БЕАР ГРИЛЛС ИСТИННОЕ МУЖЕСТВО Реальные истории о героизме и мастерстве выживания, сформировавшие мою личность
Посвящается героям прошлого и настоящего. Тем, уже закаленным трудностями, оставшимися в памяти, благодаря совершенным поступкам и стойкости духа, и тем, кто еще молод и не знает, что им предстоит пройти испытания и стать героями дня завтрашнего* * *
В осеннем лесу, на развилке дорог, Стоял я, задумавшись, у поворота; Пути было два, и мир был широк, Однако я раздвоиться не мог, И надо было решаться на что-то. Робер Фрост (Перевел с английского Григорий Кружков)Мне снова и снова задают один вопрос: кто мои герои, что влияет на меня, на мое вдохновение?
На этот вопрос непросто ответить. Однозначно лишь то, что героем для меня был отец: любитель приключений, веселый, скромный человек из народа, без страха идущий на риск, альпинист, коммандос и любящий, внимательный родитель.
Но, по большей части, источники, физически и морально подталкивающие меня к действию, были иного происхождения.
Надеюсь, эта книга сможет удивить вас открытием для себя самых вдохновенных, мощных, умопомрачительных подвигов человеческого духа и выносливости, когда-либо совершенных в мире.
Выбор героев был огромен. Некоторые истории вам известны, некоторые нет, в каждой из них переданы боль и лишения, им можно противопоставить и другие рассказы о еще больших тяготах — мучительных, душераздирающих, но и воодушевляющих в равной мере. Я решил представить вам всю коллекцию эпизодов в хронологическом порядке, и не только потому, что каждая история трогает мою душу, а еще и руководствуясь тем, что они охватывают широкий спектр событий и эмоций: от ада антарктического до пустынного, от проявлений беспрецедентной храбрости до столкновений с невообразимым ужасом и осознания необходимости лишиться руки, чтобы выжить.
Что же толкает мужчин и женщин к этой пропасти и заставляет идти на риск? Откуда берутся эти неиссякаемые запасы стойкости, мужества и решимости? Рождаемся ли мы с ними, или они появляются в нас по мере приобретения жизненного опыта?
Повторюсь, что на этот вопрос непросто ответить. Если я и смог что-то узнать, то лишь одно: для героев нет стандартов — облик их может быть самым неожиданным. Проходя испытания, люди часто удивляют сами себя.
В то же время существует некий элемент, выделяющий людей, созданных для величия. Они тренируют характер и стойкость, с юных лет культивируют веру в себя и решительность. Это, несомненно, идет им на пользу, когда наступает время испытаний.
В конечном счете мне нравится вспоминать цитату из произведения Уолта Ансуорта, в которой он резюмирует качества, присущие искателям приключений: «Есть люди, для которых притягательно недосягаемое. Как правило, они не являются знатоками: их амбиции и фантазии достаточно сильны для того, чтобы отбросить все сомнения, которые одолевают большинство осторожных людей. Решимость и вера — их главное оружие».
Кроме того, я уверен, что все мы способны совершать великие поступки, наделены невероятным запасом прочности, о существовании которого порой не подозреваем. Чтобы понять, из чего состоит виноград, его надо хорошенько сжать.
Так и люди способны познать глубину резервуара с мужеством, упорством и стойкостью, лишь когда жизнь их сжимается до размеров изюминки.
В такие моменты некоторые погибают, но есть и те, кто выживает. Но, пройдя этап борьбы, они получают возможность прикоснуться к чему-то очень важному, связанному с пониманием, что значит быть человеком, — находят огонь внутри себя, и осознание этого выходит далеко за рамки физического понимания мира.
Надеюсь, моя книга послужит напоминанием о том, что этот дух жив, уголек горит в каждом из нас, просто пламя надо уметь разглядеть.
Надеюсь, рассказы вдохновят вас, помогут стать смелее и сильнее, чтобы вы всегда были готовы к часу испытаний.
И помните, Уинстон Черчилль когда-то сказал: «Проходя через ад, не останавливайтесь».
А сейчас сядьте поудобнее и позвольте мне представить моих героев…
Нандо Паррадо: Вкус человеческого мяса
Это был не героизм или приключение. Это был ад.
Нандо ПаррадоДля двадцатидвухлетнего Нандо Паррадо предстоящее путешествие виделось приятной семейной поездкой.
Он играл за уругвайскую команду по регби, которая и организовала рейс в Сантьяго в Чили для проведения выставочного матча. Он предложил матери Евгении и сестре Сюзи отправиться вместе с ним — им предстояло пролететь над Андами на двухмоторном турбовинтовом самолете.
Рейс 571 вылетел в пятницу, 13 октября 1972 года, и некоторые ребята посмеивались, говоря, что день не самый удачный для пилотов, которым предстояло лететь над горной цепью, где погодные условия могут быть сложными и даже опасными. Пласты горячего воздуха предгорий сталкиваются с холодным на высоте у снежных вершин. Образующийся в результате вихрь не способствует легкому полету воздушного судна. Но шутки их казались безобидными, ведь прогноз погоды был вполне благоприятным.
Впрочем, в горах погода меняется быстро. И особенно в этих горах. Полет продолжался всего пару часов, когда пилот был вынужден посадить самолет в городке Мендоса в предгорье Анд.
Там им пришлось переночевать. На следующий день пилоты по-прежнему оставались в нерешительности, стоит ли подниматься в воздух и продолжать путешествие. Пассажиры, желающие скорее начать матч, давили на них, призывая отправиться в путь.
Как оказалось, ход был неверным.
Над перевалом Планчон самолет попал в зону турбулентности. Четыре резких удара. Некоторые парни радостно вскрикивали, словно катились на американских горках. Мать и сестра Нандо выглядели испуганными и сидели взявшись за руки. Нандо открыл было рот, чтобы немного их успокоить, но слова застряли в горле — самолет резко опустился на добрую сотню футов.
Больше не раздалось ни одного восторженного возгласа.
Самолет содрогался от толчков. Многие пассажиры кричали уже от испуга. Сосед Нандо указал на иллюминатор. В десяти метрах от крыла Нандо увидел склон горы: огромная стена из камня и снега.
Сосед спрашивал, должны ли они пролетать так близко. Голос его при этом дрожал от ужаса.
Нандо не ответил. Он был занят тем, что прислушивался к звуку двигателей, пока пилоты отчаянно пытались набрать высоту. Самолет трясло с такой силой, что казалось, он вот-вот развалится на части.
Нандо ловил перепуганные взгляды матери и сестры.
И потом все случилось.
Удар.
Жуткий скрежет металла о камень. Самолет задел скалы и разваливался на куски.
Нандо поднял голову и увидел над головой небо и заплывшие в проход облака.
Лицо обдували потоки ветра.
Не было времени даже помолиться. Ни минуты, чтобы все обдумать. Невероятная сила вытолкнула его из кресла, все вокруг превратилось в нескончаемый гул.
Нандо не сомневался, что погибнет и смерть его будет ужасной и болезненной.
С этими мыслями он погрузился в темноту.
* * *
Три дня после аварии Нандо пролежал без сознания и не увидел, какие травмы получили некоторые его товарищи.
Одному парню проткнуло железной трубой живот, а когда он попытался ее вытащить, наружу вывалились кишки.
У другого мужчины икроножную мышцу оторвало от кости, и она обернулась вокруг голени. Кость оголилась, и мужчине пришлось возвращать мышцу на место, прежде чем сделать перевязку.
Тело одной женщины было покрыто кровоточащими ранами, нога сломана, она истошно кричала и билась в агонии, но никто не мог ничего для нее сделать, кроме как оставить умирать.
Нандо еще дышал, но никто не надеялся, что он выживет. Несмотря на мрачные предчувствия товарищей, через три дня он пришел в себя.
Он лежал на полу разрушенного фюзеляжа, где ютились выжившие пассажиры. Тела умерших были сложены на улице на снегу. Крылья самолета оторвались. Хвост тоже. Их разбросало по снежной каменистой долине, оглядев которую можно было увидеть лишь скалистые вершины. Впрочем, сейчас все мысли Нандо были о семье.
Новости оказались плохими. Его мать погибла.
Нандо мучительно переживал, но не позволял себе плакать. Слезы способствуют потери соли, а без соли он непременно умрет. Он лишь несколько минут как пришел в сознание, но уже дал себе слово ни за что не сдаваться.
Необходимо выжить, несмотря ни на что.
В страшной катастрофе погибли пятнадцать человек, но сейчас Нандо думал о своей сестре. Сюзи была жива. Пока жива. Лицо все в крови, из-за множественных переломов и травм внутренних органов каждое движение доставляло ей боль. Ноги уже почернели от обморожения. В бреду она звала маму, просила забрать их домой из этого страшного холода. Всю ночь Нандо держал сестру в объятиях, надеясь, что тепло его тела поможет ей выжить.
К счастью, при всем ужасе положения внутри корпуса самолета было не так холодно, как снаружи.
Ночная температура в горах опускается до —40 градусов по Цельсию.
Пока Нандо был в коме, люди заткнули щели фюзеляжа снегом и сумками, чтобы обеспечить защиту от холода и порывов морозного ветра. Тем не менее, когда он проснулся, одежда его примерзла к телу. Волосы и губы у всех были белыми от инея.
Фюзеляж самолета — их единственное возможное убежище — застрял на вершине огромного ледника. Они находились очень высоко, но тем не менее приходилось задирать голову, чтобы увидеть пики окружавших гор. Горный воздух обжигал легкие, блеск снега слепил глаза. От солнечных лучей кожа покрывалась волдырями.
Окажись они в море или в пустыне, у них было бы больше шансов на выживание. И в той и в другой среде есть жизнь. Здесь же не может выжить никто. Здесь нет ни животных, ни растений.
В самолете и багаже им удалось найти некоторое количество пищи, но ее было слишком мало. Скоро предстояло столкнуться с голодом.
Дни переходили в морозные ночи, за ними опять наступали дни.
На пятые сутки после катастрофы пятеро самых сильных из выживших решили попробовать выбраться из долины. Они вернулись через несколько часов, измученные нехваткой кислорода и уставшие. И сообщили остальным, что это невозможно.
Слово «невозможно» опасно в ситуации, когда вы пытаетесь сделать все, чтобы выжить.
* * *
На восьмой день сестра Нандо умерла у него на руках. И опять, давясь горем, он сдерживал слезы.
Нандо похоронил сестру в снегу. Теперь у него не было никого, кроме отца, оставшегося в Уругвае. Нандо мысленно поклялся ему, что не позволит себе умереть здесь, в заснеженных Андах.
Вода у них была, правда в виде снега.
Вскоре есть снег стало невыносимо больно, потому что от холода губы потрескались и стали кровоточить. Они страдали от жажды, пока один мужчина не сконструировал устройство для растапливания снега из листа алюминия. На нем раскладывали снег и оставляли таять на солнце.
Но никакое количество воды не могло помочь подавить чувство голода.
Запас продуктов закончился через неделю. В высокогорной местности, при низкой температуре, организм человека нуждается в усиленном питании, а у них не осталось ничего. Им был необходим белок, иначе они погибнут. Все очень просто.
Единственным источником еды были тела погибших, лежащих на снегу. При минусовых температурах их плоть прекрасно сохранилась. Нандо был первым, кто предложил использовать их, чтобы выжить. На другой чаше весов было лишь ожидание смерти, а к этому он не был готов.
Они начали с пилота.
Четверо из выживших нашли осколок стакана и разрезали им грудь трупа. Нандо взял кусок мяса. Естественно, он был твердым и серовато-белым.
Он держал его на ладони и смотрел, краем глаза видя, как другие делают то же самое. Некоторые уже положили кусок человеческого мяса в рот и с трудом пережевывали.
«Это просто мясо, — сказал он себе. — Мясо и ничего больше».
Разомкнув окровавленные губы, он положил кусок мяса на язык.
Вкус Нандо не почувствовал. Лишь понял, что текстура твердая и жилистая. Он прожевал его и с трудом протолкнул в пищевод.
У него не было ощущения вины, только злость, что пришлось дойти до такого. И хотя человеческое мясо не удовлетворило голод, оно дало надежду, что они смогут выстоять до появления спасателей.
Ведь каждая спасательная команда Уругвая будет искать их, так ведь? Им недолго придется сидеть на этой жестокой диете. Правда?
Один из выживших нашел обломки небольшого транзистора и смог заставить его работать. Через день после того, как они впервые пообедали человеческим мясом, приемник удалось настроить на канал новостей.
И они услышали то, чего никогда не хотели бы знать. Спасатели прекратили их поиски. Условия слишком сложны. В такой ситуации у людей нет шансов на выживание.
«Дыши, — говорили они себе, когда отчаяние начинало захватывать их в тиски. — Если дышишь, значит, ты жив».
Но теперь, когда надежды на спасение больше не было, все начинали задаваться вопросом: сколько еще им осталось дышать?
Горы способны нагнать на человека ужас. Очередной приступ страха пришелся на ночной сход лавины. Бессчетное количество тонн снега скользило по фюзеляжу, затерянному среди ночного урагана. Большая его часть пробилась внутрь, завалив Нандо и товарищей. Задохнувшись под этим ледяным одеялом, шестеро умерли.
Позже Нандо сравнивал то их положение с западней в подводной лодке на дне моря. Разъяренный ветер продолжал дуть, и пленники боялись пытаться выйти на улицу, не зная, велика ли толща покрывшего их снега. В какой-то момент стало казаться, что она станет их ледяной могилой.
Устройство для получения воды больше не работало, поскольку было скрыто от солнца. Рядом оставались тела только недавно умерших. Прежде видеть, как с человеческого тела срезают мясо, приходилось лишь тем храбрецам, кто этим занимался. Теперь же это происходило на глазах у всех. И все же лишь немногие смогли остаться поблизости. Солнце не иссушило тела, поэтому мясо было совсем другим. Не жестким и сухим, а мягким и жирным.
Сырым.
Влажным.
Оно источало кровь и было полно хрящей. Однако его нельзя было назвать безвкусным.
Нандо и все остальные с трудом сдерживались, чтобы не поперхнуться, когда запихивали в себя куски, задыхаясь от зловонного запаха человеческого жира и кожи.
* * *
Метель закончилась. Нандо и его товарищам потребовалось восемь дней, чтобы убрать весь снег с фюзеляжа.
Им было известно, что в хвостовой части самолета есть батареи, с помощью которых может заработать бортовая связь и дать возможность позвать на помощь. Нандо и трое его друзей провели в поисках изнурительные часы, но все же отыскали батареи. Последующие дни они пытались наладить связь, но их старания не увенчались успехом.
Тем временем место крушения становилось все более ужасающим.
Для начала выжившим пришлось ограничиваться лишь небольшими кусками плоти своих некогда живых товарищей. Некоторые отказывались, но вскоре поняли, что выбора у них нет. Шло время, и жестокость их способа прокормиться стала проявляться повсюду.
Тут и там валялись человеческие кости, ампутированные руки и ноги. Несъеденные куски мяса были сложены в специально отведенном в кабине месте — ужасная, но легкодоступная кладовая. Пласты человеческого жира были разложены на крыше, чтобы высыхали под солнцем. Оставшиеся в живых теперь ели не только человеческое мясо, но и органы. Почки. Печень. Сердце. Легкие. Они даже ломали черепа умерших, чтобы достать мозг. Разбитые, искореженные черепа были разбросаны неподалеку. Два тела еще оставались нетронутыми. Из уважения к Нандо к трупам его матери и сестры не прикасались. Однако он понимал, что доступная еда не сможет оставаться нетронутой продолжительное время. Настанет момент, когда желание выжить возьмет верх над чувством уважения. Необходимо, чтобы помощь подоспела раньше, чем его заставят съесть собственную семью. Он обязан сражаться с горами.
Нандо понимал, что, возможно, погибнет в этой борьбе, но это лучше, чем совсем не пытаться.
* * *
Их снежный плен продолжался уже шестьдесят дней, когда Нандо и двое его товарищей — Роберто и Тинтин — отправились за подмогой. От места падения самолета не было дороги вниз к подножию, они могли лишь подняться еще выше. Тогда они не представляли, что им предстоит покорить самую высокую вершину Анд — пик высотой почти 5000 метров над уровнем моря.
Опытные альпинисты не задумались бы о подобном. И разумеется, не рискнули бы совершить восхождение после шестидесяти дней полуголодного существования, без оборудования, необходимого для экстремального альпинизма.
У Нандо и его товарищей не было ни крюков, ни ледорубов, ни данных об изменении погоды. Не было даже канатов и стальных анкеров. На них была одежда, которую они смогли смастерить из сумок и чемоданов, они были ослаблены голодом, жаждой, трудностями и высокогорным климатом. Они вообще впервые шли в горы. Пройдет совсем немного времени, и неопытность Нандо станет очевидна.
Если вас никогда не мучала горная болезнь, вам не понять, что это такое. Голова раскалывается от боли. Головокружение с трудом позволяет держаться на ногах. Если подняться слишком высоко, можно получить повреждение мозга и умереть. Говорят, на определенных высотах нельзя подниматься более чем на 300 метров в день, чтобы дать организму время акклиматизироваться.
Ни Нандо, ни его друзья об этом не знали. В первое же утро они преодолели 600 метров. Кровь в их телах загустела, пытаясь сохранить кислород. Учащенно дыша, страдая от обезвоживания, они продолжали идти.
Единственным их пропитанием было мясо, срезанное с трупов и сложенное на хранение в старый носок.
Однако теперь каннибализм волновал их меньше всего. Самой большой проблемой были масштабы стоящей перед ними задачи.
По неопытности они выбрали самый сложный маршрут. Нандо шел впереди, ему приходилось учиться альпинизму на практике и прокладывать путь по горным вершинам, покрытым коркой льда. Следовало быть очень внимательным, чтобы не сорваться в смертельно крутое ущелье, проходя по узким и скользким уступам.
Нандо не пал духом, даже когда увидел перед собой почти гладкую поверхность скалы 30 метров высотой, покрытой плотным снегом с панцирем изо льда. С помощью заточенной палки он выдолбил в нем ступени.
В ночные часы температура падала настолько, что вода в бутылке замерзала и трескалось стекло. Даже в течение дня люди с трудом сдерживали дрожь от холода и нервного истощения. Вопреки всему они поднялись на вершину горы, но жестокие Анды припасли для путников еще один удар. Нандо надеялся, что за хребтом сможет что-то увидеть, однако, посмотрев вокруг с самой высокой точки, увидел лишь вершины пиков, занимавшие все пространство, насколько хватало взгляда.
Ни зелени.
Ни поселения.
Не у кого просить помощи.
Ничего, кроме снега, льда и горных пиков.
Когда человек борется за выживание, боевой дух для него все. Несмотря на чудовищное разочарование, Нандо не позволял себе унывать. Он сумел разглядеть две вершины пониже, верхушки которых не были покрыты льдом. Может, это хороший знак? Возможно, это указание на край горного хребта? По его оценкам, расстояние составляло не менее 80 километров. Запаса мяса было недостаточно, чтобы дальше пошли все трое. Итак, Тинтин, самый слабый из них, был отправлен назад на место катастрофы. Нандо и Роберто продолжили путь. Тинтину потребовался лишь час, чтобы скатиться с горы и оказаться с товарищами в их временном убежище.
Теперь Нандо и Роберто спускались вниз, отдав себя на милость не только гор, но и силе притяжения.
Нандо упал и врезался прямо в стену изо льда. Его исхудавшее тело покрылось синяками и шишками. И все же они с Роберто шли и, преодолевая невероятные муки, заставляли себя делать каждый следующий шаг.
По мере того как они снижались, температура воздуха повышалась. Припрятанное в носке мясо стало сначала таять, а затем тухнуть. Зловоние гниющей плоти было невыносимо, но это помимо всех неудобств означало, что пропитания больше не осталось. Если не удастся найти помощь, они скоро погибнут.
На девятый день пути друзьям улыбнулась удача. Они увидели человека.
На десятый день человек привел с собой подмогу.
Кроме всего прочего, он принес еду. Впервые за семьдесят два дня Нандо и Роберто ели горячую пищу, а не человеческое мясо. Однако самое важное, что Нандо передал сообщение, с которым шел к людям: «Я из упавшего в горах самолета…. Там еще четырнадцать выживших».
Таким образом, 22 и 23 декабря, перед самым Рождеством, вертолет вывез с места крушения самолета выживших пассажиров.
Из сорока пяти человек, летевших тем злополучным рейсом, шестнадцать выжили.
Самое удивительное, что за все это время ни один из них не умер.
* * *
Услышав историю о Нандо Паррадо и его товарищах, многие воспринимают ее лишь как рассказ о случае каннибализма. Некоторые даже критикуют этих людей за принятое тогда решение.
Разумеется, они не правы.
В один из мрачных дней, проведенных в горах, выжившие заключили соглашение, и каждый из них дал согласие на то, что его тело может быть съедено в случае смерти. Они понимали, что, употребляя в пищу мясо погибших, не проявляют неуважение к человеческой жизни. Напротив, демонстрируют, насколько она драгоценна. Драгоценна настолько, что они цеплялись за нее до последнего в этих невыносимых условиях, делали все возможное, чтобы сохранить ее.
Выжившие пассажиры рейса 571 продемонстрировали удивительную стойкость, смелость, изобретательность и, полагаю, достоинство. Они подтвердили истину, старую как сама жизнь: когда смерть кажется неизбежной, первой человеческой реакцией становится нежелание уступить, лечь и позволить ей победить.
Джулиана Кёпке: Адский котел
Я падаю, рассекая небо…
Примерно в двух милях над землей.
Джулиана КёпкеСочельник, 1971 год. Семнадцатилетняя студентка, рожденная в Перу в семье немцев, пристегивается, сидя в кресле самолета рядом с матерью. Короткий перелет из Лимы в Пукальпу должен занять час.
Однако путешествие Джулианы Кепке займет намного больше времени.
Самолет «Локхид Электра» набрал высоту 3000 метров. Джулиана, впервые увидев его на земле, решила, что он потрясающий. Она не знала, что эта воздушная машина предназначена для полета над пустынным ландшафтом и конструктивно совершенно непригодна для полета в зоне турбулентности над Андами.
Кроме того, она не подозревала, что самолет направляется в самый эпицентр грозы.
Всего минуту назад за окном был солнечный свет, сейчас же темно, как ночью. В иллюминатор Джулиана хорошо видела зигзаги молнии, разрезавшие небо.
Самолет стало трясти. Возникало ощущение, будто невиданная сила встряхивает его, как ребенок погремушку. Машина, казавшаяся мощной и грозной на земле, здесь, под воздействием мощных сил природы, сделалась похожа на муху.
Крышки багажных полок над головами стали открываться, и сверху посыпались сумки. По салону разбросало питание. Пассажиры стали кричать.
Джулиана Кепке старалась сохранять спокойствие. Выдержку проявляла и ее мать, старалась убедить дочь, что все закончится хорошо.
Нет, к сожалению, все хорошо не закончится.
Из-под шторки иллюминатора рядом с Джулианой пробилась яркая вспышка белого света. Что-то случилось с правым крылом. Удар молнии? Разобрать невозможно.
К горлу подступила тошнота. Нос самолета резко опустился, и крики стали оглушительными, однако не шли ни в какое сравнение с ревом двигателей падающего самолета.
Сквозь крики людей и скрежет механизмов Джулиана смогла разобрать тихие слова матери. Это было признание, что скорая смерть неминуема.
Прямо на глазах самолет стал распадаться на части. В какой-то момент девушка поняла, что вокруг нее нет пассажиров. Нет даже салона самолета. Она слышит уже не шум моторов, а лишь рев ветра в ушах. Она по-прежнему пристегнута к креслу, оторвавшемуся от корпуса авиалайнера.
Она в воздухе на высоте 3000 метров.
Она падает на землю. Падает очень быстро.
Удивительно, но именно в тот момент началась история о том, как она выжила.
Джулиана Кепке позже вспоминала, как ремень безопасности врезался в ее тело, сдавливая внутренности и выталкивая воздух из легких. У нее не было времени, чтобы испугаться. Реальность то ускользала, то возвращалась вновь. В моменты, когда сознание возвращалось, она чувствовала, что летит, переворачиваясь то вверх, то вниз головой, и летит очень быстро, а под ней, готовясь встретить, уже разворачивается купол джунглей.
Перед глазами темнота — она вновь потеряла сознание.
Очнувшись, Джулиана поняла, что лежит на зеленом ковре дикого леса. Сверху навалилось кресло самолета, но ремень не был пристегнут.
Она посмотрела на часы. Девять утра.
Девушка попробовала встать, от сильного головокружения упала на землю.
Ощутив боль в плече, она прикоснулась к ключице. Два конца сломанной кости выпирали вперед, к счастью не прорвав кожу. На ноге была глубокая рана, но, к удивлению Джулианы, она не кровоточила. Силы словно в одно мгновение покинули ее, кроме того, она потеряла очки, поэтому с трудом видела происходящее в нескольких метрах.
Вскоре пришло осознание случившегося. Она совершенно одна! Джулиана позвала мать, но никто не ответил. Единственными звуками были шумы тропического леса.
Она выжила без шансов на спасение. Теперь ей предстоит бороться за жизнь в одном из самых сложных мест на Земле.
Дикие, непроходимые, девственные джунгли.
Если у вас появится желание на время отказаться от благ цивилизации, отправляйтесь в джунгли. Высокая температура воздуха и запредельная влажность, большое количество воды и обилие солнечного света делают это место одной из сложнейших экосистем на планете. Жизнь кипит повсюду: вокруг кто-то ползает, лазает, пробирается по земле, прыгает с ветки на ветку, скользит вдоль ствола. От красоты этого мира захватывает дух, но он же может и убить в одно мгновение.
Джулиана Кепке отлично это знала. Она была немного с ними знакома. Родители, зоологи по профессии, брали ее с собой в джунгли еще ребенком.
Следовательно, девушка сознавала, что худшее в такой ситуации для человека, раненного и оставшегося в полном одиночестве, запаниковать. Необходимо сохранить ясную голову и способность мыслить рационально. Надо быть начеку и контролировать каждый шаг. Если она позволит себе малейшее волнение, у нее ничего не получится.
В какое-то мгновение Джулиана поняла, что одна ее нога босая. Туфелька, должно быть, соскочила во время падения с неба. Во все предыдущие походы в джунгли она надевала резиновую обувь, чтобы защитить себя от змей. Замаскировавшиеся до невидимости ядовитые змеи и пауки были повсюду и нападали, стоило по неосторожности их потревожить. Джулиана порадовалась уже тому, что одна ступня ее защищена. Помимо туфель на ней было лишь тонкое платье, теперь разорванное почти в клочья — не самый лучший наряд для выживания в джунглях.
Внезапно ее одолела мучительная жажда. Она огляделась, увидела большие листья, покрытые каплями воды, и напилась, жадно втягивая жидкость.
Ориентирование и перемещение в джунглях — настоящее искусство. Кроме того, это тяжкий труд даже при хорошей экипировке. Каждый уголок здесь неотличимо похож на другой. Для человека неопытного окружающая среда предстает шумным, вонючим, грязным и бескрайним зеленым пространством.
Раньше Джулиана всегда делала зарубки мачете, чтобы избежать хождения по кругу. Но сейчас у нее ничего похожего при себе не было. Оглядевшись, она остановила взгляд на самом высоком дереве. Оно станет для нее ориентиром. Затем девушка обошла ближайшие окрестности в поисках выживших.
В душе она надеялась отыскать мать.
Джулиана не нашла никого и ничего, кроме жестяной баночки леденцов, приземлившейся неподалеку. Разумеется, она ожидала совсем другого, но и это было своего рода подспорьем.
С высоты, сквозь плотный слой леса, до нее донесся звук кружащего самолета. Она поняла, что это значит: спасатели ищут выживших. Но они ни за что не смогли бы ее увидеть. Надеяться ей не на что.
Если она хочет выбраться отсюда, то ей следует полагаться лишь на себя.
Нелегкое дело.
Помимо привычных звуков джунглей Джулиана неожиданно уловила журчание воды. И вспомнила совет отца о выживании в джунглях. Если потеряешься, ищи ручей и иди вдоль него. Не имеет значения, насколько ручей мал, он приведет к другому, более полноводному, а тот, в свою очередь, к реке. Найдя реку, получишь хороший шанс отыскать людей…
Ей удалось найти источник звука: тоненькую струйку воды, бегущую между поваленными деревьями. Джулиана шла, не сводя глаз с ручейка, и он постепенно стал шире — сантиметров пятьдесят. Измученная, потерявшая ориентацию девушка продолжала идти тропой, ведущей к спасению.
Около шести часов вечера наступила ночь. Стремительно, как всегда в джунглях. Тьма окружила ее, сделав звуки леса жуткими и пугающими. Джулиану учили добывать огонь при помощи двух палочек. Костер помог бы ей согреться и отпугнул диких животных. Однако сейчас развести его было невозможно. Шел сезон дождей, и все вокруг промокло, кроме того, у нее не было ни одного острого инструмента.
Ночь страшна в джунглях, но девушка была слишком опустошена внутренне, чтобы бояться. Она без сил опустилась на землю и прислонилась к дереву.
Первая ночь не принесла облегчения и не придала сил. Невероятная усталость была следствием шока и полученного сотрясения мозга. Однако Джулиана знала, что необходимо двигаться вперед.
Она следовала за потоком воды и тщательно контролировала, чтобы первой на землю опускалась обутая нога.
Ручей петлял по лесу, и Джулиане было трудно даже приблизительно измерить пройденное расстояние. Время шло, и она все отчетливее ощущала, как силы покидают ее, но не могла рискнуть и выбрать прямой маршрут. Без очков она видела путь лишь на несколько метров перед собой и боялась отклониться от русла. И все-таки продолжала бороться, несмотря на ощутимый упадок сил.
Потерявшийся в джунглях человек не должен забывать, что он не единственный, кто находится в поисках воды. Каждое животное и растение поступает так же. А значит, бежавший впереди поток воды мог привести ее как к спасению, так и к гибели.
Джулиана увидела чуть впереди паука-птицееда — второго по величине ядовитого паука в мире, способного с легкостью прокусить кожу человека. Она осторожно обошла его, но это было еще не самое опасное существо в джунглях, которое ей предстояло встретить на своем пути. Немногим позже она услышала зловещие и неторопливые взмахи крыльев. Звук был протяжнее и громче, чем обычно. Грудь сдавило от холодящего душу предчувствия, что к ней приближается королевский гриф.
Разумеется, Джулиана отлично знала, чем питаются эти птицы.
Мертвечиной. Гниющей падалью.
Ручей круто повернул, и, последовав за ним, Джулиана увидела ряд из трех кресел упавшего самолета. И пристегнутые ремнями трупы двоих мужчин и женщины.
Они упали так, что теперь их головы увязли в земле, а переломанные ноги указывали на небо.
Джулиана увидела, что стервятники уже рядом. Они сидели на деревьях, смотрели и ждали. На их вкус, трупы были еще слишком свежими, но вскоре они спустятся и начнут отрывать гниющее мясо от костей.
Джулиана оглянулась, чтобы проверить, нет ли поблизости еще трупов. Нет. По земле разбросаны лишь несколько искореженных кусков металла. Джулиана поспешила прочь, подальше от этого места, от остекленевших глаз мертвецов и жадных взглядов голодных грифов.
Она еще жива. По крайней мере, пока.
Джулиана решила ничего не есть.
Сезон дождей не лучшее время в джунглях для поисков пропитания. Большинство фруктов созревают позже, но и в это время года лес щедр, вот только нужно знать, что годится в пищу. Многие растения выглядят восхитительно, но на самом деле ядовиты.
У Джулианы не было ножа, чтобы добыть пальмовую сердцевину или корни, которые, как точно она знала, съедобны, не было ничего, чтобы поймать рыбу или животное. Съев последний леденец, она осталась ни с чем.
Под ногами в достатке была вода, но поверхность потока украшала коричневая пена. Во время предыдущих походов по джунглям они всегда кипятили воду перед употреблением, что вполне разумно — необходимо убить мириады всевозможных микроорганизмов, которыми кишели источники. Однако Джулиана не имела возможности разжечь огонь.
Ей пришлось пить воду такой, какой та была, при этом девушка потребляла ее в огромных количествах, во-первых, чтобы не умереть от жажды, во-вторых, чтобы создать ощущение наполненности желудка. Разумеется, весьма рискованно пить некипяченую воду, но отчаянные времена приводят к отчаянным поступкам.
Джулиана старалась не потерять счет дням, что также было непросто. В шесть часов утра было уже светло, а в шесть вечера темнело. После тревожной первой ночи сон не шел к ней. Лежа в темноте, Джулиана смотрела, как ее окружают москиты, словно собираясь съесть заживо. Тело покрывали множественные синяки и раны. Единственное облегчение принес с собой лишь дождь.
Впрочем, это чувство оказалось обманчиво. Ночи в сезон дождей весьма холодные, ледяные капли пропитывали ткань платья и стекали вниз, смывая накопленное телом тепло. В те ночи она ощущала себя всеми брошенной и очень одинокой…
Неудивительно, что у голодного, выбившегося из сил человека, с переломом, в промокшей одежде и с кожей, зудящей от укусов, ощущение времени становится спутанным. Поэтому Джулиана не могла сказать точно, на пятый или на шестой день она услышала приближающегося гоацина — эти птицы, как она помнила, вьют гнезда на деревьях у рек. Джулиане пришлось пробираться сквозь густые заросли кустарника, исцарапавшего ветками все ее тело, но вскоре она действительно увидела спокойную гладь реки.
Однако в окрестностях не было никаких следов людей.
По заросшему берегу было сложно идти, поэтому она вошла в воду и продолжила путь, не забыв прихватить палку, чтобы отпугивать скатов, любивших зарыться в вязкий ил.
Ткнув несколько раз палкой в разных местах, Джулиана делала шаг, затем все повторялось. Через некоторое время она решила, что проще будет перемещаться вплавь. Не стоило забывать, что в реке водятся пираньи и кайманы — североамериканские родственники аллигаторов, достигающие четырех метров в длину.
У нее не было другого выхода, кроме как проигнорировать и тех и других.
И молиться.
Собравшись с духом, она легла на воду, и та медленно понесла ее вниз по течению. Лишь с наступлением темноты Джулиана выбралась на берег, чтобы провести очередную бессонную ночь в джунглях.
Рана на тыльной стороне правой руки доставляла Джулиане все больше беспокойства, и ей пришлось вывернуть руку, чтобы разглядеть порез.
Личинки.
Мухи откладывают яйца в ранах. Прошло время, и теперь в ее ране кишели червяки почти сантиметровой длины, питающиеся зараженной плотью.
Джулиана попыталась очистить рану, но все усилия были тщетны.
Впрочем, она знала, что паразиты не принесут ей вреда, скорее будут в некоторой степени полезны — стремясь поддерживать свой новый дом в порядке, они станут поедать загноившуюся плоть. Однако рана открыта, а значит, в нее может попасть любая инфекция, и подобная неприятность в джунглях может убить человека очень быстро.
Джулиане не приходилось выбирать, поэтому она оставила рану в покое и погрузилась в воду реки, кишащую аллигаторами и пираньями, чтобы продолжить опасное путешествие.
День час за часом близился к концу, а Джулиана все отчетливее ощущала, что тело ее словно разваливается на части. Между лопатками поселилась непроходящая боль. Дотронувшись, Джулиана обнаружила кровь. Пока она плыла, солнце не щадило ее спину и сожгло до крови. Теперь ко всем проблемам добавился еще и ожог второй степени.
Вскоре, обессилев, она выползла на берег и, к счастью, вовремя увидела двух молодых кайманов и самку с открытой пастью, готовящуюся к нападению.
Джулиана бросилась в воду, надеясь, что мать не оставит детенышей одних.
Однако очень скоро к ней подобрался более страшный враг — голод.
Уже целую неделю она пробиралась сквозь джунгли и сильно ослабла. Увидев лягушку, Джулиана встала на четвереньки и попыталась ее поймать, но та проворно ускакала прочь…
На десятый день после катастрофы Джулиана больше походила на труп, проплывавший по реке, когда, словно в тумане, изнемогая от боли и тошноты, она наконец увидела…
Сначала она решила, что у нее начались галлюцинации как первый признак приближающейся смерти, но потом осознала: все происходит наяву. У берега качалась на воде лодка.
Девушка из последних сил стала грести в ее сторону и вскоре увидела следы на берегу. Она выбралась и поползла по следам. На то, чтобы преодолеть сотню метров, у нее ушло несколько часов. Но все же ей удалось добраться до небольшой хижины. В ней оказалась канистра с бензином и лодочный мотор. Джулиана обильно полила рану на руке бензином. Боль была неимоверной, но она добилась желаемого — черви, по крайней мере большая их часть, стали выбираться наружу, и она смахивала их на землю.
Там же нашелся брезент, которым она перевязала руку. Ночь Джулиана провела в хижине и спала, как младенец. Позже она признавалась, что чувствовала себя как в пятизвездочном отеле.
На следующий день ее нашли трое мужчин.
Джулиана объяснила, кто она, рассказала, что упала с неба и десять дней пробиралась по джунглям. Они смотрели на нее во все глаза, удивляясь, как человек смог выжить в таких условиях.
Но в их взгляде был и ужас. Больше всего их напугала не ее обожженная спина, гноящаяся рана или покрытая укусами кожа.
Их шокировали ее глаза.
От падения с запредельной высоты у нее полопались сосуды, и белки глаз стали красными. Кровь также сочилась из глаз, и создавалось впечатление, будто она плачет кровавыми слезами.
Джулиана Кепке упала с неба и выжила благодаря редкому везению. Впрочем, одного везения недостаточно.
Трудности последующих десяти дней она вынесла благодаря своим знаниям, которые смогла эффективно применить. Несмотря на ужас произошедшего, девушка сохранила способность мыслить, спокойствие и выдержку, что и помогло ей адаптироваться к условиям джунглей. Она доверяла своей интуиции и была настроена на борьбу, несмотря на видимую безвыходность положения.
Сколько людей в такой ситуации не запаниковали бы?
Однако Джулиана знала, что потеря самообладания приведет к неминуемой смерти. Она смогла сохранить хладнокровие и двигалась вперед, не обращая внимания на боль и строго придерживаясь разработанного плана.
Не стоит забывать и о несгибаемой силе духа, которая помогла ей выжить.
Эту девушку можно назвать поистине мужественным человеком.
Джон Макдуал Стюарт: Сумасшедший исследователь
Не умаляя достоинств его брата-исследователя, стоит отметить, открытия мистера Джона Макду-ала Стюарта стоят в одном ряду с важнейшими открытиями австралийских исследователей.
Уильям Хардман, редактор Дневников Джона Макдуала СтюартаПуть от графства Файф в Шотландии до австралийской глубинки долог.
И я имею в виду не только географическое расстояние.
Летом температура воздуха в засушливой зоне достигает 45 градусов по Цельсию, зимой же опускается ниже нуля. Пустыня столь обширна, что за несколько дней пути не встретишь ни единого живого существа. В наши дни в эти края можно отправиться с инструктором, пройти курс обучения выживанию в экстремальных условиях, но в середине XIX века лишь смельчаки рисковали заходить в глубь Австралии. Путешественники предпочитали не покидать плодородных земель, где была вода и более щадящая температура.
В связи с этим удивительным кажется факт, что исследователем центра континента стал шотландец. Он бросил вызов суровому, мрачному климату и не покорился ему, поэтому большинство национальных памятников носят его имя.
И не без оснований.
Человек этот — Джон Макдуал Стюарт — был одним из самых рьяных, решительных, некоторые бы даже сказали, самым эксцентричным исследователем в истории.
Стюарт покинул Шотландию и направился в Австралию в возрасте 23 лет.
Он был ростом 165 сантиметров, а весил 50 килограммов. На палубе его видели скорчившимся и прижимавшим ко рту окровавленный платок. Это могло быть принято за явный признак туберкулеза, но в случае Стюарта причиной была язва желудка, мучавшая его всю жизнь.
При взгляде на этого человека сложно было даже представить, что он будет одним из самых известных людей в колонии, существовавшей пятьдесят лет. Но порой несгибаемая воля не является чертой характера человека. Он становится таким благодаря силе духа и нежеланию пасовать перед трудностями. Стюарт был именно из такой породы людей.
По прибытии в Австралию он работал землемером, выделял поселенцам наделы земли в пустынных районах континента. Тогда он и научился любить удаленные районы Центральной Австралии.
Кроме того, Стюарт развил в себе отличные навыки выживания в экстремальных условиях. В результате британский путешественник капитан Чарльз Стёрт предложил ему присоединиться к своей экспедиции в центр континента в 1844 году.
В планах исследователей новых земель было изучить Новый Южный Уэльс и двинуться дальше в глубь страны. Их немногочисленной команде удалось выполнить намеченное, но урон здоровью был нанесен весьма значительный. Капитан Стёрт страдал от цинги, а к концу экспедиции почти ослеп. К счастью, с ним был Стюарт, получивший возможность продемонстрировать на местности все знания, которыми обладал в достатке.
Однако он также не уберегся от цинги, не говоря уже о язвах на теле и авитаминозе — ужасном заболевании, способном вызвать рвоту, паралич и ухудшение психического состояния. По окончании экспедиции Стюарт настолько исхудал, что сквозь кожу буквально проступали кости, десны кровоточили, зубы выпадали, а мышцы атрофировались. Несколько месяцев он был прикован к постели, и врачи не были уверены, что ему удастся выжить.
Казалось бы, подобный опыт должен навсегда отбить охоту к исследованиям и путешествиям. Но нет.
Стюарт полюбил австралийский бушленд. Там, где остальные видели лишь пустыню, покрытую редким кустарником, он видел много большее: стаи птиц, разломы в горной породе, которые могут привести к драгоценной воде. Он научился мастерить шалаш из австралийского эвкалипта, ориентироваться на местности, используя компас и подсказки природы. Стал необыкновенно чувствительным к едва заметным изменениям в пейзаже.
Создавалось впечатление его единения с этой суровой средой.
Шли месяцы и годы, а Стюарт проводил больше времени в бушленде, нежели в городах. В мае 1858 года, в возрасте 42 лет, он организовал первую собственную экспедицию. В планах было исследовать местность за шахтой Оратунга в горах Флиндерс в Южной Австралии, куда никогда не ступала нога белого человека.
Примерно в это время исследователь по имени Бенджамин Гершель Бэббидж готовился к такой же, но гораздо лучше финансируемой экспедиции. Бэббидж и его люди взяли с собой такую роскошь, как 20 килограммов шоколада, 38 килограммов немецкой колбасы, 150 овец и холодильник с 22 литрами питьевой воды.
У несгибаемого, измученного непогодой Стюарта и двух его компаньонов имелось шесть лошадей, компас и запас самых простых продуктов на четыре недели.
С таким снаряжением экспедиция Стюарта направилась в бушленд. Они дошли до огромного соленого озера — ныне известного как озеро Торренс — шириной до 200 и длиной 30 километров. От высокой температуры раскалялась земля, а в округе не было ни одного источника воды.
По пути им попался один из членов команды Бэббиджа.
Он был мертв, и коричневого цвета кожа была натянута на скелете, как на барабане.
Мучимый жаждой, он перерезал горло трех вьючных лошадей, чтобы выпить их кровь.
Весь ужас его положения в последние минуты перед гибелью выражался в нацарапанных на жестяной фляге словах: «Мои глаза слепнут. Язык горит. Выхода нет. Господи, помоги, я не могу подняться…»
Эти места высасывали жизнь из тех, кто был недостаточно вынослив, чтобы все выдержать.
Стюарт провел в том районе четыре месяца. Он прошел 2400 километров. Неудивительно, что, вернувшись к цивилизации, он обрел репутацию лучшего исследователя эпохи.
Но правда состояла в том, что он еще даже не приступил к исполнению задуманного.
* * *
Впрочем, Стюарт был таким же стойким и закаленным погодными условиями, как и окружавшая его местность. Он, безусловно, не был джентльменом и любил вкус крепкого рома.
В одном дневнике встречаются такие воспоминания о нем: «Он был самым гнусным пьяницей и самым грязным человеком из всех, кого я когда-либо встречал». Или же вот слова четырнадцатилетнего мальчика, знавшего Стюарта: «Такой смешной маленький человек, всегда пьяный… вернувшись из долгого путешествия, он заперся в комнате и пил три дня кряду».
Его считали сумасшедшим — постепенно идущим к безумию, — но очевидно, что Стюарта мало волновало мнение о нем окружающих. Он избегал общества. Избегал толпы. Он был человеком жившим, чтобы исследовать.
В то время юг Австралии был полностью отрезан от северного побережья. По континенту не были проложены дороги, не было и телеграфных проводов.
Если бы кому-то удалось найти путь от побережья до побережья — скажем, от Аделаиды на юге до Дарвина на севере, — то по земле протянулись бы и дороги, и провода. Это означало бы, что у Южной Австралии появилась бы связь с севером, а значит, и с остальным миром.
У Стюарта не было желания тратить время на такие пустяки, как отдых и восстановление сил. Он мечтал вернуться в седло. И вот в 1859 году он предпринимает очередную попытку проникнуть на суровые земли континента и берет в помощники человека по имени Уильям Кекуик.
В бытность членом команды капитана Стёрта он много узнал о том, что значит быть лидером — или, скорее, что значит не быть им. Примечательно, что к концу экспедиции Стёрт знал лишь фамилию Стюарта и понятия не имел, как того зовут.
Когда Стюарт и Кекуик обнаружили неизвестные ранее источники у горы Эйр, Стюарт назвал их в честь своего помощника. Возможно, он и был гнусным пьяницей и самым грязным человеком в городе, но умел ценить людей. Особым предметом его гордости был факт, что за все годы исследований Австралии ни один из членов его экспедиций не умер.
Впрочем, он не раз был близок к тому, чтобы лишиться собственной жизни. Пожалуй, даже слишком часто.
К 1859 году Стюарт завершил последнюю из трех экспедиций, организованных с небольшими интервалами, позволявшими лишь перевести дух. Наступил 1860 год, и он дал себе на отдых только два месяца, прежде чем опять вернуться в засушливую пустыню. Он поручил Кекуику найти десять лучших парней, но помощник вернулся лишь с одним — невзрачным человеком, назвавшимся Беном Хедом.
Больше никто не осмелился ввязываться в столь сумасшедшее предприятие.
Стюарта не пугало отсутствие сильной команды. Его нетрадиционный метод исследования предполагал быстрое путешествие налегке, поэтому трое мужчин вскоре отправились в самый центр Австралии.
По бытовавшим стандартам это была не экспедиция, а сущее наказание.
Внезапный дождь испортил половину запасов продовольствия, что означало необходимость в дальнейшем обходиться лишь половиной пайка. Бен Хед — надо сказать, он был парнем крупным — потерял половину массы тела. Воды оставалось катастрофически мало. Стюарт заболел цингой и стал слепнуть на правый глаз.
Несмотря на все это, им удалось добраться до центра Австралии, но все трое понимали, что дальше на север им не дойти. Решено было возвращаться.
Но сказать проще, чем сделать.
Люди находились в ужасном состоянии. Нехватка воды означала, что им предстоит пройти много миль в поисках источника. Обессилев, Стюарт упал с лошади и серьезно поранил плечо. От цинги, которой страдали теперь все, кожа становилась то желтой, то зеленоватой, то черной.
Мало того, путешественникам приходилось бороться с аборигенами, считавшими проникновение на их законные земли преступлением.
Обычно Стюарту удавалось ладить с коренным населением во время путешествий, но, к сожалению, не в этот раз.
Будучи, пожалуй, в самом ослабленном состоянии со дня начала экспедиции, путники столкнулись с племенем варумунгу. Аборигены вели себя агрессивно, напали на лагерь и украли остатки продовольствия. Наведя оружие на лошадей, они подожгли траву вокруг лагеря.
Мужчинам не оставалось ничего иного, как бежать, пока их не лишили такой возможности.
Они шли по пустыне без провизии, измученные цингой, жаждой и голодом, однако решили, что не сдадутся и не позволят пустыне одержать верх в этой схватке. В конечном счете, едва живые, они добрались до очагов цивилизации.
Как и прежде, менее чем через три месяца Стюарт опять пустился в путь.
К тому времени слава этого сумасшедшего исследователя была такова, что правительство Южной Австралии готово было финансировать его экспедицию, если он сможет проложить маршрут от южного до северного побережья. Кекуик изо всех сил пытался сдерживать босса, чтобы тот оставался трезвым до начала похода. Стюарт собрал одиннадцать человек и лошадей, прихватил собаку по кличке Тоби и двинулся на север. Надо сказать, это была его самая многочисленная команда.
Пекло было удушающим, что не соответствовало времени года. Вскоре они потеряли несколько лошадей и собаку, кроме того, бескомпромиссный Стюарт отправил назад несколько людей, когда стало ясно, что они не готовы к столь экстремальному путешествию.
Остальные же двигались на север, миновали центр страны и приблизились к северному побережью на расстояние около 500 километров. В течение девяти недель Стюарт лично возглавлял группы, совершившие одиннадцать попыток прорваться через засушливые равнины и найти путь на север. И одиннадцать раз ему приходилось отступать, чтобы выжить.
В конце концов, он был вынужден признать поражение и вернулся на юг, переполняемый гневом из-за перенесенного унижения. Земли жестоко его оскорбили.
Но он не собирался прощать оскорбление.
Теперь поиск пути через весь континент стал смыслом его жизни.
Ничто не могло заставить его отступить — ни отсутствие денег, ни резко ухудшившееся здоровье.
Стюарт помнил, что у него есть миссия. Мне знакомо это чувство. Тогда преграды не имеют значения, не пугают предстоящие лишения и боль. Цель полностью поглощает тебя.
Опасаясь, что его опередят, Стюарт позволил себе лишь месяц отдыха.
В октябре 1861 года он вышел в поход. В его команде было десять человек и семьдесят одна лошадь.
Большинство мужчин были пьяны, и зрители с удовольствием наблюдали, как они с трудом попадают ногой в стремя. Неужели эти люди смогут найти путь через всю Австралию? Сделать то, что не удавалось никому раньше?
Вначале это и впрямь казалось невозможным, особенно когда возглавлявший экспедицию Стюарт упал с лошади, а идущая следом наступила ему на руку. Были порваны сухожилия и вывихнут сустав. Далее последовало заражение, и вскоре рука выглядела так, что возникали мысли о необходимости срочной ампутации.
Однако Стюарт исцелился, по крайней мере, чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы управлять людьми. Экспедиция миновала центр страны, но каждый раз при попытке прорваться к северному побережью тяжелый климат и нехватка воды заставляли их повернуть назад. Так случалось пять раз подряд, пока, отправившись в путь в шестой раз, Стюарт ни нашел, наконец, источник воды, где можно было пополнить запасы.
Освежившись, люди с новой силой бросились на борьбу с природой и вскоре достигли реки Аделаиды. Стюарт понимал, что путешествие почти завершено, впереди их ждет местность, рельеф которой уже нанесен на карту другими исследователями. Если они смогли пересечь ее, значит, удастся и ему.
После шести месяцев напряженного похода команда вышла к северному морю. Стюарт первым ступил на пляж и умылся в водах Индийского океана.
Победа. Наконец-то. Но Стюарт не собирался отдыхать и ждать поздравлений.
Двадцать четыре часа спустя он уже вел людей в обратный путь. Им предстояло преодолеть 3100 километров. И настоящие проблемы их только поджидали.
Невозможно подвергать себя столь жестоким испытаниям и предполагать, что они никак не отразятся на состоянии здоровья тела. Несмотря на невероятную стойкость, борьба Стюарта с климатом Центральной Австралии должна была стать тому подтверждением.
Проблема была не только в нехватке продовольствия или в том, что с приближением к югу увеличился падеж лошадей. Основное беспокойство вызывало правое плечо Стюарта. Жгучая боль усилилась и распространилась по всему телу, вызвав затруднение дыхания. Глаза, подвергавшиеся на протяжении нескольких лет нещадному воздействию солнечного света, стали почти незрячими. Мастер ориентирования стал полагаться на другие органы и прибегать к помощи подручных средств, чтобы не заблудиться. (Например, карт, составленных им же самим во время долгих странствий.)
Запасы воды иссякли, и часто они по три дня страдали от жажды. Три дня без воды в таком жарком климате приводят к самоотравлению организма, не говоря уже о том, что боль в пересохшем горле и распухший язык означают, что наступил тот предел, который невозможно преодолеть человеку, даже одержимому желанием выжить.
Доведенные до отчаяния люди складывали куски глины в носовые платки и давили, надеясь получить хоть несколько капель воды. Ноги Стюарта почернели. Дрожащее, покрытое потом тело билось в лихорадке.
От цинги десны покрылись гнойными язвами и кровоточили. Единственной его пищей была собственная кровь.
В момент, когда нехватка еды, казалось, сведет их с ума, они обнаружили нору со щенками динго. Выживание важнее всего. Щенков сварили и съели.
Почти на пороге смерти, едва способный говорить, Стюарт отдал приказ забить одну из лошадей — поступок, который он никогда не позволял себе прежде. Члены команды приготовили для него питательный суп из губ животного, что придало Стюарту сил продолжить путешествие и, к счастью, завершить его через сорок четыре недели на южном побережье континента. Это было истинное чудо. Пример мужества, стойкости и выносливости.
Стюарт был настолько серьезно болен, что ему было приказано отдыхать, иначе он умрет. Впрочем, это не помешало остальным людям в Аделаиде устроить массовые уличные гулянья в его честь.
Героическое упорство и навыки Стюарта позволили ему добиться успеха там, где не смог бы никто другой. Однако исследования необходимо было завершить. Он добился желаемого, дошел до конечной цели, и теперь его тело уже ни на что не было способно.
Через восемнадцать месяцев он покинул Австралию.
К великому несчастью, Стюарт скончался в возрасте 50 лет, одинокий и нищий, в Лондоне, где жил с сестрой. Он просто сгорел, настолько обессилен был его организм.
На похоронах Стюарта присутствовало лишь семь человек.
Он покоится на кладбище Кенсал-Грин — вдали от континента, где были задуманы и реализованы самые дерзкие и смелые его планы. Великие достижения не принесли Стюарту богатства или широкой известности в своей стране. Но такие непостоянные ценности никогда не имели для него значения. Он сделал то, что намеревался. И выполнил свою миссию достойно.
Теперь его имя увековечено и встречается на всей территории Австралии, от южного до северного побережья. Шоссе Стюарт, связывающее Аделаиду с Дарвином, названо в его честь, как и обнаруженная им гора Стюарт. Существует и множество других памятников.
Его успехи сейчас, к счастью, признаны и оценены по достоинству.
Цели подобного масштаба недостижимы без огромных жертв, они также неминуемо приводят к тому, что мы забываем о страданиях, перенесенных при восхождении к заветной мечте.
Потраченные усилия часто приправлены некоторой эксцентричностью.
Я готов это принять. Я приветствую все причуды Стюарта, его слабости и нежелание приспосабливаться.
Покорение больших высот требует огромной силы характера. А Джон Макдуал Стюарт был велик, как и его цели.
Мне приятно думать, что он согласился бы поднять за это кружку рома.
Капитан Джеймс Райли: Рабы в Сахаре
Боже! Позволь нам больше не жить в таких муках!
Из дневника капитана Джеймса РайлиДата: 28 августа 1815 года. Место: западное побережье Африки.
Американский корабль «Коммерция» был в пути уже три месяца. Отплыв из Коннектикута, он совершил остановку в Новом Орлеане, затем взял курс через Атлантику на Гибралтар, а теперь двигался на юг. Предполагаемый маршрут был таков: западнее Карибских островов, Кабо-Верде, где предполагалось загрузить драгоценную соль, и возвращение в Америку.
Ни при каких обстоятельствах судно не должно было дрейфовать неподалеку от дикой пустыни, известной сейчас как Западная Сахара, где, по рассказам, моряков-христиан захватывали мусульманские кочевники, обращавшиеся с ними хуже, много хуже, чем с собаками.
Капитаном корабля «Коммерция» был Джеймс Райли: муж, отец и профессиональный моряк, беспокоившийся о благополучии команды, как о своем собственном. Впоследствии он станет рьяно критиковать работорговлю. И у него будет для этого причина.
Капитан Райли едва сам не стал рабом.
Как и каждый из его людей.
* * *
В XIX веке корабль мог сбиться с курса по двум причинам: ошибка в навигации и шторм. В конце августа 1845 года на пути от Гибралтара вдоль побережья Африки «Коммерция» столкнулась с обеими трудностями.
Из-за сильного ветра и опасных течений корабль сбился с курса. Паруса раздувались, мачты скрипели, палубу захлестывала закрывавшая небо соленая волна.
Была ночь — вокруг черно. Не представляя, как близко к берегу они находятся, капитан Райли отдал приказ повернуть на юго-восток. Далее произошло нечто ужасное. С жутким, оглушающим треском «Коммерция» села на мель.
Норовистые волны били в борт и толкали корабль на скалы. У моряков не было выбора, пришлось покинуть судно. Райли приказал каждому собрать столько воды и продовольствия, сколько сможет унести, и погрузить в лодки. Затем они вышли в открытый океан, моля Бога помочь им доплыть до берега.
Каким-то образом им это удалось, но опасность все еще была очень велика.
Кораблекрушение произошло у западной части Сахары, одной из самых жарких и жестоких пустынь в мире.
Но хуже всего, что в пустыне было много кочевников-работорговцев.
Матросы попали в страшный регион, где неверные белые считались не людьми, а товаром, который можно выгодно продать, к ним относились хуже, чем к животным.
Суровые жители Сахары вряд ли окажут им радушный прием, но непременно их найдут.
Как и следовало ожидать, едва рассвело, на пляже появилась фигура направлявшегося к ним человека. Это был темнокожий мужчина с изборожденным морщинами лицом и бородой, закрывающей торс.
Райли сделал попытку подружиться с незнакомцем и даже предложил ему часть запасов провизии.
Человек молча взял все, что хотел, и, все так же не произнеся ни слова, зашагал прочь.
Матросы заключили, что он отправился за подкреплением.
И оказались правы.
Вскоре появились соплеменники визитера, мужчины и женщины. В руках у них были острые ножи, топоры и копья. Они забрали все ценное, что нашлось у команды.
Райли пытался вести с ними переговоры, но им это было совершенно не нужно. Вожак схватил капитана за волосы, резко запрокинул его голову и приставил к горлу ятаган. Райли был уверен, что через секунду будет мертв, но вместо этого человек лишь разрезал и сдернул одежду капитана. Мертвыми эти белые не принесли бы им никакой пользы.
Капитан Райли соображал быстро, поэтому сказал захватчикам, что в песке они зарыли еще много монет. Когда те бросились на поиски, матросам удалось бежать. Преодолев бушующее море, они вернулись на корабль.
С ними не было лишь старого матроса Антонио Мишеля. Стоя на палубе корабля, они смотрели, как кочевники продолжают избивать его, и так уже окровавленного.
Затем на Мишеля, как на животное, нагрузили все награбленное, хлестнули несколько раз, словно подгоняли лошадь, и погнали к дюнам. Теперь он был их рабом.
У команды капитана Райли оставалось две возможности: вернуться на берег и отдаться в руки варваров или попытаться залатать баркас и выйти в море.
Они единодушно выбрали море.
Райли и его команда разместилась на баркасе: одиннадцать выживших мужчин, бочонок воды, двенадцать бутылок вина и свинья, чудом уцелевшая в кораблекрушении.
Им было тесно, как сельдям в бочке. Баркас протекал, и у него не было руля. Люди проводили дни вычерпывая воду, чтобы не затонуть, и попеременно гребли, борясь с большими волнами.
Еды не хватало. У них был небольшой кусок соленой свинины. Ежедневно они делили на всех бутылку воды, что означало чуть больше глотка на каждого.
Они гребли на восток, надеясь добраться до Канарских островов, но ветер и волны были против них. За несколько дней они незначительно продвинулись на пути к цели.
На третий день они зарезали свинью. Когда кровь брызнула из ее перерезанного горла, моряки аккуратно собрали ее в емкость, чтобы позже было чем утолить жажду. Затем они с аппетитом съели сырую, сочную печень.
И все же при тяжелой работе на жаре обезвоживание организма было одной из основных проблем.
Опустошенные бутылки с водой они наполняли собственной мочой, которую потом пили.
Шли дни, языки их распухали от жажды. Ухудшился и слух из-за пересыхания слизистой. Их мучили судороги и лихорадка.
Не защищенная от солнца кожа обгорела и покрылась волдырями, положение ухудшалось от соли и постоянной гребли веслами. Каждый день команда делила между собой истощавшиеся запасы свинины, которая уже стала прогорклой на вкус. Пополнить запасы воды не представлялось возможным, поэтому из экономии они позволяли себе лишь смочить рот мочой. Она находила выход из организма, чтобы вновь попасть в бутылки матросов, отчего становилась все более концентрированной. В результате она превратилась в вонючий яд. Райли называл ее «жалким и отвратительным облегчением».
Однако больше у них ничего не было.
Волны и солнце их не щадили.
Состояние моряков было настолько опасным, что увидеть на горизонте землю было для них счастьем. Они решительно направили баркас к берегу, полагая, что даже жестокость местных жителей не может быть страшнее испытания морем.
Как же они ошиблись.
Их выбросило на крошечную полоску песка. Люди не представляли, где находятся (на самом деле они проплыли 300 километров к югу). Они приняли решение идти на восток по суровой пустыне Сахара.
Следующим утром отправились в путь.
На Земле мало мест, в которых так трудно выжить. Сахара простирается на 3000 километров в одном направлении и на 1200 в другом. Уровень влажности может опускаться до 5 процентов. Морякам не удалось найти ни воды, ни растений, ни животных. От жажды у них начались галлюцинации, каждый второй был на грани смерти. Рты пересохли и кровоточили, они, не раздумывая, отдали бы жизнь за глоток воды.
Увидев вдалеке свет костра, моряки без колебаний направились к нему. Люди понимали, какой прием их может ждать, но на другой чаше весов была смерть в бескрайних дюнах.
Им оставалось только молиться, и они молились.
Добравшись до костра, они увидели сидящих вокруг мужчину, двух женщин и нескольких детей. Мужчина взмахнул саблей, вынуждая Райли и еще двоих — Джорджа Уильямса и Аарона Сэвиджа — снять одежду. Затем он подошел к четвертому моряку по имени Деслайсел и заставил его взять вещи товарищей.
Все было предельно ясно. Четверо моряков теперь принадлежали ему.
Женщины заставили раздеться остальных.
Внезапно поднялось облако песка, и вдалеке показалась группа людей. Некоторые шли пешком, другие сидели верхом на верблюдах. Между местными завязалось сражение, кровь текла рекой из-за права владеть одиннадцатью рабами.
Через час борьба прекратилась, рабы были поделены. Райли и Деслайсел остались собственностью человека, встреченного ими у огня. Его звали Мохаммед, женщины были его сестрами. Мохаммед потащил рабов к колодцу, сестры подхлестывали и без того истерзанных и измученных мужчин толстыми, сухими палками.
Потом им принесли миски с дурно пахнущей похлебкой, показавшейся изголодавшимся людям нектаром.
Человеку, чей организм обезвожен, нужно воздерживаться и пить понемногу. Организму будет очень трудно справиться с непривычным количеством жидкости. Райли было это известно, но он не мог сдержаться. Они с Деслайселом пили жадно и без остановки. Желудки среагировали мгновенно и выбросили все содержимое к их обнаженным ногам.
С остальными их товарищами, ставшими рабами, случилось то же самое. Сколько бы они ни пили, все заканчивалось диареей. Пот разъедал выжженную солнцем кожу.
Кочевники готовились покинуть оазис с новыми рабами. Их разделили, и вскоре Райли и его спутники расстались с товарищами. Сначала их заставили набирать воду и грузить ее на верблюдов, затем караван двинулся в пустыню.
Райли и его товарищи были настолько слабы, что не могли идти, и упали на колени. Сначала кочевники смеялись над ними, потом избили палками по спинам так, что обожженная кожа сползла, обнажая плоть.
Новые хозяева обращались с рабами как с самыми ничтожными существами из всех живущих на Земле. Однако, когда стало ясно, что идти по пустыне они не могут, их посадили на верблюдов, за горб. Грубая верблюжья шерсть раздирала голые тела, и кровь, стекая по ногам, капала на белый пустынный песок.
Райли поймал себя на мысли, что высматривает на земле камень, которым мог бы убить себя. Не увидев ни одного, он понял, что у него нет другого выбора, кроме как терпеть.
На следующий день их заставили идти пешком. Подошвы их ног превратились в кровоточащее месиво.
Кочевников это не волновало. Белые были их собственностью, с ними можно обращаться как захочется.
Кочевники путешествовали по пустыне небольшими группами, временами присоединяясь к большим караванам. Таким образом, через несколько дней или недель пути Райли встретился со своими товарищами. Все они были в таком же плачевном состоянии. Кожа Джорджа Уильямса свисала кусками, под ними появлялась новая, но тут же покрывалась красными язвами. Но во время их следующей встречи он увидит, что положение стало катастрофическим. Верхний слой кожи Джорджа полностью сгорел. Один из кочевников смазал тело раба верблюжьим жиром в попытке спасти его, но это явно не помогало. Жир зажаривался на солнце, доставляя рабу-матросу еще больше страданий.
Райли ничего не мог сделать для несчастного. Хозяин оставил бесполезного раба в пустыне, чтобы его никто никогда больше не увидел.
Райли неоднократно перепродавали членам кочевых племен. Каждый новый хозяин был так же зверски жесток, как и предыдущий. Они тыкали палками в участки воспаленной кожи и гоготали, когда люди выли от боли. И конечно, рабов содержали на грани голода и жажды. Каждый раз, когда Райли видел, что верблюд собирается помочиться, он мчался к нему и подставлял ладони. Вкус был ужасным, но, по крайней мере, жидкость была свежей (и стерильной).
Людям удавалось поддерживать в себе жизнь, но симптомы обезвоживания становились все страшнее. Суставы болели, слизистые оболочки пересохли. Их тела были неспособны вырабатывать ни слюну, ни слезы.
До рабов дошли слухи, что в Сахаре живут людоеды. Но прошли недели, и моряки сами стали каннибалами. Сначала они жадно съели кожу, слезающую с рук и ног. Обезумев от голода, они буквально поедали себя заживо.
Однажды совершенно случайно Райли узнал, что один из рабов, принадлежавший его хозяину, похитил ребенка арабов. Теряя рассудок от голода, рабы готовились убить ребенка.
Райли успел вовремя их остановить и попытался убедить, что мертвые они не представляют для хозяина никакой ценности. Кочевники обязательно будут их кормить, чтобы потом продать.
Теоретически он был прав. Но существовала и другая проблема. Караваны, казалось, бродили по пустыне совершенно бесцельно. Они тоже скоро должны столкнуться с нехваткой воды и продовольствия.
В такой момент жизни животных ценятся не меньше жизней людей.
Животные дороже им, чем рабы.
Райли казалось, что в этой бескрайней пустыне их может спасти только чудо.
Однако порой чудо является в неожиданной форме.
Был полдень. Хозяин Райли укрылся в шатре от палящего солнца. Неожиданно вдалеке показались две фигуры. Кожа приближающихся мужчин была покрыта шрамами, а в руках они несли мушкеты. По правилам пустыни хозяин Райли пригласил их остановиться в лагере. Одного из мужчин звали Сиди Хамет, второй путник был его братом.
Сиди Хамет оказался добрее хозяина Райли, он даже дал ему свежей воды.
Райли решил не упускать возможность. Братья оказались торговцами, а все в этом мире имеет цену. Райли мог продать только одно — собственную жизнь и жизни своих товарищей-моряков.
Улучив момент, он подошел к Сиди Хамету и на смеси французского и испанского с примесью арабских слов рассказал, что с ним произошло, добавив, что дома его ждут жена и дети. К его удивлению, Сиди Хамет прослезился. У него тоже была семья, поэтому он понял этого раба.
Неужели Райли удалось отыскать тонкий ручеек доброты в этом высохшем мире жестокости?
Говоривший до сих пор правду, Райли решил солгать. Он поведал, что в ближайшем городе Свир у него есть друг. Если бы Сиди Хамет мог выкупить его и товарищей у жестокого хозяина, друг заплатил бы за них в пятьдесят раз больше.
— Назови имя твоего друга, — приказал Сиди Хамет.
— Консул, — ответил Райли.
Сиди Хамет согласился на сделку с одной оговоркой.
— Если ты лжешь мне, — сказал он, — я перережу тебе горло, а свои убытки возмещу, продав твоих людей.
Договор был заключен. Сиди Хамет купил Райли и трех его товарищей.
Но это еще было не спасение. Далеко не спасение.
Все происходило в нескольких километрах от города Свир. Им нужна была еда, поэтому Сиди Хамет купил старого верблюда, продаваемого на убой.
Он убил его ночью — откинул голову почти до самого горба и перерезал горло. Кровь он перелил в большой котел, который поставил на огонь. Кровь свернулась, и он позволил Райли и его людям черпать ее большими горстями и есть. Когда их стала мучить жажда и боли в желудке, пытавшемся переварить кровь, он дал им попить дурно пахнущей зеленой жидкости прямо из желудка убитого верблюда.
Это был реальный шанс выжить в пустыне.
Дальнейший путь в Свир оказался, против их ожиданий, не столь благоприятен.
В отличие от Сиди Хамета Райли и его товарищи не были привычны к условиям пустыни.
Тела их слабели. Райли писал в своем дневнике: «Сохранившиеся на наших бедрах и ногах мышцы дряхлели, казалось, скоро от них ничего не останется».
Временами им удавалось найти воду. Если воды не было, они пили верблюжью мочу. А когда верблюды перестали мочиться, так же мучимые жаждой, людям стало совсем худо.
Иногда им встречались кочевники и караваны, которые делились с ними провизией и продавали животных на убой. Рабы пировали, поглощая еще теплые сырые внутренности коз или верблюжью кровь. Но вскоре все менялось. Опять, насколько хватало взгляда, был плотный высохший песок, дюны и барханы, где никто и ничто не могло выжить, тогда голод и жажда возвращались.
В пустыне была и другая угроза — банды.
Несмотря на ужасное физическое состояние, Райли и его товарищи представляли собой ценный товар. Сиди Хамету приходилось защищаться от головорезов, стремившихся убить его и брата, прежде чем забрать себе рабов, которым предстояло влачить жалкое существование уже без надежды на спасение.
На тот момент надежда — это все, что у них было.
Удивительно, но после перехода через пустыню, лишившего хозяев стольких же сил, скольких лишил и их рабов, они добрались до Свира. И там случилось чудо. Сиди Хамет и Райли, хозяин и раб, стали друзьями. Но дружба их была своеобразной. Сиди Хамет по-прежнему настаивал, что в случае, если Райли солгал о наличии друга, он перережет ему горло.
Райли не сомневался, что тот так и поступит. Он понимал, что должен разыграть партию до конца, иначе умрет, поэтому написал письмо консулу Уильяму Уилширу.
Уилшир все устроил. Он нашел деньги и выкупил их свободу. Наконец-то после столь долгих мучений они были свободны.
По настоянию Райли Уильям Уилшир выкупил и еще одного моряка, по имени Арчибальд Роббинс, чьи страдания были не менее тягостными, чем капитана и его товарищей.
К сожалению, об оставшихся в живых моряках-рабах никто больше ничего не слышал. Мы не знаем, как долго им удавалось прожить, какие мучения вытерпеть. Однако можем утверждать, что жизнь их была полна боли и лишений, что неминуемо присутствует в жизни раба, смерть для которого становится облегчением.
Вернувшись в Америку, капитан Райли опубликовал книгу, названную им «Африканские страдания». Она была мгновенно раскуплена даже в стране, где в южных штатах в то время процветало рабство. История белого человека, ставшего рабом, казалась иронией. Может, рассказ об ужасных страданиях Райли приведет к чему-то хорошему? Разумеется, Авраам Линкольн читал «Африканские страдания» и говорил, что книга оказала большое влияние на его мировоззрение.
Порой нам надо посмотреть на ситуацию с другой стороны, чтобы понять истинное ее значение. Райли довелось вынести то, что было обычной жизнью многих мужчин и женщин на Юге. Позже он писал: «Человек, хоть и с черной кожей, все равно не животное».
Это было весьма смелое высказывание в те времена.
Если бы капитан Райли не обладал такой стойкостью и волей к жизни, мы никогда бы не узнали эту историю.
Роббинс, которому также удалось выжить после мучительных испытаний, писал: «Казалось, самой судьбой команде «Коммерции» предназначалось страдать, чтобы поведать об этом миру».
Вне всякого сомнения, история выживания капитана Райли ярко и наглядно демонстрирует, сколько человек способен вынести. Она является источником вдохновения для многих людей.
Включая меня самого.
Стивен Каллахэн: «Мое тело гниет на глазах»
Это красота, объятая уродливым страхом.
Я записал в дневнике, что это вид на небо из ада.
Стивен КаллахэнПочему у мужчин и женщин возникает желание пересечь океан в крошечной лодке, которая в любую минуту может быть уничтожена могучей силой волн?
Зачем им выносить то постоянное одиночество, столь непривычное современному человеку?
Эти вопросы стоит задавать, потому что решаются на такое очень многие.
Множество моряков пересекали семь морей, и почти каждый из них будет упомянут в этой книге. Например, Мик Доусон или Крис Мартин, преодолевшие 7000 километров Тихого океана за 189 дней. Или Лора Деккер, которая в 14 лет была вынуждена бороться не только с океаном, но и судом, и органами опеки, интересовавшимися судьбой девочки после развода родителей и желавшими удержать ее от совершения кругосветного путешествия в столь юном возрасте.
Они все совершили поистине мужественные поступки.
Задайте им этот вопрос, и, вероятно, вы получите разные ответы. Но, пожалуй, лучше всех высказался удивительный человек по имени Стив Каллахэн. Он писал, что выйти в море — лучший способ продемонстрировать самому себе, как ничтожен человек перед лицом Природы. Таким образом человек может посмотреть в лицо Бога.
Тогда, в 1981-м, двадцатидевятилетний Стив Каллахэн пережил на своей лодке весь ужас, который только способна нагнать на человека стихия, и скорее не заглянул в лицо Бога, а приоткрыл завесу ада.
Яхта Стива называлась «Наполеон-Соло», и сделал он ее собственными руками. Она была длиной шесть метров и очень прочной. Стив встроил в корпус несколько водонепроницаемых контейнеров, чтобы шторм не омрачил путешествие, но судно было достаточно легким и в хорошую погоду могло развивать довольно высокую скорость.
Случается, что между человеком и судном устанавливается некая магическая связь. Именно так и было со Стивом и яхтой «Наполеон-Соло». Он прекрасно знал ее. Яхта была для Стива всем. Вместе с помощником он пересек на ней Атлантику с запада на восток, и тогда все прошло удачно.
Однако Стив всегда мечтал пересечь океан с востока на запад. Он был бы не первым, отправившимся в плавание, хотя не многие лодки класса «Наполеон-Соло» преодолевали это расстояние, впрочем, некоторым это удавалось. Для Стива главным было не это. Он не ставил цель побить рекорды. Он мечтал испытать себя, свои возможности и, разумеется, яхту, которую сам спроектировал и создал. Именно поэтому он решил принять участие в одиночной гонке Минитрансат. Ему предстояло стартовать из Англии и доплыть до берегов Антигуа.
По крайней мере, таков был план.
Через три дня после начала гонки погода испортилась. Судну Стива пришлось столкнуться с трехметровыми волнами, ветер дул, кажется, со всех сторон. Вода с невероятной силой била в борта и все же нашла путь внутрь. Корпус был поврежден. Стив понимал, что сила океана очень скоро с легкостью разорвет судно на куски. Ему не оставалось ничего иного, как взять курс на побережье Испании. Гонка для него была окончена.
Для починки «Соло» потребовалось четыре недели, и Стив взял курс на Канарские острова. Он счел благоприятным провести зиму на Тенерифе, но океан все еще манил его, и он решил переплыть Атлантику. Он выбыл из гонки, но это не значит, что не может отправиться в путешествие самостоятельно. Итак, тихой ночью 29 января 1982 года он вышел в море. Его целью был Карибский бассейн.
В течение недели держалась хорошая погода и дул попутный ветер. Стив хорошо питался и наслаждался одиночеством и картиной моря и неба вокруг. Однако 4 февраля все изменилось. Поднялся ветер, небо затянули облака, а на море начался шторм.
Погода была плохой, но не ужасной, и Стив приготовился пересидеть бурю.
Наступила ночь. Ветер становился сильнее, а волны вздымались все выше. Стараясь не думать, сколько тонн обрушивает на яхту каждая волна, Стив укрылся в каюте под палубой, надеясь, что сможет, как и раньше, благополучно переждать шторм.
Внезапно все пространство вокруг заполнил оглушительный шум. Яхту тряхнуло с невероятной силой. Стив не мог представить, что случилось, хотя позже предполагал, что это был кит — такой сильный был удар.
До него донесся треск разваливающегося на части корпуса, затем хлынула вода.
Лодка шла ко дну. Если не выбраться из нее как можно скорее, он утонет вместе с судном.
На борту был спасательный плот, и Стив открыл люк, чтобы выйти на палубу, где тот хранился. Плот предполагалось сначала спустить на воду, потом надуть, но в сложившейся ситуации это было невозможно. Стив дернул за шнур, и плот стал раскладываться прямо под ударами волн. Затем он запрыгнул на плот, и волны стали уносить его все дальше в открытый океан.
Плот был соединен с «Соло» фалом, и Стив не собирался рубить его. Дело было не в том, что яхта ему дорога, на ней остался запас продуктов и снаряжения. Каким-то образом надо забрать все необходимое, прежде чем «Наполеон-Соло» затонет или будет разбит свирепыми волнами. Без запасов он просто не выживет. Значит, предстоит вернуться на тонущую яхту.
Стив замерз, соль разъедала глаза, но инстинкт самосохранения в нем был развит очень сильно. Он смог добраться до «Соло» и подняться на борт.
Не обращая внимания на гул стихии и борясь с волнами, он пробрался в кабину. Люк с треском захлопнулся за ним. В кабине стало неожиданно тихо, но не хватало воздуха. Задыхаясь, Стив принялся искать в темноте сумку со всеми необходимыми вещами. Отыскав, он проделал обратный путь через люк на плот. Затем он вновь вернулся на яхту, чтобы захватить спальный мешок. Перебравшись на плот, он принялся собирать все, что было выброшено с тонущей лодки и плавало в зоне досягаемости: коробки с яйцами, кочаны капусты, банки с арахисом. К сожалению, большая часть ценных запасов по-прежнему оставалась на яхте. В том числе десять галлонов пресной воды, паек на восемьдесят дней, плотный неопреновый костюм.
Может, попытаться еще раз попасть на «Соло»?
Однако он слишком устал, чтобы совершить еще одну вылазку. Придется подождать до утра.
Сейчас же ему остается только пытаться удержаться на плоту под шатром, защищавшим его от ударов волн.
А потом перед самым рассветом порвалась веревка, связывающая яхту и плот.
Конечности Стива болели от холода и напряжения. Беспокойство причиняли и множественные раны, полученные во время возвращения на яхту, появление которых он заметил не сразу.
Шторм все еще бушевал, наполняя плот холодной соленой водой. К счастью, Стиву удалось установить плавучий якорь — своего рода подводный парашют, удерживающий плот, — потому волнам не удавалось его опрокинуть. Однако и теперь он был уязвим. Всего один сильный толчок, и плот опрокинется и убьет его.
На смену ночи пришел день.
Шторм по-прежнему бушевал.
У Стива был аварийный радиомаяк с дальностью действия 400 километров, способный работать автономно семьдесят два часа. Он включил его, в глубине души понимая, что это бесполезно. Он в 150 милях от ближайшего фарватера, и никакие самолеты здесь не пролетали. Стив был совершенно один, никто не услышит его просьбу о помощи.
Ночью, пытаясь защититься от переохлаждения, он завернулся в скользкий спальный мешок, и почти сразу соленая от воды кожа стала покрываться фурункулами. Спина, колени и ягодицы были в порезах и синяках. Соль проникала всюду, раздражая истерзанную плоть.
Днем Стив принялся разбирать оборудование и составлять план расхода имеющегося провианта. Он пришел к выводу, что его хватит максимум на четырнадцать дней, пока он не умрет от обезвоживания. У него были солнечные опреснители, позволяющие отделить соль и конденсировать пресную воду. Но ими невозможно воспользоваться в шторм. Пока шторм не закончится, придется обходиться восьмью пинтами воды, припасенными на экстренный случай, и дождевой водой, которую удастся собрать.
Пережидая шторм, Стив позволял себе каждые шесть часов делать глоток воды. Разумеется, пить морскую воду он не сможет, большое содержание соли вредно для почек.
Вода была везде, но он чувствовал себя словно в пустыне.
Через три дня буря наконец утихла. Но в море не только штормовая погода вызывает беспокойство. Важно еще невидимое глазу состояние под водной гладью. Течения образуют своего рода шоссе: если вы попадаете в поток, у вас нет выбора, кроме как отдаться на его милость. Без паруса и руля из этого потока не выбраться. Теперь течение несло плот Стива, и он надеялся, что оно поможет ему доплыть до земли. Но вопрос в том, сумеет ли он выжить на протяжении этого путешествия.
На четвертый день Стив заметил над поверхностью океана плавники. Сначала он испугался, решив, что к нему приближаются акулы, но вскоре понял, что это косяк дорад. Больших, сильных рыб — потенциального источника пищи. У него было ружье для подводной охоты, и, дождавшись, когда рыбы подойдут ближе, он постарался выстрелить в одну из них. Если вы никогда не пытались охотиться на рыб, вам не понять, как это непросто. Следует учитывать хитрость и проворство рыб, кроме того, вода преломляет свет, и цель порой оказывается совсем в другом месте.
Он не попал первый раз и продолжал промахиваться снова и снова. Неутолимый голод теперь стал постоянным его спутником, продолжая грызть изнутри. На язвах появились струпья, их смывали волны, перебиравшиеся время от времени через борт плота. По мере удаления на запад температура воздуха поднималась. Опреснители не вырабатывали пресной воды, и Стиву приходилось охлаждаться, поливая себя морской водой, при этом он старался не обращать внимания на язвы, голод и жажду.
Он снова и снова пытался подстрелить рыбу, и на одиннадцатый день это ему удалось, однако, дергаясь в предсмертных судорогах, та выскользнула из его рук и упала за борт.
Запасы воды таяли. Приходилось голодать. Движения стали медленными, реакция заторможенной. Мышцы постепенно атрофировались.
Будущее виделось весьма печальным.
Истинное мужество означает проявление не только выносливости. Не стоит забывать и о находчивости. У Стива было несколько контейнеров фирмы «Таппервеа» и пустые банки из-под воды. С их помощью ему удалось усовершенствовать опреснитель воды. И наконец, он смог добыть рыбу — правда, не дораду, а спинорога. Их мясо бывает ядовитым, а вкус его так плох, что им пренебрегают даже акулы. Но Стиву было все равно. Он впился зубами в мясо и стал высасывать горькую кровь. Вкус был настолько отвратительным, что Стива чуть не стошнило. Съев глаза и внутренности, он оставил филе подсыхать на солнце.
Теперь у него были вода и немного еды. Жизнь налаживалась.
Но, как оказалось, ненадолго.
Акула появилась, когда океан был совершенно спокоен. Стив спал, когда почувствовал, как она трется кожей о дно плота. Если она прокусит резину, ему конец.
Стив пытался воспользоваться копьем, но оно отскакивало от плотной кожи акулы. Наконец, чудовище лениво уплыло прочь, но позже, когда Стив попытался заснуть, приплыла другая особь. Ей почти удалось перевернуть плот, но Стив смог вовремя ее прогнать. Этот случай еще раз напомнил ему, что тихий океан не менее опасен, чем бурный.
В последующие недели Стиву пришлось бороться не с одной акулой. Они пытались напасть на плот или на следовавшие за ним стаи рыб.
Наконец Стиву все же удалось добыть дораду, поднять на борт, разделать и высушить мясо на солнце, обеспечив себе пропитание на несколько дней. Несъедобные куски он старался выбрасывать как можно дальше в океан. Акулы непременно почувствуют кровь, и будет лучше, если они окажутся подальше от его убежища.
На четырнадцатый день плавания он увидел корабль и выпустил сигнальную ракету. Корабль прошел мимо, не заметив его сигнала. Позже такое случалось не единожды, когда плот Стива пересекал основные морские пути. Каждый раз потенциальные спасители бесследно исчезали за горизонтом.
Подобное чрезвычайно опасно для душевного состояния. Человек может впасть в отчаяние, видя, как помощь ускользает из-под самого носа.
Из плота стал быстро выходить воздух. Стиву приходилось подкачивать его небольшим насосом, но проблема была еще и в том, что солнце, соленая вода и стаи рыб повредили резиновую поверхность. Конечно, у него имелся небольшой набор для ремонта, но попробуйте починить плот в море, когда он постоянно мокрый. Приходилось затыкать дыры кусками губки и перевязывать жгутом, чтобы воздух не выходил наружу слишком быстро.
Плот, несомненно, обладает ограниченным сроком службы. Стив предполагал, что не проведет в море более сорока дней, но они уже прошли, а земли по-прежнему не было видно.
Тело Стива было также не в лучшей форме. Ему казалось, он разваливается на части. На ногах почти не осталось мышц, лишь кости, выпиравшие под воспаленной кожей. Раны не заживали, фурункулы становились больше, некоторые разрывались и превращались в гниющие язвы, которые с каждым днем делались глубже и шире.
Он питался кусками вяленной на солнце рыбы, однако его беспокоило отсутствие стула и выпиравшая из заднего прохода геморроидальная шишка. Неужели из него начинают вываливаться кишки?
Он стал похож на дикаря. Спутанные волосы, исхудавшее тело, обтянутое кожей, покрытой язвами и рыбьей чешуей. Медленно тянулись дни и ночи. Как долго он еще будет жить?
Стив соскребал ржавчину с консервных банок, разводил водой и пил, чтобы в организм поступало хоть какое-то количество железа. Однажды ему удалось поймать дораду с непереваренной рыбешкой в животе, и он накинулся на добычу, словно это было невероятным везением. Два в одном.
От морской воды кожа становилась все хуже, в паху появились нарывы, на месте которых образовались глубокие язвы. Гноящееся тело издавало зловоние. Ружье сломалось, и ему пришлось изобрести новое, привязав лезвие к копью. Во время каждой охоты лезвие немного искривлялось, и было ясно, что скоро оно не выдержит…
Впрочем, как и он сам…
Жизненные силы струились по нервным окончаниям, вырывались наружу через фурункулы и язвы и испарялись. Нестерпимая, изнуряющая боль истязала все его тело. В корпусе плота появлялись все новые проколы. Высокая волна во время шторма разрушила его самодельный опреснитель.
Стиву приходилось постоянно пребывать наполовину в воде, голодать и смотреть на гниющее тело.
Однако он не был готов умирать. Иногда желание жить сильнее сил природы. Мне знакомо это чувство. Необыкновенно сильное, оно исходит из глубин человеческой души. Впрочем, мне сложно это объяснить. Некоторые называют это помощью Всевышнего, поддерживающей нас и дающей силы бороться.
Стив продолжал работать и не сдавался. Сложенным куполом он собирал дождевую воду. Ему удалось поймать одну из морских птиц, присевших на плот, и он наелся ее мяса вперемешку с полупереваренной рыбой в ее желудке. Кроме того, он продолжал ловить спинорогов и дорад, чтобы как-то поддерживать жизненные силы для борьбы. Это и в самом деле была настоящая борьба между ним, океаном и всеми силами природы. Эту войну Стив был решительно настроен выиграть, хотя везение не всегда оказывалось на его стороне.
В какой-то момент его тело стало отказываться работать, а сознание немного помутилось. Позже Стив рассказывал, что ощущал присутствие призраков, видимо, таких же затерявшихся в океане людей, как и он сам. Они словно ждали, что скоро он станет одним из них.
Однако им еще предстояло подождать. Стив был жив.
После семидесяти шести дней дрейфа в открытом океане Стив Каллахэн увидел впереди мерцание маяка. Это был один из карибских островов Гваделупа.
Стив знал, что мучения его на этом еще не закончены. Волны могут с легкостью разбить его плот о скалы, а он слишком слаб, чтобы выбраться самостоятельно. Но на этот раз ему сопутствовала удача.
Недоеденные куски рыб он бросал за борт, поэтому за ним постоянно следовали стаи птиц.
По счастливой случайности рыбаки заметили с берега кружащих над водой птиц и двинулись в их направлении, зная, что рядом непременно должно быть много рыбы.
Однако они нашли совсем не то, что ожидали, — полуживого человека на покачивающемся на волнах плоту.
Они помогли Стиву подняться на борт. Он потерял треть веса и только через шесть недель набрался сил, чтобы передвигаться самостоятельно.
И все же наконец-то, после одиннадцати недель пребывания между жизнью и смертью, Стивен Каллахэн был в безопасности.
Океан огромен, когда выходишь с ним один на один. Намного больше, чем каждый из нас может себе представить. Из всех мест на Земле это одно из самых опасных.
Человек не приспособлен к жизни в море. Под гладью Мирового океана встречаются миллионы видов фауны, но нам не дано стать одним из них.
В море мы перестаем быть царями.
Поэтому история выживания Стива Каллахэна кажется такой удивительной. Она продемонстрировала нам, на что способен человек, находясь на пике возможностей тела и ума.
Однако Стив Каллахэн попал в эту книгу не только благодаря пережитому за семьдесят шесть дней, но еще и по причине того, какой урок мы можем вынести из произошедшего с ним. Он признавал, что до потопления «Наполеона-Соло», как и большинство из нас, занимался больше мелочами. Он неправильно понимал, как и все мы, разницу между тем, что нам надо, и тем, что мы хотим.
Мы, люди, предпочитаем окружать себя материальными благами и убеждаем себя в том, что они необходимы нам для счастливой жизни. Но счастье порой может на первый взгляд показаться несчастьем.
И так будет продолжаться до тех пор, пока мы не лишимся привычного для нас комфорта и сможем наконец понять простую истину: самое ценное в жизни нельзя купить.
Гордость, умение радоваться, спокойствие, простота существования и добрые отношения с окружающими являются самым большим богатством, которое нам суждено иметь.
Тур Хейердал: Экспедиция «Кон-Тики»
Прогресс — это способность человека усложнять простое.
Тур ХейердалЛюбой норвежец, названный в честь скандинавского бога грома Тора, понимает, что от него многого ждут. Знал это и Тур Хейердал.
Некоторые мужчины или женщины проявляют истинное мужество, вынося тяготы, способные сломить большинство людей, другие демонстрируют способность справиться с чувством страха, но есть и те, кто заставляет себя совершить такое, что простому обывателю покажется невероятным.
Тур Хейердал был способен на все вышеперечисленное и еще на многое. Это не было связано с болью или выносливостью. На первый взгляд это даже казалось несложным. Но на самом деле его поступок был верхом бесстрашия. Почти каждый из нас, будь он откровенен с собой, счел бы сделанное Туром нечеловечески сложным.
Прочитав о замечательной морской экспедиции Тура Хейердала, вы, надеюсь, поймете, что я имею в виду.
* * *
С детства было ясно, что у Тура сердце и душа искателя приключений. Как и вся его натура в целом. Вдохновленный матерью, еще ребенком он создал небольшой зоологический музей в пивоварне отца. Главной достопримечательностью была ядовитая змея, пойманная им собственноручно.
Любовь к природе стала еще сильнее, когда он подружился с седовласым стариком отшельником по имени Ола, жившим уединенно в долине неподалеку. Домом ему служила заброшенная овчарня, где не было настоящей мебели — лишь бревна да камни. Еду Ола готовил самую простую, на открытом огне.
Проводя много времени со стариком, Тур усвоил один из главных жизненных уроков. Жизнь, по своей сути, очень проста. Сложной ее делают люди, а на самом деле для существования нам надо совсем немного.
О том, насколько опасно море, Хейердал тоже узнал в юном возрасте. Позже он вспоминал, как в возрасте пяти лет наблюдал за старшими ребятами, игравшими на льду в его родной Норвегии. Он решил, что тоже хочет попробовать, но игра не получилась, и вскоре мальчик оказался подо льдом.
Он барахтался в холодной воде, пытаясь выбраться на поверхность; на несколько мгновений потерял ориентацию, а потом понял, что не видит отверстия, через которое упал. Мальчик бился головой о лед, легкие обжигало огнем, перед глазами все кружилось….
И вдруг он понял, что лежит на поверхности и кричит. Один из старших парней смог ухватить его за ногу и вытянуть из воды. Туру посчастливилось спастись.
Полагаете, подобный инцидент напугал Тура Хейердала настолько, что он потом в жизни не подходил к воде? Нет, не таким он был человеком, чтобы спасовать перед страхом.
В юности Тур изучал биологию и географию в университете Осло. В 1936 году он женился на Лив, и они вместе отправились на Полинезийские острова. Там они провели год в джунглях острова Футу-Хива, самого отдаленного из всех островов Французской Полинезии, находящегося почти в центре южной части Тихого океана, к востоку от Азии и Австралии и к западу от Южной Америки.
В самом начале им казалось, что они попали в рай. Они скинули с себя европейскую одежду, построили из бамбука и пальмовых листьев шалаш, а чтобы прокормиться, ловили в прозрачных ручьях раков. Однако по прошествии месяца им стали открываться суровые реалии жизни в джунглях.
Проблема была не только в змеях или огромных ядовитых многоножках, но и в москитах. С наступлением сезона дождей вокруг них серыми облаками стали роиться насекомые. Кожа покрылась рубцами, москиты облепляли их тела и жадно сосали кровь. На ногах Лив появились множественные нарывы. Лопнув, они превращались в открытые язвы, доставлявшие мучительную боль.
Тур и Лив были напуганы тем, что могли заразиться инфекцией от червей филярий, из-за которой может развиться слоновья болезнь. Проказа также была весьма распространена.
Рай превратился в ад.
Пара решила перебраться в другую часть острова, где москитов было не так много и где простые люди местных племен вели простую жизнь. Тур подружился с одним из членов племени и узнал от него много важного и нового. Так называемые «цивилизованные» люди считают себя более продвинутыми, чем те, кто живет племенами. Мы не приемлем их культуру, но, познакомившись ближе, узнаем много того, что помогает нам лучше понять самих себя.
Опытный натуралист постепенно стал увлеченным антропологом. Постепенно, словно частички головоломки, стала складываться идея экспедиции, прославившей Тура Хейердала.
Окончательно он утвердился в своей идее, когда переплывал на соседний остров Хива-Оа. Именно здесь узнал одну из загадочных тайн.
В самом сердце тропического леса Хива-Оа располагались древние статуи. О них было известно очень мало, никто не знал, когда их сделали и кто это был. Однако Туру было известно, что похожие статуи найдены еще в одном месте — в 8000 километров к востоку, за океаном, в Южной Америке, а точнее, в Колумбии.
Это казалось чрезвычайно странным. Большинство полагает, что изначально жители Полинезии попали на эти удаленные от берега острова в Тихом океане на каноэ из Азии. Они пришли с запада.
Могло ли это мнение быть ошибочным?
Исследования Тура были прерваны началом Второй мировой войны. Когда враг вторгся на территорию его родины, он добровольно вступил в норвежскую армию для борьбы с державами оси. По окончании войны Хейердал вернулся к жизни ученого-исследователя и продолжал во всеуслышание заявлять о спорности бытующего мнения о происхождении жителей Полинезии.
Почти все поднимали его теорию на смех, но он не отказался от своих взглядов. Мнение людей не может быть верным лишь потому, что его придерживается большинство.
Итак, Тур стал размышлять над тем, как древние жители Южной Америки могли совершить такое путешествие. Единственным морским судном для них был плот из бальсового дерева. Вы знаете, что это за дерево? Древесина его невероятно легкая, но очень мягкая. Каждый из вас смог бы сжать кусок дерева одной рукой. Несомненно, лодка из такого материала получилась бы непрочной.
Эксперты также утверждают, что древесина бальсового дерева отлично впитывает влагу. Можно допустить, что такой плот подходил для путешествий вдоль побережья Южной Америки, но можно ли преодолеть на нем 8000 километров океанских вод? Все сходились во мнении, что такое невозможно. Плот развалится, не пройдя и четверти пути.
Тур продолжал настаивать. Он говорил, что люди — даже древние племена — способны на непостижимые вещи. Им свойственна большая выносливость и изобретательность, чем принято думать.
К сожалению, он был молод, не знаменит, и с его мнением можно было не считаться. Эксперты по этому вопросу утверждали, что даже предположение о том, что кто-то может преодолеть океан на таком судне, смехотворно.
Тур Хейердал решил доказать, что подобное возможно.
Так родилась идея экспедиции «Кон-Тики».
В 1947 году Тур Хейердал отправился в Перу, где приступил к строительству плота.
Для того чтобы доказать верность своей точки зрения, он намеревался использовать только те материалы, которые были в распоряжении аборигенов 500 лет назад. Плот он планировал построить из бальсового дерева с использованием пеньковой веревки, с бамбуковой палубой, каютой и двадцатидевятиметровой мачтой из древесины мангрового дерева.
Прежде всего предстояло найти бальсовое дерево. Росло оно в высокогорных тропических лесах эквадорских Анд, и все без исключения — все! — твердили Туру, что добраться туда в сезон дождей невозможно.
Тур в принципе не любил слово «невозможно». В компании одного приятеля он отправился в тропический лес.
Ознакомившись с окрестностями, они вступили в борьбу со стихией, превратившей дороги с горы к подножию в потоки рек. Кроме того, в этой местности встречались бандиты, способные, не раздумывая, ограбить и убить. И конечно, не стоит забывать о ядовитых змеях, кишащих под ногами, как и о скорпионах, один из которых ужалил приятеля Тура в ногу.
Наконец, они нашли деревья там, где и предполагали, и срубили с помощью местных жителей. Но как переправить их в Перу?
С помощью лошадей они волокли стволы (свежесрубленные, они были тяжелы от сока) через джунгли к большой реке. Здесь с помощью стеблей растений они собрали плот и поплыли на нем вниз по реке, невзирая на быстрое течение.
Воды реки кишели аллигаторами, а ночью, выбравшись на берег на ночлег, они слушали крики диких кошек.
Так что даже поиск материала для «Кон-Тики» сам по себе стал захватывающим приключением.
К счастью, приятели благополучно добрались по быстрой реке до цивилизации, где Тур немедленно приступил к строительству плота.
Он наотрез отказался использовать все достижения XX века в кораблестроении и даже технологии, известные ранее.
Ни проволоки, ни современных гвоздей или веревок.
Даже если посреди Тихого океана, в тысячах миль от цивилизации — в тысячах миль от всего, — у него возникнут проблемы, это будет только его дело.
Команда насчитывала пять человек. Каждый из них был надежным и смелым, как и сам Тур. Такими они и должны быть. В последующие три месяца им предстоит выжить на скудном пайке посреди океана, где люди никогда не должны были жить.
«Кон-Тики» отошел от берега 28 апреля 1947 года, подгоняемый западным ветром. Пока все было хорошо. Но настоящим испытанием стал первый шторм.
Шторм на море ужасает. Не говоря уже о мощном ветре и сильных волнах, разгромивших не одно судно покрепче «Кон-Тики». Представьте, что они могли сделать с хлипким плотом, управляемым одержимым норвежцем.
В течение трех месяцев Тур и его команда пережили два сильнейших шторма. Вне всякого сомнения, отвергавшие его теорию ученые, мирно сидевшие за рабочими столами, были уверены, что Тур, его люди и плот неминуемо пойдут ко дну.
Однако этого не произошло.
Туру и команде пришлось выдержать два шторма, один из которых длился пять дней, и мужественно сражаться. Когда над ними поднималась стена белой воды, они цеплялись за мачту, чтобы сохранить себе жизнь, а затем приступали к решению геркулесовой задачи по управлению «Кон-Тики», устремлявшегося то вверх, то вниз, повинуясь велению волн и ветра.
Несмотря на высказывания скептиков, «Кон-Тики» и его команда доказали способность сопротивляться жестокости природы. Вода обрушивалась на плот и тут же просачивалась в щели между бальсовыми досками, вновь уходила в океан. Теория Хейердала подтверждалась.
Разумеется, задача состояла не только в проверке крепости плота, людям тоже было необходимо выжить. А опасность оказаться выброшенным за борт была чрезвычайно велика. Ведь их транспортным средством все же был плот. Удивительно, но всем членам экипажа удавалось зацепиться за него — и выжить — во время сильнейшего шторма.
Но даже когда море спокойно, опасность может обрушиться в любой момент. Под гладью воды скрывается целый мир, который многие из нас никогда не увидят, — дом для множества опасных хищников, в н том числе китов и акул. Во время плавания мимо Й «Кон-Тики» прошли косяки чудовищ, способных одним движением могучих тел перевернуть его или наброситься на людей на плоту.
Ничего подобного не произошло. Удача была на стороне экспедиции — удача, сопутствующая, как правило, людям с сильным характером.
Путешественники взяли на борт запас питьевой воды, хотя знали, что этого количества недостаточно. о. В пути они собирали дождевую воду и ели рыбу, которая позволяла поддерживать водный баланс в организме.
Сырая рыба — отличный источник жидкости. Можно высасывать рыбам глаза (и глотать их целиком, чтобы не чувствовать вкуса) или выдавливать жидкость из хребта и лимфатических узлов, как и делали члены команды. Иногда они выдавливали влагу из мяса рыб с помощью куска ткани.
В особенно жаркие дни они прыгали в одежде за борт и лежали в ней же на палубе, чтобы предотвратить обильное потоотделение. И непременно ждали, когда вещи полностью высохнут, чтобы на теле не появились язвы.
Однако путешественникам предстояло узнать, что воды не всегда достаточно, чтобы утолить жажду.
Если человек много потеет, организм испытывает нехватку соли. Они подмешивали часть морской воды к питьевой, чтобы при глотании избежать жжения в горле.
И еще они научились ловить акул. Эти хищники были постоянными спутниками путешественников, навещавшими их ежедневно и часто проплывавшими под плотом. Сначала Тур с товарищами пытался ловить их, используя гарпун, но он едва прокалывал толстую акулью кожу. Чтобы убить акулу, надо проявить смекалку.
На борту были собраны туши дельфинов, которые должны служить приманкой. Живот дельфина набивали крючками и опускали в воду, чтобы подманить акул.
В первый раз это сработало. Акула заглотила тушу дельфина вместе с крючками. Тур и его люди затащили хищника на плот и ждали в отдалении, пока он извивался и бил плавниками, исполняя своего рода предсмертный танец. Вскоре акула задохнулась. Ее разделали и вымочили мясо в морской воде, чтобы оно стало съедобным.
Используя лишь смекалку и простейшие инструменты, Тур и его команда смогли победить царя морей.
От скуки они придумали более опасный способ ловли, но им хотелось развлечься. Если ухватить акулу за хвостовой плавник и вытащить из воды, она замирает, как парализованная. (Разумеется, если сделать это неверно, она начнет нервничать!)
Мужчины сидели по очереди на краю плота и ждали, кода появятся хищники, затем опускали руку в воду, хватали за плавник и, дождавшись, когда акула замрет, вытаскивали ее на плот. Такой способ охоты требует истинного мужества.
Наконец, после ста одного дня в море, «Кон-Тики» причалил к берегу Рароя, одного из островов Полинезии. Через неделю местные жители с другой части острова нашли и приветствовали путешественников. Тур Хейердал не доказал, что коренные полинезийцы пришли из Южной Америки, но продемонстрировал, что это было возможно. И не только это. Нечто очень важное. Когда речь идет о выживании, и некоторые клянутся, что у вас ничего не получится, уверенность в себе помогает человеку пройти самый трудный путь.
Экспедиция «Кон-Тики» не была для Тура Хейердала последней. Всем известно, что древние египтяне строили огромных размеров корабли из папируса. Считалось, что эти суда не могут преодолевать большие расстояния. Разумеется, Атлантику на них не переплыть. Папирус просто растворится в воде задолго до того, s как команда корабля увидит впереди землю. И все же… антропологам давно известно, что между древними цивилизациями Мексики, Перу и Средиземноморья и Северной Африки было много схожего. Развивались ли они независимо друг от друга? Или, как предполагал Тур, корабли из папируса были намного прочнее, чем утверждали современные «эксперты»?
Стали бы хитрые древние египтяне строить суда, будь те непригодны для морских путешествий?
Нетрудно догадаться, каков был следующий шаг Тура.
Первый корабль из папируса Хейердала был назван «Ра». Как и «Кон-Тики», он был построен с использованием материалов и технологий древних цивилизаций, использовалось все, даже пучки тростника, известные хорошей плавучестью.
Корабль отплыл весной 1969 года из Сафи в Марокко и взял курс на Барбадос. У них почти получилось.
«Ра» проделал путь в 5000 километров через Атлантику, прежде чем материал стал утрачивать свои качества под воздействием океанских волн, тростник потерял прочность. Корабль разваливался. Ради спасения его пришлось оставить, людей подобрала проходившая мимо яхта. Тем не менее «Ра» продержался в океане сорок четыре дня, еще неделя, и они прибыли бы на Барбадос.
Впал ли Тур в уныние? Нет. Всякий раз, когда человек собирается совершить нечто героическое, необычное, новое, его могут преследовать неудачи. Необходимо собраться, удвоить свои усилия и двигаться вперед, прихватив накопленный багаж.
Так и поступил Тур Хейердал. Через год новый, усовершенствованный «Ра II» вышел в море. Этот двенадцатиметровый корабль был также построен с соблюдением технологий древних и с использованием самых примитивных материалов.
Через пятьдесят семь дней команда высадилась на Барбадосе.
Правда, судно было покрыто ракушками и залито водой настолько, что, по словам Тура, «акулы могли плавать у нас на борту», а последние несколько дней путешественники провели сидя на крыше каюты.
Но у них опять получилось.
Тур Хейердал не собирался проигрывать, но и не пытался забывать о первой неудачной попытке.
Он в очередной раз доказал, что мнение скептиков может быть ошибочным, а люди способны на многое, если хорошенько зададутся целью.
Экспедиции Тура Хейердала, проведшего много месяцев посреди бескрайнего океана, были насколько важными, настолько и опасными. Как и все авантюристы, он шел на борьбу с природой, зная, что в любую минуту стихия может поглотить его. Его оружием была решимость, изобретательность и сила духа.
Впрочем, для меня результаты экспедиций Тура, удивительных, несмотря ни на что, были не самым главным его достижением. В самом начале рассказа я заметил, что сделанное Туром многие из нас сочли бы нечеловечески сложным. Как часто в жизни нам приходится сталкиваться с людьми, утверждающими, что наши идеи глупы, а мечты неисполнимы. Под давлением негативного мнения легко сдаться.
Тур Хейердал не сдался. И вы не должны.
Не позволяйте никому говорить вам, что то или иное невозможно.
Их слова означают лишь, что они не смогут.
А это вовсе не означает, что не получится у вас.
Ян Балсруд: Великий побег
Человек, выживший в ситуации, способной уничтожить девяносто девять человек из ста.
«Нью-Йорк таймс»Молодой норвежский солдат Ян Балсруд всегда любил приключения. Неудивительно, что он обучался в Линге, готовившей бойцов отряда специального назначения, и работал под прикрытием в оккупированной фашистами Норвегии. Такая работа очень ему подходила.
В марте 1943 года, когда ему было всего 25 лет, Ян плыл на рыбацком судне, направлявшемся к одному из многочисленных островов вдоль береговой линии. Вернее, судно только со стороны было похоже на рыбацкое, а на самом деле было военным. На судне находились восемь членов экипажа, несколько пулеметов, восемь тонн взрывчатки, а также Ян и три товарища из его отряда.
Все они были отлично обучены диверсионной и разведывательной работе в Управлении специальных операций, проходили подготовку на базах в Шотландии. Сейчас же им предстояла настоящая операция.
Цель: взорвать башню авиадиспетчерской службы и собрать как можно больше местных жителей для норвежского движения Сопротивления.
Миссия группы была крайне опасна. Если бы их поймали нацисты, то подвергли бы страшным пыткам, дабы получить информацию, а потом расстреляли.
Люди были хорошо подготовлены и уверены в своих силах. Все они сознавали грозящую им опасность, но все же некоторая нервозность была вполне объяснима.
В ночь на 29 марта судно подошло к маленькому острову, и старший группы, Сигурд Эскеланд, первым выбрался на берег. Отряду назвали имя владельца местного магазина, он, как было сказано, обещал оказать помощь в выполнении задания.
Устаревшие разведданные могут погубить операцию, а разведка сработала хуже некуда.
Связавшись с владельцем магазина, Эскеланду пришлось обнаружить местоположение команды лишь для того, чтобы узнать, что человек, на которого они полагались, умер несколько месяцев назад.
У нового владельца было то же имя, но не те же убеждения. Он был запуган нацистами, но понимал, что помощь врагу карается смертью, поэтому сообщил все, что знал.
Эскеланд вернулся к отряду, а на следующий день произошло страшное: к судну подошел фашистский катер и открыл огонь.
Прежде чем покинуть корабль, солдаты уничтожили все секретные шифры, затем погрузились в шлюпки и направились к берегу. Тогда же они привели в действие детонатор, и рыбацкое судно взлетело на воздух.
Уже из шлюпки Ян Балсруд попытался обстрелять из пулемета немецкий катер, но огонь прекратился лишь на несколько секунд, а потом обрушился с новой силой. Немцы отлично видели шлюпки со спецотрядом, пулеметные очереди оставляли на бортах крупные отверстия, и шлюпки вскоре стали тонуть.
У команды был выбор: остановиться и ждать, когда пули разорвут их тела в клочья, или добираться до берега вплавь. Расстояние было метров шестьдесят, но вода была холодной и местами покрыта льдом.
Однако солдаты рискнули.
Огонь не прекращался, и каждый из них плыл, готовый в любую минуту получить пулю в спину или в затылок.
Невероятно, но им удалось доплыть до берега. Когда Ян уже выбрался на песок, один из его товарищей был убит выстрелом в голову.
Однако Ян понимал, что не должен останавливаться. Он бросился к скалам, где можно было укрыться, и только тогда обернулся. Все члены команды лежали лицом вниз на песчаном берегу. Оглядевшись, Ян понял, что окружен солдатами гестапо и они приближаются.
У него не было времени на размышления. Разглядев покрытый снегом овраг, он бросился вверх, в горы. Гестаповцы шли за ним по пятам. Пули свистели у самого уха. Ян вытащил пистолет и, когда из-за камня показался солдат, убил его первым же выстрелом. Второго он ранил.
Преодолев крутой овраг, Ян получил возможность оглядеться и оценить обстановку. Берег внизу был полон нацистов. Положение его было плачевным: он потерял в воде один ботинок, кроме того, пуля попала в ногу, и он лишился большого пальца. Из раны текла кровь, окрашивая снег вокруг в красный цвет. Нога была почти отморожена.
Форма его казалась черной и хорошо выделялась на фоне снега, на котором за ним оставался красный след. Он был легкой добычей для немецких солдат.
И Ян принял единственно верное решение из всех возможных. Он решил бороться за жизнь.
С отмороженной, кровоточащей ногой, обезумевший от страха Ян прошел весь остров от одного берега до другого. Неподалеку на востоке он увидел еще один остров и задумался: возможно ли добраться туда вплавь? Впрочем, выбор у него был невелик, долго прятаться от нацистов он не сможет.
Ян принял решение отдать свое замерзшее тело на милость ледяного моря.
Этот заплыв был невероятно сложным. Ночь выдалась безлунной, тело замерзало, мышцы отказывались повиноваться. Но в конце концов волны выбросили его на берег, где его нашли две девочки и отвели к матери.
Услышав, что произошло с Яном, мать девочек поняла, что нацисты будут искать солдата на ближайших островах. Согласие приютить его в своем доме означало смерть для всей семьи. Жизнь Яна зависела теперь от них.
Однако женщина была сделана из более прочного материала, нежели лавочник. Она обработала ногу Яна, дала ему сухую одежду и обувь, а потом накормила и напоила. Они оба понимали, что оставаться в доме безопасно всего каких-то несколько часов. Нацисты придут уже утром.
Маленькие острова не лучшее место, чтобы укрыться. Яну было необходимо добраться до материка. Возможно, потом ему удалось бы перебраться на юг, в сохранявшую нейтралитет Швецию. Когда вернулся сын женщины, он рассказал, что сосед планирует отправиться в Тромсё и может взять Яна с собой.
Сын женщины и Ян вышли из дома в предрассветные часы следующего дня, но, когда добрались до дома соседа, выяснилось, что тот уже уехал. Жена его дала Яну немного еды. Он понял, что теперь у него нет выхода, кроме как двигаться на юг острова, откуда, возможно, ему удастся перебраться на материк.
Однако Ян не представлял, по какой местности ему предстоит передвигаться. Остров был гористый и покрыт снегом. На Яне были резиновые сапоги, а рана на месте отстреленного пальца доставляла боль, от которой темнело в глазах. Одежда вскоре вновь промокла. Снег лежал толстым слоем, но все же Яну удавалось каким-то образом продвигаться вперед, минуя опасность, которая подстерегает в этих обледенелых горах на каждом шагу.
Каждое движение давалось ему с огромным трудом, но он шел, зная, что это единственный шанс скрыться от нацистов. Мужество и стойкость помогли Яну добраться до юга острова. Местные жители отнеслись к нему с сочувствием, дали приют и посоветовали обратиться к местному телефонисту, сказав, что тот поможет перебраться на материк.
Так и случилось. С ними отправился и семидесятивосьмилетний отец телефониста — суровый моряк, которого не пугал путь в десять миль в открытом море темной штормовой ночью, как и возможность быть схваченным нацистами и расстрелянным, если их план не удастся. Высадив Яна на берегу материковой части страны, жители острова дали ему пару лыж и затем вновь повернули лицом к бушующему морю, чтобы пуститься в обратный путь.
И опять Яна приютили на ночь добродушные местные жители. Он объяснил им, что хочет перебраться на юг, в Швецию. Один человек сказал, что единственный способ уйти от нацистов — перейти Люнгенские Альпы, огромный заснеженный горный хребет. Однако решиться на такое в это время года может лишь сумасшедший. Это равносильно самоубийству. Впрочем, и остаться здесь — все равно что смириться со смертью.
Ян встал на лыжи и направился в сторону гор.
Ему предстояло пройти мимо немецкого гарнизона и патруля. Фашисты охраняли дорогу и ее окрестности, проскочить незамеченным было невозможно. Мастерски ходивший на лыжах Ян решил ринуться прямо сквозь ограждения на глазах у патруля, чем застал врага врасплох. Солдаты не ожидали, что человек промчится мимо со скоростью пули. Они бросились в погоню. Однако Ян был норвежцем, а значит, человеком волевым. Ему удалось оторваться от немцев и скрыться в горах.
Пока все складывалось удачно. На высокой скорости он прошел 30 километров, но погода внезапно испортилась. Все вокруг заволокло туманом, видимость была не больше пяти метров. Пришлось снять лыжи и дальше идти пешком. Ветер поднял в воздух хлопья снега, заставляя прикрывать глаза и нос, чтобы не ослепнуть и не задохнуться. Тело заледенело, борода покрылась инеем, но Ян продолжал идти, понимая, что остановиться в такую погоду и заснуть означает погибнуть.
Четыре изнурительных дня и ночи он шел наугад по заснеженным горам.
А потом Ян попал в лавину.
Он упал и катился вниз все быстрее и быстрее, снег облепил его со всех сторон.
Попав в лавину, выжить невозможно, таких случаев нет в истории.
Но Ян выжил.
Однако состояние его было хуже некуда. Он отморозил руки и ноги, почти полностью ослеп, лыжи превратились в щепки, кроме того, он потерял рюкзак с запасом пищи.
Но он продолжал идти, спотыкаясь и падая, не имея представления о том, где находится.
Вскоре начались галлюцинации. Перед невидящими глазами возникали страшные картины погони. Однако здравомыслие подсказывало ему идти и не останавливаться, чтобы не заснуть.
По счастливой случайности он наткнулся на бревенчатую избушку.
Ворвавшись в нее, он упал на пол прямо перед сидящей за обеденным столом семьей.
И опять Яну повезло. В доме жил глава местного поселения по имени Мариус. Здесь, в крошечной деревне на берегу Северного моря, кишащей немецкими солдатами, нашелся человек, который, рискуя жизнью, согласился помочь Яну.
Члены семьи Мариуса массировали обмороженные ноги и руки Яна, пока тот спал. Конечности удалось вернуть к жизни, но все же они были в очень плохом состоянии. Яну дали еду и спрятали в дальнем углу сарая. Там он пролежал в бессознательном состоянии больше недели, мучимый болями в руках, ногах и глазах, впрочем, зрение стало понемногу возвращаться. Однако его присутствие подвергало семью Мариуса огромной опасности, предстояло как можно скорее выбираться из деревни.
Проблема состояла в том, что Ян не мог ходить.
Мариус доверил его двум своим друзьям. Те ночью перенесли его на носилках к маленькой лодке на озере, а затем перевезли на другой берег в заброшенную избушку, находившуюся в четырех милях от ближайшего жилья. Там, как они надеялись, Ян мог оставаться некоторое время в безопасности.
Мариус обещал вернуться через несколько дней и проведать его. Оставшись в одиночестве, Ян только ел и спал, давая организму возможность отдохнуть и подкопить сил для дальнейшего похода.
Он был всего в 40 километрах от Швеции, но, если учитывать его состояние, это было равносильно нахождению на другом конце Земли.
Одного взгляда на ноги Яну оказалось достаточно, чтобы понять, насколько плачевно его положение.
Пальцы почернели, он не мог шевелить ими и совсем не чувствовал. При касании кожа легко слезала, из-под нее текла дурно пахнущая черная жидкость.
Прошло два дня. Три. Четыре.
Жар не проходил, Ян бредил. Приходя в сознание, он ощущал лишь невыносимую боль, начинавшуюся в ногах и распространявшуюся на все тело. Он думал о том, что зараженная кровь поднимается от пальцев и циркулирует по всему телу. Если мысли его верны, надо пустить кровь.
Разумеется, в его распоряжении не было никаких хирургических инструментов, только перочинный нож. С помощью острого лезвия он проткнул гниющую плоть каждого пальца, позволив смеси гноя и крови залить небольшую кровать.
Ян метался между жизнью и смертью. Он был уверен, что немцы поймали и расстреляли Мариуса.
Однако тот избежал плена и разрабатывал для Яна новый маршрут, предполагавший очередное восхождение в горы. Вскоре Мариус пришел в избушку, но нашел в ней человека, явно не способного воплотить его план.
Ян лежал бледный, с отсутствующим взглядом. Ноги обернуты одеялом, пропитанным кровью. Мариус, как мог, промыл раны от гноя, напоил Яна горячим чаем и накормил. Пришлось опять оставлять солдата одного и возвращаться в деревню. Срочно требовался новый план.
В скором времени такой план был готов. Рискованный, сложно выполнимый, пожалуй, немного сумасшедший, но это был единственный шанс для Яна, и Мариус приступил к его осуществлению.
Первой задачей было поднять Яна в санях на замерзшее плато на высоте 900 метров. Там его встретят другие люди и помогут спуститься вниз и пересечь границу Швеции.
Везти раненого человека вниз с горы невероятно сложно, но поднять его наверх еще сложнее. Ян был так плох, что Мариус и трое его друзей беспокоились, что путешествие и вовсе его убьет. Впрочем, в избушке он умер бы еще быстрее. Другого варианта у них не было.
Мужчины завернули Яна в одеяло и положили в спальный мешок, затем привязали к саням и ночью потащили с помощью тросов в гору. Подъем был крутым, они разработали целую систему страховки, но все же продвигались очень медленно. Ян провел большую часть пути без сознания, иногда сани ехали так, что голова его была ниже ног, потом сани переворачивали, кровь вновь приливала к ногам и начинала сочиться из почерневших пальцев.
Лицо Яна порой искажали предсмертные муки, но он заставлял себя прийти в сознание и терпеть. Мужчины из последних сил тащили сани все выше, в то время как Ян корчился в судорогах от невыносимой боли, измученный усталостью и страхом.
Каким-то образом у них все получилось.
Насколько устали, люди почувствовали, только оказавшись на плато на высоте 900 метров. Это было завораживающей красоты место. Горные пики, простирающиеся на восток до самого горизонта, никаких признаков человека или животного, лишь обледеневшие камни, снег и пронизывающий ветер, способный лишить жизни каждого, кто безрассудно решит здесь задержаться.
Радость вскоре сменилась отчаянием. Люди, которым предстояло доставить Яна к границе, так и не появились. Мужчины оставили Яна на санях и исследовали плато. Становилось очевидно, что их план о на грани срыва.
Мариус и его друзья слишком долго отсутствовали в деревне, немцы могли заметить это и заподозрить неладное. Помимо того что у них не было времени а; везти сани с Яном вниз, у них не было на это и сил. Ян все понимал. Он слышал, как Мариус говорил друзьям, что отправит записку людям, которые следующей ночью придут и заберут его, но не очень в это верил.
Ян знал, что остается единственный выход — оставить его здесь с небольшим запасом еды и бутылкой а бренди. Здесь, вдали от цивилизации, где он неминуемо замерзнет и умрет.
Ян опять остался в горах один. Из последних сил цепляясь за жизнь. Не в состоянии сделать и шага.
Никто не пришел ему на помощь ни этой ночью, ни следующей. Прежде чем уйти, Мариус и его друзья вырыли для Яна яму в снегу и оставили небольшой запас провизии. Очень похоже на снежную могилу, но так он мог уберечься от ветра. Спать он не решался из-за сильного холода. Намокшее одеяло и спальный мешок стали твердыми, сверху их припорошил слой снега. Вскоре уже и лицо его было под слоем снега. На поверхности выл морозный ветер.
Так прошел день, потом ночь. Потом неделя.
Десять дней.
Потом вновь появился Мариус, не надеявшийся найти Яна живым. Но, к его удивлению, Ян не умер. Мариус освободил его из снежного плена, накормил и объяснил, что парней с той стороны горы задержала плохая погода. Они обязательно еще раз попробуют подняться в горы, когда буря утихнет.
Однако, когда это произойдет, никто не знал.
Яну оставалось лишь ждать этот день.
И он стал ждать. Видимо, его дух поддерживала закалка бойца спецподразделения. Еще сорок восемь часов он терпел боль и холод. Люди пришли ему на помощь лишь через два дня. Они откопали санки с полуживым Яном и двинулись в путь по плато.
Непогода обрушила на них имеющиеся в ее запасе средства. Метель поднялась страшная, ветер дул, кажется, со всех сторон. Стало ясно, что двигаться дальше невозможно. Безопаснее переждать бурю на плато, чем пытаться спуститься с санями с горы.
Яна оставили в небольшой пещере, защищавшей его от ветра, дали еды и обещали вернуться при первой благоприятной возможности.
Он вновь остался один.
В таком состоянии он провел еще три недели.
Во многом новое убежище было хуже снежной ямы — более открытое, следовательно, более продуваемое и холодное. Впрочем, в нем было просторнее. Это означало, что он мог вытащить ноги из спального мешка и осмотреть их. От вида почерневших, сочащихся гноем и издававших отвратительный запах конечностей его чуть не стошнило.
Ян смирился с тем, что, если будет суждено добраться до больницы, ему отрежут обе ступни. Однако сейчас его больше волновала вероятность гангрены, инфекция могла распространиться выше. Он решил, что выпустить гной, как он делал раньше, будет недостаточно, необходимы более радикальные меры.
Ян достал перочинный нож. Используя коньяк в качестве анестезии, он три дня медленно разрезал мышцы, сухожилия, пилил кости, чтобы избавить свое тело от оставшихся девяти пальцев. Он ампутировал каждый из них, затем смазал раны рыбьим жиром и перебинтовал полосками ткани, разорвав одно одеяло.
Ян Балсруд провел на обледенелом плато двадцать семь дней и ночей. Он был спасен местными жителями и с помощью оленей спущен с горы и перевезен в Швецию. Но даже заключительная, самая благополучная часть этой истории была полна опасности. Немецкий патруль заметил, что они приближаются к границе, и открыл огонь. Обессилевший Ян был вынужден взять в руки оружие.
Несмотря ни на что, Ян выжил и лечился в больнице шведского Красного Креста. Он потерял пальцы ног, едва уцелел, но самое удивительное, что он никогда не падал духом. Вернувшись в Англию, Ян научился ходить. Удивительно, но после всех ужасов войны его самым большим желанием было вовсе не вести тихую, спокойную жизнь. Он по-прежнему сохранил тягу к приключениям и к концу войны вернулся на военную службу. В 1945 году Ян Балсруд опять работал в качестве тайного агента на территории Норвегии.
С точки зрения способности выживать, пройдя через все ужасы ада, Ян Балсруд, несомненно, является одним из величайших героев войны. Его стойкость, бесспорно, стала примером истинного мужества.
Луи Замперини: Кораблекрушение, спасение, пытки, возрождение
Пока живем, надеемся.
Луи ЗампериниСуществуют разные типы мужества: терпеть лишения, брошенные судьбой на твоем жизненном пути, иметь смелость взглянуть в глаза своим страхам и контролировать их. Существует также мужество быть солдатом.
Есть и другой, неприметный вид храбрости. Пожалуй, это качество требует больших сил, чем остальные. Разумеется, оно реже встречается. Закончив читать рассказ о Луи Замперини, полагаю, вы поймете, о чем я.
Вторая мировая война была временем, когда заурядные люди совершали невероятные поступки. Молодой Замперини был далек от экстраординарности, если не считать его умения попадать в неприятности. Он был своенравным и непослушным ребенком. К восьми годам уже курил и употреблял алкоголь, а вскоре стал опытным вором. Всей полиции города Торранса, штат Калифорния, было хорошо известно имя Луи Замперини.
Короче говоря, он не был похож на молодого человека, способного на подвиг.
В подростковом возрасте Луи круто изменил свою жизнь. Он стал чемпионом в беге на длинные дистанции и получил право участвовать в Олимпийских играх 1936 года в Берлине. Сделав в самом конце мощный рывок, он финишировал восьмым на дистанции 5000 метров. До призового места далеко, но все же Луи был самым быстрым американцем, и его выступление заинтересовало Адольфа Гитлера, который пожелал с ним встретиться.
— А, — произнес Гитлер, пожимая Луи руку, — парень, умеющий быстро финишировать.
Замперини не был высокого мнения о фюрере, его одобрение не много значило, но все же успех заставил молодого человека окончательно забыть о преступном прошлом. Чтобы поставить точку, он забрался на пятидесятиметровый флагшток Рейхсканцелярии и украл нацистскую свастику — сувенир Олимпиады, который потом хранил всю жизнь.
Замперини бросил вызов Гитлеру. Как и большинство его товарищей — американцев, вскоре он будет призван сделать это вновь…
Луи Замперини мечтал принять участие в Олимпийских играх 1940 года в Токио, но этому не суждено было случиться. На пути встала война. Замперини понял, что карьера его вновь круто меняется. Он обучался на бомбардира американских ВВС, потом стал членом экипажа тяжелого бомбардировщика В-24 в части, дислоцировавшейся на Гавайях.
27 мая 1943 года его жизнь вновь изменилась.
Около Пальмиры, в северной части Тихого океана, разбился американский самолет. Экипажу Замперини было приказано начать поисково-спасательную операцию. Но, преодолев 1300 километров к югу от Гавайев, они столкнулись с трудностями. Отказал один из двигателей В-24. Поддавшись панике, член экипажа случайно отключил второй. Положение становилось опасным. Самолет начал терять высоту.
Представьте, какова была сила его удара о воду. Машина взорвалась и развалилась на части, словно разбилась о скалу. Позже Замперини сравнивал это с ударом по голове кувалдой. Его спасение можно считать настоящим чудом.
Когда вода скрыла останки самолета, Луи потерял сознание, но через мгновение пришел в себя и понял, что может утонуть, затягиваемый в бездну обломками боевого В-24. Каким-то образом ему удалось высвободиться, при этом он содрал почти всю кожу со спины. Оказавшись на поверхности, он увидел дым, кровь и куски деформированного железа. Из одиннадцати членов экипажа выжили еще двое: пилот Рассел Филлипс и хвостовой стрелок Фрэнсис Макнамара. Филлипс был очень плох. Кровь хлестала из его сонной артерии, и Замперини с трудом вытащил товарища из воды на спасательный плот. После ужасной авиакатастрофы все трое должны были благодарить Бога, что им посчастливилось выжить.
Да, они выжили, но их положение отнюдь не было безопасным. Пожалуй, все стало еще хуже. И самое ужасное ждало впереди.
Их очень скоро нашли акулы, привлеченные запахом разлившейся по поверхности крови. Позже Замперини вспоминал, как эти хищные твари подталкивали резиновый плот снизу, тот раскачивался, терял устойчивость, и людям приходилось отбиваться от акул веслами. Угроза нападения хищников была постоянной, но куда страшнее были жажда, голод и переохлаждение. На спасательном плоту хранился небольшой запас самого необходимого: шоколадные батончики, немного воды, сигнальные ракеты, клещи, рыболовные крючки и веревка. В шоколаде содержались все необходимые для поддержания сил вещества, но выжившие могли себе позволить съедать лишь по одному куску в день. Следующей ночью Макнамара съел весь запас, оставив товарищей ни с чем.
Воды хватило меньше чем на неделю. Невероятно сложно мучиться от жажды в океане, зная, что воду из-за борта нельзя пить. Во время дождя удалось набрать немного воды в банки, но все же предстояло искать другой способ утолить жажду. Они ловили ш морских птиц, по неосторожности опустившихся на плот, — в том числе и альбатросов — и ели сырое мясо, глаза, пили кровь.
Однажды Замперини поймал альбатроса, свернул ему шею и держал его над открытым ртом едва живого Филлипса, пока вся горячая, густая кровь не вылилась тому в рот и не смочила пересохшее горло. Но даже с учетом пойманных птиц и рыб еды катастрофически не хватало. Все трое очень похудели, и тела, израсходовавшие запас жира, стали слабеть. Приходилось проявлять изобретательность. Как-то раз Замперини ухватил за хвост акулу полутора метров длиной, та извивалась и щелкала челюстями, пытаясь напасть на людей. Тогда Филлипс сунул ей в рот жестяную банку, а Луи, проткнув глаз клещами, повредил мозг. Хищник был повержен.
К счастью, Замперини знал, что мясо акулы нельзя есть сырым, исключение составляла печень, в которой много необходимых для поддержания человеческой жизни элементов. Они устроили себе настоящий пир и жадно съели теплые куски окровавленной печени.
Шли дни и ночи. Плот носило в открытом океане. Люди изо всех сил цеплялись за жизнь. Но ситуации суждено было измениться к худшему.
Через двадцать семь дней дрейфа в небе показался японский военный самолет. Разумеется, их не могли не заметить, и последующие сорок пять минут плот подвергся мощнейшему обстрелу, благо был легкой добычей, люди — словно утки в большом пруду.
Замперини нырнул, стараясь погрузиться как можно глубже, чтобы его не настигли пули, врезавшиеся сквозь плот в воду. Вынырнув, он принялся отбиваться от акул, нещадно колотя их по носу и жабрам.
У Филлипса и Макнамары не было на это сил, поэтому они лежали на плоту в ожидании смерти. Просто чудо, что в них не попала ни одна пуля японцев, хотя они буквально изрешетили плот.
Это лишь раззадорило акул, ожидавших, когда добыча свалится в воду.
Самолет скрылся из вида, а Луи впервые в жизни поймал себя на том, что бормочет молитву. Он заключил с Богом соглашение: «Если Ты поможешь мне спастись, моя душа навсегда будет принадлежать Тебе». Это была молитва отчаявшегося человека.
Луи принялся латать плот, поочередно заклеивая одну дыру за другой. Он знал: если у него не получится, их неминуемо сожрут акулы.
Макнамара скончался на тридцать третий день. К тому моменту он уже был похож на мумию — скелет, обтянутый кожей. Товарищи произнесли несколько соответствующих моменту слов и столкнули тело за борт. Теперь их осталось двое.
Невероятно, но, несмотря на полученные во время катастрофы страшные травмы, Филлипс еще держался. Плот качался на волнах, а люди не представляли, куда они плывут и что с ними будет. Прошли еще две недели, показавшиеся Замперини месяцами. И вот на сорок седьмой день они увидели землю. Плот проплыл на юго-запад почти 2000 миль. Люди выдержали самое долгое в истории путешествие на спасательном плоту.
Теперь они приближались к Маршалловым островам. Переполнявшее их счастье невозможно описать. Однако надеяться на то, что трудности позади, было еще слишком рано.
На самом деле они плыли в настоящий ад.
Маршалловы острова контролировались японцами. Замперини и Филлипс были схвачены японскими солдатами и связаны.
Им удалось выжить, но теперь они находились в руках врагов и были доставлены на «остров пыток».
На самом деле он назывался Кваджалейн и находился в 4000 километров к юго-западу от Гавайев. Не самое лучшее место для окончания путешествия Замперини и Филлипса. Здесь нашли свою смерть девять американских морских пехотинцев. Они были замучены до полусмерти, а потом обезглавлены самурайским мечом. Последующие шесть недель Замперини и Филлипса пытали и избивали, каждый день мог стать для товарищей последним. В глубине души Луи желал, чтобы так оно и было.
Его держали в камере 2 метра длиной, 2 — высотой и 80 сантиметров шириной. В углу была дыра, служившая отхожим местом, кишащая червями и личинками. В дни, когда его не пытали и не били, заставляли лечь лицом в отверстие. В качестве еды давали отбросы, которые не стали бы есть свиньи, и ему приходилось ползать по полу, собирая куски пищи.
Диарея не прекращалась. Из заднего прохода постоянно сочилась слизь. Все тело от макушки до кончиков пальцев невыносимо болело. В день передышки от пыток охранники вонзали в его тело заостренные палки, над ним проводили медицинские опыты, вводили экспериментальные препараты. Но хуже всего, что враги лишили его человеческого достоинства. Лишили надежды.
Через две недели Замперини и Филлипса посадили в лодку, взявшую курс на Японию. В последующие двадцать пять месяцев Замперини предстоит познать все ужасы жизни в одном из трех самых страшных японских лагерей для военнопленных. Условия содержания были кошмарными. Пленные, с точки зрения японцев, были отбросами, ничтожествами, их существование должно стать наказанием за утраченную честь.
Заключенные спали на деревянных нарах, по которым ползали клопы и вши, время от времени кусавшие их по ночам. Одного этого было достаточно, чтобы свести человека с ума. Но это было раньше, до перевода Замперини в лагерь Омори в Токийском заливе — там Луи познакомился с Птицей.
Его имя было Мацухиро Ватанабе. Позже его имя внесли в список генерала Макартура как одного из сорока наиболее опасных военных преступников Японии. Он лично постарался, чтобы пытки и унижения, приходящиеся на долю Замперини, были особенно жестокими. На Земле найдется немного людей, способных вынести такое.
Все началось с избиения. Птица в основном использовал кулаки или палку. Иногда он применял бамбуковую палку для кендо длиной с бейсбольную биту. Если Замперини не мог стоять по стойке «смирно», Ватанабе снимал ремень с пряжкой, весом более 500 граммов, и со всей силы бил пленного по голове. Замперини поднимался, и удар наносился снова.
Как-то Ватанабе десять дней лично бил Замперини ежедневно, в течение всего дня.
Птица издевался не только над телами, но и над умами заключенных. Их жизнь проходила в непосильном труде, исключений не делали ни для кого, даже для тяжелобольных. Человек обязан работать, пока не упадет. А если упадет, его изобьют и заставят работать еще больше. Заключенные были вынуждены и в снег, и в дождь два раза в день проходить две мили до сталелитейного завода босиком. Зачем? Если Птица увидит, что у них грязная обувь, он заставит их чистить ее языком.
Уборные были отвратительными. Когда они переполнялись, людей заставляли черпать фекалии голыми руками и разбрасывать по полям в качестве удобрений. А случалось это каждый раз, когда шел дождь. Тогда Птица заставлял их еще и слизывать грязь с подошв.
— Или сдохнешь, — добавлял он.
Тот день начался вполне обычно. Охранник приказал заключенным построиться, все решили, что им предстоит ознакомиться с новыми бесчеловечными правилами.
Однако они ошибались.
Им сообщили, что война закончена.
Сначала Замперини не поверил, но им велели написать слово «лагерь» на крышах бараков и отправляться мыться к реке.
Это что-то значило.
И на этот раз люди все поняли правильно.
Над их головами пролетел американский военный самолет, сигнальными огнями он сообщал на азбуке Морзе: «Война закончена».
Замперини с оставшимися в живых товарищами — в том числе и Филлипсом — получил пропуск на выход из ада.
* * *
Вернувшись в Америку, Луи Замперини женился на красивой девушке, в которую влюбился до начала войны. Но годы мучений и истязаний оказали большое влияние на его психику.
Несмотря на то что мир приветствовал героев войны, большинство их все же остались незамеченными.
Подобное случается и в наши дни, когда солдаты возвращаются домой и хранят воспоминания о том ужасе, который им пришлось пережить. Сейчас у этого явления есть название: посттравматический стресс.
Неудивительно, что после всех кошмаров Луи был в очень плохом психологическом состоянии.
Он стал пить. Каждую ночь ему снились пытки и издевательства, а также люди, из-за которых он все это вытерпел.
Особенно часто снился Птица.
Садисты-охранники являлись во сне каждый день, наполняя душу ненавистью и жаждой мести, а они не самые лучшие советчики и, безусловно, способны отравить человеку жизнь. Уверен, никто не осмелится осудить Замперини за то, что он поддался чувствам. Чтобы прозреть, ему потребуется помощь силы более могущественной, чем людская.
В 1949 году отчаявшаяся молодая жена отвела мужа на встречу с молодым евангельским христианином Билли Грэмом. Луи кипел от гнева, слушая проповедь о всепрощении. Но внезапно что-то произошло. В голове вспыхнула молния, и он вспомнил, как тогда, на плоту, молил Бога, чтобы японский бомбардировщик улетел.
«Если Ты поможешь мне спастись, моя душа навсегда будет принадлежать Тебе».
Луи Замперини понял, что должен простить своих мучителей. И не только мысленно, но и лично.
В 1950 году Замперини отправился в Японию, где встретился со многими охранниками, терроризировавшими заключенных в лагерях для военнопленных. Он сказал им, что не держит на них зла. И он говорил это от чистого сердца. Постепенно он почувствовал, как ему становится легче. В своей автобиографии он писал: «Прощая, человек никогда не вспоминает о прошлом. Вы простили и забыли, будто этого никогда и не было. Истинное прощение всегда полное, всецелое».
Но как же Птица? Встречался ли Замперини со своим ненавистным мучителем? Можете себе представить, как он встал перед ним и сказал, что не держит зла за все, что тот ему сделал? Замперини очень этого желал и не раз пытался исполнить. Но Птица не согласился на встречу. Вероятно, не мог выслушать от Луи слова о прощении. Столкнуться с таким великодушием было выше его сил.
Замперини же достойно завершил главное путешествие в своей жизни.
Жизнь Луи Замперини была примером мужества и выносливости.
Мужества выжить, брошенным на произвол судьбы посреди океана, и силы духа вытерпеть боль, страдания и нечеловеческое унижение от охранников в лагере для военнопленных.
Но мужество, проявленное в годы войны, вполне сопоставимо с подвигом, совершенным в мирное время. Пожалуй, умение прощать требует больше душевной силы, чем борьба на поле боя. Для поддержания мира необходимо больше стойкости, чем для продолжения войны. Кто из нас способен пожать руку врагу, нанесшему тебе не одну душевную и физическую рану, и забыть о прошлом, словно этого никогда не было? Луи Замперини сделал это. Для меня его поступок — проявление наивысшей храбрости.
Алистер Уркварт: «Больше они такого с ними не сделают»
Я знаю, что человек должен жить, не обращая внимания на то, какие сложности подбрасывает ему жизнь.
Надо всегда помнить о том хорошем, что непременно ждет нас впереди.
Алистер УрквартЕли вы отправитесь в Броти-Ферри недалеко от Данти в Шотландии, вам может посчастливиться встретить Алистера Уркварта. Уверен, этот человек показался бы вам ничем не примечательным, самым обычным пенсионером. Он живет в многоквартирном доме для пенсионеров, помогает другим освоить компьютер, а после обеда ходит на танцы.
Он счастлив, что живет так уже более шестидесяти лет, и ничего не требует от жизни. Даже его жена не знала о том, что ему довелось пережить во время Второй мировой войны. А на его долю выпали события, несомненно сломавшие бы человека более слабого.
Алистер Уркварт был одним из тысяч призывников британской армии 1939 года. В 19 лет он стал членом Гордонского полка горцев и был отправлен в Форт Каннинг в Сингапуре.
Если во время войны и можно было найти легкое место службы, то Сингапур, пожалуй, именно таким и представлялся. Город был стратегически важным портом, где экспаты, иностранные специалисты из Британии, вели вольготную жизнь в окружении слуг, со всех ног бежавших исполнять желания господ. Никто всерьез не думал о том, что это место может подвергнуться нападению, оно казалось спокойным и о надежным.
К сожалению, оказалось, что это не так.
Если вы знакомы с историей, то знаете, что coбытия развивались не так, как ожидали британцы. В декабре 1941 года в Сингапур вторглись японцы. Начались тяжелые времена.
Сдача Сингапура была названа крупнейшей потерей британской армии в современной истории. И несомненно, это был один из самых жестоких захватов. Уркварт и его сослуживцы были отправлены в лагерь для военнопленных Чанги. В одночасье им открылась картина, демонстрирующая всю жестокость японских завоевателей: насаженные на кол головы китайцев, простреленные тела на улицах и смрад разлагающейся плоти. В Чанги 50 тысяч заключенных содержались в бараках, рассчитанных на 4000 пленных. Уркварт провел там восемь месяцев, пока его и товарищей не перевели в другое место. Их погрузили в железнодорожный вагон, где было невозможно вздохнуть от давящих друг друга людей. Пять дней, все 1500 километров пути, им ничего не оставалось, как терпеть, задыхаясь от вони экскрементов. От тесноты и жары многие умерли, оставшиеся же покорились судьбе. Вскоре их высадили в джунглях, и люди не сразу поняли, что они здесь для того, чтобы проложить железную дорогу через непроходимые, гористые бирманские леса. Это строительство вошло в историю как одно из самых жестоких по отношению к людям предприятий Второй мировой войны. Этот отрезок железной дороги стали называть Дорогой смерти.
Получив контроль над Бирмой в начале XX века, британцы предложили построить железную дорогу от Таиланда до Бирмы, но позже сочли проект слишком сложно выполнимым. Горная местность была покрыта джунглями, испещрена реками. От идеи строительства отказались.
Японцам, захватившим Бирму в 1942 году, железная дорогая была необходима для перевозки войск и грузов. Они использовали морской путь, но корабли пускали на дно союзные войска с подводных лодок. Необходима была рабочая сила, которой теперь было предостаточно, — более 300 тысяч военнопленных, и одним из них был Алистер Уркварт.
После войны история строительства бирманской железной дороги была рассказана в голливудском фильме «Мост через реку Квай». После просмотра фильма может сложиться впечатление, что британские рабочие свободно насвистывали «Марш полковника Боуги», чтобы выказать пренебрежение к японским захватчикам. В действительности все было не так.
Страдания рабочих сложно даже представить. Самоубийства были рядовым явлением. Обезумевшие от кошмарных условий люди заканчивали жизнь, опустив голову в отверстие уборной.
Если вам интересно, что же могло заставить их так поступить, читайте дальше.
Заключенных содержали на голодном пайке, в день давали лишь горсть прогнившего риса, в котором ползали черви. Люди катастрофически худели и болели. Такие смертельные заболевания, как бери-бери, малярия, лихорадка денге, дизентерия, были почти у каждого. Когда у Алистера появились страшные мокнущие язвы на ногах, единственным лечением были личинки, ползавшие в уборной по фекальным массам больных диареей. Он взял горсть отвратительных белых паразитов и приложил к гноящимся ногам. Черви мгновенно стали поедать гниющую плоть. Как я уже писал, выжить в таких условиях было чрезвычайно о сложно.
Везде были возбудители холеры. Они содержались в воде, их переносили крысы, которых было так много, что люди перестали даже пытаться их прогнать. Когда Уркварт заразился холерой, его мучали страшный понос, боли, рвота и обезвоживание, не было сил даже встать, не говоря уже о работе. Его поместили в зловонную «палатку для смертников», где люди умирали через несколько часов, а их тела сжигали на огромных кострах. И все же он не хотел умирать.
Однако голод и эпидемии были не самыми страшными испытаниями, с которыми приходилось мириться Уркварту и его товарищам. Заключенные подвергались бесчеловечным пыткам, избиению, унижениям. Алистер вспоминал, как охранники целенаправленно били по язвам, покрывавшим его тело.
Обычно пленных наказывали, обмотав волокнами мокрого ротанга — материала, получаемого из пальмовых листьев, — лодыжки и запястья и привязав к столбу. Высыхая, ротанг впивался в тело, разрезая плоть до костей.
Однажды разъяренный надсмотрщик ударил Алистера по зубам прикладом, и передние зубы сломались, вызвав нестерпимую боль. Разумеется, на стройке Дороги смерти не было стоматологов, лишь несколько санитаров в медицинской палатке. После работы один из них вырвал Уркварту торчащие осколки клещами, расшатывая каждый, пока корень не вышел наружу.
Конечно, случались расстрелы.
Уркварт вспоминал случай с заключенным, пойманным при попытке совершить побег. Охранники привели двоих самых жестоких своих товарищей: лейтенанта Узуки и сержанта Окадо, которого британцы называли Черный принц, или Доктор Смерть. Любимым развлечением Окадо было лить воду в горло и нос жертвы до тех пор, пока человек не начинал распухать от обилия жидкости, затем оборачивал вокруг туловища колючую проволоку и прыгал на вздувшемся животе несчастного. Все, кто попадал к нему в руки, неизменно умирали.
Однажды его начальник, Узуки, приблизился к заключенному с самурайским мечом. Тот не сделал попытки молить о пощаде, он знал, что его ждет. Остальных пленных заставляли смотреть, как Узуки замахивается, целясь в шею. Уркварт закрыл глаза, не желал смотреть, но не мог заткнуть уши, чтобы не слышать, как отсеченная голова катится по земле.
Алистер старался держаться подальше от тропинок, по которым ходили охранники. К сожалению, ему не всегда удавалось избежать встречи с ними. Однажды ночью, мучимый приступами дизентерии, он побежал в уборную. На обратном пути его остановил охранник-кореец, давший понять, что имеет на парня виды сексуального характера. Алистер отказывался, но кореец был настойчив. Уркварт не сдержался и набросился на охранника. Через некоторое время, окровавленный и обессилевший, он поднял глаза и увидел перед собой остолбеневшего Черного принца.
Уркварт постарался вытянуться по стойке «смирно» и не шевелиться. Пальцы на его ногах уже были сломаны от побоев, но на этот раз он получил немало точных ударов по почкам.
Рассвело. Проснувшиеся товарищи старались не смотреть в сторону Алистера, зная, что их могут наказать за одно проявление сочувствия.
День клонился к вечеру. От жара и боли Уркварт постоянно терял сознание, но толчки и удары приводили его в чувство, заставляя вновь встать по стойке «смирно». Кровь сочилась из ран на лице, руках и ногах. По телу ползали черви и насекомые. Солнце жгло кожу.
Ночью у него начались галлюцинации, но охранники приводили его в чувство и заставляли встать. Утром следующего дня Черный принц приказал отправить Уркварта в карцер. Он представлял собой яму с бамбуковой клеткой, в которую заключали человека. Она была настолько мала, что в ней можно было только сидеть на полу в испражнениях предыдущих заключенных. Сверху яму накрывали листом железа, отчего становилось жарко, как в печке. Мало кто вышел оттуда живым.
Уркварт провел в карцере шесть дней. Его трясло в ознобе от малярии. Отбитые почки и язвы причиняли невыносимую боль. Тело покрывал толстый слой грязи, по которому ползали насекомые.
В течение шести дней он то впадал в забытье, то приходил в себя и уже не надеялся, что удастся выжить.
Но Алистер Уркварт выжил.
После карцера его выходил врач британской армии, используя скудные средства, имевшиеся на тот момент в его распоряжении. Через несколько дней Алистер уже работал. Голый, босой, униженный и больной, он был возвращен на строительство железной дороги. Никакой передышки.
Однако Уркварт выжил там, где огромное количество людей погибли от голода, болезней, побоев или истощения. Из 330 тысяч военнопленных, отправленных на строительство Бирманской железной дороги, более 100 тысяч погибли.
Несмотря на все перенесенные тяготы, конец войны Уркварта был еще далек. К концу 1943 года, когда строительство дороги было закончено, его перевели в Сингапур на работы по разгрузке японских кораблей. Поднимаемые им коробки были тяжелее его самого, что неудивительно, когда вес человека меньше 40 килограммов. В сентябре 1944 года Уркварт вновь сменил место пребывания. На этот раз он оказался на грузовом корабле. Тогда он еще не знал, что их называют «кораблями ада».
Прозвище было вполне заслуженным. Трюмы так плотно забивались людьми, что те с трудом могли дышать. Невозможно было сесть, опуститься на корточки или лечь — ничего из того, что хотелось бы сделать. Упасть означало быть затоптанным насмерть. Большинство страдали от тех же болезней, что и строители Бирманской железной дороги: дизентерия, малярия, бери-бери. Когда заключенные заполнили сводящую с ума темноту трюма, «корабль ада» вышел в море.
У пленников не было воды, а температура достигала 38 градусов по Цельсию. Люди невыносимо страдали от жажды.
Полагаете, что вам тоже приходилось в жизни испытывать жажду? Ошибаетесь. Это не настоящая жажда. Не та, от которой опухает язык и начинаются галлюцинации. Когда вы забываете, что означает быть человеком. Люди умирали от обезвоживания, добавляя зловония помещению, наполненному запахами фекалий, мочи, пота и рвотных масс.
Людям приходилось пить собственную мочу, некоторые порывались убить ближнего, чтобы напиться его крови и насытиться мясом.
Мужчины умирали один за другим, но их тела никто не выносил. Они так и лежали в трюме, раздувшиеся, разлагающиеся и источающие тошнотворный запах.
Уркварт ждал смерти. Но, видимо, у судьбы были на его счет другие планы.
У японцев было пятьдесят шесть «кораблей ада». Американские подводные лодки потопили девятнадцать из них, погибли более 22 тысяч военнопленных.
Уркварт провел шесть дней в плавучей тюрьме, когда в борт попала бомба. Корабль стал тонуть. Японцы открыли беспорядочный огонь, стараясь уничтожить как можно больше людей в трюме.
Алистер неожиданно понял, что его выносит в открытое море.
В детстве он был бойскаутом и обучался некоторым правилам выживания. Одним из них было следующее: оказавшись в непосредственной близости от тонущего корабля, плыви в противоположную от него сторону так быстро, как только сможешь. В противном случае тебя затянет водоворот уходящего на дно судна. Собрав последние силы, Алистер поплыл.
По поверхности моря разлилось огромное пылающее пятно нефти, похожее на горящую патоку. Уркварт поплыл прямо сквозь него. Горящая нефть попадала в рот, обжигала кожу, но он не останавливался. Через некоторое время он набрался смелости и оглянулся. В пылающем море почти скрылся под водой корабль, ставший могилой тысячам людей. Спасшиеся, как и он, не находили в себе силы плыть, и пучина затягивала их, несчастных, выкрикивающих на прощание имена любимых и дорогих им людей.
У Алистера началась рвота, из него выходила смесь соленой воды и нефти. Мимо проплывал небольшой спасательный плот, он забрался на него и вытянулся в изнеможении. Однако расслабляться было рано. Поблизости было немало акул, выбирающих момент для нападения на тех, кто еще оставался на поверхности.
Полуживой Уркварт провел на плоту пять дней. Ему приходилось постоянно переворачиваться, пряча от солнца то одну, то другую часть тела, хотя почти вся его кожа уже была сожжена солнечными лучами. Кроме того, они повредили и сетчатку глаза, и он почти ослеп. Все волосы на голове выпали, язык распух до таких размеров, что он не мог ни говорить, ни глотать. От хронического обезвоживания начались галлюцинации. Мучавшие его язвы на теле разъедала соленая вода, смешанная с нефтью.
Он был на грани смерти, но все же отказывался прощаться с жизнью.
Полагаете, Уркварт уже давно заслужил, чтобы удача улыбнулась ему? Хотя бы чуть-чуть?
Не тут-то было. На шестой день его плот столкнулся с японским китобойным судном. Экипаж поднял его на борт и решил оставить у себя до возвращения в Японию. Уркварт вновь стал заключенным. Ему предстояло оказаться в условиях куда худших, чем он мог представить. Его новая тюрьма находилась в непосредственной близости от японского города Нагасаки.
Алистер Уркварт не мог знать, что война подходит к концу, а он станет практически очевидцем одного из самых трагических и разрушительных событий.
9 августа 1945 года он голыми руками вычищал тюремный туалет, когда до него донесся громкий рев и взрыв бомбы в ближайшем городе Нагасаки. Через несколько секунд обжигающий ветер — будто на него направили фен — сбил его с ног.
Никто в лагере не мог понять, что случилось. О том, что произошло, они никогда бы не догадались. Причиной потока горячего воздуха стала бомба под названием «Толстяк». Когда она упала на Нагасаки, температура воздуха подскочила до 4000 градусов по Цельсию. Не менее 40 тысяч человек в одно мгновение исчезли с лица Земли. Уркварту посчастливилось находиться не в эпицентре.
Японцы поняли, что у них нет шансов противостоять врагу с таким мощным оружием, и сдались.
Через пятьдесят лет у Алистера Уркварта начнет развиваться раковая опухоль, причиной тому могла быть полученная в Нагасаки доза излучения.
Все же, пусть и в несколько извращенной форме, взрыв атомной бомбы спас ему жизнь.
Теперь война была окончена.
Американские субмарины вскоре прибыли освободить пленных, и Уркварт вернулся домой.
Для солдата возвращение домой, пожалуй, не менее сложная битва из всех пережитых.
Можно ли ожидать, что люди поймут, что вам пришлось вынести? Можно ли с интересом относиться к мелочам гражданской жизни после пережитого кошмара стольких лет?
Алистеру Уркварту приходилось возвращаться к обычной жизни во времена, когда понятия «посттравматический стресс» еще не существовало и предполагалось, что люди просто «будут продолжать жить», и он продемонстрировал не меньшую стойкость и выдержку, чем в бытность военнопленным.
Вспоминая историю Алистера Уркварта, я не забываю и о том, что, по его утверждению, он был одним из тех, кому «повезло». Да, он вынес нечеловеческие испытания, но выжил. Он прошел через адские муки благодаря мужеству, беспрецедентной стойкости, а порой и везению.
И по сей день скромный человек в шотландском городке Броти-Ферри склоняет голову перед теми несчастными, кому пришлось заплатить жизнью за окончание этой страшной войны.
Нэнси Уэйк: Агент Белая Мышь
Я ненавижу войну и насилие, но, раз случилось жить в такое время, не понимаю, почему женщины должны, проводив на фронт мужчин, сидеть дома и вязать им шарфы.
Нэнси УэйкВ 1944 году, сразу после освобождения Франции от нацистов, красивая молодая женщина ужинала в Британском офицерском клубе в Париже. Несколькими неделями ранее он был Германским офицерским клубом. Больше его никто так не будет называть.
Обслуживающий ее официант бормотал себе под нос: «Уж лучше немцы, чем вы, чертовы англичане».
К сожалению, молодой человек даже не предполагал, что женщина прекрасно владеет французским. Очень жаль, но он также не знал, что перед ним Нэнси Уэйк — один из самых храбрых, мужественных и безжалостных тайных агентов, работающих в период Второй мировой войны.
Нэнси вышла за ним из зала, высказала все, что думает, а следом нанесла такой удар, что молодой человек без сознания рухнул на пол.
Позже Нэнси Уэйк не раз говорила, что ее никогда не воспитывали так, чтобы она выросла жестоким человеком. Решительным? Твердым? Несомненно. Несгибаемым? Вне всякого сомнения. Но жестокой она не была, пока не началась война. Время изменило ее, как изменило и многих других.
Однако мало у кого из этих людей была такая удивительная жизнь, как у Нэнси Уэйк.
У нее было несчастливое детство. Когда девочке было двадцать месяцев, семья перебралась в Австралию, а вскоре от них ушел отец. Мать не чувствовала привязанности к ребенку, и Нэнси росла непослушной, была предоставлена самой себе. Именно бунтарский характер и стал основной причиной ее профессионального успеха.
В 16 лет она сбежала из дома и стала медсестрой, хотя уже тогда в ней жила тяга к рискованным путешествиям. Толчком стала присланная тетей сумма в 200 фунтов. Нэнси отправилась в Лондон, затем много ездила по Европе в качестве журналистки и жила полной жизнью.
В 1937 году, в возрасте 25 лет, она оказалась в Вене.
Там на красивейшей площади она вскоре увидела то, что изменило ее взгляд на мир в целом и в частности на предстоящую войну.
Бойцы штурмового отряда приковали несколько человек из гражданского населения еврейского происхождения к огромным металлическим колесам, заставляя катать их по площади. Несчастных при этом жестоко избивали. Окровавленные, измученные люди, истошно крича, цеплялись друг за друга.
Нэнси была свидетелем того, как нацисты жестоко унижали целый народ, мужчин, женщин и детей, лишь за ценности, которыми те дорожили, за веру и наследие предков, которое берегли в сердцах.
Отвратительная сцена оказала не последнее влияние на жизненный выбор Нэнси. Тогда она решила для себя, что пойдет на все, что потребует от нее ситуация, лишь бы испортить жизнь членам нацистской партии.
Спустя много лет она могла с уверенностью сказать, что исполнила задуманное. И сделала даже больше.
Нэнси была очень красивой женщиной — больше похожа на актрису, чем на героя войны. В 1939 году она вышла замуж за богатого французского промышленника Анри Фокко и готовилась к комфортной жизни в Марселе.
Разумеется, этому не суждено было случиться. Когда началась война, муж Нэнси был призван на службу. Предполагалось, что Нэнси останется дома ждать возвращения мужа.
Однако Нэнси была совсем другим человеком.
Часть своих средств Анри потратил на создание передвижного госпиталя, и Нэнси начала там работать. Она отправилась на север Франции, чтобы помочь хлынувшим через границу бельгийским беженцам. Ее ненависть к нацистам возросла, когда она стала свидетелем, как бомбардировщики обстреливали бежавших на юг женщин, стариков и детей. Даже если бы ей не довелось увидеть окровавленные детские тела, она бы все равно приняла решение действовать. Ее время пришло.
В 1940 году Париж сдался нацистам. Нэнси горько оплакивала судьбу новой родины, однако понимала, что слезами горю не поможешь. Она не забыла свою клятву.
Уэйк начала свою деятельность в качестве связного во французском Сопротивлении. Благодаря статусу жены состоятельного человека она могла с большей свободой передвигаться по Европе, чем другие женщины. По крайней мере первое время. Эта свобода давала ей возможность передавать сообщения и продукты членам французского Сопротивления на юге страны.
Деятельность ее была чрезвычайно опасной. Гестапо — секретная полиция Гитлера — жестоко карало всех участников Сопротивления и тех, кто оказывал им поддержку. Людей подвергали страшным пыткам и уничтожали.
Методы гестапо были хорошо известны: человека погружали с головой в ванну с ледяной водой, когда он начинал задыхаться, вытаскивали, затем процедуру повторяли; к телу подводили провода и включали ток, а затем, когда рассеивался запах горящей плоти, связывали руки за спиной и подвешивали, чтобы выбить плечевые суставы…
Вскоре гестапо стало подозревать Нэнси. Они прослушивали ее телефон, вскрывали корреспонденцию.
Но ничто не могло ее остановить. Даже на некоторое время.
Она просто стала тщательнее готовиться к операциям.
Свобода передвижения Нэнси была чрезвычайно важна для Сопротивления. Чтобы это было проще исполнить, у нее было несколько удостоверений личности. Впрочем, Нэнси обладала более важным, чем документы, качеством — силой духа и хладнокровием. Она свободно кокетничала с нацистскими патрульными, чтобы беспрепятственно преодолевать посты и кордоны. Она возила в корзине велосипеда несколько реп, чтобы в нужный момент сделать вид, будто возвращается с рынка, и отвлечь от себя подозрения.
Во Франции находилось немало беглых военнопленных и сбитых британских летчиков. Им было необходимо бежать, чтобы не оказаться в нацистском плену. Однако помочь им было непросто. На севере располагались немецкие войска, на востоке Муссолини, на западе Атлантика, на юге Пиренеи. Эти горы, ставшие препятствием на пути в сохранявшую нейтралитет Испанию, огромны, их непросто перейти даже в наши дни. С 1940 по 1943 год Нэнси помогла тысячам беглых военнопленных и британских летчиков преодолеть этот путь. В общей сложности она переходила Пиренеи пешком семнадцать раз. Нэнси стала настоящим мастером проводить людей через границу под самым носом у врага. При всем желании у нацистов просто не получалось ее поймать. Гестапо даже придумало ей прозвище — Белая Мышь. За ее голову была назначена награда пять миллионов франков. И все же Нэнси Уэйк не удавалось поймать.
Она ловко уходила от агентов гестапо. К 1943 году имя Нэнси Уэйк было первым в списке разыскиваемых ими лиц.
Не самый лучший список, чтобы мечтать его возглавить. Однако Нэнси не была напугана.
Позже она скажет, что никогда в жизни не испытывала страха даже на мгновение. Однако в Сопротивлении понимали, что во Франции ей оставаться опасно, такого же мнения придерживался и ее муж. Товарищи убеждали Нэнси, что настало время совершить последний переход через Пиренеи ради собственного спасения. Неохотно, но она согласилась.
Она даже не попрощалась с Анри, лишь бросила на ходу, что отправляется по магазинам.
Впрочем, мысли ее были не о покупках.
Нэнси шесть раз совершала попытки перебраться через горы. Теперь, когда речь шла о ее жизни, успеху дела мешали многие обстоятельства. К несчастью, ее схватила полиция Виши. На протяжении четырех дней женщину допрашивали и избивали, нанося жестокие удары по голове. Однажды днем в кабинет полицейского комиссара решительно вошел член Сопротивления Альбер Герис — более известный под псевдонимом Патрик О'Лири. Он заявил, что сам является полицейским Виши, а Нэнси его любовница, в подтверждение слов он предъявил документы.
Нэнси и О'Лири удалось уйти.
Это ярчайший пример того, на что способен человек с огромной силой духа.
Последний переход Нэнси через Пиренеи длился сорок семь часов. На ней были лишь тряпичные туфли и носки, а температура была ниже нуля. Носки были постоянно мокрые, но сухие, запасные, она надевала лишь в редкие минуты передышки, чтобы избежать обморожения. В этом походе с ней шли еще несколько человек, в том числе молодая девушка по имени Джин. В какой-то момент она остановилась и сказала, что больше не может идти. У Нэнси был свой способ борьбы с отчаянием. Она толкнула девушку в снег и спросила, готова ли та остаться здесь и погибнуть от холода или пойдет дальше вместе со всеми.
Девушка выбрала второе.
Кажущееся жестоким отношение Нэнси спасло Джин жизнь.
Метель кружила над путниками час за часом, ледяные иглы впивались в замерзшие пальцы, пронизывающий ветер забирался под одежду. В середине пути они поняли, что съеденное перед началом похода мясо ягненка было несвежим. К многочисленным проблемам добавилось пищевое отравление.
Как говорится, беда не приходит одна.
Однако и это не смогло остановить Нэнси Уэйк.
Стиснув зубы, собрав все силы в кулак, она продолжала вести товарищей вверх, в горы.
Они все же добрались до Испании. Оттуда Нэнси переехала в Англию, где наконец почувствовала себя в безопасности.
Но долго оставаться без дела в тиши и покое она не могла.
Управление специальных операций — секретная армия Черчилля. Если кратко, его деятельность такова: шпионаж, саботаж и разведка на территории оккупированной Европы.
Высшая степень секретности и опасности. Провал означает неминуемую смерть.
Это была работа для таких, как Нэнси Уэйк. Учитывая ее успехи во французском Сопротивлении, неудивительно, что УСО приняло ее в свои ряды.
Во французском подразделении служили лишь тридцать девять женщин. Как и остальные, Нэнси действовала под прикрытием работы в Корпусе медсестер первой помощи — сокращенно КМПП.
Ее отправили на тренировочную базу в Шотландии. Это ей подходило. Нэнси была красива, но любила выпить, грубо бранилась и вообще была несдержанна. Так что она оказалась своей в этом преимущественно мужском коллективе.
В Шотландии Нэнси научилась пользоваться оружием и освоила навыки экстремального выживания.
Коды. Шифры. Явки.
Прыжки с парашютом.
И еще ее научили убивать бесшумно.
Нэнси обучалась всему, что должны были знать и уметь сотрудники спецподразделений.
Она оказалась прекрасным стрелком и отлично приспосабливалась к любым условиям и обстановке. Она могла перемещаться по стране, не будучи пойманной. Всего за несколько месяцев храбрый боец Сопротивления превратился в грозное оружие.
В апреле 1944-го Нэнси Уэйк была переброшена на территорию Франции. В ней по-прежнему было велико стремление сделать все возможное, чтобы помешать планам нацистов.
Парашют зацепился за дерево. Начало было неблагоприятным.
Человек из Сопротивления нашел ее свисающую на стропах парашюта. Мужчина не упустил случая пустить в ход свое обаяние.
— Надеюсь, в этом году на всех деревьях Франции появятся такие прекрасные фрукты.
— Избавьте меня от этой французской чуши, — оборвала его Нэнси.
Она приступила к работе.
В Сопротивлении работали несколько групп. Их называли партизаны-маки. Целью Нэнси было их объединение. В таком случае они представляли бы более опасную силу для фашистских оккупантов. С ее помощью численность партизан увеличилась до 7000. Также Нэнси содействовала получению достаточного количества оружия и боеприпасов.
Работа была тяжелой и опасной. Каждую ночь она переезжала от одного отряда к другому. Это было настоящим испытанием ее навыков, ей приходилось проводить много ночей в лесах Оверни, где ее искали нацисты. Раз в неделю союзники сбрасывали парашют с оружием. Нэнси должна была найти новые, безопасные места и организовать передачу груза.
Благодаря ее деятельности в Оверни у нацистов было больше проблем, чем в другом регионе Франции.
Это, в свою очередь, означало, что они постоянно вели охоту на Нэнси Уэйк.
Немцы укрепили свои силы в регионе. В их распоряжении теперь была артиллерия и авиация. Им удалось взять в кольцо основные силы Сопротивления. Повстанцев готовились безжалостно уничтожить.
Против 22 тысяч войска нацистов стояли 7000 маки.
Казалось, у Нэнси и ее товарищей не было ни единого шанса, правильно?
Нет, неправильно.
Борьба шла с апреля 1944 года до освобождения Парижа в августе того же года. Немцы потеряли 1400 человек, а маки только 100. И в центре борьбы была Нэнси Уэйк.
Она безжалостно уничтожала нацистов. Она упивалась тем, что делала. Она даже организовала беспрецедентное нападение на штаб-квартиру гестапо в городе Монлюсон.
Нэнси было известно, что около полудня офицеры соберутся на аперитив перед обедом. Она подъехала на машине, принадлежавшей Сопротивлению, пробралась в дом через черный ход и, открыв дверь, бросила в комнату несколько гранат.
Тридцать восемь офицеров гестапо погибли.
Однажды Нэнси подкралась сзади к часовому эсэсовцу на посту. В ее планы входило лишь оглушить его, но тот неожиданно обернулся и открыл рот, чтобы закричать. В следующую секунду локоть Нэнси взметнулся вверх к подбородку мужчины, и вскоре раздался хруст сломанной шеи. Мертвое тело повалилось на пол. Нэнси Уэйк была способна убить человека голыми руками.
Она, безусловно, была мужественной женщиной.
Кроме того, она умела и не боялась принимать тяжелейшие решения. Когда выяснилось, что среди членов Сопротивления появился немецкий шпион — молодая девушка, — Нэнси первая заявила, что ее необходимо расстрелять.
Колебания ведут к гибели. Она отлично это понимала.
Самыми несчастливыми стали для нее дни перед высадкой союзных войск в Нормандии. Нацисты заставили одного из ее радистов сжечь все секретные шифры, а они были чрезвычайно важны. Без них партизанам не приходилось надеяться на поставки оружия.
Ситуация была критической. Шифры было необходимо сменить. Единственным способом было связаться с ячейкой в Шатору, в 500 километрах.
Нэнси оседлала велосипед.
План ее был невероятный, дерзкий, сложно выполнимый. Она не только смогла преодолеть столь длинный путь по оккупированной территории, но и проделала это за семьдесят два часа. Вспомните «Тур де Франс» и поверьте, колеса ее велосипеда были не из углеродного волокна. Нэнси крутила педали старого драндулета, а в корзине лежала репа.
Добравшись до Шатору, она не могла стоять на ногах, не могла даже говорить. Она лишь тихо плакала от боли. Однако ей удалось выполнить задуманное.
В годы войны поездки на велосипеде были ее коньком.
Члены французского Сопротивления сыграли огромную роль в борьбе с фашизмом. И вела их к победе Нэнси Уэйк.
И все же для нее освобождение Франции было радостью с привкусом горечи. Она восторженно смотрела на ликующих людей, наслаждалась тем, что нацисты теперь ответят за все преступления. Но в сердце ее была и грусть. Она узнала, что ее муж Анри схвачен немцами после ее побега из Франции в 1943 году. Его пытали, чтобы получить информацию о местонахождении Нэнси.
Анри молчал. Пытки продолжались. Но он молчал. Так было, пока он не умер. Нэнси Уэйк до конца дней винила себя в его смерти. Но до самого дня смерти в 2011 году она не пожалела ни об одной акции, направленной против нацистов, хотя никогда не забывала, что, будь она пойманной, ее ждала бы та же участь, что и двенадцать женщин членов УСО, — пытки и расстрел. Позже она вспоминала: «В моем характере до начала войны не было ни капли жестокости, но годы многое изменили. Враг сделал меня жестче. Я не испытывала к ним жалости».
После окончания войны Нэнси Уэйк до 1960 года служила в УСО, получила множество медалей и наград разных стран, в том числе медаль Георгия Великобритании, орден Почетного легиона Франции и медаль Свободы США. Впрочем, медали расскажут лишь половину истории.
По моему мнению, о вкладе Нэнси в общее дело лучше всего сказал ее товарищ по Сопротивлению: «Она самая женственная из всех женщин, но лишь до тех пор, пока не начался бой. В нем она стоит пятерых мужчин».
Томми Макферсон: Человек, бросивший вызов 23 тысячам нацистов
Люди, воюющие с улыбкой, вызывают у меня симпатию.
Уинстон ЧерчилльИюнь 1944 года. Самолет союзников — бомбардировщик «Галифакс» — летит низко над землей оккупированной Франции. Два бойца коммандос выпрыгивают с парашютом. Их цель — удаленная область, где они должны встретиться с бойцами французского Сопротивления. Они приземляются точно в нужном месте, однако их появление вызывает переполох среди партизан.
— Командир! — кричит один из них, подняв глаза к небу. — Там французский офицер, он привёз с собой жену!
Стоит уточнить: среди них действительно один французский офицер, Мишель, покинувший родину до прихода нацистов. Впрочем, он не привез с собой жену, хотя возникновение путаницы объяснимо. Вторым был Томми Макферсон из 79-го полка ее величества шотландских горцев Камерона и был одет в форму, которая включала в себя килт.
Возможно, по этой причине партизаны относились к нему не очень серьезно, хотя, безусловно, ошибались. Этот парень уже пережил то, что сломало бы многих. Тогда, во Франции в 1944 году, его война только начиналась.
Впервые Томми Макферсону довелось проявить свою храбрость по дороге из родной Шотландии. В начале Второй мировой войны он воевал против войск Виши в Ливане, участвовал в боях на Крите и Кипре. Он был ранен и имел возможность познать все ужасы ведения войны в тяжелейших условиях. Он стал героем, не достигнув двадцатиоднолетнего возраста.
В 1941 году он вошел в состав четверки, секретной задачей которой была разведка в Северной Африке. Их доставила подводная лодка, дальнейший путь до берега они проделали на двухместных каноэ. Группе предстояло исследовать территорию и установить, пригодна ли она для высадки войск. Задача была чрезвычайно важной и значимой. Союзники готовили силы против Роммеля.
После осмотра на местности отряду предстояло вернуться на субмарину.
Однако планы пришлось изменить.
Четверка благополучно преодолела путь до берега, а вот с возвращением возникли проблемы. Подплыв на каноэ к месту, где должна была всплыть лодка, они увидели лишь немецкий военный корабль с солдатами на борту.
Им удалось остаться незамеченными, но люди оказались одни в открытом море. Единственным выходом было вернуться на берег.
Они решили разделиться. Одна группа была вскоре схвачена. Томми и его товарищ продержались чуть дольше. Томми даже рискнул проникнуть в немецкий лагерь и добыл немного еды. Они двигались в глубь ливийской пустыни, останавливаясь лишь для того, чтобы взорвать попавшийся на пути вражеский узел связи.
Они продвигались медленно, стараясь избежать столкновения с врагом, не обращая внимания на потрескавшуюся кожу и ногти. Им казалось, что тревожиться у них нет повода: в пустыне они издалека услышат приближение немецкого грузовика и успеют где-нибудь спрятаться. К сожалению, они не учли, что им на пути могут попасться итальянские солдаты на велосипедах.
Томми с товарищем были окружены и схвачены.
Впрочем, Томми смог сохранить самообладание и успел вынуть магазин кольта и сунуть в карман.
Их подвергали долгим, изнурительным допросам, в которых принимали участие четыре офицера и шестеро вооруженных полицейских. Томми держался. Когда один из них взял его кольт и с ухмылкой поинтересовался, как тот работает без магазина, Томми одним движением вернул магазин на место и вскинул оружие.
Его план был таков: выбраться из этой комнаты, захватить машину итальянцев и бежать. Однако путешествие по пустыне пешком не лучшим образом сказалось на его ногах. При первой попытке сдвинуться с места ноги свело судорогой, и он упал. В следующую секунду на него набросились итальянцы.
Томми был отправлен в лагерь для военнопленных в итальянском городе Монтальбо. Лагерь был переполнен, заключенные голодали.
Некурящий Томми обменивал сигареты из пайка на картофельную шелуху у других заключенных, но все же это была неполноценная еда.
По прошествии зимы его перевели в другой лагерь — для особо опасных заключенных в городе Гави, рядом с Генуей. Томми старался поддерживать физическую форму и учил итальянский, зная, что язык ему пригодится, если удастся бежать. Однако между Италией и союзниками наступило короткое перемирие, и все изменилось. Заключенные категории «А» были переведены в другое место.
Однако Томми не отказывался от идеи побега, и ему удалось это исполнить во время нахождения в транзитном месте заключения недалеко от границы с Австрией. Он попал в группу французских пленных, отправленных на работы в поле, переоделся во французскую форму и беспрепятственно покинул лагерь. Вместе с двумя беглыми товарищами Томми пришлось преодолеть не один километр горной дороги, карабкаться на вершины, и все ради того, чтобы вновь быть схваченным гестапо. Ему еще повезло, что его не застрелили. Томми посадили в тесную клетку, где он не мог ни встать, ни лечь, и отправили в очередной лагерь на польской границе — Шталаг 20А.
В свой двадцать третий день рождения он бежал из Шталага, перерезав проволоку, и добрался до побережья Балтийского моря. Оттуда в хранилище для угля одного из торговых кораблей он доплыл до сохранявшей нейтралитет Швеции, затем на самолете прибыл в Шотландию. Прошло ровно два года с момента высадки его группы у побережья Северной Африки. Мечтал ли Томми об отдыхе? О нет. Он был солдатом, и отличным солдатом, потому Британия готовила его к чрезвычайно важной миссии.
Ему предстояло принять участие в операции «Джедбург».
Операция «Джедбург» была особо секретной. В ней участвовали несколько малочисленных групп, которым предстояло десантироваться во Франции, активизировать работу Сопротивления и провести несколько диверсионно-подрывных операций против нацистов.
Сопротивление действовало очень активно, особенно на юге.
Когда несколько отважных партизан взорвали участок железной дороги, соединяющий Тулузу и Бордо, немцы жестоко им отомстили. Их поймали и повесили на крючках для туш вдоль железнодорожного пути и оставили умирать. Став свидетелями подобных зверств, рядовые французы отказывались от мысли воевать в подполье.
Операция «Джедбург» имела целью поднять сопротивленческий дух людей.
Если большинство членов УСО работали осторожно, стараясь остаться незамеченными, отрядам, участвовавшим в операции «Джедбург», предстояло действовать открыто, чтобы доказать, как сильны союзники и они не боятся нацистов. Это были люди, способные продемонстрировать истинное мужество и героизм. Таким был и Томми Макферсон.
У Томми было три месяца, чтобы набрать необходимую физическую форму и пополнить навыки. Теперь он прекрасно разбирался во взрывчатых веществах, шифрах и оружии врага, не говоря уже о мастерском ведении рукопашного боя. Затем Томми был переброшен во Францию, чтобы вредить немцам под самым их носом.
Не самая простая задача. Но ведь говорят: волков бояться, в лес не ходить. Томми хорошо знал — чтобы победить, надо бороться, всеми возможными способами, никаких ограничений. Необходимо мужество и вера в собственные силы.
Шел 1944 год. Преимущество было не на стороне Германии, и всему миру это было известно.
Однако нет опаснее загнанного в угол животного.
Участники операции «Джедбург» были, по сути, партизанами. Шпионами. Если их схватят, неминуемо будут пытать. Если же они откажутся предоставить необходимую информацию, будут расстреляны.
Когда в июне 1944 года Томми Макферсон выпрыгнул из бомбардировщика «Галифакс», он приземлился прямо в логове льва, и помочь ему не мог даже его килт.
Группы были прекрасно вооружены: пулеметы Стен, миномет, легкий пулемет, гранаты и огромное количество пластиковой взрывчатки.
К сожалению, встретивший их отряд Сопротивления не мог похвастаться таким же арсеналом. Кроме того, четверо из восьми человек были совсем мальчишки, и они не смогли бы нанести ответный удар фашистам.
Необходимо было многое менять.
Томми незамедлительно приступил к работе. Прежде всего они уничтожили стратегически важные мосты, чем внесли хаос в планы немцев. Однако через несколько дней отряду придется осуществить более масштабный план.
Высадка союзных войск 6 июня 1944 года имела переломное значение для текущей войны. На берегах Нормандии высадились десятки тысяч солдат войск союзников.
Ударная волна разнеслась по всей Европе, включая и юг Франции. Томми Макферсон также получил сообщение о том, что хорошо вооруженные танковые дивизии немцев готовят массовую атаку с целью раздавить войска союзников.
Одной из них была 2-я танковая дивизия СС «Рейх».
Подготовка в этой резервной дивизии была на самом высоком уровне. Закаленные в боях на Восточном фронте солдаты не понаслышке знали, что такое диверсионные операции гражданского населения.
Продвигаясь по территории Франции в июне 1944 года, они оставляли на своем пути следы ужасающих преступлений против человечества. В одной деревне они собрали около двухсот человек, открыли автоматный огонь по их ногам, а затем облили кричащих от боли людей бензином и подожгли.
В другой деревне они заперли более 500 женщин и детей в церкви и подожгли здание. Пытавшихся бежать расстреливали из пулеметов. Удалось выжить лишь троим.
Именно с такими силами и поклялись себе бороться Томми Макферсон и его товарищи. «Рейх» необходимо остановить во что бы то ни стало. Ход войны зависит от людей, обладающих мужеством и умением противостоять врагу, и Томми был именно таким человеком. Группа не имела возможности в открытую противостоять целой дивизии, но тем не менее их методы борьбы были просты и эффективны.
Под покровом ночи они срубили несколько толстых деревьев и перегородили ими некоторые участки дороги, по которой должны были пройти движущиеся на север танки. Где-то они установили противотанковые мины или подвесили гранаты к веткам. Томми тщательно выбрал места, чтобы разместить вооруженных партизан. Ландшафт позволял обстрелять немцев и быстро скрыться в лесу незамеченными.
Теперь кричать от боли настала очередь бойцов дивизии «Рейх». На всем пути следования дивизии были устроены ловушки, все было продумано и сделано так, чтобы уничтожить как можно больше солдат, принесших столько горя мирным людям.
Для того чтобы выступить столь малочисленной группой против целой дивизии, безусловно, требовалось огромное мужество. И Томми Макферсон бьш в авангарде этого отряда. Задачу удалось выполнить успешно. Командиры дивизии планировали добраться до севера Франции за три дня, но благодаря Томми и его товарищам им потребовалось три недели. К тому времени было уже слишком поздно.
Группа, в состав которой входил Томми Макферсон, продолжала сеять хаос по всей Европе. Они угоняли немецкие машины с продовольствием, взрывали посты и железнодорожные пути. Специализировался Томми на демонтаже двух стоек линий электропередач. Ему удавалось сделать так, чтобы они падали навстречу друг другу, и вспыхивал фейерверк.
Смелый и дерзкий, он колесил по французской провинции в шотландском килте, с кинжалом, сунутым в гетры. Более того, в машине он повесил флаг Британии и Лотарингский крест. Таким образом он давал всем понять, что фашистам никакими силами не выиграть противостояния с союзническими войсками.
Об отношении к нему нацистов говорит тот факт, что они назначили награду за его голову в 300 тысяч франков.
Однако это не помогло поймать Томми.
День за днем он продолжал следовать выбранной тактике, и немцы были просто не в состоянии его остановить. Он стал известен как «сумасшедший шотландец, взрывающий мосты». Но Томми не был сумасшедшим. Он был человеком невероятной храбрости, не желавшим давать возможность врагу победить.
Впрочем, самый мужественный его поступок еще впереди.
К концу июля 1944 года стало ясно, что союзникам удалось разрушить планы Гитлера относительно будущего Европы. Немцы отступали. Но отступающая армия может вызвать кровопролитие не меньшее, чем наступающая. Не говоря уже о том, что она может развернуться и снова перейти в атаку. Войска противника было необходимо остановить.
Проблема заключалась в том, что они были слишком многочисленными.
Томми понимал, если на горизонте появятся 100 хорошо экипированных немецких солдат, с помощью оружия ему с ними не справиться. Победить их можно только хитростью. Он придумал обернуть пистолет-пулемет Стен несколькими мокрыми носовыми платками, и тогда при выстреле звук становился совсем другим, не похожим на пулеметную очередь. А если правильно установить взрывчатку, то взрывы будут напоминать минометную очередь. Томми решил, что это может им помочь.
Затем, взяв в руки большой белый флаг, Томми двинулся вверх по холму прямо навстречу немцам.
Придав лицу выражение опытного игрока в покер, он заявил стоящему перед ним офицеру, что за его спиной собрались многочисленные войсковые подразделения и он может в любой момент получить подкрепление Королевских военно-воздушных сил, способных в считаные минуты уничтожить противника, поэтому предлагает немцам сдаться.
Что они и сделали. Французы погрузили солдат в грузовики и доставили в лагерь для военнопленных. Блеф удался.
Но что делать, если перед вами не 100, а 23 тысячи солдат.
Такова была численность армии, с которой вскоре предстояло встретиться Томми и его французским товарищам. 15 тысяч солдат регулярной армии и 7000 — передней линии обороны, все в высшей степени хорошо обученные и тренированные в боях. Если бы завязался бой, они в считаные минуты сокрушили бы французов.
Все шло к тому, что битвы не миновать.
Армии было необходимо перейти мост через реку Луару. Бойцы Сопротивления охраняли его, но у них не было никаких шансов выдержать оборону в случае нападения нацистов. Их единственный шанс удержать позицию — каким-то образом заставить немцев сдаться. Им могло помочь только чудо.
Настало время Томми вновь продемонстрировать свое умение блефовать.
Чтобы добраться до командования, ему предстояло преодолеть пять миль охраняемой часовыми дороги, не говоря уже о выстроенной вдоль боевой технике. Томми угнал фургон Красного Креста. Это было единственное транспортное средство, способное проехать мимо вооруженных до зубов немецких солдат и не вызвать подозрения.
Томми был при полной амуниции, включая килт и шляпу, что позволило ему заявить немецким командирам, что у моста их ждет полк горцев, танки, тяжелая артиллерия, а также войска французской армии. Кроме того, он использовал проверенный гамбит: поддержка Королевских военно-воздушных сил очень скоро превратит 23 тысячи солдат немецкой армии в груду трупов.
Решиться так блефовать мог лишь очень сильный духом человек.
Но и тогда война для Томми не было окончена. Полученный во Франции опыт был очень ценен, и его перевели в Италию, где врагом были уже не нацисты, а партизаны-коммунисты, преданные диктатору Югославии Тито, положившему глаз на итальянские земли.
Впрочем, методы борьбы Томми остались прежними. Там он был ближе к смерти, чем за все годы войны. Его держал на мушке итальянский партизан. В любую секунду его жизнь могла оборваться, но удача оставалась с ним. В момент выстрела Томми успел отскочить, и пуля задела только ухо, дав ему возможность уничтожить нападавшего.
Так же ловко он разрушил и планы Тито в провинции Венето, за что тот заочно приговорил к смерти «шотландского майора».
О действиях солдата можно судить по отношению к нему врагов. Если они жаждут его крови, значит, все было сделано правильно.
Без сомнения, Томми смог противостоять самым безжалостным и жестоким людям современности. Его успех — свидетельство того, что этот мужественный человек никогда не склоняет голову перед врагом.
Прежде всего Томми Макферсон является для нас примером гордого характера и стойкости. Для меня он стал воплощением всего лучшего, что было в мужчинах и женщинах, воевавших с врагом во время Второй мировой войны.
Билл Эш: Король карцера
Нечто в глубине моей души не позволяет упустить возможность совершить побег.
Билл ЭшМарт 1942 года. Американский пилот, воевавший в канадской части, выступавшей на стороне Британии, попадает в передрягу в небе над Францией.
Его имя Билл Эш. Он уже вел истребитель «Спитфайр» в составе боевой группы домой в Хорнчерч, в Эссексе, после вылазки в Комин, что в Бельгии, когда по рации раздался приказ:
— Перестроиться! Перестроиться!
Самолет Эша очень вовремя взмыл вверх, меняя направление на 180 градусов. Под собой Билл увидел немецкий «Фокке-Вульф-190» — на то время самую грозную боевую машину нацистов. Однако Эша это не очень пугало. Напротив, он собирался показать, что способен дать отпор. Развернувшись, он открыл по самолету огонь и с удовольствием смотрел, как тот, охваченный черным дымом, падает вниз.
В следующий момент Билл замечает, что к их группе приближается «Мессершмитт». Эш меняет траекторию и выпускает очередь в фюзеляж истребителя. Внезапно до него доносится зловещий грохот орудий.
Его сбили.
Двигатель работает с перебоями, скорость падает. Билл оглядывается, чтобы оценить обстановку в воздушном пространстве, и видит группу приближающихся «Мессеров». Они кружат над ним, как стервятники над раненым зверем, готовые броситься на добычу.
Билл Эш не намерен доставлять им удовольствие и быть поверженным.
Храбрость проявляется в моменты наиболее сложной жизненной ситуации. Эш понимает, что от врага ему не уйти. Есть лишь один выход — направить самолет прямо на «Мессершмитты». Повернувшись к ним носом, он станет менее уязвимой целью, кроме того, пилоты будут сконцентрированы на том, чтобы избежать столкновения. Однако и ему необходимо быть предельно собранным, ведь предстоит принять, возможно, главное решение в жизни.
Катапультироваться? Или разбиться?
Разумеется, первый вариант поможет ему спастись, но и дает немцам шанс найти его. Эш принимает решение идти на риск. Он выбирает открытое поле неподалеку от французской деревни и готовится посадить самолет.
Как только истребитель касается колесами земли, отваливается одно крыло, а фюзеляж разламывается на две части прямо под сиденьем пилота.
Удивительно, но Эш еще жив.
Впрочем, здесь, на территории врага, его очень скоро найдут солдаты сухопутных войск.
Необходимо скрыться. И скрыться быстро.
Билл Эш пока не знает об этом, но умение совершить побег и скрываться — один из самых ярких его талантов.
Ему помогла одна из жительниц деревни. Однако, получив от нее гражданскую одежду, Билл был вынужден уйти.
Даже не уйти, а бежать.
Как известно, немцы использовали для поиска людей хорошо натренированных собак. Чтобы животные не могли взять след, Эш долгое время шел по воде зловонной канавы и не сразу понял, что это канализационный сток.
Услышав, что к нему приближаются люди, он нырнул, и вода скрыла его с головой. Запах испражнений был омерзительным, но на следующий день ему пришлось прятаться в навозной куче.
Да, от его тела исходил отвратительный запах, но ведь его до сих пор не поймали.
Три дня он пробирался через леса севера Франции, прежде чем вышел на бойцов Сопротивления. Они помогли ему переправиться сначала в Лилль, затем в Париж. Несколько недель Билл жил во французской семье, ходил по улицам города рядом с нацистами и надеялся, что ему удастся «затеряться в толпе».
Смело, но без гарантий на успех. В начале июня нацисты ворвались в квартиру, где он жил. Под дулом пистолета они заставили его предъявить документы, которых, разумеется, у Эша не было. Его первый побег закончился неудачно. Нацисты безжалостно избили его прикладом по голове, а затем отправили в самое страшное место, пожалуй, не только в Париже, но и на всей Земле. Там пилот Билл Эш никак не хотел бы оказаться.
Отдел гестапо был расположен на улице, которую члены Сопротивления окрестили «Улица кошмаров». Оказавшись там, не стоит надеяться, что вас сразу расстреляют. Скорее всего, вас будут долго пытать.
Билла поместили в крошечную камеру в подвале, а через пару часов привели на встречу с опрятным седовласым господином в штатском. Эш заявил, что он военнопленный, и потребовал отношения согласно Женевской конвенции. Ответом ему стал громкий смех.
— Ты шпион, — заявил Биллу немецкий офицер. Как поступало гестапо со шпионами, было хорошо известно.
Милость к ним не проявляли.
Офицер добавил, что готов причислить Эша к военнопленным только в том случае, если он назовет каждого гражданина Франции, оказавшего ему помощь при совершении аварийной посадки. Безусловно, Эшу было отлично известно, что случается с теми, кто осмеливается торговаться с нацистами. Сверкнув глазами, он ответил, что у него плохая память на имена. Немцы не могли оставить безнаказанным проявление нескрываемого презрения.
Эша передали в руки экзекуторов. Один из них связал ему руки за спиной и резко дернул вверх, другой стал бить по лицу, а затем по ребрам. На несколько секунд он остановился, и Билл успел подумать, не изменились ли у них планы на его счет. Но нет. Его палач прервался, чтобы обернуть кулак тряпкой, а затем продолжил наносить удары, от которых лицо и тело Эша вскоре были в крови.
Потом вернулся следователь. В руках он держал лист бумаги — подписанный смертный приговор Биллу Эшу. Офицер заявил, что в случае отказа сотрудничать с гестапо Эш на следующий день будет расстрелян как военный шпион.
Ужас плена трудно описать — ощущение полного бессилия, осознание неизбежности того, что на рассвете тебя расстреляют.
Каждый звук отдается внутри оглушающим гулом, за дверью слышатся шаги палачей, приближающихся к камере. Однако утро принесло не расстрел, а лишь очередной допрос.
Трясясь от страха, Билл слушал вопросы следователя. Когда тот потребовал назвать ему фамилии помогавших ему людей, пилот произнес одно имя.
Монсеньор Йозеф.
Глаза гестаповца вспыхнули победным светом.
— Кто такой этот Йозеф? — поинтересовался он. Билл Эш улыбнулся уголком губ.
— Мой учитель французского в Техасе, — последовал ответ.
Он в очередной раз убедился, что у нацистов плохо с чувством юмора.
Его били более жестоко, чем прежде. Каждый удар по почкам, казалось, выбивал из него по капле жизненные силы. Эш не мог ходить, поэтому его отволокли в камеру и бросили, истекающего кровью, на пол, пообещав, что завтра его ждет расстрел. Однако расстрела опять не последовало, продолжилась череда пыток и допросов с целью выбить из пленного хоть какие-то имена. Несмотря на мучения, Эш держался.
Гестаповцы не тратили силы понапрасну. Если пытки не приносили результата, они становились более изощренными. Что ждало пленного в конце, не вызывало сомнений. И все же шанс на спасение появился, и весьма неожиданно.
Однажды утром Билл услышал за окном камеры голос человека, спорящего с офицером гестапо. Затем открылась дверь, и появился офицер люфтваффе. Он сообщил, что теперь Билл пленник люфтваффе, его переведут в лагерь, где будут обращаться как с военнопленным.
Билл Эш был переведен в лагерь Дулаг-Люфт близ Франкфурта, а оттуда в печально известный Шталаг-Люфт III. Комендант пытался убедить Эша, что война для него закончена, однако он ошибался. Война для Билла только начиналась.
* * *
В случае нападения «Мессершмитта» пилоту истребителя «Спитфайр» предписывалось двигаться прямо на него, чтобы привести противника в замешательство, и медлить, прежде чем открыть огонь. Заключенный лагеря военнопленных Билл Эш придерживался той же тактики: чтобы бежать, необходимо отвлечь противника от военных вопросов.
Однако побег был опасным и сложным делом. В случае неудачи пленного ждала пуля в лоб. Однако Билла и это не тревожило. Он разрабатывал план с тех пор, как стал пленником люфтваффе.
Кормили в Шталаг-Люфт III плохо, а для побега требовалось немало сил. Из всех выдаваемых продуктов два были настолько отвратительны, что их никто не ел: грязный, зеленый, осклизлый сыр и рыбьи внутренности, высушенные много лет назад и ставшие похожими на пасту, пахнущую мокрой собачьей шерстью. Эш заставлял себя есть эти продукты в таких количествах, какие мог проглотить, и вскоре его вес стал прибавляться, и он приступил к упражнениям для поддержания физической формы.
Самым выдающимся во всех побегах Эша из лагерей было не их количество и даже не смелость, с которой он шел на риск. Удивляла его непоколебимая настойчивость. Он считал делом чести нанести удар врагу любым доступным способом. Безусловно, ему это удавалось, даже если через несколько недель его ловили.
К первому побегу из Шталаг-Люфт III Билл готовился с другим сбитым пилотом Пэдди Батроппом. Они вместе составили план и представили его в лагерный комитет по организации побегов.
Под душевым помещением для пленных, где находился сток для воды, был и технический отсек для кранов и вентилей. Если им удастся пролежать там достаточно долго, надзиратели могут решить, что они совершили побег. В лагере никто бы не стал их искать, что значительно упростило бы задуманное.
План был хорош. К сожалению, они не учли служебных собак. Когда отсутствие двух человек было обнаружено, в душевую ворвались солдаты с псами, быстро установившими местонахождение заключенных. «Наградой» стали несколько дней в ледяной одиночной камере — карцере. Однако и это не охладило решимости Эша бежать.
С момента ареста и до конца войны Билл Эш совершил тринадцать побегов из разных лагерей по всей Европе. В карцере он провел столько недель, что даже потерял им счет.
Эша перевели в лагерь для военнопленных в Польше. Первый раз он предпринял попытку сбежать, послав охранников по ложному следу. К несчастью, они догнали его на велосипедах. В тот раз его зверски избили, но надзиратели были так заняты наказанием, что не удосужились хорошо обыскать Билла, а ведь к его ноге был примотан напильник, которым он перепилил решетки камеры. Во второй раз у него могло бы получиться, но его посадили в другую камеру, а напильник уже стерся…
Из этого лагеря Эш пытался бежать многократно. Однажды он сделал подкоп в 17 футов. Входом в тоннель служила уборная — Билл рассудил, что охранники не будут долго искать в этом месте.
В то время как один человек оставался там по назначению, чтобы отвлечь внимание надзирателей, дюжина других рыли тоннель прямо рядом со смердящим отверстием. Эшу и его товарищам пришлось преодолевать яму человеческих экскрементов, но в этом было и преимущество — они могли спокойно рыть, и подкоп получился достаточно широким и длинным, до самых границ лагеря.
Только представьте. Темно. Холодно. Под ногами фекалии и вязкая глина. Места с трудом хватало — тоннель был 60 на 60 сантиметров. Чтобы верх не обвалился, для подпорок использовали доски с нар, но все же грязь постоянно валилась на их головы, не позволяя забыть об угрозе завала. Выход всегда держали открытым, чтобы работающим поступал кислород, но воздуха не хватало. Тем не менее им удалось закончить тоннель.
На свободу с его помощью бежали тридцать три человека. К сожалению, их всех поймали. Самому Эшу удалось скрываться шесть дней, пока он не был пойман фермерами, вооруженными вилами.
Однако неудавшийся побег еще не окончательный провал.
Немцам приходилось задействовать внушительные силы армии, чтобы найти беглецов. Это была для Билла его война с врагом.
Итак, Билл Эш продолжал строить планы.
Осень 1943 года Билл Эш встречал в литовском лагере. Там его тоннель был уже длиной 50 метров. Вместе с Эшем бежали пятьдесят заключенных.
Для того чтобы совершить побег и долго скрываться, надо быть в хорошей физической форме, а месяцы тяжкого труда этому не способствуют, не говоря уже о полуголодном существовании и неделях в карцере.
Билл был не в самой лучшей форме.
Позже он вспоминал, что шел по незнакомой литовской глубинке словно в оцепенении. Скорее, это было похоже на страшный сон. Ему пришлось переплывать холодные реки, а потом спать в ледяной, промокшей одежде, от чего сковывало конечности.
Однажды ночью у него начался приступ, заставивший очнуться от полуобморочного сна. Он с трудом мог дышать, кружилась голова. Однако Билл заставлял себя идти по болотистой местности, стараясь пробираться звериными тропами, чтобы не увязнуть в топкой жиже.
Когда силы покинули его, он упал прямо у сарая на ферме и очнулся от того, что кто-то приставил ему к груди острые вилы. Фермеры хотели знать, русский он или немец. Будь он тем или другим, они, не задумываясь, сделали бы с ним то, на что не пошли гестаповцы. Как ни слаб был Эш, он смог убедить их, что он ни русский, ни немец, ни британец, ни американец. Он из Техаса! Крестьяне никогда не слышали о Техасе, но решили, что он им не враг, и позволили остаться в хуторе на несколько дней. Затем они показали Эшу, как добраться до Балтийского моря, где он надеялся украсть лодку и продолжить путь.
Он дошел до побережья и даже нашел лодку, однако совершил ошибку и попросил работающих на огороде крестьян помочь ему столкнуть ее в море. Объяснил, что он американский пилот, бежал из лагеря, что за ним гонятся немцы. Крестьяне переглянулись и ответили, что они вовсе не фермеры, а немецкие солдаты и он, Билл Эш, американский пилот, стоит сейчас на их огороде.
Так Билл опять попал в местное отделение гестапо.
Гестапо отправило Эша с многочисленным — что в определенной степени лестно — вооруженным сопровождением в Берлин, сердце рейха. Разумеется, он не надеялся долго оставаться там в живых.
Гестаповцы не собирались сохранять ему жизнь, но, что казалось самым удивительным, учитывая, сколько миллионов жизней они уже уничтожили, хотели сделать все «законно». Итак, Билл Эш, профессиональный устроитель побегов, должен был предстать перед судом.
К счастью для Эша, дела у нацистов были плохи. Зимой 1943 года за один день на Берлин упали 2000 тонн боеприпасов. На суд просто не было времени, поэтому с тем же внушительным эскортом короля карцера вернули в Шталаг-Люфт III и вновь отправили в холодную одиночную камеру.
Поразительно, но именно пребывание в карцере спасло ему жизнь. Билл Эш был один в камере, когда взвыли лагерные сирены, сообщая об очередном массовом побеге. Это был тот самый Великий побег, о котором позже в Голливуде снимут фильм. (Как потом, усмехнувшись, комментировал эти события Эш, несмотря на богатый опыт, ему никогда не удавалось во время побега найти одиноко стоящий мотоцикл, именно тогда, когда тот необходим!)
В тот день сбежали пятьдесят человек. Все до единого были пойманы. И все пятьдесят расстреляны. Но Уильяму Эшу посчастливилось оставаться в карцере и не быть среди них.
Однако, несмотря на пытки люфтваффе и гестапо, разумеется не прошедшие для него даром, Билл не прекращал пытаться совершить побег вновь и вновь. И он выжил, чтобы рассказать обо всем.
И это необходимо услышать, потому что история его жизни учит нас очень глубоким и важным вещам.
В наши дни немало преступников, однако Гитлер и нацисты наделены всеми отрицательными качествами в высшей степени. История Билла Эша напоминает нам о ценности упорства, изобретательности и умении гордо смотреть в лицо тем, кто считает возможным бросить вас в канаву.
Его целеустремленность позволяет надеяться, что хорошему человеку рано или поздно обязательно повезет.
Эдвард Уимпер: Катастрофический успех
Поймите, каждую ночь я вижу во сне товарищей, которые были со мной на Маттерхорне…
Эдвард УимперДата: 18 февраля 1880 года. Место: Котопахи, южноамериканские Анды. Самый высокий в мире действующий вулкан. Мужчина держит товарища за ноги над кратером. Под ним, на глубине 3657 метров, бушует раскаленная лава.
Большинство людей пожелали бы иметь лучшую страховку, нежели руки товарища.
Однако Эдвард Уимпер не принадлежал к большинству. Он был человеком, до конца дней испытывающим неутолимую жажду исследований, несмотря на трагический случай, имевший место в его жизни.
Спустившись с гор, он возвращался к тихому существованию иллюстратора книг.
Впрочем, за внешним спокойствием скрывался бурный стальной характер. Именно он толкал его на путешествия в горы к кратерам вулканов и бескрайним льдам Гренландии.
Без сомнения, самой знаменитой его экспедицией было первое в истории восхождение на Маттерхорн.
Это рассказ о мужестве и храбрости, но с оттенком грусти. Напоминание о том, что слава идет рука об руку с жертвами и потерями. О том, что порой спуск требует не меньшей концентрации внимания, чем восхождение.
Маттерхорн. Он и пик Эйгера — самые впечатляющие вершины Альп. Он высится, словно огромная скалистая пирамида, на границе Италии и Швейцарии. Такая же прекрасная, как и опасная, убившая множество альпинистов, стремившихся на протяжении многих лет покорить ее.
Склоны пика настолько круты, что даже снег не всегда может зацепиться за них и лежит на поверхности редкими пятнами. Лавины — из снега и льда — обычное дело в этих местах. Расположение горы и высота сделали ее восприимчивой к резким переменам погоды. Отличная видимость через минуту может стать нулевой.
Зимой бураны в этих горах тоже не вполне обычные. В лицо впиваются тысячи ледяных игл, сверху, отколовшись от ледника, почти вертикально падают куски шириной до полуметра.
Однако, несмотря ни на что, эти горы магнитом притягивают людей. Туристы приезжают посмотреть на них, потому что они красивы. Альпинисты мечтают подняться наверх, несмотря на то что восхождение может быть смертельным. Даже в наши дни число жертв среди покорителей очень велико. Их изувеченные, окровавленные и замороженные тела отлично сохраняются в этом климате, но их никто уже никогда не увидит.
Впрочем, для многих альпинистов опасность делает цель лишь более привлекательной. Маттерхорн — сложная задача, ожидающая новых смельчаков, ищущих решение.
В наши дни все подъемы отображены на картах. На некоторых участках даже зафиксированы канаты. Разумеется, так было не всегда. К середине XIX века множество людей совершали попытки подняться на Маттерхорн, но он никому так и не покорился.
То время известно как золотой век альпинизма, когда бесстрашные люди пытались завоевать Альпы, однако Маттерхорн по-прежнему оставался для людей загадкой. Желающих разгадать ее почти не осталось.
Впервые пик привлек внимание молодого Эдварда Уимпера, когда он в 1860 году отправился в Альпы, чтобы писать с натуры завораживающие пейзажи для книжных иллюстраций. Тогда же он заразился альпинизмом. Первой его целью стал Монпельву, который он собирался изучать от имени профессора Бонни, однако пик Эдварду не покорился. Восхождение совершилось лишь в 1861 году. Уимпер явно обладал способностями к альпинизму. Вооружившись настойчивостью и энтузиазмом, он смог подняться на многие вершины Альп.
Впрочем, одна все же оставалась недосягаемой.
В то время итальянские и британские альпинисты жестко конкурировали между собой. Им не так важно было покорить гору, как покорить противника.
Уимпер и его английские коллеги были первыми, поднявшимися на главные вершины Альп. Итальянские скалолазы решили, что ради восстановления справедливости и поддержания национального достоинства они должны покорить Маттерхорн.
Одним из них был Жан-Антуан Каррель. С 1861 по 1865 год он и Уимпер несколько раз предпринимали попытки взойти на гору через юго-западный хребет, считавшийся единственным возможным путем на вершину пика. Однако ни одна попытка не завершилась триумфом. Не стоит забывать и об оборудовании, которым пользовались альпинисты того времени. В наши дни в распоряжении покорителей высот отличное, надежное оснащение, но такого не было у Эдварда Уимпера и его современников.
У него была лишь бобина (тяжеленная!) манильского каната; альпеншток — для нас с вами просто толстая палка; горные ботинки (без шипов и ледовых кошек); палатка (тоже тяжелая!) и спиртовка, она же походная печка для тепла и света.
С таким оборудованием Эдвард был готов к восхождению.
Однажды он решил попытать счастье в одиночку, что едва не стоило ему жизни. Он поскользнулся на гладком склоне и упал вниз под углом 45 градусов. Отскочив от скалы, он кубарем полетел по склону в ров и больно ударился головой о лед. (Разумеется, современного шлема на нем не было!) Он прокатился еще 20 метров, пока, наконец, на пути не попались камни, ставшие естественной преградой.
Эдвард был в ужасном состоянии. Все тело покрыто ранами — их было более двадцати. Однако с головой все обстояло еще хуже. Кровь заливала лицо, ослепляя, покрывала пятнами одежду и окрашивала в розовый цвет снег.
Он неминуемо умер бы от потери крови, если бы вовремя не приложил к ране снег. Кровь стала постепенно останавливаться, позволяя продолжить спуск.
Вернувшись в Церматт, Уимпер обработал раны смесью соли и винного уксуса. Вид открытой раны не доставлял ему удовольствия.
В следующий раз буря застала Эдварда и его товарищей на полпути к вершине. К счастью, они успели развернуть палатку и оказались запертыми в ней на двадцать шесть часов, защищенные от бушующей непогоды лишь стеной из ткани. В конце концов им пришлось повернуть назад. От этого решения зависела их жизнь.
Какие бы силы Уимпер ни бросал на покорение пика, горы отвечали ему созданием еще более сложно преодолимых препятствий.
К 1865 году Уимпер предпринял уже пять попыток подняться на Маттерхорн.
Каждая из них заканчивалась провалом.
Знаете, что он отвечал? Упав семь раз, поднимайся в восьмой.
Уимпер не собирался сдаваться.
В те дни каждый альпинист, желающий заработать себе имя, стремился первым покорить Маттерхорн. Это привело к жесткой конкуренции и скрытности претендентов. Однако из всех Уимпер был самым одержимым мечтой. Один из соотечественников называл Эдварда Уимпера «тем самым парнем, чья жизнь зависит от Маттерхорна… подозрительно сующим во все свой нос».
Кто-то бы счел это обсессивно-компульсивным расстройством, одержимостью, другие бы сказали, что Уимпер — человек, мыслящий шире установленных рамок.
Был ли юго-западный гребень единственным путем к вершине?
В то время никто не предполагал, что восхождение можно осуществить через так называемый гребень Хёрнли.
Уимпер стал первым, рассмотревшим этот вариант.
Конечно, снизу он выглядел угрожающе, но горам свойственно меняться по мере приближения к ним. Эдвард решил, что сможет проложить маршрут. Люди сочли его сумасшедшим, но он их не слушал. Он твердо решил рискнуть.
В его команде было еще шестеро. Три англичанина: лорд Френсис Дуглас, Чарльз Хадсон и Дуглас Хэдоу. Француз Мишель Кро. Два проводника, отец и сын, обоих звали Питер Таугвальдер.
Экспедиция двинулась в путь на рассвете 13 июля 1865 года.
К полудню они поднялись на высоту 3300 метров. Пока все шло неплохо.
Установив палатки, они решили подождать следующего утра. Перед самым рассветом лагерь свернули и с первыми лучами солнца начали подъем. Условия были хорошими, новый маршрут оказался удачным. В 1.40 ночи команда достигла вершины.
Люди оставались там еще три часа, наслаждаясь успехом. Они были в эйфории, состоянии близком к экстазу. Окрыленные. Почти на вершине мира.
Затем команда начала спуск. Вот тогда и начались трудности.
Коварный Маттерхорн решил отомстить людям за то, что ему пришлось относительно легко им сдаться. Теперь он готовился обрушить на них свой гнев, показать, что горы так легко не сдаются.
Возможно, их подвело состояние эйфории. Впрочем, это могло быть простое невезение.
По приказу Уимпера люди связали себя канатами, образуя вместе одну связку. Верное решение теоретически. Так действовали все альпинисты тех времен, изучая основные техники методом проб и ошибок. Канат помогает противостоять скольжению и дает возможность удержаться на ногах, пока он натянут.
Недостатком является то, что несколько упавших могут увлечь за собой остальных. Всех.
Кро шел первым. За ним Хэдоу, Хадсон и Дуглас, следом два Таугвальдера — старший Питер и младший Питер. Уимпер был замыкающим. В какой-то момент Хэдоу, наименее опытный из всех, потерял равновесие.
К несчастью, веревка в том месте оказалась самой слабой.
Упав, Хэдоу врезался в Кро, веревка натянулась и потянула за собой Хадсона и Дугласа.
Все заняло считаные секунды. Однако на смертельно опасном пике секунды решают все.
Уимпер и два проводника услышали громкие крики идущих впереди.
Они не в силах были удержать веревку. Да и она бы не выдержала.
Общий вес падающих мужчин был слишком велик.
Секунда. Вторая.
Канат лопнул.
В ужасе Уимпер смотрел, как Кро, Хэдоу, Хадсон и Дуглас машут руками, пытаясь ухватиться за что-нибудь, и падают вниз.
Им не за что было ухватиться.
Уимпер и два его товарища ничем не могли им помочь.
Им оставалось лишь смотреть.
Один за другим товарищи Уимпера скрылись из вида.
Ничто не могло спасти их от падения в пропасть с высоты почти 1200 метров.
После их падения эхо разнесло последнее слово, которое выкрикнул Кро: «Немыслимо!»
Восхождение Уимпера на Маттерхорн не было немыслимым, но ему пришлось заплатить за это немыслимую цену.
Между людьми, побывавшими вместе в экспедиции, устанавливается необъяснимая связь, которая не похожа на дружбу в повседневной жизни. Потеря товарищей — жестокий удар, силу которого не передать словами. После этого у славы появляется привкус горечи, а у торжественности момента — траурный оттенок.
Продолжая спуск, Эдвард и проводники выкрикивали имена товарищей, хотя понимали, что все это бесполезно. В подобной ситуации выжить невозможно.
Сломленные альпинисты добрались до Церматта только на следующий день. Их возвращение не было триумфальным. Споров было много. Их даже обвинили в том, что они перерезали веревку, чтобы выжить.
Люди твердили, что, вместо того чтобы попытаться спасти товарищей, они их предали. Жестокие слова в адрес Уимпера, рисковавшего жизнью ради исполнения мечты.
Но такой поворот судьбы не убил энтузиазма Уимпера, он и дальше стремился покорять новые вершины, однако в Альпы больше не возвращался. В последние годы его почти невозможно было заставить говорить о восхождении, сделавшем его знаменитым или печально известным.
Погибшие товарищи приходили к нему по ночам. Каждый раз он видел, как они падают все ниже, летят навстречу своей смерти.
После кончины в возрасте 71 года в 1911 году он был похоронен в Шамони, недалеко от места, где произошло самое замечательное и самое трагическое событие его жизни.
Времена меняются. Меняются и люди. Прежними остаются только горы. По крайней мере, перемены в них незаметны в период одной человеческой жизни. Маттерхорн и сейчас остается почти неприступным для людей. За 150 лет, прошедших со дня восхождения Уимпера и его команды, эта гора унесла более пятисот жизней.
Для меня история Эдварда Уимпера стала хорошим уроком, напоминающим о том, что в экстремальных ситуациях расслабляться нельзя ни на секунду. Если вы себе это позволите, горы обязательно подтолкнут вас в спину. И подтолкнут сильно.
Возможно, вы сможете подняться на вершину, но горы безжалостно уничтожат вас даже в момент триумфа.
Самодовольство способно убить. Надо всегда оставаться начеку. И помните: сконцентрироваться особенно сложно, когда человек чувствует себя слабым.
Слова самого Эдварда Уимпера верны сегодня так же, как и раньше: «Идите к вершине, но помните, что мужество и сила ничто без благоразумия… Ничего не делайте в спешке; выверяйте каждый шаг; с самого начала помните, что у маршрута будет еще и конец».
Хороший совет для альпинистов. И просто для жизни.
Джордж Мэллори: Потому что он существует
Я готов к борьбе и понимаю, что она заберет каждую унцию моей силы.
Джордж МэллориНепальцы называют Эверест Сагарма'тха — Мать неба, тибетцы Джомолунгма — Божественная мать мироздания. Однако, как бы мы ни называли эту гору, она является настоящим кладбищем.
Неудивительно. На невероятной высоте, где не хватает кислорода, от холода коченеют мышцы и перестает работать мозг, смерть может чувствовать себя вполне вольготно. Последний участок восхождения известен как «зона смерти». Здесь тело погружается в состояние некроза. Проще говоря, начинает умирать.
Альпинист не ставит перед собой вопрос, поворачивать назад или идти дальше, хотя большая часть восхождения на Эверест происходит при кислородном голодании. Именно поэтому весь путь усеян телами тех, кому не удалось его преодолеть.
Почти на самом верху лежит Дэвид Шарп. В 2005 году ему почти удалось добраться до вершины. Он лишь остановился ненадолго, чтобы передохнуть. Но минусовая температура коварна. Присев, он стал замерзать. Несколько альпинистов прошли мимо, у них едва хватало сил, чтобы переставлять ноги, не говоря уже о том, чтобы нести другого человека.
Конечности Шарпа были отморожены, он тихо стонал. Проходящие мимо перенесли его на солнце — это все, что они могли для него сделать.
Дэвид Шарп по сей день сидит на своем месте. Замороженный труп в одежде при полном альпинистском снаряжении. Руки сложены на коленях. Ужасная картина для тех, кто движется к вершине.
Некоторые тела хорошо сохранились в холодном климате, некоторые нет. Ниже на склонах Эвереста можно увидеть покойников, разложившихся до костей. Череп с пустыми глазницами застыл в отвратительной гримасе, на выступающих надбровных дугах лежит снег.
Некоторые трупы превратились в мумии из-за ветра и солнца. Другие лежат лицом вниз, заметить их можно только по яркой одежде. У одного даже есть прозвище — Зеленые Сапоги. Это индийский альпинист, погибший в 1966 году и теперь узнаваемый по цвету обуви.
Попытка подняться на Эверест унесла более двухсот жизней. Непальский закон гласит, что люди должны быть похоронены должным образом, однако это не всегда возможно.
Впрочем, то, что тела альпинистов до сих пор остались на склонах, весьма символично. Они стали памятниками своей неисполненной мечты. В 1999 году на высоте 8155 метров на северной стене был обнаружен труп. Замерзший, он был тверд, как камень. Лежал на груди, головой к цели, руки — мускулы все еще ощутимы — вытянуты вперед. Торс примерз к земле. Сломаны две кости правой ноги и несколько ребер. Локоть вывихнут. В голове отверстие, вероятно, от удара ледорубом. Только представьте, как он умирал здесь в одиночестве, истекая кровью.
В одежде был найден жетон с именем: Д. Герберт Мэллори.
Это была удивительная находка.
И дело не только в попытке Мэллори подняться на Эверест на тридцать лет раньше Эдмунда Хиллари, но и в том, что это был поистине впечатляющий пример проявления человеческого мужества в стремлении подобраться к тайнам Божественной матери мироздания.
* * *
Джордж Мэллори родился в семье священнослужителя. Мальчик с ранних лет проявлял склонность к математике и позже получил стипендию Уинчестерского колледжа. Там один из преподавателей увлек его альпинизмом и взял с собой в Альпы. Семена, определившие судьбу Джорджа, были брошены.
В 1905 году он направляется в колледж Магдалены в Кембридже, чтобы изучать историю. Мэллори был, несомненно, одаренным, умным, интересным молодым человеком. Он познакомился с сонетами Руперта Брука, трудами Джона Мэйнарда Кейнса, взглядами Литтона Стрейчи. Завершив образование, он поступил на должность учителя в Чартерхаус-Скул. Одним из его учеников был Роберт Грейвс. Воспоминания Грейвса об учителе раскрывают нам характер этого человека: «Он растрачивал себя впустую в Чартерхаус-Скул. Пытаясь относиться к ученикам по-дружески, не мог разрушить атмосферу напряженности и обид».
Грейвс был не единственным человеком, относившимся к Мэллори с обожанием. Литтон Стрейчи писал, что в личности Джорджа Мэллори «угадывалась загадочность Боттичелли, изысканность китайской каллиграфии, свежесть и оригинальность удивительного английского мальчика».
Поэт и альпинист Джефри Уинтроп Янг дал ему прозвище Галаад в честь сэра Томаса Мэллори, автора произведения «Смерть Артура». Джордж проявлял черты романтической натуры еще до того, как впервые ступил на Эверест.
Однако поэтичность скрывала несгибаемое мужество, которым он также был наделен в большой степени. Джордж совершенствовал мастерство скалолазания и стал опытным альпинистом. Впрочем, Альпы покорить непросто. Мэллори поднялся на многие вершины, в том числе и на Монблан.
Началась война, и он готов был идти в солдаты, однако после указа министра военных дел лорда Китченера о том, что учителям запрещается покидать их посты, начальство отказалось дать ему разрешение. Итак, Мэллори остался в спокойном Годалминге, в то время как его друзья (такие как Руперт Брук) и ученики (например, Роберт Грейвс) отправились на фронт. В то время он познакомился с Рут Тернер, жившей неподалеку в Чартерхаусе, и женился на ней. И все же наслаждению первыми месяцами супружеской жизни мешали события в Европе.
Многие из друзей и товарищей Мэллори погибли в окопах и на поле боя, и к 1916 году он понял, что больше так продолжаться не может. Бросив вызов указам Китченера, он отправился на Западный фронт.
Ужасы ведения боя на передовой — тема другого рассказа, однако Джордж не может не выразить некоторые свои мысли в письмах домой: «Я ничего не имею против трупов, пока они свежие. Они мало чем отличаются от раненых. Однако мне всегда больно смотреть на них».
Мэллори выжил в той ужасной войне и вернулся, чтобы продолжить учительскую деятельность.
Однако его страсть к горам не прошла. Осталась с ним и любовь к приключениям. Когда в 1921 году Комитет Эвереста принимает решение финансировать британскую разведывательную экспедицию, Мэллори стремится стать ее участником.
Им не удалось добраться до вершины, поэтому в следующем году Джордж вновь присоединяется к команде во главе с бригадным генералом Шарлем Брюсом, решившим совершить очередную попытку. И несмотря на то что и на этот раз у них ничего не получилось, Мэллори достиг рекордной высоты 8000 метров без кислорода.
Третья за тот же год попытка, к сожалению, также не увенчалась успехом, однако Мэллори уже был знаменитостью. Когда репортер «Нью-Йорк тайме» спросил его, по какой причине он хочет подняться на Эверест, Джордж представил ему ставший самым популярным в среде альпинистов ответ: «Потому что он существует».
Разумеется, существовал он и в 1924 году, когда Джордж Мэллори предпринял четвертую и последнюю попытку покорить вершину. Он понимал, что для него, тридцатисемилетнего, это может быть последняя возможность. Он обещал жене Рут, что, если поднимется на Эверест, непременно оставит там ее фотографию.
Затем он отправился за славой.
Согласно приметам, все должно было пройти хорошо. 7 июня Мэллори написал в письме из базового лагеря, что «погода подходящая».
Так и должно быть.
В то время у альпинистов не было легкой и прочной одежды для восхождения, приходилось довольствоваться вещами из твида и хлопка. Их обувь показалась бы современным альпинистам ужасной. По крайней мере, на этот раз Мэллори согласился взять баллоны с кислородом. Они были тяжелыми, но опыт подсказывал, что без них не обойтись. Как и в 1922 году, экспедицию возглавил Шарль Брюс.
В связке с Мэллори был Эндрю Ирвин, а Ноэль Оделл шел за ними на некотором расстоянии для подстраховки.
О том, что произошло тогда, почти ничего не известно. У Джорджа и Эндрю не было возможности связаться с другими членами команды. Доподлинно нам известно лишь то, что они не вернулись назад.
Но, исходя из собственного опыта восхождения на Эверест, могу предположить и рассказать вам, что с ними, возможно, произошло.
Чем выше, тем гора коварнее. Расщелины — гигантские трещины во льду — могут появляться под ногами почти внезапно. Со мной такое случалось. Не будь я привязанным тросом, стал бы очередной жертвой на кладбище Эвереста. Два моих товарища с трудом вытащили меня оттуда, один бы точно не справился.
Если кислород заканчивается в «смертельной зоне», у человека начинаются помутнение сознания, потеря сил, затем — неминуемая смерть. Вес баллона с кислородом постоянно давит тяжким бременем, хотя весит он не больше бутылки. А в 1924 году он был намного, намного больше.
Первая стадия обморожения неминуема — даже сегодня в холодную погоду я ощущаю последствия того восхождения. Онемение, затем сильная боль, когда кровь приливает к травмированным капиллярам.
На высоте организм перестает перерабатывать пищу. Пересечение границы «смертельной зоны» похоже на установку бомбы с часовым механизмом. Если остаться на этой территории слишком долго, человек умрет. Горам не важно, кто он.
Погода катастрофически непредсказуема — даже с помощью современных приборов. В 1924 году такой возможности вообще не было. Ветер дует такой силы, что с легкостью сбивает с ног взрослого мужчину. Тогда единственный путь — вниз.
Находиться на такой высоте чрезвычайно сложно. И больно.
Болит все тело.
Мышцы ноют, моля о пощаде.
В легких словно загорается огонь.
Конечности болят от сильнейшего мороза.
Кровь пульсирует в висках, горло саднит от разряженного воздуха.
Это своего рода пытка. Кажется, вы готовы сделать все, чтобы это скорее закончилось. Словно сами горы давят на вас, заставляя отказаться от затеи. Кислорода в воздухе становится все меньше, температура опускается ниже и ниже, а природа будто заставляет вас не обращать на это внимания.
Эверест заставляет человека считать смертельный исход счастьем. С этим приходится бороться. Бороться всеми силами.
В момент восхождения на Эверест у меня было преимущество, которым не могли обладать Мэллори и Ирвин, — отличная обувь и снаряжение. А также связь с другими альпинистами. Понимание того, как организм реагирует на экстремальные изменения климата. Точный прогноз погоды. Возможность получать сообщения из дома, от моей семьи. Благодаря этому попытки первопроходцев кажутся мне все более смелыми.
Я словно вижу, как Ирвин и Мэллори поднимаются выше, сжав зубы и выбросив из головы все мысли, кроме одной. Они настроены на борьбу с горой, которая шаг за шагом высасывает из них силы, жизнь и желание победить.
Все факты говорят о том, что, скорее всего, Ирвин и Мэллори так и не достигли вершины, хотя, возможно, были совсем рядом. Миру пришлось ждать еще двадцать девять лет, прежде чем Эдмунд Хиллари и Тенцинг Норгей наконец покорили самый высокий пик на Земле.
Фактом стало и то, что Ирвин и Мэллори погибли на склонах Эвереста, а в Англии стали национальными героями. По ним даже отслужили панихиду в соборе Святого Павла в присутствии премьер-министра Рамсея Макдональда и короля Георга V.
Но разве история и наука рассказывают нам обо всем?
Нет ли в истории Джорджа Мэллори чего-то большего?
Ноэль Оделл, следовавший за ними, достиг высоты 7920 метров 8 июня. Подняв голову, он увидел, что облачность на некоторое время рассеялась. Позже он вспоминал: «На небольшом, покрытом снегом выступе мелькнуло черное пятно; оно двигалось. Рядом появилось другое черное пятно, движущееся по снегу к первому…»
Перед самой вершиной на Эвересте есть три выступа: Первый, Второй, Третий.
Многие считают, что Оделл описывает маршрут между Вторым и Третьим, что доказывает близость Мэллори и Ирвина к цели.
Достаточно ли близко, чтобы погибнуть на спуске?
Из рассказа об Эдварде Уимпере мы знаем, что горы с равной легкостью способны убить на восхождении и на спуске. Тем не менее Мэллори пошел на риск. Слава или крах.
После того как было найдено тело Джорджа, мы узнали кое-что новое.
Оделл видел Мэллори и Ирвина приближающимися к вершине до часа дня. Возникают сомнения в правильности указанного времени, в таком случае на них были бы очки, защищающие от снежной слепоты. Однако очки Мэллори не были прикреплены к одежде и не лежали рядом с телом. Они были в кармане. Не доказывает ли это, что он уже спускался в то время дня, когда очки не нужны. С этим согласны многие.
Кроме того, не стоит забывать об обещании Джорджа оставить на вершине фотографию жены. Давая слово, он не мог не взять с собой карточку. Однако, когда тело было обнаружено, фотографии в карманах не оказалось.
Не будет ли слишком романтично предположить, что Мэллори все же оставил ее на вершине Эвереста?
Изображение жены одиноко лежало в этом красивейшем месте, пока его не подхватил ветер и унес, чтобы позже позволить снегу покрыть его.
Еще до того, как сам муж умер на склоне.
Это никому не известно. Остается надеяться, что когда-нибудь будет обнаружено и тело Ирвина, и снимки, которые он делал, что могло бы приоткрыть тайну, покорился ли Эверест в тот день людям.
До самых наших дней он был единственным, кто хранит тайну. А Мать неба неохотно открывает свои тайны.
Лишь один факт не подвергается сомнению: Эдмунд Хиллари и Тенцинг Норгей поднялись на вершину Эвереста и вернулись живыми. Слава этой победы останется с ними на века. Достиг ли Мэллори цели, история его в любом случае удивляет и восхищает, впрочем, как и стремление каждого, кто идет к вершине. Важно то, что, поставив цель, он шел к мечте.
У каждого из нас есть свой собственный Эверест. И как не стоит впадать в уныние тем, кто не сумел покорить горы, так и нам не надо считать позорной каждую неудачу и невозможность сразу подняться на новую высоту.
Никогда нельзя сдаваться, терять мужество и волю к победе.
Стыдно лишь никогда не пытаться чего-то достичь.
В этом никто не может обвинить героя этого рассказа Джорджа Мэллори.
Тони Курц: Стена смерти
Мы должны были одолеть эту стену, иначе она одолела бы нас.
Тони КурцЭйгер.
В переводе с немецкого означает «великан-людоед». Само название вселяет в альпинистов ужас и почтение. Если этого не произошло, вы занимаетесь не своим делом.
Гора высотой 3970 метров, расположенная в Швейцарских Альпах, будет привлекать скалолазов до тех пор, пока этот вид спорта существует. Причина вовсе не в высоте, а в невероятной сложности маршрута. Эйгер — один из немногих пиков, чья слава простирается далеко за пределы Альп.
Даже дети знают такие названия, как Эверест, Маттерхорн и К2. И еще они знают об одной из самых сложных, внушающей страх каждому Северной стене.
В 1930-х годах Эйгер получил прозвище Нордванд — по-немецки Nordwand, — или Стена смерти.
Это рассказ не о том, как в 1938 году Стена смерти пика Эйгер покорилась храброй немецко-австрийской команде, а о неудачной попытке, предпринятой за год до того события. История очень поучительная. Она о том, что мужества порой недостаточно для противостояния силам природы. А также напоминание и повод задуматься о множестве трудностей, способных убить.
* * *
Тони Курц был красивым молодым человеком 23 лет. В июле 1936 года он с друзьями Уилли Ангерером, Эди Райнером и Андреасом Хинтерштойсером решил попытаться покорить Стену смерти.
Эти люди были звездами спорта своего времени, их имена не сходили с первых полос газет.
В день восхождения толпы народа собрались у подножия с телескопами и биноклями, чтобы следить за храбрецами.
Молодые люди знали, что станут настоящими героями, если смогут преодолеть смертельно опасный маршрут. Отправляясь в путь, они слышали за спиной слова местных скалолазов: «Если вы не сможете одолеть стену, нам придется это сделать за вас».
Горы требуют уважительного к себе отношения. Стоит забыть об этом, и Природа-мать незамедлительно напомнит — самым жестоким способом.
Альпинисты начали подъем в связке по два человека, но позже приняли решение выступить все в одной связке. Решение было связано не только с особенностями восхождения, но и должно было стать напоминанием окружающим, громким утверждением того, что они одна команда и триумф готовы разделить на всех.
Как и трагическую судьбу.
Сначала все шло хорошо. Команда прошла начальные этапы: Первое ледяное поле, Второе ледяное поле. Они известны всем, кто стремится на Эйгер. Однако гора сделала предупредительный сигнал.
День был теплый, а на Эйгере это вовсе не преимущество. Солнечные лучи подтапливают лед, и талая вода стекает вниз, против хода альпинистов, неся с собой камни, песок и прочий «горный мусор».
Это первое препятствие, сделавшее Эйгер таким неприступным.
Небольшой камень отскочил прямо в голову Ангерера, из раны мгновенно хлынула кровь. Он был жив, но кровь невозможно было остановить. Райнер занялся раной друга, и ему вскоре удалось остановить кровь.
Товарищи решили, что рана не слишком серьезный повод для прекращения восхождения.
Несмотря на этот инцидент, в первый же день они сделали хороший рывок вперед. До наступления темноты и необходимости разбить лагерь они преодолели уже половину пути.
Следующим утром толпы у подножия стали еще многочисленнее. Все знали, что Ангерер ранен, и хотели стать свидетелями отступления команды. Однако альпинисты продолжали двигаться вперед. Было ясно, что Ангерер слабеет, но группе все же удалось к концу дня достичь Третьего ледяного поля. Там они разбили лагерь.
На следующий день зрители наблюдали, как Курц и Хинтерштойсер достигли Бивуака смерти, но их товарищи отстали. Причиной стали раны, полученные Ангерером в первый день пути.
Несмотря на хороший темп продвижения вверх, друзья вернулись.
Возможно, в начале пути они и смотрели на горы с дерзким вызовом, но сейчас понимали, что жизнь друга важнее славы. Горы быстро научили их смирению. Чтобы благополучно спуститься к подножию, Ангереру потребуется помощь всей команды.
Друзья были готовы прийти на помощь. Все за одного.
* * *
Если вы читали о приключениях Эдварда Уимпера или Джо Симпсона, то поймете, каким опасным может быть не только подъем, но и спуск. Альпинистам предстояло решить сложнейшую задачу, как спуститься вниз по отвесной ледяной стене с раненым товарищем.
В самом начале казалось, они со всем справятся. Второе ледяное поле — большая площадка, покрытая плотным снегом, — на первый взгляд не представляла трудностей для преодоления, и они миновали ее довольно быстро. Вскоре перед ними возник участок под названием «Скалистые ступени», ведущие к Первому ледяному полю, и темп пришлось снизить. На ледяной площадке были вынуждены разбить лагерь.
За день друзья преодолели 300 метров. Впереди оставалось еще 1200 метров.
Третья ночь на Стене смерти с раненым товарищем могла стать очень опасной. Люди промокли, устали, замерзли, а на следующий день им предстоял один из сложнейших переходов: траверс с раненым, а также участок Опасная расщелина. Каждый из них понимал, что это будет чуть ли не самый трудный день в их жизни, намного сложнее, чем восхождение на вершину.
Это в буквальном смысле изменит их как личности или сломает навсегда.
Зрители внизу наблюдали в телескопы, как люди покидают место ночлега и, придерживаясь малой скорости, преодолевают участок Первого ледяного поля. Альпинисты могли вполне рассчитывать на удачу.
Погода испортилась, когда команде предстоял траверс. Гора еще не продемонстрировала им все, что желала. На Стену смерти сползал туман, по склонам проносились лавины из снега, песка и камней.
Облачность продолжала опускаться на гору, температура резко падала, и потоки воды стремительно превращались в лед. Теперь наблюдавшие за альпинистами могли лишь изредка видеть размытые очертания фигур.
Положение становилось все более сложным. Цепляясь за жизнь, они мужественно сражались с ветром и холодом, все четче осознавая, сколько сил предстоит приложить, чтобы спуститься к подножию.
Когда облачность немного рассеялась, зрители смогли увидеть лишь троих альпинистов, готовящихся проходить траверсом, четвертый — Ангерер — остался позади.
Затем их вновь скрыли облака.
Когда туман опять немного развеялся, стало ясно, что даже трое здоровых мужчин отказались от траверса.
Покрытое льдом препятствие было невозможно преодолеть. Все утро трое друзей совершали отчаянные попытки, но лишь попусту расходовали силы. Необходимо было найти другое место спуска. К сожалению, в сложившейся ситуации у них был лишь один вариант — идти вертикально вниз.
Из двух зол выбирают наименьшее, но оно все равно остается злом. Трем здоровым и одному раненому мужчине предстояло спуститься по отвесной скале приблизительно на 200 метров. В таких условиях это чертовски длинный путь.
В местах, где на ровной поверхности появлялись выступы, альпинистам оставалось только догадываться, что ждет их впереди. А если участок удастся преодолеть, то придется лишь надеяться, что дальше будет подходящее место для закрепления троса. В постоянно изменяющихся условиях, без связи, можно сказать, им предстоит пробираться по горе вслепую. А на них, как шары по дорожке в боулинге, будут катиться камни и осколки ледяных глыб.
Продолжать спуск в таких условиях было бы настоящим самоубийством, однако у друзей не было иного выхода.
И они рискнули.
На первый взгляд могло показаться, что команда готовится к смертельному трюку.
Толпа у подножия подбадривала смельчаков. Альпинисты спускались все ниже, и крики становились все громче, вселяя надежду, что они действительно смогут справиться.
Последующее событие скрыло от очевидцев плотное облако, поэтому нам остается лишь догадываться, как разворачивалась трагедия. Но мы точно знаем, что первая лавина убила идущего впереди. Огромная масса снега обрушилась на Андреаса Хинтерштойсера, и он выпустил трос. Он летел навстречу смерти, напоминая парящую в воздухе тряпичную куклу. Его тело разбилось о скалы в тысяче метров ниже.
Вне всякого сомнения, смерть Хинтерштойсера тяжело сказалась на трех его товарищах, она была очень близко, но они не имели права позволить ей сломить всех. Оплакать друга они сумеют позже, а для этого сейчас им прежде всего надо выжить. Сделать это было значительно сложнее, когда их осталось двое.
Если так будет и дальше.
Следующему предстояло погибнуть раненому Ангереру. Сейчас сложно сказать, как это произошло, но, скорее всего, он поскользнулся, а трос, который должен был удерживать, задушил его. Его труп висел в воздухе, наводя ужас.
Горы продолжали испытывать тех, кто пытался покорить Стену смерти, преподавать свои уроки, и они еще не закончились.
Райнер оставался наверху, страхуя Курца и Ангерера, однако сил, чтобы удержать двоих — живого и мертвого, — не хватало. Давление было колоссальным, Райнер держался, но долго так продолжаться не могло. Трос все сильнее сдавливал тело и в результате задушил его.
Тони Курц остался один, окруженный лишь облаками и смертью. Однако он был еще жив.
И оставался подвешенным на тросе в тысяче метров над землей на страшной Стене смерти горы Эйгер.
Труп одного его товарища был над ним, второго — под ним. Сам он не мог ни подняться выше, ни опуститься ниже. Он мог лишь оставаться в прежнем положении, подвешенным на тросе. При этом он даже не смел надеяться, что какая-то сила придет к нему на помощь.
В районе существовала служба спасателей, но начальник отказался принуждать людей рисковать собой. В конце концов, Курц и его друзья знали, на что шли.
Одна из отличительных черт альпинистов — готовность к взаимовыручке, поэтому спасатели решили, несмотря на очевидный риск, прийти на помощь. Борясь с ужасными погодными условиями, они поднялись на 100 метров ниже того уровня, где находился в подвешенном состоянии Курц. Смогли докричаться до него, он их услышал и объяснил, что произошло с его товарищами. Затем добавил, что единственный способ спасти его — зайти сверху. Он оставил в скале несколько крюков, которыми они могут воспользоваться для спуска.
День клонился к вечеру, а подобная операция требовала много времени. Выходить на маршрут в темноте было настоящим самоубийством. Порывы ветра донесли до Курца вопрос: «Ты сможешь продержаться ночь?»
Ответ прозвучал неожиданно громко и четко: «Нет!»
Спасатели понимали, каковы их шансы. Помочь Курцу в темноте невозможно. Если он хочет выжить, ему надо готовиться к тому, чтобы переночевать на скале. Спасатели прокричали, что вернутся с первыми лучами солнца, но, спустившись, услышали тихий о ответ, разносимый эхом между скалистыми горами к шквалистым ветром: «Нет!»
Это была самая страшная ночь в его жизни. Курцу пришлось висеть на отвесной стене, охваченному ужасом и окруженному призраками смерти и тьмой. С трупами друзей над головой и под ногами. Буря бросала его из стороны в сторону. Холодно было так, что на подошве его ботинок образовались сосульки длиной 20 сантиметров, а мокрая одежда промерзла насквозь. В какой-то момент глубокой ночью с руки о. слетела перчатка. Жестокий удар судьбы в такой ситуации. Холод постепенно сковывал тело. Сначала S мороз перебрался с ледяной скалы на пальцы и завоевал всю руку. Гипотермия — тихий убийца. Она крадет возможность двигаться, а затем и мыслить. На следующем этапе она лишает воли к жизни. Но Тони Курц решил не сдаваться.
Спасатели вернулись на рассвете и нашли его замерзшим, но живым. Тони был даже в состоянии ответить на их зов, хотя и очень слабым голосом.
Горная порода была покрыта матовой ледяной глазурью. Тони продолжал настаивать, что спасти его можно, только спустившись сверху, но спасатели понимали, что в подобных условиях это будет невероятно сложно даже для профессионалов высокого класса. Четверо из них поднялись и заняли позицию под Курцем. Расстояние до него было 40 метров, не больше. Его уже было хорошо видно. Если бы он смог опуститься еще немного, у них бы получилось до него добраться. Они пытались бросить ему трос, но тот лишь повисал в воздухе и падал вниз.
У Курца оставался единственный шанс на спасение.
Каким-то образом ему надо было спуститься ниже, туда, где висело тело Ангерера, захватить трос, затем подняться выше и перерезать канат, связывающий его с Райнером. Потом связать два троса и спускаться к спасателям. Почти невыполнимая задача для обессилевшего, замерзшего человека, с одной отмороженной рукой.
Почти, но не абсолютно.
Вскоре спасатели услышали, как Тони перерубил топориком трос, но тело Ангерера не упало вниз. Оно примерзло к скале, поэтому осталось на прежнем месте. Лишь лавина, которую пришлось пережидать спасателям, смогла оторвать труп от ледяной стены и унести в бездну.
Очень медленно Курц смог подняться по тросу и разорвать зубами и одной действующей рукой связующий канат между ним и Райнером. Теперь он был свободен. Стоит отметить, что эта операция заняла пять часов. Пять часов, потребовавших невообразимого мужества и силы воли. С огромным трудом он прочно связал торсы. Обычно это занимало у него несколько секунд, сейчас же потребовался почти час.
Силы его были на исходе, но Тони смог спустить канат спасателям. Затем медленно стал спускаться к ним. Это была изматывающая, тяжелая работа. Несколько дюймов требовали невероятных физических сил, которых почти не осталось в окоченевшем от мороза теле. Он отважно боролся, чтобы выбраться из объятий смерти и опуститься на нужный уровень.
Тони почти удалось.
Он уже видел и слышал голоса спасателей, но впереди был участок веревки со связанным им узлом. Возможно, все было бы проще, не будь одна его рука отморожена. Спасатели кричали, борясь с порывами ветра, чтобы он не сдавался и продолжал пытаться преодолеть сложный участок. Однако Тони не мог, его тело не подчинялось командам разума. В ответ он бормотал что-то несвязное, спасателям было не разобрать его слова. Лицо его стало багровым, губы почти не слушались. Курц не мог даже пошевелиться.
Спасатели смотрели на него с болью в сердце, но ничем не могли помочь. Тони прекратил движение, он повис рядом со стеной, отмороженная рука торчала в сторону, как бесполезный сук.
Собрав силы для последней попытки, Курц наклонился вперед, стараясь вцепиться в узел зубами, но попытка не удалась. Курц понимал, что он на грани гибели. Он посмотрел на спасателей и произнес удивительно четко: «Ich kann nicht mehr».
«Я больше не могу».
Тони перестал бороться, отдавшись в руки подкравшейся смерти.
Тони Курц не единственный, пожертвовавший жизнью ради покорения Стены смерти горы Эйгер. Ему отведена глава в этой книге не потому, что первоначальные планы его были смелы и амбициозны, а потому, что он до последнего момента не готов был сдаться на милость безжалостной силе природы, упорно вытягивающей из него жизнь.
Тони Курц погиб в борьбе, уверенный в том, что должен противостоять трудностям, а это для меня всегда было и остается примером истинного мужества.
Питер Шенинг: Страховка
Возможно, группа потерпела неудачу, но случилось это самым удивительным из всех возможных способов.
Райнхольд Месснер2006 году двадцать восемь человек устроили вечеринку. Повод был не вполне обычный: их собственное существование.
Эти люди были потомками команды из восьми альпинистов, совершившей пятьдесят три года назад попытку восхождения на вторую по высоте гору в мире — К2. Каждый из них знал, что мог бы не родиться, если бы не подвиг одного из покорителей К2, совершенный на склоне этого сложнейшего для альпинистов пика.
Для альпинистов термин «страховка» означает канат, используемый для обеспечения безопасности во время восхождения и спуска. События того неудачного восхождения 1953 года продемонстрировали всю ее важность.
Напомню, что К2 расположена на границе Пакистана и Китая. Это вторая по высоте гора в мире, но среди альпинистов считается самой сложной для восхождения.
Даже в наши дни на ее склонах гибнут люди. Из четырех пытавшихся покорить К2 один умирает. К 1953 году на нее ни разу не поднимались люди зимой. Первой стала команда американцев во главе с Чарльзом Хьюстоном.
Всем известно, что в команде нет слова «я». Собирая людей, Хьюстон руководствовался прежде все-го этим принципом. Помимо их высокого уровня мастерства — участия в экспедиции добивались многие опытнейшие скалолазы, — его в большей степени волновало желание прийти на выручку в критических условиях. Хьюстон принял решение, что рядом должен быть надежный товарищ, если сверху внезапно повалятся снег и камни. Тогда даже он не представлял, насколько важным это окажется. В его команде был ученый-ядерщик из Лос-Анджелеса, инструктор по лыжам из Сиэтла, геолог из Айовы Арт Джилки. Самым младшим стал двадцатисемилетний инженер-химик по имени Пит Шенинг.
Именно эта фамилия навсегда войдет в историю альпинизма.
Попытка восхождения была предпринята сразу после отделения Пакистана от Индии, и это вызвало определенные трудности. Теперь индийским шерпам, участвовавшим в экспедициях в качестве носильщиков, были не рады в Пакистане, а местные представители народа хунза проигрывали им в навыках скалолазания.
Альпинисты решили не полагаться на малоопытных носильщиков и отправиться в экспедицию налегке. Это означало отказ от дополнительного оборудования и баллонов с кислородом.
В отказе от местных проводников были и свои плюсы. Команда собиралась воспользоваться маршрутом по ребру Абруццкого, и там не было места для установки большого количества палаток на пути наверх, поэтому малочисленность группы была преимуществом. Или казалась таковым.
Военная мудрость гласит: проваленная подготовительная работа к операции становится подготовкой к провалу. Для команды Хьюстона подготовка к экспедиции была важнейшим моментом. По всем признакам это был безупречно разработанный план.
Альпинисты прибыли в базовый лагерь 20 июня. До восхождения на вершину К2 им предстояло разбить восемь бивуаков. Последующие шесть недель они тщательно изучали гору, методично поднимаясь и спускаясь, выбирая и отрабатывая маршрут, осматривая места для лагеря и проверяя, готово ли все, что будет им жизненно необходимо. Лишь 2 августа группа добралась до лагеря номер 8, расположенного менее чем в 1000 метров от вершины, и стала готовиться к преодолению расстояния до конечной точки.
Все шло прекрасно.
Но существуют нюансы, которые нельзя предусмотреть даже во время тщательной подготовки. Например, погода. Последнее время она немного ухудшилась, но в тот день неожиданно поднялся ураган и закружил вокруг альпинистов. Им пришлось пережидать непогоду в «смертельной зоне» — на высоте более 8000 метров, где все процессы в организме нарушаются, разрушая тело. Единственное, что оставалось людям, — надеяться на перемены к лучшему. И перемены в ближайшее время.
К сожалению, надежды не оправдались.
Холод и кислородное голодание отрицательно влияли на состояние альпинистов. На такой высоте организм в буквальном смысле слова начинает умирать, и любое действие превращается в битву. В битву за выживание.
На четвертый день одна из палаток повалилась под напором ветра. На шестой день альпинисты были вынуждены с тяжелым сердцем признать, что им предстоит отступать или готовиться к смерти.
На седьмой день буря утихла. Что делать? Продолжить восхождение?
Казалось, гора втягивала их в какую-то опасную игру.
Тогда судьба открыла главную карту.
Человек не способен долгое время проводить на таких высотах. В горах людей подстерегают обморожение, переохлаждение и горная болезнь. По правде а) говоря, высота грозит человеку множеством опасностей. Одна из них тромбофлебит — воспаление вен с образованием тромба. «Смертельная зона» не готовит ничего хорошего, но эта проблема одна из самых страшных. Тромбофлебит иногда обозначают термином «белая нога», это заболевание требует незамедлительной медицинской помощи. Если тромб дойдет до сердца или легких — это конец. В горах, при разреженном воздухе, когда кровь становится гуще, болезнь развивается не так, как в привычных условиях, и может привести к летальному исходу. Когда один из членов группы, Арт Джилки, упал прямо у своей палатки, Хьюстон смог быстро поставить диагноз. Команде предстояло принять решение. Учитывая условия «смертельной зоны», шансы Джилки на выживание были равны нулю. Возвращение в базовый лагерь было невозможно по той причине, что, дав людям короткую передышку, буря разразилась с новой силой.
Альпинисты могли затеять спор, рассудив, что логичнее было оставить Джилки в горах, чтобы спасти остальную команду: почему должны погибать все восемь человек, если реальная смертельная опасность угрожает лишь одному? Однако не стоит забывать о том, по каким критериям Хьюстон отбирал каждого участника экспедиции. Они были одной командой. Все были готовы держаться плечо к плечу. Несмотря ни на что.
Положение дел не требовало обсуждения. Они не могли оставить Джилки умирать. Необходимо сделать все возможное, но доставить его к подножию живым.
Или же они все погибнут, пытаясь его спасти.
Немедленно покинуть лагерь они не могли. Бушевал ураган, и велика была вероятность схода лавин. Люди были вынуждены провести в лагере еще три дня. Часы начали обратный отсчет для каждого из них.
«Смертельная зона» беспощадна ко всем и каждому. Чем дольше вы остаетесь на территории, тем меньше шансов на выживание.
Джилки становилось все хуже. Стремительно. У него появились признаки легочной эмболии. Это означало, что сгусток находится в районе легких. Теперь он кашлял кровью.
Смерть была всего в нескольких дюймах.
Природа продолжала бушевать, но у команды не было выбора. Надо было начинать спуск или готовиться к смерти. Говорят, голь на выдумки хитра. Желание выжить в экстремальной ситуации как нельзя лучше подтверждает точность высказывания. Необходимы были носилки, поэтому пришлось изготовить их самостоятельно. В ход пошли веревки, спальные мешки, таким образом, получилась колыбель, в которой мог поместиться Джилки. Жизнь его висела на волоске, а тело на веревке.
Его жизнь теперь зависела от смелости и мужества друзей.
Лагеря номер 8 и 7 разделяли 300 метров вертикальной стены. Кажется, не очень много, но попробуйте преодолеть это расстояние в подобных погодных условиях с больным товарищем. Альпинистам предстоял траверс по отвесной скале, покрытой ледяной глазурью. Не самое лучшее место, чтобы совершить ошибку и сорваться.
Это сложный маршрут, даже если преодолевать его в хороших условиях, а они были хуже некуда. Ослепляющий ветер бросал в лицо горсти снега. С трудом удавалось разглядеть, куда поместить ногу. Оставалось полагаться только на металлический звук, с которым кошки погружались в лед, и ощущение, что сцепление надежно и можно делать следующий шаг. Затем следующий. Следующий. Методично и уверенно. Четыре человека в одной связке. Пит Шенинг в другой связке с Джилки и еще одним мужчиной. Роберт Крейг был замыкающим и шел в одиночку. Все вместе они пытались спустить Джилки по отвесной скале к стоянке номер 7.
Шенингу приходилось держать вес двоих мужчин: одного, способного передвигаться самостоятельно, и одного, не способного ни на что. Его задачей было как можно надежнее закрепиться на станции страховки, в то время как остальные перемещали Джилки. Он обеспечивал страховку группы.
Внезапно один из альпинистов поскользнулся и стал падать, увлекая за собой остальных в связке, вниз по ледяной поверхности навстречу скалистым вершинам под ними. Они пролетели мимо другой группы и каким-то образом запутались в связывающих тех веревках. Четверо альпинистов, крича, неслись вниз, не в силах противостоять судьбе. Затем они натолкнулись на веревку, ведущую от Джилки к их товарищу и Шенингу.
Вцепившись в ледоруб, Пит старался удержаться, собрав все оставшиеся у него силы. Теперь от этого ледоруба зависела жизнь всех шестерых его товарищей. Каким-то чудом острие по-прежнему оставалось погруженным в ледяную глыбу.
Товарищи продолжали скользить вниз.
Пятьдесят метров.
Сто.
Шенинг стиснул зубы и ждал, когда веревка натянется до предела. Это произошло внезапно. Тело его содрогнулось, казалось, его сейчас разорвет на части. Трос стал тугим и твердым, как металлический кабель. Невероятно, но Шенинг выдержал, хотя общий вес равнялся приблизительно 500 килограммам, также не стоит забывать об ускорении, с которым люди летели вниз.
Положение было ужасным. Руки Пита были отморожены, удерживать такой вес удавалось только благодаря силе воли, которую он подхлестывал в себе, разгоняя туман перед глазами. Такова была его задача на станции страховки. Горы никогда еще не видели проявления такого мужества от смертного. Постепенно товарищам Пита удалось выбраться на площадку, он же все это время держал их вес. Если бы он не справился, как минимум семь человек погибли.
Позже Пит Шенинг говорил, что тогда на склоне К2 ему просто повезло. Однако его товарищи думали иначе. Герои с легкостью носят лавры.
Впрочем, история на этом не закончилась. Мужчины продолжали прокладывать путь к лагерю номер 7. Спустившись, они закрепили Джилки с помощью веревки на склоне и принялись вырубать во льду площадку для палатки. В какой-то момент они услышали слабый крик. Закончив с устройством бивуака, товарищи вернулись к месту, где оставили Джилки, но его там не оказалось, как не оказалось и ледорубов. Похоже, Джилки стал жертвой лавины.
Или это было что-то другое?
В эту экспедицию отправилась группа мужчин, специально подобранных для того, чтобы стать одной командой. Действовать сообща. Думать о ближнем. О каждом члене команды. Поэтому не стоит сбрасывать со счетов и то, что происходило в голове Джилки, когда он остался один, прикованный к ледяной поверхности К2.
Разумеется, ему было известно, каковы его шансы на выживание. Он также отлично понимал, как рискуют товарищи ради его спасения. Они все были очень близки к тому, чтобы последний лагерь стал их братской могилой. Если бы не героический поступок Пита, они все были бы уже мертвы.
Им предстоял еще долгий путь. Был ли Джилки готов вновь столкнуться с тем, что из-за него товарищам опять придется рисковать?
Конечно нет.
Джилки был в полусонном состоянии от морфина, но я хорошо представляю, как он принимает сидячее положение и из последних сил выдергивает удерживающие веревки ледорубы. Прощальный крик Джилки и услышали его товарищи.
Вероятно, Пит Шенинг был не единственным, кто совершил в тот день на К2 беспрецедентный по смелости поступок. Возможно, Арт Джилки решил, что его друзья уже достаточно рисковали собой и пора освободить их от этой необходимости.
Правда о том, какие мысли были в голове Джилки, разбилась вместе с его телом о скалы.
Никто не знает, что произошло тогда на самом деле. Нам известно лишь, что альпинисты продолжили спуск, оставаясь в долгу перед Джилки за то, что смогли выжить. На память о товарище им остался сломанный ледоруб и окровавленные камни. За последующие сорок лет останки Джилки не были обнаружены.
Годы спустя Чарльз Хьюстон заявил о своей убежденности в том, что Джилки пожертвовал своей жизнью ради спасения товарищей.
Горы часто создают героев и так же часто забирают их жизни.
Экспедиции понадобилось еще пять долгих дней, чтобы добраться до базового лагеря. Они страдали от обморожения, гипотермии, горя и истощения. Но все же им удалось преодолеть все трудности.
Перед тем как навсегда уйти оттуда, альпинисты соорудили небольшую пирамиду из камней в память о товарище и произнесли речь в честь его мужества и стойкости. Сегодня это место стало символом многих погибших на К2.
Для меня это нечто большее, чем памятник одному человеку. Это мемориал верности и дружбы. Поступок Пита Шенинга сделал его героем для всех альпинистов, но он всегда был склонен преуменьшать свои заслуги перед товарищами, как и поступают истинные герои.
Позже Чарльз Хьюстон скажет: «Мы взошли на эту гору чужими друг другу людьми, а вернулись братьями».
Райнхольд Месснер, один из величайших альпинистов всех времен, высказался короче и точнее. Он сказал, что «группа потерпела неудачу, но случилось это самым удивительным из всех возможных способов».
Такие неудачи порой более значимы, чем успехи.
Джо Симпсон: Перерубить трос или погибнуть
В жизни, как и в игре, случаются непредвиденные ситуации. Будете ли вы действовать осторожно, блефовать или поставите на кон все, что имеете?
Джо СимпсонВ 1956 году альпинист и писатель сэр Арнольд Ланн так высказался о восхождении Тони Курца на Эйгер: «В анналах истории альпинизма нет более героического примера человеческой выносливости».
В 1956 году это, вероятно, было правдой.
Но эти слова были написаны до того, как Джо Симпсон и Саймон Йейтс отправились в перуанские Анды. Их экспедиция стала легендой в современной истории этого вида спорта.
Джо Симпсон был не новичком в горах. В 1983 году вместе с Яном Уиттакером он поднимался на контрфорс Бонатти — скалы из гранита 6100 метров высотой, которую хорошо видно из долины Шамони. Она уже давно словно магнит притягивала любителей острых ощущений. Первый день восхождения прошел хорошо. Ночь друзья решили провести на площадке, откуда вдоволь могли наслаждаться прекрасным видом звездного неба. Однако все пошло не совсем так, как они планировали.
Выступ представлял собой площадку шириной всего 1,5 метра, но достаточно длинную, чтобы на ней поместились двое мужчин в спальных мешках. Разумеется, были предприняты обязательные меры предосторожности — 1,5 метра не дают возможности свободно переворачиваться, особенно если за ними обрыв, поэтому они обмотались веревками и прикрепили их к ледовому якорю.
Товарищи уже собирались спать, когда площадка внезапно оторвалась от скалы и полетела вниз. Через секунду Симпсон и Уиттакер уже падали в бездну. Однако еще через секунду раздался скрип, трос натянулся, и падение прекратилось. Оба были живы, но висели над пропастью, не в силах чем-либо себе помочь. Если они постараются высвободиться и подтянуться по веревке, то ледовый якорь может выскочить из щели в скале. Люди оказались в ловушке. Вокруг и вниз на 6100 метров была темнота. Им оставалось надеяться, что кто-то увидит их или услышит крики и вызовет спасателей.
В таком положении альпинистам пришлось провести мучительных двенадцать часов, прежде чем им пришли на помощь. К счастью, они были живы. После произошедшего Ян Уиттакер потерял интерес к смертельно опасному развлечению. Разве мы можем его обвинять?
Джо Симпсон, как известно, остался верен любимому виду спорта. В нем горел странный, необъяснимый огонь, от которого в душе человека вспыхивает желание покорять все более сложные пики. Подниматься на большую высоту.
Эта история о страхе и храбрости. Страхе перед неизведанным. Страхе перед страданиями. Страхе смерти. Но это рассказ и о том, как человек отказался подчиняться своим страхам. Как Джо совершил один из самых героических поступков в истории альпинизма.
* * *
Сиула-Гранде. Имя говорит само за себя. Она, несомненно, огромна. Более 6000 метров — один из самых неприступных пиков горного хребта Уэйуош в перуанских Андах. Как и все красивейшие вершины, она манит к себе отважных покорителей гор.
Одним из них и был Джо Симпсон. Другим — Саймон Йейтс. Вместе они поставили перед собой сложную задачу: подняться на вершину Сиулы-Гранде по Западной стене, что раньше никому не удавалось. Это пытались сделать несколько групп альпинистов, но у них не получилось. В июне 1985 года Симпсон и Йейтс готовились взять реванш, пусть и кровавый.
И они получили.
Я имею в виду кровь.
Итак, Джо Симпсон и Саймон Йейтс были первыми, кто решил подняться на Сиулу-Гранде по сложнейшему маршруту — по Западной стене.
Но этот рассказ не о восхождении.
Это история об одном из самых мучительных спусков в альпинизме, о том, что предстояло пережить двоим мужчинам на пути вниз, к базовому лагерю.
Не стоит забывать, что на тот момент оба альпиниста находились в приподнятом настроении, но силы их были исчерпаны, ведь они прошли один из самых сложных маршрутов, существующих в альпинизме. События стали складываться не в их пользу, как только они поднялись на вершину. За последние три с половиной часа изматывающего спуска они прошли чрезвычайно мало. Был уже шестой час вечера, когда им предстояло преодолеть трудный для альпинистов хребет. Джо внезапно почувствовал, что снег под ним начинает проваливаться. Он соскользнул вниз и остановился в том месте, где находился Саймон.
Оба товарища были почти без сил, но понимали, что упасть сейчас будет еще хуже. Непредвиденная передышка пошла бы на пользу обоим. Приняв решение отдохнуть, они стали готовить место для ночлега и выдалбливать углубление в ледяной поверхности, где можно было бы установить палатку.
Однако была одна проблема. Обе руки Саймона были обморожены. К утру кончики пальцев почернели. Товарищи доели остатки пищи и использовали последний газ, чтобы растопить снег для получения питьевой воды. Оба понимали, что в их положении главное — добраться до базового лагеря именно сегодня.
Они отправились в путь в 7.30 утра, но местность диктовала свои условия, сделав процесс спуска медленнее, чем планировалось. Теперь первым шел Джо в связке с Саймоном и работал его ледорубом, чтобы упростить товарищу спуск по выступу. Неожиданно Джо поскользнулся и стал падать. Ударившись об основание скалы, он почувствовал, как хрустнули кости в правом колене. Тогда он не знал, что его большая берцовая кость вошла в центр коленного сустава. Джо неистово закричал и покатился головой вниз по ледяной поверхности. В какой-то момент он подумал о Саймоне. Ведь они были связаны одним тросом, поэтому его неминуемо ждет та же участь…
Остановка была столь же неожиданной, как и падение. Правая нога горела от боли. Изловчившись, он посмотрел вниз и увидел, что она вывернута под невероятным углом. Попытавшись пошевелиться, Джо почувствовал, как трутся друг о друга кости. Невообразимая боль. Кажется, кровь в венах загорелась. Должно быть, сломано и порвано все: и кости, и сухожилия.
Однако сквозь боль пробралась и сформировалась еще одна мысль. Они находятся в горах, на высоте 5800 метров. Если нога сломана — а это, несомненно, так и есть, — шансы спуститься равны нулю. Если ставить задачу спастись хотя бы кому-то одному, Саймон должен оставить его здесь умирать. В случае его попытки спасти товарища погибнут оба. Стоит ли удивляться, что Джо заплакал?
Джо прекратил падать, потому что Саймону удалось вовремя воспользоваться ледорубом. Затем он о спустился туда, где лежал Джо. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что у Джо нет шансов. Только не с такой травмой. И только не в горах.
Мало кто из альпинистов обвинил бы Саймона в том, что он оставил товарища там, где его нашел. У них не было рации или мобильного телефона, чтобы вы- звать помощь, как не было никакого другого способа сообщить о случившейся беде. Оставалось только Саймону двигаться к подножию и отправить оттуда спасателей к Джо. В любом случае ему придется оставить о, товарища одного. Другого Джо и не ожидал. Однако Саймон считал по-иному. Вместо этого он попытался спуститься вместе с Джо.
Оба понимали, что действовать предстоит быстро, проблема состояла лишь в том, что это было невозможно. День клонился к закату, а погода постепенно портилась. План товарищей был таков: Саймон сделает площадку в снегу, где сможет закрепиться, и будет спускать Джо вниз на веревке. Чтобы ускорить процесс, они связали два каната длиной по 50 метров. Преодолев 100 метров, Джо будет ждать, пока Саймон спустится к его точке.
План был амбициозным и, по правде говоря, обречен на провал, учитывая конкретные условия того маршрута. Однако Саймон отказался бросить Джо.
В самом начале им даже казалось, что у них все получится.
Но лишь короткое время.
Погода продолжала ухудшаться — в горах это обычно происходит тогда, когда нужно меньше всего. Облака на востоке стали зловещими, пошел сильный снег. Ветер загонял рассыпчатую белоснежную пудру в каждую щелку в одежде, залеплял стекла очков, лишая возможности видеть.
У Джо стали замерзать пальцы, добавив в список проблем обморожение.
Наконец они достигли седловины — небольшого понижения между двумя пиками, — отсюда спускаться стало еще сложнее. Каждое движение отдавалось невыносимой болью в ноге Джо. Он не сразу заметил, что стонет. Однако его никто не слышал. Даже Саймон.
Несколько раз Джо пытался упереться ногой в скалу, что вызывало нестерпимую боль и новые крики. Боль выталкивала из головы все остальные мысли. Она полностью завладела его сознанием.
Сломанная нога начала трястись, справиться с этим было невозможно. Обмороженные руки доставляли все больше проблем. К этому добавились тошнота и головокружение.
Но все же они продолжали спускаться, чтобы преодолеть расстояние 100 метров.
Вскоре все вокруг затянуло белой мглой, лишавшей возможности разглядеть происходящее как наверху, так и внизу. Следует ли продолжить снижение, не имея представления, куда движешься? Или стоит подождать, но тогда они оба замерзнут и неминуемо погибнут.
Было решено продолжать спуск. Стало совсем темно. По подсчетам альпинистов, они приближались к высоте 900 метров. Еще одна или две смены троса, и они достигнут вершины ледника. Там у них будет возможность отыскать ледяную пещеру и переночевать, чтобы следующим утром завершить последний этап спуска.
Но, к сожалению, все вновь сложилось не так, как планировалось.
Когда Саймон опускал Джо на следующем участке, тот отметил, что склон горы особенно крутой и он опускается быстрее, чем раньше. Джо постарался затормозить руками, но безуспешно. Он кричал Саймону, чтобы тот действовал медленнее, но товарищ его не слышал.
Внезапно он понял, что находится в свободном падении.
Сверху навалилась лавина снега, и Джо погрузился в темноту.
Затем трос дернулся, и падение прекратилось. Теперь он повис в воздухе и раскачивался, не в силах контролировать свои движения. С помощью фонаря он разглядел в двух метрах ледяную поверхность скалы, но не мог сфокусировать взгляд, поскольку его болтало из стороны в сторону. Наконец, Джо смог остановиться и поднял глаза.
Он находился приблизительно в пяти метрах от выступа, с которого сорвался. Джо посмотрел вниз. На 30 метров ничего, лишь чистый воздух. Ниже угадывались очертания расщелины — огромных размеров трещины в леднике, уходящей к самому его центру. Луч фонаря вспыхнул и померк, вероятно, сели батарейки. Еще один толчок — трос глубже вошел в снежный покров края скалы и напомнил ему о сломанной ноге. Канат мог в любой момент лопнуть, как и терпение Саймона, и тогда они оба полетят в пропасть.
Однако, несмотря на боль, обморожение и безвыходность ситуации, Джо не сдавался. Если бы он позволил себе слабость, то давно был бы мертв. Страх способен стать мощным мотивирующим фактором.
Его единственный шанс — подняться выше по веревке. Джо решил проделать это с помощью узла Прусика, но руки ему просто не подчинялись, не двигались, лишая возможности добраться наверх.
Пронизывающий ледяной ветер изматывал и доставлял много проблем. Оставалось лишь висеть на канате и ждать, когда тело окончательно замерзнет.
Джо охватил страх, ледяной ужас пробежал по венам. Вот теперь он может умереть в любую минуту.
Наверху, на краю обрыва, Саймон Йейтс оказался в ловушке, лишенный возможности двигаться. Джо стал для него тяжким грузом, который было невозможно ни поднять, ни опустить. Прошел час мучительного ожидания, прежде чем Саймон вынужден был признаться себе, что стоит перед страшным выбором.
Он мог остаться на месте и ждать, что привело бы их обоих к мучительной смерти. Однако у него был вариант перерезать трос и дать по крайней мере одному шанс выжить.
У альпинистов не было возможности даже докричаться друг до друга.
Что же делать?
В рюкзаке Саймона был перочинный нож. Канат хорошо натянут, а лезвие ножа острое. Если брать в расчет лишь желание выжить — это его единственный шанс. Лезвие справилось с задачей без труда и промедлений, и в какую-то секунду Саймон понял, что его уже не тянет вниз непосильный груз.
Он не испытывал чувства вины. Он сделал то, что был должен. Теперь необходимо найти место для ночевки и отдохнуть.
* * *
Джо знал, что момент падения вниз настанет. Это единственное, что может произойти.
Тишина, казалось, была нескончаемой. Джо задавался вопросом: таково ли на самом деле ощущение смерти? В какой-то миг он даже понял, что в душе его нет страха.
Затем он упал, больно ударившись о твердую поверхность. И тогда страх вернулся. Джо понял, что катится в расщелину. Он закричал, но его тело уже неслось к самому центру ледника.
Смерть может настигнуть его в любую секунду…
Однако он остановился.
Грудь сжало от приступа тошноты. Джо постарался глубоко вдохнуть, но даже это движение отозвалось в ноге резкой болью. Где-то высоко над ним, над выступом, на который ему посчастливилось упасть, мерцали прекрасные далекие звезды.
В непроглядной темноте Джо ощупал одну сторону ледяной стены. Справа упала капля. Он понял, что, оказывается, еще жив, и рассмеялся. Эхо разнесло непривычный звук по расщелине. Джо нашел запасную батарейку для фонаря, осветил черное пространство и сразу перестал смеяться.
Свет помог понять, что под ним минимум 30 метров пустоты, а об истинной глубине трещины можно только догадываться. Потом Джо увидел конец упавшей рядом веревки и понял, что произошло. Выключив фонарь в целях экономии, он не выдержал и заплакал.
О том, чтобы выбраться из расщелины со сломанной ногой, не стоило даже мечтать. Оставалось либо лежать в темноте и ждать смерти, либо спускаться вниз, чтобы отыскать… что-нибудь.
Джо не представлял, что может увидеть, но перспектива пугала заранее.
Позже он скажет, что не обладал достаточной смелостью, чтобы посмотреть вниз. Однако для меня его последующие действия являются пиком человеческого мужества.
На рассвете, проведя одну из самых страшных в жизни ночей на ледяном выступе в трещине скалы, Джо принялся ввинчивать ледобур, чтобы закрепить трос, а затем стал опускаться в неизвестность.
Он не завязал узел на конце троса, решив, что, если конечной точкой будет нечто, не оправдавшее его ожидания, он лучше разобьется и погибнет…
Сердце сжал страх. Боль и неизвестность давили, но заставляли действовать.
И в конечном счете его риск оправдался.
Канат привел его к покрытой снегом твердой поверхности. Именно в тот момент сверху упал луч солнечного света. Просто удивительно, как простые вещи могут пробудить в человеке надежду.
Тогда Джо пообещал себе выбраться из этой западни. Он не знал как, но собирался выжить и победить.
Сломанная нога одеревенела и стала короче здоровой. Ходить он не мог, но все же ему каким-то образом удалось перемещаться, хотя и чрезвычайно медленно, с помощью ледоруба. Вскоре впереди, в 30 метрах, Джо увидел скат. Будь обе его ноги здоровы, подняться можно было бы минут за десять, сейчас же ему потребовалось пять часов. Впрочем, и тут он был вознагражден. Перед ним было отверстие в ледяной поверхности. Джо стал пробираться по узкому лазу и вскоре уже был на освещенном солнцем склоне горы.
Джо ликовал, однако побег из лап смерти был далек от завершения. У него не было воды, а того снега и сосулек, что он мог проглотить, оказалось недостаточно. На такой высоте во избежание обезвоживания человеческому организму необходимо потреблять по крайней мере полтора литра воды в день.
Джо знал, что его никто не будет искать, поэтому единственной возможностью спастись было ползти и скользить вниз по склонам горы.
Он даже попытался идти, обмотав больную ногу спальным ковриком, создав своего рода подпорку. Идея оказалась неудачной. Стоило сделать первый шаг, как его чуть не вырвало от боли.
Джо полз по ледяной поверхности. На несколько мгновений ему стало невообразимо страшно от осознания, что он один в огромном мире снега и льда. Ему никогда не выжить, если он свалится в глубь одного из шрамов на теле горы.
Но Джо не упал. Он полз вперед, миновав сначала одну расщелину, а затем и другую. Дюйм за дюймом он упорно тащил свое обессилевшее тело вперед.
Когда он пытался заснуть, его настигали кошмары. Кроме того, боль с каждым часом усиливалась. Три дня Джо полз и надеялся. Упрямо. Настойчиво. Казалось, он пребывает на самом краю, где заканчиваются силы, терпение и выносливость. И не только в физическом смысле, но и в моральном. Благодаря несгибаемой силе воли, мужеству и упорству Джо смог спуститься с горы.
Саймону тоже удалось благополучно добраться до базового лагеря и встретиться с ожидавшим их товарищем, присматривающим за палатками. Он понимал, что принял единственно верное решение, но все же ему было нелегко. Разумеется, он не ожидал увидеть Джо живым. Они даже совершили ритуальное сожжение его одежды.
Ползущий к лагерю Джо, едва живой от истощения и почти лишенный возможности видеть от снежной слепоты, показался им призраком с того света.
В каком-то смысле это так и было. За время одного спуска Джо Симпсон не раз видел лицо смерти. Более того, он прошел весь этот путь с травмами, которые давно убили бы любого, не наделенного такой стойкостью и выносливостью.
Опытные альпинисты считают спасение Джо Симпсона на Сиуле-Гранде одним из ярчайших подвигов в истории этого вида спорта. Мне кажется, что это один из удивительных примеров спасения не только в альпинизме, но и во всей истории человечества.
* * *
Стоит сказать и несколько слов о Саймоне Йейтсе — человеке, перерезавшем трос. По возвращении в Великобританию он столкнулся с критикой за поступок, толкнувший товарища на смерть. Джо поспешил пресечь подобные высказывания, заявив, что Саймон поступил так, как должен был, это был единственный для него выход, и он, Джо, сделал бы в подобной ситуации то же самое. И это истинная правда. Поступок Саймона не был актом трусости, напротив, это было чрезвычайно смелое решение. Можно даже сказать, что оно спасло жизнь им обоим. Если бы Саймон не перерезал веревку, Джо не удалось бы спастись.
Способность сохранять хладнокровие и принимать верные решения в любых ситуациях и есть признак истинного мужества. Для меня история Джо Симпсона и Саймона Йейтса остается напоминанием о том, что, находясь на грани, когда силы природы атакуют всем имеющимся в распоряжении оружием и смерть кажется человеку единственным выходом, он способен собрать силы и проявить самые лучшие скрытые качества.
Иногда об этом стоит задумываться каждому из нас.
Крис Мун: Похищение, взрыв… но он все еще на ногах
Я задавался вопросом: «В чем смысл жизни?» — и решил, что он в том, чтобы становиться лучше, наращивать внутренний потенциал, используя все данные нам способности.
Крис МунКрис Мун рос на ферме и с годами утверждался в мысли, что сельское хозяйство будет его жизнью. Однако все сложилось совсем не так.
В 1986 году, в возрасте 23 лет, он решил отправиться служить и поступил в военное училище сухопутных войск Сандхерст. Завершив обучение, Крис пришел в Королевскую военную полицию, а также служил в нескольких пехотных подразделениях. Его подразделение располагалось в Северной Ирландии, и, поверьте мне, в то время служба в том регионе требовала огромного мужества.
Впрочем, наш рассказ не о Северной Ирландии, поскольку судьба Криса Муна заведет его далеко от этих мест и заставит пережить такие трудности, которые не могла бы обрушить на него даже армейская служба.
Спустя несколько лет Крис демобилизовался. Однако работа за письменным столом не подходит для такого человека, как Крис Мун, что вынуждает его принять смелое решение: стать добровольцем HALO. Это организация жизнеобеспечения в опасных зонах. Проще говоря, обезвреживание наземных мин.
* * *
Наземные мины — бич современного мира.
В настоящее время их использование запрещено международным правом. И это очень хорошо. Похороненная в земле, мина не проявляет себя, пока на нее не наступит человек. И тогда он поймет, что это была мина. Если останется жив.
Мине безразлично, солдат ли вы или спешащий в школу ребенок. Они могут пролежать в земле много лет. Десятилетия. Мины способны убивать людей даже после того, как район перестал быть зоной военных действий. Их обнаружение и обезвреживание требует немалой смелости.
HALO нанимала бывших военнослужащих, мужчин и женщин, обучала нелегкому мастерству сапера и отправляла в места выполнения этой сложнейшей работы.
Саперам отводилась полоса шириной метр. Они ползли по земле, пытаясь разглядеть в траве натянутую проволоку. Когда им это удавалось, в дело пускали металлоискатель. Найденную мину взрывали на месте.
Но на этом сложности не заканчивались.
Специфика работы саперов такова, что их присутствие требуется в самых горячих точках. Некоторые из них бывают совсем жаркими.
Первым местом работы Криса Муна стала Камбоджа.
В то время страна еще оправлялась после свержения режима, жестокость которого превосходит все мыслимые рамки.
Красные кхмеры пришли к власти в 1970-м и почти сразу превратили Камбоджу в огромный концлагерь. Их лидер Пол Пот объявил вне закона иностранцев, людей с образованием (включая тех, кто просто носил очки), последователей любой религии и тех, кто не был согласен с его законом о том, что все жители страны должны работать на земле, а не жить в городах. Каждого несогласного отправляли на «перевоспитание» в страшную лагерную тюрьму, где подвергали пыткам, а затем уничтожали.
Все население страны было отправлено на работу на рисовые поля. Люди трудились до изнеможения и недоедали. Множество умерло от голода. Все преподаватели были убиты. Все деньги сожжены. Школы и больницы закрыты.
Если двое останавливались поговорить, их расстреливали на месте. Членов семьи, демонстрирующих чрезмерную привязанность друг к другу, постигала та же участь. Кхмеры предпочитали экономить патроны, поэтому чаще убивали людей мотыгами, заточенными бамбуковыми палками, лопатами или ядами…
Если же и таких инструментов не хватало, жертвы забивали до смерти, ударяя головой о ствол дерева.
В случае убийства обоих родителей детей также уничтожали, чтобы, став взрослыми, они не могли отомстить режиму.
Вероятно, вам доводилось слышать о полях смерти. Это места захоронений жертв режима красных кхмеров. За четыре года правления было уничтожено около трех миллионов человек.
Однако красные кхмеры не исчезли и после свержения Пол Пота. Они продолжали вести партизанскую войну против народа Камбоджи, проявляя особенную активность в отдаленных районах страны. Наибольшую опасность они представляли для иностранцев. Если они попадали в руки красными кхмерам — а это случалось нередко, — участь каждого была известна.
Пытки. И смерть.
Думаю, вы согласитесь с тем, что решение Криса Муна добровольно отправиться в Камбоджу в 1993 году требовало определенного мужества. Однако дальнейшие события потребовали от него еще большей стойкости.
* * *
Крис был за рулем «лендровера». Рядом сидел переводчик мистер Хун. Сзади ехали еще шесть саперов. За ними следовал грузовик, управляемый человеком по имени Сок, в котором находились двадцать женщин и детей.
Впереди, в 250 метрах, появились двадцать красных кхмеров. Они несли автоматы Калашникова и ручные гранатометы.
Если бы Крис сразу попытался скрыться, кровопролития было не миновать. Единственным вариантом было остановиться.
Партизаны окружили пленников и заставили всех снять одежду. Крис подчинился. У него просто не было выбора. Сверкая полными ненависти глазами, красные кхмеры забрали вещи и сообщили, что Крис, мистер Хун и Сок должны идти с ними в лес на «встречу» с командирами.
Их захватили в плен. Захватили с единственной целью уничтожить. По дороге им удалось подслушать разговор солдат, обсуждавших, не убить ли им пленных прямо сейчас и как это сделать. Однако страх перед командирами оказался сильнее, и они продолжили путь. Крис сохранял спокойствие, стараясь убедить себя, что сможет договориться с командиром, сможет его убедить, что не представляет угрозы для красных кхмеров.
Он здесь лишь для того, чтобы помочь людям. Партизаны обязаны их отпустить.
У него ничего не вышло. Командир сказал, что их отвезут в штаб. Зачем? Потому что они не вправе сами казнить. «Пока не вправе», — добавил он.
Они провели ночь в лесу. На рассвете Крис отправился к источнику попить воды и понял, что за о ним никто не следит. У него появился шанс бежать. Крис отказался от этой мысли, не желая давать красным кхмерам повод открывать огонь и подвергать - опасности жизни мистера Хуна и Сока. Для побега необходима огромная сила духа, но порой отказ от него требует от человека не меньшего мужества. Крис был связан с остальными пленными. Их увозили все дальше в джунгли. Им удалось подслушать, что в штабе считают Криса русским солдатом и собираются допрашивать.
Дознаватели назвали себя мистер Красный, мистер Кеун и мистер Умный (потому что он единственный посещал среднюю школу). Они сообщили Крису и его товарищам, что те являются военнопленными. Крис понимал, что эти люди вряд ли будут действовать согласно правилам Женевской конвенции. Внутренний голос подсказывал, что им предстоит испытать на себе всю жестокость красных кхмеров.
Перед лицом такой опасности многие люди ломаются, другие же собираются с силами, чтобы выстоять. Крис дал себе слово не сдаваться. Он не готов становиться легкой добычей. Не позволяя ужасу затуманить разум, он решил договориться с захватившими их солдатами, по возможности установить с ними контакт. Он заставил себя освободиться от ненависти, а на ее место впустил миролюбие.
План мог сработать. В любом случае это была опасная и масштабная затея.
И план сработал.
Крис Мун с товарищами три дня и три ночи оставался в плену красных кхмеров. Благодаря решимости и уверенности в успехе переговоров с людьми, готовыми расстрелять их в любую минуту, Крису удалось добиться почти невозможного.
Он убедил кхмеров, что находится в их стране исключительно с мирными целями. Крис изначально придерживался линии поведения, не свойственной жертве, не желая давать противнику преимущество. Он держался и смог успешно завершить переговоры по их освобождению.
Не многие люди, побывавшие в плену у красных кхмеров, смогли выжить и обрести свободу. Крису Муну это удалось. Смелость и толика везения помогли Муну, Соку и мистеру Хуну спасти свои жизни.
Однако встреча с партизанами была не самой опасной в жизни Криса Муна. Смертельная опасность поджидала его впереди.
Никто не упрекнул бы Криса, реши он в тот же день покинуть Камбоджу. Однако он приехал, чтобы выполнить работу, и обязан ее завершить. Он мужественно закончил все, что был должен, не дрогнув даже тогда, когда узнал, что командиры красных кхмеров объявили награду за его голову.
Многим приятно думать, что они смогли бы рисковать жизнью ради спасения других, порой даже тех, с кем никогда не встречались. Но кто из нас действительно способен на такой поступок?
Перенесемся в Мозамбик.
В марте 1995 года в этой стране на юго-востоке Африки закончилась двадцатилетняя гражданская война.
Голод также истребил немалую часть населения, не говоря уже о чудовищном насилии против женщин и детей.
И правительство, и повстанцы установили большое количество наземных мин с целью покалечить и уничтожить воюющих на другой стороне. По всей стране было разбросано более 100 тысяч мин, поджидающих наивных, ничего не подозревающих жертв.
Крис Мун не был наивным и все понимал. Он отдавал себе отчет в том, что делает, когда согласился ехать в Мозамбик, чтобы избавить страну от проклятия войны.
Ему довелось оказаться в той части Мозамбика, где бои были особенно затяжными и ожесточенными. Правительственные войска заложили несметное количество мин с целью «защитить» себя от повстанцев, Каждая мина содержала 240 граммов тротила. Достаточно, чтобы оторвать ногу. А в таком изолированном от цивилизованного мира месте вероятность получения своевременной медицинской помощи равнялась нулю. Ежедневные жертвы среди населения были огромны. И вот появляется Крис Мун.
7 марта 1995 года его команда очистила от мин большую часть территории и проложила безопасный коридор. Крис, который никогда не поручал людям сделать то, чего не делал сам, медленно шел по этой полосе, утаптывая пыльную африканскую землю.
Увидев на земле пятно засохшей крови, он остановился. Вокруг роились мухи. Крис знал, что несколько часов назад здесь подорвался на мине один из местных жителей. Сейчас его уже нет в живых.
И все же по телу пробежал холодок. Здесь, в центре безопасного коридора минного поля, он внезапно почувствовал тревогу.
Он решил вернуться. Сделал шаг.
Второй.
Еще три.
Уши заложило от оглушительного удара.
Затем его отбросило на землю.
До него долетел запах горящего тротила и плоти.
Его собственной плоти.
Сначала он не почувствовал боли, хотя понимал, что наступил на мину. Он посмотрел на окровавленную, израненную руку, опустил глаза и не смог увидеть стопы правой ноги. От колена вниз торчали всего две кости с обрывками окровавленной плоти.
Затем на него обрушилась боль.
Постепенно стал охватывать шок.
Жизнь покидала тело с каждой каплей вытекавшей крови. Крис смог нащупать рацию и позвать на помощь.
Вскоре к нему уже бежали медики, рискуя собственной жизнью. Затем срочная эвакуация на вертолете. Все же Крис был уверен, что жизнь покидает его. И покидает очень быстро.
Ему оставалось лишь молиться. «Господи, помоги мне», — шептал он. Боль стала нестерпимой. Такой боли он никогда не испытывал. В местной больнице, где были проблемы с анестезией, санитар обрезал куски плоти с его культи, чтобы подготовить к операции. Так мясник обрезает куски мяса с туши.
Лежа на операционном столе, он увидел комплект инструментов для ампутации, который выглядел устрашающе. Огромная ножовка. Стамески… Врач готовился дать наркоз, когда медсестра положила ему руку на лоб и сказала, что боли он не почувствует и все будет хорошо.
Она не знала, что Крис вырос на ферме и шептал те же слова умирающим животным.
Он отключился, не представляя, откроет ли снова глаза.
* * *
Врачи спасли ему жизнь. Но прежним он уже не будет никогда.
Ему ампутировали руку на 10 сантиметров выше кисти и правую ногу по колено. Затем установили протезы, и пришлось вновь учиться ходить. С болью приходилось жить постоянно, как и с ощущением того, что у него отняли жизнь, — серьезное испытание, необходимость готовиться к худшему.
Мы были бы не вправе судить Криса за состояние о отчаяния.
Однако такое качество никогда не было ему свойственно. Сапера можно лишить конечности, но не боевого духа.
Перед каждым, пережившим ампутацию, появляется гора, которую необходимо преодолеть. Свой собственный Эверест. Я всегда поражался мужеству солдат, потерявших руки и ноги на войне в Афганистане.
Мы так мало знаем о них. О той ежечасной борьбе, которая скрыта от нас. Для них каждый день и час становится сражением.
Их мужество и стойкость поражают.
Крис Мун стал примером такой железной воли и выносливости.
Прежде всего он всерьез подумывал о том, чтобы вернуться в Мозамбик и продолжить работы по разминированию. И лишь тот факт, что металл его протеза будет мешать работе металлоискателя, убедил его найти для себя другое поле деятельности.
Крис рассматривал свои травмы не как недостаток, а как возможность продемонстрировать, чего стоят предрассудки о дееспособности инвалидов.
Вы когда-нибудь бежали марафон? Тяжелая работенка, даже с двумя здоровыми ногами. А представьте марафонца на протезах. Менее чем через год после выхода из клиники им стал Крис Мун.
Представьте себе серию из шести марафонских забегов один за другим в обжигающей жаре пустыни Сахара. Это Песчаный марафон — одно из самых сложных состязаний на Земле. Температура поднимается до 50 градусов по Цельсию, а песчаные бури часто заставляют отказаться от бега и передвигаться ползком.
Те, кто выдержал состязание, могут считать себя самыми выносливыми из всех живущих мужчин и женщин. Но пройти дистанцию до конца с двумя ампутированными конечностями во сто крат сложнее.
И Крис Мун смог это сделать.
Интересно, что в тот год до финиша дошло большее количество участников, чем в предыдущие годы.
Крис объяснил этот факт так: «Они не могли себе позволить быть побежденными одноногим!»
Как важно сохранить чувство юмора, когда ты потерял так много.
В общей сложности Крис принял участие более чем в тридцати марафонах и пожертвовал сотни фунтов на благотворительность в ассоциацию военнослужащих-инвалидов BLESMA и в Красный Крест.
Но, демонстрируя чудеса выносливости, Крис пытается показать и еще нечто очень важное: какой может быть жизнь, несмотря на тяжелые травмы. Какой не ужасной, а прекрасной она может стать, несмотря на невзгоды.
Крис Мун является примером того, что трудности делают человека сильнее.
Через двенадцать лет после освобождения из плена красных кхмеров Крис вернулся в Камбоджу. Операция по разминированию местности прошла, по большому счету, удачно. Земля была освобождена от мин. Крису довелось лицом к лицу столкнуться с одним из солдат красных кхмеров, который, сложись все по-другому, не раздумывая, убил бы его. Крис смог посмотреть ему в глаза и пожать руку, доказав тем самым, что наделен не только мужеством, но и милосердием. Удивительно, но эти качества, как правило, соседствуют друг с другом.
Маркус Латтрелл: Адская неделя
Я никогда не сдамся.
Слова клятвы подразделения «Морские львы»Уже в 15 лет Маркус Латтрелл знал, что будет служить в подразделении специальных операций ВМС США «Морские львы».
В его понимании не существовало никакой более высокой цели.
«Морские львы» — одно из самых слаженных, опытных боевых подразделений в мире, а это значит, в нем служат только самые сильные, выносливые и опытные американские солдаты.
Маркус и его брат-близнец Морган понимали это, даже будучи подростками, поэтому обратились за помощью к жившему неподалеку бывшему солдату армии США. Он разъяснил им основные принципы физической подготовки и воспитания стойкости. Они станут основными качествами, когда придет время изнурительной подготовки в подразделении и в дальнейшей службе.
У спецподразделений во всем мире разные системы тренировок. «Львы» начинают с рассчитанного на двадцать четыре недели начального курса подводных бойцов-подрывников. Он включает в себя этап физического «концентрирования» — неделя интенсивных тренировок без сна и отдыха, именуемая Адской неделей.
За все семь дней на сон отводится лишь четыре часа — в неделю, а не в день! Остальное время посвящено жестким тренировкам, в том числе кросс в 300 километров (почти восемь марафонских дистанций) за пять дней. Новобранцы занимаются физической подготовкой более двадцати часов в день. Их не покидает чувство голода и усталость. Они поглощают 7000 калорий в день и при этом теряют в весе. Кожа постоянно зудит от песка и грязи. Рядом днем и ночью находятся врачи, поскольку не каждый организм способен выдержать такую экстремальную нагрузку. Адская неделя становится экзаменом не только физической подготовки будущих солдат, но и, самое главное, их психологической стойкости. Я называю это «дух». Во время Адской недели многие отсеиваются. Стресс разрушает их тела и умы.
Маркус не смог пройти курс с первого раза. На полпути он сломал ногу. Однако это не остановило молодого человека. Как только кости срослись, он повторил попытку. Вот таким он был парнем.
Разумеется, вторая попытка была успешной, и Маркус стал солдатом подразделения «Морские львы». Но вам скажет любой, кто служил в спецподразделении, что отборочный этап — лишь начало. Если полагаете, что Адская неделя была единственной и последней, подумайте еще раз, для вас ли такая служба. Вам предстоит выбирать каждый раз, когда вы делаете шаг, самые тяжелые дни начинаются тогда, когда вы принимаете решение достойно выполнить поставленную задачу.
Латтреллу скоро предстояло узнать, что Адская неделя в тренировочном центре в Колорадо ничто по сравнению со службой в Афганистане.
* * *
Если говорить о самых негостеприимных уголках планеты, Афганистан способен побороться за первенство. Местность этой истерзанной войной страны одна из самых сложных на Земле. Засуха душных пустынь. Мороз непроходимых гор. Но «морских львов» именно для этого и тренировали.
В тот день, летом 2005-го, в группе Маркуса Латтрелла были еще трое: Майк Мерфи, Мэттью Топор Акселсон и Дэнни Дитц. 27 июня их забросили на вертолете МН-47 в Гиндукуш — горную цепь, простирающуюся от Центрального Афганистана до севера Пакистана, — с целью принять участие в операции «Красные крылья». Задача: вести наблюдение за группой зданий, в которых может появиться главарь местной группировки движения Талибан Ахмад Шах.
Шах был хорошо обученным боевиком, известным как сподвижник Усамы бен Ладена. Его было необходимо уничтожить.
Отряду было поручено установить его местонахождение, численность группировки, которую потом предполагалось уничтожить с помощью авиаудара. Однако в случае, если у Шаха будет возможность скрыться, группе поручалось завершить операцию собственными силами. Стандартная ситуация в тылу врага, в которой используются бойцы спецподразделений.
Группа Маркуса приземлилась в точке на высоте 10 тысяч метров над уровнем моря, где весьма ощутимо низкое содержание кислорода в воздухе, но люди были хорошо подготовлены для работы в подобных условиях. Далее им предстояло идти пешком.
Однако почти сразу развитие событий вышло из-под контроля.
Группа натолкнулась на нескольких афганских чабанов, которые мгновенно поняли, что перед ними солдаты армии США. Местных жителей пришлось захватить в плен и решать, что с ними делать. Варианта было два: отпустить и надеяться, что те будут молчать, или убить.
Вопрос поставили на голосование. Этот факт свидетельствует о мужестве и человеколюбии мужчин, желавших сохранить жизни чабанов. Доказательств того, что они сторонники талибов, у «львов» не было, но и то, что они являются противниками талибов, можно было только предполагать. В данной ситуации верным решением было бы быстрое уничтожение. Солдаты понимали, как рискованно отпустить чабанов, но они сделали это, отдавая себе отчет, что последствия такого поступка могут настигнуть их позже.
Сдадут ли их пастухи Талибану? Почти наверняка.
«Морские львы» поспешили подняться выше, в труднодоступное место, окруженное с трех сторон горами. Там их ждали силы Ахмада Шаха.
По одним данным, в засаде было пятьдесят боевиков, по другим — две сотни. Впрочем, так ли это важно, сколько их было. Важно то, что все они были вооружены автоматами, штурмовыми винтовками, 82-мм минометами, противотанковыми гранатометами и хорошо знали, как ими пользоваться. Достаточно всего нескольких человек с таким вооружением, чтобы уничтожить противника за считаные секунды. Но перед ними были не обычные солдаты, а бойцы подразделения «Морские львы». Отряд номер 10.
Маркус и его товарищи открыли прицельный огонь и убирали боевиков одного за другим, но следовало признать, что вскоре им придется отступить. Проблема была в том, что отходить пришлось бы вниз по практически вертикальной скале. Латтрелл и Мерфи отходили первыми под шквальным огнем. Маркус падал с высоты почти 200 метров и несколько раз перевернулся в воздухе, прежде чем упасть на твердую землю.
Оба чудом остались живы. Маркус потерял почти все оружие, кроме винтовки. Кожа на одной стороне лица была содрана, он был весь в крови и синяках и с трудом терпел боль во всем теле. Однако Мерфи был в худшем состоянии. Во время отступления он был ранен, из живота фонтаном хлестала кровь. Когда к ним присоединились Дэнни и Топор, выяснилось, что у Дэнни отстрелян большой палец на правой руке.
Но времени заниматься ранами у них не было. Боевики Талибана открьыи огонь из гранатометов. Группа находилась непосредственно в обстреливаемой зоне, необходимо было срочно спускаться ниже. Вскоре Дэнни был повторно ранен. Очередь, выпущенная из «Калашникова», попала в спину и прошла насквозь через желудок. Кровь была повсюду, она хлестала из ран и рта бьющегося в судорогах Дэнни.
И все же они продолжали отстреливаться. Дэнни получил третье ранение. В горло. На пути был очередной обрыв.
Над головами свистели снаряды. Сотни. Тысячи. Просто чудо, что двое из отряда оставались целы. Очередная очередь задела шею Дэнни. А следующая лицо.
Кровь хлестала из головы, жизнь медленно покидала тело.
Из четырех бойцов теперь осталось трое.
У них не было времени остановиться, даже чтобы почтить память товарищей. Со всех сторон летели пули. Товарищи продолжили отступление, пытаясь найти безопасную территорию.
Майк Мерфи был ранен в грудь, Мэттью — в голову. Теперь положение было действительно сложным.
Им было необходимо подкрепление, но для связи следовало выйти на открытую площадку. Майк Мерфи хорошо это знал. И он понимал, что должен принести себя в жертву. Истекая кровью, он вышел на самое опасное и открытое место, чтобы послать сигнал на базу. В следующую секунду он получил смертельную очередь в спину. Из груди вырвался кровавый поток. Он еще старался сделать шаг, но смерть уже завладела им, заставляя кричать в агонии.
Их осталось двое.
Мэттью тоже был на грани смерти. Он смог перевязать голову, но глаза его почернели, а кровь продолжала заливать лицо. Какими были его последние слова? «Постарайся выжить, Маркус. И скажи Синди, что я люблю ее».
Постарайся выжить. Именно это и было единственной целью Маркуса после двухчасового обстрела и потери троих товарищей.
Впрочем, талибы не собирались отступать. Им было хорошо известно его местонахождение. Он услышал зловещее шипение выпущенного из РПГ снаряда, направленного в его сторону, затем внезапный взрыв грома, когда тот разорвался рядом.
Маркуса перебросило через край оврага. Он потерял сознание раньше, чем упал на землю.
Латтрелл пришел в себя, лежа вниз головой в яме. Положение было очень тяжелым. Штаны его были изорваны в клочья, но это не самая большая проблема. Маркус не чувствовал левую ногу. Она была пронизана осколками РПГ, из каждой раны текла кровь.
Нос его был сломан, сломано плечо и позвоночник.
Ему было очень больно. Поверьте мне. Стоило ему пошевелиться, и на земле оставался кровавый след.
Маркус залепил раны грязью, чтобы остановить кровотечение. Все тело его представляло собой ужасающее месиво.
Стрельба прекратилась. В той ситуации тишина была чудесным подарком. В горах немало боевиков, и они будут охотиться за ним. В непроглядной тьме сверкнул лучик надежды. Сигнал Мерфи мог дойти до базы. СВР (силы быстрого реагирования) направляются к нему. Сейчас это его единственный шанс на выживание.
СВР — это тяжелый транспортный вертолет «Чинук» — «летающий вагон» — с восьмью бойцами подразделения «Морские львы» и восьмью членами экипажа, сопровождаемый ударным вертолетом «Апачи». Серьезная команда, вылетающая на серьезные задания. «Чинук» является уникальной машиной, но он не полностью неуязвим.
Экипажу потребовалось истинное мужество, чтобы добраться до смертельной зоны. Они знали, что представляют собой мишень для боевиков, только что уничтоживших троих их товарищей. Первым же выстрелом из гранатомета боевики подбили «Чинук». Снаряд попал прямо в открытую дверь, откуда бойцы готовились спуститься по тросу на землю. Следующий выстрел попал в топливный бак. Через секунду вертолет был весь объят огнем. Горящие люди с криками падали вниз. Машина совершила вираж и врезалась в гору.
Шестнадцать человек погибли.
В операции «Красные крылья» подразделение «Морские львы» понесло самые большие потери человеческих жизней за один день. Для многих в тот день все закончилось. Но все же одному солдату удалось сохранить жизнь. Пока.
Им был Маркус Латтрелл.
* * *
Маркус остался жив, но все тело его было изранено. Он потерял много крови, его мучила жажда, поскольку он выронил бутылку с водой. Травма позвоночника позволяла ходить с большим трудом. Из-за множественных переломов из тела торчали куски костей. Переместиться на дюйм было для него невыносимой пыткой.
Кроме того, его искали талибы. Если им удастся его обнаружить, то смерть неминуема. И смерть жестокая. Впрочем, ему в любом случае суждено умереть либо от ран, либо от жажды.
Необходимо было добраться до вершины горы. Выгодная позиция, где мог бы приземлиться вертолет. Также надо в ближайшее время найти воду.
Латтрелл пошел. Вернее, он то шел, то полз. И старался не обращать внимания на труднопроходимость скалистой местности, на разряженный воздух и боли в спине. На пути ему попалась трава, и он слизал капли росы. Затем увидел дерево, сломал ветки и высосал сок. Он даже попытался выжать носки, чтобы добыть немного жидкости.
И все же жажду становилось все сложнее терпеть.
Маркус ориентировался по звездам и шел всю ночь, ни на минуту не забывая, что его ищут талибы, и стараясь не думать о сковывающей тело боли.
К утру он был настолько измучен жаждой, что язык прилип к нёбу. Маркусу казалось, что если им пошевелить, то кожа лопнет. Солнце палило нещадно, доводя его до исступления. Он не думал об этом, как и о ломающихся на ходу костях, доставляющих еще большие страдания. Все мысли его были только о спасении.
И о воде.
Тем временем боевики прочесывали горы в поисках американского солдата. Ахмад Шах и его люди знали все пики как свои пальцы. Они выросли в этих местах. Жара афганского лета была для них привычной, кроме того, их кости были целы.
Наступил день. Где-то впереди Маркус услышал журчание ручья и стал пробираться к нему.
И вдруг раздался выстрел.
Ногу обожгло болью.
Он стал целью снайпера талибов.
Удар пули сбросил его вниз с горы. Пули «АК-47» свистели повсюду вокруг.
Маркус мог передвигаться только ползком. Ему удалось снять выстрелом в грудь приближающегося боевика. Заметив еще двоих, он бросил гранату. Каким-то образом он еще находил в себе силы оказывать сопротивление.
Маркус постарался замаскироваться, но все же полз, сумев скрыться от преследователей. К концу дня он нашел водопад, но, чтобы добраться до него, пришлось скользить 300 метров вниз по горе, а затем карабкаться вверх.
И все это на четвереньках.
Маркус добрался до воды и сделал большой глоток.
Позже он скажет, что это была самая вкусная вода в его жизни. Подняв голову, он увидел, что за ним наблюдают три афганца.
Словно раненое животное, он приготовился к последней битве. Он пытался стрелять, но кровь стекала по лицу и лишала возможности видеть. Земля вокруг окрасилась в красный цвет. Мир стал вращаться перед глазами. Маркус понял, что не в состоянии бороться, следовало признать, что он побежден.
Однако все оказалось совсем не так. Трое мужчин были не талибами. Они были жителями горного селения и хорошо относились к американцам. И они помогли Маркусу. Просто невероятно, что в этом страшном районе планеты, где шла война и за ним охотились боевики, Латтрелл смог найти друзей.
* * *
Не знаю, как вы, но я бы не стал доверять еще раз местным жителям после встречи с четырьмя чабанами. Маркус однажды поверил людям и жестоко ошибся. Следовало ли ему вновь полагаться на человеческую доброту? Впрочем, был ли у него выбор?
Он решил довериться местным жителям и молиться о спасении.
Верный поступок.
Пуштун предлагал солдату помощь от чистого сердца. Это означало, что он готов защищать человека даже ценою собственной жизни.
Местные жители привели его в деревню и дали кров.
Даже когда талибы подошли совсем близко, они отказались выдать Маркуса. Вместо этого его спрятали в ближайших пещерах, чтобы он не попал в руки врага. Простые деревенские жители вернули Маркусу веру в людей.
Как смогли, они обработали ему раны, но все же квалифицированная медицинская помощь требовалась незамедлительно. Следовало как можно скорее сообщить американцам, где он находится. Ближайшая база армии США располагалась в Арсадабаде, в 65 километрах от деревни.
Латтрелл ни за что не выдержал бы такого путешествия.
Тогда староста деревни, суровый старик, не желающий дожидаться нападения талибов, сам вызвался идти.
Так гласят законы гостеприимства.
В итоге ему удалось сообщить американцам, что их человек находится в его деревне. Это случилось через шесть дней после того, как был уничтожен отряд быстрого реагирования. Для Маркуса Латтрелла это были шесть дней боли, опасности и страха. Вполне можно назвать это время Адской неделей.
Маркус вернулся домой героем. Однако не так просто потерять девятнадцать сослуживцев на поле боя. Чувство вины за то, что ты выжил, — страшный факт, с которым приходится мириться. Люди по-разному справляются с этим. Латтрелл повел себя достойно.
После второй командировки в Афганистан (да, он еще возвращался туда!) Маркус основал Организацию выживших солдат. Ее целью стала помощь раненым, но выжившим на войне в нелегком возвращении к прежней жизни. Ради такого святого дела стоит жить. Перенесшие войну мужчины и женщины рисковали жизнями. Многие заплатили высокую цену. Самую высокую.
Чтобы выдержать все трудности, вернуться к жизни, бороться и помогать другим, требуется истинное мужество, милосердие и стойкость. Такие люди, как Маркус Латтрелл, наделены всеми этими качествами в высшей мере.
Арон Ралстон: Ампутация ради спасения
Эта боль была в сотни раз сильнее любой другой, какую мне доводилось испытать. Она показала, что такое настоящая боль.
Арон РалстонНациональный парк «Каньонлендс», штат Юта, 26 апреля 2003 года. Пыль и песок. Жестокий ветер, разгоняющийся до 160 километров в час на открытой местности. Мужчина 28 лет борется с этими силами природы, изо всех сил крутя педали горного велосипеда.
На нем специальный костюм и тяжелый рюкзак с оборудованием за плечами. В нем все необходимое для спуска в бездну коварного каньона этой отдаленной части Северной Америки: тросы, карабины, страховочные устройства, нож с двумя лезвиями и щипцами. Последними ему никогда не приходилось пользоваться, но нужно быть готовым ко всему.
В специальной фляге три литра воды, еще литр в бутылке и дневной запас еды. Именно такой по продолжительности должна была стать поездка в пустынный район Юты. Один день.
Арон оставляет велосипед с намерением забрать его позже и направляется к начальной точке запланированного маршрута — 20 метров вниз по обдуваемой ветрами стене каньона.
Прежде всего ему надо спуститься в узкую щель, в какой-то момент ему предстоит протискиваться между стенами, удаленными друг от друга лишь на 50 сантиметров. Ничего страшного. Арон опытный покоритель каньонов, он справится в одиночку.
Итак, Арон один выходит на маршрут вдали от исхоженных дорог. Один в стороне от всего мира. Никому из своих друзей он не сказал, куда отправляется. Он недоступен для связи. На свете много любителей подобных приключений. И правда, там, в окружении красных скал, где пейзаж завораживает, можно найти уникальные по красоте места.
Но что делать, если все идет не так, как запланировано, и вам требуется помощь товарища?
Арону предстояло узнать на собственном опыте. Близились тяжелые времена.
Я писал и раньше: борьба за жизнь не всегда выглядит красиво.
Если вы впечатлительны, лучше сейчас отложите книгу!
* * *
На самом краю Арон достает снаряжение. Трос, страховка, обвязка, складной нож и бутылка воды. На голове фонарь — важная вещь, позволяющая разглядеть каждую щель, змей и скорпионов, прежде чем перенести руку. Их укус не доставит удовольствия никогда, а особенно во время спуска.
Арон спускался все ниже по стене каньона, но змеи ему не встречались. В самом начале все шло отлично. Ему попадались узкие расщелины, когда приходится действовать зажатым в узком пространстве, а потом горы выпускают тебя на свободу с другого конца узкого лаза, словно выбрасывают из дымохода.
Арон достиг выступа. Прямо под ним огромный валун, стиснутый двумя уходящими ввысь скалами. В 3 метрах от валуна виднеется дно каньона. Если удастся перебраться через валун, он сможет просто спрыгнуть вниз — расстояние не слишком велико.
Он начал спускаться. Прежде чем ступить на валун, проверил, устойчива ли поверхность.
Валун зажат плотно и не качается.
Арон опускается.
Легкое колебание, но он не чувствует опасности. Двигаясь осторожно, держась за валун, он начинает медленно спускаться.
Камень шатается под его весом. Плохой знак. Арон отталкивается и прыгает, рефлекторно выбросив вперед правую руку, чтобы остановить движущийся на него валун. Тот отрывается от стены и начинает падать прямо на правую руку Арона, вдавливая ее в противоположную стену. Все происходит почти мгновенно.
Наступает тишина. Слышно лишь биение его сердца и прерывистое, испуганное дыхание.
Затем на него наваливается боль — разрывающая, обжигающая, — словно руку пронзили десятки огненных стрел. Из груди вырывается крик.
Но, даже несмотря на боль, Арон понимает, что нужно сделать немедленно, пока кровь еще насыщена адреналином и у него есть силы. Необходимо сдвинуть валун.
Собрав все силы, он упирается в него свободной левой рукой, но сдвигает всего на несколько дюймов. Дрогнув, камень с новой силой наваливается на правую руку.
Новая вспышка боли.
Затем все вокруг погружается в тишину.
* * *
У него началось сильное потоотделение. Это случилось бы с любым человеком, оказавшимся на его месте. Ему необходима вода, но фляга уже пуста. В рюкзаке есть еще бутылка, но как снять ремень с правого плеча? Арону приходится, неестественно вывернувшись, перекидывать ремни через голову, чтобы сделать наконец несколько глотков.
Поступок не вполне разумный. Он уже проглотил треть от оставшейся жидкости, а пока неизвестно, сколько времени ему придется провести в таком положении. В жарком климате пустыни без воды он умрет уже через три дня. Если ему повезет.
Арон переключил внимание на руку. Она уже онемела. Ему виден лишь посеревший большой палец. Похоже, кости все же не сломаны, но мягкие ткани повреждены серьезно. Самое неприятное, что он в ловушке между валуном и стеной.
Арон постарался найти хорошие стороны в своем трудном положении — по крайней мере, у него нет кровотечения. Конечно, на камне видны пятна крови, но ни одна рана не кровоточит, с руки не капает кровь.
Он достает нож и вытаскивает одно из лезвий. Может, удастся отколоть часть породы и высвободить руку? Арон бьет изо всех сил, но скала оказывается слишком твердой.
Время шло час за часом. Арон пробовал действовать другим лезвием, надеясь, что длинный нож сможет справиться с задачей. На него лишь осыпалась пыль горной породы, и нож затупился. Больших результатов достичь не удалось.
Арон продолжал работать, боясь остановиться и оказаться лицом к лицу с фактом, что из западни ему не выбраться. Он старался не думать о том, что единственное, что осталось ему, человеку, которого никто не будет искать, — отрубить себе руку.
Нет, конечно, до этого не дойдет. В 1.30 ночи он позволяет себе сделать глоток воды. Становится немного легче, но все равно усталость берет свое. Он на ногах уже более двенадцати часов, колени подгибаются, кажется, он вот-вот упадет.
Борясь за жизнь, приходится импровизировать. Изловчившись, Арон закрепляет крюк выше себя на скале и поднимается, чтобы снять нагрузку с ног. Облегчение было недолгим. Ремни обвязки впиваются в тело, нарушая кровообращение и перекрывая приток крови к ногам. Ему пришлось опять встать.
Ночная прохлада пробралась в каждую часть тела. В таком положении он провел оставшиеся до утра часы.
Когда солнце отогревает его пальцы, он продолжает бить ножом по скале, стараясь не думать о том, что придет быстрее, освобождение или смерть. Впрочем, альтернативное решение ужасает, и он старается об этом не думать.
* * *
День второй.
Температура неуклонно поднимается. Арону уже давно не холодно. Напротив, он изнемогает от жары.
С помощью альпинистского снаряжения он пытается смастерить нечто похожее на систему рычагов, чтобы сдвинуть камень. К сожалению, безрезультатно.
Потом он решает, что сможет услышать других альпинистов и позвать на помощь. Но по каньону проходят лишь дикие животные.
В такой ситуации легко впасть в отчаяние. Однако Арон не теряет присутствия духа. Вместо этого он думает над тем, как провести ампутацию собственной руки.
Прежде всего ему понадобится жгут, чтобы остановить кровь, если он когда-то сможет вырваться из западни. Он может получиться из ремня и карабина, и его надо наложить чуть ниже локтевого сгиба. Но жгут не прилегает достаточно плотно, таким образом остановить кровь будет невозможно.
В любом случае операция ему предстоит весьма опасная. Если плоть можно разрезать ножом, то для кости нужна пила, а ничего подобного у него нет. Не стоит забывать, что, даже если все пройдет успешно, ему предстоит вернуться к начальной точке маршрута, а затем пройти восемь миль до места, где он оставил велосипед.
Почти невыполнимая задача.
Осознание повергло Арона в уныние.
Ему остается только смириться со смертью.
Отыскав в рюкзаке камеру, он записывает сообщения для родителей, объясняет, что с ним произошло, говорит, что очень их любит.
Немного успокоившись, он продолжает искать возможность выжить.
* * *
Третий день он начинает с молитвы, прося Бога о милости разогнать роящихся вокруг комаров, терзающих укусами его тело. Кажется, его молитвы не доходят до Бога. День закончился, наступила ночь. Температура воздуха упала. Арон трясся от холода, отбивая зубами дробь.
Делая глоток воды, он с трудом сдерживает желание выпить все, что осталось в бутылке. Теперь он продолжает долбить скалу не потому, что надеется на освобождение, а лишь потому, что работа его согревает.
В семь утра Арон подсчитывает, что пробыл в плену уже сорок часов, и мысленно опять возвращается к операции по ампутации.
Оторвав от фляги трубку из неопрена, он перетягивает ею руку. Предплечье белеет. Жгут эффективен.
Арон готовит нож и проводит по коже. Ничего. Лезвие слишком тупое, чтобы разрезать даже ее. Но он продолжает. Позывы к мочеиспусканию становятся все сильнее, и он, не отвлекаясь, справляет нужду на дно каньона. Во второй половине дня желание возникает вновь, но Арон сдерживается, понимая, что не может расходовать столь ценные ресурсы влаги в организме. Он мочится во флягу. Моча более концентрированная и зловонная, чем утренняя, но ничего не поделаешь. В последующие несколько часов жидкость расслаивается, темный осадок опускается на дно.
В полночь он делает первый глоток. Моча холодная и горькая, но он сможет проглотить ее, когда воды совсем не останется, а случится это совсем скоро — на дне бутылки осталось уже немного.
Медленно, болезненно проходит ночь. Утром Арон опять берет в руку нож. Если лезвие не режет кожу, может, ему удастся проткнуть плоть острым концом. Прежде чем подумать о том, что произойдет, он резким движением вгоняет лезвие в тело.
Боль оказалась слабее, чем он предполагал. Он чувствовал, как острый конец уперся в кость.
Арон медленно вытащил нож. Крови немного, и он отчетливо видит слой желтого жира под кожей. Он вновь вставляет нож в рану и пытается надавить сильнее. Больно. Нет, так он не сможет разрубить кость, не сможет перерезать нервы и сухожилия. У него ничего не выйдет.
Арон позволяет себе сделать глоток воды. Все кончено.
В полдень четвертого дня он вновь произносит молитву. На этот раз он просит дать ему терпения дождаться смерти.
* * *
Вновь приближается ночь. От бессонницы, холода, боли и обезвоживания у Арона начались галлюцинации. В моменты прояснения сознания он тянется к фляге лишь для того, чтобы промочить рот, а затем вновь погружается в забытье.
Ему чудилось, что он в компании друзей, им подают прохладительные напитки, потом казалось, что он ужинает с близкими людьми, которых любит.
Конечно, он сейчас не с ними. Он в аду.
Длинная, страшная ночь перетекает в полный кошмаров день. В два часа Арон вновь берет камеру, чтобы записать свои последние слова. Вскоре на него обрушивается леденящий холод ночи. Он выбивает на скале свое имя и дату: 30 апреля. Он создает надгробие самому себе, поскольку не верит, что доживет до утра.
Но Арон дожил.
На шестой день плена к нему приходит решение. Это похоже на откровение. Благословение.
Он не сможет разрезать кость ножом, но у него может получиться переломить ее на две части здоровой левой рукой.
Арон не дает себе на раздумье и нескольких секунд. Переместившись так, чтобы правая рука лежала на краю камня, он осторожно, но со всей силой ударяет по ней левой рукой.
Хруст!
В предплечье ударяет боль, словно в него выстрелили.
Пальцами здоровой руки он ощупывает место перелома, чтобы убедиться, что, да, кость сломана, он чувствует острые концы, да и боль подтверждает, что у него перелом. Но кости две: лучевая и локтевая.
Ему удалось сломать лишь одну. На очереди вторая.
Удар. Хруст.
Еще один обжигающий тело выстрел.
Арон изо всех сил кричит от боли. Тело покрывается липким потом.
Он вновь касается места перелома и испытывает странный восторг.
Он может поворачивать плечом, в то время как нижняя часть руки остается неподвижной. Кости, несомненно, сломаны. Но две части руки еще связаны сухожилиями, венами, кожей. Для завершения ампутации у него есть лишь тупой складной нож. Он принимается пилить им кожу, стараясь разрезать аккуратно. Закончив, он просовывает в отверстие палец, пытаясь нащупать, какие сухожилия и где ему еще надо перерезать. Он режет слой за слоем, стараясь не задевать крупных артерий. Ими он займется в самом конце. Сейчас необходимо перерезать сухожилия, чтобы уменьшить связь с бесполезной частью руки.
Прошло минут двадцать. Арон перерезал одну артерию. Затем вторую. Кровь начинает течь сильнее. Подойдя к наиболее сложному участку сухожилия, он делает перерыв, чтобы сильнее затянуть жгут.
Опять возвращается к сухожилию. Эта работа не под силу ножу, и Арон берет щипцы.
Затем опять нож. Ему все тяжелее задерживать взгляд на том кровавом месиве, в которое превратилась его рука. Осталось перерезать еще одну артерию и несколько мышц.
И нервы.
Это будет самым болезненным. Даже прикосновение к оголенным тканям заставляет кричать от боли.
Сжав зубы, он справляется и с этим. Боль, равной по силе которой ему никогда не приходилось испытывать, пронзает все тело. Поток крови. Жар. Несколько мгновений он не способен ни на что, он может лишь отдаться этой всепоглощающей боли. Но теперь ему осталось преодолеть только преграду из кожи и нескольких хрящей. Страшная работа продолжается.
Внезапно, почти через час, Арон понимает, что ампутация окончена.
Он, Арон Ралстон, свободен.
Но он по-прежнему один.
Оставив раздробленную руку в каменном плене, он обматывает культю. Время не ждет. Пора действовать. Ему необходима медицинская помощь, пока потеря крови не привела к смерти.
Каким-то образом ему удается спуститься на дно каньона. Там он находит лужу с застоявшейся водой и пьет. Никогда нельзя пить воду, качество которой кажется сомнительным, но это был поступок человека на грани отчаяния.
Почти сразу организм отторгает грязную воду.
Арон начинает свой путь по пустыне, преодолевая милю за милей.
Жара и боль вытягивают из него последние силы, но он продолжает идти и преодолевает десять километров.
Внезапно впереди он видит фигуры людей — семья из трех человек. Он кричит изо всех сил, пытаясь привлечь к себе внимание.
Над головой показывается вертолет, который и забирает Арона. Экипаж смотрит на него с ужасом, а врач в ближайшей больнице оглядывает с любопытством.
Прошло 127 часов с той минуты, как на него упал валун.
Согласно всем правилам, он уже должен быть мертв.
* * *
Из стодвадцатисемичасового подвига выносливости Арона Ралстона можно извлечь немало уроков. Например, самые простые: всегда кто-то должен знать, куда вы направляетесь. И более сложные.
Позже Арон говорил, что если бы ампутировал себе руку раньше, то умер бы в пустыне, потому что на тот момент рядом не оказалось бы вертолета, доставившего его в больницу. В моменты отчаяния он молил о терпении и сохранении душевных сил. Тогда ему казалось, что мольбы его так и остались неуслышанными. Но порой взгляд в прошлое позволяет разглядеть в страданиях и хорошее. Арон просил о терпении и сохранении душевных сил и получил и то и другое. Кроме того, в нем не умер инстинкт самосохранения. Он делал все — в буквальном смысле все, — чтобы выжить и спастись.
Этот инстинкт самосохранения скрыт глубоко в каждом из нас. Иногда для его проявления требуются экстремальные условия. Несомненно одно — все мы сильнее и выносливее, чем можем представить.
Арон Ралстон подтвердил, что мы, люди, созданы из более прочного материала, чем плоть и кости.
Сэр Джон Франклин: Смерть в Арктике
О судьбе Франклина ни один человек все знать не может.
О судьбе Франклина ни один человек все рассказать не может.
Лорд Франклин по-настоящему жил лишь в обществе своих матросов.
Из элегии «Леди Франклин»Эта история начинается с открытия гроба. Но гроба не простого.
Он прекрасно сохранился во льду. Он был захоронен в вечной мерзлоте, в Канадской Арктике, на острове Бичи. Внутри находился труп главного корабельного старшины Джон Шоу Торрингтон, скончавшегося 1 января 1846 года.
Вы полагаете, что по прошествии более 150 лет труп разложился и остался лишь скелет. Но ведь тело было заморожено. Оно мумифицировалось из-за мерзлоты. Кожа на лице была мраморной, с черными и желтыми пятнами, но все же прекрасно сохранилась. Губы запали, обнажая отлично сохранившиеся зубы. Череп покрывали густые, вьющиеся волосы. Во многом тело Джона Торрингтона сохранилось таким же, каким было в день смерти.
А смерть его была непростой.
Тело настолько промерзло, что пришлось поливать его водой, прежде чем приступить к изучению.
Торрингтон был неестественно худ. Из-под воскового цвета кожи выпирали ребра. Похоже, перед смертью он голодал, кроме того, был тяжело болен. Вскрытие показало, что легкие его покрыты страшными шрамами из-за разрушительного действия туберкулеза.
Мозг превратился в густую, желтую слизь. Организм был отравлен свинцом, что способно свести человека с ума.
Старшина Джон Торрингтон был одним из 129 участников экспедиции, организованной и возглавленной в середине XIX века офицером Королевского флота сэром Джоном Франклином.
Но самым удивительным в обнаружении трупа Торрингтона было не то, как он сохранился, а то, что это был единственный найденный труп из всех 129 членов команды.
Что произошло с остальными, по-прежнему остается тайной, не раскрытой и по сей день.
(На полях хочу отметить, что несколько лет назад, во время моей экспедиции по Северо-Западному проходу, мы обнаружили тела, которые могли быть останками той самой команды. Впрочем, это уже совершенно другая история. Читайте на .)
Однако факт остается фактом: конец жизни главного корабельного старшины Джона Шоу Торрингтона был ужасен — больной, отравленный, в тысячах миль от дома. Но все же можно предполагать, что ему повезло.
* * *
В 1845 году Северо-Западный проход был Святым Граалем для исследователей. Северо-Западный проход — маршрут через Северный Ледовитый океан вдоль северного побережья Канады. Полтора столетия назад северные моря до самого океана были скованы льдом, но считалось, что судоходный маршрут все же существовал.
Того, кто его найдет, ожидали слава и богатство, потому что такой проход обеспечит новый (более короткий) путь от Тихого океана к Атлантике. Короткий торговый путь из Европы в Азию был очень выгоден, прежде всего Великобритании.
В настоящее время огромные ледоколы прокладывают путь через северные моря. Но в то время лишь храбрые и немного сумасшедшие люди могли решиться на исследование той части Земли.
Температура опускалась до —50 градусов Цельсия, положение также усложнялось ледяным ветром, штормами, угрозой переохлаждения, обморожения и обезвоживания в сочетании с атрофией мышц и снежной слепотой.
Не стоит забывать и о самих масштабах Арктики: тысячи и тысячи квадратных километров скованной льдом пустыни, затерянной земли, охваченной метелями, среди водных просторов с многочисленными айсбергами.
Короче говоря, Арктика была недосягаемая, неизведанная, и попытки покорить ее на деревянных кораблях, не оснащенных в те времена связью, без GPS и подробных карт, со скудными запасами продовольствия были не самыми продуктивными и легко исполнимыми. Если айсберг был способен нанести катастрофические разрушения построенным в более позднее время кораблям, таким как «Титаник», то можете себе представить, что он мог сделать с деревянной обшивкой судна Королевских ВМС «Террор» или «Эребус».
Под ответственностью сэра Джона Франклина находились два корабля, и ему предстояло совершить путешествие, которое, по ожиданиям всей Англии, должно было стать славным завершением поисков Северо-Западного прохода.
«Террор» и «Эребус». Один напоминал о страхе, другой был назван в честь греческого бога подземного мира. Названия кораблей оказались пророческими, хотя тогда об этом еще никто не знал.
Ведь никто и ничто, в том числе все силы природы, не могут устоять перед мощью Королевского флота, обладавшего лучшим снабжением и человеческими ресурсами, и столь большую ценность, как Северо-Западный проход, обязательно должна была найти великая Британская империя.
Сэр Джон Франклин был, несомненно, героическим мореплавателем. В 18 лет он воевал при Трафальгаре и был ветераном нескольких сложнейших экспедиций в Арктику.
Некоторые из них были чрезвычайно успешными — во время третьего путешествия ему удалось нанести на карту более 1900 километров береговой линии, добыть ценную геологическую информацию и составить описание более 600 видов новых растений.
К сожалению, остальные экспедиции не были столь успешны.
Взять, к примеру, экспедицию на Коппермайн 1819 года, во время которой у Франклина была возможность убедиться, как жесток и коварен арктический регион. В планах было исследовать северное побережье Канады, где мореплаватели рассчитывали на помощь коренного населения и дары земли и моря. Но местные народы были настроены весьма недружелюбно, а погодные условия оказались столь суровыми, что лишали возможности добывать продовольствие.
Угроза голодной смерти вынудила людей отступить. Они питались сначала лишайником, а затем и сдирали кожу с обуви, благодаря чему Франклин получил прозвище Человек, съевший свой сапог.
Если история правдива, то именно сапоги спасли ему жизнь, ведь из двадцати членов экспедиции одиннадцать умерли. Франклин был одним из девяти выживших.
Однако у него была душа авантюриста, а это означало, что его страсть к исследованиям не уничтожат столь незначительные неудобства, как голод, лишения и смерть товарищей.
Энтузиазм Франклина был неугасаем.
Разумеется, он ухватился за возможность отыскать тот самый загадочный Северо-Западный проход. В 59 лет ему было важно удостовериться, что его имя непременно войдет в учебники истории.
Его поддержали многие товарищи. Франклин был героем.
Все мечтали отправиться с ним в триумфальную экспедицию, писать вместе с ним страницы истории, которые обязательно войдут в учебники.
Так и случилось. Но не каждому было суждено дойти до конца.
Франклин был убежден, что удача будет на его стороне. Ведь в экспедицию отправляются два грозных корабля, носы которых покрыты сталью, чтобы облегчить прохождение через льды. Хотя это и были парусники, но оснащенные паровыми двигателями и достаточным запасом угля, чтобы разрезать лед двенадцать дней кряду. В трюмы погрузили значительные запасы, по меньшей мере на три года, и 8000 банок консервов.
Не забудьте об этих банках. Позже мы еще о них вспомним.
Они отплыли из Кента в мае 1845 года, а в июле их уже видел капитан китобойного судна у острова Баффинова Земля, что недалеко от побережья Канады, ближе к месту предполагаемого прохода.
А потом внезапно оба корабля потеряли всякую связь с внешним миром.
В наш век сотовых телефонов и навигационного оборудования легко забыть, что значит быть отрезанным от цивилизации. В наши дни вы можете болтать по телефону даже с орбитальной станции. В то время путешественники были в буквальном смысле слова изолированы от всего мира.
Итак, вернемся в Англию XIX века. Никто не был удивлен, что от мореплавателей уже в течение шести месяцев нет никаких вестей.
Или года.
Или даже двух.
Но в 1847 году люди стали волноваться. На поиски «Террора» и «Эребуса» были отправлены первые поисковые команды.
Им не удалось ничего найти.
За ними последовали новые и новые корабли, вернувшиеся с аналогичным результатом.
Казалось, два грозных парусника просто исчезли с лица Земли.
* * *
Все следующее столетие люди будут по крупицам составлять картину произошедшего с Франклином и его командой.
Постепенно приходило осознание того, сколь трагична может быть смерть в одном из самых опасных регионов планеты. Получалось, что проблемы мореплавателей начались именно с тех 8000 банок консервов, упомянутых мной выше.
Как выяснилось, консервы были некачественными и поставлялись недобросовестным торговцем. В них содержалось недопустимо высокое количество свинца, поэтому, открыв первую банку, моряки медленно, но верно отравляли свои организмы.
Отравление свинцом — штука неприятная. Симптомами являются нестерпимые головные боли, рвота и диарея. Случаются галлюцинации, бред и бессонница. Болезнь лишает ясности ума и возможности принимать взвешенные, правильные решения. Это совсем не то, что требуется человеку в долгой экспедиции к далеким берегам Арктики, когда необходимо так много сил, чтобы выстоять во время холодных зим без солнечного света.
Несмотря на трудности, исследователи не повернули назад. Они двигались в глубь ледяной пустыни, уверенные, что ожидающая их награда того стоит.
Теперь нам известно, что они перезимовали на острове Бичи — мрачном обломке суши из покрытого льдом камня в Канадском Арктическом архипелаге. Именно там спустя 150 лет был найден труп Джона Торрингтона. Он и двое его товарищей погибли в первую же зиму от отравления свинцом, как было сказано выше, и от последствий туберкулеза.
Остальные также были в очень плохом состоянии.
Но корабли не повернули назад. Они продолжили поход.
В конце суровой зимы Франклин и его люди отплыли от острова Бичи и в течение нескольких месяцев безрезультатно исследовали лабиринты архипелага, отчаянно пытаясь найти сквозной путь.
Это им не удалось.
К сентябрю 1846 года оба корабля оказались скованы льдами на просторах Арктики.
Все 129 человек стали заключенными ледяного плена. Они никогда уже не смогут плыть.
Что же делали моряки? Как проводили день за днем? У них не было еды, за исключением той, от которой они медленно сходили с ума. Изолированность от мира усугубляет все неприятные моменты. Они погибли в ледяной ловушке в сотнях миль от цивилизации, понимая, что никто не придет к ним на помощь в ближайшее время.
Шли дни, недели, а за ними месяцы.
Только представьте. Насколько хватает взгляда, только лед, воющий ветер, метель и нарастающая уверенность в том, что грозные корабли вскоре станут их гробницами.
Товарищи умирали у них на глазах.
В мае 1847 года оставшиеся в живых матросы соорудили небольшую пирамиду, где Франклин оставил краткую записку: «Все хорошо».
Однако все было совсем не хорошо, поскольку через месяц Джон Франклин, отважный офицер и герой Англии, был мертв.
Люди, ставшие свидетелями его кончины, сами были на краю гибели. Смерть неумолимо забирала их одного за другим, измученных голодом и болезнью.
Шли ужасающие, изматывающие месяцы. У людей по-прежнему не было надежды на освобождение из ледяного плена.
Спустя почти год, в апреле 1848 года, двое офицеров Франклина оставили еще одну записку. Она была сдержанной и бесстрастной. В ней не было ничего о жестокой и мучительной смерти во льдах. Лишь сообщалось, что умерли еще пятнадцать человек.
Оставшиеся в живых приняли решение покинуть корабли и двигаться по льду, в надежде добраться до северного побережья Канады.
Даже в таком состоянии они отказывались признавать, что не смогут спастись и обрести долгожданную свободу.
Нам остается лишь представлять, каков был тот переход и борьба с грозным климатом Арктики. Голодные, отравленные свинцом люди.
Замерзшие.
Шатающиеся от усталости.
Измученные сложнейшими погодными условиями.
Они страдали от цинги: десны кровоточили, тела покрывали язвы. Туберкулез заражал инфекцией весь организм.
Это были поистине ходячие мертвецы.
Супруга Франклина леди Джейн была полна решимости выяснить, что случилось с ее мужем. Она отказывалась верить, что 129 человек могут бесследно исчезнуть. Она потратила целое состояние на поисковые операции, включая возглавляемую капитаном Леопольдом Макклинтоком.
Макклинтоку удалось собрать обрывки информации от инуитов — местных жителей, населявших земли Севера. Они рассказали историю о том, как два корабля были разбиты дрейфующими льдами, и о белых мужчинах, идущих по льду и падающих на ходу замертво, а также вручили ему небольшую коллекцию пуговиц, ножей и украшений, принадлежащих людям Франклина.
Даже в наши дни некоторые народности Севера рассказывают, как сказки, истории об экспедиции, услышанные от предков. Они говорят о колонне оборванных мужчин, направляющихся на юг. Глаза их были безумны, что, без сомнения, правда. Их сводило с ума еще и осознание безнадежности собственного положения. Макклинток нашел также небольшую китобойную лодку, застрявшую во льдах. В ней было много книг и шоколада, которые наверняка выгрузили с кораблей, и два мужских скелета.
Нос лодки был направлен в сторону, не противоположную месту, где застряли корабли. Искали ли эти люди путь к спасению? Или готовились вернуться, чтобы принять смерть с товарищами?
* * *
Экспедиция сэра Джона Франклина была последним крупномасштабным предприятием, организованным для поиска Северо-Западного прохода. Корабли исчезли. Скорее всего, они были раздавлены льдами и погребены под водой. И увлекли с собой захваченных ими моряков. Арктика поглотила их, унося на бескрайние глубины.
Однако некоторые найденные тела позволяли приоткрыть завесу невероятных тайн. Например, на костях были найдены следы ножа, что позволило предположить, что матросы не брезговали каннибализмом с целью отвоевать себе еще несколько дней мучительного существования, полных голода и жажды.
Если говорить о примерах героического выживания, то есть немало историй, способных соперничать по силе с рассказом о Франклине и его команде. Некоторые могут стать ярким примером стойкости и мужества. Но не все повествуют об истинном героизме истинных храбрецов.
И мы преклоняемся перед ними.
Капитан Скотт: «Всемогущий Бог, что за ужасное место!»
Если бы мы выжили, я непременно поведал бы вам о мужестве и смелости моих товарищей, и это непременно тронуло бы сердце каждого англичанина. Но теперь об этом расскажут эти обрывочные заметки и наши тела.
Из дневника капитана Скотта1 ноября 1912 года. Поисковая группа обнаружила в Антарктиде палатку, разбитую прямо на льду, во многих сотнях миль от цивилизации, а внутри три замороженных тела. Они завернуты в спальные мешки, и на первый взгляд кажется, что люди спят. На самом деле они мертвы уже восемь месяцев.
При более внимательном рассмотрении видно, что кожа пожелтела и обморожена.
Двое мужчин выглядят спокойными, третий же, вероятно, перед смертью долго бился в агонии.
При жизни их звали Генри Бауэре, доктор Эдвард Уилсон, а лежащий между ними — капитан Роберт Фалкон Скотт.
Знаменитый Скотт из Антарктиды.
Воспоминания об организованной им экспедиции к Южному полюсу заставляют склонить голову перед командой мужчин, проявивших истинное мужество и героизм в борьбе с силами природы, но, к сожалению, проигравших. Команды, даже в момент, когда поражение стало очевидным и неизбежным, сохранившей стойкость до самого конца.
* * *
Прежде чем начать рассказ о Роберте Фалконе Скотте, давайте вспомним об Антарктиде, о, возможно, самой грозной и враждебной для человека земле на планете.
Континент этот огромен. К примеру, он в пятьдесят раз больше Британии и в два раза больше Австралии.
Девяносто девять процентов территории покрыто льдом. В некоторых местах его толщина достигает трех миль. Температура может достигать 89 градусов а ниже нуля. Нигде на всей Земле не бывает холоднее, чем в Антарктиде. И все же это пустыня. Здесь нет верблюдов, но, как и в настоящей пустыне, никогда не бывает дождей. В некотором смысле климат здесь суровее, чем в любой пустыне на планете. И дело не только в полярной ночи, но и в том, что обезвоживание в Антарктиде наступает так же быстро, как в засушливом климате пустыни. Солнце, отражаясь от белоснежной поверхности льда, так же сильно обжигает кожу и глаза. И наконец, высота над уровнем моря здесь достигает жизненно опасных для человека 3000 метров.
Не стоит забывать и о снежных бурях. Таких вы точно никогда не видели. Ураганный ветер, поднимающий белую завесу из снега и льда, способный подбросить человека в воздух, как пушинку.
Даже в наши дни Антарктида почти полностью неисследованный континент. На большую часть территории никогда не ступала нога человека. С уверенностью ее можно считать самым опасным и суровым местом на планете. Никакие тренировки и испытания не способны подготовить человека к путешествию на ледяной континент. Я знаю, Антарктида прекрасна. Огромна. Холодна. Воздух такой, что захватывает дух — в буквальном смысле слова.
Антарктида омывается, словно охраняется, Южным океаном, где ветра сильнее, чем в других частях земного шара. Волны вздымаются на невообразимую высоту и с силой, которую сложно представить, обрушиваются вниз. Это единственное место на планете, которое никогда не населяли люди. Что вполне объяснимо. Человек не сможет долго находиться в этом климате. Жить в непосредственной близости от Южного полюса невозможно. Там просто нет пропитания и не на кого охотиться.
Некоторые из самых храбрых исследователей пытались продвинуться в глубь Антарктиды, но им так и не удавалось. Даже капитану Куку во время Тихоокеанского похода 1772–1774 годов. Он смог проплыть вокруг континента, но не высадиться. Всякий раз, когда корабль приближался к шельфовым ледникам, движение корабля сковывали льдины, и все вокруг окутывало туманом, создавая непреодолимые преграды для дальнейшего продвижения. Если бы поднялся ветер, то корабль, как игрушечное суденышко, разбило бы о ледяные скалы высотой 200 метров, окружающие континент. Кук не дошел 1600 километров до Южного полюса, решив, что ближе подобраться невозможно.
«Невозможно» не то слово, что владеет умами великих исследователей. Однако, даже если отбросить слово «невозможно», следует помнить, что люди, поставившие себе цель исследовать Антарктику, вступали в жестокую борьбу с могущественными силами природы.
Именно этот шаг и сделали в 1912 году Скотт и четверо его товарищей: капитан Лоуренс Оутс, Бауэре, Уилсон и старшина Эдгар Эванс. Из учебников истории мы знаем, что они проиграли битву, но порой на пути к поражению совершаются значимые, даже великие поступки. Капитан Скотт и его люди продемонстрировали поистине героическое бесстрашие и мужество.
* * *
Роберт Фалкон Скотт был авантюристом по натуре. Он происходил из довольно обеспеченной семьи, и предки обоих родителей имели отношение к мореплаванию. Юноше не терпелось увидеть мир, и он впервые вышел в море в 13 лет на судне Королевского флота «Боудикка», где прослужил два года мичманом. Начав в подростковом возрасте, он быстро пошел вверх по карьерной лестнице, а когда у него о. появился шанс принять участие в Национальной арктической экспедиции 1901–1904 годов, не раздумывая ухватился за эту идею.
Семена его будущей славы были посеяны, пройдет совсем немного лет, и он станет знаменитым исследователем Антарктики. И эта слава будет стоить ему жизни.
Экспедиция, известная как «Дискавери», увенчалась большим успехом, хотя не обошлось и без трудностей. Корабль сковало льдами в Южном океане, но это не смогло удержать команду от высадки на ледяном континенте — знаковый момент для всего Королевского морского флота.
Путешественники воспользовались собачьими упряжками в надежде, что собаки подвезут их как можно ближе к Южному полюсу, но неумелое управление собаками привело к тому, что те стали быстро слабеть. Морякам пришлось убивать ни на что не способных животных и скармливать их мясо тем, кто еще мог работать.
Добавьте обморожение, снежную слепоту и цингу, и тогда сможете представить, как проходила та знаменитая экспедиция. В общей сложности исследователи провели девяносто три дня в ледяной пустыне. На обратном пути погибли все животные, кроме того, жертвой цинги пал один член команды.
Несмотря на это, Скотт шел дальше на юг. Желания капитана покорить Антарктиду не охладили даже перенесенные им трудности.
Во второй раз Скотт и его товарищи ступили на лед Антарктиды во время похода, продолжавшегося пятьдесят девять дней. Возвращаясь к «Дискавери», Скотт и двое моряков едва не погибли, когда под ними неожиданно провалился лед. Чудом им удалось выбраться из холодной воды и выжить.
Но и это не ослабило стремление капитана вынести все невзгоды во имя достижения благой цели. Он завоюет Южный полюс или погибнет в пути.
Очень скоро ему предстоит пережить и то и другое.
Скотта измучили напавшие на него комары-звонцы — эндемики Антарктиды.
Важно отметить, что назад люди шли быстрее, хотя передвигались пешком, а не на собачьих упряжках. Об этом Скотт будет помнить, когда организует следующую экспедицию в Антарктику почти десять лет спустя.
* * *
Участники экспедиции «Терра Нова» — по имени корабля, что должен был доставить людей в Антарктику, — преследовали одну цель: первыми в мире достичь Южного полюса.
Им было известно, что не они одни одержимы этой идеей. У норвежского исследователя Руаля Амундсена был такой же план. Началась настоящая гонка к полюсу.
Впрочем, две команды использовали разные тактики. Амундсен решил воспользоваться для перевозки по льду людей и продовольствия собачьими упряжками. Он заказал сразу сотню животных, понимая, что по мере приближения к Южному полюсу часть падет и станет пропитанием для людей и животных.
Скотт колебался, сомневаясь, что этот ход верный.
Возможно, на него оказывали воздействие воспоминания о том, как несчастные животные гибли прямо о; на ходу. Кроме того, он считал неблагородным полагаться в таком ответственном деле на собак. Будто он желал достичь славы обманным путем. Изначально Скотт и его люди решили использовать и собак, и лошадей. Когда ему предстояло принять окончательное решение, он все же отказался от о. собак и оставил только лошадей. На последнем этапе о. люди повезут свою поклажу сами. Это было смелое, но фатальное решение. Однако, несмотря ни на что, Скотт верил, что именно этот путь принесет ему успех.
Снаряженный не без проблем «Терра Нова» взял курс на юг, к Антарктиде. Двадцать дней корабль оставался в ледяном плену, стоило ему вырваться, как погода стала стремительно ухудшаться.
Первыми сдались лошади. Едва люди высадились на лед, как умерли первые шесть животных — вероятнее всего, от холода, — некоторых пришлось застрелить, поскольку из-за них приходилось снижать темп продвижения к полюсу.
Реальность доказывала, что решение Скотта положиться на пони, а не на собак было ошибочным.
1 ноября 1911 года группа из пяти человек вышла на финальный отрезок пути к Южному полюсу. Условия были ужасными. Их мучали ветра, метели и снежная слепота. Не стоит забывать, что в отличие от людей Амундсена они везли груз на санях сами и не использовали собак.
Один из ярчайших примеров выносливости и силы. Однако люди преодолевали расстояние чрезвычайно медленно и слабели буквально с каждым шагом.
Тем не менее они боролись с погодой и невероятной усталостью. Климат здесь был не только холодный, но и влажный. Казалось, мороз пробирал до костей. Мрачное однообразие пейзажа не лучшим образом влияло на боевой дух. Осознание того, что вокруг, насколько хватало взгляда, лишь льды и впереди их не ждет теплый приют в доме, где можно расслабиться и отдохнуть, сводило людей с ума.
«Да, Южный полюс, — написал Скотт в своем дневнике, — но таким образом».
Каково же было их разочарование, когда впереди показалась палатка с флагом. Амундсен достиг Южного полюса на четыре недели раньше экспедиции Скотта.
Страшная новость для падающих от усталости людей.
В дневнике Скотта есть запись от 17 января, сообщающая, каким это стало тяжелым ударом: «Это был ужасный день. Ветер 4–5 миль при температуре —22 по Фаренгейту (—30 по Цельсию), замерзшие руки и ноги… Всемогущий Бог, что за ужасное место!»
Достижение Южного полюса было настоящим подвигом, но у них не было повода для праздника. Люди доели остатки пеммикана — прессованной смеси жира, овсянки, говядины, соли и сахара, — чтобы запастись силами для обратного пути.
Если приход к Южному полюсу вторым и раздосадовал Скотта, то очень скоро ему предстоит пережить такое, что горестные мысли развеются без следа.
Вскоре он окажется в настоящем аду.
* * *
История об экспедиции Скотта на Южный полюс стала легендой. Но иногда люди забывают о самом ужасном этапе — последних неделях их пути. Скотт был гордым человеком, и даже по записям в его дневнике, найденном прекрасно сохранившимся в снегу через несколько месяцев после смерти, видно, что он старается не унывать в тяжелом положении, постигшем команду на обратном пути.
Но все же от прочитанного по телу пробегает дрожь.
Став свидетелями триумфа Амундсена, опередившего их на пути к полюсу, мужчины еще должны были смириться с необходимостью везти груз обратно, 1000 километров по ледяной пустыне. Десять сотен километров. Это означало несколько месяцев изнуряющей борьбы за выживание в одном из самых сложных уголков мира, сражение с бурями и холодом в пустынных районах бескрайних льдов, без малейшего представления, суждено ли им добраться до судна и когда это произойдет.
Удивительно, что на столь скудном пайке люди выдержали так долго.
Теряя надежду, они быстрее уставали. Уставая, они замедляли шаг. У Скотта было повреждено плечо, у Уилсона разорвано сухожилие на ноге. Эванс лишился ногтей. Все это кажется не таким страшным на первый взгляд, но в экстремальных условиях каждая небольшая проблема увеличивается во сто крат.
Возвращение превратилось в путь к смерти.
17 февраля, через месяц после того, как команда покинула Южный полюс, Скотт пишет, что они пережили «ужасный день». Тогда положение их было особенно сложным.
Начался снегопад, забивший, словно липкой пылью, сани, отчего их стало труднее тянуть. Небо было закрыто облаками, видимость ухудшилась. Эдгар Эванс был в самом плачевном состоянии из всех. Он шел позади. Остановившись, чтобы закрепить палатку, мужчины увидели, как здорово он отстал, и были вынуждены вернуться, чтобы помочь товарищу.
Эванс был на грани помешательства. Он стоял на коленях и пытался сорвать с себя одежду, открывая руки пронизывающему ветру и стуже. Глаза были полны безумия, речь сбивчивая и невнятная. Некоторые решили, что он повредил голову во время падения.
Эвансу помогли встать, но, сделав два шага, он опять рухнул на лед.
Стало очевидно, что идти он не в силах. Мужчины вернулись за санями и перевезли товарища в палатку. Они попытались уложить его удобнее, но он категорически отказывался от помощи.
Эдгар Эванс умер сразу после полуночи. Слова Скотта многое говорят о состоянии остальных членов экспедиции: «Это было наилучшим окончанием всех тягот последней недели».
Остальные четверо продолжили борьбу. Погода ухудшалась, как и состояние людей, измученных снежной слепотой, голодом и обморожением. Все это доставляло страдания. Постоянно. Голод, боль становились все сильнее, холод сковывал тела, усталость казалась непреодолимой. Скотт понимал: люди теряют надежду.
Он заставил Уилсона сдать хранящийся у него смертельный запас опия и морфия. Скотт чувствовал, что товарищи задумываются о самоубийстве, но не желал предоставлять им такую роскошную возможность прекратить страдания.
Как бы плачевно ни было их положение, они обязаны справиться.
Пока им это удавалось. День за днем. Несмотря на боль, мужество их не покидало.
Через месяц после кончины Эванса они вновь столкнулись с приближающейся трагедией. Капитан
Оутс был совсем плох. Он уже не мог скрывать, Kail кую нестерпимую боль приносит его обмороженному телу каждый шаг. Он умолял оставить его умирать в спальном мешке, но товарищи отказывались, помогая ему бороться за право прожить еще сутки. В тот день, когда они разбивали лагерь, всем стало ясно, что конец Оутса близок. Он и сам это знал. Всем будет проще, если исчезнет необходимость тратить силы на помощь немощному. Впрочем, он осознавал, что его товарищам предстоят нелегкие времена, а затем голодная смерть. Оутс пережил ночь и проснулся от завывания метели за тонкой перегородкой палатки. Он повернулся к товарищам и произнес, пожалуй, самые знаменитые прощальные слова: «Я выйду на воздух, но вернусь не сразу». Он выбрался наружу и скрылся в белоснежной мгле.
Теперь их осталось трое: Скотт, Уилсон и Бауэре. В дневнике Скотт написал об Оутсе: «Он без единой жалобы неделями выносил невероятные страдания… Он не терял — не потерял — надежду до самого конца».
То же самое можно сказать и об остальных. Они понимали, что их шансы на выживание ничтожны. Самым простым было бы лечь и позволить смерти забрать их души. Однако люди не желали так поступать. Они продолжали сражаться с самыми суровыми погодными условиями на Земле и готовы были принять смерть только в борьбе.
«Мы все надеемся встретить конец, не теряя силы духа, — писал Скотт, — а он, несомненно, не за горами…»
На следующий день после смерти Оутса ноги Скотта стали отказывать по причине серьезного обморожения. И тем не менее он не сдавался. Питались они теперь крохами. А затем, словно призраки, с трудом переставляя ноги, шли дальше сквозь метель. Изможденные до предела.
Они постепенно приближались к складу. До него оставалось всего 17 километров. Но 17 километров в таких условиях равняются тысяче.
Метель усиливалась.
22 марта люди не смогли выйти из палатки, настолько плохи были погодные условия. Скотт отказывался склонить голову перед смертью. Он понимал, она близка, но для него было важно, как они ее встретят. «Все должно быть естественно — мы будем идти дальше, не колеблясь, и встретим ее в пути».
Но в тот день они не пошли дальше. Они не могли. Буря не собиралась утихать и заставила их остаться в палатке.
Прошла целая неделя. Мы можем только догадываться о горечи тех последних дней, о состоянии голодных, замерзающих людей, лежащих в палатке, не желая сдаваться подбирающейся все ближе смерти.
Мы ничего не знаем о последних часах жизни Скотта. У нас есть лишь запись из его дневника: «Мы будем держаться до конца, а он совсем близко. Жаль, но я не могу написать больше. Ради бога, не оставьте наших близких».
Его последние слова были о тех, кто ему дорог, кого он любил, кто ждал его в далекой Англии.
Скотт погиб. Жестокая Антарктида победила. Но прежде ей пришлось столкнуться с невероятным мужеством и человеческой стойкостью.
* * *
Умирая в палатке на краю мира, Скотт не только вел дневник, но и писал письма близким и те, что он назвал «Послание к общественности». Вот что в них было: «Мы сознательно шли на риск, мы понимали: все складывалось против нас, но у нас нет повода для жалоб… Если бы мы выжили, я непременно поведал бы вам о мужестве и смелости моих товарищей, и это непременно тронуло бы сердце каждого англичанина. Но теперь об этом расскажут эти обрывочные заметки и наши тела».
Несмотря на гибель, история о попытках команды Скотта выжить вызывала уважение всей нации. Он навсегда остался в памяти как Скотт из Антарктиды. Как сказал Роберт Баден-Пауэлл, основатель движения скаутов: «Британцам грозит закат нации? Нет! У них еще осталось немало силы духа и отваги. Капитан Скотт и капитан Оутс продемонстрировали нам это».
Чтобы стать лучше и сильнее, каждому из нас нужны примеры вьщающихся личностей. Лично мне помогают двигаться вперед успехи и неудачи капитана Скотта. А особенно его мужество в последние недели жизни, ставшее примером доблести и человеческого достоинства, которые трудно превзойти.
Руаль Амундсен: Величайший из всех исследователей Антарктики
Победа достается тому, кто обладает для этого всеми качествами — люди называют это удачей.
Поражение постигает тех, кто не принял вовремя необходимые меры; это называется невезением.
Руаль АмундсенМope Амундсена. Ледник Амундсена. Залив Амундсена. Котловина Амундсена. Гора Амундсена.
Исследователь, в честь которого названо столько мест в мире, казалось, все делал правильно. Его имя дано даже кратеру на Луне!
Так в чем же дело? Почему же имя Амундсена так известно на планете и за ее пределами?
Вы читали рассказ о сэре Джоне Франклине и его попытках найти Северо-Западный проход, знаете историю Скотта из Антарктиды и его цель стать первым, побывавшим на Южном полюсе.
Обе экспедиции Скотта и Франклина были неудачными. Полными славы и подвигов, мужества, но и провалов, считающихся одними из самых трагических в истории. Неудачи остаются неудачами.
Бесспорно, награда должна принадлежать человеку, которому удалось то, что не смогли сделать его предшественники: найти Северо-Западный проход и первым достичь Южного полюса. И разумеется, благополучно вернуться домой.
Неудачам других он противопоставил свой успех.
Позвольте представить вам Амундсена. Руаля Амундсена. Он, несомненно, был одним из величайших первооткрывателей всех времен и народов.
* * *
Руаль Амундсен был норвежцем. Вы читали о Яне Балсруде и Туре Хейердале и знаете, что Норвегия — родина многих мужественных и целеустремленных людей. Амундсен был одним из них. Люди называли его Последний викинг, и он заслужил это прозвище.
Он родился в семье моряка и всегда знал, что его будущее связано с полярными исследованиями. В суровые норвежские зимы он спал с открытыми окнами, чтобы привыкнуть к трудностям, которые станут его жизненным выбором.
Еще в детстве он поставил перед собой цель стать первым человеком, ступившим на Южный полюс.
Мне нравятся упорные дети, готовые стремиться к таким высотам.
В 1899 году он впервые попал в Антарктиду, став членом экспедиции «Бельжика». Это путешествие не вошло в историю, хотя вполне могло бы. Еще до того, как исследователи достигли берегов Антарктиды, им пришлось бороться с невероятной бурей, волны были настолько высоки, что буквально затопили судно. Одного из матросов смыло за борт. Но все же они достигли Антарктиды.
Участники экспедиции были первыми людьми, перезимовавшими у ледяного континента. У них просто не было выбора, поскольку корабль оказался зажатым огромными льдинами. Команда не была готова к месяцам одиночества в условиях полной темноты полярной ночи, на скудном пайке и в постоянном страхе, что лед раздавит корабль. Его корпус вскоре покрылся толстым слоем льда и снега, и обратный путь казался нереальным.
Это стало первым испытанием характера молодого Амундсена. Многие мужчины сошли с ума от одиночества и трудностей. Один из них спрыгнул с корабля на лед, заявив, что пойдет пешком домой в Бельгию. Другой умер от остановки сердца. Многие были так больны, что готовились писать завещание. Команду убивала цинга — бич всех исследователей тех времен. Капитан не мог исполнять полномочия, поэтому его миссию приняли на себя Амундсен и Фредерик Кук — судовые врачи. Кук потребовал, чтобы они охотились на тюленей и хранили на борту замороженное мясо. Никто не знал о причинах возникновения цинги, но Амундсен настоял, чтобы каждый член команды регулярно потреблял небольшое количество тюленьего жира. Постепенно цинга отступила.
Но трудности на этом не закончились.
Прошла зима. Вернулся световой день. Но лед, сковывающий корабль и местами доходивший в толщине до двух метров, все еще прочно удерживал его в плену. Если команде не удастся освободить судно и выйти в море, им придется провести здесь еще одну зиму, которая, вне всяких сомнений, их убьет.
Вам когда-нибудь приходилось откапывать автомобиль из-под снега? А теперь представьте, что значит освободить корабль от антарктического льда. Именно это и сделали Амундсен и его помощники. Пришлось использовать металлические инструменты и даже динамит, чтобы освободить себе проход через льды и начать девятимесячное путешествие домой.
Антарктика продемонстрировала, что здесь человеку не место, если только внутри его нет стального стержня. Однако, показав, что людям под силу пережить суровую антарктическую зиму, экспедиция от- крыла путь для Скотта, Моусона и, разумеется, самого Амундсена. В это время началось становление Амундсена как безусловного лидера и покорителя льдов. Он сделал первый шаг на пути к славе.
* * *
В те дни каждый исследователь мечтал найти Северо-Западный проход — путь через Северный полярный круг между Атлантикой и Тихим океаном. Поиски погубили сотни мореплавателей, многие утвердились во мнении, что проложить такой маршрут невозможно.
Но каждый первооткрыватель в душе верит, что на свете нет ничего невозможного. Он отказывается признать поражение, несмотря на сотни поверженных. а. В 1903 году Амундсен отправляется на поиски Северо-Западного прохода с командой лишь из шести 8 мужчин на небольшом рыболовецком судне «Йоа». Казалось, «Йоа» было слишком маленьким и хрупким для путешествия на Север, но, как стало ясно позднее, капитан сделал правильный выбор. Им предстояло пройти по мелководью, большой корабль неминуемо сел бы на мель.
«Йоа» оснастили небольшим мотором, но все же экспедиция заняла три долгих года. Зимой вода вокруг замерзала, и приходилось ждать, когда весеннее солнце растопит лед и корабль сможет двигаться дальше. У Амундсена был план, и он верил, что терпение принесет ему успех.
Он был прав. Экспедиция была удачной, однако не позволила составить четкий маршрут прохода. Когда корабль отбуксировали к тихоокеанскому побережью Аляски, Амундсен был в нетерпении, спешил сообщить людям, что экспедиция завершена. Проблема состояла в том, что ближайший телеграф был в 800 километрах.
Амундсена это не остановило. Он надел лыжи и проделал путь туда и обратно по снегу и льду.
Я уже говорил: он был очень упорным.
И умным. Во время путешествия по Арктике он внимательно изучал быт коренных народов. Присматривался к тому, как они перевозят грузы на собаках и как используют других животных, чтобы согреться. Если ставить перед собой цель выжить в экстремальных условиях, этому надо учиться у людей, имеющих опыт в несколько сотен лет.
Амундсен так и делал. Он был из тех, кто тратит много времени на подготовку, и это чрезвычайно помогло ему в будущих экспедициях.
* * *
Амундсен вычеркнул Северо-Западный проход из своего списка поставленных целей. Но в нем по-прежнему оставались две великие задачи: покорение Северного и Южного полюсов. К Северному полюсу его влекло с самого детства, поэтому он обратил свой взгляд на север.
Экспедиция на Северный полюс требовала тщательной подготовки и хорошего финансирования. Кроме того, было необходимо собраться с силами и запастись мужеством. В его планах было подойти к полюсу на корабле, который неминуемо будет остановлен льдами, способными уничтожить судно, не оставив ни щепки. Амундсен выбрал корабль с полукруглым днищем, чтобы смыкающиеся льды выталкивали его на поверхность, а не сдавливали с невероятной силой.
Сработает ли его план? Этого никто не мог знать наверняка, однако Амундсен был решительно настроен воплотить его в жизнь.
Как известно, его проект так и остался нереализованным. Кропотливая подготовка затянулась, Амундсен тем временем все больше колебался, особенно после получения неожиданного известия: его опередили соперники, двое исследователей Фредерик Кук, знакомый ему по экспедиции «Бельжика», и Роберт Пири, — им удалось добраться до Северного полюса.
Первенство было упущено, а он не из тех, кто согласен играть роль второй скрипки.
Для Амундсена стало большим ударом узнать, что цель, вынашиваемая им с самого детства, достигнута другими, поэтому он резко повернулся в сторону Южного полюса.
Амундсен был не только умен, но и хитер. Он великолепно знал о претензиях на Южный полюс Скотта из Антарктиды и других мореплавателей, поэтому хранил свои планы в секрете даже от приближенных к нему людей. Об истинной цели экспедиции он сообщил им лишь через месяц после отплытия из Норвегии.
Взяв курс на Антарктиду на восемь недель позднее капитана Скотта, он в самую последнюю минуту оповестил его о существовании соперника.
14 января 1911 года команда Амундсена достигла Китовой бухты. Здесь его люди вновь смогли оценить приверженность капитана к тщательной подготовке и его смекалку. Антарктическая база Амундсена была на 100 километров ближе к полюсу, чем Скотта. В таких условиях 100 километров имеют порой решающее значение. В бухте также располагались колонии пингвинов и тюленей. Иными словами, там была еда. Это место было одним из немногих на континенте, где водилась какая-то живность.
Еще раз напомним, что Амундсен провел тщательную подготовку. Оказавшись на месте, он стал использовать все накопленные знания и навыки.
Он располагал запасом провизии на два года, у него было сто собак, и он научился у жителей Севера их использовать. (Собаки могли быть полезны еще и тем, что в случае крайней необходимости могли стать пропитанием как для животных, так и для людей.)
Впрочем, прежде всего Амундсену и его людям предстояла зимовка во льдах. По предыдущим экспедициям он знал, каким тяжелым испытанием станет для людей полярная ночь. Но и к этому он хорошо подготовился. Всю зиму люди были заняты приготовлениями к рывку к полюсу, а он сам следил за тем, чтобы они не очень уставали и замерзали, но и не впадали в тоску от безделья и темноты.
Дни были подчинены жесткому режиму и работе с 7.30 утра до пяти часов вечера. И так шесть дней в неделю.
Амундсен привез с собой все для построения подходящего для зимовки жилья. Он позаботился, чтобы пища была полезной и вкусной, поскольку ничто так не деморализует людей, как отвратительное питание. Он привез книги, музыкальные инструменты и граммофон. Согласитесь, есть нечто воодушевляющее в том, что суровые мужчины во льдах, в тысячах миль от дома, слушали старые граммофонные пластинки в кромешной тьме и ужасающем холоде.
Амундсен захватил даже портативную сауну, в которой с комфортом мог расположиться один человек. После парной он заставлял людей выбегать на улицу. Серьезное испытание, учитывая антарктические морозы!
К августу вся команда была в хорошей физической форме и полностью готова к покорению Южного полюса. Но Антарктида — место дикое и непредсказуемое.
Когда люди были готовы выйти на маршрут, погода внезапно испортилась, заставляя изменить планы и продолжить зимовку. Лишь в сентябре Амундсен решил, что условия вполне подходящие, чтобы начать поход.
В самом начале все шло хорошо. В течение трех дней они преодолели 50 километров, но на следующее утро выяснилось, что температура упала до запредельных 70 градусов по Фаренгейту. Было так холодно, что замерзла даже жидкость в компасах. Двое мужчин отморозили пятки. Две собаки замерзли до смерти.
Идти дальше на юг было опасно, и они вернулись в Китовую бухту. Однако Амундсен был не из тех, кто легко мирится с поражением.
Следующая его попытка стала успешной.
Часто встречается мнение, что Амундсену просто повезло, обстоятельства волшебным образом сложились в его пользу. Так могут считать лишь люди, никогда не бывавшие в Антарктике. Поверьте мне, любые условия в этой части мира невероятно сложные.
Амундсен действовал очень умно. Он продемонстрировал выдержанность, настойчивость и качества настоящего лидера. Он выждал время и не упустил подходящего момента. Он ждал, когда погода изменится к лучшему, смог не потерять самообладания, усмирить свои амбиции и начал действовать в правильно выбранное время.
Он поставил на кон все.
Свое сердце, душу, решимость и мужество.
Амундсен, четыре его товарища и пятьдесят собак вышли на борьбу с суровой природой континента. Помимо трудностей, связанных с особенностью климата, их основной угрозой были скрытые трещины во льду.
11 ноября на горизонте вырос хребет. Амундсен назвал его в честь королевы Норвегии. Была ли эта гора королевской, ее необходимо было преодолеть.
Стиснув зубы, мужчины погнали собак вверх, заставляя поднять тонну продовольствия на высоту 3000 метров.
Двадцать четыре собаки пришлось застрелить. С них содрали шкуру, а мясо съели. Неприятное и тяжелое занятие. Местность они назвали «Лавка мясника». Мужчины успели полюбить этих собак и вовсе не желали им такого конца.
Впрочем, собак и взяли с той целью, что они будут помогать людям. Команда устроила себе настоящий пир, в таких условиях им было необходимо много сил.
Намереваясь отдохнуть два дня, они задержались в Лавке мясника на четыре. Поднялась буря, и люди ждали, не забывая ни на минуту, что каждый проведенный здесь день откладывает момент достижения Южного полюса. Кроме того, уменьшает ежедневный паек, приближая к смерти.
Больше они ждать не могли. Или сейчас, или никогда. Время работало против них и обязывало принять решение. Амундсен и его люди вышли в метель и направились на юг.
Десять дней они преодолевали себя, заставляя двигаться сквозь слепящую пургу и метель в белеющую впереди неизвестность. Они шли на риск, делая каждый следующий шаг, — ледовое плато было пронизано трещинами, а метель сокращала видимость до нескольких дюймов.
Они назвали это место Чертовым ледником.
Но дьявольская сила приготовила им еще более серьезные испытания.
Группа оказалась на обширной площади тонкого льда, испещренного трещинами, открывавшими путь к бескрайним глубинам. Этому месту Амундсен придумал название — Танцплощадка дьявола.
Наконец, 14 декабря 1911 года поход был успешно завершен. Людям удалось совершить невероятный подвиг мужества благодаря тщательной подготовке, точным расчетам и умным, взвешенным и своевременным решениям.
Они установили палатку — ту самую, которая несколькими неделями позже станет для Скотта подтверждением его героического провала, — и подняли на ней норвежский флаг.
Однако позднее воспоминания Амундсена о том моменте вызывали в нем меланхолию. «Никогда еще человек не достигал цели столь диаметрально противоположной поставленной. Северный полюс — черт возьми — привлекал меня с детства, а я оказался на Южном. Можно ли представить что-то более фантастическое?»
Возможно, в этом и нет ничего необычного. Судьба редко ведет нас теми путями, что мы для себя обозначаем, иногда некоторые события кажутся почти предопределенными. Один факт все же неопровержим: Руаль Амундсен был человеком, которому суждено было совершить нечто грандиозное.
Что ж, в жизни не всегда все складывается так, как мы того желаем.
* * *
Покорение Южного полюса полностью утолило голод Амундсена к приключениям. Как всегда, зов сердца привел его на Север. Он продолжил изучение Северо-Западного прохода, стал увлекаться воздушным транспортом и был в команде, впервые совершившей перелет над Арктикой через Северный полюс.
Кстати, все заявки на достижение Северного полюса до сих пор остаются спорными. Мы так и не знаем, достигли Кук и Пири Северного полюса или нет. Но если все же, как думает большинство, им это не удалось, Амундсен воплотил в жизнь детскую мечту.
То, что он был в числе тех, кто впервые достиг Северного полюса воздушным путем, бесспорно.
И это еще раз доказывает, что мечты сбываются, если старательно трудиться для их достижения и, конечно, проявить немало мужества.
Амундсен не был рожден героем. Героями не рождаются. Но умер он, несомненно, героем. 18 июня 1928 года, возвращаясь с Северного полюса, дирижабль пересек Арктику. Амундсен был членом команды спасательной операции.
Раньше подобные мероприятия не предпринимались. Дирижабль разбился в тумане. Обломков его так и не нашли, они до сих пор плавают где-то у берегов Норвегии.
Тело Амундсена не было найдено.
Нация скорбела о его кончине. Мне кажется, что такая смерть была заранее предопределена для человека, всю жизнь посвятившего приключениям и исследованию неизведанного.
Тело его осталось среди полярных льдов.
Но люди навеки сохранили память о нем как о величайшем исследователе Антарктики.
Дуглас Моусон: Белый ад
Мы открыли проклятую страну. Мы обнаружили Логово Бурана.
Дуглас МоусонСкотт. Шеклтон. Амундсен. Эти имена люди будут помнить до тех пор, пока говорят об Антарктике. Но имя одного человека оказалось многими забытым. Это Дуглас Моусон.
Печальный факт, поскольку этот путешественник ничем не уступал величайшим исследователям Антарктики.
Возможно, он даже превосходил их в упорстве.
В 1908 году Эрнст Шеклтон организовал экспедицию в Антарктиду на вулкан Эребус, и Моусон был одним из членов его команды.
Эребус был единственным действующим вулканом в Антарктиде. Крутые склоны, покрытые льдом и снегом, поднимающиеся на высоту 3794 метра, служили серьезным испытанием даже для опытных альпинистов. А Моусон и его товарищи таковыми не являлись.
Не было у них и достаточно снаряжения — лишь ледорубы и тросы. Вместо кошек они использовали привязанные к подошвам ботинок куски грубой кожи. Вместо рюкзаков привязали на спины спальные мешки.
Не обращая внимания на лютый мороз, от которого носки примерзали к подкладке ботинок, они шли вперед, волоча за собой сани с провизией.
Не стоит забывать, что они находились в Антарктиде, а вы уже имели возможность понять, насколько суровым и безжалостным может быть это место.
Думаю, вы вполне четко можете представить себе мужественных, непреклонных и выносливых мужчин, не желающих пасовать перед обстоятельствами и готовых, несмотря на полное отсутствие опыта, действовать вопреки всему. Таким человеком был Моусон.
В то время как Шеклтон ставил перед собой задачу первым добраться до Южного полюса, Моусон преследовал свою цель — первым достичь Южного магнитного полюса. И ему это удалось вместе с товарищем, Алистером Маккеем.
Это был невероятно сложный и опасный маршрут. Им приходилось идти по льду, представлявшему собой лабиринт иногда из очень глубоких трещин. Часто в них проваливались люди, но им чудом удавалось спастись, порой самостоятельно выбираясь на скользкий лед.
Они питались мясом пингвинов и тюленей, их губы трескались и кровоточили от холода и ветра. Моусон вспоминал, что каждое съеденное им печенье было полито его собственной кровью. Их постоянными спутниками были снежная слепота, обморожение, тошнота и усталость.
Несмотря на ужасающие условия, Моусон смог не только все выдержать, но и сделать весьма подробные записи. Они много говорят и о самом авторе. У этого ученого было больше единомышленников, чем у его современников — деятелей героического века антарктических исследований — Скотта и Шеклтона. С научной точки зрения Южный магнитный полюс представлял больший интерес, чем географический. Именно это увлекало и манило Моусона, а вовсе не слава и богатство. Он был готов жертвовать своим здоровьем во имя науки. Вероятно, по этой причине он отклонил предложение капитана Скотта участвовать в злополучной экспедиции «Терра Нова», предпочитая организовать собственную, имеющую целью научные исследования и известную как Австралийская антарктическая экспедиция.
Это путешествие стало одним из самых ярких примеров сурового выживания в экстремальных условиях.
* * *
Австралийская антарктическая экспедиция продолжалась с 1911 по 1914 год.
Она состояла из нескольких групп исследователей, имевших три базы на территории континента. Людям предстояло провести несколько зим в невероятно тяжелом для человека климате. В период улучшения погоды они путешествовали по Антарктиде и собирали материалы и данные для научных исследований.
12 ноября 1912 года Моусон вышел из лагеря на берегу моря Содружества и отправился на изучение территории под названием Земля Георга. С ним были два товарища — Ксавье Мерц и лейтенант Ниннис, — двенадцать запряженных в двое саней собак с запасом продовольствия для похода.
Сначала все шло благополучно. За первые пять недель пути они преодолели расстояние 500 километров по ледяному плато, но 14 декабря случилась катастрофа.
Лейтенант Ниннис ехал на одних санях с основным запасом продовольствия, запряженных шестеркой собак. Внезапно, не успев даже подать сигнал, он провалился в невидимую глазу трещину. Моусон и
Мерц бросились на помощь, но фигура товарища уже скрылась из вида. Они долго кричали, но ответом им была лишь зловещая тишина.
Они попытались закрепить трос и спуститься вниз, но им удалось только заглянуть в ледяную расщелину, где они увидели в 50 метрах ниже двух разбившихся собак и разбросанное на снегу продовольствие, потерянное для них навсегда.
Если Ниннис смог выжить, им никогда его не спасти.
Товарищам ничего не оставалось, как попытаться дойти до лагеря, полагаясь на то, что осталось.
Они провели ревизию продовольствия — его хватит на десять дней. Еды для собак не было никакой. Также они лишились палатки и ледорубов. С Ниннисом полетела в пропасть жизненно важная водонепроницаемая одежда. Потери были ужасны.
Мужчины соорудили навес из лыж Мерца и куска хлопковой ткани. Внутри было место только для двоих, и укрытие почти не защищало от антарктической непогоды.
У них осталось лишь шесть собак, и оба понимали, что на обратном пути им придется убивать их одну за другой, чтобы питаться самим и кормить животных. Пес по имени Георг пал первым. Они застрелили его из винтовки и приготовили жесткое мясо, чтобы хоть как-то подкрепиться. Оно было, по их словам, «на удивление неприятным на вкус».
Впрочем, собаки жадно его съели.
Затем они отправились в обратный путь. 500 километров до базы показались нескончаемыми. Люди не раз задумывались о том, что таблетки цианида стали бы куда более быстрым и простым избавлением от мучений.
Если бы они знали, что ждет их впереди, то, несомненно, давно решились их принять…
* * *
Моусон стал первым, у кого резко ухудшилось здоровье. Через два дня после кончины Нинниса он стал жаловаться на резкую боль в глазах. Диагностировав у себя конъюнктивит, он решил бороться с ним теми же способами, что и со снежной слепотой: принимать таблетки цинка и кокаина.
Как-то внезапно ослабели и собаки. Убив пару наиболее истощенных, мужчины сами потащили сани. «Паршиво», — писал Моусон в своем дневнике. Разумеется, нет ничего приятного в том, что приходилось есть животных, к которым они успели привязаться.
Собаки стали такими тощими, что на них не держалась упряжь. Пришлось кинуть им на съедение одного из собратьев, которого они сожрали вместе с костями и шкурой.
Через девять дней после смерти Нинниса Моусон и Мерц решили избавиться от лишнего веса на санях. Это означало, кроме всего прочего, выбросить и винтовки. Отныне им предстоит убивать собак ножом, заливаясь кровью и слушая невыносимый вой животного. «Отвратительный и удручающий процесс», — как позже отмечал Моусон.
Затем начался сильнейший снегопад, снизивший видимость до нулевой. Усугубил и без того невыносимое положение шквалистый ветер, достигающий 50 километров в час. Необходимо было спрятаться в укрытии, но в распоряжении путешественников был лишь шаткий тент. Проблема была очень серьезной. Падающий на хлопковую ткань снег таял под воздействием тепла печи и пропитывал водой одежду. Высушить же ее не было никакой возможности. Мокрые вещи в такой мороз могли довольно быстро погубить человека. Люди постоянно мерзли и не могли заснуть от холода. Природа не давала им никакой передышки. Работающая печь растопила также лед под ними, и вода впиталась в ткань спальных мешков. Стоило выключить печь, как вода мгновенно замерзала, превращая мешок в ледяной кокон.
Превозмогая трудности, они преодолевали день за днем. Моусон стал замечать, что его товарищу тоже нездоровится.
Желудок Мерца отказывался переваривать собачье мясо. В то время как Моусон ел сырую печень, тот лишь грыз засохшее печенье. Последствия не заставили себя ждать. Моусон заметил, что кожа на ногах Мерца стала слезать кусками. Кроме того, он отморозил пальцы. Шокированный видом своих рук, он укусил себя за палец и ничего не почувствовал. Тело его умирало. Через три недели он уже не мог вылезти из спального мешка и заставлял себя проглотить лишь несколько ложек порошкового детского питания, хранившегося про запас.
Моусон настаивал, чтобы товарищ лег в сани и он потащит его вперед по ледяной пустыне. Мерц с трудом согласился. Но в противном случае его пришлось бы оставить на произвол судьбы.
Мерцу с каждым часом становилось все хуже. У него началась дизентерия, и он справлял нужду прямо в штаны. Моусону приходилось руками выгребать жидкие массы из промокшей насквозь одежды.
Его болезнь тоже прогрессировала. От недоедания и сырости кожа начала сходить, особенно между ног, где трение было особенно сильным. Появлявшаяся на ее месте новая кожа, по словам Моусона, «была плохой заменой прежней». Стали выпадать волосы. Кожа отваливалась пластами и скапливалась в носках. Время от времени приходилось вытряхивать из них дурно пахнущие комки.
К 7 января ситуация с Мерцем стала критической. Опорожнения стали бесконтрольными, начался бред и приступы.
Мерц умер в два часа ночи 8 января.
Моусон похоронил друга в снегу, прочитал молитву и пошел дальше. Тело товарища навсегда принадлежало Антарктиде.
Теперь он мог заняться собой. Десятидневный запас продуктов он растянул на двадцать шесть дней, что не могло не ослабить его организм. А впереди было еще 160 километров.
Моусон понимал, что, скорее всего, не выживет, однако записал в дневнике: «Я до самого конца буду прикладывать все свои силы».
За два дня Моусон не смог сделать ни шагу. Ему не позволяли сильнейший ветер и снегопад.
Теперь на месте слезшей кожи не появлялась новая. Кожа в паху совершенно стерлась от постоянного трения о мокрую одежду.
Когда погода позволила ему продолжить путь, он преодолел лишь милю. Боль в ногах не давала двигаться. Сняв носки, он увидел, что на ступнях нет кожи, а ткань пропиталась кровью.
Моусон был в растерянности. Разумеется, ходить он не мог. Необходимо сначала вылечить ноги. Он смазал окровавленную плоть ланолином — животным воском, получаемым из шерсти овец, — и постарался прилепить обратно куски отвалившейся кожи, чтобы защититься от заражения, обмотал бинтом и вновь надел носки. Сжав зубы, Моусон встал на ноги и, стараясь не думать об обмотках из жира и старой кожи на окровавленных ступнях, продолжил путь.
Следующим вечером он обнаружил, что забыл завести часы, а ему необходимо было знать точное время, чтобы вычислить долготу. Теперь он не мог сделать и этого.
Проблемой стало не только охваченное болью тело. Он утратил способность ориентироваться.
И все же Моусон не сдался.
После изнурительного дня пути он сварил собачьи сухожилия и приготовил «прекрасный питательный суп на ужин». То, что блюдо доставило ему удовольствие, многое говорит нам о его состоянии.
Каждый день приходилось обматывать ноги зловонной кожей и отправляться в путь.
Антарктида вытянула из него все силы, лишила всего, однако у нее в запасе оставалось еще немало подлостей, уготованных человеку.
Это произошло 17 января. Моусон тащил сани, обмотав веревку вокруг тела, когда почувствовал, что лед проваливается под ногами. Он ступил на тонкий лед, образовавшийся над трещиной.
Расщелина шириной два метра лишала возможности за что-либо ухватиться.
Моусон провалился вниз.
В случае выживания в экстремальных условиях человеку порой помогает только удача. На этот раз она оказалась на стороне Моусона.
Он думал, что сани свалятся вслед за ним, но повозка чудом застряла в снегу и устояла. Теперь он висел над бескрайней пропастью на веревке длиной четыре метра.
У него был единственный выход — поднять свое измученное тело наверх. Вы пробовали подтянуться по канату? Это довольно сложно. А представьте, сколько это требует сил, если организм истощен, кожа отваливается кусками, мышцы почти атрофировались, а температура много ниже нуля. Не стоит забывать, конечно, и о том, что мокрая одежда увеличивает вес тела.
Трясясь от холода, страха и пугающего одиночества, Моусон приступил к осуществлению почти невозможного плана. Он решительно отказывался умирать.
Дюйм за дюймом он продвигался вверх и был уже почти у края льдины, когда раздался треск. Отколовшийся кусок свел все его усилия к нулю. Он вновь погрузился в пропасть. Его жизнь вновь зависела от крепости каната и устойчивости саней. Позже он называл свое положение самым безнадежным в жизни, а борьбу тяжелейшей.
Конец мог быть легко достижим. Следовало лишь выпутаться из веревки и рухнуть в бездну, избавив себя от дальнейших страданий. В какой-то момент он понял, что не контролирует руки, пальцы скользят по веревке.
Приложив нечеловеческие усилия, он все же смог добраться до края расщелины и без сил повалился на лед.
Он смог. У него получилось.
Потеряв сознание, он очнулся, когда тело почти окоченело от холода.
Позже Моусон писал, что «никогда в жизни не был так близок к неизбежному концу».
Моусон и в этот раз обманул смерть, но она по-прежнему шла за ним по пятам.
Состояние его продолжало ухудшаться. Тело покрылось гнойными язвами. На лице выступили фурункулы. Выпали все волосы на теле и голове, отвалились ногти. Исчезла вся растительность с лица — теперь у него не было бороды. Кожа, которой он обматывал ступни, стала гнить. Закрыть их теперь было нечем, каждый шаг доставлял нестерпимую боль.
Затем его одолела цинга. Все тело горело. Из носа и с кончиков пальцев капала кровь.
Лед был твердым, как железо, и гладким, как отполированный мрамор, давая возможность выбирать различные способы передвижения. В конце концов Моусон решил ползти по поверхности и тащить за собой сани.
Погода не делала поблажек. По-прежнему дул ураганный ветер, снегопад не прекращался, температура не менялась. Но он продолжал двигаться.
Наконец, 8 февраля, через месяц после гибели Нинниса, он добрался до базы, где его и товарищей давно считали умершими. Увидев ползущего по снегу человека, люди бросились на помощь.
В ноябре они проводили в поход троих. Теперь же состояние Моусона не позволяло понять, кто из них сейчас перед ними.
* * *
Моусону пришлось провести еще одну зиму в Антарктиде. По несчастливой случайности он добрался до базы через несколько часов после отплытия «Авроры», способной увезти его в цивилизованный мир.
Он сумел, однако, отправить сообщение своей невесте в Австралию. Очень короткое сообщение, которое мог написать только мужественный и волевой человек, истинный герой века антарктических исследований.
В нем не было жалоб, как не было и упоминаний о том, через что ему пришлось пройти.
«Глубоко сожалею о задержке, — гласило послание, — только недавно смог добраться до лагеря».
Сдержанность поистине мужественного и скромного человека.
Эрнст Шеклтон: «Самый упрямый и своенравный парень из всех знакомых мне людей»
Требуются добровольцы для тяжелой экспедиции. Небольшое жалованье, мороз, долгие месяцы в кромешной тьме, постоянная близость опасности и сомнительные гарантии благополучного возвращения. Почести и признание в случае успеха.
Из объявления Эрнста Шеклтона в «Таймс»Скотт из Антарктиды был невероятно смелый парень. Вне всяких сомнений. Члены его команды также были уверенными в себе и бескомпромиссными людьми.
Но на борту корабля «Дискавери» был еще один молодой человек, которого можно отнести к выдающимся исследователям современности. Возможно, он был величайшим из всех. Он также впервые вышел в море в юном возрасте. Один из капитанов описывал его как «самого упрямого и своенравного парня». Вероятно, он вовсе не считал свои слова комплиментом, но то, что некоторые считают упрямством, другие называют истинным мужеством.
Этот человек отправился со Скоттом в сложнейшую экспедицию на юг и выдержал все трудности полярной зимовки со стойкостью, которой могли позавидовать остальные члены команды. За одно это он заслуживает уважения.
Однако на этом он не остановился. Его героические приключения стали самыми захватывающими во всей истории исследований. Имя этого человека Эрнст Шеклтон. Он был одним из самых мужественных и ярких лидеров известных мне экспедиций.
* * *
После экспедиции «Дискавери» Скотта Шеклтон серьезно заболел. Что, впрочем, неудивительно. Никого из мореплавателей не миновала участь стать жертвой цинги, обморожения и снежной слепоты. Однако Шеклтон пострадал больше остальных. Как только группа вернулась на корабль, он был срочно отправлен домой. Поговаривали, что они со Скоттом поссорились из-за каких-то пустяков, но правды теперь никто уже не узнает.
Однако один факт остается неоспоримым: Шеклтон, как и Скотт, уже заразился идеей покорения Антарктиды.
Вернувшись в Великобританию, он пытался найти себя в обычной жизни, был журналистом, бизнесменом и даже депутатом. Но страсть к путешествиям оказалась сильнее. Обычные профессии были ему неинтересны. Требовалось постоянное ощущение опасности. И Шеклтон понимал, что только в Антарктике он найдет эту самую опасность в изобилии.
В 1908 году он организует собственную экспедицию на корабле «Нимрод».
Люди столкнулись с трудностями, еще не дойдя до Антарктики. Одному матросу в глаз попал железный крюк, и он орал на весь корабль от боли и ругал судового врача, утверждавшего, что глаз необходимо удалить.
Так и сделали. Два матроса держали буйного товарища, а врач удалил поврежденный орган, использовав для анестезии лишь хлороформ.
Таковы были будни исследователей Антарктики тех времен, людям не оставалось ничего иного, как терпеть.
Цель экспедиции «Нимрод» была первыми достичь Южного полюса. Но для того чтобы члены команды не скучали на корабле, Шеклтон поставил перед небольшой группой задачу подняться на гору Эребус.
Если вы читали рассказ о сэре Джоне Франклине, то вспомните название этого вулкана. Он был назван в честь одного из его кораблей и владыки подземного мира у греков. Грозная, покрытая снегом гора высилась над антарктическим льдом на 3800 метров и еще никогда не покорялась человеку.
На восхождение мужчины потратили пять дней, а вниз буквально скользили по склонам. По словам одного из них, обратно в лагерь они вернулись «едва живыми».
Но им предстояло двигаться дальше на юг. И все были готовы следовать за Шеклтоном в неизвестность.
Экспедиция так и не достигла Южного полюса, но им удалось продвинуться дальше, чем команде с корабля «Дискавери», и побывать в тех районах, где не ступала нога человека. Лишь через несколько лет Скотт узнает, насколько сложным был их обратный путь на базу после семидесятитрехдневного похода к полюсу.
Они шли, питаясь лишь половиной запланированного пайка, и тащили за собой тяжелые сани. Наряду с обычными для Антарктиды болезнями, они столкнулись с тяжелой формой энтерита, после того как съели испорченную конину. Люди мучились хронической дизентерией — есть замороженное мясо — сомнительное удовольствие, — и сам Шеклтон был почти сломлен физически. Усилием воли он старался держаться, но с каждым днем ему становилось все хуже. В моменты острого голода он даже жертвовал свой паек товарищам. Тогда он продемонстрировал лучшие качества настоящего лидера.
По возвращении в Британию он получил звание коммандера, стал рыцарем и, соответственно, сэром Эрнестом Шеклтоном. Его встречали как героя. Но все же, как ни удивительно, вовсе не экспедиция «Нимрод» обеспечила ему место в истории.
Прославившее его на века событие произойдет через пять лет, когда он опять возьмет курс на Антарктиду на корабле «Эндьюранс» («Выносливость»). Это название оказалось очень подходящим, если говорить о том, что ждало капитана впереди.
* * *
1914 год.
Капитан Скотт к тому времени уже был мертв. Амундсен первым достиг Южного полюса. В Европе началась война. Но Антарктика по-прежнему манила Шеклтона.
По его мнению, ни одна из экспедиций на ледяной континент не сделала главного — не пересекла Антарктиду из конца в конец.
Шеклтон решил сделать это целью своего путешествия.
«Эндьюранс» вышел из Плимута в августе 1914-го. Первая остановка была запланирована в Буэнос-Айресе, до которого корабль добрался без задержки. Оттуда Шеклтон отправился к острову Южная Георгия, где планировал подготовиться к встрече с Антарктикой.
Корабль продвигался на юг, а прогнозы становились все хуже. Они оказались в зоне дрейфующих льдов раньше, чем предполагали, и пришлось пробираться сквозь ледяную корку на воде, прочную, как бетон, и все это в условиях густого тумана и сильнейшей облачности. Полыньи и разводья достигали восьми метров, и было видно, как касатки рвутся на поверхность в поисках еды.
19 января 1915 года «Эндьюранс» остановился, скованный дрейфующими льдами.
Люди не могли покинуть корабль целый месяц… потом еще месяц… и еще один. Как ни был прочен корабль, но он не мог противостоять атакующей силе льда и начал разрушаться. Толстые доски ломались на глазах людей, как спички.
27 октября «Эндьюранс» затонул. Возможность вернуться домой была потеряна навсегда. Люди остались без связи и надежды на спасение. Двадцать восемь человек оказались на льдине с тремя лодками и запасами, которые удалось вынести с корабля. Они планировали переместиться со всем грузом поближе к открытой воде, но вскоре стало ясно, что для истощенных мужчин это почти непосильная задача.
Шеклтон принимает решение дрейфовать на льдине в надежде, что их отнесет на север, где они будут в большей безопасности, и у них появится возможность спастись. Их действительно относило на север, хоть скорость дрейфа и была невероятно мала. Но об отступлении перед опасностью не было и речи.
Продовольствия катастрофически не хватало. Для пополнения скудных запасов приходилось убивать тюленей. Также у них были собаки. Их какое-то время кормили тюленьим мясом, а когда оно закончилось, застрелили и съели.
Севернее воды становились теплее, и льдина начала трескаться. Оставаться на ней стало небезопасно. Один из мужчин упал в воду, когда льдина под ним внезапно разошлась. Ему пришлось всю ночь ходить и прыгать по льдине в промокшей одежде, чтобы не замерзнуть до смерти.
Люди приняли единственно возможное решение: они пересели на лодки.
Только через пять дней изнурительного плавания изнемогающие от усталости люди высадились на куске суши под названием остров Элефант. Впервые за шестнадцать месяцев они ступили на твердую почву.
Однако их восторг длился не долго.
Остров Элефант оказался необитаем. Температура воздуха была намного ниже нуля. Остров походил на огромную гору, открытую всем ветрам и купающуюся в волнах и брызгах ледяной воды океана. Кроме того, он был в сотнях километров от цивилизации. Конечно, Шеклтон и его команда были рады найти что-то более прочное, чем дрейфующая льдина, но их новый дом был не менее суров к путешественникам. Прокормиться на острове было чрезвычайно сложно. К счастью, им удалось поймать несколько тюленей и пингвинов, подплывавших к берегу в поисках пищи. Чтобы развести огонь и согреться, приходилось собирать все, что казалось подходящим для растопки и попадалось под руку.
Люди слабели и понимали, что не выживут без помощи извне. Корабли в этот район Антарктики не заходили. Ближайшая китобойная станция находилась на острове Южная Георгия.
В 1300 километрах.
Но Шеклтон ни за что не мог позволить людям погибнуть на диком острове.
Он решил идти ва-банк.
* * *
Шеклтон взял нескольких самых отважных товарищей и одну лодку, на которой планировал доплыть по самому, пожалуй, сложному маршруту через бушующий океан до берегов Южной Георгии.
Надеяться на успех было сумасшествием, у мореплавателей не было никаких шансов.
Весельная лодка «Джеймс Кэрд» была лучшей в своем классе, но размеры ее слишком малы: всего семь метров в длину и два в ширину. Судно немного укрепили, сделав его более подходящим для полярных условий, соорудили своего рода палубу из куска холста, под которым можно было укрыться от антарктического ветра и волн. Во время путешествия не обойтись без пресной воды, поэтому на борт погрузили 100 килограммов льда, который впоследствии можно было растопить.
Отплывая от острова, Шеклтон и его люди понимали, что, скорее всего, «Джеймс Кэрд» не выдержит долгого пути. Они взяли с собой провизии на четыре недели, больше им было не увезти.
Путешественники покинули скалистый берег Элефанта, не зная, увидят ли снова своих товарищей.
Надежды были призрачны.
Не следует заблуждаться насчет Южного океана. Это не место для трусов, даже если вам посчастливилось плыть на борту лайнера. Волны высотой до 30 метров обрушиваются сверху с силой, заставляющей замирать сердце, порой они кружатся, словно смерч, поглощая все вокруг. В дневнике Шеклтона описывается немало ужасающих моментов: «Я сообщил остальным, что небо прояснилось, но через несколько секунд понял — то, что я принял за просвет, было белым гребнем надвигающейся волны. За все двадцать шесть лет исследований и изучений океана я не видел волн столь гигантских размеров. Это походило на могучий подъем океанских вод, нечто отличное от тех штормов, что были нашими непримиримыми врагами на протяжении долгих лет. Я закричал: «Держитесь, бога ради! Она поглотит нас!»
Каким-то чудом команде удалось выстоять перед напором стихии. Однако у океана было в запасе другое оружие против мореплавателей.
Холод был такой чудовищный, что брызги волн замерзали в воздухе и обрушивались на лодку уже шквалом из тысяч льдинок. Мужчинам приходилось скалывать образовавшийся ледяной панцирь, чтобы судно оставалось на плаву.
Единственным источником тепла для них были влажные спальные мешки, постоянно поливаемые океанскими волнами и мгновенно промерзающие на лютом холоде. Настолько, что два пришлось выбросить за борт.
Их тела, не мытые несколько месяцев, покрылись язвами от соленой воды, которая насквозь пропитала шерстяную одежду. Ладони и пальцы покрылись волдырями от холода и гребли.
При всем этом им требовалось много сил для борьбы с полярной стихией, а поддерживать их помогали лишь скудные запасы продовольствия.
* * *
Несмотря на невероятные трудности, Шеклтону и его людям удалось добраться до Южной Георгии, и подвиг этот помогли совершить мастерство мореплавателя, мужество и выносливость. Люди сделали почти невероятное, пройдя немалое расстояние на таком крошечном судне.
Через пятнадцать дней пути среди свинцовых вод океана показалось темное пятно суши. Однако путешествие было еще не закончено.
Началась страшная буря, подул шквалистый ветер. Как позже узнали моряки, сила стихии была настолько велика, что уничтожила большой китобойный корабль в этом районе. Если «Джеймс Кэрд» и сможет подойти к острову, то его разобьет в щепки о скалы.
Оставаться в открытом море было чрезвычайно сложно. Однако команде удалось выдержать целых два дня. Только когда буря начала стихать, они смогли подойти к острову с юга.
Проблема была в том, что эта часть побережья оказалась необитаема, все китобойные станции находились на севере. От людей их отделяли непреодолимые 60 километров покрытых снегом и льдом скал, достигающих высоты 1300 метров, которые никогда еще не удавалось перейти.
Шеклтон знал, что им придется сделать это первыми.
Оставив троих самых слабых, он взял с собой двух наиболее опытных альпинистов. Им предстояло преодолеть горный хребет. Дойти или умереть. Впереди был один из самых сложных отрезков их пути к спасению.
Пройдет еще тридцать лет, прежде чем люди решатся повторить этот подвиг. Когда переход был уже позади, они выразили сомнение в том, что Шеклтону, не имевшему ни опыта, ни альпинистского снаряжения, удалось преодолеть этот сложнейший маршрут. Такие поступки доказывают уникальность Шеклтона. В его лексиконе не было слова «невозможно».
Сражение с горным хребтом стало проявлением высшей человеческой силы духа и мужества. Сложно поверить, что это удалось измученным, голодным, замерзшим людям.
Они шли весь день и лишь с наступлением ночи позволяли себе присесть и отдохнуть. Обняв друг друга, чтобы согреться, два товарища Шеклтона мгновенно заснули. Однако Шеклтон понимал, что, стоит и ему задремать, все они могут замерзнуть и умереть во сне. А потому он через несколько минут разбудил их и заставил идти дальше. Он сказал, что они проспали несколько часов и теперь надо спешить.
Они шли тридцать шесть часов, преодолевая замерзшие пики, пока наконец не вышли к китобойной станции «Стомнесс».
Однако и тогда еще не все было позади. Предстояло забрать троих оставленных на юге мужчин. Не говоря уже о двадцати двух, что ждали на Элефанте.
* * *
Условия на острове Элефант были невыносимо тяжелыми. Когда закончились продукты, люди от случая к случаю ели попавшихся пингвинов. Когда те перестали подходить к берегу, островитяне выкопали кости давно убитых тюленей и сварили из них суп с морскими водорослями, мрачно шутя, что скоро придется есть первого умершего из людей. Каждый из них в глубине души понимал, что это вполне реально.
Чтобы согреться, по нескольку ложек пили метиловый спирт. У некоторых были отморожены ступни ног, и судовому хирургу пришлось их ампутировать, используя для операции хлороформ и тусклый свет походной печки.
Люди были в отчаянии. Им оставалось лишь молиться, чтобы Шеклтону удалось добраться до станции и он вернулся за ними.
Шеклтон трижды пытался выйти в море, торопясь спасти людей, и трижды его останавливал свирепый океан. Однако он не привык сдаваться. Его лодка уже не годилась для столь долгого путешествия, значит, следовало найти подходящую. Он обратился за помощью к правительству Чили, и ему выделили траулер военно-морского флота под названием «Елчо». На этом корабле 30 августа он отплыл на остров Элефант.
Добравшись до острова, он был счастлив узнать, что все двадцать два оставленных им человека живы. Пройдя через тяжелейшие испытания, через полярный ад, он вернулся, чтобы спасти людей.
Ведь это было делом чести. Данное им слово стоило дорого.
* * *
Покидая Британию в 1914 году, Шеклтон был уверен, что война закончится в течение шести месяцев. Конечно, он ошибался. Его соотечественники умирали тысячами.
Жестокая ирония судьбы заключается в том, что в течение месяца после возвращения в Британию все выжившие участники экспедиции «Эндьюранс» погибли на фронтах войны. Им посчастливилось выжить в антарктическом аду, чтобы потом закончить жизнь в окопах.
Шеклтон уцелел в той страшной войне, но Антарктида никогда не выпускает человека из ледяных объятий.
Несмотря на жестокие условия, в 1921 году он организует еще одну экспедицию с целью обогнуть континент. Покинув Англию, в 1922 году Шеклтон был уже у берегов Южной Георгии. Однако продвинуться дальше ему не удалось. Шеклтон скончался от обширного инфаркта, и его останки были захоронены на острове. Он и по сей день лежит в одинокой могиле среди горных пиков и бушующих морских волн в месте, ставшем символом не только великих достижений, но и ярчайшим примером героизма, на который способен человек в стремлении выжить.
Комментарии к книге «Истинное мужество: Реальные истории о героизме и мастерстве выживания, сформировавшие мою личность», Беар Гриллс
Всего 0 комментариев