«Учимся читать лирическое произведение»

Роза Альбеткова Учимсячитатьлирическоепроизведение Книга для учащихся 7-11 классов

От автора

Друзья! Перед вами книга, которая называется «Учимся читать лирическое произведение». Это пособие, которое поможет вам научиться внимательно и «правильно» читать лирические произведения, открыть для себя красоту и духовное богатство настоящей поэзии. Очевидно, что такое умение не приходит само собой – стихи требуют работы души. Зато, научившись такому чтению, вы сможете получать истинное наслаждение от чтения, а значит, полюбите стихи. Следует, однако, подчеркнуть, что на этом становление человека в человеке не заканчивается, наоборот – это только первый шаг. И далее – всю жизнь – работа души продолжается. Именно об этом говорится в известном стихотворении Николая Заболоцкого «Не позволяй душе лениться»:

Коль дать ей вздумаешь поблажку, Освобождая от забот, Она последнюю рубашку С тебя без жалости сорвет… Она рабыня и царица, Она работница и дочь, Она обязана трудиться И день и ночь, и день и ночь!

В первом разделе книги «Чтение – это творчество!» говорится о том, что такое настоящее чтение, вдумчивое и творческое.

Во втором разделе – «Что значит уметь читать?» – рассказывается о том, как учиться такому чтению. Вы узнаете о некоторых важнейших законах словесности и законах чтения стихов, о том, как работают наши мысли и чувства, когда мы открываем для себя мир поэзии. А затем на конкретных примерах будет показано, как проникать в смысл лирического произведения, замечая особенности поэтического слова, композиции, стиха и интонации, сравнивая произведения, близкие по теме.

Разумеется, это самые общие контуры анализа. Выбор конкретного способа зависит от характера произведения и от компетенции читателя. Всякому, кто стремится постичь смысл произведения, следует знать, что не всегда и не сразу удается понять все сказанное поэтом. Потому что настоящая поэзия обладает бесконечной глубиной. Читая стихи, мы переживаем особое состояние, которое очень приблизительно можно передать обычными словами, логически построенными фразами. И сделать это переживание полноценным, мощным, таким, которое потрясает душу, помогает только глубокое осмысление содержания художественного произведения.

Третий раздел посвящен русской классической поэзии. Мы не ставили задачу дать полное представление о развитии русской лирики, здесь перечислены имена далеко не всех поэтов и не все даже самые известные их стихи. Не упомянуты Баратынский и Фет, Блок и Маяковский и многие другие – просто из-за того, что нельзя объять необъятное; и сколько бы поэтических имен мы сюда ни включили, этот ряд останется незаконченным… И в то же время выбор произведений не был произвольным – есть вечные темы и вечные вопросы, о которых языком художественного слова говорят поэты, и именно этим, как нам представляется, они интересны современному читателю.

Последний раздел книги называется «Проверьте себя». Он содержит задания, которые вы сможете выполнить, когда овладеете приемами анализа произведений. Здесь приведены стихотворения разных авторов, а мы разработали вопросы к ним, которые помогут понять их смысл.

Следует подчеркнуть: ошибочно считать, что, прочитав эту книгу, вы получите ключ, пригодный для проникновения в смысл любого произведения. Такого ключа вообще

не существует. Но в тексте каждого произведения есть определенные качества, своеобразные знаки, опираясь на которые вы сможете – если будете знать, что это за знаки, как их можно обнаружить, – совершить необходимую внутреннюю работу, то есть активизируете мышление, эмоции и творческие усилия.

Желаем вам успеха в этой работе, пока еще черновой, однако необходимой для того, чтобы стать компетентным читателем. И уверены, что постепенно вы овладеете умением читать, что позволит непосредственно в процессе чтения обращать внимание на языковые средства и композицию стиха – важнейшие свойства лирических произведений, научитесь получать наслаждение от чтения. Овладевая духовным богатством русской поэзии, вы одновременно будете совершенствовать собственную личность, и жизнь ваша станет более насыщенной, радостной и полноценной.

ЧТЕНИЕ – ЭТО ТВОРЧЕСТВО!

Как открывает новую планету

Среди небесной бездны астроном,

Так открывать приходится поэту

Весь этот мир…

Л. Н. Мартынов

На письменном экзамене по литературе вы можете

встретить задание: «Анализ художественного произведения (фрагмента)…», «Стихотворение… Восприятие, истолкование, оценка». При этом анализировать предлагается не то произведение, которое вы подробно изучали, а совсем другое. И вам придется использовать те навыки и умения, которыми овладели на уроках, применительно к другому тексту. Это творческая работа, потому что нет единого пути для анализа текста, и вам надо найти тот путь, который поможет проникнуть в смысл именно этого конкретного произведения. А это зависит, во-первых, от самого текста и, во-вторых – в значительной мере – от читателя: его эрудиции, умения воспринимать художественное произведение. И чем больше вы читали художественной литературы, чем глубже научились проникать через языковую ткань в смысл текста, тем лучше сможете передать свое восприятие произведения, тем вернее сможете истолковать и оценить его.

Но разве только для благополучной сдачи экзамена нужно научиться понимать художественное произведение? Ведь чтение способно дать истинное наслаждение: читая художественное произведение, мы погружаемся в мир, созданный писателем, в центре которого – человек, его жизнь, его страдания и радости. Великие мысли великих творцов помогают нам понять самих себя, собственные чувства, вернее оценить свои поступки, ответить на важные вопросы о том, каким прекрасным может и должен быть человек и как страшно, если он оказывается «прорехой на человечестве».

И наконец, читая художественное произведение, мы реализуем в себе дар творчества. Потому что для полноценного восприятия произведения необходимо сотворчество автора и читателя. Без этого самые великие произведения – всего лишь листы бумаги с буквами. Созданный писателем мир оживет для нас только тогда, когда мы сами становимся творцами, почти такими же, как автор произведения: читая слова и предложения, воссоздаем в своем воображении тот художественный мир, который рожден пером писателя. Одним персонажам мы всей душой сочувствуем, даже любим их, поступки других нас возмущают, скверные черты характера вызывают неприятие.

Книга способна потрясти нашу душу, она нередко помогает воспитанию в себе лучших человеческих качеств, учит быть смелыми, добрыми, любящими, достойными высокого звания человека – такова тайна воздействия художественного слова. А о том, в чем состоит истинное призвание человека, размышляли все великие русские писатели и поэты, каждый по-своему проповедуя идеалы любви, духовности, добра и красоты.

ЧТО ЗНАЧИТ УМЕТЬ ЧИТАТЬ?

Прочесть как следует произведенье лирическое – вовсе не безделица, для этого нужно долго его изучать. Нужно разделить искренно с поэтом высокое ощущение, наполнявшее его душу; нужно душой и сердцем почувствовать всякое слово его…

Н. В. Гоголь

Вы умеете читать? «Конечно, – скажете вы, – научились еще в начальной школе!» Тогда ответьте на несколько вопросов.

Объясните, зачем Пушкин так выразился: «И синего моря обманчивый вал / В часы роковой непогоды, / И пращ, и стрела, и лукавый кинжал / Щадят победителя годы».

Может, лучше было бы просто сказать, что князь не утонет в море и не погибнет в бою или от руки предателя? Тем более что сам же Пушкин в статье 1822 года «О прозе» критиковал писателей, которые, вместо того чтобы сказать рано поутру, «пишут: Едва первые лучи восходящего солнца озарили восточные края лазурного неба – ах, как это все ново и свежо, разве оно лучше потому только, что длиннее». Если вы скажете, что поэт употребил тропы, потому что это художественное лирическое произведение, то это неверно. Сам же Пушкин в статье «Отрывки из писем,

мысли и замечания», напечатанной в альманахе «Северные цветы» за 1828 год, писал: «Истинный вкус состоит не в безотчетном отвержении такого-то слова, такого-то оборота, но в чувстве соразмерности и сообразности». Есть немало лирических произведений, где никаких тропов (слов в переносном значении) нет или почти нет, например пушкинское «Я вас любил…». А вместе с тем слова в переносном значении можно встретить и в научном тексте: склонение существительных, наклонение глагола, корень слова. Значит, чтобы объяснить смысл приведенных выражений из «Песни о вещем Олеге», надо понять, в чем их сообразность, почему для выражения определенной мысли поэту понадобились такие метонимии. И тогда они станут для вас художественными образами.

Еще вопросы.

Почему торжествует крестьянин и что он делает: «Зима. Крестьянин, торжествуя, / На дровнях обновляет путь…»?

Какое время суток изображено в строках поэмы «Руслан и Людмила»: «Уж утрохладное сияло / На темени полнощныхгор»?

Отчего Пушкин написал: «Навстречу северной Авроры…»? Что это – ошибка? Ведь наречие навстречу требует слова в дательном падеже – «Авроре».

Почему у Пушкина сказано: «Златая цепь на дубетом…» – а в народной песенке: «Сидит ворон на дубу»? Почему Пушкин пишет: «Из темного лесанавстречу ему / Идет вдохновенный кудесник…» – а Некрасов: «Однажды в студеную зимнюю пору / Я из лесувышел…»? В каком-то из текстов ошибка или употребление разных форм падежных окончаний имеет определенный смысл?

Чтобы ответить на эти вопросы, надо глубоко проникнуть в смысл произведения, то есть уметь читать. Читать не как гоголевский Петрушка, которому нравился сам процесс чтения, когда «из букв вечно выходит какое-нибудь слово, которое иной раз черт знает, что и значит».

Уметь читать – это значит ярко представить себе созданную словами картину жизни, пережить вместе с героем сюжетные перипетии, понять, что сказал лично вам автор о мире, о людях, о вас самих. А для этого необходимо почувствовать красоту и выразительность поэтического языка: не просто отметить эпитет, а восхититься его точностью, которая помогает представить предмет; не просто обнаружить удачную метафору, а понять, почему именно ее автор использовал, какую мысль передал благодаря этому тропу. Ведь все образы и мысли автора в произведении выражены посредством слов, соединенных в предложения. И задача читателя – научиться проникать через словесную ткань в глубину смысла.

Но это не простое дело. Такому чтению надо учиться. Как учиться? На опыте! Не только следить за сюжетной линией, но и обращать внимание на языковые средства, посредством которых автор стремится быть максимально выразительным. А чтобы это видеть, надо знать законы словесности.

И вот один из важнейших законов. Уже приступая к чтению, мы по-разному настраиваемся на восприятие рассказа, стихотворения или пьесы, по-разному относимся к произведениям незнакомого автора или классика. Чтобы лучше понять произведение, важно знать, кто его автор (реалии его жизни и творчества), в какую эпоху и в какой стране оно написано, и судить о произведении по тем законам, по которым оно создано. Если же вы будете искать в лирике острого сюжета или попытаетесь читать поэта XVIII века, не учитывая реалий того времени, то не увидите в них самого главного. Поэтому компетентное чтение – это восприятие произведений в их жанрово-родовой и историко-литературной специфике.

Другой закон: в искусстве слова чрезвычайно важна стилистическая окраска. Сравните две фразы: «Прекрасный рыцарь низвергся с колесницы и получил жестокую рану» и «Красивый парень сверзился с повозки и расквасил рожу». Чем они различаются? Стилем, а следовательно – смыслом!

Вполне возможно, что речь идет об одном и том же событии, но рассказывают о нем разные люди: первую фразу мог сказать рыцарь или дама, а вторую – простолюдин, слуга или крестьянин. Одно высказывание принадлежит к высокому стилю, другое – к низкому, в одном слова книжные, в другом – разговорные и даже просторечные. Значит, высказывание приобретает смысл не только благодаря предметному значению слов, но и посредством их стилистической окраски.

И третий закон: поскольку мы имеем дело с явлением искусства слова, в котором язык служит «материалом» (как в живописи – краски, в скульптуре – мрамор), то в художественном произведении все языковые средства служат раскрытию идеи. Поэтому здесь все имеет значение: стихи это или проза, интонация и используемая лексика, выбор средств художественной изобразительности, то как организован текст и многое другое.

Очевидно, что понять смысл произведения можно только через слово. При этом необходимо учитывать род и жанр, место произведения в литературном процессе, замечать стилистическую и эмоциональную окраску слов, которые отобрал автор для выражения своего отношения к изображаемому, понимать, какое значение имеет то или иное языковое средство для создания картины жизни. Словом, чтобы получить наслаждение от чтения, глубоко проникнуть в смысл произведения, необходимо научиться грамотно читать.

Так что же, читатель должен заниматься этой тяжелой работой? А где же увлечение интересной книгой, потрясение от стихов? Но дело в том, что умелый и грамотный читатель замечает языковые средства и вдумывается в значение слов и предложений непосредственно во время чтения, интуитивно. Хотя слово «анализ» и означает «разложение», это не значит, что надо раскладывать текст по полочкам, препарировать его, будто скальпелем, рассматривать под лупой каждое слово, каждое предложение. Нет, анализ, который совершает умелый читатель, – особый, образный, в нем соединяются эмоциональная реакция и работа мысли.

Мы говорим об умелом читателе. Есть люди, от природы наделенные таким талантом. Но что делать остальным? Научиться! Это доступно почти каждому. И в первую очередь надо много читать. Затем, уже на конкретных примерах, увидеть, как анализируется произведение, и, наконец, самому проделать такую работу. Это напоминает обучение письму: в первом классе вы писали сначала палочки и крючочки, потом – буквы, а теперь свободно владеете навыком письма, уже не вспоминая, из каких элементов состоят буквы. Так же и с процессом чтения: сначала вы будете овладевать приемами анализа, а потом,

знакомясь с новым произведением, прямо во время чтения почувствуете значимость используемых автором художественных средств и проникнете в его замысел.

В одном стихотворении вы заметите, как точны и выразительны эпитеты, и в возникшей перед вами картине откроется красота мироздания, в другом – мысль автора выявится благодаря антитезе, и вы почувствуете, как сложна и противоречива жизнь, в третьем – образ станет понятен через игру слов, и вы восхититесь свободой и виртуозностью языка автора, в четвертом – важно сопоставление картин, в пятом – несовпадение стиховых и синтаксических пауз и т. д.

Единого пути, пригодного для анализа любого произведения, не существует, в каждом случае мы заново торим дорожку от слова к смыслу. Искусство анализа как раз и состоит в выборе оптимального способа проникновения в идею произведения через его словесную ткань.

Выбор способов анализа определяется конкретным текстом, однако есть общие этапы, которые проходит каждый читатель при знакомстве с лирическим произведением. Прежде всего – имя автора, которое создает определенные ожидания: знакомство с новым поэтом или встреча с известным. У компетентного читателя с именем автора связаны представления о личности поэта, о времени создания произведения, о литературном направлении. Некую установку на понимание дает определение жанра и заглавие стихотворения или его отсутствие: по-разному вы будете воспринимать дружеское послание и эпиграмму, стихи под названием «Весна» и «Осень».

А дальше – главное: текст. Необходимо его внимательно прочесть, вникнуть в значение слов, услышать ритм стихотворных строк – музыку стиха – и вообразить нарисованную словами картину. При этом вы вспоминаете собственные впечатления от реальных предметов, обозначенных словами, и сами создаете из них цельную картину, поэтому неудивительно, что у каждого читателя рождается своя, непохожая на другие ассоциация. Но в лирическом произведении все же главное – внутреннее состояние, чувства и мысли, которые возникли у поэта под впечатлением увиденного. И вы постараетесь проникнуться этим состоянием, осмыслить переживание, научитесь сопереживать.

И наконец, не менее существенное: знакомясь с произведением искусства слова, вы испытываете особое эмоциональное состояние – эстетическое переживание. Вас не оставят равнодушными красота чувств и глубина мысли автора, а также совершенство языка, посредством которого выражаются эти мысли и чувства, – меткость и точность слов, стройность стихотворных строк и многое другое.

Но и это еще не все – это лишь описание вашего восприятия. А нужно еще дать истолкование(то есть объяснить, прежде всего самому себе, смыслстихотворения) и его оценку(то есть понять, что значит произведение для вас лично). Для этого надо внимательно вчитаться в текст, вдуматься в значение слов и предложений, вслушаться в интонацию. Ведь настоящий читатель, если стихи ему понравились, нередко вновь перечитывает их, даже заучивает наизусть, и потом стихотворные строки будто живут с ним, и при этом возникает все более глубокое понимание произведения.

Стихи сотканы не из простых слов, а из слов поэтических, особым образом организованных. Они рождены особым мировосприятием поэта, его талантом, а потому приобрели новые свойства, новые значения. Восхищаясь красотой художественного слова, читатель все глубже проникает в смысл произведения.

А сейчас давайте выйдем за пределы школьного учебника и поучимся понимать стихи: и те, которые не изучались на уроках литературы, и те, которые вы «проходили», но часто в буквальном смысле проходили мимо, потому что еще не обладали достаточным опытом и соответствующей подготовкой.

Сначала на примерах рассмотрим некоторые способы анализа лирического произведения. Это, конечно, не весь перечень «подручных средств», используемых при анализе стихотворения. Но вы убедитесь, что при чтении одних произведений важно внимание к особенностям языка, а для понимания других – нужно обратиться к своеобразию композиции или стиха. Выбор зависит прежде всего от текста стихотворения, но в немалой степени и от читателя – компетентный это человек или невежда.

От слова к образу

Прежде чем анализировать стихи, договоримся о понятиях, которыми будем пользоваться. Когда мы говорим о слове, то имеем в виду прежде всего то значение, которое получают слова и выражения в произведении, то есть их семантику. А образ– это то, что поэт создал из слов.

Однако слова уже содержат в себе определенное значение, они называют предмет и его признаки, сообщают о действиях и состояниях, о пространстве и времени, о взаимоотношении явлений. Благодаря содержащимся в словах значениям мы воображаем созданные словами картины. Например, слово «парус» позволяет читателю зрительно представить себе этот предмет. Лермонтов создает в стихотворении художественный образ, и это слово наполняется новым, более значимым и неожиданным смыслом, и читателю становится близко и понятно состояние души человека, неудовлетворенного собой, устремленного к чему-то новому, неизведанному и прекрасному.

Что же такое художественный образ? Во-первых, образ – результат творчества. Во-вторых, конкретная картина жизни, которая возникает в воображении в связи с буквальным значением слов. И в-третьих, когда слова, переплавленные в «творческой мастерской» поэта, приобретают более широкое и глубокое значение, то в произведении обязательно проступает эстетический идеал автора, его отношение к истине, добру и красоте. Поэтому образ – это всегда открытие нового.

В лирическом произведении создается особый тип художественного образа – образ-переживание, который передает целостное и конкретное состояние человека, лирического героя. Здесь иные, чем в эпических и драматических произведениях, и слово-образ, и образ-картина, и образ пространства и времени – все они создают образ-переживание.[1]

А. С. Пушкин

Евгений Онегин (Отрывок).

Зимний вечер. Осень (Отрывки)

Используя несколько фрагментов из произведений А. С. Пушкина, рассмотрим, как преображается слово, становясь поэтическим средством, когда значимыми делаются все его признаки: звучание, состав слова, стилистическая и эмоциональная окраска. Давайте пристальнее вглядимся в отдельные свойства поэтического текста, когда же вы приобретете достаточный опыт анализа произведения, то научитесь понимать значение выразительных средств языка прямо в процессе чтения.

Во-первых, слово звучит, и его звуковой составво взаимодействии с другими особенностями поэтического языка приобретает своеобразие и значимость. Тогда возникают звуковые средства художественной изобразительности (аллитерация, ассонанс и другие виды звукописи). Вот отрывок из романа А. С. Пушкина «Евгений Онегин» (гл. V, строфа XLII). Здесь образ создан, прежде всего, благодаря семантике звукового состава слова:

Mазурка раздалась. Бывало, Когда гремел мазурки гром, В огромной зале все дрожало, Паркет трещал под каблуком, Тряслися, дребезжали рамы; Теперь не то: и мы, как дамы, Скользим по лаковым доскам.

Читая отрывок, вы легко представите себе и то, как танцевали мазурку раньше, и то, как танцуют ее «теперь», и отношение поэта к этим переменам. Картина возникает в значительной степени благодаря тому, что в первых пяти строках слышны гремящие звуки зр – гр – др – рк – тр – р. Именно звуки способны вызывать определенные ассоциации. Что это – изображение мазурки, грохот каблуков, топот? Скорее, эмоции, общее впечатление от громкой музыки и быстрых резких движений. А в двух последних строках повторяются звуки м – д – с – з – л. И снова это не столько изображение, сколько ощущение медленного, плавного движения. Главное же в отрывке – антитеза, противопоставление двух мазурок, прежде и теперь, в котором выразилось изменение нравов общества. Эта мысль и передана посредством повторения сочетаний звуков.

Так вы увидели, что слова несут и более яркую художественную информацию, когда целенаправленно используется их звуковой состав.

Вообще звуковые повторы – аллитерации и ассонансы – и другие виды звуковой организации текста имеют разные значения. Например, они помогают воспроизвести картину происходящего: «По корням упругим топор застучал» (здесь явно слышен стук топора), – но далеко не всегда играют изобразительную роль. Звуковые повторы могут выделять главное слово: «Две другие другк дружке ближе» (звуки главного слова друг повторяются во всех словах). Повторение гласных главного эмоционального слова может усилить эмоцию: «Скучно нам слушать осеннюювьюгу…» (Но это не значит, что звук у всегда передает печальное настроение, он может производить и другое впечатление в зависимости от значения слова.) Высокая степень звуковой организованности текста может создавать ощущение красоты, гармоничности, как в стихотворении А. С. Пушкина «На холмах Грузии лежит ночная мгла…». Определенное эмоциональное значение может иметь и отсутствие какого-либо звука, например отсутствие звука р в стихотворении Г. Р. Державина «Соловей во сне»: «Я на холме спал высоком, / Слышал глас твой, соловей, / Даже в самом сне глубоком / Внятен был душе моей: / То звучал, то отдавался, / То стенал, то усмехался / В слухе издалече он…» Встречаясь с разными видами звуковой организации текста, важно понимать, что значение имеют не столько сами звуки, сколько их соотношение со значением слова, звуки могут усиливать это значение, обращать внимание читателя на дополнительные смысловые оттенки, которые имеются или возникают в словах благодаря звуковой перекличке.[2]

Читая две строфы стихотворения А. С. Пушкина «Зимний вечер», вы почувствуете, как звучание слов помогает создать картину:

Буря мглою небо кроет, Вихри снежные крутя; То, как зверь, она завоет, То заплачет, как дитя, То по кровле обветшалой Вдруг соломой зашумит, То, как путник запоздалый, К нам в окошко застучит. Наша ветхая лачужка И печальна и темна. Что же ты, моя старушка, Приумолкла у окна? Или бури завываньем Ты, мой друг, утомлена, Или дремлешь под жужжаньем Своего веретена?

Вы, конечно, услышали вой ветра в повторяющихся звуках слов: буря – вихри – зверь – завоет. Услышали шуршание соломы на крыше: обветшалой – зашумит. Повторяющиеся бу – ви – ве – во помогают почувствовать как общую картину – метель за окном, так и конкретные детали: сменяющие друг друга вой, плач, шум, стук, шуршание. Благодаря фонетическим повторам в стихотворении возникает поэтический образ бури – грозной, страшной, живой.

Не меньшее значение в поэтическом слове имеет его состав – морфемика. Обратите внимание на повторение приставки «за»: завоет – заплачет – зашумит – застучит. В чем разница: воет – завоет, плачет – заплачет? Вы чувствуете, что благодаря приставке возникают все новые звуки, а буря предстает в движении, становится живым существом. Так повтор усиливает значение слов, не только называющих звуки, но и несущих в себе эмоцию – тревожную и печальную.

Какой хрупкой кажется ветхая лачужка рядом с могучей бурей! И вместе с тем это существительное и еще окошко — слова с уменьшительно-ласкательными суффиксами – передают ощущение тепла, уюта в печальной и темной избе. И другие слова с тем же значением суффиксов – старушка, подружка — помогают почувствовать атмосферу покоя и любви, противостоящей буре за окном.

Значима и приставка в слове приумолкла. Сравните: умолкла – приумолкла. Старушка на время умолкла, утомленная непогодой за окном, – как ласково, как внимательно относится поэт к своей доброй подружке, как явно в этих словах проявляется тепло человеческих отношений. И печаль, тревога, чувство беспомощности человека перед грозной силой стихии отступают, потому что есть любовь, есть дружеское расположение – недаром стихотворение заканчивается словами: «Сердцу будет веселей».

На этих примерах вы видели, как углубляется и расширяется значение слов благодаря тому, что становится значимым их состав.

Особенно значимы в поэтическом языке его лексические возможности, и прежде всего, стилистическая и эмоциональная окраска слов. Убедимся в этом, читая первую строфу стихотворения А. С. Пушкина «Осень».

Октябрь уж наступил – уж роща отряхает Последние листы с нагих своих ветвей; Дохнул осенний хлад – дорога промерзает. Журча, еще бежит за мельницу ручей, Но пруд уже застыл; сосед мой поспешает В отъезжие поля с охотою своей, И страждут озими от бешеной забавы, И будит лай собак уснувшие дубравы.

Какую картину вы представляете, читая стихотворение? Голая роща, холодно, промерзшая дорога, бегущий ручей и замерзший пруд, начинается псовая охота на отъезжих (отдаленных от усадьбы) полях. Казалось бы, поэт просто фиксирует происходящие в природе процессы. Но это лирическое произведение, а в нем важно то переживание, которое возникает при виде картины. И вот мы видим, чувствуем, что этот скучный вроде бы пейзаж вызывает у поэта настроение высокое и торжественное, наступление осени предстает как прекрасное состояние природы, как нечто чрезвычайно значительное. Почему создается такое впечатление?

Может быть, потому что это стихи? Шестистопный ямб, медленный размер, использовался в героической поэме М. В. Ломоносова «Петр Великий», в торжественных строфах державинского «Памятника» и других произведениях «высокого штиля». Да, то, что это стихи, – очень важно, ведь именно поэзия помогает превратить слова, организованные в предложения, в явление искусства слова. Но размер стиха только предоставляет возможность создать высокое эмоциональное настроение, ведь тот же шестистопный ямб широко использовался и в стихах «низкого штиля» – в сатире А. П. Сумарокова «О благородстве», героико-комической поэме В. И. Майкова «Елисей, или Раздраженный Вакх», в баснях.

Потому что главное – стилистическая и эмоциональная окраска лексики. Именно это определяет смысл высказывания. Какова же окраска слов в приведенной строфе? Прежде всего заметим, что лексика – книжная. Вот слово отряхает — устаревшая форма (ныне принято – отряхивает), устаревшим является и слово листы (листья). Архаизмы придают речи торжественную интонацию. Ту же роль играют церковнославянизмы: хлад, страждут. И слова дубравы, нагих, ветвей — тоже поэтические, высокие. Чтобы выразить определенные чувства, достаточно нескольких эмоционально окрашенных слов, и здесь они очень заметны.

Обратим внимание и на то, что картина наступления осени создана посредством смены времен глаголов: наступил – отряхает; дохнул – промерзает; бежит – застыл. И жизнь природы предстает в движении, читатель будто наяву видит переход от лета к осени.

Но и этого мало. В стихотворении все явления природы оживают: осенний хлад — дышит, озими оказываются способными страдать, дубравы спят, их будит лай собак. Олицетворения также помогают созданию прекрасной и возвышенной картины.

Используя слова с высокой окраской и тропы – олицетворения, поэт рисует художественный образ-переживание, идею которого приблизительно можно определить так: несмотря на то что изображается осеннее умирание природы, она предстает как вечно живое, творческое начало, как торжество жизни. Дальше в стихотворении эта

мысль станет главной, читатель осознает единство вечных сил природы и человека, проникается ощущением бессмертия высокого творческого духа.

Вы заметили, что слово становится образом благодаря его стилистической и эмоциональной окраске.

А теперь рассмотрим иную испостась слова – его употребление в прямом или переносном смысле. Как это используется в поэтическом творчестве?

С. А. Есенин

«Нивы сжаты, рощи голы…»

Это стихотворение С. А. Есенина вам наверняка известно. В нем, как и во многих лирических произведениях, изображается картина природы. Но ведь это не просто осенний этюд. Поэт написал стихотворение, чтобы открыть нам свои сокровенные мысли. Как постичь их? Сам текст подскажет нам путь анализа.

Перечитайте стихи и постарайтесь почувствовать настроение поэта.

Нивы сжаты, рощи голы, От воды туман и сырость. Колесом за сини горы Солнце тихое скатилось. Дремлет взрытая дорога. Ей сегодня примечталось, Что совсем-совсем немного Ждать зимы седой осталось. Ах, и сам я в чаще звонкой Увидал вчера в тумане: Рыжий месяц жеребенком Запрягался в наши сани.

Обратите внимание на две первые строки. Представили нарисованную поэтом картину поздней осени? Какое настроение вызывает она? Вы скажете: унылое, грустное, тоскливое. При этом вы, конечно, вспомнили собственные ощущения, когда оказывались в осеннем лесу, в поле.

И если вы умелый читатель, то, читая эти строки, обязательно заметите, что все существительные здесь употреблены в прямом значении, поэт просто перечисляет то,

что видит: нивы, рощи, река, туман, сырость, и все эти слова общеупотребительные, непоэтичные. Два простых нераспространенных предложения, построенных одинаково, – в первой строке и неполное – во второй строке вместе с непоэтичными словами создают приземленную интонацию. И вы, следуя за автором, чувствуете то же, что и он, – все вокруг буднично, серо и уныло.

Но вот в третьей и четвертой строках появляется сравнение, выраженное творительным падежом существительного, – солнце уподобляется колесу, которое скатилось за горы, возникают эпитеты: горы – сини, солнце – тихое. И синтаксис стал иным: предложение становится распространенным и разворачивается на две строки. Это создает другую интонацию – более спокойную, плавную. К тому же картина обретает краски, вы видите синие горы и красное солнце – в осеннем пейзаже проступает своеобразная красота, и настроение начинает меняться.

Читаем вторую строфу. Дорога живая, она дремлет, ей примечталось — на явление природы переносятся чувства, свойственные человеку, а вы, конечно, знаете, что этот художественный прием называется олицетворением. Природа испытывает те же чувства, что и мы: ей грустно, она мечтает о приходе седой зимы (эпитет метафорический, основанный на сходстве белого снега и седины, создающий зрительный и эмоционально окрашенный образ), а значит, жизнь не стоит на месте, и создается предощущение близких перемен, о которых мы мечтаем вместе с природой. Меняется и синтаксис: второе предложение соединено с первым последовательной связью (а не перечислительной параллельной, как в первой строфе) и занимает уже три строки, от этого интонация становится более плавной. И состояние унылой безнадежности отступает, уходит…

А дальше картина волшебным образом меняется. Уже не только будущее сулит перемены, само настоящее становится другим. Отметим синонимы: были рощи голы — стала чаща звонкая. Почувствуем, как те же самые предметы – черные деревья, сбросившие листву, – приобрели совсем иную эмоциональную окрашенность. Было – унылые туман и сырость, стало – просто в тумане, но какой волшебной тайной окуталась теперь чаща! В таком тумане может привидеться вообще нечто фантастическое: будто

«рыжий месяц жеребенком запрягался в наши сани». Тут и неожиданный эпитет, и сравнение, и олицетворение – и вы чувствуете, какой близкой, прямо-таки родной вам стала природа: рыжий месяц похож на знакомого рыжего жеребенка — это уже не что-то чуждое, далекое, а свое, привычное для деревенского быта. К тому же картина воспринимается как единое целое благодаря построению предложения – оно заняло теперь всю строфу. И конец стихотворения рождает совсем другие эмоции, чем его начало.

Так Есенин помогает увидеть красоту в неприглядной картине поздней осени. Волшебной силой искусства слова он преобразил унылые голые рощи в прекрасные звонкие чащи, неприятные туман и сырость – в таинственную дымку. Вы будто посмотрели ввысь и сквозь туман увидели светлый рыжий месяц и почувствовали, что мир полон чудес, что природа близка вам, что вы с нею связаны кровным родством, у нее те же мечты, те же радости и печали.

И каждый, читая это стихотворение и замечая переход от слов в прямом их значении к тропам, а также изменения характера синтаксиса, ощутит красоту и гармонию мира, в котором все обращено к человеку, малой частичке этой великой и прекрасной Природы. Более того, мы почувствуем, что человек не просто ее частичка, а нечто особое, что он наделен духовностью – стремлением к идеалу и творческому осмыслению явлений. Мы осознаем, что слово способно не только запечатлевать, но и преобразовывать действительность.

Собственно, об этом и говорит вся лирическая поэзия, она помогает нам в обыкновенном увидеть прекрасное и полюбить его, всей душой воспринять его. И мы осознаем, что не зря живем на свете, что в нас есть дух творчества, что мы способны осуществить свое высокое назначение – очеловечивать, совершенствовать самих себя и окружающий нас мир.

М. Ю. Лермонтов

Бородино

Не будем приводить текст хорошо известного всем стихотворения. Предлагаем вам фрагмент из книги Д. Е. Максимова «Поэзия Лермонтова», который может стать примером того, как исследование даже одного свойства языка —

стилистической окраски – позволяет ученому раскрыть образ рассказчика и идею произведения, оценить то новое, что привнес Лермонтов в литературу.

«В стихотворении «Бородино» впервые в русской литературе Лермонтов сделал героем и двигателем истории, вершителем судеб России и Европы – простого человека и вместе с тем глазами этого человека взглянул на историю…

…В «Бородине» рассказчик показан именно как солдат, ярко и определенно, – и вместе с тем не настолько ярко и индивидуализированно, чтобы привлечь к нему все внимание читателей, заслонить им события, о которых он рассказывает. Чтобы сохранить должные пропорции образа, чтобы дать читателю возможность сквозь этот образ, не задерживаясь на нем больше, чем нужно, разглядеть глазами простого человека батальные картины и понять их исторический смысл, Лермонтов отказывается от прямого изображения своего героя. Материалом для реализации образа поэт избирает не только мысли и чувства старого ветерана в их логическом выражении и конечно уж не его пластический облик, а наименее «плотную» и наиболее «прозрачную» среду: его речевую манеру, фразеологию, лексику…

Язык «Бородина» отличается очень тонким и органическим сочетанием разговорного строя с лексической и фразеологической патетикой. Сочетание это можно обнаружить в большинстве строф. Начало их часто организуется средствами разговорного стиля, который к концу переходит в пафос, реализуемый большей частью «книжной речью».

Начало:

Забил заряд я в пушку туго И думал: угощу я друга!

Конец:

Уж постоим мы головою За родину свою…

Начало:

Два дня мы были в перестрелке. Что толку в этакой безделке?

Конец:

И вот на поле грозной сечи Ночная пала тень.

Языковая патетика «Бородина» местами основывается на формулах высокого стиля – «грозной сечи», «сражен булатом», «клятву верности», «сверкнув очами», «носились знамена, как тени», «земля тряслась, как наши груди»… Лермонтовский рассказчик… образ собирательный, монументальный – не только «я» какой-либо частной, хотя бы и типизированной личности, сколько «мы» русского народа… Для характеристики героя, образ которого поднимается над узко эмпирической «правдой факта» до широчайшего монументального обобщения, формулы высокого стиля оказываются вполне уместными и, более того, необходимыми».[3]

Итак, Д. Е. Максимов, рассмотрев стилистическую окраску языка рассказчика, сумел раскрыть смысл стихотворения. Сочетание в речи героя высокого «книжного» и разговорного начал, утверждает ученый, позволило поэту создать образ простого человека, участника Бородинской битвы, глубоко осознающего ее значение, и поднять его фигуру до обобщенного «мы» русского народа, передать искреннее патриотическое чувство поэта, его мысли о величии народного подвига.

Но исчерпывается ли этим содержание стихотворения? Нет, конечно. Если обратить внимание на другие стороны художественной формы, то понимание замысла произведения значительно расширится. Так, можно заметить, что в стихотворении часто используется метонимия – употребление слова в переносном значении на основе связи, существующей между явлениями.[4] Вдумайтесь в значение фраз:

«Недаром помнит вся Россия Про день Бородина!» «…Не смеют что ли командиры Чужие изорвать мундиры О русские штыки?» И вот на поле грозной сечи Ночная пала тень. И слышно было до рассвета, Как ликовал француз. …сражен булатом, Он спит в земле сырой. Звучал булат, картечь визжала, Рука бойцов колоть устала…

О чем говорит выражение: Чужие изорвать мундиры / О русские штыки? Значит «дать бой». В рукопашном бою конечно же будут изорваны мундиры – именно эта подробность помогает читателю зрительно представить картину боя. Таково же значение метонимических выражений: затрещали барабаны (знак окончания битвы); тогда считать мы стали раны (потери) – в них тоже мысль выражена через часть от целого. Так видит событие его непосредственный участник, простой солдат. Но рассказчик прекрасно понимает величие события, в котором ему довелось участвовать. И показать в этом образе мысли и чувства всего русского народа тоже помогает метонимия.

Слова вся Россия употреблены вместо «все люди, живущие в России», потому что между этими явлениями есть связь. День Бородина — это «битва около села Бородино». Сражен булатом — значит «убит», а кроме того, назван материал вместо предмета, который из него сделан, – сабли или снаряда. Ночная пала тень — значит «наступила ночь». Но зачем поэт прибегает к метонимии вместо прямого называния явления? А что, по-вашему, более поэтично: те метонимии, которые использованы в стихотворении, или «перевод» их на язык логики? Сражен булатом или «убит в бою саблей (снарядом)»? Ночная пала тень или «наступила ночь»? Разумеется, метонимия звучит несравненно более возвышенно, торжественно. Переносное значение – меткое, яркое, выразительное, благодаря ему поэт создает художественный образ-переживание, окрашенный высокой эмоцией.

Рассказчик по-простонародному называет противника брат мусью, с иронией говорит: ликовал француз, – и единственное число, которое содержит значение обобщения «все французы», усиливает смысл слов. Ведь в этой битве противостояли целые народы, а русский народ проявил свое достоинство, великий дух: богатыри – не вы. И себя солдат – вместе с ним поэт – ощущает частичкой великого русского народа и гордится этим. Так в стихотворении благодаря использованию различных средств языка, и в том числе метонимии, достигается максимальная художественная выразительность.

От композиции к смыслу

Наблюдения над композицией нередко способствуют пониманию смысла произведения. Когда мы говорим о композиции, то замечаем, как автор сопоставляет образы, как благодаря этому развивается художественная мысль. В стихах, где речь членится на соизмеримые отрезки, сопоставляются друг с другом строки, а поскольку слово в стихах как бы укрупнено, сопоставляются даже отдельные слова. Объединенные в строку, слова взаимодействуют – усиливается их общее значение, они придают друг другу новое значение, подчеркивают оттенки смысла. Перекликаются и слова в разных строках, и мы можем заметить словесные ряды,[5] то есть слова или выражения (не обязательно расположенные рядом в тексте), сходные или противопоставленные по значению, по их стилистической и эмоциональной окраске, по сходству использованного в них языкового средства, по их общей роли в композиции стихотворения.

Такое взаимодействие слов отчетливо проявляется в следующем произведении.

И. С. Никитин

Утро

Звезды меркнут и гаснут. В огне облака.

Белый пар по лугам расстилается.

По зеркальной воде, по кудрям лозняка

От зари алый свет разливается.

Дремлет чуткий камыш. Тишь – безлюдье вокруг.

Чуть приметна тропинка росистая.

Куст заденешь плечом – на лицо тебе вдруг

С листьев брызнет роса серебристая.

Потянул ветерок, воду морщит-рябит.

Пронеслись утки с шумом и скрылися.

Далеко-далеко колокольчик звенит.

Рыбаки в шалаше пробудилися,

Сняли сети с шестов, весла к лодкам несут…

А восток все горит-разгорается.

Птички солнышка ждут, птички песни поют,

И стоит себе лес, улыбается.

Вот и солнце встает, из-за пашен блестит;

За морями ночлег свой покинуло,

На поля, на луга, на макушки ракит

Золотыми потоками хлынуло.

Едет пахарь с сохой, едет – песню поет,

По плечу молодцу все тяжелое…

Не боли ты, душа! отдохни от забот!

Здравствуй, солнце да утро веселое!

Перечитайте начало стихотворения – шесть первых строк – и представьте себе картину, изображенную здесь. Вы почувствуете медленную интонацию, создаваемую четырехстопным анапестом, и заметите, что в первой строке «уместились» два предложения, во второй – одно, а дальше предложение занимает уже две строки. А ведь это одно из средств, благодаря которому вы смогли увидеть, как уходит ночь и постепенно наступает утро, начинает просыпаться природа.

Вы видите, как светлеет небо, как звезды, совсем недавно ярко сиявшие в черноте неба, сначала померкли, а потом и вовсе исчезли, как на горизонте появляются золотисто-розовые облака – там рождается утренняя заря. Тихо: ни звука, ни ветерка. Еще не рассвело, но все озеро —

и темная спокойная вода, и густые ивовые кусты, и заросли камыша – становится алым. Вот и на земле посветлело, уже видны луг, узкая тропинка и белая роса на траве.

Каким же чудом вам удалось вообразить все это? Просто вы вслушались в звучание стиха и внимательно вчитались в слова, отметив не только образные выражения: в огне, по кудрям, дремлет (метафоры), по зеркальной воде, чуткий камыш (метафорические эпитеты), но и самые обыкновенные слова в прямом значении: звезды, меркнут, гаснут, облака, белый пар, по лугам и др. Они и помогли воссоздать мгновения рождения утра. И вы представили не только то, что названо словами. Например, откуда стало известно, что нет ветра? Из слов: по зеркальной воде, дремлет чуткий камыш. А как узнали, что сначала посветлело небо, а потом стало светло на земле? Подумайте об этом.

Еще поэт особым образом построил предложения и расположил их в определенной последовательности, что тоже усилило впечатление, помогая читателю увидеть рождение утра на озере. Вот первое предложение – им служит заглавие стихотворения: Утро. Каждое следующее предложение прибавляет новую подробность в утреннем пейзаже. Вроде бы такое же перечисление, как в стихотворении Есенина. Но эмоциональная окраска слов другая: здесь говорится не об умирании природы, а о том, как рождается утро. И поэтому настроение не унылое, а бодрое, светлое. (Отсюда вывод: важно не само по себе строение предложений, а то, из каких слов они состоят, синтаксис приобретает особую роль в зависимости от значения слов и усиливает их выразительность.)

Читатель сначала будто поднимает взор – и видит небо, потом, по мере того, как светает, начинает видеть то, что происходит на земле – вблизи, а затем – вдали: картина становится объемной. Теперь уже не только взгляд читателя движется, в самой картине возникает движение – мир пробуждается: потянул ветерок, пронеслись утки, рыбаки пробудилися… Появились звуки: вдали колокольчик звенит, птички песни поют.

Воспринять картину помогает то, что в стихах все слова активно общаются, их значение усиливается от сопоставления или от противопоставления с другими словами.

Компетентный читатель замечает такие переклички – словесные ряды. Вот два ряда слов: звезды, облака – луга, вода, лозняк, камыш, тропинка, куст, листья, роса. В этих словах есть сходство – все они существительные, употребленные в прямом значении, называющие реальные предметы, в них есть и противопоставление: одни предметы вверху – на небе, другие внизу – на земле. Благодаря этому картина утра делается объемной.

Вот еще: меркнут и гаснут – в огне, белый, зари, алый свет. Слова этого ряда содержат значение «свет», в этом их сходство, но они еще и противопоставлены: первые говорят об угасании света, вторые – о его усилении, и мы видим, как тьма сменяется светом.

Можно выделить и другие ряды слов: в огне, белый, алый, серебристая– создают цвета, краски утра; дремлет, тишь – с шумом, звенит, поют, поет — говорят о том, что воспринимает ухо; дремлет – заденешь, вдруг брызнет — показывают, как покой сменяется движением. И картина становится прекрасной, в ней появляется объем, свет, краски, звуки, движение, мы видим это утро и любуемся тишиной и живым покоем пробуждающейся природы.

А если мы сопоставим выражения птички песни поют; лес улыбается; солнце… золотыми потоками хлынуло — и пахарь… песню поет; по плечу молодцу все тяжелое; здравствуй, солнце да утро веселое, то ощутим единство природы и человека.

Читая, вы, наверное, заметили, как усиливается движение, а с ним растет чувство радости. Об этом говорят открыто эмоциональные слова: с уменьшительно-ласкательными суффиксами – тропинка, ветерок, колокольчик, птички, солнышко, олицетворение – улыбается. Наконец, торжественно всходит солнце, оно золотыми потоками хлынуло на землю – возвышенный характер речи придает метафора. Стихотворение начиналось с подробного изображения начала утра, при этом эмоция была хотя и светлой, но сдержанной, а завершается оно открыто эмоциональным метафорическим эпитетом утро веселое — это чувство теперь, как и солнечные лучи, также хлынуло потоком.

Оказывается, что не только природа с нетерпением ждала утра, но и сам поэт радостно встречает его наступление: «Не боли ты, душа! отдохни от забот! / Здравствуй, солнце да утро веселое!» Его душа вместе с природой пробуждается к новой жизни. В этом и заключена идея произведения: поэт говорит о неразрывной связи человека и природы, восхищается красотой окружающего мира, ему дорога в нем каждая мельчайшая частичка природы. Автор делится с нами своими чувствами: красота освобождает его душу от боли, тревог, от повседневных забот. Он восторженно глядит на наступающее утро и дает нам возможность почувствовать, какое это счастье – быть человеком и жить в гармонии с природой. Вы, несомненно, это ощутили, заметив сопоставление и противопоставление слов.

Стихотворение Никитина, как и вообще вся лирика, заставляет читателя вообразить эмоционально окрашенную картину. А от этой конкретной картины мы, следуя за мыслью автора, поднимаемся к философским обобщениям: о том, что есть человек и каково его место в мире, о любви, добре, истине и красоте, о смысле жизни.

Н. А. Некрасов

Зеленый Шум[6]

Читая стихотворение Некрасова, вы заметите, что лирический герой здесь – «простой» человек, не похожий на поэта. Автор выступает, как актер, в роли персонажа. Но поэт стоит за таким героем и высказывает свое отношение к изображаемому, дает герою определенную оценку. Передавая чувства героя, поэт таким образом раскрывает собственный взгляд на мир, свои мысли.

Прочитаем это стихотворение.

Идет-гудет Зеленый Шум, Зеленый Шум, весенний шум! Играючи расходится Вдруг ветер верховой: Качнет кусты ольховые, Подымет пыль цветочную, Как облако: все зелено, И воздух, и вода! Идет-гудет Зеленый Шум, Зеленый Шум, весенний шум! Скромна моя хозяюшка Наталья Патрикеевна, Воды не замутит! Да с ней беда случилася, Как лето жил я в Питере… Сама сказала, глупая, Типун ей на язык! В избе сам-друг с обманщицей Зима нас заперла, В мои глаза суровые Глядит – молчит жена. Молчу… а дума лютая Покоя не дает: Убить… так жаль сердечную! Стерпеть – так силы нет! А тут зима косматая Ревет и день и ночь: «Убей, убей изменницу! Злодея изведи! Не то весь век промаешься, Ни днем, ни долгой ноченькой Покоя не найдешь. В глаза твои бесстыжие Соседи наплюют!..» Под песню-вьюгу зимнюю Окрепла дума лютая — Припас я вострый нож… Да вдруг весна подкралася… Идет-гудет Зеленый Шум, Зеленый Шум, весенний шум! Как молоком облитые, Стоят сады вишневые, Тихохонько шумят; Пригреты теплым солнышком, Шумят повеселелые Сосновые леса; А рядом новой зеленью Лепечут песню новую И липа бледнолистая, И белая березонька С зеленою косой! Шумит тростинка малая, Шумит высокий клен… Шумят они по-новому, По-новому, весеннему… Идет-гудет Зеленый Шум, Зеленый Шум, весенний шум! Слабеет дума лютая, Нож валится из рук, И все мне песня слышится Одна – в лесу, в лугу: «Люби, покуда любится, Терпи, покуда терпится, Прощай, пока прощается, И – Бог тебе судья!»

Дактилическая концовка, отсутствие рифмы характерны для народной поэзии – былин, песен. К тому же слова Зеленый Шум — народные, о чем поэт сообщает в примечании. Так особенности лексики и звучание стиха сближают некрасовское стихотворение с народной поэзией.

В стихотворении показано развитие переживания героя. Особую роль в нем играет двустишие, которым оно начинается и которое затем становится рефреном (повтором), отделяя части произведения друг от друга. Вслушаемся в эти две строки, они звучат, как песня: настойчивые повторы («Идет-гудет Зеленый Шум, / Зеленый Шум, весенний шум!») и восклицательная интонация создают ощущение торжественного неуклонного движения.

Но, заметьте, как по-разному мы воспринимаем эти строки в каждом из повторов. Вначале это будто просто сообщение о приходе весны. Во второй раз двустишие предваряет рассказ о душевной смуте героя, будто подчеркивая стихийную силу его чувства. Третье повторение знаменует перелом в состоянии и природы, и человека. И четвертое, возникающее после картины оживающей природы, – возвещает о торжестве добра и любви.

Картина весны в начале стихотворения воссоздана с большой точностью, вы будто ощущаете этот ветер: он начинается играючи, а потом подчиняет себе все, и у читателя создается ощущение неодолимости движения.

Следующий фрагмент и противостоит первой картине по теме (природа – душевная смута героя), и сходен с нею тем же ощущением стихии. Сначала отношение героя к измене жены противоречиво, в словах звучат любовь, жалость, боль, обида: «Скромна моя хозяюшка… / Воды не замутит!»; случившееся, в его восприятии, не преступление, а беда, муж сокрушается: «Сама сказала, глупая, / Типун ей на язык!»

Но дальше, как это часто бывает в жизни, особенно когда ничто не отвлекает от тяжелых мыслей («Зима нас заперла»), растет обида, уже не о жене, а о себе думает муж, и потому в нем зреет «дума лютая – / Припас я вострый нож». Жена теперь уже обманщица, изменница (хотя все еще любовь есть: ведь «жаль сердечную»). Да к тому же возникает опасение: что скажут соседи – ох уж эта оглядка на чужое мнение! С какой проницательностью показан внутренний мир человека, борьба любви и эгоизма, доброты и злобы! Некрасов знает жизнь, знает, что именно так чаще всего и случается преступление.

Но спасает природа. Они пробудились вместе – природа и человек. И картина теперь другая, ее увидел преодолевший злобу человек, она пронизана живым чувством. Теперь все радует глаз, для него и леса повеселели, и белая березонька кажется ему девушкой с зеленою косой. Заметьте словесные ряды: тихохонько, солнышком, березонька, тростинка … (слова с ласкательными суффиксами); пригреты, теплым, повеселелые, новой зеленью, лепечут песню новую, по-новому (слова с положительной эмоциональной окраской) – в речи героя зазвучала любовь. Эта эмоция усилена повторами – пять раз повторено слово шумят (шумит). Перекликаются звуки: лепечут, липа, бледнолистая, белая березонька. Переклички слов и звуков здесь способствуют упорядоченности текста и потому создают ощущение гармонии, красоты.

Природа стала прекрасной, одухотворенной. И естественно, происходит разрешение внутреннего конфликта, торжествует любовь, человек примиряется с бедой, чувствует способность прощать. Не случайно стихотворение заканчивается словами: «И – Бог тебе судья!» Ведь умение прощать – одна из важнейших христианских заповедей, запечатленная в молитве: «И остави нам долги наши, яко же и мы оставляем должникам нашим». Умение прощать – основа народной нравственности, которую утверждает Некрасов своим замечательным стихотворением. А народная нравственность зиждется на идеалах христианских, в том же духе складывались убеждения и поэтов-классиков.

Обратите внимание на то, как «прочно слеплено» последнее четверостишие параллелизмом в его построении: три строки с повторами – лексическим (покуда, покуда, пока), морфологическим (три глагола в повелительном наклонении в начале строк и три возвратных глагола в настоящем времени в конце строк) и синтаксическим (одинаковое строение трех предложений), а четвертая строка – итог, емкий фразеологизм. Благодаря этому финал гармонично завершает это глубоко народное произведение и звучит как народная песня, как голос самой природы, воплотившей мысль ее Творца, голос ее лесов и лугов, и конечно же это главная мысль самого поэта.

А. Н. Майков

«Осенние листья по ветру кружат…»

Читая стихотворение А. Н. Майкова, постарайтесь представить себе описанный поэтом пейзаж:

Осенние листья по ветру кружат, Осенние листья в тревоге вопят: «Все гибнет, все гибнет! ты черен и гол, О лес наш родимый, конец твой пришел!» Не слышит тревоги их царственный лес. Под темной лазурью суровых небес Его спеленали могучие сны, И зреет в нем сила для новой весны.

Вы, конечно, вообразили осенний лес, желтые листья берез, красные широкие лапы кленов, бурые, скомканные листья орешника. Ветер срывает их с ветвей, и они падают на дорогу, вновь взмывают вверх, кружатся, носятся вихрем по лесу и даже кажутся живыми. И не случайно поэт наделил их чувством и речью, использовав олицетворение. Они ощущают тревогу, в панике им кажется, что все погибло.

Это ощущение катастрофы создается благодаря повторам, которые усиливают значение слов. Посмотрите, как построены первые две строки, и вы увидите, помимо фонетического повтора – рифмы, – еще и лексический – анафору (осенние листья), и синтаксический повторы (предложения построены одинаково: определение – подлежащее – обстоятельство – сказуемое). Повторы усиливают и чувство тревоги в словах самих листьев: «Все гибнет, все гибнет!» Не менее выразительно и то, что «речь» листьев эмоциональна, состоит из восклицательных предложений. Все это и создает интонацию предельно взволнованную, ощущение смятения.

И вот на смену этой трагической эмоции и напряженной, взволнованной интонации приходит совсем другое – спокойствие и величественность. А размер стиха – четырехстопный амфибрахий – объединяет обе строфы и создает единство целого, в котором есть и смятение гибнущих листьев, и торжественность засыпающего леса. Природа предстает во всем ее многообразии – в умирании и торжестве жизни.

Вторая строфа начинается с отрицания, причем глагол означает не действие, как глаголы первой строфы, а состояние: не слышит. Сравните эмоциональную окраску слов в этих строфах. Лес назван царственным, его сны – могучие, в то время как листьям он казался совсем другим: черен и гол. Состояние леса – сон, а не смерть. И потому стихотворение заканчивается жизнеутверждающими словами: «И зреет в нем сила для новой весны».

Почему же листья не видят этого? Потому что они сами гибнут, и собственная гибель представляется им крушением всего мира. Оттого так тревожна интонация первой строфы – в ней показано отношение к наступлению осени листьев, вовлеченных в это событие. И листья превращаются в символический образ, так же как и ветер, который мы воспринимаем как «ветер перемен», и осень – образ, традиционно в поэзии связанный семантически с умиранием. А если вспомнить, что стихотворение написано в 1864 году, в эпоху коренных преобразований в российской жизни, то эти образы могут быть истолкованы и в историко-социальном ключе.

Но этим содержание стихотворения не исчерпывается. В нем есть и другое значение, более общее. И это не аллегория, а символ[7] потому что здесь мысль отнюдь не отвлеченная, а передана через вполне конкретный многозначный образ.

Художественное богатство образа определяется его многозначностью, обилием его предметно-смысловых связей как внутри, так и за пределами текста. Тогда при чтении произведения человек размышляет о единстве человека и мира, об ограниченности человеческого разума, бессильного проникнуть в коренные свойства мира. А для приближения к истине ему необходимо особое чувство гармонии с миром Природы, умение видеть сущность происходящего.

От стиха к мысли

Стих в лирике имеет первостепенное значение: это не просто форма, в которую вливается содержание, как вливается вода в стакан. Стих – это сам смысл произведения. Поэтому стихи нельзя пересказать прозой – от этого смысл пропадет. Исчезнут красота, гармония, ритм, а вместе с ними – та высокая мысль, которую хотел выразить поэт. Ведь именно благодаря стиху строки сопоставляются друг с другом. Почувствовать значение свойств стихотворной речи – например, размер стиха, интонацию, которая возникает в произведении благодаря ритму, перекличку слов, создаваемую рифмой, – чрезвычайно важно при анализе произведения. Для этого надо понять, как стих соотносится со словами, с характером синтаксиса и всей композицией. Это не всем и не сразу удается, поскольку требует серьезных знаний и умения. Но начнем с наиболее простого – с сопоставления произведений, в которых размер стиха связан с определенной традицией и потому наделен неким смыслом.[9]

Два стихотворения с одинаковым заглавием передают мысли двух поэтов разных эпох – А. С. Пушкина и А. А. Ахматовой, вызванные одним и тем же объектом – фонтаном «Девушка с кувшином» в Екатерининском парке Царского Села. Фонтан представляет собой фигуру сидящей на камне девушки с разбитым кувшином, из которого непрерывно льется вода. Прочитайте стихи, представьте себе эти картины и почувствуйте настроение.

А. С. Пушкин Царскосельская статуя

Урну с водой уронив, об утес ее дева разбила. Дева печально сидит, праздный держа черепок. Чудо! не сякнет вода, изливаясь из урны разбитой; Дева, над вечной струей, вечно печальна сидит.

А. А. Ахматова

Царскосельская статуя

Уже кленовые листы На пруд слетают лебединый, И окровавлены кусты Неспешно зреющей рябины. И ослепительно стройна, Поджав незябнущие ноги, На камне северном она Сидит и смотрит на дороги. Я чувствовала смутный страх Пред этой девушкой воспетой. Играли на ее плечах Лучи скудеющего света. И как могла я ей простить Восторг твоей хвалы влюбленной… Смотри, ей весело грустить, Такой нарядно обнаженной.

Вы, конечно, заметили, как различно звучание этих произведений. В пушкинском четверостишии это так называемый элегический дистих, который в русской лирике употреблялся обычно в стилизациях античной поэзии. Нечетные строки – гекзаметр. В античной поэзии строка гекзаметра – шесть стоп, состоящих из долгих и кратких слогов, а в русской – шестистопный дактиль: / – / —

– / – / – / – /—. Четные строки – пентаметр.

В античной поэзии это пятистопный размер, а в русской – дактиль, который строится по схеме: / – / – /|/ —

– / – /, где третья стопа состоит из одного только ударного слога, за ней следует цезура – постоянная пауза; последняя стопа также состоит из одного ударного слога, и обе половины строки метрически одинаковы.

Этот размер избран не случайно: он создает реминисценцию – напоминание об античности, об элегиях Катулла и Овидия, а еще – о произведениях греческих скульпторов, воспевавших красоту, и благодаря стиху образ говорит о красоте, воспетой еще древними греками и римлянами.

Размер стиха у Анны Ахматовой – четырехстопный ямб. О чем напоминает этот размер? Прежде всего – о Пушкине: большинство его произведений написано этим размером. А ведь стихи Ахматовой – это навеянное статуей воспоминание о Пушкине, о его стихотворении.

Так размер стиха в произведении Пушкина служит выражению мысли о красоте и гармонии, на которых основан мир, о единстве человечества. Размер же, избранный Ахматовой, вызывает мысль о Пушкине, который когда-то воспел эту статую, и о его настроении, выраженном в стихотворении. Размер стиха помог нам понять, что, хотя заглавия одинаковы, темы этих стихотворений различны. А чтобы понять идею, образную мысль поэтов, надо пристальнее вчитаться в текст. Ведь размер стиха, хотя и вызывает определенные реминисценции, получает значение не столько сам по себе, сколько в единстве со значением слов – в зависимости от того, какие слова отобраны поэтом и как они организованы.

В стихотворении Пушкина описание фонтана создано словами с высокой поэтической окраской; не девушка, а дева, не кувшин, а урна, не бесцельный, а праздный. Все четыре предложения содержат обособленные обороты, отчего речь получает не просто книжный, но возвышенный характер. Этому же служат повторы, которые заставляют нас обратить внимание на слова, почувствовать мелодичность, красоту их звучания. Это повторы лексические: урну – из урны, дева – дева, сидит – сидит, над вечной – вечно, печально – печальна и фонетические (аллитерация у– и– о): «Урнус водой уронив, об утес еедева разбила».

Описание очень кратко и обобщенно, единственный эпитет – печально — характеризует деву. Единственное слово, которое прямо сообщает о чувстве поэта, созерцающего печальную деву, – чудо, оно относится конечно же не к несякнущей воде, а к нетленной красоте, об этом говорит и повторение вечной – вечно. И эти слова, взаимодействуя с остальными, окрашивают всю картину, мы вместе с поэтом восхищаемся красотой – этим вечным чудом.

Так слова, упорядоченные стихом, в единстве с ним передают чувство высокое, ощущение чуда при виде красоты и мысль о ее вечности, о том, что мир прекрасен и гармоничен, что русская культура – наследница лучших созданий искусства всех времен, потому что произведение русского скульптора П. Соколова стало в один ряд с творениями великих художников античности, и что каждый может ощутить себя достойным принадлежать к великому народу.

В отличие от Пушкина, Ахматова подробно описывает фонтан. Мы узнаем из описания, что дева «ослепительно стройна, / Поджав незябнущие ноги, / На камне северном она / Сидит и смотрит на дороги», что поэт видит статую осенним вечером – об этом говорится в первой строфе, об этом можно судить по эпитетам: лучи скудеющего света и незябнущие ноги. В стихотворении преобладают слова эмоциональные, открыто выражающие чувство автора: ослепительно стройна, смутный страх, девушкой воспетой, простить восторг хвалы влюбленной, весело, грустить, нарядно. Яркие метафоры и эпитеты создают зримую картину, окрашенную эмоцией, совершенно иной, чем у Пушкина. Каково же это переживание?

Слова в стихотворении ассоциативны, заглавие прямо напоминает о пушкинском произведении, затем говорится, что эта девушка уже была воспета. И это возводит ее на недосягаемую высоту, а у поэта возникает сложное чувство восторга перед красотой, ощущение смутного страха перед явлением жизни, которое уже стало предметом поэзии и еще своеобразной ревности: «И как могла я ей простить / Восторг твоей хвалы влюбленной…»

Не случайно стихотворение завершается удивительным оксюмороном (так называется поэтическая фигура – сочетание противоположных по значению слов): «…ей весело грустить, / Такой нарядно обнаженной». Антонимы весело и грустить, нарядно и обнаженной соединяются в

единый образ, который говорит о восторге перед красотой и о ее нетленности, о счастье быть воспетой великим поэтом (поэтому у Пушкина дева печальна, а Ахматова даже спорит с этим, и потому деве весело грустить), о смысле поэзии и искусства вообще, о трепетной любви к Пушкину, открывшему нам чудо красоты, и много еще о чем.

Проникнуть в смысл обоих произведений нам помогло внимание к размеру стиха.

От темы к идее (сравнительный анализ)

До сих пор мы говорили о свойствах поэтического языка – слове, композиции и стихе, о тех знаках, которые существуют в самом тексте и позволяют понять его смысл. Но уже при рассмотрении стихотворений Пушкина и Ахматовой мы встретились с одним из приемов анализа стихотворений – сравнением. Действительно, иногда смысл наиболее полно открывается при сравнении произведений. Рассмотрим два стихотворения с одинаковым заглавием: «Узник» Пушкина и Лермонтова. У них одна тема – стремление к свободе. (Напомним: тема – то, о чем говорится в произведении; в лирическом произведении говорится о переживании, вызванном какими-либо явлениями жизни.) А идеи (обобщающая, эмоциональная, образная мысль, выраженная средствами языка) различны, ведь они определяются личностью автора и окружающей его действительностью, передаются посредством отбора и организации словесного материала.

А. С. Пушкин

Узник

Сижу за решеткой в темнице сырой. Вскормленный в неволе орел молодой, Мой грустный товарищ, махая крылом, Кровавую пищу клюет под окном. Клюет, и бросает, и смотрит в окно, Как будто со мною задумал одно; Зовет меня взглядом и криком своим И вымолвить хочет: «Давай улетим! Мы вольные птицы; пора, брат, пора! Туда, где за тучей белеет гора, Туда, где синеют морские края, Туда, где гуляем лишь ветер… да я!..»

Обратите внимание на первую строку пушкинского «Узника»: «Сижу за решеткой в темнице сырой». Существительные несут отрицательную эмоциональную окраску и передают тяжелое, мрачное состояние узника – лирического героя стихотворения. При этом, как обычно в стихах, слова взаимодействуют: с каждым новым словом усиливается это чувство. Слова говорят о неволе: здесь нет движения (сижу), нет простора (за решеткой), нет красок и света (в темнице), нет тепла (сырой). И дальше в первой строфе нарастает ощущение неволи, движения второго узника – орла – тоже скованны, однообразны: махая крылом, клюет, бросает…

Однако дальше появляется движение: если в первой строфе всего два глагола, то во второй их девять, да и существительные – взглядом, криком — говорят о действии, все это придает тексту динамизм. Каждая новая синтагма начинается с более высокой интонационной точки, и возникает цепь восходящих, нарастающих интонаций, завершаясь призывом, выраженным одними глаголами: «И вымолвить хочет: «Давай улетим!» Орел испытывает человеческие чувства: задумал, зовет, вымолвить хочет, а сидящий за решеткой человек задумал то же, что орел. Между ними возникает не просто сходство или взаимопонимание, они сливаются в один образ – узника, устремленного к свободе. Нельзя не заметить, что образ носит народно-поэтический, символический, обобщенный характер.

Нельзя не заметить, что на смену напряженной интонации второй строфы приходит интонация возвышенно-напевная. Она возникает благодаря параллельной связи предложений (2, 3 и 4-я строки раскрывают содержание 1-й, с каждым разом усиливая чувство) и повторам лексическим (пора, туда, где), синтаксическим (сходство строения предложений), фонетическим (пора– брат – пора– гора– края– ветерда я). Поэтичность речи позволяет читателю ощутить, что свобода прекрасна, что это естественное состояние мира и что человек – часть его – должен быть свободным. А еще речь приобрела народно-песенный характер, и недаром это стихотворение стало песней, в которой люди выражали свое извечное стремление к свободе.

Итак, Пушкин-романтик в 1820 году, в пору подъема общественного сознания, надежд, рожденных победой в Отечественной войне 1812 года, создал стихотворение «Узник», воплотив в нем свою личную и народную веру в то, что мечта о свободе реальна, что человек может вырваться из темницы и что стремление к свободе для него естественно. И потому колорит этого произведения – светлый, песенный, фольклорный.

Прошло 12 лет, и другой поэт, М. Ю. Лермонтов, в 1832 году пишет стихотворение «Желанье» («Отворите мне темницу…»). Он восклицает: «Дайте раз на жизнь и волю,/Как на чуждую мне долю, / Посмотреть поближе мне». Нельзя не почувствовать, что состояние этого узника безнадежно. Он мечтает потешиться «в буйном споре / С дикой прихотью пучин» и вместе с тем – о покое, о том, чтобы его усыпляло и пробуждало журчание фонтана. Свобода для поэта – неосуществимая мечта, соединение борьбы и покоя, что только и может дать ощущение полноты жизни. Как это похоже на то, что выражено в тогда же созданном «Парусе» и в более позднем стихотворении «Выхожу один я на дорогу…».

А в 1837 году из начала «Желанья» выросло новое стихотворение.

М. Ю. Лермонтов

Узник

Отворите мне темницу, Дайте мне сиянье дня, Черноглазую девицу, Черногривого коня! Я красавицу младую Прежде сладко поцелую, На коня потом вскочу, В степь, как ветер, улечу. Но окно тюрьмы высоко, Дверь тяжелая с замком; Черноокая далеко, В пышном тереме своем; Добрый конь в зеленом поле Без узды, один, по воле Скачет весел и игрив, Хвост по ветру распустив. Одинок я – нет отрады: Стены голые кругом, Тускло светит луч лампады Умирающим огнем; Только слышно: за дверями Звучно-мерными шагами Ходит в тишине ночной Безответный часовой.

Стихотворение начинается динамично: энергия четырехстопного хорея великолепно отвечает решительному требованию: отворите, дайте– и изображенному движению: поцелую, вскочу, полечу. Слова несут положительную эмоцию: сиянье дня, черноглазую девицу, черногривого коня, красавицу, сладко. Правда, это в мечтах, а реальность – темница. И это показано средствами антитезы – излюбленного лермонтовского приема. Полнота чувств, красота и воля существуют, но не для узника: «Черноокая далеко, / В пышном тереме своем; / Добрый конь в зеленом поле…» А то, что окружает узника, представлено во второй и третьей строфах: окно тюрьмы высоко, дверь тяжелая с замком, стены голые, тускло светит луч лампады, звук шагов часового. Меняется эмоциональная окраска лексики: одинок, нет отрады, голые, тускло, умирающим. Слова, как и в пушкинском стихотворении, приобретают большую значимость: сиянье дня, черноглазую девицу, красавицу младую, черногривого коня, в степь, как ветер, улечу — все это символы свободы, полноты жизни, гармонии с миром. Но слова же говорят о безнадежности положения узника, о недостижимости свободы, хотя это стремление высоко и прекрасно.

Отбор слов свидетельствует, что для обоих поэтов свобода – безусловная ценность, важнейшее благо. Но у Пушкина вначале показана тоска узника, а затем реализуемая мечта о свободе, и стихотворение заканчивается на радостной, высокой ноте. И читатель проникается верой поэта в возможность и необходимость свободы. Читатель проходит вместе с героем путь от неволи к свободе, от мрака к свету, и торжество свободы в финале вполне реально. А Лермонтов, воспевая свободу в начале стихотворения, к финалу охвачен чувством безнадежности. Вследствие такой организации словесного материала в его произведении свобода предстает как недостижимая мечта, которая сталкивается с мрачной реальностью. Но лирический герой живет этим стремлением, и страсть его такой силы, что у читателя тоже возникает жажда свободы, неприятие жизни в неволе.

Сравнение помогло нам понять художественный образ-переживание обоих произведений, чувства и мысли каждого поэта.

Подведем итоги

Мы предлагаем вам некую канву, перечень того, на что следует обращать внимание при чтении произведения. Отнеситесь к этому как к схеме, своеобразной модели, а не как к руководству. Это значит: не старайтесь прикладывать все эти мерки к каждому стихотворению, потому что в каком-то произведении значимым является одно, в другом – иное, а ваша задача – почувствовать, понять, что именно важно для данного произведения.

Прежде всего, читая стихотворение, обязательно попытайтесь мысленно представить то, что описано словами, и проникнуться чувствами автора. Первоначальное впечатление усилится при дальнейшей аналитической работе.

Анализируя стихотворение, обратите внимание на то, что лежит вне текста: какова эпоха, когда было создано произведение, кто его автор (его личность, взгляды, факты биографии и др.), какое место занимает произведение в литературном процессе (жанр, направление, отношение к традиции). При этом знать имя автора важно при анализе любого стихотворения, а факты биографии поэта, связанные с этим произведением, бывают важны при анализе одних произведений (например, «И. И. Пущину» («Мой первый друг, мой друг бесценный…») А.С.Пушкина) и менее значимы при рассмотрении других («Зимнее утро» А. С. Пушкина). Иметь общее представление об эпохе всегда необходимо, а знание конкретных обстоятельств, вызвавших появление произведения, важно лишь для понимания некоторых стихотворений.

Главное – внимание к самому тексту, прежде всего к поэтическому слову. В этом слове сохраняется его лексическое значение, благодаря которому вы можете создать в воображении нарисованную словами картину. А поскольку в поэтическом слове значимы все его свойства – фонетические, морфемные, лексические, грамматические, стилистическая и эмоциональная окраска, – то возрастает и его смысловая ценность. Сочетание конкретного и углубленного значений и делает слово образом, от этого

возникает образ-переживание. Словесный образ менее нагляден, чем пластический, и потому для художника так важно использование аллитерации и определенных интонаций, конкретно-изобразительной лексики, стилистическая и эмоциональная окраска текста – все это мы видели в приведенных отрывках из произведений Пушкина, а также в других стихотворениях.

Чрезвычайно важна в лирических произведениях роль тропов. Так, при анализе стихотворения Есенина вы заметили, как при переходе от слов в прямом значении к тропам и к фантастической картине развивается образ-переживание. В стихотворении Пушкина «Осень» особое значение имеет олицетворение. А использование приема метонимии в стихотворении Лермонтова «Бородино» помогло читателю увидеть за сюжетом главную идею.

Следующий уровень анализа – композиция. При анализе стихотворения Никитина мы говорили о словесных рядах, благодаря которым в воображении читателя возникает созданный поэтом образ. Рассматривая стихотворение Некрасова «Зеленый Шум», особое внимание обратили на особенности построения произведения: отметили роль рефрена, сопровождающего развитие переживания, сопоставили изменения состояния природы и чувств героя. А в стихотворении Майкова главный упор сделан на антитезу. Все это и позволило нам понять произведения поэтов, проникнуть в их замысел, сопереживать лирическому герою.

В композиции лирического произведения главную роль играет стих. Определение размера стиха в стихотворениях Пушкина и Ахматовой с одинаковым заглавием позволило выявить своеобразие образа-переживания каждого поэта.

При этом вы, конечно, заметили, что различные стороны поэтического текста рассматриваются не изолированно от других, а во взаимосвязи. Так, говорить о значении стиха или звукописи, о словесных рядах и развитии темы можно только включив в предмет анализа лексику, стилистическую и эмоциональную окраску слов.

Рассматривая произведения с одинаковым заглавием Пушкина и Лермонтова, а также Пушкина и Ахматовой, вы познакомились с одним из приемов анализа – сопоставлением стихотворений, что помогло сделать понятной поэтическую мысль.

Такие наблюдения умелый читатель делает непосредственно в процессе чтения. Он чувствует красоту стиха, замечает ассонансы и аллитерации, изменения интонации, стилистическую и эмоциональную окраску слов, оценивает роль выразительных средств языка, видит, как слова взаимодействуют в стихе. Ему даже не обязательно вспоминать, как называются те или иные художественные средства, – он просто – как дышит – проникает через значимые явления языка, композиции, стиха в смысл стихотворения и испытывает при этом эстетическое наслаждение, высокую радость сотворчества. Умению замечать семантику различных средств языка и композиции можно и необходимо научиться.

Анализируя стихотворение, компетентный читатель не тешит себя иллюзией, что ему полностью и сразу открылся смысл текста. Это в принципе невозможно – ведь настоящее художественное произведение бесконечно глубоко, каждая эпоха и каждый читатель обнаруживают в нем нечто новое, скрытое и неожиданное, потому и живут такие произведения многие века. Но это не значит, что в поэтическом произведении нет объективного содержания, ведь слова, из которых оно создано, имеют вполне конкретное значение. Поэтому задача анализа – искать истинный, но не единственно возможный смысл текста, понять художественное содержание через словесную форму его выражения. А для этого необходимо настоящее сотворчество, усилия ума и сердца. Чтобы стать компетентным читателем, надо не просто много читать, а вчитываться, вдумываться в текст, учиться понимать идею автора через поэтическое слово.

ЧИТАЕМ КЛАССИКУ

Ржавеет золото, и истлевает сталь,

Крошится мрамор. К смерти все готово.

Всего прочнее на земле – печаль

И долговечней – царственное Слово.

А. А. Ахматова

Зачем многие перечитывают произведения классиков, зачем учат стихи наизусть и повторяют их, порой находя в них ответ на мучительные и главные для человека вопросы? Дело в том, что великие художественные произведения потому и являются таковыми, что в центре внимания автора всегда – человек и все, что вокруг него, самое существенное и необходимое. Поэтов интересует то, как устроен мир, как развивается жизнь, зачем человек живет. Именно поэт, как пишет Н. А. Некрасов в стихотворении «Поэту (Памяти Шиллера)», способен открыть «человеку / Высокое призвание его». Творчество классиков помогает нам соответствовать этому высокому призванию, сохранять достоинство в трудных обстоятельствах. Потому и долговечно царственное Слово, противопоставленное в стихотворении Анны Ахматовой гиперболической картине всеобщего разрушения, и каждое новое поколение читателей открывает в нем что-то чрезвычайно важное для себя.

Невозможно даже пытаться в этом обзоре говорить обо всей русской классической поэзии и своеобразии лирики

каждого поэта, потому рассмотрим лишь несколько стихотворений поэтов-классиков и подумаем: что они могут сказать современному читателю?

В. А. Жуковский

Его стихов пленительная сладость

Пройдет веков завистливую даль,

И, внемля им, вздохнет о славе младость,

Утешится безмолвная печаль

И резвая задумается радость.

А. С. Пушкин

Познакомьтесь с замечательным четверостишием В. А. Жуковского:

Воспоминание

О милых спутниках, которые наш свет Своим сопутствием для нас животворили, Не говори с тоской: их нет; Но с благодарностию: были.

Читая стихотворение, вы, вслед за поэтом обязательно вспомните с добрым чувством тех, кого уже нет рядом, с кем пришлось расстаться. Но заметьте: чувство, возникающее у вас при чтении, совсем не то же самое, что вы испытываете, горюя о тех, кого лишились. Во-первых, в жизни вы обычно думаете о конкретном человеке, к которому у вас было определенное отношение. А в стихотворении говорится вообще обо всех милых спутниках, и эмоции носят общий характер. Во-вторых, в стихотворении ярко передано чувство примирения с утратой, чего в реальной жизни может и не быть.

И самое главное: то состояние души, которое стремился передать поэт, прекрасно само по себе и к тому же прекрасно выражено. Медленно развертывается в четырех строках сначала шестистопного, затем четырехстопного ямба философская мысль, заключенная в единственном предложении. Как значимо здесь каждое слово! Сам Жуковский начинает этим стихотворением статью «Воспоминание» и так развивает мысль: «Нет и были, – какая разница! В первом потеря, в последнем воспоминание;

нет — значит исчезли; были — значит оставили след бытия своего. Прекрасная жизнь тех, которых мы лишились, освещает для нас землю и жизнь нашу…»

Но разве мы не поняли этого, читая стихотворение? И не кажется ли вам, что в стихах поэт сказал гораздо больше, чем в прозаическом пояснении?

Поэтический текст обладает удивительной емкостью – ведь такая важная и глубокая мысль выражена всего одной фразой! И мы почувствовали значительность высказывания, оформленного в стихотворные мерные строки и ставшего явлением искусства. Мы видим, как постепенно развертывается побудительное предложение, начинаясь с второстепенных членов и завершаясь многозначительным утверждением…

Даже если бы слова нет и были не выделялись автором курсивом, они семантически выделены самим построением текста. Слова стоят в конце строк, а это самое ударное, самое значимое место в стихах. Они противопоставлены друг другу, мы их сравниваем и обнаруживаем сходство и различие смысла. Слово нет сопрягается с тоской, а слово были — с благодарностию. И эти существительные окрашивают их эмоцией, усиливают значение.

Но еще до этого афористичного финала, с первых слов стихотворения, у читателя возникает светлое чувство благодарности к тем, с кем повстречался он на жизненном пути. Отношение поэта к этим людям выражено эпитетом милых, книжным высоким словом сопутствием, которое перекликается с однокоренным спутниках, таким же высоким словом животворили — вникнув в его состав, мы поняли смысл: оживляли, делали полным жизни наш свет.

И читатель чувствует, что его печаль об ушедших не исчезает, но становится иной, более светлой и прекрасной. Поэт возвысил наши чувства, открыл нам, что есть своя прелесть не только в радости, но и в печали.

Невыразимое

В. А. Жуковский использовал новые языковые средства, стремясь поэтически выразить жизнь души и сердца. В стихотворении «Невыразимое» поэт говорит о своем понимании задач поэтического творчества. Прочитайте отрывок, которым заканчивается это большое стихотворение:

Что видимо очам – сей пламень облаков, По небу тихому летящих, Сие дрожанье вод блестящих, Сии картины берегов В пожаре пышного заката — Сии столь яркие черты — Легко их ловит мысль крылата, И есть слова для их блестящей красоты. Но то, что слито с сей блестящей красотою — Сие столь смутное, волнующее нас, Сей внемлемый одной душою Обворожающего глас, Сие к далекому стремленье, Сей миновавшего привет (Как прилетевшее внезапно дуновенье От луга родины, где был когда-то цвет, Святая молодость, где жило упованье), Сие шепнувшее душе воспоминанье О милом радостном и скорбном старины, Сия сходящая святыня с вышины, Сие присутствие Создателя в созданье — Какой для них язык? Горе душа летит, Все необъятное в единый вздох теснится, И лишь молчание понятно говорит.

Поэт сокрушается, что поэзия не в силах передать живую красоту природы. Ведь главное не то, что видимо очам, а то, что слито с сей блестящей красотою, то есть вызванные красотой таинственные движения души, оттенки настроений. Жуковский утверждает, что это невыразимо словом. Но он-то как раз и находит языковые средства для передачи этих неуловимых движений души, того, что скрыто за поверхностным, за тем, что видит глаз.

Как пишет исследователь и знаток романтического направления Г. А. Гуковский, эта поэзия передает «невыразимое душевное волнение, те зыбкие оттенки настроений, которые составляют суть внутренней жизни сознания». Слово в ней становится «условным ключом, открывающим тайники духа в восприятии самого читателя», оно не

обозначает предмет, а передает «отношение души к предмету», оно звучит как музыка, и в нем важны обертоны, дополнительные смыслы. Слово «вызывает эмоцию своими вторыми и третьими значениями, своим субъективным семантическим ореолом».

Это значит, что в словах часто возникает целый спектр дополнительных значений: слово, встреченное прежде в каком-либо произведении, вызывает реминисценцию, или наряду с основным в нем проступает добавочное значение в результате воздействия рядом стоящих слов, или слова, с помощью которых описывается явление природы, сообщают о состоянии человека.

Г. А. Гуковский замечает, какие слова отбирает поэт: душа, глас, привет, воспоминанье, стремленье, святыня, упованье … Существительные не предметные, а отвлеченные, с общей для этого словесного ряда эмоциональной окраской: высокое и какое-то неопределенное чувство.

Вот Жуковский рисует картину природы. При этом существительные должны называть предметы, но они говорят не столько о том, что мы видим, сколько о том, что чувствуем. Пламень облаков — не просто золотисто-розовые облака, это поэтические слова, вызывающие в сознании читателя ассоциации с человеческими чувствами, с образом «пламень души»; и это дополнительное значение оказывается главным. То же можно сказать и о словах по небу тихому — тишина и возвышенный покой охватывают душу человека, завороженную зрелищем высокого неба. И когда мы читаем дрожанье вод блестящих, то понимаем, что речь идет главным образом о зыбком и трепетном состоянии того, кто видит такую картину.

И это не аллегория: нельзя сказать, что поэт говорит о природе, а подразумевает что-то другое. Перед нами на самом деле картина природы, но поэт описывает вовсе не блестящую красоту ее; слова здесь многозначны, в них возникают дополнительные смыслы, связанные с настроением, с внутренним состоянием человека.

А дальше речь идет уже прямо о чувствах. Что такое обворожающего глас? Причастие должно обозначать признак, а тут оно стало главным в словосочетании, причем

передает ощущение чего-то неуловимо прекрасного. А миновавшего привет? Опять признак стал предметом, но не видимым, а чувствуемым. Вы, наверное, заметили этот словесный ряд: смутное, волнующее, обворожающего, к далекому, миновавшего … Признаки, которые соотносятся не с предметом, а с настроением автора, которое, несомненно, передается читателю.

И сочетаются слова необычно. Как вы поняли выражение: «О милом радостном и скорбном старины»? Ведь радость и скорбь – антонимы, но они объединены эпитетом милом, потому что в воспоминании о прошедшем радость и скорбь одинаково дороги сердцу.

А как важна та восходящая напряженная интонация, создаваемая прежде всего стихом – шестистопным ямбом и всеми средствами языка, в том числе и с помощью анафоры – сей, сия. Напряжение завершается вопросом: «Какой для них язык?» И затем следует понижение голоса, признание бессилия слова: «И лишь молчание понятно говорит». Но все стихотворение опровергает этот вывод, поэт говорит словами, только особенными. Их лексические значения ослаблены, на первый план выдвигается то, что открывается только в этом словосочетании, в завораживающем звучании, в ритмическом рисунке. Слова настраивают читателя на сопереживание, вызывают эмоцию.

С помощью таких языковых средств Жуковский передает зыбкие, трудноуловимые, неопределимые логически, таинственные душевные движения. А жизнь души заполнена главным чувством – стремлением к идеалу. Как утверждает В. Г. Белинский, пафос поэзии Жуковского – «стремление к бесконечному». В земных явлениях поэт видит божественное начало, «присутствие Создателя в созданье» – жизнь духа. И эта одухотворенность, присущая его стиху, подчеркивает высокие и прекрасные качества человека.

Современный читатель почувствует пленительную сладость этих стихов, в его душе возникнут сложные и тонкие эмоции, а значит, стихи Жуковского заставляют нас не только восхищаться красотой мира, но и самим творить – созидать себя, обретать духовность.

Море

Элегия

Безмолвное море, лазурное море, Стою очарован над бездной твоей. Ты живо; ты дышишь; смятенной любовью, Тревожною думой наполнено ты. Безмолвное море, лазурное море, Открой мне глубокую тайну твою: Что движет твое необъятное лоно? Чем дышит твоя напряженная грудь? Иль тянет тебя из земныя неволи Далекое светлое небо к себе?.. Таинственной, сладостной полное жизни, Ты чисто в присутствии чистом его: Ты льешься его светозарной лазурью, Вечерним и утренним светом горишь, Ласкаешь его облака золотые И радостно блещешь звездами его. Когда же сбираются темные тучи, Чтоб ясное небо отнять у тебя — Ты бьешься, ты воешь, ты волны подъемлешь, Ты рвешь и терзаешь враждебную мглу… И мгла исчезает, и тучи уходят, Но, полное прошлой тревоги своей, Ты долго вздымаешь испуганны волны, И сладостный блеск возвращенных небес Не вовсе тебе тишину возвращает; Обманчив твоей неподвижности вид: Ты в бездне покойной скрываешь смятенье, Ты, небом любуясь, дрожишь за него

Читая стихотворение «Море», мы сразу попадаем под обаяние его медленной, размеренной интонации, передающей ощущение необычайной значительности того, о чем говорит поэт. Высокие слова и плавное звучание четырехстопного амфибрахия создают эту интонацию. Слова приобретают глубокий смысл благодаря возникающим в них дополнительным значениям (об этом мы говорили, рассматривая стихотворение «Невыразимое»). Слово безмолвное в стихотворении приобретает значение «скрывающее в себе тайну, исполненное величественного спокойствия».

И лазурное не только обозначает цвет, оно несет смысловую и эмоциональную нагрузку – это высокое чувство (ведь море не голубое или синее, а лазурное), восхищение от голубизны, ощущение красоты, гармонии, света. А когда слово это появляется второй раз, значение еще усиливается благодаря эпитету – светозарной лазурью.

Море предстает как живое существо – таинственной, сладостной полное жизни, – родственное душе поэта. Тайна моря недоступна поверхностному взгляду, рационально-логическому рассуждению, а открывается душевному волнению, особому настрою, о котором говорит слово сладостной, – то есть любви, умилению, восторгу, наслаждению красотой.

Тайна моря приоткрывается в вопросительном предложении, основанном на антитезе: «Иль тянет тебя из земныя неволи / Далекое светлое небо к себе?..» Мы уже видели в стихотворении «Невыразимое» устремленность поэта к бесконечному, божественному, и здесь он чувствует «присутствие Создателя в созданье». Море устремлено к небу, небо отражается в море – это и есть тайна моря, смысл его жизни. Конечно же речь идет не только о море, а более всего – о душе человеческой. Поэт передает неудовлетворенность существующим и стремление к идеалу, без которого невозможна человеческая жизнь.

Два состояния моря – спокойное и бурное – представлены как отражение неба. Жуковский пишет: «Ты чисто в присутствии чистом его». Что означает слово чисто? Это не только красота и покой, в слове возникает дополнительное значение – сближение с понятиями «чистота души», святость, божественная благодать. А противоположное состояние – дисгармония, утрата идеала – передано словесным рядом, в котором слова окрашены отрицательной эмоцией: темные тучи, отнять, бьешься, воешь, рвешь, терзаешь враждебную мглу.

И вот перед нами вновь спокойное море, но оно не забыло пережитой тревоги. Казалось бы, есть сладостный блеск возвращенных небес, но это на небе, а к морю тишина вернулась не вовсе. Еще в начале стихотворения говорилось о смятенной любви моря, его тревожной думе. Теперь это чувство наполняется конкретным психологическим содержанием. Море вобрало в себя пережитое, хранит его в себе – потому спокойный вид моря обманчив.

В таком одухотворении природы, которое мы увидели в стихах Жуковского, заключен глубокий смысл. Наделяя природу тайнами, раскрывая через картину природы беспредельную глубину человеческой души, поэт художественными средствами утверждает свою мысль: «Святейшее из званий – человек», и «Мир существует только для души человеческой». Внутренний мир человека в его стихах приобретает космический масштаб, предстает во всем величии и красоте. Жуковский говорит о невозможности существования без высокого идеала, без Бога в душе.

Поэт помогает и нашим современникам понять, что в жизни есть не только повседневные заботы, а истинные наслаждения. Быть человеком – значит сознавать высокий смысл своего существования, в котором главное – не богатство, не власть, не сиюминутные радости, а стремление к совершенству.

С. Пушкин

Думаю, что тайна безмерного обаяния Пушкина в том, что он в каждое мгновение жизни… переживал огромный, вечный вселенский смысл. И потому он не просто любил жизнь во всех ее проявлениях – жизнь была для него величайшим таинством…

Д. С. Лихачев

К*** («Я помню чудное мгновенье…»)

Это стихотворение вам знакомо. Вы знаете об истории его создания, о том, кому оно посвящено. Помните из воспоминаний Анны Петровны Керн, как поэт вручил ей вместе с главой «Онегина» листок со стихами. Но почему этот факт биографии поэта стал явлением высокого искусства? Почему эти стихи вот уже два века волнуют читателей? Попробуем проникнуть в их тайну.

Я помню чудное мгновенье: Передо мной явилась ты, Как мимолетное виденье, Как гений чистой красоты. В томленьях грусти безнадежной, В тревогах шумной суеты, Звучал мне долго голос нежный И снились милые черты. Шли годы. Бурь порыв мятежный Рассеял прежние мечты, И я забыл твой голос нежный, Твои небесные черты. В глуши, во мраке заточенья Тянулись тихо дни мои Без божества, без вдохновенья, Без слез, без жизни, без любви. Душе настало пробужденье: И вот опять явилась ты, Как мимолетное виденье, Как гений чистой красоты. И сердце бьется в упоенье, И для него воскресли вновь И божество, и вдохновенье, И жизнь, и слезы, и любовь

Стихотворение необычайно мелодично, и недаром композитор М. И. Глинка написал на пушкинские слова прекрасный романс. Перед нами излюбленный Пушкиным четырехстопный ямб, которым написано большинство произведений поэта. Здесь этот ямб звучит как песня. Вы легко заметите фонетические повторы – аллитерации и ассонансы, рифмы, связывающие не только стихи в строфе, но и строфы между собой, заметите лексические повторы – все они придают стиху мелодичность. Главное же – напевная интонация: все строки – законченные предложения или синтагмы (цельные интонационно-смысловые единицы). Интонация развивается, как в музыкальном трехчастном произведении: вначале – экспозиция темы, затем – нарастание напряженности, и наконец – торжествующий аккорд. И как в музыке, здесь особенно значимы повторы и интонационная симметрия. Это поистине стихи, рожденные в минуту вдохновения, созданные великим поэтом, и потому гармоничные и прекрасные, их

значение не исчерпывается описанием жизненного факта, за ним открывается более глубокий смысл.

Встречу с прекрасной женщиной поэт воспринимает как чудное мгновенье. В эпитете чудное есть значение и «удивительное по прелести, красоте», и идущее от корня значение «необычное, сверхъестественное». Эта встреча – потрясение, вызванное явлением красоты, ощущение ее нетленности и величия. В мгновении соединились мимолетность и вечность.

Открытие прекрасного рождает в душе лирического героя высокий идеал. Погружен ли человек в себя в тиши одиночества (в томленьях грусти безнадежной) или поглощен событиями (в тревогах шумной суеты) – красота освещает его жизнь. Голос нежный продолжает звучать, и милые черты снятся долго после чудного мгновенья, придавая жизни высокий смысл. Так длится мгновение встречи с красотой и вечностью.

Вы, наверное, заметили, что слова первых двух строф – поэтические, освященные традицией романтической лирики, отчего за их прямыми значениями открывается перспектива новых значений. Они сливаются в прекрасную мелодию и своим звучанием тоже передают эмоцию – впечатление чего-то светлого, гармоничного. В словах выявляется более общий смысл, и конкретный факт встречи с той, кому посвящено стихотворение, превращается во взволнованное воспоминание о пробуждении души и постижении силой чувства величия бытия, в открытие исключительного значения красоты в жизни человека.

Слова бурь порыв мятежный тоже связаны с романтической традицией и многозначны. В них могут содержаться и воспоминания о трагических событиях в мире, которые отразились во многих стихах периода южной ссылки, и мечты о свободе самого поэта («Узник», «Птичка»), и внутренние бури – состояние разочарования в прежнем идеале (вспомните строки из стихотворения «Сеятель»: «Я вышел рано, до звезды… / Но потерял я только время, / Благие мысли и труды»). Повтор слов второй строфы голос нежный, небесные черты (там было – милые черты) заставляет с особой силой ощутить невосполнимость утраты. Ведь это тот же облик, только его теперь нет – он исчез. И вместо светлого слова звучал появляется созвучное, но противоположное по смыслу забыл– знак мертвой пустоты, могильной тишины.

Слова в глуши, во мраке заточенья тоже несут в себе психологический смысл. Мы можем догадаться, что речь идет о пребывании поэта в михайловской ссылке, о тягостном состоянии поднадзорного, мечтающего о побеге. Однако это не только ссылка, но и утрата радости жизни, тяжкое состояние дисгармонии с миром, который противостоит опустошенной душе как глушь и мрак. Не наполненные живыми чувствами дни тянулись тихо– то есть безжизненно: «Без божества, без вдохновенья, / Без слез, без жизни, без любви».

Существительные этих двух строк составляют единое целое, означают полноту жизни. В стихах вообще слова тесно взаимодействуют, каждое слово передает свое значение окружающим словам, и от этого они становятся многозначными. И здесь слово божество прежде всего означает высокий идеал. От сопоставления со словами небесные черты в нем рождается чудо преображения души под воздействием красоты. А рядом со словом вдохновенье в том же слове божество возникает иное значение – мысль о творчестве (вспомним: «Бога глас ко мне воззвал»; «Веленью Божию…»). Вдохновенье– это не только поэтическое творчество, но и открытость души всему прекрасному, ее высокий настрой. Слезы – не обязательно знак печали, в другом стихотворении поэт скажет: «Над вымыслом слезами обольюсь» – и это слово говорит о проявлении всякого живого чувства. Особенно значимо слово

жизнь– все другие слова с ним связаны и раскрывают какую-либо из сторон его значения. И наконец любовь – без нее просто нет жизни. И вот всего этого не стало…

Но это не смерть, а сон души, после которого «Душе настало пробужденье». Отчего? Оттого, что миновал кризис. В черновике стихотворения «…Вновь я посетил…» поэт написал об этом так: «Но здесь меня таинственным щитом / Святое провиденье осенило, / Поэзия, как ангел утешитель, / Спасла меня, и я воскрес душой». А когда душа воскресла, она вновь в состоянии воспринять прекрасное: «И вот опять явилась ты». Явление любви – следствие пробуждения: когда душа спит, она глуха к прекрасному, в ней не возникает отклика, и невозможно пронзительное ощущение неповторимого мгновения, озарение любовью.

В пятой строфе дословно повторяется сказанное в первой: «Как мимолетное виденье, / Как гений чистой красоты». Повторения в лирике всегда значимы: они обнаруживают несходное в одинаковом и похожее в различном. И здесь мы видим новое: теперь свет красоты еще ярче, потому что он пришел на смену мраку, это уже не пробуждение, а возрождение к жизни.

Финал стихотворения – не созерцание прекрасного, а страстный отклик на него лирического героя. Здесь нет слова «я», его заменили сердце и душа, что говорит о внутренней гармонии целостной личности. Это не краткое исчезнувшее мгновение, а нынешнее состояние, в чем убеждает настоящее время глагола – бьется. Чувство любви дает возможность ощутить всю полноту жизни, счастье – упоенье.

Здесь ярко раскрыта самая сущность понимания Пушкиным счастья. Человек счастлив, когда у него есть высокий идеал – вера в непреходящее, когда он способен к творчеству, когда в душе горит живой огонь чувства, остро переживается радость и страдание, и все кипение активной и пылкой души венчает прекраснейшее из чувств – любовь. И теперь вера, вдохновение и любовь воскресли вновь, и на высшем моменте возрождения души заканчивается стихотворение.

Мы лишь обозначили смысловую канву стихотворения, а каждый читатель увидит в нем то, что важно и близко именно ему.

Монастырь на Казбеке

Монастырь на горе Казбек, изображенный в этом стихотворении, описан и в прозаическом произведении А. С. Пушкина «Путешествие в Арзрум»:

«Утром, проезжая мимо Казбека, увидел я чудное зрелище. Белые, оборванные тучи перетягивались через вершину горы, и уединенный монастырь, озаренный лучами солнца, казалось, плавал в воздухе, несомый облаками».

И вот стихотворение, навеянное той же картиной:

Высоко над семьею гор, Казбек, твой царственный шатер Сияет вечными лучами. Твой монастырь за облаками, Как в небе реющий ковчег, Парит, чуть видный, над горами. Далекий, вожделенный брег! Туда б, сказав прости ущелью, Подняться к вольной вышине! Туда б, в заоблачную келью, В соседство Бога скрыться мне!..

В обоих текстах изображается один и тот же предмет, который произвел на автора сильное впечатление. Поэтому и прозаический отрывок, и стихотворение эмоциональны и поэтичны. Но в «Путешествии…» описание – одно из дорожных наблюдений, хотя и воспринятое автором как нечто удивительное (чудное зрелище; казалось, плавал в воздухе). А в стихотворении мы отмечаем взгляд восхищенного художника – монастырь предстает, будто живописное полотно в раме, и главное – в нем воплощены мысли и чувства поэта, вызванные этим зрелищем. Потому и понадобилось Пушкину воссоздать эту картину в стихах, придав ей с помощью четырехстопного ямба значение не просто дорожного впечатления, а чего-то необычайно значительного.

Уже в первых трех строках стихотворения возникает величественная картина. Ключевые слова здесь: высоко, царственный, сияет, вечными. Они передают ощущение величия, мощи, света, утверждают возвышенную эмоцию. Это не мимолетное впечатление, а сама вечность, недаром

оба глагола в первой строфе – сияет, парит– стоят в настоящем времени (в отличие от глаголов в прозаическом отрывке).

А как много говорит нам сравнение монастыря с ковчегом! Ведь на Кавказе издавна существовало предание о том, что к горе Арарат пристал Ноев ковчег – корабль, в котором нашли спасение от Всемирного потопа люди и животные. Слово ковчег означает также ларец для особенно ценных предметов, а в православной церкви ковчегом называется ларец, в котором хранятся святые дары. Слово несет в себе высокую окраску, воспринимается как символ божественного, надежды на спасение.

У Пушкина монастырь – как в небе реющий ковчег. И оттого, что каждое слово в стихах чрезвычайно значимо, образ говорит и о спасении, и о его недостижимости. В прозаическом же отрывке – монастырь, озаренный лучами солнца, казалось, плавал в воздухе, несомый облаками. Картина яркая, зримая. Но сравните: в небе – в воздухе, реющий – плавал. Чувствуете различие в стилистической и эмоциональной окраске слов? Слово небо содержит значение «высшие силы», «божественное», «рай», а в слове воздух, которое в данном случае вроде бы является его синонимом, таких значений нет. К тому же не случайно в прозе употреблено слово казалось, отчего образ оказывается субъективным впечатлением, чем-то преходящим. А в небе реющий ковчег– емкий символический образ, говорящий о неземном и вечном. Отсюда и дальнейшее движение мысли поэта, устремление его в обитель спасения.

Слова далекий, вожделенный брег, ущелью, вольной вышине, заоблачную келью, не утрачивая своего прямого значения, приобретают более глубокий смысл. Например, слово брег связано с традиционным поэтическим образом – уподоблением жизни плаванию по бурному морю, а берег – это спасение (да еще, заметьте, это церковнославянизм, который придает высокую окраску). Ущелье– не только конкретное пространство между горами, но и низменный и бренный мир неволи, которому противостоит вольная вышина. А подняться – это не просто желание взойти на гору, что трудно, но вполне возможно, а стремление к возвышенному, недостижимому.

Поэтому и глаголы в этой строфе стоят в сослагательном наклонении – ведь речь идет о высокой, но трагически неосуществимой мечте. Поэтому так напряженна интонация этих трех восклицательных предложений, этих повторов: туда б – туда б. И это устремление не просто куда-то в таинственное высокое, оно имеет точное определение: в соседство Бога.

Нечасто у Пушкина встречается так ясно выраженное религиозное чувство. Были у поэта и бравирование вольномыслием, и горькие сомнения – вспомните: «Дар напрасный, дар случайный, / Жизнь, зачем ты мне дана?» И вот увиденный в горах монастырь вызвал мысли о Боге. Даже не просто мысли, а страстное чувство, горячую мечту. И мы не можем не согласиться с поэтом, что человек, удрученный осознанием мимолетности своего существования, ищет идеала, и естественным воплощением такого стремления является мысль о Боге, вера в достижение недостижимого.

«…Вновь я посетил…»

Прочитаем еще раз знакомое вам стихотворение.

* * *

…Вновь я посетил Тот уголок земли, где я провел Изгнанником два года незаметных. Уж десять лет ушло с тех пор – и много Переменилось в жизни для меня, И сам, покорный общему закону, Переменился я – но здесь опять Минувшее меня объемлет живо, И, кажется, вечор еще бродил Я в этих рощах. Вот опальный домик, Где жил я с бедной нянею моей. Уже старушки нет – уж за стеною Не слышу я шагов ее тяжелых, Ни кропотливого ее дозора. Вот холм лесистый, над которым часто Я сиживал недвижим – и глядел На озеро, воспоминая с грустью Иные берега, иные волны… Меж нив златых и пажитей зеленых Оно, синея, стелется широко; Через его неведомые воды Плывет рыбак и тянет за собою Убогий невод. По брегам отлогим Рассеяны деревни – там за ними Скривилась мельница, насилу крылья Ворочая при ветре… На границе Владений дедовских, на месте том, Где в гору подымается дорога, Изрытая дождями, три сосны Стоят – одна поодаль, две другие Друг к дружке близко, – здесь, когда их мимо Я проезжал верхом при свете лунном, Знакомым шумом шорох их вершин Меня приветствовал. По той дороге Теперь поехал я и пред собою Увидел их опять. Они все те же, Все тот же их знакомый уху шорох — Но около корней их устарелых (Где некогда все было пусто, голо) Теперь младая роща разрослась, Зеленая семья; кусты теснятся Под сенью их как дети. А вдали Стоит один угрюмый их товарищ, Как старый холостяк, и вкруг него По-прежнему все пусто. Здравствуй, племя Младое, незнакомое! не я Увижу твой могучий поздний возраст, Когда перерастешь моих знакомцев И старую главу их заслонишь От глаз прохожего. Но пусть мой внук Услышит ваш приветный шум, когда, С приятельской беседы возвращаясь, Веселых и приятных мыслей полон, Пройдет он мимо вас во мраке ночи И обо мне вспомянет.

В сентябре 1835 года поэт писал своей жене Наталье Николаевне: «В Михайловском нашел я все по-старому, кроме того, что нет уж в нем няни моей и что около знакомых старых сосен поднялась, во время моего отсутствия, молодая сосновая семья, на которую досадно мне смотреть, как иногда досадно мне видеть молодых кавалергардов на балах, на которых уж не пляшу…»

А в том же месяце родилось стихотворение, в котором Пушкин выразил совсем другое отношение к увиденному. В письме он говорит о своей досаде при виде молодых сосен, а в стихотворении радостно приветствует их. Почему? Потому что поэт давно уже раздумывал о смене поколений, о том, что остается с человеком к концу жизни. Эти мысли вызывали боль: «И томит меня тоскою / Однозвучный жизни шум». Или: «Безумных лет угасшее веселье / Мне тяжело, как смутное похмелье…»

В других стихах поэт будто примиряется с неизбежным: «И пусть у гробового входа / Младая будет жизнь играть…» А вот что Пушкин писал П. А. Плетневу: «…умрем и мы. Но жизнь все еще богата: мы встретим еще новых знакомцев, новые созреют нам друзья, дочь у тебя будет расти, вырастет невестой, мы будем старые хрычи, жены наши – старые хрычевки, а детки будут славные, молодые веселые ребята; а мальчики будут повесничать, а девчонки сентиментальничать, а нам то и любо…»

На эти размышления о смене старого новым и наложились новые впечатления, и в увиденной картине поэту открылся новый смысл. Поэтому стихотворение предстает как продолжение мысли: оно и начинается с середины строки, с многоточия. И мы входим в мир переживаний и дум поэта.

Эти переживания вылились в необычный стих – белый (без рифмы) пятистопный ямб, – размер медленный, дающий возможность широко развернуть фразу в строке. Однако многие предложения начинаются и оканчиваются в середине строки, отчего стиховые и синтаксические паузы не совпадают, и пауз оказывается значительно больше, чем в обычном пятистопном ямбе. Из-за таких переносов речь становится похожей на прозу. Этому же способствует отсутствие рифмы.

Но это все же стихи – особая речь, где строки отделяются друг от друга стиховыми паузами, а слова внутри строки стремятся к смысловому объединению и синтаксической законченности, они теснее, чем в прозе, связаны друг с другом, воздействуют друг на друга и становятся особенно значимыми. Потому, читая пушкинское стихотворение, необходимо соблюдать и стиховые, и синтаксические паузы. Соединение возвышенной поэтичности стиха и свободной естественности речи и придает неповторимую интонацию произведению.

То же соединение прозаического и поэтического, обыкновенного и высокого можно заметить в отборе слов. Рядом с разговорными словами и выражениями – кажется, вечор еще бродил; уже старушки нет; сиживал; скривилась мельница– существуют слова с высокой поэтической окраской: нивы – не желтые и даже не золотые, а златые; воды озера – неведомые, исполненные тайны; минувшее – признак приобретает значение предмета; объемлет – высокое, книжное слово. Высокое настроение передают инверсии и славянизмы: холм лесистый; меж нив златых и пажитей зеленых, по брегам отлогим. Благодаря этому реальные предметы преображаются, в обыкновенном открывается возвышенное, достойное поэзии, в картине возникает сама красота. И затерянное в глухих лесах пространство предстает как уголок земли, частичка великого целого.

К тому же оживает прошлое: кажется, вечор еще бродил … – то есть вчера вечером. Несмотря на отрицание – уже старушки нет, не слышу, – образ няни оживает в памяти. Вспоминаются мысли и чувства того времени, когда поэт жил здесь в ссылке: иные времена, иные волны. Настоящее оказывается не просто кратким мигом жизни, а звеном в цепи времен, итогом всего, что было прежде. Прошлое как будто ушло, но на самом деле объемлет живо. Так начинает звучать мысль о вечности. И дальше эта мысль развивается.

Слова владений дедовских не утратили прямого значения, но в них возникают дополнительные значения: родной дом, место, где из рода в род жили предки, – это мысли, важные для Пушкина той поры. Об этом поэт писал в 1830 году в замечательном неоконченном стихотворении:

* * *

Два чувства дивно близки нам, В них обретает сердце пищу: Любовь к родному пепелищу,[12] Любовь к отеческим гробам.

Животворящая святыня! Земля была б без них мертва, Как пустыня И как алтарь без божества.

Второе четверостишие вначале читалось так:

На них основано от века По воле Бога самого Самостоянье человека, Залог величия его.

Вдумайтесь в значение слова самостоянье. Это независимость, инициативность, готовность принимать решения по собственному разумению и отвечать за свой выбор. По мнению Пушкина, такие качества определяются любовью к своему роду, органической связью со своими корнями, с историей народа. Вспомните Татьяну Ларину, Машу Миронову – достойную дочь своего отца (о чем говорит и заглавие повести – «Капитанская дочка»), Петра Андреевича Гринева, который в труднейших обстоятельствах сумел выстоять и сберечь честь.

А в стихотворении «…Вновь я посетил…» вполне реальная дорога, изрытая дождями, стала еще и путем в будущее. Особенно значительным предстает образ трех сосен. Эпитет младая говорит о реальной молодости рощи, но это славянизм, и он эмоционально освещает картину. Метафора и сравнение – зеленая семья; кусты… как дети– помогают ощутить в словах дополнительное значение, связанное с понятиями «дом», «семья», «род». То же значение (только со знаком отрицания) возникает в образе одинокой сосны: угрюмый их товарищ, как старый холостяк. Образ становится символом.

Вслушайтесь в строки: «Здравствуй, племя / Младое, незнакомое!» Как значительно они звучат благодаря паузам после каждого слова, инверсии, обращению, восклицательной интонации. И вот уже речь идет не о сосновой роще, а о человеческих поколениях, которые придут на смену живущим. Рисуя картину, в которой сейчас взрослые деревья прикрывают молодую поросль своей сенью, а в будущем молодые перерастут стариков и бережно их заслонят, поэт делится мыслями о будущем, представляя его как гармонические отношения поколений, связанных любовью. Этот оптимистический взгляд близок той мысли, которая раскрыта в стихотворении «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…» – о бессмертии народа, о торжестве гуманности.

Этот взгляд не устраняет трагизма, размышлений о смерти – ведь поэт пишет: «не я / Увижу твой могучий поздний возраст…» Но это увидит внук, который вспомянет о поэте. Отметим словесный ряд с положительной эмоциональной окраской: приветный, с приятельской, веселых и приятных. В мыслях поэта появляется оптимистическая нота, и вот уже уходит мрак ночи.

Стихотворение начиналось воспоминанием и завершается словом вспомянет. Память – залог бессмертия, она не дает исчезнуть всему тому, что важно для человека. Так мгновение вбирает в себя прошлое, настоящее и будущее, становится звеном в цепи времен, делается причастным к Вечности.

Силой мысли поэт раздвигает завесу времени, утверждает вечность прекрасного. Если человек относится к жизни не со слепой покорностью общему закону, а активно преобразует ее силой любви и творчества, оживляя в памяти прошлое и проникая в будущее, от его духовной деятельности зависит сам ход истории. Тогда он поднимается над своим жестким веком и обретает бессмертие и свободу.

Мы рассмотрели несколько стихотворений Пушкина и убедились: все, что поэт увидел – фонтан в Царском Селе, монастырь в горах или знакомые виды Михайловского, – все, что он чувствовал – счастье любви или горечь утрат, невыносимость неволи или устремленность к идеалу, – все в его стихах одухотворяется, во всем открывается глубокий смысл. Стихи говорят о неповторимости каждого переживания, всех впечатлений, о величии жизни, о ценности каждого ее мгновения. Поэт своим творчеством проникает в сущность мира, гармоничного и прекрасного, и показывает нам, каким достойным может и должен быть человек. Таким образом, духовный опыт личности становится общезначимым, и каждое новое поколение, каждый читатель находит в стихах близкое себе.

М. Ю. Лермонтов

Но хочет все душа моя

Во всем дойти до совершенства…

Я ищу свободы и покоя…

М. Ю. Лермонтов

Ветка Палестины

В основу стихотворения положен реальный факт. Как свидетельствует приятель Лермонтова А. Н. Муравьев, незадолго до того совершивший путешествие по святым местам, поэт увидел в его доме ветку, привезенную из Палестины. Первоначально Лермонтов даже собирался посвятить ему стихотворение, но уже в наборе вычеркнул посвящение – возможно, потому, что не хотел связывать важные для него мысли и образы, которые в стихах выражены, с конкретным биографическим фактом.

Мы уже раньше отмечали, как важно для понимания смысла того или иного художественного произведения знать время его написания, обстоятельства, тому способствовавшие, биографические подробности из жизни автора. В данном случае это поможет глубже понять стихотворение. Дата написания стихотворения остается открытой, но литературоведы предполагают, что, скорее всего, это февраль 1837 года. Уже не стало Пушкина, уже написано сразу ставшее известным горькое и протестное «Смерть Поэта». Лермонтову грозила опала, он искал помощи у Муравьева, имевшего связи в Третьем отделении. Необходимо подчеркнуть: ветку пальмы поэт увидел в образной – комнате с иконами, там же написал стихи. Отсюда – устойчивые символы Священного Писания.

При входе Иисуса в Иерусалим, сообщается в Евангелии, народ славил Его и постилал свои одежды на Его пути, «а другие резали ветви с дерев и постилали по дороге»

(Мф. 21:8). Эти деревья – пальмы; люди, встречающие Иисуса, постилали пальмовые ветви. На Востоке молящиеся стоят на Всенощной праздника Входа Господня в Иерусалим с ветвями пальм, а у нас – по нашему климату – с ветками вербы.

Может быть, для лучшего восприятия этого стихотворения читателю поможет такая подробность: Муравьев подарил Лермонтову пальмовую ветку, и она хранилась у него в ящике под стеклом.

Прочитайте стихотворение.

Скажи мне, ветка Палестины: Где ты росла, где ты цвела? Каких холмов, какой долины Ты украшением была? У вод ли чистых Иордана Востока луч тебя ласкал, Ночной ли ветр в горах Ливана Тебя сердито колыхал? Молитву ль тихую читали, Иль пели песни старины, Когда листы твои сплетали Солима бедные сыны? И пальма та жива ль поныне? Все так же ль манит в летний зной Она прохожего в пустыне Широколиственной главой? Или в разлуке безотрадной Она увяла, как и ты, И дольний прах ложится жадно На пожелтевшие листы?.. Поведай: набожной рукою Кто в этот край тебя занес? Грустил он часто над тобою? Хранишь ты след горючих слез? Иль, Божьей рати лучший воин, Он был, с безоблачным челом, Как ты, всегда небес достоин Перед людьми и Божеством?.. Заботой тайною хранима, Перед иконой золотой Стоишь ты, ветвь Ерусалима, Святыни верный часовой. Прозрачный сумрак, луч лампады, Кивот и крест, символ святой… Все полно мира и отрады Вокруг тебя и над тобой.

Вы, конечно, почувствовали напряженную, страстную вопросительную интонацию, которая делает стихотворение похожим на музыкальное произведение. Эта интонация развивается от строфы к строфе, ее создает стих – четырехстопный ямб в сочетании с синтаксическим построением, для которого характерны риторические обращения, повелительные глаголы, начинающие циклы вопросов, – скажи, поведай, вопросительные местоимения где, каких, какой, кто, разнообразные повторы, в том числе повторяющиеся синтаксические конструкции с частицей ли (ль) и союзом или (иль).

Стихотворение напоминает музыкальное произведение еще и удивительной стройностью, симметрией трехчастного построения: вопросы, обращенные к ветке (1-я строфа), – ответ тоже в форме вопросов (2-я и 3-я строфы), снова вопросы, уже о пальме (первая строка 4-й строфы), – новый ответ, опять в форме вопроса, не окончательный (4-я и 5-я строфы), еще вопросы о паломнике (две строки 6-й строфы) – и ответ, сначала в вопросительной форме (конец 6-й – 7-я строфа), а затем – итог размышлений (8-я и 9-я строфы). Эта стройность создает у читателя эстетическое чувство, ощущение красоты, совершенства художественного слова.

У читателя тоже могут появиться вопросы. Например, почему вдруг ветка пальмы, увиденная поэтом, вызвала у него такое острое переживание, вылившееся в художественной форме? Потому, ответит сам себе компетентный читатель, что речь здесь идет не только о ветке, а о чем-то более важном.

Стихотворение начинается с вопроса: «Скажи мне, ветка Палестины: / Где ты росла, где ты цвела?» На первый взгляд он может показаться странным. Неужели ветка

была украшением холмов или долины? И как это ее листы сплетали? Однако перед нами художественный образ, а здесь иные законы, чем у логики. Образ многозначен: речь идет одновременно о ветке и о пальме, и возникает пока еще неявная мысль о том, что они насильственно разлучены. И конечно, в художественном произведении в словах возникает иной, философский смысл – это уже не только ветка и пальма, это символически обозначенные судьбы людей, любящих, страдающих и гибнущих в разлуке.

Вы читаете 2-ю и 3-ю строфы, и в вашем воображении создается прекрасный образ экзотического мира, роскошные картины знойного Востока. «Восточный стиль» в русской поэзии традиционно связан с демонстрацией мужественности, стойкости характера. Имена собственные, олицетворения и метонимии (например: востока луч вместо «солнечные лучи в жарких восточных землях») помогают создать этот образ.

Затем опять следуют вопросы. Сначала речь идет о возможной счастливой судьбе: «И пальма та жива ль поныне? / Все так же ль манит в летний зной / Она прохожего в пустыне / Широколиственной главой?» Яркая картина могла бы быть воспринята с положительной эмоциональной окраской, если бы предложение не было вопросительным. Для трагического самосознания Лермонтова счастливая судьба кажется невозможной, и возникает второе предположение о горьком конце. И теперь скрытое вначале оказывается явным: с первых строк поэт развивал свою основную тему – одиночества. Ветка, как знакомый вам дубовый листок, оторвана от родного дерева, страдает от одиночества. Но здесь страдает не только ветка, страдает и гибнет в разлуке и пальма тоже. За «судьбами» ветки и пальмы мы видим трагическую судьбу поэта: его вопросы на самом деле обращены к самому себе. Избрав форму обращения «к ветке», Лермонтов, возможно, пытается скрыть внутреннее беспокойство и душевное смятение, не покидающее его чувство опасности.

Пятая строфа – эмоциональная кульминация этой темы. Обратите внимание на словесный ряд с высокой и трагической эмоциональной окраской: в разлуке безотрадной, увяла, дольний прах, жадно, пожелтевшие листы …

Все слова говорят о трагедии, о смерти. Уже слово разлука несет отрицательную эмоцию, а она еще усилена эпитетом безотрадной. Слово прах– славянизм, и потому оно создает высокую окраску и в прямом (устаревшем) значении – «земная пыль», и в другом, тоже высоком значении: «останки умершего».

А ветка тоже увяла? В стихотворении как будто об этом сказано: увяла, как и ты. Но дальнейший текст этому противоречит. Мысль обращается к тому, кто принес ветку в наш край. Его образ тоже окрашен высокой эмоцией. О нем говорит эпитет набожной рукою. И эти слова заставляют по-новому взглянуть на трагедию. Пока поэт видел только «горизонталь» – взаимоотношения любящих, разлуку, несущую гибель, – ситуация была безнадежной. Но есть еще «вертикаль», взгляд на событие в ином свете, встает вопрос о том, почему и зачем страдают разлученные. И тогда судьба ветки предстанет иначе. Ветка – символ веры…

Переходом к новой мысли явился образ паломника. Он также раздваивается: то ли это одинокий страдалец (грустил, след горючих слез), то ли человек, преисполненный глубокой веры, Божьей рати лучший воин, с безоблачным челом, небес достоин. Но явно ответ содержится во втором портрете, не только потому, что он более развернут, но потому, что и ветка тоже оказывается достойной небес (как и ты). И теперь образ поднимается до символа: ветка Палестины – Святыни верный часовой.

Перечитайте две последние строфы – какой замечательной, яркой картиной, полной умиротворения и любви, заканчивается стихотворение! Мы видим золотую икону в киоте за стеклом, горящую перед ней лампаду, крест и осеняющую святыню пальмовую ветвь, охраняющую ее, как верный часовой. Так вот для чего ветка была разлучена с пальмой! Горечь и боль одиночества побеждены верой в Бога, надеждой на спасение, в сердце воцаряется любовь: «Все полно мира и отрады».

Вспоминается стихотворение Лермонтова «Молитва» 1839 года, где поэт говорит о преодолении тяжелого состояния души в молитве: «И верится, и плачется, / И так легко, легко…» Это же ощущение передано в словах: «И счастье я могу постигнуть на земле, / И в небесах я вижу Бога» (стихотворение «Когда волнуется желтеющая нива…»). И мы вместе с поэтом проникаемся надеждой, ибо мир и отрада поселяются в душе того, кто преодолел страх одиночества, с честью выдержал удары судьбы.

«На светские цепи…»

Произведение опубликовано после смерти Лермонтова. Известно, что оно написано в 1840 году и связано с именем Марии Алексеевне Щербатовой. Поэт открывает свои чувства и мысли, вызванные впечатлением от встречи с этой женщиной. Ей также посвящены стихи «Отчего» и «Молитва» («В минуту жизни трудную…»).

* * *

На светские цепи, На блеск утомительный бала Цветущие степи Украйны она променяла. Но юга родного На ней сохранилась примета Среди ледяного, Среди беспощадного света. Как ночи Украйны, В мерцании звезд незакатных, Исполнены тайны Слова ее уст ароматных, Прозрачны и сини, Как небо тех стран, ее глазки, Как ветер пустыни, И нежат и жгут ее ласки. И зреющей сливы Румянец на щечках пушистых. И солнца отливы Играют в кудрях золотистых. И следуя строго Печальной отчизны примеру, В надежду на Бога Хранит она детскую веру; Как племя родное, У чуждых опоры не просит, И в гордом покое Насмешку и зло переносит.z От дерзкого взора В ней страсти не вспыхнут пожаром, Полюбит не скоро, Зато не разлюбит уж даром.

Что нам известно о М. А. Щербатовой? Вот сухая справка комментатора: «Мария Алексеевна Щербатова, урожд. Штерич (ум. 1879), княгиня. Лермонтов был увлечен ею в 1839–1840 гг.» («М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников»).

Вот что рассказали о ней современники.

М. А. Корф (учился вместе с Пушкиным в Лицее, автор воспоминаний):

«Несколько лет тому назад молоденькая и хорошенькая Штеричева, жившая круглою сиротою у своей бабки, вышла замуж за молодого офицера кн. Щербатова, но он, спустя менее года, умер, и молодая вдова осталась одна с сыном, родившимся уже через несколько дней после смерти отца. По прошествии траурного срока она натурально стала являться в свете, и столько же натурально, что нашлись тотчас и претенденты на ее руку и просто молодые люди, за ней ухаживавшие. В числе первых был гусарский офицер Лермонтов, едва ли не лучший из теперешних наших поэтов; в числе последних – сын французского посла Баранта, недавно сюда приехавший для определения в секретари здешней миссии».

А. П. Шан-Гирей (родственник Лермонтова, один из близких ему людей):

«Зимой 1839 года Лермонтов был сильно заинтересован кн. Щербатовой… Мне ни разу не случалось ее видеть, знаю только, что она была молодая вдова, а от него слышал, что такая, что ни в сказке сказать, ни пером написать. То же самое… думал про нее и г. де Барант, сын тогдашнего французского посланника в Петербурге. Немножко слишком явное предпочтение, оказанное на бале счастливому сопернику, взорвало Баранта…»

В свете говорили, что Щербатова была причиной дуэли поэта с де Барантом.

«Верно, Лермонтов дрался с Бар(антом) за кн. …?» – спрашивает А. И. Тургенев П. А. Вяземского в письме. А в мае 1840 года записывает в дневнике: «Был у кн. Щерб(атовой). Сквозь слезы смеется. Любит Лермонт(ова)».

Спустя более чем сто лет, в 1952 году, К. Г. Паустовский написал поэтичный рассказ «Разливы рек» – о встрече Лермонтова с княгиней Щербатовой по пути на юг. Изображенные в нем события вымышленные, но чувства героев показаны ярко.

Эти сведения вы можете сопоставить со стихами и представить себе портрет княгини Щербатовой, понять, каковы были взаимоотношения ее с Лермонтовым. Вы даже заметите реальные подробности биографии героини – например, в стихах прямо сказано о том, что Щербатова выросла на Украине: «На светские цепи… / Цветущие степи / Украйны она променяла», и ее портрет дан в сравнениях с украинской природой. Но при этом стихотворение окажется всего лишь иллюстрацией к биографии поэта. Нам же важно не то, какой была на самом деле Щербатова, а то, какой ее увидел и изобразил Лермонтов. Важно то, что перед нами произведение искусства, что поэт создал художественный образ героини, а рядом с ним – образ Украины, и использовал это как повод, чтобы поделиться своими размышлениями. Дабы их понять, надо вникнуть в текст.

Художественная идея стихотворения основана на параллелизме: черты, присущие личности княгини Щербатовой, поэт соотносит с характером и судьбой ее родного края, родного народа. Восхищаясь внутренней и внешней красотой героини, Лермонтов любовно лепит образ женщины, способной испытывать сильные чувства, наделенной «детской верой», а потому ей трудно противостоять «беспощадному свету». Здесь мы видим привычную для Лермонтова (да и для Пушкина!) антитезу – человек и «свет». И конечно, на стороне человека все силы Природы, ее питающие соки, ее вдохновенная вольность.

Читая стихотворение, прежде всего вы почувствуете удивительную мелодичность стиха – сочетание двустопного и трехстопного амфибрахия, медленного размера,

придающего речи плавность движения, упорядоченность, то есть красоту. Стих в сочетании с гармонией звуков, поэтичной лексикой, инверсиями в построении предложений создает высокую эмоцию, согласуется с гармоничным и прекрасным обликом героини.

Вдумайтесь, как удивительно сравнение речи героини с мерцанием звезд: «Как ночи Украйны, / В мерцании звезд незакатных, / Исполнены тайны / Слова ее уст ароматных…» Вместо привычного сравнения глаз со звездами здесь предмет сравнения – звучащие слова. Лермонтов вообще чуток к интонации речи, вспомните его замечание в повести «Княжна Мери» о разговоре любящих, в котором «значение звуков заменяет и дополняет значение слов, как в итальянской опере»; вспомните стихотворение «Есть речи – значенье…»: «Из пламя и света рожденное слово», как внезапный луч, освещает жизнь и придает ей смысл, открывает путь к взаимопониманию, к избавлению от мук одиночества. Такое слово порой значительнее молитвы и борьбы: «Не кончив молитвы, / На звук тот отвечу, / И брошусь из битвы / Ему я навстречу». Таковы и слова героини, исполненные тайны, смысл ее речей так же бесконечно глубок, как ночное небо со звездами.

Вникая в смысл произведения, вы поймете, какой увидел поэт свою героиню. Она свободна (в гордом покое насмешку и зло переносит), а свобода, чувство гордости, человеческого достоинства, вера в людей и сознание своего высокого предназначения присуще всем любимым героям Лермонтова. Героиня полна жизни, у нее пламенная живая душа, она полюбит не скоро, зато не разлюбит уж даром, в ее облике есть глубина и тайна, есть нечто детское, и эти черты тоже всегда предпочтительны для Лермонтова. И наконец, она – воплощение гармонии с природой, с миром, с Богом. В этом образе поэт представил нам свой идеал – и это не фантазия, а реальная женщина.

Образ героини противопоставлен окружающему ее миру. В этом враждебном ей мире проступают знакомые вам по другим произведениям черты: неволя (светские цепи), мертвенность (блеск утомительный, ледяного), дисгармоничность (среди беспощадного света). Но в отличие от других произведений, где герой – страждущий одиночка,

здесь у героини есть опора. Это родина, народ и Бог. Теперь понятно, почему поэт так настойчиво сравнивает детали портрета героини с картинами украинской природы: она выросла в гармонии с природой и сама является частичкой природы. Понятно, что придает ей уверенность в своих силах, способность переносить насмешку и зло: она, следуя строго печальной отчизны примеру, вобрала в себя образ мыслей и чувств своего народа. И наконец, как и ее народ, в надежду на Бога хранит она детскую веру. И это придает светлую окраску ее образу и всему произведению.

Отчего

Стихотворение «Отчего», как и «На светские цепи…», посвящено княгине М. А. Щербатовой, но образ-переживание здесь несет иную окраску. Читая это лирическое размышление, постарайтесь вникнуть в сложное чувство героя – грусть, тревогу, горечь.

Мне грустно, потому что я тебя люблю, И знаю: молодость цветущую твою Не пощадит молвы коварное гоненье. За каждый светлый день иль сладкое мгновенье Слезами и тоской заплатишь ты судьбе… Мне грустно… потому что весело тебе.

Отчего вдруг возникает пронзительное ощущение жажды счастья и невозможности его? Ведь в стихотворении очень немного специальных средств художественной выразительности. Но поэтичность и глубину придает произведению, во-первых, то, что это стихи, а мы уже не раз отмечали, как благодаря членению на соизмеримые отрезки высказывание превращается в факт искусства. Во-вторых, это искусство слова – мы видим мастерство поэта, проявившееся в естественности речи, будто внезапно вылившейся в минуту раздумья, и вместе с тем в удивительной точности, сжатости и емкости поэтического слова. В стихотворении всего шесть строк, это монолог, в котором поэт предсказывает возлюбленной ее будущее. В основе этого маленького стихотворного шедевра – реальная лирическая ситуация, парадоксально увиденная поэтом: цветущая молодость любимой женщины даже в светлый день иль сладкое мгновенье вызывает у героя предощущение горести и мрачные чувства: Слезами и тоской заплатишь ты судьбе.

Поэтичность и глубину придают стиху также инверсии. Сравните: молодость цветущую твою — твою цветущую молодость; молвы коварное гоненье — коварное гоненье молвы; заплатишь ты — ты заплатишь. Почувствовали, какими значительными становятся слова от того, что оказываются на необычном месте в предложении, как поэтична инверсированная речь?

К тому же каждое слово наполнено глубоким смыслом, потому что вызывает ассоциации. Вспомните: пал, оклеветанный молвой, мелочные обиды, мнения света, коварный шепот насмешливых невежд– такие образы из стихотворения «Смерть Поэта» возникают перед нами, когда читаем выражение молвы коварное гоненье. А молодость цветущую — тоже яркий, типично лермонтовский образ, вызывающий в памяти и цветущий оазис в «Трех пальмах», и живую душу героини стихотворения «На светские цепи…», и создание мечты героя стихотворения «Как часто, пестрою толпою окружен…» – с глазами, полными лазурного огня, и многое еще.

В художественном мире поэта утверждается единый идеал, связанный с представлением о полноте жизни, включающей в себя свободу и гармонию. Ему противостоит мертвенный и душный мир вражды, неволи и душевного холода. Любимые герои Лермонтова – люди с пламенной душой, стремящиеся к свободе и единству с природой. Таковы герои стихотворений «Бородино», «Смерть Поэта», «Памяти А. И. Одоевского», «На светские цепи…», «Парус», «Родина», «И скучно и грустно» и других. Лермонтову ненавистны бездушные люди, приличьем стянутые маски, толпа, для потехи травившая Поэта, убийца, который хладнокровно навел удар, Свободы, Гения и Славы палачи.

И в стихотворении «Отчего» вы теперь не пройдете мимо, не заметив противопоставления: молодость цветущую, светлый день, сладкое мгновенье, весело – не пощадит, коварное гоненье, слезами и тоской заплатишь. И обязательно почувствуете характерную для Лермонтова антитезу: живой человек и мертвенная злобная толпа, искренность и коварство, стремление к гармонии и невозможность ее, неизбежность жестокой расплаты за радости бытия, за попытку жить по-своему, свободно.

Как много говорит нам повтор мне грустно, потому что… в первой и последней строках стихотворения. Ведь в первой строке уже сказано главное: я тебя люблю. Но дело ведь и в том, что героиня не осознает опасности, ей весело, она не чувствует беды. Такое детское простодушие тоже сближает ее образ с образом поэта. Вспомните:

Зачем от мирных нег и дружбы простодушной Вступил он в этот свет завистливый и душный Для сердца вольного и пламенных страстей? Зачем он руку дал клеветникам ничтожным, Зачем поверил он словам и ласкам ложным… Мысль, заданная уже вначале: Мне грустно, потому что я тебя люблю, – развертываясь и наполняясь конкретным содержанием, закрепляется афористической концовкой стихотворения, – антитезой: Мне грустно… потому что весело тебе. Кольцевая композиция, подчеркивает трагизм судьбы героини. Однако, дочитав до конца, вы почувствуете, как возвышенна, прекрасна и одухотворенна любовь лирического героя. Это любовь, в которой нет ничего мелкого, а есть только жажда счастья для любимой и горечь от сознания его невозможности.

Завещание

Перед нами еще одно произведение Лермонтова. Оно написано в 1840 году, во время последней ссылки поэта на Кавказ.

Наедине с тобою, брат, Хотел бы я побыть: На свете мало, говорят, Мне остается жить! Поедешь скоро ты домой: Смотри ж… Да что? моей судьбой, Сказать по правде, очень Никто не озабочен. А если спросит кто-нибудь… Ну, кто бы ни спросил, Скажи им, что навылет в грудь Я пулей ранен был, Что умер честно за царя, Что плохи наши лекаря И что родному краю Поклон я посылаю. Отца и мать мою едва ль Застанешь ты в живых… Признаться, право, было б жаль Мне опечалить их; Но если кто из них и жив, Скажи, что я писать ленив, Что полк в поход послали И чтоб меня не ждали. Соседка есть у них одна… Как вспомнишь, как давно Расстались!.. Обо мне она Не спросит… все равно, Ты расскажи всю правду ей, Пустого сердца не жалей; Пускай она поплачет… Ей ничего не значит!

Такие простые слова и так пронзают душу! Человек один на один с близкой смертью: «На свете мало, говорят, / Мне остается жить!» Это, конечно, и предчувствие поэтом собственной судьбы, и художественный образ – офицер умирает от ран и завещает земляку передать скорбную весть родному краю.

Кто же остался там, на родине? Какая-то пока непонятная нам горечь и обида звучат в словах: «моей судьбой, / Сказать по правде, очень / Никто не озабочен». Лирический герой не сразу говорит о тех, кто ему действительно дорог. Вначале – о тех, кто спросит просто так, из любопытства. И для них он использует словесные клише, какими составлялись официальные сводки: навылет в грудь; умер честно за царя, а также слова разговорные: плохи наши лекаря; поклон я посылаю. Все это горькая правда, но речь сдержанная, сам страшный факт сообщается как нечто вполне обыкновенное.

Отцу и матери герой не решается сказать правду. Он так давно на войне, что даже не знает, живы ли они, но они ему дороги. Для них – другой вариант сообщения.

И монолог продолжается тоже спокойно – он не хочет ранить их сердца. Здесь уже нет официальных слов, все сдержанно, просто, но искренне. Простые разговорные слова и фразы: писать ленив, полк в поход послали. И двусмысленное не ждали– то ли пока полк в походе, то ли вообще. Так что о смерти и сказано, и не сказано. Как ярко проявляется в этом характер!

И вдруг спокойствие взрывается. В последней строфе – третьем варианте сообщения – речь становится прерывистой, взволнованной. Слова такие же, разговорные. Но отчего в них вдруг зазвучала живая боль? Посмотрите: в предыдущих строфах конец строки был и концом предложения или его законченной части, возникала пауза – одновременно синтаксическая и стиховая. Вы помните: стиховые паузы – это обязательные остановки в чтении, отделяющие соизмеримые отрезки речи друг от друга. Здесь же синтаксические и стиховые паузы не совпадают, стиховая пауза оказывается там, где слова тесно связаны по смыслу, и потому она воспринимается как перебой речи, выражение волнения. Мы уже встречались с переносами в стихотворении Пушкина «…Вновь я посетил…», но там они играли другую роль. Отсюда вывод: особенности стиха проявляются только в единстве со словами и в зависимости от их смысла.

По смыслу между словами давно и расстались не должно быть паузы. А она есть. И мы ощущаем, как трудно умирающему говорить об этом, как он подыскивает нужное слово. В середине третьей строки опять пауза, на этот раз ее диктует синтаксис. А в конце этой строки вновь стиховая пауза. От этого слова она и не спросит и тянутся друг к другу, и разорваны. Паузы вмещают то, что не высказано словами. Герой хочет, чтобы она все-таки спросила, но понимает: нет, не спросит. И после этого речь обретает горькое спокойствие, в монологе проступает глубокая печаль и безнадежность. Паузы исчезают, слова становятся жесткими, решительными. Обрывается последняя связь с жизнью.

Горькая нота звучит в стихотворении с нарастающей силой, а в конце его возникает образ женщины с «пустым сердцем», и читатель вместе с умирающим армейцем будто ощущает жестокость и несправедливость происходящего.

«Из-под таинственной, холодной полумаски…»

Мы не знаем, ни когда написано стихотворение, ни кому оно посвящено. Автограф не сохранился, при жизни поэта оно не печаталось. В собраниях сочинений его помещают либо в разделе «Стихотворения неизвестных годов», либо относят к 1841 году. У исследователей нет единого мнения об этом произведении, некоторые считают его слабым. Тем интереснее читателю определить собственное отношение к нему, а понять смысл стихотворения можно, только рассмотрев его словесную форму.

Из-под таинственной, холодной полумаски Звучал мне голос твой, отрадный, как мечта, Светили мне твои пленительные глазки И улыбалися лукавые уста. Сквозь дымку легкую заметил я невольно И девственных ланит и шеи белизну. Счастливец! видел я и локон своевольный, Родных кудрей покинувший волну!.. И создал я тогда в моем воображенье По легким признакам красавицу мою; И с той поры бесплотное виденье Ношу в душе моей, ласкаю и люблю. И все мне кажется: живые эти речи В года минувшие слыхал когда-то я; И кто-то шепчет мне, что после этой встречи Мы вновь увидимся, как старые друзья.

Вы заметили что в 1-й и 2-й строфах нарисован портрет женщины. Где поэт ее увидел? Очевидно, на маскараде, мы догадываемся об этом по слову полумаска. Какими словами рисует героиню поэт и какова эмоциональная окраска этих слов? Голос – отрадный, как мечта, не глаза, а глазки, к тому же пленительные, уста – лукавые, не щеки, а ланиты, белизна, локон своевольный… Не слишком ли много эмоционально окрашенных слов, не напоминают ли эпитеты и сравнения словесные штампы? А может, дело в том, что эти бал-маскарад и полумаска (почему она таинственная и холодная?) скрывают истинный

облик героини? Видны лишь некоторые черты, внешняя красота, и этот облик такой же, как у всех, потому и слова такие неоригинальные. Но что-то подсказывает нам, что за таинственной и холодной маской скрыто нечто значительное.

Вы заметили, что эмоциональные эпитеты подчеркивают светлое впечатление, которое производит красота героини? Глаза ее светятся, уста улыбаются, голос звучит, – все полно жизни, все говорит о внутренней свободе, даже локон – своевольный. Это живая женская душа, она излучает свет и теплоту. А ведь полнота жизни и свобода – важнейшие качества, из которых слагает свой идеал Лермонтов. Его лирический герой – свободный человек с пламенной душой, противостоящий замкнутому миру неволи. Вспомните стихотворения: «Как часто, пестрою толпою окружен…», «Смерть Поэта» и другие. Вспомните еще: «Не кончив молитвы, / На звук тот отвечу, / И брошусь из битвы / Ему я навстречу» («Есть речи – значенье…»). На зов любви идут воин, купец и пастух, даже если за это приходится платить жизнью («Тамара»). Потому что главное для героя Лермонтова – найти живой отклик, встретить родную душу: «Мою пылающую грудь / Прижать с тоской к груди другой, / Хоть незнакомой, но родной» («Мцыри»). И здесь все в облике красавицы устремлено к герою, ждет ответного движения: голос – звучал мне, глазки – светили мне. В вальсе маскарада герой пытается отыскать близкую ему душу.

Почему мы сказали о вальсе? А вслушайтесь в ритм стиха. В каждой строке первой строфы мы слышим три ударения, трехступенчатый подъем – как в ритме вальса. А кроме того, синтагмы и строки совпадают, и это тоже придает речи плавность, завершенность. Обилие эпитетов (из 20 слов – 7 определений) замедляет речь. Заметили повторы? Синтаксические (инверсия): звучал голос, светили глазки, улыбалися уста, лексические: мне – мне, твои – твои, отрадный – пленительные (синонимы). Благодаря всем этим приемам строфа становится удивительно поэтичной, стройной, завершенной.

Заметьте еще фонетическую стройность. Преобладают гласные а и и: из 16 ударных 8 звуков а и 4 – и. Ударное

а слышно во всех рифмах: полумаски – глазки, мечта– уста. Сочетание безударного у и ударного а возникает в конце первой строки – полумаски, повторяется в начале второго стиха – звучал и заполняет всю последнюю строку: И улыбалися лукавые уста. Высокая степень упорядоченности звучания помогает передать ощущение красоты и гармонии.

Так, благодаря ритму и звуковой организации стихотворной речи создается предчувствие чего-то необычайно значительного, того, что ищет беспокойная душа. В самой реальности, в суете обыденного является идеал. И весь образный строй первой строфы основан на том, как обыкновенными словами, чуть ли не словесными штампами, дается описание чувства и поэтической мечты.

Сквозь общие места стихотворения пробивается прекрасное и гармоничное начало. Носителями его стали интонация, ритм, звукопись. Они заставили «стертые» слова зазвучать по-новому – прекрасно и мелодично.

Мог ли герой не откликнуться на этот призыв? В его воображении возникает бесплотное виденье — уже не светская красавица, а сам дух любви, воплощение любви-гармонии. Неуловимый облик женщины на балу лишь давал надежду на обретение идеала, но вдруг видение обрело реальность. И произошло чудо: герой утратил одиночество, от которого он всегда страдал. Рушатся преграды, разъединяющие людей, возникает единение душ. Красота становится не объектом созерцания, а живым чувством творящей личности.

Обратимся к последней строфе. Вы знаете, что в стихах становятся значимыми все стороны языка: и фонетические, и лексические, и грамматические его свойства. Услышали фонетический повтор – ассонанс? Звуки строго организованы, преобладают гласные а, э, о. Скольжение звуков как бы остановилось. Заметили синтаксический повтор? Оба предложения построены одинаково. Главные части предложений – «И все мне кажется; И кто-то шепчет мне» – одинаково расположены и в предложении, и в строке, метрически равны, синонимичны по смыслу. Содержание же вторых частей предложений противопоставлено: в первой говорится о прошлом – в года минувшие,

во второй – о будущем – после этой встречи. Но в обеих говорится о единении людей, о гармонии. Так сходство построения фраз позволяет увидеть сходное в различном, создать впечатление спокойной гармонии. А ведь это и есть мысль последней строфы.

Обратим внимание на образ художественного времени: прошлое и будущее сливаются в единство, отчего возникает чувство счастья, связанное с представлением о вечности. Ведь что такое вечность? Это не бесконечная и унылая череда лет от прошлого к будущему, а такое время, когда прошлое, настоящее и будущее становятся едины и неразрывны. Такие мгновения каждый, наверное, хоть раз испытал в жизни. В двух последних строфах стихотворения и передано это чувство счастья, столь редкое в лирике Лермонтова.

Одна из трудностей анализа лирики – увидеть, как выражению мысли и чувства автора служат ритм и интонация. Попробуем отметить хотя бы некоторые выразительные свойства стиха. Шестистопный ямб в последней строфе утратил вальсовое кружение. Цезура (постоянная пауза в середине строки, здесь – после третьей стопы) делит стих на две равные половины, и он стал устойчивым, симметричным. Сравните:

Из-под таинственной, холодной полумаски… – – / – – / – – / — И все мне кажется: живые эти речи В года минувшие слыхал когда-то я; И кто-то шепчет мне, что после этой встречи Мы вновь увидимся, как старые друзья. – / – / —: – / – /– / — – / – / —: – / – /– / – / – / – /: – / – /– / — – / – / —: – / – – /

Все строки последнего четверостишия ритмически сходны и симметричны, что создает впечатление, будто исчезло все окружающее – мелькание масок, светская толпа, музыка вальса – и возникло чувство гармонии и света. Будто двое, не замечая ничего и никого вокруг, взявшись за руки, поднимаются по бесконечной лестнице к ее сияющей вершине.

Рассматривая стихотворение, вы, очевидно, заметили, что смысл его создается не только лексическим значением слов, даже многозначных, но и интонацией, и ритмом, и звучанием, и синтаксическим построением фраз. И вам открывается образ-переживание, глубокая эмоциональная мысль поэта о том, как под влиянием живого чувства и рожденного им живого слова (живые речи) в душе разгорается пламень и происходит то, что в лирике Лермонтова всегда было связано с возвышенной и тайной сущностью любви. И тогда жизнь наполняется смыслом, рождается чувство непреходящего счастья.

Такое угадывание, предчувствие прекрасного и составляет сокровенный смысл зрелой лирики Лермонтова.

Вы прочитали несколько стихотворений Лермонтова, очень разных по настроению. В них запечатлены различные состояния героев – от тоски и безнадежности до светлой веры и надежды. В этих стихах сокрыта какая-то тайна: ценности, которые утверждает поэт, на первый взгляд кажутся несоединимыми. Как можно совместить бурю – и покой? Крушение надежд героя «Завещания» – и умиротворение при виде икон, лампады и пальмовой ветви? Утверждение, что жизнь – пустая и глупая шутка, – и восхищение силой духа богатырей– героев Бородина? Отрицание любви, потому что вечно любить невозможно, – и светлую веру в возможность единения людей, самозабвенную нежность любящего сердца?

Но Лермонтов и в своем отрицании, и в утверждении говорит о высоком предназначении человека, его герой не удовлетворяется тем, что есть, а стремится к идеалу, который кажется недостижимым. Звуки небес (стихотворение «Ангел») никогда не исчезают в поэзии Лермонтова, память о них живет и наполняет лирические строки страстной жаждой жизни. Он стремится избавиться от одиночества, убежать от неволи, отринуть от себя враждебный окружающий мир. Устремленность к совершенству, к Богу, абсолютному добру, идеальной любви, нетленной красоте является стержневой, основополагающей в лирике Лермонтова – она давала ему творческие силы и, преломляясь в душе поэта, возвращалась к нам в виде художественных образов, созданных его талантом.

Ф. И. Тютчев

Нам не дано предугадать,

Как слово наше отзовется, —

И нам сочувствие дается,

Как нам дается благодать…

Ф. И. Тютчев

…Поэзия его была полна осознанной мысли, а его мысли находили только поэтическое, т. е. одушевленное и законченное выражение.

В. С. Соловьев

«Как весел грохот летних бурь…»

Вы знаете, что слова в стихах сохраняют свои лексические значения, благодаря чему мы создаем в воображении картину жизни. А в конкретном произведении они приобретают новое, более глубокое значение. Это относится не только к тропам, а ко всем словам – в них возникает, как говорят ученые, «сверхзначение». Слово становится художественным образом, а нарисованная картина жизни – явлением искусства. И такое слово-образ позволяет проникнуть в смысл произведения.

Давайте убедимся в этом, читая стихотворение Ф. И. Тютчева.

* * *

Как весел грохот летних бурь, Когда, взметая прах летучий, Гроза, нахлынувшая тучей, Смутит небесную лазурь И опрометчиво-безумно Вдруг на дубраву набежит, И вся дубрава задрожит Широколиственно и шумно!.. Как под незримою пятой, Лесные гнутся исполины; Тревожно ропщут их вершины, Как совещаясь меж собой, — И сквозь внезапную тревогу Немолчно слышен птичий свист, И кой-где первый желтый лист, Крутясь, слетает на дорогу…

Вам, наверное, не раз приходилось летом наблюдать такую грозу – мощную, внезапно налетающую. Вы видели, как вдруг поднимается пыль на дороге, быстро темнеет небо, и возникает ветер такой силы, что вершины огромных деревьев гнутся и шумят. А какое настроение появляется у вас при чтении? Уже в первой строке вы заметили эмоционально окрашенное слово весел, заметили и то, что все предложение представляет собой риторическое восклицание. А дальше идут слова иного эмоционального звучания: тревожно, тревогу. Интонация создается эмоционально окрашенными словами, аллитерациями бурь, лазурь, опрометчиво, вдруг, на дубраву, задрожит, энергичным восклицательным первым предложением, сложная конструкция которого не мешает его стройности. Заметьте еще анафоры – как, и, которые вместе с четырехстопным ямбом делают все стихотворение энергичным, радостно-тревожным возгласом.

И картину, и эмоцию поэт создает посредством книжных слов с высокой поэтической окраской: небесную лазурь, дубраву, незримою пятой, исполины, тревожно ропщут и др. С помощью таких слов Тютчев передает чувство восхищения силой стихии, радостного удивления и восторга: какая мощь в этой буре, покоряющей себе все! Вот архаизм прах (теперь мы говорим «пыль»), он придает речи возвышенно-поэтический характер. Эту эмоцию усиливает инверсия: прах летучий. Сравните: «прах летучий» и «летучий прах», чувствуете, что выражение с инверсией более поэтично.

Гроза предстает в стихотворении живым существом, об этом говорит эпитет-олицетворение опрометчиво-безумно. Слово смутит означает «растревожит, приведет в смущение», отчего и небесная лазурь тоже становится одушевленной, способной тревожиться, смущаться. Дубрава же вообще «ведет себя», как человек. Сначала она задрожит– это слово можно понять в прямом значении (деревья дрожат и гнутся), но деревья названы лесными исполинами, и тогда дрожь дубравы воспринимается как боязнь, трепет живых существ перед грозой. Деревья-великаны боятся, но все же сопротивляются какой-то неведомой силе, тревожно ропщут. Роптать – в современном значении – выражать недовольство, обиду; устаревшее значение этого слова – производить шум, гул. Вместе с эпитетом тревожно это книжное слово является олицетворением и также несет возвышенную эмоциональную окраску. А эпитеты широколиственнои шумно благодаря не только своему значению, но и фонетическому повтору (ш – но), и интонации (как вольготно расположились всего два слова в строке!) помогают читателю услышать шум деревьев и почувствовать, какой он величавый, торжественный.

Поэт передает не только чувство восторга, радостного подъема, но и тревоги – прочитайте вслух: смутит, задрожит, гнутся, тревожно, тревогу, первый желтый лист. Буря в своей удали сорвала с деревьев листья, повредила их, поэтому, хотя лето еще в самом разгаре, уже появился первый желтый лист, а это значит, что приближается осень.

Вроде бы речь идет только о природе и чувствах, которые вызывает гроза у поэта. Но явления природы так явно наделены человеческими свойствами, что мы понимаем: стихотворение рассказывает не только о грозе и дубраве. Слова буря, гроза вызывают ассоциацию с невзгодами, переживаемыми человеком, со страстями, которые нередко оставляют неизгладимый след в душе, а то и ранят. И опрометчиво-безумно, конечно же не только гроза налетает, но и внезапно вспыхнувшая страсть. И роптать может и человек, сопротивляясь ее губительной силе. А небесную лазурь можно также воспринять как внутреннюю безмятежность, которую разрушает страсть.

Однако это не аллегория, в которой картина нужна только для сообщения отвлеченной мысли. У Тютчева описание летней грозы само по себе прекрасно, оно открывает в природе ту стихийную силу, которую мы раньше не видели. Но слова в художественном произведении всегда многозначны, они не только изображают что-либо и выражают чувство, навеянное этой картиной, они несут в себе мысль автора, и это всегда мысль о самых важных для человека вещах. Вот и здесь судьба человека, его взаимоотношения с природой и его внутренний мир – основа поэтического произведения.

Познакомьтесь еще с одним стихотворением Федора Тютчева.

* * *

Святая ночь на небосклон взошла, И день отрадный, день любезный, Как золотой покров она свила, Покров, накинутый над бездной. И, как виденье, внешний мир ушел… И человек, как сирота бездомный, Стоит теперь, и немощен и гол, Лицом к лицу пред пропастию темной.

На самого себя покинут он – Упразднен ум, и мысль осиротела – В душе своей, как в бездне, погружен, И нет извне опоры, ни предела… И чудится давно минувшим сном Ему теперь все светлое, живое… И в чуждом, неразгаданном, ночном Он узнает наследье родовое.

День и ночь – извечное противостояние, человек по-разному ощущает себя днем и ночью, а для художника задача иная – суметь передать собственные впечатления от смены дня и ночи. Для осмысления образа-переживания давайте всмотримся в словесный ряд, обозначающий день. Слова отрадный, любезный, золотой покров, светлое, живое несут положительную эмоциональную окраску. И вместе с тем день – покров, виденье, внешний, чудится давно минувшим сном — это нечто поверхностное, кажущееся, даже нереальное. Что же такое день? Это явление прекрасное, но иллюзорное, дающее отраду душе, но отраду призрачную, красота, но будто внешняя, кажущаяся.

А ночь – святая, в чудном — нечто величественное, таинственное, манящее, смысл которого определяется словами: бездна, пред пропастию темной, неразгаданном, ночном. Ночь – не иллюзия, а реальность, что-то безграничное и страшное, таящее в себе угрозу. Так слова, посредством которых нарисованы день и ночь, сохраняя свое лексическое значение (благодаря чему вы можете

представить себе картины, которые, кстати, только намечены), в то же время получают в произведении новое, значение. Ночь – вроде бы обычное и привычное явление, но поэт заставляет нас почувствовать священный трепет, наблюдая покров, накинутый над бездной. Именно ночью, утверждает Тютчев, открывается истинная сущность человека: Стоит теперь, и немощен и гол, / Лицом к лицу пред пропастию темной.

Обратите внимание на то, что слово бездна относится и к ночи, и к душе: ночь – бездна, на которую накинут покров дня, и человек ощущает свою душу как бездну. Что же таит в себе бездна души? В ней бессилен разум: «Упразднен ум, и мысль осиротела». Это только в призрачном мире дня, в мире внешнем, у человека есть опора в разуме, устанавливающем пределы, а понять истинную, ночную сущность мира и бездну души усилием мысли невозможно, потому что они беспредельны.

Вдумайтесь в последнюю строку: что такое наследье родовое? Речь идет о тайных темных сторонах человеческой природы. Тютчев понимает это зло как первородный грех – наследье родовое. Это чуждое, неразгаданное, ночное начало может проявиться в определенных обстоятельствах. Тютчев видел, что в ту пору, в середине XIX века (стихотворение написано в 1850 году), человек теряет опору – веру в Бога. И годом позже он пишет стихотворение «Наш век»:

Не плоть, а дух растлился в наши дни, И человек отчаянно тоскует… Он к свету рвется из ночной тени И, свет обретши, ропщет и бунтует. Безверием палим и иссушен, Невыносимое он днесь выносит… И сознает свою погибель он, И жаждет веры… но о ней не просит … Не скажет ввек, с молитвой и слезой, Как ни скорбит пред замкнутою дверью: «Впусти меня! – Я верю, Боже мой! Приди на помощь моему неверью!..»

Стихотворение основано на реминисценциях – в Библии говорится о том, что растлилась всякая плоть на земле

(Быт. 6:11–13). Перефразированы также слова из Евангелия (рассказ об исцелении бесноватого отрока): «Иисус сказал ему: если сколько-нибудь можешь веровать, все возможно верующему. И тотчас отец отрока воскликнул со слезами: верую, Господи! Помоги моему неверию» (Мк. 9:24).

Тютчев говорит о духовном кризисе многих его современников, его заботит состояние человека, который гордится достижениями цивилизации, размышляет над проблемами мироустройства и не замечает, что все это заменило работу души. Растление духа – это утрата веры, а без нее человек становится духовно нищим, обычным потребителем. И, сознавая свою погибель, яростно жаждет веры. Другие современники поэта (Ф. М. Достоевский, Л. Н. Толстой и А. К. Толстой, А. Н. Майков, Н. С. Лесков) в своих произведениях утверждали, что подмена высоких истинных ценностей земными радостями порождает бездуховность. Позже известный философ И. А. Ильин писал, что человечество в последние два века создало культуру без веры, «и ныне эта культура являет свое бессилие и переживает свое крушение».

Актуально звучат и в наши дни слова великого поэта. Перечитайте стихи Федора Тютчева и подумайте об этом.

«От жизни той, что бушевала здесь…»

Это стихотворение Тютчева создано в 1871 году под впечатлением его поездки по степям sОрловской губернии, где сохранились древние курганы.

* * *

От жизни той, что бушевала здесь, От крови той, что здесь рекой лилась, Что уцелело, что дошло до нас? Два-три кургана, видимых поднесь…

Да два-три дуба выросли на них, Раскинувшись и широко и смело. Красуются, шумят, – и нет им дела, Чей прах, чью память роют корни их.

Природа знать не знает о былом, Ей чужды наши призрачные годы, И перед ней мы смутно сознаем Себя самих – лишь грезою природы.

Поочередно всех своих детей, Свершающих свой подвиг бесполезный, Она равно приветствует своей Всепоглощающей и миротворной бездной.

Обратитесь вновь к своему воображению. Что вы представили, читая стихотворение? Бескрайние степи под палящим солнцем, невысокие, заросшие рыжей травой курганы, раскидистые дубы на них? А может, сквозь завесу веков возникло далекое прошлое: русские воины в кольчугах и шлемах, их битвы с кочевниками, звон мечей и тучи стрел. Но картины прошлого для поэта – не главное, они и занимают-то всего две строки в стихотворении. А главное – противопоставление человеческих деяний и природы. И возникающий вопрос-размышление: что же остается от людских дел после ухода человека из жизни, за что бились люди и проливали кровь свою?

Главные темы в творчестве Тютчева – человек и природа, предназначение человека в мире. И говорит он об этом средствами словесного искусства, создавая живые картины, образы-переживания.

Чтобы понять мысль поэта, надо вслушаться в интонацию стиха – медленного пятистопного ямба, характерного для элегий, и, конечно, внимательно вчитаться в текст. Вот первые две строфы. Отметим словесный ряд: жизнь бушевала, кровь рекой лилась – два-три кургана, видимых поднесь; два-три дуба, раскинувшись и широко и смело, красуются, шумят … Эти образы содержат антитезу: человек – природа, прошлое – настоящее, движение – неподвижность, суета – величие, страсти – покой, разрушение – созидание, временное – вечное, смерть – жизнь.

Сравните слова бушевала и шумят. Дело не только в том, что первый глагол стоит в прошедшем времени, а второй – в настоящем, что, безусловно, само по себе важно. Еще важнее сопоставить их лексическое значение. Толковый словарь определяет первое слово так: «1. Проявляться с необычайной, разрушительной силой (о ветре, воде, огне, чувствах). 2. Буйствовать, скандалить». В обоих значениях очевидна отрицательная эмоциональная окраска. А шуметь – значит издавать звуки, сливающиеся в нестройное звучание. Эмоция здесь нейтральная. И вообще

положительная оценка относится не к деяниям людей, а к деревьям: широко и смело, красуются, шумят. Это всегда прекрасно, а не то, что исчезло, не уцелело. А как настойчиво, используя лексические и синтаксические повторы, утверждает поэт мысль о мимолетности человеческой жизни и вечности природы: «Что уцелело, что дошло до нас?..», «Чей прах, чью память…»

Вспомним другие стихотворения, в которых Тютчев размышляет об этом, например: «Певучесть есть в морских волнах…» Поэт видит в природе гармонию и чувствует разлад с нею человека с его призрачной свободой:

Откуда, как разлад возник? И отчего же в общем хоре Душа не то поет, что море, И ропщет мыслящий тростник?

В стихотворении «В небе тают облака…» то же противопоставление: вечности природы и – в подтексте – мимолетности человеческой жизни:

Чудный день! Пройдут века – Так же будут, в вечном строе, Течь и искриться река И поля дышать на зное.

Интересно, во всем ли вы согласны с поэтом? Давайте подумаем. Да, природа живет по другим – цикличным – периодам: сменяются времена года, весна – рождение, осень – умирание, и опять тот же цикл. Поэтому природа знать не знает о былом. Но можно ли согласиться, что человеческие деяния – подвиг бесполезный, а наша жизнь – призрачные годы? Неужели правда, что человек – лишь греза природы? И что нет разницы между добром и злом – ведь природа всех одинаково приветствует своей всепоглощающей и миротворной бездной? Смысловую значимость последней строки автор подчеркивает еще и тем, что меняет пятистопный ямб на шестистопный.

Не правда ли, стихотворение побуждает нас задуматься об этом?

Прочитав и проанализировав несколько произведений Ф. И. Тютчева, вы, конечно, обратили внимание, что философские размышления о человеке и мире поэт претворил в яркие художественные образы. Поэтому его стихи остаются живыми, волнуют и привлекают многие поколения читателей.

А. К. Толстой

…В каждом шорохе растенья, И в каждом трепете листа Иное слышится значенье, Видна иная красота! Я в них иному гласу внемлю И, жизнью смертною дыша, Гляжу с любовию на землю, Но выше просится душа; И что ее, всегда чаруя, Зовет и манит вдалеке, О том поведать не могу я На ежедневном языке.

А. К. Толстой

«Край ты мой, родимый край…»

Рассмотрим одно из известных вам стихотворений А. К. Толстого.

* * *

Край ты мой, родимый край! Конский бег на воле, В небе крик орлиных стай, Волчий голос в поле! Гой ты, родина моя! Гой ты, бор дремучий! Свист полночный соловья, Ветер, степь да тучи!

Всего восемь строк, а читатель, будто наяву, увидел и услышал и бег коня, и крик орла, и свист соловья. Как не восхититься художественным мастерством поэта! Алексей Толстой только называет предметы, а мы уже представили себе бор дремучий — то есть густой, непроходимый, глухой, частый, темный (все эти синонимы слова дремучий предлагает «Словарь синонимов русского языка» З. Е. Александровой). А состав слова говорит о том, что бор дремлет, находится в состоянии полусна.

Нельзя не обратить внимания на то, что картины природы нарисованы необычными предложениями – назывными и с обращениями. Повторяющееся междометие гой несет народно-поэтическую окраску и усиливает эмоциональность обращения. Главную роль в изображении играют существительные, которые обозначают предметы: на воле, в небе, в поле, бор, соловья, ветер, степь, тучи, и отглагольные существительные: бег, крик, голос, свист, сообщающие о действиях. И поэтому, несмотря на то что в стихотворении нет ни одного глагола, здесь все пребывает в движении, наполнено звуками. Не менее важна и роль прилагательных – конский, орлиных, волчий.

Почему мы выделили эти словесные ряды, в чем их общность? Все слова в них называют явления, связанные с дикой природой, – ее стихией, животным и растительным миром. Здесь нет человека, нет деревень, пашен, огородов, нет городов с их зданиями и заводскими трубами, нет даже дорог. Это девственная природа, нетронутая человеком, край огромный, полный жизни, дикий и суровый. Он живет своей жизнью, по своим законам, здесь действуют стихийные силы, неподвластные воле человека. А какие чувства вызывает этот пейзаж?

О переживании говорят слова родимый край, родина моя, и особенно – интонация, создаваемая четырехстопным хореем с восклицательными предложениями и риторическими обращениями. Главное в стихотворении – чувство горячей любви к родному краю. Эта любовь органически присуща поэту – он любит не за что-то, а просто потому, что это родина. Недаром он называет его ласково, употребляя народно-поэтическое слово родимый, то есть свой, близкий сердцу. Слово родимый, как и слово родина, происходит от слова род, означающего «то, что выросло», и это не только «место, где родился и вырос», но и «самое любимое место на земле».

И все другие слова, определяющие образ-переживание, создают ощущение красоты, величия, простора, свободы. Но красота родимого для поэта края особенная, в ней есть что-то тревожное, дикое, суровое. Это природа, которая знать не хочет о человеке с его заботами. В ней таится нечто неведомое, неподвластное человеку. Такой край родствен русскому характеру – здесь все без предела, во всю

ширь. Вспомните в связи с этим еще одно стихотворение А. К. Толстого:

* * *

Коль любить, так без рассудку, Коль грозить, так не на шутку, Коль ругнуть, так сгоряча, Коль рубнуть, так уж сплеча!

Коли спорить, так уж смело, Коль карать, так уж за дело, Коль простить, так всей душой, Коли пир, так пир горой!

Курган

Это стихотворение А. К. Толстого создано, по-видимому, в 40-е годы, а напечатано в 1856 году. По жанру это баллада, произведение лиро-эпическое, в нем есть сюжет, как в эпическом произведении, но главное все-таки – глубокое лирическое чувство.

В степи, на равнине открытой, Курган одинокий стоит; Под ним богатырь знаменитый В минувшие веки зарыт. В честь витязя тризну свершали, Дружина дралася три дня, Жрецы ему разом заклали Всех жен и любимца коня. Когда же его схоронили И шум на могиле затих, Певцы ему славу сулили На гуслях гремя золотых: «О витязь! делами твоими Гордится великий народ, Твое громоносное имя Столетия все перейдет! И если курган твой высокий Сровнялся бы с полем пустым, То слава, разлившись далеко, Была бы курганом твоим!» И вот миновалися годы, Столетия вслед протекли, Народы сменили народы, Лицо изменилось земли. Курган же с высокой главою, Где витязь могучий зарыт, Еще не сровнялся с землею, По-прежнему гордо стоит. А витязя славное имя До наших времен не дошло… Кто был он? венцами какими Свое он украсил чело? Чью кровь проливал он рекою? Какие он жег города? И смертью погиб он какою? И в землю опущен когда? Безмолвен курган одинокий… Наездник державный забыт, И тризны в пустыне широкой Никто уж ему не свершит! Лишь мимо кургана мелькает Сайгак, через поле скача, Иль вдруг на него налетает, Крылами треща, саранча. Порой журавлиная стая, Окончив подоблачный путь, К кургану шумит подлетая, Садится на нем отдохнуть. Тушканчик порою проскачет По нем при мерцании дня, Иль всадник высоко маячит На нем удалого коня; А слезы прольют разве тучи, Над степью плывя в небесах, Да ветер лишь свеет летучий С кургана забытого прах…

Вы расслышали мерные строки трехстопного амфибрахия – размера, характерного для баллад? Представили себе картину, нарисованную поэтом? Какое настроение и какие мысли вызвал этот пейзаж у автора? Стоя рядом с курганом, поэт мыслью обращается к прошлому, к тому богатырю знаменитому, который в минувшие веки зарыт здесь. В воображении возникает жестокая тризна с жертвоприношениями, хвалебные песни певцов.

Обратите внимание, о чем поют они. Вот словесный ряд: гордится великий народ, громоносное имя, столетия, слава. Певцы сравнивают славу о делах богатыря с курганом – памятником и утверждают, что слава выше кургана. Заметим еще восклицательные интонации. Все это создает высокую речь, передает торжественное чувство. Но изобилие высоких слов производит обратный результат; возникает ирония, недоверие к льстивым хвалам.

Последующие строки противопоставлены хвалебной песне: столетия все перейдет – миновалися годы, столетия вслед протекли; курган… сровнялся бы с полем пустым – курган… еще не сровнялся с землею, по-прежнему гордо стоит; делами твоими гордится великий народ – венцами какими свое он украсил чело; твое громоносное имя столетия все перейдет, слава, разлившись далеко – витязя славное имя до наших времен не дошло. Как подробно поэт опровергает заклинания певцов о вечной посмертной славе: имя витязя забылось, а курган, который должен был стать свидетелем его славы, – всего лишь возвышенное место в степи, где идет своя жизнь.

И вся последняя часть стихотворения показывает отдельную от человека жизнь кургана как составной части природы. Она равнодушна к человеку, о чем выразительно говорится в последней строфе, перекликающейся с описанием тризны: «В честь витязя тризну свершали…» – «И тризны в пустыне широкой / Никто уж ему не свершит!» Вдумайтесь в значение метафоры слезы в строке: «А слезы прольют разве тучи …» Хотя дождь и похож на слезы, но это совсем не выражение печали, а то же равнодушие природы к делам человека.

Но это далеко не все содержание произведения. Обратите внимание на слово безмолвен. Потомкам неизвестны ни имя, ни дела воина, потому что они не запечатлены

в слове. Наездник державный забыт, потому что певцы пели хвалу, но не оставили словесного памятника делам витязя. И потомкам остается только гадать: «Чью кровь проливал он рекою? / Какие он жег города?»

В этом произведении, как и в стихотворении Ф. И. Тютчева «От жизни той, что бушевала здесь…», противопоставлены преходящие человеческие деяния и вечная жизнь природы. Но если Тютчев высказывает горькое сомнение в значительности человеческих дел в сравнении с вечной жизнью природы, то Толстой утверждает совсем другую мысль. Он говорит о всесилии слова, уверен, что только оно способно сохранить дела человека, его подвиги, обессмертить его имя. Однако поэт выражает свою мысль способом «от противного»: он показывает, что бывает, если поэтическое слово не запечатлело славных дел. Да, природа сама по себе вечна, а дела людские – преходящи, но не бессмысленны, они живут в памяти потомков, и главный их хранитель – слово.

«Меня во мраке и в пыли…»

Прочитайте стихотворение А. К. Толстого, написанное в начале 50-х годов XIX века.

* * *

Меня, во мраке и в пыли Досель влачившего оковы, Любови крылья вознесли В отчизну пламени и Слова.[13] И просветлел мой темный взор, И стал мне виден мир незримый, И слышит ухо с этих пор, Что для других неуловимо. И с горней выси я сошел, Проникнут весь ее лучами, И на волнующийся дол Взираю новыми очами. И слышу я, как разговор Везде немолчный раздается, Как сердце каменное гор С любовью в темных недрах бьется, С любовью в тверди голубой Клубятся медленные тучи, И под древесною корой, Весною свежей и пахучей, С любовью в листья сок живой Струей подъемлется певучей. И вещим сердцем понял я, Что все рожденное от Слова, Лучи любви кругом лия, К Нему вернуться жаждет снова; И жизни каждая струя, Любви покорная закону, Стремится силой бытия Неудержимо к Божью лону; И всюду звук, и всюду свет, И всем мирам одно начало, И ничего в природе нет, Что бы любовью не дышало.

Вы почувствовали, читая первое четверостишие, два состояния человека? Всмотритесь внимательно в слова. Заметим антитезу: во мраке, в пыли, влачившего оковы – любови крылья вознесли, в отчизну пламени и Слова. С одной стороны, слова с отрицательной эмоциональной окраской, передающие состояние без любви как отсутствие свободы, тьму. С другой – высокие, поэтические слова, воплощающие мысль о том, что мир, в который вознесся герой, прекрасен, это его отчизна, родной ему мир, где царит Бог (Слово), где живые чувства (пламя) и любовь. Поэт пишет, что в этот прекрасный мир он вознесся любови крыльями. Для того чтобы войти в отчизну пламени и Слова, нужно победить в себе зло – себялюбие, отъединяющее человека от мира, а победить его можно только любовью.

Поэт не просто утверждает и формулирует этот закон бытия, он рисует картины, открывшиеся любящему взору. И посмотрите, как все явления природы оживают: в темных недрах гор бьется каменное сердце. А мы привыкли к иному метафорическому образу: каменное сердце– холодное, жестокое. Мы видим, как клубятся медленные тучи, – оказывается, и они полны любви, стремятся оросить землю. А как поэтично описано движение сока под корой деревьев: вы почувствовали, почему к слову весна относятся эпитеты свежей и пахучей, сок назван живым, струя его – певучей? Это ведь то самое новое, духовное зрение, обретенное любовью, – возможность проникнуть в жизнь природы. И природа, и человек – единый мир, сотворенный Богом и наделенный любовью к Нему.

Обретя живое чувство любви к миру, эту истину, постигаемую любящим сердцем, поэт должен поведать людям. Он говорит всем: откройте ваше сердце для любви, войдите в отчизну пламени и Слова, и вы познаете великую истину, освободитесь от мелочных забот, приблизитесь к совершенству и почувствуете счастье быть человеком.

Не только названные стихотворения – вся поэзия А. К. Толстого пронизана любовью. И прежде всего это любовь к родине, России, к народу, любовь к каждому человеку. В его стихах оживают чудесные картины русской природы – он пишет их с любовью. Многие любовные лирические стихи поэта положены на музыку – нам известны романсы П. И. Чайковского, М. П. Мусоргского, Н. А. Римского-Корсакова, С. В. Рахманинова.

Поэт понимает любовь по-христиански. Ведь Иисус говорил о неразрывности двух заповедей: любить Бога и любить ближнего, как самого себя. А в Послании апостола Иоанна говорится: «Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге и Бог в нем» (1 Ин. 4:16). Обретая любовь к ближнему, человек преодолевает эгоизм и восходит к Богу. И тогда он узнает Истину и Красоту. Преображение личности и мира духовным усилием, устремление к Богу и любви есть, по мысли поэта, смысл жизни и подлинное счастье. А задача поэта – найти не будничные, а особые слова, чтобы передать состояние души человеческой в минуты вдохновения.

И. А. Бунин

Ищу я в этом мире сочетанья

Прекрасного и вечного…

И. А. Бунин

«И цветы, и шмели, и трава, и колосья…»

Это стихотворение написано в 1918 году.

* * *

И цветы, и шмели, и трава, и колосья, И лазурь, и полуденный зной… Срок настанет – Господь сына блудного спросит: «Был ли счастлив ты в жизни земной?» И забуду я все – вспомню только вот эти Полевые пути меж колосьев и трав — И от сладостных слез не успею ответить, К милосердным коленям припав.

Перечитайте первые две строки. Не правда ли, они производят двойственное впечатление? С одной стороны, называются прекрасные явления, а с другой – они только называются. Эмоционально нейтральные слова и интонация перечисления, усиленная повторяющимся союзом «и», должны вроде бы создать унылое впечатление. Но это стихи, и мерный четырехстопный анапест делает речь поэтичной, наделяет ее сдержанно-возвышенной эмоцией.

Мы легко можем представить себе подобную картину по названным предметам, но почему же поэт не нарисовал ее подробно? Ведь перед читателем нечто вроде эскиза. Да потому, что поэт рассчитывает на читателя с воображением. Такой подход вообще характерен для Бунина: как будто каждый названный предмет существует сам по себе, но все вместе они представляют собой некую новую испостась, создавая нечто общее и ценное.

Вспомните, как вы шли в летний полдень по дороге сквозь поле, а над головой – синее безоблачное небо, вокруг – золотое поле спелой ржи или пшеницы, по обочине дороги – трава, васильки и ромашки среди колосьев, гудение шмелей. Вроде бы вполне обыкновенный пейзаж. Но у поэта особый взгляд, и он находит особые слова, чтобы описать увиденное. Чувство пробивается незаметно: и вот, следуя за поэтом, вы поднимаете взор ввысь и видите не просто небо – лазурь. Почувствовали, как это слово, окрашенное поэтической традицией, создает высокий эмоциональный настрой? Кажется, что полуденный зной только томит, но вдруг возникает вопрос о смысле происходящего. Увиденная картина заставила поэта ощутить себя блудным сыном.

Вспомним евангельскую притчу. Иисус рассказывает о младшем сыне, который не захотел жить, как все, потребовал от отца, чтобы тот выделил ему причитающуюся долю наследства, и, «собрав все, пошел в дальнюю сторону, и там расточил имение свое, живя распутно». Когда же он испытал голод, то решил вернуться к отцу. «И когда он был еще далеко, увидел его отец его и сжалился; и, побежав, пал ему на шею и целовал его. Сын же сказал ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим. А отец сказал рабам своим: принесите лучшую одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его и обувь на ноги; и приведите откормленного теленка, и заколите; станем есть и веселиться! Ибо этот сын мой был мертви ожил, пропадал и нашелся. И начали веселиться» (Лк. 15:11–24).

В притче отец простил сына еще до того, как тот попросил прощения. Это и есть истинное милосердие, диктуемое не законом, который требует справедливости, а духовным началом – любовью. По закону сыну ничего не причиталось, он все получил и расточил. Да еще оскорбил отца, потому что как бы сказал ему: ты мне не нужен, я хочу получить только свою долю и жить по-своему. А отец простил его – ведь он, несмотря ни на что, любит сына, ему радостно, что тот был мертв и ожил.

Как свойственно этому жанру, притча имеет второй смысл. Она говорит не только о взаимоотношениях отца и сына, но и о взаимоотношениях человека и Бога. Человек пытается жить своим умом, забывая о Боге, и неминуемо терпит крах. Почему? Да потому, что с Богом связаны Истина, Добро и Красота, а отказаться от этих ценностей – значит предать «закон предвечного». У поэта религиозное чувство нередко сливается с искренним восторгом, вызванным созерцанием красоты природы и мироздания.

Слова о милосердных коленях вызывают еще одну реминисценцию: картину Рембрандта «Возвращение блудного сына», на которой изображен измученный человек в лохмотьях, припавший к коленям отца. Вся фигура сына говорит о пережитых невзгодах, о раскаянии, а жест старика выражает любовь и прощение. И это тоже помогает глубже понять смысл стихотворения.

Поэт чувствует себя блудным сыном, потому что в житейских заботах он забыл о том, что окружающая его красота – Божье творение, Его дар человеку. И вот под воздействием красоты, открывшейся ему, он внезапно ощутил, что бесплодно расточил свой дар, утратил самое ценное – любовь, перестал чувствовать благодарность Богу за все, что дано ему в земной жизни. И потому на вопрос о счастье он ответит без слов сладостными слезами, к милосердным коленям припав. Эти слезы – и прозрение, и раскаяние, и мольба о прощении, и вновь обретенная искренняя сыновняя любовь. И теперь, взглянув на ту же картину духовными очами, он увидел полевые пути меж колосьев и трав. Заметили, что сама речь стала иной? Это уже не перечисление обособленных предметов, а целостная картина. Поэт ощутил, что это и есть Красота, что каждый миг нашей земной жизни может быть источником истинного счастья, если освещен любовью к Богу.

И если ваше восприятие бунинского образа обогатится реминисценциями, то будет легче понять значение слов,

посредством которых в стихотворении автор хотел сказать о самом главном для человека – о смысле жизни. В каждом мгновении земной жизни поэт открывает связь с вечными ценностями, в отдельном пейзаже – связь с мирозданием, космосом. А человек – частичка этого прекрасного и величественного мира.

Обратимся еще к одному стихотворению Ивана Бунина.

Слово

Молчат гробницы, мумии и кости, — Лишь слову жизнь дана: Из древней тьмы, на мировом погосте, Звучат лишь Письмена. И нет у нас иного достоянья! Умейте же беречь Хоть в меру сил, в дни злобы и страданья, Наш дар бессмертный – речь.

Обратите внимание на антитезы первой строфы. Противопоставлены мертвое и живое, все материальные свидетельства истории – гробницы, мумии и кости, даже все прошлое, названное мировым погостом, – слово, Письмена. Казалось бы, перед нами простое рассуждение. Но это художественный образ, обладающий особой глубиной. Вы видите здесь олицетворение: молчат гробницы, мумии и кости, их молчание свидетельствует о том, что в них скрыты тайны, и без слова открыть их невозможно. Поэт утверждает: слову жизнь дана, и это – олицетворение тоже очень значимо. Слова гробницы, мумии и кости– метонимия, называющая часть от целого – «все материальные памятники истории». Мировой погост – тоже слова в переносном значении, метонимический образ – кладбище всей мировой истории, человеческого прошлого. И слово – тоже метонимия, это все, что выражено словами: и сам язык, речь.

Но дело не только в том, что поэт использовал в стихотворении тропы, а в том, что каждое слово, в том числе и употребленное в прямом значении, образно (вспомните три признака понятия «образ» и заметьте: здесь слова организованы творческой волей поэта, они сохраняют свое лексическое значение и приобретают в стихах новое, предельно емкое значение). Удивительно, как в одном четверостишии поэт необычайно лаконично высказал глубокую мысль о важнейшем достоянии человека – языке как концентрации человеческого опыта, о памяти, нашедшей воплощение в слове. Можно бесконечно размышлять об этом, находить новые аргументы – все это доступно вдумчивому читателю.

Мысль поэта охватывает всю мировую историю, прошлое и настоящее, на все это поэт смотрит с позиций вечности. Он говорит обо всем человечестве – здесь нет географических и этнических рамок. Он проникает в сущность каждого человека, выделяющую его из остального живого мира, – обладание речью.

Главную роль здесь играет стих – пятистопный ямб, размер, использовавшийся обычно в элегиях, стихах-размышлениях («Безумных лет угасшее веселье…», «Отговорила роща золотая…» и др.). А с какой изумительной точностью построен текст! Вначале – тезис, доказательства его содержатся в нем самом. Затем – восклицательное предложение – вывод: «И нет у нас иного достоянья!» Это у нас– и все человечество, и русский народ, потому что мысль поэта обращается к родине (а это 1915 год, Первая мировая война, угроза уничтожения, стоящая перед народами многих стран и перед Россией). И дальше – призыв, подчеркивающий высказанную мысль: «Умейте же беречь…»

Вдумайтесь в емкий образ: «Наш дар бессмертный – речь». Здесь значимо каждое слово: речь – дар, речь бессмертна, в отличие от всего остального. А современность характеризуется так: дни злобы и страданья. Здесь поэт имеет в виду не только войну, но и внутренние конфликты в стране и в самом человеке.

Мы рассмотрели всего два стихотворения И. А. Бунина, в которых он размышляет о вечных вопросах человеческого бытия. Сможет ли человек преодолеть кризис и обрести смысл жизни? Сохранится ли человечество или уничтожит само себя? В чем путь к спасению? Предельная лаконичность бунинских стихов вызывает ассоциации, требует усилий для освоения текста, но эти усилия читателя не тщетны – работа души принесет свои плоды, и в этом может убедиться каждый.

Н. С. Гумилев

Так век за веком – скоро ли, Господь? – Под скальпелем природы и искусства Кричит наш дух, изнемогает плоть, Рождая орган для шестого чувства.

Н. С. Гумилев

Николай Гумилев тоже задумывался над вопросами, так волновавшими Ивана Бунина. В его стихах тоже идет речь о слове, но образ слова у этого поэта совсем иной. Прочитаем это стихотворение.

Слово

В оный день, когда над миром новым Бог склонял лицо свое, тогда Солнце останавливали словом, Словом разрушали города. И орел не взмахивал крылами, Звезды жались в ужасе к луне, Если, точно розовое пламя, Слово проплывало в вышине. А для низкой жизни были числа, Как домашний, подъяремный скот, Потому что все оттенки смысла Умное число передает. Патриарх седой, себе под руку Покоривший и добро и зло, Не решаясь обратиться к звуку, Тростью на песке чертил число. Но забыли мы, что осиянно Только слово средь земных тревог, И в Евангелии от Иоанна Сказано, что Слово – это Бог.

Мы ему поставили пределом Скудные пределы естества, И, как пчелы в улье опустелом, Дурно пахнут мертвые слова.

Чтобы понять это стихотворение, надо обратиться к Библии. Евангелие от Иоанна начинается так: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог» (Ин. 1:1). Здесь Слово имеет особое значение, которое принято в богословской литературе. В христианской культуре Слово божественно. Это не только речь, дарованная Богом человеку, но и сам Бог, Сын Божий, а также истина, премудрость, благодать.

А Четвертая книга Моисея в Библии называется «Числа». В ней повествуется о сорокалетнем странствовании народа по пустыне и приводятся законы, которые Бог заповедал Моисею, ведущему свой народ в страну обетованную. По этим законам должна строиться повседневная жизнь людей. Здесь говорится о том, как следует исполнять обязанности по отношению к Богу и людям, каким должно быть общественное устройство, даны нравственные правила.

Фраза «Солнце останавливали словом» напоминает об эпизоде из книги Иисуса Навина, где повествуется о том, как Иисус Навин, преемник Моисея, завоевывая обетованную землю, молитвенным словом остановил Солнце, чтобы победить врагов. Он сказал: «…стой, солнце, над Гаваоном, и луна, над долиною Аиалонскою! И остановилось солнце, и луна стояла, доколе народ мстил врагам своим… И не было такого дня ни прежде, ни после того, в который Господь так слушал бы гласа человеческого» (Ис. Нав. 10:12–14).

К Библии обращает нас и строка: «Словом разрушали города». Из той же книги Иисуса Навина мы узнаем, как разрушены были неприступные стены Иерихона: «Как скоро услышал народ голос трубы, воскликнул народ громким голосом; и обрушилась стена города до основания…» (Ис. Нав. 6:19).

Отсылки к библейским текстам помогут вам понять тот смысл, который поэт вкладывает в образ слова. Но это еще далеко не весь смысл. Подумайте: почему поэт противопоставляет Слово и Числа? Слова эти употреблены в переносном значении. Что такое Числа? Это те практические правила, которые нужны для низкой жизни. Это слова-слуги, они необходимы в жизни так же, как домашний подъяремный скот. То, что мы теперь назвали бы высказываниями, которые служат передаче информации, формулированию законов и правил быта, а также побуждают людей к каким-либо действиям, – и есть те функции, которые исполняет язык в практической жизни. При этом умное число вмещает все оттенки смысла, которые нужны для повседневного быта. И вот перед нами картина: «Патриарх седой… Не решаясь обратиться к звуку, / Тростью на песке чертил число».

Все это, конечно, не следует понимать буквально, смысл сказанного таков: в повседневной жизни древние люди руководствовались простыми житейскими правилами и умели ценить слово – символ высокого, божественного (не решаясь обратиться к звуку …). Не только люди с трепетом и благоговением берегли слово, не употребляя его всуе, но и то, что в природе считается могучим и высоким, трепещет перед ним: «И орел не взмахивал крылами, / Звезды жались в ужасе к луне, / Если, точно розовое пламя, / Слово проплывало в вышине». Все эти картины и сравнения показывают совершенно исключительное место Слова…

А затем следуют пятая и шестая строфы, где речь идет о современной поэту действительности. Они начинаются с многозначительного союза «но». Эта антитеза – раньше люди понимали высокое значение Слова, а теперь забыли– использована для того, чтобы подчеркнуть мысль: рушится нечто чрезвычайно важное. Обратите внимание на слово осиянно – это устаревшее высокое слово означает: пронизанное светом, озаренное. При этом свет – не земной, а идущий свыше, как свет Вифлеемской звезды, как тот свет, который осиял пастухов, когда они узнали о рождении Христа.

А что такое скудные пределы естества? Слово пределы– в прямом значении – границы, скудный – недостаточный, ограниченный, убогий, естество (книжное слово) – природные свойства, природа. Это выражение означает, что мы стали употреблять высокое, осиянное неземным светом Слово для обозначения обыкновенных явлений. А за этим встает более общий смысл: утратили благоговение перед божественным, высоким, неземным, пытаясь материалистически объяснить явления духовные. И еще: утратили веру, заменив ее рассудочными суждениями, суетливыми попытками устройства земной жизни без Бога.

И здесь выступает еще одно значение слова: поэзия, искусство слова. Приведем слова Гумилева из статьи, написанной в то же время, когда и стихотворение (начало 1921 года). Они прямо перекликаются: «Поэзия и религия – две стороны одной и той же монеты. Но и та, и другая требуют от человека духовной работы. Не во имя практической цели, как этика и эстетика, а во имя высшей, неизвестной им самим. Этика приспособляет человека к жизни в обществе, эстетика стремится увеличить его способность наслаждаться. Руководство же в перерождении человека в высший тип принадлежит религии и поэзии». Поэт, создавая произведения, испытывает трепет и чувство победности оттого, что творит «совершенные сочетания слов, подобные тем, что некогда воскрешали мертвых, разрушали стены». А забвение высокого предназначения поэзии делает слова мертвыми.

Таким образом, стихотворение, охватывая разные эпохи жизни человечества, громадное пространство земли и неба, позволяет взглянуть на сегодняшние проблемы с позиций вечности. Поэт говорит о значении для человека высокого духовного начала, которое открывают ему религия и поэзия, о катастрофическом забвении духа в его время, о роли поэзии, способной вернуть человеку высокое призвание его. Об этом преображении человека, о возникновении у него шестого чувства– духовности – под воздействием искусства и говорит Гумилев как в стихотворении «Слово», так и в строфе из стихотворения «Шестое чувство», которая приведена в качестве эпиграфа. О том, что эти мысли у поэта не случайны, что его убеждения – результат глубоких размышлений, свидетельствует и стихотворение, написанное после путешествия в Италию и называющееся «Фра Беато Анджелико». Приведем отрывок из него, он очень выразительный:

Есть Бог, есть мир, они живут вовек, А жизнь людей – мгновенна и убога. Но все в себе вмещает человек, Который любит мир и верит в Бога.

Н. А. Заболоцкий

О, я недаром в этом мире жил!

И сладко мне стремиться из потемок,

Чтоб, взяв меня в ладонь,

ты, дальний мой потомок,

Доделал то, что я не завершил.

Н. А. Заболоцкий

Оттепель

Видимо, уже по названию стихотворения Николая Заболоцкого – «Оттепель» можно понять, о чем оно. Однако, как вы, наверное, догадываетесь, – не все так просто. И за словами, которыми поэт рисует картину природы, читателю обязательно откроются мысли и настроения автора.

Оттепель после метели. Только утихла пурга, Разом сугробы осели, И потемнели снега. В клочьях разорванной тучи Блещет осколок луны. Сосен тяжелые сучья Мокрого снега полны. Падают, плавятся, льются Льдинки, втыкаясь в сугроб. Лужи, как тонкие блюдца, Светятся около троп. Пусть молчаливой дремотой Белые дышат поля, Неизмеримой работой Занята снова земля. Скоро проснутся деревья, Скоро, построившись в ряд, Птиц перелетных кочевья В трубы весны затрубят.

Стихотворение написано в 1948 году, когда поэт вернулся из ссылки. Как внимательно вглядывается он в мир

родной природы, как подробно и точно рисует оттепель! И вы видите картину: внезапную сильную оттепель, потемневшие мокрые сугробы, тяжелый снег на ветках сосен, капель, лужи, блестящие при свете луны. Это легко представить благодаря точным эпитетам: «В клочьях разорванной тучи», «Сосен тяжелые сучья / Мокрого снега полны».

Но, пожалуй, больше всего нам помогли глаголы: утихла пурга, сугробы осели, потемнели снега. И особенно: «Падают, плавятся, льются / Льдинки, втыкаясьв сугроб./ Лужи, как тонкие блюдца, / Светятся…» Вы будто не только видите, но и слышите, как падают тяжелые капли с ветвей в лужи, как сосульки срываются и втыкаются в снег. А услышали и увидели вы это потому, что слова стали особенно емкими и выразительными благодаря стиху и аллитерации (она выделена жирным шрифтом и имеет здесь изобразительное значение).

Если вы читали и другие стихотворения Заболоцкого (например, «Осень», «Весна в лесу», «Лесное озеро»), то заметили, что поэт всегда показывает происходящие в природе процессы как работу ее сил, а человек, в понимании поэта, – «не детище природы, / Но мысль ее! Но зыбкий ум ее!» («Вчера, о смерти размышляя…»). И в стихотворении «Оттепель» речь идет о вечной жизни природы как о ее непреходящей и неустанной работе. Вся четвертая строфа основана на антитезе: дремотой – работой, рифма усилила значение этих слов, и становится понятнее мысль поэта о неодолимости движения, неизбежности перемен. А как мощно звучит финал с его олицетворениями и повторами: скоро – скоро, в трубы – затрубят!

При этом, как мы уже отмечали, речь идет не только о природе. Однако не стоит думать, что Заболоцкий, рисуя оттепель в природе, подразумевает перемены в жизни страны. Просто поэтическое слово обладает таким свойством, что вызывает разного рода ассоциации, подвигает к размышлению. Кто-то, читая стихотворение, поймет его в социально-историческом значении, подумает о переменах в жизни страны (люди ждали их после окончания Великой Отечественной войны 1941–1945 годов, но тщетно), а кто-то воспримет произведение в более общем плане, увидит здесь торжество вечного закона обновления как

в природе, так и в жизни человека. Ведь это стихи, и образ-переживание в них отличается глубиной, многозначностью. Во всяком случае, вы определенно почувствовали веру поэта в торжество жизни, в неизбежность перемен. Вот еще одно стихотворение Н. А. Заболоцкого.

Одинокий дуб

Дурная почва: слишком узловат И этот дуб, и нет великолепья В его ветвях. Какие-то отрепья Торчат на нем и глухо шелестят. Но скрученные намертво суставы Он так развил, что, кажется, ударь — И запоет он колоколом славы, И из ствола закапает янтарь. Вглядись в него: он важен и спокоен Среди своих безжизненных равнин. Кто говорит, что в поле он не воин? Он воин в поле, даже и один.

Представили себе этот дуб? Некрасивый на первый взгляд, он важен и спокоен, надежен и могуч. В нем скрыта огромная внутренняя сила. Но только ли слова помогли вам это почувствовать? Не только: очень многое подсказал сам стих и его особенности, та интонация, которую использовал автор.

Вы заметили, что стих в начале произведения какой-то «неправильный», корявый? После первой строки по смыслу пауза вроде бы неуместна: ведь слова узловат – и этот связаны между собой. А она тем не менее существует, потому что в конце каждой строки всегда должна быть так называемая стиховая пауза. И от этого стих становится напряженным. Запятая в середине второй строки требует паузы, она диктуется синтаксисом. А между второй и третьей строками слова великолепья – в его ветвях тянутся друг к другу, они словно насильственно разорваны стихом, требующим здесь паузы. И в третьей строке пауза после точки и пауза в конце. Перенос делает речь прерывистой, напряженной, предложения как будто не умещаются в строки, часть предложения переносится из

одной строки в другую и на этом месте остается разрыв, напряженная пауза.

Но зачем поэту понадобилось так строить стих? Останавливать чтение паузами? А о чем здесь говорится? О некрасивом, корявом дубе. Вот и стих такой же – нарочито некрасивый, корявый. Он помогает нам вглядеться в этот дуб, заметить его толстые, кривые, узловатые ветви, скрученные намертво суставы, его некрасивую крону – не листья, а какие-то лохмотья. А поэту и надо, чтобы мы вгляделись, для этого он и останавливает внимание читателя паузами. И мы видим, какой этот дуб мощный. Поэт говорит, что в нем нет великолепья. А можно ли сказать, что в нем есть величие? Слово «величие» означает наличие в явлении выдающихся свойств, внушающих уважение, преклонение, а «великолепие» – пышная красота, роскошь. Вот этой поверхностной красоты в дубе нет, но есть подлинное величие.

Начиная со второй строфы, стих меняется. Он теряет свою нестройность, стиховые паузы теперь совпадают с паузами синтаксическими. Каждая строка – законченное предложение, исчезли паузы в середине строк. А в последних двух строках второй строфы и особенно в третьей строфе стих становится даже торжественным. Если в начале стихотворения интонация была близка к разговорной, то в конце она стала медленной и величественной, – такой же важной и спокойной, как сам дуб.

И слова появляются совсем иной стилистической окраски: вместо прозаических – поэтические, книжные. Сравните: дурная, узловат, отрепья, торчат и колоколом славы, янтарь, важен, спокоен, безжизненных равнин … Метафора запоет он колоколом славы тоже подчеркивает величественность образа.

И вы, конечно, ощутили, что в стихотворении не только о дереве идет речь. Трагический жизненный опыт убедил поэта, что внутренняя сила может проявляться не в привычной классической красоте, что сама красота бывает иной – без внешнего великолепья. И этот дуб становится символическим образом, он говорит о человеческой судьбе, о великих силах, порой глубоко скрытых в невзрачном на первый взгляд человеке. О том, что жизнь нередко опровергает известную пословицу «Один в поле не

воин», потому что даже одиночка может противостоять силам зла, выдержать испытания и в тяжелейших условиях остаться человеком.

Может быть, вы не знаете, что Заболоцкий долгие годы провел в лагере и на поселении, где после каторжного труда ежедневно, пристроившись у ящика, служившего письменным столом, работал над переводом своего любимого произведения «Слово о полку Игореве» с древнеславянского на язык современной поэзии. Это был его личный подвиг – так биография поэта отождествилась с его жизненной философией, утвержденной в творчестве.

Журавли

Вылетев из Африки в апреле К берегам отеческой земли, Длинным треугольником летели, Утопая в небе, журавли. Вытянув серебряные крылья Через весь широкий небосвод, Вел вожак в долину изобилья Свой немногочисленный народ. Но когда под крыльями блеснуло Озеро, прозрачное насквозь, Черное зияющее дуло Из кустов навстречу поднялось. Луч огня ударил в сердце птичье, Быстрый пламень вспыхнул и погас, И частица дивного величья С высоты обрушилась на нас. Два крыла, как два огромных горя, Обняли холодную волну, И, рыданью горестному вторя, Журавли рванулись в вышину. Только там, где движутся светила, В искупленье собственного зла Им природа снова возвратила То, что смерть навеки унесла: Гордый дух, высокое стремленье, Волю непреклонную к борьбе — Все, что от былого поколенья Переходит, молодость, к тебе. А вожак в рубашке из металла Опускался медленно на дно, И заря над ним образовала Золотого зарева пятно.

Это стихотворение создано поэтом в 1957 году.

Какой прекрасной и величественной предстает летящая журавлиная стая благодаря эмоционально окрашенным эпитетам: утопая в небе, длинным треугольником, серебряные крылья, широкий небосвод. Возникает чувство свободы, простора, красоты. И вместе с тем эта красота хрупкая: об этом говорит эпитет немногочисленный. Журавлям приданы человеческие черты – стая названа народом, у них есть отеческая земля — это олицетворение, подтверждающее единство всего живого на земле.

В третьей строфе, построенной на антитезе, появляется чувство тревоги: «…блеснуло / Озеро, прозрачное насквозь, / Черное зияющее дуло…» В словах возникает более общее значение: это столкновение света и тьмы, добра и зла, жизни и смерти. О выстреле говорят метонимии: луч огня, быстрый пламень– эти слова-образы позволяют наглядно представить себе происшедшее и передать внезапность трагедии. А журавль изображен посредством перифраза (замены названия предмета описательным оборотом): частица дивного величья. Благодаря этому тропу, созданному из высоких, поэтических, открыто эмоциональных слов, мы понимаем, что погибла не просто птица, каких много, а уникальная частица дивной и великой природы. И это необычайно усиливает эмоциональную окраску изображаемого, заставляет почувствовать горечь и невосполнимость утраты.

Контраст настроения первых двух строф с двумя последующими создается и средствами стиха. Стихотворение написано пятистопным хореем. Этот размер дает возможность чрезвычайно разнообразить звучание строк. Сравните, как звучат первые строки: «Вылетев из Африки в апреле…» Здесь всего три ударения, и речь течет плавно, замедленно. А вот другая строка: «Луч огня ударил в сердце птичье…» – здесь все нечетные слоги ударные, их оказывается пять, и потому стих звучит жестко, резко. Изменение ритма при сохранении размера помогает подчеркнуть антитезу и таким образом передать мысль: гибель журавля – катастрофа для всего мира, ведь погибла красота!

По-разному построены предложения в этих строфах: в первой строфе предложение начинается с второстепенных членов, главные члены появятся только в его конце, отчего мысль развертывается постепенно, а в третьей строфе предложение начинается сразу с главных членов, и это тоже придает речи жесткость. Но помните: как изменение ритма, так и изменение строения предложений только помогают передать мысль, заставляют читателя обратить внимание на главное – на противопоставление значений слов, которые определенным образом организованы синтаксисом и стихом для усиления контраста.

Дальше – опять антитеза: смерть вожака – жизнь журавлиной стаи. Главное слово здесь – горе, звуки его повторяются в других словах: огромных, горестному, вторя, и этот повтор усиливает значение открыто эмоционального слова. Однако, несмотря на горе, жизнь продолжается, об этом говорит энергичное и эмоциональное слово рванулись, противопоставленное словам с отрицательной эмоцией. Средствами сопоставлений и противопоставлений слов поэт утверждает: жизнь сильнее смерти, есть вечные ценности, неподвластные смерти. Уходящие передают новым поколениям бессмертные чувства: «Гордый дух, высокое стремленье, / Волю непреклонную к борьбе».

Не только тропы, но и слова в прямом значении приобретают большую значимость. Журавли– это птицы, но и не только птицы, это образ красоты и величия. Глагол обрушилась не утратил своего прямого значения, но стал еще означать внезапную гибель чего-то очень значительного и неповторимого. Прилагательное холодную (волну) означает реальный холод апрельской воды, но еще говорит и о холоде смерти. Так слова изображают картину и вместе с тем переносят нас к мыслям о жизни и смерти, о бессмертии гордого духа.

Поэт утверждает, что такое бессмертие есть. Рассмотрим последнюю строфу. Нельзя не заметить, как внезапно после описания гибели, окрашенной трагической эмоцией в двух первых строках, вдруг возникает светлое чувство. Смена настроения передается прежде всего лексическим прямым и переносным значением слов, но не менее важны и фонетические средства, звучание слов, аллитерация.

В двух первых строках вы обратите внимание на метафору – в рубашке из металла, будто на вожака надели металлическую рубашку, так сковала его смерть. Слова погружался медленно тоже открыто эмоциональны. Здесь очевидна роль аллитерации: вожак– в рубашке – погружался; металла – медленно– на дно– эти повторы делают речь затрудненной, замедленной.

А в двух последних строках эмоциональная окраска слов светлеет, и это подчеркнуто их звучанием, непохожим на звуки предыдущих строк: заряобразовалазолотого (здесь г звучит как в) зарева, к тому же большинство ударных гласных – а. Это не означает, что сами по себе звуки несут в себе светлую или темную эмоцию, все дело в контрасте звучания двух первых и двух последних строк. Именно контраст звучания усиливает противопоставление слов, эта антитеза подчеркивает возникшее в словах новое значение – утверждение бессмертия тех высоких духовных ценностей, о которых говорилось в предыдущей строфе.

Прочтите обязательно вслух еще одно стихотворение Н. А. Заболоцкого, напечатанное в 1961 году.

Прохожий

Исполнен душевной тревоги, В треухе, с солдатским мешком, По шпалам железной дороги Шагает он ночью пешком. Уж поздно. На станцию Нара Ушел предпоследний состав. Луна из-за края амбара Сияет, над кровлями встав. Свернув в направлении к мосту, Он входит в весеннюю глушь, Где сосны, склоняясь к погосту, Стоят, словно скопища душ. Тут летчик у края аллеи Покоится в ворохе лент, И мертвый пропеллер, белея, Венчает его монумент. И в темном чертоге Вселенной, Над сонною этой листвой, Встает тот нежданно мгновенный, Пронзающий душу покой. Тот дивный покой, пред которым, Волнуясь и вечно спеша, Смолкает с опущенным взором Живая людская душа. И в легком шуршании почек, И в медленном шуме ветвей Невидимый юноша-летчик О чем-то беседует с ней. А тело бредет по дороге, Шагая сквозь тысячи бед, И горе его, и тревоги Бегут, как собаки, вослед.

Как проникнуть в смысл этого стихотворения? С чего начать? Можно прежде всего вспомнить то, что вы знаете об авторе и о времени, когда произведение было создано, – это 1948 год. Может быть, нам поможет отрывок из воспоминаний писателя Николая Корнеевича Чуковского:

«Два с лишним года прожили мы с Николаем Алексеевичем в Переделкине в ближайшем соседстве, и за это время я хорошо узнал его. Это действительно был твердый и ясный человек, но в то же время человек, изнемогавший под тяжестью невзгод и забот.

Он жил у чужих людей с женой и двумя детьми. Зарабатывал он только случайными переводами, которых было мало и которые скудно оплачивались. Почти каждый день он ездил по делам в город – два километра пешком до станции, потом дачный паровичок. Эти поездки были

для него изнурительны – все-таки шел ему уже пятый десяток. Дорога на станцию <…> вела мимо кладбища, осененного высокими соснами, вершины которых уходили высоко в небо. Возле самой дороги была могила летчика, сбитого под Москвой во время войны, тогда еще сохранявшая некоторые свои украшения – цветные ленты, вылинявшие от дождя, и деревянный пропеллер. И это кладбище, и сосновую рощу, и могильный пропеллер с лентами, и ночное возвращение домой – из города в Переделкино – удивительно изобразил он в стихотворении «Прохожий».

Итак, из этого отрывка мы узнали о некоторых жизненных фактах, с которыми связано создание стихотворения, об условиях быта поэта. Заболоцкий тогда только что вернулся из лагеря и ссылки, где провел тяжких десять лет. Жил он в нищете, стихи его не печатались. И он действительно часто ходил той дорогой мимо кладбища, мимо могилы летчика. Это воспоминание, безусловно, помогло представить себе жизненные реалии и время, когда было написано стихотворение. Но это лишь отчасти приоткрыло нам внутренний мир поэта. Потому что в лирике важны не сами по себе реальные предметы, а те чувства, которые они вызывают. Читая стихотворение, мы чувствуем, что и предметы становятся особенно значительными благодаря стиху – трехстопному амфибрахию, и герой как-то преображается при общении с природой. Что же с ним происходит?

Задумаемся над смыслом заглавия. Кто такой прохожий? Тот, кто идет мимо чего-то. Герой и идет сначала по шпалам железной дороги, потом мимо кладбища, а в конце – сквозь тысячи бед. Почувствовали различие? Вначале слова конкретные, а в конце – отвлеченные, к тому же это метонимия – точное число тысячи вместо понятия «много», иносказательное идти сквозь беды– вместо «преодолевать трудности». Уже одно это заставляет предположить, что здесь запечатлено не просто мгновение жизни человека посреди ночного пейзажа, а нечто более значительное.

Стремясь понять мысль поэта, вдумаемся в особенности языка произведения, заметим, какие слова он выбрал и как организовал их для того, чтобы не только нарисовать

картину и передать свое отношение к увиденному, но и высказаться о самом главном для человека.

И так, обратимся к тексту. В треухе, с мешком, по шпалам, пешком … – слова общеупотребительные, называют бытовые предметы. Перед нами «бытовое пространство обыденной жизни» (Ю. М. Лотман). И прохожий предстает как обыкновенный человек, погруженный в свои житейские заботы.

Меняется ли что-нибудь, когда как-то незаметно, робко, из-за края амбара, встает луна? Ваш взор поднимается вверх, и картина уже чуточку иная. «Общий» разговорный язык сменяется книжным: появляются деепричастия – встав, свернув, склоняясь, белея (а разговорный язык их избегает), существительные, связанные с миром природы или отвлеченные, – глушь, сосны, погост, скопища душ. Возникают эпитеты, сравнения, метафоры – весеннюю, сосны … словно скопища душ, в чертоге Вселенной. Слова приобретают высокую эмоциональную окраску – не похоронен, а покоится, не памятник, а монумент.

И мир вокруг оказывается величавым и окутанным тайной темным чертогом Вселенной, а вовсе не привычной дорогой от станции к поселку. Вдумайтесь в каждое слово этой метафоры. Что такое чертог? Пышное, великолепное здание, дворец. А здесь не дворец, построенный людьми, а чертог Вселенной! Почувствовали, как торжественна, величественна эта картина?

От этого пространство необычайно раздвинулось: возникает чувство простора, гармонии. Мы поднимаем взор – на то, что вверху, над погостом и могилой летчика, над сонною листвой, – и ощущаем пронзающий душу покой. Заметили антитезу образов? Исполнен душевной тревоги вступил прохожий в чертог Вселенной, и дивный покой сменил его душевную тревогу. Почувствовали, как изменился лирический герой? Прохожий– теперь уже не просто человек, задавленный заботами, бедностью, тревогами, который шел по шпалам в начале стихотворения. Это живая людская душа наедине со Вселенной, чувствующая свое единство с миром. И не случайно преображение происходит ночью на кладбище, когда невольно возникают мысли о вечном.

И тогда преображаются реальные предметы: и луна, и сосны, и сонная листва, и могила летчика, и шуршание почек – все величие и гармония мира оказываются родственными живой душе. В самой душе воцаряется этот дивный покой– гармония, и душа поднимается ввысь, над горем и тревогами повседневного быта.

Так художественное пространство, противопоставление верх – низ, оказывается чрезвычайно значимым, помогает передать мысль поэта о том, что душа наедине с природой и вечностью будто распрямляется, освобождается от тревог и устремляется ввысь. Меняется и художественное время: настоящее соприкасается с прошлым, с вечным («…Невидимый юноша-летчик / О чем-то беседует с ней»). Каким свободным и независимым выглядит теперь прохожий– человек, идущий по жизни! Он ощущает свое высокое предназначение и с усмешкой глядит на то, что его тяготило и не давало распрямиться.

Так образы стихотворения – прохожий, покой (гармония), живая людская душа– становятся емкими символами.

Итак, о чем же это стихотворение? О смысле жизни. О том, как задавленный повседневными заботами человек обретает гармонию с миром и становится прекрасным – таким, каким он может и должен быть. Его путь идет сквозь тысячи бед, только этими бедами жизнь не исчерпывается, в ней есть нечто более значительное и высокое.

Б. Л. Пастернак

Не спи, не спи, художник,

Не предавайся сну.

Ты – вечности заложник

У времени в плену.

Б. Л. Пастернак

Стихотворение «Гамлет» открывает цикл, представляющий собой заключительную часть романа «Доктор Живаго»: стихи написаны главным героем – врачом, мыслителем и поэтом Юрием Живаго. И это одно из ключевых произведений позднего периода творчества Б. Л. Пастернака, его мысли о жизни, о судьбе человека и поэта. Вчитаемся в текст стихотворения.

Гамлет

Гул затих. Я вышел на подмостки. Прислонясь к дверному косяку, Я ловлю в далеком отголоске Что случится на моем веку. На меня наставлен сумрак ночи Тысячью биноклей на оси. Если только можно, Авва Отче, Чашу эту мимо пронеси. Я люблю Твой замысел упрямый И играть согласен эту роль. Но сейчас идет другая драма, И на этот раз меня уволь. Но продуман распорядок действий, И неотвратим конец пути. Я один, все тонет в фарисействе. Жизнь прожить – не поле перейти.

Стихотворение все основано на реминисценциях, оно требует активности читателя, который должен быть знаком с целым рядом образов, понятий, символов, связанных с явлениями мировой культуры. Прежде всего заглавие – оно отсылает к трагедии Шекспира «Гамлет» и связано с искусством театра.

Лирический герой стихотворения чувствует себя актером, исполняющим роль Гамлета. Почему? Потому что проблемы, стоящие перед Гамлетом, вновь стали актуальными в XX веке. Герой трагедии Шекспира увидел, что «прогнило что-то в Датском королевстве», рухнули нравственные устои, если даже брат поднял руку на брата, а мать Гамлета предала своего мужа – короля. И принц датский понимает, что его долг – «соединить обрывки времен», отстоять высшие ценности и что это требует от него предельного мужества и готовности к жертве.

Замысел определяет и выбор словесного ряда, создающего образ театра: гул зрительного зала, подмостки сцены, бинокли на оси, роль, драма.

Герой романа Юрий Живаго тоже сознает свою судьбу как долг, он противостоит миру, в котором рухнули устои,

и ищет пути спасения человека. И тоже понимает, что противостояние этому миру смертельно опасно, что сохранить человеческую сущность порой можно только ценой самой жизни. Такова же позиция и самого автора, говорившего в другом стихотворении о поэте как об актере, от которого время требует «полной гибели всерьез». Таким образом, лирический герой стихотворения вобрал в себя все эти значения: это не только сам поэт, но и актер, и Гамлет, и Юрий Живаго.

Но образ театра в стихотворении приобретает более широкое значение, которое можно выразить словами Шекспира: «Вся жизнь – театр, и люди в ней – актеры». Поэтому герой говорит о другой драме– жизни, где трагедия не театральная, а настоящая. И вы понимаете, что лирический герой уже в первых строках стихотворения предстает как одинокий хранитель высших духовных ценностей. Он вступает на подмостки жизни. И теперь уже слово гул приобретает иное значение – это не только шум зрительного зала, а тот смутный жизненный хаос, в котором надо различить зерна истины, отстоять добро и красоту, поэтому герой говорит: «Я ловлю в далеком отголоске / Что случится на моем веку». И сумрак ночи – это та враждебная сила зла, которая противостоит герою, и грозные бинокли, словно дула орудий, нацелены на него из этого мрака.

При этом герой – реальный человек нашей эпохи, такой обыкновенный, зримый, он и стоит-то прислонясь к дверному косяку, а вместе с тем его противостояние мраку – извечный конфликт сил добра и зла. Кстати, в этом соединении конкретной, бытовой детали с высоким духовным, бытийным содержанием проявляется характерная черта поэтики Пастернака, для которого художник – вечности заложник у времени в плену.

А герой не только противостоит враждебному миру, но и пытается его понять: «Я ловлю в далеком отголоске / Что случится на моем веку». Потому что сопротивляться злу можно только познав истину. Он понимает сложность судьбы личности и готов принять ее: «Я люблю Твой замысел упрямый / И играть согласен эту роль».

Как это понять? Покорность человека судьбе? Нет, не слепая покорность, а сознательный выбор. Ведь покорность – это подчинение злу, готовность участвовать в жестокости и прикрывающей ее лжи. А жизнь ставит перед человеком вопрос: кто ты? Пассивный созерцатель или личность, способная противиться злу и в то же время сознающая, что такое сопротивление смертельно опасно? Вот эту-то роль, роль настоящей личности, и согласен играть герой. И читатель вспоминает евангельский образ: «Если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода» (Ин. 12:24). Герой стихотворения мужественно противостоит миру лжи и готов жертвовать собой. Роль, которую он согласен играть, подразумевает и согласие на добровольную жертву: «если умрет, то принесет много плода».

И с этим связано еще одно значение образа лирического героя: возникает мысль о величайшей жертве ради спасения людей – жертве Христа. Поэтому в монологе Гамлета появляются новые черты – его слова: «Если только можно, Авва Отче, / Чашу эту мимо пронеси» – являются прямой цитатой из Евангелия: «Авва Отче! Все возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня…» (Мк. 14:36).

Слово чаша– традиционный символ, в переносном значении – это «судьба», то, что наполняет жизнь. Жизнь может быть полной чашей, а может быть наполнена горем: испить горькую чашу – «испытывать страдания», испить смертную чашу – «умереть». Вспомните еще, что перед входом в Иерусалим Иисус спросил своих учеников Иоанна и Иакова: «Можете ли пить чашу, которую Я пью?..» (Мк. 10:38). И здесь, и в молитве Христа это слово имеет символическое значение. Он знает о предстоящих страданиях и гибели и понимает, что должен исполнить, «как писано о Нем» (Мк. 14:21), но, как Сын Человеческий, страшится этого. Вспомните также икону Андрея Рублева «Троица»: чаша на столе – символ предстоящей жертвы Христа, а сидящие вкруг нее фигуры – три Лика Бога – полны взаимной любви и высокого смирения, готовности к жертве.

И теперь вы понимаете, что поэт уже не метафорически, а напрямую говорит о жизни, которая уготовила герою, как и Гамлету, трудную роль – об этом в третьей строфе. Иисус завершил Свое моление о чаше словами: «…но не чего Я хочу, а чего Ты» (Мк. 14:36); «Отче Мой!

если не может чаша сия миновать Меня, чтобы Мне не пить ее, да будет воля Твоя» (Мф. 26:42). Так же и герой стихотворения хотел бы избежать смертной чаши – «И на этот раз меня уволь», – но понимает неизбежность трагедии.

Последняя строфа – итог размышлений. Смысл его: «Да будет воля Твоя!» Об этом говорят слова: «Но продуман распорядок действий, / И неотвратим конец пути». Об этом говорит антитеза герой – мир: «Я один, все тонет в фарисействе». Последнее слово опять вводит вас в мир евангельских образов. Фарисеи – враги Христа, религиозные деятели, которых Иисус обличал за ханжество, лицемерие, равнодушие к человеку, формальное выполнение обрядов, выставление напоказ своей праведности. Это они обвиняли Иисуса в том, что тот ставил любовь к человеку выше обрядов, они требовали Его казни. И герой противостоит миру лжи, тому, что он называет фарисейством, – красивым словам о свободе, равенстве и братстве, скрывающим подлинную сущность действительности, враждебной человеку.

Вникните в последнюю строку – это русская пословица. Перед нами опять не Гамлет и не Христос, а русский врач и поэт Юрий Живаго, а также сам Борис Пастернак. Его лирический герой вобрал в себя высокие достижения духа, рожденные мировой культурой, и прежде всего христианством: мысли о судьбе личности, способной мужественно выбрать путь добра, о мире, полном зла, о единственной возможности победить зло – ценой жертвы, – и вместе с тем он принадлежит к определенной эпохе и стране. Высокие мысли соотнесены теперь с конкретными обстоятельствами, с жестокой эпохой в истории России, с судьбой русского интеллигента, врача, мыслителя, поэта.

Гефсиманский сад

Перед вами последнее стихотворение из романа «Доктор Живаго». Для понимания его необходимо знать евангельские образы. Прочитайте вначале отрывок из Евангелия от Матфея:

«Потом приходит с ними Иисус на место, называемое Гефсимания, и говорит ученикам: посидите тут, пока Я пойду, помолюсь там.

И, взяв с собою Петра и обоих сыновей Зеведеевых, начал скорбеть и тосковать.

Тогда говорит им Иисус: душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте со Мною.

И отошед немного, пал на лице Свое, молился и говорил: Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты.

И приходит к ученикам и находит их спящими, и говорит Петру: так ли не могли вы один час бодрствовать со Мною?

Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение: дух бодр, плоть же немощна.

Еще, отошед в другой раз, молился, говоря: Отче Мой! если не может чаша сия миновать Меня, чтобы Мне не пить ее, да будет воля Твоя.

И, пришед, находит их опять спящими, ибо у них глаза отяжелели.

И оставив их, отошел опять и помолился в третий раз, сказав то же слово.

Тогда приходит к ученикам Своим и говорит им: вы всё еще спите и почиваете? вот, приблизился час, и Сын Человеческий предается в руки грешников;

встаньте, пойдем: вот, приблизился предающий Меня.

И, когда еще говорил Он, вот Иуда, один из двенадцати, пришел, и с ним множество народа с мечами и кольями, от первосвященников и старейшин народных.

Предающий же Его дал им знак, сказав: Кого я поцелую, Тот и есть, возьмите Его.

И, тотчас подошед к Иисусу, сказал: радуйся, Равви! И поцеловал Его.

Иисус же сказал ему: друг, для чего ты пришел? Тогда подошли и возложили руки на Иисуса, и взяли Его.

И вот, один из бывших с Иисусом, простерши руку, извлек меч свой и, ударив раба первосвященникова, отсек ему ухо.

Тогда говорит ему Иисус: возврати меч твой в его место, ибо все, взявшие меч, мечом погибнут;

или думаешь, что Я не могу теперь умолить Отца Моего, и Он представит Мне более, нежели двенадцать легионов ангелов?

Как же сбудутся Писания, что так должно быть?

В тот час сказал Иисус народу: как будто на разбойника вышли вы с мечами и кольями взять Меня; каждый день с вами сидел Я, уча в храме, и вы не брали Меня.

Сие же все было, да сбудутся писания пророков. Тогда все ученики, оставивши Его, бежали» (Мф. 26:36–56).

Прочитайте стихотворение и постарайтесь понять: зачем поэт обратился к евангельскому сюжету, что сказал он этим стихотворением:

Мерцаньем звезд далеких безразлично Был поворот дороги озарен. Дорога шла вокруг горы Масличной, Внизу под нею протекал Кедрон. Лужайка обрывалась с половины. За нею начинался Млечный Путь. Седые серебристые маслины Пытались вдаль по воздуху шагнуть. В конце был чей-то сад, надел земельный. Учеников оставив за стеной, Он им сказал: «Душа скорбит смертельно, Побудьте здесь и бодрствуйте со Мной». Он отказался без противоборства, Как от вещей, полученных взаймы, От всемогущества и чудотворства, И был теперь, как смертные, как мы. Ночная даль теперь казалась краем Уничтоженья и небытия. Простор вселенной был необитаем, И только сад был местом для житья. И, глядя в эти черные провалы, Пустые, без начала и конца, Чтоб эта чаша смерти миновала, В поту кровавом Он молил Отца. Смягчив молитвой смертную истому, Он вышел за ограду. На земле Ученики, осиленные дремой, Валялись в придорожном ковыле. Он разбудил их: «Вас Господь сподобил Жить в дни Мои, вы ж разлеглись, как пласт. Час Сына Человеческого пробил. Он в руки грешников Себя предаст». И лишь сказал, неведомо откуда Толпа рабов и скопище бродяг, Огни, мечи и впереди – Иуда С предательским лобзаньем на устах. Петр дал мечом отпор головорезам И ухо одному из них отсек. Но слышит: «Спор нельзя решать железом, Вложи свой меч на место, человек. Неужто тьмы крылатых легионов Отец не снарядил бы Мне сюда? И, волоска тогда на Мне не тронув, Враги рассеялись бы без следа. Но книга жизни подошла к странице, Которая дороже всех святынь. Сейчас должно написанное сбыться, Пускай же сбудется оно. Аминь. Ты видишь, ход веков подобен притче И может загореться на ходу. Во имя страшного ее величья Я в добровольных муках в гроб сойду. Я в гроб сойду и в третий день восстану, И, как сплавляют по реке плоты, Ко Мне на суд, как баржи каравана, Столетья поплывут из темноты».

Мы видим, что Пастернак прямо следует за сюжетом и образами евангельского рассказа, включает цитаты из него в свое стихотворение. Для чего же в XX веке поэт обратился к такому материалу? Какое отношение имеет этот сюжет к современной жизни? Для понимания этого надо вчитаться в текст.

Перечитаем первые три строфы. Вы заметите здесь точное определение места действия: Масличная гора, река Кедрон, дорога, лужайка и даже сад – чей-то надел земельный. Но все эти конкретные детали пейзажа озарены мерцаньем звезд, сразу за лужайкой начинается Млечный Путь, и деревья пытались вдаль по воздуху шагнуть. Пейзаж преображен, в нем присутствует космос, а вместе с ним – вечность. Так уже с самого начала земные события оказываются тесно связанными с общим строением мироздания, задается высокий тон, сознание величайшей значимости происходящего события.

Христос, который в стихотворении обозначен только местоимениями Он и Я, появляется на фоне этого величественного пейзажа и оказывается еще более значительным, чем все окружающее, даже природа. Его речь величественна и проста: «Душа скорбит смертельно, / Побудьте здесь и бодрствуйте со Мной». Это прямая цитата из Евангелия. Высокие слова, характеризующие Христа («без противоборства», «от всемогущества и чудотворства»), противопоставлены словам со сниженной окраской, посредством которых показаны ученики, – валялись в придорожном ковыле, а также толпа рабов и скопище бродяг, головорезы и Иуда с предательским лобзаньем на устах– так поэт передает величие и одиночество Христа. И вместе с тем у него Христос земной и человечный – такой же, как смертные, как мы.

Посмотрите, как сгущены в следующих строфах слова с отрицательной эмоциональной окраской: ночная, уничтоженья и небытия, необитаем, черные провалы, пустые, без начала и конца. Весь этот ряд отвлеченных слов передает состояние тревоги, смертельной скорби, ощущение неизбежности страданий и смерти – того, что предназначено Христу. Это чувство затем выражено и словами: «Чтоб эта чаша смерти миновала, / В поту кровавом Он молил Отца».

Чрезвычайно значимы в стихотворении слова Христа: ход веков подобен притче. Притча– особый вид (жанр), в котором повествование об отдельном событии приобретает значение всеобщности. Например, притча о блудном сыне содержит иносказательные смыслы: она говорит не только о взаимоотношениях отцов и детей, но и об отношениях человека и Бога. Так, через рассказ о житейском факте открывается глубокая религиозная, философская, этическая мысль.

И в стихотворении утверждается: ход веков – не случайное чередование событий, он имеет смысл и ценность. Это означает: все, что происходит на земле, связано со строением мироздания – как показано в первых строфах, где описан пейзаж. Все человеческие деяния, мысли, страдания и радости – не просто мимолетные мгновения, исчезающие неизвестно почему и для чего, а нечто, имеющее смысл. Каков же этот смысл?

Один из смыслов выражен в словах Христа: «Спор нельзя решать железом…» Это поэтическое переложение Его слов в евангельском рассказе – «все, взявшие меч, мечом погибнут». В этих словах выражены и отношение Юрия Живаго к революционному насилию, и важнейшая для самого Пастернака мысль. Значит ли это, что поэт утверждает идею непротивления злу насилием? Нет, конечно. Речь здесь идет о том, что нельзя через насилие добиваться высокой цели, нельзя загнать человечество в рай железной метлой, лишив его свободы: так действует у Достоевского Великий Инквизитор, так действовали идеологи революции в России. Вот этого-то смысла не угадал Петр, взявший меч.

Вместе с тем смысл истории вовсе не фатальный, а человек – не безвольная песчинка. Он имеет право выбора: пассивно подчиняться чужой воле или совершить подвиг, внести свою лепту в историю. Но этот подвиг совершается не мечом, а самопожертвованием. Это и значит, что ход веков имеет не только смысл, но и ценность, в нем есть страница, которая дороже всех святынь. От одного поступка история может загореться на ходу. Слова дороже всех святынь; во имя страшного ее величья явно оценочные, они говорят о высшей степени величия, святости добровольной жертвы Христа, несущей спасение всему человечеству. Для того чтобы человек и мир стали совершенными, и принесена эта великая жертва, изменившая ход истории. Так утверждает поэт главную ценность – силу духа, способного противостоять злу, свободу личности, мужественно выбирающей трудный путь, идущей на самопожертвование ради высокой цели.

Вчитайтесь в последнюю строфу стихотворения: «Ко Мне на суд, как баржи каравана, / Столетья поплывут из темноты». Вот он, ход истории: все ее движение отныне будет измеряться величием жертвы Христа. И, как всегда у Пастернака, высокая мысль передается через конкретную картину, вечное – через обыкновенное и современное.

Так, в стихотворениях Б. Л. Пастернака важнейшие проблемы определенной эпохи предстают как вечные вопросы, всегда стоящие перед человеком (если он хочет быть настоящим человеком), и каждое поколение людей оказывается причастным к извечной борьбе добра со злом, а поэт, утверждая высокое духовное начало, становится в своем времени заложником вечности.

А. А. Ахматова

И мы сохраним тебя, русская речь,

Великое русское слово.

Свободным и чистым тебя пронесем,

И внукам дадим, и от плена спасем

Навеки!

А. А. Ахматова

Прочитаем стихотворение Ахматовой, написанное в 1961 году. Напомним, что Анны Андреевны не стало в 1966 году.

Родная земля

И в мире нет людей бесслезней,

Надменнее и проще нас.

1922 В заветных ладанках не носим на груди, О ней стихи навзрыд не сочиняем, Наш горький сон она не бередит, Не кажется обетованным раем. Не делаем ее в душе своей Предметом купли и продажи, Хворая, бедствуя, немотствуя на ней, О ней не вспоминаем даже. Да, для нас это грязь на калошах, Да, для нас это хруст на зубах. И мы мелем, и месим, и крошим Тот ни в чем не замешанный прах. Но ложимся в нее и становимся ею, Оттого и зовем так свободно – своею.

Словосочетание родная земля– синоним слов родина, отечество, отчизна. Но оно отличается от них стилистической и эмоциональной окраской: в нем нет того высокого тона, как в словах «отечество» и «отчизна», оно более конкретное, чем слово «родина». Уже в заглавии стихотворения проявилось характерное для Ахматовой пристрастие к простым, неторжественным словам, а ведь речь идет о самом святом для человека – о земле, с которой он неразрывно связан. Многие поэты писали о чувствах своих к родной земле, у Ахматовой переживание особое, своеобразное.

Обратим внимание на эпиграф. Он отсылает нас к стихотворению Ахматовой 1922 года:

* * *

Не с теми я, кто бросил землю На растерзание врагам. Их грубой лести я не внемлю, И песен я своих не дам. Но вечно жалок мне изгнанник, Как заключенный, как больной. Темна твоя дорога, странник, Полынью пахнет хлеб чужой. А здесь, в глухом чаду пожара Остаток юности губя, Мы ни единого удара Не отклонили от себя. И знаем, что в оценке поздней Оправдан будет каждый час… Но в мире нет людей бесслезней, Надменнее и проще нас.

Стихотворение написано в ответ тем голосам из эмиграции, которые неверно поняли позицию Ахматовой. Здесь все определено предельно четко: «Не с теми я, кто бросил землю…» Поэт теперь, как и раньше, в 1917 году в стихотворении «Мне голос был. Он звал утешно…», отвергает даже мысль о том, чтобы покинуть родину. Не потому, что Ахматова согласна с действиями новой власти, – об этом говорят слова на растерзание врагам. А потому,

что готова разделить судьбу родины, как бы тяжела эта судьба ни была, – не отклонить от себя ни единого удара. Потому что всегда хочет быть вместе со своим народом, как скажет она позже: «Я была тогда с моим народом, / Там, где мой народ, к несчастью, был…» Этот выбор требует мужества, готовности принять на себя удары судьбы и остаться верной идеалам, таким простым и вместе с тем высоким, позволяющим с их высоты оценивать происходящее – об этом и говорят слова бесслезней, надменнее и проще.

Сопоставив строки стихотворения «Родная земля» с тем, что было поэтом написано ранее, вы поймете, что родина всегда была и осталась для Ахматовой одной из главных ценностей. Но как необычно ее чувство!

Стихотворение начинается с отрицания традиционных проявлений патриотизма, о которых говорят кричаще эмоциональные слова: в заветных ладанках, навзрыд, обетованным раем. Все это зачеркнуто, такого надрывного чувства у Ахматовой нет – оно глубоко и недемонстративно. Отвергает она и всяческую спекуляцию на эту тему, превращение родины в предмет купли и продажи. А такого рода стихов было немало в те годы. Родная земля не кажется обетованным раем, жизнь на этой земле не сулит счастья – напротив, человек нередко испытывает лишения, живет, хворая, бедствуя, немотствуя …

Вдумайтесь, как точны, как многозначительны эти слова. Вот слово немотствуя. За ним не только личная судьба Анны Ахматовой, но и многих поэтов и писателей, чьи творчество и самая жизнь были уничтожены жестокой репрессивной машиной. Были периоды, когда стихи Ахматовой запрещались к публикации. В первый раз это случилось в 1925 году. В течение 30-х годов XX века Ахматова, в страхе за судьбу арестованного сына, в атмосфере слежки и обысков, вынуждена была уничтожать свои архивы, поэтому сохранились лишь немногие произведения той поры. Первый после запрета сборник стихов вышел только в 1940 году. А в 1946 году – новая беда: постановлением ЦК «О журналах «Звезда» и «Ленинград» вновь была запрещена творческая деятельность Ахматовой, и лишь в 1958 году вышел сборник стихов.

О том, что значит для поэта немота, говорил А. И. Солженицын в своей Нобелевской лекции: «…литература

вместе с языком сберегает национальную душу… Но горе той нации, у которой литература прерывается вмешательством силы: это не просто нарушение «свободы печати», это – замкнутие национального сердца, иссечение национальной памяти. Нация не помнит сама себя, нация лишается духовного единства – и при общем как будто языке соотечественники вдруг перестают понимать друг друга. Отживают и умирают немые поколения, не рассказавшие о себе ни самим себе, ни потомкам. Если такие мастера, как Ахматова или Замятин, на всю жизнь замурованы заживо, осуждены до гроба творить молча, не слыша отзвука своему написанному, – это не только их личная беда, но горе всей нации, но опасность для всей нации.

А в иных случаях – и для всего человечества: когда от такого молчания перестает пониматься и вся целиком История».

Читая стихотворение «Родная земля», вы замечаете, что в нем после слов о ней не вспоминаем даже меняется ритм. После разностопного ямба вдруг появляется трехстопный анапест. Смена ритма обозначена и графически: следующие четыре строки напечатаны с отступом. Такие смены размера стиха вообще редки в поэзии, и они всегда значимы. Но какой же смысл в этом?

Если в начале стихотворения Ахматова спорила с теми, кто кичится своей любовью к родине, то теперь речь идет о ее личном отношении к родной земле. Если в первой части звучали одни отрицания – не носим, не сочиняем, не бередит, не кажется, не делаем, не вспоминаем, – то в следующих строках властно дважды утверждается: Да, для нас … и потом опять повтор союза и и глагольной формы: И мы мелем, и месим, и крошим … На смену отрицанию первых восьми строк приходит утверждение – упорное, торжествующее.

И что удивительно: строки ямба, несмотря на обилие высоких слов – заветных, на груди, горький сон, обетованным раем, в душе, – звучат приземленно, а строки анапеста, несмотря на «низкие» слова – грязь на калошах, хруст на зубах, – широко, торжественно, возвышенно. Почему? Эти краски создаются благодаря использованию всех свойств языка и четкого ритма стихотворной речи.

Заметим, что субъект речи в этом стихотворении – не «я», а «мы», потому что поэт ощущает свою органическую, глубинную связь с народом. Так чувствует не одна Ахматова – это чувство не официальное, не парадное, а повседневное, живущее в душе любого русского человека. В обычной жизни человек не часто размышляет о высоких материях, а чувство родины живет в нем всегда, в любых его делах, в любых обстоятельствах, поэтому он может о ней не вспоминать даже– в словах, он просто ощущает родину в себе как неотъемлемое свойство своей личности. И здесь Ахматова выступает как голос всего народа.

Само слово земля теперь предстает в своем прямом, буквальном значении, а не метонимическом, как в первой части. В этих выделенных размером строках образ земли становится предельно конкретным, осязаемым: «…это грязь на калошах… хруст на зубах. / И мы мелем, и месим, и крошим / Тот ни в чем не замешанный прах». А вместе с тем слово прах– устаревшее, его буквальное значение – «пыль», и оно несет в себе высокое чувство. Да еще ни в чем не замешанный прах — не повинная ни в каких преступлениях, которые творятся на ней, земля все равно остается священной.

Так стилистическая и эмоциональная окраска слов в соединении с ритмом стиха служит передаче удивительного, парадоксального переживания поэта, в этом переживании соединились несоединимые чувства: величие и простота, гражданственность и интимность, торжественность и будничность, бытийное и сиюминутное.

И заканчивается стихотворение потрясающими словами: «Но ложимся в нее и становимся ею, / Оттого и зовем так свободно – своею». Вот оно, глубинное чувство, плоть от плоти. Не случайно здесь впервые появляется слово свободно– в этом ощущении нет никакого насилия, никакой позы, все предельно просто. Не надо объяснять, что это за чувство, потому что слова бездонны, в них бездна смысла, который мы чувствуем и который порой трудно выразить логически построенными фразами. Этот смысл помогает передать стих – он опять изменился, стал еще шире, еще свободнее, – теперь это четырехстопный анапест.

Заметьте, в стихотворении нет слов о любви. Вначале назывались внешние проявления чувства, его знаки – ладанки с землей, стихи и сны о ней, а в конце утверждается простое тождество человека и земли: ложимся в нее и становимся ею. Это чувство даже не любовь, которая может быть временной, а нечто большее, это просто неотъемлемое, от рождения до смерти, коренное свойство человека, который ощущает органическую связь с родиной, – не потому, что она огромна, что много в ней лесов, полей и рек, не потому, что у нее великое прошлое или будущее, что ее уважают или боятся другие страны. Дело вообще не в каких-либо качествах родной земли, а в том, что она родная, и этим все сказано. Так мать любят не за то, что она богата или красива, даже не за то, что она нас любит, а просто потому, что она мать.

Надо сказать, что в других произведениях Ахматовой, созданных тогда, когда родине грозила опасность, говорилось и о других проявлениях патриотического чувства: о самоотверженности и мужестве (отрывок из стихотворения «Мужество», которое написано в суровое время Великой Отечественной войны – в феврале 1942 года, послужил эпиграфом к разделу). А во время Первой мировой войны были созданы стихотворения «Июль 1914»: «…Только нашей земли не разделит / На потеху себе супостат: / Богородица белый расстелет / Над скорбями великими плат» и «Молитва» 1915 года: «Чтобы туча над темной Россией / Стала облаком в славе лучей». Ради этого героиня готова на самые великие жертвы, даже на потерю близких и песенного дара. А стихотворение «Родная земля» написано в 1961 году, когда уже старая (ей 72 года) и больная Ахматова лежала в больнице и думала о пройденном трагическом пути и о близком конце своей жизни. Но в стихотворении нет жалоб, нет уныния, а есть внутренний свет, та божественная любовь, которая освещает все…

ПРОВЕРЬТЕ СЕБЯ

Используя те приемы анализа стихотворений, о которых мы говорили ранее, ответьте на вопросы, проанализируйте предложенные ниже произведения, подумайте над их смыслом.

А. С. Пушкин

К Чаадаеву

Перечитайте послание А. С. Пушкина «К Чаадаеву» и постарайтесь проникнуться чувствами поэта.

Любви, надежды, тихой славы Недолго нежил нас обман, Исчезли юные забавы, Как сон, как утренний туман; Но в нас горит еще желанье, Под гнетом власти роковой Нетерпеливою душой Отчизны внемлем призыванье. Мы ждем с томленьем упованья Минуты вольности святой, Как ждет любовник молодой Минуты верного свиданья. Пока свободою горим, Пока сердца для чести живы, Мой друг, отчизне посвятим Души прекрасные порывы! Товарищ, верь: взойдет она, Звезда пленительного счастья, Россия вспрянет ото сна, И на обломках самовластья Напишут наши имена!

Вопросы и задания

Как вы понимаете слова любви, надежды, тихой славы в первой строке? Какие ассоциации возникают у вас при чтении? Пчему прежние ценности воспринимаются теперь поэтом как обман, как юные забавы?

Выделите слова, характерные для лирики гражданского звучания. Какова их стилистическая и эмоциональная окраска, их роль в стихотворении?

Какие дополнительные значения возникают в словах и выражениях, образующих следующий словесный ряд: под гнетом власти роковой, отчизны призыванья, вольности святой, для чести, звезда пленительного счастья?

Почему поэт сравнивает человека-гражданина с любовником, ждущим свидания? Какие слова усиливают эту мысль? (Кстати, слово любовник здесь имеет устаревшее значение «влюбленный, возлюбленный».)

Какие ценности поэт отвергает и в чем он видит смысл жизни?

Сравните послание Пушкина «К Чаадаеву» (1818) («Любви, надежды, тихой славы…») с посланием ему же, написанным в 1820 г. («В стране, где я забыл тревоги прежних лет…»). Объясните различие образов-переживаний в этих стихотворениях.

Осень

Проанализируйте строфу VII из стихотворения А. С. Пушкина «Осень»:

Унылая пора! очей очарованье! Приятна мне твоя прощальная краса — Люблю я пышное природы увяданье, В багрец и в золото одетые леса, В их сенях ветра шум и свежее дыханье, И мглой волнистою покрыты небеса, И редкий солнца луч, и первые морозы, И отдаленные седой зимы угрозы.

Вопросы и задания

Вообразите нарисованные картины и вникните в переданное в стихотворении чувство. Для этого осмыслите то новое, более широкое и более глубокое значение, которое возникает в словах, например багрец, золото. Какова стилистическая и эмоциональная окраска этих слов, о чем она говорит?

Найдите устаревшие слова и подумайте об их роли.

Выделите словесные ряды со значением «красота» и «чувство, вызванное картиной». Какие слова в этих рядах выступают как синонимы, какие – как антонимы? Есть ли здесь оксюмороны? Какую роль играет сопоставление слов?

Найдите эпитеты, метафоры и олицетворения и определите их значение.

Какие слова употреблены в прямом значении? Как вы думаете, являются ли они образными? (Для ответа на этот вопрос вспомните, что такое образ.) Обоснуйте свое мнение.

Что нового открылось вам при вдумчивом чтении отрывка?

«Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит…»

Рассмотрите стихотворение А. С. Пушкина и постарайтесь проникнуться переданным в нем настроением.

Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит — Летят за днями дни, и каждый час уносит Частичку бытия, а мы с тобой вдвоем Предполагаем жить, и глядь – как раз умрем. На свете счастья нет, но есть покой и воля. Давно завидная мечтается мне доля — Давно, усталый раб, замыслил я побег В обитель дальную трудов и чистых нег.

Вопросы и задания

Вспомните обстоятельства жизни и творчества Пушкина того периода, когда было написано стихотворение. Возможно, для понимания текста вам пригодится комментарий к стихотворению:

«Необработанный отрывок. В рукописи имеется план продолжения:

О, скоро ли перенесу я мои пенаты в деревню – поля, сад, крестьяне, книги; труды поэтические – семья, любовь etc.[14]

Стихотворение написано, вероятно, в июне 1834 г., когда Пушкин пытался выйти в отставку и поселиться в деревне.

Обратите внимание на построение стихотворения. О чем говорит размер стиха? Что можно сказать о темпе речи, о форме словесного выражения (типе речи)? Как эти наблюдения помогают проникнуть в смысл?

Выделите словесные ряды выражений высоких, поэтических и разговорных. Какое значение имеет присутствие обоих рядов в стихотворении?

Подумайте над многозначностью слов счастье, покой, воля.

Вдумайтесь в смысл строки: «На свете счастья нет, но есть покой и воля». Как соотносятся слова покой, воля и усталый раб? Как слова покой, воля, счастье помогают понять мысли поэта о творчестве?

Что означает слово побег? Стремление уйти в отставку или нечто большее?

Что такое обитель дальная трудов и чистых нег? Вдумайтесь в значение каждого слова в этом выражении: какова их стилистическая и эмоциональная окраска, какие ассоциации они вызывают? О чем говорит сопоставление слов трудов и нег?

Какие слова составляют словесный ряд со значением «жизнь – смерть»? Как вы поняли мысли поэта о предназначении человека?

После того как вы проанализировали текст стихотворения, можете ли вы согласиться с определением «необработанный отрывок» в комментарии? Добавляет ли приведенный там план продолжения стихотворения что-либо существенное к тому, что сказано в самом стихотворении?

М. Ю. Лермонтов

Парус

Давайте вспомним известное всем стихотворение.

Белеет парус одинокой В тумане моря голубом!.. — Что ищет он в стране далекой? Что кинул он в краю родном? Играют волны – ветер свищет, И мачта гнется и скрыпит… Увы, – он счастия не ищет И не от счастия бежит! Под ним струя светлей лазури, Над ним луч солнца золотой… А он, мятежный, просит бури, Как будто в бурях есть покой!

Вопросы и задания

Какие чувства вызывает у вас стихотворение?

Вспомните о биографии поэта и о времени, когда создано произведение. Однако следует отдавать себе отчет, что «Парус» – не безусловное alter ego поэта. Какие фольклорные и поэтические ассоциации возникают в словах: парус, море, буря? Сравните стихотворения Пушкина «Зимний вечер», Языкова «Пловец» и Лермонтова «Парус». Какое переносное значение содержится в этих заглавиях?

Каким предстает море в первых двух строках? Обратите внимание на словесные средства изображения: инверсию (в тумане моря голубом– в голубом тумане моря, парус одинокой – одинокий парус), роль слов, передающих краски. Можно ли утверждать, что слово одинокой, выделенное инверсией и тем, что поставлено в конце строки (как вы знаете, это самое «ударное» место), является ключевым при передаче эмоции и создании образа-переживания?

Рассмотрите две вторые строки. Кто имеется в виду под словом он? Что поэт здесь отвергает и что утверждает? Какую роль играет параллелизм в их построении? Как эти строки обогащают значение слова парус?

Обратимся ко второй строфе. Вслушайтесь в звучание слов волны, ветер, свищет. Какова здесь роль звукописи? Обратите внимание на количество глаголов в этом описании и сравните его с пейзажем первой и третьей строф.

Как меняется художественное пространство и его эмоциональная окраска от строфы к строфе, с какой целью это делается? Какова роль антитезы парус – море?

Вдумайтесь в смысл двух заключительных строк. Как эмоция соотносится с нарисованным в строфе пейзажем? Как она соотносится с чувствами лирического героя, запечатленными в предыдущих строфах? Почему герой назван мятежным? Какое значение имеет антитеза: буря – покой?

Парус счастия не ищет. А что ищет лирический герой?

Постарайтесь выявить многоплановость символического образа лирического героя стихотворения. Что он открывает в личности самого поэта, как связан с фактами его жизни? Что он говорит о судьбе всего поколения? Что он говорит о человеке вообще, о его судьбе, душе, стремлениях?

Тучи

Тучки небесные, вечные странники! Степью лазурною, цепью жемчужною Мчитесь вы, будто, как я же, изгнанники, С милого севера в сторону южную. Что же вас гонит: судьбы ли решение? Зависть ли тайная? злоба ль открытая? Или на вас тяготит преступление? Или друзей клевета ядовитая?

Нет, вам наскучили нивы бесплодные… Чужды вам страсти и чужды страдания; Вечно холодные, вечно свободные, Нет у вас родины, нет вам изгнания.

Вопросы и задания

Вспомните о фактах биографии поэта, вызвавших создание этого стихотворения: ведь оно написано перед его отъездом во вторую ссылку на Кавказ. Какое настроение передано в нем? Определите стилистическую и эмоциональную окраску слов.

Выделите словесные ряды, важные для проникновения в смысл стихотворения. Подумайте, например, о том, как обогащает значение слов антонимия, вопросительная интонация предложений во второй строфе, лексические и звуковые повторы и другие сопоставления и противопоставления слов, строк, картин. Оцените назначение эпитетов. Как обогащается значение слов в поэтическом тексте?

В чем, по-вашему, смысл сравнения судьбы поэта с судьбой тучек? Что представляет собой образ-переживание?

Ф. И. Тютчев

Фонтан

Смотри, как облаком живым Фонтан сияющий клубится; Как пламенеет, как дробится Его на солнце влажный дым. Лучом поднявшись к небу, он Коснулся высоты заветной — И снова пылью многоцветной Ниспасть на землю осужден. О смертной мысли водомет, О водомет неистощимый! Какой закон непостижимый Тебя стремит, тебя мятет? Как жадно к небу рвешься ты!.. Но длань незримо-роковая, Твой луч упорно преломляя, Свергает в брызгах с высоты.

Вы, конечно, поняли, что стихотворение представляет собой развернутое сравнение, где вторая строфа – предмет сравнения, а первая – образ, с которым сравнивается предмет. Поняли и то, что слова фонтан и водомет– синонимы, только первое пришло к нам из итальянского языка, где означает «источник», а второе – русское слово, смысл которого очевиден из его состава.

Вопросы и задания

Чтобы проникнуть в смысл стихотворения, обратимся сначала к первой строфе. Выделите в первых четырех строках словесный ряд, создающий картину. Какова стилистическая и эмоциональная окраска этих слов? Какое впечатление производит картина?

Перечитайте строки с пятой по восьмую. Почему высота названа заветной? Толковый словарь сообщает три значения этого слова: «сокровенный, задушевный», «свято хранимый, оберегаемый» и «скрываемый от других, тайный». Определитесь с выбором.

Какую окраску изображаемому придают слова: «Ниспасть на землю осужден»? Заметим: слово лучом не имеет эпитета, а облаком, фонтан, дым, пылью– изображены с помощью ярких эпитетов. С какой целью сделано это противопоставление? Каково расширенное значение слов облаком, фонтан, дым, пылью – лучом? А также слов солнце, к небу, высоты, на землю?

А теперь рассмотрим предмет сравнения – он изображен в виде метафоры: смертной мысли водомет. Почему поэт употребил эпитет не «человеческой», а смертной– какой в этом смысл? Как характеризуют человеческую мысль слова неистощимый, стремит, жадно, упорный, мятет (устаревшее слово – однокоренное с «мятежный», т. е. смятенный, тревожный, беспокойный, бурный)?

Что означает длань незримо-роковая? Какое переносное значение приобретают здесь слова к небу, свергает, с высоты? Что утверждает поэт этим стихотворением?

Можете ли вы подтвердить или опровергнуть мысль Тютчева? Есть ли такие сферы, куда мысль человека не должна вторгаться?

Н. А. Некрасов

Железная дорога

Проанализируйте первую часть стихотворения Некрасова «Железная дорога» – описание осени.

Славная осень! Здоровый, ядреный Воздух усталые силы бодрит; Лед неокрепший на речке студеной Словно как тающий сахар лежит; Около леса, как в мягкой постели, Выспаться можно – покой и простор! — Листья поблекнуть еще не успели, Желты и свежи лежат, как ковер. Славная осень! Морозные ночи, Ясные, тихие дни… Нет безобразья в природе! и кочи, И моховые болота, и пни — Все хорошо под сиянием лунным, Всюду родимую Русь узнаю… Быстро лечу я по рельсам чугунным, Думаю думу свою…

Вопросы и задания

Какие выразительные средства помогают вам лучше представить осень – художественное пространство, предметы, краски? О чем говорят сравнения? Зачем поэт рисует и то, что он видит днем, и картину, увиденную под сиянием лунным?

Какие слова помогают понять чувства поэта? Выделите этот словесный ряд. Подумайте над значением интонации, восклицательных предложений и пауз, роли стихотворного ритма для выражения чувств.

Рассмотрите словесный ряд: славная – здоровый – ядреный – усталые – бодрит – студеной – выспаться. Что вы можете сказать о стилистической и эмоциональной окраске выделенных

слов? Что можно на основании ваших наблюдений сказать об отношении лирического героя к простому народу?

Рассмотрите другой ряд: покой – простор – славная – свежи – морозные – ясные – тихие – нет безобразья в природе – все хорошо под сиянием лунным – родимую Русь. Какова стилистическая и эмоциональная окраска выделенных слов? Это слова прозаические или поэтические? В чем их значение?

Как вы понимаете фразы: «Нет безобразья в природе!», «Все хорошо под сиянием лунным»? Только ли противопоставление красоты природы отсутствию красоты в человеческих отношениях содержится в них? А может быть, отношения человека и природы, по мысли Некрасова, более сложно и в человеческих делах тоже есть красота? В чем она? Вспомните строки из стихотворения, говорящие об этом. А может, еще важнее в приведенных выше словах мысль о том, что народ умеет одухотворить природу, что в нем живо высокое духовное начало?

Можно ли утверждать, что лирический герой – поэт, умеющий в обыкновенном увидеть высокий смысл, поэзию, красоту? И что в стихотворении передан взгляд русского народа на природу, его отношение к родине? Аргументируйте свою мысль.

Каково отношение народа к природе? к родине? Сопоставьте сделанное вами заключение со словами генерала: «Ваш славянин, англо-сакс и германец / Не создавать – разрушать мастера, / Варвары! дикое скопище пьяниц!..» С чем спорит и что утверждает поэт своим описанием осени?

Какова роль первой части в композиции стихотворения? Как это описание помогает понять смысл стихотворения «Железная дорога»?

Попробуйте самостоятельно сопоставить стихотворения, близкие по теме: описание осени в стихотворениях Некрасова «Железная дорога», Бунина «Листопад» и Пушкина «Осень». Каков образ-переживание каждого из поэтов?

А. Н. Майков

* * *

Поле зыблется цветами… В небе льются света волны… Вешних жаворонков пенья Голубые бездны полны. Взор мой тонет в бездне полдня. Не видать певцов за светом… Так надежды молодые Тешат сердце мне приветом… И откуда раздаются Голоса их, я не знаю… Но, им внемля, взоры к небу, Улыбаясь, обращаю.

Вопросы и задания

Безусловно, вы легко представите нарисованную поэтом картину летнего полдня и поймете чувства автора.

Какова здесь роль стилистической и эмоциональной окраски слов?

Выделите необходимые для понимания смысла стихотворения словесные ряды. Каким новым значением наполняются при этом слова?

Что скрыто за сравнением песни жаворонков с молодыми надеждами? О каких голосах идет речь в последней строфе – голоса их– жаворонков, надежд? Почему поэт говорит: откуда раздаются голоса их, я не знаю? Какое значение получает при этом слово небо?

Если можно сказать, что в земном пейзаже проявляется нечто высшее, – то что это?

С. А. Есенин

Песнь о собаке

Утром в ржаном закуте, Где златятся рогожи в ряд, Семерых ощенила сука, Рыжих семерых щенят. До вечера она их ласкала, Причесывая языком, И струился снежок подталый Под теплым ее животом. А вечером, когда куры Обсиживают шесток, Вышел хозяин хмурый, Семерых всех поклал в мешок. По сугробам она бежала, Поспевая за ним бежать… И так долго, долго дрожала Воды незамерзшей гладь. А когда чуть плелась обратно, Слизывая пот с боков, Показался ей месяц над хатой Одним из ее щенков. В синюю высь звонко Глядела она, скуля, А месяц скользил тонкий И скрылся за холм в полях. И глухо, как от подачки, Когда бросят ей камень в смех, Покатились глаза собачьи Золотыми звездами в снег.

Вопросы и задания

Перечитайте две первые строфы. Обратите внимание на стилистическую окраску слов в ржаном закуте, рогожи, ощенила, сука, щенят; на звуковую перекличку ржаном – рогожи – рыжих; на смысловой повтор: златятся – рыжих, подталый – теплым. А вот еще словесный ряд: утром, златятся, ласкала, причесывая, снежок, теплым. Какую смысловую нагрузку несут эти выразительные средства языка, какую окраску придают картине?

Какое значение имеет определение времени: утром – до вечера? Вы знаете о многозначности поэтического слова – какой дополнительный смысл возникает благодаря этому противопоставлению? Что же происходит вечером (в третьей строфе)? Какое чувство вы испытываете, читая слова хмурый, поклал, в мешок? Какую роль играет повтор: семерых – семерых – семерых всех?

Как вам кажется, повтор бежала – бежать в четвертой строфе нарушает стройность текста или усиливает художественное впечатление? Вчитайтесь в третью строку: «И так долго, долго дрожала / Воды незамерзшей гладь». О чем говорит лексический повтор? Заметили ли вы другой повтор – фонетический? И еще одно средство художественной выразительности – умолчание. Какова значимость этих приемов?

О чем говорит противопоставление: бежала – чуть плелась? Какое состояние стремится передать автор, сравнивая месяц со щенком?

Как вы думаете, в шестой строфе слово звонко к какому глаголу относится? Почему фраза построена так необычно? Какова стилистическая окраска слов в синюю высь звонко, месяц, скользил, тонкий, за холм, в полях? Сравните стилистику шестой и первой строф. Как изменилось художественное пространство и с ним – эмоция?

Как вы восприняли последнюю строфу? О чем говорят сравнение, метафора, эпитет? Что вас лично затронуло в этом стихотворении?

А. Я. Яшин

Орел

Из-за утеса, Как из-за угла, Почти в упор ударили в орла. А он спокойно свой покинул камень, Не оглянувшись даже на стрелка, И, как всегда, широкими кругами, Не торопясь, ушел за облака. Быть может, дробь совсем мелка была — Для перепелок, а не для орла? Иль задрожала у стрелка рука И покачнулся ствол дробовика? Нет, ни дробинки не скользнуло мимо, А сердце и орлиное ранимо… Орел упал, Но средь далеких скал, Чтоб враг не видел, Не торжествовал.

Вопросы и задания

Удивительный сюжет в этом стихотворении! И конечно, у читателя возник эмоциональный отклик на него. Каков он? Какие чувства он у вас вызвал?

Обратите внимание на то, что в стихотворении отдельные строки пятистопного ямба разбиты на полустишия. Какое значение это имеет? Сравните звучание первых трех строк и последующего четверостишия. Как стих помогает создать антитезу? Какова ее роль?

Какие поэтические средства использует автор для создания образа орла? Как поэт расширяет буквальный смысл слов?

Знакомое вам стихотворение «Журавли» Заболоцкого сравните со стихотворением А. Я. Яшина. При сравнении стихотворений двух поэтов что вы нашли общего? А что их различает? Что вы можете сказать об индивидуальности их авторов?

Ю. П. Кузнецов

Атомная сказка

Эту сказку счастливую слышал Я уже на теперешний лад, Как Иванушка во поле вышел И стрелу запустил наугад. Он пошел в направленье полета По сребристому следу судьбы. И попал он к лягушке в болото, За три моря от отчей избы. – Пригодится на правое дело! — Положил он лягушку в платок. Вскрыл ей белое царское тело И пустил электрический ток. В долгих муках она умирала, В каждой жилке стучали века. И улыбка познанья играла На счастливом лице дурака.

Вопросы и задания

Какие реминисценции возникают при чтении этого произведения? В чем отличие развития сюжета в стихотворении от сюжета сказки?

Что означает метафора по сребристому следу судьбы?

Какова стилистическая и эмоциональная окраска слов в двух последних строфах: правое дело, в каждой жилке стучали века?

О чем говорят эпитеты, метафоры?

Объясните, каково значение противопоставления образов: белое царское тело – электрический ток; в долгих муках она умирала – улыбка на счастливом лице.

Почему в начале стихотворения герой назван Иванушкой, а в конце – дураком? Как вы думаете, в последнем слове заключен тот же смысл, что в народных сказках об Иване-дураке, или иной? Каково отношение поэта к улыбке познанья? Финал стихотворения стал для вас неожиданным?

Н. М. Рубцов

Привет, Россия…

Привет, Россия – родина моя! Как под твоей мне радостно листвою! И пенья нет, но ясно слышу я Незримых певчих пенье хоровое… Как будто ветер гнал меня по ней, По всей земле – по селам и столицам! Я сильный был, но ветер был сильней, И я нигде не мог остановиться. Привет, Россия – родина моя! Сильнее бурь, сильнее всякой воли Любовь к твоим овинам у жнивья, Любовь к тебе, изба в лазурном поле. За все хоромы я не отдаю Свой низкий дом с крапивой под оконцем. Как миротворно в горницу мою По вечерам закатывалось солнце! Как весь простор, небесный и земной, Дышал в оконце счастьем и покоем, И достославной веял стариной, И ликовал под ливнями и зноем!..

Вопросы и задания

Выделите словесный ряд, выражающий чувства поэта, его отношение к родине. Какую интонацию создают эмоционально окрашенные слова и их синтаксическая организация?

Каково значение слова ветер во второй строфе? Какой общий смысл содержится в словесном ряде: ветер, бури, воля? Что противопоставлено ветру, бурям и всякой воле?

Как характеризует образ родины следующий словесный ряд: к овинам у жнивья, изба, низкий дом, с крапивой под оконцем, в горницу, оконце? О чем говорит слово стариной и эпитет к нему достославной? Какую роль играет противопоставление: хоромы – низкий дом?

Подумайте над метафорой изба в лазурном поле. Слово поле употреблено в переносном значении, как помогает его понять эпитет с его эмоциональной окраской? Какая картина встает перед вашим взором и какие мысли пробуждает?

О чем говорят слова миротворно, счастьем, покоем?

Что нового в образе родины открыли вы для себя? В чем, на ваш взгляд, своеобразие чувства родины Николая Рубцова?

Звезда полей

Звезда полей во мгле заледенелой, Остановившись, смотрит в полынью. Уж на часах двенадцать прозвенело, И сон окутал родину мою… Звезда полей! В минуты потрясений Я вспоминал, как тихо за холмом Она горит над золотом осенним, Она горит над зимним серебром… Звезда полей горит, не угасая, Для всех тревожных жителей земли, Своим лучом приветливым касаясь Всех городов, поднявшихся вдали. Но только здесь, во мгле заледенелой, Она восходит ярче и полней, И счастлив я, пока на свете белом Горит, горит звезда моих полей.

Вопросы и задания

Вдумайтесь в значение символического образа звезда полей. Какие ассоциации он вызывает?

Какое значение имеют антитезы и повторы? Каково художественное пространство произведения?

Что вы можете сказать об образе-переживании в этом стихотворении? Что общего в двух представленных здесь стихотворениях Рубцова?

Надеемся, что тот опыт чтения лирики, который вы обрели, работая над книгой, поможет осваивать литературный материал, сделает понятнее смысл и своеобразие творчества разных русских поэтов. Хорошо, если вы сумели сделать для себя настоящие открытия, познакомившись с лучшими образцами лирической поэзии, – значит, вы можете стать вполне компетентным читателем.

95) 912-45-76. Интернет-магазин:

Примечания

1

О своеобразии слова в лирическом произведении, о том, что такое образ и образ-переживание в лирике, вы можете более подробно прочитать в книгах: Альбеткова Р. И. Русская словесность. От слова к словесности. Учебник для 7 кл. – глава 8, для 8 кл. – глава 5 и для 9 кл. – глава 4; Горшков А. И. Русская словесность. От слова к словесности. Учебник для 10–11 кл., глава 10.

(обратно)

2

Начиная с Ломоносова, поэты и ученые пытались решить вопрос: имеет ли значение звук сам по себе? Ломоносов утверждал, что повторение звука а может передать великолепие, великое пространство, глубину и вышину, а звуки е, и, ь, ю – нежность, ласкательство… Современный ученый А. П. Журавлев на основе компьютерных исследований показал, что связь между звуком и смыслом существует (см.: Журавлев А. П. Звук и смысл: Книга для внеклассного чтения учащихся старших классов. М., 1991).

(обратно)

3

аксимов Д. Е. Поэзия Лермонтова. М.; Л., 1964. С. 138–139.

(обратно)

4

Метонимию, где перенос значения основан на связи между явлениями, надо отличать от метафоры, в которой перенос значения основан на сходстве между явлениями. Сражен булатом не похоже на «убит», а связано с ним по смыслу. Разновидностью метонимии является синекдоха – перенесение значения по количественному признаку: французу отдана, здесь употребляется единственное число вместо множественного.

(обратно)

5

О том, что такое словесные ряды, вы можете прочитать в учебнике: Горшков А. И. Русская словесность: От слова к словесности. 10–11 кл. М., 2000. С. 300–313.

(обратно)

6

Так народ называет пробуждение природы весной. Примечание Н. Некрасова.

(обратно)

7

В аллегории картина служит для передачи отвлеченной мысли. В басне мысль обычно сформулирована в «морали» («У сильного всегда бессильный виноват»). Примером аллегорического образа в лирике может служить стихотворение В. А. Жуковского «Дружба»:

Скатившись с горной высоты, Лежал во прахе дуб, перунами разбитый; А с ним и гибкий плющ, кругом его обвитый… О Дружба, это ты!

В отличие от аллегорического, образ-символ многозначен, в изображенном открывается ряд смыслов. Таков «Парус» М. Ю. Лермонтова; погружаясь в этот образ, читатель может сквозь изображенные картины увидеть биографический план (перемены в судьбе поэта), исторический (черты поколения), общечеловеческий (свойства личности), онтологический (сущность бытия, его коренные закономерности).

(обратно)

9

Некоторые поэты говорят о содержащемся в самом размере стиха значении. См.: Львова С. И. Уроки словесности. 5–9 кл. М., 2000 (гл. 4, где приводятся суждения К. Бальмонта).

(обратно)

12

Пепелище – прямое значение: следы пожара, переносное значение: родной дом, родовое гнездо.

(обратно)

13

«Слово» с заглавной буквы означает: Логос, Бог, Второе Лицо Троицы. Так на славянский язык перевели святые Кирилл и Мефодий греческое слово «Логос». Посредством Логоса – Слова– был создан мир: «И сказал Бог: да будет свет, и стал свет…» (Быт. 1:3). Слово – Сын Человеческий Иисус – было послано к людям, чтобы открыть им волю Божию, и затем вернулось к Богу. Поэтому Иоанн говорит: «Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины…» (Ин. 1:14). «Словом Предвечным» называют Сына Божиего Иисуса.

(обратно)

14

прочее, и так далее (лат.). ` – религия, смерть».

(обратно)

Оглавление

От автора

ЧТЕНИЕ – ЭТО ТВОРЧЕСТВО!

ЧТО ЗНАЧИТ УМЕТЬ ЧИТАТЬ?

От слова к образу

От стиха к мысли

От темы к идее (сравнительный анализ)

Подведем итоги

ЧИТАЕМ КЛАССИКУ

  В. А. Жуковский

  С. Пушкин

  М. Ю. Лермонтов

  Ф. И. Тютчев

  А. К. Толстой

  И. А. Бунин

  Н. С. Гумилев

  Н. А. Заболоцкий

  Б. Л. Пастернак

  А. А. Ахматова

  ПРОВЕРЬТЕ СЕБЯ X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?