«Множественность лиц на стороне работодателя. Научно-практическое пособие»

Множественность лиц на стороне работодателя. Научно-практическое пособие (fb2) - Множественность лиц на стороне работодателя. Научно-практическое пособие 677K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Михаил Михайлович Харитонов

М. М. Харитонов Множественность лиц на стороне работодателя. Научно-практическое пособие

Моим родителям посвящается

Введение

Трудовое право является одной из самых молодых отраслей российской системы права. Его становление и развитие как самостоятельной отрасли происходило в советский период истории нашей страны, т. е. менее столетия назад, хотя государственное регулирование наемного труда начало складываться еще до октября 1917 г. [1] . При этом большую часть своей истории (исключая разве что период нэпа) советское трудовое право функционировало в такой системе социально-экономических отношений, которая исключала возможность нормального существования элементов, являющихся краеугольным камнем современной системы трудового права, в частности, трудового договора как источника субъективных прав и обязанностей, базирующегося на принципе свободы труда. Этим было предопределено как содержание законодательства о труде, так и основной вектор научных исследований того времени.

Современное трудовое право, будучи во многом «правопреемником» советского трудового права, основано, тем не менее, на принципиально иной парадигме, что предполагает возникновение в нем явлений, не известных советскому трудовому праву. Однако свойственный любой правовой системе консерватизм приводит к тому, что игнорирование или отрицание тех или иных явлений в соответствующей отрасли права продолжает воспроизводиться даже тогда, когда сама концепция отрасли изменилась, а действующее правовое регулирование уже не в полной мере согласуется с действительной природой опосредуемых им общественных отношений.

Следовательно, одной из главных задач юридической науки является выявление соответствующих «конфликтных» областей правового регулирования, анализ разногласий между общественными отношениями и их правовой формой, а также определение путей и способов их устранения.

В соответствии с ч. 4 ст. 20 Трудового кодекса Российской Федерации (далее – ТК РФ) работодателем является физическое лицо либо юридическое лицо (организация), вступившее в трудовые отношения с работником; в случаях, предусмотренных федеральными законами, в качестве работодателя может выступать иной субъект, наделенный правом заключать трудовые договоры.

Таким образом, действующее российское трудовое законодательство исходит из того, что работник может заключить один трудовой договор, связанный с реализацией одной трудовой функции, лишь с одним физическим или юридическим лицом. Между тем не исключены ситуации, когда общественное отношение по применению наемного труда необходимо организовать таким образом, чтобы на стороне работодателя фактически выступали не один, а несколько субъектов, т. е. образовать множественность лиц на стороне работодателя. Такое изменение традиционного субъектного состава работодателя как стороны трудового отношения не может в полной мере соотноситься с общими подходами к вопросам заключения трудового договора, реализации работодателем хозяйской власти, ответственности сторон трудового договора и ко многим другим правовым аспектам общественных процессов, обусловленных возникновением и реализацией трудового договора.

Трудовое законодательство, игнорируя возможность существования названного явления, соответственно, не содержит четко разработанной системы правил, учитывающих его специфику. Это означает, что в случае фактического наличия множественности лиц на стороне работодателя участники трудового договора столкнутся с целым рядом проблем, рецепты разрешения которых отсутствуют.

Следовательно, наука трудового права, которая всегда должна опережать законодателя, стоит перед необходимостью детального анализа такого явления, как множественность лиц на стороне работодателя, и выработке подходов к правовому регулированию трудовых договоров, в которых присутствует данная множественность. При этом исследователя не должен смущать тот факт, что рынок труда в период исследования может не выказывать насущной потребности в новых правовых конструкциях и идеях. Современные общественные отношения могут меняться так стремительно, что, ожидая социально-экономических предпосылок для практического применения тех или иных научных разработок, легко пропустить момент, когда такие предпосылки превратятся в насущную необходимость и ученый будет уже не прокладывать русло для будущей мысли законодателя, а пытаться направить эту вовсю бегущую мысль в более-менее приемлемые рамки.

Трудовое законодательство, не признавая возможность наличия множественности лиц на стороне работодателя в трудовом договоре как юридической модели трудового отношения, тем не менее, прямо допускает возможность существования множественности лиц на стороне работодателя в трудовых обязательствах, хотя и не употребляя этот термин (ч. 11 и ч. 12 ст. 20 ТК РФ). Однако урегулирован данный институт крайне незначительно, что создает необходимость его внимательного исследования и анализа наукой трудового права для обеспечения восполнения пробелов в законе.

Настоящая работа посвящена доказательству возможности наличия множественности лиц на стороне работодателя в трудовом правоотношении, опосредуемом трудовым договором, и рассмотрению сквозь призму данного явления порядка заключения договора, движения трудового правоотношения, т. е. осуществления сторонами в договоре их прав и обязанностей (с учетом феномена хозяйской власти работодателя), ответственности сторон трудового правоотношения, изменения и прекращения трудового договора. Мы намерены также определить, каким образом категория множественности лиц на стороне работодателя проявляет себя в правоотношениях, являющихся по своему характеру трудовыми обязательствами, но не сводимых полностью к отношению «работодатель – работник» в рамках трудового договора.

По причине того что правовое явление множественности лиц в частноправовых отношениях известно еще римскому праву [2] и в рамках гражданско-правовой науки эта тематика не может пожаловаться на недостаток внимания, нам представляется необходимым рассмотреть основные моменты научной доктрины, посвященной множественности лиц в гражданском праве.

Помимо прочего, эта подготовительная работа позволит нам решить две задачи промежуточного характера. Во-первых, используя заимствованные из цивилистики термины («субсидиарность», «солидарность» и т. п.) при рассмотрении соответствующей проблематики в рамках трудового права, мы будем избавлены от необходимости отвлекаться на раскрытие их содержания. Во-вторых, исследование множественности лиц на примере цивилистического материала послужит нам своеобразным «трамплином» для формулирования общетеоретических положений о формах множественности лиц в правоотношениях , которыми мы, в свою очередь, воспользуемся при изучении множественности лиц на стороне работодателя в трудовых правоотношениях. Сразу оговоримся, что эта «общетеоретическая платформа» будет разработана нами применительно к сфере частного (и частноправовой составляющей трудового права), а не публичного права. Вопрос о том, может ли существовать множественность лиц в административном, государственном, налоговом, уголовном или в иных отраслях публичного права – как далеко выходящий за рамки нашего исследования – мы оставляем для разрешения специалистам по общей теории права и соответствующим отраслевым наукам.

С учетом этого названная цель исследования предопределила конкретные задачи работы:

рассмотреть категорию множественности лиц в гражданском праве;

проанализировать множественность лиц в синаллагматических правоотношениях (в правоотношениях, где стороны имеют взаимно обусловленные обязанности);

определить возможность и предпосылки появления множественности лиц в трудовых правоотношениях на стороне работодателя;

определить особенности возникновения, изменения и прекращения трудового правоотношения при наличии множественности лиц на стороне работодателя;

проанализировать реализацию нормативной, директивной и дисциплинарной власти работодателя при наличии на его стороне множественности лиц;

определить возможность существования трудовых обязательств и наличия в них множественности лиц на стороне работодателя;

рассмотреть влияние названной множественности лиц на взаимоотношения между субъектами на стороне работодателя, а также между ними и третьими лицами.

Цель исследования предопределила и последовательность разрешения поставленных задач. Те из них, которые связаны с изучением множественности лиц в гражданско-правовых отношениях, мы решаем в рамках первой главы работы, а те, которые связаны с анализом собственно множественности лиц на стороне работодателя – во второй и третьей главах работы, По нашему мнению, данный способ построения исследования («рассмотрение множественности лиц в гражданском праве» → «определение возможных форм множественности лиц в правоотношениях частноправового характера» → «изучение, с опорой на сформулированные теоретические построения, множественности лиц на стороне работодателя») является более оптимальным, чем если бы мы сразу начали с исследования трудоправовой материи, параллельно привлекая соответствующие цивилистические построения. Противоположный подход привел бы, в частности, к тому, что работа приняла бы вид сравнительного исследования множественности лиц в гражданском праве и в трудовом праве, что не соответствует истинному положению вещей, поскольку гражданско-правовой материал служит нам лишь отправной точкой для выявления пока сокрытой множественности лиц на стороне работодателя в трудовом праве.

Изучение проблемы множественности лиц в трудовом договоре, в силу ее многообразия и широты позволит коснуться и других проблем трудового права, даже не имеющих прямого отношения к теме работы, однако представляющих большой научный и практический интерес. В целом же можно с уверенностью отметить, что заявленная тема по причине своей сложности и дискуссионности предполагает, скорее, постановку проблемы, нежели ее разрешение, пусть даже и промежуточное.

Необходимо заметить, что в сфере трудовых отношений о возможности наличия множественности лиц (хотя и не употребляя указанный термин) упоминали еще К.М. Варшавский [3] и Н.Г. Александров [4] , однако они ограничивались указанием на отдельные частные моменты этого явления и не проводили детального изучения форм множественности лиц на стороне работодателя и их основных разновидностей. Исключение составляет разработка Н.Г. Александровым концепции правового положения администрации предприятий и учреждений в трудовом правоотношении [5] , однако, как доказывается в работе, с точки зрения теории множественности лиц на стороне работодателя данная концепция в настоящее время является ошибочной.

Сейчас юридическая наука уже начинает проявлять интерес к множественности лиц в трудовых правоотношениях, однако пока дело ограничивается в основном указанием на нее и отдельные формы ее существования [6] . Настоящее исследование является первой в российской юриспруденции работой, в которой теоретически обоснована возможность существования множественности лиц на стороне работодателя в трудовом договоре и трудовых обязательствах и рассмотрены две ее формы и их разновидности.

Глава I Общие положения о множественности лиц

§1. Множественность лиц в гражданском праве

Непосредственно множественности лиц в гражданском праве в настоящее время посвящены ст. 308 (п. 1), 321—326 и 399 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ). О различных случаях множественности лиц также упоминается в п. 3 ст. 56, п. 4 ст. 60, п. 2 ст. 68, п. 1 ст. 75, п. 1 ст. 87, п. 1 ст. 95, п. 1 ст. 96, п. 2 ст. 98, п. 2 ст. 105, п. 2 ст. 107, п. 2 ст. 108, п. 5 ст. 115, п. 4 ст. 116, п. 2 ст. 120, п. 4 ст. 121, подп. 2 и 3 ст. 123, п. 1 ст. 147, п. 1 ст. 292, п. 2 ст. 353, подп. 1 и 3 ст. 363, п. 3 ст. 559, п. 4 ст. 562, п. 2 ст. 586, п. 4 ст. 657, подп. 1 и 2 ст. 670, п. 4 ст. 677, п. 1 ст. 707, п. 1 ст. 885, 953, ч. 2 ст. 1034, п. 2 ст. 1047, п. 2 ст. 1050, п. 3 ст. 1079, ч. 1 ст. 1080 и п. 1 ст. 1175 ГК РФ [7] . Однако все перечисленные нормы посвящены только определению случаев возникновения множественности или особенностям исполнения обязательств с множественностью лиц, что вполне естественно, поскольку остальное – задача науки.

В доктрине гражданского права дается следующая характеристика сущности множественности лиц: «Множественность лиц предполагает право для другой стороны в обязательстве обращаться с требованием либо производить исполнение нескольким лицам одновременно, однако права и обязанности лиц, участвующих в таком обязательстве, различаются по объему прав и обязанностей, принадлежащих каждому участнику» [8] . Множественность лиц чаще всего дифференцируется по двум критериям [9] . Первый – объем прав и обязанностей лиц, принадлежащих каждому участнику. Соответственно ему различают обязательства долевые, солидарные и субсидиарные [10] . Второй критерий классификации множественности лиц – сторона в обязательстве, на которой она присутствует. В зависимости от этого различают обязательства активные (множественность на стороне кредитора), пассивные (множественность на стороне должника) и смешанные (множественность на обеих сторонах). [11]

Долевые обязательства. Согласно ст. 321 ГК РФ, если в обязательстве участвуют несколько кредиторов или несколько должников, то каждый из кредиторов имеет право требовать исполнения, а каждый из должников обязан исполнить обязательство в равной доле с другими постольку, поскольку из закона, иных правовых актов или условий обязательства не вытекает иное. Таким образом, при наличии в обязательстве нескольких кредиторов или нескольких должников действует презумпция долевой множественности. [12]

В долевых обязательствах участники множественности обладают правами и несут обязанности лишь в пределах определенной доли. Это означает, что в случае пассивной множественности кредитор может потребовать от каждого из долевых должников исполнения лишь в падающей на него части, а в случае активной множественности должник обязан исполнить каждому из кредиторов только в части, причитающейся этому кредитору. Соответственно, обязательство прекращается в исполненной части, т. е. один из множества кредиторов и (или) должников из обязательства выбывает. Что касается размера долей, то в силу ст. 321 ГК РФ они предполагаются равными, если из закона, иных правовых актов или условий обязательства не вытекает иное.

В литературе отмечается, что ст. 321 ГК РФ содержит не только правило о равенстве долей, но и правило о праве кредитора требовать исполнения от содолжника лишь в его доле (и корреспондирующей обязанности последнего), при этом ничего не говорится о том, может ли быть установлено изъятие из второго правила [13] . По мнению С.В. Сарбаша, подобное вполне возможно, что приводит к возникновению сложного (ассиметричного) отношения солидарно-долевого типа. [14]

В литературе также отмечается, что бывают случаи, когда за долевое обязательство можно ошибочно принять совокупность обязательств. Например, А, В и С заключают договор с D, по которому обязуются поставить ему некоторое количество пшеницы каждый. В действительности здесь будет не один, а несколько договоров [15] . В связи с этим возникает закономерный вопрос: где проходит грань между совокупностью отдельных обязательств и обязательством с множественностью лиц? По мнению С.В. Сарбаша, таким критерием является предмет обязательства: если он составной (на каждого должника ложится обязанность по исполнению строго индивидуального действия, предметно отличного), то имеет место множество обязательств, если же предмет обязательства единый, пусть даже и делимый, то речь уже идет об обязательстве с множественностью лиц [16] . По нашему мнению, этот критерий не выполняет те функции, которые ему приписывает С.В. Сарбаш. Он, например, не дает ответа на вопрос: если Д обязан перевести некоторую сумму денег А, Б обязан перевести некоторую сумму денег А и В обязан перевести некоторую сумму денег А – то здесь наличествует обязательство со множественностью лиц (долевое) или несколько самостоятельных обязательств? Критерий предмета обязательства нам здесь ничего не даст. Представляется, что критерий отличия «истинного» долевого обязательства от «ложного» следующий. Все обязательства можно подразделить, в частности, на не связанные со встречными обязательствами – самостоятельные обязательства и на связанные со встречными обязательствами (в синаллагматических договорах) – несамостоятельные обязательства [17] . Во втором случае мы в едином правоотношении (например, купли-продажи) имеем несколько обязательств (два или более). Каждое из этих обязательств, как и любое обязательство, предполагает по общему правилу совершение действий должником и кредитором (по крайней мере, по принятию исполнения [18] ) и наступление определенных имущественных последствий в том случае, если действия не совершены (совершены ненадлежащим образом). Соответственно, если кредитор или один из кредиторов и должник или один из должников в правоотношении, которое предполагается как единое, могут прекратить встречные обязательства между собой исполнением независимо от своих действий применительно к другим участникам обязательства, а в случае неисполнения (ненадлежащего исполнения) обязательства произойдут изменения в правах и обязанностях только участников этой связки – правоотношение только кажется единым и налицо мнимая множественность лиц в обязательстве. Если же одно или оба перечисленные условия не выполняются – мы имеем дело с множественностью лиц. Поясним приведенную мысль на примере.

В случае поставки А, В и С пшеницы D в определенном количестве каждый имеет право на получение от него известной суммы денег. А поставил свое количество пшеницы D и получил от него причитающуюся сумму. Обязательства между ними прекращены, причем независимо от того, поставили ли пшеницу В и С, перечислил ли им D деньги и т. д. Здесь не будет долевой множественности лиц. Теперь предположим, что D должен был не перечислить каждому сумму денег, а передать всем троим в собственность неделимую вещь. Здесь все обязательства, существующие между D и одним из поставщиков, никак не могут быть прекращены без прекращения или изменения в правах и обязанностях D и других поставщиков. Иными словами, применительно к поставке пшеницы будет иметь место долевая множественность лиц.

Соответственно, в том случае, если обязательство является самостоятельным, долевая множественность лиц в нем всегда будет мнимой.

Солидарные обязательства. Солидарное обязательство возникает в случаях, предусмотренных договором или установленных законом, в частности при неделимости предмета обязательства [19] ; в отношении обязанностей или требований в обязательствах, связанных с предпринимательской деятельностью, действует презумпция солидарности, которая может быть опровергнута законодательством или условиями обязательства (ст. 322 ГК РФ).

Солидарное обязательство может быть как активным, так и пассивным [20] . Суть его заключается в том, что каждый из кредиторов (при активной множественности) управомочен требовать от должника исполнения всего обязательства в целом, а каждый из должников (при пассивной множественности) обязаны исполнить обязательство при обращении к нему требования (неделимость требования и неделимость долга) [21] . В случае совершения полного исполнения одному из кредиторов (при активной множественности) или одним из должников (при пассивной множественности) обязательство полностью прекращается, т. е., соответственно, остальные кредиторы не вправе требовать, а остальные должники не обязаны исполнять [22] . При этом в случае пассивной солидарности кредитор может не требовать исполнения от одного из должников, а «разбить» свое требование между должниками в любой удобной ему пропорции [23] ; частичное исполнение одним из должников общей обязанности не исключает возможности для кредитора предъявить ему повторное требование [24] . Что касается активной солидарности, то по смыслу ст. 326 ГК РФ должник может исполнить обязанность любому, по своему выбору, из солидарных кредиторов, но лишь до предъявления соответствующего требования – после этого должник может исполнять обязательство только предъявителю. [25]

В римском праве выделялся также отсутствующий ныне в российском законодательстве частный случай солидарных обязательств – корреальные обязательства. Как отмечает С.В. Сарбаш, основное их практическое различие заключалось в том, что по корреальным обязательствам предъявление иска одному из должников или одним из кредиторов прекращало, соответственно, права и обязанности других участников [26] . Возможно существование и своего рода «зеркального отражения» корреального обязательства – солидарное требование с резолютивным условием. Это разновидность активного солидарного обязательства, при котором тот из кредиторов, который заявит требование первым, исключает остальных – до этого момента они оба для должника солидарные кредиторы. [27]

Возможность исполнения любому кредитору или требования исполнения от любого из должников – не единственное фундаментальное отличие солидарного обязательства от долевого. Второе такое отличие заключается в том, что при солидарности всегда присутствуют две сферы отношений: отношения между сторонами обязательства и отношения между лицами внутри множественности [28] . В случае если кто-либо из солидарных должников полностью исполнил обязательство, он имеет право регрессного требования к остальным должникам в равных долях за вычетом доли, падающей на него самого, если же кто-либо из этих должников не исполняет данное требование, то неуплаченное падает в равной доле на исполнившего должника и на остальных должников (п. 2 ст. 325 ГК РФ) [29] . Таким образом, вместо солидарного обязательства образуется новое – долевое [30] . Следует учитывать, что отношениями между солидарными должниками может быть предусмотрено иное – например, что неисполнившие должники становятся солидарно обязанными новому кредитору (исполнившему должнику), или что они обязаны перед ним не в равных долях [31] . При этом регрессное требование должника является самостоятельным и независимым от права первоначального кредитора – в частности, новые должники не могут использовать возражения, которые они могли адресовать первоначальному кредитору. [32]

В случае если один из солидарных кредиторов получил исполнение в полном объеме, он обязан возместить причитающееся другим кредиторам в равных долях, если иное не вытекает из отношений между ними (п. 4 ст. 326 ГК РФ), т. е. здесь также возникает долевое обязательство [33] . Что касается разрешения вопроса о такой разверстке в случае получения кредитором частичного удовлетворения, в литературе отмечается отсутствие в законодательстве прямого урегулирования этого вопроса [34] . По мнению В.О. Голевинского, к которому присоединяется С.В. Сарбаш, кредитор, получивший частичное удовлетворение, не вправе зачесть полученное в счет следующей ему доли, а должен представить к разделу между всеми, если соглашением между ними не установлено иное. [35]

В литературе отмечается возможность установления сторонами договора того, что один из содолжников отвечает солидарно, но не в полном объеме, а лишь в части долга [36] . Суть неполной солидарности заключается в том, что кредитор может предъявить требование ко всем должникам или к любому из них (как и при полной солидарности), но в отношении должника, отвечающего только в части долга, требование должно быть ограничено этой частью.

Субсидиарные обязательства. В ГК РФ субсидиарные обязательства упоминаются только применительно к ответственности (в частности, ст. 399 ГК РФ) [37] . Идея о том, что субсидиарной может быть только ответственность, по всей видимости, и является, по мнению С.В. Сарбаша, причиной того, что ряд авторов не признают возможность субсидиарности на стороне кредитора [38] . Между тем не исключена возможность установления субсидиарного обязательства договором (в силу принципа свободы договора), в котором может быть предусмотрена и активная субсидиарность, т. е. должник обязан исполнить обязательство сначала только одному из обозначенных кредиторов (главному) и лишь затем (при отсутствии волеизъявления со стороны главного кредитора) другому (дополнительному кредитору). [39]

Сущность пассивного субсидиарного обязательства заключается в том, что кредитор обязан сначала предъявить требование основному должнику, и лишь затем, в части неисполненного основным должником – дополнительному должнику.

Следует отметить, что существует мнение, согласно которому субсидиарная ответственность, предусмотренная ст. 399 ГК РФ, не является ответственностью в собственном смысле слова – в действительности речь здесь идет лишь об исполнении обязанности, возложенной законом или договором [40] . Если быть последовательным, необходимо признать, что здесь в принципе отсутствует множественность лиц, а есть лишь два самостоятельных обязательства между кредитором и «основным» должником и кредитором и «субсидиарным должником». Эта позиция представляется нам неверной. Во-первых, любую ответственность можно определить как возложенную законом или договором [41] обязанность (претерпеть неблагоприятные последствия). Во-вторых, отрыв обязанности субсидиарного должника от ответственности в данном случае поставит его в более неблагоприятное положение, чем основного должника: обязанность исполнить соответствующее требование будет тогда возникать уже только в силу факта отказа от исполнения основного должника, независимо от того, насколько обоснованно было требование к основному должнику (например, при отсутствии правонарушения со стороны последнего). Если же мы не лишаем субсидиарного должника возможности выдвигать соответствующие возражения, здесь уже идет речь именно о субсидиарной ответственности. [42]

Так же, как и при солидарных обязательствах в субсидиарных обязательствах присутствует сфера отношений внутри множественности. В случае если субсидиарный должник полностью или частично исполнил обязательство за основного должника, у него появляется регрессное требование к этому должнику [43] (на это указывает п. 3 ст. 399 ГК РФ [44] ). Если в первоначальном обязательстве должников было более двух, образуется новое обязательство с множественностью лиц: либо солидарное, либо долевое (в зависимости от его связи с предпринимательской деятельностью или договоренности между сторонами).

Дифференциация обязательств по объему прав и обязанностей не исчерпывается только долевыми, солидарными и субсидиарными обязательствами в их «чистом» виде. Существуют варианты множественности лиц, стоящие «на стыке» между ними.

Так, Г.Ф. Шершеневич определял долевые обязательства как совокупность обязательственных отношений, связанных взаимным ручательством всех пассивных субъектов [45] . Если один из должников не исполнял свою обязанность, неисполненное распределялось между остальными должниками, падая на каждого в соответствующей доле. Нетрудно заметить, что такая трактовка долевых обязательств довольно сильно отличается от общепринятой в настоящее время. Как верно указывается в литературе, этот подход представляет собой соединение признаков долевых и субсидиарных обязательств или, иными словами, долевые обязательства с пропорциональным ручательством, возможность существования которых нельзя отвергать в силу принципа диспозитивности в гражданском праве [46] . Возможно представить и иную конструкцию, содержащую признаки долевых и субсидиарных обязательств – например, несколько должников несут субсидиарную ответственность в определенной доле каждый, либо несколько субсидиарных кредиторов обладают соответствующим правом требования также только в определенной доле, падающей на каждого из них.

В законодательстве предусмотрены и обязательства, носящие солидарно-субсидиарный характер: например, участники полного товарищества солидарно несут субсидиарную ответственность по обязательствам товарищества (п. 1 ст. 75 ГК РФ) – кредитор управомочен предъявить свое требование любому из товарищей, но только в том случае, если основной должник (полное товарищество) не исполнит своих обязательств [47] . Не исключена возможность и существования субсидиарно-солидарных обязательств. Например, договором можно предусмотреть возможность предъявления требования к любому из субсидиарных должников, на выбор кредитора. [48]

С.В. Сарбаш, анализируя позицию В.И. Синайского касательно соотношения солидарных и неделимых обязательств [49] , предполагает возможным существование солидарно-долевых обязательств или обязательств с неделимым предметом [50] . Суть их заключается в том, что сами обязательства солидарны, в силу неделимости предмета, но ответственность содолжников по возмещению убытков и уплате неустойки может быть долевой (в силу соглашения между ними).

Представляется, что здесь отсутствует единое солидарно-долевое обязательство. Здесь имеют место два обязательства: солидарный долг (обязанность содолжников передать неделимый предмет) и долевая ответственность (обязанность содолжников уплатить неустойку или возместить убытки). «Единое» обязательство появляется здесь в результате смешения этих двух обязательств, что неправильно. Указанные обязательства, хотя и связаны между собой, все же являются двумя самостоятельными обязательствами, а не элементами одного обязательства. Чтобы убедиться в этом, достаточно представить себе ситуацию, при которой первое обязательство прекратилось в результате невозможности исполнения (например, при уничтожении индивидуально-определенной вещи содолжниками). Обязанность понести ответственность при этом будет существовать вполне благополучно. [51]

С.В. Сарбаш также считает возможным существование солидарно-долевых обязательств в иных вариациях, которые он обобщающе именует смешанной (ассиметричной) солидарно-долевой множественностью. Такая форма множественности отсутствует на практике, но может быть сконструирована теоретически. При этом она всегда будет носить характер двусторонней смешанной множественности. [52]

Первый вариант, предлагаемый С.В. Сарбашем, – обязательство с солидарными кредиторами и долевыми должниками. В нем каждый из кредиторов может требовать от любого из должников и всех их вместе исполнения обязательства, но каждый из должников обязан исполнить обязательство только в определенной доле.

Соответственно, второй предложенный вариант – обязательство с долевыми кредиторами и солидарными должниками. В нем каждый из кредиторов либо все кредиторы вправе требовать исполнения по своему выбору от одного должника, нескольких или всех должников, однако управомочен получить лишь долю от общего исполнения.

Представляется, что первый из рассмотренных вариантов вполне может претендовать на признание за собой титула солидарно-долевого обязательства, но второй вариант мы им наделить не можем. В самом деле, если кредитор может потребовать от должника (должников) исполнения лишь в определенной доле, то второй вариант ничем принципиально не отличается от первого. Следовательно, каждый из кредиторов может потребовать полного исполнения. Тогда получается, что вся «долевость» переносится на отношения между кредиторами после получения исполнения от должника. Однако это уже не имеет отношения к первичному обязательству и никак не повлияет на характер и способ его исполнения [53] . В данном случае солидарности должников никакого солидарного обязательства между должниками и кредитором (кредиторами) существовать не может. Допустимость же при этом существования обязательств с долевыми должниками и солидарными кредиторами вытекает из различий в природе солидарности и «долевости». Солидарность может проявляться в двух аспектах: объеме требования и исполнения в неразрывной связи с кругом лиц требования и исполнения [54] , и только в круге лиц требования и исполнения [55] . Долевой же характер обязательства всегда относится только к объему требования и исполнения. Следовательно, если солидарность исчерпывается кругом лиц требования и исполнения, то она вполне может совмещаться с «долевостью», поскольку та охватывает объем требования и исполнения. В случае если солидарность охватывает оба приведенных аспекта (как во втором примере С.В. Сарбаша), она уже несовместима с «долевостью», так как они оба будут сталкиваться на одном поле – объеме исполнения и требования. Однако из этого возможны исключения, когда дифференциация определенным образом круга лиц требования и исполнения может предотвращать столкновения между солидарностью и «долевостью» в объеме требования и исполнения. Например, может быть предусмотрена такая множественность лиц, когда несколько должников отвечают перед кредитором в равных долях (на каждого должника приходится по одной доле), а несколько должников – солидарно в пределах одной доли. Представляется, такое обязательство может именоваться солидарно-долевым обязательством.

В литературе обращается внимание на то, что не следует смешивать обязательства с множественностью лиц с теми случаями, когда один предмет выступает в нескольких обязательственных отношениях (например, имущество при субаренде), а также с исполнением третьим лицом, исполнением третьему лицу, обязательством в пользу третьего лица и представительством. [56]

Такова общая характеристика категории множественности лиц в обязательствах в гражданском праве России. [57]

§2. Множественность лиц в обязательствах и множественность лиц в правоотношениях

Обязательство традиционно понимается в литературе как относительное правоотношение, а термины «обязательство» и «обязательственное правоотношение» употребляются как синонимы [58] . При этом авторы, признавая за обязательством титул правоотношения, расходятся во взглядах на то, существуют ли взаимные (двусторонние) обязательства, т. е. такие обязательства, в которых обе стороны одновременно являются должником и кредитором (купля – продажа, подряд, перевозка, оказание услуг) [59] . По мнению противников положительного ответа на этот вопрос, здесь имеет место не одно взаимное обязательство, а несколько обязательств [60] . Оставляя как подробную критику, так и защиту каждой из этих концепций цивилистам, отметим, что отказ в признании за указанными правоотношениями наименования обязательства [61] не означает невозможности существования в таких правоотношениях категории множественности лиц. В самом деле, что представляет собой гражданское правоотношение [62] ? Это общественное отношение, урегулированное нормами гражданского права [63] , к элементам которого относятся: субъекты (участники правоотношения), объект (поведение участников), содержание (взаимные права и обязанности участников) и основания возникновения, изменения и прекращения правоотношения (соответствующие юридические факты) [64] . Субъекты и содержание – это самостоятельные элементы правоотношения. Следовательно, отличие содержания синаллагматического правоотношения от содержания обязательства (наличие прав и обязанностей у каждой стороны) еще не означает необходимости различия в их субъектном составе с точки зрения присутствия множественности. Соответственно, не исключена ситуация, при которой на стороне одного из субъектов будет выступать несколько участников, каждый из которых будет обладать правами и обязанностями по отношению к другой стороне. Могут возразить, что эта конструкция не имеет практического значения, поскольку такое правоотношение в любом случае можно «раздробить» на несколько обязательств и исследовать множественность лиц в рамках каждого из них. Представляется, что это не может служить достаточным основанием для того, чтобы отворачивать взор от множественности лиц в синаллагматических правоотношениях. Поскольку обязательства в двустороннем договоре носят несамостоятельный характер, т. е. находятся друг с другом во взаимосвязи, множественность лиц в одном из них, вероятней всего, будет откладывать свой отпечаток на другие обязательства и соотношение между ними [65] . Таким образом, последствиями, вызванными наличием множественности, окажется пронизанным все синаллагматическое правоотношение, и нет никаких оснований даже с чисто методологической точки зрения отказываться от изучения множественности лиц в рамках этого правоотношения в пользу такого изучения в рамках отдельных обязательств. Кроме того, как будет показано в дальнейшем, далеко не всегда множественность лиц в синаллагматическом гражданском правоотношении можно подразделить на множественность лиц в составляющих его обязательствах.

Теперь необходимо вкратце остановиться на вариантах классификации множественности лиц в синаллагматических гражданских правоотношениях. Традиционная классификация, используемая для множественности лиц в обязательствах, здесь не может быть применима в чистом виде, поскольку она предполагает, что одна сторона в обязательстве обладает только правами, а другая – только обязанностями.

В зависимости от того, на скольких сторонах присутствует множественность, можно выделять правоотношения с односторонней множественностью и правоотношения с двусторонней множественностью [66] . В свою очередь, из односторонних множественных правоотношений можно вычленить правоотношения с одним видом множественности (долевой, субсидиарной или солидарной [67] ) и правоотношения со смешанной множественностью (в частности, солидарно-долевые: например, когда обязанность передать товар лежит на продавцах солидарно, а право требовать покупную цену – в долях). Двусторонние множественные правоотношения можно подразделить на симметричные (когда на каждой стороне одинаковые виды множественности) и, соответственно, ассиметричные. Из правоотношений с симметричной множественностью можно выделить простую симметричную множественность (например, на каждой из сторон правоотношения присутствует солидарная множественность) и смешанную симметричную множественность (например, на каждой из сторон обязательства солидарно-долевая множественность). Аналогичная дифференциация возможна и по отношению к ассиметричной множественности: при простой ассиметричной множественности на одной стороне правоотношения один вид множественности (например, солидарная множественность), а на другой – иной вид множественности (например, субсидиарная); при смешанной ассиметричной множественности на разных сторонах будут разные смешанные виды множественности (например, солидарно-долевая и солидарно-долевая с субсидиарными участниками). [68]

Кроме того, о множественности лиц в правоотношении можно говорить применительно ко всему спектру прав и (или) обязанностей стороны, и применительно только к части их (например, при субсидиарной ответственности).

Итак, можно констатировать, что вполне допустимо изучение категории множественности лиц не только в рамках «элементарного» отношения, каковым является обязательство, но и в рамках более сложного гражданского правоотношения, где каждая сторона обладает как правами, так и обязанностями.

§3. «Параллельная» множественность лиц и «расщепленная» множественность лиц

Нетрудно заметить, что рассмотренная выше категория множественности лиц в ее традиционном (и пока единственном) понимании отличается следующей сущностной чертой – права или обязанности [69] участников любого из вида множественности совпадают по своему качественному объему. Участники множественности либо обладают одним и тем же правом или несут одну и ту же обязанность по отношению к контрагенту [70] , либо право (обязанность) каждого участника множественности представляет собой, по сути, «частицу» одного права (обязанности) [71] . Иными словами, они занимают своего рода «параллельное» друг с другом положение.

Такая ситуация не удивительна. Категория множественности лиц всегда рассматривалась в обязательствах, т. е. в правоотношениях, где одна сторона обладает только правом, а другая – только обязанностью [72] . Однако если мы возьмем гражданское правоотношение, где каждая из сторон обладает и правом, и обязанностью, то почему нельзя представить себе ситуацию, когда на стороне участника правоотношения выступают два лица, одно из которых по отношению к противоположному субъекту обладает правом, а другое – обязанностью? С точки зрения истории права, подобная ситуация не является чем-то новым. Так, в римском праве сын семейства и раб могли обременяться долгами, при этом все, что они приобретали, они приобретали для отца семейства или господина, т. е. в правоотношении у них отсутствовала активная правоспособность, но присутствовала пассивная правоспособность [73] . Однако ошибочным было бы полагать, что такая юридическая модель осталась достоянием истории. Представляется, что в правовой системе современной России имеют место ситуации, когда в гражданском правоотношении права и обязанности одного из участников распределяются между, как минимум, двумя лицами.

Одним из таких случаев является договор в пользу третьего лица. В соответствии с п. 1 ст. 430 ГК РФ договором в пользу третьего лица признается договор, в котором стороны установили, что должник обязан произвести исполнение не кредитору, а указанному или не указанному в договоре третьему лицу, имеющему право требовать от должника исполнения обязательства в свою пользу. При этом по общему правилу п. 3 ст. 308 ГК РФ третье лицо приобретет только права, но не обязанности [74] . Однако в синаллагматических правоотношениях не может быть обязанностей только у одной из сторон (должника по отношению к контрагенту или третьему лицу) – должны быть и обязанности по отношению к этой стороне. Следовательно, обязанности сохраняются за контрагентом, заключившим договор в пользу третьего лица. Таким образом, на одной из сторон договорного правоотношения имеет место «расщепление» прав и обязанностей между двумя субъектами. На такую ситуацию уже прямо или косвенно обращалось внимание в литературе, при этом подчеркивалось, что множественность лиц здесь отсутствует [75] . Это указание, безусловно, верно, но лишь применительно к тем случаям, когда речь идет о множественности лиц в ее традиционном, общепринятом понимании. Однако это не освобождает нас от обязанности ответить на вопрос: что представляет собой это правоотношение, где права и обязанности одной из сторон распределены между двумя лицами?

По нашему мнению, поскольку здесь на стороне одного участника правоотношения выступают два лица, вполне уместно говорить о наличии множественности лиц в правоотношении [76] . В то же время так как здесь происходит разделение между участниками множественности прав и обязанностей, а не предмета исполнения, как в долевых обязательствах [77] , либо альтернативы в выборе субъекта исполнения, как в солидарных обязательствах, данная множественность лиц принципиально отличается от множественности, которая рассматривалась нами в предыдущих параграфах. Следовательно, этой форме множественности необходимо присвоить свое наименование – например, «расщепленная» множественность лиц, в противовес традиционной категории – «параллельной» множественности лиц.

Говоря о множественности лиц в договорах в пользу третьего лица, следует отметить следующее.

Во-первых, необходимо определить, с какого момента возникает такая множественность – с момента заключения договора или с момента изъявления со стороны третьего лица желания воспользоваться своим правом? Поскольку множественность появляется в тот момент, когда третье лицо наделяется правом требования к должнику, для ответа на поставленный вопрос необходимо определить, когда третье лицо получает названное право. Эта проблема рассматривалась еще в дореволюционном гражданском праве. Так, по мнению Г.Ф. Шершеневича, право третьего лица по общему правилу возникает только со времени выраженного им согласия – поскольку договор в пользу третьего лица имеет дарственный характер, а дарение предполагает согласие одаряемого на принятие дара [78] . Мы присоединяемся к выводу Г.Ф. Шершеневича, поскольку, в противном случае, как им верно замечено, контрагентам было бы невозможно изменить заключенный договор еще до выражения третьим лицом своего намерения относительно предусмотренного в договоре права, что может быть чересчур стеснительно. [79]

В литературе по поводу данного вопроса высказывалась точка зрения, согласно которой у третьего лица до момента выражения им намерения воспользоваться своим субъективным правом это право, действительно, отсутствует, однако у него есть особое «секундарное» право, т. е. своего рода «право на право», которому соответствует не обязанность другой стороны, а связанность ее этим правом [80] . Поскольку множественность лиц в договоре в пользу третьего лица не может, по нашему мнению, возникнуть до выражения третьим лицом намерения воспользоваться предоставленным правом, для нас в рамках рассматриваемой проблематики безразлично, как характеризовать правовое положение третьего лица в договоре до реализации им возможности изъявить желание воспользоваться соответствующим правом и как именовать эту возможность – «секундарным» правом или иным термином.

Таким образом, множественность лиц в договоре в пользу третьего лица возникнет только тогда, когда третье лицо выразит желание воспользоваться своим правом.

Здесь необходимо оговориться, что ст. 430 ГК РФ предусматривает для третьего лица возможность «выразить намерение воспользоваться своим правом» (п. 2) и возможность «отказаться от предоставленного права» (п. 4), что вызвало появление точки зрения о наличии в ней внутренней коллизии: «…если из п. 2 ст. 430 ГК вытекает: “молчание позволяет стороне осуществить право”, то из п. 4 той же статьи, наоборот, следует: “молчание позволяет признать отсутствие у стороны соответствующего права” (только прямо выраженный отказ может его породить)» [81] . Представляется, что на самом деле никакого противоречия здесь нет. Пункт 2 ст. 430 ГК РФ говорит о ситуации возникновения субъективного права у третьего лица, а п. 4 ст. 430 ГК РФ – о ситуации, когда субъективное право у третьего лица уже возникло, однако последнее решило от него отказаться.

Во-вторых, множественность лиц может появиться далеко не во всех договорах в пользу третьего лица. Она исключена в тех случаях, когда контрагенту, выговорившему право в пользу третьего лица, нельзя при вступлении третьего лица в правоотношение предъявить какие-либо требования из договора. Это, например, будет иметь место при договоре страхования жизни в пользу третьего лица [82] . Аналогичная ситуация будет и в том случае, если до появления у третьего лица субъективного права соответствующий контрагент выполнил все необходимые обязанности.

В-третьих, множественность лиц в договорах в пользу третьего лица может включать не два, а большее число лиц. Это может быть предусмотрено как законом [83] , так и договором, когда договор заключается в пользу более чем одного лица, либо когда такой договор заключается с контрагентом более чем одним лицом [84] . Соответственно, сторона в правоотношении будет представлена одним должником и несколькими кредиторами, несколькими должниками и одним кредитором или несколькими должниками и несколькими кредиторами. Нетрудно заметить, что здесь «расщепленная» множественность будет дополняться «параллельной» множественностью, носящей долевой или солидарный характер. [85]

В-четвертых, у третьего лица в договоре далеко не всегда будут только права и обусловленные осуществлением этого права «кредиторские обязанности». В ряде случаев [86] на третье лицо могут быть возложены и обязанности соответствующего должника. Один из таких случаев предусматривает п. 2 ст. 939 ГК РФ, предоставляя страховщику право требовать от выгодоприобретателя выполнения обязанностей по договору страхования в случае предъявления последним требования о выплате страхового возмещения либо страховой суммы. [87]

В-пятых, необходимо определить, обладателем каких прав является третье лицо? Буквальный текст п. 1, 2 и 4 ст. 430 ГК РФ позволяет предположить, что речь идет только о праве требовать исполнения в свою пользу. Однако крайне сложно представить себе такой договор обязательственного характера, в котором правовое положение кредитора будет исчерпываться одним только «голым» правом требования. Как минимум, у него должно быть еще право требовать привлечения должника к ответственности за ненадлежащее исполнение обязанностей по договору. Соответственно, за третьим лицом следует признать наличие всего комплекса прав, принадлежащих кредитору, если законом или договором не установлено иное.

В-шестых, у контрагента, выступающего вместе с третьим лицом в качестве стороны правоотношения, могут быть не только обязанности, но и права, являющиеся следствием этих обязанностей, в зависимости от особенностей конкретного правоотношения.

Нераскрытым остался основной вопрос: как реально будет проявляться рассматриваемый вид множественности лиц в правоотношении? Как будут участники правоотношения реализовывать лежащие на них права и обязанности в зависимости от поведения друг друга? Представляется, что дать исчерпывающий ответ на эти вопросы невозможно без рассмотрения каждого соответствующего правоотношения в отдельности, что мы сделать не можем, поскольку это уведет нас слишком далеко от темы настоящего исследования. Можно с уверенностью сказать лишь то, что основным проявлением специфики множественности лиц будет возможность для стороны, противостоящей множественной стороне, расторгнуть договор при существенном нарушении должником или третьим лицом своих обязанностей даже при добросовестности второго участника множественности (например, при расторжении договора аренды в случае несвоевременной уплаты арендной платы или порчи арендованной вещи). Тем не менее мы попытаемся привести два примера, которые, на наш взгляд, достаточно ярко характеризуют специфику расщепленной множественности лиц, возникающей в правоотношении из договора в пользу третьего лица.

В первом примере представим себе договор купли-продажи в пользу третьего лица, в котором третье лицо заявило о своем намерении воспользоваться правами покупателя и получило товар. Однако оказалось, что товар передан с недостатками, свидетельствующими о существенном нарушении условия о качестве товара. В соответствии с п. 2 ст. 475 ГК РФ покупатель в этом случае вправе по своему выбору либо отказаться от исполнения договора и потребовать возврата уплаченной суммы, либо потребовать замены товара. Возникает вопрос: а кто будет осуществлять эти права в нашем случае – третье лицо, контрагент, выступающий на его стороне, или оба вместе? Закон не дает ответа на этот вопрос. По логике вещей замену товара ненадлежащего качества может потребовать третье лицо самостоятельно, независимо от мнения своего «напарника» в правоотношении. Что же касается отказа от исполнения договора, то это может сделать носитель обязанностей покупателя, однако в том случае, если договором предусмотрена обязанность возвращения некачественного товара продавцу, возможность отказа следует обусловить и согласием третьего лица, поскольку вещь будет истребована у него. Если же речь будет идти о конкуренции указанных прав покупателя (носитель обязанностей покупателя будет настаивать на отказе от исполнения, а третье лицо – на замене товара), представляется справедливым отдать приоритет интересам третьего лица, поскольку это в наибольшей степени соответствует цели и смыслу договора.

Во втором примере представим себе договор аренды в пользу третьего лица. Одно лицо пользуется имуществом, а другое платит арендную плату. Но кто может сдать это имущество в субаренду? Полагаем, что сделать это может арендатор целиком, т. е. плательщик арендной платы вместе с выгодоприобретателем [88] . Иной подход неправомерно ущемлял бы интересы либо третьего лица (поскольку его фактически могли лишить права пользования имуществом помимо его воли), либо плательщика (поскольку выгоду из договора он намеревался предоставить именно соответствующему третьему лицу, а не кому-либо иному).

В литературе отмечается, что такое же положение, как и третьи лица, в пользу которых заключен договор, занимают цессионарии, ставшие кредиторами по основному обязательству в результате сингулярного правопреемства, и новые должники, вступившие в обязательство в результате перевода долга [89] . Это требует от нас рассмотрения вопроса: возникает ли в этом случае расщепленная множественность лиц?

Что касается уступки права требования, то в цивилистике существует целый спектр взглядов относительно пределов такой уступки. Согласно одному полюсу этого спектра во взаимном обязательстве уступка права требования без одновременного перевода долга невозможна, за исключением случаев, когда все обязанности, лежащие на кредиторе, были прекращены; равным образом невозможна и «частичная» цессия (уступка не всех прав, принадлежащих кредитору) [90] . Согласно другому полюсу этого спектра не существует никаких препятствий ни в уступке части требования (при юридической делимости обязательства), ни в уступке права требования, вытекающего из взаимного договора (поскольку это не затрагивает встречного, но самостоятельного обязательства). [91]

Нетрудно заметить, что и та и другая концепция подспудно отрицают теорию «расщепленной» множественности лиц. Иначе для сторонников первой позиции не было бы никаких оснований отрицать возможность частичной уступки или уступку при неисполненной обязанности (правоотношение при этом не «разрывалось» бы), а сторонники второй позиции не говорили бы о том, что встречное обязательство никак не затрагивается. На наш взгляд, нет никаких теоретических препятствий к тому, чтобы допускать возможность уступки права требования в синаллагматическом правоотношении при неисполненной обязанности (равно как и «частичную» уступку права), а следствием этого считать появление «расщепленной» множественности лиц в правоотношении (такой же, как и в договоре в пользу третьего лица) [92] . Однако это будет противоречить практическим потребностям гражданского оборота, поскольку повлечет чрезмерную «скованность» права требования и снижение его оборотоспособности. Поэтому мы в настоящее время не склонны отстаивать необходимость признания и введения в законодательство появления «расщепленной» множественности лиц в результате цессии. [93]

Что касается перевода долга, то те возражения, которые мы приводили против признания «расщепленной» множественности лиц применительно к цессии, здесь не действуют: необходимость повышения оборотоспособности отсутствует, а закон применительно к возражениям нового должника, основанным на отношениях между кредитором и первоначальным должником, не содержит оговорки о моменте перехода обязанностей (ст. 392 ГК РФ). Поэтому, учитывая крайне скудное нормативное регулирование перевода долга, мы полагаем допустимым поставить вопрос о «расщепленной» множественности лиц при переводе долга хотя бы в качестве темы для дискуссии. Однако на страницах данной работы мы не считаем возможным вступать в нее, тем более что нас давно уже ждет следующий вид «расщепленной» множественности лиц в гражданских правоотношениях, а именно множественность лиц, возникающая в результате отсутствия у лица дееспособности.

Согласно ст. 28 ГК РФ сделки за малолетних (за некоторыми исключениями) совершают от их имени родители, усыновители и опекуны, и они же несут ответственность по ним [94] . Согласно ст. 32 ГК РФ опекуны лиц, признанных недееспособными в силу психического расстройства, также являются законными представителями подопечных и совершают от их имени и в интересах все необходимые сделки (про их имущественную ответственность напрямую не сказано, но она, очевидно, вытекает из смысла закона). Возникает закономерный вопрос: а какое правовое положение занимают эти представители? Как явствует из законодательства и доктрины, субъектом по сделке продолжает оставаться недееспособный, он является обладателем прав, получаемых по сделке, и из его имущества исполняются обязанности. Но на каком тогда основании ответственность несет представитель?

Представляется, что для ответа на этот вопрос необходимо хотя бы вкратце рассмотреть фигуру недееспособных лиц как субъектов права.

Каждый человек является социальной ценностью сам по себе, независимо от состояния его разума, духа и тела. Соответственно, каждый человек должен охраняться объективным правом от неблагоприятных последствий, возникающих в первую очередь в результате взаимодействия между людьми [95] . При этом объективное право должно также обеспечивать, по возможности, равные условия доступа людей к материальным и духовным благам. Достичь этих целей в полной мере объективное право может только в том случае, если будет считать каждого человека субъектом права , т. е. признавать за ним возможность обладания субъективными правами.

Однако объективное право существует лишь постольку, поскольку существует взаимодействие между людьми в рамках определенных социальных связей. Следовательно, признание за физическим лицом возможности обладания субъективными правами априори предполагает, что приобретаться и осуществляться эти права будут в определенной системе социальных связей и социального взаимодействия, опосредуемых объективным правом. Отсюда следует, что в подавляющем большинстве случаев для приобретения и (или) осуществления тех или иных субъективных прав человек должен будет вступать в правовые отношения с другими субъектами права. Такое взаимодействие предполагает, что физическое лицо должно обладать волей и сознанием на определенном уровне, в противном случае нормальное социальное взаимодействие (соотнесение своего поведения с поведением контрагента, и наоборот) невозможно. Между тем далеко не всякое лицо в силу своего возраста или состояния психики способно в достаточной мере понимать значение своих действий или руководить ими. Как же поступить объективному праву? Оно нашло следующий компромиссный выход из положения: лицо, не способное самостоятельно совершать юридические акты, не может быть участником определенных правоотношений и, соответственно, обладать субъективными правами, возникающими из этих правоотношений, однако такое лицо может становиться участником других правоотношений и обладателем соответствующих субъективных прав путем совершения от его имени и в его интересах юридически значимых действий другим лицом.

Подобная модель правового регулирования выгодна не только лицу, психически незрелому или неполноценному. Она выгодна и «полноправным» участникам правоотношений, поскольку снижает риск того, что они пострадают в результате взаимодействия с лицом, которое не в состоянии в полной мере отдавать отчет в своих действиях и руководить ими, что влечет и невозможность несения им ответственности перед контрагентом. Однако указанная неспособность проявляется не только в правоотношениях, возникающих в результате совершения правомерных действий, но в правоотношениях деликтного характера. Следовательно, здесь также возникает необходимость защитить интересы потерпевшего, что достигается путем возложения ответственности на другое лицо – очевидно, что этим лицом должен быть по общему правилу тот субъект, который осуществляет постоянное «правовое сопровождение» жизнедеятельности «неполноценного» физического лица и надзор за ним, а именно его законный представитель.

Таким образом, мы приходим к появлению категории дееспособности в объективном праве. В гражданском законодательстве дееспособность определяется как способность своими действиями приобретать и осуществлять гражданские права, создавать для себя гражданские обязанности и исполнять их (п. 1 ст. 21 ГК РФ).

Необходимо отметить, что это определение не является достаточно полным, поскольку охватывает только способность к совершению правомерных актов [96] , а не способность нести самостоятельную имущественную ответственность, которая также, на наш взгляд, является элементом дееспособности. [97]

Теперь рассмотрим, как отсутствие у лица дееспособности отражается на субъектном составе относительного договорного правоотношения, в котором данное лицо участвует посредством действий своего представителя.

При этом мы будем исходить из целевого назначения категории дееспособности, которое состоит в том, чтобы, условно говоря, юридически запретить такое социальное взаимодействие, когда лицо должно соотносить свое поведение с поведением другого лица, однако не может этого делать надлежащим образом, поскольку не обладает волей и сознанием в необходимой мере.

Очевидно, что исполнение какой-либо юридической обязанности в относительном правоотношении требует указанного соотнесения. Следовательно, недееспособное лицо не может быть допущено к подобной форме социального взаимодействия. Таким образом, если субъект в правоотношении должен выполнять те или иные обязанности, то при отсутствии у лица дееспособности выполнение этих обязанностей необходимо возложить на его законного представителя. При этом действия представителя не могут считаться действиями самого представляемого, поскольку при их совершении имеет место волеизъявление представителя, которое с точки зрения закона никак не зависит от намерений и желаний представляемого, так как за последним не признается наличие юридически значимой воли. Именно поэтому Гражданский кодекс РФ предусматривает, что законный представитель недееспособного лица несет ответственность при совершении им сделок от имени представляемого – он отвечает за ненадлежащее выполнение своих обязанностей. [98]

Конструкция дееспособности, предполагающая невозможность исполнения недееспособным обязанностей в правоотношении, представляет собой юридическую абстракцию, которая, как и всякая абстракция, не может полностью совпадать с потребностями реальной жизни, особенно в сфере имущественного оборота. Покажем это на примере из гражданского права, который, однако, будет достаточно близок и к трудовому праву.

Недееспособное лицо является гениальным музыкантом. К этому лицу и его представителю приходит директор концертного зала с предложением заключить договор, предметом которого будет исполнение недееспособным за вознаграждение ряда музыкальных партий в течение одного вечера в концертном зале. Договор будет заключен от имени недееспособного его представителем – здесь никаких трудностей не возникнет. Но как быть тогда, когда придет время выходить на сцену и играть? Ведь эти действия будут ни чем иным, как исполнением договорной обязанности. Однако недееспособный не может выполнять такую обязанность. Представитель же не сможет сделать это вместо него, поскольку договор такого рода требует исполнения именно определенным лицом, в данном случае – недееспособным. [99]

Необходимо также уточнить, что, хотя на недееспособное лицо и нельзя возложить исполнение «активной» обязанности, это не означает, что оно не будет нести вообще никакого обременения от участия в правоотношении. Обременение может выражаться в том, что представитель будет выполнять свои обязанности за счет имущества недееспособного. [100]

Итак, на основании изложенного можно сделать предварительный вывод о том, что в правоотношении с участием недееспособного лица субъектом обязанностей является представитель этого лица.

Теперь попытаемся определить, кто же является в правоотношении носителем соответствующих прав.

Статья 21 ГК РФ включает в дееспособность способность осуществлять гражданские права. Если быть последовательным, то недееспособное лицо не может осуществлять гражданские права. Однако в этом случае возникает вопрос: в чем смысл наделения этого лица правами, если оно не может само их осуществить? Не превращается ли правообладание в результате в пустую фикцию? Ответ на эти вопросы может состоять в том, что лицо может получить те или иные блага от осуществления права и в том случае, если его осуществляет не оно лично, а другое лицо от его имени. Например, при продаже имущества недееспособного лица полученные от этого денежные средства войдут в состав имущества данного лица, хотя правомочие [101] распоряжения осуществит его представитель. Однако бывают случаи, когда получить соответствующее благо можно только при личном осуществлении права. Самый наглядный пример – право пользования в арендных отношениях. Предположим, представитель заключает от имени недееспособного лица договор аренды рояля, чтобы недееспособный мог учиться на нем играть. Очевидно, что осуществлять право пользования этим имуществом будет само недееспособное лицо, а не его представитель – иначе не было бы смысла вообще заключать договор. Таким образом, существуют права, которые недееспособные, состоящие в правоотношении, могут осуществлять самостоятельно [102] . Но какие это права? Чем они отличаются от прав, которые недееспособные не могут самостоятельно осуществлять в правоотношениях?

Представляется, что все права, которые могут быть у условного субъекта в правоотношении, можно подразделить на три группы в зависимости от характера их осуществления. Первая группа – права, которые лицо может осуществлять своими действиями, без какого-либо активного поведения со стороны своего контрагента , последний должен либо воздерживаться от препятствования субъекту в осуществлении этих прав (например, при осуществлении права пользования имуществом), либо вообще никак не может оказать влияние на их осуществление (например, при осуществлении права отказаться от исполнения договора [103] ). Вторая группа – это те права, которые представляют собой права требования совершения каких-либо действий другим лицом [104] . Третья группа – это права, которые условно можно назвать правами на получение блага как результата действий, совершенных другим лицом при исполнении своей юридической обязанности (что происходит, например, при возвращении должником вещи, полученной по договору ссуды). Возникает закономерный вопрос: в чем различие между правами второй и третьей группы, зачем вообще понадобилось их разделять? Ответ на этот вопрос напрямую связан с возможностью осуществления указанных прав недееспособным лицом.

Права первой группы могут быть подразделены на права, для осуществления которых не требуется дееспособности, и те, для осуществления которых требуется дееспособность. Примером права первого вида может послужить уже упоминавшееся право пользования имуществом, а примером права второго вида – право отказаться от исполнения договора. [105]

Права второй группы могут быть совершены только дееспособным лицом, так как для их нормального осуществления необходимо соотнесение своего поведения с поведением контрагента, что требует определенного уровня интеллектуальной и волевой зрелости.

Для прав же третьей группы воля и сознание лица никакого значения не имеют, поскольку для их осуществления вообще не требуется совершения осознанных активных действий управомоченным лицом (соотнесения поведения не нужно). Их «осуществление» нельзя даже назвать таковым в собственном смысле этого слова – эти права не осуществляют, а они осуществляются. Например, истекает срок договора ссуды, и к моменту его истечения ссудополучатель пришел к ссудодателю с вещью, желая ее вернуть. Ссудодателя не оказалось дома, и ссудополучатель передал вещь через порог квартиры малолетнему сыну ссудодателя. Очевидно, что право ссудодателя на получение обратно своей вещи осуществилось, хотя он никаких волевых усилий для этого не принимал, и даже может не знать об этом. Безусловно, далеко не всегда дела обстоят так благополучно, как описано в нашем гипотетическом примере. Ссудополучатель может не вернуть вещь ссудодателя, желая оставить ее у себя. В этом случае у ссудодателя при сохранении у него права из третьей группы возникнет право из второй группы – право требовать возвращения ему вещи.

В подавляющем большинстве случаев субъект прав из второй и третьей группы – одно и то же лицо. Но не в том случае, когда речь идет о недееспособном лице [106] , поскольку, как мы уже установили, он не может обладать правами из второй группы. Субъектом права требования здесь будет его законный представитель. Однако законный представитель при заключении сделки от имени недееспособного не может быть субъектом права из третьей группы, поскольку субъектом получения выгод от исполнения контрагентом своих обязанностей будет подопечный. Таким образом, право требования совершения действий принадлежит законному представителю, а право получения блага – недееспособному лицу.

Следовательно, в правоотношении с участием недееспособного лица субъектом одних прав и в отдельных случаях имущественных обременений является недееспособный, а субъектом других прав и во всех случаях обязанностей является представитель недееспособного лица, т. е. мы имеем дело с «расщепленной» множественностью лиц. От «расщепленной» множественности лиц в договорах в пользу третьего лица она отличается, в частности, тем, что взаимодействие «активного» участника множественности (законного представителя) с контрагентом в правоотношении будет оказывать влияние и на отношения между участниками множественности [107] , а также тем, что законный представитель будет состоять в правоотношении со специальным органом публичной власти – органом опеки и попечительства, который будет оказывать серьезное влияние на осуществление представителем своих прав и обязанностей в правоотношении. [108]

Здесь следует сделать серьезную оговорку. На наш взгляд, в том случае, если недееспособное лицо обладает только правом получения блага и не несет никаких имущественных обременений , о множественности лиц говорить не следует, но не в силу логической порочности предложенной конструкции, а в силу отсутствия в ней малейшего практического смысла, без чего любая юридическая конструкция превращается в юридическую химеру. [109]

Нетрудно заметить, что предложенный подход, по сути, отрицает дееспособность, а также обусловленные ею недееспособность и градации дееспособности. В самом деле, если мы признаем субъектом прав и обязанностей в правоотношении только тех, кто способен их осуществлять (в широком смысле слова), получается, что нет никаких дееспособных и недееспособных лиц: есть те, кто обладает определенными правами и обязанностями, и те, кто ими не обладает. Мы действительно придерживаемся такой позиции. Дееспособность представляет собой прием юридической техники – фикцию. Этот прием оказался настолько удачным и оправдавшим на практике свою полезность (по крайней мере, в сфере гражданского права), что мы ни в коей мере не желаем его (невозможного) исчезновения из законодательства. Тем не менее понять с помощью этой фикции отдельные юридические явления крайне затруднительно. А без понимания сути юридических явлений в праве невозможна ни научная работа, ни профессиональная практическая деятельность.

Дальнейшая разработка этой тематики потребует, помимо прочего, и пересмотр традиционных концепций правосубъектности, однако, будучи связанными форматом работы, мы не считаем возможным углубляться в эту тему.

Итак, на основании изложенного можно сделать вывод о том, что в синаллагматических правоотношениях теоретически возможно существование как «параллельной», так и «расщепленной» множественности лиц (или их обеих одновременно).

«Параллельную» множественность лиц можно определить как явление, при котором на одной или на обеих сторонах двустороннего правоотношения [110] выступают два или более субъекта, и каждое из прав и обязанностей, принадлежащих одному из участников множественности, идентично по своей юридической природе праву и обязанности, принадлежащим остальным участникам множественности. [111]

«Расщепленную» множественность лиц можно определить как явление, при котором на одной или на обеих сторонах правоотношения выступают два субъекта [112] , а права и обязанности, принадлежащие стороне в целом, распределены между участниками множественности таким образом, что право (права) и (или) обязанность (обязанности) [113] , принадлежащее одному из участников, отсутствует у другого участника. [114]

§4. Возможность распространения категории множественности лиц на правоотношения в сфере наемного труда

Нетрудно заметить, что, хотя все предыдущие рассуждения были основаны на гражданско-правовом материале, сформулированные определения «параллельной» и «расщепленной» множественности лиц носят общетеоретический характер и могут быть применены не только к гражданским правоотношениям, но и к правоотношениям другой отраслевой принадлежности. Означает ли то, что мы допускаем возможность наличия множественности лиц в гражданских правоотношениях, необходимость признания возможности существования этого явления и в правоотношениях другой отраслевой принадлежности, где традиционно отсутствует категория обязательств? [115]

Если рассуждать абстрактно, то, поскольку наличие сторон в правоотношении – неотъемлемая черта всех правоотношений, а не только гражданских, можно предположить, что и в иных правоотношениях на одной стороне может быть два или более лица. Однако такого рода абстрактные рассуждения являются ни чем иным, как гаданием, поскольку весь вопрос как раз в том, допускает ли содержание правоотношения возможность наличия в нем множественности лиц. Даже не всякое гражданское правоотношение может быть с множественностью лиц, поэтому какая-либо презумпция возможности существования множественности лиц в правоотношениях другой отраслевой принадлежности тем более недопустима.

Таким образом, находясь в рамках соответствующей (не гражданско-правовой) отрасли, исследователь должен непосредственно определять, допускают ли соответствующие отраслевые модели правоотношений возможность наличия «параллельной» или «расщепленной» множественности лиц на их сторонах. Применительно к множественности лиц на стороне работодателя в трудовых отношениях это будет сделано во второй и третьей главе нашего исследования.

Здесь возникает закономерный вопрос: неужели все предшествующее исследование было проведено только для того, чтобы сформулировать понятие «параллельной» и «расщепленной» множественности лиц? И почему нельзя было достичь того же результата, сразу отталкиваясь от трудоправового материала? Ответ на этот вполне резонный вопрос возможен только в том случае, если мы покажем, что хотя бы часть из тех положений, которые были сформулированы на примере гражданско-правового материала, применимы к трудовым правоотношениям. В результате мы получим, как минимум, методологическое оправдание проделанной предварительной работе, поскольку в рамках изучения материи трудового права мы перейдем уже на вторую ступень доказывания [116] и, как говорилось во введении, избегнем придания нашей работе вида сравнительного исследования множественности лиц в гражданском праве и в трудовом праве.

В полной мере показать все это можно только после детального исследования собственно множественности лиц на стороне работодателя, здесь же мы, с учетом границ нашего исследования, приведем лишь общие соображения относительно возможности существования в правоотношениях в сфере наемного труда множественности лиц, подобной множественности лиц в гражданско-правовых отношениях.

Как указывается в научной литературе, трудовое право сформировалось как «органичное соединение двух больших институтов: частноправового института трудового договора, сформировавшегося в недрах гражданского права, и публично-правового института охраны труда (фабричного законодательства), функционировавшего в рамках полицейского (административного права)» [117] . Однако не ушло ли трудовое право настолько далеко от гражданского права, что все правовые явления, изначально зародившиеся в цивилистике, к нему вообще не применимы? Для ответа на этот вопрос нам сначала придется обратиться к общественным отношениям, составляющим предмет трудового права.

В науке существует весьма разработанная классификация общественных отношений, включаемых в предмет трудового права. Традиционно в предмете трудового права выделяют трудовые отношения и непосредственно связанные с ними отношения [118] . Трудовые отношения – это отношения, которые опосредуют собой реализацию способности человека к труду [119] . Отношения же, тесно связанные с трудовыми или производные от них, принято подразделять на три группы: 1) отношения, предшествующие трудовым; 2) отношения, сопутствующие трудовым; 3) отношения, вытекающие из трудовых. [120]

И трудовые правоотношения, и правоотношения, непосредственно связанные с ними, могут быть классифицированы с точки зрения их субъектного состава на индивидуальные и коллективные отношения [121] . Сторонами индивидуальных отношений являются персонально определенный работник и конкретный работодатель, а в коллективных отношениях хотя бы одной из сторон является неиндивидуальный субъект права в виде объединения работников, работодателей либо их представителей. [122]

Как указывает С.П. Маврин, с позиции своего содержания индивидуальные правоотношения могут быть подразделены на:

1) отношения по трудоустройству у конкретного работодателя;

2) отношения по профессиональной подготовке или повышению квалификации определенного физического лица у конкретного работодателя;

3) трудовые отношения, связывающие работника с работодателем;

4) отношения по материальной ответственности работодателей и работников в сфере труда;

5) отношения по разрешению индивидуальных трудовых споров; а коллективные трудовые правоотношения могут быть подразделены на:

1) отношения по организации труда и управлению трудом;

2) отношения по профессиональной подготовке работников, их переподготовке и повышению квалификации непосредственно у работодателя;

3) отношения по социальному партнерству, ведению коллективных переговоров, заключению коллективных договоров и соглашений;

4) отношения по участию работников и профессиональных союзов в установлении условий труда и применении трудового законодательства;

5) отношения по профсоюзному надзору и контролю за соблюдением трудового законодательства (включая законодательство об охране труда);

6) отношения по разрешению коллективных трудовых споров. [123]

По нашему мнению, центральное ядро трудового права как самостоятельной отрасли права образует конгломерат из трудовых отношений, связывающих работника с работодателем (возникающее в результате заключения трудового договора как основного в странах с рыночный экономикой правового института, опосредующего собой несамостоятельный труд), и отношений по организации труда и управлению трудом. В результате этого симбиоза образуется синаллагматическое правоотношение обязательственного типа (трудовое правоотношение), осложненное феноменом хозяйской власти работодателя над личностью работника через рабочую силу последнего. [124]

Возможно ли существование в этом «центральном ядре» множественности лиц такой же, как и в гражданско-правовых договорах?

Для ответа на этот вопрос необходимо определить, в чем состоит универсальное принципиальное отличие трудового договора [125] от гражданско-правовых договоров, и устраняет ли это отличие возможность существования такой множественности лиц, которая существует в гражданских правоотношениях.

Ответ на этот вопрос достоин отдельной научной работы, поэтому подробно рассмотреть его в рамках одного параграфа невозможно. Ограничимся тезисным изложением нашей точки зрения, опираясь на уже проведенные исследования.

Как правильно указано Е.Б. Хохловым и С.П. Басалаевой, ни один из выработанных еще советской трудоправовой наукой семи догматических признаков трудового договора, отличающих его от гражданско-правового договора [126] , не может рассматриваться как универсальный признак трудового договора, позволяющий во всех случаях отличить его от гражданско-правового договора [127] . В качестве универсальной характеристики трудового договора названные авторы называют «два взаимосвязанных признака: феномен хозяйской власти работодателя и экономическая и, как следствие, в большей или меньшей степени организационная несамостоятельность работника». [128]

С нашей точки зрения, универсальным признаком трудового договора, отличающим его от гражданско-правового договора, является все-таки только наличие у работодателя хозяйской власти над работником. Экономическая же несамостоятельность последнего служит источником этой власти [129] . Как общественное явление, хозяйская власть выражается в том, что работодатель определяет, когда, в каком количестве, где, каким образом и в кооперации с кем работник должен выполнять работу, обладая возможностью принудить (стимулировать) негативными или позитивными методами работников к подчинению данным проявлениям хозяйской власти. [130]

Таким образом, универсальное отличие трудового договора от гражданско-правового договора состоит только в осложняющем его (как мы сказали выше) феномене хозяйской власти работодателя. Все научно обоснованные отличия правового регулирования трудовых отношений от гражданско-правовых отношений так или иначе связаны с этим явлением. За вычетом хозяйской власти трудовой договор превратится в подрядный договор, договор оказания услуг, агентский договор и т. п. Однако хозяйская власть как отношение власти-подчинения не тождественна имущественной составляющей трудового правоотношения, хотя и оказывает на него несомненное влияние. Между тем множественность лиц в гражданских правоотношениях проявляется как раз с точки зрения распределения на одной или обеих сторонах правоотношения прав и обязанностей имущественного характера.

Но, может быть, хозяйская власть препятствует появлению «гражданско-правовой» множественности лиц в рамках трудового правоотношения не прямо, а опосредованно? Если мы придем к выводу, что хозяйская власть может принадлежать только одному лицу, не будет ли это непреодолимым препятствием для появления в трудовом правоотношении соответствующих форм и разновидностей множественности лиц? Утвердительный ответ на этот вопрос возможен только в том случае, если мы будем исходить из предположения, что:

1) носителем хозяйской власти и обладатель имущественных прав и обязанностей работодателя всегда должны совпадать в одном лице;

2) носителем хозяйской власти может быть только одно лицо. Чтобы подтвердить или опровергнуть это предположение, нам необходимо обратиться к определению работодателя.

В соответствии со ст. 20 ТК РФ работодатель – это физическое лицо либо юридическое лицо (организация), вступившее в трудовые отношения с работником; в случаях, предусмотренных федеральными законами, в качестве работодателя может выступать иной субъект, наделенный правом заключать трудовые договоры. Нетрудно заметить, что предложенная законодателем формулировка сама по себе никак не выявляет сущностных черт фигуры работодателя, так как она, по сути, определяет работодателя (сторону трудовых отношений) как субъекта, вступившего в трудовые отношения с работником [131] , т. е. недалеко уходит от определения «глаз – это око». Тем не менее попытаемся «раскрыть» это определение.

Итак, работодатель – это сторона [132] трудового договора. Трудовой договор, как мы установили выше, представляет собой синаллагматическое правоотношение обязательственного типа, осложненное феноменом хозяйской власти работодателя над личностью работника. Как обязательство [133] , трудовой договор для работодателя является способом привлечения труда работника с целью удовлетворения своих имущественных и (или) неимущественных потребностей в обмен на выплату работнику денежных сумм. Таким образом, работодатель – это некто, являющийся «приобретателем» наемного труда и оплачивающий его.

Однако трудовой договор немыслим без наличия у нанимателя хозяйской власти. Следовательно, работодатель – это еще и тот, кто своей волей и от своего имени может определять поведение работника в соответствующих пределах.

Итак, работодатель – это, условно, сумма трех составляющих: сферы, в рамках которой труд работника вызывает определенный полезный эффект для работодателя («приобретается») [134] , имущества, из которого оплачивается труд работника, и хозяйской власти. Определим, может ли хозяйская власть быть у одного лица, а сфера приобретения труда или имущество – у другого?

Очевидно, что хозяйская власть – это инструмент, посредством которого регулируется деятельность наемного работника в сфере приобретения труда. Таким образом, с помощью хозяйской власти происходит воздействие, пусть и опосредованно (через наемный труд) на сферу приобретения труда. Следовательно, первая – это средство воздействия, а вторая – объект воздействия. Должен ли «хозяин» средства воздействия обязательно быть и «хозяином» объекта воздействия? Очевидно, что нет. Огромное число социальных связей обусловлено так или иначе как раз этим несовпадением. [135]

Теперь рассмотрим вопрос относительно хозяйской власти и имущества. Очевидно, что обладание имуществом не зависит от наличия хозяйской власти. Но может ли существовать хозяйская власть в том случае, если у соответствующего лица нет имущества, тем более что выше мы указали на экономическую несамостоятельность работника как на источник хозяйской власти работодателя?

Для ответа на этот вопрос представим себе, что у лица, претендующего на осуществление хозяйской власти по отношению к работнику, имущество, действительно, отсутствует, однако оно есть у другого лица – и на это лицо возлагаются имущественные обязанности по отношению к работнику при условии, что тот будет подчиняться хозяйской власти первого лица. При этом раз речь идет о власти, признаваемой за первым лицом , оно будет реализовывать соответствующие властные полномочия от своего имени и своей волей, а второе лицо (обладатель имущества) не будет обладать юридической возможностью вмешиваться в их осуществление.

Очевидно, что в этой ситуации нет никаких оснований отрицать наличие хозяйской власти за лицом, которое не обладает имуществом. Хозяйская власть будет здесь наличествовать и как правовая категория, и как составляющая реального общественного отношения.

На наш взгляд, нельзя во всех случаях отождествлять обладателя непосредственной власти и обладателя ресурсов, на которых основывается власть. Для подтверждения этого тезиса можно обратиться, в частности, к системам организации публичной власти в демократическом обществе. Возьмем ситуацию, когда президент страны избирается на равных, прямых и всеобщих выборах с прозрачной и честной системой подсчета голосов. Для президента, избранного в этой системе, источником власти будут его избиратели, обладатели определенного ресурса – голосов. При этом никому не придет в голову сказать, что президент не обладает властью, хотя он и вынужден соотносить свое поведение с желаниями и настроениями своих избирателей.

Таким образом, хозяйская власть может (по крайней мере, теоретически) существовать в том случае, если у соответствующего лица нет имущества, т. е. обладатель хозяйской власти и обладатель имущества могут не совпадать в одном лице.

Итак, и обладатель имущества, и обладатель сферы приобретения труда могут не совпадать с носителем хозяйской власти. Тогда мы должны прийти к выводу о том, что нет никаких препятствий к появлению в рамках имущественных прав и обязанностей [136] работодателя множественности лиц, подобных множественности лиц в гражданских правоотношениях.

Кроме того, бесспорным представляется утверждение, что любая власть может принадлежать не одному, а нескольким лицам [137] – вопрос лишь в том, насколько эффективно подобное устройство власти. Но если хозяйской властью в трудовом договоре может обладать несколько лиц, то тогда нет никаких препятствий догматического характера к тому, чтобы эти лица обладали правами и обязанностями имущественного характера даже в том случае, если мы возьмем за основу тезис о необходимости совпадения в одном лице обладателя имущественных прав и обязанностей работодателя и обладателя хозяйской власти – что, свою очередь, опять позволяет нам допустить возможность существования в трудовом договоре множественности лиц, подобной множественности лиц в гражданских правоотношениях.

Однако из указанного выше следует не только то, что в трудовом договоре может быть множественность лиц «гражданско-правового» типа. Из него следует еще и то, что в трудовом договоре может быть своя, сугубо «трудоправовая» множественность лиц.

В самом деле, как мы установили выше, обладатель хозяйской власти может не совпадать с обладателем имущества и обладателем сферы приобретения труда. Но ведь это не что иное, как теоретическое обоснование предпосылки появления «расщепленной» множественности лиц, причем такой, какой нет в гражданских правоотношениях, поскольку у одного из участников множественности будут права и обязанности властного характера, а у другого – имущественного.

Говоря же о возможности принадлежности хозяйской власти более чем одному лицу, мы, по сути, выходим на возможность существования «параллельной» множественности применительно к властным правам и обязанностям работодателя – чего также нет в гражданских правоотношениях в силу отсутствия в них элемента власти-подчинения.

Теперь настала пора перейти к подробному рассмотрению множественности лиц на стороне работодателя в трудовом договоре и трудовых обязательствах [138] . Однако сначала необходимо сделать важную оговорку во избежание возникновения недоразумений.

Российское законодательство в настоящий момент не предполагает возможности наличия «параллельной» множественности лиц на стороне работодателя в трудовом договоре, а возможность существования «расщепленной» множественности на стороне работодателя в трудовом договоре законом признается лишь косвенно, через легитимацию одного из возможных случаев данной множественности (хотя ТК РФ и не именует его как множественность лиц).

Соответственно, говоря об особенностях возникновения, изменения и прекращения трудового правоотношения при наличии множественности лиц на стороне работодателя, а также о реализации работодателем нормативной, директивной и дисциплинарной власти при наличии на его стороне множественности лиц, мы будем, кроме специально оговоренных случаев, иметь в виду не то, как регулируются трудовые отношения (регулирование просто отсутствует), а то, как они должны регулироваться исходя из их природы. Разумеется, анализируя, как должно происходить регулирование трудовых отношений, мы будем, по мере возможности, опираться и на действующее трудовое законодательство.

Глава II «Параллельная» множественность лиц на стороне работодателя

§1. Предпосылки образования и разновидности «параллельной» множественности лиц на стороне работодателя в трудовом договоре

Множественность лиц на стороне работодателя не является абсолютно новым явлением в отечественных трудоправовой науке и законодательстве. Еще в 20-х годах XX в. в научной литературе упоминалось как о наличии этого явления, так и о том, что в его регулировании есть определенные пробелы [139] . Имелся даже нормативный акт, в котором была сделана попытка урегулировать частный случай данного вида трудовых отношений – постановление НКТ РСФСР от 26 октября 1926 г. № 252/1324 «О порядке найма и условиях труда общественных пастухов (чабанов) и подпасков». [140]

Однако в настоящее время российское законодательство и доктрина исходят из мысли, что работник может заключить один трудовой договор, связанный с реализацией одной трудовой функции, лишь с одним физическим или юридическим лицом [141] . При таком подходе не учитывается ситуация, когда работник осуществляет одну трудовую функцию, но при этом действует в хозяйственной сфере нескольких лиц под их управлением и контролем , его продукт труда поступает в имущественный комплекс нескольких лиц, и вознаграждение за труд и все необходимые затраты на организацию труда осуществляются за счет средств нескольких лиц . Здесь правами и обязанностями работодателя по модели «параллельной» множественности будут обладать несколько субъектов, но все они окажутся направлены на одного работника и реализацию им одной трудовой функции. Поясним этот тезис более развернуто.

Как указывает Е.Б. Хохлов, хозяйственная сфера – это относительно замкнутая область общественных отношений, которая создается и организуется работодателем ради достижения стоящих перед ним определенных (не только хозяйственных – в узком значении этого слова) целей, в рамках которых осуществляется применение труда работника [142] . Привлечение в хозяйственную сферу чужого труда может быть вызвано рядом причин. Рассмотрим каждую из них в отдельности.

1. Для осуществления экономической деятельности необходимо имущество. Однако имущество требует ухода и содержания. Для такого ухода и содержания обладателю имущества [143] может потребоваться привлечение стороннего лица. Взаимоотношения между обладателем имущества и этим лицом могут строиться на основе двух моделей: первая модель – когда обладатель имущества организует, управляет и контролирует деятельность привлеченного лица по уходу и содержанию имущества; вторая модель – когда уход и содержание имущества осуществляются вне контроля и организации со стороны обладателя имущества (это имеет место, например, при хранении).

Если обладатель имущества выбирает первую модель, то он, соответственно, должен нести риск повреждения или утраты имущества в результате ненадлежащего содержания и ухода, поскольку они им организованы и осуществляются под его управлением и контролем. Однако обладатель имущества будет и выгодоприобретателем от ухода и содержания имущества. Следовательно, как выгодоприобретатель от действий стороннего лица, организующий и контролирующий эти действия, обладатель имущества по общему правилу и должен нести бремя расходов по организации и оплате труда привлеченного актора. [144]

2. Наличия имущества самого по себе еще может быть недостаточно ни для удовлетворения личных потребностей обладателя имущества, ни для экономического взаимодействия с иными лицами – в ряде случаев необходимо прежде извлечь из имущества его полезные свойства. Для такого извлечения также могут потребоваться усилия стороннего лица. В дальнейшем ситуация будет аналогичная рассмотренному нами первому случаю: если обладатель имущества решит, что наиболее удобно и наименее рискованно для него будет осуществление организации, управления и контроля за этими усилиями, то он будет нести риск от их негативных последствий и расходы по организации и оплате труда привлеченного лица.

3. Для удовлетворения своих материальных и духовных потребностей лица вступают друг с другом в экономические отношения, которые представляют собой совершение определенных действий между контрагентами. В силу сложности и многообразия экономических отношений для совершения указанных действий может потребоваться привлечение третьего лица, который будет действовать от имени и в интересах субъекта отношений. Здесь также возможны две модели взаимоотношений между контрагентом и третьим лицом, одна из которых, как и в предыдущих двух случаях, будет в итоге выражаться в организации, управлении и контроле за действиями третьего лица при несении и риска, и расходов соответствующим выгодоприобретателем.

4. Возможна ситуация, при которой лицо для удовлетворения своих материальных и нематериальных интересов вступает в экономические отношения с другим лицом, однако для удовлетворения своих интересов первому лицу может потребоваться не привлечение третьего лица, действующего от его имени и в его интересах, а организация, управление и контроль за действиями непосредственно своего контрагента. Последствия здесь будут те же, что и в ситуациях, рассмотренных выше.

Итак, в каждом из четырех представленных случаев будет наличествовать организация, управление и контроль деятельности одного лица другим лицом, которое является выгодоприобретателем полезного эффекта от указанных действий, несет расходы по организации и оплате труда подчиненного лица, а также риск ненадлежащего осуществления данным лицом своей деятельности. Излишне говорить, что подобная модель взаимоотношений между двумя лицами является, по существу, трудовым отношением.

Теперь представим, что обладателем имущества, материального или нематериального интереса является не одно, а несколько лиц, либо несколько лиц выступают на стороне одного из участников экономических отношения. Очевидно, что на правильность изложенных соображений это никак не повлияет. Каждое из этих лиц может испытывать потребность в организации и управлении действиями субъекта привлеченного труда, а также контроле над ними, что обусловит и необходимость несения ими имущественного риска и расходов по организации чужого труда и его оплате.

Соответственно, работнику окажется противостоящим не множество работодателей по отдельным трудовым договорам, а множественность лиц на стороне работодателя в рамках одного трудового договора [145] . Если же исходить из посылки, что работодателем будет только одно лицо, тогда придется объяснять, почему, несмотря на наличие у других лиц всех сущностных признаков работодателя, они таковым не считаются и исключаются из трудового правоотношения, а сделать это, на наш взгляд, невозможно с точки зрения формальной логики.

Заключение несколькими лицами одного трудового договора с работником не может быть вызвано их простой прихотью. Очевидно, что в основе этого должны лежать причины объективного характера. Однако независимо от каждого конкретного случая, предпосылкой появления соответствующей множественности будет необходимость реализации работником своей способности к труду одновременно в пользу нескольких лиц при действии в общей хозяйственной сфере указанных лиц под их управлением и контролем.

Перечислим случаи, при которых, на наш взгляд, может появиться «параллельная» множественность лиц на стороне работодателя. [146]

Первый случай – это осуществление двумя или более лицами совместной деятельности (в сферу которой и привлекается наемный труд), если их объединение не признается самостоятельным субъектом права.

Полагаем, что в современном законодательстве примером такого рода могут служить простое товарищество [147] и адвокаты, входящие в адвокатское бюро. Попытаемся подробно проанализировать этот случай.

По договору простого товарищества (договору о совместной деятельности) двое или несколько лиц (товарищей) обязуются соединить свои вклады и совместно действовать без образования юридического лица для извлечения прибыли или достижения иной не противоречащей закону цели (п. 1 ст. 1041 ГК РФ). Таким образом, предметом договора простого товарищества является совместное ведение деятельности, направленной на достижение общей для всех участников цели [148] . Поскольку причиной создания простого товарищества является невозможность или чрезмерная обременительность достижения той или иной цели каждым из участников товарищества в отдельности с помощью имеющихся у него ресурсов, при создании товарищества предполагается объединение этих ресурсов («соединение вкладов» – по терминологии закона). Понятие вклада товарища определяется в п. 1 ст. 1042 ГК РФ: вкладом признается все то, что товарищ вносит в общее дело, в том числе деньги, иное имущество, профессиональные и иные знания, навыки и умения, а также деловая репутация и деловые связи. Перечень вкладов, как видим, в законе открытый, однако можно предположить, что в большинстве случаев в качестве вкладов выступает именно имущество. Согласно абзацу первому п. 1 ст. 1043 ГК РФ внесенное товарищами имущество, которым они обладали на праве собственности, а также произведенная в результате совместной деятельности продукция и полученные от такой деятельности плоды и доходы признаются их общей долевой собственностью, если иное не установлено законом или договором простого товарищества либо не вытекает из существа обязательства.

Для достижения целей, поставленных перед товарищами, им в подавляющем большинстве случаев необходимо вступать в общественные отношения с другими лицами. В соответствии с п. 1 и 2 ст. 1044 ГК РФ при ведении общих дел каждый товарищ вправе действовать от имени всех товарищей, если договором простого товарищества не установлено, что ведение дел осуществляется отдельными участниками либо совместно всеми участниками договора простого товарищества; в отношениях с третьими лицами полномочие товарища совершать сделки от имени всех товарищей удостоверяется доверенностью, выданной ему остальными участниками или договором простого товарищества.

Таким образом, в любом случае при наличии договора простого товарищества на стороне одного из участников правоотношения всегда будут выступать все товарищи как самостоятельные субъекты права – это вытекает из самой сути отношений простого товарищества. [149]

Следовательно, мы приходим к ситуации, когда собственниками имущества и результатов извлечения его полезных свойств будут несколько лиц, которые также могут являться участниками общественных отношений, где они будут совместно выступать на стороне соответствующего участника. Это означает, что при необходимости привлечения подчиненного труда по обслуживанию указанного имущества [150] либо совершения определенных действий в пользу контрагента в том или ином правоотношении мы получим ситуацию «параллельной» множественности лиц на стороне работодателя. Самым наглядным примером будет наем бухгалтера для ведения учета общего имущества товарищей. Разумеется, номенклатура трудовых функций, выполняемых наемными работниками товарищей как единого работодателя, весьма обширна в силу разнообразия видов деятельности, которые могут осуществлять товарищи. [151]

Следует оговориться, что проведение грани между работниками товарищей как совокупного работодателя и работниками каждого товарища в отдельности может вызывать определенные затруднения. Выяснение того, с каким случаем мы имеем дело, необходимо производить в каждой конкретной ситуации с учетом сформулированных выше критериев («действие в хозяйственной сфере всех товарищей», «продукт труда поступает в имущественный комплекс всех товарищей», «вознаграждение и затраты на труд осуществляются за счет средств всех товарищей», «риск ненадлежащего осуществления трудовой функции или причинения ущерба в процессе ее осуществления несут все товарищи»). Например, шофер, перевозящий продукцию, реализуемую товарищами после переработки их общего имущества, будет работником всех товарищей сразу, в то время как шофер, перевозящий продукцию со склада одного из товарищей на общей склад товарищей, в рамках внесения товарищем вклада в общее дело, будет работником только соответствующего товарища.

Не исключена ситуация, при которой работник физического или юридического лица после заключения последним договора простого товарищества фактически окажется наемным работником всех товарищей сразу. Полагаем, здесь фактические отношения должны признаваться и соответствующими юридическими отношениями. Как охарактеризовать такую ситуацию с точки зрения трудового права? Полагаем, что здесь возможны два варианта.

В первом варианте лицо становится наемным работником всех товарищей, но при этом также продолжает осуществлять свою прежнюю трудовую функцию под руководством и в интересах соответствующего товарища. Такая ситуация может возникнуть в случае применения п. 2 ст. 1043 ГК РФ, согласно которой ведение бухгалтерского учета общего имущества товарищей может быть поручено ими одному из участвующих в договоре простого товарищества юридических лиц. Бухгалтер данного юридического лица, если с него не будут сняты обязанности по бухгалтерскому обслуживанию имущества и деятельности этого лица, окажется в положении совместителя, хотя и совместителя довольно своеобразного, возможность наличия которого не учитывается ст. 60.1 и 60.2 ТК РФ: совместительство должно считаться внешним, однако работа может выполняться не в свободное от основной работы время, а в течение установленной продолжительности рабочего дня по основной работе.

Как должно оформляться такое совместительство? По логике вещей, раз оно внешнее (потребителем труда выступает новый работодатель), то должен заключаться отдельный трудовой договор. Конечно, на практике это может показаться не очень удобным, однако в конечном счете заключение такого договора будет выгодно не только работнику, но и множественному работодателю: в частности, будет исключена неопределенность относительно привлечения работника к материальной ответственности в случае причинения им ущерба имуществу работодателя.

Во втором варианте трудовая функция наемного работника не изменяется, но при этом потребителем его труда становятся только и исключительно все товарищи как определенная совокупность лиц. Такую ситуацию можно охарактеризовать лишь как перевод на постоянную или временную работу к другому работодателю [152] . Однако существующие в настоящее время правовые механизмы перевода к другому работодателю для такого случая представляются неудовлетворительными. В самом деле, в соответствии с ч. 2 ст. 72.1 ТК РФ перевод работника на постоянную работу к другому работодателю может быть осуществлен только по письменной просьбе работника или с его письменного согласия. Временный перевод к другому работодателю ТК РФ предусматривает только для работников – профессиональных спортсменов (ст. 348.4) и тоже только при наличии письменного согласия работника. Между тем в рассматриваемом нами случае объективно согласие работника на фактическую замену его работодателя повлиять уже не может, а формальное сохранение трудового договора в прежнем виде может не отвечать ни интересам работника, ни интересам прежнего и нового работодателей. Полагаем, что для наилучшего обеспечения интересов сторон здесь следует предусмотреть следующий механизм: после заключения договора простого товарищества работнику необходимо предложить заключить новый трудовой договор с «множественным» работодателем, в случае отказа работника от этого с ним следует расторгнуть трудовой договора с выплатой компенсационных сумм как при расторжении трудового договора в связи с сокращением численности или штата работников. В случае же заключения нового трудового договора прежний трудовой договор должен либо прекращаться (если договор простого товарищества бессрочный), либо должно приостанавливаться его действие (если договор простого товарищества заключен на определенный срок).

Для уменьшения вероятности злоупотреблений со стороны работодателя и повышения уровня гарантий работнику в законе следует специально оговорить, как минимум, две вещи: во-первых, недопустимость установления в новом трудовом договоре уровня оплаты труда меньше, чем в предыдущем трудовом договоре (если вновь оговариваемый объем выполняемой работы не уменьшается), а во-вторых, что выход прежнего работодателя из бессрочного договора простого товарищества до истечения определенного промежутка времени (например, один год) дает работнику права требовать заключения с ним нового трудового договора на тех же условиях, что и ранее расторгнутый трудовой договор.

Большим сходством с простым товариществом обладают адвокаты, объединенные в адвокатское бюро. Полагаем, что для определенной категории наемных работников они также будут выступать «множественным» работодателем. Речь идет о помощниках и стажерах адвоката.

На первый взгляд может показаться, что такое утверждение просто ошибочно, ведь в соответствии с п. 4 ст. 27 и п. 4 ст. 28 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» [153] работодателем для помощников и стажеров может быть либо адвокат, осуществляющий свою деятельность индивидуально (в форме адвокатского кабинета), либо адвокатское образование (к числу которых относится и адвокатское бюро). Действительно, закон на данный момент формально не дает оснований говорить о наличии «параллельной» множественности лиц на стороне работодателя в адвокатском бюро, однако позиция законодателя, признающая в качестве работодателя помощника адвоката [154] адвокатское образование как юридическое лицо, является ошибочной и попросту отрицает действительное положение вещей. Данная точка зрения уже подробно излагалась нами [155] , поэтому здесь мы повторим только ее самые основные моменты.

Какова отличительная черта трудовой функции работника, если его работодателем является юридическое лицо? Работник будет либо выражать хозяйственную деятельность работодателя вовне, в отношениях с третьими лицами (например, менеджер торговой фирмы заключает договоры и организует поставки, сотрудник юридической фирмы представляет интересы клиента фирмы в суде), либо обеспечивать функционирование организации работодателя «изнутри» (например, слесарь-ремонтник автотранспортного предприятия). Возможно и совмещение этих двух вариантов. Так, к какому же из них относится помощник адвоката, если считать по отношению к нему работодателем адвокатское образование? Очевидно, что трудовая функция помощника [156] не направлена на внутреннее поддержание деятельности адвокатского образования. Адвокатскому образованию для своего существования нет нужды в соответствующих действиях помощника по той простой причине, что оно не может заниматься адвокатской деятельностью [157] , а эти действия представляют собой как раз ее непосредственное обеспечение. Таким образом, помощник поддерживает надлежащее «производственное состояние» именно адвоката, а не адвокатского образования.

Говорить, что помощник реализует своими действиями в отношении клиентов правосубъектность адвокатского образования, также неправомерно. Если мы будем считать, что консультирование клиента, представительство его в суде и т. п. (в рамках заключенного клиентом с адвокатом договора об оказании юридических услуг) происходит от имени адвокатского образования, получится, что оно занимается адвокатской деятельностью, а это, как уже указывалось, не допускается. Следовательно, у адвокатского образования просто нет необходимости быть работодателем помощника, поскольку оно не ведет такой деятельности, для осуществления или обеспечения которой потребуется наемный труд помощника. Ведет же такую деятельность лишь адвокат. Допускать, что работодателем помощника адвоката может быть адвокатское образование – ненамного менее абсурдно, чем, например, допускать возможность приема на работу в театр летчика-испытателя именно в качестве летчика-испытателя.

Здесь можно возразить, что одной из задач адвокатского образования является как раз создание условий для осуществления адвокатами своей деятельности, и помощник адвоката помогает ему как раз от имени адвокатского образования. Ответ на это возражение должен быть следующим: необходимо различать создание условий для адвокатской деятельности и непосредственное участие в деятельности адвоката. Адвокатское образование может лишь создавать условия: например, арендовать помещения для адвокатов, обеспечивать их оргтехникой, нормативными базами. Консультирование клиентов, составление проектов документов, представительство в судах и государственных органах – это уже непосредственное участие в адвокатской деятельности, чем адвокатское образование, как говорилось выше, заниматься не может. Конечно, такие функции помощника, как обобщение практики, составление выписок, копирование можно рассматривать в широком смысле в качестве создания условий для деятельности адвоката, но здесь нам поможет такой критерий определения работодателя, как наличие хозяйской власти.

Очевидно, что хозяйскую власть в отношении помощника, организацию его труда осуществляет конкретный адвокат, а не адвокатское образование. Он дает ему обязательные для выполнения указания, проверяет сделанную работу, определяет нормативные правила поведения с клиентами. Если мы считаем работодателем адвокатское образование, на каком тогда основании адвокат совершает подобные действия? Ведь он не является ни органом адвокатского образования, ни лицом, которому делегированы полномочия по осуществлению хозяйской власти, тогда как хозяйскую власть могут проявлять лишь указанные субъекты. Следовательно, мы должны прийти к выводу, что в отношении помощника работодателем является адвокат, в противном случае мы никак не объясним хозяйскую власть последнего.

Подавляющее большинство адвокатов в России осуществляет свою деятельность индивидуально даже в том случае, если они состоят в каком-либо адвокатском образовании. Исключение составляет такая форма адвокатского образования, как адвокатское бюро – в силу п. 3 ст. 23 Федерального закона «Об адвокатуре и адвокатской деятельности в Российской Федерации» адвокаты, учредившие адвокатское бюро, заключают между собой партнерский договор в простой письменной форме, по которому они обязуются соединить свои усилия для оказания юридической помощи от имени всех партнеров.

Кто должен считаться работодателем для помощника в таком случае? Если рассуждать последовательно, то, поскольку адвокаты по каждому своему делу действуют совместно, помощник помогает им всем сразу и одновременно, а хозяйская власть должна осуществляться от имени всех адвокатов. Иным словами, для помощника работодателем будет не один адвокат бюро, а все его адвокаты. И не в рамках совместительства [158] , а в рамках «параллельной» множественности лиц на стороне работодател я. [159]

В случае если участником партнерского договора стал адвокат, уже состоящий в трудовых отношениях с помощником, то для данного помощника, если он хочет сохранения трудовых отношений, это всегда будет означать необходимость перевода к другому работодателю – партнерам адвокатского бюро. Правовое регулирование здесь должно осуществлять так же, как и при возникновении аналогичной ситуации в связи с заключение договора простого товарищества, с учетом того, что здесь перевод всегда будет временным, так как партнерский договор между адвокатами – учредителями адвокатского бюро всегда заключается на определенный срок по смыслу подп. 1 п. 4 и подп. 1 п. 6 ст. 23 Федерального закона «Об адвокатуре и адвокатской деятельности в Российской Федерации».

Если наличие множественности лиц на стороне работодателя в трудовых отношениях с помощниками адвоката достаточно очевидно, то применительно к иному персоналу ситуация может быть сложнее. На кого работает, например, секретарь-референт адвокатского бюро? На партнеров или на само бюро как юридическое лицо? Полагаем, что ответить на этот вопрос можно применительно только к каждой конкретной ситуации после детального исследования трудовой функции данного сотрудника и порядка ее взаимодействия с управляющим партнером и остальными партнерами. Однако в данном случае лучше отказаться от «догматической чистоты» и для практического удобства формально признавать работодателем адвокатское бюро, но с несением партнерами бюро солидарной или субсидиарной ответственности по обязательствам, возникающим из трудовых отношений с сотрудником. Для исключения разного рода «пограничных» ситуаций следует распространить этот подход и на тех работников, которые явно находятся в трудовых отношениях только с адвокатским бюро (например, уборщики).

Второй случай, когда может появиться «параллельная» множественность лиц на стороне работодателя, – это необходимость обслуживания имущества, находящегося в общей собственности.

Представляется, что здесь возможность появления «параллельной» множественности лиц на стороне работодателя достаточно очевидна и не требует дополнительной аргументации сверх той, которая была предложена при рассмотрении общих предпосылок появления названной множественности.

Следует лишь оговориться, что необходимость образования множественности лиц на стороне работодателя в этом ситуации может так же, как и в вышеуказанных случаях, появиться после того, как конкретный работник заключил трудовой договор с единичным работодателем – например, тогда, когда единоличный собственник имущества совершил отчуждение доли в праве собственности на это имущество. Здесь также должен действовать ранее предложенный механизм перевода к новому работодателю.

Третий случай, когда может появиться «параллельная» множественность лиц на стороне работодателя, – это необходимость привлечения наемного труда для обслуживания имущества нескольких лиц, не находящегося в общей собственности, но объединенного в общую имущественную массу. В качестве примера можно привести объединение голов скота, принадлежащих членам сельской общины, в одно стадо, с наймом пастуха по его обслуживанию. Именно эту форму множественности лиц регулировало упомянутое постановление НКТ РСФСР.

Появление рассматриваемого вида множественности лиц на стороне работодателя будет происходить здесь следующим образом. Содержание и управление имуществом может быть обусловлено значительными затратами. Один из способов минимизации данных затрат и рационализации содержания и управления имуществом – это объединение однородного имущества в общую массу, чтобы привлеченный работник обслуживал ее целиком, а не каждую конкретную вещь по отдельности. Здесь работник будет, по сути, выполнять одну трудовую функцию, и определить размер его трудового вклада, приходящегося на каждый имущественный объект по отдельности, будет уже невозможно. Следовательно, невозможно будет определить и степень участия работника в хозяйственной сфере каждого обладателя имущества. Таким образом, здесь фактически происходит объединение хозяйственных сфер обладателей в одну общую хозяйственную сферу, в которую и будет вовлечен работник. Но кто будет хозяином этой сферы, который, действуя в этом качестве, сможет организовывать, управлять и контролировать труд привлеченного лица, если в этом есть необходимость? Очевидно, что все обладатели имущества вместе. Следовательно, мы здесь получаем «параллельную» множественность лиц на стороне работодателя.

Четвертый случай возникновения «параллельной» множественности лиц на стороне работодателя может появиться при необходимости привлечения наемного труда для реализации общего неимущественного интереса двух или более лиц. Например, супруги нанимают гувернантку для ребенка. Рассмотрим этот случай (в рамках предложенного примера) более подробно.

Наем гувернантки для ребенка можно рассматривать как одну из форм заботы о здоровье и развитии ребенка. Однако редкий родитель добровольно захочет полностью самоустраниться от участия в организации, управлении и контроле за деятельностью работника, обслуживающего его ребенка, особенно если это происходит в жилом помещении, где проживают родители и ребенок. При этом в соответствии с ч. 1 ст. 18 Конвенции о правах ребенка (ратифицирована постановлением ВС СССР от 13 июня 1990 г. № 1559-I [160] ) родители или в соответствующих случаях законные опекуны несут основную ответственность за воспитание и развитие ребенка; наилучшие интересы ребенка являются предметом их основной заботы. Аналогичная, по сути, норма содержится в ч. 2 ст. 38 Конституции Российской Федерации («забота о детях, их воспитание – равное право и обязанность родителей») и п. 2 ст. 14.1 Федерального закона «Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации» [161] («родители (лица, их заменяющие) обязаны заботиться о здоровье, физическом, психическом, духовном и нравственном развитии своих детей»).

Следовательно, положительный эффект от обслуживания гувернанткой ребенка будет поступать в личную неимущественную сферу каждого из родителей, притом, что каждый из них должен нести расходы на содержание данного работника и риск ответственности за ненадлежащий контроль над его поведением по отношению к ребенку.

Таким образом, мы получаем здесь все условия для появления «параллельной» множественности лиц на стороне работодателя по одному из описанных нами сценариев.

Итак, мы рассмотрели предпосылки образования и наиболее вероятные, на наш взгляд, разновидности указанной формы множественности лиц на стороне работодателя.

Следует уточнить, что при объединении усилий нескольких субъектов для достижения какой-либо цели признание наличия множественности лиц допустимо лишь до тех пор, пока такое объединение не приобретет черты квази-юридического лица. Поясним, о чем идет речь. В соответствии с Федеральным законом «Об общественных объединениях» [162] общественное объединение не обязательно регистрируется в качестве юридического лица. При этом оно может иметь лишь участников, а не членов, либо число его членов может быть неопределенно большим. Управление делами такого объединения (в том числе осуществление работодательской правосубъектности) не может осуществляться всеми входящими в него лицами. Следовательно, здесь уже нельзя вести речь о множественности лиц на стороне работодателя. Слишком далеко конкретный участник или член общественного объединения будет от трудовых отношений с наемным работником. Вся реальная нагрузка окажется на руководящих органах объединения [163] . «Параллельная» множественность лиц на стороне работодателя возможна только при четком определении и относительно небольшом количестве этих лиц, когда каждое из них имеет действительную, а не предполагаемую возможность оказать влияние на трудовые отношения.

§2. Влияние «параллельной» множественности лиц на стороне работодателя на заключение, реализацию, изменение и прекращение трудового договора

В рамках этого параграфа мы рассмотрим вопросы о том, как наличие «параллельной» множественности лиц, в случае ее закрепления в законодательстве, должно оказывать влияние на заключение трудового договора [164] ; осуществление прав и обязанностей лицами на соответствующей стороне в договоре, несение ответственности ими и перед ними, а также изменение и прекращение трудового договора.

Заключение трудового договора. Очевидно, коль скоро участниками трудового правоотношения на стороне работодателя будут несколько лиц, то и заключение трудового договора должно по общему правилу производиться при наличии на то их волеизъявления. В постановлении НКТ РСФСР от 26 октября 1926 г. № 252/1324 этот вопрос решался следующим образом. Владельцы скота избирали особых уполномоченных, которым вручали засвидетельствованные сельсоветом протокол об их избрании или приговор общего собрания, на котором это избрание состоялось. Эти уполномоченные вели от имени владельцев переговоры и заключали трудовые договоры. Таким образом, уполномоченный выступал представителем потенциального работодателя, причем представителем с оформленными полномочиями, чтобы потенциальный работник знал, с кем он заключает трудовой договор.

Подобный рецепт представляется приемлемым и в настоящее время, но с определенными корректировками. Если вести речь о простом товариществе, то на наем работников можно распространить механизм ведения общих дел товарищей, т. е. каждый товарищ должен иметь право нанимать работников для товарищей, если договором простого товарищества не установлено, что это осуществляется отдельными участниками либо совместно всеми участниками договора простого товарищества. Полномочия должны подтверждаться доверенностью или договором простого товарищества в письменной форме. Ограничение права товарища заключать трудовые договоры от имени всех товарищей может действовать, если работник знал или должен был знать о таких ограничениях [165] . В остальных случаях, учитывая характер трудовых отношений, заключение трудового договора от имени нескольких лиц должно производиться лишь по их согласию. Фиксировать это согласие лучше всего путем выдачи нотариально удостоверенной доверенности. Если стороны согласия не достигли, а оно необходимо (например, имущество, находящееся в общей собственности, требует постоянного профессионального ухода [166] ), вопрос надлежит решать в судебном порядке. Считаем необходимым еще раз оговориться, что полномочия на заключение трудового договора со стороны работодателя от имени нескольких лиц могут распространяться лишь на такие договоры, где все субъекты соответствуют признакам работодателя в трудовом правоотношении. Нельзя, например, заключить трудовой договор от имени Иванова и Петрова на обслуживание собственности Иванова, по отношению к которой Петров не имеет никаких прав [167] . Заключение трудового договора может производиться и совместно всеми лицами, а также третьим лицом, если ему даны такие полномочия.

Однако возникает вопрос: как быть в случае, если трудовой договор заключен одним лицом от своего имени, но при этом множественность лиц фактически имеет место? Здесь следует исходить из того, был ли договор заключен с ведома или согласия остальных лиц. Если да, то все они должны считаться работодателем, даже если это не зафиксировано в трудовом договоре. При этом для учета интересов работника необходимо предоставить ему право расторгнуть трудовой договор (если он не знал и не должен был знать о множественности лиц на стороне работодателя) с получением компенсационных выплат. При отсутствии письменного договора следует применять правила, установленные ст. 67 ТК РФ о фактическом допуске к работе. В случае если трудовой договор был заключен без согласия или ведома других лиц на стороне работодателя, его следует либо признавать недействительным, как заключенный с пороками субъектного состава, либо расторгнуть по этому основанию [168] , но с правом работника на получение установленной компенсации.

Реализация трудового договора. Реализация трудового договора представляет собой осуществление прав и обязанностей его сторонами. Поскольку мы изучаем множественность лиц на стороне работодателя, правам и обязанностям которого ввиду синаллагматического характера трудового договора корреспондируют права и обязанности работника, мы будет рассматривать главным образом вопрос осуществления прав и обязанностей работодателя. При этом в рамках данного параграфа рассмотрим только те права и обязанности работодателя, которые не относятся к сфере хозяйской власти – ее реализации в условиях «параллельной» множественности лиц на стороне работодателя будет посвящен отдельный параграф.

Как отмечает Е.Б. Хохлов, всю систему прав и обязанностей работодателя можно свести, по существу, к трем основным статьям: 1) обязанности предоставить работу; 2) обязанности оплатить труд; 3) праву получения от работника труда определенного количества и качества, при этом данная триада прав и обязанностей работодателя конкретизируется с учетом необходимости защиты личности работника от злоупотреблений со стороны работодателя. [169]

Итак, в трудовом договоре у работодателя есть следующие основные права и обязанности:

1) обязанность предоставить работу определенного количества и качества, указанного в трудовом договоре. В рамках реализации этой обязанности, работодатель также должен: а) обеспечить работника необходимой документацией, средствами, инструментами и материалами для осуществления им своей трудовой функции; б) создать условия, обеспечивающие безопасность личности и имущества работника, а также возможность удовлетворения работником своих бытовых нужд при исполнении трудовых обязанностей; [170]

2) обязанность оплатить труд работника, а также (в случаях, предусмотренных законодательством, коллективными договорами и соглашениями либо трудовым договором) производить работнику выплаты гарантийного и компенсационного характера;

3) право на получение труда работника.

В случае нарушения работодателем своих обязанностей по отношению к работнику у него появляется обязанность по несению материальной ответственности перед работником. В случае нарушения работником своих обязанностей по отношению к работодателю, повлекших причинение ущерба работодателю, у последнего появляется право привлекать работника к материальной ответственности и требовать от него возмещения причиненного вреда. [171]

На исполнение обязанности предоставить работу как обеспечение работнику общей возможности приложить свой труд к хозяйственной сфере работодателя наличие множественности лиц на стороне работодателя изначально не оказывает существенного специфического влияния. До тех пор, пока у работника есть указанная возможность, ему безразлично, в результате чьих действий она обеспечена: одного из «работодателей», нескольких «работодателей» или всех «работодателей». Ситуация изменится только в случае нарушения работодателем данной обязанности: в результате действий всех или отдельных лиц на стороне работодателя (например, при недопуске на место работы) либо их бездействия. Здесь у работника возникает право получения денежной компенсации со стороны работодателя (реализацию которого мы рассмотрим при изучении соответствующей обязанности работодателя) и право требовать обеспечения его работой. В целях защиты большей защиты интересов работника за ним следует предусмотреть возможность заявить названное требование либо всем лицам на стороне работодателя вместе, либо одному (некоторым) из них, т. е. по модели солидарной множественности. При этом, поскольку работник не обеспечивается работой в общей хозяйственной сфере всех лиц, выступающих на стороне работодателя, обязанность по прекращению (обеспечению прекращения) или, напротив, совершению определенных действий в любом случае будет лежать на всех «работодателях».

Что касается обязанности обеспечить работника необходимой документацией, средствами, инструментами и материалами для осуществления трудовой функции, то применительно к ней в законе можно предусмотреть солидарный характер множественности, если стороны договора не оговорят, что множественность будет субсидиарной. Во втором случае работник должен сначала обратиться с соответствующим требованием к определенному лицу либо лицам [172] из числа субъектов, выступающих на стороне работодателя. Смысл такой конструкции может заключаться в оптимизации производственного процесса, если один или несколько из «работодателей» изначально обладают большими техническими возможностями для обеспечения работника необходимой документацией, средствами, инструментами и материалами. Это, однако, не должно влиять на характер множественности в правоотношении по поводу материальной ответственности работодателя в случае наступления последней.

Относительно создания условий, обеспечивающих безопасность личности и имущества работника, а также возможности удовлетворения работником своих бытовых нужд при исполнении трудовых обязанностей можно сказать то же самое, что и об исполнении обязанности по предоставлению работы при наличии «параллельной» множественности лиц на стороне работодателя, что, конечно, не исключает некоего «разделения труда» между «работодателями»: например, один из них проводит инструктаж по технике безопасности, другой – обеспечивает удовлетворение им своих бытовых потребностей и т. п.

Обязанность по выплате заработной платы, гарантийных и компенсационных выплат, а также по несению материальной ответственности перед работником должна лежать на «работодателях» солидарно – поскольку все они являются выгодоприобретателями от осуществления работником его трудовой функции, а также в целях повышения уровня защиты работника как более слабой стороны в договоре, т. е. работник должен иметь право заявить требование о производстве выплат или о возмещении ущерба (в порядке ст. 235 ТК РФ) и, соответственно, предъявить иск к любому из «работодателей» [173] как полностью, так и в части. «Работодатели» остаются обязанными до удовлетворения всех требований работника. Лицу, исполнившему такую обязанность, следует, по аналогии с гражданско-правовым регулированием, предоставить право регрессного требования к остальным «работодателям» в равных долях, за вычетом доли, падающей на него самого, либо в долях, пропорциональных их долям в общей долевой собственности (если функция работника состояла в ее обслуживании).

Небезынтересен вопрос о возможности несения множественным работодателем материальной ответственности в форме возмещения ущерба в натуре. Как быть, если работник согласен, а среди «работодателей» нет единого мнения по этому вопросу? Полагаем, что ответ на этот вопрос должен решаться так же, как и в случае материального поощрения работника – в зависимости от вида собственности на имущество, которое планируется передать работнику (об этом подробнее см. ниже).

Что же касается материальной ответственности работника перед лицами на стороне работодателя, здесь могут быть следующие варианты.

1) Работник причинил вред имуществу, находящемуся в собственности только одного из субъектов «параллельной» множественности на стороне работодателя.

Очевидно, что в этом случае материальная ответственность работника должен наступать исключительно перед этим субъектом.

2) Работник причинил вред имуществу, находящемуся в долевой собственности лиц на стороне работодателя.

По нашему мнению, здесь не следует изобретать какие-то особо изощренные рецепты: возложение на работника долевой материальной ответственности в соответствующих размерах перед каждым из лиц, выступающих на стороне работодателя, более чем уместно.

3) Работник причинил вред имуществу, находящемуся в совместной собственности лиц на стороне работодателя.

В данном случае также можно заимствовать гражданско-правовые подходы, поскольку о необходимости повышения уровня защиты работника речь уже не идет, т. е. он должен будет нести уже солидарную ответственность перед «работодателями».

В зависимости от того, в какой собственности – долевой или совместной – находилось имущество работодателя, будет зависеть и порядок взыскания ущерба с работника работодателем путем издания распоряжения работодателем (если общая сумма причиненного ущерба не превышает размер среднего заработка работника). Если при долевой собственности такое распоряжение может делать каждый «работодатель» по отдельности, то при общей совместной собственности это правомочие должно быть по своей природе солидарным, т. е. осуществить его сможет каждый из «работодателей».

Что касается права на получение труда работника, то, как мы установили при анализе генезиса «параллельной» множественности лиц на стороне работодателя, субъектом этого права будут все эти лица совместно. Специфика здесь будет проявляться в организации труда работника, так как потребителю труда в отношениях несамостоятельного труда нужен не просто труд, а труд, им организованный. Здесь мы уже сталкиваемся с проблемой осуществления хозяйской власти при наличии «параллельной» множественности лиц на стороне работодателя, которая будет рассмотрена в соответствующем параграфе.

Изменение и прекращение трудового договора. В отечественной литературе существует достаточно разработанная классификация изменений трудового договора [174] . Множественность лиц здесь не будет вызывать какой-то особой специфики за исключением того, что, когда речь идет о таком изменении трудового договора, для которого обязательно необходимо волеизъявление работодателя, такое волеизъявление в рассматриваемой форме множественности должно по общему правилу быть выражено всеми «работодателями» (непосредственно или через уполномочие). Иной подход здесь неприменим, поскольку невозможно рационально объяснить общее правило, согласно которому для изменения трудового договора необходимо волеизъявление одного из субъектов на стороне работодателя и нет необходимости в волеизъявлении другого субъекта на стороне работодателя при том, что в остальном их статус принципиально не различается.

Иное дело, когда речь идет о прекращении трудового договора. Поскольку первичный источник появления множественности лиц на стороне работодателя – это наличие определенных отношений между ними, у нас появляется дополнительное основание прекращения трудового договора, а именно изменение или прекращение того правоотношения, существование которого обусловило появление данной множественности. Это будет иметь место, например, в случае выдела долей из долевой собственности, прекращении договора простого товарищества или изменения состава его участников и т. п. Здесь возможны следующие варианты.

1) Правоотношение, обусловившее появление множественности лиц, полностью прекратилось.

Очевидно, что здесь должно иметь место расторжение трудового договора по инициативе работодателя. По своей природе оно аналогично основанию, предусмотренному п. 1 ст. 81 ТК РФ: ликвидация организации или прекращение деятельности индивидуальным предпринимателем, поскольку здесь также имеет место исчезновение той социально-правовой структуры, для которой и требовалось привлечение наемного труда.

2) Правоотношение сохранилось, но изменилось таким образом, что надобность в наемном труде вообще или конкретном наемном труде в частности отпала.

Здесь также следует предоставить работодателю право расторжения трудового договора. По своей юридической природе это основание увольнения будет аналогично основанию, предусмотренному п. 2 ст. 81 ТК РФ: сокращение численности или штата работников.

Это означает, что работнику следует предоставить и аналогичные гарантии при увольнении в части предупреждения об увольнении или выплате соответствующей дополнительной компенсации (ч. 3 ст. 180 ТК РФ).

3) Правоотношение изменилось, но лица на стороне работодателя желают продолжить трудовые отношения с работником.

В данном случае правильнее оставить на усмотрение работника решение вопроса о судьбе трудового договора. Если изменение произошло в результате выбытия части «работодателей» или их замены, то при отсутствии отказа работника от продолжения трудовых отношений с оставшимися «работодателями» сторон трудовой договор между ними будет сохранять свое действие [175] . С выбывшими лицами отношения работника в рамках существующего договора, безусловно, прекратятся, однако за ними следует сохранить обязанность несения ответственности в течение определенного срока. [176]

§3. Влияние наличия «параллельной» множественности лиц на стороне работодателя на осуществление хозяйской власти

Организуя труд каждого конкретного работника в отдельности и трудового коллектива в целом, работодатель дает работникам обязательные для исполнения указания, принимает локальные правовые акты, привлекает работников к дисциплинарной ответственности и поощряет их, т. е. осуществляет диспозитивную (директивную), нормативную и дисциплинарную власть.

Диспозитивная власть работодателя проявляется в поручениях и приказаниях, которые конкретизируют договорные обязанности наемного работника, в частности, определяя требуемую от него в данный момент работу [177] . Очевидно, что без этого вида власти управление действиями трудящегося лица невозможно в принципе. Следовательно, поскольку одной из предпосылок появления «параллельной» множественности лиц на стороне работодателя явилась как раз необходимость такого управления со стороны нескольких субъектов, все они и должны обладать правом осуществления названного вида власти.

Таким образом, правомочия по даче работнику обязательных для выполнения поручений и указаний будут носить солидарный характер – их смогут осуществлять как все «работодатели» вместе, так и любой из них. Установление исключительно совместного осуществления названных правомочий вряд ли будет адекватным трудовым отношениям, поскольку оперативное управление трудом в этом случае может быть крайне затруднено (вплоть до полной невозможности).

В отличие от гражданско-правовых обязательств указанные правомочия не будут исчерпываться при их осуществлении, а конкретное их наполнение может быть чрезвычайно разнообразным – например, осуществляя директивную власть в отношении стажера адвокатов в адвокатском бюро, можно дать ему как задание составить исковое заявление, так и задание организовать и провести общее собрание собственников жилых помещений в многоквартирном доме. Очевидно, что здесь возникнет проблема: как быть в том случае, если несколько лиц на стороне работодателя дали работнику различные указания и поручения, никак не соотнеся друг с другом свои действия? Полагаем, что исключить подобную ситуацию «работодатели» смогут в том случае, если установят между собой определенную иерархию. Если же они этого не сделают и не согласуют иным образом свои усилия при осуществлении диспозитивной власти, то работнику надлежит выполнять указания в порядке их очередности. В случае же наличия прямо противоположных друг другу поручений или указаний работнику следует, уведомив «работодателей» [178] , приостановить их выполнение до достижения договоренности между «работодателями». Привлечение работника к дисциплинарной ответственности за несвоевременное исполнения данных ему поручений и в том, и в другом случае будет, разумеется, недопустимо.

Нормативная власть работодателя проявляется в установлении и издании норм, определяющих внутренний порядок предприятия [179] . Очевидно, что нормативная власть необходима для организации производственного процесса, в котором задействовано более одного работника, т. е. также представляет собой элемент механизма управления трудом работника. Однако, поскольку здесь речь идет не о разовых многократных указаниях, а о долгосрочном нормировании поведения работника , при том, что «нормировочные акты» принимаются относительно редко [180] , осуществлять ее рассматриваемая нами множественность лиц на стороне работодателя должна только совместно, т. е. локальные нормативные акты [181] следует подписывать каждому из лиц, выступающих на стороне работодателя.

Дисциплинарная власть работодателя проявляется в возможности применения работодателем по отношению к работнику санкций (мер, вызывающих неблагоприятные последствия в правовой сфере работника) за ненадлежащее выполнение последним своих обязанностей в трудовом правоотношении или поощрения за добросовестное выполнение указанных обязанностей.

Казалось бы, что осуществление дисциплинарной власти по своей природе ближе к осуществлению диспозитивной власти, а не нормативной, поскольку оно не устанавливает никаких обязательных правил поведения. Тем не менее, если речь идет о дисциплинарной ответственности, то, как и нормативную власть, дисциплинарные правомочия, на наш взгляд, должны осуществлять только все субъекты на стороне работодателя совместно, либо один или несколько из них, но при наличии письменного уполномочия от других «работодателей» на совершение соответствующих действий [182] , поскольку последствия как для работника, так и для «работодателей» будут слишком значительными (в качестве крайнего результата применения дисциплинарной власти в этом случае будет прекращение трудового договора), чтобы можно было строить ее осуществление по классической модели солидарности [183] . Разумеется, совместное осуществление не обязательно предполагает желание абсолютно всех «работодателей» привлечь работника к дисциплинарной ответственности. Не исключена ситуация, при которой, например, решение об увольнении работника за прогул будет приниматься на общем собрании участников множественности большинством голосов, если это предусмотрено соглашением между ними. Однако в случае положительного решения приказ или распоряжение об увольнении следует подписать всеми участниками множественности либо одним (несколькими) из них при наличии письменного уполномочия от остальных участников [184] . Пока «работодатели» в полном составе не выразят своей воли на применение мер дисциплинарной ответственности, для работника все внутренние взаимоотношения между ними по данному вопросу не должны иметь юридической силы. Может показаться, что эта процедура слишком громоздка и чересчур затруднит осуществление лицами на стороне работодателя дисциплинарной власти. Однако если решать эту ситуацию иначе, то возникнет закономерный вопрос: не появляется ли здесь вместо множественности единоличный субъект права с человеческим субстратом в виде коллектива? На наш взгляд, положительный ответ будет очевиден, что просто нивелирует саму идею множественности, смысл которой как раз и состоит в том, чтобы каждый из «работодателей» мог выступать в качестве самостоятельного субъекта права во взаимоотношениях с работником [185] . Зачем тогда мы говорили о возможности проведения общего собрания по вопросу привлечения работника к дисциплинарной ответственности? Ответ на этот вопрос следующий: итоги такого собрания сами по себе не повлекут юридических последствий для работника, однако они могут оказать влияние на взаимоотношения между лицами на стороне работодателя – например, позволят привлечь его к ответственности за неисполнение решения общего собрания. [186]

Тем не менее мы не считаем правильным запрет каких бы то ни было исключений из сформулированного правила. Необходимо учитывать ситуации, когда отношения с работником носят фидуциарный характер и сохранение с ним при определенных обстоятельствах трудовых отношений даже в случае нежелания этого только одного из «работодателей» будет противоречить требованиям реальной жизни. Речь идет, в частности, о домашних работниках. В самом деле, запрет увольнения няни ребенка, совершившей аморальный проступок, которую мать ребенка после этого не хочет и близко видеть от своего дома, только потому, что на увольнение не дает согласия отец ребенка [187] , будет грубо противоречить требованиям разумности и справедливости.

Что же касается применения дисциплинарной власти в поощрительном аспекте, здесь ситуация несколько иная. Если речь идет о нематериальном поощрении [188] , то каждый из «работодателей» может осуществлять ее самостоятельно, «не оглядываясь» на остальных участников множественности, во-первых, потому, что интересы работника и «работодателей» не участвовавших в принятия решения о поощрении, это никак не затронет, а во-вторых, потому, что воспрепятствовать такому поощрению с помощью правовых средств вряд ли возможно. Если вести речь о материальных формах поощрения (премия и награждение ценным подарком), то при разрешении этой ситуации необходимо исходить из цивилистических соображений. В том случае, когда предмет награды является единоличной собственностью награждающего, следует применять тот же подход, что и при нематериальном поощрении. В том же случае, если он находится в общей собственности «работодателя», желающего вознаградить работника и остальных «работодателей» (одного или нескольких из них), здесь все будет зависеть от вида общей собственности. Поскольку материальное поощрение работника будет с точки зрения гражданского законодательства распоряжением имуществом, то при долевой собственности на это необходимо согласие всех собственников, на что указывает п. 1 ст. 246 ГК РФ. В случае же совместной собственности, если иное не установлено законом для отдельного вида совместной собственности, надлежит исходить из презумпции согласия всех участников (п. 2 ст. 253 ГК РФ) – решение о поощрении работника может быть признано недействительным только в том случае, если доказано, что работник знал или должен был знать об отсутствии у других «работодателей» – собственников согласия на такое распоряжение (п. 3 ст. 253 ГК РФ).

Теперь рассмотрим вопрос, как быть в том случае, если субъекты, выступающие на стороне работодателя, не могут достичь согласия при осуществлении своей хозяйской власти? Должны ли разногласия между ними разрешаться в судебном порядке? Мы полагаем, что нет. Частный правопорядок [189] , создаваемый работодателем, на то и считается правопорядком, что предполагается возможность поддержания его функционирования собственными усилиями работодателя без вмешательства государства. Если же работодатель не в состоянии организовать свою деятельность так, чтобы быть способным управлять чужим трудом, ему надо просто отказаться от идеи привлечения наемных работников, чтобы не тратить зря ни их время, ни свое.

Исключение из этого правила, по нашему мнению, если и возможно, то только в одном случае – когда наемный труд привлекается для обслуживания имущества, находящегося в общей собственности. Было бы нелогичным допускать, как мы сделали выше, возможность разрешения в судебном порядке спора между участниками общей собственности о необходимости привлечения наемного труда и запрещать судебное урегулирование их разногласий относительно осуществления хозяйской власти, поскольку это делало бы фактически бессмысленным наем работника.

«Параллельная» множественность лиц на стороне работодателя будет обусловливать и наличие определенных отношений между ними, возникающими в связи с осуществлением прав и обязанностей работодателя. Когда речь идет о солидарной обязанности по выплате работнику тех или иных денежных сумм, здесь ситуация ничем принципиально не будет отличаться от последствий исполнения одним из должников солидарной обязанности в гражданском праве. Если же речь идет об осуществлении прав работодателя, то их осуществление (отказ от осуществления) одним из «работодателей», вопреки интересам других «работодателей», должно влечь ответственность нарушителя перед потерпевшими «работодателями». Размер этой ответственности будет зависеть от размера причиненного ущерба, а в случаях, когда определить размер ущерба затруднительно или невозможно [190] , он может быть оговорен в соглашении между «работодателями».

§4. «Параллельная» множественность лиц на стороне работодателя в трудовых обязательствах

Согласно ч. 11 ст. 20 ТК РФ законные представители (родители, опекуны, попечители) физических лиц, выступающих в качестве работодателей, несут дополнительную ответственность по обязательствам, вытекающим из трудовых отношений, включая обязательства по выплате заработной платы. В соответствии с ч. 12 ст. 20 ТК РФ по вытекающим из трудовых отношений обязательствам работодателей – учреждений, финансируемых полностью или частично собственником (учредителем), а также работодателей – казенных предприятий, дополнительную ответственность несет собственник (учредитель) в соответствии с федеральными законами и иными нормативными правовыми актами Российской Федерации. Таким образом, можно констатировать, что на законодательном уровне в трудовое право введено понятие «обязательство», а также субсидиарная (дополнительная) множественность лиц в трудовых обязательствах. [191]

Однако вышеприведенными нормами ТК РФ регулирование института трудовых обязательств и множественности лиц в трудовых обязательствах, собственно, и исчерпывается. В отечественной трудоправовой науке в настоящее время отсутствует сложившееся учение об обязательствах, подобно соответствующему учению в гражданском праве [192] . Его место фактически занимает весьма насыщенное и богатое учение о трудовом правоотношении. Это не случайно и вызвано далеко не только тем, что большую часть своей истории трудоправовая наука в целом отрицательно относилась к возможности применения к регулируемым ею общественным отношениям гражданско-правовых конструкций. Дело в том, что длящийся характер трудовых правоотношений и свойства рабочей силы как неотделимой части личности человека предопределяют невозможность существования в рамках взаимодействия участников трудовых отношений такого оборота, который хотя бы отдаленно по степени интенсивности напоминал гражданско-правовой оборот.

Однако это не означает, что трудоправовая наука может вовсе проигнорировать такое явление, как трудовые обязательства. Коль скоро это явление реально существует, оно должно быть исследовано. Это тем более необходимо, что ТК РФ трудовые обязательства регулирует крайне незначительно.

В рамках нашего исследования мы проведем предварительный анализ существующей законодательной конструкции «параллельной» множественности лиц в трудовых обязательствах, а также очертим возможные перспективы расширения этой категории. Прежде чем сделать это, хотя бы в общем виде определимся с тем, что представляют собой трудовые обязательства.

В гражданском законодательстве под обязательством понимается правоотношение, в котором одно лицо (должник) обязано совершить в пользу другого лица (кредитора) определенное действие: передать имущество, выполнить работу, уплатить деньги и т. п., либо воздержаться от определенного действия, а кредитор имеет право требовать исполнения от должника исполнения его обязанности (п. 1 ст. 307 ГК РФ). В трудовых отношениях работодатель несет целый комплекс обязанностей по отношению к работнику: предоставить работу согласно обусловленной трудовым договором функции, оплатить его труд, обеспечить его необходимой документацией, средствами, инструментами и материалами для осуществления им своей трудовой функции, обеспечить безопасность личности и имущества работника и т. д., а работник имеет право требовать от работодателя исполнения этих обязанностей. Все ли из этих обязанностей можно назвать обязательствами по отношению к работнику? Полагаем, что нет. Обязательство изначально появилось как юридическое опосредование перемещения экономических благ [193] . Мы не видим оснований отказываться от такой оценки данной юридической категории в трудовых правоотношениях. Следовательно, из всего комплекса обязанностей работодателя обязательствами по отношению к работнику можно считать только такие обязанности, в результате которых происходит перераспределение имущества от работодателя к работнику, т. е. обязанности по выплате заработной платы, компенсаций и гарантийных сумм, а также по возмещению ущерба и морального вреда, причиненного работнику. Иные обязанности, пусть даже связанные с передачей имущества, но не с его перераспределением (например, обязанность обеспечить работника инструментами для работы) обязательствами именовать не следует.

Таким образом, представляется, что в трудовых отношениях обязательствами будут обязанности работодателя по выплате работнику денежных сумм . [194]

Необходимо подчеркнуть, что трудовые обязательства могут существовать и тогда, когда трудовой договор уже прекращен. [195]

Как следует из буквального содержания закона, собственник (учредитель) определенных работодателей несет дополнительную ответственность по их обязательствам в трудовых отношениях. В теории права общепризнанным положением является то, что ответственность представляет собой новое, дополнительное обременение для правонарушителя, а не понуждение к исполнению нарушенной им обязанности [196] . Представляется, что формулировка ч. 11 и 12 ст. 20 ТК РФ («несет ответственность по обязательствам», а не «несет ответственность за нарушение обязательств») подразумевает, что при недостаточности средств у работодателя собственник (учредитель) замещает его полностью в неисполненном обязательстве, например, при нехватке у работодателя средств на выплату заработной платы собственник (учредитель) должен будет ее выплатить в полном объеме. Однако как быть с предусмотренной ст. 236 ТК РФ материальной ответственностью за задержку выплаты работнику заработной платы и других выплат? Предположим, что учреждение не выплачивало заработную плату работнику в течение 10 дней. После этого работник заявил свои требования собственнику имущества учреждения, и они были немедленно удовлетворены в полном объеме. Должен ли собственник имущества нести ответственность по ст. 236 ТК РФ за 10-дневную задержку, допущенную учреждением? Полагаем, что да, так как закон говорит об ответственности по вытекающим из трудовых отношениях обязательствам без какой бы то градации последних. Следовательно, речь в нем идет обо всех обязательствах .

Что касается перечня случаев, когда имеет место субсидиарная множественность в трудовых обязательствах, представляется, законодатель в ч. 12 ст. 20 ТК РФ чересчур узко подошел к проблеме: так, по справедливому мнению Е.Б. Хохлова, аналогичные правила должны применяться также в отношении полного и коммандитного товарищества, обществ с дополнительной ответственностью и производственных кооперативов [197] . Однако такое наблюдение должно привести к более общей проблеме: не могут ли существовать трудовые обязательства, которые не предусмотрены в настоящий момент в ТК РФ? Поскольку допущение возможности этого автоматически приводит нас к необходимости использования соответствующих норм ГК РФ, посвященных обязательствам, ответ на поставленный вопрос связан с разрешением проблемы допустимости использования аналогии закона при регулировании трудовых отношений.

ТК РФ не предусматривает возможности применения по аналогии гражданского законодательства при регулировании трудовых отношений. Как отмечают Н.А. Бриллиантова и В.В. Архипов, многие специалисты в области трудового права не признают применения аналогии закона, хотя теоретически аналогию права не отрицают [198] . Между тем, на что верно обращается внимание в литературе, некоторые положения гражданского законодательства – межотраслевые, и их заимствование другой отраслью отнюдь не носит для последней дискриминационный характер – в противном случае значение аналогии было бы подорвано [199] . Разумеется, допущение возможности использования по аналогии норм гражданского законодательства применительно к отношениям наемного труда должно быть очень осторожным и учитывать специфику трудовых правоотношений [200] . Таким образом, полагаем, что не следует отрицать возможность применения положений ГК РФ о множественности лиц применительно к рассмотренным нами случаям множественности лиц в трудовых обязательствах, если это не противоречит природе соответствующих отношений. [201]

В качестве примера трудового обязательства, которое не предусмотрено в настоящий момент в ТК РФ, рассмотрим дополнительную (либо солидарную) ответственность при поручительстве для обеспечения обязательств по выплате заработной платы.

Общество с ограниченной ответственностью с одним участником, который одновременно выполняет функции его единоличного исполнительного органа, производящее продукцию программного обеспечения, решает перепрофилироваться. В результате этого имеющийся у него штат программистов необходимо почти полностью сократить. В свою очередь, близкий друг участника данного общества собирается открыть собственное дело по производству продуктов программного обеспечения. В силу того что первое предприятие было из сферы малого бизнеса, у руководителя организации сложились достаточно патриархальные отношения с работниками. Поэтому он предлагает им вместо увольнения по сокращению штатов перевестись на постоянную работу к его товарищу. Работники не возражают, однако им могут потребоваться гарантии того, что, пока их будущий работодатель налаживает свое дело, у них не будет задержек в выплате заработной платы. Тогда общество с ограниченной ответственностью поручается за то, что работодатель, к которому оно переводит работников, будет выплачивать им заработную плату своевременно и в полном объеме, принимая на себя, таким образом, ответственность за неисполнение указанным работодателем своей обязанности.

Нетрудно заметить, что приведенный случай вполне допустим теоретически, поскольку не противоречит ни одному из основополагающих принципов трудового права, служит дополнительной защитой интересов работника без ущемления интересов работодателя и вполне может быть востребован на практике.

Следует оговориться, что существует иная позиция относительно правого положения собственника имущества в трудовых отношениях. По мнению В.А. Сафонова, применительно к учреждениям, финансируемым собственником, речь идет о фактическом расщеплении работодательской правосубъектности между учреждением и собственником. Учреждение реализует права работодателя в части требования от работника предоставления труда определенного количества и качества, исполнения правил осуществления трудовой деятельности, определения условий трудового договора, за исключением условий об оплате труда в части использования средств, выделенных собственником, и исполняет обязанности работодателя по предоставлению работы в соответствии с определенной сторонами договора трудовой функцией, обеспечению надлежащих условий труда и своевременной и в полном объеме оплате труда работника. Собственник имущества учреждения реализует право работодателя по определению условий договора в части условий об оплате труда за счет средств, выделенных собственником для обеспечения функционирования учреждения, и исполняет обязанности работодателя по своевременной и в полном объеме оплате труда работника посредством выделения денежных средств, в том числе посредством их фактического предоставления в распоряжение учреждения. [202]

Для оценки этой точки зрения нам придется слегка опередить события и коснуться «расщепленной» множественности лиц на стороне работодателя, поскольку по нашей концепции «расщепление» правосубъектности в действительности является ничем иным, как данной формой множественности. [203]

В главе 1 нашей работы мы предложили определять «расщепленную» множественность лиц как явление, при котором на одной или на обеих сторонах правоотношения выступают два субъекта, а права и обязанности, принадлежащие стороне в целом, распределены между участниками множественности таким образом, что право (права) и (или) обязанность (обязанности), принадлежащие одному из участников, отсутствуют у другого участника. «Параллельную» множественность лиц мы предложили определять как явление, при котором на одной или на обеих сторонах двустороннего правоотношения выступают два или более субъекта, и каждое из прав и обязанностей, принадлежащих одному из участников множественности, идентично по своей юридической природе праву и обязанности, принадлежащим остальным участникам множественности.

Однако вообразим некое правоотношение между А и Б, в котором субъект А обладает правами а1, а2 и а3 (которым соответствуют определенные обязанности субъекта Б), а субъект Б обладает правами б1, б2 и б3 (которым соответствуют определенные обязанности субъекта А). Теперь представим себе, что в правоотношении появляется субъект В, который также обладает правом а1. Кажется, что раз у В нет прав а2 и а3, то он вместе с А образует «расщепленную» множественность лиц. При этом в правоотношении с Б (в рамках права а1 и корреспондирующей ему обязанности) здесь будет «параллельная» множественность лиц. Таким образом, возникает вопрос: как отличить «расцепленную» множественность лиц в правоотношении от «параллельной» множественности лиц в одном из «элементарных» правоотношений, если последние могут быть вычленены из соответствующего правоотношения?

Ответ на этот вопрос кроется в природе «расщепленной» множественности лиц в правоотношении. В отличие от «параллельной» множественности, при «расщепленной» множественности все ее участники необходимы для существования соответствующей модели правоотношения, поскольку с исчезновением любого из участников множественности исчезнет и сторона в правоотношении. В самом деле, представим себе, что в трудовом договоре обязанность оплачивать труд лежит не на том, кто потребляет этот труд и руководит им, а на другом лице [204] . Если убрать из договора носителя этой обязанности, исчезнет и сама эта обязанность, что сделает существование трудового договора невозможным даже теоретически (поскольку трудовой договор всегда опосредует только возмездный труд).

В каком случае исчезновение любого из участников множественности вызовет данные последствия? В том, когда каждый из участников множественности будет обладать такой чертой, без которой невозможно существование соответствующего правоотношения, и которая непосредственно отсутствует у другого участника множественности.

Поэтому определение «расщепленной» множественности лиц, сформулированное в §3 гл. I настоящей работы, необходимо уточнить, определив «расщепленную» множественность лиц как явление, при котором на одной или на обеих сторонах правоотношения выступают два субъекта, а права и обязанности, принадлежащие стороне в целом, распределены между участниками множественности таким образом, что каждый из участников обладает правом (правами) и (или) несет обязанность (обязанности), непосредственно отсутствующие у другого участника. Употребляя словосочетание «непосредственно отсутствующие», мы имеем в виду, что соответствующее право или обязанность может присутствовать в рамках субсидиарной множественности лиц. [205]

Соответственно, в нашем гипотетическом примере будет наличествовать не «расщепленная», а «параллельная» множественность лиц, поскольку при исчезновении субъекта В право а1 никуда не исчезнет, так как оно останется у субъекта А, т. е. сохранится и правоотношение.

С учетом изложенного проанализируем позицию В.А. Сафонова относительно фигуры собственника имущества учреждения.

Определение собственником имущества учреждения условий договора в части условий об оплате труда за счет средств, выделенных собственником для обеспечения функционирования учреждения, на наш взгляд, нельзя включать в сферу «расщепленной» множественности лиц на стороне работодателя, так как определение условий трудового договора [206] само по себе еще не означает, что субъект, определяющий их, становится стороной в договоре или выступает на стороне этого договора. В противном случае, учитывая долю соответствующих императивных положений законодательства в регулировании трудовых отношений, необходимо будет прийти к выводу о том, что Российская Федерация является участником практически любого трудового договора.

Выделение денежных средств учреждению также вряд ли можно признать исполнением обязанности работодателя по оплате труда работника, поскольку выделение денежных средств учреждению – не то же самое, что и выплата их работнику. Что же касается несения субсидиарной ответственности по обязательствам, вытекающим из трудовых отношений, то, очевидно, что здесь будет наличествовать «параллельная» множественность лиц в конкретных обязательствах, а не «расщепленная» множественность лиц в трудовом договоре в целом.

По этим причинам мы не можем согласиться с приведенным мнением В.А. Сафонова.

Разумеется, это означает и то, что, употребляя словосочетание «“параллельная” множественность лиц на стороне работодателя в трудовых обязательствах», мы не совсем точны. Одно из лиц, выступающих в этих обязательствах, действительно является работодателем (причем полноценным работодателем), но другое лицо (или лица) работодателем считаться не может, поскольку оно изначально несет только такие обязанности перед работником, как выплаты, при определенных условиях, денежных сумм [207] . Поскольку рассматриваемые нами обязательства всегда производны от трудовых отношений и неисполнения в рамках этих трудовых отношений своих обязанностей работодателем, мы считаем возможным употребления заявленной терминологии хотя бы условно.

В заключение характеристики множественности лиц в трудовых обязательствах, учитывая, что к использованию цивилистической терминологии достаточно скептически относятся в науке российского трудового права, попытаемся объяснить, почему мы в данном случае все же решили остановиться на ней [208] . Дело в том, что отраслевые науки в юриспруденции, хотя и отличаясь друг от друга, представляют собой, тем не менее, части одного целого. Поэтому использование в рамках одной отрасли терминологии другой отрасли вполне допустимо при условии, что правовые сущности явлений, описываемых одним термином, принципиально не различаются. Более того, это даже желательно, чтобы избежать совершенно не нужной путаницы и недоразумений. В конце концов, никому не приходит в голову возражать против использования слова «договор» при наименовании соглашения между работником и работодателем, несмотря на то, что изначально этот термин принадлежит цивилистике.

Глава III «Расщепленная» множественность лиц на стороне работодателя

§1. Предпосылки образования и разновидности «расщепленной» множественности лиц на стороне работодателя в трудовом договоре. «Расщепленная» множественность лиц на стороне работодателя в свете концепций Н.Г. Александрова и Л.С. Таля

Выше мы определили «расщепленную» множественность лиц как явление, при котором на одной или на обеих сторонах правоотношения выступают два субъекта, а права и обязанности, принадлежащие стороне в целом, распределены между участниками множественности таким образом, что каждый из участников обладает правом (правами) и (или) несет обязанность (обязанности), непосредственно отсутствующие у другого участника.

Соответственно, в трудовом договоре названная множественность на стороне работодателя может появиться тогда, когда между несколькими лицами распределяются такие права и обязанности работодателя в трудовом правоотношении, как обязанность предоставить работу определенного количества и качества, обязанность по выплате заработка, а также выплат гарантийного и компенсационного характера, обязанность по несению материальной ответственности перед работником, право на получение труда работника, право привлекать работника к материальной ответственности и требовать от него возмещения причиненного вреда. Поскольку упомянутые обязанности работодателя носят обобщенный характер, они могут конкретизироваться в других правах и обязанностях, которые также теоретически можно «расщепить» между несколькими лицами. Поскольку наша работа имеет своей целью разработку основ теории множественности лиц на стороне работодателя, мы не станем рассматривать более «мелкие» права и обязанности работодателя в трудовом правоотношении с точки зрения множественности лиц.

Как указывалось выше, трудового отношения нет и не может быть при отсутствии хозяйской власти стороны, предоставляющей работу, над стороной, получающей работу. Осуществление этой власти априори предполагает наличие прав и обязанностей по отношению к работнику. Следовательно, возможна ситуация, при которой права и обязанности, конкретизирующие хозяйскую власть и обусловливающие ее пределы, будут распределяться между несколькими лицами, что означает, на наш взгляд, появление «расщепленной» множественности лиц на стороне работодателя. Помимо этого не исключена ситуация, когда хозяйская власть будет полностью принадлежать одному лицу, а часть из остальных прав и обязанностей в трудовом правоотношении – другому лицу, что также позволяет говорить о наличии рассматриваемой нами формы множественности.

В §4 главы I нашей работы мы указали на то, что работодатель должен иметь имущество, сферу приобретения труда и хозяйскую власть. Однако применительно к «расщепленной» множественности лиц возникает вопрос: могут ли данные сферы распределяться между тремя лицами (группами лиц) [209] или двумя лицами (группами лиц)?

Теоретически мы не исключаем ситуацию распределения названных сфер между тремя лицами (группами лиц) [210] , однако практически она настолько маловероятна, что мы сосредоточим наше внимание на анализе таких моделей «расщепленной» множественности лиц, в которых имущество, сфера приобретения труда и хозяйская власть распределены между двумя лицами (группами лиц).

Перейдем к рассмотрению предпосылок для «расщепления» прав, обязанностей и хозяйской власти работодателя.

1. Возможна ситуация, при которой лицо нуждается в привлечении наемного труда, но не имеет достаточных средств для его оплаты. Из этой ситуации могут быть два выхода: первый – это привлечение заемных средств для оплаты труда работника, второй – принятие на себя обязанности по оплате труда работника третьим лицом. Соответственно, «расщепление» хозяйской власти, прав и обязанностей работодателя будет происходить следующим образом: одно лицо осуществляет хозяйскую власть и получает труд работника, а другое несет обязанности по выплате заработной платы. Более подробным изучением этой ситуации, а также распределением и осуществлению других прав и обязанностей работодателя мы займемся при рассмотрении данной разновидности «расщепленной» множественности лиц на стороне работодателя в следующем параграфе. Возникать она будет при заключении трудового договора с работником в пользу третьего лица, в рамках которого мы и проанализируем распределение и осуществление прав, обязанностей и хозяйской власти работодателя.

2. В хозяйственном обороте не последнее место занимают сделки по возмездному предоставлению имущества в пользование – аренде. Однако при совершении и исполнении таких сделок возникает двоякая ситуация. С одной стороны, имущество будет использоваться арендатором в своих хозяйственных целях, т. е. коммерчески эксплуатироваться. С другой стороны, это имущество будет требовать содержания и ухода, а также обеспечения технической возможности осуществлять коммерческую эксплуатацию, т. е. технической эксплуатации. При этом арендатор может либо вообще не иметь достаточных ресурсов для осуществления технической эксплуатации, либо желать освободить себя от затрат по технической эксплуатации. Следовательно, техническую эксплуатацию должно взять на себя другое лицо – и в подавляющем большинстве случаев это будет не кто иной, как арендодатель. Осуществляться данная эксплуатация будет наемными работниками арендодателя, который в этой части будет осуществлять по отношению к ним хозяйскую власть. Однако коммерческая эксплуатация имущества может предполагать возможность дачи обязательных указаний лицам, осуществляющим техническую эксплуатацию, т. е. осуществление директивной составляющей хозяйской власти. Таким образом, хозяйская власть работодателя будет разделяться между двумя лицами – арендодателем и арендатором. Дача обязательных указаний, связанных с коммерческой эксплуатацией имущества, лицам, осуществляющим техническую эксплуатацию имущества, возможна при аренде особого вида имущества – транспортных средств, которую мы и будем рассматривать в рамках изучения данного вида «расщепленной» множественности лиц на стороне работодателя.

3. В настоящее время существует вероятность того, что недееспособный гражданин реально может оказаться собственником довольно значительного имущества. Вместе с тем такого гражданина необходимо содержать, обеспечивать уходом и лечением (что и составляет одну из основных обязанностей опекунов). Для ухода за недееспособным лицом и управления принадлежащим ему имуществом зачастую необходимо привлекать наемный труд (няни, сиделки, садовника и т. п.). Очевидно, что заключать трудовой договор с работником и осуществлять по отношению к нему хозяйскую власть будет законный представитель недееспособного лица – сам недееспособный сделать этого просто не в состоянии. Однако у законного представителя могут отсутствовать необходимые денежные средства для организации и оплаты труда работника, которые, однако, могут наличествовать у представляемого.

Следовательно, возможна ситуация, когда право на получение труда (когда речь идет об обслуживании имущества [211] ) и имущественное обременение по его оплате будет у недееспособного лица, а осуществлять хозяйскую власть и предоставлять трудящемуся работу будет законный представитель недееспособного. Таким образом, мы также получим «расщепленную» множественность лиц на стороне работодателя.

Таковы основные, на наш взгляд, разновидности «расщепленной» множественности лиц на стороне работодателя [212] . Поскольку в отличие от «параллельной» множественности при «расщепленной» множественности в каждом из ее вариантов будет свое распределение прав, обязанностей и хозяйской власти между участниками множественности, мы будет изучать это распределение в рамках каждого варианта данной множественности по отдельности.

Прежде чем перейти к ним, необходимо проанализировать концепцию Н.Г. Александрова о правовом положении в трудовом правоотношении администрации предприятий и учреждений, изложенной в его фундаментальном труде «Трудовое правоотношение». Эта концепция состоит в следующем.

Юридическое лицо является контрагентом трудящегося в трудовом правоотношении в той части, в какой это правоотношение носит имущественный характер. Юридическое лицо по трудовому правоотношению несет имущественную ответственность перед трудящимся. Но на «работодателях» (кавычки Н.Г. Александрова. – М.Х. ) лежат обязанности не только имущественного характера, и за неисполнение неимущественных обязанностей несет ответственность не юридическое лицо, а физические лица, которые занимают соответствующие административные должности. [213]

Вместе с тем в трудовом правоотношении контрагент трудящегося наделен также неимущественными правами, которые не могут принадлежать юридическому лицу. Например, право дисциплинарной власти принадлежит не юридическому лицу, а уполномоченному на то административному лицу. [214]

Следовательно, делает вывод Н.Г. Александров, необходимо различать двоякую юридическую роль администрации в трудовом правоотношении: в одних случаях административное лицо действует в качестве органа или другого представителя юридического лица, осуществляя имущественную правоспособность последнего, при этом действия лиц административного персонала считаются действиями самого юридического лица; в других случаях административное лицо выступает в качестве субъекта самостоятельных должностных прав и обязанностей, закрепленных за ним как за должностным лицом. Имущественные правоотношения трудящегося с юридическим лицом и его неимущественные правоотношения с администрацией неотделимы друг от друга. Они возникают, изменяются и прекращаются в результате одних и тех же юридических фактов, образуя единое, но сложное трудовое правоотношение. [215]

На первый взгляд может показаться, что идея разделения в трудовом правоотношении предприятия (учреждения) как юридического лица и администрации как должностных лиц является производной исключительно от социально-экономических реалий того времени, когда она была сформулирована. Действительно, когда юридические лица рассматривались в качестве звеньев государственного управления экономикой, об их самостоятельности как отдельных субъектов права можно было говорить только с большой долей условности. Предприятие (учреждение) представляло собой в трудовом правоотношении своего рода место приложения труда работника и источник осуществления его выплат, тогда как управлением труда работника, надзором и контролем за ним занимались, по сути, государственные чиновники.

При более внимательном рассмотрении мы обнаружим, что истоки рассматриваемой теории лежат во взглядах, которые возникли в рамках принципиально иной социально-экономической формации.

Проблема разграничения правового положения собственника предприятия и управляющего предприятием (у Н.Г. Александрова она трансформировалась в разграничение юридического лица как работодателя и его администрации) появилась еще в дореволюционный период. Уже тогда было констатировано, что правовое положение заведующего предприятием в сфере промышленного рабочего права с трудом поддается юридической квалификации [216] . Л.С. Таль, проанализировав действующее в то время законодательство и опираясь на свой подход к хозяйской власти как функции, отличной от субъективного права хозяина как владельца предприятия, пришел к выводу, что заведующий – это лицо, осуществляющее в промышленном предприятии на основании договора хозяйскую власть по отношению к рабочим и ответственное, по закону, за соблюдение в нем должного порядка [217] . При этом владелец предприятия терпит некоторое умаление своих хозяйских прав: один только заведующий может подписывать расчетные книжки, вывешивать правила и табели, определяющие внутренний порядок, только его указания обязательны для рабочих, и только он один может подвергать их дисциплинарной ответственности. [218]

Таким образом, концепция Н.Г. Александрова является, по сути, логическим завершением теоретических взглядов Л.С. Таля.

Несмотря на безусловную привлекательность рассмотренных теорий, весьма близко стоящих к предложенной нами концепции «расщепленной» множественности лиц, мы не можем с ними согласиться в настоящее время. В самом деле, на основании чего делается вывод о том, что администрация (заведующий) выступает перед работником в качестве самостоятельного субъекта, а не представителя или органа работодателя? На основании двух аргументов именно должностные лица администрации несут публичную ответственность за неисполнение или ненадлежащее исполнение своих обязанностей по отношению к работнику, а защита прав работника, вытекающих из его взаимоотношений с администрацией (например, право требования своевременного снабжения инструментами и материалами) осуществляется не в порядке гражданского иска к работодателю – юридическому лицу, а в порядке жалобы, рассматриваемой соответствующими административными инстанциями. [219]

По поводу второго из предложенных аргументов сразу можно сказать, что в настоящее время он утратил свою актуальность, поскольку действующее трудовое и гражданское процессуальное законодательство не содержат препятствий к тому, чтобы оспаривать в суде нарушение любого права работника. [220]

Что же касается первого аргумента, то непонятно, как несением публичной ответственности в рамках уголовных или административных правоотношений может обосновать наличие сосубъектности в трудовых правоотношениях. С тем же успехом можно сказать, что раз уголовную ответственность за мошенничество, выразившееся, например, в заключении договора поставки с намерением получить деньги от контрагента и не осуществить передачу товара, будет нести единоличный исполнительный орган соответствующего юридического лица, то в договоре поставки на одной из сторон будут два субъекта: юридическое лицо и его руководитель.

Ответственность перед участником трудового правоотношения – работником в настоящее время всегда будет нести работодатель как самостоятельное (физическое или юридическое) лицо, а не администрация или заведующий.

Таким образом, в условиях рыночной экономики, когда юридические лица являются самостоятельными хозяйствующими субъектами, нет ни теоретических, ни практических оснований для такого разделения. Администрация юридических лиц может действовать и действует от их имени не только в имущественных отношениях, но и в отношениях по организации и управлению трудом. Разделять их нет никакого смысла.

§2. «Расщепленная» множественность лиц на стороне работодателя в трудовом договоре с работником в пользу третьего лица

Ситуация, при которой получателем труда и субъектом, осуществляющим хозяйскую власть, будет одно лицо, а субъектом, обязанным оплачивать труд работника, – другое лицо, крайне маловероятна. Должны быть очень веские причины, чтобы кто-то согласился оплачивать работу в пользу другого лица. Однако такие причины все же могут быть, и их нельзя сбрасывать со счетов. Итак, какие же это причины?

С экономической точки зрения оплата труда, осуществляемого в пользу третьего лица, в том случае, когда отсутствует встречное предоставление со стороны субъекта приобретения труда, является ни чем иным, как дарением. Причем дарением не однократным, а длящимся. Очевидно, что в основе такого дарения будут, скорее всего, лежать глубокие личные отношения между дарителем и одаряемым. Исходя из этого, мы можем представить такую ситуацию, как, например, заключение супругом трудового договора с водителем автомашины, по которому тот обязуется быть личным шофером супруги на ее автомобиле. Также не исключена возможность заключения договора с наемным работником в пользу третьего лица как формы помощи со стороны благотворительной организации, например, фондом в пользу дома призрения.

Можно задаться вопросом, а почему бы в этой ситуации просто не передавать соответствующему субъекту необходимые суммы денег, на которые он сможет нанимать себе работников? К чему такая экзотичная для традиционных трудовых отношений схема, как договор в пользу третьего лица?

Ответ на этот вопрос заключается в следующем. В данном случае предоставление денежных средств имеет строго целевое назначение: оплату труда наемного работника. Следовательно, даритель будет иметь интерес в контроле за расходованием этих средств. Однако контроль наиболее надежен тогда, когда субъект сам делает то, что хочет контролировать.

Кроме того, взглянем на ситуацию со стороны наемного работника. Предположим, что ему предлагают трудоустроиться в организации, которая имеет постоянные серьезные трудности с финансированием. Согласится ли он работать в такой организации под «честное слово» или даже под обязательство иного лица, что оно будет снабжать деньгами эту организацию для расчетов с работником? Полагаем, что возможность этого очень сомнительна. Вероятность согласия лица работать на соответствующую организацию повысится в том случае, если иное, обеспеченное, лицо примет на себя юридическую обязанность перед работником оплачивать его труд. Юридической моделью соответствующих трудовых отношений как раз и будет договор в пользу третьего лица.

Оплата чужого труда может быть обусловлена не желанием одарить, а причинами меркантильного характера. В силу крайней нетипичности договоров в пользу третьих лиц для трудовых отношений [221] и отсутствия каких-либо эмпирических данных о существовании подобных договоров, нам в настоящий момент достаточно проблематично представить себе те конкретные юридические и экономические связи, которые могут обусловить появление трудового договора в пользу третьего лица как способа для кредитора избавиться от какой-либо имущественной обязанности перед третьим лицом. Применительно к случаям заключения этого договора как способа одарить лицо, сконструировать соответствующие модели было гораздо легче, так как отношения между кредитором и третьим лицом, предполагавшиеся как стимул для появления названного договора, не носили экономического характера. Поэтому при дальнейшем изложении мы будем иметь в виду только их. [222]

Рассмотрим, как должно проходить заключение трудового договора, реализация прав и обязанностей сторонами, осуществление хозяйской власти в рамках договора, а также его изменение и прекращение.

В силу особого характера данного договора заключать его следует сразу в письменной форме, поскольку при возникновении трудовых отношений в результате фактического допуска к работе трудно вообразить себе ситуацию, когда работник узнает и соглашается на то, что заработок ему будет выплачивать другое лицо, и на это есть согласие последнего. При заключении трудового договора в нем должны быть оговорены права и обязанности сторон и определены место, характер и условия работы. Из этого вытекает, что такой договор может быть заключен только в пользу лица, поименованного в тексте договора, и в договоре должно быть указано место применения труда работника, поскольку в ином случае получится, что работник заключил трудовой договор, не зная места своей работы и будущего «работодателя», что вряд ли приемлемо для трудовых правоотношений. Разумеется, в договоре необходимо оговорить все условия, которые в силу закона или требования одной из сторон являются обязательными.

Теперь определимся, когда рассматриваемый договор должен вступать в силу и когда работник обязан приступить работе. Согласно ч. 1 ст. 61 ТК РФ трудовой договор вступает в силу со дня его подписания работником и работодателем, если иное не установлено федеральными законами, иными нормативными правовыми актами Российской Федерации или трудовым договором, либо со дня фактического допущения работника к работе с ведома или по поручению работодателя или его представителя. Поскольку о фактическом допуске к работе в нашем случае речи не идет, трудовой договор с работником в пользу третьего лица должен, по общему правилу, вступать в силу в момент его подписания. Однако в этом случае говорить о возникновении трудового правоотношения нельзя, поскольку работодателя в собственном смысле слова еще не появилось (так как третье лицо не выразило намерение воспользоваться своими субъективными правами по договору). Представляется, что такую ситуацию можно охарактеризовать как отношение, предшествующее трудовому правоотношению . Само же полноценное трудовое отношение появится, по всей видимости, тогда, когда третье лицо выразит намерение воспользоваться своими правами по договору [223] . Скорее всего, выражаться такое намерение будет в сообщении работнику о необходимости приступить к работе. Однако возможен и такой вариант, что лицо, заключившее трудовой договор с работником, предписывает ему явиться к третьему лицу и приступить к работе [224] – тогда выражением намерения воспользоваться правами по договору будет допуск работника к работе со стороны третьего лица. Что же касается дня начала работы, то здесь ситуация следующая.

В соответствии с ч. 2 и 3 ст. 61 ТК РФ работник обязан приступить к исполнению трудовых обязанностей со дня, определенного трудовым договором; если же в договоре не определен день начала работы, то работник должен приступить к работе на следующий день после вступления его в силу. С учетом вышеизложенного можно говорить о том, что применительно к случаю договора в пользу третьего лица эта конструкция будет подвергнута корректировке. Работник должен приступить к работе на следующий день после доведения до него намерения третьего лица воспользоваться своим правом, т. е. вызова на работу (если не имеет место ситуация, когда лицо, заключившее договор с работником, предписывает ему явиться к третьему лицу и приступить к работе), либо по истечении времени, необходимого работнику, чтобы прибыть к третьему лицу (отсчет которого также следует начинать со следующего дня после вызова работника на работу).

Поскольку наличие длительной связанности такого рода без предоставления работы будет достаточно обременительно для работника [225] , за ним следует признать право в любой момент до выражения вышеуказанного намерения третьего лица расторгнуть договор. Предусматривать для этого случая двухнедельный срок предупреждения (по аналогии с предупреждением об увольнении) не имеет особого смысла, так как смысл такого предупреждения при расторжении трудового договора заключается в предоставлении работодателю возможности обеспечения непрерывности производственного цикла, а в нашей ситуации необходимость в подобной гарантии отсутствует. В то же время, если из договора следует, что лицо, выступавшее при его заключении на стороне работодателя, дает указание работнику о явке к третьему лицу, необходимо предоставить ему право расторгнуть договор в случае неподчинения работника.

Таким образом, представляется, что датой начала работы должен быть по общему правилу день, следующий за днем выражения третьим лицом своего согласия на пользование рабочей силой работника. Вполне допустима и ситуация, когда самим третьим лицом установлен более поздний срок. Если этот срок превышает две недели, работнику следует предоставить право незамедлительного расторжения трудового договора. [226]

Итак, трудовой договор заключен, работник приступил к работе. Как будут выглядеть дальнейшие взаимоотношения сторон?

Очевидно, что у третьего лица будет право на получение труда работника и на нем будет лежать обязанность предоставить работу определенного количества и качества, указанного в трудовом договоре, в рамках реализации которой он также должен обеспечить работника необходимой документацией, средствами, инструментами и материалами для осуществления им своей трудовой функции, создать условия, обеспечивающие безопасность личности и имущества работника и возможность удовлетворения работником своих бытовых нужд при исполнении трудовых обязанностей. Однако если третье лицо ненадлежащим образом исполняет эти обязанности, в результате чего у работника возникает простой или невыполнение норм труда, неисполнение трудовых (должностных) обязанностей работодателя (ст. 155 и 157 ТК РФ), то какие будут последствия применительно к оплате этого? На первый взгляд может показаться, что расходы должен нести тот, кто нарушил свои обязанности, т. е. третье лицо. Однако такой подход будет противоречить общему смыслу договора в пользу третьего лица, который состоит как раз в том, что третье лицо не несет перед работником обязанностей по оплате его труда или готовности к труду. Поэтому нести соответствующие затраты должно будет лицо, заключившее договор. Разумеется, это не может означать полной безответственности третьего лица, поэтому у плательщика должна быть возможность предъявления к третьему лицу иска о возмещении понесенных расходов.

Хозяйская власть, как уже говорилось выше, будет принадлежать третьему лицу, т. е. оно сможет осуществлять ее единолично – своей волей и от своего имени. Эта черта трудового договора с работником в пользу третьего лица особенно важна, поскольку позволяет избежать смешения этого договора с обычными трудовыми договорами, которое может произойти следующим образом.

Как упоминалось выше, в ряде случаев работник выражает хозяйственную деятельность работодателя вовне, в отношениях с третьими лицами, которые и являются непосредственными приобретателями полезного эффекта от его трудовой деятельности [227] (водитель такси автотранспортного предприятия отвозит пассажира в аэропорт, преподаватель университета читает лекцию студентам, сантехник ЖЭКа чинит кран в квартире жильца и т. п.). Может показаться, что здесь также имеет место трудовой договор в пользу третьего лица [228] . Между тем это далеко не так.

Здесь так же, как и в гражданском праве, следует различать договор в пользу третьего лица и действия по исполнению третьему лицу . Если в договоре в пользу третьего лица выгодоприобретатель обладает правом требовать определенного поведения от должника (который, соответственно, несет обязанность непосредственно перед выгодоприобретателем), то при исполнении третьему лицу оно ничего требовать от исполнителя не может, поскольку не находится с ним в необходимом правоотношении. Следовательно, при несовершении исполнителем необходимых действий третье лицо не сможет привлечь его к ответственности (в нашем случае – дисциплинарной или материальной). Если даже исполнитель подчиняется каким-либо указаниям третьего лица (например, клиент говорит парикмахеру, насколько ему подравнять виски), он тем самым исполняет обязанность не перед третьим лицом, а перед тем лицом, от имени которого он действует и с которым выгодоприобретатель состоит в соответствующем правоотношении [229] . Поэтому, если, например, директор парикмахерской запретит работнику стричь клиента, парикмахер обязан подчиниться, как бы клиент ни настаивал на ином. В случае же с договором в пользу третьего лица ситуация обратная. Если третье лицо даст работнику какое-либо указание, а лицо, заключившее договор, запретит его выполнять, работник должен подчиниться третьему лицу.

Таким образом, вся полнота хозяйской власти в трудовом договоре с работником в пользу третьего лица будет принадлежать третьему лицу.

Следует предусмотреть только одно исключение из данного правила: лицо, заключившее договор, должно иметь возможность применить дисциплинарное взыскание к работнику при наличии в его действиях прогула, вплоть до увольнения с работы. Это необходимо для предотвращения злоупотреблений со стороны работника и третьего лица, которые могут сговориться о том, что работник не является на работу, а заработная плата, выплачиваемая неосведомленным о прогуле «работодателем», делится между ними.

Обязанность по выплате заработной платы будет лежать, как уже упоминалось, исходя из природы рассматриваемого договора, на лице, заключившем договор с работником. На нем же, по логике вещей, должна по общему правилу лежать и обязанность по выплате гарантийных и компенсационных сумм работнику. Что же касается материального поощрения работника, то нет никаких препятствий к тому, чтобы это мог делать каждый из «работодателей» из своих собственных средств.

В случае причинения третьим лицом как «работодателем», организующим, управляющим и контролирующим труд работника, ущерба личности или имуществу данного работника, оно и должно нести соответствующую ответственность. Однако для повышения уровня защиты работника следует предусмотреть субсидиарную материальную ответственность «работодателя», заключившего трудовой договор с работником, с возможностью предъявления регрессного иска к нарушителю. Если же имеет место задержка работнику заработной платы, а также гарантийных или компенсационных выплат, ответственность, разумеется, должен нести «работодатель», заключивший трудовой договор.

Теперь рассмотрим вопросы изменения и расторжения трудового договора.

По нашему мнению, любое изменение трудового договора по соглашению сторон возможно лишь при наличии волеизъявления работника и «совокупного» работодателя, т. е. и третьего лица, и лица, заключившего договор. Иное было бы нарушением свободы воли лиц, выступающих на стороне работодателя, так как одно из них заключало, а другое вступало в трудовой договор на определенных условиях, и, возможно, не стало бы делать этого, будь условия такими, какими они могут стать после изменения договора. Что касается расторжения трудового договора, то, когда это происходит по соглашению сторон или по инициативе работодателя, участие лица, заключившего договор, здесь требоваться не должно, если иное не предусмотрено в договоре, поскольку его интересы здесь не страдают [230] . Однако из этого следует предусмотреть два исключения. Первое исключение – упоминавшееся выше увольнение работника за прогул. Второе же исключение немного сложнее.

Одаривание, в том числе в виде оплаты труда чужого работника, не может быть обязанностью, возлагаемой на неопределенный срок. Мир меняется, меняется и имущественное положение дарителя и отношения его с одаряемым. В случае неопределенного срока существования данной обязанности никто просто не будет заключать подобные договоры. Следовательно, лицу, заключившему трудовой договор с работником в пользу третьего лица, должна быть предоставлена возможность расторжения этого договора без объяснения причин. В целях защиты интересов работника в данном случае необходимо предусмотреть срок предупреждения об увольнении (не меньше, чем при увольнении по сокращению штатов) и компенсационные выплаты (не меньше, чем для руководителя организации при увольнении в соответствии с п. 2 ст. 278 ТК РФ).

В остальном же регулирование изменения и расторжения трудового договора будет таким же, как в действующем трудовом законодательстве.

§3. «Расщепленная» множественность лиц на стороне работодателя в трудовом договоре при аренде транспортного средства с экипажем

В соответствии со ст. 632 ГК РФ по договору аренды (фрахтования на время) транспортного средства с экипажем арендодатель предоставляет арендатору транспортное средство за плату во временное владение и пользование и оказывает услугу по управлению им и его технической эксплуатации. Гражданско-правовая составляющая транспортной деятельности в Российской Федерации регулируется не только ГК РФ, но и отдельными кодифицированными актами федерального законодательства. В нашей работе мы будем рассматривать «расщепленную» множественность лиц на стороне работодателя при договоре аренды транспортного средства с экипажем применительно только к договорам фрахтования морских и речных судов [231] , которые урегулированы, соответственно, в Кодексе торгового мореплавания Российской Федерации [232] (далее – КТМ РФ) и Кодексе внутреннего водного транспорта Российской Федерации [233] (далее – КВВТ РФ). Разделение хозяйской власти в отношении экипажа транспортного средства, необходимость чего была описана нами выше, фактически прямо закреплена в абз. 2 п. 2 ст. 635 ГК РФ, который устанавливает, что члены экипажа являются работниками арендодателя и подчиняются его распоряжениям, относящимся к управлению и технической эксплуатации транспортного средства, однако при этом они подчиняются распоряжениям арендатора, касающимся коммерческой эксплуатации транспортного средства [234] . КВВТ РФ содержит аналогичные нормы (п. 2 ст. 61 и п. 2 ст. 62), предусматривая при этом, что в договоре аренды судна с экипажем не могут содержаться положения, противоречащие трудовым договорам членов экипажа и коллективному договору или соглашению (п. 2 ст. 61), что с точки зрения защиты интересов работника и предотвращения возможных коллизий (а также облегчения их разрешения, если они все-таки возникнут) можно оценить только положительно. КТМ РФ в этой части содержит несколько иную формулировку, предусматривая, что капитан судна и другие члены экипажа судна подчиняются распоряжениям судовладельца, относящимся к управлению судном, в том числе к судовождению, внутреннему распорядку на судне и составу экипажа судна, и не упоминая про техническую эксплуатацию транспортного средств (п. 1 ст. 206). Несмотря на это, представляется, что нет оснований считать, будто данная норма КТМ РФ по своему содержанию отличается от соответствующих норм ГК РФ и КВВТ РФ. Техническая эксплуатация, обеспечивающая сохранение мореходных качеств судна и его безопасность как объекта, в котором находятся люди (с целью защиты их жизни и здоровья), безусловно, должна включаться в понятие «управление судном» [235] . Однако если речь идет о технической эксплуатации судна (и морского, и речного) не как объекта, в котором находятся люди, а как производственного (но не мореходного) объекта (например, управление механизмами по ловле рыбы), то она уже должна относиться к коммерческой эксплуатации судна, а не к управлению им.

Но как именно разделяется здесь хозяйская власть? ГК РФ прямо говорит только о распоряжениях, т. е. о директивной составляющей хозяйской власти, не упоминая о ее нормативном и дисциплинарном элементах. Поскольку работодателем экипажа формально считается только арендодатель, можно смело предположить, что закон подразумевает наличие нормативной и дисциплинарной власти только у него. [236]

Это представляется достаточно разумным и с точки зрения природы данных отношений. В самом деле, если арендатор нанимает судно на непродолжительный срок, необходимости в осуществлении нормативной власти у него не возникнет вовсе. Если же он нанимает судно на длительный срок, здесь нормативная власть, скорее всего, будет реализована арендодателем как профессиональным участником отношений по управлению и технической эксплуатации судна. Арендатору достаточно будет ознакомиться с нормативной организацией деятельности экипажа транспортного средства и решить, подходит она ему или нет.

Что касается дисциплинарной власти работодателя, то в осуществлении ее арендатором вообще нет никакого смысла. Если члены экипажа нарушают дисциплину труда и не подчиняются распоряжениям арендатора, они будут привлечены к дисциплинарной ответственности капитаном судна как представителем арендодателя, поскольку последний несет риски возмещения убытков арендатору, причиненных ненадлежащим исполнением экипажем своих обязанностей. Если же неподчинение распоряжениям арендатора исходит от капитана судна, то предоставления арендатору дисциплинарной власти здесь ничего не изменит, так как капитан в любом случае не пойдет на конфликт с арендатором без таких серьезных причин, при которых угроза применения мер дисциплинарной ответственности не окажет никакого влияния на его поведение.

Итак, нормативная, дисциплинарная и директивная власть работодателя в части осуществления управления и технической эксплуатации судна будет у арендодателя, а директивная власть работодателя в части осуществления коммерческой эксплуатации судна – у арендатора. Таким образом, мы имеем все основания говорить о появлении «расщепленной» множественности лиц.

Образование данной множественности происходит не в момент заключения трудового договора с работником, а позднее, когда трудовой договор заключен и действует с единоличным работодателем (будущим арендодателем). Юридическим фактом, влекущим появление множественности лиц на стороне работодателя, будет заключение договора аренды транспортного средства с экипажем. Поскольку речь идет о разделении хозяйской власти, объем и пределы власти, передаваемой арендатору, необходимо четко определить в тексте заключаемого договора. Особо необходимо оговорить обязанность арендатора при коммерческой эксплуатации обеспечить соблюдение режима рабочего времени и времени отдыха членов экипажа. [237]

В литературе отмечается, что при заключении договора транспортного средства с экипажем нормы гражданского и трудового законодательства вступают в коллизию, которая выражается в следующем.

Заключая трудовой договор, работник осуществляет выбор работодателя, т. е. того лица, под воздействием хозяйской власти которого он желает находиться и чьи распоряжения он согласен выполнять. Договор найма транспортного средства с экипажем предполагает частичный переход хозяйской власти над работником с наймодателя на нанимателя по договору. Следовательно, имеет место смена лица в обязательстве. Согласно ст. 72 ТК РФ такое изменение существенного условия трудового договора считается переводом, допускаемым только с согласия работника. В этом случае трудовой договор с прежним работодателем прекращается, и заключается новый. Таким образом, наниматель транспортного средства с экипажем должен произвести прием лиц, составляющих экипаж, на работу. [238]

Автор этой логической цепочки допускает ошибку в том, что частичным переходом хозяйской власти обусловливается смена работодателя с наймодателя на нанимателя. В самом деле, если наймодатель перестает быть работодателем, то на каком тогда основании за ним сохраняется часть хозяйской власти? Разумеется, изменение субъектного состава на стороне работодателя при заключении договора транспортного средства с экипажем произойдет, но не путем замены наймодателя на нанимателя, а путем присоединения наймодателя к нанимателю. Между тем это не влияет на правильность вывода А.Е. Большаковой о том, что здесь имеет место коллизия норм гражданского и трудового законодательства, поскольку появление множественности лиц на стороне работодателя, действительно, можно охарактеризовать как перевод. Однако данная коллизия является коллизией «по существу», а не «по форме», т. е. о том, что здесь имеет место перевод, можно судить исходя из характера отношений, тогда как с точки же зрения действующего законодательства перевода здесь нет, поскольку работодателем формально считается только арендодатель транспортного средства. Если законодатель признает наличие в данном случае множественности лиц на стороне работодателя, тогда и потребуется разрешение названной проблемы, причем, как представляется, решение должно быть в пользу гражданского оборота – иначе аренда транспортных средств с экипажем будет слишком затруднена.

При осуществлении арендодателем и арендатором директивной власти в отношении членов экипажа не исключено возникновение ситуации, когда работники получат взаимоисключающие указания от названных лиц или же исполнение указания арендатора может повлечь причинение вреда транспортному средству, а также третьим лицам или их имуществу. Представляется, что при наличии подобных коллизий указания арендатора должны быть проигнорированы, так как обеспечение безопасности людей, их имущества и судна стоит выше коммерческих интересов арендатора.

Очевидно, что на арендаторе как лице, осуществляющем управление трудом работников экипажа, будет лежать обязанность наряду с арендодателем обеспечить безопасность личности и имущества работника и возможность удовлетворения работником своих бытовых нужд при исполнении трудовых обязанностей. Кроме этого, в договоре аренды может быть предусмотрен переход к арендатору и таких обязанностей арендодателя по отношению к членам экипажа, как обеспечение необходимой документацией, средствами, инструментами и материалами для осуществления ими своей трудовой функции, и даже обязанность по оплате услуг экипажа [239] и его содержанию (абзац третий п. 2 ст. 635 ГК РФ). Субъектом же права на получение труда работника будут и арендодатель, и арендатор одновременно (для арендодателя получение труда будет заключаться в том, что члены экипажа, трудясь, исполняют тем самым обязанности арендодателя перед арендатором).

При причинении ущерба имуществу или морального вреда личности работника возможны два варианта распределения материальной ответственности среди «работодателей». В первом варианте ответственность должен нести тот из них, в результате виновных действий которого наступили указанные последствия, а солидарная ответственность должна наступать только при совместном причинении ущерба или вреда. Во втором варианте материальная ответственность перед работником должна носить солидарный характер во всяком случае (разумеется, с возможностью предъявления непричастным «работодателем» регрессного иска к виновному лицу). Представляется, что с точки зрения повышения уровня защиты интересов работника второй вариант более предпочтителен.

Если арендатор ненадлежащим образом исполняет обязанности по обеспечению работников необходимой документацией, средствами, инструментами и материалами, то возникающий простой должен оплачиваться тем лицом, которое несет обязанности по выплате заработной платы, гарантийных и компенсационных выплат. В случае если это арендодатель, арендатор должен будет возместить ему понесенные расходы.

В изменении трудового договора с членом экипажа, которое требует волеизъявления и работника, и работодателя [240] , арендатор должен принимать участие только в случае, если это влияет на возможность эксплуатации им транспортного средства в соответствии с договором. Например, уменьшение продолжительности рабочего времени членов экипажа не может быть произведено без согласия арендатора, в отличие от увеличения им заработной платы (если обязанность по ее выплате лежит на арендодателе). Для прекращения трудового договора согласия арендатора также требоваться не должно, однако, поскольку в соответствии с абзацем первым п. 2 ст. 635 ГК РФ состав экипажа транспортного средства и его квалификация должны отвечать обязательным для сторон правилам и условиям договора или требованиям обычной практики эксплуатации транспортного средства данного вида и условиям договора, в договоре следует оговорить подобную ситуацию, чтобы исключить возникновение спора о том, надлежащим ли образом он исполняется. [241]

Следует отметить, что в литературе встречается и иной взгляд на природу отношений, возникающих при заключении договора аренды транспортного средства с экипажем. Так, Т.Ю. Коршунова, критикуя точку зрения, согласно которой при заключении этого договора мы имеем дело с заемным трудом [242] , высказывает мнение, что здесь имеет место разновидность аутсорсинга, т. е. подряда на выполнение работ, а не договор о заемном труде [243] . Полагаем, что в данном случае в действительности отсутствует как заемный труд, так и аутсорсинг.

Заемного труда здесь не будет потому, что в соответствии с той концепцией заемного труда, которая существует сейчас, получая персонал, пользователь чужого труда получает фактически всю полноту хозяйской власти над ним, что явно отсутствует при заключении договора аренды транспортного средства с экипажем. Эксплуатация чужого труда при аренде транспортного средства с экипажем носит подчиненный характер по отношению к эксплуатации транспортного средства, которая и составляет цель договора для арендатора, в то время как при заемном труде целью договора для «нанимателя» является как раз получение чужого труда, который он сможет использовать по своему усмотрению. Отсюда проистекает и следующее важное отличие использования наемного труда в договоре аренды транспортного средства от использования «заемного труда»: у «пользователя» (нанимателя транспортного средства) не должно быть императивно установленного в законе права отказаться от услуг экипажа и потребовать его замены арендодателем [244] . Между тем именно эта черта использования «заемного труда» является, по сути, одной из основных причин его появления, поэтому ее отсутствие позволяет говорить и об отсутствии отношений «заемного труда».

Аутсорсинг здесь будет отсутствовать, поскольку, как указывает Т.Ю. Коршунова, при аутсорсинге работники состоят в трудовых отношениях со своим работодателем, который организует их труд, реализует все права и исполняет перед ними обязанности, обусловленные действующим законодательством о труде и заключенными трудовыми договорами [245] . Между тем в договоре аренды транспортного средства с экипажем, как мы видим, происходит «расщепление» прав и обязанностей работодателя между двумя лицами. В случае если отношения аутсорсинга организованы таким образом, что в них имеет место «расщепление» хозяйской власти, здесь можно говорить о появлении рассматриваемой нами множественности лиц на стороне работодателя.

В заключение отметим, что наличие «множественности» лиц на стороне работодателя в договоре аренды транспортного средства с экипажем будет иметь большое значение и для таких, казалось бы, далеких от трудового права отношений, как отношения по привлечению к административной ответственности, которую при нарушении норм и правил в сфере судоходства и рыболовства должно нести то лицо (арендатор или арендодатель), распоряжения которого были обязательны для члена экипажа, допустившего нарушение. [246]

§4. «Расщепленная» множественность лиц на стороне работодателя в трудовом договоре при недееспособности одного из субъектов, выступающих на стороне работодателя

Данный вид множественности предусмотрен в действующем трудовом законодательстве, хотя прямо так не называется. Согласно ч. 9 ст. 20 ТК РФ от имени физических лиц, имеющих самостоятельный доход, достигших возраста восемнадцати лет, но признанных судом недееспособными, их опекунами могут заключаться трудовые договоры с работниками в целях личного обслуживания этих физических лиц и помощи им по ведению домашнего хозяйства.

Как видим, законодатель ограничил возможность появления множественности лиц только совершеннолетними недееспособными лицами и только отношениями по личному обслуживанию и ведению домашнего хозяйства. Представляется, что законодателем проявлена непоследовательность.

Во-первых, какая разница между совершеннолетними и несовершеннолетними недееспособными лицами, нуждающимися в обслуживании? Ровным счетом никакой. Все недееспособные лица недееспособны в равном объеме, независимо от возраста. Кроме того, можно было допустить заключение трудового договора и от имени частично дееспособных (малолетних), так как в сфере трудовых отношений они принципиально от полностью недееспособных лиц не отличаются. Во-вторых, неясно, почему законодатель исключает возможность заключения трудового договора для обслуживания имущества подопечного. Это дополнительно подчеркивается тем, что Федеральный закон от 24 апреля 2008 г. № 48-ФЗ «Об опеке и попечительстве» [247] в п. 5 ст. 18 прямо указывает, что опекун обязан заботиться об имуществе подопечного как о своем собственном, не допускать уменьшения стоимости имущества подопечного и способствовать извлечению из него доходов. Поэтому в дальнейшем, рассматривая данный вид множественности лиц на стороне работодателя, мы будем исходить из того, что с догматической точки зрения следует допустить ее появление во всех указанных случаях, а не только в том, который прямо предусмотрен ныне действующим законодательством.

Никакой специфики регулирования трудовых отношений множественности лиц при недееспособности одного из субъектов, выступающих на стороне работодателя, ТК РФ не устанавливает, за исключением указания в ч. 11 ст. 20 на то, что опекуны несут дополнительную ответственность по обязательствам подопечных, вытекающих из трудовых отношений, включая обязательства по выплате заработной платы. Эта пробельность закона представляется совершенно неудовлетворительной. Попытаемся же восполнить ее по мере возможности.

Поскольку ТК РФ никак не оговаривает заключение трудового договора в рассматриваемом виде множественности, может показаться, что для этого достаточно будет волеизъявления нанимающегося и опекуна. Однако это не так. Согласно п. 1 ст. 37 ГК доходы подопечного, в том числе суммы алиментов, пенсий, пособий, и иных предоставляемых на его содержание социальных выплат, а также доходы, причитающиеся подопечному от управления его имуществом, за исключением доходов, которыми подопечный вправе распоряжаться самостоятельно, расходуются опекуном или попечителем исключительно в интересах подопечного и с предварительного разрешения органа опеки и попечительства. В соответствии с п. 2 ст. 37 ГК РФ опекун не вправе без предварительного разрешения органа опеки и попечительства совершать сделки по отчуждению имущества подопечного, а также любые другие сделки, влекущие уменьшение имущества подопечного.

Следовательно, выплата наемному работнику заработной платы и осуществление иных затрат на организацию труда за счет доходов подопечного или его имущества – невозможна без разрешения органов опеки и попечительства. Однако по меньшей мере нелогичной будет и такая ситуация, когда каждый раз перед выплатой заработной платы работнику опекун должен будет являться в орган опеки и попечительства за соответствующим разрешением. Выход из этого противоречия очевиден: орган опеки и попечительства должен давать разрешение на заключение трудового договора. Разумеется, это должно быть разрешение на заключение не некоего «абстрактного» трудового договора, а трудового договора с конкретным лицом на определенных условиях. Необходимость получения разрешения на заключение не вызывает сомнений не только с позиций действующего законодательства, но и с позиций здравого смысла. [248]

Хозяйская власть в трудовом договоре будет полностью принадлежать опекуну и осуществляться им по его усмотрению, за одним исключением: материальное поощрение работника за счет доходов или имущества подопечного может производиться только с предварительном разрешения органов опеки и попечительства. Смысл и основания такого ограничения тождественны смыслу и основаниям ограничений для заключения трудового договора. Обязанности и права в трудовом договоре (за исключением права на получение труда) будут принадлежать исключительно опекуну, однако подопечный будет нести обременения, связанные с оплатой труда работника, времени простоя, гарантийными и компенсационными выплатами, а также возмещением ущерба имуществу работника или причиненного ему морального вреда.

Очевидно, что компенсационные выплаты за причинение вреда работнику вследствие несчастного случая на производстве или профессионального заболевания, при временной нетрудоспособности и т. п., т. е. не связанные с неправомерными виновными действиями опекуна [249] , должны осуществляться исключительно из средств этого подопечного. Что же касается выплат, возникших в результате неправомерных виновных действий представителя работодателя, то здесь ситуация иная.

Если исходить из института ответственности и возмещения вреда в гражданском праве, здесь возможны следующие варианты:

1) возмещение вреда производится целиком и исключительно за счет средств опекуна;

2) возмещение вреда производится целиком и исключительно за счет средств подопечного;

3) вред возмещается за счет опекуна и подопечного каждый в определенных долях (очевидно, что в таком случае размеры долей должны быть прямо определены законом – никаким другим образом сделать это невозможно);

4) опекун и подопечный возмещают вред солидарно;

5) опекун возмещает вред субсидиарно;

6) подопечный возмещает вред субсидиарно.

Представляется, что если говорить о защите интересов, то в наибольшей степени она гарантируется при вариантах 3—6, поскольку в орбиту возмещения попадает целиком имущественный комплекс и подопечного, и опекуна. Однако с учетом того, что причинение неблагоприятных последствий осуществляется все-таки «благодаря» деятельности опекуна, а не подопечного, наиболее справедливым и адекватным выглядит шестой вариант. При нем вред работнику опекун будет возмещать за счет своих собственных средств, а уже в случае их нехватки взыскание в этой остаточной части будет возложено на имущество подопечного (разумеется, с возможностью впоследствии предъявления соответствующего иска органом опеки и попечительства).

Конечно, все вышеуказанное должно применяться лишь по отношению к возмещению вреда в рамках материальной ответственности как частноправового вида ответственности. В случае необходимости включения механизма публично-правовой ответственности (административной или уголовной), ее субъектом будет исключительно опекун.

К сожалению, законодатель избрал иной подход, а именно тот, который мы описали в п. 5. Правомерность такого решения представляется сомнительной и при сравнении его с решением аналогичного вопроса в ГК РФ, согласно которому имущественную ответственность по сделкам малолетних и недееспособных несут только их законные представители.

Изменение трудового договора по соглашению сторон должно быть невозможным без согласия органа опеки и попечительства, причем не только тогда, когда речь идет о повышении уровня заработной платы. Это утверждение обусловлено тем, что соотношение пользы от труда и затрат на него при изменении условий трудового договора может быть невыгодно с точки зрения имущественных интересов подопечного, для защиты которых, в частности, и существует орган опеки и попечительства.

Прекращение трудового договора может происходить по правилам, установленным в действующем трудовом законодательстве: здесь перед работником фигуру работодателя будет целиком олицетворять опекун. Необходимо, однако, предусмотреть для органа опеки и попечительства возможность требовать расторжения трудового договора в судебном порядке, в случае если его исполнение происходит явно во вред интересам подопечного [250] . Например, если работник фактически не осуществляет работу, получая, тем не менее, заработную плату.

Заключение

Итак, мы рассмотрели основные вопросы теории множественности лиц на стороне работодателя в трудовом договоре и трудовых обязательствах.

Сформулировав, исходя из гражданско-правового регулирования и теории гражданского права, концепцию двух форм множественности лиц – «параллельной» и «расщепленной», – мы установили, что эта концепция вполне применима и к правоотношениям в сфере наемного труда. Тем самым мы подвергли научному осмыслению действующее трудоправовое регулирование данной категории (которое, хотя и в достаточно скудном виде, все-таки частично присутствует в ТК РФ) и определили, какие модели множественности в трудовом договоре и трудовых обязательствах, не учитываемые в настоящий момент законодательством, имеют право на существование.

В итоге мы пришли к следующим выводам:

1) множественность лиц присутствует не только в обязательствах как в правоотношениях, где одна сторона обладает правом, а другая – обязанностью, но и в синаллагматических правоотношениях;

2) в синаллагматических правоотношениях существуют две формы множественности лиц: «параллельная» и «расщепленная»;

3) «параллельная» множественность лиц – это такая форма множественности, при которой на одной или на обеих сторонах двустороннего правоотношения выступают два или более субъекта, и каждое из прав и обязанностей, принадлежащих одному из участников множественности, идентично по своей юридической природе праву и обязанности, принадлежащих остальным участникам множественности;

4) «расщепленная» множественность лиц – это такая форма множественности, при которой на одной или на обеих сторонах двустороннего правоотношения выступают два субъекта, а права и обязанности, принадлежащие стороне в целом, распределены между участниками множественности таким образом, что каждый из участников обладает правом (правами) и (или) несет обязанность (обязанности), непосредственно отсутствующие у другого участника;

5) предпосылкой появления «параллельной» множественности на стороне работодателя является необходимость реализации работником своей способности к труду одновременно в пользу нескольких лиц при действии в общей хозяйственной сфере указанных лиц под их управлением и контролем;

6) «параллельная» множественность лиц на стороне работодателя может появиться, в частности, в следующих случаях:

при осуществлении двумя или более лицами совместной деятельности, если их объединение не признается самостоятельным субъектом права;

при необходимости обслуживания имущества, находящегося в общей собственности;

при необходимости привлечения наемного труда для обслуживания имущества нескольких лиц, не находящегося в общей собственности, но объединенного в общую имущественную массу;

при необходимости привлечения наемного труда для реализации общего неимущественного интереса двух или более лиц;

7) «параллельная» множественность на стороне работодателя может присутствовать не только в трудовом договоре, но и в трудовых обязательствах, т. е. обязанностях по выплате работнику денежных сумм;

8) в каждой из моделей «расщепленной» множественности лиц на стороне работодателя будет свое, сугубо специфическое, распределение прав, обязанностей и хозяйской власти между участниками множественности, поскольку в отличие от «параллельной» множественности лиц на стороне работодателя единой общей предпосылки для появления «расщепленной» множественности лиц на стороне работодателя нет;

9) «расщепленная» множественность лиц на стороне работодателя появляется, в частности, при заключении трудового договора с работником в пользу третьего лица; аренде транспортного средства с экипажем; недееспособности одного из субъектов на стороне работодателя.

Безусловно, заявленную нами тему нельзя считать до конца исчерпанной. В силу ее огромного потенциального объема и неразработанности мы попытались вскрыть лишь первый «пласт» соответствующей проблематики и обозначить перспективы ее исследования и регулирования, хотя, как уже указывалось, множественность лиц на стороне работодателя как правовое явление упоминалось еще в первой половине прошлого века. [251]

Не меньшие перспективы и неизведанные глубины таит в себе и дальнейшая разработка «особенной части» множественности лиц на стороне работодателя, т. е. выявление и изучение конкретных разновидностей «параллельной» и «расщепленной множественности». [252]

Более того, установление возможности наличия множественности лиц на одной стороне трудового договора – работодателе ставит перед наукой трудового права проблему возможности существования множественности лиц и на другой стороне трудового договора – работнике.

Если достигнутые нами результаты будут способствовать хотя бы развитию дальнейшей дискуссии в этом направлении, мы будем считать свою задачу выполненной.

Список нормативных актов

1. Конституция Российской Федерации 1993 г. // Российская газета. – 2009. – № 7.

2. Конвенция о правах ребенка (ратифицирована постановлением ВС СССР от 13 июня 1990 г. № 1559-I // Ведомости СНД СССР и ВС СССР. – 1990. – № 26. – Ст. 497).

3. Федеральный закон от 24 апреля 2008 г. № 48-ФЗ «Об опеке и попечительстве» // СЗ РФ. – 2008. – № 17. – Ст. 1755.

4. Федеральный закон от 31 мая 2002 г. № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» // СЗ РФ. – 2002. – № 23. – Ст. 2102.

5. Трудовой кодекс Российской Федерации от 30 декабря 2001 г. № 197-ФЗ // СЗ РФ. – 2002. – № 1 (ч. I). – Ст. 3.

6. Кодекс внутреннего водного транспорта Российской Федерации от 7 марта 2001 г. № 24-ФЗ // СЗ РФ. – 2001. – № 11. – Ст. 1001.

7. Кодекс торгового мореплавания Российской Федерации от 30 апреля 1999 г. № 81-ФЗ // СЗ РФ. – 1999. – № 18. – Ст. 2207.

8. Федеральный закон от 24 июля 1998 г. № 124-ФЗ «Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации» // СЗ РФ. – 1998. – № 31. – Ст. 3802.

9. Федеральный закон от 26 сентября 1997 г. № 125-Ф З «О свободе совести и о религиозных объединениях» // СЗ РФ. – 1997. – № 39. – Ст. 4465.

10. Гражданский Кодекс Российской Федерации (часть вторая) от 26 января 1996 г. № 14-ФЗ // СЗ РФ. – 1996. – № 5. – Ст. 410.

11. Федеральный закон от 19 мая 1995 г. № 82-ФЗ «Об общественных объединениях» // СЗ РФ. – 1995. – № 21. – Ст. 1930.

12. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30 ноября 1994 г. № 51-ФЗ // СЗ РФ. – 1994. – № 32. – Ст. 3301.

13. Приказ Министерства транспорта Российской Федерации от 16 мая 2003 г. № 133 «Об утверждении Положения об особенностях режима рабочего времени и времени отдыха работников плавающего состава судов внутреннего водного транспорта» // Российская газета. – 2003. – № 181.

14. Постановление Министерства труда Российской Федерации от 20 февраля 1996 г. № 11 «Об утверждении Положения о рабочем времени и времени отдыха работников плавающего состава судов морского флота» // Российские вести. – 1996. – № 97.

15. Постановление Народного комиссариата труда РСФСР от 26 октября 1926 г. № 252/1324 «О порядке найма и условиях труда общественных пастухов (чабанов) и подпасков» (утратило силу) // Известия Народного комиссариата труда СССР. – 1926. – № 40.

Список литературы

Книги:

1. Абова Т. Е., Ефимочкин В.П., Танчук И.А. Хозяйственные обязательства. – М., 1970.

2. Агарков М.М. К вопросу о договорной ответственности //Агарков М.М. Избранные труды по гражданскому праву. – Т. II. – М., 2002 (по изданию 1945 г.).

3. Агарков М.М. Понятие обязательства по советскому гражданскому праву. – М., 1940.

4. Александров Н. Г. Трудовое правоотношение. – М., 2006 (по изданию 1948 г.).

5. Бекленищева И.В. Гражданско-правовой договор. Классическая традиция и современные тенденции. – М., 2006.

6. Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Общие положения (Книга 1). – М., 2001 (издание 3-е, стереотипное).

7. Братусь С.Н. Юридические лица в советском гражданском праве: понятие, виды, государственные юридические лица. – М., 1947.

8. Варшавский К.М. Трудовое право СССР. – Л., 1924.

9. Варшавский К.М. Трудовой договор по Кодексу законов о труде 1922 г. – Петербург, 1923.

10. Гинцбург Л.Я. Социалистическое трудовое правоотношение. – М., 1977.

11. Голевинский С.В. О происхождении и делении обязательств. – Варшава, 1872.

12. Гражданское право: В 3 т. – Т. 1: учебник / отв. ред. А.П. Сергеев. – М., 2009.

13. Гражданское право: В 3 т. – Т. 2: учебник. – 4-е изд., переработ. и доп. / отв. ред. А.П. Сергеев, Ю.К. Толстой. – М., 2004.

14. Гражданское право: В 3 т. – Т. 1: учебник. – 6-е изд., переработ. и доп. / отв. ред. А.П. Сергеев, Ю.К. Толстой. – М., 2007.

15. Гражданское право. – Том II. Полутом 1: учебник. – 2-е изд., переработ. и доп. / отв. ред. Е.А. Суханов. – М., 2004.

16. Гражданское право. – Часть первая: учебник / под ред. А.Г. Калпина, А.И. Масляева. – М., 2002.

17. Гражданское право России. Общая часть: Курс лекций / отв. ред. О.Н. Садиков. – М., 2001.

18. Гревцов Ю.И. Проблемы теории правового отношения. – Л., 1981.

19. Иванов Г.Г. Правовое регулирование морского судоходства в Российской Федерации. – М., 2009.

20. Иоффе О.С. Общее учение об обязательствах // Иоффе О.С. Избранные труды. В 4 т. – Т. III. Обязательственное право. – СПб., 2004 (по изданию 1975 г.).

21. Иоффе О.С. Правоотношение по советскому гражданскому праву / О. С. Иоффе; отв. ред. С.И. Аскназий; Ленинградский государственный университет им. А. А. Жданова. Институт экономики, философии и права. – Л.: Изд-во ЛГУ, 1949.

22. Иоффе О.С. Советское гражданское право. – М., 1967.

23. Иоффе О.С., Толстой Ю.К. Новый Гражданский кодекс РСФСР. – Л., 1965.

24. Кавелин К.Д. Права и обязанности по имуществам и обязательствам // Кавелин К.Д. Избранные произведения по гражданскому праву. – М., 2003 (по изданию 1879 г.).

25. Калинин И.Б. Трудоправовая системология. – Томск, 2009.

26. Кечекьян С.Ф. Правоотношения в социалистическом обществе. – М., 1958.

27. Киселев И.Я. Трудовое право России. Историко-правовое исследование: учебное пособие. – М., 2001.

28. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации: в 3 т. – Т. 1. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) (издание третье, переработанное и дополненное) / под ред. Т. Е. Абовой, А.Ю. Кабалкина. – М., 2007.

29. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный). – Издание третье, исправленное, дополненное и переработанное / под ред. О.Н. Садикова. – М., 2005.

30. Комментарий к Кодексу торгового мореплавания Российской Федерации / под ред. Г.Г. Иванова. – М., 2000.

31. Крашенинников Е.А. К теории права на иск. – Ярославль, 1995.

32. Кузьменко А.В. Предмет трудового права России. – СПб., 2005.

33. Курс российского трудового права: В 3 т. – Т. I: Общая часть / Под ред. Е.Б. Хохлова. – СПб., 1996.

34. Курс российского трудового права: В 3 т. – Т. 3: Трудовой договор / науч. ред. тома Е.Б. Хохлов. – СПб., 2007.

35. Лавров Д.Г. Денежные обязательства в российском гражданском праве. – СПб, 2001.

36. Лившиц Р.З., Чубайс Б.М. Трудовой договор. – М., 1986.

37. Магазинер Я.М. Общая теория права на основе советского законодательства // Магазинер Я.М. Избранные труды по общей теории права / Отв. ред. А.К. Кравцов. – СПб., 2006.

38. Мейер Д.И. Русское гражданское право: В 2 ч. – Ч. 2. – М., 1997 (по изданию 1902 г.).

39. Муромцев С.А. Гражданское право Древнего Рима. – М., 2003 (по изданию 1883 г.).

40. Новицкий И.Б., Лунц Л.А. Общее учение об обязательстве. – М., 1950.

41. Пашков А.С. Правовые формы обеспечения производства кадрами в СССР. – М., 1961.

42. Петражицкий Л.И. Теория государства и права в связи с теорией нравственности. – Т. 2. – СПб., 1907.

43. Покровский И. А. История римского права. – СПб., 1998 (по изданию 1917 г.).

44. Протасов В.Н. Правоотношение как система. – М., 1991.

45. Римское частное право / под ред. И.Б. Новицкого, И.С. Перетерского. – М., 1994.

46. Рясенцев В.А. Представительство и сделки в современном гражданском праве. – М., 2006.

47. Савиньи Ф.К. Обязательственное право: пер. с нем. В. Фукс, Н. Мандро. – СПб., 2004 (по изданию 1876 г.).

48. Сарбаш С.В. Исполнение договорного обязательства. – М., 2005.

49. Сарбаш С.В. Обязательства с множественностью лиц и особенности их исполнения. – М., 2004.

50. Синайский В.И. Русское гражданское право. – М., 2002.

51. Скобелкин В.Н. Трудовые правоотношения. – М., 1999.

52. Стависский П.Р. Проблемы материальной ответственности в советском трудовом праве. – Киев-Одесса, 1982.

53. Таль Л. С. Очерки промышленного рабочего права. – М., 1918.

54. Таль Л.С. Трудовой договор: Цивилистическое исследование. – М., 2006 (по изданию 1918 г.).

55. Тарановский Ф.В. Учебник энциклопедии права. – Юрьев, 1917.

56. Тарасова А.Е. Правосубъектность граждан. Особенности правосубъектности несовершеннолетних, их проявления в гражданских правоотношениях. – М., 2008.

57. Толстой В.С. Исполнение обязательств. – М., 1973.

58. Толстой Ю.К. К теории правоотношения. – Л.: изд-во ЛГУ, 1959.

59. Трудовое право России: учебник для вузов / под общ. ред. Е.Б. Хохлова и В.А. Сафонова. – М., 2008.

60. Трудовое право России: учебник. – СПб., 2005.

61. Халфина Р.О. Общее учение о правоотношении. – М., 1974.

62. Чеговадзе Л.А. Структура и состояние гражданского правоотношения. – М., 2004.

63. Чечина Н.А. Гражданские процессуальные отношения. – Л., 1962.

64. Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права (по изданию 1907 г.). – М., 1995 г.

Статьи:

1. Архипов В.В., Бриллиантова Н.А. Необходимые условия трудового договора: проблемы их отражения в трудовом договоре // Современное право. – 2007. – № 4.

2. Белов В.А. К вопросу о соотношении понятий обязательства и договора // Вестник гражданского права. – 2007. – № 3.

3. Большакова А.Е. Особенности трудовых правоотношений членов экипажей морских судов // Российский ежегодник трудового права / под ред. Е.Б. Хохлова. – 2006. – № 1.

4. Бондаренко Э.Н. Критерии разграничения разноотраслевых договоров о труде (на примере трудового договора и договора возмездного оказания услуг) // Современное право. – 2003. – № 7.

5. Гревцов Ю.И., Хохлов Е.Б. О юридико-догматических химерах в современном российском правоведении // Правоведение. – 2006. – № 5.

6. Тарасенко Ю.А. Договор в пользу третьих лиц: особенности правовой конструкции // Сделки: проблемы теории и практики: сборник статей / рук. авт. кол. и отв. ред. М.А. Рожкова. – М., 2008.

7. Коршунова Т.Ю. Правовое регулирование отношений, связанных с направлением работников для выполнения работ в других организациях (заемный труд) // Трудовое право. – 2005. – № 6.

8. Кухарев А.М. Договор в пользу третьего лица // Юрист. – 2005. – № 3.

9. Мильков М.А. К вопросу о третьем лице по договору, заключенному в его пользу // Российский судья. – 2008. № 12.

10. Нам. К. Ответственность за нарушение обязательств: теория и законодательство // Хозяйство и право. – 1997. – № 4 (243).

11. Сойфер В.Г. Новые формы организации труда и вопросы их правового обеспечения // Законодательство и экономика. – 2004. – № 2.

12. Харитонов М.М. Проблема множественности лиц на стороне работодателя // Российский ежегодник трудового права / под ред. Е.Б. Хохлова. – 2007. – № 2.

13. Харитонов М.М. Отдельные особенности правового регулирования наемного труда в сфере адвокатской деятельности // Российский ежегодник трудового права / под ред. Е.Б. Хохлова. – 2008. – № 3.

14. Хохлов Е.Б. Заключение и изменение трудового договора // Законы России. – 2007. – № 4.

Диссертации и авторефераты диссертаций:

1. Бабаев А.Б. Проблема секундарных прав в российской цивилистике: автореф. дис… канд. юрид. наук. – М., 2006.

2. Гусов К.Н. Договоры о труде в трудовом праве при формировании рыночной экономики: автореф. дис. … докт. юрид. наук. – М., 1993.

3. Ковалевская Н.С. Договор в пользу третьих лиц – граждан: дис. … канд. юрид. наук. – Л., 1988.

4. Павлова О.П. Значение вины кредитора в гражданско-правовых обязательствах: автореф. дис. … канд. юрид. наук. – Л. – 1984.

5. Рыбалов А.О. Проблемы классификации гражданских правоотношений: дис. … канд. юрид. наук. – СПб., 2007.

6. Савельев А.Б. Договор простого товарищества в российском гражданском праве: автореф. дис. … канд. юрид. наук. – М., 2003.

Примечания

1

Курс российского трудового права: В 3 т. – Т. I. Общая часть / под ред. Е.Б. Хохлова. – СПб., 1996. – С. 77 (автор главы – Е.Б. Хохлов).

2

См.: Савиньи Ф.К. Обязательственное право: пер. с нем. В. Фукс, Н. Мандро. – СПб., 2004. – С. 133, 134, 137—146 и др.; Муромцев С.А. Гражданское право Древнего Рима. – М., 2003 (по изданию 1883 г.). – С. 208—211, 325—327, 500, 501; Покровский И.А. История римского права. – СПб., 1998 (по изданию 1917 г.). – С. 403—406; Римское частное право / под ред. И.Б. Новицкого, И.С. Перетерского. – М., 1994. – С. 263—268.

3

Варшавский К.М. Трудовое право СССР. – Л., 1924. – С. 61.

4

Александров Н.Г. Трудовое правоотношение. – М., 2006. – С. 169—171, 209—211.

5

Александров Н.Г. Указ. соч. – С. 209—218.

6

См., в частности: Хохлов Е.Б. Заключение и изменение трудового договора // Законы России. – 2007. – № 4. – С. 18, 19.

7

Нормы этого перечня, относящиеся к солидарной множественности, перечислены С.В. Сарбашем в его работе «Обязательства множественностью лиц и особенности их исполнения» (Сарбаш С.В. Обязательства множественностью лиц и особенности их исполнения. – М., 2004. – С. 33, 34).

8

Гражданское право: учебник: В 3 т. – 6-е изд., перераб. и доп. / отв. ред. А.П. Сергеев, Ю.К. Толстой. – М., 2007. – Т. 1. – С. 624 (автор главы – М.В. Кротов). Нетрудно заметить, что это определение не совсем точно: одновременное обращение с требованием или производство исполнения отсутствует в таком виде множественности, как субсидиарные обязательства.

9

Подробный анализ всех существующих критериев классификации обязательств с множественностью лиц выходит за рамки настоящей работы (по поводу иных критериев см., в частности: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации: в 3 т. – Т. 1. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) (издание третье, переработанное и дополненное) / под ред. Т. Е. Абовой, А.Ю. Кабалкина. – М., 2007. – Комментарий к ст. 322 (автор комментария – Г.Д. Отнюкова).

10

Гражданское право: учебник: В 3 т. – 6-е изд., перераб. и доп. / отв. ред. А.П. Сергеев, Ю.К. Толстой. – М., 2007. – Т. 1. – С. 624 (автор главы – М.В. Кротов).

11

Иоффе О.С. Советское гражданское право. – Л., 1958. – С. 413. Представляется, что исключение составляют отрицательные обязательства – в них множественности на стороне должника быть не может (по поводу невозможности пассивной множественности в солидарных отрицательных обязательствах см.: Сарбаш С.В. Указ. соч. – С. 76).

12

За исключением обязательств, связанных с предпринимательской деятельностью, о чем будет указано ниже.

13

Сарбаш С.В. Указ. соч. – С. 16, 17.

14

Там же. – С. 17.

15

Мейер Д.И. Русское гражданское право: В 2 ч. – Ч. 2. – М., 1997. – С. 108, 109.

16

Сарбаш. С.В. Указ. соч. – С. 7, 8.

17

Лавров Д.Г. Денежные обязательства в российском гражданском праве. – СПб., 2001. – С. 37. По поводу взаимно связанных и взаимно обусловленных обязательств в двустороннем договоре см. также: Новицкий И.Б., Лунц Л.А. Общее учение об обязательстве. – М., 1950. – С. 132—137 (автор главы – И.Б. Новицкий).

18

В данном случае мы не рассматриваем отрицательные обязательства.

19

Т.Л. Левшина указывает, что подразделение вещей на делимые и неделимые проводится в зависимости от их естественных свойств, обусловливающих возможность физического раздела вещи на части, каждая из которых сохраняет способность служить той цели, которой служила неразделенная вещь; при этом судебная практика признает неделимыми и такие вещи, раздел которых в натуре хотя и возможен без изменения назначения, но в значительной степени снижает художественную или материальную ценность вещи (специальная библиотека, коллекция и т. п.) (Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный). – 3-е изд., испр., доп. и перераб. / под ред. О.Н. Садикова. – М., 2005. – С. 377, 378).

20

Мы полагаем, что не исключено существование и смешанных солидарных обязательств.

21

Сарбаш С. В. Указ. соч. – С. 32, 33.

22

Римскому праву были известны кумулятивные солидарные обязательства, возникающие при совершении несколькими лицами отдельных видов деликтов (убийство раба, кража). В них ответственность носила штрафной характер, т. е. полное исполнение одним из должников не освобождало других от ответственности (см. по этому поводу, например: Римское частное право / под ред. И.Б. Новицкого, И.С. Перетерского. – М., 1994. – С. 262, 263).

23

Сарбаш С.В. Указ. соч. – С. 57.

24

Гражданское право России. Общая часть: курс лекций / отв. ред. О.Н. Садиков. – М., 2001. – С. 604 (автор главы – М.И. Брагинский).

25

Сарбаш С.В. Указ. соч. – С. 93. Представляется, что в том случае, если солидарный кредитор предъявил требование о частичном исполнении, должник может исполнить требование в полном объеме другим кредиторам, нивелировав тем самым, частичное требование первого кредитора. Иной подход к решению этого вопроса приводил бы к превращению солидарного обязательства в кумулятивное солидарное обязательство либо в долевое обязательство, что не вытекает из смысла закона, или чересчур стеснял бы должника, лишая его возможности воспользоваться одним из основных преимуществ солидарности (исполнение одному как всем).

26

Сарбаш С.В. Указ. соч. – С. 5. С.В. Сарбаш в цитируемой работе (с. 82, 83) со ссылкой на Д.И. Мейера (Мейер Д.И. Русское гражданское право: В 2 ч. – Ч. 2. – М., 1997 (по изданию 1902 г.). – С. 110 (в сноске 1)) указывает на возможность существования такого специфического вида солидарного обязательства (не известного современному российскому позитивному праву и юридической литературе), как солидарные обязательства с альтернативой – суть их заключается в том, что кредитор может обратиться к любому из обязанных лиц, но, обратившись к одному, он не вправе обращаться к остальным лицам в случае безуспешности требования. Представляется, что эта конструкция не просто близка к корреальным обязательствам (о чем пишет С.В. Сарбаш), а практически аналогична им.

27

Там же. – С. 101, 102.

28

Там же. – С. 35.

29

По мнению С.В. Сарбаша, к которому мы присоединяемся, при частичном исполнении одним из должников действуют те же правила, что и при полном исполнении (см.: Сарбаш С.В. Указ. соч. – С. 71). Следует уточнить, что положение подп. 2 п. 2 ст. 325 ГК РФ (падение неуплаченной доли и на того содолжника, который исполнил первоначальное обязательство) имеет в виду только случаи невозможности исполнения одним из содолжников, а не отказ его от исполнения (см.: Там же. – С. 70. – Сноска 2). В то же время мы не можем согласиться с С.В. Сарбашем относительно его утверждения о том, что при отказе одного из содолжников регрессного обязательства от исполнения, кредитор может для защиты своих интересов перераспределить доли (Там же. – С. 70). Из закона это не вытекает.

30

Если в первоначальном обязательстве было более двух должников.

31

Возможна ситуация, когда иные правила вытекают из самой сути отношений, сложившихся между должниками. Например, в случае солидарной ответственности поручителя и должника перед кредитором должник, исполнивший обязательство, не может предъявить никаких требований к поручителю, поскольку он осуществил погашение своего собственного долга (см.: Иоффе О.С. Общее учение об обязательствах // Иоффе О.С. Избранные труды: В 4 т. – Т. III. Обязательственное право. – СПб., 2004 (по изданию 1975 г.). – С. 120). В случае же исполнения обязательства поручителем к нему переходит право требования кредитора к должнику в силу закона – положения ст. 325 ГК РФ здесь не применяются (см.: Сарбаш С.В. Указ. соч. – С. 81, 82).

32

Гражданское право: учебник: В 3 т. – Т. 1 / отв. ред. А.П. Сергеев. – М., 2009. – С. 888 (автор главы – А.А. Павлов).

33

Если в первоначальном обязательстве было более двух кредиторов.

34

Сарбаш С. В. Указ. соч. – С. 101.

35

Голевинский С.В. О происхождении и делении обязательств. – Варшава, 1872. – С. 228; Сарбаш С.В. Указ. соч. – С. 101.

36

Сарбаш С.В. Указ. соч. – С. 84, 85.

37

Сарбаш С.В. Там же. – С. 26.

38

Там же. – С. 30. В литературе встречаются возражения против возможности существования субсидиарных обязательств как разновидности обязательств с множественностью лиц в принципе (Гражданское право. Часть первая: учебник / под ред. А.Г. Калпина, А.И. Масляева. – М., 2002. – С. 416, 417 (автор главы А.И. Масляев). Критику указанных возражений см.: Сарбаш С.В. Указ. соч. – С. 23—25.

39

Сарбаш С.В. Указ. соч. – С. 25, 30 и 31. В принципе, при таком подходе не исключена возможность и смешанной субсидиарности – достаточно лишь предусмотреть в предложенном С.В. Сарбашем обязательстве фигуру субсидиарного должника.

40

Нам К. Ответственность за нарушение обязательств: теория и законодательство // Хозяйство и право. – 1997. – № 4 (243). – С. 135.

41

Здесь и далее в словосочетаниях «законом или договором» под термином «закон» будут пониматься не только федеральные законы, но иные нормативные правовые акты, исходящие от органов государственной власти.

42

Разумеется, это не исключает возможности установления субсидиарности не в ответственности, а в долге.

43

Если из самой сути отношений, сложившихся между должниками, не вытекают иные правила.

44

Хотя в данной статье речь идет о субсидиарной ответственности, ее можно распространить по аналогии и на иные субсидиарные обязательства. Необходимо отметить, что М.В. Кротовым высказана точка зрения, согласно которой субсидиарный должник, как правило, не имеет регрессного требования к основному должнику (см.: Гражданское право: учебник: В 3 т. – 6-е изд., перераб. и доп. / отв. ред. А.П. Сергеев, Ю.К. Толстой. – М., 2007. – Т. 1. – С. 626), однако обоснования своей позиции он в указанной работе не приводит (видимо, в силу формата работы).

45

Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права (по изданию 1907 г.). – М., 1995 г. – С. 275.

46

Сарбаш С.В. Указ. соч. – С. 18. С.В. Сарбаш усматривает наличие таких обязательств и в действующем законодательстве – в ст. 325 ГК РФ (Там же. – С. 68). Следует отметить, что, хотя обязательство, возникающее между должником, исполнившим обязанность перед солидарным кредитором, и остальными должниками, действительно является долевым обязательством с пропорциональным ручательством, между ним и обязательством, предлагаемым Г.Ф. Шершеневичем, существует различие – в обязательстве, вытекающем из ст. 325 ГК РФ, неисполненное одним из должников распределяется не между оставшимися должниками, а между должниками и кредитором (должником, исполнившим солидарную обязанность).

47

Сарбаш С.В. Указ. соч. – С. 32.

48

По аналогии с рассмотренными выше активными субсидиарно-долевыми обязательствами могут быть образованы и активные субсидиарно-солидарные обязательства.

49

Синайский В.И. Русское гражданское право. – М., 2002. – С. 303.

50

Сарбаш С.В. Указ. соч. – С. 38.

51

С.В. Сарбаш в других частях своей работы сам указывает на то, что нельзя смешивать долг и ответственность (см.: Там же. – С. 26, 56).

Другую точку зрения относительно соотношения долга и ответственности см., в частности: Агарков М.М. К вопросу о договорной ответственности // Агарков М.М. Избранные труды по гражданскому праву. – Т. II. – М., 2002 (по изданию 1945 г.). – С. 60, 61; Иоффе О.С., Толстой Ю.К. Новый гражданский кодекс РСФСР. – Л.,1965. – С. 231 (автор главы – О.С. Иоффе); Бекленищева И.В. Гражданско-правовой договор. Классическая традиция и современные тенденции. – М., 2006. – С. 154.

52

Сарбаш С.В. Указ. соч. – С. 104, 105. Следует заметить, что это не совсем так: обязательство, образуемое при одном из вариантов отступления от правил ст. 321 ГК РФ о равенстве долей (когда кредитор может потребовать от одного или нескольких должников исполнения в полном объеме, а от оставшихся должников лишь в определенных долях), которое, как можно судить, С.В. Сарбаш сам относит к солидарно-долевой множественности (Сарбаш С.В. Указ. соч. – С. 17), к случаям двусторонней множественности не относится.

53

Долевое обязательство может возникать и между кредиторами в обычном солидарном обязательстве после получения исполнения, однако никому не приходит в голову на этом основании называть последнее солидарно-долевым обязательством.

54

Например, в случае, если кредитор может потребовать исполнения обязательства от любого из должников в полном объеме.

55

Например, в первом варианте ассиметричной солидарно-долевой множественности С.В. Сарбаша.

56

Сарбаш С.В. Указ. соч. – С. 8—10. С этим утверждением мы не можем согласиться безоговорочно. Безусловно, все перечисленные случаи нельзя отождествлять с той конструкцией множественности лиц, которая существует в действующем законодательстве и общепринятых доктринальных представлениях. Представляется, эта конструкция не единственно возможная (об этом подробнее см. §3 настоящей главы).

57

Безусловно, тема множественности лиц в гражданско-правовых обязательствах неизмеримо обширнее, чем рассмотренные здесь вопросы (в частности, применительно к солидарной множественности нами не затронуты вопросы вексельной солидарности, возражений должников при солидарной множественности, влияния на солидарные обязательства иных, помимо зачета, оснований прекращения, уступка права требования при активной солидарности). Однако мы ставили своей задачей лишь дать общее представление о существующих в отечественном гражданском праве подходах к данной теме, а не детально рассмотреть ее.

58

Агарков М.М. Понятие обязательства по советскому гражданскому праву. – М., 1940. – С. 19, 34; Иоффе О.С. Общее учение об обязательствах // Иоффе О.С. Избранные труды: В 4 т. – Т. III. Обязательственное право. – СПб., 2004 (по изданию 1975 г.). – С. 51, 54 и др.; Лавров Д.Г. Указ. соч. – С. 11, 18, 31 и др.; Гражданское право: учебник. – Т. II. – Полутом 1. – 2-е изд., перераб. и доп. / отв. ред. Е.А. Суханов. – М., 2004 (гл. 28, §2, автор главы Е.А. Суханов); Гражданское право: учебник: В 3 т. – 6-е изд., перераб. и доп. / отв. ред. А.П. Сергеев, Ю.К. Толстой. – М., 2007. – Т. 1. – С. 571, 572 (автор главы – Н.Д. Егоров); Гражданское право: учебник: В 3 т / отв. ред. А.П. Сергеев. – М., 2009. – Т. 1. – С. 810, 814 (автор главы – А.А. Павлов).

59

Сторонниками существования таких обязательств являются, в частности: Кавелин К.Д. Права и обязанности по имуществам и обязательствам // Кавелин К.Д. Избранные произведения по гражданскому праву. – М., 2003 (по изданию 1879 г.). – С. 311, 312; Толстой В.С. Исполнение обязательств. – М., 1973. – С. 7, 8; Суханов Е.А. (Гражданское право: учебник. – 2-е изд., перераб. и доп. / отв. ред. Е.А. Суханов. – Т. II. – Полутом 1. – М., 2004 (гл. 28, §3, автор главы – Е.А. Суханов); Кабалкин А.Ю. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации: В 3 т. – Т. 1. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный). —3-е изд., перераб. и доп. / под ред. Т. Е. Абовой, А.Ю. Кабалкина. – М.: Юрайт-Издат, 2007. (Комментарий к статье 307.)

60

См., в частности: Новицкий И.Б., Лунц Л.А. Указ. соч. – С. 131, 132; Лавров Д.Г. Указ. соч. – С. 32—37; Сарбаш С.В. Указ. соч. – С. 43. Белов В.А. К вопросу о соотношении понятий обязательства и договора // Вестник гражданского права. – 2007. – № 4; Гражданское право: учебник: В 3 т. / отв. ред. А.П. Сергеев. – М., 2009. – Т. 1. – С. 813 (автор главы – А.А. Павлов).

Справедливости ради, следует отметить, что, хотя С.В. Сарбаш прямо указывает на то, что из двусторонних договоров возникает, как минимум, два обязательства, одновременно с этим он использует термин «синаллагматические обязательства» (см.: Там же). Представляется, что одно исключает другое (если не придерживаться теории, что существуют некие «сложные» обязательства, состоящие из нескольких «простых» обязательств).

61

Хотя в этом случае возникает закономерный вопрос: а что тогда такое синаллагматический гражданско-правовой договор, если рассматривать его как правоотношение?

62

Все нижесказанное о понятии гражданского правоотношении и его элементах, разумеется, не является единственно возможной точкой зрения, представляя собой лишь краткое отражение одного из наиболее распространенных подходов. Подробный анализ понятия и структуры правоотношений в предмет настоящий работы не входит. См., в частности, по этому поводу: Иоффе О.С. Правоотношение по советскому гражданскому праву / О.С. Иоффе; отв. ред. С.И. Аскназий. – Л., 1949; Кечекьян С.Ф. Правоотношения в социалистическом обществе. – М., 1958; Толстой Ю.К. К теории правоотношения. – Л., 1959; Чечина Н.А. Гражданские процессуальные отношения. – Л., 1962; Халфина Р.О. Общее учение о правоотношении. – М., 1974; Гревцов Ю.И. Проблемы теории правового отношения. – Л., 1981; Протасов В.Н. Правоотношение как система. – М., 1991; Скобелкин В.Н. Трудовые правоотношения. – М., 1999; Чеговадзе Л.А. Структура и состояние гражданского правоотношения. – М., 2004; Гражданское право: учебник: В 3 т. – 6-е изд., перераб. и доп. / отв. ред. А.П. Сергеев, Ю.К. Толстой. – М., 2007. – Т. 1 (автор главы – Н.Д. Егоров); Рыбалов А.О. Проблемы классификации гражданских правоотношений: дис. … канд. юрид. наук. – СПб., 2007; Гражданское право: учебник: В 3 т. – Т. 1 / отв. ред. А.П. Сергеев. – М., 2009 (автор главы – А.П. Сергеев).

63

По мнению А.П. Сергеева, с которым мы солидарны, одновременно с таким определением гражданского правоотношения имеет право на существование и точка зрения, согласно которой правоотношение – это идеальная модель взаимодействия участников реального общественного отношения, на которую они должны ориентироваться (Гражданское право: учебник: В 3 т. – Т. 1 / отв. ред. А.П. Сергеев. – М., 2009. – С. 115, 116). Эти подходы не исключают, а дополняют друг друга.

64

Гражданское право: учебник: В 3 т. – Т. 1 / отв. ред. А.П. Сергеев. – М., 2009. – С. 118—124 (автор главы – А.П. Сергеев).

65

На наш взгляд, даже признавая правомерность позиции о потенциальной возможности такого дробления и отрыва обязательств в правоотношении друг от друга, нельзя возводить ее в абсолют. Иначе мы дойдем до абсурда, поскольку получится, что синаллагматические правоотношения, возникающие из подавляющего большинства договоров, упомянутых в ГК РФ, есть ни что иное, как фикция, а в действительности наличествуют только набор «элементарных» обязательств. В этой связи представляется верным утверждение И.В. Елисеева, что в большинстве договоров гражданского права права и обязанности сторон настолько связаны, что разорвать их – значит разорвать содержание договора (Гражданское право: учебник: В 3 т. – Т. 2. – 4-е изд., перераб. и доп. / отв. ред. А.П. Сергеев, Ю.К. Толстой. – М., 2004. – С. 13). Правда, в результате возникает проблема оборотоспособности прав требования, которая порождает прямо противоположные подходы как в теории, так и на практике (об этом см. ниже).

66

Вопрос о том, присутствуют ли в правовой действительности трех– и более сторонние правоотношения с множественностью лиц на каждой стороне, – мы оставляем открытым.

67

Разумеется, если вести речь о классификации типичных видов, то такая множественность должна проявлять себя как в правах, так и в обязанностях. При отступлении от этого правила будут появляться особые виды множественности.

68

Приведенная классификация носит схематичный характер и представляет собой, скорее, приглашение к обсуждению и попытку способствовать лучшему пониманию категории множественности лиц в правоотношениях, нежели что-то большее.

69

Если речь идет о субсидиарной множественности – потенциальные права или обязанности.

70

При солидарной и субсидиарной множественности.

71

При долевой множественности и субсидиарной множественности (например, когда основной должник частично свою исполнил обязанность).

72

Этого может не избежать, в том числе, и тот автор, который придерживается концепции взаимных обязательств. Так, Е.А. Суханов, признавая, что во взаимном обязательстве каждый из участников выступает в качестве и должника, и кредитора, указывает, тем не менее, следующее: «Смешанные солидарные обязательства сочетают активные и пассивные солидарные обязательства, т. е. характеризуются множественностью связанных солидарными отношениями лиц как на стороне кредитора, так и на стороне должника. Например, при покупке имущества одними супругами у других возникают взаимные обязательства по уплате покупной цены и передаче проданной вещи, в которых по общему правилу каждый из участников выступает и в качестве солидарного должника, и в качестве солидарного кредитора. К таким сложным обязательствам соответственно применяются правила об активных и пассивных солидарных обязательствах» (см.: Гражданское право: учебник. – 2-е изд., перераб. и доп. / отв. ред. Е.А. Суханов. – Т. II. – Полутом 1. – М., 2004 (§4 гл. 28, автор главы – Е.А. Суханов)). Иными словами, Е.А. Суханов не выходит за рамки концепции, применимой к «элементарным» обязательствам.

73

См.: Магазинер Я.М. Общая теория права на основе советского законодательства // Магазинер Я.М. Избранные труды по общей теории права / отв. ред. А.К. Кравцов. – СПб., 2006. – С. 244.

Как полагал Л.И. Петражицкий, рабы являлись субъектами общей обязанности послушания, терпения и т. д. по отношению к господину, и можно только признать, что по официальным правам государств, признающих рабство, рабы в более или менее полной степени лишены активной правоспособности (Петражицкий Л.И. Теория государства и права в связи с теорией нравственности. – Т. 2. – СПб., 1907. – С. 380). По мнению В.Ф. Тарановского, рабы не имели правоспособности, однако из этого общего правила допускались некоторые изъятия и рабам предоставлялась некоторая активная и даже пассивная правоспособность, что не отменяло основного принципа признания раба вещью (Тарановский Ф.В. Учебник энциклопедии права. – Юрьев, 1917. – С. 144).

74

В литературе отмечается, что, поскольку любое право имеет границы своего осуществления, постольку лицо, обладающее правом, несет и определенные обязанности, которые обусловлены границами осуществления этого права, т. е. так называемые кредиторские обязанности (Ковалевская Н.С. Договор в пользу третьих лиц – граждан: дис. … канд. юрид. наук. – Л., 1988. – С. 49). По поводу кредиторских обязанностей см. также: Павлова О.П. Значение вины кредитора в гражданско-правовых обязательствах: автореф. дис. … канд. юрид. наук. – Л., 1984. – С. 5, 8—14.

75

См.: Ковалевская Н.С. Указ. соч. – С. 51; Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. – Кн. 1. Общие положения. – М., 2001. – 3-е изд., стереотип. (Гл. IV, п. 5, автор главы – М.И. Брагинский).

На то, что третье лицо становится субъектом договорного обязательства, прямо обращала внимание И.В. Бекленищева, однако одновременно она указывала, что третье лицо при этом не становится стороной договора, поскольку, в частности, не имеет права его расторгнуть (Указ. соч. – С. 88). Представляется, что такой подход означает, по сути, несогласие с позицией участия третьего лица в договорном правоотношении, поскольку понятие расторжения применимо к договору как правоотношению, а не к договору как юридическому факту (сделке).

76

В литературе высказываются и иные мнения относительно природы правоотношения, возникающего из договора в пользу третьего лица. Так, по мнению Ю.А. Тарасенко, договор в пользу третьего лица «в законченном виде представляет собой трехсторонний договор, в котором формирующие условия договора стороны связаны двусторонним, возмездным отношением» (Договор в пользу третьих лиц: особенности правовой конструкции // Сделки: проблемы теории и практики: сб. ст. / рук. авт. кол. и отв. ред. М.А. Рожкова. – М., 2008).

77

Ковалевская Н.С. Указ. соч. – С. 51.

78

Шершеневич Г.Ф. Указ. соч. – С. 314.

79

Там же. – С. 313. Кроме того, это хорошо объясняет, почему после выражения третьим лицом соответствующего намерения нельзя (по общему правилу) изменять или расторгать договор – это означало бы лишение лица соответствующего права без его согласия. Противоположные взгляды на момент возникновения права у третьего лица в современной цивилистической литературе можно найти, в частности, у Ю.А Тарасенко (см.: указ. соч.).

80

Брагинский М.И. Указ соч. – Гл. IV, п. 5). Среди исследований, специально посвященных проблеме секундарных прав, см.: Бабаев А.Б. Проблема секундарных прав в российской цивилистике: автореф. дис… канд. юрид. наук. – М., 2006.

81

Брагинский М.И. Указ соч. – Гл. IV, п. 5. По мнению М.И. Брагинского, природе договора в пользу третьего лица больше соответствует норма, включенная в п. 2 ст. 430 ГК РФ (Там же).

82

Как отмечено О.С. Иоффе, пока страхователь остается в живых, третье лицо никаких прав не приобретает (Иоффе О.С. Общее учение об обязательствах // Иоффе О.С. Избранные труды: В 4 т. – Т. III. Обязательственное право. – СПб., 2004 (по изданию 1975 г.). – С. 120). Соответственно, до наступления страхового случая нет «расщепленной» множественности, поскольку у третьего лица нет права, т. е. в правоотношение на стороне соответствующего участника оно не вступило, а после наступления страхового случая нет «расщепленной» множественности, поскольку на стороне участника, противостоящего страховщику, выступает только третье лицо (разумеется, здесь не исключена возможность возникновения «параллельной» множественности).

83

Пример этого дает п. 4 ст. 430 ГК РФ, предусматривающий, что контрагент по договору может заступать место правообладателя по договору – третьего лица. Фактически здесь ни что иное, как субсидиарная множественность.

Следует заметить, что А.М. Кухарев указывает, что «в рамках договора в пользу третьего лица кредитор несет ответственность как за недействительность, так и за неисполнение “переданного” права требования» (Кухарев А.М. Договор в пользу третьего лица // Юрист. – 2005. – № 3. – С. 25).

Может показаться, что, по мнению автора, кредитор заменит должника перед третьим лицом (если не в долге, то в ответственности), и здесь (уже с точки зрения нашей концепции) возникнет очередная множественность лиц. Однако в действительности имеется в виду другое – то, что кредитор сохранит свою ответственность перед третьим лицом в другом обязательстве (которое послужило причиной для заключения договора в пользу третьего лица). Это показывает следующая фраза А.М. Кухарева: «…если третье лицо не получит исполнения от должника, оставшиеся за рамками договора обязательства кредитора в пользу этого третьего лица не будут считаться исполненными и третье лицо сохранит свое право требования к кредитору». Иными словами, речь идет лишь о не очень удачном выражении, хотя оно и по своему действительному содержанию представляется нам не совсем верным.

84

В законе таких ситуаций не предусмотрено, однако исключать их нельзя в силу принципа свободы договора.

85

Разумеется, не исключены варианты, когда договором будет предусмотрен субсидиарный кредитор, не являющийся контрагентом по договору (если третье лицо отказалось от приобретенного права в соответствии с п. 4 ст. 430 ГК РФ), или субсидиарный должник.

86

В силу абзаца второго п. 3 ст. 308 ГК РФ эти случаи могут быть определены законом, иными правовыми актами или соглашением сторон.

87

Мильков М.А. К вопросу о третьем лице по договору, заключенному в его пользу // Российский судья. – 2008. – № 12.

По мнению М.И. Брагинского, есть основания полагать, что правилом о переносе риска неисполнения обязанности третьим лицом на выгодоприобретателя следует руководствоваться и при всех других вариантах заключения договора в пользу третьего лица (Брагинский М.И. Указ соч. – Гл. IV, п. 5). Представляется, что буквальный текст ст. 430 ГК РФ не дает оснований для подобного вывода. Такой перенос может иметь место только тогда, когда он прямо закреплен в законе или соглашении сторон (в порядке абзаца второго п. 3 ст. 308 ГК РФ). Причем для последнего случая законодателю следовало бы предусмотреть правило, что перенос риска исполнения обязанности на третье лицо невозможен, если оно при изъявлении желания воспользоваться предоставленным ему по договору правом не знало и не должно было знать, что соглашение предусмотрело для него не только права, но и обязанности.

88

Ситуация тем интереснее, что в этом случае «расщепленная» множественность на стороне арендатора превратится в «параллельную» (солидарную) множественность в отношениях с субарендатором.

89

Бекленищева И.В. Указ. соч. – С. 89. – Сноска 210.

90

См., в частности: Гражданское право: учебник: В 3 т. – 6-е изд., перераб. и доп. / отв. ред. А.П. Сергеев, Ю.К. Толстой. – М., 2007. – Т. 1. – С. 630, 631, 633 (автор главы – М.В. Кротов). Аналогичного, по сути, взгляда придерживается И.В. Елисеев (Гражданское право: учебник: В 3 т. – Т. 2. – 4-е изд., перераб. и доп. / отв. ред. А.П. Сергеев, Ю.К. Толстой. – М., 2004. – С. 13, 14).

91

Гражданское право: учебник: В 3 т. – Т. 1 / отв. ред. А.П. Сергеев. – М., 2009. – С. 826, 827 (автор главы – А.А. Павлов). См. также по этому поводу: Бекленищева И.В. Указ. соч. – С. 91, 92; Белов В.А. Указ. соч.

92

Речь идет о теоретических препятствиях с точки зрения именно догмы права, а не законодательства, поскольку оно нас ориентирует как раз на обратное, так как согласно ст. 386 ГК РФ должник вправе выдвигать против нового кредитора только те возражения, имеющиеся против старого кредитора, которые были на момент получения уведомления о переходе прав к новому кредитору, т. е. с этого момента выполнение обязанности перед новым кредитором уже не связано с действиями прежнего кредитора.

93

Хотя, безусловно, остается проблема судьбы первоначального правоотношения при уступке права требования.

94

Это означает, что исполняться обязательство, возникшее в результате привлечения представителя к ответственности, должно из его имущества, а не имущества представляемого. Иначе получится, что фраза закона «представитель несет ответственность» не имеет в действительности никакого практического смысла.

95

О взгляде на право как систему распределения рисков см.: Магазинер Я.М. Указ. соч. – С. 162—169.

96

Мы не согласны с мнением А.Е. Тарасовой, что в категорию дееспособности следует включать и способность к совершению юридических поступков (Тарасова А.Е. Правосубъектность граждан. Особенности правосубъектности несовершеннолетних, их проявления в гражданских правоотношениях. – М., 2008. – С. 68—70). Полагаем, что дееспособность в ее нынешнем понимании означает способность к совершению не любых волевых действий, а действий, направленных на достижение определенных правовых последствий, т. е. юридических актов (в гражданском праве – сделок). Для юридических поступков введение такой специальной категории, как дееспособность не имеет никакого смысла: представительство здесь невозможно, а правовые последствия возникают в результате совершения субъектом поступка, независимо от его психических качеств (достаточно того, что субъект является лицом, т. е. правоспособен).

97

Тарасова А.Е. Указ. соч. – С. 40, 41. Рассматривая указанный элемент дееспособности, А.Е. Тарасова обращает внимание на то, что он включает способность нести ответственность не только за внедоговорные (деликтоспособность), но и за договорные правонарушения (Там же. – С. 41—43). Полагаем, что с этой позицией следует согласиться.

98

Что касается несения ответственности законными представителями по сделкам, совершенным малолетними самостоятельно, вопрос о природе этой ответственности выходит за пределы нашего исследования, хотя и представляется небезынтересным.

99

С.В. Сарбашем предложено разрешение данной проблемы (см.: Сарбаш С.В. Исполнение договорного обязательства. – М., 2005. – С. 39—41), однако оно представляется нам не вполне удовлетворительным. К сожалению, поскольку рассмотрение этого вопроса увело нас чересчур далеко от цели настоящей работы – изучения проблемы множественности лиц на стороне работодателя, мы пока остановимся здесь, надеясь вернуться к нему в будущем.

100

По всей видимости, это и подразумевает п. 1 ст. 17 ГК РФ, когда включает в состав правоспособности способность «нести обязанность». Может показаться, что это опровергает наш тезис о том, что субъектами обязанностей в правоотношении являются представители недееспособных, а не сами недееспособные, т. е. обязанность лежит на недееспособных, а представители лишь исполняют ее (судя по всему, такой позиции придерживался и О.С. Иоффе. См. Иоффе О.С. Советское гражданское право. – М., 1967. – С. 101). Однако в действительности никакого опровержения здесь нет. В самом деле, зададимся вопросом: почему представители недееспособных совершают те или иные действия по отношению к контрагентам своих подопечных и несут ответственность за их ненадлежащее совершение? Видимо, потому, что на них возложена юридическая обязанность. Поскольку же они исполняют эту обязанность путем исполнения обязанности, лежащей на недееспособном, получается, что на представителях лежит обязанность исполнять обязанности недееспособного. Но это равносильно признанию того, что обязанность недееспособного – это в действительности обязанность представителя (как оно, по нашему мнению, и есть).

Следует также указать, что далеко не всегда на недееспособном лежит даже рассматриваемое обременение. Представим себя ситуацию, когда в собственности у недееспособного находится вещь, которую надо отдать на хранение, однако больше никакого имущества он не имеет. Согласно действующему законодательству договор хранения в этом случае будет заключен от имени недееспособного, однако вознаграждение хранителю будет выплачиваться из средств представителя, поскольку у недееспособного никаких собственных средств нет.

101

На наш взгляд, правомочие, входящее в состав какого-либо субъективного права, также по своей природе является правом.

102

В отечественной литературе на то, что пользоваться вещью может и недееспособное лицо, обращал внимание еще С.Н. Братусь (Братусь С.Н. Юридические лица в советском гражданском праве: Понятие, виды, государственные юридические лица. – М., 1947. – С. 31).

103

См. Крашенинников Е.А. К теории права на иск. – Ярославль, 1995. – С. 7, 8. – Сноска 2.

104

Е.А. Крашенинников именует их правами на иск или притязаниями и определяет как охранительные права требования, обязывающие определенное лицо к совершению известного действия и обладающие способностью подлежать принудительной реализации юрисдикционным органом (Там же. – С. 9). При этом, по мнению названного автора, притязания могут быть направлены только на совершение обязанным лицом положительного действия, а не на бездействие, поскольку притязания являются средствами защиты регулятивных субъективных прав и охраняемых законом интересов, а защита есть деятельность позитивная и не способная воплощаться в воздержании от действий (Там же. – С. 11—14). В этой части мы не разделяем позицию Е.А. Крашенинникова, поскольку здесь имеет место смешение фигуры управомоченного и обязанного. Защита, действительно, «есть деятельность позитивная и не способная воплощаться в воздержании от действий», однако это деятельность управомоченного лица, которому принадлежит право требовать воздержания от действия, а не обязанность воздерживаться от действия, которая возлагается на обязанное лицо. Безусловно, обязанность воздержаться от совершения действия неизмеримо более редко присутствует в относительных правоотношениях, чем обязанность совершить действие (по этой причине мы, характеризуя права второй группы, и ограничились указанием на «действия»), однако полностью ее исключать все же нельзя.

105

Для права пользования имуществом дееспособность не нужна, потому что для его осуществления в нормальном режиме не требуется оценки поведения контрагента и его последствий, чего уже не скажешь о реализации права отказаться от исполнения договора.

106

Это не единственный случай несовпадения в субъектах права требования и права получения. В случае ограничения дееспособности гражданина возможна такая ситуация, при которой правом требования выплаты задолженности по заработной плате будет обладать ограниченно дееспособный, а правом на ее получение – его попечитель.

107

Что роднит данный вид множественности с «параллельной» солидарной множественностью и таким случаем «параллельной» субсидиарной множественности, как субсидиарная ответственность.

108

В.А. Рясенцев рассматривал отношения между законным представителем и соответствующим административным органом как разновидность внутренних отношений законного представительства (Рясенцев В.А. Представительство и сделки в современном гражданском праве. – М., 2006 (по изданию 1948 г.). – С. 364).

109

Об этом см. подробнее: Гревцов Ю.И., Хохлов Е.Б. О юридико-догматических химерах в современном российском правоведении // Правоведение. – 2006. – № 5.

Не меньшей химерой мы считаем и такую ситуацию, когда договор заключается от имени недееспособного, однако исполняется исключительно за счет имущества его представителя.

110

Мы не исключаем существование множественности лиц и в многосторонних правоотношениях, однако изучение этого вопроса не входит в цели настоящего исследования.

111

Если же присутствует «параллельная» множественность применительно только к одному или нескольким правам или обязанностям в правоотношении, но не ко всем из них, представляется методологически более правильным говорить о множественности лиц в обязательствах, а не в правоотношении.

112

Теоретически мы не исключаем существование множественности лиц по модели «расщепления» прав и обязанностей стороны в правоотношении в «чистом» виде (без элементов «параллельной» множественности, о которых мы говорили, анализируя множественность лиц в правоотношениях, возникающих из договоров в пользу третьего лица) и при наличии трех или более субъектов, выступающих на соответствующей стороне. Однако поскольку во всех взятых нами за основу моделях правоотношений «расщепленная» множественность лиц исчерпывается двумя субъектами, мы решили пока ограничиться этим количеством лиц при формулировании определения названной множественности.

113

Здесь и в дальнейшем, говоря об обязанностях, мы также имеем в виду и имущественные обременения (применительно к недееспособным лицам).

114

Это определение требует некоторого уточнения, которое мы в методологических целях произведем, когда приступим к непосредственному исследованию трудоправовых вопросов, связанных с множественностью лиц на стороне работодателя (см. §4 гл. 2 настоящей работы).

115

Необходимо заметить, что существуют точки зрения, согласно которым категория «обязательство» носит межотраслевой характер (см.: Абова Т. Е., Ефимочкин В.П., Танчук И.А. Хозяйственные обязательства. – М., 1970).

116

Для прояснения этого утверждения забежим немного вперед. Так, мы считаем, что в трудовом праве теоретически возможен договор с работником в пользу третьего лица и, соответственно, данная разновидность «расщепленной» множественности лиц на стороне работодателя. Однако в настоящее время ни идея о договоре в пользу третьего лица, ни идея о множественности лиц не получили распространения и признания в трудовом праве. Таким образом, начиная наше исследования с ТК РФ, мы были бы вынуждены доказывать и то, что названный договор возможен, и то, что в результате его заключения может возникнуть множественность лиц (причем без активного привлечения гражданско-правового материала мы в любом случае далеко бы не ушли). Выбранный же нами способ исследования позволит в соответствующем разделе работы целиком сосредоточиться на доказательстве возможности существования договора в пользу третьего лица в трудовом праве и изучении того, каким образом множественность лиц на стороне работодателя, возникающая в этом случае, может оказать влияние на трудовое правоотношение.

117

Кузьменко А.В. Предмет трудового права России. – СПб., 2005. – С. 43. О дуализме отрасли трудового права подробнее см.: Курс российского трудового права: В 3 т. – Т. I. Общая часть / под ред. Е.Б. Хохлова. – СПб., 1996. – С. 194—197 (автор главы – Е.Б. Хохлов).

118

Обзор основных точек зрения относительно того, какие правоотношения относятся к числу тесно связанных с трудовыми, см.: Кузьменко А.В. Указ. соч. – С. 67—69. А.В. Кузьменко также указывает на существование в отечественной литературе и иной концепции структуры правоотношений сферы трудового права и синтеза указанных направлений (Там же. – С. 69—72).

119

Трудовое право России: учебник для вузов / под общ. ред. Е.Б. Хохлова и В.А. Сафонова. – М., 2008. – С. 83 (авторы главы – Е.Б. Хохлов и В.А. Сафонов).

120

Там же. – С. 107.

121

См.: Трудовое право России: учебник. – СПб., 2005. – С. 12, 13 (автор главы – С.П. Маврин).

122

Там же. – С. 13.

123

См.: Трудовое право России: учебник. – СПб., 2005. – С. 13 (автор главы – С.П. Маврин).

124

Начало исследованию природы и видов хозяйской власти в отечественной литературе было положено Л.С. Талем (Таль Л. С. Трудовой договор: Цивилистическое исследование. М., 2006. – С. 447, 508), без малого сто лет назад, однако в силу событий социально-политического характера, произошедших в нашей стране, непосредственное изучение этой проблематики (вне рамок критики соответствующих «буржуазных» теорий) оказалось фактически под запретом. К счастью, в настоящее время наблюдается активный интерес к данному социально-правовому феномену, что позволяет рассчитывать на довольно скорое появление работ монографического характера (в современной литературе по поводу хозяйской власти и ее соотношения с содержанием трудового договора см.: Курс российского трудового права: В 3 т. – Т. 3. Трудовой договор / науч. ред. тома Е.Б. Хохлов. – СПб., 2007. – С. 87, 103 (авторы параграфа – Е.Б. Хохлов и С.П. Басалаева), 256—260 (автор главы – Е.Б. Хохлов)).

125

Учитывая, что понятие «трудовой договор» может употребляться в значении «юридическая модель трудового отношения» (см. Трудовое право России: учебник. – СПб., 2005. – С. 137 (автор главы – Е.Б. Хохлов)), мы, употребляя термин «трудовой договор», будем подразумевать под ним соответствующее правоотношение (если иное специально не оговорено или не вытекает из контекста).

В научной литературе встречаются возражения против использования термина «договор» в различных значениях. По нашему мнению, использование термина «договор» применительно к правоотношению не совсем корректным, поскольку в содержание правоотношения входят в том числе и внедоговорные условия (см. по этому поводу подробнее: Курс российского трудового права: В 3 т. – Т. 3. Трудовой договор / науч. ред. тома Е.Б. Хохлов. – СПб., 2007. – С. 206—209 (автор главы – Е.Б. Хохлов). Тем не менее мы в настоящий момент не видим причин отказываться от данного термина в таком значении, поскольку он очень четко показывает, какие именно правоотношения в сфере труда имеются в виду.

126

1) предметный признак; 2) признак трудовой функции (определенности рода работы); 3) признак коллектива; 4) личностный признак; 5) признак распределения риска; 6) социальный признак; 7) организационный признак.

127

См.: Курс российского трудового права: В 3 т. – Т. 3. Трудовой договор / науч. ред. тома Е.Б. Хохлов. – СПб., 2007. – С. 79—87.

128

Там же. – С. 113.

129

Е.Б. Хохлов и С.П. Басалаева в действительности также придерживаются мысли о том, что хозяйская власть работодателя и экономическая несамостоятельность работника не есть две равновеликие величины, обе образующие универсальный признак трудового договора, так как названные авторы прямо указывают, что одной из составляющих хозяйской власти является возможность осуществления управления в организации, которая основывается (курсив наш. – М. Х. ) на экономической несамостоятельности работника (Там же. – С. 102, 103).

Вопрос о том, что еще, помимо экономической несамостоятельности работника, может считаться источником хозяйской власти, мы оставляем открытым, поскольку он не относится к предмету нашего исследования.

130

Там же. – С. 90, 91.

131

Указание на «иного субъекта, наделенного правом заключать трудовые договоры», страдает явной неполнотой, поскольку заключать договор может и представитель. По всей видимости, законодатель имеет в виду субъекта, наделенного правом заключать трудовые договоры от своего имени.

132

Мы сознательно избегаем здесь использования термина «субъект», поскольку намерены доказать в нашем исследовании возможность наличия на стороне работодателя нескольких лиц (т. е. нескольких субъектов).

133

Этот термин в данном случае употребляется условно, как наиболее удобный с учетом современной юридической терминологии.

134

Для удобства назовем ее «сферой приобретения труда».

135

Например, человек, идя по улице, проголодался и увидел на витрине хлебной лавки пирожок. Наш герой хочет воздействовать на него (путем употребления в пищу), однако, поскольку пирожок ему не принадлежит, он вынужден вступить в социальное взаимодействие с хозяином этого пирожка (предложить продать или попросить угостить).

136

Под «имущественным правом» мы в данном случае подразумеваем также и право на получение труда работника, если сфера приобретения труда носит неимущественный характер, например, при деятельности гувернера.

137

В качестве одного из наиболее характерных исторических примеров может привести систему организации консульской власти в Древнем Риме.

138

Здесь и в дальнейшем мы понимаем обязательство как правоотношение, в котором одно лицо является только должником, а другое – только кредитором.

Что касается возможности именования трудового договора взаимным (двусторонним) обязательством, мы не видим причин вводить в науку трудового права дополнительный термин, в котором нет никакой необходимости.

139

Варшавский К.М. Трудовое право СССР. – Л., 1924. – С. 61. Н.Г. Александров в своей работе «Трудовое правоотношение» также упомянул о возможности случаев, когда в качестве нанимателей будет выступать группа физических лиц (Указ. соч. – C. 169, 171), однако возникающие в связи с этим особенности правового регулирования трудовых отношений он уже не рассматривал.

140

Известия НКТ СССР. – 1926. – № 40.

141

Это видно даже из определения работодателя, данного в ч. 4 ст. 20 ТК РФ.

142

Трудовое право России. – СПб., 2005. – С. 58.

143

Термин «обладатель» мы здесь используем в широком значении, подразумевая под этим лицо, обладающее тем или иным титулом по отношению к имуществу.

144

Если обладатель имущества является собственником, то, согласно ст. 210 ГК РФ, он несет бремя содержания принадлежащего ему имущества, если иное не предусмотрено законом или договором.

145

Статья 1 Трудового кодекса Республики Беларусь определяет трудовой договор как соглашение между работником и нанимателем (нанимателями), т. е. если понимать это положение буквально, белорусское законодательство допускает наличие множественности лиц в трудовых отношениях.

146

Мы допускаем возможность существования и иных вариантов, но здесь будут рассмотрены лишь наиболее вероятные.

147

Об этом случае множественности лиц на стороне работодателя упоминал еще Н.Г. Александров (Указ. соч. – С. 169).

148

Гражданское право: учебник: В 3 т. – Т. 2. – 4-е изд., перераб. и доп. / отв. ред. А.П. Сергеев, Ю.К. Толстой. – М., 2004. – С. 764, 765 (автор главы – И.В. Елисеев).

149

Исключение будет составлять негласное товарищество (ст. 1054 ГК РФ), поскольку его существование не раскрывается для третьих лиц. Поэтому, анализируя множественность лиц на стороне работодателя применительно к простому товариществу, мы имеем в виду только гласное товарищество.

150

Под обслуживанием мы понимаем как содержание и уход за имуществом, так и извлечение из него полезных свойств.

151

Как отмечает А.Б. Савельев, договоры простого товарищества заключаются для совместного строительства недвижимости; для ведения совместной торговой деятельности; для совместной заготовки леса, его переработки и сушки; для совместной эксплуатации транспортных средств; для достижения различных некоммерческих целей: создания рабочих мест, содержания и воспитания несовершеннолетних, содержания и пользования имуществом в многоквартирных жилых домах и пр.(Савельев А.Б. Договор простого товарищества в российском гражданском праве: автореф. дис. … канд. юрид. наук. – М., 2003. – С. 4. – Сноска 4.)

152

В зависимости от того, является договор простого товарищества бессрочным или заключенным на определенный срок.

153

СЗ РФ. – 2002. – № 23. – Ст. 2102.

154

Здесь и далее, говоря о помощниках адвоката, мы будем подразумевать также стажеров адвоката.

155

См.: Харитонов М.М. Отдельные особенности правового регулирования наемного труда в сфере адвокатской деятельности // Российский ежегодник трудового права / под ред. Е.Б. Хохлова. – 2008. – № 3.

156

В соответствии с п. 10 Примерного Положения о помощнике адвоката, принятого Федеральной палатой адвокатов 17 сентября 2003 г., помощник адвоката вправе заниматься систематизацией нормативного материала, обобщением правоприменительной практики, сбором документов и иных материалов, знакомиться с материалами дел в судах, на предварительном следствии, в других государственных и иных органах и организациях, делать выписки и снимать копии, совместно с адвокатом-куратором принимать участие в судебных заседаниях, следственных действиях, готовить проекты правовых документов, совершать иные действия, не запрещенные действующим законодательством. Аналогичным образом описываются и трудовые обязанности стажера адвоката в Примерном Положении о стажере адвоката и порядке прохождения стажировки, также принятом Федеральной палатой адвокатов.

157

Согласно п. 1 ст. 1 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» адвокатской деятельностью является квалифицированная юридическая помощь, оказываемая на профессиональной основе лицами, получившими статус адвоката, в порядке, установленном данным Федеральным законом, физическим и юридическим лицам в целях защиты их прав, свобод и интересов, а также обеспечения доступа к правосудию. Таким образом, из смысла закона однозначно следует, что адвокатской деятельностью могут заниматься только адвокаты лично как специальные субъекты, а не адвокатские образования как юридические лица.

158

Как, например, в коллегиях, когда один помощник взаимодействует с несколькими адвокатами.

159

Это не исключает возможности закрепления в законе (если законодателем будет признано, что для помощника работодателем являются партнеры адвокатского бюро) для повышения уровня защищенности помощника солидарной или субсидиарной ответственности адвокатского бюро как юридического лица по обязательствам партнеров, возникающих из трудовых отношений с помощниками. Обоснование подобной ответственности мы видим в следующем. Во-первых, хотя бюро и не является работодателем помощника, оно, вероятнее всего, будет, пусть и опосредованно, получать имущественную выгоду от его деятельности, поскольку гонорары, получаемые от клиентуры адвокатов, будут аккумулироваться на счетах бюро и часть их пойдет на оплату расходов самого бюро или приобретение для него имущества. Во-вторых, не исключены ситуации, когда труд помощника станет эпизодически использоваться для нужд бюро, а не адвокатов (например, в случае судебного спора с арендодателем помещений для бюро), т. е. оно будет выступать в роли «фактического» работодателя. Оформление в этом случае трудовых отношений с бюро будет просто нецелесообразно – имущественные интересы помощника здесь эффективнее защитит предложенный выше механизм. В-третьих, нельзя сбрасывать со счетов и соображения сугубо утилитарного характера: правовые связи между адвокатами и бюро могут быть выстроены таким образом, что все доходы, получаемые адвокатами, станут передаваться бюро, т. е. помощник, даже выигравший судебный спор со своим работодателем – партнерами бюро, может мало что с них получить.

160

Ведомости СНД СССР и ВС СССР. – 1990. – № 26. – Ст. 497.

161

СЗ РФ. – 1998. – № 31. – Ст. 3802.

162

Там же. – 1995. – № 21. – Ст. 1930.

163

Кто будет считаться работодателем, если само объединение юридическим лицом не является? Такой же вопрос возникает и по отношению к работодательской правосубъектности профсоюзов, не зарегистрированных в качестве юридических лиц. Подробный ответ на него не входит в предмет настоящей работы, поэтому здесь мы ограничимся лишь выражением мнения, что уместнее всего было бы не признавать за подобными объединениями работодательской правосубъектности.

164

Применительно к простому товариществу и адвокатам – партнерам в адвокатском бюро особенности вступления в трудовые отношения с «множественным» работодателем, когда работник до этого уже состоял в трудовых отношениях с одним из будущих участников соответствующей множественности, уже были рассмотрены в предыдущем параграфе. Поэтому здесь мы на них останавливаться не будем.

165

Здесь будет исключение из правила о необходимости волеизъявления каждого из участников множественности лиц на стороне работодателя.

166

Небезынтересен вопрос: чем с точки зрения гражданского права является передача имущества «во власть» наемного работника? Юридически безразличным для гражданско-правовых отношений такое изменение состояния имущества быть не может. Если работник используется для извлечения из вещи ее полезных свойств, здесь будет иметь место пользование имуществом. В случае если функцией работника является лишь поддержание вещи в нормальном состоянии, мы уже будем иметь дело с категорией владения, поскольку бремя содержания имущества (по общему правилу, лежащее на собственнике) всегда неразрывно связано с процессом владения. Если же работник используется для переработки вещи, здесь будет наличествовать распоряжение имуществом.

167

Как уже указывалось, множественность лиц в трудовом праве нельзя создать только договором. Помимо договоренности необходимы и реальные предпосылки, обусловливающие участие лица в трудовом правоотношении. В противном случае будет разрушена вся система трудового права. В самом деле, если позволить А и В заключать с С трудовой договор в качестве «работодателей», а при этом фактически работодателем будет только А, то что тогда мешает D заключить, как работодателю, трудовой договор с E, при исполнении которого действительным работодателем будет F? Негативные последствия очевидны. Недобросовестные лица смогут беспрепятственно нарушать права работников, прикрываясь фигурами фиктивных работодателей.

168

Проблема возможности и допустимости признания трудового договора недействительным или незаключенным (в теоретическом плане, поскольку в настоящее время трудовое законодательство не предусматривает существование данных категорий на практике) выходит за рамки нашего исследования, поэтому мы не будем на ней останавливаться.

169

Курс российского трудового права: В 3 т. – Т. I. Общая часть / под ред. Е.Б. Хохлова. – СПб., 1996. – С. 410, 411 (автор параграфа – Е.Б. Хохлов). В результате подобной конкретизации можно выделить и такую обязанность работодателя, как осуществление им гарантийных и компенсационных выплат работнику. Вопрос о том, носит ли эта обязанность самостоятельный характер по отношению к вышеперечисленным правам и обязанностям (представляет собой «четвертую» статью) или же является уточнением «первой» либо «третьей» статьи, – мы оставляем открытым.

170

Эти дополнительные обязанности, по нашему мнению, в действительности следует относить к обязанностям работодателя, производным от его полномочий по управлению трудом, и, соответственно, рассматривать их в параграфе, посвященном хозяйской власти. Однако в целях удобства изложения материала, учитывая, что реализация хозяйской власти (а значит, и указанные дополнительные обязанности) находится в неразрывной связи с обязанностью предоставить работу определенного количества и качества, мы приняли решение рассмотреть названные обязанности в настоящем параграфе.

171

Это не совсем одно и то же, так как в первом случае для реализации соответствующего права достаточно собственных действий работодателя, а во втором (при отсутствии согласия работника) – необходимо обращение в суд (ст. 248 ТК РФ).

172

По всей видимости, в этом случае можно говорить о возможности субсидиарно-солидарного характера множественности.

173

В том числе, если этот конкретный «работодатель» не виновен в нарушении прав работника. Публичная же ответственность, разумеется, должна возлагаться на лицо лишь при наличии полного состава правонарушения.

174

См., в частности: Курс российского трудового права: В 3 т. – Т. 3. Трудовой договор / науч. ред. тома Е.Б. Хохлов. – СПб., 2007. – С. 456—460 (автор главы – Ю.В. Пенов).

175

Здесь налицо сходство с ситуацией, предусмотренной ч. 5 ст. 75 ТК РФ (трудовые отношения при реорганизации юридического лица). Однако сходство это далеко не полное: выбытие одного или нескольких из «работодателей» в данном случае может повлечь необходимость изменения содержания трудового договора (например, если в нем специально было оговорено, что на выбывшем «работодателе» лежала конкретная обязанность перед работником в рамках упоминавшегося «разделения труда» – провести инструктаж по технике безопасности, обеспечить удовлетворение работником своих бытовых потребностей и т. п.).

176

Размер такого срока можно определить в один год (по аналогии с обязательствами, возникающими у участников простого товарищества).

177

Таль Л. С. Трудовой договор: Цивилистическое исследование. – М., 2006 – С. 486, 487.

178

Полагаем, что здесь не обязательно будет даже уведомлять всех «работодателей» – достаточно уведомить одного из них.

179

Таль Л. С. Трудовой договор: Цивилистическое исследование. – М., 2006 – С. 506.

180

У субъектов, выступающих на стороне работодателя, нет серьезных объективных препятствий к тому, чтобы совместно принять соответствующий локальный нормативный акт.

181

В случае если множественность не состоит из физических лиц, не являющихся индивидуальными предпринимателями или приравненными к ним в ТК РФ субъектами, поскольку они в принципе не могут в силу действующего законодательства принимать локальные нормативные акты (ч. 1 ст. 8 ТК РФ).

182

Это оформление может производиться либо путем соответствующей записи в трудовом договоре, либо путем нотариально удостоверенной доверенности (в этом случае будет уместно говорить о появлении нового отраслевого вида доверенности).

183

Иными словами, чтобы один из «работодателей» мог осуществлять соответствующие действия одновременно и за себя, и за всех остальных.

184

Что касается оформления этого полномочия, полагаем, что оно может быть сделано либо как нотариально удостоверенная доверенность, либо как протокол общего собрания участников множественности.

185

Здесь необходимо сделать важную оговорку: эта самостоятельность в любом случае не должна приобретать чрезмерно широкого характера, поскольку в этом случае мы рискуем впасть в другую крайность, а именно превращение множественности лиц во множество лиц, объединять которых будет только то, что каждое из них окажется состоящим в отдельном правоотношении с одним и тем же лицом (как, например, работодатели в ситуации совместительства). Множественность лиц потому и считается таковой, участники множества, имея определенную самостоятельность, тем не менее, достаточно серьезно зависят от действий и решений (за отдельными исключениями – например, в некоторых случаях применения дисциплинарной власти в поощрительном аспекте) других участников множественности. Это очень хорошо видно на примере диспозитивной власти: с одной стороны, каждый участник множественности может давать указания работнику, не испрашивая в обязательном порядке согласия других участников, с другой стороны, любой другой участник может «заблокировать» его указание.

186

Подробней об этом см. ниже.

187

Например, потому, что он тоже участвовал в совершении няней аморального проступка.

188

Объявление благодарности, помещение на Доску Почета, присвоение звания «Лучший работник месяца» и т. п.

189

Характеристику частного правопорядка как правового явления см.: Таль Л.С. Указ. соч. – С. 394—446.

190

Например, в упоминавшемся выше примере, когда один из «работодателей», вопреки решению общего собрания, препятствует привлечению работника к дисциплинарной ответственности.

191

Здесь необходимо отметить, что идею множественности лиц в трудовых обязательствах можно усмотреть еще в дореволюционном законотворчестве: в ст. 6 Проекта закона о трудовом договоре, разработанного Временным Правительством, было указано, что когда работник имеет, по сути, двух хозяев: лицо, для которого производится работа, и лицо, от имени которого заключается трудовой договор, работодателем признается лицо, для которого производится работа, но заключивший трудовой договор также не освобождается от ответственности перед нанявшимся (см.: Киселев И.Я. Трудовое право России. Историко-правовое исследование: учебное пособие. – М., 2001. – С. 68).

192

Несмотря на то что в научной литературе высказывались соображения о том, что трудовое правоотношение является обязательством (см.: Гинцбург Л.Я. Социалистическое трудовое правоотношение. – М., 1977. – С. 137, 138).

193

В цивилистической литературе велась и ведется весьма серьезная дискуссия относительно возможности существования обязательств с неимущественным содержанием (см, в частности: Гражданское право: учебник: В 3 т. – 6-е изд., перераб. и доп. / отв. ред. А.П. Сергеев, Ю.К. Толстой. – М., 2007. – Т. 1. – С. 573, 574 (автор главы – Н.Д. Егоров); Гражданское право: учебник: В 3 т. – Т. 1 / отв. ред. А.П. Сергеев. – М., 2009. – С. 811, 812 (автор главы – А.А. Павлов)).

194

В случае с возмещением материального ущерба работнику эта обязанность может быть при взаимном согласии сторон заменена возмещением ущерба в натуре (ч. 2 ст. 235 Трудового кодекса РФ).

195

Можно ли именовать трудовым обязательством обязанность несостоявшегося работодателя возместить моральный вред лицу, которому было необоснованно отказано в заключении трудового договора (при том, что несостоявшийся работник требовать заключения трудового договора уже не намерен)? Несмотря на то что в силу ч. 2 ст. 1 и ч. 2 ст. 381 ТК РФ это правоотношение входит в предмет ведения трудового права, мы в настоящее время достаточно скептически относимся к употреблению в данном случае указанного термина, поскольку никакого принципиального отличия от соответствующих обязательств в рамках гражданского права здесь не будет.

196

См.: Стависский П.Р. Проблемы материальной ответственности в советском трудовом праве. – Киев – Одесса. 1982. – С. 14—17.

197

См.: Трудовое право России: учебник. – СПб., 2005. – С. 60, 61.

198

Архипов В.В., Бриллиантова Н.А. Необходимые условия трудового договора: проблемы их отражения в трудовом договоре // Современное право. – 2007. – № 4.

199

Бондаренко Э.Н. Критерии разграничения разноотраслевых договоров о труде (на примере трудового договора и договора возмездного оказания услуг) // Современное право. – 2003. – № 7.

200

См.: Бондаренко Э.Н. Указ. соч.; Архипов В.В., Бриллиантова Н.А. Указ. соч.

201

Подводя итог указанному в настоящем абзаце, приведем слова И.Б. Калинина, которые достаточно точно отражают еще одну сторону заявленного подхода: «Субсидиарное применение норм гражданского права к трудовым отношениям отнюдь не свидетельствует о поглощении трудового права гражданским. Напротив, такое правоприменение… служит целям более тщательной проработке соответствующих институтов трудового и гражданского права, поскольку, позволяя отказаться от неоправданного дублирования норм в различных отраслях права, дает возможность законодателю сосредоточиться на построении логичного, внутренне непротиворечивого нормативного материала (Калинин И.Б. Трудоправовая системология. – Томск, 2009. – С. 138).

202

Курс российского трудового права: В 3 т. – Т. 3. Трудовой договор / науч. ред. тома Е.Б. Хохлов. – СПб., 2007. – С. 178.

203

Говорить о «расщеплении» правосубъектности работодателя, на наш взгляд, некорректно, поскольку правосубъектность – это свойство лица. Здесь же происходит «расщепление» не лица (лицо всегда едино), а стороны в договоре. Указанная неточность терминологии является, по нашему мнению, как раз «рефлексом» устоявшегося в трудоправовой науке восприятия работодателя одновременно и как стороны в договоре, и как лица.

204

Подробно эта ситуация будет рассмотрена в параграфе §2 гл. III настоящей работы.

205

Например, «расщепленная» множественность лиц будет также в том случае, когда на стороне в правоотношении выступает субъект А, обладающий обязанностью а1, и субъект Б, обладающий правами б1 и б2, обязанностью а2 и обязанностью а1 в субсидиарном аспекте (он обязан ее исполнить только в том случае, если она не исполнена субъектом А).

206

Напомним, что в данном случае термин «трудовой договор» мы используем как синоним термина «трудовое правоотношение».

207

Исключение составляет случай, возникающий при наступлении ситуации, предусмотренной в части девятой ст. 20 ТК РФ. Его мы будем подробно разбирать в §4 гл. III нашей работы.

208

Поскольку речь идет о научной характеристике явления, тот факт, что термин «обязательство» используется законодателем в тексте ТК РФ, сам по себе еще не говорит о том, что избранная терминология является правильной.

209

Иными словами, может ли обладателем имущества, из которого оплачивается труд работника, быть Иванов, обладателем сферы приобретения труда – Петров, а обладателем хозяйской власти – Сидоров?

210

Например, при заключении трудового договора с работником в пользу третьего лица, которое является недееспособным.

211

Когда речь идет об обслуживании личности недееспособного (в смысле как ухода, так и воспитания), то ситуация несколько сложнее, поскольку здесь труд фактически будет приобретаться и законным представителем недееспособного лица в его неимущественной сфере, существующей в силу личных отношений между ним и недееспособным. Отделить сферу приобретения труда, принадлежащую недееспособному, и сферу труда, принадлежащую представителю, здесь вряд ли вообще возможно.

212

«Основными» мы именуем эти разновидности не в силу их распространенности в реальной жизни (случаи заключения трудовых договоров с участием недееспособного лица на стороне работодателя и трудовых договоров в пользу нам, например, вообще неизвестны), а потому, что, рассмотрев конструкции «расщепленной» множественности лиц на стороне работодателя, заложенные в каждом из них, можно, на наш взгляд, составить достаточно целостное представление о названной множественности как общей категории. Разумеется, мы совершенно не исключаем возможность существования других разновидностей «расщепленной» множественности лиц на стороне работодателя.

213

Александров Н. Г. Трудовое правоотношение. – М., 2006. – С. 209.

214

Там же. – С. 210.

215

Александров Н.Г. Указ. соч. – С. 210.

216

Таль Л.С. Очерки промышленного рабочего права. – М., 1918. – С. 105.

217

Таль Л.С. Очерки промышленного рабочего права. – М., 1918. – С. 106.

218

Там же.

219

Второй критерий (помимо первого), хотя прямо в качестве такового и не называемый, предложен Н.Г. Александровым (Указ. соч. – С. 211).

220

К сожалению, бывают случаи, когда даже в суде работник может защититься только от будущего нарушения со стороны работодателя, но не от состоявшегося нарушения. Например, если работник вовремя не получил по вине работодателя инструменты, необходимые для работы, у него тем самым возник простой по вине работодателя, который может оплачиваться в размере двух третей от средней заработной платы работника (ч. 1 ст. 157 ТК РФ). Взыскать недополученную по вине работодателя денежную разницу работник не сможет, даже если бездействие работодателя будет признано судом незаконным, поскольку иное бы просто лишало норму ч. 1 ст. 157 ТК РФ всякого смысла.

221

В юридической литературе мы ни разу не встретили даже намека на возможность использования соответствующей цивилистической конструкции в трудовом праве. Хотя, если обратиться к модной ныне концепции «заемного труда» (в форме «лизинга персонала»), можно обнаружить, что с точки зрения разделения (по субъектам) оплаты труда работника и сферы приобретения его труда и хозяйской власти над работником при осуществлении им трудовой деятельности в этой сфере он аналогичен договору в пользу третьего лица. В силу того что концепция «заемного труда» сама по себе может быть предметом обширного самостоятельного исследования, мы в настоящей работе не будем подробно рассматривать ее на предмет наличия множественности лиц. Ограничимся лишь утверждением, что множественность лиц при «лизинге персонала», на наш взгляд, присутствует и носит «расщепленный» характер. При этом мы не считаем, что договор кадрового агентства с «заемным» работником является договором в пользу третьего лица, поскольку здесь, фактически, количество потенциальных «третьих лиц» (предприятий-пользователей) носит неограниченный характер и источником появления конкретного «третьего лица» является исключительно договоренность между ним и кредитором, что вряд ли можно признать характерным для договоров в пользу третьего лица, если брать за основу их цивилистическую модель.

222

Хотя большая часть из изложенного о трудовом договоре с работником в пользу третьего лица в равной мере применима ко всем таким договорам.

223

До этого момента соглашение между будущим работником и лицом, которое собирается оплачивать его труд, будет порождать для работника лишь определенную «связанность».

224

В этом случае в законе следовало бы предусмотреть такую императивную обязанность для лица, заключающего договор со стороны работодателя, как оплачивать работнику расходы по явке к третьему лицу (если оно находится за пределами населенного пункта, в котором заключался договор).

225

Термин «работник» в данном случае условен (поскольку еще здесь еще нет трудового правоотношения) и употребляется для удобства.

226

Может возникнуть вопрос, а к чему это, когда даже в случае невыхода работника на работу по ныне действующему законодательству к нему нельзя применить никаких санкций, так как в соответствии с ч. 4 ст. 61 ТК РФ работодатель в этом случае может только аннулировать трудовой договор? Дело в том, что законодательство в этой части может и измениться, т. е. невыход работника на работу будет квалифицироваться в качестве прогула, тогда как в рассматриваемом случае (при наличии у работника возможности уволиться с предупреждением за две недели) никакого, собственно, прогула и не будет. К тому же не исключена ситуация, что у работника к моменту уведомления о дате начала работы не будет трудовой книжки, а без нее ему может быть затруднительно устроиться на другую работу, и он будет вынужден ждать окончания срока предупреждения об увольнении.

227

С юридической точки зрения это неверно, о чем подробнее будет изложено ниже.

228

Как показал наш опыт обсуждения идеи трудового договора с работником в пользу третьего лица с коллегами, в качестве вывода из этой посылки постулируется утверждение об абсолютной «надуманности» названной конструкции.

229

Таким образом, с юридической точки зрения приобретение соответствующей пользы здесь происходит не от «физического» исполнителя, а от иного лица.

230

Исключение составляет только сокращение штатов третьим лицом, поскольку это повлечет обязанность осуществления компенсационных выплат работнику, однако такая ситуация является, по существу, риском для лица, заключившего трудовой договор. Риск здесь выражается в следующем: редко кто и редко когда решит уволить работника, содержание которого практически ничего не стоит. Поэтому, если он и будет уволен по сокращению штатов, то, скорее всего, только в том случае, если «собственный» работник третьего лица, занимающий такую же должность, как и «бесплатный» работник, пользуется правом преимущественного оставления на работе. Возможность возникновения такой ситуации и будет риском для лица, несущего обязанность по осуществлению выплат работнику.

231

Этот выбор обусловлен тем, что данные договоры составляют, как минимум, абсолютное большинство среди договоров аренды транспортных средств с экипажем на значительный срок (при наличии которого только и может проявиться в достаточной мере множественность лиц на стороне работодателя). При этом модель «расщепленной» множественности лиц на стороне работодателя при субаренде судна мы рассматривать в настоящей работе не будем, поскольку в нашу задачу не входит анализ всех возможных вариантов и моделей множественности лиц на стороне работодателя в трудовых отношениях.

232

СЗ РФ. – 1999. – № 18. – Ст. 2207.

233

Там же. – 2001. – № 11. – Ст. 1001.

234

Как разделение хозяйской власти это трактуется и в цивилистической литературе (см: Гражданское право: учебник: В 3 т. – Т. 2. – 4-е изд., перераб. и доп. / отв. ред. А.П. Сергеев, Ю.К. Толстой. – М., 2004. – С. 210, 211 (автор главы – А.А. Иванов)).

235

Как пишет А.Г. Калпин, фрахтователь обязан, как правило, возмещать судовладельцу убытки, понесенные последним вследствие выполнения экипажем судна распоряжений фрахтователя, относящихся к коммерческой эксплуатации судна; при этом судовладелец должен доказать причинную связь между распоряжениями фрахтователя и понесенными убытками, которые не подлежат возмещению в случае, если они наступили вследствие выполнения распоряжений фрахтователя, которые он не вправе был отдавать или выполнение которых явно представляло угрозу для безопасности судна либо его мореходности (Комментарий к Кодексу торгового мореплавания Российской Федерации / под ред. Г.Г. Иванова. – М., 2000. – Комментарий к ст. 206. В свою очередь, Г.Г. Иванов указывает, что распоряжения фрахтователя, во-первых, должны отдаваться в рамках договора (эксплуатация судна в целях, определенных тайм-чартером; перевозка обусловленных грузов и в обусловленных районах; обеспечение заходов в безопасные порты и т. д.); во-вторых, не должны оказывать влияние на безопасность судоходства; капитан не вправе выполнять такие указания фрахтователя, даже если они относятся к коммерческой эксплуатации (Иванов Г.Г. Правовое регулирование морского судоходства в Российской Федерации. – 2-е изд., перераб. и доп. – М., 2009).

236

В трудоправовой литературе встречается и простая констатация того, что подчинение распоряжением арендодателя включает и подчинение правилам внутреннего трудового распорядка (См.: Большакова А.Е. Особенности трудовых правоотношений членов экипажей морских судов // Российский ежегодник трудового права / под ред. Е.Б. Хохлова. – 2006. – № 1. – С. 354).

237

Особенности режима рабочего времени и времени отдыха работников плавающего состава судов внутреннего водного транспорта и работников судов морского флота и установлены, соответственно, приказом Министерства транспорта РФ от 16 мая 2003 г. № 133 «Об утверждении Положения об особенностях режима рабочего времени и времени отдыха работников плавающего состава судов внутреннего водного транспорта (Российская газета. – 2003. – № 181) и постановлением Министерства труда РФ от 20 февраля 1996 г. № 11 «Об утверждении Положения о рабочем времени и времени отдыха работников плавающего состава судов морского флота (Российские вести. – 1996. – № 97).

238

Большакова А.Е. Указ. соч. – С. 356.

239

Полагаем, что в целях обеспечения интересов работников обязанность по выплате им заработной платы в этом случае должна субсидиарно возлагаться на арендодателя. Аналогичные требования должны действовать и в отношении гарантийных и компенсационных выплат.

240

Представляется, что изменение трудового договора в одностороннем порядке по инициативе работодателя должно происходить только по инициативе арендодателя.

241

Аналогичный подход должен действовать и при необходимости найма нового члена экипажа после заключения договора аренды.

242

См.: Т.Ю. Коршунова приписывает эту позицию В.Г. Сойферу, ссылаясь на одну из его статей (Сойфер В.Г. Новые формы организации труда и вопросы их правового обеспечения // Законодательство и экономика. – 2004. – № 2). Между тем из названной работы В.Г. Сойфера никак не следует, что ее автор рассматривает соответствующие отношения, возникающие при заключении договора аренды транспортного средства с экипажем, в качестве разновидности заемного труда. В.Г. Сойфер приводит указанный договор лишь в качестве примера «сотрудничества двух отраслей права, имеющих объектом своего внимания единый предмет регулирования».

243

Коршунова Т.Ю. Правовое регулирование отношений, связанных с направлением работников для выполнения работ в других организациях (заемный труд) // Трудовое право. – 2005. – № 6.

244

Возможность установления такого права в договоре аренды исключать, по всей видимости, нельзя, так как это противоречило бы принципу свободы договора, не будучи обусловленным необходимостью защиты более значимых интересов. Правда, в этом случае может возникнут коллизия между договором аренды и условиями трудовых и коллективных договоров и соглашений, которая должна разрешаться в пользу последних, поскольку иное противоречило бы принципам договорного права (условия договора между А и Б не должны изменять условий договора между А и В).

245

Коршунова Т.Ю. Указ. соч.

246

Исключение должны составлять только те случаи, когда члены экипажа не подчинились распоряжению арендатора, что и привело к нарушению требований административного законодательства.

247

СЗ РФ. – 2008. – № 17. – Ст. 1755.

248

Предположим, подопечный ежемесячно получает значительный доход. Недобросовестный опекун вполне может нанять в качестве няни свою близкую знакомую и выплачивать ей несоразмерно большую зарплату за счет данного дохода, получая от нее за это определенный «процент».

249

В том числе оплата простоя, не связанного с виновными действиями опекуна.

250

Это означает, что в надзор за деятельностью опекунов, осуществляемый органами опеки и попечительства, должен включаться и надзор за исполнением соответствующим наемным работником своих обязанностей.

251

В статье «Проблема множественности лиц на стороне работодателя» (Российский ежегодник трудового права / под ред. Е.Б. Хохлова. – 2007. – № 2), указали, что «в промежуток с 30-х годов прошлого века и по сегодняшний день нам не удалось найти ни одной работы, в которой эта проблема хотя бы упоминалась». Между тем в монографии профессора Н.Г. Александрова «Трудовое правоотношение», на которую мы ссылались в настоящей работе (переиздание соответствующей книги профессора Н.Г. Александрова, впервые увидевшей свет в 1948 г.), указывается на существование множественности лиц на стороне работодателя. Пользуемся случаем принести извинения за нашу досадную ошибку.

252

Как «расщепление» правосубъектности работодателя В.А. Сафонов характеризует отношения между руководителем государственного или муниципального унитарного предприятия (как наемным работником), этим предприятием и соответствующим государственным или муниципальным органом (Курс российского трудового права: В 3 т. – Т. 3. Трудовой договор / науч. ред. тома Е.Б. Хохлов. – СПб., 2007. – С. 157, 159). Для нас на данный момент сомнительно, что эту ситуацию можно охарактеризовать как «расщепленную» множественность лиц на стороне работодателя, однако, поскольку подробное рассмотрение этого вопроса было бы связано с детальным изучением фигуры руководителя предприятия как наемного работника (мы в настоящее время далеко не уверены в том, что его можно считать находящимся под хозяйской властью, т. е., соответственно, наемным работником), что не входило в задачи нашего исследования, мы сочли возможным специально не останавливаться на этом.

Оглавление

Введение

Глава I Общие положения о множественности лиц

§1. Множественность лиц в гражданском праве

§2. Множественность лиц в обязательствах и множественность лиц в правоотношениях

§3. «Параллельная» множественность лиц и «расщепленная» множественность лиц

§4. Возможность распространения категории множественности лиц на правоотношения в сфере наемного труда

Глава II «Параллельная» множественность лиц на стороне работодателя

§1. Предпосылки образования и разновидности «параллельной» множественности лиц на стороне работодателя в трудовом договоре

§2. Влияние «параллельной» множественности лиц на стороне работодателя на заключение, реализацию, изменение и прекращение трудового договора

§3. Влияние наличия «параллельной» множественности лиц на стороне работодателя на осуществление хозяйской власти

§4. «Параллельная» множественность лиц на стороне работодателя в трудовых обязательствах

Глава III «Расщепленная» множественность лиц на стороне работодателя

§1. Предпосылки образования и разновидности «расщепленной» множественности лиц на стороне работодателя в трудовом договоре. «Расщепленная» множественность лиц на стороне работодателя в свете концепций Н.Г. Александрова и Л.С. Таля

§2. «Расщепленная» множественность лиц на стороне работодателя в трудовом договоре с работником в пользу третьего лица

§3. «Расщепленная» множественность лиц на стороне работодателя в трудовом договоре при аренде транспортного средства с экипажем

§4. «Расщепленная» множественность лиц на стороне работодателя в трудовом договоре при недееспособности одного из субъектов, выступающих на стороне работодателя

Заключение

Список нормативных актов

Список литературы Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg