«Паола. Темный кристалл»

Паола. Темный кристалл (fb2) - Паола. Темный кристалл 937K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Денис Анатольевич Пылев

Автор Денис Пылев. 492 458 знаков.

Паола. Книга 1

Аннотация.

В мире Зидии 600 лет назад произошла катастрофа, позднее названная Падением. Под ударами союзников рухнула Империя Ночи, созданная вампирами. И сегодня жалкие остатки их народа прячутся по миру в надежде выжить и отыскать Камень Ночи, могущественный артефакт, дарующий возможность вернуться к прежнему величию. Миссия возвращения возложена на Паолу, вампиршу, чья случайная встреча превратила её в исключительную сущность. Но на пути встаёт множество преград, преодолеть которые в одиночку практически невозможно.

Паола. Пролог

Я бежала по ночному лесу, легко уворачиваясь от ветвей. Ночное зрение, бессмертие и некоторые другие достоинства дала мне моя «нежизнь». Было время, когда я упивалась своим могуществом. Я была безжалостной ночной охотницей, несущей смерть теплокровному «корму». Но, спустя столетия, прошедшие за падением Ночной империи и времени моего рождения, я всё чаще стала ощущать сосущую пустоту внутри. Мой Наставник, выслушав мой сбивчивый рассказ, усмехнулся и отправил меня к главе клана – Владыке Моргензу. Старейший из нас, выживших после Войн Гнева, ведший нас последнюю тысячу лет, остановил меня легким жестом руки, и я впервые услышала от него слова одобрения:

– Рано или поздно некоторые из нас приходят ко мне с этим вопросом. Многие из нас, пережившие падение империи, долгое время пытались жить, как раньше – выследить, обескровить и вновь скрываться. Это удел безумцев. Если мы не сможем приспособиться, если не научимся сосуществовать, то всем нам вскоре придет конец. Жалкие осколки некогда великого народа, мы прячемся, словно дикие звери, в самых темных, жутких углах. Но, – он сделал паузу, – мы живы. А те несчастные глупцы, что решили, будто смогут жить так, как раньше, своим пеплом усеяли крестьянские поля. Вот такая ирония судьбы, – он ласково потрепал меня по щеке, – а теперь иди, Паола. Я хочу побыть один.

После этого нашего с ним разговора прошло уже несколько десятилетий. За это время я стала глазами и ушами Владыки в мире людей. Я исколесила весь юг империи, побывала в Иссилии, Гал’риаде и диких степях кентавров. Мы хотели вернуться к «нормальной жизни», а не прятаться в старых развалинах, в которых клан жил последние пятьсот лет.

В тот раз важные дела привели меня в малонаселенные районы пограничных земель между империей: Иль’хашшаром и Степью кентавров. Моей целью был Воргент – самый крупный имперский город на юге. Его еще называли Вратами Юга. Город был надежно обнесен высокой стеной и запирал узкий проход между горами и темными лесами – обиталищем темных эльфов. Благодаря этому городу-крепости человеческий император мог не опасаться, что однажды «лошадники» постучатся в ворота его владений. Мне оставалось еще два ночных перехода, когда случилась то, что навсегда изменило мою жизнь.

Я успела уклониться от очередной ветки, когда краем глаза заметила искру костра, спрятавшегося за высокими спинами неподвижных деревьев. «Очень странно», – подумала я. – «Это еще земля темных эльфов, чтобы кто угодно мог по ним разгуливать». “Любовь” темных к незваным гостям была общеизвестна. А самих темных, вздумай они выйти на пикник, даже я заметила бы, лишь наступив на них.

Любопытство сгубило кошку, а также еще несколько сот тысяч подобных существ. Его жертвой стала и я. Оставив заплечный мешок среди корней старого дуба, надвое расщепленного молнией, я стала красться к трепещущему огоньку.

Подобравшись поближе, я увидела интересную во всех отношениях картину: в центре освещаемой несколькими кострами большой поляны, высился обломок скалы, к которому был привязан человек в белом плаще. Перед импровизированным жертвенником стояло несколько человек в богатой одежде. Между ними и привязанной к скале жертвой стоял жуткий алтарь в форме грубо вырезанного черепа, вокруг которого дымились толстые черные свечи.

Заправлял этой вакханалией высокий человек в балахоне, лица которого невозможно было разглядеть, так как оно надежно было спрятано надвинутым на глаза капюшоном. Он пел (если это можно было назвать пением) на странном хрипло-рычащем языке какие-то гимны. Обе его руки крепко сжимали огромный нож с волнистым лезвием, по которому жутко пробегали темные искры, оставляя в воздухе тонкие дымные полосы. Стоящие полукругом застывшие зрители также привлекли моё внимание. Я не почуяла присутствия лошадей, а это могло означать, что кто-то из них весьма сильный маг. А может и не один. Я более внимательно присмотрелась к их аурам. Так и есть! Аура единственной в этой компании женщины буквально сочилась магией, как и фигура в балахоне. Только «балахонник» при этом явно не был человеком. Остальные трое мужчин были обычными людьми. Хотя на груди самого низкорослого, но такого широкого в плечах крепыша, висела герцогская цепь.

Когда я уже была уверена, что все разглядела и собиралась по-тихому удалиться, из-за скалы вышли двое орков, с ног до головы увешанные оружием. Разве что осадных орудий не было. Они встали по обе стороны от готовящейся жертвы и замерли, словно статуи. Я снова решила присмотреться ко всей честной компании и внезапно испытала чувство, сравнимое с шоком. То, что я приняла за плащ или накидку, на приговоренном к неминуемой смерти, оказалось парой белых крыльев! В нескольких местах они были обуглены, да и на теле я теперь рассмотрела следы пыток.

Это же серафим!!! Великие Тёмные боги – живая легенда! Даже я за своё шестисотлетнее существование слышала лишь смутные легенды об этих существах. Их считали командирами Небесной Рати, верными слугами Светлого Пантеона. Что же здесь происходит?! Вмиг кошачье любопытство выросло до размеров тигриного! Тем временем заговорил высокий жрец, и я вся обратилась в слух:

– Нет смысла противиться воле моего повелителя, серафим, – неприятным голосом начал жрец. – Еще немного, и ты будешь сломлен. Покорись! И избежишь ненужной боли.

– Ха, – внезапно прервал его коротышка-герцог. – Ты говорил это еще вчера, Балт’раан. А воз, – он обвел соратников взглядом, будто ища поддержки, – и ныне там. Что-то не выходит у тебя или у твоего Повелителя?

– Осторожней, когда говорите о Повелителе, – внезапно по-змеиному прошипел названный Балт’рааном. – Никто не знает, чем это для вас может обернуться, милый герцог.

Но, видимо, герцога смутить одними словами было трудно, да и народ здесь подобрался не из пугливых, раз забрались в такую глушь, да еще и без войска. В нынешнее время полагаться на одну магию, по крайней мере, легкомысленно. Герцог хмыкнул и перевел взгляд на серафима, всем своим видом выражая недовольство, граничащее с презрением.

– Когда мы давали согласие на этот, хм, ”эксперимент”, мы ожидали более весомых доказательств могущества твоего Повелителя, Балт’раан, – произнес один из молчащих до этого спутников герцога. – Нашему ордену требуется еще больше магического потенциала, но в случае, если мы не получим его у вас, мы обратимся к другим силам. И все наши договоренности будут разорваны.

Кажется, это подействовало. Высокий жрец неизвестного Повелителя вернулся к камню, и странный кинжал в его руках запорхал, вырисовывая некую магическую фигуру. Воздух вокруг камня замерцал, и люди подались вперед, словно гончие, раздувая ноздри. Даже безучастно стоявшая все это время магесса, словно зачарованная, шагнула вперед, словно забывая про все на свете. Только орки остались стоять неподвижно, смотря по сторонам одними глазами. Неожиданно серафим поднял голову и наши взгляды встретились.

– Помоги, – кричали его глаза! – Помоги, кем бы ты ни была!

Не знаю, как это произошло, но я решилась, зная, что совершаю очередную глупость. Я с силой прыгнула вперед и вверх, почти без разбега, уже в воздухе призывая Когти.

… Первой умерла женщина, интуитивно определенная мною, как наиболее опасная противница. Но дальше все пошло наперекосяк. Умирающая волшебница захрипела, и это спутало все мои карты. Присутствующие на поляне разом обернулись, и вот уже три меча, покинув ножны, угрожающе смотрят в мою сторону. Орки, вытащив свои знаменитые секиры, остались на месте, видимо подчиняясь жрецу, который был полностью погружен в исполнение ритуала и поэтом пропустил начало представления. «Самое время для улыбки», – подумала я, обнажая свои клыки.

– Вампирша! – разом вскрикнули люди.

– Совершенно верно, господа, – я отвесила небрежный поклон и тут же сорвалась в атаку. Проскользнув под мечом ближайшего ко мне “вояки”, вспарываю ему живот и тут же вынужденно отпрыгиваю назад, разрывая дистанцию. Герцог и оставшийся очень профессионально машут передо мной своими железяками.

– Убейте её, – неожиданно пронзительно и тонко завопил Балт’раан, спуская на меня орков. Зеленокожие нас тоже не любят, хотя в свое время им досталось намного меньше, чем остальным расам. – Я должен завершить ритуал!

Вот так! Четверо на одну! Самое то, когда хочется остаться в живых. Я хохочу и ускоряю движения, мои Когти вовсю горят фиолетовым пламенем. Это отличительная особенность моего клана. Нас так когда-то и дразнили – “когтистые”. На староимперском наречии «Ит’хор» – коготь. Но это все в прошлом, как и то, что мы были лучшими бойцами на Зидии.

Ловко ловлю меч герцога когтями и тут же контратакую. Он, не ожидая такой резвости, не успевает отдернуть голову, и мои когти превращают лицо человека в кровавую маску. Но тут в схватку вступают орки. Их секиры режут воздух, едва не задевая меня. Успеваю заметить, как прядь моих чёрных волос мягко падает на землю. Опасные соперники! Привыкли работать в паре, причем очень слаженно, что делает их смертельно опасными! Краем глаза успеваю заметить, что жрец, не останавливая свою кровавую вакханалию, водит кинжалом возле самого сердца серафима. Время на исходе! Вновь делаю мощный прыжок вверх, перелетая через головы противников, и сверху вижу, как лезвие кинжала входит в тело небесного воина… Как он забился в своих путах!!! Казалось, что сейчас у него оторвутся руки в суставах.

Жрец успевает обернуться, и я вижу крайнее удивление на нечеловеческом лице, прежде чем мои когти погружаются в его грудь, а сам он падает на землю под моим весом. Кровь у него в свете Луны кажется чёрной, и ветер разносит по поляне немыслимое зловоние. Первыми, как и следовало ожидать, в себя пришли орки. Я скорее почувствовала, чем услышала свист секиры за спиной, и чтобы не оказаться располовиненной, мне приходится «утечь» в сторону. Тут один из орков, наносящий, как ему казалось, завершающий удар, проваливается вперед, подставляя шею под мои когти.

Минус один!

Второй орк, издавая страшный звериный рев, швыряет свою секиру в меня с такой силой, что пробил бы и крепостную стену. Увернуться мне самой ничего бы не стоило, но привязанного серафима попросту разрубило б на две части. Придётся совершить еще одну глупость! Я блокирую скрещенными когтями несущуюся на меня стальную смерть, но сила удара такова, что меня отбрасывает прямо на небесного воина. Руки, казалось, на миг отнялись, тело серафима смягчило удар, но ему стало гораздо хуже, изо рта и раны в груди течет серебристая кровь…

Тем временем орк, достав короткий широкий меч, а во вторую руку кинжал, бежит на нас вместе с оставшимся в живых человеком:

– Разрежь веревки, – раздается над ухом хрип серафима. Я повиновалась, вмиг перехватив веревки с правой стороны.

– Пригнись!

Исполняю и вижу, как раскрывшееся крыло сносит, словно пушинки, человека и орка. Их отбросило к деревьям. Человек так больше и не поднялся. Только орк шевелится и пытается встать. Такого шанса я ему не дала.

– Вытащи кинжал, Дитя Ночи, – еле слышно произносит серафим. И по надувшимся венам я вижу, какого труда ему стоит оставаться в сознании. – Только не касайся лезвия. Эта вещь проклята.

– Не дергайся, белокрылый, – рычу я от бессилия что-либо исправить. Но кинжал все-таки вытащила. Хотя мне казалось, что мерзкая вещица сопротивлялась, будто живая. – Попытаюсь остановить кровь.

– Даже не думай. Моё время приходит. Раны, оставленные этой мерзостью не излечить даже богам, – он уже еле шептал, и мне пришлось нагнуться ближе, чтобы ловить каждое слово. – Как твое имя, друг? – неожиданно спросил он.

– Паола.

– Красивое. Как и ты, – улыбнулся он и через силу сплюнул кровью. – Хочу сделать тебе подарок.

– С ума сошел, крылатый?!

– Помолчи, длиннозубая, – усмехается он. – Воля умирающего священна. Даже для вас.

– Ну-ну. Чего же ты хочешь? – еще сильнее удивляюсь я.

– Мои враги хотели заполучить это силой. Тебе я отдаю по доброй воле. Пей, – резко протянул он мне правую руку.

– Великие Тёмные боги! – воскликнула я отшатываясь. – Да ты рехнулся, серафим?!

– Пей, дура, – рявкнул он, и со стоном откинулся на камень. Кровь полилась сильнее. – Моя кровь священна. Ты обретешь небывалую силу и могущество, – он почти просил. – Я не хочу умирать ни за что.

Я все еще сомневалась.

– Без сомнений, длиннозубая, – вновь усмехнулся он. – Пей.

С первых же его слов я чувствовала, что не смогу ему отказать. Аккуратно взяв его мускулистую руку, я припала к запястью. Его кровь обжигала, словно в венах серафима тёк жидкий огонь. Голова закружилась, и я начала терять чувство реальности. Передо мной проносились обрывки его и моих воспоминаний, сплетаясь в безумный хоровод теней прошлого.

Когда я отняла губы от его руки, он уже умер. И в смерти, кажется, стал еще прекрасней.

– Побудь со мной до утра, Паола, – раздался в моей голове его голос.

Я перетащила его ангельское тело подальше от жертвенного камня, где не было крови и мёртвых тел. Головокружение не прекращалось, время от времени по моим венам пробегали волны обжигающего огня. Во рту сильно пересохло, казалось, непослушный язык царапает нёбо. На моё счастье, такое состояние продлилось недолго, потому что я просто потеряла сознание.

Пришла я в себя так, будто вынырнула на яркий, солнечный свет! Стоп!

Яркий! Солнечный! Свет!

Над тёмно-зеленой стеной леса небо стало светлеть с пугающей скоростью. И вот уже первые лучи восходящего солнца, словно копья, ударили в разные стороны. Зрелище, которое я не видела очень и очень давно, уже успев позабыть, какое же оно прекрасное! Ведь по иронии творца – это последнее, что видит вампир в своей “нежизни”.

Солнце неукоснительно поднималось все выше. Кожа моя нестерпимо горела, перед глазами метался рой искр, меня терзала жуткая боль. Я, кажется, рыдала и…не умирала. Вот это Дар, мой белокрылый серафим! Я обернулась, чтобы еще раз взглянуть на моего благодетеля, но успела только увидеть, как его тело в переплетении солнечных лучей поднималось в воздух. Огромные белые крылья распахнулись, едва не касаясь крон высоких деревьев. Наверное, это было самое прекрасное зрелище, что я видела за свои шестьсот лет. С тела серафима исчезли следы пыток, крылья вновь стали белоснежными, и сияли так, что глазам больно было смотреть. И он улыбался. Его огромные белые крылья окутали его, словно кокон и он исчез во вспышке яркого света. Лишь несколько перышек кружило в воздухе.

А ведь я так и не узнала его имени. Жаль!

Внезапно подувший ветерок понес перья в мою сторону, заставляя исполнять какой-то неведомый танец, и неожиданно, резким порывом, бросил их мне прямо в лицо. Больше всего это напоминало нежное прикосновение крепких, мужских рук. Незабываемое ощущение!

– Меня зовут Тираэль, – раздался в моей голове его голос. – Удачи, длиннозубая!

Глава 1

Никогда еще империя вампиров не испытывала таких потрясений! Пришедшие на Зидию последними расы галов, людей и кентавров попали под власть Королевства ночи. Или, как они сами её назвали – Ночная империя. Но недолго пробыли они рабами. Словно стая голодных волков вцепились они в горло одряхлевшего исполина. И колосс зашатался!

Последний раз вампиры воевали триста лет назад, когда объединенные банды орков с Седых островов и вольных танов решили потрясти мошну богатого соседа, позабыв, что сосед ни добрым нравом, ни милосердием не отличается. Так что, удовлетворившись тем, что ни орки, ни таны носа не казали из-за Моря Льда, империя вернулась к обычному течению спокойной жизни.

Имперская власть опиралась на семь Великих кланов, а её могущество проистекало из магических кристаллов, подаренных, по слухам, расе вампиров самими Тёмными богами – Дароном и Аталией. Главный камень, называемый “Сердце Ночи”, находился в столице, городе Нуархат. При помощи кристаллов маги вампиров сотворили великую волшбу, и над всеми землями Ночной империи воцарился вечный сумрак, не пропускающий лучи солнца, губительные для их расы, но дающий возможность всему живому расти и плодоносить.

Незадолго до войны Тёмные боги перестали отвечать на молитвы жрецов и приносимые ими жертвоприношения. А в наступившей тишине многие, обладающие Даром, почувствовали чьё-то зловещее присутствие, будто некая сила изгнала богов и хищно наблюдала за разворачивающейся трагедией. Жрецы потерянно молчали, пытаясь успокоить свою паству. Но разве найдешь слова для тех, кто в одночасье осиротел. По государству, стоящему на пороге войны, прокатилась волна самоубийств вампиров и спутников, как простых обывателей, так и облечённых высоким положением.

Сделав неимоверное усилие, императору, возглавившему легионы и войска кланов, удалось остановить продвижение армий «последышей», как презрительно называли людей и их союзников в Ночной империи. Но тут в спину им ударили сид’дхи, народ могущественных магов и воинов, тысячелетиями пестующих своё искусство. Одна из старейших рас на Зидии поддержала молодых амбициозных завоевателей. Их удар был страшен! Не имеющие сильных магов, люди брали числом, словно прилив, поглощая яростно сопротивляющийся берег, а сид’дхи стократно увеличили их мощь…

Гистарп грасс Януат, император и владыка клана Януат, не спал уже несколько дней. Он сильно осунулся и некогда высокий, сильный, с царственной осанкой, сейчас напоминал загнанного в угол волка. Лихорадочный блеск и без того красных глаз, часто выступающий кровавый пот, выдавали магическое истощение, не добавляя ему привлекательности. Когда-то красиво уложенные волосы теперь в беспорядке разметались по широким плечам. Золотой обод, знак высшей власти, валялся на столе между картами и оружием. Здесь, в маленькой комнате, стены которой были обиты гобеленами с играющими зверями, находился он и два ближайших советника, ранее входивших в Большой Совет. Все остальные командиры уже покинули комнату Совета.

– Завтра утром армии этих ублюдков будут у стен города, – мрачно высказался Ителл грасс Сангот, Владыка клана Сангот. Один из двух выживших Владык кланов. Все остальные уже отправились во Тьму. Чёрная повязка на левом глазу делала его похожим на грабителя. На плечах его лежала волчья шкура, под камзолом угадывалась кольчуга, а дополняла портрет орская секира – военный трофей с последней войны. – А мы так и не решили, повелитель, где примем бой. В поле или в стенах города?

Император оторвался от просмотренной до дыр карты:

– Завтрашний день – последний, – тяжело роняя слова, произнес он. – Какая разница, умрем мы часом раньше или часом позже, Ителл?

– Может, всё-таки воспользуетесь подземным ходом, – начал, видимо старый разговор, советник? Но император гневно оборвал его:

– Ты думаешь, такое предательство сделает мне честь, Ителл грасс Сангот?! В последний час моего народа их повелитель трусливо сбегает, поджав хвост, чтобы до конца жизни мучиться от позора?! Да и бежать некуда, старый друг, – устало улыбнулся император. – Я остаюсь.

– А тёмные эльфы, – не сдавался Сангот. После быстрого обмена взглядами с другим советником, Моргензом грасс Ит’хор, Владыкой клана Ит’хор. – Они обещали помочь.

– Давай не будем снова начинать этот разговор, Ителл. Ты знаешь, что я откажусь. Но если кому-то посчастливится пережить завтрашний день, пускай воспользуется их предложением. Хоть кто-то из нас должен выжить.

– Хорошо, государь, – вместо Сангота ответил Моргенз.

– Что слышно о сид’дхах? – Сквозь зубы прорычал император, до хруста сжимая кулаки.

– Наверняка идут с армиями людей, повелитель. Вряд ли они пропустят миг своего триумфа.

– Да, эти псы там, – странно растягивая слова, почти прошептал Гистарп грасс Януат. – Проклятые предатели. Трупоеды… – Он что-то тихо шептал, уставившись невидящим взглядом в распахнутое окно.

Переглянувшись, советники неслышно покинули комнату, приказав стоящим у дверей гвардейцам, немногим уцелевшим из клана Януат, никого не впускать к императору какое-то время. Такие приступы стали случаться с ним всё чаще и чаще с того дня, когда сид’дхи прислали ему в корзине головы детей и фаворитки, которых он не успел перевезти в столицу. Тогда броня каменного спокойствия впервые дала трещину, вмиг обратив повелителя вампиров в дикого зверя, крушащего в щепы всё, до чего он мог дотянуться, пока не рухнул без чувств на пол.

– Встретимся через час, ит’хор, – пробасил Ителл. – нужно обсудить несколько вопросов и принять решение по завтрашнему сражению.

– Не торопись, Ителл, – произнес, криво усмехнувшись, Моргенз, – успеешь намахаться своей секирой. Гистарпа никакая сила не удержит завтра за стенами, вот увидишь. Бой начнется в поле.

– Мне бы хотелось, чтобы его вообще не было, этого боя, – неожиданно признался одноглазый советник.

– Всем бы этого хотелось, Сангот. Всем. Только выбора у нас нет. А завтра есть шанс дать напоследок людишкам хорошего пинка, и я очень хочу им воспользоваться.

– Хо-хо, впервые слышу от тебя подобные речи, Моргенз. Не ты ли всегда пытался их защищать?!

– Это было давно. И, как оказалось, я был прав, не так ли, – он пристально взглянул в единственный глаз Сангота. – Не стоило задирать их, вкупе с лошадниками. Но и никто не мог знать, что сид’дхи, забери их тьма, вылезут из-за своих гор и ударят нам в спину. Никто!

– Владыки, – позвал разговаривающих советников один из стражей, – повелитель зовёт вас.

Едва переступив порог комнаты, они услышали голос императора:

– Я решил, что нужно еще раз проверить ходы. Подготовить их, чтобы завтра вывести как можно больше вампиров и спутников, пока мы…Тут мне в голову пришла одна идея и нужен ваш совет.

В итоге, освободившись в середине ночи, владыки, оставив императора на попечение царедворцев, покинули дворец. Моргенз спешил по улочкам столицы, битком забитых беженцами, домашним скотом, подводами с нехитрым имуществом спутников и тьма знает, чем ещё. Все до последнего спутники знали, чем закончится завтрашний день, иллюзий не испытывал никто. Хотя они и могли жить при солнечном свете, а многие так и делали. Человечество не признавало их и истребляло с той же ненавистью, что и вампиров, их господ.

Погрузившись в тяжкие раздумья, Моргенз завернул за угол и едва не наступил на выскочившего из ворот богатого особняка мальчишку. В охотничьем костюмчике и высоких эльфийских сапожках, ребенок бесстрашно рассматривал его, явно собираясь что-то сказать, когда из дверей дома выскочила старая няня-спутница:

– Господин Сарах, Ваша матушка не велела покидать дом.

– Ну, Зулия, – капризно заныл мальчик. Тут же забыв о стоявшем перед ним Владыке. Но няня сразу разобрала, кого повстречал её подопечный, и согнулась в поклоне.

– Прошу прощения, господин, не сразу Вас заметила, – сказала она без подобострастности. – С этими детьми столько хлопот.

– Чей это ребенок, нэнна, – из вежливости спросил Моргенз?

– Это герцог Сарах грасс Януат, господин.

– Я знал его отца, – тихо произнес Владыка. – Уведи его в дом, Зулия. И завтра постарайтесь выжить.

– Я исполню свой долг, господин, – тихо произнесла спутница. Она резко извлекла из рукава стилет, и так же быстро спрятала его. Её глаза полыхнули решимостью умереть прежде, чем лучи солнца обратят в прах маленького непоседу.

– Храни тебя Аталия, Зулия, – так же тихо произнес Моргенз, сам не веря в свои слова, и быстрыми шагами скрылся в конце улицы.

Владыка шёл в квартал Орхидей в пустой дом, где его ждал только слуга Нуций. Ворчливый старый спутник остался один после гибели жены Владыки в очередной пограничной стычке с галами. Её сабли так и висят над его креслом в зале советов. Он думал о завтрашнем дне, когда его раса перестанет существовать, а он, скорее всего, погибнет в бою или под лучами солнца. Эта мысль внезапно его успокоила и дурное настроение, не покидавшее его всё это время, стало потихоньку улетучиваться.

Нуций не спал, расставляя свечи в гостиной и разливая вино.

– Ты явно сегодня в настроении, господин, – сухим надтреснутым голосом произнес старик, не оборачиваясь.

– Как ты все время узнаешь о моем настроении, Нуций?

– По скрипу ступенек, господин, – усмехнулся старик.

– Ты хитрый наблюдательный старикашка, Нуций – буркнул, невольно улыбаясь Моргенз, скидывая тяжелый церемониальный плащ. – Принеси мне вина в кабинет, пока не пришли командиры.

Но едва Моргенз расположился в кресле с бокалом вина, шум голосов заставил его спуститься вниз. За столом расположились шестеро ит’хор, старшему из которых, Свиргану, уже миновало пять столетий, а самому молодому, Тирслину, было всего двести лет. Свирган с кубком в руке уже сошелся в споре со своим вечным оппонентом Гераем. Чуть в стороне от всех сидел, катая в руках бокал вина, наставник молодых ит’хор Феодосий, чьи седые волосы были заплетены во множество косичек, на манер какого-то дикого племени. Двое оставшихся были еще моложе, но из-за потерь клана и их бойцовых качеств были введены в совет.

При виде Владыки ит’хор поднялись из-за стола на миг, склонив головы.

– Владыка.

– О чём спор, грассы?

– Готовимся к завтрашнему бою, Владыка. Распределяем места в строю.

– Не торопитесь, ит’хор, – улыбнулся Моргенз, – для нас поставлена другая задача. Так что клан будет участвовать в битве не полностью.

– Как?!

– Что за бред, – вспылил один из самых молодых воинов! – Это невозможно…

– А ну-ка, тихо, – рявкнул, приподнимаясь со своего места, Феодосий, -Владыка не закончил говорить!

– Мы приняли решение разделить клан перед битвой, – будто не замечая вытянувшихся лиц своих воинов, продолжал Моргенз. – Сотня Тирслина будет охранять Императора.

– Почему его, – со сквозившей ревностью спросил Свирган? – У него еще молоко не обсохло, а тут такая честь?!

– Оставшимся, Свирган, достанется честь не меньшая, – спокойно продолжил Владыка. – Одни из вас будут охранять ворота, другие – Башню Ласточки. Сердце Ночи будет спасено, или же будет уничтожено, но не достанется нашим врагам. А вот для этого мне и понадобятся самые опытные и надежные воины.

Едва сквозь пелену щита проглянуло солнце, разгоняя ночной полумрак, во всех концах столицы заиграли боевые рожки. Легионы строились и чёткими колоннами, напоминающими толстых стальных змей, двигались по просыпающемуся городу. Хотя вряд ли кто-то мог спать в эту ночь. И топот солдатских ног напоминал неумолимый ход времени, отсчитывающего последние мгновения.

Бум-бум-бумм!

В кварталах, где были расквартированы остатки Кланов и жившие в столице воины, не было слёз и прощаний. Командиры, следуя указаниям, вели воинов к главным, Царским воротам. Из семи кланов в Нуархате находились лишь два, да еще к ним добавились оставшиеся без Владыки клановые бойцы Гролл’харт. Последний клан представлял сам император, Гистарп грасс Януат и еще некоторые вельможи, среди которых был командующий северной армией Хараниш грасс Януат.

Легионы и Кланы выходили, выстраиваясь в боевые порядки, окружая Нуархат живым щитом. В центре, за первой линией обороны, состоящей из воинов гролл’харт, находился император, окруженный телохранителями ит’хор. Они же поддерживали гролл’харт, вооруженных тяжелыми башенными щитами и трёхметровыми копьями. В их задачу входило выдержать первый натиск конницы, то есть кентавров и людей. Племя кентавров славилось своей неистовой атакой, но, если противник выдерживал первый, самый безумный натиск, то дальше они сражались без первоначального запала. Особенно эти полулюди-полукони славились умением обращаться с двуручными мечами – цвайгхандерами и метанием дротиков. И каждый четвероногий воин, одетый в кожаные доспехи с нашитыми металлическими бляхами, вёз с собой по целому пучку коротких копий.

Галы, пришедшие чуть раньше людей, отличались от последних более стройным телосложением. Тонкие, изящные, с большими раскосыми глазами и огромной, невероятно густой гривой волос, они бы напоминали эльфов. Но в то же время так люто их ненавидели, что, едва появившись на Зидии, тут же накинулись на тёмных родичей Иль’хашшара. Однако, те дали им такой отпор, что отбили всяческую охоту в ближайшие годы соваться в Великий лес. Но их неуёмная энергия требовала выхода, и тут на Зидии появились люди. Кровь и тех, и других пришлась по вкусу вампирам, которые стали изрядно прореживать ряды молодых рас. Быстро поняв, что от их союза выиграют обе стороны, люди и галы, объединившись, стали в свою очередь пробовать империю на вкус.

Появившиеся последними кентавры отличались особой жестокостью и поклонялись кровожадному богу войны – Шингану. Поэтому с энтузиазмом восприняли идею войны с империей вампиров. Так сложившийся триумвират очень быстро заставил с собой считаться. Единственным преимуществом вампиров в грядущей войне стала магия. Ни у одной из противостоящих им рас не было столько одарённых богами магов. Семь Великих кланов, обладающих только им присущей магией и частные школы, могли уравнять шансы. И тут случилось то, что предопределило весь ход войны.

Во время битвы за Даан, один из городов-хранителей Кристаллов Ночи, на помощь осаждающим его людям пришли сид’дхи – одна из старших рас, пришедших на Зидию задолго до вампиров. Их маги взломали оборону клана Саратхи и разрушили кристалл. В мгновение ока десятки тысяч вампиров сгорели в яростном солнечном свете, а щит растаял, оголив огромный участок империи. Пока в столице разобрались, что к чему, в образовавшуюся брешь, словно океанские волны, хлынули армии союзников. Империя, не сумев организовать оборону на два фронта, вскоре потеряла почти все кристаллы, пока под крылом вечных сумерек не остался один лишь Нуархат.

Глава 2

Император Гистарп грасс Януат еще раз осмотрел ряды своих воинов. Своих подданных. «Что же ты за вождь, – в сотый раз шептал он про себя, – если не смог уберечь свою женщину и наследника! Кровь твоей крови, плоть твоей плоти!». Он бросил взгляд на сопровождающих его ит’хор. Вот уж кто был спокойнее камня. Хотя и это напускное. Почти у каждого из них остались семьи в Асквароне, взятом врагами при помощи магии сид’дхов. И так у всех. «О, боги! За что караете?! И даже ваше молчание горше, чем были бы ваши ответы!»

– Милорд, с Вами все в порядке? – тут же подъехал к нему молодой сотник, командир его телохранителей.

– Все хорошо, Тирслин, – вспомнил он имя ит’хора. – Просто задумался.

Удовлетворенный ответом сотник подал коня в сторону, и император еще раз взглянул на своё войско. С флангов гролл’харт прикрывали сотни Сангот. Дальше, справа – Первый и Второй легионы, слева – Шестой и Девятый. Всех лучников и магов вывели на стены. Всё равно наступать было некуда. За спинами легионов и клановых бойцов стояли шеренги ополченцев. Они состояли из спутников и воинов легионов, чьи подразделения были разбиты, а командиры не пережили отступления.

Проезжая мимо рядов закованных в железо воинов гролл’харт, император невольно позавидовал их спокойствию. Они стояли, спокойно опершись, кто на щит, кто на копье, с достоинством приветствуя своего повелителя. Гистарп грасс Януат пытливо заглядывал в глаза воинов, ожидая увидеть осуждение, ярость, может, даже презрение, но ничего, кроме бесконечной уверенности и преданности не нашёл. Он соскочил с коня и животное тут же увели в крепость. Следом за ним спешились и все ит’хор, занимая позицию сразу за копейщиками.

Император отказался сегодня, несмотря на все увещевания советников, одеть шлем, и золотой обод на его голове даже в сумерках сиял ярче солнца. Руки его в кольчужных перчатках легли на крестовину огромного фламберга, оружия достойного, чтобы им сражался повелитель целого народа. Едва он соскочил с лошади, как с двух сторон его буквально подперли советники -Ителл и Моргенз:

– Они в часе ходьбы отсюда, повелитель, – доложил Ителл, так же опираясь на свою секиру.

– Отлично! Всё как мы и предполагали, трубите боевую готовность!

И вот чистые голоса легионерских рожков полетели над головами стоящих воинов. За стенами так же запели горны, будто перекликаясь, будто говоря – «мы тоже готовы, мы не отступим!». Где-то там, на стенах города маги раскладывают ингредиенты, свои странные приборы, рисуют тайные знаки, в помощь своим воинам. Мальчишки-разносчики раздавали лучникам пуки стрел. Ополченцы складывали у стен груды камней, чтобы метать их, когда враг полезет на стены.

Город готовился к битве. Последней битве…

Казалось, час пролетел, как единый миг! И вот уже вдали появляется облако пыли, поднятое десятками тысяч ног, идущих по их земле. К их дому. И остановить их некому…а враги всё прибывали и прибывали, словно полчища чёрных муравьев, покрывая землю от края до края.

– Стоять насмерть! – вздев свой фламберг, словно укор небесам, вскричал император. И воины ответили ему дружным рёвом, который перерос в шторм эмоций и бушевал под стенами Нуархата, готовясь стать бурей боли, смерти и ярости! Со стен города им вторили столь же яростно. И вот, войска «последышей», прямо с марша устремляются в битву. Неизвестный полководец отправляет в бой лучников-галов, нарушив привычный порядок битвы. И вот уже смертоносный дождь стрел направлен в сторону Нуархата, завывая в воздухе, словно стая демонов. Это придумка галов – прикреплять к стреле свистульку, издававшую в воздухе визг обезумевшей кошки.

– Поднять щиты! – Понеслись со всех сторон команды декасторов. Одним слитным движением легионеры вздели щиты над головами, и войско со стен стало казаться закованной в сталь черепахой. Ополченцы замешкались, поэтому первый залп нанес ущерб в основном задним рядам. А был и второй, и третий. Наконец-то маги пришли в чувство, и над центром войска прямо из воздуха стали появляться мыльные пузыри. Пролетая сквозь них, стрелы противника опадали на землю, словно цветочные лепестки.

Сделав еще пару залпов, галы отошли, расчищая дорогу набирающей скорость коннице. И в атаку двинулись кентавры. С первых же шагов, набирая бешеную скорость, катящийся вал из копыт стал приближаться к позициям вампиров. Видимо, маги на стенах приготовили какое-то зубодробительное заклинание. Потому что в дело вступили сид’дхи. Над полем пронесся порыв ветра, и в небе стали расцветать тысячи огненных цветов.

«– Это надолго», – произнес стоявший справа от императора Моргенз грасс Ит’хор. – Они сдерживают магию друг друга, так что от наших магов серьезной поддержки мы не дождемся.

Тем временем волны кентавров приблизились на расстояние броска, и в воздух взвилась туча дротиков. Кентавры сделали еще один бросок и, выхватывая на ходу мечи, врезались в оборонявшихся. Но первая линия, сплошь состоящая из воинов гролл’харт, наконец, показала, на что способны их длинные копья! Засиявшие магическим жёлтым светом, так характерным для магии гролл’харт, копья, казалось, обрели свою собственную жизнь. Вонзаясь в крепкие тела кентавров, наконечники буквально разрывали их надвое, извиваясь, подобно змеям, самостоятельно выбирающим жертву. В нескольких местах оборона была прорвана, но и эти прорывы были жестко подавлены.

В это время со стен наконец-таки ударили стрелы, и кентавры, окончательно смешав ряды, стали отступать. Но чья та воля вновь вернула их в бой, бросая на ощетинившихся копьями вампиров. А тем временем основная масса войск «последышей» шагнула вперед, и земля вздрогнула, словно предчувствуя неизбежное.

– Их где-то раз в шесть больше, чем нас, – прокричал на ухо императору Ителл грасс Сангот, но ответ повелителя вампиров заглушил вой стрел. Лучники с обеих сторон не жалели стрел, опустошая колчаны с пугающей скоростью.

– Теперь это не имеет значения, – прорычал в ответ Гистарп грасс Януат, сжимая рукоять меча. – Пусть хоть в двадцать раз больше, я вопьюсь в глотку каждому. До кого смогу дотянуться. Он хотел сказать что-то еще, но махнул рукой и в сопровождении ит’хор бросился вперед. Войска сближались. Люди охватывали меньшую армию полукольцом, собираясь прижать к стенам и раздавить одним ударом.

По сигналу горна, сдерживающие натиск кентавров гролл’харт сделали шаг вперед, и копья рванулись так, словно сорвавшиеся с цепей злобные псы.

Еще шаг. И еще.

Наконец, кентавры не выдержали и стали отступать, нарушая стройные ряды наступающих:

– Вылазку! – проревел Ителл грасс Сангот и в образовавшиеся разрывы рванули сотни ит’хор.

В тесноте общей схватки воины клана не использовали оружия. Они сами были оружием. Пальцы каждого ит’хор оканчивались длинными загнутыми когтями, сочащимися фиолетовым пламенем. И не было преграды, способной удержать их. Магические когти, не встречая сопротивления, резали всё – железные доспехи, плоть, вареную кожу. Вот вампир вскакивает на спину кентавра, и одним взмахом снеся ему голову, с наслаждением ловит ртом горячие капли крови, но уже в следующее мгновение вновь врубается в гущу противника. Залитый еще дымящейся кровью, с горящими глазами и рвущимся изо рта рыком, воин ит’хор напоминает вырвавшегося из Бездны демона. Его черты напоминают чудовищную маску, и когда он бросается к следующему кентавру, тот, в ужасе перебирая четырьмя ногами, начинает пятиться, закрывая лицо руками, выпустив из них своё оружие.

Стрелы летели дождем, скрывая и без того едва видимое солнце. И если убить стрелой вампира было проблематично, то люди, галы и кентавры гибли сотнями, не достигнув ощетинившейся шеренги вампиров. Разноцветные переливы в небе над полем битвы свидетельствовали о непрекращающейся магической войне на совсем иных уровнях, лишая свои войска поддержки магии. Но нет-нет, да и проскальзывала иногда в трещину обороны молния, или огненный шар, собирая причитающуюся дань боевой магии.

Наконец, когда основная масса людей преодолела простреливаемый участок и сшиблась с первыми рядами вампиров, град стрел прекратился. Лучники на стенах теперь стреляли выборочно, выцеливая противника, чтобы не попасть в своих. Без массированной стрельбы из луков, противостоя многочисленному противнику, без магов, казалось, вампиров должны были уже размазать по земле! Но они держались. Железная стена щитов, по-первости прогнувшаяся, снова выравнивалась, удерживая человеческий наплыв.

Император видел, как к «последышам» подходят пополнения из галов, которые нанесут такой урон его армии, что хоть сейчас сдавайся:

– Прикройте меня! – крикнул Гистарп грасс Януат своим телохранителям, стараясь перекричать шум битвы. Воткнув фламберг в землю, император оперся на него, словно просил о помощи. Губы его шептали слова заклинания, которого не произносили на Зидии веками. Выхватив из ножен ритуальный кинжал, он полоснул себя по предплечью. И когда тяжелые рубиновые капли, словно выпущенные из неволи звери, ринулись на свободу, он махнул рукой в направлении противника. Вопреки ожиданиям, капли не упали на землю, а продолжая лететь, превращались в кровавых червей. Эти порождения магии Крови, вытягиваясь в длину, оплетали воинов противника и, разделяясь на десятки меньших «червей», настигали всё новые и новые жертвы. Любая живая материя, которой коснулись эти порождения магии, тут же съеживалась, усыхала и облетала осенним листопадом, оставляя обглоданные костяки. С каждой жертвой количество «червей» увеличивалось, и под стенами Нуархат прокатился тысячеголосый стон. Сейчас, вероятно, все маги сид’дхов пытались что-либо противопоставить этой опасности, так как мерцание над полем стало гаснуть. И в тот же миг объединенная мощь вампирских магов косой прошлась по людским порядкам, словно смерть, собирающая очередной урожай. Каждая секунда стоила нападавшим сотен жизней и, в конце концов, видимо почуяв те силы, которые собрались оборвать жизнь заклинателя, император прервал заклинания. И тут же кулем повалился на руки своей охране:

– Как им мой «Могильный червь»? – спросил он в пустоту.

– Выше всяческих похвал, Ваше величество, – торопливо произнес Тирслин, так же впечатленный мощью магии своего повелителя. – Скорее приведите спутника императору, – тут же бросил он своим воинам. И вскоре сквозь ряды закованных в сталь воинов провели молоденькую девушку в одежде придворной фрейлины. Опустившись на колени пред своим владыкой, она откинула копну огненно-рыжих волос, демонстрируя молочную белизну шеи.

– Руку, – прохрипел император. Удивлённо вскинув брови, девушка-спутник протянула руку с тонким, словно игрушечным запястьем, по которому голубыми ручейками вились вены. Жадно припав к этому источнику энергии, Гистарп чувствовал, как силы вновь наполняют его измученное тело. Наконец, отбросив руку спутника, император вскочил и требовательно протянул руку Тирслину, держащему, как драгоценную реликвию, его фламберг:

– Вперед! Вперед, Дети Ночи! – проревел он, врубаясь в свалку.

Казалось, сегодня ярость обрела собственное телесное воплощение, столь явственной стала она. Если бы кто-нибудь из сражавшихся у стен Нуархат мог бы оглядеться в пылу битвы, он бы заметил красноволосую девушку в платье цвета крови, чьи руки толкали воинов вперед. В самую гущу смертельной карусели! Прекрасное лицо искажено гневом, что делает воина нечувствительным к боли, страху смерти, потере друзей и близких. Она, словно баньши, выкрикивала литании ненависти и презрения. И в эту свалку врубился император, словно островок, вокруг которого стал собираться кулак из клановых бойцов. И люди дрогнули! Сначала один, затем десяток и, наконец, сотня! За ними отступали галы и кентавры. Гистарп грасс Януат, хотел уже броситься вдогонку, но железная рука Владыки Моргенза остановила этот порыв:

– Смотри, – просто сказал он, указывая куда-то вдаль. И сбросив пелену безрассудной ярости, император окинул взглядом поле битвы. Люди отступали, но делали это слишком организованно. Что вызывало опасения. И тут он заметил это.

В центре поля, на освободившемся пространстве, всё еще усеянном трупами и ранеными, стал появляться густой белёсый туман, расползавшийся, словно жидкий песок сквозь пальцы. В тумане кто-то шевелился, будто огромный спрут на дне океана.

Подчиняясь командам своих командиров, войско вампиров остановилось. А из тумана, повинуясь чьей-то команде, выскочили твари, которых мир Зидии еще не видел. Ростом под три сажени, больше всего они напоминали страшно ссохшихся людей, только с несоразмерно длинными руками, каждый отвратительный палец на которых оканчивался кривым обломанным когтем. Вместо носа провал, а там, где должны были быть глаза, плескались океаны тьмы. Вот одна из тварей завыла, запрокинув уродливую морду к сумеречному небу, и вся стая бросилась вперед.

Один из воинов гролл’харт кинулся ей наперерез, замахиваясь копьем. Магическое оружие с легкостью погрузилось в живот вставшей на дыбы бестии, но тварь, мерзко хохотнув, вырвала копье из рук воина, и переломило её, как тростинку. Из глубокой раны не вытекло ни капли крови. Растерявшийся воин был схвачен и тут же разорван пополам. Снова издав свой мерзкий хохот, тварь бросила останки воина в ряды вампиров и медленно, словно наслаждаясь предстоящей бойней, двинулась вперёд, ведя за собой своё племя.

Вонзающиеся в их тела стрелы не приносили им никакого беспокойства, оставаясь торчать, словно в насмешку над лучниками. В лапах чудищ появились палицы, светившиеся столь же мерзким нездоровым светом. Прохрипев что-то на своем языке, вожак указал на отступающих вампиров и твари, разражаясь мерзким хохотом, бросились вперед. За несколько мгновений чудища протоптали в рядах отступавших целые просеки. Дубинки, больше похожие на обглоданные берцовые кости огромных великанов, разбивали щиты, выбивая дух у двух-трех воинов за раз. Кто-то из магов бросил в них заклинание, но оно, словно вода, стекло с их шкур, не причинив никакого вреда.

Видя это люди, воодушевлённые такой мощью новых союзников, бросились вперед. Их боевые кличи зазвучали с новой силой. Но навстречу накатывающемуся валу шла одинокая фигура, в вычурно украшенных доспехах, держа на плече фламберг. Он на миг обернулся, обведя взглядом своё ощетинившееся войско, будто искал кого-то и, не найдя, вновь обернулся к врагам. Его губы шептали что-то, а взгляд был прикован к своему мечу так, словно в мире не было ничего столь интересного. Тем временем по мечу побежали искры тёмного пламени, клинок словно наливался светом изнутри. И тогда Гистарп грасс Януат изо всех сил воткнул клинок в землю у своих ног, выкрикивая последние слова магической формулы.

Всем в тот миг показалось, что небесный гром ударил из-под земли, так вздрогнула она. На несколько сотен метров вокруг все попадали с ног. Стоять продолжали только твари, но первая же, попытавшаяся сделать шаг, не смогла оторвать лапу от земли, а случайная стрела, вонзившаяся в еще одну товарку, исторгли из её пасти истошный рёв боли.

– Их можно убить, – раздался чей-то неуверенный голос, но его тут же подхватили десятки глоток, и волна взбешённых вампиров бросилась вперед, за считанные мгновения, изрубив неведомых чудищ в мелкую крошку. Но, в тот миг, когда последняя из тварей испустила дух, император Ночной империи – Гистарп грасс Януат, рухнул вперед лицом, чтобы уже никогда не подняться. Когда к нему подбежал Моргенз грасс Ит‘хор, император был мертв, но, на странно спокойном лице застыла улыбка.

– О, Боги, – прошептал Ителл. – Всё кончено!

Слишком многие видели гибель своего повелителя, и это не могло не сказаться на боевом духе армии. В то время, когда копья оставшихся в живых гролл’харт закончили начатое лучниками, левый фланг был прорван и в образовавшуюся брешь пробивались все новые и новые отряды противника. Пусть даже размен шёл один к трем-четырем, предводители объединенного войска могли себе это позволить. Да и еще маги сид’дхов, которые, видимо, придержали не по одному козырю в рукавах. Так что на позиции вампиров сейчас сыпались серые ветвистые молнии, зажаривая воинов прямо в доспехах десятками. Никакая защита не спасала.

– В город, – проревел грасс Сангот! – Отступайте все в город!

Первыми, потеряв боевые порядки за крепостные стены ринулись ополченцы, но к воротам подоспел грасс Моргенз и его громогласный рык призвал их к спокойствию и дисциплинированности. Легионы, истекая кровью, сдерживали натиск людей. Каждую секунду падал кто-нибудь из вампиров, но задачу свою они сделали – ополченцы успели войти в город. Владыка Моргенз видел, как вылетевшая из-за спин людей молния поразила его старого друга, и он молча, словно подрубленный дуб рухнул, так и не выпустив из рук свою секиру.

Тем временем остатки Шестого и Девятого легионов с сангот и ит’хор, собрав последние силы, отбросили врага. Из восьми сотен ит’хор в живых осталось меньше сотни. Чуть больше было сангот, гролл’харт погибли почти все. Смерть, царившая сегодня под стенами Нуархат, давала Владыке хороший шанс, чтобы исполнить задуманное. Гистарп грасс Януат подал своей смертью блестящий пример, как должно уходить в вечность!

Сотня ит’хор по-прежнему охраняла ворота. А со стен все так же летели стрелы и чуть реже молнии и другие боевые заклинания, хотя и не так часто, как хотелось бы Моргензу. Он жестом подозвал двух молодых ит’хор:

– Мне нужны двое. Живыми! И очень быстро.

Кивнув воины врубились в свалку и Владыка с гордостью смотрел как две фурии, с истекающими фиолетовым огнем когтями устроили кровавую бурю и вырвались из неё, волоча обещанное своему Владыке.

Очередной натиск «последышей» отбросил вампиров к самым воротам, а это значило, что время вышло. Готовая заранее словоформа требовала лишь канала выхода энергии, для которого и потребовалось жертвоприношение. И в тот миг, когда когти Владыки вскрыли глотки, бьющихся в руках его воинов мелкая дрожь прошла по его телу, и словно найдя выход, устремилась в ручьи тёкшей на землю крови. Сид’дхи что-то почуяли, так как в их сторону полетело сразу несколько огненных шаров и еще какая-то мерзость. Но было поздно. Подхватив своего Владыку, ит’хор бросились в город, а за их спинами вся кровь, пролитая в сегодняшней битве, тонкими ручейками стекалась в одно место, сливаясь в некую гротескную фигуру напоминающую огромный рот.

– Закрывайте ворота, – прохрипел Моргенз, перед тем как потерять сознание. – Людишкам сейчас будет не до нас.

Тем временем, кровавый шар, окончательно сформировавшись в огромные пухлые губы, плотоядно облизнулся и медленно, словно нехотя полетел к людскому войску. Первыми на его пути оказались отважные кентавры, закидавшие рот дротиками. Но, огромный исходящий слюной язык слизнул все воткнувшиеся в губы орудия убийства и, рот усмехнувшись, быстро метнулся вперед, проглотив несколько наиболее медлительных всадников. Их крики, помноженные на хруст костей и скрип перемалывающихся доспехов, произвели должный эффект. Наступавшие шарахнулись в стороны, но рот медленно преследовал их, собирая обильную жатву.

Получившие нежданную передышку остатки легионов и кланов втянулись в город. Обессиленные воины падали там же где и стояли, а к ним уже бежали спутники и лекари, одни несли лекарства другие кровь. А за воротами тем временем творилось, что-то поистине небывалое – крики умирающих казалось, сотрясали земную твердь. Войска союзников потеряв всякую дисциплину, разбегалось в разные стороны. Их командиры бежали вместе с ними. Так продолжаться могло до бесконечности, так как произнесенное Моргензом заклинание подпитывало само себя. И пока есть пища, оно будет действовать. И когда в бегство обратились и маги сид’дхов, у кого-то из богов не выдержали нервы. В чистом небе внезапно раздался раскат грома, и в рот-людоед ударила золотая молния. С противным чавкающим звуком рот лопнул, расплескав по всему полю дымящуюся кровь и непереваренные внутренности сожранных им сегодня. В тот же миг из тела Моргенза, словно вынули все кости, и он повалился навзничь. Каждая пора его тела кровоточила, судороги сводили, казалось, каждую мышцу, заставляя биться в безумном танце.

Сколько это продолжалось – он не мог сказать, погрузившись с головой в агонию, оплачивая, таким образом, стоимость колдовства. Но, он готов был заплатить и эту цену и любую другую, лишь бы спасти свой народ.

– Эй, солдат, тащи сюда своего друга, – раздался над ним чей-то голос. Дверь ближайшего дома была распахнута, и на пороге стоял невысокий, пухлый спутник в добротной одежде цехового мастера, поверх которой был одет кожаный фартук в подозрительных разводах. Близоруко щурясь, он снова махнул рукой. – Тащи же его сюда, я помогу ему, солдат.

Наконец, ит’хор, что находился рядом с ним и чьего имени он не знал, волоком дотащил своего Владыку до порога, где ему помог вызвавшийся помочь. Внутри дома висели пучки сушеных трав, на огромном столе, заставленном колбами, ретортами и мензурками что-то кипело и бурлило. Уложив Владыку на узкую лежанку, воин устало сполз по стенке, будто разом лишился всех сил. Хозяин, что-то бормоча себе под нос, носился по своему дому, собирая травы и какие-то микстуры выставляя их на своем рабочем столе.

– Я, Муниций Павет, господин, травник. Вы знаете причину происшедшего с вашим другом?!

– Это не мой друг, мастер Павет. Это Владыка клана. Он только что сотворил жуткую магию и кажется это, её цена.

– Вам тоже стоит отдохнуть мой друг, – голос лекаря неожиданно стал обволакивающим, давящим к земле и сопротивляться неожиданной сонной неге не было сил. – Ты и так проявил сегодня чудеса храбрости, отдохни.

Как только глаза уставшего воина закрылись, травник, словно преобразился – стал выше ростом, шире в плечах, во всех движениях сквозила скрытая мощь. Но, особенно изменились глаза – с бледно-голубых, подслеповато щурящихся, они стали золотыми. Смешав травы и эликсиры в чашке, «травник», заботливо придерживая голову, Владыка влил ему в горло получившуюся жидкость. Тело Моргенза выгнуло дугой, из распахнутого в беззвучном крике рта, не вырвалось ни звука. Словно утопленник, вырвавшийся из объятий смерти, он сделал вдох. Широко распахнутыми глазами он взглянул на сидевшего рядом:

– К-кто ты?!

– Я – травник, Муниций Павет.

– Что с городом?

– Еще держится. Молодым расам не до него, после того что ты устроил. До сих пор в толк не могу взять, где ты прочел это заклятие?

– Мне нужно идти, – попытался встать Моргенз, но «травник» легким нажатием ладони опустил его обратно на лавку.

– Тебе нужно принять еще несколько эликсиров, сын мой, – сильным, глубоким голосом произнес Муниций Павет и только сейчас Моргенз догадался посмотреть ему в глаза. Увиденное напугало его больше, чем армия «последышей» у ворот столицы.

– Кто ты?!

– Я – Дарон.

– Дай угадаю, – Моргенз приподнялся на локтях, – пришел посмотреть на своих сыновей в последний их миг на Зидии. Какой же ты после этого Бог?! Ты, ты… – он не находил слов и задохнувшись в приступе гнева, откинулся на лавку.

– Ты в праве ненавидеть нас, – опустил глаза Муниций–Дарон, – но нас заставили покинуть Зидию, Моргенз грасс Ит’хор. Мы точно также проиграли свою битву. Аталия уже ушла. Но я не мог покинуть это мир, не взглянув в последний раз на своих любимых детей. Особенно с теми, чье заклятие заставило вмешаться даже наших врагов.

– Каких врагов?

– Мы не знаем их имен, сын мой! Но сила их велика.

– Но откуда они взялись в нашем мире, повелитель?

– Нет времени объяснять, у меня очень мало времени. Но я хочу в последний раз помочь своим детям. Соберись и слушай меня внимательно: нас лишили сил, но на последнее волшебство, перед уходом, меня еще хватит. Как только ты выпьешь эти несколько микстур, – Дарон кивнул на стол травника, – я сотворю заклинание Вечной ночи и Нуархат с окрестностями погрузится во мрак. Вы сможете в нем видеть и воспользоваться подземными ходами. Рассейтесь по Зидии. Станьте тенями, ужасом в тенях, но, прошу вас, не прекращайте в нас верить. Даже крупица вашей веры сможет открыть нам путь обратно на Зидию. И останьтесь в живых.

Дарон взмахнул рукой, словно в прощальном взмахе и на Моргенза, удивлённо хлопая ресницами, уставился травник:

– Ох, что это со мной?! Видно, перенапрягся, – потерянно бормотал он, продолжая перебирать травы. – Вот, выпейте, – он протянул оставленные Дароном микстуры. Молча подчинившись и осушив одним глотком предложенное зелье, Моргенз поднялся и направился к дверям:

– Мастер Павет, будьте готовы через некоторое время покинуть город, – произнес он, но видя, что добрый травник его не понимает, уточнил, – сейчас на город опустится мгла и под её благословенным пологом, мы покинем Нуархат. Я хочу, чтобы Вы выжили, мастер. Договорились?

– Я…не знаю, Владыка, – сглотнув, произнес травник, —Стоит ли мне ударяться в бега? Я не воин, не молод и вряд ли выдержу долгий путь. Да и пожил я уж изрядно, пора бы и на покой. Встречу смерть в привычной обстановке.

Не находя слов, Моргенз склонился в поклоне, чего не делал ни перед кем, кроме императора:

– Да примут душу твою темные боги, мастер Павет. «Я помолюсь о тебе», – произнес грасс Ит’хор и покинул дом травника.

Как и предсказал Дарон, едва Моргенз покинул дом травника, на Нуархат опустилась кромешная мгла. И снова над столицей полетел стон, но Владыка его не слышал, он несся к Царским воротам, где оборонялись остатки его клана.

– Уходим от ворот! – крикнул он во всю мощь своих легких, едва увидел ряды ит’хор.

– Владыка!

– Живой…

– Слава Богам…

На ходу объяснив, в чем дело, Моргенз вызвал оставшихся легионерских букканьеров, и через несколько минут над Нуархатом пронесся звук горнов, призывающих сражавшихся воинов выходить из битвы и отступать к лагерю. В этом случае все должны были собраться у императорского дворца. План, который в последнюю ночь обсуждали на совете и заключался в том, что пока идет сражение, старейшины, дворцовые стражи и доверенные Владык, выводят жителей через подземные ходы, ведущие к лесам темных эльфов, которых вампиры считали почти родственниками. Поэтому сейчас в городе почти никого не осталось. Все, кто хотел выжить, покинули обреченную столицу. Остались только воины, но и они готовились уйти.

Стоя перед одним из входов в подземелье, Моргенз наблюдал за своими людьми, исчезающими в темноте прохода. Где-то там, наверху, озадаченные происшедшим «последыши», наверное, уже крались к стенам города. Каково же будет их удивление, когда в них со стен не полетят стрелы и молнии, а за рухнувшими вратами их не встретят приготовившиеся к смерти вампиры. Это победа, но у неё привкус поражения. Эта мысль вызвала улыбку на осунувшемся лице Моргенза грасс Ит’хора и он, спустившись по ступеням на несколько пролетов под землю, произнес совсем простенькое заклинание. Где-то там искорки магического пламени подожгли вымоченные в масле фитили, вставленные в бочки с горючим камнем. Последний подарок уходящей расы.

– Мы восстанем снова, – шепнул он, когда серия взрывов сотрясла подземелье.

Глава 3

Город Хвандар располагался в долине, сразу у подножия отрога Улдан-Гхаш. Отсюда, почти с вершины горы, он казался игрушечным. Паола оперлась о ствол невысокой скальной сосны, настолько искривлённый, что казалось, природа не могла придумать такого нарочно. Однако, чешуйки коры, осыпавшиеся от прикосновения, говорили об обратном. Дерево было живым, и если она хотела оставаться таковой же, требовалось двигаться. Солнце, миновав полуденную черту, теперь светило ей в спину. Но сил для преодоления перевала потребовалось больше, чем она могла представить, и Паола, с трудом переведя дыхание, сделала первый шаг.

Несколько часов назад она почуяла чьё-то невидимое присутствие, и с тех пор ощущение преследования её не покидало. То, что она не могла увидеть преследователя своим улучшенным зрением, наводило на мысль о магическом происхождении угрозы. Она слышала разные страшные истории от погонщиков скота на той стороне перевала, но сочла это людскими байками, не стоящими внимания. Но, как оказалось, зря. Кто бы ни преследовал её, маскировался он мастерски и с каждым часом подкрадывался ближе. Шорохи, стук скатившихся камней и смех. Тихий злобный смех, на грани слуха. Невидимая тварь играла с ней, и не напала лишь потому, что чуяла необычную природу своей жертвы. Паола видела кости не столь везучих смельчаков, рискнувших пройти перевал в одиночку. И то, как они были расколоты, пробирало её до мурашек. А таких вещей на Зидии было немного. По крайней мере, она их еще не встречала. До сегодняшнего дня.

Она скинула тяжелый меховой капюшон своей куртки, чтобы лучше слышать и, оттолкнувшись от сосны, зашагала вниз по едва различимой тропе. Её сабля была увязана с другими вещами в висящем за плечами рюкзаке, что, видимо, вызывало у охотника нездоровое желание сделать всё быстро. Паола даже сняла закрывающую глаза костяную пластинку, с тонкой прорезью для глаз, подаренную ей старым проводником. Без нее на вершине хребта Паола просто бы ослепла. Незаметно она приготовилась дать отпор и, наконец, превратиться из жертвы в охотника, кем она и являлась, по воле Тёмных богов.

Снова шорох. Сейчас совсем близко – шагов двадцать – двадцать пять. Паола хотела уже призвать Когти, но решила выждать, вдруг неизвестный охотник почувствует магию и скроется. Через полсотни шагов она уже чувствовала почти невесомое дыхание, будто неизвестный хотел броситься ей на плечи наверняка, уже наигравшись, и теперь упиваясь скорой агонией жертвы. Паола сделала еще с десяток шагов по скользким камням, стараясь не оставаться в удлинившихся тенях и, резко развернувшись, наконец, встретилась взглядом со своим преследователем.

Красный туман, плескавшийся в глазницах едва обтянутого кожей черепа, окаймлённого остатками волос, наводил жуть. Тело, с непомерно широкими плечами, принадлежало какому-то примату. Тварь, из чьей пасти уже стекала отвратного вида слюна, издала мерзкий смешок, уже слышанный Паолой, и выпустила когти. Спутник смерти – так называли эту тварь в давние времена, когда маги вампиров экспериментировали с мёртвой плотью, создавая себе охранников для дальних путешествий за пределами благословенных сумерек Империи. Сколько времени слонялся этот осколок былой мощи в этих горах или пробудился от магического сна недавно, разбуженный каким-нибудь глупцом. Что было особенно неприятно, так это тот факт, что вампиры древности не смогли приручить эту тварь, норовившую разорвать своих создателей при первом же удобном случае. Поэтому, по большей части сами же их и истребили. Уму непостижимо, как этот уцелел, да еще и протянул почти тысячелетие.

Однако уродца эти вопросы не волновали, издав неприятный приглушенный рык, он бросился на свою жертву. Паоле пришлось вложить в рывок все силы, чтобы уйти с линии атаки. Промахнувшись, тварь едва не рухнула в пропасть, лишь в последний момент извернулась, оставив на камнях глубокие царапины. Когда же спутник смерти оказался на одном уровне с вампиршей, она успела его рассмотреть. Ростом выше её и, соответственно, тяжелее. Длинные лапы оканчивались изогнутыми чёрными когтями, словно кошачьими. Он бросился на Паолу, и она снова увернулась в последний миг, избежав встречи с его костедробильными объятьями. Ей стала ясна тактика горного убийцы – прижать, обездвижить, используя разницу в весе, и рвать жертву когтями, попутно ломая ей кости:

– Нет, дружок, – прошептала она, – такой радости я тебе сегодня не доставлю.

Призванные Когти осветили тропу фиолетовым светом, вызвав у противника странный мяукающий крик. Но замешательство его было кратким, и вот уже он снова летит на неё, оставляя на камнях глубокие царапины. Паола, припав к земле, пропустила над собой рассекающую воздух лапу и, резко вскочив, оказалась за плечом противника. Когти пропели короткую песнь и, почти не встретив сопротивления, отсекли конечность чудища в плече. Крик боли резанул по ушам, но Паола уже заносила руку для нового удара, пока ослеплённый болью зверь метался по тропе, разбрызгивая кровь. Она прыгнула на спину спутнику смерти, вонзая Когти в толстую шею, всем своим весом давя противника к земле. Магическое оружие почти отсекло омерзительную голову чудовища, но его тело еще пыталось сопротивляться неминуемому концу, содрогаясь с каждой секундой всё меньше. Судороги становились всё слабее, и вот зверь, преследовавший её в горах, наконец, затих, испустив тихий стон.

Паола поднялась на ноги, осматривая свою одежду, которая, не подвергшись повреждениям, была сплошь заляпана кровью поверженного чудища:

– Проклятье! – Выругалась Паола, разочарованно качая головой. Кровь спутника смерти страшно смердела, что чувствовалось даже на морозе. Придется тратиться на новые вещи, потому как дальше с таким «букетом» ход ей будет заказан.

Она поспешила вниз по тропе, так как ей совсем не улыбалось ночевать под стенами города, в чистом поле. Стража запирала на ночь ворота в целях безопасности, и опоздавшим путникам оставалось лишь одно – ночёвка под открытым небом. Несмотря на то, что холод всегда сопровождал вампиров, привыкнуть к нему Паола так и не смогла.

Быстрым шагом она спустилась на тракт и, обернувшись еще раз, глянула на сахарные шапки Улдан-Гхаша, вновь дивясь его величию. Хотя схватка с чудищем длилась, казалось, секунды, Паола чувствовала, как ноги её дрожат от перенапряжения. А жажда, сдерживаемая силой воли, готова вырваться из-под её контроля. Ей нужна была кровь, ванна и горячее вино со специями. И именно в таком порядке. Поэтому она, не торгуясь, отдала два медных коня стражнику с изрытым оспинами лицом, который похотливо оглядывал её, в то время как его напарник записывал ответы Паолы на стандартные вопросы «кто, куда, зачем?». Она ощущала липкость его мыслей, от которых хотелось отмыться, желательно огромным количеством воды с мыльным корнем.

Наконец, процедура была окончена и Паола спешно устремилась на поиски трактира. Солнце, скрывшееся за горами, оставшимся краешком освещало дорогу. Узкие кривые улочки, извиваясь по одному им известному плану, начинали тонуть в глубоких тенях, что неизменно заставляло браться за работу фонарщиков. Звук шагов Паолы становился громче, а людей, попадавшихся навстречу – всё меньше. Она попыталась остановить прохожего, чтобы узнать дорогу, но мужчина, едва не крича, вырвался и убежал, размахивая руками и что-то невнятно выкрикивая.

– Сумасшедший! – бросила в сердцах вампирша и твердо решила узнать, где находится трактир, прежде чем впиться кому-нибудь в глотку. Внезапно она обратила внимание, что все ставни на окнах домов закрыты, а людей по обыкновению должно быть гораздо больше. Паола насторожилась. Что-то здесь было не так. Возможно, она сразу бы почуяла неладное, если бы жажда не ослепляла её, а борьба с ней не отнимала всё внимание. В тот миг, когда солнце окончательно скрылось за громадой Улдан-Гхаша, город погрузился во мрак. Ни один фонарь так и не был зажжён. Паола, по привычке избегавшая использовать в людских поселениях магию Когтей, достала из мешка тьягу. Ночное зрение давало ей свободу передвижения не зависимо от освещённости, поэтому она продолжила свой путь.

Сначала она почуяла запах. Словно кто-то разлил по улице миндальное масло, но за ним скрывался еще один запах – разложения.

– Просто чудесно! – зашипела вампирша. – Просто, d’haenn dan, как расчудесно.

Ей был знаком этот запах, особенно хорошо ей было известно, что последует за ним. Изучая немногие уцелевшие магические книги, она узнала, что часто маги, пытавшиеся получить силу из Источника Мёртвых, становились проводниками в мир Зидии сил, которые еще до Падения назывались – исчадиями. Иногда эти маги становились личами – Королями Мёртвых, повелевающими ордами нежити. Они могли поднимать мёртвых или обращать в себе подобных несчастных, попавшихся на их пути. Говорят, эти твари питались душами своих жертв, становясь сильнее с каждой поглощенной душой. И горе тем, кто не сумел спастись от их алчного взгляда, такие лишались Посмертия, становясь рабами пожравшей их твари на веки вечные. Чем сильнее лич, тем больше исчадий мог призвать он себе на помощь, и тем сильнее была его связь с источником Мёртвых.

Паола всерьез стала подумывать, чтобы выйти из города, попросту перемахнув стену, когда запах стал насыщенней, а в конце улицы вспыхнули и погасли два красных глаза. Не прекращая бормотать под нос проклятия, вампирша изготовилась к драке, потихоньку ослабляя поводок контроля над жаждой. Она услышала цоканье копыт, и в тот же миг запах стал просто одуряющим.

– Что же ты не бежишь, глупое мясо?! – раздался жутко звучащий голос, словно кто-то провел гвоздём по стеклу. Паола скривилась, но решила дать сначала высказаться «болтуну». – Или мясо решило сопротивляться? Что ж, порадуй Гхаш’жгара, мясо.

Молчание было вознаграждено явлением хозяина мерзкого голоса. Это оказалась человекоподобная тварь, на высоких козлиных ногах, оканчивающихся мощными копытами, которые высекали искры из мостовой. Узкие плечи, на которые было наброшено подобие плаща и непомерно длинные руки дополняли портрет. Но венцом этого творения была голова – тонкое лицо, вполне человеческое, несло на себе отпечаток жестокости и порока. Безгубый рот щерился в зверином оскале, демонстрируя вполне, казалось бы, человеческие зубы. Заканчивали описания рога – витые, они загибались на подобие бараньих и казались достаточно прочными, чтобы проломить ими стену.

– Не хочешь поиграть в догонялки, мясо? – добавило в голос издевательской радости исчадие. – Я даже дам тебе фору…

– Себе дай, – оборвала словоизлияния Паола, вбрасывая тьягу в ножны и одним махом призывая Когти. – Посмотрим, какой ты в деле, падальщик.

С последним словом, она ринулась вперёд, пользуясь замешательством «болтуна». Её когти пробороздили грудь исчадия, и оно завопило так, что Паола второй раз за день едва не оглохла. Раны от её когтей тем временем стали обугливаться и, не прекращавшая визжать, тварь бросилась удирать. Выругавшись, вампирша бросилась следом. Эту мерзость следовало вернуть обратно за грань, откуда она выползла, но еще важнее было узнать о хозяине, выманившем её в этот мир.

Что-что, а бегать тварь умела. Паола нагнала её на площади, когда, не вписавшись в поворот, исчадие врезалось в стену дома и рухнуло, подняв оглушительный шум. Но город ответил на этот кавардак полным безмолвием. Паола рванулась вперёд из последних сил и вонзила Когти в затылок не успевшей подняться твари. Та, наконец, захлебнулась собственным криком и, издав какой-то булькающий клёкот, осела на мостовую. Запах миндаля стал перебиваться запахом горелого мяса, которое теперь с катастрофической скоростью испарялось с костей, превращаясь в мерзко выглядевшую субстанцию. И спустя считанные мгновения только пятно на камнях напоминало о ночном происшествии.

Острый слух вампирши уловил крик, в котором в равной степени смешались боль и ярость. Что-то подсказывало ей, что кричал призвавший исчадие и, если она хотела покончить с этой историей и до утра принять ванну, следовало торопиться. Одним мощным прыжком она взлетела на балкон, выступающий на втором этаже двухэтажного дома, а оттуда перебралась на покрытую черепицей крышу. Приблизительно определив направление, она рванула в ту сторону. Это была знатная гонка! Несколько раз она едва не рухнула вниз, поскальзываясь на черепице. Расколотые плитки вместо неё оканчивали свой путь на мостовой громким взрывом, соревнуясь с петардами на празднике середины зимы.

Наконец, она остановилась на покатом коньке чьего дома, держась за флюгер. Что делать дальше? Неизвестный колдун был где-то неподалёку, но возможности его учуять у Паолы не было. И тогда она решилась на отчаянный шаг:

– Эй, ты! Колдун-недоучка! Куда ты спрятался?! Даже твой козлоногий дружок нашёл в себе храбрость высунуть свой нос! Ну, где же ты! Иди сюда, поговорим! Или ты боишься женщины?! А может, ты – евнух?! Ха-ха! Выходи, евнух!

Так продолжалось еще некоторое время, пока чей-то яростный рык и звук расколотого дерева не подсказали Паоле, что цель ею достигнута. Над крышами домов поднялось облако, на котором стоял совсем молодой чернокнижник, но с лицом, перекошенным такой яростью, что вампирша при других обстоятельствах обошла бы его по широкой дуге. В одной руке он держал жезл, другую же направил в сторону Паолы. Почуяв угрозу, она перепрыгнула на другую крышу, и в тот же миг невидимая сила перекрутила флюгер так, словно он был сделан не из железа, а из бумаги. Поняв, что колдуну требуется взять точный прицел, на упреждение он стрелять не мог, Паола вновь сменила крышу под аккомпанемент взрывающейся черепицы. Она снова перепрыгнула, на этот раз чуть ближе к намеченной цели.

Так продолжалось некоторое время – она замирала, давая своему преследователю иллюзию точности, а затем резко меняла позицию, с каждым небольшим шажком оказываясь всё ближе. Наконец, когда их разделяла всего одна крыша, Паола внезапно выхватила тьягу и изо всех сил метнула ее, целясь в грудь колдуна. Не ожидавший такого поворота, чернокнижник отбил летящий в него клинок, но потерял из виду противницу, что в реальном бою грозит только одним – смертью. Через мгновение за его спиной возник размазанный скоростью силуэт, и мелькнувшие когти перечеркнули живот колдуна, а блеснувшие в лунном свете клыки вспороли шею. Он закричал неожиданно тонко и, потеряв контроль над облаком, рухнул вниз. Спустя мгновение рядом с ним приземлилась вампирша:

– Кто дал тебе силу, дурачок? Кто наставил тебя на путь мёртвых, отвечай?

Колдун захрипел, Паола нагнулась ниже, чтобы расслышать, но после произнесённого одного единственного слова у него на губах запузырилась кровь, и он обмяк. На всякий случай, Паола проткнула колдуна когтями и отправилась поднимать верную тьягу, упавшую где-то неподалёку, шепча под нос услышанное слово:

– Повелитель.

Глава 4

Искать посреди ночи трактир в незнакомом городе казалось Паоле целью неблагодарной и даже безумной. Страх, в котором жил город последнее время, сковал языки людей крепче цепей. Видимо, ночной террор давал хорошие результаты, что даже ночные удальцы носа не казали из-за крепких дверей. Покрутившись по месту недавней схватки, вампирша подобрала отброшенную колдуном тьягу, и тут в голову ей пришла мысль – что неплохо бы отыскать дом чернокнижника. Последнее слово сильно встревожило и в то же время обрадовало её – наконец-то спустя столько лет она наткнулась на след зловещего и таинственного Повелителя.

Если бы колдун был постарше да поопытней, она бы так легко не отделалась. Да он мог вообще не показываться из своего логовища. Паола вспомнила треск, предшествовавший его появлению, значит, где-то что-то сломано. Хотя в той катавасии, что они устроили, найти нужное по такой примете, как разломанная дверь или окно, не представлялось возможным. Паола начала злиться. Ванна, о которой она столько мечтала, казалось, только что показала ей язык, ускользая в туман. Она резко повернулась на каблуках и решительным шагом направилась к телу убитого чернокнижника. Один взмах сабли и голова покойного покинула уже ненужное тело. Подняв её за волосы, вампирша решительным шагом направилась к ближайшему дому, выбрав тот, что выглядел побогаче. Игнорируя медный молоточек для вызова слуг, она заколотила в двери кулаком.

– Подите прочь, разбойники! – раздался старческий голос. – До утра не терпится, что ли?! Вот спущу собак, будете знать! И так весь город подняли своими игрищами нечестивыми. Не открою!

– Я с добрыми намерениями, милсдарь, – тонким девичьим голоском произнесла Паола. – Отсюда все сбежали, улица пуста, а я… не знаю куда идти. Можете глянуть из окна, я совершенно одна.

В конце своей речи, Паола почти натурально всхлипывала. Её весьма посредственная игра, тем не менее, подействовала – сначала раздались шаги, а затем звук отпираемых многочисленных засовов и цепочек. Наконец, двери приоткрылись, разрезав ночной мрак острым лезвием жёлтого света. В одной руке старик держал кинжал, в другой – фонарь. Паола одним резким движением выбила у него кинжал и, прижав к стене, зажала рот рукой:

– Я ничего не сделаю тебе, старик. Просто не брыкайся и не пытайся вырваться. Я задам пару вопросов и растворюсь в этой неспокойной ночи. Так что, договорились?

Хозяин дома что-то утвердительно промычал, испуганно выпучив глаза, и Паола подняла руку, в которой болталась голова колдуна. Он попытался завизжать, но вампирша была наготове и снова зажала ему рот.

– Я сказала -без фокусов, старик! Мне нужно знать, кто это и где живёт? Всё! Ответишь на вопросы и больше никогда меня не увидишь! Еще раз спрашиваю, говорить будешь?

Старик как-то весь обмяк, словно из него вытащили стержень и вновь утвердительно кивнул головой.

– Просто отлично! Так чья же эта прелестная голова, дед?

– Серый волк тебе дед, – буркнул старик. – Сынок это старший прелата нашего – Удольфа Бергазино. Это с ним ты тут по крышам носилась, что ли?

– Не твоё дело, старик. Не забивай свою седую голову. Где жил этот достойный член общества? Сможешь показать?

– Отчего же не помочь юной деве в её поисках, – ехидным голосом произнёс старик. – Отсюда буквально в двух шагах площадь Буерганно, на ней трёхэтажный особняк. Не ошибёшься, он там один такой.

– А ты не врешь, дед?

– С чего бы, – пожал плечами старик. – Да и ножик мой у тебя. К тому же в городе мало кто его любил. Уж больно странным был.

– Странным?

– Да, можно и так сказать. Всё делишки какие-то мутные. Друзья, что твои висельники, один другого краше. Приходят, уходят. Давно бы им городская магистратура занялась. Да только отца боятся. Его священство не на последних ролях в епископате заседает, с такими не шутят.

– Неплохо, – буркнула себе под нос Паола, отпуская хозяина дома. – Спасибо, что помог, старик.

– Уж лучше – дед, – проворчал старик, закрывая за ночной гостьей дверь.

Нужно было подумать, но Паола была из тех типов личности, что думают на ходу. Картина пока вырисовывалась туманная, но визит в дом мертвеца мог пролить некоторый свет на происходящее. Идти действительно оказалось не далеко, а площадь была чуть больше пятидесяти локтей в диаметре и окружена, словно частоколом, аккуратными, увитыми плющом двухэтажными домиками сказочного вида. От такой пасторали вампиршу аж перекосило. Но искомое оказалось прямо перед ней и, отбросив архитектурные предубеждения, Паола стремительным шагом направилась к дому.

Массивная дверь из чёрного дуба, усиленная железными полосами. Такую позволить мог себе не каждый, да и мастерских, делающих двери на заказ в этой части людского государства, не было. Значит, на заказ. Значит, безумно дорого.

– Чего тебе не хватало, дуралей?! – покачала она головой.

Подойдя ближе, Паола не ощутила присутствия кого-нибудь живого в доме и осторожно потянула дверную ручку. Вопреки её ожиданиям, отлично смазанные петли не издали не единого скрипа, открывая то, что должно быть закрытым. «Значит, всё-таки вышел через дверь, – почему-то эта мысль не давала ей покоя». Что-то во всей ситуации было неправильным. Но это что-то пока ускользало от нее.

Внутри дом был обставлен богато, но без кричащей неуместности. Шкуры зверей, картины на стенах, страж, полный доспех тяжеловооруженного пехотинца с башенным щитом, стоял возле лестницы, ведущей на второй этаж. Дальше шла столовая, комната прислуги и кухня. Заглянув в каждую и отметив отсутствие на первом этаже других людей, вампирша, осторожно ступая, стала красться по лестнице. Второй этаж встретил её не менее интересно – чучела животных, картины, теперь к ним добавились еще и статуи, и много дверей. Видимо, это был жилой этаж, где спал хозяин и гости. Не останавливаясь, Паола устремилась на третий этаж, где по её прикидкам должна была оказаться лаборатория или комната для заклинаний. Но, к её негодованию, вход на этаж перегораживала дверь, под стать входной, а ключ, если он и был, остался либо на теле хозяина, либо дверь была закрыта изнутри. Она толкнула дверь. Ничего. Не раздумывая, Паола призвала Когти и одним ударом вырвала замок, после чего ударом ноги распахнула дверь и осторожно вошла в комнату, справедливо полагая, что у колдуна не было времени оставить ей гостинец, в виде какого-нибудь поджаривающего заклинания. И снова её ждал сюрприз. Возле распахнутого окна спиной ко входу стояла высокая фигура в тёмном плаще. Даже после произведённого ею шума она не соизволила повернуться:

– А ты очень шустрая девочка, раз расправилась с Муэро так быстро, – низким, нечеловеческим голосом произнес неизвестный. – Очень жаль, что придется тебя убить, – добавил он, поворачиваясь. И впервые за долгое время по спине Паолы пробежал холодок страха, когда незнакомец скинул капюшон. Нечеловеческое лицо с раскосыми огромными глазами, которые источали зеленое, потустороннее свечение. Высокие скулы, почти безгубый рот, что сейчас растягивался в улыбке, демонстрируя ряды треугольных, как у акулы, зубов. Волосы, заплетённые во множество косичек, собраны в хвост и больше напоминающие скорпионьи хвосты:

– Сид’дх! – Вампирша буквально выплюнула это слово. – Что ты здесь делаешь, мерзкий предатель?!

– Не надо кипятиться, моя дорогая, – от его улыбки несло скрытой агрессией, буквально физически ощутимой. – Мы мило поболтаем, а потом то, что от тебя останется, я выставлю на утреннее солнышко. Представляю, как это должно быть трогательно – встреча старых друзей. Не находишь? – Смех сид’дха мог напугать любое живое существо, столько в нём было жестокой радости от предвкушения убийства.

– Это ты тот Повелитель, о котором мне пропел перед смертью твой ученик? – Паола была в равной степени в гневе и желании броситься на извечного врага, но информация, которой он мог бы «поделиться», стоила больше тысячелетней мести.

– О, что ты, моя милая! – Сид’дх потешался над ней. – Повелителю нет дела до маленького колдунишки, к тому же, не умеющего хранить секреты.

– Я не твоя, и уж тем более, не милая, – огрызнулась Паола и сделала первый шаг по направлению к древнему врагу её расы, вернее, тех несчастных осколков, что сейчас прячутся по тёмным закоулкам Зидии. Тьяга сама собой оказалась в её руке, вызвав на лице сид’дха лишь улыбку. Она осторожно, маленькими шажками стала красться к нему, но сид’дх шевельнул кистью, и невидимый кулак ударил её в живот, отбросив, словно надоевшую игрушку. Сломав какой-то столик своей спиной, Паола ударилась о стену, при этом верный клинок отлетел в сторону, а дотянутся до него не было никакой возможности. А сид’дх оказался уже рядом. Его тонкая, но невероятно сильная рука схватила её за горло, легко вздёрнув вверх так, что сапоги болтались над полом. Несмотря на весь кошмар происходящего, Паола обратила внимание на кольцо с огромным раухтопазом на безымянном пальце.

– Как ты здесь оказалась, кровососка?! – Разъярённо прорычал он, сжимая её горло стальными пальцами. – Кто подсказал тебе путь в этот занюханный городишко?

После каждого вопроса сид’дх тряс её, как куклу, впечатывая при этом в стену. Судя по всему, он действительно пришёл в бешенство не от убийства своего ученика, а от того, что столкнулся с вампиршей.

– Мы догадывались, что не все вы сдохли тогда. Кого-то мы поймали сразу, кого-то через десять, сто лет спустя. Но вы, как крысы, забились в самые глубокие норы, чтобы вылезти на свет именно сейчас! Что ты забыла здесь? Отвечай!

Последний вопрос сопровождался особенно сильным рывком и Паола почувствовала, как трещат шейные позвонки. Вампиры могли не дышать долгое время, но у всего был предел, и сейчас Паола подошла к его краю. Зрение уже туманилось, сознание плыло, но тут сид’дх понял, что убивает своего пленника и ослабил хватку.

– Нет, так просто ты не умрёшь, – засмеялся он. – Прежде расскажешь, где скрываются твои дружки, а затем мы вместе понаблюдаем рассвет.

– П-пошёл ты, – прохрипела Паола, сделав несколько судорожных вдохов. Смятая гортань медленно начала восстанавливаться. – Я не боюсь тебя.

Сид’дх искренне рассмеялся и, шепнув что-то на своем языке, указал пальцем на скорчившуюся у стены вампиршу. Молния, вылетевшая следом из его руки, обвила Паолу, словно кокон, укутавший гусеницу для перерождения в бабочку. И весь мир обратился в озеро расплавленной боли, в которое бросила её магия сид’дха. Когда же он снял своё заклинание, одежда и волосы вампирши дымились, на руках и лице появились ожоги, которые быстро чернели. Он мог испепелить её сразу, на месте. Но предпочел поиграться, как сытый кот с придавленной мышью.

– Однако, я всё еще не услышал, в какой норе скрываются мои старые друзья, – сид’дх присел рядом с ней на корточки, поднимая за подбородок её голову.

– Поищи в своём нужнике, ainn’ghall ffhej –плюнула ему в лицо Паола. Он улыбнулся и тут же наотмашь ударил её по лицу. – Упёртая. И мне это нравится, честно. Боюсь, только времени у меня нет, – тут он деланно вздохнул. – Боюсь, и у тебя тоже. Допускаю, что ты случайно наткнулась на Муэро. Я могу допустить, что и победила его только по воле случая. Но вот чего я никак не могу допустить, так это то, что ты вообще нашла этот город. Так что здесь все случайности обрываются. Еще раз спрашиваю, что ты здесь забыла?! Говори. До восхода остаются считанные минуты, тебе ли не знать.

– Гуляла. – Прохрипела Паола, вытирая с разбитых губ кровь. – Не было у меня здесь никаких дел, предатель.

– Ах, сколько гнева в такой маленькой девочке. – Оскалил зубы сид’дх. – К сожалению, у меня дела. Да и твоё время вышло.

Он снова схватил её и словно мешок потащил в сторону окна. Паола кричала, просила пощады, но видела только кривую ухмылку на его бесстрастном лице. Тогда, покорившись судьбе, она обмякла, прекратив сопротивление и отстранённо наблюдая за распахнутыми настежь ставнями, за которыми уже вовсю наливался золотом край неба. Она успела увидеть нарисованную в углу комнаты сложную пентаграмму, края которой источали точно такое же зелёное свечение, что и глаза сид’дха. Тем временем победитель сжал пальцы на её горле и с легкостью, оторвав от пола, на вытянутой руке выставил в окно, оставив болтать ногами в десятке локтей над мостовой.

– Как я и говорил чуть раньше, маленькая кровососка, пришло время прощаться. Спасибо тебе за доставленное удовольствие снова убивать таких, как ты. Меня прямо ностальгия разобрала, как вспомнил, что мы вытворяли с вашими женщинами и детьми, – сид‘дх мечтательно прикрыл глаза. – Эти воспоминания дорогого стоят… а вот и оно, – оборвал он сам себя, – поприветствуй свою смерть, dhaenne.

Солнечные лучи копьями нестерпимого золотого света ударили над крышами Хвандара, подобно тяжелой коннице, разметая лоскуты тьмы. Устремляясь во все закоулки, смывая ночные страхи и треволнения у жителей городка.

– Тогда позволь подарить тебе еще одно воспоминание, – прохрипела Паола, призвав Когти и одним взмахом отсекая держащую её руку. Сид’дх завопил, что есть мочи, а Паола, уже приземлившись на мостовой, сорвала с горла цеплявшуюся за неё руку, на которой всё так же блестело кольцо. Стянув его с пальца и сунув в карман, она ураганом бросилась обратно в дом. Перепрыгивая через пять ступеней Паола, наконец, достигла верхнего этажа, но, распахнув двери заклинательной комнаты покойного Муэро, обнаружила, что комната пуста. Пентаграмма, на которую она обратила внимание в течение их «беседы», тихо гасла, зеленый дым становился всё прозрачней и, наконец, совсем иссяк.

– Ушёл, – в сердцах бросила она. – Живучий, гад.

Паола еще раз окинула комнату беглым взглядом, стараясь найти что-нибудь, что смогло бы навести её на сид’дха. В это время с улицы раздались крики многочисленной толпы встревоженных горожан, призывающих стражу и Паола, решив, что ей ни к чему встречаться с добропорядочными слугами закона, устремилась к выходу. Но тут её взгляд всё-таки наткнулся на действительно заслуживающую внимание вещь – книгу в кожаном переплете, лежащую под столом с ингредиентами колдовства. Подхватив находку, Паола устремилась на первый этаж и через дверь для кухонной прислуги покинула «гостеприимный» дом. Уже удаляясь по еще не заполненной людьми улочке, она услышала крики отвращения, когда горожане нашли отрубленную руку, совсем не похожую на человечью. Перед её внутренним взором, несмотря на все ночные перипетии, вновь маячила ванна.

Глава 5

Отмокая в мыльной воде, Паола перебирала в голове события последних дней. Что-то было не так. Какая-то деталь не давала ей покоя. Она поморщилась, будто прогоняя тревожные мысли, но отсутствие достойного объяснения случившемуся вызывало злость. Она шевельнулась, и вода в ванне пошла рябью. Глядя на неё Паола решила, что какое-то её действие запустило череду встреч и событий. Оставалось понять – какое?! Протянув руку, она взяла со стоящего рядом стула с вещами трофейное кольцо. Раухтопаз считался камнем чернокнижников и всех, кто связан с магией, так или иначе. Прекрасно ограненный, оправленный в тёмное шайерское серебро, столь же редкое на Зидии, как и сид’дхи, камень словно пытался что-то сказать Паоле. Но она пока не понимала, что именно.

К тому времени, как вода окончательно остыла, Паола приняла решение и, выйдя из ванны, завернувшись в полотенца, долго стояла у зеркала, разглядывая образ, который не изменился за прошедшие столетия. Расторопная служанка принесла ей чистую одежду, пока её собственная проходила очищение мылом и паром. Придирчиво осмотрев разложенные перед ней платья, Паола остановилась на тёмно-синем: с V-образным вырезом на груди, более подчёркивающим все достоинства, чем скрывающим, длинными широкими рукавами и утягивающим и без того узкую талию корсетом. Переодевшись с помощью смешливой служанки, часто и с удовольствием заливавшейся столь заразительным смехом, что, обычно сдержанная, вампирша не удержалась и всё-таки рассмеялась. После того, как платье было примерено и одобрено, настала очередь обуви. Сапоги Паолы требовали если не замены, то тщательного ремонта, и Фельдия, которая, казалось, знает обо всех в своём городе, тут же вызвалась снести их обувщику. Поэтому в её отсутствие её длинными волосами, сейчас распущенными, занималась другая служанка, на редкость молчаливая, но старательная. И полностью отдавшись во власть гребней, шпилек, ярких лент и заколок, Паола, мысленно вернулась во времена после Падения. Со временем воспоминания тускнели, теряя большую часть красок, их место занимали более яркие или болезненные.

Она родилась много позже, когда клан прятался в горной крепости Ушмет Н’гар и это было, наверное, самое счастливое время. Район этот дик и запущен, сюда редко могли забрести случайные путники. Люди о крепости не знали, и это давало некую искру надежды, что так будет продолжаться еще долго. Но их нашли. Кто? Как? Они так и не поняли тогда. А потом уже было не до того. Крепость обложили днём, когда солнце не оставляло вампирам ни единого шанса. А потом в ход пошла магия сид’дхов. Казалось, что стальные змеи, ощетинившиеся копьями, втискиваются в коридоры крепости, и противостоять им не получится. Но ит’хор вновь напомнили о себе, как о лучших бойцах. Пока Владыка Моргенз и еще несколько магов сдерживали магию предателей, воины под командованием Феодосия устроили настоящую жатву. И коридоры Ушмет Н’гар покраснели от крови «последышей». Пока воины сражались, по тайному коридору, ведущему в небольшую пещеру, скрытую небольшим водопадом, уходили женщины, дети и те, кто не мог сражаться. Проницательный Владыка клана, в глубине души ждавший этого дня, заранее отдал распоряжение укрепить потолочные балки подземного хода, чтобы в подобном случае большая часть клана могла уйти и затаиться в дремучих лесах. И когда воины ит’хор с потерями отступили на нижние уровни крепости, заманивая за собой основные силы карательного отряда, среди них были родители Паолы. Командиры людей, злые из-за понесенных потерь, бросились преследовать разбившихся на маленькие группки вампиров. Заманив основные силы противника в длинный узкий коридор, Владыка обрушил стены. Под завалами осталось достаточное количество смертных солдат, чтобы те, кто их послал, прекратили преследование. Дав тем самым необходимое время, чтобы уйти достаточно далеко и дать передышку и так потрёпанному клану.

Паола встречала каждого, кто выходил из подземного лаза, но последним вышел Владыка, магией прикрывавший отход и обрушивший заранее ослабленные в некоторых местах балки. Незаметно к ней подошёл Феодосий, весь в крови убитых им людей и, присев на камень, привлёк её к себе:

– Твои родители не вернутся, девочка, – глухим, надтреснутым голосом произнёс он. – Прейс увёл за собой отряд с магом сид’дхов в боковой коридор, а Нэлл, – тут голос старого воина всё-таки сорвался. – Нэлл сцепилась сразу со всем отрядом, когда он погиб. Я не смог её остановить. Прости. Но ты никогда не будешь одна, клянусь. Я буду твоим отцом, если захочешь.

Паола не плакала. Ни тогда, ни после. Не от чёрствости или безразличия. Просто в душе девочки в тот миг разверзлась мертвенная пустота, что ни слёзы, ни что-либо другое не смогли бы её заполнить. Спустя еще несколько лет она узнала, что Феодосий, который к этому времени стал ей ближе всех в клане, был влюблен в её мать. И даже бился с её отцом на поединке за руку и сердце Нэлл грасс Ит’хор. И победил. Но видя, что любовь его безответна, уступил. И больше никогда, ни словом, ни делом, не дал усомниться в своём решении. До того дня. Проходивший мимо Владыка, который всегда пугал её своей отчуждённостью и холодностью, остановился и произнёс слова, которые она запомнила навсегда: «Помни и будь сильной. Не для меня или клана. Для них. Ибо они заплатили высшую цену, которую родители могут заплатить за своего ребёнка. Так стань же достойной их памяти».

Паола не заметила, что молчаливая служанка закончила расчёсывать её волосы и, видя, что госпожа ушла в себя, тихо выскользнула за дверь. Выдохнув и окинув своё отражение в зеркале критическим взглядом, она решила просмотреть доставшуюся ей книгу, пока не вернулась Фельдия. Незачем этой хохотушке видеть в её руках что-то, не вяжущееся с обликом солдата удачи, в котором она предстала перед хозяином трактира этим ранним утром.

На первый взгляд тексты в книге напоминали бессмысленные наборы фраз и символов. И Паола, не будучи магом, сразу перелистнула страницы с магическими выкладками, перейдя к более читаемой части. И тут же насторожилась. Дальнейшие записи велись с помощью шифра, и прочесть их не представлялось возможным без знания ключа. А единственный, кто знал его, лишился головы. Хотя буквы были заменены на непонятные значки в виде треугольников и кружков, цифры оставались цифрами, напоминая амбарную книгу. Словно юнец вёл учёт, сколько и чего, куда и кому. Зачем кому-то вести эти шифрованные записи. Да еще и владевшему смертельно опасной магией. Было над чем задуматься. Паола решила поразмышлять над этим на досуге, спрятав книгу на самое дно заплечного мешка. Тем временем на лестнице, ведущей к её комнате, раздался цокот Фельдиных башмачков. «Как раз вовремя», – подумала вампирша.

– Госпожа, – с порога защебетала служанка, – Я сейчас у мастера Келна была. Он мне таких ужасов нарассказывал, душа в пятки уходит. Говорит, этой ночью сынка прелата нашего порешили.

– Прям-таки порешили?! – позволила себе высказать сомнения вампирша.

– А то! По крышам десятки тварей каких-то носились, до сих пор там чистильщики черепицу битую собирают. И всё из-за козней Муэро этого. Давно уже слушок ходил, что подлец магией балуется. Да не какой-нибудь, а самой что ни на есть тёмной.

– И что же никто не донёс на этого «достойного» горожанина?

– Донесёшь тут, – фыркнула Фельдия, смешно сморщив нос. – Когда отец его – прелат Бергазино, двери к наместнику ногой открывает. А остальные слуги Единого в рот ему заглядывают. Тут же сам у заплечных дел мастеров и окажешься. За клевету и поклёп на достойного члена городской общины и столпа общества, – служанка, очевидно, воспроизводила чьи-то слова. Но делала это нарочито гнусавым голосом, что, в конце концов, Паола не выдержала и расхохоталась.

– Ну вот, наконец, госпожа улыбается. А то стоило мне только выйти, а Вы уже темнее тучи стоите, – затараторила Фельдия, и, развивая успех, продолжила: – Так что город перекрыт, повсюду стража рыскает, да поверенные Бергазино к людям цепляются. Говорят, отец целую кучу золота пообещал тому, кто укажет на убийцу сына.

– Занятно, – произнесла вампирша. – Так, а с обувью моей что?

– Ох, про обувь-то я и забыла. Простите госпожа, – служанка стала быстро распаковывать внушительную коробку, которую принесла с собой. Поочередно извлекла из неё с видом бродячего фокусника женские туфельки, ботиночки и сапожки.

– Вот. Мастер сказал, что обувка у Вас – отличная. Он только каблучок подобьет, да пару набоечек заменит и будет она вам служить дальше. А это пока примерьте, вдруг, что и подойдет. Зря я, что ли, такую красоту через полгорода пёрла.

– Действительно, Фельдия, – проявила солидарность вампирша. – Ты давай, тоже себе что-нибудь подбери. Я оплачу.

– Уф, госпожа, – Фельдия растерялась и не находила слов, лишь беспомощно хлопала ресницами.

– Давай, давай, – подбодрила её Паола, примеряя туфельку с крупным, но невысоким и устойчивым каблуком. Под подолом платья всё равно не видать, а в случае непредвиденной ситуации она не будет напоминать пугало, которое раскачивает шаловливый ветер. Закончив с гардеробом, Паола изъявила желание пообедать в общей зале, чтобы погрузиться в непередаваемую атмосферу сплетен, баек и небылиц. Фельдия, находящаяся в состоянии легкой эйфории, умчалась исполнять пожелание госпожи, а Паола, еще раз оглядев себя в зеркало, спустилась в зал.

Несмотря на ранний час, таверна была заполнена. Фельдия уже накрывала ей столик почти в самом углу, рядом с барной стойкой, за которой стоял сам владелец заведения – мастер Пренто. С неизменным полотенцем и стаканом, который уже должен бы истончиться от тех усилий, что прикладывал трактирщик при его протирании. Он важно кивнул своей новой постоялице, которая, несмотря на раннее утро, с помощью «магии» в виде золотого дублона, убедила выделить ей лучший номер и согреть ванну. А пока еще заспанные слуги сновали вверх-вниз по лестнице, буравила хозяина взглядом, играя роль опытного наёмника.

Гул голосов на мгновение стих, но зазвучал с новой силой, стоило Паоле опуститься на стул. Перед ней тут же оказался бокал с густым красным вином, лучшим из запасов трактира. И пока готовилась её рыба, Паола оглядывала собравшуюся в таверне публику из-под полуопущенных век. Трое купцов, едущих из Гал’риады, несколько мастеровых с подмастерьями, пара молодчиков, схожих на разбойников и путешественники. Весьма разномастная публика, но все объединены обсуждением последней новости. Поэтому на неё перестали обращать внимание и Паола, убаюканная людскими голосами, едва не задремала.

Её благостное состояние было прервано внезапно изменившейся тональностью уже привычного шума. Вампирша приоткрыла глаза в тот момент, когда в таверну один за другим входили стражники. С ними шёл человек в ярко-жёлтой одежде жреца Саретиса, сжимавший жезл Золоторогого, больше напоминавший шестопёр. Окинув собравшихся людей горящим взглядом фанатика, жрец дождался всеобщего внимания:

– Сегодня ночью неизвестные убили сына прелата. Именем церкви Саретиса мне поручено разыскать убийцу и представить его на суд. Если кому-нибудь из вас что-то известно, говорите сейчас.

Тон и пылкость, с которой была произнесена эта краткая речь, подняли в душе Паолы волну раздражения. Она уже сталкивалась с боевым крылом культа Золоторогого и оставила после себя мелко покрошенных священников, больше похожих на убийц.

– Здесь собираются большей частью честные люди, сар Тарган, – вступился за своих посетителей мастер Пренто. – Ищите в другом месте.

– Людям свойственно ошибаться, Пренто. А ты всего лишь один из них. Как хорошо ты знаешь своих «гостей», – последнее слово сар Тарган буквально выплюнул. – Ты же не хочешь расстроить прелата, не так ли.

Паола видела, что владелец таверны побледнел. Но упрямо нагнув голову, он сквозь зубы процедил:

– Иди и скажи своему хозяину, что здесь нет убийц. Кроме тебя, – добавил он чуть тише. Но Тарган, видимо, обладал отличным слухом, потому как кровь моментально ударила ему в голову. Он побагровел и, перехватив жезл, зашагал к стойке. Люди спешили убраться с его пути, опрокидывая стулья.

– Никому не позволено обвинять слуг Саретиса в убийствах. Мы несём свет в этот грешный мир, Пренто. Или ты забыл постулаты веры. Мы защищаем ваши никчемные души от извечной Тьмы и ужасов, таящихся в ней.

Но, видимо, для хозяина это было личное:

– Я не видел ужасов Тьмы, сар Тарган, – голос мастера Пренто так же опасно понизился. И руки его уже не протирали стакан, а опустились под стойку. – Зато я видел костры, на которых сгорали неугодные вам. Еще раз говорю, здесь нет преступников. Ищите их в другом месте. И если не заказываете выпивку, то двери за вашими спинами. Хорошего дня!

– Как скажешь, Пренто Ольверди. Но наш маленький спор не окончен. И я молю Саретиса поскорее вернуться к его разрешению.

Взмахнув полами развевающихся одежд, жрец покинул таверну, забрав стражу. Но и после его ухода в зале царила тишина. Люди молча переваривали увиденное, атмосфера липкого страха стала понемногу рассеиваться. Служанки, словно цыплята, облепившие своего хозяина, всё еще не отходили, словно ища защиты. Он мягко подтолкнул их, шепнув что-то веселое, так как девушки тут же упорхнули, всё еще неуверенно улыбаясь.

– Это было в высшей степени так же отважно, как и глупо, – прокомментировала Паола. – Но я Вас прекрасно понимаю, мастер. Слуги Саретиса – те еще ублюдки.

– Может, Вы и правы, госпожа Паола, – он снова протирал стакан, но делал это скорее механически. – Старые счёты, Вы понимаете. Трудно забыть некоторые вещи, как бы давно они не происходили.

– Я Вас понимаю, – Паола пригубила вино, глядя поверх бокала на собеседника. – Но теперь эта тварь вернется, так как Вы дали ему замечательный повод.

Пренто криво усмехнулся и, наконец, достал то, что лежало за его стойкой. Это оказался настоящий имперский моргенштерн. Без единого пятнышка ржавчины, и ремни на рукояти поменяны недавно. Хоть сейчас в свалку, крушить шлемы и черепа.

– Я всегда, готов госпожа.

– А Вы не так просты, мастер, – засмеялась Паола, и её смех вдруг прорвал плотину напряженности. Сразу со всех сторон обрушилась волна звуков – люди смеялись, говорили и пили. Служанки обнесли всех кружками с пивом.

– За счет заведения, – гаркнул хозяин таверны.

Тем временем, Фельдия принесла рыбу и пока вампирша насыщалась, грациозно управляясь с вилкой и ножом, стояла рядом, посматривая то на своего хозяина, то на двери, словно боясь, что они сейчас распахнутся, и в них войдет сар Тарган. Покончив с едой, Паола засобиралась в город. Все эти приключения отвлекли её от истинной цели приезда в эту глушь. Поразмышляв, она не стала брать с собой тьягу, да и вообще, ощущение, что она снова выглядит как женщина, а не как какой-то там разведчик эльфов, воодушевляло. Отдав распоряжения по поводу обеда, она вышла на улицу.

Солнце, уже принявшее её за свою, ласково окатило тёплыми лучами. Минуту понежась в его лучах, она двинулась в сторону Рыночной площади. Разговорчивая Фельдия предоставила её всю нужную информацию. Паола прошла несколько улиц, прежде чем вышла к небольшой круглой площади, уютно вписавшейся в окружающие её здания. И теперь ей осталось найти лавку «Свинья и жёлудь». Она уже обратила внимание, что горожане любили украшать стены домов вьющимся плющом, так что складывалось ощущение некой игрушечности. Домики, по большей части двухэтажные, с побелёнными стенами и резными, расписанными красками тёплых тонов, ставнями на окнах, навевали ощущение уюта и домашности. Нужную ей лавку Паола увидела почти сразу. Изящно выкованное изображение хрюшки, на круглом пятачке которой балансировал здоровенный каштан, привлекало внимание.

Стоило ей толкнуть дверь, как в глубине лавки зазвенел колокольчик. После солнечного дня она оказалась в полумраке, словно хозяин избегал света. Оглядевшись, Паола шагнула вглубь лавки, благодаря Тёмных богов за зрение, позволяющее ей видеть в полной темноте. Иначе две ступеньки превратились бы в совсем неизящное падение.

– На это и расчёт, – раздался голос, казалось бы, разносившийся со всех сторон. Но Паола сразу же определила источник и повернулась в ту сторону. – Так просто сразу определить сущность пришедшего за покупками. Человек-зевака, серьёзный покупатель или подобные тебе.

– Подобные мне?!

– Да. Твои сородичи обычно приходят в сумерках. Но ты совсем другое. Что ты такое?

– Я – кровь от крови моих родителей. И если мы закончили играть в «угадайку», то у меня есть пара вопросов.

Из самого тёмного угла, рассмотреть который не хватило даже её зрения, отделилась тень. Двигалась она настолько плавно, что казалось не идёт, а скользит над полом. Оказавшись рядом, тень приняла форму мужской фигуры, и внезапно в лавке вспыхнул свет, будто кто-то в один момент зажег сотню свечей. Паола, проявив выдержку и терпение, спокойно ожидала конца представления. Помещение лавки было заставлено полками с различными старинными вещами. Здесь присутствовали предметы быта, орудия труда, украшения и оружие минувших эпох. Паоле нравилось иногда находить в таких лавках осколки прошлой жизни. Они неизменно будили в ней чувство сопричастности с историей мира. К примеру, четыреста лет назад она держала в руках полуторный меч всадника из клана Рез’згат, и вот он лежит тут на полке. Подписанный «Клинок последней эпохи Империи Ночи. VI ВЕК от пришествия Тёмных богов». И ни одному любителю древностей этого не понять.

Тем временем фигура, явившаяся перед ней, откинула капюшон и на Паолу уставилась…Паола. Первые секунды вампирша стояла как громом пораженная. А затем расхохоталась во все горло. Её двойник тоже улыбнулся, но улыбка вышла какая-то вымученная, будто её владельца мучила совесть. Отсмеявшись, Паола вытерла слезинку и улыбнулась своему отражению:

– Надо полагать, ты – камлок? [1] – изогнула бровь вампирша.

– Догадалась, забери тебя тьма, – беззлобно выругался камлок, оборачиваясь в человеческого мужчину средних лет. Трансформация происходила практически моментально, что говорило о богатом опыте. – Зови меня Тарвин Висс. Так меня все здесь называют.

– Хорошо Тарвин, – согласно кивнула Паола, – я разыскиваю кое-что, и мне нужна консультация профессионала.

– Так уж и профессионала, – проворчал камлок, но вампирша успела заметить, что маленькая лесть была ему приятна. – Ну, чего тебе?! Излагай. Если то, что тебе нужно у меня или я смогу это достать – оно твоё. За соответствующую сумму, конечно.

– Того, что я ищу, мастер Тарвин, у тебя нет. Но я тешу себя надеждой, что Вы направите меня на нужный путь.

– А-а! Девочка-вампир спрашивает о Камне Ночи…

– Откуда, сожри тебя волк, – внезапно взорвалась вампирша, – ты знаешь об этом?!

Сказать, что она была вне себя, значило ничего не сказать. Паола напоминала готовый извергнуться вулкан. Цель её миссии за одну минуту разгадал какой-то перевертыш. Видя гнев вампира, камлок вновь принял её образ и отступил на шаг назад:

– Не надо так нервничать, госпожа. Тарвин Висс живёт не первый год. И не первый год занимается поиском и продажей разных артефактов. Тут сложился небольшой круг коллекционеров, которые интересуются осколками прошлого. И среди них первое место занимает пресловутый кристалл. Поиском его тайно занято много лю…э, скажем так, существ.

– Зачем, – тихо произнесла Паола, – кому-то нужен Камень Ночи? Разве умение наводить Полог Сумеречности кому-то может пригодиться?

– О, госпожа, Вы плохо знаете коллекционеров. Желание обладать у них перевешивает все другие. Может, ему без надобности эти магические штучки, а вот побочные, так сказать, эффекты – очень даже.

– Какие еще эффекты? – нахмурилась Паола. Но камлок покачал головой: – Госпожа, вся дальнейшая информация стоит дорого. Если хотите её услышать, платите.

– Сколько?

– Я не говорил о деньгах, – хитро улыбнулся камлок, вновь становясь собой. – Мне потребуется от Вас некая услуга. В обмен на неё я поделюсь тем, что мне известно.

_____________________________________________________________

[1] Камлоки (перевёртыши) –не путать с оборотнями; существа, способные перенимать образ увиденного ими существа. Не могут обращаться в неодушевлённые вещи. Для того, чтобы стать полностью идентичным копируемому образу, камлоку необходим контакт. В целом безвредны. Испокон тяготели к торговле и авантюрам.

Глава 6

– Очень хорошо. – Сквозь зубы процедила вампирша, настроение которой с катастрофической скоростью портилось. Ввязываться в чужие авантюры она не считала нужным. А уж в дела камлока ввязываться не хотела и подавно. Но обстоятельства опять были не в её пользу. Так что выбирать не приходилось. Даже если бы мелкий прохвост потребовал от неё станцевать на главной площади, она бы согласилась. Но что-то подсказывало ей, что танцами она не отделается.

– Несколько дней назад, – начал между тем хозяин лавки, – в соседнем городе стража схватила моего партнера.

– И ты хочешь, чтобы я его освободила? – Уточнила Паола.

– В целом – да. Но есть небольшая загвоздка.

Вампирша прищелкнула пальцами:

– Всегда есть небольшая загвоздка, да, камлок?! Что еще?! Твоего партнера, будь он неладен, отправили в Сарепту? Ко двору императора?– Хуже. Его схватили в Арене.

– Ого. Тогда я тебе не завидую, дружок. Можешь заказать заупокойную по своему партнеру. Потому как сдается мне – он уже кормит червей.

– Он будет их кормить, если ты не поторопишься. Через три дня начинаются Игры. И никто сейчас не устраивает поединков.

– То есть, ты предлагаешь мне ворваться в город, заполненный убийцами всех мастей, и утащить у них из-под носа главное блюдо?! Я ничего не упустила?

– Ну-у, у тебя же есть стимул.

– Он еще не настолько велик, чтобы я рисковала своей драгоценной шкурой. А что знаешь ты, может знать и кто-нибудь другой. Так что, мой уважаемый торговец подержанным тряпьем, тебе нужно что-то более весомое, чтобы сподвигнуть меня на столь головокружительный подвиг. Иначе, можешь взять один из тех ржавых мечей, которые ты выдаешь за настоящие, и отправиться на выручку друга самостоятельно. Счастливого дня, – Паола развернулась и сделала шаг к двери лавки.

– Постой! Погоди, – Тарвин Висс, буквально бросился за ней. – Твоя взяла. Выручи Адлен, и я не поскуплюсь. Твой риск будет полностью окуплен.

– Уже что то, – хмыкнула Паола. – как выглядит твой…друг?

– Не знаю, – опустил плечи камлок. – Она в панике и могла прикинуться кем угодно. Но ей это не поможет. Мы можем перенять личину, фигуру, но не навыки и умения. К тому же она…она…

– Договаривай, мой новый друг. Что с ней еще не так?!

– Она беременна, – выдавил, наконец, Тарвин.

– Всё чудеснее и чудеснее! – всплеснула руками вампирша. – Да ты просто кладезь хороших новостей, дружок. Что еще?

– Я иду с тобой.

И тут вампирша расхохоталась в голос:

– Ты… ты, действительно весельчак, друг мой. А что ты будешь делать? Драться с охраной? Или выйдешь на Арену, пока я буду её похищать?

– Я буду тебе помогать.

Паола хотела уже открыть рот и послать камлока на все четыре стороны, но вовремя сдержалась.

– Хорошо. Надеюсь, лошади у тебя есть. Потому что пешком я никуда не двинусь.

– Конечно, есть, – деланно обиделся Тарвин. – За кого ты меня держишь?

– За маленького любителя секретов, которому я перережу глотку, если он не расскажет мне того, что меня интересует. Мне еще нужно забрать вещи из гостиницы, так что встретимся у городских ворот через час, – но тут Паола вспомнила про сапоги, находящиеся у мастера. – Через два часа.

Дорога назад показалась короче. Все её мысли были заняты происшедшим разговором. Слишком много ила со дна поднял маленький проходимец. Слишком много вопросов. Кто еще узнавал про Камень Ночи? С какой целью? Были ли они вампирами? Слишком много вопросов и ни одного ответа. Но, всё по порядку. Уже на подходе к гостинице она пришла к выводу решать проблемы по мере их поступления. А сейчас нужно было послать Фельдию к обувщику и упаковать вещи. Путь предстоял не близкий. Но все ближайшие планы полетели в тартарары, едва Паола переступила порог таверны.

Картина, открывшаяся ей, очень напоминала уже виденную ранее. С полдюжины головорезов-наемников во главе с прелатом. Забившиеся в угол служанки и в центре мастер Пренто, у горла которого держит нож один из верзил. На скрип двери все повернули головы. Одни с недовольством на лице, другие с надеждой. Вампирша отметила полное отсутствие посетителей, что было странно, но вполне объяснимо:

– Что здесь происходит, милсдари, – поелику равнодушно спросила она.

– Дело церкви Саретиса, – отчеканил сар Тарган. – Не вмешивайтесь.

– Охотно. Но у меня дела с этим господином и мне необходимы его услуги, как можно быстрее.

– Выбросьте наглую девку на улицу! – Рявкнул священник своим псам, и тут же двое отделились от общей массы, двигаясь довольно слаженно. Видно давно работают в паре. Но возиться со всей сворой у Паолы не было никакого желания, и она сделала шаг навстречу. Ближний к ней уже протягивал руку, чтобы сжать ей плечо и выволочь на улицу. Поэтому она левой рукой отвела протянутую лапищу и ткнула пальцами правой в глаза оппонента. Человек заорал и рухнул на пол, хватаясь за лицо. Его товарищ, выхватив нож, кинулся на неё слева. Паола, провернувшись на пятке, ушла с линии атаки и, подхватив забытый служанкой кувшин с пивом, разбивает его об голову наёмника. Опытный головорез упал, как подкошенный. Уши улавливают шорох извлекаемых из ножен мечей, и Паола бросается к тому, кто держит владельца таверны. Он не ожидает такой дерзкой атаки и теряется. Схватив руку с ножом, вампирша ломает её сразу в двух местах и добивает упавшего ударом ноги. Остаётся трое и Паола останавливается.

– Надеюсь, что вам достаточно платят, чтобы умереть на полу таверны или лишиться здоровья раз и навсегда? – Спросила она. – А я еще даже мечом не воспользовалась.

Как всегда, что касалось наемников – если они видят, что могут выйти из передряги живыми, то сразу идут на переговоры. Но всё испортил сар Тарган, выхвативший из-под своих длинных одежд изрядный кинжал:

– Она одна, негодяи! Вы что, испугались бабы, пускай и шустрой!

Несколько мгновений они колебались, и Паола уже решила, что удастся избежать драки, но, к несчастью, сар Тарган знал магическую фразу, и не преминул ею воспользоваться:

– По пять золотых сверху. Каждому.

Наёмники оживились и вновь двинулись вперёд, поигрывая мечами. Вампирша с сожалением покачала головой. У некоторых людей блеск золота отбивал весь без остатка инстинкт самосохранения. То, что трое уже выбыли из игры, их не останавливало. Неожиданно рядом с ней выросла тень мастера Пренто, сжимавшего в руке моргенштерн.

– Я был не готов, – словно оправдываясь, бросил он. – К тому же, девочки не успели спрятаться.

Не сговариваясь, Паола бросилась влево, а владелец таверны, занося своё оружие, вправо. Разминувшись с противно взвизгнувшей сталью, вампирша ударила проскочившего вперёд наёмника под колено. И когда грохоча, словно целая скобяная лавка, молодчик завалился, столкнувшись со столом, она с противным хрустом свернула ему шею. После этого Паола атаковала последнего стоящего на ногах слугу сар Таргана. Он сам в это время пытался сдержать натиск булавы мастера Пренто. Выходило не очень. Отвлёкшись на добровольного помощника, Паола едва не схлопотала пару дюймов стали в свой живот. Отпрыгнув от своего противника, она тут же толкнула тяжелый стул ему под ноги. Но наемник легко избежал объятий цепкой мебели, подпрыгнув вверх. Сгруппировавшись в воздухе, он обрушил на Паолу тяжелый, нисходящий удар. Так как руки её были всё еще пусты, она решилась на отчаянный маневр. Буквально полшага вперёд и в бок, и тяжёлый полуторник вонзается в доски пола и застревает. Вампирша изо всех сил бьёт молодчика головой в лицо. Кровь щедро орошает доски пола, человек кричит, забыв про меч, обоими руками держась за лицо. Паола бьет его ногой в живот, и наемник отлетает к стене. Тем временем Пренто загнал жреца Саретиса в угол, нанося удары моргенштерном, словно по наковальне. Тому еще удавалось отводить кинжалом некоторые удары, хотя всем было понятно, что это просто вопрос времени. Наконец, «утренняя звезда» со всей силы опускается на ключицу священника. Короткий хруст, крик и следующий удар заканчивает короткое сражение. На полу таверны остаются лужи крови, двое раненых всё еще стонут. Приходится добить их. Запах крови становится просто одуряющим, так что Паоле приходится прикладывать немалое усилие, чтобы не выпустить клыки.

– Что будете делать? – спросила она.

– Приберёмся, – пожал плечами хозяин таверны. – Мои девочки не из болтливых.

При последнем замечании вампирша закатила глаза, но решила не вмешиваться.

– Мне нужно срочно уехать, мастер Пренто. Пускай Фельдия заберет мои сапоги у обувщика. Да, и еще мне нужно еды на пару дней.

– Сделаем.

Пока внизу началась уборка, Паола взлетела на второй этаж, забрать свои небогатые пожитки. С сожалением посмотрела на ванну, еще раз оглядела себя в платье и, вздохнув, начала переодеваться. Уложив вещи и, наконец, ощутив на плечах знакомую тяжесть тьяги, вампирша почувствовала себя готовой к дороге. Хотя, наверное, она врала себе, потому как тоненький голосок, пробивавшийся сквозь её решимость, просил остаться. Просил надеть платье и хотя бы на день снова ощутить себя женщиной, побыть желанной и слабой. Но чувство долга вновь и вновь гнало её вперёд, к исполнению возложенной на неё миссии. Паола снова взглянула на платье, разложенное на постели и, выругавшись, вышла из комнаты.

Внизу её уже ждали сумки с едой и запыхавшаяся Фельдия. Тела уже таинственным образом исчезли, и служанки вовсю оттирали полы. Кивнув девушке, она кинула ей серебряную монетку:

– Припрячь моё платье до лучших времён. Я вернусь за ним через несколько дней.

Не прощаясь, Паола бодро зашагала к городским воротам, хмурясь от того, что день сопровождался какой-то нездоровой суетой с самого начала. Начинать ответственные дела с сумбура – плохой знак. Но, как и всегда, обстоятельства были не на её стороне. У городских ворот она увидела образовавшийся затор. Стража производила обыски и проверку всех, покидающих Хвандар. И делала это тщательно. Неподалёку от ворот, в небольшом проулке, она заметила сидевшего на коне всадника с незнакомым лицом, кутавшегося в одетый не по погоде длинный плащ и державшего в заводи еще одну лошадь. Стремительным шагом она направилась к нему, заметив, как его лицо расползается в улыбке:

– Неужели узнала?! – спросил незнакомец голосом Тарвина.

– Догадалась, – буркнула вампирша, всё еще недовольная чередой событий, следующей за ней по пятам с самого прибытия в этот городок. – Как мы минуем стражу?

– Нет ничего проще, – усмехнулся камлок, накидывая капюшон. И через пару мгновений из-под него на изумленную Паолу смотрело незнакомое женское лицо:

– Теперь я – сарина Шардо, любимая тётушка нашего градоначальника. Её здесь знают все. А кто не знает, слышал о её змеином характере, – камлок скинул капюшон и толкнул пятками лошадь:

– Не отставай!

Подъехав к воротам, минуя толпу горожан, купцов и прочего люда, сарина Шардо воззрилась на сержанта стражи, словно голодный волк на кусок мяса.

– Я отправляюсь за город со своей новой телохранительницей. И не потерплю задержек! Вам всё ясно, сержант?! – прошипела она, нагнувшись в седле.

– Предельно, сарина Шардо, – пролепетал несчастный служака и торопливо кивнул подчиненным. Те с поспешностью отволокли в сторону преграждавшую выезд рогатку. Паола с Тарвином, пришпорив лошадей, покинули Хвандар.

Многие места в государстве людей пользовались дурной славой и имели более чем угрожающую репутацию. Достойное место в их ряду занимала Арена. Город, основанный на руинах одного из вампирских форпостов, с одной единственной целью – развлечения и обогащения. Здесь сколачивались состояния и проигрывались в пух и прах. Подпольные азартные игры, гладиаторские бои привлекали ловцов удачи со всей Зидии. Только здесь можно было встретить и орков, и танов, и релкатов и других, не менее экзотичных жителей Айринской империи. Одни приходили сюда за славой, другие за возможностью быстро разбогатеть, третьи – испытать судьбу. И мало кого пугала возможность остаться в Арене навсегда. Часто проигравшие пари или бой, становились рабами, пожизненно или пока не выплатят игорный долг. И всё здесь пропиталось духом наживы и страданий, словно два голодных призрака, сопровождавших любого, кто задерживался в Арене.

Сам по себе город был небольшим. Казалось, что он специально был построен вокруг огромной бойцовой арены, давшей ему название. Здесь во время Игр с утра до ночи звенела сталь, раздавались крики бойцов и рёв трибун. Казалось, город никогда не засыпал. На обслуживание самой арены и бессчетного количества бойцовских ям использовалось огромное количество рабов. Настоящими хозяевами города были Теневые Владыки, о которых многие слышали, но никто не видел, потому что привлечь их внимание к своей особе означало только одно – смерть. И не всегда быструю. Потому как причинение мук возводилось в Арене в ранг искусства, у которого были свои почитатели и меценаты. Здесь практиковались все виды пороков и тайных страстей, которые могла вообразить больная человеческая фантазия. В своё время один из императоров чуть не разрушил город, но в последний момент его убедили советники, прозорливо предвидевшие последствия столь необдуманного поступка. Подобные арены могли возникнуть в различных городах империи. Что привело бы к неминуемому столкновению с церковью Саретиса и противниками центральной власти. А так, если людям не хватает остроты ощущений, то пусть выпускают пар вдалеке от цивилизации.

Уже пару дней спустя Паола с Тарвином проезжали под аркой, заменяющей Арене ворота. Повсюду висели знамена с восхвалениями скорых Игр, именами чемпионов и адресами мест, где принимались ставки.

– Нужно позаботиться о ночлеге, – сказала вампирша, с тревогой поглядывая по сторонам.

Карманники буквально жили на улицах города, так что ухо требовалось держать востро. Иначе можно было остаться без единого «коня» в городе, где обман и нажива буквально дышали вам в затылок. Проехав пару кварталов, на глаза им попалась вывеска, гласящая, что в заведении «Кот и метла» есть свободные места.

Трёхэтажное здание выглядело не очень новым. И вообще, по наблюдению вампирши, вся архитектура в Арене носила следы упадка и разложения, будто мысли и поступки существ, его населявших, отражались на вещах, их окружавших. Но выбирать особенно не приходилось, завтра начнутся Игры, и со всей империи слетелись желающие попытать счастья. Зайдя внутрь, Паола так же осталась недовольна внутренней обстановкой, но виду не подала. Заказав комнаты на двоих и горячую ванну, Паола едва не сцепилась с владельцем этой гостиницы после того, как он озвучил стоимость оплаты:

– Да ты совсем совесть потерял, душегуб! – возопила она. – Где это видано – по золотому за комнату! У тебя там королева Исилии убирается, что ли?! Спрячь свою мерзкую ухмылочку, проходимец!

Но владелец, низкорослый ллогн, только ухмылялся и продолжал разливать по бокалам тёмный эль группе наёмников со знаками свободных отрядов. Наконец, Паола выдохлась и посмотрела на Тарвина, всё это время стоящего рядом с вежливой улыбкой на лице.

– Если ты закончила, дорогая, – елейным голоском начал он, – то я расплачусь с этим господином, а ты пока иди, проверь номер. Вдруг там действительно клопы размером с леопарда.

– В «Коте и метле» не бывает клопов, господа, – неожиданно заговорил ллогн высоким голосом. – Я самолично плачу господину магу, и он раз в полгода выводит всех паразитов. Так что переживайте за то, как правильно вложить ваши денежки.

Поднявшись наверх и всё-таки проверив комнату на наличие насекомых, Паола решила озвучить родившийся во время дороги у неё план.

– Я сегодня выставлю свою кандидатуру на бои, а ты будешь крутиться неподалёку. Можешь даже деньги поставить. Завтра начнутся бои, так что я постараюсь управиться затемно. Ты же, как только услышишь сигнал, с лошадьми будь у арены.

– Что за сигнал? – в свою очередь поинтересовался камлок.

– Ты поймешь. Главное, со страха не забудь всё то, чем хочешь со мной поделиться, дружок, – глаза вампирши нехорошо блеснули.

– Неужели ты мне всё еще не веришь?! – изумился Тарвин, но как-то наигранно.

И Паола не сочла нужным скрывать это:

– Если вздумаешь меня обмануть, – еще раз напомнила она, – Поверь, я сдеру с тебя кожу и скормлю твоей подруге. И смогу после этого спокойно уснуть.

На этой оптимистичной ноте она оставила своего нежданного союзника в комнате, а сама отправилась к арене. Идти было не далеко и Паола сосредоточенно просчитывала свои действия. Предполагалось, что она выставит свою кандидатуру, и пока будет ожидать боёв, поищет пойманную подружку Тарвина. И смоется до того, как придётся серьезно вляпаться в очередные неприятности. План был прост, но, с учётом импровизации, нравился ей своей наглостью.

Арена занимала центральную часть города, возвышаясь над ним на десяток этажей. Величие внушало уважение своим исполнением. Некогда могучий оплот былого мира сегодня превращен в источник дохода за счет убийства себе подобных. Жестоко, несправедливо, но – такова жизнь. Рядом с ней находились общественные бани, публичные дома и конторы букмекеров, принимающих ставки на того или иного бойца. А также контора, заключающая контракт с каждым, предполагающим, что может сражаться на арене. Вот туда и направила свои стопы Паола.

Отодвинув плечом немолодого верзилу, что исполнял роль и охранника, и зазывалы, она вошла в небольшое, полутёмное помещение, больше всего напоминающее таверну для одного человека. Стол, пара стульев и батарея бутылок с этикетками, указывающими на сорта местного пойла, в диком количестве производимого на частных винокурнях. Тип, сидевший за столом, вызвал у неё мгновенное желание вонзить клыки в его толстую шею. Одетый в давно не стиранную полосатую рубашку, выбившуюся из кожаных штанов, заляпанную жиром и Дарон еще знает, чем. Он, тем не менее, смотрел на вошедшую с видом герцога, увидевшего бездомного попрошайку у себя в сортире. Двойной подбородок, трясущиеся щёки и толстые волосатые пальцы, постоянно крутившие небольшой нож, дополняли портрет.

– Чего угодно, милсдарыня? – криво ухмыльнулся вербовщик. И морщины со шрамами сложились в подобие улыбки.

– Мне угодно поучаствовать в завтрашних играх.

– Ха-ха-ха! – во всё горло засмеялся неприятный субъект, и кулаки вампирши сжались. – Ты слышал, Кыст?! Кошка возомнила себя тигром!

В дверь заглянул зазывала, окинул Паолу взглядом, будто первый раз увидел её и пожал плечами:

– Коль жизнь не мила, то и мы ей не указ. Сказала, что хочет драться, так уважь её просьбу, а не смейся, как одержимый в полнолуние, – закончив свою речь, Кыст исчез.

– Ну, ладно, – жестом фокусника вербовщик достал лист бумаги. – Это стандартный договор на три дня. Выживешь, предложим полноценный контракт. Хотя, три дня Игр ни один новичок не пережил. Так что имей это в виду, девочка.

– Я тебе не….

– Знаю, знаю, – засмеялся он, – Ты уже взрослая и сама распоряжаешься своей жизнью. Так?

– Примерно, – «смутилась» вампирша.

– Тогда подписывай, и Кыст отведёт тебя в казарму.

– В какую еще казарму?! Я комнату сняла в городе! Без клопов!

– Новые правила, – спокойно ответил ей вербовщик. – Теперь все, подписавшие контракт на Игры, живут в казарме на территории арены. Никто не приходит, никто не уходит.

Паола продолжала ругаться – весь план шёл коту под хвост, причём с музыкой. Встретиться с Тарвином и не вызвать подозрений у Кыста не представлялось возможным. Она уже успела понять, что тупой громила – лишь маска, за которой скрывался опасный противник, недооценивать которого чревато неприятными последствиями. Уж слишком правильная речь, да и глаза выдавали опытного фехтовальщика, да и просто бывалого воина. А такие всегда опасны вдвойне.

Тем временем, зазывала Кыст вел её по, казалось, бесконечным лестницам и переходам, углубляясь, словно крот под землю. Заметив, что она недоумённо вертит головой, сжалился и стал объяснять:

– Мы сейчас, девочка, находимся на три уровня ниже пола арены. Здесь расположены казармы, на втором – зверинец, на первом – мастерские разные, мертвецкие. Куда ж без них! И так, всякое, – внезапно закончил он свои пояснения. – Сейчас придем, поставлю тебя на довольствие. Голодная уже, небось?!

– Есть такое дело, – напустила на себя самоуверенный вид молодой наёмницы Паола.

– Хочу дать совет. Бесплатно, – свёл он густые брови на исчерченном мелкими шрамами лбу. – Вздумаешь сбежать – станешь рабыней. И не факт, что на арене, а не в каком-нибудь борделе для зверья. Уж не знаю, что тебе в головушку твою бедовую втемяшилось, но дороги назад уже нет. Только драться. Выиграешь – уйдешь с золотом. Там, гляди, и работку непыльную предложат. А начнешь дурить…Даже говорить не буду.

– Я всё поняла! Показывай уже казармы твои, Кыст.

– Ну-ну, – покачал головой старый рубака. – Если завтра на арене ты покажешь, что не только говорить горазда, поставлю вечером на тебя. А вот, кстати, мы и пришли.

Отличить это помещение от только что пройденных, было невозможно. Всё тот же серый песчаник, лишь кое-где разбавленный пятнами висящих шкур, всё с той же арены, видимо. Факелы, устало чадившие, отбрасывали такие же ленивые тени. Тёплый воздух шевелил паутину, местами напоминавшую рыбацкие сети. И тишина. Лишь где-то вдали слышались удары кузнечного молота. Вопреки её ожиданиям, это оказался длинный коридор, по которому они и прошли в казарму.

Само помещение выглядело, как и подобные ему по всей Зидии. Ряды коек, частью пустовавших, по обе стороны от центрального коридора. У входа и выхода – стража, вооруженная тяжелыми круглыми щитами и короткими мечами, чтоб удобней биться в ограниченном пространстве. Глухие шлемы скрывали лица стражи, что было не столь понятно, но, по-видимому, это было связано с местными традициями. Увидев Кыста, стражи не пошевелились, что говорило о железной муштре, сделала вывод вампирша. Но Кыст не остановился и повёл её дальше. Факелов стало меньше, зато паутины больше. Паола слышала писк и возню крыс в щелях и норах. В букет запахов добавился запах сырости и застарелого пота. А еще – крови. Много, много крови, пролитой выше на арене. И, казалось, еще больше – в глубине этих мрачных подвалов. «Не всё так просто с этим милым местечком, – подумала вампирша, поглядывая на беспечно идущего перед ней зазывалу».

Неожиданно они вышли в большое круглое помещение, сплошь покрытое песком, ржавым на вид от запёкшейся крови. В центре этой импровизированной арены сходились двое – человек, это была женщина и релкат. Вооружённая странным оружием, напоминавшим то ли копьё со слишком коротким древком, то ли меч со слишком длинной рукоятью, она успешно отражала атаки противника. Релкаты были существами достаточно неприятными во всех отношениях. Высокие, иногда в полтора человеческих роста, они обладали развитой мускулатурой и рефлексами. Светло-синяя кожа, длинные уши, абсолютно гладкая кожа головы и зубы, как у щуки, делали их заметными в любом обществе. А если сюда добавить и каннибализм, то портрет заставлял обходить его владельца по широкой дуге. Многие искренне считали, что Саретис поступил не мудро, выпустив в мир этот народ. Радовало то, что релкаты были достаточно малочисленным народом и обитали лишь у истоков Нордара. Вооружён релкат был трезубцем и небольшим кулачным щитом, традиционным оружием их расы.

Пока Паола рассматривала сражающихся, женщина, закрутив свое оружие наподобие шеста, бросилась в атаку. Перехватив оружие за «пятку» одной рукой, она нанесла сильный круговой удар, но релкат принял его на щит и тут же попытался проткнуть её трезубцем. Его противница кувырком ушла из-под удара, не выпустив своего оружия. Неожиданно тишину разорвали крики и только сейчас Паола рассмотрела, что в стенах этой бойцовой ямы были вставлены решётки, за которыми сейчас бесновались другие наблюдатели. Здесь были, в основном, люди. Но острый глаз Паолы уже заметил сжавшегося в углу своей камеры баргача, заросшего густой шерстью по самые глаза. По соседству с ним бился о прутья кх’мис. Пара танов спокойно лицезрела представление, полируя свои жуткие топоры. И, конечно же, орки. Эти бы, наверное, дрались просто так, даже если б за это и не платили. Дальние клетки оставались в тени, но вампирша чувствовала, что они не пусты.

– Что это за зверинец?! – Повернула она горящее от гнева лицо к ухмыляющемуся Кысту. – Я не подписывалась драться с этими…этими…

– Всё верно, – зазывала ощерил рот, в котором не доставало зубов, – ты подписывалась драться. А противника тебе выберем мы. Так что, всё честь по чести. Или ты уже передумала?!

– Не дождёшься! – Сплюнула Паола.

– Вот и чудненько. Эй, Эрдано, принимай еще одного кандидата, – рявкнул Кыст, подталкивая вампиршу к центру арены.

Из противоположного выхода, скрытый до этого в полумраке, вышел названный Эрдано, и Паола увидела самое удивительное существо – минотавра. О них рассказывали разные небылицы. И ни одна из них не была правдой. Потому что народ этот жил замкнуто на далёком острове в океане, куда не решался пристать ни один капитан. И вот, сейчас она впервые видела одного из них вживую. Высокий, одетый в длинную кольчугу, он был подпоясан широким поясом, на котором висел целый арсенал. На ногах были обуты тяжёлые сапоги, усиленные железными мысками. Но самым главным его оружием был лабрис. Видимо, многие века назад, орки скопировали с такого оружия свои знаменитые секиры. Но на мощной шее этого существа сидела отнюдь не человеческая голова. На Паолу уставились красные глаза чёрного быка.

– Хватит! – рыкнул он всё еще сражающейся паре. – Отдохните. И будь осторожней в следующий раз, Минерва. Синюшка может и попасть.

Релкат, ничуть не обидевшись на нелестное прозвище, широко улыбнулся и, закинув трезубец на плечо, проследовал в коридор, из которого, видимо, шли двери во все камеры. Женщина последовала за ним, бросив вопросительный взгляд на Паолу и Кыста. Кыст пожал плечами в ответ на её невысказанный вопрос и прислонился к арке, скрестив на груди мощные руки.

– Подойди ближе, девчонка! – проревел минотавр. – Хочу тебя рассмотреть. Вижу, этот мерзкий падальщик уже промышляет детьми для своих господ. Да, Кыст?! Что скажешь?

– Скажу, что мне плевать, Эрдано! Она сама пришла и подписала контракт на завтрашние Игры. Моя совесть чиста.

– Как скажешь, – было видно, что минотавр недоволен, но изменить ничего не мог. – Ладно. Смотрю, у тебя сабля, девчонка.

– Я не девчонка, а это не сабля.

– Да ну, а мне кажется, что это зубочистка. Одолжишь мне после ужина?

– Могу одолжить прямо сейчас, – с нескрываемым вызовом ответила Паола, вытаскивая из ножен тьягу.

– Вот и хорошо, – неожиданно улыбнулся минотавр, но его улыбка скорее напоминала оскал. – Мне как раз не нужно ломать голову над тем, кого из этих неумёх выпустить из клетки поразмяться.

Из-за решёток донесся гул недовольных голосов и резкий свист. Но он не обратил на него внимания и, лёгким движением вскинув лабрис на плечо, поманил вампиршу:

– Нападай, девчонка!

Глава 7

Паола осторожно сделала первый шаг в центр арены, стараясь почувствовать атмосферу этого места. Впитать эманации минувших схваток, коснуться теней прошлого осторожным, робким прикосновением. Находящиеся вокруг неё существа, узнав о её мыслях, в лучшем случае приняли бы за умалишённую. Но самой Паоле это нравилось, и плевать она хотела на чужие мнения.

Тем временем минотавр не делал никаких движений, спокойно глядя на приближающегося соперника. Подойдя ближе, вампирша отметила десятки шрамов, будто сеть вен, исчертивших предплечья и морду противника. Его нарочитое спокойствие сбило бы с толку другого противника, но за плечами Паолы были сотни лет опыта и сотни схваток. Она улыбнулась про себя и, вытянув руку с тьягой в сторону минотавра, стала обходить его по кругу против солнца. Сидевшие в клетках бойцы кричали, отпуская шуточки в её адрес, но она лишь улыбалась и с каждым шагом сокращала дистанцию.

Шаг. Еще. И, внезапно – резкий рывок вперёд и в сторону, спровоцировав молниеносную контратаку лабриса, опустившегося с неправдоподобной скоростью. Следовало ожидать, что наставником в подобном месте будет боец с экстраординарными способностями. Минотавр тем временем не «провалился», а тут же нанес горизонтальный удар, со свистом рассекая воздух. Паола, отпрянув, пропустила лезвие, ощущая холодок рассекаемого воздуха, и тут же нанесла удар крест-накрест, срывая дистанцию. Но минотавр, словно ожидая такого развития событий, ударил назад навершием топорища, на котором алчно блестел стальной шип. Попади такой удар в тело, можно смело звать жрецов для отпевания. Вампирше пришлось прогнуться, опершись рукой на песок, а её противник, перехватив лабрис одной рукой, нанес широкий круговой удар, вложив в него, наверное, всю свою мощь. Паола, не ожидавшая, что столь массивный противник будет двигаться с такой скоростью, вынуждена была рухнуть спиной на песок и тут же кувырком уйти от тяжёлого сапога «звереголового».

Минотавр, усмехнувшись, снова пошёл в атаку, не давая ей опомниться. Он использовал секиру необычно – острыми рогами не рубил, а колол, нанося быстрые, смертельно опасные тычки. Лабрис, словно пушинка, летал, будто не весил ровным счётом ничего. И Паола решила сменить тактику. Использовать Когти она не могла, как и не могла жёстко встретить атакующую сталь. Подобное сразу же поставило бы вопрос о её нечеловеческой природе, а ей нужно было до конца миссии изображать человека, со всеми слабостями его недолговечного тела. Дождавшись очередного выпада, она, перехватив тьягу второй рукой за незаточенную часть, подбила лабрис вверх и, шагнув вперёд, ударила ногой минотавра в колено. Не ожидавший подобного трюка, соперник зашатался, и Паола, развивая успех, ударила другой ногой еще раз в то же колено. Взревев, минотавр опустился на одно колено, сравнившись ростом с вампиршей, и она от души врезала ему кулаком в нос. Голова Эрдано дёрнулась, и красные капли веером разлетелись по песку арены. Паола тут же отпрыгнула назад, отдавая себе отчёт, что сыграла грязно, и может в ответ получить что-нибудь в том же духе. От камер не доносилось ни звука, над ареной повисла предгрозовая тишина, которую неожиданно нарушили звуки смеха.

– Хорошо! Вот это хорошо! – Пророкотал, поднимаясь на ноги, минотавр, и его звериная морда расплылась в усмешке. – Грязновато, но то, что нужно этим кровососам.

И, видя непонимание на лице Паолы, добавил:

– Зрителям. Я имел в виду чёртовых зрителей, а не кровопийц. Те хоть не устраивали подобного.

– Откуда ты можешь знать, Эрдано! Не думаю, что тебе уже стукнула тысяча лет. – Вампирша оперлась на тьягу, но всё еще сохраняла дистанцию.

– На моей родине мы не забываем своего прошлого. У нас есть многое из прежних эпох. Но меня всегда интересовала Ночная империя.

– Занятно, – ответила Паола, оглядывая клетки с притихшими бойцами. Кто-то из них был камлоком. Но кто, забери его Тьма?!

Тем временем служители арены, всё так же сохраняя молчание, вышли, оставив бойцов без своего пристального внимания.

– В какую клетку усесться мне? – Буркнула вампирша, хмуро оглядывая ржавые решётки.

– Это не казарма, как тебе, наверное, уже поведал Кыст. Здесь воины расходятся, избегая соблазна вцепиться друг другу в глотку до боёв. А некоторые, чтобы не дать себя убить. Из страха перед настоящим действом, – добавил минотавр, видя недоверие на лице Паолы. – Представь себе, и такие попадаются. Но это скорее исключение из правил. Чаще всего это осужденные, либо провинившиеся перед хозяевами этой клоаки. Да, вот тут, кстати, есть один. Из этих. Которые говорят, что не могут проливать кровь. Но завтра её прольют все. Так или иначе.

Усмехнувшись своей собственной философии, минотавр отправился к противоположному выходу с тренировочной площадки:

– На сегодня всё, задохлики. Отдыхайте! И начистить снаряжение. Иначе завтра поставлю в пару с Полумёртвым.

Последнее замечание как нельзя сильнее взволновало Паолу. Судя по рассказам её «дружка» Тарвина, отказывающимся драться могла быть и его подруга. Других вариантов у неё не возникало. Кыст тем временем проревел команду, и двери камер распахнулись. Бойцы нестройной толпой двинулись в ту сторону, откуда пришла Паола с зазывалой. В этом дивном смешении рас и народов, найти искомое было попросту невозможно, и вампирша решила отложить поиск до ужина. Ей досталась пара приветственных окриков и усмешек, но краем глаза она заметила и неприветливо поджатые губы. Но странным образом, её это только развеселило. План почти сложился у неё в голове.

В казарме она приметила пустующую кровать и двинулась к ней. К удивлению, на соседней койке разместилась бившаяся с релкатом женщина, которую минотавр назвал Минервой.

– Неплохо для соплячки, – добродушно ухмыльнувшись, произнесла она, садясь рядом.

– Неплохо для старухи, – в тон ей парировала Паола. – Впервые вижу такое оружие.

– И то правда, – усмехнулась её собеседница, любовно протирая ветошью лезвие клинка, осматривая его на предмет трещин и выщерблин. – Моего Зимородка не встретишь в этих краях. Я забрала его у одного халифатца, уже очень давно. И с тех пор мы путешествуем вместе.

– А сюда ты как угодила?! – не удержалась от вопроса Паола.

– Тебе ведь, по-настоящему, нет никакого дела до того, кто я и что здесь делаю, – внезапно грубо прервала её женщина. – К чему это любопытство? Завтра нас могут поставить в пару, и мне придется тебя убить, несмотря на все твои трюки. А это проще сделать с тем, с кем до этого не делился слезливыми историями из жизни. Поэтому ложись и отдохни. Силы тебе очень пригодятся, причем совсем скоро.

Паола, не удивленная реакцией женщины-воина, спокойно скинула сапоги и улеглась на кровать, не раздеваясь, оставив под рукой тьягу так, чтобы дотянуться в любой миг. Она еще хотела спланировать завтрашний день, но сон оказался противником выше её возможностей и вырубил её с одного удара.

Побудка была, на удивление, щадящей. Свист и окрик Кыста выдернули бойцов из объятий богини снов. Ворча и поругиваясь, воины потянулись в умывальню. Взбодрить себя под струями холодной воды. Всё это время вампирша исподволь наблюдала за повадками соратников «по несчастью». Орки были спокойны, выступали с достоинством, не спешили вперёд, как некоторые из людей. Их более дикие собратья, видимо, уже бросились в драку, но эти, как видно, уже давно находились среди людей. Так что научились сдерживать свои инстинкты.

Кх’мис, наоборот, забился в угол, поблёскивая оттуда глазами. Его хрупкое телосложение могло ввести в заблуждение любого неопытного путешественника или бойца. Паола знала, что тонкие, покрытые зелеными разводами руки, неимоверно сильны. А пальцы заканчивались когтями, которые в атмосфере боя или опасности напитывались ядом, выделяемым железами кх’миса. Но это еще не все! Длинные волосы, напоминавшие иглы дикобраза, на самом деле таковыми и были. Мечом их не перерубить, а в бою они оживали, мечась по плечам своего хозяина, словно выводок змей. Паола пока выделила его как наиболее опасного противника.

Следующим был баргач. Редкий гость в этих краях. Огромный, размером с тролля, он мог сломать спину даже боевому мамонту. Правда, для этого его нужно было изрядно разозлить. Как воины, баргачи ценились в первую очередь за свою силу и выносливость, позволяющую сражаться даже со стрелой в груди. Одет он был в широкие штаны и кожаный нагрудник, который, кажется, вообще не снимал. Чем он будет сражаться, можно было и не гадать. Это будет что-нибудь, вроде выломанного с корнем дерева.

С танами Паола была хорошо знакома. Отличные бойцы, особенно в пешем строю. Их Стена стала головной болью для многих командиров, оказавшихся по другую сторону баррикад. Суровые северные края рожали суровых людей. Их земли были скудны и не урожайны. Поэтому разбой и грабёж шли рука об руку, начиная с момента, как юный тан смог поднять нож. Кровавые, разорительные набеги танов, не боящихся даже вампиров, заставляли относится к ним серьезно.

К моменту, когда один из «стражей-надзирателей» позвал всех на завтрак, в казарме снова появился Кыст, теперь вместе с вербовщиком:

– Ну что, ребята! – Возопил он, как только головы стали поворачиваться в его сторону. – Вот и пришел час, когда кто-то из вас покроет себя неувядающей славой, а кто-то отправится на корм червям. Ешьте! Пейте! Как будто это всё в последний раз!

– Заткнулся бы ты, Руджвельд, – оборвала его разглагольствования Минерва, снова с утра начищающая свой меч. – Тошно слушать. Толкни свои бредни новичкам. Может, тебе даже поаплодируют!

– Как скажешь, радость моя! – Сбить с толку вербовщика оказалось не так просто. – Я просто зашёл пожелать вам удачи. Потому что Владыки присутствуют сегодня на боях. Их пристальный взгляд может подтолкнуть чашу весов ваших несчастных жизней в ту или иную сторону. А я заработаю немного на ставках.

Со всех сторон послышались советы, как Руджвельд мог еще немного подзаработать. Но его это нисколько не задевало. Он довольно щерился, являя миру неровный частокол гнилых зубов. В конце концов, плотно позавтракав, бойцы разошлись по углам, проверить снаряжение, заточку лезвий, да и просто побыть с самими собой наедине. Скорая встреча с богиней Смерти очень этому способствовала. Поэтому, когда дюжина стражей вошла в казарму, все были готовы.

В первые секунды Арена оглушала вас. Затем вас захлестывала волна чужих эмоций. Ими было буквально все вокруг пропитано. Злость. Боль. Ярость. Словно три предвестника Рока объявили это место своим домом. Они пронзали тело и душу вошедших под своды арены. Сиденья зрителей уходили вверх, оставляя жёлтый круг бойцовой арены как бы на дне стакана. Солнце, заглянувшее сегодня сюда, делало песок похожим на золотой. Но очень скоро ему предстоит изменить окраску. Пришедших посмотреть было так много, что они не умещались на рядах, поэтому стояли на ступенях и проходах. Затевались драки, быстро разнятые стражами арены. Всем не терпелось увидеть Смерть. Почувствовать её неслышную, лёгкую походку, когда она, спеша на арену, задевает вас краешком своего плаща. От этого кровь вскипает в венах, грозя разорвать их.

Когда их, наконец, вывели на арену, проведя по бесчисленным коридорам, Паола прикрыла глаза рукой, чтобы не ослепнуть. Солнце, стоявшее в зените, нещадно светило. Но зрители, казалось, не чувствовали его палящих лучей, устремив все взгляды на бойцов. По рядам пошли букмекеры, собирая ставки у тех, кто колебался до последнего. Но вскоре все крики смолкли и тысячи голов повернулись в сторону ложи, скрытой под тяжелым балдахином. Тень, царившая в ней, не давала возможности рассмотреть сидевших. Все ждали условного сигнала. И вот, из мрака ложи, на арену вылетел белый шелковый платок, и публика взорвалась овациями. Перекрывая их, над головами зрителей и бойцов полетел хорошо поставленный голос:

– Жители и гости Арены! Сегодня мы начинаем наши ежегодные Игры, дабы выяснить – кто из наших бойцов – лучший! Игры прославят и обогатят одних из вас, а других только приблизят к пониманию воли богов.

Дальше Паола не слушала. Она вновь и вновь обводила шеренгу бойцов испытующим взглядом. Кто из этих отчаянных рубак всего лишь подделка?! К чести камлока нужно отметить, что себя она до сих пор не выдала ни жестом, ни звуком. Будто всю жизнь играла роль лихого рубаки. Но задачу вампирше это не облегчало. Она была уверена, что где-то там среди зрителей сейчас сидел и Тарвин, нервно комкающий край своего плаща.

Тем временем, бойцы стали расходиться, а распорядитель арены начал выкрикивать пары первых сражающихся. Её имя не прозвучало, и она вместе с остальными вернулась в прохладу коридоров, чтобы оттуда наблюдать, как молодые воины пытаются снискать себе почёт и славу.

– Глупые мальчишки! – раздался рядом чей-то шёпот. Обернувшись, вампирша не удивилась, увидев Минерву. Та смотрела на арену, но в глазах стояла тоска.

– Почему? Если они избрали путь воина, то это их право, – пожала плечами Паола.

– Путь воина предполагает сражение во имя чего-то более значимого, чем одобрение толпы. Или кучки разряженных фанатиков, мнящих себя полубогами, – женщина сплюнула в гневе. И, отвернувшись от решетки, стала проверять снаряжение. Паоле стало интересно, и она внимательней присмотрелась к невольной собеседнице. Немолода, в волосах появились змейки седины. Но сухое, поджарое тело выдает ежедневные тренировки, на протяжении большей части жизни. Шрамы подтверждают, что это была тяжелая жизнь. А складки, залегшие в уголках губ, говорят о пережитом горе, что продолжает терзать Минерву. Но руки не дрожат, а лёд, застывший в её глазах, прямо указывает, что от такого противника нужно держаться подальше.

Но больше всего Минерву выдавала Цель. Это Паола поняла почти сразу, стоило только внимательней присмотреться к женщине. Она не получала удовольствия от происходящего, да и с релкатом дралась, словно заведенная игрушка. Механически. Держа перед внутренним взором кого-то другого. Странно. Вампирша решила позже разобраться в происходящем. А сейчас сосредоточиться на поединках и своей задаче.

Тем временем завершился первый бой. Раненого унесли служители арены, а победитель под радостные крики толпы вернулся к остальным. Распорядитель выкрикнул следующую пару и Паола внезапно услышала знакомое имя – Полумёртвый. Она прильнула к прутьям решётки. На жёлтый песок из туннеля, расположенного под ложей Владык, шагнула тень и трибуны взвыли. Но в криках толпы вампирша услышала не обожание или призрение. Нет. Она услышала страх. Такого на её памяти еще не было. Воины вызывали разные чувства у зрителей, но никогда не заставляли себя бояться. Тень стала приобретать форму, и на арене оказалось существо, ранее не виданное даже шестисотлетней вампиршей. Более всего оно напоминало человека в древней одежде, украшенной медными кольцами, от которых тянулись цепи, скрывающиеся в темноте. На голове существа была надета тиара, щедро украшенная драгоценными камнями, среди которых выделялся крупный рубин. Но лицо его выглядело так, словно его пережевал крупный хищник. Иссохшие руки в браслетах несли огромную боевую косу, чьё жуткое лезвие испускало флюиды зла. Кроме косы, существо было вооружено изрядными когтями, чернее самой ночи. К тому же, оно не шло по песку, а парило над ним.

Паола почувствовала, как среди воинов, стоящих рядом с ней, прошелестел вздох. Кого-то вызовут, и кто-то умрет. Наверное, каждый из стоящих молил своих богов о даровании милости умереть не от этой мерзкой твари, что сейчас распространяла вокруг себя гнетущую ауру безысходности.

– Кральд! – Прогремел голос распорядителя, и один из танов, усмехнувшись, обменялся с собратом воинским приветствием – сжав предплечья. Затем, закинув секиру на плечо, двинулся навстречу неминуемой смерти, весело насвистывая.

– Отважный, ублюдок, – пророкотал рядом знакомый голос. Паола, скосив глаза, увидела стоящего рядом минотавра. Эрдано опирался на лабрис, но в глазах наставника стояла та же печаль, что и виденная ею раньше у Минервы. – Он знает, что шансов нет, но идёт так, словно бой уже им выигран. Кральд мне всегда нравился.

– Что это за тварь?! – спросила вампирша, не отводя глаз от арены.– Еще одно детище Саретиса?

– Смеешься, черноволосая, – фыркнул минотавр, по-животному мотнув головой. – Это – лич [1]. Правда, цепи и заклинания Владык не дают ему пользоваться магией, но и без неё он самый страшный боец из всех, виденных мной…

На миг арену поразил приступ немоты, словно отдавая дань уважения тану. И в ней отчетливо раздался крик:

– Умри достойно, брат!

Это кричал второй тан, обхватив прутья обеими руками. Даже орки, склонили головы и стучали кулаками о грудь, выказывая тем самым редкое уважения для представителей других рас Зидии.

Кральд, перехватив секиру, тем временем стал обходить парящего лича по широкой дуге. Тот, казалось, не замечал маневра, глядя перед собой наполненными туманом глазницами. Неожиданно тан бросился вперед, нанеся несколько размашистых ударов. Но противник с легкостью парировал их все. Сам же Кральд от первого выпада отлетел на несколько шагов назад. На лезвии его оружия появилась изрядная выщерблина. Бойцы стали кружить, выискивая слабые места в защите друг друга. Затем, как по команде, бросились в атаку. Кральд нанес еще один удар, когда страшное лезвие косы с легкостью отделило голову тана. Вверх ударил фонтан крови, радостно встреченный толпой. Тело, простояв еще одно мгновение, словно прощаясь, рухнуло на песок. Лич же, не выказав за весь поединок ни грамма эмоций, так же спокойно скрылся в темноте прохода. Словно ночной кошмар, ушедший с наступлением утра.

– Это немного нечестно, скажу я вам, – произнесла вслух Паола, просто, чтобы увидеть реакцию остальных. Но все, казалось, спокойно отнеслись к возможности встретиться с этим ужасом на арене. Кроме Эрдано и Минервы. Минотавр был опечален, и не скрывал этого. Минерва же излучала почти осязаемую ярость, не видя и не слыша ничего вокруг. Она смотрела на тёмный зев коридора, в котором скрылся лич. Губы её шептали что-то и обостренный слух Паолы среди шума и криков выделил одно единственное слово, что повторяла сейчас женщина-воин:

– Кристо.

Но Игры продолжались дальше, и не раз еще песок окрашивался кровью сражавшихся на нем бойцов. Уже не надеясь поучаствовать в сегодняшних поединках, Паола едва не пропустила своё выдуманное имя.

– Вор’рен’кай! Аэдаль!

Она не слышала, кого вызвали на арену перед ней, поэтому шла, немного растерянная. На песке уже стоял её противник и с неприятным чувством Паола обнаружила в нем кх’миса. «Ну что ж, – прошептала она себе под нос, – это будет поучительно!»

Распорядитель ударил в ладоши, и бой начался. Кх’мис повернулся к ней, его безгубый рот растянулся в плотоядной усмешке. Длинные руки разведены в стороны, словно он хочет обнять давно не виденного друга. Но только удлиняющиеся когти портили это впечатление. Волосы, не сдерживаемые тесьмой, метались, словно тысячеголовая гидра. Паола решила изменить привычную тактику боя. Она вытянула тьягу в сторону противника, следя за его передвижениями поверх клинка. Вторая рука, сжатая в кулак, была прижата к поясу. Вор’рен’кай бросился вперед, игнорируя клинок, полностью полагаясь на свою скорость. Он знал, что с одного, даже точного, удара его не убить. А его когти, стоит им только коснуться противника, выполнят своё предназначение. Когда он оказался в зоне досягаемости меча, Паола резко убрала клинок, вторая рука, сжатая до этого момента в кулак, распрямилась, и в лицо соперника полетела изрядная пригоршня песка. Не ожидавший такого финта кх’мис не успел ни зажмуриться, ни отвести голову. Вампирша, провернувшись на пятках, ушла вниз, развернувшись спиной и переменив хват на обратный, обеими руками вогнала тьягу в подбрюшье налетевшего противника. И тут же отпрыгнула в сторону, избегая встречи с ядовитыми когтями кх’миса.

Издав резкий птичий крик, Вор’рен’кай зашатался, но не упал, а бросился на вампиршу. Ей оставалось только выждать, когда кровопотеря даст о себе знать, и добить противника. Паола отшагнула назад, и со всей силы ударила ногой в живот набегавшего кх’миса. Не ожидавший еще одного грязного трюка, противник отлетел назад, пропахав спиной песок арены. Кровь тёмно-зеленого цвета брызнула во все стороны, но упрямец поднялся, шатаясь, словно дерево под ударами ветра. Трибуны взорвались криками. Исход боя был ясен всем. Но Вор’рен’кай хотел дотянуться хоть одним когтем до неуловимой противницы, до того, как смерть смежит его веки.

Сделав несколько шагов в её сторону, кх’мис всё-таки зашатался, из его рта выплеснулась кровь, ноги подломились, и он рухнул. Надгробным камнем в его животе торчала тьяга вампирши. Но Паола не торопилась забирать своё оружие. Тем временем служители арены подошли к поверженному бойцу, бесцеремонно хватая его за длинные руки. И в этот момент Вор’рен’кай ожил! С диким криком он вонзил когти в одного служителя и бурей налетел на другого, полосуя его когтями, словно чащобный кот. Людская кровь смешивалась с кх’мисской, образуя причудливые узоры. Но никто не оценил искусство, до боли в глазах вглядываясь в происходящее на арене. Паола благоразумно не вмешивалась в происходящее, рассудив, что служителям уже не помочь. А тем временем, истративший последние силы, кх’мис рухнул на поверженных им служителей и затих уже окончательно. Зрители ликовали!

Вампирша, осторожно подойдя к телам, наступила на руку Вор’рен’кая, резко вырвав своё оружие из его тела. Сбив оставшиеся капли зеленой крови с клинка, она медленно удалилась с арены. Бойцы приветствовали её, хлопали по плечам, жали руку так, словно она только что совершила Чудо! Даже Минерва улыбнулась. Эрдано же, хлопнул её по плечу так, что едва не сломал спину:

– Я знал, что ты победишь, девчонка! – проревел он. – Никому из этих бродяг кх’мис был не по зубам!

Оказалось, что её бой был последним и зрители, впечатленные такой концовкой первого дня Игр, поспешили в таверны, игровые дома, чтобы сбросить накопившееся напряжение всеми доступными способами. Бойцы после ванн и ужина разошлись по своим углам, снова и снова проверяя снаряжение и заточку оружия. Паола лежала на кровати, прикрыв глаза, когда кто-то сел рядом на кровать Минервы. То, что это была не хозяйка, ясно было и с закрытыми глазами.

– Неплохой бой, – начал некто. – Многие сегодня потеряли свои денежки.

– В том числе и ты? – Паола не открывала глаз.

– О, нет! – засмеялся незнакомец. – Я ставил на тебя и выиграл. Просто хотел сказать, что восхищен твоей находчивостью и красотой.

– А я-то все думала, когда мне об этом кто-нибудь скажет, – вампирша открыла глаза и села на кровати. – Чего тебе?

Перед ней сидел мужчина в одежде служителя, с откинутым капюшоном, открывающим широкоскулое лицо со сломанным носом. Густую бровь над правым глазом пересекал уродливый шрам, заканчивающийся у края губ. Глаз, странным образом оставшийся на месте, был затянут катарактой. Но второй смотрел на неё с неподдельным интересом.

– Все делают ставки. В том числе и на тебя. Тебе уже даже прозвище придумали – Аэдаль Коварная.

– Мило. – Вампиршу передёрнуло. Прозвище было то еще. – И каковы ставки?

– На тебя пока семь к одному. Но если ты переживешь завтрашний день, то они резко вырастут. Ты уйдешь отсюда богатой.

– Звучит неплохо. Но ты не представился, мой новый лучший друг, – слова Паолы были полны яда. – И не сказал мне цель своего визита. Если больше приятных новостей нет, то я бы поспала. Если ты не возражаешь.

Мужчина белозубо улыбнулся и поднялся с койки:

– Продержись завтрашний день, Аэдаль. «И мы оба уйдем отсюда богатыми», – сказав это, он развернулся и ушёл, накидывая капюшон. Молчаливые стражи пропустили его, почтительно расступаясь. Паола посмотрела ему вслед и, пожав плечами, снова улеглась на кровать, прикидывая, не был ли камлок среди погибших. Вскоре кровать Минервы снова заскрипела, но на этот раз это была хозяйка.

– Не к добру, когда тобой интересуются посланники Владык, девочка, – раздалось спустя некоторое время. – Больше интереса – больше опасности. Среди этих гиен нет единства и ставящий на тебя, может враждовать с другим. Всё это кончается выходом той твари, что мы все сегодня лицезрели.

Паола кивнула в знак того, что приняла информацию к сведению и так же, не открывая глаз, задала свой вопрос:

– Чьё имя ты шептала сегодня во время боя?

– Не твоё дело, наёмница, – раздалось в ответ. Больше Минерва никак не прокомментировала свой ответ и вампирша, мысленно пожав плечами, сосредоточилась на сне.

Второй день Игр принес мало сюрпризов. Орки бились и почти все выиграли. Релката вызывали на арену дважды и дважды он возвращался живой и, относительно, невредимый. А вот баргача даже во второй день так и не вызвали. Под занавес назвали имя Минервы и одного из людей. Пребывающая в скверном расположении духа, женщина-воин расправилась с противником в считанные мгновения, вызвав целую бурю оваций. Паола подозревала, что вчерашний визитёр приложил руку к расстановке бойцов, так как её имя так и не прозвучало. Зато она укрепилась в своих подозрениях о сущности камлока. Оставалось только проверить свои ощущения.

_____________________________________________________________

[1] Лич (англ. Lich – «труп», «мертвец») – разновидность нежити, как правило – маг или правитель, использовавший ритуал чёрной магии, чтобы вместо смерти заново привязать свою душу к мёртвому телу, и таким образом достигнуть бессмертия.

Глава 8

И вот, наконец, закрытие. Третий день Игр обещал не просто финал, а настоящую кровавую баню. Стражи в помещениях прибавилось. И это было правильно. Бойцы рычали друг на друга и хватались за оружие по всякому пустяку. Паола подумала, что в пищу подсыпают какие-нибудь порошки, вызывающие приток агрессии. Но потом поняла, что это на людей и нелюдей так действует ощущение скорой развязки.

С утра в помещениях уже слышались звуки точильных станков и удары молота в кузне. Те, кто не успел вечером подправить, выровнять, наточить, с утра занялись последними приготовлениями. Ни одна мелочь не должна помешать воинам показать себя во всей красе. Что творилась за пределами арены, вампирша даже не хотела представлять. Судя по обрывкам слухов, ставки на тех или иных воинов достигали небес. Но все это отходило на второй план. Чтобы подтвердить или опровергнуть свои подозрения, Паола решилась на отчаянный шаг. Прямо после подъема она отправилась в угол, где сидел баргач. Огромная, заросшая шерстью туша, сохраняла равнодушное спокойствие к царившей вокруг него суете. Может, дело было в отсутствии мозгов, но вампирше казалось, что все дело в страхе. И если на баргача как следует надавить, он откроет свою настоящую сущность.

Демонстрируя дружелюбие, она оставила даже свой меч, направляясь к возможной опасности безоружной. Но баргач проигнорировал её, как, впрочем, и всех остальных. Включая охранников, принесших ему еду. Он сидел, прижавшись спиной к стене, оперев могучие руки на колени. Пустой взгляд блуждал по казарме, не задерживаясь ни на чем дольше мгновения.

– Эй, дружок?! – позвала его Паола, останавливаясь на безопасном расстоянии. – не хочешь немного поболтать? Ну, там, облегчить душу перед боем? Посмотри, даже орки, и те прощаются друг с другом.

Ответом стал очередной взгляд, прошедший сквозь неё, как через пустое место. Паола сделала еще пару шагов, остановившись так, что могла коснуться баргача. Запах шерсти и немытого тела стал намного сильнее. Нагруднику сильно досталось в предыдущие разы, но, как видно, здоровяку на это было плевать. Еще одна монетка в копилку подозрений вампирши. Даже самый незадачливый боец будет следить за своим снаряжением. Так как это, возможно, единственное, что убережет его от решающего шага к духам предков. Баргач же об этом правиле либо не знал, либо с достойным уважения фатализмом игнорировал его.

Паола присела, чтобы её голова оказалась на одном уровне со Здоровяком, как про себя решила она называть баргача. Наступал ответственный момент:

– Адлен. Я здесь, чтобы помочь тебе. Ты меня понимаешь?

На миг в глазах баргача промелькнуло некое едва уловимое движение, словно память встряхнулась от спячки. Дыхание участилось, но только на миг. Затем этот взор потух, и момент прошел. Однако, Паоле этого было достаточно. Будь эта гора мышц тем, кем его все считают, он бы даже не отреагировал на её слова. Или же вампиршу сейчас отдирали от противоположной стены.

– Я помогу тебе. Со мной Тарвин, – намеренно произнесла она имя камлока и вновь получила ту реакцию, которую и ожидала. Видя положительный эффект, вампирша решила закрепить достигнутый успех. – Если ты Адлен, кивни.

– Не трать своё время на это, – раздался за спиной голос с жутким акцентом. – Это мёртвый воин.

Не делая резких движений, Паола обернулась. За её спиной стояли двое орков, опершихся на свои секиры:

– Он не цел. Сломан, – страшно коверкая слова, произнес крайний справа орк, на шее которого висело украшение из зубов.

– Сломан?!

– Да. Тут, – орк постучал себя по груди. – Его оставили на мясо. Сегодня он умирать.

– Я поняла. Благодарю сына льда и ветра.

– Знаешь наши обычаи, женщина-человек? – Орки выглядели сбитыми с толку, но в то же время польщенными. Мало кому в голову приходила мысль изучать чужие обычаи. Но Паола убедилась уже давно, что нет более верного пути для завоевания чужого доверия, чем выучить нравы и обычаи собеседника. Каким путем это было достигнуто, совсем другая история.

– Немного, kha’rr [1].

– U v’arr ik jegd kha’rriss [2], – прошипел, склонив голову, орк. – Бейся хорошо, умри легко.

– И ты, kha’rr. Сталь знает тебя.

Орки, коснувшись груди там, где бьется сердце, отошли, бросив уважительный взгляд на вампиршу. Паола думала в этот миг лишь о том, чтобы их разговор не достиг ушей надзирателей. Ей не хотелось встречаться на арене с орками, хотя для неё они были наименьшей проблемой. Утвердившись в своих подозрениях относительно баргача, она погрузилась в разработку плана побега из казармы. Суета подготовки к боям не затрагивала её, и Паола упала на кровать, буравя взглядом потолок. Но судьбе было угодно испытать её еще раз. Усиленные наряды стражи делали попытку силового решения вопроса, обреченной на провал с самого начала. Ей просто не вырваться из подземелий, волоча за собой беременную камлочиху. Перебрав несколько вариантов, Паола поняла, что придется оставить решение до более удачного момента.

Звук трубы, донесшийся до казармы, отмел в сторону все посторонние мысли. Итак, началось! Вновь прибыли Руджвельд и Кыст. Оба довольные, словно коты, умявшие кувшин сметаны.

– Итак, воины! Те из вас, кто дожил до этого дня, смогут вписать себя в историю Игр! Но лишь выжившие получат желанный приз, славу и благосклонность Владык Арены. Бейтесь, и вы станете вровень с лучшими из лучших!

Паола сплюнула и рывком поднялась с кровати. Потянувшись, она оглядела изрядно поредевшую казарму. «Да уж, – подумала она, – Сколько еще простаков поведутся на эти слова. А сколько из них станут удобрением для крестьянских полей?». Но, видно, такова человеческая природа. Одни бьются за славу, золото и женщин, другие зарабатывают на этом состояния. И между ними пропасть, которую ни те, ни другие перешагнуть не в силах.

Под конвоем их снова провели к воротам, ведущим на жёлто-красный песок арены. Гул человеческих голосов казался шумом штормящего моря. Паола разобрала отдельные слова в чреде бессвязных выкриков. Люди требовали зрелища. Они хотели видеть смерть и доблесть. Блеск стали и фонтаны бьющей крови. Хотели присутствовать при последних мгновениях, когда жизнь с потоком живительной влаги уходила в песок. Ради этого создавалась арена. Здесь добропорядочные граждане империи могли выпустить скопившиеся внутри яд, гнев, злобу. Вампирша хорошо теперь понимала, почему человеческий император позволил существовать этому месту. Не сделай он так, вся эта грязь изливалась бы в его городах, пятная улицы кровью. А так и количество забияк снижается, и в казну течёт ручей доходов. Да и верноподданные держат себя в руках, не скатываясь до очередной кровавой вендетты.

Тем временем, распорядитель игр стал выкрикивать имена первых пар. Иногда бойцы выходили с противоположных дверей арены. Из тех, откуда в прошлый раз выпустили лича. Что находилось там, никто из воинов не знал. Поэтому этот факт занял всё воображение вампирши. Если с боем пробиться туда, то, наверное, выход будет намного ближе.

– Эй, Кыст, – окликнула она стоявшего у решетки зазывалу. – Что это там за двери? Там тоже сидят такие же ловцы удачи вроде нас? Почему нас не познакомили?!

– Размечталась! – фыркнул Кыст. – Там казармы для чемпионов, личных стражей Владык и их любимчиков. Там и сидят лучшие из лучших, о которых вещал наш Руджвельд. Победишь – и можешь проситься к ним. Владыки поощряют стремление новичков устроиться на службу.

– Это значит – стать комнатными собачками ваших Владык? Тявкать по команде и задирать лапу с разрешения хозяйского поводка?!

– Это значит, – парировал Кыст, – что у тебя маловато мозгов, наемница. Нет надобности носиться по долам и весям. Укрываться дождем и жрать полусырое мясо, стоять в дозоре морозными ночами. Это все останется в прошлом. А то, что за тебя решают, с кем биться и когда, невеликая плата, на мой взгляд.

– Как ты и сказал, это твой взгляд, Кыст. Но неужели они все время там сидят?

Кыст покачал головой и посмотрел на Паолу, как на сумасшедшую:

– Нет, конечно. Там только казармы, куда въезжают чемпионы Владык на время Игр и празднеств. И не более. Всё, хватит! Смотри, не проспи свой выход, Аэдаль Коварная.

– С тобой проспишь, – буркнула вампирша, глядя на арену. Сейчас на ней бились двое наемников, судя по нашивкам, разных отрядов. Зрители подбадривали бойцов, но, судя по наблюдениям Паолы, делали это вполсилы. Видимо, берегли голоса и ладони для главных схваток. И вот, наконец, на арену вызвали орков. Настало время парных схваток. Ставки на бойцов поползли вверх. Орки переглянулись и, издав душераздирающий вой, выскочили на арену. Навстречу им из противоположных врат выскочили затянутые в шипастые доспехи Близнецы – Хорул и Мрак, одни из чемпионов Арены. Вооружены братья были парными мечами, что, в совокупности со славой и опытом, делало их опасными противниками.

Орков тоже не зря называли гибельным ветром. Их набеги не оставляли шанса любому мало-мальски населенному пункту. Зеленокожие налетели, словно ураган, размахивая секирами. Любого другого это зрелище бы подкосило, но Близнецы встретили их натиск со спокойствием камня. Что говорило либо об отсутствии воображения, либо о воинской доблести. Но, как бы там ни было, схватка закипела. Неистовому натиску братья противопоставили грамотную оборону. Не сдвинувшись ни на шаг, они сначала отражали атаки орков, а затем стали их теснить. Спустя минуту песок арены, впервые за этот день, окрасился зеленой кровью. Но, не смотря на поверхностные ранения, зеленокожие не сбавляли темпа.

Смотрящие за боем понимали, что в подобном темпе долго вести поединок не под силу ни одному бойцу. И кто-то начнет сдавать. Весь вопрос – кто?! Звон стали достигал, наверное, и ушей самого Саретиса. Трибуны, кажется, забыли, что надо кричать и топать. Все с замиранием сердца следили за серебряной нитью ткущих узор клинков. И вот, первая ошибка. Орк, без украшения из зубов, оступился и приоткрылся ровно на ширину, в которую смог проскочить меч Хорула. Без крика зеленокожий рухнул на колени с дырой в груди. Его напарник криком ярости выразил свою скорбь по собрату, и тут же бросился в головокружительную атаку на братьев. Мысль о поражении, видимо, посещала его, поэтому орк решился на опасный трюк. Усилив натиск на Мрака, он рубил своей секирой защиту близнеца, словно дровосек – надоевший ствол, не давая времени для контратак. Но когда отступавший близнец уже, видимо, решил, что достаточно дал времени брату, чтобы атаковать со спины неутомимого орка, тот внезапно, провернувшись на пятках, изо всех сил метнул свою секиру в Хорула, а на опешившего Мрака бросился с широким кинжалом. Публика взвыла, когда подбегавший близнец, уже заносивший мечи, схлопотал секиру прямо в грудь. Удар был такой силы, что человека отбросило далеко назад. Доспехи вмялись, но, кажется, сумели предотвратить самое страшное. В ближайшее время Хорул не смог бы даже встать, не то что бы сражаться. Мрак, словно завороженный, следил за полетом секиры и не выставил даже защиты, когда зеленокожий обрушился на него всей своей массой. Замелькал кинжал, оставляя в груди человека кровавые кратеры. Предсмертный крик Мрака разнёсся над ареной, встреченный потрясенным молчанием.

На подгибающихся ногах орк двинулся к барахтавшемуся, словно краб во время отлива, Хорулу. Кинжал мелькнул еще один только раз. И под крики толпы орк побрел к своим воротам, волоча с трудом извлечённую секиру. Люди на скамьях бесновались! Подобного не происходило уже очень давно. Знаменитые близнецы сразили огромное количество соперников намного крупнее и опытнее, чем пара никому не известных орков. И тут такой итог. Орка подхватили на руки и буквально отволокли к врачу, уже протиравшему свои инструменты. А распорядитель вызывал следующую пару:

– Минерва! Расш’ар-Рахх!

Толпа взвыла! Паола уже слышала про этого героя арены. Он был из малочисленного и древнего народа нагов. Живущие на островах, за Джамлайским морем, они не отличались гостеприимством, предпочитая убивать всех случайно заплывших в их воды путешественников. Тем временем, на арену пружинящим шагом вышла Минерва, закинув на плечо Зимородка. Она воплощала собой само спокойствие, но Паола чуяла нити неуверенности, вплетенные в узор её непоколебимости. Наги были слишком сильны, слишком безжалостны и слишком непредсказуемы.

Скрип не смазанных петель на противоположной стороне арены предупредил о прибытии второго бойца. В приоткрывшийся проход скользнул наг. Если описать его кратко, то выходила следующая картина: длинное змеиное тело оканчивалось человеческим торсом, у которого было четыре руки. И в каждой из них он держал орудие убийства. Верхняя пара держала длинный меч и круглый щит. Вторая, нижняя пара, сжимала пату [3] и невиданный клинок с пламенеющим лезвием. Воздев все четыре конечности, наг проследовал в центр арены. Зрители встречали своего любимца восторженным рёвом. Минерва демонстрировала ледяное спокойствие, сразу же приняв боевую стойку.

По крику распорядителя противники бросились друг на друга. В центре раскаленного песчаного круга закружилась метель из стали. Атаки и контратаки сменяли друг друга. Расш’ар-Рахх, используя преимущество в росте и количестве рук, сразу перешёл в наступление. Его оружие, казалось, жило собственной жизнью и Минерве с первых же мгновений боя пришлось очень трудно. Поддержание подобного ритма боя требовало от неё всех без остатка сил. Со своего места Паола видела капли пота, стекавшие по её лицу. Но пока Зимородок отражал все атаки нага. Если бы сейчас у вампирши спросили, она бы поставила на змеечеловека.

Минерва, улучив момент, отбила выпад паты и скользнула вперёд. Но тут же была вынуждена отскочить в сторону, избегая встречи с длинным мечом. Издав довольное шипение, наг метнулся вперед и нанес удар щитом. Публика ахнула в едином порыве. Минерва, видя опасность, смогла лишь принять удар на бронированное плечо, закрыв голову. Сила удара была чудовищной. Женщину-воина отбросило на несколько шагов, прямо к воротам, у которых стояли бойцы из её казармы. Паола отметила, как долго ей пришлось подниматься с песка. Но, когда наг налетел снова, Минерва встретила его яростной контратакой, закончившейся коротким полетом волнистого клинка на песок арены. Расш’ар-Рахх в ответ оставил глубокую вмятину на её нагруднике, откинув воительницу еще на несколько шагов.

Паола, глядя на поединок, прокручивала в голове последние штрихи побега с арены. Оставаться дальше было опасно, в первую очередь для камлока. Все последующие противники будут отличаться, если не мастерством, то нечеловеческой природой – точно. А сталкиваться с личем на арене Паоле не хотелось совершенно. Пока Минерва пыталась не умереть, вампирша снова вернулась к баргачу, всё так же отстраненно сидевшему у стены. Стража, увлеченная зрелищем, никак не отреагировала на её возвращение в казарму.

– Слушай меня, красотуля! Меня подрядил твой дружок – спасти твою беременную шкуру. И у нас сейчас может появиться шанс выбраться с арены. Но если ты продолжишь сидеть как бревно, я выберусь сама и плевать мне на обиды Тарвина. Если ты меня услышала, значит отрываешь свою задницу от пола и двигаешь в сторону ворот. Ждешь моей команды на действие и изображаешь живейший интерес ко всему происходящему. Ясно?! Всё, пошла!

Не глядя назад, вампирша двинулась обратно, ориентируясь на крики толпы, означающей, что Минерва еще жива. Возле ворот оглохнуть можно было от криков бойцов, поддерживающих воительницу. Но, судя по грустной морде Эрдано, концовка не обрадует своей оригинальностью. Протиснувшись к прутьям, Паола застала конец боя. Израненная, истекающая кровью из множества мелких порезов и ран, Минерва, шатаясь, стояла перед нагом. У того не хватало кисти на одной из рук, да и на змеином туловище было несколько глубоких ран. Однако держался он гораздо уверенней, чем соперница. Ему оставался последний натиск, и женщина-воин падет. И тут Паола услышала чей-то крик. Она удивилась еще больше, когда поняла, что это она кричит:

– Эй, ящерица?! Что-то ты долго возишься с какой-то смертной! Видимо, все эти байки про вас придуманы исключительно вами самими. Может, хозяевам стоило выгнать против тебя толпу смертных женщин! Вот тут ты бы себя показал! Да?!

Говоря эту зажигательную речь, вампирша протиснулась к воротам и, оттолкнув замершего в изумлении стража, вышла на арену, предварительно сделав знак баргачу следовать за ней. Публика встретила её появление благосклонным рёвом, по крайней мере, та её часть, что ставила на Минерву. Паола проигнорировала все крики в свой адрес от Руджвельда и Кыста, пружинящей походкой идя на встречу нагу.

– Убирайся, нахалка, – рявкнул он, направляя в её сторону клинок паты. – Это против правил! Или хочешь познакомиться с рабским ошейником?!

– Тебе бы он не помешал! – Бросила в ответ вампирша и, выхватив тьягу, атаковала опешившего Расш’ар-Рахха. Однако, следует отдать ему должное, наг очень быстро пришел в себя. И даже отсутствие одной руки не останавливало его. Уже через десяток секунд Паола поняла, что за соперник достался Минерве, и в очередной раз подивилась выносливости смертной. План родился в её голове в ту же секунду, как к её атаке присоединилась воительница. Вдвоем они стали поджимать нага к воротам своей казармы, шаг за шагом тесня его с центра арены.

Краем глаза Паола видела напряженное выражение на морде баргача, внимательно наблюдавшего за невероятным поединком. На секунду их взгляды пересеклись и в тот миг, когда наг отполз еще на шаг с яростным рыком, ворота распахнулись и туша баргача, взвившись в воздух, обрушилась на спину нага. Не ожидавший удара в спину, Расш’ар-Рахх подался вперед, выронив длинный меч, и тут же Зимородок прочертил тонкую красную черту на его шее. Издав булькающий хрип, наг схватился за горло двумя руками, словно пытаясь остановить поток жизненной влаги. Но глаза его быстро остекленели, и он рухнул на песок, лишившись всей змеиной грации.

– За мной! – проревела вампирша, увлекая невольных товарищей в противоположный угол арены. Уже полетели первые стрелы и копья, стража очень быстро приходила в себя. Но, ворота были отперты, и вся троица проскользнула внутрь, прежде чем их превратили в подушечки для булавок. Коридоры здесь были не в пример лучше отделаны и, конечно, освещены. Стражей пока тоже видно не было, но на такой подарок судьбы Паола и не рассчитывала. Первое сопротивление они встретили на перекрестке, на котором их ждал отряд из пяти стражей. Но, увидев тушу баргача, они нерешительно попятились назад, а Паола повела свой отряд в коридор, ведший, по её ощущениям, в правильном направлении. Неожиданно погас свет. Вампирша, и без того прекрасно видевшая в темноте, продолжила вести их вперед. Спустя пару минут такого бега, вдалеке забрезжил свет, и Паола приободрилась. Погони слышно не было. Тишину нарушали только надсадное дыхание Минервы и хрип баргача. Лишь в последний момент, такая легкость побега встревожила вампиршу, но было поздно. В ноздри ударил запах смерти и разложения, и стоявшую дальше всех воительницу вдруг подняло в воздух. Из груди её, в брызгах крови, проглянуло уродливое лезвие косы, в тошнотворных зеленых разводах. Вот и ответ, почему им дали уйти. Они выпустили в коридоры лича, превратив их на время в его охотничьи угодья.

Тем временем, издав последний хрип, Минерва обмякла, и была равнодушно стряхнута с лезвия, словно раздавленное насекомое. Паола успела бросить взгляд на баргача, но камлок в его образе, кажется, собиралась потерять сознание в самый ответственный момент. По крайней мере, не будет путаться под ногами, рассудила вампирша, призывая Когти. Теперь она могла не сдерживать себя и дать волю накопившемуся гневу. Лич выдвинулся вперед, словно гигантский уродливый жук, заполняя своей тушей все пространство. Паола тут же отметила, что размеры коридора не дадут ему пользоваться косой со всей её смертоносной эффективностью. Она толкнула Адлен вглубь коридора, велев ждать, и если всё пойдет не так, как хотелось бы, попробовать спастись самостоятельно. Придерживаясь стены, камлок потопал дальше, а Паола со скверной улыбкой повернулась к личу. Освещённое лишь фиолетовым свечением Когтей, её лицо приобрело пугающее выражение.

– Ты слишком задержался здесь, дружок! – Прошипела она перед прыжком. Если с лича сняли сдерживающие магию амулеты, тогда дело – дрянь. Ей с ним будет не совладать. Но судя по тому, что её атаку он встретил врукопашную, разума его хозяевам все-таки хватало. Свободный лич, проживший пару столетий, мог опустошать целые области, сея смерть и разрушения, в поистине огромных масштабах. И справиться с подобной тварью могли лишь маги. Но, судя по увиденному на арене, этого прочно держали наложенные чары, оставив бессмертному чудовищу жажду убийства и способность сражаться. Видимо, при жизни это была исключительная личность, раз обратилась в лича, сохранив навыки владения оружием. Но в данный момент Паолу больше интересовал вопрос, как его убить.

Первое же столкновение когтей с косой показало, что зачарованная сталь может сопротивляться магическому оружию, но недолго. На лезвии стали появляться зазубрины, и лич, резко сменил тактику, спрятав косу за спину. Его глаза разгорелись голубым огнем, мгновенно перекинувшимся на руки. И вот уже оба предплечья охвачены этим призрачным пламенем. Издав долгий, полный тоски вой, потустороннее существо бросилось на вампиршу. Столкнувшись, противники стали хлестать наотмашь когтями, желая поскорей добраться до тел. Паола моментально учуяла опасность, видя, что её атаки отражаются с неприятно поразившей её лёгкостью. Кто бы ни поднял или изловил эту тварь, он знал, что делал. Бессмертный лич, словно почуял секундную заминку, и страшным ударом отбросил вампиршу на стену. Не успела Паола прийти в себя, как вихрь когтей заставил уйти её в глухую оборону. В полной темноте, освещенной лишь призрачными огнями и светом магического оружия, слышалось лишь дыхание вампирши, да клацанье зубов. Не отражая новую атаку, Паола кувырком ушла за спину возвышающегося над ней лича, но тот развернулся с поразительной скоростью, вновь вынуждая её отступить. Впервые за многие столетия Паола почувствовала холодок страха. Пока еще несмелая мыслишка закралась в голову, что, возможно, она не выйдет из подземелий Арены.

Вампирша снова ринулась в атаку, взвившись в прыжке на высоту, позволяемую потолком. В этот раз ей улыбнулась удача. Левой рукой она чуть отвела направленную ей в лицо иссохшую длань с полыхающими когтями, приложив при этом все силы. Мощь буквально распирала вместилище бессмертного духа. А правую, словно дровосек, обрушила вниз, отсекая конечность у локтя. Не было ни потоков крови, ни криков боли, лишь оглушающее шипение. Рана тут же затянулась, а пораженный противник отшатнулся назад. Развивая успех, Паола бросилась вперёд, желая поскорей накромсать лича на маленькие куски и покинуть столь негостеприимное место. Но её прыжок был остановлен одним единственным словом, что прохрипел лич. Словно огромный кулак врезался в неё, отбрасывая вглубь коридора. Вампиршу проволокло по камням пола, словно игрушку. Либо тварь каким-то образом получила доступ к магии, либо его хозяин стал по чуть-чуть ослаблять вожжи.

Не смотря на легкое головокружение от падения, Паола снова ринулась вперёд, следя за чернеющим провалом рта лича. Как только сжатые зубы разошлись, чтобы извергнуть на неё очередное заклятие, вампирша бросилась в сторону. Затем снова сменила вектор движения, таким образом сокращая дистанцию с противником. В последний момент она прыгнула на стену коридора, делая вид, что собирается атаковать в прыжке. Но в последний момент резко метнулась влево и в кувырке подкатилась к самым ногам лича. Взмах когтей надрубил колено твари и впервые с начала боя, по коридорам пронесся вопль боли мёртвой сущности. Совсем уйти от последующего замаха вампирша не сумела. Её снова отбросило на стену коридора, выбив остатки воздуха из груди. Сознание на миг поплыло и Когти, промедлив мгновение, не сумели встретить оставшуюся руку лича. Горящие голубым когти твари вошли в её грудь, пригвоздив, словно бабочку. Свой собственный крик показался ей жалким. Казалось, её разорвало надвое, а оставшееся опалило колдовским пламенем. Уже теряя сознание, она пыталась достать врага, всадить в него когти, но тварь словно ускользала от её взора. Сколько она так барахталась, осталось для неё неизвестным. Зато она сразу почувствовала, когда когти лича покинули её избитое, израненное тело. Прежде, чем потерять сознание, она видела неясные очертания какого-то существа, превращающего лича в кусок давно уже мёртвой плоти. Затем невидимая сила подняла её и понесла. Ей хотелось что-то сказать, спросить, но сознание, сжалившись, покинуло её.

Сознание медленно возвращалось к ней, словно застенчивый ребенок, выглядывая из-за угла, но не решаясь подойти. Первым ощущением было мерное покачивание и, не смотря на туман в голове, Паола сообразила, что её везут на лошади. Весь вопрос был в том, кто и куда. Она хотела открыть глаза, но с радостью ударившее в них солнце, подсказало, что делать этого не нужно.

– Лежи, лежи. Не дергайся, – раздался рядом голос, очень похожий на голос Тарвина. – Мне с трудом удалось остановить кровь, и не хочется, чтобы рана снова открылась. И да. Мы сбежали, хоть это и заслуживает целой поэмы. Арена до сих пор, наверное, гудит, как улей диких пчёл. Такого побега, прямо в день Игр, не было за всю историю их существования. Владыки в гневе. Нам пришлось уйти с тракта, чтобы не попасться на глаза целой своре охотников за головами. Кажется, их наняли всех до единого по всей Империи.

Вампирша кивнула, чувствуя, как сразу же подступила тошнота. Во рту был мерзкий привкус каких-то трав. Но спрашивать сил не было, и она вновь погрузилась в забытье. Пришла в себя она уже поздним вечером, когда первые звезды усеяли быстро темнеющий небосвод. Вокруг шумел лес. На смену дневным звукам приходили игроки ночных серенад – сверчки, неясыти и прочая живность. Паола, оглядевшись, поняла, что лежит недалеко от костра, заботливо укутанная одеялом. Неподалеку всхрапывали лошади. У костра сидели двое людей, тихо переговариваясь. Вот один склонил другому голову на плечо и вампиршу впервые, наверное, посетило чувство подглядывания. Она кашлянула и тут же в груди взорвался фонтан боли. Люди у костра тут же отстранились, оборачиваясь.

– Пришла в себя? – Спросил Тарвин, подсаживаясь поближе. Его узкая ладонь коснулась её лба. – Жар еще есть, но ты жутко быстро идешь на поправку. Вот, выпей, это поможет.

– Мне нужна кровь, – просипела вампирша. – Иначе будешь ухаживать за мной еще пару недель.

– Мы и так сидим здесь уже четыре дня, Аэдаль Коварная, – с усмешкой произнес он. В это время к ним подошла молодая женщина. Смущенно улыбаясь, она протянула ей кружку с дымящейся жидкостью. Женщина была беременна.

– Это травяной сбор, меня матушка научила их делать.

– Значит, это из-за тебя меня располосовали, – буркнула Паола, осторожно принимая кружку правой рукой. – В образе баргача тебя было не легко распознать.

– Но ты же справилась, – с долей неясной вампирше гордости, ответила Адлен. – Я очень тебе благодарна, что вытащила меня оттуда. Я бы умерла, если бы оказалась на арене еще раз.

– Значит, – сказала Паола, отхлёбывая травяной настой, – ты всё-таки выступала?

– Один раз. Я очень боялась за ребенка и, – тут она не выдержала и закусила губу, в глазах появились слёзы, – убила тех людей. Всех до единого!

– Я тебя понимаю, – начала было Паола, но Адлен лишь замотала головой:

– Нет! Не понимаешь! Ты – воин. Это твоя сущность. Не говоря о тебе самой. Тарвин рассказал мне, кто ты на самом деле. Для тебя это естественно. Но мы… Мы не бойцы. Мы торговцы, лавочники, цирюльники, кто угодно! Но не убийцы! А я…Я убила пятерых ни в чем не повинных людей. И их кровь на моих руках.

Паола поморщилась, допивая отвар:

– Хватит ныть, дорогуша, – оборвала она поток слов. – Эти «ни в чем не повинные люди» изрубили бы тебя при ином раскладе. И пошли бы, выпили пивка, отмечая победу над баргачом. Нет ничего постыдного в том, чтобы защищать себя и свое потомство. Убийство не приносит мне радости, если хочешь знать. Я убиваю по необходимости. Ну, и для питания, – она усмехнулась, блеснув в свете костра клыками.

Адлен еще всхлипывала, но плечи её уже обмякли и Тарвин, обнявший подругу, благодарно кивнул вампирше. Вскоре она совсем успокоилась и влажными от слез глазами взглянула на Паолу.

– Мне интересен один момент, – словно возобновляя разговор, начала вампирша. – Кто же вытащил меня из тех проклятых коридоров. Мерзкая тварь едва не настрогала из меня стружку.

– Это я, – вступил в беседу Тарвин. – Когда ты начала свой эпический побег с арены, я бросился к тому выходу, чтобы прикрыть вас. Пока стража и все зрители смотрели на представление, я проник в коридоры и двинулся вам на встречу. Встретив Адлен и узнав от неё, где ты, отправился за тобой. Та тварь была так увлечена, что не заметила, как я подобрался к ней со спины. Дальше все просто, я взял тебя и помчался к выходу. Через улицу у меня стояли запряженные лошади. Мы сели и уехали прежде, чем Владыки приказали закрыть ворота. Правда, тебя прежде пришлось привязать к лошади, чтобы изобразить пьяную родственницу. А дальше скачка и лес, лес, лес.

Паола задумалась. В какое же существо нужно обратиться, чтобы порвать лича голыми руками, при полном отсутствии магии? Она решила, что ей это не интересно. Они еще некоторое время сидели, глядя на огонь, потом вампирша почувствовала, что её неуклонно тянет в сон. Пожелав камлокам спокойной ночи, она отправилась спать.

Ночь прошла спокойно, не считая горящей огнем раны в груди. Примочки камлоков помогали, но медленно, а её телу требовалась кровь для скорейшего восстановления. Правда, охотиться в её нынешнем состоянии она бы не смогла. Придется вытягивать на мазях, хотя бы первые несколько дней. За это время голод не успеет взять над ней верх, и она сможет себя контролировать. Но если восстановление затянется, создастся опасность срыва, в первую очередь для мирно спящих камлоков. Хотя Тарвин, скорее всего, осознает опасность для себя и своей ненаглядной.

Лежа и глядя на проплывающие клочки облаков, Паола первый раз со своего пробуждения вспомнила всё, что произошло с ней за эти дни. Она удивилась своей удаче, позволившей ей выжить в бою с таким существом, как лич. Не сказать, что судьба Минервы оставила её равнодушной, воительница, сама того не желая, произвела на неё впечатление. Так близко была смерть. Так чувствительны её прикосновения. И так хрупка преграда, отделявшая Паолу от цепких объятий повелительницы мёртвых. Такие вещи или закаляют, или ломают окончательно.

Ночью выпала роса. Её жемчужная россыпь покрывала землю сказочным узором. В утренней тиши пересвистывались невидимые глазу пичуги. Как давно она могла вот так лежать, наблюдая чудеса окружающего ее мира? Сто лет, двести. Позабылись, потускнели воспоминания детства и юности. Их ценность с годами поблекла, сменившись тревогами и нуждами взросления. Завертелось. Закружилось в вихре поисков, коротких стычек и скрытности.

Отвлекшись, Паола вытащила руку из-под одеяла, чтобы коснуться замершей росинки. Серебристая вода скатилась по пальцу на траву и исчезла, впитанная землей. Всё проходит, и всё, как ни странно, поглощается землей. Недаром ей поклонялись племена, живущие в лесах древних континентов. Это наше последнее пристанище, вдруг с ясностью осознала она. И сама, испугавшись своих мыслей, вскочила, тут же скорчившись от боли.

– Ты бы так не скакала, – сказал Тарвин, оторвавшись от созерцания угасшего костра. – Рана едва начала затягиваться. Не стоит её бередить.

– Как скажешь, мой новый лучший друг, – с усмешкой, больше напоминавшей оскал, произнесла Паола. – Но еще лучше, рассчитайся со мной своим знанием.

Камлок пожал плечами и сел поближе к костру, сделав приглашающий жест:

– Несколько лет назад по империи пронёсся слушок в среде любителей древностей. О том, что некто очень интересуется артефактами времён Империи Ночи. Этот некто так и пожелал остаться инкогнито. Так вот, он платил совершенно баснословные суммы за разные занятные вещицы. Поэтому некоторые владельцы оных решили взвинтить цены до совершенно заоблачных. И вот незадача, некоторые из них скоропостижно перешли в лучший мир, лишившись своих сокровищ.

– Ну и что, – попыталась пожать плечами Паола, хотя сказанное Тарвином вызвало у неё неподдельный интерес. – Всякое случается. Людям свойственно умирать по случаю и без.

– Не в этом «случае». Один мой, скажем так, осведомитель, предупредил меня, что несчастные глупцы были обескровлены. Их шеи, несмотря на общее состояние, несли следы двух клыков. Ни о чем не говорит?!

Паола лишь пожала плечами с деланным равнодушием. Подумаешь, два клыка. Но камлока с толку это не сбило.

– Вскоре после этого ко мне в лавку зашёл один такой «покупатель». Дело было под закрытие. На улице темень. Но мою маленькую хитрость он обошёл так же изящно, как и ты. Капюшона не снимал, говорил мало. Словно боялся, что я по акценту или выговору определю, откуда он заявился. Я ему честно признался, что вещиц древней империи у меня нет. Он поверил и ушел. Но перед уходом спросил, не хочу ли я заработать. А потом сделал мне предложение, от которого я не смог отказаться. Если вдруг у меня появится такая вещь или информация о ней, я сообщу ему. За вознаграждение. Отказа он бы не принял, я понял это сразу. Вообще, он напугал меня тогда до икоты. Было в нем что-то такое, – Тарвин пошевелил пальцами в воздухе. – Что-то зловещее. Ты бы поняла.

Паола кивнула. Аура устрашения вырабатывалась у всех представителей её расы неосознанно. Особенно после Падения. Те, кто не принял правил новой для них жизни, часто специально раздували в себе это свойство. Камлок тем временем продолжал:

– Так вот, этот милый гость оставил мне адрес, куда следует отправлять голубей, в случае, если я разживусь подобной вещицей, – Тарвин протянул ей сложенный в несколько раз лист бумаги.

– Еще один вопрос. Откуда ты узнал о Камне Ночи?

– Это простой вопрос, – усмехнулся камлок. – Вы даже представить не могли, что те полуживотные, которыми вы считали людей, могут создавать научные труды и проводить исследования. В магистратских библиотеках достаточно книг для увлеченных натур, вроде меня. А ведь я не одинок в своем интересе. И у всех знаний есть особенность – они, независимо от желаний автора и властей, разлетаются с попутными ветрами по всему свету. И нужен только стимул и желание их найти. Вот так.

Тарвин подбросил в костер ветку, и она весело затрещала, выпуская на свободу искры. Они сидели в полной тишине. Один – отвлеченно помешивая веточкой в золе, другая – сосредоточенно вчитываясь в строки на бумаге.

– Мы в расчете, друг Тарвин. Моё путешествие к тебе и раны полностью окупают этот клочок, – она убрала листок во внутренний карман камзола. – Мне нужно питаться, прежде, чем голод сведет меня с ума. И вам двоим лучше не быть поблизости в этот момент.

– Мы уедем, как только Адлен проснется. Но я хотел еще кое-что добавить, прежде чем мы расстанемся. Я не считаю, что жизнь моей будущей жены и нашего ребёнка стоят клочка бумаги с десятком слов. Поэтому, если окажешься в моем городе и тебе потребуется помощь, ты знаешь, куда идти.

Паола кивнула и уставилась на огонь. Слова были не нужны. Собравшись с силами, она побрела в лес, чтобы избежать еще одной сцены прощания. А когда вернулась, их временный лагерь опустел. Её лошадь стояла стреноженная, пощипывая травку. Сумки с вещами были сняты и сложены в стороне. Возле костра лежала коробочка с травами и Паола улыбнулась, представив, как Адлен собирала её. Мило, но нужно было спешить. Она чувствовала, что затевается игра. Но ни игроки, ни правила, ей были пока не известны.

____________________________________________________________

[1] kha’rr – c оркского «брат-воин»

[2] U v’arr ik jegd kha’rriss – «Благословение стали на тебе, сестра»

[3] Пата или пуддха – индийский меч с длинным прямым обоюдоострым лезвием, которое соединяется с латной рукавицей – стальной гардой, которая защищает руку до локтя.

Глава 9

Спустя некоторое время после расставания с камлоками, Паола выбралась из лесов на оживленный тракт. Памятуя о том, что скорее всего её будут искать, она переоделась в более подобающее обычной горожанке платье. Оружие было спрятано в тюки, на свет появились украшения, ленты, легкие ботиночки. Лошадь медленно тащилась, словно подыгрывая хозяйке, изображавшей путешествующую даму. Проблема питания была решена еще в лесу, когда на её костёр набрела пара браконьеров. Если бы она была обычной человеческой женщиной, дело кончилось бы плачевно. А так, ей даже не потребовалось особо прятать тела. После этого восстановление пошло быстрей и уже на третий день она двинулась в путь.

Всё это время Паола, как заговоренная, изучала листок, оставленный ей Тарвином. Ни город, ни имена, ей ни о чём не говорили. Да, наверное, и не должны были. Сам факт, что Камень Ночи разыскивается, менял все их представление о положении вещей в Айринской империи людей. Кем были эти загадочные покупатели, Паола могла только гадать. Но их цели, по крайней мере, некоторые из них, становились ей понятны. Обладая Камнем и опытным вампирским магом, можно попытаться вернуть часть былого могущества. Но и только. Воссоздать с нуля Ночную империю невозможно. Как невозможно склеить вазу из тончайшего исилийского фарфора. Сил потратится много, а результат – нулевой.

Над всем этим она размышляла в придорожной таверне. Бутылка местного вина в оплётке придавала её размышлениям плавность и изрядную долю скепсиса. На глаза попалось трофейное кольцо из Хвандара. Раухтопаз словно подмигивал ей, играя гранями. «Еще и эти сюда же, – раздраженно фыркнула вампирша, вспоминая стычку с сид’дхом. – Еще одна загадка! Клянусь Тёмными богами, мир словно сошел с ума. Либо собрался свести меня. Столетиями не происходило ничего значимого, и тут начинается карнавал теней». Если Паола что и не любила, так это загадки и головоломки. Её прагматичный разум просто не выносил подобное истязание. А сейчас на неё нёсся снежный ком неясностей и неизвестностей. И с ним нельзя было справиться, как с принесённым гусем – ножом и вилкой.

Народу в зале было много. Купцы, приказчики, мастеровые, наемники, студенты ехали в разные углы мира. Одни – за выгодой, другие – за славой, третьи – за знаниями. Была еще одна категория, в которую она вносила всех прочих – обыватели. Этих всегда полно в любом подобном заведении. Обычные пьянчужки, пронырливые осведомители, которые знают всё и обо всём. Местные жители, заходящие, чтобы выпить пару кружек пива после работы. Все они создавали особый колорит любому заведению. В «Ездовом петухе» были только проезжающие в обе стороны по тракту. Поэтому и внутреннее убранство напоминало Паоле султанатский караван-сарай. Много открытого пространства, много света, много незнакомых людей. Всё было бы ничего, но сидевшая в уголке вампирша уже некоторое время чувствовала на себе взгляд кого-то из посетителей.

Взгляд вроде и не мешал, но после Арены и её феерического с неё побега, с тех мрачных личностей, что звались Теневыми Владыками, сталось бы нанять наёмных головорезов. Хотя вряд ли её сейчас легко опознать в дорожном платье и в украшениях. Последний образ, оставленный ею зрителям, выглядел совсем иначе. К тому же, она распустила свои волосы, до этого собранные в хвост, а ванна, пускай и не такая, как в заведении мастера Пренто, вернула ей почти «человеческий» облик. С другой стороны, женщин в зале было немало, чтобы чувствовать себя единственным камнем преткновения. Паола решила не испытывать судьбу и, покончив с едой, отправилась в приготовленную ей комнату. Заведение специализировалось не на качестве, а на количестве, поэтому комнатки были небольшими. Обстановка в них была сведена к минимуму – шкаф, кровать, ящик для вещей и стол со стулом. Однако, сейчас ей было всё равно. Раздевшись, она упала на кровать, но, несмотря на накопившуюся усталость, не смогла с ходу уснуть. Ворох мыслей в голове гнал сон.

Едва её разум стал проигрывать в этой неравной борьбе, за окном послышался шорох. Паола моментально подобралась. Если бы это было на первом этаже, можно было бы списать на крыс или ласку. Но её комната была аж на третьем, и шуршать за окном мог только недоброжелатель. Ложась спать, она погасила все свечи, и в комнате разливалась положенная временем темнота. Но, видно, шуршащих это не останавливало. Неожиданно за дверью тоже послышалось шуршание и тихий лязг, словно кто-то подбирал в темноте ключи. Такой интерес к своей персоне проигнорировать было нельзя, и вампирша решилась на игру. Вместо того, чтобы вытащить из сумки тьягу, она продолжила лежать на кровати, прикрытая лишь одеялом.

Жаждущие более тесного знакомства, видимо, не впервые работали вместе. Окно и входная дверь распахнулись почти одновременно, впуская припозднившихся ухажёров. В комнату скользнули гибкие, проворные тени, двое через окно, еще двое ворвались в двери. С неприятным чувством Паола услышала звук взводимого арбалета. Последние надежды, что это хотя бы простые похитители женщин для восточных сералей, рухнули. Зажглись потайные фонари, и Паола, играя роль испуганной женщины, вскочила, прикрываясь одеялом.

– Закричишь – умрёшь. – Произнес неприятный скрипучий голос одного из визитёров и добавил, – Аэдаль Коварная.

Значит, ищейки Владык Арены её всё-таки нашли. Быстро. И слишком профессионально, для такого-то захолустья. Она сменила облик, но этого оказалось недостаточно. Единственный козырь – её истинная природа. Она могла справиться со всей четвёркой, не смотря на арбалет, но интерес перевесил:

– Кто вы такие?! Что вам нужно?! Я простая путешественница, – зачастила она, пытаясь заглянуть в лица ворвавшихся, но тщетно. Плотные маски не давали ни малейшего шанса для опознания.

– Хватит ломать комедию, – произнёс знакомый голос, и одна из фигур, шагнув вперёд, стянула маску. Кыст! Собственной персоной. Ох, как не прост оказался он для простого зазывалы. – Я опознал тебя, едва ты вошла в таверну.

– А что ж не напал сразу? Побоялся, что какая-то девчонка отделает тебя на глазах у всей публики?! Кыст Великолепный, – добавила она с издёвкой, и «зазывала» зарычал, шагнув вперёд.

– Назад! – Произнёс еще один из безликих. – Сначала вопросы, потом уже развлечения.

Картина вырисовывалась преинтереснейшая. Подобрав колени к подбородку, на кровати сжалась испуганная женщина, окруженная четырьмя громилами. Сцена, словно из бульварного балагана. Не хватает только рыцаря на коне, явившегося, чтобы спасти несчастную из лап злодеев. Паола, кажется, даже вжилась в роль, столь натурально у неё дрожали губы, ресницы едва сдерживали рвущийся наружу поток слез.

– Теперь ты не столь проворна, без своей зубочистки! – Рыкнул один из безликих, шагнув вперед, собираясь сдернуть прикрывавшее женщину одеяло. Но, назвавшаяся Аэдалью, вцепилась в него так, что побелели костяшки. Стало ясно, что стащить одеяло будет стоить затраты ненужных усилий. Хочет упрямица сидеть под одеялом, пусть её. Когда придет время, ей уже ничего не поможет.

Вперед выступил еще один из головорезов:

– Владыки требуют себе твою голову. Но от всего тела тоже не откажутся. Наигравшись с тобой, тебя бросят словно, сгнившую кость, на арену. Где ты восславишь своих богов ошеломительной смертью. Но прежде ты расскажешь все о своём побеге: кто помогал тебе, куда делся баргач? Можешь ответить сейчас, а можешь в казематах арены, выбирай.

Паола решительно натянула одеяло на глаза, чтобы скрыть улыбку:

– Охотно бы поделилась этим знанием, но и у меня есть вопросы. И на них я также хочу получить ответы, – не ожидавшие подобной дерзости от застигнутой врасплох женщины, бандиты неуверенно переглянулись. Взгляды сходились на фигуре, резко одернувшей Кыста. Значит, вот кто у них главный, остальные – пешки, и не стоят ровным счетом ничего. Как и положено главному, он стоял позади своих головорезов, чем облегчил вампирше задачу.

– Ты не в том положении, чтобы торговаться, женщина, – подал он голос. – Взять её!

Паола ждала этого момента и, едва первый из бандитов сделал шаг к кровати, скрытые одеялом Когти вспороли его от паха до шеи. Не успел он издать крик боли, а обнаженная вампирша уже ворвалась в толпу. Не скрывая своей сущности, она бросилась на арбалетчика. Отдавая ему должное, неизвестный стрелок успел сделать выстрел, но когти отбили болт. Вонзив клыки в его шею, Паола насладилась ужасом, что пронесся порывом ветра по комнате. Оставшиеся на ногах Кыст и предводитель отступали к дверям, понимая, что как только покажут спину – умрут. Она не стала торопиться, давая возможность рассмотреть себя в свете фонарей и ночного неба. Каждый шаг, что делали её длинные ноги приближал их смерть. Фиолетовые отблески Когтей, делали её похожей на демонессу, о которых любили говорить жрецы Саретиса.

– Пос.…, – начал было говорить Кыст, но метнувшись вперед, Паола разорвала ему горло, не сводя горящего взгляда с последнего актера этой короткой драмы.

– Не интересно, – отрезала она, сосредоточив всё своё внимание на оставшемся ночном визитере. – Теперь ты, мой таинственный друг. Почему бы тебе, для начала, не открыть своего лица, чтобы мы могли спокойно побеседовать.

– Ты же всё равно убьешь меня, – ответил он.

– Конечно. Но ты же знаешь, что может быть смерть и Смерть. А я, не хуже твоих хозяев, могу превратить последние мгновения жизни в непередаваемый калейдоскоп боли и страданий.

Он заколебался. Руку, державшую короткий, широкий клинок, чуть повело в сторону. Паола шагнула вперед, и несчастный, понимая, что обречён, нанес удар. Когти отрубили руку в кисти, и крик боли разнёсся над спящей таверной. Наверное, здесь за всё время слышали и не такое, потому как криков и беготни не последовало. Вампирша ударила его по лицу, отбросив в угол комнаты, и нарочито медленно подошла. Склонившись над сжавшимся в углу, она вонзила клыки в кровоточащую культю. Новый крик боли сотряс таверну:

– Говори! – Рявкнула она. – Кто эти Владыки?! Что они хотят от Аэдали, кроме подробностей дурацкого побега?

Другой рукой она сорвала маску. Под ней обнаружилось человеческое лицо, но носившее следы ритуального шрамирования. В некоторых местах, несмотря на темноту, Паола заметила чешуйки змеиной кожи, уходящей вниз по шее.

– Что это за скверна?! – брезгливо спросила она, сплёвывая остатки крови. Но во рту остался привкус гнили, словно укусил спелый фрукт, а он оказался испорченным. – Говори, глупец! Что за культ окопался в вашей драной бездной Арене.

– Ты. Ничего. От. Меня. Не узнаешь, – с трудом выговаривая слова, ответил головорез. Паола заметила, что язык у человека был чёрным и раздвоенным. Она сильней сжала запястье, ломая лучевую кость. Он снова взвыл и потерял сознание. Чертыхнувшись, вампирша перевязала рану, наложив тугую повязку в области локтевого сгиба. Затем, не церемонясь, хлестнула несколько раз его по лицу. Заметив, что командир ночных визитёров пришел в себя, она схватила его за горло:

– Твоё имя? Для начала.

– Н-не…

– Это мы уже проходили, – прошипела Паола, вонзая коготь в правое плечо. Кровь, слишком тёмная для человека, брызнула на вампиршу. Она провернула коготь, заглядывая в глаза посланца Владык. Ставшего уже не человеком.

– Имя?!

– Н-не…

Это выходило за рамки возможного! Кем бы ни был этот несчастный глупец, болевое воздействие он переносил слишком легко. Это могло затянуться, а времени у неё не было. Она могла, видимо, переломать ему все кости в теле, а результат был бы нулевым. Изменения анатомии тела говорили о многом. Скорее всего, в Арене процветал культ Хаоса. Только его адепты были подвержены мутациям, целью которых было максимальное приближение к почитаемым божествам. Паола плюнула в сердцах и одним взмахом отсекла ему голову.

– Саретис с тобой, дурак!

Смыв ставшую уже дурно пахнуть кровь безумца, вампирша спешно собралась и ничего не говоря встревоженной прислуге, бросилась в конюшню. Оседлав своего конька, она выехала за ворота и, провожаемая светом звезд, поехала по дороге. Её ждал Высхольд.

Ночное происшествие о многом ей сказало. В свое время до неё доходили слухи о подобных культах, но она им не верила. Несмотря ни на что, подобные глупцы находились даже во времена империи Ночи. Правда, их тут же ждала встреча с солнцем. Но, после Падения, подобные культы стали очень распространены среди последышей. Будто людская натура была более склонна к скверне хаоса.

Провожаемая внимательным взглядом звезд, Паола мчалась на восток. Где-то там, недалеко от лесов Иль’хашшара, расположился маленький городок, что был указан в записке Тарвина Висса. Требовалось пересечь почти всю империю, пройти в опасной близости от Друунгского леса. Но её это лишь подстёгивало. Ведь там, среди лесов малонаселенного уголка империи, ютились остатки её клана. Возможность встретиться с ними после долгой разлуки несказанно радовала Паолу. Если она не будет загонять коня, то доберется туда за месяц. Это при условии отсутствия неприятностей, которые вдруг полюбили сыпаться на неё, как из рога изобилия.

Разгорячённая пролитой кровью, полученным знанием и скорой встречей с единоплеменниками, она издала полный радости вопль, пронесшийся по спящим окрестностям:

– Домой! Ур-ра, домой!! Эг-гей!!!

Приблизительно в это же время, в городке Тай-Валента оканчивал своё обучение в школе фехтования Хоук тэйр Радчич. Юноша был сиротой, но его отец позаботился до своей преждевременной кончины, чтобы мальчика приняли в Академию Мунин. Основанная наставником одного из династии Тэннантов, академия пользовалось огромной популярностью. В неё принимали всех, кто способен оплатить обучение, независимо от знатности рода и общественного положения. Но если студент нарушал Устав школы или просто «ломался», не выдержав многочисленных экзаменов, его исключали так же, не глядя на регалии предков.

Хоуку повезло, что его отец озаботился будущим сына, пока его не унесла кровная месть. Будучи благородным по милости монарха, он не многим нравился. Чистокровные аристократы воротили носы, стоило представителям рода Радчичей оказаться с ними в одном помещении. Вызовы на дуэль следовали один за другим. Правда, после того, как отец зарубил четырёх благородных тэйров [1], от него отстали. Но ненадолго. Последовал ряд странных встреч, нападений на слуг дома, закончившихся ночной атакой на родовое поместье. Стрела, выпущенная почти в упор, вмиг сделала Хоука сиротой. Мать, пережившая отца на полгода, превратилась в тень самой себя прежней. Призраком бродила по коридорам и залам, пугая слуг и домочадцев. И также тихо отошла к Саретису. Её похоронили в родовом склепе. Место отца занял старший брат, а Хоук отправился в академию на полный пансион, приезжая домой на редкие каникулы.

За неделю до последнего экзамена в академию прибыл гонец из столицы. В лакированном футляре чёрного дерева, переданном главе академии, содержалось письмо с просьбой прислать ко двору императора одного из подающих надежды наставников для обучения принца Хала. Выбор главы пал на Джедда Гаспара, самого молодого инструктора школы, о котором говорили, будто он родился с мечом в руке. Старые наставники поворчали, но вечером за бутылкой «Алдазони», решили, что выбор главы школы верен. Гаспар молод, ему нужно приложить множество усилий, чтобы прижиться при дворе. А матёрые бойцы, прошедшие не одну военную кампанию, не очень-то умели гнуть спину. А в столице это означало моментальную опалу и забвение. Гаспар шутил, но было видно, что выбор ректора не очень его порадовал. Однако, приказ получен, и ему нужно его исполнить. Ректор позволил взять ему с собой двух выпускников, дабы придать солидности в столице империи. Выбор Джедда пал на Хоука и Согру Шена. Оба звёзд не хватали, но зато прекрасно работали в паре. К тому же, Хоук – один из немногих в академии обучался бою на двуручных мечах. А это давало парню шанс неплохо устроиться в жизни. Таких бойцов с радостью брали и в легионы императора, и в наемные отряды, мотавшиеся по всей Зидии. Да и платили им больше обычного мечника, считай, что вдвое.

Собравшись и выправив сопроводительные бумаги, наставник и молодые тэйры отправились в путь.

– Предлагаю устроить привал, во-от у тех кустов орешника, – произнес Гаспар, оглядывая окрестности. – Судя по всему, там есть ручей. Хотя, – тут он нахмурился, – Друунг рядом.

Из чего следовало, что ухо следует держать востро. Зачарованный лес имел дурную славу. Люди давно поняли, что соваться туда не следует. Ни одна из экспедиций, отправленных туда в разное время, не вернулась обратно. И отец правящего императора, издал эдикт, запрещающий верноподданным империи соваться в лес. Даже остановка в видимости Друунга несла определённую опасность. Но Гаспар был уверен в своих силах, да и страшилки про Проклятый лес, как его иногда называли, считал выдумками. Вот и представилась возможность проверить всё самому.

Пока ученики начали обустраивать лагерь, Джедд отправился осмотреть окрестности, присматриваясь к мрачной стене вековых деревьев. Они напоминали солдат давно минувших эпох, сомкнувших щиты в едином строю. Далеко выдававшиеся ветви напоминали копья, готовые встретить любого врага. И остановить его. От леса веяло жутью и Джедд уже был готов поверить в часть сказок про мрачное место, когда услышал далёкий вой. Спустя пару ударов сердца, раздался еще один, чуть дальше от первоначального. И ему ответил еще один. Хищники. Гонят кого-то. И скорее всего, выгонят его прямо на их лагерь.

– Хоук! Шен! – завопил наставник, бросаясь назад. – Опасность! Готовьтесь к бою.

С удовлетворением отметив, что выпускники не растерялись, а отбрасывая текущие дела, хватаются за оружие. Добежав до так и не разобранного до конца лагеря, Гаспар выхватил меч, наматывая на левую руку плащ. Оглядев юношей, криво улыбнулся:

– Вот и выпускной экзамен, тэйры! Хоук! Прикрываешь меня справа, Согра Шен – слева.

– Противник? – хрипло спросил Хоук.

– Звериная стая. Хищники. Кто, не знаю. Бегут на нас, будут через пару минут. Ваша задача – не дать им забежать за наши спины.

Оба юнца кивнули, не отрывая взглядов от темнеющей кромки леса. Бледность окрасила их лица, но руки, сжимающие рукояти мечей, не дрожали. Вой, раздавшийся значительно ближе, означал, что даже попытайся они вскочить на лошадей, уйти бы они уже не успели. Гаспар оглянулся на клонящееся к закату солнце. Еще полчаса и начнет темнеть. А в темноте отбиваться от неизвестных зверей станет совсем не весело.

– Хоук, – почему-то шёпотом окликнул он парня, опирающегося на двуручник. – Огниво и трут у тебя с собой?

– Да, – коротко ответил ученик.

– Достань и приготовься использовать по первой команде. – Джедд кивнул на кучу веток, натасканную парнями.

Хоук кивнул и полез в карман куртки. Всё необходимое они носили в поясных сумках, плотно облегавших талию и не мешающих в бою. Новый вой, оборвавшийся визгом боли, раздался за деревьями. И в ту же минуту, на открытое пространство выскочила женщина, бегущая в их сторону с умопомрачительной скоростью. Чёрные волосы развевались разорванным знаменем, оттеняя неестественную бледность лица. Каждым прыжком она покрывала расстояние в пять локтей. Короткая куртка была порвана, в руке она сжимала редкого вида саблю. Несмотря на обстановку, Гаспар обратил внимание именно на эту особенность незнакомки.

Увидев изготовившихся к бою людей, женщина свернула к ним, тяжело, надсадно дыша.

– Моё почтение, благородные тэйры! – Она едва не падала от усталости. – С прискорбием сообщаю, что….

О чём хотела сообщить странная женщина, осталось неизвестным. Потому как в следующий миг из леса выметнулись самые странные из виденных Джеддом существ, созданных Саретисом. Бегущие клином звери больше всего напоминали помесь волков и крокодилов. Спины их украшал костяной гребень, оканчивающийся на хвосте изрядным шипом. Скорость, с которой неслись звери, говорила о изрядной силе в их лапах, каждая из которых была вооружена кривыми, как у кошек, когтями. Бегущий первым, вожак был крупнее остальных особей. Казалось, что его пасть не в состоянии вместить все зубы, которыми его наградил Создатель. Издав оглушительный рёв при виде новых жертв, он устремился в атаку, лишь слегка скорректировав направление. Следом за ним неслись еще четыре твари, последняя из которых припадала на переднюю лапу.

Незнакомка, держа саблю на отлете, сместилась вперед и вправо, оказавшись правее Хоука. Налетевшие звери действовали наподобие конного клина, когда первый ряд взламывает оборону, а следующие за ним довершают разгром. Но наставник двинулся навстречу вожаку, и уйдя в низкую стелящуюся стойку, ударил по лапам. Чтобы избежать встречи со сталью, вожак вынужден был подпрыгнуть, что сразу же сбило атакующий темп. Незнакомка атаковала уже раненую ею же тварь, закрутившись в странном танце. Увернувшийся от атаки Гаспара вожак попал под рубящий удар цвайгхандера [2]. Хоук, впервые бившийся в настоящем бою, вложил всю силу в удар, буквально пригвоздивший его к земле. Глубоко вонзившийся в плечо, покрытое костяными пластинами, меч завяз, вырвавшись из рук. Юноша отлетел, растеряно глядя вмиг опустевшие руки. Зверь крутился волчком, пытаясь дотянуться до засевшей полоски стали. Наставник, прикрывая ученика, бросился, чтобы закрыть прореху в обороне. Его меч ударил в шею вожака, но попав в пластину, отскочил со звоном. Оглушенный, зверь замотал головой, а Гаспар уже бросился на остальных. Шен пока справлялся с натиском тварей, и помощь ему была не нужна.

Хоук, выхватив кинжал, снова устремился в гущу боя. Словно рысь, он прыгнул на спину вожака, с криком вонзая кинжал между пластинами брони. Рык боли на миг оглушил юношу, а особо яростный рывок сбросил его со спины. Ударившись спиной о землю, он на миг лишился сознания. Удар тяжёлой лапы, оставившей отметины на его кожаном нагруднике, отбросил его в сторону. Вожак, шатаясь от большой кровопотери, сделал еще два прыжка и упал на траву, обильно поливая её зеленой кровью. Юноша, шатаясь, поднялся, обведя мутным взором поле сражения.

Незнакомка отчаянно рубила в мелкий салат уже вторую тварь. Наставник Гаспар обменивался ударами с последней тварью, а вот Шена нигде не было видно. Еще раз осмотрев поле, Хоук заметил лежащего товарища. Грудь его была распорота мощными когтями, а трава вокруг уже пропиталась кровью. В тот миг, когда его учитель вонзил в грудь чудовища свой меч, черноволосая неожиданно бросилась к нему, что-то крича. Хоук напряг слух, но ничего не разобрал. Словно беспомощный старик, он наблюдал, как в то место, где стоял Джедд Гаспар ударила ветвистая молния, неприятного зеленого цвета. Незнакомку отбросило в сторону изломанной куклой. А в самого Хоука ударила волна тугого, горячего воздуха, с силой приложив его об землю. Воздух выбило из груди, и выпускник академии фехтования потерял сознание.

Пришёл в себя он лишь тогда, когда в лицо брызнули водой. Голова раскалывалась, во рту стоял привкус гари. Перед глазами стояло сплошное тёмное пятно. Словно слепой, Хоук зашарил руками вокруг себя, стараясь прояснить, что с ним и где он. Почти сразу тонкая, прохладная ладонь опустилась на его лоб:

– Тише. Не шевелись, – произнес женский голос с незнакомым юноше выговором. – Наши «приятели» еще не ушли.

– Я… Я ослеп?!

– Нет, – недовольно прошипела незнакомка. – Просто уже темно, да и голову я тебе перевязала.

– Я ранен?

– Нет, клянусь Дароном, ты просто прилег отдохнуть, – странно выразилась она. Но как только Хоук протянул руку, чтобы ощупать лицо, её рука с неожиданной силой сжала его пальцы.

– Не трогай! Пусть кровь остановится. Тебя крепко приложило о ту корягу. Еще повезло, что голова у мужчин крепче слажена. Ударься о неё я, и всё, здравствуй послесмертие. – Не смотря на сложность ситуации, голос черноволосой незнакомки был весёлым, словно её всё это забавляло. Хоук решил, что спорить бесполезно, и лежал, вслушиваясь в звуки ночи.

Через некоторое время рука, державшая его, расслабилась, и Хоук принял это как разрешение двигаться. Он медленно сел, сразу ощутив лёгкое головокружение. Видимо, он действительно крепко приложился головой, если его сразу начало мутить.

– Они ушли, – сразу же раздался голос его спасительницы. – Кем бы они не были, они ушли. Тьма их разбери!

Хоук решился и всё-таки стянул повязку с головы. Первым в глаза бросилось звёздное небо, с застенчиво выглядывавшей луной. Обернувшись, он столкнулся глазами с черноволосой.

– Ну что?! Живой? Тебе, парень, несказанно повезло. Чего не скажешь о двух твоих спутниках. От второго остался лишь пепел. С дружком можешь еще попрощаться. Вон он, лежит, – она кивнула в сторону, где лежало тело Согры Шена. Поднявшись с трудом, Хоук сдержал позыв тошноты и, шатаясь, побрёл к месту, где лежало тело его товарища. Меч, сломанный у рукояти, одиноко поблёскивал в свете звёзд. Вот почему неизвестная тварь сумела добраться до весельчака и балагура Шена.

Хоук упал на колени рядом с телом однокашника. Рыть могилу в темноте было неразумно, да и бесполезно. Юношу забил озноб. Если бы воля Саретиса распорядилась иначе, то он бы, а не Шен, лежал бы сейчас здесь, уставясь невидящими глазами в ночное небо. Он чувствовал, как злые слёзы текли по его щекам, но вытереть или остановить их сил не оставалось. Что значили многолетние тренировки и экзамены, если неведомые твари с лёгкостью отобрали эту жизнь?! Хотелось рвать врага в клочья! Хотелось искупаться в его крови. Выйти в это мгновение одному против ратей! Но, всё тщетно! Отобранную единожды жизнь не вернуть! Так учили проповедники Саретиса, проводники его воли. Эти догматы вдалбливались в студентов с самого первого дня обучения. Почему же ему кажется, что тело убитого товарища дрогнуло? Что за судороги сводят некогда пышущее здоровьем тело?!

Внезапно, тело Согры Шена дёрнулось и, скрежеща зубами, зашевелилось. Вот невидящие глаза заполнил зеленый туман, и он стал подниматься. Несмотря на подгибающиеся ноги и безвольные руки, не могущие удержать меч, он вставал. Хоука впервые в жизни сковал страх, не дающий шевельнутся. Первобытный, не рассуждающий ужас сковал его мышцы. Он скорее почувствовал, как мимо метнулось тело его спасительницы. Отблеск фиолетового пламени ударил по глазам и под ноги юноши упала голова Шена. Уже начавшая меняться. Глаза потекли мерзкими разводами, зубы стали наподобие акульих, ушные хрящи самовольно принялись менять форму.

– Вот незадача! – Произнесла черноволосая, отряхивая руки жестом деловитой хозяйки. – Всё намного хуже, чем я думала. Итак, малыш, собирайся, и мы убираемся отсюда.

– Я не малыш! – огрызнулся Хоук. – Я….

– Мне это не интересно, малыш, – жёстко оборвала нарождавшийся протест незнакомка. – Я ухожу. Ты или идёшь со мной, или остаёшься здесь. Потому, как мне моя жизнь, – тут она хмыкнула, – как это ни странно, дорога.

_____________________________________________________________

[1] тэйр – обращение к лицу, которое принадлежит к высшему обществу. Все выпускники академии, независимо от происхождения получали право личного дворянства.

[2] Двуру́чный меч (нем. Zweihänder (инф.) или нем. Bidenhänder или нем. Bihänder) – меч ландскнехтов на двойном жаловании, имевший специфическую двойную гарду, в которой малая гарда, называвшаяся «кабаньими клыками», отделяла незаточенную часть клинка (рикассо) от заточенной.

Глава 10

Странное происшествие почти у границ лесов тёмных эльфов наводило на новые, гнетущие мысли. Клубок событий стягивался всё туже, а она продолжала бродить во тьме незнания. Ей нужны были ответы, и чем быстрее, тем лучше. Так размышляла Паола на бегу, присматривая за мальчишкой, чью жизнь спасла. Не обладая ночным зрением, бежать по лесу было сродни чуду. Но юнец не сдавался, старался не отстать, волоча здоровенный двуручник. Сил у него это отбирало много, и, в конце концов, он рухнул, как подкошенный, жадно ловя ртом воздух.

– Поднимайся! – рявкнула Паола, вздёргивая его на ноги. Она злилась, что он замедляет её. Но, спасая юношу от страшной смерти, постигшей его спутников, она чувствовала, что совершила правильный поступок. Те твари, что напали на неё у самого Друунга, не имели отношения к его исконным обитателям. Да она вообще и представить себе не могла подобного! К тому же, кто тот маг, на которого её гнали, словно дичь?! Вопросы, вопросы. И снова ни одного ответа. Только некое чувство гнало её к дому. Чувство опасности или предвидения. И почему-то, вины.

Обернувшись, она посмотрела на юношу. При свете Луны он выглядел не краше мертвеца. Совсем, как его дружок… Стоп. Стоп, Паола! Оборвала она саму себя. Глаза мёртвого мальчишки, поднятого странной магией… Не зеленым ли горели они? В тон молнии, спалившей старшего в их компании. Лишь одна раса на Зидии владела подобной магией. И только сид’дхи владели некромантией. По крайней мере, так было раньше. Чувство, что её ведут, вспыхнуло с новой силой. Та встреча в Хвандаре была не случайна?!

Задумавшись, она остановилась. Опёршись на ствол дерева, погрузилась в свои мысли, отстранённо наблюдая за человеком. Нужно спешить, предупредить Владыку. До их укрытия оставалось не так далеко. Путь ей преградили, когда оставалась лишь пара дней пути. Паола решила сделать крюк, и всё равно выйти к Син’краэталь, Логово Прекрасной, с тёмноэльфийского. Оставался один вопрос, что делать с человеком? Пройти сквозь Иль’хашшар он сможет только с ней. Но он же будет её задерживать. Паола едва не взвыла. Тёмные боги, ну сколько можно ставить перед выбором несчастную женщину! Одни решения следуют за другими, а те приводят к следующим! И так по кругу!

Она вновь посмотрела на юношу.

– Откуда вы шли?

– Из Академии Мунин, в Тай-Валенте, госпожа.

– Слышала о такой. Там вас, щенков, учат держать железяки вроде этой, – она подбородком указала на цвайгхандер.

– Не только, – мальчишка насупился. – Мой наставник владеет всеми видами оружия.

– Надеюсь, это не его мы оставили на той милой поляне?

– Нет. Это Гаспар Джедд, один из наставников Академии. Мы просто сопровождали его в столицу. Вместе с Согрой Шеном. – Лицо мальчишки скривилось, будто он собрался заплакать, и вампирша закатила глаза. Только истерик ей не хватало! Но человек взял себя в руки.

– Кто убил их, госпожа?! – задал он, наконец, мучавший его вопрос.

– Отличный вопрос, малыш. И я дорого бы заплатила, чтобы узнать на него ответ. Сейчас я думаю над тем, что делать с тобой. И никакие мысли в мою голову не приходят. Может, ты мне подскажешь?

Мальчишка вздёрнул подбородок:

– Я собираюсь отомстить!

Вампирша фыркнула и криво ухмыльнулась:

– Да ну?! Твой наставник погиб, даже не увидев противника. А я готова побиться об заклад, что дрался он не хуже меня. Как, и главное, кому, собирается мстить юный тэйр?

– Я пойду с Вами, госпожа. Вы ведь тоже не оставите это дело так?

– Что ты можешь об этом знать, юный глупец?! Это не рыцарские романы, где вы скачете такие все в белом и поражаете всех врагов с одного удара. Это реальная жизнь! И в ней иногда умирают. Даже рыцари на белых конях.

– Всё равно. Я пойду с Вами, и когда Вы их встретите, увидите, что я не просто так за Вами увязался.

Паола сначала не на шутку рассердилась этому упрямству, но, подумав, решила не портить себе кровь, а избавиться от мальчишки в первом же людском поселении. Не оставлять же его с тёмными, в самом деле.

– Ладно, давай дождемся утра, а там видно будет, – подытожила она весь разговор. – Если сможешь, поспи, я покараулю. И никаких вопросов, ясно?!

– Да, но….

– Я сказала, никаких вопросов, – прорычала вампирша, сверкнув глазами. Мальчишка разом скис, но, повздыхав, свернулся клубком и уснул, обнимая свой меч.

Паола запрыгнула на ветку росшего рядом платана и, забравшись на самый верх, осмотрела окрестности. Под звёздным небом ничего не изменилось. Та же тишина и благость. Если не считать сид’дхского мага, что, вероятно, пытается взять её след. Странно всё это. У неё в руках было несколько ниточек, за которые она собиралась в скором времени потянуть. И потянет, дайте только время. Завтра к вечеру они достигнут маленького городка с названием Квесали. Город людской, однако, название оставили эльфийское. Чёрт его знает, но с эльфами люди почему-то жили в мире. Никаких войн, никакого геноцида. Словно их племя явилось на Зидию исключительно для погибели вампиров. Ограничившись с тёмными несколькими пограничными стычками на рубежах и около Друунга, люди словно забыли о их существовании. Нет, торговля велась, и посольства мотались туда-сюда. Всё честь по чести. Один из тёмных стал даже советником императора. Но что-то беспокоило Паолу. Чувство неправильности, что ли. Да она и сама, наверное, не смогла бы объяснить происходящее в её душе.

За раздумьями пролетел остаток ночи, и когда она растолкала мальчишку на рассвете, вид у неё был хмурый.

– Пойдем в сторону Квесали, – объявила она тоном Предвестника. – И никаких споров. Там попробуем найти тебе дилижанс до Тай-Валенты.

– Но….

– Никаких но, мальчик! – повысила голос вампирша. – У госпожи есть куча срочных дел. И, боюсь, ты в них не на первом месте.

Неожиданно легко юнец сдался. Не было ни уговоров, ни мольб, ни обещаний. Короткий кивок головы, и тяжёлый двуручник опустился на плечо юноши.

– Там, за ракитником, ручей. – обмолвилась Паола, – Напейся. И фляга твоя осталась на той поляне, конечно же. Я видела, что лагерь вы почти разбили.

– Госпожа…

– Аэдаль Тинори.

– Госпожа Тинори, вынужден просить Вас вернуться со мной к той поляне, – Хоук склонился в коротком церемониальном поклоне. – Я должен забрать клинки моих спутников для Галереи Скорби.

– А по-другому никак нельзя покончить жизнь самоубийством?! Я знаю более лёгкие способы.

– Тогда я пойду туда один. И все Ваши усилия по моему спасению окажутся тщетными.

– Ты меня шантажируешь, мальчик? – Паола изогнула бровь, рассматривая человека, словно занятную зверушку. – Ты думаешь, что я не буду спать по ночам, если с тобой что-нибудь случится?! Да плевать я хотела на тебя и всё твоё племя! Хочешь помереть – иди! Мешать не буду.

Но, к её удивлению, юнец развернулся и молча пошёл в ту сторону, откуда они вчера бежали. Без слов, без скандала, просто пошёл. Паола удивилась, но злость еще кипела в крови. Она сплюнула и пошла в сторону Квесали. Спустя час, над лесом пронёсся крик ярости, сопровождаемый отборной руганью:

– Мерзавец! Подлец! Молокосос! Шантажировать меня! Да как он вообще посмел, человеческий выкормыш! Да я…

Однако, ругань раздалась в той стороне, куда ушёл Хоук. Чувство опасности, никогда не подводившее вампиршу, говорило ей сейчас, что парня нужно спасать. То место, словно заговорённое, притягивало неприятности. А их в последнее время и так было изрядно. Вскоре ходьбу сменил бег, и Паола летела, словно птица, чуявшая, что потомству грозит прыткая ласка. Она успела вовремя! На злополучной поляне человеческий выкормыш отмахивался своим мечом от двух «кроковолков», как для удобства решила называть этих чудищ Паола. А в стороне за этой картиной наблюдала тройка сид’дхов. Будто чужие этим местам, они выделялись какой-то нездешностью. Словно были из другого измерения или времени. Паола решила не спешить. Видно было, что пацан весьма ловко орудует своей оглоблей и, если не совершит ошибки, тварям его не достать. В ближайшее время. Сид’дхи, видимо, делали ставки, и вмешиваться не спешили.

Паола заняла за деревьями выгодную позицию и приготовилась ждать. Бледнолицые охотники с волосами, заплетенными в множество косичек, привели её в ярость. Снова они! Снова сид’дхи, побери их тьма! Она сдерживала позыв броситься на них, закружиться в яростном танце. Нет, она выждет наверняка. Тем временем юнец отрубил уродливую голову одной твари, и сид’дхи разразились гневными криками. Бросив спор, они устремились к нему, извлекая широкие мечи с зазубренными лезвиями. Паола с сомнением посмотрела на тьягу. Трое сид’дхов слишком много для честной схватки. Этих гадов можно было ненавидеть, но не недооценивать. Они были сильны и чертовски опасны в бою на мечах. Убрав тьягу в заплечные ножны, вампирша призвала Когти, придавшие ей демонический облик.

Тем временем, Хоук отбивался уже от четверых противников, и только длина клинка удерживала их на расстоянии. Но так не могло длиться вечно. Жуткая тварь постоянно атаковала ноги, вынуждая открываться для высоких ударов и ударов в прыжке. Жаль, он не послушал ту красивую женщину, Аэдаль Тинори. Сейчас бы шел с ней в сторону Квесали, а не готовился встретить смерть. Впрочем, поступить по-другому он всё равно не мог, а значит, и умрет не зазря.

Дикий крик вплёлся в мелодию последней битвы Хоука. Когда один из странных воинов, взявших его в кольцо, едва он пересек поляну, не распался на части. На сцене появился еще один актёр, и это была его спасительница. Но сейчас с ней произошли разительные перемены. Вместо меча странные когти, горящие фиолетовым пламенем. На лице – маска самой смерти. Она стряхнула остатки несчастного и бросилась на второго с умопомрачительной скоростью. Отбив выпад короткого, страшного клинка своими когтями, она зачем-то сблизилась со своим противником и бросилась ему на шею. Хоук, засмотревшись, едва не пропустил выпад оставшегося противника. И, отмахнувшись мечом, снова отыскал глазами госпожу Тинори. Но на её месте сейчас была совсем другая личность, с горящими глазами и острыми клыками, растущими из-под верхней губы. Лицо её было залито кровью, и дикий рык, рвавшийся изо рта, сделал бы честь толпе орков.

Последний воин обернулся, чтобы встретить настоящего противника, и Хоук сразил его в спину. Как учил их мастер Гьен. «Никакого геройства на поле битвы! Видите спину – бейте! Плюньте в лицо, разорвите рот! Мне всё равно. Главное, вы должны выжить!». Но последний зверь сбил его с ног, и они покатились по траве. Смрадное дыхание чудища оглушало не хуже удара, а слюна жгла, словно крапива. Юноша почувствовал, что когти прорывают его куртку и вонзаются в тело. Тень мелькнула рядом с его лицом, и голова твари покатилась по земле, в фонтане дурно пахнущей крови.

– Отбегались, ублюдки! – Произнес уже знакомый голос. – Вставай, пацан, хватит валяться в обнимку с этой мерзостью.

Протерев глаза от слюны, травы и крови, Хоук поднялся на ноги, обводя блуждающим взглядом поле скоротечной битвы. Рядом стояла его спасительница, уже в нормальном облике.

– Я тебе говорила? – спросила она, вытирая с лица кровь.

– Угу, – буркнул Хоук, в голове которого начали складываться некоторые детали происходящего. То, во что он оказался втянутым против воли, становилось всё опасней. – Кто они? И кто Вы?

– Я – твоя спасительница. А они – сид’дхи. Ваши союзники в последней войне. Ты не учил историю в своей Академии?!

– Учил. Просто я представлял их немного другими.

– Ну, можешь насмотреться на них всласть. Только быстро. Это простые воины, а вчера здесь был колдун. Если он вернется, нам не выжить. Ясно?!

– Предельно.

– Тогда собирай вещи, и мы уходим отсюда на рысях. До Квесали день пути. Поторопимся – будем завтра днем.

Пока юноша собирал разбросанные по поляне вещи и подбирал оружие наставника и друга, Паола сосредоточилась на обыске тел сид’дхов. Старая привычка часто выручала в сложных ситуациях. Мало ли какие полезные мелочи окажутся в карманах противника. В данном случае полезных мелочей не оказалось. Да Паола и не рассчитывала что-то найти. Еще со времен Падения стало ясно, что простые сид’дхи на удивление безлики. Словно не имели личных отличий, амбиций и предпочтений. Зато с тела колдуна можно было собрать неплохой урожай трофеев. Одна проблема, сразить их колдуна в честном поединке было проблематично, поэтому вампиры быстро приноровились убивать их исподтишка. Сид’дхи, правда, сообразили, что их вырезают в одиночку и снарядили своих колдунов отрядами отлично натренированных убийц.

То, что рядом с землями эльфов она столкнулась с воинами врага, наталкивало на страшную мысль о новой войне. Но она гнала от себя эту мысль. Пока. Древний мрачный лес остался безучастным к подобному произволу. Хотя она могла прозакладывать что угодно, тёмные следили за всем сражением. Но почему не вмешались?! Снова загадка. Тем временем юноша собрал свои пожитки и подошёл ближе:

– Я готов.

– Отлично, – Паола вытерла руки и упрятала за пояс длинный изогнутый нож с характерной заточкой и странной гравировкой. Свои вещи она прозорливо упрятала в схроне, известной лишь её клану. Случись что, рано или поздно их бы обнаружили. Так что, путешествуя налегке, она чувствовала себя комфортно. В отличие от Хоука, который, словно тягловый бык, тащил груду железа. К середине дня парень стал сдавать, и вскоре бы окончательно выбился из сил, если бы вампирша не отобрала у строптивца мешок с мечами. Оставшийся позади маг сид’дхов пугал её. Хотя больше, наверное, её пугала неизвестность.

Устроив вечером привал, Паола едва не пинком отправила человека спать. После того, как юноша поел, его моментально разморило. От такого часового толку ноль. И он, и она это понимали. Так что сопротивлялся Хоук из чистого упрямства. Но едва его голова коснулась мешка, он тут же засопел. Вглядываясь во тьму ночи, вампирша размышляла о прошлом. Впрочем, ей это быстро надоело. Она склонилась над человеком, изучая. Тело взрослого, но черты лица еще принадлежали юноше. Их еще не потрепали годы и лишения, печали и испытания. Складки тревог не залегли вокруг глаз, а упрямство и ярость не отложились у губ и носа. Волосы короткие, пострижены на военный манер. Нос прямой и ровный, без переломов, уродующих на всю жизнь. А это тоже говорит о многом. К примеру, что его хозяин действительно хорош в рукопашной, раз ему ни разу его не сломали. Или вообще ни разу не дрался, что крайне сомнительно. Паола слышала о методах преподавания в этой академии. Неженок там не держали. Закончив осмотр, она прислонилась к дереву, буквально сливаясь с ним, и так просидела до самого утра.

Утро застало их в дороге. Вампирше не терпелось поскорей избавиться от попутчика и рвануть в сторону места, которое она могла назвать домом. Но всё снова пошло наперекосяк. Выйдя у развилки дорог, так удачно граничащей с лесом, она почувствовала странный запах. Со временем он усилился, и Паола сделала неприятный вывод, что запах шёл со стороны города. Он был ей хорошо знаком. Когда-то давно так пах город, подвергнутый чистке, во время эпидемии серебряной чумы. И сейчас ветер, видимо, играл с ней дурную шутку. Либо воображение разыгралось от пережитого. Она не стала ничего говорить юноше, чтобы не подвергать его еще большему стрессу. Но лимит времени у неё был весьма короток. Если в городе чума, она обойдет его по широкой дуге. Но это означало, что мальчишка последует за ней. И весь продуманный план сгорит синим пламенем.

– Уйдем с дороги, – обрадовала она спутника.

– Но почему?! Квесали уже близко, – удивился её нечаянный попутчик.

– Ты чуешь запах?

– Нет, – потянув носом, признался юноша.

– А я чую. И говорю, сойдём с дороги, – отрезала вампирша. – Мне так будет спокойней.

– Как скажешь, – Хоук ничего больше не добавил, но двуручник опустился на плечо так, чтоб можно было пустить в ход, в случае чего.

Городок вынырнул из-за поворота, как притаившийся грабитель. Тихо, внезапно и стремительно. Невысокие стены служили ему скорее для антуража, чем для реальной защиты. Накренившиеся, кое-где осыпавшиеся, они словно стыдливо шептали о том, что знали лучшие времена. Ворота распахнуты настежь и полное отсутствие движения на дороге. Ну не бывает такого, хотелось крикнуть Паоле. Однако, она сдержалась. Запах стал насыщенней и был унюхан юношей:

– Что это за запах? – удивился он, морщась.

– Запах смерти, – коротко бросила вампирша. – Запах бойни с последующим сожжением.

Хоука передернуло. Он не мог похвастаться богатым опытом. Зато никогда не жаловался на воображение.

– Стражей-взяточников не видать, – комментировала тем временем вампирша. – А этих никакая погода не удержит от осчастливливания граждан сбором пошлины. Здесь что-то не так. Но выяснить я обязана, – сказала она вслух, а про себя добавила. – Ради клана.

Юноша сглотнул, но кивнул головой и сдернул с плеча меч. Крадучись, они двинулись дальше, вдвое больше оглядываясь по сторонам. Стены вырастали в размерах, но даже так казались игрушечными. Створки, покрытые листовым железом, были приоткрыты ровно на столько, чтобы въехал всадник. И никаких признаков живого города – крики птицы, гул людских голосов, шум ремесленных мастерских словно растворились в тишине. Подойдя ближе, они одновременно заметили валявшийся на земле шлем городского стражника. Госпожа Аэдаль прижала палец к губам, казавшимся юноше ярким пятном на фоне бледной кожи лица. Её сабля выпорхнула из ножен одним стремительным движением. Знаками она показала Хоуку, чтобы он сбросил пожитки. Юноша кивнул в ответ. Вещи остались в канаве, прикрытые листами лопуха, достаточными чтобы в них прятаться.

Мощёная камнем главная улица, начинавшаяся сразу от ворот, была безлюдна. Но где-то там, в глубине улиц, Паола чувствовала жизнь. Крадучись, они двинулись по ней. По городу гулял запах дыма, сожжённой плоти и ужаса. Словно он, ожив, хватал незваных гостей за руки, прося, нет, требуя остановиться и не пытаться узнать страшную тайну. Но вампирша, презрев опасность, двигалась в сторону главной площади городка, его каменному сердцу. Улица окончилась резко, выпустив гостей города на овальную площадь, ранее забитую людьми и нелюдьми в любое время года. Сейчас она пустовала. По крайней мере, для Хоука, Паола сразу поняла суть происшедшей трагедии, но не успела предупредить спутника.

В центре площади мерзким зеленым пламенем горела огромная пентаграмма, все грани которой испускали едкий дым. Магическая фигура словно дышала, пульсируя. В центре её высилась гора сожжённых брёвен. И только присмотревшись, Хоук понял, что речь идет не о брёвнах, а о людских телах. Здесь упокоились жители Квесали. По крайней мере, большая их часть. Паола про себя ругалась последними словами. Нечто подобное описывали старейшие в клане вампиры, пережившие Падение. Тогда сид’дхские маги использовали подобные костры для подпитки своей магии. Которая в конце концов сокрушила магию камней Ночи. Но для чего сейчас нужна была эта гекатомба, Паола не понимала. Ведь никто не воюет с сид’дхами сейчас. Они снова ведут отшельнический образ жизни. Её измышления прервала группа воинов-сид’дхов, конвоирующая группу горожан.

Люди кричали, стенали, просили освободить их. Но натыкались лишь на оскаленные рты и неприятный смех своих палачей. Самое страшное, что горожане не понимали, почему с ними сотворили весь этот ужас. Войн империя не ведет уже некоторое время. Квесали – сугубо мирный город, в нём не было даже гарнизона. Но, видимо, это и было той соломинкой, определившей судьбу города.

Прижавшись к стене дома, вампирша наблюдала за разворачивающимся действом, одной рукой сдерживая рвущегося в бой юношу, глаза которого были наполнены слезами. На противоположной стороне площади Паола рассмотрела алтарь, к которому подвели людей. Чёрный камень, украшенный непонятными рисунками и иероглифами сид’дхов, как она предполагала, вызывал чувство отвращения. Словно был живым или таковым казался. С другой стороны показался маг, одетый иначе, чем встреченные ею ранее сид’дхи. Его плащ странно напоминал содранную человеческую кожу. Лицо исполосовано ритуальными шрамами. Но страшнее всего были его глаза, в которых бился зелёный туман. С некоторых пор, зеленый стал прочно ассоциироваться у Паолы со смертью. В руках маг сжимал жезл, выполненный в виде позвоночника с черепом в навершии. Едва завидев своего палача, люди разразились криками, а самые отчаянные попытались вырваться. Тщетно. Их порубили воины, бросая тела в пентаграмму, оставшихся подогнали к магу. Следующая сцена навсегда отложилась в памяти Паолы и Хоука.

По команде мага пленника клали на алтарь, и несчастный словно бы прилипал к поверхности. Паола видела, как вздувались вены на руках обречённых, но камень не замечал этих усилий. Вампирша готова была поклясться, что алтарь начинал поглощать плоть еще до того, как жрец проламывал очередной жертве голову. Так ли это, она не узнала, так как тела бросали в пентаграмму, и они исчезали в зеленой взвеси, парящей над местом ритуала. По спине Паолы поползли мурашки. Она заметила, что даже её нечеловеческую сущность начинает мутить от пристального взгляда на пентаграмму. Хоук же, то бледнея, то зеленея лицом, едва держался на ногах, стараясь удержать внутри съеденное на завтрак.

Если дать им завершить ритуал, подобная участь ждёт всех в округе. Она решила действовать. Не потому, что жалко людей, а потому, что ни одно живое существо не заслуживает подобной участи. Настало время действовать, и здесь она чувствовала себя, как рыба в воде. Шепнув Хоуку, чтобы отвлёк внимание сид’дхов, она вбежала в первые же двери и по лестнице устремилась на чердак. По черепичным крышам она скользила к тому месту, где орудовал жрец. Пару раз она чуть не сорвалась, зацепившись лишь в последний момент, не дав черепице выдать себя раньше времени. Тем временем человек, сдёрнув с плеча меч, не скрываясь, пошёл по направлению к сид’дхам. Меч он тащил за рукоять, выбивая снопы искр из брусчатки. Противный звук моментально наполнил пространство и привлёк внимание убийц. Взгляды бледнолицых садистов обратились на одиноко бредущую фигуру. Раздался смех. Даже жрец на долю секунды отвлёкся, но махнул рукой, как бы благословляя на убийство.

Получив команду, воины бросились на юношу, на бегу извлекая из ножен свои страшные мечи. И тут человек снова удивил вампиршу. Вместо того, чтобы обороняться и погибнуть, он сразу пошёл в атаку, чем несказанно удивил и Паолу, и сид’дхов. Только им это удивление стоило одного воина, а Паола преодолела еще пару крыш. Наконец, она спряталась за трубой дома, чьи слепые окна смотрели прямо в спину магу. Жрецу оставалось добить еще пятерых-шестерых, когда Хоук обманным финтом отсёк ногу в колене самого медлительного сид’дха. Рёв боли и ярости ударил в небо. И казалось, что оно ответило им по-своему. Начинало темнеть. Впервые с начала дня вампирша взглянула в небеса. Чистые и голубые, они на глазах наливались свинцовой тяжестью, будто в ожидании гневной бури. Клочья туч сливались в водоворот, что нацеливался на площадь в Квесали. Паола получила еще одно доказательство, что медлить нельзя, и прыгнула с крыши, призывая Когти.

Она так и не поняла, успел заметить её жрец или нет, но падая коршуном на свою жертву, будто попала в патоку, тягучую и густую. Паола, словно бы со стороны видела, как медленно движется её тело, преодолевая невидимую преграду. Как замедляется время, попавшее в ловушку заклинания. Жрец, видимо, что-то почувствовал в последний миг. Но обернулся лишь для того, чтобы встретиться глазами с пикирующей на него самого смертью. Едва Когти встретились с плотью врага и, преодолев последнее сопротивление, вкусили его крови, в воздухе словно лопнул мыльный пузырь. Время вернулось в своё обычное русло. А Паола вонзила клыки в горло дирижёра этой смертельной симфонии. Едва только сердце сид’дхского колдуна дало сбой, по пентаграмме прошла судорога. Пламя из зеленого стало обычным, но теперь к нему примешался запах, которого она никто не слышала. В мареве над жертвенной пентаграммой словно появилась лужа жидкого серебра, сквозь которое вампирша увидела очертания другого мира. И тварь, что рвалась на Зидию, вызванная жертвой сид’дхов. Огромное косматое чудовище, напоминавшее человека, но с гротескной головой, увитой бараньими рогами. Озёра тьмы, что заменяли ему глаза, уставились прямо на Паолу, и она содрогнулась от водопада гневных видений, злобы и пыток, что ворвались в её сознание. С трудом она отвела взгляд, заметив, что чем слабее дёргался маг, тем сильнее пробегала рябь по порталу.

Вот уже в нем показались пальцы неизвестной твари, и рвотный позыв сжал в кулаке желудок вампирши. Настолько он был противоестественен, что казалось, сама природа отвергала его. Торопливо Паола вырвала когти из груди поверженного жреца и одним ударом отсекла голову. Рёв злобного разочарования отбросил её от сид’дха, протащив по брусчатке. Портал, каким была лужа расплавленного серебра, обрушился на землю и тут же растворился, оставив лишь тошнотворный запах.

С трудом поднявшись на ноги, Паола успела увидеть, как оставшиеся в живых сид’дхи бегут из города, предоставив их своей судьбе. Небывалый приступ трусости, когда до победы осталось лишь полшага, был не похож на них. И вампирша решила, что это какая-то новая ловушка. Но нет, во всём Квесали остались лишь она, да тяжело дышащий Хоук, опустившийся на землю там, где стоял.

– Живой?! – Окликнула она его.

В ответ юноша лишь мотнул головой. Сил стоять и говорить у него не было. А уходить отсюда нужно было быстро. Вряд ли эти бледнолицые садисты вернутся, а вот с имперскими властями объясняться не хотелось вовсе. Паола, собравшись с силами, поковыляла к Хоуку:

– Пойдём, мальчик. Нужно уносить отсюда ноги.

– Но почему?! – возмутился тот. – Мы же…

– Вот именно. Что ты расскажешь имперским ищейкам? Что просто пришёл и увидел всё представление, а потом взял и победил отряд сид’дхов, с которыми у вас мир? Нет. Хочешь, я кратко обрисую тебе, что будет? Тебя обвинят во всех смертных грехах и отправят на костер.

– Но…

– Я тебя предупреждала на счёт той поляны. Хочешь еще раз наступить на грабли, учти, второй раз я тебя выручать не стану.

Глава 11

Выбравшись из города, Паола сразу задала высокий темп. Нужно было уйти подальше от места, наводнённого сид’дхами, и не попасться на глаза людям. Чтобы никому в голову не пришло связать спешащих юношу и женщину с бойней в Квесали. Дороги отпали сразу и, подумав, она решила вести мальчишку в убежище клана. Благо, юноше, несущему немалый вес, было не до разговоров. Он послушно следовал за ней, механически переставляя ноги. И всё-таки она переживала, как бы у человека от увиденного не съехала крыша. Но рыдать и биться в истерике Хоук не собирался. Что крайне обнадёживало.

Пользуясь выпавшей передышкой, Паола обдумывала происходящее. Принесённое в жертву население города служило платой за вызов. Тварь, что стремилась прорваться сквозь Пелену Мрака, была исчадием. И не рядовым. Правда, люди предпочитали другое слово – демоны. Но сути это не меняло. Эти существа были опасней самых страшных противников на земле Зидии. Но тем страннее было желание сид’дхов вызвать их в этот мир. Ведь ясно же, что потом здесь останется только одно пепелище. Да и смогут ли вызвавшие контролировать своих «друзей»? Или это какой-то дьявольский план?

В конце концов, у Паолы разболелась голова, и она перестала строить минарет догадок, обратившись к делам насущным. С одной стороны – требовалось предупредить власти, но сделать это так, чтобы отвести от себя все подозрения. А потом свернуть в Иль’хашшар и поговорить с Владыкой. Спустя некоторое время они вышли на имперскую дорогу, по которой шло оживлённое движение. Часть пути придётся проделать по ней.

Спустя некоторое время, Паола почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Стараясь не выдавать себя резкими движениями, она сделала вид, что поправляет завязки на сумке Хоука, и огляделась. Люди спешили по своим делам, не замечая бредущую пару. Мало ли каких путешественников встретишь на дороге. Не голые, и слава Саретису. Впрочем, ощущение взгляда скоро пропало, и она перестала о нём думать.

К середине дня небо внезапно заволокло тучами, пошёл мелкий противный дождь. Мальчишка ругался сквозь зубы, но упрямо шёл вперёд. Немногие, кого в дороге застала непогода, продолжали свой путь. Большинство же старались укрыться в придорожных харчевнях и постоялых дворах. Когда вампирше надоело отряхиваться от надоедливых капель, она решительным шагом направилась к первому же постоялому двору.

Поднявшись по расшатанным ступеням, они оказались в общей трапезной. На втором этаже были отдельные кабинеты, что говорило о определённом достатке. Под потолком висела большая люстра, уставленная недавно обновленными свечами. Само помещение насчитывало с десяток столов разного размера и несколько общих лавок. Впрочем, сейчас зал был почти пустым: несколько путников, пара бродяг, укрывшихся от непогоды, и странный господин в одежде имперского курьера. На сумке, лежащей рядом с ним, был отчётливо виден знак голубя. Особая почтовая служба Его императорского Величества.

Вид у курьера был помятый. То ли недавно подрался, то ли напился. А может, и то, и другое. Впрочем, курьер пил пиво и ни на кого не обращал внимания. Паола заняла столик подальше от бродяг. К ней тут же подскочил услужливый зальный, который и принял заказ. Пока еда готовилась, Паола снова принялась рассматривать своего нежданного попутчика. Спокоен, выдержан, устал, но виду не подаёт. Неплохо, совсем не плохо. А тот факт, что сумел остаться в живых, значительно повышает его статус, как воина. Впрочем, оборвала она саму себя, гораздо более опытные умудряются совершать ошибки.

Когда подали еду, в зал вошли еще несколько посетителей, точно так же ищущие укрытия от непогоды. Юноша набросился на еду с такой скоростью, что и Паоле пришлось пошевеливаться, чтобы не остаться совсем уж голодной. В перерывах между поглощением пищи, она слышала раскаты грома, а вскоре блеснула первая молния. За окном потемнело, и служанки принялись зажигать свечи. Их мягкий свет создавал иллюзию покоя и уюта. Чего так не хватает беглецам и путешественникам.

Тем временем, природа разошлась не на шутку. Молнии сверкали каждые пару секунд, а удары грома сотрясали всё здание, до самого основания. Люди инстинктивно жались поближе к очагу и друг другу. Огонь сближал людей с древности.

Паола лениво потягивала какое-то местное вино, оказавшееся весьма недурным, когда за дверью раздались тяжёлые шаги. Чья-то сильная рука рванула ручку так, что едва не сорвала её с петель. Помещение сразу наполнилось сыростью и запахом грозы. Внутрь зашёл закованный с ног до головы в доспехи имперский рыцарь. Публика замерла. Все знали, что рыцари, этот элитный отряд, выполняли только личные указания императора, сопровождали его на войну и так далее. Не многие, правда, знали, что рыцари также выполняли разные щекотливые поручения монарха.

Обведя зал пристальным взглядом, рыцарь вышел наружу, и вскоре по лестнице процокали женские каблучки. На постоялый двор заглянула важная птица, то есть, знатная дама. Паола сразу же отметила величественную посадку головы и обилие драгоценностей. Бледная, буквально прозрачная кожа, говорила о принадлежности к высшей знати в стране. Поэтому, следом за первым рыцарем внутрь вошёл второй, вооружённый огромной булавой. Вампирша заинтересованно прищурилась. Это следовало изучить более внимательно. Редко кто в стране удостаивался подобного изъявления расположенности со стороны императора.

Тем временем, кланяясь, подбежал хозяин заведения, на бегу вытирая руки о передник. На его поклон последовал благосклонный кивок, и дама скинула капюшон полностью. Копна густых рыжих волос наконец-то вырвалась наружу, вызвав восхищённые шепотки. Сказав еще несколько слов хозяину двора, дама проследовала за своими телохранителями наверх.

– Удивительно, не находишь? – повернулась вампирша к своему спутнику. Но Хоук вряд ли её слышал. Он буквально впился глазами в проходящую мимо незнакомку так, что топающий следом гигант недовольно заворчал. Внезапно юноша вскочил и бросился следом за ней:

– Тэйра Мишара! Это я, Хоук тэйр Радчич. Вы посещали нашу Академию, и меня вам представляли!

Рыцари одновременно повернулись на источник угрозы. Меч и булава взлетели в боевое положение. Но неизвестная тэйра остановила их одним движением брови:

– Да, я помню Вас, юноша, – она улыбнулась. – Вы произвели на меня впечатление. Что привело Вас в такую даль от стен Академии?

Хоук смутился и виновато глянул на Паолу. Та хмыкнула и тоже поднялась, хотя и не собиралась:

– Мой юный спутник излишне взволнован событием, в котором выступил невольным свидетелем, тэйра, – Хоук кивнул и вновь впился глазами в благородную даму. Насколько она будет благородной предстояло узнать в ближайшее время. Хотя про себя вампирша обругала мальчишку последними словами за несдержанность. Кем была эта женщина, скорее не знал и Хоук. Уж очень не понравился Паоле её взгляд. Слишком проницательный для разодетой куклы. Но по её кивку Хоук отправился с ней, глядя на вампиршу щенячьими глазами.

Ожидая паренька, Паола почти допила вино, но не чувствовала опьянения. Что он говорит ей? Как она воспримет его слова? И главное – что за этим всем последует. Вампиршу стала раздражать необходимость изображать простую наемницу. Особенно, когда неподалёку плавают ТАКИЕ акулы! Время тянулось до невозможности медленно, когда, наконец, Хоук спустился в общий зал. Вид у него был выжатый:

– Присядь, малыш. Чем порадуешь на этот раз? Надеюсь, не какой-нибудь ерундой?!

– Тэйра Мишара…

– Да, да – вырвалась у Паолы, – Я уже поняла, что она произвела на тебя впечатление. Ближе к делу, малыш!

– Она сейчас спустится и всё расскажет.

Паола нахмурилась. Такого поворота она не ожидала. События вновь стали выходить из-под иллюзии хоть какого-то контроля. Ей следовало избавиться от мальчишки и спешить в убежище. Злость накатила внезапным, горячим приливом. Она скомкала ни в чём не повинную салфетку. Нужно было уйти сразу! Но вслух она произнесла совсем другое:

– Хорошо. Я послушаю, что скажет твоя подруга.

– Она – имперский дознаватель, – отпарировал Хоук.

А вот это снова меняло всё дело. Имперская сыскная служба была грозной силой, с которой необходимо было считаться. Паола с тоской посмотрела на дверь. Дождь только набрал обороты и не собирался их сбавлять. Её уход вызовет подозрения, но на всякий случай она подтащила поближе перевязь с тьягой.

Спустя несколько минут по лестнице вновь процокали каблучки, и в зал спустилась тэйра Мишара, но без своего сопровождения. Вампирша расценила это, как добрый знак.

– Разрешите присесть, – вопрос был сопровождён улыбкой, от которой у мужчин в зале рассыпались позвоночники, и они превратились в бесхребетных созданий.

– А я могу отказать? – буркнула Паола, окидывая собеседницу оценивающим взглядом.

– Можете. Но я так же могу пригласить к нашей беседе двух моих помощников.

– Я не боюсь.

– Вижу. Поэтому и спрашиваю, тэйра…

– Аэдаль Тинори. Не тэйра.

– Хоук рассказал мне страшную историю, госпожа Тинори. Но я хочу услышать Ваше мнение. Если мне придётся ударить в набат, я должна сделать это, владея всей информацией.

Вампирша хмыкнула, вертя в руках полупустой бокал:

– Не думаю, что мальчик, – тут Хоук собрался взбрыкнуть, но дознаватель осадила его одним взглядом, – что-то напутал. Всё так и было.

– Сейчас мои спутники мчат к Квесали. Если всё, сказанное вами подтвердится, это означает войну.

– Войну?! Вы представляете войну с демонами, тэйра Мишара? Или с вашими дружками – сид’дхами? Я думаю, нужно садиться на корабль и плыть за океан. Куда-нибудь в Нихонгу. Или дальше.

– Я думаю, пока не стоит преувеличивать опасность, госпожа Тинори. Сид’дхи носу не казали из-за своих гор почти тысячелетие. После того, как …

– Я в курсе нашей истории, тэйра Мишара, – довольно грубо оборвала её вампирша. – Если я наёмница, это не значит, что я безграмотна.

Та в ответ согласно наклонила голову, признавая позицию собеседницы:

– Да и не так уж их много, чтобы угрожать целой империи.

– А если они не одни, – не сдавалась Паола, – если за вашей спиной уже занесен кинжал?!

– Странно, что Вы всё время говорите «вашей», словно это чужая для Вас страна, госпожа Тинори. Вы иностранка?

– Можно сказать и так, – буркнула вампирша, досадуя на себя за такой прокол.

– Тогда не покажется излишней дерзостью с моей стороны спросить, откуда Вы?

– Покажется, – не отводя взгляда произнесла Паола. – У нас не принято расспрашивать людей, откуда они приходят в отряд.

– Тогда прошу прощения, – неожиданно легко отступилась имперский дознаватель. – Я просто от природы любопытна и часто забываю, что людям это не нравится.

– Приятно слышать. Думаю, тому, кому не понравился Ваш интерес, Вы сломали пару костей?

– У Вас превратное мнение о нашей службе. Сталкивались с кем-нибудь из моих коллег?

– Судьба за мной присматривает, хвала Саретису. Нет.

– Хорошо.

Хоук на протяжении всего разговора молчал, словно боялся, что сейчас любое слово способно сорвать такое хрупкое равновесие. Женщины прожигали друг друга глазами, словно волчицы у туши загнанного оленя.

Дождь за стенами постоялого двора будто сошёл с ума, барабаня что есть сил по крыше и ставням. Словно просил и его впустить внутрь, поближе к очагу. Молнии пронзали воздух с частотой, мягко говоря, пугающей. Паола ни разу не видела такой грозы в этом местности. Мелькнула трусливая мыслишка, что эта гроза не естественного происхождения. Мелькнула и ушла. А она прислушалась к шагам за дверью. Словно кто-то тяжёлый поднимался по стонущим ступеням. Она повернула голову к источнику шума, а в это время из конюшни раздалось истошное лошадиное ржание, завыл пёс на цепи за домом. Затем все звуки стихли и в дверь словно ударили тараном. В буре щепы и капель в зал ворвалось нечто, что вначале вампирша приняла за медведя. Порыв холодного воздуха задул большую часть свечей, а в неверном свете оставшихся темнел силуэт незваного гостя.

Первые секунды ничего не происходило. Люди словно окаменели, напуганные внезапностью вторжения. Затем визитёр сделал шаг вперёд и помещение наполнилось криком. Откуда взялась подобная тварь, Паоле не нужно было даже угадывать. Запах миндаля следовал по пятам за своим хозяином.

– Это исчадие! – крикнула она, вскакивая из-за стола. – Берегитесь!

Но сидевшим в зале это уже не помогло. Тварь, пришедшая из Бездны, ринулась на людей, размахивая лапами. Мгновенно проявилась её сущность. Тело исчадия словно лишили кожи, и оно двигалось, постоянно роняя тяжёлые капли ихора, который, дымясь, испарялся с деревянных половиц. Тонкие руки обладали чудовищной силой. Первых двух оно буквально разорвало надвое, урча от удовольствия. А затем ринулось на остальных, плотоядно облизываясь. На человеческом лице застыла маска злобы и жажды убийства. Ноги, оканчивающиеся копытами, оставляли обгоревшие следы, словно земля отказывалась нести подобное создание. Тэйра Мишара оказалась той из немногих, что, выхватив спрятанное до поры оружие, собирались дать отпор. Меч заезжего странника ранил исчадие, но оно не обратило внимания, походя оторвав бедолаге голову.

Хоуку, с его двуручником, в помещении нечего было делать, и обороной занялись женщины. Мишара вооружилась двумя кинжалами, которые выхватила из-за спины. Паоле ничего не оставалось, как вытащить тьягу. Она знала, что сталь способна нанести фатальный ущерб исчадиям, хотя Когти сильно упростили бы эту задачу. В общей сутолоке чудовище убило еще несколько человек, прежде чем добралось до угла, где стояла вся троица. И тут Хоук, которого женщины по молчаливому согласию не приняли в расчет, вырвался из-за их спин и воткнул клинок в спину твари. Взревев, исчадие развернулось, вырвав меч из его рук. Но начало было положено. Паола и тэйра Мишара атаковали с двух сторон. Поднырнув под лапу, дознаватель воткнула под лопатку один из своих кинжалов, и новый рёв боли огласил стены постоялого двора. Вампирша, оценив ситуацию, не стала уклоняться от столкновения и первым же ударом отсекла левую лапу исчадия. Ихор лился на пол дождём не меньшим, чем шёл сейчас на улице, но чудовище всё не умирало. Словно было слишком безмозглым, чтобы осознать это.

В конце концов, его изрубили в мелкий салат. И как только оно перестало дёргаться, запах миндаля сменился вонью разложения. Тело исчадия принялось таять, словно желе на солнце. И вскоре о нём напоминали лишь мёртвые и покалеченные люди, да разнесённая в щепки дверь.

Хоук подобрал свой меч и, опустившись на скамью, счищал с него остатки крови демона. Выжившие помогали друг другу.

– Хотела бы я знать, – отдуваясь, произнесла тэйра Мишара, – какого тёмного здесь произошло?!

– Подтверждение наших слов, я полагаю, – парировала вампирша, пряча тьягу в ножны. – Теперь Вы осознаете размер опасности.

– О, да! Уж поверьте мне, Аэдаль, больше меня ни в чём убеждать не понадобиться. Мне интересно, выжили ли мои спутники? Или сначала тварь прикончила их.

– Сейчас никто Вам ничего не скажет, – усмехнулась Паола. – Молитесь Саретису, что остались живы. Иначе лежали бы сейчас во-от там.

– Мне нужно будет скорей предупредить императора. Мы должны дать достойный ответ этим тварям, – она сдула выбившийся локон и оправила свой дорожный костюм. Паола обратила внимание, что дознаватель так и не сняла плаща. Ни во время отдыха, ни во время боя.

– Для этого Вам нужно добраться до столицы, моя дорогая, – усмехнулась вампирша. – Сдаётся мне, что Ваши спутники живы, просто нелегко по такой погоде скакать по размытой дороге. Вот увидите, они скоро вернутся. К тому же, такой дождь лучше переждать под крышей.

Тем временем, люди убрали в подвал тела, а хозяин двора кое-как прикрыл дверной проём. Посреди творившегося беспорядка слышались стоны раненых, тихий плач женщин и разговоры шёпотом. Словно бы люди боялись быть услышанными. Паола подошла к стойке и, не говоря ни слова, взяла бутылку вина. Хозяин, видя такое самоуправство, ни слова не сказал, видимо, понимая, кому он обязан жизнью. Сломав залитую сургучом пробку, вампирша разлила вино по бокалам:

– За столь плодотворное сотрудничество! – Произнесла она шутливый тост и одним махом выпила весь бокал. Обведя зал тяжёлым взглядом, она рассмеялась неприятным, злым смехом и, не сказав ни слова, вышла под дождь. Хоук недоумённо переглянулся с тэйрой Мишарой, она пожала плечами.

– У всех есть свои скелеты в шкафу, юный тэйр Радчич. Доживите до нашего возраста, и у вас они тоже появятся. А сейчас, давайте поможем, чем сможем, бедным людям.

В душе Паолы царила дикая вьюга горького разочарования, злости, обиды. История повторяется! Сначала они, а теперь последыши. И она вляпалась в это, как муха в мёд, всеми лапами сразу. Не помоги она сейчас людям, кто знает, что произойдёт, если исчадия вырвутся из сид’дхских порталов. Как ей нужно поговорить с Владыкой! Получить совет, наставление, одобрение. Хотелось всё бросить и рвануть в дебри Иль’хашшара, но что-то удерживало её. Она не чувствовала холодных капель дождя, с радостью принявшихся пятнать её потрёпанную одежду. Но сразу почувствовала, когда на крыльцо вышла тэйра Мишара.

– Чего Вам? – довольно неприветливо буркнула она. Но, видимо, ту показной грубостью не проймёшь. Она просто кивнула и, скрестив руки на груди, смотрела сквозь пелену дождя.

– Мальчишка успел к тебе привязаться, Аэдаль.

– Я никого не держу рядом с собой против его воли. Он может уйти в любой момент с тобой.

– Не уйдёт. Я вижу это по его глазам. С той минуты, что ты вышла проветриться, он глаз от двери не отводит. Боится, что ты уйдёшь.

– Смешно.

– Согласна. Мужики – они слишком примитивны. Даже лучшие из них – всего лишь мужчины, и управляются своими собственными страстями. Иначе бы Хоук уже рассмотрел цвет твоих глаз, скорость и силу. Но он всего лишь мужчина, поэтому вопрос задам я. Кто ты такая?! Почему ты здесь? И не делай недоумённое лицо. Не забывай, я – имперский дознаватель. Копаться в секретах – моя работа.

– Тогда, может проще убить тебя прямо здесь?

– Ты вольна поступить и так. Я тебе не соперник. Я, конечно, могу сунуть под ребро нож, но не более. Ты же способна располовинить быка, столько в тебе силы. Так что я спрошу еще раз – кто ты?

– Время ответов еще не настало, тэйра Мишара. Если ты не готова смириться с этой истиной, мы распрощаемся. Ты сможешь поохотиться на этих тварей, а я забьюсь в самую тёмную дыру и пересижу светопреставление. Тебе решать.

Женщины замерли, некоторое время испепеляя друг друга пылающими взглядами. Но так как уступать никто не собирался, первой сдалась тэйра-дознаватель.

– Саретис с тобой.

– Ему нет до меня никакого дела. Впрочем, как и мне до него.

Дознаватель бросила еще один странный взгляд, но промолчала и ушла внутрь, оставив Паолу еще какое-то время слушать дождь. Что с ней делать, она решит позже. Пока ей будут полезны связи и влияние Мишары. «Ловко она ввернула про мальчишку, – размышляла она, – простейшая манипуляция, и нас начнут переполнять мнимые чувства. Только со мной этот номер не пройдёт».

Странный каприз природы сделал своё дело – дороги размокли и стали труднопроходимыми. Так что движение, в том числе и почтовое, сильно замедлялось. Благодаря вынужденной остановке, Хоук поднабрался сил и не упал бы сейчас от встречного ветра. После разговора с Мишарой Паола не знала, как себя вести. Из-за этого возникло несколько неловких ситуаций, которые лучше всего разрешала дознаватель. На кратком военном совете, состоявшемся, как только рыцари вернулись, приняли решение выдвигаться сразу, как кончится непогода. Они в красках описали увиденное, и в тэйру словно вселился бес. Она требовала отправляться сразу. Фонтан её кипучей энергии ударил в сам потолок. Она была абсолютно повсюду. Помогла с телами несчастной женщине, которая сильно плакала, не переставая, дала ей какого-то порошка, и та заснула. Она болтала, смеялась, шутила, но от Паолы не укрылись набрякшие мешки под глазами. Всё-таки не такая бесчувственная, какой хотела показаться в первый день, решила про себя вампирша.

В конце концов, дождь перестал лить, и их маленький отряд выдвинулся в сторону Квесали. Хоук чувствовал напряженность между женщинами и благоразумно помалкивал. Оба рыцаря так же оказались жуткими молчунами. Говорили редко и только если к ним обращались. Поэтому к Квесали, городу-могильнику, добрались в полной тишине. Та же тишина была сродни могильной, стоило им пересечь невидимую черту, навеки отделившую Квесали от мира живых. Теперь это царство призраков.

Хоук вёл отряд по улицам, демонстрируя отличную зрительную память. Выживших так и не нашлось. Площадь, на которой разыгралась трагедия, была такой же пустынной. Пентаграмма исчезла, остались лишь тела горожан. Убитых и сожжённых. Паоле на миг показалось, что она слышит гневные крики не упокоенных душ. Но, прислушавшись, она поняла, что звуки идут со стороны алтаря, который некому было забрать. Отряд невольных союзников обнажил оружие, следуя примеру вампирши. Обходя с двух сторон мерзкий камень, она первой заметила девочку в некогда белом платьице. Дитя беззаботно сидело, болтая на своём языке, прислонившись спиной к камню. Паола помнила предсмертные усилия взрослых мужчин, пытавшихся освободиться от смертельно-липких объятий алтаря. И их итог.

Она почувствовала едва ощутимое движение воздуха, и в этот миг ребёнок повернул к ней лицо. Паоле захотелось завизжать от ужаса, но она быстро взяла себя в руки. Глаза девочки вытекли, превратившись в мерзкие разводы на щеках. Губы отсутствовали, обнажая совершенно не человеческие зубы, которые буквально распирали рот. Но у неё не возникло мысли, что сидящая перед ней тварь её не видит. Праздничные бантики смотрелись дико, придавая облику ту жуть, на которую, видимо, и рассчитывал создатель.

– Вернулась?! – прохрипел оживший кошмар.

– Не понимаю, о чём ты! – огрызнулась она в ответ.

– Ваше время прошло. Теперь настал их черед. Уйди с дороги, не мешай. Всё закончится быстро. Вы снова будете свободны. Ты разве не хочешь вонзить клыки в шею этой заносчивой стервы. Признайся. С того самого момента, как она вошла в ту таверну, ты сдерживаешь себя. Зачем?! Выпусти то прекрасное существо, что томится в глубинах твоей души. Стань свободной! Без ограничений и правил. Затем наступит очередь мальчишки и закованных в железо болванов. А потом мы пойдём на охоту…

– Мы?!

– Ну да. Ты и я. Ты ведь не бросишь меня….

Удар по щеке вывел её из состояния прострации. В котором, как оказалось, она пребывала последние пять минут. Открыв слезящиеся глаза, она увидела испуганные лица своих спутников. Все смотрели на неё, как на выходца из могилы.

– Что?!

– Ты словно спала и говорила во сне. – подтвердил Хоук, виновато отводя глаза. – Извини за щёку.

– Ничего, малыш. Оплеуха пришлась, как нельзя кстати. Главное -не смотреть в лицо этой мерзкой кукле.

– О чём ты?! Здесь никого нет. Город уничтожен!

Паола тряхнула головой, словно собиралась как следует размять шею:

– Что значит – нет? Вы разве не видите тело ребёнка? Девочки.

– Здесь никого нет. И лучше пускай так и будет, – вступила в беседу тэйра Мишара. – На тебя навели морок. Только мне не понять, почему поддалась именно ты.

– Просто стояла ближе, – вновь огрызнулась вампирша, всё еще не отошедшая от пережитого шока. Дышалось тяжело, перед глазами до сих пор стояло обезображенное лицо ребёнка.

– Нужно разрушить эту штуку, – она ткнула на камень рыцарям.

Тот, который был вооружён булавой, сделал шаг вперед и, раскрутив оружие как следует, приложился о булыжник. Но как только он треснул, в голове Паолы разом завопил женский ансамбль. Теперь это услышали все! Воины, схватившись за головы, снопами повалились на землю. Паола решительно шагнула вперёд и потеряла сознание. Последняя мысль, успевшая проскользнуть перед тем, как полог тьмы окутал сознание была: «Ловушка!».

Глава 12

Пробуждение не было добрым. Первоначально она даже решила, что ей снится сон. Но первое же движение дало понять – нужно продолжать лежать. По телу словно топталась толпа пигмеев, всё время нанося тумаки. Но больше всего выводил из себя запах миндаля, временами становясь просто невыносимым. Значило это только одно – исчадия рядом. А она, связанная как праздничный баран, ждала своей незавидной участи. После этого желание открыть глаза резко поуменьшилось.

Тем не менее, ей пришлось это сделать. Приглушённый свет, тёмные очертания предметов и лязг железа навеял неприятные ассоциации. Больше всего место напоминало импровизированную пыточную.

– Очнулась?! – раздался из-за спины голос с характерным шипением. Раздались шаги и перед Паолой появился высокий сид’дх, сжимавший в руке железный прут, кончик которого был раскалён до белизны. – Это радует. Ты – интересный экземпляр, кровососка. До меня дошёл слух о необычной вампирше. Но я даже не думал, что наши пути пересекутся.

– Где я? – просипела Паола пересохшим ртом.

– У меня в гостях, вампирша. Дом, правда, мне достался не самый лучший, но для наших нужд сойдет.

– И что это за нужды, предатель?

– А ты всё еще дуешься из-за нашего маленького гамбита?! Как вы там это называете? Падение. Очень трагично. Я бы даже сказал – поэтично. Впрочем, ваша раса всегда отличалась тягой к поэзии. И к трагедии, – прошипел сид’дх, наклоняясь над ней. Прут неожиданно оказался у её живота, и с лёгкостью прорвав одежду, коснулся тела. Боль ударила по нервам. И крик сорвался с её уст против воли, отражаясь эхом от нависающих стен.

– Ублюдок! – выплюнула она, когда смогла говорить, а не шипеть от боли. – Проклятый садист. Говори, что тебе надо и закончим этот фарс.

– О нет, моя дорогая! Я только начал, к тому же мои друзья очень рассержены твоим поступком и жаждут, как я думаю, реванша. Так что на твоём месте я бы подольше оставался на моём столе, нежели разделил их участь.

Тут только до Паолы дошло, что в подвале она одна. Где Хоук и тэйра Мишара, можно только гадать. О сопровождающих имперского дознавателя рыцарях она тоже вспомнила, но успокоения ей это не принесло. Молчаливую парочку скорее всего скормили исчадиям, чтобы удержать их в узде. Союзники они там или нет, но плату человеческой плотью брать должны регулярно.

– Где мои спутники, сид’дх?

– Спутники? – деланно изогнул тот бровь.

– Ты понял о чём я, не стоит ломать комедию.

– Конечно, конечно. Они здесь же, чуть дальше по коридору. Впрочем, ты скоро сама услышишь их голоса. Когда исчадия начнут объедать с них, еще живых, плоть. О, ты услышишь это обязательно, потому что будешь вопить так же громко. Из вас вышел бы отличный хор.

– Больной живодёр.

Сид’дх изобразил шутовской поклон. И в этот момент в подвал вошло исчадие. Паола вывернула шею, чтобы взглянуть на потустороннюю сущность. Больше всего оно напоминало тёмную эльфийку. Цвет кожи сущности отливал синевой. Из-под длинных распущенных волос виднелись два тонких изящных рога, украшенных затейливой резьбой. Черты лица портило выражение порока и сдерживаемого гнева. В глазах как будто бились озёра раскалённой лавы, готовые сжечь дотла любого, взглянувшего в них. Она была практически обнажена, не считая кожаной перевязи, к которой крепились многочисленные лезвия. Из-за плеча исчадия выглядывала рукоять кнута.

Паола успела заметить промелькнувшее раздражение на лице сид’дха, тут же, правда, спрятанного за маской вежливости.

– Ил’зар’рая.

– Кангор ун-Дашшез. Я наслышана о твоих пленниках, – слегка коверкая слова, произнесло исчадие.

– Да? Исключительно непримечательные личности, Ил’зар’рая. Тебе не будет интересно.

– Позволь мне судить об этом. Я ни разу не встречала в вашем мире вампира. Может, меня это развлечёт.

– Как скажешь, – недовольство сид’дха бросалось в глаза. Но вошедшая с великолепным равнодушием игнорировала его раздражение. Она прошла и присела возле связанной вампирши, глядя на неё, как на диковинного жука. Затем коснулась её лица, волос, провела рукой по груди.

– Как удивительно похожа ты на людей. Кто ты, ненавидящая нас? Что движет тобой, раз ты сопротивляешься воли моего хозяина.

– Твоего хозяина?! – прикинулась глухой Паола. Но незваная гостья схватила её за волосы, запрокидывая голову так, что Паола зашипела от боли. На второй руке стремительно отрастали омерзительные когти. Да и весь облик исчадия стремительно менялся, выдавая её сущность. Запах проклятого миндаля забил ноздри и вскоре перед вампиршей оказалась не утончённая «эльфийка», а обитательница потустороннего мира. Дикая, неудержимая и голодная. Невольно Паола сравнила себя с исчадием. Если бы не встреча с Тираэлем, она могла бы стать такой. Лет через двести. Или не стать.

Впрочем, её измышления оборвал удар когтями. Новый всплеск боли погрузил её в пучину отчаяния. Она понимала, что при столь неблагоприятном раскладе, шансы выжить стремительно скатываются к нулю. Паола не сводила с исчадия глаз, чувствуя, что стремительно теряет драгоценную влагу. Удар когтями располосовал её тело от ключицы до груди. Второй удар она не увидела. Но еще один фонтан боли отбросил её сознание во мрак.

В этот раз она выкарабкивалась к свету сознания с трудом. Силы словно покинули её. Она застонала, но скорее почувствовала, чем услышала собственный стон. Перед глазами плавали разноцветные круги. И вдруг, сквозь калейдоскоп боли, она различила осторожную поступь Голода. Её собственная природа собиралась бросить ей вызов. В тот миг, когда бороться с ним её сил не хватит. Будто издалека она услышала какую-то возню, крики, звон оружия. Быстро, правда, оборвавшийся. В лицо ей плеснуло чем-то горячим и до безумия соблазнительным. Она слизнула горячие капли, и глаза её распахнулись. Кто-то звал её по имени, хлестал по щекам. Она хотела сказать, чтоб её оставили в покое, но только невнятно прошипела какую-то абракадабру и вновь уплыла по реке беспамятства.

Сознание вернулось внезапно. Словно фокусник, извлекающий кролика из шляпы. Её куда-то несли, перекинув через плечо. Плечо было железным и больно впивалось ей в живот. Пришлось протолкнуть распухшим от жажды языком изо рта некое подобие слов:

– Опуфти мня.

– Чего?! – раздался откуда-то справа голос Хоука.

– Говорю, опусти меня, – собравшись с силами, ответила она.

– Поставь её на ноги, Джоуш, – достиг её слуха голос Мишары. Земля с небом тут же поменялись местами. Паола, наконец, достаточно пришла в себя, чтобы различить стоящих вокруг неё людей. Кроме Хоука и тэйры Мишары, в живых остался один из двух имперских рыцарей, который был когда-то вооружен булавой. Его броня была пробита в нескольких местах и оплавлена так, словно в него били молнии. Рыцарь что-то проворчал и отошёл в сторону. Булавы при нём больше не было. Он в бессилии сжимал и разжимал огромные кулаки, обводя тяжёлым взглядом окружающее пространство. Паола бросила взгляд по сторонам, но тяжёлая поступь приближающегося Голода заглушала все остальные чувства.

– Мы всё еще в Квесали, госпожа Тинори, – произнесла леди Мишара. Вид у неё был потрёпанный. Тёмно-рыжие вьющиеся волосы с правой стороны слиплись от крови. На левой щеке наливался синевой огромный кровоподтёк. Плаща на ней не было, и только теперь любопытство Паолы было бы удовлетворено, если бы она понимала суть происходящего. Но жажда крови брала своё. Она зарычала и потянулась к ближайшему источнику спасительной жидкости.

– Она не в себе! – воскликнула имперский дознаватель, отскакивая в сторону. В её руках появилось по длинному, изогнутому в виде змеи, клинку. Истекающий с лезвий колдовской дымок не оставлял сомнений в волшебных свойствах оружия. Но между ней и Паолой неожиданно вклинился Хоук:

– С ней всё в порядке, тэйра Мишара! Ей просто нужно отдохнуть. Оставьте нас вот в том доме и через полчаса мы сможем двигаться дальше.

– Я не думаю, что…

– Всё будет хорошо, не волнуйтесь, – голос мальчишки звучал так, словно между ними было пол континента. Он взял свою спутницу за локоть и буквально втолкнул в ближайшие двери покинутого дома. Видя, что её еще шатает, юноша осторожно опустил её на пол, присев рядом.

– Тебе ведь нужна кровь? Я прав?!

Отпираться было глупо. Собравшись с силами, Паола кивнула и расширила глаза, видя, как мальчишка без раздумий закатывает рукав куртки, обнажая сильное предплечье, покрытое тонкими давно зажившими шрамами.

– Пей!

Паола хотела сначала отмахнуться, но сдержала этот порыв и, обхватив руку юноши, стала кормиться. Скоро Хоук застонал и попытался выдернуть руку. Это едва не стоило ему вывихнутого плеча, но привело в чувство Паолу. Она резко села, отрываясь от животворящего родника.

– Хоук?!

– Я в порядке. Главное, чтобы эти твари не нашли нас раньше, чем мы отдохнём. Я потому что и не встану. Не то, чтобы драться, – он улыбнулся и потерял сознание.

– Хоук?! – снова воскликнула вампирша, схватив его за плечо. Но юноша нуждался в отдыхе и полноценном питании, а не в очередной гонке по лесам. Это убило бы его быстрее, чем эльфийские стрелы. Выругавшись, Паола осмотрелась и перенесла юношу на скамью. Сама же скользнула к дверям и нос к носу столкнулась с входящей тэйрой Мишарой.

– Куда вы, Аэдаль? – сразу же спросила она, подбоченясь.

– Обратно. Мальчишка спас мне жизнь и меньшее, чем я смогу его отблагодарить, это вернуть ему мечи.

– Придержи-ка коней, дорогуша! – моментально ощетинилась дознаватель. – Ты только что едва не померла, а на твои ожоги… Стоп! А где…

– На мне всё быстро заживает, госпожа Мишара.

– Здесь что-то кроется, я правильно понимаю? И я хочу знать ответ, – тут её взгляд наткнулся на руку юноши. На закатанный рукав и след от укуса, начавший уже затягиваться. Если бы в Мишару ударила молния, эффект и то был бы меньшим:

– Ты…Ты…

– Я та, кем меня сотворили мои ушедшие боги.

– Но ведь…

– Солнце?

– Угу.

– Я с ним договорилась. Кстати, у меня тоже вопрос. Как вы выбрались?

– О, это, как оказалось, наоборот, просто. Нас охраняло двое этих, черноволосых…

– Сид’дхов.

– Наверное. В общем, один из них отвлёкся, а второго я быстро взяла в оборот.

Паола изогнула бровь, демонстрируя своё отношения к словам дознавателя. Но та фыркнула и внезапно из её руки вылетела маленькая молния, воткнувшись в стену рядом с лицом Паолы.

– Как-то так, – криво улыбнулась она, не сводя пристального взгляда с вампирши. Та не оставалась в долгу, пристально сверля внезапную соперницу взглядом. Спустя минуту игры в гляделки, женщины чуть отступили друг от друга. Паола не спускала глаз с рук Мишары, ожидая подвоха.

– Вас же не осталось! – наконец воскликнула тэйра. – Мы всех вас истребили.

– Прости! Не хотела портить тебе жизнь своей несмертью.

– Я обязана буду доложить властям, что видела тебя. Тебе и твоему ковену не скрыться! Мы ис…

Что собиралась сказать тэйра Мишара было понятно и без слов. Но в миг страстной речи, когда мышцы дознавателя свело от гнева, Паола бросилась на неё. Рывок получился знатным. Одна рука Мишары оказалась придавленной весом вампирши, другая попала в когти и держалась на месте только благодаря острию лезвий. Дёрни Паола рукой, дознаватель останется без кисти. Это она понимала очень ясно.

– Нас, наверное, ищут, – попробовала сменить тему женщина, но у вампирши уже была намечена цель.

– Я иду назад. Вы ждёте меня в этом доме. Мальчишка скоро придёт в себя. Ему нужна еда и много питья. Если я вернусь и не найду вас, пойму. А сейчас – прочь с дороги, дознаватель, – Паола показала клыки.

– Ты же не знаешь, где нас держали. Как ты найдёшь дорогу?

– Не смеши меня, женщина, – сказала вампирша, вставая с распростертой тэйры Мишары. – Дайте мне немного времени.

Выскочив на улицу, Паола сразу взяла направление, ориентируясь по остаточному запаху миндаля, который и привёл её к двухэтажному особняку, выходящему окнами на площадь. Дверь в дом висела на одной петле, одно из окон первого этажа было выбито. Осколки дорогостоящего стекла усеяли мостовую. Признаков сид’дхов не было видно, но их умение появляться в самый неожиданный момент не давало расслабиться. Крадучись, Паола преодолела последние метры и, находясь у стены, прыгнула в выбитое окно. Это оказалась прихожая, в которой миндаль едва не цвёл. Сид’дхи ушли, оставив сюрприз в виде исчадия. Вампирша шла по дому, заглядывая в двери, но что-то неудержимо влекло её вниз. По хрупкой на вид спиральной лестнице она спустилась в подвальный этаж дома. Густую темноту разгоняли едва чадящие факела. Она сразу нашла снаряжение своих спутников. Булаву и меч Хоука она перетянула остатками плаща Мишары, мстительно при этом скалясь. Своей тьяги она не обнаружила и продолжила поиск.

Внезапно её инстинкты взвыли дурными голосами, требуя убраться из этого места. Но поздно… Вспышка зеленого света на миг ослепила её. А когда перед глазами перестали отплясывать безумные огоньки, в коридоре появилась тройка сид’дхов. Воины молниеносно обнажили свои шипастые мечи. Паола, ощерившись, призвала Когти, и в этот миг за спиной раздался тихий смех. Словно кто-то водил по стеклу острыми когтями. Не выпуская из виду сид’дхов, вампирша бросила взгляд за спину и выругалась сквозь зубы. Путь назад преградило исчадие, оставившее на ней следы своих когтей. Выпустив Когти, Паола сделала приглашающий жест. Но сид’дхи не двинулись с места, глядя на свою союзницу:

– А ты просто нахалка, раз решила вернуться, – проворковала та. – Жаль только – поздно. Судьба твоего мира решена. И вскоре легионы моих собратьев будут маршировать по костям краткоживущих.

– Много говоришь, – буркнула вампирша, бросаясь на противника. Словно сорвавшиеся с цепи псы, сид’дхи бросились на неё со спины. Когти Ит’хор впервые с начала событий сошлись с достойным противником. Но по всем законам воинского искусства схватка завершилась бы в кратчайшие сроки, если бы не…

– Аэдаль!

В схватку врубился еще один участник, сразу же обрушив тяжёлый клинок на спину ближайшего бледнолицего воина. Оставшиеся сид’дхи моментально оценили угрозу, переориентировавшись на нового бойца. Паола осталась один на один с Ил’зар’райей. И здесь ей впервые противостоял соперник, практически равный ей по способностям. Предплечья исчадия покрылись тонкой плёнкой жидкого металла, что успешно противостояло натиску Когтей. Приняв новые условия боя, она сменила тактику, стараясь атаковать торс и ноги противницы. Исчадие шипела и бормотала на своём языке, но Паола всё время атаковала, не давая ей сосредоточиться. Она сразу почувствовала наличие магических способностей у демоницы. Что привело бы к печальным последствиям, пусти она в ход свою нечестивую магию.

В этот момент за спиной Паолы раздались ругань и проклятия, и в схватку буквально ввалилась тэйра Мишара со своим спутником. Рыцарь ударами кулаков сбил сид’дха на пол, и в него тут же воткнулись клинки дознавателя. Крик смертной, невыносимой боли ударил по ушам. Паола лишь на миг сбилась с шага и тут же пропустила удар по голове, отбросивший её в сторону. Ил’зар’рая, воздев руки к потолку, прошипела словоформулу, очертившую вокруг неё призрачный круг. Вспышка магического света и на месте, где стояла демоница, остался лишь почерневший круг обугленного камня.

– Уф, – выдохнула тэйра Мишара, подходя к вампирше. – Твой паренёк, придя в себя, первым делом спросил, где ты, а затем, как одержимый, бросился следом. Ты на всех мужиков так действуешь? Или только на юнцов? Может, советик какой дашь?

– Может и дам, если не будешь стоять у меня на пути.

– Нас больше, – неуверенно произнесла дознаватель, оглядываясь на Джоуша. Но огромный рыцарь сам нуждался в отдыхе, а не в очередном бое. Но услышав опасные нотки в голосе своей начальницы, с трудом побрёл к ней.

– Я не желаю вам зла. Тем более тебе, Джоуш, – Паола выразительно взглянула на свои Когти и мысленной командой спрятала их. – Я нашла твою булаву, рыцарь. И ты тащил меня на себе из этого … этого притона. Я не хочу с тобой драться.

– У меня нет выбора, госпожа…, – впервые с начала их встречи заговорил здоровяк. – Я связан священной клятвой.

Паола взглянула в глаза тэйры Мишары. Та не отводила взгляда, и пикировка затянулась. Но тут в разговор вступил Хоук:

– Госпожа Тинори нам не враг. Она столько раз выручала меня, что я в неоплатном долгу перед ней. Она нам не враг.

– Кто враг, а кто нет, решать мне, юноша, – прошипела дознаватель. – Это дело имперской важности. Ты ничего не понимаешь.

– Я знаю, что такое честь и благодарность, тэйра Мишара. Это то, чему меня учили в Академии. Это то, что помогло мне выиграть турнир Меча, на котором Вы присутствовали.

– Дурак! – Не сдержалась женщина. – Ты хоть на миг представляешь, кто перед тобой?! Это же вампир! Мы думали, что стёрли их проклятую расу с лица Зидии, а они, оказывается, прекрасно себя чувствуют. Ты же едва очухался после того, как она тобой питалась!

– Мне кажется, что одна вампирша не главная Ваша проблема, госпожа, – упрямо нагнув голову, произнёс юноша. – Скоро под нашими ногами будет гореть земля и виной тому не одна из полузабытого племени. Время против нас. Нужно предупредить императора. А кому это сделать, как не имперскому дознавателю.

Во время краткой, но пылкой речи лицо юноши буквально светилось. Глаза горели огнём веры в свои слова. Он сжал кулаки, обводя взглядом тэйру Мишару и рыцаря Джоуша.

– Юный мечник прав, – прогудел рыцарь, и Паола удивлённо раскрыла глаза. – Нам нужно спешить. Вопрос с вампирами не имеет значения. Приоритет – вторжение демонов и сид’дхов.

Тэйра Мишара так сжала зубы, что желваки ходуном заходили под её тонкой кожей:

– Мы еще вернемся к нашему разговору, проклятая кровопийца, – хлестнула она напоследок. – А ты, юный глупец, – она испепелила Хоука взглядом, – вряд ли сможешь получить рекомендации в Академии. И в столице тебе лучше не появляться.

Развернувшись на каблуках, дознаватель двинулась к дальним воротам, не тем, через которые входила вампирша с Хоуком. Рыцарь задержался, бросил внимательный взгляд на Паолу и тихо произнес:

– Я благодарен тебе, госпожа Тинори, кем бы ты ни была. Если окажешься в столице, найди дом Джоуша тин Валларди. Тебе будут рады. И, – он усмехнулся, забрасывая булаву на плечо, – присмотри за мальчишкой. Сдаётся мне, если он выживет в этом переплёте, из него выйдет великий мечник. Прощай.

И, не оборачиваясь, рыцарь отправился за своей госпожой. Паола, от изумления проглотившая язык, смогла только покачать головой:

– Я думала, день не принесет сюрпризов. А вот, поди ж ты! Ну что, мой юный оруженосец, раз ты со мной, двигаем в твою Тай-Валенту.

Глава 13

Едва отправившись в путь, Паола вынуждена была начать их маршрут с ребуса. Син’краэталь был рядом, и прямо-таки звал её вернуться домой. Но неподалёку от Квесали она спрятала большую часть вещей, так необходимых сейчас. Снова соваться в логово змей было неправильно, и Паола решилась всё-таки посетить земли клана перед предстоящей бурей. Но что делать с мальчишкой, она не представляла. Хотя улыбнулась при мысли о том, как его увидит Зигер Транн. После коротких дебатов по поводу дальнейшего пути, они свернули в сторону Иль’хашшара. Хоук, еще не отошедший от пережитого, двигался медленно. Её же мысль о скорой встрече буквально переполняла энергией.

Древнее убежище тёмных эльфов встретило их напряжённой тишиной. Что-то было не так. Это чувствовалось в дыхании шаловливого ветра, осторожно касавшегося её чёрных волос, небрежно раскинутых по плечам. И в голосах травы, растущей и засохшей. Стволы могучих дубов, осин и платанов представляли собой сплошную непроходимую стену, пробраться сквозь которую мог только отчаявшийся смельчак. Да и то, до встречи со стрелой эльфийского лучника, стреляющего во всё живое просто из скуки. Поэтому Паола шла несколько впереди, чтобы стражи леса успели её рассмотреть и не утыкать стрелами, как Создатель, дикобраза – иглами.

Трава, видимо, носила те же свойства, что и деревья-великаны. Не пропустить, задержать, ослабить, вымотать. Но Паола была не в духе и как только призвала Когти, так трава стала вести себя примерно, вновь став простым растением.

– Так-то лучше, – буркнула она, оглядываясь на юношу, который переставлял ноги, как заведённый, не глядя по сторонам. – Эй, подтянись! Нас только что заметили. Нужно поздороваться.

Хоук ответил кивком, но смотрел сквозь Паолу. Скорее бы войти под защиту леса, рассуждала она, тогда и привал был бы кстати. Добравшись до первых деревьев без приключений и потерь, она совсем воспрянула духом. Но едва тень от деревьев коснулась её чела, раздался голос, шедший, казалось, отовсюду:

– Ты вернулась домой, сестра Ночи. Но тебе здесь больше не рады. Совет Тёмных домов постановил прекратить давать убежище твоему народу. Теперь вы сами по себе. Ты можешь войти в наш дом последний раз. И держи своего человека подальше от наших деревьев.

Новость была оглушающе дикой. Невероятной! Невозможной! Клан жил на землях тёмных со времён Падения, и Паола не представляла другого места, которое смогла бы назвать домом.

– Спасибо тебе, тёмный брат. Я оповещу своих сородичей, и мы покинем леса Иль’хашшара.

– Тебе следует торопиться, сестра. Времени почти не осталось. Завтрашним утром любой чужак в наших лесах будет объявлен вне закона гостеприимства. И будет убит независимо от обстоятельств. Такова воля Совета.

– То есть, вы не оставляете нам выбора?! – голос вампирши зазвенел от напряжения. Но эльфийский стрелок плевать на это хотел.

– Совет сделал трудный выбор и, надеюсь, вы когда-нибудь простите нас за это. Но и в ваших собственных интересах покинуть Син’краэталь как можно быстрее, Днеходящая. Поторопись. Ты еще сможешь застать своих друзей. Иначе их придётся искать по всей Зидии.

– Что ты пытаешься мне сказать, al’erke [1].

– Ничего больше того, что уже произнес мой никчемный язык. Я не могу ничего тебе рассказать. Но…

Внезапно Паола почувствовала, что собеседник исчез. Не шевельнулся листочек, не скрипнула веточка. Просто присутствие чего-то значимого и властного внезапно пропало. Она обвела пристальным взглядом прилегающие деревья, но ощущение присутствия больше себя не проявило. Хоук, не понявший из краткого разговора ни слова, вопросительно поднял бровь, равнодушно проигнорированную вампиршей. Погружённая в свои мысли, она механически шагала по едва видимой тропе, что как неверный мираж, то появлялась, то пряталась в кусты дрока и заросли папоротника. Прокручивая в голове слова эльфийского разведчика-невидимки, она внезапно поняла страшную правду его послания. «Трудный выбор»! А это может значить только одно – эльфов поставили перед выбором, и они выбрали покой. Но что это за сила, способная угрожать тёмным эльфам в их собственном доме.

– Нужно спешить! – воскликнула она в голос. Но обернувшись и встретившись взглядом с глазами отставшего юноши, она опустила плечи. Да уж…Спеши не спеши, а клан либо ушёл, либо…О втором варианте она старалась не думать.

Дорога предстояла долгая. Паола надеялась за это время привести мысли и знания в порядок. Проходя мимо сребролиста [2], она рассеяно провела рукой по его свисающим листьям и, выругавшись, отдёрнула руку. Листок, по форме напоминавший кинжал, распорол ей кисть. Изрыгая проклятия, Паола ускорила шаг.

– Всё! – раздалось сзади. – Я так больше не могу. Или ты мне сейчас всё объясняешь, или идешь дальше одна.

Паола ответила не сразу.

– Нечего объяснять, – голос её был безжизненней камня. – Они сделали свой ход, и мы снова проиграли. Только теперь по-крупному. Думается мне, – тут она снова сделала паузу, – идти туда нет особого смысла. Он пуст.

– Зачем же…

– Зачем мне туда идти? – спросила вампирша, глядя куда-то вверх, за верхушки деревьев. – Потому что там была моя семья. Потому что там было единственное место на свете, которое я могла назвать домом. Если произошло наихудшее, я хочу предать земле останки. Или отомстить, или умереть. – уже тише добавила она, но Хоук услышал.

– Совсе…, – но Паола уже двинулась в одной ей ведомом направлении. Хоук пожал плечами, поудобней перехватил лямки мешка и припустил следом. А за ними наблюдал скрытый тенями эльфийский страж, с неподдельным сожалением покачавший головой. Князья эльфов всегда принимали верные решения. Такая, по крайней мере, до простых стражей доходила молва. Но были и слухи, за которые жестоко карали. Страж давно уже был не молод и предпочитал помалкивать, просто не участвовать в подобных беседах, за что многие в отряде считали его доносчиком. Но ему и на это было плевать. Он сжал в руке талисман в виде птичьей лапы и прикрыл глаза, молясь.

Два дня путешествия по Иль’хашшару, казалось, должны были отучить юношу удивляться. Но нет. Он также восторженно встречал забавный пучок зелени, словно тот был его давно потерянным родственником. Они видели мерцающие летающие огоньки, что танцевали в воздухе. Он слышал голоса невидимых зверей, чувствовал их поступь, от которой содрогался лес. Однажды они встретили лесного духа, внезапно вышедшего перед ними из чащи. Но чем ближе к своему убежищу подходила Паола, тем темнее становилось ее лицо, а руки непроизвольно сжимались в кулаки. Наконец, к исходу третьего дня, впереди показалась невысокая горная гряда, к одной из вершин которой, словно гнездо ласточек, прилепился замок. То, что он заброшен, было видно даже издалека. Но Паола, словно норовистый конь, пыталась временами сорваться на бег. Однако им понадобилась еще одна ночёвка, чтобы не подходить к замку в сумерках.

– Как поступим завтра? – Хоук, закончивший есть, сыто отдувался. Костёр, который разожгла вампирша, почти не давал дыма, но ярко освещал их бивак. Вампирша ответила не сразу. Юноша, привыкший к разным причудам своей спутницы, на ответе пока не настаивал. Паола, съевшая совсем чуть-чуть, не отрывала взгляда от вершин, словно ждала какого-то сигнала, знака, послания. Но сегодня ночь отказывалась говорить со своей дочерью. Она ответила тогда, когда Хоук уже и не ждал ответа.

– Я пойду первой. Ты за мной след в след. Мало ли что…

И всё. Ни единого слова больше она так и не добавила. Хоук кивнул, больше себе, чем ей, и стал готовиться ко сну.

– Ты спи, малыш, – неожиданно произнесла вампирша, когда он уже прикрыл веки. – Мне сегодня не уснуть. Не сегодня…Не смогу, – шёпотом закончила она. Хоук буркнул нечто невразумительное и, поворочавшись с минуту, уснул.

Утром, едва солнце окрасило верхушки деревьев, Паола растолкала его неожиданно тихо:

– Собирайся, мне кажется, сейчас самое время.

– Как скажешь, – проворчал юноша, спросонья злой на весь мир. Сборы заняли у него полчаса, дожёвывал он свой скромный завтрак уже на ходу, едва успевая за вампиршей. Она всю ночь просидела, почти не шевелясь, уставясь немигающим взглядом на танцующие языки огня. Не выпуская из вида напряжённую спину своей невольной спутницы, юноша поднимался в гору, пытаясь предугадать, какую встречу устроят им в замке.

– Это и есть этот, как его там?!

– Син’краэталь.

– Да.

– Не сказал бы, что здесь кто-то живёт и тем более, может нас ждать.

– На это и был расчёт. Он и должен был быть необитаем с любой стороны, с какой бы на него ни взглянуть. Это убежище, а не загородный дом.

– Хм. Но и такой вариант был бы не плох, согласись, – Хоук улыбнулся, представляя хмурое выражение Паолы, но та неожиданно улыбнулась.

– Ты прав! Было бы неплохо. Мне жутко надоели эти развалины. Но это единственное место, претендующее на звание дома. А такими вещами не разбрасываются.

Сначала юноша решил, что им придётся карабкаться по скалам, но Паола уверенно вела его в самую, казалось, густо заросшую часть колдовского леса. Ежесекундно цепляясь за сучки и ветки, путаясь в траве, Хоук призывал всё своё терпение, чтобы не дать волю эмоциям. И когда уже казалось, что дальше им не сделать ни шагу, вампирша внезапно остановилась, подняв руку:

– Тихо. Теперь нам придется полазать, – отодвинув ветви огромной ели, что, казалось, подпирает небеса, Паола протиснулась в открывшийся лаз. Выдохнув, Хоук снял свой рюкзак, и, толкая его перед собой, последовал за ней. Ход неожиданно сразу повел вверх, ступени, которые он нащупал в полной темноте, казались выточенными водой, а не руками че…, кого бы то ни было. Идти стало проще, но приходилось держаться за стены и напрягать слух, чтобы не отставать от вампирши.

– Когда уже закончится эта кишка?! – решил спросить он, стукнувшись коленом еще раз. На что услышал тихий смех:

– Мы уже пришли.

Сделав еще несколько шагов, Хоук попал в подземную пещеру, своды которой уходили в полную тьму. Но он видел и пол, и очертания сталактитов. Когда он открыл было рот, чтобы спросить об этом, то заметил странную зеленую плесень на полу и стенах пещеры. Больше всего она напоминала краску, разлитую нерадивым подмастерьем художника. Испуская лёгкое свечение, плесень словно колыхалась под дуновением ветра. Но ветра в пещере не было.

– Аэдаль, ч-что это за гадость?

– Veru tenebris [3]. Но тебе это ни о чём не скажет. Мы называли этот мох соплями. Знаю, звучит по-детски, но это придумал Зигер Транн. А с ним спорить было бесполезно.

– А кто он, Зигер Транн?

– Очень интересный персонаж, – ухмыльнулась Паола своим воспоминаниям, – но людей не очень жалует. Да и характер тяжёлый, как ни посмотри.

Продолжая разговаривать, Паола вела его по вымытым когда-то водой уступам, всё время забирая вверх. Двигаясь таким образом, они достигли еще одного коридора. И тут Паола ощетинилась, мгновением спустя тьму осветило фиолетовое пламя её Когтей.

– Опасность!

Слишком просто всё получалось, а не должно было бы. Она чувствовала это с того момента, как вошла в подземную пещеру. Инстинкты говорили об опасности, она была где-то рядом, крадущаяся в тенях, преследующая их. Но ничего не случалось, и она решила инстинкты проигнорировать. В темноте коридора тем временем сформировался источник еще большей тьмы, приобретая постепенно человеческую, видимую форму. В ответ, словно передразнивая свет Когтей Паолы, зажглись десятки маленьких красных огоньков. Они колыхались, словно опавшие листья в тёмной осенней воде. Затем, будто сорванные яростным порывом ветра устремились вглубь коридора и вспыхнули, будто маленькие звёзды.

Когда перед глазами перестали плясать пьяные светлячки, Хоук понял, что смотрит на самое необыкновенное существо из всех виденных за свою короткую жизнь. Перед ними в воздухе парила юная девушка с копной чёрных, как у Аэдаль, волос. С тем лишь различием, что волосы наемницы лежали на плечах, а не опутывали хозяйку и не поддерживали её в воздухе. Казалось, эти волосы жили своей, одним лишь им ведомой жизнью. Но дева, не касаясь ногами пола пещеры, глядела на юношу огромными васильковыми глазами и шептала его имя:

– Хоук! О, Хоук! Приди же ко мне…

Этот голос, что раздавался, казалось, прямо в его голове, сводил с ума. В нём слышалось обещание жарких объятий и обладание целым миром, безудержная страсть и безумные мечты, что исполнятся по его велению. Всё, что от него требовалось, опустить оружие и, оставив наёмницу, шагнуть вперёд, к своему бесконечному счастью. Никогда меч не казался ему таким тяжёлым, а рубаха и кожаная куртка – такими тесными. Они сдерживали его, мешали двигаться. Стояли между ним и его величием! Он, словно во сне, стал разжимать пальцы, один за другим и… тут в его голове взорвался фейерверк. Пришёл в себя он на удивление быстро и успел увидеть спину шагнувшей вперёд вампирши.

– Я слышала о таких тварях, как ты, Весталка [4]. Ты всего лишь дворняга в стае безумных тварей. Убирайся!

– О-о, как грубо! Не находишь?! Твоя ручная макака скоро придёт в себя. Тогда я позабавлюсь с вами обоими, прежде, чем разбросать ваши кишки по этим унылым коридорам.

– Ты себя переоцениваешь. – Паола подбоченилась, свысока поглядывая на противницу. В то же время её мозг лихорадочно работал, пытаясь отыскать варианты, как расправиться с мерзким порождением. Что можно было с точностью сказать о тварях с другой стороны, это то, что призвать их легче, чем изгнать обратно. Обычно, даже самый слабый из их армады наносил достаточно урона, прежде чем пасть от руки жрецов Саретиса или достаточного количества стали. Но сейчас Паолу смущали живущие своей собственной жизнью волосы. То, как тварь управлялась с ними, будило неосознанную тревогу.

Она сжала кулаки в неосознанном жесте и мгновением позже уже летела по коридору. Совершенно непредсказуемым образом волосы весталки обратились копьями, под разными углами пытаясь пронзить вампиршу. Так что ей, чтобы не оказаться нашпигованной демоническими волосами, пришлось разом взвинтить скорость. Когти с трудом, но смогли отсечь длинную прядь. В ответ раздалось разъярённое шипение. Исчадие усилило натиск, к волосам добавились когти и клыки, поэтому Паола решила отступить. Первое, что пришло на ум, это обрушить на противницу потолок. Будь это на поверхности, она бы испробовала этот вариант. Но обрушить потолок в пещере означало верную и мучительную смерть.

Хоук, про которого, кажется, забыли, не попытался лезть в узкий коридор, понимая – выйдет оттуда только один. Он видел в полутьме лишь отсветы когтей и искры, рассыпаемые исчадием. Время от времени клацанье когтей сменялось гневными вскриками наёмницы, её противница дралась практически в мёртвой тишине. После еще одного вскрика раздался сухой удар, и из коридора вылетела Аэдаль, приложившись спиной о стену. Но, тряхнув головой, она тут же подобралась и кинулась вновь обратно. Хоук с искренним интересом прислушивался к их бою. Вот раздался треск молнии, и Хоук снова наблюдал короткий полёт, оканчивающийся у противоположной стены. В этот раз вставала она уже не так бодро, хотя и элегантно:

– Проклятая тварь сильней, чем я думала, – сплёвывая кровь, прохрипела вампирша. – Нужно её чем-нибудь отвлечь.

– Я слышу тебя! – Крик отразился от стен пещеры, и из коридора выплыло исчадие. Не касаясь ногами пола, оно буквально парило в воздухе, поддерживаемое своими волосами. – Только не убегай, прошу тебя! Так не хочется бегать за едой.

От её смеха у Хоука отчётливо клацнули зубы. Если он и встречался с чем-то страшней за эти несколько дней, то, видимо, просто не заметил. Он судорожно вцепился в меч, словно ища у него защиты.

– Я чувствую твой страх, малыш, – проворковала весталка. – Он горек на вкус, но приятен глазу. Может, и не убивать тебя сразу?

Но Хоук всё равно воздел меч в боевую позицию, будто приглашая нападать. Демонессе это понравилось, мгновение спустя она уже летела к нему, выставив перед собой иссиня-чёрные когти. Одна из волос-плетей выстрелила в Паолу, отбросив её снова к стене. Видя всё это, юноша, тем не менее, не растерялся. Взмахнув пару раз мечом, он обрушил на исчадие целую лавину ударов, под которой растерянная демонесса едва не была погребена. Но вот, столкнувшись с её плотью, меч отскочил, издав лёгкий дребезжащий звон. Отпрыгнув назад, Хоук обежал полукругом замершего в ожидании ужина исчадия, которое буквально пожирало его глазами.

Внезапно юноша остановился и, развернувшись, едва ли не в прыжке ударил мечом, словно турнирным копьем. Не ожидавшее от смертного такой прыти, исчадие вынуждено будет отступить. Волосы-змеи не успели поймать отчаянный замах юноши. Лезвие двуручника, использованное необычным способом, вошло прямо в центр груди замершей на полушаге демонессы. Рана для неё была не смертельной, но краткой заминкой воспользовалась Паола. Взметнувшись в воздух под потолок низкой пещеры, она всем своим весом обрушилась на спину исчадия, вбивая в него свои Когти.

Конвульсии, охватившие тело медленно опадающей демонессы, были достойны описания в учебнике. Волосы, ведомые последним мыслеимпульсом хозяйки, «выстрелили» в разные стороны, пронзая грудь Хоука и плечо вампирши. Вскрикнув, юноша рухнул навзничь. Тонко зазвенел меч, выпавший из его руки и отлетевший в сторону. Он не видел, как разъяренная вампирша кромсала тело исчадия, разбрызгивая вокруг себя капли слизи, в которую оно постепенно превращалось. Хоуку казалось, что он снова, как в детстве, заболел и его одолевает сухой, саднящий кашель. Только шевелиться больно. Затем, как в бреду, к нему пришёл отец и он понял, что темнота вокруг стала еще гуще. А затем просто потерял сознание.

_____________________________________________________________

[1] al’erke (с эльф. – друг)

[2] Сребролист – реликтовый вид деревьев, который нигде, кроме Иль’хашшара, не встречается. Длинные тонкие листья светло-серого цвета издали похожи на посеребрённые. Кора сребролиста обладает целительными свойствами, но их секрет охраняется с особым чаянием.

[3] veru tenebris (с лат. – плевок темноты)

[4] Vestal sanguinem – Кровавая весталка, одни из младших исчадий, описанных в «Liber spawn», за авторством приписываемом безумному астрологу Грашту Венаари. Считались младшими по рангу после суккубов. С которыми их часто путали, пытаясь призвать на службу.

Глава 14

Член Верховного Совета тёмных домов Линдорин Мифоэттин из дома Чёрной волны сидел на лужайке перед родовым древом – гилмортом. Гилморты[1] росли всю жизнь, но в самом Иль’хашшаре их был от силы десяток. Каждому клану принадлежало одно – два древа, способные вместить всех. Со временем клан разрастался, но места продолжало хватать всем. Кроме самых нетерпеливых, или же – независимых, которые перебирались на деревья-сателлиты, гилмораты. Их крона словно бы поддерживала основную массу гилморта, подпирая его своими могучими плечами. Территория на десятки лиг от древа рода принадлежала клану, а у тёмных, насчет пересечения ведомых одним им границ, был пунктик. Глупцы или безумцы, забредавшие на земли кланов, истреблялись с показательной жестокостью, а их тела выставлялись на всеобщее обозрение. После нескольких демонстраций поток желающих резко иссяк, но вместе с тем стали шириться слухи о несметных сокровищах тёмных эльфов. Особенно это подстёгивало кентавров, людей и прочих любителей лёгкой наживы. Поэтому купцу, ехавшему вдоль территории эльфов, следовало следить за своими слугами – глаза невидимых разведчиков пристально следили за всеми передвижениями около границ клана. Стоило только нерадивому слуге сделать шаг в сторону леса, как перед его ногами вонзалась стрела.

Когда после Падения, возле границ Иль’хашшара оказались остатки клана Ит’хор, на тайном собрании Совета было достигнуто соглашение о предоставлении вампирам маленького куска ничейной территории. Тёмными двигал холодный расчёт, а не внезапный приступ альтруизма. Они получили в должники могучих воинов, обязанных им по гроб жизни, то есть, не-жизни. И время показало, что они не прогадали, когда две совместные экспедиции -кентавров и галов, оказались вырезанными в одном дневном переходе от Иль’хашшара.

Линдорин знал, что Владыка Моргенз доверял Совету тёмных домов. И от этого становилось еще гаже. Хотелось вымыть руки, хоть это и в духе лучших интриганов Тёмных листьев. Сначала протянуть руку помощи, а затем полоснуть ядовитым кинжалом. Однако то, что произошло вчера, не поддавалось логическому объяснению. Прибыл посол от сид’дхов. Вернее будет сказать, появился перед собравшимся Советом вместе со своей свитой. Это было неслыханным нарушением протокола. Но в Иль’хашшаре никто не владел подобным магическим потенциалом, чтобы делать порталы на такие расстояния, да еще и со свитой. Когда прошёл первый шок, посол выступил с длинной речью. Изложенное послом многих из Совета повергло в уныние, а показанное в Оке ветра и вовсе поселило ростки страха. Оказывается, что всё это время сид’дхи не сидели сложа руки, а искали новые пути овладения магией. И мощь, показанная посланником, ужасала. Но тёмные не подали виду, их бледные лица остались бесстрастными.

Сид’дх не запугивал, он предлагал союз между существами, никогда ранее не воевавшими друг с другом. От них требовалось только не вмешиваться в грядущие события, а за это им гарантировали неприкосновенность границ, всяческую помощь, будь то военная или магическая. Но одним из условий договора было уничтожение остатков вампирского клана. Это известие вновь неприятно поразило Совет. Никто во всей Зидии не знал о жизни вампиров в Иль’хашшаре. Значит, либо шпионы, либо магия. И в том и в другом эльфы знали толк. А здесь им больно щёлкнули по гордо задранному носу так, что голова закружилась. Это была тонкая демонстрация силы, пока что – только лёгкое давление. Линдорин был уверен, что Совет проголосует против этого союза. Как же он ошибался!

Против оказался лишь он и советник от дома Чёрного облака, Литариэль Онитарин. Остальные проявили редкое единство. Даже те, в ком он был уверен, проголосовали за союз. Взбешенный Линдорин убежал из Зала Совета, громко топая, выражая тем самым своё недовольство. И сейчас, сидя у корней родового гилморта, он в бессильной ярости сжимал кулаки. Давно, очень давно он не чувствовал себя так мерзко и таким слабым. Он недоумевал, почему глава Совета домов, Гийеран Синторин, согласился на этот союз, да еще и с такой поспешностью. Что-то или кто-то, диктовал ему свои условия. Когда Линдорин уже собрался выяснить это в приватной беседе, сзади раздались чьи-то легкие шаги. Поднявшись, он нос к носу столкнулся с советником Онитарин. Она уже успела сменить тяжёлые церемониальные одежды на костюм разведчика, состоящий из безрукавки и обтягивающих брюк, заправленных в высокие сапоги из мягкой оленьей кожи. Чёрные блестящие волосы, забранные в причёску, выставляли на обозрение длинную шею. В руках она вертела большое яблоко, которое принялась с аппетитом уплетать:

– Советник, – с набитым ртом произнесла она, нарушая все мыслимые правила эльфийского этикета, – я так и знала, что найду вас здесь.

– Чем обязан твоему визиту, Литариель? – холодно поинтересовался он, чтобы скрыть свою растерянность. Они расстались несколько лет назад и не перекинулись за всё это время и десятком слов.

– Абсолютно ничем, – в тон ему ответила эльфийка, отбрасывая надкушенное яблоко. – Просто хотела узнать о твоих планах на ближайшие пару дней.

Мифоэттин был сбит с толку второй раз с начала разговора, а это не сулило ничего хорошего. Для него. К тому же, подобное не понравилось бы никому с самомнением ничуть не ниже родного гилморта:

– Говори яснее, тас[2] Онитарин, – едва не прорычал он. На что эльфийка лишь улыбнулась и игриво намотала прядь волос на палец. – Всё такой же нетерпеливый, Линдо. Ничуть не изменился за эти годы.

– Ты за этим пришла?! Поговорить о добрых старых деньках? Если да, то я пас. У меня слишком много дел. Прошу меня извинить, – произнес он, разворачиваясь, чтобы уйти.

– Подожди, Линдорин, – она осторожно придержала его за рукав, – мне кажется, что на сегодняшнем собрании только у нас работала голова.

– Ты о голосовании?

– И о нём тоже. Честно говоря, я не верю сид’дхам, как бы широко они не улыбались. А начинать дружбу с предательства старого друга слишком даже для нас.

– Но остальные-то – «за»! – прорычал Мифоэттин, стукнув кулаком по стволу.

– Да потому что все напуганы! – едва не сорвалась на крик Литариэль. – Ты что, не был на Совете?! Не слышал, что они вытворяют в людской империи? А их появление? Их магия, о которой никто раньше не слышал?!

– Мне нет дела до людей, – высокомерно заявил советник.

– А зря, – горько усмехнулась эльфийка. – В союзе с Айринской империей мы могли бы сопротивляться сид’дхам. А так… Я более чем уверена, что светлые братья в Тэске получили такое же «щедрое» предложение. Только ленточки другого цвета. Сид’дхи прикрыли себе тылы и спокойно сметут сначала людей, а потом… Потом и нас.

– А мирный договор?

– Я тебя умоляю, Линдо, – перебила советника черноволосая эльфийка, – не будь ребёнком. Он им нужен только до тех пор, пока люди еще не втоптаны в землю армией исчадий, которую эти глупцы выманили из Бездны и думают, что управляют ситуацией.

– Но почему Гийеран поддержал этот союз? Я мучаюсь этим вопросом с самого утра.

– Не знаю, Линдорин, – вздохнула Литариэль, качая головой. – Сейчас я хотела поговорить с тобой о вампирах.

– А что вампиры?!

– После того, как ты ушел, на Совете долго думали, что же делать. Но этот сид’дх снова шаркнул ножкой и выразил готовность взвалить эту проблему на себя.

– Ого! – воскликнул советник. – Какое благородство!

– Да уж. В ближайшие пару дней сюда прибудет экспедиционный отряд сид’дхов. От нас требуется только молчаливое согласие и полное невмешательство.

– Очень странно.

– Не страннее, чем я хочу тебе предложить, советник. Не знаю, как тебе, Линдо, а мне не по себе от мысли, что мы предадим тех, кого приютили. Кому дали клятву.

– Другими словами, ты предлагаешь предупредить их.

– Ты невероятно проницателен, – эльфийка игриво стрельнула глазами. – Я буду ждать тебя у прощального камня. И, Линдо… не говори никому.

В назначенное время советник, переодевшись в костюм разведчика, позволяющий сливаться с лесом без всякой магии, стоял у обломка скалы, невесть как оказавшейся посреди Иль’хашшара. Горы были значительно дальше на запад. Название ему придумал какой-то не в меру романтичный эльф, но оно прижилось. Возле него встречались, расставались и назначали свидания. Линдорин повертел головой, советница опаздывала, что было не в её правилах.

Позднее он так и не мог объяснить, какая сила заставила его наклониться, и стрела, которая должна была впиться в его горло, лишь чиркнула по голове, оставив длинную кровоточащую царапину. Второго приглашения не потребовалось, и советник рванул в сторону чащи, даже не разгибаясь. И скорее почувствовал, как еще одна стрела канула в зелёном море леса.

– Вот это пируэт! – нервно усмехнулся он. Он чуял, как дикий зверь, что его гонят, и погоня скоро будет здесь. Ноги сами понесли его к Син’краэталь, единственному месту в родном лесу, где он мог не опасаться стрелы в горло. Он прикинул, что добраться до убежища вампиров потребуется не менее двух дневных переходов.

Спустя полдня гонки чувство близкой погони ушло. Остановившись возле ручья с кристально-чистой водой, он промыл рану и как смог, перевязал себя. Скоро на Иль’хашшар опустятся сумерки, а мчаться впотьмах – удовольствие весьма сомнительное. Но Линдорин решил просто сбавить темп и не останавливаться. Размышлял он на ходу и выводы находил неутешительными. Никогда враги тёмных не забирались так глубоко в лес. Или же кто-то пустил в свою душу демона безумия. Либо это хорошо спланированный заговор, с целью не дать ему предупредить Ит’хор. А это значило, что Литариэль с ними за одно. Что за кукловод так удачно подобрал нити для этой сцены у гилморта! Ответ был у него перед глазами. Сид’дхи!

«О, какие же мы слепцы! Не видя дальше собственного носа, мы даже перед лицом истребления будем плести интриги и грызться за титул верховного Дома. А здесь явно не обошлось без Листьев. Вот уж выкормыши Бездны! А Литариэль?! – У Линдорина на миг потемнело в глазах. – Так предать его! Особенно после всего того, что между нами было!»

С восходом луны или, как её звали тёмные, Т’иуа, советник сошёл с тропы и, углубившись в чащу, устроился между корней мечелиста [3] .Где вскоре, наскоро перекусив сушёным мясом и хлебом, уснул, стараясь не тревожить рану на голове. Ночь прошла спокойно, но под утро рана на голове дала о себе знать. Промаявшись еще некоторое время, Линдорин плюнул и, выпив воды, отправился в путь. До убежища вампиров оставался день пути. И он рассчитывал к вечеру достичь цели своего внезапного путешествия.

После полудня сквозь просветы в кронах деревьев он разглядел невысокую горную гряду. И почти сразу почувствовал погоню. Собравшись с силами, он побежал, вкладывая в бег самого себя. Он знал, что к одной из скал прилепился, будто ласточкино гнездо, небольшой полуразрушенный замок, несущий, как символы, следы, оставленные временем и сражениями минувших эпох. Во многих местах камень стен был оплавлен, из двух башен осталась только одна, да и у той не было верхушки, будто сорванной порывом беснующегося ветра. Когда тёмные впервые появились в Великом лесу, эти развалины уже были здесь. И, несмотря на все попытки их исследовать, не собирались делиться своими секретами. А после того, как в них пропало несколько самонадеянных исследователей, объединенный Совет Домов запретил туда соваться. Когда на границе леса появилась горстка беглецов, наследников великой империи Ночи, Совет недолго раздумывал, где дать им приют. Вампиры продолжали жить, не выказывая недовольства ни тогда, ни сейчас.

Он въезжал в тёмный провал, зияющий на месте ворот, когда почувствовал творимую за спиной волшбу. Будучи мало одарённым в искусстве магии, Линдорин тем не менее оставался очень чувствительным к течению чужой силы. Оборачиваясь, он чувствовал жар, нарастающий с каждым мгновением. К нему летел шар ярко-зеленого пламени, выпущенный кем-то из группы всадников, появившихся на границе леса. Внезапно на пути смертельного заклинания прямо в воздухе соткалась магическая сеть приятного фиолетового цвета, соприкоснувшись с которой, шар осыпался водопадом искр.

– Добро пожаловать в Син’краэталь, советник Мифоэттин, – голос Владыки Моргенза шёл, казалось бы, со всех сторон. Когда же тёмный повернул голову, перед ним стоял глава клана, обнажив в улыбке внушительные клыки. – Давно не виделись. Вы, судя по всему, не один. Прихватили с собой парочку сид’дхов, не так ли?! Давно я не чуял их проклятой Тьмой магии.

Линдорин, не ожидавший такого напора, ошарашенно молчал.

– Да не тушуйтесь Вы так, советник, – засмеялся вампир. – Сейчас они сюда не сунутся. А вот утром ничто не сможет помешать им подойти вплотную и обрушить на нас всё, что они приготовили по такому случаю.

– А если…

– Вылазку! – громыхнул глава клана. – Вы даже не представляете, тас Мифоэттин, сколько этих тварей слетелось под сень ваших драгоценных лесов. Но, судя по тому, что Вы здесь и они тоже здесь, Совет решил нарушить данное когда-то обязательство. Думаю, им не выкручивали рук и не подпаливали пятки?

– Ну да, – с трудом нашёлся, что ответить Линдорин, поражённый проницательностью Владыки.

– Что ж, не могу их за это винить. Не скажу, что поступил бы по-другому в схожих обстоятельствах. Но что ж, это я, – вампир слегка склонил голову в приветственном поклоне, – прошу Вас насладиться нашим гостеприимством.

И не глядя, следует ли эльф за ним, Моргенз скрылся в проходе, ведущем в башню. Удивляясь беспечности хозяев перед наличием явного противника, Линдорин последовал за Владыкой. Поражало и то, что на глаза ему больше не попался ни один вампир. То ли в крепости никого больше не было, то ли все очень хорошо скрывались. Идя по тёмному коридору, советник ожидал дальнейшего погружения в темноту и был поражён сиянию искусственных огней, освещающих небольшой зал, которому за долгие годы придали вид некоторой торжественности. Вокруг огромного стола стояли и сидели члены клана Ит’хор. Выглядевшие молодыми и в возрасте, вампиры внимательно изучали непрошенного гостя, не выказывая никакой агрессивности.

– Владыка! – К ним подбежала молоденькая девушка. – Все собрались, не хватает лишь Ульраса и Метеры. Они с утра ушли, – короткий недоверчивый взгляд в сторону эльфа, – в Коридор.

– Не переживай, Риция, – в голосе Владыки послышались нотки теплоты. – Они ушли по моему приказу. Итак, – он едва повысил голос, но тот, казалось, достиг всех уголков замка, – хочу представить вам советника Дома Чёрной волны, Линдорина Мифоэттина. Он спешил, чтобы предупредить нас о грозящей опасности, и почти успел. Нас всё-таки выследили, – закончил он.

Все взгляды сосредоточились на эльфе. Он почти физически ощущал их прикосновения. Но вот эти ощущения ушли. Вместе с Владыкой он приблизился к столу, и с удивлением обнаружил на нём нарисованную карту всего Иль’хашшара. Все находящиеся в помещении подошли поближе, и впервые Линдорин почувствовал себя странно. Его окружали существа, большинству из которых было почти по тысяче лет. Тем не менее в их глазах бился азарт и жажда сражения.

– Это, – Владыка обвёл зал рукой, – всё, что осталось от моего клана. Двадцать три вампира, включая меня. Когда мы пришли к вам за помощью, нас было почти четыре десятка, переживших Падение. Тогдашний глава Совета милостиво разрешил поселиться нам здесь, ни словом не обмолвившись о том, что дом уже обитаем.

Лица собравшихся будто окаменели. Каждый из них вновь переживал внезапный визит прошлого. Даже самые юные на вид несли на себе эту печать, смесь неизбывной печали и обречённости.

– В первый же день мы потеряли пятерых. Прежде, чем сообразили, с чем имеем дело. А когда разобрались, потеряли ещё двоих. Могильные гули, сбившись в стаи, в то время опустошали целые регионы. До того момента как мы изрядно проредили их популяцию.

Моргенз задумался, опершись на сжатые кулаки. На скулах нервно ходили желваки:

– За всё время здесь родилось только трое детей. Трое! – он так хватанул по столу ладонью, что тот заскрипел. – Боги отвернулись от нас еще раньше. Но почему мы должны вымирать?! Я готов обменять свою жизнь, лишь бы снять это проклятие. Не торгуясь! Готов отдаться на вечные муки, лишь бы избавить мой народ от этой метки.

– Но, – начал было Линдорин.

– Дай я закончу, советник, – тяжело дыша, прервал его вампир. – Гули – это еще не всё. Кроме них сюда набилось, хварр знает сколько, другой нечисти. Мы отвоевывали у них зал за залом, коридор за коридором. Вскоре замок был наш. Мы уничтожили парочку каменных хоггов, представляешь?! О них забыли еще во времена моей молодости, а тут мы натыкаемся сразу на двух! В общем, когда мы очистили замок, не досчитались ещё трёх соплеменников. Совет присылал пару раз делегации, спрашивал, не требуется ли какая помощь, скоты! Прости, эльф, накипело, – извинился Моргенз.

– Я – не из обидчивых, – ответил Линдорин, пододвигая к себе стул с высокой резной спинкой.

– Вот тогда я впервые заподозрил, что с нами ведут какую-то игру. Причём кто-то из высших членов Совета. Но я немного отвлёкся. После того, как мы полностью овладели замком, пришло время подземелий. И вот тут, мой дорогой советник, началось самое интересное, – Владыка выдержал паузу. – Прорубив проход через старые двери, мы натолкнулись на целый лабиринт коридоров, переходов и залов. И сожги меня солнце, но такого ужаса не испытывал никто из нас. Этот лабиринт построен задолго до того, как мы начали борьбу за возвышение. Сразу скажу, что не знаю, кто построил лабиринт. Да и тварей, там обитавших, не видел никогда. Договариваться они не захотели, сразу полезли в бой. Так что мы воюем с ними потихоньку и составляем подробную карту Лабиринта. Или, как мы его иногда называем – Коридора.

– А как же сид’дхи?!

– Сид’дхи, мой любезный советник, видимо решили поиграть с запретными силами. Я ощущаю, как в мире сместился баланс сил. Из забытых могил поднимаются призраки прошлого и им нет дела до живущих. Скоро Зидия умоется кровью.

– Но что мы будем делать с сид’дхами, что стоят под стенами вашего дома?

– Ты думаешь, эльф, что я брошу остатки моего народа в героическую, но самоубийственную атаку? Зря! Пусть они сунутся сюда, вот тогда мы и сравняем наши шансы.

– А что это за твари, с которыми вы столкнулись в подземельях?!

– Представь себе эльф, – внезапно заговорил один из вампиров, высокий светловолосый мужчина, одетый как благородный, хотя одежда его знавала лучшие деньки. Его лицо с ястребиным носом было исполосовано свежими шрамами, – что ты бьёшься с тварью, которая роется в твоих мыслях, памяти, чувствах. И принимает форму твоих родных, любимых, твоих самых страшных кошмаров. Оно напоминает клочок тумана, но стоит столкнуться с ним, как эта тварь обрастает плотью и, улыбаясь лицом твоей жены, полосует тебя когтями. А когда ты его убиваешь, на полу остается лишь лужица слизи.

Моргенз поднял руку, словно прося слова, но говорящий вмиг замолчал.

– Успокойся, Дарин. Нам ничего уже не изменить. Здесь нет виновных в том, что ты пострадал.

– Да я и не виню, Владыка. Просто… посмотри эльф, мы превратились в кротов. И каждый день сражаемся только ради того, чтобы жить.

– Владыка прав, Дарин, – поднялся и эльф, ощущая закипающую ярость, – нам нечего делить. Кроме того, наверху таятся сид’дхи и боюсь очень скоро нам придется идти в бой плечом к плечу. Не знаю, как тебе, а мне бы не хотелось сражаться, ощущая твоё недоверие, вампир!

– Кроме того, – вступил в беседу Владыка Моргенз, – тас Мифоэттин прибыл специально, чтобы предупредить нас.

– Предупредить о чём? – набычился Дарин.

– О том, что лояльность сид’дхов куплена вашими жизнями! – взорвался тёмный, сверкая глазами.

– Значит, они нашли нас, – прошептала самая молодая из вампиров. – Что нам делать, Владыка?

– Жаль, нет Паолы, – произнес седовласый вампир с лицом и повадками опытного фехтовальщика. – От моей ученицы толку сейчас было бы больше, чем от бестолкового метания по лесам и степям.

– Так было нужно, Феодосий. Если девочка справится, у нас будет шанс. А нет, превратимся в эхо. Выбор у нас невелик. Да и Дарина нашлось бы кому приструнить.

Смутившийся Дарин что-то прошипел и отошёл в сторону. Тем временем Владыка погрузился в раздумья, подперев подбородок кулаком и уставившись в одну ему видимую точку. Наконец, стряхнув с себя паутину размышлений, Владыка поднялся, и мощь его харизмы заполнила всё свободное пространство:

– Риция, вызывай Ульраса и Метеру. Собираем все свои вещи, всё, что можно собрать. Через час всеобщий сбор.

Вампиры стали расходиться, не задавая вопросов, привыкшие во всем доверять своему предводителю. В зале остались лишь Моргенз и советник.

– Теперь, когда мы остались одни, я хочу выслушать всю историю. Не опускайте мелочей, советник. Думаю, часа нам хватит с лихвой. Начните с самого начала.

_____________________________________________________________

[1] Гилморт или «родовое древо» – яркий образчик магии леса прошлых эпох. Достигало в высоту около ста метров. У основания оно разрасталось до пятидесяти метров. Так как тёмные редко покидали пределы Иль’хашшара, то городов из камня они практически не строили, проводя большую часть времени в кронах гилмортов.

[2] Тас – приставка, обозначающая принадлежность к аристократическому роду.

[3] Мечелист – еще один из представителей флоры Иль’хашшара растущий только здесь. Древесина его не гниёт и может храниться очень долгое время. Листья имеют очень острую кромку. Что в сумме с их вытянутой формой и дало дереву название.

Глава 15

Темнота пещеры давила, словно камень, придавивший грудь. Вдох и выдох давались с таким трудом, что казалось проще не дышать. Последнее, что он помнил, было чувство боли, когда потусторонние «волосы» весталки пронзили грудь. Хоук хотел пошевелиться, но понял, что связан. Крик так же застыл на губах. Сил исторгнуть его из груди просто не было. Он попытался пошевелить пальцами. Получилось! Но это была единственная победа за последний день. Он вспомнил бой в пещере, вспомнил, как меркнул свет, как кричала Паола, разрывая тварь на части.

Новая попытка освободиться закончилась провалом. Тогда Хоук решил расслабиться и по возможности отдохнуть. Он вновь прикрыл глаза, погружаясь в волны сонной реки. По телу пробежала судорога, но сил раскрыть глаза не осталось. Сквозь сон он ощутил прикосновение к своей коже чьих-то горячих пальцев. Затем кто-то крепко взял его за подбородок, и в горло потекла тягучая, приторная жидкость. Гортань и пищевод тут же охватил дикий жар, в груди вспыхнуло новое солнце. Жжение продолжалось всего несколько мгновений, затем наступило облегчение. Боль отступала, пока медленно, но неотвратимо. Он снова почувствовал чьи-то пальцы на своей коже. Затем раздалось шипение рассерженной змеи, и вновь наступила тишина.

Его лица коснулся порыв ветра, принесший запахи трав Иль’хашшара. В пещере ветра, как и запахов, не было. И эта простая, казалось бы, мысль пробудила его от странного полусна – полуяви. Он впервые с момента пробуждения осознал, что находится не в пещере. Это пугало и в то же время успокаивало. Он хотя бы не находился рядом с весталкой, пусть и мёртвой. Напрягая свой слух изо всех доступных сил, Хоук пытался услышать еще что-нибудь, подтверждающее его догадки о природе происходящего. И снова неудача.

Внезапно он почувствовал чьё-то прикосновение к ладоням. Словно десятки маленьких лапок гуляли по его телу. Хоук встрепенулся и вновь попытался закричать. Крик, покинувший его горло, напоминал писк забитой мыши. Но о чудо, его услышали! Чьи-то руки вырвали его из темницы, казалось, без особого напряжения, держа его на весу. Острые, словно лезвия, лучи солнца полоснули по глазам, вырвав еще один вскрик. Теперь уже боли.

– Тих-хо ч-человек-к, – прошипел рядом чей-то голос. Звучал он так, что казалось, будто старая, скрипучая сосна научилась говорить по-человечески. – Твои враги оч-чень близ-зко. Услышат – смерть. Увидят либо поч-чуют – смерть!

Владельца голоса Хоук рассмотреть не смог, как ни старался. Его неизвестный спаситель странно изъяснялся. Да к тому же всё время находился в тени, не давая себя рассмотреть. Хотелось позвать Аэдаль, но слова неизвестного о врагах оживили картинку боя с кровавой весталкой. Хоук честно признавался себе самому, что ни при каких обстоятельствах не захотел бы сойтись с ней в бою еще раз.

Наконец, он вспомнил о ране в груди и его взгляд моментально нашёл искомое. Но на месте раны висел комок какой-то омерзительной массы, от которой по коже расходились тёмно-синие прожилки, которые в свою очередь пульсировали в такт с ударами сердца. Хоук от неожиданности едва не заорал благим матом. Тени моментально сгустились, явив миру очень рассерженную женщину. Волосы её разметались по плечам, совершенно человеческие, только весёлого травяного цвета. Во рту не было клыков, что можно оценивать, как добрый знак. Весь её вид говорил о недовольстве. И стоило Хоуку присмотреться к своей стражнице, как во рту у него мигом пересохло. Фигурой она напоминала человека, но на этом все сходства заканчивались. Кожа существа напоминала древесную кору или была таковой. Из плеч и бёдер росли ветви с молодой листвой, наброшенный на плечи плащ, казалось, словно вырастал из них. Пальцы на руках оканчивались толстыми ногтями, которым не хватало пары сантиметров, чтобы казаться когтями. Весёлые глаза тёмно-зелёного цвета, в которых билось пламя озорства, пристально всматривались в Хоука.

– Быс-стро очухался, человечек, – произнесло существо, но, видя ступор пленника, оно пробормотало несколько слов, махнуло рукой-ветвью и снова растворилось в тенях. Спустя некоторое время из теней вышла Аэдаль, еще более бледная, чем обычно.

– Живой?!

– Наверное, – Хоук осмотрел себя, пытаясь увидеть те верёвки, что удерживали его. Но рассмотреть он не смог ровным счетом ничего и поэтому снова воззрился на вампиршу:

– Почему я связан?

– Потому, малыш, что, если бы не волшебные соки нашей гостьи, ты бы уже разговаривал с Саретисом. Ну, или кому ты там поклоняешься. И ты не связан, а склеен, что, согласись, выглядит несколько по-другому. Просто твоя спасительница – дридария. Одна из повелительниц растений, которым эльфы поклоняются, как богиням. Я бы, конечно, еще подумала, но ты там, в пещере, собрался умирать, что пока в мои планы не входило. И я позвала её.

Хоук, сил которого было недостаточно на долгую беседу, неожиданно почувствовал страшную сонливость. И хоть он отчаянно сопротивлялся накатившему сну, тот неожиданно оказался намного сильнее, с одного удара отправив юношу в глубокий сон. Тем временем Паола стояла напротив убежища, но мыслями была далеко от этого места. Син’краэталь был всего лишь в паре полетах стрелы, но даже отсюда она видела снующих по крепости сид’дхов. «Что стало с кланом?» – билось в её мыслях маяком в тёмной ночи.

– Они ушли, – раздалось над ухом. Паола вздрогнула.

– Никогда не могла расслышать твоего приближения, Анхорру, – буркнула она раздосадовано. – Как это у тебя выходит?!

Дридария улыбнулась, отчего могло показаться, что в коре дерева образовалась трещина. Жутковатый эффект добавлялся за счет антропоморфных черт лица дридарии:

– Вы многого о нас не знаете. И не узнаете никогда. Если мир изменится в очередной раз, кто знает, останется ли в нём для нас место. Нас и так очень мало, а грядущая война еще больше сократит наши ряды.

– Но вы же не воюете?! – удивленно воскликнула Паола.

– И что это меняет? – в голосе дридарии раздалась грусть. – Думаешь, сид’дхи, истребив вас, остановятся на этом? Нет, дочь Ночи, они пойдут дальше. Их судьба поведет их дальше и они, как слепые кутята, последуют за ней в самую Бездну. Прихватив заодно и весь мир.

Паола задумалась, глядя на свой бывший дом:

– Но мы в любом случае будем сражаться.

– Так и есть, так и есть. Для этого вас и создали. Для битвы, для величия и славы, – голос её становился слабей, пока не стал едва слышен, – Вы с честью встретили свою судьбу. Встретьтесь с нею еще раз и обретёте истинное величие, – в голосе повелительницы растений слышалась скорбь. – Мальчишку до завтра не буди. Соки дерева сделают своё дело.

После этого дридария исчезла в сгустившихся сумерках, не попрощавшись. Некоторое время Паола стояла, размышляя над услышанным. Никогда прежде дридарии не разговаривали с кем-либо из её народа. Тем более, так долго.И не предсказывали грядущие катаклизмы.

– Мир точно катится в тартарары, – буркнула она, хмурясь. Мальчишку нельзя было будить, соответственно уйти они не могли, и шанс встретиться с кланом таял на глазах. Уйти они могли только в жуткие коридоры под замком, и гадать, куда выведет их древний лабиринт, бессмысленно. Тем более сид’дхи, засевшие сейчас в замке, не уйдут до утра. Вот это выводило её из себя до невероятия. Подумав еще несколько минут, Паола улыбнулась каким-то свои мыслям и устремилась во тьму ночи.

Спустя некоторое время луна выхватила её крадущийся силуэт около самых стен разрушенной крепости. Она слышала переговаривающихся дозорных, и каждое слово их языка вгоняло в её сердце раскалённый гвоздь. Перед тем как покинуть Иль’хашшар, Паола хотела оставить сид’дхам небольшой гостинец. Она не знала численность сид’дхов, даже сейчас рушащих всё, чем она дорожила в этой своей жизни. Не знала и силы, какими располагали воины, но её это и не интересовало. Она увлеклась охотой.

Никто, даже тёмные эльфы, не знал всех тропок и потайных мест в самом замке и его окрестностях. Сид’дхи же о них и не догадывались. Поэтому, когда за спиной первого дозорного поднялась изящная тень, он так и не узнал, куда вылетела его душа в следующий миг. Едва проникнув внутрь Паола поняла, что сид’дхов в крепости было слишком много, чтобы справиться с ними в одиночку. Поэтому первоначальный план стал претерпевать значительные изменения.

Оставаться внутри крепостных стен было опасно. Никто не может драться в одиночку против целого отряда и потом похвастаться этим. Поэтому Паола, проскользнув незамеченной между двумя дозорными, пробралась внутрь внешней галереи замка. Когда-то, вероятно, здесь было красиво. Она вспомнила, как бегала по этим коридорам совсем юной. А сейчас это место было осквернено не только сид’дхами, но и предательством тёмных. От ярости она заскрипела зубами, но не прекратила движения. Где-то здесь должны быть и командиры отряда, вот им-то она и оставит памятный сюрприз.

Когда она услышала незнакомую речь, а чуть позже и отсветы факела, пришло время действовать. При отступлении ей понадобятся пустые коридоры, чтобы не увязнуть в рукопашной в самый ненужный момент. Одним прыжком вампирша оказалась на стене и следом за этим, словно гигантский паук, переползла на потолок, удерживаясь между арочными сводами. Звуки шагов становились громче, а вскоре показались и сид’дхи. Паола сразу определила среди них старших. Дорогое оружие, украшения на шее, и вдобавок, одна прядь волос выкрашена в пурпурный цвет. Что автоматически повышало их ценность в качестве пленных противников. Оставалось самое простое…

Едва увлеченно болтающая парочка оказалась возле места засады, как Паола рухнула на них сверху, словно ястреб. Первого же сид’дха она убила, вонзив ему в шею тьягу и тут же, выпустив рукоять сабли, бросилась на второго с голыми кулаками. Ошеломленный внезапным нападением сид’дх не успел оказать сопротивления. Кулак вампирши ударил его в подбородок, глаза воина закатились, и он рухнул, как подкошенный. Взяв пленного, Паола решила выбираться из бывшего теперь приюта. Где волоком, где – таща на себе, она доставила пленника к пролому в стене. И тут он застонал, не приходя в сознание. Кулак Паолы опустился еще раз и сид’дх затих. Но, видимо, стон был услышан одним из дозорных, который и поднял тревогу.

Небо над Син’краэталь осветила вспышка ярко-зеленого света и озарённые ею, сид’дхи полезли, казалось, из всех щелей. Ожидая чего-то подобного, Паола задержалась, чтобы её заметили, а затем скользнула в одну ей известную расщелину у стены, предварительно пронзив горло своего пленника когтями. Едва не ободрав локти в тесном проходе, вампирша стала поджидать первого же «счастливчика», на свою беду вылезшего из прохода. Внезапно, вместо воинов с дредами, из расщелины ударил столб пламени. Значит, к делу подключились маги. А сталкиваться с ними – себе дороже. Осторожно уйдя с занятой позиции, Паола пожалела, что не смогла взять пленника, но время действительно поджимало, и она углубилась в лес. Несколько ветвистых зеленых молний ударили в стену леса, но и только. «Как-то лениво», – подумала вампирша, криво ухмыляясь в темноте. Но ночь только начиналась, и она решила не уходить без информации о происходящем.

Трезво рассудив, что ни один нормальный не сунется в замок, плюющийся во всё шевелящееся зеленой магией, Паола сделала крюк и подкралась с другой стороны. Учтя опыт первых убийств, сид’дхи удвоили количество дозорных. Забравшись по скале, вампирша, словно большой паук, распласталась на обломке крепостной стены. Тьяга стала бы в этой части плана помехой и была оставлена у схрона, с пребывающим в лечебной дрёме Хоуком. Не выпуская когтей, вампирша стала сползать вниз, к паре сидящих, как им казалось, надёжном месте, сид’дхов-воинов. Нащупав небольшой обломок скалы, Паола осторожно бросила его справа от их укрытия. Головы, словно по команде, повернулись на тонкий, сухой звук удара. Призвав Когти, она буквально сверзилась им на головы. Тот, что казался ей сильней и оказался самым опасным. Реакция у него была отменной, поэтому и умер он первым. Второй же, не успев выхватить свой жуткого вида разделочный нож, теперь скулил, заливая всё вокруг густой кровью из отсечённой руки.

Наступив ему на горло так, чтобы не раздавить трахею, вампирша принялась жутким шёпотом выспрашивать интересующую её информацию. Её оказалось до обидного мало. Рядовой боец ничего не знал и был до противного не любознательным. Узнав, по крайней мере, численность противника, Паола пнула его в висок носком сапога и скрылась тем же путем, что и пришла. Требовалось не только осмыслить полученные сведения, но также придумать дальнейший план действий, когда мальчишку отпустят растительные сны.

Внезапно раздавшийся рёв ярости заставил встрепенуться весь лес. Кричал кто-то с изрядной глоткой, решила она про себя. Но рёв раздавался всё ближе и Паола занервничала. Казалось, что «Ревун» идёт по её следу. А вскоре она услышала и треск сучьев. Выскочив из убежища, она почувствовала, как лёгкий ночной ветерок доносит до её носа ненавистный запах миндаля. Прошипев проклятие, вампирша сорвалась с места, стараясь двигаться в сторону чащи. Шум становился всё громче, а запах всё интенсивнее. Она ускорилась, понимая, что это бесполезно. Требовалось убить загонщика, чтобы очистить себе дорогу в тыл. А для этого требовалось убить его быстро. Очень быстро. Но сначала Паола решила взглянуть на то, с чем свела её судьба. Стрелой взлетев на нижние ветви раскидистого сребролиста, вампирша заняла удобную позицию среди ветвей.

Исчадие напоминало собой горящего человека, с рук которого капало расплавленное золото. По крайней мере, ей он привиделся таким. От его прикосновений загорался лес, но ему на это было, конечно же, плевать. Он шёл по следу, видимому только ему, и предвкушал скорую расправу, когда горячая кровь живого существа будет шипеть, испаряясь с его рук. Подстёгнутый этой эмоцией, он задрал увенчанную короной рогов голову и издал тот самый рёв. Вампирша едва не рухнула с дерева, находясь в полном смятении. Что делать с подобной тварью, Паола не представляла. А она скоро будет здесь.

Решение запутать следы пришло спонтанно, но показалось ей не столь безнадежным. Запутать, сбить с толку и после этого напасть. Чем не тактика?! Спрыгнув с дерева, вампирша призвала Когти, спрятавшись в подлеске. И когда её лица коснулся жар Бездны, она, не колеблясь, выскочила прямо перед лицом исчадия. С криком, достойным собственной легенды, она полоснула его когтями по ноге и была такова. Она не видела, как горящая кровь плеснула на траву и кусты, как они вспыхнули. Зато слышала крик боли. «Значит, тебя можно ранить, а значит, и убить, – удовлетворённо произнесла она про себя. – Тогда всё не так плохо».

Но едва она выглянула из-за дерева, как в лицо ей ударили щепки. Невидимая сила буквально выбила из древесного ствола изрядный кусок. Сделать это мог только маг, следовательно, он пустил перед собой приманку, выманив тем самым её из укрытия. Обозвав себя дурой, Паола метнулась в сторону, петляя, словно заяц. Против таких противников вся её сила бесполезна. Тем временем над её плечом пропели шипы, чуть-чуть разминувшись с её плотью. Вонзившись в ствол дерева они, словно капля чернил в воде, принялись разъедать его. При свете луны выглядело это жутковато. Снова сменив направление, вампирша сделала крюк, чтобы хоть взглядом зацепить фигуру мага. Безуспешно. В ночной мгле она видела только исчадие. Словно чутьё её подводило. Шар зелёного огня вырвался из пустоты, бодро полетев в её сторону. Скрипнув зубами, Паола прислонилась к стволу сребролиста. В эту игру она не могла играть вечно. Стоило ей ошибиться и проклятый сид’дх поджарит её, словно цыплёнка.

Бросившись в сторону топающего исчадия, она уже занесла когти для удара, но в последний миг сменила направление движения, поднырнув под лапищу горящего существа. Устремившись туда, где по её расчетам находился маг, она хотела избавиться от большей угрозы, но мага на месте не оказалось. Зато оказалась горящая сеть, обрушившаяся на неё. Уйдя из-под падающей ловушки лишь в последний момент, она услышала разочарованный вопль охотника. Добыча была так близка! Но, видимо, своим маневром, а может и более ранними действиями, она привлекла внимание кого-то из хозяев. В игру вступил еще один игрок. И настроен он был куда более решительно. Две стрелы, прилетевшие со стороны чащи, воткнулись буквально в чистый воздух, задрожав от попадания. Тонкий крик боли и в ночном воздухе Иль’хашшара появляется фигура мага. Высокий, одетый в кольчугу, увешанную разными цепочками, талисманами и оберегами, сид’дх представляет собой забавное зрелище. Это если не знать, как опасны подобные противники в открытом бою. Но размышления на эту тему можно отложить до более благоприятного времени.

Паолу же больше интересует стрелок. Кто этот дерзкий, решивший вклиниться в древний спор?! Чтобы узнать это, вампирше требуется сразить исчадие. Но и тут невидимка решил проявить благородство. Сменив позицию, стрелок вновь выпускает пару стрел, оставляющих в ночном воздухе серебристый след. Почти одновременно они поражают цель, и над лесом проносится крик боли, медленно затихающий по мере того, как волшебный огонь пожирает плоть исчадия.

– Скорей, Днеходящая! Или ты собираешься сразиться со всей их стаей?!

Приятный женский голос воззвал к ней из темноты, и Паола бросилась на звук голоса. Ей встретилась тёмная эльфийка, вооруженная своим жутким луком, который со ста пятидесяти шагов пробивал рыцарские латы. Не объясняя ничего, она только и произнесла:

– Нужно идти. Скоро они очухаются. И когда они очухаются, здесь станет очень жарко.

Решив, что всю информацию она получит по дороге, Паола коротко кивнула, вставив лишь фразу о Хоуке, укрытом волшебством дридарии.

– Мне нужно забрать компаньона.

– Чудесно, – возмутилась спасительница. – Это тот мальчишка, которого ты привела в лес?

– Он неплохой мальчик. Хоть и человек.

– Да неужто?

В ответ Паола просто пожала плечами. Говорить тут особо было не о чем.

– До утра мне его не забрать. Он исцеляется.

– Боюсь спросить – где? – не отступала от своего намерения пришедшая ей на выручку эльфийка.

– Думаю, что даже тебе лучше не знать, тёмная сестра, – вампирша покачала головой и бросила на эльфийку взгляд из-под бровей. Та колебалась, но скорее – в силу природного упрямства. Выглядела она как наследница Дома, а не обычный хранитель границ Иль’хашшара. Буквально всё в ней кричало о её высоком происхождении. Но держалась она просто, без спеси, так характерной для первородных. Паола решила, что она ей нравится. Но дальнейшее решение определит схему её путей и то, как скоро она сможет воссоединиться с кланом. Последнее становилось приоритетной задачей. Узнать об итоге столкновения с сид’дхами.

– Нам также нужно время, чтобы пересидеть их дневную активность. Если теперь в ваших лесах это возможно, – не удержалась она от того, чтобы не подпустить «шпильку». И достигла цели! Эльфийка разве что не зашипела.

– Я понимаю, что ты меня подначиваешь. Но это крайне безответственно, особенно в момент появления таких врагов.

Но на эту краткую отповедь Паола лишь пожала плечами и кротко улыбнулась. Тёмная тоже ухмыльнулась и, сделав приглашающий жест рукой, бросилась в чащу. Едва поспевая за ней, вампирша уворачивалась от когтей, растущих где попало деревьев, стараясь при этом не провалиться в какую-либо яму, вырытую давно умершим покойником. Она молилась про себя, чтобы путь не занял много времени. Новая спутница не останавливалась, продолжая двигаться в одной ей известном направлении. И Паола отвлеклась, задумавшись над внезапно ставшим более насущным вопросом – а что дальше?! Вот бросится она за родичами в пещеры, а дальше? Что произойдет на поверхности, будет ей невдомек. За то время, что она проведёт в подземельях, война на поверхности закончится, и она вернется в совсем другой мир. Мир, в котором снова прошёл дух войны, сметая государства и народы с лица Зидии. Она едва не сбилась с шага. Нет! К демонам такие правила игры! Она нарушит их снова, если потребуется. Могло статься, что и сид’дхи и неизвестные покупатели в Хвандаре – всё это звенья одной цепи. Да еще и городишко со странным названием – Высхольд, который находился на другом конце страны.

В голове вампирши стал складываться новый план действий. Воевать со всей сид’дхской армией немного неудобно, решила она. В конце концов, пускай теперь люди разгребают эту кучу, а она займётся поиском осколков Кристалла. Тем более след вырисовывается всё более чёткий. К тому моменту, как эльфийка остановилась, план действий почти был составлен. Она окликнула эльфийку.

– Стой, уважаемая, не знаю твоего имени. Не торопись! У меня возникла теория, и я хочу её проверить.

– Что, прямо сейчас?! Потерпеть никак?

– Нет. Никак. Но идея тебе понравится. И, кстати, делать тебе тоже ничего не придётся. Будешь стоять и наблюдать.

Эльфийка помотала головой, словно прогоняя дурные мысли:

– Ты же недавно бежала во весь опор, только чтобы скрыться от них. Теперь же предлагаешь остановиться и что, предложить им вина?!

– Мы сделаем ловушку, тёмная сестра, – обернувшись, она обвела поляну, на которую они вышли, взглядом прирождённого охотника. – Прямо здесь.

Сказав это, вампирша одним прыжком очутилась на нижней ветви каменного дуба, растущего на краю поляны и, словно белка, вскарабкалась парой локтей выше. Пристроившись, как маленькая птичка среди ветвей, она помахала эльфийке рукой.

– А что делать мне? – Спросила Литариэль, а именно это она и была. – Станцевать для них?

– Если можешь. Но вообще-то стой и привлекай внимание. С остальным справлюсь я.

– Не слишком ли самонадеянно?

– Как по мне, так в самый раз, – раздался сверху задорный голос вампирши. – Я уже чую их. Совсем скоро ты поймёшь, почему нас не любят, тёмная сестра.

Произнеся последнюю, полную бахвальства фразу, вампирша скрылась в ветвях. Оставшись одна, Литариэль прикрыла глаза и прислушалась. Она слышала шорох ветра, что осторожно касался листвы, словно робкий юноша, впервые прикоснувшийся к руке избранницы. Она слышала треск коры, проедаемой древоточцами, и хруст свежей листвы во рту оленя. Но вот на грани слуха появился новый раздражающий звук. Звук, который издаёт преследователь, не заботясь о том, слышит его жертва или нет. Топот ног, хруст сломанных ветвей, чьё-то тяжёлое дыхание и подбадривающие крики старших. И всё это приближалось к её полянке, безошибочно определяя направление движения беглеца. Эльфийка достала две стрелы. Одну она осторожно воткнула в землю у ног, другую наложила на тетиву. Шум мчащейся погони достиг своего пика и на поляну один за другим стали выскакивать самые необычные животные. Больше всего они напоминали помесь волка и крокодила. Хоук узнал бы их сразу, а Паола, сидящая наверху, лишь презрительно скривила рот. «Кроковолки» заменяли, по-видимому, у сид’дхов гончих. Паола призвала Когти, молясь, чтобы их не заметили раньше времени, чтобы «сюрприз» удался. Она насчитала пять особей. Спустя пару минут на поляну вышел сид’дх, одетый иначе, чем его подчинённые. В руках он держал короткое копьё, словно жезл полководца. Широкий листовидный наконечник смотрел в небо. Почти одновременно на поляне оказались еще семеро воинов, которые смотрели на Литариэль со странным чувством ярости и тревоги.

Эльфийка расслабилась и, внезапно вскинув лук, всадила первому сид’дху стрелу точно в правый глаз. И поляну огласил рёв боли, ненависти и удивления. Тем временем вторая стрела ударила прямо в разверстую пасть оскалившегося «кроковолка». Только после этого пришедшие в себя сид’дхи бросились на неё, оглашая лес боевыми кличами. Литариэль считала, что поняла задумку вампирши атаковать со спины противника, но она просчиталась. Едва твари, похожие на страшный сон, пересекли половину расстояния до неё, раздался голос, и атака вмиг захлебнулась. Все на поляне замерли.

Из-за границы леса показался еще один сид’дх, только уже с яркой полосой в волосах. Его куртка была украшена неясными символами и украшениями в виде символов смерти. От него явственно тянуло угрозой. Однако лицо его изображало улыбку, только в глазах билось призрачное зеленое пламя.

– Никаких манер! Прошу прощения, моя госпожа, – он сделал поклон по всем правилам эльфийского этикета. – Воинам непривычно находиться в мирном союзном государстве.

– Я не слышала, что мы стали союзниками, кем бы вы ни были.

– Ну, полноте госпожа Онитарин! Вы ведь были в Совете Домов, когда мой господин предложил нашим народам союз. Это так же очевидно, как и то, что меня зовут Шар’хзагель. Нас не представляли, но я запомнил Ваше полное гнева лицо. Да, да, Вы были крайне против союза. Вы и этот, второй, забыл его имя.

– Очень хорошо. Но почему вы преследовали меня, советницу Дома, в своем же лесу? И кто разрешил вам проводить здесь военную операцию?!

– Друзьям не всегда требуется разрешение, – сид’дх улыбнулся, обнажая треугольные зубы. Улыбка вышла отвратительной, словно Литариэли улыбался мертвец. – Друзья могут позволить себе чуть-чуть свободы действий.

– Не в моём доме! – отрезала советница, выхватывая еще одну стрелу. Шар’хзагель, словно предугадав её движение, ушёл с линии выстрела, и стрела сразила стоящего за ним солдата.

– Схватите её! – крикнул он, освобождая дорогу «кроковолкам». Выхватить вторую стрелу Литариэль уже не дали. Две твари подкатились ей под ноги, еще две, высоко взвившись, рухнули на плечи. И уже спустя миг она лежала, боясь пошевелиться, на все лады проклиная вампиршу, так как одна из этих тварей держала её за горло, пуская мерзкие даже на вид слюни. Следом стали подтягиваться воины – без улыбок, без шуток, без эмоций. Литариэль занервничала еще больше. И тут наступившую тишину нарушил чей-то всхлип. С удивлением обнаружив возле себя кого-то постороннего, вожак-колдун стал оборачиваться, и в этот миг голова его взлетела вверх, подхваченная сильным ударом. Уже готовая сорваться с руки, молния скользнула в траву, словно змея. Наступил тот благословенный миг битвы, когда твой противник до такой степени удивлён, что забывает взять в руки меч.

В данном случае убрать с горла зубы и слюни. И вот впервые эльфийка увидела, как сражаются вампиры. Она шла сквозь сид’дхов как корабль, рассекая волны. На каждого погибшего требовался один удар. Но их было слишком много, и Паола стала отступать к лесу, уводя подальше от обездвиженной эльфийки. Литариэль сморгнула. Отжимали ли её нечаянную спутницу, или же она сама уводила их?! Погибший сид’дх был, по-видимому, волшебником и командиром, раз без его команд отряд превратился в свору разбойников. Но Литариэль заставила себя сосредоточиться на бое, с восхищением взирая на финты и пируэты вампирши.

Крутясь, словно осенний лист, сорванный ветром, Паола проскользнула между двумя отрядами бойцов и тут же атаковала правый фланг, одним движением обезглавив самого нетерпеливого. После чего ринулась в самую гущу. Казалось, что сейчас её сомнут, но она словно растворилась в воздухе, срываясь на отчаянный бег среди ветвей, в тщетной надежде спастись. Издав боевые кличи, сид’дхи устремились за ней по пятам. На поляне остались только двое действующих лиц – Литариэль и неизвестная тварь, которая уже измусолила ей всю шею. Осторожно, стараясь не делать резких движений, чтобы не привлечь внимание твари, эльфийка потянулась за кинжалом, спрятанным в левом сапоге. Шум битвы и крики заглушали все остальные звуки, так что ей повезло и вскоре оружие оказалось в её руках. Расслабив мышцы шеи и рук, Литариэль резким движением вонзила острое лезвие в правое ухо зверя. «Кроковолк» выпустил её и, завизжав, стал носиться по поляне, периодически пытаясь дотянуться до больно жалящего его оружия.

Шум за спиной заставил эльфийку обернуться, но она поняла, что всё равно ничего не сможет противопоставить той скорости, с которой появилась Паола.

– Уходим! – прохрипела вампирша, – Им сейчас будет не до нас. Но, – она мельком взглянула на «кроковолка» уже почти переставшего дёргаться, – это было очень безответственно. Спазм мог заставить его сильнее сжать челюсти и от твоей прелестной шейки осталось бы… Да ничего бы не осталось! Но, правду говорят, что новичкам везёт.

Вампирша деловито добила раненых и хрипящую тварь, и устремилась в другую сторону. Литариэль с неудовольствием отметила факт мародёрства, когда её спутница обыскала тело волшебника и в её заплечный мешок перекочевали какие-то непонятные вещи.

– Не одобряешь? – внезапно спросила Днеходящая, хотя всё это время стояла к ней спиной.

– А должна?!

– Нет, – пожала плечами вампирша. – Но по законам войны всё, что взято в бою, становится собственностью воина.

Не найдясь с ответом, Литариэль просто пожала плечами и продолжила путь молча. Вампирша в ответ лишь хохотнула. Вскоре она попросила советницу остановиться на привал. Погони больше не было слышно, и тут Литариэль поняла, куда привела их маленький отряд. Словно некое помутнение лишило её разума. Она увидела совсем рядом костяные хребты Син’краэталь. Она резко затормозила и с самым ледяным из выражений лица повернулась к вампирше:

– Ты! Ты затуманивала мне разум, – обвиняющий перст уперся в грудь Паолы. Но та лишь ухмыльнулась и покачала головой. Словно говоря, что эльфийка ничего ей не сделает.

– Я же сказала, что не уйду без мальчишки, – вампирша двинулась к старому корявому дубу и едва коснулась его коры, когда та разошлась так, словно на неё изнутри давила некая масса. Прямо на руки вампирше выпал человеческий юноша в изрядно потрёпанной одежде. С удивлением наблюдала Литариэль, как осторожно укладывает она человека на траву, подкладывает ему под голову мешок и что-то шепчет на ухо.

– Что здесь происходит?! – удивленно спросила эльфийка, впервые увидевшая последствия лечения дридарии. А когда Паола пересказала ей суть разговора с одной из Древних рас, то священный трепет охватил Литариэль. Увидеть, а тем более поговорить с дридарией мечтал каждый маленький эльф в Лесу, а вампирша описывает это как поход за булочками. Тем временем человек окончательно пришел в себя и стал шарить в поисках меча. Впрочем, вампирша быстро его остановила, показав на заросли дрока. Обрадованный, он убежал, словно ребенок, размахивая руками. Обернувшись и посмотрев в глаза Литариэль, вампирша пожала плечами, будто поставила точку.

– Вот теперь мы уходим. И быстро. Второй раз такого фокуса я не проверну.

Они расстались на границе Иль’хашшара. Эльфийка отправилась собирать Совет Домов, чтобы поделиться увиденным. Паола, взяв курс, двигалась по заданному пути к намеченной цели.

– Надеюсь, сид’дхов мы некоторое время не увидим. – Сказав это, она криво усмехнулась, но юноша оставался молчаливо-собранным. После излечения в нём произошла разительная перемена. Хотя вампирша была склонна списать происходящее на временное явление. Паола понимала, что предстоит разговор. Рано или поздно, но это произойдёт. Столкнувшись впервые со смертью, люди были склонны к различным эскападам. Что выкинет юнец, она не хотела себе даже представлять. И какую-то часть пути они преодолели в полном молчании. Паола не торопила спутника начинать разговор, а Хоук, по-видимому, собирался с силами. И к вечеру, когда впереди замаячил тракт, юноша внезапно сбавил шаг, поравнявшись с Паолой, которую часть пути оставлял позади.

– Это действительно было так страшно, как видел я?

– О чём ты, малыш? – изобразила она недоумение.

– Я о смерти. Ты перерождалась на пороге смерти? Или в муках умирала, беспомощная?!

– Я? Что ты, Хоук. Я рождена вампиром, а не обращена. Между этим есть разница. Мы аристократы по праву рождения. В этом было наше призвание. Мы – народ-правитель. Народ, призванный повелевать другими и посмотри, к чему это привело. Воистину говорят, что у богов превосходное чувство справедливости и отвратное чувство юмора. Теперь ты видел, где мы обретались последние сотни лет!

Хоук замолчал надолго. Процесс мыслительной деятельности был написан на его хмуром лбу:

– Но ты не боишься света, а значит, наши легенды врут?!

– О, нет, малыш! Ваши легенды не врут. Всё так и обстоит. Солнечный поцелуй дарует мгновенную, но мучительную смерть. Просто я несколько отличаюсь от других. Вот и всё.

Юноша вновь замолчал, теперь уже переваривая полученную информацию. Паола тем временем оглядывала окрестности на предмет патрулей сид’дхов или айринского ополчения, баронских дружинников или еще кого похуже. Скоро покажутся стены злополучного Квесали. Город, который Паоле больше всего хотелось бы обойти по широкой дуге. Но единственная дорога в этой местности пролегала через город. Да и тот небольшой схрон, в котором она оставила целую гору трофеев, был оборудован неподалёку. Паола решила, что риск оправдан и направила их отряд вперёд.

Тем временем над Зидией опустились сумерки, цвета тёмно-синего бархата. Как будто шаловливый ребёнок рассыпал блёстки из звёзд. Тишину нарушало пение припозднившихся птах со стороны леса. Город темнел суровым пятном, молчаливым памятником свершённому преступлению. Решив не разжигать костра, они расстелили одеяла на снопах травы и уснули почти одновременно. Первым проснулся Хоук и тотчас разбудил Паолу, силы которой тоже были не бесконечны и требовали периодического сна и отдыха. Сказать, что он был напуган, значит покривить душой. Закалённого уже воина трясло от ужаса и Паоле стоило огромного труда, чтобы держать себя в руках.

– Смотри, смотри! – шептал юноша, буквально за рукав вытягивая её на тракт. Первое желание высказать всё, что она думает о своём спутнике, а потом уже о цели всего похода, пропало, стоило им выйти из-за ветвей на открытое пространство. Над городом парило призрачное сияние ядовито – зеленого света, отбрасывая зловещие тени на стены и крыши домов. Оно переливалось еще более зловещими оттенками, будто заранее пугая всех, кто вздумает войти в город днём. Паоле, видящей ночью так же хорошо, как днём, показалось, что в этом сиянии метаются чьи-то тени, отплясывая неведомый миру дикий танец.

– Думаешь, мы в безопасности здесь? – Почему-то шёпотом спросил Хоук.

– Теперь даже не знаю. – В тон ему прошептала вампирша, отводя взгляд от таинственных огней. – Вроде напоминают полярное сияние, но цвет выдаёт сид’дхскую магию. Но для этого требуется неизмеримое количество энергии. Я, конечно же, не маг, но приблизительные затраты представить могу. А это значит, что они подпитывают это через канал, связанный с их миром. Они всё-таки открыли портал, и сейчас из него изливается в наш мир их магия. Это не хорошо.

– Насколько нехорошо? – Хоук выглядел сбитым с толку.

– На полную, – задумчиво протянула Паола. – Если люди ничего не предпримут, мы все пойдём под нож. Исчадия не будут спрашивать, кто прав, кто виноват. Они убьют всех.

Увиденное повергло её в тяжёлую меланхолию. Все последние дела валились у неё из рук. Ничего не смогла довести до логического конца, корила она себя. Поиски Кристалла привели её сюда, в этот край. Паола разожгла костер, мягко опустилась возле пламени, бросая в огонь ветки, наблюдала, как жадное пламя пожирает всё, до чего дотягивается. В то время как её мозг лихорадочно работал, выискивая пути решения. Но ничего толкового, как назло, в голову не шло. Соваться в город полное безумие – живыми они оттуда не уйдут. Не в этот раз. Осталась одна надежда, что тэйра Мишара выполнит свою миссию и донесет до императора всю серьёзность ситуации. Иначе…

Хоук, хоть и возбуждённый, уснул, едва прислонившись к одеялу. Чем оказал ей неоценимую услугу. Паола не хотела отвечать на бесконечные вопросы мальчишки, ибо ответов у неё не было. Ей казалось, что временами у неё из-под ног выбивали дорогу и она, словно слепой пилигрим, медленно бредёт в кромешной тьме. И камни под ногами размером с гору. Споткнулась о такой – и всё, лежишь – не встать. А над тобой медленно плывут облака, и солнце щекочет ноздри шаловливым солнечным зайчиком.

Она задумчиво извлекла из ножен тьягу, провела рукой по лезвию, словно здоровалась. Блики костра играли на лезвии, напоминая о прошедших битвах, стычках и схватках. Наконец, устав от самокопания, Паола отложила оружие и снова извлекла из кармашка в рюкзаке кольцо. Раухтопаз заиграл гранями еще ярче. От жара костра металл нагрелся и вампирша осторожно надела его на палец, вглядываясь в чистоту камня. Ничего особенного, обычный перстень, но будучи на пальце не самого последнего человека в стане врага, это кольцо приобретало ценность. И как источник информации и просто, как безделушка. Вдруг один из завитков на оправе привлёк её внимание. «А что, если», – рискнула она и мягко провела большим пальцем.

Секунду ничего не происходило. Затем кольцо раскалилось, и в воздухе появилась картинка чьего-то кабинета, заваленного трофеями. Потом в центре появился незнакомый сид’дх. Он начал говорить что-то резким неприятным тоном, но увидев собеседника, резко выбросил руку вперёд, крикнув что-то. Паола дёрнулась в сторону, сдёргивая кольцо с пальца. Уже в движении она почувствовала, как щеки коснулся ветерок. Вмиг позади неё раздалось шипение, и на земле появился круг выжженной травы.

– Вот значит, как обстоят дела, – протянула она. – Всё настолько плохо.

Кольцо было снова упаковано в дальний угол мешка, а Паола задумалась над происшедшим. Выходило так, что все сид’дхи были связаны между собой какой-то магией. Словно бы чувствовали друг друга на большом расстоянии. Звучало дико, неестественно, но других версий у Паолы не возникало. Проверять еще раз желания не возникало тоже. Здесь требовались методы либо слишком сложные и оттого невыполнимые, либо самые простые. Как, например, вновь попытаться взять в плен не рядового сид'дха и допросить, как следует. С этими мыслями Паола вернулась к созерцанию пламени, в котором ей чудились отблески прошлого. Путь, лежащий перед ней, стал приобретать видимые очертания.

На следующий день, обогнув Квесали, в котором снова воцарилась мертвецкая тишина, вампирша взяла направление на Высхольд. Если они найдут коней, то путешествие сильно сократится. На удачу Паола больше не рассчитывала. Первым делом, свернув в сторону с больших трактов, она двигалась напрямик, чтобы сократить время в пути. Спустя несколько дней они с Хоуком вышли к небольшой деревне, в которой была даже двухэтажная таверна с сонным хозяином и парой таких же сонных подавальщиц, видимо – дочерей. Потребовав вина с пряностями и еды, Паола спросила про ванну и, получив вежливый ответ, что они таверна приличная и такого не держат, только что не плевалась. Согласившись на корыто с горячей водой, она чувствовала себя обманутой, чего с ней не происходило уже много-много лет. Хоук отлеживался в комнате, которую они сняли в самом конце коридора второго этажа, и на все увещевания помыться, отвечал полным согласием, но только вечером. Паола, вновь вернувшаяся к печальной реальности, злилась на весь свет и была весьма раздражительной. Пока сонная дочка хозяина таверны лила ей на спину горячую воду, она размышляла о тихой, размеренной жизни в такой вот глуши. Пищи у трактов и Королевской дороги всегда былодостаточно и люди здесь, судя по всему, не очень разговорчивые. Лучше и не придумаешь.

Затем она вздохнула и стала выбираться из «ванны», чтобы осмотреть себя. Шрамы от волос весталки заживали медленно, словно нехотя. Может, надо было попросить дридарию подлатать и её. Кто знает, вдруг бы и согласилась. Но богини жизни хоть и отзывались изредка на их зов, испытывали чувство, близкое к брезгливости, поэтому звали их не часто. Пока обнажённая вампирша крутилась перед осколком зеркала, дверь, которую она забыла запереть, приоткрылась и в неё заглянул вернувшийся за чем-то Хоук. Заметив Паолу, юноша сначала остолбенел, затем лицо его залил багрянец, и он захлопнул дверь с силой, вовсе не обязательной для столь простой операции. Вампирша выругалась, затем улыбнулась. Момент был и в самом деле забавным. Для неё.

– Аэдаль, я могу войти? – Раздалось за дверью спустя некоторое время. Получив утвердительный ответ, юноша вошёл, страшно смущаясь. Запинаясь, он стал просить прощения, но Паола, пребывавшая в прекрасном расположении духа, не стала его долго мучать и великодушно простила. После того, как она забрала вещи из схрона, идти стало трудней. Поэтому еще днём она поинтересовалась у хозяина таверны о лошадях. Ответ её не удивил, но и не обрадовал. Лошадей в деревне не было, а те, что стояли в конюшне, принадлежали путешественникам.

К вечеру в таверну набилось множество народу. Оказывается, Чертополох находился в полу-лиге от королевской дороги и пользовался заслуженной известностью среди гонцов, купцов и караванщиков. Поэтому, когда застучали двери других комнат и привлечённые запахом еды постояльцы потянулись вниз, она не выдержала и вытащила платье, купленное еще до всех треволнений. Широкий вырез и корсет делали его слегка вызывающим даже для городской, привыкшей ко всему публики. Здесь же оно ударило с силой кузнечного молота. Стоило им с Хоуком спуститься в залу, как все разговоры стихли. На них глазели, пытаясь взять в толк, откуда в такой глуши взялась столичная дама. Хоук от столь пристального внимания едва не сбежал обратно в номер. Но предупредительная Паола вовремя подхватила его под руку таким образом, словно это он вёл её к оставшемуся столику за ширмой. Лицо его пылало всеми оттенками красного.

– Первый раз вышли в свет, юноша? – поддела его вампирша, расточая улыбки. Проплыв половину зала до того, как публика вспомнила, как надо дышать, она уселась за столик, к которому тотчас потянулись «ценители прекрасного». Очень быстро Паола услышала все оригинальные и не очень «подкаты». Где вежливо улыбаясь, где угрожая, а где и откровенно хамя, она добилась определённых успехов в отваживании назойливых женихов. И вскоре вдвоём с Хоуком они ели в ожидании вечерней программы. По слухам, бывший здесь проездом бард согласился за четыре серебряных ливра сыграть и спеть. Деньги были не малые, поэтому Паола настраивалась приятно провести вечер, когда со страшным треском распахнулась входная дверь таверны, и на пороге возник селянин с забрызганным кровью лицом и одеждой.

– Уб – бит! Убит, бард!

Крики волной полетели от стены к стене:

– Как?! Почему?!

– За что?

– Что ж это творится?

И только один голос задал нужный вопрос:

– Где?

Человек, которого усадили на скамью и насильно влили стакан какого-то местного пойла, раскачивался, уставясь в одну точку. Пока голоса толпы проникли в его сознание, прошло некоторое время. Наконец, он встряхнулся.

– Да вон там, за плетнем, так и лежит, болезный. Горло вскрыто, что твоя рыба потрошённая. От уха и до уха.

Толпа повалила на улицу поглазеть на мёртвого барда. Всё было, как и сказал селянин: тело несчастного барда лежало прямо у невысокого, покосившегося палисадника. Ненужная сломанная кукла с оборванными нитями судьбы. Пёстрая, лоскутная одежда выдавала музыканта издалека. Но удивительно, что даже наёмники никогда не трогали бардов, а тут убийство.

Паола обратила внимание, что народ заметно занервничал. Вот пробежал староста деревни, и тут Паола услышала тонкий свист, будто кто-то подзывал собаку. Что-то в этом звуке привлекло её инстинкты, и она обернулась, чего раньше катастрофически не делала. Звук шёл сверху, и вампирша подняла голову. Тварь притаилась у конька, на самом верху крыши. Отсюда она напоминала очень худого человека с содранной кожей, чьи поры сочатся не красной человеческой кровью, а тёмной, грязной водой. Густой до такой степени, что напоминает грязь. Издав еще один смешок, напоминающий скрежет железа по стеклу, тварь выпрямилась и, задрав голову, издала громкий не то рёв, не то вой. А затем спокойно спрыгнула вниз и, выпрямившись, снова посмотрела на замерших в гротескных позах местных:

– Добрый вечер, – нежным голосом произнесла она.

Глава 16

Когда первый шок от явления бестии прошёл, народ стал в ужасе разбегаться, оглашая округу нестройными криками. Паола быстро приняла решение бежать, так как чувствовала, этим исчадиям не интересны людские тела и души. Они пришли за ней! Все остальные жертвы этого вечера должны стать приятным дополнением к главному блюду. Не огрызаясь, вампирша развернулась и задала стрекача, успев схватить за руку мальчишку. Бежали, не разбирая дороги, полностью доверяя ночному зрению Паолы. Но уже спустя полчаса, когда со всех сторон их окружали деревья и густой подлесок, затрудняющий бег, она решила драться. Лучше было встретить противника на своих условиях, чем играть в привычную ему игру. Однако, бег наугад имел свои недостатки. Она абсолютно не понимала, куда их занесло.

Со всех сторон, куда ни глянь, её окружал хвойный лес, опавшие иголки которого так дивно скрадывали звуки шагов. Приложив палец к губам, она движением глаз и пальцев попыталась объяснить Хоуку, что она затевает, но мальчишка в этот раз проявил согласованную бестолковость. Плюнув себе под ноги, вампирша одним движением запрыгнула на самую нижнюю ветку росшего тут же старого игольника. Слившись с корой так, что казалась просто уродливым наростом, Паола стала ждать. Ощущение опасности, приближающейся с ледяным спокойствием, лишало её душевного равновесия. Она знала, что исчадия могут распространять вокруг себя ауру смертельной опасности, тлетворно действующей на любого, даже подготовленного бойца. Страх, безразличие и апатия принимали столь необъятные формы, что руки переставали держать меч. А её расчёт строился на эфемерной надежде, что мальчишка сможет пару мгновений отвлекать на себя их внимание, сопротивляясь их давлению.

Глянув вниз, она увидела, что Хоук уже почувствовал на себе действие приближающихся охотников. Двуручник смотрел вниз, а юноша устало опирался на него с видом измотанного дорогой путника. Взгляд потускнел, одна из рук безвольно болталась вдоль туловища. И вот наконец показались загонщики – твари, схожие с кроковолками сид’дхов. Они смыкали круг, беря жертву в кольцо. С ощеренных пастей капала тягучая зловонная слюна, которая, падая на землю, шипела, разъедая материалы этого мира. Больше всего они напоминали освежёванных псов, вместо шкуры которым прилепили чешую с шипами прямо на кровоточащую плоть. Длинные крысиные хвосты заканчивались не шипом, как можно было бы предположить, а трещоткой. Лязгая крепкими челюстями, они крались к одиноко стоящему путнику, припадая к земле, словно игривые щенки.

К чести Хоука, отметила вампирша, он даже не шелохнулся, продолжая безучастно смотреть в одну, одному ему видимую, точку. Паола насчитала пятерых «загонщиков», но отсутствовал «хозяин», та бескожая тварь, убившая несчастного барда ради забавы. Об участи оставшихся в местечке живых людях, она подумала вскользь, отмечая, что исчадия почти не задержались в Чертополохе. А это еще раз доказывало, что на этот раз твари прибыли исключительно за ней. Тем временем Хоук, окружённый «собаками», спокойно вглядывался в ту сторону, откуда они прибежали. И дождался. Сначала ветер донёс смрад разлагающейся плоти, от которого слезились глаза, а желудок просто сходил с ума, сжимаясь, словно пытался спрятаться.

Паола перестала даже дышать, чтобы не выдать своей позиции даже вздохом. Но вот зашуршали ветви, и тут же их внезапный посетитель, горделиво расправив истекающие чёрной жижей плечи, вступил на поляну. Словно давая себя внимательно рассмотреть, он двигался нарочито медленно, не таясь. «Самоуверенный ублюдок», – подумала вампирша, продолжая прикидываться корой и ветками. Уже хоть какая-то информация о противнике. Тем временем «псы» расползались в стороны, чтобы не прикоснуться к плоти хозяина, образуя что-то наподобие коридора.

– Милый юноша, – пропел тонкий нежный голосок, до невероятия не вязавшийся с внешностью пришельца. – Мне не нужна твоя никчёмная жизнь. Скажи, где прячется твоя спутница, иначе из твоей головы я сотворю себе чашу. А из кожи сошью новый плащ.

Тварь произносила эти слова с нотками скучающего аристократа и от этого становилось еще страшнее. Но Хоук не подал виду, лишь сменил положение ног. Его взгляд блуждал где-то над головой исчадия.

– Ты, верно, от страха язык проглотил, человечек?! – в голосе чудовища зазвучали нетерпеливые нотки. – Я вырву твои глаза и скормлю их тебе же, если ты не откроешь свой поганый рот!

Хоук перевёл взгляд на говорившего и неожиданно плюнул ему под ноги:

– Заткнись! Не видишь, я размышляю, – при этих словах юноша сделал шаг назад, становясь вполоборота, словно собрался уходить и передумал в последний момент. Видимо, давно выходцу из потустороннего мира никто так не хамил, так как он даже не сразу нашёлся, что ответить. А когда придумал, Хоук был еще на пару шагов дальше. «Кровоточащий», как стал называть его про себя юноша, не отличался глубиной мысли, а исторг из себя поток слов на неясном языке, от которых трава почернела на пять шагов во все стороны.

– Да я тебя! – начал было он, бросаясь за Хоуком, но в этот миг на плечи ему свалилась Паола. В буквальном смысле слова. Полыхнувшие Когти почти полностью вошли в тело твари. Чёрная жижа закипела, испаряясь с его тела. Вампирша, наученная горьким опытом общения с исчадиями, тут же выдернула их и одним взмахом отделила голову от тела.

– Много говоришь, – буркнула себе под нос вампирша, оглядывая себя на предмет пятен странной крови чужака, одним глазом наблюдая за загонщиками. Но те, видимо, были порождениями его собственной магии и распались в песок, не отличимый от речного.

– Боюсь, когда-нибудь встретится ублюдок, на которого мои когти не подействуют. Вот это будет по-настоящему интересный день, – добавила она, подумав. Тем временем тело исчадия стало таять, издавая непереносимое зловоние и спутникам пришлось спешно покидать место сражения.

– Худший вид противника, что может выпасть воину, – неожиданно стала философствовать вампирша, чем несказанно удивила Хоука. Юноша даже прервал полосу молчания, удивлённо воззрившись на Паолу:

– Это еще почему?! Чем сильнее противник, тем больше опыта ты приобретаешь от схватки. Так нас учили.

– А учили ли вас, мой дорогой друг, как обирать трупы?А в каких местах воины прячут ценные вещи? Нет? А как ты тогда думаешь, зарабатывают на жизнь большинство бретёров [1] и солдат удачи? Прошением милостыни?! Нет, Хоук! Грабежом мёртвых и насилием над слабыми. Вот такая вот правда жизни, – добавила она, нахмурившись. – А тут лужа слизи и мерзкий запах.

– Аэдаль, – начал было Хоук, но вампирша, пребывавшая в скверном расположении духа, неожиданно остановилась и посмотрела на юношу:

– Хочу извиниться, Хоук. На самом деле, моё имя – Паола, это единственное, что я скрыла в начале нашего знакомства (не считая своего происхождения). Аэдаль была вынужденная мера. Но с этого момента называй меня настоящим именем. Хорошо? Паола, – добавила она снова своё имя.

Юноша по первости опешил, затем собрался обидеться, но к моменту, когда он открыл рот, Хоук улыбался, чего с ним не происходило уже давненько:

– Я понимаю, почему вы всех достали! Только начинаешь привыкать к одному и тут вдруг Р-РАЗ! И всё по-другому. С тобой не бывает скучно, Паола! – добавил он, смеясь. – Но можно вопрос по сути нашего путешествия?!

– Конечно, – ответила сбитая с толку вампирша.

– Куда мы сейчас направимся? Вопрос не праздный, так как остановить происходящее мы не в силах, а двигаться в никуда не в твоей привычке. Следовательно, мы идём куда-то? Конкретное место или только шёпот ветра в ветвях?!

Паола окинула его оценивающим взглядом. За то время, что он таскается за ней, слой цивилизованности слегка истончился, стал проявляться характер и, что еще важнее, личные качества. Такой спутник был интересен и надёжен.

– Высхольд.

– Это место или человек?

– Город на другой стороне империи. И мне необходимо попасть туда как можно скорее. То дело, ради которого я вляпалась во всю эту авантюру, ведет меня туда.

– А как же сид’дхи? И, – юноша обвёл рукой лес, – всё это дело с тварями. Мы всё бросим?!

– Нет, не бросим, – Паола поняла, что только что ступила на тонкий лёд чувств и дипломатии. Люди очень чувствительны к таким вещам. – Но сейчас это не первостепенная наша задача. О ней пускай болит голова у твоей подружки и императора. Я сделала всё, чтобы поставить вас, людей, в известность. Что еще ты от меня хочешь? Чтобы я залезла в котёл, и сама расхлебала всю эту кашу?!

Хоук не нашёлся, чем парировать и только молча кивнул головой. Согласен он или нет, вампирше было плевать. Злость подступила к самым клыкам. На сид’дхов, людей, Бездну с её тварями и на сотню причин помельче. На Хоука, из-за того, что постоянно взывал к её чувствам, которые она считала лично погребёнными и забытыми. Те чувства, что стали всё чаще беспокоить кровь Тираэля. Пнув пару кустов для острастки, вампирша двинулась вглубь леса по едва заметной звериной тропе. Спустя некоторое время к ней присоединился и юноша.

– Заговоришь, убью! – пригрозила она беззлобно. В ответ Хоук лишь кивнул и какую-то часть пути они проделали в полной тишине, что, несомненно, пошло на пользу обоим.

– Значит, Высхольд. – Заговорил спустя еще какое-то время юноша, поправляя двуручник на плече. – А что там?

– Там улицы вымощены золотом, а на домах висят гирлянды из драгоценных камней. Шучу я, – добавила Паола. – Не знаю я, что там. Город. Обычный человеческий город. Но мне в него оч-чень нужно попасть и задать правильные вопросы правильным людям.

– А потом? – не унимался Хоук.

– Потом? – протянула вампирша. – Не знаю. Да что ты пристал, в самом деле! – возмутилась она. – Саретис ваш снизойдёт до всех наивных дураков в империи. Всё! Никаких расспросов. Вся информация в городе. Договорились?! Иначе, клянусь Дароном, я сама тебя прибью.

Дорога к Высхольду заняла почти три недели. На трактах творилось сущее безумие. В одну сторону двигались колонны беженцев и тех, кому посчастливилось вырваться из сид’дхских «объятий». Эти выжившие делали основную работу, разнося страх и ужас, подобно чуме. Придорожные поселения и заведения пустели. Кроме самых отчаянных или жадных, уловивших запах наживы и стремящихся заработать даже перед лицом неминуемого вторжения. На перекрестках появились виселицы с быстро разлагающимися трупами мародёров, насильников и спекулянтов. Империя, получившая удар, медленно просыпалась ото сна. Колосс собирался с силами, стряхивая с себя дрёму и паразитов, присосавшихся к его могучему телу.

Всё чаще стали появляться патрули. Навстречу попадались отряды копейщиков, сопровождаемые конными разъездами. В столице была объявлена мобилизация, но Паолу это только раззадоривало. Она прикидывала количество ополчения и регулярных войск, и их способность противостоять ужасу, несомому исчадиями. Заработала во всю мощь и тайная служба. Коллеги тэйры Мишары не даром ели свой хлеб. Подстрекателей, провокаторов и саботажников ловили и вешали после ускоренного следствия по делу.

Но сдержать расползающуюся, словно степной пожар, сид’дхскую угрозу, у них банально не хватало сил. То тут, то там открывались порталы, и являвшиеся из них твари вырезали всё население и исчезали до того, как придёт помощь. В стране начиналась паника. Но несмотря на все препоны и обстоятельства, Паола и Хоук продолжали свой путь. Один сердобольный крестьянин согласился подвезти их на своей телеге до ближайшего постоялого двора. Отдав ему одну из немногих оставшихся у неё монет, вампирша разлеглась на тюках и, прикрыв глаза, предалась священному ничегонеделанию. Хоук сел рядом с крестьянином и вскоре уснул, убаюканный мерным шагом покладистой лошадёнки по кличке Цурая. Ехать нужно было по скромным подсчётам до вечера, поэтому юноша решил выспаться впрок.

Спустя некоторое время поток бегущих от беды людей взбаламутила очередная проверка. Кавалерийский отряд имперских дознавателей преградил дорогу и пропускал по одному, предварительно внимательно проверив имущество и задав пару десятков вопросов. Опрошенных и ощупанных на предмет запретных предметов отпускали восвояси. Но людей было много, поэтому начался ропот, а следом за ним началась драка. Шум и крики разбудили Паолу, мирно сопящую на тюках с холстиной. Приподнявшись на локтях, она криком пожелала голосящим прежде охрипнуть, затем ослепнуть. Не помогло. Спорщики разошлись не на шутку и любое замечание в свой адрес воспринимали не иначе, как оскорбление чести и достоинства. Очень скоро разгорелась драка, в которой участвовали почти все стоящие в очереди. Молодецкие выкрики и хаканье разбавлялось женским визгом, который включался словно по мановению волшебной палочки. Наплевав на приличия, Паола хотела уже вмешаться, когда истошный крик объявил о новой угрозе, перед лицом которой были забыты свои мелкие дрязги. Люди залазили на телеги и лошадей, чтобы выяснить источник угрозы. Но спустя пару ударов сердца, он явил себя сам. Со стороны гор на столпившихся на дороге людей несся отряд всадников, рядом с которыми бежали «кроковолки». Люди, видевшие впервые подобных тварей, заходились в крике, бросали пожитки и искали спасения за спинами дознавателей. Но даже на неопытный взгляд становилось ясно, что все собравшиеся в этом месте обречены. Командир дознавателей был, по-видимому, тёртым калачом, так как заставил своих солдат спешиться и заводить брошенные хозяевами телеги в форму круга, внутрь которого стали набиваться меньше подверженные панике, а также кавалеристы, покинувшие сёдла. Появились луки, щиты и копья. Паола одобрительно хмыкнула, пожалуй, есть шанс отбиться! Она подбородком указала на старика и телеги Хоуку, который в этот раз понял её без единого слова. Подхватив деда под локоть, он устремился с ним под защиту телег и фургонов, уже напоминавших ощетинившегося ежа.

Паола, не теряя времени, бросилась к старшему дознавателю. Им оказался довольно молодой тэйр в чине капитана. Исполосованное шрамами лицо дарило надежду, что звание не куплено влиятельными родственниками и не досталось ему по праву рождения. Представившись наёмницей, она заработала подозрительный взгляд, пропавший сразу же, стоило ей, выхватив тьягу, провести несколько атакующих связок. Противник тем временем почти покрыл разделявшее их расстояние, когда грянул первый нестройный залп из луков. Несколько сид’дхов рухнули под копыта лошадей, но основная масса продолжила движение. «Кроковолки», вырвавшись вперёд, видимо наметили себе цели и рвались к долгожданной добыче. Пена клочьями слетала с раззявленных пастей. Лучники продолжили редкий обстрел, но и так становилось ясно, что дело решится в рукопашной.

Хоук, пристроив деда, нашёл Паолу и замер рядом, словно солдат, ожидающий приказов. Заметив его двуручник, капитан хотел что-то сказать, но передумал в последний момент и просто кивнул ему в знак благодарности. Он успел отдать еще одну команду, прежде чем на него бросился «кроковолк», и битва вскипела кровью и смертью. Ни о какой организованной обороне речи и быть не могло, поэтому сражение свелось к одиночным схваткам.Лучники теперь могли выцеливать свои жертвы, а не стрелять в массу. Но зверушки сид’дхов вселяли в людей сверхъестественный ужас. Видя это, Хоук бросился к твари, трепавшей тело одного из защитников. Очень поздно «кроковолк» понял, что он в опасности. Хоук с разбегу нанёс один точный удар, и голова сид’дхского питомца полетела в сторону. Увидев смерть жуткой твари, люди воодушевились и стали еще яростней сопротивляться.

Паола, расправившись с одним зверем, едва увернулась от наездника, пытавшегося проткнуть её копьём и вынуждена была отступить к повозкам. Забравшись на самую высокую, она оглядела поле боя. Сид’дхи, на её взгляд, нападали как-то лениво, словно бы спустя рукава. Либо они ждали помощи, либо перед ними стояли совсем другие задачи. Под совсем другими задачами Паола понимала еще одно массовое жертвоприношение, способное разорвать границу между мирами. Тогда их до обидного мало, а это или тактический просчёт, или ловушка, в которую они угодили. Она стала озираться по сторонам, выискивая командира дознавателей. Он нашёлся внутри защитного круга, сидящим на ступеньке большой повозки. Вся правая часть лица его была залита кровью, но он держался, отдавая приказы через своего ординарца. Паола нашла взглядом Хоука, который в компании двух вояк бодро рубился с сид’дхами. Прикинув, что помощь её здесь будет лишней, она бегом бросилась к командиру.

– Это ловушка! – без предисловий бросила она, когда дознаватель поднял на неё налитые мукой глаза.

– С чего бы вдруг?! – спокойно ответил капитан. – Мы не даём бледным тварям нас окружить и уже почти всех зверей перебили.

– На это и расчёт, капитан, – рыкнула Паола, – Им надо нас задержать. И они с этим прекрасно справились. Сид’дхи никогда бы не пошли на такой риск, только если не были бы уверены в полной победе. Что-то не увязывается!

– Я начинаю сомневаться, тэйра…

– Не тэйра, просто Аэдаль.

Командир согласно кивнул головой, признавая этот факт, и продолжил:

– Я сомневаюсь в правильности выбранной мной тактики защиты в свете вновь открывшихся фактов. Может, следовало оставить арьергард, а гражданским уходить к стенам Высхольда?

– А что это за город, капитан?

– Город как город, Аэдаль. Но там есть гарнизон и какие-никакие стены. Если к бледнокожим подтянется подкрепление, из наших черепов выложат холм. А мне еще хочется пожить на этом свете.

Беседу прервали восторженные крики. Взобравшись на стену, вампирша с Хоуком и капитаном успели заметить пыль от сид’дхских лошадей. Не взяв сходу лагерь повозок, агрессоры решили отступить.

Неожиданно с небес сорвалась бледно-зелёная молния, ударившая в борт одной из повозок. Перебрасывая себя с одного средства передвижения на другое, она подожгла еще четыре повозки. Второй залп был удачен и прицелен. Нескольких воинов и пару случайных людей сожгла еще одна прожорливая молния. Крики радости сменились воплями ужаса. Защита из повозок перестала существовать за несколько мгновений, а затем из-под деревьев вышли сид’дхи. Среди них вампирша сразу выделила шаманов, как наиболее опасных и, обернувшись к капитану, собиралась задать вопрос, когда в того ударила молния. Крик съедаемого огнём человека – самое страшное, что удалось ей услышать в своей жизни. Особенно, если он стоит всего в двух шагах от тебя.

Хоук, видя повторение истории, уже несся к ней.

– Лошадей! Лови лошадей! – Закричала Паола. – Иначе нам отсюда не выбраться!

После сражения несколько лошадей бродили неподалёку от места смерти своих наездников. Не останавливаясь, Хоук сменил направление движения и вскоре подобрал поводья двух норовистых лошадок. Животные были напуганы и шарахались от него в стороны. Если бы не подбежала вампирша, скорее всего, они бы вырвались. Посмотрев им обоим в глаза, что-то пошептав и подув, она добилась их полного подчинения.

– А с людьми так можешь? – восхищённо высказался Хоук.

– Я – нет. А ты хочешь почувствовать себя беспомощным безвольным бревном?

Юноша переменился в лице:

– Ф-фу! Конечно нет!

– Вот они ощущают себя сейчас приблизительно так же. Вроде и понимают, что бежать нужно, а тело р-раз, и не слушается.

Надо сказать, что весь разговор проходил уже на спинах животных, что рысью неслись по дороге. До Высхольда оставался день пути и сид’дхи, словно чуя значимость этого места, тоже решили нанести в него визит. Вот только отнюдь не из вежливости.

– У нас совсем не остаётся времени, – сказала на привале Паола. – Проклятые Тьмой твари словно чуют мой след. Или кто-то наводит их на меня. Кто-то могущественный. Кто может видеть будущее. Иначе я не могу себе представить, каким образом, стоит мне ближе подойти к разгадке, на моём пути появляются сид’дхи. И не один-два, а целые стаи!

Хоук промолчал, понимая, что это риторические вопросы, не требующие ответа с его стороны.

Кусок сушёного мяса, хлеб и вода. Припасы подходили к концу, и юношу очень радовала остановка в любом мало-мальски крупном населённом пункте. Однако, это не занимало его настолько, чтобы не заметить, что его спутницу снедают сомнения. Вампирша впервые с момента их знакомства не знала, что делать дальше. Её беспокойство передалось и ему:

– Аэ… Паола, послушай, я знаю, что опыта у меня не так уж и много, но учителя в Академии говорили, что любую ношу легче нести вдвоём. Если ты будешь так себя изводить, то завтра день сложится совсем не так, каким ты его себе представляешь. Не падай в обморок, нам преподавали философию.

Вампирша усмехнулась и покачала головой. Хоук, уже смирившийся с тем, что скорее всего ответа на свой вопрос он не дождётся, был несказанно удивлён, когда услышал её голос:

– Завтра мне предстоит узнать одну из самых больших загадок для моего народа. Или умереть, узнавая её. А может оказаться, что десятилетия моих поисков окончились пшиком, и остатки моего народа продолжат влачить жалкое существование в каких-нибудь сырых катакомбах. Судьбы многих существ поставлены на кон в этой игре, малыш. Поэтому и на душе у меня одни сомнения и терзания.

– Я думаю, – сказал Хоук, разворачивая спальный мешок, – нужно лечь спать. А о завтра подумать завтра!

Неожиданно вампиршу разобрал смех:

– Уф, – выдохнула она, отсмеявшись, но видя, что юноша обиделся, собралась с силами. – Я это не к тому, что ты сказал глупость, а к тому, что меня учит жизни семнадцатилетний человеческий детёныш. Это забавно. С тобой я периодами забываю о том, что между нами больше пятисот лет разницы.

– Всё бывает с нами впервые, – сведя брови и добавив в голос гнусавости, произнёс юноша, явно пародируя кого-то из преподавателей. Смех обоих долго гулял под вечереющим небом. В отсутствии костра оба рассматривали небо, залитое небывалыми оттенками, от тёмно-синего до пламенно-розового.

Высхольд не производил впечатления значимости. Средних размеров, средней высоты стены цитадели, средней ширины улочки. Заплатив стражникам за проход, Паола вошла в город, что так долго был целью её поисков. Они шли, озираясь по сторонам. Люди здесь казались испуганными, хотя известия о бойне на дороге принесли они с Хоуком. Правда, стража отреагировала весьма спокойно на новость. Посчитав, что долг исполнен, вампирша, увлекая юношу, вошла под свод надвратной башни.

– Куда нам следует двигаться? – спросил Хоук, сдвигая перевязь с мечом так, чтобы она выглядывала над плечом, что в условиях городских улиц было нелишним. Паола же в ответ лишь пожала плечами:

– У меня только один ориентир – антиквар. Попробуем начать с него.

Согласно кивнув, юноша двинулся вверх по улице, куда двигалась основная масса народа. Дорогу он не спрашивал, так как хотел произвести впечатление на Паолу. Но на торговой площади амбициям пришлось уступить, так как от центра лучами расходилось семь улочек. Остановившись рядом с торговцем сдобой, он приценился к булочкам и, оплатив пару, спросил об антикваре.

– Тебе которого?

– А у вас их много?

– Ха, сынок! – радостно осклабился торговец. – В городе три антиквара, а раз в год сюда слетаются все чокнутые ценители старой рухляди на Зидии. Чтобы обменять содержимое бабушкиных сундуков на золото. Или наоборот. Ты тоже решил собирать древний хлам, сынок?! Могу подсказать пару адресов. Живут там одни бабки, но такому молодцу как ты, они, конечно же, на один зуб.

Неприкрытое оскорбление трудно было стерпеть, но Хоук, сжав волю в кулак, выдавил улыбку и отошёл, пунцовый от сдерживаемой ярости. Однако Паола сразу поняла, что к чему. Она подмигнула юноше и направилась к булочнику. Улыбка её могла поспорить сиянием с солнцем, поэтому, когда она приблизилась к торговцу, тот не сводил с неё глаз.

– Булочку с корицей и мёдом.

– Сию секунду, госпожа. Булочки мои – самые свежие на рынке, – засуетился булочник, выбирая самую румяную на вид. Но едва он протянул руку за деньгами, как Паола молниеносно схватила его за запястье и, чуть провернув руку, дёрнула на себя, проведя болевой приём. Торговец заголосил, но вампирша держала крепко. Дальнейшее Хоук мог только наблюдать, так как вампирша, видимо специально, перешла на шёпот. Торговец побледнел и стал что-то лепетать. Паола, довольно улыбаясь, задавала вопросы, периодически подкручивая запястье. Когда информация была получена, вампирша убрала руку и потрепала булочника по щеке:

– Немного вежливости ведь никогда не будет лишним, не так ли?!

Тот заверил её, что так всё и обстоит. Паола оставила его и пошла к Хоуку, качая бёдрами.

– Держи, малыш, – она протянула ему булочку. – Они действительно вкусны, а торгаш – более чем любезен. Он рассказал мне обо всех антикварах в городе.

– Я едва не зарубил мерзкого слизня, – пропыхтел юноша, ожесточённо вонзая зубы в ни в чём не повинную булочку.

– Верю, – вампирша повертела головой. – А нам нужно попасть на Мраморную улицу. Там расположен самый известный салон. Его владелец, скорее всего, один из самых богатых людей в империи. Такому нет нужды связываться с заговорщиками. Только если есть обстоятельства, о которых мы не знаем.

Мраморная улица отыскалась очень быстро. И нужный дом тоже. Но едва они вошли внутрь, Паола почувствовала, что место не то. А когда к прилавку вышел хозяин, она уже точно знала, что это не он. Спросив о парочке вещиц, она мило улыбнулась и забрала Хоука, который во все глаза разглядывал меч светлых эльфов. Откуда здесь могло взяться оружие этих таинственных воителей?! В захолустном городишке? Даже в Академии не было ни одного представленного экспоната этой расы. А здесь – пожалуйста. В первой попавшейся лавке лежит меч какого-то эльфийского героя. Чудеса!

– Город, действительно, куда как не прост, – будто читая его мысли, заговорила вампирша. – Прямо не по себе делается. Давай-ка ускоримся, иначе, чует моё сердце, приключится с нами какая-нибудь история.

Хоук был не против. Хотя он не признался бы и под пытками, что попадать в «истории» вместе с вампиршей ему нравится больше всего. Во второй лавке их так же ждало разочарование. Хотя у Паолы стали возникать подозрения, но в силу их эфемерности, она не стала их озвучивать. Следующей по списку шла лавка Гонзифа Ширронца, но вампирша резко сменила маршрут и отправилась в «Гарражат». Лавка находилась на границе между богатыми и бедными кварталами, что с определённой стороны давало свои преимущества. Дом, в котором она находилась, был старым и обшарпанным временем и погодой. Неподалеку от входа на куче тряпья сидела здоровущая крыса. Прямо-таки король всех крыс. Её маленькие глаза-бусинки внимательно наблюдали за пришельцами. Хоук сплюнул:

– Ненавижу крыс!

– Ты просто не умеешь их готовить, – задумчиво обронила Паола, входя внутрь лавки.

Как это часто и бывает, внутри помещение разительно отличалось от внешнего вида, как день и ночь. Мелодичный колокольчик весело тренькнул, оповещая хозяев о прибывших гостях. Раздался тихий шорох шагов, будто хозяин не спешил попадаться на глаза своим покупателям. Наконец из тёмного коридора появился старец, едва переставлявший одеревеневшие ноги. Он давным-давно не стригся, а может, дал обет, но шевелюра была сродни той, в которой может завестись мышь или бурундук. На глазах он носил круглые чёрные очки в дорогой оправе, что с учётом полнейших сумерек, царивших здесь, выглядело странным. Но еще более странной была его улыбка. Она, словно рана от меча, разделяла лицо на две части. Хоук внутренне содрогнулся, но виду не подал. Паола же, наоборот, была крайне восхищена внешностью явившегося. Она сделала два шага навстречу, а затем неожиданно, что было силы, ударила старика в грудь. Хозяин лавки отлетел поломанной куклой, снеся один из стеллажей. Грохот падающего тела и аккомпанирующий ему перестук вещей не вызвал никакой ответной реакции. Паола повернулась к Хоуку и неожиданно подмигнула. Судя по всему, настроение у неё было прекрасное. Стелющимся шагом она двинулась к тому месту, где в куче битых вещей, сломанных досок и тяжёлых портьер, барахтался несчастный старик. Он хотел было броситься ей на помощь, но напоролся на тяжёлый немигающий взгляд вампирши. И если бы не улыбка, он бы выскочил из лавки в тот же миг. Паола нанесла еще несколько ударов и шевеление прекратилось.

– Осторожней, юноша! – пропел за его спиной женский голос. – Гомункулы крайне опасны. К тому же, трудно убиваемы.

Медленно обернувшись, юноша обнаружил за своей спиной высокую женщину необыкновенной красоты. Одетая по эльфийской придворной моде в струящиеся невесомые одежды, оставляющие мало места для воображения, она буквально излучала два противоположных чувства – желание и опасность. На вид ей было не более двадцати лет, но Хоук после общения с Паолой внезапно понял, кто с ним разговаривает. Рука против воли метнулась к кинжалу, однако хозяйка лавки оказалась невероятно быстрой. Он только коснулся рукояти, а она уже стояла рядом, почти вплотную, так что, если бы он потянул кинжал из ножен, его рука обязательно задела бы грудь вампирши. Неловкое мгновение было разрушено лезвием тьяги, остановившейся у горла красавицы.

– Попробуешь еще раз испытать свои дешёвые трюки, – с неожиданной яростью прошипела Паола. – я отрежу твою белокурую головку и скормлю его псам на помойке в квартале бедноты.

– Не надо угроз, милая сестрица, – нежно проворковала та, – я просто знакомлюсь. Твой спутник?

– Не в том смысле, что ты вкладываешь в это слово. Кто хозяин этой лавки?!

– То есть, я на хозяйку не похожа? – вампирша подпустила в голос слезливые нотки и Хоук с удивлением обнаружил, что собирается нестись на выручку этой красавице, хотя видит её впервые.

– Держи себя в руках, – не поворачиваясь к нему, произнесла Паола. – Наша новая знакомая – вампир, к тому же – suruk’hami [2]. Эти бестии специализировались только на постельных играх и способах одурачивания мужиков. Чему ты сейчас яркий пример.

Хоук хотел возразить, но с удивлением понял, что это так. Взгляд suruk’hami манил, просил, возбуждал, отвергал и подчинял одновременно. Юноша почувствовал, как горит лицо, а тело наливается приятной тяжестью. Звук пощечины вернул его на землю. На щеке искусительницы алел отпечаток ладони.

– Я сказала – хватит! – прошипела Паола и добавила кулаком, заставив вампиршу рухнуть на пол. – Или добавить?!

– Я всё поняла, он – твой! – вскрикнула та, выставляя перед собой руки. – Только больше не бей. Чего вам вообще надо?!

– Для начала – хозяин этого притона.

– Я хозяйка.

Паола вздохнула и занесла кулак:

– Мы ведь это уже проходили, не так ли?! Или тебе нравится, когда причиняют боль? Я слышала о подобной мерзости, но, признаюсь, вижу впервые.

Вампирша зашипела, отодвигаясь, но бросить взгляд в сторону юноши так и не решилась. Паола тем временем достала верёвку и стала связывать руки своей пленнице. Та шипела, но другим способом выразить своё недовольство не решилась. Намотав на руки пленницы верёвок длиной с улицу, Паола обернулась к Хоуку:

– Будь наготове, ситуация может измениться в любой момент. Нам придётся познакомиться с хозяином этой помойки и, скорее всего, это будет неприятный опыт в общении со мне подобными. Хотя, – что-то прикинув в уме, произнесла она, – мы скорее всего можем ускорить эту встречу. Никуда не уходи, – бросила она связанной. – Иначе, клянусь ночью, следующий, на ком ты попытаешься испытать свои чары, будет солнце.

Только теперь Хоук смог как следует осмотреться. Действительно, место не отличалось изысканностью, в отличие от живущих в нём. Или это всё просто ширма?! Он уже хотел спросить Паолу, когда услышал приглушённый вздох. Его спутница рассматривала дверь, из-за которой предположительно появилась их пленница. Тяжеленая, окованная железом, на которой кто-то очень талантливый изобразил сцены из другого мира. Рядом стояла вампирша с отсутствующим взглядом.

– Паола?! – позвал он. – Что с тобой?!

– Всё в порядке, малыш, – но голос её говорил совсем иное. – Просто я столько слышала о красоте утерянного нами мира, что, когда натыкаюсь на остатки былого величия, не могу сдержать эмоций. Здесь, – она прикоснулась к двери, – повествуется о рождении нашей расы. Времени, когда правили всемогущие боги, и жили легендарные герои.

– А что за дверью?

– Я не знаю. Но мы можем спросить нашу неудачливую обольстительницу.

– Так я тебе и ответила, – тут же огрызнулась та. – Если б не ты, он бы уже валялся у меня в ногах, умоляя, чтобы я впилась ему в горло. Я бы сделала из …

Что собиралась сделать с Хоуком suruk’hami осталось загадкой, по крайней мере для него самого. Но, видимо, Паола прекрасно разбиралась в предмете разговора, так как, сделав шаг вперёд нанесла короткий хлёсткий удар, пришедшийся в скулу связанной вампирше. Та разразилась отборной руганью, останавливаясь, чтобы сплёвывать кровь. Хоук решил отдохнуть от ругани и пройтись по лавке, пока её не превратили в поле боя. То, что попадалось ему на глаза, интереса не вызывало, и вскоре он прекратил изучать всевозможную посуду, предметы туалета, украшения, картины и прочее. Пленница заметила его интерес и, откинув выбившуюся прядь, сказала:

– Здесь нет по-настоящему интересных вещей, способных заинтересовать тебя или твою, хм, подружку.

– Стоит предположить, что всё самое интересное вы держите внизу. Рядом с логовом, – тут же вклинилась в разговор Паола. – Иначе к чему эта преграда. К тому же не твоим куцым мозгам решать, что нам интересно, а что нет.

– Да потому, что вы даже не сказали, что вам нужно в нашей лавке! – взвилась пленница. – Вломились посреди бела дня, убили слугу, разнесли лавку, не назвав ни одной причины. Гаррич будет в бешенстве. Я с удовольствием посмотрю, как он осушит тебя и твою собачонку. Ха-ха!

– Согласна с тобой в одном, подруга, – голос Паолы напоминал стеклорез. – Времени узнать это у тебя осталось совсем немного. Солнце садится, а значит, скоро заявится и твой дружок.

Никогда закат не казался юноше таким долгим и тревожным. Паола, наоборот, пребывала в отличном настроении, словно отказываясь видеть его тревогу. Она достала тьягу и, положив саблю себе на колени, сидела, что-то насвистывая. Пленница несколько раз пыталась заговорить, но, натыкаясь на стену отчуждения, прекратила свои попытки.

Наконец на Зидию опустилась ночь, и по Высхольду заскользили фонарщики, отвоевывая у ночи территорию света. Паола очнулась от спячки, вмиг становясь самою собой.

– Хоук, малыш, встань за спиной у этой… как там тебя зовут?

– Ну, наконец-то спросила! Сильвер – моё сценическое имя.

– А-а, так ты еще и поёшь?! – Паола изогнула бровь, одним жестом выказав полное пренебрежение к подобной мысли. – А репертуар, наверное, весь о любви. Что-то вроде «я для тебя…»?

Наконец-то пленницу прошибло, и Хоук впервые увидел, как женщина из милого ангела превращается в фурию. Превращение было столь стремительным, что произвело впечатление даже на Паолу. Внезапно юноша почувствовал её руку на своём предплечье:

– Началось.

Даже сквозь шум и ругань Сильвер, он не услышал ничего. Зато его спутница в один прыжок оказалась у двери, которая стала открываться.

– Сильвер, что за…

Вошедший получил удар рукоятью тьяги в висок и беззвучно осел на пол.

– Плюс один! – прохрипела Паола, затаскивая тяжёлое тело внутрь лавки. – Малыш, подай, пожалуйста, верёвку. Цепь была бы надёжней, но, чем, как говорится, богаты.

Спустя несколько минут, благодаря улучшенной физиологии или крикам Сильвер, Гаррич пришёл в себя. Обнаружив себя связанным, сначала удивился, затем пришёл в ярость. Вздулись вены на шее, верёвка затрещала и порвалась бы, если б не лезвие, возникшее из-за спины и чья-то рука, дёрнувшая за волосы с нечеловеческой силой.

– Напряги еще один мускул и Дароном клянусь, напрягаться тебе больше не придётся, – прошептал ему прямо в ухо женский голос с характерными интонациями. Словно по волшебству вспыхнул свет, и стал виден разгром его лавки.

– Какого тут происходит?! Сильвер! Кто это сделал?!

– Сейчас сам познакомишься, милый, – огрызнулась та.

Из-за разбитых стеллажей вышла вампирша. От неё исходили флюиды злости и опасности. Не говоря ни слова, она вытащила из-за голенища сапога длинный стилет и растянувшись в длинном, низком выпаде, вонзила его под левую ключицу. Гаррич завопил, но его крик быстро оборвался, так как рука незнакомки зажала ему рот, а её губы стали шептать ему прямо в ухо:

– Я всегда считала вас слишком изнеженными для битв и свершений. И, видят боги, так оно и оказалось. Но даже от таких как вы есть толк. Иногда. Скажи мне всё, что ты знаешь о Камне Ночи и клянусь, в жизни меня больше не увидишь.

– Он уничтожен. Разбит во время войн Падения.

– Да ну! А мне казалось, что кто-то вдруг заинтересовался наследием добрых старых времён. Птичка одна напела мне о убийствах антикваров по всей империи. Говорят, тела обескровлены. Говорят, про кристаллы спрашивали. Так же говорят, что некоторым даже заплатили за информацию. Ну не чудеса ли?! Ты, конечно же, ничего не знаешь, но прежде, чем ты скажешь это вслух, подумай вот о чём. Ночь только началась, а ты уже сидишь здесь связанным, словно жертвенный бык. И твоя певичка здесь, неподалёку. Когда мне надоест слушать ложь, я пущу здесь красного петуха и полквартала сбежится, чтобы поглазеть. А заодно и разграбить.

– Я не по…А-а! – молниеносным движением мучительница выхватила второй стилет и воткнула его под правую ключицу. – Я ведь предупреждала о лжи. У меня оказался твой адрес, твоё описание, под которое, кстати, ты очень точно подходишь. Мне также напели птички, что ты знаешь об осколках Камня Ночи. Но вот беда, магии в тебе – кот наплакал. В пугале на поле её и то больше. Следовательно, – при этих словах стилеты были вдавлены глубже в тело пленника, – ты осознанно искал их не для себя. Кто нанял тебя?! Кто был столь прозорлив, что не уверился в гибель реликвии, а стал искать её следы спустя более пяти веков? Я жажду подробностей. И не заставляй меня ждать долго.

Гаррич задрожал всем телом, вновь попытавшись вырваться. Убедившись в безвыходности ситуации, он весь осунулся и даже вроде стал меньше ростом.

– Думаю, у меня нет выбора. Всё равно, не скажу тебе – ты убьёшь меня. Скажу тебе – он убьёт меня.

Паола внимательно посмотрела на сидящего перед собой соплеменника. Он и Сильвер были первыми, кого она встретила за долгие годы скитаний и поисков. Но она чувствовала незримую пропасть между ними. Хотелось кричать, спросить, что случилось?! Как из расы воинов и правителей вы уподобились нищим попрошайкам. Где ваше достоинство и гордость?! Понимая, что ответа она всё равно не получит, Паола, тем не менее, хотела всё-таки задать свой вопрос. Но её опередил Гаррич:

– Всего осталось пять осколков кристалла. И он желает заполучить их все.

– Он?!

– Да. Повелитель желает воссоздать Империю Ночи. Вернуть нашей расе былое величие.

– Начав с вторжения сид’дхов? С вызова исчадий в наш мир? Твой Повелитель безумен, мальчик! – Паолу подхватили потоки ярости. – Каким дерьмом он забил ваши мозги?! Вы хоть на миг представили, что будет, когда Бездна сольётся с нашим миром? Нет?! Здесь не останется никого вообще. Вы понимаете, глупцы?! Ни-ко-го. Вообще! За чей счёт вы собирались питаться, как выживать, если людей истребят, как скот?

Паола пришла в крайнее возбуждение. Вот оно! То, что она лишь ощущала, начало, наконец, приобретать личность и облик. Повелитель, к которому у неё и так был личный счёт.

– Где мне его найти?

– Осколок или Повелителя?

– Обоих! – отрезала вампирша, глядя прямо в глаза Гаррича. Сильвер к тому времени лишь слушала, никак не обозначая своё мнение и присутствие. Хоук, на которого вспышка гнева Паолы произвела не меньшее впечатление, молчал, обдумывая услышанное.

– Никто не знает, как выглядит Повелитель. Все общались с ним через посредников.

– Как и ты?

– Как и я, – не стал увиливать Гаррич. – Но сдаётся мне, он засел в столице. Птица такого полёта и амбиций просто не сможет сидеть в занюханном Высхольде. Он как паук, что опутывает своей сетью целую страну. Но я однажды общался с ним. Не лично, нет. Он говорил со мной, не выходя из экипажа. А когда мы прощались, он высунул руку, чтобы задёрнуть занавеску, и я увидел перстень на его пальце. С раухтопазом.

– Погоди-ка, – Паола бросилась к заплечному мешку, одиноко брошенному неподалёку от входа. Перерыв мешок, она достала предмет своих поисков – кольцо.

– Такое, не припоминаешь?!

– Очень похоже. Где ты его взяла?

– С отрубленной руки одного высокопоставленного сид’дха.

– Могу я взглянуть поближе? – голос Гаррича дал петуха, глаза расширились, ноздри затрепетали. Когда Паола сунула кольцо ему буквально под нос, он отшатнулся, как от прокажённого. Слов больше не требовалось. Вампир глухо застонал.

– Проклятье! – взвыл связанный вампир. – Помогать нашим убийцам! Лучше убей меня сама.

Внезапно Гаррич стал смеяться: – У меня во внутреннем кармане лежит кожаный мешочек, достань его.

Паола с предосторожностями залезла под куртку Гаррича, внутри обнаружился искомый предмет. Осторожно развязав завязки, она вытряхнула содержимое на ладонь. Это оказался осколок кристалла приятного дымчатого оттенка, внутри которого периодически вспыхивали и гасли солнца.

– Что это? – одновременно спросили Хоук и Сильвер.

– Камень Ночи. – благоговейным шёпотом ответила Паола. – Разве ты не чувствуешь, как он взывает к тебе, Сильвер?! Он – прекрасен!

Она выдернула свои стилеты из тела Гаррича и, вытерев их о портьеру, сказала:

– Уходите из города. Немедленно. Потому что сейчас вы посеяли семена бури, что может смести с лица Зидии всех нас. Началась новая глава борьбы нашего народа за право существовать.

______________________________________________________

[1] Бретёр – заядлый, «профессиональный» дуэлянт, готовый драться на дуэли по любому, даже самому ничтожному поводу. Чаще всего дуэль намеренно провоцировалась бретёром.

В более широком значении, бретёр – задира, забияка, скандалист. Производное существительное бретёрство используется для обозначения вызывающего поведения забияки и задиры, а также проявления лихости, граничащей с безумием.

[2] suruk’hami – со ст. Имперского «обольстительница». Закрытая группа, не входящая в Семь великих кланов. По слухам, правда, неподтверждённым, проводили кровавые ритуалы с целью обретения магического потенциала. Презирались клановыми вампирами, но официально запрещены так и не были. После Падения вся информация о них оказалась утерянной.

Глава 17

Спустя почти час, когда эльф буквально осип, зал стал наполняться вампирами. Вооружённые до зубов, с заплечными мешками, набитыми под завязку, они молча собирались у стола с картой. На него никто не обращал внимания, каждый из них был погружён в свои мысли. На многих были искусно отделанные нагрудники, кто-то носил простую кольчугу из воронёной стали. Мужчины и женщины неопределённого возраста, но все с глазами тысячелетних старцев, уставших от своего бессмертия.

Моргенз, ушедший незадолго до истечения назначенного им времени, спустился одетый так же, как и все. Единственное различие – вместо привычных парных сабель на поясе Владыки висел полуторный меч. Его шлем украшал гребень коротких волос, выкрашенный в фиолетовый.

– Пока эти ублюдки будут ждать подкрепления и проводить разведку, мы уйдём достаточно далеко, чтобы о нас забыли, – при этих словах он криво усмехнулся, и Линдорину на миг почудилась тщательно сдерживаемая ярость. – Я считаю, что у подобных подземелий есть более одного входа и выхода. Просто мы их еще не обнаружили. Вопросы?! – он обвёл взглядом свой небольшой отряд. – Отлично! Теперь ты, тёмный. Сам понимаешь, советник, выбор у тебя невелик. Либо идёшь с нами, либо – тут он развёл руками.

– Я иду с вами, – оборвал его эльф. – Затея так себе, но, надеюсь, мы не будем слоняться по этим подземельям остаток жизни.

– Отлично! – вновь произнёс Моргенз. – А чтобы нашим друзьям было не скучно нас искать, я оставлю им несколько «подарков». – Он достал из мешка клепсидру с синей жидкостью, лениво перетекавшей, словно манный пудинг. – Давно хотел их испытать, но никак случай не представлялся, – с затаенной гордостью добавил он. В это время в зал вошли еще двое вампиров в потёртой запылённой одежде. Видимо, это и были Ульрих и Метера.

– Владыка?! – обратился к Моргензу мужчина.

– Хорошо, что вы не успели уйти далеко, Ульрих. Феодосий введёт вас в курс дела. Собирайтесь скорей, времени у нас почти не осталось.

Мужчина просто кивнул и ушёл вместе с седовласым, а Моргенз внезапно обратился к эльфу: – Не поможете, советник?!

– Всем, чем могу.

– На меньшее я и не рассчитывал, – улыбнулся краешком рта Владыка. – Феодосий, принимай командование и уходите! А мы вас догоним чуть позже.

Обернувшийся на оклик старый вояка сначала нахмурился, затем черты его лица разгладились, он усмехнулся: – Всегда хотел испытать это твоё изобретение. Жаль, повод не лучший, – он пригладил волосы совсем человеческим жестом и стал отдавать команды. Вернувшиеся разведчики, гружёные вещами и припасами, заняли место впереди их маленького отряда, а после согласного кивка Феодосия исчезли во мраке катакомб. За ними цепочкой последовали остальные, кидая на своего вождя обеспокоенные взгляды.

– Ну-с, приступим, – Моргенз достал еще одну клепсидру. Синяя жидкость внутри лениво перекатывалась. Неопасная, несерьёзная. Владыка склонился над ней, шепча слова активации. Ни до этого, ни после Линдорин так и не почувствовал магического всплеска. Это настораживало.

– Придумал в минуты досуга, – глава клана усмехнулся, встряхивая клепсидру и прилаживая её к светильнику. Парочку он отдал эльфу, просто указав направление, где бы он хотел увидеть эти штуки. Сам же выставил еще только одну и, подхватив мешок, двинулся вслед за своим кланом. Но как только они оказались на лестнице, Моргенз остановился и начал активизировать еще пару вещиц:

– Как только мы отойдём подальше, я произнесу заклинание, что активизирует высвобождение энергии. Но ни слова больше! Я хочу, чтобы Вы беспристрастно дали оценку моему изобретению.

Линдорин пожал плечами и согласно кивнул, наблюдая, как вампир ставит еще две клепсидры на ступени лестницы, уходящей во тьму.

– Думаю, хватит, – подытожил Моргенз, спускаясь вниз. Факела давали достаточно света, чтобы эльф с удивлением обнаружил глубокие царапины и сколы на стенах, грубо вырубленных кем-то в скальной породе. Он хотел задать вопрос Владыке о клепсидрах, но постеснялся и промолчал. Пройдя еще какое-то время в тишине, они обнаружили весь отряд, стоявший перед огромными дверьми. Головы вампиров синхронно повернулись и в некоторых глазах Линдорин явственно прочитал страх. А это о многом говорило. Холодок страха коснулся его кожи, застенчиво, словно мелкий домашний питомец.

– Открывайте дверь, – негромко произнес Моргенз, словно уже смирился с неизбежным. Двое вампиров отворили тяжёлую даже на вид глыбу отполированного камня, и в проём сразу же устремился поток затхлого воздуха. Пламя факелов затрепетало, как ресницы придворной фрейлины.

– Вниз! – скомандовал Владыка и вампиры, перестроившись попарно, стали проскальзывать внутрь тёмного зева ненасытной тьмы. Все они без команды обнажали оружие, приняв сразу сосредоточенный, воинственный вид. Линдорин также обнажил меч, заметив, как одобрительно кивнул Моргенз. Хотя вампиры и видели в темноте, как кошки, каждый из них нёс связку факелов, что наводило эльфа на неприятные мысли. Его мешок не был и в половину полон, как их, но это объяснялось просто, но вот про факел он даже и не вспомнил.

Обернувшись, он заметил орнамент на внутренней стороне двери, но, присмотревшись, обнаружил, что это не орнамент, а следы когтей, клыков и боги еще знают, чего, глубоко пробороздивших каменную преграду.

– Оценил?! – ухмыльнулся оказавшийся рядом седоволосый.

– В полной мере, – сухо откликнулся Линдорин, неприятно поражённый мощью подземных созданий и то, что ему, жившему над всем этим, не было известно об их существовании вплоть до сегодняшнего дня. И, судя по всему, очень скоро он пожалеет о расширении своих познавательных горизонтов.

– После первых столкновений с этими тварями мы постарались без особой нужды сюда не соваться. Продолжали ходить большими группами. И то – недалеко. Со временем мы, видимо, крепко проредили их ряды. Потому что нападения стали происходить реже и не столь яростно.

– То есть, – немного нервно произнёс эльф. – Дальше мы попадём в полную неизвестность?!

– Точно подмечено! – хохотнул седоволосый, выставляя у двери еще одну клепсидру. – Предпоследняя!

– Последний довод вампиров! – Краешком рта улыбнулся Моргенз. – Чем бы он не оказался. Думается, когда они приоткроют дверь, мы услышим. Выдвигаемся! – скомандовал он, возглавив колону. Они с седовласым сходу задали быстрый темп. Линдорин, который шёл во второй «двойке» ловил на себе заинтересованные взгляды ит’хор. Но пока он не обращал на них внимания, сосредоточившись на окружающих его стенах.

Свет факелов выхватывал из тьмы грубо вырубленные стены коридоров, испещрённые прожилками слюды. Также иногда появлялись пятна лишайников и неизвестной пещерной растительности. В отличие от других видов растений, этот лишайник испускал приятное золотистое сияние. Лохмотья паутины свисали тяжёлыми занавесками, и эльф представил, что за зверь должен был обитать в этих стенах. Иногда слышалось чьё-то шипение, писк и хруст. Но темнота тщательно скрывала своих обитателей от взглядов вторгшихся чужаков.

К удивлению Линдорина в подземельях был сухой, тёплый воздух, хотя по опыту он знал, что так быть не должно. Через некоторое время он ощутил, что теряет связь с явной реальностью. Его бросало, то в жар, то в холод. Дурнота накатывала штормовыми волнами, а перед глазами плавали разноцветные круги. Заметив его состояние, шедший за ним вампир вдруг рассмеялся и хлопнул его по спине:

– Нашего друга пробует на зуб Голос глубин! – Сзади раздался смех и ободряющие крики: «Покажи ему зубы!», «Гони его в шею!»

– Соберись и гони его из сознания, – посоветовал седоволосый, шагая рядом с ним. Линдорин хотел уже огрызнуться, что в отличие от его новых друзей, сталкивается с подобной напастью впервые. Но не успел. Далёкий гром возвестил о том, что сид’дхи всё-таки нашли вход в подземелье, но проигнорировали сигналы опасности. Пол под ногами явственно встряхнуло. Но расстояние было уже слишком велико, чтобы им повредило то, что создал Моргенз, маясь, очевидно, от скуки.

– Интересно, скольких собак забрали мои игрушки? – довольно ухмыляясь, прошёл мимо Владыка. Да и все остальные были на подъёме, обмениваясь шутками и «ценными» замечаниями.

Спустя некоторое время коридор начал понемногу расширяться, и вскоре они попали в просторный зал. Владыка скомандовал устроить привал, и вампиры с шутливыми стонами стали валиться на землю. Ноги Линдорина устали уже давно, но гордость не позволяла проявлять слабость. Пока вампиры обустраивали свой бивуак, советник решил осмотреться и, взяв один из факелов, подошёл к стене. Неожиданно то, что казалось ему причудливым узором, проявило себя в абсолютно новом качестве. Перед взглядом изумлённого эльфа было изображено эпическое сражение. От неожиданности Линдорин забыл даже о Голосе глубин. С нечеловеческим мастерством неизвестный автор изобразил битву двух неизвестных рас. Четырёхрукие антропоморфные громилы сражались с крылатыми воинами. Белые крылья легко несли бойцов в бой и служили также своего рода оружием.

– Это?! – он повернулся за разъяснением и столкнулся взглядом с вампиршей, к которой, как он заметил, относились как к младшей сестрёнке.

– Серафимы, – словно выплюнула она неприятное слово. – Чистюли!

Произнеся эту бессмыслицу, девушка отвернулась и отошла к своим вещам, где села, уставившись в одну точку.

– Не обращай внимания, тёмный, – Феодосий был тут как тут. – К Риции надо привыкнуть, и тогда её эскапады становятся почти что терпимыми. Шутка, – тут же добавил он. – Не все из нас «легко» пережили Падение и годы затворничества, последовавшие после. Риция – последняя из тех, кто впустил в своё сердце дух войны. В отличие от Паолы.

– Я уже слышал это имя, – задумчиво протянул Линдорин. – Кто она?!

– О! Это наша надежда, как частенько говорит Моргенз. Она не такая, как мы, хотя и родилась под светом Тёмного кристалла. Может, ты проживёшь достаточно, чтобы встретиться с ней. Только мой тебе совет, не говори о ней с Зигер Транном. Они друг друга недолюбливают.

Линдорин кивнул и снова повернулся к рисункам. Мастерство древнего мастера очаровывало. Он буквально чувствовал агонию павших и ярость живых бойцов. Четырёхрукие без прикрас были отвратительны. На вполне человеческих телах покоились звериные головы с такой всепоглощающей ненавистью на вполне человеческих лицах, что Линдорин невольно отшатнулся. Было понятно, что изображённая война велась всеми доступными средствами с привлечением магии.

В каждой руке они держали какое-нибудь колюще-режущее или дробящее оружие. Но воинов, противостоящих им, это не пугало, и они бросались в лобовую атаку, несмотря ни на что. О серафимах он только слышал мельком, давно, еще в годы молодости. Серафимов называли слугами Светлых богов. Но никто на Занти не мог похвастаться тем, что видел их не раньше, чем тысячу лет назад. Носители пары белых крыльев не уступали четырёхруким, о чём говорило дальнейшее изучение наскальной живописи. Несомненно, также, что художнику нравился красный цвет. Цвет крови, что словно река несла свои воды в такие же кровавые океаны.

Вот крылатый своим красивым мечом протыкает противника, и тот ревёт в осознании скорой и неминуемой смерти. Вот погибшего серафима втаптывает в землю беснующаяся толпа. Двое серафимов сдерживают натиск шестерых четырёхруких, пока их товарищи уносят с поля битвы тяжелораненного собрата. Длинное копьё протыкает грудь серафима и сразу же его соратник начисто сносит голову зазевавшегося четырёхрукого. И так по всей стене.

Поглощённый увиденным, Линдорин не заметил, как к нему подошёл Владыка:

– Потрясён. – скорее утверждение, чем вопрос.

Слов у эльфа не осталось, и он просто кивнул, с трудом отведя взгляд от развернувшейся войны, забытой за прошедшие тысячелетия.

– Я испытал нечто подобное, когда впервые увидел эти рисунки, – поведал Владыка. – Но мы еще не спустились в неисследованные коридоры. А там ужасов и чудес может быть в разы больше.

– Никогда не слышал о таком народе. – эльф с трудом повернулся к Моргензу.

– Вы о четырёхруких или о серафимах, советник? – уточнил вампир.

– О четырёхруких. О серафимах я слышал больше. Где-то на пару слов. Но эти существа для меня – полная загадка!

– А каково нам? Ведь мы старше вас, а не знали о подобных деяниях. Хотя и мнили себя любимцами богов и первородство нашим считали по праву.

Далее разговор как-то сошёл на нет. Линдорин продолжал изучать открывшееся перед ним чудо, а Моргенз, присев на корточки, к чему-то прислушивался. Весь его вид говорил о крайней степени концентрации. Словно расслабиться хоть на миг он считал, по крайней мере, преступлением.

– Эй, эльф! – раздался внезапно голос кого-то из вампиров. – Иди к нам. Или ты решил всю ночь простоять перед этими каракулями?! Не бойся, – добавил вышедший вперёд высокий молодой ит’хор, чьи тёмно-русые волосы были забраны в хвост, – мы не кусаемся.

– И я так думаю, Зигер Транн, – раздался тихий, но властный голос Владыки. – В противном случае, виновный отдаст свою плоть солнцу, как я и предупреждал.

Названный Зигер Транном, стушевался:

– Э – э, Владыка, – промямлил он, – Я не имел в виду ничего такого. Просто хотел предложить нашему гостю немного размяться, чтобы скрасить его унылое существование.

На краткое мгновение в воздухе повисла тишина, нарушить которую попытался сам тёмный:

– Я ценю Вашу заботу, Владыка Моргенз, – ответил с лёгким полупоклоном Линдорин, – но мне кажется, грасс Транн не замышлял ничего такого. В противном случае пришлось бы сильно разочаровать его.

Названный Транном, над которым стали уже подшучивать остальные ит’хор, пошёл пятнами. То есть его и без того бледное лицо пошло пятнами, став практически прозрачным. Он что-то прошипел и, сплюнув на пол, развернулся, чтобы уйти.

– Я так понимаю, что тас Мифоэттин предложил поединок? – раздался женский голос. – Я бы не отказалась от такого зрелища.

Её поддержали довольные крики. Моргенз повернулся к эльфу всем телом, словно перед серьёзным разговором:

– Тас Линдорин, Риция правильно истолковала Ваши слова? – голос Владыки стал сух и официален.

– Почти слово в слово, – улыбнулся эльф, ища глазами вампиршу, но она как сквозь землю провалилась.

– Должен Вас предупредить, – Владыка понизил голос, – несмотря на мерзкий характер, Зигер Транн отличный боец. Он молод и амбициозен. И ему небезразлична Риция, – зачем-то добавил он.

– Отлично! – Излучая оптимизм, произнёс Линдорин. – Мне не мешало бы размяться и вспомнить, к тому же, основные постулаты воспитания.

Транн тем временем уже вышел в центр зала, держа в каждой руке по тьяге. Хищная улыбка раздвигала его губы. Линдорин ответил таким же ледяным взглядом. Не сговариваясь, они одновременно устремились навстречу друг другу. Дыхание советника было лёгким, как летний ветерок, что едва ощущается на коже. Он уже на бегу перехватил свой меч двумя руками, встречая атаку Транна. Брызнувшие водопадом искры ознаменовали новый этап в их отношениях. От злости они вмиг перешли к агрессии. Столкнувшиеся клинки разлетелись под треск оружия. Громко зашипев, Транн сразу же контратаковал. Т’ьяги оставили небольшие зарубки на лезвии клинка, что несколько ослабило воинственный настрой эльфа. Ему казалось глупым проиграть только из-за того, что подвело оружие. Значит, подытожил он между выпадами, поединок требуется закончить быстрее, чем его верный клинок прикажет долго жить. Помочь ему в этом может только хитрость, так как Владыка не преувеличивал, и Транн действительно был отличным бойцом. Вот он снова атакует. Левая тьяга отвесно срывается в смертельное пике, в то время как правая пытается перечеркнуть его поперёк живота. От первого удара он ушёл, второй пришлось принимать на клинок, ответивший обиженным звоном на нерасторопность хозяина. Линдорин широким полукругом отмахивается от наседающего Транна, и вот уже он обратным кувырком спасает свою жизнь. Вскочив, Транн устремляется в яростную атаку. Видимо, он ожидал уложить соперника за полминуты боя и теперь был в бешенстве. Удары сыпались один за другим из, казалось бы, невозможных положений.

Все силы Линдорина уходили на защиту, которую пытался сломать разъярённый вампир. Очень скоро он своего добьётся, если он не предпримет контрмер в обороне. Эльф извивался, уходя из-под ударов Транна, словно древесная гадюка. Но защита Зигер Транна была чрезвычайно хороша. Вампир, полагаясь на свою выносливость, постоянно атакует, Линдорин тщетно пытается отыскать в стальном вихре прореху, чтобы атаковать самому. Глаза понемногу стал заливать пот, а рубаха насквозь промокла и липла к спине. Наконец, он принял решение. Во время следующей атаки Транн обрушил на него сверху сдвоенный удар сабель, чтобы опрокинуть на пол и добить деморализованного соперника. Эльф принял удар на лезвие меча, «сбрасывая» его вбок. Развернувшись на левой пятке, Линдорин обрушил удар ногой на левое колено ит’хор.

Под разочарованный крик толпы Транн рухнул на одно колено, одна из сабель отлетела в сторону, и эльф закончил поединок сильным ударом в челюсть. Вампир рухнул как подкошенный. Никто из следящих за поединком не ожидал такой развязки, так же, как и Транн. Первым зааплодировал седоволосый.

– Браво, тас Мифоэттин! – восторженно воскликнул он, подходя к тяжело дышавшему эльфу.– Это лучший поединок из виденных мной лет эдак за пятьдесят.

Бесчувственного Транна приводили в сознание, а восхищённые восклицания всё не смолкали. К слову, над проигравшим никто не глумился и не потешался. Придя в себя на удивление быстро, ит’хор мрачно глянул на Линдорина, но промолчал и побрёл к своим вещам.

– Я рад, что всё закончилось именно так, – высказал свой взгляд на происшедшее Владыка. – Этот урок Зигер Транн запомнит надолго.

– Мне не хотелось бы осложнений в отряде, грасс Моргенз, – осторожно начал советник, переведя дыхание.

– А их и не будет, – усмехнулся вампир, на миг показав клыки. – Сейчас Вы некоторых заставили призадуматься, а немногих и почувствовать на своей шкуре Ваши навыки боя. А ничто так не заставляет воина развиваться, как проигрыш. Каким бы обидным он ни был. Я думаю, вы с Транном подружитесь. Так что отдыхайте. Мы пробудем здесь до «утра».

Вымотанный поединком, эльф решил подкрепиться и достал из сумки с небольшим запасом провизии лепёшки с завёрнутым в них мясом. Оно было приготовлено особым способом, что позволяло ему храниться очень долго и не портиться. Съев одну, он запил её вином из фляги и не заметил, как провалился в сон без сновидений. Но утром всё равно ощущал себя побитой собакой.

Построившись в колонну по двое, ит’хор, ведомые Владыкой и Феодосием снова двинулись вглубь подземелий. Спустя несколько часов похода, Моргенз скомандовал привал. Смешки и разговоры сменились тревожным ожиданием, что даже Линдорин почувствовал тревожную ауру чего-то особенного. Его опасения подтвердились, когда в центр вышел Феодосий и, обведя взглядом клан, заговорил:

– Скоро закончатся коридоры, исследованные нами, и мы окажемся на территории неисследованной и неочищенной от мерзости древних эпох. Каждый шаг и вдох мы будем делать под взглядами древних сил. Мужайтесь! Говорите с соседом, если голос глубин вдруг возымеет над вами власть. Сражайтесь, как живёте! С гордостью и честью!

– С гордостью и честью! – проревело почти тридцать глоток.

Дальнейшее движение проходило уже без шуток и веселья. Коридор то сужался, то расширялся, заставляя всё время лавировать, выискивая тёмные углы, в которых могла скрываться опасность. Внезапно Линдорин почувствовал на своём лице лёгкое прикосновение ветерка. Подземный сквозняк заставлял трепетать пламя факелов и колебал полотнища паутины. На вопрос, откуда он здесь взялся, эльф так и не получил ответа. Его никто не знал.

Иногда свет факелов выхватывал остатки фресок на стенах коридоров, но стилистика рисунков и содержание оставались прежними. Четырёхрукие. Вот они приносят кровавые жертвы, вот снова воюют с кем-то, вот еще проводят магический, судя по всему, ритуал. Линдорин сделал вывод, что это была раса агрессоров, которых не останавливала ни мощь, ни количество противников. Видимо отпор они получили только от серафимов. Раз с такой подробностью изобразили ту битву.

Его вынужденные товарищи по несчастью большей частью хранили молчание, изредка перебрасываясь короткими фразами. В пламени факелов их глаза отливали красным, словно тлеющие угольки. Линдорин, столкнувшись с бывшими властителями Занти, сейчас с интересом присматривался к своим спутникам. Их лица были сосредоточены, в уголках губ залегли упрямые складки. Как у мужчин, так и у женщин. Привыкший к доминирующему положению мужчин в эльфийском, да и в человеческом обществе, эльф, с удивлением обнаружил, что вампирши обладают куда большими правами, чем его соотечественницы. Ему вспомнилась советница Онитарин, и он скрипнул зубами в приступе накатившего бешенства от воспоминаний её предательства.

Может, для них это было в порядке вещей – всё делать сообща: сражаться, принимать решения, рисковать. Но над всем этим чувствовался непоколебимый авторитет Владыки. Его власть не подвергалась сомнению и подпитывалась единственным топливом, не вызывающим отторжения. Любовью. Но, что касается повседневности, то тут все были равны.

За время, проведённое вместе, Линдорин обратил внимание на высокую черноволосую ит’хор, что буквально свела его в поединке с Зигер Транном. Он уже знал, что зовут её Риция, и с ней связана какая-то нехорошая история. Несмотря на мрачность обстановки и трагизм ситуации, её губы периодически раздвигались в улыбке, обнажая белоснежные клыки. Всю дорогу до следующего привала эльф изнемогал от любопытства. И едва грасс Моргенз объявил привал, набрался смелости и подошёл к ней:

– Я заметил Вашу улыбку и слышал Ваше имя от Владыки, грасс Риция. Могу я поинтересоваться, что вызвало её появление в этом мрачном месте?! Это было… необычно.

– Можешь поинтересоваться. Но никто не обещал, что ты получишь ответ на свой не совсем тактичный вопрос, тас Мифоэттин, – резко бросила вампирша в ответ, изучая его пытливым взглядом, словно заметила первый раз в жизни. В отличие от остальных, одетых в толстые кожаные куртки с нашитыми пластинами железа на груди и животе, Риция носила тонкую шёлковую рубашку с широкими рукавами и воротником и кожаный корсет. Наряд дополняли облегающие брюки и высокие сапоги на толстой подошве, приспособленные для походов. Рукояти двух сабель, словно готовящиеся атаковать змеи, выглядывали из-за её плеч, вместе с хозяйкой оценивая возможного противника.

– Я представила, эльф, как эти ублюдки вошли в наш дом и увидели клепсидры Владыки, – в этом месте её голос стал напоминать скрежет точильного камня по лезвию меча. На миг из-под маски милой девушки проглянул тот монстр, которого и боялась в своё время большая часть Зидии. Мягкие черты юного лица заострились, приобретя хищное выражение. Она улыбнулась, но это уже был оскал охотящейся волчицы.

Смутившись, Линдорин отошёл к своим вещам, в очередной раз задумавшись о том, происки каких богов забросили его в эту круговерть. Но его размышления были прерваны голосом неслышно подошедшего Феодосия.

– Не принимай сказанное Рицией близко к сердцу, тёмный, – произнёс седовласый. – Женщин вообще трудно понять. Особенно таких, как Риция.

– А что в ней такого особенного? – поинтересовался задетый за живое советник. Вампир присел рядом с ним, вытянув ноги:

– Трудно жить рядом с существом, похожим на тебя, когда все твои мысли, мечты и амбиции направлены на достижение только одной цели – мести. Риция – одна из немногих детей, рождённых после Падения уже здесь, в Тэй-Вейр. В стычке с не имеющими тел погибли её родители, а чуть позже и юноша, которого она любила. Вся её боль, горе и ярость направлены на окружающий её жестокий мир. Нам всем, и Владыке в особенности, пришлось приложить немало усилий, чтобы вывести её из этого состояния. То, что ты видишь сегодня – просто цветочки по сравнению с тем, что было лет пятнадцать назад.

– Сколько же ей лет, уважаемый? – осторожно поинтересовался эльф.

– Немного. По нашим меркам, – Феодосий улыбнулся. – Чуть более трёхсот. Многие из нашей молодёжи родились после Падения. Жаль только, многие «старики» не дожили до этого дня.

– А Вы?

– О, я – вопрос особый, – ит’хор засмеялся, привлекая внимание остальных. – Я помню многое, но, – он сделал паузу, – не столько, сколько помнит Владыка.

– Я сожалею обо всём, что произошло с вашим народом, – неожиданно даже для себя самого произнёс Линдорин. – Мне жаль, что мой народ отчасти тоже виноват в ваших злоключениях.

После секундной паузы, вызванной внезапностью признания, на лице седовласого вновь проступила улыбка. Вообще, советник заметил, как часто и с удовольствием улыбался этот древний воин. Как часто искры веселья зажигались и гасли в его мудрых глазах:

– Я принимаю твои слова, советник. Ибо идут они от чистого сердца, а не вызваны многочасовыми размышлениями и умозаключениями. Думаю, мы подружимся, эльф.

– Это будет честью для меня, грасс Феодосий.

– Тогда позволь дать тебе совет, – он кивнул в сторону Риции. – Некоторые твои знакомые обломали зубы об эту твердыню. Я желаю тебе удачи, тёмный!

В этот раз перед привалом Владыка распределил часовых и, уединившись, некоторое время ворожил у условных границ их временного лагеря. Вампиры раскатывали одеяла прямо в коридоре, на стенах которого отсутствовали уже ставшие привычными рисунки деяний четырёхруких. Они были покрыты мхом и лишайником, по крайней мере, Линдорин решил, что это лишайник. Наскоро перекусив и запив скромную трапезу водой, он с наслаждением вытянулся на лежанке и сам не заметил, как уснул.

Снилось ли ему что-то, он не запомнил, так как был безжалостно вырван из царства снов диким воем и звуками извлекаемого оружия. Вскочив на ноги, он выхватил меч, оглядываясь в поисках источника опасности, одновременно пытаясь согнать остатки сна. Оказалось, сработала одна из ловушек Владыки Моргенза, выставленная им за пределами охраняемой территории. На границе лагеря заплясали призрачные огни, в нескольких местах внезапно вспыхнул сам воздух, но, присмотревшись, Линдорин заметил бьющиеся в агонии какие-то комки слизи, сейчас ссыхающиеся прямо на глазах. В отсветах огня он видел еще больше этих комьев, спешно отступающих во мрак бездны, породившей этих тварей.

– Не имеющие тел, – крикнул один из ит’хор, указывая на ком слизи, заползший внутрь охраняемого рубежа. И тотчас двадцать пять клинков вырвались на свободу. А тёмный собственными глазами увидел, как древний ужас вблизи других существ начинает обрастать богомерзким подобием плоти и стремительно бросается в сторону выбранных жертв. Но прежде, чем тварь сделала первое движение, её разорвало яростью ит’хор.

Линдорин подошёл к тому, что могло считаться условным противником. Комки слизи истаивали, словно лепестки тумана поздним утром. И вскоре в свете факелов он рассматривал три жирных пятна, оставшихся от «сил вторжения».

– От нас остаётся пепел, – услышал он чей-то голос прямо над ухом. Подняв голову, он встретился взглядом с Рицией. – Вот так они и нападают. Наваливаются толпой, а там достаточно одного касания, чтобы эти твари поселились в твоей голове. Видимо, это передовой отряд, раз их не пара сотен.

– К воронам этих тварей! – сплюнул проходящий мимо Дарин.

– Клянусь вечной зеленью Леса, – в тон ей ответил эльф, – Я не думал, что это так жутко.

– Погоди. Уже сейчас мы движемся по территории, которая для них вроде охотничьих угодий. Мы так и не смогли сократить их поголовье. Что ждёт нас дальше, не знает никто. Но все сходятся во мнении, что ничего хорошего. – Сказав это, она отошла и больше не заговаривала с ним. На следующий день коридор вновь поменял свой мрачный облик. Подо мхом и лишайником стали просматриваться рисунки. Правда, не такие совершенные, как оставленные позади, но тоже требующие рассмотрения. Уделив им положенную толику внимания, советник снова удивился. Тематика рисунков сменилась цветочным орнаментом, причудливо вписывающимся в завоёванные мхом коридоры. Боковых ответвлений больше не было, и коридор стал напоминать трубу, что и радовало, и настораживало одновременно.

Линдорин, начавший привыкать к однообразию, отупело смотрел по сторонам, автоматически переставляя ноги. Так продолжалось довольно долгое время и эльфу, потерявшему ощущение времени, всё тяжелее давалось это путешествие. Его, привыкшего к зеленым просторам Иль’хашшара, свободному ветру и ковру из зеленой травы, опавших листьев и хвои, начал одолевать безотчетный страх. Так часто бывает с теми, кто привык к простору, но вынужден находиться в замкнутом пространстве. Ему казалось, что вот-вот и потолок рухнет ему на голову и он, словно древний титан, будет погребен под толщей камней, из последних сил удерживая на своих плечах каменные глыбы. В такие моменты его бросало в холодный пот, а сердце грозилось проломить грудную клетку, настолько сильно оно билось в груди. Он самому себе казался зомби, в разложившихся мозгах которого сохранился лишь один импульс – двигаться к намеченной цели, отмеряя бесконечные лиги подземных коридоров.

Единственным разнообразием были рисунки на стенах и сами стены. Иногда они были грубо вырублены, иногда любовно отполированы и искусно украшены. Сцены, изображённые на них, так же менялись, но все изображали одно – четырёхруких. Когда изображения в очередной раз сменили тематику, в душе Линдорина зашевелились черви отчаяния. На картинах стали преобладать сцены поклонения какому-то их божеству, не отличавшиеся, впрочем, разнообразием: пытки ранее не виданных эльфом существ и казни, казни, казни.

Когда коридор изогнулся в очередной раз, ит’хор натолкнулись на врата, охраняемые двумя статуями четырёхруких, вырубленными из камня. Существа изображены в церемониальных одеждах с сохранением всех пропорций и размеров, на лицах всё тот-же гнев и презрение ко всему живому. В руках у них были сжаты светильники, излучающие мягкое молочное свечение. Они словно приглашали войти, но не гостеприимство руководило ими. Эльфу, глядевшему на них во все глаза, казалось, что их презрение обращено на него, и он поделился возникшими сомнениями с Моргензом.

– И я почувствовал то же самое, – признался Владыка. – Но другого пути у нас всё равно нет. Надеюсь, мы не встретим самих хозяев, всё-таки времени прошло преизрядно. Хотя никто не знает, на что были способны эти четырёхрукие.

Все без команды изготовились к внезапному развитию событий. Створки врат были высотой в два роста и выглядели достаточно массивными, чтобы выдержать таранный удар, но приоткрылись от легчайшего прикосновения.

– Очень похоже на ловушку! – произнес один из воинов, имени которого эльф не знал. Владыка кивнул в знак того, что принял его мнение к сведению, но, тем не менее, отправил вперёд двух воинов с факелами. Но они там не понадобились. Через равные промежутки на стенах были установлены такие же светильники, дающие достаточно света, чтобы не пользоваться факелами. Ожидая возвращения разведчиков, ит’хор сгрудились на освещённых участках коридора. Но как только воины скрылись за изгибом коридора, отряд накрыла волна холода, которая схлынула так же внезапно, как и появилась. Одновременно с этим впереди раздались боевые кличи и лязг оружия и глухое, словно идущее из-под земли, урчание. Вылетевших из мрака разведчиков едва не встретили сталью. Лезвия их сабель покрывали пятна копоти и зелёная слизь.

– Там впереди ожившие мертвецы! – выпалил один из них. – И их много. Очень много!

Времени разбираться, откуда здесь неупокоенные, было некогда. Раньше Линдорин не сталкивался с ними, но слышал истории о магии, способной поднимать целые погосты и направлять их волей поднявшего.

– К обороне! – рявкнул Феодосий, и вперёд тут же выдвинулись ит’хор с широкими щитами. Остальной отряд укрылся за их спинами. Некоторые вампиры, к полному изумлению Линдорина, обратились к магии, превратившей их руки в сверхъестественные когти, осветившие мрак коридора фиолетовым свечением. Заметив его изумленный взгляд, Владыка склонил голову, словно говоря, что все расспросы потом и указал на место рядом с собой. Заняв своё место, эльф выбросил из головы все мысли, гнетущие его, сосредоточившись на предстоящей схватке. Он неожиданно для самого себя был спокоен, хотя видел, что стоящие рядом ит’хор нервничают. Эта нервозность изрядно его удивила, ведь он видел мощь и силу своих союзников. Знал, что немногие на Зидии сравнятся с ними в искусстве умерщвления себе подобных. И, тем не менее, они нервничали. Только Владыка и Феодосий оставались спокойными.

Сначала раздалось шарканье множества ног, словно их хозяева с трудом вспоминали, как ими пользоваться, к тому же бормотали нечто совсем безумное, пробираясь из темноты к свету. И вот, наконец, тьма исторгла на свет первые гротескные фигуры. Вопреки ожиданиям, основную массу мертвецов составляли отнюдь не четырёхрукие. Больше всего они напоминали танов, только со звериными чертами лица. К тому же подобных доспехов ни эльф, ни ит’хор не видели. Дальше Линдорин доразмышлять не успел, мертвецы покрыли разделяющее их расстояние и бросились в бой, что-то неразборчиво хрипя и пуская слюну от предвкушения страшной бойни.

После первых же мгновений схватки вампиры уяснили, что «забинтованные» мертвецы намного опаснее, чем остальные. Если простые мертвяки после двух-трёх ударов рассыпались на части, то эти словно не ощущали направленных ударов, а их когти оставляли зарубки даже на щитах. Но, несмотря ни на что, первая шеренга ит’хор справлялась неплохо, пока мрак не изрыгнул новую порцию мёртвой плоти в лице тяжеловооруженной пехоты. И тут эльф почувствовал предательский холодок страха. Эти мертвецы в руках держали оружие. Пускай они и не могли им владеть с тем же проворством, что и при жизни, но самого факта было предостаточно, чтобы впасть в уныние.

За несколько минут боя многие вампиры получили незначительные ранения и вмятины, но свою задачу по сдерживанию пока выполняли. Когда подоспела тяжёлая пехота, чья мёртвая плоть была скрыта под доспехами, ит’хор стали пятиться назад. Сначала один шаг, затем другой… Ситуацию смог переломить Феодосий. Вбросив сабли в ножны, он призвал Когти и, завывая не хуже тех же мертвецов, врубился в ряды противника. Силе призванного оружия мёртвые противостоять уже не смогли. Видя, что их командир буквально прогрызает центр атакующих, ит’хор последовали его примеру. По коридору промелькнула серия вспышек и волна вампиров сметает противника. На пол валятся дымящиеся части доспехов, из которых сыпется прах. Но мёртвые всё пребывали и пребывали, казалось, им не будет конца.

Можно убить достаточно врагов и устать, но, когда им нет числа, проще убежать, либо обойти это препятствие. А из узкого коридора дорога была лишь одна. Вперёд. А это значило, что этот урожай должен быть собран до конца. Не со всеми мёртвыми Когти ит’хор работали должным образом. Высокий воин в богатых, украшенных драгоценностями доспехах, бросил Феодосию вызов, направив на него свой меч. Феодосий бросился в атаку и едва не лишился головы, когда когти просто скользнули по броне знатного воина или вождя. Он же в свою очередь так ударил седоволосого закованной в сталь перчаткой, что тот отлетел в самую гущу ит’хор. Гребень на шлеме воина затрясся, словно тварь смеялась над неудачей противника. Феодосий, несмотря на всю свою сдержанность, яростно завывая, бросился вперёд.

В конце концов, очередь дошла и до эльфа. Он схватился с воином, чей шлем отличал поперечный гребень. Перехватив меч двумя руками, он нанёс несколько тяжёлых ударов в голову, а затем одним нисходящим ударом отрубил ногу в колене. Мёртвый рухнул как подкошенный, но Линдорин не успокоился, пока не расчленил его на несколько частей. Однако, увлёкшись кромсанием мертвечины, он забыл смотреть по сторонам, за что и поплатился. Неожиданно на него буквально свалилось двое «забинтованных». Их когти едва не вспороли ему живот и Линдорину пришлось приложить максимум усилий, чтобы избежать подобной участи. Падая на пол, он выпустил из рук меч, вцепившись в бинты мёртвой бестии и ощутил под ними сухое, как дерево, тело. Шипя, как гремучая змея, мертвец тут же нацелил свои когти ему в лицо, как внезапно лишился головы, а его не менее агрессивный собрат – правого плеча вместе с рукой. Сверкнула сталь и «забинтованные» превратились в груду лохмотьев.

– Двигайся быстрей, эльф! – рявкнул Моргенз, который до этого смотрел совсем в другую сторону и вёл собственный бой. Его слова подстегнули советника и, подобрав меч, он вновь вступил в схватку, так как бой кипел с неослабевающей яростью. Ит’хор спасало лишь то, что коридор был узок и мертвецы не могли навалиться все разом. Постепенно вампиры стали выдавливать мертвяков в коридор, из которого они лились, подобно реке. Недобитки хрипели и рвались в бой, пока вампиры не сомкнули свои ряды прямо перед тёмным провалом, ведущим вглубь какого-то ответвления. Напор мертвецов внезапно иссяк.

– Не преследовать! – тяжело дыша, произнёс Моргенз. Ворча, ит’хор отодвинулись от коридора. Неожиданно Владыка положил свой меч на пол и, запустив руку в свой поистине бездонный мешок, извлёк еще одну клепсидру. Только на этот раз светло-жёлтого, даже слегка, казалось, золотистого цвета. Прижав её к груди, он внезапно сорвался с места, в мгновение ока растворившись во мраке. Из уст вампиров раздался слитный вздох, но едва первые дёрнулись в ту же сторону, Моргенз выскочил обратно. Его одежда была порвана в нескольких местах:

– В стороны! – кричал он. – К стенам!

Еще через мгновение подземелье сотряс небесный гром. Из прохода ударил столб пламени, оставив след копоти на противоположной стене. Повалившие следом клубы дыма ясно дали понять, что это только начало! Сквозь шум огня явственно были слышны рёв и крики, которые, на счастье, быстро стихли. Через несколько минут отсветы пламени стали тускнеть, и тьма стала вновь безраздельно править в своих владениях.

– В следующий раз предупреждай заранее, когда соберёшься испытывать свои игрушки, – недовольно морщась, произнёс Феодосий, приводя в порядок одежду.

– Обязательно! – улыбнулся Моргенз.

Линдорин, оглушённый и дезориентированный, придя в себя, первым делом нашёл взглядом Рицию, она проверяла ремни на мешке. Лицо её было перемазано сажей, и одежда слегка еще дымилась, но по лицу блуждала рассеянная улыбка.

– Хашер! Мишрам! В авангарде. Остальные разбились по парам. Прикрываем друг друга. Вперёд!

Эльф «совсем случайно» оказался в паре, следующей за Рицией, поймав на себе кривую усмешку Зигер Транна. Отвернувшись, он со вздохом сделал вывод, что только что приобрёл себе в друзья не самого спокойного и доброжелательного из ит’хор. Вампир, в паре с которым Линдорин оказался, был молчалив и хмур. Он только что спрятал Когти и одним плавным движением извлёк тьяги:

– Ты неплохо себя показал, эльф, – глубоким низким голосом произнёс он. – Но мне кажется, ты неверно выбираешь себе соперников. Транн, при всей своей склочности, всё равно остаётся одним из нас, и второй раз такой номер с ним не пройдёт.

– Значит, я достану из рукава еще один, – спокойно парировал советник. На что вампир лишь широко улыбнулся и неожиданно хлопнул его по плечу.

– Теперь я понимаю, почему Владыка носится с тобой. Ты также легко заводишь друзей, советник?

– Всё зависит от обстоятельств и от того, с кем предстоит завести дружбу.

– Определённо! – хохотнул его напарник. – Меня зовут Ив, – неожиданно закончил он.

Риция никак не отреагировала на разговор, звучавший за её спиной, продолжая вглядываться в погружающийся во мрак коридор. В отсветах затухающего пламени стали видны останки оживших мертвецов. Их были десятки. Что, соответственно, повлекло бы неминуемые жертвы среди ит‘хор. К тому же, оказалось, что дальше коридор имеет несколько ответвлений, всё так же уводящих во мглу. Осторожно ступая, двое разведчиков скрылись в одном из коридоров, оставив Владыку решать, в какой из них следует вести отряд.

Прошло не более пары минут, а один из разведчиков, Хашер, уже вернулся с докладом.

– Там небольшой коридор, а за ним начинается какое-то помещение. И оно огромно. По крайней мере, стен я не заметил, но, если честно, то и не приглядывался. Там остался Мишрам, он сможет рассказать больше.

Владыка ненадолго погрузился в размышления.

– Феодосий, возьми еще трёх воинов и обследуйте это место. Если обнаружите мертвецов или еще кого, в бой не вступаете. Сразу назад.

– Владыка Моргенз, – неожиданно вперёд вышел эльф. – Разрешите и мне пойти в разведку. Думаю, не буду лишним.

– Хорошо. – Неожиданно легко согласился тот. – Возможно, Вы свежим взглядом заметите то, что недоступно нашему зрению.

Как и сказал разведчик, коридор был короток, а помещение по-своему огромно. Первое, что бросилось в глаза эльфу – груды мусора вдоль стен, что точно также терялись в темноте. В свете факела было видно, что это кувшины, горшки и еще какая-то посуда. Дальше стояли сундуки и вещи, назначения которых Линдорин не понимал. В центре зала высился громоздкий постамент. Феодосий выпустил Когти, и помещение озарилось мягким фиолетовым свечением. На постаменте сидела закутанная в плащ с капюшоном фигура, напоминающая четырёхрукого. Осторожно ступая, разведчики приблизились к статуе. Неведомый художник с болезненной точностью изваял своего бога, кумира, покровителя. Кого-то.

Нижняя пара рук сжимала по мечу странной формы, напоминающих надломленные ветки. Верхние были сложены на груди. Нижняя часть лица, не скрытая капюшоном, являла презрительно поджатые губы и квадратный подбородок. На самом пьедестале были выбиты письмена, но прочитать их никому из ныне живущих было, видимо, не под силу.

В нескольких шагах за статуей находилась гробница. Каменный ящик, весь изукрашенный резьбой, на пару локтей возносился над полом, что давало лучше рассмотреть свершение, лежащее в нем. Сверху ящик был закрыт крышкой из чистого золота, так же покрытой письменами. Но стоило эльфу подойти ближе, как на него накатила дурнота, в глазах замелькали яркие пятна. Сделав пару шагов назад, Линдорин с облегчением отметил, что все неприятные симптомы проходят. Однако, взглянув на ит’хор, советник выругался, что делал в крайне редких случаях. Вампиры стояли, словно очарованные пилигримы, проделавшие долгий путь и достигшие своего почитаемого кумира. С их лиц постепенно уходили последние краски и эмоции. На глазах советника, чудом избежавшего ловушки, неведомая сила высасывала из них все силы.

– Эй! – крикнул эльф. Но так же он мог кричать и стене, ответа бы не получил. Ит’хор не пошевелились. На неподвижных лицах стали шевелиться губы, словно живущие своей собственной жизнью. Это выглядело настолько жутко, что по спине Линдорина побежали струйки холодного пота. Он заорал изо всех сил, пытаясь привлечь оставшихся в коридоре, а сам попытался оттащить седовласого. Тщетно! Феодосий словно прирос к полу, а в его глазах плескались озёра тьмы.

Почувствовав подкрадывающееся бессилие, Линдорин отпрыгнул назад, а сзади в этот миг уже подбегали ит’хор во главе с Владыкой.

– Ближе не подходите! – не своим голосом взвыл эльф, представив, что произойдёт, если все сразу попадут в эту ловушку. Он указал на невидимую границу, за которой заканчивается действие неведомой силы. Но Моргенз сразу определил источник опасности:

– Это мертвец! Его магия держит Феодосия и остальных.

– Что же делать?– спросила Риция, оказавшаяся в команде спасателей.

– Ну-у, – неожиданно стушевался Моргенз. – Нужно убить мертвеца. Простите меня за каламбур.

– Тогда придётся поднять крышку саркофага, а это работёнка не для всякого. Крышка из чистого золота и весит, как рыцарь в доспехах.

– Тогда нам повезло, что мы не люди и сил у нас побольше, – усмехнулся Владыка. – Транн, Колето. У вас есть только одна попытка, скинуть крышку. Затем отбегайте, а эльф закончит начатое.

– Опять эльф! – буркнул Зигер Транн.

– Он уже прикоснулся к этой силе и у него есть некоторое преимущество. Иначе он бы сейчас стоял рядом с Феодосием. Но ты всегда можешь отказаться, Транн.

– Я?! Пошли, Колето!

Двое ит’хор сжались, словно пружина и бросились вперёд, будто несомые ветром. Следом за ними, едва поспевая переставлять ноги, бежал Линдорин. На их счастье, крышка поддалась сразу же и, жутко скрипя, съехала в сторону. Грохот от падения был неимоверный и если бы о вампирах до сих пор не знали, то сейчас они заявили о себе во всеуслышание. Но к этому моменту движения обоих ит’хор стали замедляться до скорости черепахи. Эльф бросился вперёд, занося клинок и лишь на краткий миг столкнулся взглядом с пустыми провалами мертвеца. Его словно сковал лёд, медленно ползущий от кисти к шее, а в сознание стало вторгаться нечто чужое. Чужое настолько, насколько могут быть чужими жители разных миров. Но судьбе было угодно случиться так, что клинок, направленный в шею мертвеца, без хозяина опустился, перерубая сухую, как ветвь вишни, шею. Холод тут же отпустил, и замершие нелепыми статуями вампиры начали двигаться. Ожили все, за исключением эльфа, который свалился у гробницы в судорогах и с жутким стоном. Первым к нему подоспел Владыка Моргенз, уже на бегу шепча заклинание. Он опустился на колени, положа руку на лоб советника и прикрыл свои глаза.

Тем временем весь отряд втянулся в усыпальницу «негостеприимного» мертвеца, чьё имя кануло в вечность. Попавшим в ловушку оказывали помощь, и все уже вскоре были на ногах, кроме эльфа и не отходившего от него Владыки. Невидящие глаза Линдорина начали менять цвет, вызвав тем самым волну пересудов. Никто бы не подумал, но после веков изоляции вампиры стали суеверны. И то, что сейчас происходило с советником, многим казалось дурным знаком. Эльф тем временем метался в бреду и стонал так, что видавшие в своей жизни всякие ужасы ит’хор вздрагивали.

Однако Владыка помнил, что, если бы их эльфийский союзник не рискнул собой, живых в отряде сильно бы поубавилось. «Ночь» ит’хор провели неподалеку от упокоенной гробницы, вздрагивая от каждого шороха. Но еще больше – от замогильных стонов эльфа. К этому времени Моргенз успел переговорить с Феодосием.

– Такое ощущение, что оно питалось моими силами, Мор. – Наедине признался ему Феодосий. – Ни разу в жизни не испытывал ничего подобного и не хочу повторить сей опыт. Я всё видел, всё чувствовал, но был абсолютно беспомощен, а сотня маленьких дьяволят копошилась в моих мозгах. Брр, врагу не пожелаешь!

– Я верю, мой старый друг, но не могу понять, что происходит с эльфом теперь. Такое ощущение, что в нём свивает гнездо какая-то сущность. И я не могу этому помешать!

– А может, и не надо? С кем мы будем иметь дело, когда он очухается?!

– Если очухается…

– Пускай так! Что за тварь поселилась в нём? Вдруг он будет опасен?!

– Я думаю, надо подождать.

– А, может…– Феодосий провёл ладонью поперёк горла.

– Это будет нечестно. Мальчишка спас всех нас. Мы у него в долгу, и я не помню, когда мы перестали возвращать долги. Дадим ему шанс.

– Как скажешь. Ты так привязался к нему.

– Просто он напоминает мне меня самого в молодости.

– А она была, старый ты прохиндей?! – хохотнул седовласый и через мгновение стены подземелья сотрясал смех. Отсмеявшись, они разошлись в разные стороны, не заметив, как улыбка тронула и губы лежавшего без сознания эльфа.

Глава 18

Паола хотела покинуть Высхольд немедленно, но тут воспротивился Хоук. Проделанный путь потребовал от него сил и выносливости в гораздо больших объемах, чем он сам мог предположить.

– У нас нет нужного количества монет, чтобы снимать номер в гостинице, мальчик! – отрезала Паола, чьё приподнятое настроение быстро портилось, стоило ей подумать о ночёвке.

– А мы не могли бы что-нибудь продать из той лавки?

– Что ты имеешь в виду, маленький негодник?! – повысила голос вампирша, уже понимая, куда клонит человек.

– Ну-у, пока ты разговаривала со своими соплеменниками, я прошёлся по лавке и… вот, в общем, – юноша протянул руку, в которой был сжат мешочек, приятно позвякивавший при каждом движении.

– Что внутри? – как можно более безразличным тоном спросила вампирша, перед внутренним взором которой промелькнула ванна и туалетный столик с ароматическими маслами.

– Еще не смотрел.

– Святая простота! – возопила Паола, хватая Хоука за рукав куртки и оттаскивая к стене дома. – Человек, из тебя выйдет толк! Если ты не умрёшь раньше, – добавила она чуть тише. Нетерпеливо выхватив у юноши заветный мешочек денег, она по весу определила примерную общую сумму. Выходило что-то около двадцати монет, в зависимости от достоинства. Развязав шнурок, она высыпала себе на ладонь несколько монет. Это оказались полновесные имперские марки. Среди них, правда, затесалась парочка исилийских, но общей ситуации это не меняло.

– Поделим поровну, – безапелляционно заявила она. – И ты заслужил сегодня отдых, человек, – грозно произнесла она. Но видя, что Хоук не понимает шутки, махнула рукой. Первый встречный прохожий указал на самый лучший в Высхольде трактир. Назывался он непритязательно – «Свинья у дуба». Что намекало на обилие блюд из хрюшек. Хоук тут же почуял сильный голод, словно не ел уже три дня.

Ворвавшись, словно летняя буря, в трактир, Паола громким голосом потребовала себе ванну. Хозяин тут же радостно залебезил перед ней, пытаясь в уме сосчитать сумму, которую он сдерёт с неё утром при расчёте. Один номер стоил три серебряных, что говорило о безусловном престиже заведения. Соответственно, и публика должна была подобраться взыскательная. В целом, внутри трактира было довольно уютно. Огонь в большом очаге не столько грел, сколько умиротворял. Хотелось сесть и задуматься о том, что же мы всё-таки делаем, куда движемся?

Комнаты сняли две, но смежные. После плотного ужина вампирша решила спуститься вниз в общую залу, уже отмытая от грязи последних недель и готовая сеять панику в мужских сердцах. Хоук, зевавший в кулак весь ужин, сразу ушёл спать, но Паолу уже было не остановить. Планов у неё было до небес, но едва под восхищённые взгляды постояльцев и завсегдатаев она опустилась в кресло у камина, сон коварным убийцей подкрался и нанёс свой удар. Глаза её слипались. Сил бороться с Морфеем оказалось не так уж и много. Выпив бокал вина, вампирша, ругаясь под нос, вернулась к себе в номер. Едва скинув сапоги она, спотыкаясь, добрела до постели, радушно распахнувшей ей свои объятия. Мелькнула мысль о сонном зелье, но она отогнала её и устремилась с попутным ветром в страну снов.

Утром Паола первым делом занялась своим туалетом, сделав заказ на завтрак для себя и Хоука. От вчерашней неги не осталось и следа. Сегодня она как никогда за последние месяцы рвалась в бой. В стотысячный раз Паола нащупала в потаённом кармашке осколок Кристалла и, словно черпая от его присутствия силы, она готова была встретиться со всеми армиями сид’дхов! Но начать решила всё-таки с лавки Гаррича. То, что они ушли вчера столь быстро, было ею сделано специально. Всё-таки обычные вампиры были консервативны и не любили стремительных перемен. А вопросы к ним у Паолы остались. Собравшись и расплатившись с трактирщиком, она вышла на улицу, вдыхая прохладный утренний воздух. Минимум вещей и верная тьяга, все, что нужно для приключений. Паола радостно засмеялась, уверенная в своих силах справиться с большинством проблем и неприятностей.

Дверь в лавку оказалась незапертой, и Паола почуяла неладное, но решила не останавливаться. На секунду она пожалела, что не взяла с собой мальчишку, но рассудила, что лишние минуты отдыха были ему нужнее, чем ранняя прогулка по городку. Обернувшись, она проследила взглядом за несколькими спешащими по делам подмастерьями и торговцами, спешащими в сторону рынка, после чего одним движением проскользнула внутрь. Запах крови она почуяла сразу же. Гаррич сидел на том же стуле, так же связанный. Только в шее у него торчал тонкий стилет, больше напоминавший заколку для волос. Почти вся кровь, вытекшая из раны, собралась в огромную лужу у него под ногами.

– Ах, Сильвер, Сильвер! – промурлыкала Паола. – Недооценила я тебя, маленькая дрянь! Но, клянусь, такого больше не повторится.

Никто не мог подумать, что она убьёт своего подельника. Вот только с осколком накладка вышла, но и так и так, решила Паола, Гарричу недолго оставалось, и его внезапное вчерашнее прозрение дорого ему обошлось. Загадочный Повелитель сделал ход, в очередной раз оказавшись ближе, чем они могли предположить. Паола прикрыла входную дверь и, ведомая каким-то наитием, двинулась вглубь лавки антиквара. Тьяга, тихо прошелестев, покинула ножны, а вампирша столь же тихо призвала Когти на левой руке. Лёгкий, почти невесомый сквозняк коснулся её щеки, словно приглашая её спуститься в подвал, где, как она предположила вчера, могло быть их убежище.

Но едва наступив на лестницу, ведущую в подвал, Паола выругалась – скрип неимоверных своей высотой нот расколол тишину. Все глухие в этой части города теперь могли рассказать слепым, что сейчас произошло. Поэтому она ускорилась, ногой выбив дверь, за которой начинался подвал и, словно в воды моря, она погрузилась в растекающийся оттуда мрак. Ей сразу же стало не по себе, хотя именно в таких местах прошла значительная часть её жизни. Но в этом месте темнота таила угрозу, и она решила ответить на этот вызов. Когти осветили короткий коридор, ведущий куда-то дальше, в другое помещение. Паола подумала и убрала тьягу, призвав Когти на правой руке тоже. Фиолетовое свечение выхватило из мрака зловещего вида каменную статую какого-то сверхъестественного существа, которому, видимо, здесь поклонялись. А запах застарелой крови ясно давал понять, что эта богиня не покровительница урожая. Эти слабовольные идиоты нашли себе новых богов и весьма кровожадных, как на её вкус. Паола решила пройти до конца коридора, чтобы наверняка убедиться в отсутствии там Сильвер, когда на неё из бокового коридора, который она не сразу заметила, бросилось какое-то существо, размахивая руками. Длинные спутанные волосы не давали рассмотреть его лица, но вампирша не сомневалась, что оно принадлежит какой-нибудь её знакомой и решила действовать по-своему.

Одним движением она «сбросила» Когти и встретила напавшего ударом прямо в спутанные волосы, туда, где по идее у людей нос. Неприятный хруст сопровождал короткий полёт существа к стене, но не успело оно отвалиться от стенки, как вампирша уже оседлала оппонента и нанесла еще парочку ударов. После чего активное сопротивление сошло на нет. Паола сразу же пожалела, что не взяла с собой факел, мысленно дав себе подзатыльник, и дав себе зарок в следующий раз не импровизировать. Решив проверить всё же свою теорию, она склонилась над странным существом, отбрасывая спутанные волосы с лица. Вопреки ожиданиям это была не Сильвер. Неизвестная женская особь, предположительно, человек с крайней степенью истощения. Удивительно, что она вообще двигалась, да к тому же с такой энергией.

Обострённый слух подсказал, что в коридоре кто-то или что-то движется. Паола, еще раз взглянув на поверженную, выглянула в коридор. Тьма, сродни изначальной, рассеивалась в глубине коридора призрачным зеленоватым свечением, живо напомнившим недавние события. Вампирша прошипела проклятия, но всё равно двинулась в ту сторону. Она обратила внимание, что в коридоре практически нет пыли, что говорит о его частом использовании. Паола достала один из ножей, решив повременить с Когтями, чтобы не выдавать себя раньше времени. Хотя какая-то её частица настойчиво твердила, что о ней уже знают и просто заманивают в ловушку. Тем не менее, решила она, посмотрим, выдержит ли ваша паутина такую муху.

Свечение постепенно сходило на нет, что говорило о том, что его источник отдаляется, либо слабеет. Подкравшись ближе, Паола поняла, что в самом конце коридора есть проход, из которого и идёт это свечение. Она решилась на отчаянный трюк. Сделав несколько быстрых шагов, она подпрыгивает и отталкивается одной ногой от стены, совершая кувырок в помещение. Почти сразу над её головой что-то вжикнуло и с дребезгом отскочило от стены. Скорее всего – метательный нож, но чем Дарон не шутит.

Оглядевшись по сторонам, Паола насторожилась еще больше. Сейчас она находилась в широком коридорчике, стены которого были выложены светло-серым мрамором. В двух шагах от неё стояли фигуры в плащах до пола и масках, изображающих чудовищ. Из коридора вела одна-единственная дверь, сколоченная из тёмного потрескавшегося дерева. А вот на её пороге и стояла Сильвер. В плаще, но без маски, она напоминала жрицу какого-то бога. Когда же, увидев Паолу, она вскрикнула, неосознанно прижав руки к лицу, плащ разошелся, явив прекрасное платье. Паола решительно игнорировала сей факт, пристально вглядываясь в стоящие неподвижно фигуры. Под широкими плащами можно было спрятать всё что угодно. Развязка едва не наступила через несколько ударов сердца, когда руки обеих «масок», как про себя их определила вампирша, взметнулись вверх, и мимо лица Паолы прошелестела пара ножей. Её ответ не заставил себя ждать. В первую очередь, уйдя с линии возможной следующей атаки, она бросилась на метателя, но в последний миг сменив направление движения, обрушилась на его напарника. Когти, полыхнувшие своим неповторимым светом, ударили прямо под капюшон. Визг, резанувший слух, быстро сошёл на нет, а самой Паоле пришлось уворачиваться от атаки длинным клинком, на лезвии которого виднелась засохшая корочка яда, действие которого ей не хотелось испытывать.

Тем временем Сильвер скрылась за деревянной дверью, оставив Паолу разбираться с «препятствием». Не видя, что скрывалось под капюшонами, ей пришлось выкладываться полностью, чтобы не быть порезанной на части. Мало кто из известных ей существ мог посоперничать с ней в скорости, но оставшейся «маске» это вполне удавалось. Паола едва не пропустила быстрый укол в область шеи, и лишь невероятным усилием она отвела длинный тонкий меч в сторону. Но открывшись на миг, она пропустила удар ногой под коленный сгиб и рухнула на пол. «Маска» развернулась, чтобы добить, и Паола увидела блеск ярко-красных глаз под капюшоном. Обратным кувырком она разорвала дистанцию и, вскочив на ноги, тут-же бросилась в атаку.

«Когти» столкнулись с мечом, и сталь впервые подвела своего владельца. В тот миг, когда осколки клинка едва отделились от лезвия, вторая пара когтей уже погрузились в грудь неизвестного существа. Не зная, с кем она имеет дело, Паола на всякий случай еще несколько раз погрузила в грудь «маски» свои когти. Едва противник перестал хрипеть и дёргаться, вампирша уже повернулась в сторону двери, за которой скрылась Сильвер, но решила всё-таки уступить своему любопытству. Присев на корточки, она стянула капюшон с головы противника и удивлённо присвистнула. На неё смотрела точная копия Сильвер, только искажённая предсмертной агонией. Поставив мысленную зарубку вернуться к этому вопросу, Паола направилась в нужную сторону, но снова остановилась. Повернувшись, она подошла к первой убитой «маске» и так же стянула с неё капюшон. Теперь уже она нахмурилась, так как снова на неё смотрели невидящие глаза Сильвер.

– Ну, допустим, они были тройняшками. – Буркнула она, доставая тьягу и направляясь в сторону заветной двери.

Убегая от неё, Сильвер не озаботилась её закрыть, либо это было сделано нарочно, чтобы увлечь её вглубь ловушки. Пожав плечами, Паола толкнула дверь и, выставив перед собой клинок, шагнула внутрь. Как оказалось, её никто не ждал, а коридор с низким потолком убегал в неизвестность. Через равные промежутки в стене были вставлены факелы, дававшие достаточно света, чтобы не натыкаться на стены. Кое-где на стенах виднелась паутина, но её было так мало, что можно было сказать, что этим ходом пользовались регулярно. По прикидке, она уже находилась на десяток метров ниже горизонта, а коридор продолжал уводить её еще ниже. «Ну, куда-то ж ты должна была забиться», – начиная злиться, подумала она. Но едва сделав с десяток шагов, она наступила на каменную плитку, и только обострённый слух спас её. Где-то за стенкой сработал механизм, и из правой стены ударили арбалетный болты, выбив искры и каменную крошку. Будь она обычным человеком или другим существом, лежала бы сейчас, истыканная стрелами, как ёж иглами.

Злость на Сильвер стала расти, как на дрожжах, но дальнейшее продвижение замедлилось из-за опасения попасть в новую ловушку. Паола обходила все подозрительные места, стараясь не попасть в следующий капкан, из которого могла уже и не выбраться. Спустя некоторое время коридор изогнулся, и перед вампиршей возникла небольшая круглая комната. Вдоль стен стояли скамьи и какие-то древние, судя по виду, сундуки, грудами глиняных осколков отмечены были места с приношениями. В центре располагался невысокий каменный постамент, на котором возвышался богато украшенный саркофаг. Сильвер в комнате не было. Едва Паола вступила внутрь, нарушив некую невидимую границу, температура в склепе (а то, что это была чья-то усыпальница, она уже не сомневалась) упала на несколько градусов. Следом раздался треск, и саркофаг разлетелся мелким крошевом. В пыли и обломках возникла фигура, замотанная в толстый слой бинтов. Ростом она превосходила вампиршу самое меньшее – на фут. На голове сияла золотом диадема с драгоценным камнем в центре, что говорило о принадлежности мертвеца к высшей аристократии, а может даже и наличию в иссохших венах пары капель королевской крови.

Все эти размышления пронеслись и растаяли предрассветным туманом, так как в этот миг мумия обнаружила постороннего в своих владениях и устремилась к нарушителю, бодро перебирая практически негнущимися ногами. Несмотря на то, что лицо неизвестного существа было плотно забинтовано, оно не испытывало затруднений с ориентацией в пространстве.

– Да что ж такое! – выругалась под нос вампирша, разом забыв о тьяге и призывая Когти. В своё время она слышала о мумиях, но никогда не видела их вживую. Старшие ит’хор рассказывали о древних гробницах, которые иногда находили при строительстве или в горах, что были обставлены подобным образом. Но кто оставил после себя своих мумифицированных мёртвых, для них оставалось загадкой.

Раздался треск ткани и бинты на руках мумии прорвали мерзкие когти, словно принадлежащие полуразложившемуся покойнику. Отвратительный вонючий гной струился по ним, с шипением капая на пол. И там, куда он попадал, вверх подымался дымок, словно плавился сам камень.

– А ты опасней, чем кажешься, приятель, – проворчала Паола, сосредоточившись на грядущей схватке. Быть проткнутой подобным оружием не сулило лёгкой смерти даже такой, как она. Так как отступление было невозможно из-за коридора с ловушками, ей пришлось прыгнуть вперёд и в сторону, уходя от рвущихся к живому когтей, чтобы иметь место для маневра. Развернувшись с невероятной скоростью, мумия снова выбросила руку, пытаясь достать нарушителя. Паола уклонилась и от этого выпада, всё еще сомневаясь в необходимости драться. Возможен же был другой выход?! Или нет?!

Тем временем бинты, стягивающие лицо мумии, стали быстро набухать влагой, проявляя местоположение глаз, носа и рта. По всему покрытому бинтами телу стали проступать загадочные символы давно мёртвого языка. Мумия пробормотала что-то угрожающее, и Паола ощутила исходящую от этих слов реальную опасность. Воздух слева и справа от мумии замерцал, и на этих местах появились две здоровые пустынные гиены. Вид у них, правда, был не очень здоровый, зато челюсти были просто огромными. Не сказать, что это были мумии, но то, что их жизненный путь прервался очень давно, сомнений не вызывало. Шкуры не хватало, и во многих местах проглядывали сгнившие внутренние органы и белели кости. Тем не менее их повелитель вытянул в сторону Паолы длинный жуткий палец и прохрипел несколько слов на своём языке. Гиены словно всю жизнь ждали этих слов и бросились вперёд с завидным азартом.

Паола тем временем бросилась вперёд, но в последний момент, оттолкнувшись от земли, она перелетела через головы оживших гиен. Оказавшись в «мёртвой зоне», вампирша одним резким взмахом отсекла у ближайшей бестии задние ноги. Скрип, вой, зубовный скрежет, но встать зверюга уже не смогла, а наоборот, стала довольно быстро истаивать, оседая на пол неаппетитно выглядящей кучей гнилья. Оставшаяся гиена так же молниеносно атаковала, никак не среагировав на участь своей товарки. Увлёкшись игрой с «питомцами», вампирша едва не прозевала их хозяина. Мумия почти неслышно подкралась к ней, увлечённо шинкующей оставшуюся тварь, и в этот раз она едва не выполнила своё предназначение. Лишь в последний из возможных мигов Паола ногой отбросила гиену и скрестила когти с мумией. Силы у высохшего куска плоти, как обозвала её вампирша, было хоть отбавляй, и вскоре Паола стала отступать, шаг за шагом. Неожиданно нога её поскользнулась на быстроразлагающихся остатках одной из гиен, и самым позорным образом вампирша шлёпнулась на пятую точку. Мумия что-то пробулькала, вытягивая в её сторону одну из своих дланей, и Паоле нечего не осталось делать, как поспешно откатываться в сторону через озёра разложившегося древнего мяса. Липкая, вонючая субстанция облепила её с ног до головы. О запахе вообще не стоило говорить. Он был ужасен!

Вскочила на ноги уже порядком разъярённой фурией. Издав приглушённое рычание, она со всех ног бросилась в атаку. Скрестив пару раз когти с мумией, вампирша внезапно ушла в низкую стойку и отрубила ей правую ногу. Не найдя точку опоры, забинтованный ужас рухнул на пол, и его тут же накрыла тень вампирши, которая в доли секунды отсекла все конечности, оставив голову напоследок. Усевшись сверху на поверженного противника, она задумчиво рассматривала диадему и в конце концов не выдержала и убрала её в один из карманов куртки, чувствуя при этом небывалый душевный подъём. Оказывается, разграбление могил очень прибыльное занятие. Правда, не в тех случаях, когда сам владелец оживает и стремится полакомиться грабителями.

Выход обнаружился очень быстро. Одна из стен оказалась ложной, и за ней открылся еще один крысиный лаз и, как надеялась Паола, последний. Способность Сильвер, или как там её звали на самом деле, избегать смерти вызывала невольное восхищение. Если бы она не чувствовала здесь руку кого-то более могущественного и расчётливого. Главный кукловод еще не объявлялся, и это было основной проблемой. Тот ли это таинственный Повелитель, о котором она столько слышала за минувшие годы, или еще одна безвольная марионетка в руках таинственных манипуляторов. Тем временем ход закончился, и Паола оказалась в чьём-то доме, судя по всему, достаточно обжитом, так как на неё уставились десятки глаз. Красных глаз. Владельцев скрывала до поры до времени темнота, но быстрый осмотр не порадовал. Судя по всему, здесь собралось около дюжины существ, видовую принадлежность которых было не определить. Она же была как на ладони.

Тянуться за тьягой было бессмысленно, эти твари сразу же атаковали бы её. И если они этого до сих пор не сделали, значит, для этого была причина. И весьма серьёзная.

– Добро пожаловать, моя дорогая! – раздался сильный голос уверенного в своих силах существа. – Здесь тебе не понадобится оружие. Здесь ты будешь, как дома. Мы рады приветствовать у своего очага одну из Семи Великих кланов. И мы говорим тебе – здравствуй, сестра из клана Ит’хор.

– Кто вы? На мой взгляд, невежливо для хозяев скрывать своё лицо от гостя.

– О-о, простите мне мою оплошность, – вновь произнёс голос и в помещении, куда попала вампирша, разом вспыхнули десятки свечей. На мгновение Паола была ослеплена, и в этот миг её можно было брать голыми руками, но, видимо, её не хотели брать в плен. Или просто здесь собрались дилетанты. Что снова было ей на руку. Когда зрение к ней вернулось, она медленно осмотрелась по сторонам, и на миг её сознание отказалось подтверждать увиденное. Здесь были вампиры, множество вампиров. В основном не из Кланов, хотя она заметила одного из рез’згат. Правда, без его копья, что было так же немыслимо, как и она без Когтей.

Она стояла так, оглядываясь долгую минуту, вглядываясь в лица, что взирали на неё, как на диковину. Никто ничего не говорил, словно все были немы, а голосом владел лишь один из них. Она видела древних существ и пару молодых лиц, но всех их объединяло некое сходство. Нет, не клановое, что-то лежащее не так глубоко, но пока она не смогла это понять.

– Что это за сборище?! – произнесла она громко. – И почему вы спрятались в этой норе?

– Это разве не очевидно, – произнёс всё тот-же голос. – Мы все собрались здесь, потому что грядёт новый век. Век, когда наш народ сможет вернуть себе часть утраченного величия. Мы отомстим людишкам и всем, кто был с ними заодно.

– Да ну! – скептицизм Паолы можно было резать ножом. – Боюсь, я уже догадываюсь, КАК вы собираетесь вернуть утраченное. Глупыш Гаррич рассказал мне, а его труп наверху в лавке – лишнее тому доказательство.

– Ложь! – прогремел голос, и вперёд вышел его владелец. Внешне он ничем не отличался от обычных людей, если бы не мощь его голоса. Он словно заставлял повиноваться его обладателю, пригибал к земле, заставлял чувствовать себя ничтожеством. Но Паола чувствовала порченность этого дара, это как плесень, что покрывает свежие на вид продукты. – Гаррич умер потому, что был слаб и недостаточно верен нашим идеалам.

– Гаррич работал на сид’дха! – процедила она, еще раз оборачиваясь и вглядываясь в лица собравшихся. – Вы все работаете с врагами своего собственного народа! Все вы! – Паола выхватила тьягу наведя её острие на говорившего от имени всех собравшихся вампиров. – Я называю тебя лжецом и предателем! Волей Тёмных Богов я требую поединка чести. Хотя откуда честь у таких отбросов, как вы! Если подобные вам выжили, то мне стыдно за мой народ!

– Боги отвернулись от нас! – голос главаря срывался от бешенства. Он, брызжа слюной вырвался вперёд из-за спин своей паствы. – Они бросили нас в час величайшей нужды. Я не верю в богов. Но так и быть, поединок ты получишь. Ты слишком зашорена, чтобы видеть истину. Поэтому умрёшь. Халгаш’шар, убей её!

– Как скажешь, предводитель! – раздалось низкое ворчание и в круг вышел кто-то, закутанный в плащ, что поглощал собой любой свет. Паола сразу же услышала стук его шагов, когда он шёл к ней, и её взгляд первым делом упёрся на его ноги. Но вместо ног она увидела копыта, выглядывающие из-под плаща.

– Это исчадие! Вы куча законченных идиотов, это же исчадие! Вы совсем лишились рассудка?! Если…, – она замолчала так резко, словно вокруг неё кончился весь воздух. Безвольно опущенные руки, пустые лица и только глаза… Глаза горели огнём, каким никогда не горели глаза вампиров ни до, ни после Падения. Страшная истина раскалённой иглой вошла в сознание Паолы. Они были одержимы потусторонними сущностями, духами исчадий и были, по сути, теми марионетками. Безвольными проводниками воли сид’дхов, что выпустили на свободу запертых за гранью Бездны исчадий. Несчастный Гаррич, видимо, не был одержим и стал догадываться, что к чему, но тут появилась она и всё пошло прахом.

– Несчастные глупцы! – проворчала она под нос, призывая Когти. Фиолетовый отблеск подействовал умиротворяюще. Её магия с ней и умрёт с ней, а не даст какой-нибудь древней твари управлять её телом. Тем временем исчадие сбросило плащ и оказалось на голову выше неё. Бугрящееся мышцами тело было покрыто язвами и открытыми ранами, что, однако, никак не влияло на его бойцовские качества. Двигался он с грацией хищника, многоопытного, злого и голодного. В каждой руке он держал по мясницкому топору, вращая ими, словно они не весели ровным счётом ничего. Неприятного вида слизь сочилась из его пор и стекала на топоры. Рот был растянут от уха до уха и усеян двумя рядами мелких акульих зубов.

– Ты умрёшь здесь! – прохрипел он. – И твоя тайна умрёт с тобой. Но прежде верни осколок кристалла, и я убью тебя легко. Иначе…

– Иначе я тебя разделаю, как праздничного барана, – бросила в ответ Паола и ринулась в атаку, позабыв об усталости. Когти мелькали с устрашающей скоростью, высекая искры во время столкновения с оружием исчадия. Её натиск продолжался, и она видела, что достаёт противника. И там, где её когти доставали врага, его плоть обугливалась, вызывая на лице оскал боли и ярости. Но время уходило, и она решила заканчивать бой. Раскрывшись, она подпустила его очень близко с большой долей вероятности, что он сможет нанести решающий удар. И вот топоры падают вниз, стремительно приближаясь к телу, но в последний миг Паола буквально бросается в «объятия» противника, оказываясь вплотную к нему. Она еще успевает заметить изумление в его глазах с вертикальными зрачками, когда её Когти погружаются в его тело, вспарывая его от паха до грудины.

Стряхнув разом обмякшего противника, она шагает вперёд, ища взглядом главного. Но в зале царит паника и суета. Никому не приходит в голову мысль напасть, хотя кажется, что её собьёт с ног даже порыв ветра. Мелькнуло лицо Сильвер, и Паола устремилась за ней. Пробираясь к выходу, она видела ответвления коридора, уходящие в неизвестность. Из некоторых несло падалью и гниющей плотью, слово там были места питания стаи хищников. Вампиры не ели человеческую плоть, значит, это сделали исчадия, вселившиеся в их тела. Бедные глупцы! Быть обманутыми собственным вождём и проданными чужим в угоду его амбициям. Эту тварь следовало прикончить, тем более он мог знать об остальных осколках Кристалла.

Под городом оказался настоящий лабиринт. Паола уже мечтала выбраться на поверхность, если бы знала в какую дверь выйти. Она преследовала Сильвер, не теряя её из виду, хотя уже понимала, что скорее всего это лишь одно из исчадий. Хотя еще один вопрос занимал её последние несколько минут погони, почему эта группа сидела тихо, хотя империя уже начала погружаться в пучину ужаса и необъявленной войны. В конце концов преследуемая скрылась за поворотом, и стоило Паоле повернуть следом, как ей в глаза ударил дневной свет, который она встретила едва ли не с радостью. Распахнутые ставни на большом окне придерживала Сильвер, ожидая, по-видимому, что её преследователь сейчас весело рассыплется пеплом. Но Паола задержалась лишь на мгновение, после чего поприветствовала свою добычу ударом ноги. С удивлённым вскриком Сильвер рухнула на пол, где её сразу же оседлала вампирша. Тьяга придавила шею беглянки к полу, прочертив тонкую кровавую полосу:

– Говори! – прошипела Паола, сжав ладонь что есть силы. Сильвер вскрикнула, дёрнулась и кровь побежала весёлым ручейком.

– Ч-что ты хоч-чешь уз-знать? – с трудом проталкивая слова через придавленное горло спросила она.

– Ты одна из нас или уже эта тварь?

– Я всё еще вампир. Но я не понимаю, почему солнце на тебя не подействовало?

– Не твоё дело, предательница. Скажи мне, что я хочу знать, и солнце не получит тебя. Щедрое предложение, в отличие от вашего. Но ты не отвлекайся. Говори, говори.

– Несколько лет назад, – начала Сильвер. – В нашу лавку зашёл господин, в котором мы сразу почуяли древнюю и благородную кровь. Он представился Ильеш гар’Варруном. Благородная кровь. Древняя кровь. Он говорил нам о былом величии нашей Империи, о том, что время пришло выйти из того угла, в который нас загнали людишки со своими союзниками. Гар’Варрун сказал, что нашёл новых союзников, силы которых неисчислимы. Мы поверили ему, как не верили никому до этого. Он нашёл дорожку к нашим сердцам, вдохнув в них надежду. Он… когда мы увидели воочию наших «союзников», для большинства из нас было уже поздно. Он приводил всё новых и новых исчадий, и они захватывали наши тела. Мы с Гарричем приводили людей, и они питались ими в этих катакомбах, словно дикие звери. Рвали на части, обгладывали кости, ковырялись во внутренностях жертв.

– Ты могла уйти. Сбежать, – прервала её Паола.

– Не могла, – опустила голову Сильвер. – Ты не понимаешь, ит’хор. От них не сбежать, они находят нас по какому-то запаху или чувству, я не знаю. Это как-то связано с их магией, их особенностью. Они могут найти даже иголку в стоге сена, а на нас солнце действует всё так же смертельно.

– Если бы ты действительно захотела, – Паола сделала паузу. – Им было бы тебя не остановить.

– Не у всех из нас есть силы и способности, как у одной из Кланов, ит’хор. Не забывай этого. Большинство из нас ничем не отличались от тех же людей.

– Ну, прибедняться не надо, – голос Паолы стал твёрже. – Твои силы несоизмеримы с людскими. Кстати, моя дорогая, что это за сёстры тройняшки были в том странном коридоре?!

– О чём ты?! – Сильвер изобразила недоумение.

– Те «маски», которые прикрывали твоё бегство из коридора, были твоей точной копией. Словно две капли воды, как говорят люди. Ничего не хочешь мне сказать?

– Мне нечего сказать тебе, ит’хор, – голос Сильвер резко стал ниже, срываясь на хрип, тело стало меняться, течь, будто восковая свеча. Но Паоле было неинтересно, в какую тварь способна превратиться та, что когда-то была ей соотечественницей. Взмах Когтей, и голова перерождающейся твари отлетела прочь, тут же начав разлагаться.

Покинула она эти переходы через какой-то пакгауз, стоящий на отшибе в центре пустыря. Настроение было паршивым. Чтобы переловить эту свору, потребовались бы силы клана, а не одиночки, пускай и с иммунитетом к свету. Один Хоук не сильно бы исправил положение. И Паола решила идти в магистрат, хотя и понимала, что ей могут и не поверить, а доказать всё это она не сможет. Убитые исчадия сразу же разлагались, так что доказательств никаких она бы не предоставила, а валить всё на вампиров в высшей степени безответственно. Поэтому она решила покинуть город как можно скорее. Паола приняла решение поставить власти города в известность о творящемся у них под носом только после того, как выйдут за городские стены. Хоук встретил её словами укора, но она отмахнулась от них, сразу перейдя к сути происходящего. Мальчишка слушал не перебивая, а затем так же молча стал собирать вещи.

– Когда мы выходим? – спросил он, наконец-то взглянув ей в глаза.

Ей хотелось сказать, что сразу, но тут она наконец увидела, что мальчишка едва сдерживается, чтобы не рассмеяться.

– Что?!

– Ванна. Я думал, ты не уйдёшь без того, чтобы не поваляться в мыльной воде, Паола. От тебя, честно говоря, попахивает. И не скажу, что это розы из сада наставника.

– Мелкий паршивец, – беззлобно бросила она, но вещи, бывшие на ней, нуждались даже не в стирке, а уже в замене точно. Двигаться дальше в них она бы не смогла, наверное, и под страхом смерти. Пришлось задержаться еще на час, да еще потратиться на новую одежду. К счастью, в последний момент Паола вспомнила о диадеме мертвеца в одном из своих карманов и спешно переложила её в свой мешок. Чисто из желания попозже отыграться перед Хоуком.

За всеми хлопотами она не заметила, как солнце миновало зенит и стало тяжело, по-трудовому клониться к закату. Самое время нанести визит вежливости в городскую магистратуру. Разузнав все интересующие её подробности, она отправилась на приём в городскую ратушу. Пройдя без приключений полгорода, она на центральной площади едва не сцепилась с торговцем цветами из-за цены за букетик огненных ирисов. И оставив последнее слово за собой, с гордо поднятой головой вошла к магистрату. Градоначальник Торкал Грец ей понравился сразу. Простой, основательный, он выслушал её, ни разу не перебив. А когда уточнил адрес и имена владельцев, градоначальник позвонил в колокольчик, и в дверь вошёл высокий кряжистый воин в побитых, но добротных доспехах. Отдав ему указания подготовить людей, он предложил ей вина и сам налил в два высоких бокала.

– Кое-что в Вашей истории мне непонятно, но Вы, я думаю, не откажетесь прогуляться с нами. Чем Саретис не шутит, кстати, – он резко сменил тему. – Вы не против, если к нам присоединится жрец?

– А должна?

В ответ Грец улыбнулся и пожал плечами, пригубив вина:

– Не многим они нравятся, – он дёрнул щекой. – Но польза от них тоже есть.

– Вам видней, – Паола выпила вина и удивлённо вздёрнула брови, – недурственно! Весьма недурственно!

– Из личных запасов, – в этот момент в дверь втиснулся воин и кивнул головой. – Ну что ж, пойдёмте, испытаем судьбу, – невпопад сказал он, опоясавшись мечом. Судя по слегка стеснённым движениям, под камзолом была одета кольчуга. Выйдя во двор, она увидела отряд нерегулярной стражи, как обычно называют наёмников, числом дюжину.

Возле антикварной лавки Гаррича всё так же было безлюдно, словно люди чуяли исходящую от этого места угрозу. Неподалёку от лавки маячил Хоук, сразу же подбежавший к ней.

– Я смотрю, Вы тоже не одна, – Грец оценивающим взглядом окинул юношу, и тот сразу насупился. – Предусмотрительно.

Тем временем на их группу стали оглядываться, но в это время на улице перед лавкой появился жрец Саретиса. Немолодой, грузный, двигался он, однако, довольно легко, словно ни годы, ни лишние фунты не тяготили его. Жреческие одеяния ярко-жёлтого цвета не смогли скрыть бравое прошлое человека, а судя по шрамам на лице, было оно бурным.

– Приветствую Вас, тэйра…

– Не тэйра, – милостиво улыбнулась вампирша, – госпожа Аэдаль Тинори. А это мой спутник, Хоук тэйр Радчич.

– Очень приятно, – неожиданно жрец протянул руку и едва прикасаясь пальцами к кисти Паолы, запечатлел на ней поцелуй. – Встретить такую красоту вдали от столицы. Сар Гдан к Вашим услугам. А Вы, молодой человек, из Академии Мунин? Далековато забрались и сразу столько событий, а?!

Паола разом напряглась. Слишком проницательно для провинциального святоши. То же самое, видимо, понял и Хоук, так как крепче сжал рукоять двуручника:

– Не могу сказать, многоуважаемый сар. Вся империя в огне, поэтому в событиях недостатка не наблюдается.

– Не спорю, – склонил голову сар Гдан. – Просто в нашей дыре, не обижайтесь господин Грец, за событие сходит пьяная драка, а тут – целая куча предателей. И только что прибывшие в город путешественники раскрывают жуткий заговор. Шито белыми нитками, как по мне. Но от столь обворожительной госпожи я готов стерпеть и большее.

В конце концов, было решено, что внутрь пойдёт градоначальник, сар Гдан и семеро наёмников. Остальные будут ждать команды, либо окажут помощь в случае крайней нужды. Хоук, которому не по нраву была мысль снова отпускать Паолу одну, хмурился и зло зыркал по сторонам, прекрасно осознавая, что может ждать внизу людей. То, что их поприветствует мёртвый Гаррич, так же не вдохновляло. Но то, что сразу никто из поисковой команды не вышел означало, что они, невзирая ни на что, идут дальше.

Не разговаривая со стражниками, юноша ходил из стороны в сторону, словно тигр в клетке, прислушиваясь к малейшему шуму. А минуты тем временем медленно перетекали в полчаса, час, и когда вконец измаявшийся юноша хотел идти уже сам, из лавки ощутимо запахло дымом. Ругаясь, на чём свет стоит, оттуда стали выбегать изрядно потрёпанные стражи, сар Гдан и градоначальник. Вид у них был такой, что вопрос о том, чем они занимались, был бы неуместен. Многие были ранены, некоторые тяжело, но среди всех, Хоук не заметил Паолу:

– А где госпожа Аэдаль?

– Сейчас подоспеет, – откашливаясь, произнёс сар Гдан. – Ну и рубится твоя госпожа, малец! Одно загляденье! Жаль только, никак не могу понять, где ж её так обучали. Очень необычная техника владения саблей.

Хоук в ответ лишь пожал плечами, обеспокоенно вглядываясь в дверь лавки. Наконец, она распахнулась еще раз, и на улицу буквально выпала Паола. Тьяга по самую рукоять была залита бурой жидкостью:

– Ох-хо-хо! – простонала она, довольно улыбаясь. – А Вы совсем неплохи для своих лет, сар Гдан, – засмеялась она. – Жаль, я не встретила Вас лет эдак сорок назад. Было бы неплохо позвенеть с Вами клинками.

– Всегда к Вашим услугам, госпожа Тинори. Особенно после сегодняшнего дня. Весь город у Вас в неоплатном долгу.

– Вы слышали это, господин Грац?! Прошу заметить, не я начала этот разговор. Я думаю, город сможет оплатить мне номер с ванной? – лукаво улыбаясь, промолвила Паола.

– А где Вы остановились, госпожа?

– В «Свинье у дуба»

– Неплохой выбор, – крякнул градоначальник.

Через некоторое время, когда страсти поулеглись, и все стали расходиться по своим делам, Хоук, не выдержав, полез к вампирше за объяснениями. Вопреки ожиданиям, она скупо обрисовала ситуацию:

– Спустились и попали в засаду каких-то тварюшек, – она пожала плечами. – Я так и не смогла понять, кто они. Но бились они отчаянно. Кроме них там были еще свежеобращённые, некоторые с оружием. В общем, – резко подвела она итог, – мы победили! На некоторое время хватит, чтобы держать их в узде. А пока градоначальник отпишется в столицу. Глядишь, и выйдет что. Пойдём, малыш, – устало произнесла она. – Нам всем необходим отдых. Всем нам.

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg