«Шри Ауробиндо. Синтез Йоги – III»

Шри Ауробиндо. Синтез Йоги – III (fb2) - Шри Ауробиндо. Синтез Йоги – III (пер. А. Бочкарев) 1692K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Шри Ауробиндо

Шри Ауробиндо Синтез Йоги III

«Вся жизнь – йога»

Предисловие

«Синтез Йоги» – главное, фундаментальное произведение Шри Ауробиндо, посвященное йоге. Оно состоит из четырех частей; в первых трех частях книги с позиций Интегральной Йоги рассматриваются основные пути традиционной индийской йоги: Карма-йоги (Йоги действий), Джняна-йоги (Йоги знания) и Бхакти-йоги (Йоги преданности); в четвертой части излагаются основы Йоги Самосовершенствования, предложенной Шри Ауробиндо. По словам самого Шри Ауробиндо:

«Синтез Йоги» не предназначался для того, чтобы дать метод, которому должны следовать все. Каждое направление йоги рассматривалось отдельно, со всеми его возможностями, и давалось объяснение того, каким образом разные пути йоги сходятся, – так, чтобы человек, начав следовать по пути Йоги знания, мог также достичь реализации Карма-йоги и Бхакти-йоги, и то же самое касается каждого пути. Было намерение, закончив раздел Йоги Самосовершенствования, предложить путь, на котором все системы йоги могли бы быть объединены, но эта часть так и не была написана.

18 мая 1936 г.

«Синтез Йоги» впервые начал издаваться в ежемесячном журнале «Арья», который выходил с августа 1914-го по январь 1921 г. Когда выпуск «Арьи» был прекращен, работа осталась незаконченной, и Шри Ауробиндо никогда не предпринимал попыток ее завершить. Тем не менее он частично отредактировал введение, существенно исправил первую часть «Йога божественных трудов» и внес значительные исправления в некоторые главы второй части «Йога интегрального Знания». Первую публикацию «Синтеза» в «Арье» и его незавершенную вторую редакцию разделяют более тридцати лет. В результате есть некоторые различия в терминологии между отредактированной и неотредактированной частями книги.

В 1948 г. главы, составлявшие «Йогу божественных трудов», были опубликованы отдельным изданием Библиотекой Шри Ауробиндо (Мадрас). Никакая другая часть «Синтеза» при жизни Шри Ауробиндо не издавалась самостоятельной книгой. В 1955 г. Международным университетским центром имени Шри Ауробиндо (Пондичери) «Синтез Йоги» был впервые опубликован в наиболее полном виде. Содержание этой книги, в которую вошли введение и четыре части, с незначительными изменениями использовалось для всех последующих публикаций.

В данном томе мы представляем вниманию читателей введение и первую вторую и третью части книги: «Йога божественных трудов», «Йога Интегрального Знания» и «Йога Божественной Любви».

Биографическая справка

Шри Ауробиндо – выдающийся мыслитель, общественный и политический деятель, поэт-провидец, йогин – родился в Калькутте 15 августа 1872 г. в семье доктора Гхоша, происходившего из знатного рода воинов-кшатриев. С семилетнего возраста обучался в Англии – сначала в школе Св. Павла в Лондоне, а затем в Королевском колледже в Кембридже, специализируясь в изучении классической и современной западной литературы. С ранних лет он проявил выдающиеся способности в латыни и греческом, а также в стихосложении.

В 1893 г. в возрасте 21 года Шри Ауробиндо возвращается в Индию. В течение последующих 13 лет он занимает различные посты в администрации города Бароды, преподает английскую и французскую литературу в местном университете, а в 1906 г. переезжает в Калькутту, где становится ректором Национального колледжа. Кроме того, в эти годы он включается в активную политическую борьбу за независимость Индии. Издававшийся им журнал «Банде Матарам» стал могучим голосом освободительного движения, впервые выдвинув идеал полной независимости страны, а также сформулировав конкретные методы его достижения. Одновременно он продолжает свое поэтическое творчество, а также погружается в изучение культурного и духовного наследия Индии, овладевает санскритом и другими ее языками и начинает постигать ее древние священные писания. Осознав подлинное могущество и ценность духовных открытий, давших жизнь всей ее богатейшей многовековой культуре, он в 1904 г. решает ступить на путь йоги, стремясь использовать духовную силу для освобождения своей родины.

В 1908 г. Шри Ауробиндо был арестован по подозрению в организации покушения на одного из чиновников британского колониального правительства и оказался в тюрьме по обвинению, грозившему ему смертной казнью, однако по окончании следствия, длившегося целый год, был полностью оправдан и освобожден.

Этот год стал для него «университетом йоги»: он достиг фундаментальных духовных реализаций и осознал, что его цель не ограничивается освобождением Индии от иноземного господства, но состоит в революционном преобразовании всей природы мироздания, в победе над неведением, ложью, страданием и смертью.

В 1910 г., повинуясь внутреннему голосу, он оставляет «внешнюю» революционную работу и удаляется в Пондичери, французскую колонию на юге Индии, чтобы продолжить интенсивные занятия йогой. На собственном опыте реализовав высшие духовные достижения прошлого, Шри Ауробиндо смог превзойти их и осознал, что окончательной и закономерной целью духовных поисков является полная трансформация человека, вплоть до физического уровня, и воплощение на земле «жизни божественной». Достижению этой цели он и посвятил себя, разработав для этого свою Интегральную Йогу.

С 1914 по 1921 г. он издает ежемесячное философское обозрение «Арья», где публикует свои главные труды, в которых подробно рассматривает основные сферы человеческого бытия в свете высшего Знания, обретенного в результате практики йоги, раскрывает истинный смысл древних писаний – Вед, Упанишад, Бхагавадгиты, значение и роль индийской культуры, исследует проблемы развития общества, эволюцию поэзии и поэтического творчества.

Шри Ауробиндо оставил физическое тело 5 декабря 1950 г. Его литературное наследие насчитывает 35 томов, среди которых мировоззренческие труды, обширная переписка с учениками, множество стихов, пьес и грандиозная эпическая поэма «Савитри», которую он создавал в течение последних тридцати пяти лет жизни и которая явилась действенным воплощением его многогранного духовного опыта.

В центре уникального мировоззрения Шри Ауробиндо – утверждение о том, что мировая эволюция есть постепенное самопроявление, самообнаружение Божества, скрыто пребывающего в Природе в результате предшествующей инволюции. Поэтапно восходя от камня к растению, от растения к животному и от животного к человеку, эволюция не останавливается на человеке, но, реализуя свою внутреннюю истину, тайную Божественность, устремляется дальше, к созданию более совершенного, «божественного» вида, который будет превосходить человека в гораздо большей мере, чем тот превосходит животное. Человек – лишь переходное ментальное существо, чье призвание – достичь более высокого, «супраментального», уровня сознания, Сознания-Истины, и низвести его в мир, преобразив все свое существо и всю жизнь в непосредственное выражение Истины.

Всю свою жизнь Шри Ауробиндо посвятил утверждению в нашем мире этого супраментального сознания, реализация которого должна привести к созданию на земле мира истины, гармонии и справедливости, предвещенного пророками всех времен и народов.

Шри Ауробиндо, Пондичери, 1950 г.

Часть четвертая. Йога Самосовершенствования

Глава I. Основы Интегральной Йоги

В основе йоги лежит превращение одной либо всех сил нашего человеческого существования в средство достижения божественного Бытия. В обычной йоге одна главная сила существа или одна группа его сил делается средством, орудием, способом достижения Божественного. В синтетической йоге все силы должны сочетаться и участвовать в процессе общего преображения.

В Хатха-йоге инструментом становится тело и жизнь. С помощью асан и других физических методов вся телесная сила приводится в состояние предельного или запредельного покоя, собранности, чистоты, возвышенности и сосредоточенности; жизненная энергия точно так же, с помощью асан и пранаямы, очищается, возвышается, концентрируется. Затем этот концентрированный поток энергий направляется в тот центр физического тела, где скрыто пребывает божественное сознание[1] . Энергия Жизни или сила Природы, покоящаяся в свернутом виде со всеми своими тайными дремлющими силами в самом нижнем нервном сплетении человеческого тела (откуда до нас доходит и используется в нашей обычной деятельности только тот необходимый минимум, который достаточен для поддержания человеческой жизни и исполнения в ограниченных пределах ее нужд), пробудившись, поднимается от центра к центру[2] и в процессе этого подъема сама пробуждает силы, дремлющие в каждом нервном узле. Достигнув центра чувственной жизни и раскрыв его, она переходит к сердцу – средоточию обычных эмоций и ментальности, затем поднимается к центру речи, затем к центру видения, воли и возвышенного знания и, наконец, проходит через мозг и над ним встречается и соединяется с божественным сознанием.

В Раджа-йоге избранным инструментом является ум. Обычная человеческая ментальность сначала дисциплинируется, очищается и обращается к божественному Бытию, затем с помощью краткой практики асан и пранаямы физическая сила успокаивается и концентрируется, жизненная сила, освобожденная от ограничений, начинает ритмически циркулировать, и ее поток может быть остановлен, сконцентрирован и превращен в более высокую и направленную вверх энергию, ум, поддержанный и усиленный этой более мощной деятельностью и сосредоточенностью тела и жизни, служащими ему опорой, тоже очищается от всех своих беспокойств, волнений, привычных ментальных волн, избавляется от рассеянности и невнимательности, приобретает способность к предельному сосредоточению, обращению внутрь себя и погружению в глубокий транс. Благодаря этой практике достигаются две цели: одна временная, а другая – вечная. Ментальная энергия превращается в мощную силу, наделяющую ум сверхъестественными способностями к познанию, волеизъявлению, глубинному восприятию, генерированию идей, которые намного превосходят ограниченные возможности обычного человеческого разума; ум приобретает йогические или оккультные силы, которые до самого последнего времени окутывались такой ненужной, но в то же время полезной таинственностью. Однако главным итогом и чрезвычайно важным достижением становится то, что успокоенный и погруженный в глубокий транс ум может раствориться в божественном сознании, а душа обрести свободу и слиться с божественным Бытием.

На тройственном пути в качестве инструментов избираются три главные силы ментальной жизни души человеческого существа. Адепт пути знания останавливает свой выбор на разуме и ментальном видении и, с помощью очищения, сосредоточения и определенного обучения основам Богоискательства, превращает их в средства, помогающие ему стать видящим Бога и знающим Бога, то есть обрести самое великое знание и самое глубокое видение. Его цель – видеть, знать и быть Богом. Адепт пути действий, трудов, выбирает в качестве инструмента волю работника; он превращает жизнь в жертвоприношение Божеству и с помощью очищения, сосредоточения и определенной дисциплины подчинения божественной Воле делает ее средством связи и всевозрастающего единения души человека с божественным Владыкой вселенной. Приверженец пути преданности избирает эмоциональные и эстетические способности души и, придав им идеальную чистоту, предельную интенсивность и бесконечную страстность поиска, полностью обращает их к Богу, делая средством достижения Божественного благодаря установлению одного или многих типов отношений, ведущих к единению с Божественным Существом. Таким образом, каждый путь по-своему стремится достичь единения или единства человеческой души с верховным Духом.

Особенности практики каждой йоги зависят от того, что именно используется в качестве инструмента; так, практика Хатха-йоги носит психофизический характер, практика Раджа-йоги – ментальный и психический, практика Йоги Знания – духовный и когнитивный, практика Йоги Преданности – духовный, эмоциональный и эстетический характер, практика Йоги Трудов – духовный и динамически-активный характер. Каждая следует в русле избранной ею силы. Но все силы в конечном счете сводятся к одной: любая сила, на самом деле, является силой души. На уровне нашего обычного витального, телесного и ментального существования эта истина полностью вуалируется рассеянной, разделяющей и дифференцирующей деятельностью Природы – что является естественным условием всего нашего функционирования, – хотя даже здесь она, в конце концов, становится очевидной; ибо любая материальная энергия содержит в себе витальную, ментальную, психическую, духовную энергии и, в конце концов, должна раскрыть эти формы единой Шакти. Витальная энергия скрывает, освобождает и приводит в действие все остальные формы энергии; ментальная, опирающаяся на жизнь, тело, их силы и их деятельность, содержит неразвитую или только частично развитую психическую и духовную энергию существа. Но когда, благодаря йоге, любая из этих сил прекращает свою беспорядочную и сумбурную деятельность, поднимается на высочайший для нее уровень, максимально концентрируется, она становится проявленной энергией души и обнаруживает глубинное единство всех остальных энергий. Поэтому в практике Хатха-йоги тоже есть свои чисто психические и духовные результаты, а в Раджа-йоге, за счет использования психических средств, удается достичь духовной реализации. Тройственный путь с точки зрения целей и методов поиска может выглядеть чисто ментальным и духовным, но в то же время сопровождаться результатами (появляющимися совершенно спонтанно), которые более характерны для других путей. По этой же причине, когда энергия души, являясь средоточием всех остальных энергий, достигает своей вершины в каком-то одном направлении, ее остальные возможности тоже начинают проявляться либо фактически, либо потенциально. Благодаря такому единству энергий синтетическая йога становится возможной.

Тантрическая дисциплина по своей природе является синтезом. Она основывается на великой универсальной истине, согласно которой существуют два полюса бытия: Брахман и Шакти, Дух и Природа, – чье сущностное единство заключает в себе тайну существования, – и эта Природа является силой духа или, скорее, духом в качестве силы. Тантра ставит перед собой задачу возвысить природу человека, превратив ее в проявленную силу духа, и она охватывает всю природу, чтобы духовно ее преобразить. Она включает в себя применение мощных практик Хатха-йоги, особенно связанных с раскрытием нервных центров и пропусканием через них пробужденной Шакти, поднимающейся, чтобы соединиться с Брахманом, а также отчасти опирается на раджа-йогическое очищение, медитацию и сосредоточение, использует силу воли, мотивы преданности и ключевые элементы йоги знания. Однако Тантра не ограничивается эффективным сочетанием различных сил, характерных для этих специализированных йогических систем. Следуя своим путем синтеза, она расширяет поле йогического метода в двух направлениях. Во-первых, она стремится подчинить жесткому контролю большинство основных побуждений, лежащих в основе характера, желаний и поступков человека, и подвергает их строгой дисциплине, первой целью которой является подчинение его побудительных мотивов велениям души, а конечной – их возвышение до духовного и божественного уровня. Во-вторых, целью такого рода практики является не только освобождение,[3] как это бывает в более узких йогических дисциплинах, а космическое наслаждение[4] силой Духа, которое последователи других путей избегают делать своим мотивом или целью, хотя и могут время от времени, в какой-то степени или случайно испытывать его. Поэтому, по сравнению с другими, Тантра является более смелой и более широкой по своему охвату системой.

Рассматривая наш метод синтеза, мы исходим из других взглядов на возможности йоги и используем иной принцип объединения. Являясь в своей основе ведантическим, он, тем не менее, позволяет достичь целей Тантры. В тантрической системе главную роль играет Шакти, именно она становится ключом, отпирающим двери духа; в нашем же синтезе первостепенную важность имеет дух, душа: именно дух позволяет овладеть Шакти. Тантрист начинает с самой нижней ступеньки лестницы и поднимается по ней до самого верха; поэтому главное внимание вначале уделяется пробуждению Шакти, ее работе в нервной системе и ее центрах; раскрытие шести лотосов соответствует раскрытию шести уровней силы Духа. В нашем синтезе мы рассматриваем человека не как дух в теле, а, прежде всего, как дух в уме, и исходим из того, что человек способен, начав с ментального уровня, одухотворить свое существо энергией души в уме и открыть его напрямую более высокой духовной силе и бытию и с помощью этой высшей силы (научившись ею управлять и приводить ее в действие) усовершенствовать всю свою природу. По этой же причине мы считаем, что вначале нужно использовать силы души в уме и пытаться открыть двери духа тройственным ключом знания, трудов и любви; можно обойтись без практики Хатха-йоги, хотя не возбраняется использовать какие-то ее элементы, – методы Раджа-йоги могут быть включены только в качестве дополнительных средств. Мы, прежде всего, хотим кратчайшим путем прийти к самому широкому развитию духовной силы и духовного бытия и с их помощью обожествить освобожденную человеческую природу на всех уровнях ее существования.

Принцип, которому мы следуем, – это самоотдача, отказ от своей воли и предание всего своего человеческого существа Божественному, погружение в бытие, сознание, силу, блаженство Божественного; установление самого тесного и всеобъемлющего единения или контакта с ним в душе человека, ментального существа, благодаря которому само Божественное, открыв себя и став непосредственным обладателем и хозяином своего инструмента, светом своего присутствия и руководства сделает человеческое существо, на уровне всех действующих в нем сил Природы, совершенным и пригодным к божественной жизни. Таким образом, мы еще более расширяем задачи нашей йоги. Обычно начальной целью любой йоги является освобождение человеческой души от существующих природных ограничений и невежества, ее подъем в духовное бытие и единение с высочайшим «я» и Божественностью. Но, как правило, это становится не только начальной, но и конечной или единственной целью: человек, если и наслаждается духовным бытием, то либо благодаря утрате своей индивидуальности в безмолвии самосущего бытия, либо пребывая на более высоком уровне существования, в ином мире. Тантрическая система делает освобождение финальной, но не единственной целью; она предполагает совершенное овладение и наслаждение духовной силой, светом и блаженством на уровне человеческого существования и даже позволяет пережить некий проблеск высшего знания, в котором освобождение, космическая деятельность и наслаждение объединяются в конечном преодолении всех противоречий и диссонансов. Мы исходим из этого более широкого взгляда на наши духовные возможности, но несколько смещаем акцент в стремлении достичь более обширных целей. Мы смотрим на дух в человеке не просто как на некое индивидуальное существо, путешествующее по мирам с тем, чтобы, в конце концов, достичь трансцендентного единения с Божественным, а как на универсальное существо, способное к тождественности с Божественным во всех душах и во всей Природе. Придерживаясь этого более широкого взгляда на йогу, мы приходим к совершенно практическим выводам. Индивидуальное освобождение человеческой души и наслаждение единением с Божественным в духовном бытии, сознании и блаженстве должно всегда быть первой целью йоги; свободное наслаждение души единством с Божественным в космосе становится второй целью; но, как следствие первых двух, возникает и третья цель – достижение божественного единения со всеми существами через вселенское сострадание и участие в осуществлении духовных задач Божественного в человечестве. В этом случае индивидуальная йога перестает быть изолированной и становится частью коллективной йоги, осуществляемой божественной Природой в человеческой расе. Освобожденное индивидуальное существо, объединенное с Божественным в своей сущности и духе, становится на уровне своей природы самосовершенствующимся инструментом, способствующим полному и совершенному проявлению Божественного в человечестве.

Это проявление проходит в два этапа: сначала индивидуум расширяет свое сознание за пределы границ отдельного человеческого эго и становится единым в духе со всем сущим, а затем обретает божественную природу, облачаясь в ее подлинные высочайшие формы и избавляясь от низших форм ментального существования, которые являются уродливыми личинами, а не истинными чертами изначального образа, задуманного божественной Природой для космического индивида. Иными словами, необходимо стремиться к такому совершенству, которое предполагает возвышение ментальной природы и полное преобразование ее в духовную и супраментальную природу. Поэтому интегральная йога знания, любви и трудов должна расшириться и стать йогой духовного и гностического самосовершенствования. И поскольку гностические знание, воля и Ананда являются неотъемлемо присущими качествами духа и могут быть обретены только благодаря внутреннему возрастанию в духе и в восприятии божественного бытия, этот рост должен стать первой целью нашей йоги. Ментальное существо должно расшириться и достичь единства с Божественным прежде, чем цветок божественного знания сможет полностью раскрыться в душе человека. По этой причине тройственный путь знания, любви и трудов становится ключом всей йоги, так как для души в уме это самый прямой путь, чтобы подняться на высочайший уровень сознания и достичь божественного единства. По этой же причине йога должна быть интегральной. Ибо если бы мы стремились только к погружению в Бесконечное или к некоему тесному единению с Божественным, интегральная йога оказалась бы излишней; к ней можно было бы прибегнуть лишь для получения еще большей удовлетворенности, которую человек может испытать, когда всем своим существом поднимается к своему Первоисточнику. Но для достижения главной цели это не является необходимым, так как войти в контакт с Божественным можно, используя любую отдельную силу нашей природной души: каждая из сил, достигая вершины своего развития, возносит человека в бесконечное и абсолютное, каждая, таким образом, предлагает достаточно эффективный способ достижения цели, ибо все пути, в конце концов, встречаются в Вечном. Но гностическое существование предполагает полное владение и наслаждение всей божественной и духовной природой, а для этого необходимо, чтобы вся природа человека полностью поднялась на уровень могущества его божественного и духовного существования. Таким образом, интегральность становится непременным условием этой йоги.

В то же время нам известно, что каждый из этих трех путей, если ему присуща определенная широта, может на вершине своих достижений включить в себя все силы остальных путей и привести к их духовным реализациям. Поэтому достаточно начать с какого-то одного и найти точку, где он пересекается с другими (поначалу идущими параллельно), а потом, благодаря расширению, сливается с ними. Вместе с тем можно было бы начать более сложный, более комплексный и более мощный процесс интеграции, двигаясь сразу по всем трем путям, опираясь на три энергии души. Но рассмотрение этой возможности следует отложить до тех пор, пока нам не станут ясны условия и средства йоги самосовершенствования. Ибо мы также ясно увидим, что нет никакой необходимости считать эту интеграцию исключительно делом будущего и что, возрастая в божественной любви, знании и служении, мы сможем определенным образом подготовить и мало-помалу начать этот процесс.

Глава II. Интегральное Совершенство

Наша цель – божественное совершенство человеческого существа. Поэтому нам необходимо понять, во-первых, каковы основные элементы этого всеобъемлющего совершенства, а во-вторых, что подразумевается под божественным совершенством и чем оно отличается от человеческого. То, что человек, как существо, способен развиваться и, по меньшей мере, приближаться к некоему идеалу совершенства, который он в состоянии себе представить, поставить перед собой в качестве цели и попытаться реализовать, является общепризнанным фактом для всего мыслящего человечества, хотя, вероятно, лишь немногие занимаются таким саморазвитием и делают достижение своего идеала главной целью жизни. К тому же одни считают таким идеалом мирское преображение, а другие – религиозное обращение.

Мирское совершенство иногда понимается как некий образец внешнего, успешного образа жизни, высокого социального положения или правильного поведения. Под ним подразумеваются более разумные отношения с людьми и более целесообразное взаимодействие с окружающей средой, более эффективное и добросовестное исполнение гражданского и общественного долга, более возвышенная, просветленная, насыщенная и радостная жизнь, в которой можно более справедливо и более гармонично реализовывать возможности, предоставляемые существованием. С другой стороны, есть люди, которые лелеют более внутренний и субъективный идеал: просветление и возвышение ума, воли и рассудка, упорядочивание и облагораживание природных сил и способностей, достижение более этически-возвышенного, эстетически-богатого, эмоционально-утонченного, более здорового и лучше организованного витального и физического существования. Иногда акцент делается на каком-то одном элементе с практически полным исключением всех остальных; иногда более широкие и трезво мыслящие умы видят всеобъемлющее совершенство в гармоничном развитии целого. Одни мыслители предлагают использовать чисто внешние средства – изменение образовательных и социальных институтов, другие считают, что подлинное решение проблемы заключается во внутреннем развитии человека и его работе над собой. Или же оба направления – внутреннее совершенствование человека и совершенствование его внешней жизни – объединяются и дополняют друг друга.

Однако следует заметить, что цели мирского и религиозного совершенствования различны, так как первое избирает своим поприщем земную жизнь и ее возможности и не выходит за эти пределы, а второе, наоборот, призывает подготовиться к загробному существованию, обычно делая своим идеалом ту или иную разновидность святости и чистоты, а средством – преображение несовершенного или греховного человеческого существа, осуществляемое либо через вмешательство божественной благодати, либо через послушание закону, провозглашенному Писанием или основателем религии. Религиозные цели могут включать и социальные преобразования, но в этом случае последние осуществляются через принятие общего религиозного идеала и жизни, как служения ему, уподобление общества братству святых, признание теократии и построение царствия Божьего, являющегося отражением царствия небесного на земле.

Что же касается нашей синтетической йоги, то ее цель и в этом и во всех остальных отношениях должна быть более интегральной и всеобъемлющей, то есть охватывать, гармонизировать или, скорее, объединять все эти элементы или те направления, которые предполагают как внутреннее, так и внешнее совершенство. И чтобы преуспеть в этом, мы должны постичь истину, которая шире обычного религиозного и выше любого мирского идеала. Вся жизнь есть тайная Йога, невежественное развитие и приближение Природы к обнаружению и реализации скрытого в ней божественного принципа. В человеческом существе, благодаря тому, что все его инструменты знания, воли, действия и жизни раскрываются Духу, пребывающему в нем и в мире, это развитие постепенно становится менее невежественным, более сознательным и просветленным, более целенаправленным и упорядоченным. Ум, жизнь, тело, все формы нашей природы являются средствами этого развития, однако своего высшего совершенства они достигают только тогда, когда открываются тому, что превосходит их, – во-первых, потому, что они не составляют всей целостности того, что представляет собой человек, а во-вторых – потому, что то, чему они открываются (и что является истинным существом человека), является ключом к его полноте и приносит свет, помогающий ему осознать, как, на самом деле, велико и грандиозно его существо.

Ум достигает своей полноты, открываясь более великому знанию, смутным отражением которого он является; жизнь обнаруживает свой подлинный смысл в более великой силе и воле, внешним и пока еще бессознательным проявлением которых она остается; тело обретает свое высшее назначение, когда становится орудием силы существования, создавшей его как физическую опору и материальную точку отсчета. Сначала все эти инструменты должны развиться и реализовать свои природные возможности; вся наша обычная жизнь является попыткой реализовать эти возможности, и она предоставляет все необходимые условия, чтобы осуществить эту предварительную самоподготовку. Но жизнь не способна обрести свою абсолютную полноту до тех пор, пока не откроется этой более высокой реальности существования, для которой она, благодаря развитию более глубокой и могущественной силы и использованию способностей на более тонком уровне, становится хорошо подготовленным полем деятельности.

Интеллектуальное, волевое, этическое, эмоциональное, эстетическое и физическое воспитание и совершенствование очень полезны, но они являются, в конце концов, лишь бесконечным хождением по кругу и не в состоянии привести ни к какому окончательному освобождению и просветлению, если только они не достигают предела, на котором они могут раскрыться силе и присутствию Духа и допустить его непосредственное воздействие. Это непосредственное воздействие вызывает преображение всего существа, что является обязательным условием подлинного совершенства. Таким образом, человек должен подняться в истину и силу Духа и, благодаря непосредственному действию этой силы, стать совершенным средством его самовыражения (иначе говоря, это человеческая жизнь в Божественном и божественная жизнь Духа в человечестве), – таковы принцип и окончательная цель интегральной йоги самосовершенствования.

Ход этого преображения, в силу самой логики процесса, должен включать два этапа. Во-первых, как только человек осознает своим умом, ощутит своей душой и сердцем эту божественную возможность и увидит в ней истинную цель своей жизни, он предпримет личные усилия, готовя себя к ее реализации и избавляясь в себе от всего, что принадлежит низшему функционированию, всего, что препятствует его открытию духовной истине и ее силе, стремясь с помощью такого очищения овладеть своим духовным бытием и превратить все движения своей природы в свободные средства самовыражения Духа. Именно благодаря такой позиции человек начинает осознанно практиковать йогу и понимать ту цель, к которой она стремится. В результате происходит качественное изменение и возвышение его жизненных мотивов. До тех пор пока мы совершенствуем себя лишь интеллектуально, этически или как-то по-другому, стремясь достичь обычных целей, не выходящих за пределы привычного круга деятельности ума, жизни и тела, мы все еще практикуем подготовительную йогу Природы, по-прежнему остающуюся смутной и невежественной; мы все еще стремимся к обычному человеческому совершенству. Духовная жажда Божественного и божественного совершенства, стремление интегрально соединиться с Божественным на уровне всего нашего бытия и достичь духовного совершенства на уровне всей нашей природы со всей очевидностью свидетельствует об этой перемене и становится предвестником великого интегрального преображения нашего существа и нашей жизни.

С помощью личных усилий можно осуществить начальные изменения, добиться предварительного преображения, которое сводится к более или менее значительному одухотворению наших ментальных мотивов, нашего характера и темперамента, а также к обретению власти над витальной и физической жизнью, изменению ее деятельности или успокоению. Это субъективное преображение может стать основой для установления какой-то связи или единения души с Божественным на уровне ума, а также частичного отражения божественной природы в человеческой ментальности. Это самое большее, чего человек может достичь за счет своих собственных усилий, не получая никакой помощи или только опосредованную, так как эти усилия предпринимаются умом, а ум не может постоянно подниматься за свои пределы – ему в лучшем случае удается достичь уровня одухотворенной или идеализированной ментальности. Если он поднимается выше, он чувствует растерянность и беспомощность и либо впадает в глубокий транс, либо становится совершенно пассивным. Для достижения более великого совершенства необходимо, чтобы в существо низошла более высокая сила и овладела всеми его функциями. Таким образом, второй стадией этой йоги становится целенаправленная передача всех движений природы в руки этой более великой Силы и замена личного усилия ее влиянием, управлением и действием. Все это должно продолжаться до тех пор, пока Божественное, к которому мы стремимся, не станет непосредственным владыкой йоги и не осуществит полное духовное и совершенное преображение существа.

Благодаря тому, что в нашей йоге личные усилия сменяются божественным воздействием, она возвышается над мирским идеалом совершенства и в то же самое время намного превосходит более высокие, пылкие, но значительно более узкие религиозные устремления. Сторонники мирского идеала неизменно рассматривают человека как ментальное, витальное и физическое существо и делают своей целью человеческое совершенство, не выходящее за эти рамки. Они стремятся к совершенству ума, жизни и тела, расширению и облагораживанию интеллекта и знания, силы и воли, этических намерений, характера и поведения, эстетического чувства и творческой силы, удовольствий и наслаждений, настаивают на эмоциональной уравновешенности, витальном и физическом здоровье, более упорядоченной деятельности и подлинной эффективности. Эта цель широка и всеобъемлюща, но все же недостаточно широка и недостаточно всеобъемлюща, так как игнорирует тот более великий элемент нашего существа, который ум, имея о нем весьма смутное представление, считает духовным и либо оставляет неразвитым, либо не уделяет ему достаточного внимания, расценивая контакт с ним просто как какое-то высокое и случайное или побочное и второстепенное переживание и полагая, что это результат активности ума в какие-то исключительные моменты или нечто, полностью зависящее от него. Эта цель может стать высокой, если есть намерение развить более тонкие и обширные уровни нашей ментальности, но даже тогда она все еще недостаточно высока, так как не предпринимаются попытки подняться за пределы ума, к той реальности, по сравнению с которой наш самый чистый интеллект, наша самая яркая ментальная интуиция, наше самое глубокое ментальное восприятие, самая мощная ментальная сила и воля или самые благородные намерения и идеалы являются лишь слабыми отблесками. Что же касается жизни, то эта цель не предполагает ее коренного изменения и ограничивается лишь земным человеческим совершенством.

Йога интегрального совершенства исходит из того, что человек является божественным духовным существом, заключенным в плену ума, жизни и тела; поэтому ее целью является достижение освобождения и совершенства его божественной природы. Последователь интегральной Йоги стремится к тому, чтобы внутренняя жизнь полностью развитого духовного существа стала его настоящей и постоянной жизнью, а одухотворенная деятельность ума, жизни и тела была лишь внешней человеческой формой выражения этой более глубокой жизни. Чтобы это духовное существо перестало быть чем-то смутным и неопределенным или же лишь отчасти реализованным и зависимым от ментальной поддержки и ментальных ограничений, он стремится превзойти ум и подняться к супраментальному знанию, воле, ощущению, чувству, интуиции, высшим динамическим истокам витальной и физической активности, то есть ко всему тому, что составляет естественную сферу деятельности духовного существа. Он не отвергает человеческую жизнь, но принимает во внимание обширную деятельность тонких сил, скрытую материальным фасадом земного существования, и одновременно входит в тесный контакт с божественным Существом – высшим началом всех этих частичных и более низких состояний бытия, – чтобы вся его жизнь осознала свой божественный источник и ощутила в каждом акте познания, волеизъявления, восприятия, ощущения и физического действия изначальный божественный импульс. Он приемлет все самые существенные элементы мирского совершенства, но расширяет его задачи, обнаруживает в его целях более глубокий смысл, пока что не ясный даже его апологетам, и живет им. Он возвышает и превращает этот ограниченный, земной и смертный идеал в нечто сокровенное, божественное и бессмертное.

Между интегральной Йогой и религиозным идеалом может обнаруживаться некоторое сходство, но она превосходит его по широте и величию своего замысла. Поборник религиозного идеала устремляет свой взор не только за пределы этого мира, но и прочь от него – к неким небесам или даже за пределы всех небес – к той или иной разновидности Нирваны. Его идеал совершенства сводится к любому внутреннему или внешнему преображению, которое позволяет душе в конце концов покинуть человеческую жизнь и погрузиться в запредельное. Под совершенством он обычно понимает религиозно-нравственное изменение, радикальное очищение активных и эмоциональных частей природы, часто связанное с аскетическим отвержением жизненных импульсов и умерщвлением плоти, что считается идеалом и венцом всех усилий. В любом случае, он устремлен в запредельное, хочет покинуть землю и получить в награду за свою праведную и набожную жизнь (или благодаря ей) место в раю. Все изменения, которые он приемлет, в том, что касается знания, воли, восприимчивости, сводятся к обращению соответствующих частей человеческого существа к достижению чего-то неземного и потустороннего и в конечном счете ведут к отвержению всех земных объектов чувственного восприятия, воли и знания. Ее метод – и неважно, на что он опирается, на личные усилия или на божественное влияние, на труды и знание или на милость, – предполагает не постепенное развитие, как в случае мирского совершенствования, а скорее, внезапное преображение; но все-таки конечной целью является не преображение ментальной и физической природы, а облачение в чистую духовную природу и бытие, а поскольку на земле это невозможно, искатель пытается достичь своей цели, переходя в другой мир или полностью покидая космическое существование.

Что же касается интегральной Йоги, то она основывается на идее вездесущего и всепроникающего духовного бытия, полнота которого достигается не благодаря переходу в другие миры или угасанию космической жизни, а благодаря росту сознания, позволяющему выйти из нашего нынешнего состояния бытия в феноменальном мире и осознать ту вездесущую реальность, которой мы всегда являемся в сокровенных глубинах своего существа. Религиозная набожность, таким образом, замещается всепоглощающим духовным поиском единения с Божественным. Мы начинаем с личных усилий и приходим к полному преображению благодаря влиянию Божественного и овладению Им. Но эта божественная милость, если ее можно так назвать, не просто чудесный дар или прикосновение свыше, а всеохватывающее влияние божественного присутствия, которое мы осознаём внутри себя как силу высочайшего «Я» и Владыки нашего существа, проникающую в душу и настолько полно овладевающую ею, что мы не только чувствуем ее близкой себе и оказывающей влияние на нашу смертную природу, но и живем по ее закону, знаем этот закон и владеем ею, как силой, присущей нашей одухотворенной природе. В результате осуществляемого этой силой преображения наши этические представления замещаются Истиной и Законом божественной природы, наше мышление – светом божественного знания, наши эмоции – божественной любовью и ощущением единства, наша воля и динамизм – работой божественной силы, наше эстетическое чувство – творческим наслаждением божественной красотой и ее всеобъемлющим восприятием; в конечном итоге преображаются даже витальное и физическое существа. Интегральная Йога рассматривает всю предшествующую жизнь как непроизвольное, бессознательное или полусознательное развитие, как невежественную подготовку к этому изменению, а йогу – как добровольные и сознательные усилия, направленные на его осуществление. Благодаря этому изменению исполняются все цели человеческого существования во всех его аспектах, которое обретает полноту и совершенство. Наряду с принятием супракосмической истины и жизни в других мирах, искатель принимает истину этого мира и земную жизнь, как продолжение единого существования, а также идеал преображения индивидуальной и коллективной жизни на земле, видя в нем осуществление ее тайного божественного замысла.

Для достижения интегрального совершенства нужно выполнить два главных условия: раскрыться супракосмическому Божественному и стать единым с универсальным Божественным. Здесь Йога самосовершенствования совпадает с Йогой знания, Йогой трудов и Йогой преданности; ибо, если нет единства с высшим Бытием, Сознанием и Блаженством, а также единства с универсальным «Я», пребывающим во всех вещах и существах, то невозможно преобразовать человеческую природу в божественную или сделать ее инструментом божественного знания, воли и восторга существования. Если человек по-прежнему ощущает свою обособленность, он может лишь погрузиться в божественную природу, но не овладеть ею полностью. Но это единство станет не просто внутренним ощущением духовного единения, ограниченного, пока длится человеческая жизнь, изолированным существованием в уме, жизни и теле; абсолютное совершенство предполагает установление, через это духовное единство, единства также и с другими постоянными аспектами космического бытия – универсальным Умом, универсальной Жизнью, универсальной Формой. Более того, поскольку мы приемлем жизнь как выражение Божественного, которое должно полностью проявить себя в человеке, необходимо, чтобы божественная природа во всей своей полноте могла действовать в нашей жизни, а это, в свою очередь, требует супраментального преображения, в результате которого деятельность, присущая духовному существу, заменит собой несовершенную работу поверхностной природы и, благодаря своей духовной безупречности, одухотворит и трансформирует ее ментальные, витальные и физические части. Эти три элемента – единение с верховным Божественным, единение с универсальным «Я» и воздействие сверхразума на жизнь из этого трансцендентного источника и через эту универсальность, но с индивидуумом в качестве души-проводника и природного инструмента, – и составляют сущность интегрального божественного совершенства человеческого существа.

Глава III. Психология Самосовершенствования

Следовательно, по сути, это божественное самосовершенствование является преображением человеческой природы, в процессе которого происходит уподобление ее природе божественной, фундаментальное отождествление с ней, быстрое формирование человека по образу Бога и проявление в нем Его идеальных черт. Это то, что обычно называют садришья-мукти (sādṛśya-mukti), то есть освобождение благодаря выходу за пределы ограничений человеческой личности и обретению сходства с Божественным или, если пользоваться языком Гиты, садхармья-гати (sādharmya-gati), то есть становление единым по закону своего бытия с трансцендентным, универсальным и имманентным Божественным. Чтобы ясно понять, как нам осуществить такого рода трансформацию, мы должны составить достаточно точное и реалистичное представление о том сложном комплексе, которым ныне является наша природа с запутанным переплетением ее разнообразных принципов, – с тем чтобы увидеть, каков характер преображения, которое должна претерпеть каждая часть природы, и каковы самые эффективные средства этого преображения. Ибо, чтобы действительно решить проблему человеческого существа и человеческой жизни, нужно знать, как освободить бессмертное Божество, скрытое в этом клубке мыслящей смертной материи, как сделать так, чтобы в этом ментализированном витальном животном пышно расцвели ростки скрытой в нем Божественности. Множество первых ростков этой божественности пробуждаются Жизнью, но, в силу жизненных противоречий, полностью раскрыться им не удается; йога же позволяет распутать клубок противоречий Жизни.

Проблемы нашего существования и все его трудности порождаются нашим сложным психологическим устройством, поэтому нам прежде всего необходимо узнать его главный секрет. Однако обычная психология, которая не выходит за пределы внешнего ума и его феноменов, нам в этом не поможет; в нашем самоисследовании и самопреображении мы не получим от нее даже самых общих указаний. Еще меньше шансов найти ответ у научной психологии, которая основывается на материализме и утверждает, что тело и биологические и физиологические процессы нашей природы являются не только началом, но подлинной и единственной основой человека, и считает его ум лишь эфемерным порождением его жизни и тела. Такого рода утверждение если и может быть истинным, то только в отношении животной стороны человеческой природы, а такой взгляд на человеческий ум правомерен только на той стадии его развития, когда он ограничен и обусловлен физической частью человеческого существа. Однако главное различие между человеком и животным состоит в том, что животный ум, насколько мы его знаем, ни на секунду не может освободиться от своих корней, разорвать покров, плотную оболочку, которой телесная жизнь окутала душу, и превзойти себя, став чем-то более великим, свободным, прекрасным и благородным; в человеке же ум проявляет себя как более мощная энергия, превосходящая ограничения, налагаемые на существо телом и жизнью. Но даже это далеко не все, чем человек является или может стать: внутри него пребывает сила, позволяющая ему развивать и освобождать еще более великую идеальную энергию, которая превосходит ментальные ограничения его природы и дает ему возможность обнаружить супраментальную форму и совершенную силу духовного бытия. В йоге мы должны подняться за пределы физической природы и внешнего человека и узнать, как функционирует природа реального человека во всей ее целостности. Иными словами, мы должны обрести и использовать психофизическое знание, имеющее духовную основу.

По своей подлинной природе человек является духом, использующим ум, жизнь и тело для получения индивидуального и коллективного опыта жизни и самопроявления во вселенной. И, какой бы сомнительной эта истина ни казалась для нашего нынешнего понимания и восприятия себя, мы, ради достижения йогических целей, должны поверить в нее; тогда, по прошествии определенного времени, мы увидим, что наша вера подтверждается всевозрастающим опытом и более глубоким знанием себя. Этот дух является бесконечным существованием, ограничивающим себя рамками внешнего существа для получения индивидуального опыта. Это бесконечное сознание, которое ограничивает себя пределами конечных форм, чтобы испытать радость разнообразного познания и разнообразных возможностей бытия. Это бесконечный восторг бытия, расширяющийся и сжимающийся, разворачивающий и сворачивающий свои силы, скрывающий и обнаруживающий себя, выражающий в бесчисленных формах свою радость существования, вплоть до внешне полного омрачения и видимого отрицания собственной природы. Сам по себе, этот дух является вечной Сат-Чит-Анандой, но эта сложность, это заключение бесконечного в конечном и освобождение из него – это внешняя форма, которую он принимает в универсальной и индивидуальной природе. Таким образом, фундаментальной основой духовного совершенства становится обнаружение внутри себя вечной Сат-Чит-Ананды – глубинной сути нашего существа – и пребывание в ней, а его активным принципом – зримое проявление ее подлинной природы в наших инструментах (сверхразуме, уме, жизни и теле), созидающей в них образ божественного бытия.

Чтобы проявиться в деятельности Природы, дух использует четыре инструмента – сверхразум, разум, жизнь и тело. Сверхразум является духовным сознанием, действующим как внутренне озаренное знание, воля, ощущение, восприятие, энергия и спонтанно творящая и всепроникающая сила его же собственного блаженства и бытия. Ум есть действие тех же самых сил, но действие ограниченное и лишь очень опосредованно и частично озаренное. Сверхразум пребывает в состоянии единства, хотя и взаимодействует с множеством; ум пребывает в разделяющем движении множества, хотя и может открыться единству. Ум не только подвержен неведению, но, поскольку он действует всегда, опираясь на фрагментарное и ограниченное видение, то он, по сути, становится орудием неведения: он может даже погрузиться и действительно погружается в полную бессознательность или несознательность, а затем пробуждается к неведению частичного знания и движется от неведения к полному знанию – таково его естественное развитие в человеческом существе, – однако, сам по себе, он не в состоянии обрести и никогда не обретет полного знания. Сверхразум неподвластен неведению; даже если он отодвигает абсолютное знание на задний план, идя на сознательные ограничения при выполнении конкретной работы, все, делаемое им, тем не менее соотносится с тем, что находится позади, а каждый его поступок озаряется внутренним светом; даже если он погружается в материальную бессознательность, он все равно делает именно то, чего требуют его совершенная воля и знание. Сверхразум поддерживает деятельность всех остальных инструментов; на самом деле он всегда присутствует в их сокровенных глубинах, служа тайной основой их действий. В материи он становится спонтанным развертыванием и осуществлением замысла, скрытого в вещах; в жизни его наиболее заметной формой становится инстинкт, инстинктивное, подсознательные или частично подсознательные знание и действие; в уме он проявляет себя как интуиция – быстрое, непосредственное и спонтанное озарение ума, воли, чувства, восприятия. Но все это лишь лучи сверхразума, приспосабливающиеся к ограниченному функционированию более невежественных инструментов; по своей сущностной природе он является гнозисом, который сверхсознателен по отношению к уму, жизни и телу. Когда дух действует, пребывая в своих собственных сферах, то его характерным, озаренным и главным инструментом становится сверхразум или гнозис.

Жизнь является энергией духа, которая подчинена деятельности ума и тела. Эта энергия реализует свой потенциал через ментальную и физическую части природы и действует как связующее звено между ними. Ей присущ свой собственный тип функционирования, но в своей деятельности она никогда не бывает независимой от ума и тела. Все энергии духа, приведенные в действие, работают ради целей существования и сознания, ради того, чтобы существование развивалось, а сознание проявлялось и реализовывалось, ради восторга существования и восторга сознания. В низшей сфере бытия, являющейся местом нашего нынешнего пребывания, витальная энергия духа действует, ограничиваясь с одной стороны умом, а с другой – материей. Она поддерживает и развивает формации, состоящие из материальной субстанции, действуя как материальная энергия. Она поддерживает формации рассудочного сознания и работу ментальной энергии. Она поддерживает взаимодействие ума и тела, действуя как чувственная и нервная энергия. То, что мы зовем витальностью, является силой сознательного бытия, предназначенной для осуществления задач нашего обычного земного существования, которая проявляется в материи, освобождает ум и более высокие силы от материи и в самой материи и поддерживает их ограниченную деятельность в физической жизни. И точно так же то, что мы зовем ментальностью, является силой сознательного бытия, которая пробуждается в теле и начинает воспринимать свет своего собственного сознания и осознавать все остальное существование, находящееся в непосредственном окружении. Эта сила сначала работает в круге, очерченном жизнью и телом, но в определенные моменты, и, достигая определенной степени интенсивности, она способна вырваться из этого круга и начать частично действовать за его пределами. Но ни ум, ни жизнь в своем проявлении не ограничены этими силами; у них есть свои собственные, специфические планы сознательного существования, отличные от этого материального плана, и там они могут действовать характерным для них способом и с большей свободой. Материя или само тело является ограниченной формой духовной субстанции, потенциально содержащей в себе жизнь, ум и дух, которые, из-за поглощенности своей внешней деятельностью, забыли себя и оказались скрыты от самих себя в этой форме, но, благодаря непреодолимому и естественному процессу эволюции, неизбежно должны проявиться. Более того, материя способна к очищению и превращению в более тонкие формы субстанции, которые, скорее, напоминают сгустившуюся энергию жизни, ума или духа. У самого человека, помимо его грубого материального тела, есть окутывающая его витальная оболочка, ментальное тело, тело блаженства и гнозиса. На самом деле, вся материя, любой материальный объект содержит в себе тайные силы этих более высоких принципов; материя, являясь формацией жизни, не может реально существовать отдельно от универсального духа, который ее наполняет и предоставляет ей энергию и субстанцию.

Такова природа духа и его инструментов. Но чтобы понять, каким образом он действует, и обрести знание, которое позволит нам поднять их над рутиной нашей нынешней жизни, мы должны осознать, что все действия Духа основываются на двух равноценных аспектах его бытия – Душе и Природе, Пуруше и Пракрити. Нам следует рассматривать их как два отдельных начала – ибо, с практической точки зрения, такое разделение вполне правомерно, – которые отличаются по своим возможностям, хотя, на самом деле, Душа и Природа это две стороны одной реальности, два полюса одного сознательного бытия. Пуруша, или душа, представляет собой дух, который осознает действия своей природы, поддерживает их своим бытием и, ощущая восторг бытия, наслаждается ими или отвергает такое наслаждение. Природа является силой духа, а также движением и деятельностью этой силы, определяющей имена и формы существования, формирующей деятельность сознания и расширяющей знание, устремляющейся вперед в виде намерения и побуждения, мощи и энергии, реализующей себя через наслаждение. Природа – это Пракрити, Майя, Шакти. При взгляде на ее самый внешний аспект, где она кажется противоположностью Пуруши, мы видим Пракрити – инертную и механическую силу, которая действует бессознательно или, если сознательно, то только благодаря свету Пуруши, и которая постепенно возвышается, проходя через различные уровни – витальный, ментальный, супраментальный, – в зависимости от степени озарения ее трудов сиянием души. Если взглянуть на ее внутренний аспект, на уровне которого она очень близка к единству с Пурушей, она становится Майей – волей, санкционирующей бытие и становление или прекращающей бытие и становление со всеми вытекающими и очевидными для сознания последствиями – инволюцией и эволюцией, существованием и несуществованием, самосокрытием духа и самораскрытием духа. И Пракрити, и Майя являются двумя аспектами одной Шакти – силы бытия духа, действующей в условиях кажущейся бессознательности либо сверхсознательно, как присущая духу сила знания, джняна-шакти (jñāna-śakti), либо сознательно, как присущая духу сила воли, иччха-шакти (icchā-śakti), либо подсознательно, как присущая духу сила процессов и действий, крийя-шакти (kriyā-śakti), — хотя на самом деле все эти три движения в один и тот же момент сосуществуют в одной и той же душе. Благодаря этой силе дух творит все сущее в себе, скрывает и обнаруживает себя в проявленных формах и за покровом своего проявления.

Пуруша благодаря этой силе своей природы может по своему желанию занять любую позицию и следовать тому закону и той форме бытия, которые наиболее соответствуют его представлению о себе. Он может быть вечной душой и духом, погруженным в энергию высшего существования и превосходящим и направляющим свои проявления; он может быть вселенской душой и духом, который развивается и обнаруживает свою силу в процессе становления своего существования, – бесконечным в конечном; он может быть индивидуальной душой и духом, следующим определенным курсом своего развития и находящимся в процессе становления, – внешне изменчивым и конечным существом в бесконечном. Он может быть всем этим сразу, вечным духом, существующим в универсальной форме в космосе и в индивидуальной форме в своих существах; он может также утвердить свое сознание в любой из этих позиций – отвергая, направляя или реагируя на деятельность Природы, – отодвинуть остальные позиции на задний план или отбросить прочь и осознать себя чистой вечностью, ни от чего не зависящей универсальностью или исключительной индивидуальностью. Душа, кажется, может стать любой формой природы и на уровне активной и наиболее внешней части своего сознания воспринимать себя только так; но она всегда больше того, чем кажется на первый взгляд; она также и все остальное, чем она может стать; по сути, она есть все, что пока еще скрыто в ней. Она не ограничена навсегда какой-то определенной формой, возникшей во Времени, а способна вырваться за ее пределы и превзойти, сломать или развить, избрать, отвергнуть, заново создать, явить из себя более великую форму. Если она, прилагая всю активную волю своего сознания, находящегося в ее инструментах, хочет стать тем, чем, по ее мнению, ей надлежит быть, она начинает становиться или становится этим, yo yacchraddhaḥ sa eva saḥ:[5] видя то, чем она может стать, и абсолютно веря в возможность такого становления, она по природе своей раскрывается, вырастает, изменяется и превращается в это.

Эта власть души над своей природой крайне важна в йоге самосовершенствования; не будь ее, мы никогда не смогли бы, с помощью стремления и сознательных усилий, вырваться из тесных пределов нашего нынешнего несовершенного человеческого существования; если бы некое более великое совершенство и предполагалось, то мы были бы вынуждены ждать, пока Природа осуществит его в ходе своей медленной или быстрой эволюции. На уровне более низких форм существования душа соглашается с этой полной подчиненностью Природе, но по мере своего развития и подъема на более высокие уровни, она начинает ощущать в себе нечто, способное управлять Природой; однако такого рода свободная воля и управление становятся по-настоящему реальными, только когда душа полностью познает себя. Это изменение осуществляется в соответствии с этапами естественного развития природы, а не каким-то чудесным и случайным образом или по прихоти некой высшей силы, то есть оно представляет собой целенаправленное развитие, закономерный и логически объяснимый процесс. Когда обретается полная власть над природой, этот процесс, в силу его эффективности и стремительности, может казаться уму чудом – такое случается, когда Божественное внутри нас, благодаря тесному единению с Ним нашей воли и бытия, берет йогу в свои руки и начинает действовать, как всемогущий владыка природы, – но все равно он подчиняется закону истины Духа. Ибо Божественное – это наше высочайшее «Я» и «я» всей Природы, вечный и универсальный Пуруша.

Пуруша может утвердиться на любом плане бытия, принять любой принцип бытия за непосредственное проявление своей силы, погрузиться в поток характерной для него сознательной деятельности и жить в нем. Душа может пребывать там, где царит принцип бесконечного единства верховного существования, и видеть в любом сознании, энергии, восторге, знании, воле, активности сознательную форму этой основополагающей истины, называемой Сат или Сатья. Она может пребывать там, где царит принцип Тапаса, бесконечной сознательной энергии, и осознавать, как из верховного существования эта сила ради наслаждения бесконечным восторгом бытия разворачивает труды знания, воли и динамического духовного воздействия. Она может жить там, где царит принцип бесконечного самосущего восторга и переживать божественную Ананду, творящую из своего верховного существования и при помощи своей энергии любую гармонию бытия. В этих трех позициях преобладает осознание единства; душа живет, ощущая вечность, универсальность, единство, а любое проявление многообразия воспринимается не как нечто разделяющее, а только как одна из бесчисленных граней единства. Душа также может пребывать там, где царит принцип сверхразума, в сияющем свете знания, воли и действия, которые ни от чего не зависят и порождают ту или иную гармонию, выражающую абсолютный восторг сознательного бытия. Гнозис более высокого порядка основывается на единстве, но наслаждается многообразием; на более низких уровнях сверхразума многообразие является основой, но оно неизменно обращается к сознательному единству и находит радость в единстве. Эти сферы сознания находятся выше нашего нынешнего уровня бытия; по отношению к нашей обычной ментальности, принадлежащей низшей полусфере бытия, они сверхсознательны.

Низшее бытие, в котором мы пребываем, начинается, когда между душой и природой, между духом на уровне сверхразума и духом на уровне ума, жизни и тела опускается покров. Там, где покров не опустился, эти инструментальные силы остаются просветленными орудиями совместной деятельности сверхразума и духа и, следовательно, отличаются от того, чем они становятся в нас. Когда ум забывает обращаться к свету, давшему ему начало, и увлечен возможностями своего собственного изолированного существования и наслаждения, ему начинает казаться, что он действует независимо. Душа, когда она живет там, где царствует принцип ума, пока еще не подчинена жизни и телу, а просто использует их как свои инструменты, осознавая себя ментальным существом, которое формирует свою ментальную жизнь, ментальные силы и образы, а также тела, состоящие из тонкой ментальной субстанции, согласно своим индивидуальным знанию, воле и динамизму, ограниченным его отношениями с другими подобными существами и силами в универсальном уме. Когда душа пребывает там, где царствует принцип жизни, она осознаёт себя существом универсальной жизни, руководствующимся желаниями в своих действиях и помыслах, которые также ограничиваются условиями, характерными для универсальной витальной души, действующей через множество витальных существ. Когда она обитает там, где царит принцип материи, она воспринимает себя материальным сознанием, которое подчиняется в своих действиях, соответственно, закону энергии материального бытия. По мере обретения знания, она начинает более или менее отчетливо воспринимать себя как душу ума, душу жизни, душу тела, наблюдающую за своей природой, действующую в ней или подвергающуюся ее воздействию; если же она отвращается от знания и погружается в неведение, она воспринимает себя как эго, отождествленное с природой ума, жизни и тела, то есть творением Природы. К тому же изначальная тенденция материального бытия приводит к поглощенности энергии души актом формообразования и материального движения, вследствие чего сознательное существо погружается в забытье. Материальная вселенная начинается с кажущейся бессознательности.

Универсальный Пуруша, в определенном смысле, пребывает одновременно на всех этих планах и, опираясь на каждый из этих принципов, создает мир или серию миров с существами, живущими согласно природе этого принципа. Человек, будучи микрокосмом, содержит в своем существе все эти планы, начинающиеся с подсознательного и заканчивающиеся сверхсознательным. Когда в нем развиваются йогические способности, он может осознать эти миры, скрытые от его физического материализованного ума и чувств, которым известно лишь о материальном мире. В результате он начинает понимать, что его материальное существование (как и материальная вселенная, в которой он живет) не является чем-то отдельным и изолированным, а постоянно взаимодействует с более высокими планами и подвергается воздействию их сил и существ. Он может раскрыться, усилить действие этих более высоких планов в себе и наслаждаться тем, что он определенным образом участвует в жизни других миров – которые к тому же являются или могут стать его обителью или местом пребывания его сознания, дхамой (dhama), после смерти или между воплощениями. Но его самой важной способностью становится умение развивать силы этих более высоких принципов в себе: более великую силу жизни, более чистый свет ума, сияние сверхразума, бесконечное бытие, сознание и блаженство духа. Поднимаясь все выше и выше, он может трансформировать свое человеческое несовершенство в это более великое совершенство.

Но какой бы ни была его цель, каким бы высоким ни было его стремление, он должен начать с познания закона его нынешнего несовершенства, внимательно изучить его и понять, как он может быть превращен в закон возможного совершенства. Истоки этого закона его бытия коренятся в бессознательности материальной вселенной, в инволюционной погруженности души в форму и ее подчиненности материальной природе; и хотя в этой материи жизнь и ум уже развили присущие им энергии, они тем не менее ограничены и связаны с деятельностью грубой материи, которая невежественному прагматическому внешнему сознанию человека кажется его исходным и фундаментальным принципом. Несмотря на то, что он представляет собой воплощенное ментальное существо, ум в нем вынужден подчиняться телу и физической жизни и только благодаря достаточно напряженным усилиям и сосредоточенности может сознательно контролировать жизнь и тело. И только усиливая этот контроль, человек способен приближаться к совершенству, но достичь его он может, только развивая силу души. Сила природы в нем должна все более и более становиться полностью сознательной силой души, сознательным выражением всей воли и всего знания, которыми обладает дух. Пракрити должна открыться и предстать как Шакти Пуруши.

Глава IV. Совершенство ментального существа

С учетом этих условий, основная идея йоги самосовершенствования должна заключаться в коренном изменении отношений души человека с его ментальной, витальной и физической природой. В настоящий момент человек является частично осознающей себя душой, подчиненной уму, жизни и телу и ограниченной ими. Этой душе необходимо полностью осознать себя и стать владыкой своего ума, жизни и тела. Совершенная и осознающая себя душа, не ограниченная требованиями и нуждами своих инструментов, должна превосходить их и свободно владеть ими. В прошлом обретение власти над своим существом было основной целью духовных, интеллектуальных и нравственных усилий человека.

Чтобы стать настоящим хозяином своего существа, обладающим реальной властью над собой и полной свободой, человек должен найти в себе свое высшее «я», подлинного человека или высочайшего Пурушу, являющегося свободным владыкой неотъемлемо принадлежащей ему силы. Человек должен перестать быть ментальным, витальным и физическим эго; ибо эго всегда является творением, орудием и рабом ментальной, витальной и физической Природы. С помощью эго, которое не является нашим подлинным «я», Природа формирует в уме, жизни и теле ощущение ограниченного и обособленного индивидуального существования. В результате человек действует так, как если бы он был отдельным существом в материальной вселенной. Природа создала определенные ограничивающие условия, ставшие привычными, в которых осуществляется эта деятельность; отождествление души с эго является приемом, с помощью которого Природа убеждает душу согласиться с этой деятельностью и принять эти привычные ограничивающие условия. Пока это отождествление сохраняется, человек оказывается заключенным в узком кругу привычной деятельности, и пока он не вырвется за его пределы, его душа не способна использовать возможности своего индивидуального существования, а тем более реально превзойти себя. Поэтому в йоге очень важно отстраниться от внешнего чувства эго, вынуждающего нас отождествляться с деятельностью ума, жизни и тела, погрузиться вовнутрь и начать жить в душе. Избавление от поглощенного внешним миром чувства эго является первым шагом к свободе и власти души.

Когда человек, таким образом, отступает назад и погружается в душу, он обнаруживает, что он не ум, а ментальное существо, пребывающее за всеми движениями воплощенного ума, что он не ментальный и витальный индивидуум – ибо индивидуум является творением Природы, – а ментальная Личность, маномайя пуруша (manomaya puruṣa). Человек начинает осознавать внутри существо, которое использует ум для познания себя и мира и мыслит о себе как об индивидууме, чтобы с индивидуальных позиций воспринимать себя и мир, осуществлять внутреннюю и внешнюю деятельность, но при этом оно не является умом, жизнью или телом. Это ощущение отстраненности от витальных действий и физического существования коренным образом изменяет все его прошлые представления о себе; ибо, хотя Пуруша и чувствует, что его ум связан с жизнью и телом, он в то же время понимает, что, даже если тело умрет, а физическая жизнь прекратится, он продолжит существование в своем ментальном существе. Однако ему не так легко со всей отчетливостью осознать свою отделенность от ума. Но на самом деле это так и есть; об этом (и вместе, и порознь) свидетельствуют три интуитивных прозрения, в свете которых он живет и благодаря которым начинает осознавать свое собственное более великое существование.

Во-первых, он прозревает, что является неким существом, наблюдающим за деятельностью ума: она представляет собой некий процесс, протекающий в нем самом и в то же время перед ним, являясь объектом его внимательного изучения и познания. Такое осознание себя является интуитивным осознаванием, свойственным Пуруше-свидетелю, сакши (sākṣī). Свидетель-Пуруша – это чистое сознание, которое наблюдает за Природой и воспринимает ее как некую деятельность, отражающуюся в сознании и озаряемую этим сознанием, но не имеющую к нему никакого отношения. С точки зрения ментального Пуруши, Природа является только деятельностью, сложной деятельностью, которая включает в себя аналитическую и синтетическую работу ума, игру ощущений и эмоций, проявление воли, темперамента, характера и чувства эго, основывается на витальных импульсах, нуждах и желаниях и осуществляется в условиях, навязанных физическим телом. Но он не ограничен этой деятельностью, так как может не только придавать ей новые направления и все большее разнообразие, широту и утонченность, но и, прибегая к мышлению и воображению, действовать в ментальном мире намного более тонких и гибких творений. Также ментальный Пуруша прозревает, что, помимо этой деятельности, в которой он пребывает сейчас, есть нечто более великое и грандиозное: некая иерархия уровней сознания, по отношению к которой наша нынешняя природная деятельность является лишь внешним фасадом или ограниченной сферой поверхностного жизненного опыта. Благодаря этому прозрению он приближается непосредственно к познанию сублиминального «я», обладающего более широкими возможностями, чем та поверхностная ментальность, от которой он отделился. И, наконец, приходит последнее и самое великое прозрение – он начинает внутреннее ощущать нечто, являющееся его более подлинным «я», нечто, настолько же превосходящее ум, насколько ум превосходит физическую жизнь и тело. Так он внутренне прозревает свое супраментальное и духовное существо.

Ментальный Пуруша может в любой момент снова на какое-то время погрузиться в поверхностную деятельность природы, начать жить, полностью отождествившись с механизмом ума, жизни и тела, и бессознательно повторять его привычные движения. Но раз это отделение однажды произошло и было пережито, даже если это продолжалось недолго, Пуруша уже не будет тем, чем был прежде. Эта вовлеченность во внешнюю деятельность теперь становится лишь временным забытьем, от которого ему хочется очнуться и вновь ощутить чистоту своего изначального бытия. Можно также добавить, что Пуруша, отстраняясь от привычной деятельности этого внешнего сознания (создавшего для него его нынешнюю природную форму, с которой он поначалу отождествлял себя), способен занять и две другие позиции. Благодаря интуитивному прозрению он может почувствовать себя душой в теле, которая порождает жизнь как свою активность, и ум, как свет, озаряющий эту активность. Эта душа в теле является физическим сознательным существом, аннамайя пурушей (annamaya puruṣa), использующим жизнь и ум для получения главным образом физического опыта и рассматривающим всё остальное как результат такого опыта. Это существо ограничивается жизнью тела и, даже ощущая нечто, превосходящее его физическую индивидуальность, осознает только физическую вселенную и, в лучшем случае, свое единство с душой физической Природы. Но Пуруша также может ощутить себя душой жизни, отождествившейся с великим процессом становления во Времени и порождающей тело как форму или осязаемый образ, который может служить опорой, и ум как инструмент для сознательной интерпретации жизненных впечатлений. Эта душа в жизни является витальным сознательным существом, пранамайя пурушей (pranamaya puruṣa), которое способно увидеть то, что находится за пределами временных и пространственных ограничений физического тела, ощутить вечность прошедшей и будущей жизни, отождествиться с универсальным витальным существованием, но ему недоступно то, что находится за пределами непрерывного витального становления во Времени. Эти три Пуруши являются тремя формами души, с помощью которых Дух отождествляет свое сознательное существование с любым из этих трех планов или принципов своего универсального бытия и которые служат ему опорой для работы на этих планах.

Однако человек прежде всего является ментальным существом. Более того, в данный момент ментальность есть его высочайший уровень, находясь на котором он наиболее близок к своему подлинному «я» и с наименьшими усилиями и с максимальной широтой может осознать дух. Ему не прийти к совершенству, погружаясь во внешнее или поверхностное существование или отождествляясь с душой жизни или душой тела. Для этого он должен развивать и укреплять то, что ему открылось в трех ментальных прозрениях, чтобы, в конце концов, полностью подняться над физическим, витальным и ментальным уровнями. Занимаясь этим, он может двигаться в двух совершенно разных направлениях, каждое из которых ведет к своей цели и предполагает свои методы. Вполне возможно, что он предпочтет уйти из природного существования, отстранившись и отделившись от ума, жизни и тела. Он будет пытаться все больше и больше жить, как свидетель-Пуруша, просто созерцающий деятельность Природы, не интересуясь ею, не санкционируя ее, сохраняя бесстрастие, отвергая любую деятельность и все больше погружаясь в чистое сознательное существование. Таково освобождение Санкхьи. Он может углубиться в это более обширное существование, осознанное им, удаляясь от поверхностной ментальности и погружаясь в «сон со сновидениями» или «в сон без сновидений», открывающий ему доступ на более широкие или более высокие планы сознания. Уходя на эти планы, он может утратить связь со своим земным существом. В древние времена даже считалось, что таким образом можно попасть в супраментальные миры, возвращение из которых к земному сознанию либо невозможно, либо необязательно. И если ментальному существу удастся подняться в это духовное «я», которое оно начало осознавать, отворачиваясь от любых проявлений ментальности и устремляя свой взор ввысь, то такого рода освобождение станет окончательным и безвозвратным. Этот метод позволяет навсегда покинуть земное существование, либо достигнув растворения в чистом бытии, либо поднявшись к супракосмическому бытию.

Но если наша цель – не только отстраниться и освободиться от Природы, но и в совершенстве овладеть ею, то такого рода результаты не могут нас удовлетворить. Мы должны наблюдать нашу ментальную, витальную и физическую активность в Природе, отыскать узлы связывающих ее пут, понять, как их можно развязать, обнаружить истоки ее несовершенства и найти ключ к совершенству. Когда Пуруша-свидетель отстраняется от своей природной активности и наблюдает за ней, он видит, что все происходит само собой, механически, по инерции – мысли и витальные импульсы непрерывно следуют друг за другом, одно физическое движение сменяет другое, процессы чередуются. Сначала деятельность природы кажется работой автоматического механизма, повторяющего свои движения, хотя ее результатом неизменно становится творение, развитие, эволюция. До сих пор Пуруша, как если бы был захвачен этим вращением, привязан к нему чувством эго и покорно следовал круговому и поступательному движению механизма. Как только он перестает быть душой, увлекаемой движением и считающей себя частью происходящего, и начинает смотреть на природный аспект своей ментальной, витальной и физической личности из этой неизменной отстраненности, он видит абсолютный механический детерминизм или поток детерминирующих действий Природы, который он поддерживает светом своего сознания.

Но при более внимательном рассмотрении нам становится ясно, что этот детерминизм не столь абсолютен, как казался на первый взгляд; именно Пуруша определяет и продолжение, и характер деятельности Природы. Наблюдающий Пуруша видит, что он поддерживает и в каком-то смысле наполняет и пронизывает эту деятельность своим сознательным бытием. Он обнаруживает, что без него эта деятельность не может продолжаться и что, когда он упорно отказывается санкционировать какие-то привычные движения, они постепенно ослабевают, гаснут и прекращаются. Вся его ментальная активность может быть, таким образом, приведена к полному спокойствию и тишине. Существует еще, правда, пассивная ментальная активность, которая продолжается механически, но и ее он тоже может остановить, выйдя из нее и погрузившись в себя. Однако даже после этого сохраняется активность витальной природы на уровне ее наиболее материальных частей; но и она может быть аналогичным образом остановлена. Таким образом, обнаруживается, что Пуруша не только поддерживает (bhartṛ) Природу, но в определенной степени является ее владыкой, Ишварой. Именно осознание этой власти давать санкцию, этой необходимости его согласия давало ему возможность воспринимать себя, на уровне чувства эго, как душу или ментальное существо, обладающее свободной волей и способное определять все аспекты собственного становления. И всё же эта свободная воля кажется несовершенной, почти иллюзорной, так как на самом деле воля является частью механизма Природы, и каждое отдельное намерение определяется цепью прошлых действий и совокупностью созданных ими условий, хотя и может казаться самостоятельным намерением, заново рождающимся и творящим что-то новое, поскольку результат этих действий и совокупность этих условий в каждый момент времени приобретают новые черты и новое направление. До сих пор роль Пуруши сводилась к молчаливому одобрению и согласию с действиями Природы. Кажется, что он не в состоянии полностью управлять ею, а может лишь выбирать между некоторыми четко определенными возможностями, так как в ней есть сила сопротивления, порожденная и поддерживаемая инерцией, и еще более великая сила сопротивления, порожденная сочетанием созданных ею жестких условий, которые она преподносит ему как свод неизменных законов, требующих неукоснительного исполнения. Он не может радикально изменить ее способы действия, не может ни свободно воздействовать своей внутренней волей на ее текущие процессы, ни, пока он остается на уровне ума, настолько отделиться от нее или подняться над ней, чтобы действительно свободно управлять ею. Пуруша и Пракрити взаимозависимы: она зависит от его согласия, он зависит от законов, способов и пределов ее деятельности, – явная детерминированность опровергается чувством свободной воли, свободная воля аннулируется реально существующим природным детерминизмом. Он уверен, что она является его силой, но все-таки кажется ее рабом. Он пока еще не похож на абсолютного владыку, Ишвару, и остается лишь санкционирующим (anumantṛ) Пурушей.

Тем не менее, где-то существует состояние абсолютной власти, истинный Ишвара. Он ощущает Его присутствие и знает, что если ему удастся Его отыскать, то он обретет подлинную власть и станет не только пассивной одобряющей, наблюдающей и поддерживающей душой, а тем, кто свободно и полновластно использует и определяет действия Природы. Но чтобы обрести эту власть, ему, как он чувствует, нужно сменить ментальную позицию на какую-то другую. Иногда он обнаруживает, что пользуется этой властью, но как канал или инструмент; она приходит к нему свыше. И тогда становится ясно, что она супраментальна и представляет собой силу превосходящего ментальное существование Духа, которым, как ему уже известно, он является на вершинах и в тайной сути своего сознательного бытия. Таким образом, чтобы обрести власть и стать владыкой, ему необходимо отождествиться с этим Духом. Он может сделать это пассивно, отражая и воспринимая Дух своим ментальным сознанием, но тогда он – только форма, канал или инструмент, а не обладатель или носитель силы. Он может достичь отождествления, погрузив свой ум во внутреннее духовное бытие, но тогда он входит в транс отождествления и сознательная деятельность прекращается. Чтобы стать активным хозяином природы, он, вне всякого сомнения, должен подняться и обосноваться на более высоком супраментальном уровне, где возможно не только пассивное, но и активное отождествление с духом, управляющим всей Природой. Таким образом, пока он не найдет путь к этому более высокому уровню и не станет хозяином себе, Сваратом, ему не обрести совершенства.

Это восхождение осложняется природным неведением. Он является Пурушей, наблюдающим за ментальной и физической Природой, сакши (sākṣī), но в полной мере не знающим ни себя, ни Природу, jñātṛ. Знание на уровне ума озаряется светом его сознания; он является тем, кто познаёт ментально; но, как он обнаруживает, это не подлинное знание, а лишь частичный поиск и частичное обнаружение, вторичный неясный отблеск и ограниченное использование более великого света, находящегося выше и являющегося подлинным знанием. Этот свет является самоосознанием и всеосознанием Духа. Достичь сущностного самоосознания Пуруша может даже на ментальном плане, отражая этот свет в душе ума или погружаясь в дух. И того же самого самоосознания можно достичь с помощью иного рода отражения или погружения – в душе жизни или в душе тела. Но чтобы по-настоящему приобщиться к всеосознанию Духа, с этим глубинным осознанием себя в качестве души, осуществляющей его деятельность, он должен подняться к сверхразуму. Чтобы стать владыкой своего существа, он должен познать себя и Природу, jñātā īśvaraḥ. Частично это может быть сделано на более высоком уровне ума, где ум непосредственно взаимодействует со сверхразумом, но в полной мере и по-настоящему этим совершенством обладает не ментальное существо, а идеальная Душа или Душа знания, виджнянамайя пуруша (vijñānamaya puruṣa). Таким образом, самым эффективным способом достижения этого совершенства становится подъем ментального существа в более великое существо знания, а того – в «Я» Блаженства духа, анандамайя пуруша (ānandamaya puruṣa).

Но никакого совершенства, а тем более такого совершенства, не достичь без радикального изменения нашей нынешней природы и отмены большей части того, что кажется неизменным законом ее сложного образования, являющегося тесным сплетением ментального, витального и физического существования. Этот закон был создан с конкретной и ограниченной целью – для временного сохранения, поддержания существования, владения, обеспечения роста, расширения, наслаждения, приобретения опыта, удовлетворения потребностей, деятельности ментального эго в живом теле. Данный закон, в конечном итоге, может служить и иным целям, но именно в этом заключается его непосредственное и главное предназначение и практическая польза. Чтобы природа могла служить более высоким целям и стала более свободным инструментом, нужно частично распутать это сложное сплетение ее ментального, витального и физического существования, превзойти его и преобразовать в нечто более широкое и гармоничное. Пуруша видит, что созданный закон – это закон отчасти изменчивого, отчасти неизменного детерминизма привычных (но все же развивающихся) переживаний, обусловленных избирательным восприятием и порожденных первоначальным смутным осознанием себя и не-себя, субъективного существования и объективной вселенной. Этот детерминизм характеризует деятельность ума, жизни и тела в процессе их воздействия друг на друга, и в этом взаимодействии присутствуют не только гармония и согласованность, но также разлад и несоответствие, взаимное подавление и ограничение. Подобное смешение гармонии и разлада наблюдается также между различными формами активности самого ума, самой жизни и физического существа. Всё представляет собой некий неорганизованный порядок, порядок, развившийся и выросший из постоянно царящего вокруг и вторгающегося хаоса.

Первым препятствием, с которым Пуруше приходится сталкиваться, становится эта смешанная и запутанная деятельность Природы – деятельность без ясного знания себя, без четко осознаваемого мотива, точного исполнения, кажущаяся лишь попыткой достичь всего этого и обладающая лишь общей и относительной эффективностью, – демонстрирующая поразительную приспособляемость в некоторых областях, но также множество недостатков и несоответствий. Эта сумбурная и запутанная деятельность должна быть упорядочена и исправлена; и главным средством самосовершенствования становится очищение. Все эти примеси и несоответствия приводят к различным формам рабства и ограниченности, но есть два или три главных узла связывающих нас пут (главным из которых является эго), которые дают начало всем остальным. От этих пут необходимо освободиться; очищение не завершено, если оно не принесло освобождения. Кроме того, достигнув определенной чистоты и свободы, мы должны еще преобразовать очищенные инструменты так, чтобы они функционировали в соответствии с законом высшей природы, предполагающим более высокие цели, а также подлинный, всеобъемлющий и совершенный порядок. Благодаря такому преобразованию мы можем достичь определенного совершенства собственного бытия – наполниться покоем, силой и знанием и даже стать способными к более великой витальной деятельности и более совершенному физическому существованию. Одним из результатов достижения этого совершенства становится ощущение безграничного и чистого восторга бытия, Ананды. Таким образом, четырьмя составными элементами йоги являются очищение, освобождение, совершенство и восторг бытия – шуддхи (śuddhi), мукти (mukti), сиддхи (siddhi), бхукти (bhukti).

Но этого совершенства не достичь или (если это все же удалось) не сохранить во всей полноте и безграничности, если Пуруша настаивает на своем индивидуальном существовании. Перестать отождествляться с физическим, витальным и ментальным эго недостаточно; человек и на уровне души тоже должен утратить свою обособленность и стать истинной, универсальной личностью. На уровне низшей природы человек является эго, которое в своих представлениях проводит четкую границу между собой и всем остальным; и поскольку человек считает эго своим «я», все остальное становится для него не-«я» и находится вне его существа. Все его действия начинаются с этого представления о себе и о мире и основываются на нем. Но на самом деле это представление ошибочно. Как бы резко он ни отделял себя от всего остального мира в своих ментальных представлениях, ментальной или иной деятельности, он неразрывно связан с универсальным бытием: его тело неотделимо от универсальной силы и материи, его жизнь – от универсальной жизни, его ум – от универсального ума, а его душа и дух – от универсальной души и духа. Универсальное постоянно воздействует на него, вторгается в него, овладевает им, принимает в нем ту или иную форму; он же, в свою очередь, своими реакциями воздействует на универсальное, вторгается в него, пытается навязать ему свою волю, придать ему ту или иную форму, отражать его атаки, управлять и использовать его средства.

Через этот конфликт происходит внешняя реализация глубинного единства, принимающая из-за неизбежного начального разделения форму борьбы; две части, на которые ум разделяет неделимое целое, устремляются друг к другу, стремясь восстановить единство, и каждая пытается завладеть другой и вобрать ее в себя. Вселенная, кажется, постоянно пытается поглотить человека, а бесконечное – вновь завладеть этим конечным, которое старается защищаться и даже в ответ атаковать. Однако на самом деле универсальное бытие через эту внешнюю борьбу осуществляет свои замыслы в человеке, которому они неведомы, так как разгадка и истина этих замыслов и механизмов их осуществления недоступны его внешнему сознательному уму и только смутно ощущаются в темных глубинах подсознания и отчетливо осознаются на уровне господствующего сверхсознательного единства. К единству человека также подталкивает постоянный экспансивный импульс его эго, которое в меру своих сил пытается отождествиться с другими эго и с теми частями вселенной, которыми он может физически, витально и ментально овладеть и пользоваться. Стремясь познать свое собственное существо и овладеть им, он одновременно стремится познать окружающий мир природы, его объекты, орудия и существа и овладеть ими. Сначала он пытается достичь этой цели за счет эгоистического подчинения себе своего окружения, но, по мере его развития, в нем пробуждается и растет элемент сопереживания и сочувствия, порожденный тайным единством, и он приходит к идее расширяющегося сотрудничества и единства с другими существами, к идее гармоничного взаимодействия с универсальной Природой и универсальным бытием.

Свидетель-Пуруша в уме видит, что ущербность его усилий, а на самом деле вся ущербность человеческой жизни и природы, возникает из-за разделения и борьбы, являющейся результатом этого разделения, из-за недостатка знания, недостатка гармонии, недостатка единства. Для него очень важно выйти за пределы границ своей индивидуальности, обрести универсальное сознание, сделать себя единым со вселенной. Это объединение можно осуществить только через душу, делая нашу душу ума единой с универсальным Умом, нашу душу жизни – единой с универсальной душой Жизни, нашу душу тела – единой с универсальной душой физической Природы. Когда это происходит, на деятельность природы оказывается мощное воздействие, степень которого зависит от силы, интенсивности, глубины, полноты и постоянства этого состояния единства. Особенно возрастает чувство глубокой и искренней симпатии, ментальной и витальной сопричастности – происходит стирание границ, отделяющих ум от ума и жизнь от жизни, истончение барьеров, возведенных телом, появляется возможность непосредственного ментального и другого рода общения и эффективного взаимодействия, что позволяет существенно улучшить нынешнее неадекватное и опосредованное общение и взаимодействие, которыми воплощенный ум в своем бодрствующем состоянии в основном до сих пор пользовался. Но Пуруша по-прежнему видит, что в самой по себе ментальной, витальной и физической природе всегда присутствует некий дефект, ущербность, хаотичность в действиях из-за механически неуравновешенного взаимодействия трех качеств или гун Пракрити. Чтобы превзойти эту игру трех гун, он должен не только стать универсальным в своем сознании и бытии, но также подняться к супраментальному и духовному бытию и стать единым с супраментальной душой космоса, универсальным духом. Он достигает в себе и во вселенной более широкого света и порядка, порождаемых более высоким принципом, который присущ деятельности божественной Сат-Чит-Ананды. Он даже может распространить влияние этого света и порядка не только на свое собственное природное существо, но и, в зависимости от широты поля действия в нем Духа, на мир, в котором он живет, на то, что его окружает. Он сварат (svarāṭ) – тот, кто знает себя и управляет собой, но благодаря этому духовному единству и восхождению за пределы собственных границ он начинает становиться самратом (samrāṭ) – тем, кто знает и управляет миром, в котором живет.

Совершенствуясь таким образом, душа обнаруживает, что в процессе этого восхождения она осуществила один из фундаментальных замыслов всей интегральной Йоги: достигла единства со Всевышним и на уровне своего «я», и на уровне своей универсализированной индивидуальной природы. Пока человек остается в мире, он должен излучать это совершенство – ибо это неизбежное следствие его единства со вселенной и ее существами, – распространяя свое влияние и оказывая воздействие, которые помогают окружающим, способным воспринять их, подниматься или приближаться к тому же самому совершенству. Что же касается остального человечества, то он, оказывая влияние и действуя, будет способствовать его движению по пути духовного развития (как это может делать только духовный наставник или человек, который обрел полную власть над собой), помогая своим собратьям прийти к тому же самому совершенству или к проявлению образа более великой божественной истины в их коллективной и индивидуальной жизни. Он становится светом и силой Истины, к которой поднялся, и средством для восхождения других.

Глава V. Инструменты Духа

Если мы намерены достичь активного совершенства нашего существа, то в первую очередь необходимо обрести абсолютную чистоту в работе инструментов, которые сейчас могут исполнять лишь музыку, полную диссонансов. Само существо, дух, божественная Реальность в человеке, в очищении не нуждается; оно вечно чисто и не может быть затронуто дефектами своих инструментов или погрешностями в работе, допускаемыми умом, жизнью и телом, как, по словам Упанишады, солнце не может быть затронуто или омрачено дефектами зрения того, кто на него смотрит. Ум, сердце, витальная душа желаний, жизнь в теле – это средоточия нечистоты; именно они должны быть очищены и исправлены, если мы хотим, чтобы работа духа стала совершенной и не сопровождалась, как сейчас, большими или меньшими уступками низшей природе, требующей обманчивых удовольствий. Обычно чистотой называют либо негативную беспорочность, свободу от греха, обретенную за счет постоянного сдерживания любых считающихся неправильными действий, чувств, помыслов или намерений, либо высочайшую негативную и пассивную чистоту, абсолютное удовлетворение пребыванием в Боге, бездеятельность, полное успокоение вибраций ума и души желаний, ведущее в квиетических[6] дисциплинах к высшему покою; ибо тогда дух может проявиться во всей вечной чистоте своей безупречной сути. Считается, что, достигнув этого высокого состояния, больше нечего делать и нечем наслаждаться. Но здесь перед нами встает более сложная проблема осуществления многогранной, не слабеющей, а даже нарастающей и более интенсивной деятельности, основанной на совершенном блаженстве бытия и чистоте как инструментальной природы души, так и сущностной природы духа. Ум, сердце, жизнь, тело должны осуществлять труды Божественного, делать все, что они делают сейчас, и даже сверх того, но божественным образом. Искателю совершенства необходимо осознать, что его целью является не негативная, сдерживающая, пассивная или квиетическая, а позитивная, жизнеутверждающая, активная чистота. Это первая проблема, с которой ему приходится сталкиваться. Благодаря божественному квиетизму обнаруживается безупречная вечность Духа, благодаря божественному кинетизму она становится основой правильной, чистой и безупречной деятельности души, ума и тела.

Кроме того, интегральное совершенство требует от нас, чтобы не только весь сложный механизм инструментальной природы, но и каждая часть каждого инструмента были полностью очищены. В конечном счете, это очищение не может быть только нравственным и этическим. Этика имеет дело только с душой желаний и активной внешней динамической частью нашего существа; она ограничивается контролем характера и поступков. Она запрещает или сдерживает определенные действия, желания, побуждения, наклонности; она культивирует определенные качества, такие как честность, доброжелательность, милосердие, сострадание, целомудрие. Когда ей удается осуществить эти изменения и заложить фундамент добродетели, наполнить ум чистыми помыслами и выработать привычку безупречного внешнего поведения, она считает свою задачу выполненной. Но сиддха интегрального совершенства должен подняться на более обширный план вечной чистоты Духа, находящийся за пределами добра и зла. Эта фраза, однако, не означает, что он будет с одинаковым безразличием творить добро и зло, утверждая, что для духа всё едино (как мог бы подумать слишком скорый на выводы интеллект), ибо, применительно к индивидуальным поступкам, это было бы явной ложью и могло бы послужить предлогом для бездумного потакания слабостям несовершенной человеческой природы. Это также не означает, что, поскольку добро и зло в этом мире связаны так же тесно, как боль и удовольствие (впрочем, как бы ни было данное утверждение верно сейчас и как бы в целом ни было похоже на правду, оно не обязательно является истинным с точки зрения более великой духовной эволюции человеческого существа), освобожденный человек будет жить в духе, полностью отстранившись от механически функционирующей и неизбежно несовершенной природы. Хотя это и может привести к прекращению всякой активности и помочь достичь абсолютного покоя и умиротворения, но, очевидно, это не может быть средством достижения активного совершенства. Это означает, что сиддха активного интегрального совершенства должен непосредственно участвовать в трудах трансцендентной силы божественного Духа, действующей, как универсальная воля, через сверхразум, представленный в нем в индивидуальной форме. Таким образом, его действия станут действиями вечного Знания, вечной Истины, вечной Силы, вечной Любви, вечной Ананады; но при этом, за какую бы работу он ни брался, она, независимо от своего характера, изначально будет выполняться в духе истины, знания, силы, любви и восторга; эти истина, знание, сила, любовь и восторг, изливаясь из духа, пребывающего внутри, будут определять его действия; сами же действия никак не будут влиять на дух или подчинять его работу жестким принципам или твердо установленным нормам. Что же касается образа действий, то все будет диктоваться бытием и волей духа (а не просто преобладающим складом характера), позволяющими ему с максимальной свободой и гибкостью находить наилучший вариант исполнения. Его жизнь станет потоком, текущим непосредственно из вечных источников, перестав быть формой, ограниченной рамками временной человеческой личности. Его совершенство станет не саттвической чистотой, так как он превзойдет гуны Природы, а апофеозом духовного знания, духовной силы, духовного восторга, единства и гармонии единства; внешнее совершенство его трудов будет свободным и спонтанным выражением этой внутренней духовной трансцендентности и универсальности. Чтобы это преображение осуществилось, он должен осознать в себе ту силу духа и сверхразума, которая для нашего ума сейчас сверхсознательна. Но эта сила не сможет действовать в нем до тех пор, пока его нынешнее ментальное, витальное и физическое существо не избавится от своего обычного способа деятельности, свойственного низшей природе. Так что первым необходимым шагом является очищение.

Очищение, таким образом, не должно пониматься в узком смысле слова – как следование определенным правилам внешнего поведения, контролирование своих действий, исключение каких-то поступков или развитие и проявление определенных черт характера или особых ментальных и моральных качеств. Всё это второстепенные характеристики нашего внешнего существа, а не глубинные энергии и не изначальные силы. Нам необходимо составить более широкое психологическое представление об основных силах нашей природы. Мы должны выделить главные части нашего существа, выяснить, где находятся основные дефекты, порождающие нечистоту или неправильные поступки, и устранить их, пребывая в полной уверенности, что все остальное естественным образом придет в норму. Мы должны лечить не симптомы нечистоты (или придавать этой части работы лишь второстепенное значение, рассматривая ее как вспомогательное средство), а, проведя более глубокое исследование, обнаружить и удалить ее корни. Осуществляя такой подход, мы обнаружим, что существуют две формы нечистоты, два дефекта, лежащие в основе любого беспорядка и всех нарушений. Первый связан с характером нашей прошлой эволюции – эволюции невежественного существа, противопоставляющего себя миру; суть этого дефекта заключается в том, что действия, свойственные каждой части нашего инструментального существа, принимают совершенно ложную и невежественную форму. Другая разновидность нечистоты связана с последовательным процессом эволюции, в ходе которого жизнь проявляется в теле и зависит от него, ум проявляется в жизни, развившейся в теле, и зависит от них, сверхразум проявляется в уме и подчиняется уму, вместо того чтобы руководить им, и сама душа предстает лишь сопутствующим обстоятельством телесной жизни ментального существа и скрывает дух покровом несовершенств земной природы. Этот второй дефект обусловлен зависимостью более высоких частей от более низких; происходит смешение функций, в процессе которого несовершенная деятельность более низких инструментов вмешивается в работу более высоких и вносит в нее нечистоту, которая затрудняет ее, искажает и отклоняет в ложную сторону.

Так, истинным предназначением жизни, витальной силы является наслаждение и обладание – и то и другое абсолютно законно, так как Дух создал мир для Ананды, наслаждения и обладания Единого множеством, множества Единым, а также множества множеством; но – и это пример нечистоты первого типа – невежественная обособленность придает наслаждению и обладанию искаженную форму жажды и вожделения и тем самым лишает их всей Ананды и крепко привязывает к своим противоположностям – неудовлетворенности и страданию. Что касается ума, то, поскольку он погружен в жизнь, из которой возник, эти вожделение и жажда вмешиваются в работу ментальной воли и знания, в результате чего ментальная воля вместо того, чтобы быть рациональной волей и силой проницательного ума, становится волей вожделения и силой желания; это приводит к нарушению мышления и понимания, и мы, вместо того чтобы мыслить и рассуждать непредубежденно, беспристрастно, абсолютно трезво, взвешенно и честно, стремясь лишь к истине и правильному пониманию интересующего нас предмета, начинаем мыслить и рассуждать в соответствии с нашими желаниями и предпочтениями. Это один из примеров смешения. Эти две разновидности нечистоты – искаженная форма деятельности и неоправданное смешение различных видов деятельности – не ограничиваются этими характерными примерами; они свойственны всем инструментам и проявляются в любом сочетании их функций. Они пронизывают всю структуру нашей природы. Таковы фундаментальные дефекты нашей земной инструментальной природы, и если мы сможем их исправить, мы приведем наше инструментальное существо в состояние чистоты, будем наслаждаться безупречностью чистой воли, чистым сердцем, вмещающим только чистые эмоции, чистой радостью жизненных энергий, чистым телом. Это станет предварительным человеческим совершенством, но оно может служить основой для реализации нашего истинного «я» и привести к более великому божественному совершенству.

Тремя элементами нашей низшей человеческой природы являются ум, жизнь и тело. Но их нельзя рассматривать отдельно, поскольку жизнь действует как посредник и придает телу и в значительной степени уму свои собственные качества. Наше тело является живым телом; жизненная сила вмешивается во все его функции и обусловливает их. Наш ум тоже во многом является умом жизни, умом физических ощущений; и, только функционируя на более высоком уровне, он, как правило, способен на нечто большее, чем просто осуществление физической ментальной деятельности, подчиненной жизни. Мы можем представить собственную природу в виде иерархической системы. Во-первых, мы имеем тело, поддерживаемое физической силой жизни, физической праной, циркулирующей по всей нервной системе и участвующей в каждом телесном действии и осуществлении каждой телесной функции, благодаря чему вся деятельность тела становится деятельностью не инертного механизма, а живого организма. Прана и физическая оболочка вместе образуют грубое тело, стхула шарира (sthūla śarīra). Это только внешний инструмент, нервная сила жизни, действующая в пределах тела с его грубыми физическими органами. Также существует внутренний инструмент, антахкарана (antaḥkaraṇa), ментальное сознание. Этот внутренний инструмент, согласно древней классификации, подразделяется на четыре элемента: читту (citta) или базовое ментальное сознание, манас (manas), чувственный ум, буддхи (buddhi), интеллект, и аханкару (ahaṅkāra), идею эго. Эту классификацию можно взять за основу, но для большего удобства ее необходимо сделать несколько более развернутой. Антахкарана пропитана жизненной силой, которая становится здесь инструментом психического сознания жизни и психического воздействия на жизнь. Потоки этой психической праны насквозь пронизывают весь чувственный ум и все базовое сознание, формируя нервную или витальную и физическую ментальность. Ей подчинены даже буддхи и эго, хотя они и способны возвышать ум и освобождать его от подчиненности этой нервной, витальной и физической психологии. Это сочетание ума и праны создает в нас чувственную душу желаний, которая является главным препятствием на пути к более высокому человеческому, а также к еще более великому божественному совершенству. И, наконец, над нашим нынешним сознательным умом пребывает сверхразум, являющийся истинным средством достижения и исконным средоточием этого совершенства.

Читта, базовое сознание, в значительной степени подсознательно; оно может скрыто или явно действовать двояким образом – либо пассивно, просто воспринимая, либо активно, реагируя и создавая ментальные формации. Как пассивный инструмент, читта воспринимает все впечатления, даже те, которые ум не осознаёт или не замечает, и накапливает их в огромном хранилище пассивной подсознательной памяти, которыми ум, будучи активной памятью, может пользоваться. Однако обычно ум пользуется только тем, что изучил и понял – причем ему легче использовать то, что он изучил внимательно и хорошо понял, и труднее – то, что он изучил поверхностно и не совсем понял; в то же самое время в сознании есть сила, способная посылать в распоряжение ума то, что он вообще не наблюдал, чему не уделял внимания или даже то, что он сознательно не переживал. Эта сила проявляет свое действие только в паранормальных состояниях, когда какая-то часть подсознательной читты, так сказать, поднимается на поверхность или когда сублиминальное существо в нас выходит из-за кулис и какое-то время исполняет определенную роль на внешней ментальной сцене, где происходит непосредственное взаимодействие с внешним миром и приоткрываются наши внутренние взаимоотношения с самими собой. Эта деятельность памяти настолько фундаментальна по отношению ко всей ментальной активности, что иногда говорят, что человек – это память. Даже субментальная деятельность тела и жизни (наполненная впечатлениями этой подсознательной читты, которая не контролируется сознательным умом, имеет свою витальную и физическую память), витальные и физические привычки формируются в основном благодаря этой субментальной памяти. По этой причине они могут быть изменены в бесконечных пределах с помощью более мощного воздействия сознательного ума и воли, когда те разовьются и найдут способ передавать подсознательной читте волю духа, чтобы создать новый закон витальной и физической деятельности. Более того, все устройство нашей жизни и нашего тела может рассматриваться как комплекс привычек, сформированных прошлой эволюцией в Природе и удерживаемых вместе цепкой памятью этого скрытого сознания. Ибо читта, первичная субстанция сознания, подобно пране и телу, присутствует во всей Природе, но на уровне материальной природы остается подсознательной и механистичной.

Однако фактически любое действие ума или внутреннего инструмента проистекает из этой читты или базового сознания, которое по отношению к нашей активной ментальности частично сознательно, а частично подсознательно или сублиминально. Когда это сознание испытывает внешние воздействия или побуждается разумными силами субъективного внутреннего бытия, оно порождает определенные привычные формы активности, внешнее проявление которых определяется нашей эволюцией. Эмоциональный ум или, для удобства и краткости – сердце, является одной из таких форм активности. Наши эмоции – это волны, читтаврити (citta-vṛtti), поднимающиеся из базового сознания в ответ на внешние воздействия. Их активность тоже в значительной степени определяется привычками и памятью о пережитом. Эта активность не императивна, не подчинена законам детерминизма; не существует поистине непреодолимого закона нашего эмоционального бытия, которому мы должны беспрекословно подчиняться; когда ум подвергается определенным воздействиям, мы не обязаны отвечать печалью на одни, гневом на другие, ненавистью или антипатией – на третьи, симпатией или любовью – на четвертые. Все эти реакции не более чем привычки нашего эмоционального ума, которые могут быть изменены сознательной волей духа; мы можем научиться их сдерживать, мы даже можем полностью подняться над ними и стать независимы от горя, гнева, ненависти, симпатии и антипатии. Мы подвержены этим реакциям, пока продолжаем зависеть от механической деятельности читты на уровне эмоционального ума. Эту зависимость очень трудно преодолеть в силу прошлых привычек и особенно из-за упрямства витальной части ментального инструмента, нервного витального ума или психической праны. Характерной особенностью эмоционального ума является то, что он формируется реакциями читты, которые очень тесно связаны с нервными жизненными ощущениями и откликами психической праны. Поэтому его в некоторых системах зовут читта и прана, сердце, душа жизни; это, пожалуй, наиболее быстро возбуждающаяся и чрезвычайно устойчивая форма деятельности души желаний, созданная в нас взаимодействием витального желания и реагирующего сознания. И все же подлинная эмоциональная душа, подлинная психея в нас является не душой желания, а душой чистой любви и восторга; но она, как и все остальные части нашего истинного существа, может выйти вперед только тогда, когда искажение, порожденное жизнью желания, будет убрано с поверхности и перестанет быть главной чертой, характеризующей деятельность нашего существа. Устранение этих дефектов и выход вперед подлинной души является необходимым элементом нашего очищения, освобождения и совершенства.

Нервная деятельность психической праны наиболее ощутима на уровне нашей чисто чувственной ментальности. Эта нервная ментальность на самом деле сопровождает любое действие нашего внутреннего инструмента и, кажется, часто формирует большую часть того, что возникает помимо чувств. Эмоции особенно сильно осаждаются праной и несут на себе ее отпечаток; страх – скорее даже нервное ощущение, чем эмоция, гнев – в основном или часто нервная реакция, переведенная на язык эмоций. Другие чувства в большей степени принадлежат сердцу, более внутренни, но они очень тесно связаны с нервными и физическими желаниями или направленными вовне импульсами психической праны. Любовь является эмоцией сердца и может быть чистым чувством (все ментальные движения, поскольку мы представляем собой воплощенные умы, должны оказывать и даже мысль оказывает определенный витальный эффект и вызывает определенный отклик в субстанции тела, но это не значит, что этот эффект или реакция должны обязательно иметь физическую природу), однако любовь сердца с легкостью объединяется с витальным желанием тела. Этот физический элемент может быть освобожден от подчиненности физическому желанию и избавлен от того, что называют вожделением, он может стать любовью, использующей тело как для физической, так и для ментальной и духовной близости; но любовь также может отделиться от всего этого, даже от самого невинного физического элемента, или оставить лишь легкий намек на него и стать чистым единением души с душой, психеи с психеей. К тому же подлинная функция чувственного ума заключается в генерировании не эмоций, а сознательных нервных реакций, нервного ощущения и восприятия, импульсов, побуждающих тело и физические чувства к той или иной деятельности, в формировании осознанных витальных желаний и устремлений. С одной стороны, он обладает способностью к рецептивному восприятию, а с другой, к динамическому реагированию. Все эти элементы манаса используются естественным и надлежащим образом, когда более высокий ум не подчиняется им механически, а контролирует и регулирует их деятельность. Но есть и еще более высокое состояние, когда они претерпевают определенную трансформацию и подчиняются сознательной воле духа, придающей деятельности психической праны истинную форму и лишающей ее характерной примеси желания.

Манас, чувственный ум, на уровне нашего обычного сознания, для того чтобы познавать, использует физические органы чувств, а для того чтобы прямо или косвенно воздействовать на объекты чувств, – органы тела. Внешняя и поверхностная деятельность чувств по своему характеру является физической и нервной, поэтому можно легко прийти к выводу, что мы имеем дело просто с формами нервной деятельности; в древних книгах чувства иногда называли пранами, формами нервной или витальной активности. Но все же самое главное в них – не нервное возбуждение, а сознание (деятельность читты), использующее физические органы и нервные импульсы в качестве своих посредников. Манас, чувственный ум, создается активностью, берущей начало в базовом сознании и формирующей основу того, что мы называем чувством. На самом деле, зрение, слух, вкус, обоняние, осязание свойственны уму, а не телу; но физический ум, которым мы обычно пользуемся, ограничивается переводом на язык чувств тех внешних воздействий, которые он получает через нервную систему и физические органы восприятия. Однако внутренний манас также имеет свои собственные внутренние зрение, слух, осязание, которые не зависят от физических органов чувств. Более того, он может не только непосредственно взаимодействовать с объектом, – что позволяет воспринимать даже внутреннее состояние объекта, находящегося в зоне или вне зоны физической досягаемости, – но и с другим умом. Ум также способен изменять, преобразовывать импульсы, идущие от органов чувств, уменьшать их степень, амплитуду и интенсивность. Эти способности ума мы обычно не развиваем и не используем; они остаются скрытыми или иногда спорадически и бессистемно проявляются у одних людей с большей легкостью, у других с меньшей, или же это случается, когда человек находится в паранормальном состоянии. Они лежат в основе ясновидения, яснослышания, передачи мыслей и внушений на расстоянии, телепатии и большинства более распространенных разновидностей так называемых оккультных способностей – хотя лучше говорить о них не столь мистическим языком и называть способностями, присущими пока что скрытой деятельности манаса. Гипнотизм и многие другие паранормальные явления напрямую связаны с деятельностью этого сублиминального чувственного ума; это не значит, что он является единственным фактором этих феноменов, но он является первым вспомогательным средством взаимодействия, контакта и реагирования, хотя в действительности основная часть деятельности осуществляется внутренним буддхи. Мы обладаем двойственной чувственной ментальностью – физическим умом и супрафизическим умом и можем пользоваться обоими.

Буддхи является конструкцией сознательного существа, в значительной степени превосходящей свои истоки в базовой читте; это интеллект с его способностью познавать и проявлять свою волю. Буддхи имеет дело со всей остальной деятельностью ума, жизни и тела. По своей природе, он является силой мысли и воли Духа, низошедшей сюда и принявшей земную форму ментальной активности. В структуре этого интеллекта можно выделить три последовательных уровня. Во-первых, есть понимание на уровне чувств. Это просто регистрация, запись, понимание и реакция на сигналы, посылаемые чувственным умом, памятью, сердцем и сенсорной ментальностью. С помощью этих средств буддхи создает примитивный мыслящий ум, который не выходит за рамки предоставляемых ими данных, подчиняется их шаблонам, озвучивает их повторения, бесконечно вращается в привычном круге внушаемых ими мыслей и намерений или с той же рабской покорностью, с какой рассудок подчиняется внушениям жизни, следует любым новым тенденциям, которые могут быть представлены на его рассмотрение и восприняты им. Кроме этого примитивного понимания, которым мы все чрезвычайно широко пользуемся, существует способность последовательно или целенаправленно мыслить и делать волевые усилия, свойственная рассудку, который для своей деятельности и постановки целей пытается создать внушающую доверие, обоснованную устойчивую систему знаний и намерений, делающую применимыми на практике его интеллектуальные представления о жизни.

Несмотря на свой чисто интеллектуальный характер, этот второй или промежуточный рассудок чрезвычайно прагматичен в своих намерениях. Он создает своего рода интеллектуальную структуру, конструкцию, систему правил, в которую пытается заключить внутреннюю и внешнюю жизнь, чтобы использовать ее, подчинив более или менее совершенному контролю и управлению, для достижения какой-нибудь рациональной цели. Именно благодаря этому рассудку в нашем человеческом интеллектуальном бытии возникает свод этических и эстетических правил, система взглядов, твердо установленные рамки представлений и ограниченный круг жизненных целей. Он высоко развит и доминирует во всех людях, обладающих более или менее развитым умом. Но выше его есть другой рассудок, высший уровень буддхи, который занят бескорыстным поиском чистой истины и подлинного знания; он стремится отыскать изначальную Истину, пребывающую позади жизни, позади объектов и наших внешних «я», и подчинить свою волю закону Истины. Почти никто не умеет даже с минимальной степенью чистоты пользоваться этим высочайшим рассудком, однако, пытаясь делать это, мы реализуем самую высокую способность нашего внутреннего инструмента, антахкараны (antaḥkaraṇa).

На самом деле, буддхи – это посредник между умом Истины, который находится на недоступных для нашего активного сознания высотах и является непосредственным инструментом Духа, и физической жизнью человеческого ума, развившегося в теле. Волевые и сознательные способности буддхи берут начало в этом более великом и безупречном уме Истины, или сверхразуме. Буддхи сосредоточивает свою ментальную деятельность вокруг идеи эго, идеи, порождающей у человека представление: «Я являюсь этим умом, жизнью и телом» или: «Я являюсь ментальным существом, обусловленным деятельностью ума, жизни и тела». Он служит этой идее эго, либо ограниченной тем, что мы зовем эгоизмом, либо расширенной, благодаря сопричастности окружающей жизни. Возникает чувство эго, в основе которого лежит обособленная деятельность тела, индивидуализированной жизни и реагирующего ума. Идея эго в буддхи становится центром, вокруг которого сосредоточивается вся деятельность этой эгоистической мыслящей личности. Стремясь к получению опыта и расширению, она в качестве своих инструментов использует примитивное понимание и промежуточный рассудок. Когда же развиваются высшие рассудок и воля, нам удается посмотреть на внешнюю реальность глазами более высокого духовного сознания. Тогда мы можем увидеть, что наше «я» является ментальным отражением высшего «Я», Духа, Божественного, единого существования трансцендентного, универсального, индивидуального в своем многообразии; после этого сознание, в котором все эти ипостаси сходятся, становятся аспектами одного бытия и устанавливают истинные взаимоотношения друг с другом, может быть освобождено от всех этих физических и ментальных наслоений. Когда происходит переход к сверхразуму, способности буддхи не утрачиваются, а подвергаются возвышающему супраментальному преображению. Однако о сверхразуме и преображении буддхи мы поговорим, рассматривая проблему обретения высших сиддх или божественного совершенства. А пока что нам нужно обратиться к очищению природного существа человека, готовящему его к любому преображению такого рода и ведущему к освобождению от оков низшей природы.

Глава VI. Очищение низших уровней Ума

Мы должны постичь сложную работу всех этих инструментов и приступить к их очищению. И самым простым будет сосредоточиться на двух основных видах дефектов, порождающих в каждом из них нечистоту, ясно понять, в чем они заключается, и устранить их. Однако возникает вопрос, с чего начать. Поскольку запутанность велика, полное очищение одного инструмента зависит от полного очищения всех остальных, и это становится источником многочисленных трудностей, разочарований и замешательств. Так, полагая, что интеллект очищен, мы вдруг обнаруживаем, что он по-прежнему подвержен атакам и помрачению, поскольку эмоции сердца, воля и чувственный ум по-прежнему искажаются многочисленными загрязнениями низшей природы, которым удается возвращаться в просветленный буддхи, не позволяя ему отражать чистую истину, которую мы ищем. Но, с другой стороны, у нас есть одно преимущество, которое заключается в том, что если достаточно очищен один важный инструмент, то он может быть использован для очищения других, – один уверенно сделанный шаг облегчает все последующие и позволяет избавиться от множества трудностей. Тогда возникает следующий вопрос: за счет очищения и совершенствования какого инструмента можно с наибольшей легкостью и эффективностью добиться совершенствования всех остальных или максимально ускорить этот процесс?

Поскольку человек является духом, одетым в оболочку ума, душой, развившейся здесь, на земле, как ментальное существо в живом физическом теле, то именно в уме, антахкаране (antaḥkaraṇa), и должен находиться искомый инструмент. И очевидно, что на уровне ума человеческое существо именно с помощью буддхи – интеллекта и интеллектуальной воли – должно осуществлять всю ту работу, которая не делается для него физической или витальной природой, как это происходит в растении и животном. До того, как проявится более высокая супраментальная сила, мы должны в качестве главного инструмента использовать волю интеллекта, поэтому ее очищение становится для нас жизненно важным и необходимым. Как только наш интеллект и воля достаточно хорошо очищены от всего, что их ограничивает, вносит в них ложные движения или отклоняет их в ложную сторону, они легко могут быть развиты и достичь совершенства, стать восприимчивыми к посланиям Истины, постичь самих себя и все остальные части существа, ясно, не упуская мельчайших деталей, видеть, что они делают, и следить за тем, чтобы они все делали правильно, спокойно, без излишней спешки или промедления, без ошибок и отклонений. В конце концов, все эти части станут достаточно отзывчивыми и смогут воспринимать точные указания, интуитивные знания, наития, откровения сверхразума и действовать все более и более просветленно и даже безошибочно. Но подобное очищение невозможно осуществить без предварительного устранения всех естественных препятствий в низших частях антахкараны, и основным препятствием такого рода, затрагивающим функционирование всей антахкараны – чувства, ментальное восприятие, эмоции, побуждения к действиям, интеллект и волю, – является вмешательство и настойчивые требования психической праны. Следовательно, именно этим в первую очередь и следует заняться. Постоянные вмешательства праны должны быть устранены, ее требования отвергнуты, а сама она успокоена и подготовлена к очищению.

Как уже было сказано, у каждого инструмента есть своя собственная законная функция, а также искажение или ложный принцип осуществления этой функции. Законная функция психической праны – чистое обладание и наслаждение, бхога (bhoga). Эта прана дает нам психофизический базис для того, чтобы наслаждаться мышлением, волей, действием, творческим порывом, результатом действий, эмоциями, чувствами, ощущениями, а также, посредством них, многообразием объектов, людьми, жизнью и миром. Истинное наслаждение существованием может прийти только тогда, когда мы наслаждаемся не миром как таковым и не его содержимым, а Богом в мире, когда не вещи, а Ананда духа в вещах становится подлинным и главным объектом нашего наслаждения, а вещи превращаются просто в формы и символы духа, волны океана Ананды. Но чтобы хотя бы в малейшей степени почувствовать эту Ананду, нам нужно достичь и отразить в своей природе скрытое духовное бытие, а чтобы обрести ее в полной мере, – подняться на супраментальные уровни. А пока этого не сделано, остается оправданное, допустимое и вполне законное человеческое наслаждение миром и его объектами, которое, если использовать понятия индийской психологии, по своей природе должно быть преимущественно саттвичным. Это некое просветленное наслаждение, проводником которого в первую очередь является проницательный, эстетически развитый и тонко чувствующий ум, и только во вторую – чувственно-нервная и физическая природа, полностью подчиненная управлению чистого буддхи, здравому рассудку, правильным намерениям, правильному восприятию влияний жизни, истинному порядку, подлинному ощущению истины, законности, идеального смысла, красоты, полезности вещей. Ум становится способен воспринимать чистый вкус наслаждения ими, расу (rasa), а всё беспокоящее, возбуждающее или извращенное отвергать. Это восприятие ясной и чистой расы психическая прана должна дополнить ощущением полнокровной жизни и радостью, охватывающей все существо, бхогой, без которых это восприятие и ментальное обладание расой, раса-грахана (rasa-grahaṇa), будут недостаточно конкретными, слишком эфемерными и не смогут в полной мере удовлетворить воплощенную душу. Привнося это чувство жизни и радость, прана осуществляет присущую ей функцию.

Искажение, которое проникает в сознание и препятствует чистоте, принимает форму витальной жажды; самым большим искажающим фактором, который психическая прана привносит в наше существо, является желание. Желание коренится в страстном витальном стремлении завладеть тем, чем, как нам кажется, мы не обладаем, – это инстинкт ограниченной жизни, нацеленный, в силу ее ограниченности, на обладание и удовлетворение. Он ответственен за возникновение потребности или нужды в чем-то: сначала примитивных витальных чувств голода, жажды, полового влечения, затем психологических чувств голода, жажды, неудовлетворенности, страстного желания, принадлежащих уму, которые заставляют нас страдать намного сильнее, дольше и охватывают все наше существо. Этот голод вечен, так как является голодом некоего бесконечного существа, а эта жажда лишь ненадолго утоляется получением желаемого, но сама по себе она неутолима. Психическая прана вторгается в чувственный ум и привносит в него волнующую жажду ощущений, вторгается в динамический ум и наделяет его страстным желанием власти, обладания, доминирования, успеха, удовлетворения каждого импульса, наполняет эмоциональный ум желанием получить приятное и избежать неприятного, дать волю любви и ненависти, порождает чувство неуверенности и панические приступы страха, заставляет переживать муки скорби и краткие периоды возбуждения и радости, делает интеллект и его волю сообщниками всех этих желаний и побуждений и превращает их в испорченные и по-своему ущербные инструменты, в результате чего воля становится намерением получить желаемое, а интеллект – пристрастным, невежественным и нетерпимым приверженцем ограниченных, поспешных и фанатичных взглядов и предубеждений. Желание – это причина любого горя, любых страданий и разочарований, ибо, даже сопровождаясь пьянящей радостью преследования и удовлетворения, оно вносит в процесс погони и обретения напряженные усилия (так как всегда вынуждает существо напрягаться), жажду, борьбу, подверженность быстрой усталости, чувство ограниченности, неудовлетворенности и быстрого разочарования всем достигнутым, порождает непрерывное болезненное возбуждение, волнение, тревогу, беспокойство, ашанти (aśānti). Избавление от желания это единственно надежный способ и необходимое условие для очищения праны – ибо таким образом мы сможем заменить душу желания, постоянно вторгающуюся во все наши инструменты, ментальной душой спокойного восторга с ее ясным и чистым взглядом и способностью безупречно владеть нами, миром и Природой, что является кристально чистой и прозрачной основой ментальной жизни и ее совершенства.

Психическая прана вмешивается во все операции более высокого порядка и искажает их, что же касается ее собственных дефектов, то они возникают из-за вмешательства и искажения ее работы характером функционирования физического тела, сформированного Жизнью при ее появлении из Материи. Именно это порождает отделение индивидуальной жизни в теле от жизни вселенной и наделяет ее ощущением неполноты, ограниченностью, голодом, вожделением, желанием получить недостающее, превращая ее в непрерывную погоню за наслаждениями, неутолимую жажду обладания. Эти телесные нужды, легко поддающиеся контролю и ограничениям на чисто физическом уровне, оказывают большое влияние на психическую прану и, по мере формирования ума, становятся желаниями, которые трудно ограничить, насытить, подчинить контролю и которые превращаются в постоянный источник беспорядка и нездоровья. Кроме того, психическая прана зависит от физической жизни, ограничивается нервной силой физического существа, а значит, ограничивает деятельность ума и, в числе прочих факторов, делает его зависимым от тела и от его подверженности усталости, неспособности, болезням, нарушениям, ограниченности, ненадежности, временным расстройствам и даже необратимым изменениям функций мозга. Наш ум, вместо того чтобы быть могущественной и независимой силой, чистым инструментом сознательного духа, свободным и способным контролировать, использовать и совершенствовать жизнь и тело, предстает в конечном счете в виде смешанного устройства; по преимуществу он представляет собой физическую ментальность, ограниченную своими физическими органами чувств и подчиненную требованиям и ограничениям жизни в теле. Избавиться от этого рабства можно только путем своеобразного практического внутреннего психоанализа, благодаря которому мы начинаем осознавать ум как отдельную самостоятельную силу, изолируем ее для свободного функционирования, а также отделяем психическую прану от физической и превращаем их из факторов зависимости в средство передачи или проводник Идей и Воли буддхи, послушный его указаниям и руководству; тогда прана становится пассивным инструментом, с помощью которого ум непосредственно контролирует физическую жизнь. Как бы ни был этот контроль необычен для нашего привычного способа действия, он не только возможен (стоит заметить, что в определенной степени он проявляется во время гипнотических сеансов, хотя подобные состояния по-своему нездоровы и неестественны, так как все внушения и указания исходят от гипнотизера), но, более того, должен стать нормальным явлением, когда более великое «Я» внутри возьмет в свои руки управление всем существом. Впрочем, в совершенстве этот контроль можно осуществлять только с супраментального уровня, ибо именно там пребывают Идея и Воля, обладающие поистине эффективной действующей силой, а мыслящий ментальный ум, даже будучи одухотворенным, является лишь ограниченным посредником, который, однако, может быть наделен огромными полномочиями.

Считается, что желание является подлинной движущей силой человеческого существования, и если его отбросить, то это лишит жизнь ее побудительных мотивов; если исходить из этой точки зрения, то удовлетворение желания – единственная человеческая радость и без нее жизнь утратит весь свой динамизм, погребенная под плитой квиетического аскетизма. Однако подлинной движущей силой жизни души является Стремление; желание – это только искаженная форма стремления на уровне преимущественно телесной жизни и физического ума. Душа изначально склонна к обладанию и наслаждению миром, что выражается в стремлении к восторгу; наслаждение же, вызванное удовлетворением желания, является лишь витальной и физической деградацией этого стремления. Важно провести четкую границу между чистым стремлением и желанием, между внутренним стремлением к восторгу и внешним вожделением и ненасытностью ума и тела. Если мы не способны провести это различие в своей практической жизни и деятельности, нам придется выбирать между убивающим жизнь аскетизмом и грубой жаждой жить, или же мы можем попытаться установить между первым и вторым сомнительный, ненадежный и шаткий компромисс. Именно так и поступает основная масса людей; отдельные индивиды подавляют витальные инстинкты и пытаются достичь аскетического совершенства; большинство же подчиняется грубому желанию жить, приемля те поправки и ограничения, которые общество налагает на своих членов или же нормальный социальный человек после соответствующего обучения навязывает своему уму и поведению; есть те, которые балансируют между этической аскезой и умеренным потворством желаниям ментального и витального эго и полагают, что нашли ту золотую середину, которая удовлетворяет рациональный ум и обеспечивает здоровое человеческое существование. Но ни один из этих путей не ведет к тому совершенству, к которому мы стремимся, – к божественному управлению волей, присущей жизни. Полностью подавить прану, витальное существо, значит убить силу жизни, которая должна поддерживать обширную деятельность души, воплощенной в человеческом существе; потакать грубому желанию жить значит продолжать оставаться удовлетворенным несовершенством; устанавливать компромисс между аскезой и потаканием значит останавливаться на полпути и не владеть ни землей, ни небом. Но если мы сможем овладеть чистой волей, не искаженной желанием – которая, как мы обнаружим, является намного более свободной, спокойной, непоколебимой и действенной силой по сравнению с колеблющимся, чадящим, быстро гаснущим и неустойчивым пламенем желания, – и обрести восторженное внутреннее стремление, не затрагиваемое и не ограниченное никаким вожделением, мы сможем трансформировать прану и превратить ее из тирана, врага, захватчика ума в его послушный инструмент. Мы можем, конечно, называть эту более высокую волю также желанием, но тогда мы должны предположить, что существует божественное желание, отличное от витальной жажды, – желание Бога, по отношению к которому этот более приземленный феномен является бледной тенью и в которое он, в конце концов, должен быть превращен. Явления, которые по своему характеру и внутреннему действию принципиально отличаются друг от друга, лучше называть по-разному.

Таким образом, чтобы осуществить первый этап очищения, мы должны избавиться от праны желания и сменить обычную позицию нашей природы на противоположную, то есть превратить витальное существо из доминирующей беспокойной силы в послушный инструмент свободного и бесстрастного ума. Устраняя эту деформацию психической праны, мы облегчаем очищение остальных промежуточных частей антахкараны, а когда психическая прана полностью исправлена, их очищение тоже может быть легко завершено. К этим промежуточным частям относятся эмоциональный ум, воспринимающий чувственный ум и реагирующий чувственный ум или ум динамического импульса. В своей работе все они очень тесно связаны друг с другом. Искажение эмоционального ума обусловлено симпатией и антипатией, рага-двешей (rāga-dveṣa), эмоциональным влечением и отвращением. Все сложное переплетение наших эмоций и их деспотическая власть над душой возникают из-за привычных реакций души желания, выражающихся в эмоциях и ощущениях, на то, что вызывает влечение или внушает отвращение. Именно это порождает любовь и ненависть, надежду и страх, горе и радость. Мы любим, одобряем, приветствуем, надеемся, радуемся всему, что наша натура, первая привычка нашего существа, или же сформированная (часто порочная) привычка или вторая натура нашего существа представляет уму как приятное, прийям (priyam); мы ненавидим, не любим, боимся, не выносим или печалимся от того, что она представляет нам как неприятное, априйям (apriyam). Эта привычка эмоциональной природы влияет на работу ума и часто делает его беспомощным рабом эмоционального существа или, по крайней мере, не дает ему осуществлять свободное управление природой и объективно оценивать ее состояние. Этот дефект нужно исправить. Избавляясь от желания в психической пране и ее вторжений в эмоциональный ум, мы облегчаем выполнение этой задачи. Ибо тогда узы влечения, крепко-накрепко связывающие сердце, спадают с сердечных струн; спонтанная привычка к рага-двеше остается, но, благодаря отсутствию привязанностей, она становится менее упорной, и с ней уже можно легче справиться с помощью интеллекта и воли. Так, беспокойное сердце может быть подчинено и избавлено от привычного влечения и отвращения.

Но если это сделано, может возникнуть вопрос (как и в случае с желанием) – а не приведет ли это к смерти эмоционального существа? Да, приведет, если неправильная деятельность эмоционального ума будет устранена, но не замещена правильной; в этом случае ум впадет либо в нейтральное состояние, характеризующееся абсолютным безразличием, либо в состояние ясности, характеризующееся невозмутимостью, бесстрастием и отсутствием каких-либо эмоциональных движений или порывов. Первое состояние совсем нежелательно; второе – может считаться совершенством в рамках какой-нибудь квиетической дисциплины, однако в системе интегрального совершенства, где любовь не отвергается и не исключаются разнообразные чувства радости и восторга, оно может быть лишь стадией, через которую нужно пройти, предварительным состоянием пассивности, которое принимается в качестве первоначальной основы истинной активности. Влечение и отвращение, симпатия и антипатия необходимы обычному человеку, так как благодаря им у него вырабатывается первый инстинктивный и естественный принцип отбора из тысяч приятных и пугающих, дружественных и опасных воздействий, оказываемых на него окружающим миром. Буддхи начинает работать с этим материалом и пытается вносить свои поправки, делая акт инстинктивного и естественного выбора более разумным, осознанным и целенаправленным; ибо для него очевидно, что приятное не всегда является правильным, то есть тем, что нужно предпочитать и выбирать, а неприятное – неправильным, то есть тем, что нужно отвергать или избегать; необходимо уметь различать приятное, прейяс (preyas), и полезное, шрейяс (śreyas), и руководствоваться в своем выборе не изменчивыми эмоциями, а трезвым рассудком. Но рассудку намного легче сделать правильный выбор, если все эмоциональные влияния исключены и сердце пребывает в состоянии спокойной и светлой пассивности. Тогда также может проявиться правильная деятельность сердца; ибо в этом случае мы обнаруживаем, что за этой мятущейся душой желаний все время, ожидая своего часа, пребывала душа любви и ясной радости и восторга – подлинная психея, которая была скрыта искажающими покровами гнева, страха, ненависти, отвращения и не могла объять мир с чистой радостью и любовью. Очищенное сердце свободно от гнева, страха, ненависти, любого отвращения и неприятия: ему свойственна вселенская любовь, оно способно с неомрачаемой сладостью и чистотой принять и пережить разнообразные виды радости и восторга, даруемые ему Богом в мире. Но оно более не беспомощный раб любви и восторга; оно не имеет желаний, не пытается определять и направлять действия. Выбор, без которого действие невозможно, предоставляется преимущественно буддхи, а когда буддхи превзойден, – духу, поддерживающему супраментальную волю, знание и Ананду.

Воспринимающий сенсорный ум является нервной ментальной основой чувств и эмоций; он ментально воспринимает внешние воздействия и ментально отвечает на них чувством боли или наслаждения, закладывая тем самым основу симпатии-антипатии, свойственной эмоциональному уму. У любой сердечной эмоции имеется соответствующее нервно-ментальное сопровождение, и мы часто обнаруживаем, что, когда сердце уже не склонно к проявлению симпатии-антипатии, семя беспокойства все еще сохраняется в нервном уме или же в физическом уме остается некое воспоминание, которое, по мере его отвержения волей в буддхи, все более и более приобретает чисто физический характер. В конце концов, это становится просто приходящим извне внушением, на которое нервные струны ума все еще невольно откликаются. Так продолжается до тех пор, пока абсолютная чистота не наделяет их той же светлой универсальностью, какой очищенное сердце уже обладает. Активный или динамический ум импульсов является низшим органом или каналом передачи ответного действия; его работа искажается из-за того, что он начинает подчиняться внушениям нечистой эмоциональной и чувственной ментальности, а также желаниям праны, побуждениям к действиям, продиктованным печалью, страхом, ненавистью, желанием, вожделением, жадностью и всеми остальными членами этого беспокойного семейства. В идеале он представляет собой чистую динамическую силу, исполненную мощной энергии, смелости, твердости и непоколебимости, которая действует не для себя и не подчиняясь низшим частям, а как бесстрастная посредница, внимающая указаниям чистого рассудка и воли или же супраментального Пуруши. Когда мы избавляемся от этих искажений и очищаем ментальность для проявления в ней этих более истинных форм деятельности, низшая ментальность тоже очищается и становится готова к совершенству. Но этого совершенства нам не обрести, если мы не обладаем очищенным и просветленным буддхи; ибо в ментальном существе буддхи является главной силой и главным ментальным орудием Пуруши.

Глава VII. Очищение интеллекта и воли

И прежде всего мы должны провести четкое различие, которое обычно упускается из виду, между манасом – умом и буддхи – различающим интеллектом и просветленной волей. Манас – это чувственный ум. Начальная человеческая ментальность очень далека от того, что называют «волей» и «рассудком»; это животная, физическая или чувственная ментальность, весь опыт которой складывается из впечатлений, получаемых ею из внешнего мира и от своего собственного воплощенного сознания, реагирующего на внешние стимулы и раздражители. Буддхи играет лишь вспомогательную роль и, даже становясь руководящим принципом эволюции, все еще остается зависимым от используемых им инструментов более низкого порядка; он в своем функционировании зависит от чувственного ума и делает, что может, на своем более высоком уровне, расширяя, не без труда, сложностей и ошибок, сферу своих познаний и своей деятельности за счет интерпретации физических или чувственных данных. Таким образом, обычным типом человеческого ума является частично озаренная физическая или чувственная ментальность.

На самом деле, манас является производным внешней читты; это первая структурированная форма исходной грубой субстанции сознания, возбуждаемой и будоражимой внешними воздействиями, бахья-спарша (bāhya-sparśa). Физически мы представляем собой дремлющую в материи душу, которая [душа] превратила ее [материю] в частично пробужденное живое тело, пронизанное грубой субстанцией внешнего сознания. Это тело более или менее отзывчиво и восприимчиво к воздействиям внешнего мира, в котором формируется наше сознательное бытие. В животном эта субстанция внешне ориентированного сознания организуется в хорошо налаженный инструмент ментальных чувств и ощущений или орган воспринимающего и действующего ума. На самом деле, чувство является ментальным контактом этого воплощенного сознания с тем, что его окружает. Этот контакт, по сути, всегда представляет собой ментальное явление; но в действительности ум в значительной степени зависит от развития определенных физических органов, обеспечивающих контакт с объектами и с их свойствами, которым он привык давать ментальную оценку, основываясь на внешних впечатлениях. То, что мы называем физическим ощущением, включает в себя два элемента – нервно-физическое впечатление от объекта и нашу нервно-ментальную оценку этого впечатления. Эти два элемента вместе образуют наше видение, слышание, обоняние, вкус, осязание, которые (особенно осязание) дают начало или служат первичными посредниками всего разнообразия ощущений. Однако манас способен воспринимать чувственные впечатления и делать на их основе выводы путем непосредственного взаимодействия, независимого от физических органов чувств. Эта способность более отчетливо проявляется в более примитивных формах жизни. Хотя в реальности человек способен более широко использовать это непосредственное чувство, шестое чувство ума, он оставил его без применения, полагаясь исключительно на физические органы чувств, поддерживаемые активностью буддхи.

Таким образом, манас в первую очередь является координатором чувственного восприятия; кроме того, он координирует естественные реакции воли в воплощенном сознании и использует тело в качестве инструмента, то есть использует то, что обычно называют органами действия. Эта природная деятельность тоже состоит из двух элементов – нервно-физического побуждения и поддерживающей его ментально-нервной энергии инстинктивно-волевого импульса. Так формируется связь первичного восприятия и динамического реагирования, широко распространенная во всей развивающейся животной жизни. Но, помимо этого, в манасе или чувственном уме имеется зачаточное мышление, сопровождающее процессы животной жизни. Аналогично тому, как живое тело обладает своеобразным действующим сознанием, которое выражается в способности пронизывать и овладевать и которое служит для формирования чувственного ума, так и чувственный ум содержит в себе определенную способность пронизывать и овладевать, которая позволяет ему ментально интерпретировать данные органов чувств, превращать их в понятия и первичные идеи, ассоциировать одно переживание с другим и тем или иным способом, опираясь на восприятия чувств, думать, чувствовать и порождать намерения или желать.

Этот чувственный рассудок, опирающийся на ощущения, воспоминания, ассоциации, первичные идеи и сделанные на основании этого выводы, или вторичные идеи, характерен для всей развитой животной жизни и ментальности. Конечно, в человеке он достиг такого высокого уровня развития, такой широты и сложности, которые невозможны для животного, но все-таки, если человек остановится на этом, то будет лишь более высокоэффективным животным. Человек превосходит животное потому, что ему дана возможность в большей или меньшей степени освобождать и отделять свое мышление от чувственной ментальности, отстраняться от нее, изучать ее данные и воздействовать на нее свыше с помощью отделенного и частично свободного интеллекта. Интеллект и воля животного погружены в чувственный ум и поэтому полностью подчинены ему, вовлекаясь в поток его ощущений, чувственных восприятий и импульсов; ум животного инстинктивен. Человек способен использовать рассудок и волю, некий мыслящий и сознательно намеревающийся ум, наблюдающий за собой и за всем происходящим вокруг, который уже не погружен в чувственный ум, а может действовать с определенной свободой и независимостью, находясь выше или позади него. Человек обладает способностью думать и некой относительной свободой сознательной воли. Он освободил в себе буддхи и сделал его независимой силой.

Но что такое этот буддхи? Опираясь на йогическое знание, мы можем сказать, что это тот инструмент души (внутреннего сознательного существа в природе, Пуруши), с помощью которого она начинает сознательно и последовательно постигать и контролировать как себя, так и свое окружение. За всеми действиями читты и манаса стоит эта душа, этот Пуруша; но в низших формах жизни она преимущественно бессознательна – спит или наполовину пробуждена – и погружена в механическую деятельность Природы; но по мере развития и усложнения форм жизни она все более и более пробуждается, все более и более выходит вперед. Благодаря активности буддхи начинается процесс полного пробуждения. На низших уровнях ума душа, скорее, претерпевает воздействия Природы, нежели владеет ею; ибо там она полностью подчинена механизму, который дал ей возможность ощутить себя сознательным воплощенным существом. На уровне же буддхи мы становимся обладателями нового, хотя все еще природного инструмента, который Природа, кажется, предоставляет Пуруше для того, чтобы (как это ни парадоксально) тот смог познать, овладеть и подчинить ее.

Но ни познания, ни обладания, ни господства нам не удастся достичь в полной мере, если сам буддхи в нас все еще не полностью развит, недостаточно сформирован или если он по самой своей природе является лишь промежуточным инструментом, и для того, чтобы обрести абсолютное знание и господство, нам необходимо подняться к чему-то еще более высокому. Ибо, развиваясь подобным образом, мы начинаем осознавать, что внутри нас пребывает сила, превосходящая животную жизнь, истина, превосходящая первичные истины или внешнюю сторону вещей, воспринимаемые чувственным умом, что мы можем попытаться достичь этой истины и обрести более великую и более эффективную способность действия и управления, более реальную власть над своей собственной природой и над природой окружающих нас вещей, более высокое знание, более великое могущество, более высокое и великое наслаждение, более возвышенное состояние бытия. Что же тогда является конечной целью этого развития? Очевидно, что для Пуруши это должно означать постижение высочайшей и всеобъемлющей истины самого себя и всего сущего (величайшей истины души или «я» и величайшей истины Природы) и достижение такого динамического и статического состояния бытия, которое станет воплощением и выражением той Истины (силы этого величайшего знания) и блаженства того величайшего бытия и сознания, которым он открывается. Таким должен стать окончательный результат эволюции сознательного существа в Природе.

Таким образом, целью очищения, освобождения и совершенствования буддхи является достижение всей полноты истины нашего «я» и Духа, а также знания, величия, блаженства нашего свободного и целостного существа. Но обычно считается, что это предполагает отвержение Природы, а не полную власть Пуруши над ней. Согласно этой точке зрения, нам нужно достичь истинного «я», отказавшись иметь что-либо общее с деятельностью Природы. Как буддхи, понимая, что данные чувственного ума поверхностны и что, опираясь на них, душа остается в подчинении у Природы, обнаруживает более подлинные истины, скрывающиеся за ними, так и душа должна осознать, что буддхи тоже, когда он обращен к Природе, может дать нам знание только внешних объектов и явлений и лишь уменьшить эту подчиненность, – и, осознав это, душа должна обнаружить за ними чистую истину «Я». Это «Я» представляет собой нечто совершенно отличное от Природы, и буддхи должен избавиться от влечения к природным объектам и заинтересованности ими; только так он сможет распознать и отделить от них чистое «Я» или Дух: знание чистого «Я» или Духа является единственным подлинным знанием, Ананда чистого «Я» или Духа является единственным духовным наслаждением, сознание и бытие чистого «Я» или Духа являются единственными подлинными сознанием и бытием. Нужно оставить все действия и намерения, так как вся деятельность принадлежит Природе; намерение стать чистым «Я» и Духом предполагает отказ от любых побуждений к действию.

Но хотя обладание бытием, сознанием, блаженством, силой «Я» и является условием совершенства – ибо, только познав, овладев и живя в своей собственной истинной сути, душа может стать свободной и совершенной, – мы считаем Природу вечной деятельностью и проявлением Духа; Природа – это не дьявольская западня, не просто обманчивая видимость многообразных объектов и феноменов материального мира, созданная желанием, чувством, жизнью, ментальной волей и рассудком; напротив, все эти феномены являются внешними указателями, знаками, и за всеми ними присутствует истина Духа, превосходящая и использующая их. Мы считаем, что должны существовать подлинные духовные гнозис и воля, с помощью которых тайный Дух во всем познаёт свою собственную истину, изъявляет свою волю, проявляется и управляет своим собственным бытием в Природе; достижение этого могущества, установление контакта с ним или участие в его работе должно стать частью нашего совершенства. Таким образом целью очищения буддхи становится не только постижение истины нашего собственного самосущего бытия, но также и постижение высочайшей истины нашего бытия в Природе. Для этого мы должны в первую очередь очистить буддхи от всего, что делает его подчиненным чувственному уму, а после этого избавить его от его собственных ограничений и преобразовать его приземленное ментальное сознание и волю в более великую деятельность духовной воли и знания.

Стремление буддхи преодолеть ограничения чувственного ума уже отчасти реализовалось в ходе человеческой эволюции; это составляет часть обычного процесса деятельности Природы в человеке. Изначально деятельность мыслящего ума, интеллекта и воли в человеке является обусловленной и зависимой. Она обусловлена восприятием и данными органов чувств, подчиняется власти витального вожделения, инстинктам, желаниям, эмоциям, импульсам динамического чувственного ума и лишь пытается придать им большую целенаправленность и эффективность. Однако человек, который руководствуется этим приземленным умом и чей рассудок и воля подчинены ему, обладает низшим типом человеческой природы, и та часть нашего сознательного существа, которая соглашается на это подчинение, является самой низкой в нашем человеческом состоянии бытия. Более высокое предназначение буддхи заключается в том, чтобы превзойти и подчинить своему контролю чувственный ум – не избавиться от него, а, начав с него, поднять всю ментальную деятельность на уровень более высокой воли и сознания. Тогда впечатления чувственного ума начнут использоваться мыслью, которая превосходит их и постигает истины, которые эти впечатления не предоставляют: истины абстрактного мышления, философские и научные истины; мыслящий, исследующий, философский ум преодолевает, очищает первые впечатления чувственного ума и возвышается над ними. Импульсивная, реагирующая, чувственная ментальность, витальные влечения и страсти и ум эмоционального желания приводятся в подчинение сознательной волей и преодолеваются, очищаются и возвышаются более великим этическим умом, который обнаруживает и утверждает в них закон правильных побуждений, правильных желаний, правильных эмоций и правильных действий. Воспринимающая ментальность, находящая удовольствие в грубых чувственных наслаждениях, эмоциональный ум и ум жизни приводятся в подчинение интеллектом и преодолеваются, очищаются и возвышаются более глубоким и более счастливым эстетическим умом, который обнаруживает и утверждает в них закон подлинного восторга и красоты. Все эти новые ментальные формации используются главной Силой интеллектуального, мыслящего и обладающего волей человека, живущего в душе, в которой главенствует интеллект, воображение, рассудительность, память, намерение, проницательный рассудок, идеальное чувство и которая использует их для познания, саморазвития, получения опыта, исследования, творения, реализации своих замыслов, которая стремится, прилагает усилия, возвышается внутренне и пытается трансформировать жизнь души в Природе в нечто более высокое. Примитивная душа желаний более не управляет существом. Она по-прежнему остается душой желаний, но она обуздана и поставлена под управление более высокой силы – тем, что проявило в себе божеств Истины, Воли, Блага, Красоты и пытается подчинить им жизнь. Грубые душа желания и ум пытаются превратить себя в идеальные душу и ум, и чем больше нам удается воспринимать воздействие и утверждать гармонию этого более великого сознательного бытия в нас, тем более мы становимся людьми.

Но до полного завершения этого процесса еще очень далеко. Мы обнаруживаем, что он ведет нас к обретению все более и более совершенного состояния бытия по мере достижения нами двух видов совершенства – все большей отстраненности и независимости от внушений низшей природы и всевозрастающего раскрытия самосущего Бытия, Света, Силы и Ананды, благодаря чему удается все выше подниматься над обычной человеческой природой и преобразовывать ее. Чем больше этический ум отделяется от желаний, чувственных внушений, импульсов, действий, диктуемых привычками, и обнаруживает сущность Правды, Любви, Силы и Чистоты, в которой он обретает полноту и которую делает основой всех своих действий, тем более совершенным он становится. Эстетический ум обретает совершенство по мере того, как ему удается отделиться от своих более примитивных наслаждений и внешних традиционных канонов эстетической мысли и обнаружить самосущее «я» или дух чистой и бесконечной Красоты и Восторга, наполняющий своим собственным светом и радостью объекты эстетического наслаждения. Ум знания становится совершенным, когда освобождается от влияния впечатлений, догм, мнений и обнаруживает свет самопознания и интуиции, озаряющий всю деятельность ума и чувств, весь субъективный и объективный опыт. Воля становится совершенной, когда она избавляется от своих импульсов и привычных, рутинных способов работы, проникает на более глубокий уровень и обнаруживает внутреннюю силу Духа, являющуюся источником интуитивного и озаренного действия и изначально гармоничного созидания. По мере роста этого совершенства мы выходим из-под власти низшей природы и достигаем состояния, в котором буддхи становится ясным и чистым отражением бытия, силы, знания и восторга высшего «Я» или Духа.

Практикуя Йогу самосовершенствования, мы должны придать этому двойному движению (отстранению от низшей природы и обнаружению самосущего Бытия, Света, Силы и Ананды) максимально возможную полноту. Любое проникновение желания в буддхи является нечистотой. Интеллект с примесью желания – это нечистый интеллект, искажающий Истину; воля с примесью желания – нечистая воля, накладывающая на деятельность души отпечаток искажения, боли и несовершенства. Любое вмешательство эмоций, исходящих от души желаний, является нечистотой и, соответственно, искажает как знание, так и поступки. Любая подчиненность буддхи чувствам и импульсам является нечистотой. Мысль и воля должны отстраниться от желаний, беспокойных эмоций, отвлекающих или подчиняющих побуждений и действовать так, как они считают нужным, до тех пор, пока им не удастся обнаружить более великое руководство – Волю, Тапас или божественную Шакти (которые займут место желания, ментальной воли и побуждения), а также Ананду или чистое блаженство духа и озаренное духовное знание, которые выразят себя в действиях этой Шакти. Обретение этой полной отстраненности, которая невозможна без абсолютного владения собой, уравновешенности и покоя – шамы (śama), саматы (samatā) и шанти (aśānti) – самый надежный путь к очищению буддхи. Только спокойный, уравновешенный и бесстрастный ум может отражать покой и служить основой для деятельности свободного духа.

Но и в деятельности самого буддхи присутствуют свои примеси и нечистота. Если его свести к его изначальным формам, то мы обнаружим, что его деятельность имеет три уровня или ступени. Самым низким или базовым уровнем является привычная, рутинная ментальная деятельность, выступающая в качестве связующего звена между более высоким рассудком и чувственным умом – своего рода примитивное понимание. Само по себе, это понимание зависит от данных органов чувств и правил действия, которые рассудок устанавливает исходя из впечатлений чувственного ума и его отношения к жизни. На этом уровне ум не способен самостоятельно формировать чистые идеи и намерения, однако, обращаясь к рассуждениям более высокого рассудка, он превращает их в расхожие мнения, привычные стандарты мышления или правила поведения. Когда мы подвергаем мыслящий ум своего рода практическому анализу, отсекаем этот элемент и сохраняем более высокий рассудок свободным, наблюдающим и молчаливым, мы обнаруживаем, что этот примитивный интеллект начинает беспомощно бегать по кругу, стереотипно реагируя на внешние впечатления и повторяя свои привычные мнения, будучи неспособным на какую-либо активную адаптацию или инициативу. Чувствуя, что более высокий рассудок все менее поддерживает его деятельность, он начинает утрачивать свою активность, терять веру в себя, в свои сформировавшиеся взгляды и привычки, сомневаться в интеллектуальной деятельности, приходить в состояние бездействия и тишины. Успокоение этого примитивного, беспокойного, рутинного, повторяющего одни и те же мысли ума занимает главное место в практике остановки мышления, являющейся одной из самых эффективных йогических практик. Но и сам этот более высокий рассудок имеет свой начальный уровень динамической и прагматической интеллектуальности, где подлинными мотивами являются созидание, действие и воля, а мысль и знание используются для формирования основных программ действий и идей, которые служат главным образом для реализации того или иного замысла. Для этого прагматического рассудка истина – всего лишь творение интеллекта, с помощью которого можно эффективно влиять на процессы внутренней и внешней жизни. Когда мы отделяем его от еще более высокого рассудка, который стремится скорее безлично отражать Истину, чем лично создавать полезные в практическом применении истины, то обнаруживаем, что этот прагматический рассудок может творить, развиваться, обогащаться опытом за счет активного познания, но он вынужден зависеть от общепринятого понимания, видя в нем основание и фундамент, и всем своим весом опирается на жизнь и становление. Поэтому, сам по себе, это ум Воли к жизни и деятельности – в большей степени ум Воли, чем ум знания: ему неведома какая-либо устойчивая, постоянная или вечная Истина, он живет в развивающихся и изменяющихся аспектах Истины, которые служат изменчивым формам нашей жизни и становления или, в лучшем случае, помогают жизни расти и развиваться. Сам по себе этот прагматический ум не способен нам дать ни твердой опоры, ни постоянной цели; он живет в истине момента, а не в истине вечности. Но, если его избавить от зависимости от привычного понимания, он делается великим творцом и, будучи поддержан высшим ментальным рассудком, становится могучим посредником и отважным служителем, претворяющим замыслы Истины в жизнь. Качество его трудов зависит от качеств и силы высшего рассудка, ищущего истину. Сам же по себе он – игрушка Времени и невольник Жизни. Искатель Безмолвия должен отбросить его; искатель интегральной Божественности должен превзойти его, заменить и трансформировать этот думающий, но поглощенный Жизнью ум более великой духовной и действующей Волей – Истиной-Волей духа.

Третьим и самым возвышенным уровнем буддхи – интеллектуальной воли и рассудка – является интеллект, бескорыстно ищущий некую универсальную реальность или еще более высокую самосущую Истину и пытающийся жить в этой Истине. Это в первую очередь разум знания и только во вторую – разум Воли. Когда в стремлении к знанию он впадает в излишнюю крайность, то он часто становится неспособным на проявление Воли, за исключением разве что воли к знанию; в своей деятельности он зависит от прагматического ума, поэтому человек, действуя, склонен отходить от чистоты Истины, свойственной его высочайшему знанию, и допускать в своей работе сумятицу, не самые высокие и чистые побуждения, непостоянство и искажения. Расхождение между волей и знанием, даже когда оно еще не стало противоречием, – один из главных недостатков человеческого буддхи. Но человеческому мышлению присущи и другие ограничения. Этот высший уровень буддхи не функционирует в человеке со свойственной ему чистотой; он подвержен влиянию многочисленных дефектов более низкой ментальности, постоянно омрачается ею, искажается, блокируется, ограничивается и не может выполнять или с трудом выполняет присущие ему функции. Даже освободившись, насколько возможно, от этой привычки к метальной деградации, человеческий буддхи остается только искателем Истины и никогда не может полностью или непосредственно овладеть ею; он способен только отражать истину духа и, придавая ей ограниченный ментальный смысл и определенную интеллектуальную форму, пытаться сделать ее своей. И отражает он ее не интегрально, а либо в виде смутного целого, либо в виде совокупности ограниченных аспектов. Он улавливает то или иное частичное отражение Истины и, подчиняясь привычке рутинного ума, превращает его в непреложное мнение, которое его связывает и лишает свободы; на любую новую истину он смотрит со сформированной таким образом точки зрения, а значит, через ограничивающую призму предвзятости и односторонности. Даже если его удастся насколько возможно избавить от этой привычки ограниченного суждения, он остается подверженным другому недостатку – требованиям прагматического ума, который торопит его приступить к осуществлению того или иного замысла, не оставляет ему времени добраться до более обширной истины и, вынуждая разрабатывать эффективный план реализации, ограничивает его тем, что тот уже познал, понял и пережил. Освобожденный от всех этих цепей, буддхи может стать чистым и гибким отражателем Истины, добавляя одно озарение к другому, переходя от реализации к реализации. И тогда остаются только его собственные ограничения.

Эти ограничения бывают в основном двух видов. Во-первых, реализации буддхи всегда только ментальные; чтобы достичь Истины, нам необходимо подняться выше ментального буддхи. К тому же сама природа этого ума не позволяет ему эффективно объединять познаваемые им истины. Он может только располагать их рядом и сопоставлять или находить различия или же создавать из них своего рода частичную комбинацию в практических целях. Однако, в конце концов, он обнаруживает, что аспекты Истины бесконечны и что ни одна из ее интеллектуальных форм не может быть абсолютно достоверной, так как дух бесконечен и в духе все истинно, – и что на уровне ума никакая концепция не может вместить всей истины духа. Тогда он либо становится чистым зеркалом, дающим мириады отражений и отражающим любую уловленную им истину, но при этом неэффективным и в практической деятельности хаотичным или неспособным к принятию решений, либо ему приходится выбирать какую-то частную истину и действовать так, как будто это вся истина, хотя он знает, что это не так. Он действует в ограничивающих рамках Неведения, хотя Истина, которой он придерживается, может намного превосходить его действия. Но он может также отвернуться от жизни и мысли и попытаться превзойти себя и подняться в некую запредельную для него Истину. Он может это сделать, сосредоточиваясь на каком-то аспекте, каком-то принципе, символе или образе реальности и достигнув в его познании некой абсолютной, всепоглощающей и всеисключающей реализации или же осознавая и реализуя некую идею о бескачественном Бытии или Небытии, которому чуждо всякое движение ума и жизни. Тогда буддхи погружается в светлый сон, а душа уходит в невыразимые сферы высочайшего духовного бытия.

Поэтому, работая с буддхи, мы должны пойти по одному из этих путей или, что случается более редко, отправиться в более рискованное путешествие и попытаться поднять душу за пределы ментального бытия в духовный гнозис, чтобы посмотреть, что можно обрести в самом центре этого высшего света и силы. В этом гнозисе, в небесах верховного сознательного Бытия, сияет солнце божественного Знания-Воли, по сравнению с которым ментальное сознание и воля это лишь слабый отблеск отраженных, рассеянных и преломленных лучей света. Этому плану свойственно божественное единство, но, тем не менее, или именно поэтому он способен управлять множеством и разнообразием: каким бы ни был выбор, самоограничение или действия, которые он совершает, это не обусловливается Неведением, а спонтанно рождается силой божественного Знания, которой он обладает. Когда гнозис достигнут, его влияние может быть направлено на всю природу с тем, чтобы обожествить человеческое существо. Невозможно подняться на план гнозиса одним махом; если бы это удалось, то это означало бы резкий и неистовый прыжок в запредельное, прохождение или прорыв через врата Солнца, сурьясья двара (sūryasya dvārā), почти без всякой надежды на возвращение. Мы должны сформировать и использовать в качестве связующего средства или моста интуитивный или озаренный ум, который не является непосредственно гнозисом, но на уровне которого может быть сформировано первое тело, производное от плана гнозиса. Этот озаренный ум сначала будет смешанным инструментом, который нам потребуется очистить от всей ментальной зависимости и ментальных форм, чтобы с помощью озаренной проницательности, интуиции, вдохновения и откровения сделать каждую мысль прозрением, а каждое намерение – истинной волей-видением. Это станет финальным очищением интеллекта и подготовкой к обретению гностических сиддхи.

Глава VIII. Освобождение Духа

Очищение ментального существа и психической праны – мы пока что не будем касаться физического очищения, то есть тела и физической праны, хотя оно также необходимо, если мы намерены достичь интегрального совершенства, – готовит почву для духовного освобождения. Шуддхи (śuddhi) предваряет мукти (mukti). Любое очищение – это сбрасывание оков, выход на свободу; ибо мы избавляемся от ограничивающих, стесняющих, омрачающих несовершенств и внутренних противоречий. Избавление от желания делает психическую прану свободной, избавление от ложных эмоций и беспокойных реакций делает свободным сердце, избавление от смутных и ограниченных идей чувственного ума приносит свободу интеллекту, избавление от обычного интеллектуализирования освобождает гнозис. Но все это только освобождение инструментов духа. Освобождение души, мукти, по своему характеру более величественно и сокровенно; это выход за пределы смертной ограниченности в безграничное бессмертие Духа.

Согласно некоторым доктринам, освобождение означает избавление от всей природы, погружение в безмолвие чистого бытия, в Нирвану, или угасание, растворение природного существования в некоем неописуемом Абсолюте, мокша (mokṣa). Но всепоглощающее блаженство, безграничность неподвижного покоя, обретение свободы в Абсолюте путем угасания или растворения в нем – не наша цель. Для нас понятие «освобождение», мукти (mukti), означает лишь то внутреннее изменение, которым обычно сопровождается любой подобный опыт и которое является важнейшей составляющей совершенства и необходимо для духовной свободы. Мы увидим, что это изменение всегда включает в себя два элемента: негативный и позитивный, отвержение и принятие; отвергая, мы освобождаемся от фундаментальных ограничений, развязываем наиболее крупные узлы души низшей природы; принимая, мы открываемся более высокому духовному существованию или возрастаем до его состояния. Но что это за самые крупные узлы – которые по своей запутанности, глубине и характеру отличаются от инструментальных узлов ума, сердца и психической жизненной силы? Понять, каковы они, нам помогает Гита, где на них неоднократно указывает Кришна и настойчиво и категорично говорит о необходимости их преодоления; их четыре – желание, эго, двойственность и три гуны Природы; с точки зрения Гиты, не иметь желаний, эго, обладать невозмутимостью ума, души и духа и превзойти гуны (nistaiguṇya) значит быть свободным, муктой (mukta). Мы можем согласиться с этим перечнем; ибо в него включено все самое важное. Если же взглянуть с другой, позитивной точки зрения, то быть свободным – значит быть универсальным в душе, трансцендентно единым с Богом в духе и обладать высочайшей божественной природой – иными словами, походить на Бога или жить с ним по одному и тому же закону бытия. Именно в этом и заключается интегральная свобода духа и подлинный смысл освобождения.

Нам уже приходилось говорить об избавлении от психического желания, эволюционной или (как мы бы сказали) фактической основой которого является жажда, присущая пране. Но все это касалось ментальной и психической природы; духовное освобождение от желания имеет намного более широкий и более глубокий смысл, ибо желание имеет два узла: низший – в пране, которая наполняет жаждой инструменты, и очень тонкий узел – в самой душе, – первичной опорой, пратиштхой (pratiṣṭhā), которого является буддхи и в котором заключен глубинный источник сетей нашего рабства. Когда мы смотрим снизу, желание представляется нам жаждой жизненной силы, которая на уровне эмоций утончается и превращается в жажду сердца, затем на уровне интеллекта еще более утончается и превращается в жажду, предпочтение и страстность, пронизывающие эстетические, этические, динамические или рациональные наклонности буддхи. Это желание очень важно для обычного человека; он не может жить и действовать, как индивид, не связывая каждое свое действие с каким-либо низким или высоким желанием, предпочтением или страстью. Когда же нам удается взглянуть на желание сверху, мы видим, что оно является инструментальным средством, поддерживаемым волей духа. Есть воля – тапас (tapas), шакти (śakti), – с помощью которой тайный дух заставляет свои внешние части осуществлять свою деятельность и черпает в ней активный восторг бытия, Ананду, который эти части чрезвычайно невежественно и несовершенно и едва ли сознательно разделяет. Такого рода тапас является волей трансцендентного духа, инициирующего универсальное движение, универсального духа, поддерживающего и вдохновляющего его, а также свободного индивидуального духа, являющегося центром существования души в многообразии его проявлений. Эта единая всеобъемлющая, гармонизирующая и объединяющая воля всегда свободна во всех этих ипостасях; мы обнаруживаем, пребывая и действуя в духе, что она является спонтанной и озаренной, удовлетворенной и блаженной волей духовного восторга бытия, которая реализует себя и владеет собой естественным образом.

Но в тот момент, когда индивидуальная душа отступает от универсальной и трансцендентной истины своего бытия, склоняется в сторону эго, пытается присвоить эту волю, превратить ее в отдельную личную энергию, характер этой воли меняется: она становится усилием, напряжением, горячечным рвением, которое может сопровождаться пылкими радостями осуществления и обладания, но также и горечью разочарования и муками тяжкого труда. Именно эта изолированная воля превращается в каждом инструменте в интеллектуальное, эмоциональное, динамическое, чувственное или витальное намерение получить то, что кажется желанным, нужным или приятным. Даже когда инструменты сами по себе очищены от их собственных побудительных мотивов и присущего им типа желания, этот несовершенный тапас все еще может сохраняться, и, пока он скрывает источник или искажает характер внутренней деятельности, душа не обладает блаженством свободы или может обладать им, только прекращая действовать; более того, если позволить ему сохраняться, то он вновь пробудит пранические или другие желания или, по крайней мере, вызовет в существе смутные воспоминания о них. Этот духовный росток, или корень желания, также должен быть вырван и отброшен: садхак должен либо предпочесть активный покой и сделать внутреннее безмолвие абсолютным, либо утратить личную инициативу, санкальпарамбха (saṅkalpārambha), и стать единым с универсальной волей, Тапасом божественной Шакти. Пассивный способ – быть внутренне неподвижным, не прилагать усилий, ничего не желать, не ожидать, не выказывать предпочтений никакому роду деятельности, niśceṣṭa, anīha, nirapekṣa, nivṛtta; активный способ – быть столь же неподвижным и безличным в уме, но позволить высшей Воле в ее духовной чистоте действовать через очищенные инструменты. Тогда, если душа пребывает на уровне одухотворенной ментальности, она становится только инструментом, но сама не действует и не проявляет никакой инициативы, niṣkriya, sarvārambha-parityāgī. Если же она достигает гнозиса, то одновременно становится проводником и носителем блаженства божественной деятельности и блаженства божественной Ананды; она объединяет в себе пракрити (prakṛti) и пурушу (puruṣa).

Эгоцентрическая позиция, восприятие себя как отдельного существа, изолированного от окружающего мира, лежит в основе всего сложного и запутанного механизма неведения и рабской зависимости. Пока человек не свободен от чувства эго, реальной свободы быть не может. Считается, что корень эго находится в буддхи: в основе эго лежит неведение различающего ума и рассудка, которые делают ложные различия и ошибочно считают индивидуализацию ума, жизни и тела истиной изолированного существования и отворачиваются от более великой примиряющей истины целостности всего существования. В любом случае, в человеке именно идея эго прежде всего поддерживает ложь изолированного существования; поэтому достаточно эффективным средством является избавление от этой идеи и сосредоточение на противоположной идее единства, единого «я», единого духа и единого бытия природы; но, само по себе, это средство не обладает абсолютной эффективностью. Ибо эго, хотя оно и опирается на это эгоцентрическое представление, ахам буддхи (aham buddhi), находит самые мощные средства для упорного или отчаянного продолжения существования в обычной деятельности чувственного ума, праны и тела. Чтобы полностью отбросить от себя идею эго или сделать это максимально эффективно, нужно подвергнуть эти инструменты очищению; ибо, пока их деятельность будет сохранять свою эгоцентричность и обособленность, буддхи будет уноситься ими, по словам Гиты, словно парусник уносится ветром, и постоянно омрачаемое или временно утрачиваемое интеллектуальное знание придется восстанавливать снова и снова – а это самый настоящий Сизифов труд. Но если низшие инструменты очищены от эгоистического желания, намерения, воли, эгоистических страстей, эгоистических эмоций, а сам буддхи – от эгоистической идеи и предпочтения, знание духовной истины единства может обрести прочное основание. А пока этого не сделано, эго будет принимать всевозможные утонченные формы, а мы – воображать, что свободны от него, действуя на самом деле как его инструменты. В лучшем случае, мы достигнем лишь некой интеллектуальной уравновешенности, но не подлинного духовного освобождения. К тому же недостаточно избавиться от активного чувства эго; это может просто привести ум в неактивное состояние – деятельный эгоизм будет замещен пассивным инертным покоем изолированного существа, что также не является подлинным освобождением. Чувство эго нужно заменить ощущением единства с трансцендентным Божественным и с универсальным существованием.

Это необходимо потому, что буддхи является только пратиштхой (pratiṣṭhā) или главной опорой чувства эго, аханкары (ahaṅkāra), в его многоплановой игре; по сути же аханкара представляет собой деградацию и искажение истины нашего духовного бытия. Истина бытия заключается в том, что существует некое трансцендентное существование, высшее «я» или дух, вневременная душа существования, вечное, Божественное – мы даже можем, используя современные ментальные представления о Всевышнем, назвать его некой сверх-Божественностью, которая присутствует во всем, объемлет все, все порождает и всем управляет, великим универсальным Духом; индивидуум же – это сознательная сила бытия Вечного, извечно способная на отношения с ним, но также и единая с ним в сокровенных глубинах своего собственного вечного существования. Это та истина, которую интеллект способен постичь, а когда он очищен, то становится способен ее отразить, передать, обладать ею в опосредованном виде. Однако только в духе ее можно полностью реализовать, пережить и сделать действенной. Живя в духе, мы не только знаем, но и являемся этой истиной своего бытия. Пребывая в духе, в блаженстве духа, индивидуум наслаждается своим единством со вселенским существованием, с вневременным Божественным и со всеми существами. В этом и заключается подлинный смысл духовного освобождения от эго. Но как только душа склоняется к ментальной ограниченности, возникает определенное чувство духовной отделенности, имеющее свои радости, но в любой момент способное пасть с духовных высот и перейти во всепоглощающее чувство эго, неведение, забытье единства. Чтобы избавиться от этой отделенности, делается попытка сосредоточиться на идее и реализации Божественного, что в определенных формах духовного аскетизма превращается в усилия, направленные на то, чтобы избавиться от всякого ощущения индивидуального бытия и отказаться, путем погружения во всепоглощающий транс, от любых индивидуальных или универсальных отношений с Божественным. В других дисциплинах это становится всепоглощающим пребыванием в Божественном за пределами этого мира или постоянным всепоглощающим или самозабвенным нахождением в его присутствии, sāyujya, sālokya, sāmīpya mukti. Путь, который предлагает интегральная Йога, заключается в возвышении и отдаче ему всего существа, благодаря чему мы не только становимся едины с Божественным в нашем духовном существовании, но также и пребываем в нем, а оно в нас. В результате такого рода взаимопроникновения вся наша природа наполняется его присутствием и превращается в божественную природу; мы становимся с Божественным одним духом, сознанием, жизнью и субстанцией и одновременно живем и движемся в этом единстве и всемерно наслаждаемся им. Это интегральное освобождение от оков эго и погружение в божественный дух и природу может быть только относительно полным на нашем нынешнем уровне, но оно начинает становиться абсолютным, когда мы открываемся гнозису и поднимаемся на уровень его сознания. Так, совершенствуя себя, мы достигаем освобождения.

Избавление от эго и избавление от желания вместе закладывают фундамент внутренней духовной свободы. Чувство, представление, ощущение, что я есть отдельное и независимое существо во вселенной, и ограничение сознания и силы существа рамками такого восприятия и являются причиной всякого страдания, неведения и зла. Ибо такое восприятие и в познании, и в практической жизни искажает всю подлинную истину вещей; оно ограничивает существо, ограничивает сознание, ограничивает энергию нашего бытия, ограничивает блаженство бытия, а это ограничение, в свою очередь, формирует ложный способ существования, ложный способ осознавания, ложный способ использования энергии нашего бытия и сознания и ложные, извращенные и противоречивые формы восторга существования. Душа, ограниченная в своем бытии и изолировавшая себя от окружающего мира, более не чувствует, что находится в единстве и гармонии со своим «Я», с Богом, со вселенной, со всеми вокруг; она, скорее, обнаруживает, что находится в противоречии с миром, в конфликтах и разногласиях с другими существами – которые являются ее другими «я», но которых она рассматривает как «не-я»; и пока это противостояние и конфликты продолжаются, душа не может овладеть своим миром, не может наслаждаться универсальной жизнью, а испытывает множество неприятных переживаний, страхов, разного рода страданий, мучительно борется, пытаясь сохранить себя, расширить пределы своего влияния и овладеть своим окружением, – ибо владение своим миром свойственно бесконечному духу и к этому неизбежно стремится любое существо. Удовлетворение, которое она получает от этого труда и усилий, крайне ограниченно, извращено и неполно: ибо единственное, что может дать ей подлинное удовлетворение, это постоянный внутренний рост, все большее и большее возвращение к своей истинной сути, обретение гармонии и согласия, успешное самосозидание и самореализация; но в этом она мало преуспевает, и те скудные результаты, которые ей удается получить, опираясь на эгоистическое сознание, всегда ограниченны, ненадежны, несовершенны, преходящи. Сверх того, она борется с собой: во-первых, потому что, более не обладая центральной гармонизирующей истиной своего собственного бытия, она не может эффективно контролировать свои природные части или приводить в согласие их наклонности, способности и требования, иными словами, она не владеет секретом гармонии, так как не владеет ключом к своему собственному единству и самообладанию; а во-вторых, эта борьба идет из-за того, что, не осознавая свое высочайшее «я», она вынуждена с трудом пробиваться к нему и, пока она не утвердится в своем собственном истинном высочайшем бытии, ей не знать покоя. Все это означает, что она не едина с Богом; ибо быть единым с Богом – значит быть единым с собой, со вселенной и со всеми существами. Это единство – ключ к истинному и божественному существованию. Но эго не может обладать им, так как оно по самой своей природе склонно к отделению и так как, даже в том, что касается нас самих, нашего собственного психологического существования, оно является ложным центром объединения; ибо оно пытается интегрировать наше существо, отождествляясь с изменчивыми ментальной, витальной и физической личностями, а не с вечным «я» всего нашего существования. Только пребывая в духовном «я», мы можем обрести подлинное единство; ибо там индивидуум расширяется в безграничность своего собственного абсолютного бытия и обнаруживает, что един с универсальным существованием и трансцендентным Божеством.

Все страдания и мучения души проистекают из этого ложного эгоистического и изолированного способа существования. Душа не осознаёт своего свободного самосущего бытия, анатмаван (anātmavān), так как ее сознание и знание ограничены; и это ограниченное знание вынуждает ее ложно воспринимать себя и мир. Она должна бороться и преодолеть множество трудностей, чтобы вернуться к подлинному знанию. Что же касается эго в изолированном уме, то его удовлетворяют обрывки и фрагменты знания, из которых оно складывает ложное или несовершенное целое или формирует некий основополагающий принцип. Но такого рода знание подводит его, и эго приходится отказываться от него, чтобы снова пуститься на поиски единственного объекта, достойного познания. Этим объектом является Божественное, высшее «Я», Дух, в котором универсальное и индивидуальное бытие, наконец, обретают подлинную основу и свои истинные гармонии. Кроме того, будучи ограниченной в своей силе, душа, пребывающая в плену эго, страдает множеством недостатков: ее ложное знание сопровождается ложной волей, ложными наклонностями и ложными побуждениями, а острое ощущение этой неправильности порождает человеческое чувство греха. Эту ущербность собственной природы душа пытается исправить, следуя правилам поведения, которые должны помочь ей заменить эгоистическое сознание и эгоистическое удовлетворение греха эгоистическим сознанием и эгоистическим удовлетворением добродетели, то есть заменить раджасический эгоизм саттвическим. Однако необходимо исцелить первородный грех – отделение бытия и воли души от божественного Бытия и божественной Воли; когда душа вновь обретает единство с божественной Волей и Бытием, она, поднимаясь в бесконечную самосущую чистоту и неизменность своей собственной божественной природы, превосходит и грех, и добродетель. Свою земную неспособность она пытается устранить, упорядочивая свое несовершенное знание, дисциплинируя свою наполовину просветленную волю и силу и стараясь постоянно подчинять их указаниям рассудка; но в конечном счете способ ее действия и эффективность деятельности неизбежно оказываются ограниченными, ненадежными, изменчивыми и ущербными. Только когда она снова возвращается к всеобъемлющему единству свободного духа, бхума (bhūmā), ее природа может начать действовать безупречно, как инструмент бесконечного Духа, следуя ритмам Порядка, Истины и Силы, свойственным свободной душе, действующей из высшего центра своего существования. И, наконец, поскольку плененная душа ограничена в своем восприятии восторга бытия, она не способна уловить неизменное, самодостаточное и совершенное блаженство духа или тот восторг, ту Ананду вселенной, которая поддерживает мировое движение. Она может лишь двигаться в мутном и хаотичном потоке удовольствий и страданий, радостей и печалей или вынуждена искать прибежища в некоей сознательной бессознательности или нейтральном безразличии. Ментальное эго не может поступить иначе, и душа, облекшаяся в форму эго, вынуждена вкушать это не приносящее удовлетворения вторичное, несовершенное, часто извращенное, беспокойное и иллюзорное наслаждение; но, тем не менее, духовная и универсальная Ананда всегда пребывает внутри, в истинном «я», в духе, в его тайном единстве с Богом и существованием. Сбрасывая цепи эго и вновь обретая свободное «я», бессмертное духовное бытие, душа возвращается к своей собственной вечной божественности.

Стремление к несовершенному изолированному существованию – тот ложный Тапас, который заставляет душу в Природе индивидуализировать себя, индивидуализировать свое бытие, сознание, силу бытия, восторг существования (в духе отделенности), присваивать все это себе, обладать всем этим по своему собственному праву, а не по праву Бога и вселенского единства, – это то, что порождает все искажения и создает эго. Поэтому очень важно отказаться от этого изначального желания и вернуться к воле, лишенной желания, которая в бытии наслаждается лишь свободной, универсальной и объединяющей Анандой, а в становлении превращается в стремление к этой Ананде. Избавление от воли, имеющей природу желания, неразрывно связано с избавлением от эго, а то единство, которое приносит счастливая утрата этой беспокойной воли и эго, является сущностью Мукти.

Глава IX. Освобождение Природы

Две стороны нашего бытия – сознательная душа, получающая опыт, и исполнительная Природа, постоянно предоставляющая душе самые разнообразные переживания, – взаимодействуя, определяют всю гамму наших внутренних состояний и наши внешние реакции. Характер событий и формы инструментов восприятия детерминируются Природой; душа, откликаясь на эти события, либо соглашается с природной склонностью к тем или иным реакциям на происходящее, либо стремится реагировать по-своему и принуждает природу к тому же. Соглашаясь опуститься в низшие сферы получения опыта, где душа забывает о своей божественной природе бытия, «я» идет на две начальные уступки – приемлет инструментальное сознание эго и волю желания; освобождение духа заключается в отказе от этих двух уступок и в возвращении к свободному «я» и к воле божественного восторга бытия. Но, с другой стороны, есть нечто, привносимое самой Природой в этот запутанный клубок переживаний, которые она навязывает воспринимающей ее воздействия и деятельность душе, как только та соглашается на эти первичные уступки и они становятся законом всех ее внешних взаимодействий. Два главных фактора, привносимых Природой, – это гуны и принцип двойственности. Деятельность низшей Природы, в условиях которой мы живем, имеет определенные, неотъемлемо присущие качественные формы, которые составляют саму основу ее низшего способа функционирования. Постоянное воздействие этих форм активности Природы на душу и ее природные силы (ум, жизнь и тело) порождает противоречивые и разрозненные переживания, борьбу противоположностей, двандва (dvandva), делает любой опыт души изменчивым, вынуждает ее в любом переживании колебаться между двумя крайностями или вечными парами противоположностей – положительным и отрицательным, черным и белым или же их смешением. Полное избавление от эго и воли желания позволяет превзойти качества низшей Природы, трайгуньятитья (traiguṇyātītya), освободиться от этих сумбурных и противоречивых переживаний, прекратить или нейтрализовать эту двойственную активность Природы. Но здесь также возможны два типа освобождения. Первая форма освобождения – это отделение от Природы и погружение в умиротворяющее блаженство духа. Дальнейшее освобождение Природы путем раскрытия в ней божественных качеств и духовной силы, служащей средством познания мира, наполняет высший покой высшим динамическим блаженством знания, силы, радости и господства. Божественное единение верховного духа со своей верховной природой становится интегральным освобождением.

Действия Природы, поскольку она представляет собой силу духа, по сути, являются проявлением тех или иных качеств. Можно почти что сказать, что Природа является только силой, скрывающей в бытии и развертывающей в становлении бесконечные качества духа, анантагуна (anantaguṇa). Все остальное относится к ее внешним и более механическим аспектам, в то время как эта игра качеств – главный фактор, по отношению к которому все остальные природные феномены – только следствие и результат механического сочетания гун. Как только мы наладим деятельность этой сущностной силы и этих качеств, всё остальное подчинится руководству воспринимающего Пуруши. Но на уровне низшей природы вещей игра бесконечных качеств подчинена ограниченным меркам, разрозненным и противоречивым процессам, порядку – основанному на законе взаимодействия противоположностей со свойственными ему конфликтами и разногласиями, – вместо которого должен быть найден и установлен некий новый, практический и эффективно действующий порядок, основанный на согласии; эта игра согласованных разногласий, конфликтующих качеств, противоречивых сил и способов восприятия, вынужденных приходить к частичному, в какой-то степени контролируемому и чаще всего непрочному соглашению и пребывать в состоянии нестабильного и шаткого равновесия, управляется фундаментальным действием трех качественных форм [проявления энергий Природы], которые противоборствуют и действуют в сочетании друг с другом во всех творениях Природы. В Санкхье, чья классификация природных процессов в целом принимается всеми школами философской мысли и йоги Индии, эти качества называются саттвой (sattva), раджасом (rajas) и тамасом (tamas).[7] Тамас – принцип и сила инерции; раджас – принцип динамизма, страстности, усилия, борьбы, побуждения к действию (ārambha); саттва – принцип ассимиляции, равновесия и гармонии. Метафизический аспект этой классификации для нас не важен; а психологический и духовный, напротив, имеет очень большое практическое значение, ибо эти три принципа присутствуют во всем и взаимодействуют друг с другом, придавая каждой вещи особенности ее активной природы и определяя результат и характер каждого действия. Их неравное воздействие, переживаемое в опыте души, становится фактором, влияющим на нашу активную личность, наш темперамент, тип природы и способ психологического реагирования на те или иные переживания. Характер любого нашего поступка и переживания определяется соотношением трех этих качеств или гун Природы, в котором одно преобладает, а два других его сдерживают и ограничивают. Душа в своей индивидуальности вынуждена, так сказать, вписываться в их рамки; она практически не обладает над ними никаким свободным контролем, напротив, в основном они контролируют ее. Душа может стать свободной, лишь поднявшись над гунами и отвергнув тягостное противоборство их неравных по своему влиянию сил, половинчатых соглашений, неустойчивых сочетаний и шатких гармоний. При этом она либо полностью отделяется от полууправляемого хаоса их деятельности и погружается в абсолютный покой, либо овладевает этим низшим природным механизмом, подчиняет его более высокому контролю и преобразует работу гун. От гун нужно либо освободиться, либо подчинить их себе.

Гуны затрагивают каждую часть нашего природного существа. И действительно, каждая его составляющая – ум, жизнь и тело – преимущественно подчинена какой-то одной гуне. Тамас, принцип инерции, более всего проявлен в материальной природе и в нашем физическом существе. Действие этого принципа проявляется двояким образом: как инерция силы и инерция знания. Если говорить о силе, то любой объект, который преимущественно управляется тамасом, тяготеет к вялой бездеятельности и неподвижности или же к механической деятельности, которую он не контролирует, находясь во власти невежественных сил, вынуждающих его механически вращаться по кругу в потоке энергии; в своем сознании он аналогичным образом тяготеет к бессознательности, погружается в подсознание или склонен к неохотной, вялой и своего рода механической сознательной деятельности, лишенной ясного представления о собственной энергии и руководствующейся идеями, которые кажутся чуждыми или, по крайней мере, недоступными для активного понимания. Так, будучи подчинено принципу тамаса, наше тело по самой своей природе инертно, подсознательно и способно лишь на механическую и рутинную деятельность и самоуправление. И хотя ему, как и всему остальному, присущи принцип динамизма и принцип равновесия, регулирующие его покой и движение, а также исконный принцип реагирования и тайное сознание, большая часть его раджасических движений обусловливается жизненной энергией, а вся видимая сознательная деятельность – ментальным существом. Принцип раджаса максимально проявлен в витальной природе. Именно Жизнь в нас является самой мощной движущей силой, однако жизненная энергия в земных существах подчинена силе желания, поэтому раджас всегда побуждает к действию и удовлетворению желаний; в животной и человеческой жизни желание является самой мощной побудительной силой большинства действий и поступков, и оно настолько преобладает, что многие считают его причиной любого действия и даже основой нашего бытия. Кроме того, раджас, оказываясь в мире материи, основанной на принципе бессознательности и механически движимой инерции, вынужден в своей работе противостоять мощному противодействию; поэтому вся его деятельность принимает форму усилия, противостояния, тягостной и обременительной борьбы за власть и влияние, в которой на каждом шагу приходится сталкиваться с ограничениями неспособности, испытывать разочарования, терпеть страдания. Даже достигнутые результаты ненадежны и ограничены, омрачены усталостью и ощущением неполноты и эфемерности. В уме преобладает принцип саттвы, и не столько в низших его частях, управляемых раджасической жизненной энергией, сколько на уровне интеллекта и рассудочной воли. Интеллект, рассудок, рациональная воля подталкиваются природой своего преобладающего принципа к постоянному и напряженному преодолению противоречий через познание и разумное использование силы воли, к постоянному и напряженному стремлению к равновесию, к некой стабильности, порядку, гармонизации противоречивых элементов природной деятельности и природного опыта. Все это достигается по-разному и в разной степени. Когда противоречия преодолены, достигнуты гармония и уравновешенность, приходит всегда относительное, но более или менее интенсивное и удовлетворяющее ощущение легкости, счастья, могущества, безопасности, которое отличается от неистовых, беспокойных и сомнительных удовольствий, приносимых удовлетворением раджасических желаний и страстей. Саттвическая гуна характеризуется просветленностью и счастьем. Вся природа живого воплощенного ментального существа детерминируется этими тремя гунами.

Но перечисленные гуны лишь преобладают в каждой части нашего сложного существа. Что же касается присущего нам поведения, то в каждой нашей склонности и мотивации эти три качества смешиваются, взаимодействуют, образуя различные сочетания, и борются друг с другом. Они определяют наш ментальный характер: характер нашего рассудка, характер нашей воли, характер нашего морального, эстетического, эмоционального, динамического, чувственного бытия. Тамас вносит во все неведение, инерцию, слабость, неспособность, сковывающую нашу природу по рукам и ногам, неразумность, невежество, бессознательность, упорную привязанность к привычным понятиям и косным идеям, нежелание думать и познавать, – он порождает узость мышления, недалекость ума, унылое движение по кругу ментальных привычек, затемняет и омрачает разум. Тамас ответственен за недостаток силы воли, веры, уверенности в себе и инициативы, нежелание действовать и прилагать усилия, отсутствие стремления к высоким целям, за ничтожность и слабость духа. Тамас вносит в наше моральное и динамическое существо инертность, трусость, малодушие, леность, покорное следование мелочным и низменным побуждениям, безвольное потакание слабостям нашей низшей природы. Он привносит в нашу эмоциональную природу бесчувственность, равнодушие, недостаток сострадания и открытости, замкнутость, душевную черствость, скудость переживаний и вялость чувств, а в нашу эстетическую и чувственную природу – слабую восприимчивость, неумение восхищаться тонким и возвышенным, равнодушие к красоте. Иными словами, тамас порождает в человеке грубое, тупое и низменное состояние духа. Раджас привносит в нашу обычную активную природу все свои плохие и хорошие качества; когда элемент саттвы недостаточно развит и его не сдерживает, он склоняется к эгоизму, своеволию и самоуправству, придает работе рассудка искаженность, упрямство или несдержанность, предубежденность, привязанность к устоявшимся взглядам, приверженность своим заблуждениям, вынуждает интеллект служить нашим желаниям, а не истине, формирует фанатичный или сектантский ум, порождает своенравие, гордыню, высокомерие, себялюбие, честолюбие, вожделение, жадность, жестокость, ревность, эгоцентризм в любви, все пороки и страсти, неадекватность восприятия, всевозможные отклонения и извращения чувственного и витального бытия. Тамас, доминируя, создает грубый, примитивный и невежественный тип человеческой природы, раджас – энергичного, беспокойного, активного человека, движимого жаждой деятельности, страстями и желаниями. Саттва создает более высокий тип и дарует спокойный и трезвый ум, ясность открытого и бескорыстно ищущего истину интеллекта, волю, подчиненную рассудку или руководствующуюся нравственным духом, самообладание, уравновешенность, умиротворенность, любовь, сочувствие, благородство, умеренность, тонкость эстетического и эмоционального ума, а на уровне чувственного бытия – чуткость, ясную восприимчивость, сдержанность и внутреннее равновесие, витальность, подчиненную и направляемую умом. Характерными типами саттвичного человека являются философ, святой, мудрец; раджасичного – политик, военный, энергичный, деятельный и волевой человек. Но во всех людях в той или иной степени происходит смешение гун, делая их множественными личностями, и для большинства людей свойственны отклонения и переходы от одной доминирующей гуны к другой; даже в рамках преобладающей формы природы большинство представляют собой смешанные типы. Сложное переплетение гун дает начало всему разнообразию и красочности жизни.

Но духовное совершенство не может быть сведено только к богатству и красоте жизни или даже к саттвической гармонии ума и природы. Можно достичь некоего относительного совершенства: подняться на умеренную высоту, обрести умеренную силу, красоту, известную меру благородства и величия, установить некое искусственно поддерживаемое и шаткое равновесие, но такому совершенству всегда свойственна определенная незавершенность. Мы достигаем относительного господства, предполагающего подчинение тела жизни или жизни уму, но не неограниченной власти свободного и владеющего собой духа над природными инструментами. Если мы хотим достичь духовного совершенства, гуны должны быть превзойдены. И тамас – в первую очередь, так как инерция, невежество и неспособность не могут быть элементами подлинного совершенства; на уровне Природы тамас может быть побежден силой раджаса, которому помогает растущая сила саттвы. Раджас тоже должен быть превзойден, так как себялюбие, личные желания и эгоистичные страсти не являются элементами подлинного совершенства; но на уровне Природы раджас можно преодолеть только силой саттвы, просветляющей существо, и силой тамаса, ограничивающей деятельность. Да и само саттвическое качество, как таковое, не может дать высочайшего или интегрального совершенства; саттва всегда остается качеством ограниченной природы; саттвическое знание – это свет ограниченного ума; саттвическая воля – власть ограниченной ментальной силы. Более того, саттва не может действовать в Природе в одиночку и в каждом действии вынуждена опираться на помощь раджаса, поэтому даже саттвическое действие всегда подвержено несовершенствам раджаса; эгоизм, замешательство, непоследовательность, односторонность, ментальная предвзятость, ограниченность и чрезмерное проявление силы воли, которая чем более ограничена, тем проявляет большую силу, омрачают ум и деятельность даже святого, философа и мудреца. Наряду с раджасическим и тамасическим существует саттвический эгоизм, становящийся на своей вершине эгоизмом умудренного или добродетельного человека; но ментальный эгоизм любого рода несовместим с духовным освобождением. Все три гуны должны быть превзойдены. Саттва может приблизить нас к Свету, но, проникая в сияющее тело божественной Природы, мы оставляем ограниченную ясность саттвы.

Обычно гуны пытаются превзойти, отказываясь от деятельности низшей природы. Этот отказ приводит к тому, что в человеке возникает стремление к бездействию. Саттва, стремясь обрести все большую силу, пытается избавиться от раджаса и призывает на помощь тамасический принцип неподвижности; по этой причине определенные типы высоко саттвичных людей живут преимущественно в своем внутреннем существе и почти совсем не участвуют в активной внешней жизни или же, участвуя, обнаруживают в ней свою некомпетентность и неэффективность. Искатель освобождения идет в этом направлении дальше и пытается с помощью погружения своего природного существа в состояние просветленного тамаса – тамаса, который благодаря этому спасительному просветлению становится скорее принципом покоя, чем принципом неспособности, – дать возможность саттвической гуне раствориться в свете духа. Тело, активная витальная душа желаний и эго, а также внешний ум приводятся в состояние покоя и неподвижности, одновременно саттвическая природа (с помощью медитации, благодаря всепоглощающему поклонению и стремлению, обращенному внутрь – к Всевышнему) пытается слиться с духом. Этого, может быть, и достаточно для достижения квиетического освобождения, но освобождение, предполагающее интегральное совершенство, требует большего. Квиетическое освобождение основано на бездействии и сохраняется только, пока мы пребываем в покое и бездействуем, поэтому оно не может быть самосущим и абсолютным; как только душа начинает действовать, она обнаруживает, что деятельность природы остается, как и прежде, несовершенной. Это освобождение души от природы, достигаемое через бездействие, а не освобождение души в природе, совершенное и ни от чего не зависящее, существующее как в действии, так и в бездействии. Тогда возникает вопрос, достижимо ли подобное совершенство и освобождение и что может быть условием такого рода совершенной свободы?

Обычно считается, что это недостижимо, так как любое действие принадлежит сфере низших гун и поэтому всегда несовершенно, sadoṣam, обусловлено движением, противоречивостью, недостаточной сбалансированностью, изменчивой борьбой гун; когда же эти неравные по силе влияния гуны приходят в совершенное равновесие, вся деятельность Природы прекращается и умиротворенная душа обретает покой. Исходя из этой концепции, можно сказать, что божественное Существо может либо пребывать в покое, либо действовать в Природе, используя ее инструменты, но в этом случае ему приходится одевать на себя ее покровы, имеющие видимость борьбы и несовершенства. Это может быть истинным применительно к обычной деятельности – которая является делегированной деятельностью Божественного в человеческом духе – с нынешними отношениями души и природы в воплощенном несовершенном ментальном существе, но это не истинно по отношению к божественной природе, которая является природой совершенства. Борьба гун это лишь отражение на уровне несовершенства низшей природы [того, что принадлежит высшей природе]; эти три гуны символизируют три основополагающие силы Божественного, которые не просто существуют, пребывая в совершенном равновесии и покое, но и, объединяясь в совершенном согласии, способны божественным образом действовать. Тамас на уровне духовного бытия становится божественным покоем, который является не инерцией и неспособностью к действию, а совершенной силой, шакти (śakti), хранящей в себе весь свой потенциал и способной контролировать и подчинять закону покоя даже самую интенсивную и грандиозную по своим масштабам деятельность. Раджас становится чистой Волей духа, которая порождает и сама осуществляет все действия, Волей, которая не является желанием, усилием, лихорадочной страстью, а является той же самой совершенной силой бытия, шакти, способной к бесконечной, непрерывной и блаженной деятельности. Саттва перестает быть ослабленным ментальным светом, пракашей (prakāśa), и превращается в самосущий свет божественного бытия, джьёти (jyotiḥ), – средоточие совершенной силы бытия, – озаряющий божественную умиротворенность и божественную волю к действию, слитые в одно целое. Обычное освобождение позволяет обрести божественный покой в неподвижном божественном свете, в то время как интегральное совершенство предполагает достижение этого более великого тройственного единства.

С обретением этого освобождения природы мы также избавляемся от духовного ощущения дуализма Природы. На уровне низшей природы двойственность является неизбежным результатом воздействия гун на душу, замкнутую в пределах ограничений саттвического, раджасического и тамасического эго. Источником этой двойственности является неведение, которое не способно постичь духовную истину вещей и сосредоточивается на несовершенных внешних формах; оно взаимодействует с ними не с позиции знания их внутренней истины, а с позиции борьбы и усилий, направленных на сохранение шаткого равновесия между влечением и отвращением, способностью и неспособностью, симпатией и антипатией, наслаждением и страданием, радостью и печалью, принятием и непринятием; вся жизнь представляется нам тесным переплетением приятного и неприятного, красивого и уродливого, истины и лжи, счастья и несчастья, успеха и неудачи, добра и зла – запутанной двойственной сетью Природы. Привязанность к своим симпатиям и антипатиям удерживает душу в этой сети добра и зла, радостей и печалей. Искатель освобождения избавляется от привязанности, отбрасывает от своей души двойственности, но поскольку двойственности, кажется, составляют саму основу действия, саму субстанцию и структуру жизни, создается впечатление, что этого освобождения легче всего достичь путем отстранения от жизни: либо физического, насколько это возможно, пока человек находится в теле, либо внутреннего – с помощью внутреннего уединения, отказа санкционировать всю деятельность Природы или освобождающего отвержения этой деятельности, вайрагьи (vairāgya). При этом происходит отделение души от Природы. Затем, невозмутимо пребывая над ней, удасина (udāsīna), душа наблюдает за борьбой гун в природном существе и, как бесстрастный свидетель, взирает на наслаждение и боль ума и тела. Или же ей удается распространить свое бесстрастие даже на внешний ум, и тогда она с невозмутимым покоем и невозмутимым блаженством стороннего наблюдателя созерцает мировые события, в которых она уже не принимает никакого активного внутреннего участия. Завершением этого процесса становится отказ от рождения и уход в безмолвное «я», мокша (mokṣa).

Но этот отказ не является последним словом освобождения. Интегральное освобождение наступает, когда это стремление к свободе, мумукшутва (mumukṣutva), основанное на отвержении мира или вайрагье (vairāgya), тоже оказывается превзойденным; тогда душа освобождается как от привязанности к низшей деятельности природы, так и от любого неприятия космической деятельности Божественного. Это освобождение достигает своей полноты, когда духовный гнозис может действовать, обладая супраментальным знанием, супраментальным образом воспринимая деятельность Природы и проявляя супраментальную озаренную волю. Гнозис обнаруживает духовный смысл в Природе, Бога во всех вещах, душу добра во всем, что кажется злым; эта душа освобождается в них и из них, искажения противоположных или несовершенных форм спадают или преобразуются в свою более высокую истину (а гуны аналогичным образом возвращаются к своим божественным принципам), и дух пребывает в универсальной, бесконечной и абсолютной Истине, Добре, Красоте, Блаженстве – слагаемых супраментальной или идеальной божественной Природы. Освобождение Природы сливается с освобождением духа, и интегральная свобода становится основой интегрального совершенства.

Глава X. Элементы совершенства

Когда «я» очищено от неверной и беспорядочной деятельности инструментальной Природы и пребывает в свободе своего самосущего бытия, сознания, силы и блаженства, а сама Природа, освобожденная от путаницы низшей деятельности противоборствующих гун и двойственностей, утвердилась в высокой истине божественной умиротворенности и божественного динамизма, тогда духовное совершенство становится возможным. Очищение и освобождение являются необходимыми условиями достижения совершенства. Духовное самосовершенствование может лишь означать все большее единение с природой божественного бытия – поэтому цель, направление усилий и метод нашего поиска этого совершенства будут соответствовать нашей концепции божественного бытия. Для последователя Майявады высочайшей или, скорее, единственной истиной существования является безмятежный, безличный, осознающий себя Абсолют, поэтому все большее возрастание в своем сознании, позволяющее обрести безмятежный покой, безличность и чистое сознание духа, является его представлением о совершенстве, а путем к нему – все более и более полное познание своего безмолвного «я». Для буддиста, который высочайшей истиной считает некое запредельное небытие, наилучшим путем к совершенству является осознание непостоянства и скорбности бытия, пагубной ничтожности желания, уничтожение эгоизма, разрушение звеньев цепи Кармы и ассоциаций, поддерживающих идею «Я». Остальные представления о Высочайшем не столь негативны; последователи других школ, исходя из своих собственных представлений, стремятся к достижению некоего состояния, делающего их подобными Божественному, sādṛśya, и каждый находит свой путь – бхакты, например, приближаются к Божественному через любовь и поклонение и, по мере возрастания любви, все больше и больше уподобляются ему. Однако с точки зрения интегральной Йоги, совершенство означает обретение божественным духом и божественной природой божественных отношений с миром и их активную деятельность в мире, а также (при достижении полного совершенства) обожествление всей природы и отвержение всех ложных элементов ее бытия и деятельности, не отвергая при этом никакую часть нашего существа или никакое поле нашей деятельности. Следовательно, приближение к совершенству должно быть широким и многогранным, а его результаты и способы выражения – должны иметь бесконечную и разнообразную сферу проявления. Чтобы найти ключ и метод, нам необходимо сосредоточиться на главных и фундаментальных элементах и условиях совершенства, сиддхи (siddhi); ибо, если эти элементы обретены, а условия выполнены, то все остальное станет естественным продолжением или следствием этого. Мы можем разделить эти элементы на шесть, в значительной степени зависящих друг от друга, категорий, которые в то же время представляют собой последовательные этапы пути, достаточно естественно переходящие друг в друга. Путь начинается с обретения фундаментальной уравновешенности души и ведет к беспрепятственному действию Божественного через наше совершенное существо, пребывающее в безграничном единстве существования Брахмана.

В первую очередь необходимо обрести фундаментальную уравновешенность души в ее изначальной сути и природном бытии, чтобы душа могла невозмутимо смотреть на всё происходящее в Природе и спокойно встречать ее воздействия и удары. Этой уравновешенности мы достигаем, становясь все более и более спокойными и беспристрастными, обретая состояние саматы (samatā). Высшее «Я», дух, или Брахман, равно присутствует во всем и поэтому равно относится ко всему; Брахман, согласно Гите – которая полностью раскрывает эту идею саматы и указывает (через описываемые в ней опыты), по крайней мере, на один аспект состояния уравновешенности, – невозмутим и бесстрастен, samaṁ brahma; в одном пассаже Гита даже заходит так далеко, что отождествляет уравновешенность и йогу, samatvaṁ yoga ucyate. Иными словами, уравновешенность свидетельствует о единстве с Брахманом, становлении Брахманом, о достижении непоколебимого духовного равновесия и безмятежности бытия Бесконечного. Важность саматы едва ли можно переоценить; ибо это признак того, что мы превзошли эгоистические пристрастия нашей природы, преодолели порабощающее реагирование на хорошее и плохое, приятное и неприятное, стали выше переменчивой игры гун, достигли мира и покоя освобождения. Уравновешенность – это состояние сознания, наполняющее все наше существо и всю нашу природу вечной безмятежностью Бесконечного. Более того, оно является условием безошибочной и поистине совершенной божественной деятельности; безошибочность и безграничность космической деятельности Бесконечного основываются на его вечной уравновешенности, которая никогда не нарушается и не утрачивается. Совершенные духовные действия также должны основываться на уравновешенности; сокровенным принципом духовной деятельности должно стать умение равно относиться ко всему, быть уравновешенным в духе, интеллекте, уме, сердце и природном сознании – даже в наиболее физическом сознании, – необходимо сделать так, чтобы каждое их действие, какого бы внешнего приспособления ни требовала предстоящая работа, постоянно и неизменно было наполнено божественной безмятежностью и умиротворенностью. Эту сторону уравновешенности можно назвать пассивной или основополагающей, фундаментальной и воспринимающей. Но есть также активная и владеющая сторона – неизменное блаженство, обретаемое только тогда, когда установлен покой саматы, и являющееся прекрасным цветком, который распускается при достижении его полноты.

Следующим необходимым шагом для достижения совершенства становится возвышение всех активных частей человеческой природы до такого высочайшего состояния и уровня функционирования их сил и способностей, шакти (śakti), на котором они становятся способны, претерпев преображение, обрести божественную природу и превратиться в подлинные инструменты свободной, совершенной, духовной и божественной работы. В практических целях мы можем рассматривать ум, сердце, прану и тело как те четыре части нашей природы, которые нужно таким образом подготовить, и нам необходимо понять, из каких элементов будет слагаться их совершенство. В нас также имеется динамическая сила (vīrya) темперамента, характера и природы души, свабхавы (svabhāva), которая позволяет эффективно реализовать в действии энергию наших частей и придает им тот или иной тип функционирования и направление деятельности; она должна быть избавлена от своих ограничений, расширена, развита, преобразована настолько, чтобы вся человеческая природа в нас смогла стать основой божественного человечества, давая возможность Пуруше, подлинному Человеку в нас, божественной Душе, свободно действовать в этом человеческом инструменте и ярко сиять через этот человеческий сосуд. Чтобы обожествить эту усовершенствованную природу, мы должны призвать божественную Силу, или Шакти, чтобы она заменила нашу ограниченную человеческую энергию, преобразовав ее и наполнив мощью более великой бесконечной энергии, дайви пракрити (daivī prakṛti), бхагавати шакти (bhāgavatī śakti). Чем больше мы сможем подчинить себя сначала руководству, а затем непосредственному влиянию этой Силы и Владыки нашего бытия и наших трудов (которому эта Сила принадлежит), тем более это совершенство будет возрастать. И здесь самым важным качеством является вера, которая представляет собой величайшую движущую силу нашего существа в нашем стремлении к совершенству, – вера в Бога и Шакти, зарождающаяся в сердце и уме, но затем охватывающая всю нашу природу, всё ее сознание, все ее побуждения и мотивы. Эти четыре направления внутренней работы: полное развитие сил каждой части инструментальной природы, совершенное проявление действия природной силы души, передача божественной Силе деятельности инструментальной природы и, наконец, совершенная вера во всех наших частях, позволяющая осуществлять и поддерживать этот процесс передачи, шакти (śakti), вирья (vīrya), дайви пракрити (daivī prakṛti), шраддха (śraddhā), – чрезвычайно важны на этом втором этапе совершенства.

Но пока эти изменения происходят только на высшем уровне нашей обычной природы, мы можем воспринимать лишь отраженный и ограниченный образ совершенства, переданный с помощью средств выражения, имеющихся в распоряжении души на более низких уровнях ума, жизни и тела, но мы не будем обладать божественным совершенством в том виде, в каком оно существует на высочайших (из доступных для нас) уровнях божественной Идеи и ее Силы. Для того чтобы обнаружить это совершенство, нужно подняться за пределы этих низших принципов, в супраментальный гнозис; поэтому следующим этапом совершенства становится эволюционное превращение ментального существа в гностическое. Это превращение осуществляется благодаря прорыву через ментальные ограничения, подъему на более высокий план или в более высокую сферу нашего существования (которая в настоящий момент скрыта от нас сияющим покровом ментальных отражений) и преображению всего, чем мы являемся, в формы этого более высокого сознания. В самом гнозисе, виджняна (vijñāna), существует несколько уровней, самый верхний из которых открывается в абсолютную и бесконечную Ананду. Как только нам удастся вызвать нисхождение гнозиса, он постепенно возвысит качества интеллекта, воли, чувственного ума, сердца, витального и чувственного бытия и, благодаря светоносному и гармонизирующему преображению, перенесет их на новый уровень, где царит единство истины, силы и восторга божественного существования. Он поднимет в этот свет и силу все наше интеллектуальное, рационально-волевое, динамическое, этическое, эстетическое, чувственное, витальное и физическое бытие и трансформирует его согласно своим собственным высочайшим представлениям. Более того, он в состоянии преодолеть физические ограничения и сформировать более совершенное и действующее божественным образом тело. Его свет раскроет просторы сверхсознания и озарит подсознание, затапливая его своими сияющими потоками и делая явными его мрачные внушения и скрытые тайны. Он позволит нам приблизиться к более великому свету Бесконечного, превосходящему тот, который тускло отражается не только в нашем обычном, но даже и в высочайшем уме. Совершенствуя индивидуальную душу и природу и стремясь сделать их существование более божественным, а также приводя в гармонию все противоречия нашего существа, гнозис во всех своих действиях опирается на Единство, в котором берет свое начало, и возвращает все к этому состоянию Единства. Личное и безличное, эти два вечных аспекта существования, становятся едиными благодаря его действию в духовном существе и в Природе, которая является телом Пурушоттамы.

Несмотря на то, что гнозис позволяет нам овладеть супрафизическими планами и мирами, вершиной гностического совершенства, духовного по своему характеру, должно стать совершенство тела, а жизнь в физическом мире – рассматриваться как одно из полей деятельности совершенного существа. В связи с этим на физическое тело следует смотреть как на опору деятельности, pratiṣṭhā, которую нельзя недооценивать, презирать или исключать из духовной эволюции. Совершенствование тела, как внешнего инструмента совершенного божественного существования на земле, станет необходимым элементом гностического преображения. Чтобы осуществить такое изменение, физическое сознание и составляющие его части должны быть подчинены закону гностического Пуруши, Виджнянамайя Пуруши (vijñānamaya puruṣa), а затем закону Анандамайя Пуруши, которому он открывается. Этот процесс, достигнув своей кульминационной точки, вызывает одухотворение и просветление всего физического сознания и обожествление законов тела. Ибо за грубой физической оболочкой этого материально зримого и ощутимого тела есть скрыто поддерживающее его и обнаруживаемое более чувствительным и тонким сознанием тонкое тело ментального существа, а также духовное или каузальное тело гностической души блаженства, в которой скрыты все тайны совершенного воплощения духа и пока еще не проявленный божественный закон тела. Большинство физических сиддхи, которыми обладают некоторые йогины, обретаются благодаря определенному открытию закона существования тонкого тела или же благодаря нисхождению, в ответ на внутренний зов, тех или иных сил, принадлежащих закону существования духовного тела. Обычно с помощью тантрических или хатха-йогических практик (некоторые из которых также включаются в Раджа-йогу) добиваются раскрытия чакр. Но хотя такого рода практики можно избирательно применять на определенных этапах интегральной Йоги, в принципе, они не обязательны; так как мы стремимся изменить низшее существование, опираясь на силу более высокого бытия, и воздействие преимущественно осуществляется сверху вниз, а не наоборот. По этой же причине для изменения тела и физического сознания очень важным становится развитие высших сил гнозиса.

И еще остается достичь (так как в полной мере это станет возможным только впоследствии) совершенной деятельности и совершенного наслаждения существованием на основе гностического сознания. Пуруша входит в космическое проявление для того, чтобы внести разнообразие в свое бесконечное существование, чтобы познавать, действовать и наслаждаться; гнозис приносит полноту духовного знания, он основывает божественную деятельность на этом знании и подчиняет радости мира и бытия закону истины, свободы и совершенства духа. Но ни деятельность, ни наслаждение тогда уже не будут результатом низшей деятельности гун и эгоистического удовольствия, получаемого в основном за счет удовлетворения раджасического желания (как это происходит при нынешнем способе жизни). Если какое-то желание и останется, то это будет божественное желание (хотя это слово в данном случае вряд ли уместно), стремление к восторгу Пуруши, который, в своей свободе и совершенстве, наслаждается деятельностью совершенной Пракрити и всех ее частей. Эта Пракрити возвысит всю природу до уровня своей более высокой божественной истины и будет действовать в соответствии с этим законом, превращая вселенское наслаждение своей работой и бытием в жертвенное подношение Анандамайя Ишваре – Владыке существования и трудов, Духу блаженства, контролирующему и направляющему ее деятельность. Индивидуальная душа станет каналом этой работы и этого жертвоприношения и будет одновременно наслаждаться единством с Ишварой и единством с Пракрити, а также всеми отношениями с Бесконечным и конечным, с Богом, вселенной и существами во вселенной, на вершине единения универсального Пуруши и универсальной Пракрити.

Любое гностическое развитие приводит к божественному принципу Ананды, лежащему в основе полноты духовного бытия, сознания и блаженства Сат-Чит-Ананды или вечного Брахмана. Сначала мы отраженно и опосредованно воспринимаем Ананду в ментальном переживании, затем более полно и непосредственно в просторах плотного и озаренного сознания, cidghana, обретаемого благодаря гнозису. Сиддха, или совершенная душа, будет жить в единстве с Пурушоттамой в этом брахманическом сознании, он будет осознавать, что пребывает в Брахмане, являющемся всем, sarvaṁ brahma, в Брахмане, который бесконечен в бытии и бесконечен в качестве, anantaṁ brahma, в Брахмане, как в самосущем сознании и универсальном знании, jñānaṁ brahma, в Брахмане, как в самосущем блаженстве и порожденном им вселенском восторге бытия, ānandaṁ brahma. Он будет воспринимать всю вселенную как проявление Единого, все качества и действия как игру его универсальной и бесконечной энергии, всё знание и сознательный опыт как поток этого сознания и всё сущее – как формы выражения этой единой Ананды. Физическое существо сиддха будет едино со всей материальной Природой, его витальное существо – с жизнью вселенной, его ум – с космическим умом, его духовное знание и воля – с божественным знанием и волей, как изначальными, так и изливающимися через эти каналы, а его дух обретет единство с духом во всех существах. Всё разнообразие космического опыта он будет воспринимать по-новому – с точки зрения этого единства – и увидит в нем тайный духовный смысл. Ибо, пребывая в этом духовном блаженстве и бытии, он будет един с Тем, кто является источником, основой, обитателем, духом и творящей силой всего существования. Таково будет высшее достижение его самосовершенствования.

Глава XI. Совершенная уравновешенность

Если мы хотим достичь духовного совершенства, то нам прежде всего нужно стать абсолютно уравновешенными и бесстрастными. В йоге под совершенством понимается переход от низшей небожественной природы к высшей божественной природе. С позиции знания – это погружение в бытие высшего «я» и отбрасывание темного фрагментарного низшего «я» или превращение нашего несовершенного состояния в исполненную света совершенную полноту нашей подлинной духовной личности. С позиции любви и преданности – это всевозрастающее уподобление природе или закону бытия Божественного, единение с тем, кому мы поклоняемся, – ибо если нет этого подобия, этого тождества законов бытия, такое единение между тем трансцендентным и универсальным и этим индивидуальным духом невозможно. Высшая божественная природа основывается на уравновешенности и бесстрастии. Это утверждение остается истинным независимо от того, смотрим ли мы на Бога как на чистое безмолвное «Я» и Дух или как на Владыку космического существования. Чистое «Я» уравновешенно и бесстрастно, оно – спокойный наблюдатель всех событий и процессов космического существования. Поскольку оно не испытывает ко всем этим процессам и событиям неприязни (неприязнь это отсутствие бесстрастия, и, если позиция «Я» по отношению к космическому существованию была бы такой, вселенная вообще едва ли могла бы возникнуть или же продолжить свое циклическое развитие), – беспристрастность, невозмутимость спокойного созерцания и неподверженность реакциям, которые лишают покоя, ослабляют и превращают в игрушку обстоятельств душу, вовлеченную во внешнюю природу, становятся основой чистоты безмолвного Бесконечного и условием его бесстрастного одобрения и поддержки многостороннего движения вселенной. Но и динамическая сила, с помощью которой Всевышний направляет и развивает вселенское движение, основывается на том же самом состоянии бесстрастия.

Владыка всего сущего не может быть взволнован или потревожен воздействиями, которые на него оказывают какие-то вещи или события; ибо, если бы это было так, то он находился бы от них в зависимости и не имел бы над ними власти; он не смог бы свободно развивать их, руководствуясь своей суверенной волей и мудростью, а также внутренней истиной и необходимостью того, что скрыто за их отношениями, а, скорее, был бы вынужден действовать, подчиняясь требованиям сиюминутных событий и явлений. Истина вещей пребывает глубоко внутри них в незыблемом покое, а не в движении изменчивых и непостоянных волн на поверхности. Высшее сознательное Существо, обладающее божественным знанием, волей и любовью, из этих глубин направляет их развитие – столь часто кажущееся нашему невежественному уму безумным хаосом и жестоким развлечением, – не обращая внимания на громкие протесты, раздающиеся на поверхности. Божественная природа не участвует в наших метаниях и страстях; когда мы говорим о божественном гневе или благосклонности, или о Боге, страдающем в человеке, мы используем человеческий язык, который искажает внутренний смысл описываемых явлений. Мы начинаем улавливать подлинную истину этих явлений, когда превосходим феноменальный ум и поднимаемся в высшие сферы духовного существования. Ибо тогда мы понимаем, что и в безмолвии чистого «я», и в своей космической деятельности Божественное всегда остается Сат-Чит-Анандой – бесконечным существованием, бесконечным сознанием и не нуждающейся во внешних опорах силой сознательного бытия, а также бесконечным блаженством, пронизывающим все его существование. Мы сами начинаем жить в незыблемом свете, силе, радости (которые являются психологическими формами выражения божественного знания, воли и восторга), пребывающих в нас самих и во всем, берущих начало в этих бесконечных источниках и наполняющих своими вибрациями всю вселенную. Поддерживаемое этим светом, силой и радостью, тайное «я» или дух внутри нас всегда приемлет и превращает двойственные образы ментальной интерпретации жизни в продукт своего совершенного опыта. Ибо, не будь в нас этого более великого тайного существования, присутствующего даже сейчас, мы не смогли бы выдерживать давление вселенской силы или продолжать свое существование в этом огромном и опасном мире. Абсолютная уравновешенность нашего духа и природы является средством, с помощью которого мы можем покинуть беспокойное и невежественное внешнее сознание и вернуться в это внутреннее царство небесное и овладеть вечными царствами величия, радости и покоя, принадлежащими духу, rājyaṁ samṛddham. Это восхождение над собой к божественной природе является конечным результатом и главной причиной практики уравновешенности, без которой не достичь цели, которую ставит перед нами Йога самосовершенствования.

Абсолютная уравновешенность и покой души необходимы для того, чтобы превратить всю субстанцию нашего существа, являющуюся в настоящее время сплетением беспокойных ментальных вибраций, в субстанцию «я». И в равной мере это необходимо, если мы стремимся заменить нашу беспорядочную и невежественную деятельность спокойной и просветленной работой свободного духа, повелевающего своей природой и находящегося в гармонии с универсальным бытием. Не только божественная, но даже совершенная человеческая деятельность невозможна, если мы не обладаем равновесием духа и не привели в равновесие движущие силы нашей природы. Божественное равно относится ко всему, бесстрастно поддерживает свою вселенную, невозмутимо взирает на все, санкционирует закон развивающегося существа, порожденного им из глубин своего существования, терпит то, что нужно терпеть, принижает то, что нужно принизить, возвышает то, что нужно возвысить, создает, поддерживает и разрушает с беспристрастным и совершенным пониманием всех причин и следствий, а также духовного и практического смысла всех явлений. Бог творит, не побуждаемый каким-либо страстным желанием, сохраняет, не имея пристрастий и привязанностей, разрушает, не испытывая приступов ярости, отвращения или неприязни. Божественное взаимодействует с великим и малым, правым и неправым, невежественным и мудрым, как изначальная Сущность всего, которая, будучи сокровенно связана и едина со всем существованием, ведет всех, согласно их природе и потребностям, с совершенным пониманием, силой и чувством меры. Но через все это Божественное движет вещами в соответствии со своим глобальным замыслом в циклах [развития вселенной] и увлекает душу вверх через ее внешние взлеты и падения, побуждая ее ко все более и более высокому развитию, которое и является смыслом космического становления. Совершенствующий себя индивид, стремящийся объединить свою волю с волей Божественного и сделать свою природу средством осуществления божественного замысла, должен перерасти эгоистические и пристрастные взгляды и мотивы, свойственные человеческому неведению, и стать живым воплощением этого высшего бесстрастия.

Особенно эта уравновешенность в действии необходима садхаку интегральной Йоги. Во-первых, ему нужно обрести то бесстрастное принятие и понимание, которые будут находиться в согласии с законом божественного действия без попыток навязать ему пристрастные намерения и своевольные требования, свойственные личностному стремлению. Мудрая безличность, спокойное бесстрастие, универсальность, которая позволяет видеть все вещи как проявления Божественного, единого Существования, благодаря которой человек не испытывает гнева, беспокойства, раздражения по поводу происходящего или же, наоборот, не приходит в возбуждение, не проявляет излишней горячности или поспешности в поступках, а осознаёт, что необходимо соблюдать закон и уважать ход времени, наблюдает с симпатией и понимает, почему вещи и существа таковы в данный момент, но в то же время, проникая взглядом за их нынешний фасад и созерцая их внутреннюю суть, смотрит вперед, прозревая развертывание их божественных возможностей, – таково состояние уравновешенности, которое необходимо в первую очередь для тех, кто хотят трудиться как совершенные инструменты Божественного. Но это безличное принятие – только основа. Человек является инструментом эволюции, которая вначале принимает форму борьбы, но потом все более и более воплощает свой более истинный и глубинный принцип постоянной мудрой согласованности и постепенно должна прийти к универсальной гармонии – пока только скрыто поддерживающей эту согласованность и эту борьбу, – проявляя ее глубочайшую истину и смысл. Обретшая совершенство человеческая душа всегда должна быть средством ускорения этой эволюции. Для этого в природе в той или иной степени должны присутствовать божественная сила, действующая с могуществом и полновластностью божественной воли. Но, чтобы обрести полноту и постоянство, непоколебимость в действии, стать по-настоящему божественной, эта сила должна опираться на духовную уравновешенность, покой, безличное и беспристрастное отождествление со всеми существами, понимание всех энергий. Божественное с невообразимой мощью действует в мириадах вселенских процессов, опираясь на свет и силу незыблемого единства, свободы и покоя. Точно так же должна совершать божественные труды совершенная душа. И уравновешенность является тем состоянием бытия, которое позволяет нам действовать в новом духе.

Даже человеческое совершенство немыслимо без уравновешенности, как своего главного или даже изначального и преобладающего элемента. Цель человеческого совершенства (если оно достойно своего названия) должна включать в себя обладание двумя способностями – властью над собой и властью над своим окружением; человек всеми силами, доступными его природе, должен стремиться к обретению этих двух способностей. Человеческое стремление к самосовершенствованию заключается в том, чтобы быть, выражаясь древним языком, сваратом (svarāṭ) и самратом (samrāṭ) – хозяином самого себя и царем своего окружения. Но ему не стать хозяином себя, если он подвержен атакам низшей природы, острым переживаниям горя и радости, неистового наслаждения и страдания, смятению чувств и буйству страстей, зависимости от своих симпатий и антипатий, желаниям и привязанностям, сковывающим его по рукам и ногам, узости личного и эмоционально пристрастного мнения и суждения, тысячам форм эгоизма, неизбежно оставляющего свой отпечаток на всех его мыслях, чувствах и действиях. Все это является элементами рабской подчиненности низшему «я», которое более высокое «Я» в нем должно низвергнуть и лишить всякой власти, если человек хочет стать владыкой собственной природы. Не поборов всех этих элементов зависимости, ему не обрести самообладания; но условием и основой этой победы опять же становится уравновешенность. Быть полностью свободным от всех форм зависимости (если это возможно) или, по крайней мере, быть выше и сильнее их – значит быть уравновешенным. Кроме того, тот кто не владеет собой, не может владеть своим окружением. Знание, воля и гармония, необходимые для этого внешнего господства, могут прийти только как результат внутреннего завоевания. Эти знание, воля и гармония принадлежат душе, владеющей собой, и уму, бескорыстно и бесстрастно следующему Истине, Справедливости и универсальной Безграничности, ибо только они одни способны обладать таким господством, – этот бесстрастный ум, даже понимая и в полной мере осознавая все, что, на первый взгляд, противоречит им и мешает их проявлению, всегда следует великому идеалу, который они представляют нашему несовершенству. Это правило действует даже на уровнях нашей нынешней человеческой ментальности, где достижимо лишь относительное совершенство. В йоге же идеал, который ставит целью достижение свараджьи и самраджьи, обретает более высокий смысл и более широкую духовную основу. Именно благодаря йоге этот идеал проявляется в полную силу и открывается более высоким божественным уровням духа; ибо благодаря единству с Бесконечным, благодаря духовной силе, воздействующей на конечные вещи, высочайшее интегральное совершенство нашего бытия и природы обретает, наконец, свое подлинное основание.

Обладание абсолютной уравновешенностью не только в своей сущности, но и в природе является необходимым условием Йоги самосовершенствования. Очевидно, что первым шагом к этому станет победа над нашими эмоциональным и витальным существами, так как в них таятся истоки величайшего беспокойства, обитают самые необузданные силы неуравновешенности и зависимости, они предъявляют самые настоятельные требования, отстаивающие наше несовершенство. Эти части нашей природы обретают уравновешенность за счет очищения и освобождения. Можно сказать, что уравновешенность – первый и главный признак освобождения. Чтобы выйти из-под власти витального желания и освободить душу от неистового господства страстей, нужно обладать спокойным и ровным сердцем и жизненным принципом, руководствующимся широким и бесстрастным видением универсального духа. Желание является нечистотой праны, жизненного принципа, и сковывающей его цепью. Если прана чиста, витальная душа становится удовлетворенной и довольной и способна взаимодействовать с внешними объектами без желаний и воспринимать их без предпочтений; обретя освобождение, поднявшись над порабощающей двойственностью симпатии и антипатии, оставаясь равнодушной к ощущениям боли и наслаждения, не приходя в возбуждение при соприкосновении с приятным, не чувствуя себя обеспокоенной или подавленной при столкновении с неприятным, не цепляясь изо всех сил и не стараясь удержать тех, с кем она предпочитает общаться, и не отталкивая с резкой неприязнью тех, кто вызывает у нее антипатию, витальная душа в своем восприятии откроется более великой системе ценностей. Всё, что приходит к ней из мира, неся угрозу или соблазн, она будет обращать к более высоким принципам – рассудку и сердцу, находящимся в контакте со светлой и спокойной радостью духа или преображенным ею. Успокоенная, подчиненная духу и более не пытающаяся навязывать свою власть более глубокой и тонкой душе в нас, эта витальная душа будет сама одухотворена и будет работать как чистый и благородный инструмент духа, посредством которого он сможет взаимодействовать с миром более божественным образом. Здесь нет речи об аскетическом умерщвлении жизненного импульса и присущих ему качеств или функций; его нужно не умертвить, а трансформировать. Функцией праны является наслаждение, но подлинное наслаждение существованием – это ощущение внутренней духовной Ананды, глубокого вселенского восторга, плотных и массивных вибраций духовного блаженства, переживаемого в спокойной экстатичности «я» и всего сущего, а не получение фрагментарных и беспокойных витальных, эмоциональных или ментальных удовольствий, которые в настоящее время из-за доминирования физического ума представляют собой искаженные и ослабленные формы Ананды. Функцией праны является также обладание; через обладание душа наслаждается объектами, но подлинное обладание, нечто широкое и внутреннее, не зависит от внешнего захвата, подчиняющего нас тому, что мы захватили. Любое внешнее обладание и наслаждение будут лишь возможностью проявления спокойной и радостной игры духовной Ананды с формами и феноменами ее собственного космического бытия. Чтобы это более великое существование, эта безграничная, универсальная и совершенная жизнь смогли прийти, необходимо отказаться от эгоистического обладания и присвоения вещей, как это делает эго, всё время чего-то требующее от Бога, людей и мира, париграха (parigraha). Tyaktena bhuñjīthāḥ, отрекаясь от эгоистического чувства желания и обладания, душа божественно наслаждается своим «я» и вселенной.

Аналогичным образом, освобожденное сердце это сердце, которое стало свободным от порывов чувств и ураганов страстей; уравновешенное сердце не осаждается горем, гневом, страхом, непостоянством любви, волнениями радости, горечью печали, оно становится широким, спокойным, бесстрастным, просветленным, божественным. Все эти беспокойные чувства не принадлежат сокровенной природе нашего существа, а являются результатом активности нашей внешней витальной и ментальной природы и ее взаимодействия со своим окружением. За эти отклонения ответственно чувство эго, вынуждающее нас действовать как отдельные существа, которые смотрят на вселенную через призму своих изолированных притязаний и оценивают ее исходя из своего изолированного опыта.

Когда мы живем, будучи едиными с Божественным в себе и с духом вселенной, эти несовершенства оставляют нас и исчезают в спокойной и невозмутимой силе и восторге внутреннего духовного существования. Это духовное существование всегда пребывает внутри нас, и оно трансформирует внешние воздействия прежде, чем они войдут в соприкосновение с ним, пропуская их через сублиминальную психическую душу в нас, являющуюся его тайным инструментом восприятия восторга бытия. Делая сердце бесстрастным, мы освобождаемся от власти этой беспокойной души желаний, пребывающей на поверхности нашего сознания, открываем врата этого более глубокого существования, обнаруживаем в нем источник знаний и распространяем их истинные божественные ценности на все, что соблазняет и побуждает к действию наше эмоциональное существо. В результате такого совершенствования мы обретаем свободное, счастливое, невозмутимое и объемлющее всё сердце, проникнутое духовным чувством.

Совершенствуя сердце, мы также не стремимся к суровой аскетической бесчувственности, отчужденному духовному безразличию или обузданию себя с помощью мучительной и строгой аскезы. Происходит не умерщвление эмоциональной природы, а ее преображение. Все, что кажется в нашей внешней природе несовершенным или извращенным, скрывает в себе определенный смысл и пользу, которые обнаруживаются, когда мы возвращаемся к более великой истине божественного бытия. Любовь будет не разрушена, а возвышена, расширена до предела своих величайших возможностей, углублена до своего духовного упоения; это будет любовь к Богу, любовь к человеку, ко всем объектам и существам, как к проявлениям нас самих и формам и силам Божественного; безграничная, универсальная любовь, способная на самые разные отношения, заменит эгоистическую, корыстную, требовательную любовь, сопровождаемую маленькими радостями и горестями, настойчивыми притязаниями и омрачаемую постоянным чередованием ссор, удовольствий, приступов ревности, порывов к единению, сменяющихся чувством усталости, с ее разрывами и расставаниями, – которой сейчас мы придаем такое большое значение. Скорбь исчезнет; ее место займут беспристрастное сочувствие и универсальная любовь, но это не сочувствие одного человека, страдающего при виде страданий другого, а сила, которая, будучи сама свободной, способна поддержать, помочь, освободить. Проявления гнева и ненависти невозможны для свободного духа, но он будет обладать мощной разрушительной энергией Рудры, присущей Божественному, которое сражается без ненависти и разрушает без гнева, поскольку всегда во всем разрушаемом видит части самого себя, свои собственные проявления, а значит, всегда сочувствует и симпатизирует тем, в ком они воплощены. Вся наша эмоциональная природа должна претерпеть это высокое освобождающее преображение; и здесь очень важным условием является обретение абсолютной уравновешенности природы.

Та же самая уравновешенность должна быть утверждена во всех остальных частях нашего существа. Сейчас все наше динамическое существо действует под влиянием противоречивых импульсов, порождаемых низшей невежественной природой. Этим побуждениям мы или подчиняемся, или частично контролируем их, или подвергаем их изменчивому влиянию нашего рассудка, который их ограничивает и сдерживает, наших эстетических чувств и ума, которые их очищают и возвышают, или наших нравственных представлений, которые позволяют их упорядочить и дисциплинировать. Тесное переплетение правильного и неправильного, полезного и вредного, гармоничной или беспорядочной активности становится сомнительным результатом наших усилий, мы вырабатываем условные стандарты человеческой разумности и неразумности, порока и добродетели, чести и бесчестья, благородства и низости, того, что одобряется, и того, что не одобряется людьми, мы неустойчиво балансируем между самооправданием и самоосуждением или же между самодовольством и отвращением к себе, раскаянием, стыдом и тягостным осознанием своей греховности. В настоящее время все это, несомненно, крайне необходимо для нашего духовного развития. Но искатель более высокого совершенства отступит от всех этих двойственностей, посмотрит на них бесстрастным взглядом и, обретя спокойное и уравновешенное состояние духа, достигнет невозмутимой и универсальной деятельности динамического Тапаса, духовной силы, в потоке которой его собственная сила и воля превратятся в чистые и точные инструменты более великого, спокойного и тайного источника божественных трудов. Опираясь на эту динамическую уравновешенность, он сможет превзойти обычные ментальные стандарты. Его воля должна быть обращена на нечто более высокое, на обретение чистоты божественного бытия, на восприятие побуждения божественной силы-воли, руководимой божественным знанием, орудием которой, янтрой (yantra), станет его совершенная природа. Но все это невозможно осуществить в полной мере, пока динамическое эго, рабски подчиняющееся эмоциональным и витальным импульсам и предпочтениям индивидуального ума, вмешивается в действия искателя. Абсолютная уравновешенность воли это та сила, которая позволяет развязать эти узлы низших побуждений к действию. Обладающий такой уравновешенностью человек не станет откликаться на влияния низших импульсов, а будет ждать более высокого ясного побуждения, исходящего из Света над умом, он не будет судить с точки зрения интеллекта и руководствоваться интеллектуальными рассуждениями, а дождется озарения и указания с более высокого плана сознания. По мере его восхождения к супраментальному бытию и внутреннего расширения в духовную беспредельность его динамическая природа, подобно эмоциональной и пранической, будет трансформироваться, одухотворяться и превращаться в силу божественной природы. Инструменты, приспосабливаясь к своему новому способу действия, допустят немало ошибок, сбоев и неточностей, но обретающая всё большую и большую уравновешенность душа не будет сильно тревожиться или горевать по этому поводу, так как, руководимая Светом и Силой, пребывающей внутри нее и над умом, она с твердой уверенностью будет продолжать свой путь и с растущим спокойствием ожидать перемен и завершения процесса трансформации. Ее решимость будет подкреплена обещанием, которое Господь дает в Гите: «Оставь все дхармы, найди прибежище во Мне одном; Я избавлю тебя от всякого греха и зла; не печалься».

Уравновешенность мыслящего ума станет частью, и очень важной частью, совершенствования природных инструментов. Наша неизменная, ничем не оправданная привязанность к своим интеллектуальным предпочтением, суждениям, мнениям, фантазиям, ограничивающим ассоциациям, которые хранятся в памяти (формирующей основу нашей ментальности), к рутине нашего механического ума, намерениям нашего прагматического ума, даже к ограничениям нашего подлинного ума – интеллекта – должна, как и все остальные привязанности, исчезнуть, уступив место беспристрастному и объективному суждению. Уравновешенный мыслящий ум будет спокойно смотреть на знание и неведение, на истину и заблуждение – двойственности, порожденные ограниченностью нашего сознания, пристрастностью нашего интеллекта и скудным запасом его доводов и прозрений, – и принимать и то и другое, ничему не отдавая предпочтения, и ждать озарения свыше. В неведении он увидит знание, которое заключено в темницу и пытается освободиться или ждет свободы, в заблуждении – истину, которая сбилась с пути или была искажена полуслепым умом и трудится, чтобы вновь обрести себя. С другой стороны, он не будет связывать и ограничивать себя полученным знанием и не побоится превзойти его, чтобы достичь новых озарений, не будет слишком упорно держаться за истину, даже используя ее в полной мере, или тиранически сковывать ее рамками своих нынешних формулировок. Эта абсолютная уравновешенность мыслящего ума необходима, так как целью этого развития является более великий свет, принадлежащий более высокому плану духовного восприятия. Это состояние уравновешенности наиболее трудноуловимо и трудно достижимо из всех остальных и менее всего практикуется человеческим умом; его совершенства достичь невозможно до тех пор, пока супраментальный свет в полной мере не озарит обращенный ввысь ум. Но чтобы этот свет мог свободно воздействовать на ментальную субстанцию, нужно все более и более стремиться к уравновешенности и бесстрастию ума. В данном случае речь также не идет об отказе от поисков ума и его космических целей, ни о безразличии или бесстрастном скептицизме, ни даже о полном прекращении мышления в безмолвии Невыразимого. Успокоение мыслей может быть частью этой дисциплины, когда цель – освободить ум от его собственного фрагментарного процесса мышления, чтобы он мог стать чистым каналом более высокого света и знания; но трансформация ментальной субстанции также необходима; иначе более высокий свет не сможет обрести абсолютную власть и неподверженную внешним воздействиям форму для упорядоченной работы божественного сознания в человеческом существе. Истиной является не только безмолвие Невыразимого, но и Слово, исходящее из этого безмолвия, и именно это Слово должно воплотиться в сознательную форму природы.

Но, в конечном итоге, это приведение природы в состояние полного равновесия – не более чем подготовка к тому, чтобы высочайшая духовная уравновешенность охватила все существо и создала среду, в которой свет, сила и радость Божественного смогли бы все более и более полно проявляться в человеке. Эта уравновешенность является вечной уравновешенностью Сат-Чит-Ананды. Это уравновешенность бесконечного бытия, которое самосуще, уравновешенность вечного духа, способная преобразовать в соответствии с качеством своей субстанции ум, сердце, волю, жизнь и физическое существо. Это уравновешенность бесконечного духовного сознания, которое содержит в себе и поддерживает блаженное течение и спокойные волны божественного знания. Это уравновешенность божественного Тапаса, который будет порождать светоносные действия божественной воли во всей природе. Это уравновешенность божественной Ананды, которая станет основой игры божественного универсального восторга, универсальной любви и безграничного наслаждения универсальной красотой. Идеальный и неизменный мир и покой Бесконечного станет безграничным простором и средой обитания нашего совершенного существа, а идеальное, беспристрастное и совершенное действие Бесконечного, через труды природы воздействующего на взаимосвязи вселенной, – безмятежным излиянием его силы в наше существо. В этом, с точки зрения интегральной Йоги, и заключается смысл уравновешенности.

Глава XII. Путь Равновесия

Из описания абсолютной и совершенной уравновешенности становится ясно, что эта уравновешенность имеет две стороны. Поэтому и достигаться она должна в два последовательных этапа. На первом мы освобождаемся от активности низшей природы и погружаемся в тихий покой божественного бытия; на втором у нас появляется возможность полностью отождествиться с бытием и силой высшей природы и обрести непоколебимое равновесие и универсальность, свойственные божественному бесконечному знанию, воле к действию и Ананде. Таким образом, сначала мы достигаем, так сказать, пассивной или негативной уравновешенности, позволяющей бесстрастно воспринимать воздействия и феномены существования и отвергать вызываемые ими двойственные впечатления и реакции. Затем мы достигаем активной, позитивной уравновешенности, которая позволяет принимать все феномены существования (но только как проявления единого божественного бытия) с невозмутимым откликом, приходящим от божественной природы в нас и преобразующим их в присущие ей скрытые ценности. Обладая первым состоянием уравновешенности, мы живем в покое единого Брахмана, отстраняясь от природы активного Неведения. Обладая вторым состоянием, мы пребываем не только в этом покое, но и в Ананде Божественного и наполняем жизнь души в природе божественными знанием, силой и блаженством бытия.

Стремление к этим двум типам уравновешенности, объединенным общим принципом, будет определять способы достижения саматы в интегральной Йоге. Стремясь достичь пассивной или чисто рецептивной уравновешенности, мы можем исходить из трех различных принципов или позиций – терпения, бесстрастия и смирения, – которые все приводят, в конечном счете, к одному и тому же результату. В основе принципа терпения лежит способность духа внутри нас переносить все воздействия, все удары, все внушения феноменальной Природы, осаждающей нас со всех сторон, оставаясь невозмутимым и неподвластным вызываемым ими эмоциональным, чувственным, динамическим и интеллектуальным реакциям. Внешний ум в низшей природе этой способностью не обладает. У него есть ограниченная сила сознания, пытающаяся в меру своих возможностей справиться со всем, что его осаждает или приходит к нему из огромного вихря сознания и энергии, окружающего его на этом плане существования. То, что ум вообще способен сохранять и утверждать свое индивидуальное существование во вселенной, на самом деле, обязано силе духа внутри него, но ум не может в полной мере проявить эту силу или использовать ее бесконечное могущество, чтобы встречать удары жизни; если бы ему это удалось, он тут же обрел бы нерушимый покой и стал хозяином своего мира. В действительности, ему приходится полагаться на свои собственные силы. Испытывая определенные воздействия, он способен постоянно или временно ассимилировать, уравновешивать, частично или полностью контролировать их, и в той мере, в какой ему это удается, он испытывает эмоциональные и чувственные реакции радости, удовольствия, удовлетворения, симпатии, любви и т. д. или же интеллектуальные и ментальные реакции согласия, одобрения, понимания, знания, предпочтения. К такого рода воздействиям он испытывает привязанность, влечение, пытается их продлить, повторить, воссоздать, удержать, превратить в приятную привычку своей жизни. Сталкиваясь с другими воздействиями, он находит их слишком сильными или слишком чуждыми и противоречащими его природе, или слишком слабыми для того, чтобы дать ему удовлетворение; эти воздействия он не в состоянии переносить или соотносить со своими возможностями или не может их ассимилировать и вынужден отвечать на них реакциями горя, боли, неудобства, неудовлетворенности, отвращения, неодобрения, отвержения, неспособностью понять или познать, отказом принять их. Против этих воздействий он пытается защититься, избежать их, не допустить или свести к минимуму возможность их повторения; по отношению к ним он испытывает страх, гнев, дрожь, ужас, антипатию, отвращение, стыд; он был бы счастлив освободиться от них, но не может от них избавиться, так как связан с ними и даже сам вызывает их причины, а значит, и следствия; ибо они – неотъемлемая часть жизни, они тесно переплетены с теми самыми объектами, которых мы желаем, и наша неспособность взаимодействовать с ними является частью несовершенства нашей природы. Существует еще третий вид воздействий, которые обычному уму удается не допускать или нейтрализовать; по отношению к ним у него возникает естественная реакция безразличия, нечувствительности или терпимости, которая не является ни радостным принятием, ни отвержением или страданием. При взаимодействии с вещами, людьми, событиями, идеями, процессами, со всем, с чем соприкасается ум, мы всегда обнаруживаем эти три вида реакций. Но, несмотря на универсальный характер этих реакций, они не абсолютны; они образуют набор привычных реакций, который не является одинаковым для всех или даже для одного и того же ума в разное время или в разных условиях. На одно и то же воздействие он может реагировать то положительно или с симпатией, то отрицательно или враждебно, то равнодушно или нейтрально.

Стремящаяся к самообладанию душа может начать с того, что решит не поддаваться этим реакциям, проявляя выдержку и терпение. Вместо того чтобы пытаться избежать, уйти или защититься от неприятных воздействий, она может встретить их лицом к лицу и научиться терпеливо, стойко, все более и более хладнокровно или с суровым и спокойным принятием терпеть и выносить их. Такая позиция или такая дисциплина приводит к трем результатам, позволяя душе обрести три способности при взаимодействии с объектами внешнего мира. Во-первых, обнаруживается, что то, что прежде было невыносимо, становится легко терпеть; способность держать такого рода удары увеличивается; чтобы вызвать дискомфорт, боль, печаль, отвращение или любую другую негативную реакцию, требуется все более и более сильное или продолжительное воздействие. Во-вторых, обнаруживается, что сознательная природа разделяется на две части: на обычную ментальную и эмоциональную природу, на уровне которой продолжаются привычные реакции, и природу более высокой воли и рассудка, наблюдающую и не подверженную беспокойствам или не затрагиваемую волнениями обычной природы, не воспринимающую их как свои собственные, не одобряющую, не санкционирующую и не участвующую в них. Затем реакции первой, более низкой природы начинают терять свою силу и мощь, а сама она начинает подчиняться влияниям покоя и непоколебимого равновесия духа, исходящим от более высокого рассудка и воли, и мало-помалу этот покой и это равновесие становятся достоянием ментального, эмоционального и даже чувственного, витального и физического существа. Это приводит к третьему результату или способности: благодаря этому терпению и самообладанию, этому отделению от более низкой природы и ее отвержению, мы становимся способными не допускать привычных реакций и даже при желании изменять силой духа характер любого своего переживания. Этот метод применяется не только в отношении неприятных, но также и в отношении приятных вещей; душа отказывается поддаваться реакциям, которые они вызывают, или действовать под их влиянием; она невозмутимо и спокойно воспринимает воздействия, приносящие радость и наслаждение, не позволяет себе приходить из-за них в возбуждение, и в конце концов заменяет радость и жадную погоню ума за удовольствиями покоем духа. Этот метод может быть также применен в отношении мыслящего ума, который, спокойно принимая знание и ограничения знания, не позволяет себе поддаваться внушению и очарованию той или иной привлекательной мысли или с отвращением отшатываться от внушения какой-то другой, непривычной или неприятной для него мысли, а, наблюдая беспристрастным взглядом, ждет Истины, давая ей время вырасти на почве сильной, незаинтересованной, несгибаемой воли и ясного рассудка. Так душа постепенно начинает равно относиться ко всему, обретает полную власть над собой и становится способной встречать трудности мира с твердой решимостью ума и неизменной безмятежностью духа.

Второй способ это занять позицию бесстрастного безразличия. Его метод состоит в том, чтобы немедленно отвергать реакции влечения или отвращения по отношению к внешним вещам, культивировать по отношению к ним светлое безразличие, сдержанный отказ, привычку пренебрегать ими или обходиться без них. В основе этой позиции лежит не столько воля, хотя воля всегда необходима, сколько знание. Обладающий этой позицией человек смотрит на волнения ума как на феномены, порожденные иллюзией внешнего ментального восприятия, или как на движения низшей природы, ничтожные по сравнению со спокойной истиной одинокого и невозмутимого духа, или же как на витальное и эмоциональное беспокойство, которое должно быть отвергнуто умиротворенно наблюдающей волей и бесстрастным сознанием мудреца. Он удаляет желание из ума, избавляется от эго, двойственно реагирующего на всё, в результате чего желание заменяется бесстрастным и невозмутимым покоем, а эго – чистым «я», которое не тревожат, не волнуют и не выводят из равновесия воздействия мира. И не только эмоциональный ум успокаивается, но и интеллектуальное существо также начинает отвергать невежественные мысли и поднимается над интересами низшего знания к одной вечной и неизменной истине. Этот способ тоже развивает три способности или приводит к трем результатам, благодаря которым искатель обретает покой.

Во-первых, он обнаруживает, что ум добровольно привязан к мелким радостям и горестям жизни и что, на самом деле, они не могут иметь над ним никакой внутренней власти, стоит душе просто захотеть избавиться от своей привычки беспомощно зависеть от внешних и преходящих вещей. Во-вторых, он обнаруживает, что здесь также может быть сделано разделение, проведено психологическое разграничение между низшим или внешним умом, все еще подверженным прежним привычным реакциям, и более высоким рассудком и волей, отстраненно пребывающими в невозмутимой умиротворенности духа. Иными словами, в нас все более нарастает отстраненный и неподвижный внутренний покой, пребывая в котором мы наблюдаем за волнениями низших частей, не вовлекаясь в них и никак их не санкционируя. Поначалу более высокий рассудок и воля могут часто омрачаться, захватываться, а ум – приходить в возбуждение под влиянием низших частей, но в конце концов этот покой становится незыблемым, постоянным и не нарушаемым даже самыми неистовыми воздействиями, na duḥkhena guruṇāpi vicālyate. Эта внутренняя душа покоя взирает на волнения и метания внешнего ума с невозмутимым превосходством или с той легкой снисходительностью стороннего наблюдателя, с какой взрослый смотрит на мелкие радости и горести ребенка. Она рассматривает их как нечто, не принадлежащее ей самой или не имеющее под собой реальной основы. И, наконец, внешний ум тоже постепенно обретает этот покой и бесстрастную невозмутимость; он прекращает свою погоню за тем, что его когда-то влекло, или горевать и страдать из-за вещей, которым он по привычке придавал непропорционально большое значение. Так развивается третья способность, способность к бесконечной умиротворенности и покою, наполняющему все наше существо, и мы обретаем блаженство освобождения от осады нашей низшей природы, добровольно отдающейся во власть неимоверных страданий, и наполняемся глубоким безмятежным и безграничным счастьем от соприкосновения с вечным и бесконечным, чье неизменное присутствие заменяет борьбу и суматоху изменчивых вещей, brahmasaṁsparśam atyantaṁ sukham aśnute. Душа прочно утвердилась в блаженстве «я», ātmaratiḥ, в единственной и бесконечной Ананде духа и более не жаждет ощущений, получаемых от внешних объектов, и приносимых ими горестей и наслаждений. Она просто смотрит на мир, как зритель, созерцающий представление или наблюдающий за ходом действия, в котором она уже более не участвует.

Третий способ предполагает покорность, которая может быть христианским смирением, основанным на покорности воле Бога, неэгоистическим принятием вещей и событий как проявления универсальной Воли во времени, или полным преданием себя в руки Божественного, верховного Пуруши. Если в первом случае мы использовали волю, во втором – знание и рассудочное понимание, то здесь мы используем сердце и темперамент, следуя по пути, тесно связанному с принципом бхакти. Если мы не остановимся на полпути, то, как и в первых двух случаях, придем к тому же самому результату – абсолютной уравновешенности. Ибо узел эго начнет ослабевать, а личные требования исчезать, и мы обнаружим, что больше не привязаны к радости, доставляемой нам приятными вещами, и не огорчаемся из-за неприятных; мы будем воспринимать и то и другое без ликующего согласия или резкого неприятия, отсылая их Владыке нашего существа и все менее и менее заботясь о том, как они повлияют лично на нас, и думая об одной единственно важной вещи – о достижении Бога или о пребывании в согласии и гармонии с универсальным и бесконечным Существованием или в единстве с Божественным, являясь его каналом, инструментом, служителем, обожателем, наслаждающимся им и своими отношениями с ним и не имеющим другой цели или причины для радости и печали. В этом случае тоже в течение какого-то времени может возникнуть разделение между низшим умом привычных эмоций и более высоким психическим умом любви и самоотдачи. Но, в конце концов, первый уступает, меняется, преображается, поглощается любовью, радостью, восторгом Божественного, утрачивает все иные интересы и привязанности. Тогда внутри мы ощущаем только незыблемый покой и блаженство этого единения – то безмолвное блаженство, которое невообразимо для ума, и тот покой, разлитый в глубинах нашего духовного существования, который не могут нарушить никакие земные соблазны.

Начинаясь по-разному, эти три способа, тем не менее, имеют определенное сходство. Во-первых, они ослабляют обычные реакции ума на внешние феномены, bāhya-sparśān, во-вторых, отделяют «я» или дух от внешней деятельности Природы. Но очевидно, что наше совершенство будет более великим, интегральным и завершенным, если мы обретем более активную уравновешенность, позволяющую нам не только держаться в стороне от мира или встречать его воздействия в бесстрастном и невозмутимом состоянии духа, но и самим воздействовать на него и подчинять его себе силой спокойного и невозмутимого Духа. Это возможно, так как мир, Природа и ее деятельность являются не чем-то полностью изолированным и самостоятельным, а проявлением «Я», Всеобщей Души, Божественного. Реакции обычного ума являются деградацией божественных ценностей, которые, не будь этой деградации, предстали бы перед нами в своем истинном виде, – они являются искажением, или неведением, которое искажает проявление этих божественных ценностей и начинается с погружения «Я» в слепое материальное несознание. Как только мы возвращаемся к полному осознанию «Я», Бога, мы можем видеть истинную божественную ценность вещей и воспринимать их или воздействовать на них с покоем, радостью, знанием и всевидящей волей Духа. Когда мы начинаем видеть и действовать подобным образом, душа начинает невозмутимо наслаждаться вселенной, невозмутимо взаимодействовать со всеми энергиями, невозмутимо познавать, прозревая духовную истину за любым феноменом этого божественного проявления. Такая душа владеет миром так же, как владеет им Божественное – в полноте бесконечного света, силы и Ананды.

Поэтому, вступая во взаимодействие со всем этим существованием, можно занять позицию йоги, развивающей не негативную и пассивную, а позитивную и активную уравновешенность. Но это, во-первых, потребует нового знания, являющегося знанием единства, – мы должны будем научиться видеть всё, как самих себя, видеть всё в Боге и Бога во всём. Тогда мы сможем равно принимать все феномены, все события, все обстоятельства, всех людей и все силы, видя в них маски «Я», движения одной энергии, результаты одного действующего могущества, направляемого одной божественной мудростью; сила встречать все со спокойной душой и невозмутимым умом возрастет, опираясь на эту способность, обретенную благодаря более великому знанию. Нам нужно будет отождествиться с «я» вселенной, видеть и чувствовать единство со всеми существами, воспринимать все силы и энергии и результаты их действия как движения энергии нашего нового «я», а значит, нашей собственной энергии; речь, конечно же, идет не об энергии нашего эго, которое должно быть приведено к смирению, устранено и отброшено – иначе этого совершенства не достичь, – а об энергии более великого безличного или универсального «я», с которым мы теперь тождественны и едины. Ибо тогда наша личность будет представлять собой лишь один из центров деятельности этого универсального «я», который, тем не менее, будет находиться в тесной связи и гармонии со всеми остальными личностями, а также со всем тем, что кажется нам лишь безличными объектами и силами, – хотя на самом деле они тоже являются могуществами одной безличной Личности (Пуруши), Бога, «Я» и Духа. Наша индивидуальность станет его индивидуальностью и более не будет отделенной от универсального бытия или противостоящей ему; она сама станет универсальной, познает универсальную Ананду, отождествится со всем и будет любить все, что постигает, на что воздействует и чем наслаждается. Ибо к бесстрастному познанию вселенной и бесстрастному принятию вселенной прибавится невозмутимое наслаждение всем космическим проявлением Божественного.

Здесь мы тоже обретаем три способности или добиваемся трех результатов. Во-первых, мы развиваем способность воспринимать все происходящее в спокойном и невозмутимом состоянии духа, используя более высокий рассудок и волю, которые откликаются на влияние духовного знания. Но мы также обнаруживаем, что, хотя нам и удается заставить нашу природу занять эту общую позицию, борьба между этим более высоким рассудком и волей и низшим ментальным существом, которое остается привержено эгоистическому взгляду на мир и реагированию на его воздействия, продолжается. Однако спустя какое-то время мы обнаруживаем, что – хотя поначалу они были смешаны, тесно переплетены, попеременно проявляли свою силу, воздействовали друг на друга, боролись за власть, пытались друг друга подчинить – их можно разделить и высшую природу освободить от власти низшей ментальной природы. Но на этом этапе, пока ум остается подвержен реакциям горя и беспокойства, радостям и удовольствиям низшей природы, мы сталкиваемся со все более и более возрастающей трудностью, которой в значительной мере удается избежать в практике более узкоспециализированных йогических дисциплин. Ибо ум начинает ощущать не только свои собственные тревоги и трудности, но и разделять радости и горести других, очень живо откликаться на них, отчетливо ощущать их воздействие, делать их своими; причем трудности других не только ощущаются, но и добавляются к его собственным, и силы, препятствующие совершенству, начинают действовать с большим упорством, чувствуя, что они имеют дело не с обычным бегством одинокой души из их царства, а с попыткой атаковать и захватить их вселенскую империю. Но, в конце концов, мы обнаруживаем, что способны преодолеть и эти трудности; более высокий рассудок и воля подчиняют своей власти низший ум, который ощутимым образом меняется, превращаясь в безграничное сознание, свойственное духовной природе; он даже наслаждается, испытывая, встречая и преодолевая все беспокойства, препятствия и трудности, пока они не будут устранены благодаря его собственной трансформации. После этого все существо пребывает в абсолютной силе, универсальном покое и радости, всевидящем восторге и воле как самосущего, так и проявленного Духа.

Чтобы понять, как работает этот позитивный метод, мы можем очень кратко рассмотреть его принцип в контексте трех великих сил – знания, воли и чувства. Любая эмоция, любое чувство или ощущение является средством, с помощью которого душа взаимодействует с проявлениями «Я» в природе и открывает их подлинные ценности. Глубинное «я» испытывает универсальный восторг бытия, Ананду. А душа в низшем уме, как мы знаем, напротив, облекает его в три формы: боль, наслаждение и бесстрастное безразличие, – которые в зависимости от интенсивности воздействия могут переходить друг в друга. Что именно она будет испытывать, зависит от способности индивидуализированного сознания встречать, воспринимать, ассимилировать, отражать, преодолевать всё, что приходит к ней из той тотальности более великого «Я», которую оно, за счет отделения и индивидуализации, противопоставило себе и стало воспринимать как нечто отличное от себя. Но благодаря этому более великому «Я» внутри, тайная душа наслаждается всеми этими вещами, черпает силу из всего и растет, благодаря всем воздействиям, извлекая пользу как из благоприятного, так и неблагоприятного опыта. Этот восторг бытия может быть ощутим даже для внешней души желаний, и на самом деле именно поэтому мы наслаждаемся существованием и даже можем находить определенное удовольствие в борьбе, страдании и перипетиях жизни. Но чтобы достичь универсальной Ананды, все наши инструменты должны научиться испытывать не какое-то избирательное или извращенное наслаждение, а сокровенную радость, разлитую повсюду. Во всех вещах заключен принцип Ананды, который рассудок может понять, а чувства – ощутить как сладость наполняющего их восторга, их расу (rasa); однако обычно вместо этого ум и чувства наделяют вещи произвольными, неравными и противоречивыми ценностями: их нужно научить воспринимать вещи в свете духа и трансформировать эти условные ценности в подлинную, одинаково и неотъемлемо всему присущую духовную Расу. Жизненный принцип существует для того, чтобы придать этому осознанию принципа восторга, rasa-grahaṇa, форму интенсивного и устойчивого наслаждения, бхоги (bhoga), которое заставляет все витальное существо трепетать от него, приветствовать и радоваться ему; но обычно оно, из-за присутствия желания, не способно к этому и превращает бхогу в три низшие формы – боль, наслаждение, sukha-bhoga, duḥkha-bhoga, и тот отказ от того и другого, который мы зовем апатией или безразличием. Прана, или витальное существо, должна избавиться от желания и своих неадекватных реакций и принять и превратить в чистое наслаждение ту расу, которую воспринимают ум и чувства. Тогда в инструментах уже ничто больше не будет препятствовать третьему шагу, благодаря которому все сможет превратиться в абсолютный и чистый экстаз духовной Ананды.

Если говорить о сфере познания, то здесь тоже существует три типа ментальных реакций на объекты и явления внешнего мира: неведение, заблуждение и подлинное знание. Развивая позитивную уравновешенность, мы для начала примем все три типа реакций, рассматривая их как этапы проявления «я», которые начинаются с неведения, проходят через стадию частичного или искаженного знания, являющегося причиной ошибок, и заканчиваются подлинным знанием. Мы будем рассматривать неведение ума (с психологической точки зрения) как своего рода темную оболочку, вуаль или покров, окутывающий глубинное сознание и скрывающий знание всеведующего «Я»; мы сосредоточим свой ум на этом высшем «Я» и с помощью уже известных и связанных с ним истин, с помощью интеллектуального осмысления или интуитивной концентрации освободим знание от покровов неведения. Мы не будем связывать себя уже познанным или пытаться силой втиснуть все остальное в его тесные рамки, а будем смотреть на известное и неизвестное со спокойным и беспристрастным умом, открытым для любой новой возможности. И такое же отношение у нас будет к заблуждению; мы не отвергнем спутанный клубок истины и заблуждения, но не свяжем себя никаким мнением и скорее будем искать элемент истины за каждым мнением и знание, скрытое внутри заблуждения – ибо любое заблуждение это неверно понятый и искаженный фрагмент истины, – и черпать силу в истине, не в ее искажениях; мы примем, но не ограничим себя даже несомненными истинами и всегда будем готовы к новому знанию, всегда будем находиться в поиске все более и более универсальной, более и более широкой, примиряющей и объединяющей мудрости. В полной мере мы обретем ее, только поднявшись в безупречность сверхразума. По этой причине непредвзятый искатель истины не будет привязан к интеллекту и его деятельности и думать, что на его достижениях все заканчивается, а будет готов к тому, чтобы подняться выше, приемля каждую ступень восхождения и достижения каждой части своего существа, но только для того, чтобы возвысить их до более высокой истины. Он должен принимать все, не привязываясь ни к чему, не отвращаться ни от чего, каким бы несовершенным или разрушительным это ни выглядело с точки зрения устоявшихся понятий, но при этом также не позволять ничему захватывать себя и мешать свободной работе Духа Истины. Эта уравновешенность ума является главным условием подъема к более высокому супраментальному и духовному знанию.

Воля в нас, поскольку она, как правило, является самой мощной силой нашего существа, – а у нас есть воля к знанию, воля к жизни, эмоциональная воля, воля, действующая в каждой части нашей природы, – принимает множество форм и по-разному реагирует на вещи, например, делает нас неспособными, ограничивает в силе и власти, становится правильной, неправильной или извращенной волей, неопределенным намерением, – превращается на уровне этического ума в добродетель, грех и неэтичное намерение, и так далее и тому подобное. Все эти феномены искатель, занимающий позицию позитивного бесстрастия, также примет, видя в них смесь временных и условных норм, с которых нужно начать, а потом трансформировать их в универсальный закон, в волю Истины и универсальной Справедливости, в свободу действий божественной Воли. Тот, кто обладает бесстрастной волей, не будет сожалеть, скорбеть и обескураживаться по поводу своих неверных шагов; если такого рода реакции возникают в обычном уме, он просто посмотрит, на какое именно несовершенство они указывают и что должно быть исправлено – ибо они не всегда бывают точны, – а затем поднимется над ними и будет внимать спокойному и невозмутимому руководству свыше. Он увидит, что даже эти преткновения необходимы, как часть опыта, и что, в конце концов, они становятся шагами, ведущими к цели. Позади и внутри всего, что происходит в людях и мире, он будет искать божественный смысл и божественные указания; за фасадом вынужденных ограничений – нашему неведению ограничения навязываются, а божественное знание сознательно налагает их на себя – он узрит добровольное самоограничение универсальной Силы, с помощью которого она соразмеряет свои шаги и стадии проявления [с ходом развития] и восходит за пределы всех ограничений к единству с безграничной силой Божественного. Все энергии и действия он будет воспринимать как силы, берущие начало в едином Существовании, а их извращения – как несовершенство (неизбежное в процессе эволюции) могуществ, без которых на данном эволюционном витке нельзя было обойтись; поэтому, даже неустанно стремясь к универсальному совершенству, он будет снисходительно относиться ко всем несовершенствам. Эта уравновешенность откроет его природу руководству божественной и универсальной Воли и сделает ее готовой к той супраментальной деятельности, осуществляя которую сила души в нас светоносно наполняется и становится единой с силой верховного Духа.

Садхак интегральной Йоги, исходя из потребностей природы и указаний внутреннего духа, Антарьямина, воспользуется как пассивным, так и активным методом обретения уравновешенности. Он не ограничит себя пассивным бесстрастием, ибо это приведет лишь к некоему индивидуальному квиетическому спасению или отказу от активного и универсального духовного бытия, что несовместимо с глобальными целями этой йоги. Он будет практиковать терпение и выдержку, но не остановится на обретении бесстрастной силы и спокойствия, а, скорее, устремится к позитивной силе и самообладанию, которые сделают ненужным умение терпеть, так как «я» будет спокойно, спонтанно и могущественно владеть универсальной энергией и сможет легко и радостно преобразовывать все свои реакции в состояние единства и Ананды. Он будет практиковать бесстрастную невозмутимость, но в конце концов обретет не отчужденно-равнодушное отношение ко всему, а, скорее, достигнет высокого и беспристрастного принятия жизни, способного преобразовать любой опыт в более великие ценности невозмутимого духа. Он также временно будет использовать метод самоотречения и смирения, однако, полностью предав свое индивидуальное существо Божественному, он достигнет всеобъемлющей Ананды (в которой нет необходимости смирения), совершенной гармонии с универсальным, которая является не просто молчаливым согласием, а всеобъемлющим единством, превратит природное «я» в совершенный и послушный инструмент Божественного, благодаря чему индивидуальный дух тоже сможет владеть Божественным. Он в полной мере воспользуется позитивным методом, но превзойдет любое индивидуальное принятие вещей, которое превратило бы существование в поле для обретения совершенных, но только индивидуальных знания, силы и Ананды. Он обретет их, но также обретет единство, благодаря которому сможет жить не только для себя, но и для других и жизнью других, становясь для них помощью, одним из используемых ими средств, силой, связанной с ними и помогающей им приближаться к тому же самому совершенству. Он будет жить для Божественного, не сторонясь мирского существования, не привязываясь ни к земле, ни к небесам, ни даже к супракосмическому освобождению, оставаясь равно единым с Божественным на всех его планах и, будучи в состоянии жить в нем, не покидая ни «Я», ни проявленного мира.

Глава XIII. Уравновешенность в действии

Различия, которые уже были проведены, должны с достаточной очевидностью показать, что именно подразумевается под состоянием уравновешенности. Это не просто умиротворенность и безразличие, не уход от переживаний, а возвышение и власть над нынешними реакциями ума и жизни. Это духовный способ реагирования на жизнь или, скорее, способ овладения жизнью и ее подчинения, чтобы она стала совершенной формой проявления деятельности «я» и духа. Это первый ключ к господству души над существованием. Когда наша уравновешенность совершенна, мы получаем доступ к сокровенным истокам божественной духовной природы. Ментальное существо в теле пытается подчинить и победить жизнь, но на каждом шагу подчиняется ей, так как не может противостоять реакциям витального «я», движимого желанием. Чтобы обрести подлинное господство, основой которого является самообладание, в первую очередь необходимо стать уравновешенным и не подверженным влиянию никаких желаний. Однако обычная ментальная уравновешенность, какой бы великой она ни была, не идет дальше пассивной умиротворенности. Чтобы не опасаться попасть под власть желания, ум вынужден ограничивать свою деятельность и волю. Только дух способен к возвышенным, стремительным и невозмутимым проявлениям воли, а также к бесконечному терпению, одинаково точен как в неторопливой и тщательной, так и в быстрой и неистовой деятельности, одинаково надежен как в обычной, четко очерченной и ограниченной, так и в обширной и безграничной сфере деятельности. Он может взять на себя самую незначительную работу в самом маленьком уголке космоса, но также в состоянии с помощью созидательной и разумной силы смирять вихри хаоса; и он способен это делать, потому что, благодаря бесстрастному, глубоко внутреннему принятию, он и в скромные, и в великие дела привносит бесконечный покой, знание, волю и силу. Он обладает этим бесстрастием, потому что пребывает над всеми событиями, формами, идеями и движениями, которые он включает в сферу своего сознания; а этим внутренним приятием он обладает, потому что, даже превосходя все сущее, он един с ним. И если мы не обладаем этим свободным единством, ekatvam anupaśyataḥ, мы не обладаем абсолютной уравновешенностью духа.

Садхаку прежде всего необходимо выяснить, обладает ли он совершенной уравновешенностью, как далеко он продвинулся в этом направлении, или же, если она далека от совершенства, найти, где таится изъян, и оказывать на природу постоянное воздействие с помощью своей воли или призывая к действию волю Пуруши, чтобы избавиться как от самого дефекта, так и от его причин. Садхак должен обладать четырьмя качествами: во-первых, уравновешенностью, в самом конкретном и практическом смысле этого слова, саматой (samatā), то есть быть свободным от ментальных, витальных и физических предпочтений и равно принимать все, что Бог делает внутри и вокруг него; во-вторых – непоколебимым покоем, не допускающим возникновения каких-либо волнений и беспокойств, шанти (śānti); в-третьих – испытывать позитивное внутреннее духовное счастье и духовную легкость на уровне своего природного существа, которые ничто не может уменьшить, сукхам (sukham); в-четвертых – ощущать незамутненную радость и веселье души, объемлющей жизнь и существование. Быть уравновешенным – значит быть бесконечным и универсальным, не ограничивать, не связывать себя той или иной формой ума и жизни и ее избирательными предпочтениями и желаниями. Но так как человек, обладающий своей нынешней обычной природой, живет в своих ментальных и витальных формациях, а не в свободе духа, то привязанность к ним и к порождаемым ими желаниям и предпочтениям также является его обычным состоянием. Поначалу с ними приходится мириться, превзойти их чрезвычайно трудно и, вероятно, полностью невозможно до тех пор, пока мы вынуждены использовать ум в качестве главного инструмента своих действий. Поэтому сначала необходимо, по крайней мере, лишить их острых шипов, добиться того, чтобы, даже упорствуя, они отказались от своих наиболее настойчивых требований, своего нынешнего эгоизма, своих самых неистовых притязаний на нашу природу.

Нерушимый покой в уме и духе свидетельствует о том, что мы достигли этого. Садхак должен сохранять бдительность, как наблюдающий и повелевающий Пуруша, пребывая позади, а лучше (как только ему это удастся) выше ума, и не допускать возникновения в нем даже самых незначительных вибраций и проявлений беспокойства, тревоги, огорчения, возмущения и волнения. Если эти вибрации приходят, он должен тут же определить их источник, выявить изъян, на который они указывают, найти эгоистическое требование, витальное желание, эмоцию или идею, порождающие их, а затем отвергнуть их, используя свою волю, свой одухотворенный ум, свое единство в душе с Владыкой своего существа. Ни под каким предлогом садхак не должен находить для них никаких отговорок, какими бы естественными, справедливыми или благовидными они ни казались, никаких внутренних или внешних оправданий. Если причиной является беспокойная и требовательная прана, он должен отделиться от этой беспокойной праны, зафиксировать свою более высокую природу в буддхи, используя буддхи-йогу, и отвергнуть требования души желаний в себе; и точно так же он должен поступать с эмоциями, если источником беспокойства и смятения становится сердце. Если же требования начинает предъявлять сам буддхи, то тогда справиться с беспокойством становится сложнее, так как главный инструмент и помощник садхака превращается в сообщника природы, бунтующей против божественной Воли, и былые грехи низших частей, пользуясь этой поддержкой, начинают поднимать свои приниженные головы. По этой причине в уме должна неотступно присутствовать одна главная мысль о самоотдаче Владыке нашего существа, Богу внутри нас и в мире, высшему «Я», универсальному Духу. Буддхи, постоянно концентрируясь на этой центральной мысли, должен отвергать все свои более низкие требования и предпочтения и внушать всему существу, что эго, через что бы оно ни предъявляло свои претензии – рассудок, личную волю, сердце или душу желаний в пране, – не вправе ни на что претендовать и что любым огорчением, возмущением, нетерпением, беспокойством мы оскорбляем Владыку нашего существа.

Эта полная самоотдача должна быть главной опорой садхака, потому что это единственный способ, не считая полной неподвижности и отказа от любой деятельности (чего необходимо избегать), с помощью которого можно обрести абсолютный покой и бесстрастие. Нельзя допускать, чтобы упорно сохраняющееся беспокойство, ашанти (aśānti), и то продолжительное время, которое необходимо для избавления от него и обретения совершенства, сами становились причиной уныния и нетерпения. Беспокойство приходит, потому что что-то в природе откликается на него, и его возвращение помогает выявить скрытый дефект, усилить бдительность садхака и вынудить его прибегнуть к более неуклонному и просветленному воздействию воли для избавления от этого дефекта. Если беспокойство выражено слишком сильно, чтобы справиться с ним, ему нужно позволить пройти и не допускать его возвращения благодаря большей бдительности и настойчивости одухотворенного буддхи. Упорно продолжая такую практику, мы обнаружим, что волнения и беспокойства теряют свою силу, делаются все более и более внешними и краткими, и, в конце концов, в существе воцаряется покой. Этого правила следует придерживаться до тех пор, пока главным инструментом является буддхи; когда же супраментальный свет овладеет умом и сердцем, в них уже не сможет возникнуть беспокойства, печали или волнения, ибо он принесет с собой озаренную силу духовной природы, в которой этим состояниям нет места. В ней будут присутствовать лишь вибрации и эмоции блаженной (ānandamaya) природы божественного единства.

Этот покой, установившийся во всем существе, должен сохраняться в любой ситуации – болеем ли мы или здоровы, наслаждаемся или испытываем боль (даже сильнейшую физическую боль), окрылены удачей или подавлены неудачей (как своей собственной, так и тех, кого мы любим), переживаем счастье или несчастье, подвергаемся хвале или поруганию, удостаиваемся чести или бесчестия, сталкиваемся со справедливым или несправедливым отношением к себе, – не нарушаясь ничем, что обычно затрагивает человеческий ум. Если мы повсюду видим единство, если мы понимаем, что всё приходит к нам по божьей воле, видим Бога во всем – как во врагах (или, скорее, тех, кто являются нашими противниками в игре жизни), так и в друзьях, как в противостоящих и препятствующих нам могуществах, так и в помогающих и благоприятствующих нам могуществах, во всех энергиях, силах и событиях, – и если, кроме этого, мы можем почувствовать, что ничто не отделено от нашего «я», что весь мир един с нами, находясь внутри нашего универсального существа, тогда уму и сердцу становится намного легче занять такую позицию. Но даже до того, как мы достигли этого универсального видения или смогли прочно утвердиться в нем, мы должны, используя все доступные нам силы и средства, неизменно настаивать на установлении этой пассивной и активной уравновешенности и покоя. Даже какое-то приближение к этому, alpam api asya dharmasya, является огромным шагом к совершенству; добиваясь первичной устойчивости этого состояния уравновешенности и покоя, мы начинаем обретать совершенство, дарующее свободу; когда же оно становится постоянным и неизменным и охватывает все наше существо, это является надежной гарантией быстрого развития всех остальных элементов совершенства. Ибо без абсолютного и всеобъемлющего покоя у нас не будет прочной основы, а его недостаток будет приводить к постоянным падениям на уровень желания, эго, двойственности и неведения.

Как только мы достигаем этого покоя, витальное и ментальное предпочтение утрачивает свою силу, нарушающую состояние уравновешенности, и остается лишь как поверхностная привычка ума. Витальное согласие или отказ, большая готовность встретить скорее это, а не то событие, ментальное принятие или непринятие, предпочтение этой более близкой, а не той более далекой мысли или истины, настаивание на этом, а не на том начинании, ведущем к этому, а не к тому результату, становится поверхностным механизмом, все еще помогающим нам понять, куда Владыка нашего существа собирается направить или в данный момент направляет Шакти. Но все это утрачивает беспокойный характер сильной эгоистической воли, труднопреодолимого желания, упорного предпочтения. Эти внешние реакции могут какое-то время сохраняться в ослабленной форме, но по мере того, как покой бесстрастия нарастает, углубляется, становится более основополагающим и незыблемым, гхана (ghana), они исчезают, перестают влиять на ментальную и витальную субстанцию или могут лишь изредка затрагивать поверхность наиболее внешнего физического ума, будучи не в состоянии проникнуть внутрь. В конце концов, даже эти рецидивы, эти волнения, возникающие на поверхности, у врат ума, прекращаются. Тогда у нас может возникнуть ясное восприятие и реальное переживание того, что все в нас делается и направляется Владыкой нашего существа, yathā prayukto’smi, tathā karomi, – во что прежде мы лишь твердо верили или о чем непрестанно думали, иногда чувствуя или смутно прозревая божественную деятельность позади изменений нашей индивидуальной природы. Теперь мы можем ясно видеть, что все движения определяются Шакти, божественной силой в нас, подчиняющейся указаниям Пуруши, и хотя, вне всякого сомнения, они все еще остаются личностными, облеченными в более низкую и ограниченную ментальную форму, они перестают быть преимущественно эгоистичными и несовершенными, явно и сильно искаженными. После этого нам необходимо подняться на еще более высокую ступень. Ибо совершенное действие и восприятие должны определяться не ментальными или витальными предпочтениями, а озаряющей и вдохновляющей духовной волей, являющейся силой Шакти, которая становится непосредственным и подлинным источником наших действий. Когда я говорю, что мне поручена определенная работа, что я действую, я все еще привношу в свою деятельность ограничивающий личностный элемент и реакцию ума. Но это Владыка намерен осуществлять свои труды, используя меня как свой инструмент, следовательно, во мне не должно быть ни ментального, ни какого-то иного предпочтения, способного ограничить, вмешаться или стать причиной несовершенной работы. Ум должен стать безмолвным светлым проводником откровений супраментальной Истины, а также Воли, пребывающей в свете этой Истины. Благодаря этому наша деятельность станет деятельностью этого высочайшего Бытия и Истины, а не некой ограниченной или искаженной интерпретацией ума. Любые ограничения, избирательность или зависимость будут условиями, которыми Божественное намеренно ограничивает самого себя в индивидууме в данный момент времени для осуществления собственного замысла, а не результатом связывающих, окончательных и невежественных установок ума. Мысль и воля будут тогда исходить из сияющего Бесконечного и облекаться в форму, которая не исключит других форм выражения, а скорее, укажет им их точное место относительно себя, объемля или даже трансформируя и превращая их в более великие формации божественного знания и действия.

Сначала приходящий покой характеризуется совершенной умиротворенностью, полным отсутствием беспокойства, тревоги или печали. По мере роста уравновешенности, он будет все более и более углубляться, приобретая черты духовной легкости и счастья. Это та абсолютная радость, которую дух находит в самом себе и которая не зависит ни от чего внешнего, нирашрайя (nirāśraya). В Гите она описывается как antaḥ-sukho antarārāmaḥ,[8] как brahmasaṁsparśam atyantaṁ sukham aśnute[9] , безмерное внутреннее счастье. Ничто не может нарушить это счастье, оно распространяется все шире и шире, и даже восприятие душой внешней действительности начинает подчиняться закону этой духовной радости. Но поскольку основой этого счастья все еще остается покой, оно ощущается как невозмутимая и спокойная радость, ahaituka. По мере роста супраментального света нисходит более великая Ананда, которая является основой безграничного восторга духа, и дух уже может бесконечно наслаждаться всем, чем он является и становится, всем, что он видит и переживает, а Шакти – радостно и светоносно вершить труды Божественного и вкушать его Ананду во всех мирах.

Благодаря совершенной уравновешенности происходит тотальная переоценка ценностей, ибо мы начинаем ощущать, что все поддерживается божественной силой блаженства (ānandamaya). Внешняя деятельность может остаться прежней или измениться (это должно определяться Духом и соответствовать требованиям работы, которую предстоит выполнить для мира), – но вся внутренняя деятельность изменится полностью. Шакти в виде своих различных сил – знания, действия, наслаждения, творения, выражения – устремится к различным целям существования, но уже в ином духе; цели, результаты, направления работы будут определяться не эго и не его личными требованиями, а предписываться Божественным, руководствующимся своим верховным светом. Ум, сердце, витальное существо, само тело будут удовлетворены всем, что к ним придет в промысле Владыки существования; во всем они найдут тончайшее и все же наиболее полное духовное удовлетворение и блаженство, в то время как пребывающие над миром божественное знание и божественная воля устремятся к достижению более отдаленных и еще не достигнутых целей. Понятия «успеха» и «неудачи» утратят свой нынешний смысл. Мы поймем, что неудачи быть не может; ибо любое событие будет происходить по воле Владыки миров, являясь не окончательным, а промежуточным этапом на его пути, и если оно кажется противостоянием, поражением, отрицанием, даже, на данный момент, абсолютным отрицанием цели, поставленной перед инструментальным существом, то это не более чем видимость, и впоследствии случившееся займет свое место в плане действий Всевышнего. Если же мы будем обладать более глобальным супраментальным видением, то сможем сразу или даже заранее понять необходимость этого события и его подлинную связь с окончательным результатом, которому оно, кажется, полностью противоречит и даже не позволяет осуществиться. Или если – пока света недостаточно и нет ясности – было неверное понимание цели или направления деятельности и шагов на пути к достижению желаемых результатов, неудача становится способом исправления ошибки и принимается спокойно, не вызывая упадка духа и колебания воли. В конце концов, мы обнаруживаем, что не существует такого понятия, как неудача, и душа в равной степени пассивно или активно наслаждается любым событием, видя в нем действие и намерение божественной Воли. Точно так же меняются наши представления о счастье и несчастье, приятном и неприятном, maṅgala amaṅgala, priya apriya.

Благодаря уравновешенности мы начинаем не только события, но и людей воспринимать по-другому и полностью меняем свое отношение к ним. Уравновешенность ума и духа, в первую очередь, приводит к всевозрастающей доброжелательности и внутренней терпимости по отношению ко всем людям, идеям, взглядам, действиям, так как мы начинаем видеть Бога во всех существах и понимать, что каждое существо действует согласно своей природе, свабхаве (svabhāva), и ее нынешним особенностям. Когда имеется позитивная и неизменная Ананда, эта доброжелательность, углубляясь, превращается в сочувственное понимание, а в итоге, в неизменную универсальную любовь. Но ни доброжелательность, ни симпатия, ни любовь не помешают нам устанавливать разнообразные отношения или изменять нашу внутреннюю позицию с учетом жизненных потребностей, подчиняясь указаниям духовной воли, а также настойчиво утверждать одни идеи и взгляды в ущерб другим, совершать эти, а не те поступки (что также будет определяться духовной волей и диктоваться теми же жизненными потребностями и замыслами) или оказывать интенсивное внутреннее или внешнее сопротивление, противостоять или противодействовать силам, которые стремятся помешать осуществлению задуманного действия. Возможно даже мощное проявление действия энергии Рудры, обрушивающейся на человека или сметающей с пути препятствие, потому что это необходимо как для этого человека, так и для осуществления мирового замысла. Но все эти поверхностные проявления не изменят и не уменьшат фундаментальную внутреннюю умиротворенность и невозмутимость. Даже если Шакти знания, воли, действия, любви будет осуществлять свои труды и принимать различные формы, необходимые для этого, дух, основополагающая душа останутся прежними. В конце концов, все станет формой светоносного духовного единения со всеми людьми, энергиями, вещами в бытии Бога и в потоке светоносной, духовной, единственной и универсальной силы, в котором наша деятельность станет неотъемлемой частью деятельности всех, неотделимой от нее, более того, мы будем ясно ощущать, что каждое отношение есть отношение с Богом во всех, выраженное во всем многообразии форм его универсального единства. Это та полнота, которую едва ли можно описать языком разделяющего ментального рассудка – ибо она использует все его противоречия, но при этом превосходит их – или выразить в терминах ограниченной ментальной психологии. Она принадлежит иному уровню сознания, иному плану нашего бытия.

Глава XIV. Сила Инструментов

Следующим элементом Йоги самосовершенствования является возвышение, расширение и очищение силы инструментов нашей обычной Природы. Чтобы начать эту работу, совсем не обязательно ждать, пока ум и дух обретут непоколебимую уравновешенность, однако только в условиях такой уравновешенности сила инструментов может стать совершенной, а сами они смогут действовать, подчиняясь надежному божественному руководству. Цель этого совершенствования – превратить природу в инструмент, пригодный к божественной работе. Любая работа выполняется силой, Шакти, и поскольку интегральная Йога предполагает не отказ от работы, а скорее, выполнение любой работы с позиции божественного сознания и под верховным руководством, то силы, свойственные инструментам – уму, жизни и телу, – нужно не только избавить от недостатков, но и возвысить и сделать их способными к этой более великой деятельности. В конце концов они должны претерпеть духовную и супраментальную трансформацию.

Первым из четырех элементов этой второй части садханы или дисциплины самосовершенствования является правильная работа шакти, правильное состояние сил интеллекта, сердца, витального ума и тела. Сейчас можно говорить лишь о предварительном совершенствовании тела, ибо сиддхи во всей их полноте будут рассмотрены после того, как я расскажу о сверхразуме и его влиянии на остальные части существа. Тело является не только необходимым внешним инструментом, с помощью которого осуществляется физическая деятельность, но также, если говорить о целях и задачах земной жизни, основой или опорой всей внутренней деятельности. Любое действие ума или духа вызывает определенные вибрации в физическом сознании, записывается там в виде вторичной телесной транскрипции и, по крайней мере, частично передается материальному миру через работу физического тела. Однако тело человека имеет природные ограничения, которые не позволяют ему в полной мере проявлять эту способность и которые оно налагает на деятельность более высоких частей своего существа. Также у тела есть свое собственное подсознательное сознание, в котором оно с фанатичной преданностью хранит прошлые привычки и природные характеристики ментального и витального существ и которое автоматически сопротивляется и препятствует любому значительному эволюционному изменению или, по крайней мере, не допускает, чтобы оно привело к радикальной трансформации всей природы. Совершенно очевидно, что, если мы намерены осуществлять свободную божественную или духовную супраментальную деятельность, направляемую высшей силой и поддерживаемую божественной энергией, телесная природа должна подвергнуться достаточно полной трансформации и изменить свой внешний характер. Искатели совершенства всегда видели в физическом существе огромное препятствие и обычно с презрением, отвержением или отвращением отворачивались от него и стремились полностью или насколько возможно подавить тело и физическую жизнь. Но в интегральной Йоге подобный подход недопустим. Тело дано нам как инструмент, необходимый для работы, и им нужно правильно пользоваться, а не пренебрегать им, подавлять, умерщвлять или отбрасывать его. Если оно несовершенно, непокорно и своевольно, то то же самое можно сказать и о других частях нашей природы – витальном существе, сердце, уме и рассудке. Тело, подобно им, должно быть изменено, усовершенствовано и подвергнуто трансформации. Нам необходимо обрести не только новую жизнь, новое сердце, новый ум, но и в каком-то смысле создать для себя новое тело.

Первое, что необходимо сделать, это усилием воли постепенно утвердить в нем новую привычку, распространяя ее на все его существование, сознание, силу, внешнюю и внутреннюю деятельность. Тело должно научиться быть совершенно послушным – сначала в руках более высоких инструментов, а потом в руках духа и его управляющей и вдохновляющей Шакти. Оно должно быть приучено не навязывать свои ограничения более высоким частям, а приспосабливать свою деятельность и свою восприимчивость к их требованиям, развивать, так сказать, более высокое поле восприятия, более высокую гамму реакций. В настоящее время именно уровень и диапазон восприятия тела и физического сознания во многом определяет звучание этой человеческой арфы Бога; мелодии, которые мы получаем от духа, психической души, более великой жизни, пребывающей за нашей физической, не могут проникать свободно, не могут достигать своего высокого, мощного и подлинного звучания. Это положение нужно кардинальным образом изменить; тело и физическое сознание, во-первых, должны научиться воспринимать и облекать в соответствующие формы эти более высокие звуки, а во-вторых, не они, а более возвышенные части природы должны определять мелодию нашей жизни и бытия.

Первым шагом к этому изменению является обретение контроля над телом и жизнью с помощью ума, его воли и мышления. Любая йога предполагает доведение этого контроля до очень высокого уровня. Но затем ум должен уступить место духу, духовной силе, сверхразуму и супраментальной силе. И в конечном итоге тело должно развить совершенную способность удерживать в себе любую энергию, низводимую в него духом, и выдерживать ее действие, не расплескивая ее и не теряя или не «ломаясь» под силой ее воздействия. Какова бы ни была интенсивность духовной, более высокой ментальной или витальной силы, тело должно служить ей сосудом и совершенным орудием, а все части механического инструмента должны уметь спокойно, не возбуждаясь, не теряя равновесия, не повреждаясь и не ломаясь, выдерживать этот напор или давление (ибо мозгу, витальному здоровью или моральной природе тех, кто неразумно, не имея соответствующей подготовки, приступают к йогической практике или неосмотрительно вызывают нисхождение силы, которую они не в состоянии интеллектуально, витально и морально выдержать, часто наносится ущерб), – и, будучи таким образом наполнено, тело должно быть способно нормально, автоматически, правильно работать, подчиняясь воле этой духовной или иной, необычной для него сейчас силы, не допуская искажения или неверной интерпретации ее намерений и ослабления ее потока. Эта способность физического сознания, физической энергии и физического механизма выдерживать и удерживать более высокую силу, дхарана-шакти (dhāraṇa-śakti), является наиболее важным сиддхи, или совершенством тела.

В результате этих изменений тело превратится в совершенный инструмент духа. Духовная сила сможет делать все, что захочет и как захочет, и в теле, и через него. Она сможет управлять ничем не ограниченной деятельностью разума, а на более высокой стадии – сверхразума, которая не будет искажаться усталостью, неспособностью, непригодностью или невежеством тела. Также она будет способна изливать в тело могучие потоки жизненной силы и управлять обширной деятельностью, осуществляемой с радостью совершенного витального существа, без ссор и разногласий, обычно возникающих между жизненными импульсами и инстинктами и теми несовершенными физическими инструментами, которые они вынуждены использовать. И, наконец, духовная сила сможет управлять всей деятельностью одухотворенного психического существа, не искажаемой, не ослабляемой или никак неомрачаемой низшими телесными инстинктами, и использовать физическую деятельность и физические средства для свободного выражения более высокой психической жизни. В самом же теле будет ощущаться присутствие великой поддерживающей силы, несокрушимой прочности, неистощимой энергии и безграничного могущества изливающейся вовне и непобедимой силы, легкость, быстрота и пластичность станут присущи нервному и физическому существу, а всему физическому механизму и его движущим пружинам[10] станет свойственна такая выносливость и восприимчивость, какой сейчас не обладают даже самые сильные и развитые тела.

По сути своей эта энергия будет не внешней, физической или мускульной силой. Сначала она проявится как безграничная жизненная энергия или праническая сила, а затем как верховная или высшая воля-сила, поддерживающая и использующая эту праническую энергию и действующая в теле. Деятельность пранической шакти в теле или в любых формах является условием для осуществления любого, даже самого механического действия неодушевленного, на первый взгляд, предмета. Согласно знанию древних, именно универсальная Прана, существующая в различных формах, поддерживает и направляет материальную энергию в любом физическом объекте, будь то электрон, атом, газ или же металл, растение, животное или физическое тело человека. Все, кто стремятся к более высокому совершенству в теле или тела, сознательно или бессознательно пытаются заставить эту праническую шакти действовать в теле более свободно и мощно. Обычный человек пытается управлять ею механически, используя физические упражнения и другие телесные средства; хатха-йогин делает это более гибким и эффективным, но все еще механическим образом, прибегая к асанам и пранаяме; что же касается наших целей, то ею можно управлять с помощью более тонких, глубинных и пластичных средств: сначала ментальной волей, полностью открывающейся и настойчиво призывающей универсальную праническую шакти, которая, благодаря нашим усилиям, будет все больше и больше наполнять тело, фиксироваться и усиливать свою работу в нем; затем ментальной волей, открывающейся, скорее, духу и его силе и призывающей более высокую праническую энергию свыше – супраментальную праническую силу; а на последнем этапе – высочайшей супраментальной волей духа, нисходящей и берущей на себя совершенствование тела. На самом деле, праническим инструментом всегда движет и делает его эффективным некая воля внутри, даже когда она использует то, что на первый взгляд кажется чисто физическими средствами; но поначалу она в своей деятельности зависит от процессов низшего порядка. По мере нашего развития эта зависимость постепенно уменьшается, и внутренняя воля становится способна действовать самостоятельно или использовать все остальное лишь в качестве своих вспомогательных инструментов.

Большинство людей не осознают этой пранической силы в теле или не могут отличить ее от физической формы энергии, которую прана поддерживает и использует в качестве своего посредника. Но по мере того как, благодаря практике йоги, сознание становится более тонким и восприимчивым, мы можем осознать бесконечный океан пранической шакти вокруг нас, ощутить ее ментальным сознанием, воспринять как реальность ментальным чувством, увидеть ее потоки и движения, начать управлять ею и оказывать на нее непосредственное воздействие с помощью воли. Но до тех пор, пока мы таким образом не осознали ее, мы должны согласиться или, по крайней мере, допустить, что такая праническая энергия существует и что с помощью силы воли можно научиться эффективно управлять ею и использовать ее. Необходима вера, шраддха (śraddhā), в способность ума оказывать своей волей воздействие на тело, влияя на его деятельность и состояние. Ею обладают те, кто лечат болезни верой, волей или ментальным внушением; мы же должны стремиться к подобному контролю не только ради решения каких-то конкретных задач, а в первую очередь для того, чтобы подчинить наши внешние и более низкие инструменты внутренним и более высоким, узаконить власть последних над первыми. Эта вера подрывается старыми привычками ума, нашим нынешним повседневным опытом, свидетельствующим о практической неспособности ума управлять нашим организмом в его нынешнем несовершенном состоянии, а также противоположной верой тела и физического сознания. Ибо они тоже имеют свою ограниченную шраддху, которая противостоит намерениям ума, когда тот стремится подчинить функционирование нашего организма закону более высокого и еще не достигнутого совершенства. Но если мы проявим упорство и на собственном опыте убедимся, что такая возможность существует, вера ума сможет укрепиться и стать сильнее, и тогда противостоящая вера в теле изменится, тело примет то, что прежде отрицало, и не только согласится подчинить свои привычки новой силе, но само будет стремиться к этому более высокому способу функционирования. В конце концов, мы поймем, что то существо, которым мы себя считаем, является или становится тем, во что оно верит или чем намерено стать (ибо вера это только воля, устремленная к более великой истине), – и перестанем устанавливать пределы своим возможностям или отрицать потенциальное всемогущество «Я» в нас и божественной Силы, действующей через человеческий инструмент. Впрочем, эта способность, по крайней мере, практически, начинает проявляться только на более поздних стадиях высшего совершенства.

Прана не только обеспечивает деятельность физической и витальной энергии, но также поддерживает ментальную и духовную деятельность. Поэтому совершенная и свободная работа пранической шакти требуется не только для использования в целях низшей природы (которое все еще необходимо), но также и для свободной и совершенной деятельности ума, сверхразума и духа, пользующихся инструментами нашей сложной человеческой природы. Именно для этого с помощью пранаямы пытаются управлять витальной силой и ее потоками. Такого рода упражнения являются очень важным и необходимым элементом некоторых йогических систем. Искатель интегральной Йоги должен также научиться управлять праной, но он может достичь этого с помощью других средств. В любом случае, он не должен зависеть ни от каких физических или дыхательных упражнений для обретения и поддержания этой способности, так как это сразу же его ограничит и сделает подчиненным Пракрити. Пуруша должен гибко пользоваться ее инструментами, а не находиться от них в жесткой зависимости. Впрочем, в необходимости пранической силы мы будем все более и более убеждаться, изучая себя и обогащаясь опытом. В ведической символике она изображалась в виде коня, запряженного в повозку воплощенного ума и воли, вахана (vāhana). Если конь силен и быстр и обладает в избытке всеми своими энергиями, ум может неуклонно и беспрепятственно следовать в нужном направлении и действовать, используя всю полноту своих сил. Но если конь хром, невынослив, вял, медлителен или слаб, тогда и воля и ум становятся неспособны эффективно действовать. И Сверхразум тоже, начиная проявлять свою деятельность, на первых порах зависит от пранической энергии. Существуют состояния и формы активности, в которых ум включает в себя праническую шакти, и эта зависимость совсем не ощущается; но даже тогда эта прана присутствует, хотя и в скрытом виде, объединяясь с чисто ментальной энергией.

Сверхразум, когда он достигнет полной силы, сможет пользоваться пранической шакти так, как захочет, и в конце концов мы обнаружим, что эта жизненная энергия превратилась в разновидность супраментализированной праны, которая попросту является одной из движущих сил этого более великого сознания. Но это, однако, происходит на более позднем этапе обретения сиддхи в этой йоге.

Также у нас есть психическая прана: пранический ум или душа желаний; и ее тоже нужно совершенствовать. Здесь тоже в первую очередь необходимо добиться, чтобы пранический ум был максимально наполнен витальной энергией, чтобы он работал в полную силу, контролировал все импульсы и энергии, получаемые нашей внутренней психической жизнью для их реализации в этом существовании, сдерживал их и служил мощным, свободным и совершенным средством их выражения. Большинство качеств, необходимых нам для нашего совершенства – смелость, сила воли, способная эффективно действовать в жизни, все элементы того, что мы сейчас называем силой характера и силой личности (чтобы они могли проявиться в полную силу в активном и энергичном действии), – в значительной степени зависят от того, насколько они наполнены психической праной. Но кроме обладания изобилием психической праны, психическое витальное существо должно быть радостным, светлым и чистым. Эта динамическая часть не должна представлять собой беспокойную, лихорадочную, неистовую, порывистую или грубо страстную силу; ей должна быть присуща энергия, но светлая, чистая и радостная энергия; она должна испытывать восторг от своей работы, но чистый, неизменный и устойчивый восторг, имеющий надежное основание. И, наконец, душа желаний должна обладать абсолютной уравновешенностью, что является третьим условием ее совершенства. Чтобы ее желания могли удовлетворяться должным и правильным образом, не нарушая состояния внутреннего равновесия, ей надлежит обуздывать, умерять или сдерживать их и, в конечном счете, полностью лишить их алчности и ненасытности и преобразовать в пульсации божественной Ананды. Чтобы достичь этого, она должна оставить все свои требования и попытки навязать свою волю сердцу, уму или духу и принимать с непоколебимой пассивной и активной уравновешенностью любой импульс или любой приказ, приходящий к ней от духа через чистое сердце и спокойный и молчаливый ум. К каким бы последствиям эти побуждения свыше ни приводили, какую бы радость – большую или маленькую, изобильную или скудную – она ни получала от Владыки нашего существа, все это она должна также принимать спокойно и невозмутимо. Однако следует помнить, что обладание и наслаждение являются ее законом, функцией, предназначением, свадхармой. Она не должна быть задушена или умерщвлена, лишена восприимчивости, задавлена, искалечена, превращена в нечто безрадостное и безжизненное, тупое и инертное. У нее должна быть неограниченная способность к обладанию, радостная способность к наслаждению, ликующая способность к чистой и божественной страсти и восторгу. Обретенное ею наслаждение, по сути, будет духовным блаженством, но таким, которое включает в себя и трансформирует ментальные, эмоциональные, динамические, витальные и физические радости; следовательно, она должна обладать интегральной способностью к наслаждению и не подводить (из-за своей слабости, неумения или неспособности выносить интенсивнейшие вибрации) дух, ум, сердце, волю и тело. Таким образом, четырьмя аспектами совершенства психической праны[11] являются полнота, кристальная чистота и радость, уравновешенность и способность к обладанию и наслаждению.

Следующим инструментом, нуждающимся в совершенстве, является читта (citta). Мы можем добавить, что в широком смысле понятие «читта» включает в себя эмоциональное существо и чисто психическое существо. Это сердце[12] – где пребывает психическое существо человека, – насквозь пронизанное жизненными инстинктами, представляет собой смешение вибраций души и непостоянных и переменчивых эмоций, которые могут быть плохими или хорошими, счастливыми или несчастными, удовлетворенными или неудовлетворенными, тревожными или спокойными, интенсивными или едва уловимыми. Находясь таким образом во власти волнений и беспокойств, оказываясь захваченным разного рода эмоциями и вибрациями, сердце не знает, что такое подлинный покой, и не способно целенаправленно и последовательно совершенствовать все свои силы. Благодаря очищению, обретению уравновешенности, света знания, гармонизации воли оно может достичь незыблемой мощи и совершенства. Первыми двумя элементами этого совершенства являются, с одной стороны, высокая и широкая душевная нежность и доброта, открытость, мягкость, спокойствие, ясность, а с другой – страстная и несокрушимая мощь и сила. В божественном характере и божественной деятельности, не менее чем в человеческих, всегда присутствуют два качества – нежность и твердость, кротость и сила, саумья (saumya) и раудра (raudra), способность терпеть и гармонизировать и способность властвовать и принуждать, Вишну и Ишана, Шива и Рудра. Для совершенной деятельности в мире оба качества в равной мере необходимы. Извращениями силы Рудры в сердце становятся неистовые страсти, гнев, свирепость, суровость, жестокость, безжалостность, бессердечие, эгоистические амбиции, насильственная и властная любовь. Эти и другие человеческие извращения должны исчезнуть благодаря раскрытию спокойного, чистого и милосердного психического существа.

Но, с другой стороны, если недостает силы, то это тоже несовершенство. Если энергии и могущества эмоциональной и психической жизни подавляются, сдерживаются или умерщвляются, то это, в конце концов, приводит к слабости, вялости, небрежности, самопотаканию, определенной бесхарактерности и безволию или инертной пассивности психического существа. Мы не придем к интегральному совершенству, если будем только обладать силой выдержки или будем только культивировать сердечную любовь, доброту, терпимость, мягкость, кротость, снисходительность. Другой стороной совершенства является невозмутимая, спокойная и неэгоистическая мощь Рудры, подкрепленная психической силой, энергией сильного сердца, способного бесстрашно поддерживать решительные, внешне суровые или даже при необходимости насильственные действия. Безграничный свет энергии, силы и мощи, гармонизированный со сладостью сердца и невозмутимостью и способный отождествляться с ними в действии, – молния Индры, зарождающаяся в средоточии сладостно-лунного сияния Сомы, – и является этим двойным совершенством. Эти две стороны совершенства, саумьятва (saumyatva), теджас (tejas), должны и в покое, и в действии основываться на устойчивой уравновешенности темперамента и психической души, освобожденных от всякой грубости и любых крайностей или недостатка сердечного света или сердечной силы.

Другим необходимым элементом является вера в сердце, убежденное принятие универсального блага и стремление к нему, открытость универсальной Ананде. Чистому психическому существу изначально присуща Ананда, оно приходит сюда из восторженной души вселенной; однако поверхностное сердце эмоций подвластно воздействию внешних противоречий мира, поэтому многое его пугает, печалит, ввергает в уныние, волнует и приносит только краткую и относительную радость. Совершенство требует, чтобы сердце было невозмутимым, но это должна быть не только пассивная невозмутимость; мы должны чувствовать, что за любым опытом и событием стоит божественная сила, стремящаяся только к благу, мы должны обладать верой и волей, способными превратить яд мира в нектар, видеть за враждебностью духовное намерение сделать нас более счастливыми, а за страданием – тайну любви, в семени боли прозревать цветок божественной силы и радости. Эта вера, кальяна-шраддха (kalyāṇa-śraddhā), необходима для того, чтобы сердце и все психическое существо, которое открылось, могли откликаться тайной божественной Ананде и превращаться в эту подлинную и изначальную квинтэссенцию всего сущего. Эта вера и воля должны сопровождаться способностью к безграничной, всеохватной и всепоглощающей любви и вести к ней. Ибо главным предназначением сердца, его подлинной функцией является любовь. Этот инструмент дарован нам для достижения абсолютного тождества и единства; ибо просто понять умом, что все едино, недостаточно, нужно также почувствовать это сердцем и ощутить единство в психическом существе, а это значит – уметь наслаждаться Единым и всеми объектами, пребывающими в нем, любить Бога и всех существ. Сердечная вера в добро и сердечное желание добра основаны на восприятии единого Божественного, имманентно пребывающего во всем и направляющего мир. В основе универсальной любви должно лежать видение сердца и психическое и эмоциональное ощущение единого Божественного, единого «Я», наполняющего собой все существование. Все четыре элемента тогда станут одним целым, и даже когда мы будем использовать силу Рудры, борясь за правду и добро, в ее основе будет лежать сила универсальной любви. Так сердце достигнет высочайшего и наиболее характерного для него совершенства, према-самартхьи (prema-sāmarthya).

И, наконец, мы должны сделать совершенными наше ментальное сознание и рассудок, буддхи. В первую очередь нужно добиться ясности и чистоты интеллекта. Он должен быть избавлен от притязаний витального существа, стремящегося заменить истину желаниями ума, от требований беспокойного эмоционального существа, стремящегося придать истине эмоциональные оттенки и формы и тем самым приукрасить, исказить, ограничить и фальсифицировать ее. Он должен быть избавлен также от своих собственных недостатков – инертности мышления, тупой ограниченности и нежелания открываться знанию, от интеллектуальной беспринципности, от предубеждений и предпочтений, от упрямства в своих суждениях и ложных побуждений в стремлении к знанию. Он должен хотеть только одного – превратить себя в незамутненное зеркало истины, отражающее ее суть и ее формы, ее законы и отношения, в чистое зеркало, в точный, тонкий и высокочувствительный инструмент гармонии, своего рода интегральный интеллект. Затем этот чистый и ясный интеллект может стать спокойным и светлым сознанием, чисто и ярко фокусирующим сияние солнца Истины. В любом случае, ему нужно не просто стать средоточием нейтрального или белого света, а превратиться в пластичный, мощный, гибкий инструмент, способный улавливать все нюансы и оттенки, понимать все стороны предмета или явления, отражать всё великолепие и всё многообразие красок в проявлении Истины, открываться всем ее формам. Став таким, он избавится от всех своих ограничений, не будет ограничиваться какой-то одной способностью, формой или процессом познания и станет инструментом, готовым и способным выполнять любую работу, возложенную на него Пурушей. Таким образом, четырьмя аспектами совершенства мыслящего ума становятся чистота, светлая ясность, богатая и гибкая многогранность и способность к интеграции, вишуддхи (viśuddhi), пракаша (prakāśa), вичитра-бодха (vicitra-bodha), сарваджняна-самартхья (sarva-jñāna-sāmarthya).

Каждый природный инструмент, достигнув таким образом совершенства, будет осуществлять предназначенные ему функции без излишнего вмешательства в работу друг друга и в гармоничной целостности нашего природного существа беспрепятственно исполнять волю Пуруши. Это совершенство должно постоянно расти, делая существо более энергичным и сильным в работе, способным к все более и более масштабной деятельности, и придавая определенное величие всей природе в целом. В результате, инструменты станут готовы к трансформации и переходу к своей супраментальной деятельности, в которой проявится более высокая, целостная и светоносная духовная истина тотального совершенства природы. Средства, с помощью которых достигается это совершенство инструментов, мы рассмотрим позже; сейчас же достаточно сказать, что главными условиями являются воля, самонаблюдение и самопознание, а также постоянная практика, абхьяса (abhyāsa), направленная на самопреобразование и трансформацию. Пуруша обладает этой способностью; ибо дух внутри всегда может изменять и совершенствовать работу своей природы. Однако ментальное существо должно помочь ему, занимаясь ясным и бдительным самонаблюдением, открываясь свету тщательного и скрупулезного самопознания, наделяющему его пониманием, и всё большему могуществу, позволяющему ему обретать власть над своими природными инструментами, вырабатывая неусыпную и настойчивую волю к самопреображению и самотрансформации, – а также предаваясь неустанной практике и постоянно отвергая каждый дефект и искажение и заменяя их правильным состоянием и правильным и улучшенным процессом. Ибо, какими бы ни были трудности и какое бы сопротивление на начальном или на последующих этапах ни оказывала Пракрити, она, в конце концов, должна подчиниться этой воле. Аскеза, тапасья, терпение, честность и искренность в поиске знания и в использовании силы воли необходимы до тех пор, пока более великая, чем наше ментальное «я», Сила не начнет оказывать непосредственное воздействие, делая трансформацию более легкой и быстрой.

Глава XV. Сила души и четырехсторонняя личность

Совершенствование наших обычных ума, сердца, праны и тела приводит нас только к совершенству психофизического механизма, которым мы вынуждены пользоваться; оно приводит инструменты в правильное состояние и создает необходимые условия для божественной жизни и божественных трудов, проживаемых и осуществляемых с более чистыми, более великими и более ясными энергией и знанием. Затем встает вопрос о Силе, вливающейся в эти инструменты, карана (karaṇa), и о Том, кто движет этой Силой для достижения своих универсальных целей. Сила, работающая в нас, должна быть проявленной божественной Шакти, высшей или универсальной Силой, сбросившей покровы в освобожденном индивидуальном существе, parā prakṛtir jīvabhūtā. Именно эта сила станет исполнительницей каждого действия и энергией этой божественной жизни, карта (kartā). Единый, который стоит за ней, это Ишвара, Владыка всего сущего, с которым каждый аспект нашего существования, благодаря совершенству, придет в йогическое единение. Это единение будет характеризоваться одновременно тождественностью в бытии и единством в рамках разнообразных отношений души и ее природы с Господом, пребывающим внутри нас, а также являющимся своеобразной средой, в которой мы живем, движемся и существуем. Мы должны добиться, чтобы всё наше существо и всю нашу жизнь наполнили присутствие и мощь этой божественной Шакти с Ишварой внутри или позади нее. Ибо без этого божественного присутствия и этого более великого могущества силам нашей природы сиддхи не обрести.

Любое действие человека в жизни является результатом взаимодействия души и Природы: Пуруши и Пракрити. На уровне природы присутствие и влияние Пуруши выражается в виде определенной способности, присущей нашему существу, которую, для удобства, мы можем назвать силой души; и всегда именно эта сила поддерживает работу всех энергий рассудка, ума, жизни и тела, определяет облик нашего сознательного существа и тип нашей природы. В обычном среднеразвитом человеке эта сила проявляется в ослабленной, видоизмененной, механической, подспудной форме – как темперамент и характер; но это только наиболее внешняя форма, которой механическая Пракрити, кажется, ограничивает и обусловливает Пурушу, сознательную душу или существо, и которую она использует, чтобы придать Пуруше определенный облик. Какими бы ни были формы интеллектуального, этического, эстетического, динамического, витального и физического ума и тип, принимаемый развивающейся природой, душа воплощается в них и может действовать только так, как ей предписано этой сформированной Пракрити, двигаясь в ее узкой колее или относительно широком круге. В результате человек делается саттвичным, раджасичным или тамасичным или обладает смесью этих качеств, а его темперамент становится лишь своего рода тончайшим оттенком, отсветом души, который окрашивает наиболее выраженную форму проявления этих устойчивых качеств его природы. Более волевые люди добиваются большего выхода энергии души на поверхность и становятся так называемыми сильными или великими личностями. В них, по словам Гиты, присутствует нечто от Вибхути, vibhūtimat sattvaṁ śrīmad ūrjitam eva vā, некая более возвышенная энергия, часто окрашенная, а иногда проникнутая боговдохновением, или же особое проявление Божественности, которая, вне всякого сомнения, есть во всех, даже в слабейших или самых невежественных живых существах. Но, в случае Вибхути некая особая сила этой Божественности начинает проникать сквозь покров человеческой заурядности, и нечто прекрасное, привлекательное, яркое или величественное проявляется в облике, характере, жизни и работе этих исключительных личностей. Эти люди тоже трудятся, будучи ограничены типом своей природной силы и в соответствии с его гунами, в них есть нечто бросающееся в глаза, но едва ли поддающееся анализу – то, что на самом деле является непосредственной силой «Я» и духа, использующего для достижения своих великих целей тип и склонности конкретной природы. По этой причине сама природа в них возвышается или достигает более высоких уровней своего бытия. Многое в работе этой Силы может казаться эгоистическим и даже извращенным, но какую бы форму – дайвическую, асурическую или ракшасическую – она ни принимала, это все равно результат влияния тайного Божества, направляющего и использующего Пракрити для реализации своих более великих замыслов. Если сила существа развита еще больше, то через нее проявляется подлинный характер этого духовного присутствия и тогда она кажется чем-то безличным, самосущим и обладающим собственной властью, чистой силой души, которая, будучи отличной от силы ума, силы жизни, силы интеллекта, движет ими и даже, в какой-то степени приспосабливаясь к их способу функционирования, к преобладающей гуне и типу природы, оставляет на всем печать своей изначальной трансцендентности, безличности, чистого огня духа, чего-то превосходящего гуны нашей обычной природы. Когда же дух в нас свободен, тогда то, что скрывалось за этой силой души, выходит вперед во всем сиянии своего света, красоты и величия, – проявляется Дух, Божество, делающее природу и душу человека своей опорой, своим живым представителем в космическом существовании и в космическом уме, в жизни и деятельности.

Божество, дух, проявленный в Природе, погружен в океан бесконечных качеств, Ананта-гуны. Но исполнительная или механическая Пракрити является природой трех гун: саттвы, раджаса и тамаса, поэтому Ананта-гуна, духовная игра бесконечных качеств, видоизменяется на уровне этой механической природы и предстает в форме взаимодействия этих трех гун. А на уровне силы души человека это Божество в Природе предстает в виде четырехсторонней действующей Силы, catur-vyūha, проявляющей себя как Способность к познанию, Способность к управлению и власти, Способность к установлению полезных и дружеских отношений, основанных на взаимной поддержке и взаимопомощи, к активному и продуктивному общению и взаимообмену, Способность к труду, эффективным действиям и служению.

И благодаря наличию этих способностей вся человеческая жизнь и внешне, и внутренне подразделяется на четыре тесно связанные друг с другом сферы. Древние индийские мудрецы, зная об этих четырех типах активной человеческой личности и природы, разделили людей на четыре варны – брамины, кшатрии, вайшьи и щудры, каждая из которых имела свои представления о духовности, этический идеал, соответствующую систему воспитания, четко закрепленную функцию в обществе и место в эволюционной иерархии духа. Но, как это всегда бывает, когда мы пытаемся выразить очень тонкие и неуловимые истины нашей природы в слишком конкретной и механической форме, подобное деление превратилось в жесткую и прочно установившуюся систему, несовместимую со свободой, многообразностью и сложностью более утонченно развивающегося духа в человеке. И, тем не менее, истина, которая присутствует за этой системой, чрезвычайно важна с точки зрения развития способностей нашей природы; нам, однако, нужно рассмотреть внутренние аспекты этой системы, сначала аспект личности, характера, темперамента, типа души, затем аспект силы души, пребывающей позади и облекающейся в эти формы, и, наконец, аспект игры свободной духовной Шакти, являющейся их высочайшим истоком и местом единения за пределами всех гун. Ибо примитивное внешнее представление о том, что человек рождается исключительно брамином, кшатрием, вайшьей или шудрой, не соответствует психологической истине нашего существа. Психологически истина заключается в том, что внутри нас существуют эти четыре активные силы или тенденции Духа, а также его исполнительная Шакти, и что преобладание той или иной силы в наиболее сформированной части нашей личности наделяет нас нашими основными наклонностями, доминирующими качествами и способностями, определяет характер наших действий и поступков. Однако эти силы в той или иной степени присутствуют во всех людях, у одних – в проявленном, у других – в латентном состоянии, у одних они развиты, у других слабо выражены, подавлены или играют второстепенную роль. В совершенном человеке они должны достичь своей полноты и гармонии, которая в условиях духовной свободы превратится в свободную игру бесконечных качеств духа во внутренней и внешней жизни и в созидательную игру Пуруши со своей и мировой Силой Природы, несущую Ему неисчерпаемую радость.

На наиболее внешнем психологическом уровне эти качества формируют облик природы, делают ее склонной к определенным преобладающим тенденциям, определяют ее способности, ее характерные черты, форму ее активной энергии, качество ума и внутренней жизни, культурный склад или тип личности. Часто в природе преобладает интеллектуальный элемент и способности, побуждающие к поиску и открытию знания, к интеллектуальному творчеству или созиданию, к погружению в мир идей и изучению идей или жизни, к собиранию и осмыслению информации и развитию размышляющего ума. Здесь, в зависимости от уровня развития, мы получаем три характерных типа или разновидности человека – сначала индивида, обладающего активным, открытым, ищущим умом, затем интеллектуала и, наконец, мыслителя, провидца, мудреца с великим умом, наполненным знанием. Силы и способности души, которые проявляются благодаря высокому развитию такого рода темперамента, личности и типа души, это, во-первых, ум света, все более и более открывающийся всем идеям, знаниям и нисхождениям Истины; во-вторых, жажда, страстное желание знания, желание, чтобы оно росло внутри и передавалось другим, чтобы оно правило в мире, подчиненному рассудку, правде, истине и справедливости, а когда мы поднимаемся на более высокий уровень гармонии нашего более великого бытия, нам хочется, чтобы в мире царил дух и его универсальные единство, свет и любовь; в-третьих, сила этого света, наполняющая ум и волю и делающая всю жизнь подчиненной рассудку и его пониманию истины и справедливости или духу и духовной истине и справедливости, и подчиняющая элементы низшей природы этому более великому закону; в-четвертых, душевное равновесие, ведущее прежде всего к терпению, постоянному размышлению и покою, к обдумыванию, созерцанию, состояние души, которое смиряет и успокаивает метания воли и страстей и способствует возвышенному осмыслению и безупречной нравственной жизни, закладывает основы владеющего собой саттвического ума и все более и более делает человека спокойной, благородной, безличной и универсальной личностью. В идеале таков характер и сила души брахмана, жреца знания. Если какие-то качества отсутствуют, мы имеем дело с несовершенствами или искажениями этого типа – простой интеллектуальностью или ментальным любопытством к идеям, которое лишено этической или иной возвышенности, узкой сосредоточенностью на определенной разновидности интеллектуального знания, не сопровождающейся более высокой и необходимой открытостью ума, души и духа. Или же мы сталкиваемся с высокомерием и исключительностью философа, не выходящего за рамки собственных концепций, или с непрактичным идеализмом, оторванным от жизни, или с какой-то иной ущербностью и ограниченностью, типичной для интеллектуального, религиозного, научного или философского ума. Все это задержки и остановки на полпути или временное и исключительное сосредоточение на чем-то второстепенном. Когда же мы говорим о полном проявлении божественной души и силы истины и знания в человеке, то имеем в виду максимальное развитие этой дхармы или свабхавы, высшее состояние сознания, достигаемое на пути брамина и означающее его превращение в совершенного брахмана.

Если же в природе преобладают волевые качества и способности, делающие человека сильным, энергичным и смелым, выходящим победителем из любого сражения, превращающие его в лидера, защитника, правителя, творца и созидателя, обладателя несгибаемой воли (подчиняющей себе важнейшие аспекты жизни, намерения других и стремящейся облечь всё вокруг в формы, которые Шакти внутри него стремится придать жизни) или в личность, которая действует с огромной энергией, выполняя возложенную на нее работу, чтобы поддержать или разрушить существующий порядок вещей и устранить преграды, стоящие перед миром, или придать конкретную форму тому, чему суждено проявиться. Все это может быть выражено с большей или меньшей силой, воплощено в менее или более великой форме, и, в соответствии с уровнем и силой проявления этих качеств, мы имеем сначала просто борца или человека действия, затем человека, подчиняющего своей воле и влиянию других, правителя, завоевателя, лидера, отстаивающего свой идеал, и, наконец, творца, основателя в какой-либо конкретной сфере жизни. Всевозможные несовершенства души и ума приводят к многочисленным несовершенствам и извращениям этого типа – на авансцене истории появляются чрезвычайно волевые, но примитивные люди, просто поклоняющиеся силе и не имеющие каких-либо иных идеалов или возвышенных целей, себялюбивые, стремящиеся к власти, агрессивные, жестокие раджасические личности, грандиозные эгоисты, Титаны, Асуры, Ракшасы. Однако качества души, которым этот тип природы открывается на своих более высоких уровнях, по своей важности не уступают качествам брамина и столь же необходимы для совершенства нашей человеческой природы. Подлинным кшатрием становится тот, кто обладает величайшим бесстрашием и не отступает ни перед какими трудностями или опасностями и чувствует, что его сила способна встретить и выдержать любые удары, наносимые людьми, судьбой или враждебными богами, кто полон динамической отваги и храбрости и считает, что человеческой душе, избавленной от сковывающей слабости и страха, под силу любое предприятие и приключение, и готов к ним, кто привержен чести, достигающей высочайших вершин человеческого благородства и достоинства, и никогда не позволяет себе опускаться до мелочности, низости, вульгарности и слабости, кто поддерживает незапятнанным идеал высокой доблести, рыцарства, правды, искренности, принесения низшего «я» в жертву высшему, помощи людям, решительного противостояния несправедливости и насилию, идеал самоконтроля и самообладания, благородного водительства, воинственности и лидерства в путешествии и борьбе, кому присуща необходимая для человека действия уверенность в своих силах, способностях, характере и мужестве – ибо именно из этих элементов и слагается данный природный тип. Те, кто обладают этой свабхавой и следуют этой дхарме, достигают совершенства, доводя все эти качества до их наивысшей степени и придавая им своеобразную божественную полноту, чистоту и величие.

Когда в природе преобладает третья тенденция, на передний план выходят практический организаторский ум и врожденная способность производить, обмениваться, владеть, наслаждаться, придумывать, упорядочивать и согласовывать, тратить и получать, отдавать и брать, извлекать наибольшую пользу из практических взаимоотношений в мире. Проявляясь внешне, эта способность наделяет человека умелым, изобретательным умом, законотворческим, профессиональным, предпринимательским, индустриальным, экономическим, практическим и научным, техническим, инженерным и прагматическим мышлением. Человек, у которого этот тип природы развит в обычных пределах, по своему общему темпераменту одновременно скуп и щедр, склонен накапливать и сберегать, наслаждаться, выставлять свои приобретения напоказ и использовать, он стремится эффективно эксплуатировать мир или свое окружение, но также в достаточной мере способен к практической благотворительности, гуманизму и узаконенной филантропии. Он, согласно общепринятым нормам, дисциплинирован и этичен, однако не обнаруживает в себе никаких возвышенных качеств и признаков более благородного этического духа, обладает средним умом, не устремленным к сияющим вершинам, не отваживается сломать старые и создать новые облагороженные формы жизни и обычно склонен договариваться, приспосабливаться и проявлять сдержанность. Способности, ограничения и искажения этого типа хорошо знакомы нам, поскольку именно этот дух создал нашу современную коммерческую и индустриальную цивилизацию. Но если мы взглянем на более великие внутренние достоинства и душевные качества этого типа, то обнаружим, что ему также присущи элементы, без которых человеческое совершенство не будет полным. Сила, которая таким образом внешне проявляет себя на наших нынешних уровнях земного существования, способна придать жизни чрезвычайную эффективность, а, достигая наибольшей свободы и широты, способствовать достижению, но не единства и тождественности, являющихся высочайшим уровнем знания, и не господства и духовного правления, являющихся высочайшим уровнем силы, а того, что также очень важно для полноты существования, – взаимовыгодного сотрудничества и взаимодействия души с душой, жизни с жизнью. Эта Сила, во-первых, развивает умение, kausala, создавать законы и подчиняться им, понимать выгоды и ограничения отношений, приспосабливаться к устоявшимся и развивающимся процессам, производить и совершенствовать внешние технологии, помогающие созиданию, деятельности и жизни, переходить от обладания к росту, строго соблюдать порядок и быть острожным в развитии, наиболее эффективно использовать материал существования и его средства и цели; во-вторых, умение щедро расточать и искусно экономить, соблюдая великий закон взаимообмена, накапливать, чтобы потом масштабно тратить, наращивая потоки взаимообмена и эффективность существования; в-третьих, умение отдавать и изобильно и творчески поддерживать, проявлять взаимопомощь и всемерное содействие другим, которое становится в открытой душе источником справедливого благодеяния, человеколюбия, практического альтруизма; и, наконец, умение наслаждаться, владеть, приумножать, активно расходовать богатства, в изобилии ощущая Ананду существования. Совершенству тех, кто обладают этой свабхавой и следуют этой дхарме, свойственна широта взаимодействия, благородная полнота жизненных отношений, изобильное растрачивание себя и получение отдачи, свободный обмен между одним существованием и другим существованием, всемерное наслаждение и умение пользоваться ритмом и состоянием равновесия эффективной и продуктивной жизни.

Четвертая природная тенденция располагает к труду и служению. В структуре древнего общества эта дхарма или этот тип души были свойственны шудрам, а шудра в этой иерархической системе рассматривался не как дважды рожденный, а как человек низшего типа. В последнее время, однако, считается и даже подчеркивается, что простой труд возвышает и облагораживает человека и что, благодаря ему, крепнут межчеловеческие отношения. Обе точки зрения по-своему истинны и верны. Ибо в материальном мире эта сила, из-за своей крайней необходимости, становится основой материального существования или, скорее, основой для его движения и действия (ногами создателя Брамы, согласно древней легенде), но одновременно из-за своего примитивного состояния, не возвышенного знанием, взаимопониманием или силой духа, во многом опирается на инстинкт, желание и инерцию. Хорошо развитый душевный тип шудры обладает врожденной склонностью к труду и способен с готовностью работать и служить; но когда дело касается природного человека, то для него труд становится не легким или естественным занятием, а обременительной обязанностью, которую он вынужден переносить, так как иначе не может обеспечить свое существование или удовлетворить свои потребности. Ему приходится трудиться, либо заставляя себя, либо подчиняясь давлению других людей или обстоятельств. Обычный шудра работает не из чувства гордости за свою работу и не из-за того, что он воодушевлен служением, – хотя это приходит благодаря культивированию этой дхармы, – не ради радости или обретения знания, подобно ученому или мыслителю, не из-за любви к своему труду или в стремлении выполнить свою дхарму как можно лучше, как искусный мастер или художник, не руководствуясь рациональным чувством взаимопомощи или всеобщей полезности. Он работает, чтобы поддержать свое существование и удовлетворить свои примитивные нужды, а когда они удовлетворены, он, будучи предоставлен самому себе, предается своей природной лености – лености, которая присуща тамасическому качеству в каждом из нас, но с наибольшей отчетливостью проявляется в нестесненном обстоятельствами примитивном человеке, дикаре. Поэтому неразвитый шудра рождается скорее для подневольного, чем для свободного труда, и по своему темпераменту он склонен к вялому безмыслию, грубому и бездумному потаканию своим инстинктам, рабской покорности, инстинктивной и однообразной жизни, тупому повиновению и механическому исполнению долга, перемежающемуся праздностью, уклонением от работы и судорожными протестами. Древние считали, что все люди на уровне своей низшей природы рождаются шудрами и могут возвысить ее лишь благодаря этическому и духовному воспитанию, на уровне же своего высочайшего «я» все являются браминами, способными в полной мере проявить дух и божественность. И эта точка зрения, вероятно, не очень далека от психологической истины нашей природы.

И все же, когда душа развивается, именно в этой свабхаве и дхарме трудов и служения обнаруживаются некие крайне необходимые и прекрасные элементы нашего величайшего совершенства и ключ к большинству секретов высочайшей духовной эволюции. Ибо способности души, проявляющиеся при полном развитии этой силы в нас, чрезвычайно важны – сюда относится способность служить другим, намерение превратить свою жизнь в полезный труд и орудие на службе Богу и человеку, умение принимать, подчиняться и следовать любому великому влиянию и необходимой дисциплине, проникаться любовью, которая позволяет беззаветно служить, не требуя ничего взамен, отдавать себя ради того, что мы любим, способность принести эту любовь и это служение на физический план, стремление отдать наше тело и жизнь, а также душу, ум, волю и способности Богу и человеку и, как следствие, готовность к полной самоотдаче, ātma-samarpaṇa, которая на поприще духовной жизни становится одним из величайших и наиболее важных ключей к свободе и совершенству. Из всего этого слагается совершенство этой дхармы и величие этой свабхавы. Человек не может быть полноценным и совершенным, если он не развил и не возвысил этот элемент своей природы до его божественных высот.

Но ни один из этих четырех типов личности не может быть завершенным даже в своих собственных пределах, если он не включает в себя качества других типов. Если человек знания не обладает интеллектуальной и нравственной смелостью, волей, отвагой, способностью открывать и покорять новые царства, он не может свободно и совершенно служить Истине. Без этих качеств он становится рабом ограниченного интеллекта или слугой, или, в лучшем случае, обрядовым жрецом уже известного знания.[13] Пока он не в состоянии реально и гибко претворять познанные им истины в жизнь, он витает в облаках и не может максимально эффективно использовать свои знания. Если ему неведом дух служения человечеству, Богу в человеке и Владыке своего существа, он не способен превратить свое знание в подлинное приношение. Волевой и властный человек должен возвысить, озарить и контролировать свою силу и мощь с помощью знания, света разума, религии или духа, иначе он станет просто могущественным асуром, – ему необходимо обладать навыками, которые помогут ему наилучшим образом использовать, направлять и регулировать свою силу, сделать ее творческой, полезной и приспособленной к его отношениям с другими, в противном случае она превратится в смерч, пересекающий поле жизни, неистовую деятельность, которая больше разрушает, чем создает. Также, чтобы поставить свою силу на служение Богу и миру, он должен быть способен к послушанию, иначе он станет эгоистичным владыкой, тираном, грубо попирающим человеческие души и тела. Производящему и думающему о пользе и эффективности человеку необходимо обладать открытым и пытливым умом, впитывать новые идеи и знания, иначе он будет рутинно выполнять свои функции, не развиваясь ни вширь, ни ввысь. Ему необходимо обладать смелостью и предприимчивостью, необходимо наполнить духом служения процесс производства и получения прибыли, чтобы не только получать, но и давать, не только накапливать и наслаждаться собственной жизнью, но и сознательно способствовать изобилию и полноте окружающей жизни, являющейся источником его прибыли. Рабочий или слуга становится беспомощным тягловым животным и рабом общества, если он не наполняет свою работу знанием, гордостью, стремлением и мастерством, ибо только так, взращивая ум, волю и осознание полезности, он способен подняться к более высоким дхармам. Но более великое совершенство человека наступает, когда он становится настолько широк, что может включить в себя все дхармы, пусть даже начав с какой-то одной, и все шире и шире открывать свою природу завершенной полноте и универсальной способности этого четырехстороннего духа. Человек не скроен по какому-то одному образцу, не загнан в рамки какой-то одной дхармы, напротив, он содержит в себе все эти силы, поначалу действующие в нем неорганизованно и хаотично. Рождаясь снова и снова, он придает форму тому или иному качеству, переходит от одного к другому даже на протяжении одной и той же жизни и продолжает двигаться к интегральному развитию своего внутреннего бытия. Сама наша жизнь одновременно является поиском истины и знания, напряжением воли, сражением и борьбой с самим собой и окружающими силами, постоянным производством, приспособлением, оттачиванием навыков на материале жизни, посвящением и служением.

Таковы обычные аспекты души, пытающейся укрепить свою силу в природе, но когда мы подходим ближе к своему внутреннему «я», мы начинаем смутно улавливать и воспринимать то, что было вовлечено в эти формы и что способно освободиться, стать позади них и управлять ими, – некое универсальное Присутствие или универсальную Силу, оказывающую влияние на специфическую деятельность этой живой и думающей машины. Это сила самой души, властвующая над ее природой и поддерживающая ее могущества. Разница заключается в том, что пока душа несвободна, вся деятельность человека несет отпечаток его личности, ограничена и детерминирована по форме и характеру и зависит от своих инструментов. Когда же душа освобождается, появляется нечто безличное в личностной форме, нечто, остающееся независимым и самодостаточным даже при использовании инструментов, ничем неопределимое, хотя и определяющее и себя и вещи, нечто, что воздействует на мир с намного большей силой и использует ту или иную способность или могущество лишь как одно из средств взаимодействия и влияния на человека и обстоятельства. Благодаря Йоге самосовершенствования эта сила души выходит вперед, достигает максимальной широты и полноты, все четыре способности приводятся в действие и захватываются широким потоком интегрального и гармоничного духовного динамизма. Божество, сила знания души достигает того наивысшего уровня, для которого индивидуальная природа может служить опорой. Свободный ум света формирует сознание, открытое любому типу откровения, вдохновения, интуиции, идей, проницательности, мыслительного синтеза; просветленная жизнь этого ума с восторгом первооткрывателя, способного понимать и усваивать, с духовным энтузиазмом, страстью или экстазом овладевает любым знанием; могущество света, исполненное духовной силы, сияния и чистоты действия, обретает верховную власть, brahma-tejas, brahma-varcas; и все эти озарения, движения и действия основываются на глубочайшей уравновешенности и безграничном покое, которые поддерживают их, как некая нерушимая, неподвижная, незыблемая вечная твердыня, acyuta.

Божество, непоколебимая сила воли души достигает такой же широты и возвышенности. Признаками этого совершенства становятся абсолютное спокойное бесстрашие свободного духа, бесконечная динамическая храбрость, которую никакая опасность, никакое ограничение возможностей, яростное противостояние враждебных сил не могут удержать от выполнения работы и достижения цели, предначертанной духом, высокое благородство души и воли, незатронутое никакой мелочностью и низостью, умение величественно приближаться к духовной победе или успешному завершению Богоданного труда, не взирая ни на какие временные поражения или препятствия, постоянный оптимизм и нерушимая вера и надежда на силу, действующую в существе. Полноты достигает и великодушное и щедрое божество, душевная сила взаимопомощи и сотрудничества, способность свободно использовать себя и свой талант, свои собственные средства в работе, которую необходимо выполнить, не считаясь ни с какими затратами энергии и сил в производстве, созидании, достижении, овладении, обретении, полезной отдаче; умение соблюдать закон, приходить к согласию, знать меру, с широко открытым сердцем принимать в себя всех существ и свободно отдавать себя всем, осуществлять божественный взаимообмен с другими и широко и взаимно наслаждаться блаженством жизни. И, наконец, совершенства достигает божество, душевная сила служения – к нам приходит универсальная любовь, щедро растрачивающая себя и не требующая ничего взамен, мы раскрываем объятья и заключаем в них тело Бога в человеке, помогаем и служим, жертвуем собой и терпим иго Владыки, превращая себя в его добровольных рабов, и под его руководством беспрекословно исполняем требования и удовлетворяем потребности его созданий, отдаем все свое существо Владыке нашего бытия и его работе в мире. Все эти качества объединяются, помогают друг другу, проникают друг в друга и становятся единым целым. Полного апофеоза единство этих качеств достигает в величайших душах, наиболее способных к совершенству. Но любой практикующий интегральную Йогу в состоянии достичь достаточно широкого проявления этой четырехсторонней силы души и должен стремиться к этому.

Таковы внешние признаки; но за внешним покровом пребывает душа, которая таким образом проявляет себя в природе, достигшей полного развития. Это «я», будучи бесконечным, не обладает никаким характером, но при этом выдерживает и поддерживает игру любого характера, поддерживает своего рода бесконечную, единую и одновременно множественную личность, ниргуно гуни (nirguṇo guṇī), и в своем проявлении способно к бесконечности качеств, анантагуна (anantaguṇa). Сила, используемая этим «я», является высшей и универсальной, божественной и бесконечной Шакти, которая изливает себя в индивидуальное существо и наполняет свободно детерминируемую деятельность, направленную на осуществление божественного замысла.

Глава XVI. Божественная Шакти

В этой части йоги нам необходимо детально разобраться в отношениях, которые складываются между Пурушей и Пракрити по мере нашего продвижения в Йоге самосовершенствования. С точки зрения духовной истины нашего существа, сила, называемая нами Природой, является силой бытия, сознания и воли, а значит, силой, с помощью которой «я», душа или Пуруша, выражает и творит себя. Но нашему обычному пребывающему в неведении и воспринимающему фрагментарно действительность уму эта сила Пракрити представляется в совсем ином свете. Когда мы смотрим на нее, осуществляющую свою вселенскую деятельность вокруг нас, мы поначалу видим некую механическую энергию в космосе, действующую на материю или в созданных ею формах материи. В неодушевленной материи она развивает витальные силы и процессы, а в живой материи – ментальные силы и процессы. Все ее действия починены неизменным законам, каждый тип творений она наделяет различными энергетическими качествами и внутренними законами, характеризующими тот или иной вид или класс, а в каждом индивидуальном существе она развивает, не нарушая закона вида, более мелкие характеристики, достигая поразительного многообразия. Именно к этому внешнему механическому аспекту Пракрити приковано внимание современного научного ума, который считает его всей Природой, и он настолько уверен в этом, что современная наука все еще надеется и пытается, хотя и довольно безуспешно, объяснить все феномены жизни законами неодушевленной материи, а все феномены ума – законами живой материи. В научной системе взглядов нет места духу или душе, и природа не может рассматриваться как сила духа. Поскольку, с научной точки зрения, все наше существование является механическим и физическим и не более чем жизнью преходящего живого сознания, а человек есть творение и орудие материальной энергии, духовное саморазвитие с помощью йоги может быть лишь заблуждением, иллюзией, не «нормальным» состоянием ума или самогипнозом. В любом случае, оно не может быть тем, чем оно является по сути – обнаружением вечной истины нашего бытия и восхождением над ограниченными истинами ментальной, витальной и физической природы к абсолютной истине нашей духовной природы.

Однако когда мы смотрим не на внешнюю механическую Природу, противопоставляя ее себе, а на то, что внутренне субъективно переживает человек, ментальное существо, наша природа видится нам совершенно по-другому. Мы можем интеллектуально верить в то, что даже наше субъективное существование является чисто механическим, но мы не можем действовать в соответствии с этой точкой зрения или сделать ее по-настоящему реальной для нашего самовосприятия. Ибо мы осознаем некое «Я», которое, по-видимому, не только не тождественно нашей природе, но и способно отделяться от нее, наблюдать за ней со стороны, критически оценивать и творчески использовать ее, а также ощущаем некую волю, которую мы естественным образом считаем свободной волей; и будь это даже иллюзией, мы все равно в реальной жизни вынуждены действовать так, как если бы были ментальными существами, которые несут ответственность за свои поступки, способны делать свободный выбор, правильно или неправильно использовать свою природу и достигать с ее помощью высоких или низменных целей. Кажется даже, что мы боремся как с окружающей, так и со своей собственной природой и пытаемся обрести господство над миром, который навязывает нам свои условия существования и господствует над нами, и одновременно стать чем-то большим, чем мы являемся сейчас. Но проблема заключается в том, что мы владеем (если владеем вообще) лишь небольшой частью самих себя, а все остальное является подсознательным или сублиминальным и неподконтрольно нам; наша воля способна влиять лишь на некоторые формы нашей активности; большая часть этой активности – это обусловленные привычками или механические процессы, над которыми мы не имеем власти, поэтому, чтобы сделать хотя бы малейший шаг вперед или улучшить себя, нам приходится постоянно бороться с собой и обстоятельствами. Кажется, что в нас есть два существа – Душа и Природа, Пуруша и Пракрити, которые частично как будто пребывают в согласии, частично в разногласиях, – Природа налагает на душу свой механический контроль, душа пытается изменить и подчинить себе природу. И весь вопрос в том, каков фундаментальный характер этой двойственности и каков исход этого противостояния.

Согласно Санкхье, наше нынешнее существование подчинено двойственному принципу. Пракрити, если она не находится в контакте с Пурушей, инертна и неподвижна. Действовать она начинает, только приходя с ним в соприкосновение, но и тогда ее деятельность подчинена жесткому механизму функционирования ее собственных инструментов и качеств; Пуруша остается свободным и пассивным, когда он отделен от Пракрити, но, входя с ней в контакт и соглашаясь с ее активностью, становится подчиненным этому механизму, живет в ограничениях чувства эго и должен освободиться, отказываясь от своего согласия и возвращаясь к своему изначальному принципу. Другое объяснение, отчасти подтверждаемое нашими собственными ощущениями, заключается в том, что в нас есть два существа, одно – животное и материальное или, в более широком смысле, связанное низшей природой, а другое – духовное или называемое «душой», которое путы ума удерживают в плену материального существования или мировой природы. Свобода, таким образом, достигается благодаря освобождению от пут ума и бегству из этого плена, когда душа возвращается на свои родные планы или же «я», или дух, восходит к своему чистому существованию. Совершенство души в этом случае должно быть обретено никак не в Природе, а где-то вне ее.

Но на уровне более высокого сознания, чем наше нынешнее ментальное, мы обнаруживаем, что эта двойственность – лишь поверхностный феномен. Единый Дух, верховная Душа, Пурушоттама является высочайшей и подлинной истиной существования, и именно сила бытия этого Духа проявляется во всем, что воспринимается нами как вселенная. Эта универсальная Природа совсем не безжизненный, инертный или бессознательный механизм – напротив, она во всех своих движениях одухотворена универсальным Духом. Механический характер ее процессов имеет отношение лишь к внешней стороне реальности, в то время как истинной сущностью этой реальности является Дух, который силой своего собственного бытия творит или проявляет это бытие во всем, что существует в Природе. Душа и Природа в нас тоже представляют собой лишь внешнее выражение единого существования. В нас действует универсальная энергия, но душа ограничивает себя чувством эго, живет, воспринимая только частичным, фрагментарным образом отдельные вселенские процессы, использует для своего самовыражения лишь ничтожно малую часть и ограниченный диапазон ее энергии. Кажется, что душа, скорее, направляется и используется этой энергией, чем использует ее, потому что она отождествляет себя с чувством эго (которое является частью природного механизма) и живет, воспринимая все с позиции эго. На самом деле, эго приводится в движение силами Природы и представляет собой часть ее механизма, поэтому его воля не является и не может быть свободной волей. Чтобы достичь свободы, господства и совершенства, мы должны вернуться к своему подлинному внутреннему «я», к душе, пребывающей внутри нас, а также, благодаря этому возвращению, установить истинные взаимоотношения со своей собственной и универсальной природой.

На уровне нашего активного существования это выражается в замене нашей эгоистической, личной, изолированной и индивидуальной воли и энергии универсальной и божественной волей и энергией, которые все более и более согласовывают нашу деятельность с универсальной деятельностью и ощущаются как непосредственное намерение и всенаправляющая сила Пурушоттамы. Мы заменяем приземленную деятельность ограниченной, невежественной и несовершенной индивидуальной воли и энергии в нас действием божественной Шакти. Мы всегда можем открыться универсальной энергии, потому что она окружает нас со всех сторон и постоянно вливается в нас: именно она поддерживает и питает нас, обеспечивая всю нашу внешнюю и внутреннюю деятельность. На самом деле, выражение «наша собственная индивидуальная энергия» лишено смысла, так как мы обладаем лишь тем, что дает нам единая Шакти. Но, в то же время, эта универсальная Шакти пребывает в нас в свернутом состоянии, ибо вся ее энергия присутствует как в каждом индивидууме, так и во вселенной, и существуют методы и приемы, с помощью которых мы можем пробудить ее более великий и в принципе бесконечный потенциал, освободить ее и дать ей возможность начать свою более масштабную деятельность.

Сила универсальной Шакти проявляется в различных формах, и именно через них мы можем начать осознавать ее существование и присутствие. В настоящее время мы осознаем Шакти лишь в той форме, которую она принимает в нашем физическом уме, нервном существе и телесной оболочке, поддерживая разнообразные формы нашей активности. Но если мы однажды, освобождая скрытые, глубинные, сублиминальные части своего существа с помощью йоги, сможем превзойти эту первичную форму Шакти, мы начнем осознавать более великую жизненную силу, праническую Шакти, поддерживающую и наполняющую тело и питающую все формы физической и витальной активности – ибо физическая энергия является лишь видоизмененной формой этой силы, – а также питающую и поддерживающую снизу всю нашу умственную деятельность. Эту силу, как и физическую энергию, мы ощущаем внутри себя, но можем ощутить ее и вокруг себя и над собой, почувствовать, что она едина с такой же энергией в нас, можем притянуть и низвести ее, чтобы сделать более эффективной нашу обычную деятельность, или призвать ее с тем, чтобы она влилась в нас и наполнила все наше существо. Нас окружает безграничный океан Шакти, и в нас вольется столько энергии, сколько наше существо в состоянии вместить и удержать. Эту праническую энергию мы можем использовать в любой физической, жизненной или ментальной работе, и по своей мощи и эффективности она намного превзойдет любую энергию, которую мы ныне используем в нашей, пока что ограниченной физическими законами и процессами, деятельности. Использование этой пранической силы освобождает нас от этих ограничений, и по мере того, как мы заменяем ею чисто телесную энергию, растет наша свобода. Мы можем использовать прану, чтобы более эффективно управлять любым состоянием и действием тела или исправлять их, чтобы лечить болезни или быстро восстанавливать силы, чтобы в изобилии высвобождать ментальную энергию и предпринимать волевые или познавательные усилия. Обычно, чтобы освободить и взять под контроль эту праническую энергию, используют упражнения пранаямы, которые также возвышают и освобождают от ограничений психическую, ментальную и духовную энергии. Ибо, как правило, эти энергии могут действовать, только опираясь на праническую силу. Но того же самого можно добиться с помощью ментальной воли и ментальных методов или благодаря всевозрастающему открытию существа более высокой духовной силе Шакти. Праническая Шакти может быть направлена не только на нас, но и на других, на объекты или события с тем, чтобы достичь любой цели, определяемой нашим намерением. Ее действенность, эффективность огромна, по сути, безгранична, и только недостаток силы, чистоты и универсальности духовной или иной воли, с помощью которой ею пытаются управлять, может ограничить ее возможности; но все равно, какой бы великой и мощной она ни была, это всего лишь низшая форма, звено, соединяющее ум и тело, инструментальная сила. В ней есть сознание, присутствие духа, ощущаемое нами, но оно свернуто, поглощено и захвачено динамическим импульсом. Мы не можем препоручить всю нашу деятельность Шакти, работающей таким образом; чтобы управлять ее потоками в себе, нам придется использовать либо свою собственную просветленную волю, либо взывать к более высокому руководству; ибо, даже действуя в нас с большей мощью, она все равно будет зависеть от возможностей нашей несовершенной природы, и в основном подчиняться указаниям и влияниям жизненной силы в нас, а не закону высшего духовного существования.

Обычно мы управляем пранической энергией с помощью воплощенного ума. Но когда мы полностью поднимаемся над физическим умом, мы можем также превзойти праническую силу и подняться к чисто ментальной энергии, которая является более высокой формой Шакти. Там над умом мы открываем тесно связанное с этой энергией универсальное ментальное сознание, пребывающее в нас, вокруг нас и над нами (то есть выше уровня нашего обычного ментального состояния сознания) и придающее форму и содержание всем проявлениям нашей воли и знания, а также начинаем ощущать, осознавать психический элемент во всех своих эмоциях и побуждениях. С помощью этой ментальной силы можно воздействовать на праническую энергию, распространяя на нее влияние или придавая ей окраску, форму, характер, направленность наших идей, нашего знания, нашей более просветленной воли, и, таким образом, более эффективно гармонизировать нашу жизнь и витальное существо с более высокими силами нашего существования, более высокими идеалами и духовными устремлениями. В нашем обычном состоянии эти два элемента – ментальное и праническое существа и их энергии – очень сильно перемешиваются и проникают друг в друга, и мы не способны четко разграничить их или полностью подчинить один другому и, благодаря этому, эффективно контролировать более низкий принцип более высоким и разумным. Однако, когда мы поднимаемся и устойчиво закрепляемся над физическим умом, мы можем четко разграничить эти две формы энергии, два уровня нашего существа, разделить их деятельность и действовать, опираясь на более ясное и несомненное знание себя и просветленную и более чистую силу воли. Но, тем не менее, пока мы используем ум в качестве своей главной руководящей и контролирующей силы, этот контроль не полон, не спонтанен, не абсолютен. Мы обнаруживаем, что, сама по себе, ментальная энергия является производной, вторичной, более низкой и ограниченной силой сознательного духа, которая действует лишь через отрывочные и смешанные прозрения, несовершенные и тусклые озарения, принимаемые нами за вполне достаточный и яркий свет, и не способна преодолеть разрыв между идеей и знанием, с одной стороны, и действенной силой воли – с другой. Затем мы начинаем ощущать еще более высокую силу Духа и его Шакти, скрытую ментальным уровнем или пребывающую над ним, сверхсознательную по отношению к нему или частично действующую через него и дающую начало всем остальным энергиям.

На ментальном уровне, как и на всех остальных уровнях нашего существа, Пуруша и Пракрити тесно связаны или смешаны друг с другом, и мы не способны четко разграничить душу и природу. Но, находясь в более чистой субстанции ума, нам легче провести грань между ними. Как мы уже знаем, ментальный Пуруша естественным образом способен на уровне своего собственного изначального принципа ума отстраниться от деятельности Пракрити, и тогда в нашем существе происходит разделение на сознание (которое наблюдает и способно устранять свою волю от участия в действиях Природы) и энергию, наполненную субстанцией сознания (которая принимает формы знания, чувства и воли). Достигая своей высшей точки, это разделение в определенной степени освобождает душу от власти ее ментальной природы. Ибо обычно нас увлекает и уносит поток нашей собственной и универсальной активной энергии, и мы то барахтаемся в его волнах, то просто держимся на плаву и, как может показаться, управляем волной или, по крайней мере, движемся вперед, собравшись с мыслями и собрав в кулак ментальную волю; но после разделения в нас возникает часть, которая наиболее близка к чистой сущности «я», находится вне потока и может спокойно наблюдать и в определенной степени определять его непосредственное течение и ход и, в большей степени, его движение к окончательной цели. Пуруша, наконец, может, пребывая несколько в стороне, над или за Пракрити, воздействовать на нее, как некое властное лицо или присутствие, adhyakṣa, используя присущую духу силу санкции и управления.

Как мы поступим с этой относительной свободой, зависит от наших устремлений и наших представлений о тех отношениях, которые мы должны установить с нашим высочайшим «я», с Богом и Природой. Пуруша может использовать ее на самом ментальном плане для того, чтобы постоянно контролировать, развивать и преобразовывать себя, одобрять, отвергать, изменять, облекать природу в новые формы, утверждать спокойную и бескорыстную деятельность, высокое и чисто саттвическое равновесие и ритм ее энергий, взращивать личность, являющуюся идеальным воплощением саттвического принципа. Все может быть сведено только к высоко ментализированному совершенству нашего нынешнего ума и этического и психического существа. Или же, осознавая более великое «я», Пуруша может сделать безличным, универсальным, одухотворенным свое самоосознающее существование и деятельность своей природы и достичь либо безграничного покоя, либо безграничного совершенства одухотворенной ментальной энергии своего бытия. Также Пуруша может полностью отстраниться и, отказываясь давать санкцию, позволить всей обычной деятельности ума исчерпать себя, истощиться, постепенно растратить остаточные импульсы к привычной активности и погрузиться в тишину. Или же эта тишина может быть обретена путем успокоения ментальной энергии и отказа от ее активности. Душа, благодаря установлению этого покоя и ментального безмолвия, может погрузиться в невыразимую безмятежность духа и состояние необъятной широты, в котором активность Природы почти полностью прекращается. Но это безмолвие ума и способность останавливать привычную активность низшей природы можно сделать также первым шагом к обнаружению высшей формы существования, еще более высокого состояния бытия и уровня энергии нашего существа и, посредством восхождения и трансформации, проникнуть в супраментальную силу духа. Более того, это можно сделать (хотя и с большими трудностями), даже не добиваясь полного успокоения обычного ума, – с помощью постоянного и постепенного процесса трансформации всех ментальных сил и форм активности в их более великие супраментальные эквиваленты. Ибо все, что есть в уме, берет свое начало в сверхразуме, являясь ограниченной, несовершенной, неточной, частичной или искаженной передачей ментальными средствами того, что существует в сверхразуме. Но ни один из этих шагов не может быть успешно осуществлен, если мы будем опираться только на индивидуальную и ничем не подкрепленную силу ментального Пуруши в нас. Для этого потребуется помощь, вмешательство и руководство божественного «Я», Ишвары, Пурушоттамы. Ибо сверхразум является божественным умом, и именно на супраментальном плане индивид устанавливает правильные, интегральные, озаренные и совершенные отношения с верховным и универсальным Пурушей и верховной и универсальной Пара Пракрити.

По мере того, как растет чистота ума и его способность успокаиваться или отстраняться от своей собственной ограниченной деятельности, он начинает ощущать и в состоянии отражать сознательное присутствие «Я», верховного и универсального Духа, низводить его в себя или погружаться в него. Также он начинает осознавать уровни и могущества духа, превышающие его собственные высочайшие уровни. Он начинает осознавать бесконечность сознания бытия, весь бесконечный океан силы и энергии безграничного сознания, бесконечный океан Ананды – глубинного и самодостаточного восторга существования. Ум может осознавать что-то одно, ибо он в состоянии разделить и воспринять как отдельные изначальные принципы то, что на более высоком уровне воспринимается как неделимые могущества Единого, или же он может ощущать их троичность или слияние в одно целое, открывающее их единство или ведущее к нему. Он в своем осознании может подойти к этому либо со стороны Пуруши, либо со стороны Пракрити. Со стороны Пуруши эта бесконечность представляется «Я» или Духом, Бытием или одним неповторимым Сущим, божественным Пурушоттамой. И индивидуальный Джива может достичь абсолютного единства с ним на уровне своего вневременного «я» или на уровне своей универсальности или же наслаждаться близостью, неотделимостью, различиями без малейшего разделения и в то же время и не менее интенсивно наслаждаться единством бытия и блаженным разнообразием отношений на уровне активно воспринимающей и действующей природы. При взгляде со стороны Пракрити, сила и Ананда Духа выходят вперед, чтобы проявить этого Бесконечного в существах, личностях, идеях, формах и силах вселенной, и тогда перед нами предстает божественная Махашакти, изначальная Сила, верховная Природа, хранящая в себе бесконечное существование и творящая чудеса космоса. Ум все более и более осознает этот безграничный океан Шакти или же чувствует, что она пребывает намного выше его и изливает нечто из себя в нас, формируя все, чем мы являемся, что мы думаем, чувствуем, хотим и переживаем. Или ум ощущает ее вокруг, а нашу личность воспринимает как волну океана силы духа, или же прозревает ее внутри нас и там же ощущает ее деятельность, которая, даже опираясь на нашу нынешнюю форму природного существования, имеет более возвышенные истоки и поднимает нас к более высокому духовному состоянию бытия. Ум также может подняться и прикоснуться к ее бесконечности или погрузиться в нее, находясь в трансе самадхи, или потерять себя в ее универсальности, и тогда наша личность исчезает и центр нашей активности находится уже более не в нас, а либо вне наших телесных «я», либо нигде; тогда наша ментальная активность перестает принадлежать нам, мы чувствуем, что она просто приходит из универсума в эту форму ума, жизни и тела, проделывает свою работу и уходит, не оставляя в нас и следа, да и сама эта форма нас самих тоже представляется лишь несущественной деталью в ее космической беспредельности. Однако совершенство, которое является целью интегральной Йоги, заключается не только в достижении единства с ней на уровне ее высочайшей духовной силы и отождествления с ней в ее универсальной деятельности, но и в реализации и обладании во всей полноте этой Шакти на уровне нашего индивидуального бытия и природы. Ибо верховный Дух, и как Пуруша, сознательное существо, и как Пракрити, сила сознательного существа, един и неделим. И как Джива в сокровенных глубинах «я» и духа един с верховным Пурушей, так и на стороне Природы, на уровне силы «я» и духа он един с Шакти, parā prakṛtir jīvabhūtā. Только реализовав это двойное единство, мы можем достичь интегрального совершенства. Таким образом, Джива становится местом, где проявляется единство верховной Души и верховной Природы.

Чтобы достичь этого единства, мы должны осознать божественную Шакти, позволить ей низойти или призвать ее, чтобы она наполнила все наше существо и взяла на себя управление всей нашей деятельностью. Тогда уже не будет никакой обособленной личной воли или индивидуальной энергии, которые пытаются управлять нашими действиями, никакого ощущения, что работу выполняет маленькое персональное «я», и энергия также перестанет быть низшей энергией трех гун ментальной, витальной и физической природы. Божественная Шакти наполнит нас, станет во главе и возьмет на себя всю нашу внутреннюю активность, внешнюю жизнь, нашу йогу. Овладев ментальной энергией, являющейся ее собственной низшей формацией, она возвысит ее до уровня ее высочайших, чистейших и совершеннейших могуществ разума, воли и психической деятельности. Она превратит механические энергии ума, жизни и тела, которые ныне движут нами, в исполненные восторга проявления ее собственной живой и сознательной силы и присутствия. Она проявится в нас и свяжет друг с другом все те духовные переживания, на которые способен ум. А в завершение всего, она низведет супраментальный свет на ментальные уровни, превратит субстанцию разума в субстанцию сверхразума, трансформирует все низшие энергии в энергии своей супраментальной природы и поднимет нас в наше гностическое бытие. Шакти явит себя, как могущество Пурушоттамы, а Ишвара проявится в своей силе сверхразума и духа и станет владыкой нашего существа, деятельности, жизни и йоги.

Глава XVII. Действие Божественной Шакти

Божественная Шакти по своей природе является вневременным могуществом Божественного, которое, как универсальная сила, творящая, формирующая, поддерживающая и направляющая все движения и процессы вселенной, проявляет себя во времени. На низших уровнях существования мы воспринимаем эту универсальную Силу как ментальную, витальную и материальную космическую энергию, дающую начало всем формам нашей ментальной, витальной и физической деятельности. Для нашей садханы необходимо, чтобы мы четко осознали эту истину, так как это поможет нам избавиться от сковывающих ограничений эгоистического взгляда на жизнь и универсализировать себя даже на тех уровнях, где полноправно властвует эго. В интегральной Йоге, как и в Карма-йоге, нужно понять, что не мы являемся инициаторами действия, а скорее, эта Сила, работающая в нас и в других, что действуем не мы и не другие, а единая Пракрити, и придерживаться этой позиции. Чувство эго ведёт к ограничению, отделению, четкой дифференциации, позволяет использовать все преимущества индивидуальной формы и присуще существам, поскольку это необходимо для развития низшей жизни. Но если мы намерены превзойти эту жизнь и подняться к более высокой божественной жизни, мы должны сначала ослабить эго, а затем избавиться от него – ибо, как для низшей жизни необходимо развитие эго, так для высшей, наоборот, требуется его ослабление и устранение. Понимание, что наши действия принадлежат не нам, а божественной Шакти, работающей в форме низшей Пракрити на более низких уровнях сознательного бытия, очень помогает этому изменению. И если нам удается так воспринимать окружающий мир и себя, барьеры, которые отделяют наше ментальное, витальное и физическое сознание от аналогичных сознаний других, истончаются и расшатываются; ограничения в деятельности этого сознания еще остаются, но их пределы расширяются и поглощаются широким видением и восприятием вселенских процессов; различия Природы и ее специфические или индивидуальные формы проявления сохраняются для своих целей, но перестают быть оковами. Индивид чувствует, что его ум, жизнь и физическое существование, несмотря на все различия, едины с умом, жизнью и физическим существованием других, а также со всеобщей силой духа в Природе.

Это, впрочем, не полное совершенство, а только шаг к нему. Существование, каким бы относительно широким и свободным оно ни становилось, все еще остается подчиненным низшей природе. Саттвическое, раджасическое и тамасическое эго ослаблено, но не устранено; если же кажется, что произошло его исчезновение, то это лишь означает, что в наших активных частях оно погрузилось в универсальную деятельность гун, остается вовлеченным в них, продолжает скрыто, подсознательно действовать и может в любой момент заявить о себе. Поэтому садхак вначале должен постоянно сохранять в уме, а затем реализовать идею единого «я» или духа во всем, пребывающего позади всех этих процессов. Он должен осознать, что позади Пракрити пребывает один верховный и универсальный Пуруша. Он должен не только видеть и чувствовать, что всё формируется одной Силой, Пракрити или Природой, но и понимать, что ее действия являются действиями Божественного во всем, одного Верховного Бога во всем, как бы ни были они скрыты, видоизменены или, так сказать, искажены – ибо выражение высших энергий в низших формах неизбежно приводит к искажению – посредничеством эго и гун. Это видение поможет ослабить скрытые или явные требования эго, а превратившись в устойчивую реализацию, затруднит или не позволит ему самоутверждаться так, чтобы нарушать или замедлять дальнейший прогресс. Чувство эго, пока оно дает о себе знать, становится чуждым и посторонним элементом, лишь дымкой прежнего тумана неведения, который все еще остается на периферии сознания и его деятельности. После этого мы должны реализовать, увидеть, почувствовать, осознать универсальную Шакти в могущественной чистоте ее высшей деятельности, ее супраментальных и духовных трудов и научиться выдерживать всю мощь ее изначальной энергии. Это более великое видение Шакти позволит нам выйти из-под контроля гун, превратить их в их божественные эквиваленты и пребывать в сознании, в котором Пуруша и Пракрити не разделены, не скрыты друг в друге или друг за другом, а едины. Обретя это более высокое состояние бытия, мы будем ясно видеть каждое движение Шакти и естественно, спонтанно, неизменно чувствовать, что она является не чем иным, как активным присутствием Божественного, выражением силы верховного «Я» и Духа.

Шакти в этом более высоком состоянии являет себя как присутствие или мощь бесконечного существования, сознания, воли и блаженства. И когда человек видит и чувствует ее таким образом, он может по-разному приближаться к ней – с обожанием или с пылким стремлением или чувствуя своеобразное влечение менее великого к более великому, выражающееся в желании познать его, наполниться им, подчиниться ему, стать с ним единым на уровне всей своей чувствующей и действующей природы. Но сначала, пока мы все еще живем в уме, мы отделены от нее или же наблюдаем двойственный характер деятельности. Мы чувствуем, что ментальная, витальная и физическая энергия в нас и во вселенной является производной от верховной Шакти и в то же время чем-то более низким, отделенным и в каком-то смысле отличным от нее. Подлинная духовная сила может ниспосылать свои послания или свет и мощь своего присутствия, ощущаемого нами над собой, на более низкие уровни или периодически нисходить и даже на какое то время овладевать нами, но тогда она смешивается с деятельностью низших энергий и частично преобразует и одухотворяет их, но при этом сама ослабевает и изменяется. Поэтому более высокая деятельность этой природы носит непостоянный или двойственный характер. Или же мы обнаруживаем, что Шакти на время поднимает существо на более высокий духовный план, а затем опускает его на низшие уровни. Эти взлеты и падения можно рассматривать как естественные чередования, сопровождающие трансформацию обычного существа в духовное. С точки зрения интегральной Йоги, трансформация и совершенство не могут быть полными до тех пор, пока между ментальной и духовной деятельностью не сформируется связь и более высокое знание не станет использоваться нами во всех сферах нашей жизни и деятельности. Этим связующим звеном является супраментальная или гностическая энергия, на уровне которой бесконечная и безграничная сила верховного бытия, сознания и блаженства становится упорядочивающей божественной волей и мудростью, светом и силой в существе, формирующими каждую мысль, каждое намерение и каждое чувство и замещающими ими соответствующие индивидуальные движения.

Эта супраментальная Шакти может облечься в форму одухотворенного интуитивного света и силы в самом уме, что позволит осуществлять великую, но все же ограниченную ментальными рамками духовную деятельность. Или же она может полностью преобразить ум и возвысить все существо до супраментального уровня. В любом случае, в этой части йоги в первую очередь необходимо утратить эго работника, само представление о себе как об отдельном «я», ощущение, что я использую свою собственную силу, я начинаю свою деятельность и контролирую ее результаты, и вместо этого увидеть и осознать, что это универсальная Шакти порождает, формирует, использует в своих целях наши действия и действия других и всех людей и сил в мире. И только если нам удастся увидеть и воспринимать ее во всех ее формах, на всех уровнях нашего бытия и бытия мира, как материальную, витальную, ментальную и супраментальную энергию Божественного, эта реализация может стать полной и абсолютной во всех частях нашего существа. Более того, всё это, все силы всех планов должны быть увидены и познаны как формы самовыражения одной духовной Шакти, бесконечной в бытии, сознании и Ананде. Эта Сила не обязательно сначала должна проявиться на низших уровнях, в низших формах энергии, а затем явить свою высшую духовную природу. И если она действительно проявится сначала в своей ментальной, витальной или физической универсальности, мы должны проследить за тем, чтобы у нас не возникло чувства удовлетворенности и желания остановиться на этой стадии. Но она может сразу прийти в той форме, которая соответствует более высокой реальности, исполненная мощи духовного сияния. Тогда проблема будет заключаться в том, чтобы выдержать и удержать эту Силу, пока ей не удастся овладеть энергиями низших уровней существа и преобразовать их. Нам легче будет справиться с этой проблемой, если мы сможем достичь глубокого покоя и уравновешенности, samatā, и реализовать, почувствовать, осознать одно невозмутимое и спокойное «я» во всем и будем жить в нем, или же совершить искреннюю и полную самоотдачу божественному Владыке Йоги.

Освобождаясь от личностных ограничений, необходимо постоянно помнить о трех силах Божественного, которые присутствуют и должны приниматься в расчет во всех живых существах. На уровне нашего обычного сознания эти три силы предстают как Джива в форме эго, которого мы называем собой, как Бог (независимо от наших представлений о нем) и как Природа. В духовном опыте мы воспринимаем Бога как высшее «Я» или Дух или как Существо, из которого мы изошли и в котором мы живем и движемся. Мы воспринимаем Природу как его Силу или Бога как Силу, Дух, наполняющий Силу, действующую в нас и в мире. Тогда сам Джива тоже становится этим «Я», Духом, Божественным, so’ham, и един с ним в глубинах своего бытия и сознания. Однако, как индивидуальное существо, он только частица Божественного, «я» Духа, а в своем природном бытии – он форма Шакти, энергия Бога, пришедшая в действие и движение, parā prakṛtir jīvabhūtā. Сначала, когда мы начинаем осознавать Бога или Шакти, нам трудно установить с ними связь из-за сознания эго, привносимого нами в духовные отношения. Эго в нас предъявляет Божественному совсем недуховные требования, которые в каком-то смысле законны, но пока их форма эгоистична, и в зависимости от степени этой эгоистичности отношения с Божественным могут содержать множество грубых примесей и сильно искажаться, отягощаться элементами лжи и сопровождаться нежелательными реакциями, которые ни к чему хорошему не приводят. Духовные отношения могут стать полностью истинными, счастливыми и совершенными, когда эти требования поглощаются духовной жаждой и утрачивают свой эгоистический характер. На самом деле, требования нашего существа к Божественному полностью удовлетворяются только тогда, когда мы уже ничего не требуем и только хотим, чтобы Божественное проявлялось через нас, когда только это может нас удовлетворить, когда мы довольствуемся существующим блаженством единения и рады дать возможность высшему «Я» и Владыке существования действовать через нашу все более и более совершенствующуюся Природу, действовать, руководствуясь своей абсолютной мудростью и знанием. Так происходит самоотдача индивидуального «я» Божественному, ātma-samarpaṇa. Она не исключает стремления к восторгу единения, намерения приобщиться к божественному сознанию, мудрости, знанию, свету, силе, совершенству, к реализации в себе божественной полноты, но это наше стремление, намерение, по сути, становится его стремлением в нас. Поначалу, пока мы настаиваем на своих личных усилиях, они только отражают это стремление и постепенно становятся все более и более неотделимыми от него, менее личными и, в конце концов, утрачивают всякую обособленность, поскольку наше стремление сливается с божественным Тапасом, деятельностью божественной Шакти.

И аналогичным образом, когда мы впервые осознаем бесконечную Шакти над собой, вокруг себя или в себе, у нас иногда возникает эгоистическое желание завладеть ею, чтобы использовать эту огромную силу в своих эгоистических целях. Это чрезвычайно опасно, так как мы чувствуем в себе великую, иногда титаническую силу и все более убеждаемся в ее действенности и всемогуществе. И раджасическое эго, ликующее от этого чувства обладания новой невероятной силой, вместо того чтобы подождать ее очищения и преобразования, может с энтузиазмом начать бурную и сомнительную деятельность и даже превратить нас частично или на какое-то время в эгоистичных и надменных Асуров, использующих данную им силу не в божественных, а в личных целях. Но если следовать по этому пути, то в конце нас ждет духовный крах и физическая гибель. И даже если человек считает себя орудием Божественного, это не является надежным средством, которое может уберечь его от этой опасности; ибо, когда эго сильно и вмешивается, оно фальсифицирует духовные отношения и, делая вид, что хочет стать орудием Божественного, на самом деле стремится превратить Бога в свое собственное орудие. Единственный выход – отказаться от каких бы то ни было эгоистических требований, постоянно уменьшать роль личных усилий и индивидуального напряжения (неизбежных даже для саттвического эго) и, вместо попыток овладеть Шакти и использовать ее в своих целях, позволить ей овладеть нами и использовать нас в божественных целях. Сразу и в полной мере этого не осуществить (и этот переход будет чреват опасностями, если мы осознаём только низшую форму универсальной энергии, ибо в этом случае, как уже было сказано, нам потребуется какое-то другое руководство либо со стороны ментального Пуруши, либо свыше), но это тот идеал, к которому мы должны стремиться. Полностью же реализовать его мы сможем, только когда будем ясно осознавать духовное присутствие божественной Шакти в ее высочайшей духовной форме. Следует также заметить, что это препоручение всех действий индивидуального «я» Шакти, по сути, является одной из форм подлинной самоотдачи Божественному.

Мы уже знаем о том, что самый эффективный способ очищения природы заключается в том, что ментальный Пуруша отступает назад и занимает позицию свидетеля, бесстрастно наблюдающего и познающего себя и природные процессы, происходящие в низшем, обычном существе; но для достижения совершенства это должно сочетаться с намерением поднять очищенную природу на уровень более высокого духовного бытия. Когда это сделано, Пуруша перестаёт быть просто свидетелем, а становится также владыкой своей пракрити, ишварой (isvara). Поначалу, возможно, будет не совсем понятно, как этот идеал активного самообладания может сочетаться с противоположным, на первый взгляд, идеалом самоотдачи и превращения себя в пластичный инструмент божественной Шакти. Но в действительности на духовном плане такого рода противоречий не существует. На самом деле, Джива может стать подлинным владыкой своей природы, только достигая все большего и большего тождества с Божественным, являющимся его высшим «Я». И в этом тождестве и своем единстве со вселенной Джива становится также един, в универсальном «я», с волей, управляющей всеми действиями Природы. Но более непосредственно, менее трансцендентно, в своей индивидуальной деятельности он также является частицей Божественного и участвует в управлении своей природой совместно с Тем, в чьи руки он предал себя. Даже будучи инструментом, он не механический, а сознательный инструмент. Если смотреть на него со стороны Пуруши, то он един с Божественным и участвует в божественном правлении Ишвары. Со стороны же природы, он, в своей универсальности, един с силой Божественного, а в своем индивидуальном природном существе (поскольку индивидуализированная сила призвана осуществлять задачи универсальной Силы) является инструментом универсальной божественной Шакти. Джива, как уже было сказано, является средоточием игры двух аспектов Божественного – Пракрити и Пуруши и на уровне более высокого духовного сознания одновременно един с обоими этими аспектами, – там он охватывает и интегрирует все божественные отношения, сформированные их взаимодействием. И именно благодаря этому он может быть тождественным как с Ишварой, так и с Шакти.

Впрочем, того же самого результата можно достичь, не проходя через стадию пассивности ментального Пуруши и практикуя более активную и динамичную йогу. Или же можно комбинировать оба эти метода, использовать их попеременно, а затем интегрировать. И здесь проблема одухотворенного действия решается более просто. В этом динамическом процессе существует три стадии. На первой Джива осознает верховную Шакти, принимает в себя ее силу и использует ее под ее руководством. При этом он ощущает себя только исполнителем, который не несет почти никакой ответственности за происходящее – даже если поначалу чувствует, что ответственен за результат; но и это чувство исчезает, так как он обнаруживает, что результат определяется более высокой Силой, и чувствует, что только сама деятельность отчасти принадлежит ему. Садхак в этом случае чувствует, что это он думает, он намеревается, он делает, понимая, однако, что божественная Шакти или Пракрити исподволь направляет и оформляет все его мысли, намерения, чувства и действия, – индивидуальная энергия в каком-то смысле принадлежит ему, но при этом является лишь формой и инструментом универсальной божественной Энергии. Владыка Силы может быть какое-то время скрыт от него действием Шакти, или же садхак может, время от времени или постоянно, видеть, как Ишвара являет себя ему. В последнем случае он осознаёт три объекта – себя, как служителя Ишвары; пребывающую позади него Шакти, как великую силу, снабжающую энергией, облекающую деятельность в конкретные формы, определяющую результаты; и Ишвару над собой, детерминирующего своей волей всю деятельность.

На второй стадии индивидуальный исполнитель исчезает, но необязательно наступает квиетическая пассивность; может продолжаться активная и многогранная деятельность, но осуществлять ее будет Шакти. Именно ее способность познавать принимает в уме форму мышления; садхак чувствует, что не он, а Шакти думает в нем. Воля, чувства и деятельность, аналогичным образом, становятся ни чем иным, как формациями, операциями, активностью Шакти, которая непосредственно присутствует в существе и полностью владеет им. Садхак не мыслит, не намеревается, не действует, не чувствует – мысли, намерения, чувства, действия просто возникают в его существе. С точки зрения деятельности, индивидуум исчезает, сливаясь с универсальной Пракрити и становясь индивидуализированной формой и деятельностью божественной Шакти. Он все еще воспринимает свое индивидуальное существование, но как Пуруша, поддерживающий и созерцающий всю эту деятельность, который осознаёт ее в своем самопознании и способствует своим участием божественной Шакти осуществлять в садхаке труды и волю Ишвары. Владыка силы может на какое-то время скрываться деятельностью силы, а на какое-то время появляться, направляя ее и детерминируя ее процессы. В этом случае садхак тоже может осознавать три объекта – во-первых, Шакти, стоящую за каждым актом познания, мыслью, намерением, чувством, действием и осуществляющую все это для Ишвары в инструментальной человеческой форме; во-вторых, Ишвару, Владыку существования, направляющего и обусловливающего каждое ее действие; и, наконец, самого себя, как душу – Пурушу ее индивидуальной деятельности, наслаждающегося всеми отношениями с Ишварой, создающимися ее трудами. Существует другая форма этой реализации, в которой Джива становится единым с Шакти и исчезает в ней, и тогда остается только игра Шакти с Ишварой – Махадевы и Кали, Кришны и Радхи, Дэва и Дэви. Это наиболее высокая из всех возможных самореализаций, которых способен достичь Джива как проявление Природы, как сила бытия Божественного, parā prakṛtir jīvabhūtā.

Третья стадия наступает за счет всевозрастающего проявления Божественного, Ишвары во всем нашем существе и деятельности. Именно на этой стадии мы постоянно и непрерывно осознаём его. Внутри себя мы чувствуем его, как владыку нашего существа, над собой – как руководителя всех наших трудов, которые для нас становятся лишь его проявлением в бытии Дживы. Все наше сознание становится его сознанием, все наше знание – его знанием, все наше мышление – его мышлением, все наши намерения – его намерениями, все наши чувства – его Анандой и формой проявления его восторга в существе, все наши действия – его действиями. Различие между Шакти и Ишварой начинает исчезать; в нас остается только сознательная активность Божественного с великим «Я» Божественного, которое пребывает позади, вокруг и направляет эту активность; весь мир и Природа представляются только Этим, но теперь это очень отчетливо осознаётся, Майя эго исчезает, и Джива становится лишь вечной частицей бытия Божественного, aṁśa sanātana, выдвинутой вперед, чтобы служить основой индивидуальной божественной формы проявления, жизнь наполняется абсолютным присутствием и силой Божественного, а в существе проявляется абсолютная радость Духа. Это высочайший уровень совершенства и блаженства активного единения; ибо более высоким может быть только сознание Аватара, самого Ишвары, облекающегося в человеческую форму и берущего человеческое имя для того, чтобы участвовать в Лиле.

Глава XVIII. Вера и Шакти

Три элемента совершенства нашей инструментальной природы: совершенство интеллекта, сердца, витального сознания и тела, совершенство основополагающих сил души, совершенство отдачи наших инструментов и действий божественной Шакти, – общие характеристики которых мы до сих пор рассматривали, на каждом этапе своего становления зависят от четвертого элемента – веры, шраддхи (śraddhā). И это тот элемент, та сила, которая, явно или скрыто, но является основой всех наших усилий и действий. Совершенная вера – это согласие всего существа с истиной, которую оно постигло или которую ему предложили принять. И самым главным здесь является вера души в свою собственную волю быть, достигать и становиться, в свое представление о себе и о вещах, а также в свое знание. Что же касается убеждений интеллекта, согласия сердца и стремления витального ума овладевать и реализовывать, то это все не более чем внешние формы выражения этой веры. В той или иной форме эта вера души необходима для того, чтобы существо могло как-то действовать. Без нее человек не способен сделать шага даже в обычной жизни, а тем более попытаться приблизиться к пока еще нереализованному совершенству. Она настолько важна и фундаментальна, что Гита совершенно справедливо говорит о том, что какова шраддха человека, таков и он сам, yo yacchraddhaḥ sa eva saḥ, и к этому можно добавить, что человек в состоянии создать все и стать всем, что он (в соответствии со своей верой) считает для себя возможным и достижимым. Есть одна разновидность веры, которая в интегральной Йоге считается обязательной, и ее можно охарактеризовать как веру в Бога и Шакти, веру в присутствие и силу Божественного в нас и в мире, веру в то, что все происходящее в мире является работой одной божественной Шакти, что все этапы йоги, все ее усилия, страдания и падения, а также успехи, достижения и победы полезны и необходимы в работе Шакти и что, благодаря глубокому и непоколебимому доверию и полной самоотдаче Божественному и его Шакти в нас, мы сможем достичь единства, свободы, победы и совершенства.

Врагом веры является сомнение, и все же сомнение также полезно и необходимо, поскольку человек в своем неведении и постепенном и нелегком приближении к знанию должен периодически сомневаться, иначе он не сможет избавиться от своих заблуждений и навечно останется привержен невежественным убеждениям и ограниченным знаниям. И даже когда мы вступаем на путь йоги, эта полезность и необходимость сомнения не исчезает полностью. Интегральная Йога ставит своей целью не просто постижение некоего фундаментального принципа, а обретение знания (гнозиса), которое применимо ко всей жизни и всей мирской деятельности и охватывает все аспекты бытия. В поисках этого знания мы вступаем на духовный путь, и на протяжении многих миль нас сопровождает невежественная активность ума, которая только по прошествии достаточно долгого времени очищается и преобразуется более великим светом: мы несем с собой тяжелый груз интеллектуальных убеждений и представлений, из которых далеко не все верны и безупречны. На пути нам встречается множество новых представлений и идей, требующих поверить в них, и если мы примем их и навсегда останемся привержены им в той форме, в какой они нам явились (не обращая внимания на их возможную ошибочность, ограниченность или несовершенство), то уже едва ли сможем двигаться дальше. И действительно, есть стадия йоги, на которой необходимо отказываться признавать любые интеллектуальные идеи и мнения окончательными и бесспорными, в какой бы интеллектуальной форме они ни приходили, а оставить их до поры до времени под вопросом, пока в духовном переживании, озаренном супраментальным знанием, нам не удастся определить их подлинное место и облечь их в истинную форму. Тем более так нужно поступать с желаниями и побуждениями витального ума, которые, пока мы не имеем постоянного божественного руководства, нам часто приходится принимать, рассматривая их как непосредственные указатели на то, что временно необходимо делать. Однако это не значит, что мы должны их придерживаться всегда и с полным согласием души, так как, в конце концов, все эти желания и побуждения должны быть отвергнуты или преобразованы и замещены импульсами божественной воли, овладевающей движениями нашей жизни. Сердечная вера, эмоциональное одобрение и принятие также необходимы в пути, но безошибочными они становятся только тогда, когда аналогичным образом возвышаются, очищаются, преобразуются и, в конце концов, замещаются сияющим принятием и одобрением божественной Ананды, единой с божественной волей и знанием. Ничему в своей низшей природе, начиная с рассудка и кончая витальной волей, адепт йоги не может постоянно и полностью доверять. Оказывать такое доверие можно только духовной истине, силе и Ананде, которые в его духовном рассудке становятся его единственными проводниками, источниками света и владыками действия.

И все же без веры не обойтись на протяжении всего пути и при совершении каждого шага, ибо она является необходимым согласием души, без которого движение вперед невозможно. Сначала мы должны верить в основополагающую истину и принципы йоги, и если эта вера омрачается в интеллекте, подавляется в сердце, истощается и ослабляется из-за постоянных опровержений и неудач в жаждущем витальном уме, то в сокровенных глубинах души все же должно сохраняться что-то, что придерживается ее и возвращается к ней, иначе мы упадем или сойдем с пути из-за слабости и неумения терпеть временные поражения, разочарования, трудности и опасности. В йоге, как и в жизни, именно тот, в конце концов, побеждает и видит подтверждение своей веры, кто, несмотря на все поражения и разочарования и все неблагоприятные, враждебные и противостоящие силы и обстоятельства, неутомимо идет вперед, держится до конца и настаивает на своем. Ибо для души и Шакти в человеке нет ничего невозможного. Даже слепая и невежественная вера лучше, чем скептическое сомнение, отвращающее нас от наших духовных возможностей, или непрекращающееся брюзжание ограниченного бескрылого и злобно критикующего интеллекта, asūyā, сковывающего наши усилия парализующей неуверенностью. Последователь интегральной Йоги должен преодолеть и слабость, и скептицизм. Божественное совершенство всего человеческого существа, в которое человек поверил своим умом, сердцем и волей и которого решил достичь, кажется невозможным обычному уму, поскольку это противоречит реальным фактам жизни и будет долгое время опровергаться непосредственным опытом, как это всегда бывает при стремлении к далекой и труднодостижимой цели. Более того, этот идеал будет отвергаться людьми, имеющими духовные реализации, но полагающими, что наша нынешняя природа – единственно возможный вариант природы воплощенного человеческого существа и что только путем отказа от земной жизни или даже от любой разновидности индивидуального существования мы можем достичь небесного совершенства или освобождения от ограничений личности. Если мы стремимся реализовать такого рода идеал, то нас на протяжении долгого времени будут сопровождать возражения и скептические рассуждения, asūyā, невежественного, но постоянно критикующего интеллекта, готового найти для этого массу оснований, опирающегося на кажущиеся несомненными факты внешней действительности, на набор установленных данных и бесспорных ощущений, отказывающегося идти вглубь и сомневающегося в достоверности всех вдохновений и озарений, зовущих вперед; и если садхак поверит его очень ограниченным и поверхностным доводам, то он либо не достигнет цели своего путешествия, либо столкнется с серьезными затруднениями и окажется надолго задержан в пути. С другой стороны, если вера невежественна и слепа, то это препятствует достижению масштабных реализаций, мешает движению к более великим формам истины и совершенства, чревато горькими разочарованиями, крахом иллюзий, привязанностью к промежуточным результатам, ошибочно принимаемым за окончательные. Шакти в своей работе беспощадно разрушает все формы неведения и слепоты и даже все ложные и суеверные надежды на нее, и мы должны быть готовы отказаться от слишком упорной привязанности к формам веры и опираться лишь на спасительную реальность. Шраддха, необходимая в интегральной Йоге, должна быть высокой и широкой духовной и просветленной верой, наполненной светом более великого разума, приемлющего высочайшие возможности.

Эта шраддха – английское слово «вера» очень условно передает это понятие – на самом деле, порождена влиянием верховного Духа, и свет этой шраддхи является посланием нашего супраментального существа, призывающего низшую природу выйти из ее нынешнего жалкого состояния и подняться к более высокому состоянию бытия и стать чем-то большим, превзойти себя. А испытывает это влияние и откликается на призыв не столько интеллект, сердце или витальный ум, сколько внутренняя душа, которая лучше знает истину своей собственной судьбы и миссии своего предназначения. Обстоятельства, способствующие нашему вступлению на путь, реально не отражают того, что в нас происходит. Центральную роль может играть интеллект, сердце, желания витального ума или какие-то более второстепенные, внешние и случайные факторы и стимулы; но если этим все и ограничивается, то мы едва ли сможем быть верными зову и проявить стойкость и упорство в йоге. Интеллект может отказаться от увлекшей его идеи, сердце может устать или подвести нас, витальный ум – заинтересоваться и увлечься чем-то другим. Но внешние обстоятельства – только прикрытие для подлинной деятельности духа, и если именно дух был затронут, если внутренняя душа услышала зов, шраддха останется твердой и сможет противостоять всем попыткам сломить или убить ее. Это не значит, что сомнения интеллекта больше никогда не смогут осаждать нас, сердце никогда не будет колебаться и разочарования витального ума, не получившего исполнения своих желаний, никогда не смогут заставить нас упасть без сил на обочину дороги. Иногда этого практически невозможно избежать и, по всей видимости, подобные вещи будут часто случаться и в особенности с нами, сынами века интеллектуальности, скептицизма и материалистического отрицания духовной истины, который пока не сорвал свой разукрашенный покров с лика солнца более великой реальности и все еще противостоит свету духовной интуиции и глубокого внутреннего опыта. Вполне возможно, что нас ждут немало тех мучительных погружений во тьму, «долгих изгнаний из света», на которые так часто жаловались ведические Риши, и тьма может быть настолько плотной, а мрак души настолько непроглядным, что временами нам будет казаться, что вера совсем покинула нас. Но, несмотря на все это, дух внутри будет сохранять свое незримое влияние, а душа с новой силой возвращаться к былой вере, которая была лишь омрачена, но не угасла, поскольку она не может быть утрачена навсегда, если внутреннее «я» однажды осознало цель и приняло решение достичь ее.[14] Божественное ведет нас через все обстоятельства жизни, и если оно, как нам кажется, позволяет нам упасть, то это только для того, чтобы поднять нас еще выше. Мы будем так часто испытывать эти спасительные возвращения к свету, что колебания веры, вызванные сомнением, в конце концов станут невозможны, а когда, наконец, уравновешенность обретет надежное основание, а тем более когда взойдет солнце гнозиса, исчезнет даже само сомнение, так как ни причин для его возникновения, ни необходимости в нем уже не будет.

Кроме того, необходима не только вера в фундаментальные принципы, идеи и путь йоги, но и ежедневная практическая вера в нашу способность достичь своей цели, в те шаги, которые мы сделали на пути, в приходящие к нам духовные опыты, в интуитивные прозрения, в направляющие нашу волю и побуждения движения души, в страстные порывы сердца, в стремления и достижения жизни, которые являются помощью, обстоятельствами и стадиями расширения природы, стимулами эволюции души или знаками, отмечающими этапы ее развития. В то же самое время необходимо помнить, что мы движемся от несовершенства и неведения к свету и совершенству, и вера в нас должна быть свободна от привязанности к формам наших усилий и последовательным стадиям нашей реализации. Нужно превзойти не только то многое, что резко поднимется в нас для того, чтобы быть отвергнутым и отброшенным, не только борьбу сил неведения и низшей природы с более высокими силами, которые должны заменить их, но и полезные и позитивные опыты, состояния ума и чувств, формы реализаций, в какие-то моменты кажущиеся нам вершиной духовных достижений, но потом оказывающиеся только промежуточными ступенями на пути; и ту практическую веру, которая их поддерживала, мы должны будем направить на другие более великие достижения или более полные и всеобъемлющие переживания и реализации, которые займут их место или включат их в себя в процессе завершающей трансформации. Последователь интегральной Йоги не должен иметь привязанности к приятным местам отдыха, встречающимся по дороге, или к уютному жилищу на полпути от цели; он не может быть удовлетворен до тех пор, пока он не заложит все великие и незыблемые основы своего совершенства и не прорвется в его обширные и свободные бесконечности. Но даже там он должен продолжать свое движение и постоянно обогащаться все более и более глубокими переживаниями Бесконечного. Двигаясь вперед, он будет восходить от уровня к уровню и, поднимаясь на каждую новую высоту, видеть расширяющиеся горизонты и осознавать, как много еще предстоит сделать, bhūri kartvam, пока, наконец, божественная Шакти не возьмет на себя всю его работу и все его усилия; тогда ему останется лишь одобрять ее светоносные труды и, благодаря полному единству и согласию с ее действиями, радостно участвовать в них. Проходя через все эти изменения, борьбу, процессы трансформации, которые, в противном случае, могли бы привести в уныние и растерянность – ибо интеллект, жизнь и сердце всегда слишком крепко держатся за достигнутое, стараются укрепиться в преждевременном чувстве уверенности и склонны расстраиваться и сопротивляться, когда им приходится оставлять то, что служило им опорой, – он должен опираться на твердую веру в Шакти, работающую в нем, и доверять руководству Владыки Йоги, чья мудрость нетороплива и чьи шаги, несмотря на все эти смятения ума, уверенны, оправданны и точны, потому что основаны на всеохватывающем и совершенном знании всех потребностей нашей природы.

Йогический прогресс – это переход от ментального неведения через несовершенные формации к совершенным основам и росту знания, а в своих более позитивных и радостных аспектах – это продвижение от света к большему свету, которое не может прекратиться до тех пор, пока мы не достигнем высочайшего света супраментального знания. К умозаключениям развивающегося рассудка неизбежно будут примешиваться (в большей или меньшей степени) заблуждения и ошибки, и мы не должны позволять своей вере ослабевать из-за обнаружения собственных ошибок или думать, что основополагающая вера в душе несостоятельна, так как помогавшие нам убеждения интеллекта оказались слишком поспешными и самонадеянными. Человеческий интеллект очень боится ошибок именно потому, что он слишком привязан к преждевременному чувству уверенности и слишком торопится добиться положительного результата в том, что, как ему кажется, он познал. Но, набираясь опыта и все более и более полно изучая себя, мы обнаружим, что даже наши ошибки и заблуждения были необходимы, что они принесли с собой и оставили элемент или отголосок истины, помогли приблизить её открытие или поддержали необходимое усилие, и что взгляды, от которых мы теперь должны отказаться, все же были временно полезны и способствовали расширению нашего знания. Ведя поиск духовной истины, мы не можем со всей уверенностью полагаться на интеллект, и все же его нужно использовать, как один из инструментов нашей природы. Поэтому, отвергая (когда это необходимо) парализующее сомнение или обычный интеллектуальный скептицизм, мы должны учить ищущий ум своеобразной широкой любознательности и интеллектуальной честности, не позволяющей довольствоваться полуистинами или допускать примесь заблуждений или приблизительных знаний, а также прививать ему самое полезное и важное качество – готовность всегда идти вперед от известных и общепринятых истин к более великим проясняющим, дополняющим или превосходящим истинам, которые поначалу он не мог или, возможно, не желал признавать. Интеллект должен обладать не суеверной, догматической или ограниченной убежденностью, принимающей каждую временную опору или формулу как окончательную истину, а действенной верой – всемерным согласием с последовательными указаниями и шагами Шакти, – верой, которая основана на реальности, побуждает человека двигаться от менее полных к более полным знаниям реальности и готова отбросить все временные опоры, чтобы поддерживать возведение только одного величественного и главного строения.

Что касается сердца и жизни, то их постоянная шраддха, вера, согласие также необходимы. Но пока мы находимся на уровне низшей природы, сердечное согласие окрашено ментальными эмоциями, а за витальными движениями тянется шлейф неугомонных или страстных желаний. Эти ментальные эмоции и желания порождают волнения и беспокойства, они более или менее грубо или тонко видоизменяют истину или искажают ее, и когда сердце и жизнь реализуют истину, они всегда привносят в эту реализацию определенные ограничения и несовершенства. Сердце, когда его вынуждают отказаться от своих привязанностей и убеждений, когда оно бывает обескуражено возвратом к прошлым слабостям, неудачами и явными ошибками или когда оно вовлечено в борьбу, сопровождающую призыв оставить завоеванные позиции и двигаться вперед, тоже может сопротивляться, уставать, печалиться, бунтовать, колебаться и тем самым препятствовать прогрессу. Оно должно учиться более широкой и устойчивой вере, заменяющей ментальные реакции спокойным или возвышенным духовным принятием методов и шагов Шакти, которое, по сути, является согласием (благодаря углубляющейся Ананде) со всеми необходимыми действиями и готовностью оставлять старые обжитые места и всегда двигаться вперед к восторгу более великого совершенства. Витальный ум должен соглашаться с жизненными мотивами, побуждениями, формами активности, которые последовательно предлагаются ему направляющей силой в качестве подспорья или поприща для развития природы, а также с последовательными фазами внутренней йоги. Однако ему не следует к чему-либо привязываться и где-либо задерживаться, он должен всегда быть готов оставить то, что когда-то казалось крайне необходимым и важным, и столь же безоговорочно принять более возвышенные действия и формы активности. Более того, во всех переживаниях и в любой деятельности он должен учиться замещать желание безграничной и чистой Анандой. Вера сердца и витального ума, как и вера интеллекта, должна быть способна к постоянному возвышению, расширению и преобразованию.

Эта вера в своих сокровенных глубинах является тайной шраддхой души, которая все более и более поднимается на поверхность, где, подкрепляясь растущей несомненностью и уверенностью духовного опыта, подтверждается, оправдывается и усиливается. Эта вера тоже должна быть ни к чему не привязана; она должна служить Истине, быть готовой изменять и расширять свое понимание духовных переживаний, исправлять ошибочные или отчасти истинные представления о них, воспринимать более озаренные интерпретации, заменять смутные интуитивные прозрения более отчетливыми, объединять переживания, когда-то казавшиеся окончательными и удовлетворяющими, с новым опытом и с более великими широтами безмерности и высотами трансцендентности, получая в результате более полные и удовлетворяющие переживания. И особенно такая вера необходима в психической и других промежуточных сферах, где очень легко увлечься чем-то ложным и часто заманчивым и где в отношении любого события и происшествия окажется полезной даже некоторая доля здравого скептицизма, предельная осмотрительность и безупречная интеллектуальная честность (но все-таки не скепсис обычного ума, равнозначный парализующему отрицанию). В интегральной Йоге психические переживания, особенно связанные с тем, что обычно называют оккультизмом и владением сверхъестественными силами, должны быть полностью подчинены духовной истине и в своей интерпретации, озарении и одобрении опираться только на нее. Но даже в чисто духовных сферах можно испытать частичные переживания, которые, как бы ни были сами по себе привлекательными, удается полностью оценить, понять или правильно применить, только получив более всеобъемлющий опыт. Более того, существуют переживания, которые сами по себе по-настоящему ценны, всеобъемлющи и абсолютны, но, ограничиваясь только ими, мы не позволяем проявиться другим аспектам духовной истины, нарушая тем самым целостность интегральной Йоги. Так глубокая и всепоглощающая умиротворенность безличного покоя, приходящая в результате успокоения ума, сама по себе является чем-то полным и абсолютным, но если мы удовлетворимся и ограничимся ею, мы не достигнем сопутствующего ей, не менее важного, необходимого и истинного абсолюта блаженства божественных трудов. Здесь наша вера тоже должна означать согласие испытывать любые духовные переживания, широкую открытость и готовность воспринимать больший свет и большую истину, свободу от привязанностей и тяготения к формам, которые могли бы помешать поступательному движению Шакти к интегрированию духовного бытия, сознания, знания, деятельности и к полноте одной и многообразной Ананды.

Вера, требуемая от нас, и в своей главной сути, и в ежедневном практическом применении должна означать широкое, всевозрастающее и постоянно становящееся все чище, полнее и увереннее согласие всего существа и всех его частей с присутствием и руководством Господа и его Шакти. Вера в Шакти, пока мы не ощущаем ее присутствия и не наполнены им, обязательно должна предваряться или, по крайней мере, сопровождаться твердой и сильной верой в нашу собственную духовную волю и энергию, а также в нашу способность успешно продвигаться к единству, свободе и совершенству. Вера в себя, свои идеи и свои способности дается человеку для того, чтобы он мог трудиться, творить, восходить к более великим высотам и, в конце концов, возложить свою силу, как великую жертву, на алтарь Духа. Этот дух, по словам Писания, недостижим для слабых, nāyam ātmā balahīnena labhyaḥ. Нужно избавиться от любых проявлений парализующего неверия в себя, всех сомнений в собственные силы и в возможность достичь Божественное, ибо это ложное согласие с немощью – вымысел, надуманная слабость и отрицание всемогущества духа. Нынешняя неспособность, каким бы тяжким грузом она ни давила, – лишь испытание веры и временная трудность. Последователь интегральной Йоги должен понимать, что поддаваться чувству беспомощности абсурдно, поскольку ростки совершенства, которого он намерен достичь, уже присутствуют в его существе, ибо человек несет в себе, в своем собственном духе семя божественной жизни, и победа неотвратима, потому что за всеми его усилиями стоит зов и водительство всемогущей силы. В то же время эта вера в нас должна быть очищена от всех примесей раджасического эгоизма и духовной гордыни. Садхак должен всегда помнить, что его сила на самом деле не принадлежит ему и не является его собственностью, а дарована ему божественной универсальной Шакти, и что любое использование ее в эгоистических целях неизбежно становится причиной ограничений, а в конечном итоге, препятствием. Стоящая за нашим стремлением сила божественной универсальной Шакти безгранична, и если ее правильно призвать, она обязательно низойдет в нас и, рано или поздно, устранит любые слабости и препятствия; и хотя сроки и длительность нашей борьбы вначале зависят, опосредованно и частично, от твердости нашей веры и наших усилий, в конечном итоге, они находятся в руках обладающего бесконечной мудростью тайного Духа, самого Владыки Йоги, Ишвары.

Наша сила всегда должна поддерживаться верой в божественную Шакти, а когда Шакти начнет проявляться, вера должна сразу или постепенно стать безоговорочной и абсолютной. Для той, кто является сознательной Силой и вселенской Богиней, вечно созидающей все сущее и вооруженной всемогуществом Духа, нет ничего невозможного. Всё знание, все силы, все триумфы и победы, все труды и всё мастерство находятся в ее руках, наполненных богатствами Духа и всеми совершенствами и сиддхи. Она – Махешвари, богиня верховного знания, наделяющая нас своей способностью видеть истину в любых ее видах и проявлениях, прямотой своей духовной воли, покоем и пылкостью своей супраментальной беспредельности и своего сияющего блаженства; она – Махакали, богиня верховной мощи, которую сопровождают все могущества, духовная сила, суровейшая аскеза тапаса, воинственность, победа и смех, aṭṭahāsya, позволяющий не принимать всерьез поражение, смерть и атаки сил неведения; она – Махалакшми, богиня верховной любви и восторга, дарующая духовную милость, очарование и красоту Ананды, защиту и всевозможные человеческие и божественные блага; она – Махасарасвати, богиня божественного мастерства и трудов Духа, в ведении которой находится йога, являющаяся искусством в работе, yogaḥ karmasu kauśalam, практическое использование божественного знания, проявление духа в жизни и счастье ее гармоний. И в какой бы ипостаси и форме она ни проявлялась, она приносит с собой верховное ощущение искусности вечной Ишвары, мгновенную божественную способность к любым видам деятельности, которые могут потребоваться от инструмента, и единство – глубочайшую общность и свободную тождественность – со всем энергиями во всех существах, а значит, спонтанное и благодатное согласие со всеми божественными намерениями во вселенной. Вера в Шакти достигает своего высшего совершенства, когда мы отчетливо ощущаем ее присутствие и ее силы, а все наше существо радостно соглашается с тем, как она действует в нем и вокруг него.

Но за ней пребывает Ишвара, и вера в него является краеугольным камнем шраддхи интегральной Йоги. Мы должны верить (и довести эту веру до совершенства) в то, что все сущее представляет собой деятельность верховного знания и мудрости в условиях вселенной, что во всем происходящем в нас и вокруг нас есть определенный смысл, целесообразность и полезность, что все возможно, когда Ишвара, наше высшее «Я» и Дух, берет нашу деятельность в свои руки, что всё, что было сделано раньше, и всё, что он сделает в будущем, было и будет частью его непогрешимого и провидящего руководства и направлено к полноте нашей йоги, нашего совершенства и нашей работы в жизни. По мере раскрытия более высокого знания, эта вера будет все более и более подтверждаться, мы начнем замечать как важные, так и незначительные обстоятельства, которые раньше упускались из виду нашим ограниченным умом, и вера перерастает в знание. Тогда мы со всей очевидностью увидим, что все происходит так, как этого хочет единая Воля, и что эта воля очень мудра, поскольку процессы, которые она развивает в жизни «я» и природы, всегда истинны и правильны. Высочайшего состояния согласия, этой шраддхи существа, мы достигнем, когда почувствуем присутствие Ишвары и осознаем, что все наше существование, сознание, мышление, воля и деятельность находятся в его руках, что мы, что бы ни происходило в нас и вокруг нас, в каждой части своего «я» и природы согласны с непосредственной и имманентной, пребывающей в нас волей Духа. Это высочайшее совершенство шраддхи также будет совершенной опорой божественной силе и даст ей возможность действовать, а, достигнув своей полноты, шраддха начнет поддерживать становление, проявление и труды сияющей супраментальной Шакти.

Глава XIX. Природа Сверхразума

Цель йоги – поднять человеческое существо из обычного ментального сознания, подчиненного власти витальной и материальной Природы и жестко ограниченного рождением, смертью и Временем, а также потребностями и желаниями ума, жизни и тела, к духовному сознанию, которое, само по себе, свободно и использует возможности ума, жизни и тела как средства выражения духа, добровольно принятые или избранные и сформированные им, и которое действует в условиях их ограничений, обладая неограниченным знанием себя, неограниченной волей и силой бытия и неограниченным восторгом бытия. В этом главное различие между обычным смертным умом, в котором мы живем, и духовным сознанием нашего божественного и бессмертного бытия, которого мы достигаем благодаря йоге. Это радикальное преображение столь же или, как мы полагаем, даже еще более велико, чем то, которое совершила эволюционирующая Природа, перейдя от витального и животного к полностью ментализированному человеческому сознанию. Животное обладает сознательным витальным умом, но какие бы ни имелись у него зачатки чего-то более великого, это всего лишь еле заметный проблеск, смутный намек на сознание, становящееся в человеке высшим образцом ментального понимания, намерения, чувства, эстетического ощущения и разумности. Человек, достигая высот своего ума и, с помощью его концентрации, углубляясь в себя, начинает осознавать нечто великое и божественное в себе – то, на что указывают все его ментальные способности, нечто, чем он потенциально является, но еще не стал, и он с помощью сил своего ума, силы своего знания, силы своей воли, силы своих чувств и ощущений пытается найти это, понять и постичь все возможные аспекты этого, стать этим и жить в этом более великом сознании, восторге, бытии и энергии высочайшего становления. Однако все представления об этом более высоком состоянии, улавливаемые его обычным умом, только слабые намеки, смутные проблески, неясные указания на великолепие, свет, славу и божественность духа, пребывающего внутри него. Только радикально изменив все части своего существа и преобразовав их в формы и орудия духовного сознания, он сможет сделать достаточно реальным, постоянным, явным для себя это более великое нечто (которым он в состоянии стать), а также интегрально пребывать в том, что сейчас для него является, в лучшем случае, светлой мечтой. Практикуя интегральную Йогу, он должен стремиться развить и полностью проявить в себе более великое божественное сознание.

Йога совершенствования, необходимая для осуществления этого изменения (в тех пределах, в которых мы ее рассмотрели), состояла из следующих элементов: предварительное очищение ментальной, витальной и физической природы, освобождение от пут низшей Пракрити, последовательная замена эгоистического состояния, неизменно подчиненного невежественной и беспокойной деятельности души желания, широкой, светлой, статической уравновешенностью, умиротворяющей рассудок, эмоциональный ум, витальный ум и физическую природу и наполняющей нас покоем и свободой духа, а также динамическая замена работы низшей Пракрити деятельностью верховной и универсальной божественной Шакти, управляемой Ишварой, – но для того чтобы эта деятельность могла осуществляться свободно и беспрепятственно, необходимо развитие природных инструментов до состояния совершенства. Все эти элементы вместе составляют хотя и не всю йогу, но все же намного более великое, по сравнению с нашим обычным человеческим, сознание – духовное в своей основе и направляемое более великим светом, силой и блаженством, – и мы с легкостью можем остановиться на этом, удовлетворившись столь выдающимся достижением и решив, что все необходимое для божественного преображения уже сделано

Впрочем, по мере возрастания в нас света все чаще и чаще будет возникать один очень важный вопрос – через какого посредника божественная Шакти будет действовать в человеческом существе? Всегда ли она будет действовать только через ум и только на ментальном плане или же найдет некоего более великого супраментального посредника, который более подходит для божественной деятельности и способен взять на себя и заменить ментальные функции? Если ум всегда должен оставаться главным инструментом, то, несмотря на то, что мы будем осознавать, что божественная Сила порождает и направляет все наши внутренние и внешние действия, ей придется выражать свое знание, волю, Ананду и остальные энергии в ментальной форме, а это означает, что они будут переведены на более низкий уровень функционирования, который существенно отличается от высшего способа деятельности, свойственного божественному сознанию и его Шакти. Одухотворенный, очищенный, освобожденный, достигший совершенства в пределах своих собственных границ, ум может с максимально доступной для себя точностью передавать в ментальной форме то, что приходит к нему свыше, но в конце концов мы обнаружим, что его точность относительна, а совершенство небезупречно. Ум, по самой своей природе, не способен передавать абсолютно точно божественное знание, волю и Ананду или действовать в полноте их неразрывного единства, поскольку он является инструментом, предназначенным для работы с фрагментами конечного на основании их разделенности, – то есть вспомогательным инструментом и своеобразным представителем, созданным для деятельности в условиях низшей природы, в которой мы живем. Ум может отражать Бесконечное, может раствориться в нем, может жить в нем, придя в состояние безграничного покоя, он может улавливать послания Бесконечного и по-своему претворять их в жизнь, правда, всегда фрагментарно, относительно, с большими или меньшими искажениями. Но он не может быть непосредственным и совершенным инструментом бесконечного Духа, действующего в соответствии со своим собственным знанием. Божественные Воля и Мудрость, упорядочивающие деятельность бесконечного сознания и определяющие место и состояние каждой вещи в соответствии с истиной духа и законом его проявления, не ментальны, а супраментальны, и даже в своих формах, наиболее близких к уму, они по своему свету и силе настолько же превосходят ментальное сознание, насколько ментальное сознание человека превосходит витальный ум животного. Вопрос заключается в том, насколько высоко над умом сможет подняться совершенное человеческое существо, сумеет ли оно войти в своеобразное тесное единение с супраментальным сознанием и создать в себе уровень сверхразума, развитый гнозис, используя форму и силу которого, божественная Шакти сможет действовать не посредством ментальной передачи, а непосредственно, сохраняя свою изначальную супраментальную природу.

Поскольку рассматриваемый нами вопрос далек от привычных ментальных представлений и ощущений, нам прежде всего необходимо четко определить, что такое универсальный гнозис или божественный сверхразум, как он представлен в текущем развертывании вселенной и как связан с нынешней психологией человека. Тогда нам станет ясно, что, хотя сверхразум и супрарационален для нашего ума, а его деятельность недоступна нашему пониманию, в нем нет ничего иррационально-мистического, что его существование и возникновение, скорее, является логической необходимостью природы вещей, при условии, конечно, что мы будем считать фундаментальной вездесущей реальностью не только материю или ум, но и дух. Все сущее есть проявление бесконечного духа из своего собственного бытия, своего собственного сознания, с помощью самосознающей, самодетерминирующей, самореализующей силы этого сознания. Можно сказать, что Бесконечный с помощью силы своего спонтанного знания определяет закон проявления своего бытия во вселенной, и не только в материальной вселенной, доступной нашему восприятию, но в любой другой, находящейся за ее пределами, на каком угодно плане существования. Он все организует и упорядочивает, не находясь под каким-то бессознательным принуждением и не руководствуясь ментальными фантазиями или причудами, а пребывая в своей бесконечной духовной свободе и руководствуясь внутренней истиной своего существа, своими бесконечными возможностями и своим намерением самосозидать исходя из этих возможностей. В результате закон этой внутренней истины становится необходимостью, вынуждающей каждую сотворенную вещь действовать и развиваться согласно своей собственной природе. Интеллект – назовем его так условно – Логос, который таким образом организует свое собственное проявление, вне всякого сомнения, должен быть бесконечно более велик по своим масштабам, более обширен в своих знаниях, непреодолим в своей силе, способен испытывать неизмеримо больший восторг, как покоясь в неподвижности своего самосущего бытия, так и активно действуя и работая, чем человеческий интеллект, являющийся высочайшим из достигнутых нами уровнем и выражением сознания. Именно этот, по сути, бесконечный интеллект, который в своем самосозидании и труде проявляет свободную самоорганизацию и спонтанную естественность и гармоничность, мы, в рамках обсуждаемой темы, можем назвать «сверхразумом» или «гнозисом».

Фундаментальным качеством этого сверхразума является то, что он изначально познаёт всё через отождествление и единство, и, даже проводя внутри себя бессчетное количество видимых границ и создавая бесконечное многообразие форм, всё знание, используемое им в своей работе даже в этих отдельных формах, основывается на его совершенном познании через отождествление и единство и поддерживается, озаряется и направляется им. Дух пребывает повсюду, и он познаёт всё как себя и в себе. Он всегда воспринимает все вещи именно так и поэтому знает их глубоко, полностью, знает их внешний облик и внутреннюю суть, их истину, их закон, а также дух, смысл и образ их природы и их действий. Сверхразум, в отличие от ума – которому поначалу ничего не известно о его объекте познания и который, чтобы познать его, должен его изучать (поскольку он отделен от объекта и воспринимает, ощущает и оценивает его как что-то отличное от себя и находящееся вовне), – даже когда смотрит на что-то как на объект, воспринимает его не как внешнюю и отличную от себя вещь, о природе, строении и функционировании которой он поначалу ничего не знает и должен об этом узнавать, а как часть себя и в себе. Наше ментальное осознание своего субъективного существования и его процессов совсем непохоже на это супраментальное самопознание и отождествление (хотя и может дать нам некоторое представление о нем), ибо ум видит только ментальные отражения нашего существа, не воспринимая его как целое или его глубинную суть; мы осознаём лишь частичную, вторичную и поверхностную деятельность нашего «я», в то время как наиболее обширная его часть, та, которая оказывает скрытое влияние и определяет наше существование, остается недоступной нашему уму. Супраментальный Дух, в отличие от ментального существа, по-настоящему знает себя, всю свою вселенную и все, что он сотворил и проявил из себя во вселенной, и это знание подлинно, потому что оно тотально, целостно и глубинно.

Эта подлинность знания, в силу его тотальности, является второй характерной чертой верховного Сверхразума. Ибо он, во-первых, обладает трансцендентным видением и воспринимает вселенную не только в плане универсального существования, но и в ее отношениях с высшей и вечной реальностью, из которой она берет начало и выражением которой она является. Он знает дух, истину и подлинный смысл этого вселенского выражения, потому что ему известна вся суть, вся бесконечная реальность и вся неизменная потенциальная мощь того, что вселенная выражает лишь частично. Его знание относительного верно потому, что он знает Абсолютное и все те его абсолюты, на которые опираются и которые частично, смутно или несовершенно выражают все относительные феномены. Во-вторых, он обладает вселенским видением и воспринимает любой индивидуальный феномен как с точки зрения универсального, так и с точки зрения индивидуального существования, в полной мере понимая связь всех этих индивидуальных форм существования с универсальным целым. В-третьих, рассматривая объекты порознь, он обладает тотальным видением, так как он знает сокровенную суть каждой вещи, дающую начало всем остальным ее аспектам, знает каждую вещь в ее целостности – весь ее внешний облик, все ее части и их соотношение и взаимозависимость, а также как она связана с другими вещами, в чем она зависит от них и каково ее место во всеобщей системе причинно-следственных связей вселенной.

Ум в такого рода видении и познании, напротив, ограничен и ущербен. Он не может достичь единства с Абсолютом, даже когда, благодаря интеллектуальной гибкости и широте, он получает о нем определенное представление. Он в состоянии лишь исчезнуть в нем, погрузившись в забытье или придя к полному угасанию; он может иметь только смутное ощущение или восприятие некоторых абсолютных ценностей или качеств, которые он облекает в относительные формы с помощью ментальных понятий. Он не способен постичь универсальное и лишь составляет о нем некое представление, расширяя индивидуальное или комбинируя и объединяя, на внешний взгляд, отдельные объекты и явления. В результате он видит универсальное как некую неопределенную бесконечность или смутную или не совсем понятную необъятность или же представляет его только в виде какого-то внешнего схематического или искусственно сконструированного образа. Неделимые бытие и деятельность – подлинная истина универсального – ускользают от ума, поскольку в стремлении познать их он мыслит аналитически, принимая каждый избранный им фрагмент за нечто целое, и синтетически – комбинируя и объединяя эти фрагменты, но он не в состоянии постичь или мыслить с позиции сущностного единства, хотя и может составить о нем некоторое представление или увидеть какие-то его вторичные проявления. И даже отдельный и на первый взгляд самостоятельный объект он не в состоянии по-настоящему и полностью понять, потому что прибегает к тому же методу – сначала подвергает анализу его отдельные части, составляющие его элементы, его свойства, а затем комбинирует их, получая схематическое отображение изучаемого объекта, являющееся лишь его внешним образом. Он может уловить некий отблеск глубочайшей сущностной истины познаваемого объекта, но не в состоянии постоянно и просветленно жить в этом сущностном знании и воздействовать на все остальное изнутри, воспринимая внешние аспекты в их сокровенной реальности и истинной значимости – как неизбежный результат, выражение, образ и действие некоего духовного начала, являющегося подлинной сутью данного объекта. И все эти действия, недоступные для ума (которые он может только намереваться или пытаться осуществить), просты и естественны для супраментального знания.

Различие, помогающее нам реально понять, чем супраментальное знание отличается от ментального, лежит в основе третьей особенности сверхразума, заключающейся в том, что он непосредственно осознаёт истину, является божественной силой, которой присуща способность мгновенно и спонтанно познавать, Идеей, лучезарно прозревающей все реалии и не зависящей, подобно уму, являющемуся силой Неведения, от внешних признаков и логических или других шагов, ведущих от известного к неизвестному. Сверхразум хранит все свое знание в себе, а на уровне своей высочайшей божественной мудрости вечно владеет всей истиной, и даже на уровне своих низших, ограниченных или индивидуализированных форм ему достаточно просто явить скрыто пребывающую в нем истину, – именно это имели в виду древние провидцы, говоря, что по своей подлинной природе и характеру любое знание есть лишь вспоминание того, что уже скрыто присутствует внутри. Сверхразум вечно и на всех уровнях осознаёт истину и скрыто пребывает даже в ментальном и материальном бытии, он видит и знает даже самые мрачные феномены ментального неведения, понимает, поддерживает и направляет его процессы, поскольку всё, что есть в уме, берет свое начало в сверхразуме, – и так и должно быть, поскольку всё берет свое начало в духе. Все ментальные понятия и представления являются лишь частичными, видоизмененными, скрытыми или смутными образами супраментальной истины, искажениями или вторичными и несовершенными формами более великого супраментального знания. Ум начинает с неведенья и движется к знанию. В материальной вселенной ум, как нечто реально существующее, возникает из изначального и универсального бессознательного, которое, на самом деле, является результатом инволюционного погружения всесознающего духа в поток своей собственной силы и забвения им себя; поэтому появление ума – один из этапов эволюционного процесса, включающего развитие витального ощущения, возникающего в ответ на внешние раздражители, появление витального ума, способного чувствовать, из которого последовательно развиваются ум эмоций и желаний, сознательная воля и растущий интеллект. При этом каждая стадия становится все большим проявлением скрыто присутствующей силы сверхразума, или тайного духа.

Человеческий ум, способный размышлять и целенаправленно исследовать и познавать себя, свои основы и свое окружение, приходит к истине, но проявляющейся на фоне изначального неведения, и эта истина постоянно затемняется окутывающим ее туманом неопределенности и заблуждения. Этот ум ни в чем не может быть уверен до конца, а его убеждения по большей части ненадежны или же только частично подтверждены несовершенным и неполным опытом. Ум делает открытие за открытием, усваивает одну идею за другой, добавляет опыт к опыту и эксперимент к эксперименту, но, по мере своего движения вперед, он многое теряет, отбрасывает и забывает и вынужден все это восстанавливать. Он пытается связать в одно целое все, что знает, используя логические или иные связи, устанавливая ряд принципов и их последствий, их обобщений и их применение, и делает из всего этого некую конструкцию, в которой он может ментально существовать, двигаться, действовать, наслаждаться и работать. Это ментальное знание всегда ограничено в своем охвате, более того, в дополнение к имеющимся, ум воздвигает новые барьеры, приемля (с помощью такого ментального приема, как формирование взглядов) определенные части и стороны истины и исключая все остальные, поскольку, если бы он предоставил свободный доступ и свободное поле действия всем идеям, если бы он должен был принять бесконечное число граней истины, он потерялся бы в непримиримом многообразии, в неопределенной беспредельности и был бы неспособен действовать, достигать практических результатов и эффективно созидать. И даже когда ментальное знание максимально широко и полно, оно, тем не менее, опосредованно – это знание не вещи как таковой, а только ее форм и образов, это система понятий и символов, схематическое отображение объекта, – за исключением тех случаев, когда ум в действительности выходит за свои пределы, поднимается над ментальными представлениями и достигает духовной тождественности [с познаваемым объектом]; но здесь он находит для себя чрезвычайно трудным идти дальше этих нескольких единичных и интенсивных духовных реализаций или осмысливать, осуществлять или претворять в жизнь то, что он познал в эти редкие минуты отождествления. Для духовного понимания и практического использования этого глубочайшего знания необходима более великая сила, чем разум.

Только сверхразум, тесно связанный с Бесконечным, способен на это. Сверхразум непосредственно воспринимает дух и внутреннюю сущность, фасад и внешнюю форму, результат и действие, принципы и производные истины, видя ее как одно неделимое целое, и поэтому он, обладая сущностным знанием, может понять, какие именно будут последствия, узреть многообразие проявлений духа в свете его тождественностей, увидеть за его кажущимися различиями истину его единства. Сверхразум знает свою собственную истину и является ее творцом, человеческий же ум познаёт и творит в полусвете и в полутьме истины и заблуждения, не являясь при этом действительным творцом, так как все его творения – это искаженные, упрощенные, уменьшенные и заимствованные копии чего-то более высокого и великого. Человек, живя в ментальном сознании, пребывает между обширным подсознательным, кажущимся ему темным несознанием, и еще более обширным сверхсознательным, которое он склонен принимать за другое, сияющее несознание, так как его представления о сознании ограничены рамками его собственного ментального восприятия и понимания. Именно в этом сверкающем сверхсознании находятся иерархии сверхразума и духа.

К тому же сверхразум, поскольку параллельно с познанием он еще действует и творит, является не только сознанием, непосредственно постигающим истину, но и озаренной, непосредственной и спонтанной истинной волей. Когда спонтанно познающий дух изъявляет намерение, между его волей и его знанием нет и не может быть никаких противоречий, расхождений или несоответствий. Духовная воля является тапасом или просветленной силой сознательного бытия духа, безупречно реализующей то, что пребывает внутри него, и именно это безупречное управление вещами согласно их природе, энергиями – порождающими результаты и события, соответствующие их внутреннему потенциалу, действиями – приносящими плоды, обусловленные их характером и намерением, – мы называем законом Природы, Кармой, Детерминизмом или Судьбой, в зависимости от того, с какой точки зрения его рассматриваем. Для ума все это является действиями силы (находящейся вне его или над ним), в которые он вовлечен и в которых способен участвовать с помощью личных усилий, отчасти удачных и достигающих цели, а отчасти тщетных и ошибочных, но, даже будучи успешными, эти усилия в значительной степени отклоняются от первоначальной цели и приводят к результатам, отличным от исходных намерений ума или, по меньшей мере, превосходящим их по своим масштабам и последствиям. Человеческая воля трудится в неведении, озаряемая тусклым светом или чаще вспышками света, которые не столько освещают, сколько вводят в заблуждение и сбивают с пути. Ум человека – это неведение, стремящееся установить стандарты знания, его воля – другое неведение, стремящееся установить нормы справедливости, в результате чего вся его ментальность во многом становится домом, который разделен сам в себе,[15] набором конфликтующих идей, намерений, часто противоречащих идеалам правды или интеллектуального знания. Сама воля принимает разные формы, становясь волей интеллекта, предпочтениями эмоционального ума, жаждой страсти, желаниями витального существа, импульсами и слепыми или полуслепыми побуждениями нервной и подсознательной природы, и всё это создаёт никак не гармонию, а в лучшем случае шаткое согласие среди разногласий. Воля этого ума и этой жизни это блуждание в поисках истинной силы, истинного Тапаса, который может быть достигнут в полной мере, в своем подлинном и абсолютном свете и могуществе, только благодаря единению с духовным и супраментальным бытием.

Супраментальная природа, напротив, точна, гармонична и целостна. Воля и знание в ней – это только свет духа и сила духа – сила, воплощающая свет, свет, озаряющий силу. На высочайших супраментальных уровнях они слиты друг с другом и не только опираются друг на друга, но представляют собой одно движение – самоозаряющую волю и самореализующееся знание, и оба являются единой движущей силой существа. Ум знает только настоящее и живет в его изолированном движении, хотя и пытается помнить и сохранять прошлое и предвидеть и определять будущее. Взору сверхразума предстают сразу три этих аспекта времени, трикаладришти (trikāladṛṣṭi); он видит прошлое, настоящее и будущее как одно неделимое целое, а также прозревает в каждом аспекте два других. Для него все тенденции, энергии и силы являются многоликой игрой единства, и он знает, как они связаны между собой в едином движении единого духа. Поэтому супраментальные воля и действие являются волей и действием спонтанно реализующей себя истины духа, правильным, а на высочайших уровнях – безошибочным движением непосредственного и всеобъемлющего знания.

Верховный и универсальный Сверхразум – это активно действующий Свет и Тапас высшего и универсального «Я», выступающего в качестве Владыки и Творца; он познаётся нами в йоге как божественная Мудрость и Сила, вечное знание и воля Ишвары. На высочайших планах Бытия – где всё известно и всё проявляется как существования единого существования, как сознания единого сознания, как спонтанные формы восторга единой Ананды, как множество истин и сил единой Истины – духовное и супраментальное знание сверхразума представлено в первозданном и целостном виде. И на соответствующих планах нашего собственного существа Джива обладает духовной и супраментальной природой и пребывает в ее свете, силе и блаженстве. По мере нисхождения к тому, чем мы сейчас являемся в этом мире, присутствие и действенность этого сокровенного знания ограничивается, однако оно всегда сохраняет если не полноту супраментальной природы и ее способ познавать, намереваться и действовать, то, по крайней мере, сущность и характер этого, так как Джива по-прежнему живет в сущности и теле духа. Прослеживая нисхождение «я» к материи, мы видим ум как некое производное, удаляющееся от полноты своей изначальной сути, полноты ее света и бытия, и живущее в раздробленности и разобщенности не в самом солнце, а в его лучах – сначала в более близких, потом в более далеких. Есть высочайший интуитивный ум, воспринимающий супраментальную истину с более близкого расстояния, но даже он является формацией, вуалирующей непосредственное более великое и подлинное знание. Есть интеллектуальный ум, являющийся сверкающим полупрозрачным покровом, который в светоискажающей и преломляющей атмосфере задерживает и отражает истину, известную сверхразуму. Есть еще более низкий ум, возведенный на фундаменте чувств, и между ним и солнцем знания находятся плотные облака, эмоциональная и чувственная мгла и туман, изредка озаряемые вспышками молний и проблесками солнечных лучей. Есть витальный ум, закрытый даже от света интеллектуальной истины, а еще ниже, в субментальной жизни и материи, дух полностью погружается в своего рода сон и тьму – в сон, сопровождающийся неясными, но мучительными и беспокойными сновидениями, и во тьму механической бессознательной энергии. Эволюционный процесс это пробуждение и восхождение духа из этого самого низкого состояния бытия на утраченные высоты; в процессе этого эволюционного развития мы поднялись над низшим творением, вобрав в себя все его предыдущие стадии, но достигли в своем восхождении пока что только уровня хорошо развитого ментального рассудка. Подлинные же силы спонтанного знания и озаренной воли духа пребывают над умом и рассудком – в супраментальной Природе и все еще недоступны нам.

Если дух пребывает везде, даже в материи – на самом деле, материя лишь омраченная форма духа, – и если сверхразум это универсальная сила вездесущего Знания духа, организующая всё проявление бытия, тогда и в материи, и повсюду должна осуществляться некая супраментальная деятельность. И, как бы ни была она скрыта другими более низкими и невежественными формами деятельности, мы, присмотревшись, можем обнаружить, что именно сверхразум организует материю, жизнь, ум и рассудок. И это и есть то знание, к которому мы сейчас движемся. Существует даже довольно отчетливая глубинная деятельность сознания, которая постоянно присутствует в жизни, материи и уме и, вне всякого сомнения, является супраментальной деятельностью, хотя и подчиненной природе и нуждам низшего творения. Именно ее мы называем интуицией, исходя из наиболее явных и характерных ее черт – непосредственного видения и спонтанного знания – видения, которое на самом деле является результатом некоего тайного отождествления с объектом познания. Однако то, что мы называем интуицией, является лишь частично проявленным признаком присутствия сверхразума, и если мы посмотрим на характер этого присутствия и этой силы с максимально широкой точки зрения, то увидим, что это скрытая супраментальная сила, обладающая спонтанным внутренним знанием и направляющая все действия материальной энергии. Именно она устанавливает то, что мы называем законами природы, поддерживает деятельность каждой вещи в соответствии с ее природой, гармонизирует и развивает целое, которое иначе стало бы случайным и непредсказуемым творением, склонным в любой момент распасться на части. Каждый закон природы точно определяет необходимые условия, стадии и параметры процесса, но что касается причины этой необходимости и постоянства в сохранении порядка и пределов действия закона, постоянства его действия при сочетании определенных факторов, постоянства результатов при его применении в определенных условиях, то он остается чем-то необъяснимым и на каждом шагу поражает нас своей непостижимостью и загадочностью. Подобное впечатление должно возникать либо потому, что даже в своих упорядочивающих функциях он иррационален и случаен, либо потому что он сверхрационален, так как его истина принадлежит более великому, чем наш ум, принципу. Этим принципом является супраментальное сознание; иными словами, сокровенная тайна Природы заключается в том, что она формирует нечто из бесконечных возможностей самосущей истины духа, природа которой полностью ясна только изначальному знанию, порожденному и поддерживаемому в своих действиях фундаментальной тождественностью, постоянным самовосприятием духа. Каждое движение жизни носит тот же характер, как и каждое действие ума и рассудка, и именно рассудок должен первым увидеть повсюду деятельность более великого рассудка и закона бытия и попытаться осмыслить ее и облечь в свои концептуальные схемы, пусть и не всегда понимая, что это действует не ментальное Сознание, не интеллектуальный Логос. Все эти процессы только в своем внешнем аспекте представляются ментальными, витальными и физическими, на самом же деле, на уровне своего тайного управления, они духовны и супраментальны.

Внешние материя, жизнь и ум не владеют этой тайной деятельностью сверхразума, хотя сами контролируются ею и подчиняются необходимости, которую она налагает на их действия. В материальной силе и атоме существует и действует то, что мы иногда склонны называть «разумом» и «волей» (хотя это не совсем верно, так как в действительности они очень сильно отличаются от наших воли и разума), – лучше сказать, что это тайная интуиция самосущего бытия в действии, – но ни атом, ни сила не осознают этого скрытого присутствия и остаются инертной частичкой материи и энергией, созданными в результате первоначальной попытки этого сознания и этой воли проявить себя. Присутствие такого рода интуиции во всех процессах жизни становится для нас более очевидным, потому что эволюционно она ближе к нам. И по мере того как жизнь развивает внешние чувства и ум, мы можем все более и более уверенно говорить о витальной интуиции, скрывающейся за ее операциями и отчетливо проявляющейся в животном уме в виде инстинкта. Инстинкт – спонтанное, безошибочное, непосредственное, ни от чего не зависящее и самоуправляемое знание, свойственное животному, предполагает, что где-то в его существе есть точное знание цели, связи, а также вещи или объекта. Эта интуиция действует в витальной силе и витальном уме, но поверхностные жизнь и ум не владеют ею и не способны осознавать ее действия или контролировать или развивать эту способность по собственной воле. На этом уровне ее проявления мы наблюдаем две вещи: во-первых, то, что открыто интуиция действует только для обеспечения некоторых нужд и достижения ограниченных целей; во всех остальных операциях природы сознание работает двойственно – на поверхности неуверенно и невежественно, а на неосознаваемом, сублиминальном уровне – подчиняясь тайному подсознательному руководству. Поверхностному сознанию свойственен сумбурный поиск, который не уменьшается, а скорее, нарастает по мере восхождения жизни на все более и более высокие уровни и расширения сферы деятельности ее сознательных сил; но, несмотря на все метания витального ума, действия природы и последующие результаты, соответствующие потребностям, задачам и целям существа, определяются тайным «я» внутри. Это происходит на все более и более высоком уровне, пока, наконец, не достигает уровня человеческого рассудка и понимания.

Человеческое существо также наполнено физическими, витальными, эмоциональными, психическими и динамическими инстинктами и интуитивными ощущениями, но, в отличие от животного, человек не полагается на них, – хотя, благодаря более высокому эволюционному развитию и еще более высоким потенциальным возможностям, в нем они могут действовать в намного более широких пределах и достигать намного более великих результатов, чем в животном и низшем творении. Пренебрежение этими инстинктами и интуитивными ощущениями привело к подавлению, снижению или прекращению их деятельности, они перестали проявлять открыто и в полной мере свою активность – эти способности не то чтобы совсем утрачены, а скорее, отодвинуты на задний план или вытеснены в сублиминальное сознание, – и в результате эта природная часть его существа, даже обладая большими возможностями, намного менее уверена в себе, менее доверяет указаниям своей природы, намного более сбивчива, ущербна, подвержена ошибкам, нежели аналогичная часть существа животного, действующего в более узких границах. Причина в том, что подлинная дхарма и закон бытия человека заключается в поиске более великого абсолютно сознательного существования и такого самопроявления, которое уже не омрачалось бы и не детерминировалось непонятной необходимостью, а, напротив, было бы озарено, сознательно к тому, что выражается, и способно находить для этого все более и более совершенные и полные формы выражения. В конце концов, человек должен отождествиться со своим величайшим и подлинным «я» и начать действовать или, скорее, позволить ему действовать (рассматривая свое природное существование как инструментальную форму проявления духа) согласно его спонтанной и совершенной воле и знанию. Чтобы осуществить этот переход, он в первую очередь должен воспользоваться разумностью и волей рационального ума, и чем более они развиваются, расширяя сферу его познания и направляя его, тем более он склоняется к тому, чтобы опираться на них и контролировать с их помощью все остальное существо. И если бы рассудок был высочайшей вершиной и величайшим самодостаточным орудием «я» и духа, человек мог бы с его помощью совершенно познавать и столь же совершенно управлять деятельностью своей природы. Но он не способен это делать в полной мере, так как его «я» намного шире его рассудка, и если он не пойдет дальше рациональной воли и сознания, он наложит произвольные ограничения (как качественные, так и количественные) на свое саморазвитие, самовыражение, знание, деятельность, Ананду. Другие части его существа тоже хотят полностью выражать себя в широте и совершенстве «я», но им едва ли это удастся, если это выражение будет качественно изменяться и искажаться, ограничиваться, втискиваться в произвольную форму и приобретать механический характер из-за подчинения жесткому механизму рационального ума. Божество рассудка, интеллектуальный Логос – лишь частичный представитель и заменитель более великого супраментального Логоса, и его функция заключается в том, чтобы утвердить в жизни созданий предварительное частичное знание и порядок, однако основой подлинного, окончательного и интегрального порядка может быть только все более и более полно проявляющийся духовный сверхразум.

Сверхразум в низшей природе наиболее отчетливо проявляется в виде интуиции, и поэтому именно с помощью развития интуитивного ума мы сделаем первый шаг к самосущему спонтанному и непосредственному супраментальному знанию. Вся работа физической, витальной, эмоциональной, психической, динамической природы человека есть смутное улавливание внушений, которые поднимаются из сублиминального интуитивного уровня бытия этих частей, и попытка, обычно совершаемая наощупь и зачастую следующая окольными путями, воплотить их в материальном мире с помощью внешней деятельности и внешних сил природы, не озаренных светом непосредственного внутреннего знания и силы. По мере того как ум становится все более и более интуитивным, он обретает все больше возможностей обнаружить то, что ищут эти части природы, и повести их к тому совершенству самовыражения, к которому они стремятся. Сам рассудок – это только особый тип использования внушений (созданный поверхностным упорядочивающим умом), которые, на самом деле, посылаются скрытой (но иногда становящейся частично явной и активной) силой интуитивного духа. Во всех действиях рассудка – там, где они скрыто или полуявно берут свое начало, – есть нечто, что не является его творением, а дается ему либо непосредственно интуицией, либо опосредованно через какую-то другую часть ума, и это нечто рассудок облекает в интеллектуальную форму и превращает в интеллектуальный процесс. Его рациональные суждения при принятии решений и механический процесс логического обдумывания (либо в своих более общих, либо в более детальных операциях) скрывают подлинный источник и исконную природу нашей воли и мышления. Величайшими являются те умы, в которых этот покров истончен и чье мышление является большей частью интуитивным, что не всегда, но, без сомнения, часто приводит к блестящему проявлению интеллектуальных способностей. Впрочем, в нынешнем человеческом уме эта интуиция не бывает абсолютно чистой и полной, потому что она действует в среде ума и тотчас же захватывается им и облекается в неоднородную ментальную оболочку. Она пока еще не настолько свободна, развита и совершенна, чтобы охватить все операции, осуществляемые ныне другими ментальными инструментами, не так сильна, чтобы овладеть ими и преобразовать их по своему образу и подобию или заменить их своей собственной целостной, непосредственной, безошибочной и в высщей степени эффективной деятельностью. На самом деле, это может произойти только в том случае, если мы используем интуитивный ум в качестве переходного средства для проявления самого тайного сверхразума (ментальным образом которого является интуитивный ум) и формирования в нашем фронтальном сознании органа и орудия сверхразума, который позволит «я» и духу явить себя во всей своей широте и великолепии.

Необходимо помнить, что верховный Сверхразум всеведущего и всемогущего Ишвары всегда отличен от того, которого может достичь Джива. Когда человеческое существо, совершающее восхождение из неведения, поднимается в супраментальную природу, оно обнаруживает в ней целый ряд иерархических уровней и сначала должно утвердиться на более низких уровнях, сформировать не очень высокие ступени и только потом начать восхождение к более высоким вершинам. Человеку суждено наслаждаться там, благодаря единству с Духом, совершенными и сокровенными светом, силой и Анандой бесконечного «я», которое на уровне своего динамического проявления будет детерминировать и индивидуализировать себя в соответствии с тем типом самовыражения, которого трансцендентный и универсальный Дух ищет в Дживе. Это та Богореализация и то Богопроявление, которые являются целью нашей йоги, особенно ее динамического аспекта; это станет божественным самовыражением Ишвары в нас, но в человеческих условиях и через обожествленную человеческую природу.

Глава XX. Интуитивный ум

По своей изначальной природе сверхразум является самосознающим и всесознающим сознанием Бесконечного, универсального Духа и «Я» в вещах, которое, основываясь на непосредственном спонтанном знании и руководствуясь характером этого знания, организует свою мудрость и свое действенное всемогущество для развертывания и упорядоченной деятельности вселенной и всего существующего во вселенной. Мы можем назвать его гнозисом Духа, владыкой своего собственного космоса, ātmā jñātā īśvaraḥ. Зная себя, он также знает все – ибо все сущее лишь формы его становления, – знает непосредственно, полностью и изнутри, спонтанно прозревает детали и общее устройство, видит сокровенную истину и природу каждой вещи и то, как она связана со всеми остальными вещами. И, аналогичным образом, ему известна вся деятельность его энергии в прошлом, почему и как возник мир, результаты или последствия происходящего, а также бесконечные и ограниченные возможности всех вещей, каковы они в данный момент и в своем последовательном переходе от прошлого к настоящему и будущему. Организующий сверхразум бога, действующего во вселенной, стал бы делегированной силой этого всемогущества и всеведения, которую этот бог мог бы свободно использовать в пределах своей деятельности и природы и всего, что эта деятельность предусматривает. В индивидууме сверхразум был бы аналогичной делегированной силой, на каком бы уровне и в какой бы сфере он ни действовал. Но в боге это была бы внутренне неограниченная сила, переданная ему сразу и непосредственно, и, ограниченная лишь рамками работы, она могла бы действовать без искажений и отклонений, будучи свойственной его существу и всегда свободной и совершенной. В человеке же любое проявление сверхразума должно быть постепенным и поначалу несовершенным, и его деятельность неизбежно будет казаться обычному человеческому уму деятельностью каких-то запредельных и сверхъестественных воли и знания.

Во-первых, сверхразум будет восприниматься человеком не как присущая ему от природы сила, которой можно неограниченно и постоянно владеть, а как скрытая потенциальная возможность, которую нужно открыть и для которой в его нынешнем физическом или ментальном существе нет подходящих проводников: он должен либо сформировать для нее новый проводник, либо приспособить или преобразовать существующие, сделав их пригодными для этого. Ему нужно не просто обнаружить скрытое солнце сверхразума в сублиминальной пещере своего тайного бытия или устранить тучи своего неведения с его лика в духовных небесах, чтобы оно засияло в полную силу. Его задача намного более сложна и трудна, так как он представляет собой эволюционирующее существо, и в процессе природной эволюции, частью которой он является, он был наделен низшим типом знания, – и эта низшая, эта ментальная способность познавать, упорно продолжая свою прежнюю привычную деятельность, мешает росту новой, более великой по своей природе формации. Современный человек отличается от всех остальных земных существ наличием у него ограниченного ментального сознания, просвещающего ограниченный чувственный ум, а также способности рассуждать (не всегда умело используемой), позволяющей существенно расширять это сознание. Этот чувственный ум, это сознание, этот рассудок, как бы ни были они несовершенны, все же являются инструментами, которым он приучен доверять, к тому же с их помощью он заложил определенные основы, которые ему не очень хочется расшатывать, а также прочертил границы, за пределами которых, как ему кажется, царит хаос и неопределенность, начинается зона опасности и неизвестности. Кроме того, переход к более высокому принципу предполагает не только трудное преобразование всего человеческого ума, рассудка и сознания, но, в определенном смысле, радикальное изменение всех используемых ими методов. Душе, пересекающей в своем восхождении некую критическую черту, все ее прежние операции видятся низшей и невежественной деятельностью, и она должна сформировать деятельность иного рода, которая имеет другие истоки и совершенно по-другому приводит в действие энергии существа. Если бы мы призвали животный ум сознательно оставить твердую почву чувственного импульса, чувственного понимания и инстинкта и пуститься в плавание по волнам интеллектуальных рассуждений, он, скорее всего, повернул бы назад, испугавшись и посчитав это предприятие слишком рискованным. Человеческий ум в данном случае был бы призван к еще более великому преображению, и хотя он способен осознавать себя и быть смелым в границах своих возможностей, он вполне мог бы решить, что это выше его сил, и отказался бы от столь рискованного приключения. На самом деле, такого рода преображение возможно только в том случае, если сначала определенное духовное развитие достигнуто на нашем нынешнем уровне сознания, а надежно и безопасно его можно осуществить только тогда, когда ум осознал более великое «я» внутри, испытал восторг соприкосновения с Бесконечным и ясно ощутил присутствие и руководство Божественного и его Шакти.

На первом этапе этого преображения необходимо достичь промежуточного состояния и воспользоваться одной способностью, уже имеющейся у человеческого ума, в характере или, по крайней мере, в истоках которой мы можем усмотреть нечто супраментальное. Речь идет об интуитивной способности, некоем могуществе, присутствие и работу которого мы отчетливо ощущаем и бываем (в моменты интуитивных прозрений) поражены его высокой эффективностью, светоносностью, непосредственным вдохновением и силой, но не можем понять или проанализировать его деятельность так же, как мы понимаем или анализируем деятельность нашего рассудка. Рассудок понимает себя, но не то, что превосходит его – об этом он может составить только общее представление; только сверхразум может понять способ своей собственной деятельности. В настоящий момент сила интуиции действует в нас по большей части скрыто и тайно, вовлекаясь в работу рассудка и обычного интеллекта или практически полностью вуалируясь ею; пока что ее отдельные и чистые проявления редки, частичны, фрагментарны и непостоянны. Она внезапно озаряет, предлагает блестящее решение или бросает одинокую сверкающую нить, или осеняет рядом разрозренных или связанных прозрений, одаривает светлой проницательностью, вдохновением или откровением, позволяя рассудку, воле, ментальному чувству или сознанию делать то, что они могут или хотят с этим благодатным семенем, явившимся к ним из глубин или с высот существа. Ментальные могущества сразу же пытаются завладеть этими прозрениями и откровениями, манипулировать ими и использовать их в ментальных или витальных целях, приспособить их к формам низшего знания, покрыть их ментальным глянцем или пропитать ментальной субстанцией, часто искажая их истину и всегда ограничивая этими добавками и этим подчинением нуждам низшего порядка их потенциальную просветляющую силу. Более того, они почти всегда одновременно преувеличивают и преуменьшают значимость этих прозрений и откровений – преувеличивают, настаивая на них или, скорее, на форме, в которую ум их втискивает, и исключая более широкую истину, которую можно было бы познать благодаря более последовательному использованию интуитивного дара, а преуменьшают – не оставляя им времени для того, чтобы упрочиться и в полной мере реализовать свой просветляющий потенциал. Таким образом, интуиция, вмешиваясь в обычные ментальные операции, действует яркими вспышками, которые, подобно вспышкам молний, высвечивают аспекты истины. Это еще не устойчивый солнечный свет, надежно озаряющий всю сферу наших мыслей, намерений, чувств и действий.

Сразу же становится ясно, что мы в своем развитии должны двигаться по двум направлениям. Во-первых, расширять деятельность интуиции и делать ее все более постоянной и устойчивой, более регулярной и всеохватывающей, пока, наконец, она не станет настолько естественной и нормальной для нас, что сможет взять на себя всю деятельность, которая сейчас осуществляется обычным умом, и заменить ее на всех уровнях. В полной мере этого не осуществить до тех пор, пока обычный ум продолжает отстаивать свое право вмешиваться и действовать независимо или свою привычку захватывать свет интуиции и манипулировать им в своих собственных целях. Более высокая ментальность не может работать надежно и совершенно, пока низший ум имеет возможность искажать ее или привносить в нее что-то от себя. Поэтому нам нужно либо полностью успокоить интеллект, интеллектуальную волю и другие низшие формы активности, дав возможность действовать одной только интуиции, либо взять под контроль деятельность низшего порядка и, за счет постоянного давления интуиции, преобразовать ее. Или же, если это представляется наиболее естественным или вообще возможным, нужно чередовать и комбинировать эти методы. В реальной йогической практике у нас появляется возможность применять несколько методов или приемов, ни один из которых, сам по себе, не дает полного результата, – хотя вначале, на первый взгляд, может показаться что по логике вещей, каждый должен или может быть достаточным. Когда же мы учимся не настаивать на каком-то определенном методе как на самом правильном и позволяем более великому руководству направлять весь ход нашей йоги, мы обнаруживаем, что божественный Владыка Йоги поручает своей Шакти использовать тот или иной метод в разные периоды времени, а также комбинировать все методы, исходя из потребностей и особенностей существа и природы.

Поначалу может показаться, что самый прямой и верный путь заключается в том, чтобы полностью успокоить ум, успокоить интеллект, ментальную и личную волю, ум желаний, эмоциональный и чувственный ум и в этой абсолютной тишине позволить «Я», Духу, Божественному явить себя и озарить существо супраментальным светом, силой и Анандой. И это действительно мощная и великая дисциплина. Именно неподвижный и спокойный ум, в отличие от возбужденного и деятельного, с намного большей готовностью и с намного более великой чистотой открывается Бесконечному, отражает Дух, наполняется «Я» и ждет, подобно убранному и чистому храму, явления Господа всего нашего существа и природы. Также верно и то, что свобода этой тишины дает возможность интуитивному существу действовать с большей силой и широтой и позволяет великим озарениям, прозрениям и откровениям, приходящим изнутри или нисходящим свыше, с меньшими трудностями достигать места своего назначения, не опасаясь, что их захватит или исказит ум. Поэтому, если мы в состоянии обрести способность в любой момент по собственной воле устанавливать абсолютную умиротворенность и тишину в уме, не чувствуя потребности в мышлении, ментальной активности или возбуждении и, утвердившись в этой тишине, можем позволить мыслям, намерениям и чувствам возникать в нас только тогда, когда этого захочет Шакти и когда этого потребуют божественные замыслы, мы получаем огромное преимущество. Тогда становится легче изменять характер и способ выражения мыслей, намерений и чувств. Но, тем не менее, этот метод не гарантирует немедленную замену низшего ума и рефлектирующего рассудка супраментальным светом. Когда, после периода тишины, внутренняя ментальная деятельность (заключающаяся в размышлении и принятии решений) будет возобновляться, в нее, даже если она станет более или преимущественно интуитивной, будут вторгаться прежние силы, если не изнутри, то посредством сотен внушений снаружи. Низшая ментальность также станет примешиваться, оспаривать или мешать этому более великому движению или пытаться завладеть им и в процессе этого – принижать, омрачать, искажать или ослаблять его. Поэтому задача устранения или трансформации низшей ментальности или, возможно, того и другого сразу: устранения всего, что присуще низшему существу, его уродующих влияний, его склонности обесценивать высокое и благородное, искажать и извращать истинный смысл, и всего, что несовместимо с более великой истиной, и трансформации тех сущностных вещей, которые наш ум получает от сверхразума и духа, но интерпретирует в понятиях ментального неведения, – всегда остается крайне важной.

Второй метод естественен для тех, кто начинают йогу, как возлюбившие Божественное и уповающие на Него бхакты. Они могут спонтанно отвергнуть интеллект и его деятельность и внимать внутреннему голосу, ждать указания или команды, ādeśa, повиноваться только намерению, воле и силе Господа внутри, божественному «Я» и Пуруше, пребывающему в сердце существа, īśvaraḥ sarvabhūtānāṁ hṛddeśe. Это должно способствовать все большей и большей «интуитивизации» всей природы, поскольку идеи, намерения, побуждения, чувства, приходящие от тайного Пуруши в сердце, носят непосредственный и интуитивный характер. Этот метод соотносится с определенной истиной нашей природы. Тайное внутреннее «Я» по сути своей интуитивно, и это интуитивное «я» находится в каждом центре нашего существа – физическом, нервном, эмоциональном, волевом, умственном или когнитивном, а также в более высоких центрах, непосредственно связанных с духом. И в каждой части нашего существа оно является тайным интуитивным инициатором всей нашей деятельности, однако его побуждения, несовершенно воспринимаемые и интерпретируемые нашим внешним умом, превращаются в невежественные действия этих природных частей. В обычном человеке сердце или эмоциональный центр мыслящего ума желаний по своей силе превосходит все остальные центры, именно он представляет вещи сознанию или, по крайней мере, влияет на это представление, являясь важнейшим узлом всей системы. Именно оттуда Господь, пребывающий в сердце всех существ, вращает их, помещенных на гончарный круг Природы, силой Майи ментального неведения. Таким образом, передавая инициирование всех наших действий этому тайному интуитивному «Я» и Духу, вечно сущему Божеству внутри нас, и заменяя побуждения нашей индивидуальной и ментальной природы его влияниями, мы можем отступить от низшего и внешнего мышления и действия и перейти к внутреннему и интуитивному мышлению и действию, носящим возвышенно-одухотворенный характер. И все же, прибегая к этой методике, мы не получим в полной мере удовлетворительного результата, так как сердце не является высочайшим центром нашего существа и, само по себе, оно ни супраментально, ни направляется непосредственно из супраментальных источников. Интуитивные мысли и действия, инициируемые им, могут быть очень светлыми и интенсивными, но, скорее всего, они будут ограниченными, даже узкими в своей интенсивности, смешанными с низшей эмоциональностью и, в лучшем случае, страстными и волнующими, но неуравновешенными или чрезмерно выраженными в своих проявлениях в силу своего чудесного или необычного характера или, по крайней мере, становящимися таковыми во многих своих внешних аспектах, мешая гармоничному совершенствованию существа. Мы стремимся к совершенству для того, чтобы духовная и супраментальная деятельность перестала быть чудом, даже частым или постоянным чудом, или сияющим вмешательством силы, превосходящей нашу природную, а стала бы для человеческого существа обычной и естественной – сутью и законом каждого его процесса.

Высочайшим регулирующим центром нашего воплощенного существа и его деятельности в теле является высший ментальный центр, именуемый в йогических системах тысячелепестковым лотосом, sahasradala, верхний полюс которого напрямую связан с супраментальными планами. Поэтому становится возможным прибегнуть к другому, более непосредственному методу – сделать инициатором всех наших помыслов и действий не Господа, тайно пребывающего в лотосе сердца, а скрытую истину Божества над умом и воспринимать все ее послания благодаря своеобразному нисхождению свыше – нисхождению, которое мы начинаем ощущать не только духовно, но и физически. Однако при использовании этого метода мы достигнем сиддхи или абсолютного совершенства только тогда, когда сумеем поднять центр мышления и сознательного действия над мозгом и ощутить его работу в тонком теле. Если мы в состоянии почувствовать, что мыслим уже не с помощью мозга, а над ним и вне головы – в тонком теле, то это явный физический признак освобождения от ограничений физического ума. И хотя этот переход не сразу достигнет полноты и, сам по себе, не приведет к замене нашей интеллектуальной деятельности супраментальной (поскольку тонкое тело ментально, а не супраментально), мы все же обретем новую чистую и тонкую ментальность, которая облегчит взаимодействие с супраментальными центрами. Низшие движения неизбежно будут продолжаться, но мы обнаружим, что можем с большей легкостью, быстротой и точностью отличать интуитивные мысли от низших интеллектуальных примесей, отделять их от ментальных наслоений, отвергать обычные проявления быстрого мышления, только по форме напоминающие интуицию. Мы сможем легче и быстрее различать более высокие планы подлинного супраментального бытия, призывать их силы для осуществления необходимой трансформации, а также преподносить всю низшую деятельность высшей силе и свету для того, чтобы они отвергали и устраняли нежелательные элементы, а также очищали, трансформировали и выбирали то, что представляется им подходящим материалом для намеревающейся проявиться в нас Истины. Практикуя данную дисциплину, мы обнаружим, что это открытие более высокому уровню сознания, все более и более высоким его планам, и последующее преобразование всего нашего сознания и его деятельности, и по форме, и по сути, в совершенное проявление их силы и озаряющей способности в основном и является тем естественным методом, которым пользуется божественная Шакти.

Четвертый метод свойственен развитому уму и наиболее подходит для мыслящего человека. Интеллект в данном случае следует не устранять, а развивать, но не лелея его привычные ограничения, а стремясь возвысить его способности, увеличить ясность, интенсивность, уровень и диапазон активности, пока он не приблизится к границе того, что превосходит его, и не сможет быть с легкостью поднят в это более высокое сознание и трансформирован, перейдя к новому способу функционирования. Этот процесс тоже основывается на истине нашей природы и является неотъемлемой частью пути и полного процесса Йоги самосовершенствования. Я уже говорил о том, что этот процесс включает последовательное возвышение и развитие деятельности наших природных инструментов и сил с тем, чтобы они, достигнув начального состояния чистоты и полноты, смогли обрести предварительное совершенство, позволяющее наилучшим образом выражать обычные движения действующей в нас сейчас Шакти. Буддхи – рассудок и интеллектуальная воля – является величайшим из этих сил и инструментов, природным лидером всех остальных частей развитого человеческого существа и наиболее способен помогать их развитию. Все обычные виды нашей природной активности могут быть использованы для обретения того более великого совершенства, к которому мы стремимся, все они предназначены, чтобы служить материалом для совершенствования наших инструментов, и чем более последние будут развиты, тем основательнее будет подготовка к супраментальной деятельности.

В процессе йогической практики интеллектуальное существо тоже должно быть взято под управление Шакти, а все его потенциальные способности максимально развиты и возвышены. Последующая трансформация интеллекта становится возможной потому, что вся его деятельность тайно берет свое начало в сверхразуме, каждая мысль и каждое намерение содержат в себе некую супраментальную истину, хотя и ограниченную и искаженную обычной активностью ума. Эту трансформацию можно осуществить, избавляясь от этих ограничений и удаляя искажающие или извращающие элементы. Впрочем, этого не сделать, возвышая и возвеличивая одну только интеллектуальную деятельность, поскольку ее всегда будут ограничивать изначальные дефекты, присущие ментальному сознанию. Необходимо вмешательство супраментальной энергии, которая способна озарить мышление, волю и чувство и избавить их от их недостатков. Однако в полной мере эффективным это вмешательство сможет стать только тогда, когда супраментальный план проявится и начнет действовать над умом уже не исподволь, не из-за покрова, пусть и очень тонкого и прозрачного, а с большим постоянством, открыто и просветленно, пока, наконец, всё солнце Истины не выйдет из-за туч и не засияет в полную силу. Также необязательно сначала полностью развивать интеллект, а потом молить об этом вмешательстве или с помощью подобного развития открываться супраментальным уровням. Супраментальная энергия может вмешаться раньше и параллельно со своей основной работой заняться развитием интеллектуальной деятельности и, все более и более развивая ее, превратить ее как по форме, так и по содержанию в более возвышенную интуитивную деятельность.

Всеохватное и естественное действие Шакти сочетает все эти методы. Иногда на начальной, иногда на более поздней, возможно даже на финальной стадии оно приносит свободу духовного безмолвия. Шакти раскрывает тайное интуитивное существо внутри самого ума и приучает нас вверять все наши мысли, чувства, намерения и действия Божественному, всесильному и сияющему Божеству, ныне скрытому в сокровенных глубинах ума. Когда мы готовы, Шакти поднимает центр своих операций на ментальные вершины, раскрывает супраментальные уровни и продолжает работать в двух направлениях – воздействуя сверху вниз, наполняя и преобразуя низшую природу, и снизу вверх, поднимая все энергии к тому, что находится над ними, пока, наконец, это восхождение за пределы [ментального сознания] не будет завершено, а интегральное преображение всего существа не осуществлено в полной мере. Она овладевает интеллектом, волей и другими природными силами, развивает их, но постоянно привносит интуитивный ум, а впоследствии подлинную супраментальную энергию, которая изменяет и расширяет их деятельность. Все это она делает не в какой-то строгой и механически неизменной последовательности, как того хотелось бы жесткому логическому интеллекту, а свободно и гибко, руководствуясь задачами своей работы и нуждами природы.

Первым результатом станет не создание подлинного сверхразума, а формирование преимущественно или даже полностью интуитивной ментальности, достаточно развитой для того, чтобы занять место логически мыслящего интеллекта и обычной ментальности развитого человеческого существа. Наиболее выраженное изменение будет заключаться в преображении мысли, возвышенной и наполненной той субстанцией сконцентрированного света, сконцентрированной силы, сконцентрированной радости этого света и этой силы и той непосредственной точностью, которыми характеризуется подлинное интуитивное мышление. Этот ум будет не только давать нам важные наставления или мгновенно находить решения, но и с присущими ему светом, мощью, радостью несомненности и непосредственного спонтанного видения истины осуществлять ассоциативные и познавательные операции, осуществляемые ныне интеллектуальным рассудком. Воля также преобразится и приобретет этот интуитивный характер и с энергией и светом будет непосредственно приступать к тому, что надлежит сделать, kartavyaṁ karma, и, сразу прозревая все возможности и текущие условия, формировать такие обстоятельства, которые необходимы для осуществления ее деятельности и ее замыслов. Чувства также станут интуитивными, улавливающими правильные отношения, действующими с новым светом, силой и радостной уверенностью. Они будут сохранять только правильные и спонтанные желания и эмоции, пока те продолжают существовать, а когда они исчезнут, заменят их сияющей и спонтанной любовью и Анандой, знающей и сразу же улавливающей подлинную расу (rasa) своих объектов. Все остальные ментальные процессы будут подобным же образом озарены, – просветленными станут даже пранические и чувственные движения и сознание тела. И в большинстве случаев параллельно разовьются психические способности и силы, а также восприимчивость внутреннего ума и его чувств, независимых от внешних органов чувств и рассудка. Интуитивная ментальность человека, развившего ее с помощью йоги, не просто превзойдет по своей силе и светоносности обычный ум, которым он обладал прежде, но и, в большинстве случаев, станет способна осуществлять намного более масштабные операции.

Если эта интуитивная ментальность станет внутренне совершенной, чистой, не отягощенной никакими низшими элементами, но все же не осознающей своих ограничений и величия того, что пребывает над ней, она сможет сформировать новую ступень в нашем восхождении, следующий иерархический уровень, похожий на инстинктивный ум животного или мыслящий ум человека. Но интуитивная ментальность может быть всегда совершенной и самодостаточной только благодаря открытию действующей над ней силы сверхразума, которая сразу же выявит ее ограничения и превратит ее деятельность в промежуточную ступень между интеллектуальным умом и подлинной супраментальной природой. Интуитивная ментальность – это все еще ум, а не гнозис. Вне всякого сомнения, это свет, исходящий от сверхразума, но видоизмененный и ослабленный субстанцией ума, в которой ему приходится работать, а субстанция ума это всегда основа неведения. Интуитивный ум – не безграничный свет истины, а постоянная игра его переливов, более или менее стабильно озаряющая исходное состояние неведения или относительного или опосредованного знания. Пока его работа несовершенна, в него вторгается мутный поток невежественной ментальности, привносящий в его истину элемент ошибки. Даже после того, как его деятельность становится более широкой и по-настоящему интуитивной, менее подверженной этим вторжениям, он (пока субстанция ума, в которой он работает, способна возвращаться к прошлым интеллектуальным или обычным ментальным привычкам) все равно не в состоянии полностью избавиться от ошибок, омраченности и разного рода промахов. Более того, индивидуальный ум живет не в уединении и не погрузившись в себя, а во всеобщем уме, и всё, что он отвергает, попадает в окружающую его общую ментальную атмосферу и стремится вернуться и наполнить его прежними мыслями и многочисленными побуждениями, имеющими прежний ментальный характер. По этой причине формирующийся или уже сформированный интуитивный ум должен постоянно сохранять бдительность и не допускать никаких вмешательств и дополнений, быть готовым сразу же отвергать и устранять любые примеси, работать над тем, чтобы делать все более и более интуитивной всю субстанцию ума. И эта работа может закончиться только тогда, когда он сам будет озарен, преображен и поднят в ослепительный свет супраментального бытия.

Следует добавить, что в каждом человеке эта новая ментальность становится результатом развития имеющихся у него способностей, и, какими бы новыми и замечательными ни были ее возможности, она может функционировать только в определенных пределах. Стремясь превзойти эти пределы – она, конечно же, может ограничиться текущей работой и теми возможностями, которых уже удалось достичь, но уму, открытому бесконечности, свойственно развиваться, изменяться и расширяться, – она будет снова и снова возвращаться (хотя и преображенная новыми интуитивными навыками) к прежним интеллектуальным поискам в неведенье, пока, наконец, активно действующая, более совершенная, супраментальная, сияющая энергия не начнет постоянно господствовать над ней и направлять ее. По своей природе, эта ментальность будет не чем иным, как связующим звеном и переходной ступенью между нынешним умом и сверхразумом, и пока этот переход продолжается, нас иногда будет тянуть вниз, а иногда вверх, мы будем колебаться, испытывая притяжение и вторжение снизу и притяжение и вторжение сверху и, в лучшем случае, пребывать между двумя полюсами в неопределенном и подвешенном состоянии. Как возвышенный интеллект человека находится выше его животного и обычного ума и ниже развивающегося духовного ума, так и этот первоначальный духовный ум будет располагаться между интеллектуализированной человеческой ментальностью и более великим супраментальным знанием.

Природа ума такова, что он живет между сумерками и тьмой, среди предположений и возможностей, среди частично понятых аспектов, среди неопределенностей и смутных догадок: это неведение, стремящееся к знанию, старающееся расшириться и проникнуть в скрытую сущность подлинного гнозиса. Сверхразум живет в свете духовной несомненности: это само знание, которое раскрывает человеку свою подлинную лучезарную сущность. Интуитивный ум сначала озаряет сумерки ума, его предположения и догадки, его аспекты, его шаткую уверенность, его понятия, и обнаруживает истину, которую все это скрывает или частично раскрывает и проявляет. Начиная действовать более возвышенно, интуитивный ум, с помощью более непосредственного восприятия, светлого указания или воспоминания постигнутого духом, интуиции или лицезрения сквозь внутренние врата тайного универсального спонтанного видения и знания, впервые доносит до нас супраментальную истину. Он представляет собой начальную несовершенную структуру более великого света и силы – несовершенную из-за того, что она создается в уме и не опирается на свою собственную исконную субстанцию сознания, – обеспечивающую устойчивую связь со сверхразумом, но не способную сделать его присутствие непосредственным, близким и постоянным. Абсолютное совершенство лежит еще выше, на супраментальных уровнях, и должно основываться на более определенной и завершенной трансформации ума и всей нашей природы.

Глава XXI. Градации Сверхразума

Интуитивный ум является прямой передачей истины, выраженной в ментальных формах, наполовину преобразованных сияющей супраментальной субстанцией, передачей некоего бесконечного спонтанного знания, действующего над умом в сверхсознательном духе. Этот дух мы начинаем ощущать как свое более великое «я», одновременно пребывающее выше, внутри и вокруг нас, а на свое нынешнее «я», на свою ментальную, витальную и физическую личность и природу смотреть как на несовершенную частицу, частное проявление или низший и искаженный образ этого более великого «я». И, по мере того, как в нас растет интуитивный ум, по мере того, как все наше существо становится все более и более интуитивным, мы чувствуем, что различные части нашего существа в какой-то степени преображаются и уподобляются природе этого более великого «я» и духа. Каждая наша мысль, намерение, побуждение, чувство, а, в конце концов, и более внешние витальные и физические ощущения начинают все более и более непосредственно направляться духом и по своей природе становиться все более и более чистыми, спокойными, сильными и светлыми. Это одна сторона преображения; другая – это изменение того, что все еще принадлежит низшему существованию, того, что, на первый взгляд, приходит к нам извне или как отголосок деятельности нашей прежней низшей личности, что чувствует преобразующее давление и все более и более склоняется к тому, чтобы измениться, трансформироваться и обрести новую субстанцию и природу. Более высокое нисходит и в значительной степени заменяет более низкое, но более низкое также меняется, преобразуясь в рабочий материал для более высокого существа и становясь частью его субстанции.

Более великий дух, пребывающий над умом, поначалу являет себя как некое присутствие, свет, сила, первоисточник, бесконечность, но на первых порах мы в состоянии увидеть в нем только бесконечную тождественность бытия, сознания, силы сознания и Ананды. Все остальное приходит из этой тождественности, но принимает законченную форму мысли, намерения или чувства только в интуитивном уме и на его уровне, а не над нами. Или же мы ощущаем и по-разному осознаём великого и бесконечного Пурушу, являющегося вечно живой истиной этого бытия и присутствия, великое и бесконечное знание, являющееся силой этого света и сознания, великую и бесконечную волю, являющуюся силой этой энергии сознания, великую и бесконечную любовь, являющуюся силой этой Ананды. Но, помимо ощущения их реального существования и эффекта их сокровенного присутствия, мы познаём все эти силы в более или менее конкретной форме лишь в той мере, в какой они доступны восприятию нашего интуитивного ментального существа – на его уровне и в его пределах. Впрочем, по мере того, как мы развиваемся или входим во все более светлое и динамичное единение с этим духом или Пурушей, над умом обнаруживается и, кажется, все больше формируется более великая деятельность знания, воли и духовного чувства – то, что мы называем подлинным сверхразумом и что является подлинно исконной деятельностью бесконечного знания, воли и Ананды. Тогда интуитивная ментальность становится вторичной и более низкой формацией, находящейся на службе этой более высокой силы, воспринимающей все ее озарения и указания, одобряющей и передающей их низшим частям и зачастую пытающейся, когда они не приходят или не сразу становятся очевидны, занять ее место, действовать вместо нее и исполнить, насколько возможно, работу супраментальной природы. Фактически, по отношению к этой формации супраментальная природа занимает то же место, какое интуитивная ментальность занимала по отношению к обычному уму на более ранних стадиях йоги.

Эта параллельная деятельность на двух планах нашего существа сначала упрочивает интуитивную ментальность в качестве второстепенной силы и помогает ей более радикально отбрасывать или трансформировать остатки, вторжения или примеси неведения. И чем более эта деятельность становится интенсивной, тем более сама интуитивная ментальность уподобляется верховному свету знания и, в конце концов, превращается в образ самого сверхразума, который, правда, поначалу, обычно, действует с некоторыми ограничениями и принимает форму так называемого озаряющего супраментального или божественного рассудка. Именно в форме этого божественного рассудка сверхразум может на первых порах проявить свою деятельность, а потом, преобразовав ум по своему образу и подобию, низойти и занять место обычного интеллекта и рассудка. Одновременно более высокая супраментальная сила, обладающая намного более великой природой и уже явившая себя свыше, берет на себя верховное руководство божественной деятельностью в существе. Этот божественный рассудок более ограничен в своих возможностях, нежели гнозис (хотя по своей природе он все-таки не ментален и воспринимает непосредственно истину и знание), потому что представляет собой силу, делегированную для осуществления разнообразных видов деятельности, более высоких по уровню сознания по сравнению с теми, что осуществляются обычной человеческой волей и рассудком, но тем не менее в определенной степени аналогичных им; чтобы Ишвара мог непосредственно, максимально интенсивно, открыто и ощутимо действовать в человеческом существе, необходимо посредничество более великого сверхразума. Нужно четко обозначить различия между интуитивным умом, божественным рассудком и этим более великим сверхразумом, а также градации, имеющиеся внутри самих этих уровней, так как на более поздних этапах это становится очень важным. Сначала все приходящее свыше ум воспринимает как подлинное духовное озарение, не делая никаких различий, и даже начальные состояния и первые проблески он считает высшим и окончательным достижением. Однако впоследствии он обнаруживает, что остановиться на этом значило бы ограничиться частичной реализацией и что необходимо продолжать стремиться к еще большему возвышению и расширению сознания, пока не удастся достичь хотя бы относительно полной реализации божественной широты и божественной высоты.

Интеллекту трудно разобраться, в чем именно заключаются эти супраментальные различия: ментальные образы, в которые их можно облечь, ограниченны и неадекватны, и только узрев или как-то ощутив их в переживании, мы можем понять, что же они из себя представляют. Пока что лучше ограничиться несколькими полезными указаниями. Сначала достаточно будет поискать ответы на некоторые вопросы в мыслящем уме (сравнивая его с интуитивным); ибо именно там можно обнаружить несколько наиболее близких нам ключей к разгадке тайны супраментальной деятельности. Интуитивный ум в своей работе использует четыре главные силы, формирующие образ истины: интуицию, позволяющую уловить идею истины (или суггестивную интуицию); интуицию, наделяющую проницательностью (или интуитивное различение); вдохновение, доносящее слово истины и некий отзвук ее более великой сути, и, наконец, откровение, придающее истине зримую и конкретную форму. Все это отличается от определенных процессов, происходящих в обычном ментальном сознании, которые очень напоминают и легко принимаются неискушенными людьми за подлинную интуицию. Суггестивная интуиция совсем непохожа на интеллектуальные прозрения быстро соображающего ума, а интуитивная проницательность – на быструю интеллектуальную оценку; интуитивное вдохновение отличается от ментальной игры воображения, а интуитивное откровение – от яркого света отчетливого и чисто ментального осознания и ощущения.

Возможно, правильнее было бы сказать, что эти интеллектуальные формы активности представляют собой ментальные аналоги более высоких движений, попытки обычного ума делать то же самое или насколько возможно точно имитировать функции более высокой природы. Подлинные интуитивные прозрения по своему свету, своей эффективности и своему способу познания отличаются от этих эффектных, но неточных иммитаций. Интеллектуальные озарения зависят от восприятия базовым ментальным неведением ментальных образов или символов истины и, сами по себе, в рамках конкретных задач могут быть очень ценными, но они не необязательно надежны и по самой своей природе не могут быть всегда достоверны. Чтобы они появились, уму необходимо воспользоваться ментальными и чувственными данными или обратиться к уже имеющимся ментальным знаниям. Он ищет истину, как нечто внешнее, как объект, который должен быть обнаружен, рассмотрен, приобретен и убран на хранение, и после ее обнаружения подробно изучает ее поверхность, внешние признаки или аспекты. Подобное изучение никогда не может дать достаточно полного и адекватного представления об истине. Какими бы убедительными эти прозрения ни казались в минуту своего прихода, в любой момент может оказаться, что они не соответствуют новому знанию и должны быть превзойдены и отвергнуты.

Интуитивное знание, какой бы ограниченной ни была сфера или область его применения, напротив, сразу же окончательно и, самое главное, независимо от каких-либо внешних факторов убеждает в своей истинности и всегда бывает верно в своих собственных границах. Чтобы обрести его, мы можем начать с данных обычного ума и чувств или, скорее, попытаться выявить и обнаружить их подлинный смысл или же пересмотреть и по-новому истолковать прошлые знания и представления. Но, несмотря на это, интуитивное знание всегда остается самодостаточным и может руководствоваться своим собственным светом, который не зависит от прежних идей или данных. Со временем такого рода интуитивное мышление становится все более и более привычным и дополняет другие ментальные процессы, позволяя еще больше расширить и углубить знание. С чего бы мы ни начинали, в такого рода знании неизменно присутствует элемент самосущей истины и ощущение абсолютной несомненности, свидетельствующее о том, что в его основе лежит духовное познание через отождествление. Это не приобретение, а открытие знания, которое, хотя и тайно, но уже присутствует в существе: это то, что имеется изначально и может быть открыто. Интуитивно познавая, мы видим истину изнутри и, благодаря этому внутреннему видению, познаём ее внешние аспекты, а также без труда – при условии, что мы остаемся внимательны к интуитивному восприятию – согласовываем свое знание с любой ожидающей нас впереди истиной. На более высоких, подлинно супраментальных уровнях, эти способности становятся более явными и выраженными; на уровне интуитивного ума они не всегда проявляются в чистом и совершенном виде из-за ментальных примесей и добавлений, но на уровне божественного рассудка и более великой супраментальной деятельности они становятся по-настоящему свободными и абсолютными.

Суггестивная интуиция, действуя на ментальном плане, позволяет нам уловить непосредственную и озаренную внутреннюю идею истины, идею, являющуюся ее подлинным образом и символом – это не видение всей истины, а скорее неожиданное припоминание чего-то забытого, обнаружение тайны, известной нашему «я». Это образ, но живой образ, а не мысленный символ, отражение, но такое, которое содержит нечто от подлинной субстанции истины. Затем в действие вступает интуитивное различение, позволяющее понять, каково подлинное место этой идеи истины и как она связана с другими идеями. Это различение также – пока ум по привычке продолжает вмешиваться и вносить свои добавления – помогает проводить грань между ментальным и более высоким видением, удалять низшие ментальные наслоения, покрывающие чистую субстанцию истины, и распутывать запутанные клубки неведения и знания, лжи и заблуждения. Как интуиция по природе своей есть воспоминание, воскрешение в памяти сияющего образа самосущей истины, так вдохновение есть слышание истины: это непосредственное восприятие самого гласа истины и спонтанное облечение услышанного в совершенную словесную форму. Вдохновение несет нечто большее, чем свет идеи истины – благодаря вдохновению удается уловить некий поток ее внутренней реальности и живое поступательное развертывание ее сути. Откровение, по природе своей, является непосредственным видением, пратьякша дришти (pratyakṣa-dṛṣṭi), которое открывает нашему обычному взору то, что идея только выражала. Благодаря откровению обнаруживается сам дух, суть и реальность истины, а сама она становится частью сознания и опыта.

Если развитие супраментальной природы осуществляется правильно и последовательно, мы можем наблюдать, как суггестивная интуиция и интуитивное различение начинают действовать первыми, хотя и не обязательно совершенно изолированно от вдохновения и откровения; и, по мере усиления их деятельности и превращения в естественную и нормальную, они формируют своего рода низший интуитивный гнозис. Сочетание обеих сил необходимо для полноты его работы. Если интуитивное различение действует отдельно, оно порождает своего рода критическую проницательность, благодаря которой идеи и концепции интеллекта рассматриваются и интерпретируются таким образом, чтобы ум мог понять, что в них истинно, а что ложно. В конце концов, на месте интеллектуального суждения может сформироваться сияющее интуитивное суждение – своего рода критический гнозис, – но оно, вероятнее всего, будет испытывать недостаток свежего озаряющего знания или расширять истину лишь за счет того, что удается обнаружить после устранения ошибки. С другой стороны, если суггестивная интуиция действует самостоятельно, не прибегая к помощи различения, можно ожидать постоянного открытия новых истин и новых озарений, но они будут с легкостью затемняться и ограничиваться ментальными наслоениями, а их взаимоотношения и взаимодействие или гармоничное обоюдное развитие – омрачаться и нарушаться из-за этих вмешательств ума. В результате может развиться и стать естественной способность к активному интуитивному восприятию, но не совершенный и сбалансированный ум интуитивного гнозиса. Действуя же вместе, интуитивное различение и суггестивная интуиция взаимно компенсируют недостатки друг друга и формируют ум интуитивного восприятия и различения, который способен выполнять работу постоянно колеблющегося ментального сознания (а также многое другое), делая всё с более великой озаренностью, уверенностью и будучи способным более непосредственно и ясно мыслить.

Вдохновение и откровение аналогичным образом формируют более высокий интуитивный гнозис. Действуя в ментальной среде изолированно, не поддерживая и не дополняя друг друга, они тоже обнаруживают односторонность и неполноту. Откровение, вне всякого сомнения, в состоянии открыть нам реальность, внутреннюю суть и подлинные качества объекта и добавить некое очень мощное переживание к нашему сознательному опыту. Но нам может не хватить способности выразить это в словах, сформулировать свои мысли так, чтобы точно передать увиденное, связно и последовательно описать всё, с чем оно связано и к чему приведет, и откровение может сохраниться в качестве внутреннего знания в глубине существа, но не будет передано его внешним частям и выражено через них. Истина может присутствовать, но полностью не проявиться. Вдохновение может донести до нас слово истины и вибрации ее динамизма и движения, но все это остается неполным и ненадежным в своем воздействии, если при этом у человека не будет полного откровения, позволяющего узнать все, что это вдохновенное послание несет в себе и на что ясно указывает, без четкого упорядочивания его связей с другими посланиями. Вдохновенный интуитивный ум – это ум молний, озаряющий многие вещи, пребывающие во тьме, но эти вспышки должны быть направлены в определенную сторону и превратиться в непрерывный и устойчивый поток света, который станет постоянным источником озаренного и упорядоченного знания. Сам по себе, более высокий гнозис, обладая только двумя силами, откровения и вдохновения, стал бы умом духовного сияния, пребывающим преимущественно в своей собственной обособленной сфере; возможно, он воздействовал бы незримо на внешний мир, но ему не хватало бы той более близкой и привычной связи с обычными движениями ума, которую обеспечивает интеллектуальная деятельность более низкого порядка. Совершенный, обладающий всем необходимым и готовый к работе интуитивный гнозис формируется благодаря интегрированной или объединенной и слаженной работе всех четырех сил.

Правильное развитие, позволяющее в какой-то степени и одновременно проявляться всем четырем силам, должно заключаться сначала в создании достаточно мощного и широкого суггестивного и критического интуитивного ума, а потом, выше его – вдохновенной и пророческой интуитивной ментальности. Затем следовало бы поднять две низшие силы в сферу деятельности вдохновения и достичь того, чтобы все три силы действовали как одно гармоничное целое (или, при более высокой степени интенсивности, как единый и неделимый свет) – одновременно осуществляющее интегрированную работу всех трех сил. И, наконец, следовало бы аналогичным образом возвысить эти три силы и соединить их с пророческой силой интуитивного гнозиса. Но на практике в человеческом уме из-за постоянных примесей и вмешательства имеющихся там движений ментального полузнания и помех со стороны ментального неведения этот четкий и последовательный процесс развития, скорее всего, будет в большей или меньшей степени нарушаться, запутываться и прерываться. Ему будут свойственны повторные ошибки, незавершенные рывки вперед, возвраты к тому, что было недоделано или сделано несовершенно. Тем не менее, этот процесс, в конце концов, может достичь завершения (настолько, насколько это возможно на ментальном уровне), и из всех этих сил, с высочайшей в качестве направляющей или включающей все остальные, возможно, сформируется чистая формация видоизмененного супраментального света. Именно в это время, когда интуитивный ум в ментальном существе полностью сформирован и достаточно силен, чтобы направлять, а может быть даже полностью контролировать различные формы ментальной активности, становится возможен следующий шаг – поднятие центра и уровня нашей деятельности над умом и превращение супраментального рассудка в преобладающую силу.

Первым характерным признаком этого изменения станет то, что вся наша ментальная активность полностью и радикально изменится, можно даже сказать, перевернется с ног на голову. Сейчас мы живем в уме, преимущественно в физическом уме, но все же полностью не погружены, как животные, в физические, витальные и чувственные процессы. Наоборот, мы достигли определенной ментальной высоты, с которой можем смотреть вниз на деятельность жизни, чувств и тела, направлять на них более высокий ментальный свет, рассуждать, давать оценки и использовать свою волю с тем, чтобы преобразовывать деятельность низшей природы. Более того, с этой высоты мы более или менее сознательно смотрим еще и на что-то более высокое и получаем оттуда, либо напрямую, либо через свои подсознательные или сублиминальные части некие сверхсознательные побуждения, инициирующие наши помыслы, намерения и другие формы активности. Процесс приема и передачи этих побуждений завуалирован, скрыт, и никто, за исключением некоторых высокоразвитых натур, как правило, не осознаёт его: однако, все глубже и глубже познавая себя, мы обнаруживаем, что все наши мысли и намерения приходят свыше, хотя и оформляются и впервые начинают отчетливо ощущаться в уме. Если мы ослабим путы физического ума, привязывающего нас к мозгу и вынуждающего нас отождествляться с сознанием тела, и сможем пребывать в чистой ментальности, это станет для нас очевидным.

Благодаря развитию интуитивной ментальности, это взаимодействие со сверхсознательными планами перестаёт быть скрытым и завуалированным и становится прямым и непосредственным; но мы по-прежнему пребываем в уме, и ум все еще смотрит вверх, получает супраментальные послания и передает их другим частям. Действуя таким образом, он более не является единоличным создателем форм для мыслей и намерений, приходящих к нему свыше, но он по-прежнему ослабляет, умаляет и ограничивает их и навязывает им в большей или меньшей степени свой собственный способ деятельности. Он по-прежнему остается приемником и передатчиком мыслей и намерений – хотя он уже не формулирует их, а лишь исподволь оказывает свое влияние, наделяя или, по меньшей мере, окружая их ментальными формациями или ментальной атмосферой и средой. Впрочем, по мере развития супраментального рассудка Пуруша поднимается выше ментального уровня и, пребывая в совсем другом свете и атмосфере, смотрит на деятельность ума, жизни, чувств и тела, видит и познаёт их совершенно по-другому и, поскольку он более не вовлечен в умственную активность, обретает истинное и ничем не ограниченное знание. В настоящий момент человек лишь частично освобожден от животной инволюции – ибо его ум частично поднялся над жизнью, чувствами и телом, а частично погружен в них и подчинен им, – и он ни в малейшей степени не освобожден от ментальных форм и ограничений. Но после подъема на супраментальный уровень он освобождается от подчинения низшим частям и может управлять всей своей природой (на первых порах только в принципе и в целом, пребывая в своем высочайшем сознании, ибо все остальное еще предстоит трансформировать), но, по мере нарастания или по завершения этой трансформации, он становится свободным существом и владыкой своего ума, чувств, жизни и тела.

Второй отличительной чертой этого преображения является то, что мысли и намерения могут теперь полностью формироваться на супраментальном уровне, следовательно, воля и знание, используемые на земном плане, становятся полностью просветленными и по-настоящему действенными. Свет и сила сначала, конечно же, не бывают совершенными, поскольку супраментальный рассудок является только упрощенным аналогом сверхразума, а ум и другие части еще предстоит изменить и наделить качествами супраментальной природы. Ум, действительно, уже не действует как явный творец, источник или оценщик мыслей, намерений и всего остального, но он все еще продолжает работать как передатчик, то есть как приемник и проводник, воспринимающий и в определенной степени ослабляющий и блокирующий приходящие свыше силу и свет. Возникает несоответствие между супраментальным сознанием, в котором пребывает, мыслит и изъявляет свои намерения Пуруша, и ментальным, витальным и физическим сознанием, через которое он вынужден практически реализовывать свое просветленное знание. Он живет и видит, обладая идеальным сознанием, но на уровне своего низшего «я» ему приходится прилагать усилия, чтобы сделать его в полной мере эффективным и практически действенным. Иначе, он сможет действовать с большей или меньшей духовной эффективностью только на духовном уровне и на высшем ментальном уровне, находящемся под непосредственным влиянием духовного, через внутреннее взаимодействие с другими, но из-за несовершенства или недостаточной интеграции частей существа эффект его воздействия будет ослабленным или запоздалым. Решить эту проблему может только сверхразум, овладев ментальным, витальным и физическим сознанием и супраментализировав его – то есть трансформировав эти части и наделив их качествами супраментальной природы. Это намного легче сделать, если была проведена та йогическая подготовка инструментов низшей природы, о которой я ранее говорил; без нее будет очень трудно преодолеть несоответствия или противоречия между чистой супраментальностью и передающими ментальными инструментами: каналом ума, сердцем, чувствами, нервным существом и физическим существом. Супраментальный рассудок может сделать большую часть начальной работы по трансформации, но не целиком и полностью всю работу.

По природе своей супраментальный рассудок является духовной, непосредственной, внутренне озаренной и спонтанно действующей волей и сознанием – не ментальным, манаса-буддхи (mānasa-buddhi), а супраментальным, виджняна-буддхи (vijñāna-buddhi). Он в своей работе использует те же четыре силы, что и интуитивный ум, но на его уровне они действуют изначально в полном единстве, не подвергаясь воздействию со стороны ментальной среды интеллекта, и им нет нужды заниматься главным образом озарением ума: они могут действовать свойственным им образом и для достижения собственных целей. И из этих четырех сил интуитивное различение едва ли можно распознать как отдельную силу, поскольку оно неизменно присуще остальным трем, определяя пределы и отношения их знаний. В этом рассудке можно выделить три уровня: на первом то, что может быть названо супраментальной интуицией, придает форму и доминирующий характер истинной воле и истинному знанию, на втором и третьем, соответственно, стремительное супраментальное вдохновение и широкое супраментальное откровение обнаруживают эту волю и это знание и наделяют их универсальностью, и каждый из этих уровней открывает нам доступ к более тонкой субстанции, к более высокому свету, большей эффективности и свободе действий истинной воли и истинного знания.

Деятельность супраментального рассудка включает в себя все операции ментального рассудка, а также более высокие типы операций, но он начинает с другого конца и действует в обратном порядке. Сущностные истины «я» и духа являются для супраментального рассудка не абстрактными идеями и не едва уловимыми и смутными феноменами, которые он познаёт, превосходя собственные пределы, а неизменной реальностью и естественной основой всех его мыслей и ощущений. Он, в отличие от ума, не «достигает», а сразу обнаруживает как общие и тотальные, так и частные и конкретные истины бытия и сознания, духовного и другого чувства и Ананды, силы и деятельности – он видит реальность, феномен и символ, текущее состояние, возможности и перспективы, то, что обусловлено, и то, что обусловливает, и всё со спонтанной и светоносной безошибочностью. Он определяет и выстраивает отношения между мыслями, между силами, между действиями, связывает все это вместе и получает одно убедительное, светлое и гармоничное целое. Он пользуется данными чувств, но придает им иной смысл, учитывая то, что стоит за ними, и смотрит на них лишь как на самые внешние показатели: внутренняя истина известна ему благодаря более глубокому восприятию, которым он изначально владеет. И даже имея дело с объектами чувственного мира, он не опирается только на эти данные и не ограничивается их рамками. Он обладает своим собственным духовным чувством и ощущением, с которыми он соотносит еще и данные шестого чувства, присущего внутреннему уму. К тому же он обращает внимание на озарения, живые образы и символы, свойственные психическим переживаниям, и соотносит их также с истинами «я» и духа.

Также этот духовный рассудок соотносит эмоции и психические ощущения с их духовными эквивалентами и наделяет их светом и широтой высшего сознания и Ананды (которыми они порождаются и измененными аналогами которых являются в низшей природе) и исправляет их дефекты. Аналогичным образом он соотносит движения витального существа и сознания с движениями духовной жизни «я» и его энергии тапаса и наделяет их сущностными качествами этой жизни и этой энергии. Он избавляет физическое сознание от тамасической инерции и превращает его в отзывчивый приёмник и чувствительный инструмент супраментального света, силы и Ананды. Он взаимодействует с жизнью, деятельностью и знанием подобно ментальной воле и рассудку, но не опирается, в отличие от них, на материю, жизнь, чувства и их данные и не соотносит с ними, посредством рассуждений, истину более высоких реалий; напротив, он опирается на истину «я» и духа и, благодаря непосредственному духовному переживанию (приемлющему все остальные переживания как свои формы и инструменты), соотносит с ней данные ума, души, жизни, чувств и материи. По сравнению с воплощенным умом, заключенным в темницу чувств, и даже по сравнению с чистой ментальностью, когда та свободна в своих собственных сферах и действует при поддержке психического ума и внутренних чувств, диапазон деятельности духовного рассудка намного шире. И у него есть способность, которой не обладают ментальные воля и рассудок, поскольку они по-настоящему и изначально не управляют ни собой, ни вещами, – способность трансформировать все существо и все его части в гармоничный инструмент и проявление духа.

В то же время духовный рассудок – хотя и обладает знанием более великой и сокровенной истины, которая является его постоянным источником, опорой и точкой отсчета, – действует главным образом с помощью символических представлений и воли духа. Таким образом, он является силой света Ишвары, а не изначальной и глубинной силой его непосредственного присутствия в существе; на уровне духовного рассудка действует не вся атма-шакти (ātma-śakti) или пара сва пракрити (parā svā prakṛti) Ишвары, а только его сурья-шакти (sūrya-śakti). Изначальная и глубинная сила начинает непосредственно действовать на уровне более великого сверхразума, и поток ее деятельности подхватывает и возвышает все, что до сих пор было реализовано в теле, жизни и уме и интуитивном существе, а также осознано духовным рассудком, и параллельно приводит в высочайшую гармонию с возвышенной бесконечной и универсальной жизнью духа все, что было создано и накоплено ментальным существом, превращено им в практический опыт и сделано частью сознания, личности и природы. Ум может ощутить прикосновение бесконечного и универсального, он может отразить их и даже потерять себя в них, но только сверхразум дает индивидууму возможность действовать, будучи полностью единым с универсальным и трансцендентным Духом.

На этом уровне единственным, неизменным и постоянно присутствующим фактом – тем, что человек осознал и в чем он всегда пребывает – является бесконечное бытие (и все сущее видится, ощущается, познаётся, существует вокруг лишь как субстанция одного бытия), бесконечное сознание (и все, что обладает сознанием, действует и движется, видится, ощущается, воспринимается, переживается как опыт жизни и энергия одного существа) и бесконечная Ананда (и все, что чувствует и может быть прочувствовано, видится, ощущается, познаётся, воспринимается и переживается как формы одной Ананды). Все остальное – лишь проявления и аспекты этой единой истины нашего существования. И это более не просто видение или познавание, а исходное состояние, в котором «я» пребывает во всём и всё – в «я», Бог – во всём, и всё – в Боге, и всё воспринимается как Бог. Более того, это состояние – уже не просто некое переживание, которое стало доступным размышляющему одухотворенному уму, а то, что осознаётся и переживается благодаря интегральной, постоянно присутствующей и постоянно активной реализации на уровне супраментальной природы. На этом уровне сохраняется мышление, воля, ощущение и все, что присуще нашей природе, но все это преображено и поднято в более высокое сознание. Любая мысль здесь видится и переживается как светящееся тело субстанции, светящееся движение силы, светящаяся волна Ананды бытия; мысль перестает быть идеей в разреженной атмосфере ума и переживается в реальности бесконечного бытия и как свет реальности этого бытия. Воля и побуждения аналогичным образом переживаются как подлинная энергия и субстанция Сат, Чит и Ананды Ишвары. Все одухотворенные чувства и эмоции становятся чистыми формами сознания и Ананды. Само физическое существо воспринимается как сознательная форма, а витальное существо – как поток энергии и частица жизни духа.

Роль сверхразума в этом эволюционном развитии заключается в том, чтобы проявлять и формировать это высочайшее сознание так, чтобы пребывать и действовать уже не только в бесконечности наверху, ограниченно, скрыто или неполно и искаженно проявляясь в индивидуальном существе и природе, но – широко и тотально – в индивидууме, как в сознательном и знающем себя духовном существе и живой и действующей силе бесконечного и универсального духа. Более обстоятельно о характере этой работы сверхразума (насколько это можно выразить словами) лучше поговорить попозже, когда речь пойдет о Брахманическом сознании и видении. В следующих главах мы обсудим лишь тот ее аспект, который связан с мышлением, волей, психическим и другого рода опытом на уровне индивидуальной природы. На данный момент необходимо отметить лишь то, что в развитии воли и мышления тоже можно выделить три последовательные фазы. Сначала духовный рассудок возвышается, расширяется и начинает творить более великие образы и символы, благодаря которым мы в основном и воспринимаем реалии существования «я» внутри и вокруг нас. Затем он переходит к более возвышенному толкованию супраментального знания и обретает значительно большую широту, позволяющую ему меньше опираться на факты текущей действительности и открываться еще большим возможностям во времени, пространстве и за их пределами. И, наконец, он обретает способность к высшему познанию через отождествление, открывающему доступ к сокровенному самоосознанию, всеведению и всемогуществу Ишвары.

Однако не стоит думать, что эти стадии (в реальности накладывающиеся друг на друга) отделены друг от друга. Я расположил их последовательно, в иерархическом порядке просто для того, чтобы интеллекту было понятнее. Но бесконечное, даже на уровне обычного ума, прорывается сквозь свои собственные покровы, пересекает свои собственные демаркационные линии, разделяющие восхождение и нисхождение, и часто так или иначе проявляет себя. И, пока мы все еще находимся на уровне интуитивной ментальности, более высокие планы открываются и к нам с них время от времени нисходят какие-то озарения, а затем, по мере нашего развития, формируется новый, более высокий уровень сознания и его деятельность проявляется более часто и регулярно. Как только мы достигаем супраментального уровня, эти многообещающие послания становятся еще более масштабными и частыми. Универсальное и бесконечное сознание в любой момент может завладеть умом и объять его, и когда оно делает это с определенным постоянством, частотой или настойчивостью, ум с наибольшей легкостью может трансформироваться в интуитивную ментальность, а та, в свою очередь, – в супраментальный динамизм. Только благодаря такого рода восхождению мы входим во все более тесное и интегральное единство с бесконечным сознанием, и оно все более и более становится нашей сутью и природой. Что же касается другой, низшей стороны существования, которая тогда может казаться не только расположенной где-то далеко внизу, но и совершенно чуждой нам, то, даже когда мы пребываем в супраментальном бытии и даже когда уподобляем ему всю свою природу, это совсем не обязательно означает разрыв между нами и умами и чувствами тех, кто живут на уровне обычной природы. Тому, что является более низким или более ограниченным [по уровню развития своего сознания], может быть трудно понять и воспринять более высокое, но более высокое и менее ограниченное всегда сможет, если захочет, понять низшую природу и отождествиться с ней. Верховный Ишвара тоже не далек от нас и не чужд нам; он знает всё, пребывает во всём, отождествляет себя со всем, но при этом не подчинен реакциям и не ограничен в своем знании, силе и Ананде пределами ума, жизни и физического существа во вселенной.

Глава XXII. Супраментальное мышление и знание

Переход от ума к сверхразуму это не только замена менее великого инструмента мышления и познания более великим, а изменение и преображение всего сознания. Формируется не только супраментальное мышление, но и супраментальная воля, чувство, ощущение – все функции, осуществляемые сейчас умом, замещаются своими супраментальными аналогами. Все эти более высокие формы активности сначала ощущаются на уровне самого ума в виде нисхождений, вторжений, посланий или откровений некой высшей силы. Как правило, они смешиваются с обычной деятельностью ума, и мы на первых порах, по неопытности, едва ли смогли бы отличить их от нее, если бы не их более высокие свет, сила и радость. Более того, ум, возвеличенный или возбуждённый их частыми приходами, активизируется и начинает просто внешне имитировать супраментальную деятельность: его собственные операции становятся более быстрыми, светлыми, мощными и точными и даже начинают напоминать своеобразную и зачастую ложную интуицию, которая пытается выглядеть непосредственной, светоносной и самосущей истиной, но на самом деле ею не является. Следующим шагом становится формирование озаренного ума, способного интуитивно постигать, намереваться, ощущать и чувствовать, из которого постепенно удаляются примеси, вносимые обычным умом и ложной интуицией: то есть проводится очищение, шуддхи (śuddhi), необходимое для формирования нового сознания и обретения совершенства, сиддхи (siddhi). Одновременно над умом начинает обнаруживаться источник интуиции и все более и более упорядочивающаяся работа подлинного супраментального сознания, действующего уже не в уме, а на своем собственном более высоком плане. В конце концов, это сознание включает в себя интуитивную ментальность, созданную им в качестве своего представителя, и берет на себя все сознательные функции. Этот процесс постепенен и долгое время течет прерывисто из-за наличия примесей и необходимости возвращения к более низким движениям с тем, чтобы исправить и преобразовать их. Более высокие и более низкие силы иногда действуют поочередно – сознание снова опускается с достигнутых высот на прежний уровень, но всегда в определенной степени изменившись, – а иногда одновременно, содействуя друг другу и находясь в своеобразной зависимости друг от друга. В конце концов, ум становится полностью интуитивным и существует только как пассивный канал супраментальной активности; но это состояние также не идеально и, кроме того, создает определенные препятствия для деятельности высших энергий, так как они должны проходить через неподатливую и ослабляющую субстанцию физического сознания. Финальная стадия преображения наступает, когда сверхразум подчиняет себе и супраментализирует все существо и превращает в собственные формы даже витальную и физическую оболочки, делая их отзывчивыми, утонченными и наполненными своими энергиями. Человек тогда в полной мере становится сверхчеловеком. Таким, по крайней мере, должен быть естественный и интегральный процесс трансформации.

Для более или менее адекватного описания природы сверхразума нужно было бы полностью выйти за пределы нынешнего человеческого существования; полное же описание невозможно по той причине, что сверхразум несет в себе не только единство, но и необъятность и многообразие бесконечного. Все, что необходимо сейчас, это описать его наиболее характерные черты, учитывая реальный процесс йогического преображения, проследить связь сверхразума с работой ума и закономерность некоторых феноменов этой трансформации. Основополагающая связь заключается в том, что вся деятельность ума берет свое начало в тайном сверхразуме, хотя мы не знаем этого до тех пор, пока не приходим к осознанию своего более высокого «я» и не начинаем черпать из этого источника все, что там есть истинного и ценного. Во всех наших мыслях, намерениях, ощущениях, чувственных образах или в их истоках есть элемент истины, дающий им начало и поддерживающий их, хотя на практике они могут быть извращены и ложны. Помимо этого за ними пребывает еще более великая, не постигнутая ими истина, которая быстро сделала бы их цельными, гармоничными или, по крайней мере, относительно завершенными, если бы им удалось ее постичь. Сейчас истина, которой они обладают, ограничена и узка, низведена до уровня мелочных и низменных побуждений, фрагментирована, искажена разделением, страдает несовершенствами и неполнотой, извращена и обезображена. Ментальное знание – это всегда частичное, а не интегральное знание. Ум постоянно добавляет деталь к детали, но с трудом может правильно связать их друг с другом; его целостные системы знаний, которыми он пытается заменить более реальное и интегральное знание, в действительности тоже оказываются неполными и относительными. И даже если бы он достиг чего-то похожего на интегральное знание, это все равно было бы своеобразной компиляцией, интеллектуальным и ментальным построением, искусственным, а не сущностным и подлинным единством. Если бы этим все и ограничивалось, ум, вероятно, в конце концов, мог бы как-то частично воспринимать и частично передавать интегральное знание, но главная проблема так бы и осталась нерешенной, поскольку он, в лучшем случае, стал бы интеллектуальной копией подлинного сознания, но не им самим. Ментальная истина всегда будет интеллектуальной, эмоциональной и чувственной интерпретацией чего-то более высокого – не непосредственным постижением, не самой истиной во всей ее цельности и сокровенности.

Сверхразум способен делать все, что делает ум: рассматривать и комбинировать детали и то, что может быть названо отдельными аспектами или целостными структурами более низкого порядка, – но он это делает по-другому и опираясь на иную основу. Он, в отличие от ума, не вносит элементов погрешности, ложного допущения и возможной ошибки, и даже, давая частичные данные, он точен и неизменен, а позади этих данных всегда пребывает подразумеваемая или доступная сознанию основополагающая истина, от которой зависят детали, аспекты или целостные образования более низкого порядка. Сверхразум также способен интерпретировать, но его интерпретации отличаются от интеллектуальных: они наполнены субстанцией и основой сокровенного света истины и являются ее носителями, а не заменяющими ее образами. Способность сверхразума интерпретировать бесконечна – и это божественная способность, по отношению к которой ментальный способ отражения реальности является своего рода бледной копией. Этот интерпретирующий сверхразум осуществляет два вида деятельности – деятельность низшего порядка (на уровне того, что я назвал супраментальным рассудком, который наиболее близок к уму и в который ум может быть поднят наиболее легко) и деятельность высшего порядка (на уровне интегрального сверхразума, видящего все в единстве и бесконечности божественного сознания и самосущего бытия). Но на обоих уровнях его деятельность, в отличие от аналогичной ментальной, непосредственна, просветлена и безошибочна. Вся неполноценность ума возникает из-за того, что он является орудием души, которая, после погружения в бессознательность и неведение, вновь пытается познать себя, но делает это, по-прежнему опираясь на бессознательность и неведение. Ум является неведением, силящимся познать, или же неведением, получающим вторичное и фрагментарное знание: это процесс Авидьи. Сверхразум всегда открывает изначальное самосущее знание: это процесс Видьи.

Второе его отличие от ума, которое мы отчетливо ощущаем, заключается в более великой и спонтанной гармонии и единстве. Все сознание едино, но, действуя, оно принимает вид множества движений, и у каждого из этих фундаментальных движений есть множество форм и процессов. Формы и процессы умственного сознания характеризуются запутанной и хаотичной раздробленностью и разделенностью ментальных энергий и движений, в которых изначального единства сознательного ума либо совсем не видно, либо оно проявляется от случая к случаю. Наблюдая за своим умом, мы постоянно обнаруживаем, что разные мысли конфликтуют или же путаются и плохо или только формально согласуются друг с другом, и точно так же дело обстоит с нашими намерениями и желаниями, эмоциями и чувствами. Мысль, воля и чувство тоже не находятся в состоянии естественной гармонии и согласованности, и, даже когда им приходится действовать вместе, они действуют обособленно и часто конфликтуют или в определенной степени противоречат друг другу. Также имеет место их несбалансированное развитие – что-то одно всегда развивается за счет другого и в ущерб другому. Ум – это диссонирующее сознание, в котором устанавливается не всеобъемлющая гармония, а, скорее, практический порядок, позволяющий достигать целей, поставленных жизнью. Рассудок пытается достичь лучшего порядка, стремится к лучшему контролю, к рациональной или идеальной гармонии, и в этой попытке он является представителем или заменителем сверхразума и старается сделать то, что под силу только сверхразуму и должно делаться им самим; но в действительности рассудок не способен полностью контролировать все остальные части существа, поэтому обычно существует значительное несоответствие между рациональной или идеальной гармонией, рожденной в наших умах, и реальной жизнью. Даже самая совершенная организация, построенная рассудком, всегда содержит в себе нечто искусственное и навязанное извне, ибо, в конечном счете, существует только две естественных формы гармонии – гармония жизни (бессознательная или преимущественно подсознательная), которую мы наблюдаем в животных и в более примитивных формах Природы, и гармония духа. Человеческое бытие – это этап, борьба и несовершенство, переходное состояние между первой и второй формами гармонии, между природной и идеальной или духовной жизнью, и поэтому оно изобилует неуверенными поисками и хаотичными метаниями. Дело даже не в том, что ментальное существо не в состоянии найти или, скорее, сконструировать некую разновидность своей собственной относительной гармонии, а в том, что оно не может сделать ее постоянной, так как дух не позволяет ему останавливаться и влечет его вперед. Сила, пребывающая внутри человека, побуждает его быть более или менее сознательным участником своей собственной эволюции, ведущей его к познанию себя и обретению власти над собой.

Сверхразум, напротив, действует как целостное, гармоничное и изначально упорядоченное сознание. Поначалу, когда на ум оказывается давление свыше, эти гармония и порядок отчетливо не осознаются и даже какое-то время могут наблюдаться прямо противоположные явления. Это происходит по нескольким причинам. Во-первых, воздействие более великой и неизмеримо более мощной силы на обычное сознание, не способное откликаться на нее соответствующим образом или, возможно, даже просто выдержать ее давление, может вызвать нарушение равновесия или даже психическое расстройство. Уже сам факт одновременной, но еще не скоординированной деятельности двух очень непохожих друг на друга сил – особенно если ум настаивает на своем собственном способе действия и упорно или неистово пытается воспользоваться сверхразумом, вместо того чтобы подчиниться ему и его целям, когда он недостаточно пассивен и послушен высшему руководству, – может существенно активизировать энергии, но также и породить значительный хаос. Именно по этой причине в йоге так необходимы предварительная подготовка и длительное очищение (и чем они основательнее, тем лучше), а также умиротворенность и постоянная пассивность ума, невозмутимо и с готовностью воспринимающего влияния духа.

С другой стороны, ум, привыкший действовать в определенных границах, может попытаться супраментализировать себя, опираясь на одну из своих энергий. Он может существенно развить способность интуитивного полусупраментализированного мышления и познания, но воля может остаться не преобразованной, не согласованной с этим частично развитым полусупраментальным мышлением, а остальные части существа – эмоциональная и нервная – продолжать находиться в таком же или еще более примитивном состоянии. Или же может быть очень сильное развитие интуитивной или истинно вдохновенной воли, но без соответствующего возвышения мыслящего ума или эмоционального и психического существ, или же возвышая их лишь настолько, насколько это необходимо, чтобы не создавать непреодолимых препятствий для действия этой воли. Эмоциональный или психический ум может попытаться стать интуитивным или супраментальным и добиться в этом значительного успеха, а мыслящий ум – остаться заурядным, неразвитым, темным и невежественным. Интуиция может развиться в этическом и эстетическом существе, а остальные части – ничуть не измениться и остаться в прежнем состоянии. В этом причина той ненормальности или эксцентричности, которую мы часто наблюдаем у гениев, поэтов, художников, мыслителей, святых и мистиков. Частично интуитивизированная ментальность, вне сферы присущей ей деятельности, может производить впечатление намного меньшей гармонии и порядка, чем хорошо развитый интеллектуальный ум. Необходимо интегральное развитие, целостное преображение ума; иначе он будет использовать нисходящий поток супраментальной энергии для собственной выгоды и придавать ему свои собственные формы. Подобное допустимо для осуществления сиюминутных замыслов Божественного в существе и может даже считаться достаточно высокой стадией развития в масштабах текущей жизни; но это несовершенное состояние никак нельзя назвать полной и успешно завершенной эволюцией существа. Если же интуитивный ум, напротив, развивается интегрально, то в скором времени обнаруживается, что начали закладываться основы подлинной гармонии. Эта гармония будет отличаться от той, которую создал интеллектуальный ум, и, на самом деле, может едва ли легко восприниматься, и, даже будучи воспринятой, она может остаться непонятной человеку логического склада, поскольку была достигнута не ментальным способом и не поддается ментальному анализу. Это будет гармония спонтанного выражения духа.

Как только мы превзойдем ум и поднимемся к сверхразуму, эту начальную гармонию заменит более великое и интегральное единство. Мысли супраментального рассудка, даже поначалу противореча друг другу, в конечном итоге приходят к согласию, взаимопониманию и естественным образом упорядочиваются. Движения воли, конфликтующие в уме, на уровне сверхразума находят свои подлинные места и правильно взаимодействуют друг с другом. Супраментальные чувства также обнаруживают взаимное родство и естественным образом согласуются и гармонизируются. На более высокой стадии эта гармония начинает перерастать в единство. Знание, воля, чувство и все остальное становятся одним динамичным целым. Своей величайшей полноты это единство достигает на уровне высочайшего сверхразума. Эта гармония и это единство неизбежны, поскольку сверхразум основывается на знании и, прежде всего, на знании себя, знании «я» во всех его аспектах. Супраментальная воля является динамическим выражением этого знания, супраментальное чувство – выражением сияющей радости «я», а все остальное на уровне сверхразума – частью этого единого движения. На своем самом высоком уровне это знание становится чем-то большим, нежели то, что мы называем «знанием»; достигая его, мы глубоко и интегрально осознаём Божественное в себе, его бытие, сознание, Тапас, Ананду, – и всё воспринимается как гармоничное, единое, исполненное света движение единого существования.

Это супраментальное знание ни в своей основе, ни в своих истоках не является интеллектуальным знанием. Интеллект не считает вещь познанной до тех пор, пока ее осознание не будет облечено в форму мыслей, то есть пока он не впишет ее в систему символических ментальных представлений. Когда же такого рода знание удается четко сформулировать и выразить ясными и точными словами, оно в глазах интеллекта обретает максимальную полноту и убедительность. Верно то, что знание ума, в основном, формируется из разного рода впечатлений, начиная с витальных и чувственных и заканчивая интуитивными; но развитый интеллект просто принимает их к сведению и, сами по себе, они кажутся ему ненадежными и смутными до тех пор, пока не бывают вынуждены передать все свое содержание мыслям и занять место в некоем интеллектуальном описании или цепочке последовательных логических рассуждений. Так же верно и то, что существуют мысли и фразы, которые скорее символичны, чем конкретны, они по-своему более насыщенны и богаты по содержанию и уже близки к подлинно интуитивным; но интеллекту все еще хочется проанализировать, разложить по полочкам и точно понять их смысл, и пока это не сделано, у него нет ощущения, что он обладает полным знанием. Работа мысли на уровне логического интеллекта обычно представляется лучшим средством организации ментальной деятельности и дает уму в обретении и использовании знания ощущение четкой определенности, надежности и завершенности. Но все это не имеет никакого отношения к супраментальному знанию.

Сверхразум наиболее полно и надежно познаёт не с помощью мысли, а с помощью отождествления, осознавая глубочайшую истину вещей в своем «я» и своим «я», ātmani ātmānam ātmanā. Лучший способ обрести супраментальное знание это стать единым с истиной, единым с объектом знания; супраментальная убежденность и интегральная озаренность наиболее полны, когда уже нет различий между познающим, знанием и познаваемым, jñātā, jñānam, jñeyam. Я воспринимаю познаваемое не как внешний объект, а как самого себя или как часть моего универсального «я», наиболее непосредственно осознаваемую мной. Такое отождествление ведет к самому высокому и самому совершенному знанию; мысль и слово для сверхразума – это более ограниченные формы, поскольку они только называют и выражают то, что непосредственно познаётся, – и если мысль не наполнена духовным осознанием, она фактически является ограничением знания. Ибо, даже будучи супраментальной, мысль – лишь частичное проявление более великого знания, существующего в «я», но в данный момент недоступного активному сознанию. На высочайших уровнях бесконечного мысль вообще не нужна, так как там все воспринимается и познается духовно, целостно, с ощущением вечного обладания всем и с абсолютной непосредственностью и полнотой. Мысль – лишь одно из средств, позволяющих частично проявить и представить то, что скрыто в этом более великом самосущем знании. На самом деле, в полной мере этот высший способ познания станет доступным для нас только после того, как мы, пройдя через многочисленные уровни сверхразума, поднимемся к этому бесконечному. Но, тем не менее, по мере того, как супраментальная сила будет охватывать природу и действовать все шире и шире, нечто от этого высшего способа познания начнет проявляться и развиваться, и даже различные части ментального существа, по мере преображения и обретения интуитивного и супраментального характера деятельности, будут на своем собственном уровне все более и более познавать аналогичным образом. Способность просветленного витального, психического, эмоционального, динамического и другого отождествления со всеми вещами и существами, являющимися объектами нашего сознания, будет возрастать, и благодаря этим выходам за пределы обособляющего сознания мы сможем овладеть большим количеством форм и методов непосредственного постижения.

Следствием или вспомогательным аспектом супраментального познания или восприятия через отождествление является супраментальное видение, не нуждающееся ни в каком образе, способное конкретизировать то, что представляется уму абстрактным, и позволяющее (подобно обычному зрению) визуально воспринимать некие реалии, хотя его объектом может быть незримая истина того, что имеет форму, или же истина бесформенного. Такое видение может прийти к нам еще до способности отождествляться, как предшествующее ей и исходящее от нее сияние света, или же выступить в качестве независимого и самостоятельного метода познания. Познаваемая истина или вещь тогда является объектом нашего знания, а не чем-то полностью или хотя бы отчасти единым с нами; но, тем не менее, это объект, субъективно видимый в «я» или, по крайней мере, посредством «я», если он все еще остается внешним или отделенным от познающего, – то есть мы постигаем его не посредством какого-либо промежуточного процесса, а благодаря непосредственному внутреннему пониманию или глубокому и всеобъемлющему озаряющему контакту духовного сознания со своим объектом. Духовное видение, дришти (dṛṣṭi), как раз и является этим озаренным пониманием и контактом – авторы Упанишад всегда говорят «пашьяти» («paśyati»), «он видит», когда речь заходит о духовном познании; а рассказывая о том, как в «Я» зарождалась идея творения, они вместо ожидаемого «он придумал» говорят: «он увидел». Для духа такое видение то же самое, что глаза для физического ума – у нас даже возникает ощущение, что между физическим и супраментальным видением есть некоторое сходство. Как физическое зрение позволяет нам увидеть вещи, о которых мы знали только понаслышке или чисто теоретически, и сразу же делает их для нас реальными и очевидными, пратьякша (pratyakṣa), так и духовное видение, превосходя формы или образы мысли, может сделать для нас явной и очевидной, пратьякша, суть и истину всех вещей.

Органы чувств доносят до нас только поверхностный образ вещей, и чтобы наполнить и оживить его, требуется помощь мышления; духовное же видение способно представить вещь, как таковую, и всю истину о ней. Провидец, познавая, не прибегает к помощи мысли, она нужна ему только для того, чтобы сформулировать и выразить увиденное – мышление рассматривается им как способность более низкого порядка, используемая во вспомогательных целях. Если необходимо еще больше расширить знание, он может добиться этого, взглянув на объект по-новому, – точно так же, как обычный человек, чтобы увидеть то, что он упустил при первом взгляде, еще раз внимательно осматривает вещь, – не прибегая к более медленным мыслительным процессам, на которых основывается ментальный поиск и обнаружение истины. Из всех супраментальных способностей это визуальное восприятие и познание по своей непосредственности и значимости стоит на втором месте. По своей четкости, глубине и всесторонности оно намного превосходит ментальное видение, ибо непосредственно связано с познанием через отождествление и порождается им, более того, у него есть одна особенность – оно позволяет нам сразу же переходить от видения к отождествлению и от отождествления к видению. Благодаря этому душа, духовно узревшая Бога, «Я» или Брахмана, может затем погрузиться в увиденное и стать единой с Богом, «Я» или Брахманом.

Полного отождествления можно достичь только на супраментальном уровне или над ним; в то же время духовное видение может принимать ментальные формы, каждая из которых может по-своему приближать нас к этому отождествлению. Ментальное интуитивное видение или одухотворенное ментальное зрение, психическое видение, эмоциональное видение сердца, видение на уровне чувственного ума являются аспектами йогического опыта. Если эти формы видения исключительно ментальны, то они могут быть, но не обязательно, истинными, поскольку ум способен и воспринимать истину, и допускать ошибки, интерпретировать правильно и ложно. Однако по мере интуитивизации и супраментализации ума эти формы очищаются, исправляются более просветленной деятельностью сверхразума и сами становятся формами супраментального и истинного видения. Не следует также забывать, что супраментальное видение сопровождается дополнительными формами восприятия, которые придают процессу познания завершенность и могут быть названы духовным слышанием и духовным осязанием истины, – более глубоким пониманием ее сокровенной сути и, благодаря этому, ее смысла, – иными словами, провидец улавливает ее движение, пульсации, ритм, а также ощущает ее близкое присутствие, соприкосновение с ней, ее субстанцию. Таким образом, все эти способности готовят нас к единению с тем, что благодаря познанию стало нам близким.

Супраментальное мышление – это форма познания через отождествление, развертывание, с помощью идей и понятий, истины, воспринятой супраментальным видением. Благодаря отождествлению и видению мы познаём истину в ее сути, форму ее проявления и все ее части, и все это одновременно; мышление превращает это непосредственное осознание и действующую силу истины в понятийное знание и намерение. Оно воспроизводит, выражает знание, вращается вокруг его главного содержания, не добавляя к нему ничего нового и не испытывая в этом потребности. Впрочем, в тех случаях, когда отождествление и видение еще не развиты в полной мере, супраментальное мышление играет более важную роль и, так сказать, напоминает душе или воскрешает, освежает в ее памяти то, что видение и отождествление еще не готовы ей дать. А в тех случаях, когда эти более высокие состояния и способности все еще остаются скрыты неким покровом, супраментальное мышление выходит вперед, подготавливает и в определенной степени осуществляет его частичный разрыв или же активно помогает устранить этот покров. Поэтому в процессе перехода от ментального неведения к супраментальному знанию это просветляющее мышление часто приходит к нам (хотя и не всегда первым), чтобы открыть путь к видению или оказать первоначальную поддержку растущему осознанию тождественности и его более великому знанию. Это мышление также является эффективным средством выражения и передачи, помогая запечатлевать или фиксировать истину как в нашем собственном низшем уме и существе, так и в низших умах и существах других людей. Супраментальная мысль отличается от интеллектуальной не только тем, что она непосредственно формулирует истину, а не доносит ее в символической форме невежественному уму (ибо порождается истинным сознанием духа, всегда представляющим себе свои собственные верные образы, сатьямом и ритамом Веды), но и своей несомненной реальностью, светоносной сущностью и субстанцией.

Интеллектуальное мышление очищает и возвышает мысль до состояния утонченной абстракции, а супраментальное, по мере своего возрастания, наоборот, делает ее намного более духовно конкретной.

Интеллектуальная мысль представляется нам абстракцией того, что было уловлено ментальным чувством, и ей, словно висящей в пустоте или в разряженной атмосфере ума, больше не на что опереться, кроме эфемерной силы разумности и логичности. Желая стать более конкретной, зримой и доступной восприятию посредством чувств и видения души, она вынуждена призывать на помощь силу ментального воображения. Супраментальная мысль, напротив, всегда представляет идею как сияющую субстанцию бытия, сияющий материал сознания, принимающий ту или иную значимую форму мысли, и по этой причине не порождает того ощущения разрыва между идеей и реальностью, которое с легкостью возникает на уровне ума. Такая мысль сама является реальностью, реальной идеей и воплощением реальности. Когда она действует согласно своей собственной природе, то ее результатом неизменно становится феномен духовного просветления, отличного от интеллектуального понимания, приход мощной реализующей силы и ощущение озаренного экстаза. В ней отчетливо ощущаются интенсивные вибрации бытия, сознания и Ананды.

Супраментальное мышление, как уже указывалось, имеет три уровня интенсивности – уровень непосредственного мысленного видения, уровень интерпретирующего видения, ведущего к более великому мысленному откровению и подготавливающего его, и уровень символического видения, так сказать, воскрешающего в памяти духа истину, которая более непосредственно обнаруживается благодаря более высоким способностям. На уровне ума эти три уровня видения принимают форму трех обычных сил интуитивной ментальности: суггестивной и различающей интуиции, вдохновения и мышления, имеющего природу откровения. Они соответствуют трем ступеням супраментального бытия и сознания, пребывающим за пределами ментального состояния бытия, и, по мере нашего восхождения, низшее сначала призывает высшее, а затем овладевается им, благодаря чему на каждом низшем уровне воспроизводятся все три высшие ступени, но в основах мышления всегда преобладают свойства, характерные для той формы сознания и той духовной субстанции, которые присущи данному уровню. Об этом необходимо помнить, иначе ум, смотрящий вверх и видящий открывающиеся вершины сверхразума, может подумать, что перед ним его высочайшие пики, в то время как на самом деле это только самая высокая гряда его предгорий. С покорением каждой новой высоты, sānoḥ sānum āruhat, интенсивность, масштаб действий и полнота сил сверхразума возрастают.

Существует также речь – супраментальное слово, – в которую внутри нас может облечься высшее знание, видение или мышление, чтобы быть выраженным. Вначале она может нисходить свыше в виде фраз, посланий или наитий или даже казаться гласом «Я» или Ишвары, вани (vāṇī), адеша (ādeśa). Впоследствии этот голос перестает быть чем-то отдельным и становится обычной формой мысли, когда та выражается в форме внутренней речи. Мысль может выражаться не с помощью каких-либо многозначительных или проясняющих фраз (но, тем не менее, достаточно полно и ясно, сохраняя всё свое содержание), а просто представая в сияющей субстанции супраментального осознания. Будучи не совсем ясной, она может воспользоваться образной внутренней речью, помогающей ей выразить весь свой смысл. Или же мысль может прийти не как безмолвное осознание, а как речь, спонтанно родившаяся из истины, по-своему завершенная и несущая в себе присущее ей видение и знание. Тогда мы имеем дело со словесным откровением – вдохновенным, интуитивным или более великим, способным донести намерение или указание более высокого сверхразума и духа. Это откровение может быть облечено в слова, которые сейчас служат для выражения идей, восприятий и побуждений интеллекта и чувственного ума, но оно будет использовать их по-другому, раскрывая интуитивный и сокровенный смысл настолько, насколько это возможно передать средствами языка. Супраментальное слово проявляется внутри со светом, силой, ритмом мысли и ритмом внутреннего звучания, делающими его естественным и живым проводником супраментального мышления и видения, и оно привносит в язык, хотя и аналогичный языку ментальной речи, другой смысл, отличный от ограниченного интеллектуального, эмоционального и чувственного смысла. Оно оформляется и слышится на уровне интуитивного ума или сверхразума, и вначале не всегда легко выражается устно или письменно (это удается только исключительным высокоодаренным душам), однако после соответствующей подготовки физического сознания и его органов это можно будет делать легко и свободно, и такого рода способность является неотъемлемой частью интегрального совершенства, без которой оно не будет обладать необходимой полнотой и силой.

Диапазон знания, доступный супраментальному мышлению, восприятию и видению, сопоставим со всем, что открывается человеческому сознанию не только на земном, но на всех планах существования. Но супраментальный способ мышления и восприятия будет все более и более отличаться от ментального и осуществляться в обратном порядке. Центром ментального мышления является эго, личность мыслящего индивида. Супраментальный человек, наоборот, будет больше думать с помощью универсального ума, он даже может подняться над ним, и его личность станет уже не центром, а скорее, излучающим и передающим сосудом, в который будут стекаться универсальные идеи и знание Духа. Мышление и деятельность ментального человека осуществляются в пределах круга, масштаб которого определяется широтой или узостью его ума и богатством или скудостью его опыта. Сферой мышления и деятельности супраментального человека станет вся земля и все, что находится за ее пределами на других планах существования. И, наконец, ментальный человек мыслит и воспринимает все в рамках нынешней жизни, даже если у него есть стремление к чему-то высшему, и его видение ограничено со всех сторон. Он познаёт и действует, опираясь прежде всего на настоящее, при этом он мельком оглядывается в прошлое, смутно ощущая его груз, и всматривается в туманное будущее. Он основывается на фактах земного существования – в первую очередь, на событиях и явлениях внешнего мира, с которыми он привык связывать если не все, то большую часть своих мыслей и внутренних ощущений, и только во вторую очередь – на изменчивых переживаниях самого поверхностного уровня своего внутреннего существования. По мере развития ума человек более свободно поднимается над этими внешними обстоятельствами и сиюминутными переживаниями и, оставляя их позади, устремляется к потенциальным истинам, на которые они указывают; его ум имеет дело с более широким полем возможностей: но, как правило, только те из них становятся для него в полной мере реальными и осуществимыми, которые связаны с настоящим и могут быть реализованы прямо сейчас или в ближайшем будущем. На суть вещей он склонен смотреть (если вообще смотрит) как на результат окружающих его реалий, связывая ее с ними и основывая ее на них, и по этой причине он всегда видит их в ложном свете или фрагментарно через призму своего ограниченного взгляда на мир. Супраментальный человек, имея дело со всеми этими реалиями и возможностями, должен исходить из противоположного принципа, а именно – из видения истины.

Супраментальное существо смотрит на все свыше, охватывая взором огромные пространства, а поднимаясь на максимально возможные для себя высоты, зрит из просторов бесконечного. Его взгляд не ограничивается настоящим, и оно может прозревать непрерывность времени или подняться над ним и смотреть, ощущая безраздельную необъятность Духа. Оно воспринимает истину в правильном порядке – сначала ее сокровенную суть, затем вытекающие из нее возможности и только потом ее реальные проявления. С его точки зрения, сокровенные истины самосущи, самоочевидны и не нуждаются в подтверждении теми или иными фактами, потенциальные истины являются истинами энергии бытия как такового и бытия вещей, истинами бесконечности силы, реальными истинами, независимо от их прошлой или нынешней реализации в виде тех или иных явлений или устойчивых внешних форм, которые мы принимаем за всю Природу; факты внешней действительности для него – это лишь избранные, ограниченные и изменчивые проявления воспринимаемых им потенциальных истин, находящиеся в полной зависимости от них. Его мысль и воля не подчинены тирании настоящего, текущего, сиюминутного, неподвластны страстному желанию или потребности сделать что-то прямо сейчас, и поэтому он может обладать силой воли, имеющей более широкое поле действий и основывающейся на более широком знании. Супраментальный человек, в отличие от ментального, воспринимает вещи не так, как если бы находился с ними на одном уровне, в окружении текущих фактов и феноменов, – он смотрит на вещи сверху, видит их не извне, а изнутри и судит их не по внешнему виду, а исходя из их сокровенной истины; таким образом, он ближе к божественному всеведению. Он намеревается и действует, находясь на господствующих высотах, видя намного дальше вперед и используя больший спектр возможностей; поэтому он ближе к божественному всемогуществу. Его существо не ограничено рамками текущего момента, не погружено в череду часов и минут, а обладает абсолютной властью над прошлым и способностью сознательно проникать в будущее, оно не замкнуто в тесных границах эго и индивидуального ума, а живет в свободе универсального, в Боге и во всех существах и вещах – не в тусклом сумраке физического ума, а в свете истинного «я» и бесконечности духа. Он воспринимает душу и ум только как силу и движение, а материю как конечную форму духа. Каждая его мысль берет начало в знании и является его носителем. Он воспринимает и упорядочивает явления внешней жизни, руководствуясь реальностью духовного бытия и опираясь на силу динамической духовной первоосновы.

Вначале, на первых этапах перехода в это более великое состояние, мышление на протяжении какого-то времени будет в той или иной степени напоминать ментальное, обладая, однако, более великим светом и становясь все более возвышенным и широким, все более свободным и трансцендентным. Затем свобода и трансцендентность начнут преобладать; изменение ментального видения и ментального восприятия будет происходить поэтапно, охватывая все новые и новые функции мыслящего ума и сопровождаясь разного рода трудностями и возвратами к прошлому, пока, наконец, не удастся закрепить новый способ мышления и осуществить полную трансформацию. Как правило, супраментальное познание сначала и легче всего зарождается в процессах чистого мышления и познания, джняна (jñāna), потому что здесь человеческий ум уже имеет стремление к высшему и наиболее свободен. Затем, но с меньшей легкостью, оно охватывает процессы практического мышления и познания, поскольку здесь ум человека и наиболее активен, и наиболее связан и ограничен своими привычными методами, характерными для низшей природы. Последним и наиболее трудным завоеванием станет постижение трех аспектов времени, трикаладришти (trikāladṛṣṭi), ибо для человеческого ума это пока что область предположений и догадок или чего-то неизведанного. Где бы человек ни находился – в прошлом, настоящем или будущем, – он будет, подобно духу, видеть все и повелевать всем свыше и вокруг, а не только в принадлежащем ему теле, и так же отдельно или в едином движении будут функционировать супраментальное познание через отождествление, супраментальное видение, супраментальное мышление и супраментальная речь.

Таковы будут наиболее общие характерные особенности супраментального мышления и познания и таковы их главные способности и основной принцип функционирования. Остается рассмотреть, какие именно инструменты будут обеспечивать работу этого мышления и познания, поговорить об изменениях, которые сверхразум вызовет в различных частях нынешней человеческой ментальности, и о специфических формах активности, которые придают мышлению направленность, мотивированность и содержательность.

Глава XXIII. Супраментальные инструменты – процесс мышления

Сверхразум, божественный гнозис, не является чем-то совершенно чуждым нашему нынешнему сознанию; это высший инструментальный посредник духа, и все действия нашего обычного сознания являются ограниченными и более низкими производными деятельности супраментального сознания, ибо, в то время как ментальное мышление представляет собой приблизительные и искусственные построения ума, супраментальное – это истинное и совершенное, спонтанное и гармоничное проявление природы и деятельности духа. И точно так же, когда мы поднимаемся от ума к сверхразуму, эта новая сила сознания не отвергает, а возвышает, расширяет и преображает деятельность нашей души, ума и жизни. Она усиливает ее и наделяет все большей и большей мощью и эффективностью. Также она не ограничивается преобразованием только внешних способностей и деятельности ума, психических частей и жизни, а параллельно проявляет и трансформирует те более редкие способности, более глубокие силу и знание, свойственные нашему сублиминальному «я», которые ныне представляются нам оккультными, исключительно психическими и сверхъестественными. В супраментальной природе все эти способности являются совсем не сверхъестественными, а естественными и нормальными, не исключительно психическими, а духовными, не оккультными и чудесными, а непосредственными, простыми и спонтанными действиями, неотъемлемо присущими человеку от природы. Дух не ограничен подобно бодрствующему материальному сознанию, и когда сверхразум овладевает бодрствующим сознанием, он дематериализует его, освобождает от присущих ему ограничений, преображает природу материального и психического существа в природу духовного.

Как уже было сказано, чистое концептуальное познание является той формой ментальной активности, которая наиболее готова к преобразованию и трансформации. На более высоком уровне оно становится подлинной джняной (jñāna), супраментальным мышлением, супраментальным видением и супраментальным познанием через отождествление. Главные особенности этого супраментального познания были описаны в предыдущей главе. Тем не менее, нам необходимо понять, как оно действует в применении к внешней действительности и как в процессе этого познания используется информация об окружающем мире. Деятельность сверхразума отличается от деятельности ума прежде всего тем, что в процессе познания естественным образом им используются те операции, которые для ума являются высочайшими и наиболее трудными, – сверхразум познаёт сверху вниз, действуя посредством этих операций или воздействуя на них, и ему не свойственны ни напряженные усилия ума, встречающего препятствия в своем стремлении вверх, ни ограничения, сопровождающие это стремление на ментальном и более низких уровнях. Эти более высокие операции не зависят от помощи более низких, скорее, наоборот, более низкие зависят от более высоких и не только направляются ими, но и существуют благодаря им. Таким образом, низшие ментальные операции в процессе трансформации не только изменяются по характеру, но и делаются полностью подчиненными и второстепенными. Характер высших ментальных операций также изменяется, так как, супраментализировавшись, они начинают черпать свой свет непосредственно из высших источников знания – знания «я» или бесконечного знания.

Применительно к нашим задачам, в обычной мыслительной активности ума мы можем выделить три уровня. Первым, самым низким и наиболее необходимым воплощенному ментальному существу уровнем является деятельность обычного рассудка, основывающего свои идеи на данных, предоставляемых органами чувств и поверхностным опытом нервного и эмоционального существ, а также на привычных понятиях, сформированных образованием, внешней жизнью и окружением. Этот рассудок обладает двумя типами мышления: один представляет собой подспудный и непрекращающийся поток мыслей, механически повторяющихся и вращающихся по одному и тому же кругу физических, витальных, эмоциональных, практических и, в конечном итоге, интеллектуальных представлений и впечатлений; другой – [более осознанный процесс мышления], характеризующийся более активной работой с новыми впечатлениями, которые ум вынужден принимать, усваивать и сводить к формулам привычного мышления. Ментальность среднего человека ограничена этим обычным рассудком и за его пределами функционирует крайне несовершенно.

Вторым уровнем является активность прагматического рассудка. Этот рассудок возвышается над жизнью и творчески работает, как посредник между идеей и жизненной энергией, между истиной жизни и истиной идеи, еще не проявленной в жизни. С одной стороны, он черпает материал из жизни и формирует из него и на его основе идеи, обретающие динамизм и способствующие дальнейшему развитию жизни, а с другой – обращаясь к ментальному плану или, более фундаментально, к плану замыслов Бесконечного, он получает новые идеи и ментальные впечатления и сразу же превращает их в ментальную силу идей и энергию, которые могут быть применены в текущем бытии и жизни. Этот прагматический рассудок как внутренне, так и внешне полностью обращен к деятельности и познанию через опыт: внутренние деятельность и познание проявляют себя вовне, чтобы получить более полную реализацию, воплощаясь в жизни, внешние же – усваиваются внутри и, ассимилированные и измененные, снова возвращаются вовне для создания новых формаций. Душа на этом ментальном уровне смотрит на мысль только или преимущественно как на средство, позволяющее расширить ее деятельность и опыт.

Третий уровень мышления открывает в нас чистый идеативный ум [формирующий идеи и понятия], который бескорыстно пребывает в истине идеи, и, для того чтобы действовать и опытно познавать, нисколько не нуждается в ее подтверждении. Он учитывает данные, предоставляемые органами чувств и поверхностными внутренними ощущениями, но лишь для того, чтобы обнаружить идею, истину, о которой они свидетельствуют, и выразить их в форме понятий. Аналогичным образом и с теми же намерениями он наблюдает за созидательной деятельностью ума в жизни. Его главная забота – знание, его всепоглощающая цель – ощущение блаженства осмысления и понимания, поиск истины, попытка познать себя и мир и все, что может находиться по ту сторону его собственной и мировой деятельности. Этот идеативный ум является высочайшим уровнем интеллекта, действующего для себя характерным для него образом, опираясь на свою собственную силу и преследуя свои собственные цели.

Человеческому уму трудно правильно объединить и согласовать эти три типа ментальной деятельности. Обычный человек живет преимущественно в обычном рассудке, обладает сравнительно слабой активностью созидательного и прагматического ума и испытывает значительные трудности, пытаясь хотя бы в какой-то мере использовать чистую идеативную ментальность или входить в ее поток. Созидательный прагматический рассудок, как правило, слишком захвачен своим собственным движением и не может свободно и незаинтересованно двигаться в атмосфере чистых упорядоченных идей, с другой стороны, он часто не в полной мере осознаёт реальные условия, установленные обычной ментальностью, и навязываемые ею ограничения, а также иные направления прагматического мышления и действия, которые выходят за рамки его текущих творческих замыслов. Чистая идеативная ментальность склонна к конструированию абстрактных и произвольных систем истины, интеллектуальных концепций и умозрительных доктрин, из-за чего она либо утрачивает прагматический динамизм, необходимый жизни, и живет исключительно или преимущественно на уровне идей, либо не способна действовать с достаточной силой и непосредственностью на поприще жизни и постоянно рискует отделиться от мира прагматической и обычной ментальности или продемонстрировать свое бессилие в нем. В конце концов, достигается своеобразный компромисс и примирение, но тираническая власть преобладающей тенденции нарушает целостность и единство мыслящего существа. Уму даже внутри себя не удается достичь абсолютной монолитности и сохранить ее, так как ключ к ней лежит выше – в свободном единстве «я», свободном и поэтому способном на проявление бесчисленного множества и бесконечного многообразия форм, – и в супраментальной силе, которая единственная может с естественным совершенством проявить согласованное и многомерное развертывание сущностного единства.

Сверхразум, достигая полноты и завершенности, полностью изменяет порядок ментального мышления. Он живет не в поверхностном мире феноменов, а в сокровенных глубинах, в истинной сущности «я», и видит всё, как бытие этого «я» и его силы, формы и движения, и каждая мысль, каждый мыслительный процесс на уровне сверхразума тоже должны обладать такой же природой. Любая его фундаментальная идея является выражением духовного знания, обретаемого благодаря тождественности со всем бытием, и супраментального видения. Таким образом, сверхразум преимущественно действует среди вечных, основополагающих и универсальных истин «я», бытия, сознания, бесконечной силы и восторга бытия (не исключая истины всего, что кажется нашему нынешнему сознанию небытием), и все его отдельные мысли порождаются силой этих вечных истин и опираются на нее; при этом он чувствует себя так же легко и свободно, имея дело с бесконечными аспектами и практическим применением, последовательностями и гармониями истин бытия Вечного. Поэтому на своих высотах он реально обладает тем, что чистый идеативный ум пытается достичь и обнаружить; и даже на своих низших уровнях сверхразум все это отчетливо воспринимает, чувствует близким или легко достижимым и доступным.

Но для идеативного ума высочайшие истины или чистые идеи являются абстракциями, поскольку ум живет частично на уровне чувственно воспринимаемой, а частично на уровне интеллектуально сконструированной реальности, и, чтобы достичь более высоких реалий, ему приходится прибегать к методу абстракции. Сверхразум живет в духе, а значит, в самой сущности того, что эти идеи и истины представляют или, скорее, чем они фундаментально являются, – и он их по-настоящему реализует: не только осмысливает, но и в процессе осмысления ощущает их субстанцию и отождествляется с ней; идеи и истины для него являются самыми конкретными и реально существующими вещами. Истины сознания и изначального бытия являются для сверхразума первоосновой реальности, они ему более близки и, можно даже сказать, более ощутимо реальны, чем внешние движения и формы бытия, хотя и их он тоже воспринимает как движения и формы реальности, а не как иллюзию, какой они предстают одухотворенному уму, находящемуся в определенных состояниях. К тому же идея для него не просто понятие, а реальный замысел, подлинная субстанция сознательного бытия, наполненная силой, позволяющей воплощать истину, а значит – творить.

Кроме того, сверхразум, в отличие от чистого идеативного ума, склонного создавать произвольные системы, являющиеся ментальными и частичными представлениями истины, не связан никакой системой представлений, хотя способен в совершенстве создавать, систематизировать и воплощать идеи в живой субстанции истины для осуществления прагматических целей Бесконечного. Ум, освобождаясь от своей склонности исключать все лишнее, от привязанности к своим конструкциям, от необходимости систематизировать, теряется в безбрежности бесконечного и воспринимает ее как хаос, пусть даже и сияющий хаос. Он более не способен формулировать, а значит, думать и действовать целенаправленно, поскольку все, даже диаметрально противоположные или противоречащие друг другу феномены указывают на некую истину в этой бесконечности, но вместе с тем ничто, о чем он может помыслить, не является полностью истинным, и любая его формулировка рушится, не выдерживая проверки новыми идеями из бесконечного. Он начинает смотреть на мир как на фантасмагорию, а на мышление – как на беспорядочные озарения, приходящие из сияющей неопределенности. Ум, окруженный и осаждаемый беспредельностью и свободой супраментального сознания, теряется и чувствует, что ему не на что опереться в этой беспредельности. Сверхразум, напротив, будучи ничем не связанным, может, не утрачивая своей бесконечной свободы и испытывая радость в бесконечных просторах своего «я», создавать гармонии мыслей и выражений бытия на прочной основе реальности. Все, что он думает, как и все, чем он является, что делает и чем живет, соответствует истине, правде, беспредельности, сатьям (satyam), ритам (ṛtam), брихат (bṛhat).

Благодаря этой целостности отсутствуют какие-либо противоречия или несоответствия между свободным глубинным мышлением сверхразума (которое можно соотнести с чистым мышлением ума, свободным, незаинтересованным и безграничным) и его творческим, прагматическим мышлением, обладающим целенаправленностью и способностью оказывать решающее влияние на окончательные результаты. Бесконечность бытия естественным образом приводит к свободе гармоний становления. Деятельность всегда рассматривается сверхразумом как проявление и выражение «Я», а творение – как откровение Бесконечного. Любая его созидательная и прагматическая мысль является инструментом становления «Я», силой, озаряющей это становление и способствующей ему, посредником между вечной тождественностью и бесконечной новизной, разнообразием безграничного Бытия и его самовыражением в мирах и жизни. Именно это сверхразум неизменно прозревает и воплощает, и в то время как его идеативное видение и мышление раскрывают ему безграничное единство и многообразие Бесконечного – которым он, благодаря постоянной тождественности, является и в котором он живет со всеми своими силами бытия и становления, – осуществляется также (с той же непрерывностью) целенаправленное созидательное мышление, связанное с деятельностью бесконечной воли, Тапасом, энергией бытия, которая определяет, что сверхразум представит, проявит или создаст из бесконечности в потоке Времени и что он сделает (здесь и сейчас или в каком угодно измерении Времени или каком угодно мире) из вечного становления «я» во вселенной.

Сверхразум не ограничен этим прагматическим движением и не принимает ни частные процессы, ни весь поток того, что он, таким образом, созидает в своем мышлении и своей жизни и чем он в них становится, за всю истину своего «я» или Бесконечного. Он не пребывает только в том, чем является, о чем думает и что делает в настоящий момент или только на одном плане бытия; его существование поддерживается не только настоящим или непрерывной чередой мгновений, чьи ритмы мы зовем «настоящим». Он воспринимает себя не только как движение Времени или движение сознания во времени, или как творение вечного становления, но осознаёт вневременное бытие за пределами любого проявления и дающее начало всему проявлению, он осознаёт то, что вечно даже во Времени, он осознаёт многочисленные планы существования; ему известна истина прошлого проявления и он знает многое об истине бытия, которая еще только будет проявлена, но уже существует во внутреннем видении Вечного. Он не путает практическую реальность, являющуюся истиной действия и изменения, с единой истиной и смотрит на нее как на постоянное воплощение того, что вечно реально. Он знает, что творение на любом плане – будь то план материи, жизни, ума или сверхразума – может быть и всегда является спонтанным проявлением вечной истины, откровением Вечного, и он очень отчетливо осознаёт, что истина всех вещей уже предсуществует в Вечном. Это видение определяет всё его прагматическое мышление и последующие действия. Творцом в нем является избирательная сила провидца и мыслителя, самосозидателем – сила внутреннего провидца, а выражающей себя душой – сила бесконечного духа. Он свободно (и, благодаря этой свободе, уверенно и решительно) творит из бесконечного «я» и духа.

Поэтому он не ограничен своим собственным становлением, не замкнут в пределах круга или направления своей деятельности. Он открыт (таким образом и в такой степени, которые недостижимы для ума) истине других гармоний созидательного становления, даже когда в рамках своего собственного он намеревается, мыслит и действует конкретно и определенно. Когда он вовлечен в действие, имеющее характер борьбы, замещения прошлого или какого-то иного образа мышления, становления и формообразования тем, что должно проявиться, он знает истину того, что он заменяет (и чье предназначение исполняет даже при замене), а также истину того, что должно занять его место. Он не связан своим проявлением, выбором, прагматически-сознательным действием, но в то же время способен испытывать всю радость целенаправленного творческого мышления, точного и избирательного действия, одинаково ощущать Ананду истины форм и движений своего собственного становления и становления других. В жизни, деятельности и созидании все его мысли и намерения, исполненные смысла, многогранные и фокусирующие истину многих планов, освобождаются и озаряются безграничной истиной Вечного.

Этот созидательный или прагматический процесс супраментального мышления и осознания сопровождается деятельностью, которая соответствует деятельности обычного или механического ума, но имеет все же совсем иной характер. Созданная вещь является спонтанным выражением некой гармонии, а любая гармония развивается в осознанных или открывшихся внутреннему взору направлениях и несет в себе постоянную пульсацию или ритмическое повторение. Супраментальная мысль, организующая гармонию проявленного существования супраментального существа, основывает ее на вечных принципах, выстраивает ее в точном соответствии с истиной, которая должна быть проявлена, сохраняет в деятельности и опыте повторение постоянных элементов, уподобляя их звучанию главных нот, необходимых для построения гармонии. Сверхразуму присущ порядок мышления, цикличность воли, неподвижность в движении. В то же время он свободен, и эта свобода не позволяет ему из-за этих повторений скатиться к рутине привычных действий, механически вращающихся вокруг ограниченного набора мыслей. Он, в отличие от обычного ума, не подгоняет и не приспосабливает каждую новую мысль и впечатление к неизменному и привычному образу мышления, считая его своей основой и эталоном. Его основа, то, с чем он всё соотносит и сверяет, пребывает наверху, upari budhne, в безграничности «я», в верховной твердыне супраментальной истины, budhne ṛtasya. Порядок его мышления, цикличность его воли, устойчивый ритм его деятельности не застывают и не становятся механическими или условными, но всегда оживляются духом, они не пытаются существовать за счет исключительности или враждебности по отношению к другим сосуществующим или возможным порядкам и цикличности; они впитывают то, что приходит от всего, с чем соприкасаются, и усваивают полученное в соответствии со своим собственным принципом. Такая духовная ассимиляция становится возможной, поскольку всё соотносится с беспредельностью «Я» и его свободным видением свыше. Порядок супраментального мышления и волеизъявления заключается в постоянном восприятии свыше нового света и силы, которые безо всякого труда вливаются в его движение: как это свойственно порядку Бесконечного, он даже в устойчивости своего действия чрезвычайно гибок и пластичен, способен воспринимать и отражать взаимодействие всех вещей друг с другом в Едином, способен всегда и все более и более полно выражать Бесконечное, а в своей высшем состоянии – выражать своим особым способом всё то в Бесконечном, что в данный момент может быть выражено.

Таким образом, не возникает никаких разногласий, расхождений или трудностей в осуществлении сложного процесса супраментальной джняны (jñāna). Напротив, в сложности присутствует простота, а в многообразии и изобилии – уверенная легкость, берущие свое начало в спонтанной безошибочности и полноте самопознания духа. Препятствия, внутренняя борьба, несбалансированность, трудности, разногласия между частями и движениями в процессе превращения ума в сверхразум сохраняются только до тех пор, пока ум, настаивающий на своих собственных методах работы, продолжает действовать, влиять или оказывать давление, или пока присущий ему процесс мышления или познания и практического волеизъявления, основанный на изначальном неведении, сопротивляется противоположному супраментальному процессу, организующему всё как светоносное проявление, проистекающее из сияющей сущности «я» и его исконного и вечного знания себя. Именно так сверхразум, действуя в качестве посреднической, интерпретирующей, раскрывающей императивной силы познания духа через отождествление, свободно и неограниченно превращая свет бесконечного сознания в субстанцию и форму подлинной идеи, созидая с помощью силы сознательного бытия и силы подлинной идеи, стабилизируя движение, подчиняющееся своему собственному закону, но тем не менее остающееся гибким и пластичным движением бесконечного, использует свое мышление и знание, а также волю, по свету и сути тождественную знанию, с тем чтобы осуществить в каждом супраментальном существе его собственное правильное проявление единого «Я» и духа.

Организованная таким образом деятельность супраментальной джняны (jñāna), вне всякого сомнения, превосходит деятельность ментального рассудка, и нам необходимо понять, чем этот рассудок замещается в процессе супраментальной трансформации. Мыслящий ум человека находит наиболее чистое и подлинное удовлетворение и свой наиболее четкий и действенный принцип организации в интеллектуальных и логических рассуждениях. На самом деле, человек не может руководствоваться и не руководствуется ни в своих помыслах, ни в своих действиях одним только рассудком. Его ментальность неизбежно подчиняется сложной, смешанной и запутанной работе рассуждающего интеллекта и двух других сил: интуиции, пока еще довольно слабо проявленной в человеческой ментальности, действующей позади более очевидных операций проявлений рассудка или же скрытой и видоизмененной деятельностью обычного интеллекта и витального ума ощущений, инстинктов и импульсов, по своей природе являющегося проводником своего рода смутной, скрытой интуиции и снабжающего интеллект снизу своими первичными сведениями и данными. Каждая из этих двух сил по-своему воплощает сокровенную деятельность духа, работающего в уме и жизни, и, по сравнению с рассуждающим интеллектом, обладает большей непосредственностью и спонтанностью и способна быстрее воспринимать и действовать. Но, тем не менее, ни одна из этих сил не способна упорядочить ментальное существование человека.

Его витальный ум – со своими инстинктами и побуждениями – не является и не может быть самодостаточной и доминирующей силой, какой он стал в низшем творении. Интеллект подчинил его себе и в значительной степени изменил – это касается даже тех, у кого интеллект недостаточно высоко развит, а витальный ум наиболее настойчиво стремится занимать доминирующее положение. Он во многом утратил свой интуитивный характер и теперь действительно является неизмеримо более богатым поставщиком информации, но он уже не тот, что прежде, и не свободен в своем действии, ибо стал наполовину рационализирован и в той или иной степени зависит от привнесенного в него, хотя и смутного, элемента рассудочности или интеллектуальности и поэтому не способен успешно действовать без помощи интеллекта. Его корни и место совершенства находятся в подсознании, из которого он возник, и задача человека заключается в том, чтобы превзойти его и учиться действовать и познавать все более и более осмысленно и сознательно. Человек, вновь подчиняющий свое существо витальному уму, становится либо иррациональным и эксцентричным, либо тупым и примитивным и, по сути, перестает быть человеком.

Что же касается интуиции, то ее корни и место совершенства находятся в супраментальном сознании, которое сейчас для нас сверхсознательно; но на уровне ума ее деятельность не организована и не свободна от примесей – она сразу же смешивается с деятельностью рассуждающего интеллекта, утрачивает свой изначальный характер, становится ограниченной, фрагментарной, замутненной, неясной и начинает зависеть от помощи логического рассудка, который нужен для упорядочивания и последовательного использования ее озарений. Человеческий ум никогда не бывает полностью уверен в своих интуитивных прозрениях, пока они не рассмотрены и не одобрены рациональным интеллектом: именно в рациональных суждениях он находит для себя наиболее прочную и надежную опору. Человек, превосходящий свой рассудок, для того чтобы подчинить свое мышление и жизнь интуитивному уму, по сути, поднимается над человеческим уровнем и находится на пути к тому, чтобы стать сверхчеловеком. Это превращение можно осуществить, только выйдя за пределы ума: ибо, пытаясь добиться этого на нашем нынешнем уровне, мы лишь придем к другому типу несовершенства, так как нам неизбежно придется пользоваться силой ментального рассудка.

Мыслящий интеллект является промежуточным звеном между витальным умом и еще неразвитой супраментальной интуицией. Его роль заключается в том, чтобы служить посредником: с одной стороны, он должен просвещать витальный ум, делать его сознательным, направлять и насколько возможно контролировать его деятельность, до тех пор пока Природа не станет готова развить супраментальную энергию, которая овладеет жизнью и озарит и усовершенствует все её движения, превратив ее смутно интуитивные импульсы желаний, эмоций, ощущений и действий в духовно и озаренно спонтанное проявление «я» и духа в жизни; а с другой – поднимать свой взор и улавливать лучи света, приходящие свыше, и переводить их на язык интеллектуального ума, а также воспринимать, исследовать, развивать, интеллектуально использовать интуитивные прозрения, преодолевающие барьеры и нисходящие в ум из сверхсознания. Мыслящий интеллект действует так до тех пор, пока человек, начинающий все более и более отчетливо осознавать себя, свое окружение и свое бытие, не начинает также понимать, что он не в состоянии по-настоящему глубоко познать все эти феномены с помощью своего рассудка и может только ментально интерпретировать их.

Впрочем, в человеке интеллектуального склада ума рассудок склонен не обращать внимания на ограничения своих сил и функциональных возможностей и пытается быть не инструментом и посредником, а заместителем «я» и духа. Благодаря успеху и доминированию, благодаря относительному величию своего собственного света, он чувствует уверенность и смотрит на себя, как на нечто главное и абсолютное, убеждает себя в своей полной правоте и самодостаточности и пытается стать безраздельным властителем ума и жизни. Но у него это в полной мере не получается, поскольку он не может реально существовать и выполнять свои функции без помощи низшей витальной интуиции и скрытого сверхразума и его интуитивных посланий. Ему может только казаться, что он преуспевает, так как он сводит весь свой опыт к рациональным формулам, плохо видит реальную природу мышления и деятельности, скрытую за поверхностью этого опыта, и совсем не замечает огромного количества фактов, которые не вписываются в его формулы. Избыток рассудительности не улучшает, а лишь делает жизнь искусственной и рационально механистичной, лишает ее присущей ей спонтанности и энергичности, препятствует свободе и росту духа. Ограниченный и ограничивающий ментальный рассудок должен сделаться гибким и пластичным, открыться своему источнику, воспринять свет свыше, превзойти себя, пройти через эвтаназию трансформации и вновь возродиться в теле супраментального рассудка. А пока что ему предоставляется власть и руководящие полномочия с тем, чтобы он упорядочивал мышление и деятельность на типично человеческом уровне, находящемся между подсознательной силой духа, направляющей жизнь животного мира, и сверхсознательной силой духа, которая, действуя все более и более сознательно, способна направлять существование и жизнь духовного сверхчеловечества.

Когда рассудок полностью развит, его главной силой становится логическое мышление. Сначала он, наблюдая и сопоставляя, убеждается в достоверности всех доступных сведений и данных, затем работает с ними, осуществляя первичный анализ, чтобы подтвердить и расширить свои знания, и, наконец, чтобы убедиться в правильности сделанных выводов, он проводит более тщательную, целенаправленную, последовательную, подчиненную строгой логике кропотливую работу, в процессе которой всё перепроверяется и подтверждается, если соответствует, или отвергается, если не соответствует определенным незыблемым нормам и принципам, выработанным в ходе размышлений и экспериментов. Таким образом, первая задача логического рассудка заключается в правильном, тщательном и всестороннем изучении имеющихся у него сведений и данных. Первой и наиболее доступной областью данных является мир Природы, мир физических объектов, отделенных от нас обособляющей деятельностью ума, мир вещей, которые утратили свое единство с нами и поэтому могут быть познаны только опосредованно с помощью чувственного восприятия, наблюдения, накопления опытных данных, предположения и обдумывания. Другой областью данных является наше внутреннее существо и происходящие в нем процессы, инстинктивно познаваемые нами с помощью внутреннего ментального чувства, с помощью интуитивного восприятия и постоянного переживания, а также с помощью осмысления и анализа того, что происходит с нашей природой. Рассудок, даже когда дело касается этих внутренних процессов, действует наилучшим образом и получает самую точную информацию, отстраняясь и наблюдая за ними, как совершенно бесстрастный и объективный свидетель. Эта методика в Йоге знания, в конце концов, приводит к тому, что мы начинаем воспринимать свое активное существо, как и все мировое существование, как на некий внешний природный механизм. Знание других мыслящих и сознающих существ находится между двумя этими сферами познания, но и здесь рассудок тоже действует опосредованно, наблюдая, ощущая, так или иначе взаимодействуя и общаясь, а затем анализируя данные и делая выводы. И этот процесс во многом основывается на выявлении сходства между тем, что уже известно нашей природе, и тем, что мы узнали. Другой областью данных, которую рассудок должен учитывать, является его собственная деятельность и деятельность всего человеческого ума, ибо без этого он не может быть уверен в правильности собственного знания или способа и процесса его обретения. Наконец, существуют области знания, в которых не так легко получить доступ к данным и которые требуют развития оккультных способностей, – речь идет об обнаружении объектов и уровней существования, находящихся за фасадом физического мира, а также тайного «я» или принципа существования человека и Природы. Эти объекты и уровни логический рассудок может попытаться как-то осознать, допустив, что они существуют, и согласившись тщательно изучить все имеющиеся данные, действуя при этом так же, как при исследовании феноменов физического мира. Но он обычно не очень расположен иметь дело с этими объектами и уровнями, находя более легким сомневаться или отрицать их, и его деятельность в этой сфере редко бывает уверенной и эффективной. Что же касается тайного «я» человека и Природы, то его он пытается обнаружить с помощью конструктивной метафизической логики, основанной на анализе и синтезе наблюдаемых им феноменов жизни, ума и материи.

Имея дело со всеми этими областями данных, логический рассудок действует одинаково. Сначала интеллект умножает запас наблюдений, ассоциаций, ощущений, умственных образов, концепций, более или менее четко систематизирует и классифицирует связи между объектами и сами объекты, учитывая их сходства и различия, а затем работает с полученной информацией, опираясь на постоянно пополняемый запас идей, воспоминаний, фантазий и суждений; из всего этого слагается предварительный процесс познания. Со временем происходит своего рода естественное расширение этой интеллектуальной деятельности, нарастающей благодаря своему внутреннему импульсу, ускоряется эволюция, все более и более поддерживаемая целенаправленным культурным ростом, усиливаются способности, приобретенные благодаря этому росту и в свою очередь становящиеся, по мере их усвоения, присущими природе, – в результате характер и основные способности интеллекта не меняются, но он становится сильнее, гибче, глубже, разностороннее, утонченнее. Исправляются ошибки, аккумулируются проверенные идеи и суждения, обретается или формируется новое знание. Одновременно возникает необходимость в более точной и надежной работе интеллекта, который отказывается от обычных поверхностных методов познания, применяемых в прошлом, и проверяет каждый свой шаг, подвергает строгой оценке каждое умозаключение и четко систематизирует и упорядочивает всю ментальную деятельность.

В результате развивается совершенный логический ум, способный в высшей степени ясно и точно мыслить. Приблизительные и поверхностные наблюдения замещаются или дополняются подробным анализом всех процессов, качеств, составных элементов, энергий, образующих объект или имеющих к нему отношение, а также синтезом, позволяющим создать целостную конструкцию объекта, которая либо добавляется к начальному представлению ума о нем, либо в значительной степени замещает его. Проводятся более четкие различия между исследуемым объектом и всеми остальными и одновременно более полно выявляются его связи с ними. Устанавливается, в чем состоит их сходство, подобие или родство, а также отличия или расхождения. В результате, с одной стороны, удается выявить фундаментальное единство бытия и Природы, сходство и неразрывность их процессов, а с другой – четко разграничить и классифицировать различные разновидности энергий и типы существ и объектов. Собирание и упорядочивание сведений и данных, полученных в процессе познания, доводится до максимально возможного для логического интеллекта совершенства.

Память необходима уму для сохранения своих прошлых наблюдений (и не только память индивидуума, но и память расы) либо в искусственной летописной и книжной форме, либо в форме общей памяти человечества, которая сохраняет информацию о его достижениях и завоеваниях благодаря своеобразным повторениям и обновлениям, а также благодаря скрытой памяти (недостаточно оцененному элементу), способной под воздействием разного рода стимулов воскресить в новых условиях прошлые знания и представить их на суд обогащенного информацией и более развитого интеллекта. Развитый логический ум упорядочивает работу и ресурсы человеческой памяти и вырабатывает умение наиболее эффективно использовать хранящиеся в ней данные. Человеческий рассудок, работая с этими данными, обычно действует двумя способами: он либо более или менее быстро и приближенно обобщает суждения, умозаключения, творческие или критические выводы, догадки, мгновенно возникшие мысли – в этом, прежде всего, проявляется попытка ума действовать спонтанно и с той непосредственностью, которая может быть надежной и достигнута только за счет развития более высоких интуитивных способностей, ибо на уровне ума результатом такого рода псевдоинтуиции становится в значительной мере ложная убежденность и сомнительная уверенность, – либо прибегает к более медленным, но, в конечном счете, более интеллектуально надежным, взвешенным и тщательным рассуждениям и выводам, являющимся звеньями одной логической цепи.

И памяти и суждению помогает воображение; выступая в качестве функции познания, воображение подсказывает возможности, пока еще не представленные или не подтвержденные другими силами ума, и открывает новые горизонты. Развитый логический интеллект пользуется воображением, чтобы приходить к новым открытиям и гипотезам, но он никогда не забывает всесторонне проверять с помощью наблюдения и скептического или скрупулезного рассмотрения то, что ему предлагается. Он также настаивает на том, чтобы сам процесс рассмотрения по возможности тщательно проверялся, отвергает поспешное принятие решений, предпочитая четкий порядок дедукции и индукции, и хочет быть полностью уверенным во всех своих шагах и в справедливости, логичности, последовательности, взаимной совместимости и связности своих выводов. Излишне строгая логичность ума – хотя свободное использование всех возможностей логического интеллекта может, скорее, усилить определенные стороны спонтанного понимания – не позволяет ему вплотную приблизиться к уровню более высокой интуиции и безоговорочно поверить в нее. Логический рассудок всегда пытается с помощью беспристрастных, незаинтересованных и тщательно обоснованных рассуждений исключить ошибку, предубеждение, ложную самонадеянность ума и прийти к надежным выводам.

И если бы этот тщательно разработанный метод ума был бы достаточен для познания истины, то подъем на более высокую ступень в эволюции познания не понадобился бы. На самом деле этот метод усиливает власть ума над собой и окружающим миром и приносит очень большую и несомненную пользу, но ум никогда не может быть уверен, содержат ли полученные им данные подлинное знание или же они просто полезны и необходимы для нынешнего образа действия человеческого рассудка и воли. Он все более и более осознаёт, что, благодаря этому трудоемкому процессу знание внешних феноменов растет, но знание реальности остается недостижимым. Должен наступить момент, и он уже наступает, когда ум поймет, что необходимо призвать на помощь и развить интуицию и весь огромный диапазон способностей, которые скрываются за этим неверно используемым и плохо понимаемым нами словом. Ум, в конце концов, должен обнаружить, что эти способности могут не только поддержать и дополнить, но и заменить свойственную ему деятельность. Это станет началом обнаружения супраментальной энергии духа.

Сверхразум, как мы уже знаем, возвышает деятельность ментального сознания, приближая ее к интуиции и поднимая до ее уровня, создает промежуточную интуитивную ментальность – не являющуюся самодостаточной, но по силе превосходящую логический интеллект, – а затем возвышает также и эту интуитивную ментальность и превращает ее в сознание, осуществляющее подлинно супраментальную деятельность. Первым хорошо организованным уровнем сверхразума в иерархии планов сознания является супраментальный рассудок. Таким образом, следующей ступенью становится не более высокий логический интеллект, а непосредственно озаряемый свыше инструмент глубоко субъективного и глубоко объективного познания, высший буддхи (buddhi) – разновидность логической или, скорее, рациональной Виджняны. Супраментальный рассудок выполняет все функции мыслящего интеллекта и множество других, но делает всё с большей силой и по-другому. Впоследствии он сам оказывается вознесенным на уровень, где действует более высокая сила познания, и там также ничего не теряется, а всё еще более возвышается, расширяется и трансформируется, обретая более великую силу действия и меняя характер своей деятельности.

Обычный язык интеллекта не в силах описать эту деятельность, ибо, проводя определенные параллели, нам придется использовать те же самые слова, но на самом деле подразумевать нечто совершенно другое. Так, сверхразум пользуется чувственным восприятием, которое включает в себя работу физических органов, но не ограничивается ею. В основе этого восприятия лежит деятельность формообразующего сознания и контактного сознания, однако ментальная идея и опыт обычного чувственного восприятия не могут дать нам четкого и глубокого представления о том, как действует это супраментализированное чувственное сознание. Мысли в супраментальной деятельности тоже отличаются от мыслей интеллекта. Супраментальное мышление в своей основе является сознательным контактом, единением или отождествлением сущностного бытия познающего субъекта с сущностным бытием познаваемого объекта, а каждая супраментальная мысль (являясь носителем определенного представления о содержании, деятельности и качествах объекта) – силой, способствующей осознанию «я», которое обнаруживается в процессе этого контакта или единения. По этой причине процессы наблюдения, воспоминания, суждения на уровне сверхразума также не похожи на свои ментальные аналоги.

Супраментальный рассудок видит всё, что видит интеллект – и много больше; он превращает познаваемую вещь, так сказать, в поле активного восприятия, в определенной степени объективизируя ее, что позволяет выявить ее природу, характер, качества, протекающие в ней процессы. Но это не та искусственная объективизация, с помощью которой рассудок, наблюдая, пытается исключить элемент личной или субъективной ошибки. Сверхразум видит все в себе, и поэтому его наблюдение должно быть субъективно объективным и очень напоминать, хотя и с некоторыми отличиями, наблюдение за нашими собственными внутренними движениями, когда они становятся объектом познания. Он смотрит, не ограничиваясь рамками индивидуального «я» или его возможностями, поэтому он может не опасаться вторжения элемента личной ошибки: подобный риск остается только до тех пор, пока сохраняется ментальная основа или атмосфера, которая все еще в состоянии оказывать свое влияние, или пока сверхразум все еще действует, нисходя в ум и пытаясь изменить его. Для того чтобы исключить ошибку, сверхразум пользуется только одним приемом – усиливает спонтанность супраментального различения и постоянно возвышает свою собственную энергию. Сознание сверхразума является космическим сознанием, и именно в этом средоточии универсального сознания, в котором пребывает познающий индивид и с которым он более или менее тесно объединен, сверхразум представляет ему объект познания.

Познающий, наблюдая, является свидетелем, и на первый взгляд эта позиция предполагает различие и отделенность от объекта познания, но дело в том, что это не полное различие и оно не рождает в сознании наблюдателя идею о том, что наблюдаемое полностью находится вне его «я», как это бывает при ментальном восприятии внешнего объекта. Напротив, постоянно сохраняется основополагающее чувство единства с познаваемым, ибо без этого единства супраментального познания быть не может. Познающий, удерживая объект в своем универсализированном сознательном «я», как наблюдаемую и исследуемую вещь, включает его в свое собственное более обширное существо. Наблюдая с позиции супраментального сознания, мы едины с объектами наблюдения в бытии и сознании и, опираясь на силу этого единства, способны познавать их точно так же, как познаем себя: акт наблюдения становится процессом обнаружения скрытого знания.

Таким образом, сначала устанавливается фундаментальное единство сознания, которое, по мере того, как мы растем, восходим на все более высокие супраментальные уровни и активно живем, чувствуем и воспринимаем на них, усиливается и быстрее и полнее раскрывает свои тайные сокровищницы знания. В результате этого фундаментального единства между познающим и объектом познания устанавливается поток или канал сознательной связи (приходится прибегать к образам, хотя и не совсем адекватным) и, как следствие, контакт или активное единение, позволяющее супраментальным образом видеть, чувствовать, воспринимать то, что должно быть познано в объекте или о нем. Иногда в момент познания этот поток или канал связи сознательно не ощущается, а замечаются только результаты контакта; но на самом деле эта связь постоянно сохраняется и, благодаря отсроченной памяти, мы можем осознать, что, на самом деле, она все время присутствовала: чем более мы супраментализируемся, тем устойчивей она становится. Необходимость в этом потоке или в этом канале связи исчезает, когда фундаментальное единство перерастает в абсолютное динамическое единство. Этот процесс лежит в основе того, что Пантаджали называет самьямой (saṁyama) — сосредоточением, концентрацией или фиксацией сознания на объекте, – благодаря которому, как он полагает, можно постичь все, что есть в объекте. Однако, по мере усиления динамического единения необходимость в сосредоточении уменьшается или вовсе сходит на нет; светоносное осознание объекта и его внутреннего содержания становится более спонтанным, естественным, легким.

Такого рода супраментальное наблюдение и исследование может осуществляться тремя способами. Во-первых, познающий может спроецировать или направить свое сознание на объект и попытаться постигнуть его, соприкасаясь с ним или окутывая его, или проникая в него своим сознанием – таким образом, он, как если бы пребывая в самом объекте, узнаёт то, что ему нужно знать. Или же он может, посредством контакта, узнать по тем формациям, которые исходят от объекта и проникают в него (например, мысли или чувства другого человека), то, что находится в объекте или принадлежит ему. Или он может просто внутренне познать, с помощью своеобразного супраментального осмысления, чем этот объект является, оставаясь в позиции наблюдателя, без необходимости такого рода проецирования своего сознания или подобного проникновения. Началом или внешней основой наблюдения может быть восприятие объекта физическими или другими органами чувств, но для сверхразума такого рода восприятие не является необходимым. Ему достаточно внутреннего образа или просто идеи объекта. Одно только намерение познать может предоставить супраментальному сознанию всю необходимую информацию – или же это может быть намерение самого изучаемого объекта быть познанным или что-то сообщить о себе.

Сложный процесс аналитического наблюдения и синтетического конструирования, усвоенный логическим интеллектом, не является методом сверхразума, и все же аналогичная супраментальная деятельность существует. Сверхразум распознаёт за счет непосредственного видения, не прибегая к ментальному анализу свойств той вещи, формы, энергии, деятельности, того качества, ума, души, на которые обращен его взор, более того, он непосредственно и без всякого процесса конструирования видит основополагающую целостность объекта, производными которой и являются эти свойства. Он также видит глубинную сущность самой вещи, ее свабхаву, проявлением которой являются как целостность, так и отдельные свойства. Более того, он видит, либо независимо от сути или свабхавы, либо через нее, единое «я», единое существование, сознание, энергию, силу, истинным выражением которых является свабхава. В какое-то время он может наблюдать только те или иные свойства или особенности, но целое при этом подразумевается и скрыто присутствует, и наоборот – как в случае с общим состоянием ума, обуславливающим появление определенной мысли или определенного чувства, – познание может начаться как с отдельных свойств, так и с целого и сразу же, благодаря мгновенному прозрению, привести к скрытому знанию. Аналогичным образом, и в целом, и в каждом или во всех из имеющихся свойств подразумевается и скрыто присутствует сущность, и точно так же он может быстро или мгновенно переходить к ней как от рассмотрения свойств, так и от целого, и совершать обратный переход. Логика сверхразума отличается от логики ума: он всегда видит «я», как то, что есть, сущность вещи воспринимает как фундаментальное выражение бытия и силы «я», а целое и свойства – как естественное проявление этой силы и ее активное выражение. Таков неизменный порядок супраментального осознания и постижения, когда они достигают своей полноты. Любое восприятие единства, сходства, различия, типичности, уникальности, осуществляемое супраментальным рассудком, согласуется с этим порядком и основывается на нем.

Сверхразум все воспринимает подобным образом. Его взгляд на физические объекты не может быть и не бывает только поверхностным или внешним, даже когда он сосредоточен на внешних аспектах. Он видит форму, деятельность, свойства, но в то же время осознаёт качества или энергии (guṇa, śakti), выражающие себя в форме, и воспринимает эти энергии или качества не опосредованно, дедуктивно, отталкиваясь от формы или деятельности, а ощущает и видит их непосредственно в существе объекта так же ясно – со своего рода утонченной конкретностью и предельной отчетливостью, – как форму или деятельность, воспринимаемую органами чувств. Он также осведомлен о сознании, которое проявляется в качестве, энергии и форме. Он может чувствовать, знать, наблюдать, видеть силы, тенденции, побуждения – абстрактные для нас вещи – столь же непосредственно и отчетливо, как то, что мы сейчас называем зримым и ощутимым. Людей и существ он воспринимает точно так же. Он может обратиться к словам, деятельности или внешним признакам человека, рассматривая их в качестве отправной точки или первичного указателя, но он не ограничен ими и не зависит от них. Он может напрямую познавать, ощущать и наблюдать подлинное «я» и сознание другого человека, может либо перейти к этому «я» непосредственно через восприятие внешних признаков, либо, действуя более эффективно, начать с восприятия подлинного «я» и, вместо того чтобы познавать внутреннее существо через его внешние формы выражения, сразу же понять всё внешнее выражение в свете внутреннего существа. Столь же полно и совершенно супраментальное существо знает свое внутреннее бытие и природу. Более того, сверхразум таким же непосредственным образом может наблюдать то, что скрыто за физическим порядком вещей, и с тем же могуществом управлять ими; он может действовать не только в материальной вселенной, но и на других планах существования. Он познаёт подлинную сущность вещей через отождествление, через переживание общности или внутреннего единства, а также благодаря порождаемому и поддерживаемому ими видению, ясному и отчетливому постижению и осмыслению, а его мысленное представление истин духа становится выражением такого рода видения и переживания.

Супраментальная память отличается от ментальной; это не хранилище прошлого знания и опыта, а неизменное присутствие знания, которое может быть поднято на поверхность или, что более характерно, открыться само, когда это необходимо; эта память не зависит от внимания или сознательного восприятия, ибо вещи, реально непознанные или не наблюдаемые нами в прошлом, могут быть проявлены или выведены из латентного состояния и увидены при помощи процесса, который по существу все же является воспоминанием. Особенно на определенном уровне любое знание предстает как воспоминание, поскольку «я» сверхразума изначально содержит или скрывает в себе всё. Будущее, как и прошлое, на уровне сверхразума предстает как воспоминание об уже известном. Воображение, трансформированное на уровне сверхразума, с одной стороны, проявляется как способность творить подлинные образы и символы, всегда выражающие или указывающие на некий смысл или значимость или иную истину бытия, а с другой – как вдохновение или интерпретирующее видение возможностей и перспектив, которые не менее истинны, чем то, что уже существует или реализовано. Каждый такой образ, символ и возможность находит свое место либо с помощью сопутствующего интуитивного или интерпретирующего суждения или с помощью суждения, спонтанно сопровождающего видение образа, символа или возможности, либо благодаря яркому откровению, показывающему то, что скрывается за образом или символом, или то, что определяет существующее в настоящем и возможное, а также их взаимоотношения, и что, по всей вероятности, превосходит и отвергает их, утверждая высшие и несомненные истины.

Супраментальное суждение неотделимо от супраментального наблюдения и памяти, неотъемлемо присуще им как непосредственное видение или постижение смыслов, достоинств, предпосылок, следствий, взаимоотношений и т. д.; или же оно сопровождает наблюдение, как озаряющая и проясняющая идея или мысль; или оно может родиться первым, независимо от наблюдения, а затем воскрешенный в памяти и подвергнутый наблюдению объект явно подтвердит истину идеи. Но в любом случае это суждение (как объективная и окончательная оценка), само по себе, всегда самодостаточно, самоочевидно и не нуждается в том, чтобы его истинность как-то подтверждалась или доказывалась. Существует логика супраментального рассудка, но не для того, чтобы проверять или сопоставлять детали, поддерживать и доказывать или выявлять и устранять ошибки. Ее функция заключается лишь в связывании знания со знанием, в обнаружении и использовании гармоний, связей, соответствий, в упорядочивании процесса супраментального познания. При этом такая логика опирается не на формальное правило или построение умозаключений, а на непосредственное, живое и мгновенное видение и понимание характера связей и отношений. Любая мысль сверхразума по природе своей является интуитивным прозрением, вдохновением или откровением, и все пробелы в знании восполняются дальнейшим действием этих сил; спонтанное и озаряющее различение исключает возможность ошибки; движение всегда идет от знания к знанию. С нашей точки зрения, супраментальный рассудок не рационален, а надрационален – он в высшей степени эффективно делает то, что неуверенно и несовершенно пытается делать ментальный рассудок.

Уровни сознания над супраментальным рассудком, охватывающие и превосходящие его, невозможно точно описать словами, и в этом сейчас нет необходимости. Достаточно сказать, что на этих высотах процесс познания по своей озаряющей способности более самодостаточен, интенсивен и широк, более императивен и молниеносен, диапазон активного знания шире, а способ его обретения – ближе к познанию через отождествление, мысль – в еще большей мере наполнена сияющей субстанцией самоосознания и всевидения, а ее независимость от любых низших источников информации или инструментов более очевидна.

Необходимо помнить, что эти характеристики неприменимы в полной мере даже к самой интенсивной деятельности интуитивного ума и только едва прослеживаются в ней. Они также не могут проявиться зримо и во всей своей чистоте, пока супраментальность только формируется и сохраняются примеси или подспудное влияние ментальной деятельности, приходящее из собственного подсознания или окружающей атмосферы. Только когда ум превзойден и погружен в пассивное молчание, становится возможным полное раскрытие и свободное и интегральное действие супраментального гнозиса.

Глава XXIV. Супраментальное чувство

Все инструменты, все формы активности ума на уровне, где действует супраментальная энергия, имеют свои супраментальные аналоги. Там они предстают в облагороженном и преображенном виде, но при этом утрачивают свою былую значимость и начинают играть в познавательном процессе второстепенную роль. Как есть супраментальное мышление и изначальное сознание, так есть и супраментальное чувство. По сути, чувство рождается не в результате деятельности определенных физических органов, а в результате контакта сознания с его объектами, санджняны (saṁjñāna).

Когда сознание существа полностью погружено внутрь, оно осознаёт только себя, свое собственное бытие, свое собственное сознание, свой собственный восторг существования, сконцентрированную силу собственного бытия, осознаёт не формы всего этого, а суть. Выходя из этой погруженности в себя, оно начинает осознавать – или высвобождать, или развивать из глубин своего самопогружения – свою деятельность и формы своего бытия, сознания, восторга и силы. В то же время на супраментальном плане его изначальная осознанность по-прежнему сохраняет своеобразное сходство с самоосознанием духа, с сущностным знанием единого и бесконечного и по своим характеристикам полностью соответствует им; это знание таково, что оно позволяет познавать любые формы, объекты и процессы: всесторонне, так как познающий ощущает их в своем собственном бесконечном «я», глубоко, так как он ощущает себя их сокровенным «я», и абсолютно, так как он чувствует, что, по сути, они едины с его существом. Все его остальные способы познания берут начало в этом познании через отождествление, являются его аспектами или движениями или, на самом низком уровне, зависят от него в своей истине и свете и, даже следуя своему собственному независимому способу действия, находятся под его влиянием и поддерживаются им и явно или скрыто сверяются с ним, как со своим источником и высшим основанием.

Самым близким уровнем к этому сущностному познанию через отождествление является виджняна (vijñāna) – широкое всеобъемлющее сознание (особенно характерное для супраментальной энергии), которое окутывает каждую истину, идею и объект познания и одновременно видит их суть, их целостность, их части или аспекты. Результатом его работы становится всеобъемлющее видение и понимание; постижение и обладание в данном случае осуществляется на уровне «я» знания; познающий посредством виджняны рассматривает осознаваемый объект как часть себя и как одно целое с собой, спонтанно и непосредственно реализуя единство в процессе познания. На более низком супраментальном уровне познание через отождествление в значительной мере отодвигается на задний план и внимание акцентируется на объективности познаваемого объекта. Характерная для этого типа познания активность, нисходя на уровень ума, становится источником особенностей нашего ментального познания, порождает наш интеллект, праджняну (prajñāna). На уровне ума интеллектуальное познание вначале предполагает разделение и различие между познающим, знанием и познаваемым; на уровне сверхразума оно, напротив, осуществляется в бесконечной тождественности или, по меньшей мере, в космическом единстве. Просто «я» знания не отказывает себе в удовольствии чуть уменьшить тотальность изначального и вечного единства и чуть отстраниться от осознаваемого объекта, однако, всегда оставляя его внутри себя, и снова, но уже по-другому познать его, так чтобы установить с ним целый спектр новых отношений, становящихся мириадами минорных созвучий, дополняющих гармоничную игру сознания. Работа этого супраментального интеллекта, праджняны, становится подчиненной, супраментальной формой деятельности третьего порядка, для полноты которой необходимы слово и мысль. Форма деятельности первого порядка, поскольку ей свойственно познание через отождествление или всеобъемлющее понимание внутри собственного сознания, сама по себе, является завершенной и не нуждается в подобных средствах выражения. Супраментальный интеллект по природе своей является видением истины, слышанием истины, вспоминанием истины, и хотя он может быть в определенном смысле самодостаточным, он все же чувствует себя реализованным в более полной степени, выражая свои знания в мыслях и словах.

И, наконец, последний, четвертый уровень и соответствующий ему тип деятельности супраментального сознания завершает разнообразные возможности супраментального познания. В процессе такого рода деятельности внимание еще более сосредоточивается на объективности познаваемой вещи, которая рассматривается на некотором расстоянии от воспринимающего сознания, а затем опять взаимодействует с ним благодаря внутреннему контакту и объединению, осуществляемому либо через непосредственное соприкосновение, единение, либо (при сохранении определенной дистанции) с помощью канала связи или соединяющего потока сознания, о котором мы уже упоминали. Именно это соприкосновение существования с существованием, присутствия с присутствием, вещи с вещью, формы с формой, силы с силой, активности с активностью (которые, однако, взаимодействуют не в разделяющей среде материи и не посредством физических инструментов, а в среде супраментального бытия и энергии) и становится источником супраментального чувства, санджняны (saṁjñāna).

Уму, не пережившему на собственном опыте, что такое супраментальное чувство, не так-то легко понять его природу, поскольку в своих представлениях о чувственном восприятии мы руководствуемся ограниченным опытом физического ума и полагаем, что главное в нём – впечатление, оказываемое внешним объектом на физические органы зрения, слуха, обоняния, осязания и вкуса, и что ум – в данный момент центральный орган нашего сознания – должен просто воспринять физическое впечатление, переданное ему нервной системой, и, таким образом, ментально осознать объект. Чтобы нам стало ясно, в чем заключается супраментальное преображение, мы прежде всего должны понять, что единственным настоящим органом восприятия является ум, даже в том, что касается функционирования физического тела; его зависимость от физических впечатлений является следствием эволюции в условиях материи, а не чем-то фундаментальным и неизбежным. Ум способен видеть независимо от физического зрения, слышать независимо от физического слуха и обходиться без всех остальных органов чувств. Он также способен воспринимать (с помощью того, что нам представляется ментальными впечатлениями) феномены, которые не могут передать или даже уловить физические органы чувств, – открыться взаимодействиям, событиям, даже формам или деятельности сил, недоступным восприятию физических органов чувств. Начиная осознавать эти необычные способности, мы говорим об уме, как о шестом чувстве; но, на самом деле, он является единственным подлинным органом восприятия, а все остальные лишь его внешними приспособлениями и второстепенными инструментами, которые, однако, из-за его зависимости от них, стали его ограничителями и слишком важными и нужными посредниками. Далее, мы должны понять – и это еще более противоречит нашим обычным представлениям о восприятии, – что сам ум является только особым инструментом чувственного восприятия, но само восприятие, санджняна, в чистом виде, пребывает позади и выше ума, которым оно пользуется, будучи движением «я», непосредственной и изначальной деятельностью, осуществляемой бесконечной силой его сознания. Как таковой, процесс восприятия является духовным процессом, а само чистое восприятие – духовной способностью.

Духовное чувство способно познавать своим собственным характерным для него способом (который отличается от супраментального мышления или интеллектуального или духовного понимания, виджняны (vijñāna), или от познания через отождествление) всё что угодно: материальные объекты и то, что представляется нам нематериальным, любые формы и то, что для нас лишено формы. Ибо все является духовной субстанцией бытия, субстанцией сознания и силы, субстанцией блаженства; и духовное ощущение, чистая санджняна, представляет собой осязаемое, конкретное восприятие сознательным существом своей собственной расширенной субстанции «я», а в ней – всего того, что состоит из бесконечной или универсальной субстанции. Дух, «я», Божественное, Бесконечное может быть не только познано с помощью сознательного отождествления, с помощью духовного постижения сути, принципов и аспектов, сил, движений и действий, с помощью непосредственного духовного, супраментального и интуитивного понимания, с помощью духовно и супраментально озаренных эмоций сердца, любви, восторга, но и самым конкретным образом прочувствовано – чувственно познано, воспринято через ощущения. Когда в одной из Упанишад говорится о состоянии, в котором человек видит, слышит, чувствует, ощущает, воспринимает всевозможными способами Брахмана и всё как Брахмана – ибо для сознания каждый предмет становится Брахманом и не существует сам по себе, вне или отдельно от него, – то это не просто образное выражение, а точное описание фундаментального процесса чистого восприятия, духовной цели чистой санджняны. И в процессе этого изначального постижения – который для нас становится преображенным, возвышенным, неизмеримо радостным актом чувственного восприятия, непосредственным обнаружением внутри, снаружи, вокруг и повсюду сокровенного «я», позволяющим обнять, прикоснуться и ощутить все, что есть в его универсальном бытии, – мы можем самым блаженным и трепетным образом почувствовать Бесконечное и всё, что в нем есть, получить знание обо всем, что есть во вселенной, благодаря внутреннему контакту нашего бытия с универсальным бытием.

Супраментальное восприятие основывается на этой глубочайшей истине чувственного восприятия и является формой этой чистой, духовной, бесконечной, абсолютной санджняны. Сверхразум, действуя посредством чувств, воспринимает всё, как Бога и в Боге, всё, как отчетливо осязаемое, видимое, слышимое, вкушаемое, обоняемое проявление Вечного, всё, как ощутимые, видимые, непосредственно воспринимаемые субстанцию, силу, энергию и движение, игру, проникновение, вибрацию, форму, близость, давление, субстанциональное изменение Бесконечного. Для его чувств ничто не существует независимо, наоборот, всё воспринимается как одно бытие и движение, а каждая вещь – как неотъемлемая часть целого, содержащая в себе всего Бесконечного, всего Божественного. С помощью этого супраментального чувства непосредственно воспринимаются и ощущаются не только формы, но также силы, энергия и качества вещей, божественная субстанция и присутствие, которое пребывает в них и вокруг них и в которое они открываются и расширяются на уровне своей тайной сущности и первоэлементов, простираясь в единстве в беспредельное. Супраментальное чувство ничто не воспринимает реально конечным: оно основывается на восприятии всего в каждом и каждого во всем; четкость его восприятия полнее и точнее ментального, но оно не ограничивает и не отделяет один объект от другого; это некое океаническое и эфирное чувство, в котором любое конкретное чувственное восприятие и ощущение становится волной или движением, или всплеском, или каплей, являющейся в своей сущности тождественной океану и неотделимой от него. Его действие есть результат расширения и вибрации бытия и сознания в сверхтонком эфире света, эфире силы, эфире блаженства – Ананда-Акаше Упанишад, являющейся матрицей и средой универсального проявления «Я» (в нашем теле и уме можно ощутить только узкий спектр ее волн и вибраций), а также проводником его подлинного восприятия. Это чувство, даже при наименьшей интенсивности, исполнено всепроникающего света, несущего в себе ключ к тайне воспринимаемой вещи, и поэтому может быть отправной точкой и основой всех остальных элементов супраментального познания – супраментального мышления, духовного осознания и понимания, сознательного отождествления, – а на своем высочайшем плане или действуя на уровне максимальной интенсивности, оно открывается всем этим элементам или вмещает и одновременно высвобождает их. Его поддерживает сияющая энергия, несущая в себе силу самореализации, и высокая или бесконечная эффективность, поэтому такого рода чувственное восприятие может побудить духовную и супраментальную волю и знание к созидательной или исполнительной деятельности. Оно экстатически вибрирует интенсивным и сияющим восторгом, который превращает его, превращает каждое чувство и ощущение в ключ к достижению и сосуд божественной и бесконечной Ананды.

Супраментальное восприятие может осуществляться самостоятельно, опираясь на свою собственную силу, будучи независимым от тела, физической жизни и внешнего ума, и при этом превосходить также внутренний ум и его ощущения. Оно может быть осведомлено обо всем, в каком бы мире, на каком бы плане, в какой бы формации вселенского сознания это ни происходило и ни находилось. Оно позволяет воспринимать объекты материальной вселенной даже в трансе самадхи, воспринимать так же, как они воспринимаются или ощущаются физическими органами чувств, и даже чисто витально, ментально, психически, супраментально, как это бывает в измененных состояниях сознания. Оно может, в бодрствующем состоянии физического сознания, представлять нам вещи, которые недоступны ограниченному восприятию физических органов чувств или находятся за пределами сферы их действия: отдаленные объекты, сцены и события, вещи, которые уже или еще физически не существуют, а также сцены, объекты, события, символы витальных, психических, ментальных, супраментальных, духовных миров, показывая не только их подлинное внутреннее содержание, но и внешний облик. Оно может использовать все остальные типы чувственного познания и соответствующие им чувства и органы, добавляя к ним то, чем они не обладают, исправляя их ошибки и восполняя их пробелы: ибо оно является источником других чувств, а они – лишь производными более низкого порядка этого высшего чувства, этой истинной и безграничной санджняны.

* * *

Чтобы стать полностью завершенным, подъем уровня сознания от ума к сверхразуму и, как следствие, переход нашего существа от состояния ментального Пуруши к состоянию супраментального Пуруши должен сопровождаться трансформацией всех частей природы и всех форм ее деятельности. Ум нужно сделать не просто пассивным проводником супраментальных энергий, каналом, через который они нисходят в жизнь и тело и распространяются вовне или взаимодействуют с окружающим миром и материальным существованием, – это только первая стадия процесса, – а супраментализировать его вместе со всеми его инструментами. Это повлечет за собой радикальные изменения, полную трансформацию физического восприятия, супраментализацию физического зрения, слуха, осязания и т. д., что позволит нам совершенно по-другому воспринимать, и не только жизнь и ее смысл, но и материальный мир и все его формы и аспекты. Сверхразум использует физические органы восприятия и поддерживает и усиливает их работу, но позади них он также развивает внутренние и более глубокие органы чувств, которым доступно то, что скрыто от физических, а затем трансформирует эти заново созданные органы зрения, слуха и т. д., придавая им свои собственные формы и способы восприятия. Изменение носит такой характер, что физическая истина объекта не только не преуменьшается, но к ней добавляется его супрафизическая истина, более того, благодаря преодолению физических ограничений, из процесса материального восприятия удаляется элемент лжи.

Супраментализация физических органов чувств приводит в этой сфере к результатам, очень напоминающим те, которые мы наблюдаем при преображении мышления и сознания. Как только зрение под влиянием супраментального видения изменяется, глаза, например, начинают по-новому, в преображенном виде воспринимать объекты и окружающий мир. Визуальное восприятие становится невероятно целостным и предельно точным и всесторонним, благодаря чему весь объект и каждая деталь, с одной стороны, предстают в полной гармонии, а с другой – со всей отчетливостью демонстрируют то, что Природа намеревалась выразить в объекте, и то, как она реализовала свой замысел в условиях триумфа материи. Как если бы взгляд поэта и художника, но не простой, а в высшей степени одухотворенный и облагороженный, заменил взгляд обычного, ненаблюдательного, рассеянного или поверхностного человека, – как если бы мы действительно приобщились к взгляду верховного божественного Поэта и Художника и смогли в полной мере понять, почему и для чего он именно так устроил вселенную и каждую вещь во вселенной. Благодаря бесконечной глубине и выразительности восприятия, в каждом увиденном объекте открывается величие качества, идеи, формы и цвета. И тогда кажется, что физический взгляд несет в себе дух, сознание, которое видит не только внешний облик объекта, но и душу качества в нем, вибрацию энергии, свет, силу и духовную первооснову того, из чего он сделан. Так общее воспринимающее сознание через физические глаза прозревает внутри и позади наблюдаемого объекта его душу, а также универсальный Дух, выражающий себя в этой объективной форме своего сознательного бытия.

Одновременно происходят неуловимые изменения, позволяющие видеть в своего рода четвертом измерении, то есть, как бы изнутри – и не только наружность и внешнюю форму объекта, но также и то, что наполняет и незримо окружает его. В результате наше восприятие во многом меняется, и мы наблюдаем не просто отдельный объект на фоне или в окружении всей остальной Природы (как сейчас), а неотъемлемую часть единства и даже, на каком-то тонком уровне, выражение единства всего, что мы видим. И это единство, которое мы видим, становится не только для более тонкого сознания, но даже для обычных чувств, для озаренного физического зрения единством тождественности Вечного, единством Брахмана. Для супраментализированного зрения материальный мир и пространство, материальные объекты перестают быть сделанными из той грубой субстанции, которую мы, опираясь только на данные наших ограниченных физических органов чувств и на воспринимающее через них физическое сознание, сейчас считаем материей. И мир, и объекты предстают и видятся как сам дух в созданной им форме и сознательном расширении. Всё является единством – целостность которого не нарушается никаким разнообразием объектов и деталей, – удерживаемым в сознании и сознанием в пространстве духа, и любая субстанция становится сознательной субстанцией. Это преображение и эта тотальность видения достигаются благодаря выходу за пределы ограничений нашего нынешнего физического способа восприятия: сначала физическое зрение обретает способность тонкого или психического восприятия, а затем этот психофизический орган зрения наделяется способностью духовного видения, чистым восприятием, супраментальной санджняной.

Все остальные органы чувств претерпевают аналогичную трансформацию. Всё, что слышит ухо, обнаруживает тотальность своей звуковой формы и своего звукового смысла и все оттенки своей вибрации, а также (когда слух целостен и всеобъемлющ) качество, ритмическую энергию, душу звука и то, как в нем выражается единый универсальный дух. Здесь также речь идет о слушании изнутри, погружении в глубины звука и обнаружении там сокровенной вибрации, наполняющей его смыслом, поддерживающей и объединяющей его как с гармонией всеобщего звука, так и, в не меньшей степени, с гармонией всеобщей тишины, что позволяет уху неизменно внимать речам Бесконечного и гласу его безмолвия. Для супраментализированного слуха все звуки становятся гласом Божественного, который сам воплотился в звуке, и ритмом созвучий вселенской симфонии. И с той же полнотой, отчетливостью, интенсивностью обнаруживается сущность слышимого, а ее осознание в процессе слушания приносит такое же духовное удовлетворение. И точно так же, супраментализация осязания приводит к тому, что мы, дотрагиваясь до любого предмета, чувствуем соприкосновение с Божественным или ощущаем его прикосновение и, сознательно взаимодействуя с сутью вещей, понимаем, что всё есть Божественное: и воспринимающее сознание с той же целостностью, интенсивностью, отчетливостью ощущает всё, что прикосновение несет в себе и скрывает. Аналогичным образом происходит трансформация и других органов чувств.

В то же время во всех органах чувств раскрываются новые способности, расширяется диапазон восприятия и протяженность физического сознания до невообразимых пределов. Супраментальная трансформация расширяет физическое сознание далеко за границы тела и позволяет ему входить в совершенно осязаемый физический контакт с удаленными объектами. Физические органы чувств становятся способны передавать психические и другие ощущения, так что мы можем видеть с помощью физического зрения в бодрствующем состоянии то, что обычно открывается только в паранормальных состояниях и воспринимается только психическим зрением, слухом или другими тонкими органами чувств. Видит и чувствует именно дух или внутренняя душа, но при этом происходит одухотворение самого тела и его способностей и их непосредственное участие в процессе восприятия. Все материальные органы восприятия супраментализируются и начинают непосредственно и с участием физических инструментов, а в конце, в единстве с более тонкими инструментами воспринимать силы и движения, а также физические, витальные, эмоциональные и ментальные вибрации вещей и существ и чувствовать не только духовно или ментально, но и физически, что они пребывают в его «я» и являются движениями одного «я» во всех этих оболочках. Стена, возведенная вокруг нас ограничениями тела и его чувств, рушится даже на уровне тела и этих чувств, и мы начинаем непосредственно воспринимать вечное единство. Каждое чувство и ощущение наполняются божественным светом, божественной силой и интенсивностью восприятия, божественной радостью, восторгом Брахмана. И даже те вещи, которые сейчас для нас неприятны и неприемлемы, занимают свое место во вселенской гармонии вселенского движения, обнаруживают свою расу (rasa), значение, замысел и, благодаря восторгу, заложенному в них божественным сознанием и проявлению их закона и дхармы, благодаря их гармонии с общим «я», их месту в проявлении божественного бытия, становятся для воспринимающей души прекрасными и радостными. Каждое ощущение превращается в Ананду.

Воплощенный ум в нас обычно осознаёт только с помощью физических органов чувств и осведомлен только об их объектах и тех субъективных переживаниях, которые, на первый взгляд, начинаются с физического ощущения и, хотя и опосредованно, опираются на него и формируются в соответствии с ним. Всё остальное, всё, что не согласуется или идет вразрез с физическими данными или не подтверждается ими, представляется воплощенному уму, скорее, воображаемым, чем реальным, и только в паранормальных состояниях он может открыться другим типам сознательного восприятия. Однако в действительности по ту сторону физической реальности существуют необозримые сферы, которые мы могли бы осознать, если бы открыли доступ к нашему внутреннему существу. Эти сферы уже активно действуют и известны сублиминальному «я» в нас; многое даже в нашем поверхностном сознании берет начало непосредственно в них и незаметно влияет на наше субъективное восприятие вещей. За внешней стороной реальности есть сфера самостоятельных витальных или пранических переживаний, недоступная восприятию поверхностного витализированного физического сознания и отличная от него. Когда она открывается или оказывает какое-то воздействие, для бодрствующего ума становятся реальны феномены витального сознания, витальной интуиции, витального восприятия, не зависящего от тела и его инструментов, хотя оно может использовать их в качестве второстепенного посредника и регистратора информации. Можно полностью раскрыть эту сферу, и когда мы делаем это, то обнаруживаем, что она связывает индивидуализированную в нас сознательную жизненную силу с универсальной жизненной силой и ее деятельностью в вещах, событиях и людях. Ум начинает ощущать витальное сознание во всем и взаимодействует с ним через индивидуальное витальное сознание мгновенным и непосредственным образом, не ограниченным обычным средством связи через тело и его органы чувств; он регистрирует послания этого витального сознания и становится способен воспринимать существование как проявление универсальной Жизни или Праны. Витальное сознание и витальное чувство, прежде всего, позволяют осознавать не сферу форм, а непосредственно сферу сил: они погружены в мир, где разворачивается игра энергий, а формы и события воспринимаются опосредованно, как результат и воплощение энергий. Ум, действующий через физические органы чувств, может составить лишь некое представление об этой природе или создать ее отвлеченную концепцию, но он не в состоянии превзойти физическое видение энергий и поэтому не может по-настоящему и непосредственно воспринять подлинную природу жизни, реально осознать витальную силу и витальный дух жизни. Именно благодаря внутреннему погружению и открытию этой супрафизической сферы переживаний, получая доступ к витальному сознанию и витальному восприятию, ум может испытать подлинный и непосредственный опыт. Но даже тогда, пока процесс познания осуществляется на ментальном уровне, этот опыт ограничен витальными условиями и их ментальными интерпретациями, и даже в этом более глубоком восприятии и знании нет абсолютной четкости и определенности. Супраментальная трансформация суправитализирует витальное сознание, открывает его как динамическую форму духа, приводит к полному открытию и подлинному проявлению всей духовной реальности, присутствующей позади и внутри жизненной силы и жизненного духа, и всей их духовной, а также ментальной и чисто витальной истины и смысла.

Сверхразум, нисходя в физическое существо, пробуждает сознание (если оно не было пробуждено предшествующей йогической садханой) – скрытое или плохо проявленное в большинстве из нас, – поддерживающее и формирующее в человеке витальную оболочку, прана кошу (prāṇa koṣa). Когда это сознание пробуждено, мы начинаем жить не только в физическом, но также и в витальном теле, которое окутывает и пронизывает физическое и восприимчиво к другому роду воздействий, к игре витальных сил, окружающих нас и приходящих к нам из вселенной или от конкретных личностей, сообществ или вещей или же из витальных планов и миров, находящихся позади материальной вселенной. Результаты этих воздействий и некоторые вызываемые ими состояния и впечатления мы ощущаем даже сейчас, но либо совсем не знаем, либо только смутно осознаём, откуда и как они приходят. Пробужденное сознание в праническом теле мгновенно ощущает их; оно осознаёт всепроникающую витальную силу, отличную от физической энергии, и может использовать ее для того, чтобы увеличивать витальную мощь и поддерживать физические энергии; оно может за счет поглощения этой витальной энергии или направления пранических потоков непосредственно воздействовать на симптомы и причины болезней, возвращать и укреплять здоровье, может чувствовать витальную и витально-эмоциональную атмосферу других и регулировать витальный взаимообмен, а также осознавать массу других феноменов, которые для него являются ясными и очевидными, но остаются неуловимыми или непонятными для нашего внешнего сознания. Оно очень четко осознаёт витальную душу и витальное тело в нас и в других. Сверхразум возвышает это витальное сознание и витальное чувство, закладывает в их основу истинный фундамент и трансформирует их, превращая земную жизненную силу в исконную энергию духа, предназначенную для того, чтобы непосредственно и конкретно воздействовать на тонкую и грубую материю и через нее, а также созидать и трудиться в условиях материальной вселенной.

Первым результатом этого пробуждения становится разрушение ограничений нашего индивидуального витального существа – мы живем уже, опираясь не только или преимущественно на индивидуальную жизненную силу, а в универсальной жизненной энергии и за счет ее. Вся вселенская Прана потоками вливается в нас и течет через нас, поддерживает в нас постоянно вращающийся вихрь – один из множества связанных друг с другом центров своей энергии, – постоянно наполняет его своими силами и изливает их в окружающий мир в виде той или иной деятельности. К тому же эту витальную энергию мы ощущаем не просто как витальный океан с его течениями, а как витальный образ действия, витальную форму, тело и поток сознательной универсальной Шакти, и эта сознательно действующая Шакти являет себя как Чит Шакти Божественного, Энергия трансцендентного и универсального «Я» или Пуруши, орудием и проводником которой становится наша универсализированная личность. В результате мы чувствуем, что наша жизнь едина с жизнью других, с жизнью всей Природы и всех вещей во вселенной. Происходит свободное и сознательное взаимодействие работающей в нас энергии с аналогичной энергией, действующей в других. Мы воспринимаем их жизнь как свою собственную, или, по крайней мере, чувствуем, как наше витальное бытие затрагивает их, воздействует на них и передает им свои импульсы, а их витальное бытие оказывает аналогичное воздействие на нас. Витальное чувство в нас становится мощным, интенсивным и способным улавливать и выдерживать любые вибрации этого витального мира – сильные или слабые, едва ощутимые или запредельные – на всех его планах, физических и супрафизических, витальных и суправитальных; оно трепещет от всех его движений и Ананды, становится восприимчиво и открыто всем силам. Сверхразум овладевает этим необъятным полем опыта, делает его светлым и гармоничным, устраняет темноту, фрагментарность и подверженность ограничениям и ошибкам, вызванную контролем со стороны ментального неведения, обнаруживает в нем и в каждом его движении истину и тотальность силы и восторга и управляет великими и почти неограниченными силами и способностями жизненного динамизма на всех его уровнях в соответствии с простой и в то же время многоплановой, прямой и спонтанной, но в то же время всегда гибкой волей Божественного в нашей жизни. Сверхразум превращает витальное чувство в совершенное средство познания окружающих нас витальных сил (как физическое чувство – в средство познания форм и ощущений физической вселенной), а также в совершенный проводник идущих через нас влияний активной жизненной силы, который функционирует, как инструмент проявления «я».

* * *

Феномены, связанные с этим витальным сознанием и чувством, непосредственное ощущение и восприятие действий более тонких, нежели физические, сил и реагирование на них часто, не делая различий, относят к категории психических феноменов. В каком-то смысле именно пробуждение психеи – внутренней души, ныне скрытой, полностью подавленной или частично заслоненной поверхностной активностью физического ума и чувств, – обнаруживает глубинное или сублиминальное внутреннее витальное сознание, а также внутреннее или сублиминальное ментальное сознание и чувство, с помощью которых человек способен непосредственно воспринимать и познавать не только жизненные силы, их игру, результаты и феномены, но и ментальные и психические миры и все их содержимое, а также ментальные формы активности, вибрации, феномены, формы, образы, присутствующие в нашем мире, и устанавливать непосредственную связь между умами без помощи физических органов чувств и без ограничений, налагаемых ими на наше сознание. Впрочем, происходящее в этих внутренних сферах сознания может быть разделено на две категории. Во-первых, существует более внешняя и более запутанная деятельность пробуждающегося сублиминального ума и жизни, которая омрачена и подчинена более грубым желаниям и иллюзиям ума и витального существа и, несмотря на обладание более широкой сферой опыта и более могущественными силами и способностями, искажена неимоверным количеством заблуждений и извращенных форм воли и знания, наполнена ложными внушениями и образами, ложными и искаженными интуитивными прозрениями, наитиями и побуждениями (которые часто бывают извращенными и низменными), а также искажена вмешательством и невежественными суждениями физического ума. Эта та низшая сфера деятельности, которая очень привлекает ясновидящих, парапсихологов, спиритуалистов, оккультистов, искателей сверхъестественных сил или сиддх. И именно ее имеют в виду, когда говорят об опасностях и ошибках, к которым могут привести такого рода поиски. Если искатель духовного совершенства не может полностью избежать этой опасной зоны, он должен миновать ее как можно скорее, и здесь самое верное правило – не быть привязанным ни к одному из этих переживаний, сделать своей единственной целью духовный прогресс и ничему полностью не доверять до тех пор, пока ум и витальная душа не очистятся и свет духа и сверхразума или, по крайней мере, духовно озаренного ума и души не озарит эти внутренние сферы и происходящие там переживания. Ибо, когда ум успокоен, а истинное психическое избавлено от осады души желания, эти переживания уже не представляют серьезной опасности – за исключением опасности ограничения и некоторой доли вероятности ошибки, чего невозможно полностью избежать, пока душа воспринимает и действует на ментальном уровне. Ибо тогда деятельность истинного психического сознания и его сил становится чистой, а восприятие психического опыта, само по себе, избавляется от явных искажений и, даже оставаясь подверженным ограничениям интерпретирующего ума, может достигать высокого одухотворения и озарения. Однако полные сила и истина могут прийти только благодаря открытию сверхразума и супраментализиции ментального и психического опыта.

Спектр переживаний психического сознания, как и оно само, практически не имеет границ, а сложность и разнообразие его феноменов почти бесконечны. Здесь мы можем только в общих чертах рассказать об этом, упомянув о некоторых наиболее распространенных формах его активности. Первой и наиболее выраженной является активность психических органов чувств, из которых зрение обычно бывает наиболее развито и первым готово в той или иной степени проявиться, когда спадает покров, обусловленный нашей погруженностью в поверхностное сознание и мешающий внутреннему видению. Однако нужно сказать, что у каждого физического органа восприятия есть соответствующий аналог в психическом существе – есть психический слух и вкус, психическое осязание и обоняние; на самом деле, сами физические чувства являются лишь внешним отражением внутреннего чувства на уровне грубой материи, где ему приходится ограниченно и опосредованно функционировать среди ее феноменов и действовать на них и через них. Психическое зрение предназначено для того, чтобы воспринимать образы, формирующиеся в тонкой материи из ментального или психического эфира, читтакаши (cittākāśa). Они могут быть отображением или впечатлениями от тех физических объектов, людей, сцен, происшествий, которые есть, были и еще появятся или могут появиться в физической вселенной. Эти образы могут быть увидены по-разному и во всевозможных паранормальных состояниях – в самадхи или в бодрствующем состоянии (в последнем случае – с открытыми или закрытыми глазами) – наложенными на физический объект или проводник или перенесенными в материальную среду, или же они могут материализовываться в физической атмосфере или только в психическом эфире, проявляющемся сквозь эту более грубую физическую атмосферу; они могут видеться при посредничестве физических глаз и как будто подчиняясь условиям физического видения или же только с помощью психического зрения, независимо от связи нашего обычного зрения с пространством. Подлинным инструментом восприятия всегда является психическое зрение, и эта способность свидетельствует о том, что нам удалось достичь большей или меньшей пробужденности сознания в психическом теле, которая может быть более или менее полной и носить перемежающийся или устойчивый характер. С помощью этого зрения можно видеть отображения или отпечатки вещей, недоступных физическому глазу в силу своей удаленности, или же образы прошлого и будущего.

Кроме этих отображений или отпечатков психическое зрение позволяет воспринимать мысленные образы и другие формы, создаваемые постоянной активностью нашего сознания или сознания других людей. В зависимости от характера активности, эти образы могут быть образами истины или лжи или их смесью – частично истинными и частично ложными, а также либо просто пустыми оболочками и символами, либо образами, наполненными временной жизнью и сознанием, более того, они могут нести в себе благоприятный или неблагоприятный заряд, умышленное или неумышленное намерение и так или иначе воздействовать на наш ум или витальное существо, а через них даже на тело. Эти отображения, впечатления, мысленные образы, живые образы, проекции сознания также могут быть картинами или творениями не физического мира, а запредельных нам витальных, психических или ментальных миров, делаться зримыми в наших собственных умах или ниспосылаться нечеловеческими существами. И так же, как существует это психическое видение, наиболее внешние и привычные проявления которого достаточно хорошо известны под названием «ясновидение», так же существует и психическое слышание, осязание, обоняние и психический вкус, – яснослышание и ясноосязание являются наиболее внешними проявлениями этих способностей – с точно таким же диапазоном восприятия, с такими же сферами деятельности, особенностями функционирования, условиями работы и разнообразием феноменов.

Эти и другие феномены составляют опосредованный, символический спектр психического опыта; но с помощью психического чувства также может осуществляться более непосредственное общение с земными и неземными существами через их психические «я» или их психические тела или даже с предметами, ибо у предметов тоже есть психическая реальность, душа или присутствие, являющееся их основой и способное взаимодействовать с нашим психическим сознанием. Из этих более впечатляющих, но редких феноменов наиболее примечательными являются те, которыми сопровождается экстериоризация нашего сознания, предполагающая разного рода деятельность вне и без помощи физического тела, общение в психическом теле или в его эманации или двойнике, чаще всего (но вовсе не обязательно) во время сна или транса, и установление отношений или связей с помощью различных средств с обитателями других планов существования.

Ибо существует непрерывная лестница планов сознания, которая начинается с психических и других уровней, связанных с земным планом и зависимых от него, поднимается через подлинные независимые витальные и психические миры к мирам богов и далее уходит к высочайшим супраментальным и духовным планам существования. На самом деле, все эти планы постоянно воздействуют на наши сублиминальные «я» (без ведома нашего бодрствующего ума) и оказывают значительное влияние на нашу жизнь и природу. Физический ум – это только маленькая часть нас; существует намного более обширная часть нашего существа, в которой присутствие, влияние и силы других планов активно воздействуют на нас и помогают формированию нашего внешнего существа и его деятельности. Пробуждение психического сознания позволяет нам осознать эти пребывающие внутри и вокруг нас силы, присутствия и влияния; пока мы живем в омраченном или все еще невежественном и несовершенном уме, этот непосредственный контакт имеет свои опасности, но он также позволяет нам, если правильно устанавливается и используется, превратиться из их рабов в их хозяев, а также, сознательно и полностью контролируя себя, познавать сокровенные тайны нашей природы. Психическое сознание открывает это взаимодействие между внутренними и внешними планами, этим миром и другими мирами, отчасти благодаря восприимчивости (которая может быть постоянной, очень отчетливой и широкой) к их воздействиям, внушениям, посланиям, приходящим к нашему внутреннему уму и внутреннему сознательному существу, и способности внутренне реагировать на них, а отчасти благодаря восприятию с помощью различных психических чувств многочисленных символических, иносказательных, характерных или типичных образов, отражающих другую реальность. Но также существует возможность более непосредственного, конкретно ощутимого, почти материального, иногда явно материального взаимодействия и контакта – так что начинает казаться, что осуществима даже полная, хотя и временная, физическая материализация – с могуществами, силами и существами других миров и планов. Более того, появляется возможность полного преодоления ограничений физического сознания и материального существования.

Пробуждение психического сознания позволяет нам непосредственно пользоваться умом, как шестым чувством, и эту способность можно сделать постоянной и естественной. Физическое сознание может общаться с умами других или узнавать о происходящем в окружающем мире, только опираясь на внешние средства, признаки и данные, и помимо этой неэффективной деятельности, лишь неуверенно и наугад пользоваться более непосредственными способностями ума и изредка улавливать случайные предчувствия, интуитивные указания и послания. На самом деле, наш ум постоянно взаимодействует с умами других, обмениваясь с ними незримыми потоками, которые мы не осознаём, и такого рода контакты нам неизвестны и неподконтрольны. Психическое сознание, развиваясь, делает нас восприимчивыми к огромному множеству разного рода мыслей, чувств, внушений, намерений, воздействий, влияний, которые мы получаем от других или посылаем другим или поглощаем из окружающей нас общей ментальной атмосферы и отправляем в нее. Становясь сильным, точным и чистым, оно позволяет нам проследить, откуда эти мысли, чувства, намерения и т. д. пришли, или сразу же определить их источник и проделанный путь, а также наделяет нас способностью сознательно и с четким намерением направлять наши собственные послания и внушения. У нас появляется возможность узнавать, с большей или меньшей точностью и проницательностью, что происходит в умах других людей, находящихся рядом с нами или на расстоянии, понимать их, чувствовать их или отождествлять себя с ними (с помощью психического чувства или непосредственного ментального восприятия или с помощью очень живого и часто чрезвычайно конкретного восприятия их состояния на уровне ума или его регистрирующей поверхности), ощущая как свои их темперамент, характер, мысли, чувства и реакции. В то же время мы можем сознательно делать, по крайней мере, внутренние «я» и (если те в достаточной степени отзывчивы) поверхностные умы других людей восприимчивыми к нашему внутреннему ментальному или психическому «я», открытыми его мыслям, внушениям и влияниям, или даже превращать его или его активный образ в некий фактор влияния и направлять его в их субъективное и даже в их витальное и физическое существо с тем, чтобы он там действовал, как поддерживающая, созидающая или доминирующая сила и присутствие.

Все эти способности психического сознания, в первую очередь, оказываются значимы и полезны для ума и часто не выходят за рамки ментального применения. Однако, будучи наполнены духовным смыслом, светом и намерением, они могут использоваться и для решения духовных задач. Чтобы добиться этого, нужно придать нашему психическому взаимообмену с другими духовный характер и смысл и поднять его на качественно новый уровень. В йогической практике именно с помощью такого рода духовно-психического взаимообмена наставник обычно помогает своим ученикам. Знание нашей внутренней сублиминальной и психической природы, ее сил, присутствий и влияний, и способность взаимодействовать с другими планами и их силами и существами также могут быть использованы для более высоких целей, чем любая ментальная или мирская цель, для овладения и подчинения всей нашей природы и восхождения за пределы промежуточных планов, чтобы достичь высочайших духовных вершин нашего существования. Однако самое непосредственное духовное использование психического сознания заключается в том, чтобы сделать его средством общения, связи, единения с Божественным. Мы обнаруживаем огромный мир духовно-психических символов, проникаем в него, видим сияющие, могущественные и живые формы и инструменты, которые могут помочь в разгадке духовных смыслов, поддержать наш духовный рост и развитие духовных способностей и переживаний, стать средством обретения духовной силы, знания и Ананды. Мантра является одним из этих духовно-психических средств, одновременно символом, инструментом и звуковой оболочкой божественного проявления. И таковы же образы Божества и его ипостасей и могуществ, используемые в йоге в качестве объектов медитации и поклонения. Становятся видимы великие формы и тела Божественного, через которые оно являет свое живое присутствие; таким образом, мы можем с большей легкостью познавать его, поклоняться и отдавать ему себя, проникать в различные локи – миры его пребывания и присутствия – и жить там в свете его бытия. Его слово, приказ, Адеш, присутствие, прикосновение, водительство могут прийти к нам через наше одухотворенное психическое сознание, и оно, являясь неуловимо конкретным средством передачи духовных влияний, может помочь нам прийти в тесное общение и обрести близость с Божественным посредством всех наших психических чувств. Есть множество других вариантов духовного использования психического сознания и психических чувств и, хотя они не исключают возможности ограничения и искажения – ибо все вторичные инструменты могут, в силу склонности нашего ума, предельно ограничивать себя, способствовать частичной реализации, но в то же время препятствовать более интегральной, – они оказываются чрезвычайно полезными на пути к духовному совершенству и впоследствии, избавленные от ограничений нашего ума, преображенные и супраментализированные, делают духовную Ананду намного богаче и разнообразнее.

Подобно физическому и витальному сознанию, психическое сознание и психические чувства также способны к супраментальной трансформации и, благодаря ей, обретают свой интегральный смысл и полноту. Сверхразум овладевает психическим бытием, нисходит в него, преобразует его по образу и подобию своей собственной природы и возвышает, чтобы сделать аспектом супраментальной деятельности и состояния, частью супрапсихического бытия Виджняна Пуруши. Первым результатом этого преображения становится утверждение феноменов психического сознания на их подлинном основании, благодаря достижению полной реализации и обретению постоянного чувства единства нашего ума и души с умами и душами других и умом и душой универсальной Природы. Ибо эффект супраментального роста всегда выражается в универсализации индивидуального сознания. Это приводит к тому, что мы начинаем не только жить, даже на уровне нашего индивидуального витального бытия и его отношений с окружающей действительностью, универсальной жизнью, но и думать, чувствовать и ощущать (хотя и через индивидуальный центр или инструмент) с помощью вселенского ума и универсального психического существа. И, как следствие, мы имеем два очень важных результата.

Во-первых, феномены психического чувства и ума утрачивают фрагментарность и хаотичность или же более не нуждаются в сложном регулировании и приведении часто к довольно искусственному порядку – чему они подвержены даже в большей степени, чем наши поверхностные ментальные движения – и превращаются в гармоничную игру универсального внутреннего ума и души в нас, обретают свой подлинный закон, правильные формы и отношения и обнаруживают свой истинный смысл. Даже на ментальном плане можно с помощью одухотворения ума достичь определенного осознания единства души, но оно никогда не бывает действительно полным (по крайней мере, в практическом применении) и не обретает своего подлинного и всеобъемлющего закона, совершенной формы, совершенных отношений, не выражает с подлинной и совершенной истинностью и точностью свой смысл. А во-вторых, активность психического сознания утрачивает всю свою паранормальность, исключительность и непредсказуемость, перестает быть сверхъестественной, а потому опасной и нередко приводящей человека на грань жизни и смерти или наносящей ущерб другим частям существа. Она приобретает не только правильный порядок в своей собственной сфере, но также правильные отношения как с физической жизнью, так и с духовной истиной бытия, в результате чего все существо становится гармоничным проявлением воплощенного духа. Именно сверхразум всегда, как прародитель и источник всего, содержит в себе истинные ценности, истинный смысл, истинные отношения других частей нашего существа, и его раскрытие является необходимым условием интегрального обладания нашим «я» и нашей природой.

Полная трансформация нашего существа предполагает не только изменение позиции или уровня нашего наблюдающего сознательного «я» или даже закона его существования и его характера, но также всей основы нашего сознательного бытия. Пока это изменение не осуществлено, супраментальное сознание проявляется над ментальной и психической сферой бытия – в которой физическое сознание стало уже второстепенным и, в значительной степени, подчиненным средством выражения нашего «я», – и ниспосылает в нее свою силу, свой свет и влияние с тем, чтобы озарить и преобразовать ее. Но только после того, как сама субстанция низшего сознания изменится, наполнится силой, чудесным образом преобразится и будет захвачена, так сказать, более великой энергией и чувством бытия, mahān, bṛhat, дающими ей начало и служащими ей прообразом, мы будем обладать совершенным, абсолютным и неизменным супраментальным сознанием. Субстанция, сознательный эфир бытия, в котором ментальное или психическое сознание и соответствующие им чувства живут, видят, ощущают и воспринимают, является более тонкой, свободной и пластичной средой, нежели та, в которой обитает физический ум со всеми своими чувствами. Пока мы находимся во власти физического ума и физических чувств, психические феномены могут казаться нам чем-то не совсем реальным, даже призрачным, но чем больше мы привыкаем к психическому сознанию и к эфиру бытия, в котором оно пребывает, тем отчетливее мы начинаем видеть великую истину и более духовно ощущать конкретную сущность всего, что доступно его более широкому и свободному восприятию. Даже сама физическая реальность может показаться нереальной и призрачной – это обманчивое впечатление и переход в другую крайность, вызванный резким смещением центра сознания и изменением в работе ума и органов чувств, – или, по крайней мере, не такой реальной, как прежде. Впрочем, когда достигнуто подлинное равновесие между психическим и физическим восприятием и их взаимная гармония, мы одновременно живем в двух дополняющих друг друга мирах нашего бытия, каждый из которых по-своему реален, но при этом психический открывает то, что скрыто за физическим, а видение и восприятие души предваряют, просветляют и объясняют то, что увидено и воспринято физическими глазами. К тому же в результате супраментальной трансформации меняется вся основа нашего сознания; мы начинаем ощущать субстанцию более великого бытия, сознания, чувства, жизни, которая, помимо всего прочего, убеждает нас в относительности физического и вынуждает смотреть на него как на неполную реальность и только частичную истину всего, что становится, наблюдается и является нами.

На уровне супраментального сознания и его энергии все переживания психического сознания принимаются и поддерживаются и одновременно наполняются светом более великой истины, субстанцией более великого духа. Психическое сознание сначала поддерживается и озаряется, а затем наполняется и пропитывается супраментальным светом и силой, а также их интенсивнейшими вибрациями, делающими скрытое явным. Какие бы преувеличения, какие бы ошибки, порожденные фрагментарным видением, недостаточно ясными впечатлениями, личными идеями, обманчивыми влияниями и намерениями или другими ограничивающими и искажающими факторами, ни примешивались к истине ментального и психического восприятия и знания, они обнаруживаются и исправляются или исчезают, не в состоянии противостоять свету истины, сатьям (satyam), ритам (ṛtam) – истины вещей, людей, событий, феноменов и символов, присущей этой более великой беспредельности. Все психические послания, сообщения, впечатления, символы, образы обретают свой подлинный смысл, находят свое место и устанавливают между собой правильные отношения. Психическое осознание и восприятие озаряются светом супраментального чувства и знания, а их феномены, принадлежащие промежуточной зоне между духовным и материальным мирами, начинают автоматически обнаруживать свою собственную истину и смысл, а также ограничения собственной истины и значимости. Всевозможные образы и формы, воспринимаемые внутренним зрением, слухом, ощущением, наполняются или окутываются огромным количеством более мощных и светлых вибраций, более великой субстанцией света и энергией (в результате чего они преображаются так же, как объекты физических органов чувств), обретают большую цельность, четкость и обнаруживают все, что доступно чувственному восприятию. В конце концов, всё возвышается, овладевается сверхразумом и становится частью в высшей степени озаренного сознания, знания и опыта супраментального существа, Виджняна Пуруши.

После этой супраментальной трансформации человек во всех частях своего сознания и знания ощущает себя бесконечным и космическим сознанием, действующим через универсализированного индивидуального Пурушу. Фундаментальной способностью становится осознание тождественности, познание через отождествление – тождественности бытия, сознания, силы бытия и сознания, восторга бытия, тождественности с Бесконечным, Божественным и со всем, что есть в Бесконечном, всем, что является выражением и проявлением Божественного. В качестве средств и инструментов этого осознания и знания будут использоваться духовное видение (всего, что знание через отождествление может обосновать), подлинное супраментальное представление и мышление, имеющие характер непосредственного мысленного видения, мысленного слышания, мысленного воспоминания (и позволяющие осознающему обнаруживать, интерпретировать или представлять истину всего сущего), подлинная внутренняя речь, выражающая истину, и, наконец, супраментальное чувство, обеспечивающее основополагающий контакт и связь со всеми вещами, людьми, силами и энергиями на всех планах существования.

Супраментальное сознание не будет зависеть от разного рода посредников, например от чувств, подобно тому, как физический ум зависит от данных органов чувств. Но в то же время оно сможет использовать их в качестве исходной точки для перехода к более высоким формам знания, а также будет способно сразу и непосредственно овладевать этими более высокими формами знания, превращая чувство только в средство формирования и объективного выражения знания. Одновременно супраментальное существо трансформирует и включит в себя нынешнее мышление, которое превратится в нем в необозримо более широкое познание через отождествление, познание через всеохватывающее понимание, познание через внутреннее восприятие деталей и связей, всегда непосредственное, мгновенное, спонтанное, всегда являющееся выражением уже существующего вечного глубинного знания. Оно возвысит, трансформирует, супраментализирует физические чувства, шестое чувство ума и связанные с ним способности, а также психическое сознание и его чувства и будет использовать их как средства высшей внутренней объективизации переживаний. Ничто не будет для него действительно внешним, ибо оно всё будет воспринимать в единстве космического сознания, ставшего его собственным сознанием, в единстве бытия бесконечного, ставшего его собственным бытием. Оно будет воспринимать материю, и не только грубую, но и тонкую и самую тончайшую материю, как субстанцию и форму духа, супраментализированный ум – как средство или проводник знания духа, сверхразум – как бесконечное средоточие знания, силы знания и Ананды знания духа.

Глава XXV. К супраментальному видению Времени

Все бытие, сознание и знание тайно (пока мы ограничены рамками внешнего восприятия) или явно (когда мы превосходим эти ограничения и поднимаемся в духовные и супраментальные сферы) движется между двумя состояниями и силами существования – вневременным Бесконечным и Бесконечным, развертывающим в себе и упорядочивающим всё сущее во времени. Эти два состояния несовместимы и взаимоисключающи только для нашей ментальной логики, которая постоянно вращается вокруг идеи противопоставления вечных полюсов и ложной теории противоположностей. На самом деле, когда мы смотрим на мир, обладая знанием, основанным на супраментальной тождественности и супраментальном видении, и мыслим, используя великую, глубокую и гибкую логику, свойственную этому знанию, мы обнаруживаем, что они являются одновременно существующими и взаимно дополняющими состояниями и движениями одной и той же истины Бесконечного. Вневременное Бесконечное содержит в себе, в своей вечной истине бытия, превосходящей это проявление, всё, что оно проявляет во времени. Его осознание времени также само по себе бесконечно, и в этом осознании то, что представляется нам прошлым, настоящим и будущим, сохраняется одновременно в виде целостных формаций и отдельных деталей, последовательной смены или запечатления отдельных моментов и всеохватывающей неподвижной панорамы или устойчивой глобальной картины событий. Мы можем по-разному прийти в соприкосновение с сознанием вневременного Бесконечного, но обычно оно предстает в нашем уме в виде отражения или яркого отблеска и производит на нас чрезвычайно сильное впечатление, или же оно являет себя нам как нечто, находящееся над умом: то, что ум осознаёт и к чему стремится подняться, но во что не может проникнуть из-за того, что сам живет только во времени и в последовательности моментов. Если бы наш нынешний ум, не преобразованный супраментальным влиянием, попытался проникнуть во вневременное, ему бы пришлось либо исчезнуть, либо забыться в трансе самадхи, или же, если бы он продолжал бодрствовать, он почувствовал бы себя растворяющимся в некоем Бесконечном, в котором, возможно, существует ощущение супрафизического пространства, широта, безграничное расширение сознания, но никакого субъекта времени, движения времени или порядка времени. И если бы, находясь там, ментальное существо механически осознавало объекты во времени, оно, тем не менее, не могло бы взаимодействовать с ними своим привычным способом, не могло бы установить истинные отношения между вневременным и тем, что существует во времени, было бы не в состоянии действовать и проявлять свою волю с позиции этого неопределенного Бесконечного. Деятельность, которая осталась бы в этом случае возможной для ментального Пуруши, была бы механической деятельностью природных инструментов, прарабдхой (prārabdha), – продолжающейся по инерции и по привычке или за счет еще не исчерпавшего себя импульса прошлых энергий, – или же хаотичной, неупорядоченной и нескоординированной деятельностью, остаточными всплесками смешанных энергий, уже лишившихся центра сознательного управления.

Супраментальное сознание, в отличие от ментального, опирается на верховное сознание вневременного Бесконечного, но при этом владеет секретом развертывания бесконечной Энергии во времени. Оно может занять позицию сознания во времени, сохраняя вневременную бесконечность на заднем плане, в качестве своего верховного и изначального бытия, служащего источником всех его организующих знаний, намерений и действий; или же, сосредоточившись в глубинах своего сущностного бытия, оно может пребывать вне времени, но при этом оставаться в проявлении, которое, хотя и находится во времени, но представляется и видится ему как нечто не имеющее пределов, как само Бесконечное, и в первом состоянии оно может проявлять, поддерживать и развивать то, что величественно хранит в себе во втором. По этой причине его сознание, воспринимающее время, будет отличаться от аналогичного сознания ментального существа, которое беспомощно уносится потоком мгновений, хватаясь за каждое и пытаясь сохранить эту быстро исчезающую точку опоры, – оно будет основываться, во-первых, на своей вечной тождественности за пределами изменений во времени; во-вторых, на синхронной вечности Времени, в которой прошлое, настоящее и будущее вечно сосуществуют в сущностном знании и сущностной энергии Вечного; в-третьих, на целостном видении трех аспектов времени, как одного движения, не теряющего своей целостности и непрерывности, даже когда они следуют друг за другом и формируют стадии, периоды, циклы; и, наконец, в-четвертых – и это только на уровне инструментального сознания – на поэтапной эволюции моментов. Поэтому умение постигать прошлое, настоящее и будущее, трикаладришти (trikāladṛṣṭi), издревле считающееся высшим признаком провидца и риши, будет для него не сверхъестественной способностью, а обычным способом познания времени.

Такого рода целостное и бесконечное осознание времени и это видение и знание являются достоянием супраментального существа, пребывающего в своей высочайшей светозарной сфере, и обретают полноту и завершенность только на высочайших уровнях супраментальной природы. Но, когда благодаря возвышающему и преображающему эволюционному процессу йоги – то есть самораскрытию, саморазвитию, прогрессивному самосовершенствованию – происходит постепенное восхождение человеческого сознания, мы должны принимать во внимание три его последовательных состояния, не преодолев которые нам не удастся подняться на эти высочайшие уровни. Первым состоянием сознания, в котором мы пребываем сейчас, является присущий человеку ум неведения, порожденный бессознательностью и темнотой материальной Природы, – невежественный, но способный искать знание и находить его, по крайней мере, в виде последовательности ментальных представлений, которые могут послужить ключом к постижению подлинной истины и, все более и более очищаясь, озаряясь, проясняясь благодаря влиянию, проникновению и нисхождению света свыше, подготовить ум к раскрытию и принятию в себя подлинного знания. Для этого ума любая истина является знанием, которым он не обладал изначально и которое он должен был или должен еще будет приобрести, она является чем-то внешним по отношению к нему и тем, что необходимо познать либо опытным путем, либо с помощью использования определенных установленных методов и правил исследования, вычислений, применения уже известных законов, интерпретации признаков и показателей. Само его знание предполагает изначальное неведение; это инструмент Авидьи.

Второе состояние сознания существует пока только как потенциальная возможность для человеческого существа и достигается внутренним озарением и трансформацией ума неведения; пребывая в этом состоянии, ум черпает свои знания, скорее, внутри, чем вовне, и субъективно ощущает и видит, что он каким-то образом из ума изначального неведения превращается в ум забытого знания. Этот ум понимает, что знание всех вещей скрыто присутствует внутри него или, по крайней мере, где-то в существе, но как нечто завуалированное или забытое, и что знание приходит к нему не как внешняя информация, а как нечто, всегда тайно пребывающее в нем и теперь воскрешаемое в памяти и сразу же признаваемое истинным, – так познается место каждой вещи, ее положение, способ ее существования и уровень развития. Таков его подход к познанию, даже когда поводом к нему становится некий внешний опыт, внешнее проявление или указание, ибо это для него только повод, и истина познаваемого объекта основывается для него не на внешних признаках или показателях, а на внутреннем безошибочном ощущении. Истинный ум универсален и находится внутри нас, индивидуальный же ум является лишь его отражением на поверхности, поэтому это второе состояние сознания мы обретаем либо когда индивидуальный ум все глубже и глубже погружается внутрь и всегда остается, сознательно или подсознательно, близок и чувствителен к прикосновениям универсальной ментальности, в которой все содержится, воспринимается и способно стать проявленным, либо (что еще более эффективно) когда мы живем в сознании универсального ума, а индивидуальная ментальность является только своего рода проекцией на поверхности, внешней панелью управления или передающим устройством.

Ум знания является третьим состоянием сознания. В нем все вещи и все истины воспринимаются как уже знакомые, известные и сразу же доступные осознанию просто благодаря обращению на них внутреннего света [внимания], – это похоже на осмотр хорошо знакомой комнаты, вещи в которой давным-давно известны человеку, хотя некоторые из них и могут из-за его невнимательности сначала оставаться незамеченными. Это состояние отличается от второго, предполагающего воскресение в памяти забытого знания, тем, что оно не требует никаких усилий или поисков; достаточно лишь направить или обратить внутренний свет на ту или иную область знания. Следовательно, это не вспоминание того, что было забыто или скрыто от ума, а четкое видение вещей, уже присутствующих, открытых и легкодоступных для восприятия. Это третье состояние возможно только благодаря частичной супраментализации интуитивного ума и его полной открытости всем влияниям, приходящим с супраментальных уровней. Этот ум знания, по сути, является силой, способной к всеведению, но, практически действуя на ментальном уровне, он ограничен в своих возможностях и сфере деятельности. Определенные ограничения свойственны и самому сверхразуму, когда он нисходит на ментальный уровень и действует в более низкой ментальной субстанции (хотя и присущим ему способом и в своей собственной оболочке силы и света), и они сохраняются даже в деятельности супраментального рассудка. Только высшая супраментальная Шакти, действующая на своих собственных уровнях, чьи знание и воля всегда озарены бесконечным светом и могут свободно и безгранично расширять сферы познания, подчинена лишь тем ограничениям, которые дух наложил на самого себя в своих собственных целях и по своей собственной воле.

Человеческий ум в процессе своего развития до уровня сверхразума должен пройти через все эти состояния, и в своем восхождении и расширении он может претерпеть множество изменений, по-разному осознавая и познавая время. Вначале, находясь в уме неведения, человек не может ни жить в бесконечном осознании времени, ни обладать какой-либо непосредственной и реальной способностью к познанию прошлого, настоящего и будущего. Ум неведения живет не в неделимом континууме времени, а от момента к моменту. У него есть смутное ощущение непрерывности своего я и сущностной непрерывности бытия, ощущение, источником которого является более глубокое «я» внутри нас, но, поскольку ум не живет в этом «я», он не живет также и в подлинной непрерывности времени, а только использует это смутное, но все-таки устойчивое ощущение в качестве основного фона на заднем плане или в качестве поддержки и опоры в том, что иначе было бы для него безостановочным и постоянно меняющимся потоком существования, не имеющим никакой твердой основы. В своих практических действиях он, кроме настоящего, может опираться только на нить событий, оставленную сзади прошлым и сохранившуюся в памяти, на впечатления, полученные благодаря прошлому опыту, а в отношении будущего – на уверенность в закономерности явлений и способность ненадежного предвидения, частично основанного на повторяемости событий и подкрепленных фактами выводах, а частично – на фантазиях и предположениях. Ум неведения полагается на элемент относительной или внутренней убежденности, который служит ему определенной опорой, но в остальном ему приходится только предполагать и догадываться.

Причина в том, что ум в Неведении живет здесь и сейчас, двигаясь от момента к моменту, как путешественник, видящий только то, что близко и находится в поле его зрения, смутно помнящий оставшиеся позади ландшафты и ничего не знающий о неизвестных землях, лежащих за линией горизонта, через которые ему, тем не менее, придется пройти. Поэтому существование не знающего себя и странствующего во времени человека, по мнению буддистов, есть только непрерывный переход от мысли к мысли и от ощущения к ощущению, а также от одной внешней формы, воспринимаемой его умом и чувствами, к другой. Для него реально только его нынешнее «я», его прошлое «я» мертво или исчезает или сохраняется только в памяти, последствиях и впечатлениях, его будущего «я» вообще не существует или оно только формируется или готовится к рождению. Окружающий мир человек склонен воспринимать точно так же. Только нынешний облик мира и вся сумма его явлений и событий существуют и достаточно реальны для человека; прошлого мира уже нет, или оно сохраняется только в памяти и в летописях, ограничиваясь теми событиями, о которых свидетельствуют древние памятники или которые все еще находят отклик в настоящем, будущего же вообще не существует.

Впрочем, такая ситуация не была бы абсолютно неизбежной, если бы, познавая настоящее, мы не зависели от ограничений нашего физического ума и чувств. Если бы могли осознавать настоящее во всей его целостности, всю деятельность физических, витальных и ментальных энергий, осуществляемую в данный момент, то, возможно, нам удалось бы увидеть их прошлое, также присутствующее в них, и их скрытое будущее или хотя бы перейти от знания настоящего к знанию прошлого и будущего. И при определенных условиях это могло бы породить ощущение подлинной и постоянной непрерывности времени, дать возможность пребывать не только в настоящем, но также в прошлом и будущем. А сделав еще один шаг вперед, мы могли бы постоянно иметь ощущение того, что живем в бесконечном времени и в своем вневременном «я». И, возможно, после этого его проявление в бесконечном времени стало бы реальным для нас и мы также смогли бы ощутить вневременное «Я» позади миров и реальность его вечного мирового проявления. В любом случае, чтобы воспринимать течение времени, а также прошлое, настоящее и будущее не так, как сейчас, мы должны развить другое сознание, отличное от того, которое присуще физическому уму и чувствам, и вырваться из сетей текущего момента и ума неведения, ограниченного узкими рамками ощущений, памяти, логики и умозаключений.

На самом деле, человека не удовлетворяет пребывание только в настоящем, хотя большая часть его внимания и забот сосредоточены именно на обстоятельствах текущей жизни: он склонен заглядывать вперед и назад, пытаться как можно больше узнать о прошлом и проникнуть как можно дальше в будущее, каким бы смутным и неопределенным ни было его видение. И для осуществления этого у него есть определенные инструменты, некоторые из которых зависят от его внешнего ума, а другие открыты сообщениям, приходящим от сублиминального или сверхсознательного «я», обладающего более великим, более тонким и более надежным знанием. В первую очередь ему помогает рассудок, который устремляется вперед, от причины к следствию, или назад – от следствия к причине, открывает закон энергий, механический и твердо установленный процесс их деятельности, учитывает вечную повторяемость движений Природы, определяет величины, которыми она измеряет время и, таким образом, опираясь на научное знание общих тенденций развития и неизбежных последствий, реконструирует прошлое и прогнозирует будущее. Благодаря этому методу в сфере естественных наук были достигнуты ограниченные, но достаточно впечатляющие успехи, и могло показаться, что такой же метод, в конечном счете, может быть применим в отношении ментальных и витальных процессов и что в любой сфере это является самым надёжным средством, позволяющим точно увидеть прошлое и прогнозировать будущее. Но, на самом деле, очень многое из того, что происходит в витальной, а тем более в ментальной природе, ускользает от тех расчетов и умозаключений, которые основываются на неизменных законах и используются в сфере естественных наук: они применимы только к ограниченному кругу регулярно повторяющихся витальных и ментальных процессов и феноменов, а что касается остальных, то здесь мы по-прежнему остаемся на уровне предположений, более или менее достоверных прогнозов, всевозможных догадок и фантазий.

Это происходит потому, что ум и жизнь порождают чрезвычайно сложные и тонкие процессы. Каждое движение ума и жизни несет в себе комплекс сил, и даже если бы мы смогли все их распознать (на самом деле, не все, а только те, которые приведены в действие и находятся на поверхности или близко к ней), мы все равно были бы озадачены тем, что еще плохо различимо или находится в латентном состоянии, – скрытыми, но все же мощными способствующими факторами, скрытыми движениями и побудительными силами, нереализованными возможностями, непредвиденными и непредсказуемыми вариантами проявления. В данном случае нашему ограниченному уму уже не удалось бы провести свой точный и надежный причинно-следственный анализ, используемый им в физической сфере (где конкретная причина вызывает конкретное следствие), и определить, исходя из текущих условий, что им предшествовало и к чему они неизбежно приведут. Именно поэтому предсказания и предвидения человеческого ума часто не подтверждаются и опровергаются событиями, даже когда учитывается максимальное количество данных и делаются предельно точные расчеты возможных последствий. Жизнь и ум являются постоянной игрой вероятного, разворачивающейся между духом и материей; на каждом шагу открывается если не бесконечное, то неопределенное количество возможностей, и этого достаточно для того, чтобы сделать все логические вычисления относительными и ненадежными. Но в добавление к этому, пребывая за ними, господствует некий высший фактор, не учитываемый человеческим умом: воля души – невероятно изменчивая, гибкая и неуловимая, и воля тайного духа – бесконечная, непреодолимая и ни от чего, кроме самой себя и Воли в Бесконечном, не зависящая. Поэтому нужно, отстраняясь от поверхностного физического ума, прийти к психическому и духовному сознанию, чтобы суметь в полной мере увидеть и познать три аспекта времени, а также превзойти нашу нынешнюю позицию, ограничивающую наше видение рамками настоящего.

В то же время существуют некие двери, открывающиеся из внутреннего сознания во внешнее, благодаря чему появление у нас редкой, но пока еще ограниченной способности непосредственно видеть даже на уровне физического ума прошлое, настоящее и будущее, по крайней мере, становится потенциально возможным. Во-первых, существуют определенные движения чувственного ума и витального сознания, относящиеся к такого рода способностям, – одна из них (наиболее выраженная у человека) зовется предчувствием. Эти движения являются инстинктивными ощущениями, смутными прозрениями чувственного ума и витального существа, но, как всё инстинктивное в человеке, они были заглушены доминирующей активностью ментального рассудка, стали редкими и случайными или были объявлены ненадежными и не заслуживающими доверия с точки зрения рационального ума. Если бы им позволили проявиться, эти способности могли бы развиться и предоставлять данные, недоступные обычному рассудку и органам чувств. Однако сами по себе эти данные не могут быть в полной мере полезными и надежными, пока их смысл не прояснится благодаря правильному истолкованию и пониманию, что по силам только более высокой интуиции, но никак не обычному интеллекту. Таким образом, интуиция является вторым и наиболее важным средством познания, имеющимся в нашем распоряжении; несомненно, интуиция может нам дать и иногда дает проблески знания в этой сложной области и служит для нас руководством. Но, действуя в нашей нынешней ментальности, интуиция подвержена разного рода недостаткам – нестабильности, несовершенству в работе, нечеткости, вызванной вмешательством ложных псевдоинтуитивных фантазий и сомнительных ментальных суждений. Более того, она постоянно захватывается, дополняется и искажается обычной деятельностью ума, склонного к постоянным заблуждениям и ошибкам. Необходимо формирование организованного интуитивного ума, очищенного от этих недостатков, чтобы расширить и обеспечить эту возможность функционирования более высокого озаренного ума, имеющего доступ в прошлое, настоящее и будущее.

Сталкиваясь с этой неспособностью ума, но все же желая знать будущее, человек прибегает к другим, внешним средствам – предсказаниям, ворожбе, сновидениям, астрологическим прогнозам, а также пользуется многими другими сомнительными методами познания прошлого и будущего, которые в менее скептические времена считались подлинными науками. Осмеянные и отвергнутые скептическим рассудком, они все еще привлекают наше внимание и не сдают позиций, поддерживаемые не только нашим желанием, легковерием и предрассудками, но также частыми, хотя и не безупречными доказательствами того, что их предсказания в определенной степени верны. Психическое знание более высокого порядка свидетельствует о том, что в мире действительно существует множество систем соответствий и взаимозависимых признаков и что эти соответствия и признаки, как бы ни злоупотреблял ими человеческий ум, будучи использованы по назначению и в соответствующих условиях, могут дать нам подлинные сведения о супрафизической реальности. Однако нет никакого сомнения в том, что обнаружить и осмыслить их может только тот, у кого развита интуиция (так как, на самом деле, изначально эти заслуживающие доверия способы познания были сформированы психическим и интуитивным умом), и на практике становится очевидным, что только интуитивное знание, а не просто умение традиционно или наугад или с помощью механических законов и формул трактовать эти соответствия и признаки, может гарантировать правильные выводы. В противном случае, если пытаться истолковать их поверхностным умом, то истина, скорее всего, будет погребена под толстым слоем заблуждений.

Подлинное и непосредственное знание или видение прошлого, настоящего и будущего начинается с раскрытия психического сознания и обретения психических способностей. Психическое сознание свойственно тому, что сейчас часто называют сублиминальным «я», аналогу тонкого или сновидного «я» индийской психологии; сфера его потенциального знания, как отмечалось в предыдущей главе, практически бесконечна и предполагает способность очень широкого восприятия и многочисленные формы интуитивного постижения – не только потенциальных возможностей, но и реальных и конкретных фактов прошлого, настоящего и будущего. Его первой способностью (которая больше всего привлекает внимание) является способность воспринимать с помощью психического чувства образы всего, что существует во времени и пространстве. В случае ясновидящих, медиумов и других людей она часто (а на самом деле, как правило) представляет собой особую ограниченную, хотя нередко и очень точную в своем действии, способность, которая не предполагает никакого развития внутренней души, духовного существа или более высокого интеллекта. Это некая дверь, открывшаяся случайно или благодаря врожденному дару или своеобразному тесному соприкосновению бодрствующего и сублиминального умов и позволяющая получить доступ только к поверхности или к окраинам сублиминального сознания. Все вещи, в результате деятельности определенной силы тайного универсального ума, предстают в виде образов – не только зрительных, но и, если слово «образ» здесь уместно, звуковых, тактильных и т. д. – и определенное развитие тонких или психических чувств позволяет (если нет вмешательства со стороны конструирующего ума с его представлениями и фантазиями, то есть если не примешиваются искусственные или искажающие ментальные образы и если психическое чувство свободно, искренне и пассивно) очень четко воспринимать эти образы или символы и не столько предсказывать, сколько видеть настоящее (недоступное физическим органам чувств), прошлое и будущее в неискаженном виде. Достоверность такого рода видения ограничивается внешними чертами и зависит от четкости образа, и любая попытка прийти к какому-то выводу, так или иначе интерпретировать увиденное или понять его внутренний смысл чревата серьезными ошибками, если человек одновременно не обладает тонкой, ясной и чистой интуицией или высокоразвитым и озаренным интуитивным умом.

Более полное раскрытие психического сознания позволяет нам намного превзойти эту способность образного видения и открывает доступ если и не к новому осознанию времени, то к многочисленным способам познания прошлого, настоящего и будущего. Сублиминальное или психическое «я» может возрождать прошлые состояния сознания или перемещаться в них, а также ощущать, предугадывать или даже, хотя это не столь для него характерно, переноситься в будущие состояния сознания и переживать будущие события. Оно делает это, временно проникая или отождествляя свое существо или способность опытного познания с реалиями или образами прошлого и будущего, которые сохраняются в вечном осознании времени позади нашей ментальности или низошли из вечности сверхразума на план неделимой непрерывности видения времени. Или оно может получить впечатление от этих реалий или образов и воспроизвести их переживание, передаваемое в тех или иных символах, в тонком эфире психического бытия. Или же сублиминальное «я» может извлечь прошлое из подсознательной памяти, где оно всегда скрыто присутствует, и облечь его внутри себя в живую форму, наделить своего рода обновленным и не поддающимся забвению существованием; точно так же оно может извлечь из глубин латентного непроявленного будущее, где то уже оформилось и существует, и аналогичным образом осмыслить и пережить его. Оно может, с помощью своеобразного психического мысленного видения или душевной интуиции – отличающихся от более тонкого и менее конкретного мысленного видения озаренного интуитивного ума – предвидеть или предугадать будущее или озарить светом этой душевной интуиции стершееся из памяти прошлое и узнать, каким оно было. Сублиминальное «я» может развить символическое видение, передающее прошлое и будущее в образе сил и могуществ, принадлежащих супрафизическим планам, но способных творить в материальной вселенной. Оно может чувствовать волю Божественного, намерение богов, все импульсы со всеми их знамениями и указаниями, охватывающие душу и обусловливающие сложное движение сил. Оно также может чувствовать движение сил, олицетворяющих или реагирующих на давление со стороны существ ментального, витального и других миров, которые интересуются нашими жизнями, а также воспринимать их присутствие и деятельность. Оно может повсюду обнаруживать всевозможные знаки прошлых, настоящих и будущих событий. Оно может читать эфирные письмена, акаша-липи (ākāśa-lipi), сообщающие обо всем, что было в прошлом, что происходит в настоящем и что произойдет в будущем.

Все эти и множество других способностей скрыты в нашем сублиминальном существе и могут проявиться благодаря пробуждению психического сознания. Знание наших прошлых жизней – прежних состояний души или личностей или сцен, происшествий, отношений с другими, – знание прошлых жизней других, прошлого мира, будущего, феноменов настоящего, которые выходят за пределы восприятия наших физических органов чувств или недоступны никаким средствам познания, имеющимся у поверхностного ума, интуитивное познание и внутреннее восприятие не только физических объектов, но и ментальной, витальной и душевной деятельности, которая осуществлялась, осуществляется и будет осуществляться в нас и в других, знание не только этого мира, но и других миров или планов сознания и их проявлений во времени, знание об их вмешательстве, воздействиях и влияниях на землю, о ее воплощенных душах и их судьбах, – всё это открыто нашему психическому существу, так как оно восприимчиво к сообщениям, приходящим из универсального, не поглощено только или преимущественно сиюминутным и не ограничено узким кругом исключительно личного или физического опыта.

В то же время эти способности страдают одним недостатком, который заключается в том, что они отнюдь не застрахованы от возможности путаницы и ошибок; особенно это касается низших уровней и более внешней деятельности психического сознания, где человек подвержен опасным влияниям, склонен к обманчивым, но очень реалистичным иллюзиям и восприятию запутывающих, искажающих и извращающих внушений и образов. Очищенные ум и сердце, сильная и тонкая психическая интуиция способны в значительной степени защитить от искажений и ошибок, но даже самое высокоразвитое психическое сознание не может быть абсолютно надежной защитой до тех пор, пока психическое не будет озарено и поднято более высокой, чем оно само, силой, пока оно не будет затронуто и усилено озаренным интуитивным умом, а все это, в свою очередь, не возвысится и не достигнет уровня супраментальной энергии духа. Психическое сознание познаёт время не благодаря непосредственному пребыванию в неделимой целостности духа, оно не направляется совершенным интуитивным различением или абсолютным светом высшего сознания-истины. Оно, как и ум, воспринимает время только по частям и дискретно, и оно открыто всевозможным внушениям, а поскольку границы познаваемой им истины в конечном итоге шире, то и источники его ошибок тоже более многочисленны и разнообразны. Из прошлого к нему приходит не только то, что действительно было, но также и то, что могло бы быть или пыталось, но безуспешно, осуществиться; настоящее окружает его не только существующим, но и тем, что может или желает осуществиться, а из будущего к нему приходит не только знание о событиях, которые должны произойти в реальности, но и разного рода внушения, наития, видения и образы многочисленных возможностей. Всегда есть также вероятность того, что в процессе интерпретации психического опыта произойдет вмешательство ментальных построений и ментальных образов, искажающих подлинную истину вещей.

Восприятие сообщений сублиминального «я» и активность психического сознания способствуют постепенному, хотя и не совсем гладкому, превращению ума неведения, с которого мы начинаем, в ум забытого знания, постоянно озаряемый наитиями и вмешательством внутреннего существа, антаратмана, проблесками всё ещё скрытого осознания всей его сути и бесконечного содержимого, а также осознания – проявляющегося в виде своеобразной памяти, воспоминания или открытия – неотъемлемого и постоянного, но скрытого знания о прошлом, настоящем и будущем, всегда хранимого бесконечным духом внутри себя. Но, будучи, как и мы, воплощенным в теле и имея опору в физическом сознании, ум неведения продолжает сохраняться в качестве обусловливающей среды, вторгающейся энергии, ограничивающей привычной силы, блокирующей новую формацию и примешивающуюся к ней. И даже в моменты великой озаренности он сохраняется одновременно как пограничная стена и как мощное основание и навязывает свою неспособность и свои ошибки. Чтобы избавиться от всех этих недостатков, по всей видимости, нужно развить способности озаренного интуитивного ума, знающего, благодаря интуитивному мышлению, чувству и видению, истину времени и его событий, а также любую другую истину, и выявляющего и устраняющего, благодаря присущему ему свету проницательности, примешивающиеся ошибки и неточности.

Более или менее непосредственным источником любого интуитивного знания является свет самоосознающего духа, проникающий в ум, – духа, скрытого за умом и осознающего всё в себе и во всех своих «я», всеведущего и способного, благодаря своему всеведению, озарять невежественный или забывший о собственном знании ум либо отдельными вспышками, которые могут быть редкими или постоянными, либо устойчивым и непрерывным светом. Все это сияние содержит в себе все, что было, есть и будет, а это всеведение не ограничено, не обременено и не запутано нашим ментальным разделением времени натрое и нашей идеей и переживанием умершего и более не существующего и с трудом припоминаемого или забытого прошлого и пока еще не существующего и поэтому неизвестного будущего (что неизбежно для ума, пребывающего в неведении). Следовательно, развитие интуитивного ума может, помимо всего прочего, наделить нас способностью познавать время, основываясь не на внешних признаках, а на наитиях, приходящих из глубин универсальной души всего сущего, на ее вечной памяти прошлого, ее безграничной осведомленности о происходящем в настоящем и ее предвидении или на том, что было парадоксально, но выразительно названо памятью будущего. Однако проявление этой способности сначала бывает спорадическим и неустойчивым и не носит системного характера. По мере роста интуитивного знания становится легче управлять и пользоваться этой способностью, а также до определенной степени регулировать ее работу и различные процессы. Можно научиться по своей воле получать в свое распоряжение необходимые данные и общее или детальное знание о событиях прошлого, настоящего и будущего, но, как правило, такого рода дар становится особой или паранормальной способностью, а обычная деятельность ума или значительная ее часть по-прежнему остается невежественной. Это, вне всякого сомнения, является несовершенством и ограничением, и только тогда, когда эта способность становится обычной и естественной для интуитизированного ума, можно говорить, что ментальное существо в познании прошлого, настоящего и будущего достигло максимально возможного для себя совершенства.

Именно благодаря постепенному вытеснению обычной деятельности интеллекта, обретению привычки всецело и полностью полагаться на интуитивное «я» и последующей интуитивизации всех частей ментального существа становится возможным более успешное, хотя и все еще не полное замещение ума невежества умом внутреннего знания. Однако необходимо – и особенно в познании времени, – чтобы создание ментальных формаций, в основе которых лежит ум неведения, прекратилось. Разница между обычным и интуитивным умом заключается в том, что первый, осуществляя свои поиски во тьме или, в лучшем случае, при мерцающем свете своего колеблющегося пламени, во-первых, видит вещи только такими, какими они предстают ему в этом свете, и, во-вторых, сталкиваясь с чем-то неизвестным, создает с помощью воображения, сомнительных рассуждений и других своих вспомогательных и временных средств формации, которые с готовностью принимает за истину, но которые, на самом деле, являются лишь туманными представлениями, смутными построениями, иллюзорными фантазиями, обманчивыми догадками и предположениями, заменяющими ему надежное и точное знание. Интуитивный же ум не занимается такого рода искусственным конструированием, а просто воспринимает свет и позволяет истине проявляться через себя и создавать свои собственные формации. Но пока деятельность ума остается смешанной и ментальным формациям и фантазиям позволено действовать или оказывать свое влияние, эта открытость интуитивного ума более высокому свету, свету истины, не может быть полной или устойчиво доминирующей, и поэтому не может быть точного и надежного познания трех аспектов времени. Именно из-за этого препятствия и смешения способность прозревать прошлое, познавать настоящее и предвидеть будущее, иногда посещающая озаренный ум, не только аномальна, по сравнению с другими способностями (поскольку не входит в саму структуру ментальной деятельности), но к тому же непостоянна, в значительной степени фрагментарна и часто омрачается незамеченными примесями или повторяющимися ошибками.

Примешивающиеся ментальные конструкции, в основном, бывают двух видов: первыми и наиболее сильно искажающими являются те, которые порождаются усилиями воли и настойчивым желанием понять и разобраться, препятствующими проявлению знания и не позволяющими интуиции стать восприимчивой к свету истины и его бесстрастным и чистым проводником. В каких бы формах ни проявлялась личная воля – в виде эмоций и сердечных пристрастий или витальных желаний, или напряженных волевых усилий, или сознательных предпочтений ума, – она становится очевидным источником искажений, когда в той или иной форме пытается (и обычно небезуспешно) навязать себя знанию и заставить нас принять желаемое или предпочитаемое нами за то, что действительно было, есть или должно произойти. Ибо предпочтения, желания и пристрастия либо препятствуют подлинному знанию, либо, когда проявляются хотя бы его малейшие проблески, захватывают его, обезображивают и превращают его изуродованное тело в основу для оправдания огромного количества намеренно созданной лжи. Личная воля должна быть или отстранена от действий, или ее побуждения должны сдерживаться до тех пор, пока они не будут переданы на рассмотрение высшему сознанию и не предстанут в более высоком безличном свете; только после этого мы, руководствуясь истиной, приходящей из глубин, недоступных уму, или свыше, можем либо принять, либо отвергнуть их. Но даже если личная воля временно удерживается в бездействии, а ум остается пассивным и открытым для восприятия, он может подвергаться атакам или находиться под влиянием всевозможных внушений, исходящих от разного рода сил и возможностей, которые пытаются реализоваться в мире и приходят, выдавая порожденные ими и их стремлением к бытию формации за истинное знание прошлого, настоящего или будущего. И если ум доверится этим ложным внушениям, согласится с их оценками, не сможет отвергнуть их или подвергнуть рассмотрению в свете истины, то результатом также неизбежно станет либо отвержение, либо искажение истины. Существует возможность полностью исключить элемент воли и сделать ум безмолвным и пассивным регистратором более высокого просветленного знания; в этом случае становится возможным намного более точное восприятие интуитивных прозрений того, что происходит во времени. Однако целостность существа требует, чтобы было не только пассивное познание, но и действие воли; поэтому более совершенным и всеобъемлющим методом является постепенное замещение личной воли универсальной волей, которая настаивает только на том, что для нее несомненно является интуицией, вдохновением или откровением, берущими свое начало в том высшем свете, где воля едина со знанием.

Вторая разновидность ментального конструирования обусловлена самой природой нашего ума и сознания и характером их взаимодействия с объектами во времени. На что бы ум ни смотрел, он видит сумму текущих условий, имеющих свои причины и естественные последствия, неопределенный набор возможностей и, вероятно (хотя в этом он не вполне уверен), нечто потустороннее и детерминирующее, некую волю, судьбу или Силу, отвергающую из множества возможностей одни и одобряющую или реализующую другие. Поэтому его конструкции частично состоят из выводов, сделанных на основании фактов прошлой и настоящей действительности, частично из произвольного, воображаемого или предполагаемого набора и комбинации возможностей и частично из окончательных рассуждений или субъективных оценок или из интеллектуальных построений, созданных настойчивыми усилиями созидательного рассудка, старающегося выявить среди обилия фактов и возможностей окончательную истину, которую он с трудом пытается обнаружить или определить. Весь этот процесс, без которого невозможны наше мышление и наша умственная деятельность, должен быть исключен или трансформирован, прежде чем интуитивный способ познания сможет получить малейший шанс сформироваться на прочной основе. Трансформация [обычного мышления] возможна, поскольку интуитивный ум выполняет те же функции и охватывает то же поле деятельности, но по-другому использует полученные данные и по-новому оценивает и интерпретирует их. Исключение [обычного процесса мышления] возможно, так как всё, на самом деле, содержится в истинном сознании, пребывающем над умом, и мы вполне способны сделать ум неведения безмолвным и достичь исключительно ясной восприимчивости, благодаря которой интуитивные озарения, нисходящие из сознания-истины, будут восприниматься с большой точностью и без каких-либо искажений или примесей, а все данные рассматриваться в правильном контексте и верном соотношении со всем остальным. На практике же мы обнаружим, что оба метода используются последовательно или одновременно, способствуя переходу от одного типа ментальности к другому.

Интуитивный ум, имея дело с тройственным движением времени, должен правильно мысленно воспринимать и видеть три вещи: реальное, возможное и неизбежное. Сначала развивается первичная интуиция, позволяющая видеть поток последовательных событий во времени, точно так же как обычный ум, но со спонтанной точностью и мгновенным и непосредственным восприятием истины, на которые обычный ум не способен. Поначалу интуитивный ум воспринимает события посредством осознания, осмысления, мысленного ощущения, мысленного видения, позволяющих сразу же обнаруживать силы, воздействующие на людей и объекты, мысли, намерения, импульсы, энергии, влияния, наполняющие и окружающие их, уже оформившиеся в них или находящиеся в процессе формирования, а также те, что проникают или готовы проникнуть в них или воздействовать на них, приходя из окружающей атмосферы или из тайных источников, невидимых обычному уму; затем он становится способен распознавать, посредством быстрого интуитивного анализа, не требующего расчетов и усилий, или благодаря целостному интегральному видению характер этих сил, отличать эффективные от неэффективных или частично эффективных, а также предвидеть, каким будет результат их действия. Таков интегральный процесс интуитивного видения фактов реальной действительности, но есть и другие, которые не отличаются подобной полнотой и завершенностью. Ибо может быть развита способность видеть результат без предварительного или параллельного восприятия действующих сил или же последние могут обнаружиться только потом, а сразу и первым становится известным только сам результат. С другой стороны, может быть частичное или полное восприятие совокупности сил, но при этом неуверенность или медленно растущая и смутная уверенность относительно окончательного результата. Таковы этапы развития способности целостного и интегрального видения реальной действительности.

Эта разновидность интуитивного познания не является в высшей степени совершенным средством познания происходящего во времени. Прибегая к ней, мы обычно движемся в потоке настоящего и правильно воспринимаем только настоящее, ближайшее прошлое и ближайшее будущее от момента к моменту. Верно то, что эта интуиция позволяет мысленно перенестись в прошлое и с помощью той же способности и того же процесса восстановить точную картину былых событий или же мысленно перенестись вперед и с такой же точностью увидеть нечто, принадлежащее более отдаленному будущему. Но для обычного мысленного видения (учитывая его возможности) подобные попытки более редки и трудны, и для того, чтобы более свободно проникать в прошлое или будущее, ему требуется помощь и поддержка психического видения. Более того, оно позволяет видеть только то, что произойдет в случае естественного развития событий, и утрачивает свою достоверность, когда в результате неожиданного прорыва сил или вмешательства энергии, нисходящих с планов более широких возможностей все условия меняются, – такого рода вмешательства в работу сил, действующих во времени, случаются постоянно. Это видение может воспользоваться внутренними наитиями, проливающими свет на эти возможные варианты развития событий, или императивными откровениями, показывающими, какое событие, из потенциально возможных, является решающим и каковы могут быть его последствия, и с помощью этих двух сил преодолевать ограничения интуитивного ума, имеющего дело с обстоятельствами текущей действительности. Но первоначальной интуиции никогда не удается совершенным образом взаимодействовать с этими более великими источниками видения, как это всегда бывает, когда сила более низкого порядка имеет дело с тем, что приходит от более великого сознания. Поскольку она в основном сосредоточена на потоке текущих событий, ей свойственно значительное ограничение видения.

Однако можно развить ум светлого вдохновения, которому будет проще использовать более великие возможности познания времени, который способен с большей легкостью видеть далекое прошлое и будущее и в то же время охватывать и озарять своим более ярким, более широким и более мощным светом интуитивное знание реальной действительности. Этот вдохновенный ум будет видеть все в свете более широких мировых возможностей и воспринимать поток текущих событий, как выбор одной из множества возможных линий развития событий и как их результат. Однако, не опираясь на достаточно полное знание неизбежного, он будет склонен медлить и колебаться между различными направлениями, не зная точно, какое именно станет основным, или даже отклоняться от реально возможного направления и намечать другую схему развития событий, едва ли применимую к текущему моменту. Помощь императивных откровений свыше позволяет уменьшать это ограничение, но здесь мы сталкиваемся с той же самой трудностью – когда сила более низкого порядка имеет дело с данными, получаемыми из сокровищницы более высокого света и силы. Но можно также развить ум озаряющего откровения, который, объединяя в себе интуитивное видение и интуитивное вдохновение, будет видеть, какое решение принимается за игрой потенциальных возможностей и реальных событий, и смотреть на обстоятельства текущей действительности как на средства осуществления собственных императивных решений. Интуитивный ум, состоящий из этих элементов и поддерживаемый активным психическим сознанием, может обладать замечательными способностями познания происходящего во времени.

Тем не менее, мы обнаружим, что это все еще ограниченный инструмент. Прежде всего, он будет выражать высшее знание, действующее в субстанции ума, облаченное в ментальные формы и все еще подчиненное ментальным условиям и ограничениям. Он всегда будет преимущественно опираться на последовательность текущих моментов, видя в них устойчивые ступени и этапы познания. Но, как бы далеко ни вели они вперед или назад, он, даже воспринимая высочайшие откровения, будет двигаться в потоке Времени и не видеть происходящее [на земле] с более высокого плана или опираясь на незыблемую позицию вечного времени с ее безграничной широтой видения, и поэтому его операции всегда будут несколько приближенными, избирательными и относительными, а его деятельность – вторичной и ограниченной. Более того, он будет не обладателем, а получателем знания. В лучшем случае, он сможет создать на месте ума неведения ум забытого знания, постоянно получающий напоминания и озарения из скрытых сфер самоосознания и всеосознания. Размах, широта, текущие направления познания будут меняться в зависимости от уровня развития, но ему никогда не освободиться от очень серьезных ограничений. И такого рода ограниченность даст возможность уму неведения, все еще окружающему интуитивный ум или продолжающему существовать в подсознании, вновь заявлять о себе, вторгаться или выходить на поверхность, действуя там, где интуитивное знание отказывается или не способно действовать, и снова приводить к путанице, беспорядку и заблуждению. Единственной мерой безопасности будет отказ от попытки познать или, по крайней мере, на время оставить усилия получить знание, до тех пор, пока более высокий свет не снизойдет и не расширит деятельность интуитивного ума. Такого рода самоограничение трудно для ума, и если довольствоваться использованием только этого метода, то это может ограничить рост искателя. С другой стороны, если позволить уму неведения снова проявиться и искать знание с помощью своей ненадежной и несовершенной силы, то мы рискуем находиться в постоянных колебаниях, переходя от одного состояния к другому, или обрести, в конце концов, смешанную деятельность двух умов вместо определенного, хотя и относительного совершенства.

Чтобы разрешить эту дилемму, нам следует двигаться к более великому совершенству, по отношению к которому формирование ума интуиции, вдохновения и откровения является только подготовительной стадией. Это совершенство достигается благодаря постоянному нисхождению и проникновению во всё ментальное существо все большего и большего количества супраментального света и энергии и благодаря постоянному приближению интуиции и ее сил к их источнику, пребывающему в безграничных и сияющих просторах супраментальной природы. Тогда, с одной стороны, интуитивный ум, осознающий более высокий свет над собой и открытый ему, будет постоянно сверять свое знание с этим светом, стремясь обосновать и подтвердить его, а с другой, сам этот свет начнет создавать высочайший ум знания – а на самом деле, уровень супраментальной деятельности во все более и более трансформируемой и все менее и менее подчиненной ментальным условиям среде ума. Так будет формироваться супраментальная деятельность более низкого порядка, ум знания, постоянно тяготеющий к тому, чтобы превратиться в подлинный сверхразум знания. Ум неведения будет все более и более вытесняться, уступая место уму забытого знания, озаряемому интуицией, а сама интуиция, более совершенно сформированная, будет способна выполнять все более масштабные задачи. Растущий ум знания функционирует как промежуточная сила и, формируясь, воздействует на более низкий ум, трансформирует или замещает его и вынуждает к дальнейшим изменениям, способствующим переходу от ума к сверхразуму. Именно на этом этапе начинаются изменения в осознании времени и познании происходящего во времени, смысл, реальность и истоки которых в полной мере становятся ясны только на супраментальных уровнях. Поэтому, чтобы лучше понять, как работает ум знания, его следует сопоставить с истиной сверхразума – ибо ум знания является лишь проекцией [сверхразума] и последней ступенью в восхождении к супраментальной природе.

Приложение к Части четвертой

Перед тем, как прекратить выпуск «Арьи», Шри Ауробиндо начал писать еще одну главу «Йоги Самосовершенствования». Начало этой главы было написано им в двух вариантах, каждый из которых приводится ниже, являясь копией оригинального машинописного текста.

Глава XXVI. Супраментальное осознание Времени

[Вариант 1]

Сверхразум в своем высочайшем состоянии бытия – это истина-сознание Бесконечного, исконный свет и сила самоосознания и всеведения Всевышнего, который является сутью каждой вещи и живой вечной истиной всего сущего. Объекты же и существа, весь мир и движение вещей и событий во времени – не более чем его частичное и непрерывно развертывающееся проявление. Всевышний упорядочивает и организует, с помощью своей силы самореализации и самопроявления (проистекающей из этого самосознания и всеведения), все те истины собственного бытия, которые он с радостью и восторгом намерен проявить в своем вселенском существовании – осуществляя, как мы сказали бы, процесс творения. Однако мы имеем дело не с созданием или порождением чего-то прежде не существовавшего и не с конструированием призрачных феноменов, прозреваемых грезящим «я» в своих снах, а со все более и более полным развертыванием истин бытия Вечного в условиях существования, в субстанции сознания, в движении силы, в имени, форме, идее, смысле. Все, что проявляется во времени, есть введение в игру, эффективное освобождение от покровов, результат, форма, энергия, развитие, движение некой истины бытия, истины Сат, вечного существования Всевышнего и Вечного.

Сила, вводящая эту истину в игру, является бесконечным сознанием Всевышнего, осознающего себя и всё, чем он является. Это не ограниченное, связанное тем или иным условием или тем или иным отношением, действием или последствием ментальное сознание, подобное нашему, а супраментальное и безграничное сознание, устанавливающее из бесконечной истины самосущего бытия свои собственные условия и способное само определять всевозможные отношения, действия и последствия. Сила или энергия, присущая этому сознанию, спонтанно, властно и неотвратимо толкает к проявлению прозреваемую и осмысливаемую ею истину и развивает ее игру, комбинации и становление. Это не ограниченные ментальные воля и сила, подобные человеческим, а сознательная супраментальная и безграничная сила, Тапас, Чит-Шакти, не связанная тем или иным движением или результатом работы энергии, а определяющая, из бесконечной истины самосущего бытия, движение и результат работы всевозможных энергий. И, наконец, то, что разворачивается и по собственному усмотрению устанавливает свои гармонии среди беспредельных просторов сознания и силы его проявления, является Анандой существования – не ограниченной ментальной радостью или наслаждением, напоминающими изменчивое блаженство нашего бытия, нашего труда и наших чувств, а супраментальным и безграничным восторгом, который не подвержен заданному набору реакций, а широк, всеобъемлющ и позволяет свободно, неизменно и постоянно наслаждаться всем, что только возможно в истине бесконечного сознания и существования.

[Вариант 2]

Чтобы понять феномен супраментального осознания времени, необходимо очень четко осознать определенные истины, которые непривычны для нашего обычного ума или же представляются ему, как и все чисто философские доктрины, просто конструкциями метафизического интеллекта, доступными для понимания, но оторванными от жизни и умозрительными. Что же касается сверхразума, то эти истины переживаются им на опыте и подлинны, естественны и обычны для сознания, в котором он живет, движется, действует и выражает себя. И только в свете этих истин нам удастся постичь истину, реальность и проявление вещей во времени, а также закон, источник и порядок их проявления. В противном случае, мы увидим лишь иллюзию или поток преходящих, необъяснимых и непредсказуемых событий, лишь процесс исполнения непостижимого Закона или же игру случая, вероятностей и возможностей. Истины, открывающие внутренний смысл и ход развития вселенной, являются истинами духовного и супраментального порядка. Впрочем, нам едва ли удастся достаточно понятно изложить их на языке, приспособленном к нуждам ментального интеллекта, и самое большее, что можно сделать, это попытаться обозначить их главные черты.

Итак, первой реально осознаваемой истиной становится истина бесконечного бытия, кажущегося чем-то умозрительным нашему нынешнему уму и чувствам, для которых только феномены конкретны и реальны. Что же касается супраментального существа, то для него это бытие является чем-то абсолютно, глубоко и реально существующим и постоянно присутствующим. Именно его оно наиболее конкретно познаёт, воспринимает, видит, осмысливает и ощущает, феномены же (которые представляются нам сейчас такими близкими и первостепенно важными) для него не столь конкретны и кажутся ему совсем не самодостаточными, а напротив, нуждающимися в поддержке бесконечного сознания и его творческой силы: таким образом, взгляд супраментального существа на мир и происходящее в нем кардинально отличается от нашего. Не то чтобы сами феномены становились для него умозрительными, эфемерными и призрачными творениями сознания – это лишь следствие определенной односторонней реализации, предполагающей отождествление не с силой, а только с сутью абсолютного бытия, – просто они существуют лишь как своеобразные волны бесконечного и реальны только потому, что, если так можно выразиться, сотворены из субстанции бесконечного бытия. Истина их первоосновы и природы, сварупа (svarūpa) и свабхава (svabhāva), детерминирующая их и наделяющая их силой бытия, изначально пребывает не здесь, а свыше – в верховном бытии и сознании бесконечного. Все их сокровенные истины и все фундаментальные реалии находятся в этом верховном сознании, здесь же они присутствуют, будучи скрытыми в глубочайшем сердце, гухайям (guhāyām), их существования и полностью не выражают себя в их зримом феноменальном бытии. Поэтому, если мы постигаем феномены только через их внешние аспекты или исследуя их поверхностные внутренние процессы (а сейчас наш ум по-другому не может), мы упускаем их подлинную истину и реальность и приобретаем только частичное и неполное знание, подверженное ошибкам, ограничениям и изъянам ментального неведения. Все, что обусловливает их проявление в нашем времени и пространстве, также запредельно и потусторонне и присутствует здесь лишь в их внутренних тайных глубинах, поэтому ум, прослеживая процесс их проявления, упускает то, что их обусловливает, и способен видеть лишь часть сиюминутной внешней игры исполнительных сил, помогающих им обрести их теперешние свойства и тенденции. И только сознание верховного Ишвары, управляющее свыше и присутствующее в их тайном сердце, hṛddeśe tiṣṭhati, знает все их сокровенные истины и определяет их проявление в вечном времени.

Это бесконечное бытие верховно в том смысле, что оно пребывает над проявленным во времени и, даже будучи вечным источником, опорой и владыкой этого проявления, превосходит время и пространство. Именно его сверхразум, который сам является светозарной силой этого верховного бесконечного бытия, постоянно и неизменно осознаёт на фундаментальном уровне.

Примечания

Первоначально «СИНТЕЗ ЙОГИ» был опубликован в журнальном варианте. Текст печатался в каждом номере (кроме последнего) философского ежемесячника Арья, выходившего с августа 1914 г. по январь 1921 г. Синтез Йоги состоял из пяти вступительных глав, обозначенных номерами I—V, и семидесяти двух глав основного текста – под номерами I—II и IV—LXXIII (по оплошности за номером II следовал номер IV). Каждая глава писалась непосредственно перед публикацией.

В Арье нет четкого соотнесения глав с четырьмя основными разделами – Йога Трудов, Йога Знания, Йога Преданности и Йога Самосовершенствования. Только начиная с пятого года выпуска каждая глава стала выходить под заголовком «Йога Самосовершенствования».

В январе 1921 г. выпуск Арьи был прерван, и Синтез Йоги остался незавершенным. Перед тем, как прекратить работу, Шри Ауробиндо написал главу, названную им «Супраментальное осознание Времени», которая должна была завершить «Йогу Самосовершенствования». Но он так и не закончил эту главу и никогда не печатал написанный фрагмент.

Письмо, написанное Шри Ауробиндо в 1936 г., дает некоторое представление о том, для чего он писал Синтез Йоги и каким был его общий замысел:

«Синтез Йоги не задумывался, как руководство, в котором все могли бы найти для себя подходящий метод йогической практики. Каждое направление йоги со всеми его возможностями рассматривалось отдельно, а также указывалось, как происходит их интеграция, чтобы, начав с Йоги Знания, человек мог бы перейти к практике Карма-йоги и Бхакти-йоги, и то же самое касалось пути трудов и пути преданности. Когда раздел «Йога Самосовершенствования» был закончен, я собирался написать о дисциплине, способной объединить все направления йоги, но этого так и не было сделано».

Если сравнить структуру законченных глав «Йоги Самосовершенствования» с тем планом этого раздела, который был обнаружен в главе X части IV, то становится ясно, насколько Синтез Йоги остался незаконченным. «Элементы и необходимые условия совершенства, сиддхи», произвольно перечисленные в этой главе, ранее приведены в определенную систему в Сапта Чатуштае – написанной в 1913 г. и опубликованной вместе с Заметками о Йоге в томе 10 Полного собрания сочинений Шри Ауробиндо. Система из семи (сапта) серий, включающих четыре (чатуштая) элемента, вне всякого сомнения, послужила прообразом структуры части IV Синтеза Йоги. Последняя и самая главная чатуштая, сиддхи чатуштая, рассматривается первой в первых девяти главах. Главы XI—XVIII описывают шанти и самата чатуштаи, первые две из семи. В главах XIX—XXV и незавершенной главе «Супраментальное осознание Времени» рассматриваются первые два элемента третьей или виджняна чатуштаи. Прервав на этом свою работу, Шри Ауробиндо не дал развернутого описания оставшихся элементов третьей и всей четвертой чатуштаи. Он в определенной мере раскрыл содержание пятой и шестой чатуштай в остальных частях Синтеза, но, вне всякого сомнения, не собирался заканчивать работу, не подвергнув их более детальному рассмотрению.

Когда в 30-х годах Шри Ауробиндо после более чем десятилетнего перерыва вновь вернулся к Синтезу Йоги, он не предпринял никаких попыток закончить «Йогу Самосовершенствования». Вместо этого он занялся переработкой уже написанных глав.

Внесение в Синтез Йоги исправлений и дополнений

Шри Ауробиндо исправлял и дополнял текст Синтеза Йоги в течение трех четко очерченных временных периодов, которые обозначаются ниже как Период 1, Период 2 и Период 3.

Период 1. В процессе публикования Синтеза на страницах Арьи Шри Ауробиндо периодически вносил исправления в различные главы журнального варианта. Это, по всей видимости, продолжалось вплоть до конца 20-х годов. В большую часть глав были внесены лишь отдельные и незначительные исправления, хотя две главы части II подверглись существенной переработке.

Период 2. В течение 1932 года и, возможно, в предшествующем и последующем годах Шри Ауробиндо, намереваясь издать книгу, тщательно отредактировал весь Синтез Йоги. На этот раз он исправил и дополнил все главы того, что впоследствии стало Частью I: Йога Божественных Трудов и девять глав того, что стало Частью II: Йога Божественного Знания (каждая часть получила свое название в процессе исправления). Он начал эту работу, правя страницы, вырванные из журналов, а затем перешел на их рукописные или печатные копии, сделанные учениками.

Период 3. В начале 40-х годов Шри Ауробиндо еще более тщательно переработал последние главы Части I, используя те машинописные копии страниц Арьи, которые были исправлены и дополнены в течение Периода 2. Одновременно он начал писать две новые главы, которые явно намеревался добавить к этой части, но которые так и не закончил.

В конце 40-х годов Шри Ауробиндо внес незначительные исправления и добавления в Часть I Синтеза Йоги, готовя ее к публикации.

Ниже приводится подробное описание того, как редактировалась каждая часть Синтеза Йоги.

Введение: Условия Синтеза

Шри Ауробиндо внес незначительные исправления в пять глав Введения в течение Периода 1 и, возможно, также Периода 2. Его поправки и добавления в номерах журнала и на вырванных из них страницах были обнаружены только в 70-х годах и впервые были учтены при подготовке настоящего издания.

Часть I: Йога Божественных Трудов

Двенадцать глав этой части соответствуют одиннадцати, напечатанным в Арье: I—II и IV—XII (главы под номером III в Арье не было; нынешние главы V и VI соответствуют главе VI Арьи). Шри Ауробиндо исправлял и дополнял каждую из этих глав в течение Периода 2. Переработка заключалась как в отдельных исправлениях на некоторых страницах, так и в переписывании или написании заново некоторых отрывков. В течение Периода 3 он продолжал переработку текста, начатую в Период 2, сосредоточившись на последних шести главах, и подготовил всю эту часть к публикации.

Глава I. Подверглась умеренным исправлениям и дополнениям в Период 2.

Главы II—IV. Подверглись существенным исправлениям и дополнениям в Период 2. В это время была добавлена вторая часть главы IV. Также Шри Ауробиндо внес стилистические исправления и добавил новый текст во все три главы, но при этом фундаментально не изменил их структуру.

Главы V и VI. Полностью переписаны в Период 2. Основой для исправлений послужила глава VI Арьи, от которой почти ничего не осталось в окончательном варианте текста.

Главы VII—XII. Были глубоко переработаны в Периоды 2 и 3. Машинописные листы, содержащие более поздние исправления и дополнения, внесенные в главы VII и VIII, были утеряны в конце Периода 2, в результате чего Шри Ауробиндо пришлось работать с копиями журнальных страниц, содержащих только более ранние исправления и дополнения. Эти утерянные материалы впоследствии были найдены и теперь опубликованы в справочном томе Собрания сочинений (т. 35).

Приложение: Глава XIII. В Период 3 Шри Ауробиндо написал черновой вариант главы, которая должна была следовать за последней законченной главой Части I, но он не подготовил ее к публикации и не включил в издание Синтеза Йоги 1948 года. Найденная среди его бумаг после его ухода, она впервые была опубликована в издании 1955 года.

Примерно в то же время, когда шла работа над главой, опубликованной впоследствии как «Приложение: Глава XIII», Шри Ауробиндо сделал несколько черновых набросков главы, названной им «Йогическое сознание и труды», которую он также намеревался поставить в конец Части I. Ни один из этих набросков не был в достаточной мере проработан и доведен до уровня, позволяющего включить его в Синтез Йоги. Те из них, которые представляют наибольший интерес, опубликованы в справочном томе Собрания сочинений (т. 35).

Часть II: Йога Интегрального Знания

Эти двадцать восемь глав соответствуют главам XIII—XL Арьи. Шри Ауробиндо исправил и дополнил одиннадцать из этих глав в Период 1 и 2, но ни одну из них не подготовил к публикации. Исправления и дополнения, сделанные в Период 2, были включены в текст издания 1955 года; исправления и дополнения Периода 1 были обнаружены только в 70-х годах и впервые публикуются в этом издании.

Глава I. Глубоко перерабатывалась в Период 2.

Глава II. Первые четыре абзаца были существенно исправлены и дополнены в Период 2.

Главы III—VIII. Никогда не перерабатывались и не дополнялись.

Глава IX. Глубоко перерабатывалась в Период 2.

Главы X—XIV. Никогда не перерабатывались и не дополнялись.

Глава XV. Подверглась умеренным исправлениями и дополнениям в Период 1.

Глава XVI. Одна страница была слегка переделана в Период 1.

Глава XVII. Некоторые из последних абзацев подверглись существенной переработке в Период 1; первый абзац отдельно редактировался в Период 2. Нынешнее издание включает исправления и добавления обоих периодов, так как они затрагивают различные фрагменты текста.

Главы XVII—XX. Никогда не исправлялись и не дополнялись.

Главы XXI—XXIV. Глубоко перерабатывались в Период 2.

Глава XXV. Никогда не исправлялась и не дополнялась.

Глава XXVI. Подверглась незначительной переработке в Период 2.

Главы XXVII и XXVIII. Никогда не исправлялись и не дополнялись.

Часть III: Йога Божественной Любви

Ни одну главу этой части Шри Ауробиндо не исправлял и не дополнял. Текст этих восьми глав идентичен тексту глав XLI—XLVIII Арьи. Во время подготовки издания 1955 года главы получили другие номера (I—VIII), а сама часть название.

Часть IV: Йога Самосовершенствования

Ни одну главу этой части Шри Ауробиндо не исправлял и не дополнял. Текст этих двадцати пяти глав совпадает с главами XLIV—LXXIII Арьи. Они получили новые номера (I—XXV) во время подготовки издания 1955 года. Приложение состоит из двух неполных вариантов главы, которую Шри Ауробиндо начал писать в 1920 или 1921 году, незадолго до своего решения прекратить выпуск Арьи.

История Публикаций

Исправленный и дополненный вариант глав VII—XII Части I Синтеза Йоги публиковался в ежеквартальном обозрении Пришествие с августа 1946-го по апрель 1948 г. Мадрасское издательство «Шри Ауробиндо Лайбрери» в октябре 1948 г. опубликовало всю первую часть в виде отдельной книги. В 1950 г., а затем в 1953-м этот же текст был выпущен нью-йоркским филиалом этого издательства. Каждая из этих книг называлась Синтез Йоги. В подзаголовке указывалось, что издание включает только Часть I (в американском издании «Книга Первая») всей работы. Планировалось отдельно издать остальные части Синтеза, но этим планам не суждено было сбыться.

В 1955 г. Введение (текст из Арьи), Часть I (текст 1948 г.), Часть II (включающая исправления и дополнения сделанные Шри Ауробиндо в Период 2), Части III и IV (текст из Арьи) были выпущены Международным Университетским Центром им. Шри Ауробиндо в виде книги О Йоге I: Синтез Йоги (книга О Йоге II, опубликованная в 1958 г., включала в себя избранные письма Шри Ауробиндо о йоге). Неоконченная глава «Сверхразум и Йога Трудов» впервые появилась в этом издании, как глава XIII Части I. Та же самая организация (но уже именуемая Международный Центр Образования им. Шри Ауробиндо) осуществила репринтное издание этой книги в 1965 г.

В 1970 г. Синтез Йоги был включен в тома 20 и 21 Юбилейного Собрания сочинений Шри Ауробиндо. Этот вариант Синтеза Йоги много раз переиздавался.

Нынешнее издание тщательно сверялось со всем, что было написано или напечатано ранее. Удалось обнаружить и исправить множество опечаток и прочие ошибки. В издании впервые учтены отдельные поправки, сделанные Шри Ауробиндо во Введении, и значительные исправления глав XV—XVII Части II. Это первое издание, включающее текст «Супраментального осознания Времени» – главы, которую Шри Ауробиндо писал для Части IV, но так и не закончил, оставив работу над «Йогой Самосовершенствования» незавершенной.

Глоссарий

А

Абхьяса — постоянная практика (какого-либо метода).

Аватар – букв. «нисхождение»; воплощение Божества на Земле.

Агни – «огонь» – ведическое божество огня; согласно Шри Ауробиндо, воплощение Тапаса, космической Энергии, Сознания Истины или божественной Воли в творении. Также один из первоэлементов материальной вселенной.

Адеш – голос, побуждение, приказ.

Адвайта – «недуализм», «чистый монизм» – влиятельная школа Веданты. Главным ее представителем был Шанкара, создавший наиболее авторитетные комментарии к Упанишадам, Веданта-сутре и Бхагавадгите. Адвайта утверждает, что Абсолют, Брахман, – это единственная реальность. Атман есть Брахман. Проявленный мир иллюзорен (майя). Отсюда другое название Адвайта-веданты – Майявада (учение о майе).

Амрита – бессмертие; нектар бессмертия, пища или напиток богов; бессмертное блаженство божественного экстаза.

Ананда – блаженство, восторг, духовный экстаз; Блаженство как состояние Божественного бытия, один из трех аспектов (наряду с Сат и Чит) абсолютного Духа.

Анандамайя Пуруша – Пуруша, исполненный блаженства; всеблаженное существо или всенаслаждающаяся душа; бесконечное «Я есть» Блаженства.

Ананта – бесконечный; имя мирового змея Шеши, на кольцах которого спит Вишну после космической пралайи.

Ананта-гуна – (обладающий) бесконечными качествами.

Анахата – двенадцатилепестковая чакра, сердечный центр [лотос] – Хритпадма.

Аникета – тот, кто не имеет обители.

Анима – способность уменьшаться до размеров атома.

Аниша – не-бог, субъект.

Аннакоша — материальная или «пищевая» оболочка.

Аннамайя Пуруша – душа в физическом теле; физическое сознательное существо; материальное существо.

Антаратман — внутреннее «я»; внутреннее существо; душа.

Антарьямин – внутренний владыка; Учитель в сознательном существе.

Антахкарана – внутренний инструмент; ум и витал, образующие «тонкое тело» в отличие от грубоматериального физического тела.

Апарардха – нижняя половина (мирового существования); низшая полусфера.

Асана — фиксированное положение тела в Хатха-йоге.

Асат – Не-Бытие, Не-Существование, Ничто.

Асуры – в древнеиндийской мифологии – титаны, противники богов, враждебные существа ментализированного витального плана (плана витального разума).

Атма – см. Атман.

Атман – высшее «Я», истинная сущность человека, индивидуальный дух, тождественный универсальному Духу (Брахману).

Атма-шакти – Сила Атмы; божественная воля в человеке.

АУМ – священный слог ОМ, главная мантра индуизма, произносится в начале и конце ритуальных текстов; символ трех аспектов Брахмана (внешнего, внутреннего, или тонкого, и сверхсознательного каузального Пуруши) – каждая из составляющих этот звук букв, А, У, М, соответствует одному из аспектов Брахмана в восходящей последовательности, а слитное произнесение всего целого – четвертому состоянию Брахмана, Турийя, восходящему к Абсолюту. Эта мантра – символический звук, выражающий Сознание Брахмана в его четырех состояниях бытия, начиная от Турийи и кончая материальным планом бытия.

Ахаитука – [не имеющий никакой причины или мотива]; бескорыстный, лишенный личных интересов.

Аханкара – чувство эго; идея эго; разделяющий принцип, лежащий в основе формирования эго; разделяющее чувство эго, заставляющее каждое существо воспринимать себя независимой личностью.

Ашанти – беспокойство, волнение, тревога.

Б

Бала – сила.

Бахья-спарша — влияния со стороны внешних вещей.

Брахман – изначальная высшая Реальность, основа мироздания; Единый, Абсолют.

Буддхи – интеллект, разум; мыслящий разум; различающий принцип ума и воли одновременно.

Бхагавадгита (или Гита) – букв. «Песнь Господа», входит в 6-ю книгу священной древнеиндийской эпической поэмы Махабхараты. Она звучит из уст Кришны (земного воплощения высшего Бога Вишну) перед самым началом великой битвы на Курукшетре и адресована Арджуне, одному из братьев Пандавов, которые ведут борьбу со своими двоюродными братьями Кауравами, хитростью отнявшими у них царство. В Бхагавадгите Кришна указывает на единство трех путей освобождения – пути знания (Джняна-йога), пути преданности Богу (Бхакти-йога) и пути действия (Карма-йога).

Бхагавати Шакти – Божественная Сила.

Бхакта – тот, кто следует по пути любви и преданности Божественному.

Бхакти – любовь к Божественному, преданность, служение Божественному.

Бхакти-йога – йога любви и преданности Божественному.

Бхога-самартхья — способность к наслаждению.

Бхокта – наслаждающийся.

Бхукти – [духовное] наслаждение.

В

Вани — голос (высшего «Я» или Ишвары).

Вайрагья – отвращение к миру; полное отсутствие желаний и привязанностей или же путь отречения от всего мирского.

Варна — цвет; [в Ведах] означает выраженное качество, темперамент и т. д.; в брахманах] используется для обозначения четырех каст или сословий; четыре варны (чатурварна): брамины, кшатрии, вайшьи, шудры.

Вахана – конь, средство передвижения, носитель.

Веда – «священное знание»; одна из четырех вед – древнейших книг индуизма.

Веданта – букв. «завершение Вед»; учение, изложенное в заключительной части Вед – Упанишадах, а также одна из шести религиозно-философских школ (даршан), комментирующая и систематизирующая учение Вед, Упанишад, Брахма-сутры, Бхагавад-гиты и Бхагавата-пураны.

Веды – название канонического свода древнейших священных текстов индуизма, в центре которого четыре книги: Ригведа — «веда гимнов», Яджурведа – «веда жертвенных формул», Самаведа — «веда напевов», Атхарваведа – «веда атхарванов» (Атхарван – имя мифического жреца огня, от которого происходит род жрецов атхарванов).

Верховный Разум – план богов.

Вивека – [интуитивное] различение.

Виджняна – Сознание-Истина; высшее Знание, супраментальный Гнозис.

Виджняна-буддхи — супраментальный ум.

Виджнянакоша – тело знания.

Виджнянамайя Пуруша – гностическое существо, гностический Пуруша; Дух в состоянии Гнозиса.

Виджнянамайя – исполненный виджняны.

Вират Пуруша – Космический Дух.

Вирья – динамическая сила; духовная сила; фундаментальная свабхавашакти или энергия божественного темперамента, выражающая себя в четырех типах человеческой природы.

Вичара – интеллектуальное размышление.

Вичитра-бодха – разнообразие понимания.

Вишну — [в Ведах]: вездесущее божество; дэва или Божество, пробуждающее силы восхождения; [в Пуранах]: один из трех верховных богов, олицетворяющий поддерживающие процессы в космосе; бог-хранитель.

Вишуддхи — чистота.

Вьюха – расположение в определенном порядке.

Вьяшти – отдельное существо; частное, индивидуальное.

Г

Гарима – [одна из восьми сиддх: ] способность становиться очень тяжелым.

Гита — см. Бхагавадгита.

Гуны — три основных качества Пракрити (Природы), определяющие свойства человеческого характера: саттва — ясность, гармония, уравновешенность, сознательность; раджас – энергия, движение; тамас – тьма, инертность, бессознательность.

Гуру – духовный наставник и учитель.

Гухайям — в пещере [в скрытом, тайном месте].

Гхана – плотный.

Д

Дайви Пракрити — Божественная Природа.

Даршан – видение (созерцание); видение, лицезрение Бога; явление Божества своему преданному.

Джагад-гуру – Учитель всего мира.

Джаграт – бодрствующее состояние.

Джапа – повторение мантры или имени Бога.

Джива (Дживатман) – центральное существо; дух или вечное «Я» живого существа, поддерживающее его в процессе эволюции и переходящее от рождения к рождению; в европейской традиции именуется монадой.

Дживанмукта – человек, достигший духовного освобождения при жизни.

Джняна – знание.

Джняна-йога – йога Знания.

Джняна Шакти – сила знания.

Джьёти – (подлинный духовный) свет.

Дришти — духовное видение; непосредственное внутреннее видение Истины.

Дхама – местоположение, состояние, позиция, основание; место закона в установленной гармонии, определяющей план нашего бытия и характер нашего сознания, мышления и деятельности.

Дхарана – сосредоточение ума на одной мысли, одном чувстве или объекте.

Дхарана-самартхья – удерживающая и откликающаяся сила; способность поддерживать полный поток силы, Ананды, расширяющегося знания и бытия, который нисходит в ум, прану, витальное существо и физическое тело.

Дхарана-шакти – способность удерживать (внимание).

Дхарма – универсальный закон мироздания и принцип следования этому закону как основная человеческая добродетель.

Дэва – бог, божество; Бог, Божество, Божественное.

Дэви – богиня; божественная Шакти – Сознание и Сила Божественного; Мать и Энергия миров.

И

Ихаива – здесь (в жизни, на земле, в теле).

Иччха Шакти — сила воли.

Ишана — [хозяин, правитель] имя Шивы-Рудры.

Ишвара – имя Бога, Творца и Владыки вселенной.

Ишта-девата – божество, избранное для поклонения.

Й

Йога – единение, союз; единение души с Божественным; практика, ведущая к познанию Истины и духовному освобождению.

Йога-Шакти — духовная энергия, сила йоги.

К

Кальяна-шраддха — вера в универсальное добро и стремление к нему.

Каарана — причина.

Кави – поэт-провидец.

Карана — инструмент.

Карма – букв. «действие», работа, деятельность; в древнеиндийском учении – закон причинно-следственной связи; сила, являющаяся результатом поступков, совершенных человеком в прошлых жизнях, и определяющая его судьбу в настоящей жизни.

Карма-йога – путь деяний, ведущий к освобождению души. Выполнение работы как служение Божественному, без привязанности к результатам своего труда.

Карта — исполнитель трудов.

Крийя Шакти – сила процессов и действий.

Л

Лагхима – способность становиться легким, как воздух.

Лагхута – легкость, быстрота и приспособляемость (нервного и физического существа).

Лайя – букв. растворение, уничтожение; исчезновение границ индивидуального сознания в Бесконечном.

Лила – космическая игра; проявленный мир как игра Божественного.

М

Майя – первоначально (в Ведах) рассматривалась как творящая Сила и Мудрость; в индийской мифологии – это способность богов, демонов, духов изменять свой облик (колдовские чары, наваждение); в Адвайта-веданте – сила иллюзии, благодаря которой мы воспринимаем материальный мир как абсолютную реальность и не способны увидеть за видимым многообразием вещей и явлений подлинную Реальность (единого, неизменного и вечного Брахмана).

Майявада – учение, согласно которому мир есть Майя, то есть иллюзия, от которой необходимо избавиться, чтобы перейти в единую трансцендентную Реальность.

Манана – размышление.

Манас – чувственный ум.

Манаса-буддхи — ментальный ум.

Манах-коша – ментальная оболочка.

Маномайя Пуруша – ментальная Личность, истинное ментальное существо.

Мантра – священный слог, имя или мистическая формула, обладающие силой реализации.

Ману – мыслящее существо; человек.

Махаттва – величие.

Махима – [одна из восьми сиддх: ] способность увеличивать тело до огромных размеров.

Мокша – духовное освобождение; выход из круговорота рождений и смертей (сансары).

Мукта – человек, достигший духовного освобождения.

Мукти – то же, что мокша.

Мумукшутва – стремление к освобождению, желание свободы.

Н

Нирашрайя – ни от чего не зависимый.

Нирвана – букв. «угасание»; состояние невыразимого покоя и полной отрешенности от внешнего мира; состояние блаженства, в котором исчезает представление о собственном «я»; единство с Брахманом как Сат-Чит-Анандой.

Ниргуна – отсутствие каких бы то ни было качеств, бескачественный; Безличный.

Ниргуно гуни — Качественный, лишенный всех качеств; безлично-личный.

Нирлипта – не имеющий привязанностей.

Нишкама – свободный от желаний.

Ништрайгунья — состояние, в котором человек свободен от трех гун.

О

ОМ – см. АУМ

П

Парабрахман – верховный Брахман; высшее Непознаваемое; Божественное.

Параматман (Параматма) – высшее «Я» или Дух, Абсолют.

Парардха – верхняя половина (мирового существования); высшая полусфера.

Паратпара – Высшее за пределами Высшего.

Пара Пракрити – высшая Природа.

Пара сва пракрити — [собственная высшая природа].

Пара-Шакти (Парашакти) – Высшая Божественная Энергия.

Париграха – эгоистическое обладание, присвоение вещей.

Праджняна – постигающее сознание; сознание, которое познаёт все вещи как объекты, представленные его наблюдению; в божественном разуме – знание, рассматривающее вещи как их источник, обладатель и свидетель.

Пракаша — [свет]; прояснение, внутреннее видение; [проявление].

Пашу – животное.

Пишачи – демоны; существа низшего витального плана.

Пракрити – Природа; движущая Сила эволюции или вечное начало, разворачивающееся в ходе эволюции в мир форм.

Прана – «дыхание», «жизнь»; тонкая энергия в теле, тесно связанная с дыханием; проводник универсальной жизненной силы, который привносит и распределяет ее в физической системе. Существует пять видов праны: Прана, Апана, Вьяна, Самана, Удана.

Прана коша – витальная или нервная оболочка [эфирное тело].

Пранамайя Пуруша – душа в витальном теле; истинное витальное существо.

Пранаяма – практика, позволяющая установить контроль над дыханием; управление витальными энергетическими потоками в теле с помощью дыхания.

Прарабдха – механическая деятельность инструментов Пракрити, продолжающаяся под влиянием прежних импульсов или в силу привычек, или в результате разряда энергии, накопленной в прошлом.

Прасаната — ясная чистота и радость.

Пратьякша – (знание того, что находится) перед глазами; прямое, непосредственное восприятие.

Према-самартхья — сила любви; способность любить.

Пурната – полнота.

Пуруша – Душа, Дух; истинное Существо, Свидетель, присутствующий за всеми движениями Природы и санкционирующий их.

Пурушоттама – Высшая божественная Личность; Высшее Существо, превосходящее и подверженное изменениям Бытие и Неизменное; Божественное Существо.

Р

Рага-двеша – симпатия и антипатия, влечение и отвращение.

Раджагуна – гуна раджаса.

Раджа-йога – букв. «царственная Йога»; йога совершенствования и подчинения внутренней природы человека для освобождения души; использование ментальной аскезы для реализации Божественного.

Раджас – одна из трех гун – динамическое свойство природы; гуна активного действия, качество усилия, борьбы, страстного желания.

Ракшасы – враждебные существа среднего витального плана, противостоящие, в отличие от асуров, не богам, а людям.

Раса – сок; эссенция, сущность; вкус, удовольствие.

Раса-Лила – танец Кришны с его возлюбленной Радхой и другими девушками-пастушками коров (символизирующий самое возвышенное и священное проявление божественной любви); своего рода танец Божественного Восторга с освобожденными душами в мире Блаженства, скрытом внутри нас.

Раудра — сила, мощь.

Ритам – то, что правильно; истина божественного бытия, управляющая правильной деятельностью как ума, так и тела; истина знания и действия; Истина; Сознание-Истина.

Риши – «провидец»; святые мудрецы, жрецы, поэты, создатели священных текстов Вед, полученных ими через откровение.

Рудра — «неистовый, яростный»; [в Ведах]: Божественное как владыка нашей эволюции, осуществляемой посредством силы и борьбы, дэва или Божество, восходящее в космосе; [в Пуранах]: Ужасный, Бог силы и ярости; один из эпитетов Шивы, олицетворяющего разрушительные процессы в космосе.

С

Сагуна – обладающий качествами; Личный.

Садришья – подобие, сходство [с Божественным].

Садришья-мукти – освобождение благодаря становлению подобным по своей природе Божественному.

Садхак – человек, практикующий духовную дисциплину, садхану.

Садхана – духовная практика.

Садхармья-гати – становление единым с Божественным по закону бытия.

Садхармья – тот, кто живет и действует по одному закону с Божественным.

Садхармья-мукти – духовное освобождение, достигаемое благодаря обретению Божественной Природы.

Салокья – пребывание души в Божественном.

Сакши – свидетель.

Салокья-мукти – освобождение через обретение сознательного существования в одном мире с Божественным.

Самадхи – йогический транс.

Самата — уравновешенность; равное отношение ко всему, беспристрастность.

Самахита – сосредоточенный в глубинах собственного существа; пребывающий в состоянии самадхи.

Самашти – универсальное целое.

Самипья – близость; пребывание души с Божественным.

Самраджья — управление окружающим миром и внешними обстоятельствами.

Самрат – император; правитель, обладающий властью над окружающим его миром.

Самуха – собирание воедино.

Санатана Дхарма – вечная религия; индийская религиозная и духовная традиция.

Санатана – вечный; то, что не имеет начала и конца.

Санджняна — внутреннее ощущение; непосредственный контакт сознания с объектом познания.

Санкхья – одна из шести известных философских систем Индии, включающая описание 25 составляющих, принципов или истин нашего мировосприятия, истинным знанием которых человек может достичь освобождения.

Сансара – круговорот, перерождение; мир; состояние мирской активности или мирское существование; обычная жизнь в Неведении.

Санкальпарамбха — инициация, посвящение.

Саньяма – самоконтроль; концентрация, направление внимания или сосредоточение сознания (благодаря которому человек осознает внутреннее содержание предмета).

Саньяса – аскетизм, отречение от мира, совершаемое с целью освобождения (мокши) и выхода из круговорота рождений и смертей.

Саньясин – человек, отрекшийся от мира, аскет.

Сансара – круговорот, перерождение; мир; состояние мирской активности или мирское существование; обычная жизнь в Неведении.

Сапта – санскр. семь.

Сарваджняна-самартхья — [способность к всеобъемлющему знанию]; интегральная способность мыслящего ума.

Сарвам брахма — Брахман [который] есть Всё.

Сат – бытие, истинно-сущее; Чистое Бытие; один из трех аспектов (наряду с Анандой и Чит), определяющих природу абсолютного Духа.

Сат Пуруша – чистое божественное Я; Бог.

Сат – бытие, истинносущее; Чистое Бытие; один из трех аспектов (наряду с Анандой и Чит), определяющих природу абсолютного Духа.

Саттва – одна из трех гун, свойств природы, проявляющаяся как ясность сознания, уравновешенность, покой.

Саттвагуна – гуна саттвы.

Сат-Чит-Ананда — Бытие-Сознание-Блаженство.

Сатья-юга – век Истины, Золотой век.

Сатья – истина; истина бытия.

Сатьям — именительный падеж от слова сатья (см.).

Саумья — [сладость, нежность, мягкость].

Саумьятва – сладость (сердца), чистота.

Саюджья – полное единство человеческого духа с Божественным.

Саюджья-мукти – освобождение благодаря полному единению с Божественным.

Свадхина – зависящий только от себя самого, свободный.

Свабхава – «собственное существо», «собственное становление»; подлинная природа; сущностная природа и принцип бытия, присущие каждому существу; чистое качество духа в присущей ему силе сознательной воли и в его характерной силе действия; духовный темперамент, врожденная [истинная] природа, сущностный характер.

Свапна – состояние сна со сновидениями.

Свараджья — управление собой, самообладание.

Сварат – обладающий властью над собой, управляющий собой.

Сварупа — изначальная духовная форма, истинная форма или образ.

Сверхразум – то же, что и Супраментал, план Сознания-Истины.

Сидгхана – плотное сияющее сознание; зародышевое состояние божественного сознания [то же самое, что и чайтаньягхана].

Сиддха – совершенный, полный; человек, достигший совершенства, сиддхи.

Сиддхи – «совершенство», «осуществление»; достижение совершенства на определенном пути духовного развития; сверхъестественные, оккультные или духовные силы, приобретаемые в результате практики йоги.

Сома – божественный напиток бессмертия, медовый поток Ананды – восторга божественного бытия. Также божество напитка бессмертия.

Стхула деха, стхула шарира — грубое тело [прана и физическое тело вместе взятые].

Сукхам — счастье.

Сурья-шакти — [солнечная сила].

Супраментал – то же, что и Сверхразум, план Сознания-Истины.

Сушупти – состояние глубокого сна.

Т

Тамас – одна из трех гун; свойство инертности, темноты и бессознательности природы.

Тантра – система йоги, в основе которой культ поклонения божественной Матери, Шакти, в одном из ее многочисленных аспектов; как духовная практика, тантризм основан на признании Природы, а не на ее отвержении и ставит целью одухотворение человеческой природы.

Тапас – букв. «пыл», «жар», сила; духовная энергия, накапливаемая в результате аскетической практики и позволяющая оказывать магическое воздействие на окружающий мир и обстоятельства.

Тапасья – аскетическая сила, усилие; концентрация воли и энергии для управления умом, витальным и физическим телом и для их изменения или для привнесения высшего сознания в низшие части существа, а также для других йогических целей.

Теджас — свет энергии; сила, мощь; энергия и сила души.

Трайлокья – (низший) тройственный мир (нашего бытия).

Трайгунья — тройственный принцип низшей Природы.

Тригунатита — состояние за пределами трех гун.

Трикаладришти – видение трех времен, особая способность джняны, благодаря которой эта основная сила применяется к действительности, деталям событий, тенденциям и т. д. в прошлом, настоящем и будущем мира, каким он существует, существовал и будет существовать во времени.

Турийя – четвертый план нашего сознания; сверхсознание; Абсолют.

У

Удасина — пребывающий выше [обычного сознания], спокойный и бесстрастный.

Уттхапана – левитация.

Х

Хатха-йога – йога тела; система йоги, связанная с преобразованием праны в теле, что достигается работой с тонко-физическим и физическим телом.

Ч

Чатуштая — [состав из четырех; квартет].

Чайтаньягхана – то же самое, что и чидгхана.

Чайтья-гуру – внутренний духовный Учитель [в сердце].

Читтакаша – [эфир сознания], внутреннее пространство.

Чидгхана – плотное светящееся сознание; зародыш божественного сознания; то же самое, что и чайтаньядхана.

Чит – сознание; свободное и всепорождающее самоосознание Абсолюта; один из трех аспектов (наряду с Анандой и Сат), определяющих природу абсолютного Духа.

Читта – основа сознания; субстанция ума, основная субстанция ментального сознания.

Читтавритти – волны сознания; движения отклика, реакции, которые исходят из читты; многочисленные проявления активности сознания (мысли, воспоминания, желания, чувства, ощущения, восприятия).

Чит-Шакти – Сознание-Сила; сознательная сила; Божественная Энергия; Мать.

Ш

Шакти – сознательная Энергия, Сила Божественного, с помощью которой Оно выражает себя в действиях Природы; Божественная Мать.

Шама — божественный покой.

Шанти – спокойствие, покой; духовный покой.

Шастра — любое систематизированное учение или наука; свод моральных и социальных законов; наука и искусство правильного знания, правильного труда, правильного образа жизни; [в йоге: ] знание истин, принципов, сил и процессов, обеспечивающих достижение духовной реализации.

Шива – добрый, благой; «благосклонный»; Благословенный, [имя одной из] Личностей Вечного, выступающей в качестве Силы или Владыки тапаса; [один из трех верховных богов индуизма, исполнитель разрушительной функции].

Шраддха – вера.

Шунья – пустота; Ничто, которое есть Всё.

Шуддхи – очищение.

Я

Янтра – орудие, средство.

Символы Шри Ауробиндо и Матери

Символ Шри Ауробиндо

Треугольник, обращенный вершиной вниз, символизирует Сат-Чит-Ананду, обращенный вершиной вверх – отклик Материи в формах жизни, света и любви. Квадрат в центре на пересечении треугольников – символ совершенного Проявления. Цветок лотоса, расположенный в нем, – олицетворение Аватара Божественного; вода символизирует многообразие творения.

Символ Матери

Окружность в центре – Божественное Сознание. Четыре лепестка – четыре главные ипостаси Матери. Двенадцать лепестков представляют собой двенадцать ипостасей Матери, проявляющих себя в Ее работе.

Объединенный символ

Notes

1

В Муладхара-чакру, располагающуюся в основании позвоночника. (Прим. ред.)

(обратно)

2

Следуя восходящему порядку расположения чакр: Муладхара, Свадхистана, Манипура, Анахата, Вишуддха, Аджна, Сахасрара. (Прим. ред.)

(обратно)

3

mukti

(обратно)

4

bhukti

(обратно)

5

Гита 17.3. (Прим. пер.)

(обратно)

6

Квиетизм (франц. quiétisme, от лат. quietus – спокойный, безмятежный, quies – покой) – религиозно-этическое учение, проповедующее мистически-созерцательное отношение к миру, пассивность, спокойствие души, полное подчинение божественной воле, безразличие к добру и злу, к раю и аду. БСЭ

(обратно)

7

Этой темы мы уже касались в Йоге Трудов. Здесь мы снова возвращаемся к ней, чтобы рассмотреть общие типы природы и полное освобождение человеческого существа. (Прим. Шри Ауробиндо)

(обратно)

8

Внутреннее счастье, умиротворение, безмятежность, свет. [Гита 5.24] – Прим. пер.

(обратно)

9

Безграничное счастье, вызванное соприкосновением с Брахманом. [Гита 6.28] – Прим. пер.

(обратно)

10

махаттва (mahattva), бала (bala), лагхута (laghutā), дхарана-самартхья (dhāraṇa-sāmarthya)

(обратно)

11

пурната (pūrṇatā), прасанната (prasannatā), самата (samatā), бхога-самартхья (bhoga-sāmarthya)

(обратно)

12

Сердечный центр, или анахата-чакра. – Прим. ред.

(обратно)

13

Вероятно, именно поэтому великие истины Веданты были впервые открыты кшатрием, проявившим свою отвагу, смелость и воинственный дух на поприще интуитивного знания и духовного опыта. (Прим. Шри Ауробиндо)

(обратно)

14

saṅkalpa, vyavasāya

(обратно)

15

Ср. со словами Христа: «И если дом разделится сам в себе, не может устоять дом тот» (Евангелие от Марка 3:25). – Прим. пер.

(обратно)

Оглавление

Предисловие

Биографическая справка

Часть четвертая. Йога Самосовершенствования

  Глава I. Основы Интегральной Йоги

  Глава II. Интегральное Совершенство

  Глава III. Психология Самосовершенствования

  Глава IV. Совершенство ментального существа

  Глава V. Инструменты Духа

  Глава VI. Очищение низших уровней Ума

  Глава VII. Очищение интеллекта и воли

  Глава VIII. Освобождение Духа

  Глава IX. Освобождение Природы

  Глава X. Элементы совершенства

  Глава XI. Совершенная уравновешенность

  Глава XII. Путь Равновесия

  Глава XIII. Уравновешенность в действии

  Глава XIV. Сила Инструментов

  Глава XV. Сила души и четырехсторонняя личность

  Глава XVI. Божественная Шакти

  Глава XVII. Действие Божественной Шакти

  Глава XVIII. Вера и Шакти

  Глава XIX. Природа Сверхразума

  Глава XX. Интуитивный ум

  Глава XXI. Градации Сверхразума

  Глава XXII. Супраментальное мышление и знание

  Глава XXIII. Супраментальные инструменты – процесс мышления

  Глава XXIV. Супраментальное чувство

  Глава XXV. К супраментальному видению Времени

Приложение к Части четвертой

  Глава XXVI. Супраментальное осознание Времени

Примечания

Глоссарий

Символы Шри Ауробиндо и Матери Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg