«Ты выбрал путь… Рубеж 55»

Ты выбрал путь… Рубеж 55 (fb2) - Ты выбрал путь… Рубеж 55 489K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Иосиф Борисович Линдер

Иосиф Линдер Ты выбрал путь… Рубеж 55

Моим жене и дочери посвящаю.

От автора

В настоящей книге собрана подборка стихотворений из различных периодов моей жизни. Самые ранние из представленных стихотворений относятся к периоду юности, когда в 15–16 лет жизнь представлялась долгой широкой романтической дорогой и все приключения на этом пути виделись занимательными и интересными, разнообразившими яркое и динамичное взросление нашего поколения.

Позднее жизнь всё расставила на свои места, но от этого не стала менее интересной и насыщенной, хотя многие краски в ней заметно поменяли свою тональность, принеся сильные переживания, большую радость и не меньшую скорбь….

Мне повезло с наставниками, близкими и друзьями. Благодаря им и ради них совершаются добрые дела и преодолеваются возникающие сложности. Тяжёлые и болезненные потери требуют ещё большей жизненной отдачи, а успехи не должны прекращать непрерывный процесс самосовершенствования и личностного роста.

Многие произведения, конечно, не столь идеальны, как стихотворения профессиональных поэтов. Но стихотворная форма позволяет выразить переживания и эмоции в совершенно особенной форме, а порой является прекрасным дополнением к прозаическим произведениям.

Всё это жизнь. Пройден её 55-летний рубеж…

Эта книга стихов написана не профессиональным поэтом. Хотя у автора уже опубликовано много книг и статей, его профессия далека от поэзии.

Добившись исключительных результатов в науках, боевых и воинских искусствах, Иосиф Линдер все свои силы и знания отдаёт подготовке людей, которым не раз приходилось и приходится смотреть смерти в глаза. Просто он не может и не хочет переносить гибель своих боевых друзей.

Бывая в его доме, я понял, кто даёт ему силы и чем он живёт, ради кого он работает по восемнадцать часов в сутки.

«Две женщины в доме и в жизни со мною, И имя их свято – Супруга и Дочь».

Я знаю и ценю моего друга за то, что он посвятил свою жизнь служению другим. Проводя большую половину жизни в самолётах, отелях, залах, палатках, на полигонах, передавая знания и опыт боевым друзьям, он мечтает о том, чтобы его ученики и соратники после боя могли вернуться домой, к жёнам и детям.

Эта книга стихов профессионала в боевых науках подтверждает, что мощные парни всегда будут побеждать смерть ради самого святого для них на Земле.

А С. Святченков,полковник внешней разведки,ветеран государственной безопасности

Если взять в руки эту книгу стихов, то, не зная автора, наверняка подумаешь об его искренности, духовной силе. Но если знаешь автора, то понимаешь: счастье, что есть на свете он и судьба наградила тебя общением с ним.

Сохранить душу, пройдя через боль и кровь, горе, своё и близких, научиться стискивать зубы, когда из глаз льются слёзы и душа разрывается на куски от страдания, и победить дано не каждому. Иосиф Линдер смог это.

Контртеррор – это борьба со злом, это риск, это огромная великодушная сила, сила добра и любви к Человеку.

Мы все разные – плохие и хорошие, добрые и не очень, чувствительные и каменные. Но быть сильным и добрым, уметь убивать и страдать по убиенным, уметь дружить и ради друзей быть готовым положить жизнь и в этом горниле горя и крови остаться нежным и даже сентиментальным, ранимым и благородным рыцарем в лучшем смысле этого слова – таков Иосиф Линдер, Может быть, оттого, что, будучи ещё и врачом, будучи другом, научился страдать и за себя и за других.

Быть сильным и благородным одновременно – это Божья награда. Таков он, его наградил Бог, и мы, его друзья и ученики, тоже не обделены – мы узнали его, он ценит нашу дружбу, и мы счастливы, что он есть у нас.

Уметь стрелять быстрее всех, уметь убивать, уметь страдать, уметь любить женщину, друзей, Родину – как же это много для одного, но он таков, наш Борисыч.

Пройти через кровь и боль и не ожесточиться, так уметь дружить и любить, страдать и сопереживать может только настоящий мужчина.

Это книга стихов настоящего мужчины, мужа, отца, патриота своей Родины.

А И. Орлов,полковник государственной безопасности,ветеран военной контрразведки

Посвящение И. Б. Линдеру

Всего секунду тишина стоит в ушах, Рассветный луч скользит по никелю машины. Он мёртв, сомнений нет, я спец в таких делах, Зрачки застыли холоднее льдины. Лицо становится белей воротничка, Где как по снегу накровил подранок, И на баранке замерла рука, Чёрт, недоспал – подняли спозаранок. Ну ладно, сантиментам не резон, Потом сольём по «борскому» стакану, Забыл «Дюпон», адреналину в тон Он создаёт прекраснейшую гамму. Теперь в отель, послушать новости и спать, На дно успеем, наше не уйдёт. А день какой?.. Начало сентября, И кто-то в школу первый раз идёт… С. И. Данилычевподполковник,ветеран государственной безопасности

Раздел «Рикошет»

Грань

Ещё два выстрела, и я закончу круг, Неся свой крест как бремя и награду, Ещё два выстрела, и я закончу вдруг Свой путь, чтобы остаться где-то рядом… Он умер сразу, не рванувши вмиг Рубахи ворот, с ним жилет и галстук, И только мысли уходили в крик Безмолвных и потусторонних галсов. Скользит перчатки кожаная гладь По рукояти пистолетной вниз. И ствол ушёл в карман уже на пядь, Лишь магазина чуть отстал карниз. Работа сделана. Чуть-чуть не по нутру Лишь штриховой осадок – недоспал. Ведь он, наверно, тоже поутру Не верил в свой трагический провал. Мы долго жили рядом или врозь, Порой пересекались невзначай, Но жизнь упрямо вбила розни гвоздь, И мы не соберёмся уж на чай. Он выбрал путь, и в том вина иль рок, Что кровь на нём моих друзей. Моя Судьба согнулась в боли в лунный рог, И в той судьбе один свидетель – я. Нет злобы, холодок лишь по спине, Сейчас в отель и в ванну, после спать, Людские судьбы меркнут на войне, Где невозможно фронта отыскать. Сентябрь, сухо, в шелесте листвы Домашних грёз манящий аромат, И дочка спит в коляске. У жены Всё время напряжённо-ждущий взгляд. Ещё два выстрела, и, видимо, домой Мне можно улетать, пройдя весь мир. Дочь родилась, и вот теперь со мной Идёт по жизни маленький кумир. Рожденье дочери – граничная черта, Судьбу невидимо деля на половины, Прошла сквозь душу, тонко очертя И на места расставив чувств лавины. Ствол тихо спит в кармане – он устал. Работа сделана, другие двинут дальше, А я не буду ждать большой провал, Чтоб, завершив работу, жить без фальши. Ещё два выстрела, и я закончу круг, Неся свой крест как бремя и награду, Ещё два выстрела, и я закончу вдруг Свой путь, чтобы остаться где-то рядом…

Ты улетай не улетай…

Ты улетай не улетай — Дилемма вечная как мир, То здравствуй, то опять прощай, И тает в облаке кумир. В век фазотронов и гвоздей Мы так спокойно привыкаем К полётам крабов и людей, И здесь открытий не считаем. Но улетает человек туда, Где ты его не видишь, И будто твой закончен век. Тогда, Когда ещё не финиш. Ещё до финишной черты Бежать нам круг, а может, вечность. Вновь удаляются черты, Но остаётся человечность. Но образ выплывет опять, Разрушив воздуха потоки, Как не люблю я слово «ждать», И как бессильны эти строки. Ты где-то там, я где-то здесь, У нас с тобой судьба такая, Разлук и встреч у нас не счесть, А вот любовь одна большая. Куда б ни бросила судьба, Куда б ни привела дорога, Есть в жизни радости борьба И счастье за родным порогом.

Нет у нас униформы

Нет у нас униформы, нет эмблем и шевронов, Есть лишь фрак, или «комби», или роба с пятном, Не бывает излишеств ни в деньгах, ни в патронах, И покой отложили мы давно на потом… Ветеранская вахта утомлённых застольем, Есть удел для немногих, кто дожил до седин, Кто на холод металла отвечает злословьем Анекдотов и шуток – юмор непобедим! Может, в этой горячке запрессована вечность, Может, в этом потоке мы несёмся во тьму, Но какие же мысли и какую беспечность В бесконечную вечность я с собою возьму. Радость тёплых ладоней и дыханье любимой, И улыбку ребёнка, блеск искрящихся глаз. Это всё мимолётно, это необратимо, Но так тонко и остро ощутимо для нас. Это цель и стремленье в жизни столь скоротечной, Это наша опора и невидимый крест, И несём мы по жизни сонм своих ощущений, Чувств и личных мечтаний, разнесённых окрест. Только в этом потоке есть стальные ступени, На которых мгновенно можно Путь оглядеть, На которых мы вроде и взрослей, и степенней, Но на мир продолжаем как и в детстве смотреть. И в ребячьем задоре пролетают сквозь время Наши боль, и победы, и стремленье успеть. Мы ведь сами избрали наше личное бремя, Нам нести его с честью или вдруг умереть. В этом вечном потоке середин не бывает, Компромисс лишь в отчётах, а задор не угас, Мы всегда побеждаем, если нас заменяет Плотный строй из шеренги за спиною у нас. И сменяемость эта в бесконечность уводит, Словно звёзд мириады на Млечном Пути, Как товарищ в бессмертье из боя уходит, Все грехи и обиды друзьям отпустив. Нет у нас униформы, нет эмблем и шевронов, Только сердце и воля в постиженье Пути, Только действия наши за границей законов Психологии мира.                Дабы мир тот спасти.

Мы все осколки Коминтерна

Мы все осколки Коминтерна В крови из золота и грёз, Мы все осколки Коминтерна В плену кристально чистых слёз. Несёмся в вихре межпланетном Через пространства и века, Песчинками в хвосте кометном, И лишь взволнованы слегка. Режимы мнутся в катастрофах Чересполосиц из войны, Людские судьбы рвутся в строфах Без сожалений, без вины. Летят в отбросы государства, Что были в силе час назад. Не божьи, а земные царства Встают под чей-то строгий взгляд. Весь мир построен из насилия, А мы беспомощно сильны, И ощущаем боль бессилия Лишь с ликвидацией страны. Родится новая доктрина, И воссияет новый свет, И вновь рисуется картина Очередных всеобщих бед. Летим мы в поезде из крови, Из страха, разрывая бред, И во вселенском нездоровье Мы ищем божеский ответ. Мы все осколки Коминтерна В крови из золота и грёз, Мы все осколки Коминтерна В плену кристально чистых слёз.

Оружейная молитва Линдера

Лишь ствол, патрон и магазин, И в этом вся момента суть, Ты снарядил, примкнул, вогнал, А дальше уж не обессудь… Флажок движеньем пальца вниз, Рука вперёд, затвор назад, Контрольный палец, как карниз, Рука и ствол прямы, как взгляд. Флажок движеньем пальца вверх, Патрон закрыт, курок вперёд, Рука чуть вбок, фиксатор вверх, И палец в руку магазин ведёт. Свободен он, мизинцем сжат, Флажок опять уходит вниз. Затвор к себе, рукой зажат, Патрон в ладони – покажи! Затворный стопор с тормозов — Удар, щелчок курковый сух, Предохранитель на засов, Шутить нам, право, недосуг. «Ствол» на колене локтем сжат, В руках патрон и магазин. Круг завершён, и вновь на старт Тебя ведёт патрон один. Молитва – просто ритуал, Но где границ молитвы суть? Коль искру творчества познал, Её до смерти не забудь…

И. Б. Линдер создал «Оружейную молитву» в 1979 году как образец учебно-боевого ритуала с оружием. С 1989 года эта техника преподаётся на всех курсах и мероприятиях с использованием программ или учебных элементов МКТА. На момент публикации настоящей книги, по данным МКТА, «Оружейную молитву» в различных вариантах исполнения изучили более 50 000 сотрудников специальных и силовых ведомств в 40 странах мира.

Ты выбрал путь исканий и потерь…

Ты выбрал Путь исканий и потерь, И неустроенность, и риск                              без всякой меры… Ты выбрал Путь и верен будь теперь, Ведь жить нельзя без нашей крепкой веры. Засада, концентрация, бросок, Артподготовка, марш, атака с ходу, Захват и штурм, простреленный висок, Страданье, кровь и множество народу. И только чёрных масок резкий ряд, И головы, склонённые упрямо. Нам в спину очень много говорят, А мы всегда идём по жизни прямо. Кто мы? Убийцы? Боги? Подлецы? Герои? Иль мучители столетья? Мы в век террора – жизни кузнецы, Кующие на крови в лихолетье. И вновь автобус и блужданье лиц, И каждый взгляд в себе сосредоточен. Ребёнка плач, истошный крик девиц, А каждый выстрел должен быть                                    сверхточен. В заслуги нам – и слава, и позор, А вечная борьба, как бег на месте, И по-мещански чистенький укор, И боль утрат, и вечность жажды мести. Но мы идём, и нас не повернуть. В стремленье том извечная задача Постичь, познать и, может быть, вернуть Всего лишь жизнь, а это что-то значит… Ты выбрал Путь исканий и потерь, И неустроенность, и риск без всякой меры… Ты выбрал Путь и верен будь теперь, Ведь жить нельзя без нашей крепкой веры.

Гимн специальных частей

Когда идёшь ты с группой на свинец, Идёшь, как взгляд сквозь прорезь капюшона, И может, жизни настаёт конец, А может, выход в сказку про шпиона. Есть только взгляд и то тепло ствола, Который в руки врос твои давно, Есть только друг и песня от стола, Прервать которую и смерти не дано. И не дано нарушить этот строй, Хотя друзей немало убивало, Но каждый павший словно бы живой, А память возвращает вновь к началу… Мы долго не видали матерей, И никогда всей правды не расскажем, Ведь правду всю раскроют для людей Тогда, когда в сырую землю ляжем. Нас мало было в первом том ряду, Мы часто выходили брат за брата, Но взгляд я никогда не отведу, Ведь будет за погибшего расплата… Когда идёшь один ты на свинец, Шанель, Карден, за поясом Чезетка, Не может жизни наступить конец, Хотя цветы кладут на камень редко… Спецчасти – это чудо света, Разведаем, пробьёмся, победим, На все вопросы знать хотим ответы И в бой всегда уходим незаметно, Но Родины своей не предадим…

Ревскому В. Е. на книгу «Афганский синдром»

Свистят в твоих строчках осколки, Кабул, Кандагар, Гиндукуш… Снова в выражениях колки, Навыворот раны из душ. Лихая мужская судьбина Свела с невесёлой бедой, А Родина, может, любила Любовью своей неродной. Но, как в сновиденье кошмарном, Разрушился замок из грёз, А кровь развороченной раны Товарища била всерьёз. И вместе с остатком дыханья, Ладонью закрывши глаза, Ты как на предсмертном свиданье Молчал, и катилась слеза. Но не было стыдно за слёзы Мужские – их мало у нас, Разрушились бывшие грёзы, Рассыпались в пыль или грязь. И руки в крови обагряя, Пройдя через сотню горнил, Ты, чести своей не роняя, Друзей боевых хоронил. А метина в центре затылка У самого честного вдруг? Цветы и пустая бутылка, Порочный и замкнутый круг… Но всё пронеся сквозь проклятья И ложь, сквозь жлобизм и угар, Ты вышел, очищенный счастьем, Вновь сердцем встречая удар. В развалинах старой системы Остались и злато, и хлам, Нувориши, словно гиены, Кровь с гноем сосут пополам, Идиллия с прагмой смешалась, А орден в ладони зажат, Ничто никому не досталось, Лишь слава в осколках гранат, Лишь пули из плоти дрожащей, И кровь, как позор из души. От мысли, в пространстве летящей, Мы мыслим! Мы живы! Пиши! P.S. Стихи не правят за спиной, Как другу в спину не стреляют. Да будет так! И Бог с тобой, Ведь факты истину слагают…

Грустное откровение

Предательство иль грубая ошибка? Кто виноват? Кому предъявлен счёт? Один лишь страх, гримаса иль улыбка? Из страха ложь иль грамотный расчёт? Мы действуем порой почти как дети, С безумной злобой душу растоптав. И, сердце бросив на холодный ветер, Мы рассуждаем: кто же был не прав? Меняются секунды, как столетья, А вечность тянется, как преходящий миг. Слова исчезли – только междометья Нам могут рассказать о нас самих… Тогда нас было несравнимо меньше. За глупость заплатившие сполна, Мы просто были счастливы, и, грешен, Был счастлив я, но чья же в том вина? Вина за глупость, смерть или ошибку, Косившую твоих друзей подряд, Вина за страх и жалкую улыбку, Которой не вернуть ушедший ряд… Ряды редеют, но помимо павших Уходят чувства, горечь, привкус слёз. Ряды редеют, как листвой опавшей Рассыпавшийся замок детских грёз. Но ненависть печали не поможет, И ненавистью вечно жить нельзя. Обида не бесчестие – сотрётся, Хотя процесс медлительно незрим. Вновь равновесие душевное вернётся К тебе победой над собой самим…

Отповедь генералу

Я вам уже писал, обиду Пытаясь в строчках изложить, Как ни смешно и просто с виду, Но шанс вы даровали – жить. Дитя политики и мести, Охотник станет вдруг зверьком, А на зловещем лобном месте Курки ведь взводятся тайком. И выстрел грянет из кармана, Как разорвавшийся листок, И струйка крови возле раны, Как междометья между строк… Здесь кто кого, без компромисса, Тебя иль ты, но весь секрет, Когда у псевдотеррориста Оружия в помине нет. Когда враги в бессильной злобе Тебя не могут зацепить, Они по жанру «туполобья» Способны только жечь и бить. Всё это – лютики-цветочки — Ты выдашь им сполна потом, Ведь доведя тебя до точки, Они свинец глотают ртом. А ты на страшном солнцепёке В грязи, в крови, но ведь живой… Восходит солнце на востоке, И водку пьют в пути домой. Ужасно сложно офицеру На компромисс идти с собой, Мы пьём за Родину и веру В неё, за жён и за покой. Чтоб наши дети в перспективе Не отвечали за отцов, Чтоб на тяжёлой ратной ниве Поменьше было подлецов, Чтоб не стыдиться за Отчизну, Чтоб верить в друга, как в себя, Чтоб понимать других по жизни И чтобы поняли тебя…

Судьба страны с его судьбой связалась…

Генералу Владимиру

Владимировичу Филипповскому.

Судьба страны с его судьбой связалась, Всё было в этой жизни, и не раз. Казалось, жизнь уходит – оказалось, Вновь начинается уже в который раз. Военный парень, недоевший хлеба, Он вышел в жизнь и зашагал по ней. Победы звёздно-солнечное небо Всегда в его глазах, до этих дней. И звёзды на погонах и мундирах Его ведут по жизни столько лет, Тепло учителей и командиров Как наставленье, чтоб найти ответ На те вопросы, что всегда тревожат, Что нам порой покоя не дают, Но ты в пути, и первый бой уж прожит Границей страха в несколько минут. Всё тяжелее китель и погоны, Всё больше седины в твоих висках. Афганские обманчивые склоны И пик Пекту в заснеженных горах. В служебных буднях и в зените славы Не иссякают мудрость, долг и честь, И в поколениях, словно в волнах лавы, Учеников твоих уже не счесть. Всегда подтянутый, радушный и спокойный, Общительный, корректный, но не броский. Чекистской славы генерал достойный, Ведь это наш Владимир Филипповский!!!

Былые сны, или последняя командировка

Когда мне в жизни что-то непонятно, Когда щемит под сердцем и тревога Скользит змеёй и шепчется невнятно, Вдруг вспоминается судьбы моей дорога. Былые годы, люди, имена, столетья, Мысли, подлости и честь… Как средоточие порыва в лихолетье, Где доблесть и жестокость не расчесть. Проходит время, словно лёгкий пар, Струящийся сквозь пальцы невесомо, И жизнью нам вручённый свыше дар Ведёт по жизни, словно сам ведомый. Проклятья, страсти, чувства и долги, Любовь и ложь, предательство и чудо, Уж коли можешь – просто помоги, А не цеди монеты, как Иуда. Когда-то мир способен был решить, Что может быть ужаснее паденья, Прервать или оставить жизни нить, Но смерть прошла, как будто приведенье. И, сидя в самолёте у окна, Я впитываю музыки настрой, Наш вижу дом – ты в комнате одна, И явь смешалась с сонной тишиной. Потоки чувств моих, величие греха, Любви стремление, и совести порыв, И оголённый нерв, как нить стиха, А выстрел в спину – поминальный взрыв. Бросает жизнь порой из края в край, Где доверять могу я лишь себе, Но я не обменяю ад на рай, Ведь каждый раз из ада мчусь к тебе. Всё было в этой жизни много раз: Предательство, и гнев, и жажда мести, Но в жизни есть огонь любимых глаз, И это значит, что мы снова вместе.

Отповедь

Прости, майор, за матюги, Прости за грубость без отваги, Не я в Сантьяго «утюги» Гонял, как ручку по бумаге, И у Ортеги допоздна Я не учил латинос мести, Но водку русскую до дна Я трижды пил на лобном месте. И три тюрьмы успел познать, Пока дошёл до юга Крыма, И ковыряли – вашу мать! — Меня не раз, и били мимо. Когда-то тридцать шесть часов Мне оставалось жить всего-то, Когда-то камеры засов Мог довести меня до рвоты, А ты всё думаешь, когда Тебе дадут медаль с отставкой, Но жизнь, как каторгу труда, Не совместят тебе со ставкой. И скрытный член Политбюро Не будет говорить: «Обязан!», Коль из секретного бюро Деньгами ты не будешь связан… Дай Бог тебе построить дом И счастьем жизни насладиться, Дай Бог не быть тупым скотом И сильных мира не страшиться, Дай Бог, дай Бог, дай Бог, дай Бог… Но Бог не даст, я точно знаю, Сам перейди через порог, Где тридцать лет тебя пинают. Я за черту давно ушёл, Но власть и деньги – не отрада, А что же в жизни ты нашёл? Подумай – отвечать не надо. Коль слов таких на свете нет И голова на грудь склонилась, Меж словом «да» и словом «нет» Вся жизнь твоя, майор, вместилась. Прости, майор, за матюги, Прости за грубость без отваги, Прости за то, что я мозги Пером размазал по бумаге.

Что двадцать лет? Всего частица века

Что двадцать лет? Всего частица века, Чтоб жизнь принять. И я её приму. Приму за тех, кто сгинул в одночасье, Приму за тех, кто нас учил всему. Приму за веру, счастье и несчастье. Ведь это жизнь моя! И я её приму! Вот первый раз в бою взведён курок, И первый раз стреляю в человека, Кому из нас отмерен больший срок? Кому из нас уйти сейчас, до века? Упал товарищ, старший поражён, А автомат его – в моих руках спасенье. Спешить не стоит к смерти на рожон, Но как в руках своих унять волненье? И с той поры уж два десятка лет Я бой веду во сне, и всё же стыдно, Что на немой вопрос мне не найти ответ, Как выжил сам, а смерть друзей обидна. Товарищ молча встал и получил Свинцовый град, что мне был предназначен. Седой старик нас в школе так учил, Но жизнь не смерть и тоже что-то значит. Боекомплект давно истрачен по врагу, И страх в коленях, и мороз по коже… И снова в бой во сне двадцатый год бегу, Как будто сам себя забрал в заложники. Струится кровь, во рту железа вкус, Мне добежать не суждено, как видно, Боль, как змея, а ненависть – мангуст, Укусов нет, следов борьбы не видно. Последний магазин длиною в жизнь Уж вогнан в рукоять – затвор на старте. Ну кто живой? Попробуй покажись Весенней крысе, что родилась в марте… И врач не может вынуть пистолет Из рук твоих – они как будто спящи, В глазах туман, в сознании ответ, Что ты готов для жизни настоящей. Цвет белый тишины, и запах лазарета, И боль бинтов, и радость свежих швов. Ты пережил, ты прошагал сквозь это И лишь теперь способен на любовь. Мы ценим жизнь, когда её теряем, Как умираем – только наяву, И боль утрат так остро принимаем, Как мячик, закатившийся в траву. Он был сейчас, но мы его не видим, Он где-то здесь, найдётся, может быть… Мы просто любим, просто ненавидим, Порой не можем мелочи простить. И в девятнадцать – выстрел в человека, А в тридцать девять – память по нему. Что двадцать лет? Всего частица века, Чтоб жизнь принять. И я её приму. Приму за тех, кто сгинул в одночасье, Приму за тех, кто нас учил всему, Приму за веру, счастье и несчастье. Ведь это жизнь моя! И я её приму! Что двадцать лет? Всего частица века, Чтоб жизнь принять. И я её приму. Приму за тех, кто сгинул в одночасье, Приму за тех, кто нас учил всему, Приму за веру, счастье и несчастье. Ведь это жизнь моя! И я её приму!

Память

Посвящается памяти великого специалиста разведки и прекрасного человека

Юрия Константиновича Покидаева

Хамелеон нам просто младший брат, Двуликий Янус – двоюродный дядя, Нам надо жить, не опуская взгляд, Во имя Родины, в глаза погибших глядя. Сталь пистолета греется в руке, Врастая в руку, становясь тобою, А блики солнца каплей в козырьке Вдруг отразились, как ракеты к бою. Сменён костюм, жилеточный атлас Так в тон платку и галстуку с булавкой, Блеск глаз и туфель в свете не угас, А вспоминаем – тапочки под лавкой… Вновь перемена, и другой язык Стучит в висках и путается с русским, И ты уже к нему совсем привык, Но на столе не русские закуски. Опять жара и пыли горький вкус, Пружины скрип и чавканье мотора, И горько-вдохновленное – «урус» Как честная медаль иль метка вора… Стена каньона, как водоворот, И сапоги по пуду от грязюки, А мы ползём, воды набравши в рот, Ползём, таясь, как мудрые гадюки. Опять приём и чопорный банкет, Опять улыбки и притворство позы, А мы смеёмся и храним ответ Полномасштабной и свинцовой дозы. Меняет вновь политика окрас, Сменяя стиль и цвет приоритетов, Но вряд ли что внутри изменит нас В потоке из вопросов и ответов. Упорство в наших жилах – алкоголь, Упрямство в устремлении – основа. Лишь неизменны вера, честь и боль Потерь и ран, чтобы начать всё снова. Мы можем изменяться, но всегда В душе горит один и то же пламень, Как на кокарде красная звезда, Сползающая на надгробный камень. Хамелеон нам просто младший брат, Двуликий Янус – двоюродный дядя, Нам надо жить, не опуская взгляд, Во имя Родины, в глаза погибших глядя.

Воспоминание о юности

Участникам известных и неизвестных военных конфликтов и боевых действий 70-х – 80-х годов XX века посвящается

Наше счастье от нас не умчалось, Воплотившись в детей и дела. Жизнь прикрыла в бою и осталась, И по жизни вперёд повела… … В этом ужасе дыма и боли Мы искали идеи свои. В этом ужасе страха и воли Посерьёзнели взгляды мои. Мы мальчишками в бой уходили, Не скрывали от смерти лица, Авантюрно и рано женились, Открывая для жизни сердца. В авантюрности и прямодушии Мы ковали карьеру свою, Твёрдо верили – всё будет лучше, Оказавшись во встречном бою. Из любви мы черпали удачу, Всё Отечество в бой нас вело Не за орден, квартиру и дачу — Чтоб в бою без потерь всё прошло… Мы оплакивать смерть не умели, Только под ноги прятали взгляд, Когда залпы над гробом гремели, Вновь плотнее смыкался отряд. Четверть века прошла без остатка, Нас осталось – всего ничего. Словно юности нашей загадка, Всё стремительно в жизни прошло. И сегодня в ином измерении Мы растим уже взрослых детей, Только память не любит забвения, Как отказа от вечных идей. В нашем счастье удача простая, Пронеся сквозь борьбу свой запал, Раны медленно, но заживают, А от жизни никто не устал. Авантюрно, наивно и просто Мы стремились к победе своей, А теперь так же тонко и остро Ощущаем взросление детей. Наше счастье от нас не умчалось, Воплотившись в детей и дела. Жизнь прикрыла в бою и осталась, И по жизни вперёд повела…

Берлинский сумрак

Отель, такси и сумрачный Берлин, Из ночи возвращающийся в день, И Тегеля огромный плоский блин, Фигур неспешных утренняя тень. Вновь процедура входа в терминал, Вновь ожиданье взлёта и полёт, Кто это сотни раз не испытал, Тот остроты сюжета не поймёт. Прыжок на день в неведомый язык, Прыжок на день отсюда в никуда, Ты вроде к этому уже давно привык, Но всё же не привыкнешь никогда. Забрать дыхание одним движеньем рук, И жизни прекратить круговорот… Сегодня враг – он был вчерашний друг, И жизнь нам ставит новый оборот… Прыжок на день отсюда в никуда… Азарт охоты, встреча, взгляд, хлопок, Всё было много раз, но как всегда — С прищуром взгляд и на лицо платок. Ну, вот и всё. Спокойно, не спеша, Движенье каждое, дозируя умом, Я мягко ухожу, легко дыша, Душой спокоен, защитив свой дом. И нет сомнений в чёткой правоте Свершённых дел – они всегда со мной. Вновь терминал, и взлёт, и в высоте Свобода выбора, вручённая судьбой. Огни, такси и сумрачный Берлин, Вновь за спиной аэропорта тень, И солнце спряталось уже за край земли, И я мгновеньем прожил этот день. Назавтра – в путь, теперь уже домой, Где ярче солнца светят мне глаза, И сердце бьётся – мой, ты только мой… А мне без этих глаз прожить нельзя… P.S. По жизни выбираем мы судьбу, Мы сами выбираем честь и боль, И если ты себе избрал борьбу — Лишь до победы бой вести изволь…

Жаркая память…

Под стук колёс опять приходят мысли И память возвращается назад, Как под Луандой мы в Анголе кисли И как горел остатком жизни взгляд. Кусочек солнца запечён в металле, Он на ладони словно бы живой, И через четверть века на медали Герб государства, бывшего страной. Награда, словно долгий старый путник, Шла не спеша и медленно домой, С мечами бант, как солнца тонкий лучик, На лацкан лёг кровавою стрелой. Мы не старались жить – мы так активно жили, Что скорость пуль нас не могла догнать, За жизнь мы воевали и любили, И жажду жизни смерти не унять… Нас было трое – я один вернулся, Все годы вдруг промчались в этот миг. Вновь мир в сознании войной перевернулся, И я живу один за двух друзей моих. Я ваши закрывал глаза, не плача, Кровавой данью заплатив врагу. Лишь силуэт проводника маячил Под лунным светом ночью на бегу. Он вёл меня как будто бы слепого, Песок хрустел на стиснутых зубах, Удача мне сулила верный повод Вернуть долги, как мудрый Ас-Сабах… Мне не вернуть вас, парни, через время, Не оживить и не поставить в строй, Мы сами выбираем наше бремя, Но в жизни вы, друзья, всегда со мной. Медаль моя – она ведь триедина, Частицы ваших жизней сохранив, Мы вновь выходим в бой на поединок И совершаем первый наш прорыв. И в опьянении счастья и победы Мы были молоды, светлы и горячи, Нас из засад в прицел ловили беды, А мы искали счастия ключи… Колёсный стук и жёлтый блеск металла Слились внезапно в памяти канву. Мы победили, хоть и жили мало Мои друзья, а я их жизнь живу. Живу за них, живу за тех, кто сгинул В песках, в жаре, в болотах и в крови, И помнить должен, как товарищ крикнул, Чеку рванув: «Пробейся и живи!!!» И я живу, и отступать не в силах, Ведь, жизнь свою за жизнь мою отдав, Они сейчас в своих немых могилах Как сфинксы сторожат войны устав. Нас Африка с войною повенчала, Ангольский берег, Мозамбик, ЮАР, Но доведись – мы всё начнём сначала, Ведь дружба на войне – великий дар. Нам надо жить за тех, кто нас не предал, Кто, нас прикрыв, погиб, умчавшись ввысь, За тех, кто мирной жизни не отведал И чьи мечты о счастье не сбылись… Под стук колес опять приходят мысли И память возвращается назад, Как под Луандой мы в Анголе кисли И как горел желаньем жизни взгляд…

Сливаясь в строчках прожитых столетий…

Сливаясь в строчках прожитых столетий, Мы проживаем миллионы лет И, словно в сонме прошлых междометий, Стараемся на всё найти ответ. Когда-то годы были как столетья, Когда-то мы их гнали каждый день, И вдруг нам ясно – мы уже не дети, И на лице уже былых сомнений тень. Водоворотами идиллии и крови Промчалась молодость, зовущая вперёд, И лишь воспоминанья хмурят брови Ценой потерь, и сердце больно жмёт. Мы пролетели только четверть века, Но всё сменилось в вечной суете, Что ждать нам от простого человека, Когда и страны круг тебя не те. Лишь верим мы в самих себя и в дружбу, В свою любовь и в верных нам друзей. Ведь человек, когда он близким нужен, Смелей выходит в круг на Колизей… Погибший к нам обратно не вернётся, Военной правде жизнью заплатив, Всё также сердце беспокойно бьётся, Всё также вечный свой ведя мотив. Но бой закончен, и, как плоть из крови, Сияют солнцем мне твои глаза! Закончен бой! Не стоит хмурить брови, Ведь смерть от жизни отделить нельзя. Мы сами наши судьбы выбираем, И сами нашим мыслям счёт ведём. Мы размышляем, любим и страдаем За свет идейный жизни отдаём… Сливаясь в строчках прожитых столетий, Мы пролетаем миллионы лет И, словно в сонме прошлых междометий, Стараемся на всё найти ответ.

А вот мой бог меня рабом не кличет…

Уходит группа на рассвете в бой, И смерть людей уже не обезличит, Но белый солнца свет всегда со мной, А вот мой Бог меня рабом не кличет… В бою святом Христос нас прикрывает, Аллах Всевышний Путь укажет нам, И Яхве мудрый со стихом шагает По гордым, непокрытым головам. Великий Будда колесо вращает Больших и малых переходов ввысь, Старик Конфуций стройно наставляет Чиновников, что в зале собрались. Улыбка Лао Цзы – маяк Вселенной, А бог Сварог серьёзен, прост и строг, И в пелене давно обожествлённой Мы покидаем близкий нам порог. Кому-то вечность обернётся раем, Кому-то бой вернётся пустотой, Оставшихся в бою мы вспоминаем С какой-то неземною теплотой. А кто прошёл сквозь все объятья ада, Тот никогда не должен забывать, Что во Вселенной Бог, конечно, Радость, И Радость надо людям возвращать.

Фронтовое возвращение

Те три коротеньких звонка, Как возвращение в обитель, Дверь не открыта лишь пока, Но я пришёл как победитель. Весь мир вместился в этот миг, А я живой домой вернулся, В душе волна и в горле крик Вдруг замерли, а я очнулся. Очнулся от прошедших гроз, Очнулся от ненастья крови, Очнулся от былых угроз И лишь устало сдвинул брови. Шаги за дверью, тишина, Шептание ключа знакомо. Открыта дверь. Порог. Она. И мир в душе искрится. Дома…

Жара

Посвящается погибшим сотрудникам групп специального назначения

Жара, жара, жара, жара с восхода, днём и до утра, Идём пылим, и солнце жарить нас устало. Воды глоток и вновь бросок, вновь на зубах скрипит песок, А мы бежим, идём, ползём, спим как попало. Есть африканский экипаж и чрезмерный наш багаж, А мы уходим от погони – всё нам мало… Опять засада, и прорыв, и, словно вскрывшийся нарыв, Кровь на песке, пустые гильзы, блеск металла. Братишка лёг за пулемёт, его никто не обойдёт, Но пуля цель свою найдёт. Да что ей мало? А мы опять идём вперёд, опять никто не отстаёт, Нас просто меньше и братишки уж не стало. Он честно жил и воевал, и жизнь за нас за всех отдал, А жизнь одна, и быть её не может мало… Мы молча смотрим в горизонт, он то бежит, а то ползёт, А мы всегда идём вперёд и ждём привала. Привал – отдушины глоток, на шею смоченный платок, И сна хоть крошечный поток, чтоб боль отстала. Болит не тело, а душа, как флягу молча осуша, Иссохнут чувства, мысли, боль и вкус металла. И только внутренний приказ нас гонит в путь не напоказ, И только мести острый нож, как смерти жало. Последний бой – и тишина, и фляга выпита до дна, Прохладный душ и чистота в тени бунгало. И горечь слёз, и боль потерь, как жизнь покатится теперь? Ведь ты живёшь, а тех парней уже не стало… Нам надо жить за них за всех, за тот кровавый наш успех. За безвозвратность тех потерь заплатим жизнью мы теперь. И жить по полной мы должны, как жизнь отдавши для страны, Прожили парни эту жизнь, пройдя немало. Мы помним всех, всё и всегда, и, словно вешняя вода, Мы каждый день делам своим даём начало. Пройдя жару, войну и боль, познавши жизни грубой соль, Мы держим строй за всех за тех, кого не стало…

Раздел «Дхарма»

Подражание древнему

На восток и на запад дороги ведут, Юг и север нас манят своей красотой. Но все лучшие чувства мгновенно умрут, Если только расстанешься с милой женой. Мы о многом забыли, когда в тишине Только ласковых чувств заструится поток. О, как слаб и как всё же могуч человек, Если чувства доверил                     волнистой экзотике строк.

Взошла луна

Взошла луна, И ожил сразу пруд. Движенья мастера Просты и совершенны.

В каждый миг бытия

В каждый миг бытия, В каждый вздох Бесконечность вмещает                       пространство.

Звук цикады ночной

Звук цикады ночной, Постоянство мерцания звёзд, Отражение жизни Вселенной.

Остриё и огонь

Остриё и огонь Не способны себя уничтожить, Разжимаешь кулак — Что становится с кистью твоей?

Свист цикад

Свист цикад, И открытое настежь окно. Шелест листьев в ночи.

Бесконечность движения

Бесконечность движения, Сменяемость фаз и событий. Человек же стремится к покою.

Выдох, вдох

Выдох, вдох, Блеск луны и сияние солнца — Это Дао простые песчинки.

Шумит листва

Шумит листва. Веранда. Лампы свет. Ночь. Тишина. Риндзаевский ответ…

Свет и тьма

Свет и тьма. Ученик и учитель. Пространство.

Слова и звуки, мысли, имена…

Слова и звуки, мысли, имена… Разбитая громада. Дождь песчинок.

В серых тонах

В серых тонах Августовского дня Тихий дождь.

Чернота серого камня

Чернота серого камня. Зонты в продолжение плеч. Августовский дождь.

Серая хмарь дождливой погоды

Серая хмарь дождливой погоды. Творчества нота и поиск Пути. Луч встречи с прекрасным. Улыбка…

Водный поток посылает небо

Водный поток посылает небо. Простые границы окна. Чайная церемония.

Тепло больших глаз

Тепло больших глаз. Открытость родного взгляда. Дочка.

Зелёная тяжесть камня

Зелёная тяжесть камня. Красное тепло дерева. Уютное место.

Золотисто-кудрявый поток

Золотисто-кудрявый поток. Округлых щёчек умиление. Взрослеет дочка.

Мягкость округлых движений

Мягкость округлых движений. Аромат домашнего уюта. Две женщины в доме…

Отвечаю Се Линьюню

Лишь водная гладь и живая луна над водой Способны о мире великом всю правду сказать. И если тоска после музыки точит порой, Причину в себе и в природе не стоит искать. Пусть умер отшельник-даос, унеся свой секрет, Пусть яшму волшебную вечно хоронит вода, А то, что не можем найти самый точный ответ, Так вечную истину дарит учитель всегда.

От Шина вверх и вниз идёт…

От Шина вверх и вниз идёт Поток живительный, могучий, Он достигает каменных ворот, К седым снегам взлетает, словно туча, И силу жизни он несёт в себе, Как благодатный дождь благую влагу. Он помогает в жизни и борьбе, И тушь под ним ложится на бумагу. Не торопись, расти, храни, учись, Не передерживай и не бросай напрасно… Поток стремится вниз, стремится ввысь, Но прерывать поток небезопасно.

Нет, угрызеньем совести не мучим

Нет, угрызеньем совести не мучим, Я разговор не стану продолжать, Коль человек природою научен, То что в ответ на слово мне сказать? Что белый снег всегда белее ваты, Что небо голубее васильков, Что змей воздушный вовсе не крылатый И что слова – игра для дураков? Что апельсин всегда, как солнце, рыжий, Что ночь всегда, как сажа, не бела? Но Шин не сердце, он немного выше, И он не знает ни добра, ни зла.

В зал войдя, сними одежду…

В зал войдя, сними одежду Суеты и стань обычным, Не хватайся за надежду — Сложное считай привычным. Делай просто и спокойно, Не беги, не лезь вперёд, Проиграв, держись достойно — Мастерство всегда придёт Незаметно, тихо, скромно, Как из сказки добрый зверь. Знай, в искусстве всё огромно — От успехов до потерь.

Дхарма

Учитель молча взглянет мне в глаза, И я опять не в силах прочитать, В чём я не прав и что же мне нельзя, А на устах учителя – печать. Я всё уменье, молодость и пыл В приём стараюсь втиснуть, но опять Учитель поклонился и поплыл Ко мне. Движение – мне опять вставать. Но как-то вдруг, истратив свой азарт, Я всё напутал, всё забыл, устал, И град приёмов я не мог сдержать… Но, встав, учитель руку мне подал.

Движенье Чи

Движенье Чи безмолвно и всевластно, И бег Вселенной подчинён ему. Оно неясно телу и уму Но ощутимо, полно и прекрасно. Движенье Чи, несущееся ввысь, Проходит сотни милей и ступеней, И ты идёшь размеренней, степенней, Душой способный к звёздам вознестись. Движенье Чи – дыханье мглы и смерти, Разящие удары и щипки, Броски, прыжки, безмолвны и резки, И между мглой и светом грань отмерьте. Движенье Чи – дыхание рожденья, Из муки сладостной, из сна Выходит в мир любовная волна Страстей, и нежности, и перевоплощенья. Движенье Чи, меняющее мир, Само себя создавшее от веку, Вселенной данное и человеку, Движенье Чи, объемлющее мир.

Тайна искусства

На взмах руки – всего одно движенье, Взгляд мастера всё так же ощутим. Победы нет, как нет и пораженья, С движеньем мастер вовсе неделим. Движенье вновь располовинит воздух, Движенье вновь несёт с собою смерть, Но взгляд учителя как вечный посох, Поднявший небо и подперший твердь. Всё схвачено всего в одно мгновенье, И ученик опять повержен вниз. В руках учителя искусство вдохновенья, Как шаг над пропастью на узенький карниз. Движение движеньем отзовётся, На взмах лишь взгляд способен дать ответ, А сердце мастера всегда спокойно бьётся, И тайны жизни, как искусства, нет.

Низкое небо

Низкое небо Нависло над головой. Прохлада летнего дня.

Японский воробей

Почистив перья, Улетел стремглав, Оставив нам Свой торопливый нрав.

Бескрайность мира

Бескрайность мира В мире перемен. Отдохновенье сердца Сад Коракуэн

Декабрь, солнце…

Декабрь, солнце. Пять белых лепестков. Поздняя сакура.

Храм Хококудзи (Бамбуковый лес)

Бамбуковый лес. Вкус мягкий матча. Ручеёк у скалы.

Застывшая мелодия японской флейты

Бамбук стремится вверх стрелой, Вода стекает каплей вниз, Над чудом вечности со мной Душа струится к солнцу ввысь. Тропинка вьётся из глуши Лесной и ускользает в сад Отдохновения души, Где ты любой травинке рад. В саду знаком нам каждый шаг, И каждый штрих камней седых. «Коракуэн»– бессмертный маг, Раскрывший души нас самих.

Течёт ручей

Течёт ручей В ложбине между скал. Ты жил как жил, А может быть, ты спал…

Сосна на острове

Сосна на острове И льдинки на воде, Душа в мече, а может быть, Нигде…

Чайная церемония в храме Хококудзи (Бамбуковый лес)

Бамбуковый лес. Вкус мягкий матча. Журчание ручейка.

В диалоге с Синтэн

Мечи лишь только начали сближенье, Слезой хакама тяжелит роса… Вот замолчали птицы в отдаленье, Ещё не покачнулись небеса… И… двое живы… Но рисует красным          судьба меж строк Мгновения ещё          чисты и ясны                  как слеза… И пробует напрасно,            уравновесив                          рок, Мечи смирить,            порхая,                 стрекоза… Но где же истина, Коль катится слеза           за каплей крови? Или ей не след У красной капли         свой искать ответ?

Солнце июня

Солнце июня. Токио. Крайний день. Скучаю…

Хидзуру

Хидзуру – древний меч забытый, И руки Мастера – слились. А Сидоин, лишь в детстве битый, Душой всегда стремится ввысь…

Четыре персика в Дзёмодзи

Четыре персики в Дзёмодзи — Как будто листья на волнах. В саду спокойствия приходит Улыбка Будды на устах. И бабочка своим порханьем Боится воздух всколыхнуть. И каждый мудрый старый камень Вселенной постигает Путь. В саду камней четыре сливы, Лес, горы, свет и чистота, Паденья капель переливы, И в каждой капле есть Мечта[1]…

Душа клинка

Удар клинка сверкнёт мгновеньем, Рождая смерть, спасая жизнь. Как слог поэта вдохновением В строфе единой задержись… Сагео шлейфом обернётся, А сая – облаком с небес, И цка опорой развернётся, Принявшей нашей воли вес. И только пальцы вдохновенно Её касаются слегка, И блеск клинка игрой мгновенной К ногам свергает облака. Победа внутренним дыханием Душе твоей откроет суть, И капли крови как отчаяние Клинок отправят в новый Путь. Чипури сбросит крови краску, И ното строго, как закон, На жизнь наложит смерти маску, Поставив жизнь на новый кон. Рука сагео чуть коснётся, И проскользнёт волною вниз, И новой жизни круг начнётся, Смерть ожидая как сюрприз. Клинок волнения не просит, Он прост и чист, в душе своей Его достойно мастер носит, Как луч скрывая средь ветвей. И новой жизни миг настанет, Заставив луч сверкнуть опять, И новый выбор остро встанет, Заставив кровью меч сверкать. И, отражаясь в поколениях, Судьба клинка светла, легка. Он отражается в мгновениях, Как раскрывает облака. Душа клинка согреет душу Того, кто с ним вступает в бой, И равновесье не нарушит, С небес врученное судьбой. Удар клинка сверкнет. Мгновенно Клинок и сая вдруг слились. Как наша жизнь обыкновенна, О, как прекрасна наша жизнь…

Золотой павильон

И буро-чёрная вода На фоне кипельного снега, Как растворённая звезда И как пленительная нега. Контраст цветов неповторим, Неповторимы алгоритмы Эмоции, когда творим И выжигаем биоритмы. Весенний снег, Киото, свет… Цвет золотого павильона. Найдёт ли правильный ответ Наш разум в гордости поклона?

Сад Коракуэн

Отдохновение души — Коракуэн наш вечный сад, И мысли стройные в тиши По глади озёра скользят…

Камакура

Сто пятьдесят храмов… Камакура. Бамбуковый лес…

Ветка цветущая…

Ветка цветущая сакуры Склонилась над камнем. Мысли струятся неспешно, В Вечности силы черпая…

Долг крови

Спокойствие в крови, Кипящей, как вулкан, Не бойся, а живи, И будет жить твой клан…

Раздел «Времена года» (Из записных книжек осени – зимы 1979 года)

Зима поёт, особенно в лесу

Зима поёт, особенно в лесу, Где вторят ей деревьев хороводы, Где зимние узорчатые своды Передают певучую красу. Лесные девы в снежных кружевах, Красавицы в мохнатом одеянье, Все словно сразу вышли на свиданье И побороли робость или страх. И каждая своим горда нарядом, Сторонится подруг и рвётся к ним — Кокеткам этим трудно быть одним И много легче, если кто-то рядом. Ведь ветер – всем известный шалунишка — Взовьётся и помчится, как мальчишка, И одиночку сразу замело. А если рядом друг или подруга, Тогда не страшны им зимы проказы, И даже ветра строгие приказы Им не страшны, как не страшна и вьюга. Зима поёт, особенно в лесу, Где вторят ей деревьев хороводы, Где зимние узорчатые своды Передают певучую красу. Зима поёт, особенно в лесу…

Придёт весна, разбудит всё и всех

Придёт весна, разбудит всё и всех: И птиц, и листья, и людей. И музыкальных капель смех Напомнит каждому о ней. О той весне, что памятна для вас, О том, как чьи-то чистые глаза Вселяли веру и смущенье в нас, О том, что вовсе позабыть нельзя. А может быть, капель напомнит вам Ту, в сорок пятом первую весну И грохот тишины, открывший двери снам, Словно корабль, ныряющий в волну. Пусть каждый вспомнит что-нибудь своё, Пусть что-то нежное внутри тебя проснётся, Пусть всё вокруг тебя сияет и цветёт И сердце, разволнуясь, засмеётся.

Деревья засыпают в ноябре

Деревья засыпают в ноябре И, сбросив пеньюар своей листвы, Вдруг остаются в тоненькой коре, Как будто девушку пред сном застали вы. Нагой их хоровод что песня Фермозы, Их ветви как застывшие глаза, И веточки как капельки слёзы — Ни слов, ни музыки, увы, понять нельзя. Лишь можно ощутить ту нежную печаль, Какую передать они готовы, Им с летом расставаться, право, жаль, Но есть закон, и ждут их сна оковы. И словно девушка средь ночи у окна Припоминает бал, и танцы, и улыбки… Прикрыла ласково глаза она И окунулась в сон, но очень зыбкий, Так и деревья, только день взойдёт, Все сразу сбросят пышность покрывала, И мы увидим новый хоровод, И праздник начинается сначала. Деревья засыпают в ноябре…

Осеннее…

Осенний дождь наводит на раздумье, Осенний дождь стеной стоит с утра, Всё дальше лето – время полнолунья, Всё ближе, ближе зимняя пора… Деревья разукрашены, как девы, Их дождь ласкает, мимо проходя… И капель, и листвы шершавые напевы При жизни, видно, позабыть нельзя. Я дождь люблю, и нежность мокрых листьев Я знаю, где-то в памяти храня, Свободу, красоту аллеи, ими выстланной, Открытой для тебя и для меня… Пусть дождь поёт и, нежности внимая, Нам шепчут что-то жёлтые листы, И свежесть чистоты всей грудью мы вдыхаем И ощущаем радость красоты. Над нами дождь и ветер в танце слились, Под нами листьев бархатный ковёр… Мы в царстве осени одни уединились, Чтобы природы слушать вещий хор.

Раздел «Пародии»

Под праздник (На стихотворение Э. Межелайтиса «Сфинкс)

Далеки шаги мои от сфинкса,

Огонёк передо мной ещё не скрылся,

Только стоит мне остановиться,

Превращусь в доподлинного сфинкса.

Э. Межелайтис «Сфинкс» Я иду, переставляю ноги. Улица, прохожие и лужи. Я иду, не разобрав дороги, На асфальте спать, поверьте, хуже… Огоньки зелёные мелькают, И блестят коричневые лужи. Я, как сфинкс, рукою им махаю, Да, таксистам тоже я не нужен… Далеки шаги мои от дома, Огонёк передо мной ещё не скрылся, Хорошо, женою не ведомый, Ну а то бы в сфинкса превратился.

Поэтам и стихам

Стихи, стихи, стихи, стихи… Стихи. Стихам, стихами, Ты о стихах не напиши Стихи во сне… ногами. А сколько стихов сотворив, Сварганив, слямзив, скушав, Ты засыпал под их стихи, Свои стихи прослушав. И наконец, остихинев, Стихам ты бросил вызов. Сказал: «Не буду я писать, И так довольно шизиков. Так пусть они творят грехи, Кто в рифму, а кто – прозой, Я ж замолю свои стихи, И выброшу… с навозом».

Раздел «Зарисовки»

Г. Гейне. «Лореляй». (Девочка с чужбины) (перевод с немецкого)

В краю сих бедных пастухов, Как только новый год родится И жаворонок пропадёт, Прекрасная придёт девица. Не в том краю она родилась, Откуда путь её лежит? И след её растает сразу, Как песнь прощанья прозвучит. Нужны цветы ей, что прекрасны, И фрукты, что в чужом краю, И солнца луч, тот луч прекрасный Природу разбудить свою. И каждый получает в дар Кто плод, а кто прекрасный цвет, И млад, и тот уже, кто стар, Дают торжественный обет. И гости все тогда желанны, Но лучшей из всех лучших пар Она подарит дар прекрасный, Цветы – прекрасный солнца дар.

Сидящий мальчик

Он отдыхает или, отдохнув, Сейчас поднимется, а может, он мечтает. И скульптор, душу в детище вдохнув, Сам мыслями, мне кажется, витает…

Матвеевский Пушкин

Фигура Пушкина – задумчивости бронза, Но странно заблуждающийся взгляд. И вольность в нём, и строгость виртуоза, Его увековечить все хотят. Усталость, плавных форм изображенье, В нём тонкие и смелые черты, Как на дуэли в первый миг сомненья И в миг прыжка на землю с высоты.

Рассуждаем мы о жизни…

Рассуждаем мы о жизни, Рассуждаем мы о счастье, Так похожи мы на «шизиков» Без стремлений, без участия. Одобряем, критикуем Мы какие-то вопросы, Человеческие ульи Увеличивают спросы. Мы дурачимся и часто Невпопад смеёмся тоже, Мы порой совсем безвластны, А порой мы что-то можем. Рассуждаем мы о жизни, Рассуждаем мы о счастье, Так похожи мы на «шизиков», А на гениев – отчасти…

Мир смотрит в небо детскими глазами

Мир смотрит в небо детскими глазами, Весёлыми, открытыми, как море, Мир женскими печалится слезами, В которых жизнь, любовь и тяжесть горя. Мир утром просыпается в росе, В травинке, в лепестке, в твоей улыбке, Мир утром предстаёт во всей красе, Туманной, упоительной и зыбкой, Белеющей в тумане у земли, В лучах чуть розовеющих, блестящих. И все мы дети матери-земли, И дел на свете много настоящих. А мир, играя солнцем на руках, На нас глядит весёлыми глазами, И исчезают боль, обиды, страх, И лишь смеётся счастье вместе с нами. Мир смотрит в небо детскими глазами, Открытыми, как солнце на рассвете, И мир ещё стоит под небесами Лишь потому, что в нём смеются дети.

Застолье, тосты, звук гитары

Застолье, тосты, звук гитары, Бутылка водки, чёрный хлеб, Смех, анекдоты, много тары… Смешенье жизней и судеб. Мы открываем понемногу Свои сердца и глас души, Как жизни долгую дорогу Ты потерять не поспеши. Беседа катится поспешно, Аккорды душу шевелят, И осторожно и неспешно Видений возникает ряд. Застолье длится, длится, Длится, беседа катится вперёд. Народ поёт и веселится, Российский, пьющий наш народ. В застолье радости и тризна, В застолье часть любой души, В застолье часть твоей Отчизны, Столичный лоск и тишь глуши. Застолье, тосты, звук гитары, Бутылка водки, чёрный хлеб, Смех, анекдоты, много тары, Застолье – исповедь судеб.

15 строк о грусти

Грусть приходит под вечер обычно И, садясь у окна предо мной, Навевает тоску так привычно, Как ребёнок качает ногой. И от этой тоски непонятной, Нескончаемой, долгой тоски Жизнь становится вдруг всеобъятной И мгновенно сжимает виски. И от грусти нам некуда деться, Мы не можем бежать от неё, Как не можем вернуть наше детство И отбросить назад бытиё. Нам порой нескончаемо грустно, Радость тонет в слепой пустоте, Нам порой нескончаемо грустно, Но находим мы выход в мечте.

Небесный свод отодвигая

Небесный свод отодвигая И раздвигая бездну вод, Из ниоткуда возникая, Музыка томная плывёт. И образы, рождённы ею, Меня и держат, и влекут, И я противиться не смею, Когда созвучия встают. Но их рождения мгновенья Нам не дано предупредить, И их верховное творенье Мы можем лишь благодарить. Благодарить и, окрыляясь, Идти к мечте за годом год… Из ниоткуда возникая, Музыка томная плывёт.

Завещание (подражание Надсону) (из юношеских тетрадей)

Если я умру – её вините, Если я умру. Если я умру – её кляните, Если я умру. Я умру, и прах мой разметайте По ветру. Я умру – вы душу мне отдайте, Я умру. Смертен я, как смертны боги мира, Смертен я. Никогда не ведал я кумира — Нет их у меня. Смерть и я – враги, друзья и братья. Смерть и я. Не боюсь, но и не жду её объятья: Мы – друзья. В небытие уйти я не желаю — Не хочу. Предпочту я ад любому раю — Улечу. Все мечты возьму с собою. Не отдам. Лишь стихи мои мечтою Будут вам. Я умру но смерть вы не вините. Я умру. Я умру и вы меня простите Поутру…

В словах лишь миг тысячелетья (Ефиму Шифрину)

В словах лишь миг тысячелетья, Сквозь монологи до вершин Как луч, летящий сквозь столетья, В искусстве ты – Ефим Шифрин.

Поэт, писатель, социолог…

Ирине Ильиничне Соковня-Семёновой

Поэт, писатель, социолог В строках из чувства и огня, Ещё разведчик и психолог, И всё – Ирина Соковня!

Жёлтый лист, на дерево похожий

Жёлтый лист, на дерево похожий, Кроной острых кончиков лучист. Подобрал тебя какой-нибудь прохожий, В массе листьев, видно, отличив. На скамье, стандартной, некрасивой, Ты – как апельсины на снегу. И люблю я осень с новой силой — Осень не любить я не могу. Вестник свежести, спокойствия и грусти, Песни ветра, дыма и дождя… У меня теперь не хватит мужества, Чтобы взять и выбросить тебя…

Мечта

Звездочёт, подари мне планету, Много их на склоне небесном. Звездочёт, подари мне планету, О которой тебе лишь известно. Будет вечно планета со мною И, конечно, всегда цветущей, Будет долго она неземною И земной обязательно в будущем. Я сокрою свою планету, Я отдам её добрым людям, Людям умным, стремящимся к свету. Ведь такое когда-нибудь будет. Звездочёт, подари мне планету…

Висит чеканка на стене

Висит чеканка на стене, Червлёной медью блеск сбивая, Чюрленис дарит, как во сне, Картину, чувствами играя. И воплощённая в металле, Картина облик обрела, Открылись образы и дали, И нотка новая прошла В картине, продолжая тему, Включая новые черты, Оставив место для смятенья, Для ощущенья высоты… Два тела слились воедино, Соединившись, словно сплав, И жизнь, и смерть для них едины, Пусть даже кто-нибудь не прав.

Осенним днём приходит к нам весна

Осенним днём приходит к нам весна, И солнце счастья согревает душу, Осенним днём приходит к нам весна, Вновь станет ясно – ты кому-то нужен. Вновь счастье жизни ощутив вполне, Мы постигаем – время неизбежно, Но, грудь подставив радостной волне, Мы ощущаем – жизнь всегда безбрежна.

Ночь начинала свой сумрачный бег (подражание А. Блоку)

Вечер, Измайлово, спешит человек, Лёд на дорогах, как тысячи рек, Холодно, ветер, падает снег. Ночь начинала свой сумрачный бег… Тени, огни, словно тысячи глаз, Окна уставились тупо на нас. Смотрим во тьму из-под сомкнутых век, Ночь начинала свой сумрачный бег… В вагоне устало сажусь на сиденье, В тёмном окне я ловлю привиденье, Люди, станции, Курский вокзал. Просто поймите: я очень устал. Холодно, ветер, падает снег, Ночь начинала свой сумрачный бег…

Скальпель (жанр студенческого КВН)

Он очень острый и опасный. Такою будь всегда и ты: В борьбе с хворобой окаянной Добейся главной высоты. Но, на неё взлетев, не гасни, Не прекращай мечты полёт. Я даже «доллар» дать согласный, Чтоб ты всё время шла вперёд…

Мечта рождается неясно

Мечта рождается неясно, И, сформированная где-то, Она становится прекрасна В душе мечтателя, поэта. А за окном, открытый взору, Лес одевается в меха, Тропинка убегает в гору И тянет ниточку стиха. По сторонам нагие девы — Деревья в странной красоте, И молчаливые напевы Звучат в предзвёздной высоте. А снежный вальс кружится плавно И заметает все пути, Деревья выглядят забавно, Желая вальса тур пройти. И что-то нежное родится В твоей груди, и будешь ты В даль белоснежную стремиться И в жизни воплощать мечты.

Стол, ёлка, праздник, суета

Стол, ёлка, праздник, суета, Желанья, тосты, звон, бокалы, речи, Еда, тарелки, вилки, пустота… Снег, холод, ветер, звёзды, вечер, Пирог, конфеты, чай, вино, коньяк, Шампанское, лимоны, шоколад, Стихи, гитара, проза – де Бальзак, Колода карт, бутылки, детский сад… Вновь чай, пирог, какой-то разговор, Быть может – Новый год,                      быть может – вздор…

Свеча горит…

Свеча горит, и тают воск и мысль, Меняя формы и храня тепло. Свеча горит, и тают воск и жизнь, Свеча горит, но чувство не прошло…

После юбилея

Год незаметно пролетел стрелою, Я постарел и чуточку устал, Но в возрасте Христа – чего же стою? Забрался вдруг на чей-то пьедестал. Друзей стена, и речи без изъяна, Сердечных слов и теплоты поток, И третий тост – пустое дно стакана, И у жены искомканный платок. Мы много говорим на юбилеях, И очень часто говорим не то, И как о многом мы потом жалеем, Как будто шанс, не выпавший в лото. Как просто быть, как сложно оставаться, Так сложно не запутаться в словах, Как сложно похвалою не пленяться, Как в людях победить порок и страх? Вопросов – тьма, ответов – единицы, Уединенье, стол, и в тишине Сменяются года, событья, лица, Но как не измениться всуе мне? Ведь жизнь не ждёт, и в этом поединке Есть лишь один, по сути, верный шаг, Ты как на лезвии, на тонкой паутинке, Ты сам себе всегда и друг и враг.

Хлопья снега

Хлопья медленно льются сквозь свет фонаря, Хлопья снежные медленно, медленно вьются, Покрывается снежной фатою земля, И сердца человечьи спокойнее бьются. Хлопья снега летят, засыпая следы И для новых следов выстилая дорогу, Забывается всё, что полно пустоты, То, в чём нет теплоты, то, в чём горечи много… Снег игольчат и чист, словно кружева нить, Мастерицей природой сплетённая тонко, И так хочется жить, и мечтать, и любить, Быть счастливым, творить, видеть радость ребёнка. Хлопья снега размашисто красят поля И штрихами обводят черты небоскрёба, И становимся чище и я и земля, Мы становимся чище и счастливы оба.

Мы жили втихаря, кричали и шептали…

Мы жили втихаря, кричали и шептали, А где-то, чуб вихря, всё крали, крали, крали… Министр злато крал, секретари сорили Червонцами «в отвал», «жратву» на них варили И жарили шашлык, когда большие гости, Приехав ни пикник, им промывали кости И пудрили мозги цитатными словами, А мы считали дни и деньги занимали. А где-то «на югах», в «родном» Узбекистане, Миллионер и шах искал в своём кармане Заштатный миллион, и, бросив «штуку» шлюхе, Он должности давал всем, ползавшим на брюхе, Кто, облизав башмак с его ноги вонючей, С улыбкою макак его хвалил, навьючив Рабочих и крестьян, врачей и технократов, Искал у них изъян цитатами плакатов. А после на бюро в докладе «разречистом» Клеймил клеймом дерьмо, сам оставаясь чистым. Любили план давать от фонаря, с похмелья, Когда ни сесть, ни встать, заспавшись на постелях. В докладах лесть и ложь, в отчётах – показуха, А ложь – она как нож, с размаху режет ухо, Наотмашь в сердце бьёт в дуэте с показухой. Коррупция, застой, развал, делёж и пьянка, Битьё людей-зеркал, в которых жизнь с изнанки. Как много не могу, хотя имею право, От права не бегу, но для кого же нравы? Для черни у станка иль в университете? Но пьют коньяк пока, кто должен быть в ответе… Россия долго ждёт, инерции подвластна, Но если разнесёт, то разнесёт ужасно! А может, покипит и стихнет понемногу, А кто её поймёт – вселенскую дорогу? И кто по ней пойдёт, хотя бы понемногу? Россия же молчит – Россия внемлет Богу…

Ты можешь много запретить…

Ты можешь много запретить и на бумажечке                                                   с печатью Ты можешь вето наложить любодеянью                                                   и зачатью Свободной мысли и греха, сказать, что это                                                   чепуха, Что это ложь, что это бредни, что это всё после                                                   обедни Ты лично отнесёшь в сортир, что есть ещё                                                   немало дыр В научных темах и работах, и пусть не я, и пусть                                                   не кто-то Туда не лезут, «не спросясь», ведь, конъюнктуры                                                   главный князь, Ты живо отшибёшь нам руки – искоренитель                                                   лженауки, Всех «буржуазных потаскух», ты не один                                                   не ловишь мух, Ведь есть ещё твои коллеги, как у несмазанной                                                   телеги, Их голосов нестройный хор, твоим словам                                                   лилейно вторя, Построит крепенький забор научных дыр,                                                   и мысли море От рек, впадающих в него, закроют – больше                                                   ничего Они не сделают – помилуй, ты их хвали, лелей                                                   и милуй, Дари вниманьем и заботой все их «идейные»                                                   работы. А все, кто думает «инако», враги науки, но однако Проходит время, и, скользя по полу гладкому,                                                   нельзя Уже пройти и не споткнуться. Идеи прежние                                                   вернутся, Им доказательства найдутся. А вот людей                                                   вернуть нельзя…

В кабинете учителя

Ю. Н.

Я мысленно вхожу в Ваш кабинет, И никого уж нет, но книги здесь как лица, Я в Ваше кресло мысленно сажусь, А хорошо бы заново родиться… Познать ещё раз радость удальства, И босиком пройти по мокрым травам, И ловко за ухо поймать щенка, И подарить улыбку добрым мамам… Впервые в класс войти и сесть за парту, И азбуку сменить бы на букварь. Большой ты станешь, если только правду Возьмёшь с собой в осознанную даль. Учиться, вновь учиться и учиться Тебе, брат, суждено на целый век, Но незаметно время мчится, Вдруг сразу изменился человек. Вошёл он в класс не той походкой, Не так он у доски стоял, Соседку мысленно назвал находкой, Желая ей помочь, портфель отнял, Потом он следом шёл угрюмый, Смотрел на лужи, на траву… Но вот какой был занят думой, Известно было лишь ему. Впервые не решил задачу Приятеля обидел вмиг, А вечером бродил и, чуть не плача, Старался заглушить душевный крик. Затем всё стихло, стало ясно, Что жизнь сложна, но всё же без прикрас, Я в Вашем кабинете очень часто Начну и… не закончу свой рассказ…

Стихи о моём дворе

Мой старый двор, мой друг забытый, Прости меня, что я не твой, Я был твоим, и был я чьим-то, Но оставался я собой. Я не умел с собой лукавить, И бросить я тебя не мог, Не мог сравнить и сопоставить. А вообще-то, что я мог? Что мог я, сидя на скамейке! Увидеть замок муравьев И ручеёк их длинной змейки, Нет, видеть это я не мог. Мы мчались и несли с собою Свои мальчишечьи сердца, Мой милый двор, я жил тобою, Тебе был верен до конца. Но как-то днём, а может, утром Я вышел – сделал первый шаг, И вдруг я понял: почему-то Всё это выглядит не так. Увидел я трудяг горбатых — Увидел чёрных муравьев — И вспомнил, было всё когда-то, Да нет – вчера… Застыла кровь. И понял я – уходит детство, То, что нельзя уже вернуть, И плакал я в душе, и где-то Внутри меня рождалась жуть. Но я ушёл – спешил я в школу, Спешил я в зал, потом домой. И было мне, как будто голому, Идущему в мороз зимой. Я всё забыл, и всё я помнил: Лапту, футбол, хоккей, снежки, Печаль и смех, позор и радость Ударов или синяки… Смешались все воспоминанья, Мой двор, прости, я уж не твой, И пусть осадок есть отчаянья, Но ты останешься со мной…

Я выхожу из дома

Я выхожу из дома И еду в электричке, Вокруг пейзаж знакомый И солнышко в косичках, И стук колёс вагонных, Летящих вслед за мною, Как будто смех знакомых, Играющих с тобою. Здесь снежные просторы — Поля и перелески, Сосновые затворы, Берёзок занавески, Хрустальные дорожки И небо голубое… Стоят дома, как мошки, Здесь встречусь я с тобою.

Я в этот миг поверить не могу

Я в этот миг поверить не могу, Его вершина будет мне игрою, Тебя я, может быть, не берегу, Но не расстанусь, может быть, с тобою. Жизнь так проста – умейте жить, и всё, И это будет лучшее призванье, Жизнь так сложна: мы делаем её, И сами ей даём названье. Вершина жизни, может быть, близка, А может быть, её совсем не будет… Вот чей-то локон падает с виска, И это кто-то вряд ли позабудет…

Мытищинский вечер

Я не хочу тебя тревожить Или нарушить твой покой, И я засну сейчас, быть может, И дверь закроется за мной. Потом всё стихнет. Временами Я буду слышать сердца стук, Стена растает между нами, И мы уже в сплетенье рук… Я не могу тебя тревожить, Хотя моя бушует кровь. И я засну сейчас, быть может, А утром мир открою вновь.

Вечерний мираж

Я не умею целовать Твои божественные руки, И я прошу тебя унять Мои Иисусовые муки. Пусть выдержу, но та цена, Какой плачу за испытанье… Ведь ты одна, одна, одна! За что такое наказанье? Я неизвестности смеюсь, Но неизвестное и манит, Я тороплюсь и не сдаюсь, А вдруг мираж и не обманет? Но миражи уходят ввысь, И людям миражей не надо, И я прошу тебя – явись, Как появляется Гренада. Я не умею целовать Твои божественные руки, Но я могу мечтать, мечтать… И где-то затихают звуки.

Есть у меня один приятель (Микеланджело)

Есть у меня один приятель, Нас разделяют шесть веков, Мы с ним, конечно, обаятельны, Носы у нас – куски подков. Ему лицо сломали сразу, А я своё ломал, как Бог, Он не забыл о нём ни разу, А я забыл бы, если б мог. Но шрам всегда мужчину красит, Когда он мужество даёт. Пускай носы мальчишки квасят, Но пусть никто лицо не бьёт.

Белая радуга

Скажи, за что я заслужил Такую страшную награду, Нет, сон я вовсе не забыл, А вот покой найти мне надо. Найти покой… Найти тебя — Покой и ты неразделимы, Пусть ты не близко от меня — Я говорю с тобой незримо. А это говорю лишь для себя И не могу тебя неволить. Ты так не близко от меня, Что я могу себе позволить Скулить и ждать, уйти в туман Или забыться в полудрёме, А может, бросившись в обман, Свернуть с дороги на подъёме? Но слабым быть я не могу, Иначе ты не будешь Бэллой, И я за радугой бегу, К тебе, за радугой за белой.

Я не хочу тебя смущать

Я не хочу тебя смущать И не хочу тебя тревожить, Вот слово странное – печать Изменит всё, и так быть может. А я не верю в это всё, И почему я должен верить? Я не отпел ещё своё… А это может жизнь проверить. И вообще, о чём тут спор? Быть может, этого не будет, И наш полночный разговор Полденный мир совсем забудет. Но лучше худшего не ждать И лучше худшему не верить, И жизнь, как прежде, продолжать — Лишь жизнь способна всё проверить…

Мои стихи

Я сам скажу о всех недоработках, Мои стихи пока ещё слабы, Но вы их не судите очень строго, И уж совсем не надо морщить лбы. Я научусь ещё стихи писать, Но только сам, пусть даже со слезами, Хоть слёз и нет, но труд мой описать Способны только те, кто пишут сами.

Парадоксы

Вы дайте мне слова, которых нет, Вы дайте рифмы, коих мы не слышим, И я смогу создать простой памфлет, Как мы живём, как любим мы и дышим. И в том дыхании любви и жизни дар, Открытый миру, космосу и людям, Как будто бы божественный нектар С небес спустился, и конца не будет. Любовью жить, дарить её добро Мы жаждем, пробуем и учимся отчасти, Ведь чувств поток – не денежный оброк, Которым может откупиться счастье. Безмолвный стих в беззвучии строфы, Как дзенский звук, одной рукой рождённый, Как взлёт, парение или пике дрофы, В подлунном мире богом сотворенный. Мы в парадоксы не вовлечены, Мы в них живём и мучаемся ими, Мы копим деньги, старость и чины, Но только накопить не можем имя. В характерах из боли и добра Рождаются сочувствие и память, И жизнь во многом всё-таки борьба, Которую ведём с собой мы сами. Но есть первослова: любовь и свет. В подборе рифмы к ним, пройдя ненастье, Находим мы в душе своей ответ, Как в жизни из любви родится счастье…

Мы из другой эпохи…

Мы из другой эпохи и страны, Характером пробившие пространство, Мы дети счастья, воли и войны, В крови которых бродит постоянство. У нас на всё свой очень личный взгляд, И сложной жизни мудрые советы Нам так о многом в жизни говорят, И ставят вновь вопросы без ответов. Мы обретаем в жизни что-нибудь И тут же что-то ценное теряем, Стараемся на миг вперёд взглянуть, А миг другой как вечность проживаем. Но в повседневной нежности любви Сияют через время и пространство Глаза прекрасные и добрые твои И дарят миру жизни постоянство. Мы из другой эпохи и страны, Характером пробившие столетье, Мы дети счастья, воли и войны, И нам спешат на смену наши дети.

Wir wohnen zwieschen Zeit und Raum…

Wir wohnen zwieschen Zeit und Rum, Wir wohnen zwieschen Nacht und Tag. Buddistisch nennt man kurzes «Aum», Wann hohre ich Dain – Guten Tag… Wir warten wieder Wiedersehen, Ich traume sehr und stark von Dir, Und eichte Gluck Deine Augen sehen, Und fuhlen sich wie schon mit Dir. Es heute zwieschen uns Funf Stunden, Vermissen wir unendlich uns. Geschenk fur uns sind jede Stunde, Da tanzt und lacht des Hertzes Puis. Ich flieg zu Dir in jede Atmen, Du fliegst zu mir in jedem Wort, Und leichtet es neu Treffe warten, Und wohnen wir im Liebes Ort. Wir wohnen zwieschen Zeit und Raum, Wir wohnen uns im seinem Ort. Es lebt wie immer Tannenbaum, Und fuhrt uns immer Libes Gott…

Потоки слов…

Слова порой умеют передать Всю силу мысли, глубину страданий, Но есть искусство – просто промолчать, Войдя в потоки преобразований…

Стучат колёса…

Стучат колёса, отмеряя вёрсты. Стучат колёса словно в такт сердца. Слились однажды наши души. Просто И навсегда, и нет тому конца. И в каждой встрече тоньше и роднее Сердец и душ единство. И покой Нас накрывает, и вдвоём теплее И чувственней нам рядышком с тобой. Какая радость в каждой нашей встрече, Какая нежность нас охватит вдруг… И поезд снова мчит к тебе навстречу, Чтобы в любви сомкнулась нежность рук…

В смертельной схватке подозрений

В смертельной схватке подозрений Смешались вместе страх и горе. Во множестве идей и мнений Мы тонем словно камень в море. Непонимание, как вечность, Страшит неведомым обманом, И больно бьёт порой беспечность, И злоба ломится тараном. В безвестных закоулках счастье Таится тихо, словно мышка, Забившись будто от ненастья, Как провинившийся мальчишка. Мы всё по жизни испытаем, Всему познав лихую цену, И старость мудро принимаем, Как лет ушедшую замену. А впереди – любовь и вечность, Сарказм над суетностью мира. И память юности – беспечность, Душой поющая, как лира. В далёкой схватке подозрений По жизни фантастично краткой Мы пробегаем сквозь мгновенья, Считая жизнь своей загадкой. … В той незагадке есть сомнение, Вся наша жизнь – одно мгновение…

Мы входим в мир…

Мы входим в мир, рождённые покоем, По миру мы идём всегда вперёд, Кто высшей славы Бога удостоен, Тот всю любовь народу отдаёт. День Рождества Христова озарённый Святою добротой и добрым светом, Ты входишь в храм душевно окрылённый, Молитвою очищенный при этом. Сияет лик Господень, строг и светел, Слова молитвы мудростью полны, И Божий глас с небес тебе ответил И ввысь повёл под обликом луны. Проходит ночь, рассвет опять настанет, И воссияет свет, тепло, любовь, И каждый день дыханьем Божьим станет И разнесёт по нашим жилам кровь. Мы входим в мир с его благословения, В себе несём его души тепло. Кто испытал подобные мгновения — К тому благословение пришло.

Раздел «Лирика»

Спасибо, женщина, тебе…

Спасибо, женщина, тебе, ты создана была                                               природой, А может быть, наоборот, природу                                             создавала ты, Но что бы там ни создавалось, но что бы                                             там ни разрушалось, Ты появилась и, родившись, внесла понятие                                             красоты. Один пройдёт и не заметит, другой,                                             взглянув, забудет тотчас, А я смотрю и наглядеться, я наглядеться                                                не могу. Вся красота единой стала, вся красота                                             свилась из тонкости… Я не смотрю, но нет, смотрю я и от себя                                             в душе бегу. Но от себя не убежать мне, и я сдаюсь,                                             я подчиняюсь Той красоте, в ней растворяюсь, и я сдаюсь,                                             я сам не свой. Я, привыкая, отвыкаю и, отвыкая, привыкаю,                                             но я с собою не борюсь, И, растворившись, я рождаюсь, и красота                                             всегда со мной. Спасибо женщина тебе, ты создана была                                             природой, А может быть, наоборот, природу                                             создавала ты, Но век из века, год из года всем племенам                                             и всем народам Ты даришь, как дарила прежде, ты даришь                                             радость красоты… Спасибо женщина тебе…

Восемь строк

Мне никогда не вырвать из тетради Вот в этот час написанный листок, Его пишу я только рифмы ради, И напишу всего лишь восемь строк Строка о мысли – факт без констатации, Строка о действии – судьбы, наверно, рок… От скуки не читайте мне нотаций За то, что написал я эти восемь строк.

Мороз, троллейбус, снег и вечер

Мороз, троллейбус, снег и вечер, Пальто не греет, я замёрз, Работа, книги, разноречья… А хочется душевных грёз. Найти благое увлеченье, Её увидишь и замрёшь. Проедешь пару остановок За нею, выйдешь и… уйдёшь.

Я не любил доселе дни рожденья…

Я не любил доселе дни рожденья, Они всегда витали в пустоте, Бывали люди, поздравленья, Бывали люди… но не те. Какая дата, что за праздник? Его я, право, не справлял, Но день пришёл, и вдруг случайно Тебя я, к счастью, повстречал. Что изменилось? Я не знаю. И всё, и вроде ничего. Звонят, ругают, поздравляют, Я жду кого-то одного… Я не любил доселе дни рожденья, Они полны весёлой пустоты, Слова, подарки, оживленье, Но вдруг звонок – и входишь ты.

В испанском танце музыка – огонь

В испанском танце музыка – огонь, Сплетенье рук и голос тел тревожит, Рука лежит в руке, а сердце – только тронь, Его язык сказать так много может. Высокий взлёт ноги и губ изгиб изящный, Гитары перебор и фортепьяно стон, Спины твоей изгиб и выстрел глаз манящий, Как в танце поворот, берут меня в полон. А музыка звучит, и каблучки сверкают, Волос твоих разлёт аккордам вслед, А губы красотой и нежностью играют, И дзенский на вопрос всегда дают ответ. Звук кастаньет умолк, гитары задрожали Отчаянно струной. Аккорд финальный стих. Откинуто лицо, ресницы чуть дрожали, А взрыв оваций был, как перед бурей, тих…

Ни у кого на целом свете нет…

Ни у кого на свете нет Улыбки той, какой ты обладаешь, Я в ней всегда ищу ответ. Возможно, я не прав, А ты как полагаешь?

Вы помните наше свидание?

Вы помните наше свидание? Я Вас пригласил – Вы пришли. Вы помните это свидание, Когда мы друг друга нашли? Был ветер, и ветви качались, И листья шуршали у ног, И Вы так красиво молчали, А я любовался как мог. И Ваших волос изваяние, Бровей необычных разлёт, И губ Ваших тонких отчаяние Спокойствия мне не даёт. Пусть мчатся года и столетия, Пусть бури и ливни шумят, Но я не забуду – на свете Есть этот единственный взгляд.

А ты пришла в свой день рождения…

А ты пришла в свой день рождения И принесла букеты слов, «И вновь настало пробуждение», И к жизни я опять готов… Букеты слов, какое счастье! Кто их дарить умеет так, Как даришь ты своё участие, Как счастья маленький пустяк. Как озорно и всё же нежно Вдруг взглянешь ты и ускользнёшь, Как ты на мир посмотришь свеже И, что не сказано, поймёшь… Ты приходи всегда и всюду. Умеешь ты себя дарить, Ведь знаю я, такое чудо И сказку может оживить.

Предчувствие чувства

Оно рождается вдали, Оно рождается не с нами, Как будто в речке корабли, Построенные нашими руками. И, как кораблики, оно Боится ветра и метели И чтобы как-нибудь его Вдруг неудачно не задели. Но если что-то вдруг стряслось, Оно способно быть огромным, Способно страшным быть для всех, И тихим быть, и благородным. Никто не знает, что грядёт, Что даже завтра будет с нами, И может быть, оно придёт, Но… разберитесь в этом сами.

Сумбур

Вокзал, перрон и шум толпы, Бег, суета, волненье, ожиданье… И в этом море затерялись мы, Как будто это первое свиданье. Ты едешь – я же остаюсь, Но расставаться не люблю я более, Чем всё другое. Странно, я боюсь… Чего? Не знаю, но боюсь до боли. Расстанемся и встретимся опять — Без расставаний не было бы встречи. Трудней всего на свете – это ждать, И я ждал взгляда в тот далёкий вечер.

Раздумье

Вновь я один и в пустоте Вновь над порогом проплываю И что-то долго вспоминаю, И всюду люди, но не те. Мороз, снежинок парашюты, А мне сейчас не по себе, Хоть благодарен я судьбе, Сейчас мне, право, не до шуток. Я вспоминаю вечер, зал И музыку, которая звучала. Не помню то, что ты сказала, Не помню то, что я сказал. Лишь помню, мы кружились плавно, Я был смущён, а может, нет, В твоих глазах искал ответ… Сейчас всё выглядит забавно. Мы познакомились давно, Потом беседы, театры, встречи, Но первый наш прекрасный вечер Припомнить мне не суждено. Тебе я благодарен очень, Сказать же больше не хочу, Не прошепчу, не закричу — Твоим ответом были очи… Я не один, не в пустоте, Пусть по перрону я шагаю, Пусть что-то долго вспоминаю, Пусть мчатся люди в суете.

Вечность

Зачем так откровенно говорить О гамме чувств и о волнах эмоций, Когда любовью надо жизнь творить, И свет любви на нас тогда прольётся. В твоей руке судьбы сокрылся рок, В изгибе губ загадка и удача, Дыхание, как нежность, между строк, Чтоб жизнь прожить единожды, без сдачи. Всех расстояний нам не перечесть, Они разлук и встреч определенье. Мы время проживаем, словно меч, В бессмертье рассекающий мгновенья. Вся жизнь из ожиданий и разлук, А устремленья в счастье и покое, Блаженства миг рождается из мук, Как гром победы и паденье Трои. Мы временем потока взяты в плен, Мы в нём несёмся и стоим на месте. Не может вечность превратиться в тлен, Не сохранив в себе любви и чести. Мы можем откровенно говорить О гамме чувств и о волнах эмоций, Мы можем жизнь любовью осветить, И свет любви как вечность остаётся. Пускай в невероятных чудесах Сменяются столетия и люди, Но только сердца свет в твоих очах Мне говорит, что вечность вечной будет.

Прекрасен день и солнце светит

Прекрасен день, и солнце светит. Я выхожу из темноты — Как хорошо, что есть на этом свете Деревья, ветер и цветы. Парное небо, покрывалом Уложен снег, и тишина, И в этом мире небывалом Звучит мелодия одна… Звучит она легко и звонко, Потом лирично и тепло, Как смех счастливого ребёнка, Как сердце, что любить могло… Звучит, звучит, и, разливаясь, Пространство в свой полон забрав, Она, как будто улыбаясь, Помирит тех, кто был не прав. Научит улыбаться счастью, Мирскому счастью бытия, Ведь так умеют улыбаться, Возможно, только ты и я.

От расставаний некуда деваться

От расставаний некуда деваться, Они за нами, мы бежим от них, Как грустно в жизни одному остаться, И много больше – радость на двоих. Но расставание встречу поджидает И раскрывает встрече долгий путь, Ведь человек живёт и ожидает, Чтоб ты пришла к нему когда-нибудь. Но расставание кончится когда-то, И ты придёшь, как солнышка лучи, А я не отпущу тебя обратно, Не опущу, чтобы себя вручить.

Как просто создан человек

Как просто создан человек, Ему всегда чего-то мало, И свой пускай короткий век Желает он прожить сначала. Чтоб сделать то, что не успел, То пережить, что не заметил, И вдруг, разрушив свой удел, Воздвигнуть образ чист и светел. Найти её, склонив главу, Губами руки омывая, Во сне, а может, наяву Сгорать, её оберегая, Дарить ей свет и чистоту, Не заставлять, не прекословить И, взяв за принцип простоту, Свой мир Вселенной обусловить. И к ней когда-нибудь припасть, Как к роднику в сухой пустыне, И для неё светлее стать, Её возвысив как богиню. Какая сила есть в объятиях! Тела их вдруг соединились, И недоступны для понятия Из муки радости родились.

Молчаливая нежность

Молчаливая нежность – в этом звуке напевном Столько музыки слышится, столько души, Молчаливая нежность поцелуем срывается первым, Гнать её и смеяться над ней не спеши. В повороте обыденных дел и забот И в потоке великих и малых явлений Нежность, может быть, близко пройдёт И заглянет в глаза, испросив ваше мнение. Столько нежности может быть просто в движении, Незаметном порой или вовсе привычном. Мы, всегда пребывая в каком-то движении, Очень многое в жизни считаем привычным. Сколько нежности может быть просто во взгляде, В лучезарности глаз, в их прекрасном стремлении, Сколько нежности может быть просто во взгляде, И срывается сердце в приятном волнении. Нежность – это прекрасное слово, Непонятное, близкое и отдалённое. Нежность… И вспоминается снова Что-то милое, доброе, одушевлённое… Молчаливая нежность – в этом звуке основа, Красота, обаяние и человечность, Молчаливая нежность не требует слова, В ней мгновение жизни, а может быть, вечность.

Ты так прекрасна в лунном свете

Ты так прекрасна в лунном свете, Я понял это не напрасно, Ведь только ты на целом свете Способна быть такой прекрасной. Способна быть ты очень близкой, Способна быть совсем неясной, И в недоступности альпийской Ты просто можешь быть прекрасной. В своём веселии обычном, В своём порыве очень страстном, И в новом и во всём привычном Ты только можешь быть прекрасной. Ты так прекрасна в лунном свете, И пусть сие пишу напрасно, Известно всем на белом свете, Что ты во всём всегда прекрасна. Ты так прекрасна в лунном свете…

Малыш, на свете всё прекрасно

Малыш, на свете всё прекрасно, Особенно когда ты рядом, Не надо ни объятий страстных, Не надо пышного наряда. Лишь только б волосы твои Спадали на плечи волнисто, Лишь только б радость – «се ля ви» — Была в твоих глазах лучистых, Лишь только б нежная рука Моим губам дала напиться, И чтоб, свалявши дурака, К твоим ногам я мог свалиться, Чтоб, навсегда тебя «забыв», Ежеминутно удивляться И, успокоив свой порыв, К тебе взволнованно являться.

Где взять цветы, достойные тебя?

Где взять цветы, достойные тебя? Где взять их свежесть, нежность, красоту, Где аромата выбрать высоту? Где взять цветы, достойные тебя? Душистые, они должны цвести Для подтверждения твоих достоинств, Да будет мир, я буду их достоин, Душистые, они должны цвести. Раскрывшись поутру, как раскрывают сердце, Руками лепестков внимая синеве, Раскрыты их глаза, сокрытые во тьме, Раскрывшись поутру, как раскрывают сердце. Где взять цветы, достойные тебя? Где отыскать их в мире молчаливом, Где отразится в них глазам счастливым? Где взять цветы, достойные тебя?

Утверждение

Нет, не хочу, не хочу я другую, Чем-то хорошую, но не такую. Где же, когда же её я построил, Взгляд её где же меня удостоил? Я её выдумал, я её выстрадал, Добрую, нежную, умную, чистую, Чем-то типичную, больше несхожую, И непохожую, нет, непохожую. А непохожесть своеобразна, Только, пожалуйста, будьте не праздной, Будьте такою, какою Вас вижу, Так Вы становитесь ближе и ближе. Вы ко всему ещё многое можете, И, не тревожив, меня Вы тревожите.

Вы когда-нибудь знали такое?

Вы когда-нибудь знали такое? Разбежавшись, волна лишь застыла, А потом, вдруг обрушившись с силой, Затопила людей. Затопила! Люди выплывут, будут стараться, Уповая на чьё-то дыхание, Каждый будет за чувства держаться, Еле зримое видя в тумане…

Сгущались сумерки, и всё же…

Сгущались сумерки, и всё же… Ты где-то рядом. За окном От этих сумерек тайком Блистала радуга тревожно, От этих сумерек тайком… И позабыть их невозможно.

Письмо ложится на ладонь

Письмо ложится на ладонь, И открываются объятья, И на Земле все люди братья, Письмо ложится на ладонь. И чтение поглотит меня, Открыв твоей души страницы, От мира ты взлетишь, как птица, И чтение поглотит меня. Ты унесёшь меня к себе Письмом своим – своим посланием, Письмо окажется свиданием, Ты унесёшь меня к себе. У ног твоих я сам не свой Стою с главою преклонённой, Священным кубком напоённый, У ног твоих я сам не свой. Я вслед за строчками бегу И мыслью льну к тебе, прекрасной, И оживлён тобою, страстной, Я вслед за строчками бегу. P.S. Письмо прочитано – порог Его мне видится далёким, И я целую Ваши строки, И я опять у Ваших ног…

Наш телефонный разговор

Наш телефонный разговор, Как безыскусная беседа, Простой вопрос, простой ответ, Но сразу исчезают беды. Пусть не решаем мы проблем, Но просто голос слышен нежный, Пусть не решаем мы проблем — Мир открывается безбрежный. Вся сила в голосе твоём, В его прекраснейшем звучании, Вся сила в голосе твоём Или порой в твоём молчании. Устроен так, наверно, мир, Что мы, забывшись на мгновение, Устроен так, наверно, мир — Все мысли дарим привидению. Наш телефонный разговор, Как ежедневная газета, Наш телефонный разговор, Ведь он восьмое чудо света.

Телефонный разговор

Я жду звонка, как ждёт голодный хлеба, Я жду звонка, как луч из темноты, Я жду звонка, как лётчик жаждет неба, Как космонавт желает высоты. Звонок и две минуты разговора — Лишь только голос мне услышать твой. Слова мои – измученная свора, С охоты прибежавшая домой. Я наслаждаюсь, слыша голос твой, Он мне даёт и бодрость, и зарядку, Ты далеко, но всё же ты со мной, А голос твой, как детская загадка. Чуть слышен, телефонами стеснён, Но это ты, и я прекрасно слышу, И море за тобою, как шпион, И южный дождь спеша бежит по крышам. Я слышу какофонию толпы И звон посуды на углу у блинной, Где шахматисты долго морщат лбы, На ход надеясь очень длинный. Я слышу всё, но есть всему предел. «Прощай…». Гудок Домов московских крыши, Я буду ждать, вернувшись в свой удел, Я буду ждать и вновь тебя услышу.

Я жду, но телефон молчит

Я жду, но телефон молчит, Прости, перед тобою виноват, И лишь одна душа кричит, Опять наказан я стократ. Злой рок сыграл плохую шутку, Ведь просьбы для него пусты, Лишь только выйду на минутку, За телефон берёшься ты. И, наказание отбывая, У лампы я сижу один, Переживания глотая, Себе и раб и господин.

Я прочитал слова, которых…

Я прочитал слова, которых Читать не доводилось мне, И радость Ваших строчек скорых Сиянием перешла ко мне. И лишь достаточно вступления, Письмо промчится, словно крик, Я не хочу сдержать волнение В такой прекрасный, светлый миг. И голову склонив седую К твоей руке в пути веков, Я эту строчку дорогую Нести до старости готов… P.S. И вместе с ней тебя целую…

Ты вдохновение моё

Ты вдохновение моё Или одно моё мгновение, Ты вдохновение моё И ты моё стихотворение. Его пишу я каждый день, Его слагаю по крупицам, Ты словно сказочная тень, Со мной летящая как птица. Ты улетающая вдаль Полётом мысли молчаливой, И вдруг презревшая печаль Своей улыбкою счастливой. Ты вдохновение моё Или одно мгновенье света, Ты вдохновение моё, Ты луч весеннего рассвета…

О времени

Круговорот страстей на свете, Круговорот веществ в природе, Так быстро вырастают дети, А времени не видно вроде… У времени свои каноны, У времени свои манеры, Само блюдёт свои законы, Само себе считает меру. Оно порой совсем летально, Оно порою прозаично, Оно бывает музыкально, Хоть это не совсем привычно. Оно способно разбежаться, Способно вдруг остановиться, То может медленным казаться, А то летит оно как птица. Но есть мгновения из сказки, Когда твоих волос касаюсь, Когда весь мир меняет краски, Когда я весь с тобой сливаюсь…

И целый мир мне даришь ты

Дарю тебе я запах хвои, Её прекрасный аромат, Елей иголочный наряд, Дарю тебе я запах хвои. Дарю тебе я звон часов, Их мелодичное признание, И вместе с тем напоминание. Дарю тебе я звон часов. Я Новый год тебе дарю, И Новый год с тобой встречаю, И времени не замечаю. Я Новый год тебе дарю. Свой звёздный час тебе дарю, И тот, что был, и тот, что будет, И тот, что разум мой разбудит. Свой звёздный час тебе дарю. Дарю, как первую любовь, Или как первое свидание, И как прекрасное сказание. Дарю, как первую любовь. Себя дарю я, как могу, Тебе без лишней красоты, Себя дарю я, как могу… И целый мир мне даришь ты.

Что можешь ты о ней сказать?

Не знаю, что о ней сказать. И не дурна, и не бела, А может быть, она красива. Кто знает, может, красота, Которую снаружи видят, Лишь тень приманки, А внутри пустая, скверная душа? Но эта девушка, она… Не знаю, что о ней сказать. Отзывчива, добра… Нет, нет! Она – каких не видел свет, Слилось в ней всё – душа и страсти, Любовь Ростовой и Кармен, Азарт буяна и искусство, И это трепетное чувство, Которое зовут любовь… Увидев раз, её увидишь вновь Во мраке, в тайне, в сновидении. Она не дьявол, не святая дева. Она – святое провидение.

Вечерние мысли

Её движения девичьи легки, Как у ребёнка чистые глаза, В них нежности и счастья огоньки, И губы те не могут ложь сказать. Лицо с веснушками, в полулыбке рот, Волос мальчишеских курчавая волна, И тот лишь счастлив, кто её поймёт, И счастлив я, что счастлива она.

Ира, Ириша, Иришка, Ирунчик

Ира, Ириша, Иришка, Ирунчик. Это Ростова и это Щелкунчик, Это Джульетта и это Фермоза. Руки, движения, мысли, глаза, Волосы, голос, походка и нежность, Просто в общении весенняя свежесть, Просто в движении мягкая ласка, Ирочка, Ира, Иришка из сказки. Умная, нежная и окрылённая, Только в меня бесконечно влюблённая, Мною одним беззаветно любимая, Непревзойдённая, неотразимая. Вечно любимая! Просто любимая…

Открытая мечта

Я не из камня, не из брызг тебя создал, Да мог ли кто-нибудь земной создать Такое первозданное богатство, Которое нельзя ни дать, ни взять. Принадлежать оно не может даже, Пусть был бы Бог, и Богу самому. Открыв его, увидев лишь однажды, Я вопрошал: «Не мне? Тогда кому?..» Кто тот счастливец? Нет, счастливцев двое, Богатство это разделить нельзя, А у счастливца – самое земное, Должны быть очень чистые глаза. Ты будь собой, будь любящей любимой, Не уходи в века, а здесь со мной… Я не хочу сказать – моей единственной, А просто будь единственно земной.

Мы что-то, где-то

Когда-то люди, страх тая, Природу богом называли, Ведь суть мирского бытия Они тогда совсем не знали. А в век космических идей И в век великих испытаний Так много стало у людей Больших и маленьких названий. Они о чём-то говорят, На что-то глазки закрывают, Но суть мирского бытия Они почти не раскрывают. Ведь что-то разумом поняв, Мы что-то вовсе отвергаем. И где-то истину познав, Мы что-то напрочь забываем. Вдруг где-то выявив просчёт, Мы всё сначала проверяем И вот, сломав привычный счёт, Свои ошибки исправляем. И вновь, природе вопреки, Мы за природою стремимся, И, получая синяки, Мы простоты её боимся. А простота всегда ясна, Но мы же мудрствуем преложно, У нас же терминов претьма, И разобраться в них пресложно

И чувствам настаёт черёд

Дневник жены перечитав, Я удивился несказанно, И чувства хлынули нежданно, Дневник жены перечитав. И в нежности строчки сольются, И букв потечёт хоровод, Сердца в нетерпении забьются, И чувствам наступит черёд. И выбравшись, как из бутона, Малюсенький гномик любви Растёт по неясным законам, Огонь разжигая в крови. И строчек волнистые грани Струятся по глади листа, И чувства в них добрые, ранние, И мыслей больших простота. И сколько бы чтение ни длилось, И сколько б ни бились сердца, Любовь их в любовь превратилась, В любовь, и в любовь до конца…

Мне просто одиноко без тебя

Мне просто одиноко без тебя, Мне просто очень-очень одиноко, Ведь я совсем один, я жду тебя, И знаю сам, что ты сейчас делёко Когда ты тихо вечером войдёшь, Твои глаза улыбкой озарятся, К твоим губам прильну, и счастья дождь, Нас оросив, не сможет не смеяться.

Отрывочные мысли. Ожидание

Открыта форточка, и в комнате прохладно. Открыта форточка, и ваза на столе. Цветы не вянут, свет горит, всё ладно, А вот душа тепла, но не в тепле… Всё рядом есть, но вот твоей руки Мне именно сейчас и не хватает, Как будто воду взяли у реки, И нет дождя, и снег весной не тает. И вот душе прохладно. Пустота. Томление ожидания и прихода. Вот ваза на столе и роза в ней. Не та Вся наша комната и без тебя природа.

День прокатился. Ночь…

День прокатился. Ночь, Листвы молва. Жена уснула, прочь Ушли слова. Остались чувства, Мысли, и душа Во мне поёт — Жена так хороша.

Коснувшись твоего плеча…

Коснувшись твоего плеча, Я всё на свете забываю, И, ткнувшись в руки сгоряча, Я вдруг куда-то уплываю. Ты только нежностью жива, Ты только ласками одета, Но столько раз тебя желав, Я не могу предать обета. Вновь очарованный тобой, Мой мир куда-то уплывает, Вновь ты берёшь меня с собой, Пусть это всё во сне бывает…

Спи, малыш мой конопатый

Спи, малыш мой конопатый, Спи, домашний мой котёнок, Спи, малыш мой конопатый, Спи, любимый Ирлышонок Ты заснула нежно, тихо, Спишь с приятною улыбкой, Всё вокруг тебя утихло, Сон оберегая зыбкий. Я боюсь тебя коснуться И, усевшись по соседству, Не могу не улыбнуться, О своём припомнив детстве. Сон твой тих, воздушен, нежен, О, созданье неземное, Ты проснёшься, как подснежник, Чуть разбуженный весною.

Я знаю глубину любимых глаз

Я знаю глубину любимых глаз, Но, зная всё, я ничего не знаю. И всё как будто в первый раз, Как будто в первый раз по ним читаю. Читаю то, что не дано понять, Наверно, никому на этом свете В глазах твоих, хочу тебя обнять, Хочу, чтоб на тебя похожи были дети. И в глубине твоих прекрасных глаз Читаю то, что даришь только мне ты. В красе и нежности твоих лучистых глаз Есть все великие и важные ответы…

Любимых глаз неповторимый блеск

Любимых глаз неповторимый блеск, Любимых рук нежнейшее движение, Как волн ночных почти незримый всплеск И как луны искусство отражения. Искусство быть всегда самим собой, Искусство быть любимой и влюблённой, Лишь ты одна всегда, везде со мной, И лишь к тебе стремлюсь непревзойдённой.

Проходит день, и гаснут свет и свечи…

Проходит день, и гаснут свет и свечи, Проходит день, проходит, словно вздох, И остаются лишь твои глаза и плечи… Всё остальное, словно чёрт и Бог. Сплетаются опять два антимира, Начала разные сплетаются в одно, Уходят все слова, а слово Ира Бушует, словно кровь или вино. Проходит день, и звёзды открывают Свои глаза и смотрят с высоты На то, как мир с любовью оживает, На то, как любим только я и ты.

Есть в женщине какая-то неясность

Есть в женщине какая-то неясность, Есть в женщине покой и красота, Коль есть Она, то в мире свет и ясность, В глазах улыбка, в сердце теплота. Есть в женщине крупинка от восторга, Есть в женщине и искорка огня… И, всё на свете от себя отторгнув, Ты только в жизни не отринь меня. Есть в женщине печаль и скорбь земная, Есть в женщине патетика любви, И, горю всей Земли в сердцах внимая, Они любовь сквозь годы пронесли. Есть в женщине и нежность, и разлука, Есть в женщине Земля и Небеса, Есть много в женщине, но сладостная мука Смотреть в её счастливые глаза.

Счастье входит в дом с рождением

А. Д. Морозову

Счастье входит в дом с рождением,                              с появлением на свет. Счастье в вечном обновлении – путь                              страданий и побед. И пускай виски седые тёплый ветер ворошит, Но забыть года младые совесть нам                                       не разрешит.

Ещё лежат снега тугим покровом

Т. П. Морозовой

Ещё лежат снега тугим покровом, Ещё мороз гуляет по полям, Но уж весна живёт под отчим кровом, А чувства нежные всегда стремятся к Вам. Спешит весна, весна в сердцах и душах, Весна в поступках, мыслях и делах, Спешит весна, весну давайте слушать, Весною жить, нести её в сердцах.

Моей единственной

Когда ты тихо сядешь на колени, Когда коснёшься нежною рукой, Любовь тихонько выскользнет из тени Мирских забот и встанет предо мной. Борьба даёт мужчине духа силу, Движенья рук, удары и броски… Движенья рук на свете самой милой, Единственной, как воды у реки. Они спокойны, трепетно-воздушны. Ты гном из сказки, маленький цветок. И разве можно в жизни быть бездушным, Когда ты утром смотришь на восток. Восходит солнце, ты пришла, ты рядом, Бездонность глаз влечёт, а не страшит, Любить тебя, внимать тебе отрада, И глас любви в строках к тебе спешит. Когда ты тихо сядешь на колени, Когда коснёшься нежною рукой, Любовь тихонько выскользнет из тени, А в сердце будет радость и покой.

Дорожные мысли

Стучат колёса, отмеряя вёрсты, Стучат колёса, как бегут года, Мелькают сёла, просеки, откосы, Озёра, реки, люди, города… Разлуки, встречи, проводы, дороги, Но не привыкнем, и, слезу смахнув, Мы оставляем отчие пороги И в жизнь уходим, душу запахнув. В душе уносим радости и горе, А может быть, надежду или грусть, А жизнь бескрайня, как бескрайне море, И тяжело нам в жизни будет пусть. Чтобы познать, постичь, преобразиться, Чтобы понять, почувствовать, свершить, Чтобы когда-то встретить и влюбиться, Чтобы стихи тебе нежнейшие сложить. Чтобы в разлуке мучиться нещадно И встречи ждать, как влаги в жаркий день, Ведь жизнь мудра, щедра и беспощадна, Давая людям свет, но оставляя тень. Мы знаем много и многого не знаем, В познании ошибаемся, мудрим, И мудрость с простотой отождествляем, Когда совсем до седины сгорим. Вновь совершится таинство рожденья, И вновь преобразится человек, Ведь основное в жизни – обновленье, Любовь лишь не меняется вовек. Стучат колёса, отмеряя вёрсты, Стучат колёса и бегут года, Летят сады, церквушки и погосты… А в сердце? В сердце ты со мной всегда!

Письмо из ниоткуда

Сегодня только наш с тобою день, Свет лампы мягок, и немного грусти Во мне сейчас. Из полусвета в тень Уходят мысли – память их отпустит. Шесть лет назад был очень яркий день, А утром – солнце и твоя улыбка, Клубок раздумий и сомнений тень, Всё было прочно и ужасно зыбко. Противоречий вечный парадокс, Толкающий нас в бездну из сомнений, Не нужно слов, но есть немой вопрос, И тьма ответов к миллиону мнений. Нагромождение фраз и полуфраз, Намёков, взглядов и прикосновений… Шесть лет назад, а может быть, сейчас Я снова пережил все те мгновения. Ты далеко, но ты идёшь ко мне, Твой облик в медальоне. Анахата Ему внимает молча в тишине. Любовью нашей мы всегда богаты. Сегодня только наш с тобою день, Свет лампы мягок, и не надо грусти. Во мне сейчас твоей улыбки тень, А грусть мы навсегда с тобой отпустим. P.S. Ведь ты, я знаю, ждёшь! И я вернусь, Ведь даже смерть меня домой пропустит.

Седеют мамы

Взрослеют дети, седеют мамы, И только солнце одно на свете, Стареют мамы, седеют мамы… И незаметно взрослеют дети. Они меняют свои привычки, Забыты куклы, велосипеды, Забыты классики и косички, И детские затихают беды. Но не забыты мамины руки, Но не забыты мамины ласки, Они снимали и боль, и муки, Нет, не забыты и мамины сказки. А мамы седеют, их руки в морщинах, И взгляд чуть задумчив и озабочен, А мы, вырастая, плутаем в причинах Несчастья и счастья, торопимся очень. И, жизнь обгоняя, мы боремся с нею Учёбой, работой, любовью и горем, А мамы стареют, а мамы седеют, И жизнь нам не кажется ласковым морем. Но вдруг, оторвавшись от дел ежедневных, Мы обернёмся, нам вспомнится детство, И маминых песен мотивчик напевный… И тут от эмоций нам некуда деться. Взрослеют дети, седеют мамы, И только солнце одно на свете, Седеют мамы, седеют мамы… И вдруг одни остаются дети.

Середина июля – запах жаркого лета

Середина июля, запах жаркого лета, И ремонтный экватор как итогов черта. День рождения супруги без намёка на лета, И служебный двадцатник, не боясь ни черта. Мы живём на вулкане, как команда пиратов, Мы творим и воюем, подчиняясь судьбе, Это просто и сложно быть Вселенною в атоме И, сливаясь с Вселенной, растворяться в тебе. Седина пробивает твои чудные волосы, И ладонь чуть влажнеет от волнений твоих, Но глаза и улыбка, словно времени голос, Просто объединяет нас с тобою двоих. День рождения – праздник вкуса счастья и грусти, День рождения просто календарный листок Мы страдаем и любим и себя не отпустим Друг от друга навеки, словно света поток. Середина июля, запах жаркого лета, И погодная встряска нам с тобой нипочём. Мы всегда и в молчании находим ответы, А проблемы вскрываем мы любовным ключом. Это цель и стремление быть любимым тобою, Жажда жизни и данность быть с тобою одной, Это долгий путь счастья, между домом и боем, Где в счастливом уюте есть твой взгляд дорогой. Мы живём незаметно и стремительно очень, Мы проходим мгновения, пролетаем века. Середина дороги, словно отсвет средь ночи, Как предвестник рассвета, незаметный пока.

Машунькина колыбельная

Спи, засыпай, наш родной малышунчик, Маленький, пухленький, милый Машунчик День пролетел незаметно совсем, Спать надо всем, спать надо всем. Доченька, милая, спи, засыпай, Баюшки-баю, баюшки-бай Спят уже книжки, тетрадки, компьютер, Все отдыхают, подъём будет утром, Спи, наша милая, лапушка, цветик, Самая ценная Маша на свете. Спи, засыпай, наша милая дочка, Мы тебе счастья желаем все очень, Чтобы слезинки из глаз твоих ясных Не затуманили взор твой прекрасный. Спи, засыпай, наш родной малышунчик, Милый, родной, толстопопый Машунчик. День пролетел незаметно совсем, Спать надо всем, спать надо всем. Кузя у ног твоих, словно калачик, Словно живой заколдованный мячик, Нежно мурлычет и греет тебя, Все мы, Машулечка, любим тебя. Ты наше счастье и наша отрада, Счастье твоё – это то, что нам надо. Спи, наша Машенька, спи, засыпай, Баюшки-баю, баюшки-бай В жизни для счастья всегда будет место, Скоро ты станешь счастливой невестой, Внуков прекрасных ты нам принесёшь, Им колыбельную эту споёшь. Мы будем рады и внукам и счастью, В дом загородим дорогу ненастью. Спи, засыпай, наш кудрявый Машунчик, Наш Бармалейчик и симпапунчик, Спи, наше солнышко, спи, засыпай, Баюшки-баю, баюшки-бай.

Так устроено во вселенной

Так устроено во Вселенной, Что, однажды родившись, чудо Переходит из поколения В поколение ниоткуда. И, поняв сей закон несложный, Мы душою стремимся к чуду, Неосознанно и настороженно Ожидая его отовсюду. Так устроено во Вселенной — На мгновение встретившись взглядом, Понимаешь в одно мгновение, Что пойдёте по жизни рядом. Как всё сложно и также просто Понимать осязаемость чуда, Возникающего непрошено Навсегда, но всегда ниоткуда. Так устроено во Вселенной, Что, однажды родившись, чудо Воплощается в поколениях, Как Христос, Аллах или Будда…

Вздох

В каких краях найти твои глаза, Не потеряв тебя всю жизнь из виду, Мне в жизни очень многого нельзя, И сердце точит скрытая обида. Но счастья луч, пронзивший ночи тьму, Твой нежный взгляд и милая улыбка, И я безмерно счастлив потому, Что есть луна на водной глади зыбкой.

Почему неделимо сердце

Почему неделимо сердце, Кто ответит мне перед стартом? Почему неделимо сердце Между осенью и весной? Почему неделимы люди, Кто ответит мне перед тайной? Потому что живём и любим И любуемся лишь одной…

Перед экзаменом мельком

Перед экзаменом мельком Мы встретимся в людском потоке, И словно белым огоньком Ты озаришь вот эти строки. В них нет превратностей судьбы, Нет подвигов и нет свершений, Нет вихря действий и борьбы, В них нет твоих отображений. Не лучшее – я знаю сам, И дифирамбов петь не буду, Но, прикоснувшись к волосам Твоим, я многое забуду.

Блестят глаза и мягкая улыбка…

Блестят глаза и мягкая улыбка, Тепло ладоней и от воска свет. Огонь свечи колеблется так зыбко, А глаз твоих прекрасней в свете нет.

Ленинградский вечер

Сияет купол над Невой, Нева неслышная струится, И стоило на свет родиться, Чтобы к тебе припасть главой. И золочёных шпилей блеск Всё освещает нежным светом, Не торопи меня с ответом, Мгновение – жизнь,                    а память – всплеск. И нашу жизнь не торопи — Мы насладиться не успеем, Хоть вместе мы, но мы стареем, И нашу жизнь не торопи. Сияет купол над Невой, Нева неслышная струится, И я обязан был родиться, Чтобы хоть миг побыть с тобой…

Встреча

Мы завтра встретимся, быть может, И я гляжу в пространство света, Пусть мне терпение поможет — Душа печалью не задета. Ты выйдешь, словно из потока И улыбнувшись чуть заметно, И той улыбкою далёкой Моя мечта всегда согрета. Ты подойдёшь необычайно И взглянешь, как всегда, спокойно, А у меня, как бы нечаянно, Все мысли выглядят нестройно.

Игрою Ваших чар я словно очарован

Игрою Ваших чар я словно очарован, А не заметить это невозможно, Руками Вашими я словно околдован, И к ним губами льну я осторожно. На этом поприще успеха добиваюсь, А между тем пред Вами преклоняюсь.

Быть может, Вам я опостылю, и…

Быть может, Вам я опостылю, и Это будет безысходно, Любезности мои нахальством были, Любой вопрос решал я однородно. Ошибками, каких не делать рад, Что Вам, конечно, было бы приятно, Как Иксион, могу быть послан в ад, А уж оттуда нет пути обратно. От этих слов я вряд ли откажусь — Свои привычки не сменю без нужды, Я сам уйду, коль буду Вам не нужен.

Две женщины

Две женщины в доме, две женщины в доме, Такое прекрасное слово – покой, Две женщины в доме и в жизни со мною, И в горе, и в радости вместе со мной. Две женщины в доме, и нежность и радость Меня окружают и в счастье ведут. Две женщины в доме, а детство и старость Как станции поезда – вечность минут… Две женщины в доме, и их вдохновением Стремлюсь, и живу, и люблю без конца, Две женщины в доме – единым мгновением, Любовью и счастьем согреты сердца. Две женщины в доме, две женщины в доме, Всегда неделимы как полдень и ночь. Две женщины в доме и в жизни со мною, И имя их свято – Супруга и Дочь.

Тень, полумрак, твоей руки движение

Тень, полумрак, твоей руки движение, Конкретность чувств, весенняя беспечность. Есть в мире свет, любовь и обновление, Есть в мире ты и эта бесконечность…

По жизни ты идёшь открыто

По жизни ты идёшь открыто, В твоих глазах душа открыта, Любовь ты даришь, словно луч, Сверкнувший ярко из-за туч. В твоей душе покоя нету, И с этим ты идёшь по свету Своей дорогой непростой, Но жизнь не ждёт, и ты не стой. В твоём движении прозренье, Как будто солнца озаренье, Как будто ранняя роса. Любовь твоя сквозь небеса На землю грешную вернётся И вновь любовью обернётся, Чтоб воссияли небеса…

Дарующая мир

Красивых глаз живая глубина, Нежнейших губ чувствительный полёт, И взмах ресниц, как будто ото сна Вся красота природы восстаёт. Лишь мимолётный взгляд так много лет Меня волнует, греет и манит, И в поцелуе губ твоих найду ответ, Который сердцу моему открыт. Несётся жизнь вперёд упряжкой вскачь, Уже, наверно, где-то середина Побед, потерь, успехов, неудач… Но дарит мир прекрасная Ирина.

Былое

Лишь пять минут и целый век с тобой, Как взгляд с последней парты. У доски Сидела ты, я взгляд увидел твой, И кровь, волнуясь, бросилась в виски. Отличница и школьный баловник Идут отныне по земле вдвоём, И в нашей жизни вечно славен миг, Соединивший нас, создавший дом. Мы часто друг от друга вдалеке Переживаем и любовь храним, Любовь на том незримом волоске, Который тонок, нежен и раним. Люблю тебя, как много лет назад, Люблю – ты наш уютный мир хранишь. Поёт душа, и у меня теплеет взгляд, Когда ты на плече моём так нежно спишь.

Ты где-то там…

Ты где-то там, я где-то здесь, У нас с тобой судьба такая, Разлук и встреч у нас не счесть, А вот любовь одна большая. Куда б ни бросила судьба, Куда б ни привела дорога, Есть в жизни радости борьба И счастье за родным порогом…

Огонь свечи

Блестят глаза и мягкая улыбка, Тепло ладоней и от воска свет. Огонь свечи колеблется так зыбко, А глаз твоих прекрасней в свете нет.

Родным теплом полны твои ладони

Родным теплом полны твои ладони, Огонь любви горит в твоих глазах. Пусть седина виски тихонько тронет, Но нам с тобой в любви неведом страх. Свою любовь несём по жизни вместе, Живём любовью и гордимся ей. Слова любви шептал тебе – невесте, Женой ты стала ближе и родней. Твои ладони, целый мир вбирая, Способны жизнь и нежность подарить, Их вспоминал, тогда ещё не зная, Погибну вдруг или останусь жить. Тобой живу, тебя люблю и верю, Что в жизни этой всем обязан я Тебе, в любовь открывшей двери И жизнь живущей только для меня. И чудо этой жизни воплотилось В созданье милое. С дыханием души Любовью в нашу дочь переселилось, А счастье торопить уж не спеши… Оно придёт спокойно и надёжно, Пройдя отмеренный судьбой срок Любовь к тебе мне передать несложно, Она живёт в дыхании этих строк Родным теплом полны твои ладони, Огонь любви горит в твоих глазах. Пусть седина виски тихонько тронет, Но нам с тобой в любви неведом страх.

Воспоминание чувств

Блестят секунды, мир объединяя, Летят минуты, дни и месяца. Укутав души, словно ткань живая, Прошла волна, объединив сердца. Неделя за неделею мелькает, То тянутся, то вдруг несутся дни. Два человека так о многом знают — И знают то, что чувствуют они. Вот выходные миновали снова, Неделя начинает новый круг. Текучка дней – извечная основа, Ведущая к единству наших рук. Уже среда, и сердце чутко слышит: Увидеть, услыхать, поговорить, — А жизнь летит, и грудь так жарко дышит, И ты без этого уже не можешь жить. Конец недели – словно испытанье Высоких чувств и ожиданье встреч. И в этом мире громкое молчанье, Как прядь волос, спадающая с плеч

Есть в женщине любимой вдохновенье

Есть в женщине любимой вдохновенье, Бровей красивых царственный разлёт, Прекрасных глаз небесное творенье, Полёт души и сердца нежный взлёт… И в этом мире жёстком и пристрастном, Когда кипят все страсти наяву, Глаза любимой, нежной и прекрасной, Как солнце, жизни задают канву. Мы любим, ненавидим и страдаем, Переживая мелко и всерьёз, Мы каждый день находим и теряем, Решая жизни непростой вопрос. И, лишь в любви купаясь, как в нектаре Небесных грёз и чувственных страстей, Мы вспоминаем о вселенском даре, Судьбой вручённом женщине моей. Есть в женщине любимой вдохновенье, Бровей красивых царственный разлёт, Прекрасных глаз волшебное творенье Меня по жизни к творчеству ведёт.

Есть женщины, которых мы так любим

Есть женщины, которых мы так любим, Есть женщины, подобные богам, Которых нежим, тешим и голубим, И я за это счастье жизнь отдам. Мы женщине обязаны рожденьем, Мы женщине обязаны судьбой, Высоким счастьем или вдохновеньем, А иногда страданьем и борьбой. Всё в нас подвластно женскому началу, Всё в нас стремится к женскому теплу, Так корабли касаются к причалу, Как я тебя к своей груди прижму.

Чувства

В таком многообразно сложном мире Во вдохновении черпаем силу мы, И жёсткий мир становится вдруг шире, Любовью нежной вдохновив умы. Разлука, словно мост из расставаний, Разъединив на миг, соединяет нас, И ожидание встреч или свиданий, Как вечный зов или венчанья час. Мы снова вместе, и любовь мгновенно Всей гаммой чувств наполнила сердца, Дыханье наших взглядов вдохновенно Тепло и нежность излучает без конца.

Берлинская осень

Вновь осень стучится в дождливые двери, И холод несёт нам дыханье зимы, А мы лишь в себя и в сознание верим, Любовью и верой одухотворены. Вновь мокрые листья несутся по кругу, Вновь капли дождя пробегут по стеклу. А сердце всегда, постоянно и всюду Укажет нам путь через холод и мглу. Мы любим и дышим своею любовью, Мы молча внимаем любви в тишине. Как вечная клятва, скреплённая кровью, Живёт это чувство в тебе и во мне. Затихли слова – мне достаточно взгляда, Тепла твоих рук и сияния глаз. Любить как дышать – это просто награда, По вечности вместе ведущая нас.

Я вам дарю…

Я Вам дарю… Что я могу дарить? Я Вам дарю, возможно, много меньше… Давно на «ты» и все равно на «Вы» — Так дорого мне имя этой женщины… Ни годы, ни столетья, ни века Не поменяют тонкого контекста, Чтобы хранить дыхание стиха, Как строчку, не изъятую из текста. Взгляд нежных глаз, касание руки, Твоё дыхание и в ушке нежном локон Мне дарят нежность, лёгкость, и стихи Струятся сами, словно свет из окон. И время, словно мудрый господин, Ведёт по жизни, предваряя старость. И пусть подолгу остаюсь один, Я не один, ведь ты в душе осталась. Всегда со мной, и в мыслях, и в делах, Тобой дышать – как разогнать ненастье. В глазах твоих, в улыбке и в устах Читаю всё. И это просто счастье… Я Вам дарю… Что я могу дарить? Я Вам дарю, возможно, много меньше… Давно на «ты» и всё равно на «Вы» — Так дорого мне имя этой женщины… Я Вам дарю… Что я могу дарить? Я Вам дарю, возможно, много меньше… Кто подсказал слова, Живущие в душе любимой женщины? Тобой дышать, в мечтах к тебе стремиться И знать – ты где-то в этом мире есть. В тепле любимых глаз до капли раствориться, Любить тебя, желать… Всего не перечесть. Я Вам дарю, возможно, много меньше… И в имени твоём мелодия стиха. Ты даришь счастье мне, а счастье бесконечно, Порукой будет в том тебе моя рука.

В дыхании стиха рождаются мотивы

В дыхании стиха рождаются мотивы, В мелодии из чувств скрываются слова, А в жизни, как в бою, не счесть альтернативы, И жизни нашей новой пишется глава. Этапность жизни, как перерождение, Когда любовь нас к истине ведёт, И до бессмертия уводит нас рождение, А сердце только нежность отдаёт. Когда улыбка глаз нас дарит счастьем, Когда твоя рука моей тепло дарит И унисон сердец – заслон несчастью, Тогда душа, как в небесах, парит… Но мы земные – в этом суть Вселенной, Летящей с нами в звёздной вышине, Даровано судьбой благословенной Страстей познанье в гулкой тишине… В познаньи том мучение и отрада, Дарующая страстность и покой, В любви к тебе есть высшая награда По жизни вместе шествовать с тобой.

Снежные кони…

Мягчайший снег, как поцелуи, Ложится нежно на ладони. Шепчу тебе: «Тебя люблю я», И словно нас уносят кони. Метель и вьюгу рассекая, Несутся сани через годы, И, вновь судьбу определяя, Минуют нас её невзгоды. В душе тепло, студёный ветер Лишь холодит морозом щёки, Мы за себя всегда в ответе, И, значит, мы не одиноки. Мы вместе и всегда едины — В любви, в разлуке или в Боге, И кони, словно паладины, По зимней нас несут дороге. Зима – как окончание года, Зима – как подготовка лета, И пусть меняется погода, Я знаю все твои ответы… Рука в руке, всегда в потоке Своих сердец храня желание, Тебе дарю я эти строки И нежно пью твоё дыхание. И поцелуй продлится вечно В тепле души, прекрасны очи Твои. И счастье бесконечно Мы бережём под сенью ночи. Мягчайший снег, как поцелуи, Ложится нежно на ладони, Шепчу тебе: «Тебя люблю я», И нас в любовь уносят кони…

Твои стихи (оттолкнувшись от фразы…)

Ты слишком уж умна для поэтессы… В каких словах измерить нам любовь? Мы видим зримыми незримые процессы, И взгляды будоражат нашу кровь… Не пишешь ты стихи в свою тетрадку И не ломаешь нервно карандаш. Твоя ладошка нежною накладкой Теплом родным мир согревает наш. Ты слишком уж умна для поэтессы… Дарить стихи тебе стараюсь я, Души невидимой тончайшие процессы, Познав гармонией извечность бытия…

Ещё два дня…

Ещё два дня, и я тебя увижу, И нежность промелькнёт в глазах твоих, Во сне и наяву тебя я вижу, И наше счастье лишь для нас двоих…

Я вас люблю…

В любви страдания и боли от любви Смешались в этой жизни бесконечно, Душа горит и жар в моей крови, Но свет любви меня спасает вечно. Мы любим и страдаем, как всегда, Бывает миг отчаянной обиды, Мы в огорчении глухи иногда, Упрямы, но рубцов обид не видно. В душе и в сердце ноет и болит Обиды и любви большое счастье, Любовь, конечно, горе победит И выведет из хмурого ненастья. Мне только ты в окошке ясный свет, Твои и дочери глаза дарят любовью, И мамы седина, как снежный след, Прикрыла и склонилась к изголовью. Ты можешь злиться и негодовать, Ругать всерьёз, а может быть, напрасно, Мы можем вдруг друг друга не понять, Но ты и в гневе для меня прекрасна. На многое у нас свой личный взгляд, И многое – привычки отражение. Но нет нужды нам пятиться назад, Друг в друге нам определено спасение. Я Вас люблю… Тобой одной дыша, Промчались мигом три десятилетия. Строка всплыла – «жена так хороша», И сердце успокоит свежий ветер. В любви страдания и боли от любви Смешались в этой жизни бесконечно, Но сердца боль и жар в моей крови Не разделят меня с тобой навечно… Я Вас люблю…

Киотские мысли

Как много женщин есть на свете, Волнующих и ум, и кровь, Как мало женщин есть на свете, В которых греется любовь… И в день святого Валентина Тебя люблю я вновь и вновь… Киото, снег, холодная картина, А в сердце нежится любовь… Весна четырнадцатого года, И зимний снег игрой небес Запорошил листву. Природа Всегда для нас полна чудес. …Сибирской шапкой снег, И ветер зимой старается Вдохнуть весь холод в нас На этом свете и нашу Покоробить суть… Но первый цвет весны Проснулся, под снегом Сакура цветёт, мир На весну перевернулся, И солнца луч весну ведёт… … Пусть утро будет добрым И мягкое тепло тебя согреет, А день раскроется свободою Объятий, любимых глаз Волшебное сияние Раскрасит мир, день, И мечты, и память, Что храню… Люблю Тебя я вновь и вновь. В Киото снег – холодная Картина, а в сердце греется Любовь… И капельки воды В ладонь, и терпкость вкуса На губах. От чая ли? В душе – мечта о шёлке, Как ожидание в миллиард секунд…

Твои глаза

Твои глаза, как солнце мая, Сияют, счастье мне даря, Тепло сердец объединяя, Любовь и жизнь благодаря… Сияние глаз – сияние света, Любовь несущего в себе. И счастлив я, познавши это, И благодарен я судьбе… Ловлю тепло твоих ладоней, Дарящих нежность и любовь. На взлёте жизни и на склоне Всё повторится вновь и вновь…

Примечания

1

Игра слов: Слива – Ume, Мечта – Yumei.

(обратно)

Оглавление

От автора

Посвящение И. Б. Линдеру

Раздел «Рикошет»

  Грань

  Ты улетай не улетай…

  Нет у нас униформы

  Мы все осколки Коминтерна

  Оружейная молитва Линдера

  Ты выбрал путь исканий и потерь…

  Гимн специальных частей

  Ревскому В. Е. на книгу «Афганский синдром»

  Грустное откровение

  Отповедь генералу

  Судьба страны с его судьбой связалась…

  Былые сны, или последняя командировка

  Отповедь

  Что двадцать лет? Всего частица века

  Память

  Воспоминание о юности

  Берлинский сумрак

  Жаркая память…

  Сливаясь в строчках прожитых столетий…

  А вот мой бог меня рабом не кличет…

  Фронтовое возвращение

  Жара

Раздел «Дхарма»

  Подражание древнему

  Взошла луна

  В каждый миг бытия

  Звук цикады ночной

  Остриё и огонь

  Свист цикад

  Бесконечность движения

  Выдох, вдох

  Шумит листва

  Свет и тьма

  Слова и звуки, мысли, имена…

  В серых тонах

  Чернота серого камня

  Серая хмарь дождливой погоды

  Водный поток посылает небо

  Тепло больших глаз

  Зелёная тяжесть камня

  Золотисто-кудрявый поток

  Мягкость округлых движений

  Отвечаю Се Линьюню

  От Шина вверх и вниз идёт…

  Нет, угрызеньем совести не мучим

  В зал войдя, сними одежду…

  Дхарма

  Движенье Чи

  Тайна искусства

  Низкое небо

  Японский воробей

  Бескрайность мира

  Декабрь, солнце…

  Храм Хококудзи (Бамбуковый лес)

  Застывшая мелодия японской флейты

  Течёт ручей

  Сосна на острове

  Чайная церемония в храме Хококудзи (Бамбуковый лес)

  В диалоге с Синтэн

  Солнце июня

  Хидзуру

  Четыре персика в Дзёмодзи

  Душа клинка

  Золотой павильон

  Сад Коракуэн

  Камакура

  Ветка цветущая…

  Долг крови

Раздел «Времена года» (Из записных книжек осени – зимы 1979 года)

  Зима поёт, особенно в лесу

  Придёт весна, разбудит всё и всех

  Деревья засыпают в ноябре

  Осеннее…

Раздел «Пародии»

  Под праздник (На стихотворение Э. Межелайтиса «Сфинкс)

  Поэтам и стихам

Раздел «Зарисовки»

  Г. Гейне. «Лореляй». (Девочка с чужбины) (перевод с немецкого)

  Сидящий мальчик

  Матвеевский Пушкин

  Рассуждаем мы о жизни…

  Мир смотрит в небо детскими глазами

  Застолье, тосты, звук гитары

  15 строк о грусти

  Небесный свод отодвигая

  Завещание (подражание Надсону) (из юношеских тетрадей)

  В словах лишь миг тысячелетья (Ефиму Шифрину)

  Поэт, писатель, социолог…

  Жёлтый лист, на дерево похожий

  Мечта

  Висит чеканка на стене

  Осенним днём приходит к нам весна

  Ночь начинала свой сумрачный бег (подражание А. Блоку)

  Скальпель (жанр студенческого КВН)

  Мечта рождается неясно

  Стол, ёлка, праздник, суета

  Свеча горит…

  После юбилея

  Хлопья снега

  Мы жили втихаря, кричали и шептали…

  Ты можешь много запретить…

  В кабинете учителя

  Стихи о моём дворе

  Я выхожу из дома

  Я в этот миг поверить не могу

  Мытищинский вечер

  Вечерний мираж

  Есть у меня один приятель (Микеланджело)

  Белая радуга

  Я не хочу тебя смущать

  Мои стихи

  Парадоксы

  Мы из другой эпохи…

  Wir wohnen zwieschen Zeit und Raum…

  Потоки слов…

  Стучат колёса…

  В смертельной схватке подозрений

  Мы входим в мир…

Раздел «Лирика»

  Спасибо, женщина, тебе…

  Восемь строк

  Мороз, троллейбус, снег и вечер

  Я не любил доселе дни рожденья…

  В испанском танце музыка – огонь

  Ни у кого на целом свете нет…

  Вы помните наше свидание?

  А ты пришла в свой день рождения…

  Предчувствие чувства

  Сумбур

  Раздумье

  Вечность

  Прекрасен день и солнце светит

  От расставаний некуда деваться

  Как просто создан человек

  Молчаливая нежность

  Ты так прекрасна в лунном свете

  Малыш, на свете всё прекрасно

  Где взять цветы, достойные тебя?

  Утверждение

  Вы когда-нибудь знали такое?

  Сгущались сумерки, и всё же…

  Письмо ложится на ладонь

  Наш телефонный разговор

  Телефонный разговор

  Я жду, но телефон молчит

  Я прочитал слова, которых…

  Ты вдохновение моё

  О времени

  И целый мир мне даришь ты

  Что можешь ты о ней сказать?

  Вечерние мысли

  Ира, Ириша, Иришка, Ирунчик

  Открытая мечта

  Мы что-то, где-то

  И чувствам настаёт черёд

  Мне просто одиноко без тебя

  Отрывочные мысли. Ожидание

  День прокатился. Ночь…

  Коснувшись твоего плеча…

  Спи, малыш мой конопатый

  Я знаю глубину любимых глаз

  Любимых глаз неповторимый блеск

  Проходит день, и гаснут свет и свечи…

  Есть в женщине какая-то неясность

  Счастье входит в дом с рождением

  Ещё лежат снега тугим покровом

  Моей единственной

  Дорожные мысли

  Письмо из ниоткуда

  Седеют мамы

  Середина июля – запах жаркого лета

  Машунькина колыбельная

  Так устроено во вселенной

  Вздох

  Почему неделимо сердце

  Перед экзаменом мельком

  Блестят глаза и мягкая улыбка…

  Ленинградский вечер

  Встреча

  Игрою Ваших чар я словно очарован

  Быть может, Вам я опостылю, и…

  Две женщины

  Тень, полумрак, твоей руки движение

  По жизни ты идёшь открыто

  Дарующая мир

  Былое

  Ты где-то там…

  Огонь свечи

  Родным теплом полны твои ладони

  Воспоминание чувств

  Есть в женщине любимой вдохновенье

  Есть женщины, которых мы так любим

  Чувства

  Берлинская осень

  Я вам дарю…

  В дыхании стиха рождаются мотивы

  Снежные кони…

  Твои стихи (оттолкнувшись от фразы…)

  Ещё два дня…

  Я вас люблю…

  Киотские мысли

  Твои глаза Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg