«Вершина»

Ободияв Шамхалов

ВЕРШИНА

***

По-разному люди взирают на мир: Один видит мир, словно встав на колени, Другие - как серые мыши из дыр - Таращат глаза на мельканье явлений.

Бывают и те, что встают в полный рост, Удесятерив широту кругозора, И взгляд устремляют к мерцанию звезд, И видят поля, и луга, и озера.

Встречаются редко и те из людей, Что смотрят на мир как с высокой вершины. Таким и высоты, и глуби видней, И цели ясней, и понятней причины.

И может, в столетье один только раз Такие рождаются, что, словно боги, Отточенным зреньем всевидящих глаз Откроют начала, предскажут итоги.

Ученый, художник, политик, - вглядись В мир с болью его и с его красотою, Душою взлетая в небесную высь, А не на коленях угодливо стоя!

***

Кончалась вода, и черствела лепешка - Всё было со мной в эти годы. Но не потускнело надежды окошко С пронзительным светом свободы.

Пусть жаждет душа моя и голодает, - Так было и будет от веку. Пусть каждая строчка болит и страдает На долгом пути к человеку.

К МУЗЕ

В моем сиротстве безутешном, Когда на свете - ни огня, Когда пирует дьявол с лешим, Ты не покинула меня.

В темнице честь, под стражей разум, Душа распята, в сердце страх, И хан следит кровавым глазом - Замки надежны ль на устах?

И громко ль стонут? Громко ль плачут? Друг друга вдоволь предают? И вправду ль жен уже не прячут, А их шаиры не поют?!

И вот тогда, незрима оку, Сойдя с горящего креста, Пришла ты к этому порогу И отомкнула мне уста.

“Очнись, шаир, - сказала муза, - Великий грех - предать сетар*. Жизнь - это дар, а не обуза. А голос твой - всевышний дар.

Его не взять ножу и тленью, К петле не вывести во двор. Предай перу, а не забвенью Печаль Отчизны и позор.

Не верь сказавшим, что на тризне Мулла уместнее певца. Творец - всегда глашатай жизни, Толпа страшна без мудреца.

Так пой, к мученьям приготовясь, Огня и страсти не жалей, Расплавь весь мир, забывший совесть, И вновь по совести отлей”.

_______________

* Сетар - шестиструнный музыкальный инструмент.

МОНОЛОГ ФРАНСУА ВИЙОНА

Судьба гнала меня, гнала По замкнутому кругу, Её я вышиб из седла И разорвал подпругу.

Хлебнул я воли молодой. И недруги со страху Вослед кричали мне: - Разбой! На крест его! На плаху!

Ах, не нужна мне, господа, Ни роскошь и ни слава. Вот плащ, вот хлеб и вот вода - Чего же больше, право?

Не вхож я во дворцы вельмож - Мне бить поклоны вредно. Пою, а песенка - не ложь, И потому бессмертна!

Вы мне готовите петлю, Что ж, я не возражаю! Я вас за трусость и люблю, За тупость - обожаю!

ОРЛЫ ДАГЕСТАНА

Орлы Дагестана! Как мало сейчас Вас в гнездах скалистых, в среде первозданной! Глядят в зоопарках зеваки на вас, Орлы Дагестана, орлы Дагестана!

Великим поэтам дарили не раз Вы жар вдохновенья. Теперь графоманы На перья свои ощипали и вас, Орлы Дагестана, орлы Дагестана!

Иные, квартиры украсить стремясь, Ввели в обстановку ковры и диваны И чучела понабивали из вас, Орлы Дагестана, орлы Дагестана!

Не вами ли славился древний Кавказ, За честь и свободу борясь неустанно? И символом гордости сделал он вас, Орлы Дагестана, орлы Дагестана!

Не слушайте звона обманчивых фраз, Не верьте низинам, - там ждут вас капканы. Небесные выси - вот место для вас, Орлы Дагестана, орлы Дагестана!

***

Есть в каждом языке священные слова, - Их смысл из века в век нисколько не менялся. Их силой вечевой в час горя, торжества Народа дух как буря поднимался.

Немного слов таких. Нельзя их повторять, Подыскивая повод ерундовый. Свой смысл они вдруг могут утерять, Когда в час испытания суровый Случится их произнести опять.

БЛАГОСЛОВЕНИЕ

Благословенно молоко парное, Что на заре мы всей семьею пьем. Благословенно в утреннем покое Немереное поле за окном.

Благословен украсивший нагорье Большой аул, чье имя - Обода. Благословенна в радужном уборе Земля моя, что вечно молода.

Благословенны луговые всходы И плес степной, что солнцем осиян. Благословенны братские народы, Чья родина издревле - Дагестан.

Благословен и цвет садов зеленых, И гулкий бег стремительной реки. Благословенны на заросших склонах Поющие бессонно родники.

Благословенна улица любая И каждый дом, что стал для нас родным. Благословен от края и до края Земной простор - и свод небес над ним.

Благословен очаг, всегда согретый Теплом усталых материнских рук. Благословенны люди всей планеты И мирный день, распахнутый вокруг!

***

Правду я искал, неправоту поправ; В путанице лет петлял мой скорбный путь: Бросил отчий дом, я посетил Дамаск, Басру, Миср, Стамбул, стан строгих мудрецов.

Думал я, что свод учености земной В древних медресе свободу возвестит; Тщетно ждал, когда имам или алим Скажет мне, зачем родится человек.

А когда устал я тосковать и ждать, Вдруг я повстречал в Багдаде старика, И поведали мне ветхие уста: Правду ты найдешь лишь на родной земле.

Бога не найти в мечетях и церквах; Лишь в душе людской, алкающей добра, Правда и аллах; все прочее - мечта. Старый суфий мне путь верный указал.

***

О, Господи, все вышли из народа - От академика до счетовода. Артистам, композиторам, поэтам Всегда приятно говорить об этом.

О, Господи, спасибо, что не надо Мне из народа выходить куда-то. Песчинка я под ширью небосвода, Я ничего не значу без народа.

О, Господи, все из народа вышли, - Я потому на свете и не лишний, Что с ним меня связали воедино И песнь моя, и радость, и кручина.

***

Во мне оживают, как песенный стих, Родимые души сошедших в могилу. И голос живущих, даруя мне силу, Сливается с голосом песен моих.

И, словно пронизанный током багрец, Струится грядущего дня озаренье, И слышу я в собственном сердцебиенье Биенье ещё не рожденных сердец.

*

Перестань ты плакать, перестань – Ничего словами не вернешь. Выйду на мороз в такую рань Или поздноту – не разберешь.

Эх, моя дороженька бела. Ничего понять мне не дано. До дверей меня ты провела, В спину мне теперь глядишь в окно.

Холодок стекла приятен лбу. Смотришь ты на жалкий мой побег. Жаловаться можно на судьбу Так же как на этот белый снег.

Буду я и падать и скользить – Ведь под снегом самый скользкий лед. Но нельзя из жалости любить – Это только прошлое сотрет.

У любви есть звездные часы, А других, наверно, вовсе нет. И твое созвездие Весы Шлет мне свой прощальный, слабый свет.

ЭЛЕГИЯ

Андрею Тарковскому

Нас всё-таки, Андрей, загнали, обложили, И слышится вокруг какой-то волчий вой. Я в комнате своей сижу, как в яме Жилин, И холод этих стен я чувствую спиной.

Хоть можно выйти в дверь, минуя шкаф плечистый, Но долгих взглядов вслед мне всё ж не миновать. И пусть всегда мне мстят врачи и карьеристы За то, что на лице трагичности печать.

Мой дом в горах спалён. Хоть там я не был признан, Всё ж ненависть невежд шла по моим следам. И мне кричали вслед, мол, где твоя отчизна, Ты, горец, что несёшь ты русским небесам?

Но всем клеветникам Пегаса не стреножить. Над ямой роковой крылатый конь взлетит! Как вам не надоест ему ловушки множить, Чем так пугает вас шум крыльев, стук копыт?

И крона жизни вдруг внезапно увядает, Когда разрушат ствол древесные жуки. Изменишь только звук, который вам мешает, И сразу же трухой становятся стихи.

Совет мне подают: – Ты не беги потравы, А слейся с ней – придёшь к покою и добру. Спасибо за совет, но всё ж, хотя вы правы, Я лиру протянул навстречу топору.

Иные шепчут мне: - Всё это продаётся. Что ломишься ты в дверь, открыть её легко – Ткни золотым ключом, она и отопрется, И прошмыгни туда… Пойдёшь так далеко!

Короткий список дел заменит жизни повесть, И выгодная мысль не породит стыда. Всё может быть и так… Но неужели совесть Лишь только рудимент, отмерший без следа?

Да, знаю, жизнь – борьба. Победами итожить Положено судьбу, и этот путь не нов. Но верю я, Андрей, я сердцем верю всё же – Жизнь наша для любви, для праведных трудов.

Я падал, как Сизиф, в отчаяния бездну. Но вопреки всему я разводил сады, И вот они цветут красой небесполезной – Ещё придёт пора и принесёт плоды.

Андрей, так пусть же страх не управляет нами, И мы дойдём туда, где молнии хребта Бегут за горизонт, где вечными снегами Просвечены насквозь лазурь и высота.