий долго не соглашался взять никому неизвестную девицу и уступил только после того, как господин Юлис пообещал дать за неё приданое, как за свою дочь... Ага, вот оно!

Довольно посмеиваясь, он повернулся, держа в руке золотой перстень с зелёным камнем, но едва взглянул на сына, как лицо его стало озабоченно-тревожным.

И в этот момент в дверь постучали.

- Кто там?! - рявкнул доверенный коскид Касса Юлиса Митрора.

- Это я - Тука! - ответили из коридора. - Господин Кулин прислал пироги с сыром и вино... неразбавленное.

Почти вырвав из рук миловидной рабыни небольшую корзину, старший из Ротанов вытолкал её из комнаты.

- Передай господину Кулину спасибо и иди отсюда. Пошла, пошла!

Постояв с полминуты, он вдруг резко распахнул дверь. Убедившись, что никто не подслушивает, секретарь вновь плотно прикрыл её, и шагнув к сыну, с волнением поинтересовался:

- О бессмертная Диола, неужели она тебе так понравилась?!

- Да, отец, - не стал скрывать очевидное Олкад.

- И ты уже успел с ней покувыркаться? - зло спросил папа, сжав кулаки.

- Что вы?! - вскричал второй писец рудника "Щедрый куст" голосом полным обиды и неприкрытого разочарования. - Я прекрасно знал, кто она такая, а госпожа Юлиса строго блюла честь своего благородного рода.

- Неужели ты поверил, будто эта девица и в самом деле внучка посмертно оправданного сенатора Госпула Юлиса Лура? - вновь обретая хорошее настроение, Прус со смехом поставил корзину на стол.

Странно, но только сейчас молодой человек понял насколько голоден. Переживания, вызванные расставанием с госпожой Юлисой, удивление и растерянность от планов покровителя выдать её замуж наконец-то отступили на задний план, едва нос Олкада учуял запах пирогов.

Бесцеремонно достав один из них и откусив порядочный кусок, он проговорил с набитым ртом:

- Не только я, отец, но и её величество Докэста Тарквина Домнита!

- Что? - секретарь замер с кувшином в одной руке и оловянным кубком в другой. - Откуда императрица знает эту девчонку?

Однако, прежде чем услышать ответ, ему пришлось ждать, пока любимый сын прожуёт и сделает добрый глоток вина.

Слегка утолив голод, молодой человек принялся обстоятельно рассказывать о том, как по дороге их нагнал поезд государыни, как один из всадников охраны, узнав госпожу Юлису, рассказал о ней принцу Вилиту, а тот своей матери, которой почему-то захотелось на неё посмотреть.

- О бессмертные боги, чудеса да и только! - покачал головой ошарашенный Прус, узнав о том, что госпожа Юлиса спешно покинула имение Маврия, не поддавшись на уговоры младшего сына императора. - Не всякая девица откажется от подобного предложения...

- Госпожа Ника Юлиса Террина - истинная аристократка! - с непоколебимой уверенностью заявил Олкад, ломая пополам круглый пирог и отдавая половину собеседнику. - Какая-нибудь обманщица-простолюдинка не упустила бы возможность закрутить интрижку с членом императорский семьи.

- Да, ты прав, девушка поступила необычно, - подумав, с неохотой согласился секретарь, но не желая уступать отпрыску, предположил. - Возможно, она просто очень хитрая и нацелилась на нечто большее, чем пара золотых побрякушек от Вилита, вот и не захотела размениваться по мелочам?

- Ха! - победно усмехнулся сын. Ему очень редко доводилось чувствовать себя умнее родителя, и теперь он буквально упивался этим ощущением. - Она цитирует философов древности, но порой не знает вещей, известных любому мальчишке! Наверное, когда отец рассказывал ей о жизни в Империи, то просто не обращал внимания на подобные мелочи, считая их само-собой разумеющимися. И как могла ловкая мошенница оказаться у священной горы в первую ночь дриниар? Её же хотели на кол посадить! Только благодаря моему ораторскому искусству и блестящему знанию законов, госпожа Юлиса отделалась двухмесячным заточением в храме Рибилы.

Усмехнувшись, Прус разлил вино.

- Хвала богам за то, что помогли тебе выполнить поручение нашего достойного покровителя!

Плеснув несколько капель на пол, он сделал глоток, одобрительно причмокнул губами, оценивая вкус и спросил:

- Ты видел, как её приняли в доме регистора Трениума?

- Его мать сразу же признала в ней свою внучку, - ответил молодой человек. - Обнимала, плакала и всё такое. Нет, отец, она настоящая внучка сенатора Госпула Юлиса Лура, хотя в это и непросто поверить.

Повертев в руках опустевший бокал, старый коскид растерянно пожал плечами.

- Если всё, так как ты говоришь, то госпоже Юлисе не иначе благоволит кто-то из небожителей. Он не только помог девушке выжить среди дикарей и вернуться в Радл, но и нашёл для неё завидного жениха.

Упоминанием о предстоящем замужестве любимой девушки отец вновь вернул сына к печальной действительности. Посмотрев на него с жалостью, секретарь тихо проговорил:

- Лучше забудь о ней. Аварий крепко держит всё, что попадёт к нему в руки. Человек он влиятельный и очень жестокий. Не тебе с ним тягаться.

- Понимаю, отец, - опустил глаза Олкад. - Но ты же знаешь, что с мужчинами делает Диола, и как тяжело устоять перед силой богини любви?

- О да! - печально улыбнулся собеседник. - Когда-то она заставляла бурлить и мою кровь, да так, что едва не лопались вены!

Он ещё раз разлил вино и вдруг предложил:

- Если твои чувства действительно так глубоки, то наберись терпения... Подожди немного. Месяца три, а лучше полгода, и вновь напомни госпоже Юлисе о своей любви.

- Что вы имеете ввиду? - насторожился молодой человек.

- Аварий всё же больше предпочитает юношей, - усмехаясь, пояснил Прус. - И жена ему быстро надоест. А вот ей будет тоскливо и одиноко без настоящего мужчины. Ты же знаешь женскую природу?

От этих слов в душе сына вновь затеплился огонёк надежды. Всё-таки приобретённая с годами мудрость много значит, и отец не зря столько лет служит своему покровителю на почётной, хотя и хлопотной должности секретаря.

Это в Этригии и по дороге в Радл госпожа Юлиса не отвечала на его чувства, потому что торопилась к родственникам и просто не могла думать ни о чём другом. А после того, как поживёт с мужчиной, которому она совершенно безразлична, и как человек, и как женщина, неизбежно вспомнит о том, кто её желал и боготворил.

- Да и ты за это время окончательно разберёшься: так ли она тебе нужна? - продолжал наставлять собеседник. - Быть любовником жены Авария - дело опасное, но если ты считаешь, что она того стоит...

- Стоит, отец! - с жаром вскричал Олкад. - Клянусь Питром, ты даже не представляешь, какая это необыкновенная девушка!

Они успели употребить ещё один кувшин вина и большой кусок ароматного кабаньего окорока, когда наконец-то явился Касс Юлис Митрор.

Он оказался ещё достаточно трезв, чтобы выслушать доклад своего коскида о благополучном прибытии госпожи Ники Юлисы Террины в дом регистора Трениума, но уже слишком уставшим для подробностей.

Поскольку столь значительному политику услуги секретаря могли понадобиться в любое время суток, Прус Ротан Глеб, в отличие от других коскидов, проживал здесь же в доме - под самой крышей из коричнево-синей черепицы.

Пока сын отсутствовал, умер старый раб отца, и теперь ему прислуживала довольно симпатичная рабыня средних лет.

Разглядев в тусклом свете масляного фонаря её миловидное личико, второй писец рудника "Щедрый куст" пьяненько захихикал.

- Вы разбогатели, отец? Или это тоже подарок сенатора?

- Нет! - отмахнулся Прус, плюхаясь на кровать. - Фания хромает, и у неё нет передних зубов. Я купил её на распродаже имущества... одного должника. У меня всё равно далеко ходить не надо... Можешь попользоваться, если есть желание. А я хочу только спать...

Раздев и уложив уже храпевшего хозяина, невольница, достав из сундука тюфяк, стала застилать постель его сыну.

Похмелье и важные дела помешали Кассу Юлису Митрору толком поговорить со своими коскидами. Но перед тем, как срочно отбыть на заседание Сената, он приказал Олкаду Ротану Велусу непременно дождаться его возвращения.

Справедливо рассудив, что покровитель вряд ли скоро освободится, молодой человек направился в бани Глоритарква, где наслаждался забытым комфортом, но увы, только до полудня.

Хотя мог бы побыть и подольше, поскольку сенатор снизошёл до разговора с ним лишь поздно вечером. Уже лёжа в постели он предложил второму писцу рудника "Щедрый куст" сесть на табурет, и прихлёбывая горячее вино с мёдом, внимательно выслушал рассказ о путешествии госпожи Юлисы и её сопровождающих из Этригии в Радл.

Несмотря на покрасневшее лицо и осоловелый вид, покровитель сильно пьяным не выглядел и разговаривал вполне здраво. Он подробно расспросил об обстоятельствах знакомства госпожи Юлисы с принцем Вилитом и императрицей. Так же, как и его секретаря, самого сенатора удивило то, что девушка отказалась задержаться в поместье Маврия.

Внимательно выслушав коскида, собеседник неожиданно поинтересовался:

- А что вы сами о ней думаете, господин Ротан?

Опустив глаза, чтобы ненароком не выдать своих чувств, молодой человек выпалил:

- У неё душа и характер Юлисов!

Покровитель рассмеялся, явно довольный подобным ответом, и шутливо погрозил пальцем.

- Надеюсь, вы не позволили себе ничего лишнего, господин Ротан?

- Я всегда помню, кому обязан всем, что имею, господин Юлис! - прочувственно проговорил Олкад. - И никогда не забывал о своём долге.

Фраза прозвучала несколько двусмысленно, однако сенатору, видимо, понравилась.

Одобрительно хрюкнув, он вдруг подозрительно прищурился.

- А сама она с вами или коскидом господина Септиса не кокетничала? Ничего такого...

Покровитель сделал неопределённый жест волосатой рукой.

- Не предлагала? Возможно, были какие-то намёки, игривые разговоры или нескромное поведение?

- Госпожа Юлиса вела себя в высшей степени достойно, как и подобает девушке столь древнего и прославленного рода! - твёрдо, как на экзамене, отчеканил второй писец рудника "Щедрый куст".

- Я недавно сам с ней разговаривал, - протянув опустевшую чашу рабу, Касс Юлис Митрор вытер платком вспотевшую лысину с большим красным пятном. - Мне она тоже показалась совсем неглупой для женщины.

Откинувшись на подушки, хозяин дома широко зевнул.

- Вы достойно выполнили моё поручение, господин Ротан. Завтра зайдите к управителю и получите тысячу риалов.

- Благодарю, господин Юлис, - вскочив на ноги, поклонился молодой человек, рассчитывавший на награду побольше.

- И пятьсот риалов на дорогу, - неожиданно продолжил покровитель, недвусмысленно давая понять коскиду, что задерживаться в столице не стоит.

- Да благословят вас боги за щедрость, господин Юлис! - вскричал Олкад и затараторил, опасаясь, как бы собеседник не заснул окончательно. - Позвольте пару дней побыть с отцом, господин Юлис? Мы так давно не виделись.

Лицо сенатора с уже закрытыми глазами скривилось так, словно он ненароком глотнул уксус вместо вина.

- Хорошо, но только два дня.

- Спасибо, господин Юлис! - кланяясь, молодой человек стал торопливо пятиться к двери. - Ваша щедрость и доброта безмерны.

Ещё днём он подумал, что неплохо бы попрощаться с госпожой Юлисой, а ещё лучше как-нибудь закрепиться в её памяти не просто адвокатом или надоедливым попутчиком.

Что бы ни произошло с ними в Этригии, это уже прошлое, а впереди у Ники Юлисы свадьба. Но хорошо ли она знает своего жениха? Понятно, что ни регистор Трениума, ни сенатор Юлис не станут рассказывать невесте о некоторых его специфических пристрастиях. А если именно ему, Олкаду Ротану Велусу, раскрыть ей глаза?

Скорее всего, девушка сначала просто не поверит, посчитав слова незадачливого поклонника клеветой, вызванной банальной ревностью. Но со временем она неизбежно убедится в правоте того, кто её любил и продолжает любить всем сердцем. И когда Олкад вернётся в столицу, у госпожи Юлисы появится лишний довод в пользу того, чтобы согласиться с ним встретиться.

На первый взгляд, план казался великолепным. Однако, молодой человек, как ни пытался, не мог придумать способ рассказать ей всю правду об Аварии.

Нельзя же просто так заявиться в дом регистора Трениума и попросить позвать его племянницу? Даже если небожители сотворят чудо, и кто-нибудь из Септисов позволит ему встретиться с госпожой Юлисой, хотя бы для того, чтобы попрощаться, их ни за что не оставят наедине. А как будешь разговаривать на столь щекотливые темы при посторонних?

Отец размеренно храпел на кровати, а сын думал, таращась невидящими глазами на еле различимую в темноте обрешётку крыши. Рядом грела бок рабыня, но занятый собственными мыслями Олкад не замечал её присутствия.

Затея всё больше казалась ему безнадёжной. Наученный горьким опытом, от идеи написать письмо и передать его через кого-нибудь из рабов он отказался сразу. Вряд ли регистор Трениума опустится до наказания чужого коскида. Он просто передаст его послание сенатору. А уж на что способен его покровитель, писец знал как ни кто другой.

Понемногу приходя в отчаяние, молодой человек невольно начал восстанавливать в памяти все события, так или иначе связанные с госпожой Никой Юлисой Терриной, и неожиданно вспомнил о её рабыне.

Кажется, та меретта по-настоящему предана своей хозяйке. Данное явление, хотя и редко, но всё же встречается среди этих человеческих отбросов. Что если попробовать предупредить госпожу через неё?

Коскид помнил, что и в Этригии, и останавливаясь в гостиницах по пути в Радл, госпожа Юлиса часто посылала свою рабыню в город одну с разного рода поручениями. Вряд ли она поменяет свои привычки в столице. Ему надо только подождать где-нибудь поблизости от дома Септисов, и перехватив невольницу, рассказать ей всю правду о женихе хозяйки.

Но прекрасно зная, как боги любят смеяться над планами людей, второй писец рудника "Щедрый куст" с грустью предположил, что именно завтра и послезавтра госпожа Юлиса никуда её не пошлёт.

Вспомнив крепко сбитую фигуру служанки, которую, кажется, зовут Риата, её смазливое личико, Олкад подумал, что пожалуй нашлось бы немало мужчин, готовых между делом попробовать такую женщину. В Радле многие рабы занимаются проституцией, а кое-кто делает это даже тайком от хозяев.

Поэтому, если попробовать вызвать через рабов регистора Трениума не госпожу Юлису, а Риату, это вызовет меньше вопросов. А если, не приведи небожители, об этом узнает покровитель, можно признаться в порочной страсти к чужой рабыне. Сенатор, скорее всего, просто посмеётся, в крайнем случае, заставит заплатить штраф в пользу законного владельца имущества, но точно строго не накажет.

Ещё раз всё взвесив, молодой человек решил, что завтра до полудня он сторожит Риату у дома Септисов, а если она так и не выйдет, вечером попробует договориться о встрече с ней через кого-нибудь из рабов.

Чрезвычайно довольный тем, что сумел отыскать приемлемый выход из столь сложной ситуации, он сладко потянулся. Настроение резко улучшилось. Даже мелькнула мысль: а не разбудить ли сопевшую рядом Фанию? Но передумав, коскид повернулся к ней спиной и закрыл глаза.

Наверное, когда госпожа Юлиса плыла на корабле по бурному океану, а потом тряслась по извилистым дорогам в компании бродячих артистов, то не могла себе даже представить, что родственники, к которым она так стремилась, подыщут ей жениха настолько не подходящего ни по происхождению, ни по уму.

Уже засыпая, Олкад Ротан Велус печально улыбнулся. Как часто бедняки, переезжая в Радл к разбогатевшим родственникам в надежде получше устроиться в жизни, даже не представляют, какие в столице таятся сюрпризы для наивных провинциалов.

Глава III

Кому что на роду написано.

Изменяется так странно

И внезапно жизнь людская!

Награда за порядочность

Лопе де Вега.

Утром, укладывая ей волосы, рабыня предложила воспользоваться новыми шпильками, но хозяйка отказалась.

- Не хочу, чтобы кто-то подумал, будто мне понравились его подарки.

- Хорошо, госпожа, - с привычной покладистостью согласилась Риата. - Значит, как всегда, косы?

- Да, - кивнула Ника, буркнув. - Всё равно под накидкой не видать.

И подумала, что даже из такой дурацкой моды можно извлечь пользу. По крайней мере, на улице никто не станет обращать внимание на её причёску.

Перед тем, как отправиться выслушивать обязательные утренние славословия коскидов, дядя ещё раз предупредил, чтобы она никуда не отлучалась.

Заметив скучающую в ожидании племянницу, тётя вдруг вспомнила о своём обещании обучить её премудростям, необходимым каждой радланской девушке. И начать решила с ткачества.

Работа на ткацком станке считалась занятием не только сугубо практическим, но ещё и сакральным, даже религиозным.

Для начала Нике прочли короткую лекцию о том, как следует правильно выбирать пряжу.

- Вот эти пойдут на основу, - терпеливо объясняла Пласда Септиса Даума. - Посмотри, какие ровные и прочные?

В доказательство своих слов наставница подёргала шерстяную нить, знаком предложив ученице проделать то же самое. У той мелькнула хулиганская мысль рвануть как следует, дабы наглядно продемонстрировать своё отношение к этому занятию, но подумав, девушка сочла за благо воздержаться.

- Теперь, - благожелательно кивнув, продолжила тётушка. - Основу необходимо закрепить на рамы. Но для этого нитки следует порезать на одинаковые куски и намотать их на грузики, чтобы они всё время оставались натянутыми.

Супруга регистора Трениума продемонстрировала небольшую корзину с маленькими камешками, чем-то напоминавшими крошечные гантельки.

- Какой длины должны быть нитки, госпожа Септиса? - поинтересовалась Ника, рассудившая, что если занятий не избежать, стоит, по крайней мере, извлечь из них хоть какую-то пользу.

- Смотря для чего предстоит использовать полотно, - степенно отвечала наставница. - Если для накидки или туники - то покороче, если для платья - то длиннее. Хорошая хозяйка должна знать, кому в доме нужная новая одежда. Но вам для начала лучше соткать небольшой кусок.

- Понимаю, госпожа Септиса, - кивнула слушательница.

- Тогда приступайте, госпожа Ника, - тётушка, отыскав в висевшей на поясе связке ключей нужный, открыла стоявший у стены узкий сундук, наполненный туго скрученными клубками ниток. - Для начала отберите здесь те, что пойдут на основу, а я потом посмотрю.

От пряжи попахивало овчиной. Будущая ткачиха уже знала, что не только подаренное ей платье, но и вся одежда обитателей дома регистора Трениума, от рабов до хозяев, сшита именно из шерстяной ткани. Видимо, это тоже считалось своего рода признаком консерватизма и приверженности традициям. Со слов Наставника девушка знала, что лён радлане стали культивировать только лет двести тому назад, а до этого единственным источником ниток являлась овечья шерсть.

Перебрав содержимое сундучка, племянница продемонстрировала тёте четыре солидных клубочка. Внимательно их осмотрев, та одобрительно кивнула.

- Намотаете нитки на грузики, найдёте меня, я покажу, что делать дальше.

- Ножницы у вас есть, госпожа Септиса? - поинтересовалась ученица.

- Посмотрите в сундучке, - посоветовала преподавательница, выходя из комнаты.

Беззвучно выругавшись ей вслед, Ника взяла первый клубок. После недолгого размышления она решила слегка упростить нудный процесс. Перевернув отыскавшуюся в комнате лавку, девушка измерила расстояние между ножками и стала натягивать нитки по диагонали. Когда моток закончился, осталось только перерезать пучок и получить сразу множество кусков.

Учитывая то, как хозяйка дома чтит традиции предков, гостья подозревала, что подобная модернизация может ей не понравиться. Поэтому, когда за спиной внезапно раздался громкий шёпот, Ника едва не вздрогнула от неожиданности.

- Госпожа! - повторила Риата, заглядывая в комнату.

Чисто умытая, одетая в свой лучший хитон, невольница стояла в дверях, воровато оглядываясь по сторонам.

- Давайте я сделаю? Я быстро.

- Не надо, - подумав, отказалась хозяйка. - Вдруг госпожа Септиса увидит - нехорошо получится. Лучше сходи узнай, высохли мои вещи или нет?

- Как прикажете, госпожа, - с нескрываемым сожалением вздохнула рабыня.

"Всё равно делать нечего", - подумала девушка, наматывая нить на грузик.

Со стороны семейной половины дома послышались приближавшиеся шаркающие шаги.

"Бабуля", - догадалась Ника, торопливо возвращая лавку на ножки.

- Хвала богам, наконец-то я вижу свою внучку занятой по-настоящему полезным и достойным делом! - вскричала матушка регистора Трениума, входя в комнату.

- Госпожа Септиса дала задание подготовить нитки основы, - объяснила девушка, откладывая в сторону грузик. - Слава Ноне и Фиоле, теперь есть кому меня учить.

- И это правильно! - с нажимом сказала старушка, с помощью рабыни усаживаясь в кресло без спинки. - Каждая женщина обязана уметь ткать. Так заведено от предков, а они плохому не научат. На почтении к старшим не только семья, но и весь мир держится. Раньше девушку, которая на станке работать не умела, замуж не брали. Ты вот с государыней встречалась, а не знаешь, что в молодости сам император Констант носил туники, сшитые из ткани, изготовленной его царственной супругой.

- Мне об этом никто не рассказывал, - честно призналась Ника, испытывая сильное сомнение в правдивости слов бабули. Она просто не могла себе представить вальяжную Докэсту Тарквину Домниту за ткацким станком.

- Ну так слушай, - наставительно проговорила собеседница. - Господин Аварий, конечно, не император, однако, тоже чтит наши обычаи. Нет, не бойся, он не заставит тебя ткать день и ночь, но если узнает, что ты даже этого не умеешь, сильно расстроится.

Она многозначительно замолчала, явно ожидая расспросов. Но так как прямого вопроса не прозвучало, девушка безучастно продолжала наматывать очередную нить.

Поскольку реакции не последовало, бабушка заговорила вновь:

- С женихом тебе повезло. И не хмурься. Лучше меня послушай, я жизнь прожила и понимаю в ней больше тебя. Не велика беда, что он не такого знатного рода, как ты. Зато богат, и детей ещё нет. Вот родишь ему наследника, так он на руках тебя носить будет и пылинки сдувать. Шесть лет назад он купил большой дом неподалёку от Доминиума. Говорят, заплатил три миллиона империалов только затем, чтобы его сломать и построить новый. Настоящий дворец! Мне-то самой в нём бывать не приходилось...

С сожалением вздохнув, матушка регистора Трениума причмокнула ярко накрашенными губами.

- Но я слышала, будто внутри роскошь необыкновенная! Повсюду либрийский мрамор, цирасский гранит, дерево редкостное, чуть ли не из самого Келлуана! Банарские ковры, шкуры диковинных зверей. А уж статуй всяких - вообще без счёта!

Покачав головой, старушка даже зажмурилась от переполнявшего её восторга.

"И чего она так разоряется? - фыркнула про себя Ника. - Можно подумать, Аварий ей денег дал? Или это сынок попросил мамочку промыть мне мозги?"

- Кроме дворца в Радле у господина Авария есть ещё вилла в Нессейской долине и на берегу моря возле Тарунда. В святилище этого города хранится сандалия с ноги Диолы. Когда будете там, обязательно попроси его посетить храм и прикоснуться к святыне. Твой жених известен своей щедростью, и жрецы ему не откажут.

Видимо, от чересчур продолжительной речи у бабушки пересохло во рту, потому что она послала Дедеру за разбавленным вином. А внучка всё так же молча продолжала наматывать нитки.

Осушив приличного размера бокал, матушка регистора Трениума внезапно сменила тему:

- Ты видела когда-нибудь гонки колесниц, запряжённых четвёркой лошадей?

- Не довелось, госпожа Септиса, - покачала головой девушка. - В Канакерне, где мне пришлось провести месяц, их не проводят, а в имперских городах я бывала только проездом.

- О! - старушка мечтательно закатила глаза. - Тебе надо обязательно посмотреть! Кони мчатся галопом, разбрасывая песок из-под копыт! Сверкают начищенной медью колесницы и сбруя... Как там у Ликуна Нерка?

Ось золотая горит, а сама колесница сверкает

И, драгоценная, блещет, подобна сиянию Нолипа!

Продекламировала она дребезжащим голосом, и всхлипнув, высморкалась в заботливо поданный рабыней платок.

- А дальше забыла... Раньше могла часами читать стихи и ни разу не сбиться.

Глянув на не проявившую никакого интереса к её словам внучку, бабуля нахмурилась.

- Между прочим, у господина Авария большая конюшня. Он на каждую гонку колесницу выставляет, а то и две!

Уловив в голосе рассказчицы нарастающее раздражение, Ника решила перестать её игнорировать и поддержала разговор:

- Часто его лошади выигрывают, госпожа Септиса?

- Случается, - слегка подобрев, важно кивнула та. - И тогда народ славит не только удачливого возницу, но и хозяина колесницы. Сама увидишь, как толпа приветствует господина Авария, стоит ему только появиться на трибуне ипподрома. А после того, как ты станешь его женой, горожане станут обожать господина Авария ещё сильнее! Простолюдины всегда с почтением относятся к родовитой аристократии.

"Может, бабуля просто догадалась, что женишок мне не понравился? - автоматически кивая, думала девушка. - Вот и старается утешить, исходя из своих понятий "женского счастья"? Так, богатство и слава уже были... Что там ещё?"

- Господин Постум Аварий Денсим по должности своей с самим императором дела имеет, - многозначительно проговорила матушка регистора Трениума. - Его на каждый праздник в Доминиум зовут. После свадьбы и тебя вместе с ним приглашать станут. Будешь видеться с государыней не как внучка давно умершего сенатора Юлиса, а как жена одного из самых значительных людей Империи.

"Теперь на тщеславие давит", - наклонив голову так, чтобы собеседница не видела её глаз, усмехнулась Ника.

Бабуля говорила с таким искренним восторгом и убеждённостью, что внучка почувствовала, как в душе начинает расти раздражение: "А вдруг она на самом деле так думает? Тогда всё гораздо хуже".

- Так уж заведено богами, что мужчины всё время чем-то заняты, - вздохнула Септиса. - То у них политика, то война, то денег не хватает...

Внезапно она засмеялась дробным старческим смехом.

- Нет, про твоего Авария такого не скажешь. Его богатства на пять жизней хватит...

- Но и он дома редко бывает, - резко посерьёзнела она. - Приумножает и сохраняет состояние. А значит, в его дворце ты сможешь устроить всё по собственному желанию. Родители Авария давно померли, и никто тебе мешать не будет.

"Вот батман! - мысленно взвыла внучка, испытывая жгучее желание послать говорливую старушку подальше и обязательно пешком. - Да заткнётся она или нет?!"

Опасаясь ненароком выдать своё отношение к лекции и лектору, девушка старалась двигаться плавно, не торопясь, по возможности пропуская слова собеседницы мимо ушей. Увы, на этот раз получалось плохо, и панегирики в адрес Постума Авария Денсима упрямо просачивались в сознание. Поэтому неудивительно, что требовательный стук в калитку прозвучал, как долгожданный звонок с опостылевшего урока, на котором её могли в любой момент вызвать к доске и влепить заслуженную пару.

- Здравствуйте, госпожа Септиса, - заглянувший в комнату Минуц низко поклонился матери своего покровителя. - Господин Итур Септис Даум прислал меня за госпожой Юлисой и её рабыней.

Чтобы удержать рвущийся из груди вздох облегчения, Нике даже пришлось прикусить губы.

- Простите, госпожа Септиса, - сказала она, резво поднимаясь на ноги. - Но мне надо идти. Нельзя заставлять ждать такого занятого человека, как ваш сын.

Сурово поджав губы, бабуся неохотно кивнула и жестом подозвала статуей застывшую у стены Дедеру.

А внучка торопливо проследовала в свою комнату, где Риата аккуратно раскладывала высохшее бельё. Увидев хозяйку, она нервно сглотнула.

- Господин Септис прислал коскида, - проговорила Ника, усаживаясь перед зеркалом. - Сейчас пойдём. Найди мне новые сандалии и возьми себе мою старую накидку. Неприлично свободной женщине расхаживать по городу с непокрытой головой.

Пока невольница рылась в вещах, девушка подкрасила губы, убрала выбившийся из причёски локон и надела нефритовое ожерелье.

- Эту, госпожа? - с непривычной робостью поинтересовалась рабыня, демонстрируя покрывало, которое хозяйка носила в храме Рибилы.

- Бери эту, - легко согласилась Ника, придирчиво оглядывая верную спутницу с ног до головы. - Поправь волосы, у тебя пучок на бок съехал. Посмотрись в зеркало. Да не стоя!

Девушка поморщилась.

- Сядь, причешись, а я пока переобуюсь.

В комнату вошла хозяйка дома.

- Куда-то уходите, госпожа Ника?

- Да, - кивнула та, торопливо сбрасывая сандалии. - Ваш супруг прислал за нами господина Минуца.

И подумав, сочла нужным доложить:

- Мне ещё на два камешка нитки намотать осталось.

- Вернётесь - продолжите, - благожелательно кивнув, жена регистора Трениума посмотрела на Риату. - Госпожа решила дать тебе свободу. Не разочаруй её. Оставайся такой же верной, прилежной и старательной. Помни, боги жестоко наказывают за неблагодарность.

- Я готова жизнь отдать за свою госпожу! - пылко вскричала невольница с такой искренностью, что даже хозяйке на секунду захотелось ей поверить.

Рабыня рухнула на колени, но, к счастью, не бросилась, как обычно, целовать руки девушке, а просто помогла ей обуть подаренные сандалии.

Величественно кивнув, Пласда Септиса Денса отступила, выпуская их из комнаты.

Миновав второй внутренний дворик, госпожа с невольницей вошли в первый, где, разглядывая своё отражение в бассейне, их поджидал коскид хозяина дома.

- Хвала богам, госпожа Юлиса, - изящно поклонился мужчина. - Вы, как всегда, не заставляете себя ждать.

- Время бежит так быстро, а сделать надо так много.

- О! - вскинул брови собеседник, дожидаясь, пока привратник отодвинет засов. - Кто же из философов высказал эту мудрую мысль?

- Мой отец, - сухо ответила Ника.

Усвоив урок бабули, она решила впредь избегать шутливого тона в общении с дядюшкиными коскидами. Уловив изменение в её настроении, Минуц тоже замолчал, торопливо шлёпая подошвами сандалий по замощённому булыжником тротуару.

Метров через сто девушка внезапно почувствовала неясное беспокойство, причину которого не могла найти до тех пор, пока не обратила внимание на доносившиеся сзади вздохи и глухое, неясное бормотание. Тогда она подумала, что ей просто передалось волнение шагавшей за спиной рабыни.

Когда невольница два раза в течении нескольких минут поскользнулась, хозяйка не выдержала. Попросив коскида остановиться, Ника приблизилась к Риате и тихо прошипела:

- Да, что с тобой такое?!

- Ой, не знаю, госпожа, - невольница испуганно втянула голову в плечи. Лицо её побледнело, в глазах застыл испуг, губы кривились в беспомощной улыбке.

- Хочешь вернуться? - рыкнула девушка, оглядываясь по сторонам.

Позади, метрах в тридцати от них торопливо удалялся какой-то мужчина, показавшийся ей смутно знакомым. К сожалению, он слишком быстро завернул за угол, и рассмотреть как следует его не получилось. Решив, что на данный момент есть проблема посерьёзнее подозрительного прохожего, хозяйка вновь обратилась к невольнице.

- Господин Септис, конечно, поругается немного. Но я это как-нибудь переживу. Зато ты так и останешься тем, кем была. Ну так мы идём за твоей свободой или нет? Отвечай, и клянусь Анаид, я сделаю так, как ты захочешь!

Облизав пересохшие губы, собеседница энергично закивала.

- Пойдёмте, госпожа. Простите, госпожа. Я больше не буду...

- Привыкай отвечать за свои слова, - наставительно проворчала Ника. - Прежде всего перед самой собой.

- Да, госпожа, - пробормотала Риата. - Я постараюсь.

Девушка понимала, что в душе спутницы бушует нешуточная буря. Рождённая в неволе матерью-рабыней, она не представляла себе другой жизни и казалась, если не очень довольной, то вполне смирившейся со своим положением у самого дна местного социума. Поэтому, даже становясь отпущенницей, человеком всё ещё зависимым от прежней госпожи, Риата, тем не менее, приобретала новый, гораздо более высокий общественный статус не только для окружающих, но прежде всего в своих собственных глазах. Очевидно, эти обстоятельства и заставляли женщину нервничать.

Судя по молчанию и шмыганью носом, той, кажется, удалось взять себя в руки. Вот только зудящее чувство беспокойства у её хозяйки упрямо отказывалось проходить. Теперь Нике стало казаться, что за ними следят, и она буквально кожей ощущала неотвязный, пристальный взгляд.

Увы, Минуц уже вывел их на заполненную народом улицу, и теперь, сколько бы девушка не оглядывалась, так и не смогла различить преследователя среди спешащих по своим делам горожан. Вновь вспомнился стремительно скрывшийся в переулке мужчина. Скорее всего, он и сейчас за ними идёт. Но для чего? По чьему приказу? Сразу стало тревожно.

Внезапно девушка поняла, как не хватает ей закреплённого за спиной кинжала. Она и не подозревала, насколько успокаивающе действовало на неё наличие оружия, которое можно быстро пустить в ход. Надо бы выпросить клинок у дяди, как память об отце.

Тянувшиеся по сторонам ряды многоэтажных домов резко оборвались обширным открытым пространством. Они вышли на форум городского района или по местному "региста". По середине площади возвышался длинный портик, между колоннами которого разместили свои лёгкие прилавки местные торговцы.

В дальнем конце, на невысокой платформе стоял храм, судя по фронтону, посвящённый Наклуву, богу - покровителю кузнецов и оружейников. Глянув на святилище, Ника вдруг вспомнила о металлическом прутке, судя по всему, из нержавеющей стали, составлявшим когда-то часть инвалидного кресла Виктории Седовой. Почти год она таскает его в корзине. Может, пора употребить этот металл на что-нибудь полезное? Например, на ещё один кинжал, о котором совершенно необязательно знать ни регистору Трениума, ни его супруге. В вещах девушки до сих пор хранился подарок кузнеца из варварского племени синзогов, что живут в горах за Канакерном. Тот горец взял в жёны служанку Ники, женщину из племени гантов, и по обычаю своего народа преподнёс подарок её близким. Вот только этот клинок оказался слишком тяжёл, и достаточно ловко обращаться с ним у девушки не получалось.

Пока она строила планы и предавалась воспоминаниям, дядюшкин коскид провёл их по аллее из двух рядов гранитных постаментов, на которых красовались мраморные бюсты людей, видимо, известных в регисте Трениум, и свернул к высокому двухэтажному зданию, в котором Ника безошибочно угадала базилику - сосредоточие местной власти.

Расхаживавший взад вперёд по ступени мраморной лестницы мужчина в коротком плаще, заметив Минуца, помахал ему рукой и торопливо скрылся в гостеприимно распахнутых дверях.

Обернувшись, провожатый счёл нужным пояснить:

- Господин Морон пошёл предупредить господина Септиса о вашем приходе, госпожа Юлиса.

- Он тоже его коскид? - поинтересовалась Ника, поправляя накидку.

- Точно так, - подтвердил собеседник.

Девушка с любопытством посмотрела на фронтон, украшенный сложным лепным узором из дубовых листьев. Наличие двух рядов окон по фасаду служило дополнительным подтверждением того, что перед ней не храм, а общественное здание.

Внутри оказался просторный зал с несколькими рядами массивных деревянных скамеек, на которых то тут, то там группками сидели мужчины и тихо переговаривались.

Ника догадалась, что именно здесь проходят судебные заседания в непогоду.

По правой стене шла лестница на галерею, опоясывавшую помещение по периметру. А слева выстроилась очередь, человек в двадцать, терпеливо дожидавшихся возможности подойти к глубокой нише, отделённой от зала похожим на барную стойку барьером.

В помещении стоял приглушённый шум, и, кроме Риаты с хозяйкой, не было ни одной женщины. Неудивительно, что на них откровенно пялились, от чего девушка испытывала нешуточный дискомфорт. Хорошо хоть, ждать долго не пришлось. Уже минут через пять дядя спустился вниз по лестнице в сопровождении двух мужчин, одетых прилично, но небогато.

Поймав взгляд племянницы, Септис велел ей следовать за ним.

От ниши, на самом деле представлявшей собой довольно просторную комнату, отошли два горожанина самого почтенного вида, место которых тут же заняли три коскида. В одном из которых Ника узнала мужчину, сопровождавшего их с бабулей в посещении святилища Сенела.

Разумеется, подобная беспардонность чрезвычайно огорчила тех, кто терпеливо ждал своей очереди. Крайний из них схватил за грудки одного из людей регистора Трениума, явно намереваясь отшвырнуть его подальше от заветной ниши, но тут вмешался господин Септис:

- Не сметь утраивать драку в базилике!

Его начальственный рык мгновенно перекрыл царивший в зале гомон.

- Сейчас моя очередь! - гневно возразил возмущённый посетитель, играя желваками на покрытом щетиной лице. - Я с утра стою! Семь горшков успел бы сделать!

- Хочешь сказать, что очень занят, а я здесь прохлаждаюсь? - насупился регистор Трениума. - Это мой коскид, и мне нужно к квестору Саску. Или хочешь, чтобы я его к себе наверх вызвал? Тогда вы его сегодня точно больше не увидите!

Отпустив побледневшего мужчину, нетерпеливый гончар смутился.

- Подходите, госпожа Юлиса, - подозвал дядя племянницу.

Ника увидела два письменных стола. Один - у самой стойки, второй - в глубине помещения. За передним восседал невзрачный человечек с покрасневшими глазами и плохо выбритым лицом.

При виде начальства квестор попытался угодливо улыбнуться.

- Чем могу услужить, господин Септис?

- Моя племянница, госпожа Ника Юлиса Террина, желает дать свободу своей рабыне, - надменно проговорил тот.

- Купчая у вас с собой, госпожа Юлиса? - к немалому её удивлению поинтересовался квестор.

- Нет, - растерянно покачав головой, девушка беспомощно посмотрела на дядю.

Она даже не представляла, что в Империи на покупку живого товара нужен какой-то документ. Заваливая мозги названной дочери правилами этикета, родословной славных предков и сочинениями каких-то замшелых мудрецов, Наставник совершенно упустил из вида сведения, необходимые Нике в обычной жизни.

- Она прибыла с Западного побережья, - пришёл на выручку регистор Трениума. - А там с торговлей рабами никогда порядка не было.

Квестор задумчиво почесал лысеющую макушку. Ещё недавно ворчавшая очередь затихла. Люди с интересом наблюдали за происходящим.

- Кто-то сможет это подтвердить? - заметно робея, проблеял Саск, слегка втянув голову в плечи и явно разрываясь между служебным долгом и почтением к начальству.

- Я! - гордо заявил Итур Септис Даум.

- Тогда, конечно, господин Септис, - заискивающе улыбнулся квестор, пододвигая одну из лежащих на столе стопок папирусных листов, сшитых на манер толстой амбарной книги. - Сейчас, сейчас.

Быстро отыскав нужную страницу, он потянулся за торчавшим в чернильнице пером.

- С вас двадцать риалов, госпожа Юлиса.

За время своего путешествия Ника уже успела усвоить нехитрую истину, состоящую в том, что в этом мире за всё принято торговаться, поэтому усмехнувшись:

- А почему так дорого? - стала отвязывать от пояса кошелёк.

В очереди кто-то нервно захихикал.

Квестор недовольно зыркнул на дерзкую посетительницу, но вспомнив, кому и кем она приходится, снизошёл до объяснения:

- По закону отпускную грамоту следует писать на лучшей телячьей коже. Отсюда и цена, которую назначает сам регистор.

При этих словах он указал глазами на сурово молчавшего начальника. Мигом прикусив язык, девушка безропотно выложила на стойку двадцать серебряных монет.

- Как будут звать отпущенницу? - деловито поинтересовался Саск, сгребая деньги.

Ника уже знала, по местным традициям имя получавшего свободу раба, как правило, остаётся прежним, если, конечно, оно звучит достаточно благозвучно, а вот то, что на родине попаданки называют "фамилией", присваивают по имени бывшего хозяина. Вот только такое ответственное решение о судьбе невольника принимает исключительно глава семьи, то есть мужчина. Поэтому девушка решила не дивить лишний раз жителей Радла и отчеканила:

- Риата Лация Фида!

- Верная? - на всякий случай уточнил квестор.

Посетительница утвердительно кивнула, а регистор Трениума одобрительно пробормотал:

- Похвально, госпожа Юлиса, что вы не забываете своего отца.

Чиновник обернулся к молодому коллеге, сидевшему за столом в глубине комнаты.

- Слышали, господин Сатрий?

- Да, господин Саск, - отозвался тот, вытаскивая из-под вороха папирусных листков кусочек пергамента размером с почтовую открытку.

- Кто будет свидетелями? - спросил квестор у Ники.

- Они! - ответил вместо племянницы дядя и указал на скромно стоявших за спиной мужчин.

Первым делом чиновник выяснил: являются ли они свободными гражданами и к какой городской общине приписаны? Затем поинтересовался: не давали ли они клятву коскидов кому-нибудь из ближайших родственников госпожи Юлисы? И только получив отрицательный ответ, стал заносить их имена в свой талмуд.

В это время Сатрий, закончив писать, присыпал чернила мелким песочком.

Занеся в книгу все положенные данные, квестор громогласно объявил:

- Риата Лация Фида!

Бывшая рабыня робко приблизилась к стойке.

- Я здесь, господин.

- Сними знак рабства и подай мне.

Захлопав ресницами, женщина с недоумением посмотрела на хозяйку.

- Табличку давай! - досадливо морщась, подсказал регистор Трениума.

- Ой, простите, господа, - поставив на пол корзину, Риата торопливо сняла с шеи шнурок, на котором болталась металлическая пластинка.

Передав её чиновнику, бывшая рабыня получила взамен кусочек пергамента. Прочитав текст, выведенный на нём аккуратным каллиграфическим почерком, она низко поклонилась.

- Да хранят вас все боги, добрая госпожа Юлиса. Пусть небожители не оставят вас своей щедростью и благодатью, господин Септис.

Отступив на шаг, отпущенница Лация, достав из корзины накидку, с каким-то особенным благоговением прикрыла ей свою голову.

Бросив беглый взгляд на табличку, квестор передал её своему помощнику. Присев на корточки, тот достал из-под стола маленькую наковаленку, зубило и молоток. Двумя резкими отработанными ударами Сатрий почти перерубил бронзовую пластинку напополам, после чего, согнув, бросил в стоявший в углу широкогорлый кувшин.

- Вот теперь вы можете считать, что выполнили свою клятву, госпожа Юлиса, - улыбнувшись, регистор Трениума жестом предложил ей отойти от стойки и позволить терпеливо дожидавшимся клиентам наконец-то пообщаться с квестором Саском.

- Благодарю вас, господин Септис, - поклонилась девушка. - Вы даже не представляете, какую тяжесть сняли с моей души.

- Надеюсь, в следующий раз вы хорошенько подумаете, прежде чем, давая обещания, брать в свидетелей небожителей, - наставительно проговорил дядя.

- Можете не сомневаться, - заверила племянница. - Этот урок я усвоила хорошо.

- Тогда отправляйтесь домой, госпожа Ника, - деловито распорядился собеседник. - И передайте госпоже Пласде Септисе, что я обедать не буду. А к ужину пусть приготовят улиток в козьем молоке. У меня будет важный гость.

- Всё передам, господин Септис.

- Господин Минуц! - окликнул покровитель болтавшегося рядом коскида. - Проводите госпожу Юлису.

Покинув базилику, девушка попросила провожатого остановиться и обернулась к шагавшей позади Риате.

- У тебя сегодня особенный день, Лация, - сразу же назвав служанку новым именем, хозяйка специально подчеркнула произошедшие в жизни бывшей рабыни изменения. - И я хочу, чтобы он запомнился тебе не только обретением свободы, но и ещё чем-нибудь хорошим. Сходи развлекись, выпей вина, погуляй по городу, загляни на рынок.

С этими словами она протянула ей изрядно похудевший кошелёк.

- Значит, вы меня отпускаете? - дрогнувшим голосом уточнила женщина, осторожно протягивая руку.

- Иди, - подтвердила Ника. - Только вернись до наступления темноты и... будь осторожна.

- Уж в этом можете не сомневаться, госпожа, - широко улыбнувшись, Риата Лация, сунув деньги в пустую корзину, быстро затерялась среди спешащих и неторопливо прогуливавшихся горожан.

Обернувшись к коскиду, девушка успела заметить его насмешливо-пренебрежительный взгляд.

- Вы хотите что-то сказать, господин Минуц? - с вызовом спросила она, не отводя глаз.

- Вы очень сильно привязаны к своей служанке, госпожа Юлиса, - игриво улыбнулся провожатый.

"Он это на что намекает?" - с недоумением подумала Ника, а когда поняла, и в памяти всплыло здешнее словечко "совлена", то чуть не покраснела... от негодования, вновь остро сожалея о том, что тётка забрала у неё кинжал.

- Эта отпущенница спасла мне жизнь! - чеканя каждое слово, племянница регистора Трениума наступала на невольно попятившегося коскида. - А отец учил меня помнить добро, потому что боги беспощадно карают за неблагодарность. Вы меня поняли, господин Минуц?

- Конечно, конечно, - поспешно закивал изрядно обалдевший собеседник.

- А каждый, кто подумает что-то дурное, просто подгоняет великий и разнообразный мир под свои узкие, низменные чувства! - закончив отповедь, Ника с гордым видом перебросила правый край накидки через левое плечо, и зло зыркнув на притихшего мужчину, быстро пошла прочь. Дорогу до дядиного дома она запомнила достаточно хорошо, чтобы обойтись без провожатых.

Однако, коскид, получивший совершенно чёткий приказ покровителя, поспешил следом.

"Теперь всем разболтает, что у племянницы Септисов нетрадиционная сексуальная ориентация, - пыхтя от возмущения, как перегретый чайник, думала девушка. - Вот батман! Только такой славы мне и не хватает!"

Шагавший позади Минуц благоразумно помалкивал, а она, постепенно успокаиваясь, невольно замедляла шаг: "Ну и что? Как будто здесь этим кого-то удивишь? Тут же полнейшая сексуальная свобода во всех мыслимых и немыслимых проявлениях... Но всё равно неприятно".

Спешно отворив калитку, дюжий привратник сейчас же склонился в глубоком почтительном поклоне.

То, что любимый супруг не явится к обеду, тётушку не удивило, а вот вкусовые пристрастия важного гостя, кажется, явно озаботили. Так что отправив племянницу в комнату ткацкого станка, госпожа Септиса поспешила на кухню, то ли проверить наличие свежих улиток, то ли послать кого-нибудь на рынок за свежим молоком.

Ника ещё минут пятнадцать в одиночестве возилась с грузиками и нитками, а потом её навестила двоюродная сестра. Дав пару дельных советов, Гэая вновь принялась расспрашивать путешественницу о дальних землях, за одно поведав и о своей тяжкой доле.

Без взрослых девочка вела себя гораздо раскованнее, поэтому племянница регистора Трениума узнала много интересного о его семье.

Впечатления первого дня и выводы многоопытной Риаты получили дополнительные подтверждения. В доме Септисов действительно придерживались старинных обычаев радлан.

Гэая жаловалась, что именно из-за строго следования традициям, родители не берут её на гонки колесниц, хотя Фора, дочь тёти Анны Олии, уже не раз там была. А ещё мама запрещает читать свитки со стихами некоторых поэтов, из-за того, что они, видите ли, слишком вульгарные. А девочке так хочется ознакомиться с "Поэмой рассвета" Нектона Битийского.

Её собеседница слишком мало знала о творчестве данного сочинителя, да и на гонках ей бывать тоже не приходилось. Но не желая влезать в чужие семейные дела, она ограничилась настолько же формально правильным, насколько и бессмысленным заявлением о том, что родителей надо слушать, ибо все их действия направлены исключительно на пользу детей.

Видимо, рассчитывавшая на сочувствие, Гэая надулась и сразу ушла, сославшись на какие-то важные дела. Зато почти тут же появилась её мамочка. Мельком глянув на готовые грузики с нитками, она в общем и целом оказалась довольна работой племянницы, пообещав после обеда показать, как надо крепить основу к верхней планке станка.

Вернувшись в свою комнату, Ника сполоснула руки в тазике с водой, и завалившись на кровать, незаметно задремала. Всё-таки ранние подъёмы и бесконечная нервотрёпка последних дней очень сильно её вымотали.

Снилось девушке что-то непонятное, тёмное, клубящееся: то ли густой чёрный дым, то ли грозовая туча, готовая вот-вот обрушиться на беззащитный мир ударами молний и порывами ураганов. Внезапно девушка почувствовала, как падает в это бурлящее нечто. Стало так страшно, что она вскрикнула и проснулась.

Сердце колотилось так, словно намеревалось, подобно киношному "чужому", проломить грудную клетку и вырваться наружу. Несколько раз глубоко вздохнув, Ника, сев на кровати, провела тыльной стороной ладони по лбу, с раздражением ощутив на коже липкие капельки пота. Сквозь затихавший в ушах шум донеслись чьи-то шаги. Кто-то почти бежал, громко шлёпая сандалиями по каменному полу.

Распахнулась дверь, впуская в комнату свежий воздух и яркий дневной свет, от которого девушка сощурилась, прикрывая ладонью глаза.

- Вы здесь, госпожа? - голос Риаты Лации звенел подобно туго натянутой струне.

- Где мне ещё быть? - моргая, проворчала хозяйка. - Почему так мало погуляла? Теперь не знаю, когда смогу отпустить тебя в город.

Оставив дверь полуоткрытой, бывшая рабыня стремительно вошла, и сделав пару шагов, совершенно неожиданно для госпожи плюхнулась задом на табурет.

Её лицо в тени накидки казалось неестественно бледным, огромные, как плошки, глаза смотрели на Нику со смесью боли, жалости и ужаса.

- Что случилось? - не на шутку встревожилась та, бросив взгляд на дверь. Во внутреннем дворике чуть слышно переговаривались невольники, расставлявшие мебель для обеда.

В волнении облизав губы, Риата Лация выпалила:

- Меня, госпожа, на форуме господин Ротан поймал. То есть встретился.

- Олкад? - на всякий случай уточнила собеседница.

- Да, госпожа, - подтвердила служанка. - Сказал, что с самого утра меня поджидает.

- Зачем? - мгновенно насторожилась девушка, понимая теперь, чей взгляд не давал ей покоя по пути в базилику.

- Хотел, чтобы я вам кое-что передала, - понизила голос отпущенница. - Важное.

Она глубоко вздохнула.

- Про вашего жениха.

- Говори! - хозяйка подалась вперёд, отчётливо понимая, что не услышит ничего хорошего.

- По приказу сенатора Юлиса господин Ротан должен вернуться в Этригию. Но перед тем, как покинуть Радл, он просил передать, что по-прежнему любит вас и надеется на ответное чувство.

- Уф! - шумно выдохнула Ника. - Нужна мне его любовь! Постой, а Аварий здесь причём?

- Он лагир! - выпалила бывшая невольница. - Господин Ротан сказал, что вы должны об этом знать.

Понимая значение этого слова, хозяйка пренебрежительно фыркнула:

- И из-за этого ты так всполошилась? Да у вас тут через одного такие!

- Нет, госпожа, - мягко, но решительно возразила Риата Лация, подробно объяснив разницу, заключив. - В молодости, конечно, со многими такое случается. У кого по любви, у кого из любопытства, а кто хочет покровителя ублажить. Да только господин Аварий уже давно не безусый юноша.

- Вот батман! - зло выругалась девушка, стукнув кулаком по матрасу. Мысли метались в пустой голове, как пластиковые шарики в лотерейном барабане. - "Ну, удружили родственнички! Неужели ни Септисы, ни сенатор не в курсе пристрастий жениха? Нет, уж если Олкад знает, так им и подавно всё известно. Ну, и зачем ему супруга?"

Она поморщилась, не замечая, как побледнели костяшки пальцев крепко вцепившиеся в край одеяла.

"Для престижа! Чтобы хвалиться знатной женой перед другими нуворишами! А может, оно и к лучшему?"

Ника криво усмехнулась.

"Не станет докучать этими, как их? Супружескими обязанностями! Да мы ещё посмотрим: будет свадьба или нет?"

Хотя в последнем она была уже не так уверена.

Хозяйка посмотрела на служанку, но не смогла поймать её взгляд. Отпущенница продолжала таращиться в пол, нервно теребя край накидки. Лицо женщины по-прежнему оставалось бледным и напряжённо-сосредоточенным.

"Неужели её так напугало пристрастие Авария к мужской любви? - с нарастающей тревогой подумала хозяйка. - Как-то не очень верится".

- Это всё? - спросила она, пристально глядя на собеседницу.

- Не совсем, госпожа, - пробормотала та, наконец-то подняв глаза, выражение которых Нике совсем не понравилось. - Я, как с господином Ротаном поговорила... Не сразу сюда пошла.

- Это твоё дело! - раздражённо отмахнулась девушка. - Такие новости и подождать могут. Ещё есть что сказать?

- Как не быть, госпожа, - служанка, вздохнув, сдвинула накидку с головы. - У меня, госпожа, знакомый в Радле имеется. Прислужник на кухне гостиницы "Счастливый жёлудь". Туда часто мой бывший хозяин заходил, ну тот, что играл в кости. Помните, я говорила?

Слушательница кивнула, инстинктивно чувствуя, что рассказчица наконец-то дошла до самой важной части своего повествования.

- Там я с Эваром и познакомилась, - продолжала Риата Лация. - Пару раз с ним тогда покувыркались... Ну... вот я и решила его навестить...

- Дальше! - торопила девушка. Зная о кипучем темпераменте бывшей невольницы, она не сомневалась, что та не откажет себе в подобного рода удовольствиях.

- Сколько времени прошло, - с грустной улыбкой покачала головой служанка. - Я уже и не надеялась его застать... Но, хвала богам, живой оказался. Постарел только. Вся борода седая. Поговорили с ним, прежние времена вспомнили...

- Про Авария есть что сказать!? - не выдержав, рявкнула хозяйка.

- Есть, госпожа! - неожиданно смело, даже зло огрызнулась бывшая невольница, затараторив. - В "Счастливый жёлудь" много народа ходит. Игроки в кости, бывает, до утра засиживаются. Ну и болтают всякое, а Эвар слушает... Вот вы, госпожа, наверное, не знаете, что ваш жених уже два раза был женат?

- Мне никто ничего не говорил, - растерянно пробормотала Ника.

- Конечно, не на аристократках, - поспешно, словно это имеет какое-то значение, заверила Риата Лация. - Но из семей богатых купцов. Только ни одна из них в его доме надолго не задержалась! Первая ребёночка мёртвого родила и сама скончалась. А всё потому, что муж её беременную по животу ногами бил. Да так, что она криком кричала!

- Сплетни! - девушка с трудом проталкивала слова сквозь мгновенно пересохшее горло. - Мало ли что по пьянке болтают?

- Если бы так, - скорбно покачала головой собеседница. - Только Постум Аварий всех домашних рабов заезжему купцу продал. Как раз перед тем, как отец его покойной жены с Даросских островов вернулся. Он пытался их разыскать, узнать: как всё было на самом деле? Но после того, как у него склады сгорели с товаром на миллион риалов, отступился.

Ника передёрнула плечами.

Оснований, бездумно отмахиваться от рассказа спутницы, не раз доказавшей свою верность, она не видела, но и доверять досужим слухам - тоже не хотелось. Возможно, знакомый Риаты Лации просто слегка преувеличил, для того чтобы произвести впечатление на женщину. Хотя, даже тот факт, что у жениха были две жены, уже настораживал.

- А что стало с его второй супругой? - спросила девушка, в первый момент даже не узнав собственного голоса. Настолько он показался ей хриплым и каркающим.

- В ванной споткнулась и головой ударилась! - зловеще прошептала отпущенница. - Постум Аварий всех её прислужниц на колья посадил. Вроде как за то, что не досмотрели.

Вспомнив человека, умиравшего во дворе этригийской тюрьмы, Ника внезапно почувствовала, как тело начинает бить крупная дрожь. Зубы застучали, выбивая звонкую дробь, а в ушах нарастал глухой рокот, в котором быстро затерялся испуганный крик Риаты Лации.

Всё вокруг закружилось, словно втягиваясь в огромную воронку, на стремительно приближавшемся дне которой колыхался тот самый мрак, что приснился ей несколько минут назад. Рухнув во тьму, словно в бассейн, девушка закричала, но из перехваченного спазмом горла вырвался только сдавленный сип. И в тот же миг вокруг с непостижимой быстротой замелькали, словно разгоняемые вывшим в ушах ураганом, рваные обрывки цветных картин. Дольше всех задержалось, позволив себя рассмотреть, обгорелое лицо Одинокого Ореха. Призрак первого, убитого ею человека, заливался демоническим смехом, при этом лишённые век глаза вращались в разные стороны, добавляя абсурда в и без того кошмарное видение.

- Убирайся! - с трудом шевеля губами, выдохнула Ника. - Пошёл прочь!

Словно в ответ на её слова налетевший вихрь развеял ужасающий морок, и только затихающий хохот ещё какое-то время звучал в ушах.

Но тут она услышала, как кто-то надрывно зовёт какую-то Юлису.

Беззвучное восклицание: "Да это же я!", - оказалось первой более-менее связной мыслью девушки. "Точнее не я, - поправила она себя. - Но теперь я... Ой, как всё это сложно!"

- Госпожа Юлиса! - словно прорвав матерчатую перегородку, зазвучал в ушах переполненный болью женский голос, показавшийся ей удивительно знакомым.

"Кто бы это мог быть?" - подумала Ника, с неожиданной лёгкостью открывая глаза.

Над ней склонилось покрасневшее, зарёванное лицо, и тут же, как будто по повороту выключателя, всё происходящее моментально проявилось, становясь чётким, понятным и пугающим.

Она обнаружила себя лежащей на кровати. В дверях комнаты стоит, крепко вцепившись в косяк, бледная, озабоченная Пласда Септиса Денса, из-за неё выглядывает испуганно-любопытная мордашка Гэаи. А у столика расползлась на табуретке Торина Септиса Ульда.

- Госпожа! - вскричал Риата Лация, счастливо смеясь сквозь слёзы, бросилась целовать ей руки.

- Брось! - скривилась девушка, не находя в себе сил вырвать ладонь. - Я этого не люблю.

- Хвала богам, она очнулась! - встрепенулась бабуля, поднимаясь на ноги с помощью Дедеры.

- Ну-ка отойди! - решительно приказала она служанке, и та, счастливо улыбаясь, послушно отступила к стене.

С кряхтением усевшись на кровать, бабуся строго посмотрела на внучку. - Ты чего это пугать нас вздумала? Госпожа Пласда даже про обед забыла. У меня едва душа с телом не рассталась, а я ещё на твою свадьбу посмотреть хочу.

И хотя из мышц, казалось, выкачали все силы, голова Ники функционировала уже относительно удовлетворительно. Усилием воли ей удалось заставить себя отстраниться от жуткого рассказа Риаты Лации, сосредоточившись на более насущной проблеме: "Что это было?"

Первой поразившей её догадкой оказалось: "А вдруг я опять перестану ходить?"

Девушка попробовала согнуть ноги в коленях и едва не заплакала от облегчения, чувствуя, как те, слушаясь, поднимают ставшее вдруг невероятно тяжёлым одеяло.

- Чего молчишь? - забеспокоилась Торина Септиса Ульда. - Или говорить разучилась?

- Пока нет, - попыталась улыбнуться внучка и посерьёзнела. - Не знаю я, что со мной. Темно перед глазами стало, и всё.

- А ты, случаем, не беременна? - подозрительно сощурилась бабуля.

- Вот ещё! - фыркнула внучка, с трудом приподнимаясь на локтях, чтобы лечь поудобнее. - Разве что ветром надуло.

Матушка регистора Трениума несколько секунд недоуменно хлопала белесыми ресницами, потом зачем-то посмотрела на шмыгавшую носом Риату Лацию и кивнула.

- Ну, понятно. А может, съела что-нибудь?

Девушка задумалась. Как-то так получилось, что в последние дни ей редко удавалось поесть спокойно. Всё время что-то мешало. Вот и сейчас в животе явственно ощущалась пустота, однако не было никакого желания заполнить её чем-то вкусненьким.

Не дожидаясь ответа, старушка обратилась к невестке:

- За лекарем послали?

- Я уже три раза сказала, госпожа Септиса! - раздражённо поморщилась Пласда Септиса Денса. - Эминей ушёл за Руниром Шохоем. Он ближе всех живёт.

- Не верю я гурцатам, - пожевала сухими ярко накрашенными губами свекровь. - Обманщики они все. Но этот хотя бы у жрецов Пелкса учился.

Хмыкнув, она посмотрела на внучку.

- Может, поесть чего хочешь или попить?

Ника отрицательно покачала головой, внимательно прислушиваясь к своему организму. Ничего не болело. Лишь жуткая, тянущая слабость в теле и страшное опустошение в душе. Нечто подобное девушка испытала на второй день после того, как врачи объявили, что она уже больше никогда не сможет ходить. Тогда тоже казалось, будто впереди больше ничего нет, кроме того самого клубящегося мрака. Ещё час назад подобные мысли просто не могли не вызвать слёз. Но сейчас глаза её оставались сухими.

- Ну, тогда отдыхай, а я пойду молить за тебя богов, - ласково улыбнувшись, бабуля погладила внучку по плечу и медленно, шаркая громче обычного, поплелась к выходу.

Пропустив свекровь, госпожа Септиса осторожно прикрыла дверь, оставив щель, сантиметров десять.

Рухнув на колени, Риата Лация ткнулась лбом в одеяло возле вялой руки хозяйки.

- Простите, простите меня, госпожа! - бормотала она сквозь всхлипывания. - Это всё я виновата. Мой глупый язык. И зачем меня только понесло в тот "Счастливый жёлудь"!

- Не вой! - поморщилась Ника. - Ты-то тут причём?

Девушка чувствовала себя полностью раздавленной. Погнавшись за химерой свободы, она сбежала от аратачей, преодолела тысячи опаснейших километров, рисковала и убивала, погубила остатки племени гантов и стала причиной преждевременной смерти Хезина, обманывала, притворялась и лицемерила...

И всё только затем, чтобы вместо грубого, брутального дикаря получить в мужья очень цивилизованного убийцу. Так, может, не стоит ждать, когда Аварию захочется избавиться от третьей жены? Нож всё ещё на голени. Пара глубоких порезов на запястье, и главному смотрителю имперских дорог придётся искать новую невесту.

Уже давненько попаданку не посещали мысли о самоубийстве. Какие-то секунды она всерьёз обдумывала возможность уйти из жизни. Однако, своевременно набежавшие воспоминания о том, что ей уже приходилось оказываться в казалось бы совершенно безвыходных ситуациях, не без труда, но всё же слегка развеяли наползавшее на разум наваждение.

"Сбегу!, - с отчаянной решимостью подумала Ника. - Не знаю куда и как, но обязательно сбегу. С таким уродом жить не буду!"

Она посмотрела на зарёванную служанку.

- Чего воешь, как по покойнику? Я ещё живая и умирать пока не собираюсь.

- Ой, да что вы такое говорите, госпожа? - вскричала служанка, улыбаясь распухшими от слёз губами.

- Вот отлежусь маленько, - сказала то ли ей, то ли самой себе хозяйка, но договорить не успела.

В комнату стремительно вошёл высокий, худой мужчина в тёмно-зелёной, длинной хламиде. Смуглый цвет лица и козлиная бородка в купе с чалмой на вытянутой голове делали его похожим на Джафара из диснеевского мультфильма.

Следом за ним показались озабоченная госпожа Септиса и огромный чернокожий раб с небольшим, ярко расписанным сундучком в руках.

Сдавленно икнув, Риата Лация резво отскочила к стене и прижалась к ней так, словно пыталась протиснуться сквозь штукатурку.

- ... упала и лишилась чувств, - продолжала ранее начатый разговор хозяйка дома. - Потом пришла в себя, но совершенно без сил.

Торжественно опустив поджарый зад на заботливо подставленный Тритой табурет, лекарь буквально вперился в пациентку мрачно-магическим взглядом больших карих глаз.

Через пару секунд Ника почувствовала лёгкое головокружение и наваливавшуюся сонливость.

"Да он меня гипнотизирует! - догадалась девушка, вспомнив описание подобных ощущений в одной из книг. - Ну уж, вот вам батман! Мало ли чего я наболтаю!"

Воспользовавшись тем, что её правая рука покоилась под одеялом, она крепко ущипнула себя за бок, едва не взвизгнув от боли.

Видимо, Рунир Шохоем не обладал сколько-нибудь серьёзным даром внушения, поскольку неприятные ощущения сразу исчезли, а взгляд мужчины перестал казаться завораживающим.

- Мне нужно послушать пульс госпожи...

- Юлисы, - подсказала супруга регистора Трениума.

Пожав плечами, Ника протянула правую руку.

Лекарь очень осторожно взял её за запястье. Пальцы у него оказались липкими, а под большими плоскими ногтями чернела траурная кайма.

"Он вообще руки когда-нибудь моет?" - с неприязнью подумала пациентка.

Сурово сдвинув густые кудлатые брови, Рунир Шохоем потянулся к лицу девушки, и прежде чем она успела отстраниться, посмотрел ей в один глаз, потом во второй.

- Когда ваша племянница последний раз сбрасывала дурную кровь, госпожа Септиса? - с мрачным видом поинтересовался эскулап у явно впечатлённой всеми этими манипуляциями хозяйки дома.

"Мог бы и у меня самой спросить", - с неприязнью подумала Ника, невольно отодвигаясь от не внушавшего ей доверия целителя.

Жена регистора Трениума вопросительно посмотрела на болящую.

- Восемнадцать дней назад, - недовольно буркнула та.

- Рвота, понос были? - кивнув, Рунир Шохоем тем не менее по-прежнему обращался к хозяйке дома.

А та в свою очередь посмотрела на застывшую у стены служанку.

- Нет, госпожа Септиса, - покачала головой Риата Лация. - Госпожа Юлиса просто задрожала и стала падать на пол.

Всхлипнув, отпущенница вытерла слёзы уголком лежащей на плечах накидки.

Лекарь понимающе кивнул всё с той же театральной суровостью.

- Обморок вашей племянницы, госпожа Септиса, вызван чрезмерным многокровием. Сердце не успевает разносить жизнетворную жидкость по важным органам, от чего связь между душой и телом слабеет, что и вызывает временную потерю чувств.

Успевшая за свою короткую жизнь изрядно помыкаться по больницам и нахвататься пусть совершенно поверхностных знаний, попаданка с трудом удержалась от презрительной усмешки. Однако, очень скоро ей стало совсем не смешно.

- Что же нам делать, господин Шохоем? - с несвойственным ей почтением в голосе спросила Пласда Септиса Денса.

- Я выпущу излишнюю кровь, - важно изрёк лекарь. - От чего сердцу госпожи Юлисы сразу станет легче. Но для окончательного выздоровления ей следует больше спать, пить неразбавленное вино и есть свежую печёнку. Лучше всего свиную. И как можно реже вставать с постели. По крайней мере - дней десять.

"Да он идиот? - охнула девушка, со страхом глядя на послушно кивавшую тётку. - У меня и так сил нет, а этот дебил хочет устроить кровопускание! Ну уж, вот вам батман!"

- А может, не надо? - пробормотала она, просительно улыбаясь. - Я просто полежу, отдохну денёк, и всё пройдёт...

Сочные губы эскулапа скривились в презрительной улыбке.

- Госпожа Юлиса разбирается во врачевании?

- Нет, конечно, - попыталась сыграть смущение Ника, отчётливо понимая, что ей просто нечем обосновать своё предложение, и лихорадочно копаясь в памяти, надеялась отыскать там слова какого-нибудь древнего мудреца или более "свежего" авторитета, способные поставить под сомнения пользу от кровопускания.

- Сам великий Ксуапал наставительно рекомендовал отворение вен и избавление от излишней крови при болезнях, связанных с потерей чувств, - опередил её Рунир Шохоем, знаком приказав своему угрюмому рабу поставить сундучок на пол.

Достав из висевшего на поясе кошелька плоский ключик, лекарь вставил его в замочную скважину и откинул крышку.

- Господин Шохоем! - пациентка с возрастающей тревогой наблюдала, как он разворачивает кожаный футляр со зловеще позвякивавшими инструментами. - Клянусь Анаид, я не настолько плохо себя чувствую, чтобы прибегать к столь серьёзным способам лечения!

- Позвольте мне самому судить об этом, - сухо проворчал эскулап, выбирая из нескольких ножей короткий клинок из чёрной бронзы с ясно различимыми бурыми пятнами у костяной рукоятки.

"Он даже инструменты не моет! - едва не взвизгнула девушка, судорожно пряча руки под одеяло. - Неизвестно, кого им до меня резали? Может, с дизентерией, а может, с гепатитом!"

- Это совсем не больно, госпожа Юлиса, - презрительно скривил губы лекарь. - Вы почти ничего не почувствуете.

- Я и без кровопускания справлюсь, - набычилась Ника. - Незачем мне руки резать. Ещё шрам останется.

- Госпожа Юлиса! - прикрикнула тётка. - Прекратите сейчас же! Никто не обратит внимания на такой крошечный шрамик.

- Давайте руку! - решительно потребовал Рунир Шохоем.

- Сначала свои вымойте! - огрызнулась непреклонная пациентка. - И ножик тоже!

- Замолчите сейчас же! - рявкнула госпожа Септиса. - Вы ведёте себя совершенно недопустимо!

- А у него нож грязный! - не уступала племянница. - Отец говорил, что все инструменты, которыми лекарь касается больного, нужно мыть в кипятке!

- Что за чушь! - презрительно фыркнул собеседник. - Ваш отец врачеватель? Где и когда он учился этому искусству?!

Понимая, что ответить нечего, девушка замолчала, упрямо сжав губы.

- Госпожа Септиса! - победно улыбнувшись, Руним Шохоем обратился к хозяйке дома. - Как видите, на лицо явные симптомы наличия лишней крови. Ваша племянница рискует в любой момент лишиться чувств и на сей раз она так быстро не очнётся.

- Риата! - рявкнула хозяйка дома. - Помоги госпоже!

Но служанка, закрыв глаза, отчаянно замотала головой.

- Ну хорошо, - зловещим тоном предупредила хозяйка дома. - С тобой я потом разберусь...

И резко скомандовала:

- Трида, Ушуха, держите госпожу Юлису!

Не ожидавшая ничего подобного, Ника отчаянно закричала:

- Не сметь, мерзавки!

И тут же сорвала голос, пустила петуха. Игнорируя её злобное сипение, невольницы госпожи Септисы навалились, прижимая девушку к кровати.

- Пошли прочь! - продолжала бушевать больная. - Не дам! Не дам, я сказала!

Возможно, в добром здравии и в хорошей физической форме она могла бы справиться с этими неуклюжими бабами. Но сейчас после приступа рабыни легко скрутили её, лишив возможности двигаться. Тогда совершенно остервенев, девушка ударила лбом в оказавшееся слишком близко лицо Триты. Невольница охнула, схватившись за нос, а Ника, освободив правую руку, потянулась к закреплённому на лодыжке кинжалу.

- Шороп, держи! - крикнул Рунир Шохоем, уже вцепившийся в левое запястье буйной пациентки.

Чернокожий невольник, безучастно наблюдавший за вознёй женщин на узкой кровати, в миг оказался рядом и всей тушей рухнул на прикрытые одеялом ноги девушки. Та попыталась повернуться на бок, чтобы хоть так достать оружие, но не смогла даже пошевелиться под тяжестью стразу трёх тел.

- Кто-нибудь, принесите чашу, - отрывисто приказал лекарь, без труда преодолевая сопротивление пациентки и расправляя её руку поверх одеяла. - Да, вот сюда подставьте, чтобы постель не запачкать.

- Нож чистый возьми, урод! - истошно засипела Ника, ощущая свою полную беспомощность, явственно напомнившую ей ту трагическую ночь, когда она стала калекой.

Пренебрежительно хмыкнув, эскулап точным ударом пробил натянутую кожу чуть ниже локтевого сустава.

Обмякнув, девушка закрыла глаза и заплакала. Она не видела, кто подставил чашку, зато хорошо слышала, как туда капала её кровь.

Первым больную отпустил негр. На миг у той мелькнула шальная мысль всё-таки выхватить кинжал и воткнуть в самодовольную рожу ухмылявшегося коновала. Вот только сил на это уже не осталось. Да и зачем? Если на скальпеле имелась какая-нибудь зараза, то она уже попала в кровь. А если её нет? За убийство свободного гражданина Империи могут грозить такие неприятности, что даже дядя не отмажет, даже если захочет.

- Вставайте, коровы, - проворчала госпожа Септиса. - Хватит её держать. Трита, поди сходи, вставь в нос какую-нибудь тряпку. Весь хитон закапала.

- Не стоит так переживать, госпожа Юлиса, - ловко бинтуя руку безучастной пациентке, насмешливо утешал Рунир Шохоем. - Я всё сделал очень аккуратно. Ваша кожа останется такой же гладкой и шелковистой, как спелый персик.

"Сам ты... - банан!" - мысленно огрызнулась Ника, не двигаясь и не открывая глаз.

Она уже понимала, что сорвавшись в истерику, совершила грандиозную глупость, которая грозит ей самыми серьёзными и далеко идущими последствиями.

Звякнула сумка с инструментами, хлопнула крышка сундука, в который их убирал довольный лекарь.

"Дура, ой дура! - едва не выла от досады девушка. - Дала бы ему свой кинжал и всё! Никаких проблем, кроме объяснений с тёткой. А что теперь будет? Как же всё это надоело! Мало того, что жених - гомик и убийца, так ещё и врач - свин попался! Тут любой нормальный человек сбесится. Я же не каменная всё это терпеть! Вот батман, да что же всё так плохо то? Неужели опять безумный геймер гадит?"

- Двадцать риалов, - сквозь шум в ушах долетели до неё слова Рунира Шохоема.

"Такие деньги и ни за что!" - возмущённо фыркнула жертва античной медицины, чувствуя, как слёзы прокладывают на лице новые дорожки.

- Хорошо, - не торгуясь, согласилась хозяйка дома, чей голос буквально клокотал от с трудом скрываемого негодования. - Пойдёмте, пусть госпожа Юлиса отдыхает.

"Сейчас лекаря выпроводит и за меня возьмётся", - подумала Ника, отворачиваясь к стене.

- Госпожа! - тихо позвала отпущенница. - Может, вам что-нибудь нужно?

Не в силах побороть рвущие грудь рыдания, покровительница отрицательно покачала головой, торопливо вытирая мокрые щёки.

- Повязку снимите сами, - донёсся из полуоткрытой двери бодрый голос Рунира Шохоема . - Если ваша племянница, госпожа Септиса, не сотворит какой-нибудь глупости - к завтрашнему утру всё зарастёт.

- У нас есть раб, который умеет обращаться с ранами и кое-что понимает в лечении, - заговорила собеседница уже более спокойным тоном. - Но когда госпожа Юлиса упала без чувств, он просто не знал что делать?

- Сколько лет вашей племяннице, госпожа Септиса? - поинтересовался лекарь.

- Восемнадцать, - чуть помедлив, ответила та, убавив год.

- Она замужем?

- Нет, - явно насторожилась хозяйка дома. - А зачем вы об этом спрашиваете?

- Только из желания понять причину её недуга, госпожа Септиса, - поспешно пояснил Рунир Шохоем. - Тогда, возможно, я мог бы дать дополнительные рекомендации по лечению.

- Госпожа Юлиса выросла далеко от столицы, и там просто не нашлось подходящего жениха для девушки столь знатного рода, - к немалому удивлению племянницы сочла нужным пояснить тётушка. - Но почему это так важно?

В последних словах супруги регистора Трениума прозвучала нешуточная тревога и озабоченность. Нике даже показалось, что та искренне переживает за её здоровье.

- Переизбыток крови, способствующий ослаблению связи души с телом, у молодых женщин часто вызывает подавленная чувственность, - чуть тише, но так, что навострившая уши пациентка различала почти каждое слово, наставительно заговорил эскулап. - А служение Диоле, наоборот, способствует улучшению самочувствия, особенно в таком цветущем возрасте, в котором пребывает ваша племянница, госпожа Септиса. Ей необходимо, как можно скорее выйти замуж. Иначе я не исключаю повторения приступов, подобных сегодняшнему.

- Понимаю вас, господин Шохоем, - голос хозяйки дома стал сухим и холодным. - Мы очень любим госпожу Юлису и непременно подыщем ей подходящего супруга.

"Уже нашли, - горько усмехнулась девушка. - Куда уж лучше: богатый, старый да ещё и гей!"

Видимо сообразив, что собеседница не настроена обсуждать столь деликатную тему, лекарь поспешно попрощался.

- Тогда до свидания, госпожа Септиса. Да хранят вас бессмертные боги, а госпоже Юлисе они пусть пошлют скорейшего выздоровления. Если мои услуги вам понадобятся, знайте, что я готов явиться по первому зову в любое время дня и ночи.

Чуть позже жена регистора Трениума зашла в комнату племянницы. Та к тому времени успела слегка успокоиться, и кое-как взяв себя в руки, начала соображать.

- Я крайне недовольна вашим поведением! - прямо с порога начала тётушка. - Как можно устраивать скандал из-за такого пустяка?1 Что расскажет о вас господин Рунир Шохоем?! А уж он молчать не станет. Представьте, какие слухи пойдут о семье регистора Трениума? Я считала вас храброй девушкой, а вы испугались крошечного пореза! Позор! Как рожать будете?! Умрёте от страха?! Хорошо хоть, госпожа Торина Септиса отправилась в храм Пелкса молиться за вас, и не видела всего этого безобразия! Но не надейтесь, я обязательно расскажу ей о вашем позорном поступке. Быть может, вы хотя бы бабушки постыдитесь. Она же вас так любит!

Скорбно скриви губы, Ника молча слушала гневный монолог хозяйки дома, не сводя жалобных глаз с мелких кудряшек, горой вздымавшихся над высоким лбом Пласды.

- У вас есть что сказать в своё оправдание? - выплеснув негодование, холодно поинтересовалась та.

- Только то, госпожа Септиса, что этот лекарь резал мне руку грязным ножом! - виновато вздохнула девушка, решая использовать присущее радланам почтение к авторитету предков. - А мой отец всегда говорил, что так ни в коем случае нельзя делать! Если ему случалось извлекать застрявшие в теле наконечники стрел дикарей, сломанный коготь зверя или острый сучок, он перед этим тщательно мыл свой нож и сушил его в пламени костра. Раны после этого лучше заживали и реже гноились. Он говорил, что даже крошечная частичка засохшей крови больного может хранить в себе его болезнь, и стоит ей попасть в тело здорового, как тот сразу же заболеет. Так учил меня отец, госпожа Септиса.

- Мне не приходилось лично встречаться с господином Лацием Юлисом Агилисм, - с издевательской иронией усмехнулась тётушка, внимательно выслушав взволнованную речь племянницы. - Наверное, он, действительно, очень умный человек, и вы, как примерная дочь, обязаны его слушаться и почитать. Я не сомневаюсь, что среди примитивных, глупых дикарей отец казался вам великим мудрецом. Но я ни разу не слышала, чтобы мой зять изучал лекарские науки. Насколько я знаю, его интересовали только философия и риторика. Даже не могу представить, откуда он взял эти глупости про крошечные частички болезни, когда всем давно известно, что недуги насылают на нас боги. А какая-то кровь, да ещё старая тут совершенно ни при чём!

Ника с очевидной ясностью понимала, что если уж ей свою рабыню не удалось убедить в опасности заражения, то рассчитывать на понимание со стороны супруги регистора Трениума тем более не стоит.

- То, что вы стали жертвой заблуждений своего отца, - вроде бы даже с лёгким сочувствием покачала головой хозяйка дома. - Никак не может считаться оправданием столь отвратительной выходки.

- Я понимаю, госпожа Септиса, - сказала девушка слабым голосом. - И готова ответить за свой опрометчивый поступок.

Видимо, её показное смирение тронуло сердце собеседницы.

- Я попрошу супруга не наказывать вас слишком строго, госпожа Ника.

- Благодарю вас, госпожа Септиса, - всхлипнув, та вытерла глаза краем одеяла. - Да благословят вас небожители за такую доброту.

Привыкшая к подобному славословию тётушка не заметила невольно проскользнувшей в голосе племянницы нотки иронии.

- Но вы должны пообещать мне, - грозно свела брови к переносице хозяйка дома. - Что ничего подобного больше не повторится! В противном случае вы навсегда лишитесь нашего расположения.

- Клянусь Анаид, никогда не устраивать скандалов в этом доме, не кричать, не грубить и исполнять здесь все ваши распоряжения, - в два приёма с коротким перерывом проговорила больная.

- Хорошо, - всё ещё хмуро, но уже гораздо благожелательнее проворчала супруга регистора Трениума. - Я прикажу принести вам вина. Вы же помните, что сказал лекарь?

- Да, - кивнула девушка и жалобно попросила. - Пожалуйста, госпожа Септиса, не заставляйте меня есть сырую печёнку. Пусть её хотя бы немного обжарят.

- Ладно, - тень снисходительной улыбки скользнула по губам тётушки. - Я распоряжусь.

Когда она ушла, Ника, стараясь игнорировать воцарившуюся в душе пустоту, попросила служанку помочь ей переодеться в ночную рубашку. Кинжал, который мог избавить свою владелицу от серьёзных неприятностей, перекочевал с голени под матрас у стены.

Постучав, в комнату вошла Бака с корзинкой.

- Госпожа Септиса прислала госпоже Юлисе.

- Отдай госпоже Лации, - негромко проговорила больная, заставив свою бывшую рабыню заметно вздрогнуть.

Но формально к отпущенникам принято обращаться так же, как и к свободным гражданам, и девушка ни в коем случае не нарушила принятые в Империи правила поведения.

Несмотря на то, что ей не хотелось ни есть, ни пить, Ника смогла заставить себя осушить пару больших бокалов терпкого, сладкого вина с уже знакомым металлическим привкусом. Только аппетит всё равно не появился. Так что отломив краешек от оказавшейся в корзине лепёшки, она отдала её и чашку изюма своей верной спутнице.

Словно подтверждая то, что госпожа Пласда Септиса Денса искренне переживает за здоровье племянницы, примерно через час та же самая рабыня принесла тарелку с чуть обжаренными кусочками свиной печёнки. Алкоголь всё же ударил по мозгам, после чего жизнь перестала казаться беспросветно мрачной, и девушка немного поела.

Когда-то ей приходилось пробовать сырое мясо только что убитого оленя, и тогда оно казалось Нике удивительно вкусным. Но сейчас не было того пьянящего ощущения победы и гордости за свои силы. Очевидно, поэтому печёнка и показалась девушке почти противной.

Передав тарелку служанке, она сполоснула руки в тазике и вновь закрыла глаза. Странно, но несмотря на слабость, спать совсем не хотелось. Однако, и смотреть на окружающий мир тоже. Она просто лежала, стараясь ни о чём не думать. Ника слышала, как отпущенница, шмыгая носом, собрала посуду в корзину и, стараясь двигаться как можно тише, покинула комнату.

Словно воспользовавшись её отсутствием, мрачные мысли, прорвав тщательно возводимый в сознании барьер, с новой силой набросились на девушку.

Недавнее происшествие стало не только ярким свидетельством её глупости, но и предельно наглядно указало место племянницы регистора Трениума и внучки сенатора Госпула Юлиса Лура в имперском обществе. Рабыни Септисов по одному слову хозяйки набросились на Нику, полностью игнорируя её аристократическое происхождение.

"Вот так прикажет любимый дядюшка, - всхлипнула она. - Скрутят, продадут в рабство, и всем будет наплевать. Ох, батман, во что же я вляпалась?"

Ранка на руке неприятно саднила . Осторожно потрогав повязку и убедившись, что тёмно-красное пятно на белой ткани бинта больше не растёт, попаданка вновь погрузилась в пучину унылых размышлений.

"Конечно, парню на моём месте было бы легче. Захотел, мог бы остаться у аратачей. Выбился бы в вожди и прогрессорствовал потихоньку. Если, конечно, в нашем мире держал в руке что-нибудь тяжелее компьютерной мышки. В Империи молодому человеку знатного рода устроить свою жизнь вообще большого труда не составляет. Особенно с таким наставником, как Лаций Юлис Агилис, который как-то говорил, что будь Ника мужчиной - он легко обучил бы её азам юриспруденции. Вернувшись в Радл, осталось бы только ознакомиться с последними изменениями в законодательстве, и открывалась прямая дорога на гражданскую службу, если, конечно, нет желания идти в легионы или на флот. Да и к племяннику регистор Трениума отнёсся бы совершенно по-другому, поскольку в этом случае никто не стал бы оспаривать право внука Госпула Юлиса Лура на землю его предков. А уж став богатым землевладельцем, он имел бы полное право выбрать себе жену самостоятельно".

- Это за меня уже всё решили, - одними губами прошептала девушка, с очевидной ясностью понимая, что покинув аратачей и отправившись добывать себе имение, она явно переоценила свои силы.

Воспитанная в обществе, где мало кто ставил под сомнение равенство мужчины и женщины, сумевшая, пусть и с помощью Наставника приспособиться к жизни в диких лесах Некуима, Ника наивно надеялась остаться самостоятельным человеком и в цивилизованном мире, тем более, что принадлежность к одному из древних родов Империи давало, казалось, для этого все основания.

"Вот батман! - вновь беззвучно выругалась Ника. - Наверное, я зря тогда из усадьбы Маврия уехала. Может, всё-таки стоило завести... отношения с Вилитом".

Однако, в который раз обдумав всё как следует, она пришла к неутешительному выводу, что даже став любовницей принца, ей не удалось бы избежать брака с Аварием, которого привлекало только исключительно аристократическое происхождение невесты.

А вот родственники Ники Юлисы Террины, с их показной приверженностью древним традициям и строгостью нравов, подобное поведение племянницы наверняка не одобрили бы, что могло лишить её даже той куцей свободы действий, которой она пока обладает. Ещё бы знать, как и на что эту "свободу" употребить?

Чуть слышно скрипнули дверные петли. Приоткрыв глаза, девушка увидела Риату Лацию с чётко выделявшимися красными пятнами на скулах.

- Кто это тебя? - тихо спросила Ника.

Служанка потупилась.

- Септиса? - не дожидаясь ответа, прошептала хозяйка.

Отпущенница кивнула.

- Хотя бы сказала за что? - печально усмехнулась девушка.

- За то, что я её не послушалась и не держала вас, госпожа, - шмыгнула носом собеседница.

- Ты уж прости, что так вышло, - пробормотала Ника, прикрывая глаза. - Сама видишь, как мне досталось.

- Ой, да что вы такое говорите, госпожа?! - вскричала служанка, тут же резко понизив голос. - Да за что? Госпожа Септиса разгневалась потому, что я её приказание не исполнила, вот и отхлестала по щекам. Хвала богам, хоть выпороть не приказала... Но я привычная. Мне вас жалко...

Она всхлипнула.

- Мне самой себя жалко, - привычно проворчала хозяйка. - Да что толку?

Помолчав, она посмотрела на отпущенницу и неожиданно для самой себя выпалила:

- Я не хочу замуж за Авария!

- Так, а что же делать, госпожа? - жалобно и, в то же время с какой-то прямо-таки собачьей преданностью глядя ей в глаза, вздохнула служанка. - Господин Септис, ваш дядя, уже обо всём договорился. Госпожа Торина Септиса, матушка его, очень довольна вашим женихом. Я сама слышала, как она его нахваливала. Очень они расстроятся, если вы откажетесь. И сенатор Юлис, очень влиятельный человек, через вас хочет породниться с господином Аварием.

- Но всё-таки, - с трудом повернувшись на бок, девушка пристально посмотрела на собеседницу. - Что может случиться, если я не соглашусь стать его женой?

- Ой, не знаю, госпожа, что придёт им в голову? - ответила бывшая невольница, отведя глаза. - Это же позор, если господин Септис не исполнит обещание, данное господину Аварию. Будь вы ему родная дочь, могли бы в комнате запереть и никуда не пускать, пока не покаетесь, или просто выпороли бы розгами...

Она пожала плечами, по-прежнему глядя в сторону.

"Но я им всего лишь племянница, явившаяся откуда-то с края земли, - мысленно договорила за неё хозяйка, или точнее покровительница. - Значит, домашним арестом или поркой дело может и не ограничится, и мои фантазии о продаже в рабство вполне могут стать реальностью".

- Тогда остаётся только бежать! - выдохнула Ника.

- Ой, да что вы такое говорите, госпожа?! -зашипела Риата Лация, испуганно косясь на полуоткрытую дверь. - Вы же родственников не то что на весь Радл - на всю Империю обесчестите! Племянница регистора Трениума из дома сбежала! Это же срам какой! Поймают - уже не пощадят!

- А если будут думать, что я погибла? - усмехнулась девушка, у которой уже начал складываться некий, пока ещё не совсем ясный план.

- Ой, тогда я не знаю, - растерянно пожала плечами служанка. - Только куда же вы пойдёте? К кому?

- Вот этого я пока не придумала, - тяжело вздохнув, госпожа вновь легла на спину. - Но, если вдруг отыщется такое место, ты со мной или в Радле останешься?

- Ой, да как вы могли подумать такое, госпожа? - кажется, и в самом деле обиделась собеседница. - Я до самой смерти вас не покину!

- Тогда и ты подумай: куда бы нам направиться? - предложила Ника. - Ты - женщина умная, и жизнь лучше меня знаешь.

- Ой, госпожа, ну вы скажете, - деланно засмущалась Риата Лация, но девушка уже закрыла глаза, придав лицу сонноотрешённое выражение.

Приходилось признать, что иного способа избежать постылого замужества, кроме бегства от любимых родственников, судьба или тот загадочный игрок, с лёгкостью распоряжавшийся её жизнью, Нике не оставили. А уж как обставить своё исчезновение из Радла, чтобы господа Септисы, быстренько оплакав свою племянницу, успокоились, она обязательно придумает. Надо только побыстрее поправиться.

Прекрасно понимая неизбежность неприятного разговора, девушка готовилась к нему, заранее рассудив, что чем болезненней и несчастней она будет выглядеть, тем больше шансов на снисходительное отношение дядюшки к её необдуманному поступку. В крайнем случае, можно опять лишиться чувств.

Однако, господин Итур Септис Даум оказался настроен довольно благодушно. Видимо, сыграла свою роль правильная подача информации со стороны супруги. Вполне умеренно отругав племянницу за устроенный скандал, он строго-настрого приказал ей больше так не делать и поскорее выздоравливать.

Ника, плача, попросила прощение за своё неподобающее поведение, пожаловавшись на духоту и головокружение.

Регистор Трениума немедленно предложил ещё раз послать за лекарем, но больная родственница категорически отказалась.

Не упустила случая прочитать ей нотацию и бабуся. Торина Септиса Ульда долго укоряла её в глупости, трусости и непочтительном отношении к любящей тёте, призывая в свидетели богов и предков, в заключение выразив надежду, что подобного больше не повторится.

Не успела девушка хотя бы немного перевести дух, как перед сном Риата Лация тихонько доложила, что хозяева дома устроили ей форменный допрос с угрозами и посулами. Господ очень интересовало: не беременна ли их племянница, и кто вероятный отец ребёнка?

Пока изрядно обалдевшая от подобного предположения Ника хлопала ресницами, верная служанка шёпотом рассказывала, как горячо уверяла регистора Трениума и его бдительную супругу в абсолютной безосновательности подобных подозрений, в том, что госпожа Юлиса, строго храня родовую честь, не совершала ни одного поступка, способного хотя бы в малейшей степени бросить тень на её доброе имя.

- Я им сказала, - с жаром заявила отпущенница. - Что вы, госпожа, являетесь образцом скромности и истинной добродетели!

Собеседница иронически хмыкнула, но промолчала, продолжая внимательно слушать.

- Только вы уж простите, госпожа, - вздохнула Риата Лация. - Но кажется, не очень они мне поверили.

- Всё ещё думают, будто я беременна? - криво усмехнулась девушка.

- Ой, госпожа, не знаю, - после короткого размышления покачала головой служанка.

- Как хотят! - зевнув, отмахнулась хозяйка. - Всё равно, это уже не имеет никакого значения. Спи, поздно уже.

Нике казалось, что стоит ей только закрыть глаза, как этот сумасшедший день сразу закончится. Однако, сон долго не приходил. Похоже, тётушку она явно недооценила. Судя по всему, несмотря на всю наукообразную лапшу, навешанную ей на уши Руниром Шохоем, госпожа Септиса на всякий случай решила поискать более прозаические причины обморока племянницы.

Девушка не могла не оценить здравый смысл супруги регистора Трениума. Теперь, планируя исчезновение из Радла, следует иметь ввиду, что её не так-то просто обвести вокруг пальца.

Наконец-то добравшись до своей цели, путешественница уже не сомневалась, что скоро вновь отправится в странствие. Вот только куда?

Пользуясь навалившейся бессонницей, она старательно перебирала варианты. Легче всего затеряться в крупном портовом городе, где много приезжих. Но жизнь там дорога и небезопасна. Где-нибудь в маленьком селении каждый новый человек на виду. Но там всё дешевле, а значит, оставшихся денег хватит надолго, особенно, если прихватит ещё и подарок Авария.

Если же родственники будут чересчур упорны в поисках, можно перебраться в Либрию. Там столько вольных городов и маленьких царств, что и за сто лет не обыщешь.

Мысли Ники ворочались всё медленнее. Принятый за ужином алкоголь постепенно успокаивал нервы, потихоньку погружая сознание в благословенный сон без сновидений.

Открыв глаза, она увидела комнату, залитую ярким светом, бившим сквозь широко распахнутую дверь. Судя по всему, солнце уже давно встало, но её разбудить никто не попытался, очевидно, выполняя рекомендации вчерашнего грязнули лекаря.

Первым делом девушка осмотрела свою левую руку. Сколько-нибудь серьёзной боли она не чувствовала. Края бинта успели истрепаться, коричневое пятно не увеличилось и ещё сильнее потемнело.

"Может, хоть в чём-то повезёт, и я никакой заразы не подхвачу?" - с надеждой подумала пострадавшая от местной медицины больная, пытаясь снять повязку. Но тут организм настойчиво напомнил о более насущных потребностях. После короткого размышления в уборную решила не ходить. Пусть думают, что она всё ещё слаба. Видимо, Ника всё-таки проспала слишком долго, потому что не расслышала приближавшихся шагов, и служанка застала свою госпожу на горшке.

Помогая ей вновь вернуться на кровать, Риата Лация сообщила, что время уже приближается к полудню, а примерно час назад приходил раб из Цветочного дворца.

- От императрицы?! - встрепенулась девушка. - Или...

- От государыни, госпожа, - отпущенница сделала вид, будто не заметила оговорки покровительницы. - Она приглашала вас с госпожой Септисой посетить её завтра после полудня.

- Ого! - на секунду забыв о болезненной слабости, вскричала хозяйка, тут же понизив голос до шёпота. - И что госпожа Септиса?

- Сказала, что вы больны, и лекарь запретил вам вставать с постели, - так же тихо проговорила служанка.

- Вот батман! - выругавшись одними губами, Ника рухнула на тюфяк.

Попаданке очень не хотелось этого признавать, но получалось, что тётушка действительно о ней заботится и даже по-своему любит, если не потащила чуть живую племянницу в Цветочный дворец только затем, чтобы, теша своё тщеславие, хвастаться перед подругами личным знакомством с императрицей. "А я собираюсь от них бежать, - с горьким сожалением подумала девушка. - Кто ещё будет со мной так нянчиться? Может, всё-таки остаться? "

"И выйти замуж за Авария? - вспомнив вкрадчивый голос и плохо различимое в сумерках лицо, она возмущённо фыркнула. - Ну уж, нет! Не дождётесь! Просто надо уйти по-тихому, чтобы Септисов не огорчить".

- Кушать будете, госпожа? - прервала её размышление Риата Лация.

- Да, - кивнула Ника. - Но сначала умыться.

Узнав, что она проснулась, девушку посетила супруга регистора Трениума, а чуть позже зашла и его матушка.

Пожилой, благообразного вида раб снял повязку. Ранка на руке больной затянулась, хотя края вокруг и выглядели слегка припухшими.

Стараясь не забывать о своём плохом самочувствии, Ника съела пару кусочков чуть обжаренной печёнки и выпила бокал вина.

Госпожа Септиса рассказала о приходе посланца императрицы и о своём решении отказаться от посещения Цветочного дворца.

- Вы ещё слишком слабы для таких визитов, - безапелляционно заявила тётушка. - Хотя признаться, я была очень удивлена подобным приглашением.

- Её величество обещала вспомнить обо мне по прибытии в столицу, - слабым голосом сообщила племянница. - Наверное, ей захотелось ещё раз услышать рассказы о моих странствиях.

- Если так, то нечего тебе там делать! - внезапно сварливо проворчала расположившаяся на табурете у стены Торина Септиса. - Вы правильно сделали, госпожа Пласда, что отказались идти во дворец. Девочке надо выздороветь, а если её величеству скучно, пусть идёт в театр или на ипподром! Внучка невинно убиенного сенатора Госпула Юлиса Лура - не бродячий артист и не танцовщица, чтобы кого-то развлекать. Пусть даже супругу самого Константа Великого.

- Потише, госпожа Торина, - поморщилась хозяйка дома, но Ника видела, что слова свекрови явно пришлись ей по душе. - Ни к чему так кричать.

- Вот ещё! - пренебрежительно скривила раскрашенные губы старушка. - Я же не на форуме. Хвала богам, здесь все свои. А девочке давно пора узнать то, что и так известно всему Радлу!

Однако, подавшись вперёд, бабуля всё же понизила голос:

- Император давно уже не живёт с женой! Её величество Докэста Тарквина не смогла соответствовать своему высокому положению, донимая царственного супруга мелочными придирками, что и вызывало его справедливый гнев. Государь не позволяет ей даже надолго задерживаться в столице, отсылая то к морю, то в Галайскую долину, то ещё куда-нибудь!

Как ни странно, но раскрытая перед ней "жгучая правда" девушку не ошарашила, а лишь слегка удивила. Видимо, подсознательно она ожидала чего-то подобного, но из-за навалившихся забот и проблем просто не успевала задуматься над уже известными ей странностями.

Почему после долгой разлуки императрица возвратилась не в Доминиум к любимому мужу, а в свой Цветочный дворец? Что женщина, выглядевшая вполне здоровой, так долго делала в Галайской долине?

Теперь становилось понятно, почему супруга регистора Трениума не очень расстроилась, упустив возможность лично засвидетельствовать своё почтение её величеству. Кажется, в средневековой Руси положение, в котором оказалась Докэста Тарквина Домнита, называлось "опалой".

Если Констант так относится к супруге, значит, та не обладает сколько-нибудь значительной властью, а следовательно, не пользуется особым почитанием у имперской знати.

Видимо, поэтому госпожа Торина Септиса Ульда так смело пересказывала внучке столичные сплетни. Однако, Ника благоразумно скрыла свои чувства, среагировав именно так, как, по её мнению, ожидали окружающие:

- Не может быть, госпожа Септиса?! Как же так? Я же ничего не знала.

Польщённая вниманием, старушка шёпотом поведала, что государь уже довольно давно увлечён Сариной Госгулой, женщиной хоть и не знатного рода, но ослепительной красоты и кроткого нрава. Вот только невестка не позволила свекрови долго сплетничать, напомнив, что лекарь рекомендовал больной больше спать. Вероятно, госпожа Септиса опасалась, как бы бабуля не перегрузила неокрепшее сознание внучки столь неприглядными подробностями жизни августейшего семейства и не ранила её верноподданнические чувства.

В этот день Торина Септиса ещё раз заходила к Нике, но от разоблачений нравов, царящих среди высшей аристократии Империи воздержалась, посвятив свой монолог воспоминаниям о детстве и юности своей дочери Тейсы.

Девушка с огромным интересом слушала рассказы о женщине, которую все вокруг считали её матерью. Нике казалось, что чем больше она узнает о жизни супруги Наставника, тем лучше поймёт этот мир. А старушка откровенно наслаждалась, всё глубже погружаясь мыслями в прошлое.

Занятая ежедневными хлопотами, хозяйка дома не могла уделить племяннице столько внимания. Но тем не менее она пару раз заглядывала, справляясь о самочувствии. А вот чрезвычайно загруженный городскими проблемами дядюшка больную так и не навестил, что впрочем её нисколько не огорчило.

Поздним вечером госпожа вновь долго шепталась со служанкой. Судьба изрядно помотала бывшую рабыню по просторам Континента, поэтому хозяйку очень интересовало её мнение о том: какой город лучше всего подойдёт для их проживания после бегства из Радла. Видимо, успевшая за день подумать над перспективой очередной авантюры беспокойной покровительницы, Риата Лация назвала Брунизий, морской порт к югу от Радла. По её словам, он не слишком велик, но тем не менее там тоже никто не обращает внимания на приезжих. А главное - у отпущенницы там имелись знакомые. Вот только Нике не понравилось слишком близкое соседство со столицей, и они стали перебирать другие варианты до тех пор, пока язык у служанки не стал заплетаться.

Утром девушка чувствовала себя гораздо лучше. Несмотря на строгую диету, сил заметно прибавилось. В ушах уже не шумело, хотя она не забывала время от времени жаловаться на головную боль.

Не на шутку обеспокоенная отсутствием аппетита у племянницы хозяйка дома приказала подать ей на завтрак вместе с полусырой печёнкой нарезанный лук, оказавшийся таким злым, что у Ники слёзы потекли.

Попытка спровадить его Риате Лации провалилась. Верная служанка получила от госпожи Септисы строжайшие инструкции: проследить, чтобы госпожа Юлиса лично слопала сей овощ. Супруга регистора Трениума обещала лично проконтролировать и в случае невыполнения грозила отпущеннице страшными карами.

Жуя жгучие кольца, хозяйка всерьёз заподозрила бывшую рабыню в обмане: вдруг та нарочно всё придумала, чтобы не есть лук?

Однако, вскоре заглянувшая в комнату тётушка, наклонившись над кроватью насторожившейся племянницы, шумно втянула носом воздух. Без труда уловив густой запах, женщина удовлетворённо кивнула и, не говоря ни слова, вышла во внутренний дворик.

Застывшая у стены каменной статуей Риата Лация облегчённо перевела дух, а её хозяйка недовольно поморщилась. Несмотря на полуоткрытую дверь, воздух в комнатке буквально пропитался луком.

Но постепенно Ника принюхалась, а спустя какое-то время этот острый аромат напомнил девушке бесконечно далёкое детство, когда маленькая Вика Седова старательно и бестолково помогала маме готовить. Теперь Ника считала те времена самыми счастливыми в своей сумбурной жизни.

От светлой грусти воспоминаний её отвлекли приближавшиеся голоса, один из которых принадлежал супруге регистора Трениума и звучал явно взволнованно:

- Пожалуйста сюда, господин Акций.

"Акций?!" - встрепенулась больная. Это имя девушка уже слышала, причём не так давно. Но вспомнить, кому оно принадлежит, удалось буквально за секунду до того, как через порог шагнул сухощавый, лысый мужчина, лет пятидесяти с тонкими змеиными губами. Его плечи прикрывал короткий синий плащ, наброшенный поверх тёмно-зелёной туники с короткими, по локоть, рукавами.

Никак не ожидавшая увидеть здесь и сейчас лекаря императрицы, Ника растерялась, не зная, что и думать?

- Добрый день, госпожа Юлиса, - просто и буднично, словно они видятся почти каждый день, поздоровался незваный гость, присаживаясь на табурет, торопливо подставленный служанкой. - Известие о вашей болезни огорчило государыню, и она попросила меня навестить вас. Как себя чувствуете?

- Уже лучше, господин Акций, - пролепетала девушка, быстро приходя в себя. - Передайте её величеству самую искреннюю благодарность за заботу, которая тронула меня до глубины души. Да пошлют ей небожители ещё много лет, наполненных радостью и счастьем. Я так жалею, что внезапная болезнь лишила меня радости встречи с величайшей женщиной мира!

Сумев взвинтить себя до нужного состояния, Ника с удовлетворением почувствовала, как на глазах начинают наворачиваться слёзы.

Застывшая в дверях хозяйка дома выглядела не менее обалдевшей. Что бы вчера свекровь не говорила об императрице, визит её лекаря произвёл на невестку колоссальное впечатление.

- Я передам государыне ваши слова, - благосклонно кивнул лысый эскулап. - А сейчас поподробнее расскажите о вашей болезни. С чего всё началось?

- Вчера днём всё вокруг внезапно закружилось, в глазах потемнело, и я лишилась чувств, - заговорила пациентка, тщательно подбирая слова. - Очнулась совершенно без сил. Даже повернуться на бок не могла.

- Раньше такое случалось? - поинтересовался Акций.

- Никогда! - отчеканила собеседница.

- Головой в эти дни не ударялись? - задал новый вопрос лекарь, и получив отрицательный ответ, попросил. - Дайте вашу руку.

Девушка с удовлетворением отметила, что пальцы у него сухие, чистые, а ногти аккуратно обрезаны, и никакой грязи под ними нет.

- Что это? - спросил эскулап, указав на свежий шрам.

Но прежде, чем пациентка успела ответить, в комнату буквально ворвалась Торина Септиса.

- Кто такой? - тяжело дыша и тыча в сторону гостя узловатым дёргающимся пальцем, прохрипела старушка. - Что он здесь делает?

Мужчина подчёркнуто неторопливо поднялся на ноги, и чуть склонив голову, внушительно представился:

- Бар Акций Новум, хранитель здоровья её величества государыни Докэсты Тарквины Домниты.

Непроизвольно икнув, бабуля растерянно посмотрела на внучку. Та, с трудом сдерживая улыбку, кивнула.

Ярко накрашенные губы и выцветшие от старости глаза матушки регистора Трениума округлились. Редкие, белесые ресницы растерянно захлопали. Она качнулась в сторону и едва не упала, вовремя подхваченная верной Дедерой.

- По поручению государыни зашёл проведать госпожу Нику Юлису Террину, - продолжал удивлять собеседницу лекарь. - Мне велено её осмотреть и, если потребуется, дать надлежащие рекомендации по лечению.

- Так вчера у нас уже был господин Рунир Шохоем, - явно продолжая пребывать в ступоре, пробормотала старушка.

Недовольно зыркнув на свекровь, хозяйка дома решительно шагнула вперёд, привлекая внимания гостя.

- Мы будем очень рады услышать мнение столь выдающегося служителя Пелкса. Пожалуйста, расскажите, чем ещё можно помочь госпоже Юлисе?

- Прежде чем сказать что-то определённое, госпожа Септиса, - нахмурился эскулап. - Мне необходимо всё выяснить.

- Я это понимаю, господин Акций, - кивнула супруга регистора Трениума, пропуская в комнату Ушуху с табуреткой для Торины Септисы.

Лекарь вновь обратился к больной.

- Кровь пускали, госпожа Юлиса?

- Да, - подтвердила та и, не удержавшись, добавила с плохо скрытой издёвкой. - Господин Шохоем полагает, что причиной потери чувств у меня стало многокроковие.

- Вот как? - вскинул брови собеседник и обернулся к напряжённо наблюдавшей за ними хозяйке дома. - Госпожа Септиса, когда вы увидели свою племянницу, лицо у неё было красное или не очень?

- Скорее бледное, господин Акций, - почтительно, даже вроде бы слегка заискивающе ответила та.

Покачав головой, лекарь долго и сосредоточенно слушал пульс девушки, время от времени беззвучно шевеля тонкими, сухими губами.

Затем также, как и Рунир Шохоем, заглянул в глаза, а потом велел показать язык. Ника ужасно смутилась, но мужчина, как настоящий медик, ничем не выдал своего недовольства по поводу бьющего у неё изо рта густого лукового аромата.

Не удовлетворившись этим, он прямо через одеяло долго мял живот девушки, не обращая внимание на демонстративно громкое недовольное сопение Торины Септисы. Однако, и на этом осмотр не закончился. Пациентке пришлось перевернуться, а добросовестный медик обстоятельно обстучал ей спину собранными в щепоть пальцами, не забывая расспрашивать: есть ли боль, и куда она отдаётся?

- Ночной горшок давно выносили? - абсолютно неожиданно для пациентки обратился лекарь к Риате Лации, безошибочно определив в ней служанку, несмотря на отсутствие рабской таблички.

- Вот только что, господин, - робко пробормотала отпущенница.

- Достань, - тут же распорядился дотошный врачеватель.

Жестом приказав открыть крышку, он провёл пальцами по дну, обнюхал их с самым серьёзным видом и даже облизал, причмокнув губами.

"Настоящий профессионал! - с невольным уважением подумала Ника. - Не зря ему императрицу лечить доверили. И что он вчера не пришёл?"

- Полотенце подай, - негромко велела она, когда медик оставил в покое ночную посуду.

- Дышать тяжело, госпожа Юлиса? - спросил лекарь, небрежно вытирая руки.

- Душно здесь, господин Акций, - нисколько не покривила душой девушка, изрядно удивлённая тем обстоятельством, что того совершенно не интересуют её критические дни. Видимо, в отличии от Рунира Шохоема, хранитель здоровья государыни сразу понял, что пациентка не беременна.

- Лекарь, который вчера приходил, советовал госпоже Юлисе реже вставать, - заметила хозяйка дома.

Понимающе кивнув, Акций скрестил на груди руки, и полуприкрыв глаза, погрузился в размышления.

В комнате стало так тихо, что стало слышно, как где-то жужжат первые весенние мухи.

"Вот батман! - с тревогой подумала девушка. - Сейчас и этот заставит есть какую-нибудь гадость!"

- Я просто очень устала, господин Акций, - не выдержав напряжённого ожидания, негромко сказала она. - Долгая дорога отняла слишком много сил. Лучшим лекарством для меня будет просто отдых.

Сначала Ника хотела сказать, что, вероятно, у неё случился срыв на почве нервного истощения. Однако, данное выражение на радланском звучало слишком странно, и попаданка решила использовать более понятные для местных выражения.

Она опасалась, что лекарь императрицы поднимет её на смех, но Акций неожиданно кивнул.

- Возможно, госпожа Юлиса, потому что ничего пугающего или серьёзного я не обнаружил. Ваши силы, действительно, нуждаются в восстановлении. Чем вам советовали лечиться?

Прежде, чем девушка успела ответить, тётушка чётко отбарабанила:

- Больше спать, реже вставать и есть сырую свиную печёнку с неразбавленным вином.

- Добавьте к этому молоко, мёд и финики, - проговорил лекарь, поднимаясь. - До свидания, госпожа Юлиса. Выздоравливайте, набирайтесь сил. Её величество будет рада узнать, что с вами ничего страшного не случилось.

- Не забудьте передать государыне мою благодарность, господин Акций, - напомнила Ника. - Я буду неустанно молить богов о здоровье и благополучии её величества.

- Обязательно передам, - с самым серьёзным видом пообещал собеседник.

- Спасибо и вам, господин Акций, - продолжила девушка тем же проникновенным тоном. - За то, что вы, несмотря на занятость, уделили мне так много своего драгоценного времени.

- Я всего лишь выполнял поручение её величества, - снисходительно усмехнулся собеседник.

- Но вы его исполнили так, как подобает истинному знатоку и мастеру своего дела, - почтительно заметила Ника.

- Поправляйтесь, госпожа Юлиса, - улыбнулся явно довольный похвалой эскулап. - Набирайтесь сил. Возможно, государыня ещё раз захочет с вами встретиться и побеседовать о дальних странах.

Коротко поклонившись, он вышел. За ним тотчас же устремились тётя и бабушка пациентки. В комнате остались только Риата Лация Фида и её хозяйка, без сил откинувшаяся на подушку.

А со двора донеслось звяканье посуды и тихий разговор. Девушка прислушалась, но смогла различить лишь своё имя и какие-то обрывки слов.

- Госпожа! - опустившись у кровати на колени, горячо зашептала служанка. - А если попросить её величество избавить вас от этого брака? Неужели господин Септис самой государыне откажет?

- Думаешь, она за меня заступится? - скептически хмыкнула Ника.

- Не знаю, госпожа, - пожала плечами отпущенница. - Но боги вас любят. Может, лучше попробовать, чем прятаться всю жизнь?

Криво усмехнувшись, хозяйка, тем не менее не могла не признать правоту слов верной спутницы.

- Неизвестно ещё, когда меня пригласят в Цветочный дворец? - с сомнением покачала головой девушка. - Вдруг к тому времени Септис уже подпишет брачный договор с Аварием?

- Напишите письмо! - выпалила Риата Лация. - Я передам...

- Так тебя и пустят к императрице! - фыркнула покровительница.

- А я... как господин Ротан сделаю! - выпалила отпущенница. - Подожду у Цветочного дворца господина Акция и отдам письмо ему. Он вроде к вам хорошо относится. Неужели не передаст?

Ника задумалась.

Хранитель здоровья государыни не собирался надолго задерживаться в доме регистора Трениума. Исполнение поручения императрицы много времени не заняло. Но его неожиданно заинтересовала сама пациентка.

Акцию не раз приходилось осматривать женщин и девиц из знатных семей. Большинство из них первоначально ни в коем случае не разрешали прикасаться к себе чужому мужчине, так что родителям или мужьям приходилось их долго уговаривать, а то и приказывать. Другие испытывали беспокойство и не в силах с ним справиться то и дело спрашивали лекаря: что он делает и зачем это нужно? При этом все пациентки ужасно смущались или по крайней мере делали вид.

А вот выросшая среди дикарей внучка сенатора Госпула Юлиса Лура отнеслась к манипуляциям лекаря совершенно спокойно. Более того, слегка удивившись в начале, далее она воспринимала осмотр словно бы как должное и само-собой разумеющееся.

Ещё сильнее озадачила многоопытного врачевателя реакция девушки на исследование выделений её организма из ночного горшка. Акций не часто использовал подобный метод и в данном случае мог бы обойтись без него. Тем не менее, опасаясь ошибиться, он решил окончательно убедиться в правильности своих предположений. Как правило, подобное зрелище вызывало отвращение и у больных и присутствующих при этом родственников. Вот и сейчас мужчина краем глаза заметил, как брезгливая гримаса скользнула по лицу супруги регистора Трениума. А вот во взгляде Юлисы он ясно прочитал нескрываемое уважение. Опытному царедворцу даже показалось, что её ответы стали более откровенными.

Вспомнив, что у дикарей, среди которых выросла племянница регистора Трениума, лечением соплеменников занимаются всякого рода шаманы, Акций на миг предположил, что девушка и его тоже причислила к служителям богов, и поэтому с таким спокойствием отнеслась ко всему, что он делал. Вот только лекарю приходилось видеть, с каким почтением и страхом относились варвары к своим колдунам. Но Юлиса его не боялась, немного опасалась, но не более. А о коллеге Акция, устроившем ей кровопускание, отзывалась с нескрываемым презрением.

Проведённый осмотр не выявил никаких опасных симптомов. Тем не менее сероватый оттенок кожи, тёмные пятна вокруг глаз, расстроенный пульс и заметно замедленная речь явственно указывали на сильнейшую усталость, что в свою очередь послужило для хранителя здоровья государыни дополнительным подтверждением правдивости истории Ники Юлисы Террины. Хотя в глубине души придворный так до конца и не избавился от подозрений в том, что она не та, за кого себя выдаёт.

Весь жизненный опыт немало повидавшего и разносторонне образованного человека не давал врачевателю окончательно уверовать в рассказ о чудесном спасении сына оклеветанного сенатора. И уж совсем нереальным казалось возвращение дочери Лация Юлиса Агилиса откуда-то чуть ли не из-за края мира. Его не убедило даже то, что семья регистора Трениума признала племянницу.

Но девица сумела заинтересовать государыню, а потом ещё и посрамила Акция, продемонстрировав искусство владения необычной металкой, окончательно принудив царедворца помалкивать о своих подозрениях. Поэтому он с удовольствием помог Юлисе, как можно быстрее покинуть усадьбу Маврия, и надеялся никогда больше с ней не встречаться.

Но смертные предполагают, а небожители располагают, и по воле государыни охранителю её здоровья вновь пришлось увидеть эту девушку.

Выдав рекомендации по лечению, он попрощался с пациенткой и вышел из комнаты.

Возле зеленеющих молодыми листочками цветочных кустов стоял изящный деревянный столик и три кресла без спинок.

- Скоро полдень, господин Акций, - почтительно проговорила тётушка Юлисы. - Если бы мы знали, кто почтит наш дом своим посещением, то сумели бы принять вас более достойно. Наши повара весьма искусны в своём деле. К сожалению, у них просто не хватило времени приготовить что-то значительное. Но всё же я смею надеяться, что вы не откажитесь разделить с нами скромный обед?

- Простая пища самая полезная, - вступила в разговор мать хозяина дома. - Так завещали предки.

Акций любил вкусно покушать и ценил хорошую кухню, поэтому после таких слов хотел отказаться, сославшись на занятость, но бросив мимолётный взгляд на накрытый стол передумал. Кроме обязательных варёных яиц, салата из свёклы и моркови, солёных грибов, оливок и мидий, там присутствовали маленькие лепёшечки с уложенным сверху тёртым сыром, нарезанная тонкими ломтиками ветчина "со слезой" и маленькие пожаренные до хруста рыбки, являвшиеся украшением любой трапезы. Но окончательно убедила гостя задержаться печать на залитом смолой горлышке амфоры, которую держал юный раб, очевидно, выполнявший в доме регистора Трениума обязанности виночерпия.

- Разве можно отказаться от такого радушного приглашения? - улыбнулся лекарь, картинно разводя руками.

Расторопная рабыня с распухшим носом пододвинула кресло с подушечкой на сиденье.

- Тем более я сам тоже не привередлив и по мере сил стараюсь придерживаться завещанной нашими предками суровой простоты.

Прекрасный молодой невольник, ловко раскупорив амфору, наполнил тёмно-бордовой жидкостью широкий серебряный сосуд для смешивания вина.

Акций с удовлетворением отметил, что, судя по неповторимому аромату, это настоящее аржейское, а не одна из дешёвых подделок, которые стали всё чаще появляться на рынке даже у, казалось бы, солидных и уважаемых торговцев. Вкус тоже оказался вполне соответственным с обязательным добавлением свинцового сластителя, смягчавшего лёгкую горчинку и оставлявшего во рту неповторимое ощущение.

Рабыни принесли миску с разваренной фасолью, а к ней жареные колбаски из рубленой свинины с шафраном, луком, чесноком и душистыми травками.

Супруга регистора Трениума и его матушка пили мало, но кубок охранителя здоровья императрицы пустовал редко, то и дело наполняемый призывно улыбавшимся юношей.

Дав гостю возможность утолить первый голод, Пласда Септиса Денса светским тоном поинтересовалась:

- Как здоровье государыни, господин Акций?

Внутренне усмехаясь, тот прожевал кусочек великолепного окорока.

- Хвала богам, её величество здорова и полна сил.

- Это так неожиданно и приятно, что государыня проявила столько внимания к нашей девочке, - растроганно зашмыгала носом старушка. - Да хранят небожители её доброе сердце.

Кивая с привычной важностью, царедворец взял с блюда ещё один ломтик ветчины.

- Сами готовили, госпожа Септиса, или покупали у кого-то?

- Это из нашей усадьбы, господин Акций, - с гордостью пояснила хозяйка дома. - Дикие свиньи повадились разорять огород. Управитель приказал устроить охоту. Мясо самой молодой и жирной свинки потом закоптили по старинному рецепту. Клянусь Ангипой, ничего подобного вам не приходилось пробовать даже во дворце!

Гость согласно кивал, не переставая работать челюстями.

- Если уж вы охраняете здоровье самой государыни, господин Акций, - вкрадчиво проговорила супруга регистора Трениума. - То, наверное, знаете все недуги, которые посылают людям небожители?

Лекарь вновь важно кивнул, отрывая голову жареной рыбёшке.

- Я овладевал искусством врачевания в храме Пелкса преграмского, учился у даросских целителей и постигал строение человеческого тела под руководством знаменитого и высокоучёного Гираса хиросского.

- Тогда, может, вы скажете, на сколько времени слегла наша племянница? - дрогнувшим голосом спросила женщина. - Когда она наберётся сил и встанет?

- Всё в руках богов, госпожа Септиса, - ответил собеседник с набитым ртом.

Стоило ему только покоситься на опустевший кубок, как расторопный виночерпий тут же наполнил его живительной влагой.

- Восславим Диноса и его щедрый дар! - с чувством провозгласил Акций, невольно залюбовавшись стеклянным, оправленным в серебро бокалом, перед тем, как его осушить.

- Госпожа Юлиса очень ослабела, - икнув, лекарь вытер рот полотенцем. - На полное восстановление может понадобиться месяц.

Заметив, как погрустнела хозяйка дома, изрядно захмелевший гость улыбнулся.

- Всё будет в порядке, госпожа Септиса, нужно только время. История вашей племянницы напоминает сказания о великих героях древности. Стремясь вернуться на родину, хрупкая девушка переплывает океан и проходит тысячи арсангов, каждодневно рискуя жизнью среди бушующих волн, ужасных чудовищ и свирепых разбойников. Такое не каждому мужчине под силу. Не удивительно, что она так устала. Пусть отдыхает.

Врачеватель пьяненько хихикнул.

- А вы пока подыщете ей подходящего мужа, чтобы и эта история получила счастливый конец.

- Нашли уже, радовались за неё, - всхлипнула Торина Септиса Ульда, вытирая платочком покрасневшие глаза. - А тут такое приключилось с ласточкой нашей...

- Вы собираетесь выдать госпожу Юлису замуж? - вскинул брови лекарь, подумав, что эта новость может позабавить государыню. - Кто же этот счастливчик? Надеюсь, он понимает, что должен неустанно благодарить небожителей за подобное сокровище?

- Ещё ничего не решено, господин Акций, - торопливо заговорила хозяйка дома, досадливо зыркнув на беззвучно плачущую свекровь. - Вы же понимаете, что внучка сенатора Госпула Юлиса Лура - не дочь какого-нибудь лавочника? Мы ещё даже не успели составить гороскоп племянницы. А как без этого выбрать подходящего спутника жизни?

То ли в подтверждение слов невестки, то ли наоборот, возражая ей, старушка громко высморкалась, но ничего не сказала.

- Нет уж, - игнорируя её реакцию, вздохнула супруга регистора Трениума. - Пусть поживёт дома. Привыкнет к нам и к Радлу, обучится манерам поведения, приличествующим девушке её происхождения. А мы пока подумаем, посоветуемся с хорошим гадателем. Замужество - шаг серьёзный.

Неторопливо пережёвывающий лепёшку с сырной приправой, врачеватель понимающе кивал, испытывая сильнейшее недоверие к словам женщины. Его весьма удивила подобная спешка, и он мысленно пообещал себе непременно проверить: так ли уж случайно оговорилась Торина Септиса Ульда? И узнать: кто мог согласиться взять в жёны неизвестно откуда взявшуюся девицу?

К тому же ещё до посещения дома регистора Трениума царедворец узнал, что данная семья отличается строгостью нравов и приверженностью к исконным радланским обычаям. Поэтому ему стало весьма любопытно - насколько выбранный для племянницы жених отвечает подобным критериям?

Докэста Тарквина Домнита, как все женщины, любила посплетничать, и хорошо знавший свою царственную пациентку Акций не без основания предполагал, что история с поспешным замужеством Юлисы её немного позабавит.

- Я уверен, что ваш выбор будет наилучшим, госпожа Септиса! - проговорил гость, поднимая бокал. - Да пошлют небожители вашей племяннице достойного жениха!

- Так хочется увидеть нашу девочку счастливой и богатой, - прошептала старушка.

- У меня есть чудодейственный эликсир "Сила Питра", способный помочь вашей племяннице побыстрее встать на ноги, - сказал лекарь, вытирая губы. - Он приготовлен по тайному рецепту келлуанских магов, и большинство из его компонентов в Империи просто не найти. Я пришлю вам немного.

- Да хранят вас все боги, господин Акций! - бурно, но не слишком искренне поблагодарила хозяйка дома. - Мы заплатим любые деньги.

- Не нужно! - царственным жестом отмахнулся хранитель здоровья государыни. Он как раз собирался заменить отвар свежим. - Считайте это подарком от её величества и меня.

От этих слов собеседница буквально расцвела.

- У меня нет слов, чтобы достойно выразить вам свою признательность за столь неслыханную щедрость, господин Акций! Но я обязательно расскажу о ней мужу, и вы скоро убедитесь, что наша семья умеет быть благодарной.

- Это совершенно излишне, - пьяно рисуясь, покачал головой царедворец. - Я лишь исполняю волю её величества. Вот кого вам следует благодарить.

- Это уж непременно! - проникновенно пообещала матушка регистора Трениума. - Я завтра же отправлюсь в храм Ноны, принесу в жертву самую жирную овцу и буду молить пресветлую богиню о счастье и долголетии государыни! Хвала небожителям за то, что у нашего императора такая великолепная супруга, чьё великодушие столь же бесподобно, как её неземная красота и божественная мудрость!

Чувствуя себя сытым и пьяным, лекарь удовлетворённо рыгнул, демонстрируя хозяевам степень своего насыщения.

- Ваш повар, госпожа Септиса, сделает честь и императорской кухне, а радушное гостеприимство, с которым меня встретили в этом доме, тронуло до глубины души. Пока в нашей стране есть такие семьи, как ваша, в ней будет жить дух древних героев, и Радл останется таким же прекрасным, могучим и непобедимым! Однако, как ни прекрасно здесь, мне пора вас покинуть.

- Но вы же ещё не отведали ни яблок в мёду, ни сушёных фиников, господин Акций! - всплеснула руками супруга регистора Трениума. - Я сейчас же прикажу их подать!

- Нет, нет, госпожа Септиса! - энергично запротестовал мужчина. - Я уже достаточно поел, а время для того, чтобы безоглядно наслаждаться яствами, увы, ещё не наступило. Мне необходимо рассказать её величеству о самочувствии госпожи Юлисы и направить к вам помощника с эликсиром.

Он добродушно засмеялся.

- Если я задержусь за этим столом хотя бы на минуту, то уже ничего не успею сделать сегодня.

- Тогда позвольте хотя бы проводить вас до двери, господин Акций, - предложила хозяйка дома, набрасывая на голову накидку.

- Для меня это будет честь, госпожа Септиса, - улыбнулся гость с пьяной галантностью.

Шагавшая впереди невольница с распухшим носом предупредительно отвела в сторону край тяжёлого занавеса, отделявшего семейную часть дома от первого внутреннего дворика.

- Эликсир будете давать госпоже Юлисе каждый день перед обедом, - внезапно остановившись, проговорил лекарь. - По двадцать капель на дебен разведённого вина.

- Я прослежу за этим, господин Акций, - пообещала собеседница.

Сделав несколько шагов, охранитель здоровья государыни опять остановился и вновь обратился к ней:

- Если хотите, чтобы племянница быстрее оправилась от приступа - увезите её из Радла.

- Как это, господин Акций? - вытаращила глаза женщина. - Куда?!

- Так у вас же есть усадьба?! - вскинул брови гость, и дождавшись утвердительного кивка, продолжил. - Как подсказывает мой опыт, душевные расстройства, вызванные чрезмерной усталостью и сильными переживаниями, лучше всего проходят вдали от городской суеты.

- У нашей племянницы не было никаких переживаний, господин Акций! - как-то уж слишком поспешно и решительно заявила супруга регистора Трениума, укрепляя зародившиеся в душе царедворца смутные подозрения.

- Да?! - не скрывая иронии, усомнился врачеватель. - Полагаете, долгожданная встреча с родственниками не вызвала в душе госпожи Юлисы сильных чувств? Помните историю поэта Веста Онвия Глама?

- Этот тот юноша, что писал крайне непристойные стихи? - уточнила Септиса.

- А ещё его приговорили к смерти за связь с заговорщиками, - напомнил лекарь. - Но император помиловал несчастного. Указ зачитали прямо перед казнью, а через несколько минут он умер, не выдержав нечаянной радости. Ваша племянница претерпела за время своего путешествия множество бед и лишений. Даже в Империи её едва не посадили на кол. Оказавшись среди любящих людей и почувствовав себя в безопасности, госпожа Юлиса чересчур сильно обрадовалась, что и привело к столь печальным последствиям. Именно поэтому ей нужен отдых. А весной за городом особенно хорошо.

Он вздохнул, глядя куда-то мимо застывшей в напряжённом ожидании слушательницы.

- Распускаются листья, зеленеет трава. Артеда пробуждает мир к жизни. Наполненный весной воздух лугов и виноградников для усталой души гораздо полезнее грубых городских запахов.

- Я передам мужу ваши слова, господин Акций, - пообещала супруга регистора Трениума.

- До свидания, госпожа Септиса, - попрощался лекарь, шагнув в предупредительно распахнутую дюжим привратником, калитку.

Так рано возвращаться в Цветочный дворец не хотелось, и хранитель здоровья государыни направился в бани Глоритарква. Сегодня императрица ждала к ужину племянника с женой и сыном. Поскольку будут только свои, Докэста Тарквина Домнита захочет видеть за столом и своего верного наперсника. Однако Акций чувствовал себя слишком сытым и пьяным для умной беседы. Чтобы не опозориться в глазах родственников царственной пациентки, необходимо вернуть телу бодрость, а разуму остроту.

Как следует пропотев в жарком зале, он отдался в умелые руки рабов-массажистов, не забывая, сквозь наваливавшуюся дрёму давать им необходимые указания. Потом ополоснулся в бассейне с тёплой, почти горячей водой, где встретил одного из своих многочисленных знакомых и выслушал свежие новости.

Весь Радл горячо обсуждал арест возничего Арифиза, выступавшего на лошадях из конюшни Вула Бнора. Императорский претор Геган обвинил многократного победителя гонок в жульничестве. Тот якобы подкупал обслуживавших ипподром рабов, и те портили колесницы соперников. Подобные досадные происшествия случались и раньше, но в данном случае всех удивило то, что хозяин лошадей, один из богатейших хлеботорговцев столицы, не сделал даже попытки заступиться за Арифиза. Царедворец уже слышал эту историю, но собеседник, хихикая, сообщил, будто бы всё дело в сыне Бнора, воспылавшего к мужественному возничему недостойной радланина страстью.

- Теперь ему грозит каторга за обман на гонках, - печально покачал головой знакомый. - И мы лишимся удовольствия видеть его на ипподроме.

- Да, - согласился лекарь. - Мало, кто решался так лихо поворачивать, как Арифиз.

Ещё немного поговорив о лошадях и скачках, он собирался распрощаться, но собеседник неожиданно спросил, заговорщицки понизив голос:

- А правду говорят, будто его высочество Вилит добился взаимности от Неоны Тулии?

- Какой такой Неоны? - насторожился приближённый императрицы, с досадой подумав: "О боги, и этот туда же!"

- Дочери сенатора Гнея Тулия Фаса, - оглядываясь по сторонам, уточнил знакомый, подтверждая самые худшие подозрения.

- Нет, неправда, - снисходительно покачал головой царедворец. - Поменьше верьте слухам, господин Барк. Принц, конечно, весьма пылкий молодой человек и пользуется успехом у женщин. Но он никогда не станет связываться со столь юной и наивной особой. Ей, кажется, нет и тринадцати?

- Я слышал, недавно исполнилось четырнадцать, господин Акций, - возразил собеседник.

- Разница слишком несущественна, - усмехнулся лекарь. - К тому же его высочество последние три месяца почти не появлялся в столице.

Окинув задумавшегося Барка насмешливым взглядом, он направился в прохладный зал, где увидел главного смотрителя радланского порта Аппия Оропуса Треуна в компании управителя военной верфи Авла Папа Даума.

Окружённые коскидами, они прямо в бассейне горячо обсуждали планы предстоящей военной компании против совершенно обнаглевших ламерских пиратов, действия которых приносят колоссальные убытки радланским купцам.

В своё время немало попутешествовавший Акций вступил в разговор, заметив, что без разгрома разбойничьих городков на кайнском побережье невозможно защитить морские торговые пути. Хорошо знавшие приближённого императрицы собеседники дружно его поддержали.

Беседа стала затухать, но тут кто-то из коскидов сказал, что государь недавно принял отставку трибуна Четвёртого Бурепобедного легиона, и теперь все гадают: кто займёт его место?

Пап напомнил, что Фалвий, мучимый застарелой болезнью, фактически уже давно передал командование дитрибуну Танию Рутлину Спуру из ксарийских Рутлинов, и теперь воины ждут, что император назначит именно его.

- Я слышал, будто легион отдают Маммию Лукрецу Сексту, - вполголоса проговорил управитель верфи.

- Это какому Лукрецу? - встрепенулся охранитель здоровья государыни, услышав знакомое имя. - Не из рода ли остерийских Лукрецов?

- Он самый, - многозначительно подтвердил смотритель порта. - Первый сотник всадников Первого Молниеносного легиона.

- Маммий Лукрец слишком молод для такого ответственного поста! - проворчал какой-то тощий старик с седыми волосами на костлявой груди.

- Зато храбр и удачлив! - громко возразил Оропус. - Разбил со своим отрядом бесчисленное банарское войско, взял их столицу и привёл в Радл множество пленных!

"Разогнал толпу степных бандитов, сжёг их деревню и поймал пару сотен замурзанных дикарей", - мысленно поправил его Акций.

- Но он не имеет никакого отношения к Четвёртому Бурепобедному, - заметил управитель военной верфи. - А Рутлин служит там уже восемь лет, отмечен императором, и легионеры его любят. Они будут недовольны, если вместо старого товарища их командиром поставят чужака, да ещё такого молодого.

- А мне сказали! - привлёк к себе всеобщее внимание молодой коскид, только что принёсший Оропусу бокал разбавленного вина. - Будто господин Лукрец пообещал раздать воинам легиона сто тысяч империалов в честь своего назначения!

- Как?! Не может быть! Ого! О боги, какие деньги! - возбуждённо загомонили сгрудившиеся вокруг посетители бани, с жадностью ловившие каждое слово из разговора важных людей, чтобы потом пересказать приятелям.

- За такие деньги легионеры согласятся полюбить даже осла! - выкрикнул кто-то, вызвав всеобщее веселье.

- О боги, сколько же тогда он преподнёс императору! - охнув, пролепетал тощий старик с волосатой грудью, но тут же испуганно замолк под пристальными взглядами стоявших рядом коскидов.

"Откуда у мальчишки столько золота? - мысленно удивился лекарь и сам себе ответил. - Не иначе все Лукрецы собирали".

Видимо, почувствовав, что разговор принимает нежелательное направление, смотритель порта громко обратился к охранителю здоровья государыни:

- Как здоровье её величества, господин Акций?

- Хвала богам, замечательно, господин Оропус, - ответил тот, широко улыбаясь. - Чудодейственные воды Галайской долины восстановили её силы и сделали ещё прекраснее.

- А его высочество Вилит тоже вернулся с ней или решил задержаться? - многозначительно усмехаясь, поинтересовался собеседник. - Говорят, прекрасная Прицла Навция как раз направилась в долину немного поправить своё здоровье.

Коскиды угодливо захихикали, а кто-то выкрикнул, прячась за спинами посетителей:

- Как же это принц упустил такую возможность побыть с ней наедине?!

"Брехливые шакалы, - выругался про себя царедворец, сохраняя на лице устало-снисходительное выражение. - Можно подумать, у этой меретты без Вилита мало любовников".

- Не знаю, что вы имели ввиду, господин Оропус, но его высочество тоже в столице. Не мог же он ослушаться повеления государя?

- Так его вызвал император? - сейчас же посерьёзнел смотритель порта, а глумливое хихиканье мгновенно стихло.

- Разумеется, господин Оропус, - величественно кивнул лекарь, направляясь к лестнице. Всё-таки в его возрасте как-то несолидно выбираться из бассейна, выскакивая на край, подобно лягушке.

- Подождите, господин Акций! - окликнул управитель верфи. - А вы не знаете зачем?

Остановившись на ступенях, придворный обернулся:

- Что значит: зачем, господин Пап? - переспросил он, вскинув брови. - Его величество Констант Великий соскучился по жене и сыну.

Пряча улыбку, охранитель здоровья государыни направился к выходу. Хмель выветрился, тяжесть в желудке исчезла. Баня, как всегда, вернула ему приятное ощущение здорового тела и ясного ума.

Погода стояла замечательная! Солнце почти по-летнему светило с пронзительно голубого небосвода, и какое-то время врачеватель, беспечно улыбаясь, неторопливо шлёпал подошвами сандалий по камням мостовой. Однако, очень скоро лицо его вновь приобрело сосредоточенное выражение, а шаг ускорился.

Идти пришлось довольно далеко, но привыкший к физическим нагрузкам Акций почти не ощущал усталости, когда впереди показались длинные каменные стены высотой в три локтя. Возле закрытых ворот скучали два легионера в полном вооружении с приставленными к ногам щитами.

По праздничным дням, коих в радланском календаре в общей сложности насчитывалось почти полторы сотни, императорские сады мог беспрепятственно посетить любой свободный гражданин Империи или чужеземец и провести там весь день до часа, предшествующего закату. Гуляй по выложенным камнем дорожкам и тенистым аллеям, любуясь цветами и прекрасными статуями, расставленными среди них, отдыхай на лужайках или на скамейках в тени раскидистых крон. Только не кричи, не сори и не гадь где попало, и успевай вовремя уйти, ибо опоздавший будет считаться преступником, покусившимся на императорское достояние.

Часовые хорошо знали охранителя здоровья государыни, поэтому не мешали ему отпирать калитку, закрытую на двусторонний запор.

Повернув ручку, Акций, усмехаясь, вспомнил, что в первое время находилось немало бродяг, с риском для жизни остававшихся в садах на ночь. Но когда обслуживающим рабам привезли в помощь свирепых сунгийских псов, способных в одиночку драться с волком и обладающих великолепным чутьём, число подобных смельчаков значительно поубавилось.

Примерно через тысячу шагов впереди показалась ещё одна стена с небольшими аккуратными башенками. Здесь у ворот тоже стояли вооружённые легионеры. Они также позволили Акцию беспрепятственно пройти на охраняемую территорию, где собственно и размещался комплекс построек, называвшихся Цветочным дворцом.

Перед главным зданием, украшенным по фасаду мраморной колоннадой, блестел на солнце узкий, длинный пруд с перекинутым через него каменным мостиком. А по берегам росли аккуратно подстриженные кусты, кое-где уже усыпанные бутонами первых весенних цветов.

То тут, то там среди зелени виднелись согнутые спины рабов, трудившихся под руководством двух пожилых садовников.

Поманив одного из них, царедворец узнал, что родственники императрицы ещё не прибыли. Весьма довольный этим обстоятельством, Акций не стал заходить в здание через главный вход, а обойдя, попал на задний двор, заполненный суетящимися невольниками. Как раз прибыл обоз с припасами для дворцовой кухни, и управитель торопился разгрузить теснившиеся повозки.

Для пущей таинственности и сохранности мастерская охранителя здоровья государыни располагалась под насыпью, на которой возвышался центральный корпус дворцового комплекса. Попасть в неё лекарь мог в том числе и через подвал, куда рабы таскали амфоры с оливковым маслом.

Спустившись вместе с ними, Акций коротким кивком ответил на почтительный поклон помощника управителя и пошёл вглубь тёмного коридора мимо окованных металлическими полосами дверей.

Чуть теплившийся огонёк стоявшего на полочке масляного светильника едва освещал уходившую вниз лестницу. Царедворец уже столько раз проходил этим путём, что даже этого робкого намёка на свет ему хватало, чтобы не споткнуться на узких кирпичных ступенях В новом коридоре оказалось ещё темнее. Сюда уже совсем не проникал дневной свет, и лишь неровное пламя факела, укреплённого на дальней стене, кое-как рассеивало плотный мрак.

Через двадцать шагов он оказался в квадратной комнатке с круто уходившей вверх лестницей и двумя дверями, одна из которых показалась ему приоткрытой.

Лекарь не терпел, когда кто-то посторонний заходил в мастерскую в его отсутствие. Замерев, он несколько секунд напряжённо прислушивался к доносившимся оттуда звукам. Чтобы никто не мог войти незаметно, Акций специально не смазывал петли. Поэтому, едва дверь сдвинулась под его рукой, раздался противный натужный скрип.

Просторное помещение освещалось через большое, забранное толстой решёткой окно под самым потолком. Чтобы уберечься от любопытных глаз, хранитель здоровья государыни приказал вставить в свинцовые переплёты не стёкла, а кусочки слюды.

Просачивавшихся сквозь тонкие пластинки солнечных лучей хватало, чтобы освещать стоявший у стены стол, заваленный свитками, стопками чистых и исписанных листов папируса, уставленные разнообразной посудой полки и погасший очаг под квадратным раструбом из тонких медных листов.

Резанувший по ушам звук заставил вздрогнуть стоявшего у стеллажа молодого человека в вязаной безрукавке поверх длинной тёмно-зелёной туники с рукавами.

- Что ты здесь делаешь, Крис? - спросил Акций, переводя дух. - Почему не закрыл дверь?

- Простите, учитель, - виновато поклонился собеседник. - Я хотел только взять "Снисхождение Диолы".

- Всё равно, дверь в мастерскую должна быть закрыта! - наставительно проворчал врачеватель. - Кому она понадобилась на этот раз?

- Госпоже Исоре Квантии.

- В её-то возрасте? - не на шутку удивился лекарь.

- Наверное, для дочери, - пожал плечами Крис.

- Ты предупредил, что после выкидыша нужно хотя бы дней пять полежать в постели? - нахмурился Акций.

- Да, учитель, - кивнул молодой человек.

- Сколько с неё берёшь? - поинтересовался наставник, подходя к стоявшему в углу высокому шкафу.

- Десять империалов, - помявшись, ответил ученик.

- Два можешь оставить себе, - великодушно разрешил лекарь, доставая из кошелька связку ключей.

- Благодарю, учитель! - расплылся в довольной улыбке Крис, заворачивая в тряпочку небольшой глиняный пузырёк, плотно заткнутый деревянной пробкой.

Выбрав нужную пластинку с вырезами, хозяин мастерской открыл замок, и распахнув дверки, снял с полочки небольшой деревянный ящичек.

- Так я пойду, учитель? - спросил молодой человек.

- Подожди, - остановил его наставник. - Государыня обо мне спрашивала?

- Нет, - покачав головой, парень на всякий случай уточнил. - Я не слышал.

Рассудив, что если бы он срочно понадобился, то уж к Крису бы обратились в первую очередь, успокоенный лекарь, сняв крышку, извлёк из коробки узкий серебряный кувшин с плотно подогнанной крышкой.

- Тебя ждёт Квантия? - спросил он у переминавшегося с ноги на ногу ученика.

- Да, учитель, - виновато кивнул тот.

- Тогда иди, - разрешил наставник. - Но побыстрее возвращайся. У меня есть для тебя важные поручения.

- Хорошо, учитель, - обречённо вздохнул молодой человек, отодвигая засов.

- Заодно узнай, что делает государыня? - прежде чем закрыть дверь, крикнул вдогонку Акций.

Отыскав на полочке пустой сосудик, он взболтал содержимое кувшина, после чего осторожно слил содержимое в пузырёк, горлышко которого плотно закрыл крышкой и принялся разводить огонь в очаге.

Когда в дверь постучали, древесные угли уже пылали под днищем небольшого бронзового котелка.

Шмыгнув в мастерскую, ученик первым делом сообщил:

- Её величество на втором этаже, кажется, в угловой комнате.

Затем протянул наставнику монеты.

Опуская их в кошелёк, тот начал отдавать распоряжения:

- Вымоешь с горчицей кувшин из-под "Силы Питра", хорошенько сполоснёшь и прокалишь на огне. Потом возьмёшь вот это. - лекарь указал на крошечный сосуд. - И отнесёшь в дом регистора Трениума. Знаешь, где это?

- Приблизительно, - пожал плечами собеседник. - Найду.

- Отдашь его хозяйке, - удовлетворённо кивнул лекарь. - Для госпожи Юлисы. Когда госпожа Септиса выйдет, скажешь, что я просил уточнить: сводит ли у её племянницы левую икру?

- Хорошо, учитель...

- Не перебивай! - досадливо поморщился Акций. - Когда она пойдёт узнавать, оставив тебя в прихожей, предложи привратнику десять..., нет, пятнадцать риалов, если он расскажет, за кого собираются выдавать замуж госпожу Нику Юлису Террину, племянницу регистора Трениума?

- А если соврёт? - с сомнением покачал головой Крис.

- Этот тупой болван? - усмехнулся царедворец, но секунду подумав, посоветовал. - Пригрози, что за ложь я наложу на него проклятие и лишу мужской силы.

Молодой человек понимающе улыбнулся. Как правило, на простаков подобный шантаж действовал безотказно.

Лекарь отодвинул засов, намереваясь покинуть мастерскую.

- Учитель! - окликнул его растерянный ученик. - А деньги?

- Какие деньги? - вскинул брови тот.

- Ну..., - замялся молодой человек. - Привратнику.

- Так у тебя же есть два империала, - напомнил наставник. - Вот и разменяй один.

Поднявшись по лестнице во внутренний двор, Акций прошёл по галерее первого этажа, раскланиваясь с изредка попадавшимися придворными и привычно не замечая рабов.

И здесь среди цветочных кустов возились два садовника, а три невольницы аккуратно протирали мокрыми тряпками гранитный постамент и мраморную статую Докэсты Тарквины Домниты.

У лестницы на второй этаж стояли два легионера в полном вооружении только без щитов. Царедворец знал, что воины, охранявшие Цветочный дворец, часто менялись, и это его сильно беспокоило.

В каждой новой сотне мог оказаться убийца, подосланный политическими противниками государыни.

На верхней галерее лекарь встретил доверенных рабынь императрицы, спешивших куда-то с небольшим бронзовым сундучком.

- Добрый день, господин Акций, - синхронно поклонившись, почти в один голос поприветствовали они сердечного друга своей грозной хозяйки. - Её величество только что о вас спрашивала.

- Хвала богам за то, что я уже здесь, - улыбнулся мужчина. - Куда идти?

- Государыня в восточной угловой комнате.

Так как кирпичные каналы для отопления тёплым воздухом из печей проложили только под полом первого этажа, покоями на втором почти не пользовались. Из-за слишком больших окон их было невозможно обогреть с помощью переносных жаровен.

Даже сейчас, когда солнце заметно припекало, стены ещё не успели как следует прогреться, поэтому императрица сидела в накинутом на плечи плаще, подбитом мехом чёрно-бурых лисиц.

Сразу два окна, даже затянутые тонкой тканью во избежании случайных порывов ветра, давали достаточно света, чтобы Докэста Тарквина смогла любоваться своим отражением в большом серебряном зеркале.

- Почему так долго пропадал, Акций? - хмуро глянув на склонившегося в поклоне лекаря, проворчала государыня и потянулась к принесённому рабынями сундучку.

- Прошу меня простить, ваше величество, - поклонившись, развёл руками врачеватель. - Не утерпел, зашёл в бани Глоритарква.

- Соскучился по старым приятелям? - усмехнулась собеседница, перебирая драгоценности. - Как думаешь: к этому платью лучше подойдут серьги с жемчугом или с изумрудами?

- Скорее по свежим новостям, ваше величество, - покачал головой лекарь, пробегая восхищённым взглядом по выпрямившейся в кресле императрице. - Ужин будет в столовой, а пламя светильников лучше отражается в изумрудах. Приберегите жемчуг для солнца.

- Что узнал? - поинтересовалась его царственная пациентка, ожидая, пока рабыня закрепит украшение.

- Трибуном Четвёртого Бурепобедного легиона скорее всего станет Маммий Лукрец Секст из рода остерийских Лукрецов.

- Это точно?! - обернулась Докэста Тарквина, раздражённо отстраняя руку невольницы.

- В бане говорят, - неопределённо пожал плечами Акций.

- Вот змея! - возмущённо фыркнула государыня, вновь оборачиваясь к зеркалу. - Везде своих родичей насовала! Но Маммий, кажется, ещё совсем сопляк?

- Но у этого сопляка очень богатые родственники, ваше величество, - заметил царедворец.

- Ещё бы! - красиво очерченные губы законной супруги Костанта Великого скривились в презрительной гримасе. - Сколько земель в Остерии его дядя Макр Лукрец уже успел прибрать к рукам?

- Не забывайте и лотийских Волумов с их мастерскими и торговым флотом, - напомнил приближённый. - Они тоже могли зятю денежки одолжить.

- Что ещё рассказали твои сплетники, Акций? - вздохнув, проворчала императрица, поворачивая голову и оценивая игру света на гладко отшлифованных камнях.

- Как же вы правы, ваше величество, называя их "сплетниками", - раздражённо поморщился лекарь.

Взгляд женщины в зеркале сделался пристальным и колючим.

- Опять болтают про Вилита?

- Увы! - развёл руками царедворец. - Их мерзкие рты изрыгают столько яда, что удивительно, как они ещё сами от него не сдохли. На сей раз принцу приписывают любовную связь с дочерью сенатора Тулия. Между прочим, одного из ваших друзей.

- О боги! - возвела очи горе Докэста Тарквина. - Когда же они оставят моего сына в покое?! Разве эти тупицы не знают, что он три месяца прожил со мной в Галайской долине?!

- Клеветников это не интересует, ваше величество, - скорбно поджал тонкие губы врачеватель. - Низкие, подлые натуры всегда стремятся опорочить достойных людей, таких как вы и ваши дети.

- А что с Юлисой? - словно только что вспомнив, обернулась к нему государыня.

- Всё в порядке, ваше величество, - успокоил её собеседник. - Девушка не беременна.

- Хвала богам, - вздохнула императрица. - Не хватало нам ещё неприятностей с регистором Трениума.

- Я же говорил, ваше величество, - вкрадчиво напомнил царедворец. - Между ними ничего не произошло. Она даже ответила отказом на его предложение задержаться в усадьбе.

- Умная девочка, - Докэста Тарквина вновь перевела взгляд на своё отражение в зеркале. - Когда же он остепенится и перестанет совать свой сучок в любую подвернувшуюся щель? Может, ты дашь ему какое-нибудь лекарство, чтобы поумерить пыл?

- Осмелюсь повторить, ваше величество, - поклонился лекарь. - Слухи о его чрезмерно ревностном служении Диоле сильно преувеличены не только досужими сплетниками, но и во многом самим принцем.

- Ты всегда его защищаешь, господин Акций! - недовольно нахмурилась собеседница, опять подзывая невольницу с сундучком в руках.

- Юноша торопится показать себя мужчиной, ваше величество.

- В его годы Ипий Курс уже водил легионы! - раздражённо вскричала женщина. - А он ведёт себя, как ребёнок!

Собеседник хотел вновь заступиться за принца, но государыня вновь резко сменила тему разговора:

- Ты узнал, чем больна Юлиса?

- Странная история, ваше величество, - шагнув ближе, врачеватель словно ненароком скосил глаза на табурет, и получив нетерпеливый кивок от собеседницы, уселся. - Девушка перенесла сильное душевное потрясение, которое, наложившись на усталость от дальней дороги и тяжёлых лишений, привело к кратковременной потере чувств.

- Неужели родственники так плохо к ней относятся? - усмехнулась императрица.- Разве регистор Трениума не обрадовался новой племяннице?

- Я бы не сказал, - покачал головой собеседник. - Мне показалось, госпожа Септиса искренне переживает за её здоровье.

- Тогда что же её так напугало? - продолжая улыбаться, Докэста Тарквина приложила к груди ожерелье из крупных драгоценных камней.

- Я не всеведущ, государыня, - картинно развёл руками лекарь. - Поэтому могу только предполагать.

- И что же вы предполагаете? - с любопытством посмотрела на него царственная пациентка.

- Бабушка Юлисы случайно обмолвилась о её замужестве.

- Так быстро?! - вскинула подкрашенные брови собеседница. - Клянусь Немигом, регистор Трениума зря времени не терял!

- Однако, сама госпожа Септиса тут же начала уверять, что они вовсе не собираются выдавать замуж племянницу и даже не подыскивали ей подходящего жениха.

- Думаешь, она соврала? - лукаво прищурилась императрица.

- Клянусь Пелксом, ваше величество! - пообещал Акций. - Я обязательно выясню, что за этим кроется.

На самом деле царедворец уже сейчас испытывал некоторое сомнение в том, что правильно понял слова Торины Септисы Ульды. Слишком мало времени прошло с момента появления Юлисы в Радле, а старушка могла просто что-то и перепутать по слабоумию.

После всего, что пришлось пережить мнимой или истинной внучке сенатора Госпула Юлиса Лура, потеря чувств могла произойти по множеству причин: от дурной или непривычной еды до тяжёлых воспоминаний и сглаза. Но лекарь видел, что эта история явно развлекла государыню, и решил ей немного подыграть.

- Я буду ждать, Акций, - кивнула та, протягивая невольнице выбранное ожерелье.

Разомкнув хитрый крючок, рабыня осторожно обвила шею хозяйки золотой цепочкой с драгоценными подвесками.

За ужином императрица, не утерпев, поведала племяннику о назначении нового трибуна Четвёртого Бурепобедного легиона.

Возмутившись, гость, посетовав на всеобщий упадок нравов, горько воскликнул:

- Какое будущее может быть у страны, где командиры покупают свои должности, а не получают их за воинские доблести и таланты!

После чего разговор плавно перешёл на свежие скандалы с участием аристократов и знаменитостей: актёров, поэтов, колесничих, призовых бойцов, знаменитых куртизанок. Племянник рассказал несколько весёлых историй, вызвавших искренний смех тётушки.

Пирующих позабавил приглашённый жонглёр: ловко подбрасывая вверх острые ножи и на лету разрезая ими яблоки. Под аккомпанемент флейты спел несколько песен певец, чей бархатный голос заставил глаза пьяненьких слушателей подёрнуться дымкой воспоминаний.

Бар Акций Новум искренне полагал, что вечер удался. Её величество тоже пребывала в прекрасном расположении духа. Проводив гостей, она направилась в свои покои, приказав лекарю следовать за ней. Расслабившемуся царедворцу внезапно ужасно захотелось поведать Докэсте Тарквине новость, которая вот уже несколько часов вертелась у него на языке.

- Государыня, вам ещё интересно, кого регистор Трениума выбрал в мужья Юлисе? - не выдержав, спросил придворный, когда они шли по коридору.

- Кого? - императрица даже остановилась, уставившись на спутника с искренним любопытством.

- Оказывается, госпожа Септиса не врала, - криво усмехнулся тот. - Они, действительно, ещё ни с кем не подписали брачного договора. Но на следующий день после приезда племянницы к регистору Трениума приходил в гости сенатор Касс Юлис Митрор с Постумом Аварием.

- О боги! - вскричала собеседница. - Неужели ты считаешь, что они хотят отдать Юлису за этого старого лагира?

- Посудите сами, ваше величество, - чуть развёл руками лекарь. - Для сенатора Юлиса семейство Септисом не слишком...

Он замялся, подбирая подходящее слово.

- Состоятельно. Если бы Касс Юлис знал его племянницу достаточно давно, можно было бы предположить, что он ей очень сильно увлечён. Но они никогда раньше не встречались. А Аварий давно мечтает породниться с каким-нибудь знатным родом. Он бы и на кобыле женился, будь та аристократкой!

- Ему больше подойдёт жеребец! - презрительно фыркнула спутница и задумчиво покачала головой. - Ещё до отъезда я слышала, что сенатор Юлис чем-то не угодил Ганию, а Аварий будто бы сумел их помирить.

- Если так, государыня, - торжественно объявил царедворец. - То вполне вероятно, что сенатор хлопотал за Юлису затем, чтобы устроить её брак с Аварием!

- Наверное, так оно и есть, - зевнув, согласилась императрица, подходя к дверям спальни. - Бедная девочка, надеюсь, небожители помогут ей пережить такого ничтожного мужа.

- А если нет, ваше величество? - усмехнулся Акций, входя в комнату вслед за ней.

- Значит, так распорядились боги! - обернувшись, женщина мягко положила ему руки на плечи. - Кому что на роду написано.

132

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg