«Под сенью осени»

Людмила Кулагина Под сенью осени

Дары осени

Осенний свет, осенний свет, – Он так прозрачно–чист и ясен. И ты поймёшь: иллюзий нет, Но всё же путь земной прекрасен. И так пылал рябин костёр, И птицы все сбивались в стаи, Так клён был в небе распростёрт И жёлтой грустью в синем таял, Что этой грустью были мы Заражены, полны и смяты. И плыл в преддверии зимы В саду забытый запах мяты. Прислал даров чужой баштан – Гора арбузов спелых, дыней. Раскрыл коробочки каштан, По–королевски щедрый ныне. И тихо падают плоды, Что отдаёт земле терновник. Среди крапивы–лебеды Жжёт свечки алые шиповник. И облепиховый наряд, И гроздь витая винограда, И плющ – цветной огонь оград, – Всё поздней осени награда. И эта даль, и этот свет, Непостижимый и прекрасный, Затмит печаль ушедших лет: Мы их прожѝли не напрасно. 12 октября 2008 г.

Детство золотое

Чуть с горчинкой дыханье сирени. Счастье детское в пять лепестков. Блажь ушедших во тьму сновидений. Зыбь забвенья звенящих песков. И куличики светлых песочниц С золотистым песком прежних лет, Где текучесть – мерило, не точность, Где названий у времени нет. Где веселье, качели, игрушки, И затеи волшебной поры. Мятный пряник во рту, с маком сýшки, Дни – как фишки забавной игры. И от солнца с дырою панама, И ожоги от солнечных ванн, И не строгая к шалостям мама, И на волке – Царевич Иван. Ни верѝг, ни заботы, ни долга, Жизнь – без смерти, беспечные дни. Если грусть, то, конечно, недолго, Если слёзы – отрадны они. Там и горе не так безысходно, Там и радость по сей день живá. Мой кораблик уплыл, сняты сходни. Как давно в той стране я жила… 16 мая 2008 г.

Самообман

А вдруг издатель и мне позвонит, День сюрпризом приятным затеется. – Так инфант во мне прочно сидит, Что на сказочки вечно надеется.7 августа 2008 г.

Зачем?

Кто знает, скажите, зачем – Зачем этот свет, эти блики? И всё обольщенье очей? И лица, и скорбные лики? Зачем эта песня сверчка И утренний щебет синицы? Как тает, как тает свеча, Как гаснут и краски, и лица… Над пропастью стóя во ржи, Лишь в шаге от пропасти этой, Зачем так душа дорожит Игрой угасающей света, Где вечер кроит облака С сиреневым и с бирюзою, И этот пурпурный закат С твоей восхищённой слезою? Зачем этот преданный взгляд И кроткий скулёж спаниеля? И книг за стеклом тихий ряд? И новая завтра неделя?.. Зачем все цветения лет? И солнца дуга: восток–запад? Весь белый, но радужный свет? И липы дурманящий запах? Зачем пестрота наших чувств В преддверье забвения Леты?.. Я жить без вопросов учусь: Никто здесь не знает ответа. И новый приветствую день, И к свету тянусь, как растенье. Тень ночи грядущей – лишь тень Волшебной игры светотеней. 19 июня 2008 г.

Вдохновение

Не внемля критике, хвале не внемля, Не ради денег, выгод, перспектив Душа поёт – поёт про Жизнь и Землю, – Диктует ей строку Императив[1], Влекущий с непреодолимой силой, Оставив все сомненья и дела, С фатальностью отчаянно–счастливой Искать и смысл, и рифмы, и слова. И считывать пророчества из бездны, И чувствам находить достойный звук, И ничего в тот миг душе любезней Нет в мире, кроме этих сладких мук. Когда коня крылатого поймает, Уздою рифмы укротит слова, Душа парѝт, душа туда взлетает, Где суд молчит и где немá молва, – Она в других витает измереньях По мáнию[2] Божественной руки. И ей открыта Истина, а мненья, – И слава, и хула, – так далеки… 25 августа 2008 г.

«Кривые зеркала»

Так приблизителен ближних портрет – Плод отражений – познаний. Много чего в нём, да истины нет: Зеркало врёт ожиданий. 9 августа 2008 г.

Хмурое утро марта

Дни бессолнечно–тоскливы. Дни без чуда–волшебства. Небо серо, молчаливо. В тёмных почках спит листва. И тоскует так о свете Бесприютная душа, Будто грусть тысячелетий Сквозь неё глядит, дыша. И смурны её глазищи, – То ль в туманах, то ль в слезах. Луч надежды сердце ищет: Где ты, радость–стрекоза?.. Всё уныло, блёкло, тускло, Ни просвета среди туч. Не блеснёт хотя бы узкий, Хоть случайный солнца луч. Утро. Сумрак. Беспросветка. Жизнь сама как будто спит. Лишь синица, сев на ветку, По–весеннему свистит. Фити–пить! – поёт синица. – Снег растаял, тает лёд. Почему тебе грустится? Отчего горчит твой мёд? Фити–пить! Пусть хмýро утро, – Потерпи, проглянет свет. Фити–пить! Так будь же мудрой: Твой в пути уже рассвет. 15 марта 2008 г.

Утро весны

Вот уж первый расцвёл в парке крокус, Вот подснежничек заголубел. Всё богаче небесная роспись, Как наряд райских птиц–голубей. И какая–то птаха на ветке Так отчаянно славит весну, Будто вырвалась только из клетки И не верит счастливому сну. И остался от зимних морозов Только в прóзелень лёд на реке. И закат вечерами так розов, Словно зяблик на Божьей руке. На черёмухе лопнули почки, – Пробиваются листья и цвет. И весна изумрудные точки Подставляет к бесцветному «нет»… 29 марта 2008 г.

Бедная мечта

О, бедность, бедность! Как устала Считать я жалкие рубли. Ты, словно банный лист, пристала, Ты сердце ешь не хуже тли. Всё дорожает: хлеб, лекарства… Бесплатны воздух, дождь и снег. И в виртуальном только царстве Душé есть место для утех. И бесполезно ныть и злиться, И бесполезно чуда ждать. И сил «на дядю» нет трудиться, И снова след чужой топтать. Своя теперь видна дорога, – Пусть хоть и в рытвинах, в камнях, Пусть с виду кажется убогой И затеряться может в днях… Но выбор сделали не ноги, А вся иссохшая душа, Хлебнувшая чужой дорóги, Не петь мешавшей, – жить, дышать! Я зубы бедности–злодейки Как Божий крест давно терплю. Но… на последние копейки Я Сашу Чёрного куплю! 27 марта 2008 г.

Полёт мечты

Пленясь мечтой о призрачной отчизне, Бегу в неё, когда мне нелегко Тащить весь груз убогой, скудной жизни; Мечта тогда уносит далеко – В благословенные места и страны, В их акварельные немые города, Где я брожу по ним фантóмом странным, Где не живут страданье и беда. И я в них непривычная, другая: Как светлый сон, летуча и легка, И бестелесна, словно Ангел рая, И не препятствия – границы и века. Освободясь от тяжести материй, Вкушаю беглых странствий я плоды… Но тáинства неведомых мистерий На миг лишь избавляют от беды. В ернувшись в дом – покинутое тело, Тоскует, обескрылевши, душа О странах тех, откуда прилетела, О том, что можно жить в них, не дыша . 31 марта 2008 г.

Гуляя по парку…

Ветреный вечер. Апрель. Плачет, тоскуя, сова. Пахнет прогретая прель. Ранняя лезет трава. И, зачарован, стоит Первый на клумбе цветок: Крокус – живой чароѝт[3] Льёт фиолетовый ток. И светляки фонарей Сеют серебряный свет. В круглых пространствах огней – Клёнов и лип силуэт. Пёс за котом пробежит, – Взглядом за ними следишь: Кот между веток дрожит. Снова лишь ветер и тишь. Парк в глубине тёмно–хмур: Там не горят фонари. Тих без людей терренкýр[4] После вечерней зари. Мы «нарезаем круги»: Клуб – старый дуб – особняк. «Выплывут» из–под ногѝ Образы детских «каляк»… С памятника старины Смотрит во тьму голова Нимфы в декóре луны. Плачет о чём–то сова… 31 марта – 1 апреля 2008 г.

Женщине

Ты была Лаýрой, Беатрѝче, Анной и Татьяной. А теперь? – Где твоё вчерашнее величье?.. Всех не счесть падений и потерь. Ты сидишь за стойкой ресторанной: У тебя до пýпа декольте. И белеет грудь открытой раной, А в душе пропащей – варьете. И набор программки примитивен: Развлеченья, шопинг и постель, Муж «с деньгой» (потерпим, хоть противен), И бомóнд, текущий, словно сель. Тряпки, «брюлики», скандалы и интриги, «Жёлтой прессы» злые языки, «Видики» и «чтиво» вместо Книги… «Лейблы», «фирмы», «марки», ярлыки Заменили индивидуальность. Где очей твоих загадочный туман? – В них блестит лишь алчная реальность Или красный свет марихуан. Беатрѝче, Лáура, Мария! Что ж ты хлещешь пиво «из горлá», Материшься так, что «мама мѝя!», Что ж ты так упала–то, «герлá»?!.. Брось свои вульгарные ужимки, Дай «крутым» отставку «пацанам». Стань ты снова Женщиною, Жѝнкой. Плачет на иконах Мариáм… 9 апреля 2008 г.

Призраки

Домá людей переживают, Наполнены родным теплом, Но ветер дней их выдувает И превращает память в лом. Ржавеют все воспоминанья, Желтеют, сыплется труха, И, будто в стареньком диване, Торчат пружины–потроха. Дома хранят чужие судьбы И дух ушедших, как погост. Они стоят, немые судьи, И новый в них приходит гость. Мы гости даже на погосте, На перекрёстке всех путей, Где карты сýдеб, игр всех кости Так вплетены в венкѝ людей. Приют последний – домовина, Уют сомнительный земли. Путь в Дом Небесный хоть не длинный, Но вряд ли все туда вошли. А дом стоит, и стены помнят Движенья, óбразы, духѝ… Уходят призраки из комнат, Когда проснутся петухи. 10 апреля 2008 г.

Когнитивный подход к жизни

Позитивное мышление – не ложь, А скорее, шага избирательность. Чтобы не воняло «г», – не трожь И к дерьму в пути имей внимательность. 7 августа 2008 г.

Скорбная память

Костерком, матерком и махоркой Так разило от прошлого дня, Что тоскою вчерашней прогорклой Достаёт он и нынче меня. Вот и канули вглубь политéсы[5], – Почернел мой серебряный век. Сгибли все в лагерях поэтессы – Там, где «гордо звучал человек»[6]. Там у жизни такой привкус горький, Только в песнях всё льётся сироп. Укатали картавого Горки, Что плодил столько вдов и сирот. Не избег там и праведник плахи: Без разбора картавый палач Отправлял на Голгофу монахинь, И детей не смущал его плач. А его продолжатель усатый Вдоволь кровушкой Русь напоил. И, одет в балахон полосатый, Уриѝл[7] над Россией парѝл. И кровавое мѝро сочилось Из святых Материнских очей[8]. Отчего это с нами случилось? Отчего?! – Или, может, зачем?.. 10 апреля 2008 г.

«Весеннее обострение»

Откуда, откуда такая тоска И вся неизбывная грусть, И дýла чернее – печаль у виска: Так тяжек привычный мне груз. И зреет рыданье в потёмках души, – Вчера там мерцал ещё свет. И чем только эту тоску не глуши, Исхода и выхода нет. Всё небо обложено серым сукном: Не ýзрят луч света глаза. И дождик свинцовый навис за окном. И зреет, и зреет слеза… 11 апреля 2008 г.

В тупике дней

Суета…, суета…, заморóчки… Бег на месте, пустые дела, Всё житейские ямки да кочки. А дорога куда–то вела… Путеводной звездой зрело небо, В синей дымке светились огни, Звали в путь, где никто ещё не был, Где цвели, словно радуги, дни. Но туда не дошли, заблудились В соснах будней, забот и работ. Карты неба не всем пригодились: Смотрим в них, как баран у ворот. И огни той дороги погасли, Отмерцали её светляки, И от истины жизни и счастья, Как и прежде, мы так далеки… 26 июля 2008 г.

В качестве самоутешения

Завтра жизнь твоя, жди, изменится И покатится, как по маслицу. Огорчений в ней будет меньше всё, Больше ясных дней, чем ненастьица. Пусть сегодня мрак, завтра – солнышко Засияет во тьме–беспросветности. Будто семечко, став подсолнышком, Очищаются дýши от ветхости. Посмотри, как земля обновляется, Песней вешней звенит, светит радостью. Страх–унынье–печаль обнуляются, И сияют цветы новых Рáдониц. Надо только набраться терпения – Всё по вере нам дастся, изменится. И распустится цвет в шипах–терниях, Повернёт лик Фортуна–изменница. Не тоскуй так душа, не печалуйся, Всё изменится, всё переменится. Не ругай свою жизнь и не жалуйся: Всё на мельницах лет перемелется… 11 апреля 2008 г.

Пятая годовщина

Как вспышка лазуритовая в парке – Фиалки в малахитовой траве. Прости, весна, что я твои подарки Не в сердце сохраняю, – в голове. Так пасмурно сегодня настроенье, Что даже лютик солнечный не мил, Не радует и птах весенних пенье, И мир апрельский нынче так уныл. Быть может, память оживила дату И день тоскливый прошлых похорóн, – Скорбь по убитому иудой брату, И чёрный креп кладбищенских ворон. На трёх могилках там теперь фиалки – Признание родным в моей любви. Посмертные подарки наши жáлки, Но пусть фиалки скрасят мрачный вид Витой ограды чёрной за крестами: Здесь куст фиалок – как небесный глаз. Молюсь, чтоб Ангелами вы на небе стали И, всё простив, молились тáм за нас… 11 апреля 2008 г.

Черёмуховая метель

Весенний ветер душист и свеж, Как ландыш майский, как взгляд ребёнка. Судьбы пространства как будто те ж, – Но дух резвится в них жеребёнком. Весенний ветер! Черёмух цвет Небесной манной в ладонь слетает. Душа, припомнив дыханье лет, В обманах детства опять витает, Где праздник вешний: пикник в лесу – Души с природой соединенье. Букет черёмух в руках несу, Дурман вдыхая весны цветенья. Там папа с мамой, и ясность лиц, И брат в матроске, и я с букетом. И крепдешины, как крылья птиц, Летящих в танце «дриад» – кокеток. И зелень леса, и птичий рай, И запах ветра, гармоник пенье… Я помню, детство, твой чудный край – Родник свободы и вдохновенья. 3 мая 2008 г.

На кладбище

Над последним покоем плывут облака. Светит солнце, желтеют нарциссы. Пролетают неспешно недели, века Над крестами, как вешние птицы. Мимо, мимо, туда, где есть жизнь, Где страдают, и любят, и плачут. Где любой, как охотник в сезон, сторожит Легкокрылую птицу–удачу. Чтó, дружок, где же сети твои, Где силкѝ, где желаний тенéта? Что тебя так смутил сей обители вид, Где кресты и покой «того света»?.. Здесь нарядная церковь с пригорка глядит, Приглашая живых помолиться, Как последняя крепость надежды стоит: Отчего так грустны ваши лица? Скоро, скоро отпустит печаль, – Вы войдёте в небесную радость, Ничего на земле уже будет не жаль, Разве тех, с кем навеки расстались. Не грусти ты, душа, уповай и молись, – Умились звукам Ангельской песни! Умирают желанья и страсти, – не жизнь. А душа – птица Феникс – воскреснет. 13 апреля 2008 г.

Куда спешили?

Наслаждаясь бездействием тела, Думу думает ум, не спеша: Ты куда так рвалась оголтело? – Чтобы вылететь нáпрочь, душа? 7 августа 2008 г.

Плач по прошлогодним цветам

Как объел злой червяк мою розочку, Так с тех пор–то на ней – ни бутончика, Ни бутончика, ни цветочечка, И печаль–тоска меня точит всё. Отцвела прошлым годом, родимая, Семь рубинов тогда подарила мне, Семь рубинов–надежд и семь радостей, А теперь цвет бумажный лишь Рáдониц. Ах, судьба, ты моя, ох, судьбинушка… Под окошком погибла рябинушка, И остался шиповник с колючками, Да судьба с выкрутасами–штучками. Ой, на что мне надеяться в старости? – За морями мои птицы–радости. Подари ты хоть, роза, цветочек мне: Так на счастье надеяться хочется!.. 13 апреля 2008 г.

День поминовения усопших

Три года, три гроба, три скорби. Три бездны печали, три дна… Верблюдом бреду одногорбым В барханах пустынного дня. Мой путь – саксаул и колючки. Удача варáном мелькнёт, И вновь свои сети паучьи Судьба для ловушки мне вьёт. И снова пастух окликает Заблудшую в дебрях овцу. И звон колокольный скликает К Кресту приобщиться – к Отцу… 7 мая 2008 г.

Двум строчкам, не ставшим стихотворением

Я вас предала, две хрустальные строчки, Что пели в ночной тишине, Отдав на забвение липнущей ночке, И вы не приснитесь уж мне. А утром придёт запоздалая жалость (из тени мигнёт празднолюбия бес): Зачем, слыша строки, в постели лежала И сон предпочла я подарку небес?.. О чём вы звенели серебряной песней? Каких откровений лишила ты, лень? Растаяла весточка пухом небесным, Осталась от строчек лишь тень: Как после застолья – пустые бокалы, Как голый наряд короля, Как проникновенная нота вокала, Как гаснущий звон хрусталя… 16 апреля 2008 г.

О невостребованности поэзии у соотечественников–земляков

«Поэт в России больше, чем поэт». В его стихах, как в ювелирной лавке, Каких, скажи, сокровищ только нет, Но что–то нет толпы и шума давки. Не каждому по силам оценить Изящество работы и прозрений, Подтекста–жемчуга нащупать нить, И вспышки редкие брильянтов–озарений Увидеть средь подделок и стекла, И модных побрякушек–бижутерий: Сокрыт от внешних взоров истин клад, Как драмы лик средь шутовства мистерий. Проходит мимо расторопный люд – И жить торопится, и чувствовать стремится[9]. Спасибо, что хоть в душу не плюют[10], А равнодушною проходят вереницей. Каких брильянтов им ни намечѝ, И граней–смыслов, рифмами прикрытых, Дороже им борщи да калачи, Да очередь за новеньким «корытом»[11]… 8 мая 2008 г.

Про бедность и варёную селёдку

От пенсии после оплаты жилья

остаётся один доллар на день (27 рублей).

Лекарство, выписанное врачом, стоит 600 руб.

Чтобы купить его, надо 22 дня голодать.

Хотелось писать о красивом С любовью и аппетитом, А о безобразном – курсивом Иль бледным и тощим петитом. Но – в комнате пахнет селёдкой: Себе на обед я сварила. И запах такой неполётный, И цвет – рыжевато–акрилов. Конечно, могу я побрызгать Духами и дезодорантом, Но воздух уже так «замызган», В нём нынче не до амарантов[12], И свежести пихт или пѝний, И прочих растений пахучих, И ржавь у селёдочных спинок От варки соделалась круче. Когда в аспирантах в столице Трудилась, жила я в общаге. Вьетнамцев сердили нас лица: Селёдку варили, бедняги. Амбрé от селёдки такое Витало тогда в комнатушках, Вмещавших всего тройку коек И стол для… селёдочных тушек. Теперь и сама, как вьетнамка, С селёдкой варёной сроднилась. Когда–то я Родиной–мамкой, Как многие, страшно гордилась. Настали иные денёчки: Стыдимся себя и России, — Сынки твои, мама, и дочки Простились с мечтою красивой. Пока я колеблюсь – самой ли Мне съесть или котикам бросить? Ещё есть от курицы голень… О, бедная ржавая осень!.. Об этакой разве мечтали Мы в юности жизни, товарищ? И бисер пред жизнью метали, И думали, массу талантищ Судьба отпустила нам щедрой Рукою, – на жизнь, авось, хватит. А вот уже старость рот щерит В линялом от стирок халате. Талантов задатки подстёрлись, – Их жизнь наждачком подновляла. Мы шли в коммунизм, а припёрлись Туда, где лишь бедность зияла Прикрытою ямой–ловушкой, И мы туда с треском свалились. Посулы–призывы хлопушкой Пустой оказались. Мы злились. Но толку что в горечи–злости? Болтаем, всё «пар выпускаем», Всё мóем правительству кости, «За пазухой камни» таскаем. Что делать? Где выход? – Мысль бьётся, Не дай, Бог, инсýльт ещё жахнет… Парок над кастрюлькою вьётся, И ржавью от доллара пахнет. 25 июня 2007 г.

Перманентным ловителям «кайфа» в кафе «Титаник»

Чужой навязывает жизни ритм «Титаника» нахлынувшая мутность, Где «ловят кайф», но вовсе не от рифм, Где так бездумно–весело тонуть всем. Им наплевать на тех, кто тишину Внутри себя предпочитает слушать, И Грибоедовское «горе здесь уму» Не трогает расхристанные дýши. Их бег от мыслей – будто от чумы, В пивное, с пляской виттовой веселье. Когда пропьют и смыслы, и умы, Каким банкротством станет день похмелья! Танцуй–пляши, со дна вздымая муть, Плыви, «Титаник», гибели навстречу: Безумен и бессмыслен «кайфа» путь, – Его лишь айсберг радикально лечит… 2 мая 2008 г.

После майского дождя

Пахнет свежескошенной травой, И дождём, и чем–то майским, свежим. Липа мокрою качает головой, Шелестя листвой зелёно–нежной. Белый голубь воду в луже пьёт, Близнецом небесным отражаясь. И душа весёлое поёт, Радостью весенней заражаясь. Малахит, берѝлл и хризопрáз – Как на выставке в картинной галерее, Россыпь капель – бриллиантов–страз, – Украшенье парковой аллеи. Солнце светит. Голубеет даль. В воздухе витает дух цветенья. Рыжая айва, где цвёл миндаль. И звенит повсюду птичье пенье. Алых чаш тюльпанные огни, Ѝрис весь в бутонах сине–сизых… Впереди – не считанные дни Летних светло–солнечных сюрпризов… 7 мая 2008 г.

В ливень дома с книгой на диване

Вчера лил дождь, и бил в тамтáмы Расколотый громами небосвод. Металась улица: деревьями, цветами, Укрыться силясь от обилья вод. И не спасал от ливня хилый зонтик, И сыпал град, проворный, как горох, И ни луча–просвета в горизонте, И гром гремел, и мир от грома глох. И лампочка подмигивала в люстре, Грозя меня оставить в темноте. И дельтой становилось в луже устье. И страх ворочался ребёнком в животе. И щели в форточках пугали «шаровýшкой»[13], — На табуретку встав, прикрыла сквозняки. И, занырнув в уютную подушку, Я отдалась течению «Рекѝ»[14]. И потекли неспешные страницы, И ритм повествованья укачал. Закрыв глаза, я вспоминала лица Из прошлых лет и из моѝх начáл – Из «детства золотого» и не очень, Из юности, что кажется легка (рисунок дней её теперь неточен), И где текла мóей судьбы река. Мне не войти в неё хотя б по пояс, Другие вóды в ней, и я сама – не та. Туманностью белеет детство–полюс, Где жили удивленье, красота… Душа в те дни была открыта миру, Как никогда во взрослости потóм. Но смыты временем и чувства, и кумиры, И к полюсу иному мчит поток. Текут ручьём воспоминаний грёзы, У прошлых лет солоноватый вкус. И по стеклу стекают капли?.. Слёзы?.. И я дрожу или сирени куст?.. 9 мая 2008 г.

Куда бы уехать

Мне бы отсюда уехать, – Здесь лишь болота да гать, Чтоб даже прыткое эхо Дýшу не смело догнать. Там, где–то там, за горами, Чувствам иным научусь. К новой для глаз панораме Поездом скорым помчусь. Жизнь здесь – раздолье сатире. Кину «Прощай!» Ильичу–с. В грязном вонючем сортире От ностальгий излечусь. Пьяные бредни плацкарты, Запах сивухи, носков… Где вы, козырные карты? Где вы, мирáжи песков? Мне бы уехать отсюда, – Только на что и куда? В сказках бывает и чудо, В жизни, увы, никогда… 18 мая 2008 г.

Майский дождь

Размокропогодилось. С утра Льёт и льёт вода с небесных бочек, Заливая веси, города, В лужах ставя капли многоточий. И какой–то странный «парковод» На газон пришёл, жужжит косилкой. Шинами шурша, сквозь толщу вод Мчат машины. Каждой мелкой жилкой Вздрагивают листья от дождя, От прерывно–непрерывных капель. Дождь идёт, одно и то ж твердя. В небе нет ни журавлей, ни цапель, Лишь синицей быт в душе свистит, Да свербит газонная жужжалка. Жизнь сквозь лужи, как автó, летит, Но сегодня мне её не жалко. Потому что это – мáйский дождь, Потому, что завтра будет вёдро, И чего–то вновь от лета ждёшь, И прохладой день встречает бодрой. 26 мая 2008 г.

Белка в колесе

Всё колёсики времени крутятся, Где бежим мы в старании бéличьем, Наступая на дни, как на прутики, Цельность жизни меняя на мелочи. Обрастаем друзьями, общаемся, Иллюзорность даём понимания, Местом в судьбах чужих обольщаемся, На крючки попадаясь внимания. В чьи–то души закрытые ломимся. Расстаёмся и возвращаемся. Обижаем, чудѝм, плачем, молимся, И общеньем с людьми пресыщаемся. В схиму снова бежим одиночества, Словно в башню пизанского крена. И всё время чего–нибудь хочется: То ль любви, то ль севрюжины с хреном… Июнь 2008 г.

Долгие дожди в мае 2008 г.

Дождь морзянкой стучится в окошко. Распустились грибами зонты. Одуванчик – как мокрая кошка. Водосборов обвисли цветы. Утро тихо. На пляже пустынно. Серо–сумрачен утренний вид. Воздух влажный бессолнечно стынет. Ни желаний, ни цвета любви, Ни восторгов, ни страха, ни страсти; В бочке дней – и не дёготь, не мёд. И не майское это ненастье: Дождь идёт, и идёт, и идёт… 27 мая 2008 г.

Старый альбом

Крýжится ветер. Уносятся дни. Идолы гибнут из глины. Жизнь угасает, и в вечность одни Тронемся в путь журавлиный. Сколько заманчивых пёстрых огней Нас и влекло, и манило, Сколько ржавеют надежд–кораблей, Óстовов сколько средь ила. И оглянувшись на путь свой назад, Что там увидишь ты, странник? – Чувств своих прежних облезлый фасад, Призраков собственных странных. Вроде бы ты, и как будто не ты, – Кто–то до боли знакомый. Тóждества время стирает черты, Образ тускнеет искомый. Вот твоё детство. Твоё ли теперь? Вот твоя юность – Твоя ли?.. Всех не сочтёшь ты утрат и потерь: Образ–картинку помяли. Смотришь на фото поблекнувших лет: Тот же овал, взгляд с вопросом. Только тебя в этом образе нет: Было – весна, стало – осень. Крýжится ветер, вздымая пух лет, Неразличимый для глáза… Жизнь отцвела, и теперь – лишь сюжет Для небольшого рассказа. 28 мая 2008 г.

Первый день лета

Я жадно вглядываюсь в жизнь, В её симптомы и приметы. Кружись, веретено, кружись, Плетите, Парки, чудо лета, Тропинок призрачную вязь, И гобелен садов и речек, И всех миров единство, связь – Космических и человечьих. И нить серебряных дождей Вплетите в ткань сухих событий, Чтоб засверкали в каплях дней Алмазы солнечных наитий. Пусть будет миг запечатлён В картинках памяти навеки, И солнцем лета опалён, Круг жизни совершает ветер. Кружись, веретено, кружись. Плетите, Парки, грусть и радость, Пока пьянит ещё вино, Что там, на донышке осталось. 1 июня 2008 г.

Звуки ýтра

Пять утра. Птичий голос резкий В левом ухе моём вселился (ранний птах был скрыт занавеской): То ль печалился, то ль веселился. Тут внедрилась ворона с «карком», Что–то крикнула и улетела. Сообщеньем каким, подарком Осчастливить меня хотела?.. А затем в мелодию ýтра Свои «куки» вплела кукушка, Обещала мне, детски–мудрой, Что ещё доживу до старушки. Дал гудок долгий поезд над речкой, Застучал, соблазняя далью. Встрял сверчок с монотонной речью. Утро жало на все педали. Кот под форточкой мявкнул «мвау!» Пёс не выдержал, цыкнул «гавком». В тишине различимым стало Лягушачье соло в канавке. Холодильник врубился в кухне, Заглушая рассвета звуки, Без которых бессонно–скучно: «Карки», «мявки», свистульки, «куки». Во оркестрик даёт концерты! Жизнь звучит на всех инструментах, Отрешившись от догм, концептов, Нам даря си–бемоль момента. И в светлеющий купол неба, Мутновато–молочный оникс, Скоро брызнет симфония Феба – Дирижёра земных гармоний! 5 июня 2008 г.

От смерти не откупишься

В списке миллиардеров, опубликованых

журналом «Форбс» в 2008 г.,«наших»

(т.е. ещё недавно бывших «совковых»

сограждан) уже оказалось аж 14 штук!

Всей массою денег пытался Богач откупиться от смерти. На взятке с поличным попался, И будет судѝм он, поверьте. 5 июня 2008 г.

Невыразимое

Светотени. Светоблики. Атмосфера так легка. Дай мне слов, о, мой великий, «мой могучий языка», Описать свеченье лета Сквозь цветы и тюль окна, Где играют тень со светом, – Как восторгом речь бедна! Всё банально, всё приелось. Перед чудом дня – немá. Эти блики, красок спелость – Потрясенье для ума. Венценосна так ромашка! Свет сапфиров – водосбор! Их коснуться речью страшно, – Примитивен слов набор… Как шиповника я запах Описáть смогу в словах? Он увянет послезавтра, Что останется? – Лишь прах. Как играет блик от вазы! И на час не сохраню Ни росинок в травах стразы, Ни вечернюю зарю… Сколько красок, дуновений, Сколько звуков птичьих нот! Подожди, постой, мгновенье! Дай вкусить твоих щедрот! Прелесть мига тает, тает… Ах, как часики спешат! Светотенью обрастает Восхищённая душа. 7 июня 2008 г.

Мечта отчаянья – уехать

Стучит колёсами над речкой Моя надежда – поезд дальний, А я, как тот сверчок за печкой, Затею свист исповедальный. В нём мало нот и меньше – смысла. Фантазии бледны одежды: Идея фикс владеет мыслью, Свистит сверчок моей надежды. Уехать прочь, уехать прочно, Чтоб даже в снах не возвращаться К отчизне падшей и порочной, Сбежать, как тать, чтоб не прощаться. Забыть, не помнить, не страшиться Венков чужбины новых терний: Случится то, чему случиться. Везде, где жизнь, закон – терпенье. Манят мечтой другие страны, Где мнится рай в тени оливы, Где, мнится, я счастливей стану, А надо б всё же – терпеливей. Ко всем довескам и издержкам Добавится и ностальгия. В мечтах мы все сильны и дéрзки, Да в жизни, жаль, совсем иные. Терпение, мой друг, терпенье. Мечта в открытках лишь красива. Проси, чтоб дал Господь смиренье, А крест, поверь, он даст по силам. 15 июня 2008 г.

Кресты судьбы

Как тонкá нить здоровья и жизни: Вот вчера лишь была, нынче – нет. Голод, мор и земли катаклизмы, И камéнья сизѝфовы лет. Ты живёшь, набирая стеченье Обстоятельств судьбы роковых – И годов не предвидя мученья То тридцатых, то сороковых. И доверчиво вторя кукушке, Ты себе начисляешь года, Но одни, глядь, «кукуют» в психушке И других укатала беда. Боже! Боже! Твой перст нам неведом, В планах неба намечен пунктир, И влеком всяк судьбой к своим бедам, – Неподвластны нам Неба пути. Ко искусу души испытанья: Где ни глянь – всё кресты да кресты, И не терпит брань духа роптанья, Коль креста удостоен и ты. Все с крестами, мы все кавалеры Орденов от судьбы и беды. И свои Водолеева эра Нам готовит кресты и суды. 20 июня 2008 г.

На июльском лугу вдвоём

Луг не брит, не стрижен и не кошен, В бородавках из кротовых куч. Он, как дом ничей, теперь заброшен, И открыт для всех дождей и туч. Конский щавель выбросил метёлку. Пýрпуром мелькнёт в тени кипрей. Репешóк уже колюч, как ёлка. Колоском кивает нам пырéй. Подмарéнник солнечно–медовый, Словно призрак, дымкою встаёт. Днём раскрыв цветок свой мотыльковый, Синий цвет цикорий в зелень льёт. Светотеней яркие полоски, Дух от трав и ягодный настой. Бирюза небесная стрекóзки И рубины ягод под листвой. Горьковатый запах зверобоя. Земляники пахнущий пучок. Замер и глядит на нас с тобою С паутинки светлый паучок. На листке улитка, спрятав рóжки, Часть листа объев, в спирали спит. Комары зудят и скачут блошки. Шмель мохнатый на цветке сидит. Травяным клопом запáхнет резко. – Вот кто съел кусочки земляник! Ах, как нежелательны довески К лету–раю, да никак без них. Подорожник выставил ладошки: В капли радуг собирает свет. Стебель пижмы в мошках, будто в брошках. Пара бабочек танцует менуэт. Донник выше мыслимого роста Вымахал, сияющий, стоит: Словно в храме праздничная роскошь – В сотни свечек светится–горит. Розовые клéвера головки, Рдеют ярко звёздочки гвоздѝк, – Для пчелы нехитрая уловка, Чтобы вновь и вновь цветок возник. В крáпинку жучок в чертополохе. Муравьиный холм кипит трудом. Птиц внезапный вспорх, переполохи. Ужик, уползающий в свой дом. Это лето, это зреет лето. Солнце тянет огненный свой плуг. Это было… было в жизни где–то: Радость, рай и земляничный луг. 12 июля 2008 г.

В тиши ýтра

По утрам я цежу тишину, Пью её по глоточку, смакуя. Лень себе не вменяю в вину, Ни о чём не грущу, не тоскую. Созерцанье для нас просто блажь: И ментальность не та и порода. Суеты и болтливости стаж Упраздняет порой лишь природа. Когда слушаешь шелест травы, Шёпот ветра и вод водоёма, Затихает «базар головы», И душа кем–то тихим ведóма В тот волшебный чарующий край, Где нет места тоске и печалям, – В воскрешающий солнечный рай… Тихо плещет вода на причале. С ивы каплет на мостик слеза. Водомер на конёчках промчится. Золотая слетит стрекоза На цветок кое–чем подкрепиться. Что–то шепчет на вóду тростник, Головою лохматой кивая. В глубине бьёт холодный родник, И вода дышит, будто живая. Бархат свой набирает рогóз. Элодéя сквозь сумрак чуть светит. Запах свежий озона и гроз На волне донесёт лёгкий ветер. На мостках у прозрачной воды Вспомню я про буддистов–японцев, Что умеют сквозь сумрак беды Видеть тихую радость и солнце. Вот опять стали слышны шумы: Ловят звуки локаторы–уши. К тишине непривычные мы. Иль к молчанью болтливые души?.. 25 июня 2008 г.

На ниточке судьбы

И странных снов причудливая вязь, И нитей жизни чýдное сплетенье, И всех миров космическая связь, И муки творчества и блажь творенья, – Всё это, жизнь, явления твои, Твои причуды и метаморфозы. Обманчив твой благополучья вид, Где спят шипы в благоуханье розы. Считали, мы – хозяева судьбы, На деле же – невольники с галеры. Мы живы только милостью Судьи От энной прошлой и до новой эры. Решения выносим. Скор наш суд Над нашим ближним, ставшим сразу дальним. Post factum вспомним: нас самих спасут Прощенье, сладость слёз исповедальных. Мы ходим все по острию ножа: Сегодня есть, а завтра точно ль будем? – И наши судьбы Мойры сторожат. Как мы опасно и живём и сýдим… 29 июня 2008 г.

Возвращение к себе

Возвращаюсь к себе, возвращаюсь. В круге жизни, как белка, вращаюсь. Я собой так надёжно забыта Из–за спешки, работы и быта. Как проблемно теперь развернуться И к себе, первозданной, вернуться. Как найти то исконное нечто, Что взаймы одолжила мне вечность?.. «Вещь в себе» как теперь обнаружить, Если ясности нет и снаружи, Если вся – парадокс антинóмий?.. – Сейф закрыт, стёрт от времени номер. Может, что–то мне предназначалось, Не начавшись, однако, кончалось. То ли цельности мне не хватило, То ли мужества духа и силы. Я жила, потихоньку, помалу Предавала себя, предавала… Конформизм, ложь во благо, уступки, Да толченье воды в древней ступке. Впопыхах поедая свой завтрак, Обещала себе: «Завтра… завтра Я начну своё утро иначе. Всё осмыслю, всё переиначу, Напишу себе план на листочке, Все расставлю искомые точки. Только «завтра» когда наступало, Я опять на себя наступала. Вспоминала порой, глядя в небо: Жизнь идёт. Не единым же хлебом… Не пора ли к истокам вернуться, Укрепиться, стоять и не гнуться, Полуправдою не обольщаться, Срок настал: возвращать и прощаться. С чем придёшь ты навéрх к Кредитору? – В урожае твоём столько сору, Много плéвел и мало пшеницы, А тебе всё мерещится Ницца, Всё мечты о морях да лагунах. А не хочешь оградки чугунной?.. Даже тот, кто и больше достоин, Лишь креста от судьбы удостоен. А тебе с твоим духом болезным Паче нищих мечтать бесполезно. Не порхать бы в мечтах, а трудиться, – Хлеб насущный тяжёл и для птицы. Плод гнилой у безделья бывает, – Каждый в поте свой хлеб добывает. Труден путь созиданья от века: Сóлон, сóлон нектар человека. Возвращаюсь к себе, возвращаюсь. Или вновь на свой счёт обольщаюсь?.. 27 июня 2008 г.

В дождь

Шум дождя, шуршанье капель, Шорох шин, шипенье луж… Хорошо под дождик плакать, Слушать шёпот мокрых душ Лип, черёмух и акаций, И понурых тополей, – В час, когда начнёт смеркаться, Плакать в сумраке аллей. Плакать тихо, плакать молча, Ни о ком и ни о чём, От избытка грусти, жёлчи, Плакать дождику в плечо. Он поймёт, он успокоит, Шелестящих слов найдёт, Чтобы справиться с тоскою. Он идёт, идёт, идёт… Шум дождя и шелест листьев, Шорох, шёпот, мокрый шёлк. Будто ходит кто–то близкий, Кто в забвенье лет ушёл… 5 июля 2008 г.

Тишины хочу, тишины

Люблю тишину я в своём домý Когда различимы отдельные звуки. В них слышу природу, а не страну: Лягушек, птиц и кукушкины «куки». Когда тишина (в домý, не ума), Можно порой кое–что расслышать: О чём я с собой говорю сама – «Вещь в себе»[15], а не «съехала крыша». А если вдруг слышу часов «тик–так», Значит, беседа внутри умолкла, С «вещью в себе» утрачен контакт, Сижу и глазею в окно без толка. Она относительна, тишина, В сравненье с вечером, утром тихо. Смакую тишь, как глоток вина, Лечусь тишиной от нервного тика. Пора тишины причаститься, пора. Душа от шумов передышки просит. Но за окном уж орёт детвора, «Собака лает и ветер носит»… Как быстро в душе наступает раздрай, Когда суеты долетают звуки, На «нет» убывает мой тихий рай. Шум жизни глушит кукушкины «кýки»… Июнь 2008 г.

Раннее июльское утро

Моя прекрасная земля! Как хороша ты в ранней дымке, Когда волшебная заря Играет радугой в росинке! Вся в малахитах и в цветах, Зовёшь живых на праздник жизни. И мил мне щебет ранних птах В час, когда спит ещё отчизна. Не явлены дымы, шумы В цигарках труб и бранных горлах. Ты спишь в покоях тишины, Как бог, торжественно и гордо. И лепестками чýдных роз Весь горизонт, как ложе, устлан, И облачко, как винограда гроздь, И травы все в жемчужных бусах. Туман, разлитый над рекой, Открыл волшебную завесу, И вот уже подать рукой До призраков и леших лéса. И синевой блестит асфальт, Промокший от ночного ливня. И жизни бренной шум и фальшь Уносит в сумрак поезд длинный. Льёт золото и бирюзу, Всё ярче, ярче утро светит. А за вчерашнюю слезу Одна моя душа в ответе. 3 июля 2008 г.

Друзья, друзья…

В полýтора кварталах от беды, От старческого хлипкого ненастья, Мы счастья дружбы жаждем, как воды, Как ждёт прощенья грешник и причастья. Так одиночества запущена болезнь, И впереди душе сулят мытáрства, И в дом души вселились боль и лень, Что нет от грусти сласти и лекарства Сильней, чем дружбы благостный туман, Что прикрывает будущее дымкой, И теплоты участливый обман, И соприсутствие другого невидимкой. И кажется, мы в мире не одни, В пасть одиночества не брошены судьбою, И красит слово дружеское дни, И мир в тебе и мир других с тобою. Но день пройдёт и вновь наступит день, И внутреннее обомлеет зренье: Ты для друзей – их собственная тень. И горьким будет позднее прозренье… 23 июля 2008 г.

Утро «тупейного» художника слова

Золотая пора листопада Впереди, а пока что июль Светит вишней – рубинами сада В садоводческом местном раю. Солнце жарит, и глубь водоёмов Прогревается день ото дня, И обитель русалок зелёных Зазывает, прохладой маня. И, оставив вопросы про вечность, Про «что делать», «иметь или быть», Выбор делает род человечий Жизнь саму ради жизни любить. После дач, огородов, работы Превращается в рыб потный люд, Все оставив дела и заботы, – Смотришь нá воду: «мысли плывут». И у пляжа – крикливая стая: Там кишит от народа река, Принимая в себя, полоскáя Обнажённое тело греха. И завален травой подоконник: Там, все жёлтые свечки возжёг, Воскуряет свой дух ладан–донник… А в душе снова боль и ожог. И оса угрожает в окошке, И не радует утренний свет, И скребут на душе злые кошки, – Нет исхода и выхода нет. Вылив смрадный ушат поношений, Ненадёжный мой «тыл» сладко спит. И, уткнувшись в тупик отношений, Ищет выход «тупейный» пиит… 15–16 июля 2008 г.

Ложка дёгтя в бóчке жизни

Назло безумствам всех стихий, Всем поражениям и бéдам, Из мук своих растим стихи, Мизéрным радуясь победам Над злом, над призраками тьмы, Над чернотой грядущей ада, Которой так страшимся мы, Куда нам, ну, никак не надо. И познавая в Слове грех, Мы плачем о своём паденье, А коль смеёмся – горек смех: За ним падений наших тени. Свой грех оплакав и приняв И промысел, и провиденье, Без осужденья, не виня, Прими и ближнего паденье. Вкушая дней коварный мёд, И втóря жизни, словно бреду, Мой ближний даже не поймёт, Что только что меня он прéдал. С усмешкой горькой на устах, Ищу слова и дух прощенья, От всех и от себя устав: Не нам судить, не мне отмщенье… 11 июля 2008 г.

Родившемуся в России

Не ищи виноватых в судьбе – Ни страны, ни вождей, ни евреев. Здесь зато эффективней средь бед Мысль о рае, чем где–либо, греет.7 августа 2008 г.

Другие сны

Я летала в детских снах, летала, Я была и рыбою, и птицей, И когда–то тайну крыльев знала. А теперь такая дрянь мне снится. То погоня, то проникновенье Жутких тáтей в мирное жилище. – Не полёт, но камни преткновенья, Прах земной душевно–пресной пищи. Вот сегодня кот под утро снился С выцветшими белыми зрачками, Всё ко мне он лáстился–мостился, Как какой–то бесприютный Каин. От кота я ловко убегала И прозрачной закрывалась дверью; Я его жалела, но не стала Связывать судьбу свою и зверью. И стихи сквозь сумрак пробивались, – Я теперь не помню смысла строчек, – Поветелью в сны мои вплетались: Я спала, мне спать хотелось очень. Утром встала, шлейф из снов растаял. Что за странность сны – души творенье? Почему я больше не летаю?.. Кто диктует в снах стихотворенья?.. Конец июля 2008 г.

О возрастных ценностях

Двѝжима мечтами и гормонами, Юность птицу счастья вечно ищет. Старость ищет с совестью гармонии Да доступной для протезов пищи. 9 августа 2008 г.

Истина хорошо, а счастье лучше

Дверь истины навеки запертá. Нам слышен слабый шорох лишь за дверью. И мáнит, и страшит последняя черта, Где истина воздастся всем по вере. Пока ж волнует нас уменье жить, Процессом наслаждаясь в полной мере, Не истиной, но счастьем дорожить, Плоды познаний посвятив химере. И голос внутренний глуша в себе (чем только этот голос не глушили), Жизнь óтдали на откуп мы судьбе: Так проще и привычнее, – решили. Что ни случись, есть оправданье – Рок. Приятней жить, ни в чём не виноватым. Нам истины был преподан урок, А мы за ним увидим злюку–фáтум. Желаний мчит–кружѝт водоворот, Несётся жизнь, как пожелтевший листик, Всё дальше, дальше, дальше от ворот, Где различим был тихий голос истин. Конец июля 2008 г.

Жалкая безжалостная старость

У неё «семь пятниц на неделе». Тяжелее дней привычный воз. Теплится сознанье еле–еле: У неё рассеянный склероз. Вместо жизни – страсти сериалов Да соседских сплетен языки. Ей теперь событий надо мало, Чтоб попасть в объятия тоски. Мучится бессонницей ночами, Днём впадая в сон–анабиоз. Снилось что? – Она пожмёт плечами: Память съел рассеянный склероз. Рвётся в прошлый мир, в деревню детства, К маме – упокойнице… живой. От тоски не знает, куда деться. – Дай ей пряник утешенья свой. Приласкай беспомощную старость, Хлебушком вниманья накорми: Ей совсем чуть–чуть уже осталось… Пожалей, прости и обними. 31 июля 2008 г.

Одни среди людей

Я одиночеством болею, точно гриппом, И нет спасения–лекарства от него. Кричит душа безмолвным долгим криком: Избавьте, люди, от затвора моего. Придите, помогите одолеть мне Разлуки бездну, сделав верный шаг. Бежит–спешит техничное столетье, Но в нём жива ещё, пока жива душа. Ей не нужны ни блеск, ни звёздность сýдеб: Она к другому сердцу рвётся вновь, Все премии–призы легко забудет, Когда звучат в ней дружба и любовь. Но люди всё бегут на голоса удачи, Чтоб счастье мнимое в удачах обрести, Не слыша душ своих, что горько плачут – Скитальцы бесприютные в пути… Конец июля 2008 г.

Родина

Оперлáсь на клюкý, молчаливо Русь стоит на развилке дорог. Смотрит с неба на Русь сиротливо Полумесяца выгнутый рог. Дýму думает, горькую думу, У ракитного стóя куста: Много было посул, много шума, А котомка народа пуста. Обобрали его, ободрали, Словно липку в горячий сезон, Обирая, бессовестно врали: Как свободен, богат будет он. А народ свои уши развесил, Тáтям сам закрома отворил. Вор стал, вправду, богат и известен, – Он ведь нам про себя говорил. У него теперь яхты и нéдра, Не в халýпах живёт – во дворцах, В Ниццах лечит неслабые нервы, Позабыв осчастливить творца Всех удобств, всех роскошеств и неги, Всех комфортов отелей, дорог… Плачет Русь у разбитой телеги. Стынет в небе луны жёлтый рог. Конец июля 2008 г.

Снесла курочка яичко…

Серпом и молотом по яйцам Прошлись – и Фабержé и Рябы. За «сказки» прошлого бы каяться, А мы, как дети, новым рады… 7 августа 2008 г.

Душé

Душа… Где ты во мне живёшь, душа? – Я думаю умом, а плáчу сердцем. Работу совершаешь, не спеша, Не требуя ни злата, ни сестéрций. Где эфемерное сокровище твоё – С грехом не согласованная совесть, Чей голос жжёт, как рану жёсткий йод, Кто вносит правки в жизнь, как будто в повесть?.. Где сил берёшь, чтоб жизнь мою терпеть? Как в дни отчаянья и тусклого бессилья Находишь сил о Небе, Боге петь И расправлять опущенные крылья?.. Как плен выносишь бренных жалких тел, Не приспособленных к полёту и паренью? Зачем в разгар житейских смут и дел Диктуешь мне строку стихотворенья?.. Все добродетели свои, едва рассвет, Готовишь к брани духа, как гасконца[16], И даришь нам нерукотворный свет, Пока горит свеча и всходит солнце. 31 июля 2008 г.

Про лень

Наслаждаясь бездействием тела, Думу думает ум, не спеша. Дела не было б телу до дела, Да грозит ожиреньем душа. 7 августа 2008 г.

Отголоски лета

«Мы не бабы, мы – женщины»

Из разговора двух стареющих дам В женщине осенней поздней спелости, Чьё лицо морщинками изрезано, Бабочка былых надежд и смелости Рвётся всё вспорхнуть на крыльях резвости. Только нет уже в тех крыльях лёгкости, И пыльца почти что вся осыпалась. Неужель порханьем и полётами За нектаром жизни не пресытилась? В путь вглядись (не надо даже зéркала): Там цветá давно уже не августа, Осень своё дело тихо сделала, Отцвело всё то, что сердцу нравилось. Будь, как плод осенней поздней зрелости, Наливайся соком лет и мудрости: Всё пройдёт, о чём мечталось–пелось нам, Все порханья крылышек забудутся… 9 августа 2008 г.

Тамбовский пейзаж после битвы (в Осетии)

Вечер тёпл. Резкий запах подмышек. Вдоль реки – «полусвет», полу–ню. На Горбатом мосту поезд слышен. Иномарки, как на авеню. Вечер томен. Томится бездельем. И луна так кругла и яркá, Льёт на речку волшебное зелье, Словно не было ПэЗээРКа[17], И смертей, и развалин Цхинвали, И тревожных и страшных вестей, И живьём запечённых в подвале, И кровавых Христовых страстей. На скамеечках пары в обнимку. Чей–то возглас над тишью реки. Вот идиллия для фотоснимка. Детский смех. Поездов огоньки. Хор лягушек. Мелькание мóшки. Крохи счастья. И трудно понять, Что и эти ничтожные крошки В один миг может кто–то отнять. 13 августа 2008 г.

«Оглянувшись назад

Мозаика из мыслей, слов, И незадавшихся призваний, И сотканных душою снов, Надежд и разочарований Сложилась в жизнь, и ничего В узоре нынешнем не стронуть, И из рисунка ничьего Не даст изъять ни факта строгий Ваятель сýдеб всей земли С её историей престранной: В ней не утонут корабли И не исчезнут люди, страны, – Хранит невозвратимый след Божественный кинематограф. И к горю–счастью глух и слеп, Строчѝт судьбу немой биограф. Она уже идёт к концу. О, как закручена интрига! С чем на отчёт придём к Отцу? Какою срам прикроем фигой?.. 19 августа 2008 г.

Игра в бисер»

Бисер дней рассыпан безвозвратно Среди бед, болезней и утрат, Счастий, истолкованных превратно. Разве тою радостью ты рад? – Вещь купил, «отгрохал» дом и дачу, Должность «высидел», а, может быть, купил, Словно птицу, подстерёг удачу, Ел со смаком и со вкусом пил. В банках прикопил на жизнь «зелёных», Прóдал за комфорт себя, людей, Осенью не плакал вместе с клёном, Как заблудший путник иль злодей. Ищешь радостей, изысканных и странных, На Комóдо и Сейшéльских островах. Гонит в экзотические страны Жажда развлечений или страх – Страх остаться тет–а–тет с собою, Страх понять, что жизнь твоя пройдёт. В гонке за счастливою судьбою Мы теряем дней текущих мёд. Бисер дней рассыпан днесь и всюду: Как сверкает в утренней росе! Но, не веря простенькому чуду, Ждут «крутых» чудес за деньги все… 16 августа 2008 г.

Наступая на грабли

От безвыходности рабьей «Дерьмократией» лечились: За сто лет на те же грабли Наступать не отучились. 7 августа 2008 г.

Осенние сборы

Средь мелких забот, суеты повседневья, Где – август созревший и лета жара, Вдруг видишь, как листья теряют деревья, И, стало быть, в стаи сбиваться пора. Пора упаковывать в «завтра» поклажу – Все лучшие сны и сиянья очей, И душу готовить к иному пейзажу, К беззвёздности долгих ночей. Приснится забытое время свиданий, Их первая сладкая дрожь, И трепет души, и восторг ожиданий, Как будто волнуется рожь В предчувствии бури, и молний, и света, И страха, и счастья дождя, И всей колосящейся радости лета, И жатвы, чуть–чуть погодя… Пора отрешаться от дыма и чада Бесплодных надежд и любвей. Привет тебе, осень, златая прохлада, Прощальные сны мне навей. Привидится, будто бы в детстве, однажды Полёт, – не во сне, – наяву. Привидится мне, что умру не от жажды К той жизни, в которой живу. И в день, где все призраки лета поблекнут, Пусть новый проявится свет: Не опаляющей страстности летней, Но – мудрой прозрачности лет. 20 августа 2008 г.

Август

В погожий день проснёшься на рассвете: Вплетает солнце луч в узор ковра, Сквозь форточку струится свежий ветер, – И ты поймёшь, что радость жить – жива. И волшебством каким–то утро веет, И тишь внутри, и август на дворе, И яркое пятно, похожее на Фею, Танцует танец солнца на ковре. И ты ещё живёшь «на белом свете», Который не всегда так дивно бел. И этот луч, и этот свет, и ветер, Как паруса незримых каравелл Влекут вперёд и вдаль по морю жизни, К неведомым каким–то островам, Туда, где нет ни бед, ни катаклизмов, Где жизнь цветёт, где зеленá трава. Где ждут и удивления открытий, И радость сердца, и восторги глаз, И повести вечерних чаепитий, И всё – как в первый и в последний раз. И нет ещё молвы пристрастных сýдей, И далеко до Страшного Суда, И новые узоры лýчших сýдеб Плетёт её величество Судьба. 25 августа 2008 г.

Последние дни лета

Рябины клонятся от гроздьев, – Нас ждёт холодная зима. Ещё пестреют астры, розы, Но проступает желтизна. Сухие листики с деревьев Сметает август, и сучки Средь зелени коричневеют. И кастаньетами стручки Акаций щёлкают в такт ветру. И птичьи рéдки голоса. И отзвуки мелодий «ретро» Мне жалят душу, как оса. Всё было. Было иль казалось?.. Приснилось. И приснится ль вновь – Всё, что души моей касалось: «И жизнь, и слёзы, и любовь». И этот розово–лиловый Ошеломляющий закат, Как речка, отразит ли снова Грядущих дней моих река?.. 25 августа 2008 г.

Поэтам и писателям России прошлого века

Неслышно подходят Летéйские[18] воды, Забвенье несут и полынь. Рождаются и погибают народы, И холод сменяет теплынь. Проходят века, и текут вереницей Грядущие в Лету навек. Лишь редкие тьма оставляет нам лица, Чтоб помнили: се – Человек. Менялась веками культура людская, И в целом гуманней стал век. Но руку занёс вновь над Авелем[19] Каин: Се – зависть, се есть человек. Бежала от кáинов в пéтлю Марина, В вино – неповинный Рубцов. И многих настигла лихая судьбина Таланта – мишени «стрельцов». До нищеты, до петли доводили, Сажали, стреляли[20], валяли в дерьме, А после их гибели лживые «были» Про них сочиняли, себе на уме. Осколки «Авроры» в Рязани, в Тарусе, И смертью всё пахнет от жерл… За что вы так, русские, губите русских?[21] Что, мало? всё мало вам жертв?!.. 31 августа 2008 г.

Воспоминание об острове Эльдорадо

Сколько дерзости и силы Было в мыслях и в руках. Обмелел, став тиной с илом Речки юности рукав. По нему с надеждой плыли Мы на остров красоты, А теперь застряла в иле Лодка счастья и мечты. В вóдах жизни плыли, рады Солнцу, вóлнам и ветрам. Где ты, остров Эльдорадо? Что сулишь ты нынче нам? Потускневшие надежды Утопила лодка дней, Никуда уже, как прежде, Не уплыть от будней в ней. Небо серо, в сердце тускло. Остров юности, как сон. Там, где было речки русло – Ядовитый кирказóн… 1 сентября 2008 г.

Слабое самоутешение

Как грустно жить порой в подлунном мире, И грусть моя сильней обнажена, Когда засор чужой – в моей квартире. – Смирись, терпи, зато ведь – не война. С какой мечтой ждала я раньше лета! Но летом пьянь с «попсой» лишили сна. Пью «реладóрм»,терплю: не вечно ж это! – Терпи, терпи, зато ведь – не война. Как дóроги продукты и лекарства, А жизнь, как говорят, у нас одна. Нам сокращает её наше государство. – Но это не война, друг, не война. «Пахали» мы на двух – на трёх работах, А брешь в карманах всё равно видна. Но в лодырей запишет вновь нас кто–то. – Не злись, молчи, зато ведь – не война. Мы терпим бедность, коль для Цели надо, Но почему жирует так шпана? – Несётся в «мерседесах», как торнадо. – Молчи, молчи, зато ведь – не война. – На операцию нет денег? – подыхайте. Кому без «бабок» ваша жизнь нужна?! Вам светит рай, не плачьте, не вздыхайте. Терпи, народ, зато ведь – не война. На пенсию и к другу не поедешь, И в праздник нет ни мяса, ни вина. – Ты чё страну «кошмаришь», не «комедишь»? Живи и радуйся, зато ведь – не война. Едва весна, народ уже на даче, – На рынках–то кусается цена. Добудешь овощи, радикулит в придачу. Терпи, дружок, зато ведь – не война. – Опять к тебе взывает государство: – Где твой патриотизм, народ, страна?! Чем хуже вам, тем ближе Божье царство. Терпи, молись, зато ведь – не война. Прости, Отчизна, нам характер скверный, И боль, и ропот нам прости, страна. Ты вновь в венкáх, и в основном – из терний, И мрёт народ, как будто бы – война… 1 сентября 2008 г.

Песня прощания

На грани счастья и надрыва Живу, вбирая солнце дней, В преддверье взлёта и отрыва От отчей почвы журавлей. И сладок так осенний воздух, И так не хочется зимы. И стрáстна речь прогулок поздних, И нервы так обнажены. Желтеют летние одежды Идущих в осень вязов, лип. Ещё чуть теплятся надежды Вновь остывающей земли. И тянет листья одуванчик, Ещё надеясь расцвести, Но свет сентябрьский так обманчив, И ветер грустное свистит, Шурша упавшею листвою, Густым прибрежным тростником. – Творится что–то вдруг с душою, И к горлу подступает ком. Все звуки лета глуше, глуше. Путь в завтра сер, уныл и мглист. И так цепляется за дýшу Гонимый ветром жёлтый лист!.. 5 сентября 2008 г.

Подновлённые грабли судьбы

Безвыходность, безденежье и сплин, Зависимость от власти та же рабья. Не выбить клином революций клин, Но можно подновить народу грабли… 7 августа 2008 г.

Осенняя прогулка по Набережной

Шуршат воробышки средь листьев тростника,– От тел их – гирек виснут вниз метёлки. Сверкает серебром–чешуйками река, И с ветром рябь бежит по глади шёлка. Покинув заросли прибрежных тростников, Слетает стайка на лужок, на трáвы, Найдя себе в обилии здесь корм Из аппетитных зёрнышек муравных. Умолк их суетливый «чик–чирик». Чуть слышно временами щёлкнет клювик. Вдруг тишину нарушит кряквы крик. Застыл рыбак и ждёт, что рыбка клюнет. С моста три полупьяных мужика Пытаются в реке поймать рыбёшку: Тягáют вверх и вниз верёвку «паука»[22]. – Но всё напрасно: ведь «паук» – не кошка… Цветёт вода. Уже созрел репей. «Солдатик» при параде на бордюре. Скамейки в ряд – кормушки голубей В местах для мусора, не признанных де юре: Подсолнухов, фисташек шелуха, Окурки, банки, косточки от сливы. Но что судить? – Мы все не без греха. Сегодня просто быть хочу счастливой. Вот снова радость – белый мотылёк На белизну цветка спустился с неба. Бежит щенок: глаза, как уголёк, Кудряв и белозуб улыбкой негра. Весёлые собачки на валý Играют в друг–за–другом–догонялки. Шатёр кафе, что юбка на балу. И чёрной брошью грач и две–три галки. Ворона целлофановый пакет Распотрошила в поисках поживы. А вид вдалѝ – игрушечный макет, Где всё ещё фантóмы детства живы. Коричневéют шишечки в ольхе. Рябина в гроздьях. Как тиха природа! «Я, бэ, убью урода, бэ на хэ. – Вдруг слышишь. – Я убью его, урода!» Но это так, минутный диссонанс, Как скрип железа по трубе из жести. А осень снова призывает нас Познать любовь и смерть в последнем жесте. 6 сентября 2008 г.

Дождливым осенним утром

«Послушай, о, как это было давно:

Такое же море и то же вино.

Мне кажется, будто и музыка та же…»

Из песни А.Вертинского В печурке горят–полыхают поленья, Танцует–поёт огонёк. Котейка–клубочек мурчит на коленях. Мерцает, трещит уголёк. В окошко стучится дождливая осень, Продрогла, бормочет: впусти. Скрипят хода времени ржавые оси, Размыты следы и пути. Я помню тот вечер у печки–буржуйки. На столике – сыр и вино… Былых своих радостей, память, пожуй–ка. О, как это было давно: Весёлое пламя, и отблик на лицах, И тёплый домашний уют. И пусть непогода за окнами злится, В душе моей скрипки поют. Поют о любви и тепле пониманья, О сумраке там, за окном, О долгих разлуках и редких свиданьях, О счастье сидеть пред огнём. На кухне моей и прохладно и сыро, Буржуйка – в «буржуйской» стране. Немного вина есть в занáчке и сыра, Но разве всё дело в вине? – Вы так далеко, дорогие мне дети, А я для вояжа беднá. Когда ещё свидимся с вами на свете? Когда выпьем вместе вина? Не помню, о чём были поздние речи, О чём мы молчали втроём. Но греет мне душу сентябрьский тот вечер Немеркнущим ровным огнём. 12 сентября 2008 г.

Устав от мирской суеты и проблем

Вжаться в подушкин уют, где тепло, Как зверик лесной, затаиться, Чтоб время внутри не бежало, текло Прозрачной речною водицей. Чтоб муть отстоялась, осела на дно, Душа чтоб моя отдохнула, Осталось бы в ней созерцанье одно, А боль или страстность уснула. И пусть мне приснится провидческий сон Про жизнь и страну без злодейства, Где правда в честѝ и где милость – закон, Продажности нет, фарисейства. Где совести голос – мерѝло утех, – Не звуки тельца золотого. Где общая радость и общий успех, Где церковь не гонит Толстого. Где слово «добро» – это всё ж доброта, – Не скарб неподъёмный домашний Тех, кто не пронёс ложку благ мимо рта. Где благословéн день вчерашний, И завтрашний всходит во славу и честь, И каждый согрет в нём любовью. Быть может, такой идеал где–то есть, Искупленный болью и кровью… 10–11 сентября 2008 г.

Пробуждающая строка

Как вспышка молнии в ночѝ, Как ноосферы[23] блажь, игра, Во мне строка одна звучит, Она зовёт: «Вставай, пора! Иди на кухню и пиши, Воссев на старый табурет, В рассветной сумрачной тиши О чувствах всех времён и лет: О красках солнечной земли, Об ароматах вёсен, лет, Разлуке, ревности, любви, О том, что было и что нет, – О снах, надеждах и мечтах, О нравах, временах лихих… В такт пенью первых ранних птах Пусть зазвучат твои стихи. И пусть вбирают их нектар, В ком чуток глаз и тонок слух, И кто душой не слишком стар, В ком жизнь жива, свободен дух». 14 сентября 2008 г.

Дождливые заметки

Прохлада в воздухе, остылость. Не видно птиц и ни зверей. Здесь осень вновь разводит сырость, Пар выпускает из дверей. Тоскливых сумраков отрава Идёт на смену светлых дней. Алмазной россыпью на травах Сверкают бусинки дождей. И вяза лист на синем «форде» Так ярко–жёлт, насквозь промок. Он в этом сумрачном аккорде, Как солнца отзвук, одинок. Селёдок головы – для кошки, Как на подносе, держит люк. «Голубка»[24] льётся из окошка, «Голубка…как тебя люблю!..» Но голубей нигде не видно, И кошек тоже след простыл. А голос ближнего обидный Орёт на тех, кто стал постыл. Соседка без зонта из дома На дождик вышла неспроста: Зовёт (как это мне знакомо!) Вконец заблудшего кота. Деревья мóкры и кустарник, Травинки гнутся от воды. Обвис канадский золотарник, Шиповник обнажил плоды. Сердечки влажные сиреней От ветра жалостно дрожат. Без солнца мир и свет – без тени. Лишь лужи–зеркала лежат. Там, в отраженьях–фотоснимках, Что потускнели уж давно, Верхушки лип, берёз, рябинки И чёрно–белое кино: Когда порыв дождя и ветра Коснётся кроны в вышине, То, повинуясь жесту мэтра, Качнутся листики на дне. Дождём довольны больше корни Да лес с грибницей на корню. А поздний сирый цвет – цикорий Не рад бессолнечному дню. Один облезлой мокрой кошкой Средь увядания стоит, – Глазок небес с худою ножкой Такую грусть в себе таит. У пляжа, что почти пустынен, Лежат лишь лодки нагишом И кверху килем. Пристань стынет. Мамаша бродит с малышом. Тростник уже созрел для дудки. Рыбак оставил сеть и чёлн. Пришвартовались к брегу утки, — Им, впрочем, дождик нипочём. Ворóн не слышно. Тихо место И возлияний и гульбѝщ. Куст бульдонéж – «цветы невесты» – На берегу и сир, и нищ. Отыграны «собачьи свадьбы». Спит за забором пляжный пёс. Молчат дворняги, стихли свары. Подёрнут рябью дальний плёс. Рябина растеряла бусы, – Кораллы мокнут среди трав. Не слышно матерщины гнусной. Лишь у дождя так много прав: На берегу навёл порядок И тишину здесь утвердил. Как никогда, дождю я рада, Как духу ладана с кадил. Уж третий день как непогода, – Но не грущу о том ничуть: Нам наконец даёт природа От шума лета отдохнуть. Настроить жизни ритм на осень, Скопить терпенья для зимы. Прости, прости нас, осень, просим, Коль загрустим с тобою мы. И «на плантациях мгновенья»[25], Где в капле светится алмаз, На радость и на удивленье Мне подмигнёт «кошачий глаз»[26]. 15 сентября 2008 г.

Последний осенний букет

Клочковатое небо нависло дождём И свинцом над землёю довлеет. И надежда малá, и удачи мы ждём, Но отчаянье ѝсподволь зреет. И так ярок последний осенний букет Посреди холодов и ненастья: Светит радостью прошлых угаснувших лет И надеждою слабой на счастье. Сколько было заманчивых дивных путей, И судьбы предначертанных линий. Только путь год от года грустней и пустей… Отцветают розеточки цинний. И пылают последним прощальным огнём Костерки «ноготков» и бархоток. Как осенним ненастным и призрачным днём Верить в позднее счастье охота!.. В ожиданье слепой белоснежности зим Города застывают и сёла. И меня упрекнут, – что отвечу я им? – Почему не пою о весёлом? Не поётся и всё тут. О чём говорить? – Огонёчек надежды чуть тлеет. Но, свинец разорвав, первый проблеск зари Пробивает злой сумрак аллеи. Отзвенел летних дней изумрудный родник, И рябины теряют кораллы. Но согреет мне душу хотя бы на миг Свет последний цветов запоздалых… 19 сентября 2008 г.

Под сенью óсени

Скоро зима, дорогая природа, ведь скоро зима. Прячь свои дудочки–флейты, фанфары и скрипки. Я понимаю, что это не наша с тобою вина: Гаснут и краски, и лица, и звуки, цветы и улыбки… Ты угасаешь, болеешь, я знаю, и ты не вольнá Ход изменить ни часов, ни времён, ни событий. Листья и соки теряешь. О, кáк ты, природа, больна! – Впрочем, как всé мы в моменты отлётов, отплытий… Утки уже совершают, я видела, пробный полёт. Птицы печальные песни в осенних садах допевают. Ветер, шершавой метёлкой орудуя, листья метёт. Куст хризантемы на грядке последние дни доживает. Осень, как войско Батыя, приносит разор и урон. Роща, твой терем боярский багрянцем уже полыхает. Всюду следы разоренья, упадка и крики ворон. О, как расправилась с летом судьбина лихая! Скрылись под вóду кувшинки, кубышки, застыл водомер. Ветер шумит в тростниках, камышах, и качается ряска. Не оставляет нам осень, увы, ни надежд, ни химер. Вот и кончается лета волшебная старая сказка… 20 сентября 2008 г.

Вне суеты

Снова осенний дождик Глянцем покрыл кусты. Счастье приходит позже, Чем ожидаешь ты. Счастье бывает тихо, Как этот тихий дождь. «Бури в стакане» стихнут, И ты ничего не ждёшь: Ни от судьбы подарков, – Вольный её каприз, Ни от вороньих «карков», – Горних небес «сюрприз». Утром проснёшься в восемь, – «В люди» не надо идти. Глянешь в окошко – осень Каплей кропѝт пути. Рай–коммунизм пропѝли, Ценности – в свалке лет. «Раем» земным обделили, – Но и забот с ним нет: Яхт нет, машин и зáмков, Банков, таможней, «крыш»… От сглаза мирок твой замкнут, Поскольку бедна, как мышь. И пуст твой почтовый ящик. Но в банках вселенной – счёт, И прибыль, ко Славе вящей, Оттуда к тебе течёт Валютой утренних строчек, Крылатых мыслей и чувств. Кроят новый рай где–то в Сочи, А я быть счастливой учусь В своей провинции серой, Где дождик асфальт кропѝт, Где яркий листик осенний, Как парус, в небе летит. И утро легко и просто: И счастлива тем, что живёшь, И ни о чём не просишь И ничего не ждёшь. 24 сентября 2008 г.

В круге жизни

«Ах! Обмануть меня не трудно!..

Я сам обманываться рад!..»

А.С.Пушкин Красит рощу в жёлтое сентябрь, Осыпает летние одежды. С древа жизни листики летят, Мозг теряет блёклые надежды. Всё плотней над речкою туман, Холоднее ночь, прохладней утро. Жизнь чуть приоткрыла свой обман, Маскируя время жёлтой пудрой. О, как жаждем жизни мы весной, Как мы рады каждому цветенью, Ландышевой свежести лесной, И теплу, и птиц небесных пенью. Как цвели, о жизнь, твои сады! Как беспечно летом дни летели. Как манили реки и пруды! Как сирены сладкозвучно пели! А теперь, отдав свои плоды, И сады и рощи замолчали. В зарослях крапивы, лебеды Парк притих, прибежище печали. Осень, осень, ты в последний раз Нас пленишь красою эфемерной, И готовы вновь душа и глаз Верить летним призракам–химерам. Помани, введи в соблазн, солги, В радость жизни приоткрой нам двери. Завтра грусти отдадим долги, Но пока в ложь счастья дай нам верить. 26 сентября 2008 г.

Когда будет в доме тепло

Когда наконец–то мои батареи Заполнит крутой кипяток, Они мне и душу, и кости прогреют, Улучшат мозгов кровоток. Я сяду тогда у окошка на кухне, В котором – река и рассвет, И чувством, и оком и внутренним слухом В картинки войду прежних лет. И будет на кухне тепло, как в июне, И память вновь станет свежа. Я детство припомню златое и юность, Пока не покрыла их ржа. Я вспомню, как страсти во мне созревали И лопались, как пузыри. Как будни хребетик мечтам поломали, Как зрели в душе пустыри. Про то, как в стране друг на друга стучали, Но краше «другой нет такой». Про то, что и в мудрости много печали, Что в снах только снится покой. О том, как надои росли у доярок, Как гнали мы правду взашей, Как сказки на дубе мурлыкал котяра, Как ждал коммунизм алкашей. О том, куда нынче (тьфу! тьфу!) мы приплыли На ржавом своём корабле. О том, как в отчизне вчера жили–были, И как оказались на дне. О радости тоже. О бренном, о вечном, О том, как горчит жизни мёд. О Боге, о вере, о пункте конечном, К которому жизнь нас ведёт… 26 сентября 2008 г.

Осенние картинки

Осень свой старый мольберт извлекла и рисует пейзаж. Сколько бликов, оттенков и с сердцем осенних созвучий. Как прекрасен последний, последний, увы, вернисаж! И от солнечных красок картинки всё лучше и лучше. То не масло и холст, – не для плоти осенней они. Здесь, скорее, наплывы и лёгкий туман акварели. И прозрачны, как листья, сентябрьские поздние дни, И тропинки аллей и надежд заметают златые метели. И обходит степенно и важно владения осени кот, – Нет, не тот, что заводит под дубом то сказки, то песни. Он не знает, скорее, ни пушкинских сказок, ни нот. – Для меня всё равно он – загадка природы – чудесен. И на лавочке сидя, вбираю всем сердцем пейзаж, Чтобы памяти было в зимний сумрак за что зацепиться, Когда будет наброски простой рисовать карандаш, И душа чёрно–белой печали успеет досыта напиться… 30 сентября 2008 г.

Тоскá

«И в сердце растрава, и дождик с утра.

Откуда бы, право, такая хандра?..

Хандра ниоткуда, но та и хандра,

Что не от худа и не от добра…»

Поль Верлен Каша дышит, как загнанный пёс, Сквозь дырочки–ноздри парóк выпуская… Песчаный мой сыплется счастья утёс, – Печальна вся радость людская. И сколько ни ищешь в себе оптимизм, Силков среди бед ни расставишь, Опять разразится в душе катаклизм: Ты, радость, всё таешь и таешь… Вот только вчера твой мерцал огонёк, А нынче – ни зги, ни просвета. Куда она делась, душе невдомёк. – Ах, да, ведь закончилось лето. Вчера ещё птицу удачи держал, А нынче – лишь пёрышко птичье. Коль обруч тоски сердце радости сжал, – Что деньги?.. что слава?.. величье?.. Сколь силы в любви! Но и та не спасёт Того, кто заглядывал в бездну. Тоска цепким Цéрбером счастье пасёт, Её обмануть бесполезно. В её лабиринтах есть выход и свет Для тех, кто душой чист и светел. Для нáс на тоску есть привычный ответ: Работа, природа и дети. 7 октября 2008 г.

Love story

Я не знаю теперь, что такое любовь: Чувств паренье? Дрожанье аорты? Ослепленье? Безумная, шалая кровь И химизм непонятный реторты? Восхожденье по узкой и скользкой тропе К ослепительной горной вершине? Притяжение к взрыву гормонов–торпед? Иль влечение к Силе – мужчине? Знаю точно, что это не мат и не храп, Не взаимной досады попрёки, Бытовых передряг неустойчивый трап, После ссор под глазами отёки. Нет, скорее прощенье она, доброта, Компромисс эгоизмов, уступки, Взгляда утреннего теплота, Песня–жалость рогóзовой дудки[27]. Я не помню тех первых восторженных дней, Поцелуев, головокружений… Слишком рьяно судьба подгоняла коней По ухабам земных притяжений. Знаю только, нить жизни пока теребят Пальцы старой прядильщицы Клóто[28], Мне и дня не прожить, дорогой, без тебя, – Как без прошлого нет жены Лóта[29]. 10 октября 2008 г.

Золотое бремя осени

Опять к нам волшебница Осень В парче золотистой идёт. Приход ослепительной гостьи Душа, как открытия, ждёт. В руках её книга забвенья – Весь в вязи златой фолиант. Он точки расставит сомненьям, И смыслов развяжется бант. Как пахнет осенней листвою Тиснёный его переплёт! Он сказкой чудесной живою К участию в сказке зовёт. На первых осенних страницах Туманен судьбы силуэт, Поют ещё летние птицы, Дыхания вечности нет. Потом золотыми перстами Дотронется Осень до крон, И птиц соберёт в небе в стаи, Царицей воссядет на трон. Просыплется золото листьев, Прольются златые дожди, И станет прозрачно и чисто, И ясности внутренний жди. Уйдёт смута чувств и смятенье, Угаснут звучанья имён, Судéб нити–переплетенья Ослабнут с теченьем времён. Храня в себе Осени привкус, Прозрачностью сфер напоён, Оставь свои жалобы–иски, Крестом золотым осенён. Забудь о вчерашних страданьях, О завтрашней боли и лжи И на алтарь мирозданья Всю радость свою положи. 12 октября 2008 г.

Всей пишущей братии (включая и себя)

Вокзал бурлил. Ломались копья–шпаги. Морали низвергалися посты. Хватало эпатаций и отваги. Плелись интриги, жглись мечты, мосты. И пассажиры с шумом прибывали, И каждый что–то силился сказать, Но кроме «дыр–был–щил» и «абырвалга» Почти что ничего не разобрать. Пытался сей народец шустрый, взгальный Во всём нелепом мельтешенье лет Оставить на перроне привокзальном Свой собственный, хоть и невнятный след. И тóлпы прибывали–убывали, И никогда вокзал не был пустой. Но, кажется, за нас уж всё сказали А.Пушкин, Чехов, Достоевский и Толстой. 20 октября 2008 г.

Иметь или быть

Стремится тело к обладанью Тем, что сулит нам радость мира, Берём от жизни всё, как дань мы, – От безделушек до кумира. И не смущает наш рассудок, Что всё вещественное тленно, Что жизнь сама – всего лишь ссуда Из банка щедрости вселенной. И забываем ежечасно, Что обладанье – преходяще. В погоне за минутным счастьем Мы счастья жизни не обрящем. Так кóротко его мерцанье, Что поглощается вещами. Души призванье – созерцанье, Что ничего не обещает, Но в тишине ума и тела Ты вдруг внезапно открываешь: Всем тем, что обрести хотела, Давно в душе ты обладаешь. 12 февраля 2008 г.

28 октября 2008 г.

Восьмая годовщина истекла. Иду на кладбище могилкам поклониться. Осенний день прозрачнее стекла. Под небом дня – кресты, венкѝ и птицы. Вороны и грачи слетелись на погост. С крестов слетая, криком извещают: Ещё один сей мир покинул гость, Расставшись со страстями и с вещами. А в церкви – запах ладана, свечей, И тишина пред часом отпеванья. Любовь и жалость льются из очей Святых икон, дарýя упованье. И вознеся молитву к небесам, И дань отдав слезой любви–печали, Припомнишь те минуты и места, Где радость жизни с близкими встречали. Настанет ночь. Но, нет, не мрак и стон Земных утрат в тиши ночной приснится: Три мотылька–душѝ слетят в мой сон, Чтоб так утешно и светло со мной проститься. А утром я смотрю – не насмотрюсь На парк осенний, небо, рéку, землю… И плачу от печали, и смеюсь, И обречённость грусти–радости приемлю. 28 октября 2008 г.

Дорóги надежд и иллюзий

Человечеством жизнь унавожена Под надежды и зёрна мечты, И дорог к ним бессчётно исхожено. Глядь, по ним уже топчешься ты… 25 октября 2007 г.

«Не жалею, не зову, не плачу…»

Не будем сожалеть о том, что не случилось: В сей бренной жизни много не сбылось. Но воздадим за то, что получилось, За радость мира, где жилось–былось. За всё Тебя благодарю, Создатель: За мудрость промысла, за счастье и за боль, За свет, обещанный моей последней дате, За хлеб земли, земных страданий соль. Благодарю. Прости же мне роптанье, Когда злой сумрак затмевал зарю, Когда сверх сил мне мнились испытанья; Что выдержала их – благодарю. В горниле бед, молю, дай крепость духа, И в вере и в смиренье укрепи. Пока земля не стала легче пуха, Дай отрясти с душѝ грехи–репьи! Пусть не сбылись земных надежд причуды, И к Свету путь всё время путал бес, Но жизнь – была, и это всё же чудо, Хоть и грустнейшее из всех земных чудес. 19–20 ноября 2008г.

Finita la…

А время бежит, всё куда–то бежит, Летит за неделей неделя, Дни жизни, как зёрна пшеницы иль ржи, Всё мельницы времени мелют. Ну, что ж, перемелется, – будет мукá, С добавками счастья и мýки. И чья–то безжалостно пишет рука Последнюю сцену разлуки. О, жизнь, твой почти что окончен спектакль. Наряд снимем, траченный молью. Простите, коль сыграно что–то не так, – Мы были захвачены ролью. И «быть иль не быть?» – нам уже не решать: Ответ в Книге Сýдеб записан. Ничто нам не может теперь помешать Постичь млечный свет вечных истин. Их смысл затемняла земли суета, Гормоны, желанья, пристрастья… Сценарий отыгран, пустеют места, Мгновенье – и сцена погаснет. 14 ноября 2008 г.

Вчера у нас ещё было завтра

Ничего не вернуть из былого «вчера»: Ни пушинки, ни взгляда, ни чувства. Тенью прошлого грезят теперь вечера. Жить без завтра сегодня учусь я. Почему нам всё слаще из давности лет Вспоминается детство под старость? – Будто радости скрыт в нём заветный секрет, Тайна счастья навеки осталась. Тяжелее с годами нести будней груз, И желаний так мало осталось, И всё чаще приходят ко мне боль и грусть, Одиночество, страх и усталость. Праздник жизни порою звучит в голове Отдалённым и смутным весельем. Но огня нет в вине, пресноват «оливье», «Завтра» светит нам горьким похмельем… 30 ноября 2008 г.

Правда хорошо, а… дружба лучше

«Скажешь правду, потеряешь дружбу»

Как цéнен правды чистый свет! Прозрачной истины сиянье – Как бриллиант в огранке лет, В котором отблеск Бога явлен. Как мудрость жаждем обрести! Как с лет младых нас змей познанья Зовёт по дебрям дней брести, Запретный плод вкушая знанья. Настолько тот желанен плод, Что нам не надо даже рая. Наука жизни – соль и пот, Но мы соль жизни выбираем. Зачем покой не дóрог нам? – Ведь счастье всё ж приятней знанья: Дороже правды фимиам Принятья, дружбы и признанья. 24 января 2009 г.

После житейских бурь

Стираются в памяти краски и лица, Тускнеют события, дни, Что повод давали смеяться иль злиться, – Попробуй–ка их догони. И в прошлое счастье гонцов засылая, Напрасно надеешься вновь, Что яркий костёр твоих чувств запылает, Воскреснут надежда, любовь. Все прошлые óбразы хрупки и лóмки, – Рассыпался времени клей. Остались в душе лишь обрывки, обломки Мечты и надежд–кораблей. Так нас потрепали житейские бури, Так резок внезапный был шквал, Где мы оказались по собственной дури, Где дух перемен бушевал. Нас выплюнул мир, как из чрева Иóну, Помятого, нá берег кит, Туда, где «дать дуба» ещё нет резону, И жить вроде б как не с руки. И тяготы жизни встречая с роптаньем, – Не мать она, жизнь, а свекровь, – Всё чаще ты прячешься в воспоминанья, Где были надежда, любовь… Но бледен любви полустёршийся áбрис, Надежды размыт силуэт, И прошлого счастья потрёпанный адрес Покрыт серой плесенью лет. 4 февраля 2009 г.

Суета суéт и томление духа

Ноябрь. Девятый час. Уют постели. И день не худший, только отчего ж Томится дух, как бедный пленник в теле, Стремится вон из тесных камер–кож?.. Что так тоскует он в своей темнице? Зачем не дóрог утренний покой? Взлететь пытается подрезанною птицей, Но обречён невидимой рукой На эту жизнь без солнца, без полёта, Без воздуха свободы, без небес, Где вечером вороний грай и клёкот Итожит день пустых мечтаний «без». – Чего тебе для счастья не хватает? – Да, осень, дождь и тусклые цвета. Но здесь никто, дружочек, не летает, И суета суéт, конечно, суета… Но ведь бывали дни, мой друг, бывали: И дух парѝл и не томилась плоть… – И что с того? «Парéнья» много ль дали? Надежду дали б на свободу хоть Временно. Но жизнь есть несвобода. Свобода там, где смертная черта?.. Текут за днями дни, проходят годы. Всё суета сует, всё – суета… 21 ноября 2008 г.

В ожидании счастья

Мы живём все от счастья до счастья, Пусть хоть кратко, оно всё же – есть. Терпим боль, огорченья, ненастья, – Чтоб на краешек счастья присесть. Нынче холод терплю в ожиданье Чуть–чуть тёплых хотя б батарей. Жду, что дочка ко мне на свиданье Прилетит из–за дальних морей. Жду, когда разберу в кухне угол, Наведу в ней красу–лепоту. Жду, чтоб стало в стране меньше пýгал, И растил бы народ доброту. Жду, когда Жириновский в эфире Оппоненту даст слово сказать. Жду, когда в своём старом сортире Трубы–ржавь всё ж смогу поменять. Жду дождей, чтоб грибом разродился От жары обедневший им лес. Жду, чтоб путь моей жизни продлился, Не навлекши к себе гнев небес. Жду, хочу, ожидаю, мечтаю, И вверяю мечты свои дню. Я хожу, свою жизнь сочиняя, И – летаю, когда сочиню. 24 сентября 2007 г

Последний сеанс

Сияло солнце в парке алой розой. Искрился снег, в лучах его летя. Пощипывал слегка лицо морозец. А рядом вдруг расплакалось дитя. Катились слёзки крупные, как жемчуг, И мать дитя утешить не могла. И плач ребёнка был горчее желчи, И свет дневной был для него, что мгла. О, как горькѝ и всё ж отрадны слёзы, Когда тебе есть в жизни что терять, Когда весь мир – виденья, сказки, грёзы, И в нём спасительница – любящая мать. Но вот за грёзой ты теряешь грёзу, И мир вокруг – обыденней воды. Звучат пророчества, таящие угрозу, И нет уж тех, кто спас бы от беды. А на ночь – фильм про драму жизни Кáллас[30] – Про одиночество, про старость и про грусть, – Про всё, что от триумфа дней осталось. Да, собственно, и мне, как оглянусь. Но снова ставишь на судьбы причуды! – Знать, детство не вполне от нас ушло: На Кáллас глядя, я ждала, что будет чудо. Но чудо… чудо не произошло. 5–6 января 2009 г.

Иллюзии любви

Мечтала с юности подругою быть гения, Не для известности, почёта или благ, Но для любви и бескорыстного служения. И не пугал меня ни рай–шалаш и ни ГУЛАГ. Влюбилась первый раз. Он был художник. И просто Генкой был для нас. Имел талант. Искусство было для него второю кожей. Но ждал финал его, трагический, как Дант. Предполагаемый попал в «психушку» гений. И Генкой – «шизиком» остался навсегда. Пропало даром всё – талант и гены, К тому ж он не нуждался в моём «да». Но мозг искал. Душа была готова Верѝги с новым гением носить. Пока же – старые меняла я подковы, Телегу жизни чтоб тащить и выносить. Как будто отвечая ожиданьям, Послали новый небеса объект мечты, Но были просто встречи с ним, а не свиданья.– Он стал мне другом, но на «вы», а не на «ты». Тянулись годы и заветный вензель (Он А.V.E. был, надо ж так совпасть) Мишенью стал дискуссий и претензий, И заземлялся, и терял над сердцем власть. Когда ушёл в миры иные друг–наставник И он же – сердца поклонения предмет, Оплакав и отпев, я распахнула ставни Своей души для новых чувств и бед. Господь послал мне по моим прошеньям Того, кто по лесам со мной ходил, Носил он тяжести и «славу поношенья», – На тот момент он безработный гений был. Так десять лет в любви и ссорах жили, И ждали, что пробьёт наш звёздный час, Но тут несчастья нас так плотно обложили, Что мы уж думали, что и не будет нас. Но выжили каким–то всё же чудом, И нынче встретили ещё одну весну. И я в стихах пою судьбы причуды, И веря и не веря ей, как сну. Меня ведёт Господь, я это знаю. И умоляю лишь: не брось, не отлучи! Я не виню судьбу, хотя была и злая, — Ведь грели в ней меня любви лучи. Теперь уж я не знаю, был ли гений Хотя б один из тех, кто звался «мой герой». Но внук растёт, не гения в нём гены. Вот так причудлива бывает жизнь порой. Мораль проста: не сотвори себе кумира. Достался гений пусть другой, ты не тужи. Ведь чтоб продлилась жизнь и пела лира, Не гений рядом нужен, а – мужик. Апрель 2007 г.

Les Coguillages (Ракушки)

Когда в квартире тихо и тепло, А за окном – промозглое ненастье, И сумрак смотрит в тусклое окно, Люблю я вспоминать о прошлом счастье. И это не любовь, и не успех, Не вожделенные обновы и предметы, Но лучшей нет мне изо всех утех, – Ракушки собирать у моря летом. То было море Франции – залив Бискайский, и не море даже, А океан, – от чаек пёстр, криклив, И не ракушки там, а – «кокияжи». Приносит их крутой волной прилив – Глубинных вод сокровища и плёсов, – На пляж, где еле виден порт вдали, А рядом парк реликтов – древних сосен. Вдоль берега – большие валуны, Чтоб натиск отражать штормов, приливов, С магнитной связанных душой Луны, Напористых валов несуетливых. Швырнув волну с дарами о валун, Отхлынет океан, шипя и щерясь, Разбив в жемчужную и хрупкую золу Подарок вод и Посейдóна щедрый. И успокоившись, отступит в даль и в синь, Накапливая силы для порыва. Земля и море, будто Ян и Инь, «Воркуют» днями у скалистого обрыва. Но не за этим только зрелищем хожу На берег вод с надеждою я смутной: В горé осколков часто нахожу Ракушки целые – мёд радости минутной. Я в груде битых раковин морских, Покинутых отшельником–моллюском, Ищу сокровища и собираю их – Шедевры моря в черепках этрýсских[31]. У каждой – свой узор и завиток, Неповторимы тон и гофрирóвка. По телу пробегает счастья ток, Когда ракушку откопаю ловко. Попался «веер» и витой рожок, «Бутон» цветка и Мумитрóлля «ýшко», «Тюрбан» и устричный колючий «башмачок», Рябая «спинка» маленькой лягушки. Придя домой, я их прополощу В большой лохани пресною водицей, Тарелку из–под торта разыщу И разложу сушить на солнце пиццей. Их рёбра–грани луч позолотит Оранжево–багряного заката: Горит, переливается, блестит Дар тьмы глубин под факелом Гекáты[32]. А утром встану, распахну окно И соберу просохшие ракушки, И выложу картину–полотно, Учтя их форму, цвет, и завитушки: Дно моря, сад и бабочек в саду, Улитку на цветке, кота, совёнка… Как славно, взрослую отбросив ерунду, Побыть хоть чуть творцом миров–ребёнком. 9–10 октября 2007 г.

Реминисцéнция о цветении лип

Запах нектара, вкус мёда во рту. Что–то с душою творится. – Липы цветут! Это липы цветут!.. Или мне всё это снится?.. Воздух под липами свеж и душист, – Пей из лазурной криницы. – Льётся янтарный напиток души, Райские свищут в ней птицы. Липовый цвет: мириады огней – Звёздочек стали светиться В зелени нежной душистых аллей. Пчёлы летят к ним и птицы. Каждая звёздочка, как звездолёт, В небо в закрылках стремится. Ветер с собою в лазурь позовёт, Кружит листочек, как птица. Крýжится в памяти липовый цвет. Как голове не кружѝться: Лип в золотистом цвету уже нет, Зёрна вобрали в себя звёздный свет. Мне с сентябрём бы ужиться… 15 августа 2007 г.

В поисках земного рая

Когда мы были Ангелы, мы знали Чужие души, страны, языки, И тайну тайн – наследников Граáля[33], Но – люди мы, и нам теперь близки Дома–ячейки в выцветших обоях, Машины, дачи, «баксы»[34], «крутизна», И новости последние, из коих Мы узнаём: «пополнилась казна», «Тучнеет скот», и «расцветают нивы», И кто–то уж скопил свой миллиард. Но в целом человек не стал счастливым, И вряд ли счастлив даже «авангард». И нам всегда нужна всего лишь малость, Чтоб стать счастливым в жизни наконец: Мешают нам болезни, бедность, старость, Любовь неразделённая сердец. И в поисках утраченного рая Стремимся, кто в Тибет, кто на Балѝ. Заветным мнится рай чужого края, Но где же тот, кто рай познал Земли?.. Их нет средь нас, наследников Граáля. Чужие манят, но обманут города. Когда б мы были Ангелы, то знали: Рай – в нашем сердце есть и был всегда. 26 сентября 2007 г.

Письма из шкатулки

Сколько потерь позади и утрат! Сколько скорбей впереди ещё будет! Где вы, мои мама, папа и брат? Где ваши чувства и судьбы?.. Где отпечатан ваш жизненный путь? – В сердце родных и знакомых?.. Память напрасно стремится вернуть Вас и тепло ваших комнат. Горе, вину, сожаленье и боль Время, как водится, лечит, Точит ткань смерти забвения моль, Чтобы живым стало легче. Но вдруг откроешь шкатулку, прочтёшь Письма – посланья «оттуда», И на мгновенье от боли замрёшь, – Господи, как станет худо!.. Сердце пронижет забытая боль, – Будто не шли годы вовсе! Письма, открытки их, словно пароль – Пропуск в ту горькую осень… 15 февраля 2007 г.

Прощание с летом

На плите в чудо–печке – «шарлóтка»[35], В «турке» – тёмный «напиток богов»[36]. За окном – осень в лодке–пилотке Держит стражу пустых берегов. В доме пахнет кофейною гущей, Чуть–чуть – грустью тускнеющих лет. Пахнет яблоко райскою кущей В звёздных дебрях туманных планет. Светит яркий «китайский фонарик»[37] Апельсиновым спелым огнём. Столько солнечных красок мне дарит Осень тихим несýетным днём. К пóлдню небо от туч прояснилось. Ветер выплеснул в синь молока. Лето снова на время вернулось. Лебедями плывут облака. Доцветают душистые флоксы. Бус рябин не касался мороз. Осень жизни свои парадоксы Преподносит цветком поздних роз. Лист кленовый летит прямо в руки, – Я его, как ладошку[38], ловлю. На пожатье осенней разлуки Не «прощай» я скажу, а «люблю». Я люблю тебя, ранняя осень, Твой последний златой карнавал, И смолистость пахучую сосен, И цветистый плодов твоих бал. Я люблю тихий свет твоих рощиц, И шуршанье листвы под ногой, И берёз твоих тающих мощи, – Знаки осени, мне дорогой. Как щедры твои, осень, даянья, Как светла твоя ранняя грусть, И щемящая боль расставанья Не затмит красоты твоей пусть. И листочком прозрачным, и цветом[39], Стаей птиц, открывавшей отлёт, Будто шепчешь: прощайся же с летом. Всё проходит, и это пройдёт… 29–30 сентября 2007 г.

Предновогодние призраки

Сыплет Зима свой пуховый снежок, – В шапочках пуха рябинки, – Лепит сугроб – снеговой пирожок С хрупкой начинкой из льдинки. Пахнет декабрь чуть морозной сосной, Свежей смолистой иголкой, И волшебством незатейливых снов, И мандарином под ёлкой. В окнах витрин и домов – светлячки Радуг–гирлянд новогодних, Детской наивной мечты маячки, Радости звёзд путеводных. Сквозь целлофаны фольгою блестят Детского счастья облатки. И свиристели на ветках свистят Что–то про рай этот сладкий. Ёлка в свой мáнит загадочный мир, В блеске шаров и игрушек, С музыкой сфер, хороводами игр, С мишкой под нею из плюша. Снежные бабы на улице ждут, Глаз – уголёк, нос – морковка. Праздником пахнет домашний уют И пирогами – духóвка. Искорки брызжут бенгальских огней, Синее небо – в алмазах. И серпантин вьётся сказочных дней: Счастье так пóлно и сразу. Катятся саночки детства с горы – Памяти снежной причуды. Жаль, не вернуть никогда той поры, – Дней, когда верилось в Чудо… 30 ноября 2007 г.

В автобусе фирмы «Пегас»

Я чуть не опоздала на автобус – На наш отечественный «фирменный» «ЛиАЗ». Обычный с виду, для меня – особый: Возница–арендатор в нём – «Пегас». И то не аллегория поэта, – Вещал о том плакатик на стекле. Сквозь стёкла меня грело «бабье лето», И я не помнила о грусти бабьих лет. В салоне, как всегда, битком народу. Мне любопытно было: кто есть кто? Я изучала внешность и «породу», И увлекло меня занятье то. Курносая девчоночка забавно Так лобик морщила, разглядывая нас, И мамке копия так улыбалась славно, Светясь песочным светом тихих глаз. Соседка справа – модная девица, Была красива: чем не Наталѝ?[40] Она взирала с Олимпийских гор на лица, Скрывая туфельку, «черпнувшую» земли. На остановке в дверь проникло Лето – С копною рыжих, натуральнейших волос. С глазами – василька и неба цвета! – Откуда чудо рыжее взялось?.. «Пегас», призванья местного, земного, Был часть «конюшни» типа «ООО»[41], Но для меня он – весточка от Бога, А не простая лошадь «и – го – го». «Конюшня» благодарность огласила: «Спасибо вам, что выбрали Пегас». Была прозрачна надпись мне, как символ,– Я ехала стихи читать для вас. 1 октября 2007 г.

Среди зимы

Не обманись, ведь это не весна, Ведь это средь зимы всего лишь оттепель. Но почки вдруг проснулись ото сна, Напóены неведомыми соками. Сирени куст весь в почках, как в узлах, Весь собран он, как будто в путешествие. Не обманись, не попадись на козни зла: Тепло его – лишь холодов предшественник… 19 декабря 2007 г.

Объект поэзии

«Мухе» И.Бродского посвящается

Ты не ищи объект в звезде, В небесных далях, воспареньях, Поэзия – она везде, Вся жизнь – объект стихотворенья. Был век Державина для од Зелó пригоден, хоть ужасен. С тех пор сменилось много мод, «Фелѝцы» прелести угасли. В поэзии в наш век, когда Метаморфозы вѝдны духа, Вкус изменили хлеб, вода, – Достойна оды стала муха. Не погнушался мухой той Лауреат всемирных премий: Ей дифирамб «пропел» такой, Что отдыхают Букер с Грэмми[42]. А пафос лживый, хоть родной, Не вытянет стихотворенья, – Ведь жажды не унять водой С вчерашним приторным вареньем. Избитых истин в голове, И догм, и шор вполне хватает. А «Муха» в двадцать первый век Переползла и – всё летает. 1 июня 2007 г.

Желаемое жизненное кредо

Отпусти от себя всё, за что «зацепился», Чем сильнее небес в жизни ты дорожил. Этот мир со страстями – он тебе просто снился, И приснилось тебе: в этом мире ты жил. Не цепляйся за вещи, за духовность – тем паче: Те истлеют, а эта лишь к гордыне ведёт. Не держись ты за счастье, ведь рулетка удачи В окончательной ставке всё равно подведёт. Отпусти ты любовь, что тебя обманула: Не удержишь ни ветер, ни снежинку в горстѝ. Золотая рыбёшка в синем море уснула. Отпусти ты надежду свою, отпусти. Не удерживай миг, даже если прекрасен. Не держи на судьбу зла, и её ты прости. Если он был не к Богу, то любой путь напрасен. – Отпусти жизнь саму от себя, отпусти. Только так, налегке, без привычного груза Можно жизнь, как подарок, наконец–то принять. И тебя посетит твоя поздняя муза И то нечто, что с жизнью невозможно отнять. 2–3 мая 2007 г.

Октябрь в городе

Сквозь золото берёзовых огней Просвечивает небо бирюзою. Прозрачней и прохладней воздух дней, И сумрак гуще с раннею звездою. Не успевает дворник за листвой, – Она летит на землю пёстрой стаей. Наряд последний осыпая свой, Аллея в парке скоро голой станет. Летит с осин и клёнов зыбкий лист С печатью уходящего заката. Печален осени призывный свист: Он внятен всем, кто цвёл когда–то. Рябина огненной пылает красотой. Качает ветер веерá каштанов. Какой пронзительной мелодией простой Нас осень вовлекла в свой жёлтый танец. Октябрь нам дарит бусы и шелка И сизые туманности шифонов. И ветер гонит, гонит облака – Грозящих гривами дождей грифóнов[43]… 15–16 октября 2007 г.

«Крýжится ветер на пути своём…»

«Мысль изреченная есть ложь»

Ф.Тютчев «Мысль изреченная есть ложь». Так, значит, истина – нема? В колодце сверху – капель дрожь, Но глаз не видит дна. Так что ж есть истина тогда? – Предчувствий сладостный туман: Ещё не воздух, не вода, Скорее, зрения обман?.. И если истина без слов, Как сообщить другим о ней? Каких от истины послов Нам в немотý отправить дней? Нет, что–то всё же здесь не так, Не может быть она нема, И не мудрец был, а простак, Кто речь очистил от ума. Но вот поймать пытаюсь мысль, Силки расставлю ей из слов, – Она взмывает мысью[44] ввысь, – И снова ветер – мой улов… 8 сентября 2007 г.

Патриархатные будни

– Жарь котлеты, поэтесса, Твоё место у плиты. Отслужи «мамóне» мессу, И – почти свободна ты. – Да, ещё носки заштопай. И посуду перемой. А закончишь, в ванну топай, Постирай костюмчик мой. – И включи мне телевизор, Да постельку застели. У меня весенний кризис, Что–то тянет от земли… – Почеши мне на ночь пятки Самолюбья моего. Не бросай в чаёк ты мятки, – Опасаюсь за… него. – Что так долго не ложишься? Я хочу тебя обнять. Со стихами копошишься? – Завтра будешь сочинять. А назавтра вновь котлеты, На кухарку снова тест. Много вас, мужчин–поэтов, Женщин мало поэтесс. 18 апреля 2007 г.

Гармония природы и души

Когда в твоей душе покой и мир, Любви и дружбы в ней играют скрипки, Возможно, ты услышишь и звук лир В какой–то там неведомой «улитке»[45]. Когда суéт земных оставишь груз, Настроив тоны сердца на природу, Тебя покинут горечь дней и грусть, – Ты счастья БЫТЬ хлебнёшь живую воду. И в лес осенний ты войдёшь иной, Забыв уныние, как старого кумира, И поразит тебя своей красой земной И гриб, и лист, и совершенство мира. 8 октября 2007 г.

В пространствах осени

«…сгребая в охапку октябрь, мы прихватили вместе с ним покой и безмолвие осени, янтарную дрёму»

Филипп Делерм Безмолвия дар, синева окоёма. На мостике дней ты стоишь: Застывшее время, янтарная дрёма, Волшебная лёгкость и тишь. И листик осенний, почти невесомый, Слетает в звенящей тиши. И снов золотистых воздушные сонмы Витают в пространствах души. И в золоте тонет кленовый подлесок. Берёста белеет берёз. И дачник усталый, тоскующий леший, Бредёт в прозу будней из грёз. В корзинке букет сентябрин ярко–синий, Под ним – виноградная кисть. Зимою, когда запечалится сильно, Наливочкой скрасит он жизнь. И Парки внимая шуршанье и лепет, Украв увядающий цвет, С прозрачным прощаемся призраком лета, Закатом сведённым на нет. 25 октября 2008 г.

В сентябрьском лесу

В вечернем осеннем лесу Прохладно, и тихо, и грустно. Пустую корзинку несу С мечтою о рыжике–грузде. Так мягко вальсирует лист С осинки на землю, на кочку. Мы «тихой охотой» зажглись, – Но нынче в лесу ни грибочка: Ни грýздя, ни боровикá, Ни даже поганки приличной. Висит паутинка, легка. И лист зеленеет брусничный. И тянет сосновой смолой И влажною тиной с болотца, И лес наполняется мглой, И риск на сучок напороться. Сухие пеньки обхожу, Боясь потревожить гадюку. Уже без надежды брожу, Повесив корзинку на рýку. Теперь, и мечтою пуста, Она средь ветвей мне помеха. Таинственным мраком куста Моё поглощается эхо. Сквозь рощицу тощих берёз К болотцу поближе пробравшись, Я вдруг попаду в царство грёз, На кочку повыше взобравшись. Туман, сизый млечный обман, Стелился и плыл над болотом, На нас напуская дурман, Как тýрман[46], крутя повороты. И сизые крылья над тьмой Всплывали и лес накрывали… И я уезжала домой Хотя без грибов, но с крылами. 20 сентября 2007 г.

Голубая лагуна мечты

На утлой лодчóнке по гребням–волнáм, По бурям житейского моря Плыву, озираясь по всем сторонам, Я в поисках места без горя. От горя к горáм, от мирской суеты – К лагунам в морскую обитель, На лодке дырявой везу я мечты, Себе и маяк и смотритель. Несётся в обитель затишья мой чёлн, К своей благодати жемчужной. Балласт прежней жизни лежит кирпичом, – Когда–то он станет ненужным. Он близок уже – вожделенный тот край, Где брошу заветный свой якорь. Откроется взорам лазоревый рай, Желанный и солнечно–яркий. Мой аквамарѝном пронизанный рай, К тебе я плыву сквозь ненастья. Прошу у судьбы: бреши в лодке задрай И дай хоть немножечко счастья 22 января 2008 г.

Высекая деревянный огонь…[47]

«…Счастье у него было, а он желал бóльшего.»

И. Елегечев. «Деревянный огонь» Живём и ждём, чего–то ждём, Ждём в будни, в день воскресный: Когда плоды трудов пожнём, Иль манны вдруг небесной Получим просто так, в аванс (но мним, что заслужили). И каждый ждёт свой фарт и шанс, И рвёт для счастья жилы. А жизнь в полосочку идёт Ни шатко и ни валко. И всё народ чего–то ждёт, И времени не жалко. Играй, жалейка, пой гармонь! Ах, некому нас высечь! – Мы всё пытаемся огонь Из деревяшек высечь. Он, говорят, приносит враз И счастье и удачу, – Так обещает древний сказ. Да вот ведь незадача: Пока лелеем так мечту, – Соль жизни в нéй таится! – Всё ловим, ловим пустоту, Разбавив соль водицей. А радость видеть каждый день Весь Божий мир в натуре Для нас лишь отзвук счастья, тень, – Душе всё мало, дуре. Всё ждём–пождём. А жизнь бредёт Прочь Золушкой босою. Вот–вот удача к нам придёт! – Придёт, придёт… с косою. 13 сентября 2008 г.

По ком звонит колокол

Уходит в прошлое натура И быт моих вчерашних дней. И новое восходит утро В стране мечты – беды моей. Летят–сверкают иномарки, Где рэп звучит–речитатив. Одним – не жизнь, а сплошь подарки, Другим – лишь кукиш перспектив. Мы все теперь невыездные, Хоть нам никто не запрещал. Навеселе, когда не злые. И генофонд наш отощал. Обобрана отчизна ловко: Тот, кто урвал, тот нынче пан. И с жиру бесится Рублёвка: На моське в бриллиантах бант. Донашивает Русь обноски, Осев всем корпусом на мель, Скандалов слыша отголоски Про тех, кто любит Куршавéль. Прошла бессребреников эра. Здесь взяточник, торгаш и вор Дотаскивает с эсэсэра, Что не стащили до сих пор. Разграблены месторожденья, Подкормлены закон и власть. И силы нет вокруг – паденье Остановить, чтоб не упасть. Улыбчив лидер, словно Будда. Что там с экранов говоришь? – Что завтра всем нам лучше будет? Плевал на «завтра» нуворѝш… Всё наше общее наследство Осело в частных кошельках. Хлебаем постный суп последствий, И липнет мёд посул в руках. Народу жизнь его обрыдла, Он счастлив только под хмельком. Без денег он никто, он – быдло. По ком звонят в стране, по ком?.. 26 июня 2008 г.

Поэзия и жизнь

Эта бедность и старость… Эта штопка колготок… Сквозь прорехи заметны все изъяны душѝ. Без надежд на земные и небесные льготы, Всё считаем, считаем, экономя, грошѝ. Нашу жизнь поглощают время, быт, электрички… И когда наступают в сердце тьма и раздрай, Мы выходим, как зэки, с веком на перекличку, Отбывая в свой книжный зарифмованный рай. И всплывают обрывки – тени прошлого века, Что так в книгах приятен и на вид, и на слух, Но в реальности вряд ли раем был человека, – Как и в нашем, хватало там и бед, и разлук. И манили поэтов города и вокзалы, И мечта возносила выше плоти стропил. Но Марина, чтоб выжить, людям шапки вязала, А Рубцов, бесприютный, от отчаянья пил. Постигаем азы новых жёстких грамматик. Жизнь суровою хваткой нас берёт на «слабó». И поёт о разлуке нам последний романтик, Одиноко стоящий на мосту Мирабó.[48] 10 февраля 2009 г.

Призывая себя к бодрствованию

Забудь о грусти. Всё – как прежде: Есть дом, семья, стихи, друзья. И что с того, что дань надеждам Почти проплачена твоя. Что меньше их – не повод плакать. Насущный хлеб Господь даст днесь. Тускнеет дней осенних платье, Но праздник Жизни был и есть. «Dum spiro – spero». Я надеюсь, Пока живу, пока дышу. Отчаянью, как лиходею, Отдать дыханье не спешу. Кончай толочь печаль и скуку Привычкой скверной в ступке дней. Тоска пройдёт, печаль отступит, Едва забудешь ты о ней. Возьми былого счастья краски, Надежды лёгкий силуэт, Кармѝн любви, свеченье ласки, – И серость дней сойдёт на нет.А как же страхи, боль, сомненья? Какою стёркой их стереть? – Несовершенен плод творенья. Терпеть, мой друг, терпеть, терпеть.Всё перемелется в итоге, За всё воздастся, лишь иди С благодарением к дороге – К той, что прошла, что впереди…20 октября 2008 г.

Примечания

1

Императив – требование, приказ, закон. У И.Канта в «Критике практического разума» – общезначимое нравственное предписание, в противоположность личному принципу (максиме).

(обратно)

2

Мáние – жест.

(обратно)

3

Чароит – минерал переливающегося фиолетового цвета, используемый для изготовления ювелирных украшений.

(обратно)

4

Терренкур – специально организованный маршрут для дозированной лечебной ходьбы и сам метод лечения дозированной ходьбой.

(обратно)

5

Политесы – правила хорошего тона, вежливость, учтивость, обходительность.

(обратно)

6

Неточная цитата из М.Горького: «Человек – это звучит гордо».

(обратно)

7

Уриил – скорбный Ангел смерти со свечой, перевёрнутой пламенем вниз.

(обратно)

8

Перед революционными и военными катаклизмами отмечены факты «плачущих» икон Пресвятой Богородицы (порой капли миро были красного цвета.).

(обратно)

9

Неточная цитата из П.Вяземского: «И жить торопится, и чувствовать спешит».

(обратно)

10

Знакомая, не читая стихов, успела вынести вердикт: «Ох, уж эти мне графоманы!..».

(обратно)

11

А.С.Пушкин «Сказка о рыбаке и рыбке» и о растущих непомерно потребностях в обладании и власти.

(обратно)

12

Амарант – в переводе с греческого «неувядающий», южноамериканское дерево, символ молодости

(обратно)

13

Имеется в виду шаровая молния, о своеобразии поведения и опасности которой много наслышаны.

(обратно)

14

Случилось так, что в майские дожди 2008 г. автором читалась книга «Рéки» Е. Гришковца и перечитывалась «Река» Т.Толстой.

(обратно)

15

«Вещь в себе» – категория философии И.Канта.

(обратно)

16

Гасконец – подразумевается герой романов А.Дюма благородный мушкетёр Д’Артаньян.

(обратно)

17

ПэЗээРКа – передвижной зенитно–ракетный комплекс.

(обратно)

18

Лета – мифологическая река забвения и смерти.

(обратно)

19

Авель – в Библии сын Адама и Евы, «пастырь овец», убитый из зависти своим старшим братом Каином, земледельцем, когда Бог предпочёл дары Авеля. В переносном смысле – невинная жертва жестокости.

(обратно)

20

С.Есенин – убит или доведён до самоубийства; М.Булгаков, М.Зощенко, А.Ахматова – подверглись духовному остракизму: не изгнаны из страны, но не печатались и жили в нищете; десятки писателей и поэтов Серебряного века вынуждены были эмигрировать или отказаться от литературной деятельности, оставшись жить при сталинизме в России; десятки известных (а сколько ещё неоткрытых имён!) поэтов, писателей, мыслителей мучились, страдали от унижений, болезней и рабского труда или погибли в застенках НКВД: Н.Гумилёв, О. Мандельштам, П.Флоренский, Н.Клюев, А.Тиняков, Б.Лившиц, В.Нарбут, С.Клычков, А.Скалдин, А.Ширяевец, В.Шаламов, А.Солженицын и др.. Так или иначе пострадали в послесталинское время от цензуры, были неиздаваемыми, запрещёнными, ссылаемыми: А.Солженицын, Б.Ахмадулина, И.Бродский, В.Высоцкий, А.Галич и др..

(обратно)

21

В данном контексте речь идёт не о национальной, а о государственной принадлежности.

(обратно)

22

«Паук» – приспособление для ловли рыбы, официально запрещённое.

(обратно)

23

Ноосфера (от греч. noos – разум и сфера), новое эволюционное состояние биосферы, при котором разумная деятельность человека становится решающим фактором развития. Понятие Н. введено франц. Учёными Э. Леруа и Тейяром де Шарденом. В.И.Вернадский развил представление о Н., связав её появление и проявление с преобразующей творческой деятельностью человека.

(обратно)

24

«Голубка» – итальянская песня. Начало припева в русском переводе: «О, голубка моя, как тебя я люблю…».

(обратно)

25

«На плантациях мгновения» – название сборника стихов Е.Боева.

(обратно)

26

«Кошачий глаз» – минерал, поделочный камень с переливающимися оттенками, используемый для изготовления женских украшений.

(обратно)

27

Рогозовая, а также тростниковая или деревянная дудка – жалейка: русский народный духовой язычковый музыкальный инструмент.

(обратно)

28

Клото – одна из богиней судьбы в греческой мифологии; Клото прядёт нить жизни, другая – Лахесис распределяет судьбы, а третья – Антропос в назначенный час обрезает жизненную нить.

(обратно)

29

Лот – библейский персонаж. Его жена была превращена в соляной столб за то, что при спасении жизни семьи праведника Лота и бегстве их из Содома, она, несмотря на запрет Бога, оглянулась, чтобы ещё раз напоследок увидеть город, где она жила, была и счастлива, и горевала, и где прошла вся её жизнь.

(обратно)

30

Каллас (настоящая фамилия Калойеропуло) Мария – греческая певица (сопрано).

(обратно)

31

Этрýски – древние племена, населявшие в 1–ом тыс. до н.э. С. – З.Апеннинского п–ва, предшественники римской цивилизации.

(обратно)

32

Геката – богиня в греч. мифологии, которая помогала с факелом в руках найти Персефону – отправленную в ад дочь Деметры, богини плодородия и земледелия (земли–матери).

(обратно)

33

Грааль – мифологизированная драгоценная христианская святыня, связанная с таинством причастия.

(обратно)

34

Баксы (простореч.) – название иностранной валюты.

(обратно)

35

Пирог из несдобного теста с яблоками.

(обратно)

36

Имеется в виду кофе. По аналогии с шоколадным напитком, который готовили ацтеки из бобов какао. «Чокоатль» – в переводе означает «пища богов».

(обратно)

37

Декоративное растение, плод которого похож на китайский фонарик.

(обратно)

38

Лист клёна по форме напоминает растопыренную ладошку.

(обратно)

39

В народе считается, что цветы жёлтого цвета – к разлуке.

(обратно)

40

Натали – Наталья Николаевна Гончарова (жена А.С.Пушкина.).

(обратно)

41

«ООО» – общество с ограниченной ответственностью.

(обратно)

42

«Букер» и «Грэмми» – виды премий: соответственно – в области литературы и музыкальная.

(обратно)

43

Грифон – в античной мифологии: крылатый лев с орлиной головой.

(обратно)

44

Мысь – древнее название белки–летяги.

(обратно)

45

Улитка – элемент внутреннего уха, составная часть строения человеческого слуха.

(обратно)

46

Тýрман – голубь особой породы, способный кувыркаться при полёте.

(обратно)

47

См.: рассказ «Деревянный огонь» в кн. Елегечев И.З. «В русском лесу». М.: Современник, 1981.

(обратно)

48

Имеется в виду стихотворение франц. поэта Гийома Аполлинера (настоящее имя и фамилия – Вильгельм Аполлинарий Костровицкий) «Мост Мирабó».

(обратно)

Оглавление

Дары осени

Детство золотое

Самообман

Зачем?

Вдохновение

«Кривые зеркала»

Хмурое утро марта

Утро весны

Бедная мечта

Полёт мечты

Гуляя по парку…

Женщине

Призраки

Когнитивный подход к жизни

Скорбная память

«Весеннее обострение»

В тупике дней

В качестве самоутешения

Пятая годовщина

Черёмуховая метель

На кладбище

Куда спешили?

Плач по прошлогодним цветам

День поминовения усопших

Двум строчкам, не ставшим . стихотворением

О невостребованности поэзии . у соотечественников–земляков

Про бедность и варёную селёдку

Перманентным ловителям «кайфа» . в кафе «Титаник»

После майского дождя

В ливень дома с книгой на диване

Куда бы уехать

Майский дождь

Белка в колесе

Долгие дожди в мае 2008 г.

Старый альбом

Первый день лета

Звуки ýтра

От смерти не откупишься

Невыразимое

Мечта отчаянья – уехать

Кресты судьбы

На июльском лугу вдвоём

В тиши ýтра

На ниточке судьбы

Возвращение к себе

В дождь

Тишины хочу, тишины

Раннее июльское утро

Друзья, друзья…

Утро «тупейного» художника слова

Ложка дёгтя в бóчке жизни

Родившемуся в России

Другие сны

О возрастных ценностях

Истина хорошо, а счастье лучше

Жалкая безжалостная старость

Одни среди людей

Родина

Снесла курочка яичко…

Душé

Про лень

Отголоски лета

Тамбовский пейзаж после битвы . (в Осетии)

«Оглянувшись назад

Игра в бисер»

Наступая на грабли

Осенние сборы

Август

Последние дни лета

Поэтам и писателям России . прошлого века

Воспоминание об острове Эльдорадо

Слабое самоутешение

Песня прощания

Подновлённые грабли судьбы

Осенняя прогулка по Набережной

Дождливым осенним утром

Устав от мирской суеты и проблем

Пробуждающая строка

Дождливые заметки

Последний осенний букет

Под сенью óсени

Вне суеты

В круге жизни

Когда будет в доме тепло

Осенние картинки

Тоскá

Love story

Золотое бремя осени

Всей пишущей братии . (включая и себя)

Иметь или быть

28 октября 2008 г.

Дорóги надежд и иллюзий

«Не жалею, не зову, не плачу…»

Finita la…

Вчера у нас ещё было завтра

Правда хорошо, а… дружба лучше

После житейских бурь

Суета суéт и томление духа

В ожидании счастья

Последний сеанс

Иллюзии любви

Les Coguillages (Ракушки)

Реминисцéнция о цветении лип

В поисках земного рая

Письма из шкатулки

Прощание с летом

Предновогодние призраки

В автобусе фирмы «Пегас»

Среди зимы

Объект поэзии

Желаемое жизненное кредо

Октябрь в городе

«Крýжится ветер на пути своём…»

Патриархатные будни

Гармония природы и души

В пространствах осени

В сентябрьском лесу

Голубая лагуна мечты

Высекая деревянный огонь…[47]

По ком звонит колокол

Поэзия и жизнь

Призывая себя к бодрствованию . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Реклама на сайте