«Камень благополучия»

Камень благополучия (fb2) - Камень благополучия 834K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Михаил Серафимович Максимов

Камень благополучия Сказки и стихи Михаил Серафимович Максимов

© Михаил Серафимович Максимов, 2017

ISBN 978-5-4485-9956-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Камень благополучия

В одном, довольно таки большом селе, проживали очень хорошие люди. Разных национальностей они были, но это не мешало им ладить друг с другом. Много веков они строили село вместе, совместно отмечали праздники, делили невзгоды. А какие игрища порой устраивали. Из соседних сел посмотреть на них приходили. Каждую осень ярмарку в селе устраивали. Чего только на ней не продавалось? А уж, какие торги устраивались, нигде таких больше не увидишь. И текла жизнь в селе размеренная и неторопливая. И все бы ничего, но поселился в селе один мужичок. С виду мужичок, как мужичок, а вот нрав и повадки скверные у него были. То одно ему не так, то другое. Не так решили, не так поделили, не то говорили. И пошли в селе споры и раздоры. Время хлеба сеять, а селяне все землю под сенокосы поделить не могут. Каждый день то собрание, то заседание. И везде этот мужичок свою лепту вносит. И стало нищать некогда богатое село. Оно и понятно. Не посеял в срок, не жди хорошего урожая, опоздал с уборкой, зерно на землю просыпалось из колосьев. Но самое печальное было то, что конца и края не было этим склокам и распрям. Многие селяне уже перессорились друг с другом. А там, где нет мира и дружбы, нет и хорошей жизни.

Видели это селяне и очень сильно переживали. Ведь раньше гуляния были такими веселыми, что с улицы уходить не хотелось. А теперь разделилось село на отдельные островки. В одном конце села гармонь заливается, а песни петь некому. В другом конце девчата голосистые, песни им бы хором петь, а подыграть некому. Беда еще заключалась в том, что ни дольше так продолжалось, только все хуже становилось в селе. Теперь на разборку жалоб селян чиновники начали наезжать. Каждый приезд такого чиновника денег стоил. Чиновнику взятку надо дать, напоить, накормить, привести и отвести. Без этого он и пальцем не пошевелит. А это все время и деньги. Следом и судьи в разборки были втянуты. А суды затрат требуют еще больших, чем чиновники. Даже самую никчемную бумагу без денег в суд не подашь. Там все по форме и стандарту надо делать. Одно слово не так написал, проиграл дело.

Дошло дело до того, что парни с одного конца деревни не могли жениться на девушке с другого конца. А получилось так, что в одной части села подросли парни, а в другой девушки. Вот и вынуждены были и одни, и другие посматривать на невест и женихов из других деревень. А сердцу не всегда приказать можно. Оно не очень-то прислушивается к советам, даже если этот кто-то твой родитель. Чуть дело до трагедии не дошло. Влюбился парень в девушку, она тоже не равнодушна к нему была. Только родители с обеих сторон не хотели об их любовных отношениях, и слышать, а уж о свадьбе и разговор нечего было заводить. Убежать они надумали, но поймали парня, едва жизни не лишили.

Этот случай словно отрезвил селян. Стали они думать, что с ними случилось, как исправить такое положение. И решили сходить за советом к одному мудрецу. Выбрали делегатов от каждой части села. Отправились они утром рано к этому мудрецу вшестером. Пришли, начали рассказывать, что с ними случилось. А мудрец, словно не слышит их, просит все еще раз объяснить. Начали они снова все рассказывать. Только один говорил уже одно, а другой другое, стали препираться, а потом едва не забранились.

— Вот что, уважаемые сельчане, — сказал им мудрец, — вашу беду я понял. Вы сами во всем виноваты, спугнули птицу согласия. Улетела она из села и сама не вернется.

— Что нам делать? — спросили ходоки.

— За холмом огромный валун лежит, камнем согласия он называется. Вы его не раз видели, там сенокосы сельские находятся. Вы и обедаете у этого камня, и отдыхаете в жаркое время дня.

Ходоки в знак согласия закивали головами.

— Вот этот валун надо прикатить в село и установить на въезде. Прикатите, согласие вернется в село, а не справитесь, пеняйте на себя.

Пришли ходоки домой, рассказали селянам о том, что мудрец им сказал. Покачали мужики головами. Им хорошо был знаком этот валун, а вот как прикатить его в село, они не представляли. Подумали и решили, что одну часть пути будет тащить камень одна часть деревни, другую будет осиливать центр села, а завершать работу будет дальняя часть села. Но вмешался опять этот мужичок, который сказал, что надо вымерить каждую часть, а потом и решать, кто будет и где тащить. Сходили и перемерили расстояние, разделили его на три части.

— Нам первая часть досталась, — заявил опять мужичок, — а это не справедливо, этот участок самый трудный.

И началась у них перебранка, которая могла вырасти в ссору. Всем захотелось участок полегче получить. Самый легкий участок последний оказался. Мужичок предложил уменьшать трудные участки. Опять начали спорить, так целый день и прокричали аж до хрипоты. Только толку от крика все едино не было, день уж кончался, а они так и не договорились. Кто-то предложил жребий бросить. С этим все согласились. Бросили жребий, разделили участки. Мужики из середины села должны были начинать валун двигать.

Утром они собрались, лошадей с собой взяли, ломы, лопаты, веревки и пошли к валуну. Промучились они целый день, но валун даже не качнулся. Собрались опять, поговорили, решили, что теперь окраина будет начинать камень двигать. У них и лошадей больше, и мужики покрепче. Только и им не удалось камень с места сдвинуть. Не смогли ничего сделать с валуном и мужики другой окраины. Решили вновь идти к мудрецу. Выслушал он их и покачал головой.

— Плохи ваши дела, если камень не прикатите, придется покидать вам село и отправляться на поиски счастья в другие места.

— Что ты, — возмутились ходоки, — а как быть с домами, скотиной, землей? Во всей округе свободной земли не найдешь ни клочка. Кто ждет нас в чужом краю?

— Не знаю ничего, — ответил мудрец, — вы просили помочь, я для вас все сделал. Идите и решайте свою судьбу сами.

Он поклонился мужикам, повернулся и пошел в свою хибару.

Пришли ходоки в село, рассказали про советы мудреца. Тут уж всем задуматься пришлось. И опять начал мужичок, выступать, который предложил расколоть камень, а потом по частям каждая часть села свою долю от камня прикатит к окраине. И снова посыпались разные предложения, как камень колоть, чтобы части равными были. И опять они кричали, махали руками, едва не передрались.

— Вместе камень тащить надо, — произнес один мальчишка.

И все сразу замолчали. Только мужичок приезжий подскочил к мальчугану, и толкать его в спину стал.

— Умник нашелся, — ворчал он, — сидел бы дома на печи, а не с советами лез своими.

— Постой, — остановил его один селянин, — а ну, подойди сюда, сынок. Что ты сказал, повтори?

— Что повторять? Камень всем селом катить надо, — шмыгая носом, ответил мальчуган.

И всем стало вдруг хорошо и свободно. Люди улыбались друг другу, словно не виделись уже несколько лет, а теперь снова встретились. Утром почти все село было у камня. Дружно его откопали, накинули веревки, впрягли лошадей, сами кольями помогать стали тащить эту махину. Камень качнулся и медленно пополз по подложенным доскам. А мужичок и тут со своими советами начал встревать. Забежал он вперед, но неожиданно доска сдвинулась и придавила ему ногу. Завизжал мужичок так, что стоящие рядом уши заткнули. Освободили его ногу из-под доски, поскакал он на одной ноге за ближайший куст и скрылся за ним. Больше в селе он не появился. Искать его тоже не стали, убежал, скатертью дорога. Целый день трудились селяне, самую трудную часть пути одолели. Вкатили камень на небольшой холмик, стоят, пот с лица утирают.

— Теперь легче пойдет, — произнес один парень, — завтра можем и до конца докатить.

Стоят мужики, покуривают, ведут беседы так, как раньше их вели. Женщины тоже в кучку собрались. У них столько новостей накопилось, что и целого дня не хватило бы, чтобы ими поделиться. Ребятишки тут же бегают, в догонялки играть уже начали.

— Пошли мужики в село, — предложил один селянин, — у меня медовуха отменная прокисает.

Эта идея всем понравилась. В центре села устроили всенародный пир. Кто пироги принес, кто пива густого, темного, кто лучок, а кто огурчик малосольный. Хорошо погуляли, славно песни попели.

— По домам расходиться надо, — предложил один селянин, — завтра снова камень тащить будем.

Все замолчали на какой-то миг, а потом рассмеялись. Утром никто и никуда не пошел. А зачем? В селе опять воцарился добрый мир и согласие. Стали люди жить даже дружнее, чем раньше жили. А камень на вершине холмика так и стоит. Он хорошо виден с любого участка села. Стоит кому-то забраниться, как селяне показывают на этот камень.

— Если не успокоитесь, — добавляют при этом, — будете вдвоем его до села тащить.

Такая угроза действует сразу, и пропадает охота браниться.

Был я в том селе на ярмарке. Баранок накупил, медовухи попил, а главное, с хорошим настроением домой вернулся. И не только я, все домой с покупками и песнями возвращались. Не верите? Приезжайте в то село, не пожалеете.

Моя бабушка

По пыльной, мало езженой дороге в сторону небольшой деревушки, медленно шла старушка с маленьким мальчиком. День был очень жарким. Летнее солнце со всей своей силы согревало землю.

— Пить, хочу пить, — произнес мальчик.

Они остановились, старушка достала из узелка небольшую бутылочку с водой, дала попить малышу. Они поднялись на вершину косогора и остановились. Отсюда им хорошо были видны немногочисленные, разноцветные крыши домов небольшой деревушки, в которую они и держали путь.

— Вон деревня, в которую мы и идем, Ванюша, — сказала слегка скрипучим голосом старушка, — потерпи чуток, немного нам идти до нее осталось.

— Я устал, — прохныкал мальчик и запросился на руки.

— Я тоже устала, вон кустики у дороги, сейчас присядем на травку и отдохнем немного.

Они подошли к кустикам, выбрали место в тени и сели на прохладную еще травку. Ванюша попил еще немного водички и лег на землю. Бабушка положила ему под головку небольшой узелок с одеждой. Мальчик сразу закрыл свои глазенки.

— Пусть поспит немного, — подумала бабушка, — умаялся, сердечный.

А мысли ее вновь и вновь возвращали к событиям дней минувших. А началось все с того, что пролетала она на своем аппарате над кустарником, который широким ковром раскинулся вдоль дороги. С высоты птичьего полета ей хорошо была видна заброшенная людьми земля. Еще несколько лет назад вместо этого кустарника тут был большой луг. Каждое лето люди косили на нем траву, пасли скот. А потом они перестали это делать, и луг зарос кустами. И тут она увидела маленького мальчика. Он стоял посреди небольшой полянки и тер кулачком свои глазки. Она хотела пролететь мимо, но что-то заставило ее остановиться и спуститься на землю.

— Ты что тут делаешь? — спросила она мальчика.

Но он продолжал всхлипывать и ничего ей не ответил. Она подхватила его и полетела в свой домик. В это время на небо стала наползать черная туча, начал усиливаться ветер. Вот и ее поляна, на которой стоял небольшой домик. Они успели вовремя скрыться в нем. Налетел сильный порыв ветра, вскоре по земле зашлепали крупные капли дождя. В дверь домика постучали. Не дождавшись, когда его позовут, вошел лесовик. Увидев его, мальчик спрятался за спину старухи и громко заревел.

— Так, старая колдунья, кто позволил тебе воровать человеческое дитя? — спросил он строго.

— Не воровала я дитя, а нашла в кустах, которые тянутся от заброшенной дороги до самого болота.

— Кто же его там оставил? — удивился лесовик.

— Поспрашивай у птичек, они тебе обязательно что-нибудь сообщат, — ответила она.

— Что ты с ним собираешься делать?

Мальчик продолжал всхлипывать за спиной у старой колдуньи.

— Успокой его, чего он все время хнычет, поговорить не дает, — сказал с раздражением лесовик.

— Есть он хочет, погляди на него, кожа и кости, в чем только душа держится?

Колдунья взяла мальчика за ручонку и вытащила из-за спины. Ребенок упирался и не хотел выходить. Когда его выводили, задралась рубашонка на спине. Лесовик и колдунья увидели синяки и рубцы от побоев на исхудалом тельце.

— Да, — только и мог сказать лесовик.

— Ты иди по своим делам, а я займусь ребенком, — сказала старуха, выпроваживая лесовика.

— Только смотри у меня, помни, у нас запрет на людей, не вздумай нарушить его, — напомнил лесовик на прощание.

Несколько дней ребенок просто набрасывался на еду. Колдуньи приходилось ограничивать это его желание. Не выяснив, как его зовут, она стала называть его Ваней. Через пару недель о ее ребенке прослышали и другие колдуньи. В одну прекрасную, лунную ночь собрались они на поляне возле ее домика. Говорили все долго и громко, но смысл их разговора сводился к одному, — отдать мальчика людям немедленно.

— Как отдать, кому отдать? — говорила в растерянности колдунья.

Но ее никто не слушал. Предлагали вернуть его туда, где она нашла Ванюшу.

— Но он же там погибнет, — сокрушалась колдунья.

— Это не твое дело, — сказала ей старшая ведьма, — мы зло, нам не пристало жалеть брошенных детей. Наша обязанность делать разные пакости и гадости всем, ты об этом не хуже меня знаешь. Если не отдашь ребенка, убирайся сама на все четыре стороны. Это мое окончательное решение, даю тебе три дня, чтобы ты избавилась от малыша. Помни, всего только три дня!

Утром она отыскала лесовика, рассказала о решении, которое вынесли ей колдуньи, и попросила у него помощи. Лесовик посоветовал ей поселиться с Ванюшей в одной глухой деревушке. Там она поживет с ним какое-то время, а когда услышит о том, что мальчика ищут его родители или родственники, вернет им Ванюшу. И вот идут они в эту деревушку, чтобы начать там новую для себя жизнь. Пришлось по настоянию лесовика поменять старой колдунье основательно свою внешность, чтобы не очень сильно отличаться от других старушек. Домик на окраине единственной улицы им помог приобрести тоже лесовик. Позаботился он и о ремонте этого домика. Не ахти, какие хоромы получились, но жить в них все же можно было и зимой, и летом.

Бабушка глубоко вздохнула от этих мыслей, разбудила Ванюшу. Он проснулся, попил водички и съел пирожок. Они встали и побрели по этой пыльной дороге к деревеньке, до которой оставалось идти совсем уже немного.

— Вот тут, Ванюша, мы и будем с тобой жить, — произнесла она, когда они переступили порог этого дома.

Потом пришла к ней соседка, за ней следом стали приходить и другие жители. Выяснилось, что всего двое детей приходится на всю деревню. Они были постарше Ванюши, но это не имело особого значения. Мальчик сразу потянулся к детям. Сначала они играли у дома. Бабушка видела их через окно. Потом она была занята какое-то время делами по дому, когда глянула в окно, детей там уже не было. Вытирая на ходу передником руки, она выскочила на улицу.

— Соседка, не видела, куда дети подевались?

— Куда они могут деться? Пошли вон в тот дом, там они играют, не переживай.

— Как не переживать, Ванюша разговаривает еще плохо, зайдет куда-нибудь, а потом и дорогу назад не сможет спросить, — ответила бабушка.

В это время из того дома, на который показывала соседка, вышли дети. Мальчик, который был постарше всех, объяснил, что они ходили смотреть кроликов, а сейчас собираются идти и смотреть козу. Она покачала головой, и попросила детей далеко от дома не уходить. Вернувшись к дому, она села на крылечко и задумалась. С чего это отсутствие Ванюши так взволновало? Вот и сейчас, она уже думает, что он, наверное, голоден. Откуда эти тревожные мысли об этом мальчишке?

Прошло несколько дней. Ванюша за этот небольшой промежуток времени научился произносить еще несколько десятков слов. Он мог теперь общаться с ребятами почти свободно. Она радовалась тому, как он быстро все освоил. Вот и в этот день он убежал с ребятами на улицу. К обеду Ванюша заявился домой. Его щечки горели особым румянцем, который бывает у больных детей. Она потрогала его лобик. У Ванюши была высокая температура. В свое время ее учили не только колдовству, но и врачеванию. За все последние годы ей не приходилось кого-то лечить, поэтому эта наука у нее сильно позабылась. Когда она поняла это, то сразу растерялась и испугалась. Какое-то время она сидела на табуретке, опустив руки и уронив голову на грудь.

— Чего я сижу? — подумала она, — надо идти к людям.

И соседи пришли к ней на помощь. Кто-то принес баночку меда, кто-то пилюли от температуры, даже настой из трав принесла одна соседка, а другая шерстяные носки и горчицу.

— Да не переживай ты так, — успокаивали они ее, — дети без этого не растут. Полежит дня два или три, а потом опять по улице бегать будет.

Ванюша тоже все больше и больше привязывался к бабушке. Чуть что, он сразу бежит к ней. Уткнется головкой в подол, и сразу все беды у него проходят. Если не играет с ребятишками на улице, то ходит за ней по пятам. Она в огород, он следом, бабушка к соседке по каким-нибудь делам, и Ванюша за ней. Даже помогать в делах пытался бабушке. Если она поливает грядки, он маленьким ведерком воду носит, а то возьмет веник и пол начнет подметать. Перед сном любил, чтобы бабушка ему что-нибудь рассказывала. И приходилось ей вспоминать минувшие годы и рассказывать давно забытые людьми истории.

А потом наступила осень, за ней и зима пришла. Скучно зимой в деревне. Дни короткие стали. Не успеешь на улицу выйти, а уже темнеть начинает, опять иди домой. И лишь Ванюша не очень-то огорчался, что ему надо было в это время дома сидеть. Натопит бабушка печку жарко, заберется сама на лежанку, Ванюша к ней под бочок подкатится. И начинает бабушка рассказывать истории разные. И такие они интересные, что слушает Ванюша, а наслушаться не может.

Так пролетел у них один год, потом второй, третий и четвертый минул. Подошел срок Ванюше в школу определяться. Школы в деревне не было, детей на учебу в интернат определяли. Всю неделю они учились, а на выходные их домой привозили. Надо было Ванюшу в этот интернат записывать. Вот тут и закрутились дела. И документы понадобились на мальчика, и родители его нужны стали, а где все это бабушке было взять? Понаехали в деревню разные тети и дяди, с расспросами приставать стали, до стражей порядка дело дошло. Пришлось рассказать бабушке, как Ванюша к ней попал. Тут уж совсем плохо стало. Кричат на нее дяди и тети, обвиняют невесть в чем, а страж порядка хотел забрать и увезти ее в город.

Видит Ванюша, что обижают приезжие люди его бабушку. Бросился он к ней, встал впереди, ручонки раскинул, закрыть собой решил бабушку. Она положила свои руки ему на плечики, прижала к себе.

— Уходите, вы плохие! — закричал Ванюша.

Одна тетя, главная у приезжих, приказала забрать мальчика и отвести его в машину. Подошли двое парней к Ванюше, взяли его за ручки. Закричал мальчик, заплакал громко.

— Бабушка, не отдавай меня, я не хочу, пустите меня!

— Иди, иди, внучек, так надо, — произнесла она.

— Не пойду, бабушка, моя бабушка, не отдавай меня!

Как ни вырывался Ванюша, как ни сопротивлялся, но что он мог сделать? Вынесли его из дома и посадили в машину. Деревенские жители стояли и смотрели, как забирают Ванюшу. Мужчины только головами покачивали, а женщины тайком кончиками своих платков слезы вытирали.

А страж порядка бумаги достал, писать протокол уже хотел. Но бабушка что-то проговорила на незнакомом для всех языке и пошла из дома. Все как были на своих местах, так на них и остались. Неведомая сила их крепко удерживала на месте.

Она уходила из деревни все по той же дороге, по которой когда-то пришла сюда с Ванюшей.

_ Бабушка моя, бабушка! — еще какое-то время доносилось до нее из машины, где находился под стражей ее Ванюша.

Но она ни разу не обернулась на его крик. Вот и вершина косогора. Она остановилась и обернулась. Под яркими лучами летнего солнца блестели разноцветные крыши немногочисленных домов этой деревеньки.

— Ванюша, — тихо произнесла она и опустилась на колени.

Больше ее ни в деревне, ни в округе никто не видел. Деревенские жители рассказывали, что через несколько дней после ее ухода, у дома летал какой-то огненный шар. Соседка даже показывала свой платок, который висел на заборе и обгорел немного в одном месте. И еще она заверяла всех, что сама видела, как у крыльца валялась Ванюшина игрушка, которую она собиралась прибрать. Утром этой игрушки уже не было. Только я полагаю, что это все деревенские байки, которые рассказываются длинными, зимними вечерами, чтобы хоть как-то их скрасить.

Веселое облако

Оно отделилось от другого, более большого облака.

— Ой, как хорошо! — крикнуло оно.

Недалеко от него проплывали такие же облака, похожие на барашки. Сверху пекло солнце, ему стало жарко. Солнечные лучи начали прожигать его края, облако стало уменьшаться.

— Я исчезну совсем, — подумало оно.

— Возьми вот и укройся, — услышало облако.

Большое облако оторвало от себя несколько кусочков, которые поплыли в его сторону. Облако быстренько ими укрылось, стало прохладней, и оно успокоилось.

— Почему Вы меня спасли? — спросило оно у большого облака.

— Ты моя частица, поэтому я тебя и укрыло.

— Я понял, ты моя мама! — закричало облако.

Оно, наверное, захлопало бы в ладоши, но у него не было рук.

— Мама, а как меня зовут? — спросило оно.

— Ты маленький барашек, это и есть твое имя.

— А кто такой барашек?

— Посмотри, вон на земле пасется стадо, а на том пригорке резвится белый барашек.

— Вижу, вижу, я сейчас тоже стану таким же, — крикнуло облако и стало превращаться в барашка.

Большое облако посмотрело на него и улыбнулось.

— Мама, мама, посмотри на меня, я похож на барашка?

— Похож, очень даже похож, но только ты большой барашек.

— Ура! Я уже большой барашек! — закричал он, — я уже вырос.

— Мама, мама, а это кто бежит по земле?

— Это собачка, она охраняет стадо.

— Я тоже хочу стать собачкой и буду охранять стадо.

Облако превратилось в собачку. Ему это так понравилось, что оно тут же сочинило песенку и стало ее распевать.

Я собачка, я собачка,

Очень злая я кусачка,

Днем я стадо сторожу,

Ночью лаю на луну.

Тучки, которые проплывали мимо, слушали его песенку и улыбались. Одна из них подлетела к нему совсем близко.

— Собачка, собачка, давай полетим с тобой вместе. Ты очень веселая и хорошо поешь, — обратилась она к нему.

— А как это полетим вместе?

Тучка подплыла к нему совсем близко, а потом они слились в одну большую тучу.

— Как быстро я подросла, — произнесла новая туча, — но мне не нравится, что я стала какой-то темной.

Она еще раз осмотрела себя. Да, барашком и собачкой ей уже не быть, слишком большая она стала.

— А куда же девалась та тучка, которой нравилось, как я пою?

Она посмотрела кругом, но тучки нигде не было видно. Она попробовала ее позвать, но никто не откликнулся. В это время на ее пути оказалось одно небольшое облако.

— Эй, ты, убирайся прочь!

Но облако не успело никуда убраться, и она наехала прямо на него.

— Что я наделала?

— Успокойся, ничего ты не наделала, — услышала она чей-то голос, — ты выросла и стала тучей. Теперь ты должна собирать облака, чтобы стать дождевой тучей.

— Теперь я туча, но куда же делось облако?

— Оно растворилось в тебе.

Что такое растворилось, туча не поняла, ей было некогда думать. На пути выросла большая туча. Столкновение с ней было неизбежно. Она закрыла от страха глаза, но ничего особенного не произошло. Просто соединились две тучи в одну.

— Какая я стала большая, — подумала туча.

Она попробовала осмотреть себя со всех сторон, но у нее это не получилось. Местами было так темно, что она сквозь эту темень не смогла ничего увидеть.

В нее постоянно врезались и растворялись в ней разные облака. Она видела, как одно облако не хотело в нее врезаться и растворяться в ней, но его гнал ветер быстрее, чем гнал ее. От страха облако закрыло глазенки и закричало. Туча в этот момент вспомнила себя, как она резвилась в небе и становилась то барашком, а то собакой. И ей было жаль это несчастное облако, которое так мало пожило в чистом небе. Но она ничего не могла поделать. Она стала неуклюжей и тяжелой. Много воды скопилось в ней, которая вот, вот должна вылиться на землю. В это время над ней стала проплывать огромная туча.

— Что она делает? Из нас сейчас выльется вода, и мы погибнем, — подумала туча, — надо отпугнуть ее.

Она так разозлилась, что из нее посыпались искры. И тогда она стала посылать огненные стрелы в незнакомую тучу. Та ответила тем же. Между ними разразилась настоящая битва. А люди с земли слышали грозные раскаты грома и видели молнии, которые долетали даже до земли. Они так сотрясали друг друга, что капли воды не выдержали и стали падать на землю. А потом целый поток воды обрушился на поля, дома, луга и леса. Но вскоре ливень прекратился, небо опять стало синим, синим.

Куда же делись тучи?

А от них остались белые облака, которые плыли, подгоняемые ветром, над бескрайними просторами земли. И опять в небе рождались барашки, которым хотелось быть похожими то на собачек, то на людей, а то и на ребятишек, которые шлепают босыми ногами по теплым, летним лужам.

Сварливая жен

Такая у Андрея сварливая жена была, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Ну ладно бы, если она только дома на мужа бранилась, а то ведь кричит на всю улицу, когда разойдется, бросается в Андрея, чем ни попадя. Андрей не рохля какая-то, а мужик что надо, косая сажень в плечах про таких говорят. Но жена так над ним верх взяла, что шага ступить он не мог без ее указки. Выполнит он ее указание, она отругает его еще, а когда разойдется, то и тапочком может в Андрея запустить или еще чем потяжелее. Смеются над ним мужики, что ты за рохля, если с женой справиться не можешь? А как с ней справишься, если она чуть что, сразу в крик?

Вот и сегодня утром разбил он случайно стакан. С кем такого не бывает? Так она за этот стакан с полчаса на него кричала. Выбежал он из дома и подался к свату. А сват на соседней улице жил. Андрею надо было перейти небольшой овражек, а там и дом свата стоит сразу у тропинки. Он не раз к нему убегал, когда сил не было терпеть больше крики жены. Посидят мужики в саду на лавочке, покурят немного, и уляжется обида в душе у Андрея.

Спустился он на дно овражка, а там старичок стоит, дух переводит. Котомку он на землю поставил и утирает пот с лица рукавом рубашки.

— Здравствуй, дедуля, — поздоровался Андрей с ним.

— Здорово, коль не шутишь, — ответил старичок.

— Тяжело тебе, как я погляжу, давай помогу донести твою ношу, — предложил Андрей.

— Сам, сынок, управлюсь, да и не справиться тебе с моим рюкзаком, тяжеловат он сегодня и для меня, — ответил старичок.

Усмехнулся Андрей, нагнулся, взял в руку лямки рюкзака и стал поднимать ношу. Но не тут-то было, не отрывается рюкзак от земли. Хотел Андрей двумя руками взяться за лямки, но остановил его старичок.

— Оставь мой рюкзак, молодой человек, не по твоей силе он, — сказал с усмешкой старичок.

— Не простой прохожий ты, — сказал Андрей, — прости, что понадеялся понапрасну на свою силушку.

— Ничего, не ты первый, не ты последний, — ответил старичок, — а спешишь-то куда?

— Свата вот иду навестить, давно не виделись, — ответил Андрей, — он вон в том доме живет.

— Негоже старому человеку неправду говорить, — укорил его прохожий, — выкладывай, что у тебя в жизни не так.

Пришлось Андрею рассказать всю правду. Выслушал его старичок, головой покачал.

— Можно тебе помочь, невелик труд, чтобы женщину урезонить. Только у меня условие при этом одно есть.

— И что это за условие? — спросил Андрей.

— А ты не перебивай старого человека. Условие мое простое. Ты отдаешь мне все плохие слова, которые ты любишь употреблять в дело и без дела. А ругаешься ты ими очень часто.

Андрей действительно любил матюгнуться и дома, и на работе. Его не раз попрекала за это жена, да и сват не одобрял его брань. Он и сам понимал, что привычка эта нехорошая, но отвыкнуть от нее как-то все не получалось.

— И это все? — удивился Андрей.

— Все, — подтвердил старичок, — если согласен, ругнись разок в мой рюкзак.

Он развязал свой рюкзак, Андрей нагнулся и произнес несколько нехороших слов в него.

— Достаточно, — остановил его старичок, — а то рюкзак совсем неподъемным станет, а я не молод уже, чтобы такие тяжести таскать.

Он завязал рюкзак, вскинул его на плечи и зашагал через мостик на другую сторону оврага.

— А как с моей-то бедой? — крикнул ему в след Андрей.

Но старичок словно растворился в конце мостика. Покачал Андрей головой, ухмыльнулся и побрел назад домой. Идет, а в голове мысли разные крутятся. С чего жена такая стала? Она стройная, красивая, одни волосы льняные чего стоят, да глаза голубые. Идешь на гулянку с ней, хоть палку с собой бери, чтобы кавалеров отгонять. Каждый норовит пригласить ее на танец или рядышком посидеть с ней. И каждый норовит за бочок ухватиться или прижаться к фигуре стройной. Вот ведь она какая. Но сглазил ее кто-то что ли, или заколдовал? И такие случаи, говорят, бывают.

Приходит он домой, заходит в коридор и едва не споткнулся о сапоги, которые, возможно, сам и бросил.

— И какая это…

А дальше произошло то, чего он никак не ожидал. Его язык прилип к небу, и он больше не смог вымолвить ни слова. Андрей даже опешил на какое-то время, забыв совсем про старика.

Из дома вышла жена. Она увидела мужа, встала перед ним, подбоченилась левой рукой, слегка прищурила свои глаза. Такую позу она принимала тогда, когда начинала бранить мужа.

— Сейчас начнет на всю улицу кричать, — подумал Андрей.

Когда он ушел из дома, она собралась помыть кадушки из подвала. Но они стояли наполненные до краев водой. С трудом опрокинула она одну кадушку. Но сделала это она так неловко, что и сама облилась, и кадушку едва не развалила. Только зашла домой, как услышала, что Андрей вернулся. Она сразу ринулась в коридор, чтобы отругать мужа за отлучку.

— Да как ты смог… — закричала она.

А дальше случилось то, чего она никак не ожидала. У нее пропал голос. Говорить она могла только шепотом. Его красавица Юлия стояла в дверях и испуганным взглядом смотрела на мужа.

— Что со мной? — спросила она шепотом.

— Откуда мне знать? — ответил он, — надорвала голосовые связки, я полагаю.

— Что же мне теперь делать? — шептала она.

— Успокойся и подожди немного, может, пройдет и так. Если не пройдет, придется тебя везти в больницу.

Она хотела возмутиться от такого заключения Андрея, но вовремя спохватилась и замолчала. А через час голос снова к ней вернулся. Но браниться в этот день она все же побаивалась. И только на следующий день, позабыв про этот случай, она вновь принялась бранить мужа. Но едва она произнесла несколько слов, как голос у нее вновь пропал.

— Что ты делаешь? — укорял ее муж, — так ты можешь совсем потерять свой голос, потерпи уж месяц, другой.

Жена смотрела на него сердито, но не возражала. Легко сказать, потерпи пару месяцев, а как их вытерпишь?

У Андрея тоже казусы случались какое-то время. Только он захочет ругнуться нехорошим словом, как язык, словно магнитом, притягивался к небу. Пришлось ему бросить эту нехорошую привычку и больше не ругаться матом. И как-то незаметно воцарился в их доме добрый мир. Все вопросы они решали без брани и упреков в адрес друг друга. И сразу Юлия еще больше похорошела. Да и как могло быть иначе, если на ее лице светилась легкая усмешка, которая всегда красит любую женщину. Более строгой она стала и в одежде. Не наденет она теперь невыглаженную кофточку и не пойдет в грязной обуви, даже если эта обувь используется только в собственном огороде.

И Андрей старался не отстать от жены. Он чаще стал бриться, причесывать волосы, лучше одеваться. Изменилось его отношение и к жене. Он был теперь к ней более внимательным, называл ласковыми словами. Даже цветы стал иногда дарить.

Хорошее, летнее утро. Андрей шел из сада домой. Он встал пораньше, чтобы скосить по холодку траву. Смотрит, выходит из палисадника Юля. Она нарвала небольшой букет цветов, чтобы поставить его в вазу. Он поневоле залюбовался своей женой.

Хорошо, счастливо они живут. А всего-то для этого совсем немного надо было. Могли бы и без волшебства обойтись. Не верите, попробуйте сами. Счастье всегда рядом ходит, сделайте хоть маленький шажок к нему навстречу.

Глупая птица

Курица, Хохля, устраивала себе гнездо. Мимо проходил индюк Ях. Он посмотрел, как курица делает гнездо и покачал головой.

— Кто же так гнезда строит? Надо сделать сначала основание, а потом на него поставить гнездо.

— Какое основание? — удивилась курица.

— Глупая несушка, посмотри, на чем дом стоит?

Хохля посмотрела на дом, подумала и собралась, было, возразить индюку. Но Ях опередил ее.

— Посмотрите, птицы добрые, какая у нас на птичнике глупая курица, — прокричал громко Ях.

Все побросали свои дела, и пришли посмотреть на глупую курицу. А Хохля растерялась, засуетилась, чем еще больше привлекла внимание обитателей двора. Даже цыплята после стали показывать на нее своими крылышками и говорить, что она самая глупая курица. А потом сочинили песню, которую распевали на весь двор.

Гнездо, Хохля, мастерила,

Трудилась с рвением,

Во дворе всех рассмешила,

Своим неумением.

Гусь, Важ, ремонтировал дверку в своем домике. Мимо проходил индюк Ях.

— Как ты приколачиваешь гвоздь? — возмутился Ях, — ты же молоток не так держишь.

— Это почему я молоток не так держу? — удивился гусь Важ, — я правильно его держу.

— Птицы добрые, посмотрите на этого гуся, — громко закричал индюк, — какой он глупый! Он даже дверку не может отремонтировать.

Все побросали свои дела, и пришли посмотреть на глупого гуся.

— Чего вы собрались? — удивился гусь, — вы что, меня никогда не видели?

— Глупый, глупый, глупый гусь, — пищали цыплята, — он ничего не умеет делать.

И про него они тоже сочинили песенку.

Так старался важный гусь

В деле отличиться.

До сих пор над ним смеюсь,

Глупая он птица.

Уточка Кряква выравнивала бережок, чтобы утятки могли выбираться из воды. Индюк Ях важно прохаживался по двору. Увидев Крякву, он подошел к ней, посмотрел на ее работу.

— Разве так ровняют бережок? — заявил он важно, — утята из воды никогда у тебя не выберутся.

— Что ты, — возразила Кряква, — им будет очень удобно выбираться на берег.

— Ну и глупая ты утка! — громко сказал индюк, — позоришь весь утиный род. Нет, чтобы послушать добрый совет, ты еще спорить взялась, доказывать мне, индюку, что ты все делаешь правильно.

— Как я могу позорить утиный род, если у меня растут такие славные утята? — попыталась оправдаться Кряква.

— Молчи, глупая птица, мне лучше знать, кто у нас глупый, а кто умный!

Желторотые цыплята уже распевали песенку о глупой утке.

Наша Кряква так глупа,

Все сама решает,

Учить решила индюка,

Как будто что-то знает.

Утка обиделась на всех и спряталась в своем домике.

После этого случая птицы, при появлении индюка, старались укрыться, чтобы не оказаться глупыми. Но как бы они не старались укрыться, индюк умудрялся застать их за каким-либо делом врасплох. А потом он высмеивал несчастных на весь двор. В скором времени все птицы оказались глупыми. И только один индюк важно прохаживался по двору с высоко поднятой головой.

Между тем у индюка покосился его собственный домик.

— Поправить бы надо, сосед, а то не ровен час, повалится домик, — сказал индюку петух.

— Много ты понимаешь, — ответил индюк важно, — этот домик еще простоит много лет. Так он смотрится даже лучше. Ты погляди, погляди на него.

Отошел петух в сторонку и так посмотрел на дом, и эдак, нет никакой красоты от кособокого дома.

— Не дело говоришь, индюк. Позорит твой дом весь наш ряд, — возразил петух.

— И глуп ты, как я посмотрю, — закричал индюк, — вся заграница сейчас живет в таких кособоких домах. Иди, глупец, своей дорогой и не учи тех, кто умней тебя во сто крат.

Цыплята услышали индюка и сразу сочинили песенку про петуха.

Петя наш больно умен,

Дает советы птицам он.

Но глупы его советы,

Как и сам он глуп при этом.

Петух на них очень обиделся и хотел наказать за эту дерзкую песенку. Но его позвали на обед, и он не стал наказывать глупых цыплят.

В это утро была очень ненастная погода. Дул сильный ветер, который нагнал дождевые облака. Все птицы попрятались по своим домикам. Индюк тоже забрался в свой кособокий домик. А ветер все усиливался и усиливался. По земле забарабанили первые капли дождя. Домик индюка начал потрескивать от порывов ветра.

— Индюк, — кричала ему ворона, — вылезай из своего домика, а то он развалится и тебя же придавит.

Индюк высунул голову наружу, покрутил ею в разные стороны, ища того, кто его окликнул.

— Что ты каркаешь, глупая ворона? Мой домик и не такие ветра выдерживал.

— Глупец, вылезай скорее, а то придавит тебя свой же домик, ты меня слышишь?

— Это кто глупец? — возмутился индюк, — как смеешь ты меня так обзывать, неразумная ворона?

Он вылез почти полностью из своего домика, чтобы отчитать, как следует, а если удастся, то и поколотить за такие слова ворону. В это время налетел сильный порыв ветра, домик индюка развалился. При этом индюку обломками от дома, придавило лапу. Он закричал от сильной боли.

— Я же предупреждала тебя, глупец, а ты все сидел в своей развалюхе, — прокаркала ворона и улетела.

Услышав треск ломаемого домика, выскочили на улицу все птицы. Индюка перенесли временно в домик к петуху.

— Наш индюк не только глупец, — сказала курица, Хохля, — он еще и лентяй. Ходил, поучал всех и обзывал, а свой домик лень было починить.

Утром была хорошая погода. Ярко светило солнышко, легкий ветерок гулял по двору. Несмышленые цыплята резвились во дворе и распевали песенку.

Он называл глупцами всех

И всех всегда учил.

Построил дом курам на смех,

В беду с ним угодил.

Индюк выглянул из домика петуха и погрозил цыплятам костылем, который ему смастерил петух. Но глупые цыплята в ответ еще больше стали кричать и еще громче распевать свою песенку.

В гостях

Летом по утрам я ежедневно выхожу на прогулку. Встану пораньше, когда держится еще ночная прохлада, и бреду по деревенской улице. Несмотря на раннюю пору, уже слышно, как хлопочут жители по хозяйству. Там ведро прогремит, тут калитка скрипнет, а там громким голосом кто-то уже дает указания домочадцам на предстоящий день. Я иду, прислушиваюсь к этому пробуждению после ночного сна жителей деревни, вдыхаю полной грудью удивительный воздух, напоенный ароматом цветов. Иногда здороваюсь с вышедшими на улицу селянами кивком головы, слегка приподнимая шляпу при этом.

Вот и конец улицы. Дорога дальше идет через луг и прячется в густой листве близлежащего леса. Обычно я дохожу до середины луга и поворачиваю обратно. В это утро я и сам не заметил, как оказался на окраине леса. Я уже повернул назад, когда услышал из-за кустов оклик. Я остановился и стал ждать, когда покажется хозяин этого оклика. И действительно, вышло на дорогу существо в облике человека. Мне не раз приходилось встречаться с нечистой силой, профессия такая, куда от этого денешься. Посмотрев на незнакомца, я сразу подумал, что это или лесовик, или всесильный лесничий. Я вежливо поздоровался кивком головы, приподняв при этом шляпу.

— Давно ты у нас живешь, — произнес незнакомец, — а в гости зайти все не удосужился.

— Не приглашали, потому и не был у вас в гостях, — ответил я.

— Дело за не многим, пошли, погостишь часок, другой у нас. Побеседуем за чашкой чая, — предложил незнакомец.

— А далеко идти-то? — спросил я.

— Зачем далеко ходить, вон на той поляне наша бабушка живет, к ней и зайдем.

Я посмотрел, пусто было на поляне, но зная этот мир, вопросы задавать не стал, а пошел за незнакомцем. Подошли мы к краю поляны. Незнакомец три раза топнул ногой, а потом что-то прокричал три раза на незнакомом мне языке. И посреди поляны выросла избушка. Она не из земли вылезла, а именно выросла. Мы подошли к крыльцу. Дверь избушки отворилась, на пороге стояла хозяйка этого дома. По ее виду я сразу определил, что это была очень древняя старуха. И, тем не менее, ее движения были быстры, что больше подходит молодым людям. Она пригласила нас в дом. Незнакомец пропустил меня вперед, а сам зашел за мной следом. Я поклонился старухе и представился.

— Зачем писаку в мой дом притащил, лесовик? — спросила бабушка, — у нас и так одни беды от них.

— Зря сердишься, старая, не все писатели нам беды приносят, — возразил лесовик.

— Незваный гость плохо, а нежеланный, хуже вдвойне, — произнес я, — простите, я пойду, пожалуй.

— Ладно, чего уж там, проходи, — сказала более дружелюбно бабушка.

Мы с лесовиком зашли в довольно таки просторную комнату. Я огляделся. В комнате все было прибрано и все сияло чистотой. Благоприятную обстановку создавал и запах травы богородицы, который я любил с детства.

— Угостить бы нас с гостем следовало, — сказал лесовик.

— Об этом я и без твоих подсказок сама соображу, — проворчала беззлобно старушка.

Она хлопнула в ладоши, открылись на стене створки, за которыми скрывалась печка. Бабушка что-то проговорила на незнакомом мне языке, а потом приказала печи испечь нам мясо, пару хлебцев и пирожков к чаю. Потом открылись другие дверцы, за которыми был пузатый самовар и разные чашки и блюдца. Прошло несколько минут, на столе появились и блинчики, и пирожки, и сковородка с мясом, и чистые тарелки с вилками и ножами.

— Опять лешего заставляла посуду чистить? — спросил лесовик, — смотри у меня. Вы так загоняли беднягу, что он совсем озорничать перестал. Если заболеет, всех накажу, кто его работать на себя заставлял.

— Не расходись, не расходись, больно мы тебя испугались. А с лешим ничего не случится, у него на все времени хватает.

— Не скажи, старая, последний он у нас в лесу остался. В соседнем лесу, говорят, трое молодых появились, схожу туда, может, уговорю одного к нам переселиться.

Я хоть и попытался отказаться от угощения, мало ли, из чего оно сварено, но меня почти силой усадили за стол.

— Да ты ешь, не бойся, все натуральное и ничем от вашего кушанья не отличается, — успокоил меня лесовик.

Я попробовал кабанье мясо. Оно было очень даже вкусным. Но особенно мне понравились пирожки с брусникой. Я таких пирожков в жизни еще не ел. Когда нам налили ароматного чая, заваренного на травах, началась у нас непринужденная беседа. Началась она, естественно, с осуждения нас, писателей, которые сказки пишут.

— Все беды у нас от писателей, — возмущался лесовик, — кто вас просил рассказывать всему миру, что смерть кощея в яйце, которое находится в утке, утка в ларце, а ларец на таком-то дереве болтается. И чего вы добились? Убили несчастного старика, дворец его разрушили.

Я попытался возразить, что он сам виноват был, что много зла от него людям было сделано.

— Какое зло? — закипятился лесовик, — девку украл и хотел жениться на ней? Разве это зло?

Лучше бы он не говорил этих слов. Тут уж не выдержала бабушка.

— Поделом ему, охальнику такому, — кричала она, — сам еле костьми гремел, а все туда же. Подавай ему девку молодую и красивую. Да еще жениться на ней захотел. Нашел бы старушку какую-нибудь скромную и работящую. Она бы ему блинчики пекла, спинку в бане парила, на ночь сказки рассказывала. И жил бы он еще не одну тысячу лет.

— И то верно, — поддержал я бабушку, — молодые девки всем нужны. И у людей из-за них драки случаются, до смертоубийства дело доходило. Сколько людей на дуэлях головы положили. Кощей тоже должен был знать, что за чужую жену отвечать придется.

— Ну, хорошо, оставим кощея, — смирился лесовик, — а ты за что в одной сказке придал смерти домовенка?

Была у меня действительно такая сказка, вспомнил я. Но не об убийстве домовенка шла там речь, а о печальной судьбе пожилых людей. Я подыскивал в уме слова, чтобы хоть как-то оправдаться. Но мне на помощь пришла хозяйка.

— Зря ты его винишь в смерти того домовенка, — проворчала она, — после этой сказки среди других домовых даже движение какое-то было организовано. Они помощь старым людям без обмана оказывать стали.

— А зачем он журавля в женщину превращал, а потом все опять назад вернул? Зачем, объясни? Какое страдание ты принес молодой девушке и журавлю.

— Ничего я не забыл, — оправдывался я, — мне хотелось пробудить любовь и жалость к детям сиротам у тех матерей, которые бросают их на произвол судьбы.

Лесовик хотел возразить мне, но его перебила хозяйка.

— Что ты на человека нападаешь? Разве мало у него сказок, где он показывает нас с хорошей стороны?

— Что-то я таких сказок у него не читал.

— Вспомни, как ты в беду попал, а человек тебя спас. Вы потом друзьями с тем человеком стали. Деньги-то до сих пор теряете, или бросили уже.

— Прости, сказочник, подзабыл этот случай, — извинился он.

Потом мы поговорили о новых сказках. Они, да и я тоже, поворчали на современных писателей. Уж больно они много убивают людей, зверей и волшебников в своих сказках. Мало пишут о любви, о коварных искусителях. Особенно возмущался лесовик о том, что почти нет сказок о современных лесах, о тех бедах, которые им угрожают. А бед этих немало. Лесов становится все меньше и меньше, а это плохо и для земли, и для зверей, и для людей.

Бабушка жаловалась, что мало сказок о них, добрых и злых волшебниках, доживших до наших дней. Нет сказок, нет читателей. А они живут хорошо только тогда, когда их вспоминают.

Стоило ей сказать об этом, как тут же стал жаловаться на это же лесовик, потом печка. Даже самовар возмутился на то, что его в сказках совсем забыли. А когда о своих обидах затрещали сказочные тарелки, вилки, ложки и ножи, я закрыл уши руками.

— Да замолчите вы! — возмутилась бабушка, — у человека от вашей трескотни голова разболится.

Ее сразу все послушались и замолчали. В домике стало так тихо, что было слышно, как постукивает маятник у часов с кукушкой. Я посмотрел на часы. Время приближалось уже к обеду.

— Уходить уже собрался? — спросил меня лесовик.

— Пора, — ответил я, — а то, как бы искать меня не стали. Я не знаю, получится, что у меня, но я все же попробую написать о вас, обо всех.

Они проводили меня до луга. Бабушка всунула мне в руки сверток с пирожками, а лесовик целую корзину грибов и ягод. И когда он успел все это собрать? Он же лесовик, помощников у него в лесу хоть завались. Я поблагодарил их, поклонился всем на прощание и пошел в деревню. Домой я пришел вовремя. Мои знакомые собирались уже идти искать меня. Ох и удивились они, когда увидели, что я успел набрать в лесу за это время. Хозяин все покачивал головой, глядя на корзину полную грибов и ягод. Рассказывать о том, где я побывал и с кем беседовал, я не стал. Кто бы мне во все это поверил?

А в лес тот я теперь хожу часто. И мне всегда попадаются и грибы, и ягоды, и орешки столько, что только собирать успевай. И всякий раз я благодарю моих гостеприимных хозяев.

А вот обещание свое я так и не выполнил. Но я напишу, обязательно напишу о них самые мои добрые сказки.

Тонин подарок

Света пригласила Тоню на свой день рождения.

— Подарок надо купить подруге, — сказала мама.

— У меня подарков для Светы и так достаточно. Могу подарить ей куклу, которую вы с папой мне недавно купили, или браслет, я его еще ни разу не надевала, или электронные часики, что тетя мне дала. Не беспокойся о подарке, мама, — ответила Тоня.

Мама улыбнулась и больше не стала настаивать на покупке подарка. Оставшись одна в комнате, Тоня стала выбирать подарок для подруги. Но ее позвали подружки на улицу, она махнула рукой и побежала к ним. Прогуляли они до самого ужина.

— Все, — решила Тоня, — больше никаких дел, выбираю и упаковываю подарок для Светы.

Первой она взяла куклу. Светловолосая и голубоглазая красавица, едва оказавшись у нее в руках, произнесла: «Мама».

— Я подарю тебя своей лучшей подруге, — сказала Тоня кукле, — ты будешь стоять у нее на самом видном месте. Она будет не только тобой любоваться, но и играть с тобой в разные игры.

— Я не хочу к Свете, — произнесла кукла, — не отдавай меня, пожалуйста.

— Но ты мне нравишься, — возразила кукле Тоня, — а я должна подарить подруге то, что мне дорого.

— Не дари меня Свете, — взмолилась кукла, — у них в доме живут две кошки. Они такие балованные, что поцарапают меня в первый же день. Неужели тебе меня не будет жалко, когда ты увидишь меня всю исцарапанную?

Тоня немного подумала и согласилась с куклой.

— У меня других вещей и игрушек полно, обойдусь и без куклы, — она посмотрела по сторонам и улыбнулась, — какая хорошая вазочка, вот ее я и подарю Свете.

Она взяла вазочку и стала ее протирать.

— А ты лучше ничего придумать не могла? — проворчала ваза, — а что скажет тетя Маша, когда заметит, что меня нет на месте? Ты забыла, что меня она тебе подарила? Так что поставь меня лучше на место и поищи что-нибудь другое.

Пришлось Тоне и вазу оставить в покое. Даже очень хорошо, что ваза сама напомнила ей про тетю Машу, а то тетя обиделась бы наверняка, не обнаружив ее.

Девочка стала перебирать игрушки, но ничего подходящего ей не попалось на глаза. У одних игрушек были видимые изъяны или поломки, у других слишком потрепанный вид, а третьи давно пора было уже выбросить на помойку, четвертые совсем не подходили для вручения в качестве подарка на день рождения. Не подаришь же черта с рожками, которого Тоня выиграла на Новый год в танцах.

— Подарю я ей браслет, — решила она и открыла ящик комода.

Тоня взяла браслет и надела на руку. Он очень нравился ей. Она подошла к зеркалу и посмотрела на себя. Потом она подняла руку так, чтобы браслет был виден еще лучше.

— Как он мне нравится, но я все равно его подарю подруге, — произнесла она с грустью в голосе.

— Хорошенькое дело, — возразил браслет, — ты два года собирала деньги по рублику, чтобы меня купить. Сколько раз ты отказывала себе и не покупала мороженое, не ходила в кинотеатр, даже пешком возвращалась из школы домой, чтобы накопить на меня деньги. А теперь ты отдашь меня какой-то Свете, которая и носить-то браслеты еще не умеет.

— Почему не умеет? — возразила Тоня, — она всегда хорошо одевается, любит пофорсить своими нарядами.

— На тебе я лучше смотрюсь, чем на какой-то Светке, — возразил браслет, — ты посмотри еще раз в зеркало и убедись в этом.

Тоня еще раз подошла к зеркалу и посмотрела на себя.

— Прав браслет, не подойдет он Светке. У нее и рука толще, и пальцы не такие красивые, — произнесла Тоня, сняла браслет и подошла к комоду.

Она положила браслет на место и хотела закрыть ящик комода. И тут она увидела брошку, которую прикалывала она на платье раза два.

— Ура! Вот эту брошь я ей и подарю! — воскликнула Тоня, — у нее, правда, сломалась булавка, но у Светы папа мастер на все руки, он починит ее в два счета.

Она хотела завернуть брошь в бумагу и увидела, что одного стеклышка в ней не хватает.

— Ничего, сойдет и так, — решила она, — почти не видно, что нет этого стеклышка.

На Светино торжество собрались все девчонки и мальчишки, кого она накануне пригласила. Все были одеты в свои лучшие наряды. У каждого в руках был или сверток, или цветы. Тоня тоже вручила свой подарок Свете. Девчонки не выдержали и стали рассматривать принесенные подарки. Как же они были удивлены, когда увидели Тонину сломанную брошь. Света попросила девочек, чтобы они не говорили Тоне, что этим подарком она испортила ей настроение. Подруги ничего не сказали Тоне, но их осуждение в той или иной мере все же проявлялось к ней.

— Уж лучше бы она ничего не дарила, — сказала соседка Валя, — а то не знаешь, что и думать.

Многие с ней сразу согласились. Почувствовав некоторое отчуждение подруг, Тоня, сославшись на головную боль, ушла раньше всех с торжественного обеда.

Мать почувствовала, что у дочери случилась какая-то неприятность. Она попробовала выяснить причину неважного настроения дочери, но Тоня заверила ее, что у нее все в полном порядке.

Прошло несколько дней. Теперь предстояло отмечать день рождения Тони. Они с мамой составили список гостей, которых Тоня должна пригласить на торжество. Папа посмотрел на него и остался довольным этим списком.

— Молодец, дочь, когда много друзей, жить веселей и легче.

Накануне Тоня стала приглашать ребят на свое торжество.

— Извини, — сказала Света, — мы завтра уезжаем в город.

Тоня попыталась уговорить подругу, чтобы она отложила эту поездку, но Света не стала ее даже слушать. Отказалась приходить на торжество и соседка Валя. У нее, якобы, разболелся зуб, и они собираются идти к врачу. Мальчишки Вася, Витя и Ваня должны играть за команду в футбол, на день рождения они тоже прийти отказались. Обратилась Тоня к Егору, но и тот без друзей тоже не захотел приходить.

— Что я один буду делать среди девчонок? — сказал он в свое оправдание.

Таким образом, у всех нашлись какие-то причины, чтобы не приходить в гости к Тоне. Пришла она домой, а на глазах слезы.

— Что случилось, дочка? — спрашивает мама.

— Завтра ко мне на день рождения никто не придет, пирог печь не надо, — сказала Тоня и расплакалась.

— Почему никто не придет? Ты поссорилась с подругами?

— Не ругалась я ни с кем, оставь меня в покое, мама.

Она убежала в свою комнату и закрылась там.

Утром следующего дня родители поздравили дочь с днем рождения, вручили ей цветы и подарок. Она поблагодарила их и осталась в своей комнате.

А в это время Света встретилась с Валей.

— Ты идешь на день рождения к Тоне? — спросила Света.

— Мы никто к ней не идем, — ответила Валя.

— А мальчишки идут?

— Они тоже не пойдут к ней.

— Валя, ну я ладно, обиделась на нее, но у меня обида уже прошла. А почему вы не идете к ней? Вот если бы к тебе никто не пришел, тебе было бы хорошо?

— Что теперь делать, мы же все уже отказались к ней идти? — ответила Валя.

— Вот что, давай все соберемся у меня и поговорим и о нас, и о Тоне, — предложила Света.

О чем они уж там говорили, никто не узнает. Только компания друзей в полном составе явилась на день рождения к Тоне. Возглавляла эту компанию Света.

— У нас же ничего еще не готово, — сокрушалась мама.

— Не переживайте, тетя Галя, — успокоила ее Валя, — мы сами все сейчас приготовим.

Они быстренько собрали праздничный стол. А потом были разные пожелания имениннице, дарились подарки.

— Я на одну минутку отлучусь, — сказала Тоня.

Она выбежала из зала, но уже через минуту вернулась.

— Света, ты можешь меня простить? — обратилась она к подруге.

Света хотела сказать, что она на нее уже давно не сердится, но почему-то промолчала.

— Если можешь простить, то прими мой подарок в честь твоего дня рождения.

Тоня протянула Свете свой браслет. Они посмотрели друг на друга, а потом обнялись. Все дружно стали им аплодировать. А потом было всеобщее веселье. Играла музыка, слышались голоса и смех уже взрослеющих детей, были танцы и различные игры.

— Они лучше нас праздники справляют, — сказал Тонин папа.

А веселье все продолжалось. И всем было очень хорошо. И только мама огорчалась, что не испекла праздничный пирог.

Грибной дождик

Однажды мне пришлось побывать в главной конторе у дождей. Не удивляйтесь, есть, оказывается, и такая. Скажу вам честно, контора дождей мало чем отличается от конторы людей. Только бегают в ней по коридорам не клерки, а обычные дожди. Вот пронесся мимо меня проливной дождь. Он получил задание полить сады и поля Придонья. Едва он покинул коридор и вылетел на улицу, как мне навстречу, вырвавшись из кабинета, двигался тропический ливень. Мне пришлось прижаться к стене, чтобы он не смыл меня в какую-нибудь яму. Мне еще повезло, что я не встретился со штормовым дождем. Подумав об этом, я поспешил покинуть контору дождей. Очутившись на улице, я с облегчением перевел дух. Неожиданно все вокруг меня потемнело, стали раздаваться раскаты грома и сверкать молнии. Это вырвались на волю грозовые дожди. Вот тут-то я действительно натерпелся страху. Одно дело видеть эти дожди издалека, совсем другое ощущение, когда они рядом с тобой. От раскатов грома я, наверное, оглох бы, если бы не заткнул пальцами уши. А вот глаза закрыть вовремя не успел, поэтому молнии меня так ослепили, что после я еще долго ничего не мог видеть. В довершении ко всему, меня ветра, которые прилетели за этими дождями, обсыпали с ног до головы пылью. Отряхиваясь от пыли и протирая глаза, я зашел за угол конторы. Не заметив, я столкнулся с одним дождем.

— Глядеть надо перед собой, — услышал я незлобное ворчание.

Протерев глаза, я разглядел спокойный и теплый дождь.

— Простите, пожалуйста, — извинился я, — не позволите ли мне промыть глаза в ваших струях, грозовые дожди меня и пылью засыпали и ослепили.

— Чего ж не позволить, промывай, — ответил дождь.

Я умылся, стряхнул пыль с костюма. Теперь я мог разглядеть дождь, с которым я столкнулся.

— Ну и контора у вас, гляди и гляди в оба, — пожаловался я.

— И не говори, раньше спокойней у нас было, все больше задания получали такие дожди как я. Но настало другое время, теперь одни штормовые, проливные и грозовые дожди задания получают, а мы без дела сидеть должны на завалинках.

— Дедушка грибной дождик, я тоже задание получил, — услышал я голосок и обернулся.

Я его сразу узнал. Это был весенний дождик. В его струях так и отражались первые весенние цветы.

— Лети, внучек, только не балуй, осторожно смывай остатки от матушки зимы, не устраивай на земле сильное половодье.

— Хорошо, дедушка, — раздался его голосок уже сверху.

Весенний ветер подхватил его и понес поливать красавицу весну. И хоть у нас было уже жаркое лето, но наша земля такая большая, что на ней одновременно бывают и зима, и весна, и лето, и осень.

— Вот и он получил задание, — ворчал грибной дождь, — а мне старику опять сидеть без дела и поглядывать в окошко.

— Может, не надо еще грибы поливать? — высказал я свое сомнение.

— Что ты понимаешь, молодой человек? — возмутился дождь, — сейчас самое время для грибов колосовиков. Им я сейчас как воздух нужен. А на улице жара стоит, дождей совсем нет. После жары, дело известное, пойдут ураганные дожди. Нет, что ни говори, другое время настало.

Он продолжал ворчать, ругая и новое время, и свое начальство, которое стало забывать добрые, старые дожди.

— Слетал бы сейчас в ближайший лесок, так эти конторские «крысы» воды совсем не дают. А разве дождь без воды бывает? Вот то-то и оно, без воды нельзя. А чего ждать? Пройдет время грибов колосовиков, к осени никаких грибов не будет. Пропал год, что ни говори, пропал.

Я сам люблю побродить с корзинкой и ножичком по лесу в поисках грибов. Я знаю, что такое грибные дожди. Бывает, ходишь день, другой за этими грибами, и приходишь домой почти с пустой корзинкой. Срежешь несколько сыроежек да маслят с пяток штук, вот и вся твоя дневная добыча. Но стоит пролиться теплому, грибному дождю, как все в лесу меняется. На сыроежки и не глядишь в такие дни. После грибного дождя собираешь подосиновики и подберезовики, боровички и лисички, ну а маслят столько, что хоть косой их коси. Возвращаешься из леса, корзина полна грибов. Сверху красуются белые грибы, чтобы другие видели, какой ты удачливый грибник.

— А как помочь тебе можно? — спросил я.

— Чем ты мне поможешь, иди своей дорогой, — ответил дождь.

А у меня предстоящие выходные свободными были, я хотел сходить в ближайший лесок за грибами. Но если не будет хорошего дождя, делать в лесу нечего будет.

— Походатайствую у какого-нибудь ихнего начальника за грибной дождь, — решил я.

Страшновато было второй раз заходить в их контору, но желание набрать хороших грибов, пересилило этот страх. Я поднялся по скользким ступенькам и вошел в длинный коридор. На сей раз мне повезло. Меня немного окатил прохладной водой осенний дождь, и напугал немного не сильный, грозовой дождь.

Иду я по коридору, таблички читаю. Отделов и управлений разных и у них немало существует. И отдел прогнозов, и отдел согласования дождей, и управление водными ресурсами и другие. Я открыл дверь управления водными ресурсами и зашел в кабинет.

— Вам чего надо? — услышал я сердитый голос.

Объясняю, что без воды сидит грибной дождик, непорядок это.

— Кто ты такой, чтобы за порядками нашими смотреть?

Я спокойно объясняю, кто я такой, что пишу книжки разные, что опишу и те безобразия, которые творятся в этой конторе.

— Кто тебе дал право писать про наши порядки? — опять прозвучал все тот же голос.

Но на сей раз он не был таким грозным. И это вселило в меня определенную надежду.

— Я не буду писать о вас, если договоримся, — сказал я спокойным голосом.

— Ну что же, давай попробуем договориться, — услышал я.

Я стал просить начальника управления водными ресурсами, чтобы он побольше выделял воды грибному дождику. Я рассказал ему, какие грибы растут, когда идет грибной дождь. Я также сказал, что сам люблю ходить по лесу с корзинкой. И если мне поможет он и выделит побольше воды грибному дождю, я приглашаю его, начальника управления водными ресурсами, на грибную жаренку. Я, естественно, описал, какой вкусной бывает картошка с грибами.

— Хорошо, так и быть, выделю ему дополнительно воды, но ветра у меня нет, иди к начальнику распределения ветров, он добрый сегодня. Его кабинет дальше по коридору.

Начальник распределения ветров сначала и слышать не хотел о моей просьбе, но когда я ему расписал, какую вкусную картошку готовит моя жена с грибами и сальцем, он стал более покладистым. В конечном итоге и он пошел мне навстречу и выделил несколько спокойных ветров грибному дождю.

Потом я побывал у начальника, который составлял графики дождей, в отделе срочных заявок, даже в охрану пришлось два раза наведаться. И так я набегался по их конторе, что у меня рубашка от пота мокрой стала. Наконец я все утряс и согласовал по поводу грибного дождя и пошел сообщить ему эту новость. И опять мы с ним едва не столкнулись на ступеньках крыльца.

— Прости, — сказал мне дождь, — меня в контору вызывают, говорят, что воды много выделили, хорошие ветра дали, спешу за указаниями.

— Я понимаю тебя, — ответил я, — ты только про наш лес не забудь, а то я на жаренку кое-кого из ваших начальников пригласил, вот как грибы хорошие нужны.

И я провел ладонью по своему горлу. Это означает, что грибы мне позарез нужны.

На выходные дни я договорился с приятелем в лес идти. Он не выразил большой охоты тащиться со мной в лес. Приятель уверял меня, что дождей не было, что нет и грибов в лесу. Я заверил его, что накануне обязательно пройдет замечательный грибной дождь.

— Нет дождей до самых выходных дней, — возражал он, — я сам лично прогноз читал. Сухо, очень сухо, так что в лес мы не пойдем.

— Не сомневайся, собирайся за грибами, а дождь я беру на себя. Будет тебе отменный, грибной дождь!

Накануне на небо набежали тучи, и полился на землю добрый, теплый, летний, грибной дождь. Мой приятель теперь сам мне два раза позвонил. Он напоминал мне, что завтра надо в лес пораньше идти.

Ни свет, ни заря мы были с ним уже в лесу. Грибники уже ходили по лесу, перекликаясь, время от времени.

— Опоздали мы, — ворчал мой приятель, — раньше надо было выходить. Но ты же барин у нас, тебе в постельке понежиться хочется.

Но он напрасно переживал. Грибы нам сразу стали попадаться. Да какие грибы! Я сразу срезал два отличных и чистых подосиновика, потом несколько боровиков, а дальше такая грибная красота пошла, что я и не заметил, как полную корзину набрал отборных грибов.

Придя домой, я попросил жену, чтобы она нажарила грибов с картошкой на самой большой сковородке. Она удивилась такой просьбе. Живем мы с ней вдвоем, в гости никого не ждали, нам вдвоем и за неделю не съесть такую жаренку. Но я все же упросил ее, она и нажарила большую сковородку грибов с картошкой. Вынес я сковородку в сад, поставил на стол.

— Прошу, гости дорогие, отведайте картошки с грибами, не побрезгуйте, будьте добры, сделайте нам с женой такое уважение.

Отошел я немного в сторонку и смотрю. Врать не буду, никого я не увидел, но вилки застучали по сковородке, и стала исчезать с нее наша картошка с грибами.

С тех пор в нашем краю идут постоянно грибные дожди. Прихожу я в лес, душа радуется. А на меня падают капельки доброго, теплого, летнего, грибного дождя. Я помашу ему рукой, как старому знакомому, и иду собирать отличные грибы. Хорошо-то как! Не верите, приезжайте в наши края, сами в этом убедитесь.

Старый альбом

Ушла навсегда последняя хозяйка старого дома. Молодым наследникам он не был нужен, и они продали его горожанам. Жить постоянно в доме новые хозяева не собирались. Так на месте бывшего крестьянского хозяйства появился очередной дачный участок.

Новые хозяева попросили молодых наследников, чтобы они посмотрели вещи бывшей хозяйки и взяли то, что им нужно. Внук хотел посмотреть на бабушкино хозяйство, но его жена пожала плечами и заявила, что ничего им в этом доме больше не надо.

— Им ничего не надо, — произнес новый владелец дома, — нам тем более. Выноси все в огород, там и спалим это барахло.

И полетели в огонь одеяла, подушки, коврики разные и прочая утварь.

— Папа, смотри, альбом с фотокарточками, — сказал сын и показал альбом отцу.

— Зачем он тебе? Неси в огонь.

— Ты посмотри, тут целая родословная.

Сын показал папе старые фотокарточки.

— Действительно, — произнес отец, — но мама не согласится его оставить, а молодые наследники даже взглянуть на него не захотели. Вот что, брось его на чердак, там он никому не помешает.

Сын поднялся по лестнице на чердак и положил альбом на какой-то старый сундук.

Наступила ночь. Лежавший на сундуке альбом неожиданно открылся.

— Эй, свет, соберись поближе к альбому, а то не видно ничего, — произнесла первая фотокарточка.

Проникающий сквозь небольшое оконце свет, собрался в один пучок над альбомом.

— Наши фото, как и мы, тоже постарели, — сказала вторая фотокарточка.

— Это ты, старая, голос подаешь? — произнесла первая фотокарточка, — а я все молодой еще, посмотри на меня.

— Разве я виновата в том, что ты сгорел в ту революцию на пожаре? Вот молодым и остался навечно. А мне пришлось одной все хозяйство вести и детей растить.

— Переверните несколько страниц, — раздался голос, — нам тоже на божий свет посмотреть надо.

— Кто это? — спросила первая фотография.

— Это сын наш, ты его не знаешь. Когда тебя не стало, ему было всего два года. Это он с нашей невесткой на этом фото.

— А здесь, я смотрю, наш сын в военной форме. Он был военным?

— Пришлось мне повоевать, четыре года под пулями ходил, не думал, что вообще домой вернусь. Досталось нашему поколению хлебнуть лиха по самое первое число.

— Нам, сын, не меньше пришлось похлебать этого лиха. Что поделаешь, судьба такая нам досталась.

Потом заговорили другие фотокарточки. Судьба нескольких поколений уместилась в этом альбоме. Многих уже в живых не было, но многие еще здравствовали. И если ушедшие в иной мир вели между собой беседу, то живущие такого права не имели.

— А чего нас на чердак закинули? — спросил кто-то.

— Внук это мой не захотел нас брать с собой. Я думаю, что и дом он уже успел продать, — пояснила недавно ушедшая бабушка, — не нужен он молодым, да и мы тоже им не нужны.

Все замолчали. Да и о чем было говорить, если так все обернулось?

А внук тоже в эту ночь плохо спал. Ему снились родители, бабушка, которой тоже не стало. И он вспомнил про альбом. Ему не раз его показывали, рассказывали о тех, кто изображен на фотографиях. Ведь и его несколько фотокарточек там есть.

— Как я мог его не взять? — подумал он, — еще не поздно, завтра поеду и заберу альбом.

Несмотря на протесты жены, он сел в машину и поехал в деревню. Вот и бывший бабушкин дом. Он подошел к калитке и толкнул ее рукой. Она была закрыта. Он увидел соседку и спросил ее про хозяев.

— Тут они, — ответила соседка, — за продуктами всего скорей уехали. Они два дня расчищали дом тети Клавы, выносили все и жгли за садом. А ты чего приехал?

Он ничего не ответил ей, пошел, сел в свою машину. А в голове продолжали звучать слова о том, что сожгли все имущество за садом. Сожгли, наверняка, и альбом. Не дождавшись новых хозяев, он завел машину и поехал обратно.

Ночью вновь ожили фотокарточки в альбоме.

— Вы слышали, внук сюда днем приезжал, — начала разговор бабушка.

— Чего он приезжал? — спросила первая фотокарточка.

— Откуда мне знать? Он спросил про новых хозяев у соседей, а потом, не дождавшись их, укатил обратно.

— Я полагаю, что он за альбомом приезжал, — сказала фотокарточка участника войны, — это же мой правнук, я верно говорю?

— Верно, верно, — подтвердила бабушка.

— А зовут его как?

— Костей зовут, в конце альбома есть его две фотокарточки, можешь посмотреть, — произнесла бабушка.

— И все же ему надо как-то сообщить, что альбом находится на чердаке, — сказала первая фотокарточка.

— Нужны мы ему? — прозвучал сердитый голос.

— Нехорошо так о своем сыне говорить, сынок, не такой он уж плохой у нас был, — сказала бабушка.

— Мать его сильно баловала, да и ты тоже души в нем не чаяла, — ответила фотокарточка отца Кости.

— Как не баловать, если он рос без отца, без тебя значит, — ответила бабушка.

— Я же не виноват, что судьба у меня была такая нескладная.

— Никто тебя и не винит, а Костя нормальный парень, вот только жена им сильно командует.

— Такая доля у мужиков нашего рода, мной моя половина тоже неплохо правила, — сказала первая фотокарточка.

— Что ты говоришь, когда я тобой успела покомандовать? Я наглядеться на тебя не успела после венчания, а вас с Василием уже на войну отправили. А когда пришел домой, смута началась, тебя сразу не стало.

— Верно, жена, дочерей и сына ты без меня растила. И все же надо сообщить парню про альбом. Кто сможет это сделать?

— Я, пожалуй, смогу, — ответила бабушка, — я недавно ушла, могу ему присниться и рассказать про альбом.

На этом их разговор закончился.

А в следующую ночь Косте приснилась бабушка.

— Соскучилась, внучек, по тебе вся родня, посмотреть на тебя хотят.

Хотел Костя расспросить ее, как они могут его увидеть? Но бабушка пропала и больше ему не снилась. Рассказал он жене про этот сон.

— Что-то мы не так сделали для нее, а может могилу подправить надо? — сказала жена.

— Завтра выходной, поедем в деревню, — сказал Костя.

Жена не стала с ним спорить. Утром они прикатили в деревню. На сельском кладбище не было деревенских жителей. Только птичье многоголосье нарушало покой постоянных обитателей кладбища. Они подошли к свежей еще могиле бабушки. На ней был полный порядок.

— Памятник надо будет поставить к весне, — произнес Костя.

— А фотография на памятник у нас есть? — спросила жена.

— Какая-то есть, — ответил Костя, — но в ее альбоме точно хорошая карточка была. Я схожу к новым хозяевам, а вдруг они не выбросили альбом?

— Сомневаюсь я в этом, но сходить все же стоит.

И вот Костя у калитки некогда родного дома. На крыльце появилась новая хозяйка.

— Вам чего надо? — спросила она с некоторым раздражением.

Костя стоял и не знал, что ей ответить. Он хотел уже развернуться и уйти прочь. Но в это время из дома вышел хозяин.

— Простите, можно Вас на минутку? — обратился к нему Константин.

Хозяин спустился с крыльца и стал подходить к калитке. Вышел из дома его сын, который последовал за отцом.

— Вам чего-то надо от нас? — спросил хозяин.

— Здравствуйте, — произнес Костя, — Вы простите нас, но уезжая из этого дома, мы не взяли альбом с фотографиями. Мы плохо поступили, но дело теперь не в этом. Вы все имущество сожгли, я это знаю, но не оставили ли Вы, случайно, этот альбом.

Костя опустил голову и смотрел на свои ботинки. Он со страхом теперь ожидал ответа, как приговора на этом суде жизни. Хозяин хотел ему что-то ответить, но вмешался сын.

— Цел ваш альбом, я сейчас его принесу, он на чердаке.

Мальчик развернулся и побежал к дому. Костя посмотрел на хозяина каким-то растерянным взглядом, не веря еще в то, что услышал от парнишки.

— Там в альбоме весь наш род, — начал сбивчиво объяснять Костя хозяину дома.

— Мы видели с сыном эти фотокарточки, поэтому и решили не уничтожать их, — перебил Костю хозяин, — а ты зашел бы, чего у калитки-то стоять?

Костя поблагодарил его и остался стоять на месте. В это время с альбомом в руках подошел к ним сынишка хозяина. Он протянул Косте альбом. Взяв его в руки, Костя открыл его.

Вот это мой прапрадедушка, — произнес он, — большое Вам спасибо. Вы простите нас, я Вас очень об этом прошу.

— Да чего уж там, — ответил хозяин, — а вы с женой все же прошли бы. Вишни поспели, мой сынишка от них просто не отходит.

Костя поблагодарил еще раз хозяина с сынишкой за альбом, неловко как-то развернулся и пошел к своей машине.

В следующую весну на могиле у бабушки был установлен скромный памятник, на котором красовалась ее фотография. Они с женой сидели на лавочке и смотрели на доброе лицо простой русской женщины.

— Надо бы установить такие же памятники дедушке и прабабушке, — сказал он.

— Хорошо, милый, — ответила она.

— Жаль, что другие могилы не сохранились, а то можно было бы весь род по ним видеть, — произнес он.

— А как же быть с продолжателями рода? Их сюда уже не положат.

— Ты имеешь меня в виду?

— Почему только тебя?

— Что ты сказала?

Он посмотрел на жену, потом взял ее за руки и улыбнулся.

— Сын должен быть! Слышишь, сын!

И им показалось, что их услышали все бывшие родственники, которые покоились в этой земле. Что ж, жизнь продолжается, альбому пополняться фотокарточками и далее.

Защитник

Этот день начался в крае не совсем обычно. Вездесущие воробьи сообщали всем, что тигр желает видеть всех зверей и птиц у себя. Прибыть приказано немедленно. Такие распоряжения давались очень редко и только тогда, когда опасность угрожала всем. Но про такую опасность звери и птицы знали заранее, а сейчас никто ничего не слышал.

— И что задумал этот обжора? — говорил зайчихе заяц, — а, может, мы не пойдем на это собрание?

— Как не пойдешь, шкуру не только с тебя сдерут за непослушание, деток не пожалеют. Ты что, тигра не знаешь? Пошли, дорогой, вдвоем, а там пусть будет то, что будет.

Они привели себя в порядок, и вышли из дома. По дороге к логову тигра брела целая вереница зверей.

— Не дрожи ты так, косой, — сказала ему дикая козочка, — не тронет тебя хозяин здешних мест. Что в тебе есть-то? Кожа и кости, подавишься еще.

— Это у кого кожа и кости? — возмутилась зайчиха, — да мой заяц самый упитанный из всех зайцев, которые живут в наших краях. Ты на себя-то посмотри, вот уж действительно кожа и кости, посмотреть не на что.

Они бы поругались, но рядом шел волк, который посмотрел на них сердито, и спорщики замолчали. Хоть по закону в этот день он не мог их трогать, но волк он и есть волк.

А перед входом в логово тигра собралось уже много разных зверей и птиц. Все гадали, зачем они понадобились хозяину? Вот и он вышел к собравшимся. Наступила тревожная тишина.

— В наши края пришла беда, — начал тигр, — появился громадный зверь неизвестной породы. Это страшилище в соседнем краю уничтожило уже всех зверей и птиц. Скоро зверь будет у нас. Не пощадит чудище ни молодых, ни старых. Я самый сильный из вас, буду биться с этим зверем. Я буду вашим защитником!

По толпе собравшихся обитателей прошел одобрительный гул. Оно и понятно, тигр самый сильный и смелый зверь, он сможет защитить несчастных от непрошеного гостя.

— Вы должны будете мне немного помочь, — продолжал тигр, — что вам делать, сообщат воробьи.

Под одобрительные выкрики собравшихся, тигр покинул собрание. А на другой день воробьи стали доносить до обитателей здешних мест сообщения, которые заставляли стыть кровь в их жилах. Сообщалось, что страшилище за обедом съело сразу двух быков и выпило целую бочку воды.

— С таким аппетитом он за месяц переест всех зверей и птиц здешних мест, — говорили все, — как будет с ним биться наш тигр?

Потом пришло распоряжение, чтобы все звери и птицы вышли на строительство канавы и забора, которыми нужно было огородить логово тигра. И еще пришло распоряжение, что нужна еда не только для тигра, главного защитника здешних мест, но и его помощников.

На строительство канавы и забора звери и птицы пришли дружно, хотя и не понимали, зачем все это нужно для тигра? Работали они быстро и хорошо. Тигр ими остался доволен. А вот насчет пропитания его со всей свитой, у многих вызывало сомнение. И понятно, кому хочется идти добровольно в звериную пасть? Куда ни шло кормить одного тигра, а пришлую свиту для чего кормить надо? Но тигр готовится к битве, некогда ему за добычей гоняться, ему видней, как решил, пусть так и будет. Стали отбирать старых и больных зверей и отправлять на съедение в логово.

А слухи о коварстве неведомого зверя распространялись ежедневно по всей местности. Были выделены специальные глашатаи, которые эти слухи доносили до всех зверей и птиц. Увеличивалась и свита тигра.

— Одному тяжело биться с чудовищем, — рассуждали звери, — помощники не помешают в таком деле.

Потом было дано указание, чтобы все звери начали укреплять свои жилища.

— Как я построю забор такой высоты вокруг моего домика? — сокрушался заяц, — меня эта стройка разорит вконец.

— Не понимаю, зачем я должен рыть ров вокруг своей берлоги? — возмущался медведь, — да еще заполнять его водой?

И такие задания получили все звери. Бобры валили деревья и возводили по берегу реки частокол. Кроты рыли подземные ходы и устраивали в них убежища. Птицы и те укрепляли свои гнезда, чтобы они имели крепкие стенки. Для чего это было надо, никто толком не мог объяснить. Устанавливались порядки поведения на свежем воздухе для всех обитателей. Даже детенышам запрещалось просто так гулять по лесам и лугам. И за всем этим зорко следила многочисленная свита тигра. За нарушение указов предусматривались очень жесткие наказания. Заметили слуги, как резвились лосята на поляне, нарушая указ тигра, забрали их и увели с собой. На ужин в тот вечер тигру подавалось блюдо из молодых лосят. Неплохо поужинала лосятиной и свита. А несчастные лось с лосихой ревели от горя, проклиная тот день и час, когда они пришли в эти края, где правит этот кровожадный тигр.

— Зачем так наговариваешь на тигра? — стал урезонивать лося старый медведь, — он нас от чудовища защищает. В других местах такие дела творятся, что жить там вообще невозможно стало.

— А ты видел это чудовище? — спросил у медведя лось.

— Я не видел, но об этом все говорят, — ответил косолапый.

На этом их разговор закончился. Через несколько дней лося с лосихой позвали к тигру. Больше их никто не видел. Медведя предупредили, чтобы он не вел больше таких разговоров. Еще ему напомнили, что у него растут славные внуки, подумал бы он и о них.

В один прекрасный день звери снова были приглашены к тигру. Они стояли перед его логовом, опустив головы. А тигр говорил им о том, что в их местности самая лучшая жизнь, что ее надо распространить на все соседние края. Если кто будет сопротивляться, того надо брать силой. А для этого необходимо увеличить его доблестную свиту. Еще он говорил о тех, кто смеет быть недовольным такой жизнью. С такими бунтарями церемониться он больше не будет. Также он с гордостью заявил, что нужна неусыпная слежка за всеми, а для этого надо снова увеличить число преданных ему слуг.

Слушает медведь тигра и отмечает, что располнел их главный защитник. Глаза у него уже жиром заплывать стали, а брюхо едва по земле не волочится. Как такому увальню с чудом биться?

Закончил тигр свою речь, потянулись звери к своим жилищам. Идут, а мысли разные в головах крутятся.

— Не понимаю, — говорил еж, — а когда он с чудищем драться будет? Он про него сегодня ни слова не сказал.

— Молчи, колючий, услышат тебя слуги тигра, не поздоровится тебе, — предупредил его заяц.

— Не пугай, хуже, чем есть все равно не будет. Я вот о чем подумал, а есть ли вообще это чудище?

Только он произнес эти слова, как появились на тропе эти слуги. Бросились они к ежу, а он свернулся в клубок и выставил перед их мордами свои колючки.

— Нашли по силе противника, а ну, убирайтесь прочь, — взревел медведь.

Волки подошли к нему и встали рядом, оскалив свои клыки.

— Не дадим в обиду колючего и дедушку Мишу, — рычали они, готовые к любой битве.

И слуги струсили. Они поджали хвосты и побежали жаловаться к своему хозяину.

— Всех в клочья разорву, — заревел грозно тигр.

Он вскочил, но боль пронзила все его тело. Грозный хозяин здешних мест ойкнул и побрел в свое логово лечить спину.

А в лесу в это время проходило новое собрание. Волки, медведи, рыси, кабаны, лоси, птицы и остальные обитатели здешних мест обсуждали горькую свою жизнь. Даже заяц присутствовал на этом собрании. Он и предложил прогнать защитника с его свитой из этих мест. Такой смелости от косого никто не ожидал. И это подбодрило всех. Они дружной толпой направились к логову тигра. Это была грозная сила. Мощные лапы, острые клыки, копыта и рога, когти и стальные клювы, все готово было к жестокой битве.

Но битва не состоялась. Увидев, какая грозная сила идет на логово, свита бросилась наутек, оставив одного хозяина. Вытащили его из логова, хотели разорвать на клочки. Но такой жалкий вид был у тигра, что сжалились обитатели над ним и не стали лишать жизни.

— Так что же с ним делать? — спросил удивленный таким решением заяц.

— Он защитником нашим хотел быть, вот пусть и сторожит этот лес, — предложил лось.

Жизнь во всей местности вскоре наладилась. Про чудище никто больше не вспоминал. Впрочем, не совсем так, о нем постоянно напоминал всем сам тигр. Он обходил с дозором лес, отгоняя непрошеных гостей. Стоит ему завидеть чужую лису или волчат, которые время от времени забегали сюда, тигр издавал такой грозный рык, что желание заходить в лес у гостей сразу пропадало.

Что ж, это хорошо, когда жизнь течет так, как и полагается. А если вам начнут предлагать сделать из нее рай, вы подумайте хорошенько. Рай, конечно же, бывает, но только на том свете.

Очень вкусно

Взял себе Николай в жены первую красавицу поселка. Веселая, хорошая свадьба у них получилась. Погуляли, повеселились гости от души и разъехались по своим домам, довольные свадьбой. Остались молодые одни в доме, чтобы начать свою совместную жизнь. Несколько дней пролетели у них как одно мгновенье. А потом начались в молодой семье первые ссоры. Выяснилось, что Елена, так молодую жену звали, совсем готовить не умела. За что ни возьмется, все не так у нее получается. Простой суп сварить не могла, а уж про солянки и борщи и говорить нечего. Картошку начнет жарить и ее то полусырой на стол подаст, а то так подгорит она, что в рот не взять. Первое время терпел Николай, полагал, что научится жена готовить, а потом возмущаться стал. И не мудрено, с такой едой много не наработаешь. Да и перед товарищами неудобно. Сядут они есть, кто чего на общий стол поставит. А что ему в таком случае делать? Ну, раз выложил нечищеную картошку и пару яиц на стол, второй, а в третий раз рука не тянется такую провизию выкладывать. Отойдет в сторонку, пожует в сухомятку что-нибудь, вот и весь его обед. Хорошо еще, что в бригаде понимающие товарищи были. Не приставали они к нему с расспросами и не насмехались над нерадивостью жены.

Закончился очередной рабочий день. Идет Николай к себе домой, голову повесил, еле ногами переступает.

— Здравствуй, Коля, — услышал он оклик и обернулся.

Здоровался с ним парень с их улицы. С этим парнем Николай дружбы не водил. Уж больно пьющая компания его окружала. Кивнул он парню и дальше пошел.

— Подожди, успеешь еще к своей красотке, — сказал ему парень, — понимаешь, Коля, десяти рублей не хватает, выручи. Да ты не волнуйся, я тебе обязательно отдам.

Николай пошарил по карманам, достал мелочь, какая у него была, и протянул ее парню.

— Держи, отдавать мне не надо.

Парень взял деньги, прикинул, сколько он получил, улыбнулся.

— Нам, Коля, твоего не надо, мы не побирушки еще. Давай так, сейчас мы купим пива, а ты нас с другом угостишь.

Он показал на молодого парня, который стоял в сторонке и наблюдал всю эту сцену. Потом они сидели на лавочке, и пили пиво. Серега, так звали парня, еще раз сбегал за пивом. Николай стал пьянеть. Он попрощался с парнями и пошел домой. Елена встретила его с улыбкой, уложила в постель.

На следующий день парни опять встретили его у магазина.

— А, Коля, здравствуй, — приветствовал его Серега, — куда так спешим?

— Домой иду, — ответил Николай.

— Задержись на минутку, успеешь еще домой. Вчера ты нас угощал, сегодня я угощаю, — сказал Серега.

Николай стал робко отказываться, но парни сделали вид, что они в обиде на него за то, что он брезгует с ними посидеть в тенечке. Пришлось ему задержаться и выпить с ними вина. Елена встретила его, на сей раз, уже без улыбки. Он сам разделся и пошел спать.

Несколько дней Николай не видел этих парней. Он думал, что они отстали от него. Но не тут-то было.

В этот день Елена дала ему на обед несколько кусков мяса, огурцы и помидоры. Сели обедать, он выложил все это на стол. Мясо, к сожалению, оказалось недоваренным, его есть никто не стал. Идет Николай домой с работы, а сам все про это мясо думает. Обидно ему перед товарищами за жену. Собрался он устроить ей головомойку за это. У магазина его Серега с парнем встретили. Не стал бы он с ними связываться, но обида на жену, словно разум помутила. И выпил он с парнями изрядно вина проклятого. Пришел домой, а Елена не просто его бранить стала, но взяла ухват в руки и грозится им еще. Выхватил он ухват у нее из рук, замахнулся, но ударить не смог. Кто-то его в грудь толкнул. А жена испугалась, убежала и закрылась в спальне. Николай хотел черенок ухвата через колено сломать. Только он поднял его, как неведомая сила вырвала ухват из его рук и давай им обхаживать Николая по спине. Попробовал он защититься, но куда там, вывернулся ухват и сильно по боку огрел его. Выбежал он из дома и к сараю. А ухват за ним, еще пару раз перед сараем по спине прошелся. Заскочил Николай в сарай, закрыл дверь на засов. Постучал ухват по двери и успокоился.

— Ну, погоди, доберусь до тебя, за все рассчитаюсь, — ворчал Николай.

— Сам виноват, зачем на женщину руку поднял, — ответил ухват.

— Ты еще и разговаривать умеешь? Откуда ты такой взялся, почему ты вмешиваешься в чужую семейную жизнь?

— Я много лет живу в этом доме, но на женщин тут руку никто еще не поднимал, — ответил ухват.

— Заладил, на женщин, на женщин, как тут не будешь драться? Она готовить совсем не умеет. Даже пустяшную яичницу не может нормально зажарить. Ты тоже, между прочим, при этом деле состоишь. Махаться дело простое, всяк умеет, а вот помочь молодой женщине, так вас нет.

— Не вмешиваемся мы в вашу жизнь, — ответил ухват.

— А ты и не вмешивайся. Ты только подправляй ее немного, а потом она сама все поймет. Мясо сегодня плохо сварила, зачем его раньше времени из печки тянул? Мог бы, и подождать немного, — ворчал Николай.

Ничего не ответил ухват, видимо он тоже задумался. А Николая уже Елена звала, переживала она за него. Вышел он из сарая, взял ухват, который к стенке был приставлен и пошел домой. На ужин подала жена ему жареную картошку. По виду она была нормально сварена. Взял ее Николай в рот и едва не поперхнулся. Так она была пересолена, что есть ее невозможно было. Попил он чайку и пошел спать.

Елена же долго не могла заснуть. Она начинала понимать, что счастье семейное само с неба не упадет, его создавать самим надо. И от нее очень многое зависит. С этими мыслями она и заснула.

На кухне в это время, происходили вот какие события. Ухват выскочил из своего угла и три раза стукнул черенком о пол.

— Кастрюли, сковородки, вилки, ложки и прочая кухонная утварь, просыпайтесь, — приказал он.

— Чего надо, зачем потревожили, — ворчала кастрюля.

— Мало меня за день хозяйка на огне жарила, так еще и ночью покою нет, — возмущалась сковорода.

— Ой, как интересно, мы хоть поболтаем между собой, — трещали столовые ложки.

— Всем молчать! — грозно произнес ухват, — говорить я буду!

Все притихли и стали слушать, что сообщит им ухват.

— В семье непорядок, молодые начали браниться, если так дело пойдет и дальше, они разойдутся.

— А мы тут при чем? — возмутились чугунки.

— В том-то и дело, что мы тоже имеем к этому отношение, — продолжал ухват, — молодая хозяйка совсем не умеет готовить.

— Тоже нам новость, мы это давно знаем, — заговорили разом кастрюли.

— Молчать! — крикнул ухват, — какой от этого толк, что вы знаете? Слушай мою команду! Всем чугункам, кастрюлям, сковородкам, вилкам, ложкам и прочим с завтрашнего утра оказывать помощь в приготовлении завтраков, обедов и ужинов. Кто не выполнит мою команду, будет мной наказан лично. Для этого черенок свой не пожалею.

— Как мы будем ей помогать? — спросила сковородка.

— Очень просто. Вот сегодня хозяйка жарила картошку. Она ее так пересолила, что хозяин есть, не стал и лег спать голодным. Соль она брала ложкой из солонки. Вот если бы ложка и солонка помогли ей, она картошку не пересолила бы.

Все заговорили разом, поднялся невероятный шум. Ухвату пришлось их успокаивать, чтобы своими криками посуда не разбудила хозяев.

— Всем спать, — приказал он, — завтра начнется ваша работа. Плита и печка, вас тоже все это касается. Варить и жарить так, чтобы ничего не пригорело, а сварилось, как положено.

Печка ничего не ответила, она вздохнула глубоко, выпустив в трубу еще теплую золу.

Утром Елену кто-то разбудил. Она проснулась, села на кровать и стала протирать глаза. Посмотрела на часы, хотела еще прилечь на минутку, но кто-то ее сзади легонько спихнул с кровати. Она посмотрела вокруг себя, рукой провела по постели, под кровать заглянула, нет никого. Пришлось вставать и идти умываться. И вот она на кухне.

— Что приготовить на завтрак? — произнесла она негромко и вздохнула глубоко.

Открыла шкаф, а пакет с гречневой крупой сам ей в руки свалился.

— Приготовлю гречневую кашу, Николай ее любит, — подумала она, — а как варить эту кашу?

Кастрюля звякнула своей крышкой, привлекая ее внимание. Она подошла, взяла кастрюлю, наполнила ее до краев водой. Елена стала разжигать плиту, а кастрюля сама подползла к раковине и вылила в нее лишнюю воду. Потом кто-то помог посолить ей воду, а потом положить нужное количество крупы. Когда каша сварилась, Елене об этом напомнила крышка кастрюли, негромко звякнув. Потом она жарила мясо. И снова каждое ее движение кем-то контролировалось. И даже чай она заваривала под руководством самого чайника.

Утром Николай всегда вставал сам, но в этот раз его разбудила жена. Проснулся он, умылся, заходит в столовую. Жена ему завтрак подает, а сама улыбается. Смотрит Николай в тарелку, а там гречневая каша с мясом. И так все красиво уложено, что у него слюнки потекли. Попробовал он это кушанье и диву дался. Так все было вкусно, что Николай добавки еще попросил. Собирается он на работу, жена ему обед подает. Взял он пакет с едой, а из него такой запах исходит, что хоть открывай его и по новой завтракай.

А Елена сама диву давалась, кто это этим утром ей так великолепно помогал?

Николай в обед с гордостью выложил на общий стол приготовленную женой еду.

— Коля, у тебя жена хорошо готовит, — сказал бригадир.

И вся бригада с ним согласилась. Вечером он летел домой как на крыльях. У магазина ему дорогу преградили парни, с которыми он накануне гулял. Николай так посмотрел на них, что они, не говоря ни слова, расступились и больше его уже не встречали.

А дома его ждала Елена. Она открыла ему дверь, впустила с улыбкой в дом, потом подала полотенце, чтобы он вытер руки.

— Устал, мой милый, пойдем, я покормлю тебя, а потом ты отдохнешь.

Она подала ему блинчики и сметану. Николай даже закрыл глаза и потряс головой.

— Не сон это, не сон, — сказала она ему, смеясь, — садись и ешь.

Блинчики такими были вкусными, что он их столько съел, сколько никогда в жизни не ел. А потом они с женой пили замечательный чай.

— Посуду я сам помою, — сказал Николай, вставая из-за стола.

— Какая посуда, милый, — улыбнулась она, — иди, смотри свой футбол, он уже минут десять как идет.

Оставшись одна на кухне, Елена вымыла посуду, все прибрала, сняла с себя фартук.

— Я не знаю, кто мне сегодня помогал, — начала говорить она, — низкий поклон тебе, невидимый помощник.

Она поклонилась на все четыре стороны.

— Прошу тебя, очень прошу, поучи меня готовить хотя бы недельку. Я научусь, даю слово, что научусь.

Какое-то время на кухне стояла тишина. Потом легкий шумок пролетел над чашками, ложками, кастрюлями и прочей кухонной утварью.

— Спасибо вам, большое спасибо, — произнесла Елена и выбежала из кухни.

Ночью ухват выскочил в центр кухни.

— Слышали просьбу молодой хозяйки? — спросил он всех.

— Слышали, слышали, — ответили ему хором.

— Поможем!?

— Поможем! — прозвучал дружный ответ.

А потом было всеобщее веселье и танцы. Ухват смотрел на них и переживал, как бы хрустальные рюмки не покололись от излишнего усердия. Но все обошлось, никто не разбился и не покололся.

Гости любят посещать эту семью. Елена угощает их великолепным чаем с пирожками.

— Это моя хозяйка сама печет, — всякий раз говорит Николай с гордостью.

Хорошо они живут, дружно. Всем бы так! Счастливых людей среди нас прибавилось бы.

Ты нам не нужен

Когда он появился во дворе, первым к нему подошел кот Пушок. Он посмотрел на щенка, сделал боевую стойку и грозно зашипел. Но щенок, скорее всего не поняв кота, заковылял к нему, смешно переваливаясь с боку на бок. Кот фыркнул и отошел от щенка. Напасть на него он просто побоялся, за такие выходки от хозяина можно получить такую взбучку, что мало не покажется. Тем более что в последнее время кот был у хозяев в немилости.

— Ну как новый жилец? — спросил кота петух.

— Сходи и посмотри на этого урода, — ответил кот и шмыгнул в приоткрытую дверь в дом.

Петух подошел к конуре, в которую посадили щенка. Он постоял немного, но из конуры никто не вылез. Унижаться и ждать дольше он не мог, петух все же, развернулся и пошел прочь.

— Ты уже познакомился со щенком? — спросил его индюк, — как тебе новый жилец?

— Была нужда знакомиться с этим невеждой, — ответил петух, — тебе надо это, вот иди и знакомься.

Так вот и получилось, что щенка с первого дня не очень-то полюбили обитатели двора. А он прятался от жары в своей конуре, изредка показываясь на воле, не подозревая о той немилости, с которой его здесь встретили. А он попьет водички, поест немного и опять спешит в свое укрытие. Вечером, когда жара немного спадала, щенок выбирался из конуры и ложился на землю, от которой исходила небольшая прохлада.

Он какое-то время жил в своей собачьей семье. У него были мама и братишка с сестренкой. Но пришел незнакомый человек, который посадил его в корзину и принес сюда. Он скучал по маме, бывшему своему дому, по братишке, а особенно по сестренке. От тоски он иногда скулил потихоньку, но его никто не слышал, а если бы и услышал, все равно не понял.

Проходили дни за днями, щенок быстро подрастал. Однажды он решил поиграть с цыплятами, за что его посадили на цепь. Он ничего не хотел сделать плохого, но эти цыплята раскричались на весь двор, что их щенок хотел съесть. После этого случая отношения к нему стали совсем плохими. Особенно старался насолить бедняге кот Пушок. Он подходил к будке и говорил, что щенок никому тут не нужен, что его скоро прогонят со двора.

— Ну и пусть прогоняют, — думал щенок, — я пойду и найду свою маму, братишку и сестренку. Я буду снова жить с ними, меня там снова будут звать Крошкой, а не Чернышом.

Единственным существом, которого хотел видеть щенок, был хозяйский сын Сережа. Он часто приходил к будке, отвязывал Черныша и брал его с собой на улицу. Там щенку позволялось все. Он догонял ребят, хватал их за штанину и рычал, когда штанину у него вырывали. Он любил догонять Сережу, который увертывался от него. Черныш не успевал увернуться, и с разбега врезался во что-нибудь, приводя в восторг детей. А когда они играли в мяч, Черныш носился и за мечом, и за ребятами. Изрядно устав, он спешил к будке, чтобы напиться воды. Однажды в его блюдце воды не оказалось, и он пошел напиться воды к курам. Его увидел кот. Он на весь двор стал кричать, что щенок вор, что он крадет еду у кур. Один цыпленок попытался оправдать щенка, сказав, что он ничего не крал, а просто попил немного водички. Кот так зашипел на цыпленка, что тот замолчал и больше не оправдывал Черныша.

Однажды Сережа со щенком шли по улице. Неожиданно из одного дома выскочила большая собака и стала лаять на Сережу. Черныш встал перед мальчиком и тоже зарычал на собаку. В это время из дома вышел парень, он загнал свою собаку во двор.

— Хороший защитник у тебя! Щенок, а не испугался взрослой собаки, — сказал парень.

С тех пор дружба мальчика с Чернышом еще больше окрепла. Сережа почти ежедневно брал щенка с собой на улицу, подкармливал его собачьими лакомствами. Это особенно не нравилось коту, но помешать их дружбе он был не в состоянии.

К осени Черныш подрос. Теперь он уже не был похож на того неуклюжего щенка. Кот Пушок однажды прохаживался по двору. Он подошел к конуре Черныша и стал, как обычно, его ругать. Черныш скучал по другу и был не в духе. А Пушок так разошелся, что подошел совсем близко к конуре. Черныш на него зарычал и выскочил на улицу. Кот едва успел увернуться от него. Что тут началось. Кот закричал, что собака его искусала, даже показывал лапу, которую, якобы, Черныш чуть не оторвал. После этого конуру все обходили стороной. А тут хозяин перестал привязывать собаку. Все обитатели двора собрались и встали в круг. Они начали осуждать хозяина за то, что он отпустил этого зверя на свободу. Надо заставить хозяина снова привязать Черныша на цепь.

— Надо пожаловаться на хозяина, — предложил собравшимся обитателям кот, — он всех нас подвергает опасности.

— Подвергает, подвергает, — вторила ему наседка, — он в начале лета чуть всех моих цыплят не передушил, разбойник эдакий.

Но как жаловаться на хозяина, никто не знал, поэтому покричали, покричали обитатели двора и разошлись по своим углам. А Черныш лежал в своей конуре и скучал. Ему не с кем было поговорить, а уж поиграть и подавно. Его не только обходили стороной, его все просто не любили и побаивались. И это обитатели двора не скрывали. Вот проходят мимо конуры утята.

— Близко к собаке не подходите, — крякает утка, — сами знаете, каким сердитым бывает этот пес.

Черныш хотел сказать утке, что он никого не трогал и ни на кого не сердится. Но утка с утятами уже проковыляла мимо и скрылась в своем домике. Даже теленок, который был в несколько раз больше Черныша, и тот когда проходил мимо, всегда оглядывался, опасаясь собаки.

В это осеннее утро хозяин ремонтировал ворота. Он каким-то аппаратом приваривал отвалившуюся петлю к стойке. Закончив работу, он взял этот аппарат и понес его в сарай. В это время подул ветерок. Из охапки сена, которая лежала рядом, потянул дымок, а потом показался язычок пламени. Рядом с этой охапкой сена была свалена целая копна соломы. Еще миг, и огонь перекинулся бы на солому, а там и на сеновал. Беда, казалось, неминуемо пришла в этот двор. Но что это? Из конуры выскочил Черныш и бросился к огню. Хорошо, что рядом с охапкой сена стояло ведро с водой. Собака с разбегу ударилась головой о ведро и опрокинула его. Вода, вылившись из ведра, на какое-то время преградила дорогу огню. Черныш громко залаял. Из сарая вышел хозяин, который сразу все понял. Он бросился к горящему сену и затушил огонь.

— А ты умница, — сказал он и потрепал ласково собаку за холку, — ты спас весь двор от беды.

Черныш опустил голову и побрел в свою конуру.

Когда хозяин закончил убирать солому и ушел со двора, из своих домиков стали выходить обитатели. Они подходили к конуре, но почему-то стеснялись начать разговор с Чернышом. Переваливаясь с боку на бок, приковыляла к конуре утка. Она хотела поблагодарить собаку, но не успела. Утята один за другим стали влезать в конуру. Утка заохала, даже хотела закричать на них, но утята довольные один за другим уже вылезали обратно. Следом за ними вышел и Черныш.

Однажды мы стояли с хозяином во дворе и смотрели, как молодняк обитателей двора окружил Черныша.

— Вот собака, — сказал хозяин, — что только они над ней не делают, никогда не тронет никого. Хотя нет, кота чего-то не любит. Но его все обитатели двора почему-то не жалуют. Да и мне придется устроить ему взбучку, совсем перестал мышей ловить.

А я смотрел, как утята, цыплята, даже две козочки играли с Чернышом и улыбался. Хорошая, мирная картина всегда глаз радует и поднимает настроение.

Кот Василий

Такого случая на общественном дворе еще не было. Ночью кто-то унес целую головку сыра от уважаемой всеми козы. Этот неизвестный тайком проник в ее домик и совершил эту кражу. Данное известие моментально облетело весь двор. Дошло оно и до управы, которая сразу же приняла меры. Два сыщика в тот же день прибыли на место происшествия. Это были опытные, розыскные собаки. Они хотели найти злоумышленника по следу, но в домике у козы в это утро побывала добрая половина обитателей двора. Тогда сыщики начали проводить опрос среди них, надеясь таким образом обнаружить воришку. Они начали вызывать на собеседование обитателей двора по одному, чтобы в откровенной беседе найти хоть какую-то зацепку в этом деле.

Кот Василий не стал дожидаться, когда его вызовут, он сам пришел к сыщикам. Кот начал рассказывать, что поздно вечером шел к себе домой. Ему навстречу попался Шарик, местная собака. Он не хотел с ним встречаться, они давно уже не ладят, поэтому укрылся за домиком одной курицы.

— А ты не заметил, нес этот Шарик что-то подозрительное в своих лапах? — спросили сыщики.

— Его я видел издали, — мурлыкал кот, — может, что и нес, но я не могу это утверждать. Не присматривался я к нему, да и далековато было. Когда я стоял за углом домика, курица на улицу выходила, она должна была видеть Шарика.

Следователи поблагодарили кота Василия и сразу же послали за курицей. Она подтвердила, что видела собаку вечером у своего домика. Ей даже показалось, что в лапах у Шарика что-то было. Но точно подтвердить, что именно он нес, она не может.

Сыщики от удовольствия уже потирали лапы. Для них все становилось ясным в этом преступлении. Всем известно, что собаки любят сыр. Для них самих он является лакомством. Вот Шарик и не устоял перед соблазном, взял и украл головку этого сыра. Недолго думая, они собрались и отправились к Шарику. Необходимо было провести обыск, допросить, как следует этого воришку. По дороге они взяли с собой двух понятых, индюка и утку.

Шарик безмятежно спал в своем домике. Его разбудили и объяснили ему цель визита сыщиков. Ничего не понимающий Шарик смотрел, как сыщики обыскивают его домик. Из-под крыльца они вытащили небольшой кусочек сыра. Потом был суд, который признал собаку виновной в краже сыра и назначил ей десять ударов плетью.

Не успел забыться этот случай, как произошел другой, и тоже связанный с кражей. На сей раз утащили молочные сосиски. Пропали они из домика свиньи. И опять собрался весь двор у домика потерпевшей. Хотели уже сыщиков вызывать, чтобы они нашли злоумышленника, но появился кот Василий, который указал на два пера, которые лежали у крыльца. Эти перья оставил, якобы, индюк. Призвали индюка к ответу. Допрашивал его, естественно, кот. Напрасно индюк отпирался и доказывал свою невиновность. Кот его не очень-то слушал. Да и все собравшиеся поддерживали кота. В конечном итоге индюка обвинили в краже сосисок. За это преступление решили его десять раз окунуть в холодной воде. Накануне дожди сильные прошли, в бочке воды до самых краев набралось. Вот в этой бочке его и окунули десять раз. Идет индюк через двор, вода с него стекает. Бедняга голову от стыда поднять не может. Обидно все же, не брал он чужого добра, даже в глаза не видел эти сосиски, а все равно опозорили. Как теперь жить во дворе?

Прошло несколько дней. И опять беда во двор пришла. Похитил кто-то от буренки сметану. И опять весь двор сбежался к дому потерпевшей. Стоят, думают, кто это мог бы быть? И вновь кот Василий в центре внимания оказался. Обнаружил он следы маленького поросенка у крыльца дома. Поросенок со всеми вместе в толпе стоял. Они вечером играли недалеко от дома буренки. Мяч закатился под крыльцо, поросенок его достал. Вот так его следы и оказались у крыльца.

Подозвал его кот к себе, глаза прищурил, вид такой сделал, что можно было подумать, что приготовился кот к прыжку. Вцепится сейчас в морду поросенку, поцарапает ее.

— Ты взял сметану? — прошипел кот Василий, — говори правду, а то хуже будет.

Поросенок с рождения трусливым был, поэтому он от страха задрожал, слова вымолвить не может.

— Будешь еще чужую сметану воровать? — прошипел на него кот грозно, — отвечай, будешь?

— Не буду, не буду, — мямлил поросенок и пытался спрятаться за кого-нибудь, лишь бы не видеть кота.

— Он больше не будет! — произнес торжественно кот, подняв кверху лапу, — но я ему не верю! Надо этого воришку строго наказать! Какое ему определим наказание?

Решили закрыть поросенка на целые сутки в темный подвал. Поросенок очень боялся темноты, поэтому сильно визжал, когда его сажали в этот ужасный подвал. А свинья постоянно хваталась за сердце. Она до сих пор не могла поверить, что ее славный поросеночек мог совершить такой позорный поступок.

Расходились обитатели двора по своим домикам явно не в приподнятом настроении. Вроде бы и правильно сделали, что наказали воришку, но уж больно сомнительные доказательства вины поросенка в этом деле. Идя в свой домик, Шарик тоже думал, за что ему-то тоже едва шкуру не испортили? Не брал он этот злосчастный сыр. С этими думами и пришел он к индюку. Высказал Шарик ему свои сомнения по поводу справедливости этих наказаний. Индюк сразу с ним согласился. Он тоже заверил Шарика в том, что он не причастен к исчезновению этих сосисок. И вообще, он их терпеть не может. И за что его в бочке мочили, до сих пор не понять ему?

— Я сомневаюсь, что сметану поросеночек унес, — произнес индюк задумчиво, — не смог он столько сметаны съесть.

— Вот и я так думаю, — охотно согласился с ним Шарик, — целый глиняный горшок сметаны пропал. Я полагаю, что такую тяжесть поросенок до дома вряд ли бы дотащил. Не чисто тут что-то. И во все дела кот свой нос засунул.

— И я думаю, что неспроста все это. Мы тоже хороши, послушали кота. Ведь ясно же, что поросенок ни съесть целый горшок сметаны не мог, не унести его домой.

— Чего же ты молчал на этом судилище?

— А что я мог сказать, если меня самого в воровстве обвинили?

Они посидели, подумали немного, а потом решили дежурить ночами во дворе. Договорились делать это втайне от остальных обитателей двора. Дежурить решили по очереди. Ночь индюк караулит двор, другую ночь Шарик. Домик индюка находился в самом центре двора. Из его окон были видны почти все домики. Он решил дежурить, не выходя из дома. Зато Шарику надо было где-то таиться, чтобы все видеть. Он жил на самом краю двора в небольшом домике.

И вот наступила первая ночь. Индюк прильнул к оконному стеклу и зорко просматривал весь двор. Вот протопал мимо его окон важный гусь. Он частенько навещал петуха, с которым водил особую дружбу. Через некоторое время увидел он барана, который спешил навестить овцу. Он к ней давно уже похаживает, уговаривает жить с ним вместе. Но овца все не решается перейти к нему, ждет, когда подрастут ее детки. Вышла на улицу подышать свежим воздухом коза. Она постояла немного возле своего домика, а потом вернулась обратно.

Но вот во дворе наступила тишина. В окнах погас свет, всякое движение прекратилось. И пришлось индюку бороться со своим сном, который подступал к нему со всех сторон. Сначала стала клониться голова к полу, потом веки стали наползать на глаза, крылья и те не хотели держаться вдоль тела, все норовили опуститься вниз.

— Полежу минуточку, — решил он, — ничего не случится за это время.

Едва он прилег, как сон навалился на него со всей силой. Проснулся индюк только под утро. И то благодаря петуху, который, как всегда, кричит ни свет, ни заря. Но в эту ночь никаких происшествий не случилось, и индюк доложил Шарику, что он глаз всю ночь не смыкал, никого из виду не выпустил.

Шарик был вынужден искать себе место для дежурств. Он забрался на веранду к теленку, откуда все было великолепно видно. Лежать на крыше было не очень-то приятно. В эту ночь дул прохладный ветер, но кроме этого, он мог в любую минуту свалиться с крыши на землю. Но он мужественно выносил все эти неудобства. Шарик всю ночь не сомкнул глаз. И в эту ночь ничего существенного не случилось.

Прошло несколько дней. Индюку стали надоедать эти дежурства. А тут еще гусь пригласил его к себе в гости. Он сообщил об этом Шарику и попросил отдежурить за него эту ночь. Потом снова индюк был занят, пришлось и следующую ночь Шарику охранять двор.

Лежит он на крыше веранды, ведет наблюдение. Нет никого, спят все в своих домиках. У него тоже глаза стали закрываться, но отогнал от себя он сон, еще зорче округу осматривает. Вдруг показалось ему, что у домика сестер несушек тень какая-то промелькнула. Соскочил он с крыши веранды и подкрался к домику. Ждать пришлось недолго непрошеного гостя. Выходит из домика зверек, а в зубах у него корзина с яйцами. Шарик не узнал сначала кота, подумал, не лисица ли пожаловала в гости? Он бросился с лаем на воришку. Кот бросил корзину и на дерево в один миг забрался.

Своим лаем Шарик разбудил почти весь двор. Собрались обитатели у домика несушек, смотрят на собаку, ничего не понимают. Выбежали из домика и сестры несушки. Увидели они яички, закудахтали, крыльями захлопали.

— Что случилось? — спрашивают обитатели двора у Шарика, — почему ты нас поднял среди ночи?

Показывает Шарик на дерево, где кот среди ветвей притаился, и на корзину с яйцами.

— Объясни толком, — потребовала свинья.

— Мы с Шариком уже несколько дней наш двор охраняем, — начал объяснять, в чем дело собравшимся обитателям индюк, — вот воришку мы и поймали. Кот воровал все, а на других сваливал.

— Мне шкуру едва не испортили из-за этого воришки, — произнес сквозь зубы Шарик, — поймаю, разорву в клочья.

— А моего славненького поросеночка мыши в подвале сильно напугали, — прохрюкала свинья.

— А меня за что в холодной воде купали? — закричал индюк, — до сих пор горло болит от этого купания.

Все зашумели, стали требовать самого сурового наказания для кота.

— А ну слезай, Василий! — грозно приказал коту бычок, — быстро слезай, а то хуже будет!

А кот сидел чуть ли не на самой макушке дерева, стараясь укрыться в зеленой листве, и трясся от страха.

— Не слезу ни за что, — решил он, — тут они меня не достанут, а когда надоест им стоять у дерева, я соскочу на землю, там они меня только и видели.

Так он размышлял и продолжал прятаться среди ветвей дерева.

— Вот что, — произнес гусь, — пусть он сидит себе на этом дереве, а мы его и так наказать сможем.

— Как это так накажем? — стали возмущаться все, — Шарика плетьми били, поросенка в темный подвал сажали, индюка в холодной воде мочили, а этого воришку простить что ли?

— Зачем прощать, — старался перекричать всех гусь, — ему более серьезное наказание я придумал, давайте лишим его права жить в нашем дворе в домике.

Все замолчали и стали думать.

— А где он жить будет? — спросил теленок.

— Люди его держат потому, что он ловит мышей, вот они его и пусть забирают в свой дом. У них там тепло и светло, еды на всех хватает, — пояснил свое предложение гусь.

После долгих споров, обитатели двора согласились с ним. Они пошли всей толпой к домику кота, открыли дверь, выбросили на улицу его нехитрые пожитки. В домике поселились молоденькие козочки.

А кот спустился с дерева и пошел к людям. Они приняли его в свой дом, но постоянного места ему не выделили. Они частенько выбрасывали его на улицу в жару и холод, чтобы он ловил мышей, а не нежился в тенечке или не грел свои косточки у печки.

Так с тех пор и повелось. Есть у собаки конура, у гусей, кур, уток и индюков свой птичник, свинарник у свиней, конюшня у лошадей, овчарня у овец, все живут в своих домиках. Только коты и кошки не имеют своего дома. Ютятся они по углам у людей, рискуя в любую минуту быть выброшенным на улицу.

А собаки с тех пор усердно сторожат и дома людей, и домики обитателей двора, и целые селенья. И пользуются они особым уважением у всех.

А вот горький урок воришки, к сожалению, далеко не все усвоили. А надо бы, а то не ровен час, не только этим добра не наживешь, а и последнюю крышу над головой потеряешь.

Лучик солнца

Вадик один находился в комнате. Он лежал на кровати и смотрел в потолок. Несколько дней назад его привезли из больницы домой. Врач разводил руками, когда пытался объяснить маме, что они все сделали, что смогли, но они не боги, все теперь зависит от самого Вадима, его организма. А ему минул всего седьмой год. Время, когда дети с цветами в первый раз идут в школу, когда взволнованные родители стоят на школьном дворе и украдкой вытирают слезы счастья, глядя на подросших за один день своих первоклашек. Нет, все идет к тому, что не испытать такого счастья родителям Вадика. Подобралась коварная болезнь к мальчику, припечатала напрочь к постели.

Он проснулся очень рано. Еще сумерки не развеялись за окном, еще тишина властвовала во дворе дома. В такую рань он начал просыпаться еще в больнице. Трудно было объяснить, почему это произошло? Дети с такой болезнью как у Вадика, наоборот, спали много дольше, чем здоровые дети. Он же, словно испытывая особое желание, еще при этой жизни хотел как можно больше вобрать в себя этого белого света.

А за окном стало уже совсем светло. Солнце взошло, но его лучи закрывал высокий дом, который был построен совсем недавно. Прошло с полчаса, прежде чем первый луч солнца ворвался в комнату к Вадику. Еще немного и этот луч начал светить мальчику прямо в глаза. Он поднял одеяло, чтобы закрыть им лицо.

— Доброе утро, — услышал Вадик веселый голосок.

— Доброе утро, — ответил мальчик и оглядел комнату.

Но в комнате никого не было. И Вадику стало страшновато от этого.

— Почему ты лежишь в постели? Пора вставать, утро такое хорошее. Сегодня ветер не пригнал тучи на небо, поэтому я могу резвиться на земле столько, сколько захочу.

— А ты кто, солнышко? — спросил Вадик.

— Что ты? Если бы сюда пришел мой дедушка, все бы сгорело сразу. Я только маленький лучик от моего дедушки. Вставай, давай поиграем.

— Я болею, очень сильно болею, — начал пояснять Вадик, — я не могу встать и играть с тобой.

— Очень жаль, сказал лучик, — скоро я уйду из твоей комнаты, а так хотелось поиграть с тобой.

И действительно, через какое-то время, солнышко перестало светить в окно комнаты, оно перекатилось по небу на другую сторону дома и светило теперь в окно спальни родителей.

На следующее утро мальчик с нетерпением ждал восхода солнца. Ему вновь хотелось поговорить с лучиком. И он его дождался. Когда первый лучик заглянул в его окно, он с ним поздоровался. Ответа долго ждать не пришлось.

— Как ты провел эту ночь? — спросил мальчика луч.

— Как всегда, — ответил уклончиво Вадик, — а что ты делал ночью?

— Я обежал вокруг всю землю, а теперь опять у тебя.

— Как бы я хотел пробежать с тобой хоть немного, — тихо произнес мальчик.

— Подожди, я сейчас спрошу у дедушки, как тебя можно взять с собой?

Он на какое-то время исчез. Вадик это понял потому, что по обоям на стене перестал бегать веселый, солнечный зайчик.

— Вот и я, — услышал Вадик голос лучика, — дедушка меня отругал за то, что я задаю глупые вопросы. Взять тебя я не могу, ты очень тяжелый.

Вадик отвернулся к стенке и готов был уже заплакать.

— Ты не обижайся, я спрошу у дедушки, как тебе можно помочь? Он очень мудрый, поэтому все знает. А завтра я тебе все расскажу. А сейчас давай поиграем. Зеркальце у тебя есть?

Зеркальца у Вадика не было, и он опять расстроился.

— Не переживай, придет мама, ты спросишь зеркальце у нее, а завтра мы с тобой будем играть. А пока не грусти, жди меня. Я должен еще навестить одну девочку, она живет этажом ниже.

Следующего утра мальчик ждал с особым нетерпением. Он боялся, что тучи закроют небо, и лучик к нему не придет. Но тучи не стали закрывать небо, и лучик заглянул к Вадиму в комнату вовремя.

— Ты не спишь уже? — спросил он своим задорным голоском.

— Я жду тебя, — ответил мальчик, — я не сплю уже давно.

— Я спрашивал дедушку, как тебя вылечить? Дедушка сказал, что ты сам себе должен помочь.

— Как это? — удивился Вадим.

— Ты должен очень сильно захотеть поправиться. Так сказал мой дедушка. Надо не лежать в кровати, а начинать самому ходить и все дела делать без помощи мамы. Тебе будет больно, но ты должен терпеть. А сейчас давай поиграем в солнечного зайчика. У тебя есть зеркальце?

Вадим утвердительно кивнул головой и вытащил зеркальце из-под подушки. Лучик сразу заскочил в зеркальце, отразился от него и забегал по стенке.

— Быстрей, быстрей крути зеркальцем, — кричал он Вадиму.

Мальчик старался быстрей работать ручкой, но у него плохо это получалось.

— Ничего, — успокоил его лучик, — завтра получится лучше.

Потом лучик стал рассказывать о том, что он видел, когда облетал землю. И рассказ его был таким интересным, что Вадиму очень захотелось тоже побывать в тех местах. Они бы еще поиграли, но солнце вместе с лучиком ушло за угол.

А потом пришла мама. Она принесла на подносе завтрак для Вадима, села на стул рядом с кроватью и хотела с ложечки его покормить. Так она делала всегда.

— Мама, — сказал Вадик, — не надо меня кормить, я буду сам все делать.

Мама удивилась, но возражать не стала. Вначале у Вадика дрожала ручка, и еда сваливалась из ложечки. Но он упорно продолжал кушать сам. Мальчик съел всю кашу, которую принесла мама. Потом он взял в руки кружку с компотом, поднес ко рту и начал пить. Часть компота пролилась ему на грудь, но это были уже мелочи. С этого момента он старался все делать сам. Мама постоянно пыталась ему помочь, но даже папа стал ее бранить за это.

— Мать, — говорил он, — сын не случайно стал так себя вести, не мешай ему.

— Но он же маленький, больной и немощный, а вдруг разобьется или пораниться, — оправдывалась мама.

— Я запрещаю дальше опекать его так, как ты это делала, — сказал строго папа.

Несколько дней была ненастная и дождливая погода. Лучик по утрам не мог пробиться сквозь дождевые тучи и влететь в окно к Вадику. А мальчик не просто скучал по нему, он очень боялся, что лучик забудет его за эти дни и больше не прилетит. Но тучи рассеялись, небо стало чистым, чистым, и лучик снова прилетел к Вадику. Они немного поговорили, потом лучик стал бегать по стенкам и потолку с помощью зеркальца. Он задорно смеялся при этом, испытывая неподдельное наслаждение от этой беготни. Его смех был настолько заразительным, что глядя на него сначала робко, а потом все смелее и смелее, засмеялся и Вадик.

Но солнце зашло за угол, лучик, не успев попрощаться с мальчиком, улетел к другим детям.

Когда пришла мама, она увидела на лице сына улыбку, а на щеках небольшой румянец. Она с трудом сдержала себя, чтобы не броситься к нему и не расцеловать его от нахлынувшей на нее радости надежды. Когда она рассказала папе об этом, он попросил маму и дальше сдерживать свои эмоции, чтобы не спугнуть удачу выздоровления сына.

В следующий прилет лучик рассказал Вадику о том, что он видел на сей раз, пролетая вокруг земли. Особенно интересным был его рассказ про непроходимые джунгли, где много птиц и обезьян. Также он рассказал о кораблях, которые плыли через огромный океан. А мальчик начинал испытывать особую зависть к лучику, который может все это запросто видеть.

— Я обязательно туда поеду! — решительно заявил он.

— Но ты должен очень сильно захотеть поправиться, чтобы избавиться сначала от болезни, а потом уже думать о путешествиях.

— А я захочу, обязательно захочу, вот увидишь! — ответил Вадик.

Через несколько дней лучик снова залетел к нему в окно. Он бегал по стене и потолку, но мальчик выронил зеркальце. Оно не разбилось, но откатилось от кровати.

— Я сейчас позову маму, она достанет зеркальце, — сказал Вадик.

— Ты сам должен это сделать, — возразил ему лучик.

— Как я это сделаю?

— Не знаю, но если ты хочешь увидеть мир, ты должен не только ходить, но и бегать, прыгать, лазить по горам. Без этого ты не поправишься, — сказал ему лучик и исчез за углом.

Мальчик с трудом сел на кровать и опустил ноги на пол. Голова у него закружилась, он вынужден был рукой схватиться за спинку кровати и какое-то время сидеть и ждать, пока ему станет лучше. Потом он попробовал встать, но не удержался и упал. Мама услышала, как он стукнулся о пол, забежала в комнату и бросилась к сыну.

— Ты не разбился, ты не ушибся? — спрашивала она, поднимая сына с пола, — как ты мог упасть?

— Я зеркало хотел достать, мама, но не удержался и упал. Я все равно его достану.

— Какое зеркало, зачем оно тебе?

В это время в комнату вошел папа.

— Я выброшу это проклятое зеркало, — сказала решительно мама и наклонилась, чтобы его поднять.

— Оставь в покое зеркало, — произнес строго папа.

— Вы что, сошли с ума? — возмутилась мама.

Папа подошел, взял у нее зеркальце и положил туда, где оно лежало. Потом он повернулся к сыну и потрепал его рукой по волосам.

— Научись стоять на ногах, а потом при помощи опоры пытайся сделать первый шаг. Вот тебе для этого стул со спинкой, — он улыбнулся, подмигнул сыну, потом взял маму за руку и вывел из комнаты.

Когда мама стала возмущаться за дверью, он попросил ее делать это тише, чтобы не слышал сын.

Дни летели как на крыльях. Вадик научился потихоньку передвигаться по комнате с помощью спинки кровати и стула. Лучик изредка заглядывал к нему, рассказывал о том, что видел на земле, бегал по стенам и потолку, даже долетал до окон соседнего дома, когда Вадик направлял туда зеркальце.

В одно прекрасное утро Вадика навестил доктор. Он долго его смотрел и все качал головой.

— Не может быть, не может быть, мальчик быстро идет на поправку. Чем вы его лечили? — спросил он маму.

— Он сам лечился, — ответила мама.

Доктор засомневался, что ему говорят всю правду, и переспросил о лечении болезни у Вадика.

— Это не я вылечил болезнь, а солнечный лучик. Он приходил ко мне каждое утро и играл со мной. Еще он попросил меня, чтобы я сам очень захотел поправиться.

Доктор ушел, так ничего и, не поняв из рассказа мальчика. После он еще раз пытался узнать у мамы о том методе, который она, якобы, применяла при лечении сына. Но она ничем ему помочь не смогла.

Весь город расцвел от множества букетов цветов, которые дети с родителями несли первого сентября в школы. Вадик шагал с папой и мамой со всеми вместе в первый класс. За плечами у него был школьный ранец с блестящими застежками. И вдруг по этим застежкам забегал озорной лучик солнца. Он весело засмеялся своим тоненьким голоском, заставив папу с мамой оглядываться по сторонам, ища хозяина этого задорного смеха. Вадик хотел что-то ему сказать, но лучик запрыгал по застежкам других ранцев, поднимая и без того хорошее настроение счастливым первоклашкам.

Ой и Ай

Дедушка Леша шел из магазина домой. Его супруга, бабушка Лида, приболела немного, пришлось идти за продуктами ему самому. Купил он хлеба, муки, сахарный песок, дрожжи и прочую мелочь. Набралось покупок на два пакета. И хоть недалеко было нести их, но в его годы и такая тяжесть уже обременение. Идет, смотрит лавочка возле одного дома. Хотел он присесть на ней, но вовремя учуял запах свежей краски.

— Ой, и тут не везет, — произнес он, — не дотащить до дома эти пакеты.

— Чего ты меня звал? — прозвучал голос.

— Я никого не звал, — удивился дедушка Леша.

— А кто сказал ой?

— Может и я сказал, но в чем дело-то? — спросил он.

Голос объяснил ему, что он волшебник Ой, является тогда, когда его позовет кто-то. Дедушка Леша поинтересовался, что может делать волшебник Ой?

— Обычно мы с братом, его Ай зовут, помогаем престарелым людям, — пояснил волшебник.

— Мне тяжело продукты нести, не мог бы ты мне помочь? — спросил дедушка Леша.

— Носить мы ничего не можем, а вот облегчить твою ношу, пожалуйста, — ответил волшебник, — произнеси два раза мое имя, и ноша сразу полегчает.

— Ой, ой, — произнес дедушка Леша.

Ноша и впрямь легче стала. По крайней мере, зашагал он к дому бодрее. Пришел, а бабушка Лида бранить его стала. Зачем, де, столько продуктов набрал, тяжело тащить такую ношу.

— У меня помощник был, — ответил дедушка, — мы вместе с ним продукты несли.

Не поверила ему бабушка, но бранить перестала.

На следующий день решил дедушка Леша траву в саду выкосить. Настроил косу и пошел в сад. Раз махнул косой, второй раз. Что-то в спину щелкнуло, ни вздохнуть, ни повернуться.

— Ой, ой, — произнес дедушка и присел на траву.

— Чего звал? — услышал он голос.

— Это ты? Поневоле будешь звать, так спину свело, что света белого не видно стало.

— Не переживай, помогу тебе. Ты присядь на лавочку, вот так, хорошо, посиди чуток, потом позовешь меня два раза, а после работай потихоньку. Не делай резких движений, и все обойдется, — посоветовал он ему.

Посидел дед Леша немного, позвал два раза волшебника, прислушался. Было тихо, но боль все же отступила. Попробовал он встать, тоже ничего, взял косу и давай косить потихоньку. Потом разошелся, весь сад выкосил. Устал, но болей в спине не было.

Принес почтальон почту. Хотел дедушка газету почитать.

— Ай, куда очки дел? — сказал он.

— Ты звал меня? — раздался незнакомый голос.

— Не звал, — ответил он.

— Как не звал? Я Ай, ты же только что произнес мое имя.

— А, ты брат Ойя? Прости, я случайно тебя позвал. Ну, а раз уж ты пришел, помоги мне очки найти, газету без них не могу прочесть.

— Лоб потрогай свой, — посоветовал Ай.

Очки на лбу оказались. Хотел дедушка поблагодарить Айя, но того уже не было слышно.

Присел дедушка на лавочку отдохнуть, а его хозяйка грядки поливала. Несет она лейку с водой, тяжело ей.

— Ой, а Ой, ты слышишь меня?

— Слышу, — прозвучало в ответ, — зачем звал? Неужели на лавочке косточки греть тяжело?

— Нет, не для себя я тебя кликал. Видишь, старуха моя грядки поливает? Смотрю я, тяжело ей лейку с водой таскать. Ты уж будь добр, помоги старому человеку.

— Помочь, конечно, можно, но с женщинами опасно связываться. Начнет потом ойкать каждую минуту, а придешь к ней, она тебе новости деревенские начнет рассказывать. А эти рассказы, сам знаешь, долгие. Лучше ты ей помоги воду носить. Ты будешь носить, а она поливать.

Дедушка Леша нехотя поднялся и пошел помогать своей бабушке. Они быстро управились с поливом грядок. А через несколько дней она заставила его собрать яблоки. Только забрался он на стремянку, покосилась она, вот, вот и упадет.

— Ай, ай, — крикнул дедушка.

— Не переживай, слезай потихоньку, придержу лестницу, — услышал он голос.

Слез дедушка Леша на землю, пот со лба вытирает. Если бы упал с такой высоты, ушибся бы сильно, а возможно и повредил что-нибудь.

— Надо лучше лестницу ставить и страховать ее от падения, — ворчал беззлобно Ай.

Поблагодарил его дедушка, принес две дощечки, подложил их под ножки стремянки, поставил между суков так, что и захочешь свалить ее, но не свалишь. Набрал он яблок и переносил их в дом. Вечером приехал сын на машине и увез яблоки в свой город.

Приболела снова как-то его хозяйка, пришлось ее в больницу отправлять. Остался он один дома. Бродит из угла в угол, места себе не находит. И поделать что-то бы надо, но за что ни возьмется, валится все из рук. Присел на лавочку у дома, задумался о жизни своей. Вот ведь как получается, и бранится на него порой старая, и покою не дает, то одно ей надо по дому сделать, то другое, и все срочно, и все необходимо. А вот нет ее рядом, и жизнь словно бы остановилась.

— Ой, — произнес он, — не жизнь, а наказание без хозяйки.

— Чего звал? — услышал он знакомый голос.

— Не звал я тебя, случайно вырвалось это слово, — начал оправдываться дедушка Леша.

— Ладно, не оправдывайся, сам вижу, плохо тебе одному. Потерпи немного, придет скоро твоя старуха. Вместо того чтобы охать, занялся бы делами по хозяйству. А то придет хозяйка, расстроится, а ей волноваться нельзя.

— Прав ты, очень даже прав, — произнес дедушка Леша, — расстраивать ее нельзя. Так чего же я сижу, как пень безрукий?

Он встал, огляделся и принялся за работу. А дел немало накопилось за эти дни. В деревне ведь так, не сделал за день одно, а на другой день уже два других дела поджимают. Так и у дедушки Леши получилось. И пришлось ему трудиться не покладая рук несколько дней. Когда приехала хозяйка домой, она даже удивилась. Трава везде убрана, спелые яблоки в ящиках стоят, ботва скошена, лук выдерган и в пучки связан. Ходит, смотрит на этот порядок и улыбается. А у дедушки Леши праздник на душе, хоть он и старается не показать это своей подруге жизни.

— Неужели один со всеми делами управился? — спросила она.

— Помощник у меня есть, — ответил он с улыбкой.

— Показал бы хоть разок своего помощника.

— Как показать, когда я и сам его еще не видел?

С того самого дня зажили они еще лучше. Во всем у них согласие и понимание появилось. А это очень важно для пожилых людей.

Наступили холодные, зимние дни. Дети в такое время не часто навещают родителей. Приедут, наберут солений, варений, овощей и картофеля и укатят обратно в свой город. Там у них своя жизнь, свои порядки и законы. А дедушка Леша со своей бабушкой Лидой остаются одни в доме и ждут нового приезда детей.

— Снег какой, второй день идет, — сказала бабушка, — все дороги заметет, не пройти и не проехать будет.

Посмотрел дедушка Леша в окно, взял лопату и пошел дорожки расчищать. Убрал снег с дорожек, колодец от него уже освобождал, и щелкнуло что-то в пояснице.

— Ой, — произнес он, схватившись за поясницу.

— Наконец-то, о то я уже по тебе соскучился, — услышал он знакомый голос.

— Прости, случайно я тебя позвал. Сам видишь, убрал весь снег с дорожек, вот только у колодца убрать немного осталось, — ответил ему дедушка Леша.

— Я и смотрю, что ты и без меня неплохо управляешься с делами, — сказал с какой-то грустью Ой, — брат мой тоже говорил, что ты его совсем забыл.

— Да что ты, что ты, — стал успокаивать его дедушка Леша.

Но ему уже никто не ответил.

Прошла зима, наступила весна. Дедушка Леша приводил в порядок грядки. Работа эта не простая и не легкая.

— Ой, — произнес он и замер в ожидании чуда.

Но чуда не произошло. Дедушка Леша вздохнул и хотел продолжить работу.

— Хватит с грядками возиться, отдохни немного, — окликнула его бабушка Лида, — пошли, я тебе холодненького кваску принесла.

Она держала в руках глиняный горшок. Дед Леша воткнул лопату в землю и вышел на лужайку. Он взял горшок двумя руками, поднес его ко рту и начал пить кисленький, очень холодный квас.

— Пошли под навес, я там тебе раскладушку поставила, отдохнешь часок, другой, а потом закончишь эти грядки.

Он посмотрел на нее с какой-то теплотой, положил ей руку на плечи.

— Хорошо, моя дорогая, пойдем под навес, мне действительно отдохнуть не мешало бы.

И они медленно пошли по лужайке, которая покрылась уже молодой и зеленой травкой, к навесу.

Что ж, жизнь продолжается. Добрых дней и лет вам, уже не молодые, но счастливые люди. А когда вам невмоготу будет, позовите братьев Ой и Ай, и вам сразу легче станет. Не сомневайтесь, я сам частенько их зову, и всякий раз очень даже неплохо они мне помогают.

А ноша-то не чужая

Хорошо жили Ирина и Василий, в любви и согласии, в достатке и радости. Вырастили детей, дом построили, сад посадили. Казалось, что живи теперь и радуйся, привечай детей и внуков. Но не тут-то было. Начал Василий хмельными напитками увлекаться. К выходу на пенсию так эта зараза его затянула, что и дня не мог прожить без дурного зелья. И какие только меры не принимала Ирина, чтобы хоть как удержать мужа, но не помогало уже ничего.

Ранее утро, а у местного магазинчика уже мужики собираются. Василий выходит из дома и тоже бредет туда же. Его догоняет знакомый мужик, который тоже является завсегдатаем этих сборищ.

— Говорят, красненькую вчера привезли, дешевая и крепкая, — сказал знакомый, — а у меня сегодня ни копейки нет. Василий, выручи, я с тобой рассчитаюсь, ты меня знаешь.

— Чем я тебя выручу? У меня у самого гроши от вчерашнего утра остались. Ты не переживай, найдется кто-нибудь с деньгами. Вчера мы всех выручали, сегодня нас кто-то выручит.

Они пришли к самому открытию. Мужики толпой ввалились в магазин. Продавец кричала на них, чтобы не создавали такую толкучку, а то она не станет их обслуживать. Кто-то попытался возмутиться, но его сразу же одернули. Всем хорошо был известен крутой нрав продавца, поэтому спорить с ней мужики не осмеливались. Несмотря на сделанную попытку хоть как-то упорядочить толпу, лучше от этого в магазине не стало. Продавец, тем не менее, начала отпускать эту красненькую, о которой все уже прослышали. Дошла очередь до Василия. Он протянул продавцу весь свой скудный капитал и пластиковую бутылку.

— Что ты мне суешь? — грубо сказала продавщица, — тут на один стакан не хватит твоих грошей, убирайся прочь!

— Налей, — жалобно попросил Василий, — сил нет больше, не нальешь, умру у твоего прилавка.

— Налей мужику, я за него доплачу, — раздался властный голос сзади.

Василию налили целую бутылку. Он взял ее трясущимися руками, поблагодарил благодетеля и обещал завтра же с ним рассчитаться. Утром он со скандалом вытребовал от жены эти деньги и пошел отдавать долг. Благодетеля среди мужиков не оказалась. Подождав его какое-то время, Василий не выдержал и купил себе дешевого вина. Потом он попал в компанию таких же выпивох, где в конечном итоге и напился. Идет домой, а навстречу ему благодетель идет.

— Где долг? — спрашивает он, — ты обещал сегодня со мной рассчитаться.

— Я тебя ждал, а ты не пришел, — начал оправдываться Василий, — деньги у меня были.

— Давай деньги! — решительно заявил благодетель.

— Нет у меня денег, — лепетал Василий, — хочешь, последнюю рубашку отдам в счет долга.

— Нужна мне твоя рубашка, как зайцу стоп сигнал. Гони деньги, а то хуже будет!

— Где я тебе их возьму? Я утром у жены последние деньги забрал, больше у нее их нет. Занял бы у соседей, но они уже давно мне в долг ничего не дают.

— Хорошо, я возьму тебя в работники, ты раньше неплохо работал. Будешь у меня в саду трудиться. Но мне нужно согласие твоей жены, без этого тебя к нам не пропустят.

— Не переживай, такое согласие она даст, — сказал упавшим голосом Василий, — ты меня надолго к себе забираешь?

— Ты пойдешь ко мне навсегда, назад тебе пути уже не будет.

— Ну, вот и отлично, так, может быть, даже и лучше, — подумал Василий, — ни хоронить меня не надо будет, ни могилу потом обустраивать. Да и Ирине без меня легче будет. Намучилась она, бедняжка, со мной, хоть на старости лет поживет без моего пьяного безумия.

— Ты иди домой, я приду через пол часика. Жене можешь передать наш разговор.

Василий ничего не ответил. Он кивнул головой и молча, побрел к дому. Ирина стояла с соседкой у забора. Они что-то обсуждали между собой.

— Ну вот, пошел долг отдавать, а сам напился. Как тебе не стыдно, Вася, Вася?

— Пошли, Ира, домой, разговор серьезный есть.

— Серьезные разговоры у нас с тобой в молодости были, а теперь от них воспоминания только остались. Иди спать, проспишься, тогда и скажешь, что у тебя за разговор такой был.

Она посмотрела на него и замолчала. В глазах мужа была какая-то трезвая боль, даже слезинка выкатилась и пробежала по щеке.

— Хорошо, пошли в дом, — согласилась она.

Ирина распрощалась с соседкой, договорились к вечеру встретиться снова.

— Что там у тебя случилось, — спросила она мужа, когда зашли в дом.

— Долг я не отдал, не пришел вовремя тот мужик, я не выдержал и пропил деньги. Он меня дорогой встретил и сказал, что заберет меня в работники.

— Вот, вот, — улыбнулась жена, — недельки на две забрал бы он тебя, эти дни ты не попил бы винцо с дружками, а еще денег заработал бы.

— Нет, Ира, он меня навсегда заберет, скоро придет за твоим согласием, — ответил каким-то упавшим голосом Василий.

— Вот что, ложись и отдыхай, хватит мне всякую ерунду рассказывать, — ответила она недовольным голосом.

Василий хотел объяснить ей, что он не шутит, что скоро этот человек придет. Неожиданно глаза его стали закрываться, он сел на кровать, уткнулся в подушку и сразу захрапел. Ирина хотела положить его удобней, но в дверь постучали. Она подошла к ней и открыла. У двери стоял молодой еще мужчина, прилично одетый, с легкой усмешкой на губах.

— Я к Вам, Ирина Васильевна, принимайте гостя. Муж Вам уже объяснил, зачем Вы мне понадобились?

Она хотела сказать, что они пили, видимо, вместе, поэтому и бредить начали. Только мужчина был абсолютно трезв, от него пахло приятным благовоньем.

— Выйдем на улицу, — предложил мужчина, — я люблю свежий воздух.

На улице он объяснил ей, что заберет Василия за долги, чем сделает ей определенное облегчение. Также он заверил Ирину, что в том месте, где будет ее муж, спиртного не бывает. Работать он будет, якобы, не так уж много, хорошо питаться, одеваться в рабочую форму, но очень чистую и приличную.

— Я не прошу ответа сразу, — сказал он, не дав возмутиться Ирине, — посоветуйтесь со своими родными, соседями, подругами, а потом принимайте решение. Утром мои слуги придут за ним.

После этих слов, он словно сквозь землю провалился. Ирина даже потрогала себя за ухо, не сон ли это? А тут к ней сестра пришла. Она была на рынке, накупила всякой провизии, окрошку собиралась делать. Ирина и рассказала ей про встречу и разговор со странным мужчиной. Выслушала сестра, помолчала какое-то время.

— Не знаешь, что тебе и посоветовать? — сказала она. — Отказать? А как дальше с непутевым мучиться? Согласиться? А как же быть с теми годами, которые вместе прожили, детей вырастили? А может шутка это? Не было еще таких случаев у нас, разыграть они тебя решили.

— Не похоже, уж больно этот мужчина солидный, такие мужики не врут и не шутят подобными вещами.

— Послушай, сестра, мучаешься ты только с ним. От него нет тебе никакой помощи ни по дому, ни в огороде. А его скандалы, дружки пьяные, они же с ума свести могут. Как подумаю, что такого еще и обстирывать надо, так никакой жалости в душе к нему не остается. Пусть забирают, ему там, может быть, лучше будет.

— Что ты говоришь, а что дети, внуки скажут?

— А ты не говори им. Ушел из дома, а где теперь, никто не знает, — учила ее сестра.

— А как бы ты со своим поступила?

— Чего ты моего ровняешь, он эту заразу в рот не берет.

— Уходи, сестра, не то ты говоришь, не нужны мне такие советчики.

Сестра даже обиделась на нее.

— Делай, как знаешь, но только больше не жалуйся на свою плохую жизнь.

Она встала и ушла, даже не попрощавшись.

Пришла к Ирине соседка, чтобы продолжить прерванный разговор.

— Не до разговоров мне, — сказала Ирина, — тут у меня гость был, хочет моего Василия забрать навсегда к себе в работники. Жизнь ему хорошую обещает, от пьянства отучит.

Соседка, как и сестра, стала прикидывать, что лучше. Можно конечно избавиться от пьяницы, от него все равно нет никакого толку в семье. Вот только не очень складно это дело делается, ты должна решать сама. Если бы он согласился и ушел, одно дело. А тут она должна его своими руками отдать неизвестно куда, это уже другой расклад получается. Не пришли они к единому мнению с соседкой насчет Василия. И отдать вроде бы неплохо было, но как отдать после стольких лет совместной жизни?

Сидит Ирина на лавочке, прошлую жизнь вспоминает. Как хорошо все у них тогда складывалось. Он работал на хорошей работе, получал неплохие деньги. Его ценили и уважали за то, что все делал добросовестно и в срок. Заразой этой, пьянкой, не больно увлекался. А как уж ее любил? Он готов был свою звездочку на руках носить. А когда она родила ему дочь и двух сыновей, он просто боготворил свою жену. Что и говорить, в доме всегда были согласие и достаток. Любил он с детьми возиться. Так порой разыграются, что ей приходилось брать полотенце и успокаивать шалунов. Доставалось, конечно, Василию, но все это было в шутку и заканчивалось в конечном итоге всеобщим весельем.

— Да, какое хорошее время было, — вздохнула она, — как мы все были счастливы.

А мысли все возвращали и возвращали ее в прошлое. Были и нелегкие минуты в их жизни. Вспоминались болезни детей, ее болезни. Однажды Ирину прихватил аппендицит. А дело зимой было. Разыгрался буран, все дороги замело. Василий взял колесный трактор и повез ее в поселок. Скорая помощь их на полпути встретила, застряла она в снегу. Довезли до больницы, успели.

А когда дети школу заканчивали, он с ними больше всех занимался, чтобы они дальше учиться пошли. И дети все выучились, семьи у них хорошие, живут дружно.

— И вот я, как непомнящая былого, должна теперь отдать его в какое-то рабство. Да в жисть не бывать этому! — Твердо решила она.

Проснулся ее Василий. Вид у него был неважный, но глаза смотрели с тревогой на нее. Он ждал, что она сейчас скажет. Но Ирина начала что-то делать у плиты, не рассказывая ему о встречи с незнакомцем.

— Молчит, — подумал он с какой-то отрешенной грустью, — уговорил, значит, мою подругу жизни, утром заберут куда-то.

Он вышел на улицу, прошел в сад. Многое тут сделано его руками, но что-то уже переделали дети и жена. Он заметил, что где-то надо было бы доски подкрасить, там заменить прогнившую тесину. Ему стало обидно за то, что он ничего этого еще утром не видел.

— Правильно она сделала, — сказал он вслух, — не жил я последние годы, а мучил всех.

Он подумал, что надо бы проститься с детьми и внуками, но тут же отогнал от себя эту мысль. В последнее время он даже толком не побеседовал ни с одним из них, нужны им теперь его прощения. И эти мысли, как тяжелый камень давили на сознание. Только сейчас до него со всей очевидностью дошло, что он сам еще при жизни превратился в ненужное существо. Не только дома, но и на улице, нормальные люди сторонятся таких, как он. Сколько раз им выговаривали, чтобы они, горькие пьяницы, убирались прочь. Не как людей их просили уйти, а как скотину какую-то неприятную. Он сел на лавочку и обхватил голову руками.

— Вася, — раздался голос жены, — иди на ужин.

Он хотел отказаться, но не стал этого делать, поднялся и побрел к дому.

— Поем в последний раз ее блинчиков, — подумал он с грустью, — она у меня хорошо их печет.

Ужинали молча. Говорить ни ему, ни ей не хотелось. Да и о чем говорить, когда и так все ясно. Перед сном он помялся у двери, хотел что-то спросить, но так и не решился.

— Ты чего хотел? — спросила она.

— Да так, но это не важно.

— Говори, чего там, не стесняйся.

— Рубашку я хотел другую надеть, эта грязная уже. Штаны тоже не мешало бы заменить, они не чище рубашки.

— Хорошо, Вася, к утру все у тебя будет, а сейчас ложись спать.

Всю ночь он не сомкнул глаз. Едва начал брезжить рассвет, он встал и вышел на улицу. Проходя прихожую, он заметил, что на стуле ему приготовлена одежда. Василий сел на крыльцо и задумался. Какая хорошая жизнь у них была, как печален теперь конец. А всему виной только он, он и никто другой.

К дому уверенно подошли два молодых человека. Вышла из дома и Ирина.

— Хозяйка, мы за долгом пришли, — сказал один из парней.

— И сколько я вам должна, сумму вы можете назвать?

— Причем тут деньги, мы за хозяином твоим пришли.

— Вон оно что? Вот вам деньги, надеюсь, что этого хватит, и убирайтесь прочь от моего дома.

— Не отдашь добром, силой возьмем, тебе и ему хуже будет.

— Ирина, отдай меня им, я виноват, мне и ответ держать. В обиде на тебя не буду. Видно время пришло за грехи платить.

— Слышишь, — более миролюбиво сказал один из парней, — твой муж сам все понимает и желает уйти с нами, зачем ему препятствовать?

— Послушай, красавчик, он мой муж, его я никому не отдам. Если силой попытаетесь взять, защищать буду до последнего дыхания.

Она обернулась, увидела кухонный нож и взяла его в руки.

— Вот вам деньги, — она кинула парням несколько смятых купюр, — а его возьмете только после моей смерти.

Парень пожал плечами, взял деньги, отсчитал сдачу, положил ее на землю.

— Нам лишнего тоже не надо, — сказал он.

Они повернулись и пошли со двора. Как к калитке подходили, Ирина их видела, а вот потом куда они делись, она не заметила.

Позднее пришла сестра.

— Ну что, пожалела своего пьяницу?

— Уходи, сестра, не понимаешь ты главного в жизни. Это мой крест, который я несу до конца. Как знать, может, он мне не случайно дан?

— Хочешь сказать, что хоть и тяжелая, но своя ноша, — съязвила сестра.

— Ты права, ноша-то не чужая.

Сестра ушла. Ирина села на крыльцо и задумалась.

— А где мой суженый? — пришла ей мысль через некоторое время, — неужели опять к своему магазину сбежал?

Она встала и без всякой цели побрела в сад. Неожиданно до нее донеслись всхлипывания. А вот и ее Василий, который сидел на садовой лавочке. Плечи его вздрагивали. Она подошла и села рядом.

Прошли годы. Как-то я встретил их у церкви.

— Понимаешь, Ира, — говорил он, — впервые в груди, словно огонь какой-то внутренний зажегся. Что бы это значило?

— Я откуда знать могу? Ты у нас в семье грамотей, вот ты и объясняй.

Он был одет в приличный костюм, побрит, аккуратно пострижен. На пьющего человека он уже не был похож. Она тоже выглядела неплохо для своих лет. С лица даже морщины исчезли. Она немного пополнела, но это ее не портило. Они постояли немного у церкви, потом она взяла его под руку, и они пошли своей дорогой.

Я посмотрел им в след и улыбнулся. Хорошо, когда к людям счастье возвращается. Пусть будет оно долгим и не убывающим.

Белотал

Хороший мальчик был Андрюша. И ростом его природа не обидела, голос звонкий и певучий, волосы белые, что пряди льна на голове. Но прицепилась к нему хворь какая-то, ухудшаться зрение стало не по дням, а по часам. Хорошо, что успел в родной сельской школе проучиться, пока почти совсем не ослеп. Семья большая у них была, а вот кормилец один на всю семью приходился. Так уж получилось, что Андрюша был первенцем в семье, а за ним одни девки рождались. И приходилось отцу работать от зари до зари, чтобы прокормить шестерых детей, да еще и себя с женой.

Жизнь в деревне никогда легкой не была, а если уж случались засухи или наводнения, тогда весьма тяжело приходилось селянам. Особенно несладко приходилось тем, у кого семьи большие были, и держались они на одном, двух кормильцах. Вот и в этот год, высушило солнце землю, остались от урожая крохи. Тяжелой будет зимовка, каждый кусок хлеба на счету, каждый лишний рот в обузу. Понимал это Андрюша и переживал, пожалуй, больше всех. Оставшись как-то один дома, он посидел, посидел на лавочке, а потом пошел в сторону реки. Дорожка хорошо была ему знакома, дошел без проблем. Только пошел он не на то место, где постоянно ребятишки купаются, а туда, где росли по берегу кусты ивняка.

— Места тут глубокие, брошусь в речку, люди подумают, что упал случайно, — рассудил он, — не осудят меня.

— Зачем так нехорошо думаешь? — услышал он сердитый голос.

— Кто тут? — спросил Андрюша.

Но ему никто не ответил.

— Показалось мне, — произнес он вслух.

— Не показалось, — опять прозвучал все тот же голос.

Андрюша осторожно сел на бережок.

— Со мной легко шутить, — произнес он с грустью в голосе, — я почти ничего не вижу.

— Я знаю об этом, но не стоит так отчаиваться.

— Скажи, пожалуйста, кто все же ты?

— Я ивовый куст, но прутьевидный. Меня еще белоталом называют. Присядь поближе, потрогай мои прутья.

Андрюша немного подвинулся, протянул руку и взял в нее несколько прутьев.

— Из этих прутьев хорошие корзины можно плести, — произнес все тот же голос.

— Я не умею, а если бы даже и умел, в таком состоянии я бы все равно ничего не сделал.

— Ты не переживай, плести корзины я тебя научу. Их можно будет продать на рынке и купить хлеба. Ты не бойся, берись за это дело, лишним ртом в доме не будешь. Ты должен поверить в себя, это самое главное.

— Но я даже заготовить прутья не смогу.

— Приходи завтра утром к речке и не переживай, все мы с тобой сделаем.

Андрюша утром пришел к реке и начал резать прутья. Было такое впечатление, что они сами ложились к нему в ладонь, а он только успевал их срезать. Набрав полную вязанку прутьев белотала, Андрюша потащил их к дому. До дома, на удивление, дошел он без труда.

— Чего ты прутья принес? — спросил отец.

— Корзины хочу плести.

— Пустое это дело, да и не справишься ты с этой работой. Иди домой и не смеши людей.

— Сарай почти пустой, разреши мне там работать.

— Работай, работничек, — отец махнул рукой и ушел по своим делам.

В сарае Андрюша нашел инструменты для плетения корзин. Он поблагодарил за это куст белотала. Закрывшись в сарае, Андрюша приступил к работе. Как-то заглянула к нему в сарай сестра.

— Ой, какая корзинка хорошая, это ты сделал?

— Положи, — попросил Андрюша.

— Я покажу ее маме, — она убежала в дом с корзинкой.

Через какое-то время пришел отец. Он посмотрел на работу сына, постоял и подумал.

— Ну что же, плети корзины и дальше, попробуем их продать, товар хороший у тебя получается. Сестер тебе в помощники определю.

Андрюша хотел отказаться, но отец не дал и слова ему вымолвить.

— Прутья будут тебе заготавливать, прибираться в сарае начнут, сколько отходов уже накопилось, — продолжил отец.

Первую партию корзин мать с дочерью продали на рынке сразу, выручив при этом хорошие деньги.

— А дело-то стоящее, — сказал довольный отец, пересчитывая выручку, — вот и у меня появился помощник.

После продажи очередной партии корзин, отец пришел в сарай к сыну.

— Что это у тебя? — спросил он Андрюшу.

— Корзина для ловли рыб, — ответил сын, — верша называется. Надо будет попробовать поставить ее у кустов ивняка. Я полагаю, что если от большого куста подняться вверх немного, там должно быть неплохое место для ловли рыб. При этом речка в том месте и зимой не замерзает.

— Не густо рыбы в нашей речушке, но попробовать можно, — ответил отец, — но я бы твою корзину в другом месте поставил. Но я не хочу с тобой спорить, начнем там, где ты указываешь.

Рано утром он со старшими дочерями пришел на берег речки. Отец показал дочерям, как надо ставить вершу, а потом ее вытаскивать и проверять. На следующий день дочери принесли домой полведра хороших окуней. И рыбалка стала хорошим подспорьем для семьи на всю зиму.

Наступила весна, стала оживать после долгой зимы матушка природа. Все радовались теплу и солнцу, вот только Андрей ходил хмурый. Пытались сестры от него узнать, что с ним случилось? Но не делился Андрей своими мыслями даже с самыми близкими людьми. Пришел он как-то на берег речки, сел на траву зеленую и задумался.

— Тревожные мысли спать не дают? — услышал он знакомый голос.

— Ты прав, как всегда, но что может птица без крыльев? Вот и я, как эта птица, даже хуже еще.

— Хуже или лучше, не в том дело, а раз тесно гнездо стало, лететь надо, как бы ни было трудно. Ты еще и сам не знаешь силы своей, а она у тебя не малая. Я тебе тоже постараюсь помочь, подожди немного.

Андрюша сидел и ждал, что будет дальше. Неожиданно рядом с ним упала палка.

— Она будет у тебя вместо поводыря, ей ты можешь доверять полностью, — произнес голос, — удачной тебе дороги.

Поблагодарил Андрюша куст, а утром рано покинул родимый дом. Разные мысли одолевали его, но еще донимали сомнения в том, что не сможет он обеспечивать себя в дороге минимальными потребностями для жизни. Подаяния собирать ему не хотелось, он старался прогнать эту мысль, а что делать, не знал. А палка все вела и вела его в даль бескрайнюю, уводя все дальше и дальше от родимого дома. Он пообедал, потом сел ужинать. В дорогу он взял две луковицы, каравай хлеба, пару яиц, огурчиков свежих и соли немного. Пощупал, а продукты в котомке не убывают. С нетерпением он ждал утра, чтобы еще раз убедиться в этом. И утром все продукты были на месте. Настроение у Андрея сразу улучшилось, дальше шагалось уже веселее. Прошел день, второй, неделя, а он все шагал и шагал по родимым просторам.

Пришел Андрей в один поселок, остановился у колодца, водички попить. Подошли к нему молодцы, схватили за руки и потащили в один большой дом.

— Кто ты такой? — грозно спросил его человек.

— За что вы меня забрали, что я плохого вам сделал? — ответил вопросом на вопрос Андрюша.

— Отвечай, когда тебя спрашивают, а не задавай глупые вопросы! — еще более грозно потребовал человек.

— Я странник, хожу по земле, — ответил Андрей.

— Ты нищий? — опять спросили его.

— Я не просил у вас ничего, повторяю, я только странник, моя дорога не имеет ни начала, ни конца.

Человек приказал слугам обыскать слепого. Они обшарили его карманы, заглянули в котомку и доложили, что ничего у этого странника подозрительного не обнаружено.

— Отведите его в холодную, пусть посидит, а там посмотрим.

В камере сидели уже несколько человек.

— Братцы, слепого задержали, — объявил один из задержанных.

— Уступи ему место, — произнес один из сидящих, видимо, главарь.

Андрея подвели к нарам и посадили на жесткий топчан. Он поблагодарил их и сел на отведенное ему место.

— За что тебя задержали? — спросил главарь.

— Хотел попить водички из колодца, меня взяли под руки и привели сюда.

— Это они могут, — сказал кто-то из дальнего угла.

Потом Андрея вывели из камеры, и повели в другое здание. Там ему объявили, что за бродяжничество он помещается на две недели в тюрьму. Так началась его нелегкая жизнь странника. В тюрьме он наслушался разных историй про заключенных. После одного рассказа, он сжал крепко рукой подожок и попросил неведомую силу, чтобы она наказывала тех, кто неправедно судит людей. Словно огонь вспыхнул в глубине его незрячих глаз, осветив на миг их камеру. А потом начались странные приключения. Молодцы, которые его задержали, случайно зашли в пустую камеру. Дверь неожиданно захлопнулась, и они двое суток просидели в этой камере. А тот, который его судил, потерял кошелек с крупной суммой денег.

В одном селе он шел по дороге, а навстречу ему катила веселая свадьба. Он отошел на обочину, но кому-то не понравилось, что слепой попался на пути шествия свадебного каравана. Молодые парни грубо его оттолкнули от обочины, он упал. Они подошли к нему и стали пинать его ногами. Не от боли, от обиды потекли по его щекам слезы. И впервые он пожалел, что ушел из родного дома. Не нужен он людям, место ему нет даже на обочине.

А вот дальше произошло что-то необычное. Случилась авария. Парни, которые пинали слепого, сломали ноги. Пока они лечились, хозяева наняли других слуг. Так они и болтались без дела, пока не угодили за решетку.

А Андрей шел и шел своей дорогой. В одном селе он остановился, попросил водички попить. Недалеко стояли женщины. Одна из них плакала, другие пытались ее утешить.

— Что случилось? — спросил слепой.

Ему рассказали, что дочку этой женщины сыновья двух богатеев не только обесчестили, но еще и избили, а потом бросили в овраг. Она чудом осталась жива.

— Случай этот не первый, — возмущалась одна женщина, — они дочку у Пелагеи изуродовали, бедняга уже год не может в разум прийти.

— Поговаривают, что они загубили парня у Степановых, — жаловалась другая женщина, но сыщики не очень-то старались их разоблачить.

— Управы на них нет, — говорила третья, — стражники вместо того, чтобы их хоть как-то приструнить, обвиняют еще потерпевших.

Андрей сжал в руке свой подожок и произнес: «Пусть они получат то, что заслужили».

Он поблагодарил женщин за воду и пошел дальше своей дорогой. А вечером в бане сгорели отпрыски богачей. Люди подумали, что это наказание для них слепой послал. И пошла потихоньку молва о нем, как о защитнике обездоленных людей.

В другом селе ему пожаловались люди, что местный богач захватил их землю. Ушел Андрей, а на той земле пожар случился. Богач там пшеницу посеял. Хороший был бы урожай, но сгорело все до колоска. Он после этого случая сразу вернул отобранную землю селянам.

В одном месте банда разбойников уж больно зверствовала. И людей они убивали, обирали и бедных и богатых. Не только деньги и ценности забирали, а и жилища умудрялись отбирать. Когда люди узнали, что в их краях слепой появился, они целой делегацией отправились к нему. Выслушивал Андрей их жалобы, а сердце кровью обливалось от их рассказов. Словно звери, какие орудовали в этих краях, а не люди. И опять рука сжимала до боли посох. Ушел он, а бандиты между собой передрались. Да так они воевали друг с другом, что немногие из них в живых остались. А те, которые в той драке уцелели, вином каким-то отравились.

Время шло, слава о праведнике Андрее все росла и росла. Многим это было не по нутру. Собрались неправедные люди и стали решать, как от слепого избавиться.

— Застрелить его надо на дороге, он один бродит, никто не заметит, — предложил бандит.

— Я думаю, его надо утопить в омуте. Все подумают, что слепой сам в воду свалился. Как говорят, упал и концы в воду. Искать его не будут, а если и начнут искать, меры примем, не впервой такие дела устраивать.

Только вечером тот, который предлагал застрелить слепого, сам себя ранил. Едва живой остался. Он наклонился, оружие при нем было, оно и выстрелило. А тот, который утопить его хотел, едва сам не погиб в навозной жиже. Они с дружком хорошо выпили, возвращался он домой и свалился в отстойник для нечистот. Хорошо, что сторож заметил, как он туда свалился, а то бы отдал душу в таком непристойном месте. После этого случая даже самые отъявленные негодяи побаивались что-то замышлять против слепого.

В одном поселке Андрею один мужичок жаловался на то, что его обчистил родной дядя до нитки. Слушает слепой, но нет веры в то, что он рассказывает. Покачал он головой, отвернулся, а у мужика на голове фуражка ни с того, ни с сего загорелась. Еле успел он ее скинуть. Волосы опалил, но кожа не пострадала. Не зря говорят, что шапка на воре горит. Пришлось этому мужичку вернуть то, что он от родного дяди не честным путем завладел.

Кончилось лето, наступила осень. Надо было куда-то определяться на проживание до следующей весны. И подожок привел его в одну обитель. Там уже слышали о нем, поэтому приняли с определенными почестями.

— Ты навсегда останешься у нас? — спросили Андрея.

— Не смогу я жить на одном месте, весной опять уйду землю мерить шагами, — ответил он.

О том, что он поселился в обители, вскоре прослышали люди окрестных селений. И потянулись они к нему со своими бедами. Засуетились чиновники и ловкачи, бандиты, стражники и судьи. Начали заметать грязные следы своих деяний. Кому имущество вернули, невинных их тюрем отпускать стали, а кому-то и с повинной пришлось идти за свои проступки каяться. Злоба зрела в их душах, но они ничего не могли поделать со слепым.

Прошла долгая зима, весна была в самом разгаре. Надел Андрей на себя котомку, попрощался с насельниками обители и отправился опять в свою дорогу. И идет он по земле цветущей с удивительной правдой и силой в душе. Добрые люди его с радостью встречают, а недобрые и рады были бы не встретить, но приходится. Помните, к вам он тоже придет, если недоброе дело сделаете. И будете сами себя наказывать, грехи свои замасливать. А может не стоит ждать слепого, может проще честно жизнь прожить?

Хранительница семьи

На улице моросил мелкий, осенний дождик. Холодный и влажный воздух пронизывал, казалось, любую одежду. Люди ежились от холода и спешили укрыться в домах. В такую погоду, как говорят, хороший хозяин собаку на улицу не выпускает. А ей пришлось в это время очутиться на улице. Она встала за угол, чтобы хоть как-то укрыться от осеннего ветра, но это ей почти не помогало. Из дома доносилась грубая брань, послышался шум разбитого стекла. Она съежилась, как от сильной боли, попыталась даже закрыть уши, чтобы ничего этого не слышать. Дверь в это время резко распахнулась, на улицу быстро вышел молодой еще мужчина.

— Уходи, уходи, — раздался сзади женский голос, — проживем и без тебя. А тебя я видеть больше не могу, так ты мне опротивел.

— Я уйду, мы теперь по закону чужие люди, — ответил он, — но ты еще пожалеешь об этом.

Он грубо выругался, надвинул кепку плотнее на голову и решительно ступил в эту неприятную, осеннюю сырость. Он удалялся от дома все дальше и дальше. Молодая женщина стояла на крыльце и смотрела на удаляющуюся фигуру. Она надеялась, что он обернется, может даже вернется, но он так ни разу и не обернулся. Когда он скрылся, женщина повернулась и тихонько пошла в дом.

— Ну, вот и все, — подумала она с грустью и сожалением, — теперь у меня одна дорога, в ужасную бездну забвения.

Она вышла из-за угла и побрела по полупустынной улице в неизвестном направлении.

— Смотри, соседка, Толина с Машей хранительница семьи побрела по улице, — услышала она голос сквозь завывание этого противного ветра.

— Вижу, а что ей остается делать? Распалась семья Андреевых. Толя уже нашел себе другую женщину, а Мария с ребенком осталась.

— Жили вроде бы неплохо, чего им не хватало?

— Сейчас многие расходятся. Сколько только с нашей улицы хранительниц семей за последнее время выставлено на улицу?

— И не говори, соседка, поменялись люди. У тебя как в семье?

— У меня живут пока хорошо, но тоже частенько бранятся. Приходится их мирить постоянно.

— У меня в семье скандалов серьезных пока нет. Бывает, что покричат немного друг на друга, но потом опять вместе. Так до старости и доживем в своих семьях.

До нее долетали некоторые слова соседок, ей становилось от этого еще горше. Не так долго просуществовала семейная жизнь Анатолия с Марией. Успели девочку родить, дом родительский в порядок привести, мебель приобрести.

Она вспомнила, как весело было на их свадьбе. Гости шутили, дарили им подарки, веселились. Они сидели на самом видном месте, молодые, счастливые. Кричали горько, они скромно целовались. Потом была брачная ночь. Они счастливые начали свою совместную жизнь. И она, молодая хранительница семьи, которую послали небеса на землю молодым, была тоже счастлива. А как весело они провели свой медовый месяц. Молодожены плыли по великой реке на теплоходе. Играла музыка, они танцевали. От этих воспоминай, хранительнице семьи стало немного теплее на осеннем ветру.

И тогда же он ее впервые приревновал к одному молодому человеку, который пригласил ее на танец. Ей бы не надо было принимать это приглашение, но она была пьяна от счастья и не могла подумать ни о чем плохом. Они впервые поругались. Вернее, кричал на нее он, а она плакала от незаслуженной обиды. Хранительнице семьи стоило определенных усилий, чтобы их примирить. Ей удалось ему внушить, что она ничего не сделала плохого, а наоборот, поддерживала веселую обстановку на танцах, что видя такую хорошую жену, ему все завидуют. Утром они были вновь вместе. И счастье снова вернулось к ним.

А потом они обустраивали дом, который им оставили родители Марии. Хранительница семьи как могла им помогала. То напомнит Марии, что надо кваску мужу принести, жарко, пить хочется. А то поторопит Анатолия с привозом стройматериалов. И все у них получалось очень даже неплохо.

Приходили родители посмотреть, как обустраиваются молодые, как они живут, как ладят между собой. Они, как правило, уходили довольные своими детьми. А Мария с Анатолием все старались сделать своими руками, что тоже радовало родителей.

Первые серьезные размолвки начались после того, как Мария заявила, что им пора детей заводить. Анатолий не хотел себя обременять заботами о ребенке. Ему хотелось пожить еще для себя. Он наметил места и страны, куда они должны съездить, а уж потом начать думать о детях. Кроме того он еще хотел приобрести транспорт для поездок по достопримечательным местам. Ребенок же все эти планы отодвигал на неопределенное будущее. Хранительница пыталась ему внушить, что дети не помеха его планам, что они не будут мешать их семейной жизни. Она пыталась наслать на него такие сны, которые смогли бы убедить его, что и ему в жизни нужен будет помощник, продолжатель рода. Но это не действовало на Анатолия. И все же Мария забеременела. Он накричал на нее и сказал, что у нее кто-то был, что ребенка он не признает.

Какие только усилия не прилагала хранительница семьи, чтобы он поверил, что жена его никого не имела, но Анатолий и слышать не хотел ни о чем. Хранительница пыталась во снах пробудить в нем какие-то отцовские чувства к будущему ребенку, но он был, неумолим. Однажды он пришел домой очень поздно и заявил, что если она не избавится от ребенка, он уйдет к другой женщине.

И вот в их семье появилась дочка. Еще до ее появления, Анатолий приходил домой поздно, а то, сославшись на дела, вообще не приходил домой ночевать. Мария понимала, что ночует у другой женщины, но ничего поделать уже не смогла. Не помогали и вмешательства родителей. Их Анатолий просто не слушал. С появлением дочки в доме, муж не только не поменялся, он стал еще более жестоким и бессердечным с Марией. Отвечал он ей всегда грубо, старался оскорбить, на дочь даже не хотел глядеть. И пошла хранительница семьи к соседке за советом. Что-то надо было делать, но что?

— Распадется твоя семья, — сказала ей соседка, — ты окажешься на улице.

— Неужели они не понимают, что небеса только один раз нас дают? — спросила хранительница семьи.

— Если бы понимали, они иначе в жизни и вели бы себя. Кто сейчас смотрит на небеса-то? Вот и твои молодые, ему погулять еще хочется, а ей нормальная семья нужна была. Родилась девочка, а что изменилось? Все только хуже стало. А теперь они уже не одумаются. А дочка при живых родителях, сиротой расти будет.

— Что же мне делать?

— Если бы я знала, что тебе делать, неужели бы я тебе не сказала? Твоя доля теперь такая. Распадется семья, у тебя будет время, чтобы найти другую семью.

— А это возможно?

— Конечно, возможно. Если Мария надумает выйти замуж, а он окажется или вдовцом, или еще не женатым, тебе небеса могут разрешить поселиться в их семье. Но у тебя будет всего два месяца, чтобы найти подобную семью.

— Я знаю, что времени дается совсем немного, а потом я должна исчезнуть навсегда.

Она вернулась к себе в подавленном состоянии. Она привыкла к Марии, а теперь привязалась и к ее дочери. Ей очень не хотелось покидать этот дом. Она старалась, чтобы в доме все было хорошо. Ей удавалось какое-то время мирить Анатолия с Марией. Казалось, что их совместная жизнь еще наладится. Но счастье словно покинуло их дом. А может, и не было этого счастья в доме? Была только видимость одна.

А теперь они не муж и жена, а она бывшая хранительница семьи. Дойдя до края села, она остановилась, чтобы перевести дух.

— И куда ты теперь пойдешь? — услышала она голос.

— Откуда мне знать? Пойду прямо, а там видно будет.

— Иди по дороге и не сворачивай с нее. Она приведет тебя в город. Там в пригородном лесочке собираются такие же хранительницы, как ты. В городе некоторым из них удается устроиться в нормальные семьи. Иди, может и тебе повезет?

Она уже не хотела идти дальше. Зачем тратить время зря, уж лучше остаться тут на лугу зеленом, а потом раствориться в этом просторе. А когда наступит летняя пора, порхать по цветкам душистым. Было бы лето, она так и поступила бы. Но когда она настанет эта пора? Не дождаться ей ни лета красного, ни цветочков душистых. Она еще немного постояла, поежилась от холода и побрела по дороге в город. Там она нашла и лесочек, и таких же несчастных подруг своих. Только их было много, очень много.

Хранительница семьи опустилась на землю и задумалась.

— А ты откуда такая взялась? — спросила ее незнакомка.

— Из села я, — ответила хранительница семьи.

— А сюда чего пришла?

— Полагала, что здесь мне легче будет устроиться в новую семью. Я не думала, что нас так много. Теперь я вижу, что надежды почти призрачны.

— Ты права, но уходить в никуда все же не хочется.

— Мне тоже не хотелось бы раствориться в пространстве, но что делать?

Они какое-то время помолчали.

— Полечу в город, — сказала хранительница семьи, — посмотрю на людей, на дома.

— Я тоже с тобой полечу, можно?

— Чего нельзя, полетели вместе, я все равно плохо город знаю. Ты мне и расскажешь про город, покажешь лучшие дома.

— Я тоже город почти не знаю, я прилетела из поселка.

Они поднялись над деревьями и полетели в сторону города. Они покружили над домами, а потом опустились на крышу какого-то здания.

— Здесь более или менее тепло, — сказала хранительница, — в селе я привыкла на теплой печке греться, я остаюсь тут, а там посмотрим.

— Я тоже не хочу возвращаться в лес, делать там мне все равно нечего. Я останусь с тобой.

Они пристроились около теплой трубы. Место это было неплохое. С трех сторон их от ветра защищали стены, а тепла, которое исходило от трубы, было достаточно, чтобы не дрожать от холода.

— Но тут мы никогда не устроимся в новую семью, — с каким-то сожалением и грустью, сказала ее знакомая.

— Там тоже у нас почти не было шансов устроиться в новую семью, — возразила ей хранительница семьи, — а тут мы сами попробуем, что ни будь найти.

Наступила ночь, спать не хотелось. Молчание тоже скоро обеим надоело.

— Расскажи о себе, — попросила хранительница семьи.

Знакомая не стала отказываться и рассказала свою печальную историю.

— У меня еще не совсем плохо было, — подумала хранительница семьи, — получается, что и искать ничего больше не надо. Видимо, у всех нелегкая доля.

Эта мысль ее как-то успокоила. Вскоре она задремала. Эта ночь и у нее, и у новой знакомой прошла, впервые за долгое время, спокойно. Так началась у них эта недолгая жизнь на крыше. Прошло несколько дней. Хранительница семьи проснулась, но новой знакомой рядом не было.

— Бедняга, — произнесла она, — кончилось ее время. Вот почему она вчера была так грустна, а когда ложилась спать, попрощалась со мной. А я, глупышка, ничего не поняла.

На улице похолодало, выпал первый снег. Теперь и на крыше было холодно и не уютно. Она поднялась и полетела над домами. На самой окраине она заметила, что в чердачном окне одного дома не хватает стекла. Хранительница через это отверстие проникла на чердак. По сравнению с тем местом, которое было у нее на крыше дама, на чердаке был просто рай. Она устроилась у теплой трубы, закуталась в какое-то тряпье. Было тихо и по-домашнему уютно. Запахи, которые витали на чердаке, напоминали ей сельский дом. Она задремала. Разбудил ее надрывистый кашель, который доносился из дома.

— Зачем ты встал, Петрович, — спрашивала женщина, — тебе лежать и лежать еще надо.

— Надоело валяться, Антонина — отвечал мужчина, — надо что-то по дому сделать, обед приготовить.

— Вот поправишься, тогда и обед приготовишь, и дела по дому сделаешь. А сейчас я все сама приготовила и прибрала. Поднимайся, кормить тебя буду.

— Спасибо тебе, соседка, сколько хлопот у тебя из-за меня.

— Какие хлопоты? Обед приготовить, пол подмести? Не думай об этом, Петрович, лучше пей лекарство и поправляйся быстрее.

Он с благодарностью погладил ее руку.

— Шершавая от работы, — произнес он с какой-то нежностью, — неугомонная ты, соседка, все в делах и в делах. Молодых, соседка, избалуешь. Ты же им ничего не позволяешь по дому делать.

— Не больно-то молодые хотят огородом заниматься. Три грядки крестом, если бы не я, заросли и они бурьяном бы.

— Как у меня, — засмеялся Петрович.

— Ты одинокий мужчина, какой с тебя спрос? Не прибедняйся, сосед, я смотрю, трава у тебя вокруг дома всегда скошена, яблони обрезаны, какой хороший урожай яблок собрал в этом году. Нет, Петрович, не скромничай, у твоего дома всегда порядок. А насчет грядок понятно, не для мужика они, тут женские руки нужны.

— Вот и я о том же, хозяйки в доме нет, Антонина, а без хозяйки и дом не дом, а сарай для проживания.

— Заведешь еще, ты мужчина не старый, невест и на нашей улице для тебя хватает, выбирай любую.

— Выбрал, но не идет она в мой дом.

— Не торопи, Петрович, дай подумать.

Женщина покормила больного, дала ему лекарство и ушла.

— Как было бы хорошо, если бы они поженились, — подумала хранительница семьи, — люди они уже не молодые, но видно, что хорошие.

Разговор Петровича с соседкой не прошел бесследно. Вечером Антонина заговорила с дочкой о том, что сосед предлагает ей выйти замуж за него. Она думала, что дочь возмутится, будет говорить, что это глупость. Но дочь не стала ее отговаривать. Она даже выказала определенное удовлетворение такому делу. Вздохнула Антонина и пошла на кухню ужин разогревать. Утром пошла она снова соседа навещать. Пришла, смотрит, а Петрович уже бодро по комнате расхаживает.

— Заходи, Антонина, я чай приготовил, давай посидим рядком, поговорим ладком, глядишь, и договоримся.

— А чего не посидеть, давай посидим, — ответила она.

Чаепитие затянулось.

— Обед скоро, пойду и разогрею, молодые скоро придут.

— Без тебя они управятся, не дети малые.

И они снова сидели и вспоминали прошедшую жизнь, старых знакомых, годы свои молодые.

— Засиделась я у тебя, Петрович, мои детки уже свет погасили, спать легли.

— Оставайся, Антонина, у меня ночевать, чего молодых беспокоить.

— Волноваться будут, сказать им надо было бы.

— Какая ты наивная, они рады, что ты со мной останешься, не переживай.

Еще долго горел свет в их доме. Утром хранительнице семьи сообщили, что ей разрешили остаться в этом доме с новой семьей.

Шли годы. Жизнь у Антонины и Андрея Петровича сложилась, как нельзя лучше. К их большой радости, дочка подарила им сначала внучку, а потом и внука. Заботы о внуках легли на плечи бабушки Тони и дедушки Андрея. И это их не тяготило. Так получилось, что Петрович остался один на всем белом свете, а у бабушки Тони тоже была только дочка.

Видела хранительница семьи в городе как-то Анатолия. Вид его был просто жалкий. Грязная рубашка, не глаженные и поношенные брюки, стоптанные башмаки. Она смотрела на него, и не появилось у нее даже желания узнать, как он живет, чего достиг в этой жизни.

Нам тоже остается пожелать всем семьям, хранить мир и согласие в доме, беречь нажитое и не гоняться за призрачными утехами и развлечениями. Счастье оно, как правило, рядом, а все остальное лишь самообман.

Верный

Петр вышел из дома и остановился на крыльце. Он вытащил из кармана сигарету и закурил. Вышла жена и остановилась с Петром рядом.

— Посмотри, Валя, как верный смотрит на Буяна, — сказал Петр.

— Ты знаешь, мне кажется, он все понимает, — ответила жена.

— Мне порой тоже такое, кажется. Верный очень умный пес, как бы он не затрепал Буяна.

Щенок по кличке Буян, был занят мягкой игрушкой, которую он усиленно грыз. Старый пес Верный лежал у будки и равнодушно смотрел на все происходящее.

— Да нет, Верный никогда не тронет щенка, — заступилась за пса жена, — какие дети порой с ним игры устраивали, в санки его запрягали, за уши таскали, он скулил, бедняга, но чтобы кого тронуть, боже упаси.

— Это верно, но тут иная ситуация, щенка мы взяли, чтобы заменить Верного. Ты думаешь, что он не понимает этого? Понимает, да еще как понимает!

— А что делать? Верный очень постарел, нам его всем жаль, но с возрастом не поспоришь.

Они еще немного постояли, а потом ушли в дом. Буяну надоело играть с игрушкой, и он подбежал к Верному. Сначала он попробовал ударить лапой по спине старого пса, но тот ощетинился и грозно зарычал. Такой прием явно не устраивал Буяна, он остановился недалеко от Верного и залаял на него.

— Молодец, не струсил, — отметил про себя пес, — зубки показал. Из него что-то получится хорошее.

Облаяв старого пса, Буян заметил кур и бросился на них. Верный в два прыжка настиг его и схватил зубами за холку. Щенок заскулил. Пес отпустил щенка и медленно пошел к будке. С тех пор Буян больше не трогал кур. Он хоть и был еще щенком, но уроки усваивал быстро. Какое-то время он обходил будку с Верным, но потом он не выдержал и стал снова приставать к старому псу. Верный хоть и рычал на него, но Буян понял, что старый пес не сердится, потому он начал играть с ним уже активно. Когда Верному надоело, что его хватают то за уши, а то за хвост, он забрался в конуру и закрыл собой проход.

Пришлось Буяну искать себе развлечения во дворе. Под крыльцом он нашел кусочки вкусной колбасы. В один миг он проглотил их. Через какое-то время щенку стало плохо. Он заскулил и забегал по двору кругами.

Верный увидел, что со щенком что-то неладное. Он подскочил к нему, взял осторожно зубами за холку и потащил со двора. Буян смотрел на старого пса с какой-то мольбой. Он словно искал у него защиты от той боли, которая появилась невесть откуда в его теле. А Верный спешил со щенком на луг, который был недалеко от села. Там он заставил Буяна есть какую-то траву. Щенку не хотелось, есть эту траву, но Верный сердито зарычал на него, и щенок подчинился. Потом его вырвало несколько раз. Обессиленный Буян лег на влажную траву.

— И чего ты с ним мучаешься? — сказал Верному теленок, который был привязан недалеко от них, — он же вместо тебя останется. А так сдох бы он, а ты еще какое-то время пожил бы.

Старый пес посмотрел на советчика недружелюбно. Он, наверное, зарычал бы на него, но опять заскулил щенок. Верный подошел к нему и осмотрел. Беда, кажется, миновала щенка. Потом он заставил Буяна есть еще какую-то траву. Тот нехотя подчинился. После этого ему стало значительно лучше.

Однажды Петр с соседом сидели на крыльце и вели разговор на разные темы.

— Хороша собака будет, — сказал сосед, глядя на Буяна.

— Я тоже так думаю, — ответил Петр, — собачью науку он быстро усваивает.

— А что с Верным?

— Не говори, у меня у самого на душе тревожно. Такой хороший пес был, но что поделаешь, все течет, все стареет. Вот и он постарел, скоро не жить, а мучиться будет.

Они еще немного поговорили, потом пошли свои дела делать. Верный не слышал их разговора, он дремал у своей будки. А вот петух был недалеко от беседующих мужиков, он все слышал. Мужики разошлись, а петух поспешил к старому псу.

— Лежишь тут, — прокукарекал петух, — а там хозяин твой решает, как избавиться от тебя, когда щенок подрастет.

— А твоя-то, какая забота? — огрызнулся пес.

— А что я, моя судьба не лучше твоей выходит, — ответил петух, — мой конец известен. Осенью попаду я в суп, вот и весь сказ.

— Тогда чего ко мне пристаешь?

Петух не нашелся, что ответить. Он постоял немного у собачьей будки и пошел к своим курам.

Приходил с соболезнованиями к Верному и боров. Но что он мог сказать в утешение, когда и его судьба была предрешена и ничего хорошего ему не сулила уже в самое ближайшее время.

Как-то утром хозяин начал заниматься со щенком. Он бросил палку и хотел, чтобы Буян принес ее ему. Но щенок не понимал, чего от него хотят. Хозяину быстро надоело это дело, он пошел в сад, чтобы установить подпорки под согнувшиеся под тяжестью созревающих яблок сучья. Верный подошел к щенку и сердито порычал на него. Щенок удивленно смотрел на старого пса.

— Учить я тебя буду, глупыш, — процедил сквозь зубы пес, — пошли на луг.

Верный, не оборачиваясь, пошел со двора, щенок последовал за ним.

— Будешь приносить мне вот эту ветку, — сказал он строго.

— А зачем? — переспросил Буян.

— Многое из того, что делают люди, мне до сих пор неведомо, но я привык исполнять их приказы. Они дали мне кров, кормят меня, а я за это служу людям. Ты тоже должен делать добросовестно эту работу.

Буян не очень-то понял старого пса, но ветку он Верному приносил. Потом начались учения по охране дома и всей усадьбы.

— Нюх и слух должны быть у тебя всегда начеку, — поучал старый пес, — а для этого ты должен находиться там, где ты лучше всего услышишь и унюхаешь. Если ветер дует с этой стороны, ты должен быть у забора, а если с этой, то у дома. Ветер тебе принесет и звуки, и запахи.

— А ты почему все больше у конуры или в конуре сидишь? — спросил Буян.

— Зачем днем под солнцем жариться, когда днем не желанные гости, как правило, не появляются? — ответил Верный.

Потом Буян должен был стоять у забора и говорить, что он слышит, и какой запах до него долетел. Первое время у него не очень-то это получалось, но через несколько дней тренировок, щенок мог перечислить почти все звуки и все запахи, которые долетали до него. Труднее было научить его отбрасывать ненужный шум и запах от тех, которые могли бы заинтересовать его, как сторожа. Но и это хоть и медленно, но приходило к Буяну.

Интересны были занятия по поиску кого-то по следам. Нюх у Буяна был хороший, поэтому он быстро научился преследовать того, кто такие следы оставлял. Верный был доволен им на этих занятиях, поэтому почти не рычал на щенка. А вот отличать во сне нужные звуки и запахи от посторонних, Буян осваивал с трудом.

— Ты должен спать, — твердил ему Верный, — но при этом ничего от тебя не должно ускользнуть. Если ты не будешь спать, сон тебя все равно сморит, и ты пропустишь вора в дом. Если ты не научишься во сне слышать то, что тебе надо, ты запутаешься в звуках, и тревожный шум тебя не разбудит.

С трудом, но Буян освоил и эту науку.

Как-то Петр вышел из дома. Буян дремал у забора.

— Научу я тебя, в конце концов, приносить мне палку? — проворчал Петр и подозвал щенка.

Буян моментально прогнал от себя дрему и подбежал к человеку.

— Вот палка, — начал объяснять Петр, — ты должен мне ее принести. Я за это дам тебе кусочек колбасы.

Петр бросил палку. Но то ли он поспешил, то ли поскользнулся, но палка улетела на крышу сарая.

— Ох, незадача, — сказал Петр, — придется идти за другой палкой.

А Буян вскочил, бросился к сараю, запрыгнул на верстак, который стоял у стены, а потом заскочил на крышу. Взяв в зубы палку, он быстро проделал обратный маршрут и принес палку Петру.

— Какой ты молодец, — сказал удивленный Петр, — я думал, что ты у меня глупенькая собачка, а ты просто не хотел работать и валял дурака.

Он еще пару раз бросил палку, буян исправно ее находил и приносил хозяину. Петр ушел в дом и вернулся с колбасой. Щенок нехотя взял ее в зубы и понес к собачей будке, где дремал Верный.

Летели дни. Щенок быстро превращался в статного, молодого пса. У него прорезался голос взрослой собаки, стал он менее игривым и озорным. Да и баловаться ему некогда было. Днем он должен был охранять кур и цыплят от пернатых хищников, а также следить за порядком во дворе. С неохотой, но все же обитатели двора стали признавать за ним это право. Они поглядывали еще на Верного, но старый пес уже не реагировал на это.

— Лежишь, Верный? — обратился к нему петух, — а там молодой пес уже командует во дворе. Все его уже слушаться стали. Как не послушаешься, если он так грозно стал рычать?

— И как, хорошо командует? — спросил пес петуха.

— Нам что, лишь бы зубы в ход не пускал, — ответил петух, — а так с ним жить можно.

Старый пес остался довольным ответом петуха.

— Хорошо, что признали Буяна, — подумал Верный, — вот обучу еще следы лесных зверей читать, а там и решение буду принимать.

Они несколько раз с Буяном наведались в лес. Молодой пес оказался хорошим учеником. Он уверенно шел по следам кабана и лося, даже заячий след его не сильно обескуражил.

— Он неплохо разобрался в хитросплетениях лесных следов, — то ли с грустью, а то ли с удовлетворением подумал старый пес, — вот и состоялась моя замена.

Буян бегал рядом. Вдруг он тревожно залаял. Верный подбежал к нему. Он сразу увидел волчий след. Он даже знал, кому принадлежит этот след.

— Молодец, — протявкал он, — но запомни, когда такие следы встретишь, беги к хозяину. Один с волком ты не справишься, а человек волка убьет.

Молодой пес хотел возразить Верному, но посмотрел на его серьезный вид и замолчал.

— Тебе попадутся еще следы медведя, — учил старый пес, — с ним ты тоже не связывайся. Он тебя в один миг придавит. Теперь ты можешь ходить с хозяином на охоту. Скоро охота на дичь откроется, хозяин будет стрелять уток, а ты должен ему их приносить.

— Как палку приношу? — переспросил Буян.

— Утку надо будет сначала найти, потом достать из холодной воды, — пояснил Верный, — но ты с этим справишься, не переживай.

Холодное осеннее утро. Первый заморозок побелил траву. Во дворе было тихо и спокойно. Буян дремал у забора. Он услышал шаги и открыл глаза. К нему подошел Верный.

— Пройдемся до ворот, — сказал он тихо.

— Что случилось?

— Ничего не случилось, так надо.

Они дошли до ворот.

— Дальше тебе ходить не надо, — произнес старый пес.

— Объясни, что случилось?

— Я ухожу на свою последнюю охоту. Ты вырос, хорошо справляешься со своими обязанностями. А мне, увы, больше здесь делать нечего.

Буян хотел ему возразить, но старый пес так посмотрел на него, что он сразу притих.

— Удачной тебе службы и охоты, — произнес Верный и пошел по дороге прочь от дома.

Буян сделал несколько шагов в его сторону, но остановился и стал смотреть на удаляющегося пса. Прошло немного времени, и утренний туман поглотил Верного. Над селом пронесся печальный вой молодой собаки. Из дома вышел Петр. Он позвал Буяна. Однако пес к нему не подошел. Петр зашел в дом и вышел с ружьем. Он снова позвал собаку. Буян на сей раз выполнил распоряжение хозяина.

— Что случилось, Буян? — произнес Петр.

Но собака опустила голову и не выказывала никаких признаков тревоги или волнения.

— Не вой без дела, — сказал Петр и ушел в дом.

Утром он принес две чашки собачьей еды, но Верного в конуре не обнаружил.

— Вот почему ты так тревожно выл, — произнес он с грустью, — прости, я плохо о тебе подумал.

Через несколько дней один приятель сообщил, что у лесного оврага он видел какой-то труп. Петр взял лопату и собрался в лес.

— Ты чего? — спросила жена.

— Пойду, посмотрю, если это он, зарою в землю.

Он облазил весь овраг, прошел по берегам, но так ничего и не нашел.

— Где ты, мой верный пес? — произнес он с какой-то болью в голосе, — если бредешь еще по своей дороге, пусть будет она к тебе благосклонна.

И ему почудилось, что там, у самого горизонта, бредет одинокая собака, которая так напоминает его Верного. По щеке прокатилась одинокая, но такая соленая мужская слеза.

Справедливость

Тяжело бедняку на белом свете жить. Семья, как правило, большая, едоков много, в вот работников не очень. Но если бы только это донимало бедняка. Все беды на него как из рога изобилия сыплются. И хлеб у него не родится, и корова не доится, как у соседа, и печь зимой не греет, а только дрова сжигает. Но и эти беды уже привычны, терпит их бедняк и тянет свой воз проблем потихоньку по жизни. Но бывают беды, которые богатые и бессовестные стараются на плечи бедняков переложить. И так ловко это у них получается, что бедняку ни охнуть, ни вздохнуть от этих ловкачей.

Случилось как-то ехать одному богачу на машине мимо поля бедняка Сидора. Остановился он, посмотрел на хилые ростки ячменя и призадумался.

— Хорошо бы это поле прибрать к рукам, — подумал богач, — оно к моему полю примыкает. Дальше тоже земля беднякам принадлежит, ее тоже можно будет присоединить к моим владениям.

Мысль эта ему так понравилась, что он, приехав домой, юриста к себе вызвал. Тот сразу сообразил, что дело выиграть можно, что за это ему хорошо заплатят. Быстренько состряпали бумаги о том, что бедняк нанес ущерб богачу в солидную сумму. Принесли эти бумаги Сидору. Тот отказываться стал, не наносил он вреда богачу, наговоры это все. Ушли представители богача, а вскоре повестка из суда пришла. Явиться должен Сидор в этот суд непременно. Пошел он, куда деваться, не явишься, силой приведут.

А судья с богачом уже чай сидят и пьют. Веселые оба, довольные сами собой. Юрист вокруг них крутится, угодить обоим желает. Начали они этот самый суд. Допрашивает судья Сидора, как это он умудрился такой ущерб богачу сделать? Оправдывается бедняк, знать он ничего не знает ни о каком ущербе, наговаривает богач на него. Тогда судья спросил, а кто может подтвердить, что не наносил он этот ущерб? Молчит Сидор, нет у него свидетелей. Зато у богача этих свидетелей аж пять человек. И все клянутся на суде, что видели они, как бедняк наносил убытки этому уважаемому человеку. Сами присутствовали притом, даже возмущались, но Сидор не слушал их и продолжал наносить убытки.

Объявил судья перерыв, пошел довольный чай пить и с богачом какие-то свои проблемы решать. Юрист тут же крутится, руки потирает. Как ловко он это дело провернул, хорошие деньги сейчас от богача получит. А Сидор вышел в коридор, перед глазами круги поплыли. Землю отберут, чем семью кормить будет? К богатому в работники наниматься придется, но не возьмет он его, а если и возьмет, гроши платить будет. Как на такие гроши прожить? Вышел он на улицу, чтобы свежего воздуха глотнуть немного. Стоит, жадно ртом воздух хватает, как рыба на берегу, а в голову совсем нехорошие мысли лезут.

— Так дело не пойдет, — подумал про себя, — так и до греха недолго докатиться. Эх, справедливость, справедливость, где ты, и есть ли ты вообще на белом свете?

— Как это нет на белом свете? Есть я, без справедливости нельзя.

— Да что ты говоришь? А вот меня сейчас засудят ни за что, это справедливо? — возразил Сидор невидимому существу.

— Да, судят тебя плохо, нечестные люди решили тебя обобрать.

— Ну вот, понимать ты, понимаешь, что люди нечестные, но мне-то от этого не легче. Сейчас зачитают приговор, признают меня виновным, землю отберут, по миру пустят с котомкой. Как домой возвращаться, что жене и детям говорить?

— Не переживай, иди на суд, а то перерыв уже заканчивается, а там посмотрим, кто сильней.

Пошел Сидор в зал заседания суда. Вскоре богач появился с юристом, а потом и судья появился.

— Приговор сейчас зачитает судья, — шепчет юрист богачу, — а там мы исполнителей нужных уговорим, чтобы имущество описали, а потом без проволочек Вам передали.

Только судья приговор зачитывать не стал. Поднял он богача и учинил ему допрос, не формально, а как полагается. А богач то не очень умный был, запутался сразу. Попробовал юрист исправить положение, но и он запутался быстро.

Допросили и Сидора снова, но каверзных вопросов ему уже не задавали. Рассказал он суду всю правду, что нет, и не было за ним никакой вины. Ушел суд на совещание. Богач с юристом плечами пожимают, ничего понять не могут. Так все хорошо складывалось, непонятно, что могло произойти в перерыве. Думать стали, по какой причине судья мог так быстро перемениться.

— Взятку Сидор больше дал, чем мы дали, — предположил юрист.

— Не мог он дать взятку, нет у него денег, — возразил богач, — мы с тобой на перерыве с судьей вместе были, чай пили. Мы бы увидели, как этот бедняк что-то судье дает.

— Припугнул, может быть? — не унимался юрист.

— Думай, что говоришь? Не мог этот оборванец судью запугать, не мог, ты это понимаешь? — начал терять терпение богач.

Перерыв кончился, все зашли в зал. Судья начал приговор читать. С каждым прочитанным словом богачу становилось все хуже и хуже. Не только он землю от бедняка не отсудил, суд оштрафовал его за клевету, обязал возместить бедняку все расходы по суду. Также были оштрафованы и лжесвидетели. Потом судья вызвал богача к себе в кабинет и вернул ему полученную взятку. При этом он пригрозил, что если еще это повторится, то его, богача, будут судить и посадят в тюрьму.

Вышел Сидор на улицу, поклонился в сторону восхода солнца.

— Спасибо тебе, справедливость, жизнь мою спасла и от греха душу отвела.

— Ладно, чего там, я так давно должна была поступать, но другие силы воли не давали.

— А ты поступай и дальше так, а если кто-то уж больно сильно мешать будет, ты позови нас. Мы тебе поможем, если ты научишь нас, как это делать, — заверил Сидор невидимого собеседника.

И началась иная жизнь у этого суда. Слушалось дело одного чиновника, который взятки большие брал. Представители этого чиновника договорились с судьями, что в тюрьму того чиновника не посадят, а на суде оправдают полностью. Обвинитель тоже не очень-то возражал, он даже пообещал смягчить свои обвинительные требования. Поначалу все шло неплохо. Неожиданно, как для чиновника, так и его покровителей, все переменилось. Суд без труда доказал виновность взяточника и вынес ему строгий обвинительный приговор.

Главный судья вызвал к себе в кабинет всех судей.

— Что у нас происходит? — начал он строго, — мы обговариваем заранее ваши решения, а потом вы творите что-то невероятное. Объясни судья, за что ты упек чиновника за решетку? Мы же тебе сказали, какое ты должен был принять решение.

— Я сам не понимаю, как это произошло, — начал оправдываться судья, — мне показалось, что решение суда кто-то переделал. Я не хотел его читать, но неведомая сила заставила меня это сделать.

Встал и тот судья, который судил богача и бедняка.

— Он правду говорит, — дрожащим голосом начал судья, — я тоже вчера вынес решение, которое кто-то переделал и заставил меня силой его прочитать.

Кое-кто в кабинете начал похихикивать над такими объяснениями, но главный судья посмотрел строго на собравшихся судей.

— Тут не до смеха, — сказал он сердито, — я верю нашим судьям. Мы должны не смеяться, а найти того, кто меняет наши решения и заставляет судей их принимать.

Разработали план, по которому должны выявить того, кто мешает судьям работать. А тут в суд поступило опять непростое дело. На машине заместитель главы города сбил пешехода. При этом он был полностью виноват. На главного судью сверху надавили и потребовали, чтобы было принято оправдательное решение. Суд поручили вести уважаемому судье, которому главный судья доверял полностью.

Начался суд очень даже хорошо для заместителя главы города. Судья его так допрашивал, что тому оставалось только поддакивать. Но так продолжалось недолго. Судья неожиданно переменился и начал допрашивать свидетелей со всей строгостью. В конечном итоге свидетели запутались и начали рассказывать всю правду. Закончилось заседание тем, что судья вынес обвинительный приговор заместителю главы города. После его оглашения, он бледный ввалился в кабинет главного судьи.

— Что хотите, то со мной и делайте, — взмолился он, — я не хотел этого делать, но неведомая сила заставила меня прочитать приговор, который был кем-то переделан.

— Мы следили за тобой, — начал главный судья, — в твой кабинет посторонние не заходили, решение в чужие руки не могло попасть. Кто все же его переделал и заставил тебя, его читать? Выходит, что правду нам говорили судьи, когда их тоже заставили выносить другие решения. Придется самому провести заседание суда, — заключил он.

А тут как раз такое дело должен был рассматривать судья, но заболел и лежал дома с высокой температурой. Банк пытался взыскать с пенсионера солидную ссуду, который ее, вроде бы, получил. Таких несколько дел уже до этого было рассмотрено в этом суде. Решения по ним принимались в пользу банка. В том, что обвиненные получали эти ссуды, сомневались не только судьи. Даже в газете напечатали статью по этому поводу. Но суд упорно продолжал поддерживать банк.

Заседание началось обычно и буднично. Суду были представлены документы, были опрошены стороны. Главный судья удалился для вынесения приговора. Вернее, судья пошел отдохнуть и попить чайку, решение уже было не только написано, но и отпечатано. Посмотрев его, и убедившись, что все в порядке, судья попил чайку и пошел читать приговор. И вот тут случилось то, что произошло с другими судьями. Достаточно было взглянуть на приговор, чтобы понять, что он совершенно не тот. Главный судья хотел вернуться в совещательную комнату, но неведомая сила толкала его в зал заседания. Он зачитал приговор, который оправдал пенсионера. Мало того, дело было отправлено на доследование. При расследовании выяснилось, что ссуды эти получали сами работники банка. Потом был суд, который вынес им суровый приговор.

А про справедливый суд уже шли разговоры по всему городу. Мало того, люди стали с уважением относиться к судьям. Зато среди чиновников и дельцов началась паника. Дошло до того, что главного судью вызвали к главе города для объяснений. Когда он рассказал, что это происходит не по воле судей, а какая-то неведомая сила заставляет их принимать такие решения, ему сначала не поверили. Потом учинили допрос тем судьям, которые вынесли справедливые решения. Те тоже подтвердили слова главного судьи. Решили вообще закрыть суд. Уже договорились со всеми органами, заготовили решение. Но когда стали его зачитывать, чуть в обморок не попадали. В решении судьям была объявлена благодарность, а на тех, кто готовил это решение, начато было расследование в получении взяток.

Вот тут уже всполошились другие суды. А вдруг эта зараза появится и у них? Но время шло, а зараза не распространялась. Видимо, другие силы их хорошо оберегали.

Я побывал в этом городе. Там текла спокойная, деловая жизнь. Чиновники боялись брать взятки, вынуждены были заниматься делами. Хулиганы тоже тише себя вели. Не наглели богатые люди, относились к жителям с уважением. А мне было очень жаль, что такой казус не произошел с другими судами.

Скромность

Была уже тихая летняя ночь, когда она появилась на свет. Ее держали очень нежные и добрые руки. Звучала грустная песня, которую тихонько пела та, которая держала ее на руках. Она не понимала, о чем эта песня, но ей было очень хорошо и спокойно. Все небо было усыпано звездами, а над лесом висела удивительно красивая луна.

— Доченька, — услышала она приятный голос, — ты открыла свои глазки? Как ты хороша. У меня было много дочерей, но такой хорошенькой еще не было.

— Ты моя мама? — спросила крошка.

— Да, я твоя мама! Мы будем с тобой до самого рассвета, а потом я понесу тебя к людям. Тебя примут в очень хорошую семью, будут любить и холить. Ты будешь долго жить на этой прекрасной земле.

— Но я не хочу к людям, — возразила малютка, — я хочу быть только с тобой.

— Со мной нельзя, ты появилась на свет для того, чтобы служить людям, — стала успокаивать ее мать, — ты будешь помогать им, быть скромнее, добрее и чище душой. Это не совсем просто, а порой и трудно. Но ты должна быть ко всему готовой и добиваться своего терпением и трудом.

— Мама, я не хочу, чтобы ты меня отдавала, ты хорошая и добрая, пожалей меня.

— Доченька, если я тебя не отдам людям до того момента, когда появится на небе завтра первая звезда, ты растворишься в пространстве. Тебя больше не будет ни на земле, ни в воде, ни в воздухе.

Малютка прижалась к маме. Она, наверное, расплакалась бы, но скромности не плачут. Она вдыхала аромат, который исходил от матери, словно хотела надышаться на всю жизнь, короткую или длинную. Она, видимо, забылась на какое-то время в тревожном сне. Мать легонько ее толкнула.

— Вставай, доченька, — нам пора лететь.

На небе одна за другой гасли звезды, на горизонте стала появляться светлая полоска предстоящего дня. Было очень тихо и тепло. Наступающий день, по всей видимости, должен быть жарким и душным. Малютка увидела, как недалеко от них пролетела другая скромность с малышкой на руках.

— Нам надо спешить, — сказала мама, — а то другие опередят нас.

Они полетели быстрее. Мать знала, куда надо лететь. Они, не блуждая, долетели до одного дома и опустились в саду.

— Тут ночью должен был появиться на свет ребенок, — пояснила мать, — в него ты и вселишься.

В это время недалеко от них опустилась черная женщина, которая тоже держала в руках младенца.

— Зависть, что ты тут делаешь? — воскликнула мать, — убирайся прочь, мы первые прилетели.

— Посмотрите на нее, — злобно ответила черная женщина, — кому сейчас нужна твоя скромность? Это ты убирайся прочь со своей кралей.

Она медленно стала приближаться к ним, с явным намерением устроить потасовку. Скромность не хотела с ней связываться, да и силы были явно не равны.

— Давай спросим у человека, что ему нужно, — предложила скромность, — если выберут твою чернушку, мы улетим, если мою красотку, улетите вы.

— Наивная, ты думаешь, я испугаюсь?

В это время из дома вышел человек. Зависть моментально стала видимой. Она смело подошла к человеку.

— Я добрая колдунья, — начала она вкрадчиво, — хочу твоему сыну сделать подарок. У меня их несколько, ты должен выбрать его сам. Есть у меня скромность. Если твой сын ее получит, он будет тихим и незаметным человеком. Его желания будут такими же скромными, и не будут отличаться от желаний других людей.

— Что ты мне предлагаешь? — закричал человек, — мой сын будет таким же, как все остальные? Ты в своем уме? Сын главного чиновника города будет походить на простолюдина. Не бывать этому никогда! Убирайся прочь со своим подарком, а не то я позову охрану!

— Не стоит сердиться, у меня есть другой подарок. Твой сын получит зависть, которая будет толкать его к новым вершинам. Он захочет иметь все самое лучшее и дорогое, будет требовать, чтобы все перед ним преклонялись, ему завидовали.

— Это нам подойдет, — сказал удовлетворенно человек, — давай твой подарок.

— Можете не волноваться, он уже у вашего сына, — заверила его зависть и исчезла также таинственно, как и появилась.

Пришлось скромности лететь со своей дочуркой к другому дому. Там родилась ночью девочка. Когда подлетали они к дому, услышали шум гуляющих людей и громкую музыку. Они опустились перед домом. Не успела мать пройти с дочкой и несколько шагов, как ее окликнул сердитый голос.

— Ты куда прешь, убирайся прочь?!

Она сразу узнала наглость, которая тоже прилетела со своим чадом к дому.

— Это ты улетай, — возразила скромность, — не нужен твой подарок девочке.

— Это мой-то подарок не нужен? Ты что себе воображаешь? Твоя скромность никому не нужна, поэтому убирайся ты

— Хорошо, — сказала спокойно скромность, — мы сейчас спросим об этом у людей.

Она стала видимой и пошла смело к гуляющим на лужайке людям.

— Я добрая волшебница, — сказала она им, — хочу сделать подарок вашей дочери. Я подарю ей скромность, которая будет всю жизнь с вашей малюткой. Ее будут любить, уважать за ее порядочность и скромность, она станет желанной гостьей в каждом приличном доме.

От компании отделилась одна женщина и подошла к скромности.

— Что ты нам предлагаешь, скромность? А будет твоя скромность ее кормить? Ей наглость нужна, наглость!

Женщина плюнула бы скромности в лицо, но она вовремя растворилась. А из дома вылетала наглость уже без своего чада.

Еще в трех домах побывали они. В одном доме их опередила другая скромность, и из двух других их просто прогнали. А день уж близился к концу. Жаркое солнце немного остыло и спускалось к горизонту. Понемногу стихал шум на улицах города. Люди отдыхали от забот и жаркого дня.

— Кончается наше время, доченька, я улетаю.

— Не улетай, мамочка, не покидай меня.

Она, как могла, уцепилась за мать и продолжала просить ее не оставлять одну в этом не простом мире. Мать собралась с силой и резко оттолкнула дочь от себя. Пока малышка соображала, что случилось, мать исчезла в последних лучах догорающего дня. Она вспомнила, что говорила мать об ее участи, если она не вселится в какого либо человека.

— Пройдет немного времени, — подумала она с грустью, — зажжется первая звезда, я исчезну из этого мира. Какой короткой оказалась моя жизнь, какой печальный у нее конец.

Она медленно поплыла над домами, городским парком, заполненной машинами дорогой.

— Ты что разгуливаешь? — раздался рядом голос, — сейчас загорятся звезды, нам придет конец. Мне сказали, что недалеко есть дом, в котором проживают дети сиротки, полетим с тобой к ним, мы еще успеем вселиться в людей.

— Нас наверняка кто-то уже опередил, — ответила скромность.

— Не переживай, в тех малышей не очень-то охотно вселяются невидимки.

Скромность не стала больше возражать, она полетела следом за незнакомкой. Они влетели в большую комнату, где в кроватках лежали запеленованные малыши. Незнакомка вселилась в первого же малыша, а скромность перелетала от одной кроватки к другой, не решаясь принять окончательное решение.

— Что ты медлишь? — поторопила ее незнакомка, — у тебя уже нет времени.

Скромность зависла над кроваткой, которая стояла в самом углу. Малыш, который лежал в ней, не плакал, ни крутил головкой, ища соску. Он лежал тихо, едва слышно посапывая своим маленьким носиком.

— Быстрее, — снова раздался голос незнакомки.

И она вселилась в этого маленького человечка. А на небе в это время одна за другой начали загораться звезды. Она подумала о матери. От этих мыслей ей снова стало грустно.

Утром ее вновь окликнула незнакомка.

— Как ты устроилась? — спросила она.

— Я не знаю, с мамой мне было хорошо, но мама улетела от меня. Теперь мне все равно, где я, что со мной будет?

— Почему молчит твой малыш? — снова спросила незнакомка.

— Я не знаю, он проспал всю ночь.

— Кажется, что тебе не повезло, надо было в другого малыша вселяться, — посочувствовала она скромности.

Потом пришли люди, забрали малыша, в которого вселилась незнакомка. Больше она ее не видела. Ей стало грустно и тоскливо. Пришли новые люди, которые кормили ее малыша и сменили ему пеленки.

— Надо снова показать его докторам, — сказала одна девушка в белом халате.

— Чего его показывать, уж больно он слабеньким родился, скорее всего, что он не выживет, — ответила вторая.

— Если и выживет, радости мало будет в его жизни. С первого дня один на всем белом свете. Я иногда представляю, что осталась одна, мне сразу жутко становится. При этом у меня уже есть специальность, я уже достаточно взрослая, есть свой угол. И все равно страшно одной. Даже совета не у кого спросить, голову не к кому прислонить, когда тебе трудно.

— Не трави душу, Света, мне самой тяжело тут работать. Придешь, иной раз домой, а у тебя ручонки детские перед глазами, которые тянутся к тебе.

Они еще поговорили и ушли. Скромность впервые посмотрела на малыша внимательно.

— Мы с ним два одиноких существа, — подумала она, — только я знаю, что он у меня есть, а он, бедняга, даже этого не знает.

И с этой минуты она с особой теплотой стала относиться к нему. Вскоре она узнала его имя. Его назвали Василием.

Почти у всех малышей были невидимки. У кого была вежливость, у кого грубость, у кого забота. Между собой они редко общались. Даже две заботы словно бы не замечали друг друга. К одной из них обратилась скромность за помощью. Ей очень хотелось помочь малышу избавиться от болезней и слабости. Забота сначала не хотела с ней говорить, но потом все же сжалилась и поведала кое о чем. Она старалась выполнить эти советы. И Василий стал постепенно поправляться. Вот только ручонка у него плохо развивалась. Потом их поместили в один казенный дом, затем перевели в другой. И вот они перемещены в третий дом, который находился на окраине небольшого городка.

Прошло несколько лет. Они с Василием уже привыкли находиться в казенных домах. Скромность смотрела, как невидимка талант обучал свою девочку пению. Ей тоже очень хотелось, чтобы и ее Василий чему-то научился. Но она робела перед талантом и боялась даже к нему обратиться с просьбой о помощи. И все же она переборола себя и робко попросила таланта, чтобы он помог ее Василию. Талант был явно недоволен ее просьбой, но посмотрев, с каким волнением и робостью она к нему обратилась, сжалился.

— Я могу дать твоему Василию дар художника. Он будет малевать картины, станет известным человеком, если будет трудиться.

— Я буду очень Вам благодарна, если Вы сделаете такую милость для моего Василия.

Талант дал ей два волоска от кисточки, которые надо было положить в Васины волосы. Она поблагодарила талант, взяла крохотные волоски и сделала все так, как он ее учил. С этого дня Василия словно бы подменили. Он и раньше не очень-то охотно играл с ребятами. Недоразвитость руки сказывалась во всем, а в играх особенно. Вот и в этот теплый, летний день одни дети играли во дворе детского дома, другие помогали взрослым убирать территорию. И только один мальчик сидел в тени беседки и что-то рассматривал. К нему подошла воспитательница.

— Что рассматриваешь, Василий? — спросила она.

— Вот простой листочек, — ответил мальчик, — когда я смотрю на него, я словно вижу все лето. Как его нарисовать так, чтобы и нарисованный листочек показал мне лето. Глядя на него, я смог бы представить мошек и бабочек, которые кружат вокруг него, капельки росы, ласковое солнце.

— Чтобы рисовать, надо учиться. Вася, без учебы ничего не получится. Я когда-то немного училась рисовать, но у меня не было желания заниматься этим делом, я бросила. Что-то я еще помню из тех времен, попробую тебя обучить азам живописи.

С этого дня мальчик постоянно находился в небольшой каморке, где и проходили его занятия по рисованию. Прошли незаметно лето, осень, зима и весна. Директор детского дома спешила на работу. У ворот ее остановила воспитательница. Они о чем-то говорили, потом рассматривали листки с рисунками. После этого разговора в каморке появились краски, кисти, полотна и прочие принадлежности. Как-то заведующая заглянула в эту каморку и увидела начатую картину, на которой был изображен двор, старый сарай и лужайка. Потом картину повесили в коридоре детского дома. В гости к ребятам приехали шефы. Среди них оказался и местный художник. Он увидел картину и пожелал познакомиться с ее создателем. После этого мальчика отправили учиться в специальную школу для художников.

Прошли годы. В кабинет директора детского дома вошла воспитательница.

— В наш город приезжает на два дня выставка молодого, но уже известного художника, — сказала она, — он наш выпускник, Василий, помните такого?

— Неужели он организовывает уже персональные выставки?

— Его картины везут в Париж. Он согласился на это при условии, что их сначала покажут в нашем городке.

— Молодец, Василий, не зазнался, — произнесла заведующая. — Мы организуем ему встречу в нашем доме с ребятами. А Вас я попрошу организовать посещение выставки детьми нашего дома. Я полагаю, воспитанникам будет очень интересно.

Торжественный момент. Собрание перед открытием выставки. Выступает важный чиновник из столицы. Он говорил, что удивительная скромность и талант, подаренные ему природой, сделали Василия уже известным художником, что его картины начали приобретать солидные музеи.

В толпе стоял бывший чиновник, который в свое время отказался от скромности для сына и выбрал зависть. Когда столичный чиновник сказал про подаренную скромность, бывший чиновник вздрогнул и опустил голову. Зависть, которую он выбрал для сына в свое время, сослужила недобрую службу для него. Он не получил нужного образования, не смог найти для себя подходящую работу, не завел семью, а проедал родительские деньги, устраивая шумные гуляния.

Слышала эти слова и та женщина, которая выбрала наглость вместо скромности для своей дочери. Она тоже не стала счастливой и не достигла в этой жизни ничего.

После открытия выставки, Василий поспешил в детский дом. Едва он вошел на его территорию, как его окружили дети. Так до самого ухода они его и не отпустили. Заведующая смотрела на них со стороны, и добрая улыбка светилась на ее лице.

Что ж, в добрый путь, Василий, пусть тебя и дальше охраняет твоя скромность.

Оптимист

Дедушка Коля сидел на лавочке перед домом. Грустные мысли одолевали его, и было от чего. Донимать стали разные болезни в последнее время. Иная так порой прижмет, что хоть плачь. Особенно нога беспокоила, которая и так-то плохо его слушалась, а тут еще болеть постоянно стала. Сердце не на шутку пошаливало, врачи операцию предлагали сделать. Зрение совсем ослабло, зубы шататься стали, некоторые выпали, появились проблемы с приемом пищи. И хоть такая жизнь надоедать стала, жить, тем не менее, самому еще хотелось, да и у детей не все в жизни еще устроилось, проблемы у внуков появляться стали. Как бы там ни было, а с проблемами они к нему шли. Где советом, а где и делом помогал он им.

— Эх, жизнь, за что так прижала, в чем я провинился перед тобой?

— Чего на жизнь жалуешься, сам во многом виноват, — услышал он в ответ.

— Вот и мерещиться уже стало, видимо, и впрямь дело к концу пошло, — подумал с сожалением.

— Ничего тебе не мерещится, а на жизнь нечего пенять, чего хотел, то и получил.

— Это как же понимать, чего хотел, то и получил? Я болезни эти хотел, что ли заиметь? А вообще, кто это надо мной шутить вздумал?

— Какие тут шутки, это я, жизнь твоя.

Дедушка Коля какое-то время сидел, молча, обдумывая услышанные слова. Потом он тихонько кашлянул, огляделся еще раз по сторонам.

— Что же получается, ты уже покинула меня?

— Никуда я от тебя не делась, как была с тобой, так с тобой до самого конца и буду.

— Тогда объясни, чего так болезнями донимать стала? За какие такие грехи, ты меня к стенке прижимаешь?

— Прижимаю тебя к стенке не я, а болезни, которые ты сам зарабатывал.

— Как это зарабатывал?

— Очень просто. Давай вспомним, как ты жил, что делал хорошего, а что не очень.

Дедушка Коля задумался. Отвечать ему сразу не хотелось, пусть уж сама жизнь продолжит, а там видно будет.

— Покуривать с малолетства начинал, — продолжала жизнь, — махорку от отца потаскивал, деньги, какие у тебя были, на сигареты тратил. А когда втянулся, сколько лет потом нутро свое табаком травил.

— Но бросил же я курить, — начал оправдываться дедушка Коля, — уже четыре годы в рот сигареты не беру.

— Бросил, а когда это было? Когда тебя болезнь к стенке прижала, ты только тогда курить бросил. А не болезнь, до сих пор бы свои цигарки потягивал.

— Я и раньше хотел завязать с этой дурной привычкой, — начал робко оправдываться дедушка Коля, — я же понимал, что ничего хорошего в этом деле нет.

— Ладно, не криви душой, хотел бросить, бросил бы. А сколько вина перепил, помнишь?

Дедушка Коля задумался и начал клюшкой что-то чертить на земле. Он все хорошо помнил, что было в прошлом. Чего греха таить, любил он посидеть в хорошей компании, любил и выпить. А так получалось, что компании собирались часто, выпивать приходилось много.

— Чего молчишь, неужели все позабыл?

Такой оборот в разговоре не очень-то был ему приятен. Не хотелось вспоминать, как приходил домой пьяный, а потом просил прощения у жены. Она молодец, все понимала, все ему прощала. Прошли годы, казалось, что все уже позабыто, но вот жизнь вновь напомнила о былом. Он тяжело вздохнул. Хотел возразить, что в семье у него всегда был порядок, что детей вырастили не хуже других, с женой тоже прожили эти годы неплохо. И чувства смогли сохранить до самых преклонных лет, а это тоже что-то значит. Жизнь почувствовала его настроение, что-то даже пробурчала, но он ничего не смог понять.

— Не понял, что ты там бубнишь? — спросил он ее.

— Не хочешь ты прошлое ворошить, — ответила она, — так и быть, я тоже постараюсь все позабыть. Грехов в прошлом хватало, но давай думать о том, как дальше жить. Сначала выясним, сколько лет ты еще хотел бы прожить?

Такой вопрос был для дедушки Коли полной неожиданностью, он даже растерялся и не знал, что ответить. Когда болезни прижимали сильно, просил у судьбы годик-другой, чтобы завершить какое-то дело. Когда болячки затихали, хотелось и подольше пожить.

— Для начала лет пять хватит? — спросила жизнь.

— Чего не хватит, хватит, — ответил дедушка Коля. Ему хотелось назвать и большую цифру, — но как прожить их с моими болячками?

— Не переживай, болячки я буду отвлекать, а ты в это время делай то, что я тебе скажу. Начнем с того, что ты ежедневно должен проходить не менее двух километров.

— Осилю ли я с такой ногой?

— Потихоньку осилишь, надо это сделать. Будешь ходить за продуктами, навещать родственников, носить воду. Жене поможешь и здоровью своему тоже окажешь добрую услугу.

— Когда начнем?

— Сегодня и начнем.

Дедушка Коля встал. Нога не болела. Он сказал жене, что пойдет за продуктами. Она стала возражать, но у нее самой с утра побаливала голова, хотя она старалась как-то это скрыть от мужа. Немного подумав, она согласилась. Когда дедушка Коля возвращался из магазина, у дома он услышал странный разговор. Говорили очень тихо, тем не менее, ему удалось разобрать, о чем они говорили.

— Слушай, стенокардия, — слышался знакомый уже голос жизни, — какая тебе радость от того, что он будет сидеть на лавочке и глотать таблетки? Если ты его на часок отпустишь, я готова с тобой перекинуться в картишки.

— С тобой не интересно играть, ты все равно обыграешь, — раздался в ответ торопливый и неприятный голосок.

— Не переживай, научишься, не только меня обыгрывать станешь, а еще этому противному инсульту нос утрешь.

— Молодец, — подумал дедушка, — только в какие карты они играют?

Он отдал жене продукты, вышел и сел на лавочку. Почти сразу вновь заболела нога, а потом стало покалывать в груди.

— Жизнь, а жизнь, — окликнул он негромко, — болезни снова вернулись.

— Потерпи немного, вот пойдешь воду в баню таскать, я их снова отвлеку.

— А что за карты у тебя? — спросил дедушка.

— Тебе, зачем это знать?

— А болезни нас не подслушивают?

— Когда они своим делом заняты, они ничего не видят и не слышат.

— Ты с ними только в карты играешь?

— И в карты играем, и пари устраиваем по любому поводу, и сплетничаем о тебе, не переживай, придумаем всегда что ни будь. Ты же был мастак на разные выдумки, вот я этим сейчас и пользуюсь.

Дедушка Коля вспомнил прошедшие годы. Он действительно умел находить выходы из самых трудных ситуаций. Там, где другие ныли, опускали руки, его словно кто раззадоривал, подталкивал на неожиданные действия. Особенно это проявлялось в периоды нехватки сырья и материалов. Его небольшое предприятие работало всегда успешно и не срывало заказы. Но все это ушло, он отошел от дел, занимался только своим домашним хозяйством, в меру своих сил, помогал чем-то своим детям, лечил свои болячки. От этих мыслей его отвлекла жена, которая попросила его накрыть парники. Дедушка Коля встал, боли куда-то отступили.

— Послушай, — обратилась к нему жена, — ты сегодня какой-то не такой. Идешь и не морщишься от боли, продукты принес из магазина, к добру ли это?

— Не переживай, — успокоил он ее, — теперь я каждый день все эти дела буду делать.

Жена посмотрела на него очень добрым взглядом и улыбнулась. Тяжело ей было одной управляться со всем хозяйством, любая помощь, как благо какое. Годы идут, у самой здоровье, тоже не ахти какое стало.

Накрыли парники, а потом дедушка Коля стал воду в баню таскать. И хоть колодец совсем рядом с баней был, таскать полные ведра было тяжеловато, пришлось по полведра носить. Натаскал воду, присел на лавочку передохнуть. Подождал, болезни пока не возвращались.

— Жизнь, а жизнь, — окликнул он, — болезней вроде бы нет.

— Помолчи немного, — услышал в ответ, — я тут совсем проигралась.

Дедушка Коля улыбнулся и замолчал.

Постепенно у него стали появляться все новые дела. Зимой дорожки вокруг дома расчищал, лед скалывал, даже готовить жене стал помогать. Теперь в его обязанности входило и салаты резать, и картошку чистить, и у плиты караул держать, чтобы что-то не убежало или не пригорело. К весне ремонт с женой в доме сделали. И обои поменяли, и покрасили, и потолки побелили.

Прошло пять лет. Сидит дедушка Коля на лавочке, чертит палочкой на земле замысловатые фигуры.

— Жизнь, а жизнь, ты где?

— С тобой я, с тобой, не переживай.

— Пять лет прошло, куда мне теперь?

— Нет никуда, еще пять лет наметим, а там посмотрим.

— Спасибо! Ты говори, что еще я должен делать?

— Не останавливаться, себя больше загружать не следует, продолжать делать то, что делаешь. Я полагаю, что если ты хоть немного сдашься, болезни нас замучают. Как не делал людям плохо, так и дальше не делай. С болезнями тяжеловато справляться стало, но я, надеюсь, с ними еще пяток лет повоюем, а там посмотрим.

— Спасибо, жизнь, за все тебе спасибо. Спасибо за то, что прожил столько лет, за детей и жену спасибо, что живу еще, детям и внукам помогаю, с людьми в мире и согласии нахожусь.

Дедушка Коля посмотрел на голубое небо, по его лицу пробежала добрая усмешка.

Хорошо! Жизнь продолжается!

Волшебник Кукоша

Молодой петушок Кукоша разгуливал по двору. Он несколько раз попробовал покричать как взрослый петух, но голосок его срывался на невыразительный полу писк, что огорчало Кукошу. Ему скорее хотелось стать взрослым петухом и быть главным в курятнике. Старый петух снисходительно посматривал на него. Он понимал, что его время заканчивается, а на его место выращивают этого юного красавчика.

Кукоша подошел к забору и стал разгребать кучку мусора, которую люди забыли убрать. О, удача, ему попался жирный червяк! Кукоша приготовился, чтобы схватить его своим клювом.

— Не трогай меня, — услышал он голос червяка.

— Почему я не должен тебя трогать? — спросил удивленно Кукоша.

— Давай договоримся, ты меня отпускаешь, а я учу тебя быть волшебником, — пропищал червяк.

— Как это понимать?

— Очень просто, ты становишься волшебником и делаешь чудеса для всех обитателей двора. Тебя все начинают уважать, упрашивать тебя, чтобы ты оказал им помощь или защитил от кого-то.

— Ты хочешь сказать, что если я захочу, то сразу стану взрослым? — спросил он червяка.

— Нет, для себя ты ничего не сможешь сделать, а вот для других, пожалуйста, — ответил ему червяк.

Это не очень-то понравилось Кукоше, но быть волшебником все же интересно, к нему будут приходить с просьбами, а это уже что-то значит, он подумал немного и согласился. Червяк что-то начал бормотать, сворачиваться в кольцо, а потом снова раскручиваться. Потом он затих на какое-то время. Кукоша хотел уже поторопить червяка, но он опередил его.

— Запомни слова, — устало произнес червяк, — я волшебник от червяка и хочу…

Дальше ты говоришь, что ты хочешь, твое желание будет исполнено.

Сказав это, червяк медленно стал вползать в землю. Когда он исчез, Кукоша повторил его слова, чтобы запомнить, и пошел прочь от забора. Ему не терпелось испробовать полученный дар, на каком ни будь обитателе двора. Проходя мимо сарая, он услышал вопли индюшек.

— Что случилось? — спросил их Кукоша.

— Проходи, проходи, не мешай нам оплакивать нашего индюка, — ответили индюшки хором.

— А что с ним случилось?

— Хозяева хотят его зарезать. К ним приезжают гости, они устраивают грандиозный праздник, на котором и будет съеден наш уважаемый индюк.

— Успокойтесь, — сказал Кукоша важно, — я помогу вашему горю. Где сейчас индюк?

Позвали индюка. Кукоша объяснил ему, что он волшебник и может сделать для индюка все.

— Хочешь, я тебя превращу в какую-нибудь птицу, ты улетишь далеко от наших мест. Могу превратить в журавля, в ворону или воробья, — предложил Кукоша.

— Что ты сказал, негодник? — возмутился индюк, — я, уважаемая всеми птица, стану каким-то журавлем, который разгуливает по болоту и ловит противных лягушек. Меня, индюка, хочет превратить в ворона? Да ты в своем уме? Чтобы я каркал, сидя на березе, и раздражал людей. А за воробья я надеру тебе сейчас твой гребешок, хотя он еще у тебя не вырос.

Кукоша предложил индюку самому выбрать птицу, в которую он его превратит, но индюк гордо отказался от превращения в кого либо.

— Хорошо, давай я тебя перенесу в лес, сделаю домик, в котором ты будешь жить и горя не знать.

— Нет, Кукоша, в лесу я не смогу прожить, лиса там меня сразу отыщет.

— Чего тебе надо, реши сам?

— Я подумаю, а потом скажу тебе, что делать.

Целый день ждал Кукоша индюка, но не дождался и пошел к нему сам.

— Ты добрый, Кукоша, спасибо тебе за заботу, но мне ничего не надо, — сказал с грустью индюк, — меня ты спасешь, хозяева зарежут индюшку. Нас кормили для того, чтобы зарезать, от этого никуда не деться.

Кукоша хотел возмутиться, но посмотрел на индюка, покачал головой и побрел прочь.

В это время во дворе раздался крик теленка. Кукоша поспешил к нему.

— Ты чего кричишь? — спросил он важно.

— Пойла хочу, вот и кричу, а ты гуляй себе дальше.

— Хочешь, я для тебя целое корыто твоего пойла сделаю?

— Он сделает, хвастун. Да лучше нашей хозяйки никто не умеет это делать, так что убирайся.

Кукоша хотел убедить теленка в том, что он не прав, но теленок наклонил голову и грозно посмотрел на петушка. Пришлось отступить на заднюю часть двора. Там он увидел кота, который ждал у дырки мышку.

— Вот кто мне нужен, — обрадовался Кукоша, — сидит на жаре, мучается, бедняга.

Он подошел к коту.

— Слушай, чего тут сидишь?

— Тебе какое дело? Хочу и сижу, а ты не мешай, иди своей дорогой.

— Я могу делать чудеса, сейчас я произнесу несколько слов, и перед тобой окажутся два десятка мышей.

— Ты, ненормальный петушок, да если тут окажутся мыши, меня хозяин из дома выгонит. Иди ты со своими чудесами подальше от меня, а то за такие предложения я и хвост тебе могу укоротить.

Кот так посмотрел на Кукошу, что тому ничего не оставалось делать, как убираться от него подобру по здорову.

Поняв, что во дворе его чудеса никому не нужны, Кукоша решил податься в дальние края, чтобы там, в полной мере проявить себя. Он не совсем понимал, что такое дальние края, ему казалось, что они начинаются где-то в ближайшем лесу. Сборы были недолгими. Его отговаривать никто не стал, хотя было видно по всему, что петушка дворовые жалели. Ранним утром он покинул двор и подался по дороге в сторону леса. Подойдя к опушке, он немного передохнул, вздохнул и побрел по тропинке в самую чащу. Через какое-то время ему попался заяц.

— Как ты тут очутился? — удивился он.

Кукоша поведал ему об умении делать чудеса.

— Хочешь, я тебя одарю морковкой? — спросил он зайца.

— Не мешало бы сгрызть свеженькую морковку, но она еще не поспела, — выразил сомнение заяц.

Кукоша обрадовался, произнес волшебные слова, и перед изумленным зайцем появилась внушительных размеров куча моркови.

— Угощайся, приглашай всех зайцев, если не хватит, я еще добавлю.

Заяц понюхал морковку, развернулся и шмыгнул в кусты. Кукоша постоял, подумал и побрел дальше.

— Это ты чудеса делаешь? — услышал он голосок лисицы.

— Я делаю, — ответил робко Кукоша, — не хотите ли Вы, чтобы я для Вас сделал какое-нибудь чудо?

— А что ты можешь сделать?

— Могу угостить Вас любой едой. Могу сделать для Вас хороший теремок, в котором Вы будете жить. Вы только пожелайте, я исполню любое Ваше желание.

— А если я попрошу курей со двора, откуда ты убежал?

Кукоша не ожидал, что лиса пожелает его ближайших родственников. Он какое-то время молчал, не зная, что ответить.

— Ты что, онемел?

— Почему именно курей из нашего двора? — наконец пролепетал он.

— Успокойся, я пошутила, — произнесла лиса более дружелюбно, — шел бы ты со своими чудесами к себе домой, а то не всегда я сытой бываю.

Лиса повернулась и пошла в чащу по своим делам.

Повстречались Кукоше и другие звери, но и они отказались от его волшебства. Расстроенный Кукоша взлетел на ветку дерева, устроился поудобней и решил не слезать с нее до самого конца своей неудавшийся, так он думал, жизни.

— Раз мое волшебство и тут не пригодилось, — ворчал он, — значит, я никому не нужен, помру от голода, но с места не сдвинусь.

— А, петушок, — услышал он голос, — спускайся на землю, поговорить надо.

— Не о чем говорить, все равно мое волшебство не примете, — ответил Кукоша и продолжал оставаться на дереве.

— А ну, слезай, — прозвучал голос уже сердито.

Петушок слетел с дерева и огляделся.

— Тут я, тут, — раздался вновь голос, — лесовик я, слежу за порядком в лесу. Вот мне твоя помощь нужна, а работы в лесу очень много.

— И что это за работа? — спросил петушок.

— Люди месяц назад отдыхали, а погода жаркая была, развели костер, загорелся лес. Пожар другие люди затушили, а вот лес надо было бы восстановить.

— Пошли туда, — сказал бодрым голосом петушок, — будем лес восстанавливать.

— Пойдем, но не туда, сначала мусор уберем, поняли несколько человек в лес мусор вывозить, целую поляну уже загадили.

Идти пришлось недолго. Поляна действительно была загажена разным мусором.

— Ну, давай, применяй свое волшебство, — сказал лесовик.

— Подожди немного, пусть люди привезут мусор, тогда мы и применим к ним волшебство.

Два дня они ждали, кто привезет мусор.

— А вот теперь смотри, — произнес Кукоша, — я волшебник от червяка и хочу, чтобы весь мусор, который привез и привозил этот человек, оказался у его дома.

Поднялась в воздух машина с человеком и мусором, который был нагружен в кузов автомашины, и полетела в сторону поселка. За ней следом полетел весь мусор, который он привез сюда ранее. Все это упало возле дома этого человека. У него был собственный дом, возле которого было чисто, на клумбе цвели разнообразные цветы, ровненько подстриженные кусты, ухоженный газончик и сияющей свежей краской заборчик радовали глаз. И на всю эту красоту вывалился с неба мусор, который кроме неприятного вида, имел отвратительный запах. И еще возле нескольких домов, выпал с неба разнообразный мусор. Плохо пришлось людям, которые засоряли лес. После этого случая, желающих вывозить мусор на лесные поляны, в этом поселке больше не было.

Восстановили они ту часть леса, которая пострадала от пожара. Только не ушли от наказания виновные в том пожаре. Им по ночам несколько дней снился горящий лес. Они оказывались в это время то в горящем дупле, а то в норе, полной дыма, а то в гнезде, окруженном пламенем. После таких кошмаров, у них не только пропала охота разводить костры в лесу в сухую погоду, они теперь лес стороной обходят.

А петушок стал пользоваться особым уважением не только у обитателей леса, но и всей округи. К нему за помощью обращались хранители рек, болот и озер. И всякий раз приходил он к ним на помощь. А как иначе, если люди совсем совесть потеряли. Им ничего не стоило порой слить в реку отраву для рыб и прочей живности, посыпать ядами землю, коптить небо дымом от сгорания вредных веществ. И всякий раз он старался наказать таких людей. Наказания были столь необычны, что эти люди уже не портили природу. Побывал и я в тех краях. Душа радовалась, глядя на ухоженные леса, реки, озера. Берегли их люди не только для себя, но и тех, кто жить будет после них. Видел я и петушка, который сидел на самом высоком шпиле в поселке и зорко осматривал окрестные места. Я поклонился, помахал ему рукой, пожелал и дальше охранять родные места.

Два родника

Знать, лучше нет той сказочной дороги, Историй столько слышала она. И вот по ней шагают мои ноги, Была б дорога только та длинна. Я отдохнуть присел на тот пригорок И слышу я, тропинки меж собой Спор завели, какой им путник дорог, Кто напрямик идет, иль тот, кто стороной. Но спор не очень долго длился, Потом начался разный разговор. Уж кто-то новостью делился, Пытался ли начать кто новый спор? И мне они рассказ свой подарили, Его я слушал дух свой затая, О том, как люди в древности тут жили, Родную землю холя и храня. Рассказ вели, как юноша тут страстно, Любил девицу из простой семьи. Увы, его любовь была напрасной, Сгубили девушку жестоко богачи. И он не вынес жуткой той утраты, И тоже душу в гневе загубил. Вот так своим богатством супостаты, Счастье детей пихнули в пасть могил. Потом исчезли эти вдруг могилы Переполошились та, и та родня Село об этом с месяц говорило, Единогласно осудили богача. А на опушке леса появились Серебренных два дивных родника, И воды их на волюшке струились, Манили пахаря иль косаря. И путник шел водицы той напиться, Холодной и прозрачной, как слеза, Паломник там не прочь был помолиться, Достав из сумки тихо образа. Один родник Василием прозвали, Другой Аленкиным стал родничок. И воды их неспешно так бежали, Стремились в речку на Восток. И говорили воды меж собою, И был в цвету их длинный путь. Качал им холм большою головою, И всяк спешил на них взглянуть. Когда на землю ночь прохладой ляжет, Округу дивом озарит луна, Видений кружево волшебной пряжей, Сплетает крепко два ручья. Тогда звучит серебряный там голос, О, сколько в нем той нежности земной. И вырвется из вод тот золотистый сполох, Соединяя воды меж собой. И в этот миг вокруг все замолкает, И даже можно разобрать слова. Ни что нам вместе быть не помешает, О, мой любимый, я навек твоя! Спешу к тебе, вода уж берег лижет, Она размоет скоро берега, Но где ты где, еще тебя не вижу? Моя голубка, радость ты моя! Так много лет прошло с поры той дальней, Сложились годы в тяжкие века, И с этой песней о любви печальной, Струят, струят два чистых родника. Но вот однажды случай подвернулся, Попил водички муж, глоточков пять, Вдруг побелел, едва не захлебнулся, Стоит бедняга, слова не сказать. Но случай этот снова повторился. Задумались, конечно, мужики. Как будто бы один родник взбесился, А с этим шутки, я скажу, плохи. Пошли они конечно за советом, Недалеко там жил один колдун, Подарки прихватили все ж при этом, Хоть их не брал от ходоков ведун. Он ковшик взял, налил его водою, На ковшик дул, потом воды попил. Все очень просто, я от вас не скрою, К другой, несчастный, ночевать ходил. Родник измены уж терпеть не может, Накажет он отступника сполна, Пусть его совесть еще годик гложет, А воду год ту пить ему нельзя. И думают, стоят, и головой качают, В расстройстве и печали ходоки. Ведь кто не грешен, всякое бывает, И все про всех расскажут родники. Ну, вот друзья, сказать, что вам я смею, Об этом женам нашим ни гу-гу. А кто сболтнет, намылим тому шею, Я сам того от сплетен отучу! Клялись они, но в жизни так бывает, Не вытерпел один, другой не стал юлить. Об этом жены в скорости прознали, Собрались, что б вопрос сей обсудить. Давайте мужиков погоним на поверку, Пускай все воду паразиты пьют. А если нам устроят вдруг проверку, Они ж нам головы потом свернут. Да что мы все вдруг сразу загуляли? Ну, все не все, а все же, бабы, есть. Куда тут деться, тоже нарушали, И это все должны теперь учесть. Я вот что всем вам, бабы, предлагаю, Давайте наших мужиков поймем, Заключим с ними мир и им пообещаем, Что воду год из родников не пьем. Они нам тоже слово свое скажут, За этот год очистим все грехи, И верность нам свою докажут, А через год, ну тут уж не взыщи. Услышав это, мужики взбесились, Выходит и они от нас гуляли, Мы жнем и пашем, они веселились, И нам рога, выходит, наставляли. Оно-то так, сказал один мужик, Но изменяли они все же с нами. И для чего теперь весь этот крик, Коль виноваты мы не меньше сами. Хоть родники иди теперь и засыпай, А то в селе пойдут одни волненья, Ну, ты дружок, хватил уж через край, Давайте примем женщин предложенье. Принять-то примем, только я скажу, В душе живут теперь одни сомненья, На сына я внимательно смотрю, Ищу не родственные мне сравненья. Мне тоже сын вчера вдруг заявил, Ты не кричи, вдруг папа ты не мой. Сначала я язык как будто проглотил, Стою, молчу, ни дать, ни взять немой. Ты не тяни, скажи, что было все ж потом? Зажал меж ног, чтоб громко он не плакал, И объяснил потом своим ремнем, Сынок сказал: «Прости, не буду, папа». Пошли в расстройстве мужики домой, Ремень хорош, но не всегда поможет, Ходи теперь с больною головой, Коли сомнение змеею гложет. Встречает Петю ласково жена, Ты похудел, мой милый, один нос остался, Не думай, я тебе всегда была верна, А чтобы ты во мне не сомневался, Пойдем мы ночью к этим родникам, И я попью любую там водицу. Ну а сейчас, поверь моим словам, Ни что с любовью нашей не случится. Почти в полночь пошли они к ручьям, Но что такое, смотрят, кругом люди. Чего они гуляют по ночам, Что поутру в селенье будет? Настало утро, всюду тишина, И в основном довольные мужчины, Как хорошо, когда жена чиста, И волноваться нет теперь причины. Иван уехал в город по делам, Домой на крыльях ревности несется. Как относилась, Маша, к мужикам? Ответ держать тебе теперь придется. А ну пошли к заветному ручью. Ты что Иван, аль белены объелся, Зачем туда в такую рань пойду, Ты вроде бредишь, или перегрелся? Иван опять прикрикнул на жену. Хватит болтать, скорее собирайся. А если я возьму и не пойду? Тогда из дома, слышишь, убирайся! Ну что ж, мой милый, будет пусть все так, А ну пошли, ручьи тут недалеко. Одно скажу, какой ты все ж дурак, Своим умом не залетал высоко. Пришли к ручью. Давай водицы мне. Жена пьет воду важно и достойно. Хотела ковшик дать бы я тебе, Но лишь зачем, живи один достойно. Ты что жена, дай ковш, я выпью все. Мария только грустно улыбнулась. С другой попьешь, умой свой лицо. Ушла в тот день и больше не вернулась. Напрасно Ваня после к ней ходил И умолял в слезах ее вернуться, Он чашу горькую один теперь уж пил, Испив, сумел лишь поперхнуться. С тех пор прошло почти сто лет, Но случай этот еще помнят люди, Что б избежать ревнивцам горьких бед, Пытать жену не всяк теперь уж будет. Еще был случай, вот у нас какой, Приревновала сильно бабка деда. И тащит бедного она на водопой В разгар всеобщего в селе обеда. Ты что старуха, тронулась умом, И что за чушь могла в тебя вселиться? Не упирайся, все равно пойдем, И будешь, милый, пить водицу. Сбежало к родникам тем полсела. Дед воду пил так гордо выгнув спину. Ну что старуха, не твоя взяла, Придем домой, познаешь хворостину. Зачем, Матрена, тешишь весь народ? Не Дон Жуаны, баба, наши деды. Он воду эту в день раз десять пьет, Когда привозит мужикам обеды. Смеетесь, бабы, мне не до того, Он ночью все Прасковью зазывает Ругаюсь я, как ночь, он за свое, Ее во сне голубкой называет. Приснились деду прошлые года, Ну, с кем такого не бывает? Я у него была всегда одна! Матрена гордо людям отвечает. Что за Прасковья, знать желаю я! Была одна на три села, я вам толкую. Давно уж та Прасковья умерла, Так скажет пусть, где он нашел другую? А ну скажи, послушай нас народ, Где ты гуляешь в эти-то вот годы? Выходит, он всю жизнь мне только врет, А сам тайком все водит хороводы. И снова бабка круто разошлась, Кричит на деда, нет уж с нею сладу. Ах, дура я, как в жизни обожглась, Мне свет не мил, мне ничего не надо. Эх, старая, да ты меня не поняла, Я не Прасковью звал, а Прасковею, Я так, голубушка, зову коня, Свою лошадку очень я жалею. Вот тут уж все смеялись от души, Стоит Матрена бледная, краснеет. С людьми такие шутки не шути, Глядишь, а кличку в раз тебе приклеят. Другой вот случай в памяти остался, За Верой приударил Николай. Ее и так и сяк он добивался, У родников хватил он через край. На бедную девицу навалился, Не хилый парень, справится с любой. Родник Василий над землею взвился И окатил охальника водой. Под душем ледяным бежал в степные дали, Да так продрог, что был потом больной. С парнями не дружил, его все презирали, Девчата обходили стороной. Пришлось потом искать село другое, Туда он отправлялся словно вор. Такое от людей нигде не скроешь, Не вычеркнешь из жизни сей позор. С тех пор парней девицы зазывали Пройтись в ночи к заветным родникам. Водой холодной там их угощали. И волю, парни не давали там рукам. Сначала парень воду пил из кружки, Коли вода холодная была, Затем давал ее своей подружке, Она за ним потом пила. Но если вдруг вода сразу теплела, Все знали точно, свадьбы не бывать. И ничего нельзя было поделать, Судьбу не обойти, не обскакать. Коли любовь не до конца созрела, Спешить не стоит семью создавать. Семья не шутка, вот какое дело. Трудней, больней те семьи разрушать. Случались потом разные примеры, Кто не услышал голос родников, Иль мучились они сверх всякой меры, Иль сбрасывали груз таких оков. Страдали после, как выходит, дети, Сиротство не было у нас в чести. А сколько их теперь на белом свете, Так, где же вы, святые родники? Текут как прежде эти родники, А молодые с верой той их чтили. Просили счастья и детей в любви, С молитвой воду ту святую пили. И в том селе уж много, много лет, Гуляют свадьбы весело и дружно. А вот разводов, этого тут нет, Да это добрым людям и не нужно. С окрестных сел приходят ходоки, Про родники прознала вся округа, Зимой ли, летом, все идут они, Ни зной не страшен им, ни злая вьюга. Идут они не за глотком воды, Хотя вода здесь вкусная такая, За лучиком приходят той любви, Что в этой жизни нас так согревает. Текут они хранители семьи, Людей особым даром одаряют, Что б жили люди в счастье и любви, Без этого и жизни не бывает.

Подарок зимы

Играли дети во дворе, Зимою дело было. И белый снег лежал везде, Ах, как зимой красиво. Вот этот санки оседлал, А этот выбрал лыжи, А Саша наш сосульку взял, Стоит довольный лижет. Кусочек взял и отломил Он от сосульки этой, Потом его он проглотил, Спутав его с конфетой. Но не простой она была Сосулька, знаешь, эта. Ее подбросила зима, Что б строить козни лету. Угас короткий зимний день, И спряталось светило, И снеговик грустил один, Всем улыбаясь мило. А Саша в дом вбежал едва, За стол быстрей садиться. Бабуля пирожки дала, Что б смог он подкрепиться. Горячий чай в чашке стоял, Пельмени остывали. Их только Саша в руки взял, Они как льдинки стали. Лишь чашку тронул он слегка, Жары как не бывало. Что ни потрогала рука, То в миг все остывало. Бабуля бедная стоит, Куда тепло уплыло? Я все нагрела, говорит, Но все уже остыло. Пришел и папа со двора, Сегодня был он дома, Забыла мать, что за дела, Нагрей чаек нам снова. Я не сошла еще с ума, Бабуля возмутилась. В печи горят еще дрова, Потрогай, сделай милость. Ну, значит в доме чудеса, Смеясь, ответил папа. Твой чай потрогала зима Своей холодной лапой. Махнула бабушка рукой, Тебе бы лишь смеяться. Сама не знаю, что со мной, Куда теперь деваться. Бабуля к внуку подошла, Его обнять хотела. Прохладу чувствует рука, Холодное все тело. А тут и мать домой пришла И посмотрела сына. Беда, беда, отец, беда, Ты не тяни резину. Быстрее скорую зови, Лети за нею птицей, Помогут только лишь врачи, Вести надо в больницу. Врачи приехали тот час, Осмотр недолго длился. Болел он, чем уже у вас? Лишь врач осведомился. На улице долго он гулял, Пальто одето было? А раньше он не замерзал? Еще она спросила. Он мальчик крепенький у нас, Простуды раньше были. Недомогание грипп и сглаз, Все сами мы лечили. Врач покачала головой, Впервые такой случай. Сейчас возьму его с собой, А там его изучим. Поеду с вами тоже я. И мать пошла в машину. Беда, беда, пришла беда, Так привязалась к сыну. Врачи промучились три дня. Как так могло случиться? Тут не болезнь, а чудеса, Решил главврач больницы. Отправим дальше мы его, Принял решение сразу. А то не вышло бы чего, А вдруг это зараза? Быть может это новый грипп, Иль что придумал ворог. Сегодня этот мальчик влип, А завтра влипнет город. Он об одном просил врачей, Чтоб тайну сохраняли. Но тут не надо стукачей, О тайне все уж знали. Уж заголовками пестрят Журналы и газеты. Врачи бессовестно темнят, Скрывая случай этот. Смертельный грипп за горло взял, И нет уже спасенья. Главврач покойников скрывал, Не применял лечения. Лекарства выросли в цене, И подскочил спрос сразу. О гриппе говорят везде, Клянут везде заразу. У многих маски на лице, Детишек держат дома. И витамин скупают Ц, Чих стал страшнее грома. Профессор Сашу осмотрел, И тоже удивился. А ну рассказывай пострел, Где так ты заразился? Что ел, что пил, где побывал, Был страх или волненья, А раньше ты не замечал Такого вот явленья? А Саше надо бы домой, Чего к нему пристали? И не какой он не больной, За что его достали? Он ночью плакал втихаря, Ребенок, все ж скучает, Не слышат Сашу доктора, Все что-то изучают. Профессор, говорят, открыл Закон, аж эпатажный, Он кровь у Саши изучил И сделал вывод важный. Коль кровь такую заиметь, Забудешь и о тризне. Болеть не будешь и стареть, Лишь радоваться жизни. В крови холодной будет все, Не будет лишь заразы. Чуть, чуть поел и лет на сто, Наелся вдоволь сразу. Живи и радуйся потом И не ходи по краю. И эту жизнь мы обретем, Что вам я обещаю. А вы придумайте меню, Чтоб не было изжоги, Сто лет не шутка, я скажу, Замучает, протянешь ноги. Еще беда, радикулит, Вы берегите спину, А то не дай бог заболит, Сто лет лечить вражину. И вновь газетчики уж тут, Профессор, вы скажите, Лекарство что ли создадут, Про то, что говорите? Лекарство это создал я, Пока его немного, Жду пациентов я, друзья, Начнется скоро проба. С себя, конечно, я начну, С жены, детей и свата. И всем я скоро докажу, Как наша жизнь богата. К нему спешили на прием Лишь те, кто по богаче, И несли денежки, притом, А как же быть иначе? Профессор сам себе не брал И не тянул он руку, Он всех упорно заверял, Что деньги на науку. Потом куда-то он сбежал, Куда, ни кто не знает. Зачем профессору скандал? Он тихо жить желает. А Сашу мать взяла домой, Поняв все муки сына, Он похудел и стал больной, От этой медицины. Как рада бабушка была, Увидев снова Сашу, Пирог любимый испекла И гречневую кашу. Пришла весенняя пора, И дни длиннее стали, Сбирайся матушка зима, Все от тебя устали. Пусть солнце светит свысока, И пусть звенят капели, Весна, весна, пришла весна, Грачи уж прилетели. Растаял бедный снеговик, И снег так быстро тает. Вот только Саша что-то сник, О чем-то он вздыхает. К ручьям весенним не спешит, Кораблик не пускает. Ну как узнать, о чем грустит И что узнать желает? К друзьям играть он не спешит, Встреч с ними избегает. И дома больше он молчит, Сидит, книжки читает. Ну как с ребятами играть? Дотронется до друга. Тот начинает замерзать, Как будто кругом вьюга. Как будто вновь пришла зима Холодная и злая. Весной, конечно, холода Ребята избегают. У Пети как-то был в гостях, Аквариум потрогал. Померзли рыбки на глазах, Чем друга так растрогал. Боится трогать он цветы, Все сразу замерзает. От этой жизни хоть беги, А вот куда не знает. И нету радости в семье, У всех одна забота, Все ищут лекаря везде, Чтоб смог он сделать что-то. Увы, не могут доктора, Недуг не понимают. Болезнь для них еще нова, А чем лечить, не знают. И разных знахарей толпа У них перебывала. На них лишь тратилась деньга, А толку было мало. Подружка к бабушке зашла, Они разговорились. Назвала бабка старика, Что у него лечились. Он даже денег не берет, Но многое он может, Недалеко, притом, живет. И точно он поможет. И вот они у старичка. Тот к солнцу повернулся, Похлопал Сашу он слегка И хитро улыбнулся. Подвел он мальчика к стене. Закрыл глаза дедулька, Слегка ударил по спине, И выпала сосулька. Ох, было радости потом, Все Сашу поздравляли. Сиял огнями отчий дом, Все пели, танцевали. Пекла бабулька пироги, Сегодня все гуляем: Друзья, соседи, заходи, На праздник приглашаем! Когда пришла опять зима, Мороз на улице крепчал. Играла снова детвора, Сосульки Саша в рот не брал.

Кто больше?

Светило солнышко с утра, Денек хороший был. Склевал цыпленок комара И сразу заявил: Уже я вырос, стал большой, Смотрите на меня, Я первый во дворе герой, Склевал я комара. Котенок сладко так зевнул: Нашелся мне храбрец, Я мышку поутру спугнул, Таков я удалец. Как видишь, больше я тебя, Ты уступаешь мне, И самый храбрый — это я, Не только во дворе. Тяв, тяв, нашелся мне храбрец, От смеха удавлюсь. Брысь со двора, скорей малец, А то я разозлюсь. Я самый храбрый во дворе, И самый я большой. Все подчиняться должны мне, Я первый тут герой. Щенок доволен собой был, Иди вперед — не трусь. Как быстро всех он победил. Но тут вмешался гусь. Эй ты, щенок, вот ущипну, И будешь знать меня. Я первый — всем я говорю, Хозяин я двора. Он важно крылья распустил, Доволен сам собой. Я самый славный, — протрубил, И первый я герой! Недалеко от них баран стоял. Он подошел к гусю: А это ты хвастун видал, Сейчас я покажу. Мои отменные рога, Мои друзья в бою, Любого грозного врага Я запросто свалю. Против меня, ты мелюзга, В стороночке постой. Здесь самый главный — это я, И я один герой! И баран по двору прошел, Красуясь сам собой. Я все ж баран, а не козел, Не он, а я герой. Никто с ним спорить не хотел, Уж больно грозен он, Уж коли сам гусь оробел, И впрямь — баран герой. Но из загона боров вдруг, Выходит в центр двора. А ну, козявки, шире круг. Здесь самый главный — я! Барана больше я втройне, Его вмиг растопчу, Перечить можно только мне, Когда я захочу. И тут сильнее нет меня, Дрожите всей толпой, Я обломать могу рога, Я тут один — герой! А ну пошел, хрю, хрю, хрю, хрю, Сгоню вас со двора И всех осилить я смогу, Дрожите мелюзга. Во двор ввалился большой бык, Что тут такое, не пойму, Я к беспорядкам не привык, Он пасся на лугу. Там тихо, пташки лишь поют, Там сочная трава, И там без дела не орут, А тут что за дела? Пока ты пасся на лугу, Что б тут порядок был, Старался я, хрю, хрю, хрю, хрю, За всеми я следил. Ну что же, я хвалю тебя, Теперь все на покой, Всем слушаться теперь меня, Я самый тут большой. Никто с ним спорить не посмел, И воцарилась тишина, Кто-то дремал, а кто-то ел, Хозяйка тут пришла. А ну, все быстро по местам, Чего стоишь тут, бык? Вот хворостиною поддам, И грозный бык тут сник. В свинарник боров свой побрел, Баран как не был тут, И каждый корм там свой нашел, Привычный свой уют. Котенок раньше убежал, Забыв уже про спор, С бумажкой в доме он играл И не хотел во двор. И гусь с гусыней рядом сел, Шмыг в конуру щенок, Цыпленок лишь один сидел И он понять не смог. Хозяйка с виду не грозна, Нет ни рогов и не когтей, Не больше всех точно она, А вышло всех сильней. И я от страха не сбежал, Мне здесь сидеть милей, Цыпленок сам себе сказал, Я тоже их сильней.

Награда

Работник скромный Петр был, В карьере мало преуспел, Хотя так этого хотел, Он просто тихим клерком слыл. На даче грядку он копал, У леса дача та была. И вдруг меж грядками змея, Лопату Петр уж поднял. О человек, ты не спеши, Убить меня сейчас легко, Позволь лишь только взять кольцо, Потом что хочешь, попроси. Кольцо змея быстро взяла. И заблестело вдруг оно. Теперь желание твое, Шипя, она произнесла. Я денег, хочешь, дам тебе, Или огромный дом, Богатым будешь в доме том, Скажи лишь «Да» ты мне. А хочешь, силу дам тебе, Дам стать и красоту. Но я другое попрошу, Ответил он змее. Не надо деньги и дома, Ты слушай, что скажу, Я только власть одну хочу, Мне только власть нужна. Я первый, можешь ты понять? Все гнутся предо мной, Дома и деньги, звук пустой, Нужна мне в жизни власть. Без власти деньги отберут, Сверчок, знай свой шесток, Потом, увы, наступит срок, И дом как есть сожгут. При власти будет все не так, Да что там говорить, Коль можешь чем-то пособить, Лишь власть, другое все пустяк. Ну, хорошо, получишь власть, Ударив по земле хвостом, В кольцо свернулась потом, Мечта считай, твоя сбылась. Прошло чуть больше полчаса, Гонцы уж тут как тут, В контору срочно Вас зовут, Сажают в джип Петра. Полгода как директор он, И в общество уж вхож, Но городничий выше все ж, К нему Петр ходит на поклон. Надоедать ему все это стало И Петр звать уж стал змею, Я городничим быть хочу, Директорства мне теперь мало. Ну, хорошо, быть по сему, Ударив по земле хвостом, В кольцо свернулась потом, И уж гонцы спешат к нему. Вот тот заветный кабинет, Туда, сюда прошелся он, И вот уж звонит телефон, Он первый тут, первее нет. А как была рада жена, И она тут же заявила В халупе я, мой милый, жила, Теперь мне вилла лишь нужна. И вот не дом, а уж дворец, Воздвигнут на брегу пруда, А в нем живет его семья, Построил все один делец. За это что-то он просил, Не чисты были те дела, Но не смутило то Петра, И он дельцу все это разрешил. Жена его уж шубу насмотрела, Ну как откажешь тут жене, Ей скидочку предложили в цене, И тоже за какое-то там дело. Сам Петр вскоре раздобрел, К его столу деликатесы слали, Жену конечно ж ублажали, А отказать он ей, не смел. Она всегда что-то просила Для процветания семьи, И деньги ей всегда были нужны, И отдохнуть семьей она решила. Конечно же, круиз и теплоход, По миру, в общем-то, проплыли, За них, конечно же, платили, Делам за это дан был ход. Кому заказ иль что просили, Кому-то должность от души. И струйкой денежки текли, Петру их тоже приносили. Но вот не в духе Петр встал, Сон нехороший ему снился, Сам губернатор что-то злился, Петра за что-то он ругал. Как надоело подчиняться, Да он и сам мог этим быть, Губернией всей руководить, Со змейкой надо повстречаться. И вот она пред ним предстала Ударив по земле хвостом, В кольцо свернулась, а потом, Удач во власти пожелала. А когда змея исчезала, Оставила ему она наказ, Что вызовет еще ее он раз, Она так, видишь, пожелала. Такой ответ Петру не по душе, Но он молчит и змею провожает, А про себя уже соображает, Как привязать змею к себе. И уж гонцы к нему спешат, И перед ним ломают спину, В роскошную садится он машину, Все угодить ему хотят. Охрана ему бодро козыряет, Слуга открыл с почтеньем дверь, Хозяин он везде теперь, И с облегчением вздыхает. Какой огромный кабинет, Он о таком и не мечтал, Теперь его черед настал, Его сияет властный свет. Другою стала враз жена, Другие речи, другой взгляд, Естественно другой наряд, На всех смотрела свысока. Ей было трудно угодить, С прислугою была она строга, Швыряла вещи сгоряча, Иных могла даже побить. С Петром любила разъезжать И даже речи говорить, Кой-где суд праведный вершить И указания давать. В театр изволила прибыть, И было же Петру потом, Там один мрак в театре том, Его немедленно прошу закрыть. Бараны в зале были лишь одни И хлопали они невесть кому. Меня не замечали лишь одну, Цветы не мне они несли. Какое-то потом кричали бис, А я хотела что-то им сказать, Но на меня им было наплевать, Ты с этим, Петя, разберись. Сегодня не заметили меня, А завтра ты окажешься в дыре, Сегодня они хлопали не мне, А завтра начихают на тебя. Пришлось к театру меры применить И в нем открыть большой торговый дом, И ресторан, конечно же, при нем, Ну а театр пришлось закрыть. Дельцов конечно Петр уважал, Они к нему охотно шли, Притом всегда ему несли, А он охотно принимал. Владел заводом, гаражом, Землицу как-то прикупил И ресторанчик прихватил, Построил себе новый дом. Дом старый сыну подарил, Квартиры теще и сестре, У моря дачку взял жене, Шикарно он зажил. И все бы было хорошо, Живется всем им всласть, Но маловата стала власть, Добавить власти бы еще. Но помнил он слова змеи, И как-то в выходной, Он посоветовался с женой, Змею как обвести. Чего дрожишь, что за дела, Устрой ей западню, Я за стеною постою, Дашь знак, ее захлопну я. А когда в клетку попадет, Надейся на меня, Такие раскручу дела, Что ахнет весь народ. Не стал бы Петр рисковать, Он трусоватый был, Но тут себе он изменил И стал судьбу пытать. Клетку-капкан он заказал, Броня пошла на дно, А по бокам бронестекло И крышка лишь металл. Замок, особенный секрет, И все как спецзаказ, Так прочно делают у нас Хотя нужды в том нет. Уж если это лишь змея, Причем бронестекло, Обычное конечно бы сошло, Совсем не надо и замка. А если это волшебство, Волшебник не простак, И он конечно не дурак, Что б с рук такое вам сошло. Закончив эти все дела, Змею стал Петр звать, А что б ему не сплоховать, За стенкою жена была. Змея явилася к нему, Ну что желаешь ты, Ну не робей же, говори, Глядишь и помогу. Ты ждешь, чтоб я вползла сюда, Изволь и я уж тут, Там за стеной твоя жена, Произнесла змея. Довольно, поиграла я с тобой, Уже пора и честь бы знать, За все ты должен отвечать, На этом месте стой. Клетка-капкан стала большой, В нее Петр залетел, Звоночек вроде прозвенел, Замок закрылся сам собой. И растворилась в миг змея, Петр громко закричал, Его никто не услыхал, Вбежала лишь его жена. Потом сбежался и народ, Клетку ломать они взялись, И мужики уж напряглись, Увы, их дело не идет. Полдня гремели молотки, Искрила сварка полчаса, Но клетка целою была, Целы были замки. Прошел уж день, и ночь прошла, Хотелось Петру пить, Вода стоит, но как тут быть, Не напоить Петра. И начал Петр звать змею, И появилась вот она, Не надо ты, власть не нужна, На волю я хочу. Пропала клетка и замки, Охрана набежала враз, Едва не дал кто-то под глаз, Петра прогнали мужики. А вот и старый дом его, Калитка скрипнула едва, Стоит лопата у крыльца, Да и жена глядит в окно.

Ведьма

— I — Еще по селам ведьмы бродят, И леший прячется в кустах, И ночью нагоняют страх Русалки, когда колобродят. И я бываю в тех краях, Друзей, знакомых навещаю, О кознях тех я много знаю, И сам испытываю страх. Историй много помнят люди, И я их в памяти храню И лишь о малом я пишу, О том, что было или будет. Вот и о ведьме я узнал, Когда гостил в поселке этом, А было это прошлым летом, И вам как мог я передал. Василий, юношу так звали, Марусю страстно полюбил, Женою стать ей предложил, И день уж свадьбы намечали. Но надо же, беда случилась, Такая, что аж сердце рвет. Попала Маша в переплет, В большой больнице очутилась. Как не старались врачи, Девчушку жаль, им тоже было, Но знать судьба все предрешила, Она осталась без руки. И в довершенье бед ужасных Прошелся шрам через лицо, И не оставив ничего От ее прежних черт прекрасных. Вот так начнем мы свой рассказ, Всему положим здесь начало, И что потом с девицей стало Вся, правда здесь, и без прикрас. Что девушке легло на плечи? Собрался Вася к ней идти, Но мать стояла на пути И завела такие речи: Она калека, знай, сынок, Дитя она не спеленает, В объятьях счастья не познает, С одной рукой, какой уж прок. Корову подоить не сможет, И тесто ей не замесить, Не сможешь, Вася, ты с ней жить, И совесть пусть тебя не гложет. Потом, пойми сынок, друзья Тебя безжалостно осудят. Как говорю, так все и будет, Калека скажут, не жена. Какая тяжесть будет внукам Уродство мамы объяснять, Не будешь же ее скрывать. Калека мать и детям мука. Уж лучше сразу все порви, Цветок завял — букета нету. Оставь все чувства без ответа И к ней в больницу не ходи. Василий вроде возмущался, Что есть любовь и то да се, И будут счастливы еще. Ну, а потом он тоже сдался. Не стал больную навещать, Забыть несчастную старался И больше к ней уже не рвался, Он был сынок и слушал мать. Напрасно девушка ждала, Вот-вот придет, порой казалось, Уж в сердце веры не осталось, А все ж стояла у окна. Слова любви еще шептала, Надежда теплилась еще, Вот распахнет она окно, Любовь, ты здесь, тебя я ждала. Ты шел так долго, почему? Но я тебя уже простила, Все эти дни тебя любила, Еще сильней теперь люблю. Мне сны прекрасные приснились, В ночи вдвоем мы до утра, Нам шлет любовь сама луна, Сердечко так в груди забилось. Меня ты крепко так обнял, И счастье близко уже наше, И нет тебя, родная, краше, И нежно так поцеловал. И ты меня, окинув взглядом, Сказал: Никто не разлучит, Пока в груди сердце стучит, До гроба будем с тобой рядом. И в это верю я еще, Слова как клятву повторяю, Тебя я все же обожаю, И потому вновь у окна. Но вот пришли и ей сказали: Пора вам, милая, домой, Иди, родная, бог с тобой. И няни слезы не сдержали. Стоит у входа только мать, Концом платка, стирая слезы, Да машут добрые березы, Пришедшие ее встречать. — II — Василий не был в той печали. Нашел другую быстро он, С ней сразу был он обручен, И свадьбу в скорости сыграли. Стал строить Вася новый дом, Отдельно жить ему хотелось, И заменить все не терпелось, И не нуждаться, чтоб ни в чем. Жена была ему под стать, Все в дом и в дом, такая скряга, К тому ж не лодырь, работяга, Глядишь, собралась уж рожать. Доволен Вася. Был бы сын, Помощник нужен все ж мужчина, Когда с тобой рядом детина, Во всех делах ты не один. Потом и девки пусть родятся, Хозяйке помощь, радость в дом. С женою будут пусть вдвоем Вести дела и наряжаться. И вот уж первенец родился, Красавец, весь в отца малыш, И по всему видать крепыш, Отец герой, не зря трудился. И планы строят уж они, Там будет сад, вот тут овин. Мужчина в доме не один, И только счастье будет впереди. Жена, родив, похорошела, Василий ходит грудь вперед, И бабушка на дню раз пять придет Все стало так, как бабушка хотела. О Маше бедной все уже забыли, Да и вообще, была ли с ним она, И где теперь та дивная весна? Его в селе друзья не осудили. Не смотрят косо, видно по всему, И все его конечно понимают, Герои в жизни редко все ж бывают, Я от себя об этом вам скажу. — III — Переступила Маша в дом порог, На образа молчком перекрестилась, И с матерью своей она простилась Собрала вещи в узелок. В одной деревне дальняя родня, Об этом от отца она слыхала, В краю далеком тоже проживала. Вот и подалась девушка туда. И хоть противилась ей мать, Остаться дома умоляла, В дорогу долго не благословляла, Но все ж смогла и дочь понять. С трудом добралась Маша до родни, А из родни то тетка лишь осталась. Бедняжка к ней в слезах прижалась. Калека я, к себе прими. Мне дома жить сил не хватило, Не знаю, поймешь ли ты меня. Дурманила ль тебя весна, И больше жизни, ты любила? За все за это подлый лишь обман, Слова и клятвы, напрочь, позабыты, И чувства, словно в землю все зарыты, Остался лишь один дурман. Как жить не знаю. Тетушка, пойми, Забыть все это я уже не в силах, Не кровь, а яд течет сегодня в жилах, Остатки искренней любви. Была и я когда — то молода, Ей тетушка в раздумье отвечала. И все, конечно, это я познала, И тоже, видишь, до сих пор одна. А жизнь свою я мщенью посвятила, Они узнали, что такое месть моя, И до сих пор она жива, Хочу, чтоб ты все повторила. Познаешь ты, как делается яд, И как от яда жертвы умирают, Они, бедняги, так и не узнают, Какое ведьмы зло творят. Подумать тетя дай еще немного, Не думала об этом я совсем. Я шла сюда вообще-то не за тем, И утомила дальняя дорога. Иди, моя хорошая, поспи, Есть время, мы еще поговорим, А для людей такое сотворим, Им тоже будет не до той любви. А ночью к тетке кто-то заявился, Быть может черт, а может сатана, Сквозь сон все слышала она, Как подлостью он тетушке хвалился. Учить ее он тоже был бы рад, Науки эти лучше всех он знает, И в гадостях он много понимает, Не зная в этом никаких преград. Когда он уходил, то тетке обещал Пять книг каких-то скоро притащить, По ним всему можно учить, Так, напоследок, он сказал. И эти книги скоро он принес, Их тетка сразу спрятала в сундук. Кой что из них тебе дам юный друг, Но в них не суй без спроса нос. И каждый день о мщенье шла молва, Какие яды в этом пригодятся, Не надо только с совестью якшаться, А делать зло без всякого стыда. На уговоры Маша скоро поддалась, Учила яды, злое волшебство, И отомстить за унижение свое Она всерьез уже собралась. И тетушка довольна ей была, И доверять уж стала ей во всем. Мы ядом боль твою зальем, Твердил ей тоже сатана. Умчалась тетка в некий темный лес, С неделю, в общем, там была. Тайком Мария книжки те прочла, Что тетушке принес иль черт, иль бес. Узнала, как людей можно лечить И делать бескорыстно всем добро, Как убивать нагаданное зло И ведьмой доброй в жизни быть. Явилась тетушка и сразу же в сундук. Скажи, зачем ты лазила сюда? Я чувствую, что ждет тебя беда, Ты непослушна, юный друг. Мне наплевать теперь на твой сундук, Урок преподнесла сама судьба, Я сделаю змеей сейчас тебя, Давно уж постаревший, старый друг. И тетушка струхнула неспроста, Увидев огоньки в ее глазах. Увидела и Маша ее страх. Пойду я завтра тетка от тебя. За всю науку вот тебе поклон, А я вернусь в родимые края, Долги хочу вернуть я там сполна, Отплату всю получит также он. Привыкла, Маша, сильно я к тебе, Как не крути, ты все ж моя родня, А, в общем, полюбила я тебя, И будет скучно, как и прежде мне. И все ж они расстались на заре, Спешила девушка опять в родимый дом, Хотя печаль жила все так же в нем, Тоскуя в доме, воя во дворе. И вот они знакомые места, Все так же в лес тропиночка бежит, И речка безымянная журчит, Купаются мальчишки у моста. У дома мать ладонь к глазам подняв, От солнышка прикрыв свои глаза, Все вдаль глядит, кого-то все ища, Платочек, спрятав в свой рукав. О, что я вижу это ж моя дочь. Голубушка, я все тебя ждала, Пошли домой родимая моя, Одной уж жить стало не в мочь. — IY — И вот она у реченьки стоит, О, сколько с нею связано всего, Здесь детство беззаботное прошло И память эту реченька хранит. Вон там впервые он ее обнял, Там говорил ей нежные слова. Ты лучше всех о, зоренька моя, И это слышал куст тот белотал. Вот тут сидели мы на берегу, Пиджак накинул нежно на меня, И это видела с небес тогда луна, И это позабыть я не могу. Впервые здесь меня ты целовал, А у меня шла кругом голова. Ты отвернулась, реченька моя, И бережок вдруг круче сразу стал. Там пела где-то грустная гармонь, В душе ж моей горел пожар любви, Казалось, гимн нам пели соловьи, До неба долетал огонь любви. Сейчас в моей душе одна печаль, Я с нею к тебе реченька пришла, Возьми тоску прохладная вода, Сегодня ничего уж мне не жаль. В душе своей обиду я храню, В ней ненависть сегодня лишь живет. Скажи, кто меня, реченька, поймет, Ему жестоко скоро отомщу. На бережок ты мой опять присядь, Ты видишь, как вода моя течет, О, сколько она в памяти несет И никогда не повернет уж вспять. Ты девушка, послушайся меня, В ладонь моей водички зачерпни, Я тоже эти помню счастья дни, И видишь, как чиста моя вода. Но если в нее злоба попадет, Чернеет моя чистая вода, И чья-то гибнет бедная душа, Срываясь в мой водоворот. О, реченька, что делать мне, скажи? Не скажешь, я сойду тогда с ума! Ты не спеши, увидишь все сама, Среди людей немного поживи. И слезы покатились вдруг из глаз, Но как мне жить, о реченька скажи. Я инвалид, ты видишь без руки, И этот мир весь не приемлет нас. Ты не спеши, ты только не спеши. Ну что с того, что будет тяжело, Зимой во льдах мне тоже нелегко, И ты терпи и тоже жди весны. Весна к тебе приходит каждый год, И сбросишь надоевшие ты льды, И будешь вольною до самой до зимы, А к нам весна дорогу не найдет. Она не стала больше говорить, По сельской улице тихонечко брела. И смотрит, это же его жена Повесила белье, чтоб просушить. Ну, погоди, попомнишь ты меня, Я тоже очень многое могу, Сейчас белье твое я просушу. Наслать хотела на него огня. Но видит мальчик на траве сидит. С досады топнула ногою по земле. Так вот же пыль, как пригодилась мне, Пусть на белье она летит. Послушный ветер тут же пыль поднял, Осыпал густо пылью он белье. И стало грязное опять оно, Весь труд за миг один пропал. Пришла домой, на сердце тяжело, Не стало легче от проказы той, А злоба лезет в грудь, хоть волком вой. Какая мелочь — грязное белье. Вошла к ней мать и села на кровать. Я вижу, доченька, ты извелась совсем, Нельзя так дочка доводить себя, А прошлое пора уж забывать. А что же помнить? Руку вот мою? Кому теперь, скажи ты мне, нужна? Мне даже жизнь и та уж не мила, Зачем живу, скажи, зачем живу? Тогда другой послушай разговор. Ты хочешь, что б жалели все тебя, Какая бедная несчастная судьба, Какой любви суровый приговор. Так вот что доченька еще скажу: Сидеть без дела хватит и тебе, Занятие найти можно везде, А нет, сама тебе работу подыщу. И ведь нашла, в какое-то ТОО. Хоть не хотела, но пришлось идти, Без дела хуже, как тут не крути, А при делах, жизнь движется еще. — Y — Пришел с работы поздно он домой Усталый и сердитый на себя. Его ж с улыбкой встретила жена: Пройдет все, завтра выходной. Ты отдохнешь и выспишься сполна, В саду поставим мы с тобой кровать, На свежем воздухе так славно отдыхать, — Все ворковала милая жена. И злость прошла, Василий стал добрей, Тем более и ужин уж поспел, Немного выпил, хорошо поел. Спать потянуло от вина и щей. У нас в селе такие вот дела, Вернулась Маша вновь в село. Чего ее к нам снова принесло? Жила бы где-то там себе жила. И что тебе, скажи, она далась? Вернулась в свой родной законный дом. И пусть живут там с матерью вдвоем, На стороне как видно, жизнь не всласть. Не стала б в жизни нам она мешать, И не нарушит ли семейный наш покой? Супруга, ты куда заехала, постой, Еще мне будешь детство вспоминать? Ушло давно все милая, ушло, У нас с тобой вон богатырь растет, И жизнь свою мы знаем наперед, Былое ж, солнышко, былым и поросло. На этом кончен был не нужный разговор, К тому ж Василий вскоре задремал. Такого опасенья от жены не ждал, К кому ей ревновать, один позор. Он отдохнул неплохо в выходной, До самого обеда взял, проспал, В хорошем настроении с постели встал Довольный жизнью и судьбой. Проснулся, а воркует уж жена, Покушай Вася это, а потом и то, Хочешь чаек, а нет, налью вина, Его вчера из магазина принесла. Поел, попил и в сад пошел гулять. В карман полез, а там нет сигарет. Пришел домой их в доме тоже нет. Пришлось за ними в магазин бежать. Купил он сигарет и вновь домой, И не заметил Машу у крыльца. Она стояла, правда, не одна, А с дамочкой какой-то городской. Он должен был две лужи обойти, Дождь накануне выпал проливной. Уж было обошел, теперь домой, Канавка только на пути. Но у канавки поскользнулась вдруг нога, На спину в лужу, он свалился, Из лужи грязью он облился, И сразу стал прям как свинья. Пришел домой расстроенный, в грязи. Снимай белье, — заохала жена. Да не горюй, все постираю я, А ты скорее в баню вон беги. Ее топлю, считай почти с утра, Там есть и пар, и веник, и тазы, Белье ты чистое с собой возьми, Смотри, как кипяток вода. Василий баньку с детства обожал, Отец ядрененький парок любил, Детей всех к баньке приучил. Все в бане хвори выгонял. YI Мария с Тоней вместе здесь учились, Они не виделись лет пять, И стали детство вспоминать, Немного даже прослезились. Подруга в городе давно жила. Хороший муж, квартира своя есть, К тому ж двух дочек родила. Я знала Маша про твою беду, Не знаю только, как тебе помочь. Ай, что там воду без толку толочь, — Сказала Маша, — видишь же, живу. А мимо нас тут Вася пробежал, И по нему ты сохла тут тогда, Он замечать не хочет гусь тебя, Нас не заметил, видишь ли, нахал. В глазах Марии сверкнул огонек, И сразу Вася в лужу ту упал. Как классно он в нее попал, За хамство будет пусть ему урок. Но вижу я, не сам он оплошал, Ведь ты ему Мария помогла? Твои я видела горящие глаза, Он просто твою волю исполнял. Давай не будем больше мы о нем, Какие есть проблемы у тебя? У тетушки два года я жила, Могу лечить, от бед хранить твой дом. Ты знаешь, моя старшенькая дочь С дыханием проблемы заимела. Врачи бессильны, вот какое дело. Не можешь ты бедняжечке помочь? Я в город должна ехать, подожди. Дай адрес мне иль телефон. Пиши мой адрес. Но не нужен он, Ведь дочка здесь, ты и лечи. Недолго девочку она смотрела. Ты знаешь, Тонь, я ей смогу помочь, Мне нужен день и еще ночь, Настойка чтоб моя созрела. Мне завтра ехать в город надо, А дочь здесь с мамой будет жить, Ее иль ты, иль мать будет лечить. Ты знаешь дочь, как будет рада. Уедешь через день, тебя прошу, И дочь с тобой лишь будет жить, Ее сама будешь лечить, А как, тебе я напишу. Еще скажу, поверь, нам повезло, Еще чуть-чуть и я б не помогла, Болезнь с рожденья у нее была. Теперь уверена, все будет хорошо. А месяц этот быстро пролетит, И все теперь зависит от тебя. До встречи через месяц, милая моя, Надеюсь, что добро зло победит. Тамару месяц Маша все ждала, И вот подруги повстречались. Ты знаешь, Маш, врачи все удивлялись, Как быстро у нее болезнь прошла. Об этом все село уже прознало. И стали к ней селяне приходить. И начала она людей лечить, И денег с тех больных не брала. О ней молва пошла уже по свету, Все чаще удивлялись врачи. Ее леченья все так хороши, Что неудач, ну просто нету. И лишь Василий зол был на знахарку. Да ведьма однорукая она, — В компании сказал он сгоряча, И опрокинул с ходу чарку. С тех пор и стали ведьмой звать, Но звали так все ж не со зла. Не ведьмой, ведьмушкой была, Не зло вершить, а помогать. И на работе Машу полюбили, Дела все четко делала она. Во всем была до мелочей честна, С ней не ругались, и ей не хамили. — YII — Диспетчер получила указанье Отправить в рейс машину на два дня. И этот рейс сорвать нельзя Уж вечер был, когда пришло заданье. Лишь одного водителя Мария все ж нашла. Давай езжай, нет выхода другого. А можно мне сказать хоть слово? Я не могу, пойми, семейные дела. У всех дела, но есть еще работа, И с этим все считаться мы должны. У меня дочь одна, живу я без жены И на моих плечах лежит о ней забота. Одну оставить дочь я просто не могу, Такая вот имеется причина. А как мала, скажи, твоя дивчина? И может я тебе, чем помогу? Шесть лет исполнилось уже, Такие-то диспетчер, вот дела. В сиделки можно посадить тебя, Конечно, если согласится дочь. Пошли к нему. Село здесь все знакомо. Я тут живу, вот выключатель у двери. Давай, давай, смелее проходи, Теперь сюда, и мы уж дома. Их встретила девчушка лет шести. В газах вопрос: Зачем тут тетя? Вы только тут вдвоем живете? И как зовут тебя, скажи. Персоной собственной Наталья моя будет, А это тетя Маша. Так назвал? Мне ехать далеко начальник приказал. Два дня с тобою она тут будет. Позволь ей два денька с тобой побыть Мне надо это очень, понимаешь? Не плакать, не скучать мне обещаешь? А я не задержусь, буду спешить. Лицо девчушки отразило грусть, Еще чуть-чуть и слезы потекут. Ты не грусти, всего один маршрут, Давай проводим папу с тобой в путь. Они смотрели, папа отъезжает. Наташа всхлипнула немного. Всяк понимает дальняя дорога, Добра в дорогу всяк тебе желает. Наташенька, ты видишь я впервые здесь, Я в вашем доме ничего не знаю, Я покормить тебя сейчас желаю. А что ты будешь, скажи, есть? Я не хочу есть. Нас в садике кормили. А я, Наташа, очень голодна, Я на работе целый день была, Работы много, даже есть забыли. Вот здесь есть хлеб, сырок и колбаса. Давай с тобой съедим все пополам. Еще б чаек горячий нам И жизнь прекрасная б была. Нашелся чайник, спички и вода. Чаевничать за стол они уж сели. Скромный паек быстро доели. Скажи, а где твоя рука? Спросила девочка, ей заглянув в глаза. И Маша как-то растерялась. Чуть успокоилась, собралась И так рассказ свой начала. Уже давно, Наташа, это было Тогда и я имела две руки, И было счастье впереди, И в миг один все это сплыло. Авария тогда со мной случилась. Все удивляюсь, как осталась я живой. Спешила побыстрей попасть домой, Не помню, как в больнице очутилась. Когда очнулась, уже не было руки, Лицо мое как есть забинтовали. Вам повезло, еще сказали. Жива осталась, и живи. Наташа ей в лицо смотрела. Не уж ее девчушка поняла, И в мир свой детский приняла? Она ее по-своему жалела. И у тебя, Наташа, жизнь не сладкий мед, Обе мы с тобой как снегири. Ты быстрей хорошая расти, Тогда тебе, быть может, повезет. Теперь бы нам с тобою почитать. Где книжки, крошка, у тебя? Наташа сразу книгу принесла. Еще чуток, сейчас я уберу. Читать пришлось ей про конька, И про перо заморской чудо птицы, Про то, как царь хотел жениться, И было жалко дурака. Потом Наташа сладко задремала. Перетащив девчонку на кровать, Пришлось и Маше тоже спать, Забравшись под одеяло. Два дня они как в сказке были. Водила Маша девочку домой, Там познакомила с Маруською козой, И молочко холодненькое пили. Потом встречали папу у крыльца. Наташе куклу он привез Она расстроилась до слез. Прости, Мария, забыл про тебя. Потом Марии с рейса позвонил, Он где-то, в общем, задержался, То ли застрял, то ли сломался. Забрать Наташу с садика просил. Она домой к себе Наташу забрала, Наелись дома пирогов, И еще вкусненьких блинов, И козьего напились молока. Приехал папа, дочь свою забрал. Его простить он все просил, И вид его смущенный был, Не беспокоить больше обещал. К обеду где-то Маше позвонили, Из садика Наташу чтоб взяла. Больная девочка уже была. Потом еще Марию попросили Купить Наташе кофту потеплей, Немного с нею почитать, Цветочек на листе нарисовать И принести конторский клей. Пока Наташа с матерью была, Мария в магазине побывала. Ей кофточку она там подобрала, Листы и клей ей принесла. Потом цветок она нарисовала. Мария ей настоечку дала, Болезнь у девочки прошла. Потом немного почитала. — YIII — На рыбалку однажды Василий собрался. Уехали они ни свет, ни заря. На зорьке чтоб надергать окушка, Период клева на него начался. Рыбалка удалась, я вам скажу, Да и погода была хороша. Две щучки, окуньки, еще ерша, Отменную сварили там уху. Он куканом соседа удивил. Такой отменный знаете, улов. Василий славный рыболов, Он рыбы много наловил. Пока жена туда-сюда шныряла, Носила то посуду, то ножи. В тазу лежали грудой окуньки. Ребенок тут, а ей и дела мало. Схватил он рыбу, укололся до крови. Помыли ручки, кровь прошла. И чистит рыбу вновь жена. Ребенка в садик утром отвела. Сынишка ваш как будто заболел, Какой он вяленький у вас, Смотрю, не открывает глаз. Не выспался наш маленький пострел. Прошло всего лишь три часа. Жене из садика звонили. Родители чтоб срочно были, Не очень-то хорошие дела. Жена с работы в садик прибежала, И фельдшер из медпункта тут уж был. Он лишь руками разводил, Не понимаю, что с ним стало. Беги к Марии, плохи твои дела, Ей няня на ушко сказала. Да чтоб она не отказала, Сыночку чтобы помогла. Мария сразу, в общем-то, пришла. Похоже — заражение крови. Пусть едут срочно к нам врачи, Я тоже полечу сначала. Пусть здесь лежит, не трогайте его, А мы пошли скорее ко мне в дом Лекарство сделаем вдвоем, Управимся до скорой мы еще. Они успели раньше прибежать, А мальчик начал уж синеть. Должны успеть, должны успеть. С трудом настой ему дала. А вот и скорая, визжат как тормоза. Заходит врач и все он понимает, Кто скорую так поздно вызывает, Плохи дела, плохи дела. Простите доктор, вы неправы. Ребенок этот должен жить. Уже не надо так спешить, Остановила зараженье я крови. Вы Маша? Я о вас уже наслышан, Но случай вижу не простой, Вы не поехали б со мной, Смотрите, он едва уж дышит. В больнице свет не гас до самого утра. Туда-сюда врачи порой сновали, Иногда Машу вызывали, И смерть была побеждена. Домой вернулась Маша никакая. Василий к дому прибежал. Ты ведьма-Вася закричал, Твоих рук дело, полагаю. Но к счастью мать вышла из дома. Какой же Вася, ты дурак, Не успокоишься никак, Вот помогай еще такому. Ну что ты мама, там дитя. И жить оно поверь мне, будет, Никто меня мать не осудит, Вот кроме Васьки дурака. — IX — Спала Мария вся в печали, Кошмарный ей приснился сон. За то, что мальчик был спасен, Ее на суд теперь призвали. Ты что тогда мне обещала, Чему тебя учила я? Ты подколодная змея, — На нее тетушка кричала. Ты суд хотела свой вершить, Ты сеять только зло должна. Теперь за все в ответе я, Меня теперь будут судить. Тайком ты книжки все прочла, А их нельзя было читать. Тебя за это наказать Должна была тогда уж я. Теперь ответ одна держи, Суров и грозен твой судья, Твоя доказана вина, От страха ты теперь дрожи. О, тетушка меня прости, Я непослушная была, Но только в том моя вина, Дите хотела я спасти. Он только-только видит свет И сделал первые шаги. Его за что судили вы? На нем вины пока что нет. Молчи противная, молчи, Пусть скажет что-то важный суд. Быть может, что тебе зачтут, Простят еще твои грехи. Судьи раздался голос вдруг, Скорее очень грозный рык. Застыло все в один лишь миг, И замолчали все вокруг. Зачем ты к нам дитя пришла, Ты зло хотела совершать, Тебя мы стали обучать, Ты все нарушила сама. Тебя должны сейчас убить, Палач томится у костра. Что скажешь ты теперь дитя, Чтоб казнь смогла предотвратить? Прости судья, но сейчас ночь. Лишь одного желаю я Уйти при свете только дня, Я все же солнца только дочь. Я вижу, ты теперь умна. Костер лишь ночью наш горит, А днем палач в пещере спит. Ты это знала до суда? Откуда мне такое знать? Прости, пожалуйста, судья. Моя несчастная судьба, За что хранит меня опять? Мне в этой жизни тяжело, И так осталась без руки. И не детей, и не семьи, И изуродовано лицо. Меня пытались обвинить, За то, что сделала добро. Вам тоже мне не угодить, Что не творю я — зло. Куда податься мне теперь, В какую сторону пойти? Не вижу только я пути, Закрыта крепко моя дверь. Судьбой свершился уже суд, Палач давно меня казнил. Судья давно приговорил. Мои уста, поверь, не лгут. Ну, что тут скажешь, вот дела. Кто уж судим того судить? К чему ж еще приговорить? — Сказал расстроенный судья. — Х — Уже и осень в двери постучала, Жизнь не идет, она летит. Домой с работы Маша уж спешит, Она Наташу с папой повстречала. Что не заходишь Маша, в гости к нам? Наташа по тебе порой скучает, Козу Маруську часто вспоминает, И по бабусиным грустит блинам. Меня вообще никто не приглашает. А по Наташе я сама скучаю, Купила сказки — для себя читаю. Вот так со мной порой бывает. Наташа Машу за руку взяла. Тебя я в гости, тетя, приглашаю, Я по тебе всегда-всегда, скучаю, И я тебя всегда ждала. Ну что Мария, дом наш рядом, Попьем чайку, немного посидим. Пошли, пошли, тебя мы не съедим, — И глянул на нее он добрым взглядом. Втроем они сидели дотемна. Наташа спать, как будто не хотела, Потом конечно, все равно сомлела, Хотя со сном боролась до конца. Вдвоем идут до Машиного дома. Ты о себе немного расскажи. Она чуть-чуть замедлила шаги: Вся жизнь моя на грани слома. Не просто душу походя открыть, Самой и то в ней трудно разобраться, В иную душу лучше не стучаться, Когда об этом трудно говорить. Поведайте вы лучше про себя, И почему остались вы одни? Вам тяжело, конечно, без родни, Наташа ведь еще совсем мала. Моя родня — отец были и мать, Уже пять лет, как их я схоронил. Была жена, которую любил, Об этом тоже тяжко вспоминать. Два года уж прошло, как нет жены. Мы с дочкою приехали сюда, Тут есть хоть садик, есть друзья. А так — мы с дочкою одни. Не знает бабушек и дедушек она, Ни теть, ни дядей у нас тоже нет, Лишь я один, да целый белый свет, Вот вся наша огромная родня. Семью вам надо снова создавать, Девчонке мать в жизни нужна. Мы уж пришли, обитель вот моя, Чуть что, звоните, помогу опять. Делами слишком не обременена. Мы с мамой в этом доме лишь вдвоем. Как, говорят, танцуем и поем. Я вынесу сейчас вам молока. Его Наташка любит очень пить. Вы приводите к нам ее порой, Они с бабулей ходят за козой, И даже вместе пробуют доить. Я не люблю других обременять. Да бросьте, что за ерунда. Мать от меня внучка ждала… Старайтесь это хоть понять. Потом прошло всего два дня. Наташа что-то приболела. Пришел он к ней: — Тут вот какое дело. Никто не хочет подменить меня, А в дальний рейс я ехать не могу. Прости Мария, тут такое дело. Да бросьте мямлить говорите смело. С Наташей эти дни я посижу. Днем будет с мамой, вечером со мной, Поверь, она нам вовсе не чужая. Так значит, я спокойно уезжаю? Счастливо, возвращайтесь домой. Скажите, тетя Маш, а бабушку мне бабушкою звать? Не знай как ты, я б бабушкой звала. Она же внучкой кликала тебя. Она ж не мамы моей мать. Какой пустяк, она уж бабушка давно и по годам. Я думаю, и ей приятно будет, И нас с тобою точно не убудет. Ну что, договорились, по рукам? Бабуля, здравствуй, в гости к вам пришла. Уехал папа, буду у вас жить, С тобой козу будем доить. Ну, здравствуй, милая моя. Помощник у меня теперь вот есть, С тобой морковку будем убирать И на зиму в подвал спускать. Но чтоб работать, надо нам поесть. Лекарство пить, Наташенька больна. К обеду все пройдет, я полагаю. Ну, вы трудитесь тут, я убегаю, Работа ждет, увы, меня. Три дня Наташа с бабушкой была, И так они друг с другом подружились, Что даже спать вместе ложились, Устав от дел в теченье дня. ХI У магазина, там, где вход в подвал, Сидели мужики и выпивали. По пьянке разное болтали. Василий с ними тоже выпивал. Мария в магазин как раз спешила. Смотрите, ведьма вон пошла. Без рук, а присушила мужика, — Василий громко говорит. Сейчас ребенок с ней живет, Всех одурманила она. Урод, калека, сатана. Куда глядит у нас народ? Такую надо бы всем миром на костер, А я бы сам поджег его. Давай иди, уставилась чего? Он плюнул, и слюну растер. И злость вдруг вспыхнула в ее груди, И в его сторону шагнула. Слова проклятья уж шепнула. Нет, нет, зачем так, погоди. Пускай живет себе как прежде, Обиду эту ты стерпи, Он просто пьян, его прости, Что взять с такого вот невежды? Ну что, безрукая, стоишь, глядишь? Могу вторую выдернуть ручонку. Иль на ночь хочешь мужичонка? А может, нас приворожишь? Ну, ты подлец Василий, я скажу. За это в морду не грех дать, С тобой противно даже выпивать. Вы как хотите мужики, я ухожу. Чего уходишь, пусть уходит он. Чего стоишь, а ну давай, вали Пока не осерчали мужики, А то испортить могут твой фасон. У ведьмы, вишь, заступники. Привет, А еще назывались друзья. А ну пошел, а то не сдержан я, Друзей тут у тебя уж больше нет. А слезы от обиды все текли, Ну, пусть бы говорил ей кто другой. Ты успокойся, здесь постой, — Ей говорили мужики. Дурак он, что с него возьмешь. Умой лицо, вода у нас тут есть, На ящик Маша можно сесть, Потом уж в магазин пойдешь. Но продавец к ней вышел сам. Скажи чего, я принесу сюда. Как носит таких матушка земля? Ты не реви, ну их всех к чертям. До дома, Машу потом проводили, Наташа повстречала у крыльца, Она ее, конечно же, ждала, Привыкла все ж за эти дни. — ХII- Пора уже настала листопада, Швыряет осень золотом своим, И без причины мы уже грустим, Нам тоже вроде собираться надо. Как будто ветер стаи собирает, Ему теперь и воля и простор. Лети, лети до самых дальних гор, Там где у туч еще пасется стадо. О, осень, осень, я б тебя любил, Но чтоб от грусти сердце не болело, И чтоб гитара радостней звенела, И чтоб в низине не был горек дым. О, осень, осень, бабье волшебство, Как будто вновь вернулось лето, Но затерялось счастье где-то, И не узнать где спряталось оно. А ты чего-то все еще боишься, Порой стоишь подолгу у окна, Уходят годы, ты еще одна, Зачем же с этим ты миришься. Зачем бежишь ты от судьбы, За этой грустью листопада Твоя любовь, твоя отрада, Лишь только руку протяни. Вот и сегодня он придет, Сходи ты с ним в осенний сад, Вас журавли благословят, Вам осень гимн любви споет. Зачем ему вчера сказала, нет, На чувства грубо наступив, Про все хорошее забыв, А он другой все ждал ответ. Боишься ты молвы людской, Не думай, люди не так злы, Они к тебе по-своему добры, А это может жребий твой. Наташу, видишь, он привел. Мы свататься, бабуля, к вам пришли, Ты накорми нас, и нас напои. Садись, садись, папа за стол. Ну, раз такие сваты, так и быть. Невеста, ну-ка быстро выходи. Жить вам в согласье и любви, Еще детей себе родить. Марию легкая пробила дрожь, Вот, вот из глаз покатиться слеза, Стоит, бедняга, чуть жива. Ну что, гуляем молодежь! Пусть свадьба скромная была, Почти что без гостей, Зато при скромности той всей, На помыслы светла. У них однажды с другом мы гостили, Приветлива хозяйка к нам была. Наташа уже тоже подросла, Отец с сынишкой что-то мастерили. Мамуль, прости, я к бабушке пойду, И, может, заночую там. Ну что ж, иди, завидую я вам, И с вами посидела бы в саду. Мы тоже пили ароматный чай, И ели просто чудо пироги, Беседу очень добрую вели. И друг спросил, как будто невзначай. И все Мария делает сама? А кто же, рассмеялся муж, Такой хозяйкой искренне горжусь, Все в этом доме делает она. Мы тоже ей стараемся помочь, Чего не хочет, в общем-то, она. А жизнь у нас, скажу вам, хороша, Сынок растет, взрослеет дочь. Душой, поверьте, не кривлю, К нам гости любят приходить, Дай бог бы всем так же мирно жить, Вам откровенно говорю.

Оглавление

Камень благополучия

Моя бабушка

Веселое облако

Сварливая жен

Глупая птица

В гостях

Тонин подарок

Грибной дождик

Старый альбом

Защитник

Очень вкусно

Ты нам не нужен

Кот Василий

Лучик солнца

Ой и Ай

А ноша-то не чужая

Белотал

Хранительница семьи

Верный

Справедливость

Скромность

Оптимист

Волшебник Кукоша

Два родника

Подарок зимы

Кто больше?

Награда

Ведьма Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg