«Чеш. první первый — инновация или архаизм?»

Чеш. první первый — инновация или архаизм?

В. М. Иллич-Свитыч

Распространенное на всей чешской территории и господствующее уже в старочешском порядковое числительное první ‛первый’ не имеет параллелей в других западнославянских языках и обычно считается специфически чешским новообразованием. Действительно, для остальной западнославянской территории характерно употребление обычной славянской формы *pьrvъјь; ее вытеснение другими формами прошло относительно недавно, так что более раннее состояние восстанавливается легко.

Форма prvý сохранена в центральнословацких говорах и в литературном языке. Восточнословацкие формы, сводимые к исходному *pr̥všī [ср. pryfšy в гемерских говорах, prujší в липтовских, pirši в районе Бардейова, prfši и perši у переселенцев в Венгрии (см. G. Horák. Nárečie Pohorelej. Bratislava, 1955, стр. 86; J. Stanislav. Liptovské nárečia. Turčiansky Sv. Martin, 1932, стр. 186; F. Buffa. Nárečie Dlhej Lúky v Bardejovskom okrese. Bratislava, 1953, стр. 95; J. Štolc. Nárečie troch slovenských ostrovov v Maďarsku. Bratislava, 1949, стр. 360, 420)], как и украинское пе́рший (при диалектном пе́рвий) отражают инновацию, центр которой следует, по-видимому, искать в лехитской области, ср. польск. pierwszy, словин. pjìe̯rši. По данным польских памятников, еще в первой половине XVI в. в польском языке были часты формы pirwy, pirzwy (см.: H. Grappin. Les noms de nombre en polonais. Kraków, 1950, стр. 147); таким образом, распространение новой формы можно считать довольно поздним явлением. Она осталась неизвестной лужицким языкам (в.‑луж. устар. pjerwy, н.‑луж. ṕerwy) и полабскому (полаб. рår[w]y).

Вместе с тем в чешском форма první известна в самых ранних памятниках. В XV в. она была распространена на всей чешской территории, поскольку ее уже знали в этот период пограничные с чешскими северо-западные словацкие говоры, отраженные в Жилинской книге [в этом памятнике отмечено 20 раз první при трехкратном prvý (см.: Fr. Ryšánek. Slovník k Žilinské knize. Bratislava, 1954, стр. 517)].

Предполагаемая чешская инновация должна быть, следовательно, достаточно древней. Однако, несмотря на древность чеш. první, западнославянские данные как будто не позволяют сомневаться в том, что это слово — новообразование. В.‑луж. prěni ‘первый’ делает вероятным предположение В. Махека о возникновении формы první под влиянием чеш. přední (см.: Machek, стр. 397).

Описанное объяснение становится, однако, довольно шатким в свете некоторых южнославянских диалектных данных. Эти данные свидетельствуют о том, что образование, идентичное чеш. první, распространено в ряде окраинных говоров восточной (болгарско-македонской) группы южнославянских языков. Приведем полностью соответствующий материал, относящийся в основном к трем не граничащим друг с другом районам.

1. Северо-западная Болгария и соседние районы Сербии. Г. Видин: prъ́vnńi, prъ́vńa (St. Mladenov. Geschichte der bulgarischen Sprache. Berlin—Leipzig, 1929, стр. 193); с. Ново Село, район Видина: пъ́рвн’и пут, уле́зъл пъ́рвн’и у во́ду (СбНУ, кн. XVIII, 1901, научен отдел, стр. 499); с. Бела-Рада, район Видина: пъ́рвен кон (Цв. Тодоров. Северозападните български говори. — СбНУ, кн. XLI, 1936, стр. 309); с. Долна Рикса, с. Вълкова и с. Големо Мърчево, район Михайловграда (б. Фердинанд): пъ́рвнʼа, пъ́рвна, пъ́рвната битка (Цв. Тодоров. Указ. соч.); с. Върба и с. Ошане, район Белоградчика: пр́вн’а лоф, прве́н за́лок [А. Берберска. Говорът на с. Ошане (Белоградчишко). — ИССФ, кн. VII, 1931, стр. 110, 112]; г. Књажевац и соседние села — Боровьц, Радичевци, Кожьљ, Жлне, Васиљ, Ново Корито: пр́вњи, пр́вња, пр́вњега, пр́вњога, пр́вњу (А. Белић. Дијалекти Источне и Јужне Србије. Београд, 1905, стр. 463); район к северу от г. Књажевац: пр́вњи, пр́вња, пр́вњо или првње (М. Станојевић. Северно-тимочки дијалекат. — СДЗб, књ. II, стр. 409).

2. Южная Македония. С. Бобишча, район Костура: пъ́рвна льу́бна, пъ́рвна лю́бов, пъ́рвна лю́бно — зв. п. (К. А. Шапкарев. Сборник от български народни умотворения, отдел III (кн. IV). София 1891, стр. 341; отдел IV (кн. V). София, 1891, стр. 54, 178), пъ́рвната љубна (СбНУ, кн. VI, 1891, народни умотворения, стр. 14); с. Церово, район Лерина: от пъ́рвнио мъш (СбНУ, кн. 1891, народни умотворения, стр. 142); с. Воштарани, район Лерина: во пъ́рвната вечер, пъ́рвните две вечери (СбНУ, кн. V, 1891, народни умотворения, стр. 143; СбНУ, кн. VI, 1891, народни умотворения, стр. 170); с. Витолишча, район Мориово: пъ́рвната (Кр. Бинев. Народописни материали от Морихово. — МПр, кн. I, 5—6, 1925, стр. 154, 155); район Гевгели: (с. Смоквица) пръ́внийо, пръ́вната, (с. Кованец) пръ́вно лʼубе, (с. Давидово) пъ́рвни кораб, (с. Габровци) пръ́вната, пръ́вно огрея́не, от пръ́вното (Н. Д. Рачев. Народописни материали от Гевгелийско. — МПр, кн. III, 2, 1927, стр. 105, 109; кн. III, 3, стр. 103, 108, 111, 112); г. Гюмендже и с. Баровица в районе Гюмендже: најпръ́вно, пръ́вна, пръ́вно ‛сперва’ (по нашим записям); с. Висока и с. Сухо в районе Солуни: (Высока) p’ŕ̥’mna, м. и ж. р., пръ́мнъ, м. р., (Сухо) pʼŕ̥ʼvna, м. и ж. р., p’ŕ̥’vnu, ср. р., пръ́внъ, м. р. (M. Malecki Dwie gwary macedońskie, cz. II. Kraków, 1936, стр. 90; J. Ivanov. Un parler bulgare archaïque, — RES, t. II, 1922, стр. 92); с. Просеник в районе Сера (Серре); првната, првнио (А. Дювернуа. Словарь болгарского языка, вып. VII. М., 1889, стр. 1958 — приводятся записи песен, сделанные в этом селе С. Верковичем). К южномакедонским говорам относятся также записи песен, где встречается интересующая нас форма, в словарях А. Дювернуа (там же) и Н. Герова (Н. Геров. Речник на български език, ч. 4. Пловдив, 1901, стр. 323).

3. Юго-восточная Болгария. По данным картотеки Атласа говоров юго-восточной Болгарии (ответы на вопросы 71 и 72) интересующие нас формы отмечены в селах в районе Елхова — Голям Дервент (пръ́внио̣), Бояново (пръ́внийа̣), Кирилово (пръ́внийа̣ път), Попово (пръ́внийу), Камен Връх (пръ́вна̣та), Оман (пръ́вна̣та), Раздел (пръ́внийо̣), Вълча Поляна (пръ́внио̣, пръ́внийо̣), в с. Подвис (пръ́внийо̣, пръ́ўниў) и с. Прилеп (пръ́внʼа) в районе Поляновграда, в с. Стралджа и с. Зимница в районе Ямбола (пръ́внийъ) и в с. Черноморец в районе Бургаса (пръ́внʼуф). Аналогичная форма сохраняется и у переселенцев из юго-восточной Болгарии в с. Суворово Молдавской ССР: пра́вʼан (Э. И. Полтораднева-Зеленина. Словарь говора болгарского села Суворово. — СМБД, вып. 5, 1954, стр. 109).

Вне упомянутых выше трех районов рассматриваемая форма отмечена еще в с. Радуил, район Самокова (пръ́вна, пръ́вни, пръ́вен, наі̯-пръ́вен, см.: Р. Ангелова. Село Радуил, Самоковско. — ИССФ, кн. VIII—IX, 1948, стр. 341); в г. Врање в Южной Сербии (пр́вњога, см.: А. Белић. Указ. соч., стр. 463). Такая форма была, вероятно, известна и болгарским говорам в районе Коларовграда (б. Шумен), поскольку она встречается у переселенцев из этого района в с. Криничное [пр’ъ́ўне, ж. р., ср. р. и мн., пръ́ўнʼуў, пр’ъ́ўнета, пръ́ўнету, пръ́ўнете, см.: В. К. Журавлев. Говор села Криничное (Чешма Варуита). — СМБД, вып. 8, 1958, стр. 83, 84).

Эти данные позволяют объяснить как болгаризмы отмеченные в двух переписанных в России церковнославянских памятниках формы прьвьнеѥ… имꙗ, первьнѧꙗ… цр̑кы (Срезневский, стр. 1768).

Принимать для болгарских и македонских говоров инновацию, аналогичную чешской и в то же время не связанную с этой последней генетически, кажется затруднительным: южно-славянские формы являются формами, выступающими лишь в ряде не связанных друг с другом окраинных говоров, употребляющимися во многих районах (в особенности в Южной Македонии) только в традиционных песенных текстах, вытесняемыми более обычной формой първи. Более вероятной кажется реконструкция праславянского (праславянского диалектного) *pьrvјьnјь: именно такую исходную форму предполагает чеш. první, болг. диал. пръ́внʼа, ж. р., с мягким nʼ.

Реконструированное *pьrvјьnјь(јь) содержит суффикс ‑*ьnј‑. С этим суффиксом, как правило, образуются прилагательные от основы сравнительной степени других прилагательных или наречий, ср. *blizъkъ || bliže — *bližьnјь (ст.-слав. bližьńь, русск. ближний, чеш. bližní), *nizъkъ || niže — *nižьnјь (ст.-слав. nižьnii, русск. нижний, ст.-чеш. nižní), vysok || vyše — *vyšьnјь (ст.-слав. vyšьnii, русск. всевышний, чеш. диал. vyšní), *drěvje (ст.-слав. drěvľe, чеш. dříve) — *drěvјьnјь (ст.-слав. drěvьńь, drěvľьnь, русск. древний), *dolje — dolјьnјь (ст.-слав. dolьńь, русск. дольний), *gorje — *gorjьnjь (чеш. horní, русск. горний), *davьnъ || davje — *davjьnjь (ст.-слав. davьńь, чеш. davní, русск. давний), *perdje (ст.-слав. prěžde) — *perdjьnjь (ст.-слав. prěždьńь), *porzdьnъ || porzdje — *porzdjьnjь (русск. порожний), *liхъ || lišе (др.-русск. liše ‛больше’) — *lišьnјь (русск. лишний)[1]. Аналогичным образованием от сравнительной степени к *pьrvъ ‘первый’ — *pьrvje ‘раньше’ (с.‑хорв. пр̏вље, словен. pȓvlje, чеш. prve) является слав. *pьrvjьnjь, собственно, ‛более ранний, первый по времени’.

Примечания

1

Подобное употребление суффикса ‑ьnj‑ как будто позволяет отделить его от обычных отыменных формантов ‑ьn‑, ‑ьnj‑ (типа слав. bratrьnjь, ср. лит. sidabrìnis) и сблизить с литовским формантом сравнительной степени ‑esnis < *‑ies-n-io‑. Слав. ‑ьnj‑ в этом случае следует возводить через стадию ‑ьхnјь (с утратой ‑х‑ в сочетании ‑хn‑ как в *luna, *čьrnъ < *luxna, *čьrxnъ) к *‑is-n-io‑ с нулевой ступенью огласовки первого суффикса в отличие от балтийского. Такая реконструкция позволяет думать о балто-славянском преобразовании форманта сравнительной степени *‑is-on‑, представленного в греческом (ἡδῐ́ων, ср. р. ἥδῐον) и германском (гот. hardiza, Gen. hardizins).

Оглавление