«Похождения Петровича и много чего другое…»

289

Описание

Это сборник рассказов о Петровиче – мужчине, который, как мне кажется, в полном расцвете лет и сил. Сможете побывать с ним и на Земле, и в Космосе. Поборетесь с Чужими. Побываете в практически безвыходных ситуациях, но обязательно одержите победу. Вас ждёт много шуток и фантастики. Желаю приятно провести время!



Настроики
A

Фон текста:

  • Текст
  • Текст
  • Текст
  • Текст
  • Аа

    Roboto

  • Аа

    Garamond

  • Аа

    Fira Sans

  • Аа

    Times

Похождения Петровича и много чего другое… (fb2) - Похождения Петровича и много чего другое… 290K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Игорь Валентинович Гамазин

ПОХОЖДЕНИЯ ПЕТРОВИЧА И МНОГО ЧЕГО ДРУГОЕ…

Нерлин-Гамазин Сивухов-Кобылов по жизни такой же, как и Петрович, непоседа и неисправимый романтик.

ПЕТРОВИЧ И ЗИМА

Зимой Петрович любит ходить на лыжах и купаться в полынье. Но ленится, и не делает этого. Зимой Петрович не любит лежать на диване и смотреть телевизор. Но почему-то делает это.

Зиме это надоело, и она говорит Петровичу:

– Петрович! Ты постепенно деградируешь! Вставай с дивана и сделай что-нибудь полезное.

– А? Что?! – Петрович сделал вид, что не расслышал, и вышел на кухню покурить.

«Ещё всякие жить учить меня будут!» – подумал он про себя, зло тыкая окурком в пепельницу.

Посидел немного. Подумал. А потом поехал в Москву поступать в коммунистическую партию.

Приехал в Москву и сразу пошёл к Зюганову. А тот ему и говорит:

– Зачем ты нам нужен, Петрович?! Нам молодёжь нужна, а не старые огрызки. Ты старый лентяй и лежишь всё время на диване перед телевизором, а коммунистическая молодёжь сейчас, между прочим, снег лопатами забесплатно чистит и помогает бабушкам скользкую дорогу переходить.

– Если бабушки вступают на скользкую дорогу, – ответил Петрович, – то это их суверенное право! Оне для этого приспособлены, из них даже песочек на дорогу сыпется. Если табун бабушек прогнать по заснеженной дороге, то потом по ней любая тачка проедет.

– Не похож ты на коммуниста, Петрович! – Сказал Зюганов. – Скорее всего ты демократ, а может быть даже либерал-демократ.

И засмеялся. Однако что-то записал в своём компьютере.

Пошёл тогда Петрович к Жириновскому.

– Я мыл свои пляжные тапочки в Индийском океане! – Начал он разговор прямо от двери кабинета Владимира Вольфовича. – Я вам подхожу!

– Не подходишь, Петрович! – Ответил Жириновский. – Ты сначала пошёл к Зюганову! Засветился ты, Петрович! А политические проститутки нам не нужны!

«К «МедведЯм» значит тоже соваться бесполезняк». – Горестно подумал Петрович. – «Никому я не нужен на всём белом свете!»

И решил он тогда создать свою собственную партию – «Зачётно-иррациональную мужскую анархию» (сокращённо – «Зима»). И создал.

На балконе своём вывесил транспарант «партия ЗИМА! Больше ЗИМЫ – больше чистого снега!» И на окнах тоже написал. И на заднем стекле своего «Жигулёнка» написал.

Следующим вечером заявился участковый и запросил у Петровича «откат». «Отката» пока не было, поэтому представитель власти согласился немного подождать.

Вторым вечером заявился депутат и тоже попросил «откат».

– Так ты, стало быть, зелёный, Петрович? – Спросил он.

– Нет, я белый. – Ответил тот.

– Белые в городе! – Заржал депутат. – Ну ничего, сейчас это модно! – И дружески похлопал Петровича по плечу.

Он тоже согласился немного «отката» подождать.

Третьим вечером к Петровичу неожиданно вернулась бывшая жена.

– Забудем плохое, Петрович! – Вкрадчивым голосом заговорила она. – Всё равно я люблю тебя дурака!

«ЗИМА пошла каким-то не тем боком!» – Подумал Петрович, и резко всё бросил…

ТРУБЫ

Когда Петрович перестал каждый день пить, он начал слышать трубы. Не водопроводные и канализационные, а гармонические трубы. Как будто кто-то в соседней квартире держал одну ноту на органе, совсем тихонько, на одном уровне, в одной тинктуре. Иногда добавлялась еще одна труба и звук становился парным. Петрович нот не знал, но, наверное, это главная нота была «фа». А добавлялась иногда «ре».

Поскольку, из-за резких перемен в своей жизни, Петровича начала по ночам доставать бессонница, он против труб ничего не имел. Это вносило некое разнообразие в бытие. Лежа в кровати, он смотрел в темный побеленный потолок своей комнаты и думал об этом странном звуке, пробовал мыслить здраво. «Почему он раньше его не слышал?»

На Иерихонские трубы это не было похоже. Петрович где-то читал, что те трубы разрушали стены и даже целые города. В его же случае звуки были тихими и мягкими, их было приятно слышать.

Это не могли быть и трубы Последнего Страшного суда. Потому что жизнь продолжалась, и сегодня на лестничной площадке он опять столкнулся с бестолковой соседкой Зиной, которая шарахалась от него, как от огня, всякий раз, когда он возвращался домой нетрезвым.

На третью ночь его осенило! Это же наверное поют фаллопиевы трубы у женщин. Он где-то когда-то читал о них. Вы поймите правильно, Петрович тщательно всё проанализировал, это не могла быть белая горячка. Ведь он же не допился до ручки, а, наоборот, даже стал пить в два раза меньше, чем раньше. Нелогично!

На всякий случай он ещё раз пробомбардировал свои догадки тезами и антитезами, и даже с позиций эмпириокритицизма протестировал…. Получалось, что петь более по ночам, кроме как фаллопиевым трубам, было нечему.

«И в самом деле» – Думал он. – «Женщины – существа гармонические! Кому ещё, как не им?»

На следующий день Петрович решился взять быка за рога, и … пошёл к Зинке якобы за солью, по-соседски. Та впустила его к себе на кухню, а там сделала круглые глаза и говорит: «Думаешь, я не знаю, что ты ко мне не за солью пришёл, … а узнать какую ноту издают мои фаллопиевы трубы».

− Да! – Говорит Петрович в ответ. – Грешен!

− Я знаю, – Говорит Зинка. – Что ты ищешь ноту «фа». Но мои трубы издают ноту «ре». В нашей парадной ни у кого нет «фа». Тебе надо поспрашивать в соседнем подъезде.

После разговора с соседкой Зиной у Петровича всё время было приподнятое настроение, ведь он нашёл ноту «ре», и почти нашёл «фа».

А когда он найдёт и остальные ноты, то, возможно, научится сочинять музыку…

      ЧУТЬ НЕ ЗАГРЫЗ…

Петрович вообще-то по жизни больше любил пухляшек, чем стройняшек, но, когда на сайте «Одноклассники-ру» с ним захотела познакомиться худышка Брунгильда, он согласился.

– Ваш немецкий лирический романтизм плодородно ложится на мою русскую благодатную распашистую почву, Брунгильда Сидоровна, как зерно высшего наслаждения. Но зачем же торопиться с любовными утехами? В нашем возрасте неподобающе гореть, как порох, а вполне комфортно тлеть навроде бенгальской свечи. – Говорил ей Петрович.

– Но вы же не знаете, как хорошо вам со мною будет. Я знаю тайский массаж и иглоукалывание, политику и астрономию, культуру и диалектический эмпириокритицизм. – Отвечала ему Брунгильда.

Тогда они начали встречаться. И встречались уже три недели, когда произошло нечто странное. Брунгильда ушла в астрал и не вернулась. Тело ее свежее и живое лежало на диване Петровича в гостиной, но души в нём не было совсем.

Петрович успел привязаться к Брунгильде всей душой, потому что та была невероятно хороша в постели. Каждый вечер они среди подушек по два-три часа занимались «издевательством» над живой природой.

Петровичу ничего не оставалось, как впасть в депрессию и пить таблетки «Акинетон».

Но печаль всё равно не отставала, Брунгильда покинула его в этом сером и скучном мире одного. И решил он тогда обратиться к одному из ясновидцев, засветившемуся в передаче «Битва экстрасенсов».

– Она «заложила» в вас личинку «червяка сомнения», и душа её теперь в нём. – Сказал медиум Стопятьсотов за стодолларовую бумажку.

– Надеюсь, это правда? – Голосом Штирлица уточнил Петрович, элегантно засунув кисть правой руки за левый борт своего кожаного чёрного плаща.

– Клянусь всеми своими кубками и призами в «Битве экстрасенсов»! Этот червяк преобразует вас в настоящего мужчину. Непьющего, некурящего, хорошо зарабатывающего, сдающего деньги жене пятого и двадцатого….  По окончании инкубационного периода душа Брунгильды вернётся в тело безо всяких инсинуаций.

– Я так и думал. – Ответил Петрович, осторожно вынимая кисть правой руки из-под левого борта своего чёрного кожаного плаща. – Надеюсь, вам не надо напоминать, что мы с вами не знакомы, и никогда не встречались? …

Придя домой, Петрович расположился в ванной комнате перед зеркалом, достал из тайного места рыболовный рюкзак и разложил перед собой инструмент. Выглядело всё так, словно он собрался бриться. Но он достал из пластмассовой баночки с надписью «Мотыль» специальным пинцетом красного червячка и запустил его себе в ноздрю. Аккуратно собрал инструмент в рюкзак и спрятал под ванну. Пошёл на кухню, дёрнул стакан, прилёг рядом с Брунгильдой на диване и счастливый заснул.

Через час Брунгильда проснулась и сказала:

– Милый! Я так здорово выспалась! И я счастлива, что люблю тебя такого, какой ты есть на самом деле, со всеми твоими недостатками!

– Я тоже счастлив, моя «тыковка»! – Ответил Петрович. – Ведь «черви сомнений» поглотили друг друга без остатка…

КОГДА ВРЕМЯ ПОШЛО ВСПЯТЬ

Когда время пошло вспять, Петрович не рефлексировал. Он был готов к этому. С чистым разумом и упокоенной душой встал в общую очередь в чистилище, потому что знал, что грехи за ним имеются.

Очередь была бесконечной и нудной, потому что никакие божественные чудеса не могут справиться с таким количеством душ за короткое время. Аж семь миллиардов. Или сколько там. Петрович забыл последнюю цифру, которую слышал.

Неожиданно было еще, что требовались бахилы. И, конечно же, их был дефицит. Во всех аппаратах по пути в чистилище их как корова языком слизнула. Но Петрович стоически старался ничему не удивляться. Чему быть – того не миновать! Он всегда был законопослушным гражданином.

Не удивился, даже когда появились спекулянты, предлагающие бахилы за «проникновенный взгляд». Что это такое, Петрович не понял, но на всякий случай бахилы купил. Потому что неизвестно еще, обязателен ли этот «проникновенный взгляд», а вот бахилы в чистилище наверняка нужны стопроцентно.

Очередь двигалась чрезвычайно медленно, ноги у Петровича устали, жутко захотелось пить. «Непонятно, почему до сих пор не отключили естественные надобности?» – Думал Петрович раздосадовано. Что-то подсказывало ему, что и здесь, вполне возможно, какой-то бардак.

Поэтому, когда мимо него проходил некий, бледного вида, юноша, он попытался получить хоть какую-нибудь информацию.

– Извините! – сказал юноша. – Я и сам ничего особенного не знаю. Нас подняли по тревоге спозаранку, даже манны некогда было вкусить!

– Мы тут все, конечно, грешники! – ответил Петрович юноше. – Но нельзя же так цинично издеваться над людьми. Надо было все спланировать получше, вам всем не хватает обдуманности действий.

При этих словах юноша застонал и растворился в воздухе. А Петрович продолжил стоять в очереди.

Мысли тоже не отключили. Надо было что-то думать. А что? Петрович вдруг осознал, что все люди стоят в очереди голые. Это же естественно! Кто же в чистилище приходит в одежде?

Он начал разглядывать вблизи стоящих людей и разглядел позади себя, через двух человек, довольно привлекательную блондинку, бывшую, естественно, в чем мать родила.

Петрович о такой всю жизнь мечтал, а тут на вот тебе. Запросто и рядом! Он сразу же предложил ей поменяться местами, типа женщине место получше уступил. Та с радостью согласилась. Они разговорились и подружились. А что еще было делать?

Вы сами понимаете, уважаемый читатель, что бывает, когда обнаженные мужчина и женщина долго находятся рядом друг с другом. Разумеется им дико начинает хотеться грызть яблоко, а где его взять в такой ситуации?

Поэтому Петрович и Мария Евовна (так звали его новую знакомую), сказав вблизи стоящим людям всем до боли известное «Мы отойдем ненадолго, скажете, что мы здесь стояли пожалуйста», начали прогуливаться в окрестностях, чтобы полюбоваться здешними красотами.

Красот было немного, но местность оказалась довольно холмистой и затемненной, что располагало к дружескому теплому общению.

– Я вас люблю! – Сказала Мария Евовна, притягивая Петровича к своему естеству поближе…

И в этот момент, разумеется, Петрович очнулся у себя дома на своей кровати. Если вы подумали, что это был сон, то ошибаетесь. Петрович тоже сначала так подумал. Но потом он увидел на своей прикроватной тумбочке небольшую такую открыточку с вензелями в виде ангелочков по краям. В ней незатейливо и просто так было написано: «Извините за причиненные неудобства! Спасибо за участие в учебных сборах!»…

ЧЕТЫРЕХБОКАЯ ЖЕНЩИНА ИЗ ИНТЕРНЕТА

Когда у Петровича сломался компьютер, он оказался отрезанным от современного мира. Потому что он доверял только интернету, а теперь тот пропал.

Сами посудите, разве можно вместо интернет-новостей спокойно смотреть телевизор, когда по нему показывают только однобокие новости, однобокие фильмы и однобоких девушек в бикини? Петрович привык брать из интернета хотя бы двубокую, а иногда даже трехбокую информацию, смотреть фильмы только те, которые хотел сам посмотреть и без рекламы, и видеть нормальных двубоких девушек в бикини.

Надо было срочно что-то предпринимать, иначе могло наступить глубокое отравление однобокими новостями. Поэтому Петрович подключил к интернету телевизор. Да, случайно у него оказался такой плоский огромный смарт-телевизор, на экране которого можно было залезть даже в интернет. На телевизоре только переписываться было неудобно по скайпу и в соцсетях, а новости и фильмы по телевизору шли даже лучше, чем по компьютеру. И даже двубокие девушки в бикини становились в телевизоре трехбокими, хотя в жизни такого за ними не наблюдалось. Петрович глубоко задумался на эту тему. Его замучил вопрос, а бывают ли четырехбокие девушки в бикини?

Тут незаметно подкралась ночь, и на экране Петровичева телевизора появилась реклама алкогольных напитков, резиновых и прокладывающих изделий, а также скабрезные шутки «Камеди-Клаб».

И вдруг диктор сказал с экрана интернет-телевизора:

– Уважаемый Петрович! Мы знаем, что вы интересуетесь четырехбокими девушками. Ведь мы не простое телевидение, а двустороннее интернет-телевидение, и мы прекрасно видим всех, кто нас смотрит через тот же самый телевизор.

Петровича чуть кондрашка не хватила. Вроде не пил сегодня ничего. Ну никак не ожидал он такой прыти от интернет-телевидения.

А диктор продолжал:

– Вы хотели, и мы выполняем! Сейчас к вам в гости придет четырехбокая девушка! Можете ставить чайник и  накрывать стол. И на всякий случай припасите резинотехнические изделия. Мало ли чего?!

Петрович остолбенел от ужаса. Быстренько вырубил телевизор, все электроприборы в квартире, телефоны, пробки. Запер входную железную дверь в квартиру на все четыре ключа, потому что ему привиделось, что придет большая четырехбокая женщина и заставит его регулярно ходить на работу, выводить гулять собаку, убирать квартиру мокро и сухо, сидеть за рулем авто, чтобы отвозить ее, четырехбокую женщину, на четырехбокую работу.

И вот раздались четыре страшные удара в дверь.

– Никого нет дома! – Сказал Петрович из-под кровати.

– Это я, четырехбокая женщина! – Сказали из-за двери. – Я пришла к тебе жить со своим четырехбоким псом-бультерьером. Я буду заставлять тебя гулять с ним. И ты будешь работать на четырехбокой работе, катать меня на машине и делать в квартире уборку мокро и сухо!

– Уходи четырехбокая женщина! – Сорвался на фальцет Петрович под кроватью. – Без меня меня женили! Так не полагается! Мы живем в демократической стране.

– Но ты хотя бы посмотри на меня, Петрович, раз уж я к тебе пришла. Будь мужиком! – Попросила из-за двери неведомая гостья.

Петрович переборол свой страх и открыл дверь.

А, надо сказать, что  Петрович был обыкновенным двубоким мужчиной, хотя и засматривался по интернету на трехбоких девушек в бикини. Поэтому, когда он открыл дверь четырехбокой девушке, произошло квантовое смещение пространства. И из четырехбокой девушки и двумерного Петровича получилось два абсолютно нормальных трехмерных человека. Стали они вместе жить с любовью и весельем. И Петрович с легкой душой выводил на прогулку бультерьера, убирался в квартире мокро и сухо, и отвозил на машине жену на работу.

Такая вот история!

      ВДОХНОВЕНИЕ

− Ты чо, опять?! − Спросила горестно у Петровича жена, выйдя утром на кухню.

Тот сидел на угловом диванчике с бессмысленными глазами и опущенными руками.

− Не опять, а снова, Зин! Пора. – Прохрипел тот в ответ. – Давно в Зону не ходил.

− Насколько?!

− На пару-тройку дней, Зин. Крайняк – неделя.

− Снова будешь чёрт-те чем питаться, похудеешь…

− Ничего Зин! Зато ауру подлечу.

Снарядились быстро. Реквизит нехитрый. Буханка «Бородинского», рюкзачок, фляга с водой, батончик «Марс», рыболовный сачок на сома, спички и лопатка. Ничего лишнего. «Чтобы не спугнуть!» − Как говорил Петрович.

При виде поллитровки, бережно укладываемой на дно рюкзачка, жена саркастически хмыкнула.

− Ничего Зин. Ты же знаешь, что это для заряду! – Слегка покраснел Петрович…

«Вот и вы родимые!» − Здоровался он, входя в лес, обращаясь к стволам деревьев. Гладил их руками, приговаривая: − «Снова я к вам в гости пришёл. Не гоните меня прочь пожалуйста. Скоро сам уйду».

Вслушивался в лесные разговоры, узнавал новости, сплетни. Лес ведь живой. Под каждым кусточком что-то лежит или ползает, общение сущностей не прекращается ни на минуту.

Вот и земляночка. Вырытая когда-то Петровичем. Лёгкая, летняя. Заботливо прикрытая сверху дёрном и мхом. С вентиляционной трубой в старом неприметном пне. Лежбище.

Рассусоливать некогда. Набрал грибов для закуски, черники для чернил, настругал колышков вместо карандашей и ручек, лучинок для света. Нашёл упавший ствол берёзы посвежее и надрал с него бересты.

Измождённый, уже в полной тьме, зажёг лучину над плошкой с водой в землянке. «Раздавил» два стакана и закусил поджаренными на спиртовке грибами. Поел брусники.

«Пора! Полночь близко!»

В болотных сапогах и дождевике, с лопаткой и сачком, пошатываясь, вышел в кромешную лесную гукающую тьму. Глаза постепенно привыкали. Хмель помогал видеть во тьме много чего.

Прошёл метров десять и заметил справа под кустом девицу голубого цвета. Голую «ессесно». Как в «Аватаре». Хихикала сидела.

Прошёл мимо Петрович. Ловил он её в позапрошлый раз. Это любовная история, а с ней мороки не оберёшься. «Зинка опять злиться будет и из дома выгонять!»

Слева ствол дерева обвил зелёный змий с вытаращенными глазами. «Это из другой оперы!» − Подумал Петрович и крадучись, почти бесшумно, продолжил движение дальше.

Вокруг всё ползало, дышало, шуршало и хлопало крыльями. «Косяк сегодня пошёл! Свезло мне»! – Отметил он. – «Клюёт!»

И тут увидел его… Пухленького, пупырчатого, зубастенького. Серо-буро-малинового. Такого у него ещё не было…

Первая подсечка не удалась. Зубастик покатился кубарем в кусты, увернувшись от сачка. «Эхх! Про лопату забыл, лопух!» − Ругнулся Петрович и, превозмогая алкогольный дурман, ринулся напролом в чащу вслед за существом.

Опыт – есть опыт. Через десять минут, извалявшись в болотной жиже, ободрав щёку о сучок, Петрович смог слегка приглушить Зубастика лопатой и закатать в свой сачок.

Посадил в землянке в клетку, положил перед ним батончик «Марс», и предложил оставшиеся сто грамм.

«Урр!» − Произнесло чудище, довольно чавкая шоколадным батончиком. Прежде чем дать ему «стопарик», Петрович просунул руку в клетку, и погладил пупырчатого. Теперь, при свете лучины, он мог рассмотреть его получше.

Экземпляр был редкого, нездешнего вида. Наверное залётный, африканских или восточных кровей. Пупырышки были острые, но мягкие на ощупь. Неприязни не возникало. «Сработаемся!» − Подумал Петрович.

Однако этой ночью ничего не пошло. Он много раз брал в руки бересту, макал колышек в чернильницу, тупо смотрел в угол землянки. Слушал верещание раздобревшего с водки зверька, и жёг лучины до тех пор, пока они не кончились.

Настала тьма. Зверёк засопел. Наверное заснул.

Наверху, на уровне земли, послышались тяжёлые шаги. «Медведь!» − Струхнул Петрович.

И правда. Огромная туша, злобно рыча, стояла прямо на хлипкой крыше землянки.

− Медведь за тобой пришёл! − Закричал неожиданно Зубастик из клетки.

− Ах ты гад! − Вздрогнул Петрович, лихорадочно соображая, как заткнуть оказавшееся таким голосистым существо. – Здесь же медведей отродясь никогда не водилось!

− А ты ему об этом расскажи! – Захохотал Зубастик.

Медведь теперь учуял добычу, запрыгал на месте, зарычал и провалился в землянку. Петрович даже в кромешной тьме увидел клыки, тянущиеся к его горлу…

Открыл глаза. Сквозь щели в крыше проникали солнечные лучи. Сон. Кошмар. Зубастик мирно сопел в клетке.

И тут оно пришло. Вдохновение.

Петрович схватил колышек, обмакнул в чернику и начал лихорадочно малевать на бересте. Та быстро кончилась, и он продолжил писать на досках стены. Потом на полу землянки: «Вдохновение. − Ты чо, опять?! − Спросила горестно у Петровича жена…»

ПЕТРОВИЧ И «НЕУДЕРЖИМЫЕ»

КИБОРГИ

         − Как у тебя «засрано», Петрович! – Услышал он сквозь хмельной сон любимое словечко, произнесённое знакомым душевным и мягким голосом своего бывшего начальника. «Неужели я забыл вчера выключить телевизор?» − Была его первая мысль.

Башка раскалывалась после вчерашнего, как пережжённый кирпич. Петровича вчерась переехал танк Т-90, не иначе, потому что правой коленки он не чувствовал совсем. Что-то явно было не так.

И у него действительно было грязно в последнее время. Ведь даже не утруждал себя выбрасывать бутылки из углов комнаты, а кухонный стол вонял размазанной селёдкой.

− Ну давай, давай! – Настойчиво продолжил голос, словно вёл свою любимую передачу «Бесогон» на двадцать четвёртом российском телеканале. – Родина снова нуждается в тебе!

Петрович, как Вий, со крипом открыл свои веки руками, и увидел сервировочный столик, заботливо накрытый белоснежной салфеткой.

На салфетке стоял запотевший инеем штоф с белой прозрачной жидкостью. Что-то подсказывало Петровичу, что это была водка.

Рядом со штофом стояли блюдечко с мелко нарезанным лимоном, блюдечко с мелкими солёными огурчиками, и две, хрустальной чистоты, стопочки. За сей великолепной картиной расплылось в улыбке широкое усатое добродушное лицо Никиты Сергеевича Михалкова.

− Что случилось? – Выдавил из себя нечленораздельный хрип Петрович.

− Ну ты давай, давай, прими сначала, поправься. Потом спрашивать будешь.

Михалков разлил жидкость из штофа в две стопочки по самый абрис. «Рука совсем не дрожит». – Подумал Петрович. Держится товарищ генерал.

− Тихо, тихо Петрович! – Всё так же мягко сказал Никита Сергеевич. – О моём звании даже и не думай! Слишком громко ворочаются твои мозги. А, между тем, никто не должен этого знать. Чрезвычайно секретная операция нам с тобой предстоит. Так что теперь мы обыкновенные гражданские лица, и, если «налажаем», Родина от нас откажется всенепременно, дорогой! Я, типа, общеизвестный кинорежиссёр, а ты, Петрович, типа, алкаш беспросветный!

Через полчаса, когда солнце вновь засияло на улице имени Петровича, и когда полштофа были уже пустые (всё же больше наполовину полные, чем наполовину пустые), Никита Сергеевич начал рассказывать.

− Ты знаешь политическую ситуацию, Петрович. В наше время, когда буржуазно-фашистская гидра опять достала свои грязные щупальца из таких же грязных карманов с наворованными капиталами, и душит ими советский, то бишь российский и украинский народ, нам, секретной службе «Неудержимых», надо быть на стрёме!

На Украине полная «жопа»! Южно-Украинская атомная электростанция снабжается нестандартным американским топливом. Урановые стержни там не той системы и размера. Мы хоть и конфликтуем с руководством украинского народа, но аварии допустить ни в коем случае не должны, дабы не произошла очередная экологическая катастрофа на многострадальной Незалежной.

Есть информация, что аварийные ситуации на Южно-Украинской АЭС в последнее время многократно участились. Нужно срочно менять там американские стержни на русские. И ты, Петрович, должен доставить их туда как можно скорее.

− Почему именно я, Никита Сергеевич?

− Есть данные, дорогой, что Обама сильно заинтересован, чтобы эта авария произошла. И там работают его лучшие агенты, твои старые знакомцы.

− Неужели «Неудержимые» Сталлоне?

− Точно Петрович! Там работает Слай! И только ты можешь его остановить…

Много отдыха Петровичу не дали. «Кот Бегемот», такая подпольная кличка была у Никиты Михалкова в секретном русском отряде «Неудержимых», как всегда сжал время до неузнаваемости. Необходимое оборудование Петровичу пришлось засовывать буквально на ходу. Урановый стержни торчали из карманов видавших виды джинс, походного бездонного рюкзачка, и даже подмышечной тайной кобуры. Костюма Вассермана явно не хватало. Фляжка с «бухлом», курево, жвачка, световой меч, туалетная бумага, дезодорант, ночная ваза. Всё это были чрезвычайно важные вещи, без которых Петрович не мог существовать. Родину Петрович привык спасать с чувством, толком и расстановкой…

2

Поезд «Москва-Николаев» гудел как встревоженный пожаром улей. Скоро граница, а не всё было готово к досмотру. Баксы не засунуты в трусы и лифчики, дорогая электроника не разобрана по винтику и не рассована по разным чемоданам, не допит «лишний» виски и не доедено «лишнее» сало.

Кроме того, топили почему-то, как в аду. Поэтому нередко можно было встретить в коридоре мечущихся полуобнажённых гарных дивчин и хлопцев, забывших в суматохе даже собственное имя. Они искали в вагонах ещё неиспользованные для контрабанды люки. Но всё было занято.

Пьяными были все, но некоторые, всё же, пытались соблюсти приличие. Кто-то вроде цыкнул на парочку, решившую заняться под простынёй любовью на второй полке плацкартного вагона. Не ясно, с какой целью он это сделал, выражал недовольство, или просто торопил очередь.

Несколько километров за составом бежала и взбешённо ржала некая голубая кобыла, пытавшаяся укусить своими белыми зубами и розовыми губами что-то торчащее из двери двенадцатого вагона. Кто-то утверждает, что это был голый зад одного Николаевского хлопца, решившего таким образом попрощаться с Россией. Информация не проверена.

По вагонам то и дело проносились толпы подвыпившей молодёжи, устраивающие попеременно в каждом тамбуре танцульки с выкриками «Кто не скачет, тот москаль!» Проводницы с раскрасневшимися лицами как могли спасали поездное имущество от разборки и разорения, но не всегда у них это получалось.

Вакханалия продолжалась почти до самой границы, и достигла своего апогея в тот момент, когда компания нетрезвых мужчин целеустремлённо направилась по направлению к электровозу с целью определения национальной принадлежности оного, и отцепить его, если что, от состава. Разумеется, в том же направлении находился и вагон-ресторан.

Пришлось вмешаться инопланетянам. Тем самым, которые спасли человечество от Чибаркульского метеорита. Они заставили всех успокоиться своим голубым лучом, и люди разошлись спать.

Ко всему этому Петрович не имел абсолютно никакого отношения. Потому что он решил проникнуть в Украину через Крым, и улетел на самолёте в Симферополь.

В самолёте Петровичу посчастливилось познакомиться с одним забавным молодым длинноволосым человеком. Тот представился Арсением, и говорил постоянно не от своего имени, а от «мы».

Петрович славно провёл с ним полётное время, потому что раньше ему такие никогда не попадались.

− Да нет, вы что?! – Умильно убеждал он Петровича. – Ни в какую Европу мы на самом деле не хотим! Это отвлекающий манёвр! На самом деле мы вступим в Халифат «ИГИЛ».

Стюардесса, подкупленная ранее Петровичем, исправно подносила к их креслам новые маленькие бутылочки с коньячком. Время так шло гораздо быстрее и веселее.

− «Нафиг» нам эти немцы с итальяшками, а то хуже – англичанами?! Понаедут всякие гомики, педофилы, толерасты, продыха не будет! А мы своих никак добить не можем. Иммигрантов  станет обязательно принимать, многоязычие, демократию вводить, свободы раздавать, границы рушить.

Нетушки, будущее за «ИГИЛом», однозначно! У нас похожий на них менталитет. У них и чистота расы, и свободы много для мужчин, всё просто и понятно… Ты только никому пока не говори, Петрович, ладно?

Арсений икнул и густо покраснел.

− Сам понимаешь! Вот у меня денег много, а жену могу позволить себе только одну.

Есть, конечно, любовница в Крыму. Я там пару лет когда-то министерство возглавлял. Но это не то! Она меня тоже за «фаберже» держит.

Жёны должны в гареме сидеть, мужа ждать и беспрекословно слушаться. А в Европе и Америке бабы творят, что хотят. Даже развестись нормально невозможно – обдерут как липку.

Арсений обречённо снял с себя длинноволосый парик и надел очки.

– Как это вас угораздило-то, Арсений Петрович, в Крым на Российском самолёте к любовнице летать? – Усмехнулся Петрович.

– Не на малазийском же! – В ответ засмеялся Яценюк. – Сам знаешь, какие наши парни горячие, если не сказать больше. Нажмут случайно не ту кнопку! Вот и приходится, как говорится, инкогнито. Да и границу с Крымом я сам перекрыл…

В этот момент в проходе самолёта и спереди и сзади выросло по двое здоровых «шкафчиков» в деловых чёрных костюмах, но с бантиками.

«Ё-моё!» – Сказал Арсений. – «Сейчас начнётся!»

«Уважаемые пассажиры!» – Выпорхнула из-за спин громил раскрасневшаяся стюардесса. – «А сейчас главная фишка нашего рейса! Проход президента! Ура товарищи!»

Тут же появился Владимир Владимирович и деловито зашагал в сторону хвоста самолёта. Слегка приподняв перед собой руки, он приговаривал: – «Ничего-ничего, товарищи, не вставайте пожалуйста! Работаем!»

Яценюк при приближении Путина стыдливо прикрылся ладошкой, но это ему не помогло.

«Арсений! Опять ты неправильно заполнил иммиграционку?!» – Сказал очень вежливо Владимир Владимирович, притормозив у кресел наших приятелей. – «Последнее моё тебе китайское предупреждение!»

Яценюк продолжал делать вид, что это говорят не с ним.

«Ну ладно! У меня работы много!» – Продолжил президент. – «Передавай всем привет. И здоровье пожалуйста береги!» И двинулся дальше.

При последних словах Арсений икнул и суматошно полез в карман за ингалятором.

– Вот кому я по-настоящему завидую! – Сказал он, придя в себя. – У него всё получается!

– Ну ладно, работаем! – Ответил Петрович, глотая очередную порцию коньячка. – Хотя странно всё-таки. Как он везде так успевает побывать?

– Он вездесущ, Петрович! Не поверишь! Он и в Раде частенько так проходит. Обама бесится, но он и в Белом доме регулярно бывает. И никто с этим ничего не может поделать…

3

− Тук-тук! Почтальон Печкин! – Ожил вдруг айфон Петровича

− Да, Никита Сергеевич. Я уже в Симферополе. Приступаю к проникновению…

− Не спеши проникать Петрович. Дельце тут одно появилось к тебе по общественной линии из нашего отдела культуры. Заедешь в Коктебель и найдёшь там некоего Мешкова, у которого заберёшь группу товарищей для препровождения в Незалежную.

− А что, они сами не могут?

− Не могут, они «с катушек съехали»! А ты сам знаешь, как сейчас в Украину пускают. Коньки на границе отбросить можно.

− Будет сделано товарищ генерал!

***

Петрович шёл по дикому пляжу Коктебеля и удивлялся. Прямо у воды вдоль крутого гористого склона стояли деревянные виселицы. Он насчитал девяносто девять штук.

Около сотой трудился с рубанком, топором и пилой бородатый, неухоженный мужик с диким выражением глаз.

Поскольку пляж был не муниципальный, нудистский, местное голое население относилось к «виселичному» творчеству весьма доброжелательно. Как к альтернативному искусству.

В петлю на одной из виселиц залезло головами сразу трое обнажённых молодых людей, две девушки и парень. Четвёртый их фотографировал на мыльницу. Девушки потешно высовывали языки и изображали удушение. «Бесстыдство какое!» − Подумал Петрович. Но отметил, про себя, что с этими девушками его тоже неотвратимо потянуло залезть в эту петлю.

− Ну надо же мне где-то было их выгуливать, пока вы не приехали! Понимаете?» − Сверкнув стёклами интеллигентных очков, сказал быстро объявившийся Мешков. – Я подумал, что на натуристском пляже самый раз.

− Возможно. – Буркнул Петрович. – А что это он у вас виселицы строит?

− Для врагов Украины, говорит.

− А он что, не знает, что Крым уже наш?

− Не верит! Говорит, что это Российская пропаганда.

− Хреновато тут у вас! – Подытожил Петрович.

− Не без этого! – Улыбнулся Мешков. – Всё началось когда-то с моей любви к фантастике. А закончилось должностью главврача в психушке, отвечаю я теперь за них, лечить их надо…

Оказалось, что вдогонку с Блигом (так звали строителя виселиц) в группе шли ещё два «писателя-фантаста», Мехеев и Коротиньш.

Мехеев невдалеке от трудящегося Блига бегал по пляжу между камней, хватал коряги, шмотки водорослей и изображал космические бои. «Тпруу! Бум-бум! Кха-аа!». Иногда надевая себе на голову водоросли, он изображал, скорее всего, злобных инопланетян, а, может быть, ещё кого.

− Пусть только вякнут! Мы сразу разбомбим планету Иерусалим! – Выкрикнул он, пробегая мимо Петровича с Мешковым.

− Да! Паноптикум! Сложно с ними, наверное, пришлось. – Сказал Петрович главврачу.

Тот кивнул.

− Строиться господа! Броненосцы на подходе! Будем переигрывать историю, долбать япошек! Ничего святого у молодёжи нет! В то время, когда нужно думать, как спасти броненосцы…. − Надрывался невдалеке Коротиньш.

− Ты что, гомик?! – Сказал вдруг подскочивший Блиг в глаза Петровичу.

− Что-о! – Рассвирипел тот и впаял Блигу промеж глаз.

Глядя на распластавшегося больного, Петрович подумал: – «Всё же надо учиться держать себя в руках! Не должна меня выводить из равновесия каждая бельевая вша со своими эротическими фантазиями».

Тащить распластавшегося Блига на себе Петровичу не хотелось. Он приказал тащить Мехееву. Тот было заартачился.

− А в табло? − Спросил его Петрович, показывая свой Питерский правый кулак. – Подождут твои бандеровские звездолёты! Друга своего неси!

Я, в общем-то, гуманитарной миссией занимаюсь, от москалей вас спасаю. Вам среди своих поприкольнее житуха-то будет! − Засмеялся Петрович.

Настроение у него поднялось от того, что он заметил всплывающую невдалеке от берега Российскую атомную субмарину.

                   ***

− Владимир Ширин! – Представился Петровичу командир подводного ракетоносца «Юрий Долгорукий». – Меня к вам в помощь Никита Сергеевич прислал.

− В смысле?! – Удивился Петрович. Разве вы меня можете доставить до места назначения?

− С ветерком! – Улыбнулся командир. – Помните, как Джейн Псаки угрожала батьке Лукашенко, что пришлёт американский флот к его берегам? Ещё все в мире над ней потешались. … Она не оговорилась тогда. А проговорилась! Это тайна была, что под Европой есть подземный океан, по которому тоже можно плавать. Раньше об этом знали только мы и американцы. Теперь, разумеется, знают все. Даже Батька Лукашенко.

− Мать моя женщина! – Умилился Петрович…

***

Когда Сергей Андреевич Грач, с Четвёртой Продольной в городе Баштанке Николаевской области, ранним утром вывел своих гусей на прогулку на бережок местного озерка Говнючка, то сразу заметил в утренней дымке над гладью воды хвостатый силуэт атомной Российской подводной лодки типа «Борей» под названием «Юрий Долгорукий».

«Началось!» − Сразу подумал он.  – «Ну ладно, хоть не европейские райские кущи, может быть, но картошка подешевле станет и газ включат!»

Навстречу к нему плыла резиновая надувная лодка с несколькими человеками на борту. Сергей Андреевич соображал с трудом после вчерашнего запоя с кумом, но понял сразу и быстро, что что-то надо говорить. И поумнее.

− Здравствуйте товарищи! – Рявкнул он сходящим на берег.

− Блин, тут тоже товарищи?! – Застонал ненавистно Блиг.

Грач понял, что сморозил что-то не то. Но что было говорить, если невдалеке красовался «Юрий Долгорукий»?

Ничего не понимая, он заговорил скороговоркой:

− Вы не беспокойтесь, господа. Мы тут недавно памятник Ленину снесли, мэра заменили на того, которого из Киева прислали…

− Ильича снесли?! – Грозно посмотрел на него Мехеев, надевая кепку, которая ранее у него хранилась в кармане.

Сергей Андреевич совсем запутался, и решил больше ничего не говорить. Тем более заметил, что к берегу начали собираться мужики с вилами.

− Кто такие?! Диверсанты-террористы?! – Спросил один из мужиков с двухстволкой наперевес.

− А-а-а, − заблеял, как когда-то Вицин, Коротиньш и в спасительной надежде обернулся назад, на «Юрия Долгорукого».

Но того и след простыл. Как и не было ничего. Ведь подводная лодка в степях Украины – дело мифическое.

− Спокойно хлопцы! – Взял инициативу в свои руки Мехеев. – Снесли Ленина, ну и снесли! Нам с культом личности никак не по пути! Мы к вам из Киева!

− Так вы не бандеровцы что-ль?! – Спросил кто-то из толпы.

− Ммы… − несколько замялся Мехеев. – Мы даже лучше бандеровцев!

Народ удовлетворённо хмыкнул.

− Что такое «лучше бандеровцев»? – Тихо, но яростно спросил Блиг в ухо Мехееву.

− Ведите нас в сель… к вашему новому мэру! – Радостно заявил Мехеев народу. Он почувствовал, что пришло его время…

4

− Лодка вам, наверное, уже не нужна? − Поинтересовался Грач. – Рыбалка, знаете ли.

− Конечно, берите дорогой! Лодки нам теперь не нужны. Мы будем плавать на броненосцах! – Подбодрил Сергея Андреевича Коротиньш.

Грач стал вытаскивать надувную лодку на берег, как вдруг все, стоявшие на берегу, увидели, что к ней сзади присосался человеческий скелет. Люди опешили.

Первым очнулся Блиг. Он подошёл к скелету и примерил его кисть к своему лицу.

− Бляха муха! Это же Петрович! – Сказал он уверенно. – То-то я смотрю, он пропал куда-то. Рюкзак один в лодке лежит. Его наверное под подлодку случайно затянуло и винтами до костей ободрало. Живучий падла, даже после этого он пытался нам лодку прокусить!

− Не иначе, это сакральная жертва! – Сказал зачарованный Коротиньш. – Как и броненосцы когда-то.

Мехеев не знал, что делать, поэтому гаркнул первое, что ему пришло на ум:

− Хлопцы, односельчане! Мы проводили на озере научные изыскания, и нашли останки первородного Баштанца! Он был первым разумным человеком на Земле, ему шестьдесят пять миллионов лет… на первый взгляд!

Блиг покрутил ему пальцем у виска, поморщился, но говорить ничего не стал.

− А что?! Не зря же после первой мировой у нас была Баштанская республика! Целых два месяца! – Сказал Грач.

− Во-о! – Воодушевился такой удачей Мехеев. – Будем реставрировать Баштанскую республику! На данный момент это архиважно и архинужно! Или сегодня мы возрождаем Баштанку, или завтра вырождают нас!

Толпа радостно загудела. Наконец-то заканчиваются смутные времена. «Заживём как люди!».

Все, как были, с вилами и ружьём, во главе с тремя, неожиданно высвободившимися, беспокойными личностями, двинулись к зданию районной администрации. Городок Баштанка небольшой. Всего-то надо было перейти по небольшой дамбе на другую сторону Говнючки, и там дальше ещё метров триста.

Несмотря на раннее время, исполняющий обязанности главы администрации Онопко Владимир Львович, присланный недавно из Киева, был в этот день на месте. У власти он находился недолго, но уже успел развернуть в Баштанке бурную деятельность. Этим ранним утром он был несколько зол на замглавы Приходько, потому что ему пришлось так рано припираться на работу. Но ничего не поделаешь. Приходько должен был привезти чёрный нал от продажи акций сырзавода  людям Коломойского. И рано утром это делать спокойнее всего. Людей на улице мало, работники администрации ещё не пришли, следовательно – минимум свидетелей. Тем более денег целый чемодан.

А потом ему ещё надо было срочно везти внушительную часть этих денег в Николаев. Ну а потом можно было и кутнуть в николаевском ресторане. График напряжённый.

Поэтому Владимир Львович был немало удивлён, когда вместо Приходько он увидел подходящую к зданию администрации толпу непонятных возбуждённых людей с вилами и ружьём. Мало того, один, из впереди идущих, нёс у себя на плече скелет явно человеческого происхождения.

«Началось!» − Подумал Онопко. – «Этот гад Приходько решил прикарманить денежки, и сдал меня! Подговорил людей!»

Поэтому, когда Мехеев, Блиг и Коротиньш, во главе народа, зашли в кабинет местного начальства, то никого там не обнаружили. Подозрительно пахло жжёной бумагой, пол тоже был весь в бумагах, окно было раскрыто нараспашку, и сейф в углу тоже был раскрыт, и пугал всех своей зияющей пустотой.

− Странный он у вас какой-то, этот Онопко! – Выразил своё мнение Блиг.

− Из Киева сейчас других не присылають. Оне все у нас периодически тикают до Пшонки, или стреляются! − Сказал кто-то из народа…

Мехеев назначил митинг в местном парке на три часа пополудни. После чего народ разошёлся.

− Должен тебя огорчить Мехеич! – Вкрадчиво выразился Блиг, когда троица осталась в одиночестве. – Я утром в потёмках неправильно рассмотрел. По-моему это не скелет Петровича. У него костяшки проволокой скреплены. Это из музея, или школы какой-нибудь анатомический экспонат.

− Ха-ха! Не говори только никому! Это наша теперь реликвия! – Довольный Мехеев залихватски закинул скелет на треногу-вешалку и вгляделся в его пустые глазницы. – У Петровича внутри так и должно было быть, всё проволокой скреплено. А ты как думал?

− И шестьдесят пять миллионов лет назад жили одни динозавры. Людей тогда ещё совсем не было.

− Кому ты веришь?! Историкам?! – Мехеев довольно закатил глаза. – Впрочем, Петрович и есть динозавр!

Все трое заржали…

                            ***

Когда Андрею Парубию, секретарю Совета национальной безопасности и обороны Украины, пару дней спустя легла на стол депеша из Баштанки, цвет его лица менялся несколько раз подряд. От бледно-зелёного до бледно-розового в нескольких промежуточных оттенках.

Машинально он несколько раз вставал к сейфу и проверял наличие в нём своего медицинского дела. В своё время ему стоило многих трудов изъять из медучреждений все упоминания о его умственной неполноценности. Ведь это неправда. Но сейчас никого бы не стало волновать, что он притворялся тогда специально, из-за ненавистного политического режима. Сожрут заживо!

Из депеши следовало:

В Баштанке на митинге объявлена Баштанская республика, как независимый пятьдесят второй штат США.

Посол США в Украине Джеффри Пайетт уже выразил заинтересованность к новой республике и наметил дипломатическую поездку.

Тройка местных лидеров, некто Мехеев, Блиг и Коротиньш, неизвестно откуда взявшиеся, заправляют в республике всеми делами.

Найдены останки древнебаштанского человека, самые древние, когда-либо найденные на Земле.

Местное озерцо, прозванное в народе «Говнючка» переименовано в «Вонявку», берега его срочными темпами обустраиваются гранитной набережной. Посреди озера плавает броненосец «Баштан», оборудованный стомиллиметровыми орудиями и системами залпового огня.

На местном сырзаводе срочными темпами сооружается первый в истории человечества звездолёт «Мехеич» (технические характеристики отсутствуют из-за строжайшей секретности).

− Что такое «вонявка»? – Спросил Парубий у своего адьютанта.

− Мы «погуглили», вроде это слово «духи» по чешски…

5

В турбинном зале Южно-Украинской АЭС было сумрачно, прохладно и тревожно. Слышался монотонный гул огромных турбин. Петрович «лунной» походкой вышел в центр зала и замер. Он чувствовал, что «неудержимые» где-то рядом.

Тогда он громко и с выражением зачитал инструкцию вневедомственного чекиста, надеясь, что все это слышат. Потом упал лицом вперёд и отжался двести раз на больших пальцах рук и ног. Сел в позу лотоса, поднялся в воздух метра на два и стал полупрозрачным.

«Всем выйти из сумрака!» − Громогласно приказал он, даже не глядя по сторонам.

Сразу материализовалось тринадцать субъектов: Сильвестр Сталлоне, Джейсон Стэйтем, Харрисон Форд, Арнольд Шварценеггер, Мэл Гибсон, Уэсли Снайпс, Дольф Лундгрен, Микки Рурк, Жан Клод Ван Дамм, Брюс Виллис, Джет Ли, Чак Норрис и Андрей Макаревич. Все обильно увешанные гранатами, пулемётами, базуками и средствами первой необходимости. Только у Макаревича – гитара.

− Андрюша! – Сухо сказал Петрович. – Ты оказался не в том месте, и не в то время!

− Ой! – Сказал Макаревич и зашёл обратно в сумрак.

− Я вижу тут… − Начал было Жан Клод, но Петрович его перебил:

− Тебе слова пока не давали Жан. Я хочу услышать Слая!

− Петрович-сан! – Забасил Сильвестр Сталлоне. – Мы здесь для установления свободы и демократии. Не мешай. Или ты пересечёшь нам дорогу!

− Какой свободы? Какой демократии, твою мать! – Возмутился Петрович. – Иль ты забыл, как в порнухе снимался в своих долбанных Штатах, чтобы кусок хлеба заработать на первых порах?

− Дело молодое было.… − Смутился Слай.

 − Я вижу тут…, − начал опять было Жан Клод, но Петрович снова его перебил:

− Вы здесь лишние, Слай, это не ваша епархия!

− Русские идут! Мы должны их остановить! Они хотят захватить сокровища Украины! – Сказал Слай, играя бицепсами, трицепсами и желваками. – Они хотят вывести из строя и подорвать эту АЭС, чтобы помешать Украине вступить в ЕЭС.

Петрович поморщился:

− Слай! Ты хоть сам понял, что только что сказал?

С этими словами он выкинул перед собой на пол новенькие сверкающие урановые стержни «мэйд ин раша».

Откуда-то заиграла музыка Рыбникова из фильма «Остров сокровищ» Фридмана. Петрович в роли Андреевского Джона Сильвера довольно смотрел на команду «Неудержимых», счастливо пляшущую и обнимающуюся.

− Ура! – Воскликнул Жан Клод Ван Дамм. – Теперь я могу спокойно ехать к своей жене в Кривой Рог!

− А нам сказали, что это вы, русские, хотите вывести из строя станцию! Мы лопухнулись! – Довольный Дольф Лундгрен взял на руки ликующего Джета Ли и начал вальсировать с ним по турбинному залу.

Но вдруг все в зале замолкли. Из сумрака по краям зала возникли многочисленные силуэты «Людей в чёрном». На сцену вышел президент Обама.

Он был в чёрном смокинге, бабочке, и, как всегда, жевал антиникотиновую жвачку.

− Я вам что сказал?! – Заявил он правительственным тоном. – Путин повержен! Я его экономику порвал, как Тузик грелку! А вы меня не слушаться?! Меня?!

− Порвал! Порвал! – Выскочил откуда-то сзади него карликовый Порошенко в образе крошки Цахес.

Обаме пришлось пинками загнать его обратно.

От неожиданного появления этой двоицы все в зале напряглись. Защёлкали затворы. И «Неудержимые», и «Люди в чёрном» ощетинились стволами. Запахло керосином.

− Барак Хуссейнович! – Грозно начал Петрович. – Я понимаю, конечно, что каждый народ достоин своего правителя. Но не до такой же степени! Вы порвали не ту грелку!

При этих словах он расстегнул свою толстовку на груди, и все увидели болтающуюся у него на шее грелку с надписью «Кузькина мать».

− Такая есть в каждом русском доме, − продолжил Петрович, − она даже подешевела после твоих санкций. А экономика для нас вовсе вещь, как бы, и необязательная…

Он открыл грелку, сделал из неё три глотка, и занюхал рукавом.

− Час назад я отдал приказ о молниеносном массированном ударе! Семь тысяч крылатых ракет уже на подлёте! Через пару минут Россия перестанет существовать! – Торжественно объявил Барак Обама.

− Подождём! – Хмыкнул Петрович и ещё отхлебнул из грелки.

– Здорово! Мне кредита ещё дофига выплачивать! – Буркнул из тьмы Макаревич.

После минуты зловещей тишины к Обаме подбежал натовский генерал и доложил:

− Все ракеты упали в чистом поле. Ни одна не сработала!

Обама посерел от ярости.

− Простой деревенский парень Гаврила, по прозвищу Странный, изобрёл некую машину ещё несколько лет назад. Сказал, что по древнемарсианской технологии. – Сказал Петрович. – Простым нажатием кнопки она отключает всё оружие противника у границ нашего государства. Трудился Гаврила не за экономику, а за Кузькину мать!

Все в зале восхищённо захлопали, даже непримиримые враги и «Неудержимые».

− Ну что?! Теперь НАМ можно ПО ВАМ стрелять?! – Хитро сощурился Петрович в глаза Обаме.

Барак вдруг начал размахивать руками и декламировать:

− Быть или не быть, вот в чем вопрос.

Достойно ль Смиряться под ударами судьбы,

Иль надо оказать сопротивленье

И в смертной схватке с целым морем бед

Покончить с ними?

Умереть. Забыться…

− У Сарая окончательно крыша поехала от перенапряжения! – Шепнула на ухо Петровичу неожиданно объявившаяся Ангела Меркель. – Лучше не будем ему мешать. И не надо никуда стрелять пожалуйста, договоримся!

− Так погибают замыслы с размахом,

В начале обещавшие успех,

От долгих отлагательств. Но довольно!

Офелия! О радость! Помяни

Мои грехи в своих молитвах, нимфа.*

Барак Обама закончил монолог, и раздались продолжительные аплодисменты. Он благодарно раскланялся и получил в дар от Ангелы Меркель огромный букет голландских тюльпанов.

Потом, разумеется, состоялась грандиозная пьянка. На которой даже сам батька Лукашенко помогал разносить закуски и напитки.

«Голова трещит!» − Подумал про себя Петрович. – «Всё уже было! Ничего нового…»

(* − В. Шекспир, перевод Б. Пастернака)

6

− Ты кто?! – Спросила Маша, потягиваясь в кровати после утреннего глубоко сна, мигая ещё нераскрывшимися огромными глазами.

Её вопрос был обращён к полупрозрачному человеку, висящему в позе лотоса в углу её комнаты под потолком.

− Я Петрович.

− А что ты здесь делаешь?

− Вишу!

− Сейчас мама или папа зайдут, увидят тебя, и заругают!

− Не заругают! Я могу становиться полностью прозрачным.

− Смисной! – Улыбнулась Маша.

− Ты меня не боишься?

− Не боюсь! А должна?

− Не должна. Я повишу тут немного, отдохну, и дальше полечу. У тебя здесь энергия благоприятная.

− А где твоё тело?

− Оно в реакторе Южно-Украинской АЭС лежит, тут недалеко, чтобы он штатно работал и не взрывался. Понимаешь, Обама со своими прихвостнями урановые стержни стибрили…. Ну как всегда, короче. Хотели, как лучше…. А всё равно как всегда…

− Прикольно! – Засмеялась Маша. – Я таких рассказов ещё никогда ни от кого не слышала!

− Да я тоже! – Засмеялся за компанию Петрович.

− Ты это, супермен! Вылети из комнаты пожалуйста на минутку, я встану, а потом мы чаю попьём…

                            ***

Арсений смотрел новости по зомбоящику. Показывали выступление секретаря госдепартамента США Джейн Псаки.

«В Баштанском крае Украины найдены останки древнейшего на земле человека-разумного. Учёные генетики сейчас исследуют их. Многие факторы указывают на то, что самый древний человек на земле был индейского происхождения. Генотип очень близок по своему характеру к генотипу североамериканского племени Дакота. Сенат в срочном порядке решает вопрос об исконной принадлежности Баштанских земель к Соединённым Штатам Америки…»

Арсений включил на своих очках дворники. В последнее время они у него часто потели.

«У США, говорят, пока кончились ракеты. Фиг знает, когда они понаделают новых? Да и у москалей, оказалось, от них есть защита. Так что неизвестно, какая в ближайшее время будет расстановка сил в мире.

Может надо послать весточку Медведеву на всякий пожарный, типа: «Корифан! Не будем помнить плохое! Давно мы вместе не передвигали стопочки по шахматной доске. Соскучился! ))) Ах да! За газ денюжку послезавтра перечислю. Извини, счётчик был сломан…»

И ещё вот что делать с людьми, которые называют себя «Лучше бандеровцев» Яценюк в упор не знал. Сообщение о Баштанской республике застало его врасплох и поставило сонм неразрешимых вопросов.

«Что значит лучше бандеровцев?» − Думал он. – «Лучше – это хуже, или имеется в виду совсем другое значение?» Хуже быть ничего не может, это он знал точно, но и лучше?.. Непонятно. Москали, что-ли? Гнусное отродье. Непохоже…

Короче, кто бы мог быть «лучше бандеровцев», он не знал. Поэтому связался с Парубием и послал его с «Айдаром» в Баштанку. «Но шоб ни-ни! Бог знает, как отнесётся Америка к самопровозглашённому новому штату! Для соблюдения порядка только».

                            ***

В чистом-чистом кабинете с кондиционером, на чистом-чистом столе перед Коротиньшем лежал чистый-чистый лист бумаги. Если не считать заголовка на этом листе: − «Древнейшая история Баштанского государства».

Не зная, что писать, Коротиньш отвлёкся и с интересом пощупал краешек своей новой формы, лежащей рядом на кресле. Которую ему сегодня прислал с посыльным Мехеев.

Форма была парадная, белая. На рукаве красовался красный круг с чёрным крестом-свастикой. Потрогал золочёные аксельбанты. Из-под ложного нагрудного карманчика кокетливо торчал лэйбл «100 % Коттон. Хьюго BOSS».

«Нечего смущаться!» − Сказал накануне улыбчивый Мехеев. – «Форма же красивая! Всем нравится! Так что засунь свою принципиальность и историческую науку в жопу! Ты ведь наш рейхсминистр пропаганды! Ты должен выглядеть красиво! Как попугай!»

«Это кто ж я теперь?!» − Мрачно подумал Коротиньш. – «Геббельс?!»

Ему всё начинало активно не нравиться. Но уж если поведёшься с Мехеевым, то надо быть готовым ко всему.

Рука его потянулась к листу бумаги и начала писать:

«Шестьдесят пять миллионов лет назад Баштанское государство имело развитую инфраструктуру и армию. Государственным языком являлся Баштанский санскрит, от которого впоследствии произошли все остальные языки мира.

Поскольку в те времена запруда Вонявка сообщалась каналом с Днепром, Баштанский флот, состоявший из броненосцев, выходил в Чёрное и Средиземное море, и нагонял ужас на все близлежащие народы, держа их в страхе и повиновении…» − Коротиньш задумался, и приписал, − «и динозавров истреблял. Японская эскадра не смела даже соваться в Баштанский край, поскольку сразу получала мощный отпор…» …

7

Петрович и Маша медленно прогуливались по гранитной Баштанской набережной и любовались плеском волн Вонявки. Кричали невесть откуда взявшиеся чайки. У противоположного берега горделиво замер броненосец Баштан, готовый, если что, в любую минуту защитить новую демократию.

Казалось, для полноты ощущений не хватало только Петропавловского шпиля, но это с лихвой компенсировал Грач, выгнав, как всегда, своих гусей на гранитные берега. А как же? Мясо же им надо где-то нагуливать!

Пройдя по дамбе, Маша и Петрович оказались в небольшом зелёном городском парке. Где увидели развороченные останки памятника Ленину.

− Плохо это! – Сказал Петрович. − Некультурно как-то! Если народ сносит памятники, то он, как бы, расписывается в своей прошлой глупости. А на самом деле обрекает себя на повторный регрессивный исторический виток, который тоже, обязательно, закончится памятниками, и новой глупостью.

− Какой ты умный! – Засмеялась Маша. – Да кому он нужен, Ленин этот?!

− Да мне он тоже, собственно, совсем не нужен. – Продолжал философствовать Петрович. – Но он же памятник! Он нужен для того, чтобы помнить историю, и не совершать одних и тех же ошибок вновь…

− Не знаю! – Сказала красавица Маша. – А мне новая Баштанка нравится. Раньше Янукович жизни не давал, потом москали. Сейчас посмотри как у нас хорошо стало, свободно, везде порядок по-доброму…

В этот момент рядом с ними лихо тормознул внедорожник «Мерседес». И из его динамика понёсся невообразимый ор:

«Алес! Алес! Ком цу мир! Ком цу мир! Ахтунг! Фоер!» Тираду на немецком закончил звук продолжительной очереди автомата времён второй мировой войны «Шмайсер».

Из «мерса» выскочил возбуждённый Мехеев и кинулся наперерез Маше и Петровичу.

− Это что здесь такое?! Кто вы такие? Почему не на работе?!

− Мы ничего не нарушили! Мы просто гуляем! – Попробовала было возмутиться Маша.

Но Мехеев её не слушал. Он достал из кармана своего эсэсовского мундира мобилу и заговорил:

− Это Гестапо?! Блига мне! – Мехеев сделал постное выражение лица. – Что у тебя здесь в парке у всех на глазах делается, бандера недобитая?! Пять секунд чтоб был на месте со своей скотовозкой, поня-я-ял?!

− А что мы нарушили, собственно говоря? – Спросил Петрович. Всё так же продолжая висеть в воздухе в позе лотоса и полупрозрачном состоянии.

− Я с привидениями не разговариваю! – Рявкнул Мехеев. – Покинувшие жизнь назад не возвращаются!

А вам, голуба, неприлично вот так вот разгуливать у всех на виду с непонятно какой национальности индивидом!

Это он сказал, обращаясь уже к Маше…

                   ***

Отряд из трёх танков, двух БМД и связного БТРа, с густо облепленной айдаровцами бронёй, подъезжал к территории Баштанки навеселе. Потягивали пивко. «Да делать там нечего будет!» − Говорил Батяня-комбат. – «Лохи там какие-то чудят!»

«Построим у стенки – сразу Украине присягнут!» − Вторил ему айдаровец Лёха.

Но вскоре им пришлось удивиться.

Вместо пыльной просёлочной дороги вдруг начался трёхрядный в каждом направлении, хотя и пустой, но хайвэй. С освещением, ограждением и всем, чем полагается. По обочинам начался удивительной изумрудности газон. Появились километровые расписные столбики «До Баштанки сто километров, девяносто девять километров», и так далее.

Айдаровцы пораскрывали рты, но это было только начало.

Доехав до небольшой речушки с мостом через неё, они сделали остановку, чтобы оправиться и умыться речной водой. «Вода как молоко! Чистая и вкусная!» − Закричал кто-то. «Берега кисельные! Я попробовал – как клюква в сахаре!» − Закричал другой.

Лёха перекрестился. «Вот что Штаты животворящие делают!»

Поехали дальше. За поворотом началась какая-то странная дымка. Видимость снизилась почти до нуля. Пришлось остановиться.

Когда же дымка развеялась, перед опешившими айдаровцами предстал во всей красе броненосец «Баштан», уже на колёсном ходу, со всеми развёрнутыми в их сторону стомиллиметровыми орудиями.

Кто-то икнул. «Слава Украине!» − Выкрикнул один из вояк не совсем уверенно.

«Слава Баштании!» − Ответили ему с палубы броненосца. – «Складывайте оружие и стройтесь в шеренгу! А то будем палить!»

Айдаровцы – ребята не робкого десятка. Быстро сообразив что к чему, они рассыпались с брони по округе и залегли в естественных складках местности, чтобы, в случае залпа с броненосца, понести наименьшие потери.

Всё замерло.

И в этот момент задрожала земля и начался странный, леденящий жилы, гул.

Что-то огромное поднялось в воздух над лесополосой с ближайшего картофельного поля. Оно закрыло собой полнеба и грозно подплывало к айдаровскому расположению. Бойцы с ужасом наблюдали, как на земле от неведомой энергии мельтешит каждая земляная крошка, а камни медленно, но уверенно поднимаются в воздух и устремляются к звездолёту.

Сырный звездолёт «Баштанское щастье», а это был именно он, если верить огромной надписи на его борту, завис над айдаровским отрядом, и бросил якорь.

Удачно, или неудачно, но якорь разрубил один из айдаровских танков пополам и ушёл в землю ещё метра на три.

Всё было кончено.

Айдаровцам пришлось сдаться…

                            ***

Маша стояла перед зданием Баштанского гестапо, расположившегося в бывшей школе, и плакала. «У каждого хорошего есть своя обратная сторона!» − Вспоминала она слова Петровича. Он как будто продолжал висеть в воздухе рядом с ней и разговаривал с ней. «Поэтому хорошее надобно делать очень осторожно… чтобы не навредить случайно кому-то.»

Она так успела привыкнуть к Петровичу в последнее время, что теперь её душа буквально разрывалась на части. Только он мог с ней разговаривать так душевно, что все жизненные проблемы исчезали сами собой. Ей… ей даже очень захотелось его поцеловать по-настоящему.

− Вы девушка какими тут судьбами?! − Поинтересовался у неё дряхлый старичок, невесть откуда взявшийся.

− Я, я… тут Петровича жду. Его в гестапо забрали.

− Как же его смогли забрать? – Сощурился на Машу старичок. – Он же сейчас как дух бесплотный.

− А он дурачок сам за ними в гестапо полетел. Честный он!.. – Ещё сильнее заплакала Маша. – Я его не хотела отпускать, а он сказал «Надо!»

− Ёшкин кот! – Выругался замаскированный Никита Сергеевич (а это был именно он, хотя Маша с ним ещё не была знакома). – Пойдём отсюда в сторонку, голуба! Не след тебе тут стоять и светиться, как фонарному столбу. Надо думать, как Петровича вызволять…

8

− Ну что, подгузники?! – Вальяжно сказал Блиг, глядя на троицу, сидящую перед ним на железных стульях. – Вы хоть понимаете, куда попали?! Из гестапо ещё никто никогда не возвращался!

Руки троицы были скованы наручниками и заведены за спинки стульев. На Петровича только браслеты никак не вешались, поэтому он сидел просто так.

Второй был айдаровец Лёха. Правый его глаз украшал здоровенный фингал. Он случайно ударился им о дверной косяк в камере три раза подряд. Потому что гонору было много.

Третий стул занимал пожилой еврей Гарцман. Как он очутился в этом месте, он никак не понимал. И рассчитывал в ближайшее время получить этому все надлежащие и исчерпывающие объяснения.

− Помните анекдот? – Продолжил Блиг. – «Сидят в гестапо русский, хохол и еврей»? Кто бы мог подумать, что всё сочинённое когда-нибудь воплощается!

Он засмеялся и поставил носок своего хромированного чёрного сапога на краешек стула между ног айдаровца Лёхи.

− Я бы всех этих сочинителей… − буркнул Лёха.

− Это тот анекдот, где «когда родился хохол, еврей заплакал»? – Поинтересовался Гарцман.

− Нет. – Опять засмеялся Блиг. – Сидят в гестапо русский, еврей и хохол. Русский думает: «Ничего не скажу гестаповцам, пусть хоть насмерть замучают. Зато буду героем. Еврей думает: «Ничего не скажу гестаповцам, пусть хоть насмерть замучают, отдам золото, закопанное в саду, авось пронесёт». Хохол думает: «Навру с три короба гестаповцам, авось насмерть не замучают. Зато потом и героем буду, и еврейское золото, дам весточку, жинка раньше фрицев выкопает!»

− У меня нет золота! – Сказал мрачно Гарцман.

− А у меня пока нету жинки. Но идея мне по нутру! – Хмыкнул Лёха.

− Совпадает! Не зря у меня уж и тела-то нет. – Мрачно вздохнул Петрович.

− Не будем торопиться! Мы только начали! Постепенно всё у всех найдётся! – Заржал Блиг.

− Но почему я здесь, любезный?! − Разволновался Гарцман. – Позвольте вас спросить, зачем вам понадобился старина Гарцман?! Неужели из-за того, что балуюсь иногда сочинительством?

− Что вы, что вы, уважаемый! – Повернулся к нему Блиг. – Не будем так сразу высоко задирать планку. Мои вопросы к вам, как всегда, банальны. Пароли, адреса, явки!

− Я слетаю в лабаз за куревом. – Сказал заскучавший Петрович и воспарил над железным стулом.

− Сидеть! – Рявкнул на него позеленевший от злости Блиг.

− Не беспокойтесь, я быстро! Туда и обратно. – Успокоил его Петрович. – Может и вам чего принести?

− Принесите, плиз, пакет молока и полкило останкинской с булочкой. А то, знаете ли, мне по графику кушать надо, недавно хирурги желчный ампутировали. Сами понимаете! – Пожаловался еврей.

− Всем сидеть на месте! – Заорал Блиг. − Если Петрович улетит, то я откручу Гарцману фаберже!

− Во зверюга! – Ухмыльнулся Лёха. – Такую хитрую подлость я уважаю!

− Хорошо! Я остаюсь! – Сказал Петрович и опустился обратно на стул. – Но учтите! Моё эфирное тело нестабильно и в любой момент может перейти в поглощающую фазу. Курево и пиво стабилизируют однако…

                            ***

Муж Анджелины Джоли, красавчик и «бесславный ублюдок» Брэд Питт, сидел за рулём запыленного американского военного Джипа. В глазах его горел яростный огонь. Начинались пригороды Баштанки.

За ним сидело ещё одиннадцать человек «неудержимых». Жан Клод Ван Дамм, если вы помните, слинял к жене в Днепропетровск (вместо него и вызвался Брэд), а Дольф Лундгрен спонтанно отбыл в Брюссель. Его туда вызвала Меркель, потому что срочно надо было выбивать антироссийские санкции на брюссельскую «капусту». Вместо него чёртову дюжину вполне удачно восполнил режиссёр Тарантино. Его вечно куда-нибудь заносит.

Джип без задержек проехал почти весь город и тормознул у здания с фашистским крестом. Вооружённые до зубов «неудержимые» высыпали из него и выстроились перед ним в шеренгу.

− Ненавижу нацистов! − Сказал Брэд Питт и выпустил по зданию гранату из подствольника. – В пятьдесят втором штате никогда не будет гестапо!

− Точно! – Подтвердил Слай, выпуская по дому очередь из крупнокалиберного пулемёта-вертушки.

− Я из своего шланга лично «обоссу» здесь каждый закуток, где пахнет нацизмом, чтобы очистить его! – Заявил Тарантино и расстегнул ширинку.

Вслед за ними все «неудержимые» открыли огонь по цели из всего имеющегося оружия одновременно.

Через минуту от кирпичного здания мало что осталось. Все окна были выбиты, где-то начался пожар, а жестяная крыша подозрительно покосилась, угрожая рухнуть и потопить под собой всё оставшееся.

Коротиньш, а именно он находился в этот момент в доме, судорожно стягивал с себя нацистскую форму, приговаривая: − «Ну вот говорил же, говорил, что не те сейчас времена!»

Оставшись в исподнем, он высунул белую рубаху на палке в окно, надеясь на переговоры.

− Прекратить огонь! – Скомандовал Брэд Питт, прикуривая сигару. − Нацисты сдаются!

Пошатываясь, в жалком виде, из разбомбленных дверей выбрался Коротиньш.

− Почему вы стреляете? – Спросил он.

− Это же гестапо?! – Уточнил Питт.

− Нет! Гестапо через два строения дальше по улице. А это музей Баштанских броненосцев и древней истории Баштании, пятьдесят второго штата США. Тут же вывеска, всё написано!

− Упс! Пардон! Я не умею читать написанное на суржике. С кем не бывает, неважно сработала разведка! – рассмеялся Брэд Питт. – Что ж ты нацистский крест на дом повесил, несмылёныш? Ничего так просто в этом мире не случается!

«Неудержимые» ринулись обратно грузиться в Джип, чтобы ехать по указанному адресу.

− Броненосцы? Баштания? – Ухмыльнулся Тарантино, обращаясь к Брэду внутри машины. – Почему не знаю?

− Хрен знает этих хохлов! – У них семь пятниц на неделе чтобы не работать и постоянно мудрить. Будешь снимать про них фильм – узнаем получше…

9

         − Для начала я прочту вам свои стихи. − Сказал Блиг.

         − О-о! Только не это! – Взвыл Гарцман. – Что вы можете понимать в стихах?! Я читал на литературном сайте ваши вирши. Да лучше открутите мне фаберже в конце концов! Когда люди пишут стихи для того, чтобы просто чего-нибудь написать, то это обычная графомания, мой любезный. Поэзия должна литься свыше к поэту сама! Она выбирает творца! А вы, извините, пытаетесь слить её оттуда, как из сливного бачка!

Блиг начал декламировать, расхаживая туда-сюда, постукивая себя тросточкой по хромированным сапогам:

«Завоевал как Путин Крым…

И надо ж, рассказал всё сам.

По телевидению нам…

Да ну и черт, казалось, с ним…

Но точно так и про Донбасс

Что оккупирован стал им,

Мы, украинцы, не простим!

Расскажет позже либерасс!»

         − Ну я ж говорил! – взвыл Гарцман…

                            ***

Гладко выбритый, сбривший по такому случаю усы, пахнущий изысканным французским парфюмом, Никита Сергеевич, в форме штандартенфюрера СС, с безмятежным выражением лица, шёл по коридору гестапо. Часовые на поворотах вытягивались по струнке. Сзади него семенила Маша. С папочкой в руке. В сером строгом костюмчике, состоящем из короткой юбочки, приталенного жакетика и белоснежной блузки с поднятым воротником.

(Голос за кадром Ефима Копеляна: «Штирлиц знал, что ему не стоило идти к Мюллеру, но долг перед Родиной, а также соратником и другом, был превыше всего!»)

Внезапно Штирлицу из-за поворота под ноги вылетел андроид «R2-D2». Еле устояв на ногах, от неожиданности Никита Сергеевич чертыхнулся… «Ёшкина к ядрёной фене мать! Какие тут твари ездят…», и прикрыл себе рот рукой. Часовые подозрительно покосились на него, но устав не позволял им выражать бурных эмоций.

Завалившийся на бок «R2-D2», резво вскочил на свои колёса с гусеницами и, визгливо заверещав, стремительно умчался по коридору от греха подальше.

Зайдя в кабинет к Блигу, Штирлиц Никита Сергеевич представился.

− А это моя радистка… э-э, секретарь-референт Кэт! – Кивнул Штирлиц на Машу. – Прошу любить и жаловать!

− Любить Машу – завсегда пожалста! − Ухмыльнулся Лёха, обернувшись на вошедших.

− По распоряжению Мехеева, − продолжил Штирлиц, не обращая внимания на посторонние реплики, − я забираю у вас Петровича, пастора Гарцмана и… ты кто такой? – Спросил он у Лёхи.

− Батальон «Айдар»! Украинская армия!

− А-а! И этого потенциального жителя Европы до кучи! У нас экстренное спецзадание из Вашингтона – «хакнуть» сервер «Игил»!

− Почему ничего не знаю об этом? – Пожал плечами Блиг. – Никого я не собираюсь отпускать!

− А вас, Штирлиц, я попрошу остаться! − Раздалось злобное хихиканье у дверей.

Это был Мехеев. Он держал в руке пистолет «Глок», сорок пятого калибра.

− Наконец все диверсанты пособирались вместе! Зелёные человечки, мать вашу! Сейчас всех нерусских постреляю!

− Ты ж сам мордвин нерусский! – Изумился Блиг. – Меня твой националистический шовинизм, честно говоря, Мехееич, частенько ставит в тупик!

− Молчать! – Заорал Мехеев, заставив всех находящихся в комнате невольно попятиться к окнам. – Демокрасты-либерасты сраные! Всю идею испохабили своим идиотизмом! Ватники позорные, колорадосы!

 − Осторожно ребята! Он пошёл вразнос! Срочно перехожу в поглощающую фазу! – Сказал Петрович и вылетел перед Мехеевым вперёд всех, пытаясь укрыть их от возможного выстрела своим полупрозрачным телом.

И тут Мехеев выстрелил… Маша ринулась вперёд, стремясь закрыть Петровича. Но тот уже успел перейти в поглощающую фазу. Пуля зависла в воздухе, время остановилось.

Петрович нежно взял на руки зависшую в воздухе Машу и бережно положил на кушетку. Потом подошёл к висящей пуле и, не зная куда деть такую опасную вещь, проглотил.

Всё бы хорошо, но «поглощающая фаза» чревата непредсказуемостью. Петрович помнил об этом, поэтому прибегал к ней только в самых крайних случаях.

Он подошёл к неподвижному Мехееву и забрал его плотность. Потом подошёл к Блигу и забрал его плотность тоже. «В отношении подобных субъектов, надеюсь, совесть меня не замучит!» − Подумал он обескуражено.

Не хватало третьего тела. И оно не замедлило появиться.

После того, как Петрович щёлкнул пальцами, время пошло. И в комнату ворвался голый по пояс Коротиньш:

− «Неудержимые» в городе! Они скоро будут здесь…

Петрович сытно икнул. Он, наконец-то, надыбал себе полноценное тело.

− Красные в городе! – Ворвался в комнату атаман Бурнаш из «Неуловимых» и сразу выскочил.

«Начались девиации пространства!» − Подумал Петрович. – «Надо быть начеку!»

Вокруг начало твориться что-то невообразимое.

Во-первых, «Неудержимые» открыли огонь из всех стволов по зданию гестапо. Харрисон Форд, при этом, кричал во всё горло: − «Отдайте моего робота «R2-D2» долбанные нацисты!

Во-вторых, на площадь прикатил броненосец «Баштан» и начал изготавливаться к стрельбе.

В-третьих, опять объявились инопланетяне и притащили за собой исправительные «Звёздные врата». Через которые сразу же вылезла, очевидно для устрашения распоясавшихся землян, инопланетная огромная Глокая Куздра (да-да, и она где-то воплотилась в просторах неведомой Вселенной, благодаря чьей-то неумеренной фантазии).

В-четвёртых, над площадью завис звездолёт «Баштанское щастье». В его утробе что-то начало подозрительно гудеть, очевидно нехорошее.

Вот-вот должна была начаться невообразимая пальба и побоище. Мир замер в оцепенении…

И в этот момент с неба опустился в центр площади столб голубого мягкого света, рассеивая вокруг себя во все стороны флюиды спокойствия. Всё оружие перестало действовать. Глокая Куздра обездвижилась. Звездолёт и броненосец умолкли.

Люди, побросав, ставшее бесполезным, оружие на землю, начали подтягиваться к центру площади поближе, потому что там, в голубом свете, начало разворачиваться невообразимое по своей красоте действие.

Там выросло огромное ветвистое дерево, на котором висели фрукты всех земных видов. Изумрудного цвета листва манила к себе своей тёплой влажностью, мелкие птицы и бабочки порхали меж ветвями, создавая своими крыльями лёгкий озонирующий ветерок.

Но главное было не в этом.

Под деревом, в такой же изумрудной мягкой и густой траве, сидела полуобнажённая девушка с такими неописуемо мягкими чертами лица, что никто не посмел бы сказать, что она некрасива. Даже больше. Каким-то образом все люди, собравшиеся вокруг площади, почувствовали, что это девушка… им родственница. И она держала на своих руках необыкновенно красивого ребёнка. И говорила ему «Агу! Агу!» Ребёнок улыбался в ответ и говорил что-то на своём младенческом языке маме. Оба были абсолютно счастливы, это было заметно по некоторому сиянию, исходившему от них.

Рядом с Евой и дитя стоял Адам. С лицом, источающим благодушие и верность. В руках его была огромная корзина с сорванными райскими фруктами, приготовленными для завтрака.

Петрович и Маша, в обнимку, тоже подошли поближе к этому дереву, и литератор Гарцман, и айдаровец Лёха, слегка обалдевший от всего происходящего.

Всем стало жутко интересно, что же это такое. Даже инопланетянам, серым маленьким большеглазым человечкам.

− Что-то боги наши сегодня в духе! – Сказала Ева Адаму, осматривая всех собравшихся на площади. – Что-то не так?! Чем мы сегодня провинились?

− Вау! – Единодушно выдохнули все присутствующие в едином порыве. И Петрович с Машей тоже. – Они нас видят!

− Конечно видим! − Сказал Адам. – Мы всегда вас видим! И очень беспокоимся, когда что-то у вас не так!

− Вы не провинились! Это у нас все дела пошли наперекосяк! – Ответили им люди на площади хором. – Вы живите, пожалуйста, спокойно! Мы сами разберёмся…

В этот момент время в голубом столбе света побежало быстрее и быстрее вперёд. У Евы родилось ещё несколько детей. Они выросли, возмужали, окрепли. У них появились свои дети. У детей – ещё дети.

Появились разные племена, народы, первые государства, войны. Орды одних порабощали племена других. Появились национальности. Они поменялись несколько раз местами и перемешались сто раз. Великие переселения и военные походы изменяли на матушке Земле человеческий ареал много раз до неузнаваемости. Цивилизации гибли от войн и катаклизмов, зарождались вновь, опять угасали, тлея в трудные времена буквально несколькими особями в глубоких пещерах глубоко под землёй.

В один момент на планете возникло перенаселение и наступил страшный голод. В другой раз прилетел огромный астероид и чуть не убил матушку Землю, вызвав тысячелетнее землетрясение и всемирный потоп. Но потомки Адама и Евы снова смогли выжить, и возродить цивилизацию буквально из нескольких особей вновь.

Начался новый круг истории. И снова расы перемешались не один раз. Люди, стоящие на площади, видели всё это в убыстрённом темпе, но со всеми потрясающими подробностями. Они видели лицо каждого человека так, как будто он стоял рядом, и чувствовали своё с ним дальнее родство. Шумно и возмущённо выдыхали, когда один из предков вонзал другому кинжал под сердце, отрубал голову или сжигал в огне. Они видели рождение каждого нового ребёнка, каждое своё прошлое воплощение души. Переживали вместе с ними все невзгоды, болезни, войны и лишения. И не могли оторваться от этого действа, как заворожённые.

Вскоре Земля отдалилась от них, и стала голубой планетой в космосе. Потом совсем удалилась, и перед зрителями понеслись другие звёздные системы, иногда тоже со своими цивилизациями. Они увидели и их историю.

Потом понеслись центры галактик, чёрные дыры со своими коллапсами, звёздные скопления, пылевые облака изумительной красоты и огромные квазары.

Потом пришла очередь и галактикам удалиться вдаль, превратиться всего лишь в яркие точки в глубине пространства. Что было дальше? Все замерли в волнующем ожидании. Видимая для астрономов часть Вселенной закончилась.

Впереди появились огромные врата, нескончаемой величины и размеров. С огромными ручками и замочной скважиной, по сравнению с которыми известные нам время и пространство были всего лишь жалкой мышеловкой. И перед ними стоял такой же огромный страж.

− Что там дальше? – Выдохнули одновременно все, стоящие на площади, томимые близостью великого таинства.

− Не положено! Там следующий уровень… − донёсся голос стража на таких звуковых частотах, что все схватились за уши, и поняли, что действительно ещё не готовы…

В последний раз вспыхнув, голубой столб света пропал. На площадь перед бывшим уже гестапо, а до этого, школой, снова вернулся солнечный день. Защебетали птички в ветвях деревьев.

Люди, полностью, до краёв, наполненные увиденным, отрешённо разбредались кто куда. Многие старались не смотреть друг другу в глаза. Что-то из прошлого тяготило их. Теперь это не имело никакого значения. Начиналась новая жизнь…

                            ***

− Ну и кино мы с тобой посмотрели, да Машуль?! – Сказал Петрович, когда они вместе, неторопясь, возвращались к Машиному дому через дамбу. – Однако слишком сильно нам с тобой друг друга любить нельзя. Мы же родные брат и сестра! Мы даже видели нашу общую маму-прародительницу.

− Да ну тебя! – Засмеялась Маша и стукнула его легонько кулачком в плечо. А Петрович обнял её покрепче.

                   ПОСТФАКТУМ

(сто лет назад, когда ещё не было украинской государственности, накануне больших человеческих потрясений и создания Лениным В.И. впервые республики Украина в составе СССР, герой романа «Белая гвардия» Михаила Афанасьевича Булгакова разговаривал с одним украинским националистом: «Я его спрашиваю, как будет по-украински кот? Он говорит «кит». А как будет «кит»? Обиделся и не разговаривает!»)

Ранним утром на Баштанском вещевом рынке немноголюдно. Редкие торговцы стоят у контейнеров с товаром и торгуют привезёнными из Одессы шмотками. Покупателей почти никого.

Когда раздался громкий обиженный кошачий «мяв», никто и не обратил внимания. Здесь это обычное дело, потому что бездомных котов и кошек пруд пруди.

«Пшёл вон, «стрипизник»! (разговорное украинское словечко, означающее или кузнечика, или ещё какое бесполезное существо) Торговка выгнала метлой забравшегося в контейнер на ночь большого рыжего кота. И он, распушённый, припустил в другой угол рынка. Туда, где было поспокойнее.

Там он уселся рядом с другим неприметным полосатым котом.

− Привет Коротыш! Как оно ничего?!

− Привет Стрипизник! Да как обычно. Рыбу сегодня Марья Николаевна раздавала. Протухшая немного, но есть можно. Проспал ты!

− Перебьюсь я с той протухшей рыбы! – Зевнул Стрипизник. – Не создан я для неё. Украду сегодня какой-нибудь колбаски.

− Сегодня сон видел, что мы с тобой в прошлой жизни большими людьми были. – Сказал Коротыш. – Ты главным в этом городе был, а я чуть-чуть пониже, типа вырабатывал идею смысла жизни для котов.

− Ну и гнёшь ты Коротишка! Что ж мы теперь тогда котами маемся?

− Слопушили мы как-то, души наши тела потеряли и пришлось в котов вселяться. Голос мне какой-то сказал, что неправедно мы жили, и послали нас на новый круг развития…

− Ну ты скажешь, так скажешь Коротишка! Не помню я ничего такого. Правда, что в мундире красивом ходил, был такой сон…. Смотри-смотри, какая кошара пошла!

Мимо двух сидящих котов изящно дефилировала симпатичная кошечка серо-буро-малиновой расцветки.

− Как тебя зовут красава? – Поинтересовался Стрипизник.

− Блигса!

− Иди сюда поближе красава. Свободная любовь, демократия, ферштейн? …

ЧУЖИЕ ПРОТИВ ПЕТРОВИЧА

Межзвёздный рудовоз «Настрёмо» вышел из гиперпространства возле небольшой красноватой планеты, потому что получил сигнал неизвестного происхождения.

Пока он производил торможение и швартовался на орбите, экипаж вышел из анабиоза по экстренной программе, согласно секретной инструкции для чрезвычайных ситуаций. Все сигналы неизвестного происхождения необходимо было обязательно изучать на случай обнаружения новых знаний и технологий.

− И так мало платят, чтобы я из-за их секретных инструкций лишний раз из спячки выходил! – Пробурчал Куздрос, заглатывая свой разогретый завтрак из консервированных чембурионов с Веги. – Я ничего такого не подписывал, чтобы лишний раз подставлять свою задницу на неизвестных планетах!

− Засунь свой хвост себе в ухо! – Рявкнул Тартас всеми тремя челюстями. – Пока я командир этого корыта, все хвостатые будут выполнять мои команды и инструкции Компании неукоснительно! Хватит набивать брюхо! Все по местам! Мы готовимся к посадке!

Сутками ранее…

Сотрудник НАСА Бен Ковальски сидел за своим монитором, и, как обычно, следил за передвижением «Кьюриосити» по поверхности Марса. Всё бы ничего, но марсоход застрял в метеоритной воронке ещё неделю назад, и никак не мог выбраться из неё.

Ничто не помогало. Ни автопилот самого марсохода, ни асы марсодвижения из НАСА, которые много уже раз пытались помочь «Кьюриосити» при помощи дистанционных ручных манипуляторов.

Поэтому смена не предвещала Бену ничего интересного. Он просто наблюдал, как марсоход автоматически пытается выбраться из воронки, торкается своими колёсами туда-сюда, и всё без толку. Особо мешало самое повреждённое левое среднее колесо, одно из шести. Оно постоянно проскальзывало по осыпающемуся марсианскому песку.

И в этот момент на экране во всю ширину, вместо края воронки и красноватого марсианского неба, возникло небритое одутловатое лицо человека, спрятанное в прозрачный шлем скафандра, он что-то кричал.

На лице Бена не дёрнулся ни один мускул. Ведь это какая-то неполадка. Это на его монитор прорвалась трансляция с какого-нибудь испытательного полигона, не иначе. Не мог же это быть какой-нибудь человек на Марсе.

Бен начал усидчиво проверять все каналы и настройки системы, чтобы найти неисправность.

− Ну-ка, сделай погромче звук от десяти до тысячи мегагерц. Чего он там трындит? – Подошёл сзади приятель Бена.

Тот согласился, и поводил движками на пульте.

− Америкосы, вы что-ль?! Чурки недоделанные! Срочно меня отсюдова забирайте, а то я вашу штуковину по винтику разберу и в песок зарою… − Раздался из динамиков хриплый голос Петровича.

– Ты чего-нибудь понимаешь, что он говорит? Я ничего не понимаю по-русски. Но, думаю, что надо доложить Главному! – Сказал приятель Бена. – И как это русские оказались на Марсе раньше нас?!

Бену пришлось согласиться…

Двумя сутками ранее…

Была пятница и Петрович «бухал» в «Манге» на Каменноостровском, и так же, как и все «зауроподы», орал за «Зенит», смотря на большой плазмоид, висящий на стене кафе. Аллочка, хозяйка забегаловки, как всегда, вежливо и услужливо разносила по столикам кружки с охлаждённым разливным пивом «Невское живое» и искусно пожаренные ржаные гренки с чесноком и сыром.

Рядом с Петровичем оказался «чувак» в костюме и галстуке, гладко выбритый и пахнущий парфюмом. Он тоже орал за «Зенит». Постепенно познакомились. Думал, что Лан Эб-Бот (так представился незнакомец) простой офисный планктон, а оказалось, что ФСБэшник.

− Вр-рёшь гад! – Рявкнул улыбаясь Петрович. Потому что все вокруг орали, и ничего иначе не было бы слышно.

− Не веришь?! Давай поспорим! – Проорал в ответ тот. – Тебе Петрович и не снилось, в каком секретном отделе я служу! Проиграешь – будешь завтра куковать на Марсе!

Петрович заржал, и Аллочка любезно разбила спорящим руки…

Настоящее время…

Чужие приземлились рядом с источником сигнала, на ровную пустынную марсианскую поверхность, испещрённую кое-где небольшими метеоритными кратерами, но ничего особенного не обнаружили.

Ничего, кроме странных запчастей от какого-то механизма. Кто-то старательно и кропотливо разобрал недавно в одной из воронок некую машину непонятного происхождения до болтиков и шурупов. И оставил путаную цепочку странных следов на песке вокруг…

2

Петрович знал, что американцы за ним не прилетят. И никто за ним не прилетит. Положение отчаянное. Поэтому он решил всё-таки разобрать «Кьюриосити» на предмет спиртосодержащих жидкостей.

Хотя, скафандр, подаренный Петровичу Лан Эб-Ботом и оказался очень хорош, с неиссякаемым запасом дыхательной смеси, питанием организма непонятной, но калорийной кашицей, теплорегуляцией и биотуалетом с транспондером на поверхность Марса, но режим опохмелки в нём предусмотрен не был.

− Я обязательно тебя заберу на обратном пути! − Сказал на прощание Лан Эб-Бот. – Извини братан, что спьяну забросил тебя сюда. Я – человек слова. Сказал − сделал!

− Да я тебя, твою Богу душу мать! – Кинулся было на него в ярости Петрович, поняв, что он на самом деле находится на Марсе, и рядом не наблюдается ни одной забегаловки.

Но тот моментально испарился:

− Извини! У меня пока дела…

Потом Петрович подумал, что Лан Эб-Бот, может быть, и не ФСБэшник, а просто долбанный какой-нибудь инопланетянин, притворяющийся таковым. «Да какая теперь хрен разница, кто он!» − Подумал он. – «Выбираться надо как-то! Фиг знает, когда он меня заберёт, может через год?!»

Разобрав «Кьюриосити», Петрович всё же смог несколько поправить своё здоровье после вчерашнего. Кое-какие жидкости из нутра американского чуда оказались вполне пригодными.

Только он разлёгся позагорать на Марсианском песочке после «поправки здоровья», как заметил посадочные огни некоего посадочного модуля.

«Ну вот и жизнь налаживается!» − Подумал Петрович. – «Вот и карету домой подают!» Но на всякий случай зарылся в песок…

− Чёрт бы побрал эту Компанию! Но не зря приземлялись. Где-то рядом есть планета с приматоидами! – Сказал Куздрос, разглядывая в лапах остатки видеокамеры от «Кьюриосити».

− А это значит, что скоро мы решим продовольственный кризис нашего Роя! – Клацнул пастями Тартас и довольно заржал.

«Охренеть!» − Подумал Петрович, разглядев примарсившихся Чужих. – «Я думал, что такие твари только в кино бывают!»

Он незаметно для всех забрался в посадочный модуль пришельцев и «притулился» в каком-то закутке с непонятными полупрозрачными цилиндрами. Внутри них типа в желе бултыхались противные пучеглазые многоножки, очевидно мёртвые. «Консервы!» − Решил Петрович.

«Я есть русский «партизанен»!» – Довольно подумал он и начал прикидывать, что делать дальше.

Чужие стартанули с Марса на корабль-матку совершенно не подозревая, что захватили с собой биологическую заразу. Сразу после старта у «биологической заразы» завибрировал в кармане «айфон». «Видеовызов»

«Нифигасе! Тут «Мегафон» что-ли берёт? Вдруг Клавка щас права будет качать?!»

Но на экране айфона появился Лан Эб-Бот.

− Уфф! Ты меня напугал! Думал жена звонит! − Сказал вместо приветствия Петрович.

Тот засмеялся:

− Нет! Тут она не дозвонится! … Слушай сюда! Ты благодаря своей бесбашенности попал в одновременно приятную и неприятную историю.

Первое: Ты действительно сел в корабль, который скоро должен привезти тебя на Землю…

− Йес! – Хмыкнул Петрович и согнул правую руку в локте со сжатым кулаком.

− Второе: Но это же Чужие, не заметил?! Они пожрут всех на планете и личинок назасаживают «дохренища». Тебя в первую очередь сожрут, когда заметят! Ферштейн?!

Петрович задумался. А Лан Эб-Бот выжидал реакцию.

− Пожалуй да, держать ответ перед Всевышним за десяток миллиардов грешников дело «гиморное»! – Выдавил наконец из себя Петрович.

− Во-о! Наш человек! – Обрадовался Лан Эб-Бот. – «Значицца» так! Я тебе на айфон скину несколько приложений от нашей конторы, которые тебе помогут, и инструкции, что делать дальше. Берём тебя в команду Петрович! Теперь помни, что ты наш агент!

Связь хрюкнула и оборвалась.

Петрович «полез» в приложения и увидел там «Мысленный дистанционный переводчик инопланетных форм» от Айопт. Интересно! Нажал.

«Мойша, таки мы едем в этот раз праздновать Шабат в отеле на Мёртвом море, погреем косточки в соляных джакузи…» − Донеслось из айфона. «Нифигасе!» − Подумал Петрович. – «А эти откуда тут взялись?! … Надо посмотреть настройки у этой «проги».»

Покопавшись в настройках чудной программы от Айопт, Петрович нашёл галочку «отключить гуманоидов».

− У нас сегодня праздник! – Донеслось из айфона. – «Мы нашли целую планету с приматоидами, третью от местной звезды. Завтра мы будем там! Матка будет очень довольна! Славная охота!

Принесите праздничных консервов! Будем гулять!»

«Оно!» − Обрадовался Петрович. – «Этот Эб-Бот реальный помощник!»

У Петровича в карманах нашлась вибросигналка от родимой «Лады-Гранты». Он выставил её на «панику» через десять минут и воткнул поглубже в один из консервов, благо цилиндры оказались с мягкими, тягучими, как присохший мармелад, стенками. «Вот и пригодилась!» − Пронеслось у него в мозгу. Всё равно центральный замок в «Гранте» давно уже не работал, долбанная Российская сборка, приходилось открывать и закрывать «тачку» просто ключом.

Возможное будущее (которого надо избежать), увиденное Петровичем в видеоклипе, любезно предоставленным Лан Эб-Ботом:

Вашингтон, Навстречу зрителю бегут орущие от ужаса Барак Обама и Джейн Псаки. За ними гонятся Чужие. На заднем плане медленно догорает Белый дом.

− Барак! Может быть их просто покормить, и они отстанут? – Кричит впопыхах Джейн.

− Какая же ты непроходимая дура! – Отвечает Обама.

− Да?! А когда ребёночка делали, ты говорил, что умная!

В этот момент их догоняют, вонзают жала и откладывают личинки…

− Весьма недурственно! – Хмыкает Петрович и смотрит дальше.

Елисейские Поля. Франсуа Олланд прогуливается под ручку с молодым человеком по набережной Сены.

− Как хорошо жить! – Восклицает молодой человек. – Весь мир у наших с тобой ног Оллик…

В этот миг из воды выскакивает Чужой и откусывает ему голову. Франсуа Олланду он оставляет жизнь, но прилепляет его липкой паутиной к собору Парижской Богоматери и засаживает в него личинку.

− Фу-у! – Парирует Петрович, ненавижу авангардизм в псевдопримитивистском нонконформизме!

Москва. Красная площадь. На зрителя бегут Путин и Медведев. За ними бежит один Чужой.

− Дмитрий Анатольевич! Хотя бы сейчас, но нам пора бы уже расставаться! Иначе погибнем сразу оба и оставим страну без руководства! – Кричит запыхавшись Путин.

− Вы бегите направо, Владимир Владимирович, а я, так и быть, потрушу налево! – Отвечает Медведев.

Разбегаются.

Чужой набегу раздваивается на двоих Чужих поменьше и всё руководство великой страны оказывается заражённым инопланетными личинками…

− Непорядок! – Подытоживает Петрович.

Старинный русский город Владимир. Ресторан «Всполье», встреча выпускников общеобразовательной школы номер семнадцать выпуска тысяча девятьсот семьдесят восьмого года.

− Андрюха, ты с Гамазиным связывался?! Он приедет? – Спрашивает, слегка покраснев, Лена Миронова у бывшего одноклассника Андрея Зайцева.

− Извини Лена! Десять раз ему писал и по «скайпу», и «В контакте» … Кажется он не приедет. В Питере он, далековато. Кажется пишет чего-то…

− Хмм! Я тоже из Москвы «припёрлась» и ничего…

Но поскучнеть Миронова, бывшая Ленка-коленка, от неприятного известия не успевает. В ресторан врываются Чужие, опутывают всех паутиной и подсаживают им личинки…

− Ах вы сволочи-ящерицы, червяки поганые! – На лице Петровича проявляется маска непобедимого Александра Македонского и хищный оскал. – Ленку-коленку я вам ни в жисть не отдам! …

3

У Чужих не было столов и стульев. В своей типа кают-компании они расселись кружком, в количестве семи тварей, прямо на свои хвосты, и принялись лопать праздничные консервы из центаврианских пухлых многоножек. Праздник – есть праздник.

Куздрос заглотил свой цилиндр целиком, не разжёвывая. Высадка на красную планету и радостное известие о большом предстоящем пиршестве на третьей голубой планете возбуждали аппетит. Но через пару минут дебильных компанейских шуточек, типа «Помнишь, Задрыг, как в прошлый раз мы вдвоём завалили Кассиопейского «жывоглота»? Он ещё так противно дёргался, когда проглотил меня, а я вылез насквозь из его желудка между рёбер…», он почувствовал себя не в своей тарелке.

Что-то внутри него было не так. Что-то противно завибрировало. Он схватился за живот, и из его горла пошла пена.

− Попалась тухлая консерва, Куздрос? – Участливо поинтересовался Тартас.

− Не-не, не знаю! – Промычал тот и упал на спину в конвульсиях.

Все увидели, как в его животе внутри что-то вибрирует и скачет, словно пытается выбраться наружу. Они окружили его, но не знали, как помочь члену команды. Такое они видели впервые.

И в этот момент из живота Куздроса донеслись непонятные ритмичные звуки и какая-то инопланетная песня:

«Ну ёлки-палки! Весь вагон оббегала – вагона не нашла! Братья-сёстры – бери вагон! Кино! Здравствуй Украина! Пришло твое щастье! Поезд едэ – оно лизэ! Анна Каренина! Ну давай по чуть-чуть! Кино!»

В режиме «паника» брелок Петровича вибрировал и проигрывал всё подряд на повышенной громкости, в том числе и понравившуюся песенку.

Слыша это всё через динамик своего айфона, Петрович улыбнулся: «Не вы одни шокированы от Верки Сердючки, милые зверушки! … Пригодилась сигналка!»

Чужие, между тем, пришли в неописуемую ярость, и разорвали Куздроса в клочья, пытаясь понять в чём дело.

«Одним меньше!» − Подумал Петрович.

− На борту биологическая инфекция! – Орал Задрыг, скача по кают-компании с сигнальным брелоком в руке.

− Без паники! – Орал Тартас, наблюдая, как кровь разодранного Куздроса, состоящая, как известно, из концентрированной серной кислоты, постепенно расплавляет полы и стены, проводку и электронику их корабля. – Мы найдём того, кто это сделал! …

***

Первая инструкция от Лан Эб-Бота, обнаруженная Петровичем в своём айфоне:

Российский спутник «Фобос-грунт», запущенный несколько лет назад Российской Федерацией, не затонул в океане, как было объявлено в широчайшей прессе. В океане затонул лишь муляж, для «лохов» и «америкосов». Сделано это было из соображений высочайшей секретности миссии.

Настоящий спутник «Фобос-грунт», невидимый для всех, продолжил полёт к заданной цели, на таинственный спутник Марса. Он был обколочен секретными панелями супер-стеллс-невидимка истинно для того, чтобы не быть замеченным американскими, и ничьими другими станциями слежения. Денег в ту пору в России дико не хватало, поэтому панели-невидимки пришлось приколотить к спутнику простыми гвоздями…

Но это лирика, Петрович. Главное, что на этом «космогаджете» летела самая последняя разработка нашей страны − нанороботы Чубайса.

Задача у этих роботов была одна – прифобоситься, всё разведать, и строить станцию для последующего использования её российскими астронавтами.

Нанороботы Чубайса, прифобосившись, обнаружили, что спутник Марса – не естественный спутник планеты, а искусственная станция иного, ныне вымершего, или куда-то «смотавшегося» разума, замаскированный под малую планетку.

Чубайсоиды проникли внутрь чужеродной станции и начали её переделывать под человека. Теперь она уже готова для эксплуатации, Петрович.

Для того, чтобы ты смог использовать эту станцию, ты должен знать «логИн» и пароль.

ЛогИн: «прихватизация» (ну козлы какие-то придумывали).

Пароль: «123456» (ну это логично, чтоб не забыть)…

***

Чужие осторожно крались по коридору своего корабля, пытаясь понять, что за смелая тварюшка рискнула проникнуть к ним в гости, когда Задрыг случайно вляпался в след. Какая-то чужеродная органика измазала все его ноги. Он зацепил ее немного лапой и поднёс поближе к морде, чтобы получше рассмотреть, что это такое. Вонь стояла невообразимая.

− Он в пяти шагах отсюда! – Сказал собратьям Задрыг. – Это экскременты приматоида! Откуда он тут взялся?!

− Ну «звиняйте» братцы! Тубзика я у вас тут нигде не нашёл! – Ответил Петрович. – Где сработал «транспондер», там и сработал!

Хвостатые сразу кинулись за ним.

Петровичу приходилось раньше заниматься «паркуром» (искусством быстрого перемещения, прыгания и лазания в городских условиях, по крышам и домам). Сейчас это ему помогло. Чужие никак не могли за ним угнаться, он был неуловим, изворотлив и юрок, как мышь. Поймать его медлительным громоздким паукам оказалось не под силу. Он шнырял под стойками приборов, по стенам, потолку, в проходах, в трубах воздуховодов как бестия. И ему всегда удавалось ускользать от клешней Чужих, и их выдвижных клацающих пастей. Природа показала, что реакция приматоидов гораздо выше, чем у Чужих.

Бедные твари были в совершеннейшем изнеможении, когда им удалось загнать Петровича в трюм с рудой.

«Попалась мартышка!» – Победоносно заключил Тартас, и нажал рычаг аварийного сброса трюма.

Всё равно руда им теперь была не особо важна. Впереди их ждала целая огромная планета с кормом, огромная плантация для откладывания личинок и выведения армии новых Чужих.

«Кто знает! Может быть я буду сдедующим любовником самой Матки Роя?» − Думал довольный Тартас. Тратить ещё время на ловкого приматоида ему больше не хотелось. Надо было быстрее ремонтировать корабль от повреждений, которые учинила кровь бедного Куздроса и лететь за славой…

Петрович с ужасом наблюдал в иллюминатор, как корабль Чужих, похожий на огромного паука, медленно отделяется от «брюшка», той части, в которой он находился. Он понял, что его сбросили на Марс.

Пилоны огромного, забитого до отвала рудой, трюма, жалобно заскрипели, почувствовав свободу от корабля-матки и гравитацию Марса. Отделившаяся часть корабля Чужих начала своё падение на поверхность планеты. Катастрофа теперь была неизбежна.

Петрович, недолго думая, открыл шлюз, и с разбегу выпрыгнул в чёрную пустоту межпланетного пространства, в противоположную от Марса сторону.

Что делать дальше он не знал. Гибель от падения на планету ему теперь не грозила, но он висел в пустом пространстве без всяких возможностей передвижения и шансов на выживание. Он стал искусственным живым спутником Марса.

Петрович посмотрел по сторонам. Невдалеке, навскидку тысячах в двадцати километрах, висела какая-то маленькая планетка. Фобос, или Деймос, «Фиг знает!»

Он тоскливо и судорожно сглотнул…

4

− Висишь?! – Заботливо ожил айфон Петровича голосом Лан Эб-Бота.

− Отдыхаю! – Зло буркнул в ответ Петрович.

− Знаешь?! А ведь в такой ситуации я тебе совсем не смогу помочь! – Вкрадчиво и тревожно продолжил Эб-Бот. – На Фобосе ещё не построена спасательная шлюпка. Какого чёрта ты вообще выпрыгнул?!

− Ахха! Лучше б было на Марс упасть что ли?

− Может быть! … Там бы я хоть останки твои смог бы подобрать…

− Не мог бы ты быть хоть чуточку доброжелательнее?! – Возмутился Петрович. – Сам говорил, что я теперь работаю на правительство.

− С этим не беспокойся! Правительство тебя не забудет! Орден тебе дадут посмертно… а Зинка твоя до конца жизни будет бесплатно на рейсовом автобусе ездить до райцентра и обратно… обзавидоваться можно!

Ах да! Забыл сказать, что скафандр твой, всё-таки, не вечный. В межпланетном пространстве солнечный свет он хоть и получает, но нет атмосферы, и вещества вокруг нет для переработки. Поэтому примерно через час у тебя закончится дыхательная смесь и наступит отравление организма от углекислого газа. Веки отяжелеют и опухнут, ты будешь видеть приятные галлюцинации… не самая плохая смерть, надо сказать.

− Спасибо! Ты настоящий друг!

− Я знаю! Но такая жизнь! «Се ля ви!» К сожалению, иногда действительность приносит нам…

Тут и айфон «сдох».

− Ёкарный бабай! – Совсем приуныл Петрович…

А в это время в NASA царила паника. «Русские на Марсе! Они раздолбали нашу станцию! Космические войны начались! Что делать?!»

В настоящий момент в районе красной планеты «на ходу» оставалась ещё только одна американская орбитальная автоматическая станция – «Mars Reconnaissance Orbiter», которая официально занималась фотосъёмкой поверхности Марса. Но, как любая натовская «штуковина», она имела ещё и секретную небольшую скорострельную пушку, готовую «выплюнуть» в пространство целых пятьдесят килограммов вольфрамовых игл, готовых «облаком» «накрыть» любой из китайских, или российских спутников.

Операторы космического агентства, по приказу свыше, срочно занялись телеметрией «Орбитера» и обзором поверхности Марса на предмет возможных целей для поражения и нанесения ответного удара.

Кое-что обнаружилось сразу. Во-первых, в атмосфере Марса совершал аварийное падение некий объект явно искусственного происхождения. Во-вторых, на орбите «висел» ещё один объект, похожий на огромного паука, который был неподвижен, но находился в марсостационарной точке, что говорило о его явной «неприродности» и принадлежности к какому-то разуму.

Пентагоновским генералам открылась страшная истина. Оказывается русские «тихой сапой» уже приступили к колонизации Марса, и «Кьюриосити» погиб только потому, что наткнулся на их поселение на поверхности планеты. Это доказывала и последняя, сделанная «Кьюриосити», видеосъёмка с ругающимся русским космонавтом.

Надо было срочно что-то делать, и показать этим выскочкам, что и Америка способна отстаивать свои интересы в Марсианском пространстве.

Поэтому было принято решение атаковать корабль-паук со всеми вытекающими из этого обстоятельствами…

Петрович висел в пространстве и изредка «посапывал», т.е. чуть-чуть иногда раскрывал губы и втягивал немного воздуха, чтобы тратить как можно меньше дыхательной смеси. Он думал. Вспоминал школьные уроки физики, астрономии и биологии.

Но вспоминалось ему, почему-то, только то, как они курили с Колькой вместо физики за школьным забором, и как вместо астрономии играли с Ленкой-коленкой в карты на раздевание у неё в квартире, потому что её родители всегда днём были на работе.

«Реактивное движение!» − Вдруг вспомнилось ему. Но не из школьных уроков, а из книжки Циолковского, которая попалась ему на заре юности совершенно случайно в подворотне, в обмен на жвачку. Да-да! Иногда и Петрович тянулся к знаниям!

В книге рассказывалось о полётах на ракете на Луну. «Чтобы приобрести движение в безвоздушном пространстве, надо в противоположном направлении отбрасывать от ракеты хоть какую-то массу!»

Петрович кое-как, дёргаясь, повернулся спиной к виднеющемуся Фобосу и «запулил» вперёд себя ставший ненужным айфон.

Никакой «движухи»! Очевидно, масса гаджета для такой операции оказалась слишком мала.

Но всё равно Петрович ощутил, что его мысли движутся в верном направлении. Минут через десять Фобос стал явно крупнее. Одно было плохо. У него заканчивалась дыхательная смесь. А на такой маленькой скорости до Фобоса ему лететь предстояло сутки, не меньше.

«Транспондер!» − Вдруг пронзило его. – «Чем не реактивное движение?!»

Он в срочном порядке начал поедать остатки питательной каши из своего скафандра, стремясь как можно быстрее расшевелить пищеварительные функции своего организма…

− К нам что-то приближается, босс! Что-то совсем маленькое. – Доложил Задрыг в капитанской рубке Тартасу.

− Поймать, разобраться и доложить! − Распорядился тот. – Пришло время капитанского отдыха! Слишком много сегодня было всяких происшествий!

Когда Задрыг выловил из околомарсового пространства айфон Петровича, подзарядил его и, начавши разбираться в программах на нём, нашёл переводчик от Айопта, и нажал первую попавшуюся кнопку, то услышал из динамика странные слова:

− Петрович, гад! Хватит где-то шляться и жрать! Тебя с работы уже ищут, а я вчера все морги обзванивала! Ты совесть совсем потерял?!

− Тикликубта баразлыгла! – Ответил Задрыг. Что на его языке означало: «Привет незнакомый друг! Расскажи пожалуйста о себе побольше, чтобы мы знали, куда надо прилететь и быстрее скушать тебя!»

− Совсем обпился паскуда! Говорить не можешь?! – Заверещала в ответ Зинка, супружница Петровича. – А ну быстро иди домой! А то в Новый Год будешь у меня «сухим» сидеть все двенадцать дней подряд!

Чужому Задрыге ничто «Чужое» было не чуждо. Что-то знакомое показалось ему в этих странных неведомых звуках, доносящихся неизвестно откуда из неведомого аппарата. Поэтому он быстро отдёрнул айфон от своего уха и аккуратно замотал его в несколько слоёв своей клейкой паутины, чтобы перекрыть все звуки из него доносящиеся. Завтра он отдаст его Тартасу, и пусть тот сам разбирается…

− Едрить твоё коромысло! – Закричал Петрович, приближаясь на большой скорости к поверхности Фобоса.

Полчаса назад он удачно «стартанул» транспондером в сторону планетки, но теперь не знал, как тормознуть для мягкого приФобосения. «Транспондерить» больше не хотелось и не моглось.

«А-а-а!» − Такой крик мы бы услышали от Петровича, когда он ударился о каменистую поверхность Фобоса, со всей «транспондерной дури», если бы в безвоздушном пространстве звук бы распространялся так, как и в воздушном. Но, увы, в космосе звук вообще никак не распространяется, поэтому это «А-а-а!» услышал только сам Петрович внутри шлёма своего скафандра.

Он «дерябнулся» об поверхность Фобоса довольно сильно, а, так как на этой маленькой планетке притяжение чрезвычайно мало, начал выписывать над его поверхностью невообразимые рикошетные отскоки и пируэты километровой длины и высоты. И так бы и скакал вечно, если бы в какой-то момент из-под поверхности спутника Марса, не выскочила какая-то огромная механическая рука, и приспособлением, типа огромной бейсбольной перчатки, не поймала его, и не утащила куда-то внутрь Фобоса…

5

Специалист по общественным связям частной российской космической компании «Даурия Аэроспейс» и известный блогер Виталий Егоров, открыв рот, наблюдал на своём мониторе, как американский спутник Mars Reconnaissance Orbiter (MRO) меняет орбиту и направляется непонятно куда. Несколько лет назад, когда он начал вести свой блог в интернете, предназначенный для любителей-астрономов, которых хлебом не корми, а дай поискать что-то на американских снимках высокого разрешения, то и представить себе не мог, что когда-либо увидит что-то подобное.

Да, с помощью американцев они смогли отыскать на поверхности Марса давно утерянную советскую станцию «Марс-3», и теперь занимались поисками утерянной «Марс-6», но то, что творилось сейчас, не поддавалось никакому объяснению.

«Орбитер» словно сошёл с ума. «Они там в НАСА все обкурились что ли?!» − Подумал Виталий. – «Даже камеру забыли от интернета отключить!»

Спутник явно устремился в бой с неведомым врагом. Убрались солнечные электрические батареи, отстрелился отсек с «жёсткой» памятью (и самостоятельно направился к Земле), а по бокам из корпуса выехали какие-то кронштейны с устройствами, поразительно напоминающими стволы орудий.

У Виталия, конечно, всё видео с американского спутника тщательно записывалось на «винт» компьютера, и дублировалось на «серваке», но он, на «всякий пожарный», подставил поближе к монитору ещё и записывающую аш-дэ камеру. «Мало ли что! Такое раз в жизни бывает!»

Передал всем в блоге «Аврал!», чтобы тоже следили и записывали. Позвонил Вовчику, чтобы был начеку, потому что только у него имелось аварийное электропитание в виде китайского бензинового движка. «А вдруг свет вырубят?! Наши могут! В самый ответственный момент!»

Челюсть Виталия Егорова, между тем, отвисала всё ниже и ниже. В поле зрения «Орбитера» вошёл какой-то неведомый космический корабль в виде огромного паука. И спутник нацелился прямо на него…

У Петровича жутко трещала голова и ныло всё тело. Он вспомнил, как кувыркался на поверхности Фобоса, но сейчас он был без скафандра, и в койке, напоминающей больничную. В комнате распространялся мягкий свет. На стереоэкране в стене показывало поверхность Марса и краешек звёздного неба.

Петрович выдернул иголку капельницы из вены на руке и, пошатываясь, встал с койки. Он силился вспомнить все подробности произошедшего. Что-то надо было срочно делать. Типа человечество спасать. А от кого и как − пока вспомнить не мог.

Тут он вздрогнул от неожиданности. В кресле у двери, вполоборота от него, кто-то сидел. Тоненькая женская фигурка, обёрнутая шалью.

«Гм-м!» − Типа прокашлялся смущённо Петрович, натягивая сзади на голую волосатую задницу лёгкий больничный халатик.

− Ну привет, Петрович! – Обернулась к нему женская фигурка, и оказалась Ленкой-коленкой. Той самой, как в школьные годы. Ничуть не изменившейся.

− Лена?! Т-ты как з-здесь?! – Остолбенел Петрович.

− Я сама не знаю! Да и какое это имеет значение? … Ты лучше расскажи, как жил все эти годы без меня. Ты счастлив?!

− Н-ну да! Нормуль! А ты как?! … Ты же сейчас, вроде, во Владимире должна быть… на планете Земля как бы…

Ленка-коленка встала с кресла и подошла к Петровичу вплотную, прижалась к нему тонкой девичей фигуркой, обняла за плечи и тихо заплакала.

− Я сама не знаю, как здесь оказалась. Что-то со мной не так… Понимаю, что настоящая Ленка-коленка где-то сейчас там, на Земле, постаревшая, растящая детей… Но я тоже настоящая! Я всё помню, что у нас с тобой было. Ты не веришь?!

− Верю! – Смутился Петрович. – Но у нас с тобой слишком большая разница в возрасте. − Этого вообще всего просто не может быть!

− Пусть-пусть не может! Но есть же! – Лена прижалась к Петровичу ещё сильнее. – Я люблю тебя!

− Д-да, да! Я тоже тебя люблю! – Ответил тот. Хотя сам просто не знал, куда деться. – Ты знаешь?! Если нас увидят, то мне грозит статья за совращение малолетней…

− Ты всё такой же шутник! – Теперь уже засмеялась Ленка.

И их губы слились в страстном поцелуе…

− К нам ещё что-то приближается! − Доложил Задрыг Тартасу, ворвавшись в капитанскую спальную нору.

− Да чтоб вашу душу в матку роя мать! − Выругался недовольно тот, пытаясь побыстрее отойти ото сна. – На какой стадии наши ремонтные работы? Мне эта красная планета всю плешь проела! Тут все какие-то психи! Мы можем уйти в гиперпространство, не связываясь с очередными идиотами?

− Никак нет, ваше великоройство! Только через пару часов.

− Проклятье! Сожгите всё, что к нам приближается, и будет приближаться в это время. Я больше не хочу здесь задерживаться ни одной лишней минуты. Нас ждёт великая охота на третьей планете!

Виталий Егоров и все «космофанаты» России, и всего мира, работники ЦУП НАСА и, конечно же, ЦРУ и ФСБ, вожделённо и восхищённо наблюдали на экранах своих мониторов приближающийся монстр-корабль Чужих.

В Пентагоне были уверены, что это новое изобретение русских. Блогеры и ФСБ отлично понимали, что происходит первый в истории человечества космический бой с инопланетным разумом. Но ничего не могли с этим поделать. Они могли только наблюдать.

Особо зрелищного ничего не случилось. Паук становился постепенно всё крупнее и крупнее. До тех пор, пока не стал просто гигантским, во весь экран. И в Пентагоне наконец-то сообразили, что такая техника при всём желании не может быть русской. И что они, волей-неволей, первыми начинают войну с инопланетным разумом. Но ничего не могли уже с этим поделать.

Дело в том, что управляющий радиосигнал от Марса до Земли доходит примерно за двадцать минут. И все прекрасно понимали, что то, что они сейчас видят на экранах, произошло двадцать минут назад. И что всё уже наверняка закончилось.

Все наблюдающие на Земле охнули, когда увидели плазменный луч, вырвавшийся из корабля-паука по направлению к «Орбитеру». Пару секунд луч немного «порыскал» в пространстве, как бы вслепую. А потом у всех на мониторах появился «снег». Луч наткнулся на американский спутник и испарил его на молекулы за доли секунды.

 Чужие не учли только одного. Им не могло придти в голову, что у «приматов» настолько отсталая техника, что они до сих пор стреляют кинетическими снарядами. Поэтому, испарив лучом спутник, они успокоились.

Они не знали, что «Орбитер» уже успел выстрелить вперёд себя полный боезапас своих вольфрамовых стержней. И этот «выстрел», в виде облака смерти, к ним ещё продолжал лететь.

Когда через несколько минут у корабля-паука отвалилось щупальце со всем навигационным оборудованием, в капитанской рубке-норе раздались такие ругательства Тартаса, что даже переводчик от АйОпта не смог бы их перевести при всём своём страстном желании.

Без навигационного оборудования Чужие застряли на орбите Марса надолго…

6

Петрович и Ленка-коленка валялись голые в кровати и отдыхали.

− Блин, надо ж чего-то с Чужими делать! – Пришёл первым в себя Петрович. Такого динамичного секса у него не было давно. Голова с трудом ловила расползающиеся мысли.

− Через десять часов они будут готовы к старту, к Земле. – Ответила ему тихо Лена.

− А ты откуда это знаешь?! – Изумился Петрович.

− Скажи сначала логИн и пароль!

− Прихватизация раз-два-три-четыре-пять-шесть!

− Добро пожаловать в панель управления нанороботами Чубайса!

Лена лежала с каменным выражением лица.

− Ё-моё! – Вскричал яростно Петрович. – Я что, с роботами кувыркался что ли?!

− Не совсем так. – Сказали нанороботы в виде Лены-колены. – Мы были вынуждены создать гуманоидную особь, в сущности она состоит из нас, потому что эта космическая станция предназначена изначально для человека, и приспособлена только для него. Была проблема с внешним видом и программой управления. Нам пришлось немного покопаться в ваших воспоминаниях, пока вы были в бессознательном состоянии… Мы хотели наладить с вами контакт и сделать вам приятное.

− Так значит я ещё и сам с собой, с отягчающим применением технических средств?! – Ещё больше рассвирепел Петрович.

− Не злись, милый! – Вдруг ожила прежней жизнью Лена-колена и прижалась к нему обнажённой грудью. – Я же настоящая! Хоть и программа, да разумная и живая, и люблю тебя!

− И статья не грозит! – Чёрство добавили нанороботы…

А, между тем, по одной из секретных линий связи на Земле происходил следующий разговор:

− Здравствуйте Владимир Владимирович! Барак Хусейнович вас беспокоит! Как поживает Дмитрий Анатольевич?

− Здравствуйте Барак, коли не шутите! Дмитрий Анатольевич − ничего себе! Переименовывает полицию в милицию… а то как-то слишком дорого стало по дорогам ездить! … Это анекдот у нас такой, Барак Хусейнович! Не обращайте внимания!

− Я вот по какому поводу к вам! Вы смотрели, Владимир Владимирович, наш американский фильм «Чужие»?

− Да, припоминаю что-то такое, по молодости.

− Так вот, Владимир Владимирович! Они на самом деле прилетели…. Сейчас они находятся на орбите Марса, но через несколько часов могут быть уже у нас. Что будем делать, Владимир Владимирович?!

− Э-э-э… Мои люди этим занимаются, Барак! Можете не волноваться…. Ну, и с вас за это причитается, конечно! А то, кто знает, может чего-нибудь и не получится! Ну, как всегда… сами понимаете!

Тут возникла некоторая пауза в разговоре.

− Конечно-конечно, Владимир Владимирович! Говорите, что хотите!… Санкции все, разумеется, завтра же отменю.

− А как же Украина?

− Гм-м…. А кого вы хотите?

− Не знаю, надо подумать! Царёва, может быть?!

− Без проблем! Сообщите, кого надумаете. Заменим в тот же день!

− И вот ещё! … С баррелем, конечно, что-то надо делать. А то не по-людски как-то…

− Двести «гринов» вам хватит, Владимир Владимирович?

− Пожалуй! Но я, это, у Эльвирочки ещё уточню. Может триста, Барак Хусейнович?!

− Конечно, Владимир Владимирович! Звоните в любое время, если понадобится, мы допечатаем сколько надо…

 Петрович, жутко угрюмый, и в скафандре, выбрался на поверхность Фобоса и, не медля, «транспондернул» в сторону корабля Чужих. Работа – есть работа!

− К нам приближается новый объект! − Доложил Задрыг Тартасу.

− Я же говорил сжигать всё, что мешается?! – Ответил тот.

− Простите босс, но это кажется тот самый примат, из-за которого погиб Куздрос! Подлетает на «бреющем». Может быть налетался и окочурился?

− Хорошо! Захватить его и положить мне на обеденный стол!

(Следующие несколько абзацев детям, не достигшим пенсионного возраста, лицам, страдающим невротическими заболеваниями, и беременным дамам, читать не рекомендуется…)

Как Петрович ни сопротивлялся втягивающему голубому лучу Чужих, у него ничего не вышло. Против технологии одним «транспондером» не попрёшь!

Его втянули в корабль-паук, запутали паутиной, и доставили на обеденный стол к Тартасу. Всё это заняло не более нескольких минут.

Петрович вопил, извивался, вырывался сколько мог, но это был, очевидно, не его день!

С него сорвали скафандр, а потом оторвали руки и ноги. Он был ещё живой, когда Тартас приблизился к нему, истекающему кровью, чтобы последним ударом когтистой, бритвенной остроты, лапы, вырвать его, бьющееся последними конвульсивными ударами, сердце. И, под зверское улюлюканье своих сородичей, проглотить его…

7 (ФИНАЛ)

Несколько ранее внутри Фобоса

− Если вы, нанороботы Чубайса, можете так выстраивать человеческое тело и управлять его сознанием, то можете ли вы так же перестроить и сознание Чужих? – Рассуждал вслух Петрович, лёжа в кровати с Ленкой-коленкой, говорящей от имени кибер-разума.

− Наверно можем, мы маленькие, невидимые, и очень трудолюбивые. Только как мы туда попадём, к Чужим?

− Ну, это я как-нибудь соображу…

− Кино! – Сказал сытно Тартас, оглядывая своих хвостатых сородичей.

Те безмолвно уставились на него.

− Вы что только что сказали, ваше великоройство? – Решился спросить Задрыг.

«И в самом деле! Чего это я такое сказал?!» − Подумал Тартас. В голове вертелись какие-то странные образы: «Этим летом будут в моде короткие юбки с лосинами», «Братья-сЕстры – бери вагон!», «Он меня любит, или только пользуется?!», «Где здесь все покупают помаду и тени, чёрт побери?!»

− Послеобеденный отдых! – Сказал, хорошо подумав, он. – Заморозьте остатки пищи на будущее!

Чужие посмотрели на пиршественный стол, на котором они недавно разделывали Петровича.

Там было пусто.

− Странно быстро этот примат разложился! – Хмыкнул Задрыг. – Я бы сказал даже, что это просто замечательно! Ведь не надо мыть стол и посуду!

Теперь все с удивлением посмотрели на Задрыга…

Петрович ни в какую не соглашался отпускать Ленку-коленку к Чужим.

− Лена! Такое бывает только раз в жизни! Я тебя больше никуда не отпущу! Вдруг что-то пойдёт не так?!

− Беру командование на себя! – Отчеканил Лан Эб-Бот, взявшийся словно ниоткуда. − Времени остаётся мало, не до сантиментов!

Он буквально ворвался в каюту к Петровичу и Ленке-коленке.

− Спокойно Петрович! Ты славненько поработал! И не забывай, что нанороботы – государственная собственность. Поэтому, извини!

Из стены вдруг выскочили механические руки-манипуляторы и приковали Петровича к стене.

− Не волнуйся! Я скоро вернусь! – Сказала нежно Лена и поцеловала его.

− Пора! До старта Чужих осталось всего ничего! – Скомандовал безжалостный Лан Эб-Бот.

Лена выбежала в коридор и направилась к шлюзам. Через пять минут, она, уже в скафандре, была на поверхности Фобоса, готовая «транспондернуть» в сторону корабля Чужих.

Как-то неуловимо изменилась её походка. Более угловатыми стали движения. Фигура явно стала крупнее раза в два.

Если бы вы подошли в этот момент к Лене-колене и заглянули бы ей в лицо через стекло гермошлема, то в ужасе отпрянули бы.

Потому что на вас посмотрело бы в ответ угрюмое лицо Петровича. Лена-колена (читайте – «нанороботы Чубайса»), чтобы лишний раз не травмировать его психику, не стала видоизменяться в него прямо при нём…

− У тебя закурить не найдётся? – Спросил Тартас, забираясь в спальную нору Задрыга.

− Откуда?! – Сама сто лет не курила. С девятого класса!

− Прилетим на Землю – в первую очередь в Мангу завалимся, пивка попьём! – Мечтательно продолжил Тартас.

− Надо Лан Эб-Боту звякнуть, предупредить, чтобы столик заказал. – Поддержал тему Задрыг

− А кто такой Лан Эб-Бот?

− А фиг его знает, не помню! Кто-то из наших, вроде, за Зенит «торчит»! …

         Настоящее время

− Что делать, Петрович! Такова наша жизнь, агентов секретной службы, которую называть нельзя! Дело прежде всего, а девочки… как говорится, потом! – Сказал Лан Эб-Бот, доставая из большого кармана своего скафандра поллитровку «Зелёной марки», и вставляя в зубы папиросу «Беломор-канал».

В глазах Петровича блуждала ярость. Тоска обуяла все чресла его организма. Лена отправилась к Чужим, с ней могло произойти всё, что угодно, и это никак не могло уместиться в его голове.

− Ничего страшного! – Продолжил Эб-Бот. – Ты же сам знаешь! Просто нанобукашки расползутся и заберутся в Чужих. Она скоро вернётся к тебе…

Вместо того, чтобы стартовать к Земле и устроить из человечества пиршество, корабль Чужих, словно пьяный, дёргая щупальцами, совершая непонятные движения, начал приближаться к Фобосу.

Вскоре он причалил к нему, и видоизменившиеся Чужие разбежались по помещениям станции, чтобы заняться своими новыми человекополезными делами.

Лена-колена, окрылённая победой, счастливая, первым делом заскочила в каюту к Петровичу и Лан Эб-Боту. Те сидели за столиком и играли в шахматы. Оба в одних трусах и майках, сильно нетрезвые, но жутко одухотворённые.

Оба попадали со стульев, когда к ним заскочил Чужой, не сообразив сразу, что к чему. Лена сразу полезла к Петровичу целоваться и обниматься, забыв, что не вернула свой прежний облик.

Потом все трое уселись на полу и начали хохотать над комичностью создавшейся ситуации…

− Проспался?! – Спросил Лан Эб-бот Петровича, еле отодравшего свою голову от столика в Манге, и подкурил новую «Беломорину».

Вокруг них было всё так же шумно из-за беснующихся фанатов «Зенита». Всё так же перед ними красовались запотевшие кружки с «Невским-светлым», и манила тарелочка с сырными жареными гренками.

«Ё-моё!» − Подумал Петрович. – «Неужели мне всё приснилось?»

− Если кто спросит, то ты так и говори! – Сказал Лан Эб-Бот, словно он умел читать мысли. – Бери открытку!

Он протянул Петровичу валентинку с сердечком, в которой было написано: «Люблю тебя, Петрович, вечно и бесконечно! Быстрее возвращайся! Всегда жду тебя! Твоя Лена-колена!»

− И вот ещё тебе за службу премия! – Эб-Бот протянул Петровичу новый брелок сигнализации от его «Лады-гранты» с гравировкой на задней крышке: «За верную службу Родине от секретной службы, имя которой называть нельзя».

− Наши ребята всё тебе в тачке починили, «сигналку», компьютер, «мерсовский» движок вставили…

− Домой мне надо! – Буркнул Петрович и побрёл к выходу из кафе.

− Не пропадай, дружище! Созвонимся! – Сказал весело Лан Эб-Бот ему вслед.

Из раскрытой двери на Петровича ринулся свежий прохладный Питерский воздух, принесённый со стороны Финского залива. В глаза ударили, заставив прищуриться, лучики низкого Питерского утреннего солнышка, пробившиеся между серых громад зданий.

Петрович поёжился, вздохнул, и медленно побрёл по Каменноостровскому в сторону метро…

СУБАТОМНЫЙ РЫЦАРЬ-СТРАННИК ГАННОВЕР И УПАВШАЯ ПЛАНЕТА

(стилизация под одного, очень известного писателя-фантаста)

Пролог

Когда падают планеты – успевайте отскочить в сторону…

Американцы опять чего-то натворили, и планета упала. Куда – неясно…

Ганновер хотел это понять, но потом подумал – зачем? Рано или поздно это все равно должно было произойти. Потому что людям, особенно американцам, не дано понять правильно струны Вселенной. Они погрязли в своих грязных деньгах и политических амбициях, и уже не видели ничего даже под своим носом. Они не видели, как струны постепенно рвались одна за другой. А ведь специальный клей для струн можно было купить только в соседней галактике – «Туманности Андромеды». И проход в нее закрывали огромные космические чудовища, связываться с которыми не хотелось даже Ганноверу рыцарю-страннику.

Он увидел ее, планету, бывшую когда-то голубой, когда она падала мимо него в преисподнюю. Он ничего не мог поделать в этом случае. Ведь планета потеряла атмосферу, а последний противогаз у него закончился еще на прошлой неделе. Хитрые венерианцы скрыли от него истину. Он не знал, что планета будет падать сегодня. Он думал, что перед великим концом еще будет время. Это было давно, и он не любил об этом вспоминать.

В одном противогазе все-таки осталось еще немного дыхательной смеси, и тогда Ганновер решил провести спасательную операцию. Он ворвался на своем звездолете в пригороды падающей планеты. Там валялось много трупов. И нечем было дышать  из-за невыносимого смрада. Но у Ганновера все еще было немного дыхательной смеси.

Он решил спасать только женщин и детей, потому что мужчин спасать было уже поздно. И это они в конце концов устроили этот катаклизм. Да и планета вот-вот должна была достигнуть дна Вселенной и разбиться там на мелкие кусочки.

Ганновер успел спасти симпатичную девушку и двух детей – мальчика и девочку. Больше он никого не успел спасти. Все остальные оказались мертвыми, может быть и несовсем.

– Если хочешь жить – иди со мной женщина! – Сказал девушке Ганновер.

– С тобой хоть на край света! – Ответила она ему с готовностью.

– Именно туда мы и едем. – Подтвердил он.

Дети были молчаливые.

Спасение.

С этой девушкой и детьми Ганновер полетел на Альфу-Центавра создавать новую человеческую цивилизацию. У него еще оставалось немного дыхательной смеси. Звездолет быстр и ловок. Он даже умел притворяться большим космическим астероидом. Но компьютер на звездолете был плохой. Он задавал слишком много вопросов, и никогда не давал ответы. Задолбал короче. Его надо было ремонтировать, но запчастей не было. Это создавало трудности.

Ганноверу надо было во что бы то ни стало успеть на Альфу-Центавра. Потому за ними гнались осколки упавшей планеты. Ими управляли зомби, или то, что от них там осталось после падения…

Конец.

Это конец…

Эпилог.

Они выжили и создали новую расу гигантов-Ганноверов. Поэтому вы и можете читать эти строки…

ВТОРОЙ СОН ПЕТРОВИЧА

У Петровича было много жён. Но на этот раз ему приснилась первая. Самая надёжная. Та, которая терпела его целых восемнадцать лет.

Во сне они были надёжной командой киллеров, и получили очередной заказ. Не рефлексируйте. Во сне всё возможно.

Сели, короче, в советскую «шаху» и поехали на задание. Там какая-то общага, что ли, была. Рано утром поднялись незаметно на второй этаж, заходят в нужную комнату-отсек, коридорного типа. Их видит типа дочь заказанной и в ужасе отшатывается в сторону. Они в масках. Заходят…

Разумеется, замедленные кадры. Объект оказывается третьей несостоявшейся женой Петровича, очень милой, слегка слишком серьёзной женщиной. Отказала она ему короче, но не настолько же, чтобы во снах застреливать!

Петрович в мандраже. Надо что-то делать, срочно отменять заказ. Ах какой он подлец и сволочь оказался!

Но первая жена уверенно и хладнокровно вгоняет пулю за пулей в бедную женщину…

Петрович в прострации, сматывается с места преступления в том самом жигулёнке, выделывая дикие пируэты на склоне холма. Видя попутно, как вокруг к происшествию сбегаются и съезжаются «менты». Но «уходит».

Приезжает домой. Там его дожидается Первая. Такая вдруг милая, с большим блестящим пистолетом, с большими блестящими укоряющими глазами. Пистолет надо срочно куда-то прятать или девать. А тут слышно, как в соседнюю квартиру рвётся толпа с криками: «Эф-Би-Ай!». Возмездие рядом…

Петрович просыпается в холодном поту. «Блин! Фильмов насмотрелся! Какое ещё у нас тут «Эф-Би-Ай? Участковый пьяный может только вечером припрётся «для галочки»!» И будет долбиться своими огромными ботинками в железную, неоткрываемую для него, дверь.

«Что-то тут не так!» − Подумал Петрович. – Надо «произвесть» расследование!»

Собрал всех своих бывших жён с их семьями, типа на пикник, и начал производить.

− Ты, конечно, большой гад и сволочь, Петрович, но у нас всё без тебя замечательно! – Сказала Первая жена. – Мы про тебя и забыли совсем! Иногда только взгрустнётся чуть-чуть. Ведь бывали же светлые моменты.

− Мы с тобой навсегда Петрович, ты же знаешь, что просто пока разошлись. Нет-нет, я тебя сейчас пока не жду! – Сказала Вторая.

− Та-а-ак! – Сверкнула глазами Крайняя жена.

− Не беспокойся, милая! – Успокоил её Петрович. – Это иносказательно!

− У нас ничего и не было с тобой. Попутал ты всё с годами. Ну подумаешь, во сне застрелили, с кем не бывает?! – Засмеялась та самая Третья, во сне убиенная. И дочь её пожала плечами (дети, конечно, не все Петровичевы были), «не в понятках».

− Да кому он нужен! – Сказала Семнадцатая (надо сказать, что далеко не все жёны были зарегестрированными). – На раз только и годится… Ну так, в полгода!

− Грех видать за тобой, Петрович! − Молвила девятая. – Такие сны просто так не снятся! Не исправишь его до смерти, так гореть тебе в аду!

− Да помогите же, в конце концов, грех мне этот сыскать! – Взмолился тогда Петрович. – Почто вокруг да около вертите?! За всеми грешки, небось, водятся! А как распознать конкретный, ноющий?!

− Может и не грех это, − сказала Пятая жена, ведьма, − вдруг тебя кто-то держит в астрале за руку, и не хочет отпускать?!

− Хорошо, если за руку! – Съехидничала Восьмая.

− Может денег кому должен? − Разволновался Петрович. – И забыл отдать?

− У тебя таких денег с роду не бывало, какие ты нам должен! – Засмеялись жёны. – Потратили мы на тебя зазря свои молодые годы!

В этот момент на поляну с пикником выехал внедорожник-«Мерс», и из него вылезла роскошная блондинка в сногсшибательном «прикиде» и макияже.

− Не помнишь меня, Петрович?! – Подошла она к Петровичу и приспустила очки «Дольче энд Габбана».

Петрович остолбенел:

− Не-ет!

− Шестой класс. Меня тогда, кроме как «какашкой», никак и не звали! Один ты меня жалел и защищал!

− Мари-инка! Ты на меня злишься что ли до сих пор?! Мы только целовались!

− Ах-ха! А жениться кто обещал?! … Я после школы от злости на всех в киллерши пошла. Богатой стала, независимой!

Но нет у меня любви до сих пор из-за тебя, Петрович! Устала я жить, все люди мне должны за это…

Женщина вдруг достала из-под плащика автомат и начала строчить по сторонам. Петрович в ужасе наблюдал, как падали вокруг него жёны со своими новыми хахалями, подруги, друзья подруг и все пришедшие на «халявный» шашлык. Из их тел вырывались фонтанчики крови от пуль, выворачивались от летящего свинца руки и ноги, вылетали мозги…

Петрович ринулся было к Маринке, чтобы схватить её и остановить, но та повернулась к нему и начала строчить из автомата прямо в него…

 Но что это? Пули не пробивали его грудь. Это была просто краска!

Маринка кинула автомат на землю и кинулась обнимать Петровича:

− Расслабься Петрович! Ты, конечно, подлец! Но свой в доску подлец! Мы все тебя любим и помним! Разыграли мы тебя! Артисткой я стала, а не киллершей.

Все встали с земли, снимая с себя кровавую бутафорию, и окружили Петровича со всех сторон.

− Молодец, что помнишь нас всех и беспокоишься, Петрович! И сны твои – этому подтверждение!

ЕЩЁ

         У Петровича в жизни было много женщин, но ему хотелось Ещё. На двадцать втором этаже его нового монолитного дома на Парнасе в однокомнатной квартирке жила итальянка Анкора. Её имя переводилось на русский как «Ещё».

Работала она переводчицей в каком-то крутом учреждении на Невском, и была стройной смуглой брюнеткой на высоченных шпильках.

В первый раз Петровичу удалось с ней поговорить ранним утром в один из будних дней во дворе. Её «Фиат» фыркал и никак не хотел заводиться. Петрович с готовностью предложил даме свои услуги и поднял капот её авто.

То, что он увидел под капотом, перевернуло его мировоззрение. Он понял, что погорячился, и что итальянские инженеры последние полвека занимались чем-то не тем. А ведь его старый Жигулёнок, вроде как, тоже был их произведением.

По крайней мере, в странных штуках внутри «Фиата» Петрович не нашёл мест, где можно сделать «подсос», «притереть контакты» или «поискать искру». Мало того, он даже не смог определить, где находится аккумулятор.

Фиаско от Фиата было позорным и возмутительным. Анкора фыркнула: «Inutile uomo!» (бесполезный мужчина). Закинула сумочку Дольче энд Габбана на хрупкое плечико, и сердито зацокала своими шпильками к станции метро «Парнас», не оставляя Петровичу даже тени надежды.

Во второй раз Петрович решил брать «быка за рога», т.е. «кобылицу». Он пришёл к ней вечером домой «за солью» с литровой бутылкой «Мартини» под мышкой. Разговор завёл светский и многозначительный. Он говорил и о том, что на площади Сан Марко в конце концов должны прекратиться наводнения, и про кота Берлускони, и что он всю жизнь мечтал быть гондольером в Венеции, и что он сам, по сути, является Питерским гондольером, поскольку «бомбит» по ночному городу каждый день на своей старенькой «шестёрке», являющейся, по сути, «Фиатом» производства конца прошлого века.

У Анкоры-Ещё от разговора с Петровичем вроде бы начал загораться в огромных чёрных глазах какой-то огонёк, но опять произошла невезуха. Петрович элементарно не рассчитал своих сил, потому что пришёл в гости к итальянке на голодный желудок. А у той, естественно, холодильник оказался совершенно пустой (ну это с русской точки зрения). Закусывать было нечем, Ещё свои порции в бокалах обильно разбавляла апельсиновым соком, а Петрович был натурал. Он пил Мартини неразбавленным.

Поэтому через некоторое время Петровича совсем перестали слушаться руки. Они начали вытворять такое, что ему самому стало стыдно. И он опять потерпел фиаско.

Возмущённая невоспитанностью рук Петровича, итальянка Ещё с позором изгнала его из своей однушки приговаривая: «Dio mio! Бофэ мой! Пьетровьич! Вали отсюда несолоно хльебавши!» И держала при этом в руке работающий блендер «Бугатти».

В третий раз Петрович пришёл к Ещё за солью с шахматной доской под мышкой. Заинтригованная итальянка впустила его. Но и в этот раз старания Петровича были тщетны.

Несмотря на то, что у него был когда-то первый разряд, его «ферзевый гамбит» загнулся от её «сицилианской защиты» на двадцать восьмом ходу. Ему пришлось с позором сдаться при «потерянном качестве», потому что перспектива остаться на глазах итальянки совсем «голым королём» его не прельщала.

Казалось бы всё?! И Петровичу совсем не светило Ещё?

Но однажды летним вечером он сидел перед своей парадной на скамеечке и писал на планшете очередной рассказ для сайта. Естественно про Петровича.

Раздалась знакомая барабанная дробь знакомых шпилек. И ох! И ах! Итальянка заинтересовалась тем, что пишет Петрович. «Ах это вы тот самый Пьетровьич? Il mio amore! Как я вас лублу! Как я лублу ваши рассказы! Приходите ко мне почаще за солью!»

И той же ночью Петрович засыпал в объятиях жаркой итальянки. Она часто повторяла своё имя по-русски: «Ещё! Ещё!»

А в его голове всё вертелась мысль: «Женская душа неисповедима, ё-моё…»

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg

Комментарии к книге «Похождения Петровича и много чего другое…», Игорь Валентинович Гамазин

Всего 0 комментариев

Комментариев к этой книге пока нет, будьте первым!

РЕКОМЕНДУЕМ К ПРОЧТЕНИЮ

Популярные и начинающие авторы, крупнейшие и нишевые издательства